Гридень и Ратная школа! Александр Гримм
        КИБЕРъКНЯЖИЧ #1
        Глава 1
        
        - Вызывали? - я аккуратно прикрыл за собой входную дверь.
        Посреди кабинета за П-образным столом восседала женщина в строгом деловом костюме. Её глаза укрытые за стёклами очков метали молнии.
        - Вызывала. Олег, ты вроде неглупый парень, вот скажи мне, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?
        Я сразу понял, о чём идёт речь, прямо перед исполнительным директором РусКибер лежала рука. На вид человеческая, вот только "соткана" она была не из мяса, сухожилий и костей, а из пластика, проводов и металла.
        - Прототип детского бионического протеза, всё согласно техзаданию, - бодро отрапортовал я в ответ.
        - Да что ты говоришь?! - женщина приподняла синтетическую руку со своего стола и слегка загнула пластиковую кисть вверх. В тот же миг из сочленения между ладонью и предплечьем выскочило треугольное лезвие. - А это тогда, что такое?!
        - Скрытый клинок ассасина.
        - Отсосина, твою мать! - владелица кабинета с силой отбросила от себя дорогостоящий прототип и тот с громким хрустом впечатался в стену. - Объясни мне Олежа, где именно в техзадании сказано, что детишкам из Швейцарии требуется оружие скрытого ношения?!
        - "Изделие должно не только исправно выполнять заложенные в него функции, но также придавать владельцу уверенности и вызывать интерес у сверстников…" - процитировал я по памяти отправленный мне по электронной почте документ и уже от себя добавил. - По-моему, стопроцентное попадание, школота будет в восторге.
        - Хватит паясничать! Ты кто главный инженер или клоун? - ладони женщины с отчётливым хлопком опустились на столешницу, а сама она взвилась на ноги.
        - Ты меня за дуру не держи! Думаешь, не понимаю зачем тебе все эти выкрутасы? Хочешь подставить меня с контрактом и занять моё место - а вот хренушки, понял Олежа? Сейчас же всё переделать!!!
        - Да я бы с удовольствием, вот только мы ещё вчера отправили схему протеза в сборочный цех. А вы же, Елизавета Пална, и сами знаете, парни там шустрые, а оборудование какое - закачаешься. Эти промышленные три-д принтеры нового поколения просто чудо. Наверняка первая партия протезов уже готова.
        - Ты мне за это ответишь!
        - А я что? Я ничего. Вы же сами распоряжение на их сборку подмахнули. Вам бы Елизавета Пална поменьше в Инстаграме зависать…
        - Рот закрой! - прорычала начальница. - Я сейчас же распоряжусь, чтобы протезы утилизировали. А ты слушай и запоминай, чтобы к обеду у меня был новый макет и больше никаких выходок, иначе я не посмотрю на твои былые заслуги - выгоню взашей с волчьим билетом. И на заступничество совета директоров на этот раз можешь не рассчитывать, усёк?
        - Как скажете, вы здесь босс.
        - Вот и заруби это себе на носу, а теперь пшёл вон!
        Уже у самой двери, когда я коснулся пластиковой ручки, мне вслед донеслось напутствие:
        - И Олег, давай без фокусов. Я слежу за тобой.
        Отвечать ничего не стал, вместо этого просто и без затей хлопнул дверью.
        Вот глупая баба, да это не за мной надо следить, а за партией списанных протезов. Но тебе Елизавета Пална в ближайшее время будет не до них, верно? Стоит мне покинуть приёмную, как ты сразу же бросишься переправлять подписанные тобой документы, чтобы прикрыть собственную халатность. А я тем временем позабочусь о том, чтобы дорогостоящие протезы не превратились в кучу хлама, а сослужили мне добрую службу. Я умыкну партию “дефективных” протезов и сам организую сделку с заказчиком.
        Думаю, подрядчик из Швейцарии не сильно огорчится, если ему предложат товар по бросовой цене да ещё и в более сжатые сроки. А что на протезы не будет соответствующей документации, так это не беда - всегда можно прикрыться гуманитарной помощью. Плюс, детишкам из предгорий Альп не придётся долго ждать, а то пока я переделаю макет, пока напуганная до усрачки Елизавета Пална все десять раз перепроверит, пока парни из сборочного цеха вновь наладят производство - на все эти проволочки потребуется уйма времени. Если же мой план выгорит, то все останутся в плюсе, даже уволенная Елизавета Пална и та получит свой заслуженный бонус. У неё появится куда больше свободного времени, чтобы листать фоточки в Инстаграме. В общем, с какой стороны ни посмотри всё в плюсе…
        - А если кто и упрекнёт меня в чём, то не будет мной услышан, ибо грешен я и не ведаю, что творю, - прошептал я себе под нос, стараясь при этом не рассмеяться.
        - Ой, Олег Владимирович, вы у нас оказываются верующий? А я и не знала, - захлопала подведёнными глазками секретарша. И как только услышала мои слова, да ещё и с противоположного конца просторной приёмной?
        - Конечно, ведь вера - это лучшее из изобретений человечества. Знаешь, Анюта, когда я был маленьким, то молился о велосипеде. Но потом осознал, что бог работает по-другому, поэтому я украл велосипед и стал молиться о прощении. Это очень удобно, тебе тоже стоит попробовать.
        - Эм…, - девушка не нашлась с ответом и в замешательстве юркнула обратно за свой громоздкий монитор.
        Более не смущая молоденькую секретаршу, я покинул приёмную и отправился к себе в лабораторию.
        И хоть путь мне предстоял неблизкий, да и до обеденного перерыва оставалось не так уж много времени, я всё же решил ненадолго задержаться в главном холле. Моей целью стало панорамное окно с выходом на промзону. Около него я и остановился.
        Сквозь надраенные до блеска стёкла можно было разглядеть сборочный цех - квадратное приземистое здание с широкими распахнутыми настежь воротами. И сейчас в эти самые ворота как раз въезжал грузовик. Точнее, фура. Она неторопливо пятилась задом, дабы ненароком не зацепить металлические ставни громоздким полуприцепом. В него-то и будет вскоре загружена та партия злополучных протезов.
        Изначально ценный груз должен был отправиться в упаковочный цех, но после нашего с Елизаветой Палной "разговора" пункт назначения сменится на цех утилизации. Правда, лишь в теории. Конечно же, ни на какую переработку протезы не поедут. Всё куда интересней. Прикормленный водитель фуры просто отстегнёт прицеп с дорогостоящим содержимым в ближайшем ангаре, а вместо него подцепит уже другой, на дне которого будет валяться куча никому не нужного хлама. Это "добро" он и отвезёт на переработку.
        Так без шума и пыли из отчётности пропадёт партия дорогостоящих протезов. И даже приёмщики утилизационного цеха ничего не заподозрят, ведь я заранее передал водителю "правильную" накладную, на которой красовалась размашистая подпись и печать исполнительного директора.
        Всё-таки эта Елизавета Пална настоящая находка, она совсем не заботится о том, где ставить свой автограф. Должен признать, без её неоценимой помощи я бы наверняка не справился. Надо будет её как-нибудь отблагодарить, но это потом - после её увольнения.
        В одном моя начальница права, детишкам и впрямь не нужны протезы с выдвижными клинками, даже если эти самые клинки можно легко повыдёргивать обычными пассатижами.
        Нет, ну что она за бестолочь? Окончила институт с красным дипломом, а читать чертежи так и не научилась. Вместо того чтобы разобраться в технической документации и исправить недоработку она предпочла уничтожить готовые изделия. А ведь данная партия протезов - это не обычные программируемые болванки, а полноценные бионические руки с сенсорной обратной связью. Подобные устройства есть не что иное, как вершина современного протезирования. Подключаемые напрямую к нервам, они способны полностью имитировать деятельность утраченных органов.
        Как по мне, слишком дорогие игрушки, чтобы так запросто пускать их на слом, но кто я такой, чтобы спорить с начальством?
        Наглядевшись вдоволь на дело рук своих, я преспокойно зашагал дальше. Всё, что от меня требовалось, я исполнил. Осталось дело за малым, вывезти груз с территории предприятия, но это уже не моя забота. С этой задачей прекрасно справится водитель грузовика. Он же и доставит протезы до нужного адресата - неприметного склада на окраине города, а я тем временем займусь своими прямыми обязанностями. Не стоит привлекать к себе излишнее внимание.
        Остаток дня пролетел стремительно и без эксцессов: я благополучно вернулся к себе в кабинет, переправил макет и неспешно перекусил. Затем поработал над технической документацией для будущих проектов и даже в кои-то веки остался на сверхурочные. Ни то, чтобы я решил вдруг заделаться трудоголиком, скорее захотел обеспечить себе алиби на крайний случай.
        По той же причине я и лабораторию покидал в числе последних, а через проходную прошёл и вовсе замыкающим. В отличие от коллег я не особо торопился - мне всё равно некуда да и не к кому было спешить. К своим неполным тридцати годам я не обзавёлся ни ребёнком, ни котёнком, ни какой-либо другой живностью. Даже постоянной подружки и той не завёл…
        Откуда-то сбоку раздался прокуренный бас:
        - Эй, браток, есть закурить?
        На парковке, неподалёку от моего Рендж Ровера тёрся какой-то мутный тип. Его вопрос всколыхнул во мне нотки ностальгии по былым денькам.
        На первый взгляд, мужик не выглядел опасным, но даже так я поостерёгся к нему приближаться. Мало ли чего у него на уме? А мне потом объясняй ментам: почему костяшки на кулаках сбиты в кровь и отчего мой внедорожник частично сменил цвет на красный? Знаем, проходили, больше такого счастья нам не надо.
        - Гуляй отсюда бедолага, - отмахнулся я от назойливого попрошайки. - Или охрану позвать?
        Никакой охраны у парковки РусКибер, конечно же, не имелось, но откуда об этом знать постороннему? А в том, что мужик был не из наших, я не сомневался, иначе его не обременённая интеллектом рожа была бы мне знаком.
        Так что стоял передо мной какой-то залётный пассажир и только одному богу было известно, ищет он приключений себе на жопу или случайно забрёл к нам в промзону? Впрочем, ответ на сей вопрос не заставил себя долго ждать.
        - Охрану? Ты смотри какая цаца, - в руке мужика мелькнул брелок с ключами и уже через секунду до моих ушей донёсся противный скрежет. Этот мудак с явно читаемом удовольствием на пропитой морде царапал мою машину! - Фраерок, ты чё масть попутал?
        Всё-таки искатель приключений.
        Ладно, видит бог, я этого не хотел. Похоже, судьба у меня такая, раз в полгода давать на лапу ментам. Ну ничего, не обеднею. Тем более довольно скоро я стану сказочно богат, так почему бы не сделать себе подарок? Пожалуй, подрихтую-ка я этого носителя сорок седьмой хромосомы. Да так, что его не то что родная мать не узнает, а даже патологоанатом по слепку зубов не опознает - сложно будет идентифицировать человека по тому, чего вскоре не станет.
        Поджав подбородок, я уверенной походкой зашагал в сторону потерявшего всякий страх АУЕшника. Пора было преподать этой жертве близкородственных связей урок. И начну я, пожалуй, с его почек, чтобы как минимум неделю ссал кровью и каждые полчаса, сидя на толчке, вспоминал обо мне.
        Видимо, разглядев в моих глазах свою незавидную участь, мужик принялся пятиться. В его до этого дерзком взгляде промелькнула сначала неуверенность, а затем и зарождающаяся паника.
        В какой-то момент он и вовсе развернулся, чтобы рвануть от меня в сторону трансформаторной будки. Подгоняемый жаждой мести я бросился следом за мелким вредителем и именно этот необдуманный поступок стал роковым.
        За электрической подстанцией меня уже поджидали.
        Стоило завернуть за угол строения, как живот резануло острой болью. Я попытался закричать, позвать на помощь, но плотная ладонь, пропахшая солярой и мазутом ловко заткнула мне рот.
        Вместе с кровью из распоротого живота утекали и силы. Я дёргался, сопротивлялся, но всё было тщетно. С продырявленным брюхом, удерживаемый с двух сторон, прижатый спиной к трансформаторной будке я только и мог, что мычать да вращать глазами от боли.
        В какой-то момент неприятные ощущения поблёкли, а вместе с ними ослабла и хватка моих убийц. Земля ушла из-под ног, и я начал заваливаться вперёд. Именно в этот момент, сквозь спустившиеся сумерки я сумел разглядеть второго нападавшего.
        "Охренительный план Олег, надёжный как холодильник Заря. Одного ты не учёл - человеческой жадности и тупости. Твоей тупости Олег!"
        Нет, ну кто мог предположить, что водитель фуры решит меня кинуть? Вот гнида, чтоб ему на ручник жопой усесться и на СПИДозной плечевой жениться…

