С волками на Вы Ольга Горышина
        Варя решила провести новогодние каникулы вдали от загульной страны, а именно в затерянной в снегах трансильванской деревушке, где ей обещали рассказать про местный фольклор, о котором она пишет диплом. Её парень Костя слишком быстро понимает, что не стоило искать сказки там, где они вовсе не сказки.
        С волками на вы
        Ольга Горышина
        Глава I - Снег
        По количеству ругательств, доносившихся с дороги, Варя поняла, что пора вылезать из машины. Пришлось, однако, приложить немало усилий, чтобы открыть дверь и поставить обе ноги в свежеутрамбованный снег. И затем ещё пропустить мимо ушей начало фразы и услышать только:
        - … вылезла наконец!
        Варя оторвала взгляд от своих светлых валенок и задержала на миг на облепленном грязью диске переднего колеса и крыле, окантованном коричневым снегом, точно коктейльный стакан сахаром. Только потом она посмотрела на Костю, который стоял за машиной, широко расставив ноги и дуя на красные пальцы. Его синие глаза стали свинцовыми, а каштановые волосы редкими сосульками прилипли к вспотевшему лбу. Куртка распласталась на крыше машины, а рядом с задним колесом валялась лопата и сломанный корешок. Варя схватилась за отворот связанной мамой шапки и натянула по самые брови, будто могла спрятаться от страшного взгляда.
        - Давай, спроси, что мы теперь будем делать? А… - Костя стиснул зубы, глотая следующее слово. - … его знает.
        Варя тяжело вздохнула, сунулась обратно в машину, чтобы взять свои перчатки, и прошествовала к парню, который продолжал нервно сжимать и разжимать пальцы, что, похоже, давалось ему с большим трудом.
        - Поздно.
        Он не взял перчаток и молча направился к сугробам, которые тянулись вдоль обочины насколько хватало глаз. Они доходили ему чуть ли не до пояса, потому Костя остановился, ища глазами брешь в снежной стене, и, не найдя, занёс ногу и, тут же провалившись по колено, выдал очередную порцию русской брани. Затем кое-как выпрыгивая из снежных пучин, Костя двинулся в лес.
        - Ты куда? - крикнула Варя, но ответа не дождалась.
        Она смогла обойти машину лишь на три четверти, потому что левая сторона багажника закопалась в снег. Тишина за спиной хрустела, свистела и материлась. Наконец Костя вернулся с охапкой еловых веток и так посмотрел на Варю, что та поспешила ретироваться на пассажирское сиденье, даже не стряхнув с валенок снег. Через лобовое стекло она видела, как парень подкладывает под колёса ветки, но решила от греха подальше не предлагать помощь.
        - Садись за руль! - приказал Костя, распахнув дверь, и почти что вытащил девушку на улицу. - Только газуй плавнее. А я постараюсь подтолкнуть машину.
        Варя захлопнула пассажирскую дверь, обошла машину и села на водительское сиденье. Ключ повернулся, педаль нажалась, колеса с шумом закрутились, ветки захрустели, Костя завыл от натуги, но машина не двинулась с места. И так раз пять. Тогда Костя забарабанил кулаками по капоту, и Варя испугалась, что железо съёмной машины не выдержит его злости. Она вновь с трудом открыла дверь и, вылезая, чуть не свалилась в сугроб.
        - Слушай, это чужая машина! Успокойся! И… Ты мог бы материться поменьше? - сказала она, отряхивая куртку.
        Костя взглянул на неё, как на врага, и Варя вновь заставила себя пропустить мимо ушей начало фразы:
        - … я должен стихи Пушкина тебе читать!
        Костя открыл дверь, плюхнулся на пассажирское сиденье, закатал лыжные штаны до колен и стал стряхивать комочки снега с по-зимнему бледной кожи с редкой тёмной порослью. Затем принялся расшнуровывать высокие ботинки. Только пальцы не гнулись, и шнурки с трудом покидали петли. Варя подалась вперёд, чтобы предложить помощь, но, наткнувшись на стальной взгляд, опустила руки по швам и продолжила стоять в отдалении. Костя стянул насквозь мокрые носки и швырнул на заднее сиденье. Пальцы ног тоже шевелились с трудом. С вытащенного из ботинка войлока посыпался снег.
        - Ну чё стоишь? Может, достанешь сухие носки?
        - Багажник не открыть… - начала Варя и вновь услышала в свой адрес брань.
        - Через заднее сиденье залезь, дура!
        Варя с трудом перевернула красный походный рюкзак и после пяти минут копания в его содержимом отыскала серые носки. Передавая их вперёд, она нечаянно коснулась красных рук Кости. Тот поморщился от боли, но смолчал. Натянул на ноги носки и стал медленно шнуровать левый ботинок.
        - Можно я тебе помогу?
        Он вновь смерил её пустым взглядом, но поднёс руки к губам, чтобы согреть дыханием. Варя тут же вылезла с заднего сиденья и опустилась коленями в снег. Благо, через лыжные штаны холод не чувствовался и тонкие вязаные перчатки не мешали затягивать толстые шнурки. Она пару раз вскидывала голову - Костя продолжал согревать обмороженные руки и не смотрел на ботинки.
        - Может, снегом надо растереть? - робко предложила Варя.
        - Наоборот этого делать нельзя!
        Костя немного остыл, иначе бы обязательно добавил неопределённый артикль русского языка, созвучный с нотой "ля”.
        - Что делать-то будем?
        - Пойдём вперёд. Не ночевать же в лесу! У нас есть часа три до заката. Авось доберёмся до этой Богом забытой деревушки, чтобы черти взяли твоего научного руководителя! Да как и всю академию с её старыми пердунами! Мы тут замерзать будем в трансильванском лесу с волками, - Костя на мгновение замер и прислушался к тишине леса, нарушаемой только звуком падающих с высоких сосен снежных шапок, - а он потом своё имя перед твоим напишет, добавив в текст пару цитат со сносками, заявив - ну ты понимаешь, я ведь корректировал, чтобы было более научно… Плавали, знаем…
        - А чего ты злишься-то теперь? Сам ведь отказался в аспирантуру идти и читать курс по своему диплому. Ну хоть в методичке твоя фамилия есть, мелким шрифтом… - И тут Варя замолчала. - Ты сказал - волки?…
        - Сказал, что до заката доберёмся до места, если разговаривать не будем. Хотя… Зимой они наглеют и выходят на охоту даже днём. Что, испугалась? На людей они не нападают… Обычно. Чё стоишь, как истукан? Рюкзак за плечи и почапали за твоим дипломом. Весны дождаться не могла! Вся страна бухает, а мы тут культуризмом занимаемся! И водки в машине даже нет, чтобы согреться.
        Костя помог Варе надеть красный рюкзак. Сам закинул на плечи серый. Закрыл машину, прощально похлопал по крыше и ступил на расчищенную дорогу.
        - Странно всё это, - сказал он, когда они отошли на приличное расстояние от места аварии. - Дорогу явно трактором чистили, а мы не встретили за последние десять километров ни одной машины. У них в городках ужас на дорогах, а здесь, в захолустье, всё как в Америке, блин. И чё меня развернуло-то так, давно были б на месте и потягивали глинтвейн у камина. Романтика… Вечор, ты помнишь вьюга злилась, на мутном небе мгла носилась, луна как бледное пятно…
        - Слушай, Пушкин! - Варя попыталась улыбнуться. - Нам вьюги только не хватало. Не каркай!
        Они шли всё дальше и дальше, а дорога всё никак не желала кончаться деревней. Начинало смеркаться.
        Глава II - Странники
        Дорога давалась с трудом из-за тяжёлых рюкзаков и ещё более тяжёлых дум о брошенной в глуши чужой машине, пустом желудке и уставших ногах, для которых даже небольшая заснеженная выбоина уподобилась горному перевалу. Шли теперь молча, чтобы сохранить хорошие отношения хотя бы до конца трансильванских каникул, потому что каждый обвинял в случившемся другого. Мысленно, но очень живописно, что и следовало ожидать от филологов.
        Впрочем, за последний час Костя многое сказал про Варю вслух. Она же молчала, но от этого дум не убавлялось. Для начала ей не удалось убедить Костю не ехать в Румынию на собственной машине - две тысячи километров из Питера по заснеженным дорогам некогда братских республик не обещали много романтики. Хорошо, отец без лишних разговоров забрал у сына ключи. Отец, а не она! Затем началась свистопляска с румынской визой. Краткосрочную пятидневную Костя не пожелал получить, решив, что раз уж они прутся в такую дыру, то на обратном пути обязаны завернуть на горнолыжный курорт. Тогда консульство потребовало подтверждение бронирования отелей. Костя всегда был против расписанных маршрутов и сумел уломать турагента на проплату только двух ночей в Бухаресте - одной по прилёту и второй перед вылетом. Но вскоре все формальности остались позади. Заодно с причитаниями Вариных родителей, для которых Костя хоть и попадал под категорию «настоящий мужик» даже с серьгой в ухе, но полного доверия всё равно не вызывал, хотя старательно копал грядки на бабушкиной даче. Впрочем, туту него была настоящая отмазка:
        - Причем тут я? Это ваша дочь пересмотрела мюзикла Романа Полански и теперь умирает написать диплом по трансильванскому фольклору. И ей, дуре, мало публичной библиотеки имени товарища Маяковского и подаренного мной лично "Larousse dictionary of world folklore". Да и грёбаного научного руководителя её благодарите, который непонятно где и зачем откопал какого-то трансильванца, готового рассказать ещё никому не рассказанное. Понятно зачем - свою жопу кто желает отрывать, лучше глупого студента послать прыгать по сугробам, а потом поразить всех своим вкладом в развитие филологического факультета Санкт- Петербургского Государственного Университета.
        Впрочем, тот факт, что Костя без отговорок согласился ехать в Румынию, в который раз ублажил Варю мыслью, что она не зря ждала этого принца. Всё складывалось просто замечательно, когда они в половине второго ночи вывалились из самолёта в Бухаресте с двумя заплечными рюкзаками - если туризм для Кости был чем-то привычным, то максимум, на что он смог уговорить Варю - это ночёвка в лесу с палаткой. Потом начались проблемы с арендой машины, так как клерк всё пытался подсунуть им механику, а Костя, не говоря уже о самой Варе, и на полуавтомате-то никогда не ездил. Впрочем, сынок богатого папочки, да ещё чертовски уставший после семи часов торчания в аэропорту Варшавы, знал, как решаются подобные загвоздки, а потом с чистой совестью залил весь этот ужас в баре отеля, забыв о том, что с утра за руль. Единственное, что всё же не устраивало Варю в Косте, как раз и было это пусть небольшое, но всё же злоупотребление спиртным.
        - Это профессиональное, - любил оправдываться начинающий журналист.
        Однако в нужный момент Костя всегда оказывался трезв. Как и сейчас. Мозг явно забыл про утреннее похмелье.
        Снег под ногами хрустел. Мороз усиливался. Варя натянула шапку ещё ниже на самый лоб и уши. Костя тоже расправил свою, чтобы прикрыть покрасневшие уши. Руки он держал в карманах, не решаясь натягивать на них перчатки.
        По девственно-белому снегу, будто по акварельному листу, начала растекаться голубая заливка, а в просветах между деревьями и впереди у линии горизонта небо окрасилось хорошо разведённой оранжевой краской. Ребята не сговариваясь прибавили шаг. Никаких признаков жилья не наблюдалось. Никто не знал, сколько километров осталось до таинственной деревушки, которой нет на официальной карте Румынии.
        Алексей Николаевич, научный руководитель, предупреждал ребят, что надо чётко придерживаться полученных инструкций, потому что никакой навигатор не сумеет отыскать места их назначения. Действительно связь со спутником была потеряна ровно на развилке дорог. Телефоны тоже перестали работать. Теперь они могли рассчитывать только на свои ноги.
        - Знаешь, - нарушила молчание Варя, - надо было нам тоже, как Олегу, взять у географов сопроводительную бумагу.
        Костя повернул к ней голову, но не улыбнулся. Олег, а вернее Хэлые, как звали его все друзья, был странным типом и странником по совместительству. Да-да, он странствовал по просторам необъятной матушки-Руси со всеми вытекающими из этого последствиями. Он был первым, с кем Костя познакомил свою новую девушку, и Варя впала в транс с первой минуты общения с Хэлые, раскованность которого и стильная небрежность в одежде слишком уж не соответствовали тому, что вылетало из его рта.
        Они сидели и пили - парни водку, она - чай. Дело происходило в гримёрке одного из питерских театров. Костя по памяти записывал интервью с актёрами, которое успел взять в антракте, и думал о том, что ещё надо спросить, чтобы рецензия на спектакль была полной. Спектакль он увидел на вчерашнем прогоне, а сегодня пришёл чисто поболтать, а Хэлые было поручено развлекать даму его сердца.
        - Странничество - физическое выражение моей философии, а духовное её выражение - это прежде всего саморазвитие, самоконтроль, - начал тот после очередной опрокинутой в рот стопки. - Я не скрываю, что несколько лет проработал в криминальном бизнесе, но лишь потому, что на каком-то этапе своего внутреннего обучения решил, что для развития необходимо создание искусственной кризисной ситуации, которая бы высвободила внутреннюю энергию: талант там, творчество… Но сейчас у государства ко мне никаких претензий нет, не считая моего вольнодумства.
        Варя чувствовала себя неловко. До знакомства с Костей с подобного типа личностями она не встречалась, и чтобы как-то поддержать беседу, она задала вопрос, на которой Олег и так бы со временем ответил - как началось его странствие?
        - Случайно. Я шёл по переулку Гривцова, увидел надпись "Географическое общество1', пошёл на заседание комиссии по научному туризму и сказал, что хотел бы постранствовать. Мне моё путешествие напоминало бросок в омут с головой: нырнул в Петербурге, а вынырнул уже под Пермью. За это время я встречал таких людей, которых никогда бы не встретил в городе, потому что они живут на дороге. Это абсолютно другой мир. Конечно, есть цивилизованные бродяги - московская лига автостопа или те, которые ходят с рюкзаком и спальным мешком. А я попытался совершить своё путешествие в одиночку. Вопрос ведь не столько в странничестве, сколько в выживании как таковом: чем хуже, тем лучше. Я сам разработал одежду, одежду "выживальщика": широкие штаны из грубой ткани, матерчатая рубаха без карманов и без ворота с прямым рукавом, а сверху жилет с кучей огромных карманов. И минимальный набор: плащ-палатка, немного "сухпая" по тибетскому рецепту, ну, сампа: жареная мука, протёртая, вываренная и высушенная с протертым же мясом, специями в растопленном масле. Денег я не брал с собой принципиально. Придя к тому, что
странничество есть и его не может не быть, я решил провести эксперимент: сможет ли человек пройти с одним ножом и с минимальным количеством еды через всю страну без денег… Оказалось, это элементарно. Где-то тебя просто так накормят, где-то подработаешь, например, грузчиком.
        - А географы? - встряла Варя со своим вопросом, чтобы как-то заполнить паузу, вызванную наполнением очередной стопки.
        - Меня снабдили бумагой, которая по дороге очень помогала. Сейчас прочту, - Хэльге полез в карман и достал аккуратно-сложенный листок. - "В период с июля по конец декабря такой-то проводит пешую экспедицию от города Санкт- Петербурга до города Перми, святого источника близ деревни Успенка в долине реки Чусовая и обратно. Целью экспедиции, основанной на традициях Русского Географического Общества, является научный, описательный интерес к природе и жизни людей на пути её следования. По материалам экспедиции планируется издание книги". Мне доставляло несказанное удовольствие лицезрение того, как мент разворачивал эту бумагу, долго морщил лоб, напрягая до последней морщинки, а потом с очень умным видом складывал бумагу, протягивал мне, подносил руку к козырьку и говорил: доброй вам дороги! Бумага оказывала на них какое-то магическое воздействие. Впрочем, фраза, которая так их завораживала, звучит очень просто: "Русское Географическое Общество просит государственные, общественные и иные организации оказывать посильную помощь и содействие в проведении экспедиции".
        Лицо Хэльге с чётко-очерченными скулами, покатым лбом, большим сильным носом сейчас так явственно прорисовалось в голове Вари, что она даже вздрогнула, когда на его месте оказалось обычное, далеко не мужественное, лицо Кости.
        - И кому ты тут собралась показывать эту бумагу? Волкам? Или, быть может, твоему обожаемому графу фон Кролоку или Дракуле? Здравствуйте, я ваша…
        Варя ускорила шаг и опередила Костю метров на пять.
        - Ну не обижайся ты, - говорил он ей в спину, не сокращая между ними расстояние. - Поверь, я тоже нервничаю. Если бы у нас была хотя бы палатка и пуховые спальники, а так я не знаю, что мы будем делать, когда солнце окончательно сядет, и температура опустится ниже минус десяти. Знаешь, мы тоже создали себе искусственную критическую ситуацию…
        - В ней нет ничего искусственного, - обернулась Варя. - Мне страшно и холодно. Я не верю ни в каких вампиров, но я верю в волков, которые со всей Европы мигрировали в Трансильванию. И ещё…
        Она вдруг замерла, улыбнулась и добавила:
        - Я верю в тебя, Костя. Ты ведь что-нибудь придумаешь, правда?
        Парень улыбнулся и раскинул руки. Варя кинулась к нему и уткнулась носом в холодную куртку.
        Глава III - Волки
        Костя держал Варю за руку, чтобы в сгустившейся темноте девушка не оступилась. К тому же, когда тебя кто-то держит, кажется, что идти легче. Ещё Костя достал из рюкзака два налобных фонарика на резинке. Стало немного спокойнее - наверное, так чувствовали себя люди в давние времена, когда шли с зажжёнными факелами. Только испугаются ли волки искусственного огня?
        Ответа Костя не знал, хотя помнил рассказ старого питерского рок-журналиста. Однажды в дальнем походе тот отошёл от лагеря и столкнулся со стаей волков. Костя знал, что стая - это порядка девяти животных, у которых есть вожак и самка вожака - такова нерушимая иерархия подчинения. Вожак идёт впереди, он ведёт стаю. Его приятель приготовился к смерти, но всё-таки выхватил нож в надежде забрать с собой на тот свет хоть один шкурный трофей. Однако выглянувшее из-за деревьев солнце отразилось от лезвия ножа и отпрыгнуло солнечным зайчиком прямо в глаз волка. Вожак отступил в испуге, и вся стая отступила за ним. Звучит как байка, но почему-то тому человеку Костя верил. Всякое в жизни бывает. Потому одной рукой он крепко сжимал руку Вари, а другой, ещё крепче, складной нож в кармане куртки. Сможет ли он противостоять стае или хотя бы одному волку? Сможет ли остаться хладнокровным в критической ситуации? Мужик он или…
        А ночь тем временем безжалостно укрывала своим крылом Трансильванию и две одинокие беззащитные фигуры. В сковавшей морозный воздух зловещей тишине каждый хруст снега под толстыми подошвами казался чужим, не своим. Ребята вздрагивали, то и дело оборачивались, потом молча улыбались друг другу и шли дальше, упрямо стараясь разглядеть впереди огни деревни. Сколько же они уже прошли? Идут бодрым шагом уже четвёртый час - пяти километров в час по снегу да ещё в горку не сделать, но три-то они явно проходят. Так что десятку, как пить дать, отмахали. Теперь у них будто открылось второе дыхание. Они стали идти ещё быстрее, подгоняемые страхом, голодом и безнадёгой.
        Поднимался ветер. На ум приходили знаменитые строчки группы «Любэ» - ветер в харю, а я шпарю… Только сейчас от них не хотелось улыбаться. Нос пощипывало, щёки дёргало. Варя была уверена, что у неё на щеках тоже образовалась красноватая корка, ведь однодневная щетина скрывала такую точно на лице Кости. Хотелось есть. Ещё хотелось пить. Из машины они взяли только одну поллитровку воды, и теперь то и дело посасывали комочки снега, от которых сводило зубы и становилось ещё холоднее. Быть может, температура и не опустилась намного, но столько часов в заснеженных просторах проморозили их насквозь.
        - А ситуация, право, искусственная, - вдруг сказал Костя.
        Они вообще-то старались не говорить, чтобы не выпускать из организма дорогое тепло.
        - Мы ведь сами попёрлись сюда зимой, никто нас не гнал…
        Варя промолчала, восприняв это очередным обвинением в свой адрес.
        - Я за всё заплатила сполна, - прошептала она через пять минут.
        - Ещё нет, - усмехнулся Костя. Отсвет фонарика придавал ему сходство с монстром из фильма ужасов. - Мы ведь не добрались до человеческого жилья. И, признаюсь, я как-то уже не верю, что доберёмся.
        - Как так? - вздрогнула девушка. - Мы проехали километров десять, а на распечатке, что дал Алексей Николаевич, было указано пятнадцать километров.
        - Малыш, если бы мы шли верной дорогой, то давно бы были в деревне. Боюсь, мы не туда свернули.
        Варя остановилась как вкопанная.
        - Как не туда, но…
        - Это деревня, малыш, там живут люди, так?
        Варя кивнула.
        - Следовательно, они должны из неё выезжать хотя бы за продуктами. Да что там за продуктами! Сегодня же будний день - кто-то ведь должен работать в городе. Мы же с двух часов дня на этой дороге не встретили ни живой, ни мёртвой души. Тебе не кажется это странным?
        Варя кивнула и поёжилась.
        - Но… Дорога ведь расчищена…
        Костя передёрнул плечами.
        - Я уже который час думаю об этом и не могу понять, кому могло понадобиться чистить трактором дорогу, если ей никто не пользуется. Посмотри на сваленный у обочины снег - он девственно белый, а не коричневый, как бывает на дорогах, по которым ездят машины. Я понимаю, что здесь что-то не так, но не могу понять что. И мне…
        Парень замолчал и почувствовал, как девушка сжала его руку:
        - Мне тоже страшно, и это нормально. Костя, ты не думай, что я жду от тебя геройства. Но всё же…
        - У меня есть нож, но я никогда им не пользовался. Я вообще никогда не был в реальной драке. В детстве был цирк-карате, а к рукопашному бою я особо серьёзно не относился… Если бы у меня был пистолет… Как мы могли отправиться в эту глухомань без оружия!
        - А ты бы смог выстрелить?
        Парень промолчал.
        - Знаешь, когда я хотела получить разрешение на ношение оружия, отец сказал: «Нельзя достать пистолет и не выстрелить, потому что выстрелит тот, другой». Разрешение я так и не получила.
        - Блин, Варька, я же не о человеке говорю, а о волках. Кроме них здесь никого нет. Ну, быть может, ещё зайцы… Такие же трусливые, как и ты…
        Варя закусила губу.
        - Да ладно тебе. Идём. Останавливаться нельзя, замёрзнем нафиг. Все дороги куда-то да ведут.
        Они двинулись дальше. Каждый шаг давался с трудом. Они чертовски устали. Животы крутило, и оба в который раз ругали себя, что не сунули в рюкзаки никакой еды. Они рассчитывали добраться до деревни за час, ну максимум за два. Последнее, что Варя ела, была шоколадка, вернее маленький кусочек от нее, и то в полдень. Тогда они, несмотря на помощь навигатора, успели покрутиться по местности, сверяясь с распечаткой карты, нарисованной кем-то из этой самой деревни. Костя начинал нервничать, как всегда, когда терялся. Они были вместе уже два года, и два лета отколесили по Европе на машине. Она могла бы уже знать, что не стоило шуршать обёрткой так долго и потом так же громко пережёвывать орешки. Костя резко съехал на обочину, открыл дверь и выбросил выхваченную у неё из рук шоколадку.
        - ..ть, сейчас сама за руль сядешь!
        Она покорно кивнула, надеясь отменить бурю. Только Костя выскочил из машины и исчез. Исчез на целую минуту. Неужели за руль, в снег и ещё неизвестно куда ехать? Варя готова была разреветься. Впрочем, её имя не было вписано в соглашение аренды, потому что ей не исполнилось ещё двадцати одного. Однако это было сделано не ради экономии, а просто Костя и не думал пускать подружку за руль в снегу. Он вообще боялся пускать её за руль даже летом, потому что хоть она и сама, пусть и с третьего раза, но всё же без взятки, сдала на права, но ездить нормально так и не научилась. Впрочем, своей машины у неё не было, да и ездить было некуда, ну не на Университетскую же набережную в час пик! Но парню сейчас, похоже, на такие мелочи, как страховка и навыки вождения, было плевать. Она его взбесила!
        Варя приготовилась перелезть на место водителя и позвать его обратно, как Костя заглянул в машину и протянул шоколадку со словами:
        - Далеко улетела, зараза, еле нашёл. Но снег чистый, так что можешь доесть.
        Есть она её не стала, но не из-за гигиенических соображений, а потому что ругала себя, что в который раз усомнилась в своём парне. Правда, скоро пришлось сомневаться по новой, потому что машину развернуло, и как при любой аварии, за окном всё поплыло, как в замедленном кино, - за несколько реальных секунд, оба успели передумать кучу вещей и изрядно испугаться. Второй испуг подступил тогда, когда машина уже остановилась и надо было из неё вылезти, чтобы оценить ущерб.
        - Ладно, мы страховку купили, - через силу улыбнулся тогда Костя и толкнул дверь.
        Утро в Бухаресте началось в полдень. Впрочем, тогда они только открыли глаза, а до душа добрались лишь спустя час, потому в Брашов въехали уже при свете фонарей, из-за чего утром пришлось ещё раз обежать исторический центр, чтобы поснимать, и только потом они направились в сердце Трансильвании в надежде это сердце всё-таки отыскать. Завтракали они в гостинице наспех - кофе и булочкой, совсем не рассчитывая на то, что это станет их единственной едой часов эдак на…
        - Неизвестно, сколько нам ещё идти, но идти надо, - твердил Костя как молитву.
        Варя покорно шла, и вдруг Костя резким движением откинул её к себе за спину и выхватил из кармана нож. Рука его дрожала. Две пары испуганных человеческих глаз смотрели на две пары горящих нечеловеческих, волчьих.
        Сколько прошло секунд или миллисекунд до того, как сильная мужская рука легла на запястье парня, и нож мягко полетел на дорогу, ни сам Костя, ни Варя не знали. Они немигающим взглядом смотрели на высокого мужчину в тёплых штанах и куртке и подстать ему женщину в длинной шерстяной юбке, полушубке и накинутом на волосы платке. Если бы они могли читать мысли друг друга, то те были бы идентичны - ну мы ведь оба видели волков. Незнакомец нагнулся, поднял нож, сложил его и протянул парню.
        - Что это вы, даже не поздоровавшись, на людей кидаетесь? - сказал он по-русски с сильным, но не режущим слух акцентом. Затем перевёл взгляд на прячущуюся за спиной парня девушку и приветливо скривил губы: - А вы, наверное, та самая Варвара, да?
        - Та самая? Что это значит? - Костя первым справился с шоком. - Откуда вы нас знаете?
        Мужчина окинул парня критическим взглядом - отметив всё от оледенелой щетины до красных ушей.
        - Вас я не знаю, а её жду. Наверное, я должен был предположить, что кто-то будет её сопровождать. В общем, мы вышли вас встречать. Меня зовут Богдан, а мою жену - Анна.
        Варя сделала шаг в сторону.
        - Очень приятно, - тихо сказала она. - Но я должна встретиться с Михеем.
        - Всё правильно, только он очень стар и не покидает своего дома, но вы с ним встретитесь… - Богдан замолчал на мгновение. - Быть может, даже завтра, если он не будет сильно пьян… Почему вы без машины? Я расчистил дорогу ещё два дня назад, чтобы вы могли проехать.
        - Нас развернуло, и я не смог вытащить машину из сугроба, - сказал уже спокойно Костя.
        - Ничего страшного, на нашей дороге с машиной ничего не случится.
        Богдан как-то странно улыбнулся, или же свет фонариков сыграл дурное дело, только обнажившиеся зубы румына блеснули в ночи слишком ярко.
        - Добро пожаловать!
        Теперь улыбнулась женщина, произведя на Костю такое же странное впечатление своей улыбкой, что и её муж. И не только на него. Когда Анна протянула Варе руку, девушка лишь крепче вцепившись в рукав парня.
        - Завтра утром, - Богдан, казалось, специально выделил последнее слово, играя произведённым на гостей впечатлением, - мы вытащим вашу машину, а то сегодня уже поздно и темно. Вы устали, замёрзли и голодны. Пойдёмте.
        - А далеко до деревни? - спросил Костя.
        Румыны как-то странно переглянулись и улыбнулись.
        - Вы что, не слышите лай собак? - спросил Богдан.
        Действительно где-то совсем близко звонко переругивались два пса. Странно было услышать собачью перебранку в ещё минуту назад мёртвой тишине.
        - Деревня прямо за поворотом, - продолжал румын спокойно. - Неужели вы думали, что мы пойдём куда-то ночью без огня? Я просто возился со своим грузовичком и услышал ваши шаги. Признаться, мы ждали вас днём. Анна обед приготовила. А сейчас уже восьмой час, самое время ужинать. Идёмте!
        Ребята быстрым шагом последовали за хозяевами. Теперь снег хрустел под ногами довольно весело.
        - Послушайте! - сказал Костя, поравнявшись с Богданом. - У вас волки водятся?
        Румын улыбнулся, и сейчас улыбка его была обычной, лишь едва открывающей зубы.
        - Конечно, мы же в Трансильвании. Обычно они зимуют выше в горах. В деревню суются лишь когда совсем оголодают. Вы что, видели волков?
        - Да, - тихо отозвался парень. - Как раз перед вашим появлением. Это я из-за них достал нож.
        Румын хохотнул:
        - Хотел бы я посмотреть, как ты вспорешь брюхо серого своей игрушкой. Небось, всю дорогу про волков думал, вот и привиделось. Мысль - она материальна, особенно в Трансильвании, запомните это. Оба! Если волки и подходят к деревне, то ближе к полуночи. Не сейчас.
        Они сделали очередной поворот, и дорога закончилась - вернее, дальше она не была расчищена. У обочины стоял серый грузовичок со снегоуборочным ковшом. За ним в сторону уходила дорожка, расчищенная лопатами. Должно быть, главная улица деревни. За сугробами торчали частоколы, а за ними в отдалении чернели силуэты домов. Деревня утопала в темноте. Ребята недоуменно переглянулись.
        - Мы ложимся спать и встаём по солнцу, - пояснила Анна. - У нас нет здесь электричества.
        Она подошла к грузовичку и вынула из кузова керосиновый фонарь. Богдан вытащил из кармана коробок и чиркнул спичкой. Вспыхнул слабый огонь. Анна отрегулировала пламя и, неся фонарь перед собой, повела ребят вглубь деревни. Богдан замыкал шествие.
        Глава IV - Тепло
        Калитка отворилась с отвратительным скрипом, как бы нехотя пуская гостей на довольно просторный двор, в центре которого в большом сугробе мёрзли сани, а в глубине чернело бревенчатое здание в два этажа с покатой крышей, облепленной снегом настолько, что не видать было ни одной черепицы. Анна потопталась на крыльце, сбрасывая с валенок снег, и отворила тяжёлую дубовую дверь. Все последовали её примеру, устроив ногами настоящий барабанный концерт.
        - Мы держим трактир, - сказала хозяйка, пропуская гостей в просторное помещение, уставленное массивными столами и такими же громоздкими скамейками.
        На двух столах горели керосинки, поэтому ребята смогли оценить старинное убранство, вернее его отсутствие - если не брать в расчёт висевшие на одной из стен шкуру медведя и старое ружьё. «А почему здесь нет чеснока?» - чуть не вырвался из уст Кости вопрос, неожиданный даже для него самого. Он смутился и отвёл взгляд от Богдана, который будто прочитал его мысли и гадко улыбался им, вешая свою куртку на оленьи рога, служившие вешалкой. Хозяин жестом пригласил ребят раздеться, принимая полушубок жены.
        Анна оказалась не в юбке, а шерстяном платье, и, когда платок с головы перекочевал на плечи, открылись две тугие чёрные косы до пояса. Такие же тёмные и большие, что и у мужа, глаза весело блестели на раскрасневшемся от мороза лице, а губы складывались в добрую улыбку. Она скрылась в тёмноте дома, и до ребят донёсся грохот посуды. Костя повесил куртки на рога и хотел уже пройти к столу, но Богдан остановил его:
        - Снимите обувь. Оба. Небось ноги промокли. И проходите к камину, он ещё не остыл. А мы с Анной пока принесём горячей воды. Конечно, вам лучше бы в ванну, но без ужина мы вас не отпустим.
        Когда Богдан ушёл, Костя непроизвольно выдохнул и плюхнулся на скамейку. Ноги так гудели, что он уже подумал, что не поднимется. Варя быстро стащила сапоги, а вот Костя вспомнил, что обморозил руки. Пальцы побелели, но продолжали болеть и заставили изрядно повозиться со шнурками. Костя стянул носки и, оставив подле ботинок, босиком прошествовал к деревянному креслу, закрывавшему камин. Варя ринулась следом, но не успели они протянуть к тлеющим углям руки, как перед ними появилось два таза, а на спинку кресел легли полотенца. Костя мигом сунул ноги в воду, а Варя долго со смущением стягивала носки. Анна присела подле гостя с фляжкой и свёрнутой в несколько раз материей.
        - Давай сюда руки, - приказала она, и Костя покорно протянул обмороженные пальцы.
        Анна капнула на ткань из фляжки и протёрла обе руки, а потом заставила опустить в кастрюльку, которую Богдан поставил Косте на колени.
        - Скажешь, если вода остынет, - бросил Богдан и сел на шкуру.
        Должно быть, ему тоже не хватало тепла, как и света, потому он попросил жену принести керосинку. Хочет рассмотреть гостей, не иначе, но света хватило и на него самого. Теперь румын выглядел не многим старше Кости, хотя тусклый свет обычно старит людей. Он явно младше жены, или же тяжёлая жизнь состарила Анну раньше прочих южанок, но, увядши, она приобрела материнскую красоту, сдобренную доброй улыбкой. Хотелось уткнуться в эту большую мягкую грудь и заплакать. Да, именно такое желание завладело Костей, когда хозяйка шагнула от мужа к нему.
        - Я вижу, как тебе больно. Крепись, - бросила Анна по пути в кухню.
        Она едва заметно коснулась плеча Кости, но его прошибло током, и на глазах всё же выступили слёзы.
        - Надо было приезжать, когда цветут сливы. А теперь привыкай к нашей зиме, - усмехнулся Богдан, и мягкий голос его приобрёл злую хрипотцу.
        - Кто ж знал, что у вас… Так, - закончил Костя опасную фразу. Критиковать с порога образ жизни хозяев - это форменное свинство. Кого надо прибить, так это проклятого Алексея Николаевича, отправившего их в эту дыру!
        - Ты ещё не знаешь, как у нас, - прохрипел Богдан и пошёл, наверное, помогать жене, когда та что-то крикнула из кухни по-румынски.
        Варя всё время молчала, но уход Богдана развязал ей язык:
        - Ты не заметил, кто унёс мои носки?
        - А тебе не всё равно?! - ответил Костя зло и, шмыгнув носом, вместе с соплями втянул аромат разогреваемого ужина, дурманяще-пьянящий.
        Богдан вернулся с двумя парами шерстяных носков и бросил обе Варе на колени, затем стянул с плеча полотенце и, присев подле Кости на корточки, попросил вынуть из воды руки. Промокнув их, румын обернулся к Варе:
        - Одень ему носки и ступайте к столу, - и, забирая кастрюльку, бросил парню: - Надеюсь, ты не отморозил их, и всё равно я замотаю твои пальцы после ужина. Пошевеливайтесь!
        Варя быстро справилась с носками, а потом они на пару с той же быстротой умяли тушёный с мясом картофель, съели хлеб с хрустящей корочкой, какой может похвастаться только домашняя выпечка, и запили горячим, обжигающим горло, травяным чаем. Хозяева ничего не ели. Они молча обнимались со своими кружками, явно греясь о них.
        - Мы в деревне ужинаем довольно рано. Если бы не вы, мы бы давно спали, - сказала Анна, поймав заинтересованный взгляд гостей. - Но вы пейте спокойно, мы вас не торопим. Я всё не решаюсь спросить, нужна ли вам вторая комната?
        - Не нужна, - ответил Костя и, заметив, как потупилась Варя, пнул под столом её ногу. - Я могу и у камина на шкуре. После ваших лесов мне без разницы, где спать.
        - Эта шкура волчья, - усмехнулся Богдан и, отставив в сторону кружку, отправился в кухню, откуда тут же вынырнул с двумя полными вёдрами. - Если не поторопитесь, ванна остынет.
        Богдан так резво взлетел по тёмной лестнице, будто вёдра были пусты, но каждая ступень со стоном отозвалась на их вес.
        - Колонки у нас тоже нет, - будто извиняясь, тут же выдала Анна. - Но вы же к нам всего на пару дней.
        Анна сделала первый глоток из своей кружки и поморщилась, но затем быстро мелкими глотками осушила её до дна. Морозный румянец пропал, и лицо хозяйки приобретало ровный розовый цвет.
        - Тебе я нашей святой воды не предложу, - рассмеялся ещё на лестнице Богдан, заставив Костю вздрогнуть. - Тебе сейчас сливовицы нельзя, но мы с тобой ещё выпьем, - румын протянул Косте отрез шерстяной ткани. - Обмотай руки и подержи в тепле хотя бы пару часов.
        Анна тоже поднялась и, подхватив ещё полную кружку мужа, сказала Косте:
        - В Трансильвании самогон до добра не доводит.
        - Обычный женский трёп. Не слушай её! - И забрав у жены кружку, Богдан выпил сливовицу одним глотком, даже не поморщившись, тогда как Костю передёрнуло, будто пил он сам. - Живо наверх! Дверь в вашу спальню открыта, а из неё есть выход в ванную. Я бы посоветовал вам сразу лечь спать.
        Косте не понравилось, как румын взглянул на Варю, и он притянул её за руку к себе.
        - Не беспокойтесь, - процедил Костя сквозь зубы. - Мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством. Мы приехали сюда за фольклором.
        - Я только хотел сказать, - всё с тем же смешком продолжил Богдан, - что с петухами деревня начнёт просыпаться, и тишины не будет.
        Костя кивнул, а Варя, пытаясь увести разговор в безопасное русло, спросила:
        - А если Михей завтра будет пьян, то когда мы с ним сможем поговорить? У нас нет много времени.
        Богдан нахмурился так, что густые чёрные брови сошлись у переносицы.
        - Я не пророк, но обещаю, что без фольклора вы не уедите. Моя жена знает достаточно песен и даже переведёт их на русский. Да и я могу увести вас в такие дебри трансильванских сказок, что сами не рады будете, что решили копнуть так глубоко. Сказка ложь, да в ней намёк…
        - А где вы так хорошо выучили русский? - перебил Костя румына, вновь перехватив его плотоядный взгляд, направленный на Варю.
        Богдан поднял со стола керосиновую лампу, и в её свете глаза румына хищно вспыхнули.
        - У меня мать из Москвы. А жена из Молдовы. Пришлось выучить.
        Он всучил Косте лампу, и тот сразу подтолкнул Варю к лестнице.
        - Мы приберём в кухне и поднимемся наверх.
        Оба подпрыгнули, так близко прозвучал голос румына, и обернулись: Богдан продолжал стоять у стола.
        - Наша спальня в самом конце, если вдруг что понадобится ночью. Но я не советовал бы вам покидать вашу комнату. Дом старый, можно в темноте спокойно свернуть шею.
        - Учтём, - буркнул Костя и, обойдя Варю, стал подниматься, держа керосинку на вытянутой руке.
        Комната оказалась третьей от лестницы. До спальни хозяев они насчитали ещё четыре. Наверное, такие же крохотные, как и их. Небольшое окно было закрыто ставнями. Костя поставил лампу на малюсенький столик и обернулся к Варе:
        - Помнишь, как в Австрии с утра нещадно било в глаза солнце? Здесь нам это не грозит.
        Варя кивнула и стянула бадлон. Рядом чернел зев камина, от которого ещё исходило тепло.
        - Хорошо, хоть лампу дали, - Костя тоже стянул футболку. - А то чувствуешь себя героем фильма ужасов, а подобное я предпочитаю смотреть из зала.
        Костя поморщился от запаха и, скомкав, швырнул футболку в дальний угол.
        - Кто они? Как думаешь? - спросила Варя.
        - В смысле? Не вампиры, раз самогон глушат, да и чеснок в мясе был.
        - Идиот! - Варя запустила в Костю бадпоном. - Ну, живут отшельниками, без электричества…
        Парень пожал плечами и отправил бадлон к своей футболке.
        - А чёрт знает, как это в Румынии называется. Вот в Сибири есть старообрядцы, в Штатах амиши… Наверное, что-то подобное - добровольный отказ от благ цивилизации. Впрочем, у них есть машины. Вот завтра глянем на остальных и узнаем. Да и на этих двоих хотелось бы при свете дня посмотреть.
        Варя поёжилась.
        - Лучше вообще их не видеть! У меня от этого Богдана мурашки по коже.
        - Ты там смотри, я ревнивый.
        - Дурак! - на этот раз она опустила ему на грудь кулак. - Ты там тоже Анну разглядывал. Думаешь, я не видела!
        Костя отвернулся и бросил на пол остальную одежду.
        - Я только умоюсь и пущу тебя в ванну. Иначе ты со мной рядом спать не сможешь.
        Он толкнул дверь, которая со скрипом отворилась, и тут же прикрыл за собой.
        - Поторопись, Варька! Вода остывает быстро, а я не дотащу ведра наверх.
        Варя разделась, собрала волосы в кичку, подняла с пола лыжные штаны и повесила одни на спинку стула, другие на спинку кровати. Пол в ванной тоже был деревянным и скрипел так же, как и в остальном доме. В углу примостился ржавый умывальник с круглой раковиной из таза, какие бывают на старых дачах. Над ним висело зеркало в деревянной резной раме, а рядом накренился стул со стопкой полотенец. Окно проделали в потолке, но света из него ждать не приходилось из-за снежной шапки. В чугунной ванне вода плескалась лишь на самом дне.
        - Ожидала найти здесь деревянную? - Костя помог Варе залезть в воду. - Долго не сиди, окоченеешь.
        На полу мигала оставленная румыном керосинка, но романтики не чувствовалось.
        - А туалет тут есть или только во дворе? - спросила Варя.
        - Да вон, то ведро с ароматическими травами, наверное, он и есть. Прямо как в тюремной камере в Петропавловке. Я сейчас выйду.
        И Костя замотался в полотенце.
        - Не уходи! - Варя чуть не выпрыгнула из ванны. - Что ты там не видел! Не уходи! Я не хочу оставаться одна!
        Костя вытер её насухо и отвернулся. Варе тоже не хотелось смотреть ему даже в спину, потому она уставилась в потолок.
        - Я, наверное, сумасшедшая, но такое чувство, что за нами наблюдают.
        Костя с улыбкой обвёл взглядом комнатку, взглянул наверх на заляпанное снегом окно и выдал:
        - Если только пауки и мухи! Ну, ты всё?
        Варя вернулась к ванне, чтобы умыться.
        - Блин, мы оставили рюкзаки внизу! - ахнула она.
        - Бриться мне всё равно лень, а голой ты меня больше устраиваешь, но сегодня, поверь, я безобиднее мухи. И вообще взрослые нам запретили этим заниматься. Пошли в постель. Во сколько петухи орать начинают, не знаешь?
        Варя пожала плечами и вышла в комнату первой. Костя, развесив мокрые полотенца, шагнул следом и чуть не столкнулся с ней лбом.
        - Ты дверь запирал? - спросила Варя испуганно.
        - Да, на задвижку, а что?
        - Дверь приоткрыта, а открыть задвижку ведь можно только изнутри, да?
        Костя замотался обратно в полотенце и подошёл к двери. Варя тоже схватила своё. Язычок замка блестел снаружи. Кто-то явно боялся, что его услышат, и не защёлкнул его. Костя схватил керосинку и распахнул дверь. В коридоре темно и пусто, но слышится скрип половиц. Может, конечно, скрипят они под его собственными ногами, хотя… Костя замер и прислушался. Это были не его шаги. Ходили на чердаке - либо кто-то маленький, либо тот, кто умеет двигаться очень тихо.
        Костя поднял фонарь над головой. Отверстие, ведущее на чердак, тоже прикрыли, похоже, в спешке. Или же причиной зазора стала забытая в нём палка. Костя легко дотянулся свободной рукой до дырки и, просунув в неё пальцы, подтянулся. Но только поднёс к отверстию керосинку, как чья-то ледяная рука схватила его за голую ногу и рванула вниз.
        Глава V - Ночь
        Костя выронил из рук керосинку. Та ударилась об пол и погасла - во всяком случае, когда он открыл глаза, то не увидел даже смутных очертаний коридора. Рядом что-то зашуршало. Костя рванулся в сторону, чтобы встать на ноги, но тут же упёрся лицом в большой сапог. Его очертания он уже смог различить, потому что сверху полился свет - хозяин сапога явно держал в руке лампу. Его лампу.
        - Я, кажется, чётко сказал, чтобы вы не выходили из комнаты, - послышался сверху спокойный голос Богдана.
        Холодная рука сомкнулась вокруг бицепса Кости, и через мгновение парень стоял на ногах, судорожно стараясь вернуть съехавшее полотенце на бёдра. Губы румына скривились в усмешке.
        - Что же так понадобилось тебе на чердаке, что ты полез туда в таком виде?
        - Мне показалось, что там кто-то ходит, - честно признался Костя.
        - И что? Тебе-то какое до этого дело?
        Парень пожал плечами.
        - Просто мне показалось, что кто-то был у нас в комнате, пока мы принимали ванну.
        - Это был я, - тут же ответил Богдан. - Я принёс ваши рюкзаки.
        - Но я закрыл дверь на засов. Как вы вошли?
        - Наверное, ты только хотел закрыть засов, потому что дверь была открыта. Я не закрыл её плотно, чтобы не напугать вас лишним шумом. Понимаешь же, старый дом, всё и так скрипит вне зависимости от нашего желания.
        Костя теперь двумя руками держал полотенце, которое так и норовило сползти на пол, и мечтал закончить разговор, но Богдан продолжал закрывать собой дверь и не собирался уходить.
        - В таком виде ты бы всех крыс там распугал и летучих мышей, которые мирно спят до весны. Если хочешь остаться в живых, не суйся на чердак.
        Богдан поднял свободную от лампы руку и, приподняв крышку, плотно закрыл отверстие.
        - Не понял?..
        Костя с вызовом взглянул на румына, и тот вновь усмехнулся.
        - Там разбросано много старых ржавых капканов. Попадёшь в один ногой, заражение крови гарантировано. А у нас тут в деревне такие знахари, что вместо помощи ещё быстрее на тот свет отправят. Держи лампу.
        Костя схватил керосинку. Руки румына оставались ледяными.
        - Прости. Я таскал воду из колодца. Ещё не согрелся. И ты не стой здесь голым, а то завтра не встанешь с постели. Кстати, я до сих пор не знаю твоего имени.
        - Меня зовут Константин.
        - Доброй ночи, Константин, и запри дверь на задвижку так, на всякий случай.
        Косте показалось, что в этот раз Богдан усмехнулся совсем недобро. Это Косте совсем не понравилось:
        - Почему чердак был открыт? - решил он докопаться до правды.
        - Он не был открыт. Он просто не был плотно закрыт. Наверное, последний раз я очень спешил. Иди спать. Скоро уже деревня начнёт просыпаться. И ещё совет - пусть только Варвара задаёт вопросы, и только о фольклоре. Мы не очень любим, когда суют нос в нашу жизнь. А у тебя, вижу, хобби - лезть, куда тебя не просят.
        - Это моя профессия. Я журналист.
        - О… - Богдан аж языком прицокнул. - Надеюсь, наша деревня не послужит материалом для какого-нибудь репортажа. Я уже объяснил, почему.
        Богдан обошёл Костю и как бы невзначай коснулся его обнажённого плеча, и парень чуть не впечатался в стену. Костя потёр ушибленное плечо и зло посмотрел вослед румыну, который даже не обернулся. Богдан спокойно удалился в темноту коридора, как был, без лампы. Костя вернулся в комнату и, задвинув тяжёлую задвижку, подумал вслух:
        - Я точно закрывал её. Точно.
        - О чём вы говорили с Богданом? Мне не было слышно.
        Варя сидела на кровати в какой-то странной длинной белой ночной рубахе. Рядом с ней на полу стояла керосиновая лампа, принесённая из ванной комнаты.
        - Ни о чём, - буркнул Костя. - Что это за фигня на тебе?
        - Тут лежала, и я надела, потому что замёрзла. Богдан принёс наши рюкзаки и…
        - Богдан не стал бы подсматривать в замочную скважину, - перебил Костя. - У тебя самомнение завышенное.
        Костя скинул на пол полотенце и присел на корточки подле рюкзака, чтобы достать футболку и трусы.
        - Богдан что-то скрывает, - сказал он, одевшись. - Я уверен, что кто-то до него побывал в нашей комнате. Возможно, он был здесь, когда мы вошли, ведь дверь была открыта. Быть может, он спрятался в шкафу или под кроватью, и когда мы были в ванной, вышел и залез на чердак. Я уверен, иначе бы Богдан так не разозлился, что я туда сунулся. Одно не могу понять, почему именно на чердак. Я не мог ослышаться. Это не было завывание ветра или пробежка крысы, это был…
        - и тут Костю осенило: - Ребёнок! Наверное, это были шаги ребёнка - слишком лёгкие даже для женщины. Хотя не пойму, как ребёнку забраться на чердак, там нет лестницы.
        - Могла быть верёвочная, которую он втянул наверх, - предположила Варя, забираясь под одеяло.
        - Возможно, ты права, и именно из-за неё не закрылась крышка… Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее.
        - Что ты завёлся? У Богдана с Анной обязан быть ребёнок. Быть может, он какой- нибудь не такой. Ну, странный… И они скрывают его от посторонних.
        - От посторонних? В деревне?
        - От нас с тобой!
        - Всё может быть, всё может быть… Давай спать.
        Костя нырнул под одеяло и отвернулся к окну, а когда рука Вари легла ему на плечо, пробубнил:
        - Прости, Варя, но разговор с Богданом меня полностью удовлетворил. К тому же, я не бритый, и у меня руки замотаны. Спи, пожалуйста.
        - Я только хотела обнять. Мне холодно!
        Но Костя не шелохнулся. Тогда Варя с шумом отвернулась и даже отодвинулась на другой край большой кровати, сколоченной из массивных брёвен. Но через минуту ретировалась и прижалась спиной к спине Кости, тут же почувствовав ответное движение. Стало спокойно, и она почти мгновенно уснула, а почему проснулась, не поняла. Было темно и тихо, но как и в ванной комнате она почувствовала чьё-то незримое присутствие. Лёжа на животе, Варя видела лишь дверь, а сесть не решалась, только отодвинулась от края, но так и не наткнулась на спину Кости. Где он? И Варя почти обернулась, как что-то мягкое, но тяжёлое придавило её обратно к матрасу. Она дёрнулась и краем глаза увидела лапу… волчью. Крик застрял в горле, или она всё-таки закричала, потому что голова тут же упала в подушку, и лапа переместилась с волос на лицо - дышать становилось всё труднее и труднее. Варя судорожно дёргалась, стараясь скинуть с себя волка, хватала руками простынь, но только сорвала с матраса. Борясь за глоток воздуха, Варя попыталась приподнять голову, но волк намертво вдавил её в кровать. Зубы щёлкнули рядом с ухом и ухватили прядь.
Голова оторвалась от подушки. Варя почти села и, судорожно глотнув воздух, закричала, и в тот же миг утонула носом в подушке, но в этот раз ей удалось перевернуться на спину. Дверь настежь. Никого. И тишина, в которой отчётливо скрипят половицы. Не обернувшись к окну, Варя кинулась в зияющую черноту коридора, не зная ещё кого и зачем пытается догнать.
        Дорога сама находилась в кромешной тьме, и вот под ногами заскрипела верхняя ступенька лестницы. Нет, вниз она не пойдёт. Но и назад пути не было. Теперь она слышала тихий скрип половиц за спиной. Не медля и секунды, Варя бросилась вниз, не разбирая дороги. Один раз чуть не оступилась, но удержалась. Однако в самом низу получила мягкий удар в спину и полетела на пол. Не чувствуя боли, она поползла вперёд и очутилась под столом. Вцепилась в толстую ножку и сумела встать, но тут же упала, зацепившись за скамью. Горячее дыхание чувствовалось совсем рядом. Она вытянула руки и ухватилась за ножки другого стола, сумев затянуть себя под стол, и затем уже на четвереньках поползла дальше. Потом встала, шагнула вперёд и ударилась о что-то мягкое и ворсистое
        - шкуру животного. Сейчас ещё ружьё на голову свалится! Варя метнулась в сторону и завизжала, почувствовав на плечах железную хватку, но хватка тут же ослабла, и тяжёлая ладонь легла ей на волосы и спустилась на спину.
