Библиотека / Эзотерика / Хорев Валерий : " Луна В Тумане Путеводитель По Боевым Искусствам Для Новичков " - читать онлайн

Сохранить .
Луна в тумане: Путеводитель по боевым искусствам для новичков Валерий Николаевич Хорев

        Книга предназначена для широкого круга читателей, в основном - для молодежи, кто только собирается заняться любым из множества стилей боевого искусства, но не в состоянии сделать правильный выбор. Те, кто уже практикует боевые искусства и успел достичь определенного уровня, найдет в книге массу методических тонкостей и нюансов, малоизвестных даже в среде инструкторов и спортсменов высокого ранга. Написана простым, доступным языком, без специальной терминологии, включает огромное количество информации и живых примеров из более чем 30-летнего опыта автора в занятиях и преподавании восточных единоборств.
        Книга выгодно отличается от прочей литературы по боевым искусствам тем, что не имеет выраженной стилевой привязки, а касается общих моментов, одинаково интересных представителям всех направлений.

        ХОРЕВ Валерий Николаевич

        "ЛУНА В ТУМАНЕ"
        Путеводитель по боевым искусствам для новичков
        Отредактировал и опубликовал: PRESSI (HERSON)

        Об авторе

        ХОРЕВ ВАЛЕРИЙ НИКОЛАЕВИЧ (Ростов-на-Дону)
        Общий стаж занятий - свыше 30 лет.
        Каратээдо, айкидо, окинавское кобудо, тайцзиицюань, цигун.
        Является автором книг:
        • Круги на воде. Окинавское кобудо в современной жизни.  - Ростов н/Д: Феникс, 2001;
        • Твой нож (в соавторстве).  - Ростов н/Д: Феникс, 2001, 2007, 2010;
        • Цигун и йога (в соавторстве).  - Ростов н/Д: Феникс, 2002, 2003;
        • Антиквариат.  - Ростов н/Д: Феникс, 2003, 2005;
        • Японский меч. Десять веков совершенства.  - Ростов н/Д: Феникс, 2003, 2007, 2009, 2010;
        • Реконструкция старинного оружия.  - Ростов н/Д: Феникс, 2006, 2009, 2011.
        • Оружие из булата и дамаска.  - Ростов н/Д: Феникс, 2004;
        • Реставрация оружия.  - Ростов н/Д: Феникс, 2007, 2009;
        • Цигун для начинающих.  - Ростов н/Д: Феникс, 2007.
        • Японское оружие крупным планом.  - Ростов н/Д: Феникс, 2010.

* * *

        Посвящается Валерию Гридасову

        Вы ошибаетесь, если думаете, что Будо - это средство стать сильным и побеждать всех врагов.
        Для истинного Будо нет ни противников, ни врагов.
        Истинное Будо - это быть одному со вселенной!
        (МОРИХЭЙ УЕСИБА)

        Предисловие

        Обычно считается, что шлем очень тяжел.
        Но когда человек нападает на замок или другое укрепление, и стрелы, пули, камни, куски дерева и другие предметы летят вниз, то шлем вовсе не кажется тяжелым.
        ЯМАМОТО ЦУНЭТОМО. Хагакурэ

        Прежде всего следует извиниться перед знатоками классической японской литературы, поскольку название книги - «Луна в тумане» - ни в коей мере не является авторским. Так именовался сборник чудесных рассказов Уэда Акинари, появившийся на свет не так уж давно - во второй половине XVIII века. Однако было бы наивно полагать, что столь популярный поэтический образ есть находка почтенного японца, и никто до него - ни в благословенной Ямато на протяжении примерно десяти веков, ни в Китае на протяжении примерно трех тысячелетий - не использовал ночное светило в данном качестве. Поэтому я с легкой душой последовал тропою предшественников, ибо, как диск луны скрыт призрачной пеленой тумана, так многое из действительно ценного и необходимого на пути изучения боевых искусств остается в тени и даже не упоминается в сотнях и тысячах спортивных секций и клубов, через которые проходят сотни и тысячи желающих стать частью этого манящего и экзотического, как им кажется, мира.
        Что касается эпиграфа, то его смысл достаточно прозрачен и может быть кратко выражен японским то ли присловьем, то ли афоризмом: «В суете мирской не забывай о смутах», а по-русски - не жалей о пролитом на тренировках поте, чтобы не пришлось сожалеть о собственной лени!
        И раньше, и теперь новичок, решивший изучать боевые искусства, по большому счету остается в полном или частичном неведении относительно предмета своего упования, его философии, разновидностей, отличия от других стилей и школ, а также собственного близкого и дальнего будущего на избранном пути. А заодно и о ловушках, подстерегающих в самых неожиданных местах. Данная книга обобщает личный опыт автора в тренировках и преподавании нескольких разновидностей боевого искусства: ушу, кобудо и тайцзицюань (каковой является одним из стилей ушу). Сюда можно было бы добавить цигун, но эта «наука» не относится напрямую к боевой традиции, оставаясь ее фундаментом, а заодно самодостаточной оздоровительной практикой.
        Тот, кто действительно собирается с нуля приступить к занятиям, должен внимательно изучить разделы, посвященные классификации школ, их сильных и слабых сторон, проблемам выбора достойного тренера и т. д. Те, кто уже более или менее долго подвизается на этом поприще, с интересом обнаружат массу нюансов, касающихся дыхания, энергетики, умения правильно смотреть, двигаться и других жизненно необходимых вещей, большинство из которых вообще не фигурируют в учебных программах секций, особенно спортивно-состязательного толка.
        На мой взгляд (который разделяют многие опытные мастера, отягощенные собственными школами и увенчанные высокими степенями), любая соревновательность вообще является крайне вредной в среде боевых искусств, потому что отвратительная жажда первенства, точно яд, исподволь разъедает даже крепкую, цельную натуру.
        В худшую сторону меняется не только психика, но и техника, из которой выбрасывается, как ненужный хлам, вся традиционная составляющая, не приносящая явных дивидендов на ринге. Тогда как в Японии и в Китае всегда во главу угла ставился именно путь к цели, но никак не сама цель, у людей западного образа мышления цель оправдывает средства[1 - Однажды я лицезрел здоровенный фаянсовый кубок, приготовленный спонсорами в качестве приза для одного из чемпионатов по каратэ. На нем очень красиво было написано: «Главное - победа, а не участие». Вот так!]. А ведь фактически это всего-навсего осадок порочного американского стереотипа, составляющего основу основ их (но никак не нашей) ментальности, требующей, чтобы каждый индивид обязательно был амбициозен[2 - Именно это скверное слово фигурировало в увиденном мной когда-то на столбе объявлении о найме на работу, какими заклеены все свободные поверхности в городе. Там так и говорилось: «Требуются молодые, амбициозные… и т. д.».], потому что без амбиций ему не вырвать пальму первенства в нескончаемой конкуренции с себе подобными, зомбированными на лидерство.
        Между тем для - повторюсь - нашей ментальности, принадлежащей отнюдь не к западному, а к восточному типу[3 - Принято считать - и это правда - что Россия является «водоразделом» между Востоком и Западом. Так вот: как бы нам ни хотелось причислять себя к романтической окраине западного мира, мы были, есть и будем лишь чуточку обструганной и подшлифованной, но исконной частью Азии. Отрицать это и восставать против - значит обкрадывать самих себя, так как азиатская культура и глубже, и древнее, и мощнее, и естественнее своей младшей «закатной» сестренки.], характерны прямо противоположные черты: стремление к созерцательности, поиску гармонии в любом деле, приоритет средств над успехом, философский взгляд на жизнь и т. п. Поэтому пустопорожняя «молотьба» на рингах хоть и приносит сладость побед и медали, не только не является приобщением к традициям воинских искусств Востока, но прямо и скоро уводит прочь, в никуда, как крысолов из сказки увел детей, играя на дьявольской дудке.
        Перед тем как перейти непосредственно к изложению материала, должен предупредить внимательного читателя и попросить не обращать внимания на неизбежные повторы при обсуждении тех или иных аспектов боевых искусств, особенно не относящихся к техническим. Это неизбежно из-за обширности материала и от того, что, казалось бы, разноплановые вещи всегда соприкасаются самыми неожиданными сторонами. И, кстати, повторение полезно - крепче запомнится. Так что расслабьтесь, читайте и получайте, смею надеяться, удовольствие!

        Глава 1. В МОЕЙ ДУШЕ ПОКОЯ НЕТ

        И зачем нам все это?

        Бэнкэй сразу же подскочил и наступил на него, чтобы переломать ему кости и перервать жилы…
        СКАЗАНИЕ О ЁСИЦУНЭ

        В качестве заставки к предисловию я специально подобрал старую японскую гравюру, на которой изображен буддийский монах с окованной боевой палицей, ломящийся через град мечей, стрел и копий к одному ему ведомой цели. Этот символический сюжет иллюстрирует сложную, щекотливую и, я бы сказал, скользкую проблему - о взаимоотношении наших человеческих моральных ценностей (включая религиозные) с необходимостью результативно сражаться с себе подобными, которые во многих культурах именуются не иначе, как «братьями» и «сестрами». Собственно, здесь же мы видим и блестящее практическое решение этой проблемы, поскольку для нашего героя никаких вопросов не осталось,  - действует он на диво решительно и споро, нам бы так. Впрочем, об отношении различных религий к боевым искусствам мы поговорим чуть ниже, а пока давайте обозначим главные вопросы, которые обычно возникают перед всяким, кто вдруг надумал изучать науку мордобоя в той или иной ее ипостаси.
        Итак, первое: бокс или борьба?
        Разумеется, под боксом следует понимать все многообразие кулачных школ, где поражающим действием является удар, вне зависимости от того, чем бьют, куда и как.
        Это и классический «английский» бокс, и каратэ, и шаолинь-цюань, и еще десять тысяч систем.
        Борьба, под которой, опять же, подразумевается весь сонм техник от дзю-дзюцу до греко-римской, реализует свой потенциал через броски, заломы, удушения и т. п.
        Тут уж выбирайте сами, исходя из личных пристрастий и задач на будущее. Безусловно, с точки зрения боевой эффективности следует отдать пальму первенства комбинированным стилям, гармонично сочетающим все элементы, как это происходит в упомянутом дзю-дзюцу, где чрезвычайно жестким броскам обязательно предшествует не менее жесткий удар, имеющий, впрочем, целью неокончательное поражение противника, а его отвлечение и раскоординирование[4 - Поэтому все удары в таких школах носят мимолетный, неакцентированный характер, чем, кстати, обусловливается их неуловимость - противник просто не реагирует на лишенное признаков внешней агрессивности движение.].
        Упомянутые личные пристрастия просматриваются на примере пристрастий национальных. Например, общеизвестна любовь народов Кавказа и Средней Азии к «чистой» борьбе, где нужна физическая сила, оформленная в рамки несложной техники. Ни о каких ударах речи нет. Напротив, среди боксеров всех весовых категорий и рангов отчего-то полно нег…, извиняюсь, чернокожих, вообще предпочитающих подвижную деятельность - танцы, баскетбол и т. п., как в той песне: «Даже мертвый негр может играть в баскетбол». Кому что нравится.
        Относительно извечного детского, абсолютно некорректного вопроса, что сильнее - бокс или борьба - могу предложить только свое личное, не претендующее на истинность, мнение. Итак, исходя из многолетнего опыта наблюдений и сопоставления увиденного, получается следующее: техника чистого удара имеет преимущества исключительно в тех редких случаях, когда бьющий обладает наработанным, стопроцентно надежным нокаутирущим ударом. Проще говоря, когда он однозначно «вырубает» противника на дальней и средней дистанции, до сближения в плотный контакт. Такие люди есть, их немало среди нас, я знавал многих, подступиться к которым было чрезвычайно трудно, если вообще возможно, будь вы хоть с ножом. Дело в том, что хорошо поставленный удар имеет скорость, выходящую за пределы реагирования[5 - Опытный боец «ловит» не сам удар, а намерение атаки на фазе ее зарождения, и попросту не дает ей развиться. Боец же неопытный или полный дилетант волей-неволей реагирует на уже свершившуюся атаку, когда что-либо предпринимать поздно.], когда любые ваши манипуляции останутся нереализованными. В этом свете «чистые» боксеры
выигрывают потому, что день ото дня оттачивают две-три «коронки», буквально вгоняя их в подсознание.
        Минус классического бокса, не обремененного закалкой рук, как это принято в каратэ и ушу, заключается в неизбежном травмировании своего «инструмента», т. е. кулаков, в любой мало-мальски приличной стычке. Примеров тому на своем веку я насмотрелся множество: да, эти ребятки набивали морды напавшим, и даже выходили победителями по всем параметрам, только потом они две-три недели маялись выбитыми фалангами и «баюкали» свои, любовно смазанные целебными бальзамами конечности, сберегая от малейших потрясений - до следующей баталии.
        Краткое резюме: если вы не «нокаутер» с молниеносным, испытанным ударом, то ваш бокс практически всегда в итоге проиграет борьбе, потому что амбал с разбитой физиономией тотчас насядет, как медведь, и заломает с вполне оправданной яростью, даже не обладая при этом каким-то особенным мастерством.
        Именно поэтому напрашивается вывод, что начинать изучение боевых искусств предпочтительнее с борьбы, хоть греко-римской, хоть дзюдо, хоть айкидо, хоть старого доброго самбо (которое, к сожалению, сегодня почти умерло). Помимо чисто утилитарных бросковых и болевых приемов все эти системы дают навык самостраховки при падениях - испытанную временем технику различных кувырков, перекатов и т. д., чего лишен бокс и что встречается в повседневной жизни на каждом шагу[6 - Даже если вам никто не дал по зубам, а просто гололед или нога подвернулась - сплошь и рядом в подобных ситуациях мы ломаем руки и ноги, не обладая элементарным рефлексом правильно расслабиться, сгруппироваться и т. п., что, кстати, блестяще, но совершенно спонтанно, автоматически, проделывают пьяные, которые умудряются выпадать из окон и автомобилей без малейшего ущерба.].
        Процесс овладения ударными техниками заведомо проще и быстрее, нежели мудреная наука борьбы, да и общая телесная мощь для бокса желательна, но отнюдь не обязательна, чего не скажешь о борьбе. Поэтому ориентация почти исключительно на удар не дает стимула к комплексной физической подготовке.
        Разумеется, это упрощенная картина, однако реально при подготовке хорошего универсала проще обучить борца ударным техникам[7 - Представьте себе крепкого мужика весом под центнер, способного мять противника, как тряпку, которому наскоро «поставили» пару ударов. Согласитесь, в итоге мы получаем внушительную боевую машину, заведомо лучшую, чем жилистый боксер, пытающийся столь же наскоро отработать хитроумные броски и захваты.], нежели боксера - приемам борьбы, потому что даже неумелый, никогда ничем не занимавшийся «ботаник» способен лихо стукнуть кулаком (особенно, если он при этом увесист), но он никогда, никогда не проведет эффективного броска!
        Кроме того, не стоит забывать о холодном оружии[8 - Методы применения огнестрельного оружия и ухода от него, равно как и приемы обезоруживания, есть тема совершенно особая, не здесь и не нам обсуждать подобную «высшую математику».].
        В деле защиты от него борцы также имеют понятные преимущества. И последнее: очень многие имели счастье наблюдать - хоть вживую, хоть по телевидению - так называемые бои без правил, где представители (скажем откровенно, не самые лучшие) наиболее популярных современных интерпретаций боевых искусств сражаются на ринге якобы не на жизнь, а на смерть. И что? Практически все схватки уже на десятой секунде сводятся к падению на пол, валянию, катанию, кряхтению и прочей возне. Где те удары? Кто их видел? Разумеется, в большинстве случаев побеждают разного рода «душители». Даже занимательные кадры потасовок среди депутатов парламентов разных стран демонстрируют сходную картину: они толкаются, как дети, рвут друг на друге одежду и являют полнейшую беспомощность, хотя - что удивительно - многие их них (по свидетельству прессы) свободное от заседаний время посвящают боксу, каратэ и т. п., стяжав на данном поприще разнообразные и довольно высокие регалии. Вот вам - «наука и жизнь»!
        Наконец, действие удара и броска на человеческий организм также, разумеется, различно. Не будем брать во внимание монстров, способных кулаком расколоть череп или сломать ребра, равно как оставим в покое силачей и «технарей», которые, не моргнув глазом, припечатают вас оземь так, что дух вон.
        На обычном среднем уровне после удара, например в голову[9 - Всем известно, что в девяти случаях из десяти норовят ударить в челюсть, при том, что это не самая лучшая мишень. Хотя…Как правило, хрупкая кость при этом ломается, и уж наверняка вылетают несколько зубов, не считая расквашенных губ и щек. Урон, таким образом, не смертельный, но впечатляющий и, главное, шокирующий, а еще заметный и позорный. Синяк на месте «завального» попадания в бок не увидит никто, а вот разбитую физиономию…], слегка контуженный, но гораздо более озверевший противник (предполагается, что вы сцепились не с пацифистом и не с маменькиным сынком) ринется, точно бык, в контратаку - и закипит славная потасовка!
        А вот после средненького и даже неумелого броска вы, не будучи привычным к подобным эксцессам, либо сломаете себе что-нибудь вроде запястья или голени, или «приложитесь» об асфальт до потери сознания. Во всяком случае, десятисекундный шок и временная потеря ориентации (не сексуальной, а пространственной) гарантированы,  - и это правда!
        Очень многие способны продолжительное время тузить друг друга кулаками и даже ногами, нанося множественные повреждения различной степени тяжести, наслаждаясь как благородной дракой один на один, так и участием в массовых побоищах, то и дело возникающих на национальной, территориальной или спортивно-болельщицкой почве. Но никто, кроме тренированных борцов, не в состоянии столь же интенсивно обмениваться бросками. А если добавить еще и переломы…
        ВЫВОД:при прочих равных условиях в качестве отправного пункта в деле изучения боевых искусств начните с борцовкой школы, чтобы потом плавно перейти к ударным техникам.
        БУДО, БУ-ДЗЮЦУ[10] И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ

        - А можно ли этим способом добиться бессмертия?  - спросил Сунь У-кун.
        - Нет! Нельзя,  - последовал ответ.
        - Ну, в таком случае я не стану его изучать!
        У ЧЕН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        Как известно, нет плохих и хороших школ. Однако, хотя все (или почти все) они рождены стремлением побеждать противников, потенциал эффективности их техник различен, так как на долгом пути развития, измеряемом порой веками, первоначальная идея неизбежно претерпевает метаморфозы, затрагивающие не только тактику, но даже стратегию, или базовую целевую установку стиля.
        Классический пример - дзюдо, превратившееся из весьма жесткой комплексной[11 - В авторской редакции своего основателя, Дзигоро Кано, дзюдо включало базовую ударную технику каратэ, которую он сознательно ввел для пущей эффективности.] в чисто спортивную систему.
        Впрочем, ее создатель именно этого и хотел, а все прошлые и нынешние варианты так называемого боевого дзюдо есть не более чем попытки вернуться к истокам.
        Существует достаточное количество схем, призванных хоть как-то упорядочить, классифицировать великое многообразие оттенков единого, по сути, боевого искусства, и я не вижу причин, почему бы не изложить здесь собственный вариант.
        Например, давайте разложим пеструю мозаику стилей и школ, независимо от технического арсенала, как бы в три ящика с надписями: «боевые», «спортивные» и «оздоровительные». При этом каждая конкретная школа несет в себе весь набор указанных черт, и вопрос лишь в преобладании того либо иного, а размеры и значимость воображаемых ящиков будут разными.
        Самая распространенная и досадная ошибка занимающихся (а также тех, кто только собирается начать тренировки) состоит в неумении отличить и ясно представить себе возможности и перспективы избранного направления.
        Именно в этом неумении таятся корни, увы, неизбежных драматических ситуаций, когда человек, прозанимавшийся три года (всего-то три года!) спортивным ушу или каратэ, оказывается абсолютно беспомощным в ситуации реальной уличной агрессии, после чего принимается аргументированно поносить «никчемный балет».
        Поэтому прежде чем бежать записываться в приглянувшуюся вам секцию или клуб, необходимо честно ответить самому себе на один-единственный простой вопрос: «Зачем мне это все надо, и чего я жду от нескончаемых, тяжелых и нудных занятий?» Несомненно, можно извлекать удовольствие (хотя и несколько мазохистского плана) и какие-то общеукрепляющие моменты даже из тренировок по самой что ни на есть зверской боевой системе, но совершенно излишне строить иллюзии относительно собственной защищенности, подвизаясь, скажем, в изначально гимнастическом современном Чань-цюань. Конкретнее насчет упомянутых трех путей можно сказать следующее.
        К боевым, действенным и эффективным направлениям относятся немногие старинные, пережившие века школы, жизненность которых проверена в тысячах и тысячах абсолютно реальных боевых схваток с вооруженными профессионалами. Их перечисление не заняло бы много времени, поскольку таковых осталось, увы, всего чуть-чуть.
        Это, конечно же, традиционные клановые стили самурайского дзюдзюцу - Дайто-рю, Катори Синто-рю, Ягью-рю и некоторые другие. Это почти все разновидности окинавского (не путать с японским) каратэ, но только почти, так как и в оплоте неподдельности встречается откровенная мишура, особенно среди модернизированных популярных стилей. Это, несомненно, и подлинный Шаолинь - не тот, урезанный и оспортивленный, что преподают (скорее, демонстрируют) иностранцам за большие деньги прагматичные китайцы, а настоящий, сокровенный и многотрудный, во многом все еще закрытый от любопытных глаз досужих западных энтузиастов восточных единоборств.
        Существует также ряд современных разработок, которые убедительно показывают замечательную эффективность наряду со столь же замечательной простотой. Возглавить этот перечень мог бы, например, так и не обретший почему-то популярности стиль Кадочникова. В масстерском исполнении эти «мягкие» незамысловатые движения сводят к нулю любую направленную на них ударную, бросковую или какую угодно иную технику, оставляя нападавшего либо в недоумении, либо без сознания - по выбору исполнителя.
        Разумеется, все подобные системы рождены путем изучения, компиляции, упрощения и рационализации старых школ (чаще всего дзюдзюцу), что бы там ни фантазировали приверженцы России как «родины слонов».
        К сожалению, при таком подходе под сокращение попадают, в первую очередь, духовная, философская и этическая составляющие стиля, вкладывая в руки адепта лишь голую технику атак и защит. Экономя на глубинных и тонких аспектах искусства, человек в минимальный срок получает незримое оружие, эффективность которого зависит только от собственного таланта и усердия. Поэтому современные боевые системы находят применение во всевозможных охранных структурах, элитных спецподразделениях, разведках, контрразведках и так далее. Несомненно, матерый самурай XIII века или крепкий шаолиньский монах старой закалки в мгновение ока убили бы любого из нынешних профессионалов. Но!  - и монах, и самурай имели обычно за плечами, как минимум, 15 -20-летний стаж тренировок и боев, суровость которых сегодня даже трудно представить, тогда как современный спецназовец обязан в сжатые сроки овладеть обширным ассортиментом дисциплин, и «рукопашка» среди них отнюдь не самая главная. Разумеется, здесь ни о каких десятилетиях не может быть и речи. Однако стоит оговориться, что героем наших рассуждений является некий средний
специалист, поскольку никогда нельзя сопоставлять уникумов, подлинных фанатиков своего ремесла, каких достаточно в любые времена.
        Подводя краткий итог, будет нелишне в который раз подчеркнуть, что претендовать на хорошую боевую эффективность можно исключительно как на результат усердных, неимоверно тяжелых, беспрестанных занятий под руководством опытного наставника по любому из стилей боевой направленности. К счастью для всех нас, доступ к подобным знаниям для широкой публики пока что закрыт или, во всяком случае, затруднен, да и наличие в чьей-то голове подобных знаний бесполезно, если они не переплавлены в практические навыки ценой мучительных усилий, каковые, кстати (и к счастью), имеют обыкновение заодно переплавлять в лучшее качество и духовные устои занимающегося. Можно наизусть выучить методику протыкания человеческого тела указательным пальцем, но полезные знания так и останутся втуне без двух десятков лет фанатичных тренировок. Вот он, спасительный парадокс: отдав вожделенной технике потребное количество пота, боли и времени, потенциальный «протыкатель» неизбежно приходит к мыслям о ценности жизни, гуманности и миролюбии, причем такое перерождение происходит исподволь, абсолютно незаметно.
        Другим разделом воинских искусств можно считать оздоровительный. Он имеет древние, но не повсеместные корни. Тогда как в Японии и особенно на Окинаве усилия затрачивались исключительно с целью стяжания непобедимости, за многие и многие столетия до этого в Поднебесной даосские отшельники практиковали хитроумное мастерство достижения бессмертия, как минимум - долголетия, и обретения Великого Дао. Феноменальная эффективность этих систем в плане самообороны являлась побочным продуктом и никогда не рассматривалась в качестве хотя бы промежуточной цели. Все эти «цветы у дороги» не стоили внимания, как само собой разумеющиеся - на столько грандиозна была конечная цель, хотя говорить о конечной цели в данном случае нелепо.
        С сегодняшней точки зрения к оздоровительным можно было бы отнести те направления китайского ушу, плавность и мягкость которых позволяет практиковать их людям любого возраста и физических кондиций - от малых детушек до почтенных старцев. Нисколько не претендуя на обретение боевой мощи, сторонники этих приятных стилей находят покой и отраду, безмятежность духа и крепость тела в недрах гармоничных и, как правило, старинных школ.
        Наиболее яркими представителями раздела являются, конечно, стили «великой внутренней тройки» - Тайцзи-цюань, Багуа-чжан и Синьи-цюань (хотя, говоря откровенно, Синьи трудно назвать мягким и плавным[12 - Достаточно вспомнить, что в прошлом хозяева купеческих караванов, пересекавших необозримые и весьма неспокойные просторы Поднебесной, при найме охраны категорически отдавали предпочтение мастерам Синьи, зная подтвержденную множеством случаев несравненную эффективность, быстроту и летальную жесткость всего великого многообразия (Синьи-цюань считается наиболее сложным из «внутренних» стилей) его приемов.]), а также многочисленные эмэйские и уданские вариации.
        Сюда же примыкают их японские реплики типа Найка-кэн и Таики-кэн, практикуемые выучившимися в Китае мастерами. Хотя боевая эффективность этих древних традиций поистине беспредельна (если не абсолютна), достигнута она может быть лишь десятилетиями ежедневной упорной работы над собой, причем под надзором искушенного учителя, и непременно при наличии некоей «божьей искры», которая встречается у одного из сотен, если не тысяч. Поэтому все данные стили с небольшой натяжкой можно считать решающими чисто оздоровительные задачи, тем более что базой им служит тонкое искусство цигун (дословно - «работа с Ци»). Цигун сегодня живет в сотнях разнообразных форм, но наиболее мощные, углубленные и проработанные из них принадлежат, опять-таки, к древнейшему даосскому семейству, в противовес несколько более молодому и «внешнему» буддийскому.
        Разумеется, существуют превосходные корейские, вьетнамские и другие региональные школы. Об Индии и Тибете умолчим - там все свое, самобытное и непохожее.
        Где-то посередине между боевыми и оздоровительными нашли себе место многочисленные и разнообразные спортивные стили. В эту обширную и пеструю когорту входят как почти все недавно созданные, так и выродившиеся традиционные школы. Характерный пример - соответственно, Чань-цюань и упоминавшееся спортивное Дзюдо. Если оздоровительно-физкультурный потенциал всех таких стилей весьма высок, то возможности их в боевом отношении вызывают сомнения, что и подтверждается массой примеров из нашей жизни - как занимательных, так и печальных.
        В свою очередь, спортивные стили могут быть разделены на чисто спортивные и состязательные, то есть турнирные. В первом случае мы имеем продолжение благородных традиций, когда спорт понимается, как в доброй старой Англии лет 150 назад - достойное времяпрепровождение джентльменов, а состязательность и соперничество отодвинуты на вторые и третьи роли. Тренировка ради тренировки, без азарта, борьбы и погони за призом - такой подход сближает современные спортивные направления с их прототипами. Однако, как ни крути, спорт немыслим без соревнований, и когда такой подход становится единственно определяющим, тогда полностью отпадает необходимость в какой-бы то ни было духовной базе, а занятия превращаются в потное натаскивание к очередному турниру с четкой и ясной целью - занять определенное (лучше - первое) место.
        Если школа или стиль не имеют явно прикладного характера, а ученики занимаются просто с целью обретения гармонии духа и тела, упорно постигая всю полноту традиции - техники, ритуалов, медитативных и дыхательных комплексов, но при отсутствии явного желания или необходимости участвовать в бесконечной череде соревнований самого разного уровня, такую школу можно назвать спортивной в лучшем смысле этого слова.
        Когда же основной или единственной целью тренировочного процесса становится количество призовых мест, завоеванных на всевозможных чемпионатах, а бесспорным мерилом мастерства - число выигранных схваток, тогда-то и происходит гибельная подмена ориентиров, после которой ни о каком следовании традициям, равно как и об искусстве вообще, говорить не приходится. Диапазон отрабатываемой и применяемой техники катастрофически сужается буквально до нескольких самых ходовых и хорошо оцениваемых судьями элементов - какой смысл тратить время и силы на освоение удара или связки, если они заведомо не принесут желаемых баллов? Да плюс еще жесткие турнирные правила, накладывающие табу на обширную часть технического арсенала во избежание травм и увечий, что абсолютно справедливо.
        Великолепной иллюстрацией сказанному служат чемпионаты по различным видам каратэ-до. Возьмем для примера наиболее массовый из них - Шотокан (или, если угодно, Сётокан). Семь или восемь из десяти побед присуждаются за обыкновенный удар «цуки» в корпус. Наиболее выигрышная связка - «пародия на подсечку + цуки» - немедленно обеспечивает проворному участнику вожделенный «иппон». Конечно, находит применение еще целый ряд техник, но все они либо не оцениваются судьями вовсе, либо приносят жалкое очко, не более. И это при том, что те же молодцы у себя в додзё демонстрируют распрекрасные наборы элементов нападения и защиты в самых неожиданных сочетаниях. Однако при появлении незначительного фактора риска дутое мастерство улетучивается, как дым на ветру, оставляя несколько максимально надежных и испытанных «коронок».
        Между прочим, подобная метаморфоза характерна не только для каратэ. Этой болезни подвержены в равной степени представители всех прочих единоборств - боксеры, борцы и так далее. Реальная возможность нарваться на ответный удар или бросок заставляет делать то, чего делать как раз категорически недопустимо - рассчитывать, прикидывать и прогнозировать свои и чужие действия.
        В спортивной схватке это проигрыш, в настоящем бою - увечья и смерть. Раскрепостить разум, сбросить оковы и отпустить тренированное тело на волю, отдав его во власть мгновенных и безошибочных инстинктов, можно только одним способом - путем совмещения физических аспектов с не меньшими (если не с большими) по интенсивности медитативными практиками. Но, как мы помним, именно эта составляющая отброшена «за ненадобностью» всеми современными соревновательными школами. Результат налицо. А поскольку вместе со всякой там медитацией удалены заодно и специализированные дыхательные техники, требующие отдельных, вдумчивых, утонченных и самых тщательных тренировок, то всем не согласным с данной точкой зрения предлагаю посетить первые же соревнования любого ранга, сесть поближе к татами и, как говаривал Х. Насреддин, «открыть свои уши». После первых же минут схватки всё, что нужно (хрип, одышку и пр.), услышите сами.
        Но и турнирно-ориентированные стили восточных единоборств еще не самое скверное, ибо лукавый человеческий разум во грехе сребролюбия породил уж вовсе отвратительное, а именно - всевозможные шоу, «восьмиугольники», «бои без правил» и тому подобные, чисто коммерческие, мероприятия. Именно там находят, образно говоря, свою смерть поддавшиеся искусу мастера и целые направления, поскольку отбор техник происходит по ранее вообще немыслимому параметру - зрелищности и эффектности. Неодолимые законы шоу-бизнеса требуют от участников хорошо видимых, амплитудных, размашистых и «страшных» движений, доступных пониманию пьющей пиво публики. Требуют прыжков, кувырков, подсечек и «вертушек» - короче, всей мишуры, за которую, собственно, и платятся деньги. Нокауты и кровь обязательны, ибо кому интересно вместо шестираундовой мясорубки наблюдать тихое падение тела в результате незаметного глазу мгновенного движения на первой минуте схватки?
        В общем, с такими течениями все понятно, и они не заслуживают разговора. Можно добавить лишь то, что в подобных игрищах никогда не принимают участия сколько-нибудь значительные мастера, имеющие вес и имя в соответствующих кругах. Уровень шоу - это средний уровень, не более. Если на арене современный гладиатор безо всякого вреда переносит десяток «сокрушительных» атак с тем, чтобы тотчас самому ринуться в наступление, то незачем пускаться в рассуждения об искусстве держать удар, поскольку держать, увы, нечего. Когда Ояма бил быков в лоб, те валились наземь и не помышляли о реванше, а когда Коичи Тохэй, уже будучи маститым дзюдоистом, в ответ на приглашение Уесибы «атаковать любым способом» попытался его схватить, то с удивлением осознал себя лежащим на татами, и притом никак не мог вспомнить, каким образом он занял горизонтальное положение.
        Подобных увлекательных историй существует великое множество, но все они укладываются в простую схему - подлинное мастерство всегда молниеносно и однозначно, вариантов нет, а реальная схватка с реальным мастером заканчивается, не успев начаться.
        Когда сегодня такое количество школ гордо объявляют себя практикующими «полный контакт», тем самым они признаются либо во лжи, либо в явной неэффективности своих методик тренировки. Действительно полный контакт при правильной (то есть традиционной) реализации несет увечья и смерть, что, конечно же, абсолютно недопустимо.
        Конкретная техника не играет при этом особой роли, так как любые перемещения своего тела в пространстве легко заполнить тем или иным содержанием, четко поставив перед собой соответствующую задачу - «чего я хочу?» Научиться, грубо говоря, бить морды? Убивать? Подтянуть здоровье и привести в гармонию тело и дух? В зависимости от цели придется подобрать соответствующие ей методы и настроиться на более или менее длительный период вроде бы безрезультатных занятий, пока идет процесс внутреннего накопления и сортировки материала, который когда-нибудь, в единый миг (а это всегда происходит именно так) не обернется новым качеством. Специально для тех, кто охоч до «тайных знаний» и волшебно эффективных «секретных» приемов, овладев которыми в кратчайший срок, можно без особого труда сделаться грозным бойцом, хотелось бы привести старинную вьетнамскую притчу.

        Один юноша был прямо-таки помешан на изучении упражнений. Не было учителя, которого он не замучил бы своими расспросами, не было приема, который бы он не отрабатывал. И вот, после многих лет занятий он решил, что постиг все существующие приемы, и отправился странствовать, чтобы найти равного себе и померяться с ним силами. Забрел он как-то в лес и увидел старика, который, не замечая ничего вокруг, наносил удары кулаком по дереву - то быстро, то медленно, то сильно, то слабо. И так все время без перерывов, без устали. Удивившись, юноша подошел к старцу.
        - Дедушка, чем это вы занимаетесь?
        Не прекращая своего дела и даже не обернувшись, старик спокойно ответил:
        - Отрабатываю удары, сынок.
        Обрадовавшись, будто он напал на клад, юноша подошел поближе и торжественно произнес:
        - Остановитесь, дедушка! Испробуйте лучше на мне свое искусство!
        - Можно. Не будем терять слов!
        И вот два бойца стали друг против друга. Первый стоял прямо и твердо, как дуб, второй же легко передвигался, проделывая сложные красивые движения.
        - Держись!  - крикнул вдруг старик и с быстротой молнии нанес молодому удар в грудь, от которого тот свалился на землю. Считая, что поединок закончен, старик повернулся к дереву и продолжал молча бить по стволу, словно бы ничего не произошло. Юноша пришел в себя, поправил одежду и почтительно обратился к старику:
        - Скажите, каким приемом вы меня свалили?
        - Какой там прием! Отрабатывай лучше удар - он должен быть быстрым и сильным. Ударишь быстро - попадешь в цель, ударишь сильно - собьешь с ног!

        Здесь и кроется простой секрет, в котором, как в волшебном зеркале, отражается самая суть традиционного понимания техники и тактики поединка. К сожалению, этот испытанный веками путь показался сегодняшним адептам кулака слишком примитивным, а потому скучным. В ходу принципы, которые исповедовал наш юноша, то есть процесс направлен не вглубь, а как бы вширь, и рассчитан на увлекательное постижение все новых и новых приемов, связок, комбинаций и техник. Ничего плохого или зазорного в этом нет, и большинство из нас занимается, скажем прямо, ради удовольствия. Это не более чем хобби, без претензии на достижение каких-то великих рубежей. Нужно лишь не обманывать себя и отчетливо сознавать, что тем самым мы получаем в руки деревянное ружье, не способное защитить в минуты опасности, но очень похожее на настоящее.
        Может быть, ответ на наши сомнения заключается в строчках из «Дао Дэ Цзин»:
        Великое совершенство похоже на изъян,
        Великая полнота похожа на ущерб,
        Великое мастерство похоже на неумение,
        Великое красноречие похоже на косноязычие.

        Однако там же читаем:
        Сложное и простое завершают друг друга,
        Длинное и короткое вымеряют друг друга,
        Высокое и низкое друг друга определяют…

        Увы, чаще всего дорога к простому пролегает через непростое, и, как гласит древняя пословица, «чтобы расслабиться, нужно вначале напрячься, а чтобы напрячься, нужно сначала расслабиться». Кстати, любопытно - почти все создатели «мягких» гуманных школ в юные годы прошли через сущий ад традиционных силовых стилей, и были очень даже не слабы физически. Например, тот же Морихэй Уесиба: сравните фотографии почтенного умиротворенного старца с его же изображениями в молодости, где с пожелтевшей бумаги огненным взором глядит литой молодец,  - то ли гиревик, то ли культурист.
        Если уж вы избрали для изучения какой-либо традиционный, то есть жесткий и реалистичный, стиль (с оружием ли, без него), никогда не пытайтесь деформировать технику, умягчать ее и приспосабливать под нынешние реалии. Она рождена в иных условиях и с иными целями, ей нет и не может быть места в современном спорте, иначе чемпионаты венчались бы похоронами.
        Коль скоро каратэка целенаправленно и осознанно оттачивает тысячекратными повторениями априори фатальный для противника удар, он никогда не должен в угоду правилам поединка или чему-либо иному менять и сдерживать наработанного рефлекса, иначе в действительно критической ситуации подобное разночтение сослужит ему дурную службу. Если вы не согласны с таким подходом или он вступает в противоречие с вашими моральными установками, тогда вообще нет смысла практиковать традиционные стили, а стоит подумать о своей реализации на спортивном поприще.
        В давние времена никаких побед «по очкам» не признавали, и заурядный поединок двух мастеров чаще всего завершался смертью или инвалидностью одного из них - во избежания проблемы скверного судейства. Этот своеобразный обычай в известной степени способствовал воспитанию миролюбия и вежливости в отношениях между людьми, поскольку заставлял постоянно контролировать собственное поведение и речь. За развязные манеры, за длинный язык приходилось отвечать полной, подчас высшей, мерой. Привыкший давать волю гневу и рукам долго не жил, так как даже вполне квалифицированный задира рано или поздно нарывался на гораздо более искушенного бойца, а подбитым глазом дело не ограничивалось.
        Какому-нибудь психоаналитику было бы любопытно именно в такой плоскости поискать причины того, почему пресловутая японская вежливость никоим образом не присуща россиянам. Ну чем на протяжении всей нашей истории рисковал буйный мужик, ввязываясь в драку с себе подобными? Об этом очень любят рассуждать приверженцы «русского стиля», живописуя сцены стеношных боев, которые якобы велись по строгим правилам - «лежачего не бить», «в спину и ниже пояса не бить», и так далее. Вполне возможно, что так оно и было, и ничто не мешало раз за разом выходить и тешить молодецкую удаль чесанием кулаков, расплачиваясь за потеху максимум выбитыми зубами. Отсутствие тормозящих факторов давало возможность процветать буйству «широкой души», не сдерживаемой страхом и сомнениями. С тогдашней (да и с нынешней) точки зрения почти все традиционные восточные техники почитались бы изуверскими и запретными. Но ведь побиение физиономий на Масленицу и борьба за собственную жизнь - вещи немного разные, не так ли?
        Вот что пишет Араи Хакусэки (1657 -1725) о необходимости постоянно следить не только за движениями и поступками, но даже за речью:

        «Никогда не говори никому в лицо, что у тебя острый меч. Когда я был молод, кто-то услышал, как один человек похвалялся своим мечом, заявляя, что он рубит великолепно, и сказал: «О, Небо, вы ведете себя так грубо, как будто рядом с вами никого нет. Неужели вы думаете, что кто-то будет носить меч, который рубит плохо? А ну-ка, убедитесь сами, рубит мой меч или нет!»
        С этими словами он обнажил клинок. Только потому, что его удержали, ничего не произошло».

        Однако, если уж ты осознанно или случайно сказал «А», будь готов сказать «Б» и идти до конца. В этой связи встает непростой вопрос об адекватности ответа на агрессию. В привычном виде речь идет о следующей схеме развития конфликта, хорошо знакомой почти каждому:
        он обозвал - я обозвал;
        он толкнул - я толкнул;
        он кулаком - я кулаком;
        он ногой - я ногой.
        И так далее, вплоть до валяния по земле или использования всевозможных палок, булыжников и прочих подвернувшихся предметов. К сожалению, при всей кажущейся логичности подобный алгоритм поведения никак не способствует укрощению агрессии, не говоря уж о пресечении оной еще на стадии зарождения.
        Лесенка адекватности ответа на «вопрос» лишь порождает новые «вопросы» и дает возможность нападающей стороне контролировать этот процесс, форсируя или тормозя ход событий удобным для себя образом. Это бесперспективно и в корне неверно! На деле хулиган и хам, привычно запустив механизм развития конфликта, должен вдруг с удивлением осознать, что уже не владеет ситуацией, а предвкушаемая стычка развивается в геометрической прогрессии и самым неприятным образом. Корейский афоризм гласит: «С противником не следует драться - его нужно бить!» Попросту говоря, толкнув и ударив вас, агрессор должен получить в ответ те или иные, но - предельно концентрированные, неадекватно жесткие и неожиданно серьезные действия. Не следует задавать глупых вопросов типа «что это он затеял?», «не сошел ли он с ума?», «не стыдно ли?», «осознал ли он свою неправоту?» и - «может, хватит?». Бейте его вдребезги, чтобы у него не было даже сил взмолиться о пощаде. Ваши возможности в подобном благом начинании - это ваше личное дело.
        Не умеете - не беритесь вовсе!
        Именно поэтому настоящие мастера, вполне сознавая свой потенциал и вероятные последствия, всегда проявляли и проявляют в кризисных ситуациях безграничное терпение и готовы на изрядные уступки, лишь бы оттянуть или предотвратить роковой момент начала стычки, после которого остановки быть уже не может. Зато, решившись вступить в битву, идут до конца, без компромиссов и колебаний, что всегда является для любителя «просто помахаться» крайне неприятным сюрпризом. В какой-то мере такой психологический настрой может служить показателем глубины постижения традиции и мерилом вашей зрелости как мастера.
        Умелый боец не драчлив.
        Тот, кто умеет сражаться,
        не дает волю ярости.
        Тот, кто умеет побеждать,
        не вступает в схватку!

        (ДАО ДЭ ЦЗИН)

        По этой же причине столь нелегко шел процесс адаптации старых реальных стилей к современным условиям - зачастую путем деформаций и замещений как в методике тренировок, так и в техническом арсенале школ. В первую очередь это коснулось целевых ориентиров и моральных принципов, в меньшей степени - используемой базы приемов, откуда «всего-навсего» ушли эффективные, но, с сегодняшней точки зрения, безусловно зверские действия, позволявшие в свое время умертвить вооруженного до зубов лихого противника. Когда из-за спины исчезает тень худого арбитра с косой, то вместе с ней исчезает единственно верный тренер и советчик, не позволявший когда-то заблудиться в дебрях поверхностной фальши и циркачества.
        Вырождение коснулось решительно всех истинно старых, действенных направлений. Ярким примером тому служит скорбный путь, пройденный достославным дзюдо от своего зарождения до нынешних олимпийских высот.
        Когда доктор Дзигоро Кано модернизировал традиционнное дзю-дзюцу школ Синьё-рю, Кито-рю и Сэкигути-рю, он вполне сознательно и основательно сместил акценты, сделав упор на физкультурную и воспитательную стороны в ущерб реальной боевой эффективности. Тем не менее дзюдо оставалось хорошей практичной школой, включавшей, между прочим, обширный раздел ударных техник, взятых создателем отчасти в каратэ. Не забывалась и работа с оружием. Но дальнейший «прогресс» все дальше уводил дзюдо от старых корней, и в итоге оно превратилось в обыкновенную борьбу, не хуже и не лучше той же греко-римской. Безусловно, какой-нибудь перворазрядник способен лихо и даже красиво переломать кости неискушенному противнику, но о противостоянии опытному боксеру, литому борцу-вольнику или вооруженному финкой хулигану речи быть не может, хотя каждая из перечисленных ситуаций является априори решаемой методами породивших «мягкий путь» самурайских стилей.
        Аналогичная судьба постигла многие направления некогда боевого искусства по всему белу свету - от китайского ушу до корейских, малазийских, индийских и прочих традиций, в которых очень постепенно, будто песок сквозь пальцы, оказался вымыт почти весь практический смысл движений, что неизбежно превратило их в формальные гимнастические комплексы, никак не работающие в условиях мало-мальски реального поединка, не говоря о сражении с несколькими вооруженными головорезами, нападающими бешено, одновременно и хаотично.
        Худо-бедно, традиции еще теплятся в недрах до сих пор во многом закрытых клановых школ дзю-дзюцу и в тому подобных «тихих омутах», а также в среде современных профессионалов, по долгу службы вынужденных вступать в рукопашные схватки. И хотя ничего особенно хитроумного методики их тренировок не содержат, есть целый ряд технических и тактических тонкостей, которые не следует выставлять на обозрение широких народных масс. Поэтому не нужно радоваться полноводному потоку некогда совершенно закрытых и доступных исключительно «для служебного пользования» пособий, наводнивших сегодня книжные прилавки. Коммерческое рвение опубликовать всё и вся, что только может иметь потребительский успех, способно обернуться бедой и бумерангом ударить по любому из нас.
        Когда-то в школу каратэ, а тем более дзю-дзюцу попасть было не так просто, как в наши дни, а уж зазывать учеников и вовсе почиталось абсурдом. Претендент (разумеется, мы говорим о хороших, традиционных школах) проходил через сито хитроумных тестов, которыми в первую очередь определялся его моральный и психологический уровень, оценивались духовные качества. Например, некоторые мастера имели привычку во время предварительного собеседования выплескивать чай в лицо кандидата, внимательно наблюдая за его реакцией. Излишне самолюбивым и вспыльчивым тотчас указывали на дверь.
        Это позволяло сразу отсеивать людей незрелых, не готовых без вреда для себя и окружающих воспринять любую из подлинно эффективных техник.
        В современных условиях всеобщей изнеженности и лени наряду с открытостью и доступностью большинства древних традиций подобный отбор происходит, к счастью, автоматически. Нам, детям стремительного века, попросту невмоготу неторопливо, год за годом, тащить огромный, тяжкий воз тренировок по освященным веками методикам.
        А потому лишь истинно целеустремленные, упорные и здоровые натуры способны обрести желаемые боевые возможности. Даже когда такая личность поначалу не вполне соответствует строгим моральным критериям, то в процессе изнурительных занятий неизменно происходит ломка старых и обретение новых, куда более возвышенных, ценностей. Как говорится: «Мы делаем каратэ - каратэ делает нас». До некоего предела успешно продвигаться способен практически каждый, поскольку на первых этапах всякая техника является всего-навсего телесной геометрией и аэробикой, имитацией традиции, если таковая вообще присутствует. Но герой не должен строить на свой счет иллюзий, полагая себя носителем волшебных знаний. В стычке с обыкновенным уличным босяком он неизбежно будет жестоко, да еще и с обидными прибаутками, побит. Печальных примеров тому великое множество, а желающим потешить распаленное воображение подобной тематикой можно рекомендовать известную книгу А. Тараса «Боевая машина».
        Применительно к стилям, построенным на работе с традиционным оружием, все вышесказанное приобретает особое значение и остроту, в первую очередь в плане отбора кандидатов, поскольку изучаемые дисциплины предполагают искусство обращения с предметами, относящимися, по определению органов правопорядка, к ударно-дробящим. А коль скоро есть чем, найдется и что раздробить. И если даже неумелый, случайный удар простой палкой может привести к весьма негативным последствиям, что же тогда говорить о тщательно отработанном ударе вовсе не простой, а очень даже специальной палкой из твердой древесины?
        РЕЗЮМЕ:выбирая стиль или школу боевого искусства Востока, отдавайте предпочтение возможно более древним, традиционным направлениям, за плечами которых хотя бы несколько веков неразрывной традиции.
        О ЗАКАЛКЕ КОНЕЧНОСТЕЙ

        У вас такие перья!
        У вас рога такие!
        Копыта очень стройные
        И добрая душа!

        «ПЛАСТИЛИНОВАЯ ВОРОНА»

        В различных школах боевого искусства отношение к закалке, или, как принято говорить, набивке конечностей (в основном рук, реже - ног), отношение меняется от полного равнодушия до принципиальной обязательности, как, например, в кёкусинкай каратэ-до. При этом упускается из виду элементарная разница между закалкой и набивкой, очевидная уже из самих этих наименований: в то время как набивка - это именно «обстукивание» ударных поверхностей, скажем, суставов и фаланг пальцев руки, или ребра ладони, закалка предполагает укрепление всей мышечной и костно-сухожильной системы конечности, чтобы, например, запястье не гнулось в момент контакта кулака с целью.
        Закалку можно считать, в общем-то, обязательным элементом подготовки в любом виде боевого искусства, тогда как набивку - нет, и еще раз нет!
        Чтобы понять причину такого неприятия набивки, нужно чуть-чуть углубиться в суть процессов, происходящих при этом интеллектуальном занятии. А суть эта кроется в осознании факта, что наше тело целиком и полностью подчиняется наполняющей его внутренней энергии[13 - Подробно вопрос энергетики человека рассматривается далее, в главе, посвященной дыханию.] (по-китайски - Ци).
        Принципиальная разница в методах набивки контрастно просматривается на примере различий между шаолиньской и окинавской традициями, хотя последняя и вышла из недр первой, являясь бледным ее отголоском. То ли древнее китайское учение было передано или воспринято не во всей полноте, то ли по каким-то иным причинам, только островитянам по сей день присуще достижение поставленной цели напрямую, путем нанесения десятков тысяч ударов по стволам деревьев, доскам, камням и специальным макиварам. Однако их великие учителя практиковали более разумный и мудрый подход, двигаясь через жесткий «внешний» цигун. Неукоснительно и категорически переход к собственно набивке рук и ног о твердые предметы допускался лишь тогда, когда «Ци начинало сочиться через кожу». Проще говоря, освоение грубых ударных техник шло с запозданием по отношению к практике освоения циркуляции энергии в теле. Только так можно было избежать сиюминутных травм и пагубных отдаленных последствий для здоровья в целом. Существовали также особые секретные рецепты многокомпонентных бальзамов и растирок, изготавливаемых по всем канонам бездонной
медицинской премудрости и направленных на ликвидацию неизбежных энергетических блоков и «пробок» и общую гармонизацию протекания Ци.
        Сегодня, когда страсти улеглись, а мода на восточные боевые искусства прочно вошла в свое нормальное естественное русло, уже не встретишь на улицах ражих молодцев с ужасными белыми «копытами» на костяшках указательного и среднего пальцев. Но лет тридцать назад, когда я впервые прикоснулся к экзотическому миру каратэ, накал энтузиазма был неимоверно высок, и мы без устали молотили кулаками в разнообразные самодельные приспособления, погружали руки в горячий песок и крепкий рассол, дабы придать им легендарную всесокрушающую прочность.
        К счастью, я никогда не переступал в этих забавах некоей разумной границы, и теперь, оглядываясь на пройденный путь через призму своего и чужого опыта, могу лишь искренне пожалеть приверженцев «стальных» кулаков, чье безумное усердие заложило фундамент множеству костных и суставных заболеваний. И потом - скажите откровенно: лично вам хотелось бы иметь такие руки?
        Хоть бы и ценой удивительной боеспособности? Ну-ну…

        Можно понять окинавцев, которые были вынуждаемы к подобной практике грубыми условиями бытия, и проделывали все это, надо полагать, без особого удовольствия, не задумываясь о последствиях. Но сегодня, в нормальном современном мире, нам нет нужды проламывать доспехи, а для гарантированного поражения незащищенного тела вполне достаточно умеренной закалки своего природного «оружия». Будучи лично знаком со многими мастерами чрезвычайно высокого уровня (и спортсменами, и «практиками»), могу свидетельствовать, что ни один из них не носил и не носит на своих кулаках упомянутых «печатей» глупости. Более того, их руки совершенно неотличимы от сотен тысяч других, во всяком случае, внешне. Но если кому-то не терпится преуспеть на данном поприще, могу дать несколько испытанных практических советов:
        - снаряд для набивки не должен быть твердым - лишь плотным, с мягким поверхностным слоем. Лучше всего зарекомендовали себя большие тяжелые мешки с гранулами полиэтилена, поскольку горох и фасоль слишком быстро разбиваются в труху, а песок превращается в камень. Под внешний, несущий ударные нагрузки слой следует положить тонкий войлок, который исключит болезненный «сухой» контакт кулака с наполнителем;
        - не стоит делать мешок излишне тяжелым, так как может возникнуть привычка работать с инертной массивной целью, тогда как реальный противник легок и увертлив, компенсируя этим направленную на него мощь. Однако легкая снасть еще хуже - она провоцирует наработку лихой, скоростной, но изначально пустой техники, максимальным достижением которой будет подбитый глаз или расквашенный нос. Невесомые мешки и груши не позволяют «поставить» запястье, то есть сложить в единую жесткую систему всю руку, от плеча до ногтей, а тренировки с ними приводят к обычным итогам самой банальной драки - вывихнутым суставам («выбитым» пальцам);
        - количество важнее качества: полезнее нанести тысячу слабых ударов, нежели сотню сильных. Кости должны не деформироваться, а перестраиваться, дайте им время на перестройку;
        - до и после каждой тренировки со снарядами обязателен тщательный уход за ударными зонами. Он состоит в разминании и растирании до нагрева, скажем, костяшек кулаков. Великолепные результаты дает при этом применение растительных масел (для укрепления кожи) и снадобий типа «Троксевазин» или «Индовазин» (для подлечивания травмированной надкостницы);
        - набивка есть процесс долгий и постепенный, одна минута перебора легко оборачивается месячной нетрудоспособностью. Результатом правильной методики через полгода работы будет слегка уплотненная, гладкая, эластичная кожа без малейших следов поверхностного ороговения, шелушения или перемены натурального цвета. При этом даже очень сильные удары по мешку не вызовут каких-либо болезненных ощущений.
        Классическая окинавская или японская макивара служит отнюдь не для набивки рук, как принято считать у нас, а для отработки техники ударов, точнее - их резкости. Так как тонкая упругая доска, являющаяся основой данного приспособления, чутко пружинит при малейшем усилии, этим она способствует постановке классического скоростного удара, но главное - учит возвращать руку в исходное положение до того, как волна отдачи нанесет ответный щелчок. В японской терминологии этот принцип именуется «хики-тэ», дословно - «уходящая рука», и считается базовым.
        Желающим вопреки здравому смыслу приобрести мертвенно-белые мозоли на костяшках кулаков советую изготовить подушку макивары из 3 -5?сантиметрового войлока с покрытием из разрезанного пожарного брезентового рукава. Он имеет грубую крупнозернистую фактуру, отменно дубит руки, а порвать такую оболочку не удавалось еще никому. Тем же, кто дорожит своим здоровьем и внешностью, рекомендую аналогичной толщины пенополиуретан и обтяжку из натуральной кожи.
        Набивка ребра ладони требует большего времени и производится двумя путями. Собственно набивание - на толстой деревянной плахе, сидя, положив ее на колени, а постановка удара с формированием единственно правильного положения всей руки - на описанных выше увесистых мешках.
        Закаливание гребня ладони (хайто) и передних костяшек плоского кулака (хиракэн) есть процесс еще более сложный, долгий и болезненный, а бездумно набивая о доску кончики пальцев, очень просто посадить себе зрение, так как это уже напрямую связано с расположением акупунктурных точек. Не владея малодоступными методиками восстановления потока Ци по меридианам, о чем упоминалось выше, не стоит пытаться практиковать опасные упражнения.
        Единственная часть руки, способная нести огромную ударную мощь и почти не требующая закалки,  - основание открытой ладони. Большинство так называемых «энергетических» ударов наносится именно ладонями, поскольку в центре их располагаются точки лао-гун, являющиеся двумя из пяти «ворот», через которые возможен как забор, так и выброс Ци. Именно поэтому в спортивных поединках запрещены удары открытой ладонью как потенциально опасные для здоровья и самой жизни.
        О разрушении предметов

        Чудесно!  - подумал Сунь У-кун -
        Будь у тебя хоть чугунная башка,
        Я проломлю ее своим посохом!
        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД.

        Вплотную к спорному вопросу о набивке конечностей примыкает своеобразный и отчасти самостоятельный раздел боевого искусства, известный как «тамэсивари» (испытания по разрушению предметов) и «тамэсигири» (испытания по рассечению предметов).
        Однако и здесь ядовитый змей сомнения норовит задать каверзный вопрос - а зачем вообще ломать и крушить предметы, да еще специально для этого особым образом видоизменять собственное тело? Исходя из многолетних наблюдений, могу достоверно сообщить, что простой здоровый мужик с намозоленными рабоче-крестьянскими ладонями способен на такие штуки, что у бывалых каратэистов перехватило бы дух от зависти.

        Живой пример: давным-давно, еще в армии, где я отрабатывал положенные два года после института и только-только начал изучать Кёкусинкай-каратэ, к нам в группу пару раз заглянул громадный солдат с кулаками величиной с детскую голову. Очевидно, взбодрясь диковинным искусством, он не стал терять времени, а, дежуря на одиноком степном КПП, за одни сутки голыми руками переколол буквально в щебень несколько тысяч штук кирпича, заготовленного рачительным начальством для строительства нового помещения поста. Нам рассказывали, что батяня-комбат вырвал у себя остатки волос от горя и бешенства, а неукротимый терминатор был до конца службы низвергнут в свинари.
        Но случай, тем не менее, показательный. Мне еще не раз доводилось сталкиваться с эпизодами, когда природные сила и масса походя творили такое, что какому-нибудь сухому, жилистому окинавцу или китайцу далось бы годами самоотверженного труда. В этом плане правы приверженцы славянизма как антитезы окаянному «востоку», разглагольствуя о национальных особенностях боевых искусств. Несомненно - рост и физическая мощь не могут не влиять на технику, тактику и результаты боя. Как говорится, «размер имеет значение».
        Отдав в свое время положенную дань модному поветрию, я также переколол немало кирпичей и перебил ребром ладони немало всевозможных палок, пока не поумнел и, наученный целым рядом болезненных уроков, не понял, что наношу этим элементарный вред здоровью, играя в разновидность «русской рулетки». Ушибы и травмы проходят медленно, прерывая тем самым тренировочный процесс, а краткий миг торжества не стоит месяца вынужденного безделья и страданий. В назидание легкомысленным почитателям экранных подвигов киногероев могу привести два вполне настоящих и грустных эпизода, имевших место, к счастью, очень давно.
        В то время я лихо и безошибочно ломал лежащие кирпичи ударом пятки сверху («фумикоми»), легко разрушая даже стопку из трех-четырех изделий местной промышленности, каковой нюанс меня и подвел. Однажды под моей командой солдаты разбирали старый, еще послевоенной постройки, котел, и коварно попросили продемонстрировать дивное искусство, на что я простодушно клюнул. Жертвой должен был стать один-единственный кирпич темно-бурачного цвета с неразборчивым клеймом - то есть добротнейшая вещь сталинской выделки. Я положил его на две подкладки, собрался с духом и привычно вонзил в него пятку ноги (к счастью, обутой). С тех пор прошло тридцать лет, но проклятая пятка до сих пор дает о себе знать. Тогда же я еле-еле сохранил лицо и чудом доковылял до общежития. Кстати, сохранности лица помогло то обстоятельство, что славный кирпич лопнул лишь после второго удара тяжеленным стальным ломом, который я нанес с вполне понятной яростью, если не сказать - бешенством. После этого случая я раз и навсегда прекратил уничтожение стройматериалов как руками, так и ногами.
        Перешибать же палки меня отучили два маленьких злых мальчика пятью годами спустя, когда в пустой раздевалке школьного спортзала, умело скрыв ехидство под маской наивности, попросили перебить ребром ладони рукоятку швабры. Имей я тогда нынешний опыт в смысле знакомства с механическими свойствами древесных пород, я бы никогда не стал прикасаться к этой березовой штуке, ибо нет в наших широтах дерева более упругого и менее всего склонного к поперечному разрыву волокон (ну, пожалуй, еще ясень да акация). Однако в то время я был самоуверен, теорию сопромата успел забыть, а потому, став пониже, изо всех сил рубанул правой рукой довольно тонкую, сантиметра в два, жердь. Та, естественно, не сломалась, чего не скажешь о руке. Рентгена я не делал и гипса не носил, но что кость приобрела хорошую трещину - несомненно.
        Коль скоро мы упомянули березу, то должен со всей ответственностью заметить, что ни секунды не верю в россказни об удальцах, перебивающих голой рукой черенки лопат. Мифов-то множество, есть даже люди, самолично видевшие, как легендарный Алексей Алексеевич Кадочников проделывал вышеупомянутый фокус. Никак не могу это прокомментировать, разве что в подобных случаях в ход идет самая что ни на есть настоящая внешняя Ци, ибо на физическом уровне перешибить качественный прямослойный березовый черенок диаметром тридцать пять миллиметров возможно, только положив его на опоры и нанеся сверху сильнейший удар ломом. Да и то велика вероятность, что ваш недостаточно тяжелый инструмент просто отскочит, будто от рессоры. Наряду с этим существуют задокументированные примеры расправы с бейсбольной битой посредством ноги и того же ребра ладони, однако там всегда бьют примерно в центр рукояти, где диаметр не превышает 15 -20 мм. Как бы там ни было, это большая победа хрупкой человеческой плоти над бездушной твердью, и каждый может на личном опыте убедиться в болезненности подобных забав. Разумеется, атакуя ловкого
противника, ничего подобного вы не совершите, так как живое тело принципиально отличается от намертво закрепленной палки, амортизируя и сводя к минимуму направленную в него силу.
        Специально для любителей душистых историй о таинственной Ци могу рассказать два эпизода, имевших место с одним моим знакомым.
        Итак, этот приятель сидел как-то на репетиции ансамбля и поджидал своего друга-музыканта. Он сидел в сторонке и от нечего делать постукивал пальцами по большущему барабану, положив на него руку. Те, кто видел такие барабаны, знают, из какой «железной» кожи выполнена их обтяжка. И вдруг он ни с того ни с сего почувствовал, как по руке от плеча покатилась словно горячая волна, а в следующую секунду барабан с пушечным громом лопнул, и кисть провалилась в гулкие недра. Думаю, дальше последовал очень оживленный обмен мнениями.
        Второй инцидент настиг его дома, когда он мирно сидел на диване и ничего худого не замышлял. Внезапно по руке пошла уже знакомая волна, и он машинально взялся за стоявшую поблизости пустую бутылку от шампанского. Раздался сухой щелчок, горлышко отделилось, будто срезанное, а само пристанище змия осталось на месте, даже не шелохнувшись.
        К сожалению, не знаю, как сложилась его дальнейшая жизнь и какими еще чудесами наградило или наказало его Небо, но хочу подчеркнуть только одно - оба исхода Ци были абсолютно спонтанными и бессознательными, но главное - в подобных случаях материал и прочность объекта не играют ни малейшей роли.
        Но самое парадоксальное в отношении тамэсивари заключается в его полнейшей бесполезности на практике. Замечательное мастерство сокрушения досок, камней и черепиц можно считать дельным лишь с точки зрения отработки навыка концентрировать духовные и физические силы на поставленной задаче, какие бы внешние факторы этому ни препятствовали. В жизни сплошь и рядом случается, что привычка «убивать» прочно закрепленные предметы оказывает своим владельцам медвежью услугу, так как подвижность противника сводит к нулю четко сфокусированную пробивную силу. Хрестоматийная формула: «Если уж попаду, то ого-го!» является очередной иллюзией - никто никуда не попадает! В какой-то мере то, что проделывают прыгучие таэквондисты, разбивая дощечки, которые их товарищи держат в высоко поднятых руках, имеет больший смысл, нежели «провал» до земли целого штабеля шлакоблоков. Это тем более дико и странно, когда исполняется головой. Хотя - о чем горевать - мозгов-то в ней нет, одно слово - кость!
        Если у читателя сложилось впечатление, что я отрицательно отношусь к тонкому интеллектуальному искусству тамэсивари, то так оно и есть. Начав свой путь в восточных единоборствах с Кёкусинкай каратэ-до, я со временем напрочь отверг эту немаловажную составляющую популярного стиля, а наблюдения последних лет окончательно убедили меня в никчемности и зловредности подобного ремесла. Судите сами: не так давно у нас проводился шоу-фестиваль, посвященный дню рождения Морихэя Уесибы. Мы выступали на нем со своей показательной программой, а попутно имели возможность поглазеть на собратьев по увлечению. Там были представители разных клубов, от «внучат» дедушки Джуна Ри с их аэробикой - до суровых последователей Оямы. Разумеется, последние демонстрировали, главным образом, искусство разрушения. Когда здоровенный сэнсэй одной из школ играючи переколол все полагающиеся доски и брусья, это было еще ничего. Но стоило выйти на ковер весьма худощавому представителю другого клуба, как сразу начались неприятности. Их апогей наступил в тот момент, когда проворные ученики, слегка похожие своей деловитостью на чертей в
аду, вынесли и утвердили в вертикальном положении сосновую балку, без малого десять на десять сантиметров в сечении. Клянусь, я никогда не рискнул бы ударить по ней даже мечом, побоявшись за его сохранность, тем более на публике. Не знаю, какие демоны толкнули вроде бы нормального каратэку на чудовищный подвиг, но только он сконцентрировался, вдохнул, выдохнул - и всадил в страшное бревно их любимый лоу-кик, да не чем иным, как передней поверхностью голени!
        Зал содрогнулся. Возможно, будь это полено намертво забетонировано в пол, суицидальный демарш достиг бы цели. Но жесткость конструкции обеспечивалась четырьмя безалаберными учениками, двое из которых держали низ, а двое нехотя упирались в верхнюю часть. Как бы там ни было, полено сорвало с места и отбросило на добрых полтора метра - увы, неповрежденным. Между прочим, втрое более дородный предыдущий исполнитель также потерпел фиаско на аналогичном поприще, но благоразумно не стал искушать судьбу и на вторую попытку не пошел. Публика была сплошь своя, понимающая и великодушная, а потому никто его не попрекнул. Нашему же герою под хвост попала шлея, и он решил победить любой ценой. Но, как говорится в сказке, «пришлось Кащею помереть!» Если после первого раунда он лишь слегка захромал, то второй рывок поверг его во прах, заставив нас стонать от жалости. Получасом позже, уже переодевшись, он покидал ассамблею, повиснув на руках верных учеников. Вероятно, читатель с медицинским образованием сможет легко прогнозировать всю дальнейшую клинику. А главное - кому и зачем это вообще нужно?
        Мне посчастливилось лично знать множество замечательных мастеров, за всю свою жизнь не сломавших и карандаша. Но если всех тех, кто имел несчастье на своей пустой голове испытать силу их кулаков и ног, выстроить в затылок друг другу, такая шеренга протянулась бы от рассвета до заката, словно Китайская стена.
        Совершенно иное дело, когда речь заходит о работе с оружием. Подвизаться в «оружейном» тамэсивари не только можно, но абсолютно необходимо, если вы не собираетесь застрять на этапе танцев с саблями. Это особенно касается техники рассечения предметов мечом, «тамэ-сигири», поскольку никакая иная тренировка или игра воображения не в состоянии дать реального чувства клинка, пролетающего сквозь цель. Чтобы поставить руку на подлинный удар, требуется одно - бить, крушить и рассекать. Немцы говорят: «Чтобы выучиться ковать - надо ковать, чтобы выучиться стрелять - надо стрелять».
        Я в свое время лихо тренировался в зале с катаной и пропитался иллюзией достоверности движений. Но стоило мне на даче попробовать рубить поставленные вертикально жерди толщиной в руку или косить задубелый бурьян в человеческий рост, как немедленно проявились катастрофические ошибки, стоившие изрядного труда по их устранению.
        Далее - крайне необходимо осознавать меру достаточности вкладываемой силы для достижения результата, например - перебивания палки, которой пьяный сосед желает проломить вам голову. Такое знание приходит исключительно с опытом, и никакие умозрительные построения или рассказы очевидцев его не заменят. Было бы поистине замечательно, имей мы возможность проводить тренировки в хороших армейских бронежилетах, которые позволяют без малейшего риска наносить полноценные концентрированные удары любым оружием, кроме режущего (то есть имеющего заточенную кромку). Не принципиальным, но достаточно ощутимым слабым местом здесь остается выпадение работы по конечностям, причем полностью, а жаль - как раз она-то и есть сама воплощенная эффективность. Любые иные средства защиты, кроме традиционной японской кирасы «до», не годятся для оружейной работы, поскольку легко проминаются тычковыми ударами и почти не держат круговых, передавая телу всю энергию полета тяжелых палок, хотя и перераспределенную. И абсолютно все они, включая упомянутую «до», оставляют незащищенной спину, тем самым лишая нас целой группы
действенных приемов.
        Относительно защиты головы картина довольно безрадостная, разве что тренироваться в стальных средневековых шлемах, надетых на толстый набивной подшлемник, как это делают отважные господа реконструкторы, молотя друг друга настоящими (только без заточки) стальными мечами.
        * * *
        Хотя несколько ранее мы говорили о том, что собственно арсенал приемов не играет решающей роли в вопросе определения стиля как боевого либо спортивного, необходимо все же подчеркнуть следующее: все боевые системы прежде всего предполагают получение максимального поражающего эффекта от своих техник, а потому используют такие комбинации ударных частей тела, которые концентрируют вложенные силу и скорость на минимальных площадях. Отсюда обилие в традиционных школах ударов ребром и гребнем ладони, кончиками вытянутых пальцев, плоским кулаком, а также кулаком с выставленным вперед суставом среднего или указательного пальца. Под стать оружию и выбор целей: «убиению» должны предпочтительно подвергаться пах, голень, глаза, горло, области жизненно важных органов (сердце, печень, почки), позвоночник и так далее.

        В этой связи не могу не вспомнить давний рассказ моего дядюшки, прошедшего две войны и дослужившегося до комбата. Так вот, в самом конце тридцатых годов, когда он был курсантом пехотного училища, в обязательную программу физподготовки входила набивка ребра ладони и пальцев обеих рук. То есть каждое утро и, если не ошибаюсь, вечер подразделение усаживали рядком, на колени им клали длинную толстую доску, и будущие красные командиры долго и ритмично били по ней указанными частями. Экзотический навык сослужил моему родственнику самую добрую службу: однажды, когда они захватили немецкие позиции и он бежал по извилистой, как и полагается, траншее, из-за поворота внезапно возник здоровенный зольдат при карабине со штыком, каковым штыком он и пырнул дядюшку в живот. Будучи молодым, крепким и быстрым, тот успел-таки сделать единственно возможное в данной ситуации: чуть отклонившись, отвел штык в сторону и моментально ударил немца вытянутыми пальцами («нукитэ» по-японски) в горло. Тот упал и был немедля добит. Урок пошел впрок!
        Перейдя от грубой к гораздо более утонченной и эффективной схеме боя, мы получаем атэми - сложное искусство оказания строго определенного воздействия в строго определенное место (и в соответствующее время!), что предоставляет специалисту целый спектр желаемых результатов - от шока до летального исхода, причем как мгновенного, так и отдаленного во времени.
        Любители подобного жанра без труда отыщут в литературе изрядное число таких эпизодов со всеми милыми их сердцу подробностями. Обыкновенно там же дается полный курс, как всего за неделю овладеть искусством, скажем, «отравленной руки» или «парализующего взгляда».
        Совершенно ясно, что ни одна из упомянутых техник не может быть использована в лоне спорта, где выбор справедливо ограничен ударами кулаком вообще в корпус и вообще в голову, исключая висок и затылок, причем движения обязаны быть строго контролируемыми и ни в коем случае не проносными[14 - Проносным называется удар, движение которого не останавливается в «мишени», а проходит как бы насквозь. Разумеется, при контакте он вгоняет всю свою энергию в препятствие.].
        Таким образом, причина недееспособности спортсмена-рукопашника в сколько-нибудь реальной ситуации становится еще понятнее: ему не просто отказано в приобретении действенных навыков - напротив, весь ход учебного процесса строится на тщательном подавлении опасных движений и поползновений, за которые следует дисквалификация и удаление с ринга (татами). Результат сего частенько бывает написан на лице каратэиста беспардонными кулаками уличных приставал.
        Итак, вырисовывается следующая картина.
        1. БОЕВЫЕ СТИЛИ И ШКОЛЫ являются, как правило, наиболее древними из существующих. Цель их техник - максимально быстрое и однозначное выведение противника из строя, под чем подразумевается смерть или тяжкие увечья, реже - шок. Тактика схватки изначально предполагает наличие двух или более опытных, вооруженных, активно действующих оппонентов. Средством достижения победы служит комбинированная техника, включающая жесткие разрушающие удары по самым уязвимым зонам тела, а также эффективные скоростные броски и болевые захваты, исключающие какое-либо дальнейшее сопротивление. В полной мере под это определение вряд ли попадает хоть одна из ныне здравствующих традиций в силу естественного вырождения в отсутствие питавшей их некогда жестокой среды нескончаемых смертельных стычек. Но максимально близко к идеалу стоят такие направления, как ряд школ самурайского дзю-дзюцу (Дайто-рю Айки дзю-дзюцу, Катори Синто-рю, Косима-рю, Ягю Синкагэ-рю и некоторые другие), традиционный, неоспортивленный и некоммерческий, «закрытый» Шаолинь (и северный, и южный), отдельные современные разработки и компиляции старых техник
(стиль Кадочникова, боевое дзю-до), а также сохранившиеся на архипелаге Рюкю древние стили Тэ и окинавских каратэ и кобудо - в противовес модифицированным японским аналогам.
        Да простят меня знатоки-энциклопедисты, если я без всякой хитрой мысли не упомянул каких-то баснословно замечательных корейских, вьетнамских и прочих школ, но в мою задачу не входило составление перечня стилей со сравнительным анализом их достоинств и недостатков.
        Кроме того, подобный обзор был бы весьма затруднен из-за наличия решительно в каждом направлении великих мастеров, виртуозов, способных продемонстрировать свои техники в любых условиях и с любой степенью убедительности. Но повторяю: такие живые раритеты никак не характеризуют стиль в целом, поскольку их удел - совершенство вне зависимости от чего бы то ни было. И потом - история знает массу примеров того, как один человек достигал высот мастерства сразу в нескольких, порой диаметрально противоположных школах.
        Пытливым любителям знать все обо всем рекомендую обзавестись полезным своей полнотой энциклопедическим справочником «Боевые искусства» А. Тараса.
        Своеобразной «экологической нишей», давшей пристанище жестким боевым направлениям, стали в наши дни закрытые и полузакрытые подразделения всевозможных разведок, спецназов и полиций, хотя как раз полицейские техники стоят в этом ряду несколько особняком в силу специфики задач, требующих не смерти или увечий, но иммобилизации, обезоруживания и конвоирования преступника, по возможности, не очень поврежденного. Поэтому арсенал приемов подбирается здесь соответствующим образом: в меньшей степени удары, в большей - замки и заломы. Такие цели блестяще достигаются использованием, например, айкидо как чрезвычайно гуманной системы при всей ее неоспоримой эффективности.
        Но все же боевая ориентация гнездится, в первую очередь, в глубинах психики каждого занимающегося, в том хитросплетении личных моральных и духовных ценностей, которое и определяет подбор целей и установок, откуда, порой неосознанно, следует предпочтение конкретным стилям и техникам. Проще говоря, кого-то бесполезно натаскивать по программе самого что ни на есть суперспецназа, но одновременно некто другой, занимаясь банальнейшим спортивным таэквондо, вырастает реальным бойцом.
        И последнее: освоение любой из упомянутых истинно боевых традиций по классической методике есть заведомо жестокий, болезненный и длительный процесс, который никоим образом не может являться чем-то вроде хобби с необременительными тренировками три раза в неделю. Подготовка здесь ведется за счет расходования физических, духовных и энергетических ресурсов организма на грани их истощения и априори требует железного здоровья и молодости. Только при таком подходе можно ожидать приобретения боевого потенциала, когда ежедневный, привычный, кромешный ад занятий низводит самую ужасающую реальную ситуацию до разряда ординарной, походя решаемой задачки.
        Мы вправе по-разному относиться к традиционным боевым школам, коря их за целенаправленное изуверство или превознося их испытанную действенность, однако только они остаются сегодня единственно верным компасом, сверяться с которым время от времени полезно всем, посвятившим себя воинским искусствам Востока - хотя бы для того, чтобы не заблудиться в дебрях иллюзий о собственной значительности.
        2. СПОРТИВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ представлено в наши дни огромным количеством стилей и являет собой довольно пеструю картину смешения национальных традиций, одновременно включающую изрядное число чистых стилевых линий, берущих начало в глубинах веков. Их конечная цель, как и всего спорта, есть гармоничное развитие тела и духа, обретение крепости первого и чистоты второго (разумеется, мы говорим о спорте в его лучшем, первозданном смысле). Как правило, при подобном подходе рано или поздно пробуждается интерес не только к техническим тонкостям стиля, но и к породившей его культуре - национальному изобразительному искусству, музыке, кухне, философии и прочим ее граням. Всем знакомы такие «завернутые» на Китае или Японии наши соотечественники, способные приятно удивить глубиной своих познаний даже седовласых патриархов.
        Диапазон изучаемых приемов и связок чрезвычайно широк, огромное, а порой решающее значение придается многочисленным комплексам формальных упражнений (ката, таолу), которые непременно демонстрируются перед широкой публикой, зачастую синхронно множеством исполнителей. Сами по себе технические элементы весьма эстетичны, так как главная цель учебного процесса - не смертная битва, а просто шлифовка динамики и геометрии движений, их рисунка и ритма. Разумеется, при этом остается в активе значительная доля прикладного потенциала, и продвинутый ученик обычно в состоянии адекватно защитить себя в ситуации средней сложности, хотя вряд ли он одолеет вооруженного дубиной или финкой отчаюгу. В лучшем случае победоносная стычка с безоружными хулиганами будет представлять собой достаточно продолжительный обмен ударами, а максимальным итогом станут нокауты.
        Для спортивных стилей характерно использование какого-то одного вида действий - или удары без бросков, или наоборот. Яркой иллюстрацией тому служат, соответственно, кикбоксинг и дзюдо, хотя следует отметить, что ряд современных спортивных школ исповедуют в последнее время возврат к традиционной комбинированной технике. Подобный дележ берет начало в правилах проведения соревнований. Несложно вообразить реакцию судей на удары дзюдоиста или бросок через плечо в состязаниях по таэквондо.
        Таким образом, наиболее далекими от исконных традиций следует признать заведомо соревновательные, турнирные стили. Их цель - победа в игре по строго заданной схеме правил и запретов, их техники - минимально возможный набор из хорошо оцениваемых арбитрами приемов, а поле битвы - ярко освещенный, сухой и теплый ринг с гладким безопасным покрытием. Противник всегда один, в большинстве случаев - соответствующих вашим веса и степени мастерства (цвета пояса), время схватки невелико, и т. д. К сожалению, в таких тепличных условиях у спортсмена не возникает ощущения реальной опасности для здоровья и жизни, а цена каждого конкретного действия невысока. Двадцать три века назад Чжуан Цзы сказал:
        Искусный в игре на черепицу,
        теряется, играя на застежку,
        и совершенно дуреет,
        играя на золото!