* * *
        - Стоум, ты где шляешься блудень малолетний!? - донеслось до ушей стариковское ворчание.
        "В подполе, где же ещё?! Ты же меня сам за огурцами отправил, маразматик старый!"
        Впрочем, вслух перечить не стал. Иной мир - иные правила. Старость здесь в почёте, а мой нынешний дед к тому же самый знаменитый человек на селе. Ну ещё бы! Бывший десятник княжеской дружины - это вам не хрен с горы. Такой, несмотря на преклонный возраст, и нос набок своротить может - силушка в руках ещё осталась.
        Искомые соленья нашлись быстро, и я споро начерпал малосольных огурцов из кадушки прямо в деревянную миску.
        Осталось дело за малым - выбраться из погреба. Для полноценного человека задача не из сложных, для меня же - очередное испытание. С единственной рукой, да и той занятой, довольно тяжко взбираться по деревянной лесенке.
        Пока корячился у первых ступенек, запихивая миску под правую культю, сетовал на судьбу. С одной стороны, по велению неизвестных сил я обрёл вторую жизнь. С другой же, судьба мне досталась преотвратная. Словно в наказание за последнюю выходку, я родился одноруким калекой. После такого волей-неволей задумаешься о вселенском равновесии.
        Но нет худа без добра, этот случай позволил мне пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. И хоть святым мне уже не стать, но во время следующего дельца я, по крайней мере, поостерегусь упоминать господа всуе и воровать у детей. А в том, что я опять встану на скользкую дорожку, не было никаких сомнений. Чую, по-другому мне в этом мире в люди не выбиться, а прозябать в захудалой деревеньке отчего-то не хочется.
        Что же касается моей отсутствующей руки, то есть у меня некие подозрения на этот счёт. Врождённая ампутация - именно так на Земле называли мой недуг. Как его величают здесь я не знал и на то имелась веская причина. Свободного доступа к информации, такого как интернет тут отродясь не было.
        Да и в целом мирок мне достался хоть и альтернативный, но немного отсталый. В дедовом доме имелось электричество, но не хватало водопровода. На дубовом столе стоял радиоприёмник, зато во всём селе было не сыскать самого завалящего телевизора. Про компьютеры говорить и вовсе не стоило. Да чего уж там, на весь населённый пункт приходился всего один телефонный аппарат, да и тот хранился в доме у старосты.
        В общем, странное местечко. Вроде бы та же Россия, но с отличиями. Например, правят здесь до сих пор князья, а вместо привычного мне христианства царит дремучее язычество. Ну и язык чуть другой, куда же без этого?
        По всему выходило, что ни о каком крещении Руси местный люд и не слыхивал. Да и звалась моя новая родина по-иному. Не Россия и даже не Русь. Славия.
        С трудом выбравшись из погреба, я прошлёпал босыми ногами по тёплому дощатому полу в сторону зала. Нужно было поторапливаться, пока старый хрыч совсем не осерчал.
        Дед мне попался с норовом. Ох, сколько же я от него за прошедшие тринадцать лет натерпелся - словами не передать. Но всё это меркло по сравнению с дедовым поступком. Можно даже сказать подвигом. Не каждый одинокий мужик, особенно в преклонном возрасте согласится повесить себе на шею обузу в лице самого настоящего беспризорника. А этот взял и повесил. Не посмотрел, что родная мать бросила меня помирать у капища местных богов, не смутился моего увечья. Подобрал, обогрел, приютил. Жизнь мне спас. Одним словом, мировой мужик, хоть и мудак редкостный. Иногда так и хочется его красным словцом приголубить, а лучше массивным табуретом по плешивому темечку. Жаль, остатки совести не позволяют.
        - Тебя только за смертью посылать, - проворчал дед, когда я переступил порог просторного светлого зала. - Поди и на бабу с такой же прытью взбираться будешь?
        Старик лежал на печи, читал газету и со смаком смолил толстенную самокрутку. Если бы не настежь распахнутые окна, то я бы наверняка выплюнул собственные лёгкие. Самосад у старика в этом году уродился на диво ядрёный.
        Водрузив миску с огурцами на накрытый стол, я разлил медовуху по деревянным кружкам и уселся на дубовую лавку. В нос сразу ударил густой запах наваристой гречневой каши с мясом. В животе заурчало. Захотелось тут же ухватить деревянную ложку и погрузить её в чугунный котелок, что стоял на столе, но я сдержался. Не положено. Сначала нужно соблюсти “этикет”.
        Сейчас дед докурит папиросу, метким броском отправит бычок в распахнутое окно, почешет свою костлявую задницу, и только после с нарочитым кряхтением спустится к столу.
        А пока этого не произошло, мне остаётся разве что глотать слюни, да разглядывать неброский интерьер горницы. Как будто я чего-то в ней ещё не видал? Из интересного здесь разве что воинское обмундирование моего благодетеля.
        Прямо над печью, на которой до сих пор грел кости старик, висела шинель серого цвета. Хорошего качества и ладно скроенная. Видно, что фабричной работы. А рядом приткнулась винтовка. Этакая трёхлинейка, разве что калибром поболе. Оружие явно не охотничье - боевое. Такое не то что звериную шкуру продырявит, а даже кирпичную стену насквозь пробьёт.
        На потёртом лакированном прикладе красовались многочисленные насечки. Я как-то пробовал их сосчитать, пока деда не было рядом, но сбился на сотой. Какой смысл в них таился я понял сразу, даже спрашивать не пришлось - уж слишком это было очевидно. По всему выходило, что бывшему десятнику княжьей дружины в своё время пришлось знатно повоевать. И я даже знал с кем…
        Дед не раз хулил треклятых крестоносцев, что пытались насадить свою веру в Славии. Как минимум раз в пятилетку из-за дальних кордонов пограничных застав прибывали они - солдаты со стягами Христа. Пулей и штыком рыцари креста пытались выкорчевать сторонников старых богов и сделать эту землю своей, но как бы они ни старались, сколь бы часто не попирали сапогами земли славийцев, исход был всегда один - полный разгром.
        Впервые о Крестовом походе я услышал, когда мне было пять, да и то уже после того, как врага разбили на границе. Оно и понятно, слухи до глухой деревни долетали с завидным опозданием.
        Именно после этого случая дед всё же решил тряхнуть мошной и прикупил в дом радио - уж очень отставной вояка радел за сохранность родины. Да он и мне не раз повторял, что если молодняк вдруг даст слабину, то за ним Изяславом сыном Градислава дело не станет.
        Но даже Крестовые походы - это такая мелочь на общем фоне. Меня куда больше беспокоили россказни деда о собственных боевых подвигах. Поначалу я думал, что он сочиняет небылицы или попросту бредит. Ну кто в здравом уме поверит в воев, отмеченных Перуном, что мечут молниями во вражеских солдат и технику или в великанов-богатырей, чью броню не берут ни пули, ни штыки. Про погонщиков Велеса, что ведут в бой лесное зверьё и прочую нечисть я и вовсе умолчу. Но больше всего меня рассмешил рассказ о загадочных последователях Небесного Кузнеца Сварога - этаких чудотворцах, которые и землю могут обратить россыпью патронов и броню танка рукой залатать. Причём, это лишь малая часть из того, о чём он мне поведал.
        Поначалу думал я, что старый десятник после войны кукухой поехал. Думал так до тех пор, пока не послушал то самое радио…
        - Ну, угостимся, чем боги послали, - дед наконец сполз с печи и умастил костлявый зад на дубовой лавке.
        И года не прошло, а то я, грешным делом, подумал, что скоро с голоду окочурюсь.
        Старик первым зачерпнул горсть парящей каши и тут же отправил содержимое ложки в рот. Через секунду я последовал его примеру.
        Ели мы прямиком из чугунного котелка: я аккуратно, чтобы не обжечься, а дед просто закидывал еду в топку. Казалось, температура пищи его совсем не смущает.
        Каша удалась на славу, впрочем, другую Матрёна и не варила.
        Матрёна - это наша соседка. Вдова, которая за малую деньгу может состряпать обед или постирать вещи. Старик частенько прибегает к её услугам и это не потому, что мы с ним такие уж "безрукие". Хе-хе. Просто дед мне попался дюже сердобольный, вот он и подкидывает деньжат одинокой бабе. Благо, пенсия десятника позволяет.
        - Вкуснота! - старик сыто отрыгнул и за один присест осушил литровую кружку. - А вот медовуха подкачала. Сколько раз тебе остолопу повторять, не жалей мёду?
        - Нормальная медовуха, ты просто вкуса не чуешь. Может помирать собрался?
        - Ах ты негодник!
        Лопатообразная ладонь пронеслась в опасной близости от затылка. Благо, я был готов к чему-то подобному и успел загодя убрать голову из-под затрещины.
        - Посуду потом помою! - я ужом проскользнул мимо деда и бросился в сени. Там наспех нацепил сапоги, после чего распахнул входную дверь и выскочил на крыльцо.
        Уф, пронесло! В этот раз обошлось. Повезло, что старик не кинул мне вслед кружку. Но дома всё равно лучше пока не появляться, а то с него станется исправить это недоразумение.
        - Ой, неужто опять за языком не уследил? - девичий голосок прозвучал на манер звонкого колокольчика.
        За забором стояла Рада. Девчушка моего возраста с озорными веснушками по всему лицу и хитрющим взглядом ярко-зелёных глаз. Та ещё бестия. Дочка нашего кузнеца и по совместительству племянница главного охотника артели. Одета она была на мужской манер в штаны и рубаху. На тощем плече девчонки висело ружьё, видать, как раз возвращалась с охоты.
        - Много будешь знать, мало будешь спать, - отмахнулся я.
        - Да я и так ночами не сплю, всё о тебе думы думаю, - деланно покраснела девица.
        Снова-здорово! Опять она за своё. И ведь нормально раньше общались, но вот наступило половое созревание и девку как подменили.
        - Ой, а я как раз в лес за ягодами собираюсь, проводишь? - и глаза такие честные-пречестные, словно у депутата во время предвыборной речи.
        - Угу, а ягоды ты собралась в ствол ружья собирать?
        Ни корзины, ни короба у девушки с собой, конечно же, не имелось.
        - Ну…я могу и рубаху снять, в неё и соберём, - девушка гордо расправила плечи, выставляя на обозрение своё "богатство".
        - Дома снимешь, когда не видит никто.
        Дожили. Казалось бы, это ведь не я соблазняю ребёнка, а она меня, но всё равно неловко. Телом-то я ещё малец, а вот разумом давно уже нет. Ну какого взрослого мужика впечатлит вчерашняя малолетка? Разве что больного на всю голову. Будь Рада постарше хотя бы на пару годков дело другое, но боюсь, к тому времени она уже найдёт себе суженого. Иной мир - Иные правила. Здесь выйти замуж в шестнадцать - это не название передачи на ТВ, а вполне обыденная реальность.
        - Ну хоть до крыльца проводи, - обиженно насупились девчонка.
        - До крыльца провожу.
        А чего не проводить? Возвращаться обратно мне не с руки, пускай старый пердун сначала пар выпустит. Да и к отцу Рады у меня имелось кое-какое дельце.
        Дом девушки находился на отшибе, как раз неподалёку от рабочего места отца. Так уж было заведено, что кузница ставилась подальше от основного селения. То ли для того, чтобы не подвергать опасности соседние дома, то ли из-за постоянно доносящегося от кузни шума.
        Пару минут шли молча. Девушка дулась, а я подбирал слова, чтобы её не обидеть.
        - Рада, ну вот скажи, что ты во мне нашла?
        - Люб ты мне, - девчушка пожала плечами.
        - Да за что меня любить-то? Ни роста, ни стати, да ещё и калекой уродился.
        - Глупый ты. Неужто любят за что-то? По душе ты мне пришёлся вот и весь сказ. Разве сердцу прикажешь?
        Уж сколько лет я провёл среди этих людей, а до сих пор не могу их не понять. Странные они, какие-то нерациональные и оттого немного пугающие. Ладно бы девка запала на сына старосты: красивого русоволосого парня, который постоянно щеголяет в новых одёжках. Или на худой конец влюбилась в юного подмастерья отца: статного молотобойца с богатырским размахом плечь и тонкой талией. Так нет же, она словно банный лист прицепилась именно ко мне.
        Вот и как её теперь отвадить?
        - А ещё ты вон какой смекалистый. Сам медовуху варишь, сам продаёшь, сам барыши подсчитываешь. Видать, не зря тебя дед Изя Стоумом нарёк.
        Это она погорячилась, нет во мне ста умов. Будь на моём месте какой другой перерожденец, то он бы наверняка уже и состояние немалое сколотил и деревню под себя подмял. А может, и вовсе одного из князей сместил или на худой конец героем войны стал. Попаданцы они такие - это каждому известно.
        Я же успел разве что ведению хозяйства обучиться и местной грамоте, да узнал, как медовуху сносную варить. Невесть какие достижения, но для глухой деревни самое то, а в город я пока и не рвался. Время ещё не пришло. Перед тем как пуститься на вольные хлеба, следовало закончить дела здесь.
        - Зайдёшь, я самовар поставлю, чаем тебя напою? - с надеждой спросила Рада, когда мы подошли к крыльцу.
        - Сначала к отцу твоему наведаюсь.
        - А может не надо? - с надеждой спросила девушка.
        Её вопрос должен был меня насторожить, но я лишь отмахнулся и без задней мысли зашагал в сторону кузни. Туда, откуда несло гарью и доносился звон металла.
        Стоило мне приблизиться к чадящему дымом входу, как изнутри здания вышел мужик. Был он массивен словно медведь, вставший на задние лапы, и столь же волосат. Необъятную грудь кузнеца прикрывал один лишь кожаный фартук, по которому ручьями стекал пот.
        - Здрав будь Добромил, Сварог в помощь, - произнёс я.
        В ответ на приветствие отец Рады неожиданно насупил кустистые брови и смерил меня недобрым взглядом - чего это он? Неужто обиделся на что или просто настроение дурное?
        - Зачем пожаловал? - недовольно пробасил кузнец.
        - Да вот, проходил мимо, дай, думаю, зайду, узнаю готов ли заказ?
        Около двух лет минуло с тех пор, как я уговорил кузнеца изготовить мне протез. Невесть какой: простенький, механический, без излишеств. Однако одному Роду ведомо, каких сил мне стоило уболтать отца Рады на эту авантюру. Деревенский кузнец, который привык ковать простую крестьянскую утварь, никак не хотел браться за столь сложную по его меркам работу. Даже предоставленные мной чертежи деталей и схема сборки никак не помогли. И только, когда я продемонстрировал кузнецу толстую пачку купюр, он всё же взялся за дело, но предупредил, что времени потребуется немало. Впрочем, я и сам это понимал. Без высокоточных станков с ЧПУ изготовить многие детали было крайне сложно.
        - А нет его больше твоего заказа, - ошарашил меня кузнец.
        - Как нет?! - от услышанной новости едва не поплохело.
        - А так, расплавил я его. Будешь паскудник знать, как кровиночке моей голову дурить. Ишь удумала чего, за калечного замуж идти. Чтоб я тебя рядом с ней больше не видел!
        "Ну Рада, ну удружила! " - мне аж скулы от злости свело. Столько трудов и всё псу под хвост!
        - Задаток завтра у старосты заберёшь и чтобы духу твоего здесь больше не было.
        - Да в зад себе этот задаток засунь! - красная пелена застлала взор. Мне захотелось кинуться на урода и вцепиться ему зубами в глотку.
        Этот сердобольный папаша с одной извилиной, да и той из-за налобной повязки только что похерил мою надежду на полноценную жизнь. Будь у меня топор, я бы точно пустил его вход. Отчекрыжил бы великовозрастному балбесу руку и понаблюдал за тем, как он будет маяться. Поглядел бы, как кузнец дальше жить будет без заработка да без любимого дела.
        Нет, ну какая же он всё-таки сволочь, ещё похлеще, чем я!
        - Куда засунуть?! - белугой заревел кузнец.
        - В зад, в дупу, в шептало! Так понятней бестолковый ты кусок козьего дерьма…
        Пудовый кулак перекрыл мне обзор, а следом за ним нежданно-негаданно нагрянула кромешная темень.
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ЕЖЕЛИ ЕСТЬ СРЕДИ ВАС ТАКИЕ, КТО ЕЩЁ НЕ ЧИТАЛ ДРУГИХ МОИХ КНИГ, ТО МИЛОСТИ ПРОСИМ: 131635
        ЭТО ЗАДОРНЫЙ БОЕВИК, С ОТЛИЧНЫМ ЮМОРОМ И АКЦЕНТОМ НА БОЕВЫЕ ИСКУССТВА, КОТОРЫЙ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОНРАВИТСЯ ЛЮБИТЕЛЯМ ММА, ПОЧИТАТЕЛЯМ ОЛДСКУЛЬНЫХ БОЙЦОВ, А ТАКЖЕ ФАНАТАМ ТАКИХ ТАЙТЛОВ, КАК ТОКИЙСКИЕ МСТИТЕЛИ И GTO.
        Глава 2
        В себя пришёл с жуткой головной болью и чернильным пятном слева.
        А неслабо меня кузнец приложил. Подбитый глаз уже успел заплыть, да так сильно, что веки не разлепить.
        Хотя это мне ещё свезло, батяня Рады явно сдержался, иначе одной гематомой я бы не отделался. Будь его воля, проломил бы мне бестолковку и не заметил. Но нет, смотри-ка, усмирил себя. Пожалел пацана, не стал брать грех на душу. Ну или забоялся, что дочка ему за моё смертоубийство всю плешь проест.
        С трудом поднявшись на ноги, я поковылял обратно домой. Следовало обдумать ситуацию и решить, как быть дальше. После всего произошедшего Добромил точно не станет мне помогать, а это значит, что дорога у меня одна - искать более сговорчивого кузнеца. Ну или податься всё-таки в город в надежде на то, что там не заломят баснословный ценник за изготовления протеза и не обдерут меня как липку.
        Пока раздумывал над своей дальнейшей судьбой, сам не заметил, как добрался до дома. Лишь знакомое бренчание вынудило меня отвлечься от самокопания.
        На лавке неподалёку от крыльца, в окружении своры по притихших ребятишек сидел дед. В его старческих руках покоилась домра - музыкальный инструмент чем-то похожий на гитару, разве что с другим более круглым корпусом.
        Пальцы с распухшими суставами периодически пощипывали струны, извлекая из инструмента простенькую, но проникновенную мелодию. И следом за ней из уст старика лились слова, полные печали и затаённой гордости.
        Он бравый солдат, он отважен и смел
        Он брошен был в бой, в кучи сложенных тел
        И словно помеченный знаком богов
        Шёл в первых рядах, устрашая врагов
        Кому суждено здесь лежать со свинцом
        То пусть повезёт им упасть вниз лицом
        На мягкую землю, отправившись в Правь
        В бою так проще сказать им прощай!
        Детишки ловили каждое слово старика с открытыми ртами. В их горящих глазах плескался неподдельный восторг.
        Там, где стоят кресты в полях
        Где сотни солдат в окопах не спят
        Там, где таятся смерть и страх,
        Они идут в бой сквозь Навь и домой
        Об этих героях готов рассказать
        О всех тех славийцах, о ком надо знать
        Сражаются там, где кресты на полях
        Они всё ещё там и приходят во снах
        Внезапно старик насторожился и я вместе с ним. Откуда-то из-за околицы раздавалось тарахтение. Пока что едва слышное, но с каждой секундой всё усиливающееся.
        Не успел я понять в чём дело, как из-за поворота неуклюже вырулил автомобиль. Этакая пародия на автобус с вытянутой мордой, узкопрофильными колёсами и высокими застеклёнными окошками. На капоте автомобиля красовался личный знак князя Ярослава - пикирующий за добычей сокол.
        Любопытно, чего это здесь забыли княжеские люди? Десятину деревня платит исправно, законов никто не нарушает. Все от мало до велика чтут хозяина местных земель и не желают тому зла, так с чего вдруг столь пристальное внимание к захудалой деревушке?
        Автобус остановился на пятачке посреди села и к нему сразу же потянулся весь местный люд. Жители деревни бросали свои дела и шли глядеть на нежданных гостей.
        Что ж, их можно было понять, развлечений в деревне раз два и обчёлся, а тут целый княжий посланец прибыл с визитом.
        Мы с дедом не стали исключением и тоже зашагали в сторону автобуса, из которого как раз выбирались княжьи люди. Первый судя по виду военный в шинели, очень похожей на ту, что была у деда. На его коротко стриженной голове красовалась фуражка с княжеским гербом - обычный дружинник, особого внимания он не привлёк. А вот второй удивил! До этого мне не доводилось видеть волхвов. У нашего капища не имелось собственного жреца, поэтому я мог довольствоваться разве что слухами об этих загадочных людях.
        Впрочем, реальность, как обычно, оказалась более приземлённой и не такой впечатляющей, как сплетни и домыслы. Да, волхв выделялся на фоне своего сопровождающего, но эта была скорее заслуга вычурного резного посоха в его руках, а не чего-то иного. Сам же мужчина особо не отличался от спутника. Та же короткая стрижка и фуражка на голове. Разве что шинель он носил не по уставу, а просто накинув на плечи.
        - Мир вашему дому, люди добрые, - во время приветствия волхв приложил свободную ладонь к сердцу. - Мы здесь по велению князя нашего Стужгородского Ярослава Громового Сокола, ищем тех, кто отмечен богами. Дабы послужили они отчизне и славный люд от ворогов сберегли. Волей отца всего сущего бога богов Рода я призываю отроков и отроковиц выступить вперёд! Таково моё слово!
        Деревенские зашушукались между собой и я заметил, как первые родители начали подталкивать собственных чад к волхву. При этом на лицах матерей и отцов я не заметил тревоги или страха. Это радовало. По крайней мере, они не опасались за жизнь и здоровье детей, что уже хорошо, потому как мне тоже предстояла проверка.
        Дед, не церемонясь, пинком выпихнул меня вслед за остальными подростками.
        - Постройтесь друг за дружкой и подходите по одному, - скомандовал жрец.
        Мы покорно последовали его приказу и так уж получилось, что я оказался замыкающим в колоне. Впрочем, это не особо напрягало, нас и так было от силы человек двадцать, поэтому проверка не должна была затянуться.
        Верил ли я в то, что меня пометили местные боги? Конечно же, нет, я что малахольный?
        Несмотря на все слухи и собственное перерождение, я до сих пор отказывался верить во всю эту чертовщину и уж тем более ни разу никому из богов не поклонился.
        Даже если сверхъестественные сущности и впрямь существуют в этой вселенной, то являть свою милость заядлому атеисту никто из них не пожелает.
        Да и нужен ли богу воинской славы Перуну калека, что неспособен удержать оружие в руках? Или Велесу скотьему богу есть дело до того, кто так и не научился ладить с домашней живностью? А может, Сварог нуждается в одноруком кузнеце? Думаю, нет. Да и остальным богам я не сдался.
        Один за другим испытуемые возвращались обратно к родителям и не было среди них того, кто мог бы заинтересовать небожителей. Так постепенно очередь дошла и до меня.
        Когда я замер напротив волхва, тот первым делом поднёс навершие посоха к моей груди. И только в этот момент я заметил, что в древесину вкраплены какие-то полупрозрачные минералы. Да и разглядел я их лишь потому, что один из камушков вдруг начал сиять. Пускай довольно тускло, но всё же заметно даже при свете дня.
        - Слава Сварогу! Небесный кузнец явил свою волю! - пробасил волхв и уже тише добавил. - Ну хоть кто-то…
        Похоже, жреца не очень впечатлил худощавый, однорукий сопляк с огромным фингалом под глазом. Что ж, могу его понять я и сам от себя нынешнего не в восторге.
        - А я, а я? Меня забыли! - сквозь толпу протиснулась знакомая рыжая головка.
        Не прошло и трёх секунд, как Рада локтями растолкала остальных деревенских и подбежала к волхву.
        Какая неугомонная девчонка, не зря в деревне её прозвали Кузнечик.
        Волхв не стал спорить с ребёнком и точно так же, как делал до этого, поднёс к её груди навершие посоха. Вот только чуда не произошло, ни один из камней не "откликнулся".
        Когда Рада это поняла, она сначала со злостью глянула на волхва, а затем почему-то с обидой посмотрела на меня. На глазах девушки начали стремительно наворачиваться слёзы, но пролиться они не успели. Рада шмыгнула носом и быстренько ретировалась обратно в толпу. На пустом пятачке остались только мы с волхвом.
        - Как звать? - со строгостью в голосе спросил жрец.
        - Стоум.
        - Стоум, ты понимаешь, что тебя ждёт?
        - Не особо.
        Какое там? Я до сих пор так и не понял, что произошло. С чего Небесному Кузнецу одаривать меня своей милостью? Я ведь до сих пор, даже после всего произошедшего не верю в существование этих самых богов. Так почему же вместо набожных односельчан избрали меня заправского скептика? Ох и мутная история вырисовывается.
        - Тогда слушай и мотай на ус. По велению князя мы отвезём тебя и других меченных в столицу нашего княжества. Там вам предстоит освоить воинскую науку в Ратной школе и стать частью княжеской дружины, ну или сгинуть бесславно во время обучения.
        Будь я в этот момент на земле, то спросил бы в ответ: "а что если я не хочу в эту вашу Ратную школу?". Но здесь так не принято. Постоянное военное положение из-за непрекращающихся стычек на границе диктует свои довольно суровые правила, о которых мне не раз доводилось слышать от деда.
        Но страшило меня не столько само наказание за неповиновение представителям власти, сколько местный патриотизм. Если "свои" узнают, что я отказался защищать родину, то мигом заклеймят изгоем. Ведь служить в здешней армии не только прибыльно, но и почётно, а за места в княжеской дружине и вовсе борьба нешуточная ведётся. Весь местный люд свято верит, что служба в армии - это не повинность, а привилегия.
        - Собирай пожитки Стоум, прощайся с роднёй у тебя час. Мы будем ждать.
        Ну ничего, армия так армия - где наша не пропадала? Заделаюсь тыловым служакой. Думаю, однорукого калеку никто на передовую не отправит.
        А может оно и к лучшему, что папка Ратаны протез мой похерил? Так выше шансы пристроиться на тёплое местечко - больше жалости вызову. Главное, показать армейскому командованию, что не зря меня Стоумом прозвали и котелок у меня варит отменно!
        Народ начал потихоньку расходиться по своим делам и мне не оставалось ничего другого кроме как последовать совету волхва. Тем более дед уже призывно махал мне издали. Старик прямо лучился от счастья. То ли радовался тому, что наконец-то избавится от обузы в моём лице, то ли гордился тем, что на меня положил глаз сам Сварог. А может, и то и другое.
        - Ох, порадовал старика на старости лет, слов нет. Это ж надо, в саму Ратную школу направили. Эх, даж завидно. И за что тебе оболтусу такая честь от самого Сварога?
        - Кабы я знал, - я пожал плечами и последовал за дедом в сторону дома.
        - Ладно, не суть. Сейчас важно другое: городище это тебе не деревня, там всё по-иному, так что слухай внимательно и запоминай. Ты простолюд, поэтому, когда встретишь кого из родовичей, держи язык на цепи, а то ждать беды - уж больно за честь они свою радеют. Ещё не заступай почём зря дорогу богатырям и сыновьям их витязям, эти бывают дурные на голову, силы много, а ума нет. С девками тоже поосторожней. Каждую встречную не щупай, сначала узнай кто-откуда, а то родичи её потом мудя тебе отрежут и к межевому столбу их прибьют, чтобы другим неповадно было…И самое главное едва не забыл, закон не нарушай, если не хочешь, чтобы тебя в чудо-юдо какое обратили, да погонщикам Велеса в услужение отдали.
        И не понять, то ли всерьёз говорит, то ли просто шугает, чтобы я дров не наломал? Витязи, богатыри, чуды-юды какие-то - будто ни в цивилизованные места меня везти собираются, а в какую-то кунсткамеру со славянским налётом.
        После таких наставлений ехать куда-то окончательно расхотелось, но дед был неумолим. Когда мы зашли в дом, он тут же принялся собирать мои нехитрые пожитки в свой потрёпанный армейский вещмешок. Ну точно решил от меня поскорее избавиться пердун старый. Ещё и песенку нехитрую напевал во время этого действа.
        На сборы мы потратили едва ли пятую часть отведённого времени, после чего дед отконвоировал меня обратно к автобусу.
        - На всякий случай, - старик украдкой всучил мне пачку купюр, перетянутую бечёвкой, и был таков.
        Ни доброго напутственного слова, ни слёз я от него так и не дождался. Разве что, напоследок он сжал мне плечо ладонью да так сильно, что я чуть было не вскрикнул.
        С десяток секунд я следил за тем, как старик удаляется от автобуса. С каждым шагом его спина становилась всё более согбенной, будто солдатская выправка постепенно покидала бывшего дружинника. А затем я всё понял…
        "Ты ведь просто не хотел, чтобы я видел твою грусть, да старик? Долгие проводы - лишние слёзы, кажется так? Неужто побоялся, что я наделаю глупостей, если увижу твою слабину? Как всегда, чёрствый снаружи и чуткий внутри. Удивительно, как ты не растерял этой доброты во время войны? Спасибо, дедушка, я этого не забуду."
        - Эй, старик! Не думай помирать, пока я не вернусь из столицы с новым рецептом медовухи!
        Он запнулся. Всего на мгновение сбился с шага. А затем поступь отставного десятника вновь стала твёрдой как в былые годы. Его плечи расправились, и я поразился тому, какая же всё-таки широкая у него спина.
        После того как дед скрылся из виду, я мысленно попрощался с родной деревней и только собрался ступить на подножку автобуса, как меня чуть не сбили с ног.
        - Стоум, Стоум…не уезжай, - на моей шее повисла заплаканная Рада. - Я не хочу… не хочу, чтобы ты ехал!
        Как будто я этого хочу? - вслух я этих крамольных слов, конечно же, не сказал. Вместо этого, погладил девушку по голове и напоследок вдохнул аромат её волос. Не знаю, какими травами она их моет, но этот запах всегда мне нравился. Такой свежий, будто воздух после грозы.
        - Стоум, зараза! - с противоположного конца улицы на нас с Радой глядел кузнец. Глаза Добромила были налиты кровью, а пудовые кулаки стиснуты до скрипа. - ЗАШИБУ!!!
        Ну дела! Неужто не мог подольше в своей кузне задержаться? Теперь проблем не оберёшься.
        - Бывай, Кузнечик, - я чмокнул опешившую девчонку в губы и одним рывком вскочил на подножку тарахтящего автобуса.
        Пора было делать ноги, иначе несущийся во весь опор кузнец мог довершить начатое, и тогда одним фингалом я не отделаюсь. Больно уж зол он на меня после увиденного.
        Мало того что Добромил углядел, как я милуюсь с его любимой кровиночкой прямо на глазах у всего честного люда, так он ещё и стал свидетелем дерзкого поцелуя. Этого мне кузнец точно с рук не спустит, зашибёт как пить дать.
        - Стой паскуда!!! Чтоб у тебя стручок между ног отсох, блудень малолетний!!!
        Вслед отъезжающему автобусу неслись угрозы и проклятия. Ещё несколько секунд я наблюдал за тем, как грузный кузнец пытается угнаться за транспортным средством, а затем плюнул на это занятие и перебрался из тамбура в салон. Там меня уже ждали.
        - Чую, будут у нас с тобой проблемы, - волхв неодобрительно покачал головой и вернулся к прерванному занятию - продолжил читать газету.
        Помимо него, в салоне находился уже знакомый мне военный и одинокий мальчишка моего возраста. Пацанёнок смотрел на меня с явно заметным уважением и даже толикой зависти во взгляде. С чего бы это? Чтобы прояснить данный момент и заодно познакомиться я плюхнулся на лавку рядом с ним. И тут же об этом пожалел. То ли сиденье оказалось жестковаты, то ли у автобуса были не ахти какие амортизаторы, но я сразу прочувствовал задом все кочки и ухабы просёлочной дороги.
        - Здрав будь, я Стоум, а тебя как звать?
        - Молчан я, - мальчишка улыбнулся во все тридцать два зуба и тут же принялся без умолку тараторить как самая распоследняя сплетница. - А это что за девица была, суженная твоя? Ладная такая, пригожая. Мне б такую. А чего тебя побить пытались? Я через окно видел…
        - Молчан, говоришь? - мальчишка под моим взглядом стушевался. - Как-то непохож.
        - Да это всё мамка, кто же знал, что так получится? - малец виновато развёл руками и снова мне улыбнулся: чисто и открыто, без обиды и затаённой злобы.
        Эх, не ребёнок, а святая простота. Ну как на такого сердиться? Язык у него, конечно, - то ещё помело, но камня за пазухой он не держит.
        Может оно и к лучшему, что мне попался такой словоохотливый попутчик? Волхва и дружинника вряд ли удастся разговорить, а малец может чего интересного поведать. Мало ли где его подобрали? Да и любопытно мне, кто из богов приметил этого непоседу?
        - А ты сам откуда, Молчан?
        - Так соседи мы, из Слюдянки я. Утром подобрали, даже позавтракать толком не успел, - словно в подтверждение его слов, живот мальчишки заурчал.
        Сдерживая улыбку, я кое-как расшнуровал левой рукой дедов вещмешок и извлёк на белый свет пару бутербродов из ржаного хлеба с салом и чесноком.
        - Угощайся, чем боги послали.
        - Охо, да ты меня от голодной смерти уберёг! Благодарствую, - Молчан не стал играть в благородство и тут же принял угощение. - Мммм, а пахнет как!
        - На вкус не хуже.
        Пока мальчишка утолял голод, я пялился сквозь мутноватое стекло на пробегающую за окном лесополосу. Судя по ощущениям ехали мы со скоростью едва ли большей, чем тридцать километров в час. Видать, движок под капотом автобуса стоял совсем маломощный, ну или водитель не хотел раньше времени ушатать простенькую рессорную подвеску.
        - Скажи, Молчан, а ты чего-нибудь слыхал о меченных и об этой Ратной школе?
        Поначалу я хотел разговорить волхва или второго сопровождающего, но быстро понял, что не по Сеньке шапка. Вряд ли княжьи люди начнут распинаться перед малолеткой, скорее уж отчитают нахала и будут правы.
        - Конечно слыхал, как не слыхать, - покивал головой Молчан в очередной раз, кусая краюху хлеба с салом. - Школа та стоит всего в паре вёрст от Стужгорода. Сам я её не видал, но поговаривают размером она с небольшое городище. Учатся там дружинники из тех, что хотят попасть в старшую дружину, да такие вот как мы с тобой богами меченные.
        О Стужгороде мне уже доводилось слышать ранее. Это огромный по местным меркам город, в центре которого расположена княжеская резиденция. Не думал, что мне столь скоро удастся там побывать. Виданное ли дело из глухой провинции и сразу в столицу одного из пяти княжеств - да я тот ещё счастливчик. Может, на правах меченного мне удастся выторговать себе и вожделенный протез или хотя бы включить его стоимость в долг будущей службы? Было бы неплохо.
        - А ты каким покровителем помечен, я вот Велесу скотьему богу приглянулся? Буду живностью лесной верховодить, - пока я размышлял Молчан, расправился со вторым бутербродом и теперь выжидающе глядел на меня.
        - Сварогом, - утолил я его любопытство.
        - Ну тоже неплохо. Дело в хозяйстве нужное, - важно покивал Молчан.
        - А тебе-то откуда знать?
        Казалось, мои слова и насмешливый тон задели мальчишку. Он чуть покраснел и даже надулся как павлин.
        - Оттудова! Живёт у нас в деревне тётка одна, а у неё сын как раз сварожич. Вот он её и навещает иногда. Так что видал я его в деле и не раз! Бывало возьмёт, ладони друг к дружке прижмёт, а после, как хлопнет ими оземь! Твердь тут же плывёт и форму теряет, что твой кисель! А сварожич потом как вдарит кулаком, словно молотом и на том месте уже не землица, а новенький плуг!
        Ну очуметь! Если всё сказанное правда, то эти кузнецы-колдуны - те ещё тридэ-принтеры. Неужто не брехали по радио, и избранники Сварога и впрямь способны преобразовывать материю в различные предметы? Впрочем, пока сам своими глазами эти чудеса не увижу - не поверю. Мало ли чего там привиделось впечатлительному мальчишке. Может, с голодухи не тот гриб сожрал или медовухи нахлестал вот и померещилось.
        Мою заминку парень расценил верно:
        - Да не вру я, Род мне свидетель!
        - А ну, хорош галдеть! - прикрикнул на нас безымянный вояка.
        До следующего пункта назначения ехали молча. Дружинник дремал, волхв неустанно продолжал листать газету, а Молчан боялся лишний раз пернуть. Видать, служивые здесь в почёте, раз даже такой непоседа, как мой сосед затихарился.
        Когда автобус снизил скорость и, покачиваясь на ухабах, заехал в небольшую деревеньку, я мысленно выдохнул. Наконец-то! За время короткой поездки моё седалище сплющилось как блин. Теперь же у меня появился шанс немного размять ноги и подышать свежим воздухом. Да и отлить бы не помешало.
        Стоило автомобилю затормозить, как дружинник всхрапнул и тут же вскочил на ноги. После чего лихо поправил сбившуюся на затылок фуражку и поспешил следом за волхвом к выходу из автобуса. При этом ни походкой, ни выражением лица солдат не выдал того, что совсем недавно спал. Шагал он чётко и выверено, а глаза смотрели на мир с ясностью и остротой.
        - Стоум, ты куда? - зашипел мне вдогонку Молчан, когда я потопал следом за служивыми.
        - Куда-куда, кустики полить.
        - Я тоже хочу.
        - Ну так пошли.
        - Боязно как-то без разрешения, - стушевался пацан.
        - Тогда окошко приоткрой и туда дело сделай. Щас вся деревня сбежится на волхва глазеть, тебя никто и не заметит.
        - Так-то оно так…
        Дослушивать причитания мальца не стал. Деревенька за окнами виднелась совсем махонькая всего на семь домов, а следовательно, на проверку местной детворы у волхва уйдёт не особо много времени. К тому же среди девиц и парней может и не найтись тех, кто помечен богами, и тогда наша стоянка сократится ещё сильнее.
        - …Мы здесь по велению князя нашего Стужгородского Ярослава Громового Сокола, ищем тех, кто отмечен богами. Дабы послужили они отчизне и славный люд от ворогов сберегли. Волей отца всего сущего бога богов Рода я призываю отроков и отроковиц выступить вперёд! Таково моё слово!
        Проскочив за спиной у вещающего волхва, я прыснул в ближайший подлесок. Будь я на родине, то за подобный манёвр схлопотал бы статью за уклонение от воинской службы, здесь же удостоился лишь косого взгляда со стороны дружинника. Бывалому солдату и в голову не могло прийти, что кто-то в здравом уме надумает сбежать от почётной службы и уж тем более отказаться от обучения в Ратной школе. На такое мог пойти разве что юродивый.
        Кружка медовухи всё-таки дала о себе знать и из рощи я выбрался нескоро. К тому моменту волхв уже толкнул заготовленную речь и даже успел распустить детишек после поверки. Рядом с ним осталась стоять лишь одна девочка-подросток. Худенькая и пока что нескладная, зато с огромными голубыми глазищами, в которых можно утонуть как в том озере. Она едва сдерживала слёзы.
        - Стоум! А ну, живо полезай в самоходку, мы уезжаем! - скомандовал жрец, стоило мне продраться сквозь кусты шиповника обратно на пустырь.
        Волхв выглядел одновременно обрадованным и при этом каким-то встревоженным. Он пальцами пробегал по древку посоха и нервно улыбался. От былой выдержки не осталось и следа. Похоже, пока я бегал по нужде, произошло нечто важное, раз уж даже главный слуга богов засуетился.
        Вот те на, а как же время на сборы? Или девочке не нужно прощаться с родными и собирать вещи?
        Впрочем, ответ на сей вопрос не заставил себя долго ждать. Не успел я юркнуть обратно в автобус, как из-за ближайшего дома выбежала зарёванная женщина, с увесистой котомкой на плече. Неизвестная сразу же кинулась к девочке, прижала ту к груди и начала что-то нашёптывать малышке на ухо. До меня доносились лишь отдельные обрывки фраз.
        - Всё будет хорошо Голуба моя…Слушайся дядю волхва…Не плачь…Свидимся мы скоро…Пожитки вот соберём и за тобой в стольный град к Великому Князю поедем…Будем вместе в роскошных хоромах жить и горя не знать…
        Хм, а мне такого не предлагали. Выходит, кому казарма в школе Ратной, а кому и хоромы светлые. Это ж кто её отметил, неужто сам бог богов Род постарался?
        Через пяток минут мы в сопровождении жреца всё же забрались внутрь автобуса и я наконец понял к чему такая спешка. Волхв без промедления прокричал водителю:
        - Разворачивай, возвращаемся в Стужгород!
        - Да как так-то, старшой, неужто полупустые вертаться будем? - с чего-то взбеленился водила. - Не положено вроде…
        - Меченная Родом нам попалась, роженица. Давай в ближайший город, а оттуда мы своим ходом на паровозе.
        Смотри-ка, угадал!
        В ответ со стороны водительской кабины послышался удивлённый присвист и уже спустя секунду автобус рванул с места в карьер. Повезло, что я успел усесться на сиденье, иначе точно навернулся бы во время крутого разворота и переломал себе все кости.
        - Я Молчан, а тебя как звать? - будущий Велесов погонщик попытался разговорить нашу новую попутчицу, но не тут-то было, волхв молниеносно пресёк эти поползновения.
        - Не твоего ума дело! - сказал как отрезал служивый. - С девицей почём зря не болтать, это обоих касается.
        Молчан тут же стушевался и я понял, что дело нечисто. По всему выходило, что Род не сильно баловал своим вниманием смертных, но уж когда баловал, то делал это на совесть. Иначе волхв не стал бы носиться с девчонкой, как с писаной торбой. Видать, была в ней некая сверхценность, которую я пока не мог разглядеть.
        Эх, будь у меня побольше сведений об этом мире, возможно и узнал бы правду, а так остаётся лишь гадать и додумывать.
        Что мне известно о Роде? Он создатель всего живого и сущего, отец остальных богов и самый почитаемый в народе покровитель. Ему поклоняются все от мало до велика, независимо от пола и рода деятельности. Его чтут и пастухи, и дружинники. И нет в Славии человека, который бы не привечал Рода, как второго отца.
        Можно ли, отталкиваясь от столь куцей информации, сделать какие-то выводы? Вряд ли. Разве что догадки. Возможно, Род, как и Сварог, даровал своим избранникам контроль над материей, но только не над мёртвой, как это делал Небесный кузнец, а над живой? Или дозволял своим любимчикам созидать нечто новое доселе невиданное, кто знает?
        Ясно одно, Голуба крайне важна. Именно поэтому волхв всячески оберегал девочку от наших поползновений. Всю дорогу до ближайшего города он глаз с неё не спускал, даже полюбившуюся газету и ту отложил в сторону.
        Меченная Родом от столь пристального внимания заметно нервничала, но возражать жрецу не смела, она лишь кротко опускала взгляд и теребила подол сарафана. Расслабилась Голуба только тогда, когда мы, спустя четыре часа, пересекли городскую границу. Да и то исключительно потому, что у её надзирателя появилось дело к нашему шофёру.
        Стоило автомобилю проехать через контрольно-пропускной пункт - этакую будку с самым настоящим шлагбаумом, как волхв тут же дал новое указание водителю:
        - Мчи сразу на вокзал!
        Глава 3
        Столица. Она впечатляла. Даже из окна вагона я мог оценить её величие.
        Стужгород разительно отличался от того провинциального городка, из которого мы выехали на поезде. Ладные чистые улицы, добротные трёх-пяти этажные дома с качественной облицовкой и на удивление ровные дороги. После захудалой деревушки такого я не ожидал. Думал, будет похуже.
        А тем временем поезд потихоньку тормозил и мы впятером должны были вскоре покинуть уютный вагон.
        - Борислав, возьмёшь мальчишек, выправишь им документы в канцелярии, а затем доставишь в Ратную школу, - распорядился волхв. - Я же с девочкой направляюсь прямиком в здание Княжьего совета. Надо поскорее выделить ей охрану и отправить роженицу на попечение Великого князя.
        - Вас понял, - кивнул сопровождающий нас дружинник и приложил кулак к груди. - Честь дружине!
        - Князю слава!
        Жрец повторил жест подчинённого, и только в этот момент я заприметил нашивки на рукавах шинелей.
        Во время воинского приветствия плечи дружинников выдвинулись вперёд, выставляя на всеобщее обозрение шевроны в форме каплевидного щита. Причём картинки на этих самых щитах разнились. Если у дружинника там красовались два скрещённых меча, то на Шевроне волхва были изображены посохи. Они также были скрещены между собой, но было их уже три.
        Я сразу же вспомнил рассказы деда. Пустой щит - гридь, ещё совсем зелёный солдат, которому только предстоит доказать своё право зваться дружинником. Один меч - уже дружинник, бывалый боец, который проливал кровь за отчизну. Два меча - десятник, опытный вой, ответственный за судьбы ближайших соратников. Три меча - полусотник, малый и пока что неопытный командир. Четыре меча - сотник, полноценный командир, что уже показал себя в деле. Пять мечей - полутысячник и наконец шесть - тысячник, признанный всеми отец-командир. Если же шестёрка мечей была заключена в круг, образуя тем самым громовое колесо Перуна, то владельца такого шеврона величали воеводой.
        В старшей дружине дела со знаками различия обстояли примерно так же. Разве что шевроны были чуть иного толка, каплевидный щит на них был объят языками пламени.
        Ну и у специальных отрядов, что подвигами славными заслужили известность людскую, имелись собственные шевроны и знаки отличия на них. Куда же без воинской элиты в тоталитарном-то государстве?
        По всему выходило, что оба наших сопровождающих служили в обычной дружине, правда в чинах немалых. Один успел дослужиться до десятника, а второй и вовсе до полусотника, пускай и по жреческой линии. Всё же я сомневаюсь, что таких ценных кадров, как волхвы отправляют на передовую. Скорее они получают новые звания не столько за воинские заслуги, сколько за оперативную деятельность в тылу. Не зря же целого полусотника отправили на поиск каких-то там детишек, пусть и отмеченных богами.
        У выхода с вокзала мы разделились. Голуба на пару с волхвом отправились к ожидающему их служебному автомобилю с гербом князя Стужгородского на капоте, а мы с Молчаном в сопровождении Борислава на саму остановку. Своего автомобиля нам пришлось дожидаться.
        Пока стояли под навесом от дождя, я с нескрываемым любопытством следил за снующими туда-сюда людьми. Они были разными: молодыми и старыми, гражданскими и военными, зажиточными и не очень, но всех их объединяло одно - они не высматривали нечто у себя под ногами, а наоборот приподняв подбородок уверенно глядели вперёд. Завораживающее зрелище. Несмотря на непрекращающиеся войны, эти люди не страшились будущего и уж тем более почём зря не опасались друг друга. Им даже не приходилось натягивать фальшивые улыбки, чтобы втереться к кому-то в доверие - для этого у них была общая цель.
        Всё это время Молчан так же, как и я крутил головой и заворожённо глядел по сторонам. Вот только в отличие от меня его больше занимали не люди вокруг, а местная архитектура.
        Впрочем, это было ожидаемо. Что уж говорить, если даже меня бывшего жителя Москвы впечатляла северная столица, то деревенскому мальчишке она и вовсе должна казаться восьмым чудом света.
        Стужгород поражал своей монументальностью, он будто бы говорил: жгите меня огнём, бросайте сверху бомбы, мне всё нипочём!
        Казалось его строили не то что на века, а на тысячелетия. В погоне за надёжностью и безопасностью архитекторы не жалели стали и металла. Массивные здания с толстенными стенами и высоченными сводами будто бы были выточены из цельного куска породы умелым каменщиком.
        - Нравится? - Борислав впервые заговорил сам, без понуканий от начальства. - Это все избранники Сварога постарались. Когда-то на этом самом месте высился холм.
        - Поразительно!
        - Очуметь!
        Мы с Молчаном не сумели скрыть своего удивления.
        - Да, сварожичи потрясающий народ, - дружинник с грустью улыбнулся. - Если бы князьям не приходилось отсылать их на пограничные заставы да на передовую, то ваши деревни выглядели бы не хуже.
        - Господин Борислав, а зачем их туда отсылают? - раз уж мне и самому предстояло стать сварожичем, то не мешало бы поинтересоваться и дальнейшими перспективами.
        - Стоум ты слыхал о фабриках? - начал издалека Борислав.
        - Дедушка рассказывал, что это такие большие-пребольшие здания, где трудится много людей и механизмов. Там массово изготавливают всякие хитрые штуки навроде самоходной повозки, на которой мы ехали.
        - Верно. Так вот, отмеченные Небесным кузнецом - это тоже своего рода фабрики, только передвижные. Они на местах снабжают наших бойцов патронами, латают вышедшую из строя технику, возводят защитные укрепления и роют траншеи. Сварожичи питают нашу армию и оберегают её, словно родная мать. Они незаменимы.
        Выходит, сыны Сварога - это этакие тыловики-снабженцы, инженеры-фортификаторы и ремонтники в одном лице.
        - Господин Борислав, господин Борислав! А расскажите ещё о погонщиках Велеса? - не успел я задать следующий вопрос, как неугомонный Молчан перетянул всё внимание военного на себя.
        - Вся суть службы Велесовых сынов кроется в их прозвище. Погонщики, они направляют лесное зверьё и повелевают нечистью. Любая звериная суть подвластна воле велеситов. Будь то степная мышь или грозный волколак для погонщика всё едино. Эти и другие твари лишь верные слуги сынов Велеса.
        - Господин Борислав, а откуда берётся эта самая нечисть? - задал я вопрос сразу, стоило сопровождающему умолкнуть.
        - Об этом вам знать не положено. - дружинник ни с того ни с сего оборвал разговор и принялся демонстративно пялиться вдаль.
        Вот те раз! Это что сейчас было? Я-то думал, дружинник расскажет нам какую-нибудь занимательную байку из местного фольклора, но такого поведения я от него не ожидал. Что-то здесь нечисто, зуб даю!
        Поразмышлять на эту тему я как следует не успел. Вскоре за нами прибыла правительственная машина с княжьим гербом и мы отправились в ратушу.
        Пока ехали, я изредка поглядывал на хмурого вояку. Он явно сболтнул лишнего и теперь корил себя за длинный язык. Осознание данного факта ещё сильнее разожгло моё любопытство. Похоже, не всё так гладко в датском королевстве. Хотя чего я ожидал, неужто и вправду рассчитывал, что у милитаристского режима не будет собственных скелетов в шкафу?
        К счастью, Борислав оказался отходчивым парнем, минут через десять он оттаял и перестал грозно хмурить брови. Завидев эту перемену, я непременул воспользоваться случаем и задал дружиннику очередной вопрос.
        - Господин Борислав, я одного понять не могу. Вот вы сказали, что если бы сварожичей не отправляли на фронт, то наши с Молчаном деревни выглядели бы по-иному. Но ведь с ваших же слов получается, что сыны Сварога не идут в бой в первых рядах, а значит, и скорая гибель им не грозит. Тогда где всё отставники-сварожичи? Их же должно быть пруд пруди. Куда они все подевались после службы?
        Да, вопрос рисковый.
        Но что я в конечном счёте теряю, ну не убьёт же меня дружинник за излишнее любопытство? Как известно, за простой спрос не бьют в нос, а гнева сопровождающего я не страшился, ведь мы с ним и так вскоре расстанемся.
        Борислав снова насупился, но всё же ответил, пусть и неохотно:
        - Я скажу тебе так, князь может повелеть нам отдать жизнь на поле боя, но честь отнять он не вправе. Мы славийцы не привыкли отсиживаться за спинами боевых товарищей, - дружинник чуть посветлел лицом, будто окунувшись в приятные воспоминания. - Стоум, на войне мы делим между собой тяготы и невзгоды, едим из одного котла и вместе проливаем кровь. Разве этого мало для того, чтобы встать горой за други своя, а не трястись от страха на дне окопа? Да, есть среди сварожичей и те, кто поддаётся малодушию, но таких мало и нет к ним уважения среди братьев по оружию.
        Настал мой черёд хмуриться. Я-то рассчитывал на тёплое местечко, где-нибудь в штабе, а тут вон оно как обернулось. Похоже, выбор у меня невелик: либо самому идти под пули либо навечно стать изгоем среди своих.
        О том, чтобы дезертировать и переметнуться в стан врага даже не помышлял. Лучше уж быть на стороне оголтелых патриотов, чем выплясывать под дудку религиозных фанатиков. От первых хотя бы знаешь, чего ожидать, а что на уме у этих крестоносцев одним богам ведомо.
        - Да и чего таить не только в шальной пуле дело. Вы сварожичи - желанные цели для врага. У крестоносцев даже специальные отряды имеются для вашей поимки, - напоследок "успокоил" меня Борислав.
        А вот это уже явный перебор! Быть разменной монетой в чужой войне - это отнюдь не мечта моего детства.
        Решено! Во время обучения мне во чтобы то ни стало нужно зарекомендовать себя с лучшей стороны и тогда здешнее командование наверняка поостережётся отправлять меня на убой. Осталось лишь понять, как этого добиться? Возможно, мой богатый опыт инженера-робототехника мог бы пригодиться военной верхушке?
        Вот только без высокотехнологичного оборудования и редких расходников львиная доля моих знаний становится мёртвым грузом. Обидно признавать, но без подходящих технологических цепочек все эти план-схемы у меня в голове и яйца выеденного не стоят.
        Одна надежда на способности сварожича. Но проблема в том, что я до сих пор не понимаю, как эта сила работает, да и существует ли она вообще? Возможно, это всего лишь обычная пропаганда - обман или ещё какой психологический трюк. Даже словам Молчана и тем нельзя доверять, дети в его возрасте на диво впечатлительны. Нахлестался пацан медовухи вот ему и почудилось. В общем, пока собственными глазами не увижу сварожича в действие, не поверю во все эти россказни.
        - А какие они эти крестоносцы? Я слыхал, ходят они под единым богом и везде насаждают свою веру? - вклинился в разговор Молчан.
        - Странные они людишки. В каждую щель своего распятого бога суют, а тот им ни поддержки, ни сил в отместку не даёт. То ли вера у них ложная, то ли прогневили они чем-то покровителя своего небесного. Но чего у них не отнять так это злобы лютой. Готовы они рвать нас зубами и сжигать на кострах, лишь бы стереть всякое воспоминание о славийцах, как о народе. Не жалеют ни баб, ни стариков, ни детей малых. И постоянно глаголят, что все мы бесовы отродья и место нам в аду.
        Ничего нового я в этот раз не услышал. Борислав поведал о том же самом, о чём не раз вещал дед. Для местных сверх фанатичных христиан все эти чудеса славийцев есть не что иное, как происки диавола, вот они и пытаются сжить со свету грязных еретиков.
        Уверен, в представлении рядового крестоносцев эти земли населены не людьми, а слугами Сатаны: колдунами да ведьмами. Если уж в нашей истории были нередки случаи религиозных репрессий - одна охота на ведьм чего стоит, то тут, как говорится, сам бог велел поджарить на костре парочку другую иноверцев.
        - А как…? - Молчан попытался задать ещё один вопрос, но не успел - автомобиль резко затормозил.
        Остановились мы у приметного здания, фасад которого был украшен огромным выточенным из камня соколом.
        - Приехали, айда на выход, - Борислав распахнул дверь и принялся выбираться из салона. Похватав свои нехитрые пожитки, мы с Молчаном последовали за ним, прямиком ко входу в здание.
        У широких двустворчатых дверей из моренного дуба нас встретила охрана. Двое молодых гридей в вычурных парадных мундирах сделали шаг вперёд и приложили правые кулаки к сердцу.
        - Честь дружине! - слаженно гаркнули парни.
        - Князю слава, - не столь эмоционально ответил Борислав.
        Стоило воинскому приветствию отгреметь, как вымуштрованные солдаты тут же сделали шаг обратно и слаженно распахнули перед нами двери в княжескую канцелярию.
        Просторный холл встретил нас чинной тишиной. Не то, чтобы в внутри здания совсем не было людей. Они были, куда же без них, но вели себя непривычно сдержанно и лишнего галдежа не допускали, а если и переговаривались промеж собой, то делали это вполголоса да и то украдкой. В общем, понимание посетители княжьей канцелярии имели, они смирно сидели на длинных диванах вдоль стен и добросовестно ждали своей очереди.
        В руках некоторых из них я заметил знакомые бумажные талончики с цифрами на них. Догадаться, зачем они нужны, было нетрудно. К тому же механическое табло с оповещением я приметил куда раньше, чем сами талончики. Оно громоздкой махиной нависало над входом в длинный коридор и цифры на нём, то и дело сменялись. Каждая такая смена сопровождалась сухим щелчком, после которого один из посетителей вставал с насиженного места и отправлялся в сторону коридора, в самом начале которого виднелся распределительный ресепшен.
        Я думал, что сейчас мы с Бориславом, как добропорядочные граждане, отправимся к специальной бобине в центре зала ожидания, чтобы отмотать себе по талончику. Но не тут-то было! Вояка сразу же потащил нас к ресепшену, минуя очередь. И что меня больше всего удивило, так это поведение остальных посетителей. Никто из них так и не поинтересовался: “Куда прёте без очереди?!”. Да чего уж там, они даже не бурчали нам вслед, а приняли этот демарш как данность. Словно так и было положено.
        Когда мы поравнялись с девушкой за стойкой, Борислав прижал правую ладонь к сердцу:
        - Слава Роду, - на этот раз дружинник использовал гражданское приветствие вместо воинского. Впрочем, оно и понятно девица явно была не из служивых. Об этом свидетельствовал не только строгий костюм без каких-либо опознавательных знаков, но и хрупкое телосложение работницы канцелярии. - Отрокам документы надобно выправить для ратной школы.
        - Роду слава, - застенчиво улыбнулась девица, после чего в точности повторила жест солдата. - Можно ваши документы, господин Борислав? Сами понимаете, порядок надобно блюсти.
        Дружинник без пререканий просунул руку под отворот шинели, немного покопался там и вытянул наружу небольшую книжицу серого цвета с гербом княжества на переплёте - то ли военный билет, то ли местный аналог паспорта?
        Служащая канцелярии приняла документ, пролистала его на скорую руку и что-то черкнула у себя в журнале.
        - Двенадцатая комната, - книжица перекочевала из тонкой ладошки обратно в лапищу дружинника. - Славной службы.
        - Благодарствую, - кивнул Борислав и, не оглядываясь, твёрдой походкой отправился в указанном направлении. Мы с Молчаном последовали за ним.
        - Господин Борислав, а девка-то сохнет по вам, - непременул я поддеть вояку.
        - Какая она тебе девка, охальник малолетний? - грозно прорычал Борислав, но практически сразу же смягчился и, понизив голос, украдкой спросил. - Думаешь, правда сохнет?
        - Как пить дать, - мне едва удалось сдержать улыбку. - Видали, как она вас пальцами касалась, когда туда обратно документы передавала, а ведь могла и аккуратно за корешок взяться. Да и краснела она на вас глядючи, как помидор. Так что либо больна она хворью какой, либо влюблена в вас по уши. Вот вы господин Борислав соплю у неё под носом видали?
        - Нет, - вояка так опешил, что аж сбился с шага.
        - Вот и я нет - а значит, что?
        - Что? - машинально повторил Борислав.
        - Что у неё платок имеется? - вклинился в наш разговор Молчан. - Ну или глотает она!
        От последней фразы мальчишки я едва не поседел. Кажись, невинная шутка могла закончиться трагедией. И ведь разгневанному дружиннику хрен докажешь, что Молчан обычный несмышлёныш, который ничего такого не имел в виду. Я уже морально подготовился к разносу, но Борислав сумел меня удивить.
        - Чушь не мели, ну какая взрослая девка будет сопли жевать, не малолетка поди, - беззлобно отмахнулся от мальчишки дружинник и этой же рукой отворил перед нами дверь в искомый кабинет. - Дуйте внутрь, вас уже поди заждались.
        Кажись, пронесло. Нет, ну как же нам с Мочланом повезло, что славийцы оказались народом бесхитростным и совсем неиспорченным. Будь мы у меня на родине и эту недвусмысленную оговорку понял бы не то что взрослый мужик, а даже школьник.
        На негнущихся от пережитого напряжения ногах я пересёк порог. Следом, прикрыв массивную дверь, юркнул Молчан.
        - Так, мелкота ну-ка давай шустрей - шустрей, обед на носу, - нас и вправду ждали, за длинной деревянной стойкой переминался с ноги на ногу молодой человек в гражданском. - Не робей, подходи по одному.
        Чего-чего, а робеть я и не думал, поэтому без лишних вопросов подошёл к стойке регистрации.
        - Звать как? - уточнил работник канцелярии, поудобнее перехватывая ручку.
        - Стоум.
        - Годков?
        - Тринадцать.
        - Тринадцать, славно-славно. Откуда сам?
        - С Орехово.
        - Отца как звать или безотцовщина?
        - Приёмыш я, а отца названного звать Изяслав сын Градислава.
        - Отец служивый?
        - Отставной десятник.
        - Так и запишем, Изяслав сын Градислава, отставной десят… - принялся строчить клерк, но внезапно остановился и поднял на меня взгляд. - Слушай малец, а этот Изяслав тебе случаем не в деды годится?
        - Есть такое.
        - Эй, Жирослав! - внезапно заорал парень, чем сильно меня удивил. - А ну, подь сюда!
        Через несколько секунд за спиной клерка распахнулась неприметная дверь.
        - Ну и чего так глотку драть, поди не обед? - из дверного проёма выступил ещё один парень в гражданском. Был он чуть постарше первого и вид имел более молодцеватый.
        - Помнишь, ты байки травил о первых десятниках Лютой сотни?
        - Ну, было дело, - пожал плечами Жирослав. - И что с того?
        - Глянь на мальца, знаешь кто это? - клерк бесцеремонно ткнул в меня пальцем.
        - Родич твой, что ли?
        - Да нет же, дурья твоя голова! Это Изяслава сын! Того самого Изяслава десятника Лютой сотни, прозванного в народе Боли-бошка.
        - Етить-колотить!
        Работники канцелярии не сговариваясь перевели на меня взгляд.
        Ну дед, ну удружил. Нет, он, конечно, рассказывал о своих похождениях на фронте, но я думал привирает чертяка, ан нет, выходит правду говорил.
        Вот только ни о какой Лютой сотне старик не упоминал, да и прозвище своё не озвучивал. Надо же “Боли-бошка” имечко прямо как у хитрого духа леса, что обманом полонит людей. В народе поговаривают, что этот большеголовый и неуклюжий старичок появляется перед нарушителем своих владений и наводит на того морок, дабы незваный гость окончательно заблудился и сгинул навсегда в лесной чаще.
        - Эй, малец, - обратился ко мне Жирослав. - А правда, что папка твой, как-то целый отряд Крестителей в болоте притопил, али привирают люди?
        - Ой, дурень, нашёл чего спрашивать! - вклинился первый клерк. - Конечно правда, иначе бы сам князь ему руку не жал. Стоум, ты лучше расскажи, сколько насечек на винтовке у Изяслава?
        - Штук сто не меньше, - по крайней на этот вопрос я мог ответить, в отличие от предыдущего.
        - Сто раз по десять, значит, - задумчиво протянул Жирослав. - Итого цельная тысяча. Силён десятник, не зря молва до сих пор ходит!
        - Какая тысяча, вы о чём? - настал мой черёд удивляться.
        - Ну как же, одна насечка - один вражий отряд. В отряде самое малое десять человек. Вот и получается, что дед твой тысячу ворогов схоронил, а может и поболе, - просветил меня Жирослав
        - Постой, а ты неужто думал, что одна насечка - это одна голова? - подивился его более молодой коллега.
        Да, млять, именно так я и думал! Неужто кто в здравом уме поверит, что обычный пехотинец перемочит такую кучу народа. Ладно бы артиллерист или лётчик какой - у тех огневой мощи хоть отбавляй, но уж точно не мужик с пятизарядной винтовкой. Это ж как надо было постараться, чтобы столько людей перестрелять. Нет, я, конечно, слышал о том же Михаиле Суркове, который в бытность свою снайпером наколотил более семисот фашистов, но даже такому асу, как он, не удалось преодолеть тысячный порог. Ох и непростые люди служили в той сотне.
        - Господин Жирослав, а расскажите мне об этой Лютой сотне…
        Из кабинета я выходил с выправленными документами - точно такой же книжицей, что видел у Борислава, и в смешанных чувствах.
        История знаменитого отряда брала своё начало за полвека до моего рождения. Тогда во время очередного Крестового похода врагам удалось преодолеть пограничный кордон и острым клинком отделить от Славии солидный кусок земли.
        Стоит ли говорить, что фанатично настроенные крестоносцы тут же принялись искоренять иноверцев огнём и мечом? Лишь спустя трое суток славийцам удалось оттеснить крестоносцев обратно, но было уже поздно. Села и деревни превратились в обугленные остовы без единого признака жизни. Только где-то в лесах удалось отыскать выживших. Их оказалось немного, едва ли больше тысячи, но горя и злобы в них было хоть отбавляй.
        Из огненного котла выбрались в основном бабы, да малые дети. Без отроков, тоже не обошлось, правда оказалось их куда как меньше - какая-то жалкая сотня. Но именно эта сотня несла в своих сердцах большую часть той злобы, что должна была вскоре выплеснуться на обидчиков. Именно тогда и родилась Лютая сотня - отряд, который впоследствии умоет кровью не один Крестовый поход.
        Глава 4
        Изначально Ратная школа представлялась мне этаким режимным объектом со своей контрольно-пропускной системой и высоким забором, что должен был отгораживать внутренний периметр от чужих взглядов, но реальность в очередной раз сумела преподнести сюрприз.
        Княжеская военная академия Стужгорода походила скорее не на привычную мне воинскую часть, а на студенческий кампус европейского типа. Этакую обособленную территория со своей внутренней инфраструктурой, где ровные мощённые дорожки словно паутинки соединяли между собой многочисленные здания, в которых без труда можно было опознать как жилые комплексы и хозяйственные постройки, так и ангары для техники.
        Помимо всего этого добра, в глаза сразу бросались огромные полигоны для отработки боевого слаживания и многочисленные стрельбища размером в несколько футбольных полей.
        А ещё везде, куда ни кинь взгляд, словно муравьи, сновали многочисленные курсанты в форме самых разных цветов. Среди них были как юные едва оперившиеся отроки, так и молодцеватые парни уже успевшие вкусить тяготы войны.
        Из окна служебного автомобиля мне даже удалось разглядеть небольшой отряд избранников Перуна. Эти бравые парни в синих полевых мундирах с молнией на шевронах, слаженно чеканя шаг, маршировали по ближайшей к нам дорожке.
        Сквозь приоткрытые окна прямо в салон залетала их строевая:
        Пот словно воск, текуч он и горяч.
        Жжёт как огонь, безжалостный палач.
        Рвётся вперёд поджарый чёрный конь,
        Пули летят, над полем гром.
        В едином порыве два десятка человек впечатали левые сапоги в мостовую. Да так мощно, что гулкий звук от удара и впрямь походил на раскат грома.
        Ярость и злоба, отвага да борьба,
        Всё здесь смешалось под струями дождя.
        Клич пролетел как сокол и застыл,
        Сотни да в ряд, лишь ветер грозно выл.
        Любимцы Перуна дружно набрали в грудь побольше воздуха, поднатужились и по округе разнёсся их протяжный свист.
        Красна кровь, да зелена трава.
        Хрипы коней, Мать Сыра-Земля,
        Стяг на ветру, молнии гроза,
        Пляски мечей - Во славу Перуна!
        Во время последнего куплета автомобильные стёкла заметно завибрировали, а у меня отчего-то волосы на загривке встали дыбом.
        Ничего не скажешь, эти избранники Перуна и впрямь лихие ребята! Не зря именно они на пару с витязями всегда шли в первых рядах в бой. Жаль, дед мало о них рассказывал, всё больше трепался о собственных похождениях. И ладно бы о подвигах Лютой Сотни рассказывал, так нет же - вот зачем мне мелкому пацану знать, как из одной свиньи и связки гранат сделать живую торпеду или как правильно травить водоём, чтобы не пострадали обычные сельчане? А может, мне в жизни пригодятся знания о том, как при помощи обычного молока и такой-то матери состряпать письмо-невидимку?
        Ох, что-то я в этом сильно сомневаюсь.
        А тем временем автомобиль поравнялся с марширующей колонной и я с удивлением обнаружил, что в строю помимо парней шли ещё и девушки. Из-за строгих одежд и коротких стрижек я не сразу признал в некоторых курсантах представительниц прекрасного пола. Да и горланили девки знатно, ничуть не хуже парней, поэтому немудрено было ошибиться.
        Это что же такое получается? Неужто Перун - бог воинов удалых внезапно ударился в равноправие? Подозрительно это всё. Ну не может покровитель дружины одаривать своей милостью женщин - это ведь форменный абсурд!
        Ещё через пять минут неторопливой езды мы припарковались возле административного здания, на чьём беленном фасаде красовалась латунная табличка с надписью "Центр распределения Ратной школы Княжества Стужгородского".
        Что ж, я и раньше предполагал, что Ратная школа есть не только в нашем княжестве, но и в четырёх соседних, а теперь убедился в этом воочию. Уж слишком красноречивой была приписка о принадлежности учебного заведения к определённому княжеству. Полагаю, будь у Славийцев лишь одно подобное учреждение, то никаких уточнений бы не понадобилось.
        Только я хотел пораспрашивать своих попутчиков на этот счёт, как Борислав тут же меня обломал.
        - Давайте за мной, - твёрдо приказал дружинник, распахивая пассажирскую дверь.
        Два раза нас с Молчаном упрашивать не пришлось, мы и так порядком насиделись, едва пслоскожопие не заработали.
        Помахав на прощание водиле, втроём потопали к зданию.
        И пока мой сосед по несчастью увлечённо вертел головой, как тот флюгер, я с интересом рассматривал специальную площадку, с которой в воздух поднимался самый настоящий дирижабль. И судя по многочисленным крупнокалиберным стволам торчащим из бойниц гондолы предназначался он отнюдь не для мирных целей. Если на этой громаде и перевозили какой груз, то разве что тот, который можно с большой помпой скинуть на голову неприятеля.
        - Хорош глазеть по сторонам, ещё успеете наглядеться, - подогнал нас дружинник.
        Сам он уже достиг невысокого крыльца и теперь ожидал только нас.
        Пришлось поторопиться.
        После того как мы втроём вошли в здание, то сразу же отправились на второй этаж. К моему удивлению, снующие тут и там военные не обращали на нас никакого внимания. Видать, зачуханные деревенские детишки в сопровождении бравого вояки - обычное дело для этих стен.
        Через несколько минут блужданий по длинным коридорам Борислав завёл нас с Молчаном в просторную комнату.
        Открывшееся взгляду помещение было кучно заставлено длинными лавками и судя по по всему предназначалось для длительного ожидания. Скорее всего, именно здесь вновь прибывшие должны были коротать время, пока их не раскидают по подразделениям.
        - Так, слушать меня, чтоб сидели смирно и носа за дверь не показывали. А я пока пойду, доложу о вас кому следует.
        Хлопнула входная дверь и мы с будущим погонщиком Велеса остались наедине.
        - Эй, Молчан, а ты чего не садишься? - ещё до того, как Борислав покинул помещение, я сбросил с левого плеча вещмешок и вольготно развалился на ближайшей лавке.
        - Да чего-то не хочется, - замялся пацан и принялся слоняться по помещению от одной стены к другой.
        - Только не говори, что опять по нужде захотел? - наблюдать за его метаниями было забавно.
        - Угу. С детства у меня беда эта треклятая. Как понервничаю или опасность какую почую, так сразу же припирает, - заскулил мальчишка, прикрыв руками пах.
        - Да ты брат ценная находка для дружины! Я-то думал, ты всего лишь Велесов погонщик, а ты ещё и опасность предугадывать могёшь. Может тебе с такими талантами в волхвы податься?
        - Всё-то тебе хиханьки да хаханьки, а я между делом из последних сил сдерживаюсь. Ещё немного и всё здесь запружу.
        - Ну нет, так дело не пойдёт, нам ещё здесь время коротать. Давай-ка лучше туалет искать.
        - А как же Борислава наказ?
        - Ну тут уж сам выбирай, что для тебя обидней: крепкая затрещина или обделанные портки?
        - А, была не была! - в сердцах воскликнул Молчан и кинулся к дверям.
        - Только ты это, не суетись почём зря, а то лишнего внимания нам не надо. Давай-ка поспокойней.
        Я едва успел придержать прыткого обоссанца, а то того и гляди, наделал бы Молчан таких делов, что нам потом и вовек не разгрести. Не дай боги, столкнулся бы с каким-нибудь воякой, да напрудил тому нечаянно прямо на сапоги, вот смеху бы было. Правда, после такого казуса одной затрещиной Молчан бы точно не отделался, да и я бы на пару с ним попал под горячую руку. А оно мне надо? Нет.
        Вот поэтому и вести себя следовало тише воды да ниже травы. Хорошо бы тихой сапой добраться до уборной, сделать там свои грязные дела, а затем пулей обратно, чтобы Борислав даже спохватиться не успел.
        Начали мы неплохо. Из комнаты ожидания выпорхнули аккуратно. Да так, что снующие по коридору дружинники и бровью на нас не повели. А вот дальше начались проблемы.
        Ни я ни Молчан не знали, куда идти, а спросить совета было не у кого. Ну не к дружинникам же с такой просьбой обращаться, они враз заподозрят неладное и тут же отконвоируют нас обратно в комнату, а может ещё и уши за самодеятельность надерут.
        Несколько минут мы как неприкаянные блуждали по второму этажу, пока наконец-то не наткнулись на уборную. Располагалась она в небольшом закутке неподалёку от массивных двустворчатых дверей и к тому моменту, как мы её нашли, Молчан уже не пританцовывал, а едва ли не скакал на месте.
        В итоге мальчишка всё-таки отправился справлять нужду, а я, в свою очередь, встал на стрёме неподалёку от тех самых дверей.
        Кажись, полдела сделано.
        И только я было собрался расслабиться, как изнутри помещения донеслись приглушённые голоса:
        - …ну чего, когда их доставят?
        - Говорят только к концу месяца.
        - К какому ещё едрить его концу месяца? Они там все белены объелись?! Ты им передАл, что у нас второй призыв погонщиков без нечисти простаивает?
        - ПередАл.
        - А они чего?
        - Говорят, с последней партией заключённых оказия приключилась. Роженица, что ими занималась, чего-то там напутала и не сумела правильно звериное и людское смешать. Ну и получились твари безмозглые, от которых проку нет.
        - Чтоб их! Постоянно с этими девками одни беды. Давно пора рододателям столь важное дело перепоручить.
        - Так они же…
        - Да знаю я! Чего-то одни невзгоды последнее время, ещё и эту соплячку бракованную нам всучили…
        Дальше подслушивать не стал, ни к чему лишний раз гневить судьбу. Я и так услышал то, что явно не предназначалось для моих ушей, да ещё и Молчан как раз показался из туалетного закутка. Самое время уносить ноги.
        Отлипнув от стены, я сделал предостерегающий жест и на цыпочках потопал восвояси. К счастью, компаньон мне попался хоть и на диво ссыкливый, но весьма сообразительный - он без лишних вопросов последовал за мной.
        До комнаты ожидания добрались без приключений и я даже было обрадовался, но, как оказалось, зря. Злодейка-судьба всё же подкинула чутка дерьма на вентилятор.
        Внутри помещения уже поджидал насупленный Борислав и его грозный вид, как бы намекал, что быть беде. Думаю, если бы не новые люди в приёмнике, то без тумаков бы точно не обошлось.
        Кстати, о них - наших невольных спасителях. Пока я водил Молчана по нужде, комната ожидания пополнилась двумя неизвестными: кряжистым, седым как лунь мужиком в коричневом мундире и странной девушкой…Нет, скорее девочкой, просто необычайно высокой для своего возраста и статной. Она возвышалась надо мной, самое малое, на две головы, да и в целом выглядела весьма своеобразно: была обрита налысо и облачена в мундир цвета запёкшейся крови.
        Знаков различия на форме я не разглядел, но даже увиденного сполна хватило, чтобы опознать в ней витязя - одного из потомков богатырей. Другое дело, что о женщинах-витязях я никогда не слышал. Даже по радио этих бойцов передовой всегда описывали, как высоченных ладно сложенных мужчин, а эта "малышка" хоть и могла похвастаться фигурой не по возрасту, но уж на парня точно никак не тянула. Торчащая вперёд грудь и широкие бёдра выдавали её с головой.
        А ещё она могла прихвастнуть на удивление смазливой мордашкой, разве что чуть заострённые ушки портили в целом приятный вид. Они придавали девочке какую-то хищную ауру, отчего складывалось впечатление, будто передо мной выставили хоть и милого, но весьма кровожадного зверька.
        - Вы где шлялись бестолочи?! - взъярился на нас провожатый.
        - Тише десятник, не баламуть воду, - мягко осадил дружинника неизвестный и только в этот момент я додумался поглядеть на наплечный шеврон, чтобы понять кто передо мной.
        Нашивка без языков пламени - мужик явно не из старшей дружины. Зато на каплевидном щите аж четыре скрещённых промеж собой молота - стало быть, сотник, да ещё и сварожич в придачу. Видать, прибыл по мою душу, больше не за кем.
        - Сгоряча я, не сдержался, - тут же повинился Борислав.
        - С кем не бывает, - пожал широченными плечами сотник и после этого обратился почему-то к Молчану. - Давай отрок, хватай пожитки с лавки и дуй за мной.
        - Господин сотник, этого к погонщикам, а ваш второй, - указал на досадную ошибку Борислав.
        - Да ты неужто шутить удумал?! - грозно свёл седые брови сварожич. - Он же однорукий! Ты что окаянный не знаешь, на чём сила сварожичей зиждется?
        Не дожидаясь ответа, сотник сомкнул ладони вместе:
        - Горн к горну!
        Через мгновение сварожич развёл руки в стороны и тем самым продемонстрировал нам чуть светящиеся ладони.
        - Запомни десятник, два чахлых горна всегда дадут больше жара, чем один сильный. А теперь сам покумекай, много ли сути можно расплавить единственной рукой?
        - Я всего лишь выполняю, что велено.
        - Да понимаю я всё, не дурак поди. Просто обидно, сначала девку-витязя на меня скинули, а теперь ещё и ты вот отрока однорукого приволок, - после отповеди, сотник опустил погасшие ладони и тяжко вздохнул. - Эх, чего уж там - служба есть служба, будем думать…Ладно малец, хватай пожитки и шагай за мной.
        Кому была адресована последняя фраза, было ясно как день. Я тут же, чтобы не навлечь на себя гнев раздражённого сотника подхватил вещмешок с лавки и бросился обратно к уже отворившему дверь сварожичу.
        - Бывай десятник, - попрощался сотник, пропуская нас с девчонкой вперёд.
        - Честь дружине, - отсалютовал в ответ Борислав.
        - Князю слава, - не остался в долгу сварожич.
        Дверь за нашими спинами захлопнулась.
        А ведь в этой суматохе я даже не успел попрощаться со своим недавним попутчиком. Хотя невелика беда, ведь мы с Молчаном будем учиться вместе, так что ещё обязательно свидимся. Меня больше волновало другое…
        Всё же какая интересная у местных "магия", а я ведь до последнего не верил в её существование. Надеялся, но не верил, думал, что это всего лишь очередная профанация для поднятия боевого духа. И даже после рассказа очевидца в лице Молчана всё ещё сомневался в её существовании.
        Как же я рад, что ошибался. Эх, поскорее бы самому испытать эту неизведанную силу. И даже неважно, что с одной рукой я много не наколдую. Главное другое, теперь-то я точно знаю, как вернуть утраченную конечность!
        Мне более не нужны дорогостоящие материалы и услуги опытных кузнецов, вскоре я сам смогу "сковать" то, что полностью изменит этот мир…Ну или хотя бы попытаюсь, а там хоть трава не расти.
        Глава 5
        - Давай внучок, вещички на стойку выкладывай. Будем проверять, кто ты у нас есть: молодец добрый, али засланец вражий, - старикан в чине десятника и сером полевом мундире на тощих плечах улыбнулся мне щербатым ртом.
        Шутку я, конечно же, оценил, а вот то, что какой-то левый хрен будет копаться в моих вещах - нет. Но деваться некуда, сотник-сварожич так и не назвавший своего имени чутко следил за моим хорошим поведением.
        К слову, это именно он притащил нас с девчонкой-витязем в эту небольшую приказарменную каптёрку. И именно здесь мы должны были встать на довольствие и получить вожделенное койко-место.
        В общем, спорить со стариком было себе дороже, поэтому я покладисто опорожнил вещмешок. Личные вещи ворохом посыпались на дубовую стойку под испытующим взглядом каптёра.
        Несколько минут старик с интересом копался в моём шмотье, пока ему в руки не попался чистый, немного измятый лист бумаги.
        - А это чего такое? - подслеповатые глаза старика подозрительно сощурились. - Зад подтирать, али доносы мерзкие строчить?
        - Хлеб с чесноком и салом перекладывать, чтобы вещи не провоняли.
        - С чесноком говоришь? - каптёр поднёс бумажку к носу и с шумом вдохнул. - И впрямь с чесноком. Ты мОлодец не обессудь, работа у меня такая. Знаешь, сколько всякого богатеи из родовичей протащить пытаются? Там тебе и бутыли с крепчайшей медовухой, и табак ядрёный, а бывает, что и самострел какой хитрый. Подстрелят потом какого простолюда из него, а мне отвечай.
        Ненадолго замолкнув, старый десятник юркнул к себе под столешницу. Да так глубоко туда зарылся, что наружу осталась торчать только его плешивое темечко. Через несколько секунд каптёр вынырнул обратно с коричневым свёртком, в котором я без труда опознал форму сварожичей, и с чернёными сапогами в придачу.
        - Чего зенки пучишь, бери давай, - протянул он мне это добро. - Глаз у меня алмаз, поэтому одёжка должна быть по размеру. Ну а коли нет, не обессудь, и на старуху бывает проруха. Будет время, перешьёшь.
        Да я смотрю, он тот ещё шутник. Перешью? Ага как же, одной-то рукой. Вот ведь мухомор сморщенный, ещё и издевается.
        Пока я в мыслях костерил старика на чём свет стоит, он вновь ненадолго нырнул под столешницу и на этот раз выбрался оттуда уже с аккуратной холщовой сумочкой.
        - А здеся вот: мыло, щётка да зубной порошок, чтобы чумазым не ходил. На этом усё. Свободен. И это, как его там… Выданное обмену и возврату не подлежит. Усёк?
        После того как каптёр закончил со мной, он переключился на девчонку в бордовом мундире.
        - Из витязей значит, да ещё и девка, - деланно сплюнул старик и уже в третий раз полез шерстить по сусекам. - Ладно, форму подобрать не беда - дылдой ты ещё не вымахала. Но селить то тебя куда? Среди сварожичей девки нечастый гость, а в нынешнем призыве и вовсе нет ни одной. Отдельных хором тоже предоставить не могу - не положено, все по двОе живут. Что же делать, что делать…О! А поселю-ка я вас охламонов в одной комнатёнке.
        Вместе с этой, не побоюсь этого слова, гениальной идеей на столешницу приземлился ещё один комплект формы с холщовым мешочком в придачу.
        - Девку с парнем, ты чего старый ополоумел? - впервые встрял в разговор сотник. - А если они того…
        - Ты глупости-то не талдычь, Твердислав, - ни с того ни с сего завёлся старый десятник. - Вроде здоровый лоб, а ума не нажил. Разве не слыхал, что у девиц-витязей с этим туго? Да она скорее ему вторую руку отчекрыжит, чем к себе подпустит.
        - Ты это десятник, гонор-то поубавь, - в этот момент суровый сварожич отчего-то поглядел на нас с лысой девчонкой и столько в его глазах тоски было, что хоть утопись.
        - А то шо? Ах ты негодник окаянный, ты как с родным отцом разговариваешь? Забыл, как я тебя в детстве порол? Так можем повторить…
        - Ну, понеслась душа в Правь, - пробормотал сотник себе под нос, а уже затем обратился к нам с девчонкой. - Вещи берите и давайте на улицу. Там ждите.
        Ни меня, ни витязя в юбке дважды уговаривать не пришлось. Я и так не хотел становиться свидетелем размолвки сотника с отцом - это могло аукнуться в будущем, а девчонка просто выполнила поставленный приказ. Чётко и без лишних вопросов.
        Странная она, до сих пор не проронила ни единого слова. Да и ведёт себя необычно: не вертит головой, смотрит всегда строго перед собой, а ещё двигается непонятно - очень размеренно, словно выверяя каждое движение.
        Когда мы вышли на свежий воздух, я решил немного поболтать со своей новой соседкой. Раз уж нас собрались поселить вместе, то не мешало бы узнать её поближе.
        - Меня Стоумом звать, а тебя?
        - У витязя нет имени, только прозвище, - сказала как отрезала девчонка и даже головы в мою сторону не повернула.
        - И какое у тебя прозвище?
        Ох, чую, ждут меня тяжёлые деньки с такой-то соседкой. По всему видать, досталась мне в напарники та ещё заноза.
        - Колышек.
        Смотри-ка, почти угадал.
        - Милое прозвище. Тебя так из-за роста прозвали или в штанах чего лишнего болтается?
        Когда не знаешь, что сказать девушке, лучше всего сделать ей комплимент…ну или хотя бы попытаться - как в моём случае. Хуже от этого точно не станет.
        - Нет, это оттого, что я медведя колышком от палатки забила.
        А может, и станет…
        - Ясненько…А за что ты его так, если не секрет?
        - Так он в палатку ко мне влез, - пожаловалась девица. - Шумел сильно.
        Лучше бы и не спрашивал, спал бы спокойней, а то, неровен час, захраплю ночью ненароком и уже не проснусь.
        Постояли, помолчали - благо недолго, минут через пять из каптёрки показался сотник Твердислав собственной персоной. Был он угрюм и что-то неразборчиво бурчал себе под нос. Судя по недовольной роже сварожича спор с отцом он позорно проиграл. Ну оно и понятно, будь ты хоть трижды сотник, а поперёк родного отца не попрёшь.
        Ну а дальше, хмурый как туча Твердислав без лишних слов завёл нас в саму казарму. Отконвоировал в выделенную комнату, да там и оставил. Лишь напоследок повелел разбирать вещи и обустраиваться, чем мы с Колышком и занялись.
        Комнатушку нам с девушкой выдали небольшую, размером пять на пять от силы, без особых изысков. Из мебели: две кровати у стен, пара тумбочек для личных вещей да стол со стульями у противоположной от входа стены, прямо у окошка. В общем, скромненько так. Эх, и где мои хоромы светлые, а не вот это вот всё?
        Пожитков у нас с Колышком было не ахти, поэтому с поставленной задачей мы справились на ура. Уже через пять минут вещи и мыльно-рыльные принадлежности перекочевали в прикроватные тумбочки. А вот что делать дальше, мы с девчонкой не знали. Больше никаких наказов сотник не давал, оставалось только ждать.
        Впрочем, у моей новой соседки были иные планы на этот счёт, она без лишней суматохи принялась расстёгивать пуговицы на своём мундире. Будто бы так и надо, словно одна она в комнате и нет у неё компании в лице половозрелого отрока.
        От этого зрелища меня слегка переклинило. Я всякого ожидал от известного своим буйным нравом витязя, но уж точно не бесплатного стриптиза. Благо хоть под бордовым кителем оказалась не голая кожа, а вполне себе цивильное исподнее, отдалённо похожее на ночнушку.
        А после, за кителем, последовали штаны. И вот тут я уже вынужден был вмешаться, потому как вместе с брюками начали сползать и труселя витязя.
        - Колышек, а ты чего это затеяла? - спросил я.
        Но было уже поздно. Белоснежные не знавшие загара ягодицы выскользнули из тесных одежд на волю. И только в этот момент я наконец-то догадался отвернуться.
        - Как чего? Переодеваюсь, нам же форму новую выдали.
        - А как же я?
        - Так ты тоже переодевайся, не стой столбом.
        - Да я не об этом. Я ведь парень, а ты девица.
        - И?
        - Ну пестики там тычинки…
        - Юродивый, что ли?
        - Сама ты. Ну не положено так, чтобы баба голой жопой перед чужим мужиком сверкала.
        - Чужим? А ты уже чей-то значит? - в до этого отрешённом голосе послышался скепсис. Похоже, даже такой далёкой от взаимоотношения полов особе было очевидно, что вид у меня не то, чтобы товарный.
        - Да вроде нет.
        - Ну вот и порешали. И вообще я - витязь, а не баба, да и ты не мужик - а боевой товарищ.
        Дальше спорить не стал, ибо понял, занятие это бесполезное и бесперспективное. По всему видать, что у девчонки явные проблемы с самоопределением.
        У себя на родине я не раз слышал о мальчиках, которые думают, что они девочки и о девочках, что мнят себя мальчиками. Вот только я и помыслить не мог, что и здесь в Славии встречу нечто подобное.
        Не баба значит, а витязь? Ну-ну, это мы ещё посмотрим. Уж не знаю, малышка, кто, а главное зачем, запудрил тебе мозги, но я это обязательно исправлю. Выбью у тебя из головы всю ту дурь, что туда напихали, и сделаю нормальной девкой, иначе рано или поздно ты поедешь кукухуй и прикончишь первого встречного. А так как мне посчастливилось стать твоим соседом, то этим встречным с высокой вероятностью буду именно я.
        После того как Колышек облачилась в новенькую коричневую форму, пришёл и мой черёд переодеваться.
        - Ты так и будешь смотреть? - спросил я девчонку, после того как с трудом стянул рубаху. Уж что-что, а стягивать с себя одёжку одной рукой было жуть как неудобно.
        - И правда, чего это я, - Колышек внезапно шагнула ко мне…Вплотную!
        И пока я тихо офигевал, ловкие девичьи пальчики принялись сноровисто распутывать завязки на моих портках.
        - Эм, Колышек, а ты чего это делаешь? - настороженно поинтересовался я, история с заплутавшим мишкой всё ещё была свежа в памяти.
        - Как чего? Протягиваю руку помощи, мы же товарищи. Сегодня я тебе помогу, а завтра ты мне подсобишь - разве не в этом суть боевого братства?
        - Так-то оно так, но трусы можно было и оставить…
        На секунду повисла тишина, а затем с громким стуком распахнулась входная дверь.
        - Етитская сила! Вы чего творите охальники? - на пороге застыл сотник сварожичей собственной персоной. - Да как так то…ты как её умудрился…витязь же…не положено!
        Твердислав хватал ртом воздух как та рыбина, выброшенная приливом на берег.
        Что ж, могу понять его удивление я и сам не до конца верю в происходящее. Нет, ну кто мог предположить, что холодная на вид девица-витязь решит мне подсобить, да ещё и таким необычным образом. Ох и не зря говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад - это именно про такие случаи. И ведь не докажешь теперь сотнику, что это не я фригидного витязя совратил, а оно случайно так вышло.
        - Притираемся помаленьку, - сама не понимая того, подлила масла в огонь Колышек.
        - Помаленьку?! - зарычал в ответ Твердислав.
        Впрочем, пыл сотника быстро угас, когда он осознал, что девчонка попросту не ведает, что творит. Сию истину легко можно было понять по одному взгляду девушки, в нём отражалось лишь удивление. Она так до конца и не осознала, как начудила. И уж тем более не чувствовала за собой никакой вины.
        - Колышек за мной, разговор есть, - скомандовал Твердислав, а затем обратился уже ко мне. - А ты бестолочь ради всего людского прикрой наконец срам!
        Снова гулко хлопнула дверь и я остался наедине с собой. Лишь сквознячок из приоткрытого окна приятно холодил свисающее хозяйство.
        Оставаться в таком виде и впрямь было негоже, поэтому я принялся переодеваться самостоятельно. На всё про всё, вместе с приборкой старых вещей в тумбочку у меня ушло навскидку минут десять. А между тем ни разгневанный сотник, ни накосячившая соседка пока что и не думали возвращаться.
        Сообразив, что воспитательная беседа может затянуться, я присел на койку и внезапно услышал хруст.
        Под моей тощей задницей оказалась та самая бумажка, которой дед перекладывал бутерброды и которая так сильно заинтересовала каптёра сварожичей. Ещё недавно я собирался выкинуть её, но теперь меня будто осенило…
        Я прожил с Изяславом добрых тринадцать лет и сколько себя помню, тот никогда не отличался особой заботливостью. Бутерброды в дорогу - ещё куда ни шло, но чтобы склочный старик при этом ещё и позаботился сохранностью моих вещах? Это так на него не похоже.
        Чтобы проверить посетившую меня догадку, я засунул руку в прикроватную тумбочку. Искомый предмет нашёлся быстро, им оказался спичечный коробок.
        Немного покопавшись из-за отсутствия одной руки, я всё-таки с горем пополам воспламенил спичку и принялся водить той над поверхностью бумаги. Близко, насколько это возможно, чтобы жар от открытого огня достиг цели и при этом достаточно далеко, чтобы не устроить нечаянно пожар.
        Через несколько секунд подобной обработки на до этого девственно чистом листе стали проступать тёмные письмена.
        Выходит, зря я грешил на деда, всё же пригодилась мне его наука.
        Прямо передо мной лежало самое настоящее невидимое послание, чернилами для которого послужило обыкновенное молоко.
        “Не пожимай руки тому, кто своих сыновей не имея, чужих на смерть посылает”
        Белиберда какая-то!
        Я ещё несколько раз перечитал странное послание, но так и не взял в толк, какой смысл оно несёт. Видать, дед с горя совсем кукухой поехал, раз зашифровал подобную тарабарщину.
        Скомканный лист бумаги отправился во внутренний карман новенького мундира. При первой же возможности я собирался избавиться от подозрительного письмеца, а то не хватало мне ещё спалиться с этой бумажкой и тогда меня точно могут принять за вражьего засланца. А оно мне надо?
        Мало того, что странный разговор в распределительном центре подслушал, так теперь ещё и это. Вот на кой мне спрашивается чужие тайны, если я со своими не знаю, что делать?
        Эх, мне бы непыльную работёнку в местном штабе, чтоб подальше от всей этой мирской суеты, а не все эти тайны Мадридского двора.
        Так я и просидел несколько минут, погруженный в собственные мысли, до тех пор, пока входная дверь вновь не скрипнула - Колышек наконец-то вернулась. Одна.
        Моя боевая подруга выглядела задумчивой и какой-то потерянный что ли. Похоже, воспитательная беседа далась ей тяжко.
        Лысая девчонка без лишних слов уселась на соседнюю кровать и устремила взгляд куда-то в стену за моей спиной.
        Так мы и посидели ещё пару минут.
        - Ну, как всё прошло? - решил я разрядить обстановку. - Сотник сильно бранился?
        - Ты это, Стоум, не серчай на меня. Не по-людски вышло, не знала я, что стыдишься ты хозяйства своего.
        - Это ещё с чего? - подивился я такому заявлению.
        - Не надо, не увиливай, сотник всё мне рассказал. Да я и сама должна была понять, в чём подвох - не зря же в одной бане с другими витязями столько времени провела.
        - Не понял?
        - Да ты не расстраивайся. Знаешь, как в народе говорят: мал да удал…
        "Ну спасибо сотник, удружил так удружил!"
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ЕЖЕЛИ ЕСТЬ СРЕДИ ВАС ТАКИЕ, КТО ЕЩЁ НЕ ЧИТАЛ ДРУГИХ МОИХ КНИГ, ТО МИЛОСТИ ПРОСИМ: 131635
        ЭТО ЗАДОРНЫЙ БОЕВИК, С ОТЛИЧНЫМ ЮМОРОМ И АКЦЕНТОМ НА БОЕВЫЕ ИСКУССТВА, КОТОРЫЙ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОНРАВИТСЯ ЛЮБИТЕЛЯМ ММА, ПОЧИТАТЕЛЯМ ОЛДСКУЛЬНЫХ БОЙЦОВ, А ТАКЖЕ ФАНАТАМ ТАКИХ ТАЙТЛОВ, КАК ТОКИЙСКИЕ МСТИТЕЛИ И GTO.
        