        - Успокойся!
        Она прижалась лицом к груди, но тут же дёрнулась - вместо футболки, которую надел Костя на ночь, она уткнулась в колкий свитер.
        - Ну, куда ты от меня бежала, Варвара? - Богдан сильнее прижал её к груди. - Решила свернуть шею на лестнице? Разбить лоб, ползая под столами? Или… Ты пыталась достать ружье, чтобы пристрелить меня? - уже почти в голос хохотал румын.
        - Пустите меня! Пожалуйста! - попросила Варя, не сумев высвободиться. - Мне просто приснился кошмар.
        Богдан убрал руки и присел на стол. Варя увидела, что он тоже бос. Разумно было последовать его примеру и взгромоздиться на соседний стол.
        - И после кошмаров ты всегда бегаешь в темноте?
        Варя потупилась. Здесь ставни оставались открытыми, и темнота не была полной. Румын явно забавлялся её взъерошенным видом, но Варя не решилась поправлять волосы. Довольно ночной рубахи, под которой слишком заметно колышется грудь.
        - Я не знаю, как оказалась в коридоре. И не знаю, куда шла. Но с лестницы я грохнулась, потому что мне снова привиделся волк.
        - Снова?
        - Он был в моём кошмаре. Чуть не загрыз. Простите, Богдан, я вела себя, как идиотка. Просто не совсем проснулась, - И тут же добавила, чтобы румын наконец оторвал взгляд от её груди. - А вы почему ещё не спите?
        Теперь он смотрел ей в глаза, и тёмный взгляд замораживал похлеще стелящегося по полу холода.
        - Я уже не сплю. Время разводить огонь. Прости, - И Богдан вдруг сорвал с себя свитер. - Весь исчесался. Нельзя было надевать на голое тело.
        - А зачем вы надели? - спросила Варя, понимая, что сама теперь не в силах отвести взгляд от тёмных завитков на его груди.
        - Спешил тебя поймать. Да вот подзабыл, какими резвыми бывают молодые козочки.
        Сколько ему? Тридцать? Больше? И как долго он намерен просидеть перед ней почти голым?
        - Почему вы просто не окликнули меня?
        - Не хотел будить тех, кто предпочитает ночью спать.
        Их глаза наконец встретились, и румын улыбнулся.
        - Я была уверена, что за мной гонится волк, - выдохнула Варя почти беззвучно, не в силах отыскать пропавший голос.
        - Помешались вы на волках с Константином. Будут тебе волки, Варвара, будут.
        - Я очень хочу встретиться с Михеем побыстрее, - отыскала наконец Варя нормальный голос.
        - Не думаю, что он расскажет тебе больше, чем рассказывал в детстве мне. Уверен, из меня получится куда более приятный рассказчик. Не чета выжившему из ума старику. Могу начать рассказ прямо сейчас, если хочешь. А ты ведь хочешь? Я вижу это в твоём взгляде… А что ты видишь в моём?
        Чёрные глаза Богдана вдруг стали жёлтыми, а зрачок вспыхнул зеленоватым огнём, и в то же мгновение его горячие губы коснулись её ледяных, а пальцы, удивительно тёплые, дали свободу её волосам. Мгновение спустя она почувствовала спиной стол, а ртом материю рубахи, превратившуюся в кляп. Варя и ахнуть не успела, как он пригвоздил её к столу. Она толкнула ткань языком, но едва сумела поймать глоток воздуха - теперь кляпом служил его язык. Она ухватилась за широкие плечи румына, пытаясь оттолкнуть, но только сильнее прижала к себе. Ну и пусть, пронеслось в голове, поздно… Пусть это быстрее кончится. И она даже обхватила его ногами. Какой же тяжёлый! А руки! Останется ли от груди хоть что-то, когда он наконец уберёт с неё лапищи… И Варя даже всхлипнула, когда её голова наконец замерла на столе.
        - Я же просил не выходить из комнаты ночью, но вы с Константином самые непослушные дети на свете. Особенно ты, Варвара.
        Варя подняла голову и села. Рубаха сама упала на грудь, а чтобы расправить её дальше, надо встать, а она не была уверена, что устоит на дрожащих ногах. Богдан снова сидел на соседнем столе, будто ничего не случилось. Сколько времени это у него заняло? Минуту? Две? Три? Он не церемонился. Взял её по-звериному молча и быстро.
        - Так и просидишь здесь до прихода моей жены? - усмехнулся Богдан и протянул руку, но Варя увернулась и спрыгнула со стола в сторону. - Скачи наверх, козочка, пока Константин не заметил твоего исчезновения.
        Улыбается, мразь! А ей даже глаз не поднять. Едва сумела выговорить:
        - А вдруг там опять волк?
        - У тебя слишком богатая фантазия, а в Трансильвании она до добра не доводит.
        Варя промолчала и пошла к лестнице. Теперь и она видела ступеньки без лампы. Они вели на эшафот. Костя продолжал мирно спать, отвернувшись к окну. Варя закусила губу, чтобы не разреветься, и попыталась сдвинуть задвижку, но ничего не получалось. Заело. Но Варя не сдалась. Пыхтя, она всё же сумела запереть дверь. Лучше бы она её никогда не открывала!
        Юркнув под одеяло, Варя осталась на самом краю, чтобы невзначай не коснуться Костиной спины, и уткнулась в подушку, чтобы не разбудить его рыданиями. Что же она натворила?! Как теперь смотреть Косте в глаза? И Анне… Хоть бы Михей согласился встретиться с ней завтра, и тогда вечером они смогут уехать, и она навсегда забудет Богдана. Если сможет… Сейчас она закрывала глаза и видела его страшные жёлтые глаза. И, казалось, вновь слышала его неровное дыхание подле самого уха. Не человеческое, а волчье. Прерывистое и тяжёлое. Она не выдержала и открыла глаза.
        Комнату заливал солнечный свет. Постель была пуста, а дыхание… Варя перегнулась через кровать и увидела, что Костя отжимается на кулаках.
        - Восемьдесят семь, восемьдесят восемь, восемьдесят девять…
        Дыхание прерывалось, локти полностью не разгибались, но Костя не сдавался.
        - Может хватит? У тебя же пальцы болят!
        Костя мотнул головой.
        - Девяносто три, девяносто четыре…
        Синий тигр, вытатуированный на лопатке, зло ухмылялся, то взмывая вверх, то опускаясь. На сотом подъёме Костя упал животом на пол.
        - Твои пальцы! - не унималась Варя. - Ведь можно было одно утро пропустить…
        И тут она заметила под кулаками шерстяную ткань, и от ночных воспоминаний Варю передёрнуло.
        - Пытался убить время, - Костя подул на пальцы. - Я вчера с дуру, кажись, погнул засов. Мне дверь не открыть.
        Варя почувствовала холод в висках. Это сделала она со злости.
        - Совсем не открыть?
        - Совсем. Ждал, когда ты проснёшься, чтобы позвать на помощь. Иди умойся ледяной водой, как настоящая лицеистка. Я ледяную корочку уже разбил. Ну, что сидишь? Я не хочу, чтобы посторонний мужик видел тебя в таком виде.
        Варя задрожала сильнее. Глаза защипало от слёз, но Костя, к счастью, уже отвернулся к окну.
        Глава VI - Утро
        Костя привалился к ставне плечом.
        - Как-то совсем моветон кричать в окно. Может, просто спрыгнуть вниз? Не так уж и высоко.
        Серьёзность в его голосе заставила Варю задрожать ещё сильнее.
        - Не дури! Ноги переломаешь!
        Но Костя всё равно открыл окно. Вместе с ледяным воздухом в комнату ворвался детский визг. Малышня в коротких тулупчиках каталась на санках с огромных сугробов. Слышался стук топора. Кто-то на кого-то кричал. За частоколом лошадка тащила заваленными мешками сани.
        - Там внизу сугроб, - не унимался Костя. - Я всё же попробую.
        - Не в трусах же! - взвизгнула Варя, и Костя с улыбкой потянулся за штанами, но взять не успел.
        В дверь постучали, достаточно громко.
        - Вы вставать думаете? - Сегодня акцент румына чувствовался меньше. - Мы дольше не можем держать завтрак горячим.
        - Богдан, мне очень стыдно, но я погнул задвижку и без инструмента тут не справиться.
        Костя сжался, приготовившись услышать привычный смешок, но из-за двери донёсся спокойный ответ:
        - Открой окно. Я мигом.
        - Оденься уже! - зыркнул на Варю Костя, но та не успела даже с кровати спрыгнуть, как наружная стена задрожала от удара. - Хоть одеялом укройся.
        Она натянула его по самый нос, когда в окне появилась присыпанная снежком лохматая шевелюра румына.
        - Сосульки сбивал, - опередил он вопрос про свою быстроту. - Лестница короткая. Слезать по ней не предлагаю.
        И подтянувшись на руках, Богдан перевалился через окно, умудрившись не выронить ломик.
        - Утро доброе, - бросил он, задержав на мгновение взгляд на спрятавшейся от него девушке.
        От тёмно-синей рубахи и овчинного полушубка пахнуло морозцем.
        - Нынче довольно тепло. В этих штанах спаритесь.
        Румын махнул в сторону лыжных костюмов и прошёл к двери. Привстал на одно колено, ловко в два приёма вытянул гвозди, и задвижка полетела на пол.
        - К вечеру поставлю новую. Не волнуйтесь, - обернулся он к кровати, глядя поверх Вариной головы на Костю.
        - Не стоит беспокоиться, - бросил тот, чувствуя, что краснеет из-за всей этой дури с замком. - Нам это не важно.
        - Это важно мне, - отрезал Богдан. - Я, кажется, вчера достаточно внятно объяснил, что на ночь лучше запираться. Не будете делать это сами, я запру вас на ключ, как маленьких детей. Да вы и есть дети. С вашим неуёмным любопытством. Однако в вашем возрасте оно уже непростительно. Одевайтесь и спускайтесь к завтраку. Нам ещё надо машину притащить.
        Он поднял с пола задвижку и направился к окну.
        - Не забудь закрыть, а то я здесь не протоплю. И ещё вопрос, - Богдан смерил Костю взглядом, и ему явно не приглянулась татуировка. - Ты всегда встречаешь людей голым? Или только мне так везёт?
        Теперь Костя точно покраснел. Темнота и полотенце куда больше скрывали тело, чем солнце и эти узкие трусы. Что вылупился? Не нравится тигр? В другой раз волка набью, чуть не выкрикнул Костя.
        - Прости за синяк, - Богдан опустил ему на плечо тяжёлую руку. - Я не нарочно.
        Костя тут же отметил про себя, что пальцы Богдана были тёплыми, хотя работал тот явно без перчаток. Наврал про сосульки? Вновь почти спросил он румына. Они уже слишком долго глядели друг другу в глаза, будто, как в детстве, не желали проигрывать в “гляделки”. Чёрные глаза румына продолжали искриться смехом, а рука не покидала плеча. И тут Костя ахнул от боли и даже глаза прикрыл.
        - Гематомы нет, за пару дней посветлеет, - Богдан убрал руку и перекинул ногу за окно. - Забыл спросить - как спалось на новом месте? Хотя в Трансильвании все сны вещие, не только первые.
        И в ту же секунду Богдан исчез из оконного проёма. Костя перегнулся через окно. Богдан стоял с лестницей в руках и смотрел вверх. Их взгляды вновь встретились, и Костя отпрянул с мыслью: “Блин, у него ведь не жёлтые глаза. Это просто солнце слепит”.
        - Холодно, - Костя поёжился. - Только Богдану тепло. Варь, ну хватит сидеть! Иди умывайся. Я тоже попытаюсь побриться холодной водой.
        - Брось, тебе идёт щетина. И целоваться мы не собираемся, - попыталась пошутить Варя. - А то нас по разным комнатам разведут.
        И не получив реакции на шутку, добавила:
        - Потом возьмёшь кипяток на кухне.
        - А тебе я ведро не потащу. Иди умойся. И волосы расчеши, а то всех трансильванских ворон распугаешь. Тебе что-то снилось? Что ты с простынёй сделала?
        Варя опустила глаза. Что он так разозлился? Неужели не спал и видел, что её нет в комнате?
        - Мне приснился жуткий сон, - начала она осторожно. - Мне приснился волк. Костя улыбнулся:
        - Я даже догадываюсь, как его звали…
        Сердце Вари перестало биться.
        - Брось, - улыбнулся Костя. - Богдан выпендривается перед нами. Может, его жена строит, вот и отрывается на тех, кто из вежливости тявкнуть не может.
        Варя прикрыла глаза: Костя ничего не знает. Фу…
        - Мне действительно приснился волк. Он чуть не загрыз меня, - сказала она уже твёрдо. Сон ведь можно рассказать. Это явь надо держать в тайне. Богдан ничего не скажет. Ей бы самой не проколоться. Ведь Костя может и не поверить, что это не её вина…
        - Мне тоже приснился волк, - сказал Костя. - Вернее волчонок. Он прятался под кроватью и скулил, когда я пытался его оттуда вытащить. Мне даже стало его жалко, и я не стал его выгонять. Наверное, это он и пошёл тебя грызть… Варька, ты чего? Улыбнись!
        - А если это не сон?
        Костя сел на кровать.
        - Даже если это не сон, то сейчас волка здесь нет. Но внизу есть злая волчица. И я бы предпочёл сожрать её завтрак, а не дать сожрать себя. Варька, иди одевайся! Ты в этой рубахе как привидение! Да ещё она вся в шерсти, - Костя снял пару серых волосков с плеча девушки. - Похожи на волчьи…
        Волчьи, только если свитер Богдана связан из волка.
        - Костя… - Что она собралась сказать? Что? Может, Богдан догадается не надевать при Косте тот свитер.
        - Да успокойся ты, дурочка! Плед из волчьей шерсти свалян. Не было здесь волка. Это всё сон! Сон! Одевайся. Я думаю, чай нам Анна выльет уже на голову.
        Варя бросилась к рюкзаку, вытащила коробочку с таблетками и кое-как проглотила одну.
        - Варь, без воды…
        - Их по времени надо принимать, чтобы работали. А вдруг мы не поднимемся наверх.
        - В этом доме секса нет, ты ещё не поняла? Так что можешь спокойно пропустить приём.
        Варя сунула коробку на самое дно. Пусть Костя никогда не узнает, что его шутка не удалась.
        - Чё расселась?! Варь, ну пошевеливайся! Это уже неприлично. У них микроволновки нет!
        Костя шагнул к своему раскрытому рюкзаку. Вытатуированный тигр зло оскалился, и Варя улучила момент приложить снятые с рубахи ворсинки к пледу. Увы, они оказались другого оттенка. А ведь в душе затеплилась крохотная надежда, что и Богдан ей приснился.
        Варя бросилась в ванную. Умылась и оделась за секунды. Даже быстрее Кости, но тот успел разглядеть на бедре синяк.
        - Слушай, это я так тебя об ванну, что ли?
        Варя в испуге кивнула. Костя опустился перед ней на колени, поправил джинсы, застегнул пуговицу, затем молнию и быстро, но очень нежно чмокнул в пупок, задрав на секунду кофту. Потом критически взглянул на эту самую кофту и спросил:
        - Этого мало. Свитер надень.
        - Он в машине остался.
        Костя стянул с себя свитер и надел на Варю, хотя та и попыталась запротестовать
        - Я не замерзну. Одолжу свитер у Богдана, когда за машиной поедем.
        Он закатал рукава свитера и театрально поцеловал обе Вариных руки.
        - Ноги не болят после вчерашней прогулочки?
        Варя сжалась. Болят, да только не от прогулки. Больно было, как в первый раз. Да и был то первый раз… С другим. Дура!
        - У самого жутко ноют, - продолжал Костя. - Прости за машину. Мне жутко стыдно, что так получилось.
        - Кость, не надо…
        Но он схватил её за плечи и крепко прижал к груди.
        - Варька, я так испугался. Будь там волк, я б ничего не сделал. Богдан прав. Мой нож игрушка, да и я сам… Он меня плечом снёс. Без лестницы вниз сиганул. А что я? Дверь открыть не смог!
        Варя обхватила его руками и прижала к себе, что было силы.
        - Ты самый лучший. Я тебя люблю и без идиотских прыжков. А волки нам не нужны. Пусть остаются в своём фольклоре. И только.
        - Слушай, - Костя отстранился. - А, может, это волк и был. Да что побелела-то?
        Не пробовала сначала искать простых объяснений? Если допустить, что на рубахе ворсинки не от пледа, то они попали туда до того, как ты ее надела. У нас собака жутко линяла - шерсть была везде, и на трусах тоже. Даже стирка в стиральной машине не всё снимала, а тут, в проруби… А что касается волка в качестве домашнего животного, то тут, в Трансильвании, я могу легко такое допустить. Или же у них лайки в доме, а их шерсть похожа на волчью… Ясно лишь одно - ночью у нас в комнате никого не было, потому что комната была заперта, ведь я погнул задвижку. А вчера вечером… На чердаке, Богдан сказал, у него капканы на волков. Может, они забегают туда погреться вместе с летучими мышами? Надо всё же залезть на чердак, а то ведь не усну.
        Ты хорошо спал, чуть не сказала Варя. Очень чутко. Проснись ты, я бы вниз не спустилась, и этот козёл бы меня не изнасиловал! На смену чувству вины вдруг пришла злость. Секунду назад она обнимала Костю от всей души, сейчас же ей захотелось надавать ему пощёчин!
        - Богдан…
        Но Варя не дала ему договорить. Сердце замирало всякий раз, как Костя произносил имя румына, а сейчас оно разорвалось на тысячу острых осколков, причиняя невыносимую боль.
        - Надоел со своим Богданом! Чё заладил через каждое слово?! Посмотрел на него при свете. Посмотрел?! Ничего особенного!
        Костя отступил на шаг.
        - Вообще-то в нём много особенного. Но я даже рад, что ты этого не видишь.
        Костя вернулся к рюкзаку и достал телефон.
        - Чёрт, батарейка села. Твой в рюкзаке или в машине? Знать бы хоть который час…
        Оба телефона разрядились, как и батарейка фотоаппарата, а Костя хотел втихую всё же сфотографировать через окно играющих во дворе детей. Он чертыхнулся пару раз, пытаясь вытащить из подкорки школьные знания по физике, чтобы понять, как влияет время, проведённое на морозе, на заряд ещё полной утром батарейки - обычно он спокойно работал с фотоаппаратом неделю, а то и дольше. Впрочем, физик в нём как уснул после школьного выпускного экзамена шесть лет назад, так и не проснулся, и фотоаппарат вернулся обратно в рюкзак.
        Ребята вышли в коридор, в шерстяных носках почти бесшумно ступая по старым половицам, и Костя поднял к потолку кулак:
        - Я к тебе залезу, жди! - погрозил он вслух и получил от Вари сильный пинок.
        Глава VII - Завтрак
        В трактире снова, кроме них, ни души, хотя со двора продолжали доноситься голоса и уже не только детские. Что там, не разглядеть - ставни только на двух окнах открыты, у накрытого стола. На белой скатерти две тарелки, плетёнка с хлебом и чашки. Хозяйка во вчерашнем сером платье приветливо улыбнулась гостям. Костя поздоровался громко и извинился за опоздание. Варя невнятно буркнула “здрасте” и забилась подальше к окну. Жаль, к нему не отвернуться - смотреть не на что: снег и дровник за большим сугробом. Бело и ни души.
        Костя отметил, что сейчас Анна выглядела чуть моложе. Сон, точно утюгом, разгладил морщинки, и всё же ей было далеко за тридцать. Она поправила съехавший с плеч платок с девичьей быстротой, и на ум тотчас пришли строчки фронтовой песни, и отчего-то вовсе не начальные: «о смуглянке-молдаванке часто думал по ночам…» Костя даже головой тряхнул - прицепится мотив, покоя не даст! И рассматривать чужую жену он больше не собирается - дополнительных стычек с Богданом только не хватало. Остаётся надеяться, что взаимное разглядывание закончилось. Он перевёл взгляд на Варю - улыбается. Сняла наконец маску затравленного зайца.
        Костя одновременно стянул льняные салфетки с обеих тарелок и замер. Взору предстали странные жёлтые комочки - он смог различить яйцо, а вот остальное оставалось тайной, покрытой сметаной. Переглянувшись, ребята взяли в руки столовые приборы. Серебряные, старинной работы, кое-где почерневшие. Было видно, что не один десяток лет их с усердием чистили.
        Анна продолжала стоять подле стола.
        - Не пугайтесь. Это всего-навсего творог. Правда, из козьего молока. Коров мы не держим. Жареный с луком и яйцом.
        Попробуйте - это не смертельно.
        - Это даже вкусно.
        Крикнул Богдан с порога. С мороза розовый. Улыбка добрая, не вчерашняя пренебрежительная. Он явно намеревался пройти мимо прямо в кухню, но Анна поймала его за рукав и сказала что-то коротко и очень зло по-румынски. Богдан отступил, и Анна молча удалилась в кухню. Варя проводила её взглядом и, когда хотела вернуть его в тарелку, встретилась с тёмными глазами румына. Он уже взгромоздился на стол. Возможно, тот самый. По телу побежал холодок, а к горлу подступил горький ком, которым Варя чуть не подавилась, услышав:
        - Я уже достаточно хорошо изучил твоё тело.
        Вилка звякнула о тарелку под продолжение фразы:
        - Можешь уже одеться. На дворе январь, если ты забыл. Обмороженные пальцы сказкой покажутся.
        Варя вскинула голову: Богдан смотрел только на Костю.
        - Я отдал свитер Варе. Её остался в машине, - ответил тот скороговоркой. - Потом совершим обмен.
        - До того момента ты заработаешь себе воспаление лёгких. Может, тебя одеть?
        - Я как раз собирался спросить вас про лишний свитер.
        - И что не спросил до сих пор? Здесь тоже не жарко. Только вечером здесь не продохнуть от перегара.
        Богдан спрыгнул со стола и направился к шкуре медведя. Варя не сводила глаз с его спины, молясь, чтобы это не был… О, нет! Богдан нашёл брошенный ночью свитер и демонстративно встряхнул его, поймав затравленный взгляд гостьи. Варя желала побелеть, но вместо этого покраснела. Даже уши запылали.
        Богдан же, уже не глядя на неё, подошёл к парню и сделал приглашающий жест подняться. Костя встал и, поняв, что свитера ему не дождаться, вытянул руки, позволяя себя одеть.
        - Большеват, - заключил румын и играючи ударил Костю в грудь, но тому, чтобы устоять, пришлось ухватиться за край стола.
        - Спасибо, мне сойдёт, - процедил он сквозь зубы и сел на скамью.
        - Ешь быстрее. И не кривись, - приказным тоном сказал Богдан. - Думай, что это твоя последняя еда, и будет вкусно. И жене моей не смей показывать, что тебе не понравилось, а то и вправду станет эта еда твоей последней. Тебя, Варвара, это тоже касается.
        Варя так и не подняла оброненной вилки, а теперь и подавно куска не проглотит, хоть ей амброзию в золотом кубке поднесут. Анна появилась в зале с дымящимся медным чайником, и от Вари не укрылось, с какой злостью она взглянула на мужа. Затем взгляд её скользнул по облачённому в свитер Косте и мгновенно потеплел, а губы приоткрылись в улыбке, но лишь на мгновение. Она обернулась к Богдану и, протявкав что-то по-румынски, тут же извинилась перед гостями:
        - Я прошу его отойти от стола. С него волчья шерсть сыпется. Она у нас, если заметили, везде.
        - Я шёл в кухню, - с обидой, но тихо отозвался Богдан, отступая к соседнему столу. - Ты сама меня остановила.
        Анна прикрыла глаза, и Богдан улучил момент продолжить прежний путь, но не тут-то было.
        - Пошёл вон! - закричала Анна не своим голосом, и теперь выронил вилку Костя.
        Богдан вернулся к столу, и Анна прорычала уже тише что-то по-румынски. Тот кивнул и, бросив краткий взгляд на Варю, вышел на двор, со всей дури шарахнув дверью. Анна вернула на лицо маску радушия и разлила по чашкам желтоватозеленоватый чай - должно быть, ромашковый.
        - Ешьте. Еда и так еле тёплая, - сказала хозяйка и присела рядом с Варей. У той аж дыхание перехватило: «Анна всё знает, всё знает. Сам рассказал или догадалась? А, может, видела?”
        Хозяйка недовольно постукивала по столу пальцем. Варя подхватила кусок творога, но как такими дрожащими руками до рта донести? Не говоря уже о том, чтобы проглотить. Не нужны ей никакие эксклюзивные предания. Ей нужен Костя, и чтобы он ни о чём не догадался.
        - Варь, тебе жарко? - спросил он с полным ртом и добавил, проглотив: - Ты что так раскраснелась?
        Она кивнула и судорожно принялась стягивать свитер. Короткие пряди, выбившиеся из хвоста, встали дыбом. Анна перехватила свитер и помогла Варе вынуть руки из рукавов, а та вся сжалась от такой близости. «Наверное», - думала Варя, - «Анна сейчас с удовольствием влепила бы мне оплеуху, и была б права…» Варе даже подумалось, что от новой боли, возможно, уляжется старая. Но Анна только улыбалась и улыбалась по-доброму. И от такой фальшивой улыбки Варя только больше сжималась в комок - ну как же можно так лицемерить… Как?! Потом сама себе ответила - да, всё просто: она далеко не первая дура, которую Богдан оприходовал, и Анне похождения муженька по барабану. Может, она действительно выгнала его из-за шерсти?
        - Почему ты ничего не ешь? - не выдержала наконец хозяйка, откладывая в сторону аккуратно сложенный свитер.
        - Я просто не голодна, - прошептала Варя. - Я чай выпью и всё.
        - Нет, - жёстко сказала Анна. - До обеда далеко, и я его даже готовить не начинала. Хочешь, - медовым голосом добавила хозяйка, - я тебя с ложечки покормлю?
        - Нет!
        Варя выкрикнула протест так неожиданно громко, что даже Костя вздрогнул. Анна недоуменно посмотрела на неё и отодвинулась на край скамьи. Парень откашлялся.
        - Вы её простите, Анна. Просто мы вчера перепсиховали в лесу, и ей всю ночь кошмары снились про…
        Костя замолчал, решив лишний раз не напоминать про волчью шерсть. Люди нарочно не устраивают подобных сцен при посторонних. Видимо, что-то очень сильно задело Анну, и они услышали лишь отзвуки утренней ссоры.
        - Про волка, небось, сон был? Я с этим кошмаром много лет живу.
        Анна улыбнулась сначала Косте, затем Варе, и та побелела, заметив странный жёлтый круг, проявляющийся вокруг чёрного зрачка. Солнце ударило в стекло, и вот глаза хозяйки снова обычные, огромные, чёрные… И удивительно добрые.
        - Волки не такие уж и страшные. Надо только знать к ним подход. Я сперва тоже боялась, да попривыкла быстро. Волк никогда не бросится на человека, коль сыт.
        - У вас ведь и дома живут волки, да?
        Костя аж вперёд подался, решив взять быка за рога, вернее корову, пока та зла. Пусть и улыбается гостям.
        - Есть. Вы же видели моего мужа, - Анна усмехнулась, выдерживая театральную паузу. - Он весь в их шерсти. Богдан постоянно притаскивает из леса волчат и выкармливает, будто они ему дети. Для него целая трагедия - выпустить дикого зверя на свободу.
        - Волки в дома. А дети? Ваши дети…
        Взгляд Анны сразу потускнел, и она ответила очень тихо, уперев взгляд в закрытую Богданом дверь:
        - Мои волчата долго не живут.
        Костя прикусил язык, но пока искал слова, чтобы извиниться, хозяйка запела. Низко и стройно. По-румынски, но тут же тряхнула головой и перешла на русский:
        - Сколько держится мир, будет вера свята:
        Не ложится пшеница в землю овса.
        Коль жених дорогой наш прост как овёс,
        К благородной пшенице не суй-ка свой нос.
        Не сплетутся их корни, не родится зерна:
        Благороден жених - плодородна жена.
        Анна резко поднялась и, не сказав и слова, удалилась в кухню. Минуту над столом висела тишина, а потом Костя вернулся к прерванному завтраку, бросив с полным ртом:
        - Ешь, даже если тебе не нравится.
        Варя взяла вилку с ножом и отрезала маленький кусочек. Костя в упор смотрел на неё.
        - Наверное, я был не совсем тактичен. Зато мы теперь точно знаем, откуда на твоей рубахе шерсть и кого Богдан прячет на чердаке. Один из его волков вчера сбежал, побывал у нас в комнате, повалялся на кровати, и потом Богдан закинул его на чердак. Там у него логово. Потому и сказал, что туда опасно соваться. Только какого хрена напустил столько таинственности…
        Варя наконец проглотила прожёванный кусочек.
        - Да потому что ему скучно!
        Она отхлебнула чай и ойкнула - настолько тот был горячим.
        - Надо быстрее встретиться с Михеем и валить отсюда, - добавила она.
        - Спешу тебя разочаровать, Варвара, но быстро не получится.
        Оба подскочили. Богдан стоял у соседнего стола. Никто из них не слышал, как скрипнула входная дверь.
        - Я был у Михея, - Богдан вскарабкался на стол. - Он невменяем. Когда старик уходит в запой, это надолго - неделю или даже две. А сегодня только третий день, вот такие дела. Говорил ему, не приглашай гостей зимой - зимой деревня не просыхает от безделья. Но кто меня здесь слушает…
        - У нас нет двух недель, - Костя поднялся из-за стола. - Обратные билеты через семь дней, а у нас ещё были планы.
        - А что ты от меня хочешь?! - чуть ли не плюнул ему в лицо Богдан.
        - Давайте вы расскажете какую-нибудь сказку про волка, а остальное Варя из книжек возьмёт. Кстати, Анна спела нам песню. Явно народную. Нам бы её тоже записать.
        Богдан усмехнулся и покачал головой.
        - Про волка, да хоть сейчас. Только на диплом это не сильно тянет. Хотя что я в этом понимаю! Мне в детстве рассказывали стандартные пугалки про несчастных приколичей и ревнивый мароев, расчётливых ведьм-стригоев и прочую чушь, которая известна всему миру. Чего это перетирать-то.
        - Так пишутся все дипломы, - отрезал Костя и выжидающе уставился на Богдана.
        - Хорошо, только ближе к вечеру. При свете огня. Варваре ведь нужна настоящая трансильванская атмосфера.
        Варя рада была, что не сделала глоток, а то сейчас бы выплюнула весь чай на скатерть. Продолжения ночной сказки не будет. Пусть не надеется! Только посмотреть румыну в лицо она не смогла, но голос услышала:
        - Какие же размазни вы оба! Допей уже чай и поехали за машиной.
        - Варя ещё не доела.
        - А я её не беру. Пусть с моей женой остаётся и песни записывает.
        - Нет, я хочу с вами! - подскочила Варя, решив, что уж лучше быть рядом с Богданом, но с Костей, чем одной с его разгневанной женой.
        - Нет, ты останешься здесь, - гавкнул Богдан так, что у неё затряслись колени, и пришлось покорно опуститься на скамью. - В машине только два места. К тому же, это совсем не романтическая прогулка. Романтика в Трансильвании лишь по ночам, а днём мы работаем.
        Варя кивнула, моля уши не вспыхнуть по новой. Неужто этот волчище вообразил, что ей понравилось?!
        Костя залпом допил чай и направился за Богданом к двери. Присел под рога на скамейку, стащил носки и сунул ноги в просушенные ботинки.
        - Забыл поинтересоваться, как твои руки?
        - Нормально, - буркнул Костя, со злостью взглянув на присевшего подле него Богдана. - Мне не нужна помощь, я сам справлюсь со шнурками.
        - Сам так сам! Больше не буду…
        Богдан откинул ему со лба чёлку, и Костя так шарахнулся затылком о стену, что аж рога задрожали.
        - Осторожней!
        Костя задрал голову. Рука Богдана лежала на оленьей вешалке.
        - Упали б, и всё. Проблема решена. Осталось бы только придумать, как с телом поступить.
        Костя криво усмехнулся и потер затылок. Затем вернулся к ботинкам и не без огрехов зашнуровал.
        - Ну, мы пошли, - бросил он Варе, продолжавшей сидеть у окна истуканом, и вышел следом за Богданом во двор.
        Варя ещё с минуту просидела над полной тарелкой, пока не почувствовала на плече руку:
        - Ну вот, теперь нам никто не помешает поболтать по-бабьи, - услышала она над самым ухом голос Анны. Наверное, Анны, потому что, скосив глаза, Варя увидела серую волчью лапу. Шум с улицы исчез. Как и свет из глаз. Варя попыталась закричать, но не смогла.
        Глава VIII - Фольклор
        Костя еле поспевал за Богданом. Бегом, через снег. Не разбирая дороги. Мимо пронеслись санки, чуть не сбив его с ног. Отскочив в сторону, Костя налетел на двух мальчишек лет десяти, которые тут же послали ему в спину по снежку. Костя обернулся - сорванцы скорчили ему рожи, но тут же получили нагоняй от мужика, который пилил дрова. Тут же хлопнули двери сарайчика - девчонка потащила через двор за шею вырывающегося гусёнка, уже сменившего жёлтый окрас на белый. К ней подскочила целая девчачья стая, но тут же разбежалась от грозного окрика. Женщина стояла подле древней старухи, которая сидела на маленькой скамеечке, полностью закутав в серый платок морщинистое с впалыми глазами лицо.
        Пока Костя с любопытством разглядывал жителей, пятясь к калитке, Богдан исчез, а расчищенную дорогу перегородили сани. Тяжеловоз мерно выпускал ноздрями пар и приминал копытом снег. Хозяина рядом не было, и Костя решил залезть на калитку и прыгнуть в сани, но не рассчитал прыжок и упал на голые доски. На ходу потирая ушибленную коленку, Костя спрыгнул на дорогу, покосился на безразличного ко всему коня и побежал туда, где начиналась развилка и сквозь лай собак слышался шум работающего мотора.
        Богдан успел развернуть машину к дороге, и та стояла с поднятым ковшом. Богдан лежал лицом на руле и барабанил пальцами по кнопке клаксона. Костя обошёл машину спереди, чтобы водитель его заметил, открыл дверь и подтянулся на руках, чтобы вскарабкаться на сиденье. Обнаружив третий ремень безопасности, Костя спросил:
        - Можно я всё-таки сбегаю за Варей?
        Богдан откинулся на спинку и потянулся за своим ремнём.
        - Ответь, только честно. Чего именно ты боишься? Остаться со мной один на один? Или оставить Варвару с моей женой?
        - К чему подобные вопросы? - Косте сделалось не по себе, будто все шерстинки свитера разом впились в кожу. - Просто спокойнее, когда она под присмотром. Я несу ответственность за неё перед её родителями, понимаете?
        Богдан положил руку на ручку переключения передач и усмехнулся.
        - Я б понял, если бы ты сказал, что так сильно любишь, что и часа не можешь прожить в разлуке. Другого мне не понять.
        Богдан выжал сцепление и перевёл ручку с нейтралки на первую передачу. Машина сперва забуксовала, а потом, подпрыгивая, выкатилась на дорогу.
        - Знаете что, Богдан… - Костя замолчал, не зная, как вежливо попросить румына не лезть в его личную жизнь. - Я не хочу обсуждать свою девушку с посторонним.
        - А я не обсуждаю Варвару. Я спросил про тебя.
        - Вы ничего не спросили. Вы передёрнули мою просьбу.
        - Тогда спрошу сейчас и прямо: ты любишь Варвару?
        - Богдан, я же сказал, что не намерен обсуждать…
        - Да я же ничего и не обсуждаю! - Богдан так резко вошёл в поворот, что Костя едва успел за ручку схватиться, чтобы не привалиться к водителю. - Ты дурак или нарочно доводишь меня? Не в состоянии, что ли, ответить на простой вопрос про женщину, с которой делишь постель?
        - Думайте, что я дурак. На том и разойдёмся.
        Но Богдан продолжал, точно не расслышал слов Кости:
        - Если бы ей угрожала смертельная опасность, ты бы бросился, не задумываясь, её защищать?
        - Богдан, я, кажется, не на приёме у психолога. Если вам хочется поболтать, то можем обсудить трансильванский фольклор.
        Богдан даже отвёл взгляд от дороги и скривил губы на прежний манер.
        - Слабо верится, что ты способен поддержать подобную беседу.
        Костя выдохнул и уставился на пустынное белоснежное полотно дороги. Делиться личным он не собирался, хотя мог бы сказать, что отчасти Богдан прав. Если на первом курсе древнерусскую и античную литературу Костя ещё честно читал, то фольклор прошёл мимо бодрым шагом, оставив в зачётке первую и единственную тройку. На пятом курсе его вдруг позвала к себе замдекана и предложила пересдать экзамен, потому что все решили, что он идёт на красный диплом - единственный представитель сильного пола. После получаса уговоров, Костя согласился взять у секретаря направление на пересдачу и, свернув трубочкой, сунул в карман рюкзака. В основное же отделение легли два библиотечных учебника и хрестоматия, которую он дома с первых страниц покрыл словами, позаимствованными культурным русским народом у татаро-монгол. Через две недели, насвистывая весёлый мотивчик, он пошёл от факультета журналистики на Университетскую набережную, свернул налево и вскоре вступил под своды ненавистного красно-белого здания. Таким же ненавистным взглядом хотела бы наградить его и преподавательница по фольклору, только по природе своей не
умела делать злые глаза, а с наследием завоевателей земель русских была знакома лишь на этимологическом уровне. И всё же, поправив на плечах Павло- посадский платок, она отправила его домой дочитывать хрестоматию, закрыв уши на обычные объяснения студента-старшекурсника - мастер-классы, мастерские, работа… Остальные составляющие занятости перед учителями обычно опускались.
        - Это очень безответственно, Константин, не оправдывать ожидания своего деканата.
        Костя аж глаза опустил от мнимого стыда, но быстро поднял на продолжение фразы:
        - Наша Варвара может помочь тебе подготовиться, если ты хорошо её попросишь.
        Костя и не заметил её раньше. Слилась с окном, растворилась в раскрытой на коленях книге. Совсем без краски, коса через плечо, длинная юбка, дурацкий джемпер - короче, обычный филфаковский экземпляр. Из серии, столько ему не выпить.
        Костя перевёл взгляд на бывшую преподавательницу:
        - Я умею читать. И через неделю всё вам отвечу.
        Он поднялся со стула, закинул на плечо рюкзак и вылетел с кафедры. Да пропади пропадом этот диплом! Матери есть, что на стенку вешать! Он вообще не придёт! Даже язык показал одному из бюстов, украшавшему коридор, и поправил чёлку, взглянув на своё отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Здесь его и догнало это нечто с кафедры и пролепетало:
        - Анна Алексеевна настаивает.
        Костя сосчитал до пяти и обернулся. Девушка уже и куртку застегнула. Иначе б сумку на грудь не нацепить было. Костя скинул на пол рюкзак и присел подле него на корточки. Извлёк увесистую хрестоматию, которую рассчитывал вернуть в библиотеку, и потряс ею перед опущенным к нему носом девушки:
        - До утра успеем прочесть?
        Лицо фольклористки сделалось каменным. Костя спрятал книгу обратно в рюкзак и застегнул молнию.
        - Чё ты предлагаешь? - Он поднялся и теперь ей пришлось задрать нос. - Я всё прочитаю, если захочу. Поняла? Или тебе заняться просто сегодня нечем?
        Девушка пожала плечами и улыбнулась. Теперь она выглядела уже не такой страшной.
        - Ну… - Костя замялся, а потом всё же брякнул: - Я живу недалеко. Соседей до семи нет. Можно спокойно чайку попить. Ну, идёшь?
        Чудо замялось и принялось рассматривать молнию на собственной сумке.
        - Я думала зайти в библиотеку. Мне нужны книги для реферата.
        - Ну… Книги так книги. Хозяин - барин. Моё дело предложить.
        - Я… Я могу и завтра в библиотеку сходить. Тебя Костя зовут?
        Он вытащил из кармана газетную визитку и сунул девушке в руку:
        - Оставь себе. На случай, если вдруг у тебя будет для меня какая-нибудь сенсация. Журналистику делают источники информации. Будешь моим источником?
        Она посмотрела на него слишком серьёзно и ответила:
        - Ага, если у нас в библиотеке будут новые поступления, обязательно сообщу.
        - А ты не без юмора.
        - Да и вы, надеюсь, не все такие тупые, как о вас отзываются наши профессора.
        - Обменялись любезностями, называется. А тебя правда Варвара зовут? Или это подпольная кличка?
        - Так зовут. Но я предпочитаю Варю.
        - Ну, пойдём, Варя… Пить чай.
        Всю дорогу они шли на пионерском расстоянии, обсуждая литературу. Вернее Костя кивал и вставлял междометия. Его голова была занята предстоящим интервью и двумя недописанными репортажами, которые надо было сдать ещё вчера. О рефератах он вообще решил не думать, иначе можно спрыгнуть с Дворцового моста. Но не сейчас. Нынче задача довести барышню до дома живой. Дура совершенно не смотрит по сторонам, и он уже второй раз хватает её за локоть, чтобы затормозить перед пешеходным переходом. Да она ещё нацепила лапти-скороходы. До дома дошли так быстро, что он не успел составить в голове полный список вопросов. Замок, как всегда, поддался лишь с третьего раза, а вторая дверь вообще оказалась незапертой, и он вдруг вспомнил, что уходил последним. Сейчас он предпочёл закрыть её на задвижку, чтобы обезопасить себя от незапланированно-раннего вторжения соседей. Затем стукнул по выключателю
        - свет мигнул на потолке лампочкой Ильича. Варя молча заслоняла собой шелушащиеся обои. Костя скинул ботинки.
        - Не снимай, у меня нет тапочек. А пол здесь не моют.
        - Но мне будет неудобно в обуви.
        - В комнате снимешь. Давай сумку подержу, а ты снимай куртку. Найдёшь свободную вешалку - твоя. Да, и свет погаси.
        Он пропустил гостью в комнату, положил сумку на крохотный диван, а рюкзак бросил в угол.
        - Разувайся, а я пока чай сделаю.
        Он сбегал с чайником на кухню за водой и поставил на пол на базу. Потом заглянул в крохотный холодильник, прижавшийся к дивану, и спросил:
        - Есть немного торта, вчерашнего, но съедобного. Или хочешь бутерброд?
        - Мне ничего не надо. Правда.
        Варя присела на диван и принялась изучать комнату. Матрас, брошенный в угол, отгороженный антикварным шкафом. У окна большой письменный стол, на котором лежал закрытый ноутбук. Рядом с монитором гора книг. Они были и на полках, прибитых над столом. Только большое, и видимо дорогое, офисное кресло выбивалось из общей обстановки.
        - Ты сейчас смотришь глазами моих родителей. Как в таких условиях можно жить! Верно? - усмехнулся хозяин комнаты, доставая с нижней полки журнального столика две чашки, сахарницу и коробку с чайными пакетиками. - Отвечу тебе - очень даже хорошо. Особенно, когда не приходится ночевать одному.
        - Не слишком ли много у тебя книг? - перебила его гостья.
        - Думал, ты скажешь, что так мало? Я пока сделаю чай, а ты можешь посмотреть всё, что лежит на столе. Можешь даже опись произвести для Анны Алексеевны. Кстати, ты фольклор тоже наизусть знаешь?
        - Я его в прошлом семестре сдавала.
        - Второй курс? Восемнадцать? Девятнадцать, сколько тебе?
        - У^ке восемнадцать, если ты об этом, - зло ответила Варя. - Не надо так со мной разговаривать. Хоть ты и с пятого. Ведь так?
        - Угу, почти свобода.
        - А чего фольклор пересдаёшь?
        - Просто мне очень хотят вручить красный диплом - буду таким вот полезным ископаемым. Не надо больших глаз делать. Мы всё равно для вас бездари и неучи. И вы, филологи, правы. Нас ничему не учат и мы ничего не знаем. Особенно никому не нужный фольклор.
        - А вот я его люблю. Это ведь своего рода сказки.
        - Именно. Ты как бы девочка, а я как бы мальчик. Разное восприятие реальности. Ты как чай любишь? Крепкий? С сахаром?
        - Слабый и без сахара. Сможешь назвать основные отличия фольклора от литературы?
        - Только когда чай выпью. Садись рядом. Тебе без сахара, мне с сахаром. Может, пряник хотя бы возьмёшь?
        Когда Варя присела на самый край, Костя подвинулся ближе и протянул раскрытый пакет. Она взяла пряник и потянулась к чашке.
        - Ты не местный?
        - А чё, за всю дорогу не сказал поребрик и парадная? Я коренной петербуржец в энном там поколении, просто не хотел жить с родителями и ездить по утрам на метро. А на Ваське плохо из-за мостов. Я погулять люблю. Ещё вопросы будут?
        - Да. Один - можно я пойду?
        Костя отставил чашку.
        - А чё приходила тогда?
        - Потому что Анна Алексеевна просила помочь тебе. Но вижу, тебе моя помощь не нужна.
        - Варя, ты чё дура? Или прикидываешься?
        Она тоже отставила чашку.
        - Ты о чём?
        - О фольклоре, б-ть! - Костя вскочил с дивана и отошёл к столу. - Ты чё не понимала, что мы не за фольклором идём?
        Он услышал, как скрипнул диван.
        - Варь, чай допей. Я тебя до метро провожу.
        - Я не хочу чаю и до метро дойду сама. Извини, что я такая дура и отняла у тебя время.
        Костя обернулся. Она уже взяла сумку.
        - У меня времени навалом. А тебе во сколько домой?
        - Твоё какое дело?
        - Ну, в библиотеку ты всё равно не вернёшься. А я отличный фильм скачал. Как раз про трансильванский фольклор. Хочешь посмотреть?
        - Я не стану с тобой спать. Понял?
        - А кто с тобой вообще спать собирается?! Королевишна нашлась, тоже мне! Варвара-Краса, длинная коса! Спрашиваю, фильм хочешь посмотреть? Про
        вампиров.
        - Я не смотрю ужастики.
        - Я тоже. Это психологическое кино не для всех. Для таких, как ты. Продюсер Девид Линч, если тебе это о чём-то говорит. И Питер Фонда в роли Ван Хельсинга на велосипеде… В общем я посмотрел половину, но готов смотреть по новой. «Надя» из тех фильмов, что дарят визуальное наслаждение. Ну? Это же фольклор, Варенька.
        - Включай, - вздохнула Варя и опустила сумку на пол.
        Костя откатил кресло в сторону, подсоединил к монитору шнур и запустил фильм.
        - Чёрно-белый? - удивилась Варя. - Серьёзно, что ли?
        - Дайте мне волю, я бы всё снимал в чёрно-белом. Все хорошие короткие метры до сих пор ч/б. Цвет отвлекает от размышлений, да и не нам ли, питерцам, дано увидеть тысячи оттенков серого? Или ты сама не местная? Кофе какого рода? Среднего?
        Варя вскочила с дивана и опрокинула на себя чай, но быстро подняла чашку и принялась отряхивать юбку.
        - Дай тряпку, я вытру пол и пойду.
        Костя стянул футболку, склонился к ногам девушки и принялся сам протирать пол. Та же, как заворожённая, смотрела на разинувшего пасть тигра.
        - Одноклассник сделал, - сказал Костя, не поднимая головы.
        - Что сделал?
        - То, на что ты смотришь сейчас, раскрыв рот. Вы все, девчонки, так реагируете. Я на третьем курсе решил снять учебный сюжет о своём приятеле, чтобы немного продвинуть его. Терпеть не могу писать о том, в чём не разбираюсь. Потому решил попробовать на своей шкуре.
        - Было больно?
        Костя выпрямился.
        - Не буду врать. Но когда на тебя направлена камера… Короче, ещё с древних времён это проверка мужчины на стойкость - нельзя и пикнуть во время процедуры. Я сейчас.
        Он вышел из комнаты и вернулся уже без футболки.
        - Юбка у тебя тоже не в лучшем состоянии, - Он раскрыл шкаф и бросил гостье халат: - Снимай, будем сушить на батарее. И сделай это побыстрее, я не буду год стоять к тебе спиной.
        Варя накинула банный халат, завязала кушак в два оборота и принялась стягивать юбку. Костя надел сухую футболку и обернулся.
        - Давай сюда.
        Варя протянула юбку. Костя аккуратно расправил мокрую материю на батарее.
        - Кино тебе придётся досмотреть. А виноват фольклор, будь он проклят. Вообще, ты всегда такая нервная?
        - Я нормальная. Просто надо мной в открытую ещё никто так не издевался.
        - А не в открытую? - расхохотался Костя. - Да улыбнись ты! У нас все такие на журфаке, тронутые на голову… У тебя, небось, и колготки мокрые…
        - Колготки я снимать не собираюсь! - почти завизжала Варя.
        - Ну, и сиди в мокрых, мне-то какое дело… Будешь орать, половину фильма пропустишь.
        Он приобнял гостью за плечи и спровадил к дивану. Она тут же отодвинулась от него на другой край и через пять минут молчаливого просмотра фильма, сухо сказала:
        - Выключи. Я это смотреть не буду.
        Костя коварно улыбнулся.
        - Тебя не возбуждает вид двух целующихся женщин?
        - Я попросила выключить.
        - Да ладно тебе! Там короткая сцена и очень эстетичная.
        - Я в этом никакой эстетики не нахожу.
        - Ты просто ханжа.
        - Я нормальная. Если бы тут два парня целовались, у тебя была б такая же реакция.
        - У меня б была нормальная реакция, потому что любовь в любом её проявлении остаётся любовью, а ханжество и занудство остаются уделом убогих людей. У тебя парень есть?
        Варя отрицательно мотнула головой.
        - Задумайся, почему… Чая ещё заварить?
        - Нет!
        Варя схватила его полную чашку и выплеснула Косте в лицо. Тот растерянно тряхнул головой и, сначала смахнув капли чая с футболки, сорвал её и метнулся к девушке.
        - О, сучка!
        Он легко оторвал Варю от пола и упал вместе с ней на матрас.
        - Не надо! - успела выкрикнуть Варя до его поцелуя.
        Искать узел кушака он не стал, распахнул халат и, скользнув пальцами под резинку, ловко стащил колготки вместе с трусами. Варя упёрлась ему в грудь, но скинуть его было выше её сил. Тогда она просто заплакала.
        - Ну чё теперь? Сама ж начала!
        Он сел рядом, но не стал застегивать джинсы.
        - Я ничего не начинала, - всхлипнула Варя, запахивая халат.
        - Больная! Валерьянки попей! Может, на людей кидаться не будешь!
        Варя отползла в сторону, чтобы дотянуться до колготок.
        - Я понимаю, почему тебя парень бросил. А, может, его никогда и не было, а?
        - Может, и не было. Отвернись!
        Костя отвернулся.
        - Ты там одеваться не спеши. Может, я твой единственный шанс.
        - Мне такой шанс не нужен.
        - А у тебя никакого не будет, если собой не займёшься. Если приглядеться, ты ничего. Только никто приглядываться не будет, понимаешь? Волосы распусти, брови накрась, юбку короче надень… Может, и парень появится.
        - Спасибо за советы. Как там моя юбка?
        - Мокрая, что проверять! Пошли фильм досматривать. Там ничего такого дальше не будет. Может, ещё и передумаешь…
        Костя вскочил и демонстративно застегнул ширинку. Но только сделал шаг к Варе, та отпрыгнула.
        - Не дёргайся! Я тебе волосы поправить хотел, - Костя стянул с растрепавшейся косы резинку и расправил русые волосы по плечам. - Ну, говорю ж, так можешь за нормальную девчонку сойти.
        - А сейчас я какая?
        - Библиотечная мышь, знающая фольклор, которую надо кашкой покормить, чтобы она добренькое сказала. И никогда не наливать ей чая.
        - Я вытру пол.
        - Иди лучше футболки постирай!
        - Где ванна?
        - На кухне! Ты куда? Я пошутил.
        Варя плотнее запахнула халат и села на диван. Костя взял новую футболку, подтёр пол старой и взглянул на Варю.
        - У меня и джинсы мокрые.
        - Повесь на батарею.
        Он остался, как был, и, сев на диван, притянул гостью к себе.
        - Не трогай меня! - взвизгнула Варя, но Костя не убрал рук.