        Оценивая себя с точки зрения пригодности к настоящему бою, нелишне помнить о том, что весы не врут лишь в одном случае - когда на второй их чаше сидит бледная мадам в саване и с косой.
        Печальный итог «оспортивливания»: почти полное нивелирование и усреднение техники с утратой стилевых особенностей, что мы и видим сегодня на всевозможных чемпионатах какого угодно уровня. Для полноты картины остается добавить отсутствие даже зачатков философско-этической базы и ее ритуальной составляющей - за явной ненадобностью.
        Но, увы, и это не самый низкий горизонт падения традиций, так как совсем недавно вошли в моду развлекательные шоу и танцы, в которых используется базовая техника «боксерских» стилей. Действо происходит под ритмичную музыку (отнюдь не восточную) и отличается от обычной аэробики только наличием кимоно. Таково, к примеру, некогда популярное среди молодежи Джун Ри-До. А поскольку суммарная польза от таких занятий не б'ольшая, чем от добротной физкультурной разминки, то вернее всего было бы отнести их к оздоровительным.
        3. ОЗДОРОВИТЕЛЬНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ боевого искусства (хотя в подобном сочетании звучит парадокс) гораздо менее многочисленны, нежели первые две его ветви.
        В чистом виде к ним можно отнести, пожалуй, искусство цигун и некоторые «внутренние» стили ушу. Однако же цигун, строго говоря, вовсе не боевое искусство, но лишь его обязательный фундамент, а оздоровительный эффект упомянутых стилей есть всего-навсего побочный продукт многолетних упорных занятий[15 - Например, когда я давным-давно преподавал достаточно жесткое ушу (не чистый стиль, а практичную «эклектику»), родители некоторых детишек к моему собственному удивлению благодарили за то, что их чадо совершенно перестало болеть.].
        Без понимания того, как реально работают те или иные формы (например, в Тайцзи-цюань), немыслимо постичь их сокровенный смысл, да и попросту правильно исполнить саму «геометрию». В отличие от первобытной жестокости боевых школ и почти обязательного изнурительного мытарства спортивного тренировочного процесса, практика оздоровительных стилей является приятным и благостным делом. Даже такое физически тяжкое упражнение, как «стояние столбом», предполагает насилие над собою лишь на первых этапах. В дальнейшем утомительная борьба с собственным телом будет означать только то, что вы «гребете против течения», и самое время поискать скрытые ошибки.
        Работа здесь строится не на эксплуатации ресурсов организма, а на их пробуждении и укреплении. Цель - накопление энергии и создание резервного фонда Ци как залога нормальной жизнедеятельности. Такой подход позволяет не «выщелкивать» одно заболевание за другим, а разом лишает их корней, поскольку приводится в норму основа телесной оболочки.
        При взгляде со стороны исполнение отдельных форм и целых комплексов производит впечатление удивительной гармонии, неразрывности и цельности движений.
        Мягкий природный ритм перетекания одного в другое не требует грубого мышечного напряжения, оставляя тем самым раскрепощенному разуму возможность отслеживать тончайшие оттенки и перемены внутреннего состояния. Тогда как спортивные тренировки используют молодость и здоровье, словно сырье, а боевой путь способен по достижении поставленных задач и вовсе их отнять, оздоровительные стили без всяких ограничений принимают под свои знамена и старых, и малых. Здесь нет места тлетворной атмосфере соперничества - соревнования всегда происходят только с самим собой, с собственной ленью и закостенелостью, а участие в чемпионатах ограничено показательными выступлениями и демонстрацией внешней стороны техник. Кстати, любопытно замыкается круг: в самых суровых боевых школах также не приветствуются соревновательные схватки из-за «убойности» изучаемых приемов. Лично мне трудно представить, как мог бы выглядеть относительно реальный поединок с традиционным оружием. Хитроумные выдумки с мягкими полиуретановыми дубинками есть попросту извращение идеи - с тем же успехом наши чада практикуют в домашнем уюте суровые битвы
на экране компьютера и даже становятся настоящими мастерами в этом нелегком деле.
        Итак, цель занятий стилями оздоровительного направления есть максимальное развитие двигательных функций тела, пластики и силы, а также стяжание способности ощущать, контролировать и направлять энергетические потоки внутри и снаружи. По мере продвижения этим путем одновременно достигается чистота и ясность мышления, выход на иные, более возвышенные ценностные ориентиры, а в конечном итоге - обретение общей гармонии духа и тела с окружающим миром. Здоровье и долголетие всегда расценивалось при этом как естественный побочный результат, а прикладной смысл форм принимался в расчет сугубо в качестве подсобного средства, своеобразных перил на лестнице, ведущей в бесконечность.
        * * *
        Оружейные и безоружные техники - две стороны единой медали мастерства, каждая из них дополняет и подпитывает другую. Нельзя стремиться к совершенству, зацикливаясь на чем-то одном, такой путь неизбежно заведет в тупик. Старые, подлинно великие мастера поощряли своих учеников в их желании посещать других учителей, однако - при строгом условии успешных занятий в изначально выбранном направлении. Все традиционные школы отличались и отличаются от современных, во-первых, использованием одинаково и бросковой, и ударной техник, во-вторых - целостным, нераздельным подходом к наработке приемов с оружием и без.
        Пусть я заблуждаюсь и перегибаю палку в плане порицания нынешнего «оспортивливания» старых боевых традиций, но - дадим слово великим и поглядим, что говорил по этому поводу, например, Уесиба:

        «Занятия будо - это изучение действительности, жизни и смерти, и оно ищет духовную силу, которая позволяет посмотреть в лицо этой действительности. Сердце, которое полно вопросов о победе и поражении, не может испытать истины действительности. Когда целью тренировки является победа, развивается спортивное сознание. Это становится игрой, а не реальностью. Возникает необходимость в правилах защиты участников состязания, и результат ничего не решает.
        Единственное, что интересует соревнующихся,  - кто сильнее согласно правилам? Чья техника быстрее согласно правилам? С помощью соревнований вы никогда не узнаете своего истинного Я, только свою стратегию. Когда же вы находитесь на грани абсолютного наказания, когда речь идет только о жизни и смерти, ваша реакция, а следовательно, и результат будут совсем другими. Не связанный правилами, когда единственное соображение - это желание выжить, очень слабый может стать очень сильным, и очень сильный может в страхе потерять свою силу. Когда ставкой не является жизнь, слишком легко забыть, что физическая сила и техническое умение не безграничны».
        Религия и боевое искусство

        Храмы пришли в запустение и сделались обиталищем ужасных тэнгу, и, когда солнце склонялось к закату, слышались там раздирающие вопли мстительных духов.
        СКАЗАНИЕ О ЁСИЦУНЭ

        В давнее советское время, когда я начинал заниматься каратэ, никаких таких щекотливых вопросов даже не могло возникнуть в нашей насквозь атеистической стране. Однако сегодня внушительный процент населения вдруг ощутил тягу к высшим силам, и - кто искренне, кто чуть ли не из стадного чувства - стали посещать церкви, костелы, синагоги и мечети, неизбежно задумываясь о своих взаимоотношениях с Небом.
        А поскольку, как уже говорилось вначале, большинством конфессий все прочие двуногие особи именуются «братьями» и «сестрами», у посвятивших себя боевым искусствам не могло не возникнуть вопроса о моральной правомерности изучения техник побития (а то и умертвия) этих самых братьев.
        Такая раздвоенность чувств приводит к полному разрушению внутреннего спокойствия, исчезновению гармонии и мира в душе, а следовательно и неизбежно - к потере мотивации тренировок, которые становятся похожи на плавание без руля и даже без капитана.
        В такой ситуации глупо предлагать какие бы то ни было отчетливые советы, каждый должен определиться сам, исходя из тонких внутренних ощущений, но поговорить можно.

        Иероглиф «СЁМЭЦУ» («жизнь - смерть»)

        Насколько мне известно, ни в одной из ведущих мировых религий (Православие, Буддизм, Ислам) нет четких противопоказаний к занятиям боевыми искусствами, если только не брать в расчет их фанатичные, радикальные ответвления, именуемые сектами[16 - Фанатизм вреден и отвратителен в любом деле, не только в религии. Просто там он приобретает особенно буйный характер из-за иллюзии присутствия «под ногами» хотя и ложной, но твердой идеологической почвы. Всякий фанатик на самом деле является умалишенным, порабощенным своей идеей-фикс, затмевающей и запрещающей абсолютно все, выходящее за ее рамки.Сектантство - это плод гордыни, не приемлющей традиционных взглядов и претендующей на собственное понимание картины мира. Как говорится,  - «хоть сопливое, но мое». К сожалению, сепаратизм неизбежен и повсеместен, рано или поздно раскол настигает и религиозные течения, и спортивные клубы, и политические организации, потому что гордыня - первый и главный человеческий грех, основа всех прочих грехов, притом совершенно незаметный для самого его носителя. Даже эти строки - уже гордыня…].
        Правда, никогда ранее человечество не знало такого явления, как занятия «наукой побеждать» исключительно в качестве хобби, увлечения в свободное от работы время. Подобная практика всегда преследовала сугубо утилитарные военные цели защиты от внешнего агрессора, а потому не только не порицалась, наоборот - благословлялась священнослужителями. Впрочем, это мы видим и сегодня: и самих солдат, и их амуницию и технику, включая самолеты с танками, повсеместно окуривают, окропляют и т. д. во благо отчизны и на погибель врагам. И это правильно.
        Но как быть тем, кто тренируется все же для развлечения? А очень просто! Тренируйтесь на здоровье, не переступая при этом некоей запретной черты, вернее, нескольких черт, малозаметных, но оттого не менее серьезных, так как за ними начинается сплошная чернота, открытый оккультизм, единогласно проклинаемый упомянутыми мировыми религиями. А начало этому, как мне кажется, положили ничего худого не замышлявшие японцы во второй половине (скорее, в конце) XIX века, когда вместе с обрушением многовекового уклада жизни, протекавшей под зорким оком сёгуната, были отброшены за ненадобностью как самурайские духовные установки и ценности, так и сами самураи. Впрочем, к указанному сроку растление, строго говоря, окончательно оформилось и кристаллизовалось, а началось все двумястами годами ранее, после победы Токугава Иэясу в борьбе за сёгунский титул. После этого череда нескончаемых междоусобиц сменилась достаточно стабильным существованием, и оставшиеся без клиентов многочисленные преподаватели боевого искусства получили время для переосмысления как технической, так и философской базы будзюцу. Тогда-то
постепенно и родилась идея замены понятия «дзю-цу», то есть чисто практического умения, на «До», означающее «Путь»[17 - Разумеется, здесь имеет место простая калька с фундаментального китайского понятия «Дао», хотя в самой Поднебесной «путь» рассматривается лишь как одно из многих значений Дао.] в самом широком смысле этого слова.
        Данная рокировка позволила потерявшим было жизненные ориентиры воякам заниматься излюбленным ремеслом, напитав старые техники новым смыслом. С тех пор в Японии всякое занятие превратилось в «До», и сегодня даже обычная госслужба именуется «Путем чиновника».
        Доверчивые, падкие на экзотику европейцы, познакомившись с волшебным мировоззрением, тотчас нашли в нем такие горизонты, о которых здравомыслящие самураи и не догадывались, а именно - банальные тренировки по любому из стилей стали рассматриваться как дверь в иной, тонкий мир, наполненный неслыханными энергиями и невиданными сущностями.
        Вот! Вот эта самая граница, переступать которую и даже приближаться к коей категорически не рекомендуется! Любое боевое искусство - это всего-навсего искусство драки - хоть голыми руками-ногами, хоть оружием, но никоим образом не инструмент для преобразования самого себя с плохо понимаемой, но такой манящей, таинственной целью! Можно заниматься днями и ночами, прыгать, ползать и разбивать камни, вдыхать и выдыхать, тренировать все части тела, включая глаза (о чем речь отдельно), и даже медитировать - но только не превращая все это в систему «духовных» поисков. Даже в самом Китае пресловутые «дедушки», обладающие теми или иными аспектами проявления Ци, включая ясновидение, просто занимаются в свое удовольствие ушу, цигунят и лечат людей на расстоянии, оставаясь при этом добропорядочными буддистами, конфуцианцами и вообще нормальными людьми. У нас же то и дело приходится наблюдать бешеных «духоловов», которые приходят в спортзал с горящими внеземным светом глазами и жаждут одного: поскорее объять вселенную и постичь тайны мира, а для начала - хотя бы научиться читать мысли и летать по воздуху.
Знайте: это сумасшедшие, и таковыми бы они почитались повсюду, в том числе на Востоке!
        * * *
        На эту душещипательную (вот уж точно!) тему можно болтать без конца, однако суть, я надеюсь, понятна.
        НЕ ВАЛЯЙТЕ ДУРАКА - НЕ ИЩИТЕ В БОЕВОМ ИСКУССТВЕ НИЧЕГО СВЕРХ САМОГО БОЕВОГО ИСКУССТВА. ТОГДА ВАШИ ТРЕНИРОВКИ НЕ НАРУШАТ ДУШЕВНОГО ПОКОЯ И БУДУТ, КАК ГОВОРИТСЯ, «НЕ ВО ГРЕХ И НЕ В ОСУЖДЕНИЕ»!
        Правда, есть еще один аспект занятий, особенно с оружием, из-за которого автор в свое время свернул преподавание окинавского кобудо[18 - Вдруг кто не знал, да забыл: кобудо (в том числе окинавское) дословно переводится как «древнее искусство» и предполагает изучение техник владения разнообразным оружием, от специального (мечи, копья и т. д.) до подручного, подразумевающего, в основном, всякого рода палки - шесты, дубины, нунчаку и прочее.], переключившись на оздоровительную интерпретацию тайцзи-цюань. А именно: я не считаю вполне нормальным обучение людей искусству наносить точные, концентрированные удары специально созданными для этого инструментами в, как правило, наиболее уязвимые области хрупкого человеческого тела.
        По большому счету, проблема в том, что считать гуманным или негуманным в отношении противника. Не, знаю, не знаю… Во всяком случае, наверное, стоит всячески избегать убийства, разве что не остается совершенно никакого выхода, потому что это будет необратимым действием, и вы просто-напросто лишите падшее чадо возможности раскаяться и не загубить окончательно свою грешную душу. Гуманно ли в аховой ситуации переломать ему ноги и руки, сделав инвалидом? Скорее всего, да, так как инвалидность - мощнейший стимул к духовным поискам и, в конечном итоге, к духовному перерождению[19 - Вероятно, не стоит уточнять, что в случае проявления агрессии с вашей стороны оценка ситуации меняется на противоположную.].
        Строго говоря, сомнения в правомерности занятиями боевым искусством, если только вы не принадлежите официально к касте воинов (т. е. не служите в армии, разведке, полиции и т. д.), могут возникнуть лишь у исповедующих православие, где отнюдь не поощряется даже занятие обыкновенным спортом, поскольку лелеять надлежит, в первую очередь, душу, но никак не добиваться «дебелости тела», своей порочной и временной оболочки.
        Насколько мне известно, в исламе вообще никак не оговаривается подобный вопрос, а что касается буддизма - так где и процветают боевые искусства, как не там! Одни только представители некоторых сект наподобие баптистов и болгарских богомилов позиционируют себя как строгие пацифисты и категорически отказываются служить в армии и даже прикасаться к любого рода оружию, демонстрируя тем самым пассивное неприятие окружающего мира, царства тьмы под началом ее князя.
        С другой стороны, я встречался с поразительными случаями выворачивания наизнанку всего и вся настолько, что бесполезно пытаться искать хоть какую-то логику или осмыслить картину происходящего. Так, один мой друг, занимавшийся в свое время, как и все, каратэ, параллельно практиковал систему П. К. Иванова, то есть обливался холодной водой, ходил зимой в босоножках и здоровался с пассажирами в автобусе, был здоров, бодр и не маялся духовными сомнениями. Потом он ни с того ни с сего примкнул к американской протестантской церкви в лице одной из ее многочисленных сект, заполнивших нашу страну в 90-е годы, и как-то постепенно выбился в лидеры.
        И вот однажды он рассказал, что они арендовали спортзал для занятий таэквондо, каковые занятия рассматриваются в качестве служения Богу, и никак иначе! Что тут скажешь? Если вспомнить, что протестанты имеют обыкновение проводить «службы» под рок-музыку, остается предположить, что в их понимании хороши любые методы для привлечения (пусть временного) в свои ряды новых адептов, ищущих разнообразия и даже веселья там, где ничего подобного быть не должно[20 - Помнится, как-то по телевизору показывали сумасшедшего, который жил супружеской жизнью с женой и собственной дочерью одновременно (то есть вповалку), практикуя это как Служение (именно с большой буквы). Не хочу на этих страницах даже приводить имя того, кого радует подобная «служба».]. При чем тут боевые искусства?
        Но, допустим, вы как-то смирились с необходимостью посещать попеременно то храм, то тренировки. В этом случае - для душевного покоя - полезно ограничиться сугубой «физухой» и, как говорилось двумя страницами ранее, не рассматривать свои занятия в качестве некоего «пути», инструмента познания мира, компаса в поисках смысла жизни и т. п. Лучше всего на вопрос, зачем он дерется, ответил у Дюма великолепный Портос в «Трех мушкетерах»: «Дерусь, потому что дерусь, вот и все!».
        И, право, точнее не сформулировать истинное, единственно правильное отношение к происходящему! Когда-то один мой приятель во время очередной нашей беседы о смысле занятий спросил, стал бы я тренироваться, если бы остался на Земле совершенно один, то есть вообще, как Адам, и даже без Евы? Ответ я не знаю до сих пор. То-то и оно!
        Это, конечно, мое личное мнение, но многие годы занятий предметом нашего разговора, встречи и дискуссии с разными людьми, некоторые из которых были и остаются крупными мастерами, привели к мысли о том, что тренироваться любой системой или стилем боевого искусства правильнее всего под знаменем Великой Пустоты, или Бессмысленности, проще говоря - ни для чего!
        Преследуя какую-то насущную цель - необходимость самообороны от уличных отморозков, желание получить черный пояс, стать чемпионом среди тех-то и тех-то, стяжать здоровье и т. д.  - вы при некоторой доле упорства всего этого добьетесь, и только, не выше ни на шаг. Как известно, очень-очень желающий победить вряд ли победит, потому что само такое желание и есть первое препятствие на пути к победе. Истинная победа всегда неожиданна и уж, во всяком случае, не долгожданна. Просто работаете, работаете и работаете ни для чего, но с полной отдачей… глядь - валяется победа! Хотите - подберите, нет - оставьте лежать на дороге и ступайте дальше. Вот, посмотрите на Ояму: сидит себе, как Будда, спокоен и безмятежен. Чего и вам желаю.

        Глава 2. ВЗЯЛ ОН ВИЛЫ И ТОПОР…

        О пользе и непользе оружия

        Когда стрелой без древка выстрелят из лука без тетивы - она поистине пронзит гору!
        СУДЗУКИ ТАНТАРО

        В японском языке искусство обращения с оружием носит название «кобудо», что дословно можно перевести как «старинное искусство». Пэтому мы не станем мудрить, а для начала поговорим об оружии именно в свете кобудо.
        Все многообразие стилей и разновидностей этой жестокой науки на благословенном японском архипелаге условно подразделяется на две категории - кобудо самурайское и простонародное. При этом внутри самурайского также можно выделить обширный пласт полицейских техник, получивших наибольшее развитие в почти трехвековую мирную эпоху правления Токугавского сёгуната (1603 -1868), а также примыкающее сюда самым тесным образом огромное, таинственное и вполне суверенное царство зловещих ниндзя.
        Характерным примером простонародного кобудо служит букет окинавских техник работы с примитивным оружием, родственным обиходным предметам крестьянского быта и почти не модифицированным для битвы. Теперь рассмотрим подробно каждую из разновидностей.
        Самурайское кобудо

        Враги бросились наутек, но Сянаао догонял их и рубил, догонял и рубил, и вот уже пятеро матерых злодеев пали мертвыми.
        СКАЗАНИЕ О ЁСИЦУНЭ

        Как всем нам отлично известно из фильмов и книг, главным и наиболее зловещим спутником любого самурая всегда был его меч - поначалу цуруги, позднее дайто. Исторически это не совсем верно, поскольку вплоть до Токугавской эпохи отнюдь не меч, но лук и копье считались своеобразными символами воинственного сословия. Лишь с прекращением многовековой мясорубки непрерывных гражданских войн, когда славным доспехам и тяжелому полевому вооружению пришло время обратиться в семейные реликвии, эстафету подхватил меч, став отныне единоличным средоточием души самурая и знаком принадлежности к гордому племени Буси (хотя для этого, строго говоря, требовалась пара мечей - большой и малый, плюс характерная прическа). Но, так или иначе, и мечи, и луки, и копья относятся к штатным видам вооружения, мастерство владения которыми в состав кобудо вроде бы и входит, хотя, строго говоря, не вполне. В этом смысле столь популярное сегодня параллельное изучение тонкого искусства иай-до совместно, скажем, с простонародным тонфа-дзюцу выглядит немного странно.
        Вместе с тем любой самурай, не стремившийся почетно пасть на поле брани в расцвете сил, непременно овладевал целым набором дополнительных техник, прибегать к которым случалось не редко. В пылу благородного сражения в чистом поле воин запросто мог лишиться мощного меча либо копья, сломав их или просто выронив от молодецкого удара противника. После такой неприятности оставалось лишь прибегнуть к спасительной помощи малого меча (вакидзаси), ножа или какого-нибудь иного оружия. Довольно популярными среди самураев были различные варианты цепей, железные веера тэссэн и гумбэй-утива, а также всевозможные метательные лезвия и пластины, в том числе всем известные сякэны («звезды»), необоснованно относимые к монопольной и чуть ли не главной принадлежности ниндзя. Между прочим, только шпионы предпочитали маленькие, легкие пластинки, но они смазывали их острия крепким ядом, целясь притом в шею, лицо и т. д., а настоящие боевые звезды были большими, диаметром до 150 -180 мм, коваными и тяжелыми, рассчитанными на изрядное пробивное действие и глубокое проникновение в тело.

        Далее - не всегда и не везде дозволялось размахивать любимым клинком, а порою и вовсе не допускалось обнажать его, не говоря о копье или НАГИНАТЕ. При входе в дом (за исключением откровенно враждебного визита) полагалось оставлять бесценный фамильный меч «в дверях», надеясь, случись что, на вакидзаси да на припрятанные под одеждой «сюрпризы», овладеть которыми не поленился ранее. Ножны малого меча, танто и айкути[21 - Разновидности боевых ножей с длиной клинка 15 -40 см.] всегда содержали в боковых кармашках обиходный ножичек (когатану) и стальную шпильку (когай), назначение которой - распускать туго затянутые узлы шнуровки доспехов.
        Очень часто когай состояла из двух половинок, каждая из которых могла быть пущена опытной рукой точно в цель, как и любой из аналогичных острых предметов.
        Собственно говоря, хороший самурай без труда, молниеносно и четко способен был метнуть в противника всякую снасть из своего богатого арсенала, что на диво правдоподобно демонстрирует Тосиро Мифунэ в фильме «Красное солнце».
        Аналогично европейским шестоперам и булавам, ставшим, помимо утилитарного предназначения, своеобразными символами атаманской власти, стальные боевые веера в Японии прижились в среде князей и полководцев. Те, кто видел старую киноленту «Знамена самураев», могут припомнить эпизод, в котором знаменитый Такэда Сингэн отбивает бешеные наскоки не менее знаменитого Уэсуги Кэнсина именно таким веером. И, уж конечно, веером было удобнее всего отражать различные мелкие метательные снаряды, которыми не брезговали и вездесущие ниндзя, и свои же собратья-самураи. Зачастую это практиковалось в качестве тренировки, чтобы надежность рефлекса не подвела при реальном нападении.
        Полицейское кобудо

        Вот они подъехали, показали аспиду!
        Супротив милиции он ничего не смог.
        Вывели болезного - руки ему за спину,
        И с размаху кинули в «черный воронок».

        В. ВЫСОЦКИЙ

        Полицейские техники и соответствующее вооружение расцвели, как и многое другое, в Эдосскую (она же Токугавская) эпоху. Обусловлено это не только организацией мощной разветвленной полицейской сети, с помощью которой Бакуфу (военно-административный управленческий аппарат) контролировал ситуацию во всей стране, но и значительным упадком мастерства буси. По прошествии многих безоблачных десятилетий совершенно сошел с исторической арены старый тип сурового непобедимого солдата, идущего по пояс в крови через жестокие битвы «эпохи войн», со всеми его невероятными рефлексами, переходящими в «шестое чувство», и поистине инфернальной ударной мощью.
        Излюбленным оружием полицейских стали длинные цепочки с грузилами на концах, позволявшие обездвижить противника, не убивая его, а также дзиттэ - стальной пруток с одной крюкообразной половинкой гарды.
        Пусть легенды о мастерах, способных одним поворотом такой ловушки переламывать клинок меча, останутся на совести их сочинителей - согласно некоторым исследованиям, реально дзиттэ, имевший на рукоятке шнурок с кистью различного цвета, соответствовавшего рангу полицейского, играл ту же роль, что в наши дни жетоны и удостоверения. Хотя, безусловно, хватало по-настоящему сильных мастеров, творивших чудеса со своим нехитрым орудием.
        Любители японских боевиков-тямбара могут насладиться этой темой, отыскав двухсерийный (я, по крайней мере, больше не встречал) фильм «Лезвие», повествующий о приключениях эдосского полицейского Ханзо-лезвие (кличка такая) в исполнении блистательного мастера, актера и режиссера Шинтаро Кацу, знакомого многим по роли слепого массажиста Зато Ичи, убившего на протяжении тринадцати серий едва ли не полтысячи отвратительных якудза своим молниеносным клинком, спрятанным в палке. В образе мэцукэ (полицейского) он орудует отточенной сталью обыкновенной катаны, иногда пуская в ход сай с длинной цепочкой, размещенной в рукоятке, а также результативно пытает женщин некоей естественной принадлежностью своего организма.
        В целом Эдосский период японской истории можно сравнить с эпохой европейского Ренессанса. Пришедший на смену нескончаемым войнам почти трехвековой мир возродил к жизни огромное количество всевозможных разновидностей изящных искусств, а профессионалы клинка получили возможность в спокойной обстановке заняться систематизацией бездонного практического опыта и созданием постоянных школ. Именно в эти годы множатся новые и укрепляются старые «рю», в стенах которых обретают отчетливый облик здравствующие по сей день стили кэн-дзюцу и дзю-дзюцу. Исподволь поменялся характер техник, так как отсутствие доспехов сместило акценты в сторону быстроты и ловкости движений. На смену ужасной сметающей мощи копья, нагинаты и длиннейшего «полевого» меча пришла виртуозная работа более легкой катаной и всем обширным арсеналом малого вооружения, вышедшего из тени могучих собратьев.

        Кобудо, понимаемое сегодня как искусство боя с использованием предметов, входит в качестве обязательного раздела во все без исключения современные школы дзю-дзюцу, каратэ и так далее. Разумеется, речь идет о школах традиционной (не спортивной) направленности.
        Если попытаться обобщить все вышесказанное, то можно утверждать, что самурайская разновидность кобудо включает в себя искусство обращения с различными вариантами стальных предметов, в том числе цепей, а также некоторые специфические техники наподобие ходзё-дзюцу (приемы связывания противника веревкой, поясом и т. п). В отличие от окинавского, самурайские разновидности кобудо не сведены в единую систему и изучаются порознь в рамках тех или иных школ как самостоятельные дисциплины.
        Шпионское кобудо

        Подкрался сзади, размахнулся,
        Как вихорь свистнул острый меч,
        И прежде, чем я оглянулся,
        Уж голова слетела с плеч.

        А. С. ПУШКИН

        Из содержания эпиграфа ясно, что речь пойдет о коварных и безжалостных шпионах японского средневековья, любимцах нынешней детворы во всем мире - ниндзя. Хотя здесь описана именно сцена убийства, главным смыслом деятельности «воинов ночи» была все же добыча, сохранение и передача информации, а уже во вторую очередь - диверсионные акции в тылу врага, резня и поджоги. Собственно говоря, принципиальная ошибка почитателей, исследователей и историков ниндзюцу на сегодняшний день состоит в том, что древний феномен рассматривается как разновидность боевого искусства. Это совершенно неверно, ибо сами по себе боевые техники составляли лишь малую часть в объемистой программе подготовки лазутчиков, где гораздо большее внимание уделялось вопросам маскировки и скрытого перемещения, приемам проникновения в дома и замки, способам взлома, подкопам и прыжкам, плаванию и бегу, умению часами сохранять неподвижность в самой немыслимой позе (например, повиснув на ветке) и множеству иных навыков.
        Помимо чистой «физики» досконально прорабатывались также психические аспекты: гипноз и самогипноз, умение запоминать колоссальные объемы информации, способы концентрации внимания, обострения органов чувств, мобилизации энергетики, и так далее. Как следует из другого их наименования - синоби (крадущиеся)  - практика ночных оборотней строилась, прежде всего, на соблюдении абсолютной незаметности, бесшумности и безликости. Поэтому очень красивый рассказ Виктора Попенко на страницах его книги «Древнее оружие Востока» о том, как гордые своей профессией ниндзя для пущей славы раскрашивали в разные яркие цвета клинки мечей (причем цвет соответствовал той или иной конкретной школе), заставляет вообразить штандартенфюрера Штирлица с полным набором советской военной атрибутики вплоть до знака об окончании академии РККА на черном эсэсовском мундире.
        Согласиться с подобными вымыслами невозможно, если принять в расчет обыкновение шпионов уродовать свое лицо в случае поимки, дабы лишить врага возможности какой-либо идентификации. При этом странно иметь при себе клинок, на котором, так сказать, «синим по белому» написано о причастности, например, к Котто-рю.
        Если еще учесть, что другим показателем достоверности подобных сведений служит утверждение автора о хромировании клинков (в XVII веке!) для пускания «зайчиков» в глаза, то не стоит принимать этого всерьез.
        Самое большее, что реально могли проделывать ниндзя со своим оружием,  - коптить его в пламени свечи или костра для ликвидации малейших бликов, каждый из которых мог привести к обнаружению, гибели и - что несравненно важнее - к провалу всей операции. На сегодняшний день в нашей стране вышла в свет единственная достоверная работа по истории шпионского промысла в Японии - две книги Алексея Горбылева: «Путь невидимых» и «Когти невидимок».
        Нас же хитрые проныры интересуют лишь постольку, поскольку все их мастерство и фантастические деяния напрямую зависели от умения обращаться с разнообразнейшим арсеналом специальных приспособлений, от самых простых до весьма сложных и остроумных. Сегодня с легкой руки писателей и сценаристов у определенных слоев общественности сложилось впечатление, будто ниндзя только и делали, что убивали направо и налево, притом исключительно с помощью мечей, серпов и сюрикэнов.
        Между тем этот зловещий образ имеет к реальной практике ниндзя примерно такое же отношение, как блистательный Джеймс Бонд - к деятельности настоящей разведки.
        Как отмечалось выше, истинный синоби был, в первую очередь, мастером скрадывания, проникновений и похищений, а вовсе не рукопашного боя. В наши дни, с этой точки зрения, опытный домушник или карманник в гораздо большей степени имеет право отождествлять себя с ниндзя, чем все те члены клубов и секций, что рядятся в черные одежды, мечут «звезды» и размахивают прямыми мечами тайваньской выделки, не будучи в состоянии даже выкрасть бумажник у прохожего. Я не воспеваю воровство, но факт остается фактом: хороший ниндзя есть прежде всего хороший жулик. Огромное число увлекательнейших историй повествуют нам об испытаниях мастерства, что учиняли шпионам их учителя или наниматели. Почти все подобные задания представляли собой изощренные кражи предметов (меча, свитка, подушки из-под головы) у заранее предупрежденного, изготовившегося к отпору владельца. Даже когда дело касалось боевых подвигов в расположении противника, звону стали всегда предшествовало незаметное проникновение на тщательно охраняемую территорию.
        В полном соответствии с тематикой работы шел подбор вспомогательных средств, причем каждый предмет мог служить одновременно разным целям, и оружия в чистом виде почти не применялось - даже пресловутый синоби-кэн с квадратной цубой представлял из себя целый арсенал, обеспечивая весьма далекие друг от друга задачи. «Невидимка» попросту не мог позволить себе быть обвешанным грудой тяжелого громоздкого инвентаря, словно Арнольд Шварценеггер в фильме «Коммандо», поэтому компактность и универсальность были первым и решающим критерием в подборе снаряжения. Даже когда наниматель жаждал смерти оппонента, дело чаще всего обходилось без серпов и мечей. Подлинный мастер мрачного ремесла использовал, как свидетельствуют исторические документы, невероятные ухищрения и выдумки - опять же с целью незаметности и стопроцентной эффективности акции.
        Ведь целью являлся, как правило, не рядовой воин, а полководец, даймё (князь), то есть личность всегда неординарная, искушенный во всех тонкостях схваток, да к тому же тщательно охраняемый. Такой человек обладал развитой интуицией и знаменитым гоку-и («шестым чувством»).
        Всем хорошо известен хрестоматийный эпизод с (предположительно) Ягью Мунэнори и его слугой (учеником), когда спящий мастер мгновенно уловил мелькнувшую у того мысль о своей беззащитности, и в следующую секунду стоял с мечом в руках. Поэтому очень трудно было просто зарубить или зарезать намеченную жертву - тот, скорее всего, почуял бы врага заранее, что бы ни сочинял о мастерстве ниндзя скрывать эманации своего мозга известный Эрик Ластбадер в сериале о похождениях тандзяна Николаса Линнера.
        Кроме того, не стоит приписывать ночным пройдохам абсолютного совершенства решительно во всех видах боевого искусства. Универсал всегда проигрывает узкому специалисту в его излюбленной области, и средний самурай безусловно превосходил среднего шпиона в технике меча и копья. Не стоит заострять внимания на выдающихся представителях профессии с той и другой стороны - в любом деле встречаются уникумы, и наша речь не о них.
        Как сегодня нормальный разведчик в чужой стране не крадется по темным улицам с пистолетом в руке, так и триста лет назад ниндзя предпочитали обходиться без меча до самого последнего предела, когда на него обрушивалась подоспевшая охрана или погоня. И обыкновенно результат подобной схватки бывал предрешен. Некоторое преимущество состояло в использовании нетрадиционных, малоизвестных приемов боя, атак в неожиданных ракурсах, обилии акробатических элементов и т. д. Все это приносило победу в быстрой стычке, но только при наличии фактора неожиданности. В тех же случаях, когда прохиндей был вынужден схватиться в открытую, используя свой более короткий и легкий меч, результат, повторяю, был известен заранее. Кроме того, замечательные клинки самурайских катан и тати чаще всего превосходили по своим характеристикам шпионское оружие. Это легко объяснимо, так как меч самурая делался долго и на века, являясь нередко фамильной драгоценностью. Меч ниндзя (в тех случаях, когда он предпочитал «специзделие») был всего-навсего рабочим инструментом, одним из многих и далеко не главным, который не жалко выбросить в
случае чего.
        Это отнюдь не значит, что клинок был из рук вон плох. Он вполне обеспечивал круг своих задач, но никакими выдающимися свойствами не обладал. Опять же, не стоит говорить об исключениях.
        Кстати - только кинониндзя всегда экипированы характерным прямым мечом, который упрямо прилаживают за спину. На деле нет ни одного исторического свидетельства существования таких мечей - ни записей, ни сохранившихся экземпляров. Настоящие лазутчики пользовались чаще всего самыми обычными самурайскими клинками, причем носили их, как и полагается, сбоку, так как принайтовленный сзади меч, да еще с цубой, полностью исключает возможность кувырков, перекатов и других акробатических элементов, а заткнутый за пояс - нисколько этому не препятствует. И потом - для разведчика и диверсанта, первой задачей которого было слияние с толпой, наличие особого, легко узнаваемого вооружения тотчас обернулось бы разоблачением, арестом и пыткой, поскольку охотники за шпионами, как правило, сами такие же ниндзя, имели острый глаз и отточенную интуицию. Другой вопрос - внешне чисто самурайский меч мог скрывать в себе откровенно шпионские хитрости, будучи приспособленным для выполнения разных специфических дел, однако это никак не сказывалось на экстерьере. Чаще всего дело ограничивалось устройством потайного резервуара в
конце чуть удлиненных ножен.
        Строго говоря, между самураями и ниндзя вообще не существовало четкой границы, поскольку самураи были сословием, а ниндзя - профессией или хобби, и ничто, кроме кодекса бусидо, не мешало бедному служаке пробавляться на ниве шпионажа и заказных убийств. Большинство известных кланов ниндзя - самурайские, и множество гордых буси без зазрения совести посвящало себя «иньскому ремеслу», а корни знаменитых школ будзюцу уходят в почву монастырских техник боя, породивших также превосходные шпионские системы. Сами ниндзя также не изобретали велосипедов, практикуя в полном объеме испытанные методики самурайской выучки.
        Принимая в расчет все вышесказанное, можно утверждать, что в нормальных рабочих условиях наши герои мечу и рубке предпочитали орудия тихие и несравненно более эффективные - отравленные иглы, метательные предметы, ядовитые дымы, порошки, жидкости и прочие дьявольские штучки, вплоть до ученых крыс и хищных ласок. Как у Владимира Высоцкого:
        Добрый молодец он был,
        Бабку-ведьму подпоил,
        Ратный подвиг совершил  -
        Дом спалил!

        Воистину, реальная шпионская акция! Недаром именно ниндзя первыми оценили преимущества пороха[22 - Положим, китайцы (в том числе китайские профессиональные лазутчики, ставшие прародителями ниндзя) освоили и оценили его намного раньше.] и вообще старались держаться на гребне научно-технического прогресса тех лет, обращая любое изобретение в свою пользу. Потому-то ассортимент их подручных средств был чрезвычайно широк, хотя главенствовало в нем не оружие, а средства проникновения и маскировки, подслушивания и доставки информации, преодоления препятствий и тому подобное. Все, кого интересуют конкретные описания и иллюстрации шпионского инвентаря, могут обратиться к многочисленным изданиям на эту благодатную тему - от брошюрок местечковых экспертов до упоминавшегося двухтомника А. Горбылева.
        Я сознательно не хочу здесь касаться откровенно инфернальных техник психоэнергетического тренинга «невидимок», всех их излюбленных распальцовок и черной магии, поскольку уж это-то наверняка никоим образом не входит в тему нашего разговора. Гораздо примечательнее то, что ниндзя являлись выдающимися мастерами импровизации, настоящими профессорами по использованию подсобных предметов, так как изменчивый калейдоскоп нештатных ситуаций требовал молниеносных решений и точных действий. Что бы ни попало в опытные руки, могло превращаться и в оружие, и в отмычку, и во что угодно. Сколь бы ни был обширен перечень носимого снаряжения, всего предусмотреть невозможно, и всегда могли проявиться нежданные факторы, заставляющие на ходу сочинять и конструировать что-то новое из имеющегося или найденного поблизости. Трудно вообразить лазутчика, вышедшего на задание с пустыми руками. Разведка и диверсии - всегда работа с теми или иными предметами, от сноровки обращения с которыми напрямую зависит успех или провал дела, и как раз тут лежат точки соприкосновения ниндзюцу и кобудо.

«Простонародное» кобудо

        Царь обезьян в сраженьи был свиреп,
        И Царь-волшебник тоже был силен, -
        Друг друга меч и посох отражали…
        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        Коль скоро профессиональные шпионы, оснащенные множеством заранее сконструированных и изготовленных инструментов, порой вынуждены были использовать подвернувшиеся под руку предметы, то что оставалось делать крестьянам и горожанам для защиты от лихого криминалитета? Наиболее остро эта проблема стояла не в центральных провинциях, где силовые структуры, худо-бедно, подавляли сверхнормативное буйство, а бесконечные усобные войны давали возможность собирать на полях сражений мечи, копья и даже доспехи, что наглядно продемонстрировал А. Курасава в знаменитом фильме «Семь самураев». Гораздо хуже обстояли дела на окраинах империи, особенно на юге.
        Самый крупный остров архипелага Рюкю - Окинава, расположен как раз на стыке двух культурных традиций - японской и китайской, поэтому бездонная культура Поднебесной питала «младшую сестру» в значительной мере именно через Окинаву. Тамошние жители никогда не отличались кротким нравом, а близость континента оказывала существенное влияние на все стороны жизни, включая боевые искусства. Официальная версия возникновения окинавского кэмпо относит его зарождение к XIV веку, когда король Рюкю признал вассальную зависимость от Китая, и с континента прибыла дипломатическая миссия, в составе которой были мастера цюанььфа. Но реально знакомство с передовыми техниками боя произошло еще раньше.
        Как известно, XII век принес гибель огромному клану Тайра. Спасаясь бегством от победоносных Минамото, остатки разгромленных войск откатились на юг аж до Окинавы, унося с собой полный багаж военных знаний и оригинальных наработок, в корне отличных от классических китайских систем. Именно в этом заключается причина того, что древнейшие окинавские стили Тэ более всего напоминают как раз дзю-дзюцу, а не ушу, да и культивировались они отнюдь не в простонародной среде, а в правящих самурайских семействах острова. То, что сегодня принято считать настоящим окинавским каратэ, есть гораздо более поздняя переделка южно-шаолиньского цюаня (предположительно, стиля «журавль»), преподававшегося в середине XVIII столетия легендарным мастером Кусянку, хотя по сей день неясно даже, имя это, прозвище или некая должность. От него пошли все современные стили и разновидности «китайского кулака», как испокон веку именовали данное искусство на Окинаве, пока, с подачи Фунакоши Гичина, оно не превратилось в «пустую руку». Разумеется, задолго до рождения этого самого Кусянку китайские формы не могли не влиять на развитие
Тэ. Исподволь шел непрерывный процесс взаимообогащения, результатом которого явилось практичное, жесткое и бескомпромиссное окинавское кэмпо, в котором мастерство владения простейшим оружием неразрывно связано с работой голыми руками, и две эти составляющие никоим образом не могут быть отделены друг от друга.
        Вся дальнейшая история острова лишь подтверждала древнюю истину, что любой запрет только усиливает сопротивление и будоражит дремлющие силы. «Сухой закон» породил американскую мафию и расплодил гангстеров, а когда в XV веке королю Сё Хааси вздумалось объединить север и юг Окинавы и ввести первый запрет на свободное ношение оружия, это подхлестнуло развитие кэмпо и дало стимул к поиску методик использования в качестве оружия безобидных бытовых инструментов. Не стоит верить сказкам о том, что традиционное оружие Окинавы напрямую родилось от цепов и тяпок. Идея и техники пришли, опять-таки, из Китая, уже имея многовековую историю и традиции. Они всего-навсего обрели новую родину и претерпели незначительные изменения, оставившие нетронутой сердцевину искусства. Простой пример: обычные грабли на континенте никогда не рассматривались как сугубо мирный земледельческий инвентарь, но сплошь и рядом использовались в качестве самого настоящего боевого оружия со своим набором преимуществ и недостатков. Свидетельством тому - хотя бы образ одного из героев знаменитой эпопеи «Путешествие на Запад», чудовищного
кабана-оборотня Чжу Баацзе (отнюдь не поросенка, как его иногда называют), бессмертного борова, вооруженного волшебными граблями.
        Окончательно подлил масла в огонь великий Иэясу Тоокугава, издав в конце XVII века повторный указ о категорическом запрете на ношение и даже хранение клинкового оружия. Словами дело не ограничилось. Была тотчас проведена первая (но не последняя) катана-гари, то есть «охота за мечами», прокатившаяся волной по всей империи и выразившаяся на своенравной Окинаве в самых жестоких и крайних формах. Доходило до того, что на всю деревню оставляли единственный нож, прикованный цепью к столбу на площади. Как и следовало ожидать, эта политика привела к созданию тайных сообществ, окончательной систематизации старых и появлению новых стилей кэмпо, а также к лавинообразному росту качественного уровня школ, оживленных идеей сепаратизма. Уже не интуитивно, а сознательно и целенаправленно анализировался и обобщался древний опыт Китая и Японии.

        Полный перечень вооружений окинавского кобудо достаточно обширен и включает в себя как деревянные, так и стальные предметы, однако последние, скорее, исключение из правил. Серпы являются оружием изначально, и вопрос лишь в технике работы с ними, тогда как палки и шесты - вещи мирные, требующие очень специфических навыков для превращения их в грозные орудия нападения и защиты.
        Из наиболее известных «инструментов» окинавского кобудо можно назвать бо (палки всевозможной длины и толщины), нунчаку, тонфа, кама (серп), сай (трезубец), тэкко (кастеты), сурутин (цепь или веревка с грузами на концах), фундо (цепь длиной около 60 см с рукоятками на концах) и т. д. Самой оригинальной из этого списка является снасть, представляющая собой нечто вроде узкого полотенца из сыромятной кожи, которое позволяло вязко гасить смертельные удары острого, как бритва, меча, давая шанс для контратаки. Рассмотрим подробнее каждую из техник.

        ШЕСТ

        Сунь У-кун начал проделывать разные фокусы со своим посохом - то он размахивал им над головой, то вращал вокруг тела, то подбрасывал его вверх, то опускал вниз…
        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        Бо-дзюцу представляет собой искусство ведения боя с помощью палок различной длины. Существует несколько более или менее канонизированных размеров оружия, в зависимости от чего меняется и его название. Ориентировочно такой перечень выглядит следующими образом:
        тамбо - палка (часто суковатая) длиной около 50 см;
        ханбо - «половинный бо», от 90 до 110 см;
        дзё - несколько более тонкая палка, от 120 до 150 см;
        рокусяку-бо - шест длиной 182 см (6 сяку);
        хассяку-бо - длинный шест, до 240 см (8 сяку).
        Как мы видим, длина предмета не ограничена строго, а зависит от личных вкусов владельца, его роста, телосложения, принадлежности к тому или иному стилю и т. д. Обозначение длинных шестов является производным от японской меры длины сяку (30,3 см) с указанием количества этих единиц. Наиболее популярной является работа с ханбо, дзё и рокусяку-бо. Соответственно, и техники для данных разновидностей оружия проработаны полнее и глубже.
        Обращение с ханбо внешне слегка напоминает кэн-дзюцу - в том случае, когда палку держат двумя руками за один край, словно меч, нанося ею все известные круговые и тычковые удары. Однако, уступая клинку в способности рассекать, дубинка дает немалые преимущества, позволяя совершать массу скользящих движений руками по всей своей длине, что сильно расширяет спектр приемов.
        Например, это дает возможность совершать непредсказуемые и коварные тычковые удары «с выносом», значительно и неожиданно увеличивая рабочую дистанцию и поражая противника на расстоянии до двух шагов, а также выполнять ряд перехватов, характерных, скорее, для нунчаку-дзюцу, и атаковать в нестандартных ракурсах.
        Также можно удерживать ханбо за центр, что породило массу оригинальных вариаций. Нелишне заметить, что сам Миямото Мусаси в зрелые годы почти полностью отказался от стального меча, предпочитая деревянный бо-кэн, который в чем-то аналогичен ханбо, если не принимать близко к сердцу легкий прогиб и овальность сечения.
        Причем он не раз одерживал этим оружием блестящие победы над противниками, чьи руки сжимали великолепные мечи работы знаменитых мастеров.
        Техника дзё (джо) пользуется традиционной популярностью у приверженцев айкидо и дзю-дзюцу, где приемы с этой палкой составляют отдельный раздел «айки-дзё» и являются необходимой частью квалификационных требований. Вся база дзё-дзюцу детально проработана в варианте атак и защит, использующих палку и в качестве оружия, и против нее.
        В целом рисунок движений заметно отличается от практики иных окинавских школ, внешне повторяя манеру айкидо - он имеет явно круговой характер и плавный, стремительный ритм. Очень подробно разработаны броски с помощью дзё, а также болевые замки и фиксация уже лежащего противника. Акценты сдвинуты с внешней «физики» движений на глубинные, «внутренние» моменты и требуют постоянных вдумчивых тренировок, как, впрочем, все, что относится к древнему искусству дзю-дзюцу.
        Рокусяку-бо - наиболее известное и популярное оружие, почитаемое несметным числом школ самой разнообразной ориентации. В обязательном порядке изучается почти во всех традиционных стилях окинавского каратэ, именуется обыкновенно просто «бо» и представляет собой круглый или граненый шест диаметром 3 см, изготовленный из дерева твердых пород. Технический арсенал приемов с шестом настолько обширен, что позволяет сосуществовать целым направлениям и школам, весьма не похожим друг на друга. Очень грубо и приблизительно можно попытаться выделить две разновидности техник - окинавского и китайского типов, хотя первая и является вполне законнорожденной дочерью второй. Те, кто видел фильмы о похождениях шаолиньских монахов, легко поймут, о чем идет речь. Для китайской боевой традиции вообще характерна склонность к сложным, многоплановым и хитроумным построениям, которые при всей своей бесспорной эффективности чрезвычайно эстетичны. Работа с шестом здесь строится на обилии круговых движений, часто с оборотами вокруг тела. Шест, который нередко держат за один край, совершает стремительный полет по широким
спиралям, восьмеркам и эллипсам, то взлетает, то опускается, то выходит на тычковый удар. Много подсечек. Порой оружие используется как опора для совершения прыжка или высокого удара ногой. Шест вообще являлся и является до сих пор «фирменным» оружием монахов, а также адептов ушу стиля обезьяны, традиционно восходя в этом к легендарному царю обезьян Сунь У-куну, Великому мудрецу, равному Небу, и его знаменитому железному посоху толщиной с чашку.

        Окинавская работа отличается простотой, лаконичностью и жесткостью, если не сказать - жестокостью. Преобладают короткие тычковые и компактные, не размашистые круговые удары и защиты, несущие в себе, тем не менее, смертельную мощь. Уступая китайским техникам в эстетике, они, безусловно, надежны и действенны, что проверено историей. Существует множество колоритных ката с шестом - наследие великих мастеров прошлого, закодировавших и донесших таким образом до наших дней традиционное искусство работы с этим прекрасным предметом, по праву названным «матерью всего оружия».
        Хассяку-бо и кюсяку-бо - длинные шесты, соответственно по 240 и 270 см. В наши дни они гораздо менее популярны, чем универсальная «двухметровка». Хотя эдакая оглобля и предоставляет владельцу известные преимущества в бою на длинных дистанциях в чистом поле, вместе с тем она требует обширного свободного пространства и практически бесполезна в лесу, на улице, среди заборов и в других подобных местах, равно как и в густой толпе.
        Техника работы не отличается какими-либо особенностями, разве что чаще используются широкие круговые движения, сметающие подсечки с хватом двумя руками за один конец, да еще очень длинные выносные удары по всем уровням. В отличие от стандартного шеста, такие удары несут в себе большую силу из-за тяжкого веса предмета и оттого, что путь его разгона длиннее, чем в случае с коротким оружием.
        Соответственно, в разных регионах и школах применялись и применяются различные типы шестов. Так, если на Окинаве классическим считается именно рокусяку-бо, тяжелый и жесткий, то для китайской традиции характерен более длинный (свыше двух метров), эластичный, гибкий шест, совершающий в момент фиксации удара упругие колебания, что используется в качестве технического элемента. Несмотря на длительные беседы со знакомыми китайцами, мне так и не удалось выяснить, из какого именно дерева изготавливаются такие шесты. Некоторые говорят, что из бука, но это вздор. Скорее всего используется какая-то хитрая южная порода.
        Вообще о всевозможных разновидностях палок и об искусстве боя с ними можно говорить бесконечно, так как именно палка, какой бы длины и толщины она ни была, абсолютно бесспорно является древнейшим из всех прочих видов оружия. И ничто другое не представляет само по себе оружия в меньшей степени, нежели обыкновенная палка, легко приобретающая в опытных руках почти аббсолютную эффективность.

        ТОНФА

        Прохор, принеси-ка пистолет,
        Да костыль чугунный не забудь!
        Л. СЕРГЕЕВ

        Тонфа (реже - туйфа) олицетворяет собой как бы визитную карточку окинавских боевых искусств, являясь оригинальным и уникальным оружием, присущим почти исключительно данному региону. Конструктивно это все та же короткая палка, но с добавочной поперечной рукояткой.

        Чаще всего происхождение тонфа выводят от рукоятки мельничного жернова. Вполне возможно, что на Окинаве существовали в точности такие рукоятки, однако гораздо достовернее выглядит версия исхода идеи тонфа опять же из Китая, где задолго до появления проблесков цивилизации на островах Рюкю уже вовсю дрались с использованием оружия, именуемого гуай (боевой костыль), или «костыль хромого Ли», по прозвищу одного из даосских бессмертных, Ли Те-гуая. Вот он на фото (нэцкэ, Япония, XVIII в) со своим знаменитым костылем.

        Но китайский прототип длиннее, тоньше и не имеет явно выраженной «головки» на рукояти, что очень существенно влияет на технику движений.
        Кроме того, на Окинаве с самого начала тонфа стали использовать в парном варианте, для обеих рук, тогда как на континенте длинный костыль часто подхватывался второй рукой за дальний конец. Это давало ряд сложных скруток, подставок, зацепов и перехватов, каковые почти полностью отсутствуют в окинавских стилях из-за иной геометрии оружия и его парности.
        Как все прочие палки, тонфа изготавливаются из тяжелой древесины и могут различаться формой сечения, весом и пропорциями, хотя и в небольших пределах. Гораздо заметнее дистанцированы друг от друга школы и стили работы с этим оружием, но лишь преобладанием каких-то одних элементов над другими. Перевес в сторону тычковых, круговых либо полнооборотных движений с прокруткой рукояти в кулаке создает неповторимый пространственный рисунок и может служить отправной точкой для идентификации стиля. Также в некоторых случаях применяется тонко проработанная техника перехватов тонфа за длинный или короткий конец с использованием поперечной рукояти для остроумных зацепов, заломов, болевых замков и удушений. Именно этот раздел взят на вооружение полицией многих стран, применяющей его для фиксации и конвоирования задержанных преступников.
        Тем, кто знаком с техникой каратэ любого стиля, не составит особого труда освоить работу с тонфа, поскольку все манипуляции с зажатыми в кулаках брусками полностью повторяют классическую базу боков и ударов «китайской руки». Дополнительной проработки требуют лишь обороты оружия вокруг рукояти как оси вращения да нехитрые перехваты, зацепы и скрутки. Данный раздел предоставляет обширное поле деятельности любителям изобретать собственные комбинации и сочетания известных приемов, так как довольно сильно зависит от личных особенностей телосложения и склонности к тем или иным способам «убеждения» противника.
        Однако, как и во всех боевых искусствах, кажущаяся простота скрывает под собой необходимость многолетнего упорного труда, а даже вполне элементарное движение типа прямого удара или восходящего фронтального блока требует тысячекратных повторений при самом внимательном, критическом и вдумчивом отношении. Только при таком подходе незамысловатые рукоятки дадут своему владельцу стопроцентную возможность побить любого противника - хоть с ножом, хоть с ломом в руках. Остается добавить, что издревле особенным мастерством в изготовлении и применении тонфа на Окинаве славились район Цукэнситахаку и близлежащий островок Хамахига. Это нашло отражение в названии одной из популярных ката - Хамахига-но-тонфа. В настоящее время тонфа-дзю-цу входит как обязательный раздел в программу ряда школ традиционного каратэ.

        НУНЧАКУ

        Эх, милая моя! И видом ты неказиста, как та самая длиннохвостая сова из Сига, и нравом настоящая деревенщина…
        СКАЗАНИЕ О ЁСИЦУНЭ

        Слова, взятые в качестве эпиграфа, в точности характеризуют неказистые и с виду абсолютно безопасные палочки, соединенные веревочкой, ведущие родословную от самого обыкновенного крестьянского цепа для молотьбы.

        В современном мире нунчаку завоевала столь громкую популярность, что трудно отыскать уголок, где всякий мальчишка не знал бы этого простого восточного оружия. Ничто более не может соперничать с нунчаку по известности, основу которой положил, как принято считать, победоносный Брюс Ли, продемонстрировавший с экрана виртуозную работу дотоле неведомым инструментом. Начавшийся вслед за этим повальный бум привел в итоге лишь к тому, что уголовные кодексы большинства стран признали нунчаку холодным оружием со всеми вытекающими карательными последствиями.
        В глазах публики нехитрые дубинки предстают сегодня чем-то вроде «абсолютного оружия», хотя в действительности дело обстоит совершенно иначе. Этот факт нашел отражение даже в специальной (для служебного пользования) справочной литературе, где работникам следственных органов и судов рекомендуется в каждом конкретном случае учитывать степень владения предметом, поскольку эффективность и опасность нунчаку находятся от этого в самой прямой зависимости. Человек, впервые взявший в руки финку, может, не напрягаясь, уложить на месте и двоих, и троих, но если он размахнется нунчаку, то наверняка прибьет лишь самого себя. Попав же случайно по противнику, в худшем варианте оставит того с огромной болезненной шишкой на самом красивом месте - неприятной, но безопасной для жизни. Убийство в данной ситуации может носить исключительно непреднамеренный характер. Однако с ростом тренированности эффективность действий с нунчаку растет так стремительно, что очень скоро начинает превосходить любые ножи, ломы, топоры и прочий страшный инвентарь. Умелая работа «палочками на веревочке» производит гипнотическое
впечатление, способное отрезвить самого отпетого агрессора, не говоря уж о том, что первый реальный удар вдребезги разбивает кисть вооруженной руки, а второй проламывает кости черепа.
        История нунчаку аналогична и параллельна истории тонфа. Первоначально идея соединения двух или более дубинок гибкой связкой зародилась, как и многое другое, в Китае, где нашла воплощение во множестве вариантов так называемого секционного оружия. Начав жизненный путь от крестьянского цепа для обмолота рисовых снопов, оно вскоре превратилось в самостоятельное и обширное семейство в длинном ряду боевых приспособлений. Но китайцы не были бы китайцами, не создай они бесчисленного разнообразия таких предметов, хотя основных разновидностей не так уж много.
        Прежде всего секционное оружие можно классифицировать по числу элементов в связке - от двух до двенадцати и более. Однако наращивание количества переводит снасть в иное качество, приближая ее к цепям и лишая существенных преимуществ. Реально заслуживают внимания только двух- и трехзвенные варианты. Длина каждой отдельной дубинки и их взаимные пропорции не играют особой роли и слабо влияют на технику использования в бою.
        Здесь можно упомянуть двухзвенный шест лянцзегунь с длиной плеч до одного метра, а также чрезвычайно популярный, эффективный и знакомый нам по многочисленным китайским фильмам трехзвенный саньцзегунь с 60-сантиметровыми секциями. Известными мастерами орудовать им были все те же шаолиньские монахи.
        Окинавцы, поставленные в невыносимые условия категорическим запретом на ношение любого режущего оружия, как никто сумели оценить и развить идеи китайцев, воплотив их в незначительно измененном виде в то, что известно сегодня всему человечеству как нунчаку. Китайский прототип отличается чуть более длинной (два-три кулака) связкой между брусками, и именно его мы наблюдаем в руках Брюса Ли. Окинавский стандарт составляет один кулак (около 10 см) при длине брусков до 34 см. Классической «островной» нунчаку, вероятно, следует признать восьмигранные дубинки с небольшим конусным сужением от конца внутрь (см. предыдущее фото), соединенные тонким шелковым (теперь капроновым) шнурком указанной длины. В прежние века окинавское простонародье не знало токарных станков, тем более по металлу, поэтому популярные и весьма удобные в работе современные изделия с вертушками на шарикоподшипниках, да еще с возможностью угловых компенсаций, никак не могут считаться традиционными, равно как и точеные круглые нунчаку с поясками для удобства удержания.
        Оружие, оснащенное цепочкой, гораздо тяжелее, так как требует для сохранения баланса нагружать внешние концы брусков заделкой свинца или насадкой массивных стальных (латунных, бронзовых) колец. Зато такая штука позволяет уверенно ловить цепью ножи и другие острые предметы, способные перерезать шнурок, а также формирует существенно более жесткий захват конечностей противника, включая шею - вплоть до перелома. Увы, именно «цепные» экземпляры приводят служителей закона в особенный гнев и навлекают на бедовую голову его неосторожного носителя кары гораздо более тяжкие, чем в случае с якобы безобидными веревочками.

        Таким образом, повсюду мы видим и сильные, и слабые стороны. Если же принять во внимание индивидуальность пропорций тела, физического потенциала и личных вкусов, то перед желающим освоить своенравные нунчаку открывается самый широкий выбор.
        Техника работы, как и в случае с шестом, также может быть условно поделена на окинавскую и китайскую, характерные особенности которых нам уже известны. Китайский метод - это виртуозная ловкость непрерывных эллипсов, восьмерок, перехватов и переводов оружия с одного уровня на другой, из плоскости в плоскость, а в целом - явное преобладание скоростных круговых ударов в самых немыслимых ракурсах. Движения сливаются в один нескончаемый полет, сопровождаемый шелестом воздуха. В окинавском подходе заметна б`ольшая доля тычков как одним, так и двумя брусками одновременно, часты захваты руки противника в замок, удушения с забросами шнурка вокруг шеи (дзимэ-вадза) и прочие вариации ближнего боя. Чисто внешне окинавская работа выглядит лаконичнее, жестче и основательнее, хотя на деле ни то, ни другое течения не уступают друг другу. В конечном итоге гораздо больше значат личные качества мастера, нежели стилевые нюансы, тем более, что отчетливой границы провести невозможно.
        Однако практика показывает, что существует изрядный, но малозаметный для неопытного глаза разрыв между действительным и мнимым мастерством. Очень многие из тех, что приходят сегодня заниматься в группы кобу-до, уже владеют в какой-то степени техникой нунчаку из-за ее популярности и простоты изготовления, а также наличия достаточного числа брошюрок с описанием базовых приемов. И вот, хотя человек способен ловко и замысловато вращать и перехватывать из руки в руку свое оружие, при ближайшем рассмотрении обычно выясняется полнейшее отсутствие четко поставленного удара, а о блокировках и говорить не приходится. То есть - налицо всего-навсего недурно отработанное умение жонглировать предметом. Результатом подобных движений может быть лишь подбитый глаз, ушибленная рука да лиловые шишки на телесах вашего оппонента.
        Реальная техника нунчаку требует долгой, монотонной, скучной, болезненной и вдумчивой тренировки на месте и в перемещениях, с открытыми глазами и вслепую, быстро, медленно и т. д. Особенно тщательно следует прорабатывать кистевые движения, ибо сильная кисть и гибкое запястье - единственный ключ к сердцу капризных палок. Но как раз это и отсутствует у большинства доморощенных мастеров. Не стоит также заниматься нунчаку и только нунчаку - это тупиковый путь. В старину каждый мастер являлся универсалом, одинаково успешно орудуя как голыми руками, так и любыми предметами. Невозможно достичь успеха в одном, игнорируя все остальное. В китайской песне говорится:

        Сын хорошего лучника
        Сначала должен плести корзины,
        Сын хорошего литейщика
        Сначала должен шить шубы.

        На практике отличные результаты дает нехитрый метод: после двух-трех месяцев напряженных занятий, скажем, с шестом следует на какое-то время позабыть о нем и переключиться, например, на тонфа, ханбо или что-нибудь еще. Зато потом, вернувшись к технике шеста, вы будете приятно удивлены качественным прогрессом, возникшим словно бы ниоткуда. На самом деле внутренняя подсознательная работа никогда не прекращается, продолжая где-то в глубине шлифовку и фильтрацию усвоенного материала. Он сортируется и раскладывается по полочкам, обогащаясь одновременно иными, но родственными элементами. Поэтому, усиленно тренируясь с нунчаку, вы тем самым «точите» себя в комплексе - ведь базовые перемещения, позиции и т. п. одинаковы для всех стилей кобудо и каратэ.
        Особенное значение в нунчаку-дзюцу имеют упражнения на снарядах, так как, в отличие от иных разновидностей оружия, секционные предметы слабо контролируемы и опасны для владельца. Все современные защитные приспособления в комплекте с легкими пластиковыми нунчаку, помимо того, что стоят немыслимых денег, способны лишь испортить ученику реальную традиционную технику. Скорее всего такая оснастка годится исключительно для спортивных соревнований и не имеет к подлинному боевому искусству ни малейшего отношения. Из упомянутых же снарядов наилучшим образом зарекомендовали себя набитые песком пополам с опилками отрезки пожарного рукава большого диаметра, длиной полтора-два метра. Будучи подвешенным, такой рукав позволяет наносить все типы ударов на любом уровне, а также производить удушающие захваты. Но особенно хороши в этом качестве отрезки гимнастического каната, связанные параллельно в жгут по нескольку штук вместе. Разумеется, идеальной мишенью мог бы служить борцовский манекен из натуральной кожи, полностью имитирующий человеческую фигуру. Беда в том, что через пару недель интенсивных тренировок
дорогостоящая снасть расползется на лоскуты.
        Вообще же при занятиях с нунчаку основной упор следует делать не на ломовую силу ударов, а на ловкость, скорость и точность. Такую точность, чтобы вы могли чувствовать дистанцию до сантиметра и были бы способны снести огонек сигареты, не повредив ее. Тренировки с напарником сводятся к отработке блоков от любого холодного оружия, включая ножи, а также захватов его рук и шеи. Искусство это хитрое, требующее тонкого понимания противника и отменной проворности в движениях. Лучшим подспорьем здесь служит базовая техника айкидо и дзю-дзю-цу. В бою против нескольких противников, да при наличии обширного пустого пространства известные преимущества может дать умение работать с двумя нунчаку, но это высший пилотаж. Стоит также заметить, что в подобной круговерти мы лишаемся возможности совершать перехваты из руки в руку.
        Таким образом, стремление овладеть старой окинавской игрушкой на деле оборачивается необходимостью посвятить ей часы, дни и годы самоотверженного, порой болезненного труда - к счастью, вполне благодарного, если только личные морально-этические установки не препятствуют изучению, строго говоря, жестоких приемов обхождения с согражданами. Ну и, разумеется, ношение нунчаку преследуется уголовным кодексом, так что привычка таскать любовно изготовленные палки может обернуться кое-каким тюремным сроком.

        СЕРПЫ, «ВИЛКИ» И ПРОЧЕЕ ЖЕЛЕЗО

        Я бесов самых закаленных
        Умею побеждать в бою,
        И оборотней вероломных
        Мгновенной смерти предаю!
        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        Поистине, в отличие от деревянных видов традиционного оружия, которым все же легче избить, чем прихлопнуть наповал, перечисленные далее стальные предметы убивает наверняка и именно мгновенно.
        Из металлического оружия Окинавы самым известным является стальной трезубец сай с длинным, до 40 см, центральным клинком (точнее, прутом) и отходящими от него в стороны фигурными усами ёки, образующими нечто вроде гарды. Рукоятка длиной в один кулак заканчивается овальной либо заостренной шишкой, позволяющей наносить точечные удары.
        Традиционный окинавский сай изготавливается цельнокованым из единого куска металла, но современные фирмы, производящие спортивное оружие большими сериями, попросту приваривают ёки к выточенному на токарном станке прутку с последующей термообработкой, шлифовкой и хромированием. Несмотря на удобство в работе и привлекательный внешний вид, такие сай нельзя считать абсолютно традиционными. Вдобавок головка их рукояти всегда цилиндрическая, с плоским торцом, не способствующим фокусировке удара.

        Сай-дзюцу как обязательный раздел входит, наряду с бо-, тонфа- и нунчаку-дзюцу, в программу большинства старых школ окинавского каратэ. В прежние лихие времена мастера носили обыкновенно три сай - два для фехтования обеими руками и один - в качестве запасного либо метательного. Техника работы с этими довольно увесистыми предметами требует гибких, крепких кистей и строится на переходах клинка с прямого на обратный хват проворотом вокруг большого пальца. Именно этой цели служат плавные изгибы и пропорции «усов», позволяющие к тому же захватывать, словно в ловушку, оружие противника. Наиболее действенными атакующими приемами являются прямые тычковые удары и мощные круговые выбросы изнутри наружу, то есть из базового обратного хвата - на прямой. Для блокирования чаще всего используется взятый обратным хватом сай, клинок которого лежит вдоль предплечья, от кисти до локтя.
        Будучи выкованы из добротной стали, трезубцы в руках мастера давали шанс не просто выжить в бою с опытным фехтовальщиком, но одержать победу в схватке с нее сколькими противниками. История умалчивает, откуда возникла идея такого оружия и техника работы с ним, хотя ряд источников непосредственным предком сай называют металлическую вилку для рыхления почвы либо трезубцы «ваджра» - один из основных графических символов и ритуальных предметов буддизма, наподобие семисвечника в синагоге.
        Что характерно: человек, задавшийся целью овладеть искусством сай-дзюцу, не добьется абсолютно ничего, если для начала не освоит хотя бы базовой техники любого стиля каратэ, так как никогда за всю историю Окинавы эти дисциплины не существовали отдельно одна от другой.
        В кинематографе работа с сай представлена слабо, буквально эпизодически, поэтому у широкой публики отсутствует представление о технике работы с этим предметом.
        Мастерское, хотя и показанное мимолетно (потому что фильм не голливудский, а японский) владение сай демонстрирует уже упоминавшийся Шинтаро Кацу в роли токугавского полицейского-мэцукэ Ханзо по кличке Лезвие, убившего и покалечившего множество негодяев.
        Менее известным, хотя даже более грозным, чем сай, является серп кама - вероятно, самое эффективное оружие после меча. Недаром его так любили предусмотрительные реалисты ниндзя, да и самураи охотно пополняли им классический арсенал. Даже отдаленно не напоминая привычный европейский серп, окинавский кама более всего похож на миниатюрную косу для одной руки или на ледоруб с заточкой нижней кромки клюва.

        В отличие от сай или нунчаку, серп есть орудие труда в чистом виде, без каких-либо существенных особенностей конструкции, хотя и существуют различия между исконно крестьянским и боевым серпами. Рукоятка первого заметно короче, вытянутой грушевидной (часто, но не всегда) формы, а небольшой клинок отогнут вниз, как клюв попугая. Второй имеет длинную прямую рукоять и более длинный, мощный клинок, размеры которого могли быть весьма впечатляющими, под стать хорошей косе.
        Как и сай, серпы применялись в паре. Арсенал приемов с ними обширен и замысловат, но базовый принцип всего один - передняя рука отводит оружие противника в сторону, а вторая атакует круговым движением с протяжкой на себя или без таковой. Поражающее действие серпа проявляется в точечном клевке, способном пробить стальной шлем (то же самое, только успешнее, делали в средневековой Европе с помощью граненых клевцов) или в подрезающем ударе, особенно эффективном, когда целью были руки, ноги или шея. Из-за неприятной особенности серпов обходить препятствие своим длинным жалом их размахи чрезвычайно трудно блокировать.
        Коварные ниндзя модернизировали серп, добавив к нему длинную цепочку с грузом на конце - и получили иное оружие, именуемое гусари-кама. Его невозможно было использовать в паре, зато возникли неожиданные варианты с хитрыми захлёстами цепью ног и рук врага, а также обратный вариант, когда сам серп раскручивался широкими кругами, поражая все и вся на значительном расстоянии.
        Правда, остается неясным вопрос, каким образом происходила ориентация клинка острием строго по ходу движения.
        Помимо чисто боевого применения, эта снасть могла также использоваться в качестве дополнительной точки опоры, как забрасываемый наверх якорь, что очень характерно для «невидимок», стремившихся к максимальной универсальности своего инвентаря. Кстати, вслед за ниндзя многие самураи успешно освоили гусари-кама в качестве подсобного оружия, компактного и легко маскируемого в одежде.
        К сказанному остается добавить лишь то, что более нигде в мире, а уж в Европе и подавно, мы не встречаем подобного оружия, да и на японских островах, включая Окинаву, подлинных мастеров кама-дзюцу совсем немного, во всяком случае гораздо меньше, чем знатоков прочих традиционных техник.

        ЯПОНСКИЙ МЕЧ: РЕАЛЬНЫЙ И ВИРТУАЛЬНЫЙ

        Он был плавлен в огне небывалом,
        Он стократную испытал закалку,
        И в сраженьях непобедимым стал он,
        От такого меча помереть не жалко!
        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        Я не хочу навязывать своего мнения, однако многие специалисты, в том числе западные, отводят японскому, или самурайскому, мечу первое место в воображаемом рейтинге среди всех разновидностей холодного клинкового[23 - Разумеется, если оружие не имеет вытянутого клинка, заточенного с одной или со всех сторон, оно не будет клинковым, оставаясь притом холодным. Например - все виды топоров или окинавский трезубец-сай.] (и не только) оружия за всю историю человечества. Вероятно, это справедливо, так как не сыскать больше предмета, настолько полно отвечающего своему предназначению, и столь же гармоничного в разных вариантах использования для реализации этого самого предназначения.
        Однако перед нами не учебник кэндзюцу, и тема японского меча затронута лишь постольку, поскольку существует глубоко проработанная методика тренировки с ним (или с его деревянным макетом), направленная на филигранную шлифовку решительно всех компонентов боевого искусства вне зависимости от стиля или школы.
        Проще говоря, занимаясь подобным образом, удается великолепно проработать как чисто внешние (осанка, управление центром тяжести, выносливость, дыхание, чувство ритма), так и достаточно тонкие внутренние моменты - взгляд, распределение внимания, циркуляцию энергии и т. д.

        Каллиграфия «Мечи»

        Безусловно, практиковаться лучше с настоящим стальным клинком, коих сегодня не счесть в ножевых и сувенирных магазинах[24 - Проблема в выборе, так как среди вороха никчемного хлама изредка попадаются вполне достойные рабочие экземпляры.Поэтому, отправляясь за недешевой покупкой, прихватите понимающего в этом товарища, а при выборе смотрите на качество клинка, не обращая никакого внимания на варварскую роскошь отделки. Чем меч скромнее, тем лучше.], хотя даже в самой Японии для подобных целей используют его деревянный аналог, именуемый «бокэн», или (реже) «бокуто». На мой взгляд, вопреки сложившейся традиции, второй термин правильнее, поскольку «кэн» означает прямой меч, а «то» - изогнутый, тот, что и будет у нас в руках. Ну, да ладно. Бокэны также продаются в спортивных магазинах, но если вы не живете в крупном областном центре, поиски будут тщетны, поэтому ниже приводятся эскизы, по которым легко изготовить бокэн в домашних условиях, пользуясь простыми инструментами.
        Самые предпочтительные породы для выделки бокэна - граб, ясень, акация, бук, дуб либо что-то аналогичное, плотное и тяжелое.
        Проще всего выстругать криволинейный профиль из заготовки, используя специальный «горбатый» рубанок, но при этом мы получим наклонное направление волокон, когда слои обрываются на выпуклой стороне изделия. Если оно предназначено для контактной «стукотни», долго такому бокэну не жить, и в один «прекрасный» момент у вас в руках окажется обломок. Чтобы избежать подобной участи, заготовка должна быть предварительно изогнута в распаренном виде на оправке, высушена в течение одного-двух месяцев и только потом пущена под нож. Если брусок имел прямослойную текстуру без изъянов, то рожденный им бокэн легко выдержит сотни и тысячи ударов, не расколовшись и даже не треснув.

        Эскиз бокэна и субури-то. Поперечные сечения их рукояток идентичны, но "клинок" последнего вдвое шире при той же толщине.

        Теперь о геометрии. Максимальное по толщине и ширине сечение приходится на переходную зону рукоятки в собственно клинок, затем оно плавно истончается. Сечение самой рукоятки также немного уменьшается к торцу, который следует обойти фаской и слегка закруглить кромку. Собственно, весь профиль изделия образуется посредством строгания небольшими рубанками (прямым и «горбатым») с доводкой наждачной лентой. Степень прогиба клинка определяется расстоянием от спинки до прямой линии, соединяющей острие с торцом рукояти. Среднее значение равно ширине клинка, однако любители необычайного могут увеличить или уменьшить его в полтора-два раза, соорудив для себя либо особенно кривой, либо почти прямой бокэн.
        Общая длина колеблется от 100 до 110 см, но не соблазняйтесь легкостью и простотой манипуляций с короткими клинками - применительно к российским стандартам телосложения можно говорить о возможности увеличения длины даже до 120 см. Нет ничего комичнее, чем коротышка в лапах валдайского дуболома ростом под потолок, коему гораздо больше подошла бы оглобля. Длина меча должна быть такой, чтобы для его извлечения из ножен - реального или воображаемого - недоставало бы руки, а требовалось подключать плечевой пояс и все тело в целом. Мода на укороченное оружие пошла из Америки и Европы, где толпы адептов экзотического дива попросту облегчили себе жизнь, не вдаваясь в исторические тонкости. Между тем в руках настоящих мастеров мы видим очень длинные клинки, кривые и зловещие.
        Готовый бокэн следует покрыть лаком, чтобы защитить древесину от зимней сырости и пересыхания жарким летом. Другой, более традиционный и эстетичный способ - пропитать поверхность растительным маслом (лучше всего льняным, но подойдет и подсолнечное) в несколько приемов, с промежуточными выдержками от двух до пяти суток. Эти масла, помимо пропитки, создают долговечную защитную пленку. А эстетика упомянута здесь вот почему: пропитывая древесину, масло чудесным образом делает ее полупрозрачной, выявляя скрытые нюансы текстуры. Кроме того, если сушить изделие на открытом солнце, может меняться (точнее, становиться более насыщенным и ярким) цвет. Например, красное дерево, подвергнутое подобной процедуре, приобретает дивный вишневый оттенок, не достижимый никаким иным образом.
        * * *
        Однако для полноты счастья простого бокэна мало.
        Чтобы ваш прогресс был ошеломляющим, необходимо обзавестись еще специальным утяжеленным мечом «субури-то» для практики в субури. Это не что иное, как длительное и монотонное размахивание мечом сверху-вниз, направленное на развитие силы, постановку дыхания, правильной геометрии ударов и всего тела в пространстве.
        Внешне субури-то напоминает бокэн с немного расширенным, как весло (до 50 -60 мм), клинком. Длина также увеличена (порядка 115 -130 см), а рукоятка обыкновенная.
        Махать подобным чудищем - занятие неслабое, но я знаю людей, которые постоянной практикой достигли того, что им стало мало дубового субури-то, захотелось чего-нибудь покруче[25 - В настоящее время действительно «упертые» вояки поголовно обзаводятся текстолитовым инвентарем, который заметно прочнее и, разумеется, тяжелее деревянного раза в полтора.]. Во всяком случае после этих игр простой меч кажется невесомой безделушкой. Однако некоторые школы пользуются еще более экстремальными методами, включив в арсенал утрированно толстый бокэн, заслуживающий, скорее, названия бревнышка. Держать его неудобно и трудно, но польза фантастическая, поскольку кисти рук вынужденно приобретают обезьянью цепкость, а захват становится воистину железным.
        * * *
        Обещанный виртуальный меч есть абсолютно необходимый образ, который всегда должен «присутствовать» у вас в руках во время занятий айкидо, дзю-дзюцу и другими системами, предполагающими броски.
        Техника субури внешне проста до чрезвычайности, но и одновременно сложна, если понимать и вдумчиво практиковать ее многочисленные внутренние аспекты, упомянутые выше.
        Исходным положением является стойка «всадника», или киба-дачи (яп.), она же - ма-бу (кит.). Ступни параллельны.

        Меч (бокэн) держим перед собой, диагонально, от середины живота до уровня глаз, и не перпендикулярно предплечьям, а как бы в продолжение линии рук, так, чтобы рукоятка упиралась в центр левой ладони. Левая рука - шарнир, правая - ведет движение, но обе руки работают согласованно.

        Далее следует замах до крайнего заднего положения, при котором бокэн свисает вертикально вдоль позвоночника, не касаясь его (другой, более лаконичный вариант - в конечной фазе замаха меч остается над головой, чуть наклонно, острием вверх). Затем с небольшим проседанием или без такового «рубим» прямо перед собой почти до земли. Важно, чтобы траектория была абсолютно отвесна и центральна, проходя через линию носа. Замах - вдох, удар - выдох. Работа длится от пяти минут до часа и более.
        При этом великолепно «ставится» дыхание, стойка («всадник» по справедливости считается одной из самых важных позиций), привычка держать ровную спину и т. д. Без практики субури никогда не достичь успехов в айкидо, дзю-дзюцу и во многих иных школах.