        Глава 6
        - Вы все тля!
        "Ну хоть не говно" - успокоил я себя, наблюдая за сотником. Тот расхаживал вдоль редкой шеренги новобранцев и вкрадчиво заглядывал каждому из нас в глаза.
        - Или удумали, что раз Сварогом помечены, то теперь с вас соплежуев будут пылинки сдувать да в румянный зад целовать?!
        Среди неполного десятка, а именно столько нас было в строю, не нашлось того, кто захотел бы ответить на вопрос сотника, поэтому Твердислав вынужден был продолжить.
        - Так я вам отвечу - нет! Небесному кузнецу вы может и приглянулись, но только от княжьей воли зависит быть вам карающим молотом в руках Сварога, али сгинуть в безвестности! Поэтому и спрашиваю вас отроки здесь и сейчас, готовы ли вы вверить судьбу свою в руки князя нашего Ярослава Громового Сокола и стать опорой Славии в борьбе с иноземным захватчиком?!
        - Готовы! - горделиво выкрикнул пацан слева от меня. И всё бы ничего, но ломанный голос подростка в последний момент дал петуха.
        - Немедленного ответа от вас не требую, - продолжил как ни в чём не бывало Твердислав. - Великий Род дал вам жизнь и ни нам с князем брать её в залог. Только вам - свободным славийцам решать, как распорядиться отпущенным сроком. Неволить вас никто не станет, поэтому стойте и думайте. Я приду за ответом позже.
        После этого напутствия сотник развернулся и зашагал в сторону казармы, а мы так и остались стоять на плацу под палящим солнцем. Неприкаянные и словно никому не нужные.
        Думаю, мои соседи по шеренге именно таковыми себя и ощущали. Я же давно выработал иммунитет к подобным детским манипуляциям, поэтому не поддался общему настроению.
        Впрочем, я был такой не один. Стоящая по правую руку от меня бритая налысо девчонка тоже плевать хотела на психологические игры сотника. Колышек уже давно всё для себя решила, по крайней мере, она в это свято верила - наивное дитя с промытыми мозгами.
        Остальные же семеро парней из нашего призыва с удовольствием заглотили наживку сотника. Не знаю, кто писал Твердиславу речь, но этот неизвестный постарался на славу. Он мастерски сыграл на подростковых комплексах и славийском патриотизме. Теперь мальчишки, которые и раньше готовы были сложить голову за царя и отечество сделают это с ещё большим рвением. Ведь отныне и впредь это их "сознательный" выбор, а не навязанная кем-то повинность. А если и была раньше у кого из них крамола сомнения где-то в глубине души, то теперь и она безвозвратно сгинула, растворилась в пожаре патриотизма.
        Не знаю, кто тут отвечает за вербовку личного состава, но они на удивление оперативно сработали! Ещё пару часов назад мы с Колышком обустраивали свою каморку и знать не знали, что будем вынуждены принимать эту неофициальную присягу.
        Да чего уж там, мы даже поговорить-то с ней толком не сумели. Не успел я объясниться по поводу произошедшего, как на порог заявился незнакомец - молодой человек в коричневом мундире. Этот коротко стриженный брюнет не представился. Сказал лишь, что был послан к нам сотником, дабы провести экскурсию по кампусу. Так сказать, наглядно показать новичкам, где нам дозволяется гулять, а куда лучше носа не совать.
        Юный, но уже как год принявший присягу, сварожич сначала провёл нас по казарме. Показал, где умываться, столоваться и справлять нужду и только затем вывел на свежий воздух.
        Остальная часть экскурсии выдалась не такой подробной. По её итогам я уяснил, что не следует лишний раз забредать на территорию громовержцев - любимчиков Перуна. Особенно не стоит этого делать в дождливый день, ибо многочисленные молниеуловители могут сыграть злую шутку с незваным гостем. Пройдёшь рядом с таким, да как схлопочешь шальную молнию. К погонщикам Велеса соваться тоже было не с руки, дикие животные и прочая нечисть могли запросто схарчить наглого незнакомца, что забрёл к ним на территорию. Благо хоть казарма и многочисленные полигоны-заповедники погонщиков были надёжно огорожены от внешнего мира металлическим забором. Ещё меня заинтересовали так называемые летуны - избранники бога ветра Стрибога, но их казарма неподалёку от площадки для запуска дирижаблей сейчас пустовала. Со слов провожатого выходило, что все они полным составом отправились на совместные учения в соседнее княжество.
        От недавних воспоминаний отвлёк крупный ворон. Без всякого страха наглый птиц приземлился в нескольких метрах от нашего строя и словно напоказ принялся чистить пёрышки. Падальщика совсем не заботило ни палящее солнце, ни близость страшных двуногих, ни даже моё пристальное внимание к его отнюдь не скромной персоне.
        Пока я дивился безбашенности пернатого, то тут, то там начали звучать шепотки. Непоседливые от природы юнцы устали просто так топтаться на одном месте и решили скрасить досуг праздной болтовнёй. И перво-наперво будущие сварожичи надумали перезнакомиться друг с другом. Не остался в стороне и я. Сосед слева с чего-то взял, что мне кровь из носу как хочется с ним пообщаться, поэтому пришлось переключить своё внимание с наглого пернатого на не менее наглого двуногого.
        - Слухай, Культяпка, а ты откуда сам? - произнёс румяный добрый молодец. На вид настоящий писанный красавец, чью внешность портила лишь заметная сутулость.
        К своему стыду, я не сразу понял, почему он обратился ко мне именно ТАК. Лишь проследив за взглядом парня, осознал в чём дело. Будущий сварожич без всякого стеснения пялился на пустой, висящий тряпкой рукав. Мой рукав!
        “Вот сучёнок! Испытать меня решил?!” - я сразу понял в чём подвох, чай не маленький. Да и проходил уже через подобное: сначала у себя во дворе, затем в школе, а после и в институте. Пошёл бы в армию и там пришлось бы себя отстаивать. В мужском коллективе всегда так - надо показать, чего стоишь или быть тебе целью насмешек, изгоем, а то и вовсе битым.
        И, главное, разговорами пустыми тут не поможешь, особенно если ты уроженец Славии. Коли честь твою задели - оскорбили тебя или родичей твоих, то, будь добр, стой до конца, а иначе свои же не поймут. Рассусоливать да сопли жевать у славийцев не принято.
        Раньше, на своей первой родине, я с честью проходил такие проверки, благо было у меня тогда две руки да и силушкой природа не обделила. А уж после пары лет занятий боксом так и вовсе бояться мне было некого. Обычная двоечка в открытую бороду и очередной балбес, который по глупости своей возжелал самоутвердиться за мой счёт, падал на задницу и сводил глаза в кучу. Так я и жил не тужил, но это было там, в другой жизни. Здесь же всё по-иному, с одной рукой особо не повоюешь, если ты, конечно, не Ник Ньюэлл.
        С другой стороны, все мы люди и у всех нас есть слабости.
        Без лишних прелюдий я саданул пяткой казённого сапога по ступне соседа, а когда тот согнулся от боли, добавил ему ещё и лбом по носу. Будет засранец знать, как маленьких обижать, а то отожрал ряху на мамкиных харчах, а разумения ни на грамм.
        - Кар! - вспорхнул со своего места ворон. Похоже, скорая расправа сумела пронять даже такого наглеца, как он.
        В один миг над строем повисла тишина, да и строем это больше было не назвать - будущие сварожичи сгрудились вокруг нас с амбалом и непонимающе хлопали глазами.
        - Ты чего творишь малахольный?! - прогундосил мой обидчик, зажимая ладонью разбитый нос. При этом он часто моргал и изо всех сил боролся с подступающими слезами, видать, не привык получать по сопатке.
        - Сам ты малахольный, это что же получается, раз руки у меня нет, то и задирать меня можно?
        - Да кто тебя задирал, совсем дурной, что ли?! - взвыл пострадавший. - Это ж принято так!
        - Чего? - удивлённо переспросил я.
        Но ответ получил, как ни странно, с другой стороны.
        - Традиция такая есть среди служивых, прозвища соратникам давать, дабы в пылу боя путаницы не возникло, - наставительно произнесла Колышек. - Вот представь, попадут к десятнику в отряд два Стоума и как ему прикажешь быть, как командовать? Не станет же он тебя по батюшке величать, пока вокруг пули свистят? Так и отряд весь полечь может, ежели вы там на поле боя расшаркиваться будете друг перед дружкою.
        А ведь верно, об этом я как-то и не подумал. Местные аналоги фамилий - удел родовичей, простолюды же, навроде нас, довольствуются лишь отчеством. К тому же, некоторые имена и впрямь часто встречаются. За примером далеко ходить не нужно, даже у нас в деревне живут аж целых три мужика по имени Первуша. Что уж в таком случае говорить о крупных городищах?
        Выходит, прозвища в Славии - что-то наподобие привычных мне армейских позывных. Только выдаются они не по указке сверху, а товарищами по службе.
        - А чего сразу Культяпка? - не сдавался я. - Можно было, чего и получше придумать.
        - Так первое прозвище, оно всегда такое. Не по делам или заслугам каким, а по тому, что первым в глаз бросится, чтобы значиться и незнакомец мог сходу понять, о ком речь идёт, - на этот раз мне ответила уже не Колышек, а один из будущих сварожичей. - Меня вот Рябым прозвали.
        И я тут же понял почему. Круглое лицо подростка было просто испещрено канавками, будто этакими малюсенькими кратерами. Он явно чем-то переболел в детстве, потому как от прыщей такие рытвины остаться попросту не могли.
        - Ясно, - в недоумении поскрёб затылок, получается, зря я этого увальня приложил. Кстати, о нём. - Ну ты это не серчай, рука у меня хоть и одна, но горячая. Тебя-то как звать-величать?
        - Мотыгой, - прогундосил в ответ амбал.
        Мог бы и сам догадаться. Где ещё молодому парню заработать проблемы со спиной, как не в поле? Да и, чего греха таить, похож он на эту саму мотыгу, особенно если сбоку приглядеться.
        - Ну, как говорится, будем знакомы…
        - Вы чего тут устроили, охламоны?! - бас Твердислава было сложно не узнать.
        За своими разборками мы совсем запамятовали, где находимся и теперь готовились получать нагоняй. Некоторые из особо пугливых заслышав голос сотника и вовсе втянули головы в плечи.
        - Я что дозволял разбредаться? Вы кто - будущие дружинники, защитники Славии или бурёнки волоокие на выпасе? А ну, встать в строй!!!
        Через несколько секунд мы вновь выстроились в шеренгу. Даже Мотыга и тот, запрокинув голову, застыл в строю.
        - Вы что совсем дурные, решили в столь важный день драку учинить?! - всё больше распалялся Твердислав. - Ладно бы где-то по-тихому силушкой мерились. Нет ничего зазорного в том, чтобы намять друг другу бока - поди не девки на выданье…
        Тут он запнулся, натолкнувшись взглядом на мою боевую подругу.
        - Ладно Чернобог с вами, на первый раз прощаю. Но если ещё угляжу непотребство какое, то пеняйте на себя, всех по домам отправлю! Будете опять коровам хвосты крутить, да в дерьме возиться. Смекаете?
        - СМЕКАЕМ! - дружно гаркнули мы в ответ.
        - Ну раз смекаете и заняться вам окромя драк больше нечем, то давайте свой ответ. Готовы ли вы отроки сослужить князю нашему добрую службу и коли нужда такая возникнет голову свою сложить за люд простой и землю родную?
        - ГОТОВЫ! - несогласных среди нас не нашлось.
        Не знаю, о чём думали на тот момент остальные, а я грезил лишь о дне, когда смогу прикоснуться к таинству местной “магии”. Уж очень мне хотелось увидеть воочию сварожьи чудеса и, чем чёрт не шутит, с благословения Небесного кузнеца обзавестись новенькой рукой.
        Если бы не эта причина, то ноги бы моей в местной армии не было. Рисковать шкурой почём зря не особо хотелось, тем более после того, как судьба даровала мне второй шанс.
        - Ну раз так, то вот вам моё напутственное слово: послужите Славии сегодня, ибо завтра может быть поздно!
        И вид при этом у Твердислава такой торжественный, что впору его рожу на агитках печатать, аккурат рядом с надписью “Родина-мать зовёт” или “Враг не пройдёт”.
        На этой высокой ноте наше первое официальное построение подошло к концу. Но отправились мы отчего-то не обратно в казарму, а к приземистому зданию бункерного типа.
        Когда мы всей гурьбой протопали к массивным металлическим воротам, раздался звучный скрип и тяжёлые даже на вид створы принялись неторопливо разъезжаться в стороны, словно приглашая нас внутрь.
        Будь моя воля, я бы точно не попёрся в столь скверное местечко, но обстоятельства были сильнее - даже призрачная возможность заполучить силу, неподвластную обычному человеку, толкала меня вперёд пуще любых слов и понуканий.
        Вслед за остальными новобранцами я просочился сквозь образовавшийся между створами зазор - никто не собирался ради кучки подростков отворять двери нараспашку.
        По ту сторону меня да и остальных ждал лишь пустой бетонный тамбур да приоткрытый люк посреди помещения. Не такой, как канализационный, а размерами поболе.
        Сквозь отверстие в полу, под тусклым светом ламп можно было разглядеть добротную металлическую лестницу ведущую куда-то вниз.
        - Ненавижу, блядь, лестницы, - едва слышно ругнулся я.
        Сомнений в том, что лаз приготовили специально для нас, у меня не имелось и от этого осознания недобро засосало под ложечкой. Лезть не пойми куда совсем не хотелось, поэтому я решил немного прояснить ситуацию.
        - Господин сотник, а зачем нам под землю лезть?
        - Во-первых, не “нам”, а “вам”. А во-вторых, за надом, - соизволил ответить Твердислав, пока остальные новобранцы просачивались внутрь помещения. - Ещё вопросы есть, а Культяпка?
        - Никак нет, - в привычной манере ответил я и только затем меня осенило…
        Стоп! Как он меня назвал? Откуда ему вообще известно об этом прозвище? Голову даю на отсечение, сотника не было рядом, когда Мотыга так меня обозвал. Неужто кто-то успел шепнуть ему об этом пока мы шли или каким другим путём передал информацию? Но тогда получается среди нас девятерых есть крыса? Некий стукачок-засланец, которого специально подрядили в отряд, чтобы он занимался доносительством. Скорее всего, неизвестный такой же новобранец, как и мы, просто польстился на награду и решил стать соглядатаем. Осталось лишь понять, кто он этот шпион доморощенный?
        - Чего застыл, полезай давай, - вновь напомнил о себе Твердислав.
        Пока я перебирал в голове подозреваемых, в бетонной коробке остались лишь мы вдвоём - другие новобранцы уже сползали вниз по лестнице.
        - Так может, я здесь обожду? С одной рукой особо не полазишь.
        - А ты подбородком цепляйся, - дал “дельный” совет сотник и подтолкнул меня к тускло освещённому зеву, внутри которого копошились мои будущие соратники. - А коли падать начнёшь, то и зубами.
        Делать было нечего, пришлось спускаться. Впрочем, всё оказалось не так страшно. Во-первых, слезать - не залезать, ну а во-вторых, опыт подобных манёвров у меня уже имелся. Благо не первый год одной рукой орудую да и в подпол частенько лазил.
        Интересно, как там дед? Скучает поди, вдвоём-то нам всяко веселей было, а теперь, как бы ни спился с горя. Хотя кого я обманываю, такому, чтобы спиться никакой медовухи не хватит - здоровье у деда железное, несмотря на преклонный возраст.
        Когда до земли оставалось пару метров, я разжал хватку и ловко сиганул с лестницы вниз. Как выяснилось чуть позже, сделал я это зря. Приземление выдалось жестковатым, под ногами снова оказался то ли бетон, то ли его местный аналог.
        Чтобы догнать остальную группу, пришлось пройти ещё несколько метров по бетонной кишке и только после этого я оказался в другом помещении, которое разительно отличалось от верхнего тамбура. Мало того что размерами оно было едва ли не с цирковую арену, так ещё и по всему периметру круглого зала, прямо на стенах висели звериные шкуры.
        Но на этом сюрпризы не заканчивались, посредине помещения высились знакомые всем славийцам идолы - каменные резные колонны с гротескными ликами, в которых без труда можно было опознать Рода, Перуна, Велеса, Стрибога, Сварога и даже Белобога с Чернобогом. Эмоции на каменных лицах разнились: от праведного гнева у Перуна до отеческой заботы Рода, но всех их объединяло одно - слегка приоткрытые рты, из которых ручейками стекала вода.
        Не было никаких сомнений, я попал в капище. Причём непростое.
        Как неприкаянные мы сгрудились у входа и не смели ступить дальше. Они из-за набожности, я - чтобы ненароком не выдать себя.
        Есть такое простое правило: со своим уставом в чужой монастырь не ходят. После перерождения я всегда старался его придерживаться, поэтому и сейчас не стал чудить и выбиваться из серой массы, а стоял и деланно благоговел. Потому как не верил, что кучку детей оставили бы без присмотра в столь важном месте. И вскоре мои догадки подтвердились, одна из шкур сдвинулась в сторону и на свет вышел волхв.
        Он разительно отличался от уже виденного мной собрата: никакой военной формы и уставной стрижки. Вместо них, тёплый свитер под горло, портки, удобные ботинки и седая шевелюра до плеч. Объединял двух волхвов лишь символ их статуса - резной деревянный посох, покрытый каменьями.
        - Слава Роду, отроки, - пожилой мужчина отчего-то предпочёл использовать гражданское приветствие вместо воинского.
        - Роду Слава, - вразнобой промычали мы в ответ.
        - Вижу по лицам вашим, что Твердислав как обычно немногословен был. Ну не беда, не впервой мне отроков неразумных привечать, - по-доброму усмехнулся жрец. - Звать меня Боян, старший волхв Ратной школы с дозволения князя нашего Стужгородского. Я тот, кто укрепит вашу связь с Небесным кузнецом, дабы поделился он с вами силою своей.
        С этими словами волхв приблизился к нам и несколько каменьев на его посохе засветились - прямо как тогда в деревне у его собрата по жреческому ремеслу. Странные минералы вновь признали нас достойными "божественного" внимания.
        Узловатые старческие пальцы пробежались по деревянному навершию и с губ волхва внезапно слетел пробирающий до дрожи напев.
        За деревней у реки
        Кто с утра уж трудится?
        Уперев свой взор в огонь,
        Кто сурово хмурится?
        Потрескавшийся ноготь жреца играючи сковырнул один из камней с посоха и тот оказался в морщинистой ладони.
        Кто свой трудный день начал
        С именем Сварога?
        Кто в почёте у людей,
        Под защитой бога?
        Развернувшись, старик зашагал обратно в сторону идолов. А когда достиг их, то склонился перед изваянием Небесного кузнеца и подобрал у его основания каменную чашу.
        Кузнецы-колдуны,
        Что с огнём играют.
        Со сварожьим именем
        Молот поднимают.
        Водица, что до этого стекала изо рта каменного Сварога прямиком на холодный пол, щедрым ручейком полилась в подставленный волхвом сосуд.
        Сам Сварог им молот дал,
        Да помог с ударом.
        Поколдуй-ка, брат кузнец,
        Подружись с металлом.
        С этим напевом на устах волхв погрузил извлечённый из посоха камень внутрь чаши. И стоило минералу коснуться воды, как свет внезапно усилился. Он буквально бил из чаши вверх и в стороны словно прожектор.
        - Пейте, - повелел волхв и протянул к нам сосуд.
        И пока другие новобранцы благоговейно пялились на слугу богов, я сделал шаг вперёд. Ну а чего? Если и хлебать всем из одной чаши, так лучше уж быть первым, а не ждать пока остальные малолетки слюней туда понапускают.
        Вода в чаше оказалось на диво вкусной и я сам не заметил, как за первым робким глотком, последовал второй, а затем и третий.
        Казалось, от моей наглости опешили не только будущие сослуживцы, но и сам волхв. Ничем другим я не могу объяснить его запоздавшее предостережение.
        - По одному глотку! - но было уже поздно, я и сам почуял неладное.
        Свет, исходящий из чаши, будто затопил моё сознание…
        Глава 7
        Где это я? Вокруг, насколько хватало глаз, плескалась темнота. Не кромешная, а такая в которой можно, пусть и с трудом, но различить собственные руки. Проблема была лишь в том, что, кроме этих самых рук, разглядеть ничего не удавалось. И только где-то вдали виднелись яркие сполохи - это в воздух, словно из ниоткуда, взлетали редкие искры. Они раз за разом освещали небольшой кусочек пространства и манили к себе на манер путеводной звезды.
        Туда я и зашагал. Не знаю, зачем я так поступил. Может оттого, что услышал с той стороны перезвон металла, а возможно, меня привлекли слова, что витиевато переплетались с громким бряцаньем.
        А закончив труд дневной,
        По домам вернутся.
        Дзинь-дзинь!
        Потеплеет их тут взор,
        Жёнам улыбнутся.
        Дзинь-дзинь!
        Ну а кто уж не женат-
        То ж грустить не станет.
        Дзинь-дзинь!
        Медовухи выпьет рог,
        Род людской прославит.
        Дзинь-дзинь!
        Подобравшись поближе к источнику шума, сквозь сполохи я различил силуэт. Высокий мужчина с голым торсом склонился над пустующей наковальней и занёс для удара молот.
        - Дзинь-дзинь! - обрушил своё орудие кузнец.
        Так всю жизнь они живут-
        Людям помогают,
        Дзинь-дзинь!
        Душу вкладывают в труд,
        Да песни распевают.
        Дзинь-дзинь!
        И вовеки слава им-
        Кузнецам Сварога.
        Кто в почёте у людей,
        Под защитой бога?
        - Чего куёшь? - отчего-то спросил я, когда подошёл поближе.
        - Разве сам не видишь? - вопросом на вопрос ответил кузнец.
        Заслышав мой голос, незнакомец разогнулся, и во время последнего сполоха я увидел его лицо. Если бы в тот момент я мог проблеваться, то обязательно бы так и поступил. А всё оттого, что у загадочного кузнеца не было носа и глаз, на их местах зияли глубокие провалы. Губы же у и вовсе отсутствовали как класс, поэтому я был вынужден созерцать ровный ряд зубов и, должен признать, зрелище это не из приятных. И как вишенка на торте - кожа: бледная, вся в трупных пятнах и язвах, будто у прокажённого.
        - Так там же нет ничего, - указал я на пустую наковальню.
        - Стало быть, если ты чего-то не видишь, то этого и нет вовсе?
        - Ага.
        - А как же боги? - вопрошающе приподнял кустистые брови кузнец.
        - Так не верю я в них, - ляпнул я, не подумав, но было уже поздно.
        Вот только, к немалому удивлению, ответ кузнеца застал меня врасплох. Я ожидал чего угодно: брани, понуканий, обвинений в ереси или на худой конец отеческой отповеди, но вместо этого услышал нечто иное.
        - Это правильно, - внезапно поддержал меня кузнец. - Слишком часто мы видим лишь то, что хотим видеть. И верим в то, во что хотим верить. Мы так отчаянно лжём себе, что через какое-то время и сами начинаем верить в выдумку. Мы столь отчаянно отрицаем правду, что иногда не можем распознать кривду, даже когда она у нас под носом. Быть человеком трудно, всегда хочется на что-то опереться: на родичей, на верных соратников, на богов. Однажды и я Людота Коваль дал слабину, не распознал в друге - врага, а в боге - подделку. Не повторяй моих ошибок, малец, и помни не пожимай руки тому, кто, своих сыновей не имея, чужих на смерть посылает…

* * *
        - …да очнись же ты, окаянный! - раздражённый голос волхва ввинтился в уши поганым сверлом.
        Я с трудом разлепил веки. Картинка перед глазами плыла, но даже так я умудрился обозреть помещение и понять, что в капище мы с волхвов одни. Куда подевались остальные новобранцы оставалось лишь догадываться.
        - А ну, отрок, говори, - старик ухватил меня за грудки. - Видел чего необычного, может место какое чУдное али людей странных?
        - Место, людей? Ничегошеньки не помню, - промямлил я в ответ, баюкая гудящую, словно после попойки, голову.
        - Правду, правду глаголь! - не отставал старик. - Не криви душой!
        - Да разве стал бы я лгать? - деланно возмутился я. - Помню только как из чаши испил, а затем темнота.
        - Клянись, перед ликом богов клянись! - потряс меня за шиворот Боян. - Именем матери тебя вскормившей клянись!
        Многое бы я отдал в тот момент, чтобы хорошенько приголубить склочного деда кулаком по темечку. И желательно, чтобы наповал. Но конспирация, будь она неладна, требовала иного.
        - Род мне свидетель, нет в моих словах кривды! Пусть обрушит свой гнев Перун на головы моих кровных родичей, если я словом или мыслью лукавлю!
        Легко брать в свидетели богов, в которых не веришь, но ещё проще клясться родичами, что тебя бросили.
        Моя пламенная речь остудила пыл волхва, и тот ослабил хватку. Воротник новенького мундира вновь оказался на свободе.
        - Хорошо отрок иди, я тебя услышал, а боги засвидетельствовали клятву. Но если вдруг вспомнишь чего, то без промедлений сообщи об этом Твердиславу. Только сам ему ничего не рассказывай, а вели сотнику отвести тебя ко мне. Добро?
        - Добро, - кивнул я, а затем с трудом поднялся с холодного пола. Голова всё ещё кружилась.
        - Ну тогда ступай и да хранят тебя боги, - кивнул старик в сторону бетонной кишки - единственному зримому выходу из капища.
        - А как же посвящение Сварогу? - с замиранием сердца спросил я. Уж очень мне не хотелось по собственной глупости лишиться шанса на лучшую жизнь.
        - Так прошёл ты его, - успокоил меня Боян. - Когда водицу из чаши испил, тогда и прошёл. Осталось лишь чуть обождать, пока тело твоё благодатью Небесного кузнеца пропитается. Час, может два и почуешь ты в груди своей пламенную искру Небесного кузнеца.
        - Слава Роду, - попрощался я.
        - Роду слава, - на удивление вяло ответил волхв. Судя по задумчивому лицу старика он уже растерял былой интерес к моей скромной персоне и теперь витал где-то далеко в чертогах собственного разума.
        Более я не стал ему досаждать.
        К лестнице возвращался в смешанных чувствах. Я вроде как был и рад тому, что получил “благословение” Сварога, но при этом меня не покидали сомнения. Правильно ли я поступил, когда не раздумывая хлебнул той светящейся водицы? Ещё и это видение будь оно неладно! И ведь не спишешь его на происки моего больного воображения, иначе старый волхв не стал бы наводить суету.
        Очевидно, не ведая того, я прикоснулся к чему-то опасному и запретному. А ещё та последняя фраза Людоты Коваля, я уже видел её ранее на дедовом послании…
        Какие же тайны ты хранишь Ратная школа и кто тот человек, чьё рукопожатие смерти подобно? Столько вопросов и ни одного ответа, но для меня это не беда - я всё равно не планировал копаться в чужом нижнем белье. Дело моё маленькое: заместить утраченную конечность да занять хлебную должность, а там - хоть трава не расти. Тайны сильных мира сего волнуют меня в последнюю очередь. Так было раньше, так будет и впредь.
        Обратный путь занял у меня куда больше времени. Да оно и понятно, взбираться - это не спускаться. Здесь и усилий приложить надо поболе и единственная рабочая рука то и дело затекает.
        Когда я худо-бедно всё-таки поднялся обратно в тамбур, там меня поджидал очередной сюрприз. Кроме Твердислава, в помещении не были ни души. Куда подевались другие новобранцы, оставалось лишь догадываться. Я-то думал, всполошившийся волхв отправил их обратно наверх, но похоже ошибся.
        - Господин сотник, а где остальные? - спросил я, после того как отдышался.
        - Так внизу, посвящение проходят.
        Ответ сотника лишь ещё больше меня запутал, но это до тех пор, пока я не припомнил каким образом перед нами предстал волхв. Боян явно не тихарился от нас за медвежьей шкурой, а это значит, что под шерстяными обоями таились не видимые глазу потайные ходы. Скорее всего, в одну из таких "нор" будущих сварожичей и увели, дабы те не грели уши, пока волхв ведёт допрос.
        Должно быть, капище - это лишь верхушка айсберга и там под землёй как бы не целая сеть тоннелей, а может чего и похлеще.
        - А ты шебутной я смотрю, - подал голос сотник. - Сначала драка, теперь вот лишку хватил на посвящение. Чую ждать от тебя беды.
        И вот откуда он опять прознал, ведь здесь же сидел безвылазно. Чертовщина какая-то! Или это снова происки местной “магии”?
        Словно прочитав мои мысли, сотник указал узловатым пальцем на стену и произнёс одно единственное слово:
        - Вертушка.
        Вертушкой местные величали дисковый телефон и собственно его я и углядел. Притаился аппарат в настенной выемке, да ещё в том месте, куда падала тень от ближайшего светильника - вот я его сразу и не приметил.
        - Ты Стоум вроде парень сметливый, поэтому давай на берегу договоримся. Веди себя тише воды, ниже травы, иначе отправлю тебя к погонщикам, навоз за нечистью вычищать. Усёк?
        - Усёк, - копаться в дерьме не особо хотелось, поэтому пришлось кивнуть.
        Чтобы хоть как-то скрасить дальнейшее ожидание, решил пораспрашивать Твердислава о даре Сварога. Да, это был риск и не малый, но я был к нему готов. Те знания, что я мог подчерпнуть из разговора с сотником, стоили и грубой отповеди и сурового наказания и даже обидной затрещины.
        - Господин сотник, а какая она эта сила Небесного кузнеца? - начал я издалека.
        - Горячая, будто калёный металл. Это трудно передать словами, благо скоро ты и сам почуешь её у себя в груди.
        - И тогда смогу из землицы сотворить, чего душе угодно?
        - Почему же только из землицы? Всё неживое и не бывшее когда-то живым подвластно искре Небесного кузнеца. Будь то металл какой, горная порода или вовсе рукодельная резина - всё это лишь заготовка, из которой мы "куём". Но сварожичи - не боги, всё что угодно сваять не выйдет. Хочешь сотворить металл какой, будь добр, породнись с ним, узнай какой он на ощупь, чем пахнет, попробуй на зуб. А ежели патрон создать захочешь, так окромя изучения материалов, из которых его изготовили ещё и конструкцию снаряда знать надобно: размеры там всякие, сколько пороху внутри и прочие важные вещи. И главное, всё это в голове у себя держать, представлять будто наяву. А такое, скажу я тебе, не каждому под силу.
        Вот тебе и волшебство, коромысло мне в дышло! Помнится, я как-то про себя обмолвился, что сварожичи - те ещё тридэпринтеры. Выходит, не так уж и далёк я был от истины. Однако, мне ли унывать? Я назубок знаю строение десятков, как бы не сотен протезов и самых разных кибернетических манипуляторов. А если уж говорить о редких, ещё не изобретённых здесь композитных материалах, то на них я и вовсе собаку съел. Уж сколько я их перещупал, перетрогал да поизучал вдоль и поперёк, и в разрезе, и под микроскопом. Так что прорвёмся!
        В целом какой-никакой задел у меня имелся. Осталось лишь выяснить, будет ли от былых знаний толк?
        - Господин сотник, а…
        Задать ещё один вопрос мне было не суждено - из приоткрытого люка показалась обритая наголо девичья головка.
        И ведь только разговор заладился, как же они не вовремя.
        Вслед за Колышком из отверстия в полу стали выбираться остальные новобранцы и в отличие от сравнительно спокойной девушки они просто пылали молодцеватым задором. Глаза подростков судорожно блестели, а с уст не сходили придурковатые улыбки.
        Что ж, могу их понять. Если бы мне с детства промывали голову религиозной повесткой, то я бы и сам сейчас лучился от довольства. К счастью, это не так. Для меня произошедшее - всего лишь фарс, неумелый спектакль. Для них - смысл жизни.

* * *
        С момента посвящения прошли считаные часы и вот мы снова в полном составе в строю. Разве что на этот раз под казёнными сапогами не добротная брусчатка плаца, а полигонный чернозём. Да и перед глазами не привычный уже угрюмый сотник, а какой-то молодцеватый хлыщ в новенькой, отутюженной форме.
        - Имя моё Неждан, - горделиво расправил плечи мОлодец. - Прибыл к вам по поручению сотника нашего, дабы преподать вам неучам Сварогову науку.
        Паренёк явно кичился доверенной ему честью и совсем этого не скрывал. Тем не менее, делал он это по праву, потому как на рукаве его полевого мундира красовалась нашивка. Да, щит там был изображён пустой, без единого молота, но у нас девятерых и такого не имелось. Все мы “щеголяли” девственно чистыми рукавами и в отличие от нашего нового знакомца ещё должны были заслужить звание гридня. А уж после глядишь на пустом щите и первый молот появится, а вместе с ним и величать нас будут уже княжьими дружинниками. Пока же мы так - сбоку припёка или по-простому новики. Вроде и служилые люди, но без особого статуса, будто солдаты с моей первой родины до принятия присяги.
        - Ежели есть средь вас такие, кто ещё не почуял в груди своей неодолимый жар, то пусть сделает шаг вперёд!
        Строй не шелохнулся. Ну оно и понятно, с момента посвящения прошло вдосталь времени и все из нас уже успели почуять странное тепло в груди. Оно будто ласковое солнышко согревало изнутри. Но это лишь до поры до времени. Стоило только обратить на него свой внутренний взор, как маленькое светило превращалось в пышущую жаром домну, в которой впору выплавлять чугун.
        Странные ощущения непривычные, а главное, тепло лишь изнутри чувствуется, а поверхность кожи как была холодная так и осталась. В общем, нереальное оно какое-то это тепло, чуять-то ты его чуешь, а по факту и нет его вовсе.
        - Перво-наперво научу я вас разжигать свои горны, - с этими словами Неждан продемонстрировал нам открытые ладони. - Ну или горн, - добавил он специально для меня.
        Все мы, не сговариваясь, поглядели на собственные ладони, а я ещё и припомнил, как Твердислав впервые на моей памяти продемонстрировал дар Небесного кузнеца. Помнится, тогда сотник тоже обмолвился о горнах, да и когда ладони друг к дружке прижимал, также их упоминал.
        - Горн к горну, - проговорил Неждан и в точности повторил уже виденный мной жест.
        Я невольно затаил дыхание в предвкушении чуда и вскоре мои надежды оправдались. Спустя всего секунду гридень разомкнул ладони и мы увидели, что те слегка светятся.
        - Тут главное - почуять тепло, сосредоточиться на нём, а дальше искра Сварога сама всё сделает. Разжечь горны много ума не надо, тут и дурак справится, - и вновь взгляд в мою сторону.
        Как пить дать не нравлюсь я этому зазнайке. Эх, знать бы ещё почему? Дорогу ему не переходил, в суп не плевал, с подружкой его на сеновале не кувыркался. Вроде неоткуда неприязни взяться, а она есть. Ладно не буду голову забивать, не до того. Тем более чужая душа - потёмки и чего там у Неждана в голове творится одному ему известно, гадать бесполезно.
        - Для начала просто хлопните в ладоши, - продолжил урок Неждан.
        Дважды гридню повторять не пришлось, в ту же секунду раздались многочисленные хлопки. И только я стоял как дурак и не знал, как быть, то ли по бедру себя хлопнуть, то ли по лбу?
        - Ощутили тепло в ладонях? Это ваше тепло, не заёмное. И чтобы к этому самому теплу прибавился ещё и жар Сварога надобно чуть постараться. Готовы?
        Конечно, готовы. Новики едва ли не приплясывали от нетерпения. Да и я, чего греха таить, не находил себе места. Одна девочка-витязь сохраняла лицо и ни жестом, ни взглядом не выдавала своего волнения. Ну оно и понятно, Колышек с детства к воинским порядкам приучена. Для неё дисциплина - не пустой звук.
        - Вижу, что да, - удовлетворился увиденным Неждан. - Тогда покрепче сомкните ладони и обратите свой взор внутрь, на тепло в груди. Чуете, как искра Небесного кузнеца распаляется под вашим мысленным взором?
        Чуять-то я чуял, причём даже без соприкосновения рук, а толку? В груди уже вовсю бушевал пожар - ладонь же как была холодной так и осталась.
        Неждану же, судя по всему, было плевать на мою беду, поэтому он как ни в чём не бывало продолжил поучать молодёжь.:
        - А теперь дружно повторяйте за мной: горн к горну!
        - ГОРН К ГОРНУ! - вразнобой выкрикнули юнцы и затаили дыхание.
        - Горн к горну, - чуть тише повторил я и принялся ждать чуда.
        Вот только чуда не произошло и пока мои боевые товарищи восторженно пялились на собственные светящиеся ладони, я думал, как быть дальше.
        В то, что сила Сварога не покорится мне из-за увечья, я не верил. В противном случае Твердислав бы сразу меня завернул и отправил обратно к деду в деревню. Стало быть, не всё ещё потеряно и есть выход, надо только его найти.
        Я принялся остервенело тереть ладонь об штанину. Ну а чего, тепло оно и есть тепло. Велика ли разница от трения оно получено или от соприкосновения с другой частью тела.
        - Горн к горну, - прошептал я…
        И опять ничего, жар продолжал бушевать в груди и никак не хотел перетекать в ладонь. Видать, таким макаром искру Сварога не обмануть.
        "А если так?" - я с силой сжал кулак, да так, что косточки заболели.
        - Горн к горну, - и опять ничего.
        Ещё пару минут я прикладывал ладонь к разным частям тела. Для этого мне даже пришлось пошуровать рукой под формой, но всё оказалось зазря. Вразумительного результата я так и не получил, зато вызвал самодовольную улыбку Неждана. Гридень даже приостановил урок, дабы сполна насладиться моей беспомощностью.
        Вот шлёпок майонезный! Нет, я и сам не святой, чего стоит только моя последняя афера с протезами, но этот Неждан прям редкостная скотина. Даже не ожидал, что среди славийцев такие водятся.
        Нестерпимо захотелось подправить гридню улыбку, но я сдержался. Рано.
        Воздух с шумом вышел из лёгких сквозь стиснутые зубы…
        И тут меня осенило. Я поднёс не до конца сжатый кулак к лицу и с силой дыхнул в него, будто отогревая на лютом морозе. В тот же миг жар в груди полыхнул с новой силой, а губы на автомате выпалили:
        - Горн к горну!
        И пока я с недоверием глазел на собственную руку, гридень Неждан ловил распахнутым в удивлении ртом воздух.
        Ладонь светилась! Она, Сварог бы её побрал, наконец-то светилась!
        Глава 8
        - А ну, говори паскудник, это братец мой тебя надоумил?! - забыв про напускную браваду Неждан навис надо мной будто злой коршун. - Это он тебе подсказал, как горн разжечь?!
        Ни о каком “братце” я, конечно же, знать не знал, о чём и поведал гридню. Правда, сделал это в довольно спорной манере.
        - Ты, гридень, ко мне так не жмись, а то, неровен час, лобызаться ещё полезешь, а оно мне надо? Чтоб ты знал, я так-то больше по девкам.
        Со всех сторон раздались смешки, даже Колышек и та улыбнулась краешком рта.
        Ну а что? Это засранец немногим старше меня как по возрасту, так и по званию - так чего мне бояться? Ну не пойдёт же этот здоровый лоб к сотнику слёзы лить да жаловаться, как его какой-то калека однорукий отчихвостил?
        - Чего сказал?! А ну-ка, повтори! - Неждан ухватил меня за грудки и чуть приподнял. Притом так играючи всё это провернул, что сразу становилось ясно - ума ему боги не дали, зато силушкой не обделили.
        - Да ты не печалься так гридень Неждан, найдёшь ещё себе суженного. Будете мечи друг дружке полировать, да добро наживать, а там глядишь и свадебку сыграете…
        Лицо гридня побагровело от злости, да так сильно, что я, грешным делом, испугался: а вдруг его кондратий хватит? Как бы мне потом ни прилетело за убийство по неосторожности.
        И ведь клялся же самому себе, что буду сидеть тише воды ниже травы, ан нет, опять нашёл неприятностей на голову.
        - Молись богам юрОдивый! - прорычал мне в лицо разъярённый Неждан.
        Судя по озверевшей морде гридня бури было не миновать. Эх, не думал, не гадал, что доведётся мне в первый же день схлестнуться со старшим по званию. Ну, раз драки не избежать, то придётся бить первым - должна же быть у меня хоть какая-то фора, однорукий как-никак…
        - Ты чего это делаешь, а братец? Решил на мальце отыграться за проигрыш? - донеслось откуда-то сбоку.
        Заслышав этот голос, Неждан вздрогнул и его хватка ослабла. Воротник высвободился из цепких пальцев гридня, а вместе с ним и я.
        - Какой ещё проигрыш, а Ждан? За дурака меня держишь? Ясно как день, твоих это рук дело, ты его надоумил! - с этим словами Неждан обернулся, чтобы столкнуться нос к носу со своей точной копией.
        Братья походили друг на друга как две капли воды. У обоих: греческие профили, карие глаза, волевые подбородки, короткие уставные стрижки - всё как под копирку. Разнилась разве что форма да и та не по пошиву, а лишь по цвету - у второго из братьев она была болотной расцветки. Собственно по этой отличительной черте я и признал в близнеце Велесова погонщика. А затем мой взгляд перекочевал на рукав нового знакомца, и я тотчас обомлел - на наплечном шевроне Ждана красовался щит, но не пустой как у брата, а с плетью…
        Задолби меня жар-птица, да это же целый княжий дружинник! И как только этот Ждан сумел добиться столь высокого звания? Он же немногим старше меня, совсем ещё мальчишка.
        - Велес мне свидетель, подлога не было, так что придётся тебе братец раскошелиться, - по-доброму улыбнулся Ждан. - Спор у нас был на пяток алтынов, вот их родителям и отошлёшь. Усёк?
        Заслышав об этом, Неждан скривился, но спорить не стал. Ну оно и понятно, раз уж погонщик взял в свидетели бога-покровителя, то и врать ему не с руки. Это я могу сколь угодно божиться и в ус не дуть, потому как Фома неверующий, а у местных с этим строго. Славийцы на удивление набожный народ и небесная кара для них не пустой звук. Они свято верят в то, что, прожив славную жизнь, попадут прямиком в Правь - мир светлых богов, а за недостойные деяния отправятся коротать срок в Навь - обитель тёмных сил. Из-за этого и следят они за поступками и словами своими, ну или, по крайней мере, пытаются - а это уже немало.
        - И отрока трогать не смей, - добавил Велесов погонщик, указав в мою сторону. - Не дело гридню руки распускать почём зря. Ты для них пример, вот и соответствуй.
        - Ещё чего! - а вот тут Неждан уже не сдержался. - А за поруганную честь кто ответит?! Разве не слышал ты, чего он мне наговорил?! Так уж и быть, калечить я его не стану, но зубы точно пересчитаю.
        - Ох, братец, шестнадцать зим ты прожил, а ума так и не нажил, - покачал головой Ждан и зачем-то кивнул в сторону ближайшей лесопосадки. - Глянь туда.
        В указанном направлении виднелась разве что роща - обычная такая, коих пруд пруди в окрестных землях. Если бы не чёрная точка в кроне молодого дуба, то я бы и вовсе решил, что смотрю не в том направлении. И лишь приглядевшись я понял, что эта точка - никакая и не точка вовсе, а самая настоящая птица. Да ещё какая! На ветви вальяжно восседал откормленный до неприличных размеров ворон.
        Сложить два и два оказалось на диво просто. Точно такого же пернатого красавца я уже видел, там на плацу.
        Занятно. Стало быть, нет и не было никакого соглядатая среди новобранцев, а следила за нами тогда та самая птица и весточку сотнику тоже она передала. Слыхал я и раньше, что вороны способны людскую речь повторять, а теперь и сам в этом убедился. Получается вот она какая местная охранная система, где вороны - это что-то навроде камер.
        Неждан тоже смекнул что к чему и отступил от меня на пару шагов, а вот его брат, наоборот, приблизился. Семейное это у них что ли, к незнакомым людям вплотную подходить?
        - А тебе отрок привет от Молчана, - неожиданно проговорил Ждан и по-озорному улыбнулся. - Это ведь он мне все уши прожужжал о том, какой ты смышлёный. Вот я и решил с братцем поспорить, сможешь ли сам догадаться, как горн разжечь или опростоволосишься.
        - Ну благодарствую, - буркнул я в ответ.
        Быть предметом спора - и так удовольствие не из приятных, а когда тебя ещё и втёмную пользуют, то вообще злость берёт.
        - Вижу, пришёлся наш спор тебе не по нраву, но ты не обессудь. Буду я тебе должен и если возникнет нужда какая, можешь смело ко мне обратиться, чем смогу помогу.
        Напоследок Ждан хлопнул меня по плечу и был таков. Вот ведь жук, натворил делов, а мне теперь разгребай. Ну хоть драку предотвратил и на том спасибо.
        - А ну, построились живо! - гаркнул на нас Неждан. - Уши тут развесили.
        За всей этой кутерьмой я и не заметил как наш до этого ровный “строй” сломался. Видать, не один я захотел поглядеть на загадочную рощу. От общего порыва воздержалась только Колышек, то ли она и до этого знала о воронах-шпионах, то ли вбитая в неё дисциплина не позволила пойти у любопытства на поводу.
        А гридень тем временем, как ни в чём не бывало, продолжил прерванный урок и более он в мою сторону не глазел. Должно быть, пернатый соглядатай поумерил его пыл.
        - Ладно неучи, как разжигать горны вы худо-бедно разобрались. Главное, про ключ-слово не забывайте, без него поначалу никак. А уж как пообвыкнетесь да с силой Сварога сроднитесь, то сможете и без словесных прикрас искру Небесного кузнеца распалять.
        Вот это славная новость, а то постоянно произносить "горн к горну", словно в каком-то второсортном китайском мультике, не хотелось.
        Неждан снова свёл ладони вместе и разжёг горны. Не так быстро, как в прошлый раз, но зато без слов. А вот следующее ключ-слово гридень уже проговорил.
        - Жар в дело, - молодой сварожич опустился на одно колено и приложил светящиеся ладони к земле.
        Загадочное сияние распространилось от рук гридня. Оно растеклось по почве и та будто бы поплыла. Казалось, ступи на неё сейчас и тут же потонешь в земной тверди, словно в морской пучине. Пугающее зрелище и вместе с тем по-своему прекрасное…
        Но на этом юный сварожич не остановился. Словно заправский фокусник он зачерпнул "плывущую" землю ладонью и начал её демонстративно мять. А та, в свою очередь, хоть и теряла форму под пальцами гридня, но никак не желала распадаться на более мелкие кусочки.
        Когда это баловство Неждану надоело, он смахнул землицу обратно, туда где ей и место, а затем ни с того ни с сего припечатал сверху кулаком.
        - Молотом оземь!
        Яркая вспышка ударила по глазам, вынуждая зажмуриться. Когда же я сумел проморгаться, то обнаружил на том самом месте, куда пришёлся удар каменную статую. Невесть какую, неказистую, но довольно узнаваемую. Этот паршивец сваял МЕНЯ, причём так отвратно, что без слёз и не взглянешь.
        Ну разве я настолько сутулый? Да и нос у меня не кривой словно рыболовный крючок, а вполне себе пригожий. С глазами этот ирод тоже начудил, они отчего-то оказались один выше другого. Но пуще всего гридень "пострарался" над волосами, вместо них красовалась какая-то пакля. Выглядело это так, будто мне на голову тряпку половую надели.
        Вокруг послышались смешки, не я один углядел сходство между статуей и собой родимым. Да и сложно было это сходство не приметить, как-никак рука у скульптуры была всего одна.
        Но ни смех товарищей, ни сама каверза гридня меня не задели. Не до них мне было, хотелось побыстрее окунуться в мир местной магии и побаловаться с дарованной мне силой. И вскоре мне представился такой шанс.
        - Запомнили неучи? - дождавшись от нас неуверенного “да”, Неждан продолжил. - Вот и славно, сейчас и проверим. Давай юродивый выходи, покажи товарищам, как усвоил Саврогову науку.
        Дважды меня упрашивать не пришлось - и так руки чесались, а тут ещё и предложение такое заманчивое.
        Без лишних понуканий я вышел вперёд и тотчас же дунул в кулак. По ладони растеклось приятное тепло и, чтобы не растерять его понапрасну, я скороговоркой выпалил ключ-слово.
        - Горн к горну.
        В этот раз я не кричал как умалишённый, но свет “услышал” меня и так. Он с радостью явился на зов и окутал мою ладонь.
        - Жар в дело, - молвил я следом и без колебаний коснулся земли.
        Сияние проникло в почву и до этого неподатливая земная твердь покорилась, она “поплыла”. Я же смотрел на неё и всё никак не мог поверить, что это моих рук дело.
        - Довольно, - раздосадовано произнёс Неждан, но я его не послушал.
        Будто во сне я воздел кулак к небу, а затем обрушил неосязаемый молот вниз.
        - Я кому сказал…
        - Молотом оземь!
        Яркий сполох вынудил зажмуриться, но мне было плевать, ведь я почувствовал его… это был успех. Я буквально ощущал его собственной кожей - шероховатая поверхность камня так и норовила пощекотать ладонь и от этого на душе становилось тепло и радостно.
        - Тому бог не нужен, кто с наукою дружен, - прошептал я и наконец открыл глаза.
        В полной тишине я взглянул на своё первое творение - обыкновенную статую. Наверняка я мог бы сваять и что-нибудь потехнологичней, но рисковать не стал. И это не оттого, что не был уверен в собственных силах, вовсе нет. Просто будет подозрительно, если вчерашний деревенщина ни с того ни с сего создаст нечто доселе невиданное. Да и то, что я сумел повторить за Нежданом - уже тянет на подвиг, ведь гридень просто показал нам, как "ковать", но не объяснил всех тонкостей.
        Без недавнего разговора в бункере я бы точно не справился. Сотник Твердислав сам того не желая дал мне подсказку: на примере с патроном он доходчиво объяснил, что ключом к свароговой науке служит пространственное воображение. А с этим у меня никогда проблем не было, ни в том мире, ни в этом. Я всегда с лёгкостью моделировал в своём воображении трёхмерные объекты любой сложности, может поэтому и добился таких высот в робототехнике?
        Да, знания о материалах тоже были важны, но получить их куда проще, чем натренировать пространственное воображение. Тем более, если речь идёт об обычном камне. Разве есть среди нас те, кто никогда не держал этот вездесущий минерал в руках? Не подкидывал его на ладони, измеряя вес, не ощупывал шершавую поверхность, и, в конце концов, не раскалывал его пополам, чтобы посмотреть, что же там у него внутри. Все мы в детстве этим грешили, так что представить камень было на удивление легко.

* * *
        - Как? - только и спросил Твердислав, когда я в сопровождении Неждана вошёл к нему в кабинет.
        Сотник сидел за массивным дубовым столом и сверлил меня тяжёлым взглядом исподлобья.
        - Господин сотник… - начал было Неждан, но был грубо прерван начальством.
        - А не поведаешь ли мне гридень Неждан, почему у тебя новики неразумные на первом же занятии начинают ковкой заниматься?! Я же ясно велел, только горны разжечь, да земли чуть поплавить! Ты дурья башка, чем думал, али покрасоваться перед молодняком захотелось?! У отрока и так одна рука, а если бы он её по дурости в камень заточил или ещё чего похуже отчебучил?
        На гридня в тот момент жалко было смотреть. Под грозным взглядом начальства он весь покрылся пунцовыми пятнами и я даже заметил капельку пота на его виске.
        Эк его разобрало, любо-дорого поглядеть.
        - Господин сотник… - снова проблеял Неждан вот только и на этот раз слушать его никто не стал.
        - Выйди вон, позже поговорим, - сказал как отрезал Твердислав.
        Когда за спиной гридня захлопнулась дверь, сотник переключился на меня.
        - Не по нраву ты мне новик Стоум, ох не по нраву. Я как тебя увидел, сразу почуял подвох, ты весь какой-то мутный, словно болотный омут. Вот глянешь на тебя, вроде малец как малец, а потом в глаза посмотришь и не скажешь, что тебе тринадцать зим отроду. Уж больно взгляд у тебя старый для ребёнка. Есть что на это ответить?
        Похоже, довыделывался. Ох и не стоило впереди паровоза бежать, вот зачем я поддался искушению и создал ту треклятую статую - только лишнее внимание к себе привлёк.
        - Так жизнь у меня не сахарный мёд, вот и повзрослел раньше сроку. Да вы, господин Сотник, сами поглядите, я же калека да и рос без родительского пригляда. Ещё и дед у меня бывший княжий десятник, чуть что не так сразу кулаком в лоб, а он у него знаете какой тяжёлый?
        - Ох и складно чешешь, а где ковать так лихо научился или подсказал кто? - с подозрительным прищуром поинтересовался Твердислав.
        - Так вы, господин сотник, и подсказали.
        - Да неужто, это когда же такое было?
        - Так сразу после посвящения. Вы же сами мне и про патрон поведали, и про то, что в голове всё держать надобно будто наяву, помните?
        - И ты чего, по моей оговорки понял, что делать следует?
        - Выходит что так.
        Твердислав внезапно поднялся из-за стола и подошёл к окну, а затем жестом подозвал меня.
        - Гляди, - ткнул он пальцем в стекло.
        Куда глядеть я понял сразу - сотник указывал на полигон, точнее, на две каменные статуи, что там недавно появились. Одна из скульптур пародировала меня, вторая гридня. Каюсь, не смог сдержаться и решил-таки отплатить Неждану его же монетой, но, похоже, перестарался.
        - Ничего глаз не колет? - спросил сварожич.
        - Мудя у гридня на челе были лишними, - повинился я, скрывая улыбку.
        Сдерживать рвущийся наружу смех удавалось с трудом, уж очень к месту пришёлся здоровенный, налитый кровью, хер. Будто рог неведомого животного, он торчал изо лба гридня и грозился пронзить небеса.
        - И это тоже, - усмехнулся сотник. - Неждан тебе этого не простит, но сейчас не о том речь. Погляди внимательно на статуи и скажи в чём их отличия.
        - Моя более ладная.
        Не заметить огрехов в работе Неждана не смог бы только слепой. Даже на таком расстоянии его скульптура выглядела неказистой и слепленной будто из отдельных кусков. Моя же могла посоперничать с лучшими работами профессиональных скульпторов. Видать, с воображением у гридня совсем туго, раз он не сумел удержать в голове столь простую форму.
        - Верно. Вот и поведай мне, отрок, как же так получилось, что гридень обученный уступил новику безусому? - на этот вопрос у меня не было ответа, а сотник меж тем продолжил. - Да ты не смотри, что Неждан дурит иногда, парень-то он справный и талант к Свароговой науке имеет немалый, но, видать, по сравнению с тобой это всё пшик. Это-то меня и тревожит больше всего, в нашей Ратной школе отродясь не было самородков навроде тебя.
        - Так это же славно.
        - Для Славии да, а для тебя как поглядеть. Вскоре о твоём "подвиге" прознают в штабе и тогда тамошний воевода загодя выпишет новику Стоуму направление на заставу пограничную, чтобы значиться сразу после обучения на передовую его отослать…Эх, говорил я тебе Культяпка, держись тише воды ниже травы, а ты не послушал…
        
        Глава 9
        Первая ночь в казарме не задалась, сон не шёл. Вместо того чтобы сомкнуть глаза и погрузиться в царство Морфея я пялился в потолок и корил себя за дурость.
        Эх, Олег, Олег ты вроде взрослый мужик, а повёл себя как зелёный юнец. Неужто ребяческий порыв обуздать не смог или сила новообретённая совсем голову вскружила?
        Да чего гадать, есть у меня ответ, но он меня ни разу не красит. Я так обрадовался скорому "излечению", что совсем растерял былое хладнокровие. Как мальчишка поддался низменным эмоциям и вот результат.
        Не раз я видел, как люди с увечьями примеряли мои протезы и всегда недоумевал, чего это они становятся такими шальными? Поначалу слёзы льют, а через секунду уже готовы от радости в пляс пуститься. Теперь-то я их понимаю. Видать, и меня точно так же коротнуло от переполнявших душу эмоций.
        Ладно, чего уж теперь грустить, прошлого не воротить. Надобно думать, как дальше быть?
        Если Твердислав не приукрасил, то взяли меня местные на карандаш и теперь ждёт меня поездка в дальние дали, где земля пропитана кровью, а воздух дымом пожарищ. Одно радует, сразу меня на фронт не отправят - дождутся конца обучения.
        Вот она - слава самородка и ведь ничегошеньки теперь не исправишь. Снова притвориться неумёхой уже не выйдет, мало того, что начальство заподозрит неладное так ещё и сам себе жизнь подпорчу. И дело даже не в том, что хлебная должность неумёхе не светит, всё куда хуже - придётся мне скрывать таланты свои, а значит, и достойного протеза мне не видать как собственных ушей. Да и на фронт меня один хрен сошлют, пускай не сразу на передовую как в первом случае, но разве такой судьбы я желал?
        Нет, так дело не пойдёт. Раз желают они видеть во мне самородка, то покажу я им самородка. Да такого, что волосы у власть имущих встанут дыбом, и не захотят они отпускать на вольные хлеба столь ценного кадра. Главное, сделать всё по уму, начать с малого: полимера какого необычного или металла редкого. С чего-то чему объяснение может найтись, а иначе не поверит никто, что отрок деревенский, сам до того додумался.
        Но перед этим стоит побольше вызнать про сварожичей. На что способны? Каков их предел: насколько сложные предметы они могут ковать и в каких объёмах, а то как бы и в этом не опростоволоситься.
        Благо, вскоре мне представится такая возможность. С завтрашнего дня у моего призыва как раз начинается полноценная учёба…
        - Чего не спишь? - раздался девичий голос.
        Из темноты, со стороны соседней кровати на меня взирала пара светящихся глаз. Если бы не человечьи зрачки, то я бы, грешным делом, подумал, что за мной следит хищник из семейства кошачьих.
        - Да вот, думаю, как бы завтра в грязь лицом не ударить. Первый день как-никак, - тут же нашёлся я с "ответом".
        - А тебе ли, любимцу Сварога, страшиться?
        - C чего это я любимец?
        - Так все видели, как ты гридня того посрамил. Разбил его на его же поле, а это уже о многом говорит. Талант у тебя немалый, даже завидно маленько.
        - Была бы ещё от него польза, а то пока один вред.
        - Ну и несмышлёныш же ты Стоум. О тебе наверняка уже и воеводы знатные прознали. А, стало быть, ждёт тебя после учёбы служба почётная на самом острие нашего воинства. Разве это не здорово?
        - Ещё как, - без энтузиазма поддакнул я. - Крики поверженных врагов, грохот взрывов и запах пожарищ по утрам. Всё, как я люблю.
        - Славная речь, - Колышек с лёгкостью приняла сказанное мной за чистую монету, а мой сарказм благополучно пропустила мимо ушей. - Хоть телом ты и слаб, но духом ничем не уступишь витязю.
        - Да, я такой…
        - Ох и рада я, что боги мне достойного соратника послали. Так помолимся же Перуну, чтобы и впредь службу вместе нести. Надеюсь, услышит он наши мольбы и будем мы с тобой Стоум плечом к плечу землю родную от ворогов оберегать.
        Пора было завязывать с этим фарсом, а то неровен часть она мне и побрататься предложит.
        - Послушай Колышек, а ты неужто в темноте видишь? - решил я перевести разговор в другое русло, пока не стало слишком поздно.
        - Не так, как днём, но вижу, - подтвердила мои догадки девушка.
        - Здорово, а чем вы ещё от обычного люда отличаетесь?
        - Можем медведя голыми руками заломать, зайца в поле догнать, добычу по запаху выследить, реку под водой переплыть, стрекозу камнем сбить. В общем, много у нас отличий, но не всё из них нам по душе. Например, не спим мы ни днём, ни ночью и, стало быть, снов никаких не видим. Да и потомство оставить не можем, не приспособлены мы для этого.
        Интересно девки пляшут, а с чего это витязи - отпрыски богатырей детишек зачать не могут? Что-то здесь нечисто, так и смердит тайной какой-то грязной.
        - А правда, что род свой от богатырей ведёте? - одно дело слышать об этом от деда и совсем другое узнать из первых уст.
        - От них родимых. Правда, не знаем мы ни матерей, ни отцов своих.
        - А кто ж вас тогда обучал да воспитывал?
        - Так другие витязи из тех, что постарше. Мы же вместе все росли, под одной крышей.
        Получается, Колышек да и остальные витязи у нас детдомовские? А где же их родители тогда пропадают? Ладно отцы-богатыри, те могут на заставах пограничных родину неустанно оберегать, но мамаши то куда подевались? Это что за кукушки такие, деток понарожали, а сами в кусты?
        За разговором я и сам не заметил, как дурные мысли улетучились, а на смену им пришла зевота. Пора было отходить ко сну.
        - Доброй ночи, Колышек, - ляпнул я не подумав, ещё бы сладких снов ей пожелал.
        - И тебе хороших снов, Стоум, - немного разочарованно ответила девушка.
        Видать, рассчитывала Колышек, что наш разговор продолжится и сумеет она таким странным образом скоротать часы до утра.
        Эх, и жалко её так оставлять, надо бы чем-нибудь скучающую девицу занять. А то от праздного гляденья в потолок и головой может тронуться.
        - Слушай Колышек, а хочешь, я тебе задачек для ума подкину. Глядишь и скуку разгонишь, и ночь быстрее скоротаешь.
        - А что за задачки? - зажглась интересом девочка-витязь.
        - А вот сейчас и узнаешь.
        Немного помозговав, я набросал ей самых разных упражнений для развития пространственного мышления. В целом, ничего сложного - так головоломки разные из разряда: представь пустую комнату, обустрой её, а затем покрути по-всякому - да так, чтобы ни один предмет не забылся. Помню, и сам в детстве так баловАлся, когда сон не шёл. Да, не особо весело, зато будет ей чем голову занять бессонными ночами, а там глядишь эти тренировки и для Свароговой науки сгодятся.
        В объятия Морфея отходил с чувством выполненного долга и чистой совестью.