        - Почему? У меня тоже сейчас никого нет. А ты мне нравишься даже в чёрнобелом варианте. Ну?
        Его губы потянулись к её, но глаза наткнулись на влажный взгляд.
        - Слушай, ты чего? Реветь собралась? Да я тебя не трону, больно надо!
        Костя отодвинулся к другому краю и уставился в монитор. Варя тайком вытерла глаза.
        - Слушай, Варь, а почему нет? Тебе ж уже восемнадцать. Я тебе не нравлюсь?
        - Я знаю тебя всего несколько часов.
        - И что это меняет? Ты всегда с первой минуты знаешь, будешь спать с этим человеком или нет. Ладно, не сопи! Фильм действительно классный, особенно среди всего дерьма, что снимают про вампиров. Фильм, кстати, старше тебя. Варь, - Костя толкнул девушку плечом, - давай, а?
        - Нет! Я не хочу, чтобы такой козел, как ты, стал моим первым мужчиной. Такой ответ тебя устраивает?
        - Козёл так козёл. Ну и жди своего царевича на сером волке, - и через минуту добавил: - А я не такой уж и козёл. Не курю вообще, пью редко - в основном на прессках в целях социализации. Матом почти не ругаюсь - опять же только на работе или когда меня чаем истерички обливают. Коренной петербуржец. Мама у меня художница, отец так, бизнес… Про мой возможный красный диплом ты уже слышала. Так что я совсем не лоботряс. Ну и рожей меня бог не обделил… В общем, у тебя моя визитка есть, так что если что… Ты адрес знаешь…
        - И что, думаешь, я приду?
        - Надеюсь. У меня девственницы никогда не было. Интересно.
        - Козёл ты, Костя!
        - Сама меня так назвала. Пытаюсь соответствовать.
        - Мне домой пора. Дай юбку. В мокрой поеду.
        Костя встал с дивана и притащил юбку, на которой уже не видно было пятна.
        - Проводить до метро?
        - Не надо. Я и так больше часа у тебя отняла, а ты не получил ничего взамен.
        - Почему же, - усмехнулся Костя, - я получил незапланированную стирку.
        Гостья схватила с вешалки куртку.
        - Варь, уже темно. Я провожу. Могу даже до дома.
        - Мне до Озерков.
        - Да хоть в Купчино! Я свободен. И ты мне что-нибудь про фольклор расскажешь. Идёт?
        Они оделись.
        - Давай сумку. А то ещё надумаешь огреть меня своими кирпичами.
        - Оборотней принято бить железом, - усмехнулась Варя.
        Костя пожал плечами и тогда в тёмной прихожей, и сейчас в тарантасе румына.
        - Я, например, знаю, что оборотней у вас принято бить железом. Интересно, почему?
        Богдан усмехнулся.
        - Потому что чугунная сковородка у бабы всегда под рукой. Но вообще-то оборотней накалывают на вилы. Но тебе лучше с оборотнем не встречаться. Не справишься. Загрызёт.
        - А мне интересны волки. Не люблю писать о том, в чём не разбираюсь.
        - Тогда не пиши про оборотней. Это вообще не твоя тема. А Варваре я помогу в них разобраться. Обещаю, она останется довольна.
        Богдан резко затормозил и скатил машину на обочину.
        - Мы не доехали…
        Костя вздрогнул, вдруг вновь увидев вокруг зрачка румына жёлтый круг. Богдан коснулся его плеча. На этот раз без лишней силы. Рука была мягкой, а он и не заметил, когда румын успел надеть меховые варежки.
        - Здесь рядом волчье логово, - прохрипел Богдан. - Хочу проверить выпущенного волчонка. Закройся в машине и не смей выходить на улицу. Особенно, если увидишь волка. Даже если тот кинется на машину. Не предпринимай никаких попыток отогнать его, слышишь меня? Не смей!
        Богдан отдёрнул руку - на рукавицах были волчьи когти. Только рассмотреть их Костя не успел. Румын выскочил из машины, успев втопить засов на водительской двери. Костя машинально нажал на свой. И тут на окно прыгнул волк - так неожиданно, что Костя отпрянул. В водительское окно он уже не увидел румына. А волк оставался на задних лапах. Из раскрытой зубастой пасти валил пар, а глаза нереально желтели. Костя выругался и отстегнул ремень безопасности.
        Глава IX - Дорога
        Костя и волк будто гипнотизировали друг друга. Парень мог поклясться, что взгляд у волка человеческий. Животное стояло на задних лапах, положив передние на стекло, и смотрело человеку прямо в глаза. Костя вжался в сиденье. Волк походил на изваяние - шерсть на холке взъерошена, но уши не шевелятся. Костя стал судорожно рыться в карманах - чёрт, нож остался в лыжных штанах. Впрочем, волк не медведь и даже не лось, чтобы пробить стекло. Так что Богдан прав. Самое лучшее в данной ситуации - оставаться в машине и ждать, когда волк сам уйдёт. Только ждать не хотелось. Хотелось проявить волю. Показать, кто в лесу хозяин, и увидеть хвост убегающего волка.
        Костя перегнулся через сиденье в надежде отыскать что-нибудь, способное обратить хищника в бегство.
        Первым на глаза попался фонарик. Отлично! Он включил его и направил луч света через стекло прямо в глаза зверя. Заскулив, волк спрыгнул с окна и попятился. Но дальше обочины не ушёл. Шея втянута, а вот устремлённый на человека взгляд горит недобрым огнём.
        Костя стал шарить дальше и нащупал рукой домкрат. С трудом вытянул из-за сиденья и взвесил на руке. Сойдёт!
        Волк снова припал к стеклу, и вновь Косте пришлось отпугнуть его фонариком. Затем он перелез на водительское сиденье, вытащил задвижку и замер. Волк перескочил на эту сторону и вновь загипнотизировал его жёлтыми глазами. Надо резко открыть дверь и ударом отбросить зверя, но левая рука почему-то дрожала, а железяка оттягивала правую так, что Костя испугался, что сейчас уронит домкрат. Но не может же он, как глупый ребёнок, просидеть взаперти, чтобы подарить Богдану очередной повод высмеять его. Нет, уж лучше встретиться с этим самоуверенным красавцем над бездыханным телом волка.
        Впрочем, это, может быть, не самый лучший способ завоевать расположение хозяина, принимая в расчёт его любовь к серому брату. Богдан ведь не зря попросил не реагировать на волка. Быть может, это один из вскормленных им питомцев пришёл, признав машину. Да и под ложечкой сосёт не по-детски, и тоненький мальчишеский голосок, ещё с картавым «р», пищит изнутри: «Прекрати, не надо!» К чёрту Богдана! Надо самому себе доказать, что на твоей спине татуированный тигр не просто так пасть разевает.
        Костя с силой толкнул дверь, но та застряла, и желаемого эффекта не получилось, а волк, почувствовав опасность, отпрыгнул, встал в стойку и стал выжидать. Костя медлил, поглядывая в сторону леса в надежде увидеть возвращающегося Богдана. Затем тяжело вздохнул и навалился плечом на дверь. Та распахнулась слишком быстро. Костя не удержался и полетел под колесо машины прямо в снег. Правой руки он не разжал, и домкрат больно приземлился на ногу. Но времени для стенаний не было. Костя видел несущегося на него волка с взъерошенной шерстью и разинутой пастью, из которой валили клубы пара. И слишком ярко сверкали четыре смертоносных клыка. Лапы будто вовсе не касались снега - полёт волка был мягкий и плавный, как в замедленном кино. Костя не мог оторвать взгляда от пылающих жёлтым огнём глаз и просто ждал, когда серый хищник запрыгнет на него. Только тоненький внутренний голосок не был парализован и взывал о помощи - сделай, сделай что-нибудь! Только волк уже совсем рядом, и сопротивление бесполезно, но всё же Костя поднял над головой правую руку и швырнул домкрат наугад, не целясь. Страх взял верх над
смелостью, и, сам не понимая почему, он повторил зов писклявого голоска и позвал на помощь:
        - Богдан!
        Костя не знал, успел ли выкрикнуть имя румына. Опустившиеся на грудь тяжёлые мягкие лапы перекрыли поток воздуха, в глазах потемнело, и тело сделалось абсолютно ватным.
        - Константин! Константин! Очнись!
        Парень с трудом приподнял веки, увидел белое лицо Богдана и захотел вновь закрыть глаза, но, почувствовав на лице холод, слизал с губ снежинки.
        - Вставай! - орал Богдан не своим голосом.
        Костя сумел подтащить себя к переднему колесу и принял сидячее положение, затем смахнул с лица остатки снега, которым Богдан, похоже, его растирал, и хрипло спросил:
        - Что с волком?
        Слова давались с трудом, грудь болела, будто на ней лежала груда кирпичей.
        - Какой ещё волк? - непонимающе переспросил Богдан.
        - Как какой? Как только вы ушли, к машине сразу подскочил серый, я схватил домкрат и швырнул в него, а потом позвал вас. Мне даже показалось, что волк меня немного придушил. Дышать тяжело.
        - Ты, кажется, перепутал волка с домовым, - усмехнулся румын. - Если бы он выдрал клок одежды, тогда я бы ещё поверил. Но душить… Я действительно услышал твой крик и поспешил к машине. Только, прости, никакого волка не увидел. Ты лежал тут на снегу без сознания.
        - Но вот же. Я швырнул домкрат…
        Снег вокруг оказался чист. Костя недоуменно посмотрел на поднявшегося с колен румына.
        - Все инструменты в закрытом ящике в кузове. И ты никак не мог ничего оттуда взять.
        - Нет, вы забыли его убрать.
        Костя с трудом поднялся и, опираясь рукой о распахнутую дверь, заглянул в салон в надежде увидеть на сиденье брошенный фонарик и, не найдя, стал искать его за сиденьем, но нашёл лишь бутылку с водой. За ночь она превратилась в большую льдинку и сейчас начала оттаивать.
        - Выпей воды, - послышался над самым ухом голос Богдана.
        Костя повернулся довольно осторожно, чтобы ненароком не толкнуть румына, но тот, к его удивлению, стоял далеко и, отвернувшись, ковырялся в зубах. Заметив пристальный взгляд парня, он улыбнулся одними губами, не обнажая зубов, и тихо сказал:
        - Не удержался и расцеловал волчонка, теперь весь рот в шерсти. Прости.
        Он вытянул из зубов несколько шерстинок и попытался сплюнуть остальные.
        - Бесполезно, - подмигнул он Косте. - Придётся терпеть до дома.
        Костя схватился за сдавленную грудь и нащупал в свитере рваную дырку.
        - Богдан! - закричал он радостно. - Вот…
        Румын сиганул с сугроба, на котором стоял, и подскочил к парню.
        - И что это доказывает? - Богдан брезгливо вытянул нитку из разорванной петли.
        - Жаль, что порвал… Ну, ничего…Свитер жутко колется. Волчья шерсть не приятна к телу, ведь так?
        - Теперь вы мне верите? - Костя пытался рассосать попавшую в рот вместе с водой льдинку и чуть не выплюнул её румыну в лицо.
        - Верю, что ты зацепился за дверь, когда вылезал, - Богдан провёл пальцами по железу. - Гляди, какое острое и ржавое. Хорошо, не поцарапался. Волчья шерсть тебя спасла.
        На руках румына больше не было волчьих рукавиц, и вот пальцы переместились Косте на щёку, прошлись по лёгкой щетине и откинула со лба чёлку. Костя почувствовал морозное дыхание румына, запах его одеколона - горьковатый, будто отвар полыни.
        - Неужели так сложно выполнить хоть одну просьбу? - прошептал Богдан, почти полностью приблизив своё лицо к Костиному. - Я ведь сказал, чтобы ты оставался в машине. А если бы это действительно был волк, а? Он мог бы перегрызть тебе глотку.
        - Это был волк, - Костя, кажется, не сказал, а прошептал. Голос куда-то делся, его втянули в себя прожигающие насквозь чёрные глаза. - Это был волк. Почему вы пытаетесь убедить меня в обратном.
        - У тебя навязчивая идея, тебе везде волки мерещатся, - Богдан запустил всю пятерню в мокрые от падения в снег волосы парня. - Ты так молод, мальчик, почему же так не любишь себя? Здесь дикий мир, с которым ты не знаком. Я пытаюсь оградить тебя от опасности, но ты специально лезешь на рожон. Тебе повезло, что волк тебе только привиделся, но в следующий раз он может оказаться реальным, и тогда тебя ничего не спасёт, даже твой нож, который ты всё равно забыл взять. Будь осторожен, мальчик. Слышишь меня?
        Но Костя не успел ответить, потому что Богдан толкнул его на сиденье.
        - Залезай, а то дождёмся снегопада и не вытащим твою машину.
        Костя подтянул ноги и перебрался к окну. Прикрыл глаза и вновь увидел волчью морду, чем-то неуловимым похожую на человеческое лицо, на лицо сидящего рядом румына.
        Богдан вёл машину очень плавно, потому Костя чуть не прошиб лбом торпеду, когда тот резко затормозил, заглушил мотор и молча вышел. Костя с трудом справился с пассажирской дверью и, когда вылез, увидел, что Богдан уже достал трос из ящика с инструментами и готовился его закрыть. Костя остановил его вопросом:
        - Домкрат на месте?
        Рука Богдана замерла, а лицо озарилось усмешкой.
        - Залезай, сам посмотришь.
        Костя без разговоров запрыгнул в кузов и действительно увидел домкрат, тот самый.
        - Почему ты решил, что я вру? - спросил Богдан. - Думаешь, я поднял его и положил сюда, пока ты был без сознания?
        Костя отвёл взгляд.
        - Да, я так думаю.
        - Для чего мне нужны эти детские игры? Ты просто, когда решил прогуляться, поскользнулся и ударился о машину, поэтому и потерял сознание, а волк тебе привиделся. Зато теперь я знаю, что ты действительно изучал фольклор. Ты сделал всё правильно. Чтобы вернуть оборотню человечье обличье, надо перекинуть через него железную вещь и позвать по имени.
        - Прекратите надо мной издеваться! - выкрикнул Костя, спрыгнул на дорогу и направился к своей утонувшей в снегу машине.
        Он тяжело дышал, грудь болела, в висках звенело, но он услышал, как хлопнула крышка железного ящика, и скрип снега под валенками Богдана. Костя не хотел оборачиваться и встречаться с ним взглядом - ему не нравилась затеянная румыном игра. Богдан отогнал волка. Это точно. Зачем только врёт?
        Но пришлось обернуться, когда Богдан присел рядом на корточки, чтобы привязать трос. Он захватил две лопаты. Костя тяжело вздохнул, взял одну и стал откапывать колеса. Богдан с лопатой обошёл машину с другой стороны.
        - Константин, пообещай в другой раз слушаться.
        Костя зло взглянул в бледное лицо румына.
        - Вы мне не отец, чтобы я вас слушался.
        Богдан улыбнулся, но как-то очень грустно.
        - Я бы хотел иметь такого сына. Представь, одного я даже назвал Константином.
        Костя промолчал и только с большим ожесточением стал отбрасывать от колес снег.
        - Я просил тебя сделать две элементарные вещи: не выходить ночью в коридор и не вылезать из машины. Почему тебе было так трудно усидеть на месте?
        Костя оперся о лопату.
        - Я уже объяснил. Мне показалось, что у нас в комнате кто-то был. Не кто-то, а волк. Теперь я точно знаю это. Так что прекратите игру. Почему просто не даёте поблагодарить себя? Спасибо, что спасли меня от волка.
        - Я спас себя, - усмехнулся Богдан. - Я бы никогда не простил себе твоей смерти. Но в другой раз будь осторожен с волками. Они действительно опасны. И не рассказывай ничего Варваре, ладно? Я не хочу от неё благодарностей. Я спасал тебя не для неё, а ради тебя самого.
        Богдан забрал у Кости лопату и направился к грузовичку.
        - А как вам самому не страшно с волками? - бросил Костя вопрос ему вдогонку.
        - Страшно, Константин, - ответил Богдан, не обернувшись. - Ещё как страшно. Он забросил лопаты в кузов и вернулся.
        - Давайте вытаскивать, что ли, - пожал плечами Костя, когда румын замер перед ним, буравя взглядом. - Я что-то уже сыт по горло дикой природой.
        - Я задам тебе вопрос: если бы волк набросился на Варвару, ты попытался бы её спасти?
        - К чему такие вопросы? Конечно же, да.
        - Ну и дурак!
        Богдан схватил конец троса и потянул к ковшу.
        - Почему дурак?! - не выдержал Костя. - Да потому что тебе с волком не справиться. И её не спасешь, и сам погибнешь.
        - Ну и пусть! А если ничего не сделаю, то, как вы правильно сказали, сам себя загрызу.
        - Дурак, потому что умный изначально не подпустит к девушке волка. Хватит лезть на рожон, а то так слишком быстро твоя Варвара останется без защитника.
        - Вы меня пугаете?
        - Нет, я тебя прошу не выходить ночью из комнаты. Трактир старый. Что угодно может свалиться на голову, если двигаться по нему в темноте. На чердаке живут волки, и они добрые только со мной. Но это, думаю, ты для себя уже уяснил. И… люди у нас не очень гостеприимные, поэтому ты зря брал в руки фотоаппарат сегодня утром.
        - Всё-то вы замечаете…
        - Мне ничего другого не остаётся, если меня не слышат - только следить. Ты мне очень нравишься, Константин, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
        - Что вы от меня хотите?
        - Послушания, больше ничего, - Богдан усмехнулся и повторил: - Больше ничего…
        - Хорошо, - Костя выдернул из кармана ключи. - Я буду запираться на ночь, не стану выходить в коридор, не полезу на чердак и не стану ничего фотографировать
        - впрочем, у меня села батарейка, и я всё равно не мог бы снимать, даже если бы захотел… И люди… Я не буду заговаривать с людьми. Довольны?
        - Да, и попроси Варвару делать то же самое.
        - А вы обещайте отпустить нас через три дня. Это крайний срок.
        - Этого я пообещать не могу. Что стоишь? Садись в машину. Будем вытаскивать.
        Богдан залез в кабину грузовичка. Костя сел за руль и завёл машину. Румын знал своё дело. Легковушка быстро оказалась на свободе, и Богдан вернулся отвязать трос.
        - Послушай, я не хочу тебя запугивать, просто мы живём как в прошлом веке. Заметил?
        - Заметил. Дать по морде за неверное слово тоже в порядке вещей, да?
        - С моими кулаками тебе лучше не знакомиться. Езжай следом и не отставай, а то опять потеряешься и встретишь на дороге голодного волка.
        А он ещё страшнее меня голодного. Я скормил свой завтрак волчонку на чердаке, и Анна пообещала за это оставить меня без обеда. Если так и будет, не подходи ко мне, ладно?
        Улыбка у Богдана не была весёлой. Костя лишь кивнул, пытаясь сделать вид, что забыл их утреннюю ссору. От нынешних разговоров тоже остался неприятный осадок. Быстрее бы вернуться к Варе, пока с чердака не сбежал очередной волк! Но Богдан, как назло, тащился черепахой, и Косте пару раз пришлось полностью втопить педаль тормоза в пол, чтобы избежать столкновения. Припарковав машину рядом с грузовичком, он схватил свитер и выскочил на улицу.
        Прошло порядка двух часов, а картина в деревне будто бы не изменилась - мальчишки всё также играли в снежки, малыши катались на санках, мужчина пилил дрова. Даже дверь сарая снова скрипнула, и из него выскочила всё та же девочка с всё тем же гусем, и женщина снова окриком разогнала окружившую добычу девчачью ораву. Старушка по-прежнему сидела на скамеечке и глядела в пустоту. Даже телега до сих пор загораживала калитку, но при их приближении тяжеловоз сделал несколько шагов. Костя протиснулся за Богданом в калитку и невольно напрягся, ожидая в спину снежок, но его не последовало.
        В трактире оставалось полутемно, ставни так и не открыли. Единственное, что изменилось, так это стол - убран, но не накрыт чистой скатертью. Вари и Анны нигде не видать. Костя присел на скамейку и стал расшнуровывать ботинки. Богдан замер под рогами, явно вслушиваясь в тишину.
        - Жди меня здесь. Не поднимайся наверх! - бросил он Косте и кинулся к лестнице.
        Глава X - Обед
        Костя не усидел на месте. Волк? Варя! Что Богдан услышал? Костя подскочил со скамейки и, на ходу натягивая шерстяные носки, побежал к лестнице, успев пару раз приложиться бедром к массивным трактирным столам. Однако стонать и потирать ушибленные места времени не было. Тревога ушатом ледяного пота полилась на голову. Костя вбежал наверх, будто на ногах выросли крылья.
        В коридоре темно, но не выколи глаз, как ночью. Два окна по обе стороны пропускали немного солнечного света, и тот ложился на пол косыми полосками, точно огромный гребень с обломанными зубьями или же волчья пасть. Костю затрясло ещё сильнее. Богдана уже след простыл. Ни тени, ни звука, точно наверху он один.
        На смену растерянности пришёл ужас. Костя крутил шеей с такой скоростью, что голова могла отвалиться. Да он её уже потерял, от страха за Варю. По спине струился пот, в ушах звенело от напряжения. Только услышать ничего не удавалось. Гробовая тишина. А в голове гремят вопросы румына. Варя! Где она? Что с ней? Чёрт бы побрал тебя, Богдан! Да, я, не задумываясь, брошусь её спасать! Что вы с ней сделали?
        Костя не знал, выкрикнул это или всего лишь подумал, но неожиданно возникший рядом Богдан схватил его за руку.
        - Ты же обещал слушаться меня! - низкий голос походил на рык.
        Богдан так сдавил руку, что Костя от боли даже оскалился.
        - Где Варя? - еле выдавил он из себя.
        Богдан завёл руку назад - пришлось согнуться пополам, упереться головой ему в грудь. Тяжёлая ладонь легла на волосы и принялась наглаживать затылок.
        - Тебе жить надоело? - Костя чувствовал горячее дыхание на волосах. - У меня волк сбежал! Тебе повезло, что я успел поймать его до того, как ты поднялся.
        - Где Варя? - прохрипел Костя вопрос по новой.
        - Я сильнее тебя, - Богдан не дал ему свободы. - Тебе, сопляк, со мной не справиться, и я заставлю тебя делать то, что я тебе говорю. Понял?
        - Понял, - выдохнул Костя, вновь чувствуя в груди нестерпимую боль. Богдан тут же отпустил его.
        - В прятки в детстве любил играть?
        Костя растирал руку и молчал.
        - Ну так вот - попробуй отыскать Варвару. Давай! Проваливай отсюда!
        Богдан не двинулся с места. Костя тоже. С полминуты они смотрели друг другу в глаза, и Косте вновь привиделись в глазах румына жёлтые круги. Он тряхнул головой и сдавленно попросил:
        - Отойдите, пожалуйста, в сторону. Дайте пройти.
        - Спускайся вниз. Её нет в комнате.
        - Отчего я должен вам верить?
        - А почему тебе кажется, что я тебя обманываю? Или ты вообще не доверяешь людям?
        - Я доверяю людям, которых знаю. Вас я не знаю.
        - Неужели? - Богдан удивлённо приподнял мохнатые брови. - И это ты говоришь человеку, который дважды спас тебя от волка?
        Костя промолчал.
        - Ты должен знать обо мне одно - я желаю тебе добра. Если я прошу не делать чего-то, не делай, ради всего святого!
        - Обещаю! Но я испугался за Варю. Я думал, она здесь. С волком.
        - Её здесь нет. Поищи в кухне. Я спущусь, как только усмирю волчицу.
        И будто в подтверждение его слов трактир сотрясся от грохота. Богдан побежал вглубь коридора. Костя рванул за ним.
        - Убирайся отсюда! - заорал Богдан и хотел толкнуть парня, но тут толстая доска двери треснула, и ему пришлось навалиться на неё плечом.
        - У тебя есть ремень? - прохрипел Богдан.
        Костя задрал свитер и дёрнул за бляшку. Румын выдернул ремень. В ту же секунду отлетела вторая доска, и в коридор просунулась волчья морда. Богдан накинул волку на шею удавку и затянул ремень.
        - Вниз! - заорал он парню и выбил ногой треснувшую доску.
        Волк рванулся к Косте, но Богдан сильнее стянул ременной ошейник. Зверь захрипел.
        - Вниз!
        Костя стоял, как вкопанный, не в силах отвести взгляда от жёлтых немигающих глаз волка.
        - Назад! - заорал Богдан то ли ему, то ли волку.
        Костя попятился и, шарахнувшись затылком о стену, съехал на пол. Волк напрыгнул на него, но не сумел дотянуться до горла. Однако Богдан уже тянул его назад из последних сил. Даже за дверной косяк схватился. Костя не двигался. Когти перебирали в воздухе, не касаясь его, но горящие расплавленным золотом глаза причиняли не меньшую боль.
        - Уползай!
        Костя пополз. Попятился, как рак, не поднимая зада. Волк хрипел. Богдан тащил его назад, крича теперь уже по-румынски. Костя почувствовал спиной балясину и поднялся. Трактир вновь сотрясся - похоже, Богдану всё же удалось втолкнуть волка в комнату и захлопнуть дверь. Костя вскочил на ноги, но, должно быть, слишком резко. Лоб покрылся испариной. Костя откинул чёлку и громко вздохнул. В глазах зарябило. Он вцепился в толстые перила, но картинка перед глазами продолжала распадаться на мелкие кусочки, и скоро те завертелись по кругу, будто стекляшки в детском калейдоскопе.
        Удара об пол Костя не почувствовал. Под ним оказалась мягкая шерсть, тёплая, пахнущая морозным холодом и зверем, хищником, кровью… Грудь затрещала, но желания освободиться от этой тяжести не возникало. Вот оно, безграничное спокойствие, которое возможно только на пороге смерти, в волчьих объятьях.
        - Константин! Константин!
        Голос Богдана звучал глухо и зло. Костя часто заморгал и попытался отстраниться от свитера, в который уткнулся носом. Богдан, видимо, стащил его с него и растирал ему шерстью щёки - волосья до сих пор щекочут нос. Костя шмыгнул и потёр самый кончик.
        - Слушай, парень, два раза за один день - не слишком ли часто? У тебя такое раньше бывало?
        Костя хотел подняться, но Богдан уложил его обратно.
        - Полежи ещё хотя бы с минуту.
        В голове гудело, будто на него надели ведро и били по нему молотком. Костя вздрагивал, то и дело судорожно сжимая руку Богдана, а потом вновь уткнулся носом в свитер.
        - Шерсти наглотаешься, - Богдан отвернул лицо парня в сторону лестницы, на которой показалась Варя. Или не она? На щёки Косте легли мягкие волчьи лапы. Он вывернулся, скатился с колен Богдана и встал на четвереньки. Лицо Вари оказалось напротив, губы шевелились, но слов Костя не слышал, лишь видел приближающиеся к его лицу когти. Но вдруг волчьи лапы исчезли и появились обычные пальцы. Он опустил глаза: на полу лежали перчатки - похожие Богдан потерял в лесу - из волчьей шкуры, с когтями.
        - Дура! - выдохнул Костя в лицо Варе и со злости чуть лбом об пол не начал биться.
        Возможно, ему помешал сделать это Богдан. Румын подтянул его за подмышки вверх и подставил плечо.
        - Я сам…
        Костя попытался отстраниться. Куда там! Хватка у Богдана стальная! Можно, конечно, вывернуться - заламывать руки при Варе Богдан постесняется. А если уж румын совсем без такта, то в этот раз Костя даст ему отпор. Он в хорошей форме и в кулаках есть сила - это не уличная драка, до крови не дойдёт. Он просто возьмёт бесконтрольную силу под контроль. Давно пора показать Богдану, что он не слабак, а просто чёртов питерский интеллигент. Но и ботаник при необходимости станет шпаной.
        Костя попытался пошевелиться, у него не получалось. Даже в детстве, когда он вырывался из отцовской хватки, такого превосходства у противника не было - да, отец всегда справлялся с ним, но нашкодивший мальчишка чувствовал, как в схватке с ним мускулы отца напрягаются. Руки же Богдана сейчас расслаблены, будто он вовсе не пытается сдержать сильного парня, а несёт под мышкой свёрток. Костя рванулся в сторону и тут же потерял под ногами опору. Его подбросили и перекинули через плечо.
        - Пропусти нас!
        Варя вжалась в стену раньше окрика Богдана.
        - Я сам могу дойти, - процедил Костя сквозь зубы.
        - Видишь же, что не можешь! Тебя ноги не держат! - ухмыльнулся Богдан.
        Костя обрадовался, что не видит наглой рожи румына, он и так еле сдерживался, чтобы не пройтись кулаками по его спине. Хотя куда важнее не смотреть сейчас в лицо Варе, идущей следом с рваным свитером и волчьими рукавицами.
        - Я могла сама его довести, - послышался мышиный писк Вари, и Богдан даже приостановился, чтобы сострить:
        - А ты его уже довела!
        Или же он остановился, чтобы просто открыть дверь. Наконец под головой Кости была подушка, а не плечо Богдана.
        - Не смей вставать! А ты живо вниз и позаботься, чтобы у него не случилось теперь ещё и голодного обморока.
        - Вы сами ничерта не ели, - попытался приподняться Костя, но тут же получил широкой ладонью в лоб.
        - Лежать! Она принесёт поесть и мне, пока я буду сидеть тут и охранять тебя.
        - От кого? - простонал Костя, не делая больше попыток приподняться: лоб болел теперь не меньше груди.
        - От тебя самого, - усмехнулся Богдан. - Ты свой самый злейший враг.
        - А где Анна?
        - Сидит с волчицей, - ответил Богдан и зыркнул на Варю: - Я должен повторить? Или ты начнёшь понимать меня с первого раза…
        - Не говорите с ней так! - Костя сел.
        На этот раз он получил от Богдана удар в грудь, слишком сильный, и закашлялся.
        - Ты начнёшь слушаться наконец?!
        Богдан сидел на краю кровати, но теперь вскочил и шагнул к двери, к которой жалась Варя. Девушка не мешала ему пройти, но он всё равно отодвинул её в сторону. Варя схватилась за плечо и даже оттянула ворот свитера - кожа горела.
        - Что он сделал? - подскочил Костя, когда спина Богдана ещё темнела в дверном проёме.
        - Ничего! Лежи! - почти прикрикнула на него Варя. - Плечо чешется просто!
        Она присела на край кровати и отложила в сторону свитер с рукавицами.
        - Откуда они у тебя? - Костя лишь повернул к ней голову, не поднимаясь с подушки.
        - Анна дала, когда чистили от снега дрова на просушку.
        - Вместо песен?
        - Вместе с песнями, - голос Вари сел. Она злилась. - У Анны что-то с руками. Может, аллергия, я не спрашивала. Она не хочет снимать рукавицы. Пришлось мне обед готовить. Под её песни. Она сказала, что потом мне их надиктует. Свадебные куплеты, только до жути грустные. И я прекрасно понимаю, что с таким мужем других и быть не может, - Варя вновь потёрла плечо, продолжавшее зудеть. - А что с тобой случилось?
        - Сам не знаю, - Костя помнил про данное Богдану обещание молчать про волка. Но то про лесного, про домашнего Варя сама знает. - Может, сильно головой ударился, когда волк напрыгнул. Вернее волчица. Но я уже нормальный, могу встать.
        - Лежи! - Варя выставила руку. - Не зли этого идиота!
        - Сними когти!
        Костя почти заскрипел зубами, когда Варя вновь надела рукавицы. Ему потребовалось много силы воли, чтобы не схватить Варю за руку. Она скинула рукавицы и натянула на пальцы рукава свитера.
        - Знал бы, как я испугалась, когда Анна подошла ко мне со спины в этих рукавицах. Хорошо ещё не заорала, а то со стыда бы провалилась.
        - А сама что тогда напялила? Меня попугать решила?! Так мне волков на сегодня довольно!
        - Дурак! Знаешь, как я за тебя испугалась! - буркнула Варя. - А не о рукавицах думала! О них я думала, когда окоченела во дворе с этими дровами. Хоть бы кто помог! Так ни души ведь!
        - Там полно народу было, - начал Костя, но Варя оборвала его с вызовом:
        - Где ты их видел?! Я здесь всё утро проторчала! Никого у них нет! Нафига вообще трактир, когда все по домам сидят.
        - Варя, там во дворе людей…
        Костя замолчал, заметив в дверях Богдана с подносом.
        - Моё дело овцу задрать, - напустился он с порога на девушку. - Бабье - хорошо приготовить. Мясо должно таять во рту, а не застревать в зубах!
        Варя опустила глаза и пробубнила:
        - Я старалась, но я никогда не готовила баранину. Я её, по правде сказать, не очень-то и люблю.
        - Теперь ты её возненавидишь! - Богдан грохнул подносом о стол. - Потому что тебе самой придётся всё это есть. Тогда в другой раз постараешься приготовить вкуснее, - И обернулся к кровати: - Мне очень жаль, Константин, что тебе придётся это есть.
        - Не надо меня жалеть, - Костя согнул руки в локтях, но решил не вставать: - Я съем. За два года ни разу не отравился.
        - Готовьте сами, раз моё не вкусно! - буркнула Варя, не поднимая глаз.
        Хорошо, что она не видела в тот момент лица румына. Его видел Костя. Гримаса боли, отчаяния, злобы… В любом случае, оно было ужасно. Богдан схватил с края кровати рукавицы, и швырнув себе под ноги, растоптал.
        - Богдан! - попытался позвать Костя, видя полный ненависти взгляд румына, направленный на его Варю.
        Богдан не повернул головы. Они с Варей испепеляли друг друга взглядами.
        - Готовить здесь будешь ты!
        Слова румына ударили сильнее хлыста. Варя взвилась на дыбы и сжала кулаки:
        - Я ехала сюда не ворочать чугунные сковородки. И надеюсь уехать отсюда с фольклором, а не с мозолями! Раз Анна больна, ищите помощь у соседей!
        Варя перевела дыхание и приготовилась выслушать нелицеприятный ответ, но румын промолчал. Однако взгляд его оставался пугающе злым. Хотя чего ей бояться? Самое страшное уже случилось прошлой ночью. Тогда она, дура, смолчала, но сейчас готова отходить его той самой сковородой, на которой тушила квашеную капусту. Общение с Анной пошло на пользу. В голове до сих пор звенел её голос:
        “Ох, бедная невеста, хорош ли выбор твой?
        Чем худо выйти замуж, так лучше прямо в гроб!”
        О, да, лично она предпочла бы умереть, чем всю жизнь выносить попрёки этого волчищи. Ночью его глаза тоже горели. Только нынче он с радостью съездил бы ей по физиономии вместо поцелуя. Сжимает, козёл, кулаки, стараясь удержать себя в руках. “Давай же!” - почти выкрикнула Варя, - “Ударь меня при Косте. Тогда эта жуткая молчанка закончится, и он заткнёт твою паршивую глотку твоим же свитером, и мы тотчас уберёмся отсюда. И давитесь сами своей овцой вместе с вашим фольклором!” Но Варя сдержалась и сказала почти спокойно:
        - Я не шучу. Попросите кого-нибудь из деревни готовить еду, если болезнь Анны настолько серьёзна. Я не умею готовить ваши блюда. И мы всё равно скоро уезжаем, ведь так, Костя? - повернулась она за поддержкой, и Костя кивнул:
        - Да, мы скоро уедем! Давайте не будем устраивать трагедии из-за подгорелой баранины. Это глупо.
        Богдан кивнул:
        - Ты прав, глупо! Там есть хлеб. Можно ещё сварить кукурузной каши.
        Продолжая удерживать Варю взглядом, Богдан сделал шаг к двери. В голове девушки вновь зазвучала трансильванская песня:
        “Ах, милая невеста, прекрасно стать женой,
        Жена не ровня девке, и будет жизнь иной.
        Забудь свои желанья ты в выборе пути:
        Теперь твой муж решает, куда тебе идти.
        Порой от папки брата ты плакала, сестра,
        Теперь же станешь плакать от мужнего словца:
        Оно больнее палки и ранит прямо в грудь.
        Мы все его познали - таков наш бабий путь.
        Терпи, не плачь, невеста, не выплакаться впрок,
        Терпи, уж коль сменила кокошник на платок.
        Тяжёл платок наш бабий, но вида не кажи:
        Под ним умело прячем все горести свои.
        Терпи со всеми вместе, наш бабий крест неси.
        Не смей сопротивляться, к нему смелей иди!”
        Варя думала, что ей не запомнить столько слов с первого раза, но сейчас она почти подпела внутреннему голосу.
        - Чего стоишь?
        Варя даже ногой ударила по остову кровати - отступать больше некуда, дверь открыта: иди на все четыре стороны.
        - Забыла, где кухня? - продолжал Богдан.
        - Я не стану варить вам кашу, - проговорила Варя тихо, но довольно твёрдо.
        - Богдан, отстаньте от неё, пожалуйста! - Костя сел на кровати и скрестил на груди руки, готовясь отвести удар, но Богдан и не думал укладывать его обратно на подушку. - Хотите, я сам свари»? Я пять лет жил один и умею это делать.
        - А я нет! - рявкнул румын. - Придёшь в себя, пойдёшь дрова колоть, коль так хочется. А бабская работа останется бабской на все века. Идёшь наконец?!
        Богдан протянул руку и почти схватил Варю за локоть.
        - Только троньте! - отступила она на шаг и плюхнулась на кровать.
        Румын молча вышел. Костя схватил Варю за руку.
        - Ты чего завелась?! Не видишь, что он бешеный?
        - А что ты ждал? Что я побегу за ним?! - Варя вырвала руку и вскочила на ноги: - Пусть жену за косы таскает, а на меня пусть не смеет даже голос повышать!
        - Варька! - Костя спустил ноги с кровати. - Ты чего? Совсем сдурела?! Ну, войди ты в его положение! Может, с Анной что серьезное, а он просто не говорит.
        Костя протянул руки, но Варя увернулась:
        - А что ты его так защищаешь? Да что бы там ни было у них, я-то тут причём?
        - Да потому что мы в гостях! Тебе от них фольклор нужен, а не им. Попросили у тебя помощи, помоги молча. Будь умнее. Они немного дикари. У них такта мало, но ты-то не из деревни!
        - Вот ты их свадебные куплеты послушай: Не брат - не приласкает, он станет бить тебя. Спеши к нему, не медли, не любят ждать мужья….
        - Блин, Варя! - перебил Костя и сумел поймать её за талию. - Ты чего? Это же фольклор! Ты чего там себе про Богдана нафантазировала?
        - Я ничего не фантазировала! - зашипела Варя, пытаясь скинуть руки Кости. - Он такой! Ты просто не хочешь видеть! Может с тобой он…
        - Варька, да уймись ты! - Костя вскочил на ноги, и теперь Варе уже было не выкрутиться из его объятий. - Что тебе Анна нарассказывала? На жизнь пожаловалась? Да все бабы на мужей гонят. И, наверное, за столько лет,
        есть за что! Но тебе-то он ничего не сделал, чтоб ты так с ним разговаривала!
        - Хорошо, больше не буду, - Варя наконец скинула руки парня. - Но и вниз не пойду без тебя, понял?
        Костя кивнул.
        - А я думал попросить тебя принести свитер, - улыбнулся он. - Я забыл его под вешалкой.
        - Тебе холодно? - встрепенулась Варя.
        - Да так, немного зябко, - и Костя действительно передёрнул плечами.
        - Я сейчас протоплю здесь.
        Богдан вошёл с охапкой дров. Наверное, услышал последние слова парня. Или подслушивал в коридоре всё это время. В любом случае, они не сказали ничего, что ему не следовало бы знать. Даже хорошо, если Богдан теперь в курсе Вариного настроения. Меньше довольных ухмылочек будет!
        - Спасибо за дрова, - бросил он, проходя мимо, и Варя ограничилась кивком.
        Дрова занялись быстро, но тепло не стало.
        - Да, вот ещё, - обернулся Богдан в дверях, - задвижку я не нашёл. Я тогда просто закрою вас на ночь на ключ. Так будет даже надёжней, - добавил он с прежней усмешкой. - Не надо будет лезть к вам через окно.
        - Благодарим за заботу, - поспешила Варя с ответом. Пусть Костя помолчит. Этот камень Богдан швырнул в её огород. И попал в пугало, которым она себя ощущала. Больно попал, но она не отвела глаз. Пусть прочитает в них, что её не следует отпирать до рассвета. Она к нему больше не выйдет.
        Сердце после разговора с Анной продолжало саднить.
        - Варвара, ты собираешься замуж?
        От такого вопроса Варя чуть по пальцу тесаком не рубанула. Анна тогда оборвала куплет и уставилась на неё в ожидании ответа.
        - Я не думала об этом, - начала она осторожно. - Мне бы диплом защитить сначала. Да и вообще мы с Костей просто… Ну, вы понимаете, просто…
        И Варя сдалась. Да что ни скажи сейчас, Анна не поймёт, потому что из другой культуры. У неё явно была настоящая брачная ночь. И Богдан, возможно, именно потому и позволил себе вольность с ней, потому что на её пальце нет кольца. Раз она спит с одним, то спокойно переспит и с другим. И она спокойно переспала. Даже не пискнула. Дура! Может, закричи она ночью, он бы отпустил её. А там бы сказали, что она действительно заблудилась в трактире и испугалась. Испугалась его… А она действительно испугалась. До немоты.
        Богдан давно ушёл, прикрыв дверь, а Варя до сих пор пялилась на светлое пятно, где раньше была задвижка.
        - Варь, тебе стыдно?
        Она обернулась к Косте.
        - Немного. Но уже ничего не поделаешь. Да и плевать, что он подумал. Главное, ты знаешь, что я на самом деле не истеричка.
        Варя подняла с пола рукавицы и попыталась расправить.
        - Придурок!
        - Не надо так, - Костя пересел к столу. - Не надо так о человеке, которого ты совсем не знаешь. Он всю дорогу пытал меня странными
        вопросами, а теперь до меня дошло. Моими ответами он проверял себя. Какое-то своё решение. А я, как дурак, тоже завёлся.
        - Что за вопросы? - Варя взяла тарелку и села с ней на кровать.
        Костя махнул рукой и сунул в рот первый кусок баранины.
        - Что его в ней не устроило? - пробормотал он с полным ртом.
        Варя тоже жевала свой кусок, но ответила только тогда, когда проглотила:
        - Ты, значит, вкуснее не ел. И мне нормально. Я могу и на этой баранине два дня прожить, а дольше я здесь задерживаться не собираюсь.
        - И не надо, - поддакнул Костя опять с полным ртом. - Мы только лишние хлопоты создаём. Надеюсь, вечерняя сказка всё же будет.
        Варя промолчала и, доев, пошла в ванную.
        - Костя! - позвала она. - А ты видел, что зеркало на двери висит?
        Парень подошёл к раковине. И верно, что показалось в начале массивной рамой, оказалось верхней частью двери, закрытой.
        - Костя, не ломись!
        Парень отошёл от зеркала.
        - Ты права. Хватит с них задвижки. Будет стыдно, если ещё что-нибудь сломаем.
        Варя промолчала. Задвижку сломала она, но пусть Костя никогда про это не узнает. Она вернулась и присела подле камина, чтобы протянуть руки огню.
        - Я хочу всё-таки побриться.
        Костя взял сумку с умывальными принадлежностями. Не помешает и зубы почистить. Он разложил зубные щётки на стуле поверх всё ещё влажного полотенца и решил взглянуть в зеркало - может, со щетиной он не такой уж и страшный. Бриться в потёмках не лучшая идея. Окно в крыше наглухо залеплено снегом, а света из спальни недостаточно.
        Костя придвинулся вплотную к зеркалу и даже за раму схватился. И тут отражение дрогнуло, и в первую секунду он подумал, что сорвал зеркало. Не сразу дошло, что это дверь открылась. Он толкал её, а она открывалась на себя. Внутри темнота - пугающая и зовущая. Влекомый любопытством, Костя вступил в её владения, предусмотрительно подперев дверь ногой, но не рассчитал веса цельного дерева. Нога поехала. Дверь захлопнулась. Костя остался в кромешной тьме.
        Глава XI - Чучело
        Щелчок двери прозвучал в унисон с тихим шорохом, донёсшимся непонятно из какого угла. Точно не человек. Крыса. Или волк? Костя попытался нащупать ручку, но не нашёл даже дверного косяка.
        - Заноз наставишь!
        Костя облегчённо выдохнул, узнав голос Богдана. Только понять, куда идти, не смог.
        - Сейчас лампу зажгу.
        Чиркнула спичка. Зажглась керосинка, осветив комнату неровным светом. Богдан сидел на полу в дальнем углу подле деревянной колыбели. Костя впечатал ноги в пол, хотя пламя, бушевавшее под стеклом, манило и пугало, заставляя человека чувствовать себя лесным зверем перед «красным цветком».
        - Подойди. Не бойся. Он не кусается, - насмешка в голосе Богдана подействовала отрезвляюще, и Костя шагнул к колыбели - в тряпках лежал волчонок. Он не видел его издалека, и Богдан зря смеялся, но сейчас в первое мгновение действительно принял за живого, и только потом понял, что это всего лишь чучело.
        - Спасибо, я лучше пойду, - отчеканил Костя, не в силах отвести взгляда от неподвижной морды.
        - Даже не расскажешь, что искал здесь?
        - Ничего, - пожал плечами Костя. - Я случайно толкнул зеркало.
        - В случайности с тобой я слабо верю, - Богдан постучал ладонью по полу. - Садись. Назад без моей помощи всё равно не выйдешь.
        Румын приподнял керосинку. Костя обернулся и не увидел двери, в которую только что вошёл. Он вернул растерянный взгляд на лицо Богдана, которое высвечивалось пугающей маской.
        - Просто ручки нет. Да садись же ко мне, - продолжил Богдан спокойным мягким тоном, и Костя против воли подчинился и, опустившись на колени рядом с чучелом, замер, глядя в лицо румына. Чёрные глаза впивались в его зрачки, причиняя ощутимую физическую боль. Костя попытался зажмуриться, но веки не слушались.
        - Обними меня.
        Не просьба, но приказ. Костя сначала покорно поднял руки и почти опустил на плечи румына, но тут резь в глазах прекратилась, и руки сразу безвольно повисли вдоль тела.
        - Я же сказал, что могу легко подчинить тебя себе, - Голос Богдана прозвучал зло.
        - Как вы это сделали? - выдохнул Костя, всё ещё не чувствуя в руках прежней силы.
        - Да какая разница?! - Богдан усмехнулся и покачал головой. - Главное, что я не хочу этого делать. Я хочу, чтобы до тебя наконец дошло, что меня лучше слушаться умом. Ну, куда ты полез? Зачем? Ты же видел, что это больше не дверь. Значит, эта комната больше не комната…
        - А что? - по-прежнему шёпотом спросил Костя, перебирая в уме возможные ответы, но того, что он услышал из уст румына, там не было:
        - Это склеп. А это мои дети, все шестеро. Когда они умирали, я делал по чучелу в каждую колыбельку.
        - Почему из волков? - спросил Костя, справившись с шоком.
        - Да потому что мы в Трансильвании. И потому что в каждом из нас сидит волк, но не каждого он одолевает. К счастью!
        Богдан откинул голову, чтобы лучше рассмотреть на потолке круг от лампы. Костя последовал его примеру. Чем не луна? И чем не волчий вой тот, что вырвался из груди Богдана…
        - Можешь так? - Румын толкнул парня плечом. Легонько, но Костя отклонился от него, точно болванчик. - Попробуй.
        И Богдан снова завыл. Костя тоже открыл рот и получил в бок новый пинок, но на этот раз сдюжил.
        - Ну, ещё! Давай! - подбадривал Богдан.
        Костя старался изо всех сил и вдруг услышал, как наверху ему отозвался настоящий волк.
        - Молодец! Довольно! - казалось, Богдан искренне порадовался его успеху. - Но лучше тебе оставаться человеком. Меньше хлопот. И меньше желания пристрелить, - рассмеялся румын теперь уже в голос.
        Костя передёрнул плечами, и Богдан тут же укрыл его своей жилеткой. Потолок скрипел: волк наверху носился и поскуливал. Богдан вытащил из колыбели палку и подбросил к потолку. Та отскочила от потолочной балки и упала б Косте на голову, если бы Богдан не поймал её, чтобы вернуть в колыбель. Волк наверху заскулил громче, а потом всё стихло.
        - Посидим ещё чуть-чуть.
        - Мне к Варе надо вернуться, пока она не испугалась.
        Костя поднялся с пола и шагнул к двери, ведущей, должно быть, в коридор.
        - Она заперта, и я пока не хочу доставать ключ.
        - Богдан, пожалуйста, - попросил Костя твёрдо.
        - Я тоже умею пропускать мимо ушей просьбы.
        Костя вернулся и сел на прежнее место.
        - Я обещаю никуда не лазить больше. Это действительно вышло случайно. И я безумно рад, что вы оказались здесь, и я ничего не попортил… - Костя запнулся. - А почему вы здесь?
        Богдан дунул на лампу, и они оказались в кромешной тьме.
        - Я пришёл сюда повыть. И я не хочу, чтобы кто-то, даже ты, видел мои слёзы.
        Костя нащупал плечо Богдана и сжал.
        - Не надо меня жалеть, - румын скинул его руку. - Я должен это пережить сам. Будет ещё одно чучело. Только теперь взрослой волчицы.
        Костя вскочил, но Богдан тут же дёрнул его за ногу вниз.
        - Ты ничего не знаешь, и я ничего не говорил. Анна надеялась, что сумеет сыграть роль гостеприимной хозяйки. И поначалу даже я поверил в её улыбку. Женщины сильнее нас. Они умеют улыбаться сквозь слёзы.
        - Что с ней?
        - Не важно. Совсем не важно. Важно лишь то, что скоро её не будет. Как и их всех.
        - Богдан, есть врачи…
        Тёплая ладонь закрыла ему рот, и Костя отпрянул.
        - Молчи. Тебя не должно было быть в этой комнате. И ты не должен был видеть мою боль.
        - Я видел её ещё в нашей спальне, но не мог подумать, что с Анной всё так серьёзно. Богдан, и всё же это неправильно…
        - Это правильно. Ни один врач её не спасёт. Я хотел бы облегчить ей последние дни. Однако и это не в моей власти.
        - Зачем вы оставили её одну с волчицей, если ей так плохо? Всё из-за нас?
        - Нет, я её уже забрал. Анна спит. Надеюсь, проспит до утра.
        - Богдан, если мы со своими сказками тут не к месту, мы уедем.
        - О, нет! - Богдан схватил его за запястье. - Если вы уедите, я вообще с ума сойду. Останьтесь!
        В волевом голосе слышалась мольба. Костя кивнул. Пусть темно, румын всё равно верно истолкует молчание. Но сам долго не выдержал.
        - Если нужна какая-то помощь… Ну, кроме готовки, вы говорите…
        - Я скажу, непременно скажу. А сейчас пойдём, а то и правда тебя хватятся. Не рассказывай Варваре про чучела. Про них даже Анна не знает.
        - Я ничего не скажу. Будьте спокойны.
        Богдан схватил Костю за руку и поставил на ноги, но не отпустил, так и протащил за собой к двери. Заскрипел ключ, и в глаза ударил солнечный свет. Кто бы мог подумать, что в коридоре на самом деле так светло!
        - И всё же вам сегодня не до сказок после заката…
        - Сказка будет. Всё будет. Анне не понравится, если её болезнь нарушит чьи-то планы. Скоро уже сядет солнце. Тогда я позову вас. Только после сказки я вас запру и выпущу волчонка погулять.
        - Я не буду никуда выходить, - улыбнулся Костя.
        - Позволь тебе не поверить.
        В голосе Богдана послышался привычный смешок. Он похлопал парня по спине и пошёл к лестнице. Костя тяжело вздохнул и направился к двери в свою спальню, но не открыл. Минуту поколебавшись, Костя на цыпочках прошёл мимо. Только кулак замер, так и не опустившись на дверь хозяйской спальни. А вдруг Анна действительно спит?
        - Анна! - позвал он достаточно громко, и когда никто не ответил, постучал. Послышался шорох. На дверь напрыгнули - волчица! Она оставалась в спальне.
        - Анна! - хотел позвать Костя громче, но тёплая ладонь вновь закрыла ему рот, и сильные руки развернули спиной к двери.
        - Твоим словам грош цена! - прорычал Богдан.
        - Как и вашим! - почти выплюнул Костя ему в лицо. - Там волк! Где Анна? Она жива?
        - Да, там волк, - отчеканил Богдан. - Я не говорил, что моя жена в спальне. Это не единственная здесь комната! Возвращайся к себе и не смей выходить, пока я не приду за тобой!