        Человек и оружие

        Что бы ни стало
        Делать твоей руке -
        Делай это со всей мощью!
        ЭКЛИЗИАСТ

        Я должен извиниться перед читателями за то, что многое из сказанного ниже они наверняка уже встречали десятком страниц ранее или еще встретят, так как означенная тема насущна, и я просто не могу запомнить все места, где так или иначе обсуждается система «человек - оружие», поэтому повторы неизбежны.
        Итак, не стоит наивно думать, что, взяв в руки какой-нибудь предмет, чтобы защититься сию секунду, или при возникновении напряженной ситуации, вы сами и мир вокруг останетесь точно такими же, как раньше. Увы!  - изменится всё, и притом совершенно незаметно. Чтобы было яснее, о чем речь, приведу реальный эпизод из жизни своего приятеля.
        Однажды кто-то подарил ему чудесный сайгачий рог - витой, рубчатый, идеально ложившийся в ладонь и острый, как наконечник копья. Он так его полюбил, что стал постоянно таскать с собой, поглаживая гладкую, медового цвета кость. Однако мир и гармония бытия вскоре оказались полностью разрушены странными, необъяснимыми фактами внешней агрессии, когда буквально на пустом месте, из ничего, вдруг возникали и стремительно развивались конфликтные ситуации, требующие реального применения оружия, притом происходило чуть ли не по два раза в день. Каким-то чудом избежав кровопролития, наш герой стал вспоминать события последнего времени и пришел к отчетливому пониманию, что неприятности начались одновременно с ношением рога. Дальнейший психоанализ выявил суть проблемы и позволил сформулировать ее в двух вариантах:
        - острый рог, будучи естественным природным оружием, неизбежно несет на себе соответствующую энергетику, которая, в свою очередь, буквально притягивает ситуации, требующие крови. Грубо говоря, рогу «хотелось» воевать, и он сам создавал нужную атмосферу;
        - другой вариант объяснения близок к первому, только здесь между предметом и ситуацией ставится человек, играющий роль медиума, или «резонатора». Все просто: ношение колющего оружия перестраивает психику определенным образом, когда его хозяин, сам того не желая и даже не отдавая в этом отчета, подсознательно хочет испытать на ком-нибудь свою «игрушку». Далее в дело вступают обычные законы естества: эманации мозга создают вокруг него ауру битвы, которая притягивает родственные «вибрации» - и вот уже безоблачный горизонт затянут грозовыми тучами. Вдобавок не стоит забывать и о происках темных сил.
        Лично автору такой вариант представляется абсолютно реальным и убедительным. Остается добавить, что мой приятель, будучи тонким специалистом ушу, а потому чутким к разного рода мистике, перестал, выходя из дома, брать с собой рог,  - и наваждение мгновенно прекратилось. Если не ошибаюсь, для чистоты эксперимента он спустя некоторое время повторил попытку с аналогичным результатом.
        Эта прекрасная история с предельной наглядностью демонстрирует приведенную выше формулу: оружие образует со своим хозяином неразрывную пару, в которой участники тандема влияют друг на друга. Если человеку искренне безразлично оружие, он никогда не возьмет его в руки, а если он положил его в карман или за пазуху, значит, ему подсознательно хочется проверить себя в новом качестве, что вскоре и происходит. Палка или нож, припрятанные «на всякий случай», сами этот случай и организуют - при участии хозяина в качестве «антенны».
        Избежать ауры конфликта и резни получается только у людей, искренне уверенных в собственной силе, спокойных и неагрессивных, если оружие при этом они носят постоянно, по долгу службы или как привычный, обязательный, повсеместный национальный атрибут. На Дону и на Кавказе еще сто лет назад мужчина не выходил из дому без кинжала или шашки, клинок сопровождал его всюду, от рассвета до заката, а ночью висел или лежал в изголовье. Оружие было естественной составляющей жизни, как миска или ложка, а потому никаких особенных эманаций не пробуждало, тем более, что внешний мир и без того кипел конфликтами самого разного уровня - от кровной мести до войн. Казак или черкес, привычно кидавшие через плечо ремень с дедовским клинком в ножнах, не кипели агрессией и могли за секунду до смертельного удара пребывать в самом радужном, мирном и светлом настроении, но при действительно реальной необходимости пускали оружие в ход, ни секунды не сомневаясь и не комплексуя. При этом, по прошествии ситуации, их не трясло от адреналина, дух был по-прежнему безмятежен, потому что происшедшее нисколько не выходило за рамки
обыденности.
        А что происходит сегодня? Сплошь и рядом это выглядит так: компьютерный юноша, отправляясь на прогулку с девицей, чтобы затем проводить ее в лихой райончик, дрожащей рукой кладет в карман клипит китайского производства, надеясь, что тот спасет его темной ночью.
        Или - крепкий, регулярно тренирующийся молодец отправляется в летний вечер побродить с компанией себе подобных, сует в рукав нунчаку, так как не исключена встреча с другой такой же компанией.
        В итоге вокруг первого персонажа клубится аура неуверенности и смутных опасений, которые почти наверняка притянут к себе каких-нибудь уродов, ищущих забавы, а второй переливается всеми цветами агрессии, от него бувально разит дракой, и что же?  - первый же проехавший мимо на УАЗе полицейский патруль мягко попросит оставаться на месте и вывернуть карманы (потому что опытные центурионы отчетливо видят на преступных физиономиях все их мысли), либо происходит долгожданное побоище с такими же гопниками.
        Поэтому, если вы нормальный человек, никогда, никогда не носите с собой никакое оружие «просто так», если не хотите испытать его в деле. С другой стороны, при явной, реальной необходимости в случае чего защищаться по-серьезному ответьте честно на простой вопрос: действительно ли вы готовы пустить оружие в ход, и сумеете ли это сделать, так сказать, технически? Что толку от клипита в кармане, коль скоро его владелец в состоянии стресса позабудет, с какой стороны открывается ножик, но главное - что делать дальше, когда он открыт? Глупые, опасные заявления некоторых «специалистов» о том, будто уже простая демонстрация оружия в большинстве случаев предотвращает конфликт, справедливы только тогда, когда на вашем лице противники прочтут непреклонную решимость «колоть, рубить и рвать на части».
        Если же вместо этого будут неуверенность, страх и желание убежать, вас изобьют до полусмерти, и как раз за то, что посмели вынуть нож.
        В какой-то из книг о Диком Западе я читал о том, как опытный старожил отговаривал приезжего новичка от намерения нацепить пояс с револьвером, так как это означало бы заявление об умении им пользоваться, чего не было и в помине. Гордого фраейра пристрелили бы очень скоро, а так, по неписанным законам, безоружный был в относительной неприкосновенности.
        Если вы не исполнены отваги, не умеете просто драться голыми руками или ногами, если не готовы идти до конца, «проговаривая» после «А» не только «Б», но и остальные буквы, никакое оружие вас не спасет, только погубит, и демонстрация пистолета (хоть резинопульного, хоть боевого) дрожащими лапками лишь усугубит последствия.
        Однако предположим, что вы кое-что умеете и, худо-бедно, можете за себя постоять посредством каких-нибудь традиционных или подручных предметов (об огнестрельном оружии речь, естественно, не идет). Пусть это будет палка, суковатая дубина или даже меч, то есть вещи, требующие б`ольшего мастерства, чем нажим пальца на спусковой крючок, хотя и это большое искусство со своими «заморочками» и разного рода ловушками и подводными камнями.
        Взаимодействие при этом происходит двояко.
        1. ЧЕЛОВЕК ПОДАВЛЯЕТ ОРУЖИЕ
        Такая разновидность взаимоотношений встречается чаще всего, но особенно склонны к ней люди физически сильные и жилистые, способные без труда подчинить своей воле какой угодно предмет вместе со всеми его характерами, нравами и тонкостями обхождения. Но насилие - оно насилие и есть, дальше рабской покорности дело не продвинется, и ожидать полного раскрытия всех потенциальных возможностей от такого раба не приходится. Действия в подобной манере, с точки зрения стороннего наблюдателя, всегда отличаются напором, энергичностью и безоглядным ухарством. Траектории движений ломаные, состоят из прямолинейных отрезков или неестественно сопряженных кривых, а в целом «спектакль» оставляет неприятное ощущение старательно выполняемой нелюбимой работы.
        Между тем различные виды оружия по-разному подчиняются несладкой доле. Если простодушный шест готов, точно пудель, терпеливо сносить любые ваши фантазии, то злонравная нунчаку довольно быстро учит вежливому обхождению по известной схеме: «битие определяет сознание», а уж острый меч и вовсе не располагает к помыканию. Мне доводилось не раз с удовольствием наблюдать боязливое почтение, которое вдруг обнаруживалось у самых громадных, ражих молодцев, стоило им взять в руки хорошо заточенный[26 - Хорошо - значит, как бритва, в прямом смысле слова.] клинок.
        2. ОРУЖИЕ ПОДЧИНЯЕТ ЧЕЛОВЕКА
        Это другая крайность, едва ли не худшая, чем предыдущая, поскольку в первом случае мы хотя бы можем рассчитывать на некоторую практическую, боевую эффективность и уж, худо-бедно, но сумеем огреть противника дубиной, невзирая на ее (дубины) отношение к происходящему. Когда же оружие ведет и тащит за собой излишне пугливого, деликатного или просто хилого телом владельца, лучше не ввязываться ни в какие потасовки - впрочем, это действительно лучший выбор в любом варианте.
        Точно так же, как для «рабовладельца» характерны мощные проносные движения, в которых всего чересчур много, для «либерала» определяющим признаком будут недоносы и недоводки, вялые, нерешительные траектории, лишенные фокусировки удары и едва обозначенные, стертые блоки, а общее впечатление от подобной работы - как от чего-то блёклого, выцветшего и безвольного, как говорится: «красиво, но вьяло». Оружие непременно явит свою повадку, причем даже в большей степени, чем в кабале первого варианта. Тогда как «номер один» обязательно вгонит шест в землю, ахнет себя до потери сознания нунчаку по темени или снесет клинком половину ноги, «номер второй» упадет, не удержав молодецкого полета шеста на повороте, предоставленная самой себе нунчаку тюкнет его в глаз или захлестнет пальцы, а неконтролируемый меч порежет собственные штаны. За свою практику я вдоволь насмотрелся и печальных, и комичных примеров как того, так и другого рода.
        * * *
        Есть также некий физиологический момент, не учитывать который нельзя, особенно если речь идет о схватке с оружием. Дело в том, что те, кто не имеет достоверного личного опыта результатов применения оружия по человеку (то есть нормальное большинство населения), насмотревшись боевиков и всякого кинокриминала, полагают, будто после удара ножом, палкой или даже после выстрела в упор противник валится кулем и «лежит себе, не дышит, ручкой-ножкой не колышет». Отнюдь! После любой из перечисленных неприятностей наадреналиненный противник и дышит, и ножками колышет, да так, что вполне способен прихватить вас с собой за компанию на небеса (или в ад - кому куда). Поэтому, стукнув пьяного детину лопатой в темя, не опускайте рук, думая о лаврах победителя, а внимательно отслеживайте ситуацию и при необходимости не побрезгуйте добивающим ударом. Сила последнего (первого, впрочем, тоже) и цель зависят от степени опасности противника. Кстати, здесь необходимо оговориться как раз о целях для ударов. Метя в висок мерзкому хулигану, подумайте, что при всей его опасности он чей-то сын, и нет никакой гарантии, что он
не перебесится и не станет приличным человеком. В конце концов апостол Павел был когда-то Савлом, кровавым гонителем христиан и вообще чудовищем, каких мало.
        Так как оружие (при прочих равных условиях) дает нам немалое преимущество, логично и даже гуманно в качестве мишени в серьезной схватке избирать конечности противника, а не его жизненно важные органы, в первую очередь - голову. Мы же не на Окинаве! Это тем более оправданно, что именно травмы конечностей вызывают мгновенный болевой шок, следствиями которого являются тошнота, слабость, резкое падение кровяного давления и больший или меньший коллапс циркуляции энергии.
        В итоге противник при всей его мышечной массе и бычьей физической силе лишается возможности активно действовать. Что окажется сильнее - адреналиновая анестезия или мутная шоковая волна - вопрос конкретной ситуации, и предугадать исход удара способен, как говорилось выше, только опытный практик с внушительной статистикой личного опыта.
        * * *
        Сжатое резюме всего сказанного могло бы выглядеть так: при наличии внутренней решимости, подкрепленной более или менее наработанной техникой, наличие оружия сделает вас сильнее. Если его ношение вошло в привычку и не вызывает никаких особенных мыслей или тревожных ожиданий, оно не притянет ситуацию, вынуждающую к своему применению.
        Напротив, тот, кто боится и не любит оружие, не умеет с ним обращаться, комплексует по его поводу или ожидает, что оно само, одним своим присутствием, защитит в любой ситуации, рискует нарваться на крупные неприятности. Поэтому полезно отчетливо определить свою позицию и твердо придерживаться избранного пути.

        Глава 3. ВДОХ ГЛУБОКИЙ, РУКИ ШИРЕ

        Дыхание и энергетика человека

        От Саваофа Боаловича исходила чудовищная энергия. Было замечено, что в его присутствии часы начинают спешить и распрямляются треки элементарных частиц…
        А. И Б. СТРУГАЦКИЕ. ПОНЕДЕЛЬНИК НАЧИНАЕТСЯ В СУББОТУ

        В одном хорошем, теперь уже довольно старом, фильме со странным названием «Малыш-каратэ» (о вездесущее кино!) старый учитель этого самого малыша говорит ему: «Если ты растерян и не знаешь, что делать,  - дыши!»[27 - Речь, разумеется, шла о дыхательных упражнениях.].
        Поистине золотые слова! Коль скоро что-то и можно назвать основой основ всего нашего существования, так это дыхание - хотя бы потому, что без воздуха человек умирает в считанные минуты, а без воды и пищи живет, живет и живет.
        Никакие хитроумные боевые техники не могут претендовать на эффективность, если в их арсенале не нашлось места специальным дыхательным упражнениям.
        Тем более удивительно, что на сегодняшний день этот фундаментальный аспект пребывает в полнейшем забвении.
        В лучшем случае добросовестный тренер (определения типа «наставник», а тем более «учитель» тут не подходят) вкратце разъясняет ученикам, что дышать следует носом и, по возможности, животом, а также демонстрирует способы быстрого восстановления дыхательного ритма после интенсивных физических нагрузок. Это вполне понятно и простительно, так как для спортивных занятий и выступлений на чемпионатах большего не требуется. Но мы ведем речь о традиционном понимании боевых искусств, а потому не можем ограничиться поверхностным подходом.
        Однако прежде чем излагать те или иные конкретные рекомендации, совершенно необходимо уяснить историческую, физиологическую и энергетическую подоплеку вопроса, причем в свете именно китайского (шире говоря - восточного) миропонимания, которое в корне отличается от западного, столь привычного и комфортного для нас.
        Итак: вдыхая и выдыхая, мы не просто обеспечиваем организм кислородом и выводим наружу «бесполезные» азот и углекислый газ, но совершаем сложный многоплановый энергообмен с окружающим миром, в котором гармонично сплетаются Ци земли и неба, воды и ветра, флоры и фауны. Поэтому, говоря о дыхании, в первую очередь следует иметь в виду не атмосферные газы, а работу с энергетическими потоками и ручейками, которые могут быть чистыми или мутными, холодными и теплыми, входящими и уходящими, благотворными или скверными.
        Понятие «Ци» (в Японии - «Ки») неизмеримо сложнее, нежели просто «энергия», хотя такое определение и составляет его суть. Вот что говорится по этому поводу в специальной литературе:

        «Термин Ци - достаточно многозначная категория китайской философии. Большой толковый словарь китайских иероглифов предлагает свыше тридцати различных его значений. В целом Ци - это фундаментальная субстанция, лежащая в основе устройства вселенной, где все существует благодаря ее видоизменению и движению. Каноны уподобляют движение Ци кругу без начала и конца и предупреждают, что законы ее циркуляции не позволено нарушать никому».
        (Д. А. ДУБРОВИН. ТРУДНЫЕ ВОПРОСЫ КЛАССИЧЕСКОЙ КИТАЙСКОЙ МЕДИЦИНЫ.  - Л., 1991)

        Иероглиф «Ци»

        По законам естества нет бессмертия.
        По законам естества нет долголетия.
        Жизнь не сохранишь, дорожа ею,
        Тело не укрепишь, если его бережешь.
        Да и на что она, долгая жизнь?
        ЛЕ-ЦЗЫ

        «Медикаменты вам не помогут. Но существует другая сила, которая одна ст`оит всех ваших снадобий, хотя и они стоят недешево!» - так говорил Джефф Питерс, пользуя судью Бэнкса «персональным магнетизмом» на страницах одного из рассказов О. Генри. Из этого замечательного отрывка видно, что нынешний, не вполне здоровый всенародный интерес к разнообразным экстрасенсорным проявлениям отнюдь не есть принадлежность только нашего времени. Между прочим, упомянутая фраза написана аж в 1908 году, поэтому напрашивается вывод - всегда и всюду почтеннейшей публике свойственен жгучий интерес к феноменам не от мира сего, и почти всякий, набравшийся смелости объявить: «Я один из Единых Синедрионов и Явных Монголов Внутреннего Храма. Слепые начинали ходить, а хромые говорить, лишь только я проделаю пассы. Я - медиум, колоратурный гипнотизер и спиртуозный контролер человеческих душ!» - тотчас собирает внушительную (и внушаемую) аудиторию жаждущих чуда.
        Разумеется, многие магнетизеры (сиречь экстрасенсы) действительно обладали и обладают врожденной или приобретенной способностью реально воздействовать на психику людей (животных тоже) и на физическое состояние их тел. То, посредством чего осуществляется это воздействие, в наши дни стало знакомо многим благодаря распространившейся по свету китайской литературе, повествующей о древних методах управления Ци - всеобъемлющей жизненной энергией.
        Следует признать, что данное понятие отслеживается практически во всех более или менее развитых культурах с доисторических времен. Японская «ки», древнегреческая «пневма», славянский «дух», не говоря уже о «пране» благословенной Индии и заоблачного Тибета - все это в той или иной степени синонимы китайской «ци», или «чи». Но - одни лишь китайцы смогли придать этим знаниям вид стройной системы, объясняющей практически все феномены «тонкого» плана, равно пригодной для устной и письменной передачи следующим поколениям[28 - Это не совсем так. Китайская система проще и доступнее, к тому же снискала популярность, распространившись в западном мире. Однако существует куда более древняя, намного полнее проработанная, утонченная и действительно всеобъемлющая индийская теория глобальной энергетики, включающая человека и прочие создания как одну из составляющих. Но она сложна, построена на иных, малопривычных для нас отправных пунктах, изобилует громоздкой терминологией, а потому не вызывает интереса у широких масс.].
        Кстати, о произношении. Если вы прямо и четко скажете желтолицему другу Вану (Яну, Сяну, Вэню) о «ци», он вас поймет далеко не сразу, потому что по-китайски обманчиво простое слово звучит гораздо сложнее, и в русском языке просто нет подходящего инструментария, чтобы передать тонкое слияние «ти», «чи» и еще невесть каких ингредиентов[29 - Автор когда-то спросил заезжего китайского гостя о тайцзи-цюань, но тот вопроса не понял, так как следовало говорить «тайти-тюань», да еще с шипением и присвистом]. Но принято, повторяю - принято говорить «ци», а писать без кавычек и с большой буквы - Ци. Маленькое допущение играет роль стандарта, препятствующего неграмотным переводчикам китайской литературы с европейских языков на русский, как это часто бывает, задавать нам шарады и ребусы собственного изготовления. Это целиком и полностью касается всего остального терминологического запаса.
        Чтобы не блуждать в потемках теорий, каждая из которых описывает наш мир и место человека в нем посвоему, примем для ясности одну из наиболее простых схем, импонирующих своей четкостью. Будем считать, что наша грешная душа временно размещена в теле из мяса и костей, словно в некоем скафандре, дающем ей возможность пребывать на планете Земля и действовать в соответствии с личными наклонностями и устремлениями. Как механизм биологического происхождения это тело обладает собственной автономной энергетикой, которая в то же время активно взаимодействует с энергетикой окружающего мира - вселенской, планетарной и так далее, включая живые существа: животных, растения, насекомых и даже бактерий с вирусами[30 - Согласно другой доктрине, ровным счетом ничегошеньки мы, убогие, сами не решаем и не делаем, а все предопределено заранее.Так думать приятно, поскольку снимается ответственность за поступки, но лишь отчасти - свобода выбора того или иного, даже предложенного, пути все равно остается. Это главный дар Небес человеку.].
        Поскольку наши рассуждения заведомо базируются не на каком-то абстрактном, а именно на китайском искусстве обхождения с энергией, примем это как данность и впредь будем держаться в русле означенной модели. Согласно ей корнями жизни являются «Три Сокровища» (сань бао), или «Три Начала» (сань юань), или «Три Основы» (сань бинь). Это, соответственно: Шэнь («дух»), Цзин («семя») и Ци («энергия»).
        Даосская алхимия ставила целью Шэнь, точнее, преобразование Ци в Шэнь и обретение через это полного и окончательного бессмертия. Грубо говоря, седобородые отшельники трудились над созданием своего эфемерного двойника, в коего они могли бы переселиться в здравом уме и твердой памяти, навсегда сбросив тяжкую плоть, после чего веки-вечные пировать в звездных чертогах.
        Две другие субстанции должны интересовать нас гораздо больше, поскольку в практике цигун мы чаще имеем дело именно с ними. Однако при работе с Ци и Цзин неизбежно и автоматически «взращивается» также и дух, поэтому логично говорить о преобразовании всех «начал» триединства, в конечном итоге приводящем к достижению (как минимум) здоровья и долголетия. Что касается последнего, то безоглядное стремление продлить земной срок сверх неких разумных пределов напоминает погоню за призраком, и притом зловещим, так как сумма истраченных сил и времени полностью девальвирует цель.
        Слово «Цзин» имеет много неоднозначных, иногда противоположных значений, становясь даже разными частями речи. Применительно к нашей беседе следует рассматривать «прежденебесную» Цзин как некую изначальную сущность, воплотившуюся в конкретном предмете и являющуюся истинной природой данного предмета.
        Отдавая дань веку высоких технологий, можно сказать, что Цзин подобно незримой батарейке, которая при рождении вкладывается в тело. Чем долговечнее и мощнее изделие, тем долговечнее, бодрее и здоровее существо.
        Цзин передается от родителей по наследству, но никакие внешние признаки не могут служить показателем или критерием будущности чада. У цветущих здоровяков может родиться квелый мышонок, а у болезненных инвалидов - сущий демон, и находится сие целиком и полностью во власти Создателя. Не существует способов повлиять на исходный запас Цзин, и самое большее, что в наших силах,  - это разумная ее трата и, по возможности, экономия. Батарейка не аккумулятор, подзарядке не поддается, а завершение срока службы означает смерть. В этом свете проясняется та досадная странность, когда одни уходят в мир иной молодыми и здоровыми (внешне), а другие влачат тяжкий воз изнурительных недугов до девяноста лет. Разумеется, картина гораздо сложнее, но на примитивном уровне выглядит именно так. Кроме того, становится понятным, отчего один (или одна) вертится в жизни юлой, тешит Эроса от заката до рассвета, умудряется сколотить состояние, воспитать четверых детей и построить каждому из них по дому, а кто-то едва находит силы на дорогу к месту работы и обратно. Все просто: Некто вкладывает в каждого из нас при зачатии
разные элементы питания, и вся дальнейшая жизнь складывается в соответствии с имеющимся запасом сил. Такая наследственная Цзин именуется «Юань Цзин», то есть «изначальная…»
        Бывает, однако, и так, что индивид с малым ресурсом Цзин ведет активный образ жизни, утомляя родственников своей долговечностью. Но это лишь означает, что ему достался превосходный организм с высоким КПД использования топлива, и последнее расходуется очень эффективно и медленно. Если такое счастье не даровано природой, его можно приобрести усердными тренировками и здоровым бытом. Нам не дано пополнять «бензобак», но мы способны наловчиться сжигать его содержимое с чувством, толком и расстановкой. Именно поэтому существует мнение, будто исходный потенциал не слишком заметно влияет на продолжительность жизни. На самом деле это верно лишь при условии ежедневной, постоянной и правильной практики цигун, а кто с чистой совестью вправе сказать о себе такое?
        Хранилищем Юань Цзин являются почки, поэтому народная мудрость велит оберегать их особенно тщательно. Укрепление («гу») почек есть укрепление изначальной Цзин («гу цзин»), застудить же их означает полный капут (или кирдык - кому как нравится).
        САМОЕ ГЛАВНОЕ:различный для каждого запас изначальной энергии (Юань Цзин) обуславливает продолжительность и качество его жизни. Эта энергия дается при зачатии и хранится в почках. В момент ее полного исчерпания организм умирает, независимо от внешних причин. Восполнять Юань Цзин обычными методами нельзя[31 - Обычные методы следует понимать как любые доступные нам, людям западного мира и западного мышления, способы: гимнастики, диеты и т. д. С другой стороны, изощренные даосские практики, столь же хитроумные, сколь многотрудные, якобы позволяют отшельникам во глубине Уданских (и прочих) гор восполнять потерю Юань Цзин и продлевать земной век неопределенно долго. Тех же результатов, но несколько иными методами, достигают некоторые индийские йоги.], можно лишь разумно тратить.

        Собственно «внутренней энергией» считается Ци, пребывающая в двух основных ипостасях:
        1. ЮАНЬ ЦИ («изначальная Ци»), которая образуется непосредственно из Юань Цзин в почках, перемещается в нижний даньтянь (подробнее об этом далее) и там скапливается, ожидая своего применения и постепенно смешиваясь с «посленебесной» Ци, стекающей из верхнего даньтяня. Иногда ее называют «прежденебесной Ци» (Сяньтянь Ци), так как еще не родившийся (не видевший неба) ребенок обладает лишь ею.
        2. ХОУТЯНЬ ЦИ («посленебесная Ци») образуется из Хоутянь Цзин, приходящей к нам с пищей и вдыхаемым воздухом. Юань Ци считается более тонкой и по своей сути является энергией Воды, способной успокаивать и охлаждать горячую и жесткую посленебесную Ци, энергию Огня.
        Порой так и говорят: Шуй Ци («водяная Ци») и Хо Ци («огненная Ци»).
        Одной из стратегических задач практики цигун является изменение структуры Ци в пределах нашего тела, когда из Хоутянь Ци она должна трансформироваться в Юань Ци. Это важно, поскольку избыток Хоутянь Ци вызывает перегрев органов и смятение духа. Вторая же, чистая, свежая и прохладная, несет с собою мир и долголетие.
        Инь и Ян

        К сожалению, в нашем повествовании нельзя продвигаться дальше, не коснувшись самого фундаментального аспекта китайского менталитета, посвященного взаимодействию двух начал мироздания - Инь и Ян.
        Сегодня трудно встретить образованного человека, никогда не слыхавшего об этом, и уж тем более сложно найти того, кто бы ни разу не видел знаменитый символ. Его суть проста и гениальна, определяя наше бытие как борьбу и сотрудничество двух противоположностей.

        В категорию Ян включается все сильное, жесткое, яркое, горячее, твердое, блестящее, напряженное, напористое и энергичное. Самый емкий образ - Солнце. Это мужское начало.
        Напротив, Инь представляется началом женским, ее образом считается Луна, она объединяет мягкость, уступчивость, глубину, холод, темноту и так далее[32 - Аналогичные понятия существуют в большинстве культур. Нет смысла приводить здесь их названия на языках мира, поскольку идея плодотворного противоборства-сотрудничества разнополярных начал по сути одна и та же. Поняв ее китайский вариант, вы можете записать себе в актив все остальные.].
        Иногда говорят о значимости направления «вращения» знака, трактуя правостороннее как созидательное, а левостороннее (против часовой стрелки)  - как разрушительное. На рисунке всегда изображается абсолютная гармония начал, при которой ни одно из них не преобладает над другим. В тот момент, когда Ян достигает своего пика, в его сердце образуется частица Инь, и вечное коловращение остается уравновешенным. Не только в Китае издревле замечено, что решительно все, приближаясь к своему пределу, обретает противоположные качества.
        Оставив лирику, заметим, что разные виды энергии также могут быть «иньскими» или «янскими», холодными или горячими, и сей факт ощущается во время занятий цигун самым непосредственным и явным образом. Например, иньская земная Ци, которую мы тянем снизу через ступни - холодная, но в то же время какая-то «живая», влажная и органичная, тогда как янская небесная Ци - сухая, жесткая и «не от мира сего».
        В Китае коловращение Инь и Ян живописно изображается как борьба Дракона и Феникса за право обладать священной Жемчужиной Бессмертия.
        Циркуляция энергии

        Шань Бо пекся о внутреннем - а тигр сожрал его внешнее.
        Чжан И заботился о внешнем - а недуг одолел его внутреннее.
        Ни тот, ни другой не восполняли того, что у них отставало!
        ЧЖУАН-ЦЗЫ

        Энергия разгуливает по телу не абы как, но в строжайшем порядке, придерживаясь невидимых протоков, или каналов. Важно понимать, что каналы не есть провода или трубки внутри тела. Их природа таинственна - ни внешне, ни биологически русло канала не отличается от близлежащих тканей, но почему-то энергии легче протекать именно вдоль его оси. Свойства и топография каналов изучены давным-давно, под названием «меридианы» они вошли в западную науку и медицину приблизительно в XIX столетии, уже имея за плечами тысячелетнюю историю. Тот, кто интересуется подобной тематикой, может приобрести пособия по иглотерапии и вечерами пугать домашних словечками типа «сань-инь-цзяо» или «вай-хуай-цзянь». С точки зрения цигун такие знания полезны, но совершенно не обязательны, нам достаточно помнить основы, гласящие, что:
        - существует 14 постоянных («классических») меридианов, половина которых считается Инь, а половина - Ян. «Янские» меридианы расположены преимущественно на наружной (разгибательной) стороне конечностей, по бокам туловища и вдоль спины, а «иньские» проходят по внутренней стороне конечностей, животу и груди;
        - каждый меридиан имеет название и связан с тем или иным органом или группой родственных органов.
        ПОСТОЯННЫЕ ИНЬ-МЕРИДИАНЫ:
        - легких;
        - селезенки и поджелудочной железы;
        - сердца;
        - почек;
        - перикарда;
        - печени;
        - переднесрединный.
        ПОСТОЯННЫЕ ЯН-МЕРИДИАНЫ:
        - толстой кишки;
        - желудка;
        - тонкой кишки;
        - мочевого пузыря;
        - желчного пузыря;
        - трех «обогревателей»;
        - заднесрединный.
        Помимо постоянных, существует также 8 «временных» меридианов, именуемых также «чудесными сосудами», но не в анатомическом смысле артерий или вен, а в смысле «резервуаров». Они активизируются или проявляются лишь в случае нарушений баланса Ци в постоянных меридианах, выполняя функцию перераспределения энергии для ликвидации избытков и восполнения недостатка. Это автоматический регулятор, поддерживающий гармонию и порядок. Похожую роль играют пруды и водохранилища на реках, обеспечивающие более или менее равномерное наполнение русла и скорость течения, независимо от летней засухи или, наоборот, весеннего половодья.
        «ЧУДЕСНЫЕ СОСУДЫ»:
        - ду-май;
        - жэнь-май;
        - дай-май;
        - ян-цзяо-май;
        - инь-цзяо-май;
        - ян-вэй-май;
        - инь-вэй-май;
        - чжун-май.
        Повторяем - для плодотворных занятий знание меридианов полезно, но совсем не обязательно, за исключением некоторых. Это: «переднесрединный», «заднесрединнный» и «опоясывающий» каналы. Два первых образуют так называемый малый небесный круг циркуляции[33 - «Большой небесный круг» включает все каналы.] энергии, а третий, наиважнейший из «чудесных сосудов», играет (в числе многих иных функций) роль перемычки для перетекания Ци.
        Очень часто переднесрединный меридиан именуют «каналом зачатия» (жень-май), а заднесрединный - «управляющим каналом» (ду-май), однако это не вполне точно. Действительно, орбиты классических переднесрединного и заднесрединного меридианов полностью совпадают с «чудесными сосудами» жень-май и ду-май, так что принципиальной ошибки здесь нет. Просто последние имеют некоторые ответвления в конечности, но это сфера интересов традиционной китайской медицины. Именно поэтому в практике цигун принято отождествлять понятия, говоря о переднесрединном меридиане как о «жень-май», а о заднесрединном - как о «ду-май», отражая, таким образом, их двойственную природу.
        Помимо каналов, говорят также о «киноварных полях», или «даньтянях», являющихся накопителями и центрами сосредоточения определенных типов энергии, которая в них поступает, хранится, смешивается с другими своими разновидностями, сгущается и т. д. В индийской традиции их называют «чакрами». Классический вариант предусматривает пять областей даньтянь:
        - голова с центром в точке инь-тан (между бровями);
        - грудь с центром в точке тань-чжун (между грудными мышцами);
        - поясница с центром в точке мин-мэнь,
        - живот с центром в точке ци-хай (чуть ниже пупка);
        - малый таз с центром в точке хуэй-инь (промежность).
        Однако даосская традиция из пяти выделяет лишь три даньтяня:
        - верхний (Шан дань-тянь)  - голова,
        - средний (Чжун дань-тянь)  - грудь,
        - нижний (Ся дань-тянь)  - живот.

        Схема переднесрединного, заднесрединного и опоясывющего меридианов, а также важнейших узловых точек на них.

        Схема расположения даньтяней и видов энергии, которая в них хранится, преобразуется, смешивается, сгущается, разбавляется и т. д.

        ВЕРХНИЙ ДАНЬТЯНЬ вовсе не заполняет собой всю пустоту (у кого как) головы, а локализуется вокруг гипофиза, который является частью так называемого Хрустального дворца, расположенного в центре черепа и включающего шишковидную железу, таламус и гипоталамус. Он связан с каналом ду-май через точку инь-тан, именуемую также «третьим глазом». Название пошло оттого, что активация, или «открытие», данной точки позволяет видеть явления тонкого плана (различные ауры, энергетические феномены и прочее, в том числе привидения и чертей[34 - Насильственное, «хакерское» открытие данной точки с помощью различных методик (не только восточных) часто приводит клиента в психбольницу, так как зрелище бесовских легионов мало кого оставляет равнодушным.]), поскольку верхний даньтянь есть обиталище духа Шэнь - истинной сущности человека.
        Клетки мозга, а особенно желез, образующих «Хрустальный дворец», обладают колоссальной емкостью, а потому способны поглощать громадные порции энергии, во много раз превышающие содержимое остальных даньтяней. Будучи энергетизированы в достаточной степени, они порождают разнообразные феномены Духа - от жизнерадостности и творческих взлетов до активации экстраординарных способностей, но - только в случае «питания» верхнего даньтяня чистой Юань Ци. Если вместо нее в голову проникнет грубая Хоутянь Ци, тогда вас ожидают спутанность бьющих ключом дурных мыслей (плюс сила к их воплощению), излишняя возбудимость, склонность к мучительным видениям и тому подобные «сюрпризы».
        СРЕДНИЙ ДАНЬТЯНЬ - это одновременно место хранения «посленебесной» Ци (Хоутянь Ци), и «плавильная печь», в которой образуется Шэнь. Большинство даосских систем выстраивают свои техники так, чтобы «охлаждать» средний даньтянь и его Хоутянь Ци, всячески избегая пользоваться последней в чистом виде. К счастью, она не резервируется здесь навсегда, а постепенно стекает в нижний даньтянь и смешивается там с «прежденебесной» Ци (Юань Ци). Относительно расположения данной зоны существует небольшое разночтение. Одни говорят, что средний даньтянь залегает в районе солнечного сплетения, другие - чуточку выше, в нижней части грудной клетки, примыкая к меридиану жень-май в точке тань-чжун, находящейся на горизонтали между сосками. Вероятно, второй вариант ближе к истине.
        Нижний даньтянь наиболее известен «в миру» даже тем, кто никогда не слышал о двух остальных. Например, японские боевые искусства знают его как «тандэн» и придают осознанию этого феномена важное значение. Многие направления Будо вообще немыслимы без практики тандэна и «точки» (дзю-дзюцу, айкидо). Умение «держать живот» определяет, насколько вы устойчивы как в физическом, так и в эмоциональном плане, а концентрация на нижнем даньтяне не грозит нам (в отличие от многих иных видов концентрации) никакими сюрпризами. Это основа основ, якорь и надежный оплот, поистине «дом родной» в любых ситуациях. Он находится в нижней части живота, примыкая к меридиану «жень-май» в точке ци-хай («море энергии»), расположенной на 3 -5 см ниже пупка.
        ИТАК, ЗАПОМНИТЕ:в отличие от иных видов сосредоточения, концентрация внимания на нижнем даньтяне не сулит ничего дурного, а только пользу!

        Сосредотачиваясь, или, как принято говорить, медитируя на нижнем даньтяне, мы создаем благоприятные условия для накопления в нем энергии, а хороший запас Ци является залогом здоровья и активной длительной жизни. Популярное слово «цигун» в прямом переводе означает «работу с Ци», но для того, чтобы с чем-то работать, это что-то надо иметь. Согласно традиции, начинать первые робкие попытки управления энергией можно только тогда, когда Ци переполняет нижний даньтянь, бурлит и рвется на свободу. Подобный феномен достигается длительной практикой сосредоточения, дыхания и выполнения элементарных форм, включающих те или иные физические действия, движения, например - тайцзи-цигун.
        Повторим еще раз: крайне важно правильно понимать физическую суть меридианов и даньтяней. Это отнюдь не материальные образования, а что-то вроде линий и зон пространства со специфическими свойствами по отношению к тонким видам энергии. Они не могут быть выделены на поверхности кожи или внутри тела никаким образом, кроме сверхчувствительного восприятия или приборами, реагирующими на электрические аномалии.
        Мы не можем точно знать, насколько тесно материальное тело соотносится со своим «энергетическим скелетом», но, во всяком случае, нижние отделы кишечника здесь не участвуют[35 - Ничего странного - это излюбленный вопрос дотошных, но слишком прямолинейных материалистов-американцев, которым они измучили всех мастеров-восточников в мире: не является ли физическим воплощением нижнего даньтяня прямая кишка? Ну, як дити - и смех, и грех!].
        Даньтянь есть просто некая область, в которой может скапливаться, сохраняться и преобразовываться жизненная энергия, но плоть не имеет к этому прямого отношения, как и тело к душе. Это категории разных планов бытия - грубого и тонкого, однако жизнь плоти целиком и полностью зависит от ее энергетического «эскиза», и все позитивные и негативные события, происходящие с мясом, кровью и костями, имеют «тонкий» корень. Совершенно аналогично пресловутые акупунктурные точки не могут быть атрибутированы как некие образования на трассе каналов. Единственное, чем та или иная точка отличаются от соседних участков кожи,  - аномальная электропроводность, как будто именно в этом месте с меридиана «снята изоляция». Точки есть пункты коммуникации, окошки для обмена информацией и т. п. Вместе с тем каждая точка вполне отчетливо и стабильно привязана к телу, что дает возможность сравнительно легко отыскивать их местоположение. Хотя большинство их находятся в естественных углублениях, опытный специалист руководствуется в поиске, помимо знания общей картины меридианов, своеобразными ощущениями типа «ямка без дна» и
т. п.
        Если Ци прочувствована и накоплена, ее следует направить циркулировать по орбите. Различают малую и большую «небесные» («космические») орбиты. Большая предполагает равномерную и беспрепятственную циркуляцию по всем каналам, без каких-либо заторов и пробок.
        Реально у абсолютного большинства людей такая циркуляция, разумеется, происходит (иначе перед нами труп), но скверно. Болезни выступают зримыми проявлениями энергетических аномалий, и восточная медицина, в отличие от западной, в первую очередь направляет усилия на ликвидацию таковых при помощи иголок, трав, прижиганий, прессуры и так далее. К сожалению, реализация циркуляции по «большой орбите» требует многолетнего вдумчивого труда, однако вполне осуществимо достичь «малой циркуляции» по кольцу, образованному меридианами ду-май и жень-май.
        Ду-май объединяет и контролирует все Ян-каналы (точка чан-цян является их общим «сборным пунктом»), а жень-май - все Инь-каналы через точку хуэй-инь. Существуют внутренние и наружные ходы меридианов.
        Обычно на схемах (в том числе и здесь) показан внешний, кожно-сухожильный путь.
        Для меридиана ду-май он начинается точкой чан-цян, расположенной между анусом и копчиком, проходит по центру спины, далее по средней линии головы, через лоб и нос, заканчиваясь в середине уздечки верхней губы (см. схему на стр. 119). На восходящем участке канала находятся пресловутые «три заставы» («ворота», «узкие места»), которые должен преодолеть каждый, кто пытается осуществить «малую циркуляцию». Это точки чан-цян, лин-тай (между лопаток) и фэн-фу.
        Внешний ход переднесрединного меридиана начинается точкой хуэй-инь, расположенной между анусом и наружными половыми органами, как раз посередине. Иногда ее справедливо именуют «вратами жизни и смерти». Далее он поднимается по центральной линии живота, груди, шеи и заканчивается на подбородке, откуда два ответвления устремляются к глазам. Внутренний ход также начинается с точки хуэй-инь и идет через малый таз, брюшную и грудную полости к горлу и гортани.
        Сами по себе, естественным образом, верхние части меридианов ду-май и жень-май не соединяются. Чтобы замкнуть орбиту, следует прикоснуться кончиком языка к нёбу позади верхних зубов - так рекомендуется поступать нее прерывно во время практики всех видов «внутренней» работы, за исключением особых случаев (например, при выдохе через рот контакт автоматически разрывается).
        Внизу ду-май и жень-май замыкаются между точками чан-цян и хуэй-инь, но неявно. Это происходит на уровне их внутренних ходов, благо точки совсем рядом, и именно в тот момент, когда происходит «поджимание» или «подтягивание» ануса и промежности (см. далее).
        Третий важный меридиан, о котором следует помнить и знать,  - «чудесный сосуд» дай-май, опоясывающий тело на уровне пупка. Он так и называется: «опоясывающий», или «сосуд пояса». На схеме показаны различные варианты его изображения, происходящие от разницы траекторий внутренних и внешних ходов. Но подобные тонкости могут интересовать только практикующих иглотерапевтов, нам же достаточно представлять его наподобие пояса, через который возможен переход энергии по горизонтали, скажем - из нижнего даньтяня к спине, затем вверх и в руку. Подвижки Ци в канале дай-май активизируются всевозможными скручивающими, вращательными движениями корпуса и поясницы, подкрепленными небольшим ментальным усилием.
        РАЗНОВИДНОСТИ ЦИРКУЛЯЦИИ

        Всего выделено три типа функционирования «малой орбиты». Это: «Путь Воды», «Путь Огня» и «Путь Ветра». Названия даны по именам стихий, поэтому пишутся с большой буквы.

        ПУТЬ ВОДЫ, при котором Ци поднимается внутри позвоночника и попадает прямо в мозг, является одним из высших достижений в практике цигун. Энергия движется в так называемом пронизывающем канале чун-май, причем это не какая-нибудь, а чистая «прежденебесная» Юань Ци, имеющая природу Воды, откуда и название. Накопленная в нижнем даньтяне Юань Ци опускается в самую «вершину» копчика (соответствующую точке чан-цян), откуда следует вверх внутри позвоночного столба.
        У каждого обычного человека обязательно наблюдается хотя бы небольшая циркуляция по «водному пути», питающая мозг, так как в противном случае тот погибнет. Однако сознательная, постоянная и обильная проводка Ци этой дорогой доступна лишь истинным корифеям. Если поток энергии хорош и силен, он сам собой разделяется на два русла: часть течет «путем Воды», а другая - «путем Огня», по меридиану ду-май. Чаще всего такой «прорыв» происходит ночью, во время сна. Этим же путем циркулирует смесь, образовавшаяся в нижнем даньтяне из Юань Ци и Хоутянь Ци.
        ПУТЬ ОГНЯ - естественный маршрут следования Ци.
        Именно он подразумевается, когда говорят о «малой небесной орбите». При этом энергия (смесь прежденебесной и посленебесной Ци) опускается вдоль живота по меридиану жень-май, а поднимается вдоль спины меридианом думай. Поскольку любая Ци подобна воде, мы не в состоянии толкать ее, а можем лишь «подтягивать» к нужному месту при помощи мысли, зачастую координируя процесс с дыхательным ритмом.
        ПУТЬ ВЕТРА не является естественным направлением циркуляции, хотя опытные мастера используют его для решения определенных частных задач. Энергия при этом движется в обратную сторону, опускаясь по спине и поднимаясь вдоль живота. Даже в самом названии заключен конфликт, поскольку Ветер задувает Огонь и гонит вспять Воду. К сожалению, ряд пособий дает рекомендации «пути Ветра», хотя авторы могут не догадываться, чем это грозит неискушенным ученикам. Активизировать Ветер позволительно, например, в таких случаях:
        - для ослабления скорости естественной циркуляции, если энергия стала слишком Ян, бурной и горячей (из-за болезни, волнения, скверной пищи), так как ее распространение по остальным каналам может «перегревать» органы и будоражить разум;
        - для «охлаждения» грубой Хоутянь Ци до того, как она опустится в нижний даньтянь и смешается с Юань Ци. Имеющая природу Воды, холодная «прежденебесная» Ци направляется вверх, к среднему даньтяню, охлаждая и разбавляя горячую «посленебесную» Ци. Уровень самой Юань Ци в нижнем даньтяне при этом повышается, что является одной из стратегических задач практики цигун;
        - для челночного перемещения Ци вверх и вниз между обеими даньтянями с целью уравновешивания стихий Огня и Воды и уплотнения Ци в сгусток, именуемый «Чудесной пилюлей». Внимание: заметную, хоть и не принципиальную, роль в циркуляции по Малой орбите играет положение кончика языка. Пути Ветра соответствует касание сразу за верхними деснами. Пути Огня - в центре нёба, а Пути Воды - еще дальше к глотке, насколько сможете, но без особого напряжения, так как в практике цигун любое напряжение абсолютно противопоказано.
        ДЫХАНИЕ

        Большинство из нас почему-то думают, будто ротовое отверстие пригодно не только для употребления пищи, но также и для наполнения легких. Это заблуждение! Воздух, вдыхаемый через нос, проходит сложным лабиринтом, в котором он согревается, увлажняется и освобождается от пыли и бактерий, не говоря уже об энергетической составляющей процесса. Дышащие ртом обрекают себя как минимум на бесконечные респираторные заболевания, а о круговороте Ци и говорить нечего. Если кто-нибудь захочет привести в качестве контраргумента собаку с высунутым из пасти языком, то это неудачный пример, поскольку псовые дышат таким образом исключительно в жару или после пробежки, так как их шкура лишена потовых желез, и длинный язык играет роль теплообменника.
        Итак, следует однозначно и категорически заявить, что единственно приемлемым способом дыхания является дыхание через нос. ЕСЛИ В НЕКОТОРЫХ СЛУЧАЯХ ЦИГУН ПРЕДПОЛАГАЕТ ВЫДОХИ РТОМ (НАПРИМЕР, ДЛЯ «ОЧИЩЕНИЯ»), ТО ВДЫХАТЬ ТАК НЕЛЬЗЯ НИКОГДА. НИ-КОГ-ДА!
        За многие века те, кто занимался вопросами энергетики вдумчиво и профессионально, разработали много разновидностей дыхания («змеи», «черепахи», «птицы» и т. д.), но все они имеют узкую направленность для решения специфических задач. Основных же типов всего два - «прямое» и «обратное». Иногда их также называют «буддийским» и «даосским», а основные они потому, что, вольно или невольно чередуясь, используются нами в повседневной жизни, причем каждое - при соответствующих обстоятельствах.
        В «прямом» дыхании вдох происходит естественным образом за счет расслабления и выпячивания нижней части живота. При этом диафрагма опускается, ребра слегка (именно слегка) расходятся, и воздух замечательно вентилирует легкие, наполняя их целиком. Выдох следует обратным порядком - живот напрягается и подтягивается, диафрагма поднимается, межреберные мышцы сокращаются, и выдыхаемый воздух изгоняется прочь.
        Повторяем: это естественный, природный рисунок дыхания, и именно так дышат животные, дикари и младенцы - до тех пор, пока тесная одежда или воспитание не приучат их держать живот элегантно втянутым, вынуждая переключиться на поверхностное «грудное» дыхание. Тот, кто хочет с нуля заняться медитацией или цигун, должен освоить данную методику как наиболее простую, способствующую достижению глубоких уровней релаксации без опасности наделать себе энергетических застоев.
        Это так называемый однодыхательный буддийский цикл, при котором на вдохе разум направляет Ци от носа через нижний даньтянь в промежность (к точке хуэй-инь), далее на выдохе - вдоль позвоночника обратно к носу - цикл завершен. Нелишне помнить, что между фазами нет отчетливой границы, как это может показаться. И после вдоха, и после выдоха обязательно есть маленькая, но явная пауза, во время которой ничего не происходит. Это ни в коем случае не задержка дыхания, а крохотный промежуток «неделания», не принадлежащий ни той, ни другой стороне, словно вдох и выдох перемешались в нем, потеряв свои характерные качества.
        Взгляните еще раз на символ Инь - Ян: когда что-то одно набирает полную силу, в нем уже вызревает зародыш противоположного начала. Способ назван «буддийским», поскольку его практиковали монахи буддийских монастырей в Китае, в частности - знаменитого Шаолиня, успешно продолжающие традицию по сей день.
        В «обратном» (даосском) дыхании движения живота противоположны естественным, поэтому метод часто называют парадоксальным. На самом деле такая техника естественна ничуть не менее предыдущей, просто в обычной жизни она словно бы скрыта от глаз и применяется изредка, машинально, когда мы заняты работой, требующей значительных усилий,  - выталкиванием застрявшего автомобиля или поднятием тяжестей. При вдохе низ живота (отнюдь не весь живот) слегка напрягается и подтягивается вверх и к себе, а диафрагма при этом, напротив, опускается вниз, позволяя воздуху наполнить легкие.
        На выдохе низ живота расслабленно расширяется, диафрагма же поднимается, выдавливая воздух. Такой метод позволяет чудесным образом высвобождать огромные физические ресурсы, что мы неосознанно и делаем, когда ворочаем громоздкие предметы.
        Однодыхательный даосский цикл почти совпадает с буддийским, лишь фазы вдоха и выдоха меняются местами. Название пошло оттого, что сие дыхание было выделено, проанализировано и осознанно использовалось даосскими отшельниками в практике цигун. «Однодыхательными» же циклы названы постольку, поскольку полный оборот энергии происходит за одно «полное дыхание», то есть вдох - выдох. Известен также сложный «двудыхательный» цикл, применяемый даосами.
        Цигун (в том числе тайцзи-цигун) предполагает использование обоих методов в одинаковой степени, но пробовать «обратное» дыхание следует не раньше, чем освоено «прямое». Тут нужно оговориться: естественность «буддийского» цикла отнюдь не подразумевает, что каждый из нас владеет им с рождения. Увы, абсолютное большинство людей дышат не животом (точнее, не низом живота), а привычно используют смесь брюшного и грудного дыхания, когда диафрагма опускается лишь чуть-чуть и так же чуть-чуть раздвигаются ребра. При этом легкие не вентилируются полностью, а о сколько-нибудь интенсивной циркуляции энергии и говорить не приходится.
        Только когда живот осознанно и ритмично работает подобно насосу, создаются благоприятные условия для действия «орбиты».
        В некоторых пособиях (например в серии книг Яна Цзюньмина) нижняя граница фаз смещена назад, на копчик, то есть передняя половина цикла завершается в точке чан-цян. Это противоречит принципам управления энергии ей, поскольку в данном случае теряет смысл принципиально важное «вытягивающее» усилие, возникающее при поджатии промежности и ануса (см. ниже). Независимо от разновидности цикла, его переходными, или узловыми, точками будут хуэй-инь и нос (просто нос как место поступления воздуха). Соответственно, в этом свете абсурдность вдохов через рот выглядит особенно отчетливо.
        КОЕ-ЧТО О ПРОМЕЖНОСТИ

        Теперь - внимание: мы уже несколько раз затронули аспект, без которого любые занятия, какими бы усердными они ни были, заранее обречены на провал. Вы можете годами практиковать испытанную и эффективную систему или комплекс, но не продвинетесь дальше более или менее отчетливой внешней формы ни на шаг. Очень многие наши соотечественники зря потратили силы и время только потому, что даже не подозревали о подобном моменте, сведения о котором стали появляться лишь теперь. Речь идет о «работе» анусом, состоящей в координации легкого напряжения и расслабления мышц промежности в строгом соответствии с дыхательными движениями живота.
        Принцип элементарен - когда живот расширяется, упомянутые мышцы расслабляются, а когда живот втягивается, анус также слегка «приподнимается». Важным условием является эфемерная легкость, при которой имеет место скорее намерение, или образ напряжения и расслабления, чем активные физические действия. Все происходит на грани «то ли есть, то ли нет», поскольку грубые мышечные сокращения могут осложнить практику.
        Соответственно, «прямое» дыхание предполагает расслабление ануса на вдохе, а подтягивание - на выдохе.
        В «обратном» цикле - втягивание на вдохе и расслабление на выдохе. Замена одного способа другим на любой фазе не представляет затруднений, но лишь тогда, когда оба освоены одинаково хорошо. Это возможно потому, что при правильном исполнении приоритет отдается именно втягиванию промежности, а отнюдь не качанию воздуха животом. Глубинная суть различий - не в порядке или форме движения брюшной стенки и диафрагмы, а в том, когда делать «поджатие».
        Еще раз: как бы лично вы ни относились к описанным действиям, без них любая практика лишается всякого смысла. Напротив, активизация промежности позволяет в короткий срок реально почувствовать многие энергетические феномены (в том числе прикладные, то есть боевые), а также закрывает дорогу целому сонму тягостных заболеваний области малого таза, связанных с застоями крови и Ци.
        Связь с внешним миром

        Каждый, кто более или менее серьезно интересуется «внутренними» стилями, должен четко представлять себе так называемые Пять ворот, через которые происходит взаимодействие организма с внешней средой. Хотя мы поистине купаемся в океане всевозможных энергий, как вселенских, так и порожденных другими обитателями «тварного» мира, наша Ци отнюдь не смешивается с ними свободно и хаотично, а выходит на контакт через строго определенные коммутационные пункты, обладающие пропускной способностью в обе стороны, наружу и внутрь. Их всего пять: голова, ладони и ступни.

        ГОЛОВА
        Имеется в виду вся голова, хотя более конкретно следует говорить о точках инь-тан (между бровями) и бай-хуэй (на самой что ни на есть макушке). Через нос и рот к нам поступают пища и воздух, принося «посленебесную» Ци, через глаза и уши идет главный поток информации, обоняние и вкусовой анализатор также вносят свою лепту. Однако не все так замечательно - органы чувств совершенно обоснованно именуют заодно «ворами», расхищающими драгоценную силу. Глазея на что-нибудь слишком долго и внимательно, занимаясь пустой болтовней и тому подобными приятными вещами, мы неизбежно рассеиваем Ци в пространство. Вероятно, каждому знакома некоторая опустошенность, возникающая после долгого никчемного трепа с одним или несколькими прилипчивыми собеседниками. Чем интенсивнее и эмоциональнее обмен репликами, тем больший ресурс вылетает в никуда, а крики выплескивают энергию просто ведрами.
        Поистине, молчание - золото! В стародавние времена буддийским монахам рекомендовалось держать глаза опущенными долу, а рот, естественно, на замке, каковому правилу они следуют по сей день.

        ЛАДОНИ
        В принципе достаточно осознавать и мысленно контролировать ладони вообще, но собственно «вратами» считаются точки лао-гун, находящиеся почти в центре, на линии среднего пальца. Они принадлежат каналу перикарда, который начинается в четвертом межреберье и тянется по внутренней стороне рук. Если несильно сжать кулак, кончик среднего пальца упрется в эту точку.
        Именно благодаря способности ладоней отдавать и забирать энергию мы наблюдаем такие феномены, как целительство, диагностика, «энергетические» удары в разных школах единоборств, перемещение предметов на расстоянии (телекинез) и прочие чудеса.

        СТУПНИ
        Как и ладони, каждая ступня имеет четко обозначенный вход-выход энергии. Это точки юн-цюань, которыми начинается довольно длинный меридиан почек. Номинально - это «центр» подошвы, хотя чисто внешне точка слегка сдвинута вперед. Через юн-цюань мы взаимодействуем с земной Ци, «поднимая» ее вверх, и через них же «сбрасываем» всю энергетическую «грязь» и всяческие излишки.
        Таким образом, ступни подобны заземлению, без которого любая нежная аппаратура рано или поздно сгорает как из-за собственных пробоев, так и под воздействием грубых внешних токов. Вот почему полезно ходить босиком, давая возможность матушке Земле (именно так - Земле в планетарном смысле) оттянуть на себя то, что успело налипнуть снаружи или скопиться внутри, и вот почему чрезмерное охлаждение ног грозит болезнями почек.
        Издревле считается, что ежеутренний массаж юн-цюань или ступней целиком оказывает благотворное влияние на весь организм, способствуя исцелению от «ста болезней». Массировать следует не менее трех-пяти минут круговыми движениями большого пальца либо ладонью, совместив лао-гун и юн-цюань. Документально отмечена привычка знаменитого поэта древности Су Дун-по делать это каждое утро и каждый вечер перед сном, что принесло ему завидное долголетие.
        Накапливание энергии

        Бывает, что человек и знает средство - да не может им воспользоваться.
        Бывает и так, что может воспользоваться, да не знает средства!
        ЛЕ-ЦЗЫ

        Чтобы иметь возможность чувствовать Ци, а уж тем более что-либо с нею делать, для начала было бы неплохо иметь ее в более или менее ощутимом количестве. К счастью, энергия обладает свойством естественным образом стремиться туда, куда направлено внимание, что позволяет путем сосредоточения, например, на нижнем даньтяне, рано или поздно скопить хороший ее запас.
        Правда, есть щекотливый нюанс: накопление находится в обратно пропорциональной зависимости от половой активности (дело касается только мужчин), и любой сброс эякулята есть катастрофическая потеря энергии.
        Древние методики требуют ста дней полного воздержания лишь для того, чтобы появилась возможность собрать ценные ресурсы, но это идеал. Достаточно не предаваться оргиям в сауне и стараться поддерживать нормальный (то есть здоровый) образ жизни без курения, регулярного питья веселящих жидкостей, ночных забав у компьютера (последний сосет энергию не хуже Дракулы), мелочной грызни дома и на работе и прочей суеты. Добавив к этому ежедневную медитацию на даньтяне, мы постепенно соберем столько Ци, что сможем начать с нею что-то делать.

        Иероглиф «Линь» («Сексуальная энергия)

        Скучно об этом говорить, но эпизодические занятия не принесут никаких плодов. Здесь нет линейной зависимости, при которой результат тает постепенно, одновременно со снижением интенсивности и регулярности «делания». Даже при небольшом разрыве режима надежды на успех падают почти до нуля, и ежедневность тренировки, таким образом, превращается в первое и граничное условие, без соблюдения коего лучше и вовсе не начинать.
        ЭПИЗОДИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ НЕ ПРИНОСЯТ ПЛОДОВ!
        Концентрировать внимание на нижнем даньтяне можно лежа, сидя и стоя. Самый коварный вариант - лежа, поскольку качественное расслабление тотчас погрузит всякого нормального человека в сладкий сон, однако именно такой метод рекомендуется больным и ослабленным пациентам.
        Сидят по-разному, например на удобном стуле, положив руки на колени и сохраняя прямизну спины.
        ВНИМАНИЕ! Это не аутотренинг, при котором рекомендуют принять согбенную «позу кучера», опираясь локтями в бедра и свесив голову. Расслабление в нашем случае отнюдь не самоцель, а лишь важнейший из сопутствующих факторов, а согнутая спина препятствует Ци свободно скользить по «орбите». Лучше всего применить испытанный веками способ сидения в «полулотосе» или «по-турецки», но обязательно на подушечке или свернутом одеяле, чтобы высота импровизированного «насеста» была порядка 7 см (каждый должен подобрать свой размер). Без такой подкладки вам не удастся держать позвоночник вертикально. Руки свободно лежат на коленях (вовсе не обязательно замыкать пальцы, как это делают йоги) либо чуть прижаты к даньтяню так, чтобы точки лао-гун и ци-хай находились на одной оси. Комфортная расслабленность, глубокое медленное дыхание и легкая (!) привязка внимания к нижнему даньтяню обеспечат медленное, но неуклонное накапливание Ци, что рано или поздно проявит себя ощущением тепла или некоторого распирания.
        Точно так же, положив руки на даньтянь, можно стоять на подсогнутых ногах, чуть-чуть или полностью прикрыв глаза, но это относится уже к практике стояния «столбом». Параметры: ноги на ширине плеч, ступни параллельны, колени подсогнуты, позвоночник прямой и вертикальный.
        Теперь подробнее. Неизвестно отчего, но практически все новички норовят держать ступни носками в стороны, и стоит немалых трудов приучить их следить за параллельностью. Вертикальность и прямизна позвоночника не есть одно и то же, так как многие склонны заваливаться назад или клониться вперед, умудряясь сохранять спину относительно прямой. В идеале должно возникать ощущение, будто вы подвешены за макушку, невесомо паря над грешной землей. Для этого достаточно слегка «поджать хвост», подав таз вперед, и сместить подбородок на себя и вверх, словно вы хотите подпереть темечком небо. В результате выправятся два изгиба - поясничный и грудной, хребет сделается прямым, точно струна (ну, почти), и энергия потечет несравненным образом. Не нужно браво разворачивать плечи и грудь, как голубь-дутыш, наоборот - их следует чуть-чуть вобрать, повесить, опустошить и т. д.
        Расположив руки на некотором расстоянии от тела, мы получаем три варианта «столба» в зависимости от того, на каком уровне по высоте они находятся. Здесь рекомендации следующие:
        - истощенность, недостаток энергии, слабость, болезнь - руки на уровне живота;
        - нормальное физическое состояние - руки на уровне сердца (солнечного сплетения);
        - совершенствование в боевых искусствах - руки на уровне головы.
        Но не следует «скакать» по высоте, то и дело меняя уровень.
        Руки расслабленно протянуты вперед, словно охватывают некий круглый объем. Здесь, как в анекдоте про верблюда, нет ничего прямого (кроме спины)  - круги повсюду: между кистями рук, между самими руками, между руками и телом. Нужно ощущать себя в пространстве даньтянем, думать даньтянем и осознавать себя им же, но на грани «то ли есть, то ли нет», так как концентрация необходимой глубины развивается только через «не-усилие».
        Вместо того чтобы ломиться в дверь, следует долго и тихо прохаживаться вблизи нее, дожидаясь, когда она отворится сама собой. Энергию нельзя хватать, волоча в то или иное место. Ум либо «останавливается» в данной точке, либо «проходит» через нее. В первом случае энергия концентрируется, во втором - движется.
        Практика стояния «столбом» пронизывает все без исключения традиции духовного и физического совершенствования, причем не только (хотя и в основном) на Востоке: здесь «внешний» и «внутренний» цигун, жесткие и «мягкие» стили ушу, индийская йога, святые столпники Руси и отшельники египетских пустынь. И это лишь то, что получило более или менее широкую известность. Не наводит ли такая информация на верную мысль даже нее искушенного энтузиаста?
        Несомненно, перед нами нить, проходящая через бусины разнообразных практик и традиций, настоящий ключ ко всем «замкам», «тайное делание», приносящее верные плоды, к чему бы оно ни прилагалось. Тут бы и ликовать! Однако - «узок путь и тесны врата» - будь практика «неподвижного усилия» столь же легка, сколь плодотворна, за окном давно сиял бы Золотой век всеобщей гармонии. А если серьезно - именно сочетание простоты и нелегкости делают эту практику эффективной и одновременно защищенной от профанации.
        Следует заметить, что разные стили и школы вносят в технику «стояния» свои особенности и различия исполнения, что связано с кругом решаемых задач. Так, в медицинском и «алхимическом» направлениях цигун имеют место симметричные стойки с различной высотой расположения рук, а в относительно жестких стилях ушу зачастую используются варианты боевых позиций, присущих данному направлению.
        На этом физическом, телесном фоне практикуются отличные друг от друга способы управления потоками Ци.
        Нами предлагается один из наиболее универсальных и оптимальных (по мнению китайских мастеров).
        Суть этого, самого безыскусного (с точки зрения «внутреннего делания») метода - в состоянии доверия к практике, включающей в себя процессы, просто не вмещающиеся в наш (точнее, ваш) опыт. Любые попытки чему-то помочь, что-то подтолкнуть, ускорить или усилить попросту немыслимы, так как мы стоим перед неведомым. Удивительно то, что это состояние уже оказывается одним из первых плодов, дающих отчетливое понимание того, что наши усилия отмерены прокрустовым ложем задач, а те неизменно мелки, так что мы меняем «первородство на похлебку».
        Аналогичный подход желателен в отношении контроля за правильностью стойки: нужно соблюсти общие принципы, не распиная себя на них, а давая возможность телу день ото дня искать свое, не описуемое никакими словами положение, разумеется, в рамках нужной стойки.
        Подобная «вседозволенность» с лихвой уравновешивается необходимостью соблюдения регулярности занятий с постепенным увеличением продолжительности стояния.
        Традиционные представления о продолжительности стояния таковы:
        - 30 минут - малое достижение;
        - 1 час - среднее достижение;
        - 2 часа - достижение;
        - 3 часа - большое достижение.
        Клинические исследования, проведенные в КНР, показали, что стабильный оздоровительный эффект появляется уже (вернее, только) при 15 минутах стояния 2 раза в день, а 30 минут дважды в день считаются оптимальным режимом для поддержания очень крепкого здоровья. Но!  - если вас манит неведомое и тянет заглянуть «за горизонт» - добро пожаловать в традиционную систему соизмерения длительности и пользы!
        Рекомендации, не имеющие принципиального значения:
        1. Лучше во время практики смотреть любимый сериал, чем не практиковать вовсе;
        2. Лучше во время практики слушать любую музыку, чем китайскую, но без практики;
        3. Еще лучше размышлять о словах Кришны: «Сила воина - в терпении»;
        4. Еще лучше не размышлять ни о чем и чувствовать все, что доступно чувствовать;
        5. Не выбирайте объектов остановки ума;
        6. Не пейте столько жидкости, чтобы невозможно было выстоять положенное время;
        7. Не вовлекайте в практику знакомых: почти наверняка вы отдадите им свой импульс и забросите практику;
        8. Тише едешь - дальше будешь.
        Рекомендация, имеющая принципиальное значение:
        Она единственная: ПОСТОЯНСТВО!
        Как гласит чаньская мудрость, даже полет гуся состоит из цепочки неподвижностей. Убери одно звено - и нет полета! Только особенности восприятия и интерпретаций этого восприятия «поселяют» нас в мир движения.
        Это не отвлеченная теория, а намек на драгоценное знание. Попробуйте просто перейти из одной стойки в другую так медленно, чтобы стороннему наблюдателю показалось, будто идет отработка статики. Мгновенно будут обнаружены десятки положений тела, которые не наполнены и никогда не наполнялись ни внутренним усилием, ни осознанием при обычной скорости переходов. Получается, что движения ваши красивы и пусты, точно макеты оружия в сувенирной лавке.
        А вот еще одна «столбовая» байка, которую никто не подтвердит и не опровергнет: поскольку примерно 50 % практики «столба» связаны с добровольным и осмысленным страданием и терпением, это приводит к более равномерному распределению отмеренных на нашу долю страданий, тем самым просветляя судьбу.
        Накапливать энергию можно сидя, сложив руки в так называемый узел тай-цзи («Великого Предела») или просто положив на колени. Важных моментов два: полное расслабление и прямизна спины.

        В стойке «столба» руки располагаются на любой удобной высоте. Чем они выше - тем интенсивнее практика и тем ближе она к боевым искусствам. Нижний и средний уровни используются для накопления энергии с целью поддержания крепкого здоровья и профилактики заболеваний.

        Из личного опыта:
        При стоянии с руками на уровне головы приходится бороться с мучительной усталостью. Но если время от времени изменять позицию, опуская руки и накладывая их скрещенными ладонями на низ живота, происходит перераспределение энергии из каналов, где она скопилась, в даньтянь. Руки при этом отдыхают, и минут через пять они сами «захотят» подняться повыше.
        * * *
        Как гласит персидская поговорка, «Бог покарает человека, который, не зная дороги в Царствие Небесное, указывает ее другим». Поэтому предлагаем самостоятельно вкусить плоды занятий и определить лично для себя их ценность[36 - Весь материал, касающийся практики стояния «столбом», любезно предоставлен А. С. Вильчинским.].
        ИТАК, САМОЕ ГЛАВНОЕ:
        практика «стояния столбом» сама по себе является необходимой и достаточной как для успешных занятий боевым искусством, так и для исцеления «ста недугов» и дальнейшего поддержания крепкого здоровья. Она не нуждается в дополнении иными стилями цигун, тогда как все прочие разновидности и оздоровительных, и боевых систем без данной практики теряют если не смысл, то изрядную часть своей эффективности!

        Глава 4. ГЛЯЖУ НА НЕБО ПРОСВЕТЛЕННЫМ ВЗОРОМ …

        Тренировка взгляда

        Фань Куай… в ярости воззрился на ряды врагов, и волосы на голове его, ощетинившись, прободали верх шлема, а усы проткнули насквозь нагрудник панциря.
        СКАЗАНИЕ О ЁСИЦУНЭ

        Никто из нас, кого природа или несчастный случай не лишили дара зрения, даже не задумывается о том, что «смотреть» и «видеть» - вещи разные. То есть, в обыденной жизни, конечно, никаких специальных талантов не требуется, но в полных неожиданностями дебрях боевого искусства нужно некое особенное умение, чтобы без искажений воспринимать калейдоскоп происходящего и реагировать соответствующим образом, как говорится, адекватно.
        Что происходит с нами сплошь и рядом каждый день?
        Любое резкое движение возле лица, взмах внезапно возникшей на пути ветки или сильный порыв ветра, а то и попросту громкий звук (хлопок, гром) заставляют непроизвольно зажмуривать очи. В быту эта инстинктивная реакция то и дело спасает глаза от повреждений. Рефлекс чрезвычайно силен, будучи призван стоять на страже самого тонкого и ранимого инструмента общения с окружающим миром. Но в суровом бою или даже в элементарной драке он оказывает медвежью услугу, на бесконечно долгий миг делая нас слепыми и беззащитными.
        Хуже того - происходит нарушение энергетического баланса посредством неконтролируемого броска Ци. Как известно, весь наш резервный запас энергии заархивирован в так называемых чудесных меридианах и в области нижнего даньтяня. Когда мы помещаем разум в это место, то обретаем удивительную устойчивость, сбалансированность и центрованность в пространстве. Пока наше внимание пребывает в даньтяне, нас очень трудно повалить, а все движения приобретают силу и живость. Но как только что-то заставляет нас резко, крепко зажмурить глаза, тотчас упомянутое внимание в обнимку с неразлучной Ци мгновенным скачком ударяют в голову, покинув положенное место. Происходит то, что издревле зовется «потерей Ци», или «потерей точки». Последствия нетрудно вообразить, и лишь неопытность или нерасторопность противника оставляют шанс на спасение. В Японии матерые фехтовальщики могли бесконечно долго ходить вокруг да около опасного соперника без единого движения клинком, ожидая такого мгновения, именуемого «суки» («остановка Ки»). Далее все понятно. И хотя «потеря точки» может произойти от великого множества причин,
неправильная работа с собственными глазами и их неподготовленность занимают в таком перечне не последнюю строчку. Поэтому в схематичном виде план работы над техникой взгляда мог бы выглядеть следующим образом (в порядке очередности):
        1. Раз и навсегда искоренить инстинктивную реакцию зажмуривания глаз по причине резких физических движений, происходящих непосредственно вблизи лица. При этом крайне желательно оставить сию реакцию в силе при манипуляциях с огнем, едкими веществами и тому подобными опасными субстанциями.
        2. Обрести путем целенаправленных тренировок способность видеть далекое, как близкое, и наоборот, а также воспринимать окружающий мир расфокусированным, рассеянным зрением, схватывая всю картинку целиком, без выделения частных фрагментов.
        3. Научиться осознанно менять остроту, ширину охвата и глубину восприятия, понимая оптическую составляющую лишь незначительной внешней формой взгляда как некоего «прожектора внимания», куда входят все без исключения сигналы от прочих органов чувств. Имеется в виду так называемое гоку-и, или «шестое чувство», по-просту - интуитивное восприятие направления и степени опасности.
        * * *
        Поскольку круг задач очерчен, нам остается лишь подробно разобрать каждый пункт, с изложением конкретных техник и упражнений для овладения искомыми навыками.
        1. Когда вблизи бесценных зениц случается резкое и неожиданное физическое мановение, происходит не только зажмуривание глаз. Неизбежно напрягается лицо целиком, а зачастую и вообще все тело. Поэтому первым шагом должно стать умение оставаться полностью расслабленным посреди громов и молний. Искусству расслабления посвящены толстые тома сотен авторов, так как именно расслабленность является краеугольным камнем, «печкой», от которой танцуют все без исключения системы самонастроя - от древнейших разновидностей йоги и цигун до современного аутотренинга. При огромном разнообразии подходов суть их одна: ежедневные настойчивые занятия. Не нужно ни о чем думать и прикидывать, просто делайте это без перерывов и выходных, и результат не заставит себя ждать.
        Глаза - обыкновенный оптический прибор, управляемый такими же мышцами, как и руки-ноги, а потому, начав постигать искусство расслабления с наиболее ощутимых крупных мышечных масс, мы в конце концов научимся расслаблять и высокоточные зрительные приводы.
        Вспомните, как часто, пытаясь получше разглядеть некий объект, мы строим настоящую обезьянью гримасу.
        Мы не только напрягаем все нужные и ненужные глазные мышцы, но стягиваем лицо в африканскую маску, скалим зубы, морщим нос и лоб, и застываем в таком богопротивном виде, вытянув вперед закаменевшую шею, будто черепаха Тортилла. Возможно, картинка получилась несколько утрированной, но в той или иной степени каждый из нас мог бы припомнить за собою нечто подобное. Говорят, желающему избавиться от милой привычки поминать черта достаточно не делать этого в течение, скажем, трех дней - и все! Так же и с гримасами. Как советовал дон Хуан небезызвестному Карлосу Кастанеде, необходимо постоянно «выслеживать самого себя». В нашем случае это означает ежеминутное пресечение паразитической мышечной активности на лице. Как всегда, вначале это будет утомительно, но с течением времени (и очень скоро) контроль станет привычным, а потом и вовсе автоматическим. Древнее чаньское изречение гласит: Он видит только, как петляет река и вьется тропинка, и не замечает, что он уже в стране Персикового источника…
        Просто работайте каждый день и не задумывайтесь, скоро ли достигнете результата и достигнете ли вообще - в свой срок желаемое подступит тихо и незаметно, как лунный свет.
        Сказанное отнюдь не означает, что наше лицо должно приобрести неподвижность каменной маски, будто у Чиннгачгука. Мимика дана нам в качестве одного из средств коммуникации с себе подобными, и было бы глупо рубить под корень это чудесное дерево с золотыми листьями. Напротив, освободившись от груза беспорядочной эмоциональной шелухи, мы сможем осознанно и ясно проявлять на раскрепощенном лице действительно нужные и адекватные моменту мимические реакции, искоренив лишь спонтанные, неуправляемые механические проявления. Когда вы научитесь контролировать мышечный тонус лица и освоите тонкое искусство расслабления, можно переходить непосредственно к отработке умения «держать» взгляд. Последовательность упражнений (по нарастающей сложности) такова:
        - станьте прямо, расслабьтесь и смотрите расфокусированным взором вперед, в никуда. Ваш напарник при этом должен наносить удары кулаком прямо в лицо (само собой, без контакта). Задача - просто стоять и смотреть сквозь него. Чем меньше расстояние от кулака до глаз, тем труднее не моргать и оставаться расслабленным. По мере роста мастерства напарнику следует начать «давить на психику», проявляя при этом настоящие актерские способности. То есть - бить не равнодушно и вяло, но выказывая (чисто внешне, разумеется) ярость и агрессию, стараясь внушить вам подлинное ощущение опасности для глаз и лица. Когда возможности кулака будут исчерпаны, аналогично работают со скрюченными в когтистую лапу пальцами или с тычковыми колющими движениями и так далее. Рано или поздно даже этого станет недостаточно, и тогда можно вместо пустой руки использовать всевозможные опасные, непременно пугающие предметы - палку, вилку, нож, кирпич и тому подобное. Принцип понятен, а собственная фантазия подскажет вам десятки иных вариантов, исходя из имеющегося под рукой. Пройдя до конца этим путем (а то и раньше, так сказать,
параллельно), можно переходить к следующим упражнениям;
        - в качестве снаряжения потребуется маска для подводного плавания. Все просто - вы надеваете эту маску, а напарник резким движением пусть бросает прямо в глаза (в стекло) пустые спичечные коробки, теннисные шарики или иные легкие предметы. Задача остается прежней: не моргать и смотреть вдаль, сохраняя притом полную расслабленность решительно во всем теле, от пяток до макушки, особенно лицевых мышц. Так как предмет уже не только пугает, но вполне ощутимо бьет в полный контакт, задача не столь проста, как может показаться. Далее фантазируйте сами. Хотите - стойте на месте, хотите - перемещайтесь под обстрелом, сохраняя безмятежный взор и ясный лик. Исчерпав до конца возможности и этой игры, испытайте себя в последнем, еще более садистском, упражнении;
        - налейте в широкий тазик теплую воду с температурой около 36 °C (температура тела) и бросьте на дно мелкую монетку. Наклонившись, смотрите на монету или сквозь нее расслабленным взглядом. Резким движением вперед погрузите лицо в воду, стараясь ни на мгновение не терять монету из виду. Моргание, понятное дело, исключается. Момент перехода из воздуха в подводное положение и шлепок поверхности воды по лицу и есть искомый тренирующий фактор. Постепенно, день ото дня, делайте воду все холоднее, пока она не станет (в идеале) ледяной. Если вы умудряетесь не упускать деньгу из виду ни на единый миг, то можете сверлить в ней отверстие и вешать себе на шею как золотую олимпийскую медаль, ибо ваше обучение искусству «держать взгляд» подошло к триумфальному финишу. Конечно, человек с фантазией легко изобретет массу иных, гораздо более хитрых методов.
        Но могу с полным основанием утверждать, что трех предложенных схем вполне достаточно для блистательного решения задачи.
        К счастью, завоеванный с таким трудом специфический навык не размывается равнодушным потоком времени, а, подобно единожды обретенному умению езды на велосипеде, способен лишь утрачивать первозданную четкость и глубину, нуждаясь в эпизодических «подпитках».
        Сеть нужна,
        Чтобы поймать рыбу.
        Когда рыба поймана,
        Про сеть следует забыть.

        (ЧЖУАН ЦЗЫ)
        2. В совершенстве овладев искусством «держать» взгляд, не моргая, можно приступать к шлифовке самого взгляда. Работа эта утонченная и деликатная, она требует поистине медитативного, вдумчивого подхода и не приносит столь быстрых и явных плодов, как предыдущая. Чтобы хорошо понять сказанное, обратимся к мудрости древних, а именно - к одной из притч Ле Цзы (Ле Юйкоу), жившего всего-то в V веке до н. э.

        Гань Ин в старину преуспел в стрельбе из лука: натянет, бывало, тетиву - и звери сами валятся наземь, а птицы падают с неба. Ученик по прозванию Фэй Вэй учился у него стрелять и в мастерстве превзошел наставника. А некий Цзи Чан хотел учиться у Фэй Вэя.
        - Сперва научись не моргать,  - сказал Фэй Вэй,  - а там можно будет потолковать и о стрельбе.
        Вернувшись домой, Цзи Чан улегся под жениным ткацким станком и стал провожать взглядом каждое движение. Через два года не моргал - даже когда ему совали шило в глаз, и доложил о том Фэй Вэю.
        - Это еще не все,  - сказал Фэй Вэй.  - Теперь научись смотреть, а там уж можно будет и стрелять. На малое смотри как на большое, на смутное - как на ясное. Потом доложишь мне.
        Цзи Чан подвесил у себя в окне вошь на конском волосе и, обратясь лицом на юг, принялся ее разглядывать.
        Через десяток дней вошь расплылась, разбухла, а через три года казалась уже с тележное колесо. А прочие предметы, когда он на них глядел, величиной казались с холмы и горы. Тогда он взял лук из яньского рога и бамбуковую стрелу, пустил ее - и поразил вошь прямо в сердце, не оборвав волоска.
        Когда он доложил об этом Фэй Вэю, тот высоко подпрыгнул, ударил себя в грудь и воскликнул:
        - Вот теперь ты овладел мастерством!
        (ИЗ КНИГ МУДРЕЦОВ. ПРОЗА ДРЕВНЕГО КИТАЯ)

        Как видите, здесь очень ясно показано все, о чем мы говорили выше, а также дана методика тренировки «видеть далекое как близкое» или «малое как большое».
        Также во все времена были популярны техники, основанные на длительном созерцании чрезмерно ярких объектов - закатного или восходящего солнца, луны, пламени свечи и так далее. Этим достигалась двоякая цель: уже описанное искусство не моргать и некое «воспитание глаз», результатом коего должен стать отменно чистый и острый взор, способный улавливать ничтожные перемены в окружающей обстановке. Обратимся к проверенной веками хатха-йоге.
        Упражнение, предлагаемое йогами для «чистки» глаз, называется тратака, что дословно означает «сосредоточение». «Йогашастра» под наименованием тратака описывает любые упражнения, исполнение которых требует пристального вглядывания в соответствующий объект. Чисто физически упражнение представляет собой устремление взгляда к кончику носа, в направлении солнца, луны и тому подобных предметов. Проще всего тренировать глаза при помощи горящей свечи.
        Сядьте прямо в удобную, устойчивую позу (лотос, полулотос и т. п), поставив горящую свечу на расстоянии вытянутой руки на уровне глаз. Вглядывайтесь широко открытыми глазами в центр пламени, пока они не начнут слезиться. Закройте глаза и попытайтесь спроецировать возникший светлый фантом от возбужденных зрительных нервов в точку Инь-тан, расположенную между бровей над переносицей. Точнее, не в саму точку, а в зону под ней, известную приверженцам оккультизма как «третий глаз».
        Поначалу ваш фантом будет ярким, затем станет бледнеть, менять цвет и понемногу исчезнет. Повторите упражнение несколько раз. Работайте ежедневно, пока не достигнете способности глядеть на пламя, не моргая, в течение 10 -15 минут. Тогда вы обнаружите, что центр светлого фантома окружен множеством более тусклых пятен. Не отвлекайтесь на них. Когда вы уже не будете видеть ничего, кроме одного светлого пятна на месте свечи, можете считать, что достигли желаемого результата и полностью овладели упражнением. Но на самом деле окончательным этапом является эффект «утопания» в этом пятне и как бы слияния с ним. От этого ваши глаза станут блестящими, как у пекинеса, а взгляд острым, словно гвоздь.
        Используя в качестве объекта солнце, помните, что КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕЛЬЗЯ ГЛЯДЕТЬ НА НЕГО ПОЗЖЕ, ЧЕМ ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА ПОСЛЕ ВОСХОДА И РАНЕЕ, ЧЕМ ЗА ПОЛЧАСА ДО ЗАКАТА, так как иначе вы рискуете потерять зрение.
        Считается, что путем длительной концентрации на «третий глаз» можно достичь его «раскрытия», то есть обрести способность напрямую видеть явления тонкого мира - сиречь всевозможных духов, бесов, инопланетян, ауры, болезни и другие соблазнительные вещи. Но если у вас в голове имеется хоть капля здравого смысла, берегитесь этого и не пытайтесь ослиным упорством и силой заполучить то, что совсем не зря скрыто от нас. Подобное видение есть чудесный дар, посылаемый Создателем лишь немногим великим святым, избранным из избранных, коих за всю историю рода людского не набрать и сотни, при том, что многие из них молились об отнятии этого дара, не считая себя вполне достойными.
        Тонкий мир закрыт от нас не ради прихоти, и мы не в состоянии вообразить, что предстанет любопытному взору за этой дверью. Тем не менее, исполнясь самонадеянности и гордыни, мы, как глупые дети, тычемся отмычками хитроумных техник, пытаясь во что бы то ни стало взломать запоры волшебного сундучка, хотя и допускаем мысль, что дивный ларец может оказаться шкатулкой Пандоры. Когда детишки ловко вскрывают буфет с целью добраться до банок с вареньем, то любящие, но строгие родители сурово карают подобную предприимчивость. Так чего же ожидать нам, коль скоро, в обход запретов и барьеров, мы упрямо лезем и лезем голыми руками в трансформаторную будку? Астральное хакерство чревато крупными неприятностями. Войдя в пиратский контакт с тонким миром, вы мгновенно становитесь доступны для его темной стороны. Оно вам надо? Неудивительно, что изрядная часть наиболее энергичных духоловов оканчивают свои дни в уютных загородных резиденциях для содержания им подобных. Как сказано у классика: «И в желтый дом, и на цепь посадили!»
        Поэтому давайте ограничимся в этой работе простой «чисткой» глаз и не будем совать нос куда не следует[37 - В качестве альтернативной точки зрения могу привести отношение к подобным вещам одного моего, весьма продвинутого в плане боевых искусств, друга. Он полагает, что по мере обретения технической искушенности одновременно и неизбежно (с чего бы это?) происходит духовный рост, автоматически дающий права и возможности в неких экстраординарных областях, предоставляя как доступ к тайным знаниям, так и инструменты по их использованию.Оставляю за читателем право личного выбора.].
        Чтобы научиться воспринимать окружающий материальный мир как целостную картину, нам потребуется использовать расфокусированное, обобщенное зрение, при котором центр неотличим от периферии, и даже наоборот - предпочтение отдается именно периферическому зрению как наиболее восприимчивому ко всяким мелким движениям и переменам. Вспомните - экраны теперь уже старинных мониторов с электронно-лучевой трубкой, а также аналогичные (не LCD) телевизоры и люминесцентные лампы излучают вроде бы ровный поток света. Но стоит поглядеть на них уголком глаза (то есть задействовать периферическое зрение), как мы замечаем мелькание кадров, характерное мигание, абсолютно не воспринимаемое прямым взором. Этот эффект имеет чисто оптическую природу, обусловленную строением глаза, однако здесь мы не станем углубляться в анатомию процесса видения. Но, между прочим, это самое мельтешение и является причиной утомления глаз, нее характерное для современных ЖК-панелей.
        Чудесная способность периферии замечать быстротечные микроскопические движения используется в ходе схватки для отслеживания действий противников - именно противников, поскольку для битвы с одним-единственным субъектом никакого особенного контроля за окружающим пространством не требуется. Специальных упражнений для обретения такой способности мне неизвестно, но если попытаться дать наглядный образ, то можно вспомнить, как всем нам не раз доводилось застыть в глубокой задумчивости, устремив совершенно пустой взгляд «в даль светлую». При этом зрительные и мимические мышцы пребывают в полнейшем покое, горизонты сознания чисты и ни единое облачко не омрачает бездонную лазурь внутренних небес. Подобное состояние и будет тем идеалом, по достижении которого никакие прыжки и ужимки врага не найдут отклика в безмятежности нашей души, а его молниеносные движения будут зафиксированы и расшифрованы, едва успев родиться. В плане восприятия это может выражаться в некотором «замедлении» объекта наблюдений, то есть он будет казаться снулой рыбой, не способной действовать проворнее вас.
        * * *
        Ах, будь в реальной жизни все так просто, как на бумаге! На деле поэтично описанный идеал восприятия почти недостижим, как и полагается настоящему идеалу. Мы можем лишь бесконечно приближаться к нему, но каждый следующий шаг дается труднее, а каждая следующая ступенька - круче. Однако:

        Дерево в обхват рождается из ростка.
        Башня в девять ярусов
        Поднимается из кучки земли.
        Путь в тысячу ли начинается под ногами.