* * *
        - Виски прямые.
        - ЧАво сказал?
        Вот уже пяток минут я сидел на неудобном деревянном стуле и терпеливо ждал, когда местный цирюльник закончит меня истязать. А ничем кроме, как истязаниями, я его действия назвать не мог. Правда, это была скорее заслуга не самого парикмахера, а его инструмента.
        Вытянутый и худой словно жердь дед держал у моей головы ручную машинку для стрижки волос. С одной стороны, своим внешним видом она как бы и напоминала привычный мне аппарат, с другой же - кардинально отличалась по способу работы. В движения она приводилась не электрическим током, а банальной мускульной силой. У машинки имелись самые настоящие ручки, прямо как у пассатижей. Их и надо было сжимать, чтобы лезвия исправно выполняли своё дело.
        - Ладный, говорю, у вас инструмент.
        - Да, Инструмент славный, от отца мне достался, а ему от деда. Мне всё втюхивают новый какой-то “елестрический”, но я не беру. А зачем? Мой-то и так справный да и привычней он мне. Я им так и говорю, он мне и даром не нужОн этот ваш Инструмент “елестрический”.
        Пока слушал дедовы причитания, вовсю пялился в овальное зеркало на стене. Следил, как бы старый ненароком ухо мне ни отчекрыжил.
        Несмотря на преклонный возраст, цирюльник работал бойко, и с каждой секундой мои волосы становились все короче. Замер дед лишь тогда, когда вместо неприглядной копны у меня на голове образовался короткий и филигранно ровный ёжик светлых волос.
        - ЧАво зад пригрел, свободен, - проворчал старик и указал на выход.
        Перед тем как выполнить команду, я в последний раз взглянул на зеркало, в котором отражался скуластый подросток с вытянутым хищным лицом и застарелым фингалом. Желтизна от гематомы причудливо сочеталась с глазами орехового цвета и придавала мне этакий разбойничий вид.
        Покинув каморку цирюльника, я вышел на свежий воздух и сразу же встал в строй точно таких же обритых новобранцев.
        - Всех забрили? - спросил прохлаждающийся рядом Неждан и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Юродивый, а ты чего так долго поди не девка или тебе волосню ещё и на мудях ровняли?
        Ох и зацепил я гридня своим подколом, с раннего утра уже злобой исходит. Как поднял нас с коек, так и злословит. Но самое паршивое, что этот гад ещё и постоловаться нам не дал - сказал, что позже животы набьём, когда на людей станем похожи.
        - Так вам бы тоже её подровнять, чтобы взор не застилала.
        Раздались первые смешки - это самые смекалистые поняли о чём речь, а следом за ними подтянулись и остальные, и тогда уже весь строй покатился со смеху.
        Статую гридня хоть и убрали с полигона в тот же день, но память о ней будет жить долгие годы. Уж об этом людская молва позаботится.
        - Смешно вам значит?! Ну так вместе сейчас посмеёмся! - вызверился оскорблённый Неждан. - А ну, бестолочи, давайте-ка бегом вокруг казармы и чтобы не останавливались, пока я не велю!
        Приказ есть приказ, пришлось бежать. Одно дело доводить временного командира в лице безусого гридня и совсем другое - плевать на воинский устав. Велел сотник слушаться этого балбеса, значит, надо слушаться, а иначе никак. Проклятущие вороны и донести могут о неповиновении куда следует и тогда снова мне нагоняй от сотника получать. А оно мне надо, второй раз на одни и те же грабли наступать?
        Пока пыхтел на мощёной дорожке, вовсю глазел по сторонам.
        В столь ранний час Ратная школа представлялась этаким огромным муравейником, в чьём нутре на славу пошуровали палкой. Кто-то куда-то бежал сломя голову, кто-то маршировал горланя бравурные песни, а самые расторопные и вовсе уже палили из винтовок на стрельбище. И главное, все они успели позавтракать.
        Желудок раздосадовано заурчал и я невольно сбился с шага.
        В этот-то момент я и заметил их - родовичей. Не признать местную элиту было сложно. Все статные и ладные как на подбор, словно цыплята из одного инкубатора. Роднил их и окрас формы - все родовичи были облачены в синий Перунов цвет.
        Ну кто бы сомневался? Местная элита только из Перуновых любимцев и состоит, и нет среди родовичей ни велеситов, ни сварожичей, ни уж тем более стрибожьих отпрысков. Да и могло ли быть иначе в воинском-то государстве? Кому, как не покровителю воинской дружины, привечать у себя отборных, потомственных воев?
        Шли родовичи не спеша, но уверенно и бойко. В каждом их шаге чувствовалась сдерживаемая сила и выучка профессиональных солдат. Казалось, смотрели они лишь вперёд, но я то и дело замечал, как то один из них, то другой украдкой осматривается, будто выискивая угрозу.
        К слову, они сильно отличались от тех Перуновых избранников-простолюдов, которых я видел в первый день посещения Ратной школы. И это касалось не только стати и выправки, но даже облика. Отпрыски знатных семей щеголяли вполне себе обычными причёсками, а не уставными стрижками как было условленно. Да, причёски эти не блистали вычурностью, но факт оставался фактом, родовичам дозволялось куда больше, чем остальным ученикам Ратной школы.
        Вот только всё моё недовольство мигом схлынуло, стоило лишь приглядеться к шевронам на синих рукавах. Объятые пламенем щиты с молниями на них отметали любые вопросы и претензии. Тем, кто прошёл горнило войны, можно спустить с рук всякое, в том числе и неуставную стрижку.
        Пять старших дружинников - именно столько их было: три парня и две девушки. И если на мужскую половину отряда я никакого внимания не обратил, то к женской тотчас прикипел взглядом.
        Вот как можно такую красоту на войну отправлять? В свою бытность на земле я встречал немало привлекательных девчонок, но этих двоих будто сами боги слепили. Даже отчасти мешковатая форма не могла скрыть их прикрас. Синяя ткань покорно оттопыривалась в нужных местах, заставляя сердце учащённо биться…
        А может всё дело в беге?
        Боги, да кого я обманываю? Мне просто нестерпимо хотелось женского тела, притом желательно взрослого - прямо как у этих двоих.
        Мордашки у девиц тоже не подкачали: холеные, с пухленькими губками и выразительными глазищами. Они даже чем-то походили друг на дружку: обе русоволосые и голубоглазые, с точёными носиками и бровями вразлёт. Ну прям вылитые сестрицы.
        - Всё, остолопы, бегом столоваться! - дурниной проорал Неждан.
        За разглядыванием девиц я и сам не заметил, как наша внеплановая зарядка подошла к концу.
        В пустующую столовую мы вошли, разя потом и зыркая голодными взглядами по сторонам. Всем хотелось поскорее набить брюхо да вытянуть гудящие после пробежки ноги.
        Для этих целей мы и направились к одному из длиннющих столов по обеим сторонам которого притулились деревянные лавки. По этим самым лавкам и расселись, а затем принялись ждать. А точнее, слюнки глотать из-за витающих вокруг вкусных запахов.
        Слава богам мучения не продлились долго и уже спустя пяток минут наш стол был заставлен яствами.
        Кормили в Ратной школе на славу, тут тебе и каша парящая и птица запечённая, с корочкой хрустящею. Да всё это вприкуску с капусткою заквашенной. Не завтрак, а сплошная услада. А уж компот какой бодрящий, пару глоточков сделаешь и усталости как не бывало.
        На несколько минут столовая погрузилась в тишину, слышалось одно лишь чавканье да сопенье. Новобранцы-сварожичи утоляли голод. Ну и я от них не отставал, закидывал в рот попеременно то истекающее жиром и соком мясо, то наваристую пшённую кашу. И так продолжалось до тех пор, пока меня не окликнули.
        - Слышь Культяпка, - сидящий напротив Мотыга недобро глянул на меня. - Ты это, хорош гридня поддевать, а то, вишь, всем из-за тебя досталось. Ты ляпнул почём зря, а нам потом потей.
        Есть в его словах справедливость, вот только не сам я на рожон лезу, а лишь отбиваюсь от Неждановых нападок. Или прикажете мне издёвки гридня молча сносить да обиду проглатывать? Нет, так дело не пойдёт, иначе почует он свою безнаказанность и пуще прежнего разойдётся. Знаю я таких людишек, ещё в прошлой жизни с ними не раз пересекался. Нет, никак нельзя давать слабину, а то Неждан меня с концами в грязь втопчет.
        - Так вы меня ещё благодарить должны, разве не слыхали, что вместе с потом хворь всякая выходит, да и кожа чище становится. Так глядишь, побегаем и налицо краше станем, а там и всё девки наши.
        - Чего?! - удивлённо вытаращился на меня отрок, да и остальные чуть ошалели. Одна Колышек как хрустела птичьими костями, так и продолжила хрустеть. Не было ей дела до наших разборок, ну оно и понятно, витязю и семь вёрст не крюк, даже не запыхалась пока бегала.
        - До тебя, видать, доходит, как до утки на седьмые сутки? Говорю, придётся нам вместе бремя тяжкое нести, а иначе какие мы соратники. Так ясней?
        Да, грубо, но объяснять нет смысла да и не поймут. Своя рубаха всегда ближе к телу, а значит, и радеть они будут не за мою честь, а за собственную шкуру. Ну да и чёрт с ними, я здесь не за тем, чтобы друзей заводить.
        - Ну ежели не хочешь по-хорошему и по-людски не разумеешь, то значит, будешь бит. Айда на улицу, - Мотыга принялся вставать из-за стола, сжимая пудовые кулаки. - Там и за вчерашнее сквитаемся, и на сей раз не погляжу я, что рука у тебя одна.
        - Тебе неймётся ты и иди, а у меня и поважнее дела имеются, - вставать следом я и не подумал.
        Оно мне надо, снова сотника гневить? Вот намну этой сутулой собаке бока и буду потом стыдливо очи прятать перед начальством. Твердислав уже и так недобро косится в мою сторону, так зачем ещё пуще его злить? Да и не со зла Мотыга так себя ведёт - больше от обиды за разбитый нос.
        - Это какие же такие дела? - всё не сдавался амбал.
        - Да вот, компот хотя бы допить.
        - Струсил, стало быть, - довольно ощерился Мотыга.
        О! А вот это уже серьёзно. Усомниться в доблести славийца - это то же самое, что плюнуть тому в лицо. С тем же успехом он мог обозвать потаскухой мою мамашу. Такое на тормозах не спустишь, особенно при свидетелях - не поймут. Даже Колышек и та замерла с открытым ртом и недоверчиво глядела на нашего общего сослуживца.
        "Ох, ну и дурень же ты Мотыга, теперь нет у меня пути назад, придётся тебя наказать. Да так, чтобы и остальные прониклись…иначе не поймут".
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ЕЖЕЛИ ЕСТЬ СРЕДИ ВАС ТАКИЕ, КТО ЕЩЁ НЕ ЧИТАЛ ДРУГИХ МОИХ КНИГ, ТО МИЛОСТИ ПРОСИМ: 131635
        ЭТО ЗАДОРНЫЙ БОЕВИК, С ОТЛИЧНЫМ ЮМОРОМ И АКЦЕНТОМ НА БОЕВЫЕ ИСКУССТВА, КОТОРЫЙ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОНРАВИТСЯ ЛЮБИТЕЛЯМ ММА, ПОЧИТАТЕЛЯМ ОЛДСКУЛЬНЫХ БОЙЦОВ, А ТАКЖЕ ФАНАТАМ ТАКИХ ТАЙТЛОВ, КАК ТОКИЙСКИЕ МСТИТЕЛИ И GTO.
        Глава 10
        - Вот…
        - Что…
        - Бывает…
        - Когда…
        - Не…
        - Следишь…
        - За…
        - Языком…
        Я сидел на поверженном новобранце и с каждым произнесённым словом впечатывал единственный кулак в его тупую голову. Может, хоть так мне удастся вбить ему немного разумения, а иначе век его будет недолог. Попадётся Мотыге какой-нибудь горячий славиец и тогда за подобное оскорбление одним разбитым лицом он уже не отделается. Так что будет ему наука на будущее, чтобы попусту не трепал языком.
        Новик уже минуту как не сопротивлялся, лишь безвольно прикрывался руками от ударов, а я всё продолжал осыпать его голову тумаками.
        Жестоко? Возможно, но так было надо. Если не продемонстрирую злобу и остановлюсь раньше сроку, то быть беде. Мотыга нанёс урон моей чести, а значит, должен я продемонстрировать всем окружающим, что честь для меня - не пустой звук или какой же я тогда славиец?
        А ежели и зайду дальше положенного, то меня обязательно остановят - если не другие новики, так сам Неждан.
        Вон он стоит неподалёку да на драку поглядывает. Притом недовольно так зыркает, что сразу становится ясно, на кого ставку делал. Хотел гридень, чтобы Мотыга меня как следует отлупил, поэтому и на битву дозволение дал. По той же причине он и Сварогову науку запретил в бою использовать. Ну оно и понятно, если б обратился я к искре Небесного кузнеца, то у Мотыги супротив меня и вовсе шансов не осталось. А их и так не сказать, чтобы много было. Ещё после первой нашей стычки я сразу смекнул, что Мотыга хоть и здоровый лоб, но драться не приучен. Иначе чего бы ему от одного тычка в нос слезы лить? Сразу видно, не привык он удары сносить, а это в драке главное.
        - Всё Культяпка окстись! - наконец-то подал голос Неждан. - Хватит с него.
        Я ещё раз для видимости замахнулся, чтобы окружающие уж наверняка поверили в мою напускную ярость.
        - Я кому велел прекратить?! Это приказ!
        Вот теперь можно и остановиться - дело сделано. Дружбы я этой дракой не сыскал, зато уважать себя заставил - это-то мне и нужно было. А иначе как без железного авторитета в военную верхушку пробиваться? Одними изобретениями сыт не будешь, признание среди других армейцев тоже играет роль, притом немалую.
        - Все построились! - гаркнул Неждан, а затем подошёл к поверженному новику. - А ты чего разлёгся, бестолочь? Давай дуй в лечебницу, а как закончат тебя врачевать, то приходи на полигон, где у нас первое занятие было.
        К тому моменту, как Неждан закончил разглагольствовать, мы уже построились и ждали дальнейших указаний. Впрочем, долго нам так стоять не пришлось, довольно скоро гридень отдал команду “За мной!” и повёл нас в сторону того самого полигона.
        По пути я то и дело ловил на себе взгляды сослуживцев и не было среди них осуждающих - новики смотрели с уважением и пониманием. Я всё же добился своего, а значит, ещё на шаг приблизился к заветной цели.
        Как оказалось, на полигоне нас уже ждали. Ещё издали я приметил Твердислава, а подойдя чуть ближе углядел ещё и деревянный ящик у его ног.
        - Чего плетётесь, как бабы беременные с коромыслом промеж булок?! - издали “поприветствовал” нас сотник.
        Ну мы и ускорились, а куда деваться? Пришлось слегка пробежаться.
        И только когда замерли мы по струнке напротив сотника, тот соизволил продолжить.
        - Что есть сильнейшее оружие славийцев? - внезапно задал он вопрос. - Бронированный кулак корпуса богатырей? Нет! Витязей полки? Нет! Танки? Ружья? Может кулаки? Нет, нет и нет! Единство! Единство, что позволяет нашему народу мужественно противостоять всему миру! И мы сварожичи одни из тех, кто укрепляет это самое единство. Нашими патронами делятся на передовой, в вырытых нами траншеях пережидают “бури”, одно наше присутствие уже вселяет твёрдость в солдат, ведь свято верят они, что пока мы рядом их винтовки не заклинят, а штыки не затупятся. Так не подведите же их и достойно освойте Сварогово науку!
        С этой проникновенной речи и началось наше обучение. Перво-наперво Твердислав раздал каждому из новобранцев, за исключением меня, по обычному камню, а затем повелел:
        - Щупайте его, катайте в руках, нюхайте, да хоть грызите. Хочу я, чтобы сроднились вы с камнем и поняли какова его суть.
        Ожидаемо, обычный камень - это и впрямь лучший тренажёр для начинающих сварожичей. Столь простой минерал будет в разы проще освоить, чем ту же сталь. Да и банально, камень ближе к нашим корням. Разве не он стал первым орудием человека?
        Заняв остальных новиков, Твердислав приблизился ко мне.
        - А тебе вот, кусок стали воронённой, - на широкой мозолистой ладони покоился неровно обрезок стального листа. - Чего застыл, бери давай, изучай. С камнем ты вроде и так освоился.
        Железка перекочевала ко мне в руки и я тут же усиленно принялся её вертеть, нюхать и едва не облизывать. Ну а чего, не говорить же сотнику, что я такую пластинку и с закрытыми глазами сварганить могу? Из образа выбиваться никак нельзя, а вот слегка ускорить обучение - это пожалуйста.
        Через пяток минут я уже стоял напротив старого сварожича и преданно заглядывал тому в глаза.
        - Господин сотник, я всё.
        - Чего “всё”, на солнышке разморило что ли?
        - Да нет, с железякой всё. Думаю, смогу я её сковать.
        - Да ты, должно быть, шутишь малец, сталь эта непростая, а оружейная. Ты ж её раньше и видеть нигде не мог, а сродниться с ней так быстро разве что Небесному кузнецу под силу.
        Разумнее было бы отступить, но терпеть было уже невмоготу. Если сейчас развернусь и потопаю обратно железяку щупать, то ещё сильнее отсрочу тот момент, когда смогу наконец протез сковать. Допускать же этого никак нельзя, а значит, нужно доказать сотнику, что схватываю я на лету и даже самые сложные задачки мне по плечу.
        - Господин сотник, дозвольте попробовать, - бросился я в омут с головой. Назад дороги не было, пан или пропал.
        - Ну пробуй, чего ж не попробовать. Только смотри, на этот раз не вздумай лишку хватить, кусочек должен быть такой же махонький. Так всяко безопасней будет, а то не знаем мы ещё твоих пределов. Да и рано их пока узнавать, к дару привыкнуть надобно.
        - А что это за пределы такие, если не секрет? - каюсь, не сдержался, но не мог я упустить из-под носа столь ценные сведения.
        - Да нет в том секрета. О пределах каждому более-менее обученному сварожичу известно. Мера это такая. Показывает она, сколько сути сможешь расплавить да в предмет обратить. Даже испытание такое имеется, где землицу надо в камень превращать, до тех пор, пока с ног не свалишься. И по тому сколько камня удалось сварожичу сваять, его силу и узнают. А вот мастерство кузнеца меряется уже по-иному и зависит от того, сколь сложное и необычное изделие он способен сковать. Есть у меня знакомец один в чине немалом, таких, как он, величают Дланями Сварога. Мастер, каких поискать, может и башню литую на пустом месте сотворить, да не простую, а утыканную орудиями артиллерийскими и сам же этими орудиями управлять способен в одиночку. Вот это я понимаю сварожич, не то что нынешнее племя.
        Что-то я от деда о подобном не слыхал. Хотя он у меня судя по рассказам больше по лесам партизанил. История о стальной башне, утыканной орудиями, звучит, конечно, сомнительно, но и поводов не доверять Твердиславу у меня нет. Ну какой ему смысл перед безусым юнцом рисоваться да приукрашивать?
        - А… - попытался я задать ещё один вопрос, но был прерван грубым окриком.
        - Так, Культяпка, ты чего, лясы собрался тут точить? А ну, живо за дело!
        Видать, достал я Твердислава своими вопросами. Ну да и чёрт с ним, есть у меня занятие и поважнее.
        - Горн к горну, - произнёс я, после того как дунул в кулак.
        Ну, понеслась родимая!
        Душу охватил азарт, даже единственная рука и та заходила ходуном от подступающего волнения. Боги, как же это приятно делать то, что неподвластно другим людям - это ни с чем не сравнимое удовольствие. Теперь-то я понимаю этих набожных славийцев, всю эту страсть они неосознанно переносят на вас, да небожители? Вот только в отличие от наивных аборигенов я в ВАС не верю, а стало быть, и силой своей буду наслаждаться сам.
        - Жар в дело, - прогретая на солнышке земля ответила теплом на тепло и тут же принялась “таять” под моей ладонью.
        Полдела сделано, осталась самая приятная часть. Если и есть в мире большее удовольствие, чем близость с женщиной, то это, несомненно, созидание.
        Удерживая в памяти чёткий образ железяки, что доверил мне Твердислав, я вознёс кулак к небу. Пришло время творить!
        - Молотом оземь!
        И стоило мне коснуться подтаявшей тверди, как по глазам ударила привычная уже вспышка. И на этот раз я не дал ей себя ослепить - наученный горьким опытом, вовремя прикрыл глаза.
        - Смотри-ка и впрямь получилось! - подивился сотник моему успеху. - А ну-ка, Культяпка, дай-ка мне это кусочек, проверить кое-что надобно.
        Ещё тёплый обломок был тут же передан в руки Твердислава и тот зачем-то принялся его мять. Своими узловатыми пальцами он будто бы пытался погнуть воронёную сталь, но всё было тщетно - та ни в какую не хотела уступать.
        - Гляди-ка, крепкая зараза, - наконец сдался сотник. - Удивил ты меня отрок, ох удивил, не только форму смог передать, но и суть. А давай-ка ещё попробуем.
        Во взгляде старого сварожича вдруг проклюнулся молодецкий задор и он пинком откинул крышку деревянного ящика. А после ненадолго склонился над содержимым, словно что-то выискивая.
        - Во, то что надо, - с этими словами Твердислав извлёк на свет божий ещё один кусок металла, на этот раз куда более громоздкий. - Добрая сталь, тяжёлая правда зараза. Ну да и ладно, самоходкам всяким бронированным да богатырям в самый раз, главное - пули её не берут.
        Это что же получается, богатыри на себе танковую броню таскают?! Да что они за люди такие, да и люди ли вовсе?
        - Давай Культяпка, пробуй, - напутствовал сотник и тут же всучил мне в руки тяжеленный отрез брони.
        Сразу за дело браться не стал - ни к чему было пороть горячку. Хоть и был я уверен, что с лёту смогу воссоздать точную копию выданного металла, но торопиться не стал. Вместо, этого принялся ощупывать кусок брони, нюхать и чуть ли не лизать его. В общем, исправно играл роль неопытного сварожича.
        Так я и провёл ближайшее время, занимаясь актёрством. И только через десяток минут всё-таки разродился показательно-неуверенным “готов”. Твердислав на это лишь одобрительно кивнул и я наконец-то приступил к самому интересному.
        Стоит ли говорить, что всё прошло как по маслу? Я с честью справился с поставленной задачей и спустя несколько томительных секунд уже вовсю любовался вполне узнаваемым листом металла. Он робко торчал из земли, будто панцирь зарывшейся в песок черепахи - такой же выпуклый и зеленоватый.
        На этот раз сотник тоже решил испытать мою работу, вот только пальцы поберёг. Вместо того чтобы силушкой богатырской мериться со сталью, он обратился к Свароговой науке.
        Без лишних слов Твердислав разогрел горны и опустился на одно колено. А дальше, я и глазом моргнуть не успел, как он лихо приложил ладони к земле, а затем молниеносно махнул кулаком. На всё про всё ему потребовалось от силы секунды две - вот что значит выучка!
        Когда же свет преобразования рассеялся, я разглядел в руках у сотника громоздкий револьвер. И направлен он был почему-то в мою сторону. Сердце тут же кометой ухнуло в пятки и я уже готов был распрощаться с жизнью, когда Твердислав произнёс:
        - Чего застыл дурилка, от железки-то отойди, иначе как мы её проверять будем? Посечет ещё тебя осколками, а мне потом отвечай.
        На негнущихся ногах я отошёл в сторону и тут словно раскат грома бахнул выстрел, а сразу за ним раздался противный звон - это выпущенная пуля достигла цели. Я только и заметил, как стальную пластину вырвало из земли и откинуло в сторону.
        - Ну что, Культяпка, пойдём поглядим коваль ты знатный, али халтурщик криворукий!? - что есть мочи гаркнул Твердислав.
        И даже так я едва разобрал его слова, звон в ушах и не думал стихать.
        Когда мы сотником подошли к отлетевшей в сторону пластине, то Твердислав отчего-то громко присвистнул и, как мне показалось, даже ругнулся вполголоса.
        - Да не может такого быть! - воскликнул сотник, переворачивая сапогом металлическую пластину. - Неужто, я пороху пожалел для патронов?!
        И вот тут я понял, что сплоховал. А всё потому, что на броне виднелась одна лишь едва заметная щербинка. Похоже, знания из прошлой жизни сыграли со мной злую шутку, по глупому недосмотру я создал не точную копию броневой пластины, а лишь её внешнее подобие. Сам же металл, скорее всего, машинально заменил на ближайший известный мне аналог, а им, если мне не изменяет память, был МАРС 600. Так что нет ничего удивительного в том, что высокопрочная сталь, специально предназначенная для отражения бронебойных пуль, с такой лёгкостью выдержала попадание из обычного револьвера.
        - Видать, по касательной пуля ушла, - нашёл объяснение сотник. - Глаз уже не тот, вот и смазал.
        Старый вояка и предположить не мог, что сейчас у его ног валяется самое настоящее сокровище. Оставалось лишь подобрать его с земли, отряхнуть от налипшей пыли да сродниться. Думаю, опытному сварожичу не составило бы труда освоить этот металл. К счастью для меня, гордыня пересилила здравый смысл, поэтому и не смог Твердислав вообразить, что отрок безусый сметливее его окажется. Куда проще ему было поверить в то, что пороху недосыпал или верный глаз на старости лет подвёл, но никак не в то, что сумел я в столь юном возрасте других сварожичей за пояс заткнуть.
        - Ладно, Культяпка, хватай железяку, пойдём ещё чего попробуем, - повелел Твердислав и зашагал обратно к ящику.
        Я же не стал терять времени даром: украдкой дунул в кулак и тихонько произнёс заветные слова. Пора было исправить то, что натворил.
        - Жар в дело, - прошептал я, касаясь бронированной пластины, а затем слегка стукнул по ней кулаком и добавил. - Молотом оземь.
        И хоть голос мне удалось скрыть, но от вспышки света было не уберечься. Её то сотник и заприметил. Он резво обернулся и вцепился в меня взглядом.
        - Ты чего это творишь? - подозрительно сощурился Твердислав.
        - Вот, господин сотник, - продемонстрировал я девственно-чистую пластину, на которой не было ни щербинки. - Исправил, а то, чего этот скол глаза мозолит?
        - И то верно, раз вещь попортили, то надобно исправить, - смягчился вояка.
        И только заметив эту перемену, я сумел выдохнуть - справился.
        Оставалось лишь догнать сотника да продолжить прерванное обучение. Этим я и занялся.
        В ящике Твердислава было полно всяких интересных штуковин, в том числе и огнестрельного оружия со взрывчаткой, но он отчего-то запретил мне к ним прикасаться. Вместо этого, старый скряга продолжил и дальше потчевать меня всякими железками, даже медью и чугуном “побаловал”. Однако мне ли жаловаться, я в отличие от остальных новиков хотя бы не с камнями вожусь - а это уже немало.
        Когда урок подошёл к концу, Твердислав снова нас построил, сказал напутственное слово и передал с рук на руки Неждану. Всех, кроме меня…
        - А ты, Культяпка, куда намылился? - приподнял кустистые брови сотник. - Неужто забыл наш уговор?
        - Это какой? - удивился я в ответ.
        - А тот, где ты за каждую провинность будешь дерьмо за нечистью прибирать. - припечатал Твердислав, а следом с ехидцей добавил. - Али запамятовал уже?
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ЕЖЕЛИ ЕСТЬ СРЕДИ ВАС ТАКИЕ, КТО ЕЩЁ НЕ ЧИТАЛ ДРУГИХ МОИХ КНИГ, ТО МИЛОСТИ ПРОСИМ: 131635
        ЭТО ЗАДОРНЫЙ БОЕВИК, С ОТЛИЧНЫМ ЮМОРОМ И АКЦЕНТОМ НА БОЕВЫЕ ИСКУССТВА, КОТОРЫЙ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОНРАВИТСЯ ЛЮБИТЕЛЯМ ММА, ПОЧИТАТЕЛЯМ ОЛДСКУЛЬНЫХ БОЙЦОВ, А ТАКЖЕ ФАНАТАМ ТАКИХ ТАЙТЛОВ, КАК ТОКИЙСКИЕ МСТИТЕЛИ И GTO.
        
        Глава 11
        - Так я вроде за честь свою бился, за что меня к нечисти? - тут же подивился я.
        - За драку с тебя никто не спрашивает, там всё по делу было, а вот за статую безобразную ты ещё наказания не понёс. Так что дуй пулей к велеситам, там тебя поди уже заждались.
        Делать было нечего, пришлось топать куда велено. Благо дорогу к казарме велеситов я уже худо-бедно знал, спасибо нашему недавнему экскурсоводу. А если вдруг и заблужусь, то сориентируюсь по запаху - навозом оттуда пасёт знатно.
        К месту обитания велесовых погонщиков я добрался быстро. И как и предсказывал Твердислав там меня уже ждали.
        У железных ворот, увитых колючей проволокой, стоял мой старый знакомец.
        - Вот это встреча, - подмигнул Ждан. - Да это же сам Культяпка - гроза гридней и каменных дел мастер. Ох и по душе мне та статую пришлась, повеселил ты меня знатно.
        Опять этот скоморох. Чую хлебну я с ним горя. Как бы так ни оказалось, что он та ещё заноза похлеще братца.
        - Честь дружине, - как положено поприветствовал я дружинника.
        - Князю слава, - ответил велесит на приветствие и приглашающе отворил калитку. - Входи будь как дома, только гляди, чтобы не схарчил кто.
        Ну я и вошёл. И тут же едва не выбежал обратно, кое-как себя сдержал. А всё потому, что на той стороне прямо за воротами стояли два чудища.
        Здоровенные мужики с волчьими головами безмолвно пожирали меня взглядом и в их волчьих глазах я отчётливо различал собственную смерть.
        - Неужто волколаков никогда не видал? Да ты не боись, не едят они человечину - разве что по праздникам. - раздался из-за спины голос Ждана.
        Легко ему говорить, он-то этими тварями поди управлять умеет, а мне как быть?
        - Да безобидные они, гляди, - велесит обогнул меня, подошёл к одному из волколаков, как следует размахнулся, а затем отвесил сочную затрещину по волчьей морде.
        Обычный человек от такого удара наверняка бы рухнул на землю, волколак же даже бровью не повёл. Если бы не алый ручеёк, что потянулся из его чёрного блестящего носа, я бы и вовсе подумал, что дружинник смазал.
        - Видишь? Смирный как дворовой пёс, - чтобы подтвердить собственные слова Ждан снова ударил. Начищенный до блеска сапог угодил прямо в пах волколаку.
        И вот от этого зрелища мне уже реально поплохело.
        - Да ты не смотри так, - правильно истолковал мой взгляд Ждан. - Жили они как нелюди, вот и отношение к ним как нелюдям.
        Может и так, вот только видел я перед собой именно что человека, разве что с волчьей головой. Да он даже одет был по-человечьи, в болотную полевую форму и уставные сапоги. Разве что вместо привычного шеврона в виде щита, на рукаве красовалась волчья голова, воющая на луну.
        И сразу же вспомнился подслушанный разговор. Выходит, вот они какие - заключённые в нечисть обращённые. И самое страшное, что клепают таких вот волколаков всякие писюхи малолетние вроде знакомой мне Голубы. Вот тебе и сила Рода, будь она неладна. Зато теперь хотя бы понятно, за что хоромы светлые выдают. Небось сидит сейчас Голуба в лаборатории секретной да над живыми людьми опыты ставит.
        - И не жалко тебе их? - кивнул я в сторону волколаков.
        - А чего их жалеть? Я же говорю, сами виноваты, нелюди они и есть нелюди! - со жгучей ненавистью припечатал Ждан.
        Его буквально распирало от злобы. Казалось, ещё немного и дружинник совсем слетит с катушек. Но прошла секунда, другая, он выдохнул и вновь нацепил на уста привычную улыбку. Кажись, пронесло.
        - А чего это мы всё у входа топчемся, пойдём, лучше стойла покажу, - Ждан призывно махнул рукой, и широким шагом направился в сторону крытых ангаров.
        Пришлось догонять и пристраиваться рядом, а то, неровен час, опять какая тварь на пути встретится. Дружинник же хоть и немного пугал, но хотя бы вид имел человеческий.
        По пути нам и впрямь встретились разные твари. Были среди них как знакомые мне волколаки, так и более удивительные существа. Например, довелось мне увидеть человека будто бы с ног до головы обтянутого змеиной кожей, да так плотно, что на месте носа у него имелся разве что приплюснутый бугорок с широкими ноздрями, а глаза и вовсе были жёлтыми и выпуклыми как у самой настоящей змеюки. Попадались мне и звери переростки, навроде огромного медведя, на спине которого впору пулемётный расчёт устанавливать. В общем, странностей вокруг было не счесть, всех и не запомнить. Я бы и дальше продолжил с интересом крутить головой да разглядывать диковинки, да вот незадача добрались мы куда следует.
        Прямо перед глазами зиял вход в ангар и несло из него знатно, будто из какой-то клоаки. Вонючее местечко, ничего не скажешь.
        - Ну засим будем прощаться, - помахал мне ручкой дружинник.
        - А как же… - начал было я.
        - Не боись, ступай смело, вся животина на выгуле, так что не покусает никто. А внутри сам смекнёшь, что к чему.
        Дружинник зашагал прочь, а я так и остался стоять у входа да вдыхать запах нечистот.
        Впрочем, это занятие довольно быстро наскучило и я всё-таки вошёл. Ох, лучше бы я этого не делал, вонь с новой силой ударила по носу. Да так, что глаза заслезились.
        - Стоум, айда сюда!
        Писклявый голос Молчана я признал сразу, а проморгавшись от вони заметил и его самого. Юный погонщик призывно махал рукой из противоположного конца ангара. Помимо моего старого знакомца, внутри имелись и другие новики-велеситы. Они усердно орудовали вилами да лопатами, вычищая дерьмо из многочисленных стойл.
        Плюнув на царящую вокруг антисанитарию, я потопал к ожидающему меня отроку.
        - Честь дружине! - выпалил мальчишка, как только я приблизился.
        При этом мордень у него сияла, словно начищенный медный таз. Ну ещё бы ему не радоваться, как-никак воплотил мечту каждого славискийого пацана. Причём с запасом. Не просто дружинником стал, а в саму Ратную школу попал - это ли не повод для гордости?
        - Князю слава, - куда менее восторженно ответил я.
        Ну а чего, чинопочитанием никогда не страдал, так с чего вдруг мне этого самого князя с любовью восхвалять. Я ж его даже не видал никогда, может он старый обрюзгший дед, который уже лет пять, как под себя ходит. О нём даже по радио-то особо не говорят, все больше подвиги его сыновей восхваляют.
        - Ох и рад я тебе Стоум, а то молва уж о тебе ходит, а я ни сном ни духом, - принялся без умолку тараторить Молчан. - Даже о статуе той срамной не от тебя друга своего узнал, а из чужих уст. Ну, как ты поживаешь, говорят, в одной комнате с девкой-витязем обретаешься. Ну и как она, сладкие у неё уста? А ещё слух ходит будто самородок ты…
        Ну, понеслась душа в Правь, надо бы его как-нибудь заткнуть или хотя бы сделать так, чтобы он не вопросами сыпал, а сам о чём-то трындел.
        - Правда, всё правда. Ты лучше расскажи, как тебе тут живётся, как посвящение прошёл, да о даре своём поведай. Мне жуть как интересно о силе вашей из первых уст узнать.
        Молчан слегка зарделся от моего внимания, но вскоре совладал с эмоциями и вновь зачесал языком.
        - Да хорошо мне живётся, почти как дома. И одевают, и обувают, и кормят вкусно, а что работать иногда приходится так я и у себя в деревне баклуши не бил. А девки здесь какие одно загляденья я таких только во сне и видал. Вот бы с ними на недельку-другую да на сеновал…
        - Поверь, ты себя переоцениваешь, - не смог я сдержать улыбки.
        - Пере…чего? Неужто не веришь в силу мою мужскую? - насупился Молчан.
        - И в мыслях не было, ты этом деле богатырь, спору нет.
        - То-то же. Так на чём я остановился?
        - Про посвящение хотел рассказать.
        - Да там и рассказывать-то толком не о чем. Спустились мы значится под землю, а там капище. Ну и волхв тамошний водицы светящейся дал нам испробовать. А дальше травами нас окурил, наговор какой-то спел да отпустил восвояси.
        - Наговор? Что за наговор такой? - насторожился я.
        - Да не ведаю я, у меня тот день весь как в тумане липком. Пытаюсь вспомнить, что там волхв напевал и голова сразу свинцом наливается, ни одного словечка припомнить не могу.
        Интересно девки пляшут, надо бы у сварожичей из моего призыва поспрашивать было ли у них нечто подобное. Но что-то мне подсказывает, что ответ будет отрицательным. Вот и ещё одна тайна на горизонте замаячила. Не Ратная школа, а какой-то форт Боярд, только карликов для полного счастья и не хватает.
        - Ладно, не мучай голову, расскажи лучше про силу новообретённую.
        - Ох и трудно это описать людским языком. В моей голове будто ледышка поселилась. Холодненькая такая, приятная, но это до только до поры до времени. Стоит мне свой мысленный взор на неё перевести, как голову будто льдом сковывает и тогда начинаю я на мир по-иному глядеть, словно через пелену какую. И ежели я так гляну на животину любую, то начинает она чуять желания мои, а если надавлю, то и приказы станет исполнять. Правда, от приказов в голове теплеет, а вместе с теплом и боль неприятная приходит.
        - Ясно, стало быть, ты теперь живностью всякой повелеваешь?
        - Ага.
        - А другим человеком можешь? - задал я очередной вопрос и тут же об этом пожалел.
        Глаза мальчишки внезапно затуманились, словно впал он в размышления глубокие. Впрочем, длилась эта странность всего мгновение, а затем Молчан с какой-то необъяснимой злобой произнёс:
        - Дурной что ли, разве ж человек - это животное какое?!
        "Это ещё что за херня такая?!" - от столь резкой отповеди я опешил. Ну ещё бы, где это видано, чтобы у человека так настроение менялось. Особенно у такого добродушного, как Молчан.
        - Ты прости меня Стоум, и сам не знаю, чего это на меня нашло, будто затмение какое-то, - повинился мальчишка.
        - Не держу я на тебя зла, с кем не бывает?
        "Например, с нормальными людьми" - об этом я, конечно же, умолчал.
        - Ох, ну и приспичило, никогда ещё так сильно по нужде не хотелось! - Молчан схватился свободной рукой за промежность, а затем с мольбой во взгляде посмотрел на меня. - Стоум, а Стоум, удружи, прикрой меня, пока я до кустиков схожу.
        - Хах, беги давай зассанец, - ответил я и отобрал у бедолаги изгвазданные в навозе виды.
        Избавившись от ноши, Молчан сразу же припустил к выходу из ангара.
        Мне же оставалось лишь глядеть ему вслед и думать над тем, как одной рукой управляться с вилами.

* * *
        Молчан так и не вернулся. Не знаю, куда он вчера запропастился, но на душе отчего-то скребли кошки.
        Даже сейчас, шагая в общем строю на огневую подготовку, я не мог отделаться от мысли, что совершил ужасную ошибку. Их этих ошибок и так в последнее время было не счесть, но эта конкретная будто бы была какой-то особенной…роковой.
        - Культяпка, хорош пятки мне оттаптывать, - обозлился на меня Рябой.
        Бедолага шагал впереди меня и то и дело становился жертвой моей задумчивости.
        - Виноват, - односложно ответил я и попытался переключиться.
        В этот момент мы как раз подходили к стрельбищу. Ни я, ни кто-либо из моего призыва ещё здесь не бывал - это был наш первый урок по огневой подготовке и от этого становилось вдвойне волнительней.
        Когда мы ступили на стрельбище, то первым делом по указке Неждана построились перед огневым рубежом. Сам же гридень отправился к стоящему неподалёку приземистому зданию. Видать, именно там и находился наш инструктор. Ну а чего, правильно, не под палящим же солнцем ему стоять…ну или ей.
        Не успел Неждан преодолеть и половину пути, как дверь распахнулась и из здания выпорхнула молодая женщина. Миниатюрная брюнетка, лет двадцати пяти, бойкая и живая - она моментально приковала наши взгляды. На плече симпатяжки красовался шеврон с двумя скрещёнными мечами - стало быть, десятник.
        Какая миленькая воительница, я бы ей…
        - Чего вылупились свинопасы или как сиську увидали, сразу мамку вспомнили?!
        А может и нет.
        Голос женщины совсем не соответствовал внешнему виду: звонкий и командный, с этакой стервозной перчинкой.
        - Звать меня Рогнеда, но для вас оглоедов я госпожа десятник! Усекли?!
        - УСЕКЛИ! - слаженно гаркнули мы в ответ.
        Ну а как тут не гаркнешь, когда такая ведьма стоит напротив и сверлит тебя своими зелёными глазищами. И взгляд у неё при этом такой, будто ты не кто иной, как муж её наречённый, который за молоком вышел да так и не вернулся.
        - Эй, гридень, а ну-ка, метнись-ка в оружейку, да притащи мне один Спиночёс.
        Артачится Неждан не стал, видимо, не понаслышке знал, что девица с норовом. Он пулей метнулся в оружейку и уже через несколько секунд выскочил оттуда наперевес с винтовкой. С очень знакомой мне винтовкой - у деда над печью висела ровно такая же.
        - Знакомьтесь малышня, это ружьё Коваля или по-простому Спиночёс, - произнесла десятник, стоило только винтовке перекочевать к ней в руки. - Смастерил его ваш старший собрат Людота Коваль в 6903 году от сотворения мира и вот уже двадцать лет оно верой и правдой служит славийским воям. Именно это ружьё вы чаще всего будете видеть в руках у соратников. Оно надёжное как княжье слово, неприхотливое словно гулящая девка и меткое будто слово скомороха. Как по мне, лучше не сыскать. Именно из него вы и будете учиться стрелять, ну и заодно узнаете, как у него там внутри всё устроено. Вам сварожичам такая наука впрок пойдёт.
        Коваль, Коваль, где-то я уже слышал это имя. Ну да ладно не до него пока, лучше сосредоточусь-ка я на его детище.
        Если так посудить да послушать Рогнеду, то выходит, что ружьё Коваля и впрямь идеальный вариант для обучения сварожичей. Оно ведь простое, как пять копеек, даже деревенский увалень и тот сможет разобраться в его устройстве.
        Я думал, дальше начнутся разглагольствования про теорию стрельбы и ТТХ самой винтовки, но вместо этого женщина хищно улыбнулась и произнесла:
        - Ну, свинопасы, кто хочет пострелять?
        Хотели все.
        И вот спустя десяток минут мы уже на огневом рубеже. Перед нами на длиной столешнице ружья, впереди мишени, а рядом инструктор показывает, как отводить затвор и правильно заряжать винтовку при помощи обоймы. И всё бы ничего, но винтовок всего восемь, а нас новиков до сих пор девать. Думаю несложно догадаться, кто остался не у дел - проклятая рука! Так и весь заработанный авторитет можно растерять.
        Если сочтут соратники, что я обузой стал, то пиши пропало - вмиг перестанут уважать. А как тут не перестать, если я - урождённый славиец оружие в руки взять не могу. И ладно бы стариком каким был или дитём совсем малым, а так…Так можно и признания среди армейцев лишиться, и тогда быть мне рядовым воякой до скончания дней своих.
        - Госпожа десятник, дозвольте обратиться?
        - Ну чего тебе отрок, сказала же, без руки ты не стрелок, - в уже который раз повторила Рогнеда.
        - Один выстрел, большего не прошу. Докажу я вам, что стреляю получше многих даже с увечьем. Хотите, дальнюю мишень положу первой же пулей?
        - Ты и дальнюю мишень? - расхохоталась Рогнеда. - Да если случится такое, то я не то что стрелять тебе дозволю, я и за зад себя ущипнуть позволю.
        - Договор? - не поверил я своему счастью.
        - А чего бы и нет? Договор! Но если вдруг промажешь, то будешь у меня в оружейке полы драить каждый день.
        - Хех, теперь-то точно не промажу…
        Глава 12
        Стою на огневом рубеже, примеряюсь.
        До ростовой мишени около двухсот метров. Раньше в прошлой жизни я бы наверняка не попал с такого расстояния, да чего уж там, я бы и мишень-то толком не разглядел - убитое зрение бы не позволило. Теперь же всё по-иному, я чётко вижу цель. Осталось лишь её поразить, а вот с этим у меня имелись проблемы.
        И дело даже не в том, что стрелять я не умею - ещё как умею. Не зря же я водил дружбу с дочкой охотника. Это дед меня к своей винтовки близко не подпускал, Рада же с удовольствием давала попользоваться отцовским ружьём. Да вот незадача, тогда я стрелял с упора, клал ствол ружья на ветку какую или бревно да так и палил. Сейчас же я такого упора не наблюдая. А раз нет его в обозримом пространстве, так почему бы чуть не сжульничать и самому его не сварганить? Договор, договором, а прямого запрета на Сварогову науку не было.
        Эх, будь у меня культя пониже локтя, тогда бы и изобретать ничего не пришлось. Подставил бы предплечье под ствол да пальнул, а так изгаляться придётся…
        - А застыл-то чего, неужто понял, что лишку хватил? - подначивает меня Рогнеда, видать, думает, что струхнул. - Да ты не боись, стреляй, а как в молоко угодишь, так я тебе заместо Спиночёса тряпку выдам. Ей тоже можно знатно орудовать и даже вторая рука не понадобится.
        Вот вздорная баба. Думал отказаться от её заманчивого предложения, но теперь точно ущипну. Да так, что она зад свой пару дней пристроить не сможет.
        Следующую подначку пропускаю мимо ушей. Пусть треплется, пока может, недолго ей осталось языком попусту чесать.
        Присев, откладываю ружьё в сторону и подношу кулак ко рту - осталось только дыхнуть да произнести заветные слова.
        - Чего это ты удумал?! - удивлённо вопрошает Рогнеда и даже делает шаг в мою сторону…
        - Горн к горну, - ох, чую не такого ответа она ждала. - Госпожа десятник, так не было в нашем споре запрета на Сварогову науку.
        Заслышав мою отповедь, славийка нехотя отступает, ибо не в чем меня упрекнуть. Ни словом, ни делом я договор не нарушил, а что условности не оговорили так это её упущение - вот пусть теперь на себя и пеняет.
        - Жар в дело, - второе ключ-слово срывается с уст вслед за первым и не успевает оно отзвучать, как твердь откликается.
        Полдела сделано, осталось лишь представить конечный результат и как следует приложиться кулаком к земле.
        - Молотом оземь, - сказано-сделано.
        По глазам бьёт надоедливая вспышка, но к ней я уже попривык. На мгновение зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, то натыкаюсь взглядом на металлическую конструкцию - этакую стальную рогатку, торчащую из земли. Вот между этих самых рогов я и буду укладывать ствол.
        Эх, будь моя воля я бы ещё и оптику к Спиночёсу присобачил, да вот незадача не знаю я как она устроена. Но может оно и к лучшему, так, глядишь, меньше внимания к себе привлеку. Подпорка-то она и в Африке подпорка, а прицел - это уже дело серьёзное.
        Ладно, хватит рассусоливать пора бы и обещание исполнять. Так, где там моё ружьё? А вон же оно под ногами валяется, часа своего дожидается.
        Подхватываю ружьё с земли и укладываю то на упор и всё это под заинтересованными взглядами новиков. Рогнеда тоже на меня посматривает, но уже с пониманием и я бы даже сказал уважением. Это ты ещё, подруга, не видела, как я стреляю, не зря же мы с Кузнечиком столько пороху перевели. Занятий-то в деревне ни то, чтобы много вот и пристрастился я с самого детства к стрельбе. Кто же знал, что пригодится мне наука сия, да ещё и так скоро.
        Поплотнее прижимаю приклад к плечу, задерживаю дыхание и навожусь на цель. Железный болванчик на том конце стрельбища призывно бликует на солнце, всем своим видом напрашиваясь на пулю. Ну ничего, ждать ему осталось недолго.
        Выдыхаю воздух из лёгких и вместе с тем плавно тяну за спусковой крючок. Почуяв волю, ружьё больно лягается, что твой конь и в ту же секунду я глохну.
        Охушки-воробушки! Так вот отчего славийскикие вои такие громкоголрсые, выходит, не молодцеватая удаль в них играет - просто глухие они всё поголовно. А как тут не стать глухим, если секунд пять уж минуло, а у меня до сих пор в ушах звон колокольный стоит. Радует хоть, что в мишень угодил, вон она лежит, на солнышке греется.
        - …что ж слово своё ты сдержал, - нехотя признаёт Рогнеда.
        Перед этим было что-то ещё из бранного, но я не разобрал - шум в ушах помешал. Если бы не он окаянный, может бы и ругательств новых себе в копилку докинул.
        - Дозволю я тебе стрелять, - произносит десятник.
        Ну это и ежу понятно, ведь делом я доказал, что рано меня со счетов списывать. А вот что насчёт второй части уговора, неужто забыла?
        Нет, по глазам вижу, не забыла десятник своего обещания. Теперь вот стоит мнётся передо мной, да форму руками теребит. Ох и нелегко ей сейчас приходится. Договор - дело святое и нарушать его никак нельзя, а то ведь и боги могут прогневаться. Не будь Рогнеда славийкой, вмиг бы от слов своих отказалась, а так придётся уговор исполнять.
        - В оружейке, после занятий, - с трудом выдавливает из себя славийка и тут же коршуном налетает на остальных новиков. - А вы чего лыбитесь стоите?! А ну-ка, ружья на изготовку, щас я погляжу какие из вас стрелки! А того из вас, кто хуже всех отстреляется, ждёт участь незавидная, будет он у меня гильзы стреляные собирать!
        А после пошла потеха, уж не знаю, сколько патронов мы перевели, но у меня на плече живого места не осталось, да и ушам неслабо досталось.
        Отходили мы от стрельб минут пять: дружно сидели на корточках, руки отбитые баюкали, да рты безмолвно разевали, будто рыбы на берег выброшенные. Одна лишь Колышек, как ни в чём не бывало, стояла неподалёку да глядела куда-то вдаль.
        Ну оно и понятно, у витязей оружейные залпы навроде колыбельной. Сразу видно, не впервой Колышку на стрельбище бывать - отстрелялась-то она лучше всех, ещё и с большим запасом. Да и могло ли быть иначе - витязь как-никак, чему тут удивляться?
        А вот дальше пошли странности. Я то думал, что второе место за мной - не зря же мы с Кузнечиком столько практиковались, а нет, Рябой меня обошёл. Где этот паренёк выучился стрелять, оставалось только догадываться.
        Ну а хуже всех отстрелялся Мотыга. Здесь без сюрпризов - уж очень сложно выцеливать мишень, когда у тебя оба глаза подбиты и толком не открываются. Знатно же я его отделал, может не стоило так сурово?
        - Вы чего козлодои, расселись?! А ну, подъём! - командует подошедшая Рогнеда.
        Смотри-ка повышение, были свинопасы, стали козлодои - растём не по дням, а по часам. Интересно, как нас дальше величать станут?
        - Оружие кто за вас чистить будет, мамка?! Зарубите себе на носу, вас тут в румяный зад целовать никто не станет! Живо ружья подобрали и бегом к разборному столу.
        Вот и подошли мы к самому интересному. Чистка оружия - это в первую очередь что? Правильно, его разборка. Стало быть, и внутрянку Спиночёса удастся изучить, а там глядишь и сковать его получится.
        После короткого инструктажа приступаем к разборке ружья и вот тут-то я и понимаю, что кое-чего не учёл. Оказывается, не так-то просто разбирать Спиночёс одной рукой. В этом деле я отстаю от сослуживцев, как минимум на шаг - пока остальные новики легко изымают затворы и вытягивают шомполы, я с горем пополам отцепляю крышку магазинной коробки. Колышек же ушла ещё дальше, она уже вовсю отделяет ствол от прорезиненного ложа.
        Но всё плохое рано или поздно заканчивается, вот и мои мученья с ружьём подошли к концу. Ух и настрадался я с этим Спиночёсом, словами не передать. Одно радует, теперь лежат его детальки передо мной как на ладони да промасленной воронёной сталью поблёскивают. Осталось только в руку их взять да изучить получше, жаль, время для этого ещё не пришло. Сначала надобно детальки эти как следует почистить.
        Под руководством строгого десятника мы принимаемся ухаживать за ружьём: щёточкой да промасленной тряпкой проходимся по деталям, а во концовке прочищаем ствол шомполом. Ну всё, теперь-то можно и Свароговой наукой заняться.
        - С чисткой закончили пора бы и с внутрянкой разобраться, - подтверждает мои домыслы Рогнеда. - И для начала поведую я, как какая деталька прозывается и зачем каждая из них нужна.
        Деталей было ни то, чтобы много, поэтому и рассказ у десятника выходит хоть и основательным, но весьма коротким. А после приступаем мы к тому, для чего всё и затевалось.
        И пока остальные новики вовсю рассматривают детали, дабы запечатлеть те у себя в голове, я, наоборот, прикрываю глаза. А зачем мне на эти железки глядеть? Пока Рогнеда говорила я только этим и промышлял, теперь же трогать буду да ощущения запоминать. Потому-то глаза и прикрыл, так и нагрузка на мозг слабже и факторов отвлекающих меньше. Я бы ещё и уши заткнул, да за такое прилететь может - вдруг команду какую пропущу?
        Поочерёдно перебирая детали, я стараюсь запомнить всё: вес, текстуру, плотность материала, размеры и углы, если таковые имеются.
        Спустя какое-то время понимаю, что всё с меня хватит. Знаний накопилось предостаточно и вслед за этим пониманием в голове складывается трёхмерный макет Спиночёса. Натренированное годами сознание не подвело, да и могло ли быть иначе - начинка ружья оказалась совсем уж простецкой.
        - Госпожа десятник, дозвольте попробовать? - произношу я, наконец распахнув глаза.
        - Новик, ты совсем страха не чуешь? - шипит в ответ Рогнеда. - Я же сказала, после занятий!
        Эх, Бабы. Только одно у них на уме.
        - Госпожа десятник, да я не о том. Мне дозволение ваше требуется, чтобы Спиночёс сковать.
        - Ты и ружьё сковать? - усмехается в ответ женщина. - Новик, ты пуха-то на себя не накидывай, первое занятие как-никак, успеешь ещё.
        - Так уверен я в силах своих и даже доказать готов, а потому ставлю договор наш на кон. Ежели не сумею Спиночес сковать, то к заду вашему ни в жисть не притронусь, а ежели получится у меня, то доступ в оружейку хочу.
        Эх и заманчивое предложение я Рогнеде выкатил. По глазам её зелёным вижу, что сумел её зацепить. Ну а как тут не суметь, с таким-то крючком?
        - Согласна, - решительно кивает десятник. - Договор!
        - Договор, - повторяю я следом.
        - Ну, давай Длань Сварога, покажи своё уменье, - подначивает Рогнеда.
        А чего бы не показать, когда такая ладная девица просит, сейчас и покажу.
        - Горн к горну…Жар в дело…Молотом оземь, - скороговоркой выдаю я заученную речь, подкрепляя слова действием.
        По прикидкам уложился секунд в пять - н-да, до Твердислава ещё далеко. Ну ничего мне тоже есть чем похвастать. Например, новеньким Спиночёсом, что как верный пёс ластится к ногам.
        - Испытывать будете? - спрашиваю я у Рогнеды.
        В этот момент нахальству моему нет предела, а десятник между тем пребывает где-то далеко-далеко. Она даже ротик распахнула от изумления. Да и не только она, остальные новики тоже пребывают в растерянности.
        - Буду, - наконец оттаивает брюнетка. - Это ж оно только снаружи такое ладное, а внутрянка поди как башмак пережёванный.
        Хоть Рогнеда и продолжает злословить, но уверенности в её голосе уже поубавилось.
        Десятник нехотя принимает у меня ружьё, отводит затвор, одним глазом осматривает внутренности оружия и только после этого начинает его заряжать.
        - На, сам стреляй, - заявляет Рогнеда и отдаёт мне обратно снаряжённого Спиночёса. - Был у нас уже случай, когда такой же новик буйный неправильно ружьё сковал да глаз себе выстрелом выбил. Дело конечно, хозяйское, но я бы стрелять поостереглась.
        - Не страшно, я потом для ровного счёта ещё ногу где-нибудь потеряю и в скоморохи пойду.
        Вот ведь лиса хитрая! Нет, чтобы вхолостую выстрел произвести да убедиться, что механизмы ружья исправны, вместо этого она сразу напихала вовнутрь патронов. А теперь стоит тут, глазищами своими хлопает да байки страшные травит, на слабо меня берёт. И ведь уверен я, что будь ружьё неисправно, десятник бы сразу его забраковала - не зря же она так пристально его осматривала.
        Но уверенность уверенностью, а перестраховаться не помешает.
        Переступив огневой рубеж подхожу к сотворённой до этого подпорке и укладываю воронёный ствол промеж рогов. Затем упираю приклад в плечо, а после ещё и поджимаю его щекой - это чтобы освободить единственную руку, она мне сейчас понадобится.
        - Горн к горну, - произношу я, предварительно согрев ладонь.
        - Жар в дело, - рогатина под моей пятернёй “плавится” и ствол Спиночёса начинает погружаться в подпорку.
        - Молотом оземь, - лёгким прикосновением кулака довершаю конструкцию.
        Вспышка! Теперь это не просто рогатина, а самые настоящие тиски, из которых Спиночёсу уже не выбраться. Осталось только верёвочку добыть, но за неимением оной можно и немного сжульничать.
        Снова опускаюсь на одно колено и провожу ритуал ковки. Готово! Осталось только поднять изделие с земли.
        И вот в моей руке покоится длинный кусок проволоки, его то я и планирую использовать. Зацеплю им спусковой крючок, да дёрну с безопасного расстояния.
        Сказано - сделано. Но перед самим выстрелом я оглядываюсь на Рогнеду и вижу, насколько она раздосадована. Мало того что ей теперь зад подставлять, так ещё и оружейку открывать. Не её сегодня день, ох не её.
        Гремит выстрел и вместе с ним рушатся последние надежды десятника.