        - Вы проигнорировал мой вопрос!
        В ответ Богдан схватил его за рукав футболки и притянул к себе. Глаза румына горели, и Костю бросило в жар, как от костра. Он сумел вырваться и сделал шаг назад, но, увы, спина уперлась в стену, а через секунду Костя почувствовал лбом холод обледенелого стекла.
        - Видишь солнце?
        Богдан нагнулся к самому уху Кости, и его чёрные кудри защекотали небритую щёку парня. Костя молчал.
        - Мы договорились, что ты вернёшься к себе и будешь до вечера ждать моего приглашения. Забыл?
        Костя безуспешно пытался отлепить лицо от стекла, но в итоге только нос сильнее обморозил. Наконец он решился ударить локтем и почувствовал пустоту. Богдан отпустил его. Костя обернулся. Румын держал наготове ключ.
        - Убирайся к себе. Иначе я выпущу волка!
        Костя одёрнул футболку.
        - Анна жива?
        - Пока жива. И, надеюсь, мёртвой ты её не увидишь. Ступай к себе. Волк бился о дверь, и Костя поспешил отойти.
        - Я только хотел знать, жива ли она. Не злитесь.
        - Я не злюсь. Я просто хочу, чтобы и ты был жив. Мои волки сбесились. Они чуют чужаков или смерть, никто не знает наверняка. Уходи! Эта волчица может легко убить тебя. Иди к себе! Солнце опустится через час. Я буду ждать вас обоих внизу. Тогда и принесёшь поднос.
        Богдан замолчал, и на его лице отразилась безграничная усталость.
        - Мы можем дождаться Михея, - сказал Костя. - Вам самому нужно отдохнуть.
        - Михей совсем дряхл и выжил из ума. Это Анна надоумила его пригласить чужаков. Я был против вашего приезда. Знал, что любопытство возьмёт верх над элементарным тактом. Мы живём тихо, никого не трогаем, и хотим, чтобы не трогали нас. Когда- нибудь умрёт последний из нас, но это наш добровольный выбор - отказ от нового мира. Мы хотим так жить и готовы так умереть.
        - Ну, вы лично не совсем оторваны от мира. Во всяком случае, водите машину и, как понимаю, знакомы с интернетом, ведь в университет писал не Михей.
        Богдан усмехнулся.
        - Писала Анна. Она последней пришла из того мира и до сих пор тоскует. Мы единственные, кто покидает деревню. Покидали. После её смерти я уже никуда не двинусь. Я мечтал, что мы умрём в один день, но я не имею на это права.
        Богдан замолчал и сунул ключи в карман, больше не угрожая волком. Костя протянул руку. Хотелось просто коснуться локтя румына в знак поддержки, чтобы не стоять истуканом после таких горьких слов. Но локтя не нашёл, а нашёл такую же, как у него самого, щетину. Богдан зарылся носом ему в плечо, но когда Костя инстинктивно провёл рукой по его широкой спине, румын дёрнулся и отстранился.
        - Не надо меня жалеть. Это мой собственный выбор. Жалей Анну, потому что я сделал выбор за неё.
        Костя сунул руки в карманы.
        - Это тяжело, но вы справитесь. А я больше не буду ни во что лезть. И не задам ни одного вопроса. Я никогда не любил фольклор.
        - Я тоже не люблю фольклор, - Богдан скривил губы. - Но фольклор полюбил меня. А ты прекрати врать, любопытный мальчик, - он похлопал парня по плечу. - Это часть твоей натуры. Очень опасная привычка, скажу тебе, в наших краях.
        Хлопнула дверь, но Богдан не обернулся. Костя кивнул Варе и, не прощаясь, пошёл к ней.
        - Как ты оказался в коридоре? - спросила она, когда Костя затворил дверь.
        - Вышел через ту дверь за зеркалом. Это просто второй вход в ванную. И встретил Богдана. Мы говорили про Анну.
        Варя присела на кровать, не спуская с парня глаз. Костя машинально коснулся щеки и потер щетину.
        - Прости. Я сейчас побреюсь.
        Варя пожала плечами.
        - Да не надо. Что с Анной?
        - Он не сказал. Может, у неё рак, раз она должна умереть. Не знаю…
        - Как умереть? - Варя аж с кровати подскочила.
        - Да не знаю, говорю ж тебе! Сказал, что она перед нами крепилась. Это Анна общалась с твоим научным от лица Михея. Это её идея была…
        Варя села и уставилась мимо Кости на закрытую дверь. Он присел рядом и вздрогнул, когда Варя с силой сжала ему руку.
        - Я всё поняла, - выдохнула она, медленно поворачивая к нему бледное лицо.
        Костя непроизвольно сглотнул: только Варькиных откровений ему не хватало!
        - Это крик о помощи, понимаешь? - Варя сильнее сдавила ему пальцы. - Она хочет обратно в мир. Или хотя бы к врачу, а он медленно её здесь убивает.
        Костя тряхнул головой, отгоняя противную мысль, что Варька права.
        - Ну, а чем ты-то могла бы ей помочь? Меня здесь никто не ждал.
        - Но ты здесь. Это удача! Провидение! Ну что ты так смотришь?! - Варя кричала, но шёпотом. - Она не могла пригласить мужчину, как ты этого не понимаешь! Но как она обрадовалась, увидев тебя. Все эти её улыбки. А песни… Она не может сказать нам прямо. Она боится мужа. Я же сказала тебе, что он монстр. Но мы должны помочь ей. Мы её единственная надежда.
        - Как? Как мы поможем?
        Костя тоже перешёл на шёпот и плотнее придвинулся к девушке. Та пожала плечами.
        - Ты что-нибудь придумаешь. Ты можешь ей помочь. Иначе бы Богдан так не следил за тобой. Он тебя боится.
        - Ему со мной справиться раз плюнуть. Он гипнотизировать умеет.
        - Тогда нам надо сбежать, захватив с собой Анну.
        Костя откинулся на кровать и сложил руки на груди.
        - Не ночью же! К тому же, он запер Анну и ещё вместе с волком, чтобы я точно не зашёл. Весело!
        Варя осталась сидеть к нему спиной. Теперь она сжимала одеяло, и Костя даже порадовался, что не его руку. Пальцы ныли от её хватки. Ничего себе! А ведь даже шариковую ручку почти не сжимает!
        - Варь, а почему ты так уверена, что Богдан зверь?
        - Чувствую, - обернулась Варя и улыбнулась. - Поверь мне, он зверь.
        - Но во мне-то ты ошиблась, когда послала меня, - попытался он пошутить, хотя сердце не на шутку заныло от такого разговора. Намного сильнее, чем когда он всем сердцем жалел Богдана.
        - Я не ошиблась. Я просто тебя проверяла.
        - И сейчас тоже?
        Варя опустила глаза и со злостью потянула одеяло вверх.
        - Нет. Это кто-то там наверху нас проверяет. И мы можем не пройти проверку. Но мы последняя надежда Анны.
        - А, может, ты всё выдумала, фантазёрка. Атмосфера-то тут сказочная. Может, нас действительно пригласили за историями Михея?
        - Да нет никакого Михея! - Варя навалилась на Костю всем телом и сжала ему плечи. - Неужели ты до сих пор не понял? Богдан водит нас за нос. Он всучит нам сегодня сказку и завтра попытается выпроводить из деревни. Я думаю, он раскусил план Анны и изолировал её от нас. Мы должны пробраться к ней. Должны!
        - Давай всё же послушаем для начала сказку, - Костя скинул с себя девушку и сел. - Темнеет. Посмотрим, что нас ждёт после заката солнца.
        Глава XII - Сказка
        Костя решил наконец побриться и ушёл в ванную комнату, но на этот раз подставил к двери стул, чтобы та случайно не захлопнулась. Не хотелось
        вновь оказаться взаперти, да и оставлять Варю с дверью без задвижки в доме с лютующими волками слишком опасно. Костя потрогал заодно и зеркало - приросло намертво. Видимо, Богдан забил дверь изнутри, хотя они и не слышали стука молотка. Или там всё же была задвижка, которую впотьмах он не заметил?
        Костя брился медленно. Бритва опасная - Варя откопала её в антикварном магазине на его день рождения, которое они впервые отмечали вместе. Первое время им безраздельно владело желание отрастить бороду, но потом он приноровился бриться без порезов. Сейчас ему уж точно достаточно того, что саднит сердце - умудрились же они так вляпаться. Тут и вправду критическая ситуация в кубе!
        - Ты действительно веришь в невиновность Богдана?
        Костя чуть бритву не выронил - чёртовы носки, надо же ходить так бесшумно! Но пеной все-таки испачкался.
        - Варя, мы не в суде! - он сбрызнул лицо ледяной водой и даже побил себя по щекам. Только проснуться от страшного сна не получилось. - Я спрошу Анну, хочет ли она уехать? Если она согласится, я сделаю всё от меня зависящее. Обещаю.
        Варя стояла в дверях, скрестив на груди руки. Костя сполоснул бритву и сделал к девушке шаг, но не обнял. Уж слишком грозный был у неё вид. Костя прикрыл глаза ладонями и резко развёл руки в стороны.
        - Злыдня-феминистка детектед. Варька, улыбнись!
        - Ничего смешного! - Варя даже сжала губы.
        - Я не смеюсь! Когда я обнял Богдана, я почувствовал его боль. Это нельзя сымитировать. Я не девочка, меня так легко не проведёшь.
        - А меня, значит, проведёшь? - Варя ещё больше надулась. - Я тоже чувствую боль. Боль Анны, и она уж точно не врёт! И ещё я чувствую зло, которое исходит от Богдана. Это тоже нельзя сымитировать. Поверь мне!
        - Я верю, - наконец Костя сумел сжать её плечи. Варя не дернулась, но и не подалась к нему. - Мы чувствуем боль, разлитую в воздухе, но пока не знает её настоящую причину. Давай не вешать ярлыки заранее. Никогда не доверяй одному источнику. Так нас учили.
        - Почему ты не можешь просто поверить мне?
        Костя спрятал вспотевшие ладони девушки в свои холодные после воды руки.
        - Если бы это касалось тебя, я бы сразу поверил. Но мы говорим о чужих людях, которых знаем всего лишь день. Один день, Варька!
        - Ты тоже знал меня всего один день…
        - Варька, не начинай! - Костя даже зубами заскрежетал. - Речь сейчас не о нас.
        - А если бы это было о нас? Ты вообще меня любишь?
        Костя закрыл глаза, не вынеся взгляда Вари.
        - Здрасте, приехали! Причём тут это?
        - Значит, тебе плевать?!
        Он выдохнул - видно, изрядно её приморозило в лесу.
        - Варь, вспомни, как тебе было плохо во время гриппа, - заговорил он, так и не открыв глаз. - Я не отпустил тебя к родителям и ухаживал за тобой. Неужели ты думаешь, что это стал бы делать человек, который ничего к тебе не чувствует?
        - Я задала прямой вопрос!
        Костя открыл глаза. У Вари аж губы посинели от напряжения.
        - Ну, ладно, я никогда не признавался тебе в любви, потому что просто не знаю, как сказать это нормально. Мне кажется это банальностью и девчачьей глупостью. Мне просто спокойно и хорошо с тобой. Надеюсь, тебе тоже. А если что-то не устраивает, то я приму все претензии в Питере, ладно? - бросил он уже совсем зло.
        Варя вырвала руки и повернулась к нему спиной. Теперь у него самого вспотели ладони.
        - Знаешь, - начал он скороговоркой, - Богдан спросил, готов ли я пожертвовать жизнью, спасая тебя? Я ответил, что готов. Да, я так чувствую. И это всяко лучше ваших дебильных ай лав ю, не находишь?
        - Да кому нужна твоя жизнь?! - огрызнулась Варя, усевшись на кровать.
        Она теперь глядела в пол, и потому Костя спокойно переступил порог ванной комнаты и сел рядом. Можно было смотреть ей на ноги, не мучая себя изучением напряжённого профиля. Да что её так разобрало сегодня?!
        Варя продолжала играть в молчанку довольно долго. Костя успел сменить футболку и сейчас раздумывал, зажигать керосинку или нет. Стало уже довольно темно. Самое время для трансильванских сказок.
        - Бери блокнот с ручкой, и пошли вниз.
        - Иди один. Вы лучше поговорите без меня. По-мужски!
        Костя ничего не сказал, вытащил из рюкзака блокнот с ручкой и вышел в коридор, не придержав дверь, и та гулко хлопнула. «Может, так действительно лучше. Посидит одна, успокоится», - подумал Костя и бодро зашагал к лестнице. Снизу не доносилось ни звука. Спустившись на пару ступенек, он вспомнил про грязную посуду, но решил не возвращаться за ней. Может, и отдавать будет некому.
        В очаге пылал огонь, высвечивая огромную фигуру Богдана. Костя спустился ещё на несколько ступенек. Румын не шелохнулся. Он лежал, поджав длинные ноги, выгнув спину дугой, пряча голову чуть ли не у самого живота - сравнение со спящей собакой или волком само пришло на ум, и Костя вздрогнул. Он решил повременить со сказкой до утра, но вдруг заметил, что одно полено лежит неровно, и искры могут долететь до волчьей шкуры, на которой спал Богдан.
        Костя подбежал к камину и, перепрыгнув через спящего, без кочерги, прямо ногой, столкнул полено внутрь очага. Шерсть носка тут же вспыхнула, и Костя принялся сбивать огонь о железную пластину, закрывавшую деревянные половицы перед очагом, а через секунду уже лежал спиной на шкуре, а Богдан голыми руками стягивал с него горящий носок. Костя дёрнул ногу на себя, и пылающий факел остался в руках румына и тотчас полетел в камин. Затем холодные ладони сомкнулись на покрасневших пальцах, и Костя сразу почувствовал облегчение, прикрыл глаза и завалился обратно на шкуру.
        - Ты кочергу не увидел? Или даже не искал? - пальцы Богдана мягко двигались по ступне парня, обволакивая кожу спасительным холодом. - А если бы меня рядом не оказалось?
        - Если б вы здесь не спали, я бы и не полез в огонь.
        Разум требовал возврата ноги, но та вовсе не желала покидать ледяной плен. Костя приподнялся на локтях и увидел, что Богдан внимательно наблюдает за выражением его лица.
        - Я не спал, - сказал румын. - Просто лежал и смотрел на огонь.
        - Странная поза для того, чтобы смотреть на огонь, - разозлился Костя на такой ответ. Хоть бы спасибо сказал, что спас его дом от пожара! Да и его самого! - Интересно, у вас глаза и на затылке?
        - Не слишком ли ты наблюдательный, мой мальчик. Не слишком?
        - Не называйте меня так!
        Костя вырвал ногу и спрятал под себя.
        - Вот когда повзрослеешь и прекратишь делать глупости, тогда я и стану относиться к тебе, как к мужчине. Но думаю, за наше короткое знакомство этого не произойдёт.
        Его рука скользнула по лицу парня, проверяя щёки на гладкость. Костя хотел дёрнуться, но Богдан положил вторую руку ему на плечо и будто камнем придавил к полу.
        - Не трогайте меня, пожалуйста, - попросил Костя как можно вежливее.
        Богдан отрицательно мотнул головой. Его рука скользнула с лица вниз и прикрыла пасть нарисованного волка. Чёрт, и Варька ничего не сказала! А он и не посмотрел, что надел.
        - Специально меня позлить, да? - почти прорычал Богдан.
        Его лицо было совсем рядом. Они смотрели друг другу в глаза настолько пристально, что Костя даже почувствовал, как ресницы увлажнились, и чтобы убрать с глаз пелену, часто-часто заморгал, а когда открыл глаза в очередной раз, то не увидел подле себя Богдана, потому резко обернулся, боясь обнаружить чокнутого румына за спиной, но там тоже никого не было.
        - Хватит играть со мной! - выкрикнул Костя. И плевать, что услышат наверху.
        Он обернулся к огню и увидел Богдана на прежнем месте, но уже с блокнотом и ручкой, которые Костя отшвырнул в сторону, когда полез ногой в огонь.
        - Как вы это делаете, чёрт возьми?! - выкрикнул в непроизвольном восхищении Костя. - Как?
        - Фокусники никогда не раскрывают секретов. Иначе это будет уже не фокус, а так - пшик, - улыбнулся Богдан и протянул Косте блокнот. - Волка я тебе прощаю. Но только сегодня. Потому что ты довольно натерпелся. Варвара где? Кому я буду сказку рассказывать?
        - Мне, - Костя сжал ручку. - Я запишу все до единого слова. Я пишу быстро, не переживайте.
        - А я и не переживаю, потому что рассказываю медленно. Как старик, которому некуда спешить. Это правильный темп повествования, да и жизни. Мы никуда не спешим.
        - Я это уже понял, - Костя едва сдержался, чтобы не добавить, что они-то с Варей спешат.
        Напоминать про время здесь бесполезно. У них даже часов нет. Богдан молчал, и Костя понял, что скоро не уйдет, потому придвинулся к огню. Глупо было спускаться в футболке. Надел бы свитер, и волка б Богдан не увидел. Волчье логово! Вот попали так попали! Сказочники…
        - Прости, я не умею красиво рассказывать. Михей сделал бы это намного лучше. Даже белого жеребца бы показал…
        Богдан опять замолчал. Надолго.
        - Какого жеребца?
        - Белого. Не знаешь разве, как местные ищут стригоев? Запускают на кладбище белого жеребца, который встает, будто вкопанный, подле могилы кровопийцы. В безветрие можно ещё увидеть голубое свечение и мелкие вздутости в земле. Обычно мы выкапываем таких покойников, отрезаем им голову, сжигаем тело и рассеиваем прах по ветру.
        - Мы - это собирательный образ? - осведомился Костя, пытаясь перехватить взгляд Богдана, но не смог. Тот будто искал что-то в темноте и не находил. Или Богдан просто не понял вопроса. - Ну, не вы же выкапываете и сжигаете. Или… Неужели настолько…
        Богдан вернул взгляд на его лицо и грустно усмехнулся.
        - Настолько. Даже мою мать выкопали и сделали с телом то, что я тебе описал, чем разозлили отца до предела. Как он не застрелил тогда кого-то, не знаю… Он вообще любил пострелять. Даже на медведя ходил. Его трофей тут висит. И его ружье. Уже мой личный трофей. Я сумел его у него выкрасть, а то всякое может быть по пьяной дури. Всякое…
        Богдан теперь отвернулся к огню.
        - Константин, ты умеешь хранить тайны?
        Парень кивнул, хотя и не был уверен, что Богдан заметил его кивок.
        - Я тоже. Потому что подумал, что отец убьет и меня, если я расскажу правду про то, как умерла моя мать. Он убил ее по пьянке. Когда отец тогда начал орать, я забился за печь, там где мать держала все для шитья и сквозь занавеску видел, как он полоснул ее сперва ножом по уху, и когда мать схватилась обеими руками за голову, всадил в сердце пулю. Я не знаю, почему не закрыл глаза… И даже не отпрянул от занавески.
        Жар огня опалил Косте лицо, а спина осталась в холоде. Он молчал. Его пригласили в слушатели. Не более.
        - Он сказал всем, что она чистила ружье, не пустил в избу баб, сам омыл тело, одел и уложил в гроб. Закопал в тот же день, без попа. Он не любил румынский и румын. Говорил в основном по-русски и никогда не пил с мужиками. Только один. Сам с собой. Соседи, конечно, позвонили властям. Те приехали. Хотели выкопать. Но ждали, наверное, какого-то разрешения. Я не знаю, мне семь лет тогда было… Я ничего не соображал в те дни от страха. Боялся проговориться, и все равно твердил про мать. Старухи и стали поговаривать, что покойница буйная, к сынку малому является, заберет его с собой. Сумасшедших всегда много. Про жеребца вспомнили. А он к свежей могиле сразу. Конечно, сеном сушеным закидана была земля. Выкопали, да раздевать не стали, наверное, вот и рану не увидели. Сожгли… Ох и бушевали власти потом, а отец взял меня за шкирку, и мы ушли из деревни насовсем. Пришли сюда. И стали уже оба пришлыми. Но здесь мы никому не мешали. А он пьет, всю жизнь пьет… Простить себя не может. Любил он
        мать.
        Замолчал, потом ушел. Вернулся с двумя кружками. К счастью, не полными. Ничего не сказал. Константин залпом выпил протянутую. Местный самогон, что сок. Даже сливой пахнет. Но грудь жжет, мама не горюй.
        - Ладно… - Богдан толкнул кружки в темноту. - Давай про сказку лучше. Не Михея это сказки, а старика, что нас тогда приютил. Он рассказывал их каждый вечер, чтоб я уснул. Вот тебе одна из них. Без стригоев, без оборотней. Совсем не трансильванская. Но она местная, поверь мне.
        «Давно то было. Уж и не припомнит никто. Жил на свете один господарь, и было у него три сына и маленькая дочь. Все хорошо было во владениях господаря. Да только скуп был он. Еду прятал по сундукам и на засовы запирал, чтобы никто из слуг не прокрался в хранилище да не полакомился господскими кушаньями. Да вот беда приключилась. Как не придёт по утру господарь со своими ключами, глядит, из закрытого сундука яства пропали. Опечалился господарь. Потребовал к себе старшего сына и наказывает ему ночью будущей на страже сундука в кладовой стоять.
        Делать нечего. Старший сын сказал себе, а чего боятся-то: ну кто в кладовку кроме мышей придёт. И пошёл к кладовой, устроил себе постель на сене и уснул, убаюканный тёплым ветерком, ворвавшимся в приоткрытую дверь. А когда проснулся он на рассвете, то увидел, что сундук открыт и еды в нем меньше стало. Устыдился он своего неразумения, запер сундук и отправился предстать пред глаза отца.
        - Видел ли ты кого? - вопрошает сына господарь
        Но старший сын, смотря чистым взглядом в суровые глаза отца, ответствовал так:
        - Никого не видел, и все яства на месте.
        Поверил ему отец, но на следующий день вновь обнаружил пропажу и велел среднему сыну на страже стоять Только и с ним та же беда приключилась. Подул ветер, уснул средний сын, а на утро обнаружил открытый сундук. Последовал примеру брата: закрыл побыстрее сундук и отправился пред глаза отца. Сказал ему без зазрения совести, что всю ночь караулили и ничего странного не заметил. День прошёл, но господарь вновь обнаружил пропажу. Настал черёд младшему сыну караулить сундуки с яствами. А младшего сына звали Николой. Отправился он в кладовую и взял с собой подушку, а в подушку воткнул четыре острые иглы. Подумал он, коль станет сон одолевать, уколется он щекой об острые иглы и проснётся.
        И вот почти наступила полночь. И, о ужас, страшное создание, покрытое с ног до головы волосами, появилось в кладовой. Да и не сказать, чтоб с ног, потому как ног у него не было, были вместо них копыта. А вместо рук - острые птичьи когти. А за спиной - огромные крылья Но это былое ещё не самое страшное… Увидел Никола, как пожирает это чудище еду, а потом медленно проходит мимо него, не замечая, поднимется вверх по ступеням, идёт по коридору и заходит в спальню их младшей сестры. Побежал Никола следом и замер на пороге, не чувствуя от страха ни рук, ни ног. Пуста оказалась колыбелька сестры, и чудовище вдруг уменьшилось, превратилось в сестру и улеглось обратно в колыбель. И никто бы сейчас в розовощёком младенце не узнал бы страшное волосатое чудище.
        И вот наступил рассвет, проснулся господарь и призвал к себе младшего сына.
        - Что видел ты прошлой ночью, Никола?
        - О, отец, - ответил сын. - Уж лучше бы я проспал всю ночь, как мои братья, ничего не видя. Пожалуйста, вели оседлать для меня коня и дай мне сундук полный золота. И позволь отправиться в дальние края на поиски невесты.
        Ничего не сказал отец, но исполнил просьбу сына. И вот вскочил младший сын на коня и отправился прочь из замка. Но лишь отъехал от него на такое расстояние, чтобы с высоких стен не видать его было, спешился, вырыл глубокую яму, положил туда сундук с золотом и закопал. Было это недалеко от колодца, вырытого на земле, всё ещё принадлежащей его отцу. И вот, схоронив сокровища, пометил Никола то место камнями и отправился дальше.
        Долго ли, коротко ли длилось странствие нашего бедного Николы, никто не знает. Но вот однажды набрел он в лесу на прекрасную птицу-дятла. Не простая была эта птица, была она королевой всех птиц.
        - Куда держишь путь, юноша? - спросила королева.
        - Я ищу край, где нет ни смерти, ни старости. И в тех краях хочу я отыскать для себя невесту.
        - Тогда ты пришёл в нужное место, - ответила королева.
        - Как-то может быть?
        - Ты видишь те бескрайние леса? Лишь когда коснусь я своим клювом последней ветки последнего дерева, тогда придёт ко мне старость и смерть, чтобы забрать с собой.
        - Ха, - усмехнулся Никола. - Сегодня ты стучишь по одному дереву, завтра - по другому. И рано или поздно придёт к тебе старость и смерть и заберёт тебя с собой. Нет, не то место ищу я.
        И, пожелав королеве птиц счастливо оставаться, пустил он коня своего вскачь и отправился искать дальше. И вот долго ли коротко ли длился его путь, день за днём скакал он по неизвестным дорогам и наконец достиг прекрасного дворца. На встречу к нему вышла прекрасная юная девушка, ни слова не сказав она поцеловала его и заключила в свои объятья. Целых семь дней провёл Никола во дворце, купаясь в любви прекрасной девушки, и все к нему относились, будто был он король. И вот пришёл час покинуть этот странный дворец. Прижалась к нему прекрасная хозяйка, умоляя его остаться.
        - Видишь те высокие горы? - спросила она. - Старость и смерть придут сюда из тех далёких краёв лишь тогда, когда ветер сравняет эти высокие горы с землёй. Почему же ты не желаешь остаться здесь со мной?
        - Благодарю, - ответил Никола. - Мне нужно ехать вперёд, чтобы отыскать место, где обитает этот самый ветер, который имеет власть над твоей смертью.
        И покинул Никола дворец и прекрасную девушку. Плутал он и плутал по неизведанным дорогам, пока не пришёл наконец на край света. И тогда конь его заговорила человечьим языком:
        - Добрый хозяин, ударь как меня четыре раза хлыстом, а себя ударь дважды, и тогда мы сможем перебраться через ручей желания. А коли властитель желаний захочет выбить тебя из седла, пронзи бока мои шпорами так сильно, как только можешь. И ни в коем случае не смотри назад.
        Никола сделал то, что велел ему конь. И вот они перелетели через ручей желаний и благополучно оказались в другом мире. Набрели наконец на небольшую хижину и увидели прекрасного мальчика, которому на вид не дать было и пятнадцати лет.
        - Что привело тебя ко мне, Никола? - спросил мальчик.
        - Я странствую по свету в поисках места, где нет ни старости, ни смерти.
        - Тогда ты пришёл туда, куда нужно, - ответил мальчик. - Ты пришёл ко мне, ведь я и есть ветер, которому подчиняются старость и смерть.
        - Тогда я останусь здесь с тобой на всю вечность, - объявил Никола.
        И он остался жить в хижине Ветра и прожил там тысячи и тысячи лет, не становясь старше. И вот однажды Никола отправился на охоту в ближайшие горы, покрытые золотом и серебром, но не было в этих горах дичи. Ветер предупредил его:
        - Никола, ты можешь идти за те холмы. Но не смей вновь пересекать ручей желаний, потому как тогда ты навсегда потеряешь этот мир для себя.
        Никола обещал быть осторожным. Но минуло несколько веков, и вот однажды гнался он за золотой антилопой и загнал её к ручью желаний. И вот властитель желаний поймал его в свои сети и пригнул к земле. Вернулся Никола в хижину ветра, только в глазах его стояли слезы.
        - Я не могу оставаться с тобой дольше, - сказал он. - Я хочу вернуться к отцу.
        - Ты сумасшедший, - рассмеялся ему в лицо Ветер. - Твоего отца давно нет в живых, как нет и твоих братьев. Никто даже не помнит места, где когда-то стоял ваш город. Поверь мне, я пролетал над этим местом меньше часа назад. Там всё давно заросло пшеницей.
        Но Никола умирал от тоски. Он не слушал больше слов Ветра. Он пожелал себе удачи, оседлал коня и отправился в обратный путь. И вот уже он достиг дворца неизвестной красавицы. Высокие горы вкруг него уже сравнялись с землёй, и никто не вышел поприветствовать путника. Но вот наконец скрипнули ворота, и страшная старуха предстала перед Николой. И в этой старухе невозможно было признать ту прекрасную девушку, которую встретил он однажды. И как только взглянула старуха на него, издала она жуткий крик и тотчас обратилась в пепел.
        Никола погоревал несколько дней и продолжил свой путь. И вот достиг он дома королевы птиц, и лишь одно дерево осталось на краю леса, и невозможно было узнать некогда прекрасную птицу: поблекли её перья, как кожа старых людей испещряется морщинами. Лишь увидела она его, вскрикнула:
        - О, Никола, как же так получилось, что ты до сих пор выглядишь так молодо?
        И вот клюв королевы ударил по последней ветке последнего дерева, и упала птица бездыханной на землю. Никола схоронил её и продолжил свой путь.
        И вот наконец достиг он того места, где раньше стоял город, в котором правил его отец. Но не было там больше ни города, ни замка. Лишь высокие золотые колосья пшеницы колыхались на лёгком ветру. Но всё же сумел Никола отыскать то место, где был когда-то старинный колодец. Спешился и стал искать на земле камни, которые указали бы ему на место, где закопал он свой сундук с золотом. И вот наконец отыскал он горку камней, за старыми ветками старого орешника, подле которого сидел старый человек с длинной белой бородой, согнутый пополам.
        - Старик, - позвал его Никола. - Скажи мне, что сталось с городом, который некогда стоял здесь? Я - сын его правителя.
        - Неужели? - отозвался старик. - Отец моего отца сказывал о господаре, который правил нашим краем, но не было здесь никогда никакого замка. Как помню я себя.
        - Но, мне кажется, только вчера оставил я замок отца своего, - вздохнул Никола. - Подвинься, старик, немного, и я докажу тебе это.
        Никола обнажил свой меч и стал откидывать его остриём камни. И вот копал он целых три дня и откопал наконец сундук с золотом. Но когда открыл от тот сундук, то застыл в ужасе. На золоте лежала его маленькая сестра.
        - Наконец-таки явился ты ко мне, - прокаркала она, словно ворона.
        И вот выскочила девочка из сундука, превратилась в ужасную ворону с когтями острыми и такими же острыми зубами.
        - Ну-ка, Смерть, забирай его, - сказал старик.
        - Нет, Старость, ты должна взять его первым, - прокаркала в ответ ворона.
        И вот Старость пригнула Николу к земле, и Смерть сомкнула над ним свои челюсти и пожрала его. А потом Старость и Смерть забрали сокровища и коня Николы и отправились туда, где живёт их господин Ветер…»
        Костя долго не закрывал блокнота. Закроешь, придется встать и уйти. А сказка не отвлекла его от страшной истории Богдана. Пусть прогонит сначала. Вдруг ему еще говорить надо.
        - Ступай спать. Поздно.
        Богдан поднялся. Костя тоже.
        - Спасибо за сказку.
        И решил больше ничего не добавлять. Иногда лучше уйти. Молча.
        Глава XIII - Ссора
        Костя нашел Варю спящей. Она завалилась на кровать в одежде, и Костя, боясь разбудить, осторожно отогнул край одеяла со своей стороны и, как сумел, прикрыл спящую. В комнате, по питерским меркам, оставалось прохладно. Одной закладки оказалось мало. Костя на ощупь нашел свитер, убрал в рюкзак исписанный блокнот, и уселся на самый край, чтобы кровать не шибко скрипнула, когда он наконец решится вернуться к Богдану с просьбой вновь растопить камин, чтобы к утру они не превратились в сосульки. Хотя, можно, и самому попробовать - на одну закладку дров хватит. Костя сложил дрова, вытащил из рюкзака распечатку бронирования машины и взял со стола коробок, потряс - тот оказался пустым. Костя выругался - даже лампу теперь не зажечь!
        В коридоре послышались шаги. Костя обрадовался приходу Богдана, но тот прошел мимо. Наверное, к Анне. Подождав минуту, Костя выглянул в темный коридор. Выколи глаз! И тихо. До звона в ушах. И всё равно он решил дойти до спальни хозяев - авось, выйдут к нему навстречу. Он нащупывал каждый шаг, точно шёл по топкому месту, но половицы будто испугались его и перестали скрипеть. Долго ещё? Коридор в этот раз показался нескончаемым, и вдруг в мёртвой тишине Косте послышался шорох.
        - Кто здесь? - зачем-то спросил он, хотя прекрасно понимал, что этот кто-то, конечно же, Богдан - кому ещё тут быть?!
        - Богдан! - позвал он чуть громче, боясь потревожить сон Анны, если та вдруг спит в соседней комнате.
        Никто не ответил, но тишина перестала быть полной. Теперь Костя слышал невнятное бормотание. А потом совсем рядом раздался короткий взрыв звонкого смеха, и снова стало тихо. Но лишь на мгновение. Потом вновь заговорили. У^ке достаточно громко, но на румынском, потому можно было не краснеть за подслушивание. Однако уйти у Кости не получилось - любопытство взяло верх над тактом, когда он понял, что звуки доносятся с крыши. Какого чёрта Богдан туда залез? И с кем - потащил на крышу больную Анну, совсем сдурел, что ли?
        Костя выставил руку и тут же уткнулся в замерзшее напрочь окно. Ему не составило особого труда нащупать и поднять засов. Порыв ветра распахнул окно, и Костя еле успел поймать створку, но сделал это всё же почти бесшумно, потому что Богдан продолжал говорить. Костя высунулся на улицу и поморщился от колючего ветра. Волосы упали на глаза, но он сумел разглядеть два валенка - Богдан сидел на самом краю, и Костя испугался, что тот сейчас спрыгнет с крыши - ненормальный! Он там один? Или кто-то сумеет его удержать? Костя высунулся чуть сильнее, и всё равно, кроме мёрзлого снега, не увидел ничего. Зато услышал шаги раньше, чем исчезли валенки Богдана. Топот усилился. Богдан явно за кем-то гонялся. За Анной? Глупости… Костя хотел позвать румына, но не успел - тот позвал его первым.
        - Константин! - а потом добавил что-то уже по-румынски, явно не ему, или же Костя просто не разобрал русских слов.
        Крыша дрожала, словно под ударами града. Звать Богдана пустое. Ему нужна помощь. Может, Анна обезумела от боли и решила спрыгнуть с крыши, чтобы положить всему конец? Костя попытался встать на подоконник, чтобы ухватиться руками за наружный выступ и дотянуться до крыши. Залезть он не залезет, но даже если Анна увидит только его голову, она не станет прыгать. Увы, руки соскальзывали. Костя попытался очистить от снега черепицу, но только пальцы отморозил. Богдан вновь выкрикнул его имя. Костя оттянул рукава свитера до пальцев и ухватился за менее скользкую черепицу и уже думал подтянуться, как получил в лицо снегом. И отряхнуться не успел - комья посыпались с крыши настоящим снегопадом, под которым Костя даже закачался.
        - Богдан! - успел выкрикнуть он до того, как огромная снежная шапка опустилась ему на глаза. Или лапа… От него оттолкнулся волк и спрыгнул вниз, увлекая за собой. Костя падал спиной в ледяную пустоту, но даже испугаться не успел - так быстро оказался в снегу. Ледяная корка хрустнула под его весом, и он провалился в сугроб. Через секунду перед глазами промелькнули валенки, и стало нечем дышать. Ворот свитера впился в шею - но Богдан медлил, не вытаскивал, а потом ослабил хватку, и Костя вновь погрузился затылком в снег.
        - Сильно ушибся? - навис над ним Богдан, и от жёлтого огня его глаз стало светло, как днём.
        - Не знаю, - прохрипел Костя, чувствуя на губах ледяную корку. - Кажется, всё цело.
        - Тогда сам вылезай!
        Костя не успел даже снег сплюнуть, как валенки исчезли. «Вот козёл!» - разозлился Костя и попытался подтянуть ноги - снег только сильнее просел, но всё же, набрав его себе и за шиворот, и в носки, Костя выпрыгнул из сугроба и съехал, как с горки, прямо под ноги Богдана. Румын держал подмышкой вырывающегося волка - вернее, волчонка, размером с полугодовалую овчарку, то есть солидную уже тварь.
        - Зачем ты в окно полез? Жить надоело?
        Богдан заорал так, что Костя приготовился ловить волка, но тот лишь подкинул его в воздухе, чтобы держать стало легче - волчонок вырывался и скулил. Костя видел, с каким трудом Богдан удерживает его в руках.
        - Я же послал тебя спать! Как ты оказался на окне?! Что ты там делал?!
        Ярость Богдана была непонятна. От его крика всё переворачивалось в Косте, но он постарался ответить ровно:
        - Вы же сами позвали меня. Но я не сумел залезть на крышу - волк сбил меня.
        - Я? Тебя? Позвал? Куда? На крышу? Сдурел? Я сказал, чтобы ты не выходил из комнаты, пока я выгуливаю волка! Убирайся отсюда! И молись на этот сугроб! Пошел прочь! - заорал Богдан уже не своим голосом, когда Костя не двинулся с места.
        Глупо сейчас объясняться. Ноги примёрзнут к снегу, и будешь тут снеговиком стоять до утра. С этими дурацкими языковыми барьерами всякое послышится. А мог бы и шею свернуть или без спины остаться. Спасибо, что обошлось!
        Костя как мог отряхнулся на крыльце. Носки все в снегу снял и повесил на рога оттаивать. Завтра первым делом забрать их надо, чтобы вид не портили, а в темноте никому они не помешают. В очаге ещё теплился огонь, и Костя, не найдя подле корзины коробка со спичками, решил зажечь прутик, но не успел поднести к огню, как тот исчез из рук.
        - Теперь решил подпалить себя? Идиот!
        Богдан замахнулся вырванным прутом, и Костя инстинктивно пригнулся.
        - И верно! - Богдан бросил прут в корзину к остальным, приготовленным для растопки. - Отстегать бы тебя как следует. Может, ума б прибавилось!
        Костя выпрямился и плечи расправил, чтобы не теряться рядом с массивной фигурой Богдана.
        - Ведь как чуял, что не спать пошёл! - разошёлся румын не на шутку, и Костя решил, что с объяснениями тянуть больше нельзя. Иначе до драки недалеко.
        - Богдан, хватит! Послушайте меня! Я только хотел растопить камин в комнате. Жутко холодно. А коробок пустой. Пошел вас искать и услышал шаги на крыше, а потом мне послышалось, что вы меня позвали. Вот и все… И, - Костя замолчал на секунду, - я рад, что внизу был сугроб. И ещё… Как там Анна?
        Всю Костину тираду Богдан простоял нахохлившись, а тут сразу сдулся.
        - Лучше. Давай считать, что лучше, - добавил он совсем тихо. - Держи спички,
        - Костя поймал коробок. - Не выходи из комнаты. Сейчас мой волчонок чуток побегает, и я закину его на чердак.
        Богдан уже шагнул к двери, когда Костя его остановил:
        - Я подумал, что нам лучше уехать, пока я тут действительно дом не спалил. Вы нам очень помогли, спасибо. Но сейчас вам не до нас. Диплом можно и по одной сказке написать. Вот завтра и уедем, хорошо?
        Богдан потёр нос, и даже впотьмах Костя отметил на лице румына неприкрытое недовольство.
        - Вы можете попробовать уехать, - усмехнулся Богдан, и от его смешка Косте сделалось не по себе, и он бросил с открытым вызовом:
        - Что значит - можете попробовать?
        - А то и значит! - рявкнул Богдан. - На завтра обещают снегопад.
        - Кто обещает? - подхватил издёвку и Костя. - У вас радио вдруг появилось? Богдан хохотнул в голос.
        - Небеса обещают, дурень. Давай, проваливай. И осторожней со спичками.
        Костя проглотил насмешку и пошёл к лестнице. Богдан хлопнул входной дверью, и со двора донёсся его вой. «В этой глуши рехнёшься», - покачал головой Костя, - «И с волком станешь разговаривать, как с человеком, и с человеком выть», - вспомнил он концерт у колыбели с волчьим чучелом.
        Костя влетел по ступенькам с такой скоростью, будто научился видеть в темноте. Даже в коридоре посветлело. И только через секунду Костя понял, что свет идёт из их комнаты. Он подлетел к открытой двери и увидел Анну. Она стояла над кроватью и светила керосинкой в лицо спящей. Варя зашевелилась раньше, отгораживаясь ладонями от яркого пламени, чем он крикнул, сам не понимая, отчего с такой злостью:
        - Что вы здесь делаете?!
        Анна отдёрнула руку и схватилась за намотанный вокруг шеи платок. По-прежнему в перчатках, только простоволоса, и вместо двух кос, одна, да жгучий волос вдруг стал совсем седым на висках. Надо ж так! В один день…
        - Я только хотела проверить, что с ней всё хорошо, - затараторила она и засеменила к Косте, продолжавшему стоять на пороге. - Она плакала…
        Варя уже скинула одеяло и подтянула к подбородку ноги, пытаясь проснуться.
        - Я не плакала. Я спала…
        - Может, тебе снился дурной сон, - обернулась Анна, чуть ли не душа себя платком.
        - Возможно, - Варя затрясла головой, пытаясь скинуть остатки сна. - Со мной всё хорошо. Костя…
        И тут она заметила его снежный вид, который, казалось, и на Анну только сейчас произвёл впечатление.
        - Ты откуда такой? - спросила хозяйка, наморщив лоб.
        - С Богданом волчонка выгуливал, - почти не соврал Костя и прошел к окну: там теперь откуда-то взялся второй волк, огромный, страшный, а самого Богдана не было видно. - Ах, я же окно не закрыл…
        - Так это ты его открыл? Я уже закрыла.
        Он обернулся к Анне. Та продолжала держать керосинку на вытянутой руке. Костя скосил глаза на пустой стол - это была их лампа.
        - Прости, - Анна верно истолковала растерянный взгляд парня и, шагнув к нему, протянула керосинку. - Весь мокрый, бедняжка. Я принесу тебе целебного отвара, чтобы согреться. Гляди, - Анна провела когтистой перчаткой по его лбу и сказала, будто действительно могла что-то почувствовать через мех: - Горишь весь. А-ну-ка живо переодевайся в сухое. Я быстро обернусь.
        И ушла в темноту, не взяв лампы. Варя продолжала тереть глаза.
        - Ты чего, одеться не мог?
        - Не думал, что волк меня собьёт, - опять почти не соврал Костя, стягивая свитер с налипшими комочками снега. - А тебе как спалось? Не дрожи. Я сейчас разожгу огонь.
        И, не сменив джинсы на сухие, Костя достал коробок и чиркнул спичкой. Поленья занялись быстро.
        - Я, наверное, действительно кричала. Мне снова волк померещился. Он прыгал по кровати, будто кого-то искал, но не меня…
        - Значит, меня, - усмехнулся Костя и расправил на стуле мокрый свитер.
        Осталось сменить штаны - спортивные с лампасами в самый раз. Он вовремя натянул их. Анна вернулась с чашками и полным воды чайником, который повесила над огнём. Костя мог бы и сразу сообразить, что она вернётся - не станет же ночью разводить огонь в печи. Вода вскипала в молчании. Все трое чувствовали себя неловко. Костя хотел спросить про здоровье, но потом вспомнил, что Богдан говорил с ним по секрету. Других тем не было, кроме как спросить про Богдана. Но вопрос надо задать тонко, чтобы получить точный ответ и не задеть чувства, если Варька напридумывала там себе чёрти что.
        Пока он думал, в дверях вырос Богдан. По его грозному виду Костя понял, что Анна последняя, кого румын желал здесь найти. Он что-то бросил жене по-румынски. Она тихо ему огрызнулась и всыпала в чайник травы. Богдан заговорил громче, не смущаясь ребят. Анна не поворачивала к нему головы и чуть не ошпарилась, когда тот в два прыжка оказался у камина и схватил её за плечо. Она с удивительной силой оттолкнула его, или же Богдан сам опомнился и не стал при посторонних доводить семейную сцену до не очень лицеприятного финала.
        Анна разлила чай по двум чашкам, протянула одну Косте и не сводила с него глаз, пока тот, обжигаясь, не выпил всё до конца. Варя отпила к тому времени лишь глоток - теперь Анна в упор смотрела на неё, и Варя, смутившись, начала пить. Больная заботится о них, здоровых, а они ещё кочевряжатся.
        - Спасибо, - она с благодарностью протянула Анне кружку, стараясь не смотреть в сторону Богдана.
        Злость и стыд с прежней силой поднялись в ней, но при Анне нельзя выдать себя ни словом, ни жестом. Лучше ей ничего не знать, а то ещё от помощи откажется, решив, что гостья сама соблазнила ее муженька.
        Анна собрала всю посуду, и оставшуюся с обеда тоже. Богдан проводил жену злым взглядом и остался в комнате, якобы чтобы проверить камин. Костя стоял у него за спиной, чувствуя разливающееся по телу тепло. То ли от горячего чая, то ли от близости огня.
        - Мы завтра уедем, - повторил Костя, и Богдан молча поднялся с корточек.
        Его тяжёлая рука опустилась парню на лоб:
        - Как бы тебе не пришлось уехать ночью. Горишь.
        - Здесь просто жарко. Я никогда не простужаюсь.
        - Не простужался, - Богдан скривил рот, - до Трансильвании. Здесь здоровье многих подводит. Если жар усилится, я повезу тебя в город. Надо успеть до снегопада.
        Костя отступил к окну и незаметно выглянул на улицу, но волков, конечно же, не нашел - Богдан надёжно запер их на чердаке.
        - Со мной всё будет хорошо.
        Богдан улыбнулся:
        - Я на это надеюсь.
        - А я бы не стала рисковать, - Анна бесшумно вошла в спальню. - Езжайте. На привыкший к таблеткам организм моё зелье может и не подействовать.
        Богдан нахмурился, но не обернулся к жене. Костя попытался улыбнуться как можно радостнее:
        - Я не болею, потому не пью таблетки. Со мной всё будет хорошо.
        - А если не будет хорошо, мы можем и не успеть доехать до врачей. Ты не знаешь, что такое местные снегопады. Езжайте, - схватила она Богдана за локоть, но тот вырвал руку и что-то прорычал по-румынски, и она ответила ему так же грубо и заговорила скороговоркой, тыча в Костю пальцем.
        Неловкость ещё больше усилилась, когда Богдан послал жену по-русски, но Анна не сдавалась и даже голос повысила. Тогда Богдан силой выволок её из комнаты и шарахнул дверью.
        - Костя, иди за ними! - закричала Варя.
        Из коридора продолжалась нестись брать. Но криков и визгов не последовало. Потом где-то далеко с шумом закрылась дверь.
        - Не лезь! - отрезал Костя. - Она начала первой. И он ничего ей не сделает.
        - Чего ты такой уверенный?! - соскочила с кровати Варя. - Ты с ним хорошо, смотрю, сдружился. Как волчонок за ним бегаешь!
        Костя сжал кулаки и понял, что ещё секунда, и он повторит русскую речь Богдана.
        - Я знаю, что он не тронет жену. Никогда.
        Варя продолжала кричать, требуя спасать Анну. Костя присел на край кровати, почувствовав сильную слабость. Лицо пылало.
        - Он запер нас! - закричала Варя.
        Костя отнял от лица ладони:
        - Он обещал нас запереть. От волков. Они действительно опасны. Поверь мне. Даже крохотные, как тот волчонок. Анна с нм в безопасности, поверь мне.
        - Костя… Ты…
        - Мне действительно что-то нехорошо.
        Костя откинулся на спину. Варя тут же подскочила к нему и потрогала лоб.
        - Температура есть. Зачем в снегу валялся…
        Костя молча забрался под откинутое Варей одеяло.
        - Ноги голые! Ненормальный!
        Варя бросилась к рюкзаку, вытащила новую пару носков и радостно закричала:
        - У нас же таблетки есть! Мы купили в «Пулково», когда у меня голова разболелась! Они и жаропонижающие. Вот, две прими. Сможешь без воды?
        Костя слизал с протянутой ладони таблетки, проглотил и рухнул обратно на подушку, но только Варя попыталась нацепить на него носки, вырвал их.
        - Ты мне носки еще будешь одевать! - и тут же добавил тихо: - Прости. Но это как-то ненормально. Я уж сам как-нибудь.
        - Ты красный как рак.
        - Это всё от чая. Мне просто надо поспать. Ты тоже ложись. Мы всё равно заперты, а в окно прыгать высоко, не погуляешь.
        - Я не пойду никуда гулять.
        - Вот и хорошо.
        «Ты даже не представляешь, как это хорошо быть запертой вместе с тобой», - подумала Варя, забираясь под одеяло, так и не раздевшись.
        Глава XIV - Чай
        Варя долго не могла ни уснуть, ни открыть глаз. Костя спал, как убитый, даже не ворочался. Дрова перестали потрескивать. Неужели она вот так бревном целых два часа пролежала? Глаза с трудом, но открылись. Керосинка продолжала гореть. Варя решила потушить лампу и вылезла из- под одеяла. Только вскочила слишком резво, и её качнуло так сильно, что не успей она схватиться за край стола, точно бы упала. Слабость показалась болезненной, и Варя на всякий случай проглотила таблетку. Упаковку она в спешке сунула не в свой рюкзак, и нашлась та под блокнотом. Варя не удержалась, присела подле лампы и начала разбирать Костины каракули, то и дело зевая в голос, а на середине сказки чуть не стукнулась лбом о стол и решила, что дочитает утром. Надо ловить сон, пока тот окончательно не вильнул хвостом.
        Варя потянулась к лампе, но тут в замке повернулся ключ, и она порадовалась, что не успела потушить свет. Варя вскочила со стула и отступила за кровать. Ещё бы суметь растолкать Костю. Она уже почти коснулась его плеча, но дверь отворилась слишком громко - скрип петель аж по ушам резанул. Так не крадётся тот, кто не желает быть услышанным.
        - Почему не спишь?
        Теперь Богдан придержал дверь и сделал к кровати гигантский шаг.
        - Что вы здесь делаете?
        - пропадающим голосом спросила Варя, вжавшись коленками в остов кровати.
        - Сказал же, что зайду проверить Константина, - ответил румын спокойно, но полумрак не скрыл от Вари его злой усмешки. - Если нужен врач, то надо ехать прямо сейчас. До снега.
        Варя опустила руку Косте на лоб. Ледяной - лекарство подействовало. Ура! Завтра он сможет сесть за руль. И они отсюда уедут. Гип-гип ура!
        - Температуры больше нет, - отчеканила она в надежде, что румын тут же уйдёт.
        Как бы не так! Пришлось вжаться в окно, чтобы не встретиться с его плечом, когда он, не поверив ей на слово, склонился над спящим. Его рука слишком долго задержалась на лбу Кости, и Варя успела испугаться, что Богдан сейчас поднимет ему веки.
        - Так чего не спишь?
        Ночной гость наконец отступил от спящего и подступил к ней. Почти вплотную, и Варя обрадовалась, что осталась в свитере - хоть какая- никакая преграда, а жарко было бы и голой - уши факелами пылали.
        - Сказку читала, - пролепетала Варя, решив, что правда никогда ещё не была так уместна.
        Всё равно усмешка с губ румына никуда не денется. Только бы эти губы оставались на том же расстоянии, что сейчас - она ведь даже крикнуть не успеет, и окно закрыто - не выпрыгнешь. А он специально встал между ней и Костей. Теперь достаточно выставить руки, и она будет намертво прижата к окну и его телу.
        - Пожалуйста, уходите! - голос взвился против воли, как у поднятого за шкирку котенка.
        Она такая и есть - беззащитная перед этой громадой волчьей шерсти. Опять этот свитер - да будь он проклят. Только бы с него снова не посыпалась шерсть.
        - Уходите! Костя проснётся.
        - Если будешь кричать, точно проснётся.
        Подоконник почти переломил ей позвоночник, но она продолжала жаться к окну. Богдан не оставил между ними и шага.
        - У меня в запасе много сказок, - улыбнулся он, и его шёпот чуть не разорвал барабанные перепонки, в которые долбило одуревшее от страха сердце. - Раз тебе не спится, могу рассказать одну прямо сейчас.