        (ДАО ДЭ ЦЗИН)

        Любители старых фильмов с участием победоносного Брюса Ли наверняка заметили его своеобразную манеру смотреть на противника не прямо, а исподлобья, даже искоса. Но именно такая манера дает возможность контролировать ситуацию периферическим зрением.
        Итак, вы уже не моргаете, даже если ткнуть шилом в глаз или ударить палкой по лбу! Вы подолгу наслаждаетесь созерцанием светил и научились бросать на противника такие косые взгляды, что его мороз продирает по коже! Взор ваш безмятежен и ясен, будто у новорожденного, и вы легко различаете взмахи крылышек стрекозы над соседним домом! Словом - зрительный инструмент отлично настроен, отточен и вполне готов к работе. Осталось научиться мастерски использовать его на погибель врагам.
        3. Некоторые действительно крупные мастера воинских искусств советуют во время схватки пристально сверлить взором глаза противника, подавляя таким образом его разум и легко читая коварные замыслы последующих атак. Возможно, их воля, интеллект и личные гипнотические способности позволяли им проделывать подобные вещи, но я бы не стал рекомендовать сугубо индивидуальные выдающиеся дарования в качестве универсального образца, чтобы не получилось, как в известном анекдоте, где прапорщик тужился подавить золотых рыбок в аквариуме силой своего духа, но вместо этого сам начал разевать рот и таращить глаза. Проще говоря,  - нет гарантии, что, скрестив взгляды с соперником, именно вы не будете повержены его внутренней мощью.
        «Не смотри в глаза противника, иначе твой ум утонет в его глазах!» Возможно, вы слышали об авторе этих слов. Это основатель айкидо, некий Морихэй Уесиба.
        Но есть кое-что похуже, нежели привычка бороться взглядами, словно мартовские коты на залитой лунным светом крыше, а именно: самоубийственная манера глядеть на оружие противника. Под оружием здесь нужно понимать все то, чем он старается нас уязвить - кулаки, локти, колени, ступни и любые ударные, колющие и режущие предметы. Тот же Уесиба далее пишет: «Не смотри на его меч, иначе ты будешь убит его мечом. Не смотри на него, иначе дух твой будет рассеян…» Поскольку у читателей немедленно возникает резонный вопрос: куда же тогда смотреть?  - необходимо, слегка опережая события, ответить:
        НУЖНО НАПРАВИТЬ РАСФОКУСИРОВАННЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОТИВНИКА, СМОТРЕТЬ ПРИ ЭТОМ ВНУТРЬ САМОГО СЕБЯ, А ВИДЕТЬ И ЧУВСТВОВАТЬ РЕШИТЕЛЬНО ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ ВОКРУГ!
        Тогда действия оппонента станут невеликой частной мелочью на фоне общей картины коловращения событий во внешнем пространстве, и не составит труда их расшифровать и пресечь с любым желаемым исходом.
        Как только мы приклеимся взглядом к ужасному, опасному острию его меча или к его каменным кулакам, тотчас наше текучее сознание будет сковано необходимостью отслеживать все перемены положения, дистанции и еще тысячу всевозможных параметров. Целостность восприятия будет потеряна, и в следующее мгновение мы будем низвержены в прах тысяча первой неучтенной атакой.
        Поэтому расслабьтесь и просто взгляните сквозь того, кто находится перед вами, будто через пустое место. Смотрите вдаль, на те деревья, что растут где-то за стенами, а лучше - еще дальше: за город, за леса и моря, куда угодно. Постарайтесь равнодушно отмечать, что происходит внутри всей полусферы, фиксируемой зрением (глаз - чрезвычайно широкоугольный оптический прибор). Китайцы говорят, что «дух глаз» должен быть сокрыт, то есть «его не выпускают», в результате чего глаза смотрят, но не рассматривают.
        Спиной, кожей и костями почувствуйте, что делается позади вас. Это не так трудно. Осознайте тихие и громкие звуки, запахи и сквозняки воздуха вокруг - вся эта рассеянная информация после целенаправленной тренировки превращается в пресловутое гоку-и, интуицию самурая.
        В ней нет ничего мистического, таинственного или загадочного, а есть лишь обыкновенные природные органы чувств, освобожденные от зажимов и поставленные на службу определенной цели. Раскрепощенный разум вполне в состоянии улавливать даже тонкие эманации чужого мозга и вовремя подавать сигнал опасности, если вблизи появился ее источник, пышущий смертью,  - вспомните хрестоматийный пример с Ягью Мунэнори и его слугой.
        Зловещие ниндзя умудрялись в рамках подобной схемы так навострить воспринимающий аппарат, что дали пищу огромному множеству самых фантастических легенд о своих нелюдских способностях.
        Итак, смотрите подобным образом сквозь противника на уровне его груди. При этом ваш взор не будет задран вверх, будто у взнузданной лошади, но вы не упустите и нижнюю зону, в которой антипод горазд орудовать ногами.
        В то же время ваша голова сама собой займет единственно правильное положение, когда подбородок приближен к груди, а макушка «подпирает небесный свод». В этом случае шейные позвонки выпрямляются и энергия течет несравненным образом.
        Вот еще несколько простых упражнений:
        - обязательно практикуйте ежеутреннюю гимнастику для глаз, которая состоит во вращении ими вверх-вниз, влево-вправо и по кругу в одну и другую стороны. Также необходимо слегка постукивать указательными и средними пальцами по глазным яблокам и тихонько надавливать на них в течение минуты-двух. Эти манипуляции улучшают кровоснабжение глаз, их подвижность и остроту зрения и предотвращают сползание к близорукости и дальнозоркости. Ряд источников приводят данные упражнения как излюбленное занятие злых ниндзя, хотя на самом деле корни уходят в глубины даосской и индийской йоги;
        - возьмите в руки палку длиной один метр, а лучше бокэн, деревянный меч. Приведите его в позицию, когда передний торец или острие смотрят как бы в лицо противнику. Сфокусируйте взгляд на острие. Обратите внимание - это принципиально отличается от фиксации на оружии противника. Меч в наших руках, мы не ждем от него подвоха, поэтому разум остается свободным и подвижным. Коль скоро взгляд прикреплен к собственному оружию, противник со всей своей амуницией отступает на второй план, на периферию, что и требуется. Сохраняя полнейшую цельность позиции и не допуская даже ничтожных колебаний острия по высоте и горизонту (для чего мысленно направьте поток Ци из даньтяня через руки и меч в бесконечность), начинайте любые перемещения - вперед и назад, вправо и влево, но главное - повороты на 90, 180 и 360 градусов с сохранением устойчивости и равновесия. Повороты должны выполняться легко, живо и стремительно, разумеется, в классических стойках из богатого арсенала ушу или будо.
        Потренировавшись всласть подобным образом, измените фокусировку зрения, перенеся ее центр на окружающий мир, видя притом острие несколько размытым и нечетким. Сделайте взгляд максимально бесстрастным и всеохватным. Во время поворотов замечайте в мелькании предметов их детали и частности, но абсолютно отрешенно, не позволяя разуму «прилипать» к чему бы то ни было.
        Вы - центр сферы и единственно устойчивая точка отсчета, поэтому все остальное преходяще, эфемерно и полностью подвластно лично вам;
        - последняя методика также направлена на овладение искусством фиксации внимания по глубине - теперь уже с пустыми руками. В полной мере эта работа проделывается в тайцзи-цюань, но с успехом и пользой практиковать ее могут представители иных направлений. Вам просто требуется медленно и свободно, будто плавая в густом масле, выполнять фрагменты известных вам комплексов - таолу или ката. Китайские техники предпочтительнее в силу своей естественной пластичности и текучей взаимосвязанности. На фоне такого движения отрабатываются три режима взгляда и внимания, причем переход на следующий, более глубокий, уровень допустим исключительно после овладения предыдущим.
        А. Первый режим знаком всем, практикующим какие угодно формальные комплексы. Обычно мы тренируемся в спортивных залах и волей-неволей привыкаем ощущать себя словно бы в сетке координат. Ведь никто не становится наискосок по отношению к стенам и окнам, но непременно лицом вдоль или поперек помещения. Более того, абсолютное большинство комплексов (если не все) предполагают перемещения и повороты исключительно вдоль взаимно перпендикулярных осей, и редко когда встречается движение, делящее прямой угол пополам, по 45°. При этом мы, скользя взглядом по окружающим конструкциям, словно привязываемся к ним незримыми нитями, которые поддерживают наше равновесие и позволяют вовремя замечать и исправлять отклонения.
        Чтобы увидеть силу такой зависимости воочию, попросите своего товарища, искушенного в ката, выполнить свою самую отработанную форму в чистом поле, на стадионе или круглой полянке, окруженной хаотично растущими деревьями и кустами. Можно биться об заклад, что если он и не запутается совсем безнадежно, то уж точно не явит былую чистоту исполнения. Впрочем, трибуны стадиона послужат, скорее всего, неплохим ориентиром, а вот в голой степи в пасмурный день ему придется туго.
        Будет еще лучше, если подобный опыт вы произведете над самим собой, ибо тут станут заметны внутренняя пустота и потерянность без привычных точек привязки формы к местности. Нехитрый эксперимент выявляет иллюзии о собственном мастерстве, показывая полную зависимость от окружающей обстановки и запустение там, где следует находиться «внутреннему компасу». Понятно, что при таком унылом положении вещей нечего и мечтать о действенности вроде бы отточенных техник в мало-мальски реальной ситуации.
        Б. Чтобы избавиться от пресса окружающей обстановки, надо освоить работу зрения и сознания во втором режиме. Как и раньше, основой будут неторопливые плавные движения - шаги, повороты и какие-либо технические действия. При этом требуется сместить центр восприятия, обратив внимание на кисти рук. Не следует фокусировать взгляд и пытаться увидеть их четко и ясно, наоборот - совершенно необходимо видеть руки словно бы полупрозрачными, продолжая следить сквозь них за общим планом. Но в то же время нельзя ни на миг терять их из виду, забывая об их существовании. Если в режиме «А» наше внимание целиком и полностью отдано окружающим декорациям, то теперь следует поделить его пополам, слегка углубившись во внутренний мир с помощью ненавязчивой слежки за собственными руками. Этим удается немного ослабить путы, ставившие нас в зависимость от местности и загромождающих ее предметов. Вполне возможно, что теперь мы сумеем исполнить хитроумную форму «среди долины ровныя».
        В. Последний, еще более трудный режим состоит в полной фокусировке зрения и внимания на собственных руках. При этом суета окружающего мира сдвигается на тридесятый план, а все его атрибуты в виде стен, деревьев, агрессивных молодцев и бешеных собак размываются, теряют четкость очертаний и в дальнейшем присутствуют лишь в виде туманных нематериальных объектов. Мы их прекрасно видим, но нам они неинтересны, поскольку никак не могут повлиять ни на движения, ни на внутреннее состояние. Разум центрован на даньтянь, тело висит на идеально вертикальной оси позвоночника, более того - на центре тяжести, именуемом в японской терминологии сэй-ка-но-ит-эн («одна точка»). Заметьте - внимательное отслеживание рук есть ни в коем случае не самоцель, а только средство, прием, с помощью которого мы загоняем лукавый, прыгучий разум в упомянутую точку, как в дом родной. До тех пор, пока он пребывает в сих уютных пенатах, мятежный внешний мир мало что в состоянии сотворить с нашим бренным телом, так как реальные, спонтанные ресурсы даже нетренированного человека огромны, а уж свободный от цепей командир всегда сумеет
вовремя задействовать достаточную их часть.
        Теперь для безупречного исполнения самой заковыристой формы нам не нужно ничего, кроме самих себя. Не требуется даже ровной площадки, поскольку неукоснительно отрабатываемый чертеж заложен глубоко внутри и его реализации не помешают ни восторженный рев или хохот зрителей, ни дождь со снегом, ни пролетевший над головой дракон.
        Послушаем, что говорят об этом классики.
        Когда сознание деятельно,
        оно может принять
        тень от лука за змею,
        а камень в траве -
        за лежащего тигра.

        * * *
        Для покоя и сосредоточенности
        не нужны горы и воды.
        Когда сознание умерло,
        даже огонь приносит прохладу.

        * * *
        Пусть тело будет подобно
        отпущенной с привязи лодке,
        которая то плывет по течению,
        то застревает в затонах.
        Пусть сердце будет подобно
        засохшему дереву,
        которому не грозит, что его
        будут резать или крыть лаком.

        * * *
        Если хочешь быть
        безмятежным в минуты волнений,
        прежде всего научись
        быть собой в час покоя.

        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        После того, как вы в совершенстве освоите тонкое искусство пребывания «внутри себя», вам потребуется сделать еще один маленький шаг, чтобы парить, будто феникс над грешной землей. А именно - овладеть «слепой» техникой, то есть научиться проделывать комплексы любой сложности с закрытыми глазами. Тот, кто думает, что это пустое дело, пусть попытается выполнить так один-два поворота с какими-нибудь ударами и блокировками. Будет странно, если он при этом не потеряет равновесия.
        Исполнить что-то в быстром темпе с произвольными углами и направлениями действительно несложно, однако со снижением скорости трудности вырастают в геометрической прогрессии. В условиях полного отсутствия зрительных ориентиров в нашей бедной голове смерчем взметаются полчища фантомных ощущений и сигналов, способных напрочь лишить нас осознания низа, верха, азимутов и расстояний. Поэтому уверенная работа с закрытыми глазами является показателем того, что вам удалось достичь предела самодостаточности в гармонии Инь и Ян. Теперь никакие вихри сумасбродного мира не в состоянии выбить вас из колеи.
        Работа вслепую элементарна: тренируйтесь обычным порядком, но с закрытыми глазами. Главное требование - не хватать все сразу. Начните с базовых вещей и переходите к последующим, лишь в совершенстве отточив предыдущие. Применительно к оружейным техникам это справедливо десятикратно, так как любой посторонний предмет в руках есть попросту дополнительный фактор, требующий обуздания.
        Такая специфическая работа поглощает много времени и требует полной самоотдачи, упорства и спокойной, несуетливой обстановки. Одно дело - под счет инструктора раз за разом «долбить» блоки и удары, но совсем иное - пытаться уловить и закрепить некие эфемерные нюансы восприятия, которые проявляются вначале настолько смутно, что сразу и не скажешь, есть они или нет. К тому же успех напрямую зависит от личной принадлежности каждого к одной из двух категорий, на которые изначально разделен род людской: интроверты и экстраверты. Интровертам легко, поскольку они самой природой «завернуты» внутрь. Самосозерцание, медитация, размышление и отрешенность от окружающего мира - их стихия. Им не интересны двуногие соседи по планете Земля. Самодостаточным от рождения, этим счастливцам остается лишь огранить сей алмаз, придав чудесному дару некоторые специальные моменты - и вот перед нами невозмутимый герой, достойный служить самому Нефритовому императору.
        Экстраверты же пребывают в невыгодном положении, ибо люди данной породы распахнуты наружу, а бескрайний, суматошный окружающий мир во всем его многообразии и есть их космос. Какое тут созерцание, какая безмятежность? Тысячи событий, сотни бесед и дел уносят их, подобно горному потоку. Пять минут одиночества для них нестерпимы, попав на необитаемый остров, они через месяц сходят с ума, тогда как интроверт в подобной ситуации решит, что взят живьем в рай.
        Но терпение и труд все перетрут, и при наличии непоколебимого усердия даже выкрученный диск-жокей может стать завзятым пустынником. Вопрос лишь в упорстве и количестве затраченного времени.
        * * *
        Птица, которая долго томилась на земле,
        непременно взлетит высоко.
        Цветок, который распустился первым,
        рано отцветет.

        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        Глава 5. КОМАНДОРА ШАГИ ЗЛЫ И ГУЛКИ…

        О стойках, перемещениях и прочем

        Не косись пугливым оком,
        Ног на воздух не мечи,
        В поле гладком и широком
        Своенравно не скачи.

        А. С. ПУШКИН

        Мы, несчастные дети машинного мира, едва обучившись науке переставления ног, считаем программу исчерпанной, и всю оставшуюся жизнь эксплуатируем детские навыки, шагая из дома в магазин и с работы домой, так как в действительности ничего большего от нас не требуется. Но история, между прочим, гласит, что отпрысков дворянского сословия во времена оны скрупулезно и придирчиво обучали, наряду со многими иными дисциплинами, также искусству ходьбы, дабы не выглядело чадо ни расхлябанным, ни чересчур скованным. Само собой, есть индивиды, с рождения наделенные кошачьей грацией, но таких мало. Однако если в очереди в кассу можно стоять по-всякому, то вряд ли это допустимо, когда на тебя несется пьяный детина с ломом наперевес. Кстати, здесь любопытным образом смыкается круг, поскольку истинный мастер в щекотливой ситуации назревающей битвы как раз и будет стоять (чисто внешне) как ни в чем не бывало, новичок же непременно опустится в какую-нибудь «стойку дракона» и зашипит паровозом.
        Каждая школа и стиль предполагают свой собственный рисунок скачек по ристалищу, вытекающий из общей концепции и арсенала используемых техник. Самые характерные построения такого рода - преобладание круговых (ай-кидо, багуа-чжан) либо прямолинейных (синьи-цюань, каратэ) движений, работа руками или, наоборот, ногами, и т. д. Но какие бы выкрутасы ни оставили нам в наследство отцы-основатели, порядок обучения мастерству перемещения бренного тела в пространстве остается одним и тем же для всех действительно старых школ. Вначале следует учиться стоять, а только потом - ходить, бегать и прыгать. В традициях, где счет тренировочного времени исчисляется, как и положено, не месяцами, но годами и десятилетиями, а усердно отзанимавшиеся три-пять лет считаются лишь подступившими к вратам учения, все эти «три-пять» безропотные абитуриенты проводят в основном в различных статических позах, закладывая основу, без которой дальнейшая работа лишена смысла.
        Разумеется, спортивные направления не могут позволить себе такой роскоши, поэтому уже на второй тренировке доблестные гладиаторы резво носятся, сражаясь с «тенями» и друг с другом. Очень может быть, что для светлого зала с единственным противником и массой прочих льгот и запретов вполне достаточно уметь подпрыгивать, будто мячик, легко смещаясь вправо-влево и вперед-назад.
        Но традиционные стили изначально ориентированы на предполагаемый бой со многими вооруженными противниками, окружившими со всех сторон и нападающими одновременно. В такой ситуации «попрыгунчик» будет мгновенно убит в спину, а его смятенная душа понесется ввысь, горюя, что не пришлось вовремя научиться подлинному искусству передвижений вместо того, чтобы набивать кулаки и доводить растяжки до стадии «шпагатов».
        Реально одна большая задача освоения принципов перемещения может быть методически разбита на несколько отчетливых последовательных этапов. Хотя реальное их изучение допускает известную «надвижку» друг на друга и параллельность, в полной мере окунаться в стихию последующего можно, лишь с блеском впитав предыдущее. Вот эти этапы:
        1. ИЗУЧЕНИЕ СТОЕК
        а) вертикальность и прямизна позвоночника;
        б) сохранение и восстановление равновесия;
        в) овладение хара, тандэном и «точкой».
        2. ТЕХНОЛОГИЯ ШАГОВ, ПРЫЖКОВ И ПОВОРОТОВ
        а) движения на четыре стороны и наискось;
        б) прыжки, подскоки, провалы и прочее;
        в) повороты на месте и в движении.
        3. Приход к безыскусности.
        Возможно, я что-то упустил или позволил себе вольную трактовку методики, но в целом последовательность такова. Теперь по порядку.
        ИЗУЧЕНИЕ СТОЕК

        Ипполит Матвеевич преобразился.
        Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост…
        глаза метнули огонь, из ноздрей…
        повалил густой дым.
        И. ИЛЬФ, Е. ПЕТРОВ. ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ

        Возможно, где-нибудь в дебрях до сих пор загадочного Востока можно отыскать стили, исповедующие преимущество кривой спины над прямою, а согбенных позиций - над всеми прочими. Но мы, грешные, все же постараемся придерживаться иных норм постановки тела, каковые для абсолютного большинства школ подразумевают прямизну позвоночника в качестве наиважнейшего отправного пункта всех дальнейших действий. Здесь следует сразу четко оговориться, что прямизна спины вовсе не означает ее непременную и постоянную вертикальность, хотя в девяти случаях из десяти так оно и есть. Мы вольны наклоняться вперед, вбок или откидываться назад, сохраняя, по возможности, ровный позвоночник, что достигается использованием поясничной степени свободы в качестве шарнира.
        К счастью, подобные изыски редки, и основную долю времени наш спинной хребет надлежит располагать не только прямо, но и строго вертикально, как будто мы подвешены за макушку на невидимом тросе. Новичкам поначалу требуется неусыпное внимание в слежке за собой, но этот этап короток. Очень скоро нарабатывается устойчивая и необратимая привычка держаться прямо в любых ситуациях. Как правило, «изнутри» такой переход отмечается как внезапное обретение приятной раскрепощенности, при которой походка становится быстрой и невесомой, а повороты завершаются быстрее, чем успеваешь это осознать. Если внимательно поглядеть на фотографии, увековечившие поучительный облик старых мастеров, то первой бросается в глаза именно прямизна спины, и именно она чаще всего позволяет с первого взгляда отличить специалиста от замаскированных дилетантов. Однако заметим, что выгнутая колесом грудь и распахнутые плечищи совсем не означают искомой прямизны, напротив - этого следует всячески избегать как другой стороны той же медали, не меньшего извращения, чем сутулость,  - просто с иным знаком.
        Формула прямизны позвоночника элементарна: для достижения идеала поясницу необходимо слегка подать назад, а бедра сдвинуть вперед, под себя, словно поджимая хвост. Этим мы ликвидируем поясничный лордоз. Затем, опять же слегка, нужно сдвинуть лопатки друг к другу, выдавив тем самым среднюю зону позвоночного столба вперед и убрав грудной кифоз. Напоследок чуть притяните подбородок на себя, будто вы макушкой собрались подпереть небо. Таким, едва уловимым, «сбычиванием» сводится к нулю шейный лордоз. Если вдобавок ко всей этой занимательной анатомии вам удастся задействовать упомянутый образ «подвески за макушку», то хребет станет прямым, как струна, наградив старательного ученика неведомой дотоле поворотливостью и легкостью движений.
        Разумеется, так выглядит упрощенная схема, имеющая на деле гораздо большее число всевозможных нюансов, требующих соблюдения и шлифовки. Но даже этого более чем достаточно для плодотворной работы на многие годы. Те же, кто жаждет копать глубоко и самостоятельно, могут обратиться к литературе по тайцзи-цюань, список которой приведен в конце книги, поскольку отчего-то все прочие авторы, пишущие о разных направлениях (в основном японских), считают проблему позвоночника как бы несуществующей и не стоящей внимания.
        Начинать, несомненно, лучше всего с твердокаменной статики, проводя в каждой из своих базовых стилевых стоек не менее 5 -10 минут в абсолютной неподвижности, сканируя при этом мысленным взором геометрию тела на предмет соответствия идеалу и концентрируя свой прыгучий ум если не в нижнем даньтяне, то хотя бы на животе вообще. В этой работе неоценимую услугу окажет большое зеркало, отражающее фигуру целиком, с головы до пят, что позволит легко корректировать неизбежные ошибки, ибо внутренний взор дает, как правило, картинку, разительно не похожую на реальность. Только не увлекайтесь использованием зеркал, чтобы вовсе не потерять «автопилот», поскольку в жизни сверяться предстоит как раз с ним.
        После того, как вы достигли успеха в статике, переплюнув всех шаолиньских монахов вместе с их наставниками, переходите к шагам и поворотам, имея главной и единственной до поры задачей одну только прямизну спины. Когда станете перемещаться в любых направлениях и любым способом, постоянно ощущая вертикальную ось хребта как иглу, на которой свободно вращается компасная стрелка тела, можете поздравить себя с маленькой победой и, как в компьютерных играх, переходить на следующий уровень.
        * * *
        Не клонися ты, головушка…
        ПЕСНЯ

        Если под воздействием какой-либо внешней силы или не справившись с собственной инерцией, вы начинаете терять равновесие и чувствуете, что вот-вот рухнете наземь, спасение можно получить двумя диаметрально противоположными способами.
        ПЕРВЫЙположен в основу тайцзи-цюань, айкидо, большинства школ дзю-дзюцу и прочих «непротивленческих» систем. Его суть состоит в уступке атакующей силе, каковая может являться в двух ипостасях - толкающей и тянущей. Здесь, опять же, возможны варианты. Так, я могу полностью отдаться во власть стихии, в какую бы сторону она ни несла, и попросту уйти в кувырок (укэми), что и проделывают миролюбивые айкидзины, навлекая на себя подозрения в игре в «поддавки».
        На самом деле человеку, поднаторевшему в искусстве падений, гораздо проще мягко улететь в сторону и начать «игру» снова, внеся соответствующие поправки, нежели бычиться и цепляться за подол ускользнувшего успеха.
        Обычно так поступают при мощных рывках и протяжках, ибо, строго говоря, лучшего выхода тут не существует.
        Толчки также можно воспринимать как своеобразную помощь для разгона перед укэми, но можно и пропустить мимо себя в пустоту путем легкого поворота на месте или шага вбок - сочетаний и вариаций достаточно. Именно такая «рокировка» инь-ян характерна для прикладного тайцзи-цюань, когда атакующий противник внезапно обнаруживает бездонную яму там, где только что стояла каменная стена. Но что делать, когда вы цепко схвачены за одежду и вас начинают заламывать вперед, назад или куда угодно, либо вы сами попались на толчке с перспективой неконтролируемого полета?
        ВТОРОЙвариант восстановления утраченной стабильности предполагает активное действие, я бы даже рискнул сказать - противодействие, хотя ни о какой борьбе «сила на силу» речи быть не может. Коль скоро между вами и противником сложился плотный контакт, то не только ему позволено воздействовать на ваш центр тяжести, но и вам - на его, что и следует немедленно реализовать. В подавляющем большинстве случаев агрессивное усилие направлено параллельно земле, а потому мы можем легко изменить вектор, внеся вертикальную составляющую, направленную либо вверх, либо вниз. При этом равнодействующая сила, как и положено, рванет нападавшего наискосок в ту же сторону.
        Запускать усилие вверх выгодно не всегда, а лишь в тех случаях, когда вы подверглись резкому воздействию без образования жесткого захвата. То есть речь идет о коротком толчке или рывке, после которого противник предоставляет вам полную свободу падения. Ваш ответ при этом является обыкновенным подскоком, вслед за чем вы мягко приземляетесь на новом месте, словно подброшенная кошка,  - и начинаете люто мстить.
        Гораздо чаще приходится обретать потерянное равновесие посредством просадки вниз в любую из широких, устойчивых стоек. Данный маневр способен выручить, если обыкновенный сильный человек (монстры не в счет) крепко ухватил нас за одежду или даже за горло и хочет начать борьбу. Неважно, тянет он при этом, толкает или крутит - главным здесь является неразрывный контакт, на обеспечение которого именно он затрачивает часть своих сил и внимания. Вам остается лишь неожиданно и глубоко просесть вниз, как он тут же неминуемо потеряет устойчивость, ибо удержать на вытянутых руках все ваши десятки килограммов не сможет никто, разве что исчадие ада во плоти. Если же вы одновременно с просадкой скользнете немного вбок или добавите вращательный момент, то песенка его спета окончательно, но - лишь на доли секунды, за которые вам предстоит надежно нейтрализовать агрессивный запал любым доступным способом в полном соответствии со своей квалификацией и моралью.
        К сказанному могу добавить только то, что вам незачем устраивать проверку эффективности предлагаемых действий - они испытаны множество раз и замечательно работают в самых неблагоприятных условиях, ввергая противника в вашу власть. Кстати, если вас классически сгребли за грудки, надо искренне порадоваться удачному повороту событий, поскольку в этом случае хватающий идеально беспомощен и открыт для любых неотразимых (ручки-то заняты) контрмер с неограниченной степенью поражения, от мягкого дружеского пинка до смертельного удара в жизненно важную зону.
        Подводя итог, можно сформулировать закон восстановления равновесия следующим образом:
        Любые сбивающие горизонтальные усилия нейтрализуются своевременно приложенными вертикальными, а всякая неожиданная горизонтальная подвижка гасится и преобразуется подъемом или опусканием центра тяжести, чаще всего - резким прыжком вверх или расслабленным сбросом вниз.
        Строго говоря, упомянутый «сброс» является краеугольным камнем правильного водворения в ту или иную стойку, когда движение на какое-то время сменяется тихой статикой. Ведь мы не всегда крутимся и катаемся, будто ртуть по столу - как раз в момент остановки необходимо расслабленно и автоматически «сбрасывать» свой вес в слегка обмякшие ноги, обретая тем самым дивную устойчивость и получая мимолетную передышку. Это элементарно проверяется на практике, стоит лишь попросить приятеля внезапно и сильно толкнуть вас в спину или грудь. Если вы одеревенеете в самой стабильной и низкой стойке, изо всех сил вцепившись в земную твердь, то вас ждет конфуз - даже средний толчок низвергнет напряженное тело, как вырванный бурей дуб. Когда же вы расслабите нижнюю часть тленной оболочки от пояса до ступней, позволив ногам слегка «поплыть» под весом и «укорениться», потуги толкача пропадут всуе, как будто он задумал опрокинуть громадную, тяжеленную, подтаявшую снежную бабу[38 - В этой связи не могу не вспомнить дивный случай, имевший место нынешним летом в Архызе, где мы благостно жили под сенью горы София в
окружении лесов, лугов и бесчисленных коровьих стад.Так вот: наш приятель, истинный фанатик ушу, съевший на этом за четверть века всех собак с их семьями, вздумал испытать технику толчка на корове, с каковой целью дождался прохода подходящей особи, утвердился в широкой стойке, произвел отработанный толчок плечом… и провалился в пустоту. Дитя природы, священное животное, неуловимо прогнувшись, «обтекло» его выпад, как струя дыма, и пошло себе дальше щипать траву. Это называется естеством!].
        Каждый без труда может повалить стоящую бутылку или даже чугунную парковую скамью на литых «ногах». Не особенно сильный фронтальный пинок сносит кряжистого гимнастического коня, который с грохотом падает на пол, бесстыдно задрав к небу резиновые копыта. Но еще никому не удалось опрокинуть брошенную комом мокрую тряпку или домашнюю любимицу Мурку, подобную своей мягкостью той же тряпке. Кошка - вот идеальный объект для наблюдения и подражания. В пучинах ее непротивления вязнет и глохнет абсолютно любое внешнее усилие, но многие знают, с какой пугающей быстротой сонная уступчивость превращается в слиток железных мышц, зубов и когтей. Поиграйте с кошкой, потолкайте ее так и эдак, и вы воочию увидите идеал, к которому надо стремиться.
        У одного моего приятеля был старый огромный кот-ориентал бирманской породы, внешне похожий на сиамца, только раза в два крупнее. Ужасное животное больше всего любило отдыхать на перекладине оконной рамы при раскрытой форточке. Он умудрялся развесить мясистое тело на узкой рейке так основательно и уютно, что мог часами спать в этом положении с полным комфортом. Будучи мастером айкидо, приятель одно время ставил над любимцем коварные опыты на предмет определения пределов кошачьей цепкости. Подкараулив Альфошу (имя такое) спящим на окне, он подкрадывался и тихонько пихал его в бок, надеясь порушить абсолютно неустойчивое с виду равновесие. Какое там! С таким же успехом можно было толкать прилипший ком смолы или саму оконную раму. В ответ на посягательство глинобитное чудовище, однажды мгновенно убившее (причем, зубами) не в меру наглого соседского добермана, приоткрывало глаз и тихим урчанием извещало хозяина, что тот услышан, но грёзы сна милее. В то же самое время наш герой панически боялся пылесоса. Стоило неожиданно включить адский агрегат, как беспробудно спящий зверь в неуловимую долю секунды
единым махом взлетал на шифоньер (стоящий у противоположной стены) и ненавидящим глазом жег проклятую машину.
        Бросив мимолетный взгляд на то, как гордый носитель соответствующего пояса принимает элементарную исходную позицию, скажем, перед исполнением ката, можно рассказать почти все о его прошлом, настоящем и, отчасти, будущем на избранном поприще. Коль скоро наш «первый Кю» утвердился на прямых деревянных ногах, будто циркуль, не стоит тратить нервы на просмотр его дальнейшего выступления, а самое время, как говорится, «сдирать лычки», низводя его в ранг новичков, в пучину желтых и оранжевых поясов. Естественность и расслабленность (прежде всего в ногах) должны стать вторым «Я» каждого серьезного ученика буквально с первых же шагов, будь он каратэкой, ушуистом или грозным меченосцем в хакама.
        Напряженный человек постоянно борется с самим собой, его мышцы-сгибатели при каждом движении вынуждены преодолевать усилия разгибателей, а в результате он подобен мухе, попавшей в липкую паутину собственного тела. Поэтому, не научившись расслабляться, не стоит двигаться далее по технике и формам, чтобы не превратиться в итоге в очередного карикатурного «мастера» с грацией Буратино.
        Помимо чисто внешней мышечной расслабленности, куда важнее культивировать в себе расслабленность внутреннюю. Это отнюдь не какое-то сонное состояние, как могли бы подумать слишком прямолинейные натуры. Это, скорее, образ расслабленности, отсутствие шальных порывов и бесконтрольных эмоциональных всплесков, обязательно влияющих на внешнее обрамление, заставляя дергаться и скакать в такт аналогичным выкрутасам противника. Упоминаемый «сброс» предполагает, помимо физического расслабления ног и вообще низа тела, также мощную ментальную составляющую. Необходимо всем своим нутром ощутить мягкую волну, идущую от макушки до ступней и дальше в землю, в результате чего то, что выше пояса, остается легким и быстрым, а от пояса и ниже - тяжелым и устойчивым, но не закостенелым. Это не гранит или чугун, а словно пузырь со ртутью, неподъемной и одновременно отзывчивой на любое воздействие.
        В большинстве традиционных стилей ушу используется термин «укоренение», означающий именно это самое.
        Неотступно преследуя образ того, что ваши ступни не просто касаются поверхности земли, а буквально прорастают в ее глубины сотнями цепких корней, вы рано или поздно стяжаете немыслимую ранее устойчивость, при которой противнику будет казаться, что он имеет дело с кряжистым деревом, не поддающимся никаким налетам и атакам. Излишне уточнять, что такое укоренение отнюдь не предполагает древовидной же неподвижности. Это лишь некое мимолетное состояние, стоп-кадр, сменяемый в следующую секунду фривольной легкостью стрекозы.
        Вплотную к «укоренению» примыкает понятие, именуемое «погружением». Сие означает, что ваш вес никогда не должен распределяться абсолютно равномерно на обе ноги, за исключением каких-то специальных и осознанно допускаемых моментов наподобие стояния «столбом» или скоротечных мгновений усадки в стойку типа «всадник». Собственно «погружение» есть то, о чем говорилось выше - мысленное «стекание» веса в ноги для обретения стабильности. На деле происходит постоянная игра в «пустое-полное», при которой вес наполняет поочередно то одну, то другую ногу, хотя центр тяжести располагается посередине и его проекция никогда не должна выходить за площадку стояния.
        * * *
        А здесь у нас, в центре циклона,
        Снежные львы и полный штиль!

        Б. ГРЕБЕНЩИКОВ

        Поскольку центр тяжести человека практически совпадает с тем, что именуется сэйка-но-иттэн, или просто «точкой», самое время перейти к рассмотрению этого фундаментальнейшего аспекта всех боевых искусств, к какому бы направлению они ни относились. Прежде всего необходимо еще раз уточнить термины, так как довольно часто приходится сталкиваться с путаницей в вопросе, где никакая двусмысленность совершенно недопустима.
        Итак - японским словом хара принято называть живот вообще, хотя реально все же имеется в виду его нижняя часть. Известная всему миру процедура «харакири», являющаяся частным случаем «сэппуку», то есть ритуального самоубийства, переводится просто как «рассечение живота». Таким образом, «харакири» есть один из вариантов выполнения «сэппуку».

        Иероглиф «хара»

        Собственно нижняя часть живота именуется искаженным китайским словом тандэн, которое у себя на родине известно как даньтянь, точнее, нижний даньтянь, поскольку есть еще его средний и верхний собратья. Однако к подобным тонкостям простые окинавские и японские парни не тяготеют.
        Самым центром тандэна является весьма иллюзорная точка сэйка-но-иттэн (яп. «одна точка»), которую не следует путать с акупунктурной точкой ци-хай, лежащей на линии переднесрединного меридиана жень-май на три пальца ниже пупка. Хотя ее название и переводится как «море энергии», она находится на поверхности тела, а гипотетическая сэй-ка-но-иттэн гнездится в его глубинах, прямо-таки в недрах, примерно посередине между кожным покровом и позвоночником. Можно сказать, что она является проекцией ци-хай внутрь и неразрывно с нею связана.
        Что же такого чудесного кроется во всех этих точках и зонах, что заставляет считать владение «животом» поистине альфой и омегой боевых техник, да и вообще любых перемещений тела в пространстве? Конечно, даже ничегошеньки не зная ни о каких «хара», добры молодцы вполне способны на впечатляющую демонстрацию удали, но кто скажет, каких бы высот они достигли, обратив взор на сии туманные понятия? Несомненно, что все легендарные витязи прошлого и настоящего, а также олимпийские герои попросту задействуют соответствующие механизмы, даже не подозревая об их существовании, иначе они никогда бы не достигли сколько-нибудь заметных успехов на избранном поприще.
        В этой связи вспоминается примечательная беседа, имевшая место давным-давно на Кавказе, в Чегемском ущелье. Мы возвращались с прогулки к леднику Шаурту и по дороге нагнали интересного дядьку. Путь предстоял долгий, поэтому сам собою завязался увлекательный разговор, поскольку наш попутчик оказался старшим тренером сборной по дзюдо, уж не помню, какого, но весьма значительного уровня, типа республиканского или по-боле.
        И я был несказанно поражен, когда выяснилось, что специалист высочайшего класса в сугубо японском виде единоборств понятия не имеет ни о каких «точках» и «животах». Я не стал развивать скользкую тему, но до сих пор не понимаю, как можно реально достичь успехов в дзюдо, формально практикуя его чисто внешние составляющие.
        Вот это, очевидно, и есть самое настоящее рафинированное вырождение.
        Собственно практика стяжания «точки» не имеет физического начала. Невозможно сказать ученикам, чтобы они двигались так-кто и так-кто, и вот тогда наступит вожделенное состояние цельности и устойчивой легкости.
        Уловить «точку» можно лишь путем неустанной, ежеминутной и ежедневной концентрации на ней разума. Существует также словесная формула, применяемая в айкидо.
        Мысленно выделив и сумев хотя бы смутно почувствовать в теле искомую зону, следует постоянно повторять: «Это - центр моего разума». Безусловно, поначалу придется преодолевать неимоверные трудности по удержанию верткого, скользкого и прыгучего, как намыленная обезьяна, сознания в нужном месте. Но постепенно капризная мартышка присмиреет и тихо усядется там, куда вы ей все время указываете. Словесная оболочка как бы сама по себе истает, обнажив суть, и вместо повторения надоевшей фразы вы станете просто «думать» ее, создавая мгновенный смысловой образ. Незаметно для себя вы вдруг обнаружите, что вся эта скучная работа ушла куда-то на подсознательные горизонты, исподволь продолжая свою тайную шпионскую деятельность, в результате чего вы постоянно и безо всяких усилий сможете удерживать разум в тандэне, осознавая свои перемещения как перемещения «точки», независимо от всяких там рук и ног. Любое направленное на вас усилие также будет восприниматься как направленное непосредственно в «точку», хотя чисто внешне речь может идти о захвате, скажем, пальцев или толчке в плечо. Более того, привыкнув ощущать
себя в окружающем мире через «точку», вы и с другими людьми станете автоматически поступать аналогичным образом. Применительно к ситуации схватки это означает, что эффективность ваших атак и защит возрастет многократно, поскольку все ресурсы будут направлены в самую суть процесса, минуя внешнее обрамление, недостоверное и обманчивое. Но самым первым, зримым и приятным сюрпризом по обуздании «точки» будет ощущение замечательной устойчивости, уверенности, что никакие силы не заставят вас принять горизонтальное положение помимо вашей воли.
        Наиболее расхожим образом для трансформации самосознания учеников является образ шара, точнее - упругого шара. Но это лишь начальный этап, первая фаза.
        Следующим, более продвинутым шагом, должен стать образ такого же упругого, но слегка обмякшего шара, словно погрузившегося в свое собственное основание. Каждый из нас хотя бы раз в жизни видел эту форму - именно так выглядит лежащая на гладкой поверхности крупная капля ртути. По сути дела, такова капля любой жидкости, сфотографированная за миг до того, как эффект смачивания заставит ее растечься маленькой лужей. Но ртуть не смачивает стола, а легко и стремительно катается по его плоскости при малейшем внешнем усилии.
        Если вообразить, что наша капля покрыта неощутимо тонкой, прочной и эластичной пленкой, по всем свойствам, кроме стойкости, идентичной пленке поверхностного натяжения, то мы получим идеальный образ для подражания. Это будет некое пространственное образование колоссального веса, но вполне живое и подвижное, с центром тяжести, положение которого не меняется никогда, какие бы внешние силы ни направляли в него свои стрелы. Оно имеет оптимальную, идеально центрированную форму. Любое агрессивное воздействие может быть либо пропущено по касательной в пустоту, либо воспринято и отражено в обратную сторону упругостью поверхности.
        Такой или очень похожий (просто ртути тогда не знали) образ культивировался на протяжении веков традиционными школами самурайского дзю-дзюцу и родственными им окинавскими стилями тэ (не путать с каратэ), поскольку лишь он давал шансы выйти живым из схватки с несколькими вооруженными противниками. Скольжения и повороты - вот формула успеха! Разумеется, это никак не подходит для современных спортивных «прыгунов» на их ярко освещенных рингах, где иным является решительно все, от целей и методов до конкретных техник.
        Французская пословица гласит: «Будешь бить молотом - станешь кузнецом». Для нас это означает, что если неустанно и ежедневно концентрироваться на тандэне, то рано или поздно обретешь «точку», а все попутные вопросы и неясности отпадут сами собой. Но берегитесь!  - процесс нельзя форсировать. Упорство и постоянство вовсе не означают необходимости прилагать чрезмерные психические усилия, доводя концентрацию до появления навязчивых галлюцинаций. Такой подход будет опасной и бесперспективной гонкой событий, коим надлежит протекать естественно и неторопливо. Китайцы, имеющие в данном тренинге тысячелетний опыт и знающие о нем всё, однозначно рекомендуют держаться на грани «то ли есть, то ли нет», не бить лбом в стену, которая сама пропустит вас в нужный час, дать себе время на изменения. Законом жизни является эволюция, постепенность, а быстротечные революции - всегда катастрофы. Знак эволюции - созидание, революции - разрушение. Тот, кто изо всех сил рвется к цели, никогда ее не достигнет, отталкивая цель все дальше и дальше бешенством своего напора. Волшебный блуждающий огонек нельзя догнать и
схватить, как трофей безумной охоты. Можно лишь тихо сесть и подождать, когда он сам зажжется у самых ног.
        Вдоль горного ручья, поросшего соснами,
        Пройдись в одиночестве с посохом в руке.
        Замрешь - и почувствуешь -
        Облака наполнили складки халата!
        Подремли с книгой у окна,
        Заросшего бамбуком.
        Проснешься - и увидишь -
        Луна забралась в истертое одеяло!

        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)
        * * *

        Недеянием небо достигает чистоты,
        Недеянием земля достигает покоя.
        (ДАОССКИЙ АФОРИЗМ)

        Прежде чем перейти к вопросу о собственно перемещениях, нужно подробнее остановиться на формах стоек, а точнее - на их «открытых» и «закрытых» разновидностях, чего не только не преподают, но зачастую и сами не знают большинство инструкторов, взлелеявших мастерство в современных спортивных секциях. Между тем вопрос это тонкий и немаловажный. Слишком многие, даже очень хорошие, специалисты применяют и учат применять те или иные позиции, не задумываясь о целесообразности выбора. И это отнюдь не святая безыскусность великих мастеров, вернувшихся по витку спирали к полному растворению стилевой геометрии в естестве обыденных движений,  - это простое невежество.
        Если попытаться разделить все многообразие позиций по некоему общему принципу, то, помимо оборонительных и наступательных (что, кстати, спорно), каждую конкретную стойку можно назвать либо открытой, либо закрытой.
        Быть ей той или иной - зависит от расположения ступней по отношению к фронтальной плоскости тела. Проще говоря, если ступни развернуты носками вовне, то такая позиция будет открытой, и наоборот.
        И тот, и другой варианты имеют свои плюсы и минусы. Закрытые стойки прочны и основательны, в них всегда присутствует тенденция к мышечной концентрации, желание принять атаку на себя и отбросить ее прочь превосходством своей силы. Победить или умереть, не сходя с места,  - вот девиз закрытых позиций.
        Открытые стойки уязвимы, зато предоставляют возможность легко и быстро перемещаться, особенно - крутясь и поворачиваясь. Классическая открытая позиция ханми, являющаяся базовой в айкидо, кэн-дзюцу и дзю-дзюцу, как раз и служит для стремительных скольжений и поворотов, своим внешним рисунком олицетворяя некую визитную карточку упомянутых направлений. Строго говоря, ханми не есть конкретная стойка, предполагающая такие-то положения рук и форму постановки ног. Это просто принцип разворота передней ступни вовне относительно центральной линии, а прочие составляющие не имеют существенного значения. «Луна за облаками - та же самая луна», и даже карикатурно широкая ханми останется собой при наличии породного признака - разворота ступни и корпуса. Некоторые специалисты, говоря о подобных вещах, имеют в виду не ступни, а направленность коленей. Вероятно, это справедливо, поскольку колени «главнее» стоп и именно они определяют в конечном итоге тип стойки.
        Другим немаловажным фактором, влияющим на подвижность, является высота стояния. Даже неподготовленному человеку понятно, что из неимоверно устойчивой позиции «всадника» довольно непросто перейти во что-либо иное или даже сместиться в каком-то направлении.
        То есть сместиться-то можно, но для этого потребуется совершить изрядную мускульную работу, поэтому низкие и широкие положения считаются энергоемкими. Попробуйте сами хотя бы пять минут походить утрированно глубоко, и ваши мышцы и дыхание немедленно сообщат, что сие «не есть гут». Низкие стелющиеся стойки не дают своему хозяину никаких особенных преимуществ, кроме возможности легко выполнять круговые подсечки да работать в непривычном для противника нижнем уровне. При стремительной мощной атаке растянутый над самой землей «дракон» будет вынужден либо искать спасения в кувырке, либо заставить свои бедные ноги отчаянным толчком катапультировать тело ввысь. Кроме того, выставленные далеко вперед конечности представляют собой лакомую приманку и цель для нападения, а кто даст гарантию, что вы успеете выдернуть драгоценную часть тела из-под сокрушительной атаки?
        В схватках с использованием оружия и вовсе нет резона широко раскидываться в пространстве. Если даже противник не раздробит или не отсечет вашу ногу, это вполне можете проделать вы сами, слишком лихо махнув мечом или цепом. Печальных примеров имеется великое множество.
        Внимательный любитель Востока наверняка замечал, что работа в низких позициях характерна для людей молодого возраста. Сила мышц и гибкость суставов здесь ни при чем - просто опыт и мастерство делают такие экстремальные вещи излишними. Пресловутым «дедушкам» нет нужды выстилаться, будто ночной туман над землей, поскольку все задачи они успешно решают из естественных высоких позиций. Это нормальная и общепризнанная тенденция: рост мастерства всегда сопровождается стиранием стилевой геометрии, которая никуда не исчезает, а просто уходит вглубь. На деле легкая высокая стойка, весьма отдаленно напоминающая классическую зенкуцу-дачи, в исполнении мэтра Канадзавы ничуть не хуже своей моложавой канонической сестры, выполненной каким-нибудь «первым даном».
        Также необходимо сказать пару слов о так называемых «одноногих» позициях. Разумеется, все они являются перепевами или просто репликами соответствующих китайских аналогов, копирующих журавлей и цапель.
        Никаким особым потенциалом они не обладают, разве что дают возможность с ходу задействовать для ударов свободно поднятую ногу одновременно с работой рук. Их ценность гораздо нагляднее проявляется в ходе тренировочного процесса, когда требуется пошлифовать умение держать равновесие, так как в данном случае требования к центровке и мастерству владения «точкой» находят свое наиболее яркое воплощение. Довольно часто кратковременные выходы в эти позиции используются при действиях с тонфа и нунчаку, когда мы убираем из-под атаки противника свою ногу, но не тратим времени на ее постановку, а сразу наносим оружием удар по вражьей конечности. Чаще же всего «одноногие» стойки собственно стойками не являются, а просто используются в качестве обыкновенной переходной фазы между чем-то и чем-то. Как отмечалось ранее, именно присутствие оформленных таким образом переходов и отличает рисунок движений мастера от скачков дилетанта, хотя сами по себе они могут и не нести реальной боевой нагрузки.
        Помимо открытых и закрытых стоек наиболее очевидное их различие состоит в степени разворота по отношению к противнику. Реально существует лишь три вида позиций - фронтальная, правая и левая, причем две последние как раз и являются воплощением принципа ханми, то есть положения «вполоборота». Неважно, как именно мы при этом стоим - высоко или низко, широко или узко, на двух ногах или уподобившись цапле. Если не принимать в расчет изощренные формы ориентации чисто боком или задом к неприятелю, то все многообразие мира стоек укладывается в обозначенный алгоритм.
        Естественно, за каждым пунктом притаились свои плюсы и минусы. Немногие рискнут стоять прямо лицом к опасному субъекту, хотя такое положение и позволяет одинаково ловко задействовать весь спектр техник, без размышлений о правом и левом. Подобную вольность могут позволить себе только исключительно хладнокровные и опытные мастера с мгновенной реакцией, да и то лишь тогда, когда опасность не слишком серьезна и реальна. На деле мы почти всегда принимаем либо правостороннюю, либо левостороннюю позицию, выводя вперед соответствующую руку. Хотя при этом и возникает некоторая асимметрия в выборе ответных действий, но она незначительна и при качественной подготовке вообще не должна приниматься в расчет. Зато налицо известные преимущества в смысле защищенности большинства внутренних органов и уязвимых зон тела (пах, горло, солнечное сплетение), которые в данном ракурсе малодоступны для непосредственных атак противника. Но во всем есть разумная мера, а новичкам как раз свойственно хватать через край в деле разворота, превращая лаконичную стойку в излишне растянутую, когда противник оказывается где-то сбоку,
перед далеко и судорожно выставленной рукой. Я знавал одного товарища, который заканчивал большинство жестких принципиальных спаррингов, так сказать, «детским матом», уже на первых секундах боя пребольно ударяя по выставленной вперед руке.
        И последнее, на что требуется обращать самое пристальное внимание: если позиция, насколько хороша она бы ни была, хоть чуть-чуть мешает легкости перемещений, значит, нужно срочно искать затаившуюся ошибку, так как отнюдь не статика, а динамика тела в пространстве несет своему обладателю либо победу, либо поражение.
        Позиции - лишь мимолетные фазы в живой круговерти разнообразных движений.
        Технология шагов

        Кто там шагает правой?
        Левой! Левой! Левой!

        В. МАЯКОВСКИЙ

        Возможно, для того, чтобы совершать шпацир по бульвару, не требуется ничего большего, чем умение неторопливо переставлять ноги да не наступать на пальцы своей подружке. Но когда перед тобой роет землю отпетый и умелый противник, невольно хочется чего-то поэффективнее. Когда джентльменов несколько, а руки их отягощены холодным оружием, планка требований к собственному поведению и вовсе взлетает в поднебесье.
        Придерживаясь японской терминологии, подавляющее большинство наших передвижений может быть отнесено к одной из следующих категорий:
        аюми-аши - обыкновенный шаг типа «нога за ногу»;
        цуги-аши - приставной шаг с подтягиванием ноги;
        тенкай, тенкан - повороты;
        тоби - прыжки, подскоки.

        Сколь хитро бы мы ни орудовали ногами, паря над грешной землей или прилипая к ней, будто ящер, мы всегда используем какую-то из данных техник. Самая повсеместная и распространенная из них - первая. В стиле аюми-аши движется все дееспособное человечество, от зеленого ада тропиков до безмолвия полярных пустынь. Но то, что хорошо для лесов и полей, не всегда подходит для боя. Будучи одинаковыми по форме, техники цивильного и военного шага в корне отличаются внутренним содержанием и механикой исполнения. Именно поэтому так трудно, но абсолютно необходимо в самом начале занятий раз и навсегда переучивать каждого новичка, прививая ему устойчивый навык осознанной ходьбы перед лицом опасности, который с течением времени плавно и незаметно пропитывает вообще все двигательные рефлексы, переводя человека в некое новое качество. После пересечения этой незримой границы неуклюжий и угловатый воспитанник приобретает легкость вышколенной балерины в сочетании с кошачьими повадками. При этом решительно невозможно сказать, что именно изменилось в его поведении. Так, все автомобили движутся вроде бы одинаково, но
«Мерседес» чем-то отличается от «Запорожца».
        На самом деле запрятанный вглубь технический принцип, делающий возможными эти волшебные преобразования, не столь сложен и вполне может быть сформулирован обычными словами и отработан в чистом виде. Суть в том, что все наши движения должны совершаться пустой конечностью, а именно: категорически нельзя двигать ногу, находящуюся под весом тела, или переносить на нее вес до того, как ступня (или ее часть) коснется поверхности земли. Посмотрите, как ходят по улицам окружающие люди - их центр тяжести будто плывет над дорогой, только успевай переставлять под него то одну, то другую ногу.
        Стоит возникнуть какому-либо неожиданному препятствию - камню, веточке, некстати метнувшейся поперек дороги кошке - как наш герой уже летит вниз головой, так как центр неодолимо тянет его вперед, а предательские ноги остались где-то позади. Ничего удивительного - ведь вливание веса тела в вынесенную ногу начинается до ее контакта с землей. Этот вес уже имеет вектор и скорость, хотя никто пока не гарантировал качественного завершения постановки ноги. Мы тем самым опережаем события, посчитав незаконченный шаг сбывшимся фактом. Малейший сбой на этой фазе приводит к почти неминуемому падению, разве что ловкий господин умудрится сохранить лицо, извернувшись в воздухе не хуже той самой кошки.
        Выход из мнимого тупика найден достаточно давно, несколько тысячелетий тому назад, естественно, в Китае.
        Не берусь утверждать, сами они додумались до такого или подсмотрели что-то у хитроумных индусов, но нам мало дела до авторских прав. Повторимся: шаг должен осуществляться сугубо пустой ногой, так, чтобы вы могли отдернуть ее или изменить положение ступни даже в последний момент. Каждый, кто хорошо владеет техникой подсечек и не раз применял их на практике, знает, что лучше всего выбивать ногу в момент ее постановки, в краткий миг касания земли, когда вес на нее уже пошел, а плотного контакта еще нет. Самонадеянный удалец, застигнутый такой подсечкой, мешком валится прямо в ваше распоряжение.
        Совершенно иная картина возникает, когда шаг пустой. Нога уже там, в его обороне, и перемещение потенциально как бы свершилось, но при этом никакое воздействие на дерзкую ногу ни к чему не приведет. Самая лихая подсечка пропадет втуне, словно пытались подбить свободно висящий канат - нога легко пропустит движение и благополучно возвратится на свое место. Однако наиболее катастрофическими по последствиям считаются подсечки опорной (то есть полностью нагруженной) ноги. При концентрированном ударе здесь возможны два варианта - либо ломается кость, либо противник вонзается в землю в перевернутом виде. Немудрено, что подобная работа строго запрещена в спортивных стилях.
        Манере посылать вес в еще не утвердившуюся ногу очень способствует привычка работать в излишне широких стойках, поскольку иначе-то их и не примешь.
        Кстати, нужно отчетливо различать понятия глубины и ширины стойки. Глубина - это степень просадки вниз.
        Даже при достаточно узком разведении ног можно опуститься хоть до земли. Ширина стойки подразумевает расстояние между ступнями, и чем оно больше, тем, соответственно, шире позиция. Но, как правило, на практике широкие стойки являются одновременно и низкими, а узкие - высокими.
        Техника пустого шага предполагает достаточно умеренный вынос ноги, который может быть слегка увеличен за счет небольшой просадки, однако несильно. Сама по себе геометрия пустого шага представляет собой обыкновенный маятник, имеющий несколько шарниров, или центров вращения. Основных два - коленный и тазобедренный суставы. Дополнительно выполняется небольшой горизонтальный доворот в пояснице. Абсолютно расслабленная, как веревка, нога должна качнуться вперед в тазобедренном шарнире, но - за счет предварительного поясничного толчка. Когда это движение начинает угасать, эстафету подхватывает колено, затем ступня. Потянув носок на себя, мы касаемся земли пяткой, выигрывая еще сантиметров пять. Общее правило таково - при шагах вперед (прямо и по диагоналям) касание происходит пяткой, а при шагах чисто вбок и назад (прямо и по диагоналям)  - оттянутым носком, самыми пальцами. Осознав, что продолжение шага не грозит неприятностями, мы плавно вливаем нужную долю веса в эту ногу, переходя в следующую позицию и фазу боя либо комплекса. При этом плавность не означает замедленности. Кошкин шаг фантастически
мягок, но молниеносность их племени известна всем.
        Разумеется, существует масса приверженцев принципиально иных способов передвижения, но если присмотреться к представителям самых древних, практичных и уважаемых школ, то окажется, что за несущественными внешними особенностями кроется та же самая вышеописанная схема. В рафинированном виде данную технику шага мы наблюдаем во всех «внутренних» стилях ушу, что само по себе говорит в пользу ее достоверности. Перемещаясь подобным образом, мы оказываемся на нужном месте еще до того, как наступает осознание этого факта противником - в полном соответствии с древним афоризмом:

        Прежде чем сделать первый шаг, ты уже у цели.
        Прежде, чем открыть рот, ты уже все сказал.
    (Умэнь)

        Возможно, описание выглядит на бумаге слишком длинно, но это обычная история. То, что на деле укладывается в десяток секунд, не умещается порой в страницу убористого текста. Реальное же применение техники «пустого шага» чрезвычайно просто, приятно и молниеносно, вы поистине движетесь, будто гонимый ветром туман.
        Существует еще некий принципиальный момент, соблюдать который надлежит неукоснительно и ежесекундно. Речь идет о точке приложения внимания, о том, как мы осознаем (если вообще осознаем) свои ноги, точнее - ступни. Только зеленые новички да великие мастера могут позволить себе роскошь не уделять часть внимания ногам. Для первых это еще пустой звук и никчемные мелочи, для вторых - естественным образом пройденный этап, растаявший извне и ушедший вглубь. При этом фиксация есть, но она не видна и машинальна, словно дыхание, с каковым, кстати, происходит точно такая же эволюция. Говоря о фиксации, не следует понимать ее как некую привязку разума к чему бы то ни было. О ступнях достаточно помнить, знать, что они есть, и ощущать их как часть тела, но не вообще, а как бы одной точкой. Эти точки (юнь-цюань) располагаются в центре подошвы, чуть ближе к пальцам, примерно на одной трети длины стопы.
        Они соответствуют ладонным точкам лао-гун, являясь вместе с ними четырьмя из пяти «ворот», через которые возможен забор и вынос энергии.
        Когда ступня прилегает к земле всей поверхностью, то мы должны ощущать этот контакт через точки юнь-цюань. Если форма шага предполагает поднятую пятку, носок или всю ногу, то такой контакт сохраняется в нашем воображении, а значит, реально существует. Как общее положение тела в пространстве мы обязаны осознавать исключительно положением «точки», тандэна, так и ступни мы осознаем описанным образом. Если этого нет, мы не вправе говорить о качественных перемещениях или стойках, насколько красивыми и геометрически правильными они бы ни казались со стороны.
        Между тем толчки, передающие энергию земли в противника посредством нашего тела, должны осуществляться пяткой, и только пяткой (во всяком случае, в «жестких» стилях). Излюбленная и трудноисправимая ошибка всех новичков - постановка толкающей ноги на носок и отрыв пятки, что создает в итоге слабое звено в жесткой механической цепи передачи усилия. Отрывая пятку, мы тем самым «подрессориваем» ногу, создавая упругую подвижную связку, не способную к полноценной передаче толчка от земли к противнику. Поэтому на первых этапах обучения аспекту плотной постановки пятки следует отводить достаточное количество тренировочного времени и самое пристальное внимание. Передняя часть ступни при этом должна быть разгружена, но не оторвана, сохраняя мягкий контакт и то самое ментальное родство точки юнь-цюань с землей. Особенно явно и четко пяточный толчок дает себя знать в выпадах, однозначно определяя их качественность либо ущербность, и именно здесь все огрехи и неточности проявляются со всей очевидностью. Вопрос же полного или неполного выпрямления колена в момент собственно толчка есть вопрос второстепенный,
имеющий чисто стилевой характер и почти не влияющий на мощь выпада.
        В различных традициях эта проблема решается своими специфическими методами, дающими в итоге одинаковый результат. Тогда как в каратэ-до предполагается идеальная прямизна и напряженность задней (толчковой) ноги, в тайцзи-цюань подобная жесткость приведет лишь к неестественности и угловатости движений, а потому нога до конца не выпрямляется.
        Относительно доворота таза в момент выноса ноги также следует подчеркнуть, что мало кто до конца понимает важность этого элемента и огромный вклад, вносимый им в качество шага. Поскольку позвоночник является нашей вертикальной осью, а ноги соединяются с ним через поперечину таза, то самый незначительный доворот выносит бедренный шарнир вперед на ощутимое расстояние, иногда до десяти сантиметров. Согласитесь, неплохая добавка к длине шага, но главное - задаром! Увы, почти никто не спешит использовать заветный источник скорости и легкости. Практически все двуногие прямоходящие (во всяком случае, городская их часть) при движении гордо несут свой таз абсолютно неподвижно.
        Закоренелым скептикам предлагаю произвести нехитрый эксперимент над собой. Когда вам случится достаточно долго и равномерно шагать по гладкой дороге, постарайтесь сознательным усилием добавить к каждому шагу фазу поворота в талии. Это вовсе не будет кокетливое виляние задом, и со стороны ваша походка никак не изменится, но вы вдруг заметите, что окружающий пейзаж полетит назад, будто сорвавшись с цепи. То есть ваша скорость безо всяких видимых причин и усилий внезапно возрастет процентов на двадцать-тридцать.
        Лично я постоянно применяю этот волшебный прием, когда требуется долго и быстро идти куда-то пешком.
        Стоит поймать необходимый ритм поворотов, как тотчас возникает забавное ощущение полета, и при тех же самых, отнюдь не размашистых, шагах дома и деревья так и мелькают по сторонам.
        Натренировавшись в выносах бедра на прямых перегонах по гладкому асфальту, вы без труда сможете включать полезный механизм где угодно, легко дозируя степень выноса в зависимости от конкретной ситуации, шагая хоть по ледниковым моренам, хоть по болоту.
        Итак, еще раз: вынос ноги производится «пустым маятником», маховым движением в тазобедренном и коленном суставах, плюс три добавки - за счет просадки), за счет доворота таза и за счет активного посыла пятки путем «взятия» носка на себя.
        В итоге мы имеем легкий, быстрый и малозаметный шаг изрядной длины, притом совершенно пустой, а потому безопасный. Малозаметность же его вытекает из кажущейся неподвижности вашего живота и корпуса в целом. Там, где статный европеец отважно ринется грудью вперед, напугав противника и заставив его изготовиться к обороне (если не сразу же нанести упреждающий удар), хитрый китаец словно невзначай качнет расслабленной ногой - и горе самонадеянному тупице, не обратившему внимания на фактически состоявшийся шаг.
        Разумеется, при обычной повседневной ходьбе все эти составляющие как бы свернуты, и мы вовсе не приседаем на каждом шагу, крутя бедрами и выставляя пятки. Но перед противником нет нужды соблюдать видимость обычной походки, поэтому ноги должны двигаться в соответствии с ситуацией и опытом. Хотя все вышесказанное относится в равной мере к любым типам перемещений, наиболее ярко и зримо оно применяется и проявляется как раз в аюми-аши. Однако именно данный тип шага менее всего используется в круговерти реального боя в своем классическом виде. Перед лицом атакующего противника чаще происходит слияние и взаимопроникновение форм шага и поворота. Когда же нам требуется отступить или быстро догнать убегающего врага, то проделать такие маневры гораздо лучше позволяет не аюмии, а цуги-аши.
        Эта форма весьма редко употребляется в повседневной жизни, зато сторицей искупает подобную нелюбовь в бою, где без нее практически невозможно достичь каких-либо успехов ни в погоне, ни в бегстве.
        Техника цуги-аши проста и естественна. Подчиняясь все тому же поясничному маятнику, скажем, вперед, передняя нога делает подшаг примерно на длину ступни.
        Само собой разумеется, этот подшаг совершенно «пустой».
        После касания земли пяткой следует мягкий посыл «точки» и переливание веса. Опустевшей задней ноге не остается ничего другого, как подтянуться вслед и завершить формирование той же самой стойки, но уже на новом месте.
        Хотя описание заняло изрядно места и времени, на деле такой шаг совершается молниеносно, без малейших затрат энергии. Из-за того, что его воплощение лишено зримых амплитудных движений, он зачастую не «прочитывается» противником вовремя, позволяя без помех сокращать дистанцию. Отход назад производится по той же схеме, только наоборот. Он выручает нас в тех неприятных случаях, когда нужно срочно ретироваться или просто дать себе простор, например, для удара. Цепочка последовательных цуги-аши может быть сколь угодно длинной (в разумных пределах) как в ту, так и в другую сторону, позволяя стремительно преследовать либо проворно убегать без потери контроля и устойчивости.
        Аюми-аши вовлекает тело в излишне мощное инерционное движение, а с остатками неиспользованной инерции приходится бороться. Техника цуги-аши лишена подобного недостатка, оставляя нам свободу стабилизации в любой удобный момент. Именно поэтому незамысловатый подшаг является основной формой перемещений в таких беспрекословно практичных и древних разновидностях искусства, как дзю-дзюцу и кэн-дзюцу.
        Особое значение форма цуги-аши имеет для работы с оружием - любым, будь то меч, цепь, финка или садовые грабли. Никакие тычковые удары хоть палкой, хоть копьем невозможны без «маятника». Только он вовлекает в движение всю массу тела, сосредоточенную в центре тяжести, и посылает ее через оружие в противника. Самого перемещения ног при этом может почти не быть, но решительно все необходимые фазы и компоненты должны присутствовать. Без них ваш удар останется пустым и безопасным толчком, с ними - поистине пронзит гору!
        Я надеюсь, читателям не очень досаждает японская терминология, которой насыщен текст. Это не потому, что автор достаточно долго подвизался в каратэ и кобудо, а потому, что она намного проще, компактнее и логичнее китайской, изобилующей сплошными поэтическими образами. И уж, конечно, компактнее русской - примерно раза в два-три.
        * * *

        А затем огромная алебарда начала рубить воздух впустую, ибо Ёсицунэ стал просто перепрыгивать через руки Бэнкэя, сжимавшие древко.
    Сказание о Ёсицунэ

        Как вы уже поняли из эпиграфа, речь пойдет о прыжках, точнее, о перемещениях коротким подскоком - тоби-коми. Это не прыжок на месте и не прыжок куда-либо - это именно подскок, имеющий свою специфическую технику исполнения, простую и тонкую одновременно. Я так и не смог до конца понять, отчего новичкам не сразу удается освоить, казалось бы, элементарное действие: в нем заложены те же инерционные и маятниковые механизмы, что и в цуги-аши, только порядок ног обратный. Если в случае цуги-аши первой трогается с места нога, являющаяся передней с точки зрения направления движения (вперед - передняя, назад - задняя), то в тоби-коми все происходит наоборот. Например, если я стою в левой позиции и собираюсь сместиться вперед, то моя правая (задняя) нога, подчинившись поясничному импульсу, должна буквально «выбить» левую с точки ее стояния и занять ее место. Бездомная, как нелегальный мигрант, левая нога проскакивает вперед, формируя прежнюю позицию. В отличие от мягкого вкрадчивого цуги-аши энергичный тоби-коми однозначно заявляет о ваших намерениях, но противнику от этого не легче. По сути дела это есть
«А», после чего вы обязаны произнести «Б» и так далее. Так как подскок мгновенно разгружает переднюю ногу, грешно было бы просто поставить ее на землю вместо того, чтобы нанести удар любого типа, вложив в него всю живую инерцию тела без остатка. Это же самое проделывается и с оружием в руках. Фактически тоби-коми чаще всего и используется как первая фаза мощной атаки, решительной и безапелляционной. При отходе данным способом мы имеем все то же самое за вычетом массы тела, зато можем резко и внезапно пригвоздить ринувшегося в погоню неприятеля.
        Хотя техника цуги-аши и тоби-коми элементарна, новички склонны допускать в ее исполнении обычную ошибку, а именно - чрезмерно напрягаться, скача упруго и жестко, как литой резиновый шар. Эта напасть берет начало, опять-таки, в непонятном пристрастии к боксерскому «попрыгунчеству», пустившему глубокие ядовитые корни в спортивных ответвлениях восточных единоборств.
        Но что хорошо для бокса на ринге, в настоящей схватке непременно подложит свинью. Прыгающий, словно резиновая бомба из анекдота, человек никогда не задействует всей полноты своих ресурсов, заодно лишая себя возможности применения огромного числа прекрасных техник, попросту невыполнимых в режиме «прыг-скока». Но выход, к счастью, есть. Наглядно увидеть искомую модель поведения помогут образы живых существ, давным-давно сделавшие ее нормой.
        Итак: передвигаясь в цуги-аши, мы должны мягко и расслабленно катиться и скользить по поверхности, как ядовитый змей, который умудряется совмещать неразрывную связь с землей с подчас ошеломляющей скоростью.
        Цуги-аши есть скользящий шаг, и пусть светлый образ холодной рептилии освещает тренировочный путь. Если же вам более по душе кролики, чем удавы, тогда забудьте о цуги-аши, а заодно - о большей части традиционных стилей и школ.
        Говоря о тоби-коми, нам следует представить себе прекрасную речную лягушку, сильную и бодрую. Как известно, лучшие представители этих земноводных способны на удивительно быстрые и дальние прыжки, часто «многосерийные», но еще никто не встречал лягушку, которая бы упруго отскакивала от земли, словно теннисный мячик.
        В движении эта царевна - сама легкость, по приземлении же - воплощенная устойчивость и основательность. Так обязаны поступать и мы с вами, если хотим преуспеть в тоби-коми. Лишь расслабленная «погруженность» в фазе между двумя скачками предоставляет максимально благоприятные возможности бить, блокировать или смещаться в сторону. Завершение одного прыжка отнюдь не предполагает начало следующего - может быть, я вообще вынужден буду совершить кувырок, спасаясь от чего-то опасного. Хотя движения и переходят одно в другое без перерыва, как череда облаков, но каждая предыдущая фаза должна полностью «умереть», прежде чем обернется новой. Нельзя позволять инерции (в том числе ментальной) катиться и катиться бильярдным шаром, безостановочно и автономно. Рано или поздно такая вольная гуляка будет учуяна и подхвачена внимательным противником и использована, соответственно, не в нашу пользу. Пусть нить вашей Ци струится непрерывно и бесконечно, но - внутренне! Со стороны «танцы» должны иметь точки разрыва и мнимой неподвижности, как у сидящей лягушки или застывшего на одной ноге петуха. В жизни такие разрывы
внешней формы ставят прозорливого «вычислителя» в тупик, лишая возможности прогнозировать дальнейшее развитие событий. «Попрыгун» предсказуем, будто отбойный молоток, но кто скажет, что вы учудите в следующий момент, если вы и сами этого не знаете?
        Что касается боковых и диагональных ракурсов в перемещениях, то решительно все перечисленные аспекты остаются в силе. С точки зрения техники, подвижки наискосок, а тем более вбок предполагают использование всех вариантов позиции «всадника» как самой устойчивой и мощной. Именно просадкой в эти позиции достигается высвобождение максимальных энергетических ресурсов и, как следствие, нанесение воистину сногсшибательных ударов, вертикальных и горизонтальных.
        Сами по себе прыжки в чистом виде не могут претендовать на главенство в обширной семье перемещений, а изначально обречены играть вспомогательные роли. То, что в спортивном каратэ или (особенно) в таэквондо приносит скорый блестящий успех, в бою против вооруженного хотя бы палкой недруга принесет столь же скорую гибель, так как в свободном полете мы не в состоянии, подобно летучим тварям, подруливать и менять траекторию.
        Даже видя, что навстречу двинулся роковой клинок, нам остается наскоро попрощаться с зеленым миром и бодро вступить в царство теней. Речь идет, повторяю, о высоких и далеких прыжках. Вышеописанный тоби-коми не в счет, поскольку там практически нет потери контакта с землей, а сам «полет» слишком короток и непредсказуем. Известное же всем и каждому порхание шаолиньских монахов в китайских фильмах есть не более чем трюк. Реальная братия, работающая в традиционной манере, предпочитает без особой нужды не отрываться от земной тверди и не рисковать бритыми головами.
        Если оставить эффектные тоби-гери с разбиванием дощечек для показательных выступлений, то из «чистых» прыжков оправданным можно считать только подскок на месте для того, чтобы пропустить под собою круговой удар по ногам или длинную подсечку. Но как раз в случае с подсечками вариант подскока вызывает большие сомнения.
        Пока вы будете приземляться, стремительный противник успеет, пожалуй, не прерывая движения, зайти на второй круг и встретить вас хорошим звонким ура-маваши (обратным круговым ударом ногой), вобравшим в себя скорость и силу несостоявшейся подсечки. Дело, как вы понимаете, только в его удали, а мне довелось наблюдать мастеров крутить «вертушки».
        Спасение от подсечек настолько же примитивно технически, насколько красиво и сокрушительно по результатам, и остается удивляться, отчего его так редко применяют на тех же чемпионатах, ибо нехитрое действие при всей свой безопасности способно принести мгновенный и бесспорный «иппон» («чистую» победу). Все просто - когда нога противника двинулась на круговое подсекающее движение, вам только и нужно, что коротким расслабленным цуги-аши вовремя подшагнуть прямо в центр его круга, где зловредная конечность не имеет скорости и силы. Занятый мыслями о собственной железной ноге, противник вряд ли сумеет качественно отреагировать на возникшую опасность. Такова наша падшая натура - чем страшнее и могущественнее собственная атака, тем крепче мы верим (пусть безотчетно) в то, что жертва непременно пустится наутек или хотя бы отскочит.
        Только опытный и коварный боец, искушенный во всяких нестандартных ситуациях, сумеет встретить ваш проход чем-либо малоприятным. Но, как правило, вам ничего не грозит, и чем ниже вытянется злодей, надеясь подкосить вас длинной ногой, тем легче пригвоздить его сверху обыкновеннейшим кулаком.
        Иное дело - оружие. Скорости боевых деревяшек и клинков таковы, что чисто вписываться в их круги, мягко говоря, затруднительно. Поэтому, если природа-мать была столь великодушна, что наградила вас рессорами вместо ног, при всякой круговой (и не только круговой) атаке «по низам» лучше подпрыгнуть, подобрав повыше «шасси». Независимо от того, в каких отношениях вы с энергетикой, в момент прыжка следует переместить фокус внимания с даньтяня на макушку. Это добавит легкости и поможет на миг ослабить путы земного тяготения. Так же точно мы опускаем разум вниз, когда хотим обрести устойчивость. Собственно, мгновенные «провалы» в низкие глубокие позиции есть своего рода антитеза прыжкам, как по технике исполнения, так и по результатам.
        Всякий, кто желает на собственном опыте убедиться в достоверности рекомендаций, может пригласить приятеля, взять в руки палки и всласть попрактиковаться, чтобы не изобретать «велосипеды».
        * * *

        Сверху катилась собачьей стаей тесная группа разъяренных поклонников защиты Филидора.
        Отступления не было.
    И. Ильф, Е. Петров.Двенадцать стульев

        Всеобщая беда любителей спортивных единоборств состоит в том, что они занимаются именно «единоборствами», то есть борьбой с единственным противником. При этом не требуется уметь ловко поворачиваться, поскольку соперник находится перед лицом, а все его маневры, имеющие коварную цель выхода вам в тылы, легко компенсируются минимальными доворотами корпуса. Когда же нападающих двое и действуют они одновременно, вам неизбежно придется вертеться, как сороке на колу, оберегая спину[39 - Если вас занесет в кинотеатр на восточный боевик, обратите внимание, что происходит во время нападения толпы плохих парней на одного хорошего: пока он разделывает на мясо очередного урода, остальные роятся вокруг, проделывая угрожающие движения и принимая страшные позы, но не нападают. Никогда!]. Если их трое, четверо, да с оружием, то ринговые наработки неизбежно принесут скорую, хотя и не безболезненную, кончину под градом ударов. Увы, в наши дни разве что приверженцы айкидо практикуют на своих тренировках вращательные перемещения, справедливо предполагая наличие где-то сбоку и сзади нескольких противников, пусть и
воображаемых. Даже в адрес кэндо трудно сказать хоть сколько-то хвалебных слов, так как здесь, в отличие от старого доброго кэн-дзюцу, задействован единственный персональный супостат, опутанный многими нелепыми ограничениями и вовсе не склонный к хитрым заходам в тыл.
        С технической точки зрения все разнообразие поворотов укладывается в три базовые группы. В наиболее ходовом японском варианте они называются: тэнкай, тэнкан и тай-сабаки (ирими-тэнкан). Строго говоря, под тай-сабаки подразумевается вообще любое движение с поворотом и уходом с линии атаки, но мы не станем вдаваться в терминологические раскопки, поскольку четко сформулированное обозначение приема отнюдь не прибавляет ему эффективности, к тому же в различных школах одни и те же формы носят порой удивительно непохожие имена.
        ТЭНКАЙ - поворот на месте без движения ног относительно друг друга. При этом ступни поворачиваются на нужный угол, а стойка автоматически меняется на противоположную.
        ТЭНКАН отличается заносом задней ноги вокруг опорной передней, чаще всего широким круговым движением.
        Стойка при этом остается той же самой, правая - правой, а левая - левой.
        ТАИ-САБАКИ образуется посредством прибавления поворота (тэнкан) к предварительному шагу вперед (ирими), что и позволяет именовать данную форму ирими-тэнкан.
        Это свободное, широкое, летящее движение, дающее возможность единым махом сместиться на значительное расстояние, да еще с разворотом.
        Все три маневра предполагают поворот на 90 -180°, так как для меньших углов никакая особая техника вообще не требуется, а пируэты в 270° и более есть либо никчемное баловство, либо редкостная жестокая необходимость, говорящая о том, что ваша песенка почти спета. Прыжки с полным оборотом и всяческие «вертушки» на одной ноге имеют в оружейной работе столь ничтожное представительство, что без особой натяжки их можно отнести к упомянутому баловству. Любой выпускник балетного класса или циркового училища даст в этом вопросе сто очков вперед завзятому буси, но дивное искусство не принесет ему, случись что, удачи и жизнь не спасет.
        Для всех без исключения поворотов, в каком бы стиле они ни выполнялись, незыблемым остается следующее правило, покрытое паутиной веков: ДВИЖЕНИЕ ЗАРОЖДАЕТСЯ В СТУПНЯХ, ПРОЯВЛЯЕТСЯ И ОБРЕТАЕТ СИЛУ В ПОЯСНИЦЕ И БЕДРАХ, А РЕАЛИЗУЕТСЯ С ПОМОЩЬЮ РУК ИЛИ ТЕХ ЖЕ НОГ. Мы не имеем права действовать конечностями, оставаясь неподвижными в талии и ступнях, будто проштрафившийся гангстер, зацементированный собратьями в тазик с бетоном. Посылая руку вперед, мы одновременно направляем равноценный толчок ногой в землю, получая от нее обратный импульс. Вы можете об этом не догадываться и ничегошеньки не чувствовать, но это так. И тот, кто не хочет осознанно использовать физику процесса, просто обкрадывает самого себя.
        До того, как начать разворот хотя бы на сантиметр или градус, в тандэне должен возникнуть мгновенный образ искомого действия, его пространственный трехмерный скелет, который и будет отработан послушным телом. Старинное, тысячекратно испытанное правило гласит: НИ ОДНА ЧАСТЬ ТЕЛА НЕ МОЖЕТ ПРЕБЫВАТЬ В ПОКОЕ, ПОКА НЕ ОБЕЗДВИЖЕНО ВСЕ ТЕЛО, И НИ ОДНА ЧАСТЬ ТЕЛА НЕ СМЕЕТ ПОШЕВЕЛИТЬСЯ, ПОКА ВСЕ ТЕЛО НЕ ПРИШЛО В ДВИЖЕНИЕ. Иными словами, мы либо движемся целиком, от пяток до макушки, либо стоим, как мраморный идол. Под словом «движение» следует понимать не только поступательные или вертикальные смещения, но вообще всякую динамику - круговую, вибрационную и т. д.
        На деле полная неподвижность допустима только при выполнении комплексов статического цигун, при котором качество работы напрямую зависит, прежде всего, от глубины расслабления и «развески» всех мышц, включая глазные и мимические. В бою нельзя допускать и секунды подобной глухой статики. Как бы твердокаменно мы ни водворились в позицию, внутри продолжается движение Ци, а в такт ему слегка «плавают» бедра и поясница. Кто хоть раз выталкивал из ямы застрявший автомобиль, хорошо знает, что труднее всего сдвинуть его с мертвой точки. Когда же упрямый агрегат приобретает хоть малейшее движение, управиться с ним гораздо легче. Главное тут - поддерживать минимальную инерцию и не давать махине приостановиться даже на миг.
        Абсолютно то же самое происходит и с нашей массой.
        Если позволить ей обрести стопроцентный покой, то сорвать ее с места будет затруднительно, а лишняя доля секунды равноценна жизни. Поэтому не позволяйте вашей «точке» замереть во сне, пусть она легонько колышется над землей, отзываясь на каждое дуновение мысли, словно стрелка компаса, уравновешенная на острие иглы. Она может казаться неподвижной, но при внимательном рассмотрении становятся заметны едва уловимые живые токи и колебания, пронзающие чуткую систему.
        Также существует чрезвычайно важный аспект, или технический элемент, заметно ускоряющий и сглаживающий выполнение поворотов. Строго говоря, без него вообще немыслимо качественное воплощение их классических форм. Речь в данном случае о том, что передняя ступня должна поворачиваться в ту сторону, куда направлен сам поворот, притом еще в начале движения, как бы возлагая на себя роль путеводной звезды, за которой последует тело. На самом деле приоритеты расставлены в обратном порядке - наша ступня попросту первой начинает реализацию того внутреннего чертежа или образа поворота, который мгновенно возникает в глубинах тандэн.
        Это особенно заметно при совмещении форм шага и поворота, то есть в ирими-тэнкан. Пустая нога, находясь в полете вперед, должна загодя принять то положение, которое ей следует обрести по завершении разворота. Попросту говоря, нужно завернуть ступню, насколько возможно, до ее постановки на землю, чтобы не проделывать это под нагрузкой. Ступня при этом как бы повторяет очертания воображаемого круга, вписываясь в его кривизну. Всякий, кто хоть раз наблюдал движения адептов стиля Багуа-чжан, отлично поймут, о чем идет речь, так как именно приверженцы этой системы наиболее полно и отчетливо придерживаются правильной горизонтальной окружности, а их ступни неотрывно следуют заданной траектории. Благодаря этому ни одна школа не может состязаться с Багуа в живости круговых перемещений и разворотов, даже построенное на аналогичных принципах айкидо.
        То же происходит и в тэнкай, и в тэнкан - формирование ступни осуществляется до переноса на нее веса тела, после чего остается лишь довернуть поясницу и принять новое положение. Если учесть, что малозаметные колебания ступни не пугают противника, а зачастую вовсе проходят мимо его восприятия, неудивительно, что последующий разгром застанет его врасплох.