* * *
        - Боги, и не думала я, что на старости лет буду таким промышлять, будто девка какая гулящая, - раздосадовано произносит Рогнеда, когда мы переступаем порог оружейки.
        - Да какая же вы старая, наоборот, в самом соку.
        - Ты давай зубы-то мне не заговаривай, - ворчит женщина, но я по голосу понимаю, что услышать такое ей было приятно.
        Ну оно и понятно, если даже в моём родном мире женщин за тридцать частенько называли старородящими, то здесь с этим ещё хуже. Ежели до двадцати не родила и на воинской службе не состоишь, значит проблемы у тебя какие по женской части, ну или муж не любит. Тут ещё не понятно, что из этого хуже.
        - Делай о чём уговаривались, не томи, - поворачивается ко мне спиной Рогнеда.
        - Так уговор про зад, был, а не про штаны.
        - Чего сказал?! - брюнетка разворачивается обратно и тут же пронзает меня пылающим взором. - Новик, я смотрю, ты совсем берегов не чуешь?!
        - Дак ведь это же не я договор такой предложил. Мне-то чего, я свою часть уговора выполнил, могу и за штаны щипнуть. Не мне же потом ответ перед богами держать.
        - Будь ты неладен со своим спором! - рычит Рогнеда, но всё же принимается распутывать завязки на портках.
        Несколько секунд она неуклюже возится с тесёмками, будто бы пытаясь отсрочить неловкий момент. А затем одним решительным движением слегка приспускает штаны и в то же приподнимает китель.
        В этот момент меня так и подмывает спросить: подруга, ты чё серьёзно? И ради этого вот зрелища весь сыр-бор был? Да эту тонкую полоску молочно-белой кожи даже задницей-то не назвать - так самая верхушечка, ближе к копчику. Да, выпуклая и аппетитная верхушечка, но тем не менее…Эх, какое же это разочарование.
        - Чего обомлел, щипай давай или девок голых никогда не видал? - злится Рогнеда.
        Ну я и щипнул, от души так щипнул, чтобы знала вертихвостка как парней наивных обманывать.
        - Да ты чего творишь полоумный?!
        - А это, госпожа десятник, чтобы боги вопросов лишних не задавали, вдруг без синяка не поверят.
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, У МЕНЯ К ВАМ БОЛЬШАЯ ПРОСЬБА, ЕСЛИ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ВАМ ПОНРАВИЛОСЬ, ТО СТАВЬТЕ ЛАЙКИ. МНЕ НУЖНО ЧЁТКО ПОНИМАТЬ, ЕСТЬ ЛИ ИНТЕРЕС К КНИГЕ.
        Глава 13
        Молчан пропал, испарился, сгинул…будто бы и не было его никогда. Вот уже месяц я не видел мальчишку и что самое странное, Твердислав ни с того ни с сего сменил гнев на милость. Он отчего-то перестал посылать меня к велеситам, а без разрешения сотника вход на территорию к погонщикам мне был закрыт. Следовательно, и поисками мальчишки я как следует заняться не мог. Разговора со Жданом тоже не получилось, молодой дружинник раздражённо заявил, что это не моего ума дела, и был таков.
        Одним словом, остался я в полном неведении относительно судьбы несмолкающего, жизнерадостного погонщика. Что с ним, куда он подевался, не связана ли его пропажа с нашим разговором? Ни на один из этих вопросов у меня не было ответа.
        Имелась и ещё одна странность, она тоже касалась сотника. Несмотря на мои выдающиеся успехи в Свароговой науке, Твердислав отчего-то не спешил с моим обучением. Весь месяц он только и делал, что потчевал меня различными материалами. Никакого тебе оружия или взрывчатки, только металлы, минералы и полимеры, коих в Славии было ни то, чтобы много. На мой закономерный вопрос: отчего так происходит? Сотник пояснил, дескать, рано мне ещё взрослыми игрушками баловАться, сначала надобно испытание пройти - предел мой измерить, дабы не надорвался я раньше сроку. По той же причине он и о протезе слушать не пожелал, лишь покачал головой да повелел терпеть до тех пор, пока дар окончательно не приживётся. А то, что я в первый же день Спиночёс сковал его будто бы и не смутило. И это притом, что другие новики лишь недавно ружьё освоили, да и то через пень-колоду. У одного затвор ствольную коробку цепляет, у другого шомпол не вынимается, а у некоторых и вовсе ствол вбок глядит. Вот как таким ковку доверить? Только Колышек и не подвела, видать, впрок ей пошли занятия ночные. Винтовка у неё вышла знатная, без особых
огрехов.
        Так бы я остался несолоно хлебавши, без доступа к игрушкам мужским кабы не десятник. Слово своё Рогнеда сдержала, дозволила она мне в закромах своих пошарить и это я сейчас не о всяких там пошлостях. В общем, разрешила она мне в оружейке бывать и оружие казённое чистить да перебирать.
        Теперь сижу я тут почти безвылазно вот уже который день. Как минутка свободная появляется сразу сюда бегу. Даже слушок среди служивых пошёл, будто приглянулся я воительнице вдовствующей и мы тут с ней непотребствами всякими занимаемся.
        Сплетни сплетнями, но то, что сблизились мы сильно, этого не отнять.
        Да и, чего греха таить, на руку мне были пересуды людские, чем не отговорка для Твердислава? Он-то поди думает, что я тут телеса женские щупаю, а не железки, пропахшие маслом, перебираю. А если и догадывается сотник об истинном положении дел, так тоже не страшно. Хоть сам он в учёбе мне отказал, но прямого запрета на науку оружейную я от него не получал. Ну и сам он, конечно же, не будет меня с поличным ловить - не почину ему таким заниматься, а вороны глазастые на стрельбище отчего-то не залетают. Видать, оружейного грохота пугаются.
        В общем, с какой стороны ни глянь, подсобила мне Рогнеда знатно.
        Украдкой бросаю взгляд на брюнетку. Почему украдкой? Так занят я. Стою за разборным столом, детали от помпового ружья пальцами перебираю, да на память их запоминаю.
        Заметив мой взгляд, Рогнеда нехотя отлипает от газеты.
        - Ну чего на этот раз? - устало вопрошает женщина. Видать, думает, что снова начну сбрую богатырскую выпрашивать.
        Была в оружейке комната одна запретная, куда я сильно попасть хотел и куда ходу мне не было. Там под семью замками хранилось оружие богатырское. И не то, чтобы нуждался я в нём сильно - всё же не по руке мне тамошние игрушки, но посмотреть одним глазком жуть как хотелось.
        - Да вот гляжу я на вас, госпожа десятник, и дух перехватывает. Тааааакая вы вся ладная да пригожая.
        - Вот же неймётся тебе, сколько раз повторять: нет у меня ключей от той коморки, а замки я тебе ломать не позволю! - бьёт кулаком по столу десятник, да так сильно, что сама на стуле подскакивает.
        - Да кто ж их ломать-то будет, разве ж я изверг какой? Всего-то подплавлю чуток даром своим, а потом верну всё как было. Никто и не прознает.
        - Я прознаю, а этого уже с избытком. Тебе что сбруи витязей мало? Вон у тебя на столе Дуболом разобранный валяется вот им и займись, а меня не трожь или выгоню взашей. Усёк?
        - Усёк, - покладисто киваю в ответ.
        Рогнеда не шутит и впрямь может выпнуть под зад. Бывали уже прецеденты. Помню, как обозлилась она, когда я впервые речь завёл об оружии, что витязи используют. Поначалу не хотела она меня к нему подпускать, но, как известно, вода камень точит и постепенно добился я своего. Возможно, и с богатырской сбруей также выйдет.
        - Слушай Стоум, - десятник вновь откладывает газету в сторону. - А ты чего ещё здесь ошиваешься? У ваших же сегодня испытание как-никак.
        - Так после обеда оно. Нам поэтому и дали с утреца отдохнуть, чтоб в грязь лицом не ударили перед княжьими людьми.
        - Чего это они смотрины решили устроить, из-за тебя поди? - приподнимает смоляные бровки Рогнеда.
        - Как бы не так, сотник поведал, что давно они обещались с визитом нагрянуть. Проверяющие это от князя. Будут нос везде совать да оценивать, как командиры наши справляются. Может и к тебе заглянут.
        - А и пусть заглядывают, у меня всё чинно да ровно, - отмахивается Рогнеда, а затем с хитринкой во взгляде добавляет. - Разве, что отрок тут один без дела ошивается. Так что ежели спросят у тебя чего, говори что приблудный.
        - Так не поверят, разве ж к такой красе кто попало ходит. Придётся сказать, что суженый я.
        - Губу закатай суженный, лучше делом займись, - снова прикрывается газетой Рогнеда, на этот раз, чтобы скрыть пылающие от смущения щёчки.
        А ведь права она, что-то я отвлёкся. С Дуболомом надобно закончить, а то до обеда времени в обрез, а мне ещё патроны его расковыривать. Они у него нестандартные, такие мне ещё не попадались. Вроде обычные как от охотничьего ружья, разве что размером поболе, но внутри у них не дробь привычная, а многогранники точёные. Причём так ладно между собою слепленные, что в патрон их целая куча помещается. Такой-то дробью можно и дерево знатно посечь, видать, поэтому ружьё Дуболом и прозывают.
        Закончил я с громоздким помповым дробовиком аккурат к обеду. Осталось только собрать его, да в божеский вид привести, но для этого мне голову напрягать не надо, а значит, можно и языком почесать.
        - Госпожа десятник, вы только не серчайте, давно спросить хотел, что за шрам такой у вас на виске? Будто от пули.
        Сквозь чёрные короткие волосы и впрямь проглядывался шрам. По виду словно кратер на Луне, но при этом на диво аккуратный.
        - А чего серчать? - пожимает плечами Рогнеда. - От пули это ранение и есть. Боевое - таким гордиться надо. Меня из-за него в тыл и сослали, а то с памятью беда какая-то приключилась. Совсем не помню я, как в бою его получила, да и боя самого не помню.
        Вот тебе Стоум и способ надёжный, как в тылу затихариться. Надо только пулю себе в висок засадить, а потом можно и на хлебной должности сидеть да горя не знать. Хороший план, жаль только рисковый слегка.
        Дальше расспрашивать не стал, хоть и говорит десятник, что шрам боевой - повод для гордости, но потеря памяти это вам не шутки. Такая напасть кого хошь из колеи выбьет, даже столь бойкую девицу, как Рогнеда. А потому, надобно скорее тему менять, чтобы и дальше на больное не давить. Благо у меня и повод подходящий имеется, вон он в руках у Рогнеды страницами шелестит.
        - А чего у нас нынче в газетах пишут?
        - Да всё то же, - со скукой молвит десятник. - Подвиги ратные восхваляют, да мастеров рукастых привечают.
        - И какие у нас вести нынче с полей бранных?
        - Да вот, пишут, что Мёртвый отряд чутка покуролесил.
        - Мёртвый отряд, а это кто такие?
        - Неужто не знаешь?! - Рогнеда от удивления аж газету в сторонку откладывает, да бровки домиком собирает. - Да быть того не может, чтобы не слыхал ты о них!
        Слыхать, то слыхал, но думаю Рогнеде поболе моего известно об одном из элитных отрядов Стужгорода. Так почему бы и не послушать знающего человека.
        - Может и слыхал да запамятовал, и чем славны эти доблестные вои?
        - Подвигов у них немало, но о самом главном и дети мАлые знают. Даже песня в народе ходит…
        Рогнеда на секунду прикрывает глаза, будто бы собираясь с мыслями, а затем, словно заправский барабанщик, начинает отстукивать по столу незамысловатую мелодию.
        - Тук, тук, тук-тук-тук.
        Спустя несколько секунд таких постукиваний до меня доносится первый напев.
        Саксы выпустили газ
        Сотни душ прибрав за раз
        И вдруг увидели враги
        Как снова встали мертвяки,
        Зааарево, смерть и яд
        В атаку идёт Мёртвый отряд
        Они идут, чтоб победить
        Что мертво, то уже не убить,
        Их всех рвёт, знав исход,
        Они всё равно идут вперёд,
        В воздухе повисает тишина.
        Мне и до этого доводилось слышать песнь “О Мёртвом отряде”, но ни из чьих уст она ещё не звучала столь завораживающе. Я будто бы сам побывал на том самом поле и стал свидетелем зарождения знаменитого эскадрона смерти.
        - Песнь сия о том, как тысячу наших доблестных воев взяли в окружение на восточной границе. Случилось это без малого десять лет тому, в день, когда Крестители впервые использовали оружие своё смрадное, газом ядовитым именуемое. Тогда немало наших полегло, но даже будучи отравленными насмерть, бились они, как и подобает, до последнего вздоха. А вёл их в том бою твой собрат по ремеслу и побратим Людоты Коваля. Да он и сейчас их ведёт, тех немногих выживших - бессменный командир Мёртвого отряда Войтех Мертвоголов.
        Опять этот Людота, что ни день так имя его всплывает. Прямо не мертвец из прошлого, а какое-то бельмо на моём глазу.
        - Собрат мой значит, а чем он славен этот Войтех? Может, сковал оружие какое необычное?
        - Молва ходит, будто газ тот смрадный он приручил да на службу себе поставил и теперь травит им крестителей, словно крыс поганых. Бьёт их их же оружием.
        - Охушки-воробушки!
        А ведь верно, как я сам об этом не подумал. Не живое и не бывшее когда-то живым - разве формулировка сия газу не под стать? Вот ведь хитрый шельмец этот Мертвоголов! Мало того, что оружие врага прихватил под шумок, так он ещё и изучить его умудрился. Не знаю, какой он из себя командир, но мужик он, сразу видно, башковитый.
        - Ну а ты как хотел, не зря же он в Дланях Сварога числится, да ещё и в первой пятёрке.
        - А сколько их вообще Дланей Сварога этих?
        - Мало. Не больше десятка на всю Славию наберётся. Редкие они птицы. Самородки каких поискать, даже тебе до них далеко.
        Ну это ещё бабка надвое сказала, кому до кого далеко. С моими-то знаниями я этих аборигенов вмиг за пояс заткну. Но одного у местных не отнять, есть и среди них смекалистые - это же надо газ сковать!
        Ну да ладно их нахваливать, пора бы и о деяниях их славных узнать.
        - И чего вои из Мёртвого отряда учудили, раз в заголовки газет опять попали?
        - Нападение они отбили на северо-западном направлении, да ещё и малыми силами, - с гордостью заявляет десятник, будто это она там была и лично Крестителей взашей гоняла.
        - Так там же всё спокойно было, - сдержать удивление получается с трудом.
        А ведь и впрямь есть тут, чему удивиться. Направление это северо-западное испокон веков самым тихим считалось. Уж очень сложно там силы большие развернуть. С одной стороны, море, с другой - горы, а посредине перешеек, на котором застава славийская стоит. Ну и как в такой ситуации нападать прикажете? Разве что крылья отрастить да пролететь опасный участок. Ну а чем чёрт не шутит, может так всё и было, воспользовались крестоносцы авиацией да закинули к нам в тыл мобильную группу. Но опять же глупость это несусветная, против славийцев малым числом воевать - это сродни тому, что собственную голову дурную под плаху подставлять. Мы же их по всем статьям бьём, разве что в численности уступаем.
        - Выходит, что нет. Не будет же газета врать, - твёрдости в голосе Рогнеды можно только позавидовать. Свято верит она в свои слова и от этого становится не по себе.
        Ох, и сильно заблуждаешься ты подруга. Врать тебе не будут только глаза, да и то не всегда. Мир же людской сверху донизу пропитан лживостью и даже ваш идеальный славийский уголок не исключение.
        Вслух я ей, конечно же, не перечу - не дорос ещё. Симпатия симпатией, а субординацию никто не отменял. Да и не до споров мне, пора бы уже в путь-дорогу собираться - вон часы на стене почти что полдень показывают.
        На скорую руку заканчиваю сборку Дуболома.
        Вроде не напортачил нигде, лишних деталей на столе не видать, а значит, всё сделал по уму. Осталось только тряпочки промасленные, на пару с щёточками обратно в шкаф оружейный убрать и можно по своим делам топать.
        - В добрый путь, - напутствует меня Рогнеда, когда я прохожу мимо её стола к выходу.
        - Товарищ десятник, а может поцелуй наудачу? - каюсь, не сумел удержаться, но уж очень момент подходящий выдался.
        - А харя твоя наглая не треснет? - усмехается в ответ Рогнеда. - Вот ещё, буду я со всякими Культяпками лобызаться. Вот как от прозвища своего срамного избавишься тогда и приходи.
        - Договор? - ну а почему бы и не попробовать, где два раза сработала там и в третий может повезти.
        - А давай, где наша не пропадала! - хлопает ладонью по столу Рогнеда. - Руку-то ты себе всё равно не вернёшь. А ежели проиграешь, то вместо Мотыги будешь гильзы стрелянные собирать, хоть отдохну от тебя маленько. Договор?
        - Договор, - киваю в ответ, а сам думаю: а если отдохнуть ты от меня хотела, то чего ж тогда не пожелала, чтоб не появлялся я здесь больше?

* * *
        И вот стою я на плацу, промокая под дождём. А впереди под тентом навесным люди в мундирах цвета стали ютятся. Они, как и мы, ждут начала испытаний. Ждут долго и, как видно, уже злятся. А всему виной, как ни странно, наше начальство.
        Отцы-командиры с чего-то решили новиков всех в кучу собрать да испытанья совместные провести. Никогда так не делали и тут на тебе озарение на них снизошло. То ли выслужиться перед княжьими людьми захотели, то ли, наоборот, нос тем утереть пожелали - сейчас уже и не понять. Да оно и не надо, всё равно задумка не удалась, дождь помешал.
        И ладно бы подготовили все заранее, так нет же - вот и ждём мы новики своего часа. Сварожичи, пока землю для испытаний по специальным ёмкостям расфасуют. Велеситы, пока клетки со зверьми подвезут. Одни лишь Перуновы избранники ничего не ждут, их передвижной генератор загодя на плац выкатили, а большего я так понял им и не надо.
        Ещё через полчаса наметились какие-никакие подвижки. Испытания вроде как начались и первыми удаль молодецкую решили продемонстрировать любимцы Перуна. Ну а как иначе, первые в учении - первые в бою, кажется, так у славийцев принято.
        Чеканя шаг, вперёд выходит один из новиков. Синий мундир на его плечах потемнел от дождя и скомкался, но отроку нет до этого дела - он задорно улыбается и продолжает дальше шагать в сторону передвижной будки.
        Там его уже ждёт другой избранник Перуна - гридень в точно таком же синем мундире и он удерживает в своих руках толстенный кабель от генератора. Гудящего, мать его так, генератора!
        Когда же новик подходит поближе, то гридень и вовсе сдёргивает с конца кабеля заглушку. От оголённого провода к руке самоубийцы тут же тянется разряд, но тому всё побоку - он как лениво переминался с ноги на ногу, так и продолжает этим заниматься. А после, ничуть не смущаясь, вручает новику искрящий будто фейерверк кабель, а сам отходит к генератору. Точнее, к приборной панели, на которой отчётливо виднеются круглые индикаторы, со стрелочками.
        - Готов? - громко вопрошает гридень и, дождавшись уверенного кивка от младшего по званию, добавляет. - Выпускай!
        Заслышав странную команду, новик прижимает кабель к левой стороне груди и начинает чего-то нашёптывать себе под нос. С такого расстояния никак не понять, что он там лопочет, да оно мне и не надо - куда важнее результат. А он, между прочим, есть, да ещё какой! Грудь новика уже вовсю искрит, будто сварочный аппарат, даже смотреть больно. Не отстаёт от новобранца и генератор, он уже не просто гудит на низкой ноте, а чуть ли не воет.
        Секунд через пять раздаётся громкий хлопок и яркая вспышка озаряет плац.
        - Тройка! - довольно кричит гридень.
        А мне остаётся разве что глядеть на оголённую грудь новика, что сжёг к чертям собачьим казённый мундир, да гадать, что же это за тройка такая?
        Глава 14
        Вслед за первым новиком к генератору стали подходить и другие новобранцы из числа избранников Перуна. Поочерёдно они прижимали к своей груди оголённый кабель и вспышка света из раза в раз освещала плац. Затем любимцы бога войны с улыбками на устах и спалённой на груди формой возвращались в строй.
        Вот только улыбки эти разнились и чем большую цифру называл, стоящий у генератора, гридень, тем шире они становились. Особо это касалось единичек, эти будто бы насилу выдавливали из себя радость. Ярче всех же улыбались новики-пятёрки, но таких было наперечёт - три человека на весь взвод да и те из родовичей.
        Ну и необычное у них испытание скажу я, прямо светопредставление какое-то. Зато понятно мне теперь, зачем молниеуловители избранникам Перуна нужны и что это за команда такая странная, которую гридень всё талдычит. Получается, “выпускают” новики не абы чего, а молнию до этого пойманную, точнее, тот кусочек её малый, который ухватить сумели. Отсюда и цифры эти непонятные, видать, обозначают они размер ёмкости той, в которой своевольная стихия томится. Ну а дальше и ежу понятно, чем старше цифра, тем вместительней "клетка" в груди избранника Перуна - отсюда и улыбки эти довольные на лицах у родовичей. Радуются, они что не посрамили честь рода и сумели себя достойно показать.
        - Ты погляди, чего творят?! - потыкал меня вбок Рябой.
        Стояли мы с ним в строю плечом к плечу, оттого на протяжении всего испытания мне и приходилось выслушивать его вдохи и ахи. И ладно бы актёр из него был сносный, так нет же - и дураку ясно, что цедит он из себя эти эмоции, будто сок из репы выдавливает. А вот зачем ему это надо - уже другой вопрос.
        А тем временем любимцы Перуна закончили со своим светопредставлением, и пришёл черёд Велесовых погонщиков удаль молодецкую показать. Тем более звери дикие, что в клетках сидели уже и не знали, куда себя девать. И выли они и рычали и прутья клетки на зуб пробовали.
        Глядя на эту картину, сразу становилось ясно, чем погонщики будут удивлять. Станут они зверей диких приручать. Да непросто так, а на скорость. Вон и гридень их около клеток ошивается, а в руках у него секундомер. Точно такой же я и у Неждана видел, когда тот нас на полосу препятствий загонял. Помню, ох и намучился я тогда - с одной рукой-то шибко не полазишь. Повезло ещё, что полосу ту треклятую всем отрядом проходили и во главу угла тогда ставилось не личное уменье, а выручка товарищеская да взаимопомощь.
        Пока я содроганием вспоминал былые деньки, велеситы приступили к испытаниям.
        И вот первый из юных погонщиков замер напротив клетки с дикой рыси. Человек и зверь встретились глазами и тут прозвучал голос гридня с секундомером.
        - Готов? - спросил старший по званию.
        - Всегда готов! - заверил новик и в ту же секунду прозвучала ещё одна странная команда.
        - Чаруй, - приказал гридень и запустил секундомер.
        - Чарую! - заверил новик и скрестил взгляды с рысью.
        Так они и смотрели друг другу в глаза словно заворожённые - человек и зверь. И лишь спустя несколько секунд странный зрительный контакт был прерван. Новик вскинул голову и молодцевато отрапортовал:
        - Чаровать закончил!
        - Одиннадцать и шесть! - сверился с секундомером гридень. - Свободен!
        Довольный новик вернулся в строй, а ему на смену вышел следующий новобранец-велесит. Ситуация повторилась точь вточь: приказ, секундомер, гляделки, оглашение результата и обратно в строй. И так без малого двадцать раз - я уже и заскучать успел.
        Наконец подошёл и наш черёд блеснуть. И первым проходить испытание "вызвался" Мотыга. Ну как вызвался - "повезло" ему в начале строя стоять, вот Неждан его вперёд всех и подозвал. Да не абы куда подозвал, а к специальным ёмкостям металлическим, внутрь которых землицу загодя насыпали. Чанов таких насчитывалось ровно десять штук и размерами они могли похвастать немалыми. Если и было мне, с чем их сравнивать так только с бассейнами детскими.
        - В известняк обращай, - скомандовал Неждан и с угрозой добавил. - И давай не балуй мне, чтобы без обмана, а то ведь я потом и проверить могу. Усёк?
        - Усёк, - покладисто кивнул Мотыга.
        - Ну раз усёк, то приступай. И помни никакого отдыху, землицу из первого чана в камень обратил - сразу к следующему дуй. И не вздумай, мне сам чан перековать - только то, что внутри, - закончил гридень, а после слегка прикрикнул на нерасторопного новика. - Ну чего встал, куй давай!
        Ну Мотыга и начал. Он сразу кинулся к первому чану и стал споро разогревать горны. А как те засветились, то тут же принялся их в ход пускать. И как подплавил он землицу так сразу же кулаком сверху стукнул да ключ-слово произнёс. В ту же секунду плац озарила вспышка, но уже не такая яркая, как те, что были до этого.
        Оценив мельком свою работу и сочтя ту достойной, Мотыга перешёл к следующей ёмкости с землёй. Его же место занял Неждан. Гридень со знанием дела простучал монолит на предмет пустот и убедившись, что тех нет и в помине, тоже разогрел свои горны.
        И пока Мотыга возился со вторым чаном, Неждан принялся перековывать известняк обратно в землю. Видать, чтобы времени даром с очередным испытуемым не терять - а так выйдет следующий новик, а перед ним уже чан готовенький с землицей свежей.
        Выходит, не приукрашивал Твердислав, когда говаривал, что талант к Свароговой науке у Неждана не малый - это же ему придётся за всеми нами переделывать. А раз взялся он за ношу столь тяжкую, то, стало быть, по плечу она ему. Похоже, зря я гридня нашего недооценивал.
        А ещё больше я Неждана зауважал, когда увидел, как Мотыга на седьмом чане сдулся. За время испытания с новобранца семь потов сошло, да и мотало его из стороны в сторону знатно будто во время качки корабельной. Гридень же, что на чан от новика отставал, был свеж и признаков усталости не подавал.
        Была у меня ещё мыслишка подленькая, что это не Неждан весь из себя такой удалец, а Мотыга наш - пропащий слабосилок, но и она вскоре развеялась. Ведь два следующих сварожича и такого результат не показали: один пять чанов осилил, а второй и вовсе три. Ну и вышло в оконцовке так, что только Мотыга с Рябым достойный результат продемонстрировали - семь и девять чанов соответственно, остальные же новики и того не показали.
        Только на нас с Колышком и была вся надежда - последние мы с ней остались. Видать, сотник на сладкое нас решил попридержать.
        Ну и похоже не прогадал, потому как Колышек сумела удивить - не остановилась она ни на восьмом, ни на девятом и даже не на десятом чане. Пришлось витязю заходить на второй круг. И с каждым новым чаном лицо гридня вытягивалось всё сильнее, да и сотник от него не отставал. Он хоть и держал марку при княжьих людях, но у самого в глазах нотки смятения так и проскальзывали.
        Остановилась девочка-витязь только на восемнадцатом чане. Да и то сложно сказать от усталости ли или ей просто наскучило сие занятие. Колышек совсем не вспотела да и в сторону её не вело, как стояла она на ногах уверенно и крепко так и продолжила стоять. А может, надумываю я всё, и держится она из последних сил - просто не хочет слабость свою показывать. Ну или физиология у витязей иная, вот и знакомых всем людям признаков усталости не видать.
        Ну да это пустое. Главное, задала она жару такого, что даже меня сумела пронять. Вот это витязь - всем витязям витязь! Не просто дуболом какой с большой пушкой наперевес, а сварожич одарённый, который все шансы имеет Дланью Сварога стать. А ещё соседка она моя и боевой товарищ, а значит, в будущем, когда добьётся высот немалых, сможет и за меня словечко замолвить перед кем надо.
        Когда Колышек вернулась в строй, я украдкой её похвалил, а после сам выступил вперёд. Пришёл мой черёд удаль молодецкую показывать.
        - Давай, Культяпка, на изготовку, - подначил меня гридень.
        Ну ничего, недолго тебе осталось зубы скалить. Интересно, сколько чанов осилю - десять, может быть двадцать или всё пятьдесят? Ну а чего, попаданец я или так за хлебушком погулять вышел?
        - За дело, - скомандовал Неждан.
        Привычно распалив горны, я принялся за работу и почти сразу же с ней и покончил.
        Два чана?! Да вы, вашу Машу, шутить изволите?!
        Попытался шагнуть к третьему, но не тут-то было - меня с силой повело вбок, голова закружилась.
        Как там Твердислав молвил? Точно, вспомнил!
        Два даже самых чахлых горна будут всяко лучше одного пусть и сильного.

* * *
        Сразу после испытания, уставшие и выжатые будто лимон, мы отправились обратно в казарму. А точнее, в некое подобие актового зала. Там расселись по длинным лавкам и принялись внимать сотнику нашему Твердиславу.
        - Сперва хочу поздравить вас отроки. Сегодня вы стали на шажок ближе к званию истинного сварожича. На махонький такой шажочек, но всё же…Испытание это не последнее, будут на вашем пути и иные, но это первое, а стало быть, и в душу оно вам западёт намертво. Вот и усвойте хорошенько, какого это себя преодолевать. Поди поджилки тряслись от взглядов княжьих людей? Да вы не думайте, не в трусости я вас упрекаю. Знаю, что буде возникнет нужда такая, вы гордые сыны Славии, даже перед лицом погибели, не усомнитесь. О другом я речь веду, волнительность эта и дальше с вами пребудет до самой вашей смерти. Она словно яд горючий будет подтачивать вас изнутри, поэтому как почуете её в сердце своём, сразу давите гадину. УСЕКЛИ?! - напоследок гаркнул сотник.
        - УСЕКЛИ! - выпалили мы ответ из последних сил.
        - Вот и славно. Вы, отроки, главное - помните, мера ваша она не навсегда такой останется. Будете тренироваться и двадцать чанов и пятьдесят осилите со Свароговой помощью. Но лукавить не стану, те из вас кто сегодня достойно себя показал и дальше будут Сварогову науку семимильными шагами осваивать, другим же придётся поднатужиться, чтобы в грязь лицом не ударить. Ну да это не беда. Бывает в жизни и так, что искусное мастерство куда чаще пригождается, чем мера большая.
        А вот это уже камень в мой огород, здесь и к гадалке не ходи.
        Н-да не ожидал я, что слабосилком окажусь. Ну да это не так уж и важно. Возможно, мера моя маленькая - это даже плюс. Рано или поздно дойдёт до штабных слух, что самородок их никакой и не самородок вовсе и тогда отзовут они направление моё на передовую.
        Но это дела далёкие, сейчас же другое у меня на уме.
        Испытание я прошёл, пусть и со скрипом, а значит, и протез могу себе сковать. Такой уговор у нас с Твердиславом был, а уговор для славийца - дело святое.
        - Вижу, вымотало вас испытание, не всех, - при этом сотник выразительно так глянул на девочку-витязя, - но вымотало. А посему даю вам сроку до завтра, отдыхайте.
        Юные сварожичи стали расходиться, я же, наоборот, покачиваясь от усталости, зашагал к сотнику.
        - Уяснил теперь, почему запретил я тебе ковкой заниматься? - без предисловий начал Твердислав, он будто бы ждал этого момента.
        - Уяснил, как не уяснить, - покивал я в ответ. - За заботу спасибо, но от идеи своей отказываться не стану.
        - И не надо, куй на здоровье свой протез. Отныне знаешь ты собственный предел, а стало быть, усердствовать понапрасну не будешь. - дал добро сотник, а после с сомнением добавил. - Ежели ты, конечно, не дурной на всю голову.
        Ну и на том спасибо.
        Поблагодарив Твердислава за науку, я сразу же поплёлся в нашу с Колышком каморку. Хоть и горел внутри запал, и хотелось мне поскорее приступить к ковке, но умом понимал - не время. Надобно сначала как следует отдохнуть, а затем и за работу браться. Тринадцать лет терпел, стало быть, и ещё несколько часов потерплю.

* * *
        Я долго думал над тем, каким он должен быть - мой первый протез. Очевидно, функциональным, но без перегибов. Поэтому для начала решил остановиться не на бионической руке, а на стареньком протезе-крюке. Ну а что, простенько и со вкусом. Первый протез он ведь и должен таким быть, иначе можно и вопросов ненужных отхватить. А то скую себе сразу протез механический или не дай боги биоэлектрический и тут же попаду в застенки к местным дознавателям. А оно мне надо? Нет. Значит, и двигаться к цели следует малыми шажками.
        Да и протез этот не так уж и плох, как-никак проверку временем прошёл. Изготавливали его ещё во времена Союза и тогдашние инвалиды на него не особо-то бочку катили. Ну а что, удобный функциональный, детишкам опять же по душе - как увидят, сразу за пирата принимают. Ну а коли обижать кто станет, то таким крюком и гортань можно выдрать с корнем. Одним словом, протез для людей.
        А как к нему окружение моё попривыкнет, так можно будет и доработать его слегка. Например, превратить в этакий швейцарский нож, где помимо крюка найдётся место и для клинка гранёного и для ствола воронёного.
        Ну а ежели опасность какая возникнет, то я этот протез безобидный мигом перекую во что-нибудь более убойное. Благо есть у меня уже идейки занимательные - почерпнул я их, когда ружья да пистолеты у Рогнеды перебирал…
        - Ну и чего, долго так стоять будем? - проворчала Колышек. - Ужин уже на носу.
        - Женщина, не порть момент.
        - Сколько раз повторять, не женщина я - а витязь! - топнула ногой девица, да так, что грунт под её сапогом промялся.
        - Я тебя с собой зачем взял, чтоб ты нудела над ухом? Нет. Ты здесь, чтобы засвидетельствовать мой триумф.
        А больше и не было никого на пустом-то стрельбище. Все давно уж столоваться побежали да отдыхать - одни мы тут торчим, как два тополя на Плющихе.
        - Три…триумф, это что за зверь такой? - наморщила лобик Колышек.
        - Не забивай свою прелестную лысую головку.
        - Иногда я совсем тебя не понимаю, Стоум. Как наедине мы остаёмся, ты будто другой человек.
        - Это потому Колышек, что близкие соратники мы с тобой, а рядом с близкими всегда надо быть собой. А иначе и рассудка недолго лишиться.
        - А как это быть собой?
        - Сложно это и не всем под силу, но я тебе подскажу. Для начала подумай, чего тебе больше всего хочется?
        - Брюхо набить.
        - Да я не про сейчас, а вообще. Должно же быть что-то, чего ты желаешь? Оно у всех есть, главное, в себе покопаться.
        - Иноземца убить.
        - А ещё?
        - Ну и ещё одного можно.
        - Да я не о том, ещё чего желаешь? - не сдавался я.
        - Дуболом именной? - пожала плечами Колышек.
        - Уже лучше, но опять не то. Давай-ка, что-то со службой не связанное.
        Девочка на секунду подвисла - сразу видно, задумалась. Редко с ней такое бывает. Думы думать - это неё, она больше действовать привыкла. Ну оно и понятно, рождена как солдат, воспитана, как солдат да и помрёт как солдат - нет у неё иного будущего.
        - Отца и мать увидеть…хотя бы разок.
        Эх, что же ты со мной делаешь девочка? По больному бьешь.
        - Ладушки, вот как стану воеводой, так сразу твоё желание и исполню.
        - Договор?
        В этот раз отказывать я и не думал и не только потому, что класть хотел на богов с их клятвами. Просто я впервые услышал в её голосе надежду.
        - Договор, - улыбка помимо воли прилипла к лицу.
        - Ну тогда и я тебе подсоблю. - решительности в её голосе было хоть отбавляй.
        - Это как? - чуть насмешливо поинтересовался я.
        - Помогу тебе воеводою стать или забыл ты мои слова? Так я повторю: сегодня я тебе помогу, а завтра ты мне подсобишь - разве не в этом суть боевого братства?
        - Я думал, это только портков касается.
        - А может…
        - Нет, нет и ещё раз нет! Сколько раз тебе повторять, не дам я себя резать ради этого твоего побратимства…Да и вдруг ты заразная какая.
        - Витязи не болеют.
        - А ещё у них туго с юмором.
        Глава 15
        Иногда дать надежду - это то немногое на что мы способны.
        Верил ли я, что когда-нибудь стану воеводой? Боги, ну, конечно же, нет! Да и в то, что малолетняя писюха, пускай и витязь, подсобит мне в этом деле нелёгком тоже не верил.
        Возможно, когда-нибудь в будущем она и станет полезна. И, чем чёрт не шутит, даже сможет продвинуть меня по карьерной лестнице, но уж точно не до звания воеводы.
        И дело даже не в том, что простолюдов к этой должности не подпускают - вовсе нет. В Славии с этим строго. Будь ты хоть трижды деревенский увалень, но если на поле боя себя проявил, то путь наверх тебе открыт. И вот тут-то и кроется основная загвоздка, проявлять себя на поле боя я не очень-то и хотел. Там ведь и пулю шальную схлопотать можно. А иного способа воеводой стать на моей новой родине и не было отродясь. Хочешь на плечо себе нашивку с шестью мечами скрещёнными да в круг заключёнными, будь добр повоюй - да как следует, а не спустя рукава.
        Так что не было в моём обещании ни расчёта хитрого, ни правды желанной. А была одна лишь надежда.
        Я просто дал слабину, просто привязался к Колышку будто к щенку. Мне нужен был кто-то, перед кем я смогу хоть немного открыться, и я выбрал её. Из всех вариантов - это был наиболее разумный и безопасный выбор.
        Вот только горевать о содеянном я и не думал. Не далось бы мне это занятие, даже если бы сильно пожелал. А всё потому, что не калека я больше и прозвище былое мне теперь не к лицу.
        Добился я наконец своего и вот уже как сутки протез-крюк приятно оттягивает плечо. Он словно бы придаёт уверенности. А ещё штаны помогает надевать…
        Да и взгляды он к себе приковывает будь здоров. Ну ещё бы, увесистый на вид, из воронённой стали, нарочито грубый и угловатый. Сковал я его таким специально, чтобы внутрянку замаскировать. Точнее, гильзу приёмную, в которую культя вставляется. А всё оттого, что гильза эта ох и непростая была, но обо всём по порядку.
        Обычно же оно как бывает, для начала надобно гипсовый слепок культи изготовить, и уже на его основе примерочную гильзу смастерить. Затем приладить всё это добро на культю да поглядеть, не жмёт ли где, не царапает? И лишь после примерки, если та удачной окажется, можно и постоянную гильзу сваять.
        Вот только волокита эта вся вышеназванная была мне в тягость, а полагаться на Сварогову науку в таком кропотливом деле не хотелось. Гильза - она ведь как влитая на усечённой конечности должна сидеть, там каждый миллиметр значение имеет. Вот и не стал я попусту время терять, взял да гильзу вакуумную сковал, а она, как известно, сама к культе ластится и форму верную принимает. Да и сидит она так плотно, что её только с костью плечевой и вырвешь, а это для боевого протеза самое то.
        Ну и с материалом для протеза я тоже мальца схитрил. Правда, на это раз не от большой лени, а из-за заботы о теле своём растущем. Не хотел я, чтобы от веса протеза моего меня же и перекособочило, поэтому и использовал вместо обычных для этих мест тяжёлых металлов лёгкий титан. А поверх него уже, для маскировки и напыление нанёс из оружейной стали. Будь моя воля я бы и графен использовал, а он, как известно, крепче и легче всякой стали, вот только замаскировать его уже не выйдет. Он же на вид то ли как уголь, то ли как стекло чёрное, а главное, не звучит он, как метал. Вот стукнешь по нему, а в ответ от него никакого бряцанья. Подозрительно? Вот то-то и оно! Стало быть, и сварожичи из тех, что поопытней сразу почуют подлог.
        - И как тя звать-величать теперь прикажешь? - спросил Рябой, отрываясь от тарелки со съестным. - Мы ведь уже и пообвыклись с прозвищем твоим,
        - Руки-крюки, - пробурчал себе под нос Мотыга.
        Месяц уж прошёл с той нашей драки, а он всё никак обиду не отпустит, до сих пор её лелеет. Даже здесь за общим столом, среди яств богатых морду свою воротит и в сторону мою старается не глядеть.
        - Длинно больно, надобно что-то покороче и чтоб сути соответствовало. А руки, которые крюки - это прям про тебя Мотыга, - усмехнулся Рябой и вновь погрузил ложку в тарелку с гречневой кашей.
        - Это ещё с какого бодуна? - набычился оскорблённый до глубины в души новик.
        - Ну а кто вчера лампу масляную у нас в каморке уронил, да чуть всю казарму не спалил?
        Под испытующим взглядом Рябого Мотыга поник.
        Вот ведь дурень неугомонный, опять чего-то начудил. Всегда с ним беды приключаются, не одно так другое. Вон неделю назад вообще чуть сапёрной лопаткой пальцы на ноге себе не отчекрыжил. Бедолага одним словом.
        - Стоум Железнорук, - произнесла с набитым ртом Колышек.
        За столом повисла тишина. Даже новики, что не особо прислушивались к нашей беседе, а вовсю набивали животы и те прекратили жевать и навострили уши. Уж больно им прозвище новое звучным показалось - не у каждого воеводы такое встретишь.
        - Ну а чего, вроде как по делу, - покивал Рябой. - Рука железная? Железная. Ну вот и порешали.
        - Много чести, - вновь буркнул себе под нос Мотыга. - Культяпка - он и есть Культяпка.
        - Да охолонись ты уже, - снова встал на мою защиту Рябой. - Вокруг погляди, один ты прозвищем недоволен.
        Откровенно недовольных за нашим столом и впрямь не было. Первое удивление сошло на нет и новики вернулись обратно к прерванному занятию. Их более не волновало, как там меня будут звать-величать, всё, чего они хотели это посытнее набить брюхо. И вот в этом желании я был с ними полностью солидарен. Прозвище оно ведь никуда не денется, а гречневая каша вот она на столе стоит остывает.
        Аппетит ни мне, ни остальным новикам не могли отбить даже княжьи люди, что столовались по соседству. Мужчины в серо-стальных мундирах сидели от нас через стол и с удовольствием трапезничали солдатскими харчами.
        Внимания они особого не привлекали, вели себя чинно и спокойно. Не галдели, а если и переговаривались, то делали это редко и вполголоса. В общем, не смущали своим появлением рядовых служак. Я бы и вовсе их не приметил, если бы один из княжьих людей то и дело не поглядывал в мою сторону.
        И не то чтобы его интересовал какой-то там отрок безусый - поди не католический священник. Мужчину в серо-стальном мундире больше привлекал новенький протез. Мой протез…
        И вот тут я уже насторожился, ибо столь скорое внимание полутысячника да ещё и из старшей дружины ну никак не входило в мои планы.
        К счастью, дальше гляделок дело не зашло и столовую я покинул без всяких препон. Разве что взгляд высокопоставленного армейца всё так же продолжал жечь спину.

* * *
        - Новик, ты обуел?! Я тебе щас вторую руку вырву! - рывком отстранилась от меня Рогнеда.
        Она тяжело дышала - то ли от прерванных ласк, то ли от едва сдерживаемого гнева? Хотелось бы верить в первый вариант, но недовольный тон Рогнеды и её пылающие злостью глаза намекали на второй.
        - Так уговор же? - попытался я хоть как-то разрядить обстановку.
        - Уговор наш на поцелуи был, а ты сразу руки…тьфу…руку распустил. Тебе кто дозволял меня за зад щупать?
        - Так не умею я по-другому, у нас в деревне все так целуются.
        А ещё зад твой будто сам в руки просится, но об этом я вслух говорить не стану - ибо не самоубийца я и жизнь хочу прожить долгую и по возможности счастливую.
        - Ты бабушку-то мне не лохмать, будто не знаю я какие у нас в деревнях нравы?!
        Несмотря на показное недовольство, Рогнеда отчего-то не спешила выбираться из моих объятий. Да отстранилась, да наорала, но вырываться и не подумала. Вот и пойми этих женщин, как языками фехтовать так они тут как тут, а как за жопу разок ухватишь так всё беда-караул - хулиганы чести лишают.
        Была у меня и ещё одна отговорка в запасе помимо нравов деревенских, но прибегнуть я к ней не успел. В оружейке хлопнула дверь.
        - Да что ты за нелюдь-то такой, не дите нормальное, а исчадие Чернобога чес слово! Сначала девку-витязя оприходовал, теперь вот десятника заслуженного - ветерана войны, между прочим! - на пороге застыл Твердислав при полном параде и с ошалелым лицом. - Я ж до последнего в пересуды людские не верил, думал, хитростью ты решил меня взять - через Рогнеду к сбруе воинской подобраться. А оно вон чего получается…Тьфу, срамота!
        И вот тут-то меня и десятник оттолкнула. Да так оттолкнула, что я едва через стол её казённый не перекувыркнулся.
        Ох и умеет наш сотник не вовремя появится, словно чёрт из табакерки. Вот чего он раньше не зашёл, как специально момент подгадывал?
        - Дозвольте объясниться! - вытянулась по струнке Рогнеда, из-за чего и так выправленный китель совсем выпростался наружу.
        - Некогда нам объясняться, ждут твоего охламона люди важные. Иначе какого лешего я бы сам искать его побежал - чай не малец уже, - при этом сотник так глянул на меня, будто это я его в вестовые понизил. - Ну чего встал блудень малолетний, портки подтягивай да на выход и угомони уже как-нибудь змея своего, а то штаны казённые, неровен час, продырявит.
        Снова хлопнула дверь и мы с Рогнедой опять остались наедине, вот только на этот раз нам было не до поцелуев.
        - Стыд-то какой и о чём я только дура старая думала? - схватилась за голову Рогнеда.
        - Ага, дверку надо было запереть.
        От хлёсткого хука прямо в ухо я увернулся только по наитию. Чую, если бы не дедовы тумаки, от которых мне приходилось денно и нощно страдать, то быть бы мне битым. А так, я успел поднырнуть под замах десятника и рвануть в сторону заветного выхода.
        Нервы нервами, а субординацию ещё никто не отменял. Думаю, Рогнеда даже в порыве лютой ярости не станет меня лупцевать на глазах у сотника.
        А завтра глядишь и совсем про обиду забудет. Девка-то она отходчивая иначе давно бы меня пристрелила как пса шелудивого. Уж сколько я ей крови за прошедший месяц попортил, вспомнить хотя бы ту сбрую богатырскую, а ей хоть бы хны - поругается да и забудет.
        Так что на её счёт я не особо-то волновался, меня больше беспокоили люди важные, что сотника в посыльные подрядили. Имелись у меня кое-какие мыслишки по этому поводу. И я даже хотел было сотника поспрошать на их счёт, но, выбежав из оружейки, наткнулся на взгляд его хмурый и решил не рисковать. Если этот вдарит, то точно не промажет.
        Так мы и проделали весь путь в гнетущем молчании. А в конце этого самого пути ждала нас не казарма привычная, а то самое здание, из которого сотник меня и забрал когда-то.
        На латунной табличке над входом всё так же красовалась надпись "Центр распределения Ратной школы Княжества Стужгородского".
        Зайдя внутрь здания и поднявшись на второй этаж, мы проследовали мимо знакомого мне приёмника, завернули за угол и внезапно остановились у массивных двустворчатых дверей.
        - Поди догадался уже, к кому путь держим? - поинтересовался сотник и, дождавшись моего кивка, продолжил. - Ты главное языком попусту не мели, спросят чего - отвечай, а нет - так помалкивай.
        После этого нехитрого напутствия сотник по-хозяйски распахнул перед нами двери, и первым ступил внутрь. Я же как младший по званию посеменил следом.
        В просторном, светлой зале нас уже ждали. За длиннющим столом чинно восседала чуть ли не вся делегация княжьих людей. И среди их числа я без труда приметил того любопытного полутысячника. Да и сложно было его не приметить - сидел-то он ровно посредине стола да и взгляд в меня вперил первым. А потом он и вовсе заговорил вперёд всех и это несмотря на то, что за столом тем сидели армейцы чином и повыше.
        - Честь дружине! - первым поприветствовал я княжьих людей.
        Ну а как иначе, они ведь не только званием выше, но и возрастом в отцы мне, а то и в деды годятся.
        - Князю слава, - ответил за всех всё тот же полутысячник, а затем пустился в пояснения. - Ты отрок наверняка и не ведаешь, зачем тебя позвали. Но это не беда, расскажу я тебе, чем привлёк ты нас. Вот только начну издали, так яснее будет. Есть в Славии беда одна - гордость непомерная. Повелось уж так испокон веков, что не научены мы ни отступать, ни за спинами товарищей хорониться, ни уж тем более страх свой напоказ выставлять. Этим и славны мы и в этом же кроется наш изъян. Никак не можем мы в угоду выгоде своей гордостью поступиться. Поэтому и не могут наши командиры в полной мере воинской хитростью вооружиться. Поэтому и гибнут вои рядовые из-за глупости удалой. Поэтому и страшатся бойцы калечные обратно на воинскую службу возвращаться - стыдно им, видите ли, обузой стать, да соратников в бою подвести. А тут ты - юнец однорукий, что на передовую спешит торопиться удаль свою молодецкую показать.
        Вот уж хренушки всем дедушкам! Вот куда-куда, а на передовую я не особо-то и тороплюсь!
        - Торопится, торопится, - будто прочитав мои мысли, покивал полутысячник. - Юнец ведь тот - истинный славиец, гордость народа нашего. Вот и командир его сотник Твердислав сказывает, что отрок этот не только за отчизну радеет, но и Сварогову науку семимильными шагами постигает. Верно я глаголю, сотник?
        - Верно, - будто нехотя подтвердил старый сварожич.
        - Да я и сам не слепой, вижу, что замену для руки ты знатную сваял. Не из кожи и дерева, как у нас принято, а из доброй стали. С таким крюком и повоевать - не грех, - продолжил разглагольствовать полутысячник. - Оно ведь как раньше было, получил увечье и тут же в почётную отставку, кости на печи греть да самосад ядрёный покуривать. Теперь же поглядят вои калечные на добро молодца однорукого, что подвигами ратными славен да устыдятся малодушия своего. А там глядишь и обратно в строй вернуться пожелают. Вот тут-то мы с тобой Стоум Железнорук им и подсобим: личный пример подадим да руками-ногами их обеспечим.
        Вот ведь хитрый сукин сын, это он чего из меня живую агитку слепить хочет?!
        - Дозвольте слово молвить?! - хоть и говорил сотник стоять да помалкивать, но этак меня могут и под убийство Кеннеди подписать.
        - Дозволяем, - степенно кивнул полутысячник.
        - Слова ваши тёплые душу греют, жаль, не по чину они. Я бы и сам рад стать достойным примером для соратников старших, вот только боюсь, задача эта мне не по плечу. Я ведь даже к руке своей самодельной ещё не привык да и не уверен, что она для боя сгодится.
        - Да ты, отрок, не прибедняйся, видел я уже, как ты наловчился ей орудовать. Да и в бой тебя сразу никто не погонит - чай не звери какие. Дадим тебе для начала задачку попроще, дабы слушок о тебе пошёл и было, о чём в газетёнках писать. А касаемо руки твоей железной, так понимаем мы, что это лишь первый блин, а он, как люди молвят, всегда комом. Главное, верим мы в задумку твою и в то, что на смену крюку со временем придёт и оружие огнестрельное. Али не за этим ты в оружейке околачивался?
        Смотри-ка ещё и разузнали обо мне перед разговором. Видать, дело и впрямь важное раз они так подсуетились.
        - А теперь дабы веру нашу подкрепить, покажи нам, на что рука твоя способна, - повелел полутысячник.
        И если до этого момента присутствующие лишь лениво поглядывали в мою сторону, то теперь впились глазами будто коршуны. Десятки оценивающих взоров испытующе сверлили меня, словно находился я не где-нибудь, а перед комиссией на выпускном экзамене. Вот только от экзамена этого зависела не просто отметка в дипломе, а моя дальнейшая судьба.
        Мог ли я в этот момент схалтурить и не показать всех возможностей протеза? Да, конечно, мог. Вот только выгоды бы это мне не принесло, да и незачем было так поступать - особой функциональностью тягловый крюк и так похвастать не мог. Сумки там потаскать, двери открыть или на худой конец деталь у станка придержать - это он ещё мог, а вот для более тонких манипуляций уже не годился. И это учитывая ещё и то, что протез мой доработан был - он не просто висел плетью вдоль тела, но и при помощи стального троса мог сгибаться в локте и фиксироваться в выбранном положении.
        Вроде и полезная функция вот только для того, чтобы ей воспользоваться в полной мере нужна вторая рука, а иначе чем за ручку троса тянуть, зубами? Вот будь у меня обрубок пониже локтя, тогда бы и не пришлось так заморачиваться да дополнительный тягловый механизм в протез встраивать - сам бы мог руку сгибать. Ну ничего, Москва тоже не сразу строилась, чуть погодя я и до более продвинутой механики доберусь. Уж она-то сможет и на движения мышц реагировать и протезом сама шевелить без посторонней помощи. А там уже и до обратной сенсорной связи рукой подать. Главное, эскулапа хорошего найти, чтобы тот датчики сумел к правильным нервным центрам присобачить. Вот тогда-то и заживу, как белый человек.
        Ну да это дела дней грядущих, не о них сейчас думать следует. Пора бы мне и княжьих людей “потешить”. Раз уж собрались вояки знатные на руку железную поглядеть, то надо бы их уважить.
        Первым делом показал я им, как при помощи троса стального и такой-то матери можно протез в локте согнуть да так и оставить. Затем на крепость его проверил - стул один ни в чём не повинный разломал. Ну а дальше стал павлином вышагивать вдоль длиннющего стола да железку свою местным генералам под нос совать. А те чуть ли не на зуб её пробовали да вопросы каверзные задавали.
        - А пулю-то он выдержит? - спрашивает вислоусый тысячник преклонных лет, когда настаёт его черёд.
        А я почём знаю, я ж в него и не стрелял ни разу? По идее должен выдержать. Титан, как известно, пулю хорошо держит, но вам об этом господа хорошие знать не обязательно.
        - Не могу знать, господин тысячник, в деле я его ещё не испытывал.
        - Так чего далеко ходить, сейчас и испытаем, - ухмыляется в усы старпер да тянется к кобуре, где у него явно не леденцы для малых деток припрятаны. - Ну что, братцы, стрельнём?
        И вот тут-то я и струхнул, не за протез вестимо, а за себя родимого. Ему то железному чего станется, разве что щербинка какая после пули останется. А мне потом из-за этой самой щербинки на вопросы неудобные отвечай.
        Люди вокруг служивые да бывалые, а значит, обязательно поинтересуются, чего это за металл такой дивный: лёгкий да прочный?
        И ладно бы сотника сварожича рядом не было, тогда бы ещё худо-бедно удалось отбрехаться. Так нет же, вон он у окна стоит да за смотринами пристально наблюдает.
        Одна надежда у меня осталась - на дисциплину да на воинскую выдержку…
        - А чего бы и не стрельнуть? - поддерживает идиотскую затею полутысячник, а следом за ним и остальные вояки загоряются энтузиазмом.
        - Стрельнём вестимо!
        - Пальнём, как в старые добрые!
        - А с мальца-то ручищу его железную будем сымать или так пальнём?
        Надежда не оправдалась.
        
        Глава 16
        Нет, ну чисто дети малые. В который раз уже убеждаюсь, что возраст и должность дурости не помеха.
        И ведь как загорелись-то этой пальбой будто не мужи жизнью и войной умудрённые, а отроки безусые, у которых на губах до сих пор след от мамкиной сиськи виднеется.
        Одно хорошо, стрельбу в самом здании устраивать княжьи люди не стали - хоть на это ума хватило и на том спасибо. Потащили они меня прямиком на стрельбище.
        Ну и взглядов мы, конечно, по пути к этому самому стрельбищу нахватали, где это видано, чтобы новик неоперившийся со свитой княжьих людей за спиной расхаживал.
        Я и своих по дороге успел встретить и уже на подходе к стрельбищу с самой Рогнедой пересечься.
        Поглядывала она на нашу процессию настороженно и я бы даже сказал с опаской, а главное, в глазах её зелёных разглядел я тревогу за себя родимого. Что уж говорить, приятно. Чую зад её упругий ещё в руках моих не раз побывает. Видать, запал я ей в душу знатно. И не понять, то ли из-за поцелуев наших горячих, то ли из-за материнского начала, что в ней взыграло.
        В общем, провожала она нас взглядом до самого стрельбища, ну а дальше я за ней не следил - не до того было. Как только ступили мы на грунт утоптанный да к огневому рубежу всей гурьбой подошли, так и начали княжьи люди свою линию гнуть. И поболе остальных выступал ясно дело тот самый старпер, что всю эту кашу и заварил.
        - Ну что отрок, давай сымай железяку свою. Будем её пулей испытывать, - повелел вислоусый тысячник да снова за пистолетом потянулся.
        Вот что за дед неугомонный, тянется и тянется к кобуре своей, будто мёдом у него там намазано.
        Одно радует, хоть на мне не предложил испытать, а повелел хотя бы протез снять…Постой-ка, а это идея!
        - Господин тысячник, так зачем его сымать, у меня и получше идейка имеется, - ответил я да тут же принялся горн разогревать. - А давате-ка я несколько протезов вам скую, чтобы значиться все хотя бы по разочку стрельнуть могли. Сварожич я или нет, как раз и умения мои оцените?
        - А отрок-то дело говорит, верно братцы? - задумчиво потеребил усы тысячник.
        - Верно.
        - И впрямь дело говорит.
        - Пущай куёт.
        Принялись поддакивать остальные княжьи люди и тут-то до меня наконец и дошло, что верховодят в этой шайке-лейке усатый тысячник да хитроожопый полутысячник. А остальные так навроде массовки и взяли их только для виду. А может, и того хуже, подпевалы эти - не командиры никакие знатные, а так охранники ряженые.
        И тогда вопрос возникает, а кого им собственно остерегаться? Они ж дома у себя, на родной земле да к тому же на объекте военном. Да нет глупости какие, быть такого не может. Видать, просто у страха глаза велики вот я напраслину и возвожу почём зря.
        - Ну чего застыл Стоум Железнорук? Давай показывай, чему тебя сотник Твердислав обучил, а мы в сторонке тут постоим да поглядим, - поторопил меня полутысячник.
        Делать нечего, пришлось показывать. Заодно и меру свою в деле испытал. Хватило силёнок моих на десяток протезов, а там и головокружение подступило.
        - Ты отрок давай, отойди да передохни чутка, а мы уж тут сами как-нибудь управимся, - “посоветовал” усатый.
        Ну я и отошёл, да подальше. И, как выяснилось позже, правильно сделал, потому как стрелять княжьи люди не поочерёдно стали, а всей гурьбой. Палили кто во что горазд и от пальбы той безудержной протезы мои по грунту утоптанному скакали будто зайцы.
        Ну да ладно пусть потешатся, теперь-то нечего мне бояться протезы те новые так ширпотреб обычный. Из стали простенькой скованы они и нет в них ни грамма титана драгоценного.
        В общем, стоял я в сторонке да слушал, как люди княжьи боеприпасы переводят. Ну а как патроны у них закончились, так потопали они всей гурьбой на протезы стреляные смотреть ну или на то, что от них осталось.
        Один сотник в той забаве не участвовал, тоже издали поглядывал на игрища гостей дорогих. И видел я как брови его седые всё сильнее хмурились. Ох и не нравилось Твердиславу самоуправство приезжих. Ну да ладно не моего ума это дело, пусть сами там у себя в верхах отношения выясняют, а мне надобно о будущем своём думать.
        Полутысячник-то хитровывернутый явно чего-то задумал, не зря же он обмолвился о том, что ждёт меня какая-то задачка.
        А вот и он лёгок на помине.
        - Ну что отрок, то что хотел я увидеть, то и увидел, а теперь пора бы и о деле потолковать, - остановился подле меня полутысячник.