        Его ладонь коснулась её горящей щеки - мягкая, точно меховая. Может, у него одна рука была в перчатке, а она просто не заметила? А сейчас смотреть поздно, ведь она вновь не в силах отвести глаз от горящего жёлтым зрачка. Ноги трясутся и подкашиваются. Вот-вот его рука соскользнёт со щеки на талию, и всё - она свалится ему в руки, как тряпичная кукла. «Костя!» - только голос был внутренним, крик не коснулся языка, не слетел с губ. Другой грохот сотряс тишину, но так не могли греметь её кости, когда она скатилась по стене на пол, уворачиваясь от поцелуя.
        Даже не попытавшись поднять её, Богдан рванул к двери, выкрикнув:
        - Не смей выходить!
        Костя и на этот крик не проснулся. Варя нашла силы подняться и чуть ли не ползком добралась до двери. Коридор пуст. Возня переместилась вниз. Она туда не пойдет - она шла за ключом. И вот он здесь, в замочной скважине, а теперь в руке и снова в заветном отверстии, но уже с другой стороны - больше никаких гостей, никаких. Она оскалилась и порадовалась, что не видит себя в зеркале. Из неё тоже получилась неплохая волчица, и без всякого волчьего свитера. Она подлетела к столу, подняла керосинку и начала осматривать грудь - нет, в этот раз никакой серой волосни. Фу…
        Утро, где ты? Наступай быстрее. Надо убраться отсюда, пока этот кретин окончательно не испортил ей жизнь. Но прежде проверить окно. Закрыто. А там, на улице, уже настоящая драка - два огромных волка сцепились ненашутку. Богдан не дурак, не полез разнимать - просто выгнал зверьё во двор. Пусть перегрызут друг другу глотки. Только лучше на это не смотреть. Рассудок целее будет!
        Варя ещё раз проверила, заперта ли дверь, и на всякий случай вставила ключ обратно в замочную скважину. Потом потушила свет и забралась под одеяло. Однако сон как рукой сняло. Мягкой, волчьей. Неужели лежать ещё два часа, но теперь хотя бы с полной уверенностью, что Богдан не войдёт. Спасибо сбежавшему волку - иначе бы этот придурок выволок её из комнаты, она б и пикнуть не успела. Перчаткой очень легко заткнуть рот. Он это, наверное, и собирался сделать.
        - Спасибо, волк! - Варя уже не просто подумала, а произнесла благодарность вслух, утыкаясь носом в спину Кости.
        Уехать. Даже без завтрака. Встать и уехать, чтобы не пришлось испытывать Костю на вшивость. Он может её не простить. А она себя уж точно никогда не простит. Вновь на глазах слёзы, будто возможно выплакать эту жуткую боль. Как же так получилось? Как? Как можно было подвесить свою любовь на волчий волос?
        Она как сейчас помнила свою улыбку, когда Анна Алексеевна протянула ей книгу - словарь по мировому фольклору на английском языке. Сказала, что это благодарность Константина за пятёрку. Варя тогда покраснела до корней волос за его ложь и за свою тоже, ведь не сказала ж Анне Алексеевне правду, что Костя сам подготовился от А до Я, а на неё только вечер зря убил.
        В книге лежала визитка. Явно не просто так здесь забытая. Варя вытащила её дрожащими пальцами и уставилась на цифры телефона. Если она опустит визитку в урну - это будет конец, а если позвонит по этому телефону, то это будет начало, только чего? А если она вдруг опять его неправильно поняла? Или себя?
        И Варя решила не звонить и не благодарить. Однако решимости хватило ровно до памятника Ломоносову. Она ещё даже не дошла до Кунсткамеры, а уже набрала номер.
        - Поздравляю с пятёркой, - начала Варя дрожащим голосом, радуясь, что городской шум хоть чуточку прикрыл её неуверенность. - Только зачем ты наврал про мою помощь? И зачем книгу подарил?
        - Ты сейчас где? - наконец удосужился ответить Костя. - Кофе хочешь? Варя прижала руку к остановившемуся сердцу.
        - Я не для этого звоню. Я хочу вернуть книгу.
        - Ну вот и вернёшь, - ударил ей в ухо смешок.
        «Дура!» - ругала она себя и за то, что согласилась на встречу, и за то, что шла в кофейню семимильными шагами. И за страх, что может не узнать его в толпе. Ведь так старалась забыть его лицо, так старалась! Но волновалась она напрасно. Костя ждал её на улице. Или просто не мог внутри говорить.
        - Привет! - крикнул он ещё издали, пряча телефон в карман. Так резко важные разговоры не прекращают. С другом, видно, трепался. О ней? - Ты какой кофе будешь?
        Она даже «здрасте» сказать не успела, а он уже втолкнул её в дверь кофейни.
        - Без разницы какой. Я не люблю кофе вообще.
        - Тогда возьму с перцем!
        Издевается? Улыбка-то наглее, чем тогда в квартире.
        - Я обожаю с перцем. Допью за тобой, если что. Мне всё равно не спать сегодня. Много работы.
        Варя грохнулась на стул подле единственного свободного столика, который, к несчастью, соседствовал с дверью, в которую дуло, а у неё и так с носа текло. И платка нет. И шмыгать нельзя. А то подумает, что её расстроили его слова про ночную занятость. Она пришла вернуть книгу и только. Пусть ничего другого не смеет себе фантазировать!
        - Вот, - она вытащила из сумки книгу и положила на пустой стол.
        - А у тебя нет подружки, которой можно её подарить? - Костя оттолкнул книгу. - Мне она не нужна.
        И Варя тут же со злостью толкнула книгу обратно, и та свалилась со стола.
        - Я не помойное ведро. Не нужна, так иди выброси!
        На них обернулись, и она в смущении зацепилась сумкой за стул, когда хотела вскочить и уйти. Пришлось нагнуться под стол и встретиться лицом к лицу с Костей, который поднимал книгу с пола.
        - Я специально в мягкой обложке выбирал. Знал, что получу ей по морде.
        - Извини, - сейчас она действительно чувствовала себя виноватой.
        - Извиняю. Но подарки обратно не беру. Вон, - он положил книгу на подоконник. - Может, кто захочет почитать.
        - Отдай её мне!
        Варя схватила протянутую книгу и сунула обратно в сумку.
        - Зачем ты наврал Анне Алексеевне?
        - Я не врал. Ты мне очень помогла, - И когда она надулась, добавил: - Понять, что фольклор мне нафиг не нужен. А что книге пропадать? Она хорошая. Ты такой здесь не купишь. Чего разозлилась-то так?
        Варя пожала плечами. Она действительно не понимала, почему ей вдруг сделалось так больно от его слов.
        - Я сейчас кофе принесу. Тебе точно с перцем?
        Она кивнула и сложила руки поверх сумки. Почему она не способна вести себя, как девушка за соседним столиком - откинуться вальяжно на спинку, закинуть ногу на ногу и ещё этой ногой болтать. И смеяться - громко, не обращая ни на кого внимания, будто она со своим парнем здесь одна. Наверное, потому что у неё нет никакого парня.
        - А мне сегодня без перца, - Костя вернулся как-то слишком быстро, или она со своими горестями выпала из реальности. - Вдруг ни с того ни с сего захотелось с лимоном и мороженым.
        Он сел напротив и, не успела она протянуть руки за фирменной чашкой, как чашки поменялись местами - с мороженым оказалась на её стороне.
        - Это вкусно. Попробуй. Любимый кофе моей мамы.
        Варя впилась глазами в чашку. Он явно хотел сказать не про маму. Наверное, он всем девушкам заказывает мороженое - джентльмен фигов. Можно сказать, что у неё сопли, пусть она успела в его отсутствие утереть нос ладонью. Теперь бы утереть нос ему. Только подобный выпад его не обидит. Он вон специально не отпивает из своей чашки - ждёт её решения. Не такой уж он и козёл. Ладно, к соплям мороженое уже ничего не добавит, а его обменами чашками можно и заразить. А этого она делать не собиралась, так что отхлебнула кофе. Дура! Надо было мороженое ложкой снять, а теперь тайком уже не утрёшься. Хрюша! Вот затем он и принёс с мороженым, чтобы посмеяться. Хотя не так-то ему и весело. Даже скучно. Молчит и всё на телефон поглядывает.
        - Я тебя задерживаю? - спросила она, как можно злее.
        Костя тут же спрятал телефон.
        - Нет, нет, это по работе… А работа ещё тот волк…
        - Так задерживаю? - не унималась Варя. - Я могу уйти.
        - Сказал же, что буду писать ночью. Хочешь ещё кофе?
        - Я кофе не пью, - поспешила она отказаться. Хватит, ему с ней неинтересно, как и ей с ним. Пора уходить. - Я люблю чай.
        - Хочешь чаю?
        И тут она вспыхнула явно не от кофе. Ну всё с ним ясно. Понимала же, что не надо звонить, если не хочешь «чаю».
        - Я дома попью, - попыталась она вернуть лицу прежнюю бледность. Не тут-то было!
        - А здесь чай тоже неплохой есть. И до чайной тут недалеко. А по дороге можно в «Лавку художника» завернуть. Там сейчас висит пара маминых натюрмортов. Хочешь посмотреть?
        Надо сказать - нет. Надо иметь совесть и не водить его за нос. Она же не собака на сене, в конце-то концов. Он сейчас чего только не предложит, чтобы в итоге напоить её чаем.
        - Хотя я пейзажи у неё больше люблю. Но сейчас холодно, а с фотографий мама не рисует. Ну?
        И она согласилась. Да чёрт с ним! Она ведь отчего-то кусала губы, когда он оставил её тогда у подъезда без прощального поцелуя.
        А картины действительно висели, но она не слышала его объяснений про разные художественные техники соседних полотен. Удары сердца перекрывали все остальные шумы. Что она делает? Что она делает? И чего он треплется о никому неизвестных членах союза художников, когда она сейчас сжуёт шарф. Надо было намотать его, как у него, чтобы висел на груди, а не душил шею, а то она и так кумач-кумачом. Наверное, она всё же себе насочиняла и нафиг она ему не сдалась. Он просто слишком вежливый, чтобы по-быстрому распрощаться.
        - Спасибо, что пригласил, - выпалила она наконец. - Мне пора.
        - Пора так пора, - пожал он плечами и двинулся к выходу, чтобы заботливо придержать дверь. - Я тебя провожу.
        - Ещё светло. Даже не час-пик.
        - Тогда куда ты спешишь? Хочешь, до «Горьковской» догуляем?
        Варя не знала, что и думать. Чего он её просто не отпустит? В прошлый раз она рада была его джентльменству - дорога в ночи до дома у них не очень приятная.
        - Далеко. Не хочу, - ответила Варя уклончиво.
        - А чаю хочешь? - спросил тогда Костя полушёпотом, впившись взглядом в её слезящиеся уже не от простуды глаза. - С пряниками?
        Она и без пряников его поняла. Голос не пропал, а это уже знак. Добрый.
        - А соседи дома?
        Костя покачал головой и взял её за руку. Сердце упало в пятки и вовсе перестало биться. Зато она слышала теперь своё дыхание и его. Он тоже молчал. Наверное, обдумывал что-то по работе. Не о ней же думал!
        Вторая дверь опять оказалась незапертой. Но нынче в том не было Костиной вины.
        - Я честно не знал, - смутился он и, несмотря на протесты, втащил Варю в квартиру. - У меня есть интересное кино. И пряники свежие. Только чаем меня больше не обливай, ладно? - зашептал он, стягивая с гостьи куртку.
        Он действительно заварил чай и приставил к дивану табуретку, чтобы легче было брать из вазочки пряники.
        - В другой раз, - усмехнулся он, но даже руки не протянул, чтобы обнять, и озаботился поиском на ноутбуке нужного файла.
        Только Варя всё равно на всякий случай отсела на край дивана. Вот он, новый знак - значит, не судьба с ним. Он не принц на белом коне. Она его два дня знает. Да какие два дня?! Она его вообще не знает. И эта комната… Нет, сюр какой-то! Как она вообще здесь оказалась?
        Пряник стал поперек горла, и Варя закашлялась, но Костя не успел ударить её по спине. В дверь постучали. Он выглянул в коридор, что-то кому-то сказал и вернулся к дивану. Входная дверь хлопнула. Соседи оказались догадливыми.
        Варя схватила телефон. Ведь можно соврать, что пришла эсэмэска от мамы. Ведь можно? Костя ждал ответа, а она не находила его в своей душе.
        - Тебе пора? - подсказал он ответ. - Я провожу.
        Варя зажмурилась и чихнула.
        - Прости. Я, кажется, заболеваю.
        - Ещё чаю?
        Варя затрясла головой. Надо уходить. Надо. Быстрее. Иначе она не уйдёт. Костя взял чайник, налил в чашку кипятка и потянулся за чайным пакетиком. Варя не спускала с него глаз. Красивый. Даже очень.
        - Ты что так смотришь? У меня что-то на лице? - и он потёр щёку. - Блин, уже колючий. Тебе песок нужен? Или лимон целиком заглотишь?
        Варя кивнула, сама не понимая на что, но Костя решительно протянул ей кружок лимона. Она сжевала его и поморщилась.
        - Зато не заболеешь, - улыбнулся он. - Ну, пей, а то точно в час пик попадём.
        Варя вновь вытащила из сумки телефон и быстро набрала сообщение: «Я в библиотеке допоздна».
        - Я написала маме, что приеду поздно.
        Костя вновь потёр щёку.
        - Я тогда побреюсь.
        Варя как села на диван, так и не встала, даже когда Костя повернул на двери замок.
        - Как думаешь, это надо?
        Варя обернулась к двери. В руках он держал полотенце. Она пожала плечами.
        - А другое у тебя есть? - спросила она не своим голосом.
        - Другое тоже есть.
        Он швырнул полотенце на матрас и протянул руку. Варя вытянулась перед ним по струнке.
        - Варька, а почему именно я?
        Она не чувствовала больше под ногами пола, только горячую влагу, намертво склеившую их ладони вместе.
        - Потому что ты не любишь фольклор.
        Костя ткнулся лбом в лоб Вари, и они стояли теперь друг против друга, как два барана.
        - Я ждал чего-то подобного. А если я вдруг его полюблю, ты не прогонишь меня?
        Она позволила себе дотронуться до его груди, а потом - смять футболку в районе ремня. На большее её не хватило. Дальше он делал всё сам, и за окном уже стемнело, когда он наконец заставил её проверить на твёрдость матрас. Он нарочно не уходил с дивана, чтобы всё не закончилось слишком быстро, оставив в душе и теле Вари лишь горький осадок.
        - Тебе было очень больно?
        Почему он спрашивает? Неужели не понимает, что она поджала ноги, чтобы хоть как-то спрятать от него тело? Волос не хватало, а одеяло Костя так и не откинул, словно не верил в силу полотенца. Это он может спокойно сидеть перед ней античной статуей - ему не впервой, а ей хочется быстрее одеться.
        - У нас ванна в кухне, но я покараулю на случай, если парни вернутся.
        Она кивнула, замоталась в полотенце и пошла за ним в коридор. Он вытащил из стенного шкафа чистое полотенце.
        - Бросай прямо в стиралку. На темном никто ничего не увидит. А я трепаться не буду. Только если ты захочешь, чтобы я кому-то рассказал.
        Варя мотнула головой. Долго он будет тянуть? Она не выпустит полотенца, пока он не включит воду и не задёрнет занавеску. Чего он медлит? Чего разглядывает? Чего он там ещё не видел? Сам-то оделся! Да и на голого она бы не стала смотреть - стыдно как-то…
        Наконец вода потекла, но у них взяло больше часа, чтобы собраться и выйти на улицу.
        - Что ты наплела родителям? - спросил он у метро.
        - Про библиотеку.
        Варя подтянула шарф к подбородку. Она всегда так делала, чувствуя нервные разряды в висках, а сейчас они бегали по всему телу.
        - Я точно простыла, - выдала она и шмыгнула, надеясь сгладить неловкость.
        Она теперь не знала, как себя вести - взять его под руку или остаться ладонь в ладонь. И ещё не знала, как спросить про новую встречу. Костя даже не взял у неё номера телефона.
        Ноги ныли. Хотелось быстрее зайти в вагон и сесть. Но Костя шёл слишком медленно и снова молчал. О чём он думает? О работе, конечно. Не о ней же!
        - А ты не подхватишь от меня простуду? - попыталась она хоть как-то его разговорить.
        - Я никогда не болею.
        И он действительно не заболел, а она неделю не могла дышать носом. Совсем. Зато родители ни о чём не догадались, когда она, шатаясь, точно пьяная, ввалилась в квартиру.
        - Ты вообще Вконтакте проверяешь? - бросил тогда Костя в вагоне метро. - Моя заявка в друзья уже две недели без ответа висит.
        Две недели? Он решил зафрендить её в тот же день, как сменил из-за чая две футболки? Нет, она не проверяла, так как не ждала никого в друзья.
        - У тебя до скольки завтра пары? Я знаю очень хорошую чайную. Мы быстро твой насморк вылечим. С дымком.
        Насморк? Да это слёзы счастья. Она шла к нему без всякой надежды на продолжение отношений. А через неделю он ляпнул. Так, между делом:
        - Если решишь сказать про нас родителям, спроси заодно, можно ли тебе переехать ко мне? Скажешь, что от меня пешком до библиотеки…
        Хорошо, что она чай допила, а не то точно бы плеснула в его улыбающуюся физиономию. И хорошо, что не плеснула, а то ведь мог обидеться и уйти, а она не желала его отпускать. Ни тогда, ни тем более сейчас…
        Варя уже час тыкалась мокрым носом ему в спину. Костя такой - сам не врёт и другим не позволит себя обманывать. Но она ведь не обманывает, она просто боится его потерять.
        Варя закрыла глаза, призывая спасительное утро. Они уедут. И Богдан останется лишь горьким воспоминанием, кошмарным сном… Но это будет только завтра. Сегодня он продолжал преследовать её и во сне, наматывая вокруг кровати круги. Она чувствовала на лице его мягкие лапы, пыталась проснуться и не могла. Хотела крикнуть - уходи, но лишь сдавленный хрип вылетал из груди, в которой кровоточило сердце.
        Глава XV - Тишина
        Варя проснулась первой и, найдя Костю спящим, испугалась и даже к его дыханию прислушалась, лишь потом сообразив, что тот во сне перевернулся к ней лицом. Который час не понять - светло, но тихо. За дверью никто не ходит. Со двора не доносится и звука. Неужели до сих пор все спят? А почему бы нет - рано лёг спать только Костя.
        Ключ торчал в двери напоминанием про ночного гостя. Варя прислушалась - половицы не скрипят - отперла дверь, но открывать не стала, а ключ спрятала под кровать, чтобы у Кости не возникло лишних вопросов - сочинять сказки она не мастерица, а с правдой далеко не уедешь - ещё психанёт и оставит её здесь, а как самой до дома добираться, когда метро нет?! От таких шуток не смеяться, а плакать хотелось, но слёзы сейчас ей самые злейшие враги. Костя душу из неё вытрясет, чтобы узнать их причину. Ей бы час простоять, да два продержаться, пока они не уедут с вражеской территории.
        Во дворе ни души, а на снегу волчьи следы круги наматывают. Варя даже в голос выдохнула, не обнаружив следом крови.
        - Ну, как там снегопад?
        Костин голос заставил сначала вздрогнуть, а потом - улыбнуться. Проснулся, наконец! Теперь все страхи позади.
        - Мороз и солнце. День чудесный, - повернулась она к кровати с сияющим лицом. - А ты всё дрыхнешь, друг прелестный.
        - Зато человеком проснулся, - потянулся Костя и шагнул к окну.
        - Только попробуй начать отжиматься!
        Варя хотела ткнуть ему в грудь кулаком, но не успела - Костя уже был на полу, откуда слёзно пообещал:
        - Тридцать раз, меньше не могу. Это ритуал.
        Но ему хватило и десяти отжиманий. Он неожиданно упал на живот и вытянул руку.
        - Ты чего? - присела рядом Варя и больше ничего произнести не смогла, увидев в руке Кости спрятанный ею ключ. Вот, дура…
        Костя поднял ключ к свету, словно Синяя Борода в поисках кровавого пятна.
        - Как он здесь оказался?
        Варя понимала, что это не вопрос, а мысли в слух, но шапка на воре вспыхнула - ничего не поделаешь: последний раз она соврала родителям два года назад - про библиотеку. Больше ей врать не приходилось. Шпаргалки она тоже не писала.
        - Богдан уронил, - решила она выдать правдоподобное объяснение, пока Костя не докопался до настоящей правды. - Он заходил узнать, как ты себя чувствуешь. Только не один, а с волком. Волк под кровать забился. Наверное, пока вытаскивал его, Богдан и обронил ключ, - протараторила Варя на одном дыхании.
        - Почему не сказала?
        - А почему я должна была говорить? Зашёл и зашёл, - с наигранным раздражением ответила Варя. - Волк в этот раз ни на кого не кидался. К счастью, а то тебя бы не добудилась всё равно.
        Костя опустил глаза и шагнул к двери, продолжая зачем-то держать ключ в руках.
        - Оставь на столе. Запирать больше некого. Забыл, что мы уезжаем? - злилась Варя уже не в шутку. Богдан может ляпнуть какую-нибудь гадость в отместку за её холодный приём. Хорошо бы вообще уехать, не прощаясь. Но так, увы, не получится.
        - Ты права.
        Костя положил ключ на стол и заметил блокнот.
        - Я не могла уснуть, поэтому читала. Спасибо, что законспектировал, - поспешила объяснить Варя, чтобы Костя не задал какого-нибудь провокационного вопроса. Сейчас, как никогда, она хотела, чтобы он молчал.
        - Лучше б вещи собрала.
        - А что собирать?! Всё в рюкзаках. И можно не переодеваться - у нас чистой одежды совсем не осталось.
        Костя пожал плечами:
        - Потом не жалуйся.
        Он кинул блокнот в Варин рюкзак и застегнул, а свой оставил открытым, решив перед отъездом хотя бы зубы почистить. Сейчас следовало поберечь время и спуститься, не дожидаясь от хозяев приглашения и нагоняя. И так устроил вчера цирк с обмороками. Хватит! Всё хватит! Из-за злости на себя он сорвался вчера на Варю и с утра уже успел поогрызаться. Выглядит теперь в её глазах полным идиотом. Спасибо Богдану за волка, а то бы потом не только локти себе кусал.
        Который час? На улице давно должна была быть возня. Да и весь трактир словно вымер - лишь старые половицы не перестали скрипеть. Внизу сумрачно, но стол накрыт белой скатертью. Два прибора и тарелка с оладьями. В горшочке мёд, в маслёнке - масло. Оба в нерешительности замерли, не веря, что у Анны хватило сил ворочать чугунную сковороду.
        - Я загляну в кухню, - бросил Костя.
        Ни души, хотя печь тёплая и всё прибрано.
        - Наверное, отдыхать пошла, - вернулся он к столу. - Давай есть, пока не остыло, а потом постучимся к Анне попрощаться.
        Варя тут же села за стол и положила себе на тарелку несколько оладьев - она готова глотать, не жуя, если можно будет попрощаться только с Анной.
        - Я зверски голодна, а ты чего не ешь? - выдала она, не в силах вынести озабоченного вида Кости. О чём он думает? Неужели её история прозвучала неправдоподобно? Она так старалась…
        Костя жевал с неохотой, то и дело оборачиваясь то к окну, то на дверь, хотя та ни разу не скрипнула. Он заметил, что у входа нет валенок Богдана, как нет и тулупа на вешалке. Если бы во дворе бегал хоть один мальчишка, Костя бы не озадачился уходом Богдана. Что-то явно произошло - деревня не могла вымереть за одну ночь.
        Варя потянулась к чайнику, от которого исходил одуряющий цветочный аромат. Она уже наклонила его носик, чтобы наполнить чашку, как Костя перехватил её руку.
        - Дурак! Это же кипяток!
        - Прости, я просто хотел поухаживать. Извини.
        - Кость, ты нормально себя чувствуешь?
        Он демонстративно приложил ладонь ко лбу.
        - Со мной-то всё нормально, но здесь что-то не так. Ты пока пей, а я поднимусь к Анне.
        - Что не так? - разволновалась Варя и перелила чашку через край.
        Костя схватил салфетку и начал промокать скатерть.
        - Хочу узнать, куда все ушли.
        - Кто все?
        - Жители этой дыры, кто ж ещё!
        Он поднялся со скамьи.
        - Чая выпей, - попыталась остановить его Варя.
        - Потом!
        Костя махнул рукой и побежал наверх. Он постучал в дверь хозяйской спальни сначала тихо, потом громче, а затем просто толкнул дверь. Ответить ему никто не мог. Никого нет. Во всяком случае людей - воздух спёрт, будто сто лет не проветривали, и воняет мокрой псиной. Точнее волком, кем ещё. Всё прибрано, только ремень на полу валяется. Его ремень, о котором он позабыл. Тот, который послужил орудием удушения волка и спас ему жизнь. Костя заправил его в шлёвки джинсов и вышел из комнаты, чтобы простучать остальные двери, хотя и понимал, что Анна бы услышала в тишине его шаги и стук из любой комнаты и вышла. Её просто тоже нет в трактире.
        Костя бегом спустился вниз и отмахнулся от протянутой чашки:
        - Я хочу найти Богдана. Сейчас приду.
        Он наспех зашнуровал ботинки и натянул куртку. Мокрых носков на рогах не было. Костя плотно затворил дверь и с надеждой найти хоть кого-то оглядел двор. Никого. Жаль, что не выпало нового снега - хотя б следы были, а так оставалось одно - попытать счастья у машин. Может, Богдан возится с грузовичком, а Анна ему помогает.
        Снег приятно скрипнул под ногами, а нос защекотал холодный ветер. Снегопада не будет. Слишком морозно, но не так, чтобы сидеть по домам у тёплых печей, да и дым из труб не идёт. И сами дома по крышу в сугробы вросли. Где подкопы к дверям? Как в дом заходить?
        Костя терялся с ответом. Собаки не лают, а уж их точно не забрали в дома обогреться. Вот за тем поворотом ответ и найдётся. Пусть Богдан и просил не задавать вопросов, но сегодня их слишком много, чтобы молчать.
        - Твою мать! - сказал бы Костя, будь рядом Варя, но сейчас он сказал совершенно другое: - Что за ху…
        И всё же по привычке успел закрыть рот ладонью. Но не мысли. Теперь ему очень хотелось встретиться с Богданом и узнать, куда тот дел их машину. И как? Как! Костя начал всё понимать. Мастерски разыграно, хотя провести Варьку не фокус. Сейчас всё и проверим. Дорожка утрамбована так, что хоть стометровку сдавай.
        - Костя!
        Но он не стал объясняться с Варей. В ботинках, даже не стряхнув снег, побежал наверх и сунул руку в рюкзак - так и есть. Вернее нет - ключей от машины нет.
        - Костя?
        Он обернулся к вбежавшей Варе.
        - Он только под кроватью ползал?
        - Кто, волк?
        - Богдан! - заорал Костя.
        - Понятия не имею, - промямлила Варя, не понимая беспокойства Кости. Что ему сказал Богдан? Что?
        - Тебя что тут не было? Он лазил в рюкзак? Ну что вылупилась? Ответить не можешь? Ключей нет. Машины нет. Богдана нет. Анны нет. Жопа. Полная жопа, понимаешь?
        - Как нет? - Варя рухнула на кровать.
        - А вот так! - вскочил с корточек Костя. - Они уехали куда-то вдвоём на обеих машинах.
        Варя уставилась в дверь ванной комнаты. Это не был сон. Богдан вернулся и шарился здесь. Выходит, искал ключи… Она заперлась, но он спокойно вернулся через ванную комнату. Она дура, а он не дурак. Только Кости такие подробности ни к чему.
        - Наверное, шарился, - прошептала Варя. - Он же с волком возился, а рюкзаки на полу. С кровати ничего не видно. А у кого-нибудь из деревни спросить, а? Может, они знают, куда они поехали, а?
        - Догадался бы спросить, если б кого увидел, - огрызнулся Костя.
        Голова гудела. Извилины покрывались инеем. Он вдруг испугался не на шутку, вспомнив ночную исповедь Богдана. Как они сцепились вчера с Анной, а что если…
        Костя ринулся вниз. На медвежьей шкуре больше не было ружья.
        - Костя! - бежала следом Варя.
        - Спокойно! - сказал он уже больше себе, чем ей. - Ничего не спрашивай. Оденься и пойдём…
        Он не смог выговорить «на кладбище». Это всего лишь догадка. Он желает её проверить, надеясь, что это его извращённый криминальными хрониками мозг дал сбой. Пусть это будет неправдой, пусть… И это не может быть правдой, ведь кто-то приготовил завтрак. Может, Анне просто понадобился врач. Но зачем ехать в больницу на двух машинах? Так, может, кто-то поехал с ними. Но зачем брать ключи тайком… И из головы так и не выходила фраза Богдана - «Вы можете попытаться уехать…» Обещанного снегопада нет, но машину так хорошо снегом замело, что и не видать. Если это шутка, то дурная. А если не шутка, то какой смысл прятать машину? И куда делись все люди? И почему дома по крышу утонули в снегу? Где домашний скот?
        Костя кинулся во двор к сарайчику. Замок! Приложился глазом к обледенелым доскам - ничего не видать, никакого намёка на живность. И Костя со злостью рванул дверь на себя. Замок остался висеть, не выдержали ржавые петли. Костя выругался и приставил дверь обратно, подтолкнув к ней приличный снежный ком вместо камня.
        - Костя, что ты ищешь?!
        Варя без шапки, в наспех замотанном шарфе, с рукавицами в руках сбежала с крыльца. Если бы он знал ответ!
        - Не знаю, - выдохнул Костя честно и, вынув шапку из капюшона, нахлобучил Варе на голову. - Не простынь мне тут! Пошли!
        Она протянула ему рукавицы, и Костя безропотно спрятал в них онемевшие пальцы. Ещё бы голову согреть, но её вымораживали оставшиеся без ответа вопросы. Тут шапка не спасёт. Только быстрый шаг.
        - Варька, торопись!
        - Куда мы идём?
        - На кладбище!
        - Зачем? - остановилась она, как вкопанная.
        - Надеюсь просто так. На единственную местную достопримечательность посмотрим. Там должны быть интересные кресты. Как ты думаешь, а?
        - Костя, говори правду! - Варя вырвала руку, за которую парень потянул её. - Ты что-то знаешь и молчишь. Говори!
        Он не мог сказать правду. Богдан поделился с ним горем. И если он не убивал Анну, то будет подло со стороны Кости рассказать Варе про убийство матери отцом на глазах у ребёнка. Сначала надо проверить кладбище. Презумпцию невиновности пока никто не отменил.
        - Куда ходят всей деревней? На свадьбу или похороны.
        - Чьи похороны?
        - Да откуда я знаю! - не выдержал Костя и зашагал прочь.
        Варя побежала догонять.
        - Ты не думаешь, что Анна… - лепетала она на ходу. - Что Богдан вчера…
        - Да, да, и закопал её. Угу… В мерзлой земле. Как в сказке, растопив её горючими слезами.
        Костя говорил и кусал губы - чего он пытается найти на кладбище, если свежей могилы там не может быть? Но поворачивать назад уже было поздно. Как-то ведь хоронят они покойников. Или замораживают во льду до весны? Кто знает, кто знает… Мысли вымораживали настолько, что Костя сам стал чувствовать себя мёртвым.
        - А откуда ты знаешь, куда идти?
        «От верблюда!» - чуть не ответил Костя, но огрызаться глупо - он действительно не знает дороги.
        - Будем искать. Авось до весны найдём. Кладбище обычно на пригорке, чтобы могилы не заливало. И должна быть церковь… Но здесь-то мы её точно не найдём. Но большой крест обязан быть. К большой дороге идти бесполезно - там мы ничего не видели. Надо идти через лес.
        Костя крепче сжал руку Вари, но спокойнее не стало ни ему, ни ей.
        Глава XVI - Кладбище
        Тропинка шла в горку и давалась с трудом. Ребята то проваливались по щиколотку в снег, то перебирались через поваленные деревья, то скользили на обледенелых камнях. На снегу то здесь, то там попадались заячьи следы - тропа явно предназначалась не людям. Варя пару раз просила вернуться, но Костя шёл вперёд со свойственным только ему упрямством. Тогда она оглядывалась назад, стараясь убедить себя, что спускаться будет ещё труднее - это давало силы сделать очередной рывок. Варя ёжилась в тени деревьев, а под солнцем ей хотелось снять шапку. Долго ли ещё, спрашивала она саму себя, потому что знала, что Косте подобных вопросов задавать сейчас не следует. И когда тот остановился завязать шнурок, Варя решила выиграть время и дистанцию. Он догонит в три шага, а ей стоит поднажать, пока открылось второе дыхание. И вдруг Варя с криком полетела вниз, покатилась будто с горки.
        Костя сорвался с места, позабыв про второй шнурок. Спускаться было трудно, и он, позабыв про осторожность, спрыгнул вниз. Ему повезло - снег не провалился под ногами. Варя тоже, к счастью, ничего не сломала.
        - Как же я испугалась!
        Дыхание не восстановилось, но она уже очищала зубами варежки от комочков снега.
        - Куда тебя черти понесли, дура!
        Варя насупилась, но промолчала. Им обоим действительно повезло. Костя помог ей подняться и вернулся к шнурку, а когда выпрямился, получил по носу ледяной рукавицей.
        - Ой, прости! - ахнула Варя, заглушив извинениями начало фразы. - Гляди! - Она вновь выбросила руку вперёд. - Там! Вон там кресты!
        В лесу оставалось тихо. Не могло столько людей молчать. И всё же Костя решил карабкаться вверх, хотя ступать по скользким камням и нащупать тропу оказалось сложнее, чем он предполагал - Варя, повиснув на руке, тащила его вниз, и приходилось хвататься за кусты, чтобы удержаться на взятой высоте. Наконец тропа стала более-менее сносной, и Костя даже выпустил руку Вари, приказав идти ровно по его следам.
        - Поторопись, черепаха! - он злился на её нерасторопность и с трудом подобрал нейтральное обращение.
        Наконец в больших сугробах обозначилась ограда - железо или плетень, не поймёшь. Главное, что ворот нет, перелезать не придётся: иди себе по тропе вперёд - авось, куда и придёшь. Только смысла идти не было - на снегу ни одного следа, и место тропы обозначалось лишь обледенелыми крестами. Он подошёл к крайней могиле в надежде узнать, кто тут и с каких пор покоится с миром.
        - Тысяча девятьсот двадцать седьмой год.
        Он перешёл к следующей.
        - Тысяча девятьсот тридцать третий. Тысяча девятьсот сорок шестой. Тысяча девятьсот тридцать восьмой. О, тысяча девятьсот пятьдесят седьмой…
        Костя окинул взглядом могилы - не так много. Только смысла обмораживать руки, оттирая надписи, никакого - и так всё ясно.
        - Мы. похоже, набрели на заброшенное кладбище.
        - Так пошли отсюда, - поморщилась Варя. - Ненавижу кладбища. Даже от Литераторских мостков веет ужасом. Пошли уже, твоего Богдана всё равно здесь нет!
        - Моего…
        Костя еле сдержался, хотя умом понимал, что вымещать зло на Варе последнее дело, но нервы подводили не на шутку. Неизвестность выбешивала сильнее страха. Что произошло в деревне? Что?! И где машина? Будь она на месте, он бы и минуты не раздумывал - сел бы и уехал. Вдруг он замер и прислушалась. Варя тоже вздрогнула и боязливо обернулась - значит, не послышалось.
        - Это точно звук железа о лёд, - сказал Костя, когда звуки начали повторяться с выверенной ритмичностью. - Но откуда? Тут же, кроме нас, никого нет, кажется…
        Он ещё раз осмотрелся - ничего не видать, и уже не слыхать. Но ведь не дерево скрипело. Не дерево…
        - Пойдём! - потянула его Варя обратно на дорожку с их следами, но Костя пошёл вперёд. - Вернись, что тебе там надо? Костя! Твою…
        Он бы не обернулся, если бы ругательство не повторил мужской голос. Варя лежала в снегу, но упала она явно сама - от испуга. Дед, пусть и опирался на кирку, но стоял слишком далеко, чтобы ударить. В наброшенном на плечи тулупе он сначала показался Косте массивным, но по впалым щекам парень понял, что перед ними тщедушный старичок, у которого непонятно зачем вместо клюки в руках кирка.
        - Что вам здесь нужно? - повторил старик чуть ли не по слогам.
        Дед едва дышал - одышка то ли от старости, то ли от спешки. Или же он силился верно выговорить чуждые русские слова.
        Откуда он вылез? Из какой могилы? Костя помог Варе встать, но отряхивать не стал - справится, не маленькая. Ему надо разобраться с дедом.
        - Откуда вы взялись? - не удержался он от вопроса и тут же понял, что говорить в подобном тоне с незнакомым дедом по меньшей мере невежливо. - Простите, нам просто показалось, что тут никого нет.
        Дед глядел из-под седых косматых бровей зверем. Костя поджал губы. Может, не понимает его старик. Но как объясниться с ним на пальцах, придумать не мог.
        - Из вон той могилы! - проскрипел вдруг старик и ткнул киркой между надгробиями, но высокие сугробы скрывали от них яму, если она там была.
        - Не ври, что не слышал, как я копал.
        Старик перевёл мутный, почти прозрачный, взгляд на Варю. Теперь можно было рассматривать его без стеснения. Потёртая овчинка вся в снегу. Видно, скинул, пока работал, а вылезая к ним, накинул впопыхах. Топорщится на спине, будто под ней… Да, да, ружьё. Точно оно! Ружьё, пропавшее со стены трактира. Ружьё, которое Богдан отобрал у полоумного Михея… То-то он ночью всё высматривал в темноте - никак пропажу заметил. Только как этот дряхлый дед смог незаметно проникнуть в трактир?
        - С рассвета всё никак лёд не пробью, - покачал тот головой.
        - К чему такая спешка?
        Костя хотел спросить, кто умер, но побоялся, что дед закроется от него. Да и странно - мужика не нашлось вырыть яму? Да сам Богдан прекрасно бы справился с задачей - могила-то для жены как-никак.
        - Зимой разве хоронят? - добавил он, когда дед не ответил на первый вопрос.
        - А что, зимой люди не помирают?
        Вот он момент, но Костя не успел спросить: «А что, кто-то умер?», дед вновь заскрипел:
        - Хотел бы до весны дотянуть, да не дотяну…
        - Так это вы себе роете?
        Костя сначала обомлел, а потом отругал себя - Михей-то не в своём уме!
        - А кому ж ещё! - крякнул дед. - Даты видал? - Старик заговорил внятнее. - Кто мог умереть, давно умер… Я последний. Как собака, почую смерть и приползу в эту яму помирать. Авось, обвалится земля и присыплет меня…
        И расхохотался, а потом закашлялся и принялся отхаркиваться. Умом тронутый, точно! Или хмельной? Костя потянул ноздрями воздух - свежо в лесу, и дед слишком далеко стоит.
        - Давайте я вам помогу, что ли?
        Костя сделал шаг, но Варя повисла у него на руке:
        - Рехнулся, что ли? Не рой другому яму…
        Костя притянул её к себе и зашептал в лицо:
        - Это не яма, идиотка! Это могила, а роет её твой Михей, поняла?
        Варя попыталась скосить глаза на старика, но Костя полностью загородил его собой.
        - Дай мне с ним поговорить. Может, что и выясню.
        Варя отступила на шаг. Костя обернулся к деду и протянул за киркой руку, но тот не отдал. Даже сильнее загнал кирку в снег.
        - Не знаю, каким ветром вас занесло сюда, но лучше вам убраться отсюда, покуда целы. Здесь слишком много волков. Голодных по зиме, - дед судорожно затряс головой и вновь закашлялся. - Проваливайте! И шевелитесь! Я волков с утра уже видел.
        - И потому вы с ружьём?
        - И потому с ружьём, - проскрипел дед, втягивая голову в рыхлый воротник тулупа. - Валите отсюда, покуда не подстрелил вас.
        Голос деда сделался суровым, и Костя непроизвольно вздрогнул - раз кирку поднял, то и выстрелить сможет.
        - Нам валить некуда, - Костя смотрел в мутные глаза деда. - Мы забрели сюда случайно. Мы искали Богдана.
        По дряблому лицу прошла судорога. Варежка на кирке задрожала.
        - Кого? - крякнул дед и зашёлся диким кашлем.
        - Вашего сына.
        - Этот выродок мне не сын! - выкашлял он наконец и повис на кирке всем телом. - И я бы сам мечтал найти его на этом кладбище! Кто вы такие?
        - Это Варвара. Вы ж сами её пригласили за фольклором, - Костя развернул к себе Варю. - Анна сказала…
        Продолжение бы всё равно потонуло в кашле, и Костя замолчал. Откашлявшись, дед бросил кирку и слишком резво для своих лет подскочил к Варе, ухватил за шарф и начал душить. Костя и руку поднять не успел, а Варя уже лежала на снегу. Дед тянул на себя шарф с перекошенным лицом. Костя поднял кирку, но тут же бросил. Схватил деда за плечи и повалил в снег. За спиной Варя заходилась кашлем, но Костя не оборачивался. У чокнутого ружьё. Его надо отобрать. Тулуп свалился. Если перевернуть старика, то можно завладеть оружием. На стене ружьё висело незаряженным, но у старого охотника могли быть припасены патроны.
        - Богдан ещё не овладел девкой. - хрипел дед. - Хватай её и беги! Пока он не нашёл тебя. Не то могила, которую я рою, будет твоей. Беги сквозь кладбище, по тому склону. Увидишь мои следы, иди по ним. Потом направо, через лес. Выйдешь на дорогу, а там уж сам… Как пришёл сюда, так и уходи. Убирайся!
        Ледяная варежка легла на лицо Кости, и дед толкнул его. Он бы не двинулся, да услышал Варин визг. На тропе стоял волк. Глаза у него горели, как два солнца, гипнотизируя: Костя даже не сумел подняться с четверенек.
        - Пришла, сучка! - прохрипел дед, и Костя услышал скрежет ружья. - Хорошо стоит…
        - Не стреляй! - это был голос Богдана.
        Грянул выстрел, но, видно, у старого охотника дрогнула рука. Волк кинулся прочь. Костя не сумел обернуться - шея окаменела, но увидел, что валенки Михея теперь стоят к нему пятками. Ружьё явно смотрит на Богдана.
        - Отправляйся к матери!
        Костя сумел ухватиться за ноги деда за секунду до выстрела! Стрелок рухнул в снег, ружьё взлетело в воздух и опустилось на голову деда. Костя от ужаса сумел вскочить. Богдан швырнул ему ружьё.
        - Там нет третьей пули.
        Он взвалил старика себе на плечо.
        - Он мёртв?
        От взгляда Богдана Костю бросило в жар.
        - Думаешь, я способен убить отца? Не ожидал от тебя такого. Хотел поблагодарить за спасение, а теперь хочу спросить - какого х… тогда ты спасал такую мразь? - выплюнул Богдан в лицо парня.
        Костя отступил на шаг - уши сейчас, похоже, подожгут волосы. Но страх продолжал сковывать лоб - кто сказал, что нет третьей пули? А вдруг есть? А вдруг выстрелит? Он же ничерта не смыслит в оружие и даже простой тир обходит стороной.
        - Варвара, подними тулуп! - приказал Богдан.
        Костя обернулся. Варя стояла вся в снегу и грызла край варежки. Рот затыкала, чтобы не закричать. А, может, и кричала, да он оглох от выстрела. Богдан повторил приказ, и Варя сумела нагнуться к земле.
        - Не отставайте! У меня нет времени возиться с вами, - бросил румын, уже стоя к ним спиной.
        Костя подтолкнул девушку и заставил идти перед собой. Ружьё било по спине, но он боялся его перевесить. Богдан ушёл вперёд довольно далеко и пришлось догонять. Он, видимо, боялся заморозить отца, руки которого безвольно болтались вдоль спины сына. А что если Михей мёртв, и Богдан просто не желает сцен в лесу? Машины нет. Есть только хладнокровный убийца и тишина.
        - Богдан! - Румын не остановился, и Костя повысил голос. - Где все люди?
        Ответа не последовало, только ступать тот начал совсем тяжело - или дорога просто пошла под горку, и он боялся оступиться с тяжёлой ношей.
        - Богдан! Я задал вопрос!
        - Я просил не задавать вопросов. Шевелитесь!
        Они и так почти бежали, но Костя поднажал и дотащил Варю до Богдана, хотя в ушах ещё скрипел стариковский приказ идти в совершенно другом направлении - бежать от его сына.
        - Где люди?
        - Какие люди? - переспросил Богдан, не оборачиваясь. - Здесь никогда не было никаких людей. Спроси Варвару, видела ли она кого-нибудь?
        Варя вцепилась в рукав Костиной куртки, но тот отцепил её и, поборов страх, обошёл деда и преградил Богдану путь. Если что, он сделает из ружья биту!
        Богдан остановился в шаге от него. Пока будешь снимать ружьё, получишь ногой в пах - всё рассчитано у гада.
        - Где все люди? Где Анна? Отвечайте, иначе мы дальше не пойдём!
        - И не идите! Мне до вас нет никакого дела. Подохните вы здесь или нет, мне плевать!
        По перекошенному лицу румына Костя видел, что тому действительно плевать.
        - Верните ключи и машину, и нас не будет здесь через минуту.
        - У меня нет ни того, ни другого!
        - Не врите! - послышался истошный крик Вари, и Богдан даже обернулся, а Костя тут же скинул ружьё. Спасибо, Варенька! - Я не спала. Я видела…
        - Ничего ты не видела! Я только хотел взять ключи, но меня опередили.
        Не оборачиваясь, одним ударом руки Богдан вышиб у Кости ружьё, а следующий удар пришёлся ему в грудь, и уже со снега Костя увидел, как румын подбросил на плече безвольное тело, схватил ружьё и зашагал прочь. Варя будто приросла к месту и глядела в спину румына остекленевшими глазами. Костя откашлялся и сумел встать. В то же мгновение Богдан обернулся - дуло ружья было направлено на Варю.
        - Если не пойдёте со мной, сдохните, - голос Богдана дрожал в морозном воздухе. - Так что лучше пристрелю вас, чтоб не мучались. Сначала её, а тебя, если патронов хватит. Тебя не жалко…
        - Не стреляй! - прокричал Костя и сделал шаг в надежде, что Богдан переведёт ружьё на него, но румын продолжал целиться в грудь Вари. Даже не целился, просто держал ружьё - тут промахнётся только слепой.
        - Пожалуйста, не стреляйте! - взмолился Костя. - Мы идём!
        Варя не двинулась с места, даже когда дуло ружья опустилось в снег. Пришлось схватить за руку и, не разбирая следов, волочь за собой. А она ещё, казалось, упиралась.
        - Анна взяла машину, - сказал Богдан, когда Костя не дошёл до него нескольких шагов. - Боюсь, мы уже её не найдём.
        - Анну? - еле выговорил Костя.
        - Обеих. Я должен был предположить, да с отцом закрутился. Ей совсем плохо. Искать машину, думаю, нужно на каком-нибудь склоне. Или ждать, когда это сделают власти. Она думала разбить грузовик. Но я уничтожил вторые ключи, а со своими не расставался. Она не боялась умереть. Она боялась одного - что меня обвинят в её смерти. О вас она не думала. Наверное, мне надо отвезти вас в аэропорт, чтобы вы убрались из страны и заявили в компанию, что машину у вас украли. Так я и сделаю.
        Костя на мгновение прикрыл глаза.
        - А если она жива?
        - Я сейчас отнесу отца в трактир и оставлю с ним Варвару. Если хочешь, можешь поехать со мной, сделаем ещё круг. Но я не настаиваю. Я это сумею пережить.
        - Я поеду с вами. Фу, - Костя даже за коленки схватился, чтобы унять в них дрожь. - Так что с людьми? Они ищут Анну, и даже дети? А где животные?
        - Тоже ищут Анну, - хохотнул Богдан. - Тебе самому не смешно? Здесь никого нет, кроме нас. Мы поселились здесь с отцом после смерти матери. Одни-одинёшеньки, и он любил меня, пока не обнаружил во мне материнский дар, за который он её и убил, потому что жутко боялся.
        - Что за дар?
        - Я тебе его уже показывал. Я подчиняю людей и зверей своей воле. Мать звали за глаза ведьмой, а меня отец в лицо называет оборотнем. И готов перестрелять всех моих волков, не понимая, что у меня, кроме них, ничего нет и никогда не было. Они моя семья, и теперь единственная. Отец недолго протянет. Боится, что я даже его не похороню. Могилу себе роет. Пойдём, а то очнётся, а вторым ударом я и прибить могу.
        - Люди в деревне…
        - Они тебе привиделись. Там никого нет. Только снег и волки. Не стой. Замёрзнешь.
        Богдан развернулся и зашагал вперёд. Костя потащил Варю следом.
        Глава XVII - Вопросы
        По-зимнему яркий солнечный диск сообщил, что дело близится к обеду, которого сегодня ни у кого не будет. Мороз усилился, но Варя старалась ёжиться незаметно, потому что не хотела вновь услышать весь татаро-монгольский фольклор, который был известен Косте, а она всего лишь спросила, далеко ли ещё?
        Костя изучал свои ботинки, иногда косясь на Варины - у обоих из-за валяния в снегу промокли ноги.
        Страх перед Богданом уступил место злости. Похоже, тот специально плутает, чтобы они не запомнили дорогу. Противная мысль упрямо лезла в голову - он врёт про машину и Анну. Если он собирается отвезти гостей в аэропорт, то какой смысл скрывать от них дорогу на кладбище… Вернее, не на кладбище, а путь побега, который сообщил Михей. Они с Варей шли долго, но и близко не так долго, как сейчас, когда они просто бегут за провожатым.
        Варя шмыгнула носом и протянула парню руку. Только Костя не взял её, а наоборот прибавил шагу, чтобы догнать Богдана.
        - Куда мы идём? - Вторая мысль наступила первой на пятки: они идут к дому Михея, вот и путь другой. Хорошо бы так и было. Очень хотелось верить в несчастье Богдана, оно обеляло его и объясняло то, что второй день пугало Костю своей непонятностью.
        - В трактир, - бросил румын, не повернув головы. - В лесу стая вышла на охоту. Не хочу рисковать. Патронов нет. Да и две человеческих жизни не стоят одной волчьей.
        Две? Они с Варей, себя с отцом он не считал!
        - Волки не приглашали вас в свой лес. Вы сами попёрлись туда. На ваше счастье по следу шёл волк, не то отец мог бы разрядить ружьё в вас. Он не в себе, а если грубо - совсем тронутый. Я ещё вечером обнаружил пропажу ружья, но не мог оставить ни тебя, ни Анну без присмотра, а потом… Потом я уснул, а когда проснулся, нашёл готовый завтрак… Она до последнего утра хотела оставаться хорошей женой.
        Богдан прибавил шагу, но Костя решил не догонять. Почему он должен сомневаться в его словах? Ответ не находился, как и полная вера в честность румына не приходила тоже. Всё потому, что помощь с Вариным дипломом не вписывалась в эту живописную картину. Михей о них ничего не знает, а что Анна, что Богдан - оба прикрывались стариком и его желанием передать потомкам трансильванские сказки. А сказок никаких нет, а от здешней реальности хочется убраться куда подальше. Ничего, останутся они в грузовичке один на один, от ответов этот оборотень больше не увильнёт, а сейчас не стоит лишний раз нервировать Варьку. У неё не сопли, у неё глаза на мокром месте. То ли по Анне, то ли по ним самим. Окажись он в самолете прямо сейчас, он бы забыл весь этот фольклор, как страшный сон. Но пока они в горах и уже начали спускаться к жуткой деревне. Вернее к тому, что когда-то ей было. Снег прикрыл рухлядь. А трактир хозяева поддерживали в более-менее сносном состоянии, это видно.
        Богдан остановился на крыльце, и Костя поспешил открыть дверь, в надежде вслушиваясь в тишину - так хотелось услышать шаги Анны. Но увы - старые доски встретили их тишиной. Богдан уложил отца в каморке за кухней. Топчан, стул и стол составляли её убранство. На крючках висела старая одежда. Здесь, старик, видать, и жил. Взаперти. Костя заметил, как Богдан сунул руку в карман, точно за ключом, когда вышел обратно в кухню.
        - Дашь ему воды и хлеба, - остановился он перед Варей. - На бредни не обращай внимания. Вернее обращай, - он зло усмехнулся. - Это не сказки, это сумасшедшая вера трансильванцев в существование оборотней. Моей матери это стоило жизни. Я, как видишь, постоянно борюсь за свою.
        Он махнул рукой, и Костя вернулся с ним в зал с пустыми столами. Богдан повесил ружьё обратно на шкуру.
        - Зачем вы держите его на виду? Не проще ли спрятать от старика?