        Приход к безыскусности

        Позабудьте свои городские привычки -
        В шуме улиц капель не слышна…

        А. ГОРОДНИЦКИЙ

        О превращении искусства в безыскусность трудно сказать что-либо определенное. Не существует методик и техники перехода из одного состояния в другое, и человек обычно не замечает этого момента, поскольку такового попросту нет. Если во всех остальных случаях постепенное накопление материала рано или поздно дает прорыв, скачок, мгновенное превращение количества в качество, когда неуклюжее еще вчера движение внезапно обретает чеканность новой монеты, то с перемещениями и позициями дело обстоит совершенно иначе. Здесь мы имеем процесс в самом прямом смысле этого слова, и ни о каких революционных переменах говорить не приходится. Как северный мглистый день постепенно сменяется сумерками, а те, в свою очередь, незаметно переходят в ночь, так необходимость и желание выполнять стилевые формы стоек и перемещений вытаивает незримо и тихо, словно лед в стакане воды. Просто в какой-то момент вы осознаете, что для успешной реализации той или иной техники вам абсолютно незачем принимать специальную позицию или располагать руки и ноги особым образом. Перед лицом грозного противника вы становитесь свободно и
спокойно, но никто не сможет определить вашей стойки, потому что вы и сами этого не знаете.
        Встречаюсь с ним, но не знаю, кто он.
        Говорю с ним, но не знаю его имени.
        Наработанная с великим трудом боевая геометрия тела никуда не исчезает и не забывается, а лишь погружается в глубину обычных житейских движений, наполняя их своим светом и содержанием. Естественно, чисто внешне неопытный глаз нипочем не отличит одно от другого.
        В гуще белых облаков
        Не видно белых облаков.
        В журчании ручья не слышно,
        Как журчит ручей.

        Всякий круг обязательно должен замкнуться, а все, что двигалось этим путем, возвращается к истокам. Хитроумная техника становится безыскусной, необычайно красивые, экзотические движения и приемы постепенно утрачивают мишурный блеск и становятся с виду примитивными и неуклюжими, повергая неискушенного зрителя в пучину скепсиса. А поскольку туманные чаньские изречения наподобие приведенных выше могут показаться не вполне убедительными, логично подкрепить наши рассуждения примерами, абсолютно понятными каждому, кто не раз убивал драгоценное время просмотром боевиков (автор, увы, преуспел в этом не хуже остальных).
        В призрачном мире кино существуют два замечательно показательных образа, идеально воплотивших обе стороны медали - мыльный пузырь внешних форм с одной стороны и полнейший приоритет внутреннего и действительно эффективного - с другой. Речь идет о сногсшибательно красивой, зримой, размашистой, броской (и столь же пустой) кинотехнике блестящего Ж.К. Ван Дамма с его поперечными шпагатами и «вертушками» в сравнении с неуловимыми движениями Стивена Сигала, добравшегося на сегодняшний день, если я не ошибаюсь, уже до восьмого дана в айкидо. Говорили, что в начале съемок первого фильма даже были проблемы с режиссером, считавшим его технику слишком простой, малозаметной и непонятной зрителям. Сегодня начинающие актеры в обязательном порядке изучают сценическое фехтование, которое в огнях рампы выглядит просто блестяще, но доблестного шевалье Д’Артаньяна подобные упражнения наверняка повеселили бы от души. Поистине, театр и жизнь - вещи диаметрально противоположные.
        Разумеется, чтобы слегка озадачить или ввести в заблуждение противника, совсем не вредно припасть к земле, скрючить пальцы куриной лапой и зашипеть, как мартовский кот. Вы можете даже закатить глаза, поднатужиться и ухнуть филином, но все эти шутовские трюки никак не должны касаться мира внутреннего, а тем более влиять на него. Только покой, тишина и великая Пустота (не путать с просто пустотой) допущены в сокровенные чертоги души, остальное пускай стучит в запертые двери.
        В противном случае вам нипочем не высветить фонарем интуиции мрачных приготовлений неприятеля, и любое его действие станет для вас огорчительным (если не финальным) сюрпризом.
        Облака плывут
        И птицы кружат в пустоте небес.
        Благодаря пустоте
        Превращения могут совершаться без конца.

        (ИЗ «ГУАНЬ ИНЬ-ЦЗЫ»)

        На самом деле никакая исходная стойка не плоха и не хороша для последующих перемещений, атак и защит, но при условии, что весь многотрудный путь от самых низов ученичества пройден усердно и заложен в двигательные рефлексы основательно. Кто-то из великих сказал: «Не тот мастер, кто способен проделать нечто, не свойственное другим - может, те просто никогда не пробовали. Настоящий мастер тот, кто может повторить всё, что могут другие». Понятно, речь идет не о физических извращениях наподобие тысячекратных приседаний, подтягиваний на перекладине или поднятия рекордного олимпийского веса.
        Но что касается всяких мудреных техник, приемов и позиций - здесь наличие внутреннего «багажа» позволяет с легкостью продемонстрировать на вполне пристойном уровне дотоле совершенно неведомые элементы. Проще говоря, мастер каратэ пятого-шестого дана может пристойно выполнить любое из утонченных построений хапкидо или танлан-цюань даже без предварительного знакомства с ними, а специалист по работе с китайским цзянем успешно разберется в хитросплетениях кэн-дзюцу. Пусть они не прорисуют детали и мелочи, но основа формы будет схвачена верно, без искажений и накладок. Когда в наличии есть прочный и обширный фундамент, то возведение на нем чего угодно - от собачьей будки до Тадж-Махала - не составляет проблемы. Исходная школа не играет никакой роли, а настоящий мастер в чем-то одном является, фактически, не меньшим мастером всей единой боевой традиции. Подлинная внутренняя полнота не нуждается во внешних проявлениях и уж, во всяком случае, в их геометрических формах.
        Воды реки бегут,
        Не останавливаясь ни на миг,
        А на берегу не слышно ни звука.

        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        Но, как уже говорилось, нет методики приобретения «внутреннего», минуя «внешнее», и нам предстоит перелопатить горы пустой породы в поисках горсти золотого песка, а самородки крайне редки, к тому же относится это понятие, в нашем случае, не к благодатному прииску, а только к личности старателя. И как тут не вспомнить слова основателя Шотокан каратэ-до Гичина Фунакоши, которые стоило бы написать пылающими буквами над входом в каждый додзё:

        «Самое главное - регулярность занятий.
        Иного пути овладеть тем или иным искусством боя не существует. День за днем, месяц за месяцем, год за годом - тот же зал, те же люди, те же упражнения. Бывают моменты, когда хочется все бросить. Такие минуты посещают всех без исключения. Но мы так же хорошо знаем, что однообразие это кажущееся, и жизни без него не мыслим».

        Глава 6. ТО КАК ЗВЕРЬ ОНА ЗАВОЕТ…

        О пользе и непользе криков

        Княжна с постели соскочила,
        Седого карлу за колпак
        Рукою быстрой ухватила,
        И в страхе завизжала так,
        Что всех арапов оглушила!

        А. С. ПУШКИН

        Как следует из названия главы, посвящена она боевым выкрикам, по-японски - кэнсэй. Благодаря кинематографу у абсолютного большинства простодушных почитателей восточных единоборств сложилось прочное мнение, будто нет и быть не может никакой схватки без мяукающих воплей а ля Б. Ли или самурайского уханья, но - вот парадокс - сегодня не сыскать школы или клуба, где такому важному аспекту уделялось бы хоть чуточку внимания. В лучшем случае ученикам выдается экспресс-информация о том, что выкрик зарождается в нижней части живота, а затем на выдохе и реализуется. Разумеется, при этом дипломатично обходят стороной скользкий вопрос о характере выкриков, тонкой технике исполнения и, собственно, о результатах, которых мы хотим всем этим достичь. Между тем любые крики напрямую связаны с дыханием, а соответственно, и с энергетическими потоками, из чего становится видна сложность и глубина проблемы. Для различных деяний подходящими будут не всякие, но строго индивидуальные формы выкриков. Нет и не может быть единого универсального звучания, наподобие всем надоевшего «ки-я-я». Проще говоря, для успешного
проведения броска или протяжки никоим образом не подходит резкий короткий звук, отлично работающий с ударами, и наоборот. Да и сам по себе выбор «кричать - не кричать» вовсе не имеет однозначного решения. Например, те же, не к ночи будь помянуты, ниндзя в силу своего воровского ремесла вполне обходились совершенно беззвучными действиями, но кто возьмет на себя смелость провозгласить их результаты неэффективными?
        Разумеется, в полной мере и в величайшем разнообразии тонкое искусство крика получило развитие в Китае. Как и остальное наследие Поднебесной, эти техники были восприняты, впитаны и модернизированы японцами в соответствии с их идеалами простоты и безыскусности, что отчасти позволило достичь неких новых рубежей и высот, но также повлекло невосполнимые утраты цельности древней системы. Чтобы осветить вопрос с различных точек зрения, предлагаю фрагменты материала, как раз посвященного вопросу: «Зачем кричать?»
        В старину Шаолиньские монахи обучались специальным крикам в течение нескольких лет. Да и теперь в Китае можно встретить людей, обычно пожилых, которые занимаются «акустическим цигуном» - протяжно кричат, то понижая, то повышая голос, вызывая любопытство окружающих.
        «Крик истинного бойца подобен вспышке молнии в темноте летней ночи» - подчеркивается в китайской поговорке. Правильно изданный возглас предназначен не столько для испуга противника, сколько для стимуляции собственных сил и пробуждения Ци. Он должен зарождаться в поле даньтянь и как бы исходить из всего тела, быть звуковым воплощением внутреннего настроя на удар.
        Ошибочен крик, произведенный лишь гортанью.
        Боевые крики различаются, прежде всего, тональностью и выражением. Описать звук трудно - здесь тот случай, когда лучше один раз услышать, чем сто раз прочитать. Рассказывая о каком-то возгласе, его можно, допустим, характеризовать как испуганный или гневный, но это вовсе не означает, что боец испугался или пришел в ярость.
        В зависимости от разновидности удара обычно используется один из пяти базовых типов крика.
        Первый - ХЭН - очень короткий и резкий. Он издается с плотно сжатыми губами и зубами. Это даже не крик, а скорее звучный выдох через нос. Тональность изменяется с низкой на более высокую. «Хэн» извлекается резким напряжением и втягиванием живота, а также напряжением межреберных мышц. Он сопровождает удары снизу вверх. Мастера говорят: «Хэн подобен стреле, взмывающей в небо. Он как гром врывается в уши!»

        Второй выкрик - ХЭ - также короткий и резкий. Он издается напряженным ртом и сопровождается поджатием живота. Звучание - нисходящее, с высокого к более низкому, будто вы что-то приказываете.

        Третий - И. Растяните рот в улыбке, резко напрягите живот и межреберные мышцы, представляя, что Ци выталкивается вверх. Оставьте меж зубов небольшую щель, кончик языка уприте в нижние зубы. Издайте ровный короткий звук «И». Он часто используется вместе с предыдущим, причем первый может переходить во второй. Такие комбинированные крики обычно используются при ударах сверху вниз, при боковых ударах, при ударах ногой сверху вниз в прыжке. Верно извлеченный звук может напугать и даже парализовать противника, который почувствует, «будто его молотком ударили по макушке».

        Четвертый - КЭ - более долгий, чем предыдущие.
        Растяните немного губы, касаясь языком нижних зубов.
        Издайте звук - необязательно громкий, скорее гулкий, как глухой раскат грома, затихающий вдали. «Кэ» сопровождает удары с дальней дистанции, удары из низких растянутых стоек.

        Пятый - ВЭЙ. Его роль отлична от предыдущих.
        В основном он используется в заключительной позиции тренировочного комплекса или по завершении поединка.
        Издается негромко, протяжно, с некоторым угасанием в конце, как ровный спокойный вздох. «Вэй» успокаивает Ци, возвращает ее в даньтянь, расслабляет мышцы и умиротворяет сознание. При его выполнении губы сначала неплотно сжаты, но с нарастанием выдоха под напором воздуха немного размыкаются. Живот расслаблен. Представьте, что Ци поднимается от ног, омывает все тело, очищая его, и спокойно выходит изо рта.
        Вот что рассказывается об искусстве крика в старинных книгах:

        «Издавай крик вовремя, не спеши и не медли. Выражай всего себя, не делай его бездушно. Крики бывают яростными, пугающими, гневными, горестно-протяжными, будто в высоте кричит журавль. Всем пяти шаолиньским крикам можно придавать одно из этих выражений.
        Если ты издал правильный крик, из живота поднимается горячая волна и выплескивается через рот или нос. На твоем лице должны выступить капельки пота, а противник либо застынет, не в силах сойти с места, либо сделает неверное движение. Отрабатывай крики и не ленись потратить на это время. Тренируй их утром, поначалу отдельно, а затем в составе упражнений. Крик - не просто проявление голоса, а излияние Ци, поэтому истинный крик стимулирует ее циркуляцию. Ци, в свою очередь, удесятеряет физическую силу, и удар становится поистине разрушительным».
    (А. МАСЛОВ.«Техника - молодежи» № 8, 1992)

        Как видим, здесь ясно просматривается вся сложность и многоплановость необычного искусства. Кроме того, еще раньше был упомянут «акустический цигун». Этот феномен достаточно важен для того, чтобы остановиться на нем подробнее, поскольку без понимания таких вещей невозможно до конца уразуметь природу боевых криков.
        Один из фундаментальных методов в семействе техник акустического цигуна, метод «Шести иероглифов» (Лю цзы цзюэ), известен с давних времен. Его использовали в качестве эффективного средства лечения и профилактики заболеваний и даосы, и буддисты. Суть заключается в последовательном беззвучном (!) произнесении шести различных слогов (иероглифов), каждый из которых напрямую связан со своим конкретным органом, стихией, цветом, временем года и так далее. В упрощенном виде последовательность выглядит так:

        СЮЙ…. дерево, печень, весна, зеленый цвет;
        ХЭ…… огонь, сердце, лето, красный цвет;
        ХУ……. земля, селезенка, бабье лето, желтый цвет;
        СЫ….. металл, легкие, осень, белый цвет;
        ЧУЙ…. вода, почки, зима, синий цвет;
        СИ……«тройной обогреватель».

        Когда появился этот метод, точно неизвестно, однако в письменном памятнике «медицинской школы» цигун «О пестовании природы и продлении жизни», принадлежащем перу Тао Хунцзина и относящемся к эпохе Южной и Северной династий (IV -VI вв.), дважды упоминается метод «шести иероглифов» и описывается его воздействие.
        Исходя из этого, можно предположить, что возник он еще раньше. Как бы там ни было, нас интересует другая проблема, а потому всем, кого заинтересовала древняя система, рекомендую обратиться к источникам, в которых она изложена весьма основательно. В первую очередь - это статья Мо Вэньданя в журналах «Цигун и спорт» (№№ 2, 3 за 1993 г.), а также версия Мантэка Цзя, представленная в книге «Трансформация стресса в жизненную энергию», («София», Киев, 1996), хотя ее автор предлагает несколько иной порядок и «звучание» иероглифов. Со своей стороны могу заметить, что НИКАКОЙ РАЗНОВИДНОСТЬЮ ЦИГУН КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕДОПУСТИМО БАЛОВАТЬСЯ ИЗ СПОРТИВНОГО ИНТЕРЕСА, ХАОТИЧНО И БЕССИСТЕМНО!
        Действенность методик проверена тысячекратно как в древности, так и в наши дни, поэтому коль скоро вы решились на себе испытать их эффективность, отнеситесь к занятиям со всей возможной серьезностью. Из сказанного в свете интересующих нас вопросов можно сделать вывод, что как беззвучное, так и громогласное произнесение различных акустических форм способно оказывать прямое физиологическое воздействие на отдельные органы и весь организм в целом. В полном соответствии с древним афоризмом: «Все - яд и все - лекарство», с помощью звуковых колебаний можно как лечить, так и увечить людей.
        Коллекционерам подобной экзотики будет интересен эпизод, представленный небезызвестным Джоном Гилби (он же Роберт Смит) в книге «Секретные боевые искусства мира», ксерокопия которой попала в мои руки еще в 1979 году, задолго до нынешней информационной волны. Предлагаю здесь самую суть рассказа «Мастер киай-дзюцу», так как весь он слишком пространен и не столь уж интересен:

        « - Эта редкая система называется киай-дзюцу. Слышали ли вы о ней?
        Я сказал, что слышал, но мне показалось, что она сверхчеловеческая и не подлежит научному пониманию.
        - Нет, ответил он, не сверхчеловеческая. Скажите лучше - сверхнормальная. В воинских искусствах очень много такого, что требует длительной практики для того, чтобы понять, что это не небесное, а земное. Киай-дзюцу искусство хотя и редкое, но известно не только в Японии.
        Я думаю, есть китайцы, владеющие этим. А троянец Гектор - разве у него не был ужасающий крик? Я слышал, древние ирландские воины с помощью героического крика гнали неприятельские армии назад. Говоря о легендах, вспомним древнегреческий миф о Пане, чьи вопли в лесах пугали людей, отчего и произошло слово “паника”.
        Киай-дзюцу - не сверхчеловеческое искусство, однако, оно требует врожденного таланта. У некоторых он есть, но они не осознают его в достаточной степени, чтобы развивать. Я знал одного буддийского священника, который зашел однажды в конюшню спросить дорогу. Он произнес несколько слов - и крыша обвалилась. Это случалось с ним так часто, что он разговаривал только шепотом.
        Киай-дзюцу заключено в тональности, артикуляции, вибрациях, а самое главное - в духе или воле. Но я обещал демонстрацию, а не лекции.
        С этими словами он дал знак ассистенту, который встал и подошел к нему. Хироса резко ударил его по лицу.
        Из носа у того хлынула кровь. Она шла примерно пятнадцать секунд, как вдруг я услышал странный звук, будто из-под низа раздался удар грома. Кровь остановилась одновременно с киай.
        - Я говорил, что у меня нет претензий к этому искусству. В киай-дзюцу случайностей не бывает, с его помощью можно ранить и убивать на расстоянии. Сейчас уже поздно, но у нас хватит времени для последней демонстрации. Можно ли попросить вас быть моим партнером?
        Не слишком охотно я согласился.
        - Хорошо, вы находитесь за десять футов от меня.
        Мистер Лэнси будет считать до трех. При счете “три” вы должны атаковать меня!
        Иен начал считать. При счете “три” я вскочил и рванулся в атаку, но в следующее мгновение вернулся на место, так как понял, что Иен еще не произнес “три”. Я ничего не почувствовал и не услышал, но что-то случилось.
        Хироса с помощником стояли и разговаривали на низких тонах. Я очень плохо соображал, голова была как в тумане… Я повернулся к Иену. Он по-идиотски засмеялся.
        - Кончай смеяться и говори “три” - сказал я.
        Он засмеялся еще сильнее, потом остановился: “Так ведь, Джон, я уже сказал!”
        - Но он не кричал?
        - Он кричал! Боже, как он кричал!»

        Не нам судить, правдив ли рассказ (к которому лично я отношусь скептически), но то, что искусство киай-дзюцу практиковалось в самурайской среде и существует в ряде традиционных школ по сей день - реальный факт.
        Коль скоро мы то и дело употребляем японские термины для обозначения весьма расплывчатых понятий, необходимо уточнить их содержание, тем более что налицо путаница, царящая в среде любителей и даже профессионалов «восточников». Заранее прошу прощения у тех «японистов» и мастеров будо, чьи глубокие познания в данной области дадут повод не согласиться с интерпретацией некоторых терминов. Во всяком случае я надеюсь, что нахожусь достаточно близко к истине.
        Итак:
        КОКЮ - дыхание;
        КИ (ЦИ)  - энергия вообще, в том числе жизненная;
        КИМЕ - концентрация, фокусировка энергии;
        ХАРА - живот вообще;
        ТАНДЭН (ДАНЬТЯНЬ)  - низ живота, средоточие ки;
        СЭЙКА-НО-ИТТЭН - «одна точка», центр тандэн;
        КИАЙ - «гармония ки», душевная мощь;
        КЭНСЭЙ - выкрик, звуковая реализация киай.

        Как видите, привычка именовать зычный вопль словом «киай» является ошибкой, поскольку киай - явление более глубокое, энергетическое, а не звуковое. Он может найти слышимое воплощение в том или ином выкрике, но может работать абсолютно беззвучно, как это ловко проделывали те же ниндзя. В упомянутом методе «шести иероглифов» недопустимо как бы то ни было озвучивать «произносимые» слоги - их скорее «думают», то есть прилагают не физическое, а ментальное усилие. Если отсутствует переполненный котел внутренней мощи (киай), то самый ужасный крик прозвучит гласом вопиющего в пустыне и не окажет на злодеев никакого впечатления, разве что насмешит. Таким образом, боевой кэнсэй представляется маленькой верхушкой огромного айсберга, не имея никакого права на автономное существование.
        Относительно техники выкриков можно сказать следующее: звук зарождается глубоко внутри хара, пролетает транзитом через грудь и вырывается из горла на простор, слегка задев голосовые связки. При этом он никак (или в очень-очень малой степени) не формируется при помощи языка и губ. Если кто-то «произносит» выкрик ртом, будто какое-нибудь слово, нечего грезить о присутствии киай. Более того - в нужный момент времени кэнсэй должен вылетать почти неосознанно, бесконтрольно, словно бешеный конь из пещеры. Только тогда это будет настоящий, нутряной крик, повергающий неприятеля наземь, как быка на бойне. При этом живот сильно напрягается, но грудная клетка, шея, плечи и горло обязаны быть расслабленными, иначе вы рискуете на какое-то время обратиться в окаменелую статую, дав противнику долгожданный шанс покончить с «певцом» одним надежным ударом.
        Характер производимых звуков может быть каким угодно, поскольку он зависит не только от специальных приемов воздействия на органы или стимуляции своих ресурсов, но в значительной степени - от персональной комплекции, темперамента или привычек. Худой и жилистый Брюс Ли предпочитал подвывать и мяукать, а кряжистый Томисабуро Вакаяма - рычать. Каждый из них достигал при этом намеченных целей своим собственным, присущим и близким ему одному путем.
        Обобщая личный опыт, могу предложить два различных вида кэнсэй, каждый из которых вполне хорош и соответствует своему назначению.
        1. При работе с шестом и короткой палкой используются различные варианты движений, но самыми эффективными из них следует признать короткие мощные тычки и столь же лаконичные круговые удары во всех плоскостях, идущие не замахом, а просто от груди, с резким выпрямлением одной или обеих рук. Это же относится и к технике блокировок. Так вот - все подобные действия великолепно фокусируются при помощи выкрика «Ха». На самом деле сочетание этих двух букв всего лишь максимально близко передает звучание резкого, идущего снизу выдоха, спонтанно озвученного уже на излете. Тот, кто даст себе труд немного попрактиковаться в подобном упражнении, сразу поймет, что большего о нем не скажешь, и сам отыщет массу индивидуальных оттенков и нюансов.
        Могу лишь добавить, что таким выкриком можно сопровождать буквально каждое свое движение, но можно и приберечь его для чего-то особенного, последнего и решающего. Вместе с тем хочу категорически предостеречь от употребления данной техники в учебных спаррингах с приятелями, так как она снижает контроль, что рано или поздно приведет к травме, а поскольку палка - не кулак, потрудитесь сами оценить степень опасности.
        2. Тренируясь с бокэном, который предполагает наличие (воображаемое) бритвенно острой режущей кромки, придется заменить слишком короткий и резкий выкрик «Ха» на что-то более протяженное, соответствующее своим звучанием иному характеру удара. Одним из вариантов такого выкрика может стать несколько удлиненный звук «И-и-ить», хотя, как и в предыдущем примере, это всего лишь схематичное изображение достаточно сложного по технике кэнсэй.
        Его первая, наиболее продолжительная часть «И-и-ии…» следует прямо из тандэна за счет не очень сильного напряжения брюшных мышц - только их, и никаких более. На слух она выглядит несколько хрипловато, почти как рычание, финальная нота которого запирается звуком «Ть!» Он получается оттого, что мы просто прикрываем рот, поджав язык к верхнему нёбу сразу за зубами и до предела напрягаем брюшной пресс. Часть воздуха при этом остается в легких и сжимается буквально в камень. Это и будет последняя фаза, скажем, рубящего удара, несущая всю мыслимую концентрацию, подчеркивая ее и ставя на этом точку.
        Возможно, кто-то не согласится с предложенной схемой - это его право. Тренируйтесь и ищите свои варианты, потому что на сем поприще достаточно неведомых или попросту забытых тропинок, по которым хаживали, быть может, великие мастера, и никто не мешает вам пройтись тем же путем.
        Есть еще один фактор, который нельзя не учитывать в практике кэнсэй - абсолютно любой озвученный выкрик происходит за счет внутренней энергии, то есть влечет ее потерю. Вероятно, вам доводилось слышать на уроках физики кое-что о законе сохранения энергии. Здесь как раз то самое: мы позволяем нашему киай реализовать себя во внешнем мире посредством акустических колебаний - и часть драгоценной Ки теряется, а ведь ее резервы не бездонны. Кто знает, за счет каких ресурсов организм восполнит потерю? Проделайте несложный опыт - покричите вволю во время учебного спарринга. Несмотря на то, что ваши действия наполнятся силой и обретут скорость и жесткость, после боя вы неизбежно почувствуете опустошенность, будто вместо сильного, тяжелого тела осталась кожа, надутая воздухом. Это и есть «потеря Ки». Хроники рассказывают, как от крика Ричарда Львиное Сердце приседали кони. Вообразите, какой при этом происходил сброс энергии!
        С другой стороны, практикуя беззвучный киай, мы запираем энергию внутри, отдавая нужную часть удару или броску, а часть эта при условии правильной техники не столь велика. Проведя бой в подобном режиме, мы ощутим полноту нерастраченной мощи, изрядный резерв которой является залогом здоровья и долголетия. Кроме всего прочего, я заметил, что при беззвучном киай имеет место любопытный феномен «замедления» противника. Он словно зависает на миг в неподвижности, заставляя буквально ждать его следующего движения при абсолютно полном, ясном контроле над ситуацией.
        Таким образом, если кому-то по прочтении этой главы показалось, что я ратую за беззвучную работу, то так оно и есть. Пусть ваш противник кричит громко и страшно, словно дикий олень во время гона. Если у вас внутри царит тишина и ни единый вихрь не нарушает зеркальной поверхности озера Ки, остается лишь наблюдать, как он выдавливает себя, будто тюбик, не нанеся вам ни малейшего ущерба. Прямым подтверждением такой точки зрения служит многовековая практика великих реалистов ниндзя[40 - Кстати, насколько мне известно, в обретших сегодня некоторую популярность так называемых славянских стилях боевого искусства также не принято вопить.] и еще более древний опыт мнемонического, или акустического, цигуна.
        Впрочем, пусть каждый выбирает самостоятельно, исходя из собственных целей и ресурсов. В конце концов, история учит нас тому, что ничему не учит, и отыскать свой путь возможно лишь одним способом - продираясь через бурелом личных горьких ошибок и промахов.

        Глава 7. КОГДА В ТОВАРИЩАХ СОГЛАСЬЯ НЕТ…

        О спаррингах, драках и поединках

        Ужасной злобой лица исказились,
        Враги забыли о былой приязни,
        За верное оружие схватились
        И в ход его пустили без боязни.

        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        Давайте поговорим о том, чем в большинстве случаев приходится заниматься в спортзале, когда настает время работы с живым партнером,  - то есть обмена атаками и защитами. Из бокса в восточные единоборства перешло англоязычное название этой забавы: спарринг.
        Если кто-то считает, что практика спарринга есть состязание для определения степени собственного величия, то пусть идет ночью на окраину города, в какой-нибудь лихой райончик, раздразнит там подходящую банду и отводит душу в кровавом побоище до полного удовлетворения той или другой стороны, потому что задачи и цели спарринга совершенно иные. Любая парная работа, прежде всего, является инструментом для шлифовки собственной техники и лабораторией, в недрах которой проходят испытания приемы и связки и нарождаются новые композиции, свойственные лично каждому из участников тренировки, ибо этот процесс всегда носит обоюдный характер.
        Какой бы ни была ваша схватка - быстрой или медленной, резкой или плавной, заранее обусловленной или свободной - она должна представлять сотрудничество с партнером, а не перетягивание одеяла на себя.
        Именно партнеры и напарники, а не соперники или противники - вот определение ваших ролей в этом дуэте.
        Чисто внешне такое отношение заметнее всего в айкидо, где любая другая установка немедленно повлечет за собой увечья различной степени тяжести. В «ударных» стилях ситуация всегда размыта и сдвинута, к сожалению, в сторону соревнования, поскольку, в отличие от броска, удары легче дозировать вплоть до полного отсутствия контакта.
        С этих же позиций следует подходить к использованию так называемых сбросов (см. главу об образах). Даже без возникновения энергетического выброса, просто по своему характеру «сбросовый» удар расслабленной конечностью или оружием не поддается дозировке и вылетает, как говорится, «на все сто». Разумеется, такая техника не должна использоваться в корректных учебных или спортивных поединках, где в качестве оппонента выступают ваши же приятели и коллеги. Примерно по такой линии и пролегает разлом между боем учебным и реальным, ибо это принципиально разные вещи, никак не связанные друг с другом. Слишком многие склонны расценивать тренировочный спарринг (или даже сражение с несколькими противниками) моделью, смягченным вариантом реальной битвы. Но это абсолютно не так, начиная от арсенала используемых приемов и заканчивая вашим личным отношением к ситуации вообще и к сопернику в частности. Положа руку на сердце и не впадая в кокетство, сознайтесь честно хотя бы самому себе: потенциальная мученическая смерть напавшего темной ночью хулигана не заставит вас зарыдать от ужаса и стыда, а удары ему по глазам и
в пах не вызовут внутреннего протеста. Но то же самое, будучи перенесено в нормальную человеческую атмосферу спортивного зала, повергает в бездну отчаяния.
        Если задаться целью назвать одно-единственное, самое главное и характерное отличие боя реального от любого иного, то таковым можно считать скоротечность происходящего. Тогда как яростный «поединок» с коллегой может продолжаться и десять, и пятнадцать минут, а бои на чемпионатах растягиваются порой на три-пять раундов, настоящая фатальная стычка умещается в секунды, причем результат очевиден и не требует созыва арбитров на совещание. Речь идет, ясное дело, о непосредственной реализации техники, а не о предварительной психологической борьбе, которая может длиться хоть час и вообще не привести к стычке. Разумеется, если ваш потенциал не превышает среднего бытового уровня и недруг также не ушел в этом вопросе к высотам мастерства, вы будете биться с ним сколь угодно свирепо целый день, как кумушки за чаем. Но наша речь о ситуации, где каждое лишнее движение стоит слишком дорого и пропущенный удар легко оказывается финальным. Когда же накал страстей или безысходность момента вложат в ваши умелые руки какое-либо оружие (как минимум пресловутого ударно-дробящего действия), то драма жизни и смерти вовсе
будет решена, едва успев начаться. Либо вы, шагнув через остывающее тело, устремитесь в ночь метаться между раскаянием и самооправданием, либо останетесь лежать, устремив немигающие глаза на колючие звезды, куда только что унеслась ваша смятенная душа.
        Но давайте оторвемся от всей этой мрачной и крайне нежелательной стороны в деле увлечения боевыми искусствами и возвратимся в сухой, теплый и светлый спортзал, где милейший друг подходит и предлагает «немного поработать». Тут перед нами распахивается поистине безграничный простор в сладостном процессе шлифовки привычных техник, а также подбора, составления и пробы новых связок и «примочек».
        Возможно, для кого-то это новость, но большинство посвятивших боевым искусствам достаточно много времени хорошо знают, что вся братия вполне отчетливо делится на «ручников» и «ножников», причем в работе с оружием, как ни странно, тенденция сохраняется, так как прирожденный «ножник» и здесь непременно постарается между двумя взмахами меча воткнуть какой-нибудь свой излюбленный «ёко-гери». Разумеется, речь не идет о направлениях, изначально предполагающих перевес в ту или иную сторону, как, например, таэквондо, которое порой именуют «боксом ногами». В идеальном варианте хороший боец с равным успехом орудует всеми частями тела.
        Даже есть экзотическая школа, славные представители которой используют в качестве смертоносного оружия собственный зад. Но идеал встречается в повседневной жизни нечасто, и мы всегда видим перед собой противника, склонного либо к боксу, либо к ляганию.
        Как и положено, руки и ноги взаимно дополняют друг друга, поскольку каждая из сторон имеет свои сильные и слабые стороны. Если для рук преимуществом являются скорость и возможность захватов, то ноги выигрывают в силе и «дальнобойности». Как Инь не представимо без Ян, так безоглядное предпочтение чего-то одного в ущерб другому попросту ведет к снижению боевого потенциала.
        «Ножник» вы или нет, но коль скоро руки заняты оружием, грешно было бы не использовать оставшиеся без употребления части тела в качестве «вспомогательного калибра». Вспомогательного потому, что при пустых руках ногой можно нанести более мощный и дальний удар, но оружие меняет положение дел на обратное, оставляя ногам подсобную роль.
        Здесь в полный рост встает другая специфическая задача, выполнить которую способны исключительно наши стройные, мускулистые и длинные ноги. Речь не об ударах, которые лучше оставить на долю твердых палок или клинка, а о создании оптимальных условий для этого «инвентаря». Поэтому, взяв в руки меч или тонфа, мы можем, разумеется, влепить агрессору крепкий маваши, но куда лучше сделать ногой останавливающее движение или толчок, поставив его на подходящую дистанцию. В этой связи употребление техники ног (аши-вадза по-японски) приобретает некоторое своеобразие, где почти нет места хлестким скоростным ударам, а сплошь и рядом используется принцип поршня. На долю первых остается лишь небольшая часть малозаметных мгновенных «щелчков» по ногам противника с целью отвлечь его внимание от основного театра военных действий - как говорится, «переключить Ки».
        Особенно важно уметь с помощью манипуляций ногами (в кои входит, прежде всего, культура перемещений) ставить «мишень» в нужное место при работе с нунчаку, как как этот капризный инструмент любит исключительно точное соблюдение дистанции и способен полностью «показать страсть» в довольно узком диапазоне - ни дальше, ни ближе. Вспомните, что взломать пугающую (на первый взгляд) круговерть в исполнении лихого «жонглера» можно очень просто, войдя с ним в тесный контакт ближнего боя. Впрочем, это относится ко всем разновидностям оружия. Чтобы с вами не проделали подобного фокуса, следует активно задействовать ноги, остановив ринувшегося на сближение противника там, где удобнее всего будет достать его дубиной.
        Кстати, именно в силу способности почти всякого оружия проявлять максимум возможностей на средних и длинных дистанциях необходимо приучить себя свято выполнять базовый принцип любого боя - хоть товарищеского, хоть смертного. Он состоит в том, что ни при каких обстоятельствах нельзя бегать от противника, отступая и отступая назад, разрывая тем самым дистанцию.
        Если в безоружной работе этим вы только оттягиваете проигрыш, позволяя ему «набирать обороты» и подавлять вас волной своего напора, то при палке или клинке ваш приговор, считайте, подписан и незамедлительно будет приведен в исполнение. Разрыв дистанции, коль скоро вы пошли на него, всегда должен выполняться сознательно, спокойно и с конкретной целью, дабы вы не уподобились гонимому ветром кусту «перекати-поля», какой бы яростной ни была атака.
        Противник, вынужденный устремиться в погоню, также попадает не в лучшее положение. Быстрое смещение вперед затягивает его, подчиняет себе и наделяет достаточно своевольной инерцией, которую можно и нужно использовать себе во благо. А для этого следует сохранять ясное осознание ситуации и деловито отступать, не убегая сломя голову. Мы можем поступать двояко, отвечая на агрессивные поползновения - либо утвердиться на месте с последующим сокращением дистанции (что зачастую проделывает за нас атакующая сторона), либо слегка отступить, уходя с линии атаки, с тем чтобы дать ей полностью развиться и, исчерпав себя, оставить нападавшую сторону в уязвимом состоянии. Оба пути хороши и оба имеют как сильные, так и слабые стороны.
        В первом случае мы вынуждены взаимодействовать с мощью противника в пору ее расцвета, когда наши ухищрения могут попросту не выдержать полноты его Ян: блокировка будет сломана и пробита насквозь вместе с головой и всем остальным. Зато изрядно сокращается время схватки, а в случае боя с несколькими злодеями лишняя доля секунды сплошь и рядом стоит многого. Техническая сторона данной тактики проста и реализуется по примитивной схеме «блок - контратака», но в этой простоте скрыта ловушка, в которую валятся и валятся неисчислимые когорты бойцов кулачного фронта. Фокус в том, когда и как выполняется блокировка. Если мы уподобимся большинству, то должны будем в момент завершения атаки противника, когда намерения его отчетливо обозначились, а сила и ракурс движения проявлены (это доли секунды), принять классическую позицию и отточенным движением выполнить неимоверно красивый блок (пауза, блики фотовспышек). Затем следует подшаг и разящий удар в открывшееся уязвимое место (аплодисменты). Если же ловкий соперник, в свою очередь, отбивает лихой демарш, то события развиваются в ритме маятника с поочередной
сменой атак и защит. Это как раз та ситуация, когда взвинченный тренер начинает кричать бесталанному питомцу: «Не фехтуй!..»
        Режим обмена ударами априори является тупиковым и процветает исключительно в условиях состязательных спаррингов невысокого уровня. Единственным плюсом здесь является то, что мы реагируем на вполне развившуюся атаку, которую на данной стадии уже почти невозможно преобразовать во что-либо иное, хитроумное и неожиданное. Самым же слабым звеном в цепи указанных событий будет как раз блокировка - не просто блокировка, а с выходом (отходом, просадкой) в устойчивую оборонительную стойку. Некоторые исхитряются даже отходить (!) в сугубо наступательную (!) стойку-выпад типа зенкуцу.
        Разумеется, на этом пути нам никогда не стяжать лавров, а в реальном бою «наградой» станет царство небесное (или кое-что, диаметрально противоположное). А все потому, что все наши перемещения, какими бы сложными они ни были, всегда проходят через фазу центровки, которая непременно присутствует между любыми двумя смежными позициями, хотя порой и в чрезвычайно завуалированном виде. Припав в оборонительную стойку и блестяще отбив злобную атаку, мы ринемся в наступление, но при этом неизбежно должны будем проскользнуть через центр, истратив драгоценные мгновения и отчетливо показав противнику свои планы.
        Выход, однако, есть - блокировать его удар еще на фазе собственной центровки, когда все тело собрано на вертикальной оси, опорная нога подсогнута и готова вытолкнуть вас в любом направлении, а другая нога пуста, поджата и вольна проделывать вообще что угодно - шагать вперед, вбок, назад или нанести удар. Это центр, «ноль», который легко превращается в соответствующее обстоятельствам действие. И это же - кульминация фазы блока, начатого одновременно с центровкой. Далее, не позволяя инерции погаснуть, мы воплощаем ее в какое-нибудь контратакующее движение, ответить на которое ваш противник никак не успеет, поскольку пребывает в заключительной стадии не нашедшей цели атаки. Реально такая схема срабатывает ошеломляюще быстро, и агрессор словно бы сам напарывается на ответный удар, не успев погасить своего.
        Слабое место здесь в том, что так или иначе мы встречаем напор лоб в лоб, в расцвете его силы и скорости, уповая лишь на собственные резервы. Но сила может оказаться чрезмерной, неодолимо снося наши оборонительные построения, будто карточный домик. Вдобавок подобная тактика абсолютно недопустима против некоторых видов оружия, слишком острых или слишком тяжелых. Я бы не дал и гроша за жизнь безумца, рискнувшего использовать прямые блокировки против самурайского меча или доброго российского лома.
        Конечно, есть ряд ухищрений, позволяющих работать по схеме «блок - удар», не подвергая себя столь однозначному риску. Одно из них состоит в некотором сдвиге на упреждение, когда мы гасим его движение еще в зародыше, не позволяя набрать скорость. Для этого достаточно «всего-навсего» обладать интуицией, реакцией и моторикой, превосходящими противную сторону. И еще: пытаясь поймать и «умертвить» движение на первых этапах его развития, мы здорово рискуем ошибиться в оценке последующего направления и типа удара, либо клюнуть на заведомый обман. Это особенно касается симметричного, двустороннего оружия наподобие короткой палки.
        Не полагаясь на ясновидение, вы можете избрать иной способ - встречать развитую атаку не совсем в лоб, а сместившись вбок с линии удара, чтобы ваша блокировка приобрела некие соскальзывающие формы, при которых энергия, направленная на вас, гасится лишь частично, уходя в основном в рикошет. В случае пролома обороны вы почти не рискуете, так как смертоносный «обвал» пронесется где-то в стороне, а не вгонит вас по уши в землю. Но, как бы там ни было, подобная тактика во всех своих ипостасях и вариациях требует крепкого тела, непреклонной решимости и абсолютной безоглядности в действиях. Это игра «вабанк» без права на вторую попытку. На таком подходе вскормлены все жесткие, прямолинейные школы, например окинавские.
        Другой путь разрешения конфликта куда более утонченный и позволяет достичь впечатляющих результатов с волшебной грацией и изяществом, порой наводящими на мысль о мистификации и обмане. Для своей реализации он требует несравненно большего количества тренировочного времени, а также - непременно!  - известной талантливости в форме той самой обостренной безошибочной интуиции, быстроты реакции и молниеносной легкости перемещений, вытекающей из отменной общей культуры движения. Этим путем следуют величайшие направления боевого искусства, одни названия которых вызывают благоговейный трепет - Дзю-дзюцу (большинство школ), Айкидо и Хапкидо (что, впрочем, есть одно старое доброе Дайто-рю Айки-дзю-дзюцу), Тайцзи-цюань, Багуа-чжан и множество аналогичных «внутренних» стилей, ряд древнейших школ Кэн-дзюцу и некоторые другие. Данный принцип отвергает прямое столкновение и противоборство. Мы никак не должны мешать атаке противника, наоборот - помогать ему, распахивать ворота и двери, за которыми его поджидает замаскированная яма с колом посередине.

        Иероглиф «МАСАКАЦУ» - «ИСТИННАЯ ПОБЕДА» (каллиграфия М. Уэсибы)

        Как известно, все явления, достигнув зенита, обращаются в свою противоположность. Согласно этому постулату неодолимая атакующая мощь рано или поздно обернется слабостью, глубина которой тем больше, чем выше вздымался вал напора. На деле хладнокровный боец, постреливающий отдельными сухими движениями и караулящий нужный момент для финального приема, куда опаснее звероподобного чудовища, что опрометью бросается на вас с целью порвать, как мойву - разумеется, если вы способны свалить его хорошим ударом, а то ведь, пожалуй, и порвет.
        Когда безумная Ян, подчиняясь закону Неба, сменяется податливой Инь, самое время брать весла в свои руки и направлять развитие событий в нужную сторону, ибо какие-то краткие мгновения ваш противник совершенно беспомощен, послушен малейшему усилию и слаб, как будто сам Дракула целую ночь пил из него кровь. Понятно, что для достижения полноты его атака не должна встречать сопротивления. Существует также коварный иезуитский вариант, при котором мы создаем иллюзию противодействия, заставляя тем самым вкладывать еще большую силу и истощать последние резервы.
        Но говорить легко, а выполнять - как-то не очень. В нашем случае это означает годы и годы упорных занятий, причем не только физических, но и направленных на воспитание совершенно определенных душевных качеств. Когда перед носом свистит острый меч или тяжелая суковатая палка, непросто воплотить в жизнь главную особенность данной техники, которая требует, чтобы оружие проскакивало буквально впритирку, а отнюдь не в полуметре от тела.
        Иными словами, его «пули» должны прошивать нам шляпу, складки одежды и даже царапать кожу. Промах на сантиметр остается промахом, все остальное - эмоции. Реально же такое хождение по лезвию и висение на волосках предполагает неординарную крепость духа и ледяное хладнокровие, которым славились лишь самые отпетые вояки. Зато и результат того стоит, не оставляя противнику ни единого шанса.
        Чисто технически задача решается двумя основными приемами, в зависимости от его действий. Когда атака носит вертикальный круговой (достаточно редкий) или проникающий тычковый (наиболее частый) характер, очень просто уйти с линии удара шагом в сторону (можно с подходом или отходом) или поворотом на месте плюс легкий уклон. Такие маневры не представляют труда даже для новичков и быстро входят в плоть и кровь, обретая стойкость привычки, поскольку они естественны и присущи от природы всякому живому существу. И кошка, и курица, и маленький ребенок абсолютно бездумно и четко уворачиваются от налетевшей опасности. На долю тренера остается лишь подкорректировать и огранить существующий рефлекс, придав ему осознанные стилевые формы.
        Куда как сложнее нейтрализовать горизонтальные и диагональные круговые атаки, так как подобные удары имеют глубокий проносной характер, и убегать по ходу их движения бесполезно. Бегством можно смягчить контакт, но никак не «обнулить» его вовсе.

        Иероглиф «БУ-СИН» («Воинский дух»)

        Проще всего обходиться с двумя видами идеально горизонтальных круговых атак - с направленными точно в голову и точно по ногам ударами. В первом случае мы проседаем под траекторией, во втором - выпрыгиваем над ней. Оба способа хороши и эффективны, но лишь тогда, когда мы однозначно правильно уловили характер движения, поскольку ошибка имеет печальные последствия, а допустить ее легко, ибо смена уровня удара быстра и малозаметна, а скорость его велика.
        Гораздо неприятнее удары на среднем уровне, а также весь веер диагональных ракурсов, оставляющие нам всего две возможности - либо разорвать дистанцию в надежде, что атака проскочит мимо, либо стремительно войти внутрь круга, где движение не обладает скоростью. Однако, отскочив назад, мы лишаем себя шанса на легкую контратаку, поскольку для ее осуществления придется гасить собственную инерцию отхода, затем возвращать центровку и только после этого двигаться вперед. За это огромное время опытный противник трижды достанет вас своим мечом или ногой либо просто получит вторую попытку и начнет атаку снова. Увы, абсолютное большинство из нас именно так и реагируют, повинуясь коварному инстинкту спасения. Победить душегуба можно только мгновенным входом в «центр циклона», но не прямо, а вращаясь согласно с ним в ту же сторону. Таким образом, наш «вход» будет иметь спиралевидный характер, что позволит немедленно контратаковать любым приемлемым способом (например локтем) либо пойти на болевой замок с броском, если вы исповедуете борьбу.
        Ничего хитрого здесь нет, а единственным препятствием на пути к виктории остается собственный страх, не позволяющий вот так прямо идти навстречу опасности. Следовательно, упор в тренировках нужно сместить в сторону психологии, поскольку нам предстоит не просто раскрепоститься, но наработать устойчивый двигательный рефлекс «входа» при малейшем агрессивном поползновении. Однако нельзя не отметить, что чистый спасительный вход без немедленных нейтрализующих действий элементарно опасен и чреват тем, что вы оказываетесь в лапах врага в прямом смысле слова. Всякий, имеющий хотя бы базовые борцовские навыки, тотчас раздавит вас или воспользуется своим оружием для какого-нибудь удушающего приема - разве что вы сильны, как медведь, и только и мечтаете сойтись вплотную.
        Хочу еще раз подчеркнуть: подобная тактика именно в силу своей неестественности требует длительной осознанной наработки с целью загнать ее в подсознание и в рефлексы до самых глубинных пластов, вытеснив привычку к беготне, так как именно горизонтальные и косые удары являются самыми излюбленными при нападении.
        Умея проделывать все вышеописанные маневры и понимая связанные с ними опасности и ловушки, стоит подумать о характере своих собственных наступательных действий, чтобы вы не были коварно пойманы в момент азартной атаки. Золотое правило тут одно - не отдавайте свой центр, «точку», во власть инерции, чем не преминет воспользоваться ловкий враг. Пусть в сознании ваша атака умрет до своего завершения, не нужно любоваться красотой и четкостью собственных действий, хоть бы они и были само совершенство. Забудьте о них уже в момент их рождения! Пусть ваш удар летит туда, куда был направлен, не занимая места в голове, потому что и позади вас, и сбоку толпятся (такое должно предполагаться всегда) новые неприятели. Если вы начнете, будто паук муху, обрабатывать первую жертву, ее ассистенты мигом пресекут вашу возню и злорадное самолюбование. Желание растерзать недруга, хоть и понарошку, закрепощает разум и загоняет его словно в трубу, тогда как ему надлежит оставаться непредвзятым и отрешенным.
        На внешнем, физическом плане излишество в стремлениях приводит к «провальной» технике, когда центр следует за бешено летящей ногой, рукой или оружием, раздергивая вашу пространственную твердыню и отдавая во власть хладнокровного противника. Когда мы говорим о том, что позвоночник всегда должен быть вертикальным, это, в первую очередь, нацелено на пресечение крайне распространенной привычки «дотягивать» удар за счет провала корпуса из-за того, что не обеспечена подходящая дистанция. В первую очередь следует ходить и поворачиваться, а уж потом - бить и хватать, но абсолютное большинство предпочитают поступать наоборот, как будто их подошвы смазаны клеем.
        Я много раз внимательно наблюдал за поведением приверженцев айкидо на тренировках, проводимых моими друзьями, и заметил поразительно устойчивую манеру выполнения ударных атак. Девять из десяти нападающих производят не удар, а просто медленный длинный толчок вытянутой рукой, причем кулак движется вперед вместе с корпусом и находящейся в фазе шага передней ногой. Тело при этом сохраняет эфемерную связь с землей через единственную точку - оставшуюся где-то позади толчковую ногу. Общая динамика нестабильна, и достаточно малейшего бокового или тянущего усилия, чтобы агрессор полетел далеко и быстро. Вероятно, зло происходит оттого, что в айкидо приходят зачастую «с нуля», не имея никакого представления о технике атак вообще и ударов в частности.
        По большому счету обязанностью добросовестного тренера является предварительная постановка этой самой техники задолго до подачи основного стилевого материала - захватов, бросков и т. д.
        Если же снять эмоциональное наполнение и вспомнить о вероятных опасностях, поджидающих со всех сторон, то волей-неволей придется вертеться, как вошь на гребешке, смещаясь и озирая окружающее пространство, что немедля скажется на качестве собственно приемов.
        Даже сражаясь с единственным противником, не следует забывать о «дядьках с вилами», притаившихся за спиной.
        Только таким путем можно достичь удивительной живости и неуловимости в схватках, что достойна цитаты из «Путешествия на Запад» У Чэн-эня о похождениях Великого мудреца, равного Небу, царя обезьян Сунь У-куна:
        Казалось, будто тигр ворвался в овечье стадо,
        или сокол влетел в курятник…
        Не стоит вкладывать душу в технические действия, оставьте ее при себе, и пусть ваш разум парит над полем битвы, одинаково беспристрастно отмечая успехи и неудачи. Если вам хотя бы раз удавалось достичь этого волшебного состояния, вы наверняка заметили удивительную достоверность, с которой предугадывается поведение противника и следуют собственные ответные манипуляции. Когда ум центрован на «точку» и вы осознаете любые перемещения в пространстве как движения центра, то абстрактные определения типа «право-лево» или «верх-низ» теряют смысл. Остается парение в трехмерном мире над условной плоскостью пола или земли, послушное малейшему дуновению мысли либо инстинкта. Если к тому же вам удается отчетливо воспринимать противника в виде некоего «центра» без тела, рук и ног, то никакие его трюки не смутят вашего спокойствия, ибо информация о возможных действиях будет считана до начала их реализации, просто в форме ясного знания, как будто не он, а вы сами стоите перед собой. При этом конкретные приемы в том виде, к которому мы привыкли, лишаются жесткой внешней формы, а зачастую и вовсе не походят на
базовый прототип.
        Один мой приятель, весьма талантливый подвижник ушу с огромным стажем практики во «внутренних» направлениях, добрался-таки до почти контролируемого присутствия Ци во время парной работы. Если опустить туманные описания, с помощью которых он тщился передать на словах это своеобразное и трудно поддающееся переводу в привычные формулировки ощущение, суть происходящего в том, что в такие моменты само понятие «техники» бессмысленно. Противник явно замедляется и в восприятии движется, будто лунатик, с которым посредством обычных житейских манипуляций можно делать все что угодно. При этом собственное тело наливается такой мощью, которая позволяет наносить увечья любой степени тяжести, не принимая в расчет вялых попыток сопротивления.
        Что касается впечатлений от всего этого у противоположной стороны, в качестве каковой мне доводилось бывать достаточно часто, то ощущения не из приятных, словно вы сцепились с какой-то машиной.
        Прекрасное описание аналогичного состояния дает Иосиф Линдер, имевший подобный опыт во время одной из своих поездок в Японию:

        «… и вдруг сильная волна пробегает по позвоночнику, заставляя меня вздрогнуть. Тело мгновенно меняет осанку, взгляд устремляется в бесконечность. Я перестаю ощущать собственное тело, есть только ощущение теплого потока, в котором я несусь, не испытывая ни удивления, ни страха, ни радости. Мастер делает шаг в сторону, и в то же мгновение один из учеников бросается в атаку. Поток, в котором я плыву, несет меня сквозь атакующих, и мне кажется, что прошло уже много часов, но я не испытываю ни усталости, ни боли, хотя их удары достигают тела, но как-то странно отскакивают от него…»

        К сожалению, все эти чудеса требуют не просто многих лет целенаправленных тренировок, но и постоянного поддержания формы, так как небольшой перерыв в занятиях приводит к тому, что ваше умение тает незаметно и тихо, уходя, будто вода сквозь пальцы.
        Вернувшись с небес на грешную землю, мы увидим, что на физическом уровне любая парная работа может быть отнесена к одной из четырех разновидностей:
        А. Четко очерченная наработка техники нападения и защиты с распределением ролей.
        Б. Обусловленный полусвободный спарринг, имеющий целью шлифовку приемов путем их многократного повторения.
        В. Свободный спарринг для проверки набранной техники в режиме, максимально приближенном к реальному бою.
        Г. Принципиальная схватка для выяснения рейтинга участников, протекающая на грани риска и, как правило, с неизменными травмами.
        Как видите, сюда не входит самый настоящий поединок, смертная битва со многими нападающими, поскольку весь этот ужас, как было сказано, происходит по абсолютно иным физическим и моральным законам, не имеющим ничего общего с учебным процессом.
        * * *
        Итак, отточив до какого-то уровня отдельные компоненты стиля, вы неизбежно захотите проверить, как они работают на деле против живого движущегося партнера.
        Опыт построения тренировочного процесса даже в таком, казалось бы, индивидуальном и самодостаточном занятии, как изучение базовых форм тайцзи-цюань, показывает, что без их парной проработки невозможно достичь понимания внутренней сути движений, а это приводит в итоге к пустому, формальному исполнению комплекса. Если же практикуемый вами стиль заведомо предполагает грядущие победоносные стычки, то парной работе надлежит уделять более чем серьезное внимание и любое потребное количество времени.
        Разберем каждую из ее разновидностей подробно.
        А. Конкретных видов обусловленной учебной парной работы существует безмерное множество, но всю их массу легко разделить на две основные группы - выполняемые на месте или в перемещении.
        Самый элементарный вариант: вы с партнером становитесь на определенном расстоянии друг от друга в заданную позицию и начинаете исполнять каждый свою роль.
        Обычно кто-то атакует одинаковыми движениями, раз за разом, позволяя напарнику шлифовать реакцию и технику защиты. На первом этапе оба участника дуэта остаются на месте, что позволяет сконцентрировать внимание на чистоте приемов. Каждая сторона при этом ведет свою «партию» и преследует свои цели. Ошибочно понимать это так, будто нападающий «пашет» на своего приятеля. Отнюдь!  - он сосредоточенно отрабатывает заданный удар или связку, не отвлекаясь на реакцию напарника. Требуется лишь минимальный контроль, дабы не влепить милому другу «фонарь» под глаз. Подобная осторожность и внимание возрастают в цене стократ, когда работа протекает с оружием в руках. Даже самые корректнейшие и добросердечные мои ученики время от времени умудрялись рассечь друг другу то бровь, то пальцы, а однажды я сам, показывая блокировку от тычка короткой палкой, отвлекся на долю секунды для какого-то попутного объяснения и немедленно получил ошеломляющий удар прямо в переносицу. К счастью, последствия оказались минимальными, но «с копыт» я слетел моментально. Поэтому, приступая даже к самой незамысловатой парной работе,
всегда имеющей потенциальную возможность плотного контакта, нужно отбросить любые посторонние размышления и бдить весьма чутко.
        В этой связи следует особенно отметить некий психологический момент, а именно - никогда нельзя улыбаться во время какой бы то ни было тренировки с партнером.
        Никогда! Я не знаю, в чем тут дело и почему именно улыбка обладает таинственной ядовитостью при обмене ударами, но если она озаряет лица в столь неподходящий момент, то рано или поздно кто-то непременно получит по зубам. Возможно, будучи лишь поверхностным проявлением сложного психологического состояния, улыбка просто знаменует собой общую благодушную расслабленность и дружеское расположение, совершенно здесь неуместные, переводя тем самым дух и разум отнюдь не в нужное русло? Так или иначе, опыт со всей очевидностью показывает - где улыбки, там вскоре будут стоны и слезы. Вообще, любая внутренняя (и, как следствие, внешняя) несобранность очень быстро приводят к неожиданно серьезным травмам даже тогда, когда характер заданной работы никоим образом их не предполагает.
        НИКОГДА НЕ УЛЫБАЙТЕСЬ ВО ВРЕМЯ ЗАНЯТИЙ БОЕВЫМ ИСКУССТВОМ, ОСОБЕННО - В ПАРНОЙ РАБОТЕ!
        В моей тренерской практике был неприятный эпизод, когда давным-давно, преподавая ушу, я в самом конце тренировки расставил учеников парами для привычной, обыкновенной, легкой и мягкой работы, способной доставить лишь удовольствие всем участникам. И вот один из них вяло и безалаберно махнул (даже не ударил) ногой вперед, а второй столь же сонно выставил перед собой растопыренную (сто раз предупреждал, что это опасно!) пятерню. Результат - он подходит ко мне и с некоторым изумлением показывает вывернутый в обратную сторону средний палец с торчащей сквозь кожу белой косточкой.
        Классический открытый перелом, «скорая» и гипс - почему-то на два месяца.
        Оттого и говорится, что никогда нельзя «играть в каратэ», даже когда против вас стоит самый нежно любимый друг. Корректность работы и контроль над техникой предполагают отнюдь не внутреннюю, а внешнюю мягкость.
        Если схватка изначально жесткая и суровая, то вы и так не расслабитесь, боясь заполучить «и в нюх, и в дыхало», но когда речь идет о своеобразных «пятнашках», мы попадаем в эмоциональную ловушку, загодя отвергая наличие опасности там, откуда она и не думала исчезать.
        Один из моих ближайших друзей, которому посвящена эта книга, человек необыкновенно улыбчивый и обаятельный, становясь напротив, чтобы «немного поработать», преображался столь разительно, будто его подменили. Он вмиг обращался в холодную машину, настолько бездушную, что становилось индо страшно. Но ни я, ни кто-либо из великого множества его знакомых и учеников не припомним случая, чтобы он влепил кому-то синяк или расквасил нос. И это при том (скорее, именно оттого), что мастерство его достигало чрезвычайно высокого уровня, а длиннейшая когорта самолюбивых дурачков, возомнивших о себе слишком много и порою заявлявшихся к нему в зал на предмет принципиальной драки, уползали битыми вдребезги, в прямом смысле слова в слезах и соплях.
        Поэтому для спарринга любого уровня с кем бы то ни было требуется полнейшая концентрация духа, разума, воли и самоконтроля, независимо от целей и задач такой работы. Когда дело касается оружия, это требование удесятеряется в цене и должно выполняться неукоснительно. Повторяю: не путайте расслабленность тела с вялостью духа.
        Первая является неотъемлемой составляющей всякой действительно эффективной техники, тогда как вторая поистине подобна смерти. Китайцы очень четко различают две схожие внешне, но противоположные по содержанию формы, или состояния, именуемые «расслабленной рукой» и «мертвой рукой». Разумеется, под «рукой» следует понимать все тело или какую угодно его часть.
        Расслабленность руки предполагает наличие в ней Ци при полном контроле и осознании на фоне релаксации мышц. Напротив, «мертвая» конечность словно забыта нами, а там, где нет разума, нет и Ци. Именно такая рука получила открытый перелом пальца в приведенном выше эпизоде, чего никогда бы не случилось, присутствуй в ней хоть капля жизни.
        Если на вашу долю выпало стать нападающей стороной, от вас как минимум требуется выполнение строго стандартных, однотипных движений, дабы партнер не стоял перед необходимостью ежесекундно бороться за жизнь, а спокойно и методично нарабатывал заданный рефлекс, превращая его в инстинктивное действие. Конечно, речь здесь не идет о заведомо оговоренной работе с финтами, сменой уровня атак и порядка их чередования с целью натаскивания ученика на скорость реакции и оценки нее штатных действий. Коль скоро сказано выполнять, например, тычок на среднем уровне (хоть кулаком, хоть палкой), то и первое, и сто первое движения должны быть совершенно идентичными по высоте, глубине, скорости и всем прочим параметрам. Вместе с тем обязательным является наличие определенной «обратной связи» с партнером, которая подразумевает нечто вроде слежки вполглаза за его готовностью отреагировать на атаку. Он живой человек и вполне может зазеваться, спутаться, не успеть и так далее.
        В конце концов, вдруг ему на мгновение сделалось дурно, а тут вы со своим ударом. Поэтому не стоит уподобляться бесчувственному чурбану и молотить, как паровая машина. Ни пользы, ни радости подобная работа не принесет, а станет причиной травмы.
        Все вышесказанное, понятно, имеет отношение лишь к нормальным людям, а вовсе не к даунам, что приходят на тренировки самоутверждаться. Такой, как правило, вовсе не случайно «въедет» ногой в голову напарнику - и давай извиняться, хотя самого буквально распирает от гордости: как же, он попал!
        Обычно умение дозировать глубину и скорость удара приходит само собой с опытом, но существуют нехитрые упражнения для наработки величины «проноса» вашего кулака или бокэна в строгой зависимости от желания. Успех данной работы напрямую связан со способностью концентрировать разум на том или ином объекте, образе, точке пространства. Один из вариантов выглядит так: станьте друг против друга, чтобы для достижения полного контакта вам не требовалось полностью вытягивать руку, то есть оставьте некоторый запас глубины проникновения.
        Начинайте наносить концентрированные удары (неважно, кулаком или оружием, лишь бы движение имело тычковый, а не круговой характер) точнехонько по поверхности кимоно партнера в том месте, где оно образует выступающую складку. Подчеркиваю: удары наносятся в полную (!) силу, так, чтобы максимальная концентрация совпадала с касанием ткани, но не более того. Складка не должна сминаться.
        Достигнув успеха, сместите удар в глубину, каждый раз проваливая ткань до тела. Потом добейтесь легких щелчков по коже, не причиняющих напарнику сколько-нибудь заметной боли. Разумеется, градаций глубины можно придумать и больше, но этих трех вполне достаточно. Если же вы хотите перейти к более плотному контакту с углублением фокусировки в мишень от сантиметра до сквозного «пробоя», то придется заменить живого партнера на манекен или тяжелый мешок - по вполне понятным соображениям.
        Круговые атаки гораздо менее контролируемы, поэтому переходить к ним можно лишь по достижении успехов на поприще тычка. По той же причине мы лишены возможности использовать в контактной тренировке гибкое и секционное оружие, ибо они в момент соприкосновения с целью сразу и полностью отдают весь наличный запас кинетической энергии, наплевав на ваше мнение.
        Сказанное о парной работе на месте одинаково справедливо и для всех разновидностей перемещений - прямолинейных, круговых и комбинированных. Собственно говоря, если партнеры действуют в ритме маятника, при котором атака выполняется с выпадом, а защита - с отходом назад, вбок или с «входом», то никакой разницы нет. Определенные сложности возникают тогда, когда дело доходит до сравнительно протяженных «дорожек», на которых нужно учитывать всевозможные переменные факторы типа роста, длины и скорости шага, общего баланса и так далее. Впрочем, эти проблемы умирают в зародыше, если партнеры качественно отцентрованы на «точку» и способны плавно скользить над землей в любом направлении, независимо от выполняемых приемов. Когда же один из них (или оба) перемещается, словно ожившая статуя, то работа постоянно прерывается либо столкновениями лоб в лоб, либо разрывом дистанции на целые метры. В этом-то и состоит главный фокус и цель «дорожек»: научить людей сохранять заданную дистанцию, а уж потом бить, хватать и блокировать.
        Когда наша парочка трудится в поте лица на месте, без беготни, всякий раз возвращаясь в исходную точку после очередных выпадов и уходов, необходимо тщательно соблюдать требование возобновления первоначальной позиции. Недопустимо начинать следующее действие непосредственно из предыдущего. Если представить себе каждую отдельную связку в виде отрезка туннеля определенной глубины, то центральная позиция дает возможность заскочить в любой, поскольку все они «расходятся» от нее словно бы веером. Находясь в таком «нуле», вы вольны в каждое мгновение сотворить что угодно, тогда как нахождение среди определенных «стенок» накладывает на свободу выбора известные ограничения. К сожалению, большинство учеников склонны игнорировать фазу возврата «в ничто», предпочитая корявые и неудобные связки порой абсолютно не стыкующихся друг с другом технических действий.
        Еще по поводу обусловленного спарринга можно добавить, что здесь количество важнее качества: лучше вполсилы сделать двести повторов, чем с полной выкладкой - двадцать. Процесс закрепления в сознании и в двигательных стереотипах какого-то нового навыка совершенно идентичен нарезанию резьбы по металлу при помощи лерки или метчика. Тот, кто торопится вложить в это занятие душу и силы, непременно сломает инструмент и погубит заготовку. Только время и терпение приводят к цели.
        Невозможно заскочить на утес единым прыжком, однако, продвигаясь мелкими шагами, мы и не замечаем, как вдруг оказываемся на желанной вершине, одной из тысяч и тысяч ей подобных.
        Слива в прошлом году,
        Ива в нынешнем…
        Их краски и ароматы те же,
        Что и в старину.
        (ЧАНЬСКОЕ ИЗРЕЧЕНИЕ)
        * * *
        Б. Полусвободный спарринг с заблаговременным распределением ролей или арсенала приемов напоминает обыкновенный поединок, за исключением того, что его участники не вправе переступать намеченных границ, а вынуждены держаться в заданном русле темпа, плотности контакта и всех прочих оговоренных «но». Целью всего этого является более живая и реальная проверка в действии освоенных техник, а также «дегустация» новых связок. Разумеется, ни о каком топтании на месте или хождении челноком в дорожках речи уже нет. Перемещения по площадке абсолютно ничем не стесняются, и каждый из участников сам выбирает подходящую манеру шагов, прыжков и всего прочего, вплоть до акробатики. Любые вольности здесь допустимы постольку, поскольку они не вступают в противоречие с заданной программой, ибо работа все же учебная, и приоритетной задачей остается шлифовка или проба какой-нибудь техники, а отнюдь не вальсирование по залу.
        Тем не менее существует ряд ситуаций, когда именно перемещения выступают на первый план. Дело в том, что, по многолетним моим наблюдениям за повадками учеников во время парной работы, абсолютное их большинство склонны к прямолинейным челночным движениям типа «выпад - отход - выпад», отчего волей-неволей приходится навязывать им искусственную модель поведения и буквально заставлять совершать различные круги, повороты и циркуляции, позабыв о кулаках и палках.
        Также может возникнуть необходимость «привить вкус» к определенной позиции, редкой, но полезной, наподобие стоек на одной ноге. Для концентрации внимания на нужном аспекте в этом случае дается задание постоянно вплетать в канву спарринга искомый элемент (впрочем, этот методический ход используется применительно к любым действиям, а не только к стойкам).
        Самой элементарной формой работы является знакомый режим, в котором один партнер атакует, а другой обороняется. Если схватка безоружная, то можно договориться об использовании, скажем, только рук или только ног, исключить подсечки или задать какой-то фиксированный высотный уровень. Вариантов бездна, каждый волен попросить напарника поработать в той или иной манере для выправления собственных недочетов и шлифовки излюбленных трюков. Оружие вносит свои особенности, но не принципиальные, оно просто уводит «в тень» одни аспекты (технику ног) и выдвигает другие, присущие своей разновидности. Понятно, что нунчаку, нож и меч предъявляют различные требования к играм с ними, в первую очередь - к технике безопасности.
        И вот, едва наши гладиаторы сподобятся получить разрешение на свободный бой, как тотчас проявляется самая навязчивая и неотступная из ошибок, свойственная почти каждому: начинается поочередный обмен ударами и блоками, именуемый «фехтованием». Обычно проигрывает в нем тот (при прочих равных условиях), кто первый «зевнет» и пропустит внезапную или чересчур хитрую атаку. Чтобы такого не происходило, требуется задолго до вступления в свободные бои (то есть на стадии обусловленных схваток) приобрести устойчивый навык работы связками, когда на одно действие противника мы отвечаем как минимум тремя контратаками. Такая «тройка» выполняется как одно целое, с единым энергетическим выбросом и общим ментальным образом. С точки зрения стилевой «геометрии» отдельные составляющие связки должны стыковаться друг с другом и не вступать в противоречия.
        Это достигается тем, что конечная фаза одного удара является одновременно началом или замахом для следующего. Но тут вклинивается знакомый момент, без понимания и соблюдения которого вам нипочем не преуспеть: между любыми смежными элементами нужно обязательно вставлять фазу центровки и расслабления. Движение в ней ни в коем случае не останавливается, а лишь замедляется (порой настолько, что вполне походит на остановку, которой нет), позволяя обрести дополнительную устойчивость и «зачерпнуть» очередную порцию Ци для нового удара. Без таких вставок мы обречены на один из двух вариантов развития событий:
        - полный сброс энергии происходит уже в начале контратаки, не оставляя ни капли для завершения связки, все прочие элементы которой становятся «пустыми».
        Хорошо, коли ваш «первенец» достиг цели со стопроцентным эффектом. А если вы промахнулись, нарвались на грамотную блокировку, или противник оказался с девятью жизнями, словно дикий кот?
        - во втором случае мы просто делим исходный заряд Ци на количество приемов, что, например, в «тройке» обесценивает каждый из них на две трети. С таким же успехом можно колотить противника поролоновой дубиной.
        Но если вы умело и расторопно перемежаете контратаки упомянутыми фазами «обнуления», то получаете реальный шанс всадить корсару в борт серию полновесных «ядер», ибо сказано: «Один раз Инь, один раз Ян - таков путь Неба!». То есть - невозможно лететь вперед и вперед, настегивая несчастную Ян без передышки.

        Будем гнать коней, пока у них не лопнут жилы!
        (СКАЗАНИЕ О ЁСИЦУНЭ)

        Но, к сожалению, именно так поступают почти все на спортивных аренах многочисленных чемпионатов, демонстрируя тем самым «цветочные руки и парчовые ноги».
        Чтобы не быть голословным, приведу пример обыкновенной связки подобного типа применительно, скажем, к технике короткой палки типа черенка от лопаты.
        Итак, противник что есть силы бьет вам в корпус мощнейшим и наиболее употребимым круговым горизонтальным движением. Будь в его руках меч, он рассек бы вас пополам на уровне пояса, но - ваш глаз остер, дух крепок и крепка палка - вы слегка отходите вбок по ходу удара, чтобы немного смягчить контакт и обеспечить себя дистанцией, одновременно делая подставку вертикально поставленным оружием. Далее вы, разумеется, нисколько не любуясь своей классической стойкой и намертво остановленной атакой, сами переходите в наступление, использовав для толчка неприятельский импульс: наносите удар сверху по его рукам, затем другим концом палки - в голову, а напоследок прихлопываете его, уже падающего, широким круговым вертикальным ударом с просадкой и снижением центра тяжести. Финал, фанфары, лавровый венок! Как сказал поэт:
        Лукавый пал, пощады запросил,
        И в темный ад едва нашел дорогу…

        Хотя после реализации подобных связок ждать прошения о пощаде уже не приходится.
        Когда работа носит обоюдный характер, вы просто воюете потихоньку, стараясь соблюдать заданные ограничения или, напротив, постоянно используете один и тот же элемент, о котором попросил партнер или инструктор.
        Несомненно, характер таких боев принципиально и разительно отличается от настоящей схватки, поскольку здесь отсутствует фактор риска заполучить гибельный удар или попасться на захват. Так или иначе, но и первый, и второй варианты обусловленной парной работы есть скорее игра с определенными правилами и целями. Это одна из форм учебного процесса, направленного на постоянный рост мастерства и некое «воспитание тела» для исполнения им непривычных функций.
        Тем не менее вся подобная возня и (особенно) довольно скучная парная проработка на месте очень постепенно, исподволь перестраивают наши двигательные стереотипы определенным образом, давая возможность перехода к совершенно свободным формам боя хоть с одним, хоть с несколькими противниками.
        * * *
        В. Многие, прочтя эти рассуждения, перекосят физиономию: «Чего мудрить, выходи и бейся, сколько душе угодно»,  - тем более что самые расхожие, примитивные комбинации отлично знакомы по фильмам, эпизодическим посещениям какой-нибудь секции да дракам с себе подобными. И это будет чистой правдой, исключая лишь такую мелочь, как истинная эффективность навыков, дающих своему гордому обладателю потрясающую возможность расквасить недругу «портрет», а то и отправить его в нокаут. Однако стоит показать нашему вундеркинду хорошо отточенный, сверкающий кухонный ножик или суковатую нунчаку на звенящей собачьей цепи, как весь его пыл улетучивается невесть куда. Но не будем спешить с мудрыми усмешками, так как очень и очень немногие способны сохранить полноту физических, технических и духовных возможностей перед лицом нешуточной реальной угрозы. Это доступно в единственном случае - когда ситуация по какой-то причине не выходит (лично для ее участника) за рамки скучной обыденности. Причин тому не так много, а точнее - всего две.
        Первая - если наш герой сталкивается со всем этим чуть не ежедневно, что свойственно всякой нормальной шпане и бандитам. То, что для кого-то будет экстраординарным ЧП, для них - привычный фон жизни. Именно поэтому пресловутые «уличники», даже не обладая специальными техниками, чаще всего лихо побивают гордых носителей синих, коричневых и черных поясов, скованных тисками стрессовой ситуации. Это как сражаться с крокодилом в его родной нильской пучине. На положительном полюсе данной когорты восседают славные представители оперативного состава правоохранительных органов, для большинства которых эмоциональная уличная грязь со всей ее агрессией и накалом страстей является лишь ареной нелегкой службы. Говоря проще, ситуация не выбивает нас из колеи, если она привычна.
        Второй вариант появления чудесного иммунитета возможен тогда, когда человек в лоне любимого клуба и стиля подвергается на тренировках таким терзаниям, перед которыми меркнет ужасный рогатый венец любого уличного Минотавра. В прежние годы, в легендарные времена безграничного энтузиазма, встречалось довольно много секций, члены которых буквально выползали из своих подвалов, с ног до головы покрытые почетными синяками от жестоких кумитэ. Как рассказывал мне один случайный знакомый, прошедший через ад подобных тренировок, поначалу он «чувствовал, что его просто убивают, но потом привык и сделался, будто железный». Несомненно, такого монстра мало что способно вышибить из седла, и он, скорее всего, отработает, «как учили», в любой ситуации.
        Разумеется, здесь описаны, так сказать, чистые варианты, однако реальная жизнь сплошь и рядом перемешивает их самым причудливым образом. Только безнадежный глупец мнит себя носителем волшебных знаний, коль скоро дома на стенке висит диплом, а чресла стянуты ярким поясом.
        Как водится, всякое правило имеет исключения.
        В нашем случае в качестве таковых скромно выступают внешне ничем не примечательные люди, коим от природы свойственно ледяное самообладание, хоть земля разверзнись у ног. Эти не ослабнут телом, даже если на них направлен обрез 12-го калибра, а потому способны на адекватную реакцию, превосходя технически натасканных собратьев. Такими они родились и такими проходят по жизни - заведомо ко всему готовыми бойцовыми петухами, для которых мир и покой есть скука смертная, а всякие драки и стычки - как рыбе вода. Их много по обе стороны добра и зла.
        Всем прочим остается одно - нарабатывать изначально чуждые человеческому естеству движения до тех пор, пока они не станут такими же привычными, как еда и питье. Ведь никакая конфликтная ситуация не заставит вас сунуть ложку в ухо вместо рта, что говорит о хорошей практике в этом непростом (не смейтесь, вспомните детство) деле. Так что секрета нет, вернее, он есть, и состоит в превращении количества в новое качество. Когда сплошь и рядом мы сталкиваемся с ситуацией, при которой замечательно техничные ученики, демонстрирующие в родных стенах потрясающее совершенство, выходят на ринг (даже не реальный бой) и оказываются столь же потрясающе беспомощными, то не нужно бранить стиль, школу, инструктора и все прочие внешние факторы. Гораздо справедливее поглядеть в зеркало и честно констатировать кривизну собственной «рожи».
        По моим многолетним наблюдениям, абсолютное большинство нынешних «восточников» (как правило, подросткового возраста) склонны к некоему школярству, которое выражается в том, что они воспринимают тренировку в группе будто школьный урок физкультуры, навязанный извне. То есть - они весело и с охотой приходят в зал, переодеваются в кимоно и встают в строй, ожидая, что же им предложат делать. Но при малейшей слабине со стороны инструктора следует полный разброд, баловство и «сачкизм». Я сознательно выделил их принадлежность к категории тинэйджеров, ибо лицам после двадцати присуще несколько иное отношение к занятиям. Тот, кому доводилось самому вести тренировки, отлично знакомы с разницей между атмосферой присутствия и отсутствия учителя в зале. Стоит ли после этого удивляться горьким плодам подобных тренировок, всю бесполезность которых обязательно вкушают вроде бы прилежные (пока стоишь у них над душой) ученики?
        А дело попросту в том, что боевому искусству невозможно никого научить - ему можно только научиться, причем сугубо самостоятельно. Инструктор и школа лишь предоставляют необходимую информацию и подсказывают испытанные способы ее усвоения, но скушать это блюдо каждый должен сам. По-настоящему хорошему ученику не требуется ни зал, ни компания, ни иное внешнее обрамление. Правильная методика подачи материала со стороны учителя, немного достоверной литературы и сотни литров пролитого пота - достаточные компоненты успеха. Если такому мальчонке дать какое-нибудь задание и выйти из помещения хоть на час, хоть на два, то можете быть уверены, что по возвращении вы застанете его полуживого, но все так же молотящего воздух или мешок.
        К сожалению, подобные ученики редки, словно подарок судьбы,  - как и полагается.
        Спешу подкрепить вышесказанное живыми примерами из своего и чужого опыта. Вот что пишут о знаменитом Ли Лянье, ныне известном всем любителям боевиков под именем Джета Ли:

        «Восьмилетним мальчиком он стал заниматься ушу в пекинской любительской спортивной школе, и с тех пор начался его трудный путь восхождения к вершинам мастерства. Прыжковые элементы обычно повторяют до 50 раз, а он делал это по 100 -200 раз, удары ногами отрабатывают 30 минут, он - 60 минут, комплексы таолу все шлифуют 10 раз, он же - несколько десятков раз.
        Ли Лянье был упорным не только на тренировках, но и требовательным к себе в отработке базовых техник.
        Прием «нога-вихрь» изучить довольно просто, но весьма трудно качественно исполнить. Нашему герою долго не давался этот прием, так как сказывалась недостаточная сила ног, а в комплексе элемент выходил совсем плохо. И тогда Ли начал многократное повторение слабых мест - до нескольких сотен раз. Такой жесткий режим принес результаты. Выполняя элемент «нога-вихрь» на своих первых соревнованиях, Ли вызвал бурные овации на трибунах. Даже специалисты ахали от восторга: «Техника этого мальчика словно отполирована!»