* * *
        - На заставу северо-западную? Дак там же нападение недавно было, нельзя туда отрока необученного отправлять. - возмутился Твердислав.
        - Так отбили то нападение, Мёртвый отряд и отбил, - поудобнее устроился в кресле полутысячник. - Да ты не боись Твердислав, я ж не на убой новика отправляю. Застава северо-западная это ж самый безопасный участок. Да и Войтех там сейчас обретается, а уж он о мальце позаботится. Вот тебе слово моё, я лично с Мертвоголовом свяжусь и распоряжение нужное отдам. Пусть только связь с заставой восстановится.
        - Так может обождать, пока связь появится и после уже новика отправлять? - как мог отстаивал меня сотник.
        Мне же оставалось только отираться у стеночки в том самом зале с длиннющим столом посредине. Разве что на этот раз окромя нас троих в помещении никого не было. Остальные княжьи люди отправились столоваться.
        - Время дорого Твердислав, - устало помассировал виски полутысячник. - Знаешь сколько сильно могучих избранников Перуна на пенсии заслуженной без рук, без ног обретается? Чахнут они с каждым днём всё сильнее, судьбу проклиная да себя в глубине души коря, а могли бы вновь как в старые добрые на поле боя смуту сеять. Али думаешь, не хочется им снова нужными стать да соратникам подсобить? Они ж рождены и вскормлены были, чтобы кровью врагов упиваться да в сече лютой сгинуть, а теперь сидят в четырёх стенах да горе медовухой заливают. Нужен им толчок, понимаешь? Чтобы увидали они, что не всё ещё потеряно. Чтобы кровь их горячая снова взыграла. Чтобы задали они себе вопрос: если не я, то кто? Или есть у тебя иная задумка, как воев войной покорёженных обратно к жизни вернуть? Ну же сотник, ответь?
        В помещении повисла гнетущая тишина.
        - Что, нет у тебя ответа, а Твердислав? - зло глянул на младшего по званию полутысячник. - Вот поэтому ты до сих пор в сотниках и ходишь, хотя давно должен был воеводою стать. Не по нраву тебе, видите ли, руки марать да на плечи свои груз тяжкий взваливать. Вот и мне не по нраву, но если не я, то кто?

* * *
        Скорая отправка на заставу пограничную совсем выбила меня из колеи. Не успел я толком с Колышком да Рогнедой попрощаться, как хмурый сотник всучил мне вещмешок уже снаряжённый, да отправил обратно к распределительному центру провожатого дожидаться.
        Минут десять я бесцельно слонялся у крыльца здания, а затем услышал за спиной знакомый голос.
        - Ты гляди какие люди и без челяди. Ну здрав будь Стоум Железнорук, поговаривают, ты теперь у Княжьих людей верховодишь, - с усмешкой поприветствовал меня погонщик.
        - Честь дружине, - отсалютовал я юному дружиннику, как только обернулся, а затем уже поприветствовал и на гражданский манер. - И ты здрав будь Ждан, какими судьбами?
        - А по мне разве не видать? - Ждан провёл руками по полевой форме болотного цвета, да лихо подкинул плечом пухлый вещмешок. - Провожатый я твой до заставы северо-западной. Бывал я уж там пару раз, вот меня и отрядили. Буду тебя по горным тропам вести да от зверья дикого оберегать.
        Ну положим, от зверья дикого меня не ты оберегать будешь, а те два волколака, что за спиной у тебя оттираются. Вот ведь дали бога провожатого, мало того, что психованный так ещё и с двумя псами цепными на поводке.
        Причём волколаки те были мне знакомы, это их Ждан почём зря лупцевал во время моего первого посещения территории погонщиков. Зверолюды даже одеты были точно так же, как в тот день, разве что воинской сбруей из ножей и пистолетов обзавелись да увесистыми вещмешками.
        - Ты меня здесь обожди, а я пока за денежным довольствием метнусь. Не своим же ходом нам до границы добираться, - велел погонщик и тут же зашагал к дверям распределительного центра. Волколаков же оставил со мной: то ли для пригляда, то ли просто не хотел тащить здоровенных человекоподобных волков с собой.
        Стоило погонщику скрыться за дверьми распределительного центра, как хищные взгляды волколаков тут же перекочевали на ближайшую цель. На меня. Вот только на этот раз я не особо струхнул, а всё оттого, что мне было чем их удивить. Встроенный в протез Дуболом не даст соврать. Если эти твари хотя бы рыпнуться в мою сторону, то тут же будут собственные кишки по сусекам выскребать.
        Да на “радостях” от скорого отъезда я всё-таки перекроил начинку протеза-крюка. Перевёл его в разряд полностью механических и добавил встроенное вооружение. Из-за этого протез стал чутка тяжелее, чем прежде, зато теперь мог сгибаться в локте без помощи троса - спасибо чуткой механики, что по движению мышц плеча регулирует положение самого протеза.
        Одно плохо, перековать-то протез я перековал, вот только как следует откалибровать его не успел. А ведь к нему ещё и привыкнуть надобно, так что ни о каком виртуозном владении протезом речи пока не шло. Именно поэтому и остановил я свой выбор на дробовике витязей. Ну а чего, целиться из него не надо, знай себе пали в сторону предполагаемого врага да трупы подсчитывай.
        Пока играл с волколаками в гляделки, двери распределительного центра снова распахнулись и краем глаза я приметил болотное пятно - неужто Ждан так быстро довольствие денежное получил?
        Я было развернулся в сторону крыльца, чтобы спросить у дружинника в чём дело, да так и застыл. На ступеньках распределительного центра стоял не Ждан, а другой знакомый мне погонщик.
        Чтобы убедиться, что глаза меня не подводят, я быстрым шагом подошёл крыльцу и ещё раз вгляделся в юного велесита. Сомнений быть не могло, это точно он.
        - Молчан, паскудник ты эдакий, ты где пропадал? - налетел я с вопросами на мальчишку. - Я уже весь извёлся, думал, приключилось с тобой невесть что. Чего молчишь?
        - А ты кто? - удивлённо вытаращился на меня малец и даже чуть отшагнул в сторонку.
        - Ты чего, Молчан, это же я Стоум, неужто из-за руки не узнал или загар на лице тебя смутил?
        - Да знать не знаю я никакого Стоума, ты пусти меня по-хорошему. - новик попытался обойти меня стороной, но я не позволил, прижал пискнувшего мальчишку к перилам.
        - Молчан, с тобой всё в порядке? Это же я, - стал я вразумлять пацана. - Помнишь, Орехово, самоходка, бутерброды, Голуба? Как мы по нужде с тобой ходили?
        - Да чего ты ко мне пристал словно банный лист?! За мной самоходка вот-вот должна приехать, переводят меня в другую Ратную школу. Так что если мешать станешь тебе и влететь может. Знать не знаю, кто тебя надоумил надо мной подшутить, но не вышло у вас ничего.
        Молчан прорвался между мной и лестничными перилами и вот тут-то я и заприметил у него на виске странный шрам. Странный и до боли знакомый.
        - Стоять! - в последний момент я ухватил пацана за шкирку и вновь прижал того к перилам. - Ещё вопрос и отпущу. Что за шрам такой на виске, откуда?
        Вроде пулю он нигде не мог схлопотать, да ещё и так “удачно” - прямо один в один как Рогнеда.
        - Оттуда! Медвежуть дикий из клетки вырвался, вот меня прутом стальным и зацепило. Всё, доволен?! А теперь отпускай давай, как обещал! - снова попытался высвободиться мальчишка, но я был начеку.
        - А ты сам-то помнишь, как это произошло или рассказал кто?
        Ответить Молчан не успел, за моей спиной распахнулись двери и я тут же почуял угрозу. Да такую, что волосы на затылке встали дыбом, а левая рука помимо воли потянулась к протезу, дабы направить, сокрытый внутри него, Дуболом в сторону врага.
        - Стоум, отпусти его, - от едва сдерживаемой ярости в голосе Ждана по спине пробежали мурашки.
        И словно почуяв мой страх волколаки, что уже подступали к крыльцу, оскалились и зарычали.
        - Ты переходишь грань, - прошипел дружинник и отбросил меня словно щенка к противоположным перилам.
        Ох и захотелось мне в тот момент расчехлить Дуболом да располовинить зарвавшегося ублюдка одним метким выстрелом, но здравый смысл возобладал. Вместо этого, я поднялся на ноги и подцепил крюком валявшийся неподалёку вещмешок.
        А между тем, Ждан уже вовсю чихвостил напуганного до усрачки новика.
        - А ты чего здесь забыл? Сказано же было, после ужина приходить, а не после обеда дурья твоя голова. А ну, бегом обратно в казарму, и чтобы до вечера носа оттуда не казал. Ну, чего встал как вкопанный?! - напоследок гаркнул Ждан и от этого окрика у новика словно крылья отрасли. Молчан рванул в сторону казарм с такой прытью, будто сам Чернобог за ним по пятам гонится.
        - А ты, - смерил меня злым взглядом Ждан, - живо за мной. Нам ещё на паровоз надо поспеть.

* * *
        Ну что сказать, поездочка выдалась на удивление нервной. Всю дорогу мы со Жданом только и делали, что молчали да искоса поглядывали друг на друга. Он не хотел ничего объяснять, а я опасался спрашивать. Если уж местные наловчились и память подтирать, то стоит быть начеку и попусту языком не трепать.
        И будто этого головняка мне было мало, так тут ещё и два волколака с вечно голодными взглядами подливали масла в огонь. Их горящие в темноте глаза наводили жути в ночном купе. Благо, ночевать в их компании мне пришлось лишь дважды да и “спал” я тогда вполглаза да в обнимку с заряженным картечью протезом.
        Но и эти ужасы остались позади, когда мы прибыли на нужную станцию.
        Стоило нам высадиться из осточертевшего поезда, как с сердца будто камень свалился, а улыбка сама собой расцвела на устах.
        Свежий воздух предгорий пьянил, а необъятные травянистые просторы с виднеющимися впереди возвышенностями настраивали на боевой лад. Хотелось поскорее взобраться на них и оказаться в уютных стенах пограничной заставы, где я смогу наконец распрощаться с велеситом и его псами, а ещё спокойно выспаться.
        - Нам туда, - впервые за долгое время подал голос Ждан.
        Велесит указывал на протоптанную тропинку, что извилистой змейкой рассекала зелёные травянистые луга и бежала в сторону ближайшего заросшего лесом холма. С него-то, судя по всему, и начнётся наше восхождение.
        Точнее, уже началось, потому как Ждан больше не стал рассусоливать, а принялся широким шагом удаляться от железнодорожной станции в сторону гор. Поудобнее пристроив вещмешок на плече, я потопал следом за вырвавшимся вперёд погонщиком. А за спиной моей тихо сопели волколаки.
        Шли мы долго и в какой-то момент мне даже показалось, что бесцельно. Уж слишком часто мы стали плутать, когда взобрались на холм. Сначала сошли с проторённой тропы, а затем и вовсе углубились в лесной массив.
        Постепенно я начал уставать. То и дело стал спотыкаться о мшистые кочки и запинаться о частый валежник. Да ещё и этот едкий пот принялся выжигать глаза. А между тем мы не особо-то и высоко забрались. И вот, когда я уже хотел было уточнить у велесита не заблудились ли мы часом, тот снова подал голос.
        - Привал, - скомандовал погонщик и тут же умастил свой зад на трухлявом стволе.
        Таких ветхих стволов тут было немало - сломленных ветром и сваленных снежным навалом, поэтому и я вскоре нашёл себе насест.
        Не успел я перевести дух, как дружинник вновь отдал команду, но на этот раз уже не меня.
        - Охота, расстояние - тысяча шагов, пошли!
        Заслышав последнюю часть команды, Волколаки побросали вещмешки прямо там, где стояли, а после сорвались с места будто наскипидаренный. Я и глазом моргнуть не успел, как их и след простыл. Только где-то вдали хрустнула ветка.
        Наступила тишина, лишь изредка перемежаемая звуками леса.
        А через несколько минут привала Ждан снова подал голос:
        - Ну что, Стоум, поговорим?
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ЕЖЕЛИ ЕСТЬ СРЕДИ ВАС ТАКИЕ, КТО ЕЩЁ НЕ ЧИТАЛ ДРУГИХ МОИХ КНИГ, ТО МИЛОСТИ ПРОСИМ: 131635
        ЭТО ЗАДОРНЫЙ БОЕВИК, С ОТЛИЧНЫМ ЮМОРОМ И АКЦЕНТОМ НА БОЕВЫЕ ИСКУССТВА, КОТОРЫЙ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОНРАВИТСЯ ЛЮБИТЕЛЯМ ММА, ПОЧИТАТЕЛЯМ ОЛДСКУЛЬНЫХ БОЙЦОВ, А ТАКЖЕ ФАНАТАМ ТАКИХ ТАЙТЛОВ, КАК ТОКИЙСКИЕ МСТИТЕЛИ И GTO.
        
        Глава 17
        - А чего бы и не поговорить? - ответил я, а сам чуть наклонился, чтобы штанину отряхнуть да между делом протез в сторону Ждана направить.
        - Что там у тебя внутри, ружьё? - отреагировал на мои телодвижения дружинник. - Да не дивись ты так, волколаки давно уже запах пороха от руки твоей железной почуяли. Охолонись, если бы желал я смерти твоей, то давно бы в Правь тебя отправил.
        Слова словами, но протез Дуболомом снаряжённый я и не думал в сторону отводить.
        - Стало быть, так и будешь меня на мушке держать? - уточнил велесит.
        - Смотря как разговор пойдёт. Ты главное - попусту не дёргайся, а то нервный я немного от недосыпа.
        - Зубы-то мне не показывай. Я войну видел, что мне твоё ружьё? Да даже если и положишь меня, то волколаки мигом на выстрел обернуться да на лоскуты мелкие тебя покромсают…
        - Ладно, говори чего хотел, - прервал я бахвальство дружинника.
        - А ты будто сам ещё не догадался, чего я от тебя хочу, - исподлобья глянул на меня дружинник. - Не суй ты свой нос любопытный туда, куда не просят, а иначе и без оного можешь остаться.
        - Да я бы и рад, только не понимаю о чём, ты толкуешь. Вроде нос я свой никуда и не совал.
        - Дурачком-то передо мной не прикидывайся, всё ты понимаешь. Или хочешь памяти, как Молчан лишиться? Дам я тебе совет Стоум, а ты уж сам думай принимать его, али нет. Есть у Славии тайны, которые ни тебе, ни мне знать не положено. Княжьи это тайны, государевы и от сохранности их зависит быть Славии или сгинуть. Вот на одну такую тайну ты и замахнулся, но не для тебя она - не по Сеньке шапка.
        - Да не больно-то и нужны мне эти тайны, случайно это вышло.
        - Верю, поэтому и из леса этого ты выйдешь своими ногами, а не по частям в брюхе волколачьем.
        - И на том спасибо, - “поблагодарил” я дружинника, но при этом и не подумал отводить в сторону замаскированный и уже готовый к выстрелу Дуболом. - Ты лучше Ждан вот чего мне скажи, а чего это ты так засуетился? В чём выгода твоя, сдал бы меня куда надо да дело с концом?
        - Да вот доброе дело решил сделать, - ответил погонщик, а сам отчего-то в сторону покосился.
        - Доброе дело говоришь? А не оттого ли ты прикрыть меня решил, что сам боишься на проверку нарваться. Вот ты - дружинник обычный откуда тайну государеву выведал?
        - Не твоего ума дело! - встрепенулся велесит.
        - Вот ручейки и сошлись, не зря я в поезде бессонными ночами голову ломал. Ты не за меня беспокоишься, а шкуру свою сберечь пытаешься. Это же ты меня тогда к Молчану привёл, да без присмотра с ним и оставил. Кабы не попустительство твоё, то и не было бы у нас того разговора с новиком. Стало быть, и нагоняй за тот недосмотр ты уже получил. И вот месяца не прошло, как снова ты на те же грабли наступил, опять оставил меня наедине с новиком бедовым да ещё и беспамятным. Скажи, Ждан, ты хоть воронов смотрящих успел от крыльца отвести или ждут нас проблемы по возвращении?
        - А некого было отводить. Распределительный центр как-никак, там чины высокие заседают. Кто ж дозволит за ними слежку вести?
        - Ну хоть тут не сплоховал, - поддел я велесита.
        - Да не моя в том вина, что Молчан этот бедовый на месте усидеть не может! - принялся яростно оправдываться велесит, да так, что едва ядом не плевался. - Так бы взял да голову ему, как курёнку отвернул!
        - И мне бы заодно, верно? - покачал я направленным в его сторону протезом. - Признай Ждан, будь твоя воля ты бы меня здесь в этом лесочке и прикопал, вот только спросят с тебя за мою пропажу. Тот полутысячник, что тебя в сопровождающие отрядил и спросит, а там глядишь и остальные твои грешки могут всплыть…Ладно, пустое. Как и обещал буду держать язык за зубами, а теперь пойдём уже к заставе - время дорого.
        - Коней попридержи, с волколаками-то чего делать будем?
        - Ты это о чём? - не на шутку удивился я.
        - Нельзя их обратно в школу ратную возвращать, видели и слышали они разговор ваш с Молчаном, - ошарашил меня погонщик. - Ты не смотри, что морды у них волчьи и вымолвить по-человечьи они ничего не могут, грамоте-то они обучены. Как передам я их с рук на руки старшему велеситу, так тот сразу же их за стол усадит да донос писать заставит: где были, что видели? А память у этих нелюдей знаешь какая хорошая?
        - Так сотри им эту самую память, делов-то?
        - Вот заладил память-память! - с раздражением выпалил Ждан. - Да не умеем мы велеситы эту самую память стирать, волхвов это удел!
        - Ну тогда возьми да избавься от них на обратном пути, вон у тебя пистолет на поясе разве для красоты висит? - указал я на его поясную кобуру. - Скажешь потом, что заплутали твои подопечные в трёх соснах или волчицу какую мимо пробегающую не поделили.
        - Ты совсем дурной?! - зашипел на меня Ждан. - Это ведь не морды им бить, на угрозу жизни они и ответить могут. Волколаки-то, как и прочие нелюди - это государева собственность, а стало быть, и заговорены они по особому. Нелюди - не слуги нам велеситам, а лишь орудие в наших руках. Мы командуем, но не повелеваем. Будь иначе, я бы их медведю скормил или заставил в ближайшем пруду утопиться, а то и вовсе отправил бы по лесу нестись во весь опор, пока от жажды и голода не сдохнут. Да этих тварей даже бесхозными бросить нельзя, постоят тут денёк другой, а затем к ближайшему селу или городищу попрутся.
        - Ну и чего тогда делать будем?
        - Есть у меня идейка толковая, правда рисковая малость. Тропа горная, по которой нам идти предстоит, в одном месте с морем граничит. Высота там немалая, а внизу из воды скалы торчат. Вот на эти самые скалы мы волколаков и сбросим…
        - А они прям так и дались, чтоб их сбросили… - перебил я дружинника.
        - Да ты слово-то дай договорить, схвачено всё у меня. Перед тем участком опасным мы привал устроим и пока я волколаков отвлекать буду, ты тропу ту горную силой Сварога подточишь. А дальше, пустим вперёд нелюдей, тропа под ними сама просядет и ухнут они тогда в пучину морскую. Обвалы да оползни в здешних горах частенько лютуют, на нас никто и не подумает. Да и стрелять шум лишний издавать не придётся.
        - Складно-складно, а если выскочить блохастые успеют, они ж быстрые как зайцы?
        - Так я приказ им отдам, чтоб на месте застыли да не двигались. На секунду-другую их послушания хватит, а потом опасность они почуют, и наговор волхвов всё равно верх возьмёт. Вот только поздно уже будет - волколаки поди ни стрибожичи в воздухе много не навоюют.
        - Звучит сносно, - согласился я с предложенным планом.
        - Вот и порешали, теперь-то отведёшь от меня руку свою проклятущую?
        - А чего бы и не отвести, отведу, - отодвинув протез, я поднялся с коряги и зашагал к ближайшему подлеску. - Тем более и прогуляться мне надобно, что-то по нужде захотелось.
        - Далеко только не отходи, - предостерёг велесит.
        - Уверен? Нужда-то у меня большая.

* * *
        - Ну и смердит от тебя, неужто подтереться как следует не мог? - в который уже раз пробурчал Ждан.
        - Да вот сапоги измазал, - я показательно шаркнул изгвазданной в дерьме подошвой о травку.
        - А пасёт так, будто в чане с говном искупался, - продолжил ворчать дружинник. - Вон и нелюди уже нос от тебя воротят да подальше отходят.
        Волколаки и впрямь старались держаться на расстоянии, да и взглядами стали реже меня сверлить. Видать, даже морды свои волчьи опасалась в мою сторону поворачивать, дабы лишней вони носами чуткими не хапнуть.
        - Так и ты отходи, я ж не сбегу, поди не ворог полонённый.
        Да и бежать тут особо некуда. Слева холм, поросший колючим шиповником, справа крутой спуск, на котором можно и шею свернуть, а под ногами проторённая тропинка. Наконец-то мы на неё вернулись и часа не прошло.
        - Слушай Ждан, нам же долго ещё топать?
        - Где-то с час до места оговорённого, а потом по той горной тропе ещё около пяти до самой заставы.
        - Ну раз времени у нас столько в запасе, может расскажешь чего?
        - Ты что во мне скомороха увидел?! - возмутился дружинник.
        - Даже и не помышлял о таком, просто о Войтехе Мертвоголове хотел побольше разузнать. Мы ж к нему направляемся.
        - Вот так и говори, - грозно глянул на меня велесит, но после всё же сменил гнев на милость. - Да там и рассказывать-то особо нечего. То, что Войтех сварожич ты поди и без меня знаешь и про оружие его наверняка наслышан. И о том, что он Длань Сварога тебе должно быть известно, а вот знаешь ли ты, что он из тех первых?
        - “Первых”?
        - Ну да первых Дланей, с которых всё и началось. Было их пятеро кровных побратимов: Людота Коваль ныне покойный - знатный оружейник был каких поискать. Велиград Кремль - сварожич с мерой безмерной. Баламут Зарево - взрывных дел мастер. Крив Пушкарь - отец башен орудийных. Ну и Войтех Мертвоголов - смрадного газа приручитель. Поговаривают правда, что побратимов тех шестеро было, но то враки обычные да домыслы людские.
        - И кто ж по слухам шестым был?
        - Так тёзка твой - Стоум по прозвищу Искусник. Вот только, за что его так величают мне неведомо, об этом людская молва умалчивает.

* * *
        - Вот та тропа, - Ждан указал на извилистую дорожку, что узенькой лентой огибала скальный массив.
        Добирались мы до неё долго, добрых два часа вместо одного оговорённого. Солнце уже и за горизонтом скрыться успело, а вот луна ещё и не думала показываться.
        - Шагов через двадцать будет тот самый участок, - понизил голос Ждан. - Ты главное - сделай всё на совесть, чтобы, если проверка какая возникнет, другой сварожич подлога не сумел распознать. Лады?
        - Всё по уму сделаю, не сомневайся. Давай командуй привал и шавок своих отводи, - отмахнулся я от погонщика и от его дурацкой конспирации. Будто волколаки с их чуткими ушами шёпот человечий не разберут.
        Но перед тем как в гордом одиночестве отправиться дальше по тропе, я глянул на море…и тут же обомлел.
        - Ждан, а что там за точки на горизонте? - указал я в сторону едва виднеющихся силуэтов.
        - Так корабли крестителей это, они тут частенько ходят да только подходить поближе опасаются. Здесь же мелководье кругом, да бомбы подводные косяками плавают.
        А не с них ли десант высадился, который тут шороху навёл?
        - Ну чего застыл, топай давай, - подогнал меня Ждан.
        Ну я и потопал.
        Зашагал дальше по тропинке, а как за поворотом крутым скрылся да участок опасный обнаружил так и приступил к делу своему чёрному.
        А дальше, всё по науке: горны разогрел, твердь поплавил да и пошёл каменную дорожку по своём усмотрению перекраивать. Тут малость породу “подточил”, там вместо цельного монолита обломочного известняка “подсыпал”, здесь каверн глубинных “нарыл”. Ну и получилась у меня в оконцовке с виду та же тропка, но хрупкая как то стекло. Да ещё и с подвохом знатным…
        Ну а после того как с работёнкой своей покончил, потопал я обратно. Пора было возвращаться, а то Ждан поди уж весь извёлся, волчар отвлекая да меня выжидая.
        - А пошустрее не мог?! - тут же "набросился" на меня велесит, стоило только вывернуть из-за угла.
        Погонщик сиротливо оттирался возле каменной стены да периодически поглядывал в противоположную от опасного участка сторону. Видать, туда-то он и услал волколаков.
        - Можем начинать? - вновь проявил нетерпение Ждан.
        - А то, зови своих блохастых да пускай вперёд, - заверил я, а сам машинально погладил стальную руку - не один Ждан в этот момент нервничал.
        Как бы мне ни претила наша затея, но в глубине души я понимал, от нежелательных свидетелей надо избавляться или не сносить мне головы. Самое малое памяти лишат, а может чего и похуже.
        - Ко мне! - скомандовал погонщик, а затем для пущей доходчивости ещё и громко свистнул.
        Волколаки не заставили себя долго ждать, они вихрем вылетели из-за поворота и столь же стремительно бросились в нашу сторону. Только пыль столбом и стояла.
        Через пяток секунд нелюди покорно замерли перед погонщиком, пожирая того голодными взглядами. В их жёлтых глазищах то и дело проскакивала бессильная злоба.
        - Разведка. Вперёд на тридцать шагов. Малой поступью. Пошли! - отдал ряд команд велесит.
        И стоило только последнему приказу сорваться с губ погонщика, как нелюди неспешно двинулись вперёд.
        Шли они медленно, аккуратно ступая и ещё непрестанно принюхиваясь. В общем, справно делали свою работу и не подозревали, что идут в западню.
        Когда нелюди отдалились от нас на добрый десяток шагов, пришёл и наш со Жданом черёд выдвигаться.
        Так соблюдая безопасное расстояние между собой и волколаками мы и подошли к опасному отрезку горной тропы, а дальше события понеслись вскачь.
        Вот волколаки дружно ступают на переделанный мной скальный участок и каменная порода под их сапогами начинает стремительно и шумно осыпаться. Причём обваливается тропа не только впереди, но и позади нелюдей. Казалось бы, их дни сочтены, но нет, люди-волки стремительно оборачиваются и готовятся к рывку…
        - Замерли!!! - орёт, что есть мочи погонщик.
        Он будто бы вкладывает всего себя в эту простецкую команду и волколаки всё-таки подчиняются самоубийственному приказу. Они замирают всего на секунду, но и этого жалкого мгновения хватает, чтобы рукотворный обвал, затянул их в свою пучину.
        Громко шуршит измельчённая каменная порода и люди-волки скрываются из виду в клубах пыли. Стоящий справа от меня Ждан с облегчением выдыхает.
        - Получилось, - устало произносит велесит.
        Он тяжело дышит, а по его виску стекает пот. Ох и не просто ему дался этот последний приказ, но тем лучше для меня.
        - Слушай Ждан, а я вот чего спросить хотел, почему ты заранее не узнал, хватит ли у меня силёнок, чтобы тропу порушенную подлатать? - задаю я вопрос, а после сам же на него и отвечаю. - Ах, точно! Ты ведь и не думал дальше меня вести, я ж тоже должен при “обвале” сгинуть. Верно?
        - Что ты такое мелешь?! - тут же оборачивается ко мне и деланно возмущается дружинник, но глаза его бегают пуще прежнего. - И в мыслях подобного не было, мы же соратники!
        - Соратники, говоришь, ну ладно. Тогда вот тебе ещё вопросец: а приказ твой последний волколакам, он как, на угрозу жизни потянет? Думаешь, достаточно ты покусился на княжью собственность, чтобы ответ держать?
        - О чём это ты… - в его глазах непонимание. Ну да это ненадолго.
        - А ты глянь назад и мигом все поймёшь, - киваю ему за спину.
        Погонщик послушно оборачивается, да так и застывает соляным столбом от увиденного.
        - Что ты наделал выродок!? - кричит дружинник и тянется к расстёгнутой кобуре за пистолетом.
        А тем временем из пыльного котлована показывается сначала человеческая рука, а следом за ней выныривает и припорошённая каменным крошевом волчья голова.
        - Вот и кобура у тебя расстёгнута, когда только успел… - с этими словами я что есть мочи пинаю ублюдка в спину - поближе к волколакам.
        И пока тот кубарем катится навстречу собственной смерти, достаю из-за пазухи припрятанный козырь.
        - Ты хотел обвал, будет тебе обвал, - чиркаю крюком по скале и от высеченных искр воспламеняю фитиль пакета со взрывчаткой.
        Ну а чего, даром я что ли весь в дерьме перемазался, пока бомбу эту треклятую маскировал от острого волчьего нюха? Ещё и китель казённый во время мытарств этих замарал, когда вспышку от ковки им скрывал. Нет, надо эту "малышку" по полной использовать, как и задумывал. Нечего добру зазря пропадать.
        С этой мыслью я и кидаю пакет вдогонку Ждану. Но тому сейчас не до какой-то там взрывчатки, погонщик судорожно пытается выдернуть пистолет из кобуры, чтобы отбиться от первого приближающегося волколака.
        А я тем временем отбегаю подальше от места будущего взрыва и своим разгорячённым дыханием разогреваю горн. Счёт идёт на секунды!
        - Горн к горну…
        - Назад тварь!!! - надрывается велесит, но нелюдь и не думает подчиняться былому хозяину.
        Громкий сухой щелчок бьёт по ушам, затем ещё один и ещё… - погонщик всё-таки совладал с кобурой и теперь пытается отогнать подальше вёрткого волколака. Вот только прыткий человек-волк никак не даёт по себе попасть, он скачет из стороны в сторону будто теннисный мячик.
        - Жар в дело, - касаюсь ладонью скальной тропы.
        - Сдохните нелюди!!!
        Выстрелы стихают и на смену им приходят человеческие крики. Бросаю последний взгляд на погонщика. Ждан лежит на земле, в окружении уже двух припорошённых пылью волколаков и мощные челюсти последних смыкаются на его плоти. Затаившие злобу нелюди захотели отыграться на своём обидчике по полной. Вместо ножей и пистолетов, они решили воспользоваться клыками, дабы растянуть удовольствие. И теперь опьянённые кровью и местью рвут дружинника на лоскуты, словно бешеные псы. Тот пытается сопротивляться, даже нож где-то раздобыл, но дни его так и так сочтены…фитиль догорает.
        - Молотом оземь! - ударяю кулаком у своих ног.
        Вспышка! И сразу за ней кромешная темнота.
        Все звуки будто отрезало. Внешний мир исчез. Испарился, словно и не было его никогда. Вокруг же осталась одна лишь холодная сталь.
        - БУМММММММММ!!! - ощущение такое, будто мне на голову надели кастрюлю и изо всех сил ударили по ней сверху.
        Это взрывная волна достигла моей бронированной капсулы.
        Глава 18
        Болезненный гул затихает.
        Бронированная капсула с честью пережила взрыв. Да и разве могло быть иначе - сковал-то я её на совесть. И добротного металла на неё не пожалел и в скальный массив слегка притопил для верности. Вот ударная волна и не сумела с ней совладать.
        Ну да ладно, сейчас не до хвастовства. Пора бы и на свежий воздух выбираться, а то, неровен час, и кислород закончится - я ведь даже вентиляционных отверстий в яйцевидной капсуле не "насверлил". Ну что поделать, не планировал я в ней надолго засиживаться, вот и не стал почём зря дырки в толстенной броне “сверлить”.
        Но перед тем как снова небо синее увидеть не помешает и о собственной безопасности позаботиться. А для этого перекую-ка я часть капсулы и заместо стали листовой стекло бронированное поставлю. Чтоб значится сквозь него округу и оглядеть, а то мало ли, может и пережил кто из волколаков взрыв недавний?
        Эх, хоть и не хотел я блохастых в Правь отправлять, но иного выбора мне Ждан не оставил. А вот самого велесита было совсем не жаль. Может, оттого всё, что в отличие от нелюдей подневольных погонщик сам избрал свою судьбу.
        Ну да ладно, сделанного не воротишь. Да и нелюди подневольные не за так сгинули, успели они сполна отомстить обидчику своему - а это уже немало. Чую у братьев их по несчастью и такой возможности нет.
        Отбросив в сторону лишние мысли, уже привычно разогреваю горн, а затем приступаю к работе.
        Одно касание, чтобы “расплавить”. Один мыслеобраз, дабы направить. Один удар с целью “сковать”.
        По глазам бьёт свет, но это не вспышка от ковки - к ней я подготовился заранее, прикрыв глаза. Это солнечные лучи пробиваются через многослойное калёное стекло.
        “Окошко” получилось узким и вытянутым, словно этакая застеклённая бойница. Так и обзора хватит с запасом и лишнего риска удастся избежать. А если опасность какая возникнет, то я под оконце это поднырну да за пару секунд обратно его в сталь крепкую и обращу - сварожич я или так погулять вышел?
        С опаской приникаю к окошку и начинаю вглядываться в сероватый дым, что остался после взрыва. Его постепенно относит ветром в сторону моря и с каждой секундой осматриваться становится всё легче. Вскоре дым и вовсе рассеивается, являя взору запылённый скальный карниз. Песчаная взвесь всё ещё висит в воздухе, но обзору она не особо мешает.
        Во всём обозримом пространстве нет ни единой живой души. Виднеется один лишь широкий провал да чёрное пятно от взрыва подле него. Никаких тебе тел или других следов бойни. Видать, ударной волной велесита на пару с волколаками отбросило в море. Что ж, тем лучше - меньше времени потребуется на “уборку”.
        Убедившись в собственной безопасности, я выбрался из бронированного яйца и сразу же зашагал в сторону приметной подпалины. От неё следует избавиться в первую очередь - главная улика как-никак. А об остальных следах я позабочусь чуть позже.
        По пути кидаю взгляд с обрыва на прибрежные скалы. Там далеко внизу о скальные уступы бьются волны. Тел не вижу, но оно и понятно их забрал отлив. Я достаточно долго просидел в капсуле, чтобы море утащило в свои глубины не только человеческие тела, но и смыло следы их "пребывания" на острых камнях.
        Иду дальше.
        У самой подпалины останавливаюсь, ещё раз внимательно оглядываю местность и чутко прислушиваюсь. Ничего. Лишь морской бриз чуть подвывает, словно оплакивает троих погибших.
        Следов крови тоже не видать, похоже их скрыла копоть от взрыва.
        При помощи Свароговой науки принимаюсь зачищать ближайшую местность от последствий взрыва. Просто и без затей перекрываю старый слой горной породы новым, будто свежий слой краски поверх накладываю. Таким нехитрым образом я и скрываю под толщей новенького камня и копоть и кровь и даже гильзы стрелянные.
        Покончив с непыльной работёнкой, ещё раз оглядываю злополучный участок. Вроде не к чему придраться - обвал как он есть. А насчёт шума, вызванного взрывом, я не переживаю. Не зря ведь уточнял у Ждана, сколько нам ещё до той заставы горной топать. Если погонщик не соврал, то шагать до неё ещё и шагать, как минимум часов пять. А стало быть и расстояние от этого места до заставы немалое - километров двадцать по самым скромным прикидкам. Да и будь расстояние меньше, я бы не особо переживал у звука ведь тоже свои предпочтения есть. Он же не дурак об стену каменную биться, когда перед носом такое раздолье да ещё и с морем.
        Осталось дело за малым - перебраться на ту сторону через провал мной же созданный. Благо не такой уж он глубокий и пологий, а иначе как бы волколаки так быстро наружу выскочили да на погонщика налетели?
        Преодолевал препятствие вручную. Мог бы схитрить - к дару своему обратиться, но не стал. Лучше уж я предстану перед Войтехом Мертвоголовом пыльным потным и замызганным, как и подобает жертве обвала, чем чистеньким и опрятным. Оно ведь как частенько бывает - сирым и убогим больше веры, чем сытым и довольным. Суть людская такова, что привыкли мы доверять слезам, а не холодному голосу разума.
        Перебравшись на противоположную сторону канавы, я, как ни в чём не бывало, зашагал дальше. Спокойно и уверенно. Будто и не было никакой бойни и словно не схоронил я в ней троих человек.
        Похоже, Славия плохо на меня влияет…

* * *
        О приближении к заставе я узнал загодя. И помогли мне в этом не зоркие глаза, а чуткий нюх. Во время очередного подъёма, когда вихляющая тропа отчего-то решила задраться вверх как юбка подвыпивший выпускницы, я и почуял её…Гарь.
        И с каждым пройденным метром вонь её становилась всё более нестерпимой. А уж когда я поднялся на широкое плато, у меня и вовсе глаза заслезились.
        Неужто лесные пожары и досюда добрались?
        Проморгавшись, я окинул взглядом горное плато и тут же приметил источник дыма. Клубы поднимались аккурат из-за ближайшего лесочка. И всё бы ничего, но именно туда и вела меня тропа приключений.
        От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. Тут бы мне развернуться да свалить куда подальше, но сумерки потихоньку сгущались, а из съестных запасов у меня только хрен с солью да и тот свой. С питьевой водой дела обстояли не лучше - пол фляги на поясе да в мочевом пузыре столько же.
        Согнув протез в локте, я направил сокрытый Дуболом перед собой да так дальше на запах гари и зашагал.
        А как в лес углубился, так для пущего спокойствия ещё и горн свой единственный распалил. А всё оттого, что под покровом деревьев вековых стало ещё темнее да неуютнее. А так хоть какой-то свет, пускай и тусклый как моя новая жизнь.
        Шёл я не спеша, частенько останавливался и к звукам лесным прислушивался. Выискивал я в хвойном шуршании да в трелях птичьих нотки чуждые: ветки там хруст, али лязг затвора оружейного.
        Да вот только как в звуки эти не вслушивался, как в темень лесную не вглядывался, ничего подозрительного я так и не приметил. А там уже и сам не заметил, как к источнику вони подобрался.
        Ну ёп твою мать! - в сердцах воскликнул я, когда с небольшого пригорка разглядел здоровенное пепелище на скальном откосе.
        Если и горел тут лес, то разве что каменный и рукотворный. Вон и остовы безжизненные да сажей покрытые пустыми окнами скалятся. Это что же получается, нет больше заставы северо-западной, вместо неё теперь руины обгорелые?
        А может и не моя это застава вовсе? Да нет же, вон и вышка для дальней связи виднеется. Правда погнута она и перекручена вся, будто через мясорубку пропущена. Так и не скажешь, что это взрывом её перекособочило. С техникой военной та же беда - самоходки все перевёрнуты да чуть ли не напополам разорваны.
        А ещё тут и там тела мёртвые лежат. Не сразу я их разглядел из-за шинелей серых, копотью покрытых, а когда всё же разглядел, то тотчас ужаснулся. Дружинники славийский явно не от пули простой сгинули и даже не от взрыва сильного, их будто медведь-шатун заломал, а некоторых и вовсе напополам разорвал…
        И тут же ещё одна странность в глаза бросилась. А чего это дружинники почившие, которые к нападению загодя должны быть готовы, без оружия в руках погибли? Нет, были средь мертвецов и те, кто со Спиночёсом в обнимку в Правь отправился, но их можно было по пальцам счесть. Неужто выжившие в бойне солдаты об оружие позаботились, а о соратниках своих в бою павших нет? Да быть того не может, не по славийски это. ЗДЕСЬ так не принято, а стало быть, причина в другом. Вот только в чём?
        Откуда-то сбоку раздаётся треск. Поначалу слабенький, едва слышный, но уже через секунду-другую он усиливается. Затем ещё и ещё…что-то приближается!
        Рывком пригибаюсь к земле и прикладываю распалённый горн к утоптанной тропинке.
        - Жар в дело, - тихо шепчут губы.
        И тут же почти без перерыва:
        - Молотом оземь, - касаюсь кулаком земли, а сам собственным телом пытаюсь заглушить вспышку света - будь она неладна!
        А треск тем временем всё ближе и ближе!
        Более не раздумывая ни секунды, ныряю в вырытый мной стоячий окоп и при помощи Свароговой науки и такой-то матери замуровываю себя в скальной породе с головой.
        Треск исчезает, остаётся лишь странный бухающий гул…и он продолжает приближаться.
        Вновь разогреваю горн и для пущей безопасности укрепляю стенки каменного мешка бронёй. Да ещё и массивные подпорки создаю для потолка, чтобы в случае чего крыша над моей головой даже от веса самоходки не просела. Так всяко надёжнее будет. А силы потраченные я после восстановлю, если выживу.
        Толстенные листы металла чуть заглушают гул, но тот и не думает стихать. Источник звука продолжает стремительно приближаться.
        БУХ!
        …
        БУХ!
        …
        БУХ!
        …
        БУХ!
        …
        Грохот такой, будто сваи стальные в землю забивают. И всё это прямо над моей головой.
        Внезапно гул стихает и в самодельном бункере повисает гнетущая тишина.
        Не знаю, что там за тварь сверху, но, похоже, она меня почуяла и теперь пытается понять, куда я подевался.
        А может, зря я себя накручиваю и это - не чудо-юдо кровожадное, а просто самоходка необычная или какой другой механизм, за рулём которого сидит точно такой же славиец, как и я. Возможно, бдительный служака просто сияние от горна моего заприметил вот и решил проверить, а не враг ли я часом?
        Эх, похоже, придётся вызнавать, кто там наверху обретается. Не вечно же мне под землёй, как крот ютиться, тем более и воздух тут не бесконечный. А так сразу двух зайцев одним выстрелом убью: дырочки махонькие наружу просверлю воздух вовнутрь бункера самодельного пущу да ещё и послушаю, что там сверху творится. Если гул двигателей услышу, значит можно выбираться ну а ежели рычанье звериное, то придётся ещё чутка пересидеть да опасность переждать.
        Распалив горн, на скорую руку перековал потолок. Ещё пуще прежнего его укрепил да в паре мест дырочек махоньких понаделал. А после, к этим самым дырочкам ухом и приник да весь в слух обратился. Даже дыхание затаил.
        - Ффффф…аффффф…Ффффф…афффф.
        Точно не гул мотора. Похоже на сопенье чьё-то громкое. Видать, и впрямь вынюхивает меня тварь какая-то хищная! А значит, скорее надо дырки злосчастные закупорить, пока ещё не поздно…
        - ХЛОП!
        Ударил по уху первый выстрел, а за ним канонадой последовали и другие.
        Наверху ни с того ни с сего разгорелся бой и до меня даже донеслись команды на славийском.
        - С БОКОВ ЕГО ЗАЖИМАЙ!
        - РАААААА!!! - раздался в ответ яростный рёв.
        - В КЛЕЩИ БЕРЁМ, В КЛЕЩИ!
        - БАХ!!! - сверху что-то рвануло. Да так, что мой бункер неслабо тряхнуло, а сквозь просверлённые в потолке отверстия потянуло едким дымом. Пришлось на время отлипнуть от вентиляции и даже прикрыть лицо кителем, чтобы не надышаться угарным газом.
        - ОТ ЛЕСА ОТРЕЗАЙ…
        Последнюю команду заглушила череда взрывов, а затем снаружи затихло. Бой завершился. Вот только я не мог понять, кто одержал верх в этом скоротечном сражении.
        Ещё раз прильнув к вентиляционным отверстиям, я различил человеческий голос.
        - …опять ушёл! - с досадой произнёс славийский командир и я с облегчением понял, что буря миновала.
        Кем бы ни была эта тварь, её сумели отогнать от моего убежища. Пора было выбираться…
        - Надо послать людей за подмогой! - ещё один голос, но на этот раз незнакомый.
        - Нельзя, ОН ждёт, что мы разделим силы, - спокойно ответил командир. - Думаешь почему ОН до сих пор не ушёл отсюда? Понимает стервец, что на горной тропке, где ему и не развернуться толком он нам не противник - скинем взрывом на скалы и дело с концом. А вот ежели мало нас будет он уже и рискнуть может. Али предлагаешь нам всей оравой за подмогой отправляться, да здесь ЕГО одного оставить, чтобы он раны успел зализать?
        - Войтех, вы не понимаете…
        - Видать, это ты не понимаешь сотник. Даже если все мы здесь поляжем, но сумеем забрать ЕГО с собой в Навь - это уже будет победа. Нельзя позволить ЕМУ спуститься с гор. Там у подножия живут пастухи да доярки - простые славийцы. Те, кого мы поклялись защищать или запамятовал ты, зачем оружие в руки взял?
        - Не запамятовал, - в голосе сотника лязгнул металл.
        - Вот и славно. Ты пойми сотник не выпустит ОН нас с этой горы. Тут как в поговорке: вход - алтын, выход - два. И путь у нас один - сражаться с НИМ до самого конца и только от нас с тобой зависит, чей это будет конец. Не страшись сотник, знаешь, как мои бойцы говорят: “Мы не умираем. Мы отправляемся в Навь на перегруппировку”. Помнишь, как предки завещали, умрёшь в неудаче - стыд тебе…
        - Умрёшь в отчаянии - стыд всем нам! - гаркнул сотник, а затем крикнул куда-то в сторону. - А вы чего уши развесили, а ну-ка, привели себя в порядок да ружья перезарядили! Нас ждёт долгая ночка!
        И, пожалуй, не вас одних. Если Мёртвоголов не соврал, то обратный путь мне заказан. Придётся здесь под землёй какое-то время пересидеть…
        - Рав-Авв! - раздался над головой собачий лай, а следом за ним и ещё один незнакомый голос.
        - Тут кто-то хоронится!
        Похоже, пересидеть не удастся…

* * *
        Мертвоголов молча смотрит мне в глаза, не отрываясь словно змея. Неприятное ощущение, аж до дрожи пробирает. И я бы и рад взгляд первым отвести, да только лицо его уродливое не отпускает. Никогда я ещё не видел столь безобразных людей ни в этом мире ни в прошлом. Да на его голове живого места нет: какие-то рытвины, канавы, сквозные дыры в щеках, оплывшие брови и наполовину сгнивший нос. А в довершение полное отсутствие волос и бельмо на одном глазу.
        Значит, вот что газ смердящий с людьми делает. Теперь хотя бы понятно, как Войтех с отравой этой сроднился. Он ведь на своей шкуре её испытал. Поэтому-то Мертвоголов и единственный сварожич, что умеет газ смертоносный ковать - больше дураков под газовую атаку подставляться нет.
        И хоть бы прикрыл уродство своё, вон у него и противогаз на шее болтается. Так нет же, он ещё и фуражку с княжьим гербом будто нарочно перед разговором снял. И не понять, то ли уродством своим захотел "покрасоваться", то ли меня таким нехитрым способом решил припугнуть.
        - Историю ты складную поведал и вроде бы и уличить тебя не в чем да вот только чуйка мне подсказывает, что хвостом ты передо мной крутишь, - сквозь дырки в его щеках выходил воздух и от этого казалось, что Войтех говорит с присвистом. - Ну да ладно, потом с историей твоей разберёмся…если выживем. А пока, иди-ка ты каши поешь, а уж после решим, как с тобой поступить.
        Отказываться не стал, проголодался я за эти часы и впрямь знатно. А тут ещё и вои в серых шинелях расстарались - несколько костров на поляне запалили да принялись в казанах больших кашеварить. Да так мастерски это делали, что запах мясной прямо по голове бил.
        Помимо рядовых дружинников со стандартным вооружением на вытоптанном пяточке присутствовали и иные вои - тоже в серых шинелях, но уже с противогазами и касками на головах да в стальных кирасах поверх воинского обмундирования. А ещё у многих из них за спинами висели баллоны, судя по всему, с газом. Да и нашивки на их рукавах отличались от стандартных, никаких тебе мечей на щите - одни только человеческие черепа.
        Я напоследок глянул на рукав Войтеха. На шевроне командира Мёртвого отряда красовалась целая гора из этих самых черепов.
        - Эй, малец, айда сюда, каша поспевает - у ближайшего казана кашеварил тот самый дружинник, что меня отыскал. Его блохастый напарник крутился рядом и то и дело норовил сунуть слюнявую морду в общий котёл.
        Дважды меня упрашивать не пришлось, к их костру я и зашагал. И пока шёл я на запах манящий, то и дело улавливал глухой шёпот бойцов, в оцеплении стоящих. Промораживающий такой до дрожи шёпот.
        - В жизни - война…
        - В смерти - покой…
        - В жизни - позор…
        - В смерти - искупление…
        Из раза в раз произносили они эти фразы разными голосами и от этого речитатива у меня пропал весь аппетит. Будь они неладны эти бойцы Мёртвого отряда! Ну если не поем, так хоть дружинника пораспрашиваю - а то очень уж мне знать хочется, что это за ОН такой и отчего на страницах газет славийских кривда красуется?
        