        - Подальше спрячешь, поближе найдёшь, так ведь говорят? А так я хоть буду знать, что он взял ружьё. Да и самому оно в любой момент может понадобиться. Нас трудно найти, но всё же возможно. Однако сейчас заряжать его не буду - когда ты рядом, это опасно, - усмехнулся Богдан зло. - Ноги мокрые, дурень! Поднимись к себе, смени носки, а я пока отыщу валенки.
        Костя поднялся в спальню, достал две пары - себе и для Вари. Заодно сунул в карман оба паспорта, чтобы они не исчезли, как ключи. Богдану доверять - себе дороже. Когда скажет, зачем пригласил их к себе, тогда и видно будет, кто кому друг, а кто враг. Может, они с отцом оба чокнутые. Очень уж похоже на правду.
        Костя заглянул в кухню: Варя неподвижно сидела на табурете.
        - Переодень, - он швырнул носки убедившись, что Варя собралась их ловить. - Мы, думаю, скоро вернёмся. Не скучай. И не разговаривай с дедом.
        Он ничего не сказал про паспорт. Подумал, что Варька и так едва жива от страха. Надевая валенки, Костя ещё раз покосился на ружьё и вышел в придерживаемую хозяином дверь. Богдан шёл впереди и ни разу не обернулся. Костя глядел под ноги, желая забыть увиденную разруху, чтобы не думать о необъяснимой силе румына.
        Грузовичок стоял на дороге. Выходит, хоть в одном Богдан точно не врал - он куда-то ездил. Костя не успел пристегнуться, а Богдан уже рванул с места. Потом всё же притормозил на повороте, то ли чтобы вписаться в него, то ли чтобы узнать, что торчит из кармана пассажира. Однако ничего не сказал, и Костя не стал засовывать документы глубже, боясь помять уголки. У самого Кости вопросы тоже не облачались в слова. Наверное, мозг не мог выбрать тот, ответ на который на данный момент являлся самым важным.
        - Богдан, зачем вы пригласили Варвару? - наконец открыл он рот. Его-то точно не приглашали, но именно с его головой Богдан начал играть, а не с Варей. Значит, от неё он не собирался скрывать свой образ жизни.
        Румын не повернул головы и не прибавил скорости, будто не расслышал вопрос. Тогда Костя повторил его.
        - Я не глухой, - огрызнулся румын. - Я не хочу отвечать на твои вопросы и просил не задавать их.
        - А я хочу наконец получить ответы!
        Костя хотел для пущей важности топнуть ногой, да та чуть не вылезла из валенка, так и не подняв его, а он и не заметил, насколько валенки ему велики.
        - А я хочу, чтобы ты заткнулся! - Богдан газанул, но быстро сбросил набранную скорость. - Скажешь ещё слово, я высажу тебя, и мне плевать, как ты вернёшься в деревню. Мне вообще плевать, вернёшься ли ты - можешь отправляться прямиком в аэропорт. Паспорт при тебе, а о Варваре я позабочусь всяко лучше твоего, - Богдан рычал в стекло, а Косте отчего-то хотелось стереть с лица забрызгавшие его слюни. - Зачем ей раздаривать себя тому, кто чёрствый, что чурбан! Я, дурак, понадеялся, что ты хотя бы способен уважать чувства других, раз не можешь чувствовать на их уровне. Лучше бы оставил тебя с отцом и взял Варвару! Если бы ты даже не подал ему воды и хлеба, не беда!
        Костя сжал ручку над окном.
        - Простите меня, Богдан. Действительно сейчас не время для подобных разговоров. Потом уж ответите…
        - И потом не отвечу, - оборвал румын извинения пассажира. - Я не приглашал Варвару. Это всё отец и Анна.
        - Михей ничего не знает про Варю, - не удержался Костя и тут же поймал злой тёмный взгляд водителя.
        - Тогда мы точно не узнаем уже ответа, - прорычал Богдан. - Зато я знаю, что сделаю с вами, - Пауза оказалась настолько долгой, что Костя успел почувствовать спиной неприятный холодок. - Отправлю восвояси. Мне подобные гости ни к чему сейчас. И сказок я больше рассказывать не буду.
        Они уже отъехали от деревни на довольно приличное расстояние. Вокруг царили тишина и покой. Никакого намёка на присутствие в этих диких краях человека. И, конечно же, никаких следов аварии. Костя даже не заметил, чтобы Богдан смотрел по сторонам. И червь сомнения вновь принялся подтачивать доверие к румыну. Костя смотрел на его профиль, поражаясь каменному спокойствию. И вдруг ремень безопасности резанул плечо, голова ударилась о дверцу, перед глазами поплыло, и когда всё замерло, Костя не сразу сообразил, что грузовичок встал поперёк дороги. Он выругался, глядя на по-прежнему спокойное лицо румына, а потом проследил за его взглядом и не сумел сдержать возгласа изумления. Посреди дороги стояла Анна. Они только вошли в поворот, и Богдан едва не сбил жену.
        «Тойоты» на обочине не было. Анна стояла неподвижно. В том же тулупе, что они первый раз увидели её. Отсутствующий взгляд шёл мимо машины. Богдан хлопнул дверью и сделал два нерешительных шага к жене, но Анна, похоже, не заметила его. Он сказал ей что-то по-румынски, но она так и осталась каменным изваянием. Богдан подошёл вплотную к жене и закрыл её от Кости. Парень и сам отвернулся и принялся растирать ушиб, а когда вновь повернул голову к боковому стеклу, на дороге никого не было.
        Без секундного колебания Костя выскочил из грузовичка и огляделся, ища на снегу следы от валенок, но их не было. По обе стороны высились сугробы, в них по горло провалишься - румыны могли уйти только по дороге, и Костя побежал к повороту, не боясь встречной машины - откуда ей тут взяться! Там тоже никаких следов. Ошибся направлением? Рванул назад. Дверь у грузовичка открыта. Богдан не возвращался. Через сто метров та же тишина. Хоть бы ветка в лесу хрустнула, что ли!
        - Константин!
        Костя обернулся. Богдан бежал к нему в облепленном снегом свитере.
        - Куда тебя опять черти понесли?!
        Он схватил его за плечо и толкнул в спину с такой злостью и силой, что Костя едва удержался на ногах. Румын толкнул его ещё и ещё, подгоняя, точно лошадь.
        - Ты умеешь водить механику?
        Костя кивнул и поймал ключи.
        - Езжай в деревню. Я отыщу Анну. Она совсем невменяема.
        - Что с ней?
        По лицу Богдана пробежала судорога.
        - Я сказал, езжай в деревню!
        В этот раз Богдан толкнул его так, что Косте пришлось повиснуть на открытой двери.
        - А вы?
        - О нас не волнуйся. У нас есть ваша «Тойота». Вернее, должна быть где-то поблизости, но сначала мне надо догнать Анну.
        И Богдан принялся карабкаться на сугроб. Снег посыпался под его ногами. Может, потому Костя и не заметил тропку в лес, когда искал, куда подевались румыны. Ключ жёг ладонь. Последний раз он водил механику, когда сдавал на права. Но это волновало его меньше, чем-то, что он оставляет Богдана и Анну одних в лесу. Черти знает, сколько километров от дома. Оплакивать смерть жены вместе с Богданом он действительно не мог, но с ней живой его помощь могла пригодиться. Однако румын поспешил избавиться от него. Что ж, он не заслужил доверие Богдана, да не очень-то и пытался. Теперь главное не разбить его машину. Впрочем, спешить некуда, дорога безо льда. И хоть что-то в этой чёртовой Трансильвании он должен сделать хорошо! Раз Анна оказалась живой, Богдан не повезёт их в аэропорт, но не станет и удерживать. Да их теперь никаким фольклором не удержишь. Хватит - пусть психи живут с психами и не вмешивают в дурацкий междусобойчик нормальных людей. Косте уже и лыжи были не нужны. Он готов доплатить и поменять билеты на ближайшее число. А Варька выберет себе другую тему для диплома. Менее опасную, чем
трансильванский фольклор. Во всяком случае, он больше ни в какие экспедиции не ездит. А без него пусть делает, что хочет!
        Костя шарахнул пассажирской дверью, пытаясь унять злость, но легче не стало. Он запрыгнул на водительское сиденье и вставил ключ в зажигание. Теперь проверить сцепление и педаль тормоза - можно кресло не двигать, если оно вообще регулируется. Зеркала тоже на месте. Фу… Теперь повернуть ключ… Но Костя этого не сделал. Он понятия не имел, в какую сторону ехать. Он не помнил, насколько градусов Богдан развернул грузовичок экстренным торможением. Да и ладно - если поехать вперёд, то есть шанс отыскать машину, которую он сейчас желал видеть целой и невредимой больше, чем Варю. Без машины он не увезёт фольклористку из этого чёртова места! И если Богдан решит забавляться с ними, то его жёлтые глаза могут оказаться куда страшнее ружья - ружьё можно хотя бы попытаться вырвать, а как воевать с гипнотизёром Костя не представлял даже смутно.
        Теперь ещё надо поучиться сдавать назад. Если он застрянет в сугробе, идти придётся пешком. Осторожно. Осторожно. Осторожно… Уф! Вперёд, назад… Руль… Кажется, можно ехать. Вот так, медленно… Вторая передача, третья, снова вторая… Если даже поехал не в ту сторону, не беда. Отыщет «Тойоту». Знать бы время. На себя лучше не полагаться - на нервах каждая минута кажется часом. Вокруг ничего, уже шею свернул. Может, всё-таки повернуть назад? Разворот в три приёма и пересдачи не будет. Так, хорошо, вот отсюда он отъехал. Теперь бы засечь время хоть как-то, хоть песни петь, никто ж не услышит. На третьем хите «Ленинграда» Костя начал нервничать. Он не гнал, но и не тащился шагом. Что такое? Где деревня? Ещё один поворот и… Костя вдарил по тормозам, крутанул руль - и машина вошла мордой в сугроб. На дороге стоял волк.
        - Идиот! - Костя шарахнул по клаксону, оглушив немой лес. - Надо было давить!
        Волк в испуге припустил к лесу и исчез за деревьями. Костя вылез, чтобы оценить ущерб, и выругался, не скупясь на выражения. Самому ему не выбраться, а ждать помощи на дороге бесполезно. Надо идти вперёд. Если повезёт, деревня будет через несколько поворотов. Если же нет, лучше взять фонарик.
        Костя заглянул за сиденье. Фонарь есть, и больше ничего. А палка бы не помешала. Непонятно, чем отпугивать волков. Не диким же смехом! Но кроме него ничего не осталось. И ещё слёз. Детских слёз бессилия. Влипнуть по второму кругу в то же дерьмо. Ох, молодца!
        Глава XVIII - Дрова
        Варя уже столько раз, заслышав стон, просто так подскакивала к старику, что в этот раз не двинулась с места. Табурет она внесла в каморку, но уперла ножки в порог, чтобы не шуметь. Хотя шумела она только цепочкой, которую не порвала лишь по счастливой случайности - она даже на экзаменах так не теребила её, а сейчас, накручивая на палец, упиралась аж в ярёмную ямку.
        - Ты кто такая?
        Вопрос был задан по-румынски, но она умудрилась догадаться, о чём её спрашивают, и сейчас, потирая отбитую при вскакивании ногу, она ответила по-русски, как её зовут. Заметив, что дед щурится, она подошла поближе, хотя у лежанки было ещё темнее. Каморка без окна, а свет из кухни падает лишь на порог. Однако Михей закивал, явно припоминая знакомство на кладбище.
        - А где тот парень? - прохрипел дед.
        Варя секунду повременила с ответом. Сообщать о смерти Анны должна не она. Кто знает, как старик отреагирует! Так что Варя сказала только, что Костя с Богданом ушли.
        - Давно? - перебил старик ни с того ни с сего окрепшим голосом.
        Варя и здесь не знала, что ответить. Казалось, то с их ухода прошла вечность, но они могли отсутствовать и не более часа - просто она слишком нервничала, оставшись один на один с полоумным стариком.
        - Скоро должны вернуться, - ответила Варя уклончиво и сильнее сжала цепочку. Вернулись бы поскорее. Она с ума сходила подле спящего, а с бодрствующим Михеем стало куда страшнее. Хоть бы не выкинул никакой фортель!
        - Где Анна? - задал старик вопрос, которого Варя так боялась. Правда, она быстро нашлась с ответом:
        - Я её с вечера не видела, - ответила, нисколько не покривив правдой. - Вам принести воды?
        Может, Богдан не просто так говорил про питьё. Может, старику иначе будет плохо. Михей не ответил, но Варя сходила в кухню и зачерпнула кружкой из ведра. Даже сама пару глотков сделала. И вернулась к старику.
        - Значит, ты теперь тут за Анну? - пробубнил дед, уткнувшись губами в кружку, которую Варя заботливо держала у его рта, не решаясь просунуть ему под голову руку.
        Она не чувствовала брезгливости - старик пусть и пах после кладбища потом, но выглядел опрятным. Она боялась нащупать рану и кровь. Сын ударил его слишком сильно.
        - Ты хоть понимаешь, что натворила, дура?! - прорычал дед, отталкивая ещё полную кружку.
        Варя не успела отдёрнуть руку. Вода пролилась старику на грудь. Но это не её вина. Надо было присесть раньше, а не сейчас. Сам дурак! - прочитывалось, наверное, в её взгляде, но она не смущалась. Она думала вести научную работу, а в итоге… В итоге… Варя закусила губу, чтобы не разреветься. Михей назвал её дурой за воду, но дурой она была в другом. Божечки, он же мог за стенкой всё слышать…
        - Ох уж и прыток, гадёныш! - выдал старик в подтверждение её опасений. И, приподнявшись на локте, прохрипел: - Понесла иль не понесла, как думаешь? У вас, баб, свои приметы имеются ж…
        И за запястье схватил, будто клещами, не вырваться. А невидимая рука и за горло заодно ухватила - и слова не вымолвить. А старик всё головой качал и кряхтел.
        - Коль не обрюхатил, то уйти от него сможешь. Потом уже нет… Потом уж и сама, как он, станешь… Ох, не хватило духу придушить гадёныша, пока мал был. Не хватило… А сейчас сильнее матери стал, не совладать… Ты зажмурься и плач… Слёзы лучшая твоя защита. Не смотри ему в глаза, пропадёшь. Руки-то какие, просто ручки барышни, такими ведро с колодца не достанешь. И замок не собьёшь. А в сараюшке вилы есть, - Дед на руку её опёрся и сел, чуть ли лбами не столкнулись. - Только на вилы его и поддеть можно. С вилами справишься, с ружьём нет. Вилы сподручнее вам. бабам. Да как замок снять… - И вдруг ещё сильнее сжал ей руки, в глаза впился, и взгляд вдруг просветлел и осознанным стал. - А ты, может, любишь его? Может, я зря спасти тебя хочу? Может, волчья жизнь тебе раем кажется? Ведь Анна дура была, любила… Знала, на что шла… А тебя-то, думал, охмурил гадёныш. Он уже не мальчишка, как был…
        Варя руки рванула и сумела высвободиться. Не зря, кажется, Богдан велел отца не слушать. Да куда ж они запропастились-то?!
        - Я сейчас хлеба принесу!
        Только б из каморки выскочить. Заодно и в окно посмотрит. Только не пришлось. Дверь скрипнула. Варя бросилась в зал и замерла. У дверей стоял один Богдан. Взъерошенный, в снегу, даже не отряхнулся. Варя хотела спросить про Костю, но не решилась и пролепетала только, что Михей пришёл в себя, но Богдан будто пропустил её слова мимо ушей и продолжал спокойно разуваться. Может, не расслышал, но повторять Варя не стала, хотя с места не двинулась. Должен ведь догадаться, что её интересует, где Костя. Почти пять минут прошло. Топтался бы он на крыльце, давно бы в дом зашёл. Что происходит?
        Богдан наконец и тулуп повесил. Прошёл мимо, точно она пустое место. Схватил в кухне хлеб, бросил в каморку, что-то сказал и запер старика, оставив ключ в замочной скважине. Чтобы не подглядывал, видать. Сердце Вари упало в пятки, а когда румын поднял на неё глаза, подпрыгнули к горлу. Тут уж никакой вопрос не задашь, не задохнуться бы, а то опять мерещится, что глаза у Богдана светятся.
        Она зажмурилась до боли и почувствовала на глазах слёзы. Слёзы страха.
        - Сама-то ела что-нибудь?
        Голос не грубый, даже с ноткой заботы. Но это ведь обманчиво, да? Где Костя? Может, они на разных машинах, и он с «Тойотой» возится? И волноваться лишнее. Сейчас придёт.
        - Нет. - сказала она, услышав, как Богдан грохнул чайник на плиту. - Хотела вас дождаться…
        Как хорошо, что они не перешли на «ты», не нужно уточнять, кого именно. Однако Богдан оказался иного мнения. Он взял только две чашки и, вновь пройдя мимо, поставил их на привычный столик. Для неё и Кости? Или всё же для них двоих. Что происходит? Язык дрожал во рту, не в силах выдать ни один звук, а Богдан уже и оставшиеся с утра блины принёс. Самое время про Анну спросить. Чёртов язык! Уже и чайник вскипел, а она всё
        молчит.
        - Холодно? - спросил Богдан заботливо, и Варя вновь поразилась мягкости его голоса. Какой-то неестественной, не вяжущейся с его медвежьей фигурой.
        Варя пожала плечами как-то тоже невнятно. Правда, она и не была уверена, что дрожит от холода. Но Богдан вернулся со свитером. Да будь он проклят! Хотя нет, другой, не с него снятый, а с Анны… От этой мысли Варю затрясло ещё сильнее, но руки сами собой поднялись навстречу Богдану, и если бы он не ограничился одёргиванием свитера, она б не оказала никакого сопротивления, как и той страшной ночью.
        - Сейчас согреешься, - пообещал хозяин без привычного смешка и принёс из кухни уже заваренный чай.
        Варя стиснула трясущимися руками чашку и погрузила и так уже красное лицо в пар. Где Костя? Куда он запропастился?! И наконец она сумела озвучить вопрос, запив страх крохотным глотком.
        - А я б тоже хотел это знать, - ответил Богдан без всякого сарказма, и Варя похолодела даже в волчьем свитере. - Я уже пешком дошёл, а он был на грузовичке.
        - Я не понимаю… - пролепетала Варя и так и осталась с раскрытым ртом, не отыскав на языке продолжение фразы, но Богдан достаточно быстро оборвал её молчание:
        - А я не хочу понимать. Во всяком случае, боюсь сделать скорые выводы. Пожалуйста, поешь. Упрашивать тебя не входит в мои планы.
        Хотелось спросить, а что входит в ваши планы, но язык вновь не слушался. Глаза опять оказались на мокром месте. Богдан, сжав губы, схватил свою чашку и ушёл в кухню. Варя осталась сидеть, точно палку проглотила. Какой там оладушек! Она не в состоянии глоток сделать, хотя пара давно нет. Где Костя? Не очень-то верилось в слова Богдана. Где он сам был и почему оставил машину? И что с Анной?
        - Возьми!
        Сердце так стучало, что заложило уши, и Варя не заметила возвращения Богдана. Перед ней на столе лежали перчатки с волчьими когтями.
        - Пей чай, а не грей о него руки. Я сейчас наколю дров на утро и разожгу камин здесь и наверху. Хотя сомневаюсь, что ты нынче уснёшь.
        Теперь сердце остановилось. Так, наверное, и зарабатывают сердечные приступы. Варя вскочила и кинулась Богдану наперерез.
        - Что ещё тебе надо? - остановился румын.
        Она боялась смотреть в его тёмное лицо, но выбора не было - ей нужен ответ.
        - Где Костя?
        - Я ответил, что не знаю. Я просил его ехать к тебе, но он этого не сделал. Другое ты услышать от меня не хочешь.
        - Что? - одними губами спросила Варя.
        - С ним были ваши документы. Наверное, деньги тоже. И его ничего не останавливает уехать…
        - Что? - теперь уже в голос выдала Варя. Руки бы и в волчьей шкуре сейчас похолодели.
        Богдан уставился в пол.
        - Я уже сказал, что не хочу так о нём думать. Во всяком случае, до рассвета.
        - А потом?
        - Я знаю только, что сейчас мне надо наколоть дров, пока не стемнело, и ты не стала стучать зубами. У меня по-прежнему двое, о ком следует заботиться - отец и теперь ты. Не стой у меня на пути. Вернись к чаю. Я не терплю непослушания в таких простых вещах.
        Он отодвинул её в сторону, и Варя схватилась за плечо. Будто калёным железом прикоснулся. Зато тело согрелось, и она ринулась наверх, лишь за хозяином захлопнулась входная дверь. Ключ продолжал лежать на столе, куда его и положил Костя. Она схватила его машинально, а вот за пояс под свитер сунула уже сознательно. Только не хватало, чтобы этот идиот запер её, как отца. Потом сунулась в рюкзаки - паспортов действительно не было, как и бумажника Кости со всеми их деньгами и банковскими картами. Его-то Костя точно взял сам - ради прав, но вот паспорта явно дело рук Богдана. Костя просто не заметил пропажу или не хотел её пугать больше, чем напугал исчезновением ключей. Но сейчас было страшно до ужаса. Где Костя? Что он с ним сделал? Ещё одна авария? Как с Анной?
        Мысль стреляла одна за другой и всё мимо. Варя оставалась на ногах, хотя и понимала, что правда может оказаться куда страшнее предложенной Богданом. Костя не мог её бросить, но его могли заставить… В тишине она чётко слышала удары топора и вздрагивала при каждом новом звуке. Новые вязанки для просушки. Будто ничего не произошло. Он чудовище. И она с ним один на один. Михей не в счёт. Варя вытащила ключ и заперлась изнутри. Потом с трудом придвинула стол к двери в ванную. Заодно обмотала ручку Костиной футболкой, хотя и не была уверена, что это поможет. Окно закрыто, но разбить его Богдану ничего не стоит, но разве у неё есть другой выбор?
        Глава XIX - Ключи
        Костя два раза разворачивался, усомнившись, что выбрал верное направление, и потому перестал считать время, которое потратил на бесполезный путь. Только знал по солнцу, сколько осталось до темноты, и решил наконец идти прямо, куда бы дорога не вела. В одном кармане фонарь, в другом - дурацкий нож. Не особо хорошее снаряжение против волков, но другого нет. Волков, впрочем, тоже. Волк, из-за которого он потерял машину, был исключением. Похоже, на дорогу серые твари не выходят, а он не такой дурак, чтобы плутать в лесу ради срезанного километра под боком у зверья да ещё и в обуви не по ноге.
        Ног он уже и без сугробов не чувствовал. Пальцы, кажется, окаменели загнутыми кверху, и валенки теперь не то, что не потерять, их уже и не снять будет, когда он доберётся наконец до жилья. Что Варька успела нафантазировать, страшно подумать. Хоть бы у Богдана хватило ума не пойти на его поиски - он не простит себе, если Анна что-то сотворит с собой, оставшись одна. Варька не в счёт. Она вообще овощ во всех критических ситуациях. Пусть Богдан ни на шаг от жены не отходит. Чёрт, как люди без мобильников живут!
        Ноги заплетались - Костя уже просто сбивал снег, словно снегоступами, от которых бы сейчас не отказался. Странно, что в машине их не было. Видно, в лесу Богдан не гуляет без явной надобности. Сколько ещё? Сколько? Костя готов был орать вопрос. Всё равно ответить некому. Или есть кому. Волк! Костя замер. Один. Как и тогда. Только колёс нет, чтоб напугать.
        Он сунул руку в карман за фонарем, но достать не успел - волк дал дёру. Прямо по дороге, и Костя побежал следом. Ему показалось, что он видел его раньше - если это не тот, которого он чуть не сбил, то это, возможно, один из волков Богдана. Уже стемнело. Он мог выпустить их погулять. Вдруг деревня за поворотом. Или даже сам волчий хозяин.
        Нет, румына не было, и волк тоже исчез. Однако деревня была. Только вот что странно, в трактире все окна оказались тёмными. Совершенно. Костя замер на мгновение. Неужели они отправились на его поиски? Надо же! Чёрт!
        Откуда-то взялись силы, и он побежал по дорожке, прямо к крыльцу, но отчего-то не взошёл на него и обернулся. В темноте он увидел фигуру. Юбка. Значит, Анна. Он позвал её, но она не отозвалась. Где Богдан, чёрт возьми?! Он почти выкрикнул вопрос, когда Анна сделала к нему шаг. Без тулупа, в платье, сером, шерстяном и всё равно тонком для вечернего морозца, который жестоко проникал под куртку и пощипывал пальцы сквозь перчатки, которые Костя, к великой радости, обнаружил в кармане. Грудь Анны вздымалась от тяжёлого частого дыхания. Ей без сомнения было плохо.
        - Анна, вы в порядке?
        Она покачала головой и отошла от сарая. Теперь на неё падал свет луны, обнажая болезненную бледность.
        - Вы почему раздеты? - продолжал вопрошать Костя.
        - За дровами выскочила, - прохрипела она наконец, - Думала, Богдан наколол, а нет, не наколол.
        Говорила она очень медленно, как и шла, и Костя поспешил протянуть руку.
        - Обопритесь, - Он даже подтолкнул её к крыльцу, и Анна покорно поднялась на ступеньку. - Где Богдан?
        - Не знаю, - ответила она, не оборачиваясь.
        - А Варя?
        - Тоже не знаю.
        Анна привалилась к двери лбом. Костя вздрогнул. Наверное, Анна спала, когда они оба ушли. Конечно, Варька мозг Богдану выела требованием отправиться на поиски. Чего только он её взял с собой? С ней же и метра не пройдёшь. Может, они, конечно, на лыжах. В темноте, увы, не видно лыжни.
        - Должны скоро вернуться, - сказал Костя уверенно, решив не расстраивать Анну. Вдруг та не знает про его пропажу. Она и про машину может не помнить.
        - Наколи дров на утро, - прохрипела Анна, не оборачиваясь от двери.
        - Темно.
        - А я фонарь принесу.
        Пусть несёт. За работой время быстрее пройдёт. Главное, что ногами шевелить больше не надо. Только руками. Однако он оказался о себе слишком хорошего мнения. Пять минут он безуспешно пытался удержать один единственный чурбанчик на обледенелом пне. Фонарь, который Анна, всё так же без тулупа, держала в руке, не давал достаточно света, потому когда Костя, когда всё же попал топором куда надо, не успел увернуться от отскочившей щепки, и та больно полоснула его по щеке. Костя дёрнулся, но всё же поднял чурбан в воздух и ударил по пню.
        - Какой же ты неловкий! - рука Анны в волчьей рукавице легла ему на ухо, чтобы убрать чёлку. Надо будет подстричь, как вернутся. Мешает ведь!
        - Совсем как Богдан в юности. Я вот смотрю сейчас на тебя, а вижу его. Так странно…
        Она приблизила лицо и мягко коснулась губами царапины. Костя не смог отстраниться, потому что топор вошёл в пень, когда две половинки чурбанчика упали на снег по обе его стороны. Он сглотнул подкативший к горлу ком и попытался вынуть топор.
        - Анна, я боюсь вас ударить, - еле выдавил из себя Костя.
        Сработало. Она отстранилась и поправила большой цветастый платок, который схватила вместе с фонарём. Костя прикрыл глаза и сосчитал до десяти, затем схватил первую половинку чурбана и расколол пополам, затем - другую. Анна вновь подошла к пню и нагнулась собрать поленья. Платок почти упал, но после поцелуя Костя побоялся поднимать его, а она будто и не замечала, что осталась с голой шеей.
        - Анна, вам не холодно?
        Она выпрямилась.
        - Не так чтобы очень. Ко всему привыкаешь. Это вам, городским, холодно. Когда-то и я была мерзлячкой… Но, гляжу, Варвара освоилась быстрее.
        Костя отлепил руки от топора.
        - Куртка осталась на вешалке, - выдала Анна медленно, почти по слогам. - Когда-то и я вот так, без всего, побежала за Богданом.
        Костя сделал шаг в сторону. Анна осталась стоять. Пусть стоит. Он вбежал на крыльцо и в дом. Действительно на вешалке. В чём же она ушла? В свитере? Или в тулупе? Может, Богдан решил, что так будет теплее?
        В дверях появилась Анна с поленьями - Костя покраснел от досады и тепла. Здесь протоплено, но дыма из трубы он точно не видел. Видно, ушли не так давно. Богдан бы не оставил горящий очаг без присмотра. Костя попытался забрать дрова, но Анна оттолкнула его и прошла к камину. Может, она сама затопила? Спрашивать не хотелось - выдашь беспокойство и пропал. Она явно не в себе.
        Костя с радостью избавился от валенок и куртки, прошёл к очагу, но вспомнив про Михея, пошёл в кухню.
        - Тебе что-то нужно? Так скажи… - остановил его вопрос хозяйки.
        - Узнать, как чувствует себя Михей, - ответил он, обернувшись.
        - Великолепно с некоторых пор. Он мёртв.
        Костя рванулся в каморку и чуть не запнулся о табурет. Лежанка оказалась пуста. Голова похолодела. Он вернулся в зал. Анна стояла на прежнем месте подле разложенных для просушки дров. Грелась, видимо.
        - Богдан сказал, что ударил его слишком сильно.
        Внутри Кости всё сжалось, и он едва смог спросить:
        - А где тело?
        Анна на секунду задержала взгляд на его лице.
        - Где и следует быть трупу, - ответила она бесцветным голосом. - На кладбище. Михей давно вырыл для себя могилу. Что ты там встал? Иди к теплу. Продрог, дуралей. И где ж тебя носило?
        И когда Костя подошёл, её волчья лапа прошлась вдоль его руки, задержавшись на локте.
        - Они пошли на кладбище? - прошептал Костя мучивший его вопрос.
        - Я не знаю, куда они пошли!
        Из голоса Анны исчезла нежность, и глаза сузились. Костя хотел отступить, но почувствовал, как когти на варежке впились ему в кожу.
        - У вас есть лыжи? - спросил он в надежде, что его отпустят.
        - Зачем тебе лыжи?
        - Темно. Думаю, они ищут меня и машину. Хочу их догнать и вернуть…
        - Машину? Зачем её искать?
        В голос Анны вернулись тёплые нотки. Вот и ответ - она её не угоняла. Богдан действительно спрятал «Тойоту». И, возможно, именно для того, чтобы не допустить её бегства.
        - Анна, вы ведь не просто так нас сюда пригласили? - Вот он момент истины. Разговору никто не помешает. - Не ради сказок…
        - Конечно, не ради сказок…
        Губы Анны сложились в вызывающе-развязную улыбку, а волчья рука прошлась по вспотевшей шее остолбеневшего Кости.
        - Мы только не ждали тебя. Ты нам всё испортил, глупый…
        Анна сжала пальцы, точно хватала за загривок щенка. Больно. Только Костя не дёрнулся.
        - Ив чём же моя глупость? - Скорее всего в том, что он забыл, что некоторые сумасшедшие обладают нечеловеческой силой.
        - В том, что ты приехал к нам.
        Анна не убирала руки. Лицо её с каждой секундой становилось всё ближе и ближе и вдруг превратилось в волчью морду. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы найти силы и отскочить. Анна опустила руку, и теперь обе её руки плетьми висели вдоль тела.
        - Неужто вы думали, что девушка приедет к вам одна?
        Костя потёр шею. Надо продолжать разговор. Только теперь на безопасном расстоянии. Может, Анна и выболтает что-нибудь интересное.
        - Мы ждали её с родителями. Просили кого поскромнее. А тут появляешься ты…
        - Чем я вам мешаю?
        - Именем ты нам мешаешь, - она так зло хохотнула, что Костя вздрогнул.
        - Богдан никогда не называл тебя Костей, верно? Только Константином? Хочешь знать почему? Так мы назвали нашего последнего сына.
        Анна замолчала, и Костя тоже решил молчать - в такой беседе молчание
        - золото. Она явно поехала головой из-за смерти детей, да и этот не лучше со своими чучелами.
        - Анна, - позвал Костя, когда она больше минуты простояла без движения. - Может вам прилечь?
        В ответ она расхохоталась совсем дико. Даже как-то подвывая.
        - Скоро прилягу. Не боись. Навсегда, - и вдруг замолчала, а потом выдала едва различимые шёпотом: - Ты не слушай меня, дуру… Не слушай. Подходи к огню. Погрейся.
        - Огня нет.
        Анна дико улыбнулась, обнажив все зубы, и сказала уже достаточно твёрдо:
        - И то верно. Так тепло осталось. Без огня оно всяко лучше. От огня шерсть скатывается и палёным воняет. А ты подходи ближе. На тебе гореть нечему. Ты, может, ещё и согреешься, а мне пора к могильному холоду привыкать, - сказала она с грустью, и в этот момент морщины ярко прорисовались на усталом лице.
        Костя сделал только один шаг, решив сохранять дистанцию, но Анна проворно ухватила его за руку и притянула к себе. Минуту они стояли плечо к плечу, и Костя боялся заговорить - залезть в голову этой женщины невозможно. Лучше удержать её в смирительной рубахе молчания до возвращения Богдана. Что же они так долго? Что же? Может, набрели на грузовик и пытаются вытащить? Только даже Богдану не под силу вытолкать его из сугроба. Он должен взять лыжи и идти к ним. Как они разминулись, как?!
        - Анна, дайте мне лыжи, пожалуйста.
        Она медленно повернула к нему лицо. Волосы растрепались и торчали вокруг лица во все стороны. Как же раньше он не заметил такой обильной седины? Нельзя же поседеть за одну ночь… Или можно?
        - Я загнал ваш грузовик в сугроб, - пояснил Костя, не вынеся пристального колючего взгляда. - Мне надо помочь Богдану…
        - Богдана там нет, - отчеканила Анна. - Я отдам тебе ключи и покажу, где твоя машина, - Костя вздрогнул. У Анны, кажется, наступило просветление. - Ты сядешь за руль и уедешь. А если вернёшься, я перегрызу тебе глотку, понял?
        По твёрдости голоса Костя понял, что Анна не шутит. Только если прикончить его она не сможет даже при большом желании, то машину лучше забрать, пока она вновь не забыла о ней.
        - Хорошо. Мы с Варей уедем сегодня же, - и чуть не добавил, что такими и были их утренние планы. Утра у Анны не было. Он помнил её остекленевший взгляд на дороге.
        - А Варя никуда не едет. Ей у нас будет хорошо. Так что уезжай и забудь о ней. Вам, нынче, это очень легко сделать, - добавила она ещё мягче, хватая Костю за подбородок. - Я рада, что Богдан оттащил меня от тебя в коридоре. Живи. Но если вернёшься, я не задумываясь, перегрызу тебе горло. Запомни. Мне уже терять нечего. Я почти мертва. И Богдан не придёт больше тебе на выручку. Он устал играть в доброго оборотня. Природа берёт своё. Забирай рюкзак и проваливай, пока я не передумала.
        Костя кивнул. Спорить с ней сейчас себе дороже - останешься без машины, а получив ключи, он сможет сам диктовать условия.
        Костя взбежал по лестнице и замер. В коридоре валялся перевёрнутый стул. Чердак открыт. Он подтянулся на руках - темно, но пусто, никакого движения. Спрыгнул на пол и вздрогнул от холода. Дверь в их комнату открыта, а в ней разбито окно. Стол сдвинут. Однако кровать идеально застелена, и рюкзаки продолжают стоять у стены.
        - Нет! - ответил Костя вслух на неозвученный им же вопрос. Любой из тех, что крутились в голове. Он не хотел ни о чём думать. Машина. Сейчас главное получить назад машину. Ничего другого он пока сделать не может.
        Глава XX - Чердак
        Варя хотела стащить свитер, но зацепилась рукавом за когти на перчатках. Она не помнила, как надела их, и не замечала на руках, пока баррикадировалась. Пришлось сунуть голову обратно в ворот и заняться когтями, а когда она скинула перчатки, переодеваться стало поздно. Она замерла от стука в дверь и не двинулась с места. Даже не ответила, когда Богдан позвал её из коридора. Если он не услышит, как бьётся её сердце, может, ещё подумает, что комната пуста. Ключ в замочной скважине, не подсмотришь. Однако Богдан не уходил. Сколько она сможет молчать? Сколько?
        - Варвара, отопри. Я хочу затопить камин.
        Может, это правда, а может предлог. Безопаснее не проверять. Может, он не только гипнотизировать умеет, может и заговаривать… И Варя заткнула уши. Волчья шерсть кололась, но она не позволила себе почесаться. Она дождётся Костю здесь, а если не дождётся, то лучше и не выходить… Она не сдержалась и шмыгнула, выдав своё присутствие. Богдан застучал настойчивее и вновь потребовал отпереться.
        - Мне не холодно. Я хочу побыть одна.
        Она хотела добавить, пока не вернётся Костя, но не смогла произнести вслух его имя. Вдруг Богдан подтвердит самое худшее. Пока не знаешь, есть надежда… Она всхлипывала довольно часто и наконец оторвала руку от уха, чтобы утереться. В этот момент Богдан навалился на дверь, но та выдержала. Он ударил ещё раз… Как надолго хватит дерева? Можно ведь ещё вытащить болты… Ради протопки не станешь высаживать дверь. Значит… Варя шмыгнула ещё громче и метнулась к окну. Прыгать высоко, но у неё нет выбора… Она распахнула окно, но не успела створка стукнуться о стену, как она услышала:
        - Ты решила убежать со сломанной ногой?! Прекрати вести себя, как идиотка! Не бойся меня!
        Богдан уже стоял внизу. Глаза его горели, и Варя поспешила захлопнуть окно. Только не смотреть в глаза. Надо плакать… Как велел Михей. Только слёзы куда-то подевались. Она силилась заплакать и не могла, потому осторожно выглянула в окно. Ушёл. Рванула к двери - никаких шагов. Обратно до окна она дойти не успела. Дом сотряс грохот. Лестница! Он принёс лестницу. Окно не дверь. Не выдержит и одного удара.
        Варя отперла дверь, сунула ключ в карман и схватила стул - будет чем отбиваться, если она сумеет его поднять. Сейчас она его просто выволокла и повернула ключ снаружи как раз в тот момент, когда на пол посыпались стёкла. В один прыжок Богдан оказался у двери. Варя будто приросла к полу - ключ, словно магнит, удерживал её взгляд. Он дрожал под ударами, и Варя вырвала его, и только почувствовав его в руке, сумела сделать шаг. Бежать некуда - Богдан спрыгнет вниз и вернётся по лестнице. В коридоре от него никуда не деться. От него вообще никуда не деться!
        Слёзы вновь потекли по щекам, и она задрала голову к потолку, чтобы помолиться. Эврика! Чуть не закричала она, подтянула стул и сдвинула крышку чердака. Волк должен был выскочить на неё и отвлечь Богдана. Тишина. Ни шороха, ни сопения. Она подтянулась на руках, но в слуховое окно почти не проникало света. Где волки? Инстинктивно Варя перевалилась животом на доски, чтобы увидеть чуть дальше. Ещё рывок, и можно будет встать на четвереньки. Но она заскользила вниз… Дура… Богдан крепко держал её за ногу. Она хотела пнуть его свободной, но вовремя сообразила, что лучше за что-то ухватиться. Ей повезло, и первая же палка оказалась прибитой. Богдан явно боялся сделать ей больно и попытался ухватиться за вторую ногу. Тогда она и сумела вырвать первую, оставив в его руках носок. Не понимая, что будет теперь делать, она поползла вперед. Ключ оттягивал карман. Она схватила его - ударит, как кастетом, если что. В фильмах так и нос ломали! Ей терять нечего.
        Она ползла, не вслушиваясь в шорохи сзади, головой понимая, что Богдан уже забрался следом. Вдруг из темноты выступили яркие глаза, и она бросила в волка ключ, но тот даже не пискнул - значит, промахнулась. Осталось только заорать, и Варя бессознательно закричала:
        - Костя!
        В ту же секунду волк завалил её на спину и рухнул на грудь, готовый вцепиться в горло. Только вдруг вместо жёлтых глаз Варя увидела чёрные блестящие и поняла, что упирается руками в грудь ребёнка. Она не поняла, как вскочила на ноги и прижала к себе худое тело мальчика. Курчавая голова упиралась ей в грудь. Он скулил и вырывался, но она от страха не в силах была расцепить рук.
        - Отпусти его!
        Богдан не мог здесь выпрямиться, потому стоял на коленях. Она сама, шагни в сторону, сшибла б башкой балку. Отпустить? Никогда! И она замотала головой.
        - Говорю тебе - отпусти, - почти зарычал Богдан, но Варя только сильнее затрясла головой.
        Мальчик продолжал рваться к Богдану и, изловчившись, пнул её макушкой в живот. Она выпустила ребёнка лишь на мгновение, но он уже встал на четвереньки и пришлось хватать его за ногу. Её пальцы сомкнулись в самый последний момент - Богдан уже схватил его за руку, и теперь мальчик почти висел в воздухе.
        - Отпусти!
        Но Варя держала его теперь двумя руками, поняв, что этот ребёнок её живой щит. Даже лучше волка, который ей привиделся. Что за идиотизм держать ребёнка на чердаке да ещё голым. Он продолжал верещать - вернее, выть.
        От плача закладывало уши, но Варя крепко держалась за детскую ногу, продолжая перетягивать живой канат.
        - Ему больно, отпусти! - сотрясал своды Богдан.
        - Сами отпускайте!
        И Богдан отпустил. Она тут же нагнулась к мальчишке и почувствовала на шее цепкие пальцы румына, но и её сомкнулись вокруг детской, и когда вой на мгновение стих, она тут же придавила собой ребёнка и, пережав ему шею теперь уже согнутой рукой, отползла в угол, стараясь не волочить голого мальчика по голым доскам.
        - Отпусти его! - повторил Богдан чуть тише.
        - Нет…
        Только ответ вышел слишком слабым. Богдан продолжал стоять на коленях, и его глаза были против её глаз. Они разгорались, и их огонь передался ей в руки. Варя чуть не отдёрнула их от воющего мальчика, но тут чихнула из-за попавшей в нос шерсти. Ещё и ещё, пока не пошли слёзы. Богдан взвыл, как и мальчик, которого она так и не отпустила от себя.
        Сердце стучало в висках от ужаса осознания того, что она сейчас хладнокровно чуть не придушила ребёнка. Но разум подсказал, что только что душили её. Но что делать дальше, не знало ни сердце, ни разум.
        - Где Костя? - сумела спросить она сквозь отрывистое дыхание, борясь с желанием поднять глаза.
        - У тебя в руках. Мой Костя. А где твой Константин я не знаю. Я ответил тебе сразу и не понимаю, за что заслужил всё это. Ты ещё большая идиотка, чем этот парень. Чего тебе вожжа-то под хвост попала! Чокнутая! Куда ты от меня побежала? Что я тебе сделал?
        Варя не могла больше сопротивляться ему и подняла глаза - от двух жёлтых фонарей на чердаке сделалось светло, как днём.
        - Ты мне не нужна. Отдай мне сына.
        Руки разжались сами собой, и мальчик, скуля, пополз к Богдану, и когда тот склонился к нему, проводя рукой по выступающему позвоночнику, Варю охватила дрожь, будто он касался её. Всё тело зачесалось, и она поспешила закончить начатое - сорвала свитер. Рука Богдана оказалась подле её шеи, но Варя сумела ударить его в лицо свитером и вскочить. Он почти схватил её за ногу, но она случайно наступила на растопыренную пятерню мальчика, и когда тот взвыл, Богдан схватил его, позволив Варе проскользнуть мимо.
        Как была сгорбившись, так она и нырнула в дыру, не заботясь о высоте. Приземлилась больно, но вскочила сразу и кинулась вниз. Михей барабанил в дверь, и Варя бросилась отпирать старика, не зная, сколько секунд у неё в запасе до появления Богдана, но она всё равно не знала, что делать. Может, дед что скажет.
        - Ружьё! - выдохнул Михей.
        Она кинулась к шкуре, озираясь на лестницу. Пусто. Богдан так и не спустился. Варя сунула ружьё старику. Без тулупа в полный рост он походил на сморщенный гриб. Варя шмыгнула.
        - Лук бери, дура!
        Дед махнул стволом в сторону кухни. Она упала на колени подле корзины, но в руки попадались лишь картофелины. Наконец она отыскала крохотную луковицу и полоснула по ней ножом.
        - В карман суй, дура! - заорал Михей, когда она почти поднесла две половинки к щекам.
        Она не успела вынуть из кармана руки, как Михей вскинул ружьё.
        - Оно не заряжено!
        На пороге стоял Богдан с ребёнком на руках. На голом теле мальчика болтался волчий свитер.
        - Сейчас проверю! - прохрипел Михей и дёрнул плечом.
        - Стреляй в меня. Не в ребёнка, - голос звучал тихо, без надрыва мольбы, как было на чердаке, и Варя бросилась через заднюю дверь во двор. Плевать, что ждёт её там. Ей надо в сарай. Она вдруг вспомнила, что Костя случайно снял дверь с петель. Варя не чувствовала холода снега ни через носок, ни даже босой ногой. Дверь снова отлетела в сторону, будто сама. Варя даже не дотронулась до неё, кажется… Темно, да плевать. Она схватила сначала лопату, затем кирку, потом вилы… Вилы!
        Тихо. Ни одного выстрела. Что там происходит? Она побежала на крыльцо. Отворила дверь. Ружье оставалось в руках Михея, и Богдан не обернулся. Подойти и всадить в спину вилы. Проще простого. Варю аж в пот бросило от такой мысли. Но она твёрдо шла вперёд, не зная, сумел ли Михей на таком расстоянии разглядеть её с вилами. Не сумел. Грянул выстрел. Она от страха упала под рога, но не выпустила вил. Богдан тоже упал. Михей попал. Мальчик завыл и пополз к ней. Она, сама не понимая, что делает, занесла над ним вилы, но не опустила, оглушённая криком Богдана:
        - Нет!
        Мальчик замер и плюхнулся на попу, ноги веером раскрылись в стороны, руки уперлись в пол - совсем по-щенячьи.
        - Варвара, не делай этого! Прошу тебя…
        Богдан полз к ней, и Варя поняла, что он, даже раненый, способен вырвать у неё вилы.
        - Стоять! - заорала она откуда-то взявшимся басом и вновь занесла над человеческим щенком вилы.
        Богдан тут же замер и протянул к ней руку. Она инстинктивно отступила, но удержала вилы в боевой позиции.
        - Послушай меня… - Богдан дышал очень тяжело. - Я не хочу тебе зла. Я не хотел, чтобы ты приезжала. И я хотел, чтобы ты уехала… Это всё Анна, и я…
        - Заткнись! - прохрипел Михей за спиной сына.
        Пуль явно не осталось, и он решил бить прикладом. Но Богдан сумел развернуться и схватить отца за ноги. Варя подняла ребёнка и вместе с вилами рванула к двери. Волчонок извивался, но оказался таким лёгким, что она умудрилась поднять его за свитер. Богдан что-то крикнул, но она уже открыла дверь. По снегу волочить ребёнка оказалось легче. Но Богдан выскочил следом. Тогда она бросила сына и с вилами ринулась на отца.
        - Нет!
        Он мог кричать сколь угодно. Она зажмурилась от страха и била наугад. Увы, вилы прошли подмышкой и зацепили только свитер, но от столкновения с ней Богдан упал и остался лежать, будто пригвождённый к снегу свитер действительно удерживал его. Варя оставила вилы в сугробе и вернулась к воющему ребёнку.
        - Ну-ка встал!
        Мальчик не понимал слов, но она дёрнула его вверх, и он запрыгал то на одной, то на другой ноге. Ему было холодно. Варя отпустила его, и он вновь упал на четвереньки. Тогда она подхватила его на руки и замерла, не зная, куда теперь бежать.
        Глава XXI - Машина
        Костя ещё раз огляделся, но не обнаружил ничего подозрительного. Ещё раз подошёл к окну, чтобы осмотреть стёкла - крови нет, но к раме налипло немного волчьей шерсти. Только если бы волк прыгал во двор, стёкла полетели бы наружу. Или они осыпались, когда раму открыли? Костя выглянул в окно - к стене прислонена лестница. А она-то тут зачем? Может, взбесившийся волк носился по дому, и Богдану ничего не оставалось, как вытащить Варьку через окно? Однако зачем разбивать стекло? Ну, понятно… Варька в страхе не могла даже задвижку повернуть. На неё похоже.
        Такие мысли успокоили, и Костя закинул рюкзак за плечо. Хотелось прихватить и второй, но он решил не злить сбрендившую Анну. От неё надо получить машину. А для начала увериться, что прогулка с ней не будет напрасной.
        Он сбежал в зал и нашёл Анну у вешалки, она чистила его куртку. Какая забота!
        - Анна, это лишнее, - сказал он, остановившись от хозяйки в нескольких шагах. - Нам же в снег опять.
        Она нервно дёрнула губами и промямлила:
        - Прости, привычка…
        И засобиралась сама. Накинула тулуп, повязала платок. Он надел куртку и с радостью обнаружил под вешалкой свои ботинки - пусть влажные, зато сидят, как влитые.
        - Анна, а где ключи от машины?
        Косте показалось, что хозяйка пожала плечами. Нет, просто тулуп поправляла. Потом сунула руку в карман и показала ключи. Костя схватил их, не дожидаясь приглашения забрать.
        - У меня под молнией будут в большей сохранности.
        С ключами стало спокойнее, несмотря на гневный взгляд Анны.
        Наконец они вышли. Фонарь, оставленный на крыльце, продолжал гореть, и Костя взял его. Луна неплохо освещает, но всё же со светом спокойнее. Если можно быть спокойным, зная о почти что предумышленном убийстве Михея и не зная, куда провалились Богдан с Варей. Хоть бы машину угнали недалеко. Тогда он сможет поехать к грузовичку. Ещё б она, конечно, завелась… Но о плохом лучше заранее не думать. Если труба, то он добежит до брошенного грузовичка - кажется, отдохнул, да и в ботинках после валенок на два размера больше можно зимний кросс сдавать.
        Неплохо иметь в активе военную кафедру. Тогда можно было б и ружьё взять от волков отстреливаться. Но кто ж знал, что тир может пригодиться. Хотя он даже на шкуру не посмотрел. Может, ружьё и с Богданом.
        Шли, кажется, той же дорогой, что и от кладбища. Видимо, самый короткий путь. Однако шли долго. Анне было тяжело, но она всякий раз отказывалась от протянутой руки, и Костя в конце концов бросил предлагать. Фонарь не шибко-то помогал, но Анна явно научилась находить дорогу вслепую. Она опережала его на несколько шагов. А Косте луны не хватало, хотя он бы с радостью посветил фонарём себе на ноги, чтобы чуть-чуть согреться. Обуваться в мокрое было плохой идеей. Морозец крепчал, и снег, точно нахально насмехаясь, скрипел под ногами.
        Они то поднимались, то спускались, и наконец оказались на кладбище. Костя вздрогнул, уверяя себя, что от холода, а не суеверного страха. Поднял глаза и поймал улыбку Анны. Вот надо было ей именно в тот момент обернуться. Как нарочно, он ещё и оступился.
        - Другой дороги нет, - пожалела его Анна, не спросив, боится ли он? - Вернее есть, но мы оба нынче не ходоки.
        Костя старался смотреть под ноги. Когда кресты не маячат перед глазами, кажется, что просто по лесу гуляешь. Хотя ночной лес и без кладбища хорош со всеми своими звуками, но трусить стыдно. В кармане фонарик и нож. Богдан прав - брюхо волку им не вспороть, но может повезёт напугать.
        Один раз он всё же разрешил себе взглянуть по сторонам, споткнувшись о кирку, и поднял её, несмотря на протест Анны. Голос у неё сделался совсем грудным, она будто зарычала. Простыла, видимо. Три шага в сторону много времени не отнимут, но поклониться свежей могиле надо, чтобы совесть потом не мучила, ведь не будь их здесь, не было б и трагедии. Как сейчас Богдан? Страшно подумать, а ещё тут он с грузовичком, да Варька с истерикой. Валить надо отсюда, валить…
        Костя перешагнул через сугроб и замер. Яма как была пустой, так и осталась. Может, Михей две могилы вырыл - одну для Анны… Ладони аж в перчатках вспотели. Он хотел бежать от могилы, но не успел развернуться, как на него наскочил волк. Однако получил в брюхо фонарём. Костя перехватил освободившейся рукой кирку и отразил новый наскок. Волк повис на палке и упал, но не пролежал на спине и мгновения. Тогда Костя сделал шаг назад и потерял под ногами опору. Летел в яму он ровно - ударился и спиной, и головой, но сознания не потерял. Даже видеть будто чётче стал - волк стоял на самом краю. Вокруг него клубился пар. Костя потёр глаза. Дурак! Перчатки в снегу, и теперь глаза слезятся - только льда на ресницах не хватало!