        Специально для тех, кому далекий Китай не указ, расскажу о делах более домашних. Один мой близкий друг, которого я уже не раз упоминал на этих страницах и чье фото украшает третью страницу этой книги, в давние годы юного энтузиазма уходил в ботанический сад, где предавался тренировкам зачастую по шесть-восемь часов в день. Судить о суровости этих занятий можно хотя бы по тому, что любимым его упражнением было прохождение, мягко говоря, длинных дорожек в гору (с крутизной до 30°) и обратно. Будучи прирожденным «ножником», он особенно налегал на всевозможные «гери»[41 - В японской терминологии «гери» означает удар ногой, а разные добавления уточняют его характер: «маваши» - круговой, «ёко» - вбок, «маэ» - вперед, и т. д.], причем так: например сто восемь «маваши» поочередно каждой ногой, двигаясь вверх, затем вниз, снова вверх - на разных уровнях, с разной концентрацией, в связках с руками и так далее.
        Подобным образом ежедневно прорабатывалась вся базовая техника. Стоит ли удивляться, что он походя наносил шесть полновесных ударов, не опуская ноги, и при росте сто шестьдесят сантиметров вонзал свой коронный «маваши» двухметровым молодцам так, что те валились наземь, будто расстрелянные, даже не поняв, что произошло. Это не байки и не легенды, как говорится - все было, было…
        Другой, более современный пример: у знакомого инструктора по редкому теперь ушу был в учениках парнишечка вполне худосочного сложения. Обидную недостачу он компенсировал фанатичной истовостью в работе. По ходу тренировок не раз и не два бывало, что, дав задание бить, к примеру, поставленного на торец гимнастического коня, приятель вынужден был покинуть зал и вести где-то в коридорах длинные переговоры с администрацией ли, с родителями учеников - неважно. Вернувшись, он неизменно заставал юное создание сосредоточенно молотящим окаянный инвентарь, тогда как все прочие коротали время в приятных беседах. Причем он заметил - чем больше промежуток времени и, соответственно, сильнее усталость, тем ожесточеннее и быстрее наносились удары. Результат: после просьбы «стукнуть» в поставленную на высоте лица ладонь следовало некое малозаметное движение - и ошеломляюще резкий, сухой шелчок, лишавший руку чувствительности на добрую минуту.
        Также общеизвестен и документально зафиксирован в назидание легкомысленным потомкам знаменитый распорядок дня Масутатсу Оямы, которого он придерживался во время своей добровольной аскезы в горах:

        4 утра….подъем, медитация (10 минут), бег по горам (2 часа);
        7 утра….приготовление пищи;
        8 утра….завтрак, совмещенный с обедом;
        9 утра….десять раз выполнить комплекс:
        1 - поднять 20 раз штангу 60 кг;
        2 - отжаться на пальцах 20 раз;
        3 - отжаться в стойке на руках 20 раз;
        4 - подтянуться на перекладине 20 раз;
        5 - 20 ударов кулаком каждой рукой в макивару;
        (между комплексами - дыхательные упражнения);
        11 утра…ежедневное повторение по 100 раз какой-то одной ката;
        14 часов. поднятие тяжестей:
        поднять 60-килограммовую штангу 20 раз, ежедневно наращивая вес. Выполнить 1000 отжиманий - 200 раз на двух пальцах, 200 раз на трех, 200 раз на четырех и 400 раз - на пяти. Иногда, для разнообразия, отжиматься 1000 раз на кулаках с перерывом после 500;
        15 часов…разработка теории спарринга, работа на макиваре, разбивание камней, лазание по канату, упражнения для брюшного пресса - 200 раз;
        17 часов… приготовление пищи, ужин;
        18 часов… медитация и отход ко сну.

        Великолепно известны и результаты подобного упорства, которые детально описаны в бесчисленных вариантах этой необычайной биографии, открыв страницы которой, любители чужих подвигов смогут вдоволь насладиться сценами убийства быков, сокрушения камней и прочими экстраординарными эпизодами.
        Вообще вопрос добросовестности учеников является одним из самых насущных и болезненных - разумеется, для преподавателя, который хоть немного озабочен конечными результатами своей работы, а не только денежным вознаграждением. По моей обширной статистике, из трех десятков произвольно набранных новичков лишь двое-трое способны действительно качественно заниматься и успешно двигаться вперед и вверх, но только один из пяти-десяти достигнет мастерства - неважно, в силу своего таланта, упорства или того и другого вместе. Остальные нужны исключительно для оплаты аренды спортзала и поддержания жизненных сил любимого инструктора. Однажды в русле зашедшего на данную тему разговора один из моих друзей, мастер 4-го (на тот момент) дана Шотокан каратэ-до и фактический зачинатель этого стиля в нашем регионе, с тоскою сказал что-то вроде: «Эх, мне бы настоящую, старую самурайскую молодежь - я бы из них такое мог сделать…». Размечтался!
        Отношение учеников к тренировкам во многом определяет - подогревает или охлаждает - энтузиазм их учителя, так как каждое занятие всегда есть в какой-то степени импровизация, эксперимент, оно всегда пишется с нуля, и при подлинно неравнодушном отношении трудно заранее сказать, чем оно завершится. Часто бывает так: случайно всплывший в ходе тренировки стародавний элемент или связка тянут за собой настолько прочную цепочку технических ассоциаций, что заводят в итоге в непролазные дебри форм и вариантов, никак в начале не запланированных.
        Когда преподаватель ведет занятия строго по описанному, по раз и навсегда устоявшемуся, известному до мелочей алгоритму, не позволяя ни малейшего отклонения куда бы то ни было, это говорит, что перед нами представитель одной из двух категорий:
        - либо великий методист, абсолютно отчетливо видящий полную картину тренировочного процесса в перспективе (за все годы лично я встречал только одного такого уникума);
        - либо полноправный член команды равнодушных болванов, озабоченных исключительно пополнением собственного кошелька.
        А упомянутое отношение со стороны учеников, со всей наглядностью проявляющееся в ходе занятий, особо отчетливо дает себя знать по их завершении. Если человек истязает вас вопросами решительно по всем аспектам (не только техническим) изучаемого стиля, да еще остается в пустом зале, чтобы сразиться с приятелем или в спокойной обстановке пошлифовать ката, значит, он имеет все необходимое для достижения высот мастерства. И лучшей наградой действительно умному и увлеченному своим ремеслом инструктору станет момент, когда он сам (как и окружающие) поймет, что ученик превзошел старого учителя и уходит все дальше собственной дорогой.
        Настоящий энтузиаст не ждет пояснений, а буквально вытягивает их всеми доступными способами из множества источников. Любая литература, фильм (не обязательно учебный), сценки из жизни дарят пытливому взору жемчужины опыта, внезапные подсказки и озарения, но - при одном непременном условии, состоящем в том, что ваши каратэ, ушу или айкидо продолжают интересовать вас двадцать четыре часа в сутки, независимо от прочей деятельности.
        Например, упомянутый любитель ботанического сада регулярно дрался во сне (наяву, впрочем, тоже) и нередко выносил из царства теней удивительные находки, а решительно каждая наша встреча уже на пятой минуте неизменно сводилась к фразе: «Слушай, я тут одну «примочку» увидел (придумал, вычитал). Сделай движение…». Я выполнял требуемую атаку, а он - как правило, нечто простое, неожиданное и крайне эффективное.
        Но если ученик, покидая стены зала, тотчас и полностью переключается на иные заботы и дела, ничего путного ждать от него не приходится. Увы, бывают редкие, но от этого не менее грустные исключения, когда человек всей душой, что называется, рвется и горит любимым занятием, изводит вас вопросами и изводится физически сам, но ничего у него не выходит. То есть абсолютно. Не дано - и все! У меня было в разное время несколько таких горемык, для которых даже базовые позиции и перемещения так и остались марсианской грамотой. Притом я совершенно уверен, что никакие индивидуальные занятия не дали бы результата - природу не обхитрить.
        На другом, более радостном полюсе, расположились столь же редкие самородки, на лету впитывающие любую незнакомую информацию и тут же претворяющие ее в жизнь с завидной легкостью. Один мой знакомый обладает феноменальной способностью буквально «с листа» схватывать и разучивать сложнейшие китайские таолу, на которые у меня уходят недели и месяцы кропотливого труда. Ему же достаточно нескольких дней - и готово. Не идеально, конечно, но все на месте, форма верна, и динамика - в точности как у пекинского дедушки.
        Если добавить к этому талант достоверно улавливать глубинную суть каждого элемента (по-японски - бункай) и большой практический опыт, то подобному сочетанию можно лишь позавидовать.
        Вернувшись, однако, к практике свободного учебного боя, нельзя не затронуть весьма существенный вопрос ритма и скорости, а также арсенала применяемых техник.
        Подчеркиваю - речь все еще идет об учебном, хотя и вольном, поединке, который никак не подходит на роль модели или ослабленного штамма реальной битвы. Оставаясь испытательной лабораторией собственного мастерства, он дает возможность более или менее приблизить ситуацию к реальной, но граница не может быть нарушена никогда, в противном случае вы или ваш напарник покинете зал на носилках. А коли так, то и уровень настороженности остается невысоким, что прямо сказывается на рисунке движений. С перечнем используемых приемов все просто - из него удалены любые воздействия на жизненно важные зоны (не говоря уже о точках) и всевозможные болезненные, травмоопасные удары по костям, суставам, глазам и ушам. Спешу заметить, что оставшегося в нашем распоряжении достаточно для самой убедительной демонстрации своего превосходства, но далеко не над каждым, пославшим вам вызов на бой.
        В этой связи к месту еще раз вспомнить и проанализировать классическую, хрестоматийную ситуацию спора «кто лучше?» между представителями ударных направлений (бокс, каратэ, таэквондо и т. д.) и борцами. Когда-то, на заре становления российского (извиняюсь, советского) каратэ подобная проблема волновала многих, так как молодежь уперлась в реальный выбор: чему отдать предпочтение, силы и время[42 - О деньгах, тем более больших, тогда и речи не шло, по крайней мере, в большинстве случаев. Преподавание держалось на личном энтузиазме, а необременительные поборы сводились к необходимости оплаты спортзала. Были, впрочем, и исключения.]? Не стоит забывать, что в те годы отечественные школы самбо, дзюдо, обычного бокса и спортивной борьбы были сильны, плодовиты и многочисленны как кузницы олимпийских кадров, а руководили ими настоящие профессионалы, специалисты высшего класса. Естественно, заморскую новинку тотчас стали проверять «на вшивость», опираясь в критериях на инфернальные способности сумасшедшего каратиста из фильма А. Куросавы «Гений дзюдо».
        Но беда в том, что это крайне щекотливый и некорректный спор. Со стороны борцов попросту некрасиво вызывать на поединок (с любой степенью дружественности) адептов кулака и ноги, поскольку в распоряжении первых - полный набор бросков и захватов, подкрепленных обычно изрядной массой и тяжкой физической мощью, на долю же вторых остается, за вычетом запретных приемов, совсем немного, ибо не станете же вы с концентрацией бить человека, который не сделал пока ничего дурного, за исключением желания швырнуть вас через бедро. А ведь только полновесным нокаутом и можно остановить эдакую махину. Он хочет и может все, а вы не можете (без членовредительства) почти ничего! Он вас заломает, размажет по ковру, усядется на голову - и будет молодец, а вы расквасите ему физиономию или сломаете ребро - и сделаетесь в глазах болельщиков дураком и бякой. Обозначать же, как это принято в каратэ, свои, пусть потенциально убойные, удары нет смысла, так как ни зрители, ни противник этого не оценят.
        Проблема, как видим, не имеет решения цивилизованным путем. Это особенно заметно в полуприятельской возне мальчишек, когда один, обычно крупный, тяжелый и наглый, тискает и ломает другого, выкручивает ему руки, защемляет голову под мышку и гнет в три погибели. Несчастная жертва пищит и безуспешно тужится освободиться, поскольку бить в морду нельзя - это уже настоящая драка, а дело-то как бы шутейное, хотя и мучительное - и выхода просто нет.
        Резюме: изначально состязательные традиции наподобие греко-римской борьбы, эволюционировавшие как спортивно-зрелищные, цирковые и олимпийские, не могут быть сопоставлены с искусством убивать, кастрированным до полной недееспособности. Еще более наглядно можно представить нелепость таких сравнений на примере гипотетической схватки борца с мастером меча, которому категорически запрещено резать, рубить, колоть и вообще касаться противника сталью, а само оружие на всякий случай затуплено. Вот и состязайся!
        Но если ситуация безвыходная, отнекаться не удается, а потное чудовище роет ногой землю, то плюньте на приличия, с помощью въедливых замечаний обостряйте накал страстей и выводите все это на уровень принципиального поединка, чтобы получить моральное, заранее оговоренное право действовать как угодно. А уж затем собирайте весь ваш наличный запас И, Ци, Шэнь и всего прочего - и бейте каналью так, словно он изжарил вашу таксу. Но повторяю - подобное развитие событий должно быть трижды оговорено заранее и доведено до сведения всех присутствующих. Я, разумеется, всячески прошу прощения у глубоко уважаемых мною представителей дзюдо, самбо и прочих видов борьбы, но попросту не существует сколько-нибудь гуманных способов сравнения разнородных систем. И вообще - только полные тупицы или зеленые новички склонны вечно задаваться вопросами о превосходстве той или иной школы.
        И все же, и все же… Со временем, накопив обширную статистику, я пришел к выводу, что в целом бросковая техника эффективнее ударной. Утверждать обратное может лишь тот, кого никогда не бросали. Полезно также помнить, что так называемые боевые варианты бросков предполагают максимально жесткое приземление жертвы на голову, шею или холку с заведомым переломом позвонков, тогда как очень многие крепкие ребята способны «держать удар», и я даже знаю примеры, когда в кровавой уличной потасовке кто-то кого-то сознательно и целенаправленно бил кулаком в горло, а тот хрипел, но продолжал баталию.
        Однако если даже не очень умелый дзюдоист швырнет вас через плечо с приземлением плашмя на спину, стычку можно считать оконченной.
        Ударную технику неплохого уровня гораздо легче освоить, нежели бросковую - вот в чем секрет. Поэтому всякий борец заведомо владеет кулаками, но отыщите каратэиста, поднаторевшего в борьбе, не говоря уж о чисто физической составляющей, а именно: упражнения с гирями и иными отягощениями для первых являются обязательной частью тренировок, а для вторых категорически противопоказаны как закрепощающие (ну, с небольшими оговорками). Соответственно, средний борец всегда мощнее и мясистее среднего каратэки, а это немаловажно. До тех пор, пока вы не достигли заветного мастерства одним ударом перебивать конечности и проламывать череп, с размерами противника придется считаться.
        И - опять пару слов о боксерах. Очень характерным почти для всех новичков-«восточников» стало традиционно снисходительное отношение к рафинированным приверженцам спортивного бокса, вытекающее, скорее всего, из осознания возможности лягаться ногами. Смею заверить, что бесчисленные «ножники» были повержены наземь, даже не успев ничего понять - настолько быстрым был удар противника. И немудрено: классический бокс с его странноватыми ограничениями нужно рассматривать как некую узкоспециализированную разновидность боевого искусства, а где специализация, там и эффективность.
        Да, хороший каратэист может переиграть боксера, прибегнув к технике ног или ударам ниже пояса, к чему тот не готов, зато на стороне второго - молниеносная реакция и техника рук, отшлифованная гораздо тщательнее, причем под руководством опытных тренеров, за которыми стоит опыт десятилетий научно-методических разработок на государственном уровне (бокс - олимпийский вид спорта).
        А духовность… да пес с ней!
        Очевидная ущербность бокса в вопросе с ногами естественным образом привела к созданию некоего гибрида, кикбоксинга, разом завоевавшего сердца драчунов и зрителей. И правда: выучиться ему легко, состязания зрелищны, полный достаток всего - адреналин для участников, тотализатор для толпы и денежный приз победителю! Хотя с позиции традиционных единоборств это дитя современности считается уродом (точнее, дауном), факт, что для уличного мордобоя кикбоксинг оптимален. Не претендуя (или претендуя, но беспочвенно) на возможность защиты от одного или, тьфу-тьфу-тьфу, нескольких вооруженных противников, он наделяет своего носителя сноровкой, достаточной для расквашивания физиономий себе подобным. И, конечно, тактическая и «контактная» свобода действий в поединке перетягивает на его сторону многих и многих. Лично я знаю совершенно блистательного каратэиста, победителя международных чемпионатов, огромного, могучего и техничного, который в последнее время выступает сам и тренирует группы на ниве кикбоксинга, поскольку, по его словам, «там интереснее». Проще говоря, в каратэ не подерешься как следует.
        Вернемся, однако, к нашей теме. Коль скоро учебный (хотя и свободный) бой не велено завершать жестким приемом, он естественным образом превращается в непрерывный, продолжительный обмен техниками и контртехниками, причем главной задачей для обоих участников становится неусыпный контроль за соблюдением исходного темпа. Фокус в том, что этот самый темп имеет волшебную тенденцию к лавинообразному нарастанию, и приходится затрачивать изрядные душевные силы, чтобы его обуздать и удерживать в неких границах.
        Обычно работа начинается мягко и корректно, но не успеешь глазом моргнуть, как приходится буквально бороться за целостность кожных покровов. Тут важно не срываться самому. Если вам удается поддерживать нормальный, неторопливый темп, то напарник также будет лишен отправных точек для его ускорения. Принцип стар и понятен - каков вопрос, таков ответ. Одно резкое движение порождает другое, еще более резкое,  - и единоборцы буквально срываются с цепи. Умение сохранять ровный, без изломов, строй спарринга является достоверным показателем опытности и мастерства, тогда как новичкам свойственна напряженная манера поведения, в которой затянутые периоды выжидания и высматривания уязвимых брешей в обороне сменяются внезапными бросками, дабы успеть всадить в оную брешь кулак, ногу или меч.
        Бывало, охрипнешь, ежеминутно напоминая то одной, то другой паре: «Мягче! Не ускоряйтесь!»
        Помимо этого, существует любопытный психологический эффект, заставляющий без привычного скепсиса размышлять о дедушке Дарвине и его теории происхождения человека от обезьяны. Как известно, нашим волосатым предкам больше всего на свете нравится повторять действия окружающих. Не потому ли и мы так склонны копировать движения противника и вообще работать в его манере? Понаблюдайте за спаррингующими каратэистами: стоит одному поднять ногу для удара, как второй немедленно «отзеркаливает» движение, причем старается проделать это быстрее в погоне за упущенной инициативой.
        Разумеется, далеко не все попадают под влияние оппонента, процесс имеет обоюдный характер, но в какой-то степени взаимный гипноз поражает почти каждого.
        В обиходе это называется «вязаться на технику противника». Исключение составляют разве что абсолютно «железобетонные» личности с устоявшейся техникой, тактикой и огромным опытом боев. Таким вообще наплевать, кто стоит перед ними - человек, пингвин или марсианин со щупальцами. Но именно подобное состояние психики и является заветным идеалом и целью всякого настоящего мастера. К сожалению, слишком часто, особенно на чемпионатах, приходится наблюдать картину, когда громогласный титул и общеизвестное «имя» какого-нибудь участника уже загодя, до начала схватки, валят его противника в прах, хотя тот и по технике, и по силе явно способен провести бой на равных. Если же к официальным регалии ям добавляется зловещая негласная слава зубодробителя-потрошителя, она и вовсе раздвигает зыбкие ряды претендентов направо и налево, словно ледокол. Все это продолжается до тех пор, пока перед венценосцем не предстанет никому неизвестный «юноша бледный со взором горящим», спокойно, деловито и проворно реализующий весь свой наличный капитал техник, наплевав при этом как на телеса, так и на регалии «лорда смерти».
Именно поэтому на тренировках жизненно важно работать не просто с различными партнерами, но обязательно с более маститыми коллегами, вплоть до инструктора. Если же последний всячески, без видимых причин, уклоняется от робких приглашений, стоит задуматься о действительной его компетенции - в отличие от провозглашаемого или кажущегося мастерства. Скорее всего перед нами представитель многочисленного и трудноопределимого племени «любителей свободных ушей».
        Впрочем, один мой друг в молодые годы с легкостью выводил на чистую воду излишне заносчивых и неприступных «сэнсэев», склонных полагать себя звездами как минимум районного масштаба. Он скромно приходил к ним на тренировку в оттянутом линялом трико и просился позаниматься. Дальнейший ход событий зависел только от поведения хозяина зала. Если он проявлял нормальное человеческое радушие без апломба, то в конце занятия они слегка спарринговали и расходились, удовлетворив взаимное любопытство и вполне довольные друг другом. Часто подобные встречи перерастали в добрые приятельские отношения на многие годы.
        Когда же воспаленное самолюбие и едкая гордыня застилали «маленькому дракону» глаза и он буквально сквозь зубы цедил снисходительные ленивые фразы, а на вопросы о школе и стиле (речь идет о благословенных годах расцвета ушу в нашей стране) не отвечал вовсе или провозглашал себя преемником древней, таинственной и недоступной всяким разным традиции, а потом милостиво разрешал стать в самый конец строя, то участь его бывала печальной. Под конец тренировки при всех ему делалось предложение «немного поработать» (причем в форме, исключающей отказ без «потери лица»), после чего весь его дутый авторитет вместе с убогой техникой втаптывался в пыль настолько просто, красиво и однозначно, что, будь он человеком чести, ему оставалось бы только застрелиться или сделать харакири. Но, насколько мне известно, ни один не стал резать живот, напротив - еще долго продолжали тренировать ни в чем не повинных учеников, глядя на них бесстыжими глазами. Отсюда мораль: никогда не веди себя заносчиво с незнакомцами, пришедшими к тебе на тренировку. И вообще никогда не веди себя надменно, будь ты хоть Б. Ли, М. Ояма и С.
Сигал в одном лице.
        Конечно, советовать легко, но по мере сил постарайтесь воспринимать стоящего перед вами противника лишь как некий движущийся объект, способный совершать те или иные манипуляции и перемещения. Он не друг, не враг и вообще никто! Он не человек и не живое существо. Он просто субстанция, меняющая свое положение в пространстве, а потому нам незачем как-либо к ней относиться. Ведь не задумываемся же мы о дереве, когда отклоняем от лица одну из его ветвей. Будет действие - будет и противодействие, не будет - и ладно.
        * * *

        Налетит ветер - и бамбук зашумит.
        Умчится ветер - и бамбук смолкнет.
        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        * * *
        Г. Между тем разговор сам собой незаметно перешел в иную плоскость, а именно - в область поединка уже не учебного и приятельского, а вполне жесткого и принципиального, в котором предстоит четко выяснить, кто лучше или кто не прав. Здесь самое время припасть к гигантам духа, к классикам, сумевшим в форме притч и афоризмов показать верное отношение к конфликтным ситуациям:

        Цзи Син-цзы взялся обучить для царя бойцового петуха. Через десять дней царь спросил:
        - Ну как, готов петух?
        - Нет еще,  - ответил Цзи Син-цзы,  - чванлив, кичится попусту.
        Через десять дней царь спросил его о том же.
        - Пока еще нет,  - ответил Цзи Син-цзы,  - откликается на каждый звук, кидается на каждую тень.
        Через десять дней царь спросил его о том же.
        - Все еще нет,  - ответил Цзи Син-цзы,  - смотрит злобно, так и пышет яростью.
        Через десять дней царь снова повторил вопрос.
        - Вот теперь почти готов,  - ответил Цзи Син-цзы,  - услышит другого петуха - даже не шелохнется. Посмотришь на него - как деревянный. Достоинства его достигли полноты. Ни один петух не решится откликнуться на его вызов - повернется и сбежит!
        (ИЗ ЧЖУАН-ЦЗЫ)

        Незачем уточнять, что целью воспитателя была отнюдь не физическая закалка и без того могучего бройлера, а становление его духа. Личность, жадная до битв и стычек, рано или поздно нарывается на вожделенные неприятности, а склонность уповать на силу и умение присуща исключительно глупцам, ибо мир и населяющие его создания непостижимы и непредсказуемы.

        Ставят невод на рыб, а попадается дикий гусь.
        Богомол, хватая добычу, не замечает сзади воробья.
        На каждую хитрость найдется другая хитрость.
        Всякое происшествие ведет к неведомым событиям.
        Так можно ли уповать на свое знание и разумение?
        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        Мир наполнен борьбой и стремится втянуть нас в омут противостояния и конфронтаций - не следует клевать на эту удочку и вступать на бесконечный, скользкий путь побед и поражений. Тот, кто изо всех сил пытается сделать грязную воду чистой, лишь усугубляет положение.

        Если воду не мутить, она сама станет чистой.

        * * *

        Если в сердце не гуляют ветер и волны,
        То, где бы ты ни был, тебя будут окружать
        Голубые горы и зеленые рощи.
        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        Неуемное желание постоянно выяснять свой рейтинг в табели о рангах родной школы, города, региона и т. д., и т. п., как и страстная погоня за очередным ярким поясом или шевроном на кимоно, не имеют ничего общего с подлинным пониманием цели наших нелегких трудов.

        Соревнования и связанные с ними победы и поражения не есть истинное будо.
        Настоящая победа - это победа над самим собой!
        (МОРИХЭЙ УЕСИБА)

        Нестерпимое желание победить способно лишь приблизить проигрыш, ибо оно сталкивает дух и разум в пучину мелких страстей, заставляет исчислять варианты и шансы, ловить фортуну или полагаться на авось. «Не имеющий гармонии в душе проигрывает с самого начала»,  - совершенно справедливо заметил все тот же дедушка Уесиба, не знавший, между прочим, ни одного поражения. Что же касается силы духа, позволяющей обходиться без мордобоя и звона стали, то лучше дать слово Джерому К. Джерому:

        Жертвой Монморэнси[43 - Кто не в курсе: МОНМОРЭНСИ - это фокстерьер.] был большой черный кот.
        Я никогда не видел такого большого и непрезентабельного кота. У него не хватало половины хвоста, одного уха и значительной части носа. Это было длинное жилистое животное. Вид у него был спокойный и самодовольный.
        Монморэнси мчался за этим бедным котом со скоростью двадцать миль в час, но кот не торопился - ему, видимо, и в голову не приходило, что его жизнь в опасности. Он трусил мелкой рысцой, пока его возможный убийца не оказался на расстоянии одного ярда. Тогда он обернулся и сел посреди дороги, глядя на Монморэнси с кротким любопытством, словно хотел сказать: «В чем дело? Вы ко мне?»
        У Монморэнси нет недостатка в храбрости, но в поведении этого кота было нечто такое, отчего остыла бы смелость самого бесстрашного пса. Монморэнси сразу остановился и тоже посмотрел на кота. Оба молчали, но легко было себе представить, что между ними происходит такой разговор:
        КОТ. Вам что-нибудь нужно?
        МОНМОРЭНСИ. Н-нет… Благодарю вас.
        КОТ. А вы знаете, не стесняйтесь, говорите прямо.
        МОНМОРЭНСИ(отступая). О нет, что вы… Не беспокойтесь. Я… боюсь, что ошибся… Простите.
        КОТ. Не за что! Рад служить! Всего хорошего!
        После этого кот поднялся и пошел дальше.

        Но дух духом, а техника и тактика также играют не последнюю роль, поскольку именно с их помощью реализуется во внешнем мире вся сила нашего Шэнь. Предположим, что никакие эмоциональные факторы вовсе не вышибли вас из равновесия, потому что вы «твердый имеете дух, и обидою не сочтете, если осел вас улягнет или свинья смрадным до вас коснется рылом», как сказал когда-то А. Радищев, поэтому в предстоящем сражении вы намерены спокойно и деловито пустить в ход весь наличный запас мастерства. Вероятно, не стоит уточнять, что на сей раз ни о каком продолжительном обмене «любезностями» речи быть не может, поскольку цена всякого пустого или неловкого движения возросла до решающих величин. Баталия, скорее всего, закончится после нескольких обманных действий одним-двумя финальными ударами (руками, ногами или оружием) либо броском с последующим удавлением.
        Самое лучшее и эффективное с тактической точки зрения, равно как и самое убедительное для зрителей и противника - это выведение из строя его конечностей. Но так как внушительный спектр данных техник априори, раз и навсегда, объявлен запретным в спортивном мире, то и умельцев его применения насчитываются единицы. Это странно, ибо никаких специальных форм поражения рук и ног не существует, кроме одного только желания нанести удар именно туда. В ряде школ традиционного кэн-дзюцу активно используется множество элементов атаки в кисти и предплечья, имеющих целью подрезание сухожилий, но движения эти слишком элементарны, и язык не поворачивается называть их приемами.
        Как ни парадоксально звучит дальнейшее утверждение, но именно травмирование конечностей наглому, решительному и опасному противнику представляется самым быстрым и гуманным решением проблемы поединка. Точно так - гуманным, потому что лучше размозжить хаму пальцы или перебить голень, чем в пылу борьбы за собственную целостность всадить торец палки в височную кость или провалить нос основанием кулака. Пальцы и ступни заживут, дав буйнопомешанному время и возможность подумать о смысле жизни и своем в ней предназначении. Однако, идя на поводу народной традиции, все отчего-то стараются атаковать непременно голову, точнее, лицо, рискуя при этом повредить драгоценные кулаки (что сплошь и рядом происходит с боксерами, лишенными привычных мягких перчаток) либо сесть в тюрьму за нанесение тяжких телесных повреждений. Нокаут - эффектное, но не лучшее окончание боя, особенно если он связан с лужами крови.
        Атаковать ноги и руки противника до смешного просто, и те, кто пренебрегает наработкой таких действий, обрекают себя на несостоятельность в щекотливых ситуациях. Помните спор между борцом и боксером? Так вот - разбив ему нос, вы будете людоедом в глазах очевидцев, а, вогнав пудовый кулак в бедро или бицепс и лишив его тем самым всякой возможности продолжать бой, сохраните свое лицо и честь стиля.
        Оружие в руках еще больше усугубляет строгость подхода к ситуации, так как над полем грозной сечи теперь незримо парит известная дама с сельскохозяйственным инвентарем в руках. В конце концов стоящий напротив орангутанг ни в чем особенном не виноват, за исключением природной самонадеянности, и не нам выносить ему какой бы то ни было приговор, тут же приводя его в исполнение. Напоминаю: речь идет, хоть и о принципиальном, но не смертном бое темной ночью в камышах, а вокруг не убийцы, дружки вашего противника, а просто охочие до острых ощущений зрители, которые вряд ли станут набрасываться и добивать всей толпой. Поэтому ни они, ни органы правосудия не поймут, зачем вы лихо проломили череп или перебили позвоночник своей ясеневой нунчаку. Выход один: слегка травмировать кисти рук, ступни, колени, локти, бедра или плечи. С юридической точки зрения все это зовется «легкими телесными повреждениями, не представляющими опасности для жизни», а практически этим однозначно завершается неприятный конфликт, в котором тот «сам напросился». Чем искреннее и усерднее вы будете отговариваться и отнекиваться «до»,
предупреждая всех о последствиях, тем чище останется ваша совесть и репутация после, когда агрессора увезут на рентген и гипсование.
        Но, главное - работая по конечностям, мы не скованы в силе и технике риском убийства, и вольны от души применять полный арсенал приемов с полнейшей концентрации ей и всяческими «сбросами».
        Справедливость и жизненность вышесказанного блестяще подтверждается анализом технической базы наиболее древних и уважаемых школ, например - Катори Синто-рю, Ягю Синкагэ-рю и некоторых других. Большинство их атак направлено отнюдь не в голову, а на руки, сжимающие меч. И не предплечья становятся главной мишенью, как это принято в спортивном кэндо, а именно кисти и кулаки, поскольку они-то и являются наиболее уязвимыми в краткий миг стычки. Приведу выдержки из перечня связок Ягю Синкагэ-рю, находящегося в знаменитом памятнике «Хэйхо кадэн сё»:

        …взмахни мечом и нанеси удар ему по кулакам…
        …и нанеси удар по кулакам…
        …подшагни и нанеси удар по левому предплечью…
        …нанеси удар по его рукам косым взмахом вверх…
        …обратным движением наносишь удар по его руке…

        Подобное перечисление можно продолжать до бесконечности, однако суть ясна - самыми эффективными (с прикладной точки зрения) являются атаки рук, держащих оружие, так как противник после этого для нас почти безопасен.
        Но хорошему нет предела, а потому возможен еще более гуманный вариант, отменно работающий в случае нападения на вас с оружием - это разрушить, разбить само оружие, что гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.
        Особенно удобно перебивать всевозможные длинные предметы - мечи, шесты, палки. Против коротких и компактных разновидностей данный подход себя не оправдывает, наоборот - именно короткими дубинками удобнее всего лишать врага его оснастки. Разумеется, если вы гений нунчаку-дзюцу, то без труда со звоном выбьете финку из бандитских лап, но во всех остальных случаях лучше не рисковать и атаковать саму руку. Любимый же еще со времен Буслая всенародный дрын типа оглобли или черенка от лопаты перешибить можно - нужно лишь знать, куда наносить удар и какая часть собственного оружия подходит для этого лучше всего. В наиболее универсальной форме рецепт выглядит следующим образом: наносите максимально быстрый, сфокусированный, проносной удар дальней (передней) третью своего орудия по средней (ближе к рукам) трети его палки, шеста или меча. Длинный передний участок, остающийся при этом свободным, сыграет роль противовеса, инерционной опоры, а второй опорой явятся его руки - и ваш удар перебьет оружие в зоне контакта как лежащее на двух подставках.
        Мы на тренировках не раз из спортивного интереса проделывали подобные фокусы, а на показательных выступлениях это было своеобразным «фирменным блюдом»,  - к вящей радости зрителей. Хорошая тяжелая нунчаку без труда перешибает или расщепляет на полоски отнюдь не бракованный черенок от лопаты, сделанный из чего угодно, кроме волокнистой, вязкой березы, ясеня или граба.
        Введение небольшой дозы контроля над силой удара позволит не ломать костей, а попросту «отключать» ноги и руки в том случае, когда перед вами находится какой-никакой, а приятель, которому вдруг тараканы ударили в голову, слышать он ничего не желает и рвется в драку до победного конца. Массивы мышц бедра и плеча содержат достаточное количество уязвимых и крайне болезненных точек, удар в которые надежно шокирует соответствующую конечность, после чего злому сопернику остается только плевать в вашу сторону и выкрикивать бессвязные угрозы, теряя лицо и Ци. Вы же скромно и сочувственно удалитесь с ристалища, сокрушенно покачивая головой и повторяя про себя (можно вслух) чаньский афоризм:

        Когда добрый человек
        Проповедует ложное учение,
        Оно становится истинным.

        - имея в виду, разумеется, себя.
        Или:

        Иду я против топора,
        В руке сжимая лом,
        Как символ торжества добра
        В его борьбе со злом.
        (И. ИРТЕНЕВ)

        До сих пор речь шла о совершенно свободных, реальных, пусть принципиальных и жестких, но вовсе не смертельных боях. Разница между двумя этими категориями баталий состоит не в технике или тактике поведения, а исключительно в нашем внутреннем отношении к происходящему и в оценке допустимости тех или иных действий.
        Проще говоря, в случае настоящей угрозы здоровью и жизни вопрос допустимости и моральности перестает существовать. Тот, кто перед лицом нешуточной угрозы принимается просчитывать варианты и шансы, непременно будет разгромлен вдребезги, и притом моментально. Вспомните - ни один хищник не нападает на бешеную собаку или загнанную в угол крысу. Маленькая кошка, защищая потомство, способна обратить в бегство свору крупных дворовых псов, а почему? А потому, что в каждом из этих случаев полностью снимается проблема прогнозирования собственного будущего, и наши «гладиаторы» идут в последний и решительный бой без оглядки. Неважно, какая причина ввергла их в это состояние,  - вирус бешенства или доведенное до предела отчаяние, но результат всегда один, и впечатляющий. История знает примеры такой одержимости в бою у азиатских хашишинов, само наименование которых подсказывает, что достигалась она употреблением гашиша, а также у скандинавских берсерков, сызмальства склонных к безумию. Но это все - суть беснование, темная сторона процесса. Подобный же, но вполне осознанный психологический режим достигался
доблестными самураями в прежние века практикой дзенской медитации, без чего не стоило надеяться выжить в мясорубке нескончаемых войн.
        Этой проблеме целиком посвящена великолепная работа Судзуки Тантаро «Дзен и фехтование», отдельные выдержки из которой уместно привести в завершение разговора о сражениях:

        Достигая совершенства, фехтовальщик не обращает никакого внимания на личность врага или на себя. Он безразличный наблюдатель фатальной драмы жизни и смерти, в которой, однако, принимает самое активное участие.
        * * *
        Совершенный фехтовальщик избегает ссор и схваток. Схватка означает убийство. Как можно довести себя до того, чтобы убить ближнего? Все мы хотим любить друг друга, а не убивать.
        * * *
        Вовсе не самое лучшее - побеждать в каждой схватке. Самое лучшее - побеждать, не думая победить. Вот совершенная победа!
        * * *
        Ме (мею)  - это такая деятельность, которая исходит прямо из глубины личности без помех все разделяющего интеллекта. Это действие происходит настолько прямо и незамедлительно, что интеллект не находит места, куда бы он мог влезть и разделить целое на части.
        * * *
        Достаточно малейшего ощущения страха смерти или ничтожнейшей привязанности к жизни - и ум теряет свою текучесть. Текучесть - это беспрепятственность.
        * * *
        Искусство фехтования различает меч, несущий жизнь, от меча, который несет смерть. Меч, используемый владельцем только в техническом аспекте, дальше убийства не идет - ведь его используют только тогда, когда собираются убивать. И совсем другое дело там, где вынуждены поднять меч. В этом случае не человек убивает - меч.
        * * *
        Конечная цель овладения искусством есть тот момент, когда достигнутые познания есть потерянные познания.
        * * *
        Любая идея становится болезнью, когда ум ею одержим. Болезни, от которых должен избавиться фехтовальщик, следующие:
        - желание победить;
        - желание продемонстрировать все, что знаешь;
        - желание прибегнуть к техническим трюкам;
        - желание держать противника в страхе;
        - желание играть пассивную роль;
        - желание избавиться от какого-то из перечисленных желаний.
        * * *
        Лучше всего вернуться во времена своего детства и вспомнить, как ведет себя ребенок. Земля может расколоться, а ребенок и внимания не обратит. Убийца ворвется в дом, а он ему только улыбнется. Будет ли дитя радоваться, если его сделают императором и наградят самым высоким орденом? В ответ на это младенец даже не поведет глазом.
        * * *
        Когда несовершенный мастер вызывает на поединок настоящего мастера «непребывающего меча», он совершает самоубийство. У настоящего мастера нет намерения убивать, но ситуация вынуждает его стать лицом к лицу с противником. Враг исполнен злым духом убийства, и его ум не свободен. Когда он встречается с мастером «непребывающего меча», его же дух его и убивает. Мастер может даже и не подозревать, что его меч сразил противника.
        * * *
        Если фехтовальщик возбужден ситуацией и думает, что противник сильнее его,  - он уже почти побежден.
        * * *
        От технически несовершенного фехтовальщика духовных достижений ожидать не приходится, но если он настроился на то, что живым ему не уйти, он может стать грозным соперником даже очень опытному мастеру.
        Когда воля собрана воедино, даже неискусная рука становится неотразимой. Иди на бой убежденный - и вернешься без единой царапины. Бросайся в битву, готовый умереть. Покидая дом, знай, что больше его не увидишь - только тогда вернешься в него. Лишь задумаешься о возвращении - и уже никогда не возвратишься.
        * * *
        Если человек решился умереть и совершенно готов к смерти, тогда пробуждается некая дотоле неизвестная сила, которую он ощущает полностью. Эта сила позволяет совершать необыкновенные вещи. Эта сила называется «Мею».

        * * *
        И напоследок еще две чудесные документальные истории, иллюстрирующие все то, о чем говорилось выше применительно к смертельным боям.
        Это произошло в феодальной Японии. Простой слуга вызвал раздражение одной важной персоны. Тот потребовал, чтобы хозяин примерно наказал слугу, а в то время это означало смерть.
        Хозяин не мог ослушаться. Он вызвал слугу и сказал:
        «Я очень сожалею, но вынужден исполнить желание обиженного и казнить тебя. Выхода нет. Единственное, что я тебе посоветую,  - это взять меч, сразиться со мной и убить меня в поединке».
        Слуга ответил: «Какой смысл мне браться за меч? Вы - первоклассный фехтовальщик и преподаватель фехтования, а я никогда в жизни меча в руках не держал. Как же я могу вас победить?»
        А учитель фехтования, надо сказать, давно уже хотел сразиться с тем, кто махнул рукой на жизнь и находится в безвыходном положении. И он сказал слуге:
        «Бери меч и испытай удачу! Посмотрим, вдруг судьба тебе улыбнется».
        Они стали друг против друга с обнаженными мечами, и тут учитель заметил, что позиция у него вроде хуже и надо ее поменять. Он отступил назад, потом еще и еще, пока спиной не уперся в стенку. Отступать было некуда и пришлось принимать бой. Загнанный в угол, он не мог больше менять позиции, и тогда он с криком нанес удар, сразивший слугу.
        Потом он признался своим ученикам: «Это была отчаянная схватка. Меня чуть не убил мой собственный слуга, его дикое наступление с мечом было почти неотразимо. Но если необученный слуга может стать таким опасным противником, что же тогда говорить о первоклассном фехтовальщике в подобном состоянии?»
        Один из учеников спросил: «Где смысл того, что вы отступали? Было ли это тактикой или вызывалось силой давления?»
        «Он так отчаянно наступал, что мне ничего другого не оставалось, как отходить»,  - ответил учитель.
        «И когда вы крикнули и ударом свалили слугу, вы увидели у него суки (остановку)?
        «Нет, остановки не было. Было мею (чудо), и оно вело его мечом!»
        Второй эпизод очень похож на предыдущий, хотя дело в нем так и не дошло до звона клинков. Это история о мастере чайной церемонии, который принял на себя роль фехтовальщика и сразился с головорезом. Обычно те, кто занимается чайной церемонией, фехтованием не увлекаются и никак не могут быть соперниками людям меча. Чайная церемония - дело мира и покоя. События рассказывают нам, что может человек, не умеющий обращаться с оружием, если он решился рискнуть собственной жизнью.
        В конце семнадцатого века правитель Яманоути провинции Тоса решил взять своего чайного мастера в официальную поездку в Эдо. Чайному мастеру эта поездка вовсе не улыбалась, ибо самураем он не был, а Эдо вовсе не такое спокойное место, как Тоса. В Эдо легко было попасть в такую переделку, где досталось бы не только его господину, но и ему самому. Но чайный мастер был вынужден подчиниться приказу, однако решил сменить свою одежду чайного мастера, который ходил без оружия, на одеяние самурая с двумя мечами.
        По приезду в Эдо чайный мастер не выходил из дома своего господина, пока тот не разрешил ему выйти погулять. Одетый как самурай, он посетил Уэно у пруда Синобадзу, где заметил, что на него сердито смотрит какой-то самурай, отдыхающий на камне. Самурай вежливо обратился к чайному мастеру и сказал: «Вы, я вижу, самурай из Тоса. Окажите мне честь испробовать свое искусство в поединке с вами!»
        С самого начала путешествия чайный мастер предчувствовал какую-то неприятность - и вот теперь он стоял лицом к лицу с ронином, бродячим самураем, наемником самого худшего толка, и не знал, что ему делать. Чайный мастер понял, что поединка ему не избежать, и настроил себя на неизбежную смерть. Но он не хотел умирать с позором, потому что позор лег бы на его господина, правителя Тоса. И тут он вспомнил, что несколько минут назад проходил мимо школы фехтования, расположенной возле парка Уэно. Он решил зайти туда на минутку и спросить у учителя, как правильно пользоваться мечом, как употреблять его в таких случаях и как ему с честью встретить неизбежную смерть. Он сказал ронину: «Если ты так настаиваешь на поединке, тогда подожди меня немного, я должен сначала кое-что сообщить моему господину, у которого служу».
        Ронин согласился, и чайный мастер поспешил в школу фехтования. Учитель спокойно выслушал чайного мастера, который рассказал ему всю историю и выразил непреклонное желание умереть, как подобает самураю. Учитель сказал: «Все приходят ко мне узнать, как пользоваться мечом, чтобы жить, а ты пришел узнать, как умереть. Но прежде чем я научу тебя искусству умирать, будь добр - научи меня готовить чай и угости чашечкой чая. Ведь ты же чайный мастер!»
        Чайный мастер был очень рад. В последний раз он мог исполнить чайную церемонию, дело, столь дорогое его сердцу. Забыв обо всем, он со всей искренностью, с полной самоотдачей принялся готовить чай. Он выполнял все, что необходимо, как будто сейчас это было для него самое главное в жизни. Учитель фехтования испытал глубокое чувство, увидев, с какой сосредоточенностью, с каким вдохновением совершается чайная церемония. Он упал на колени перед чайным мастером, глубоко вздохнул и сказал:
        «Вот ты! Тебе не нужно учиться умирать. То состояние ума, в котором ты находишься, позволяет тебе сразиться с любым фехтовальщиком. Когда будешь подходить к ронину, сначала подумай, что ты готовишь гостю чай. Благородно приветствуй его, извинись за задержку и скажи, что теперь ты готов к поединку. Сложи свое хаори, аккуратно положи сверху свой веер, как ты обычно делаешь это за работой. Затем повяжи голову, веревкой подвяжи рукава, подбери хакама. Теперь ты вполне можешь начинать.
        Вынь свой меч, высоко подними его над головой, будь готов сразить им противника и, прикрыв глаза, соберись мысленно для битвы. Когда услышишь крик, ударь его мечом. Это и будет конец, взаимное убийство».
        Чайный мастер поблагодарил учителя за наставления и пошел обратно. Он тщательно последовал советам, выполняя все в том состоянии ума, которое бывало у него во время чайной церемонии для своих друзей. Когда он твердо стал перед ронином и поднял свой меч, тот внезапно увидел совершенно другого человека. Он никак не мог издать крик перед нападением, потому что совершенно не знал, как ему нападать. Перед ним было само воплощенное бесстрашие! И место того, чтобы броситься на чайного мастера, ронин стал шаг за шагом отступать и, наконец, закричал: «Сдаюсь, сдаюсь!» Бросив свой меч, он простерся перед чайным мастером, прося прощения за грубость, и быстро покинул поле сражения.
        Комментарии, как говорится, излишни. Начни чайный мастер взвешивать и прикидывать свои шансы остаться в живых, он неминуемо был бы убит на месте. Об этом и сказано в песне Буккоку Кокуси, дзенского учителя в эпоху Камакура:
        Лук сломан,
        Стрел больше нет.
        Настал критический момент.
        Не лелей робеющего сердца,
        Стреляй без промедленья!

        * * *
        Последнее, о чем обязательно следует упомянуть,  - адреналиновые реакции организма, которые очень сильно отличаются от естественных.
        Из всех изменений, происходящих в нашем теле при выбросе в кровь адреналина (например, дрожание рук и слабость), большинство исчезает уже в первые секунды боя, преобразуясь в прилив сил, быстроту реакции и прочие полезные новшества. Только одна остается неизменной и притом вполне вредоносной: так называемый эффект туннельного зрения. Да, вы движетесь быстро и ловко, внимание обострено, воля напряжена, но - сектор обзора сужается до единственного конкретного противника, что маячит перед вами, махая мечом, ножом или кулаками. Остальной мир будто перестает существовать, и вот уже вы получаете удар откуда-то сбоку, потом еще… и красиво валитесь в легком нокдауне (или в предсмертной агонии) на мать-землю.
        Можно было бы сказать, что вашей вины тут нет, реакция естественна и физиологична, а вы о ней просто не знали, и это так. Теперь знайте! Но для преодоления этой напасти требуются определенные сознательные усилия и настойчивые тренировки - именно из-за естественности эффекта. Сражаясь, надо стараться рассеивать зрение, отводя конкретному противнику не более 50 % внимания.
        Поначалу это трудно, но постепенно будет все легче и легче, и настанет, наконец, момент, когда вы, свирепо воюя с целой толпой, вдруг неожиданно лягнете вправо или влево, заметив периферийным зрением мелькнувшую тень… и увидите падающего приятеля. Это шутка, но все же лучше что-то заметить и спонтанно среагировать, чем наловить ворон. Небольшая цитата:

        «“Когда я стою лицом к врагу, мне кажется, что меня окружает какая-то тьма. Из-за этого я часто получаю тяжелые ранения. Несмотря на то, что Вы сражались со многими знаменитыми воинами, Вас ни разу не ранили. Почему так?
        Другой человек ответил: “Когда я стою лицом к врагу, разумеется, у меня возникает ощущение, что все вокруг становится черным. Но если в этот момент я успокою свой разум, темнота превращается в ночь, освещенную бледной луной. Тогда я бросаюсь в бой, и мне кажется, что я неуязвим”».
        (ЯМАМОТО ЦУНЭТОМО. ХАГАКУРЭ)

        Глава 8. ТВОЙ ОБРАЗ В СЕРДЦЕ МОЕМ…

        О пользе образного мышления

        Статью своей Танкай являл борца сумо, а видом решительно смахивал на черта.
        СКАЗАНИЕ О ЁСИЦУНЭ

        Человеческое мышление, в отличие от машинного, построено на работе с цельными образами, и в этом состоит его фундаментальное преимущество. Разумеется, использование всевозможных образов нашло самое широкое применение в мире воинских искусств, поскольку издревле замечено, что один-единственный, вовремя возникший или специально воспроизведенный, образ способен вскрыть такие резервы, докопаться до которых иным путем просто нереально.
        Вероятно, самым простым и наглядным примером эксплуатации образов с прикладными целями могут служить разнообразные так называемые звериные или подражательные стили китайского ушу. Вряд ли требуется отдельное пояснение, что сие означает. Кинематограф и телевидение честно отрабатывают вложенные средства, а неожиданный бум популярности китайских единоборств, накрывший страну в 80-е годы прошлого столетия (и благополучно усопший в 90-е), заставил тогдашнюю молодежь уверовать, что богомол, обезьяна и леопард - вовсе не животные, а хитроумные техники боя.
        Поистине безгранична сила образов, на подражании которым смогли зародиться и благополучно процветать из века в век целые школы боевого искусства, причем школы отнюдь не театрализованные, но самые что ни на есть эффективные и практичные. Достаточно сказать, что вся окинавская традиция возникла как отголосок одной лишь ветви шаолиньского кэмпо, а именно - «журавлиного» стиля, который и в домашнем-то варианте отличается жесткостью, резкостью и силой, а попав на окинавскую почву, превзошел самое себя.
        Разумеется, мы не станем пускаться в увлекательное путешествие по безграничному миру подражательных школ ушу, ибо есть масса наглядных и, в общем-то, вполне достоверных кинолент о похождениях «пьяной обезьяны», «безумной лошади» и «молодых драконов». Отдав в свое время положенную дань модному течению, могу из личного опыта и первых рук рассказать кое-что о результатах использования характерных зрительных образов в практике спарринга.
        Прослышал я как-кто, что некий товарищ повадился во время поединка «выводить» у себя над головой образ кобры с тем, чтобы, отрешась от суеты боя, внимательно наблюдать за ней и как бы ее глазами одновременно. Кобра при этом живо реагировала на движения противника, а наш серпентолог просто повторял ее поползновения посредством собственных рук и ног. И, как говорили, получалось довольно лихо - во всяком случае его уровень возрастал при этом весьма ощутимо.
        Я решил двинуться по стопам гигантов и попробовал «выводить» над головой виртуальную обезьяну. Во-первых, змея - тварь холодная, неприятная, да еще лишенная конечностей, отчего ее движения не могут быть прямо скопированы в скоротечной схватке. Обезьяна же, напротив, нам почти родня, а ее цепкие мохнатые лапы замечательно приспособлены для драки. Ну, а во-вторых, сам обезьяний стиль очень нравился мне и нравится до сих пор, и я понемногу практиковал его, насколько было возможно в отсутствие достоверных источников. К слову сказать, при нынешнем обвальном их количестве и ассортименте по всем мыслимым школам и направлениям (включая тайные и семейные), с подражательными стилями дела обстоят точно так же, что и двадцать лет назад, то есть - никак. А занимательные художественные фильмы из Китая и Гонконга, при всей их красочности, не могут служить методическим материалом для сколько-нибудь серьезного изучения.
        Так вот, сотворив обезьяну, я отрешенно повторял ее ухватки, блокировки и атаки. В редкие минуты полного слияния с образом противник оказывался совершенно беспомощным в сравнении с ловкой бестией, но, увы - подобное состояние бывало недолгим, и могучее человеческое эго в союзе с беспокойным умом быстро ставили животное на место. Вероятно, на этом пути вполне можно было достичь каких-то высот и высоток, но я начал эти эксперименты уже на излете своего интереса к ушу, постепенно переключаясь на айкидо и кобудо, а потому не могу точно сказать, куда в итоге заводят подобные пути.
        Вообще же о соотношении животного и человеческого в практике боевого искусства однажды чудесно высказался мой первый учитель по ушу, большой мастер дивных, ироничных и въедливых замечаний и фразочек. А выразился он в том смысле, что, сколь ни эффективны звериные манеры и способы боя, человек всегда остается попросту на ином, несравненно более высоком, уровне. Самую ужасную ядовитую змею он хватает пальцами за горло и расшибает оземь или отрывает ей голову. Никакая тварь не в состоянии причинить вреда человеку, который осознанно и правильно применяет свой истинно «человеческий» стиль. Все подражательные формы есть просто отдельные его составляющие, как цвета спектра, сливающиеся в итоге в чистый белый свет. Каждый из подобных стилей может быть баснословно хорош, но он никогда не превысит статуса обыкновенного кирпичика в великолепном человеческом здании. Те же шаолиньские монахи последовательно изучали целый ряд имитирующих стилей (как минимум пять) лишь для того, чтобы переплавить их в практичный шаолинь-цюань.
        И потом - разные противники требуют различного подхода. То, что оказывается несостоятельным против одного, другого разит наповал, как гром. Я специально испытывал это со всевозможными партнерами и могу засвидетельствовать, что только лентяи предпочитают оставаться в единственной удобной и привычной для себя манере и технической базе. Даже один и тот же приятель в разное время «вскрывается» порой диаметрально противоположными связками - очевидно, это зависит от некоего внутреннего настроя или физического состояния.
        Разумеется, смешно доискиваться всяких секретных «приемчиков», чтобы с их помощью повергать во прах всех и вся. Таковых в природе не существует. Если вы правильно сумели почувствовать алгоритм движений противника и враз, интуитивно (либо путем быстрого подбора) нашли для него персональную «отмычку», то самая банальная техника развалит его тактические построения, словно карточный домик. Именно в таком плане полезно изучать и нарабатывать различные стилевые линии, в том числе подражательные. Чем больше вы изучите таких «матриц», тем большее число «отмычек» окажется в вашем кармане. Вместе с тем подобный подход категорически требует углубленной и пристальной шлифовки классических базовых форм единственно вашего излюбленного стиля и небольшого числа «коронных» элементов, на которые можно положиться душой и телом даже тогда, когда из вас вышибут память вместе с половиной жизни.
        Однако все, о чем говорилось выше, предполагает наличие некоего объемного, всеохватного образа, накладывающего отпечаток и на технику, и на психику, и на тактику вместе со стратегией. Вовсе не обязательно при этом иметь перед глазами яркую анималистическую картинку наподобие хитрого, пластичного леопарда или проворной макаки. Благородные айкидоки или величавые приверженцы кэндзюцу ничуть не менее оплетены своими собственными ассоциативными нитями - просто их образы более туманны и не могут быть представлены в конкретных очертаниях. Например, кто из «внучат» дедушки Уесибы станет отрицать, что они никогда, ни при каких условиях не должны терять образ сферы, центр которой совпадает с их сэйка-но-иттэн? А крученые адепты багуа-чжан привязаны к образу горизонтальных кругов точно так же, как их собратья из синьи-цюань - к кругам вертикальным. И так повсюду. Решительно каждая школа имеет свой особенный геометрический и ментальный образ, который часто сливается с образом отца-основателя, точнее, с его пониманием стиля - насколько сумела это сберечь и передать по эстафете порой весьма длинная цепочка
преемников.

        Если фундаментальный стилевой образ помогает и заставляет удерживаться в рамках некогда созданной гением мастера техники, то для успешного освоения собственно приемов нападения и защиты каждый может подобрать уже персональные, доступные и яркие образы, тем более что в современных клубах и секциях преподаватели не обременяют себя излишней поэзией. В этом плане любители «китайщины» находятся в лучшем положении по сравнению с «японистами» или «корейцами», поскольку до сих пор, к счастью, абсолютное большинство техник ушу носят старинные, образно-точные наименования, которые сразу дают ясный облик движения, его канву, «вкус» и «запах». Судите сами, насколько приятнее звучат формулы типа: «облачные руки», «два ветра врываются в уши» или «старый орел хватает добычу», нежели просто «котэ-гаеши», «гияку-цуки» и «кеса-гири». Безусловно, последние сразу дают информацию о том, как и чем бить, рубить или куда бросать, но зато хитрые китайские заклинания, будучи пару раз увиденными в хорошем исполнении, одним своим звучанием застрянут в мозгах навсегда.
        Теми, кому приходится работать с учениками, давно подмечено, что настоящих высот в боевом искусстве достигают лишь люди с тонкой душевной организацией. Наличие или отсутствие высшего или какого угодно иного образования никакой роли при этом не играет. Перефразируя известные строки, можно сказать: «Магистром можешь и не быть, но поэтом быть обязан». Примитивные, грубые натуры, как бы ни блистали на первых этапах обучения благодаря своим физическим данным, со временем безнадежно отстают, уступая пальму первенства тем, кто способен любоваться сосновой веткой в снегу, гравюрами Хокусая или наслаждаться строчками Басё. Это отнюдь не мое личное наблюдение, хотя на протяжении всей своей практики я постоянно убеждался в абсолютной его правоте, так и не встретив ни единого исключения. Это сказал когда-то давным-давно один знакомый, личность в нашем городе примечательная, известный решительно каждому в соответствующих кругах. Многие и многие нынешние преподаватели и просто мастера «востока» являются учениками его учеников, а уж у него-то было достаточно времени и материала для наблюдений.
        Не зря говорят, что в единоборстве силы и техники первая всегда проигрывает, а в схватке техники и разума побеждает разум. Самые эффективные разновидности боевого искусства, по праву считающиеся его вершинами (айкидо, тайцзи-цюань и др.) почитают тело лишь исполнительным инструментом в игре текучего ума. Поэтому человеку с тренированной подвижной психикой и послушным телом достаточно в мгновение ока создать необходимый образ, чтобы он тотчас был воплощен в жизнь с ожидаемым результатом. На деле всяческие задержки и проволочки происходят исключительно на этапе выбора, и злосчастный комплекс «буриданова осла» загубил немало жилистых бойцов, мысливших в режиме последовательной машинной логики, вместо того чтобы попросту бездумно реализовать победоносный пространственный образ. Так что слова о борьбе разумов не пустой звук, а описание высшей формы борьбы, в которой физические аспекты не играют никакой роли, как человека мало волнует, каким образом грифель карандаша или шарик стержня оставляют след на бумаге. Поэтому повторяю: гибкий подвижный ум, способный мгновенно генерировать «картинки» любой
степени сложности и яркости, как раз и есть истинный двигатель и фундамент мастерства.
        Спустившись с величавых высот общих рассуждений, для повседневной практической работы можно рекомендовать некоторые элементарные приемы создания, удержания и использования образных построений.
        Самыми простыми из них будут всем хорошо известные из курса школьной геометрии плоские и трехмерные фигуры - круги, овалы, эллипсы, восьмерки, а также плоскости во всех мыслимых наклонах и ракурсах. Как упоминалось выше, образ сферы является одним из основных, ибо только он помогает правильно организовать пространство вокруг себя и самому уютно расположиться в нем же. Всякий айкидзин или адепт кэндзюцу, потерявший хоть на миг ощущение этой незримой сферы, подчиняющей и приводящей к общему знаменателю любые его действия, именно в такой момент становится уязвимым.
        Пресловутая фатальная «потеря Ки» означает, в первую очередь, потерю ведущего образа. Немалое число самураев лишились головы, так и не осознав до конца важности обычного «мячика». Опуская туманные рассуждения о неисповедимых путях энергий, можно отметить, что на обычном физическом уровне лишь приемы, воплощаемые с осознанием подчиненности закону сферы, могут быть признаны эффективными и жизненными. Вообразите себе отчаяние человека, который изо всех сил сражается с легким, упругим шаром примерно двухметрового диаметра. Ни толкнуть, ни схватить, ни ударить - при малейшем воздействии на оболочку центр смещается в сторону, а нападающий валится в пустоту. Разумеется, это идеальный случай, доступный единицам из тысяч, но стремимся-то мы как раз к идеалу!
        Поскольку образ сферы является всеобъемлющим, совершенно понятно, что различные круги будут всего-навсего его частными составляющими. Но именно с кругами всевозможных диаметров нам чаще всего приходится иметь дело в процессе тренировок. Возможно, для кого-то станет откровением азбучная истина, что не существует абсолютно прямых линий, а любая прямая есть участок кривой с тем или иным радиусом. Никакой удар рукой, ногой или оружием, кажущийся на первый взгляд прямолинейным, никогда таковым не является, и назван «прямым» лишь условно. Пусть ваш удар летит из точки А в точку Б, как по струне - но начало такого движения, как и его завершающая фаза, непременно должно быть скруглено, иначе зародившаяся в ступнях и пояснице сила попросту не пройдет в руку и не будет «сброшена» в противника.
        Каким бы ни было наше движение: простой шаг, блок, удар или их комбинация,  - сначала его мгновенный и отчетливый образ должен возникнуть внутри, в области тандэна. Если такого не произошло, вам не иметь успеха: равновесие будет потеряно, кулаки поразят воздух, а блокировка не спасет.
        Когда мы говорим о мгновенности образа, подразумевается именно это самое. Волшебный чертеж не выписывается линия за линией, а возникает сразу во всей полноте, от начала до конца, будто светящиеся нити во мраке.
        При этом вторым планом, почти подсознательно, проскакивает ощущение направленности движения по этим линиям, также одновременно по всей их длине, как электрический ток в цепи. Но не путайте подобные «вспышки» образов с пагубным и решительно всеми критикуемым обдумыванием собственных действий. Обдумывание и прожектерство есть процесс в прямом смысле слова, растянутый во времени и имеющий начало и конец (обычно совпадающий с концом самого мыслителя). Возникновение же образа не имеет временной протяженности, он возникает целиком и сразу, чтобы уже в следующую долю секунды смениться другим, третьим и сто тридцать третьим.
        Нечто подобное происходит во снах, когда упавшая на лоб холодная капля способна генерировать за миг до пробуждения настоящий широкоформатный приключенческий сюжет длиной в половину жизни (с точки зрения самого сновидца), реально не занимающий и минуты.
        Наше тело представляет собой чудесный, самонастраивающийся механизм, который совсем не обязательно тащить за ручку шаг за шагом к намеченной цели. Достаточно ясно и четко поставить конечную задачу, введя ее с помощью какого-либо образа, после чего предоставить полную свободу действий. Если подготовительный этап был выполнен качественно, будьте спокойны - тело само отыщет максимально быстрые и рациональные пути ее выполнения.
        Те, кто увлекался метанием стрелок-дартов или в детстве бросал камни, сидя на морском берегу, имели возможность воочию убедиться в справедливости сказанного.
        Дело в том, что совершенно бесполезно поднимать руку с метательным снарядом на уровень глаз и прицеливаться, будто из винтовки. Напротив, необходимо полностью расслабиться, позабыть о руках, ногах и всем остальном, а затем спокойно и зорко посмотреть в то место, куда вы хотите попасть. Нужно впитывать цель глазами, соединяться и сливаться с нею, помещая образ в живот. Поначалу для этого потребуется до десяти и более секунд, но затем будет много и одной. Когда слияние с целью станет физически ощутимым, запустите ваш камень или что у вас там, волнообразным импульсом от живота через руку. Не думайте, как это сделать, просто швырните - и вы наверняка попадете точнехонько в «десятку». Этот номер пройдет и во второй, и в третий раз - до тех пор, пока ваше внимание не утомится и не ослабнет концентрация. По мере тренированности успех станет достигаться все легче и легче, а коварная граница «посадки батареек» отодвинется куда-то к сороковому броску. Эта методика неоднократно проверена в деле и надежно обеспечивает до 90 % точных попаданий вместо средневероятностных пятидесяти. И что любопытно - в ней нет
никакой «физики», никаких особых способов метания, одно лишь чистое умственное усилие.
        Совершенно так же действует тело и во всех остальных случаях, включая кровавые схватки и вполне дружеские спарринги. Незачем строить схемы и размышлять, как ловчее шагнуть вперед, повернуться и ударить. Создайте в один миг конечный образ ситуации таким, каким вы хотели бы его видеть, и отпустите тормоза. Этим достигается известное состояние «наблюдения со стороны» за собственными действиями, при котором раскрепощенный разум легко и просто дирижирует процессом схватки, разумеется, при наличии тренированного и должным образом подготовленного к послушанию тела.
        Помимо эллипсов и кругов чрезвычайно ходовой ментальной фигурой является «восьмерка» в различных плоскостях, однако самых употребимых всего две: горизонтальная и вертикальная. Некоторые школы, базу которых составляют короткие прямолинейные движения, успешно обходятся без подобных выкрутасов, но гораздо большее число стилей буквально вырастают из таких траекторий - например, работа с нунчаку без «восьмерок» просто невозможна. Вообще все оружейные приемы так или иначе используют данный элемент для придания манипуляциям с предметом непрерывности и слитности, поскольку лишь «восьмерка» позволяет переводить горизонтальные круги в вертикальные, вязать длинные цепочки разноплановых движений и перехватывать оружие из руки в руку. Китайские стили насыщены этими штуками до предела, что создает оригинальный и узнаваемый рисунок в отличие от более рваных и угловатых окинавских и японских форм.
        Качественное (то есть четкое и стремительное) исполнение «восьмерок» не дает потоку энергии изламываться или прерываться, порождая к тому же небесполезный психологический феномен устрашения, поскольку противник постоянно видит перед собой одно размытое движение в сопровождении грозного шелеста и свиста. Беда в том, что слишком многие увлекаются этим жонглированием как самоцелью, полностью игнорируя отдельные концентрированные приемы в угоду внешней эффектности. Хладнокровный и опытный неприятель с легкостью взламывает подобные воздушные замки, проходит на ближнюю дистанцию - и ставит точку. Поэтому в использовании всякого элемента, независимо от того, насколько он хорош, абсолютно необходимо соблюдать меру. Впрочем, как и во всем.
        Помимо двух- и трехмерных пространственных фигур, изображаемых линиями, очень важно чувствовать плоскости, которые лучше всего визуализируются в виде неких прозрачных, как бы стеклянных, поверхностей, проходящих через нас и имеющих все мыслимые углы наклона. Не счесть упражнений, напрямую эксплуатирующих светлый образ плоскости, начиная от практики цигун и заканчивая вполне прикладными боевыми стилями, в которых комбинированная техника включает богатый арсенал бросков. А броски, как известно, выполняются каждый в своей собственной, строго заданной плоскости, без соблюдения каковой противник останется непоколебим, точно скала. Занятно, что порой при этом с плоскостью поступают не как со стеклом, а как с эластичным пластиком, перекручивая ее невероятным образом, чего обычно не требуется при ударах.
        Бесконечное множество вариантов расположения плоскостей в пространстве ограничено разумными рамками, обусловленными ассортиментом приемов, которые использует противник и коими мы сами стремимся поставить его на место. Главными же будут лишь три взаимно перпендикулярные, соответствующие осям координат: две вертикальные, проходящие через нашу ось симметрии и руки-ноги, и одна горизонтальная, разрезающая нас по центру тяжести. Две первые в своем пересечении дают вертикаль, пронзающую тело от макушки до копчика. Всякий, желающий научиться перемещаться легко и стремительно, словно небожитель по облакам, прежде всего должен обрести навык чувствования и сохранения этой волшебной оси от малейших наклонов и колебаний. Классический вспомогательный образ при такой работе - представить, будто тело подвешено за макушку на незримой нити, а идеально прямой позвоночник свободно плывет по воздуху. Обвыкнув в этом замечательном положении, вы тотчас отметите, что все перемещения, особенно повороты, сделались гораздо мимолетнее и устойчивей, а заодно исчезла паразитическая инерция, приводящая сплошь и рядом к потере
равновесия.
        Любой, кто хотя бы немного занимался дзюдзюцу или кэндзюцу по одной из традиционных школ, подтвердит, что наиважнейшим принципом всех техник является неукоснительное соблюдение центрованности в том плане, что любые движения подчинены вертикальной плоскости, проходящей через центры - свой и противника. Проще говоря, мы всегда должны воздействовать на его центр, а отнюдь не на руки или оружие, причем воздействуем также центром, используя собственные конечности в качестве передаточного звена, и только. Удар, бросок или болевой ключ лишь тогда разовьют всю вложенную в них силу, когда они направлены от центра к центру. Если вы, например, крепко схвачены за руку, то неистовые попытки освободиться пропадут втуне, пока вы не догадаетесь развернуться фасадом к противнику и совместить свою «точку» и руки с его «точкой». Но вспомните, что делает большинство из нас в подобных случаях? Любой мальчишка, сцапанный за руку надоедливым приятелем, тотчас делает поворот на 180° и принимается дергаться, как свинья на веревке, в тщетном стремлении вырваться и убежать.
        Кроме того, подавляющее число самых эффективных ударов есть удары центральные, лежащие в той же волшебной плоскости.
        Есть еще две вертикальные плоскости, проходящие параллельно центральной - через плечи и колени. Хотя они служат в качестве вспомогательных, без отчетливой их визуализации вам никогда не достичь правильной геометрии тела в оружейных техниках, поскольку большинство приемов либо проводятся в указанных плоскостях (замахи, перехваты, боковые круги), либо завершаются остановкой оружия в них после выполнения связки. Также ряд исходных позиций предполагают размещение предмета в боковой плоскости. Разумеется, при этом сохраняется полное подчинение центру и его безусловное главенство.
        Горизонтальная плоскость, пересекающая центр тяжести и строго параллельная земле, служит для контроля качества перемещений, при идеальном выполнении которых эта точка не скачет вверх-вниз, а плавно и быстро скользит над поверхностью, что достигается компенсирующими движениями всегда подсогнутых, расслабленных ног.
        Также и всевозможные горизонтальные круговые удары следует подчинять горизонтальной же плоскости, проходящей на требуемой высоте. Даже начавшись невесть где и незнамо как, ваш лихой маваши на подходе к рабочему сектору должен стать строго горизонтальным, чтобы вектор силы при встрече с целью был бы параллелен земле, если, конечно, вы не проводите намеренно наклонный восходящий или нисходящий удар. Но самую заметную роль играет образ плоскости в работе с мечом (не только японским, а каким угодно), поскольку малейшее несовпадение плоскостей клинка и удара приведет к неэффективности приема, а то и к поломке вашей драгоценной железки. Одним из способов контроля правильности выполнения, скажем, кеса-гири[44 - Название произошло от симбиоза двух слов: «кеса» (буддийская монашеская накидка, скрепленная над левым плечом и оставляющая свободным правое) и «кири», или «гири» (рассечение).Таким образом, термин дословно означает разрубание противника от его левого плеча наискось к пояснице. Это один из самых мощных и эффективных ударов в технике меча.], равно как и всех прочих рассечений, является оценка
тональности издаваемого клинком звука. В идеальном случае это будет едва уловимый, тонкий, леденящий душу свист. Но по мере увеличения завала клинка родившийся звук становится все грубее и грубее, в нем появляются шелест и фырчание, переходящие в итоге (при ударе плашмя) в глухой шум. Точно так же возрастает и вибрационная отдача в руку в момент встречи с целью. Если при полном совпадении плоскостей меч пролетит через препятствие, будто сам собой, то, лишь слегка завалив его вбок, вы обеспечите себе болезненное и небезопасное приключение. Вероятно, как раз в идеальности формы, независимо от ситуации и вида удара, и состоит отличие мастера от дилетанта, а под умением обращаться с клинковым оружием в первую очередь подразумевается именно это. Реальный стальной клинок имеет вес, форму, инерцию и собственный характер упругих колебаний, что отнюдь не предполагает вольного обращения с ним, будто с невесомым лазерным лучом джедаев из эпопеи «Звездные войны».
        Последним из минимально необходимого «джентльменского набора» базовых образов станет не имеющий отношения к геометрическим фигурам образ так называемого сброса энергии, без использования которого вы до конца дней будете обречены на изумление от неэффективности вроде бы отточенных приемов. Ничего хитроумного или сверхъестественного во владении «сбросом» нет, а единственным требованием является неукоснительное соблюдение расслабленности в момент удара, так как энергия протекает исключительно через расслабленные конечности, любое же мышечное напряжение образует пробку, «плотину» на пути Ци. Помнится, в каком-то из старых советских фильмов о буднях милиции пожилой бандит, наставляя молодого коллегу, говорит ему: «Если хочешь убить - бей слабой рукой». И, как ни ужасно это звучит, так оно и есть. Многие могли бы припомнить, насколько болезненны шлепки маленького ребенка - оттого, что дети идеальны в своей расслабленности. Это же в полной мере относится ко всему славному семейству кошачьих, чья обманчивая вялость подвела неисчислимую плеяду куда более габаритных агрессоров.
        Ястреб сидит так, словно он спит.
        Тигр ходит так, словно он болен.
        Но именно поэтому они могут
        Схватить и растерзать человека.

        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        Если не брать в расчет достаточно туманные рассуждения о путях энергий в организме, то с физической точки зрения «сброс» представляет собой просто вибрационную волну, которая пролетает в момент удара от источника силы через корпус и руку (ногу, оружие) прямиком в противника. Свое гордое имя сброс получил благодаря своеобразному ощущению, возникающему в тот миг, когда этот импульс покидает конечность, унося с собою все, что вы успели в него вложить.
        На не столь уж недостижимых продвинутых этапах непосредственный контакт с целью вовсе не обязателен.
        Путем усердных, целенаправленных занятий многие рано или поздно способны освоить искусство передачи импульса на некоторое расстояние через воздух. В истории Китая подобные штучки известны давным-давно и носят название «испускания внешней Ци». Трудность не в том, чтобы пару раз продемонстрировать этот фокус к удивлению зрителей и самого себя, а в достижении контролируемого постоянства, при котором вопроса «выйдет - не выйдет?» просто не существует, и вы бьете, что называется, сто из ста. Для этого уже требуется либо невероятный, фантастический талант, либо годы и годы исступленных тренировок (что, впрочем, также не отменяет известной талантливости). Подвизаясь достаточно долго на данном поприще, вы непременно будете вознаграждены отдельными спонтанными проявлениями внешней энергетики, повторить которые, тем не менее, удается далеко не всегда.
        Не могу не вспомнить в этой связи замечательный эпизод, имевший место с одним моим близким другом на заре его бойцовской биографии, когда все мы занимались с упорством и рвением, почти утраченным нынешними «студентами».
        Дело было, как и полагается, в спортзале, где наш герой просто стоял на месте и сосредоточенно отрабатывал прямой удар кулаком в форме своего излюбленного «татэ-цуки», то есть «вертикального» кулака, что напоминает базовое движение из популярного стиля Вин-чунь. Он стоял и усердно долбил раз за разом на высоте груди, а метрах в пяти-шести сидела на куче матов его молодая жена и терпеливо дожидалась конца тренировки. Она сидела и ни о чем не тревожилась, находясь, на свою беду, прямо на оси удара. В один прекрасный момент мой друг внезапно и отчетливо ощутил, будто чугунный шар прокатился от толчковой ноги через тело и сошел с руки, и в ту же секунду его супруга слетела с насеста, словно ее лягнул мул. Далее были слезы, упреки и допрос: зачем и, главное, как он ее ударил? То есть, «что» произошло, было ясно, оставалось выяснить - «почему?» Совершенно понятно: имел место спонтанный, неконтролируемый «сброс» энергии, и притом отменного качества. Могу лишь добавить, что у безвинной жертвы на лбу долго не проходило красное пятно, а сам громовержец, сколько ни изнурял себя, добился лишь умения четко
гасить подобным движением свечу с расстояния один метр, а иногда, под настроение, и полтора-два. Ни о какой воздушной волне тут речи быть не может, так как нельзя сфокусировать достаточно плотный ударный фронт и обеспечить его полноценность на дистанциях свыше полуметра. И потом: широко известен эффект точно такого же гашения свечи, находящейся за стеклом, равно как и аналогичное сбивание спичечного коробка, чему есть великое множество очевидцев.
        Принимая во внимание вероятность подобных неожиданных выбросов энергии в момент хорошо поставленного концентрированного удара, нежелательно расставлять учеников точно друг напротив друга на время отработки фокусированных движений, а также самому располагаться на траверзе возможных «сбросов». Хотя сокрушительные проявления крайне редки, даже весьма слабые энергетические всплески, поневоле бьющие и сто, и двести раз в одну точку, могут нанести вполне осязаемый и конкретный вред здоровью.
        Разумеется, никакие физические действия не в состоянии обеспечить реализацию «сброса», а создают ему лишь подходящие внешние условия. Настоящим и единственным фактором, влияющим на зарождение, протекание и выброс Ци, остается сконцентрированный разум (Шэнь).
        Соединение же воедино ментальных и физических аспектов лучше всего достигается в удачном, емком образе требуемого «сброса». При соответствующей подготовке достаточно в момент выполнения удара выудить этот образ из небытия, а все остальное произойдет само собой. Разумеется, это просто и понятно на словах, но на деле каждый должен подыскать для себя сугубо индивидуальные «картинки» и зацепки. Неизменным остается лишь требование абсолютной расслабленности и синхронизации удара с фазой выдоха, поскольку на вдохе никакие выбросы энергии почти невозможны (во всяком случае, затруднены). Тем не менее образ катящегося по телу шара или волны можно назвать универсальным и одинаково пригодным для всех.
        Источником сбрасываемой энергии является, ясное дело, живот, точнее, его нижняя часть, тандэн. Однако, строго говоря, энергия в нем только сохраняется и накапливается, а собственно ударная волна зарождается в ступнях, хотя это и незаметно. Лишь тогда, когда вы сумеете проследить эту волну от самой земли, через ноги, живот, грудь, плечо и кисть до ее срыва в нужном направлении, только тогда можно говорить о состоявшемся «сбросе».
        С точки зрения методики наработки выбросов Ци (и вообще качественного удара) наилучшим тренажером будет все та же многострадальная свеча, так как ее пламя очень чутко реагирует на все неточности - геометрические и энергетические - и по его поведению легко отслеживать процесс тренировки, свои успехи и провалы. Вашей целью и триумфом будет эффект мгновенного срыва пламени, когда оно словно сдергивается или сбивается с фитиля с легким звуком «пок». Попробуйте дуть на огонь с различной силой и резкостью, и вы убедитесь, что простое гашение не имеет с искомым «толчком» ничего общего.
        Для работы поместите свечу на уровне вашего солнечного сплетения, лучше всего - на отдельно стоящем посреди комнаты высоком подсвечнике. В помещении долл жен царить абсолютный штиль, чтобы пламя тянулось вверх спокойно и непоколебимо. Займите любую милую вашему сердцу позицию, расслабьтесь, опустите плечи, проверьте вертикальность позвоночника, легкость хода поясницы и бедер. Поначалу необходимо почувствовать, как вращение бедрами волной прокатывается через корпус в руку и сходит с нее в пространство. В дальнейшем вам удастся отследить более тонкий процесс прохождения импульса от земли через ногу - и далее, как обычно. Здесь нечего подробно разжевывать, поскольку после первых нескольких тысяч (а вы как думали?) повторений большая часть вопросов отпадет сама собой. Форма кулака не играет особой роли, но вертикальная его постановка (татэ-кэн) предпочтительнее, так как четче организует руку и в целом естественнее, нежели классический горизонтальный сэйкэн.
        Начинайте с дистанции в 30 см, а по достижении стабильного результата постепенно отодвигайтесь все дальше и дальше. Вместо свечи можно использовать свободно подвешенный лист тонкой бумаги, например газету, но печатная продукция не настолько чутка, как пламя, отклонятся неохотно, а пробой возможен лишь при плотном контакте. При всем желании на бумаге вам удастся наработать лишь внешнюю геометрию удара, но никак не энергетику.
        По мере продвижения тернистым путем обуздания Ци следует переходить от статических форм работы к динамическим, сиречь - к всевозможным шагам, поворотам и маневрам, дабы разить неприятеля из любого положения и ракурса, независимо от ситуации. В качестве ободряющего напутствия могу заметить, что в наших суетных условиях подобное совершенство практически недостижимо.
        Присутствие оружия в руках ничего не прибавляет и не убавляет, а все компоненты сбросовой техники остаются на месте в своем обычном виде. Нет нужды что-либо менять на физическом или ментальном уровне, взяв дубину, меч или нунчаку. Любое оружие является частью тела так же, как руки и ноги, поэтому импульсу абсолютно безразлично, сойдет он в пространство с пальцев или с торца посоха. Но!  - не прочувствовав и не отработав «сбросы» в чистом виде, не стоит хвататься за дополнительный инвентарь: не умеющему просто ходить не помогут никакие протезы и костыли.
        Только в одном аспекте оружие может оказать начинающему своеобразную услугу: показать, как примерно должно выглядеть ощущение «сброса». Поскольку любая палка обладает весом и инерцией, то расслабленный удар (особенно тычковый) словно бы дергает корпус через руки вперед, указывая правильный путь. Но берегитесь - стоит увлечься приятным впечатлением, как вы тотчас попадете в ловушку, когда тяжелое орудие работает за вас, сохраняя иллюзию замечательного удара. Я в полной мере испил эту призрачную чашу, когда отрабатывал технику ног (да и вообще проводил все тренировки от начала до конца) со свинцовыми утяжелителями, и вдобавок в увесистых резиновых полукедах. Удары были просто волшебными, ноги вылетали, как пушечные ядра, и длилась эта эйфория почти год, пока совершенно случайно я не обнаружил, что без отягощений мои ноги пусты и слабы, будто тряпичные. На самом деле все это время за меня трудились резина и свинец - достаточно было дать хороший начальный толчок, как ступня устремлялась к цели, не требуя никакой концентрации и энергетики. К счастью, возвратиться к исходному состоянию оказалось не так
уж трудно, но с тех пор я отношусь к любым утяжелителям с большим подозрением.