        Глава 19
        - Ну, как каша? - с умилением следит за мной дружинник, а я тем временем наворачиваю уже вторую порцию, хороша зараза.
        - Как дома, - без прикрас отвечаю я и снова зачерпываю ложкой перловку с кусочками мяса.
        Есть не очень удобно - из-за отсутствия руки пришлось зажать алюминиевую тарелку между колен, но я не особо расстраиваюсь по этому поводу. Существуют и более серьёзные проблемы, о которых следует поразмыслить да и каша, чего уж греха таить, стоит этих моих "мучений". Наваристая, с душистыми травами, от одного запаха которых уже водопадом льются слюни и тут же хочется нырнуть в общий котёл с головой. Хорош повар, хорош! Из таких простых продуктов столь вкусное блюдо сварганил да ещё и второпях в полевых условиях.
        Кстати, о нём.
        - За угощение благодарствую, а как кормильца-то хоть звать-величать? - с запозданием спрашиваю я.
        Ну а чего, в животе больше не пусто, там сейчас тепло приятное разливается, а значит, и поговорить можно.
        Да и чем ещё в тёмном лесу заниматься, как ни разговоры разговаривать? Не спать же, когда где-то поблизости загадочный ОН шастает?
        - Звать меня Полуша, - улыбается дружинник, а после гладит по холке сытого пса, что приткнулся к казённому сапогу хозяина. - А это напарник мой, Заяц.
        - А я Стоум, - представляюсь в ответ, не забывая при этом усиленно скрести ложкой по дну алюминиевой тарелки. Уж очень мне хочется всё до последней крошки съесть - себя порадовать, да повара уважить.
        - Ну здрав будь, Стоум, - прикладывает ладонь к сердцу дружинник.
        - И вам не хворать, - чуть смущённо повторяю его жест. Я и забыл уже, когда в последний раз вот так по-простому с кем-то здоровался. - Ну и за угощенье ещё раз благодарствую.
        - Пустое, мы же соратники, - открещивается от благодарности Полуша, но по виду его довольному сразу становится ясно, что слова мои ему по душе.
        - А вы, выходит, велесит? - киваю на прикорнувшего пса.
        - Да не, какой из меня велесит, - отмахивается Полуша. - Обычный служивый я, а погонщик наш в бою сгинул там на заставе. В числе первых полёг, вместе с медведями своими боевыми. Силён наш велесит был, но ОН оказался сильнее.
        - Да что за зверь такой этот ОН?
        - Стало быть, Мертвоголов тебе о нём не поведал?
        - Неа, он всё больше сам спрашивал, а мне и слова лишнего вставить не давал.
        - Ну тогда и мне не след поперёк командира лезть. Не серчай, Стоум, сам понимаешь, служба… - виновато разводит руками дружинник. - Как придёт время, Войтех сам обо всём расскажет ну или кому другому прикажет. Хотя не знаю, чего он так тихарится, шила в мешке один хрен не утаишь.
        Разговор затих сам собой. Были у меня и иные вопросы, но по взгляду Полуши я понял, что не ответит он на них. И не потому, что не хочет, а из-за службы проклятой - будь она неладна.
        Насытившись и отставив в сторону пустую тарелку, весь обращаюсь в слух. Может, за разговорами неспешными дружинники сытые да раздобревшие сболтнут чего лишнего, а я их слова на ус-то и намотаю. Да вот только не учёл я кое-чего, разморённые после приёма пищи и уставшие за день бойцы начали тихо посапывать. Кто к дереву привалился, кто к друг дружке, а некоторые и вовсе вещмешки под головы сложили да похрапывать стали. Одни лишь бойцы Войтеха как стояли на своих постах в оцеплении так и продолжили стоять, но этим не до пустых разговоров у них одно на уме:
        - В жизни - война…
        - В смерти - покой…
        - В жизни - позор…
        - В смерти - искупление…
        Прям не люди, а зомби какие-то. Одинокие и нелюдимые. Они даже столовались поодаль от остальных. То ли лицами своими безобразными не хотели обычных дружинников пугать, то ли принято так у них было.
        Нет, ну что за народ эти славийцы? Где-то поблизости бродит монстр, что заставу пограничную в одиночку размолотил, а они спят без задних ног. И не понять, то ли нервы у них - канаты стальные, то ли доверяют они бойцам из Мёртвого отряда, как самим себе.
        Да я и сам хорош, уже чувствую, как веки помимо воли начинают смыкаться. Вот и подоспела расплата за две бессонные ночи, а тут ещё и пёс этот треклятый на другой бок перевалился да к ногам моим вытянутым приткнулся - вот спасибо, будто мне одного костра было мало. Как же тепло…

* * *
        - …В РУЖЬЁ! - грубый окрик с трудом пробивается сквозь сонную пелену.
        Веки нехотя отлипают друг от дружки и по глазам бьёт свет костра. Вокруг суета, со своих мест выскакивают люди. Они уже вооружены и готовы к бою.
        Раздаются первые команды, но ещё не пробудившийся ото сна разум отказывается их воспринимать.
        Где-то на заднем фоне заходится лаем пёс. Ещё недавно он тёрся у моих ног, а теперь рычит и скалится в сторону леса. Полуша стоит рядом с напарником, в его руках изготовленный к бою Спиночёс. Дуло ружья глядит туда же, куда и собачий нос - в предрассветную чащу.
        Не успеваю я толком прийти в себя, как рядом с Полушей, словно чёрт из табакерки, появляется Войтех.
        Командир Мёртвого отряда на ходу натягивает противогаз и складывает ладони в знакомом жесте, горны разогревает.
        - РРРААА! - доносится из чащи. Человек так реветь не может, да и зверь тоже. Нет в природе хищника со столь большим объёмом лёгких, ну или не слыхал я о таком.
        Вслед за рёвом раздаётся уже знакомый мне треск и я вижу, как верхушки дальних деревьев сотрясаются, а некоторые и вовсе кренятся да исчезают из виду. ОН приближается!
        А тем временем Мертвоголов приступает к ковке. Интересно, что же он такого задумал, неужто стену неприступную захотел возвести, чтобы от ворога отгородиться или, наоборот, орудие какое хитрое сковать пожелал?
        В предрассветном полумраке вспышка от ковки кажется ещё более яркой, чем обычно. А может это оттого, что Войтех не простой сварожич и силёнок у него поболе, чем у остальных?
        Вскоре сполох рассеивается и взору предстаёт конструкция странная и весьма необычная. Прямо из земной тверди торчат высоченные стальные баллоны. Они гигантской изгородью отсекают нас от чащи и от беснующегося в ней чудовища.
        Внезапно по поляне разносится странный свист, будто чайник на газовой плите закипает. И сквозь узкие прорехи между гигантскими ёмкостями я подмечаю зеленоватое облако. Оно лавиной уносится в сторону чащи. Давление внутри баллонов столь велико, что под его воздействием инертный до этого газ превращается в смертоносный вихрь.
        Не знаю, что там за зверь такой страшный обретается внутри чащи, но даже ему не избежать встречи с газом смердящим - уж слишком Войтех расстарался и одним ударом накрыл как бы не несколько футбольных полей! Силён сварожич, ничего не скажешь!
        Походу кранты чудищу неведомому, можно отпевать…
        - Изготовиться к бою! - доносится глухая команда от Войтеха. Он до сих пор не стянул с головы противогаз, но даже так умудряется раздавать приказы. - ЕГО этим не пронять!!!
        Да что же там за тварь такая неубиваемая, которую даже Мертвоголов своим хвалёным газом пронять не может. Неужто и крестители наловчились чудовищ всяких в лабораториях тайных создавать?
        - Мёртвый отряд! Занять позиции! - вновь отдаёт приказ Мертвоголов.
        Бойцы в противогазах без промедления кидаются к источающим газ баллонам и занимают позиции у тех самых прорех. И только теперь я понимаю, что прорехи эти между ядовитыми цистернами - никакие и не прорехи вовсе, а самые что ни на есть огневые точки. Этакие бойницы для ведения прицельной стрельбы.
        - Стрелять сразу! Патронов не жалеть! На том свете они вам не понадобятся! - напутствует бойцов Мертвоголов.
        Всё то время пока Войтех ковал ядовитую изгородь да команды раздавал, сотник с заставы тоже без дела не сидел. Его бойцы уже пристегнули к Спиночёсам штыки и теперь вооружались ручными гранатами - этакими колотушками с деревянными рукоятками. При этом выглядели дружинники так, будто хоть сейчас готовы броситься вперёд. Ни страха, ни отчаяния - одна лишь холодная решимость. Идущие на смерть, готовые исполнить свой долг гордые сыны Славии. Как же велика разница между нами…но сражаться всё равно придётся, некуда мне удирать. Тут либо МЫ, либо ОН, а потому пришло время расчехлять свои заготовки и биться всерьёз!
        И начну я, пожалуй, с чего попроще.
        Пригибаюсь к утоптанной земле. Мой единственный горн уже пылает - я распалил его сразу, как только скинул с себя сонную одурь.
        - Жар в дело, - скороговоркой произношу я и тут же, не успевает твердь насытиться жаром Сварога, припечатываю сверху кулаком. - Молотом оземь!
        На мгновение прикрываю глаза, дабы уберечь те от осточертевшую вспышку и сразу же распахиваю их вновь - время дорого!
        Передо мной чернеет воронёной сталью автопушка - громоздкое орудие, своим внешним видом отдалённо напоминающее Спиночёс. Ну оно и неудивительно, я сковал эту девятизарядную тварь по образу и подобию легендарной винтовки. Разве что немного изменил внешний вид: убрал приклад за ненадобностью, а вместо него добавил рукоятки с параллельным хватом. А ещё, увеличил калибр ствола и расширил магазин до девяти уже не патронов - снарядов. Ну и на сладкое, добавил, утопленную в землю, треногу, а иначе как из такой дуры стрелять, она ведь отдачей и покалечить может.
        Вот только изменения эти и яйца выеденного не стоят, ведь не несут они в себе новизны. Любой мало-мальски одарённый сварожич может сковать орудие точно такое же, а то и в разы лучше.
        Но есть у моей пушки целых два секрета, из-за которых местные сварожичи и удавиться могут от зависти. Я ведь не просто так к пушке своей приставку "авто" присобачил - она ж у меня родимая самозарядная. Механизм я к ней прикрутил хитрый, он и затвор сам отводит и гильзу стреляную из ствольной коробки выбрасывает. Правда, громоздкий он чутка и на руку человечью похож, ну так и я не оружейник знатный. Как смог, так знания свои и приспособил.
        Но гордость моя - не механизм самозарядный и даже не иная часть пушки воронённой, а патрон к этой самой пушке. Точнее, пуля да не простая, а из нескольких частей скованная. Внутри у неё начинка из вольфрама тяжёлого, снаружи обёртка из графена прочного, а поверх всего этого добра ещё и “рубашка” надета из латуни "нежной". И всё это не для баловства пустого, а для дела: вольфрам веса снаряду придаст, графен убойности добавит, а латунь ствол убережёт. Наконечник у той пули тоже не простой: сплющенный да скошенный - такой в любой броне брешь найдёт, даже в танке дырень сквозную проделает и не заметит.
        Прихватив прорезиненые рукояти, левую - рукой, а правую - крюком, навожу автопушку в сторону вероятного противника. В этот самый момент и раздаются первые выстрелы. Бойцы из Мёртвого отряда засекли неприятеля и теперь, не жалея патронов, поливают того свинцом.
        Я же на время отлипаю от автопушки и вновь распаляю горн. Если уж выдалась свободная минутка, то нужно использовать её с умом. А ну как баллоны газовые, что ещё не до конца опорожнились, атаку вражескую не переживут, да отраву оставшуюся наружу исторгнут? А ежели в это время ещё и ветер в мою сторону подует, то всё пиши пропало.
        На создание противогаза и плаща прорезиненного уходит секунд тридцать. Куда больше времени требуется на то, чтобы всё это добро на себя нацепить. Ну что поделать, видеть-то я местный костюм химзащиты видел и даже в оружейке у Рогнеды его щупал, а вот надевать мне эту сбрую тогда лень было. Выходит зря, теперь вот расплачиваюсь драгоценными секундами за свою глупость.
        Когда стеклянные окуляры сузили обзор, а дыхание стало шумным из-за резиновой маски, раздался первый БЭНГ.
        Спустя секунду-другую металлический грохот повторяется. Этот нестерпимый звон перекрывает даже звуки выстрелов и не успевает он затихнуть, как один из баллонов вспухает газовым облаком, похожим на ядерный гриб.
        Как следует "налюбоваться" зеленоватой хмарью причудливой формы не удается, тут же взрывается ещё одна ёмкость, совсем неподалёку от первой. Уже две газовых тучи накрывают бойцов Мёртвого отряда, скрывая тех из виду.
        Несмотря на это, стрельба продолжается, она и не думает стихать. И словно в ответ на пальбу десятков солдат посреди поляны, неподалёку от нас с дружинниками обрушивается здоровенный валун.
        От удара о землю он раскалывается и лишь чудом его обломки не достигают меня. Солдатам с заставы везёт меньше. Сразу трое бойцов падают на землю. К их чести, они так до последнего и не выпустили оружие из рук.
        И только в этот момент до меня наконец доходит, что враг наш - ни какая-то дикая и безумная тварь. О нет, он чертовски умён. Вместо того чтобы грудью броситься на амбразуру и подохнуть под градом пуль, ОН предпочёл вести ответный огонь издали. И теперь хотя бы понятно из-за чего лопнули резервуары с газом. Но боги ЕГО побери, что это за сила такая нечеловеческая? ОН же валунами швыряется как заправская катапульта! Это просто уму непостижимо! Да кто же ты, тварь лесная?!
        Снова отлипаю от пушки и разогреваю горн. Нахер конспирацию, нахер последствия, моя жизнь превыше всего этого дерьма!
        Прикладываю ладонь к земле и уже без слов, на одних инстинктах плавлю твердь. Скорее, я должен успеть, пока не прилетела следующая каменюка!
        - Молотом оземь! - не успевает сполох погаснуть, как прямо над головой раздаётся протяжный металлический гул.
        Вовремя! Если бы промедлил ещё хоть немного, то слёг бы следом за тройкой дружинников, а так моё убежище с честью выдержало попадание.
        Разворачиваюсь к выходу из бронированного ДОТа и кричу что есть мочи:
        - ВСЕ СЮДА!!! - мой голос глух из-за противогаза, но каким-то чудом мне всё же удаётся перекричать и шум пальбы и приказы сотника и даже очередной БЭНГ со стороны Мёртвого отряда.
        Последние - не моя забота, пусть Войтех защищает собственных бойцов от обстрела, а я тем временем прикрою остальных. И не потому, что я такой уж весь из себя герой, просто понимаю - одному мне против этой твари не сдюжить.
        Первым под стальную крышу забегает пёс. Он не скован указом сверху, поэтому действует на свой страх и риск. Солдаты же вынуждены дождаться приказа сотника и лишь затем забраться в убежище. Благо тому хватает мозгов отдать такой приказ и уже через пару минут в моём небольшом ДОТе не протолкнуться. Дружинники чуть ли не на головах друг у дружки сидят, но при этом не жалуются. Ну оно и понятно, лучше уж так в тесноте да не в обиде, чем в чистом поле да под градом камней.
        - Сколько это укрепление выдержит?! - выкрикивает сотник от самого входа в ДОТ.
        К его чести, он юркнул через узкий лаз в числе последних. Ещё бы немного и его высокопоставленный зад был бы нафарширован каменными осколками.
        - Столько, сколько потребуется, - со всей доступной уверенностью отвечаю я.
        Да дерзко, но по-иному сейчас нельзя. Солдатам нужна уверенность и я единственный кто может им её дать. Они привыкли сражаться с людьми, а нам сейчас противостоит…
        - С кем мы бьёмся?! Ну же!!! - гневно восклицаю я и мне в кои-то веки отвечают.
        - Это…
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ЕЖЕЛИ ЕСТЬ СРЕДИ ВАС ТАКИЕ, КТО ЕЩЁ НЕ ЧИТАЛ ДРУГИХ МОИХ КНИГ, ТО МИЛОСТИ ПРОСИМ: 131635
        ЭТО ЗАДОРНЫЙ БОЕВИК, С ОТЛИЧНЫМ ЮМОРОМ И АКЦЕНТОМ НА БОЕВЫЕ ИСКУССТВА, КОТОРЫЙ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОНРАВИТСЯ ЛЮБИТЕЛЯМ ММА, ПОЧИТАТЕЛЯМ ОЛДСКУЛЬНЫХ БОЙЦОВ, А ТАКЖЕ ФАНАТАМ ТАКИХ ТАЙТЛОВ, КАК ТОКИЙСКИЕ МСТИТЕЛИ И GTO.
        
        Глава 20
        - БЭЭЭЭЭНГ!
        Вот ведь дерьмо Перуна, что там сотник прокричал?! Проклятая каменюка, из-за неё я ни черта не расслышал!
        - С кем?! - ещё раз громко вопрошаю я, но вместо ответа получаю ещё одну отповедь с небес.
        По ушам снова бьёт болезненный гул, а затем ещё и ещё…Неизвестный метатель пристрелялся и теперь закидывает нас камнями без продыху. Даже то, что я прорезинил крышу убежища - уже никак не спасает. Если так и дальше продолжится, то обстрел мы хоть и переживём, но разума и слуха точно лишимся. Надо срочно что-то делать, долго мы так не протянем.
        Около трети своей меры я уже израсходовал, а значит, действовать следует с умом. В первую очередь надо перестать пороть горячку и отстраниться от ситуации. Чтобы на моём месте сделал тот старый Олег. Для начала взвесил риски…Сразу мимо, их и взвешивать не надо, вон они на голову сыплются и по мозгам бьют. Что там после рисков? Конкурентное преимущество? С этим уже можно работать. У меня имеется мощное орудие и крепкая броня - ну чем не танк. Жаль только двигателя для этого самого танка у меня и в помине нет, вместо него под толстенной бронёй лишь бесполезный экипаж…я идиот!
        Разжигаю горн и тут же приступаю к ковке. И хоть слова заветные во время этого действа произношу, но сам их не слышу. Гул и не думает стихать, лишь усиливается.
        Первым делом "отлепляю" треногу автопушки от земли и спаиваю её с передней стенкой ДОТа, прямо под бойницей для ведения огня. Теперь ствол гигантского Спиночёса торчит наружу и я в любой момент могу начать вести из него огонь.
        После ещё раз дотрагиваюсь до бронированного купола и перековываю уже нижнюю его часть. Теперь ДОТ не касается утоптанной земли, а покоится на множестве небольших шарнирных колёс.
        Вот теперь повоюем! Осталось только добавить поручней с внутренней стороны да мысль мою хитрую донести до остальных.
        Жестом, криком и бранным словом мне удаётся добиться от ближайших дружинников понимания, а уж они-то делятся моей задумкой с соседями. И дальше по нарастающей, до той самой поры пока идея моя в умах всех служивых не приживётся.
        Поначалу, наша теперь уже передвижная, крепость никак не желает сдвигаться - бойцам попросту не хватает слаженности. Они как лебедь рак и щука тянут каждый в свою сторону и лишь после вмешательства сотника дела постепенно идут на лад.
        Не знаю уж, как он их заставил тянуть за поручни в унисон, но с задачей сотник справился на отлично, ДОТ сдвинулся. Поначалу совсем на чуть-чуть, но и этот скромный успех воодушевляет бойцов. Они с новой силой налегают на стальные стены. А дальше, дело идёт как по маслу, бронированная махина получает так необходимый импульс и начинает катиться вперёд. Пока что натужно и через силу, но это временно - вскоре она ускорится, и камнепад больше не будет нам докучать.
        Когда мы выходим из-под обстрела, я чувствую ни с чем не сравнимое облегчение. Даже отзвуки непрекращающейся канонады уже не кажутся мне такими громкими. Да чего уж там, я практически их не слышу - похоже, слух ещё не восстановился. Где-то позади продолжают падать камни, но я более не обращаю на них внимания. Вместо этого, глядя в квадратную бойницу, высматриваю неприятеля в клубах зелёного дыма.
        Где же ты тварь, покажись!? Если не суждено мне услышать про тебя от невольных соратников, то хотя бы увидеть-то я тебя должен. Увидеть, а затем продырявить из автопушки!
        Вот только я не вижу ни его, ни бойцов Мёртвого отряда, вообще ни черта! Стягиваю противогаз с запотевшими линзами, но это не особо спасает. Почти все баллоны с газом полопались как дешёвые воздушные шарики и теперь всё обозримое пространство укрыто зеленоватым туманом войны из которого-то и дело доносится громкое рычание вперемешку с выстрелами…Кажется, слух возвращается!
        Уходил в леса воин молодой:
        Призвала его весть о Звере том,
        Зверь тот мучал род, люд простой терзал,
        Удалых отцов Бог войны забрал.
        Тоже мне, нашли время песни распевать! А может, оттого они так складно и начали тянуть да толкать, что песню совместную завели? А я ещё думал, чего это дружинники рты беззвучно разевают, как те рыбины приливом на берег выброшенные?
        Верный сердцу меч, на тугом ремне,
        Крепко сжат в руке острый "Кол в броне".
        Знает славный вой, род пора спасать,
        Будет нелегко Зверя заломать.
        В зеленоватой хмари проглядывает размытый человечий силуэт, но вместо облегчения я испытываю страх. Левая ладонь ещё сильнее стискивает рукоять автопушки, а крюк на правой цепляет гашетку.
        - РААААААА! - издаёт рёв существо, и ядовитый туман вокруг него рассеивается от мощного порыва ветра.
        Дикий рык пронзает тишину -
        Лютый зверь выходит на войну:
        "Кто посмел в мои леса ходить?
        Кто рискнул Медведя разбудить?"
        Это не человек! Таких огромных людей попросту не бывает, он же ростом чуть ли не с дуб вековой! Да ещё и в броне с головы до пят!
        "Выходи на бой!" - воин закричал.
        Великан-медведь бешено рычал.
        Человечья речь слышалась сквозь рёв,
        Воин молодой к бою был готов.
        - БУХ!…БУХ!…БУХ! - тот самый звук, что я слышал, когда тихарился под землёй - оказывается, это все лишь ЕГО неспешная поступь!
        Скорее, надо прикончить страшного великана, а иначе он одним движение руки попросту сметёт моё убежище к такой-то матери!
        Крюком дёргаю за гашетку. По ноздрям бьёт запах пороховых газов и спустя мгновение в сторону отлетает здоровенная стреляная гильза. Раздаётся жуткий грохот и более не спаянный с землёй купол чуть отъезжает назад.
        Острое копьё бурого разит,
        В теле молодом кровушка кипит:
        "Помогай Сварог зверя одолеть!" -
        Начал дикий зверь падать и хрипеть.
        Попал!
        Гигант хоть и валится на землю, но я быстро себя осаживаю - рано радоваться. Попасть-то я попал, но не в грудь, куда целил, а в бок. Да и то краем зацепил, вон и броня посеченная виднеется, а крови на ней ни капельки. А может, и нет у него этой самой крови, он ведь даже на человека непохож. Вот и от пули ушёл гад такой. Это ведь не я смазал, это великан успел чуть в сторону отступить.
        Как близка победа, но медведь хитёр…
        Да заткнитесь вы нахер! - дёргаю повторно за гашетку. Надо скорее добить подранка, а иначе песенка моя спета.
        За выстрелом следует выстрел, я палю до тех пор, пока магазин автопушки не показывает дно. Пороховые газы застилают обзор, а непрерывный грохот заглушает чёртову песню. Славийцы - вот ведь проклятые фанатики, почему они с такой бравадой идут на верную гибель?! Они же знают, что нам не справиться! Знаю об этом и я, ведь сквозь рассеивающиеся пороховые газы прекрасно вижу, как ОН поднимается с земли! Израненный, но не сломленный.
        И как мне дальше быть? Львиную долю меры я уже истратил, а значит, и вариантов осталось хрен да маленько. Либо снова окапываться да на слабость великана уповать: вдруг силёнок у него после ранений поубавилось и не сумеет он убежище моё с земли сковырнуть? Либо же силы последние израсходовать да автопушку перезарядить? А дальше, пускай боги решают со щитом мне вернуться али на щите.
        Смешно, никогда в богов не верил, а тут на них уповаю. Верно говорят, на войне безбожников нет.
        Эх, где же ты Войтех, когда ты так нужен? Или бежал ты с поля боя, хвост поджав, когда осознал, что газ твой хвалёный великану - словно слону дробина?
        Может и мне дать дёру, пока возможность такая имеется? Хотя кого я обманываю, в прошлой жизни от проблем не бегал так с чего в этой начинать? Стар я уже, чтобы привычки менять…
        - Ррррав! - рычит пёс и оттирает меня задом от автопушки, словно прикрыть собой пытается от опасности грозящей.
        - А ведь я из-за тебя, блохастый, в эту заварушку и влип, - хотел бы я потрепать в этот момент его по холке, да вот незадача, рука моя единственная уже ковкой вовсю занимается. Магазин автопушки до упора удлиняет да снарядами его под завязку начиняет.
        Неужто и я дуростью славийский заразился? Или это оттого, что в глазах дружинников незнакомых вижу я веру непоколебимую, но не в богов…а в МЕНЯ! Странное чувство: доселе неведомое и пьянящее. Никогда ещё я не испытывал ничего подобного ни в этой жизни ни в прошлой.
        - Ну что братцы, покажем Зверю, где раки зимуют?! - не узнаю свой голос, откуда этот странный задор и почему губы сами собой в усмешке растягиваются? Мне ведь страшно должно быть, так где же он мой страх? Потерялся, сгинул? А может, и не было его никогда и я его просто выдумал?
        Дружинники отвечают, но не словами, а кровожадными улыбками. Наверное, точно такая же сейчас красуется и на моём лице. Я назову её весёлый оскал войны, если…НЕТ! Когда одержу ПОБЕДУ!
        Крюк уже привычно дёргает за гашетку и автопушка послушно грохочет! Тяжеленные болванки снарядов высекают снопы искр из брони великана и срывают целые пласты стали с его необъятной туши. От каждого удачного попадания Зверь яростно рокочет, а вскоре и вовсе чуть отступает назад. Ох и не по нраву ему гостинцы мои приходятся! Ну ничего, я на него зла за это не держу, кому же понравится в собственное брюхо сталь холодную принимать? Ясное дело, нет таких дураков, но я, как хозяин радушный, и дальше продолжу его гостинцами острыми потчевать до тех самых пор, пока от передозировки сталью холодной он не помрёт!
        А тем временем на груди необъятной, панцирем укрытой, всё больше прорех безобразных появляется. Множатся они как грибы по весне. И вот наконец я кровь замечаю. Из дыры в правом боку она сочится да тонкой струйкой по броне рванной стекает - Землю-мать орошает.
        Завидев скорый конец врага, с удвоенным рвением дёргаю за гашетку. Великан израненный уже весь качается и от попаданий новых к земле пригибается. А я всё палю без устали да рану у него на боку выцеливаю. Авось если попаду туда ещё хотя бы разок, то кровь уже не ручейком прольётся, а полновесной рекой хлынет.
        Вот только и Великан не дурак, понимает, где собака зарыта. Поэтому и крутится он на месте как юла, продырявленный бок от обстрела спасая. Ещё и клубы пыли топотом своим могучим поднимает и тем самым обзор мне ухудшает. Время себе, гад такой, выигрывает! И ведь удаётся ему задуманное: вскоре боезапас мой истощается, гильза последняя в сторону отлетает и автопушка нехотя замолкает.
        Ещё раз для верности дёргаю за гашетку и к стене стальной приникаю. Голова идёт кругом то ли от газов пороховых, то ли от усталости. Ох и вымотала меня эта пальба, последние силы отняла. В ногах и вовсе прыти не осталось ни для бегства, ни для битвы яростной. А тем временем где-то впереди громко БУХает - быстро же ОН от ранений тяжких оправился! Смотри-ка, уже топает-приближается!
        Снова горн разжигаю и брони ДОТа касаюсь, разве что перековать её не успеваю…Только собираюсь кулаком к стали холодной приложится, как рёв свирепый у самого уха раздаётся.
        - РАААААА!!! - залетает в бойницу яростный ветер.
        От могучего порыва оседаю на землю и в ту же секунду надёжные до этого стены дают слабину. Они отчего-то резко устремляются ввысь, исчезая из виду, а через пару секунд за моей спиной раздаётся ГРОХОТ! Вот только я даже ухом в ту сторону не веду и тем более на шум не оборачиваюсь. Ну какой мне прок глядеть на покорёженный ДОТ, когда прямо передо мной предстаёт ТОТ, кто и отправил стальной купол в полёт. Вот он в паре метрах стоит. Хрипит, чуть покачивается да небо собой заслоняет. А под ножищами стальными у него лужа кровавая растекается.
        Внезапно меня хватают за шкирку и силком утягивают назад. Прямо перед носом плотно смыкается солдатский строй. Я больше не вижу страшного великана - только широкие спины в серых шинелях мелькают перед глазами. Не успеваю я понять что к чему, как неожиданно для самого себя оказываюсь глубоко в тылу, далеко за плечами у однополчан.
        Чего это они творят, швыряют меня как щенка неразумного и это притом, что враг прямо под носом?! Совсем от страха из ума выжили, тоже мне вояки!
        - Славная битва, малец, - склоняется надо мной Полуша. Его глаза "горят". - Здесь верить страхам своим не надо, ведь жизнь - как подвиг, а смерть - награда. Ну что же, Стоум, до встречи в Прави, - дружинник прикладывает кулак к сердцу. - Героев Славии мы там увидим, с друзьями чарку там опрокинем. И вспомним с ними мы эту битву и вспомним, как ты в ней бился лихо…
        Полуша зачем-то валится на меня сверху, придавливая собственным весом к пыльной земле, а через секунду совсем рядом грохочет раскатистая череда взрывов…

* * *
        В себя прихожу рывком. Голова гудит, в мозгах какая-то мешанина из образов. Да ещё и нечто тяжёлое давит на грудь, мешая как следует продохнуть. Пытаюсь перевалиться набок и скинуть груз, но тщетно. Слишком тяжело. Изо рта исторгается хриплый, каркающий кашель. И именно в этот момент воспоминания чуть проясняются. Вот гадство!
        Осознание произошедшего придаёт сил. С трудом спихиваю с себя дружинника и тут же прощупываю его пульс - мёртв! Да и разве могло быть иначе, когда спина его вся изодрана в мясо?
        Славийцы - вот ведь безумцы, они что подорвали себя вместе с великаном при помощи тех самых гранат?!
        С трудом поднимаюсь на ноги, и сквозь взвесь от взрыва оглядываю поле битвы.
        В десятке метров от меня мешанина из тел в серых шинелях. Нет, они не просто бездумно себя подорвали. Перед тем как пустить в ход гранаты, дружинники успели облепить великана своими телами. И теперь на месте взрыва настоящая братская могила - гигант с измочаленными ногами лежит в окружении исполнивших свой долг славийцев…ну или того, что от них осталось. Там же покоится и Заяц, он до последнего оставался верен своим боевым товарищам.
        Только я собираюсь отвернуться от этого печального зрелища, как до ушей доносится противный скрип. И раздаётся он от левой руки великана. Закованная в броню кисть слегка подёргивается.
        Да быть того не может! Даже с такого расстояния я отчётливо вижу рваные дыры в его броне, а сквозь них и измочаленную в кашу плоть. Обстрел из автопушки не прошёл для великана даром, а теперь ещё и чередой взрывов ему покорёжило обе ноги. Правой особо досталось, с неё сорвало большую часть брони вместе с кожей и мясом - жуткое зрелище, даже кость кое-где виднеется.
        А тем временем скрип усиливается, и вот уже другая рука великана начинает скрести по земле. Ещё немного и ОН наверняка придёт в себя! А вот этого я ему позволить уже не могу, не для того здесь столько народу полегло, чтобы этот хмырь и дальше небо синее коптил.
        Сил у меня немного осталось, но на ещё одну задумку их должно хватить. А там будь что будет…
        Хриплым дыханием распаляю горн. Ладонь едва-едва светится, а жар в груди и вовсе потихоньку затухает. Похоже, эти силы последние.
        Ладонью касаюсь холодного металла на правой руке и обдаю протез остатками сварогова жара. А после, ещё и припечатываю сверху кулаком. И, главное, проворачиваю всё это без слов - уж слишком я сегодня устал, чтобы языком попусту трепать.
        Вместе со сполохом от ковки исчезает и последний жар из груди. После себя они оставляют все тот же с виду протез, разве что почерневший до одури да сменивший крюк на клинок.
        Не теряя времени даром направляюсь к голове гиганта. И пока шагаю, тончайшее чёрное лезвие метровой длины бороздит утоптанную землю. Вот только сопротивления я при этом совсем не ощущаю, нанометровый клинок из графена - это, конечно, не атомарный резак, но раскроить камень, толстую броню или череп великана он способен играючи. За этим-то он мне и нужен. Раз уж через тело эту тварь не пронять, то будем бить в голову. Из автопушки мне его черепушку выцелить не удалось, так хоть клинком добрым её достану.
        Огибаю бронированную тушу по краю и захожу со стороны затылка. Голова твари укрыта толстенной угловатой бронёй, но для лезвия из графена это не помеха.
        Чёрный клинок взмывает ввысь - обманчиво хрупкий и безобидный. Если поглядеть на него со стороны граней, то можно и вовсе потерять его из виду, настолько он тонок. И всё это благодаря графену - самому прочному двумерному материалу из известных.
        - Тому бог не нужен, кто с наукой дружен, - произношу я свою излюбленную фразу и опускаю чёрный клинок вниз.
        Призрачное лезвие вгрызается в броню, и огромная голова вздрагивает. ПОБЕДА!
        Именно в этот момент из-за моей спины и раздаётся упреждающий оклик Войтеха.
        - ГОЛОВУ НЕ ТРОЖЬ!
        Но уже поздно, я и сам замечаю неладно.
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ОГРОМНАЯ ПРОСЬБА НЕ СПОЙЛЕРИТЬ В КОММЕНТАРИЯХ. СПАСИБО!
        ЧУТЬ НИЖЕ МОЖНО ПРОЧЕСТЬ ЕЩЁ ОДИН ВАРИАНТ БИТВЫ, НА ЭТОТ РАЗ В СТИХОТВОРНОЙ ФОРМЕ(ПО СОДЕРЖАНИЮ ЭТОТ ОТРЫВОК НИЧЕМ НЕ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ УЖЕ ВАМИ ПРОЧИТАННОГО, РАЗНИЦА ЛИШЬ В ПОДАЧЕ)
        - Ну что братцы, покажем Зверю, где раки зимуют?! - не узнаю свой голос, откуда этот странный задор и почему губы сами собой в усмешке растягиваются? Мне ведь страшно должно быть, так где же он мой страх? Потерялся, сгинул? А может, и не было его никогда и я его просто выдумал?
        Дружинники отвечают, но не словами, а кровожадными улыбками. Наверное, точно такая же сейчас красуется и на моём лице. Я назову её весёлый оскал войны, если…НЕТ! Когда одержу ПОБЕДУ!
        Крюк уже привычно дёргает за гашетку. Автопушка послушно грохочет, демон войны хохочет! Зверь же в ответ рокочет, от пуль убежать он хочет. Но как ни старается, ничего у него не получается - рвут броню в клочья пули из стали прочной.
        ОН и по поляне мечется и к земле пригибается да только доспех его толстый с каждой секундой всё истончается. Тут и там прорехи безобразные появляются.
        Вот и первую кровь я вижу, из дыры в боку она сочится. Тонкой струйкой по броне рванной стекает да Землю-Мать орошает.
        Великан израненный весь качается, но и боезапас мой уже истощается. Гильза последняя в сторону отлетает и автопушка нехотя замолкает.
        Ещё раз для верности дёргаю за гашетку, и в сторону отступаю, плечом стену стальную подпираю. Голова идёт кругом от усталости и в ногах не осталось сил ни для бегства, ни для битвы яростной. А тем временем где-то там впереди громко БУХает - это великан к убежищу моему приближается.
        Я же снова горн разжигаю и брони ДОТа касаюсь, разве что перековать её уже не успеваю… Только собираюсь кулаком к стали холодной приложится, как рёв свирепый у самого уха резвится.
        - РАААААА!!! - залетает в бойницу яростный ветер. Он-то и валит меня на колени.
        И только встать я обратно пытаюсь, как купол стальной от земли отрывается да в небеса устремляется. И вот великан ужасный уже надо мной возвышается. Дышит он с громкими хрипами да чуть покачивается, а у ног его лужа кровавая растекается. Ростом он так велик, что заслоняет собой небо синее и тень ЕГО нависает над нами будто плита могильная.
        Внезапно кто-то хватает меня за шкирку и утягивает назад. Широкие спины в серых шинелях застилают взгляд и вот я уже в тылу у однополчан.
        - Славная битва, малец, - склоняется надо мной Полуша. Его глаза "горят". - Здесь верить страхам своим не надо, ведь жизнь - как подвиг, а смерть - награда. Ну что же, Стоум, до встречи в Прави, - дружинник прикладывает кулак к сердцу. - Героев Славии мы там увидим, с друзьями чарку там опрокинем. И вспомним с ними мы эту битву и вспомним, как ты в ней бился лихо…
        
        Глава 21
        УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, МНОГИМ ИЗ ВАС НЕ ПОНРАВИЛАСЬ РИФМОВАННАЯ ЧАСТЬ В 20 ГЛАВЕ, ПОЭТОМУ Я НЕМНОГО ОТРЕДАКТИРОВАЛ ЭТОТ МОМЕНТ. ТЕПЕРЬ ВЫ МОЖЕТЕ ПЕРЕЧИТАТЬ ДАННЫЙ ОТРЫВОК В БОЛЕЕ УДОБНОМ ДЛЯ ВАС ФОРМАТЕ(ИЗМЕНЕНА ЛИШЬ ФОРМА/ПОДАЧА, НО НЕ СОДЕРЖАНИЕ).
        Огромная башка великана дрожит и вся подёргивается. Бронированный затылок отстукивает чечётку по утоптанной земле. Да так лихо, что твердь под моими ногами ходуном ходит. От такой тряски я бы наверняка с ног свалился, да вот незадача, мотаюсь я следом за башкой его окаянной. И всё оттого, что клинок свой из плоти великана вынуть не могу. Вошёл-то чёрный меч лихо, и броню играючи рассёк и кость, а как дело до мозга дошло так клинок и залип. И это не оттого, что плоть у великана какая-то особая, просто я сам себя перехитрил. Клинок мой из графена скованный слишком остр и тонок оказался, поэтому плоть посеченная вокруг него и склеилась. Вот теперь и мотыляюсь, как неприкаянный из стороны в сторону, а где-то позади Войтех белугой надрывается.
        - БЕГИ, СТОУМ, БЕГИ! - орёт командир Мёртвого отряда.
        Да я бы и рад бежать, вот только кто ж меня отпустит? И чего этот великан дёргаться стал как припадочный, ещё недавно помирал, а тут, гляди-ка, закуролесил?
        - РУКУ ОТСТЁГИВАЙ, РУКУ!
        И без сопливых знаю, что отстёгивать её надо. Этим и занимаюсь, да только гильзу вакуумную не так-то просто от плоти живой отцепить. Для этого время требуется. Воздух должен в камеру приёмную поступить, тогда-то гильза от культи сама и отлипнет. Вот и жду я этого момента…
        Внезапно небо с землёй поменялись местами и я ощутил долгожданную свободу. Дождался!
        Правда длится моя радость недолго, аккурат до приземления на каменистое плато. Ещё и падаю я, как назло, на разбросанные тут и там каменные осколки. Спину пронзает болью и я понимаю, что если бы не китель из плотного сукна да плащ прорезиненный, то стесал бы я себе спину до самой задницы.
        Со всей доступной прытью вскакиваю на ноги и даю дёру в сторону орущего Мертвоголова.
        Я впервые вижу Войтеха с начала битвы и его внешний вид не внушает доверия. Командир Мёртвого отряда весь потрепан, противогаз на его лице разорван, а левая рука неестественно изогнута, похоже, сломана. Не отстают от командира и бойцы, многие из них ранены да и осталась их едва ли половина от первоначального числа. Вот и решилась задачка, где был Войтех всё это время - раны он со своими бойцами зализывал.
        Но больше меня настораживает не внешний вид командира и его солдат, а та здоровенная металлическая хреновина, что высится рядом с ними. Этакая летающая тарелка на толстенных ножках со множеством раструбов. Правда есть у меня сомнения в том, что она для полётов предназначена - скорее уж для истребления всего живого…
        Позади раздаётся оглушительный скрип и я мимолётом кидаю взгляд за спину…Лучше бы я этого не делал!
        Великан прямо на моих глазах начинает меняться. Нет, у него не отрастает хвост или, боги упаси, крылья, он даже не начинает светиться или пылать огнём - всё куда хуже и отвратительный. Конечности великана странно изламываются и словно бы проворачиваются в суставах, а сам он зачем-то становится на четвереньки. Всё это действо сопровождается оглушительным скрипом. Броня не выдерживает такого надругательства и начинает рваться, оголяя окровавленные конечности Зверя. Теперь-то его точно можно так называть.
        И словно в подтверждение моих мыслей монстр начинает сдирать с собственной головы шлем. Причём делает он это на диво странно. Прямо как самый настоящий пёс, что пытается сорвать намордник: мотает из стороны в сторону тяжеленной башкой и старается одной лапой сорвать ненавистную сбрую. Вот только зверь - не пёс и задуманное ему удаётся. Волосатая ручища сминает броню, как бумагу и исковерканный до неузнаваемости шлем отлетает в сторону. Где-то в этом стальном клубке находится и мой драгоценный протез. Вот только извлекать мне его некогда…
        - РРРААААА!!! - ревёт существо лишь издали похожее на человека.
        Мало того что морда великана вытянута покрыта волосами до самых глаз - настолько густая у него борода, так ещё и в пасти зверя нет и намёка на резцы, вместо них виднеются одни лишь пожелтевшие клыки. Ну и как вишенка на торте - взгляд. Дикий, необузданный и яростный донельзя. Да и сами глаза у него не человечьи, а звериные, словно у гигантского волколака.
        Широкие ноздри зверя раздуваются, втягивая воздух, и спустя секунду он срывается на бег. Прямо так на четвереньках, как и стоял. Остатки брони разлетаются в стороны, оголяя могучее волосатое и окровавленное тело. Вот только мне не до любования его мощью и грацией, ведь несётся великан прямо на меня.
        - ИДИТЕ И УМРИТЕ! - командует Войтех и его бойцы все как один срываются с места. Они бегут мне навстречу, и на их телах я замечаю целые связки гранат. Сегодня что день самоубийц?
        Солдаты проносятся мимо и до моих ушей долетает их боевой клич:
        - Имя нам - Мёртвый отряд. Злобы нашей - Океан. Мы не богатыри и не боги. Мы славийские вои. Мы не умираем. Мы отправляемся в Навь на перегруппировку!
        В голосах бойцов нет ни страха, ни сожаления - одно лишь холодное равнодушия да щепотка едва уловимого облегчения. Какое же всё-таки поразительное пренебрежение собственной жизнью. Похоже, именно об этой беде и говорил полутысячник…
        Со стороны Войтеха появляется слепящий сполох, но я продолжаю бежать даже с закрытыми глазами. Время дорого! Совсем скоро за спиной шарахнет, да так, что мало не покажется, а единственный мой шанс на спасения как раз таки в руках Мертвоголова. И тот не подводит. Когда вспышка от ковки меркнет, передо мной предстаёт массивная стальная стена.
        - СКОРЕЕ! - зазывает меня Войтех к своему укреплению и тут же ныряет за него сам.
        Спустя пару секунд я повторяю его манёвр, а ещё через мгновение раздаётся череда взрывов. Ударная волна глухо бьёт по железной стене, не в силах сдвинуть ту с места. Спасён! Но какой ценой…
        Я ещё могу понять, чем руководствовались дружинники с заставы, когда спасали меня. Они просто отдавали долг. Да и выбора как такого у них не имелось, великан уже стоял рядом с нами и удрать от него не получилось бы в любом случае. Здесь же налицо откровенное самодурство командира. Каким же олухом надо быть, чтобы разменять жизни десятков опытных бойцов на одного безрукого сопляка пусть и сварожича? И ведь не простых бойцов он на заклание отправил, а ближайших соратников. С ними он прошёл огонь, воду и медные трубы, а теперь вот так запросто сослал их на верную смерть. Да он точно чокнутый!
        Все-то время пока я бесцельно тихарился за стеной и в мыслях костерил Войтеха, тот занимался делом. Мертвоголов не только успел сковать себе новый противогаз, но и уже вовсю “колдовал” над своей странной тарелкой. Крутил уцелевшей рукой какие-то вентили.
        - Уходим! - внезапно командует Войтех и опасливо отбегает от своего же творения. - Живо надевай газовую маску!
        Нащупываю висящий на шее противогаз и без лишних вопросов принимаюсь натягивать тот на голову. И всё это одной рукой! Да, неудобно, но если жить захочешь и не так раскорячишься.
        - Руки…тьфу! Руку под плащ суй! - отдаёт ещё одно распоряжение Войтех.
        А тарелка его железная тем временем уже гудит вся и вибрирует. Походит она в этот момент на кастрюлю кипящую, с которой крышку забыли снять.
        - Ходу! Ходу! - кричит Войтех и тут же начинает улепётывать от собственного изобретения, только пятки сверкают. Ну и я, не будь дураком, его примеру следую.
        Бежать в противогазе - то ещё удовольствие, особенно когда тебя ноги еле держат, но и подыхать почём зря на этой проклятой горе не хочется. Поэтому и несусь я за командиром последних сил не жалея.
        - РРААААААА!!! - ревёт где-то позади Зверь. Быстро же он от взрывов оправился! И ведь без брони на этот раз был, а всё равно сумел со взрывчаткой совладать.
        Внезапно в спину бьёт ветер и в ту же секунду меня обгоняет зеленоватая дымчатая волна. Она уносится вперёд и застилает собой всё обозримое пространство, скрывая из виду даже небо. Вскоре мы с Войтехом оказываемся посреди густой ядовитый хмари.
        - Не расслабляйся, этим ЕГО не пронять, - хрипит в противогаз Войтех, продолжая, как и раньше, перебирать ногами. - Газ для иного нужен, чтобы со следа эту сволочь сбить.
        Несмотря на плохую видимость, Мертвоголов прекрасно ориентируется на местности. Он не просто бежит куда глаза глядят, а держит курс в определённом направлении. Интересно, куда он нас ведёт?
        А тем временем яростный рёв постепенно затихает. Он всё ещё раздаётся где-то позади, но с каждой секундой становится все глуши. Получилось, мы отдаляемся друг от друга! Вот только надолго ли, рано или поздно ядовитая завеса осядет на землю, и тогда великан снова возьмёт след.
        Когда рокот Зверя окончательно стихает, а ноги начинают заплетаться от усталости, мы наконец останавливаемся.
        Впереди в нескольких метрах виднеется скала.
        - Нам туда, - указывает на неё Войтех.
        Поначалу я не совсем понимаю, зачем нам плестись к отвесному утёсу, по нему ведь даже вверх не взобраться. А затем я различаю сквозь хмарь какое-то пятно. За газовой завесой виднеется огромный темнеющий зев, неужто пещера?
        Мы подходим ближе.
        Нет, не просто какая-то там пещера, а целый рукотворный тоннель, что в недра горы ведёт. Причём не абы какой, через него при желании и дирижабль протащить можно, настолько он велик. Что находится внутри тоннеля разглядеть не могу, пологий, но при этом весьма ровный спуск уходит куда-то в темноту.
        - За мной, - командует Войтех и устремляется к проходу. Но на этот раз я не спешу исполнять его приказ.
        - ОН ведь отсюда выбрался?
        - Да и сюда он вернётся в последнюю очередь, - нехотя отвечает командир сгинувшего отряда, а затем грозно прикрикивает на меня. - Шевели ногами новик, потом лясы будем точить!
        Ох и не хочется мне за ним топать, но и оставаться наедине с чудовищем резона нет.
        Когда мы ступаем внутрь тоннеля, Войтех первым делом направляется к распределительному щитку в нескольких метрах от входа. Там он дёргает за рубильник и далеко впереди загорается тусклый свет. Он частично разгоняет темноту, но разглядеть, что же он освещает, мне не удаётся. Слишком далеко. Да ещё и запотевшие линзы противогаза мешают как следует приглядеться.
        Спускаться по склону приходится в кромешной темноте, спасает только далёкий источник света. На него и ориентируемся.
        И вот примерно через полчаса мы переступаем порог хорошо освещённого грота.
        - Что это?! - восклицаю я. И откуда только силы взялись на удивление, хотя от увиденного и не так ошалеть можно.
        В свете прожекторов виднеется огромный котлован, заполненный бурлящей маслянистой жидкостью.
        - Рододатели обзывают эту жижу Кровью Рода или первичным бульоном.
        Я непроизвольно делаю шаг вперёд, чтобы приглядеться получше к загадочной субстанции и в ту же секунду отскакиваю обратно. Оно, мать его, живое! Не знаю, что это за бульон такой, но он точно недоваренный! И бурлит он не от температуры большой, а от живности мелкой, глазом едва уловимой.
        - Здесь ОН спал, ел и рос, пока от старости не обезумел. С богатырями такое случается.
        - С богатырями?! - он что серьёзно или это шутка такая глупая?!
        - Да. Они ведь всю жизнь растут. С младенчества и до самой смерти в размерах увеличиваются. Вот только разум их за ростом не поспевает, оттого и сходят они иногда с ума. Правда, здешний ещё молодой, не должен он был так скоро рассудком помутиться.
        Похоже, серьёзно.
        - Это что же получается, у нас на каждой заставе такое чудище имеется? - до сих пор не могу поверить в происходящее. Эти богатыри они ж как бочки пороховые.
        - На каждой, - подтверждает мою догадку Войтех, а затем и вовсе подливает масла в огонь. - Да не по одному.
        - Уму непостижимо… - хотел бы я выругаться как следует, да от удивления слов подходящих не нахожу.
        - Да ты не думай, не всё так страшно. Оно же как обычно бывает, перед тем как обезумить богатырь в спячку долгую впадает, тогда-то его и умерщвляют. Разом сердца его протыкают, а затем хребет на части дробят.
        - А голову?
        - А голову не трогают. Богатыри - они ведь и не люди вовсе, по-иному они там внутри устроены. Им ежели мозги повредить, то они хребтом думать начинают и тогда звериное начало в них верх берёт. - Войтех стягивает противогаз с обезображенной головы и приваливается спиной к стене. А затем и вовсе сползает по ней вниз да усаживается на пол.
        Выходит, не один я от усталости едва на ногах стою.
        Тоже стягиваю противогаз, и воздух полной грудью вдыхаю. Ох, лучше бы я этого не делал! Недавняя каша тут же к горлу подступает. Вонь в пещере стоит такая, будто тут труп неделю разлагался, а то и не один.
        - Знатный запашок, да? - подтрунивает надо мной Войтех, его изъеденные отравой губы растягиваются в усмешке. - Вот из-за него богатырь сюда и не сунется. Пока разум у него в голове теплился, он сам своим обонянием верховодил. Мог притупить свой нюх, если нужда такая возникнет, а как зверем стал так тут же контроль этот и утратил. Такие вот дела.
        - Стало быть, в безопасности мы? - с надеждой спрашиваю я. Вновь сталкиваться с обезумевшей тварью отчего-то не хочется. Лучше уж здесь пересидеть, пока помощь не придёт.
        - Ну почему же, рано или поздно богатырь поверхность прочешет и след наш заново возьмёт. Затем помечется пару часов у входа, брезгливость свою поумерит да за нами спустится, - с ехидцей отвечает Мертвоголов.
        - Выходит, в ловушку ты нас завёл, - в моём голосе звучит угроза, а рука сама собой тянется к губам, чтобы горн распалить.
        - Выходит, что так, - усмехается Войтех. - Ох и необычный ты отрок Стоум. Богатыря как-то сумел заломать, меч-невидимку смог сковать. А теперь вот ещё и зубы мне показываешь. Не много ли странностей для новика безусого?… Да не смотри ты на меня так грозно, не для тебя эта ловушка. Буду я ещё сопляков всяких, жизни не видавших, стращать. У меня ж сын твоего возраста, тоже сварожич.
        - Ты Мертвоголов зубы-то мне не заговаривай, я хоть и калека, но не дурак. Видел я как ты без капли сомнений соратников верных на убой отправляешь, а тут вдруг взял да сопляка залётного пожалел? - разгорячённое дыхание касается ладони. Осталось лишь заветные слова вымолвить, но чую я, что и без них справлюсь. Правда, огня в груди для боя маловато.
        - Забавный ты парень, - снова противно ухмыляется Войтех. - Не соратники они мне или неужто ты думаешь, что за годы постоянных сражений от Мёртвого отряда хоть что-то осталось?
        - Ты это о чём…
        - Один я, один остался! - бьёт кулаком по стене мужчина. - Все соратники мои давно уж в Прави, с богами за общим столом медовуху попивают. Только я всё небо копчу, никак не сдохну! А в Мёртвом отряде окромя меня больше и нет никого, лишь иноземцы грязные, что грехи свои тяжкие кровью искупают.
        - Это как?
        - А вот так! Воспоминания у них ложные, а лица и вовсе ядом моим изуродованы. И всё это дабы подмены никто не почуял. Вот и сражаются эти нелюди со мной бок о бок во имя искупления. А когда дохнут они без счёта, так мне новых из числа пленных заготавливают.
        Завидев моё ошарашенное лицо, он чуть смягчает голос.
        - Ты пойми отрок, нас ведь мало, очень мало, а врагов вокруг тьма-тьмущая. Вот и получается, что даже одна славийская жизнь ценнее тысячи вражьих. Оттого и нужны нам дивьи люди, богатыри, мертвяки мои да прочая нечисть. Пусть уж лучше они головы первыми складывают, а отроки молодые навроде тебя подольше здравствуют. В этом и есть правда славийская - горькая будто слёзы матери, что сына потеряла, но другой у меня для тебя нет.
        Как пыльным мешком по голове огрел, но если правду он говорит, то многие странности славийский в ином свете видятся.
        - Ну, и чего с богатырём делать будем?
        - Взрывать, - до этого колючий взгляд Войтеха отчего-то теплеет. - Побратим мой Баламут Зарево ещё десять лет тому гору эту треклятую по приказу князя нашего заминировал. Набил он её взрывчаткой по самое не балуй. Правда, не для богатыря обезумевшего он так расстарался, а чтобы в случае чего Крестителей с высоты прямо в море снести. Ну да ладно, думаю, не в обиде он на нас будет.
        - А мы-то взрыв переживём?
        - Ну это как Сварог молотом приложится, - пожимает плечами Войтех и тут же болезненно морщится, сломанная рука даёт о себе знать.
        - Такое себе утешение.
        - А иного у нас и нет.
        - Есть…
        Ох, чую, пожалею я ещё о своём решении.
        
        Глава 22
        - Занятная вещица, - Войтех вовсю рассматривает рукоять с грузиком в моей руке. И всё бы ничего вот только грузик этот будто в воздухе парит и к рукоятке совсем не крепится. - Ну прямо нить невидимка! И чего, думаешь, сдюжит она с напором богатырским? Не порвётся?
        - Так мы их сетью густой в проходе развесим. Даже если и порвётся несколько нитей - не беда. Уцелевшие богатыря и посекут. Главное, чтобы разгон у него был хороший.
        - Ну, за последним дело не станет. В форме звериной он все остатки разума растерял. Кинется за нами как миленький, - успокаивает меня Мертвоголов, а затем с каким-то нездоровым интересом спрашивает. - Ты лучше вот чего скажи, в видение твоём Людота только про металл этот дивный поведал или ещё о чём-то рассказал? Может, о нас своих побратимах речь вёл или о князе упоминал?
        Вот же дотошный! И чего он к этому видению привязался? Пожалуй, не стоило морок тот треклятый к делу приплетать. Надо было соврать, что графен мне во сне привиделся. Знал же, что Войтех с Ковалём побратимы, так на кой ляд тему больную затронул?
        - Лишь о металле он мне поведал и ни о чём больше.
        - Ну и славно, - почему-то с толикой облегчения отвечает Мертвоголов.
        Странный он. Может, кроме руки поломанной ещё и контузию успел отхватить?
        Поначалу я не хотел делиться секретом графена с Войтехом. И жаба душила, и опаска была. Но здравый смысл всё же возобладал. Как известно, мёртвому секреты ни к чему, а без помощи Мертвоголова мне из этой задницы не выбраться. Попросту меры не хватит, чтобы ловушку самостоятельно соорудить. У Войтеха же с этим проблем нет. Ну а что рука переломана - так невелика беда. Ладонь-то драгоценная вон на месте болтается. Не оторвало её и осколками не посекло. Целёхонькая она, а стало быть, и для Свароговой науки сгодится. Ну а с болью командир Мёртвого отряда уж как-нибудь справится, ему не привыкать.
        Да, план рисковый и не то чтобы надёжный…Но это куда лучше, чем выступить в роли наживки для обезумевшего богатыря, а после ещё и подорвать себя вместе с горой. И ладно бы шансы на выживание при таком раскладе были высоки, так нет же - только на чудо и остаётся уповать.
        Ну нет, никаких чудес нам и даром не надо. Лучше возьму-ка я всё в свои руки, а с последствиями уж как-нибудь потом разберусь. Сейчас же главное - выжить и конечности оставшиеся сохранить. Для этого-то мне сварожич бывалый и нужен.
        Искоса поглядываю на Войтеха. Тот сидит на каменном полу и держит в ладони кусочек графена. Крутит его по-всякому, да пальцами уродливыми нежно ощупывает - сродство ищет. Даст Сварог быстро управится, опыта ему не занимать.
        А я между тем тоже без дела не сижу, к новому протезу привыкаю. Сковал я его сразу вслед за графеном. Вот теперь и калибрую, чтобы не подвёл он меня в час решающий.
        Через несколько минут по соседству рождается сполох. Быстро он! Сразу видно, не за красивые глаза титул Длани получил.
        Войтех склоняется над скованным матовым угольком и я вместе с ним. И впрямь графен! Судя по текстуре не такой чистый, как у меня. Похоже, с примесями. Но это не беда, для наших нужд и такой сгодится. Нам ведь не качество сейчас важно, а количество. В противном случая я бы с задумкой и сам управился.
        - Ну? Чего скажешь? - вопрошает Мертвоголов.
        - Сойдёт, - одобрительно киваю в ответ.
        - Ну раз сойдёт, то я вздремну чутка. Меру восстановить надобно.
        Он что, и впрямь спасть тут собрался? У нас же под боком тварь кровожадная разгуливает! Совсем умом двинулся?!
        - А как же Зверь? Он же в любой момент к нам нагрянуть может.
        - Да ты не боись, - отмахивается от меня Войтех. - Я же всю гору ядом окутал. Есть у нас ещё время, пока вся отрава с небес на землю не осядет.
        Может оно и так, но перестраховаться не помешает.
        - Всё равно тревожно мне. Может, покажешь, как гору в случае чего подорвать? А то вдруг пока ты тут спишь да меру восстанавливаешь, зверюга внутрь прорвётся. А так хоть с собой её на тот свет утянем.
        - Покажу, чего ж не показать…

* * *
        И ведь не соврал и впрямь показал. Теперь вот сижу в небольшом каменном закутке, протез дальше подгоняю. А рядом из стены рычаг простенький торчит - при помощи него родимого гора и взрывается.
        Вонь в тесной кишке стоит страшная, ещё хуже, чем в самом гроте. Хоть топор вешай! А всё оттого, что закуток этот прямо за смердящим котлованом располагается.
        Тоже мне, нашли, где оружие последнего шанса припрятать. Хотя с другой стороны, все верно сделали: тут и охранник надёжный имеется и жижа эта странная под боком. Она-то первой под взрыв и попадёт.
        И вообще, думается мне, князь не столько о заставе ратной беспокоился, когда мульку всю эту с бомбой затевал, сколько о тайне рододателей тревожился. Видать, не хотел он, чтобы бульон первичный в руках у иноземцев оказался, вот и приказал всё взрывчаткой обложить. Не удивлюсь, если и остальные пограничные заставы тоже заминированы. Ну а чего? Богатыри там свои имеются, а стало быть, и котлованы с Кровью Рода где-то припрятаны.
        Какая же всё-таки странная эта Славия. С виду страна как страна и люди в ней живут хорошие, а как чуть глубже копнёшь, так сразу мерзость всякая наружу лезет. А самое страшное, что обвинить мне славийцев особо и не в чем - они ведь за выживание собственное бьются. Ну а что подлостями при этом не брезгуют - так тут палка о двух концах. Возможно, не будь этих самых подлостей, то и Славии давно бы не стало. Пала бы она под натиском иноземных захватчиков и тогда не появился бы на свет отрок один не по годам умный.
        Ну а что память здесь частенько стирают за тайны государевы - не беда. Главное, не убивают же…вроде.
        По соседству всхрапывает Войтех. Командир переваливается на другой бок и его прорезиненый плащ распахивается, являя взору расстёгнутую кобуру. Кожаный Клапан чуть сдвинут в сторону и наружу торчит рукоятка громоздкого револьвера. Помнится, из точно такого же при мне палил Твердислав.
        Опасная штука.
        Надо бы застегнуть чехол оружейный, а то выпадет эта дура на пол да как пальнёт. Ладно, если ещё в хозяина своего шмальнёт, а вдруг меня зацепит?