        Волк не уходил, но теперь наматывал вокруг ямы круги, явно намереваясь спрыгнуть вниз, но каждый раз отступал, протяжно воя. Соображал зверь, что обратно не выбраться. Костя думал о том же, моргая, чтобы остановить чёртовы слёзы. Он следил за зверем, не поднимаясь. Встанешь в полный рост, ещё решит, что не глубоко и прыгнет, а испытывать на прочность себя и нож не хотелось. Спина от удара болела, но не сильно, рюкзак, видно, смягчил приземление, и руками и ногами Костя уже пошевелил, всё цело.
        Кирка осталась в руке, что хорошо - пока это единственное действенное оружие. И хорошо, что оно не впилось в него самого. Бог сберёг. Теперь бы он ещё и зверя увёл. Правда, кроме «Спаси и сохрани!» ничего на ум не приходило, но волк словно услышал слова молитвы и отошёл. Видно не знал, что на груди жертвы креста нет. Костя даже усмехнулся - как непредусмотрительно в Трансильвании.
        Через пять минут он позвал Анну. Негромко, потому что понимал, что та, при виде зверя убежала, иначе давно бы уже заглянула в яму. Выбираться придётся самому. Костя поднялся, опираясь на кирку, и посмотрел вверх. Михей пока рыл себе могилу, как-то из неё выбирался без посторонней помощи. Хотя, возможно, у него была верёвка. Сейчас стены отполированы ночным морозцем. Костя попробовал их на прочность - прочны, не вскарабкаешься. Прыгай, не прыгай - не допрыгнешь, да и за лёд не уцепишься. Придётся выбивать в земле ступени.
        В успех строительного предприятия верилось с трудом, но ничего другого пока на ум не приходило, и Костя принялся за работу. Если древний старик смог пробить землю, то ему стыдно не справиться. Да и итог лени будет плачевным. Пальцы в мокрых ботинках он уже не чувствует.
        Первая ступенька появилась достаточно быстро, вторая уже с трудом, потому что нога постоянно соскальзывала с первой, с третьей он промучился, казалось, с полчаса. В итоге, когда выбрался, болела не только спина, но и всё остальное тело. С носа текло, но это Костя считал мелочью. Идти назад не имело смысла. Надо было проделать указанный покойным Михеем путь.
        Фонарь погас, и Костя не стал его поднимать. Цепкая память не ошиблась, и при свете луны он вышел на дорогу, но потом вернулся назад, заметив странный сугроб, и не ошибся. Машина стояла почти вплотную к стволу ели, на крыше лежали нижние ветви, а те, что были обломаны у самого сугроба, прикрывали белый капот. Отличная маскировка - в армию бы этих идиотов заслать. Дерево явно ломал Богдан, но если он прятал машину от жены, то откуда Анна узнала о ней? Может, конечно, они возвращались домой этой дорогой, и всё раскрылось. А если нет…
        А «если нет» не имеет сейчас значения, потому что надо раскидать к чертям собачьим все ветки и попытаться завести несчастный сугроб! И Костя вновь принялся за работу, ещё не очень представляя, как будет разгребать снег под колёсами. Только бегать по лесу искать Богдана он не станет. Ему нужно вывести этот шарабан на дорогу во что бы то ни стало и увести эту дуру отсюда. И забыть этот грёбаный фольклор к чёртовой матери. Только знакомства с румынской полицией им не хватало для полного счастья!
        Из последней ветки Костя сделал метлу и попытался хоть немного очистить колёса. «Тойота» не вездеход, но чем чёрт не шутит в Трансильвании! Он дрожащей от работы рукой открыл дверь и, затаив дыхание, вставил ключ в зажигание. Мотор, к счастью, заработал, и Костя, подождав малость, нажал на газ. Получилось. Богдан себя жалел. Всё просчитал, засранец! Но сейчас Костя желал его видеть. Его и Варю. Прощание не должно быть слишком долгим и уж явно не болезненным. Можно и в деревню не возвращаться. Варька переживёт без одежды. В городе новую купят. Документы при нём. И чёртова тетрадь со сказкой тоже. Так что направление - Бухарест.
        Именно туда он и направился, решив, что недостаточно далеко отошёл от деревни, чтобы оставить грузовичок позади. И не ошибся. Грузовичок стоял на прежнем месте, а Богдан раскидывал лопатой снег. Вари не было видно ни в кабине, ни на улице. Богдан тяжело оперся о лопату и стал ждать, когда Костя припаркует машину. Видимо, выдохся, и Костя решил сразу встать зад к заду, чтобы привязать трос.
        - Какая неожиданная встреча, - хмуро пошутил Богдан, и Костя даже не улыбнулся.
        - Где Варя? - спросил он, опустив приветствие.
        - Дома. Ждёт тебя. А ты думал, я потащу её с собой? Я похож на идиота?
        Нет, он походил на смертельно уставшего человека. На последних словах Богдан закашлялся и схватился за сердце. Костя даже выставил руку, чтобы поддержать его, но получил по пальцам.
        - Я в порядке.
        Богдан даже отступил, но Костя в свете габаритов успел заметить на свитере кровь.
        - Вы ранены?
        - Ранен? Чем? - слишком быстро отозвался Богдан. - Поцарапался сильно.
        И то верно, свитер на боку болтался лохмотьями, а где начиналось кровавое пятно, уже было не разобрать. «Вдруг это кровь отца», - промелькнуло у Кости в голове, - «Тогда не стоит акцентировать внимание. Ему писец как тяжело сейчас…» И Костя спросил про трос. Богдан кое-как взобрался в кузов и упал на живот. Костя захлопнул дверь «Тойоты» и бросился к румыну.
        - Не подходи! - прорычал Богдан, и Костя убрал ногу с подножки.
        Богдан поднялся и дополз до ящика. Бросил Косте трос.
        - Дальше сам.
        Костя отвернулся. Не похоже на царапину, но лучше не лезть. Цель одна - попасть в деревню и забрать Варю. Остальное его не касается. На остальное ему плевать. Даже на этого идиота, который по глупости потерял отца и вскорости потеряет жену, потому что не вылечил её вовремя. Что Богдан собирается делать в деревне один, Костя не желал знать. Он прикрутил трос и крикнул румыну сесть за руль. Сначала хотел спросить, в состоянии ли тот вообще сделать это, но передумал. Богдан слишком гордый, чтобы признаться даже в очевидной слабости.
        Румын сполз с кузова, чуть постоял, держась за открытый край, а потом медленно двинулся к кабине, но не открыл её.
        - Ты видел Анну? - вдруг спросил он.
        Странно, что Богдан так долго тянул с вопросом. И вопрос глуп - как он мог иначе найти машину. Видно мужику реально хреново, и здравая мысль запаздывает похлеще, чем у жирафа.
        - Она проводила меня до кладбища, - ответил Костя, не открыв дверь своей машины. - Но потом появился волк, и она убежала.
        - А ты? - едва слышно спросил румын.
        - А я отбился от твари и пошёл дальше. Она сказала, куда идти, заранее,
        - соврал Костя, не желая упоминать Михея.
        - Ты убил волка? - спросил Богдан едва различимым шёпотом.
        - Нет, прогнал. Вернее, он сам убежал. И я этому рад.
        - Я тоже, - прохрипел Богдан и открыл дверь машины. - Давай, тащи.
        Вытащили довольно быстро, и только Костя бросил Богдану трос, как получил приказ уезжать. Теперь он точно знал направление. Только за вторым поворотом притормозил на обочине, решив дождаться Богдана, но прошло более пяти минут, но тот не появился. Костя развернул машину и вернулся к грузовичку. Кабина была пуста.
        Глава XXII - Рана
        Варя опустила ребёнка в сугроб. Не убежит и не упадёт. Она долго возиться не будет. Вышибет раму и всё. Стекла давно осыпались, оставалось подцепить замок. Она не искала этот дом специально. Он был первым по дороге. С ребёнком и босиком далеко не уйдёшь. Дверь завалена, а под окном сугроб, как ступени. Она оторвала до конца подгнивший наличник и подсунула под раму. Навалилась всем телом. Раз и вот они уже внутри. Здесь не теплее, зато без ветра. И видно в окно, что происходит на улице. Куда бы Богдан не пошёл, она увидит.
        Что она делает и зачем, Варя не особо понимала. Хаотичные мысли, вызванные страхом, приводили к таким же хаотичным действиям. Что стряслось с Костей?
        - больше её сейчас ничего не интересовало. Даже сидящий на коленях ребёнок. Она сама без куртки. Ничего не снять. Маленький Костя поджал ноги, и Варя постаралась, как могла, растянуть свитер. Мальчик не вырывался. Страх сковал и его. Не скулил и не говорил. Скорее всего он глухонемой, а может и чего похуже. Ходить-то не ходит. И жевать не умеет. Когда она сунула ему в руку половинку луковицы, чтобы отвлечь от холода, он принялся её сосать.
        Прошло минут пять, а Богдан всё не приходил. Она смотрела в окно и не могла пропустить, когда тот поднимется. Она уселась на груду непонятно чего, чтобы тоже поджать ноги, но так замёрзла, что решила встать. Однако топталась на одном месте, боясь напороться на гвозди. Где Богдан? Она уже не боялась его прихода, а жаждала. Ещё она хотела увидеть Михея. Оба должны успокоиться - они же отец и сын. Она уже спокойна и даже согласна со словами Богдана, что вела себя, как полная идиотка. Но именно за неё Богдан и держал её, не желая сказать правду о Косте. Он не мог убить его. Какой в этом смысл? Они ничего им не сделали! Если вспышка агрессии прошла, они забудут всё и просто уедут. Где Костя? Где?
        - Пойдём!
        Она вновь перекинула мальчика через окно и оставила в сугробе. Перелезла сама и взяла на руки. Живая ноша вдруг сделалась жутко тяжёлой. Страх ушёл, забрав с собой подаренные силы.
        Подкидывая сползающего ребёнка на каждом шагу, Варя наконец дошла до дорожки. Вилы продолжали торчать из-за сугроба. Она прибавила шаг. Богдан лежал на снегу и не шевелился. Варя хотела опустить ребёнка обратно на снег, но тот так крепко сцепил ручки у неё на шее, что оторвать его от себя не получилось. Тогда она перекинула его за спину, точно мартышку, и попыталась нагнуться к его отцу, но чуть не ткнулась глазом в торчащие вилы. Вновь выпрямившись, Варя ухватилась за черенок и замерла от окрика:
        - Не смей!
        Это был Михей. Дуло глядело прямо ей в грудь, но она даже не смогла сглотнуть ком страха. Старик раскачивался из стороны в сторону, но ружьё будто застыло в ледяном воздухе. Варя даже перестала чувствовать ногами снег.
        - Оставь вилы и отойди от него.
        Руки приросли к ледяной деревяшке, и Варя взглянула вниз прямо в чёрные глаза Богдана, которые в тот же миг загорелись жёлтым огнём, и она, вместе с ребёнком и вилами, полетела в сугроб. Падая, она услышала выстрел, потом увидела взмах серого хвоста. Прогремел новый выстрел, затем другой. Она лежала на снегу не в силах подняться, хотя пальцы на шее расцепились, и ребёнок, пища, пытался выбраться из-под неё.
        - Встань!
        Она увидела над собой Михея. В руке его сверкнул нож. Сердце Вари перестало биться, когда она поняла, что старик собрался зарезать внука. Она замотала головой, но дед повторил приказ и даже протянул к ней руку. Варя продолжала держаться за вилы и, делая вид, что перекатывается на бок, чтобы подняться, перехватила черенок почти у самих вил, на которых болтались серые нитки свитера. В неё будто вселился Джеки Чан. Она ловко вскочила и ткнула старика тупым концом в живот. Михей отступил, но не упал. Тогда она двинулась на него, всё дальше и дальше отходя от ребёнка.
        Ружья нет - видно, патроны закончились. Однако нож в руке, не развернуться и не выбить - не знает как! За спиной раздался вой ребёнка. Она обернулась и завизжала - над ним склонялся волк. Вилы случайно ткнули деда и завалили в снег. Варя не бросила их, а побежала назад к волку, который обдавал паром лицо скорчившегося мальчика. Она ткнула его, да не той стороной, тупой. Волк заскулил и отскочил от ребёнка. Варя тотчас попыталась поднять вилы, но руки ослабли, и она всадила их в снег, чтобы опереться. Волк стоял на прежнем месте и вилял хвостом, точно собака.
        Вдруг Варя пошатнулась, получив по спине кулаком. Это был Михей. Он шёл покачиваясь, и она просто попалась на пути. В дрожащей руке нож. Большой для человека, но маленький для волка. Зверь не двигался и вилял хвостом, словно собака, ждущая хозяина. Этот не из леса, этот домашний, сообразила Варя. Значит, не тронет ребёнка, он просто лизал его, а вот Михей…
        Варя, не помня себя, рванулась вперёд и пролетела прямо перед стариком, схватила ребёнка из-под носа волка и побежала. Куда, не важно. Только бы подальше от полоумного старика. Она обернулась - волк преградил Михею дорогу. Она побежала дальше, решив не оборачиваться. Но скоро услышала за собой тяжёлое дыхание. Зверь настигал. Впереди дом, она чуть не влепилась в гнилые доски и бросилась за угол, понимая, что волк преследует её за кражу ребёнка. Накинется и загрызёт. Где Богдан? Куда он делся? Она выкрикивала его имя без всякой надежды на помощь.
        Вдруг она споткнулась и упала, продолжая прижимать ребёнка к груди. Волк замер в метре от неё. Стоял и хрипел. Снег вокруг него становился красным. Нож Михея ранил зверя.
        - Богдан! - позвала она снова, теряя голос и надежду.
        Волк не двигался. Может, изготавливается к смертоносному броску? Варя судорожно заскребла рукой по снегу, в ладони собрался снежок, и она метнула его в волка. Тот увернулся, точно человек, и снова уставился на неё. Глаза в глаза, не мигая. Варя пыталась оценить его намерения - злые, не злые - и не могла, потому схватила ещё снежок и прицелилась прямо в пасть. Волк отвернул морду, и снежок пролетел мимо. Что за чёрт! Варя приподнялась и швырнула новый снежок, и вновь серый увернулся. Варя вошла в азарт и начала вести прицельный обстрел. Волк крутился из стороны в сторону, и она не сумела ни разу попасть. Он был доволен и всецело отдался игре. Возможно, это его привычная забава - она сумеет удержать его в повиновении игрой, а там и Богдан подоспеет - куда он сбежал-то от сына?!
        Только игра волку быстро наскучила. Он не увернулся от очередного снежка и, отряхнувшись, зарычал. Мальчик попытался ползти к нему, но Варя только усилила хватку. Сколько волка не корми, а он не собака - не покусает, а загрызёт. У ребёнка развитие, как у младенца, вот и руки тянет. Волк пошёл на сближение, Варя начала отползать, полностью перестав чувствовать под собой холод. Вдруг она нащупала что-то рукой и принялась судорожно отрывать. Замок! Она прицелилась, но волк успел пригнуться, и увесистая железка просвистела над самыми ушами.
        Зачем она позвала Богдана в этот раз, она не знала. Сработал страх, а Костю звать было совсем глупо. Она прижала ребёнка к груди и зажмурилась, а когда открыла глаза, закричала - на снегу в паре шагов от них корчился румын, заметая следы её босых ног волчьим хвостом, но вот хвост исчез, и Богдан замер. Руки её разжались, и ребёнок пополз к отцу, залез на грудь и коснулся языком сначала лица, а потом кровавого пятна на свитере.
        Варя перестала чувствовать и руки и ноги, и не знала, как встала, как сделала несколько шагов и как схватила мальчика за плечи. Он зарычал на неё и оскалился, но Варя спокойно скинула его в снег, схватила красными руками снег и принялась растирать румыну щёки, не понимая, зачем приводит его в чувства. И главное - кого! Перед глазами маячил хвост, но Варя гнала видение прочь, сдувая с лица выбившиеся из хвоста пряди. Но мальчик не остался спокойно лежать на снегу. Он вновь залез на отца и вцепился зубами в Варин рукав. Но Варя не обращала внимания - ткань не прокусит - и терла дальше, пока Богдан не открыл глаза.
        - Что ты делаешь? - едва слышно спросил он. - Я давал тебе время убежать. Почему ты осталась подле меня?
        Варя отпрянула и плюхнулась в снег. Ребёнок так и не разжал челюсти, и полетел бы следом, если бы Богдан не подхватил его под живот. Варя потянулась за ним, и Богдан просунул палец в рот сына, чтобы разжать челюсти.
        - Беги! - выдохнул Богдан ей в лицо. - Беги! Теперь ты точно знаешь, кто я. Беги!
        Она осталась на месте, не в силах отвести взгляда от его лица, и даже не дёрнулась, когда рука румына оказалась в её кармане, а потом на лице, но у него вместо снега был лук. Глаза защипало нещадно. Она схватила снег, но до лица не донесла. Богдан ударил её по рукам, а потом толкнул так, что она завалилась на бок.
        - Беги, я сказал! Я могу потерять над собой контроль! Беги!
        Варя вскочила на ноги и побежала наугад, не в силах разлепить глаз. Почти сразу споткнулась и, упав, умылась снегом, наплевав на приказ Богдана. Перед глазами всё плыло, и продолжал крутиться волчий хвост, потому уйти она не могла. Варя выдохнула и развернулась. Богдан уже поднялся, но скрючился под весом ребёнка. Он сильно ранен, теперь Варя не сомневалась в этом. Она пошла к нему и протянула руки, чтобы забрать ребёнка, но тот лишь сильнее прижал сына к груди и уткнулся носом в его макушку. Прячет глаза, догадалась Варя и озвучила просьбу отдать ребёнка.
        - Неужели ты не понимаешь, что я монстр? - едва слышно проговорил румын.
        - Я ничего не понимаю. Я ничего не смогу понять. Отдайте мне Костю.
        - Я не знаю, куда он делся. Я говорил тебе правду.
        - Отдайте сына! - заорала она, поразившись силе собственного голоса.
        - Никогда! Только он держит меня в жизни, больше ничто… Он - моя последняя связь с реальностью…
        - Вы ранены, отдайте…
        - УХоди! Я не знаю, куда посылаю тебя без машины… Я знаю, где она, но я отдал ключи Анне.
        - Она жива?! - ещё громче закричала Варя.
        - Когда я отдавал их, была жива. Сейчас я не знаю, ни где Константин, ни где она. И ты, если хочешь остаться в живых, уходи… Отец попытается добить меня и сына. Станешь у него на пути, убьёт и тебя, ты уже могла бы это понять. Уходи!
        - Куда?! Я босиком, в одной кофте. Куда вы меня гоните?
        - В жизнь, дура! Я гоню тебя обратно в жизнь. Со мной тебя ждёт смерть. Я проклинаю себя за то, что сделал с Анной. Я не желаю обрекать теперь тебя.!&оди! Хоть в тот же дом, не стой со мной рядом, и Михей тебя не тронет. И если я чудом останусь в живых и буду всё ещё человеком, я помогу тебе вернуться к людям, даю тебе слово. Но сейчас уходи!
        Он махнул рукой, отсылая её прочь, и чуть не выронил ребёнка. Варя подхватила мальчика, хотя ей и пришлось для этого рухнуть перед румыном на колени.
        - Пока я не пойму, что вы в безопасности…
        - Ты что, совсем дура…
        Но договорить он не успел. Ребёнок упал на руки Вари, а на месте Богдана в миг оказался волк. На этот раз она не вздрогнула. Даже от выстрела. Волк метнулся прочь, оставляя за собой кровавый след, но слабый, и Варя поняла, что Михей промахнулся. Но думала она об этом уже на бегу. Маленький Костя снова ничего не весил. Она скатилась вниз, точно по горке и, лишь упав в снег, поняла, что стояла на крыше занесённого снегом сарайчика. Ручки нет, и потому Варя навалилась на дверь плечом. Дверь поддалась наполовину. Изнутри её что-то держало, и пришлось протискиваться бочком, вжав в себя ребёнка, а потом на ощупь протискиваться в дальний угол, не думая, на что наступает.
        Свободных рук не осталось, одной она держала ребёнка, другой затыкала ему рот. Если волку удалось убежать, то Михей пойдёт по её следам за внуком. Бедный волчонок. Бедный… В волчьем обличье он бы побежал за отцом, а человеком не в состоянии сделать даже одного шага. Волки. Оборотни. Варя зажмурилась, желая открыть глаза в питерской квартире. Но реальность дала о себе знать хрустом снега. Она крепче закрыла ребёнку рот и перестала дышать сама. Но Михей не прошёл мимо. Шаги замерли у двери сарая.
        - Это я.
        Варя выдохнула и убрала ладонь с детского рта. Мальчик тут же завыл, но Богдан не спешил открывать дверь. Тогда Варя сама отодвинула её и просунула руку, но та уткнулась в горячий нос. За дверью стоял волк. Как же он говорил с ней? Как? Она налегла на дверь, и теперь та сдвинулась в другую сторону. Волк отпрыгнул на сугроб, позволяя Варе пройти.
        - Пошли домой, - бросила она ему и подсадила ребёнка к самому плечу.
        Хотелось спросить про Михея, но кто ей ответит? Наверное, ей послышались слова, потому что если бы волк умел общаться с ней мысленно, то сказал бы что- то и сейчас, а не только хрипел. Она оглянулась, проверяя нет ли где сумасшедшего охотника, то тут же получила под колено мордой. Она обернулась и не удержалась, чтобы не потрепать зверя за ухом.
        - Поняла, путь свободен.
        Она тут же почувствовала, как болят ноги и хотела бы побежать, но поняла, что волк едва переставляет лапы, и примерилась к его шагу. Дома она опустила ребёнка на шкуру, где разлёгся раненый волк. Она перевернула волка на спину, чтобы убедиться, что это нож, а не пулевое ранение. Михей слишком слеп, чтобы попасть в бегущую мишень.
        - Сейчас, сейчас…
        Она потрепала за ухом обоих и пошла в кухню. Кормить она их не собиралась, потому что понятия не имела, что они в состоянии съесть, а у самой голода не было и в помине. Живот крутило лишь от страха, но она заставила себя думать только о делах насущных. Она схватила из-под печки дров и коры и сложила как могла в камин. Волк зализывал рану, но при её приближении, приподнял голову и внимательно смотрел на то, что она делает.
        - Сделай тогда сам! - выпалила она, когда зверь зарычал. - Или молчи!
        Она схватила из корзины спички и подпалила конец коры. Когда дрова занялись, волк подполз к ней и лизнул руку.
        - Можешь не благодарить.
        Но волк всё равно положил голову ей на колени, и она провела рукой до самого хвоста. Зверь тяжело вздохнул и сильнее вжался мордой ей в колено, но гладить его оказалось некогда, потому что под другую руку подполз мальчик и заскулил.
        - Я не знаю, что делать, - произнесла Варя вслух, но не получила никакого ответа.
        Она начала гладить обоих, и если ребёнок, скрючившись в тепле уснул, то волк продолжал лежать с открытыми глазами.
        - Может, кочергой тебя огреть, а?
        Такое предложение ему не понравилось, и он зарычал.
        - Стань тогда сам обратно человеком.
        Волк снова тяжело вздохнул, и глаза его заблестели.
        - Ну покажи мне, что делать. Чего ты разлёгся здесь?!
        Волк вскочил, зарычал, но потом поджал хвост и ткнулся носом в спящего ребёнка.
        - Куда мне его отнести?
        Волк заковылял к лестнице. Варя подняла ребёнка и пошла следом, дожидаясь на каждой ступеньке, пока волк вскочит на следующую. В коридоре он остановился подле одной из дверей и завыл. Варя толкнула её. Заперта. Волк тоже попытался напрыгнуть на ручку.
        - Ключ нужен, - нагнулась к нему Варя и опустила ребёнка на пол.
        Волк заковылял обратно к лестнице. Варя пошла следом и снова ждала его на каждой ступеньке. Он подошёл к вешалке и стал тыкаться мордой в старые башмаки. Варя просунула в один руку и вынула ключ.
        - Конспиратор хренов, - сказала она вслух и, когда волк зарычал, дала ему легонько по морде.
        Тот сразу стих и потащился к лестнице.
        - Лежи здесь и зализывай раны! - Варя указала рукой на шкуру, взяла с кухни керосинку, зажгла её и пошла наверх.
        Дверь поддалась легко, и Варя обрадовалась, что не подняла с пола ребёнка. Она не сразу сообразила, что в комнате не волки, а чучела. И не закричала лишь потому, что жутко испугалась. Сейчас она привалилась к косяку и прикрыла глаза, а потом освободила колыбель от чучела и внесла в комнату спящего ребёнка. Свернувшись калачиком, он легко в ней уместился. Она нашла одеяло и укрыла его, но только хотела выйти, как ребёнок заскулил. Она бросилась к колыбели, но мальчик снова мирно спал. Тогда она схватила ещё одно одеяло укутать ноги и присела у колыбели, чтобы убедиться, что мальчик больше не проснётся. Сидела она недолго, скоро съехала на пол и уснула.
        Глава XXIII - Нож
        Костя с минуту смотрел на оставленные в зажигании ключи, пытаясь собраться с мыслями. Если бы Богдану стало совсем худо, он сидел бы в грузовичке, а если ему вздумалось уйти, то почему он оставил ключи в машине? Да потому что здесь бояться угона глупо! И всё равно у водителей входит в привычку уходить с ключами.
        - Богдан! - позвал Костя, спрыгнув с подножки.
        Тишина. Он огляделся. Однако в свете фар отыскал только волчьи следы. Может, логово близко, и Богдану приспичило проверить питомцев. Но не в том же состоянии, в котором он находился, ползти в лес ночью - он же еле ноги переставлял!
        - Богдан!
        Возможно, он ушёл недалеко, ещё можно догнать и хотя бы плечо подставить, но только эхо откликнулось ему.
        - Ты чего тут кричишь?
        Костя резко обернулся и наткнулся на колючий взгляд Анны. Господи, пришла в такую даль ногами! Такая же ненормальная, как и муженёк!
        - Как вы себя чувствуете? - спросил он, чтобы избавиться от удивления от встречи.
        - Хорошо, - выдохнула Анна, безуспешно стараясь восстановить сбившееся дыхание. - И ты, вижу, тоже вполне себе живой.
        - Да, я отбился от волка… И рад, что вы сумели убежать. Я волновался и надеялся на лучшее.
        Костя хотел улыбнуться как можно мягче, потому что ему пришлась не по душе усмешка Анны.
        - Я тоже рада, что всё обошлось. Не ожидала, что ты такой смелый и сильный! А я вот, как видишь, нет…
        Она запахнула на груди платок и закашлялась. Да так сильно, что Костя едва сдержался, чтобы не постучать ей по спине.
        - Я не знаю, куда ушёл Богдан, - сказал Костя, когда Анна перестала кашлять, но так ничего и не произнесла. - Он очень слаб. Я, конечно, только предполагаю, но мне показалось, что он сильно поранился… Не знаю, чем и где. Он предпочёл не говорить об этом…
        Костя видел, как от лица Анны отхлынула вся кровь, и протянул руки, чтобы поддержать, но она отступила на пару шагов, не позволив притронуться к себе.
        - Анна, давайте я отвезу вас домой? Ночь. Вам следует выспаться после такого дня.
        Она мотнула головой.
        - Езжай, куда я тебя отправила, а я дождусь Богдана.
        - Давайте всё же…
        Анна упиралась, и Костя решил остаться с ней и попросил забраться в грузовик. Она села на место водителя и опустила голову на руль. Руки в волчьих перчатках продолжали лежать на коленях.
        - Анна, что я могу для вас сделать?
        Она не подняла головы, но после сотой вариации вопроса повернулась к нему. На белом, как снег, лице глаза горели жутким ненормальным огнём.
        - Ты можешь сделать только одно - уехать. Я отдала тебе ключи, ты получил машину. Почему ты всё ещё здесь?
        Косте не понравился этот взгляд, и он придвинулся вплотную к дверце.
        - Я сейчас заберу Варю, и мы уедем.
        - Варвара никуда не едет, уясни это раз и навсегда! - волчьи лапы поползли по его груди и замерли на шее. - Она здесь, чтобы заменить меня. А ты забирай свободу, альтернатива которой - смерть.
        - Анна, - Костя осторожно коснулся мягкой волчьей шерсти. - Успокойтесь, я
        уеду…
        Не в силах вынести пронзительного взгляда, Костя прикрыл глаза. Надо как-то успокоить эту ненормальную, как-то… Он бережно снял с себя её руки и коснулся ручки на двери. Возможно, самое разумное уйти. Он раздражает её, это и слепому видно. Сейчас с Анной случится припадок, и он не будет знать, как совладать с ней. Богдан не мог уйти далеко. Он скоро вернётся и разберётся с женой. А ему надо вылезать из этой каши, пока они с Варей целы. У одного сумасшедшего ружьё, у другой - шаловливые когти, а третий где-то подрал бок.
        - Только попробуй обмануть! Пощады не будет!
        В её фразе была всего одна буква «р», но Анна прорычала каждое слово так, что по спине Кости пробежали мурашки. Он вылез из кабины и захлопнул дверь. Колени отчего-то дрожали, и в «Тойоте» ему пришлось с минуту посидеть, чтобы унять дрожь и нажать на педаль газа.
        Анна попросила уехать. Так он и уедет с глаз долой, захватит Варю и смотается, не дожидаясь возвращения хозяев. И пусть сами расхлёбывают свои сумасшедшие заморочки. Но только он направил колёса в сторону деревни, как мотор грузовичка тут же заработал, и на изломе поворота Костя заметил, что Анна поехала следом за ним. Отлично! Значит, она не совсем плоха. Руль не ведёт в сторону - машина идёт ровно. Он следил за фарами грузовичка в зеркало заднего вида, почти не глядя на дорогу, и потому вписался в поворот в самый последний момент. Грузовичок полностью сел на хвост, и Костя поспешил прибавить скорости, радуясь, что Анна успела притормозить. Однако, теперь она набрала больше, чем надо, и подтолкнула его бампером.
        Костя чертыхнулся, но предпочёл ехать дальше, не проверяя урона. Он только услышал удар и почти не ощутил его спиной, потому вряд ли там что-то серьёзное. Царапина простительна, учитывая состояние, в котором Анна села за руль. Какого чёрта он оставил её одну!
        Костя прибавил скорость, Анна тоже, и второй удар оказался чувствительнее. Бампер явно смяло, и Костя дал по тормозам, скатываясь на обочину. Грузовичок сдал назад и тоже остановился. Костя выдохнул, собирая воедино всё оставшееся в нём терпение, и, выскочив из машины, тут же захлопнул дверь, спуская пар. Оставалось подобрать слова, способные вытащить Анну из-за руля. Он сделал три шага вперед и провёл рукой по покорёженному бамперу. Слова остались внутри, и он перевёл взгляд на машину рымынов. Скорее всего, первым среагировал слух, затем тело - мозг заработал уже тогда, когда он перекувырнулся через багажник и оказался в сугробе, краем глаза увидев хвост грузовичка. Он явно оставил на боку «Тойоты» след, а мог бы размазать по крылу и его самого.
        Костя приподнялся, но остался за машиной. Ушибленная при падении нога ныла, но он не думал её тереть. Грузовик стоял посреди дороги с выключенным мотором. Никакого движения, хотя водительская дверь нараспашку. И всё равно подходить опасно - второй раз он может и не увернуться. У Анны, похоже, окончательно снесло крышу. А, может, её никогда и не было, как и водительского удостоверения. Может, она не давила его, а просто не справилась с управлением?
        Прошла минута. Анна так не вылезла из кабины. Костя потёр ногу и сделал, хромая, шаг, оставаясь под прикрытием «Тойоты». С какой стороны безопаснее подойти, он не мог оценить. Окликнуть? Он позвал. Тишина. Вернуться в машину? Только при желании грузовичок легко снесёт легковушку с дороги, а там, между стволов елей, ещё не ясно, чем всё закончится.
        - Анна! - крикнул он, опираясь на крыло.
        Она не отозвалась. Зато из-за кабины грузовика вышел волк. В лунном свете он казался огромным. Костя сунул руку в карман и взвесил фонарик. Не очень, но если не промахнуться и угодить в морду, можно испугать зверя. Главное, не подпустить к себе слишком близко. Или ретироваться в машину и запереться? Но тогда он оставит Анну на произвол судьбы - у неё до сих пор открыта дверь. Она явно не видит волка. И не слышит его - может, она в обмороке или что ещё похуже…
        Костя достал фонарь и сделал пару шагов к волку. Слишком далеко, не попадёт. Ещё шаг, два. Рука дрожала от напряжения, и вот он швырнул. Волк бросился в сторону, и фонарь пролетел мимо. Костя схватился за нож. К чёрту, что маленький. Другого нет! Волк приближался слишком медленно, будто кот, знающий, что мышка уже никуда не денется. Костя выставил нож перед собой. Солнца нет. Не ослепить. И фонарь лежит слишком далеко - не добежать. Но если волк напрыгнет, то напорется на остриё. Попасть в сердце - удача, но ему только и остаётся, что уповать на неё.
        Волк был совсем рядом. Костя встал в заднюю стойку, хотя не мог совладать с дрожью в коленях. Человек бы его точно не сдвинул с места, но не волк. Уверенность паром клубилась вокруг звериной морды. Костя сглотнул и сильнее стиснул рукоять ножа. Волк взмыл в воздух и свалился на снег. Только тогда выстрел эхом отозвался в ушах Кости. Он глядел на скребущие по снегу лапы. Прогремел второй выстрел, и волк затих. Тогда Костя сумел поднять глаза. Как раз в тот момент, когда Богдан разжал пальцы, и ружьё упало в снег. Потом в него медленно осел и он сам, и всё теми же скрюченными пальцами закрыл лицо. Костя бросился к нему, перепрыгнув через бездыханное тело волка, продолжая держать нож в вытянутой руке, но Богдан остановил его то ли криком, то ли хохотом:
        - Спрячь! Не поможет!
        Но Костя не спрятал, а просто бросил нож рядом с ружьём. Руки дрожали, и он только бы изрезался, складывая его.
        - Спасибо!
        Он остался стоять, и Богдану пришлось поднять на него мокрое от слёз лицо.
        - Я знаю, что для вас тяжело убить волка.
        Богдан остался нем. Костя оглянулся на грузовичок. Дверь открыта, Анны не видать. Значит, ей совсем плохо…
        - Анна… - начал он и замолчал, увидев поднятый в воздух кулак. Богдану до него не дотянуться, так что это скорее всего просьба замолчать. Он будет молчать, но ведь надо проверить.
        Костя повернул к Богдану спину и сделал шаг в сторону грузовичка.
        - Константин, это уже не смешно…
        Костя обернулся. Богдан стоял на ногах.
        - Кого ты там ищешь? Она вон, - он махнул рукой в сторону мёртвого волка.
        - Вон лежит. Отец убил мою мать, защищая меня, и я всю жизнь пытался понять, что он чувствовал в тот момент, когда нажал на курок. Пустоту. Я думаю, он чувствовал пустоту. Возможно неполную. В нём жила надежда, что он спасает меня. Но в ночь моего первого обращения надежда ушла и осталась одна пустота.
        Костя не мог двинуться с места. Богдан не глядел на него, он смотрел на подстреленного волка.
        - Я считал, что никогда не сделаю такого с собственной женой. Даже если на кону будет жизнь моего сына. Но я сделал это ради совершенно постороннего человека. Как такое могло случиться? Возможно, у меня оставался всего лишь день с ней или месяц, но я отдал его ради тебя. Зачем? Почему я так переживал за тебя с самого начала? Почему? И отчего сейчас так пусто? Ведь ты жив и будешь жить. Должна быть радость. А есть только пустота. И ничего, кроме пустоты. Скажи мне, почему? Почему я не чувствую ничего? Даже боли… Ничего.
        - Богдан…
        У Кости не было слов. Он потонул в бреде очередного сумасшедшего. Он отвернулся, и Богдан больше не окликнул его. Он остался у него за спиной стоять сгорбленным каменным истуканом. Костя бегом достиг грузовичка, заскочил на подножку. Пусто. Только кисти платка, который был на Анне, свешивались с сиденья. Костя обернулся. Богдан не шелохнулся. Тогда он спрыгнул обратно на дорогу.
        - Подними нож! - приказал румын, и Костя не стал спрашивать зачем. Скорее всего убрать. Не оставлять же оружие на дороге. Как он упустил Анну? Может, сознание потерял от кувырка через машину, и она ушла в лес.
        Костя взял нож и хотел сложить, но Богдан зарычал:
        - Догадайся, что надо сделать с оборотнем, чтобы его душу отпустило?
        Костя прикрыл глаза.
        - Хвост отрезать, да?
        - Да, - буркнул Богдан. - Сделай это сам. Боюсь, если я прикоснусь к ней, то потеряю человечье обличье, в которое с таким трудом вернулся. А ты не Варвара, ты дурак. Ты даже слов не понимаешь, не то что звериных намёков.
        - Где Варя? - почти выкрикнул Костя. - Что с ней?
        - С ней всё нормально! - прорычал Богдан на манер Анны. - Я тебе уже сказал, что она дома. Сейчас проблема только во мне. От меня тебя больше некому уберечь. А ты щенок передо мной. Я загрызу тебя, и тогда у Варвары не останется выбора. Хотя, возможно, ты самый плохой её выбор. Режь хвост! Анна и так слишком много выстрадала из-за меня и из-за тебя тоже. Режь!
        Костя попятился и почти упал на волка. Богдан отвернулся, и руки почти перестали дрожать. Щенкам купируют хвосты ножницами, а тут, значит, ножа должно хватить. Он подошёл к волку сзади, чтобы не видеть морды и присел на корточки, чтобы зажать хвост между коленками. Нож точно затупился - пришлось пилить, и брызнувшая кровь попала на джинсы. Костя бросил хвост и принялся оттирать снегом и нож, и руки, и коленки.
        - Положи и хвост, и тело в кузов. И езжай в деревню. Быстрее. Иначе я и гроша ломаного не дам за твою жизнь. Понял?
        Костя кивнул. Все сходят с ума по-своему. Кому-то оборотни мерещатся в собственной жене, кто-то чучел из всех волков делает. А кто-то покупается на сказки об оборотнях. Выдохнув, Костя скинул куртку и поднял с красного снега тело волка. Если выкидывать, то джинсы с футболкой. Им есть замена. Без куртки в трансильванской зиме он оставаться не собирается. Особо не церемонясь, Костя зашвырнул волка как можно дальше и потёр предплечья. Туша весила немало. Вернувшись за хвостом, он вновь взглянул на Богдана. Тот так и не обернулся. Даже на скрежет закрываемого кузова.
        - Где Михей?
        Костя не стал говорить «тело Михея», пытаясь хоть немного разрядить наэлектризованный ночной воздух.
        - В одном из сараев. Я не в силах хоронить его сегодня. Утром я буду больше человеком, чем сейчас.
        - Вы застрелили его? - Вопрос сорвался с языка, который Костя не успел прикусить.
        Богдан обернулся. Он был белее Анны тогда.
        - Я же сказал, что никогда не смог бы убить отца. И он не смог убить сына. У него сердце отказало. А что я мог сделать? Только хвост поджать. А потом зубами тащить его с дороги, чтобы не валялся, как падаль, - Богдан на мгновение прикрыл глаза. - Езжай в деревню. Я еду за тобой. Останься внизу, не ищи Варвару. Ты её не найдёшь. Просто верь, что с ней всё хорошо. И не дай мне пожалеть, что я выстрелил. Там есть ещё одна пуля. Она станет твоей. Я не промазываю. Мне есть ради чего жить, и я не стану сомневаться даже минуту, кого выбрать. В этот раз это будешь не ты.
        Он нагнулся за ружьём, и Костя кашлянул. Они не спускали друг с друга глаз почти минуту, а потом Костя побежал обратно к «Тойоте», у которой продолжали гореть в ночи фары, как хищные глаза волка.
        Глава XXIV - Жизнь
        Варя с трудом разлепила глаза, но увидев над собой лицо Богдана, тут же резво вскарабкалась на подушки. Как она оказалась здесь, в его спальне? Где ребёнок? И где, наконец, Костя?! Вопросы огнём горели на вспыхнувшем лице, но губы не подчинялись. И руки, когда она обнаружила, что на ней совсем ничего нет, не сумели даже просто подтянуть одеяло к груди.
        - Я попросил Константина взять для тебя сухую одежду, но я не позволю ему войти, пока не поговорю с тобой. Одевайся.
        Богдан отошёл к светлому окну и обратил к ней спину. Варя принялась судорожно натягивать явно ещё и нагретые у огня вещи. Когда он успел снять с неё мокрое, и сколько она спала? Ещё утро или уже день? И чего она ещё не помнит? Последний вопрос интересовал Варю больше всего. Потому что от того, что она помнила, волосы и сейчас вставали дыбом!
        Одевшись, Варя вскочила с чужой кровати, наспех расправила покрывало и уставилась в затянутую в льняную рубаху спину Богдана.
        - Я готова.
        Варя не узнавала свой голос. Хриплый. И только тут почувствовала в горле нестерпимую боль. И в носу мешались не слёзы. Прогулка босиком по снегу не прошла даром. И адреналин не помог не заболеть.
        Богдан медленно обернулся и улыбнулся. Только ничего не сказал. Однако Варе не понравилась теплота, льющаяся из его тёмных глаз. От неё мурашки разбегались по спине. Уж лучше бы он явился к ней волком. Зверем он менее страшен, чем человеком.
        Богдан подошёл к столику и взял дымящуюся кружку. Какая забота! Спасибо… Только Варя приняла её молча. Горячее питьё сейчас важнее страха. Она сделала глоток и села на пододвинутый стул. Что это он такой заботливый? В волчьей природе доброта не заложена.
        - Ты наконец поняла, для чего Анна пригласила тебя? - Из голоса румына вмиг испарились тёплые нотки, и он принял прежнее пугающее обличье. Отлично! Уж лучше вспоминать ту ужасную ночь и не испытывать угрызений совести за вилы, чем те несчастные волчьи глаза и чесание за ухом. Варю тотчас передернуло, и она, опустив чашку почти на колени, прохрипела:
        - Точно не за сказками, - и вкладывала она в слова только им двоим известный смысл. И даже если Костя подслушивает под дверью, он ничего не поймёт.
        - Именно за сказками, - отчеканил Богдан и опустился на пол подле стула.
        Сил ему, похоже, хватало только на управление голосом. Тело пока не слушалось его.
        - Только лучше я начну с самого начала. С того времени, когда ты ещё даже не родилась. Сделай глоток.
        Она отпила и тотчас вернула кружку на колени, боясь, что прежде там окажутся руки румына. Но они упирались в пол. Видно, и сидеть Богдану было тяжело, и в подтверждение её догадки, он медленно пополз к стене.
        - Не спрашивай меня про оборотней. Я ничего про них не знаю. Мать не успела поделиться секретом, отец убил её. Убил, чтобы оградить меня от проклятия, но зверь уже жил внутри маленького тела. Просто рос медленно, набираясь сил, чтобы победить во мне человека. Мать была единственным оборотнем в деревне, но сколько ни пыталась скрыть свою сущность, не смогла. Оборотни по сути безобидны, ведь волки без особой нужды не нападают на человека. Чувствуя время зверя, они убегают подальше от человеческого жилья, проживают какое-то время в волчьей шкуре, утоляя охотничий инстинкт, и потом возвращаются опустошёнными домой и не поднимаются с постели по несколько дней. С матерью было сложнее. Видимо, родители пытались заморить в ней зверя с самого детства, потому выпускали из дома только тогда, когда у неё уже отрастал хвост, потому она не научилась скрываться в лесу и забиралась в соседские курятники, а зимой могла ранить овцу, реже задрать. А потом долго извинялась перед соседями, вышивала им рубахи, стряпала… И обещалась никогда не выходить замуж и не плодить более себе подобных.
        Богдан на секунду отвернулся к окну и продолжил:
        - И тут в деревне появился отец. Я никогда не спрашивал его, отчего тот скрывался в Румынии. Рукастый был. Любое дело спорилось, хоть и не молод был. Не смогла мать отказать ему, пустила к себе жить. Соседи шушукаться начали, а она извинялась всё - бабоньки, старовата уже буду для дитяти, а пожить хочется. Да не старовата оказалась. Долго скрывала и от Михея, и главное, от соседей. Да прознали наконец. Ночью явились с вилами убить её. Одного отец подстрелил, другие не полезли. Тяжело было, но он сумел увести жену в другую деревню, где про неё ничего не знали. Да и отец не знал. Считал, что знахарка она, наговорам соседским не верил, считал румын тёмными… Но жену от трав не отговаривал, а матери так сохранить мужика захотелось, что научилась угадывать звериное своё время. У женщин это действительно чаще в полнолуние случается, вот и говорила, что трав собрать надо, и бежала из дома, а потом едва жива приползала. Верил Михей, что всю ночь ходила и не тревожил за зря, да и мать сильной была, наготовит еды впрок, но и разогреть обед доползала к печи.
        Богдан поднял чашку к губам Вари и заставил отпить. Чай быстро остывал, но всё равно спасал горло. Она глухо поблагодарила, но рассказчик пропустил слова благодарности мимо ушей. Он не был с ней в этой комнате, он был далеко…
        - В новой деревне матери пришлось туго. Их приютили старички, и за постой Михей латал старую хату. Теперь матери некому было давать травки, и муж запретил ей уходить в ночи, да и была она уже на сносях. Но зверь не дремал, его звала луна… И тогда впервые Михей ощутил силу жены. Она хотела уйти украдкой, но он проснулся, схватил её, но она оттолкнула его и бросилась в дверь всё ещё в человечьем обличье. Михей кинулся следом, но не увидел даже волка, так она была быстра. Он искал её всю ночь, но вернулся ни с чем. Старик не спал, он видел, что произошло, и понял, кого приютил. Но в Румынии оборотней не боятся, от них просто стараются держаться в стороне, и Михея попросили уйти. Он чертыхался, кричал, что все румыны полоумные идиоты! При этом он не мог даже себе объяснить, куда делась жена, которая дома с трудом перемещалась с пузом. Мать вернулась ближе к полудню, бледная и с младенцем, завёрнутым в ткань, оторванную от подола. Вопросы даже у стариков отпали. Старуха только головой качала - как же так, одна в лесу… А я знаю теперь как… Но не знаю, что мы с Анной делали не так, что потеряли всех
детей. Они рождаются волчатами, но меня мать сумела обратить в человека. У Анны же не получилось ни с одним…
        Богдан глядел в пол, сцепив пальцы в замок.
        - А Костя? Он ведь человек…
        Под гневным взглядом Богдана Варя потупилась и закусила губу.
        - Прости, я отвлёкся. До следующей луны всё было хорошо. А потом среди ночи Михея разбудил голодный плач ребёнка. Матери рядом не было. Старики молчали. Они жалели Михея и меня. Мать вернулась, и тогда отец впервые ударил её, и она, будучи без сил, спокойно снесла побои. Он требовал объяснений её ночных уходов, но мать хранила молчание. Через месяц за неё заступился старик, и Михей не посмел поднять на хозяина руку. Третий месяц стал решающим - Михей рыскал по лесу и в конце концов нашёл мою мать без чувств под елью, а рядом обглоданного зайца. Он тряс её так, что лишь по случайности не вытряс душу. Она призналась во всём, но Михей отказывался верить. Целый месяц он молчал и почти не подходил к колыбели. В следующую луну мать предложила ему пойти вместе с ней в лес, но предупредила, что может кинуться на него и загрызть. Отец не верил ей и пошёл, а потом в ужасе уносил ноги из леса. Мать сдержалась и побежала в другую сторону. А он, вернувшись, под вопли старухи схватил из люльки младенца и отнёс в лес. Вернувшись к старикам, он принялся за сливовицу и больше уже не останавливался. Мать не
вернулась в тот день, а на следующую ночь на пороге появилась волчица, которая держала в зубах младенца. Видно, мать отогревала меня своей шкурой и потом, пропустив луну, не знала уже как вернуть себе человечье обличье. Старуха схватила младенца, а волчица убежала. Её не было неделю. Всё это время старуха выкармливала меня козьим молоком. После возвращения отец ни слова не сказал матери и отпустил в лес на следующую луну, а через месяц ушёл на охоту и принёс в день полнолуния зайца. Мать позволила запереть себя вместе с добычей в сарае. Она выла всю ночь, но он не выпустил её, а потом она свыклась и покорно позволяла запирать себя до последнего…
        Богдан замолчал и уставился на чашку. Варя тут же сделала глоток.
        - Отец больше не пытался убить меня, но не спускал глаз. Однако ни разу так и не приметил за мной никакой странности. Да и как мог, во мне зверь ещё не вырос. Кто-то говорит, что первое обращение происходит в семь лет, но у меня его не произошло. И отец подумал, что может дело в луне, и решил, что я должен пережить её уже без матери. Он дождался, когда старики уйдут в церковь, и убил мать. Он всё ждал, что она обернётся при смерти волком, чтобы он мог отрезать хвост, но этого не произошло. Волка закопать было легко. Тело уже сложнее. К счастью, была зима. Он спрятал тело в сугроб. Старики не удивились, что матери нет - убежала в лес. Однако соседи стали перешёптываться. Отец ходил угрюмым, и поползли слухи, что мать сбежала от него, оставив ребёнка. Говорили, сдурела в её- то года. Отец не стал дожидаться схода снегов и ушёл… Ну, а дальше ничего интересного… Пять лет в этой глуши без единой души. На скудные сбережения по дороге купили козу, свинок и цыплят. Чай допей уже.
        Варя поспешила вернуть рассказчику пустую чашку.
        - Легче? - поинтересовался он с прежней пугающей теплотой. - Я все эти годы боялся отца. Он убил мать у меня на глазах, и я был уверен, что меня он тоже убьёт, поэтому подчинялся ему во всем, и к двенадцати годам умел делать всё, что следует уметь взрослому. Отец боялся, что его могут найти и обвинить в убийстве, потому оставался в горах, да, к тому же, боялся, что я могу превратиться в зверя в полнолуние моего двенадцатилетия. Что и случилось. Я не понимал, почему не могу уснуть, почему мне так душно и отчего так тянет в лес. Я слышал привычный волчий вой, но нынче он будто говорил мне «иди к нам». Я спустился вниз, но путь мне вдруг преградил отец. Но он не мог остановить меня, я был очень проворен и выскочил во двор. Бежать сразу стало легче, и я понял, что бегу на четырёх лапах, только в лесу. Я оторвался от преследователя. Отец испугался и отстал. Я не стану рассказывать, что делал в ту ночь, но утром приполз к порогу на животе, не в силах подняться на две ноги. Отец встретил меня с ружьём. Я не испугался. Я все пять лет ждал этого момента. Но отец не выстрелил. А через месяц запер меня в
сарае, но я разнёс его. Мощь молодого волка в сто крат превышала силы усталой волчицы, которая хотела угодить мужу. Я же впервые почувствовал свободу от отца. Мне было плевать, пристрелит ли он меня на утро или нет. В обличье волка я полностью прощался с человеческой природой и, вернувшись в тело, долго плакал. Так мы научились с отцом жить. На него я не нападал. Людей вокруг не было. Отец уверился, что до смерти будет стеречь оборотня, а при последнем вздохе всадит мне в сердце пулю. Только не вышло по его. Мне было шестнадцать или семнадцать, может, даже восемнадцать… Я не считал время. Обессиленный я лежал под елью и ко мне медленно приходило осознание того, что я не хочу возвращаться к отцу. Я решил остаться в лесу, надеясь вновь обрести волчье обличье и остаться в нём навсегда. Я вырос в изоляции, у меня не было никакой тяги к цивилизации. Только минул день, минула ночь, а я оставался человеком, хоть и выл на луну и солнце лучше всякого волка. Мне хотелось есть, вода из ручья не утоляла голод, ягод не хватало, поймать зайца руками я не мог… Сидеть на одном месте становилось невозможно. Я пошёл,
надеясь, что усталость свалит меня. И она свалила. А когда я открыл глаза, то увидел над собой двух девушек. Обе с корзинками, только в них почти не было грибов. Я едва удержался, чтобы не схватить гриб и не сожрать сырым. Одна заговорила со мной. Знакомые слова стали всплывать в памяти. Я уже почти десять лет не говорил по-румынски, потому понимал, что они спрашивают, как меня зовут, откуда я и почему сплю в лесу, да в такой одежде, но не мог ответить ни слова. Одежда действительно была не из лучших. Старые зашитые во многих местах, чтобы не сваливались, отцовские штаны. Мы почти ничего не покупали. Иногда отец откапывал в развалюхах предметы старины и тащил в деревню сменять на рубаху или сапоги. Я долго попытался ответить девушкам по-румынски, но у меня ничего не вышло. Я чертыхнулся, и тогда Анна заговорила со мной по- русски. Она приехала к родственникам погостить из Молдавии. Дальше тебе неинтересно, - махнул он рукой и отошёл к окну.