        Дополнительный вес хорош и полезен для выработки легкости перемещений, шагов и прыжков, умения долго удерживать высоко поднятую ногу и т. д., но не стоит нагружать конечности во время освоения и шлифовки ударной и защитной техник, чтобы не свести к нулю и без того невеликий энергетический багаж. Между прочим, шаолиньские монахи только так и пользовались железными накладками, выпрыгивая с ними из все более и более глубокой песчаной ямы. К сожалению, история учит тому, что ничему не учит, и скольким еще предстоит изобретать все те же велосипеды и спотыкаться о те же грабли!
        Так что, уловив пару раз при помощи оружия искомое ощущение, немедленно поставьте ваш дрын в угол и далее работайте исключительно пустыми руками, пока не ухватите в момент удара аналогичное состояние.
        Есть еще один специфический фактор, который делает недопустимым применение «сбросов» в любых формах боя, кроме последнего, решительного и заведомо смертного. Дело в том, что качественный «сброс» подобен выстрелу из ружья и не может быть выполнен чуточку слабее или сильнее. Принцип «тихо-тихо постреляем, тихо бомбочку взорвем» не проходит. Как и выстрел, «сброс» не поддается дозировке и контролю, и так же непредсказуем по результату. Говорят, что великие старцы способны были точно отмерять кванты своей энергии, исцеляя, парализуя или убивая на месте, но в наши дни и в наших широтах на подобное мастерство рассчитывать не приходится.
        Поэтому ни при каких обстоятельствах не следует пробовать сбросовую технику в спортивных поединках или в парной работе с товарищами, если только вы не тайный человеконенавистник.
        Но прежде чем поставить точку и закрыть тему образов, абсолютно необходимо предостеречь пытливого соискателя паранормальных способностей от некоего рокового пути, на который его могут подтолкнуть недалекие или, хуже того, злонамеренные наставники. Речь вот о чем: никогда, ни за что, ни при каких условиях не создавайте и не пытайтесь использовать зловещие, демонические образы, источающие агрессию и лютую ярость. Многоопытный А. Тарас, изобразивший на обложке своей книги «Боевая машина» отвратительного киборга-убийцу с огненными глазами, на полном серьезе рекомендует медитировать на этот инфернальный лик с целью полного ментального слияния с ним для того, чтобы впоследствии, оказавшись в острой ситуации, можно было бы мгновенно произвести временное замещение своей хлипкой личности сущностью из стали и пламени - и всех победить! Вполне возможно, подобный психологический кунштюк отменно сработает. Остается маленький вопросик: не случится ли так, что, спасая этим экзотическим способом бренное тело, вы потеряете нечто неизмеримо большее?
        Если припомнить историю, на ум приходят славные парни ниндзя. Как известно, тотемным образом ночных оборотней, чьи деяния однозначно лежат за рамками человеческой морали и общепринятых ценностей, был отнюдь не светлый ангел с белыми крылами, а вполне омерзительный лешак-тэнгу. Мудрые китайцы, тысячелетиями привыкшие строить свой быт с учетом требований столь же древней науки Фэн-шуй, давно и отчетливо поняли, что любое изображение и вообще творение духа, хотя бы и не воплощенное, будоражит в окружающем пространстве соответствующие энергии и притягивает родственные эманации. Поэтому в традиционном китайском интерьере вы не встретите статуэток, картин и иных предметов искусства, изображающих что-либо, кроме навевающих покой и умиротворение жанровых сценок, красивых цветов, птиц или гармоничных пейзажей. Дадим слово эксперту:

        «К числу опасных предметов, которых лучше сторониться, относятся картины и фигурки диких животных.
        Мне приходилось видеть прекрасные статуэтки леопардов и тигров очаровательно свирепого вида, и мне всегда хотелось, чтобы эти прекрасные дикие кошки украшали мою гостиную. Но я отлично знаю, что приглашать диких животных в дом - значит искать неприятностей на свою голову. Такие звери распространяют энергию смертоносного дыхания. Помещать в доме изображения свирепых хищников - табу!»
        (ЛИЛЛИАН ТУ. Основы Фэн-шуй. Киев, 1999)

        Но если с такой осторожностью рекомендуется обходиться с простыми земными и вполне симпатичными хищниками, что тогда говорить о порождениях царства тьмы?
        Очень характерный и показательный эпизод имел когда-то место с одним моим другом. В те далекие годы он, нее взирая на молодость, уже успел достичь степени кандидата в мастера спорта по дзюдо и несколько лет фанатично отдавал душу и тело новомодному каратэ, стяжав немалые успехи и определенную известность. Обладая к тому же тонкой душевной организацией и умелыми руками, он как-то вырезал из дерева маску индийского демона. Ну, вы представляете, о чем идет речь - все эти выпученные бельма, клыки, ожерелья из черепов и прочие атрибуты.
        И вот, начиная со дня торжественного водружения беса на стену, в его дотоле относительно спокойной жизни пошло нечто совершенно невообразимое. Редкий день обходился без двух, а то и трех драк. Победоносное их завершение утешало слабо, и через какое-то время он, изведясь до предела, принялся доискиваться причин напасти. Когда зыбкая догадка переросла в уверенность, поганый идол был подвергнут официальному сожжению, после чего неприятности будто обрубило.
        Все без исключения патриархи боевых искусств и основатели дошедших до наших дней школ и стилей писали и говорили только одно, и это «одно» отнюдь не состояло в методах выработки у себя сатанинской ярости, бешенства в бою и ненависти к противнику. Тот, кто думает, будто подобные качества весьма хороши в схватке и способны приблизить сладостную викторию, либо находятся на самых первых ступенях ученичества, либо просто обделены разумом, а это уже надолго. Напротив,  - мастера и создатели чрезвычайно эффективных, порою безмерно жестоких и смертоносных систем боя, словно сговорившись, толковали о любви и мире, душевном покое и безмятежности, добросердечии и взаимоуважении, а пляскам на черепах предпочитали аранжировку цветов, живопись и чайную церемонию. Попытайтесь вообразить себе Такеда Сокаку или Санда Канагусуку вырядившимися в кимоно с изображениями оскаленных морд, когтистых лап и прочей дряни!
        Зависимость очень проста: чем ниже духовный и умственный потенциал человека, тем сильнее его тянет к подобной символике, поскольку этим он как бы восполняет собственную неполноценность через приобщение к миру больших энергий и могучих сущностей. Беда лишь в том, что всякая сила имеет единственный и совершенно определенный источник, лежащий либо на светлой, либо на темной стороне бытия. Третьего варианта, разумеется, не дано.
        Каждая из сторон имеет свой собственный набор образов - графических, звуковых и так далее, инициируя которые, мы словно приникаем к соответствующей чаше. Далее по пословице: «Несчастный, ты получил, что хотел!»
        Всякий, кто хотя бы раз имел дело с сажей, хорошо помнит, что любые предосторожности бесполезны, и где-нибудь да измажешься, а отмывается она неохотно. Визуализируя демонические образы, несущие лютую силу и всепобеждающую ярость, мы с головой окунаемся в духовную сажу и заключаем союз с тем, кого не принято поминать к ночи. Умные рассуждения насчет овладения необычайными способностями и подчинения своей воле сил и стихий похожи на детский лепет. Предполагаемые компаньоны древнее и могущественнее всего человечества как такового, так кто и кем станет управлять? Охотно идя на контакт с несмышлеными духоловами, они легко отпускают в кредит весьма неожиданные таланты, но одновременно включается счетчик, и не успеешь глазом моргнуть, как тебя пригласят к оплате, зацепив крюком под ребра.
        Давно известно, что нельзя заигрывать с силами тьмы, а тем более садиться перекинуться с ними в картишки, так как игра всегда пойдет в одни ворота, хотя поначалу, как водится, дадут снять банк.
        Разумеется, подобные рассуждения лишь насмешат сознательного искателя запредельного мастерства. Но я и не собирался никого ни от чего отговаривать, поскольку всяк волен губить душу, как ему заблагорассудится. У каждого психа, как говорится, своя программа, но, выбирая тот или иной путь, нужно действовать осознанно, обладая хоть какой-то информацией относительно своей дальнейшей судьбы на избранном поприще.
        Поэтому коль скоро Небеса наделили вас от рождения фантазией и способностью быстро вызывать и стабильно удерживать какие угодно образы, то пусть ими станут облака, бесконечная водная гладь, серебряный водопад или капля росы на кончике сосновой иглы. Пользуясь таким набором, вы не только избежите малоприятных контактов с исчадиями ада, но вскорости с удивлением обнаружите несомненный рост технического мастерства, никак, на первый взгляд, не связанного с поэзией.
        Однако не следует думать, будто ловушка заключена только в цельных, «портретных» образах наподобие инфернальных ликов или полных фигур, налитых потусторонней силой. Кроме этого паноптикума существует масса более частных, но ничуть не менее ядовитых эмоциональных картинок, использование которых способно завести глупца в те же трясины. Их коварство проглядывает уже в том, что слишком многие школы рекомендуют применение подобных установок на занятиях, особенно в учебных и прочих боях.
        Речь идет о воображаемом проламывании, разрывании, протыкании, выдираниях и переломах. Подключение таких ментальных схем к обычной базовой технике действительно способно поднять ее прикладной аспект на новый уровень и достичь ощутимого повышения боевой мощи. Например, при исполнении прекрасной энергетической ката Санчин (ката «твердости») в стиле Годзю-рю в одной из позиций ясно рекомендуется представить себе, как при движении моротэ нукитэ-цуки (двойная «рука-копье») ваши пальцы пронзают грудь противника, после чего следует «захватить» его потроха и вывернуть их вон. Очень симпатичный образ, несомненно способный обогатить внутренний мир ученика! И подобных примеров насчитывается не десять и не сто, однако их содержание остается все тем же, вполне изуверским и подходящим для «Пособия юному прозектору». Если нормальный с виду человек раз за разом на тренировках осознанно генерирует аналогичные образы, стоит подумать о визите к психоневрологу.
        Само собой, наши технические приемы должны выполняться безупречно, со всей возможной концентрацией. При реальной встрече с реальной целью в условиях настоящей схватки они однозначно обязаны и проламывать, и сносить, и вонзаться - коль скоро вы практикуете соответствующий стиль - но вовсе ни к чему сопровождать всю эту грубую «физику» сладострастной игрой ума, анимируя кровавые картинки силой фантазии. Наше отношение к происходящим событиям должно оставаться абсолютно отрешенным, будто мы в тысячный раз вынуждены смотреть надоевший фильм.

        * * *
        Мы неустанно стремимся к вершинам мастерства, постоянно соотнося свой нынешний уровень с неким идеалом. Но там, в заоблачных высях подлинного искусства, нет места вообще никаким эмоциям, не говоря уже о низменных. Опытный хирург во время операции проделывает с распростертым телом такое, что от одного взгляда на это лихого ратоборца вынесли бы бездыханным прочь - но хирург выполняет работу спокойно и профессионально, не смакуя деталей и не воображая всякой всячины.
        В этом и состоит отличие истинного специалиста от дилетанта - в умении выполнять все, чего требует ситуация, без каких бы то ни было личных симпатий или неприязни.
        Делать, никак не относясь к происходящему - вот единственно допустимый подход и психология боя. Как говорится, «дикий гусь не имеет намерения отразиться в озерной глади», морская пучина вовсе не жаждет никого поглотить, а падающий камень не собирается проламывать голову. Если такое происходит, оно просто происходит.
        Почитайте классиков, отыщите изречения патриархов, и вы поймете, что все они говорили именно об этом, хотя каждый - на свой манер.

        Если в сердце не гуляют ветер и волны,
        То где бы ты ни был,
        Тебя будут окружать голубые горы
        И зеленые рощи.
        (ХУН ЦЗЫЧЕН. ВКУС КОРНЕЙ)

        Глава 9. ПРИСЕДАЙТЕ, ТРИ-ЧЕТЫРЕ…

        О формальных упражнениях и комплексах

        Сунь У-кун взмахнул своим посохом.
        Три раза он поднял его вверх,
        Четыре раза опустил вниз,
        Пять раз взмахнул влево
        И шесть раз вправо.
        Движения полностью соответствовали
        Древним военным уставам
        И были совершенны и необычны.
        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        В этой главе речь пойдет о формальных упражнениях, точнее, комплексах, знакомых под названием «ката», что дословно переводится как «форма». В китайской традиции этот раздел практики именуют «тао-лу», то есть «цепочки», поскольку такие формы почти всегда представляют собой более или менее протяженные последовательности защит, атак и перемещений, следующих одна за другой, как бусины в четках. В разное время и в разных школах отношение к подобным комплексам изменялось в довольно широких пределах. Есть стили, в которых освоение десятков хитроумных ката составляет суть и стержень всего учебного процесса, но целый ряд школ (как правило, старых и ортодоксальных) признают лишь несколько древних комплексов, зато отрабатывают их до немыслимого совершенства, до абсолюта, находя все более и более тонкие аспекты в простых движениях.
        Несомненно, рациональное зерно присутствует как в той, так и в другой методике, хотя для большинства современных направлений привлекательным представляется первый путь. Это объясняется сегодняшним менталитетом, избалованным скоротечностью бытия, когда попросту скучно и тягостно день за днем, месяц за месяцем, год за годом шлифовать одно и то же, вместо того чтобы на каждой тренировке блистательно и вдохновенно постигать новые горизонты, знакомиться с неведомыми движениями и экзотическими формами. Такой путь интересен, как всякое путешествие, но одновременно он, подобно любому круизу, дает лишь поверхностные знания о предмете, развиваясь всегда вширь и никогда - вглубь. Как вдумчивому этнографу совершенно необходимо остановиться и пожить хотя бы год-другой внутри облюбованной народности, так и жаждущему мастерства настырному ученику следует ограничивать свой репертуар, направляя пыл души на понимание глубинных пластов древней мудрости, зашифрованной в уже, казалось бы, неплохо изученных ката.
        Однако существует и нижний предел. Если технический арсенал школы достаточно сложен и разнообразен, то обойтись парой комплексов затруднительно, так как в этом случае не удастся проработать даже основные базовые компоненты стиля. Нельзя разом объять необъятное, включив в несколько форм все варианты стоек, поворотов, перемещений и так далее, не говоря уже о чисто боевых элементах. Но и заучивать тридцать три ката бессмысленно, ибо количество всегда питается качеством. Если проанализировать исторический опыт методики преподавания в наиболее старых и уважаемых традициях, то набор из десяти-двенадцати комплексов представляется оптимальным. Он вполне может быть немного сжат или расширен в зависимости от богатства стиля и личной установки на глубину его постижения, хотя в этом случае ваши желания, скорее всего, вступят в конфликт с программными требованиями клуба. Мечтая достичь, скажем, второго дана в Шотокан каратэ-до, вам волей-неволей придется заучить и отшлифовать исполнение объемистого сонма положенных ката,  - либо оставаться гордым носителем никак не аттестованных знаний и навыков, что, впрочем,
также имеет свою положительные стороны.
        Вместе с тем существует своеобразный, утонченный путь: проработка уже разученных и блестяще отточенных форм в зеркальном варианте. Тот, кто думает, что ничего хитрого в этом нет, пусть попробует исполнить самую элементарную подготовительную ката подобным образом.
        Просветление наступит очень быстро. Многие великие мастера рекомендовали ученикам этот метод. В частности, он является практически обязательным этапом на высших горизонтах изучения тайцзи-цюань, оставаясь притом чисто тренировочной уловкой. Я никогда не слышал о «зеркальном» исполнении форм на публике и не видел ничего подобного своими глазами, но, повторяю,  - в качестве учебного «обратный» вариант не имеет равных.
        У всякой медали две стороны: мне доводилось знать блестящих мастеров каратэ, искушенных реальных бойцов, не ведавших ни единой ката. Одновременно я встречал столь же виртуозных и артистичных исполнителей самых сложных, изысканных форм, бравших призы за четкость и чистоту исполнения на чемпионатах высокого уровня, но несомненно оказавшихся бы почти беспомощными перед лицом настоящей злобной агрессии. Подобное деление характерно для всей массы «восточников» и обусловлено персональной склонностью каждого, порождая в итоге два обширных лагеря - «катистов» и «кумитистов».
        То ли в силу неведомых безотчетных симпатий, то ли еще отчего, но только кому-то гораздо приятнее в светлом, чистом зале неторопливо постигать премудрости формальной хореографии, другому же все это - скука смертная, ему подавай бурю. У одного моего друга есть знакомый, который с раннего детства хотел лишь одного - драться.
        И дрался! Теперь он служит в ОМОН, где обрел, наконец, полное счастье.
        Хотя с житейской точки зрения позиция драчуна представляется целесообразной и даже полезной, духовный уровень «катистов», несомненно, более высок, приближаясь к некоему идеальному пониманию боевого искусства как средства достижения внутреннего мира. Во всяком случае каждый решает данную проблему самостоятельно и в конечном итоге находит свою собственную нишу и свой компромисс между чистым искусством и грубой реальностью.
        Существует целый ряд мнений о том, как следует понимать формальные комплексы. Кто-то считает, что это всего-навсего идеальное исполнение технических приемов, характерных для данного стиля, другие полагают, будто ката есть своеобразный «бой с тенью», вернее, с нее сколькими виртуальными противниками, атакующими с разных сторон. Третьи же рассматривают процесс исполнения формы как некую динамическую медитацию, находя скрытый мистический смысл там, где его не углядел бы и сам создатель школы. Некоторые доходят до преподавания традиционных комплексов в качестве массовых танцев под ритмичную музыку. Вполне возможно, что как аэробика такой танец не имеет себе равных, но говорить о нем как о разновидности воинской практики было бы смешно. Где-то рядом с танцами следовало бы расположить и очень популярное массовое исполнение форм, в котором основной упор делается на соблюдение строжайшей синхронности в ущерб всему остальному. Не стану как-либо комментировать эти культурно-массовые мероприятия, поскольку в начале книги дал слово ничего не критиковать, однако не могу удержаться, чтобы не поместить ехидную
иллюстрацию на данную тему.
        Что касается интерпретации ката как модели боя с несколькими противниками, то подобная точка зрения не выдерживает элементарной практической проверки, поскольку наши противники должны были бы при этом стоять в строго определенных местах в соответствии с геометрической раскладкой данной формы. Несложно заметить, что подавляющее большинство комплексов имеет одинаковый «скелет», состоящий из поперечных «полок» и продольных «дорожек», а все шаги, повороты и прыжки предполагают в конечном итоге возврат в исходную точку. Согласитесь, для модели «боя с тенью» подобные комбинации выглядят несколько неестественно. Окончательно убедиться в сказанном сможет любой, владеющий какой-либо формой (независимо от стиля), если уговорит приятелей стать, подобно шахматным фигурам, в условные пункты и проделывать соответствующие движения. В этом свете китайские тао-лу несравненно жизненнее японских ката, поскольку изобилуют множеством разноплановых, не привязанных к строгой координатной сетке перемещений и приемов, и в целом стоят гораздо ближе к динамике реального боя, нежели их чересчур формализованные японские
собратья.

        Как бы там ни было, и ката, и тао-лу вернее всего было бы рассматривать в качестве незаменимого средства шлифовки и демонстрации технического арсенала школы в идеальном исполнении, что делает возможной передачу знаний новым поколениям учеников почти без искажений, а также позволяет отрабатывать плавный ритм перемещений и поворотов синхронно с ритмом вдохов-выдохов, то есть попросту осуществляется постановка дыхания в ходе достаточно интенсивной, длительной работы.
        Несомненно и то, что медитативный аспект является важной составляющей хорошего исполнения, если понимать термин «медитация» дословно, то есть как «сосредоточение». Всякий, кому доводилось видеть настоящих мастеров ката, не могли не заметить особенную отрешенность всего их облика, при которой перестают существовать и галдящая публика, и стены зала, и само Небо с Землей. Относительно такого состояния древний китайский рецепт гласит: «Не оглядывайтесь на летящего дракона!»
        Это означает, что во время исполнения комплекса даже пролетевший в блеске молний лазурный дракон не должен отвлечь ваше внимание и рассеять концентрацию. Если вы, находясь в процессе работы над формой, способны мимоходом ответить на внезапно заданный вопрос, значит, ваше «погружение» фиктивно и силы будут потрачены впустую. Абсолютная потерянность во времени и в пространстве - вот единственное допустимое состояние для качественного «делания» форм.
        Но все вышесказанное так или иначе относится к внешней стороне практики, наряду с которой, естественно, существует сторона внутренняя, то есть энергетическая. Разброс приоритетов в данном вопросе очень велик, он колеблется от почти полного отсутствия энергетической составляющей в современных «программных» ката и молодежных гимнастических тао-лу - до столь же полного размывания внешних форм в комплексах, скажем, тайцзи-цюань стилей У и Сунь. Иллюстрацией гармоничного сочетания внешнего и внутреннего может служить стиль каратэ Годзю-рю, в частности - его пресловутая ката «твердости» Санчин. Существует еще целый ряд аналогичных форм, в которых интенсивная дыхательная и энергетическая работа бесконфликтно накладывается на отчетливые стилевые манипуляции и перемещения. Что любопытно - подобные ката почти всегда относятся к разряду м`астерских и знаменуют собой высшие степени проникновения в технику школы.
        Но если во «внешних» формах любые личные фантазии, перестановки и нововведения, мягко говоря, нежелательны, то в случае вдумчивой и углубленной проработки форм «внутренней» ориентации всякая самодеятельность способна причинить отнюдь не воображаемый, а самый настоящий вред здоровью. Каждая одиночная форма, входящая в цепочку такого комплекса, имеет свой собственный механизм воздействия на протекание энергии и, соответственно, тем или иным образом реально влияет на скорость и направление этих потоков. То, что мы зачастую никак не ощущаем работу этого механизма, совершенно не сказывается на его эффективности, а плавный ход бестелесных колес делает свое дело, осознаем мы это или нет.
        Соединение одной формы с другими - задачка еще та!
        Любая старая «цепочка» создавалась патриархами стиля на основе глубокого внутреннего чувствования всей полноты взаимодействия Ци, Цзин и Шэнь, поэтому самонадеянные попытки «улучшить» или изменить что-либо в устоявшейся структуре равносильны стремлению отредактировать симфонию Моцарта. Все мы, дети атомного века, в данном вопросе не более чем карлики, стоящие на плечах былых гигантов, а потому самое большее, что мы можем себе позволить,  - это благоговейно и старательно изучать бездонное наследие времен, когда у людей хватало времени и таланта неторопливо проникать в утонченные аспекты земного бытия. Увы, вектор мастерства направлен в прошлое в полном соответствии с китайским мировоззрением, подразумевающим движение отнюдь не к светлому царству радости из бездны мрака ушедших столетий, а наоборот - от чертогов «золотого века» к сумеркам, хаосу и разрухе. Возможно, когда-нибудь, на новом витке эволюционной спирали и произойдет повторный всплеск мастерства в боевых искусствах, но вряд ли нас утешит перспектива нескольких веков ожидания. Все, что остается на нашу долю,  - созерцать упадок, стараясь,
по мере сил, сберегать немногие крупицы тающих знаний.
        Если кому-то показалось, что я хватил через край, могу подкрепить сказанное примерами из жизни. Вот слова современного мастера тайцзи-цюань Чжоу Цзунхуа:

        «У Яна Чэнфу было четверо сыновей. Все они до сих пор преподают тайцзи в Гонконге и на Гаваях. Для нынешних времен их мастерство очень даже неплохое, но, сравнивая их с предшественниками, можно только глубоко вздыхать.
        Один из учеников Яна Чэнфу - Чжэн Маньцин (1901 -1975)  - достиг высочайшего уровня для нашего времени.
        Однако Чжэн всегда напоминал ученикам, что точно так же, как для них велико его мастерство, для него было велико мастерство его учителя. Он демонстрировал, как никто не мог положить на него руку, но сам он не мог увернуться от пальца Яна Чэнфу или стряхнуть палец, когда тот его уже коснулся».

        К этому можно было бы добавить лишь то, что сам Ян Чэнфу не представлял ровным счетом ничего в сравнении со своим отцом, Ян Цзянем, который, в свою очередь, был слабым эхом легендарного Яна Лучаня.
        Если вас не убеждают примеры из истории тайцзи, возьмем развитие каратэ. Скажите, кого из лучших теперешних мастеров можно поставить рядом с Тётоку Кьяном или даже с не столь давно канувшим в царство теней Ямагути Гогэном? Шагнув еще глубже в прошлое, мы поднимаемся на следующую ступень мастерства и видим имена Мацумуры Сокона, Кодзё Уэката, а уж совсем в тумане мерцают неведомые нам китайские реликты, передавшие крохотную частичку информации ученикам-островитянам. Такая же картина наблюдается во всех без исключения направлениях и школах. Насколько непостижимым для нас является искусство Морихэя Уесибы, настолько же великим для него самого было мастерство его учителя Такеда Сокаку.
        Список можно продолжать до бесконечности, но вывод останется тем же: САМОЕ БОЛЬШЕЕ, ЧТО МЫ В СОСТОЯНИИ ДЕЛАТЬ,  - ЭТО СОХРАНЯТЬ С МИНИМАЛЬНЫМИ ИСКАЖЕНИЯМИ НАСЛЕДИЕ УШЕДШИХ ВРЕМЕН.
        * * *
        Итак - практика формальных комплексов дает возможность отработки техники в ее чистейшем, эталонном виде, развивает культуру перемещений, учит сосредоточению в движении и ставит ритмичное дыхание. В итоге все вместе создает каркас мастерства, своеобразную форму в смысле некоей внешней оболочки, которая собирает воедино разрозненные приемы и связки и накладывает на них неповторимый стилевой отпечаток, что позволяет передавать навыки и знания другим поколениям. Само по себе воинское искусство подобно воде и, строго говоря, едино и неделимо ни по каким признакам. Но сохранять и передавать воду как есть, саму по себе, никто не в состоянии, так как для этого требуются сосуды. Стили, школы и направления как раз выступают в роли таких сосудов, каждый из которых имеет свою собственную форму, не похожую на прочие, а форма эта определяется оригинальными, регламентированными комплексами стандартных (для данной школы) действий. Форма без содержимого лишена смысла, отсутствие же формы приводит к расползанию, растеканию мастерства, сколь заоблачных высот оно бы ни достигало.
        Крайние, а потому особенно зримые, проявления неразрывности формы и содержания мы то и дело встречаем в повседневной жизни. Посмотрите, как схватываются, будто кумушки за чаем, дюжие мужики на автобусных остановках или в пивной. Ярости и физической силищи - хоть отбавляй, но без формы весь их пыл пропадает впустую, выливаясь в безобразные сцены с криками, оскорблениями и хватанием за грудки. Как сказал в какой-то книге один персонаж, старый дед: «Цельный день, как кочета, бьются, а ударов нетути».
        Обратный случай прижился на чемпионатах по восточным единоборствам, где в разделе ката большинство участников демонстрируют абсолютно безжизненные, лишенные наполнения формы, заученные явно бездумно и удручающие своей пустотой, что немедленно проявляется в кумитэ. Вероятно, почти каждый любитель «востока» отмечал про себя труднообъяснимые метаморфозы стилевых особенностей и различий. В показательных программах всякая школа ярко преподносит свою неповторимость, и даже неискушенный зритель легко отличит Чань-цюань от Таэквондо, а знатоки радостно дифференцируют Кёку-синкай и Вадо-рю. Но подходит время схваток - и вот уже нет ни тех, ни других, ни третьих, все просто дерутся в каком-то усредненном кикбоксерском стиле, и лишь редкие участники очень высокого уровня явно придерживаются заявленной школы. Так отсутствие упомянутой целостности содержания и формы оборачивается потерей то одного, то другого - в зависимости от ситуации.
        Специально для тех, кому кинематограф представляется истиной в последней инстанции, могу припомнить хороший фильм (вернее, три фильма) о похождениях «уличного бойца» в исполнении блистательного Сонни Шиба. Там очень убедительно показано, как гениальный и могучий доморощенный каратэист, вдребезги побивающий всех и вся, терпит унизительное поражение от маленького квадратного руководителя школы, в которую он заявился с целью погрома. Впоследствии, в третьей части эпопеи, столкнувшись с необычным и сильным противником, он приходит к этому же учителю за наставлением и получает его в виде демонстрации короткой силовой ката. Урок пошел впрок, победоносный «уличник» всех сразил и ступил на путь добродетели.
        Кроме того, вспомните, что говорят порой о каком-нибудь спортсмене или художнике. Хорош, говорят, но нет школы, техника «сырая». Желающие увидеть это воочию должны отправиться воскресным утром на местный «монмартр», где самодеятельные художники продают свои полотна. Там розовые фрегаты несутся по бирюзовым волнам, белоснежные пики пронзают ультрамариновые небеса, зефирные девы возлежат на изумрудных травах, и еще много всего в том же духе, но нет лишь одного - школы, а потому самодеятельность остается сама собою, без надежды разорвать порочный круг.
        Как тут не вспомнить слова, авторство которых не оставляет шансов на сомнения в их истинности:

        Если вы отказываетесь изучать анатомию, искусство рисунка и перспективы, математические законы эстетики и колористику, то позвольте вам заметить, что это скорее признак лени, чем гениальности!
        (САЛЬВАДОР ДАЛИ. ДНЕВНИК ОДНОГО ГЕНИЯ)

        Один мой приятель рассказывал, что как-то раз некая скрипачка откуда-то из Западной Европы, вполне талантливая, успевшая даже завоевать кое-какие призы на международных конкурсах, приехала в Ленинград (дело было давно), чтобы слегка повысить квалификацию, подучившись в знаменитой консерватории. Так вот: ее стажировка началась с того, что опытной исполнительнице пришлось буквально с нуля «ставить пальцы», как какой-нибудь первокласснице. У нее не было школы, ее техника была дилетантской! А в СССР абсолютно по всем направлениям изящных искусств была именно школа, учеников которой так или иначе выводили на крепкий средний уровень. Всех, в том числе и бесталанных! При этом ничто не мешало талантам воспарять дальше и выше.
        * * *
        Само по себе исполнение ката и тао-лу есть настоящее искусство и, как всякий инструмент для работы над собой, оно требует умения, осознания и постепенности, так как неистовое стремление с налета овладеть даже самой простенькой подготовительной формой оборачивается крахом и неизбежным унынием с падением интереса к предмету. Странно - никто не претендует на то, чтобы за месяц-другой обучиться игре на гитаре, но в то же время многие полагают двухмесячный срок более чем достаточным для освоения нескольких м`астерских ката. При этом как-то упускается из виду, что даже их создатели тратили на то же самое годы и годы самозабвенного труда.
        Не существует двух похожих комплексов, каждый из них индивидуален, словно отпечаток пальца, и дело тут не в длительности или пространственной структуре формы. Отличие состоит в разных динамике и ритме, с какими стыкуются друг с другом отдельные приемы и связки.
        Если попытаться сформулировать самые характерные ошибки в исполнении формальных упражнений и целых комплексов, то такой перечень будет состоять всего из нескольких пунктов.
        1. Наглядным показателем движения в неверном направлении является уже упоминавшаяся «пустота», ненаполненность приемов, из которых складывается ката. Это классический случай формы без содержания. Каким бы точным и красивым ни было подобное исполнение, оно не принесет пользы хозяину и радости искушенным зрителям. Но беда не столь велика и вполне поправима, так как влить в добротный сосуд хорошее содержимое есть лишь вопрос времени, разумеется,  - при наличии опытного наставника, достоверной литературы и желания самого подвижника не скользить по поверхности, а нырять в самую глубину стиля.
        Такое положение вещей является и самым распространенным, вне зависимости от принадлежности к конкретному направлению. Заполнять же форму следует двояко: технически и эмоционально. Техническое осмысление приходит во время упорной шлифовки отдельных фрагментов при работе с партнером, когда невольно всплывает прикладной аспект связок, без которого истинная чистота исполнения попросту недостижима. Эмоциональная составляющая лежит на совести лично каждого ученика и зависит от его морального и духовного потенциала, а также от тех образов, которые он «видит» в момент атак, защит и перемещений. Более подробно сей эфемерный вопрос затронут в главе, посвященной образам. К сожалению, большинство отчего-то предпочитает задействовать злобную, агрессивную часть эмоционального спектра, излучая во время работы ярость и жажду убийства, почерпнутую, вероятно, из поганых боевиков, вместо того, чтобы обратить свой взор к наследию великих мастеров и патриархов, где никаким темным эмоциям места не нашлось.
        Как бы там ни было, насытив форму всеми необходимыми компонентами, вы наверняка станете проделывать привычные манипуляции и маневры совершенно по-другому, хотя вроде бы в точности, как раньше, но опытный глаз сразу найдет отличия, а неожиданные успехи в поединках подтвердят правильность избранного пути.
        2. Другая живучая и всеохватная ошибка - исполнение формы «на одном дыхании», в едином ритме и с одинаковой скоростью, да еще как можно более высокой.
        Я даже и не знаю, откуда пошло это чумное поветрие, будто ката следует выполнять настолько быстро, насколько это вообще возможно. Скорее всего, корни зла отыщутся у истоков «советского» каратэ в далеких семидесятых годах, когда при полном отсутствии достоверной информации (не говоря уже о семинарах с японскими инструкторами) мы попросту не ведали, как правильно «крутить» загадочные комплексы («видиков»-то еще не было). Понятно, что мутные ксерокопии с раскладкой движений ничем помочь не могли, зато байки о молниеносности таинственного каратэ были у всех на слуху.
        Между тем правильные ритм и темп исполнения ката так же сложны и индивидуальны, как ритм и темп всякого музыкального произведения или чтения со сцены художественного отрывка. Хорош был бы пианист, который, едва усевшись за рояль, понесся бы вперед и вперед, без пауз и полутонов, соблюдения громкости и полноты звучания. Точно так любая форма имеет свои запятые и многоточия, «форте» и «пиано», замедления, ускорения и акценты. Одни движения делаются плавно и растянуто, будто накручивается пружина, которая срывается в резких ударах или блоках, чтобы снова притормозить и снова сорваться, и так без конца.
        Старое китайское изречение гласит: «Один раз Инь, один раз Ян - таков путь Неба». Понимать это следует буквально - нельзя нарушать небесную гармонию Инь и Ян, выполняя жесткое действие без предварительной фазы расслабления, поскольку одно является матерью другого. Коль скоро не было слабости, неоткуда ждать силы, и наоборот.
        Чем полнее мы хотим проявить сконцентрированную мощь в атаке, тем полнее должна быть исходная фаза релаксации. По-русски это звучит так: «Хочешь напрячься - расслабься, хочешь расслабиться - напрягись».
        Упомянутое неправильное исполнение форм использует какую-то одну из двух категорий: либо неистовая гонка на всех парах с выжатой до пола педалью газа, либо вялое колыхание нехотя шевелящихся рук и ног. Чаще всего действие разворачивается по первому сценарию, под девизом Sturm und Drang («штурм и натиск»). Если присмотреться к гордому исполнителю сразу после «бури», то взмыленный облик и сорванное дыхание расскажут о качестве проделанной работы гораздо больше, чем аплодисменты публики, тогда как при нормальной работе с формой любой интенсивности и длительности дыхание просто обязано оставаться спокойным и ритмичным, разве что немного глубже обычного. Этого не столь трудно достичь, как может показаться - нужно лишь соблюдать технику дыхания строго низом живота и помнить о чередовании Инь и Ян, а внешние проявления обретенной гармонии не заставят себя ждать. Тем не менее самостоятельно понять сложную мелодию конкретной формы совсем непросто, это как раз тот случай, когда все объяснить и показать обязан хороший наставник. Лишь обладая изрядным и разносторонним опытом проработки множества несхожих
комплексов, можно дерзнуть самочинно «раскручивать» что-то новое.
        Также существует весьма любопытный и полезный фактор, действующий надежно и однозначно помимо сознания или прилагаемых усилий. Это - фактор «больших чисел», то есть количества повторений отдельного упрямого элемента и формы в целом. Если какой-нибудь особо хитроумный переход или нюанс вызывает затруднения, не поддаваясь объяснениям учителя и потугам старательного ученика, его следует отдать на волю стихии многократных повторений, исчисляемых сотнями и тысячами. Спросите у любой балерины или танцора, по скольку часов в день они отрабатывают одни и те же фрагменты,  - и вам станет стыдно от собственной лени. Человеческое тело и разум обладают волшебной способностью к самонастройке на оптимальный лад. Если мы последуем совету древних китайцев и проделаем несносный прием десять тысяч раз, все проблемы разрешатся сами собой. Закоренелому скептику, уверенному в том, что лишь изысканные и хитрые методы могут принести настоящую пользу, советую испытать на себе этот примитивный ход и попробовать нанести элементарный удар всего тысячу раз поочередно каждой рукой без остановки. Можно не сомневаться: к концу
экзекуции он решит, что в этом что-то есть, а через три дня у него не останется и тени сомнений.
        Помимо своеобразного и строго индивидуального ритмического рисунка каждая конкретная форма имеет также свою, присущую ей одной общую скорость исполнения.
        Одни ката требуют стремительности и легкости, другие (особенно силовые и энергетические)  - замедленности и предельной ментальной и физической концентрации. Пояснять что-либо на бумаге совершенно бессмысленно, ибо сколько существует форм, столько и режимов. Показать и объяснить все это обязан добросовестный наставник, роль которого в последние годы с некоторой долей успеха выполняют видеоматериалы. Во всяком случае, порой для изрядного качественного скачка достаточно посмотреть на работу мэтра на экране, не говоря уже о семинарах и демонстрации живьем.
        Увлечение скоростью происходит от мечтаний о стяжании молниеносного, неуловимого удара как средства скорейшего и надежного обретения победы в схватках с неотесанными противниками. Такие мечты - просто попытка решить проблему лобовой атакой. Скорость приема отнюдь не достигается через его резкость, но лишь через расслабление и тысячекратные замедленные повторы одного и того же. Раз за разом, как во сне, как в густом масле, как в рапидной киносъемке. И только в самом конце можно позволить себе несколько предельно концентрированных и безупречно правильных движений, которые и останутся в памяти мышц и связок.
        Во время гонки исполнение форм приобретает словно бы размазанный вид, когда отдельные мелкие детали стираются и проскакивают бездумно и лихо вместо того, чтобы осознанно воплотиться с нужной геометрией и содержанием. Скорость обладает чудесным качеством прощать многие грубые ошибки. Если кому-то доводилось наблюдать соревнования по спортивному скалолазанию (особенно на «живой» скале, а не на искусственной стенке), то они могли заметить, что опытный спортсмен как бы «летит» вперед и вверх, проскакивая на динамике участки, на которых малейшая задержка ведет к неминуемому срыву. То же самое происходит в ката. Заставьте лихого каратэку наступить себе на горло и, скрепя сердце, выполнить излюбленную форму в стиле «замедленной съемки» - он тотчас начнет терять равновесие там, где стремительная инерция проносила его вперед без малейшего изъяна.
        3. Последний тип распространенных ошибок заключается в том, что абсолютно первостепенное значение в освоении ката уделяется собственно приемам нападения и защиты, всем этим блокам и ударам, напрочь забывая при этом, что технические манипуляции есть всего-навсего мишура и елочные украшения, висящие на ветках.
        Стволом же и несущими сучьями древа являются шаги и повороты, отходы и наскоки, то есть всевозможные передвижения в пространстве. Что толку резко и сильно бить кулаком или палкой, когда неверно сделанный шаг и куцый доворот оставили противника вне досягаемости? Но главное - всякая защита или атака лишь тогда могут претендовать на выполнение своих функций, когда они подкреплены динамикой всего тела. Можно попусту тыкать в воздух ручками и ножками, но если за этим не стоят подвижки всей вашей наличной массы, такие действия будут словно бумажными и вызовут смех. В Китае об этом говорят: «Цветочные руки, парчовые ноги».
        Поэтому разучивание каждой новой формы должно начинаться с шагов и поворотов, а отнюдь не с блоков или ударов, причем полезно отрабатывать всю цепочку до конца вообще без подключения рук, оставив их, например, на поясе. К тому же это позволит лучше прочувствовать работу бедер и поясницы. Когда подобная хореография станет привычной и безупречно правильной, наложение любых технических действий произойдет легко и без проблем.
        Посмотрите, как опытный художник берется за портрет.
        Для начала он тонкими штрихами схватывает общую композицию, нанося осевые линии, размечает лист и лишь потом приступает к прорисовке деталей - ушей, глаз, носа и всего остального. Только дилетанты и безумные гении сходу начинают мелочную возню в светотенях и рефлексах - но ведь они не лучший образец для подражания.
        Все сказанное и перечисленное относится к нормальному, базовому исполнению формальных комплексов.
        Однако чтобы должным образом наработать и отшлифовать подобное исполнение, приходится пускаться на хитрости и применять разнообразные, порой странные и диаметрально противоположные друг другу методы. Все они основаны на одном принципе: прогонять каждую форму в самых экстремальных и не характерных для нее режимах.
        Их не так много, как кажется.

        РЕЖИМ «ЗАМЕДЛЕННОЙ СЪЕМКИ»
        Этот замечательный метод подобен волшебному зеркалу, поскольку сразу предельно ясно и объективно выявляет решительно все скрытые дефекты техники, включая неосознанные. Как сверкающее, идеально острое лезвие под микроскопом предстает безобразной зубчатой пилой, так и привычно красивое исполнение формы оборачивается вдруг набором невразумительных движений, разваливаясь буквально на глазах. Но зато, навострившись проделывать ката медленно и вязко, вы возвратитесь к ее нормальному виду в полном блеске вновь обретенного мастерства совсем иного уровня.
        Режим этот настолько прост, что не заслуживает пространных объяснений. Вам лишь необходимо удерживать в голове образ рапидной киносъемки и прокручивать форму как можно более плавно, скругленно и мягко, без острых «углов» и остановок. В исполнении комплексов, как и в реальном поединке, вообще не должно быть остановок, а то, что кажется таковыми, есть лишь до предела замедленное движение. Как Инь и Ян никогда не замирают в своей извечной круговерти, так и ваши энергия, тело и разум должны постоянно струиться. Неважно, быстро или медленно, главное - безостановочно.
        Только в процессе плавного движения раскрепощенный ум успевает отслеживать внутренним взором тонкие нюансы приемов, совершенно утерянные ранее, а необходимость совершения шагов и поворотов в подобном режиме тотчас откроет глаза на всю сложность работы поясницы и бедер по переносу веса и удержанию баланса там, где лихая динамика прощала все и вся. Тут уместно провести аналогию между отработкой ката и нарезкой резьбы на стальном прутке. Всякий, кому доводилось сталкиваться с этой нехитрой операцией, знает: спешка неизменно приводит к тому, что инструмент просто изуродует заготовку. Проходка резьбы - дело медленное и постепенное, но зато потом гайка будет летать по ней весело и свободно.
        Накатывая десятками раз свою форму в плавном режиме, мы тем самым нарезаем резьбу и создаем колею для исполнения приемов. После этого достаточно отпустить вожжи, чтобы ваша ката зазвучала, как хорошо настроенная скрипка.
        Хотя универсальное условие работы звучит как «чем медленнее - тем лучше», существует все же нижний предел, индивидуальный для каждой конкретной формы, заходить за который не следует во избежание деформации техники, всегда предполагающей хоть какие-то инерционные и динамические моменты. Как видите, схема подразумевает творческий подход и оставляет широкий выбор для экспериментов.

        МАКСИМАЛЬНО СКОРОСТНОЙ РЕЖИМ
        Это своеобразная антитеза, обратный случай по отношению к предыдущему. Эмоциональным образом здесь может служить установка на исполнение формы за наименьшее время. Но ни в коем случае нельзя переходить к подобной работе, перескочив через первый, «замедленный» этап, поскольку это грозит вам тем, что радисты называют «срывом руки». У меня был один знакомый связист, который еще в училище отличался феноменальной скоростью работы «морзянкой», но однажды «сорвал руку» и к моменту нашего знакомства мог едва-едва работать в самом унылом темпе. От него-то я и узнал о таких мало кому известных опасностях. Как говорится, под каждой крышей свои мыши.
        Или еще: в раннем детстве, лет четырех-пяти от роду, я пытался писать, как взрослые, для чего брал карандаш и быстро-быстро чиркал по строчкам. С виду было очень похоже, но это была, естественно, муляка без букв, просто волнистая линия. Тот, кто сразу бросается выполнять форму быстро и лихо, поступает подобно пятилетнему ребенку - с тем же результатом.
        Однако когда ваша ката отшлифована как полагается, скоростная проработка принесет несомненную пользу, так как проявит, подобно замедленной, некоторые тонкости, скрытые туманом общепринятого исполнения.
        Тем не менее быстрота отнюдь не предполагает смазывания техники в угоду чему бы то ни было. Абсолютно все аспекты приемов должны присутствовать в своем самом полном виде, а сверхнормативная скорость обязана быть плавной, но никак не дерганой, словно у марионетки.
        Именно в этом состоит главная цель и обучающее начало скоростного режима: умудриться сохранить плавность и цельность приемов на запредельной скорости.
        Помимо всего остального, несоблюдение вертикальности позвоночника и неряшливая «развеска» рук и ног относительно центра, совершенно незаметные при малых скоростях поворотов, в данном режиме немедленно приведут к такой разбалансировке всего тела, что вам уже будет не до техники - лишь бы не упасть! Следовательно, «реактивное» исполнение, как ничто иное, заставляет думать о «точке» и дает в конечном итоге то, что японцы называют «наличием хара».
        И последнее. Если отработке замедленного исполнения можно и нужно уделять сколь угодно долгое время, то скоростными гонками не стоит особенно увлекаться, двух-трех раз для одной тренировки будет вполне достаточно. Это как акцент, как некий пикантный штрих в общей канве учебного процесса.

        РЕЖИМ «СТОП-КАДРА»
        Еще один замечательный, неординарный тренировочный метод. Хотя выше подчеркивалось, что ни о каких остановках не может быть и речи, относится это лишь к нормальной, естественной работе. Здесь же имеется в виду утрированный учебный процесс выполнения формы с полными (и весьма длительными) остановками в каждой отдельной фазе, как правило - после очередного поворота или шага с каким-либо действием.
        Поистине, не существует другого, столь же эффективного, метода постановки идеальной стилевой «геометрии».
        Необходимо только соблюдать единственное условие: абсолютную, эталонную чистоту формы. Неоценимую помощь при этом оказывают большие зеркала, в которых ваш несравненный облик отражался бы целиком и полностью, от макушки до пяток, поскольку внутреннее видение порой разительно отличается от того, что наблюдают окружающие. Замирая, будто мраморный Аполлон, в самых замысловатых ракурсах, мы тем самым задействуем наиболее результативный и мощный инструмент - статику.
        Здесь представлены некоторые из множества позиций, которые полезно и нужно отрабатывать в полной статике, замирая в них на 1 -3 мин. Это дает возможность тонко прочувствовать равновесие, характер распределения усилий, отследить и осознать «геометрию» рук, ног, головы и т. д;
        А - стойка на одной ноге. Положение рук любое, но плечи не должны подниматься.
        Тело абсолютно расслаблено, вес «стекает» в опорную «укорененную» ногу;

        Б - начальная фаза пустого шага. Опорная нога подсогнута, передняя едва ощутимо касается пяткой пола, но не служит точкой опоры;

        В, Г, Д - стоять как можно дольше в позиции «всадника» (г)  - чем ниже, тем лучше. Затем очень медленный перенос веса поочередно на каждую ногу с последующей выдержкой до 1 мин. Центр тяжести не должен «плавать» по высоте и выходить за опорную ногу.
        Кроме этого, необходимо аналогичным образом практиковать атакующие (зэнкуцу, гун-бу) и оборонительные (кокуцу, сюй-бу) позиции - это внестилевая «база». И, конечно, следует точно так же прорабатывать позиции, присущие вашей конкретной школе (если они не совпадают с упомянутыми).

        Если, для примера, взять столь излюбленную всеми «восточниками» практику растяжек, чаще всего навязанную экранными похождениями Чака Норриса с его знаменитыми ударами «выше крыши» (ныне эстафету подхватил балерун Ван Дамм), то легко заметить, что динамические упражнения, все эти махи и вращения способны поднять усердного ученика лишь до определенного, не очень высокого, уровня. Достичь же полного блеска и абсолюта в виде пресловутых «шпагатов» (особенно поперечного) можно исключительно через долгую, болезненную, мучительную статику. Так, наработка поперечной растяжки производится следующим образом: нужно разместиться напротив стенки, лучше шведской, чтобы в случае чего оставалась возможность подтянуться на руках, разгрузив ноги, а потом просто расползаться в шпагат, постепенно «отпуская» скованные болью связки до разумного предела. Чем дольше вам удастся вытерпеть, тем лучше. Проявив достаточное упорство, вы имеете шанс уже через десяток месяцев посрамить самого Жан-Клода.
        Не верьте коварной рекламе, приглашающей вас за неделю растянуться в нитку на ужасных электровибраторах. Быстро делаются, как известно, только злые дела, а достигнутое за семь дней исчезнет через десять, оставив после себя, вполне возможно, какое-нибудь трудноизлечимое заболевание связок. «Поспешность есть свойство дьявола»,  - говорил Ходжа Насреддин, а в плане растяжек это справедливо втройне. Слишком многие на собственном горьком опыте могли почувствовать, как небольшой рывок в погоне за блуждающим огоньком близкого успеха оборачивается месяцами боли и ограниченной подвижности. Лишь то, что добыто постепенным, скрупулезным усердием будет жить и радовать своего хозяина столь же долго.
        Дифирамбы, пропетые здесь чудесной статике, в полной мере относятся не к одним лишь растяжкам, а вообще к любому виду тренировок, особенно к отработке различных формальных приемов и целых комплексов. Пребывание в какой-либо позиции, соединенное с застывшим движением руками или оружием, глубоко врезается в мышечную память, чего никогда не происходит в движении. Насколько чисто вы принимаете и «настаиваете» каждую форму или фазу, настолько четко вы проявите ее же во время обычного исполнения пред взыскательными очами.
        Не зря шаолиньские монахи, отнюдь не склонные к пустой трате времени, проводили многие часы в изнурительном стоянии, особенно в позиции «всадника».
        Реально именно с «покадрового» режима начинается освоение всякой новой ката, ибо только в этом виде наше тело и разум воспринимают, переваривают и запоминают незнакомую информацию. И лишь потом, когда каждая из форм станет удобной и привычной, можно переходить к замедленной динамике перевоплощений, к перетеканию из фазы в фазу. Затем это плавное движение пропитывает изнутри сами фазы - и вот уже нет ни малейшей остановки, а только одно неразрывное течение, будто череда облаков в небе.
        Кстати, в этой связи нельзя не отметить один любопытный и показательный феномен: абсолютно любой «стоп-кадр» настоящего мастера всегда совершенен по форме, независимо от того, когда вы приказали времени остановиться. Каждая фаза, примороженная в произвольно выбранный момент, непременно будет служить образцом гармонии и целесообразности. Вам нипочем не отыскать в ней каких бы то ни было случайных, нелепых или просто неэстетичных фрагментов.
        Напротив, всякий, кто фотографировал на соревнованиях и тренировках работу учеников средней руки, согласится, что на один сколько-нибудь привлекательный сюжет набирается добрый десяток настоящего «мусора». Чем ближе подобралась наша «модель» к вершинам мастерства, тем большим будет процент удачных кадров. Но лишь редкие, истинно великие мастера совершенны в любую секунду и в любом ракурсе. Такое положение дел служит хорошим эталоном и поверочным инструментом для визуальной оценки если не эффективности, то хотя бы стилевой геометрии освоенной техники.
        Сколько времени конкретно пребывать в каждой из форм, зависит от степени их «неестественности» и вашего личного терпения. Разумеется, излишне каменеть, словно под взглядом Медузы Горгоны, на целый час или даже на пятнадцать минут. Исходя из собственного и чужого опыта, могу рекомендовать интервал от одной до трех минут. Этого времени, проведенного в каждой из двух-трех десятков одиночных форм, будет вполне достаточно, чтобы к концу тренировки свалиться без чувств от усталости.
        Единственное, на чем следует концентрировать внимание в фазе «замри» - это соблюдение идеальной геометрии тела в соответствии со стилевыми особенностями, удержание «точки» и медленное, глубокое, ритмичное дыхание низом живота. Строго говоря, это не что иное, как разновидность медитации, но не «пустой» дзенской, а активно созидательной, при которой ум и тело находятся в состоянии «делания», причем весьма интенсивного.

        НИЖЕ И ШИРЕ
        Следующий метод тренировки основан на чисто силовых моментах и воплощается под названным девизом: «Ниже и шире». Это означает, что уже разученную и вполне отшлифованную всеми предыдущими способами форму следует исполнять в утрированно низких и широких позициях, насколько позволяет растяжка. Так как подобная работа связана с естественными трудностями, последующий возврат к нормальному, штатному исполнению покажется вам просто блаженным отдыхом после каторги. И, кроме того, перемещения и повороты в низких стойках потребуют дополнительной культуры в работе с «центром», с устойчивостью и «укоренением». Если вы попробуете выполнить свою самую привычную ката в данном режиме, то сразу обратите внимание на множество незамеченных прежде шероховатостей и нюансов именно в технике передвижений, в построении позиций и переходов из одной фазы в другую.
        * * *
        Не составляет труда разработать еще массу занимательных, крайне полезных режимов тренировки, и среди них есть один, практиковаться в котором категорически необходимо даже в том случае, когда вы не жалуете ни один из вышеописанных способов. Метод состоит в обкатке той или иной формы в качестве сугубо дыхательного комплекса. То есть все внимание должно быть направлено не на приемы и перемещения, а на сопровождаемое ими чередование вдохов и выдохов. Именно так, ибо дыхательный ритм всегда первичен по отношению к внешним физическим манипуляциям, будто стержень или ось, без которой любые действия теряют силу и вообще какой бы то ни было смысл. Неправильно говорить, что «удар сопровождается резким выдохом», так как в действительности все происходит (должно происходить) наоборот - выдох сопровождается ударом, каковой служит просто внешним обрамлением выдоха. Впрочем, на деле оба процесса переплетены настолько тесно, что провести отчетливую границу не представляется возможным, ибо она пролегает скорее в ментальной, нежели в физической области. Независимо от дыхания, которое вы предпочитаете («прямое» или
«обратное»), чередование вдохов и выдохов всегда подчиняется одной и той же схеме, повторяя коловращение Инь (вдох) и Ян (выдох).
        На вдохе происходит забор энергии, и в этот момент мы наиболее открыты для внешней агрессии. На физическом, двигательном плане вдоху соответствуют (как правило, но не всегда) откат, отступление, повышение центра тяжести, раскрытие, притягивание и повороты. Выдох - это выброс энергии, напряжение, атака или силовая защита, движение вперед, шаги и прыжки, понижение центра с «укоренением», закрытие и сжатие. Такова наиболее естественная и нормальная система действий, которая проверена веками и не нуждается в дополнительной ревизии. Вместе с тем существует целый ряд «обратных», или парадоксальных, техник, предназначенных для решения узкого круга специальных задач на высших уровнях мастерства.
        Как бы там ни было, каждый, желающий достичь вершин не только в исполнении формальных комплексов, но и в боевом применении стилевых форм, никоим образом не должен игнорировать целенаправленный дыхательный тренинг во всех его разновидностях, статических и динамических. Ни один мастер не может позволить себе роскошь дышать, как дышится - это либо показатель высочайшего искусства, перешедшего в безыскусность, либо (что чаще) удел новичков и лентяев.
        Относительно боевого применения форм следует оговориться особо, так как без понимания реального предназначения буквально каждого фрагмента комплекса он никогда не будет отработан и выполнен должным образом.
        Здесь как раз тот случай, когда собственное усердие бессильно, потому что показать и раскрыть суть той или другой фазы (по-японски - бункай) обязан всякий добросовестный инструктор. Заменить такой показ может только обширный личный опыт, да и то не полностью. Опытный глаз легко отличает действительно прочувствованное и понятое до конца исполнение формы от порой куда более эффектного, но пустого «танца», в котором движения подобны воздушным шарикам, где под яркой оболочкой нет ничего, кроме воздуха. Те, кто излишне увлекается коллекционированием ката, шествуют именно таким путем, поскольку на раскопку глубинных горизонтов у них просто не хватает времени, хотя, повторяю, чисто внешне их работа выглядит подлинным совершенством.
        Таким образом, мы видим, что методика проработки тао-лу и ката весьма и весьма непроста и уж никак не ограничивается беспрестанным механическим повторением форм в одном и том же усредненном режиме. Задача построения эталонной «классики» неразрешима посредством лобовой атаки, какое бы усердие или талант вы к этому ни приложили. Здесь, как в тайге: «прямо ходить - долго ходить, в обход ходить - быстро ходить, однако».
        Абсолютно все, что сказано выше, целиком и полностью относится к формам с оружием, хотя они обладают рядом специфических особенностей, отнюдь не упрощающих жизнь. Любая палка, а тем более острый меч или копье, вносят в исполнение сразу несколько дополнительных переменных факторов, которые приходится учитывать и вплетать в общую гармонию. Секрет успеха кроется в отношении к предмету: оружие не есть нечто чужеродное и строптивое, оно должно стать частью нашего тела, а принципы работы с ним те же самые, что и без него. Это даже не сотрудничество, поскольку сотрудничать можно с чем-то внешним и посторонним, но не со своей же собственной, скажем, немного удлинившейся и ставшей острой, рукой. Это должно быть прочувствовано как абсолютное единение, слияние в новую сущность «оружие-человек».
        Если попытаться подобрать образ, который наиболее полно отразил бы совокупность «человек-оружие», то, пожалуй, «теплые братские отношения» подойдут лучше всего, поскольку лишь в этом случае возникает устойчивая обратная связь, необходимейший ингредиент действительно качественной и эффективной работы. Говоря по-простому, всегда нужно чутко прислушиваться к тому, как реагирует оружие на прилагаемую силу, и соответствующим образом корректировать действия. Это очень хорошо знают владельцы крупных, злых и умных собак наподобие кавказских овчарок, кровожадных ротвейлеров или нервных доберманов. Такой зверь требует безусловно властного, но одновременно серьезного, уважительного отношения без сюсюканья и оскорбительных реплик. Хорошая служебная псина сама выполнит возложенную на нее задачу, ей не нужно переставлять ноги или скакать с гиканьем рядом. Забота хозяина - вывести ее в исходную точку и дать команду. Оружейные техники полностью укладываются в этот кинологический образ. Нам достаточно лишь помогать предмету раскрыть присущие ему особенности и сильные стороны, а он в благодарность и отобьет, и
отведет, и проломит, и разрубит все, на что направит его ваша рука.
        Тем-то и хороши истинно древние, традиционные школы наподобие знаменитой Тэнсин Сёдэн Катори Син-то-рю, что в их техниках и стилевой геометрии дается оптимальный вариант взаимодействия с оружием. Если по канону предписывается держать меч или нагинату таким-то образом, это означает, что остальные девяносто девять вариантов заведомо хуже, и сей факт, проверенный в тысячах кровавых боев, вовсе не нуждается еще и в нашем одобрении или порицании.

        Для начала научитесь рисовать и писать, как старые мастера, а уж потом действуйте по своему усмотрению - и вас всегда будут уважать!

        Вероятно, вам знакомо имя автора этих проникновенных строк - некто Сальвадор Дали. Любителям цитат могу предложить еще одно чудесное высказывание из книги Судзуки Тантаро «Дзен и фехтование»:

        Пусть фехтовальщик держит свой меч, как вилку за завтраком. Если он думает, что схватка требует чего-то большего - значит, он еще не кончил учиться и ему рано покидать стены школы.

        * * *
        Элементарные подготовительные формы, включающие всего несколько базовых позиций, перемещений, атак и защит, абсолютно необходимы, причем вовсе не только на первых этапах. Они являются упрощенным вариантом классических комплексов и позволяют ученику плавно подойти к техникам более высокого уровня, хотя, как показывает опыт, постоянный возврат к самым безыскусным базовым ката вскрывает в них новые и новые пласты и нюансы, совершенно незаметные поначалу. В этой связи полезно вспомнить, что основатель Шотокан каратэ-до Фунакоши Гичин незадолго до смерти сказал ученикам что-то вроде: «Как жаль! А я только-только понял, как следует бить кулаком!» Мой учитель по ушу любил повторять нам (где-то через полгода занятий): «Того, что вы уже знаете, вполне достаточно, чтобы стать великими мастерами»!

        Глава 10. СНИМИ МАСКУ, ФАНТОМАС!

        О делах и людях необычайных

        Он стоял с грозным видом, как гора,
        Скрипел зубами,
        Дико вращал вытаращенными глазами -
        Словом, выглядел, как настоящий герой!
        У ЧЭН-ЭНЬ. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД

        Неизвестно - к сожалению или к счастью, только в обычной, повседневной жизни герои почти никогда не выглядят героями, а уж тем более им не приходит на ум скрипеть зубами и выпучивать налитые кровью глаза. Из-за этого сплошь и рядом попадают впросак мрачные искатели приключений и ражие молодцы, зачарованные своими габаритами и сноровкой разносить в пыль боксерские мешки в спортивных залах. Прицепившись порой к какому-нибудь худосочному созданию с костлявыми лапками или, напротив, к пухлому «пончику», они бывают неприятно удивлены последующим ходом событий, когда отступать уже поздно, да никто и не дает им отступить. Занимательных примеров можно было бы привести сколько угодно, но лучше начать по порядку, не торопясь, поскольку речь в этой главе вообще пойдет о людях необычных, порой просто страшных, изрядное количество которых мне довелось встречать на протяжении разных лет.
        В первую очередь хотелось бы развеять созданный кинематографом миф о неповоротливых голиафах бодибилдинга, которых лихо и стремительно забивает неуловимыми ударами субтильный «ботаник», обладающий совершенной техникой каратэ или ушу. Вполне возможно, что известный процент подобных сюжетов имеет место в жизни, и я даже знаю ароматные истории, в которых главными действующими лицами выступали мои близкие друзья, действительно валившие наземь таких гигантов. Но для этого нужно быть, во-первых, прирожденным бойцом с богатым опытом настоящих уличных драк, отшлифованным к тому же сотнями часов, дней и недель отнюдь не формальных тренировок, а во-вторых, раз на раз не приходится, ибо образ культуриста, скованного горой собственного мяса, есть не более чем сказка для малолетних детишек. Все зависит от целей и методов тренировки, результатом которой могут быть абсолютно «живые», хотя и громадные, мышцы, вполне способные к хорошей скоростной работе. Чистая физическая сила, никак не оформленная какой бы то ни было специальной техникой, запросто заменяет любые приемы и ухищрения, но лишь тогда, когда она
намного превосходит некие средние показатели. Сталкиваясь с этим редким явлением, всякий раз испытываешь шок от абсолютной неподготовленности к тому, что эдакое вообще может иметь место, и на ум сами собой приходят всякие пугающие эпитеты и сравнения из животного, инфернального и машинного мира. Чтобы не быть голословным, могу привести пару достаточно показательных примеров.
        Давным-давно, в благословенные армейские годы, жил в нашем офицерском общежитии в Капустином Яру мой милый друг по имени, скажем, Сережа. Он имел характерную кличку «Слон» за то, что обладал массивной фигурой и редкостной силой. Кроме того, он был чрезвычайно быстр, подвижен и техничен в самых разных и неожиданных видах спорта. Любимым его развлечением было подойти, например, к какому-нибудь здоровенному «качку», натужно тягающему штангу или гири, и завести с ним наивную беседу. Дождавшись, когда тот вволю насытится гордыми поучениями, Слон брался за штангу и легко выдергивал не совсем ординарный, мягко говоря, вес или же раз десять-пятнадцать кидал трехпудовую гирю. Затем он дружески хлопал по плечу контуженого собеседника и произносил любимую фразу: «Парень, учи матчасть!»

        Жил также на нашем втором этаже старый прапорщик по имени, скажем, Слава. Это был обычный запойный дядька лет сорока, которого редко видели трезвым, но никто его этим не попрекал, поскольку свою работу по надзору за водопроводом и канализацией он выполнял исправно, имея притом нормальный, располагающий характер. Фигурой он был оснащен самой обыкновенной, сутулой и узкоплечей, а со спортом знался, ясное дело, исключительно через телеэкран.
        И вот как-то под вечер в так называемом красном уголке, то есть в холле, где стоял телевизор и куда обитатели общежития собирались на посиделки, они со Слоном затеяли легкую возню из-за места в кресле, и Слава ухватил того поперек туловища - уж не помню, спереди или сзади. Как мне потом описывал свои ощущения потрясенный Сергей, это было нечто, не сравнимое вообще ни с чем. Ему почудилось, будто он попал в паровую машину или под поезд. Из груди вмиг выскочил решительно весь воздух вместе с половиной жизни, а ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. Это была звериная, дикая, нечеловеческая и абсолютно необоримая сила, причем ощущалась она вплоть до кончиков пальцев, каждый из которых, казалось, вот-вот проткнет грудную клетку. Но ничего ужасного, разумеется, не произошло, и Слон был бережно водворен в кресло - отдыхать и восстанавливать утраченное душевное равновесие. Кстати, очень похожий эпизод приводит Борис Житков в одном из своих морских рассказов, где сильнющий нахальный матрос вздумал побороться с перевозимым на пароходе всеобщим любимцем, добродушным пузатым орангутангом, и для
подогрева боевого духа надавил ему пальцем в позвоночник. Когда его откачали, он делился впечатлениями примерно в тех же выражениях, что и наш Слон.
        Второй пример не менее назидателен. Знавал я некоего мальчонку, не друга и не приятеля, а просто шапочного знакомого, который при своем небольшом росте, тонких костях и общей квёлости запросто, на спор, ломал рукоятки пассатижей и разных клещей и кусачек. Возьмет бледной, прямо-таки «птичьей» лапкой - и готово, только хрустнет! Ломал он также силомеры в парках, но редко - жалел тёток, вынужденных потом платить из собственного кармана за погибший инвентарь. Я тогда как раз увлекался айкидо и очень любил освобождаться от захватов, технично и ловко проделывая это даже с чрезвычайно крепкими знакомыми и соучениками, потому что правильно исполненная «геометрия» даже без всякой Ки работает исправно и безошибочно. И вот однажды я попросил этого товарища подержать меня за руки и так, и эдак, и по-всякому.
        Как бы нагляднее описать? Если приварить к врытому в землю столбу наручник и плотно вщелкнуть в него запястье, то ощущения получатся довольно схожие. То есть - я мог как угодно дергаться, прыгать, повисать или разворачивать корпус, но на положении кисти это нисколько не отражалось, к тому же проделывать какие-либо манипуляции отнюдь не хотелось из-за отчаянной боли.
        А ведь он держал совершенно по-доброму, несильно и с улыбкой. Но было абсолютно ясно (уж я это чувствовал), что так же легко он сомкнет пальцы - и будет множественный перелом обеих костей предплечья. Его сила не была звериной, то есть живой и природной, она казалась каменной, чугунной или, скорее, механической, будто я сдуру сунул руку в гидропривод экскаватора.
        Исторические хроники также изобилуют душещипательными эпизодами. Так, документально зафиксировано следующее: у знаменитого князя Витовта, при котором в Грюнвальдской битве (1410 г.) был повержен Тевтонский орден рыцарей-крестоносцев, были два телохранителя-литвина, которые не раз, ухватив за рога, валили наземь зубров. Если кто-то слабо представляет себе зубра, пусть сходит в зоопарк и полюбуется на черно-коричневую гору весом тонны в полторы. И у него же служил некий молодец, давивший на спор матерых медведей, диких и необузданных, со всеми полагающимися когтями, зубами и медвежьей энергетикой.
        Сегодня я абсолютно уверен, что никакие физические упражнения не дадут запредельной силы - с нею нужно просто родиться. Но главное не это, а то, что коль скоро подобный монстр наложит на вас свои лапы, ваша песенка спета. Как говорится: сушите весла, сливайте воду и так далее. И я вовсе не уверен, что легендарные личности наподобие Гозо Шиоды или Коичи Тохэя с честью вышли бы из такой передряги, потому что на физическом уровне задача решения не имеет.

        Другое дело - они, несомненно, пустили бы в ход Ки (или Ци, кому как нравится), переводя ситуацию совсем в иную плоскость. Но как бы там ни было любой мастер айкидо или дзю-дзюцу подтвердит, что никогда нельзя давать возможность противнику полностью сомкнуть захват (разве что на тренировках),  - напротив, его следует держать «на грани» и управлять не телом, а намерением, всячески помогая и направляя его в нужную сторону. Только в этом случае смертоносный хвататель будет послушен, точно воздушный шарик на нитке. Если же ему удалось-таки замкнуть свои клешни и начать давить, то в полном согласии с принципами гуманизма следует «переключить» его Ки на что-нибудь иное, например нанести удар (ногой, головой) в уязвимое и болезненное место (пах, глаза, горло, голень и т. д.), а уж затем мягко освободиться и завершить дело болевым замком, показывающим парню, что он не прав.
        Вообще никогда и никому нельзя позволять прикасаться к вам (к подружкам и женам это не относится), а уж тем более хватать за руки или за грудки. Сделав попытку сгрести лацканы вашего парадного пиджака или ворот дорогой рубашки, собеседник мигом ставит себя вне закона, а мера наказания зависит исключительно от вашего к нему отношения и окружающей обстановки. Согласитесь, что перепивший приятель в гостях и сивушный громила на безлюдной слякотной улице - персонажи, довольно далекие друг от друга, и заслуживают каждый своего.
        Если первого приведет в чувство мягкий удар в солнечное сплетение или нехитрый болевой замок, то второму волей-неволей придется переломать все доступные кости и привести экстерьер в состояние, исключающее реставрацию.
        Насколько хороши бы вы ни были в «фехтовальных» разновидностях единоборств, включая классический бокс, вам не светит победа, когда на вас насядет эдакий монстр, да вдруг еще имеющий представление о борцовских приемах. В самом лучшем случае произойдет обыкновенная безобразная свалка с сопением, затягиванием голов под локоть и, возможно, даже с укусами. Ни пользы, ни радости! Если же поблизости маячит его дружок, то песенка ваша спета окончательно. Поэтому не позволяйте прикоснуться к вам даже пальцем, жестоко и внезапно пресекая фамильярные поползновения. Внешний вид оппонента не просто обманчив - он вообще никак не соотносится с боевыми возможностями своего владельца. Россказни о прямо пропорциональной зависимости физической силы от поперечника мышцы выгодны содержателям «качалок» и соответствуют действительности лишь в очень узком среднем диапазоне, не более того.
        * * *
        Помимо проявлений феноменальной природной силищи у разных невзрачных созданий мне доводилось встречать довольно много (а слышать историй еще больше) примечательных личностей, габариты которых кто-то из писателей окрестил как «теловычитание». Но одновременно каждый из них являлся истинным мастером, носителем совершенной и молниеносной техники, эффективность которой я бы не рискнул испытывать на собственной шкуре в реальном поединке. Существует также внушительная когорта людей маленьких и пухлых, ошибочно заведомых жертв для любителей чесать кулаки. Обойдусь на этот раз без помощи личного опыта, хотя мог бы привести захватывающие примеры. Но вот что пишет Марк Бишоп, лучше нашего знакомый с положением дел на Окинаве, о внешнем облике Китиро Симабуку, президента Всемирной ассоциации Иссин-рю каратэ: «Облик Китиро Симабуку не соответствует представлению большинства людей о том, как должен выглядеть учитель каратэ - он невысокого роста, полный и лысый, и у него женоподобный писклявый голос».
        Занимательно, если учесть, что речь идет о сегодняшнем патриархе известнейшего направления подлинно окинавского каратэ. Любители кино могли бы припомнить неразлучного дружка нашего любимца Джеки Чана - толстяка Само Хунга, со всем его проворством, акробатикой и виртуозной техникой. А уж вполне настоящему шаолиньскому монаху (с непроизносимым именем, звучания которого я так и не уловил в хитросплетениях китайской речи), мастеру и наставнику искусства владения шестом, и вовсе следовало бы перейти на какую-нибудь диету, чтобы хоть слегка уменьшить объемистое чрево[45 - Кстати, удивительно, как много среди буддийских монахов, абсолютных вегетарианцев и «постников», огромных мордатых детин. Поистине задумаешься о пользе вегетарианства (между прочим, гориллы совершенно не едят мясного)!].
        Помимо запредельных физических кондиций существует также некий чрезвычайно редкий и любопытный феномен, напрямую имеющий отношение к миру боевых искусств, точнее, к борцовским его разновидностям, в которых принято повергать противников наземь посредством всевозможных заломов и болевых ключей на кости и суставы. Однако прежде чем приступить непосредственно к повествованию, иллюстрирующему данное явление, необходимо подробнее пояснить суть упомянутых техник.
        Речь о том, что в арсенале школ дзю-дзюцу (включая айкидо) изрядную долю приемов проводят посредством болевого воздействия на противника. То есть мы так или иначе берем его конечность на излом, в результате чего наш герой, стремясь уменьшить боль, движется в заданном направлении. В отличие от жестких силовых форм борьбы, где сила ломит силу, или, как в дзюдо и самбо, неприятеля выводят из равновесия, а уж затем бросают, используя возникшую инерцию его собственной массы, болевые приемы производят впечатление мошенничества и обмана, поскольку человек без видимых причин вдруг начинает бегать на цыпочках за рукой оппонента, или же валится, где стоял. На самом деле никакой игры в поддавки, конечно, не ведется. Просто искушенный товарищ не ждет, пока затрещат кости, а опережает неприятные события и привычно уходит в контролируемое падение, что в данной ситуации является единственным спасением. Кувыркнувшись, он в следующее мгновение встает в позицию и начинает игру сначала, тогда как недоверчивый скептик на его месте обязательно начнет сопротивляться изо всех сил, дождется невыносимой боли и обрушится,
как мешок.
        Таким образом, управление болью есть управление противником, попавшим в капкан. Тут-то и кроется замечательный феномен. Давным-давно у меня был ученик, абсолютно нечувствительный к болевым воздействиям на руки (ног мы не испытывали). Столкнувшись с этим случайно во время изучения базовых замков и заломов, все мы, присутствовавшие в зале, изнемогли в попытках причинить ему хоть какую-то неприятность, но тщетно.
        Уж на что однозначно действенны формы типа котэ-гаеши или ни-кё - даже они оказались бессильны. При этом его руки отнюдь не обладали исключительной гибкостью, и он вовсе не мог завязывать их узлом, словно «женщина-удав» из старого шапито. Разумеется, приложив дурную силу, можно было сотворить перелом, но мы, ясное дело, к подобным опытам не прибегали. Просто там, где обычный человек начинает плясать на пуантах и вопить: «Сдаюсь!», наш уникум не ощущал ровным счетом ничегошеньки. Само собой, такие способности (скорее, свойства) дают их обладателю известную фору, попытайся злодей провести болевой прием.
        Совершенно аналогичный пример рассказал недавно мой приятель, тренер по айкидо. У него также был ученик, не реагировавший ни на что, хотя всякий иной представитель рода людского обычно обрушивается, как расстрелянный, и даже еще быстрее. Не счесть чудес на свете!

        Есть еще один занимательный момент, на который просто не могли не обратить внимания те, кто достаточно много знает о жизни известных мастеров боевого искусства.
        Я также не прошел мимо этой необычной статистики и даже провел небольшое биографическое исследование. Анализ фактов показал, что абсолютное большинство и ныне здравствующих, и уже покинувших нас выдающихся личностей из мира восточных единоборств, а также почти все, кто вообще достиг хоть каких-то успехов на этом поприще (или, по крайней мере, не бросил тренироваться одновременно с растаявшей молодостью), были на заре своей юности слабыми и болезненными существами, которым любые физические упражнения давались с великим трудом. Другую, стократ меньшую часть списка, занимают подростки крепкие и драчливые, словно бы рожденные для необыкновенных испытаний. Но соотношение вторых к первым никак не превышает одного к десяти.
        Впрочем, если вдуматься, то ничего удивительного нет. Когда человек сызмальства здоров, силен и вполне способен отстоять свое место в ряду сверстников и вообще в жизни, у него просто не возникает необходимости что-либо изменять и улучшать - ведь не пьем же мы воду и не едим, когда без того сыты и довольны. Наш румяный счастливец направляет силы и жар души на достижение иных жизненных целей, а отпущенный природой кредит расходует помаленьку как данность, как бездонный капитал.
        В итоге к середине жизненного пути некогда свежий красавец успевает незаметно превратиться в располневшего дядечку, обремененного служебными и семейными заботами, повышенным давлением и гастритом. Его нужно пожалеть, поскольку он ровным счетом ни в чем не виноват, ибо волшебная искра возгорается почти исключительно в ситуациях скверных, ущербных и вынужденных. Мучим ли наш будущий великий патриарх детскими хворями, злыми соседскими мальчишками, или просто снедаем нелюбовью к своему нескладному телу - так или иначе, но в его душе появляется неугасимый уголек, который тихо жжет его всю оставшуюся жизнь, заставляя бегать трусцой, голодать, избивать макивару, полировать своим кимоно обтяжку татами или часами заниматься цигун. С детства и до гробовой доски такие люди ежедневно доказывают окружающему миру и самим себе собственную полноценность и состоятельность, причем делают это неосознанно.
        Любители фрейдизма, несомненно, разложили бы ситуацию по полочкам в лучшем виде. Можно называть ее самовыражением, самоутверждением или даже презренной гордыней - неважно. Главное в том, что лишь недобрые обстоятельства у истоков жизненного пути закладывают в душу батарейку энтузиазма. Между прочим, все вышесказанное одинаково справедливо почти для всех, кто хоть чем-то сумел выделиться в жизни - музыка ли это, живопись или политика. Изначальная ущербность - вот истинный двигатель прогресса. Гармония и совершенство есть финал пути, равновесная система неподвижна, лишь эксцентричные схемы обладают потенциальной энергией. Вода течет, пока один край долины выше другого, но, придя к покою и самодостаточности, хрустальная речка становится болотом с камышами и жабами.
        Несомненно, даже те редкие счастливцы, что достигли вершин в боевых искусствах, оттолкнувшись от здорового безоблачного детства своими мускулистыми ногами и руками, наверняка имеют в душе глубоко спрятанные причины для недовольства, которые и не позволили им поплыть по течению, словно известная субстанция. Просто эти костры скрыты у них еще глубже, так далеко, что раскопать их было бы под силу разве что самому дедушке Зигмунду или, скажем, Милтону Эрикссону.
        Тот факт, что продолжительность их жизни обычно не выходит за рамки средних норм, хотя, казалось бы, она должна значительно продлеваться, ни о чем не говорит.
        Каждому отмерен свой срок, и перепрыгнуть через него невозможно (сократить - пожалуйста), но все наши духовные и физические практики, все эти каратэ-цигуны и прочие шейпинги изменяют не количество, а качество оставшейся жизни. Без шуток, как в поговорке: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет». И это правда!
        В назидание и укор всем нам, беспечным любителям диванов и телевизора, хочу привести краткое, буквально схематичное жизнеописание великого мастера традиционной окинавской школы каратэ и кобудо Сёрин-рю, Ютёку Хига (в пересказе М. Бишопа).

        «Ютёку Хига начал заниматься каратэ в возрасте 17 лет у Дзиро Сиромы, который был учеником легендарного Итосу Анка, которого принято считать «отцом» всего современного каратэ.
        Ю. Хига - настоящий мастер боевых искусств, уверенный в своих силах. Он и в 70 лет обладает достаточным мастерством и скоростью, чтобы подтвердить свои слова делом. Каждое утро он встает в 5 часов и пробегает пятикилометровый марафон, затем прыгает через скакалку и проделывает три-четыре ката. За час до вечерних занятий он снова прыгает через скакалку и отрабатывает ката. Во время беседы Хига постоянно тренирует силу хвата кистей с помощью маленьких перевязанных пучков соломы, которые держит в ладонях.
        Хига убежден, что тот, кто серьезно занимается каратэ, должен заниматься им всю жизнь, иначе он станет подобен горячей воде - если остынет, ее придется разогревать снова. Хига также поощряет занятия учеников с другими учителями, чтобы они расширяли свои познания. «Ученики, которые связывают себя только с одним учителем,  - пояснил Хига,  - уподобляются людям, сидящим на углу стола и не способным понять, что у стола есть еще три других угла».