* * *
        - Уф, последняя, - выдыхает Войтех.
        На первый взгляд, ничего не поменялось. Всё тот же едва освещённый зев тоннеля, даже камень на стенах и тот ни на грамм не преобразился. Каким был, таким и остался: серым, шероховатым, без единого признака чужеродных вкраплений. Опытный сварожич сработал на славу и упрятал крепежи для графеновых нитей аккурат внутрь скалы.
        - Остаётся лишь ждать, - добавляет Мертвоголов и отходит от стены.
        Засаду мы решили устроить не в начале тоннеля, а в самом его конце. Непосредственно перед входом в грот. Тут и освещение получше и до закутка с детонатором рукой подать. Ну а то что воняет как из трупной ямы, так мы уж к этому попривыкли.
        - Войтех, - я уже давно отбросил всякое чинопочитание и теперь тыкаю Мертвоголову по любому поводу. - Я одного понять не могу. Отчего с газетами такая неразбериха приключилась? Почему про богатыря писаки умолчали - с этим всё понятно, но зачем было трубить на всю Славию, что нападение отбито?
        - А ты знаешь, сколько времени газета делается? Вот представь, пока печатники текст на станках наберут, пока станки эти текст на тысячах страниц напечатают, пока готовые газетёнки по городам и весям разлетятся - это ж сколько времени пройдёт? Поди не один день? Да за такой срок я бы с отрядом давно уж обратно воротился и людская молва сама бы всё разнесла. Вот и выходит, что обычное это дело газеты загодя выпускать. Да и не могли ни воеводы наши, ни уж тем паче печатники мирные знать про богатыря ополоумевшего. Вот и приплели с ходу врага уже привычного - крестителей. А с ними у меня, как известно, разговор короткий, ядом потравил да дальше себе пошёл. Поэтому-то в победе моей никто и не сомневался. Вот если бы вышка дальней связи уцелела и кто-то из выживших бойцов сумел весть тревожную в штаб передать, тогда бы всё иначе сложилось. Ни меня бы здесь не было, ни газетёнки этой убогой. Прислали бы сюда витязей специально обученных, они бы богатыря вмиг усмирили.
        Вот уж утешил, так утешил. Получается, уцелей та долбанная вышка, то и я бы в целости и сохранности сейчас пребывал. Сидел бы себе в родной казарме и горя не знал, а может быть, и чем поинтересней промышлял…Например, Рогнеду за зад упругий щупал.
        Н-да тут на кону моя жизнь стоит, а я о бабе думаю. Или это реакция такая защитная, чтобы от напряжения с катушек не съехать?
        Откуда-то издали слышатся сущие щелчки. Они эхом разносятся по длиннющему тоннелю и достигают наших с Войтехом ушей. ОН идёт!
        Пока что медленно и неохотно цокает когтями по каменному полу, но как только завидит нас, тут же кинется в бой.
        - Наступает, - шепчет Мертвоголов.
        Наступать, то он наступает, жаль только не видим мы его. В тоннеле тьма стоит кромешная и остаётся полагаться разве что на слух.
        Цокот приближается. С каждой секундой он всё сильнее царапает слух. И вот впереди уже виднеется силуэт, пока что неясный и размытый. Но это ненадолго…
        Темноту разрезают пылающие угольки глаз. Зверь замечает нас.
        - РААААА! - разрывает тишину яростный рёв.
        Противный цокот учащается. Силуэт твари стремительно увеличивается в размерах. Обезумевший богатырь несётся на нас во весь опор. Просто ломится вперёд без всякой разведки - всё, как и говорил Войтех!
        Не сговариваясь, мы с командиром делаем шаг назад. Умом-то я понимаю, что зверю не удастся прорваться через невидимую сеть, но пугливое нутро берёт верх.
        Вскоре тварь вылетает на освещённый пятачок и тут же, не сбавляя прыти, кИдается на нас.
        События разворачиваются столь стремительно, что в памяти отпечатываются лишь жёлтые блюдца глаз и ничего больше. Я даже испугаться толком не успеваю, а по ушам уже проходится противный до омерзения скрип…
        - Скр-р-р-р-р! - натягиваются невидимые нити и в ту же секунду нас обдаёт ошмётками волосатой плоти. А следом тёплая и липкая волна сбивает меня с ног и утягивает за собой, обратно в грот.
        Я пытаюсь сопротивляться кровавому течению, но всё тщетно. Напор слишком силён, а каменный пол весь покрыт скользкими выделениями твари. Да ещё и волосатые кусочки мяса так и норовят запрыгнуть в раскрытый рот.
        Мерзость!!! Откуда столько крови?
        Внезапно мне на глаза попадается человеческий палец и всё становится на свои места. Эта тварь не только прошерстила поверхность, но и успела подъесть трупы солдат!
        Наконец напор стихает, и я оказываюсь на берегу смердящего котлована. А он между тем слегка преобразился.
        Кровь Рода смешалась с кровью иного рода и теперь рукотворное озеро не только частично сменило цвет, но ещё и бурлит пуще прежнего.
        С трудом поднимаюсь на ноги. Потяжелевшая от чужой крови одежда тянет к земле.
        Рядом на четвереньках чертыхается Войтех. Он тоже пытается встать, но ноги вояки-то и дело разъезжаются по скользкому полу.
        Приходится ему немного подсобить.
        Так поддерживая друг друга мы и шагаем обратно, к тому месту, откуда нас унесло кровавым течением.
        Вот только уйти нам далеко не удаётся. Позади слышится подозрительный плеск и мы, не сговариваясь, оборачиваемся на звук.
        - Так и должно быть? - указываю я в сторону котлована.
        А тем временем первичный бульон всё сильнее вспучивается у пологого берега. В том самом месте, где упокоились останки богатыря и его жертв.
        Ответить Войтех не успевает. Вот только я и без его подсказок понимаю, что дело дрянь.
        В ту же секунду от котлована разлетаются маслянистые ошмётки и из бульона "выныривает" какая-то странная тварь. Уродливая помесь медузы и осьминога.
        - Нежить, будь я неладен! - восклицает Мертвоголов. - Неужто на кровь человечью клюнула?
        - Что ещё за нежить?! - спрашиваю я, а сам навожу протез с Дуболомом прямо на тварь. Если дёрнется, сразу с башкой своей мерзкой распрощается…или что это за пузырь у неё такой в окружении щупалец болтается?
        - Жизнь это такая, что Родом рождена не была.
        - Как богатыри?
        - Не путай тёплое с мягким. Богатыри - это нечисть. Жизнь людская, к которой много всякого примешали. Оттого и прозвали такую жизнь нечистой. А тут у нас жизнь, которая и не жила до этого. Нежить.
        - И что делать с ней будем?
        - Пока ничего. Стоим и ждём. Может, обратно нырнёт? Нежить так-то частенько из бульона первичного нарождается. Но обычно богатыри вечно голодные её тут же и сжирают. Правда, наш сейчас не особо в состоянии кого-то схарчить.
        Украдкой кидаю взгляд на едва освещённый участок тоннеля. Там прямо в воздухе парят задние лапы зверя. Видать, слиплись они с нитями невидимыми да так и повисли.
        Странное зрелище. Но та тварь в котловане куда страннее. Она уже вытянула в нашу сторону щупальца и теперь гладит ими воздух. Принюхивается, что ли? Да какая разница, надо скорее валить эту непонятную хреновину.
        Чуть довожу протез, чтобы наверняка разнести в клочья подозрительный шар…
        - Не суетись, - одёргивает меня Войтех. В голосе бывалого сварожича слышится напряжение. - Это богатырям нежить на один укус, а нам она может быть и не по зубам. Вдруг долго она на местном дне обреталась да в силу успела войти? Да и вообще нежить - нежити рознь. Одну можно палкой деревянной забить, а со второй и взвод витязей не сдюжит. Так что стой отрок да богам молись, чтобы эта тварь обратно занырнула.
        Даже молиться не пришлось. Не занырнула. Не успел Войтех речь свою закончить, а медуза уродливая уже принялась на берег выбираться.
        Больше не рассусоливая, навожусь на цель и даю залп из Дуболома. Гремит выстрел! Протез пружинит от отдачи, и гранёная дробь отправляется в недолгий полёт. ХЛОПОК!
        Картечь не просто лопает странный шар, но и разносит к чертям собачьим всю верхнюю часть твари. Во все стороны разлетаются склизкие ошмётки. Некоторые из них долетают даже до нас.
        И вот тут-то меня и поджидает первый сюрприз. Ни с того ни с сего, мой прорезиненый плащ начинает дымиться. Причём ровно в тех местах, куда угодили ошмётки нежити.
        Резко отстраняюсь от Войтеха и принимаюсь стягивать с себя плащ. Мало ли, вдруг эта гадость настолько едкая, что и до тела способна добраться?
        Рядом ровно тем же самым занимается Мертвоголов. Его плащу тоже досталось.
        - Говорил я тебе, стой смирно, - ворчит сварожич между делом.
        И только мы избавляемся от дымящихся плащей, как на смену первому сюрпризу приходит второй. Тварь стремительно восстанавливается! Прямо на наших глазах её верхняя часть отрастает заново.
        Приплыли! Мало того что эта неведомая хреновина источает какую-то едкую кислоту, так она ещё и регенерирует как самая настоящая медуза. Притом в разы быстрее!
        - Ходу! - командует Войтех и сам бросается к тоннелю.
        Я кидаюсь следом. А за моей спиной тем временем уже вовсю хлещут воздух многочисленные щупальца. И это не те добрые щупальца из китайских мультиков, которые поснашают во все щели да отпустят. Эти, если поймают, то выдавят тебя досуха, как тюбик зубной пасты.
        Впрочем, далеко убежать мы от них не успеваем. Через десяток метров утыкаемся в невидимую стену. В прямом смысле невидимую.
        Дальше хода нет - только если мы не хотим повторить судьбу спятившего богатыря. Вон и лапы его задние в воздухе болтаются, как бы намекая, что путь вперёд нам заказан.
        Саму сетку при всём желании быстро перековать не выйдет. Уж слишком это опасно, её же касаться придётся.
        Понимает это и Войтех.
        Мёртвоголов наскоро распаляет горн и лупит светящейся ладонью по стене. А после ещё и кулаком сверху прикладывается. И всё это одной рукой, да ещё и за какую-то долю секунды!
        Вот оно настоящее мастерство! Я даже восхитится прытью Войтеха не успеваю, а сполоха от ковки уже нет и в помине. На его месте лишь глубокая выбоина в стене. В неё-то Мертвоголов и ныряет.
        - За мной! - доносится из рукотворного ответвления. Но я и без всяких приказов уже вовсю протискиваюсь в каменную кишку.
        Через несколько секунд мы вдвоём оказываемся по ту сторону от сетки-невидимки. И Войтех тут же снова прикладывается кулаком к стене.
        Вспышка!
        Окольного прохода больше нет. Вот только твари он и не нужен. С её то регенерацией она запросто протащит свою тушку через смертоносные нити и даже не почешется.
        Когда мы отбегаем чуть дальше, я оглядываюсь назад и с облегчением выдыхаю. Спасены! Нежить потеряла к нам с командиром всякий интерес и теперь вовсю смакует останки богатыря. Своими щупальцами она оплела гигантские лапы нечисти и те медленно, но верно плавятся в смертельных объятиях.
        Жутковатое зрелище!
        А ещё, как я и предполагал, сетка из графена совсем не доставляет неудобств твари.
        Клянусь всеми богами этого мира, если выберусь живым из этой передряги, то первым делом освою местный огнемёт. А если такового здесь нет, то разработаю сам. Специально для подобных тварей.
        Солнечный свет бьёт по глазам.
        Я и сам не заметил, как мы с Войтехом пронеслись по тёмному тоннелю и выскочили наружу.
        Сердце бухает в груди как ненормальное, а единственная рука то и дело подёргивается от пережитого напряжения. Вот только это не важно. Главное, мы спасены!
        За спиной сухо щёлкает - какой знакомый звук, я уже слышал такой несколько раз на стрельбище…
        Оборачиваюсь на шум и тут же сталкиваюсь взглядом с чёрным зрачком оружейного ствола.
        - Эх, и как же всё-таки обернулось, - тяжко вздыхает Мертвоголов, револьвер в его руке слегка подрагивает. - Мы же думали, алатырь-камень Коваля сгинул безвозвратно. А оказалось, он всё это время у нас под боком хранился - будь он неладен! Ты, Стоум, зла на меня не держи, надо так. Для блага Славии надо. Нет в знаниях Людоты пользы - одно лишь горе. Может и не успел он тебе ещё ни о чём поведать, но рисковать я не вправе. Ты уж прости старика…
        - БАХ!!!
        
        Глава 23
        - Это ты меня прости… - мои слова перемежаются с раскатистым грохотом, поэтому их слышу лишь я.
        Хотя это всё неважно.
        Тому, кому предназначались эти слова, сейчас не до них. Он лежит на спине в нескольких метрах от меня и судорожно хватается искалеченной ладонью за шею. Пытается унять бьющую фонтанчиком кровь.
        Неподалёку валяется покорёженный револьвер. Точнее, его останки. Рукоять и барабан более-менее уцелели, а вот ствола и ограничительной рамки как не бывало. Скорее всего, это именно они сейчас торчат из горла Войтеха.
        Подхожу ближе к умирающему мужчине.
        - Ну что Войтех, вот ты и закончил небо синее коптить, прямо как и хотел. И, главное, всё так хитро обставил! И перед собой, и перед богами чист остался. Вроде и долг свой воинский, как полагается, исполнил и жизнь мне сохранил, - в предсмертном взгляде сварожича ни капли страха, одно лишь нетерпение. Он хочет поскорее отправиться в Правь к былым соратникам. Да только глупое тело всеми силами момент этот оттягивает. Изодранная взрывом кисть будто помимо воли рану зажимает. - Самому-то не смешно? Меру он восстанавливал…тьфу! Тоже мне сказочник. А чего ж ты не проснулся, когда я у тебя бывалого воя пистолет изымал? Неужто не почувствовал? И вспышку яркую прямо перед мордой своей драной ты тоже не заметил, да?
        - Кха-кха…Честь…дружине, - кашляет кровью Мертвоголов.
        Хочется пнуть ушлого ублюдка, но я сдерживаюсь. Не по-людски это умирающих бить. Да и благодарен я ему должен быть. Он же стервец такой не только на двух стульях сумел усидеть: и приказ вроде как исполнил и грех на душу брать не стал. Он ещё и урок мне важный преподал. Наглядно показал, что о видении моём лучше помалкивать и даже с самыми близкими этой тайной не делиться.
        Не знаю, какими такими сокровенными тайнами обладал Коваль, но если даже славийская верхушка ими побрезговала, то там и впрямь полный мрак и безнадёга. Здешние власти не чураются военнопленных обращать в форменных зомби и производить мутантов в промышленных масштабах, а тут они ни с того ни с сего решили отказаться от знаний выдающегося сварожича.
        Ну бред же!
        Не то у славийцев положение, чтобы ништяками направо и налево разбрасываться. Будь я на их месте, хватался бы за любую соломинку. Тут как бы война на выживание идёт, а не конкурс имени Д’артаньяна.
        А может, тайна Коваля и впрямь угрозу немалую несёт?
        На Славию, к слову, тоже злиться не получается. Вроде и дела в ней творятся страшные, но если получше приглядеться, то простой люд от них не особо-то и страдает. Не видел я ни ущемлений каких-то со стороны властей ни жестокости по отношению к собственным подданным. Всё больше от тайн славийских иноземцы страдают.
        Единственное исключение - знакомцы мои беспамятные, Молчан да Рогнеда. Вот только и здесь, если подумать, придраться-то особо и не к чему. Разве сюсюкались с неугодными во время Второй мировой? Нет, разговор тогда был короткий: концлагерь либо расстрел. А здесь память чутка подтёрли да отправили обратно на вольные хлеба.
        А ведь могли и иначе поступить. Вместо того чтобы волхвов от дел важных отрывать ради сопляка деревенского, взяли бы да и прикопали мальчишку по-тихому. С Рогнедой и того проще - шальная пуля в спину и поминай как звали. И ведь не прикопается потом никто - на войне всякое случается.
        Вот и выходит, что не такая уж и ужасная эта Славия. Это и Войтех поступком своим подтвердил и те дружинники, что костьми за меня легли. Разве могла гнилая страна таких людей породить? Вот и у меня ответа нет. А тот у кого он есть - вон рядышком лежит, кровью из разорванной глотки истекает.
        Что же ты скрываешь Войтех? Почему во взгляде твоём нет сожалений. Те дружинники, что отдали за меня свои жизни, смотрели точно так же. Что вы за народ такой странный?
        - Единству слава, - невпопад произношу я и тут меня осеняет.
        Да, вот она разгадка! Единство вопреки всему. То, самое единство, о котором талдычил Твердислав. Незримая общность, которой я не встречал в своём прошлом мире. Эту общность сложно заметить в быту, но на поле боя она раскрывается во всей красе.
        И самое страшное, что я тоже часть данного единства. Именно эту незримую связь я и почуял, когда сражался бок о бок с дружинниками. Не будь её и я, скорее всего, дал бы дёру с поля боя.
        Что это, инстинкт? Но у людей ведь их нет, а в божественное вмешательство я и сам не верю.
        И как назло, ответа не у кого спросить. Единственный, кто мог хоть как-то прояснить ситуацию безжизненно смотрит в небо. На устах Войтеха застыла улыбка - мой ответ явно пришёлся ему по душе.
        Ну вот и поболтали напоследок. Теперь пришло время и за собой прибрать. Первым делом, надо от обломков пистолета избавиться. А то дуло запаянное, да барабан оплавленный с головой меня выдадут. Может, не стоило так много взрывчатки в ствол набивать?
        Ну а тело…тело придётся скормить той твари в пещере. Не оставлять же труп соратника дикому зверью на поруганье. Да и от улик так будет проще избавиться.
        Ты уж прости меня Войтех, но ни сил, ни времени хоронить тебя по-человечески у меня нет. Это ж тебя сначала надо сжечь на закате, а затем ещё и прах твой над курганом развеять. Да не абы над каким, а над тем, где соратники твои захоронены.
        Прикрываю Мертвоголову веки и острым крюком срезаю редкий клок волос с его затылка. Тело сварожича мне не утащить, а так хоть будет, чего над курганом развеять. Негоже отцу-командиру с соратниками верными в посмертии разлучаться. Думаю, он бы оценил. Ну а что тризны достойной не будет…
        Неподалёку раздаётся подозрительное шуршание и я весь обращаюсь вслух.
        Может, почудилось? Ан нет, совсем рядом, шагах в сорока колышутся кусты шиповника. Похоже, кто-то сквозь них продирается. Неужто зверь какой дикий заплутал?
        Промеж колючих ветвей мелькает воинская форма. И всё бы ничего, да только не носят в Славии накидки белоснежные с красными крестами.
        Ну что за напасть? Только Крестителей тут и не хватало для полного счастья. Мало мне было пещеры с нежитью под боком, так теперь ещё и фанатики религиозные откуда ни возьмись нарисовались.
        Неужто тот взрыв на горной тропе спровоцировал высадку десанта? Ну а сюда они похоже припёрлись из-за недавнего грохота, тоже, кстати, мной организованного.
        Интересно, это крупномасштабное вторжение или только отряд разведки?
        Вслед за формой из кустов выглядывает и шлем. Точнее, каска, с рыцарским забралом и малюсенькими прорезями для глаз. От крупного калибра такая сбруя не спасёт, но от осколков точно убережёт.
        Вскидываю в направлении неприятеля протез. Кажись, будет у Войтеха сегодня тризна, да не абы какая, а кровавая.
        О том, чтобы разговор с крестоносцами завести даже не помышляю. Слишком рискованное это дело. Они же сюда не на виды горные пришли поглядеть да свежим воздухом насытиться, а чтобы людей убивать. Так что чую разговор у нас с ними будет короткий, кто первым выстрелит за тем и слово последнее останется.
        Перед тем как пальнуть в неприятеля из Дуболома, разогреваю горн. Он мне в ближайшее время понадобится.
        Тянуть дальше опасно, крестоносец вот-вот меня заметит. Да и кусты эти треклятые с новой силой затряслись, а значит, не один вражеский боец через них продирается. С другой стороны, это даже хорошо положу их всех одним выстрелом. Ну а потом уже и под землёй схоронюсь, когда свидетелей живых не останется. Я бы и вовсе предпочёл без всякой стрельбы обойтись и сразу под землёй укрыться, да только вспышка от ковки меня тут же и выдаст.
        Креститель поворачивается ко мне и в этот самый момент гремит выстрел. Во все стороны летят посечённые ветки шиповника и неудачливый воин Христа валится обратно в кусты.
        Счёт идёт на секунды!
        Резко ухожу перекатом в сторону и оказываюсь за толстенным деревом. Укрытие так себе, но на ближайшее время сойдёт. Всё равно долго за таким не усидеть, иначе с боков вороги обойдут да свинцом накормят. Или вовсе гранату под зад закинут.
        Распалённым горном касаюсь земли и тут же начинаю ковать. Была у меня мыслишка прямо тут и окопаться. В бронекапсуле себя заточить да стволами ощетиниться, но я быстро от этой задумки отказался. Кабы знал я численность врага, то мог бы ещё от обороны сыграть, а так рисково слишком получается. Вдруг тут не один разведотряд шастает, а целая боевая группа? В таком случае меня и измором взять могут.
        Обложат со всех сторон и будут ждать, пока я от жажды сам наружу не выберусь. Тогда-то они меня тёпленьким и возьмут, даже сопротивляться сил не будет. Нет, бежать надо! А чтобы бежать нужна мне защита не стационарная, а передвижная и желательно лёгкая.
        Яркий сполох затухает, и я подхватываю с земли укреплённый графеном корсет, с прицепленным к нему глухим шлемом.
        Впопыхах надеваю на себя необычную сбрую, а рядом тем временем лежит, часа своего дожидается маскировочный плащ. Эту копну из зелёных ленточек я натяну чуть позже. Она-то меня от взглядов чужих и убережёт. А ещё от пуль и осколков защитит - не зря же я в эту тряпку столько графена вшил да ещё и подбой упругий изнутри неё соорудил.
        Со стороны посечённых дробью кустов раздаются первые выстрелы. Быстро же они в себя пришли! Правда, палят пока наугад, но это ненадолго. Скоро сориентируются и в клещи меня взять попытаются.
        Жёсткий корсет чуть стесняет движения, поэтому с плащом приходится повозиться. Да ещё и шлем этот, несмотря на стекло бронированное по всей окружности, жуть как обзор сужает. И от этого вдвойне опасливо становится. А вдруг крестители уже с боков заходят, пока я тут с плащом маскировочным корячусь?
        К счастью, пронесло.
        Накинув капюшон, отползаю в сторону. Совсем рядом раздаются крики. Для меня они звучат как непонятная тарабарщина. Я не языковед, но, по-моему, это итальянский. Голоса злые и раздосадованные. Знать бы ещё о чём они перекрикиваются?
        Панические выстрелы затихают. Это плохой знак. Похоже, к крестителям вернулось самообладание. Продолжаю потихоньку отползать назад и при этом не забываю высматривать врагов сквозь подлесок.
        Когда в поле зрения мелькают чьи-то ноги, без лишних раздумий вытягиваю протез из-под плаща и тут же даю залп из Дуболома.
        Раздаётся болезненный крик и раненый креститель падает на землю. Он верещит от боли, но братья по оружию не спешат к нему на помощь. Видать, залегли по укрытиям. Это мне на руку.
        Продолжаю отползать. Расстояние между нами постепенно увеличивается. Может, мне таким макаром и от преследования удастся уйти? А там глядишь и к горной тропе как-нибудь подберусь.
        С боков слышится подозрительный шум. Ан-нет всё-таки взяли меня крестители в клещи. Неужто и впрямь окапываться придётся и бой принимать?
        Внезапно со стороны основных сил врага доносятся панические вопли и беспорядочная пальба. Только не говорите, что это нежить из пещеры выбралась? Этого ещё не хватало! Она ж, тварь такая, вообще неубиваемая. А если ещё и с горы этой спустится, то таких делов внизу понаделает - страшно представить. Там же у подножия люди простые живут. В основном славийцы, которые и оружия в руках никогда не держали: обычные мужики, бабы, да дети малые…
        Сбоку грохочет выстрел и левое плечо обжигает болью. Из-за смены обстановки я совсем перестал следить за окружением, за что и поплатился. Хорошо хоть, защитно-маскировочный плащ успешно прошёл полевые испытания, а то лежать бы мне сейчас и кровушкой истекать.
        Откатываюсь вбок. Гремит ещё один выстрел. Меня снова задевает, но уже по касательной.
        Приподнимаюсь на колено и взглядом выискиваю стрелка. К счастью, долго выцеливать врага не пришлось - красный крест будто мишень тут же приковывает взгляд.
        Креститель готовится сделать третий выстрел из винтовки, но я оказываюсь быстрее. Рокочет Дуболом и белоснежная накидка окрашивается кровью. Из-за малого расстояния до цели дробь легла кучно и теперь грудь врага представляет собой решето.
        Винтовка выскальзывает из ослабевших рук, и креститель валится на спину. Вот только за его падением я проследить не успеваю. На этот раз выстрел раздаётся из-за спины. От удара я чуть покачиваюсь вперёд, но самообладания не теряю.
        Да, больно стальной пластиной по хребту получать, но будет ещё больнее, если крестоносец неладное почует и гранату мне под ноги зашвырнёт.
        Вот чтобы такого не произошло я со всей доступной прытью и оборачиваюсь к стрелку. А он тем временем уже затвор винтовки передёргивает и готовится меня ещё одной пулей приласкать. Ну нет, не бывать этому!
        Сквозь прорезь в плаще вскидываю протез и палю во врага. По ушам бьёт сдвоенный залп и мы оба покачиваемся. Я от удара в грудь, а он из-за потери головы. Мой выстрел буквально обезглавил крестоносца. Даже стальная горжетка и та не сумела защитить шею иноземца от картечи с графеновым напылением.
        На дело рук своих стараюсь не смотреть. Вместо этого, усиленно оглядываюсь в поисках новых противников и мысленно пересчитываю оставшиеся патроны.
        Изначально в протезе было с десяток боеприпасов. Четыре выстрела я произвёл по крестителям и один в пещере по нежити, когда на прочность ту проверял. Итого осталось пять, а потом потребуется перезарядка. В моём случае - перековка. Благо материала в самом протезе в достатке. Графен - он же лёгкий как пёрышко. Да и места много не занимает, если его спрессовать как следует. Так что запас сырья у меня какой-никакой имеется. Вот из него-то я новые патроны и скую, прямо внутри протеза.
        Позади раздаются ХЛОПКИ! Уже не от выстрелов - от взрывов. Похоже, поняли крестители, что нежить пулями не пронять. Теперь вот гранатами пытаются чудище неубиваемое положить - ну это они зря…
        Опять крики, на этот раз болезненные. Видать, ошмётки кислотные до самых нерасторопных воинов Христа долетели и теперь жгут иноземцев похлеще железа калённого.
        Ну, господа крестители, и чем дальше будете с новым хозяином горы воевать? Пуль нежить не боится, взрывов тоже, а больше у вас и нет ничего…
        С подветренной стороны потянуло дымком. Неужто, крестители психанули и лес подожгли?
        В таком случае надо скорее делать ноги, а то ведь пожар лесной может и от тропки заветной меня отрезать. И как мне тогда прикажете с горы этой треклятой спускаться? В море синее прямо как Ждан "прыгать"?
        Ну уж нет, пускай крестители тут сами с нежитью бодаются, а я потопаю себе дальше. Один чёрт шансов против этой твари ни у кого из нас нет…
        Внезапно панические вопли затихают и на смену им приходят радостные крики.
        - Vittoria! - скандируют крестители.
        В итальянском я не силён, но уж это слово узнать могу.
        Вот и нашлась управа на нежить неубиваемую, а иначе чего бы воинам Христа победу праздновать?
        Огонь, значит? Ясно. Теперь-то я точно без ручного огнемёта никуда. Осталось только его смастерить…
        - Eretico! - раздаётся совсем рядом.
        Из-за дальних деревьев выныривает ещё один креститель. На этот раз весьма необычный. Он с головы до пят упакован в странный серебристый костюм. В руках у крестоносца длинный раструб с наконечником как у алебарды, а за спиной громоздкий баллон.
        Воин Христа наводит на меня своё орудие и внутри раструба я замечаю голубой огонёк.
        А может и мастерить ничего не придётся…
        .
        
        Глава 24
        Меня обдаёт жаром и рядом проносится густая, вязкая струя даже не пламени, а какого-то дьявольского напалма. Голубоватый росчерк прожигает ближайшее дерево, как картонку.
        Повезло, что мне хватило мозгов сразу дёрнуться в сторону, а иначе вспыхнул бы как спичка. Даже хвалёный плащ и тот бы от столь сильного жара не уберёг. Синтетические ленты вмиг бы расплавились и слиплись, а графен благодаря своей высочайшей теплопроводности и вовсе испёк бы меня заживо.
        От одной мысли о столь незавидной участи сердце ушло в пятки. Не думал, что столкнусь с чем-то подобным.
        Что же это за горючая смесь такая?
        Она вроде и горит медленно, но при этом жару даёт будь здоров. А главное, совсем не чадит, будто и нет в её составе никаких нефтепродуктов!
        Даю ответный залп и крестоносец с огнемётом падает будто подкошенный. Из развороченного брюха вываливаются внутренности, но фанатик продолжает остервенело жать на гашетку огнемёта. Во все стороны разлетаются вязкие струи огня. Лес занимается пламенем.
        Пока я спешно распаляю горн, с боков раздаётся слаженный боевой клич. И на этот раз звучит он не на чистом итальянском, а на ломанном славийском.
        - Да устрашатся нас еретики, ибо мы - Папские рыцари, бич божий! Воспылай скверна!
        Взяв меня в кольцо, крестители с огнемётами открывают огонь.
        Ещё никогда прежде я не ковал с такой скоростью. В этот момент в меня будто сам Сварог вселился. Движения быстрые, скупые, а главное, ни единого намёка на никому не нужные слова…
        Голодное пламя сталкивается с холодной вспышкой и тут же опадает не в силах навредить бетонной коробке.
        Успел!
        Сидя в кромешной темноте, я с облегчением выдыхаю. Ещё бы чуть-чуть и меня точно поджарили заживо.
        Надеюсь, бетон, переложенный асбестом, выдержит тот нестерпимый жар, что сейчас лютует снаружи.
        Снова разжигаю горн. В моём убежище становится чуть светлее и вместе с тем жарче. Похоже, огонь церковников ещё горячее, чем я думал.
        Пора браться за дело, если не хочу, чтобы меня запекли как утку в глине.
        Касаюсь порядком потеплевшего бетона и начинаю ковать.
        Я не Отец орудийных башен. Моей меры не хватит, чтобы сравниться с Дланью Сварога. К сожалению, возвести огромную башню с многочисленными орудиями мне не под силу. Зато сварганить, что-нибудь поскромнее я способен. Думаю, глухой ДОТ, утыканный по самое не могу крупнокалиберными стволами, вполне сойдёт.
        Сполох от ковки озаряет бетонную коробку и та в одно мгновение преображается. Теперь из голых до этого стен торчат прорезиненые шнуры из асбеста. И каждый из этих шнуров отвечает за целый ряд картечниц. Дёрнешь за одну такую верёвочку, и десятки стволов там снаружи огрызнутся гранёной дробью. Крупной, как перепелиное яйцо и тяжёлой как камень.
        Дёргаю за самый верхний шнур. Через глухие бетонные стены пробивается оглушительный рокот. Первая партия картечи отправляется в полёт. Скованная из тяжёлого и тугоплавкого вольфрама она не убоится ни огня, ни препятствий на своём пути. Безжалостной волной она накроет воинов Христа и не будет для них спасенья. Ну а тех, кто каким-то чудом выживет, добьёт второй залп.
        Дёргаю за следующий шнур. Вновь раздаётся грохот - это следующий ряд картечниц разродился смертоносным вихрем. Осталось ещё три, но прежде чем их использовать я делаю паузу и прислушиваюсь к собственным ощущениям. Кажется, жар спал.
        На скорую руку разогреваю горн и создаю на стене бронированное окошко. Вглядываюсь. Никого. Только бездыханные тела, посечённые кусты и надломленные деревья.
        На всякий случай создаю ещё три окошка - по одному на каждую стенку. Так и обзор лучше и нервы целее. Снова осматриваюсь. Та же картина - трупы и покорёженная растительность. Неужто двух залпов хватило?
        И только я думаю, что всё позади, как в одном из оконцев мелькает человеческий силуэт.
        Вставший во весь рост креститель замахивается, чтобы отправить в мою сторону гранату. Сволочь!
        Без лишних раздумий хватаюсь за третий шнур и тут же тяну на себя. Все четыре стены вздрагивают от единого залпа. Неудачливого гренадера отбрасывает назад. Нежилец.
        Наступает затишье.
        Через пока что лёгкую дымку лесного пожара пытаюсь разглядеть врагов. Всматриваюсь в каждый куст, наблюдаю за телами павших, пристально изучаю буреломы.
        Так проходит минута вторая, третья, а между тем из посечённых картечью баллонов изливается всё больше горючей смеси. Пожар усиливается! Ещё немного и я окажусь в пылающем кольце. Пора что-то решать!
        Разом дёргаю за последнюю пару шнуров. От слитного залпа сразу двух огневых ярусов вибрируют стёкла и трясутся бетонные стены. Грохот стоит страшный.
        Но ещё страшнее последствия. Ближайшие кусты чуть ли не под корень срезает. Достаётся и деревьям, самые неудачливые кренятся и надламываются под собственным весом.
        И пока снаружи творится вся эта вакханалия, я перековываю сначала протез, чтобы пополнить боезапас. А после ещё и плащ дорабатываю - в такой горячей обстановке подклад из асбеста будет нелишним. И уже в самом конце принимаюсь за переделку одной из четырёх стен. Небольшого отверстия для побега мне хватит.
        В созданную дыру тут же проникает противный дымок. Пока ещё слабенький, не способный выбить даже слезу, но это ненадолго…
        Более не рассусоливая рву когти к ближайшему зазору в пламенеющем кольце. Позади раздаются выстрелы. От ударов в спину ноги заплетаются, но я и не думаю сбавлять ход и устраивать перестрелку. Наоборот, ускоряюсь!
        Позади гремит взрыв. Не понять, то ли граната бесхозная сдетонировала, то ли баллон с горючей смесью рванул? Неважно, главное, меня не зацепило.
        Ещё один удар, на этот раз в затылок. Клюю носом вперёд, но быстро выравниваю шаг. Не беда, прорвёмся! Ну а то, что в ушах звенит и в глазах двоится, так ведь могло быть и хуже. Не будь шлем прикреплён к корсету, мне бы этим “подзатыльником” все мозги перетряхнуло. А так весь импульс передался жилету…бедные мои рёбра.
        Прорываюсь через языки пламени и вламываюсь в ближайшие кусты. За спиной не прекращается пальба. Вот только жиденькая она какая-то. Огонь ведётся в два, самое большее в три ствола. Если это все выжившие после обстрела, то победа за мной…
        Струя пламени пролетает у самого носа. Ещё бы немного и меня поджарили до хрустящей корочки.
        Сквозь запотевшее бронестекло я с трудом различаю серебристый силуэт. Ещё один креститель с огнемётом? Впрочем, неважно…
        Вскидываю протез и даю залп в направлении нового противника. Раздаётся привычный уже грохот, но силуэт крестителя отчего-то не спешит исчезать из виду.
        Неужто промазал?! Да быть того не может! Я же потому и выбрал своим оружием дробовик, что из него и целиться толком не надо. Знай себе направляй в сторону врага да пали без разбору. В кого-то да попадёшь. А тут с двадцати метров взял и промазал. Непорядок.
        Ещё раз для верности стреляю в подозрительную фигуру и тут же отскакиваю назад, подальше от тугой струи пламени.
        В этот момент часть конденсата сходит на нет и мне всё же удаётся разглядеть противника.
        Папский рыцарь облачён всё в тот же серебристый огнеупорный костюм. А вот дальше начинаются отличия. В правой руке креститель сжимает помесь меча и огнемёта - этакий стальной раструб в окружении двух лезвий. А в левой и вовсе удерживает самый настоящий башенный щит! Это что-то новенькое. Неужто за ним он и прятался от обстрела?
        Сначала странная горючая смесь без дыма, теперь вот щит из сверхпрочного материала. Вот как он выстрел из Дуболома сдержал? Ладно бы дробь у меня была обычная, так нет же, она ведь из вольфрама твёрдого скована, а сверху ещё и графеном для пущей прочности присыпана.
        Что же у крестителей за технологии такие? А главное, почему сварожичи эти самые технологии не умыкнули? Уж что-что, а скопировать материал пуленепробиваемого щита и в полевых условиях можно. Плёвое это дело, с таким даже новик безусый справится.
        - Покайся и сгори! - рыцарь взмахивает “мечом” и в мою сторону устремляется ещё один пламенеющий росчерк.
        На этот раз увернуться не успеваю!
        Горючая смесь дождём барабанит по плащу и меня обдаёт страшным жаром. На лбу тут же проступает испарина, а голова от резкого перепада температуры идёт кругом. Чую, если бы не подклад из асбеста, то сварился бы заживо.
        Креститель снова взмахивает мечом, и ещё один пылающий протуберанец устремляется в мою сторону. Недолго думая, отскакиваю в вбок и отвечаю ударом на удар. Грозно грохочет Дуболом, вот только проклятый крестоносец опять прячется за щитом. Дробь, в который уже раз бессильно бьётся о матовую поверхность. Ни тебе выбоин, ни царапин ни даже завалящих искр. Щит крестоносца будто и не из металла скован. Да что же это за материал-то такой?!
        Ну ладно, хочешь поиграть в прятки? Давай поиграем!
        Принимаюсь без перерыва палить из Дуболома. Креститель под столь плотным огнём и носа из-за щита не высовывает, а мне только того и надо. Пока он там отсиживается, я буду ковать.
        Если уж вышло так, что картечью гранённой мне щит не пронять, то надобно снаряды менять.
        В перерывах между залпами касаюсь протеза: сначала "горном", а затем и "молотом".
        И вот через пару вздохов и одну яркую вспышку из дула протеза вылетают уже не дробины, а тонкие графеновые иглы в тяжёлых вольфрамовых юбках. Этакие подкалиберные снаряды для бедных.
        По-хорошему эти самые юбки должны слетать ещё на подлёте к цели. В моём же случае они будут крепиться к иглам до последнего - а иначе никак. Без них лёгкому графену попросту не хватит импульсы, чтобы преодолеть преграду в виде щита…
        - БОМ! БОМ! БОМ!
        Вольфрамовые болванки одна за другой отскакивают от щита. С такого расстояния кажется, что моя затея не увенчалась успехом. Щит Крестителя всё так же сияет девственной чистотой. На нём нет ни сколов, ни выбоин, ни уж тем более рваных отверстий. Но, несмотря на кажущуюся неудачу, я ликую, ведь ОН кренится. Долбаный щит кренится! А значит, я достал того, кто скрывается за ним.
        Ещё через пару выстрелов щит и вовсе заваливается, погребая под собой хозяина. И только я собираюсь подойти поближе, чтобы добить подранка, как за спиной вновь звучат выстрелы.
        Опять эти недобитки!
        Резко оборачиваюсь и тут же ловлю грудью пулю. Плащ и корсет смягчают удар, но воздух всё равно вылетает из лёгких.
        Сволочи!
        Метрах в тридцати двое крестителей перезаряжают ружья, третий же в это время извлекает гранату из подсумка.
        Вскидываю протез и первым же выстрелом сношу с ног гренадера. Повезло! Если бы дробью до сих пор палил тогда никаких вопросов, а так с тридцати метров и первым же снарядом зацепил.
        На перековку боеприпасов времени нет, поэтому продолжаю стрелять, чем боги послали. И к моему удивлению вновь попадаю! Видать, удача сегодня на моей стороне.
        Оба стрелка падают как подкошенные, а я разворачиваюсь обратно к щитоносцу. Надо скорее добить подранка, а то как бы ни выкинул чего!
        Вот только добивать никого не приходится. Щит как лежал могильной плитой поверх тела рыцаря, так и продолжает лежать. Неужто мёртв креститель? Или это он так притворяется, чтобы меня подманить?
        Делать нечего, придётся проверять.
        С опаской подхожу поближе и носком сапога подцепляю край щита. Только теперь, стоя вплотную, я замечаю аккуратные отверстия в матовой поверхности. Неизвестный материал сумел остановить вольфрамовые болванки, но тончайшие иглы из графена нашли-таки лазейку.
        Отпинываю в сторону щит и моему взору предстаёт креститель. Он безвольно лежит на спине, на первый взгляд, целый и невредимый. Но стоит получше приглядеться к огнеупорному костюму и на серебристой ткани можно различить мелкие разрывы. Визор на импровизированном шлеме тоже покрыт трещинами. Видать, одна из игл пробила щит и угодила прямиком в стеклянную пластину, сквозь которую креститель и смотрел на мир.
        Сомнений быть не может, папский рыцарь мёртв. И вместе с этим осознанием приходит понимание - за мной больше не гонятся. То ли преследователей попросту не осталось, то ли выжившие крестители решили больше не лезть на рожон, но факт остаётся фактом - сейчас поблизости никто не “шумит”. Никаких тебе криков на итальянском или тем паче бездумной пальбы. Окружающий лес словно бы уснул и лишь потрескивающая в огне древесина чуть выбивается из этой идиллии.
        С облегчением выдыхаю и тут же принимаюсь стягивать с мёртвого крестителя ранцевый огнемёт. Эта штука мне ещё пригодится, как и валяющийся неподалёку щит. Я бы и огнеупорный костюм с собой прихватил, да только время поджимает. Запах гари всё усиливается. Как бы мне при таком раскладе в огненную западню не угодить.
        Поборов собственную жадность, я бросаюсь в бега. Ранцевый огнемёт больно отбивает плечо, а громоздкий щит и вовсе волочится по земле, но у меня даже мысли не возникает бросить их на растерзание лесному пожару. Слишком много сил и нервов я потратил, пока добывал эти трофеи, чтобы вот так запросто с ними расстаться.
        Не знаю, сколько я так бежал. Может, несколько минут, а может, и полный час. Деревья и кусты слились для меня в какую-то однообразную мешанину, стирая само понятие времени. Остановился я лишь тогда, когда дышать стало совсем невмоготу, а едкий пот, казалось, выжег мне оба глаза.
        Расцепив онемевшие пальцы, роняю сначала щит, а после сбрасываю на землю ещё и тяжеленный огнемёт.
        Нестерпимо хочется рухнуть рядом с оружием крестоносца, но я себя сдерживаю и просто приваливаюсь спиной к ближайшему дереву. Рано расслабляться. Я почти выбрался из горящего леса, но впереди меня ждёт ещё не одно испытание. Сначала придётся пересечь пустынное плато, на котором я буду как на ладони. А затем ещё и спуститься по горной тропе, с тяжеленной поклажей…
        Вот ведь дурень! А чего я щит-то с собой попёр? Ладно огнемёт, у него устройство сложное. Прежде чем с ним сродниться, придётся его на части разобрать. Но от щита-то мне только материал и нужен.
        Перековав часть протеза в нанометровый зазубренный клинок, “отпиливаю” уголок щита и тут же осматриваю срез обрубка.
        Странно. Структура материала какая-то неоднородная. На сталь совсем не походит. Слои на срезе волнами идут и будто бы переплетаются друг с дружкой. По-хорошему материал с таким устройством не должен отличаться повышенной прочностью.
        Пару минут катаю обрубок на ладони. Оцениваю вес, плотность и прочие свойства странного материала. Одним словом, сродняюсь.
        Когда в голове складывается чёткая картинка, убираю уголок в сторону и принимаюсь за ковку. Да рискованно, но исследовательский интерес во мне буквально кипит.
        Когда вспышка от ковки сходит на нет, я с удивлением выдыхаю. На том месте, где по идее должен был лежать брат-близнец отпиленного мной уголка ничего нет. Ни осколка, ни крупинки неизвестного материала, совсем ничего! Неужто я где-то напортачил? Да быть того не может.
        Ещё пару раз пробую сковать огрызок щита и опять остаюсь несолоно хлебавши. Сварогова наука попросту отказывается работать, только вспышку холостую выдаёт и больше ничего.
        Неужто сломался мой дар?!
        На пробу создаю из камня кусочек графена и тут же убеждаюсь в обратном. “Дар Сварога” всё ещё при мне, а значит, дело в самом материале. И тут в голове всплывает слышанная, когда-то давным-давно фраза: “Не живое и не бывшее когда-то живым”…
        До конца не веря в происходящее, вскрываю нанометровым клинком резервуар огнемёта. Из продырявленного баллона прямо на утоптанную землю начинает вытекать синеватая жидкость. Я касаюсь её пальцем, а затем подношу испачканный мизинец к лицу. Резкий металлический запах тут же перебивает, стоящую в воздухе гарь.
        Этот аромат мне знаком. Осталось лишь лизнуть синеватую жидкость, чтобы окончательно убедиться в собственных домыслах…
        Интерлюдия
        Посреди мрачной пещеры гордо возвышались они - солдаты в серебристых костюмах. Опора Папского престола и цвет нации, любимые сыны Ватикана.
        Один из них - тот, что был в белом плаще, вещал, а остальные внимали:
        - Сегодня мы - Папские рыцари, святые воины Великого Крестового похода одержали судьбоносную победу! Мы сражались за чистоту людского рода и пламенным гневом своим одолели нечестивцев. На острие мечей мы принесли новые идеалы на эту Богом забытую землю. И это только начало! Сегодня мы взяли такую вожделенную высоту, а уже завтра спустимся с неё словно ангелы с небес и покараем зарвавшихся еретиков. Но перед этим, братья, мы выжжем дотла это озеро скверны!
        Как по приказу, раструбы многочисленных огнемётов тут же были направлены на смердящий котлован. Пальцы в серебристых перчатках легли на гашетки орудий и из уст десятков рыцарей полилась слаженная боевая литания.
        - Чистота через ярость!
        - Гордость через ненависть!
        - И пусть огонь внутри нас сожжёт всё вокруг!
        - Амэн!…
        - Командор, тут какой-то рубильник! - донеслось откуда-то с противоположной стороны “озера”. - Наверное, свет включает…
        
        Глава 25
        - Н-да, не думал я, что всё так обернётся, - сокрушённо покачал головой полутысячник.
        Виновник моих заключений вольготно восседал в том же самом кресле, что и в прошлый раз. Да и кабинет, в котором мы разговаривали, был тем же самым. Разве что теперь на моей стороне не было сотника Твердислава. Наша с полутысячником беседа проходила тет-а-тет.
        - Хорошо хоть вы с Войтехом сумели отпор крестителям дать.
        Ага, как же, сумели…Да эти идиоты сами себя и подорвали. Вот только тебе господин хороший об этом знать необязательно, а то ещё пришьёшь мне измену родине и будешь прав. Я же вроде как с поля боя сбежал и врага за спиной оставил. Хотя, с другой стороны, правильно сделал, останься я на той горе и сейчас бы рыб кормил вместе с крестителями. Там же весь скальный массив в пучину морскую угодил. Рвануло гора так, что взрывная волна даже до станции железнодорожной добралась и знаки всё посносила.
        А вот про богатыря обезумевшего пришлось рассказать. А иначе никто бы и не поверил, что крестители с такой лёгкостью сумели до этого неприступную высоту взять. Да ещё и в тот момент, когда там сам Войтех Мертвоголов со своим Мёртвым отрядом “гостил”.
        В общем, пока возвращался на перекладных обратно в Ратную школу, было у меня время, чтобы историю ладную сочинить и при этом себя никоим образом не очернить. Вот по прибытии в родные края я и скормил княжьим людям байку складную о том, как героически мы отбивались сначала от богатыря обезумевшего, а после ещё и от крестителей внезапно нагрянувших.
        Ну и Войтеха, само собой, не забыл в героическом свете выставить. Это же он меня за подмогой отправил, а сам продолжил с крестителями сражаться. А после ещё и в жертву себя принёс, когда гору эту треклятую подорвал. Ну чисто герой из славийских легенд.
        - Видел уже, что в газетах про тебя пишут? - временный хозяин кабинета кивнул на столешницу. Там в окружении каких-то бумаг лежала свеженькая газетёнка. Заголовок на ней гласил: “Последний выживший с Горной заставы. Однорукий отрок - гроза крестителей! ”
        И когда напечатать успели, я же только пару дней как назад вернулся? Неужто полутысячник и здесь подсуетился?
        - Видел, - только и кивнул я.
        А о чём тут говорить, если в газете той брехня на брехне и брехнёй погоняет. Мало того что я с три короба наплёл, так ещё и сами газетчики на славу постарались. Выставили меня каким-то былинным богатырём, который чуть ли не в одиночку всех крестителей и перебил.
        - Была у меня мыслишка, хотел ещё в одно местечко тебя отправить сразу, как с заставы вернёшься… - на этом моменте я насторожился. Он что совсем берегов не видит? Разве мало я за последние дни натерпелся? - Но, похоже, не придётся. Слух о подвиге твоём на диво быстро по столице разлетелся. Уже и первые звонки в княжью канцелярию стали поступать. Догадываешься от кого?
        - От отставников калечных?
        - От них родимых. Затея наша начаться не успела, а уже плоды свои принесла. Везучий ты отрок, Стоум. Думал, придётся нам с тобой над этой задачкой попотеть, а тут видишь, как оно всё обернулось. Вои калечные уже пороги обивают да хотят поскорее обратно на службу ратную вернуться. Услыхали они о тебе и малодушия своего устыдились. Верно волхвы говорят, всё, что ни делается, всё к лучшему. Воев сгинувших уже не вернуть, но гибель их ненапрасной оказалась. И это только начало. Скоро весть о подвиге твоём разнесётся по всей Славии и к тому времени нам с тобой надобно ладные протезы для воев изготовить. Сам ты такую задачку не потянешь, меры не хватит. Поэтому всё, чего прошу - это по одному образчику для руки и для ноги, а там уж мои умельцы сами их в производство пустят. Если же чуешь, что своими силами не справишься, говори смело и тогда найду я умельцев тебе в помощь - опытных сварожичей, мастеров на все руки.
        - Справлюсь, - заверил я без толики сомнений.
        Не хватало мне ещё горе помощников и соглядатаев под боком. Они же всюду нос свой будут совать да советы ненужные раздавать. Ну нет, такого счастья нам и даром не надо. Я уж как-нибудь сам. Да и не желаю я ни с кем лаврами делиться, а то так можно и карьеру армейскую профукать. Присвоят эти залётные умельцы мои заслуги и останусь я тогда у разбитого корыта.
        - Ну раз справишься то вот тебе мой наказ, гридень Стоум Железнорук, - а вот и первое повышение подъехало. Не думал, что так скоро оно случится да ещё и при таких обстоятельствах. - Сроку тебе до начала осени и ни днём больше.
        Стало быть, чуть меньше месяца. Для местного умельца в такой срок уложиться - непосильная задача. Для меня же - плёвое дело. Мне ведь и изобретать-то ничего не надо, все уже в голове есть. Но полутысячнику об этом знать не обязательно.
        - И вот ещё что, никакого богатыря на заставе не было, - огорошил меня напоследок безымянный княжий слуга. - Уяснил?
        - Честь дружине, - приложил я кулак к сердцу, словно бы скрепляя этим жестом наш безмолвный договор.
        - Далеко пойдёшь…
        А между строк так и читалось "если не помрёшь".
        Боги, ну во что я опять вляпался?

* * *
        Весь плац пестрил коричневыми мундирами. Ещё никогда прежде я не видел стольких сварожичей в одном месте. Казалось, на этом построение собрались кузнецы-колдуны со всей Ратной школы. А перед нашими стройными рядами стоял сотник. Он хмурился и глядел куда-то вдаль.
        - Предки завещали: умрёшь в неудаче - стыд тебе, умрёшь в отчаянии - стыд всем нам, - в гробовой тишине произнёс Твердислав. - Наш собрат по ремеслу Войтех Мервтоголов умер, но ни себя ни предков не посрамил. Славный вой не только бился до последнего вздоха, но ещё и устроил себе напоследок кровавую тризну.
        После произнесённой речи повисла гнетущая тишина, но никто и слова не посмел вставить. Да чего уж там, недавние призывники и вовсе боялись дышать. Все присутствующие понимали важность момента. Не каждый день прощаешься с настоящей легендой.
        Для местных Войтех был и остаётся олицетворением железной воли и невиданного упорства. Командир, что никогда не прятался за чужими спинами. Человек, которого не сломила ни потеря близких ни собственное уродство. А ещё, верный друг и надёжный соратник.
        И пускай лишь единицы из присутствующих видели бессменного командира Мёртвого отряда воочию, но слышали-то о нём все - от мало до велика. И безусые новики моего призыва и сварожич из тех, что постарше - все они почитали Войтеха. Для них он был примером того, каким и должен быть истинный славиец.
        - Знаю, что на душе у вас сейчас тяжко. Но не стоит печалиться, защитники Горной заставы отправились в Правь с высоко поднятой головой. Нам же с вами, дабы их не посрамить надо и дальше жить по чести. Чтобы ежели встретим мы кого из них на том свете, не было нам стыдно за бесцельно прожитую жизнь. Так не посрамим же…
        - ПОКУДА ЖИВЫ! - гаркнули мы все как один.
        И от окрика нашего с ближайших деревьев слетели вороны. Тёмной тучей они заполонили небо и столь же стремительно взвыли ввысь, будто провожая души павших в небесные чертоги.
        Посреди плаца вспыхнул огромный, заранее заготовленный костёр и в дело вступили волхвы. Семеро старцев в простой одежде и гуслями наперевес затянули песню.
        Приутихла
        перед бурей
        Горная застава,
        Потянуло
        дымом сизым
        С вражьей стороны
        Поднималася
        на битву
        Малая застава,
        Взволновалось,
        разлетелось
        Вороньё с ветвей
        Волхвы взяли паузу и перед тем как вновь запеть ударили по струнам. Печальный напев сменился торжественной частью.
        Други-братья преградили
        Путь коварного врага,
        Но в неравной страшной схватке
        Вся Застава полегла
        В сече лютой, сече жаркой
        Вдруг сражённым Войтех пал,
        Но с собой, в бою последнем
        Много недругов забрал
        Ой, вы други, войны крепки
        Вы на смерть всегда идёте
        И, залив землицу кровью
        Песни ярые поёте
        Вы не ведали прощенья
        Ко врагам своей отчизны
        И летите соколами
        От рождения до тризны
        Волхвы замолкли. Вновь повисла тишина, на этот раз надолго.
        Так и стояли мы до тех самых пор, пока поленья не превратились в алые угли. И никто не посмел нарушить таинство тризны ни словом, ни делом.
        Когда же темнота сгустилась над плацем и догорающие угли более не могли бороться с сумраком, мы отправились на поминальный ужин. Так называемую страву.
        По пути к казармам я ухватил за рукав Рябого и вытянул того из строя. Подальше от шагающих вразнобой сварожичей.
        - Ты чего творишь?! - тут же вызверился на меня обычно невозмутимый новик.
        Последние три дня он был необычайно хмур и я даже знаю почему.
        Вместо ответа, я протянул Рябому небольшой холщовый мешочек.
        - Что это? - чуть смягчился юный сварожич, но раздражения в его голосе было ещё хоть отбавляй.
        - Тут волосы твоего отца, для тризны.
        - Благодарю, - буркнул сослуживец. После чего бережно принял мешочек и тут же упрятал тот за шиворот, будто это какое-то сокровище. - Не думал, что Войтех обо мне расскажет.
        - А он и не рассказывал.
        - Тогда как? - вновь насторожился новик.
        - Морды у вас с ним похожи, - после моих слов Рябой невольно коснулся глубоких рытвин на своём лице. - Это ведь от газа смрадного шрамы? И как, удалось тебе с отравой отцовской сродниться?
        - Не твоего ума дело! - снова окрысился Рябой.
        - Злишься, что не я на той горе сгинул, а твой отец?
        - Злюсь, - не стал отпираться сын Мервтоголова. - Умом понимаю, что не виноват ты ни в чём, но стоит тебя увидеть, как кулаки сами собой сжимаются. Ты будто болезненное напоминание, от которого не убежать, не скрыться.
        - Ну хочешь, в морду мне дай.
        - А поможет?
        - Не уверен.
        - Вот то-то и оно, - отмахнулся от меня новик.
        Рябой развернулся, чтобы уходить и тут я с чего-то решил его поддержать.
        - Войтех был прекрасным солдатом… - неумело начал я и тут же был прерван.
        - И паршивым отцом, - не оборачиваясь промолвил осиротевший сварожич. - Но знаешь, я всё же буду на него равняться. Думается мне, будь он хорошим отцом, а не солдатом, то сотни, а то и тысячи детей лишились бы своих родичей. А может, и вовсе на свет белый не появились…Поэтому я подхвачу его упавшее знамя и Мёртвый отряд продолжит жить!

* * *
        Поминальный ужин проходил чуть веселей. Уже не было того упаднического настроения, где-то даже слышались шутки и прибаутки. Один Рябой всё так же хмурился и был чернее тучи - ну оно и понятно…
        - Пойдём, разговор есть, - к нашему столу подошёл Неждан и на одно мрачное лицо стало больше. Он тоже кое-кого потерял. Вот только не думал я, что утрата на нём так сильно скажется. Они же с братом как кошка с собакой были, а тут, гляди-ка, загрустил гридень.
        В ответ я бы мог послать засранца на хутор жопой крапиву рвать - как-никак мы с ним теперь в одном звании, но любопытство взяло верх.
        - Ну пойдём, подышим.
        Когда мы вышли на свежий воздух, Неждан вновь сумел меня удивить. Не успел я спросить в чём дело, как сварожич взял да огорошил меня:
        - Не здесь, в казарме.
        С этими словами он развернулся и потопал в известную нам обоим сторону.
        Пока шли, я то и дело ловил себя на мысли, что вся эта ситуация уж очень подозрительно выглядит. Как бы Неждан ни учудил чего. Он ведь и раньше добрым нравом не отличался, а уж после потери братца и вовсе озлобиться мог.
        За этими думами я и сам не заметил, как привёл протез в боевую готовность. Как говорится, на удачу надейся, а сам не плошай.
        Когда вошли в казарму, то сразу правились на второй этаж, в дальнее крыло. И вот тут-то я и сообразил, куда мы путь держим. А ещё через пару минут мои догадки подтвердил и сам Неждан.
        Гридень распахнул передо мной дверь и пригласил внутрь своей опочивальни.
        - Входи.
        С опаской я перешагнул порог и тут же заприметил посреди комнатушки накрытый стол. А рядом два стула.
        - Садись, - Неждан подал мне пример и первым уселся за стол. А после и вовсе откупорил кувшин с медовухой и разлил содержимое по двум деревянным кружкам.
        Небольшое помещение тут же наполнилось сладковатым запахом.
        - Ну, чего стоишь, али тебе особое приглашения требуется?
        С опаской я уселся на предложенное место. Не такого разговора я ждал…
        - Расскажи, как брат погиб?
        Врать не особо хотелось, но и всей правды сказать я не мог. Пришлось увиливать. В общем, поведал я Неждану, что не видел, как родич его погиб. Ну и свалил всю вину, ясное дело, на крестителей.
        - Вот оно как. Н-да, не думал, что брата своего переживу. Он же у меня везучий был, как сам Чернобог.
        К тому моменту мы уже распили полкувшина и Неждан даже чуть осоловел. В отличие от меня он так и не притронулся к съестному, а всё больше упирал на выпивку. Вот и закономерный результат.
        - А знаешь, почему нас так прозвали Жданом и Нежданом? - ни с того ни с сего поинтересовался гридень, делая очередной глоток.
        - Может оттого, что родичи ваши двойню не ждали? Вот и удивились, когда два получилось вместо одного. Ну и того, кто первым из утробы вылез, нарекли Жданом, а второго Нежданом. Угадал?
        Ну, конечно, угадал, таких историй в Славии пруд пруди. Тут же каждая вторая семья из многодетных.
        - Неа, - с пьяной грацией отмахнулся сварожич. - Наоборот всё было. Мать наша долго понести не могла, поэтому пришлось ей с отцом к волхву обратиться. Поначалу не верили они в задумку свою, но старец тот материнский недуг всё же поборол. А через несколько месяцев и мы со Жданом на свет появились. И прозвали нас родители Первушей и Вторушей. А вот дальше забавно вышло, жил у нас в то время котяра с характером скверным. Никого, кроме матери, к себе не подпускал, а нас с братцем и вовсе гонял. Иногда даже на порог нас двоих пущал. Страшились мы его тогда жуть как. Но в один день всё изменилось, стал тот усатый братца моего привечать да у порога его выжидать, а вот меня так и продолжил гонять. Тогда-то родители смеху ради и решили имена нам другие дать. Да и различать нас с тех пор стало проще. Ежели царапин на лице нет - значит, Ждан, а ежели есть - то Неждан. Это уже после я узнал, что братец мой втихую кота подкармливал рыбкой сочной. А рыбку ту знаешь, где брал?
        - Где? - без особого интереса спросил я и снова отхлебнул из кружки. Хороша зараза!
        - Так в реке бурной и брал. Нырял под воду да голыми руками её хватал и это в три года. Тогда-то я и смекнул, что братец мой из дивьих людей и воды глубокие для него - дом родной. Его же и в дружинники повысили только за то, что он два корабля вражьих потопил.
        А накачу-ка я ещё кружечку…
        В книге использованы фрагменты текста музыкальных произведений группы “Сколот”( и “Radio Tapok”(