        Примеры такого рода можно приводить до бесконечности, но это мало что добавит к уже сказанному. Не знаю, как в странах Востока, но у нас очень часто встречаются совершенно невзрачные с виду монстры, чьи не людские физические возможности не оставляют шансов на победу при помощи простой техники, сколь бы изощренной она ни была. Перед лицом подобной стихии говорить о каких-либо шансах вообще смешно, потому что непредставима сама борьба.
        Феноменальную «физику» в состоянии преодолеть только другой феномен - развитая и управляемая Ци. Эти явления имеют различную природу и расположены на разных уровнях. Принцип, провозглашающий, что на высших стадиях все приходит к одному, здесь не работает.
        Какой бы космической мощью ни обладал некий индивид, она представляет собой полный ноль перед проявлением «внешней» Ци. Но и тут имеются свои подводные камни.
        Дело в том, что ни мне, ни кому-либо из моих знакомых не приходилось воочию видеть эффективную боевую демонстрацию работы Ци так, чтобы это было «весомо, грубо, зримо». В лучшем случае подобные фокусы происходят под девизом: «вроде бы что-то есть», да и то лишь по отношению к спичечным коробкам и свечкам, послушно падающим набок от хорошего «сброса». Но как только дело доходит до реального живого объекта, все волшебство исчезает невесть куда. Вышеописанный эпизод с убойным дистанционным ударом, имевший место с моим другом, никак не может быть принят в расчет, поскольку являлся абсолютно случайным, как попадание метеорита в человека. Опыт, неповторимый сознательно и многократно, не является достоверным. Если прием или техника не срабатывают в ста случаях из сотни, на них нельзя полагаться. Экстремальность ситуации и без того способна свести к нулю даже отточенные формы, а когда к ним добавляются некие спонтанные компоненты, ценность подобного багажа призрачна.
        Даже если плюнуть на личный опыт и обратиться к бесстрастным кадрам хроники, то на первый взгляд дела там обстоят лучше, но это иллюзия. Мне, по крайней мере, не доводилось ни разу замечать воздействий на расстоянии. Знаменитые мастера цигун всегда просят желающих тем или иным способом войти с ними в контакт, например, схватить за руку, толкнуть или просто прикоснуться, после чего недоверчивого естествоиспытателя действительно начинает ломать и корчить, даже если он не один, а в составе шеренги из десятка себе подобных, выстроившихся «леткой-енкой». Единственный эпизод я усмотрел в записи какого-то фестиваля айкидо в Японии, где кряжистый лысый старикан, сидя в сэйдза, воздевал руки вверх, а находившегося при этом за три метра и пытавшегося атаковать юного ученика дергало, точно марионетку. Но я не поручусь за правдивость этого потрясающего действа.
        Завершить антологию историй из жизни мастеров прошлого и настоящего относительно превосходства «лирики» над «физикой» хочу документально заверенным эпизодом, имевшим место в биографии Яна Лучаня (1799 -1872), основателя стиля Ян-ши Тайцзи-цюань, каковой эпизод с небольшими вариациями пересказывается во всех жизнеописаниях легендарного кудесника.

        Сильный характер Яна требовал постоянных состязаний с другими бойцами. Он объездил весь Северный Китай с заплечным мешком и копьем. Услышав о каком-нибудь выдающемся боксере, он разыскивал его и вызывал на поединок. Но никогда в жизни он не причинил никому серьезного вреда. Поскольку он не проиграл ни одного боя, ему дали прозвище Ян У-ти («Ян, не имеющий соперников»).
        По виду Яна нельзя было подумать, что он боксер, но он часто поднимал и бросал противников, весивших вдвое больше него. Никто не знал, откуда берется его сила.
        Богач по имени Чжан, живший в Пекине, любил бокс и всегда ходил со свитой из более чем тридцати бойцов.
        Он восхищался Яном (заочно) и однажды пригласил его к себе в дом. Когда неказистый Ян пришел, Чжан разочаровался в нем и равнодушно угостил весьма скромным обедом. Ян все очень хорошо понял, но сделал вид, что не заметил, как с ним обошлись, и пил-ел с благостным видом.
        Чжан грубо обратился к нему:
        - Я слышал о вашем почтенном имени и о пресловутой мягкости Тайцзи-цюань, только что-то мне не верится, что вы с вашим Тайцзи побеждаете людей!
        - Есть три типа людей, которых я не могу победить,  - быстро ответил Ян.
        - Это какие же?  - заинтересовался Чжан.
        - Сделанные из меди, железа и дерева. Остальных я могу победить.
        - В моей свите тридцать человек. Лучший из них, Лю, поднимает триста фунтов. Хотите сразиться с ним?
        - Конечно, хочу.
        Послали за Лю. Легенда гласит, что он, «ворвавшись, произвел порыв ветра, а выглядел, как разъяренный тигр».
        Но когда он приблизился к Яну, тот послал его в пустоту правой рукой и мягко толкнул левой. И неожиданно Лю отлетел на десять футов, словно бумажный змей, у которого оборвалась веревка. Чжан захлопал в ладоши и со смехом сказал: «А Тайцзи и впрямь удивительное искусство».
        Он тут же заказал роскошный обед и с той минуты обращался к Яну не иначе как «Великий Мастер».

        Какой напрашивается вывод? Как ни крути, получается, что воздействовать энергией на всамделишного противника не очень-то просто, и для успешного решения таких задач требуется как минимум быть выдающимся мастером с громадным практическим стажем и природным талантом.

        Он сбрасывает личину и является миру, словно черт в сказочном спектакле!
        С. ПАРКИНСОН. ЗАКОНЫ ПАРКИНСОНА

        Корректировать энергетику расслабленно сидящего и всецело доверившегося вам человека (пациента) не столь уж великое деяние, множество цигун-терапевтов проделывают это ежедневно и привычно по всему свету, хотя и каждый со своим результатом. Снимать руками головную боль в наши дни стало даже модно, и редко кто не пробовал себя на этом экзотическом поприще, не рискуя быть сожженным на костре, как лет триста назад. Но лишь только дело доходит до активно сопротивляющегося и настроенного отнюдь не дружелюбно субъекта, как стройные ряды медиумов и магнетизеров тают на глазах, оставляя вместо сотен и тысяч считанные единицы. И, разумеется, где же еще, как не на этой благодатной ниве с расплывчатыми критериями и затрудненностью достоверного тестирования могло расплодиться такое количество всякого рода самозванцев и шарлатанов?
        Этим коротким вступлением я лишь предварил переход к рассмотрению следующей категории людей удивительных и необычных, тех, кто своим завораживающим красноречием умудряется собирать завидное число доверчивых учеников, не подкрепляя (или почти не подкрепляя) талантливую болтовню решительно никакими практическими достижениями или демонстрациями своей таинственной силы. Один мой друг весьма удачно окрестил это племя «любителями свободных ушей». Несомненно, единственным секретом их успеха является то, что люди, как известно, хотят быть обманутыми, хотят страстно и безоглядно. Стоит первому попавшемуся нахалу с рыбьими глазами, начитавшемуся пособий по цигун или посетившему недельный семинар заезжего китайца, объявить себя Великим Желтым Драконом, наследником традиций Шаолиня, Эмэя и Удана, вместе взятых, Возмутителем астрала и мастером Семизвездной ноги, как тотчас у него набирается полный зал будущих владык зодиака, готовых платить столько, насколько простирается бесстыдство их солнцеподобного учителя. Заметьте - такого не происходит в мире жестких внешних школ, где возомнившего о себе недоучку быстро
поставят на место принародно и наглядно, причем это будет не только стыдно, а, пожалуй, еще и больно.
        Но не таков наш «дракон». На то он и «змей древний», что всегда вывернется из щекотливой ситуации, спрятавшись за бастионами туманных и в целом правильных словоблудий. Я знавал подобного махинатора, слава о котором гуляла по городу, и даже теперь, по прошествии многих лет, доходят отголоски былых легенд. Однажды он прямо заявил, что достиг таких успехов, когда стоит сделать любое движение - и люди вокруг так и валятся, где стояли. С его стороны следовало бы тщательнее подбирать аудиторию для подобных утверждений, потому что мой приятель, человек простой и без комплексов, побивавший многих «воинов Неба», сейчас же предложил ему легкий дружеский спарринг для прояснения такой увлекательной проблемы. Тот согласился, поскольку отношения между нами были добрыми и ни подвоха, ни особого позора он не ждал, тем более что весь кворум и состоял из нас троих. Поваляв его немножко, как собачий сыр, мой друг спросил: «Юра, что же ты не сделал так, чтобы я упал?» В ответ тот чрезвычайно доказательно пояснил, что звезды нынче расположены не лучшим образом, а Сатурн вступил в конфронтацию с фазой Луны и временем
суток (или что-то в этом роде), а то бы он, конечно, обездвижил всех в радиусе полутора километров.

        Звонок из прошлого долетел до меня совсем недавно, когда на тренировку по тайцзи пришел очередной искатель тайного могущества и заявил, что раньше он имел несказанное счастье заниматься (увы, недолго) у нашего общего знакомого, и тот рассказывал о себе невероятные вещи, а обещал научить еще большему. Говорил он мне это с интонациями, недоступными и самому фанатичному сектанту, произносящему имя Господне. Наши же занятия его, разумеется, не прельстили: что там какие-то шаги, движения и формы по сравнению с, хотя и призрачной, но такой близкой возможностью ухватиться за рукоять Большой Медведицы!
        Другой чародей всерьез утверждал: он попросту вынужден курить и выпивать, дабы слегка «заземлиться», ибо достигнутые чистота и посвященность столь грандиозны, что его начинает то и дело отрывать от грешной земли в неконтролируемую левитацию. И вот, дабы не быть взятым живьем на небеса раньше времени, он предается спасительному пороку. Интересно, слышал ли кто-нибудь о каком-либо святом, который раз в неделю посещал бы местный бордель для компенсации излишней святости?
        Как не бывает одной стороны медали без другой, так и шарлатаны немыслимы без обширной питающей среды, своего рода навоза, гумуса, состоящего из наивных дурачков. Ладно, пусть не дурачков, но уж слепцов - наверняка, поскольку зрячей эту братию признать трудно. Повесьте где-нибудь объявление о наборе группы тайцзи или цигун - и вы довольно быстро станете обладателем замечательной коллекции интереснейших типов, которые станут время от времени появляться и исчезать, уступая очередь все новым образчикам двуногих прямоходящих, каковых я для краткости именую «духоловами». Многие из них - отличные, думающие создания, и с ними можно долго беседовать на излюбленные темы о «внутренней пилюле» и «киноварных полях», но, к сожалению, любые попытки слегка приземлить их воображение, обратив его к более реальным вещам, равно как и приглашение просто ходить и тренироваться, немедленно расцениваются как святотатство. Засим они отбывают навсегда, гонимые жаждой отыскать-таки «Великого Учителя». Можно не сомневаться, что рано или поздно такой непременно найдется, и первое, что он сделает после провозглашения своих
астральных регалий - это назовет не менее астральную цифру гонорара за свои чудесные познания, чем окончательно убедит абитуриента в правильности выбора. Я просто не в состоянии изобразить на бумаге ту гримасу разочарования, которую увидел однажды на лице очередного духолова, когда сказал ему, что оплата занятий составит, к примеру, сто рублей в месяц. Произнеся нечто вроде: «Да что же вы за учитель?!  - он затем сообщил, как видел где-то настоящего специалиста, который берет втрое больше за один только час общения. Вот! Мне оставалось лишь посоветовать убогому отправляться восвояси к своему кумиру, и поскорее, пока число желающих распрощаться с деньгами не превысило вместимости зала. Ну как после всего этого не встать на путь порока и обмана? Поистине, чтобы тебе поверили, ложь должна быть беспрецедентной!
        Духолова нет нужды вычислять или определять каким-либо хитрым способом - он всегда очевиден и ясен.
        Первое, что он стремится у вас узнать,  - умеете ли вы обрушивать созвездия и останавливать взглядом трамвай?
        А второе, естественно - как скоро вы беретесь обучить его всему этому? Понятно, что сроки больше года его никак не устраивают, да и полгода, откровенно говоря, тоже многовато, поскольку он слышал о человеке, ученики которого через неделю начинают видеть ауры и прочие явления тонкого мира, через две - сражаются вслепую с дюжиной проворных головорезов, а через месяц получают способность исцелять и убивать прикосновением пальца, но главное - диплом об окончании курса наук, и все это за смехотворную сумму… (придумайте сами)!
        Однажды ко мне в зале подошел приятный юноша и, узнав, что выполняемые движения именуются тайцзи-цюань, тотчас спросил, могу ли я бить энергией на расстоянии. Уныло выслушав отрицательный ответ, он тем не менее не исчез, а вопросил, знаком ли я с великим искусством «Да-шу» (или что-то вроде этого) и могу ли обучить его? Путем допроса удалось выяснить, что речь шла о «туй-шоу», сиречь «толкающих руках», одном из разделов тайцзи, причем практикуемом на продвинутых этапах.
        Предложение заняться для начала базовыми формами на месте и в движении оскорбило его до глубины души, и он, состроив саркастическую гримасу умудренного аксакала, отбыл на поиски заповедных знаний.
        Все рассказанное здесь написано отнюдь не с целью позабавить вас в минуты досуга, а исключительно для того, чтобы предостеречь искреннего и не отягощенного жизненным опытом претендента, решившего пройтись путем боевых искусств, от типичных и досадных ошибок в выборе школы, стиля и инструктора, так как просто клубов и секций сейчас много, даже слишком, но действительно ст`оящих - буквально единицы. В одном месте вам начнут лить в уши фантастические истории и посулы, не обременяя в то же время ни практикой, ни теорией, в другом - поставят на полтора часа в стойку «всадника», хотя вы, вроде бы, не постригались в шаолиньские монахи, либо принудят с ходу колоть ребром ладони кирпичи и уродовать кулаки о каменную макивару, называя все это «традиционным каратэ». Поэтому пылкому абитуриенту надлежит быть бдительным, подозрительным и хитрым, как змий.
        Если в клубном объявлении приглашают на занятия «всех, всех, всех» - бабушек и дедушек, мамок и нянек, девушек и дядюшек, не считая мальчиков и девочек с 3 лет и старше,  - это может означать только жгучее желание инструктора набить свой карман деньгами, поскольку методически невозможно, а с медицинской точки зрения и недопустимо объединять в одной группе «коня и трепетную лань», сиречь - различные категории занимающихся. У такого «учителя» либо дитя сорвет себе сердце, либо старичок «склеит ласты», но скорее всего они даже не вспотеют - и правильно, от греха подальше, лишь бы платили вовремя!
        Известно, что засевшего на ветке леопарда всегда выдает свисающий кончик хвоста, который хитрая кошка попросту забывает убрать. В нашем случае вторым таким «хвостом» (после «тотальной мобилизации») является обещание научить вас зараз каратэ, айкидо, кикбоксингу, чань-цюань, ниндзюцу, таэквондо, кобудо (все виды оружия, включая марсианские), работе с японским, китайским, корейским, тайским и скандинавским мечом, а также боевой магии и гипнозу, искусству цигун и энергетическим ударам. Клянусь на Конституции - я лишь самую малость сгустил краски, приводя по памяти текст какого-то объявления, одного из десятков ему подобных. Каждая позиция может быть заменена любой другой, но суть от этого не изменится. Освоение стилей, на которые по отдельности не хватит жизни, с легкостью умещается в три часовые тренировки еженедельно, но на самом деле этот впечатляющий багаж знаний в интерпретации ловкого маэстро целиком попадает под краткое определение «аферист-дзюцу».
        Интересно, пошли бы вы обедать в ресторан, обещающий накормить вас одновременно японской, польской, турецкой, нанайской и греческой кухнями?
        Единственное действительно допустимое и даже желательное соединение, не позволяющее заподозрить клуб в финансовом вампиризме,  - это обещание совместить оружейные и безоружные техники. Айкидо, например, немыслимо без палки и меча, традиционное каратэ - без кобудо, и т. д. Если при этом в объявлении прямо указывается на принадлежность к известному корейскому, китайскому, японскому или международному клубу (ассоциации, федерации, союзу), то вы верной дорогой идете, товарищи.
        И все равно, прежде чем подписать кровью договор с дья…  - извиняюсь, с учителем, непременно попроситесь посидеть хоть немного на тренировке и собственными глазами посмотреть, а собственными ушами послушать, как протекают занятия. Очень быстро вам станут совершенно ясны и степень компетентности преподавателя, и качество обучения. Крепкому профессионалу нечего и незачем скрывать. Если же он начнет пускать туман и говорить, что посторонним не можно лицезреть великой тайны, то связываться с подобным мистификатором не стоит. Не было и нет в боевых искусствах никаких тайн, кроме собственного адского упорства и готовности посвятить этому делу годы и десятилетия каторжного труда.
        Поскучав до самого конца тренировки, вы в награду получите массу интересных впечатлений. Например, отношения учеников с сэнсэем и друг с другом, как и сам контингент занимающихся, покажут со стопроцентной определенностью всю вашу дальнейшую судьбу в данной школе. Обретете ли вы наряду с новыми знаниями также и новых друзей (часто на всю жизнь) или же превратитесь в агрессивного, завистливого хама, исподволь и незаметно претерпев подобную трансформацию в обстановке муштры, угнетения и крысиного соперничества.
        Если инструктор царит в зале, словно аспид, орет на своих воспитанников и допускает словечки типа «урод», «тупица», «болван», а то и похуже, чему можно научиться у этого существа? Если ученики озабочены лишь собственными успехами в скорости продвижения по иерархической поясной лестнице, а старшие унижают и подавляют младших вместо того, чтобы увлекать их своим усердием и помогать в освоении «китайской грамоты», то не нужно выслушивать уверения, что именно такой и должна быть настоящая, традиционная школа. Это ложь!
        Даже на Окинаве большинство истинно традиционных додзё, где под началом великих мастеров практикуются легендарные стили каратэ и кобудо, показывают нам пример нормальных человеческих взаимоотношений. Притом чем крупнее мастер, тем это заметнее. Исключение составляют немногие додзё, в которых верховодят второсортные ремесленники, не любимые учениками и не уважаемые коллегами. И в который раз привожу в подтверждение слова Марка Бишопа, иллюстрирующие светлую и темную стороны нашей «луны»:

        «Единственный из учеников Накаимы, который преподает сейчас Рёэй-рю всем желающим, это Цугуо Сакумото. Каратэ Сакумото, по его словам, «жесткое, научное и современное». Спарринг без защитных приспособлений, основанный на соперничестве, был грубым и беспорядочным. Когда старших учеников выставляли против младших, он принимал садистский характер. “Современное каратэ” - по крайней мере, в случае Сакумото - уместно назвать унижающей человека формой жестокости под личиной спорта».

        Очень мило, не правда ли? Может быть, у вас появилось желание заняться «настоящим» каратэ в похожей секции? Но вот пример совсем иного рода:

        «Инаминэ - спокойный, скромный и вежливый человек. Он считает, что во время занятий дисциплина необходима, но умеренная, ибо “слишком жесткая дисциплина может принести вред”. В соответствии с этим принципом атмосфера в его зале легкая и непринужденная, ученики сами соблюдают порядок»[46 - Речь идет о мастере Рюкю Сёринрю, Сэйдзине Инаминэ.].

        И еще:

        «В Дзюндокане я попал в атмосферу дружелюбия и благовоспитанности. Мы, ученики, работали в основном самостоятельно и могли учить столько форм, сколько были в состоянии запомнить. На занятиях постоянно присутствовали старшие ученики, которые охотно давали советы, а Миядзато находился тут же и улаживал любой спор, касавшийся техники».

        (Здесь говорится о пятилетнем обучении М. Бишопа у мастера Годзю-рю каратэ, Эйити Миядзато, имеющего на сегодняшний день около 500 учеников. Всего же, начиная с 1953 года, им подготовлено более 12 000 каратэистов, среди которых немало выдающихся, например Морио Хигаонна).
        Помимо всего этого следует обратить внимание, каким образом сэнсэй демонстрирует и посторонним, и собственным ученикам практическое применение различных техник. Лишь в единичных случаях мне доводилось наблюдать действительно завораживающее мастерство в противоборстве с качественными, реальными атаками. В остальных эпизодах, как правило, агрессия противной стороны являлась более чем условной. Это легко объяснимо, так как оппонентами наставнику служат его же ученики.
        А всякий нормальный ученик всегда относится к учителю с должным пиететом, и ему трудно заставить себя проводить атаки с требуемой жесткостью и скоростью. Обязанность хорошего наставника - приучить подопечных работать, невзирая на лица и никак не относясь к происходящему. Ученик, который трепещет перед старшими, оказывает им медвежью услугу нереальностью своих движений и приучает к ненастоящим ответным действиям.
        Ныне здравствующие воспитанники Уесибы рассказывают, что он крайне нетерпимо относился к подобного рода «уважению» и сурово наказывал за малейшие послабления при атаках. Один из его учеников даже поплатился за это переломом руки, поскольку его вялое движение попросту не вписалось в карусель приема.
        Однако я не раз с удивлением отмечал, что слишком многие инструкторы на тренировках и даже показательных выступлениях избирают своими партнерами самых худосочных и низкорослых учеников. Из-за этого у понимающих людей немедленно возникают сомнения в соответствии реального мастерства мэтра провозглашаемым высотам. Не нужно обладать сколько-нибудь отточенной техникой, чтобы уложить на татами вчетверо более легкого соперника, который своими тонкими конечностями не в состоянии воздействовать на ваши дородные телеса.
        Однажды, занимаясь айкидо, я был вынужден стать в пару с приятелем, запястье которого по толщине превосходило мою лодыжку. Что толку отрабатывать технику освобождения от захватов с человеком, руку которого вы не можете объять даже наполовину, а он своими пальцами, подобными бананам, с легкостью замыкает вас так, словно кисть заделали в бетонную тумбу! Но тут, один-единственный раз, произошло некое чудо, ясно проиллюстрировавшее известный постулат о том, что «без Ки айкидо не существует». Вероятно, само Небо решило продемонстрировать мне в назидание подлинную суть волшебного искусства, в котором с помощью голой техники ничего не решается. А было просто: мы отрабатывали освобождение от разноименного захвата (кататэ-дори), когда противник держит вашу, например, правую руку своей левой, а вы должны повернуться на месте влево и мягко вывести запястье из тисков, нарушив притом его равновесие. Излишне говорить, что возня с моим громадным партнером ничем не радовала, так как он вообще не чувствовал моих щипков, а я с таким же успехом мог отнимать свою руку у барабана лебедки после того, как ее туда уже
затянуло. Но один раз произошло нечто, в точности показавшее мне, как должен выглядеть на самом деле данный прием. Смутно припоминаю теперь, что, измотавшись от бесполезной работы, я в какой-то момент совершенно расслабился, и в таком кисельном состоянии в очередной раз стал делать разворот. Руку мою он держал, как и все это время, плотно и крепко, но я не почувствовал абсолютно ничего, будто просто развернулся в пустоте, без напарника. Между тем рука чудесным образом оказалась на свободе, а мой «голем» едва не рухнул наземь, с великим трудом сохранив равновесие. Ясное дело, все попытки повторить волшебство ни к чему не привели.
        Так что внимательно отмечайте про себя, каких противников избирает себе в пару наблюдаемый сэнсэй и насколько технично, быстро и жестко они его атакуют. Тогда как в учебной парной работе подыгрывать партнеру можно, а порой и необходимо, в демонстрации своего мастерства подобные фортели совершенно недопустимы, а постоянно прибегающий к ним специалист таковым однозначно не является. Налицо либо неуверенность в собственных силах, либо желание выглядеть в работе лучше, чем на самом деле. Правда, однажды я присутствовал на тренировке по айкидо, где крепкий телом учитель постоянно приглашал себе в пару хрупких миловидных девушек, на которых с блеском осуществлял броски и захваты. Но я сильно подозреваю, что в данном случае следует говорить не о боевом искусстве, а о чем-то совсем другом.

        Поборницы женского равноправия могут плюнуть в меня отравленной стрелой, однако рискну высказать личное кредо: некрасиво, некорректно и бесполезно демонстрировать технику на представительницах прекрасного пола, так как в абсолютном большинстве случаев они не в состоянии оказать сколько-нибудь заметного противодействия. Специалисты, прибегающие к таким инсценировкам, дискредитируют себя в глазах зрителей. Что, собственно, хотел сказать своими действиями некий мастер, одетый в сияющие шелка (см. фото), ударяя мозолистым кулаком в ухо нежной домохозяйке с учебным столовым ножиком в вывернутой правой руке? Будь на ее месте жилистый молодец с финкой, композиция смотрелась бы совершенно по-другому!

        И, кстати (поистине я заслуживаю дюжину стрел), вспоминая множество виденных чемпионатов, фестивалей и прочих массовых скоплений приверженцев боевых искусств, вынужден произнести абсолютную крамолу: женщины (за редчайшим исключением) не приспособлены к адекватному применению жестких техник типа каратэ или шаолиньского ушу. Любые попытки адаптировать последние не приводят к добру, а стремление втиснуть дамский организм в эту скорлупу чревато лишь иллюзорными успехами. Многомудрые китайцы решили проблему века и века назад - проницательные азиаты гибко использовали особенности того и другого пола, отдав мужикам на откуп силу и жесткость и оставив леди пластику, скорость и изощренное коварство движений. Даже чисто внешне девица, ставшая в зенкуцу или киба-дачи, выглядит неуместно.
        Но вернемся в спортзал. Как просто: пара часов терпеливого наблюдения - и вся подноготная данной секции откроется внимательному глазу, как на ладони. Существует также еще один специфический фактор, который стоит учесть, прежде чем ударить с инструктором по рукам. Фактор этот - методика преподавания. Сам по себе сэнсэй может быть великим, будто гора Тайшань, умелым и действительно опытным мастером, но это, к сожалению, нисколько не гарантирует качества преподавания, то есть вовсе не обязательно он будет состоятелен в роли учителя. Безусловно, крайне важно самому уметь продемонстрировать любую технику в любых ее вариациях, но гораздо важнее точно знать, чего требовать от учеников, в какой последовательности и каким образом подвести каждого из них к искомому результату. Тренироваться самому и одновременно тренировать других не получается. Если старый «дедушка» не в состоянии нанести удар ногой в голову, то это не означает, что он также не в состоянии блестяще обучить этому делу юных пластичных отроков. Умение передать другим то, что знаешь сам,  - дар весьма специфический и нечастый, и собственные
успехи не страхуют от провала на педагогическом поприще.
        Лично я знаком всего с двумя тремя мастерами, чей талант методистов оказался под стать личному совершенству. Обычно за таким человеком тянется длинный хвост преданных учеников, которые уже давно сами ведут занятия в разных концах города, области и даже страны, имея в активе подрастающее поколение новых мастеров.
        Но когда у давно и стабильно практикующего сэнсэя вы не встретите питомцев из первой когорты некогда пришедших в его додзё новичков, которые на данный момент отзанимались бы пять, семь и более лет, стоит задуматься о личности учителя и качестве его работы. Я абсолютно не собираюсь ничем таким хвалиться, но пример настолько хорошо иллюстрирует сказанное, что грех было бы его не привести. Суть в том, что когда я по целому ряду внешних и внутренних причин прекратил преподавание окинавского кобудо и полностью переключился на любимый тайцзи-цюань, то вся прежняя группа в полном составе последовала тем же путем, что изумило не только меня, но и коллег-инструкторов, соседей по залу. Но, к сожалению, я также знаю прекрасных специалистов, ученики которых, достигнув определенного уровня, уходят, хлопая дверью, чтобы потом даже не здороваться с любимым учителем. Когда такое правило не имеет исключений, это наводит на размышления.
        С методической точки зрения есть две крайности, показывающие, что данный преподаватель «не есть гут».
        Первая - это блошиные скачки от приема к приему в стремлении за два тренировочных часа вогнать в бедных воспитанников без малого половину годичной программы (кстати, нелишне осведомиться о наличии таковой в писаном виде). При этом на работу с каждой конкретной формой отводится не более трех минут. Не успеют квёлые неофиты даже сообразить, чего от них вообще хотят, как следует громоподобное «ямэ!» - и переход к следующему этапу. Излишне объяснять, что подобная тренировка хуже, чем беготня по музейным залам под девизом: «Эрмитаж - за три дня!» Хуже потому, что наша задача - не ознакомление с шедеврами стиля, а плотное и постепенное освоение совершенно незнакомых прежде движений, вдумчивое и осознанное, когда хватает времени для неоднократного возврата к тем или иным деталям и тонкостям. В противном случае те же самые часы с большим интересом можно было бы провести у экрана телевизора, когда там демонстрируют какую-нибудь показательную программу с участием представителей разных школ боевого искусства, на худой конец - просто качественный боевик.
        Итак: проведение тренировки в стиле «галопом по Европам» ясно показывает, что инструктор озабочен исключительно подогревом любопытства со стороны новичков с целью увеличения их количества и, соответственно, суммы «медосбора» с арендуемой площади.
        Вторая крайность как бы противоположна первой. Ее адепт заявляется обычно в свой родной додзё чуть не на полчаса позже начала тренировки, когда истосковавшиеся ученики успели уже проделать вялую разминку под началом немногим более старшего товарища (это в том случае, если их вообще пустили в зал без инструктора). Он очень занят и озабочен. Задав несчастным какую-нибудь длинную и монотонную работу, не требующую особого надзора, он тотчас удаляется в коридор или в угол, где ведет нескончаемые переговоры с какими-то людьми или с заглянувшим на огонек приятелем, а в перерывах между этими важными делами совершает променад по залу в лаковых туфлях и брюках со стрелками, чтобы вскользь осчастливить редкого избранника мудрым советом. Порой он всю тренировку просиживает на лавке у стены, беседуя с очередной таинственной личностью, изредка разражаясь зычной гортанной командой о смене вида работы.
        Совершенно понятно, что его давным давно не интересует предмет занятий сам по себе, а тренировки превратились в обычную трудовую деятельность, скучную и постылую, компенсируемую лишь определенной суммой дохода, который единственно и подогревает остывший интерес ко всяким там боевым искусствам. Подвернись случай, такой сэнсэй охотно и с облегчением займется более стоящим делом - коммерцией, охраной, рэкетом или извозом. Зачастую это уже свершилось, а тренерская работа есть всего-навсего угасающая искра былого увлечения, дань прошлому. Дух уныния и безнадежности, явственно витающий в мертвенной атмосфере таких додзё, должен немедленно погнать вас прочь от гиблого места, какие бы красочные картины - в прямом и переносном смысле - ни рисовались в прочитанном объявлении.
        К слову сказать, регулярное несоблюдение графика тренировок, все эти опоздания и переносы начала занятий разъедают механизм учебного процесса сильнее, чем чтобы то ни было. Самой первой заповедью нормального серьезного инструктора, который собирается достичь успехов на тренерской ниве, должна стать неукоснительность прибытия точно к заданному времени. Абсолютно все ученики - и упорные, и ленивые - должны совершенно четко знать, что тренировка состоится при любых условиях, даже если с неба будут сыпаться кобры вперемешку с вулканическими бомбами. Ни полная либо ущербная луна, ни нашествие бешеных собак, ни высадка инопланетян не могут служить оправданием для пропуска занятий как с той, так и с другой стороны, и лишь смерть (своя или ближайших родственников) является уважительной причиной прогула. На первый взгляд, выдерживать подобный график нелегко, но зато ежовые рукавицы обязательности выступают в роли превосходного стимулирующего средства от собственной лени, когда исключительно гнёт долга поднимает вас с дивана и гонит через пургу в холодный и неуютный зал. Никто, кроме барона Мюнхгаузена, не
в состоянии выдернуть себя из трясины собственной рукой, поэтому усилие непременно должно быть внешним. Удовольствие и награды будут потом, но первоначальный толчок пусть приходит со стороны. Раздираемый сомнениями ученик должен быть уверен - «вечеринка» состоится во что бы то ни стало, с ним или без него, и это знание выступит лучшим лекарством от минутной слабости. Мне, во всяком случае, такой подход всегда помогал безотказно и надежно. Доводилось влачиться в додзё и с высокой температурой, и в состоянии адского похмелья, когда сил хватало лишь на то, чтобы, заложив руки за пояс, отчетливо подавать команды, хотя на самом деле хотелось лечь и умереть. Трудно представить, каким чудовищем должен быть ученик, чтобы сознательно пропустить тренировку, отлично зная при этом, что его инструктор явится даже с отрезанной ногой.
        Между прочим, погодный фактор оказывает на посещаемость самое непосредственное влияние, притом очень интересным образом. В двух словах этот феномен можно сформулировать так: «Чем хуже погода - тем полнее зал».
        Возможно, ноябрьская слякоть напоминает публике, что сезон прогулок с нежными девами в загородных кущах миновал, и пришла пора «в мирской суете вспомнить о смутах» - но только холодный дождь со снегом вполне можно назвать лучшими друзьями боевого искусства.
        Я на всю жизнь запомнил один поучительный эпизод, память о котором до сих пор не позволяет легкомысленно относиться к соблюдению графика тренировок. В тот майский день над городом повисла такая гроза, что и самого Ноя взяла бы оторопь, и я с облегчением (каюсь) решил, что в подобный потоп никакой ученик в здравом уме и твердой памяти не рискнет покинуть родные чертоги. Но по мере приближения заветного часа злокозненная совесть принялась поедать меня с утроенной энергией, и за пятнадцать минут до роковой черты я выскочил во власть стихии. Каково же было мое изумление и раскаяние, когда, прибыв с изрядным опозданием почти вплавь на место, я увидел под козырьком школы огромную мокрую толпу, с облегчением узревшую своего непутевого наставника.
        Явились даже те, кого я считал покинувшими нашу компанию, и даже успел вычеркнуть фамилии из журнала.
        Я никак не берусь комментировать этот психологический кунштюк, хотя нечто подобное, пусть в гораздо более скромных масштабах, наблюдается постоянно во время неординарных снегопадов, ливней и прочих природных катаклизмов.
        Напротив - постоянно опаздывающий и прогуливающий занятия инструктор дает тем самым негласное добро на аналогичное поведение своим ученикам, а традиционная постановка виновников на кулаки, равно как и прочие репрессивные меры, не имеют в данном случае моральной правовой основы. Как говорится, неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Принцип «что дозволено Юпитеру - не дозволено быку» и без того дурно пахнет, а в наших условиях просто недопустим.
        Совсем нелишне обратить также внимание на то, во что одет на тренировке ваш предполагаемый наставник.
        Если только он не принадлежит к самой распространенной и многочисленной группе честных подвижников, упакованных в слегка потертые «рабочие», но вполне опрятные кимоно, то возможны два крайних варианта, каждый из которых является скверным и подозрительным.
        В первом из них (и довольно распространенном) наш Сотрясатель Небес предстает в сказочном одеянии стоимостью… (ладно, опустим), украшенном к тому же многочисленными шевронами, эмблемами и нашивками ярчайшего шелка, разместившимися в самых неожиданных местах.
        Я видел клоунов, на широких спинах которых переливались огнями такие драконы и тигры с иероглифами, что какого-нибудь якудза скрючило бы от зависти. Возможно, на подиуме, среди голенастых моделей и знаменитых кутюрье подобный наряд и был бы уместен, но в додзё весь этот «парфюм и джем, весь этот вереск, чтобы не сказать - миндаль» обычно призван скрыть убогость содержания и является обыкновенным пижонством. Максимум, что может себе позволить как нормальный инструктор, так и его нормальные ученики - клубная эмблема на рукаве или груди, не более того.
        Само собой разумеется, что драгоценный наряд девственно чист, так как его владелец не позволяет себе роскоши тренироваться и потеть в эксклюзивных тряпках.
        При этом наличие где-то дома простого рабочего кимоно более чем сомнительно. Вывод: наш герой не тренируется вовсе, если не считать прогулок перед учениками несколько раз в неделю. Перед нами «понты» в чистом виде.
        Второй вариант в былые годы встречался повсеместно, знаменуя собой эпоху ярого энтузиазма и презрения к внешней стороне дела, но сегодня его носители редки, как лемур Ай-Ай. Представитель этого вымирающего племени всегда облачен в живописные лохмотья, серые от грязи и забористые от трехгодичного пота, но на самом деле он не ушел далеко от своего расфуфыренного собрата. Ничто не ново под луной. Если не ошибаюсь, еще Диоген, указав на разодетого афинянина, сказал: «Это спесь!» А когда ему показали спартанца в драной мешковине, он сказал: «Это тоже спесь, но иного рода!» И хотя в данном случае есть шанс, что под дикой внешностью скрывается подлинный мастер, вам от этой находки не прибудет, ибо на самом деле он никого и ничему обучать не хочет. Экипировка мусорной собаки ясно показывает, что перед нами отшельник, садху, которому, по большому счету, нет никакого дела до окружающего мира и его обитателей,  - то есть нас с вами. Пусть он рвет цепи, забрасывает лом на девятый этаж, питается сырыми ежами и взглядом прекращает дождь - это его секреты, и умрут они вместе с ним. Тот факт, что он пустился в
тягомотину аренды зала и набора группы, чаще всего означает лишь отдушину в схиме, но ни о каком последовательном учебном процессе не может быть и речи. Немногочисленные ученики подобного пустынника вполне похожи на своего идола (во всяком случае внешне) и со стороны производят впечатление блаженных[47 - И про лом, и про ежей - чистая правда, я встречал этих, мягко говоря, интересных людей лет двадцать назад.]. К слову сказать, нужно особо опасаться секций, которые больше походят на секты своим пристрастием к ритуальной стороне дела, всевозможным медитациям и молитвам «духам будо», а уж коли речь зашла об обряде посвящения - спасайтесь бегством из проклятого места, да не забудьте окропить «дорожку отхода» святой водой. Но в девяти случаях из десятка никакой экзотики за помойным видом наставника не кроется, и вы просто встретили обыкновенного нечистоплотного человека, у которого не стоит обучаться.
        Упомянутый выше «сэнсэй в лаковых туфлях» не попадает ни под одно из двух определений, но с любой точки зрения ведение тренировки в партикулярном платье «не есть гут». Если это редкий эпизод, то ладно - и я сам, и мои друзья-инструкторы порой проводили и проводят занятия, в чем пришли, но никто не говорит, что это хорошо, поскольку непривычный фактор изрядно расхолаживает учеников. То ли произошла неполадка с любимым кимоно, то ли вы примчались в свой зал из какого-либо третьего места, не заскочив домой за униформой - жизнь есть жизнь. Один раз я даже вел тренировку в зимней одежде, но при этом в додзё было минус десять, а гонимые мной ученики махали со свистом шестами и вовсе не страдали, но прохаживаться вдоль строя два часа в тонком кимоно при такой температуре способны, вероятно, лишь гималайские респа. Однако когда нелюбовь к восточной одежде обретает силу правила, можно говорить о неуважении к ученикам и к своей работе. Этот случай, несомненно, злее предыдущего, и у такого инструктора мы тоже не станем задерживаться.
        Последний вариант настолько восхитителен, что место ему скорее в кунсткамере, чем под светлыми сводами спортивного зала, тем более - превращенного на время в додзё. Его приверженцы всякий раз появляются перед аудиторией в линялых тренировочных брюках и стоптанных шлепанцах, из которых иногда вынимают царственную ногу для демонстрации особо хитрого приема. Естественно, ни о какой ауре приобщения к древней мудрости не может быть и речи, равно как и о дисциплине, самоконтроле и прочих составляющих. Травмы различной степени тяжести - обычное дело у подобного инструктора, хотя он убеждает всех окружающих, что подлинное искусство бескровным не бывает. Перед нами просто халтурщик худшего пошиба. Уходя прочь из его владений, смело можете плюнуть через плечо и даже не оглядываться.
        Между прочим, все сказанное о необходимости переодевания в специальную одежду для занятий целиком и полностью относится также и к ученикам, потому что практика восточной премудрости является приобщением к великой культуре во всех ее составляющих. Приходя на тренировку даже в школьный спортзал (как оно обычно и бывает), человек должен оставлять за дверью текущий век с его чумовой аурой и полностью погружаться в атмосферу древности, чтобы она окутала его, точно дым, замедляя суматошное сознание и переводя его на совершенно иной уровень восприятия и расстановки жизненных ценностей. В конце концов (если не брать в расчет вульгарных прагматиков, ищущих «чисто подраться»), мы на самом деле - даже не отдавая в этом отчета - жаждем перенестись в иную вселенную, стать частицей другого, экзотического и манящего мира.

        Одежда (любая) всегда создает четкий соответствующий настрой, как бы накладывая на нас некую матрицу.
        В определенном смысле мы неосознанно подгоняем себя под костюм и ту атмосферу, для которой он предназначен. На самом деле - надев либо строгий черный фрак, либо шорты и гавайку с попугаями, либо камуфляж «а-ля сафари», человек меняется вплоть до весьма глубоких психических горизонтов. А потому: никогда не занимайтесь восточными боевыми искусствами в европейской одежде, во всех этих лосинах, «трениках», маечках и прочем гламуре. Помимо того, что вам нипочем не удастся переключить сознание и, как следствие, качественно выполнять движения, со стороны это смотрится дико и потешно. Поэтому новичок, твердо решивший продолжать тренировки, во что бы то ни стало должен в самом начале приобрести - скажем обобщенно - кимоно, иначе толку не будет!
        Увы, я знаю многих талантливых и опытных «восточников», по непонятной причине буквально брезгующих «спецодеждой» и упорно потеющих по три-четыре раза в неделю в своих майках и трико. Непостижимо!
        * * *
        Как видите, при осмысленном, здравом подходе выбор клуба для занятий представляется задачей посложнее, чем просто предпочтение той или иной разновидности боевого искусства. Самое разумное, что можно сделать в такой ответственный момент,  - попросить компетентного знакомого или приятеля порекомендовать хорошую секцию и учителя. Коль скоро ваша душа лежит, скажем, к айкидо, то гораздо лучше наступить (временно) на горло собственным интересам и начать изучение, скажем, каратэ - но под руководством истинного специалиста, нежели проявить упорство и пасть в объятия третьесортного айкидоки.
        Но чем бы ни случилось вам заниматься, всегда идите вглубь, а не вертите головой по сторонам в поисках увлекательных фокусов. Как известно, «понурая свинка глубоко корень роет», поэтому всеми силами докапывайтесь до сути избранного стиля, его исторических предпосылок и забытых техник, редких форм и связок. Ни красота, ни эстетическое совершенство, ни внешняя эффектность рельефа мышц или ширина плеч не стоят с точки зрения подлинного искусства ломаного гроша. Наружное обрамление достигнутой гармонии вовсе не обязательно должно также достигать высших кондиций. Давайте лучше посмотрим, что говорили по этому поводу древние мудрецы:

        «Циньский князь Муугун сказал конюшему Бо Лэ:
        - Ты уже стар годами. Нет ли кого в твоем роду, кто умел бы отбирать коней?
        - Доброго коня,  - ответил Бо Лэ,  - можно узнать по стати, мускулам и костяку. Однако у Первого коня в Поднебесной все это словно бы стерто и смыто, скрыто и спрятано. Такой конь мчится, не вздымая пыли, не оставляя следов. Сыновья же мои малоспособны: они смогут отыскать хорошего коня, но не сумеют найти Первого коня в Поднебесной. Когда-то я таскал вязанки дров вместе с неким Цзюфан Гао. Он разбирался в лошадях не хуже вашего слуги. Пригласите его.
        Князь принял Цзюфан Гао и немедленно отправил его за конем. Через три месяца тот вернулся и доложил:
        - Отыскал. В Песчаных холмах.
        - А что за конь?
        - Кобыла… Буланая…
        Послали за кобылой, оказался - вороной жеребец.
        Опечалившись, князь позвал Бо Лэ и сказал ему:
        - Ничего не вышло! Тот, кого ты прислал отбирать коней, даже в масти не способен разобраться, жеребца от кобылы отличить не может - какой из него лошадник?
        - Неужто он этого достиг?  - сказал Бо Лэ, вздохнув в глубоком восхищении.  - Да после этого тысячи таких, как я - ничто в сравнении с ним! Ведь Гао видит природную суть, отбирает зерно, отметая мякину, проникает внутрь, забывая о внешнем! Видит то, что нужно видеть, а ненужного не замечает. Такое умение - дороже любого коня!
        Когда жеребца привели - это и впрямь оказался Первый конь в Поднебесной!»
        (ИЗ ЛЕ ЦЗЫ)

        Есть еще один поразительный, хотя и вполне логичный для человеческой природы феномен, на который обратил внимание один мой, дерзну сказать, добрый приятель, начавший занятия и преподавание каратэ лет на десять раньше меня и ставший на сегодняшний день одним из ведущих российских мастеров окинавского направления, включая кобудо и иай-до. Суть феномена в том, что многие из достигших на пути боевых искусств определенного уровня и кое-каких регалий, начинают рассматривать все это в качестве возможной ступеньки для стяжания тех или иных карьерных успехов в областях, никак с боевым искусством не соприкасающихся. Они принимаются коллекционировать пояса и даны, дипломы и сертификаты с азартом первоклассницы, собирающей фантики с покемонами. Но главное - это делается не просто так, хобби ради, а с целью козырять затем упомянутыми «звездочками» в разных кругах, кулуарах и инстанциях для повышения своего статуса и еще более успешной погони за блуждающим огнем успеха.
        Например, один наш общий знакомый, отменный мастер и создатель собственной школы, ставший вдруг на какое-то короткое время чиновником довольно высокого ранга на ниве спорта, тотчас собрал на совещание всех знакомых ему в городе инструкторов, преподававших восточные единоборства, от банального каратэ до ушу и хапкидо, и сообщил, что был бы не прочь получить из рук каждого из них сертификат о присвоении ему м`астерской степени в соответствующим стиле. Ну, вроде подарка по случаю восшествия на престол! Не привыкшие к такому сэнсэи слегка опешили, однако на поводу не пошли, а один так прямо и сказал: «Какие проблемы? Плати, как все, столько-то (много) денег - и всех делов!». Разумеется, новоявленный «наполеон» остался один на один с горькой чашей разочарования и злости.
        Мораль: не надо вкладывать в свои занятия никакого иного смысла, чем тот, что присущ от века, и пытаться с их помощью решать социальные проблемы!
        * * *
        Рассказывать о людях необычайных и удивительных можно до бесконечности, и такое повествование, разумеется, не ограничится исчадиями ада и потомками Джеффа Питерса, однако это совершенно излишне, поскольку людям нашего круга чаще всего приходится сталкиваться именно с этими категориями себе подобных. И если при встречах с ними быть, по совету Христа, «мудрыми, как змии, и простодушными, как голуби», то вам никогда не грозит быть избитым до полусмерти или обманутым, точно жертва финансовой пирамиды. Коль скоро хоть кто-нибудь из прочитавших все это сможет в ситуации, когда окружающие только таращат глаза и развешивают уши, сказать спокойно и обрадованно: «Маска, я тебя знаю!» - я сочту свою задачу выполненной.

        На Пути нет хоженых троп.
        Тот, кто идет им,
        Всегда одинок и в опасности!
        (ЧАНЬСКОЕ ИЗРЕЧЕНИЕ)

        Послесловие

        Заметки вразброд

        Когда кто-либо пытается сражаться со мной,
        Он нарушает гармонию Вселенной.
        В тот момент, когда он задумал напасть -
        Он уже потерпел поражение
        М. УЕСИБА

        ДВА СЛОВА О ГИБКОСТИ МЫШЛЕНИЯ И ПОЛЬЗЕ ВЗГЛЯДА СО СТОРОНЫ.
        Как известно, уткнувшись носом в какой-нибудь предмет, нелегко рассказать о нем что-либо внятное, кроме того, что носу слишком холодно или, напротив, горячо. Также, находясь безвылазно внутри дома, мы не в состоянии ответить на простой вопрос: каков наш дом снаружи - хорош или плох, красив или уродлив, строг, будто готический собор, или похож на пряник? Совершенно аналогично, проявляя похвальную верность одному-единственному стилю или направлению боевого искусства, мы вправе рассчитывать лишь на более или менее (в зависимости от таланта) полное раскрытие сокровенных технических и прочих аспектов, но никак не можем претендовать на ясное понимание его места в общем строю собратьев и объективное осознание сильных и слабых его сторон. Чтобы описать гору, мало пройти ее склоны вдоль и поперек - требуется также взгромоздиться на соседнюю вершину и обозреть предмет любви со стороны, причем для качественного анализа существенно, чтобы новый трон естествоиспытателя был одной высоты с покинутым, а лучше даже повыше. В противном случае вы рискуете оказаться в положении одного из трех слепых мудрецов,
принявшихся на ощупь картографировать слона, так как известная пословица о лесе и нескольких соснах еще не устарела.
        Строго говоря, для создания совсем уж полной картины нам предстоит рано или поздно оставить в покое и вторую панорамную точку с тем, чтобы взойти на третью.
        Путешествуя подобным образом, мы получаем чудесную возможность созерцать и описывать весь горный край с разных ракурсов, а потом всласть рассказывать об увиденном благодарной аудитории. Только не стоит слишком увлекаться и скакать по скалам и осыпям - трех или четырех объектов вполне достаточно, иначе вы неизбежно впадете в грех верхоглядства - просто за неимением времени на терпеливое исследование очередной вершины.
        Довольно часто случается, что в конце пути упорный исследователь замыкает круг и возвращается к истокам, к тому, с чего когда-то начинал. Как правило, в этом случае дождавшийся блудного сына стиль награждает его новыми неожиданными откровениями в понимании давно знакомых техник.
        * * *
        Такое длинное и запутанное повествование призвано служить единственной цели - с его помощью я оправдываю самого себя и подвожу теоретическую базу под свои странствия по миру боевых искусств, так как, увы, не могу похвастаться истинно самурайской верностью первоначально выбранной школе. В качестве индульгенции хочу привести слова старейшего на сегодняшний день мастера каратэ на Окинаве, прямого последователя самого Сокона Мацумуры, патриарха знаменитой Сёрин-рю, Хохана Сокэна, о том, что «…когда он был еще молодым человеком, мастера каратэ могли, получив разрешение учителя, посещать других наставников для изучения их стилей. Теперь же ученикам советуют заниматься только одним стилем, что объясняется коммерциализацией каратэ, а это приводит к обеднению и ограниченности и в результате может обернуться всеобщим застоем в развитии боевых искусств».
        Вероятно, подсознательно прозрев тусклое будущее и устрашась возможного застоя, я не стал засиживаться на месте, а, усердно прозанимавшись пять лет стилем Кёку-синкай, всем сердцем отдался безграничному миру ушу, где и задержался, тренируясь и тренируя, почти на восемь лет с тем, чтобы вновь сгореть и возродиться из пепла уже с хакама на чреслах, так как именно такова униформа всех, кто подвизается в айкидо и кобудо. Но не прошло и пяти лет, как труба вновь позвала в дорогу, и я вплотную вернулся почти к тому, чем никогда не переставал заниматься (чуть-чуть) все эти годы,  - к всеобъемлющему тайцзи-цюань. Тут произошло нечто любопытное, а именно: в полном соответствии со своей «сверхтекучестью» тайцзи пропитал решительно все практикуемые мной техники, слегка оживив их внешнюю сторону и радикально переменив внутреннюю «начинку» - энергетику и понимание движений. Изучая теперь действительно достоверную литературу, читая высказывания великих учителей прошлого, их биографии и наставления по существу тех или иных стилей, я на каждом шагу нахожу подтверждение своей точки зрения на большинство ранее
казавшихся туманными вопросов.
        Это дало возможность сложить в целостную картину пеструю мозаику нажитого опыта из техники, тактики, физиологии и прочих составляющих боевого искусства с тем, чтобы предложить заинтересованному читателю утонченные методики наработки редких качеств и навыков, которые, несомненно, сослужат добрую службу и помогут достичь новых горизонтов, поскольку глубинная суть любой школы остается одной и той же, дерись вы руками, ногами, ломом или собственным седалищем.
        * * *
        ДВА СЛОВА О МЕТОДИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПО БОЕВЫМ ИСКУССТВАМ.
        Я лично знаком со множеством одаренных и опытных мастеров, способных написать глубокие и полезные книги в противовес настоящему потоку мусора, который заполняет прилавки магазинов - я имею в виду стряпню типа «Каратэ за 100 дней» или «25 суперуроков Айкидо». К счастью, среди этого половодья попадаются жемчуга, хотя редко, и это всегда переводы трудов знаменитостей наподобие Уесибы, Мусаси, Саотомэ, Яна Цзюньмина и т. д. И точно так же - это всегда неоднозначные и порой туманные исследования, в которых больше вопросов, чем ответов, и уж, во всяком случае, там никто не обещает неземного могущества всего за три недели без отрыва от основной работы, каковые посулы являются ведущим мотивом любого коммерческого «шедевра». Издания подобного рода никогда не бывают посвящены голой технике движений, новичкам они представляются заумными и бесполезными, но зато прозанимавшиеся пять-семь лет аксакалы именно их покупают сразу и безоглядно.
        Досадно то, что слишком многие из отечественных маэстро отнюдь не спешат поверить бумаге свои, добытые потом и кровью находки в назидание ученикам и последователям. Стоит ли говорить, насколько полезнее изучать - наряду с трудами седых патриархов Востока - технические и, главное, методические наработки собственных земляков! Я терпеть не могу приверженцев «славянского следа» в боевых искусствах, которые были, есть и будут восточными, но считаю, что личный опыт какого-нибудь Саши, Пети или Миши гораздо ближе, понятнее и нагляднее для нас, чем описание пути, пройденного Паком, Ваном или Уэсуги (всяких разных Джеймсов с Робертами можно вовсе не принимать в расчет). Впрочем…  - ох, сомнения - действительно неординарный и увлеченный человек, независимо от национальной принадлежности, способен достичь в чисто японском или китайском ремесле глубин, недоступных порой и самим носителям традиции.
        Примером может служить вояж известного Мая Богачихина в Китай к мастерам тайцзи за советом и опытом. Разумеется, того и другого было почерпнуто в достатке, но лично Богачихин писал, что китайцы были потрясены глубиной постижения стиля и мудреностью задаваемых вопросов, признав за российскими коллегами вполне самостоятельное проникновение в святая святых искусства, крайне редко встречаемое даже в Поднебесной. Остается надеяться, что груз накопленного опыта вынудит наших мэтров взяться за перья и клавиатуры, чтобы рассказать кое-что из своего именно методического багажа, поскольку комиксов с раскладкой техники и без того в избытке.
        Следует, однако, признать, что в последнее время появляется все больше прекрасных, глубоких и интересных работ именно отечественных мастеров, притом в самых разных направлениях боевого искусства. Даже чисто внешне они отличаются от прочей писанины внушительным объемом и солидной типографской выделкой. Содержание также не оставляет желать лучшего,  - настолько подробно и досконально изложен материал, причем наряду с базовой техникой даны ее вариации и подборка характерных ошибок. По таким книгам действительно можно заниматься самостоятельно, если в наличии имеется хоть какое-то понимание, полученное вживую. К слову сказать, труды зарубежных мастеров лишены этого важного качества, поскольку нашими соотечественниками пока еще движут стремление к самовыражению через печать и остатки былого энтузиазма, а давным-давно прошедшие этот этап уважаемые японские и прочие коллеги исходят из принципа: познакомился - молодец, теперь приходи, заплати и тренируйся. Можешь не тренироваться - но заплати. О времена, о нравы!
        Тем не менее, хотя я только что упомянул японцев, желательно, приобретая литературу, отдавать предпочтение именно им и китайцам, пренебрегая англоязычными авторами (особенно американскими), так как они являются носителями «западного» мышления, противопоказанного для традиционных боевых искусств. Чего-то у них все же не хватает, неуловимого, но крайне важного.
        * * *
        Ненавязчивый совет всем, недавно вступившим на каменистый путь восточных единоборств (и, разумеется, в запале неофитов поклявшимся следовать им до гробовой доски): ни в коем случае не относиться к этому с восторженной и трепетной серьезностью, словно к некоей святыне. Ничего святого в ремесле мордобоя нет, а серьезность в тренировках отнюдь не предполагает, что вы должны говорить на эти темы с пиететом и придыханием, внутренне став во фрунт по стойке «смирно». Самое главное, что мне посчастливилось перенять от своего учителя по ушу,  - это ироничное, юмористическое отношение, тем более глубокое, чем серьезнее обсуждаемый вопрос технического, энергетического или философского плана. Чем качественнее и искреннее будет ирония и самоирония во время ваших занятий, в том числе индивидуальных и теоретических (включая трёп с приятелями на любимую тему), тем больших ошибок и заблуждений удастся избежать на этом долгом, хотелось бы думать, пути. И чем напыщеннее и возвышеннее будет ваше отношение к действительно великому наследию прошлого, тем скорее найдет вас горькая чаша разочарований и неудач.
        Например, одно из главных требований при исполнении комплексов тайцзи - не делать этого торжественно. Как сказал барон Мюнхгаузен в одноименном фильме: «Умное лицо - еще не признак ума, господа. Все глупости в мире делаются именно с этим выражением лица!»
        Но, повторяю (об этом говорилось еще в начале книги): самое ужасное, поистине пагубное поветрие - это склонность воспринимать свое продвижение по пути воинских искусств именно как Путь во всех его глобальных, космических, духовных и жизнеопределяющих смыслах. Бесполезно пытаться на одной, двух или десяти страницах дать отчетливую словесную разработку этой скользкой темы, но я хочу просто привести печальный и настоящий, к сожалению, эпизод, имевший место всего несколько лет назад.
        Среди моих знакомых был один прекрасный молодой человек, спортивный и красивый, перспективный альпинист, увлекавшийся (на свою беду - слишком серьезно) также и Востоком, конкретно - Японией. Он имел обыкновение удивительно настырно выспрашивать относительно различных будо именно как о До, то есть Пути, и решительно не принимал иронических интонаций и всяких парадоксальных шуточек. Потом оказалось, что он усердно штудировал инфернальное наследие Юкио Мисимы, способное устроить переворот в мозгах кому угодно. Возможно, такое мировоззрение отлично соответствует самурайскому духу японского средневековья, но в нашей реальности жить с подобными взглядами не рекомендуется. Так или иначе поиски «Пути» завершились тем, что наш бедный друг дождался цветения вишни и покончил с собой довольно мучительным способом, удавившись, причем ни у кого не осталось ни малейших сомнений в том, что, будь у него под рукой подобие самурайского клинка, он непременно сделал бы классическое сэппуку. Примечательно: как сами обстоятельства смерти, так и последующий отрезок времени ознаменовались рядом загадочных, мистических и
весьма мрачных феноменов. Вот так-то. Поистине, пускаясь на поиски тигра, убедись, что действительно хочешь его найти.
        * * *
        ДВА СЛОВА О ФАНАТИЗМЕ.
        В принципе, это полезная вещь, и без доли нормального фанатизма вы не продвинетесь в боевых искусствах достаточно далеко. Но!  - это верно лишь до тех пор, пока ваш фанатизм, мазохизм и энтузиазм не начнут пожирать ваше же здоровье. Иными словами - никакие успехи ни в чем (и «большой» спорт - наглядный и грустный тому пример) не стоят и капли потерянного здоровья.
        Когда-то, только начав тренировки по каратэ, мы в исступлении бегали босиком по гаревой дорожке стадиона и набивали руки-ноги о всякие твердые предметы. Затем, годы и годы спустя, я проводил (был вынужден проводить) тренировки по кобудо зимой в неотапливаемом зале с нулевой температурой. При этом и сам щеголял традиционно босыми ногами, и всех остальных вынуждал к этому буквально самоубийству. Потом, поднаторев в энергетике, я с ужасом понял, что такой безоглядный героизм есть прямая и короткая дорожка к разным урологическим заболеваниям, застуженным почкам и прочим прелестям. Если кто-то думает, что он молод, здоров и его сам черт не возьмет, пусть поскорее сходит к психоневрологу.
        Сто раз подряд предостерегаю от никчемных занятий босиком на холодном полу, тем более - на земле. Это настолько важно, что повторю: ступни напрямую связаны с почками, которые, как вы теперь знаете, являются хранилищем изначальной Ци, количество которой обуславливает продолжительность жизни. Почкам соответствует стихия Воды и черный или, скорее, темно-синий цвет, но именно сырость и холод легче всего проникают в почки, неся разрушение и смерть. Вспомните вековую народную мудрость о необходимости держать ноги в тепле - это не пустые слова, а чистая правда. Поэтому, строго говоря, лучше вообще пропустить и десять, и двадцать тренировок, если пол в зале ледяной, а ваш безумный (читай - малограмотный) сэнсэй упрямо требует разуваться и не выносит даже вида шерстяных носков, аппелируя к лжетрадиционности и собственной аскезе. Да мало ли, что там делали оголтелые японцы у себя на Хоккайдо сто лет назад!
        А на Окинаве-то, кстати, тепло, субтропики…
        К сожалению, безоглядный юношеский экстрим через десятилетия оборачивается крупными проблемами, да такими, что народ сидит, подперши голову, и тяжко думает: «И зачем оно мне было надо?». Поэтому, прежде чем заниматься тем-то и так-то, сто раз взвесьте условия и методику тренировок именно с позиции вреда - не вреда для здоровья, в том числе с учетом отдаленных последствий. В этом свете древние школы предпочтительнее новодельных.
        Например, один мой знакомый, не раз упоминавшийся здесь, начинал с Шотокан-каратэ (а это, чтоб вы знали, и есть новодел мэтра Фунакоши) и подвизался в нем долго-предолго. В итоге у него стали болеть решительно все кости, связки, мышцы и суставы. Когда же он постепенно полностью перешел к практике и преподаванию чисто окинавских техник в их строго традиционном виде, то как-то вдруг с удивлением заметил, что проблемы со здоровьем исчезли сами собой, нигде ничего не болит, и все прекрасно. Почему? А потому, что старые стили складывались веками, их патриархи тщательно и продуманно развешивали мозаику приемов, исходя из естественной энергетики человека, вымеряли связки и комплексы. Новодел же ваяется на скорую руку, за какие-нибудь десять лет, и что там происходит с бренным телом, как оно поведется в будущем - неведомо, а комплексы вообще делаются вульгарной компиляцией.
        * * *
        ДВА СЛОВА О ТАК НАЗЫВАЕМЫХ РУССКИХ СИСТЕМАХ БОЕВОГО ИСКУССТВА.
        По какой-то непонятной причине их адепты отличаются повышенной агрессивностью, эдакой воспаленностью в отношении любых критических и даже просто объективных (то есть не восторженных) мнений на свой счет, полагая, будто всякий, проживающий на территории «от и до…», просто обязан свирепо противопоставлять себя всякой там «китайщине» с «японщиной», и вообще - «русские прусских всегда бивали», а «наши слоны - самые большие в мире»…
        Доходит до абсурда: пишут, будто это мы (точнее, донские казаки, якобы нанимавшиеся в императорскую охрану) принесли в Китай боевое искусство, обучили их этой премудрости и стали истинными прародителями ушу.
        Хоть стой, хоть падай! Соответственно, изобретатели всевозможных «славянских» стилей, оттолкнувшись от принципа «а мы-то чем хуже?», яростно открещиваются от малейших аналогий с «востоком», хотя чаще всего начинали именно с каратэ, и оно так смачно пропитало сознание, что все их домотканые техники являются просто калькой с несравнимо более древних и проработанных школ Японии и Китая. Даже для традиционных окинавских видов «малого» оружия отыскали нашенские аналоги типа нагайки взамен нунчаку.
        Между тем ничего плохого о техническом арсенале «русских» стилей сказать нельзя,  - умелая работа в подобной манере и выглядит необычно и красиво, и эффективна порой на диво, особенно против оружия. Мне доводилось бывать на различных семинарах по рукопашным системам «русского» направления, в том числе у А. Кадочникова, поэтому могу со спокойной совестью рекомендовать новичкам, желающим получить реальные навыки для реальных ситуаций (взамен коллекционирования цветных поясов), предпочесть именно такую секцию или клуб взамен любой разновидности каратэ. Никакой экзотики и прочих радостей вы там не найдете, зато научитесь универсальным, комбинаторным связкам, достаточно простым в исполнении и весьма действенным.
        Только одно «но»: избегайте школ, где в качестве «духовной» базы напористо насаждается язычество в какой-бы то ни было форме. Сами думайте, почему. И вообще - чем меньше всяких ритуалов, тем лучше. Тренируйте тело сколько угодно, а душу оставьте в покое!
        * * *
        ДВА СЛОВА О МАССОВОСТИ.
        Когда-то, лет, пожалуй, двадцать назад, один инструктор вывесил на дверях ОДФК (Областной дом физической культуры) маленькое объявленьице о наборе в секцию тайцзи-цюань. О, mein Gott, что тут началось!
        Когда я в указанное время пришел полюбопытствовать, то обнаружил перед зданием плотную толпу из нескольких сотен человек, которых группами запускали внутрь, регистрировали и выдавали карточку с датой и временем то ли начала тренировок, то ли повторного визита. Не знаю, почему, но только ни до, ни после подобного ажиотажа я больше никогда не наблюдал.
        Разумеется, в славные советские годы, когда приходилось довольствоваться скверными ксерокопиями ввиду отсутствия нормальной литературы, а занятия проводились полулегально (когда каратэ уже запретили), повышенный (мягко говоря) интерес к восточным единоборствам подпитывался почти исключительно их экзотичностью и наличием абсолютно неведомых до той поры приемов драки ногами. Затем накатила перестройка, в «Клубе путешественников» показали китайский фильм о похождениях шаолиньского монаха в исполнении юного Ли Лянь (Джета Ли), в видеозалах крутили кассеты про «костоломов», «пьяных мастеров» и, разумеется, Брюса Ли - и популярность ушу сразу и невообразимо перекрыла довольно развитое уже российское каратэ. Не было ни единого спортзала, где по вечерам не потели бы всевозможные «обезьяны», «драконы» и приверженцы вин-чунь.
        Фиеста длилась лет десять и естественным образом пошла на убыль, а полумертвое каратэ вздохнуло свободнее: начал работать тлетворный дух западного мышления, отравленного тягой к четкой градации ступеней мастерства, равно как и к их зримым проявлениям,  - поясам, нашивкам, сертификатам и будо-паспортам. На сегодняшний день ушу не интересует практически никого, за исключением маленьких детишек, точнее - их родителей, желающих отдать чадо не в мордобой, а туда, где красивые движения, блестящие яркие костюмы, а иногда приятная восточная музыка. И это прекрасно! К сожалению, ни подростки, ни более взрослый люд не хотят неделями, месяцами и годами посещать тренировки, поскольку их труды никак не градуированы и не сертифицируются - просто некий процесс постепенного совершенствования, малозаметного для окружающих.
        С другой стороны, секции каратэ полны. Еще бы!  - только успевай сдавать экзамены, получать пояса и вешать на стенку дипломы. И самим приятно, и родня в восторге (видно, за что деньги плачены), и друзьям завидно!
        Но даже это не сравнится с тягой молодежи к тай и кикбоксу, потому что там есть совершенно убийственный аспект: коммерческий. Будешь лихо драться и стабильно побеждать - получай, кроме вожделенного адреналина, приличную сумму денег и громадный чемпионский пояс с медными бляхами! Не мудрено, что такое количество подростков по вечерам спешит облачиться в атласные труселя, чтобы научиться ловко расквашивать носы.
        Кстати, немаловажную (если не определяющую) роль в вопросе наполнения зала играет лично мне совершенно непонятное стремление молодых людей быть частью стаи, строиться и, образно говоря, маршировать рядами и колоннами, и чем все это строже, тем притягательнее.
        Совет новичкам: наиболее предпочтительной является группа (секция, клуб), где стабильно и привычно тренируются не менее десяти, но не более двадцати человек, причем среди них обязательно должны присутствовать старшие ученики, явно из наборов многолетней давности.
        Если их вообще нет (надо узнать, не занимаются ли они отдельно), значит, перед нами скверный тренер, озабоченный коммерческой стороной дела, а текучка «кадров» - его второе имя.
        * * *
        P. S. Поскольку всякий приверженец определенной школы именно ее склонен почитать единственно правильной, лучшей и эффективной, то спешу еще раз, напоследок, принести извинения за то, что мог необоснованно уязвить какой-нибудь выдающийся стиль или целое направление, не воспев его фантастических достоинств и, возможно, даже не упомянув его громоподобного имени. Надеюсь, этот преданный ученик не оставит любимого занятия и рано или поздно придет к пониманию тщеты всего сущего.
        Гора не смеется над рекой,
        Что та течет внизу,
        Река не смеется над горой,
        Что та неподвижна.

        Литература

        1. Горбылев А.М. Путь невидимых.  - Минск, 1997.
        2. Горбылев А.М. Когти невидимок.  - Минск, 1999.
        3. Стивенс Д. Три мастера будо.  - Киев, 1997.
        4. Гичин Фунакоши. Каратэ-до - мой образ жизни.  - Ростов н/Д, 1999.
        5. Нитобэ Инадзо. Бусидо.  - Киев, 1997.
        6. Мунэнори Ягю. Хэйхо Кадэн Сё.  - С-Пб., 1998.
        7. Сохо Такуан. Письма мастера дзэн мастеру фехтования.  - С-Пб., 1998.
        8. Донн Ф. Дрэгер. Современные будзюцу и будо.  - М., 1998.
        9. Кинг У.Л. Дзэн и путь меча.  - С-Пб., 1999.
        10. Чжан Юнкунь. Сто вопросо в по ушу.  - Киев, 1996.
        11. Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо - традиция воинских искусств.  - М., 1990.
        12. Тарас А.Е. Боевые искусства (энциклопедический справочник).  - Минск, 1996.
        13. Вон Кью-Кит. Искусство кун-фу монастыря Шаолинь.  - М., 1997.
        14. Вон Кью-Кит. Тайцзи цюань.  - М., 1998.
        15. Вон Кью-Кит. Искусство цигун.  - М., 1999.
        16. Чэнь Чжэнлэй. Тайцзи-цюань школы Чэнь.  - М., 1993.
        17. Чжоу Цзунхуа. Дао тайцзи-цюаня.  - Киев, 1995.
        18. Ян Цзюньмин. Корни китайского цигун.  - Киев, 1997.
        19. Ян Цзюньмин. Знаменитые стили цигун. Тайцзи цигун.  - Киев, 1998.
        20. Ту Л. Основы Фэн-шуй.  - Киев, 1999.
        21. Бишоп М. Окинавское каратэ.  - М., 1999.
        22. Саотомэ Мицуги. Принципы айкидо.  - ССПб., 1996.
        23. Саотомэ Мицуги. Айкидо и гармония в природе.  - Киев,1998.
        24. Осенние цикады (Из японской лирики позднего средневековья).  - М., 1981.
        25. Классическая японская проза XI -XIV веков.  - М., 1988.
        26. Классическая японская драма XIV -XV и XVIII веков.  - М., 1989.
        27. Из книг мудрецов (проза Древнего Китая).  - М., 1987.
        28. Афоризмы старого Китая.  - М., 1988.
        29. Абаев Н.В. Чань-буддизм и культура психической деятельности в средневековом Китае.  - Новосибирск, 1983.
        30. Судзуки Тантаро. Дзэн и фехтование.
        31. Повесть о доме Тайра.  - М., 1982.
        32. У Чэн-энь. Путешествие на Запад.  - М., 1959.
        33. Ши Най-ань. Речные заводи.  - М., 1954.
        34. Ло Гуань-Чжун. Троецарствие.  - М., 1954.
        35. Самураи Восточной столицы (в гравюрах И. Куниёси).  - Калининград, 1998.
        36. Сказание о Ёсицунэ.  - С-Пб., 2000.
        37. Дубровин Д.А. Трудные вопросы классической китайской медицины.  - Л., 1991.
        38. Тедеев Д.Ю. Айкидо и оружие.  - Минск, 2006.
        * * *
        В оформлении использованы темы рисунков: В. Черемных, Г. Молоткова, А. Сабатовского, С. Сабатовского.
        notes

        Примечания

        1

        Однажды я лицезрел здоровенный фаянсовый кубок, приготовленный спонсорами в качестве приза для одного из чемпионатов по каратэ. На нем очень красиво было написано: «Главное - победа, а не участие». Вот так!

        2

        Именно это скверное слово фигурировало в увиденном мной когда-то на столбе объявлении о найме на работу, какими заклеены все свободные поверхности в городе. Там так и говорилось: «Требуются молодые, амбициозные… и т. д.».

        3

        Принято считать - и это правда - что Россия является «водоразделом» между Востоком и Западом. Так вот: как бы нам ни хотелось причислять себя к романтической окраине западного мира, мы были, есть и будем лишь чуточку обструганной и подшлифованной, но исконной частью Азии. Отрицать это и восставать против - значит обкрадывать самих себя, так как азиатская культура и глубже, и древнее, и мощнее, и естественнее своей младшей «закатной» сестренки.

        4

        Поэтому все удары в таких школах носят мимолетный, неакцентированный характер, чем, кстати, обусловливается их неуловимость - противник просто не реагирует на лишенное признаков внешней агрессивности движение.

        5

        Опытный боец «ловит» не сам удар, а намерение атаки на фазе ее зарождения, и попросту не дает ей развиться. Боец же неопытный или полный дилетант волей-неволей реагирует на уже свершившуюся атаку, когда что-либо предпринимать поздно.

        6

        Даже если вам никто не дал по зубам, а просто гололед или нога подвернулась - сплошь и рядом в подобных ситуациях мы ломаем руки и ноги, не обладая элементарным рефлексом правильно расслабиться, сгруппироваться и т. п., что, кстати, блестяще, но совершенно спонтанно, автоматически, проделывают пьяные, которые умудряются выпадать из окон и автомобилей без малейшего ущерба.

        7

        Представьте себе крепкого мужика весом под центнер, способного мять противника, как тряпку, которому наскоро «поставили» пару ударов. Согласитесь, в итоге мы получаем внушительную боевую машину, заведомо лучшую, чем жилистый боксер, пытающийся столь же наскоро отработать хитроумные броски и захваты.

        8

        Методы применения огнестрельного оружия и ухода от него, равно как и приемы обезоруживания, есть тема совершенно особая, не здесь и не нам обсуждать подобную «высшую математику».

        9

        Всем известно, что в девяти случаях из десяти норовят ударить в челюсть, при том, что это не самая лучшая мишень. Хотя…
        Как правило, хрупкая кость при этом ломается, и уж наверняка вылетают несколько зубов, не считая расквашенных губ и щек. Урон, таким образом, не смертельный, но впечатляющий и, главное, шокирующий, а еще заметный и позорный. Синяк на месте «завального» попадания в бок не увидит никто, а вот разбитую физиономию…

        10

        Здесь и далее я без дополнительных пояснений буду использовать общепринятую и общеизвестную терминологию - японскую и китайскую - так как эти короткие словечки потребовали бы для адекватной расшифровки гораздо больше привычных нам понятий.
        В данном случае «будо» - это «путь боевых искусств», хотя лично мне больше импонирует «бу- дзюцу», то есть «боевое искусство», где под искусством понимается техника без всякой философии.

        11

        В авторской редакции своего основателя, Дзигоро Кано, дзюдо включало базовую ударную технику каратэ, которую он сознательно ввел для пущей эффективности.

        12

        Достаточно вспомнить, что в прошлом хозяева купеческих караванов, пересекавших необозримые и весьма неспокойные просторы Поднебесной, при найме охраны категорически отдавали предпочтение мастерам Синьи, зная подтвержденную множеством случаев несравненную эффективность, быстроту и летальную жесткость всего великого многообразия (Синьи-цюань считается наиболее сложным из «внутренних» стилей) его приемов.

        13

        Подробно вопрос энергетики человека рассматривается далее, в главе, посвященной дыханию.

        14

        Проносным называется удар, движение которого не останавливается в «мишени», а проходит как бы насквозь. Разумеется, при контакте он вгоняет всю свою энергию в препятствие.

        15

        Например, когда я давным-давно преподавал достаточно жесткое ушу (не чистый стиль, а практичную «эклектику»), родители некоторых детишек к моему собственному удивлению благодарили за то, что их чадо совершенно перестало болеть.

        16

        Фанатизм вреден и отвратителен в любом деле, не только в религии. Просто там он приобретает особенно буйный характер из-за иллюзии присутствия «под ногами» хотя и ложной, но твердой идеологической почвы. Всякий фанатик на самом деле является умалишенным, порабощенным своей идеей-фикс, затмевающей и запрещающей абсолютно все, выходящее за ее рамки.
        Сектантство - это плод гордыни, не приемлющей традиционных взглядов и претендующей на собственное понимание картины мира. Как говорится,  - «хоть сопливое, но мое». К сожалению, сепаратизм неизбежен и повсеместен, рано или поздно раскол настигает и религиозные течения, и спортивные клубы, и политические организации, потому что гордыня - первый и главный человеческий грех, основа всех прочих грехов, притом совершенно незаметный для самого его носителя. Даже эти строки - уже гордыня…

        17

        Разумеется, здесь имеет место простая калька с фундаментального китайского понятия «Дао», хотя в самой Поднебесной «путь» рассматривается лишь как одно из многих значений Дао.

        18

        Вдруг кто не знал, да забыл: кобудо (в том числе окинавское) дословно переводится как «древнее искусство» и предполагает изучение техник владения разнообразным оружием, от специального (мечи, копья и т. д.) до подручного, подразумевающего, в основном, всякого рода палки - шесты, дубины, нунчаку и прочее.

        19

        Вероятно, не стоит уточнять, что в случае проявления агрессии с вашей стороны оценка ситуации меняется на противоположную.

        20

        Помнится, как-то по телевизору показывали сумасшедшего, который жил супружеской жизнью с женой и собственной дочерью одновременно (то есть вповалку), практикуя это как Служение (именно с большой буквы). Не хочу на этих страницах даже приводить имя того, кого радует подобная «служба».

        21

        Разновидности боевых ножей с длиной клинка 15 -40 см.

        22

        Положим, китайцы (в том числе китайские профессиональные лазутчики, ставшие прародителями ниндзя) освоили и оценили его намного раньше.

        23

        Разумеется, если оружие не имеет вытянутого клинка, заточенного с одной или со всех сторон, оно не будет клинковым, оставаясь притом холодным. Например - все виды топоров или окинавский трезубец-сай.

        24

        Проблема в выборе, так как среди вороха никчемного хлама изредка попадаются вполне достойные рабочие экземпляры.
        Поэтому, отправляясь за недешевой покупкой, прихватите понимающего в этом товарища, а при выборе смотрите на качество клинка, не обращая никакого внимания на варварскую роскошь отделки. Чем меч скромнее, тем лучше.

        25

        В настоящее время действительно «упертые» вояки поголовно обзаводятся текстолитовым инвентарем, который заметно прочнее и, разумеется, тяжелее деревянного раза в полтора.

        26

        Хорошо - значит, как бритва, в прямом смысле слова.

        27

        Речь, разумеется, шла о дыхательных упражнениях.

        28

        Это не совсем так. Китайская система проще и доступнее, к тому же снискала популярность, распространившись в западном мире. Однако существует куда более древняя, намного полнее проработанная, утонченная и действительно всеобъемлющая индийская теория глобальной энергетики, включающая человека и прочие создания как одну из составляющих. Но она сложна, построена на иных, малопривычных для нас отправных пунктах, изобилует громоздкой терминологией, а потому не вызывает интереса у широких масс.

        29

        Автор когда-то спросил заезжего китайского гостя о тайцзи-цюань, но тот вопроса не понял, так как следовало говорить «тайти-тюань», да еще с шипением и присвистом

        30

        Согласно другой доктрине, ровным счетом ничегошеньки мы, убогие, сами не решаем и не делаем, а все предопределено заранее.
        Так думать приятно, поскольку снимается ответственность за поступки, но лишь отчасти - свобода выбора того или иного, даже предложенного, пути все равно остается. Это главный дар Небес человеку.

        31

        Обычные методы следует понимать как любые доступные нам, людям западного мира и западного мышления, способы: гимнастики, диеты и т. д. С другой стороны, изощренные даосские практики, столь же хитроумные, сколь многотрудные, якобы позволяют отшельникам во глубине Уданских (и прочих) гор восполнять потерю Юань Цзин и продлевать земной век неопределенно долго. Тех же результатов, но несколько иными методами, достигают некоторые индийские йоги.

        32

        Аналогичные понятия существуют в большинстве культур. Нет смысла приводить здесь их названия на языках мира, поскольку идея плодотворного противоборства-сотрудничества разнополярных начал по сути одна и та же. Поняв ее китайский вариант, вы можете записать себе в актив все остальные.

        33

        «Большой небесный круг» включает все каналы.

        34

        Насильственное, «хакерское» открытие данной точки с помощью различных методик (не только восточных) часто приводит клиента в психбольницу, так как зрелище бесовских легионов мало кого оставляет равнодушным.

        35

        Ничего странного - это излюбленный вопрос дотошных, но слишком прямолинейных материалистов-американцев, которым они измучили всех мастеров-восточников в мире: не является ли физическим воплощением нижнего даньтяня прямая кишка? Ну, як дити - и смех, и грех!

        36

        Весь материал, касающийся практики стояния «столбом», любезно предоставлен А. С. Вильчинским.

        37

        В качестве альтернативной точки зрения могу привести отношение к подобным вещам одного моего, весьма продвинутого в плане боевых искусств, друга. Он полагает, что по мере обретения технической искушенности одновременно и неизбежно (с чего бы это?) происходит духовный рост, автоматически дающий права и возможности в неких экстраординарных областях, предоставляя как доступ к тайным знаниям, так и инструменты по их использованию.
        Оставляю за читателем право личного выбора.

        38

        В этой связи не могу не вспомнить дивный случай, имевший место нынешним летом в Архызе, где мы благостно жили под сенью горы София в окружении лесов, лугов и бесчисленных коровьих стад.
        Так вот: наш приятель, истинный фанатик ушу, съевший на этом за четверть века всех собак с их семьями, вздумал испытать технику толчка на корове, с каковой целью дождался прохода подходящей особи, утвердился в широкой стойке, произвел отработанный толчок плечом… и провалился в пустоту. Дитя природы, священное животное, неуловимо прогнувшись, «обтекло» его выпад, как струя дыма, и пошло себе дальше щипать траву. Это называется естеством!

        39

        Если вас занесет в кинотеатр на восточный боевик, обратите внимание, что происходит во время нападения толпы плохих парней на одного хорошего: пока он разделывает на мясо очередного урода, остальные роятся вокруг, проделывая угрожающие движения и принимая страшные позы, но не нападают. Никогда!

        40

        Кстати, насколько мне известно, в обретших сегодня некоторую популярность так называемых славянских стилях боевого искусства также не принято вопить.

        41

        В японской терминологии «гери» означает удар ногой, а разные добавления уточняют его характер: «маваши» - круговой, «ёко» - вбок, «маэ» - вперед, и т. д.

        42

        О деньгах, тем более больших, тогда и речи не шло, по крайней мере, в большинстве случаев. Преподавание держалось на личном энтузиазме, а необременительные поборы сводились к необходимости оплаты спортзала. Были, впрочем, и исключения.

        43

        Кто не в курсе: МОНМОРЭНСИ - это фокстерьер.

        44

        Название произошло от симбиоза двух слов: «кеса» (буддийская монашеская накидка, скрепленная над левым плечом и оставляющая свободным правое) и «кири», или «гири» (рассечение).
        Таким образом, термин дословно означает разрубание противника от его левого плеча наискось к пояснице. Это один из самых мощных и эффективных ударов в технике меча.

        45

        Кстати, удивительно, как много среди буддийских монахов, абсолютных вегетарианцев и «постников», огромных мордатых детин. Поистине задумаешься о пользе вегетарианства (между прочим, гориллы совершенно не едят мясного)!

        46

        Речь идет о мастере Рюкю Сёринрю, Сэйдзине Инаминэ.

        47

        И про лом, и про ежей - чистая правда, я встречал этих, мягко говоря, интересных людей лет двадцать назад.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к