        Варя не стала ничего спрашивать. Ему безумно тяжело вспоминать про жену. Безумно.
        - Анна… - Варя увидела, как он прижался к стеклу лбом. - Я всё ещё не могу поверить, что не увижу её больше, не могу…
        Варя не двинулась с места, боясь любым жестом, любым словом ранить Богдана ещё сильнее.
        - Они взяли меня в свою деревню, накормили, пытались расспросить, откуда я, но я молчал, а потом сумел незаметно улизнуть. Я бежал к отцу со всех ног, будто пятки мне подпалили огнём, хотя душа требовала вернуться. И я вернулся через несколько дней. Мы сидели с Анной у реки и молчали. Тогда она начала рассказывать сказку на румынском, которую услышала вчера в деревне. Я всё понимал, но продолжал отвечать ей по- русски. Так прошли две недели, и она потребовала от меня правды - откуда я такой взялся. Когда я рассказал ей правду, она долго смеялась и говорила, что обязательно запишет эту сказку, чтобы не забыть рассказать дома. Я обиделся и ушёл, а после полнолуния вернулся в деревню, и вторая девушка сообщила, что Анна уехала домой. Тогда я превратился в зверя, и Михей несколько раз готов был меня пристрелить. Потом мы с ним поговорили, и он сказал, что я не имею права на любовь человека, потому что я зверь. Я согласился. Спорить было не о чем. Анна уехала, и я не думал, что увижу её когда-нибудь. Только будущим летом вместо охоты я вдруг побежал через лес к той деревни, не понимая, что влечёт меня
туда. Уже было за полночь, и я увидел Анну с подружкой идущих одних по лесной тропе. Я не смог сдержать радости и кинулся на неё. Обе завизжали, и этот крик отрезвил меня. Я соскочил с груди Анны и опрометью бросился прочь. Но на следующий день вернулся. На груди Анны был платок, и я знал, что под ним следы моих когтей. Она ничего не сказала про волка, только спросила, как я узнал про её приезд. Тогда я ответил, что встретил её случайно в лесу и попросил прощения за исцарапанную грудь. Она побледнела. Они с подружкой не рассказали о волке никому, испугавшись, что их больше не отпустят гулять одних. Я опустил глаза и попросил её поверить в то, что она считала сказкой. Анна поверила. Она даже пришла со мной к отцу и сказала, что согласна принять меня таким, каков я есть. Отец сказал, что скорее пристрелит нас обоих, чем позволит нам произвести на свет потомство. И мы сбежали. Она обещала запирать меня, когда во мне проснётся волк. Но у неё ничего не получилось. Я разломал сарай, я загрыз овцу прямо на дворе отца её подруги. Меня чуть не пристрелил сосед, когда она кричала, что это не волк, а человек.
Утром её полдеревни считало сумасшедшей. Нам пришлось вернуться к отцу. Он принял нас, но сказал, что убьёт внуков. Только убивать ему не пришлось. Сколько мы ни пытались сделать из волчат человеческих детей, ничего не получалось. Ни один не доживал до года. Те чучела, среди которых ты спала, мои дети.
        Варя хотела бы вздрогнуть, но дрожь пропала. Она глядела в глаза Богдана и не чувствовала прежнего страха.
        - Я думал, я надеялся, что Анна никогда не превратится в оборотня, но она приняла образ волчицы, производя на свет нашего первенца. После третьего она стала обращаться, как и моя мать, каждое полнолуние, а потом… Потом она заставляла своё тело оставаться волчьим, как можно дольше, ради новорожденных щенков, надеясь выкормить хоть кого-то, как должно матери, и дать им достаточно сил стать людьми. Но все её потуги были напрасны. Мы не знали секрета, который знала моя мать. Наши дети умирали один за другим, а Анне становилось всё сложнее и сложнее возвращаться в человеческое обличье. Её перестала интересовать человечья жизнь. Если поначалу она вывозила меня в город, научила водить, говорить по-румынски, общаться с людьми… То скоро мы полностью закрылись в деревне, даже перестали общаться с её роднёй. Они думают, что мы уехали в Кишинев в оставшийся после её родителей дом. Пусть так думают. Про эту деревню никто не знает. Костя стал нашим последним ребёнком. Он не умер, но остался волчонком, и Анна возненавидела его. Когда она обращалась волчицей, я трясся за жизнь сына - я боялся, что она загрызёт
его, и потому приучил его жить на чердаке. Ему исполнилось семь лет как раз вчера. Но с вами я совершенно забыл про это. Это, думаю, был последний рубеж, за которым его ждала бы смерть или жизнь волка. Но ты сделала то, чему учит фольклор: швырнула в него железным предметом и позвала по имени, пусть и не знала, что делаешь. Только… - Богдан вновь опустил глаза. - Я не знаю, что делать теперь… Я…
        Богдан вернулся к стулу и стал перед Варей на колени.
        - Анна ничего не сказала мне про тебя заранее. Она поставила меня перед фактом, что ты заменишь её, потому что она чувствует близкий конец и не может оставить меня одного. Она уже почти перестала быть человеком. У неё не стало сил вести хозяйство, и мы избавились от него. Я уже забыл человечью еду. Мы жили только волчьей охотой. Для вас мне пришлось съездить в деревню и купить еды. Только Анны хватило на один день, а потом, как ты видела, рукам она уже не могла возвратить пальцы.
        Богдан замолчал, но только на мгновение.
        - Наверное, если бы ты приехала с родителями, я бы рискнул предложить тебе остаться. Но появление Константина заставило меня сказать Анне «нет». Она несколько раз пыталась убрать помеху с дороги, но я останавливал её.
        Богдан сжал колени Вари и посмотрел прямо в глаза. Она задрожала всем телом, погружаясь в их беспросветную тьму.
        - Я хотел тебя отпустить, честно. Но после того, как ты обратила Костю в человека, я не могу… Не могу… Варвара, я не справлюсь… Я уже больше волк, чем человек. Это конец всех оборотней. Но у меня есть сын, и я не могу его бросить… Варвара, - Богдан теперь прижимался к её рукам лбом так же, как недавно к стеклу, - останься со мной, прошу тебя… Ты ведь не любишь Константина, и он не любит тебя. Я это вижу…
        Варя вырвала руки, но вскочить со стула не могла. Богдан был слишком близко. Его глаза из чёрных становились жёлтыми. В кармане больше не было лука. Но от его слов глаза щипало куда сильнее. Богдан откинулся на спину и вскочил. И тут же на его месте возник волк.
        - Костя! - закричала Варя, надеясь, что тот стоит за дверью, и дверь не заперта.
        Он не был за дверь, но услышал крик. Только пока добежал, волк вышиб стекло и выпрыгнул во двор. Варя метнулась к окну и закричала:
        - Вернись!
        Но волк бежал вперёд, не останавливаясь! Она чуть не вцепилась руками в битое стекло, но Костя успел оттащить её от окна за плечи.
        - Что здесь происходит? Где Богдан?
        Варя скинула его руки.
        - Здесь не было Богдана. Здесь был волк, и он сбежал от меня.
        Костя побледнел.
        - Этот козёл запер тебя с волком?
        - Это самый лучший волк на свете, - выпалила Варя. - Если бы можно было надеть на него ошейник, я бы взяла его сторожевым псом. Но он всё равно в лес убежит. Ты знаешь, где ребёнок?
        - Какой?
        - Сын Богдана, - И, глядя в растерянное лицо парня, выпалила: - Уйди с дороги.
        Она вышла в коридор и побежала к детской. Маленький Костя, закутанный до ушей в одеяло, продолжал спать в колыбели.
        - Принеси мою кофту и колготки. Попытаемся его одеть.
        - Откуда он взялся? - Костя продолжал стоять на пороге.
        - С чердака. Его от нас прятали. Он не умеет ни ходить, ни говорить.
        - А где его одежда?
        - Костя! - Варя выдержала паузу. - Один раз в жизни не задавай вопросов, а сделай то, что я прошу. И проверь, есть ли здесь погреб. Мне нужно молоко, чтобы сварить кашу. И крупа, хотя бы кукурузная.
        - Может, дождёмся Богдана? - предложил Костя.
        - Долго ждать придётся.
        Костя кивнул и вышел, а Варя спрятала лицо в ладони и разрыдалась.
        Глава XXV - Трапеза
        Костя молча развёл в плите огонь, но, заглянув в кастрюлю, где вода, казалось, только приобрела желтоватый цвет, но не превратилась в кашу, не удержался от комментария, что на месте ребёнка не стал бы есть такое даже под дулом пистолета. Шутка не удалась. Варя не улыбнулась и даже не повернула в его сторону головы. Их обоих вчера брали на прицел, так что это выражение стоило бы навсегда вычеркнуть из лексикона и уж точно не использовать сегодня.
        Костя оказался каким-то уж слишком чёрствым и до сих пор не прочувствовал полноту их вины в разыгравшейся в этом доме трагедии. Вернее, уверяла себя Варя, он не черствый, он недогадливый и до сих пор считает Анну и Богдана обычными людьми. К тому же, верит, что Анна жива. Она не возьмётся пересказывать ему слова Богдана. В них было слишком много личного. Это был крик о помощи. Вой, чтобы не слышать который, мало было просто заткнуть уши. Богдан был поблизости, но что-то удерживало его от возвращения в человеческое тело. Но что именно?
        Варя сняла кастрюлю с огня и вынесла за порог в сугроб, чтобы быстрее остудить кашу. У большого Кости скоро спина отвалится таскать Костю маленького. Колготки, даже завязанные узлом, болтались на тонких ногах, и сын Богдана не смог бы даже ползать, потому Варя приказала Косте не спускать ребёнка с рук. Он болтался у него за спиной, то и дело норовя удрать, а когда Костя хватал его под коленки, мальчик кусал его за ухо. Наверное, больно, потому что Костя скрежетал зубами, а сейчас даже швырнул обидчика на пол.
        - Неужели так сложно пять минут побыть папой? - заорала Варя с порога. Заорала так сильно, что хриплый голос пропал окончательно.
        Костя догнал мальчика уже у камина и вернул в кухню.
        - Если бы пять минут! - его голос тоже был хриплым, но не от простуды, а от злости. - Где черти носят его настоящего отца?! Он ищет Анну, что ли? Он сказал тебе хоть что-нибудь, когда уходил?
        - Там на столе остались оладья, - бросила Варя, вернувшись за кастрюлей, чувствуя, как от мысли об Анне к горлу подступает кислый ком. Она приготовила вчера завтрак, и сейчас тот, из-за кого она лишилась жизни, будет жевать оладьи и продолжать возмущаться. Зачем, зачем он рассказал про волка и ещё назвал Анну сумасшедшей?! Её бы тоже он отправил на Пряжку, если бы Варя сказала, что искать Анну бесполезно, когда вот она на крыльце - он сам отрубил ей хвост. Сейчас ради Анны, справившейся волчьими когтями со сковородой, она обязана накормить её сына.
        - Я не хочу есть! Я хочу уехать отсюда! - заявил Костя, когда Варя внесла кастрюлю в дом и закрыла дверь. - Он не будет есть эту баланду! Дай ему блин!
        - Он не может жевать! Сколько раз я должна повторить, чтобы ты наконец начал мне помогать? - огрызнулась она. - Усади его на колени.
        Костя не стал напоминать про свои погрызанные уши, молча уселся с мальчиком на стул и крепко прижал к себе, чтобы тот не мог пошевелить руками. Увидев ложку, ребёнок перестал скулить, но рта не раскрыл. Только удивлённо хлопал ресницами и скалился. Варя пару раз ткнула ложкой в стиснутые зубы, забрызгав кукурузной жижицей и его, и себя, и Костю.
        - У тебя всё получится, - повторяла она на все лады уже непонятно для которого Кости.
        - Вылей уже свою кашу в миску! - заорал большой, когда маленький выдернул руку и вышиб ложку из Вариных рук.
        Она так и сделала. Поставила миску на стол, и Костя водрузил рядом ребёнка, который тут же, без всякой команды, стоя на четвереньках, принялся лакать кашу.
        - Какой ужас! - выдохнул Костя и отвернулся, а Варя осталась у стола, одной рукой придерживая миску, другой мальчика, чтобы тот, гоняя миску носом по столу, не полетел вместе с ней на пол.
        - Его нужно показать специалистам, - Костя обернулся, но не предложил помощь. - Они окончательно угробят ребёнка. Как вбить это в их тупые головы?!
        Варя обернулась:
        - Есть то, что не лечится. Есть то, с чем мирятся. Родители, которые любят своих детей. Можешь успокоиться?
        - Могу! Это не мой ребенок. К счастью! - добавил он тут же.
        И Варя тоже буркнула:
        - К счастью…
        - Но я не собираюсь закрывать глаза на чужой родительский произвол, понимаешь? Если взрослые идиоты решили играть в амишей, флаг им в руки, барабан на шею… Но ребёнок не должен страдать. Сколько ему? Шесть? Семь? Внешне он нормальный… И, явно, живи он в нормальных условиях, он бы и говорил, и ходил…
        - А у тебя медицинское образование вдруг появилось?! - не выдержала Варя его размахивания руками.
        - У меня здравый смысл пока не отморозило! - Костя постучал по голове.
        - Жену он к врачу не вёз, потому что боялся, что Анна расскажет про ребёнка, и тогда им пришлось бы вернуться в цивилизацию. И от нас его не просто так прятали, потому что мы, понятное дело, сообщим…
        - Куда? Куда ты собрался сообщать? - зарычала Варя. - Куда ты всё лезешь? Больше всех надо?!
        - Я лезу?! - Костя обошёл стол и упёрся в него руками. - Это ты меня сюда притащила! Это тебе приспичило эксклюзивный фольклор! Переться неизвестно куда, неизвестно к кому, неизвестно зачем - это в твоём стиле!
        Варя кивнула и выдавила из себя:
        - Если чаю не хочешь, можешь сходить прогуляться.
        Она прикрыла глаза: чай и сказки тоже следует исключить из обихода.
        - Знаешь, я действительно пойду прогуляюсь, - Костя шарахнул по столу с такой силой, что мальчик в страхе метнулся к Варе и повис у неё на шее.
        - На кладбище. Богдан собирался с утра похоронить отца. Может, он там? Я хочу уже найти его в конце-то концов!
        Варя прижала ребёнка к груди и замерла. За всей этой суматохой с одеванием и кормлением она напрочь забыла про мёртвого старика. Костя не стал тянуть с уходом. Он уже был в ботинках, оставалось накинуть куртку и хлопнуть дверью, что Костя и сделал от души со всей дури. Варя сильнее прижала ребёнка к груди и стащила его со стола. Умывать его уже не пришлось, он успел обтереть перепачканное лицо о её грудь. Держа мальчика на плече, Варя схватила полотенце и попыталась привести себя в божеский вид. Во всяком случае, теперь на груди красовалось просто мокрое пятно.
        Держать маленького Костю на руках было слишком тяжело, и Варя отнесла его на шкуру, но отойти от него не сумела - он тут же пополз за ней и даже куснул за пятку. Она тут же замахнулась, точно на собаку, но маленький Костя смотрел на неё открыто и в мыслях, наверное, вилял хвостом.
        - Ну, подожди, - нагнулась к нему Варя, мечтая вернуться в кухню за глотком если не чая, то хотя бы кипятка, но мальчик не пожелал сидеть на шкуре и пополз следом.
        Пришлось сесть рядом и сглотнуть кислую слюну. Мальчик уселся в собачью позу и дотронулся до её коленки рукой, на которой были стиснуты все пальцы - точно лапой. Варя нашла в корзине с корой шишку и положила перед бывшим волчонком. Тот тут же нагнулся к ней, тыкнул носом и заскулил, явно уколовшись. Варя прикусила губу, но не стала жалеть - слёз на глазах мальчика не было, он тут же подтолкнул шишку к ней рукой-лапой, и она толкнула шишку обратно, как шарик. На крыльце лежала его мать, и Варя не думала выходить и высматривать ни Костю, ни Богдана.
        Ей было страшно увидеть мёртвого волка без хвоста. Она надеялась, что Михея уже тоже похоронили. Она закрыла глаза и увидела лицо старика, а потом даже почувствовала на груди его руки и чуть не закричала, а это маленький Костя, не дождавшись шишки, полез ей на колени. Варя выдохнула и потрепала его за ухом - тяжело и неинтересно быть человеком. Она даже боялась подумать, как ему сейчас непривычно и страшно абсолютно не владеть собственным телом. Она прижала мальчика к груди. Тот заскулил, но не злобно, а скорее от удовольствия. Богдан, наверное, часто держал сына на коленях, и сейчас бывший волчонок искал знакомой ласки.
        Только вдруг на крыльце послышалась какая-то возня, и Варя подскочила, чуть не опрокинув ребёнка навзничь. Может, вороньё слетелось
        полакомиться падалью. Варя схватила кочергу и, отцепив от ноги
        мальчика, побежала к двери. За дверью её ждал оскалившийся волк. Она отпрыгнула от порога и опустила руку, пролепетав:
        - Я же не знала, что это ты. Входи!
        Она ретировалась к камину, не решившись обойти волка, чтобы закрыть за ним дверь. Он явно плакал над волчицей, и она ему помешала. Мальчик не ринулся к отцу, он вцепился Варе в ногу и прижался лицом к её колену, и она еле смогла дотянуться до ведра, чтобы вернуть кочергу на
        место. Пришлось опуститься вместе с маленьким Костей на шкуру. Волк принялся наматывать вокруг них круги, что-то вынюхивая, и Варя
        испугалась, что это вовсе не Богдан, а дикий зверь. Сердце затрепыхалось в груди и подпрыгнуло к горлу, не дав крику вырваться из груди, когда зверь стал напротив и зарычал. Мальчик прижался к ней сильнее, и она схватила его обеими руками, будто могла защитить от хищника.
        Волк отступил и двинулся в кухню. Первым делом он запрыгнул на стол и обнюхал миску. Затем встал на задние лапы, чтобы дотянуться до плиты, но скинуть кастрюлю не получилось, он только задвинул её в дальний край. Потом потянул носом воздух и обернулся к полке, на которой стояла тарелка с оладьями. Он осторожно поднялся на задние лапы, схватил зубами один оладушек и направился к шкуре.
        Варя прикрыла глаза, надеясь, что интеллигентный волк найдёт выход самостоятельно. Но он нашёл её. Жёлтые глаза были совсем рядом, как и оладушек, которым зверь тыкал ей в лицо.
        - Спасибо, Богдан, - еле разлепила губы Варя, приняв еду.
        Волк тут же пошёл за следующим, и Варя, хоть от страха и перестала ощущать голод, сжевала первый до его возвращения. Мальчик отодвинулся от неё и стал с интересом наблюдать за тем, как она ест. Освободившись от второго оладушка, волк двинулся на кухню за третьим.
        - Богдан, не надо! - Волк остановился и обернулся. - Присмотри за ребёнком, пока я выпью чай. У меня жутко болит горло.
        Волк потрусил обратно, ткнул носом в живот сына, и мальчик покорно улёгся на шкуре, позволил придавить себя волчьей лапой. Варя вновь поблагодарила и на негнущихся ногах отправилась в кухню, где налила себе просто горячей воды. Боль в горле не проходила, просто переместилась в область сердца. «Что делать? Что делать?», - думала Варя, глядя в закрытую дверь, ведущую во двор, чтобы спрятать слёзы.
        - «Он действительно не в силах снова стать человеком или проверяет, как я справляюсь с материнством, ведь дождался же, когда Костя свалит, чтобы явиться!»
        Она вернулась на шкуру, и волк тотчас лизнул ей руку, но Варя не подумала почесать его за ухом. Она схватила шишку и покатила её в руки маленького Кости, тот передал шишку обратно, но Варин пас был остановлен волчьей лапой - видно, Богдану не понравилось, что его не взяли в игру. Прошло пять минут, а то и все десять - шишка катилась по кругу без остановки.
        - Богдан, я не смогу, слышишь? - едва слышно прошептала Варя севшим голосом. Волк остановил шишку и выпрямился, чтобы смотреть ей прямо в глаза. - Не смогу остаться, - она прикрыла глаза. - Мне больно смотреть и на тебя, и на твоего сына, но… Если… Если есть хоть какой-то шанс вернуть Косте волчье обличье насовсем, я хочу попытаться… Только подскажи, прошу тебя… - Волк сидел меховым изваянием. - Если ты будешь волком, а Костя человеческим ребёнком, как… Как я со всем справлюсь? Я не могу вести хозяйство, я не могу наколоть дров, не могу стирать в ведре… Я не умею выть! Как я буду с вами говорить - точно сама с собой! Богдан, - она вдруг схватила его за морду и прижала к груди, чтобы он слышал как бьётся её сердце. - У меня оно разрывается, когда я думаю, что мы все натворили, но я ребёнок… Я такой же ребёнок, как и твой сын, слышишь? Я не справлюсь! И я не хочу… Не хочу такой жизни… И я не могу уйти и бросить вас двоих на произвол судьбы… Я не хочу, чтобы твой сын умер, а он умрёт, если ты останешься волком! Что мне делать, Богдан?! Пожалуйста, ответь! Что, что?
        Волк вывернулся и вновь превратился в истукана.
        - Понятно!
        Варя вскочила и пошла на кухню, где вылила оставшуюся кашу в миску и шарахнула той по полу.
        - Иди жри! Пока совсем не остыла. Потом только вылить придётся!
        - Волк не двинулся с места. - Глухой?! Иди сюда! Есть будешь только на кухне, пока вновь не станешь человеком, понял?! Кто будет дрова колоть? Что уши прижал?! Иди сюда… И водить механику я не умею, кто меня учить будет?
        Волк медленно двинулся в кухню. Мальчик пополз за отцом, но тот обернулся и рыкнул. Мальчик тотчас сел и заскулил, но со шкуры не слез. Варя отошла к самой двери и, чтобы не видеть волчью трапезу, уставилась на висящие под потолком пучки какой-то травы - наверное, сбор для чая.
        - Всю жизнь мечтала о ручном волке… Всю жизнь…
        Когда морда ткнулась ей в колено, Варя, не глядя, опустила руку и потрепала волка за ухом.
        Глава XXVI - Могильщик
        Костя два раза обошёл кладбище в поисках другой могилы, так как выкопанная Михеем яма продолжала пустовать, и совершенно запутался в следах. На нём вчера были валенки Богдана, потому отличить его следы от следов румына было невозможно. Чертыхнувшись в очередной раз, Костя побрёл обратно, захватив зачем-то кирку. Устав держать ту на весу, он стал пользоваться ею, как посохом.
        Костя попытался отвлечься на зимнюю красу, но мозг упрямо рисовал перед ним безрадостные картины в привычном питерском сером монотоне. Богдан скорее всего сбежал, как сделал когда-то его отец, убив мать. Глупо ждать, что в эту глушь нагрянут легавые - значит, он уверен, что заявят на него русские гости. Да, именно так Костя и собирается поступить, если Богдан не вернётся к вечеру - они заберут ребёнка и поедут до ближайшего полицейского участка. Там всё честно расскажут, а что будут делать власти - их не касается. Совершенно. Хотя нервы им потреплют знатно, можно не сомневаться. Возможно, придётся даже менять билеты и, увы, не на раннюю дату. Он не желает Богдану зла и, с большой радостью, оставил бы этого сумасшедшего в его логове, но что прикажете делать с ребёнком?
        Костя проверил машины. Незаметно, чтобы Богдан сдвигал сегодня грузовичок с места, потому если вдруг он и отправился на поиски жены, то пешком. Следовательно должен вернуться до заката, а он в горах ранний. Впрочем, через минуту Костя уже передумал дожидаться темноты - вылететь с дороги здесь раз плюнуть, а ему приключений с машиной хватит. Ещё предстоят разборки со страховкой. Наверное, она ничерта не покрывает. Кредитку, конечно, он проведёт, но дома ему хорошенько вправят мозги, ведь в сумасшедшую бабу за рулём отец не поверит. Да и рассказ об их приключениях прокатит только байкой под водочку.
        Костя поднялся на крыльцо и подвинул киркой труп волка, чтобы тот не загораживал дорогу. Кирку тоже следовало оставить на улице, но сначала он сбил с её помощью снег с ботинок, чем явно возвестил Варе о своём возвращении, но она не вышла встречать. Костя прикрыл дверь и расстегнул куртку.
        - Не нашёл никого, - сообщил он, оставаясь к шкуре спиной, хотя краем глаза заметил на ней ребёнка и новоиспечённую мамашку.
        Из-за злости на бесконтрольную ситуацию он даже голода не чувствовал, хотя ни вчера, ни сегодня не ел. Наверное, ледяная горная вода содержит больше, чем ноль калорий.
        - Михея он не похоронил, - продолжил Костя, делая шаг к камину. - Если только не закопал в каком-нибудь сугробе.
        Костя решил не объявлять об их отъезде, чтобы Варя не начала психовать раньше времени. Может, ещё обойдётся, и Богдан вернётся, а пока он с удовольствием согреется чаем. Холод Костя почувствовал только в доме - на улице его согревал адреналин и быстрая ходьба.
        - А его покараулю, - Костя кивнул на ребёнка, грызущего шишку. - А ты вскипяти чайник, - и тут до него дошла глупость просьбы. - Я сейчас разожгу плиту.
        - Не надо! - крикнула Варя.
        Но Костя уже прошёл мимо, нагнулся за поленом, но до плиты не дошёл. Он швырнул его в спрятавшегося за занавеской волка.
        - Беги наверх! - закричал он, кидаясь к висящему на шкуре ружью. Богдан сказал, что в нём осталась пуля. Отлично!
        Варя вскочила, но без ребёнка и вместо лестницы бросилась на кухню. Он орал, как ненормальный, но эта идиотка неслась прямо на волка, а когда он вскинул ружьё, то полностью закрыла серую тварь собой. Зверь, как собака, прижался животом к полу и заскулил. Костя опустил ружьё и выругался.
        - Он безобидный, придурок! - закричала Варя прорвавшимся сквозь хрип фальцетом. - Убери ружьё, пока оно в тебя не выстрелило.
        Костя вздрогнул и отстранился от ружья, неся его теперь к стене, точно музейный экспонат, на вытянутых руках. Наконец оно закачалось на гвозде и замерло в покое.
        - Варька, отойди от волка, - попросил Костя шёпотом, продолжая стоять к девушке спиной. - Он всё-таки дикий…
        - Он домашний, успокойся… Он может играть с ребёнком.
        - Отлично! - Костя обернулся и поспешил отойти от стены на три шага. - Я не знаю, что там у Богдана за фамилия, но теперь я буду звать его мистер Дарлинг! Может, он не только купать ребёнка, как собака Нэна, умеет, но и разжигать плиту?
        Костя шутил, но волк, похоже, оставил в лесу чувство юмора. Он мордой распахнул настежь дверку топливника и нагнулся за поленом. Четвертинка спокойно уместилась в огромной пасти, и Костя непроизвольно сглотнул набежавшую кисловатую слюну.
        - А на машинке вышивать он умеет? - пожал он плечами, чтобы сбросить оцепенение. - Или только огород пахать? Да будь у меня такой волк, я на месте Богдана и не женился бы никогда…
        Волк не среагировал на шутку. Он подпихнул носом полено поглубже в топку и нагнулся за следующим.
        - Варь, а как его убрать с кухни? Мне как-то не по себе к нему приближаться. Открой дверь - может он пойдёт во двор погуляет…
        Волк догадался об его желании, но от прогулки отказался. Просто сел в угол и перестал шевелиться.
        - Спасибо, мистер Волк, - поблагодарил Костя и понял, что не в силах улыбнуться, да и вообще говорить, потому молча чиркнул спичкой и развёл огонь. И тут вспомнил про Варино горло. - Ты как там, лучше?
        Та пожала плечами и, привстав на цыпочки, потянулась к потолку за пучком трав. Костя опередил её и сдёрнул один. Понюхал.
        - Ты чего? - не поняла Варя.
        - Не знаю… Хрен его знает, что это. Может, это какая-то волчья трава, - теперь он сумел растянуть губы в подобии улыбки. - Не травануться бы нам…
        Но Варя схватила траву и бросила в кастрюлю.
        - Может, стоило подождать, пока вода закипит…
        - Делай сам, раз такой умный! - Варя развернулась и ушла с кухни обратно на шкуру, чтобы отобрать у ребёнка шишку.
        Волк остался сидеть в углу. Костя покосился на него и стал искать крышку, чтобы накрыть кастрюлю.
        - Я точно напишу прекрасное сочинения на тему «Как я провёл зимние каникулы».
        - Глупые шутки! - огрызнулась Варя от камина.
        - Знаешь, я не шучу! - Костя оперся на плиту и туг же отдёрнул руку. - Мне, знаешь ли, не до шуток. Во дворе валяются два трупа, человека и волка, их убийца сбежал, по лесу бродит сумасшедшая баба, а у нас на шее висит недоразвитый ребёнок… Веселенькая картинка, а? Да пошёл ты!
        Костя пнул волка, который, как ему показалось, собирался куснуть его за ногу, и схватился за ремень.
        - Смирно! Твой хозяин научил меня делать удавку. Я уже на твоих диких собратьев насмотрелся. Мне уже не страшно с тобой. Ты как собака… Сейчас двинешься, я тебя кипятком окачу.
        И Костя действительно потянулся к кастрюле, но тут Варя с криком бросилась к нему.
        - Пошёл вон!
        Костя опешил, но быстро пришёл в себя.
        - Отлично! Я могу уйти! Совсем! Вот, - он вытащил из заднего кармана два паспорта, которые зачем-то решил таскать с собой. Он проверил, который его, и протянул второй Варе. - У меня есть ключи. Я могу уехать, если тебе важнее этот волк!
        Костя не глядя ткнул в угол рукой и наткнулся на шерсть. Близость с животным подействовала электрошоком, и он отпрыгнул, выронив паспорт, а зверь тут же схватил его зубами.
        - А-ну отдай! - метнулся Костя обратно и рванул корочку из волчьих зубов. Затем повернулся к девушке. - Я разгребаю кашу, которую ты заварила, а ты ещё смеешь орать на меня. У тебя вообще ни совести, ни мозгов не осталось?!
        Он сунул оба паспорта обратно в карман и распахнул дверь во двор.
        - Ты куда? - сипло спросила Варя.
        - Пойду труп искать. Он спрятал его в одной из развалюх.
        - Зачем?
        - Интересно! - Костя даже глаза прикрыл, переводя дыхание. - Хочу знать, как сынок прихлопнул папашу, и ждать ли нам вообще его обратно!
        - Я с тобой!
        - Зачем?
        Варя обхватила себя руками и сжалась:
        - Мне страшно.
        - А ребёнок?
        - Волк присмотрит.
        И зверь действительно двинулся к шкуре, а Варя побежала под рога одеваться. Костя покорно ждал её у открытой двери. Они вышли во двор и зашагали к дороге.
        - В тот не иди! - захрипела Варя, натягивая шапку на уши. - Там мы с ребёнком прятались, пока Михей с ружьём бегал. А когда Богдан забрал нас оттуда, трупа рядом не было.
        Они пошли дальше. Костя внимательно следил за кровавыми метками, но находил в снегу в основном волчьи следы и те, что явно принадлежали старику. И там, где они закончились, появилась борозда, точно от санок - однако кровавого следа не было, только отдельные капли окропили круги волчьих следов.
        - Он ранил нашего волка, когда тот бросился на защиту мальчика. Он и крутился здесь, когда Богдан тащил старика, - начала Варя робко.
        - Что-то я не вижу здесь следов Богдана.
        Костя даже голову почесал, но всё же решил для начала проверить, где заканчивается борозда. Верно, у вышибленной двери и там… Он отпрянул, хотя и искал труп. Но всё же вид мёртвого тела заставил живое содрогнуться.
        - Что там? - Варя не приблизилась к развалюхе, оставшись стоять подле окроплённого сугроба.
        - То, что мы искали, - Костя оперся о косяк и вновь затянул внутрь. - Темно, ничего не разобрать…
        - А что ты хочешь найти? - всё так же тихо спросила Варя.
        - Дырку в тулупе, вот что! - огрызнулся Костя и шагнул в строение. - Иди сюда, возьми за ноги.
        - Нет! - Даже голос нашёлся, так страшно было Варе приближаться к трупу.
        - Что нет?! - послышалось из темноты сарая. - Хватит в чистоплюйку играть! Доигралась! Нам надо его вытащить!
        Варя, почти с закрытыми глазами сделала несколько шагов и остановилась, не переступая порога.
        - Варь, это валенки. Ты ничего не почувствуешь. Хватит. Мне одному никак! Не тащить же его волоком! Или ты считаешь, что я оперативником работаю и жмурики для меня плёвое дело. Давай! Живо! Раз! Два! Взяли!
        Они бросили тело в сугроб. Варя закрыла ладонью рот и отвернулась, чтобы не смотреть, как Костя склонился над мёртвым стариком. Ему тоже хотелось зажмуриться, но он старался просто не смотреть в неподвижное лицо. Его дело - проверить на целостность одежду, и «увы» или «к счастью» Костя не нашёл дыры от пули, даже распахнув тулуп. Может, Богдан и не врал про сердечный приступ. Тогда где его черти носят?! Мог бы предупредить, когда ждать его обратно. Пошёл поговорить с Варей, нечего сказать!
        Костя поднял глаза на девушку, которая продолжала стоять к нему спиной.
        - Послушай, а чего это он оделся, когда на охоту вышел? Не торопился за вами, что ли?
        Она ответила, не оборачиваясь:
        - Не торопился. Или думал, что придётся долго преследовать. Он же охотник… Костя тяжело вздохнул.
        - Всё ж хорошо, что он оделся. Если бы не ворот тулупа, не знаю, как поднял бы его. Что теперь делать? Обратно нести? Тут холодно, но всё же солнце…
        Он говорил это скорее себе, расписывая план действий, но в этот раз Варя обернулась.
        - Давай похороним, - едва слышно произнесла она.
        Костя поднялся на ноги.
        - Что, тоже думаешь, что Богдан не вернётся?
        - Я ничего не думаю, - быстро ответила она. - Просто нельзя его так вот оставлять…
        - Варя, назад!
        На них нёсся волк и трудно было определить, который из них - лесной или домашний. В любом случае Костя закрыл собой девушку. Хватать, увы, было нечего, но на двоих за один раз зверь не напрыгнет.
        - Свой, - выдохнул парень, когда волк, не дойдя до них, уселся в позу собаки, но потом повернул голову в сторону дома и завыл.
        - Что-то с ребёнком!
        Варя бросилась за волком со всех ног, даже перепрыгнула через мёртвое тело. Но паника была напрасной. Мальчик спал, а волк звал её к плите, где на кастрюле прыгала крышка.
        - Спасибо, - Варя успела присесть подле волка и, погладив по голове, шепнуть: - Мы похороним Михея, не переживай. Только за сыном присмотри, пожалуйста.
        Костя отбил с подошв снег, но не переступил порога кухни.
        - Давай хоть по глотку сделаем и пойдём, - улыбнулась Варя, пихая волка в сторону камина.
        Костя кивнул и пошёл в сарай за лопатой, в тайне надеясь отыскать санки. От мысли, что придётся тащить труп на себе, лоб покрывался испариной. К счастью, санки нашлись. Костя вытащил их на свет и проверил на прочность. «Хоть бы выдержали!» - подумал он, утирая лицо. Теперь надо не забыть перчатки, а то потом он даже к рулю не сумеет прикоснуться.
        - Пошли, что ли? - бросил он, отставляя пустую чашку. Так просто, с ухмылкой, будто приглашал Варю прогуляться до кофейни.
        Обоих трясло, когда они на счёт «три» подняли тело старика на санки.
        - Иди сзади и поддерживай ноги, чтобы не волочились!
        Костя затянул петлю на валенках Михея и протянул Варе конец верёвки. Она покорно взяла и уставилась в небо.
        - Смотри под ноги, а то на санках окажешься, - буркнул Костя и тронулся в путь, бормоча под нос Некрасовские строки: - Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз.
        Солнце слепило глаза, и Костя жмурился от слёз, в причине которых боялся себе признаться. Ему было страшно. Закопать старика он закопает, но на руках останется ребёнок, а вместе с ним и разборки с полицией. Он укажет место могилы. Они разроют её, если им приспичит. Но они с Варей останутся под подозрением, и где они проведут всё это время, непонятно. Надо успеть поймать сеть до полиции и позвонить отцу. Без поддержки им не вылезти из всего этого дерьма.
        Костя теперь без прежней боязни поддерживал труп, чтобы провезти санки по узким местам. Мёртвый уже ничего им не сделает, а вот обличённые властью живые могут оказаться куда страшнее ходячих мертвецов. Но выбора нет - бросить ребёнка нельзя и спрятать от румынских властей тоже.
        Костя подтянул санки к краю могилы и принялся рыться в карманах в поисках монет. Гроба нет, так хоть что-то правильно сделают. Он вбил лопату и, освободив ноги мертвеца от верёвки, привязал её к черенку.
        - Будешь держать, - приказал он Варе. - Иначе я не выберусь наверх.
        Поначалу он думал просто спихнуть тело в могилу, но потом испугался такого своего неуважения к смерти. Он тронул ногой ступеньки - скользко, но можно постараться спуститься, ничего не переломав. Тяжело выдохнув, Костя перекинул мёртвое тело через плечо и начал спускаться, держась за верёвку. Вот и земляной пол. Он аккуратно уложил старика в вечный дом, сложил ему руки на груди и положил на глаза монеты.
        - Варь, ты молитву знаешь? - крикнул он вверх, но Варя покачала головой.
        - Так погугли!
        Костя надеялся, что она назовёт его дураком и станет хоть немного легче, но она промолчала. Тогда он, прижавшись к самой стене, чтобы ненароком не наступить на старика, произнёс:
        - Спи с миром, Михей. И прости нас. Пусть Господь упокоит твою душу и земля будет тебе пухом. Варька, держи верёвку!
        Он задрал голову, но вместо девушки увидел волка. Его глаза слепили ярче солнца. Костя сплюнул и чуть не запнулся за ноги старика.
        - Варя! - крикнул он снова, но она ему не ответила.
        Глава XXVII - Напарники
        Волк не уходил от края почти превратившейся в могилу ямы. Костя вспотел от напряжения. Нельзя оставлять Варьку наверху одну. Надо выбираться, даже если придётся цепляться за выступы ногтями. Только бы не свалиться на покойника - и противно, и грешно. Шея заныла от напряжения. Костя смотрел на волка и рычал:
        - Если ты тронул её, я тебя голыми руками придушу!
        Но пока приходилось голыми руками хватать комья мёрзлой земли. Один оказался достаточно увесистым, и Костя швырнул его в волка. Тот увернулся и отступил от края. Только перевести дух Костя не успел. Волк вернулся и, ухватившись зубами за верёвку, припал к земле, чтобы та натянулась, и, Костя, не в силах сдержать возгласа восхищения, схватился за верёвку дрожащей рукой. Теперь он не сомневался, что за волк перед ним. «Богдан выдрессировал животное так, что оно стало умнее многих людей», - подумал Костя на второй ступеньке. С третьей он соскользнул, но сумел повиснуть на верёвке.
        - Прости, - шепнул он, жалея волчьи зубы.
        Надо не забыть поблагодарить добрую тварь. Как держит-то! Выпустит только вместе с челюстью. Вот и последняя ступенька. Всё. Костя упал ничком на снег и лизнул его, чтобы смочить горло. Потом сразу вскочил и, с радостью, обнаружил, что Вари нигде нет.
        - Не мужское это дело за детьми смотреть, верно? - кивнул он отступившему в сторону волку, а потом сплюнул и ругнулся, добавив: - Докатился до философских бесед с дикими животными!
        Однако волк не думал вступать в дискуссию. Он вернулся к краю ямы и замер. Костя вздохнул и пошёл к ближайшей ёлке, чтобы наломать веток. Перчатки порвались на пятой, но это была не та потеря, о которой стоило жалеть. Он обернулся к неподвижному волку и вздохнул: животное, похоже, переживает больше него. Да и правильно - он Михея не знал. Ему надо не о смерти, а о жизни думать. Яму себе не успел покопать, зато побывал в чужой аж дважды. Один волк загнал в неё, а другой - вытащил. Интересные дела творятся у них в Трансильвании. Люди тут уступили место на арене серым братьям.
        Костя подцепил все шесть веток и поволок к могиле. Они прикрыли тело старика почти полностью, но Костя решил добавить парочку. А волк тем временем принялся разрывать снег, чтобы докопаться до земли, которую Михей выкинул из своей могилы. Костя кидал комья лопатой, а волк лапами, и когда дело наконец было сделано, у обоих язык был на плечо. Костя давно скинул куртку и сейчас уселся на неё, ни чувствуя после работы ни рук, ни ног. Волк упал рядом прямо на снег, и Костя подвинулся, освобождая волку немного места на куртке, раньше чем вспомнил, что его напарник - лесной зверь. Но волк довольный примоститься рядом, и Косте оставалось радоваться, что тот не положил морду ему на колени. И всё равно Костя решил в знак благодарности почесать его за ухом, но только поднял руку, как зверь тут же ощетинился и немного оскалился.
        - Понял, понял, - Костя опустил руку, и волк вложил ему в ладонь тяжёлую лапу.
        - Спасибо, брат.
        Волк отвернулся к свежей могиле и остался недвижим. Так они отдыхали минут пять - зверь вскочил первым. Косте пришлось поразминаться. Всё тело ныло, но это ещё цветочки, а что будет завтра - тут и отжимание не понадобится.
        Они шли нога в лапу. На половине пути Костя застегнул куртку. Холодало. Волк побежал резвее, и тут только Костя заметил за ним кровавый след.
        - Эй, брат! - Волк замер. - Ты перетрудился, гляжу. Забыл, видать, что ты нынче рваный бок?!
        Он хотел посмотреть, насколько сильно того покалечил нож Михея, но зверь не подпустил к себе человека. Однако повалился на бок и принялся зализывать рану. Тут Костя подумал про Богдана. Он ведь тоже ранен и явно намотал сегодня не один километр. Может, он тоже так вот лежит в сугробе и ждёт помощи. От этой мысли по спине пробежал холодок. Но что он может сделать? Только сам заблудится!
        Костя не стал дожидаться волка и прибавил шагу. Его подгоняла надежда, что Богдан вернулся, а с ним и Анна. Он почти бежал, а волк ковылял сзади, пытаясь не отстать. В начале деревни он нагнал Костю, когда тот остановился, не сумев подавить вздох разочарования - из трубы не шёл дым. Вернись Богдан, он бы первым делом затопил.
        Они снова шли рядом. Волк и человек. Оба повесили головы. А у крыльца замерли. Шерсть мёртвого волка заиндевела. Костя закусил губу и опустил глаза на серого сотоварища, который тут же принялся копать снег, многозначительно подвывая.
        - Твой хозяин решил сделать чучело. Увы…
        Волк принялся рыть снег с удвоенным рвением.
        - Я тоже считаю, что разумнее закопать, - говорил Костя тихо, чтобы Варя из дома не услышала его дружеской беседы с волком. - А что если твой хозяин рассердится? Чё уставился? Тебе-то что, а мне вот страшно…
        Костя усмехнулся и начал озираться в поисках пригодного для копания места. Такого не нашлось. Но волк поймал человека на слове и потащился в обход дома в сарай.
        - Иди ты знаешь куда! - побежал за ним Костя. - Ты уверен, что зимой вообще в ваших краях хоронят? И тем более волков? У вас тут дубак, что у стервятников крылья отвалятся лететь…
        Костя взвесил в руке кирку и решил, что с дедовской будет сподручнее, но волк не дал ему выйти из сарая, схватив за штанину. Костя решил не вырывать - штопать тут нечем.
        - Там другая кирка на крыльце! - попытался вразумить он зверя.
        Волк разжал челюсти, и Костя выдохнул.
        - Нахрена Богдану с тобой ружьё? Ты ж кого угодно загрызёшь и глазом моргнуть не успеешь. Как же ты порезать-то себя дал! Нельзя верить людям, нельзя! Я, дурак, твоему хозяину поверил…
        Дальше развивать мысль Костя не стал, чтобы не обижать чувства волка. Тот и так опустил голову и побрёл прочь. Костя поспешил следом. Закопать волчий труп, и дело с концом. Осточертело быть могильщиком!
        - Ты чего задумал?! - выскочила на крыльцо Варя.
        «За волка испугалась!» - подумал Костя ни без злости.
        - Закопаю этого…
        Он кивнул в сторону окоченевшего мехового мешка. Варя попятилась и закрыла за собой дверь. Костя тяжело вздохнул и пошёл в сторону развалюх в фруктовый сад. Яблони он узнал, а вот разницу между сливой и вишней не нашёл. Надо было приезжать весной, Богдан был прав. Тогда, может, и кирка бы не понадобилась - они бы сами тут разобрались и передохли без них. «Зарыть и забыть!» - солгал себе Костя, понимая, что теперь его станут мучить кошмары с волками. Копать и ни о чём не думать - дал он себе установку.
        Увы, вес кирки не помог - он раскидал лопатой снег, но мёрзлая земля не поддавалась. Руки стали мокрыми в перчатках, да и с него всего текло, а яма не могла вместить даже щенка. Волк в этот раз не помогал. Он только бы когти обломал. Но и не уходил. Наверное, лучшего места зализывать рану не нашёл. Косте хотелось уже скинуть и футболку, но он крепился и надеялся, что Варя догадается поставить на плиту воды - не вскипит, так перестанет быть ледяной. Хотя тело так горит, что он и в снегу готов искупаться!
        Наконец яма была готова. Костя даже поразбивал вытащенные комья киркой, чтобы они укрыли волчье тело, а не закидали, точно камни. На глаз глубина казалась достаточной, и Костя отправился к дому за мёртвым волком, надеясь, что не придётся дорывать. Действительно могила пришлась в пору. Главное, волк сам свернулся клубочком. Оставалось приложить хвост. Костя обернулся - живой волк не спешил подходить. Хоронить собрата тяжелее, чем человека. Костя кивнул и принялся зарывать яму. Тогда волк всё-таки поднялся и подкинул пару комков. И в этот раз не воспротивился, когда его потрепали за ухом.
        Варя не догадалась про воду, но тут же потребовала растопить плиту для обеда. Она нашла немного яиц и собиралась поджарить для них с Костей, а ребёнку и волку снова доставалась кукурузная каша. Впрочем, она нашла в погребе кастрюлю с остатками баранины, и волк не покривился и всё съел, даже миску вылизал, как хороший пёс. С мальчиком оказалось сложнее - голод голодом; однако ж, он несколько раз совался в миску, но так и не взял каши. Тогда Варя усадила его на колени и попыталась сунуть в рот маленький кусочек от яичницы, но мальчик выплюнул, и так все пять раз, а потом Варя вновь поставила его на четвереньки перед миской, и в этот раз мальчик съел всё подчистую, но пока он ел, она загораживала его от волка, сидящего в углу кухни.
        - Костя, отлей немного воды умыть ребёнка.
        Он уже переоделся, хотя тёплой воды оказалось совсем мало, и он сберёг её для бритья и мытья посуды, которой сейчас и занимался. На нём, как на вешалке, висела рубашка Богдана. Он забыл про оставленный в машине рюкзак. Сходил уже одетый за бритвой.
        - Варя, в этом доме что-то ненормальное, - он вытер тарелки, а затем руки. - Я заглянул во все открытые двери и не нашёл ни одной игрушки и никакой детской одежды. Как этот мальчик здесь живёт, я не понимаю. У меня уже мозг взрывается.
        Варя опустила глаза и закусила губу. Костя продолжал;
        - Даже одних порточков, как в сказке Алексея Толстого, нет! Ладно, может он тоже на улицу зимой не ходит - понятное дело, как тут поползаешь по снегу! Но в доме он не мог по голым доскам ползать голышом! Ты меня вообще слушаешь?
        Варя действительно отвернулась и сейчас тоже осталась к нему спиной.
        - Я нашёл у Анны кофту. Из неё можно сделать что-то типа платья, а ноги замотать в одеяло. Ну, запеленать, типа. Иначе я не знаю, как везти его…
        И тут Варя обернулась.
        - Куда? Куда везти?! Куда ты собрался его везти?!
        - Куда-куда! В город! Я оставлю Богдану записку. Мы не можем его ждать здесь. Надо купить хотя бы детскую одежду… Варя, прекрати так на меня смотреть! У нас нет выбора! Я не останусь здесь даже на одну ночь. Я хочу в нормальный душ, я хочу нормальной еды, я хочу вернуться в нормальный мир, пусть он и не совсем нормальный. Но здесь точно все сошли с ума! Варь, мы уезжаем прямо сейчас…
        Она опустила руки. Ребёнок сидел на полу и, держась за её ноги, как за палки, просунул голову между коленок.
        - Ты можешь ехать, а я останусь здесь. С ребёнком!
        - Варь, так не будет. Это, раз, далеко, а два - сама помнишь, как мы плутали. Я не оставлю тебя здесь. Мы поедем все вместе… И…
        - Ты не можем взять чужого ребёнка!
        - Я не собираюсь брать ребёнка! Как мы вообще можем его куда-то брать! Мы его можем только сдать… В опеку или как это у них тут называется. Варя, мы едем в полицию…
        - Нет! - Давно Варя так не визжала.
        Костя опустил глаза и выдохнул, чтобы вернуть голосу увещевательное спокойствие.
        - Я тоже не хочу лишать ребёнка отца. Но отца нигде нет. Я оставлю ему записку с адресом нашей последней гостиницы. Мы подождём его пару дней, держа ребёнка в нормальных условиях. А потом… Потом у нас нет выбора.
        - Дождись утра!
        - Не буду, слышишь?! Я не останусь здесь больше ни на минуту. Ты уже простужена. Не хватало, чтобы заболел ещё и ребёнок. Жратвы нет, одежды нет… Мы уезжаем. И, чёрт возьми, у нас билеты на самолёт, у меня разбита машина, и я… Я боюсь, что Богдан не придёт.
        - Он не убивал отца! - с жаром крикнула Варя и закашлялась.
        - Не убивал, я тоже так думаю. Но он ранен и в лесу… И я не пойду его искать… Всё может быть, понимаешь? И ребёнок… Меня сейчас волнует только ребёнок. Мы можем ничего не рассказывать про Михея. Мы можем соврать, что набрели на заброшенную деревню и нашли брошенного ребёнка. А дальше, дальше пусть полиция разбирается…
        - Костя, так нельзя…
        - Варя, ничего другого сделать нельзя. Я обещаю подождать Богдана два дня. Либо он в состоянии заботиться о ребёнке, либо это будут делать другие. И это не мы. Нам его никто не отдаст…
        Костя замолчал, поняв, что сказал лишнее, но тут же затараторил:
        - Варь, даже не думай об этом! Мы тут совершенно случайные люди, мы ничем Богдану не обязаны… И ты не в состоянии заботиться об этом ребёнке, даже если бы тебе его отдали, и я… Я не принимаю участия в этой авантюре. На меня не рассчитывай.
        Костя замолчал и склонился к коленкам. Дышать становилось тяжело, в груди кололо, в ушах звенело.
        - Варь, не испытывай меня… Это глупо, это порыв… Я не усыновлю этого ребёнка… Никогда!
        Он поднял глаза. Она глядела на него в упор.
        - Варь, - Костя еле владел голосом. - Ни твои, ни мои родители на это не подпишутся. Выкини эту идею из головы. И я… Я ещё надеюсь, что Богдан вернётся. Мне просто хочется уехать. Просто уехать… Мне ещё никогда так не хотелось домой.
        Он опустил глаза. Голова мальчика продолжала торчать между Вариных ног, а в его колени тыкалась волчья морда. Костя присел и взял её в ладони.
        - Ты ведь собака, пусть и дикая, - проговорил он. - Ты можешь отыскать хозяина? Можешь?
        Волк попятился к двери. Костя открыл ему.
        - У тебя есть час? Слышишь? Максимум два. И я уеду!
        Волк бросился по тропинке и исчез за сараем.
        Глава XXVIII - Сборы
        Костя отнёс все вещи в машину и вернулся наполнить бутылки питьевой водой. Варя всё это время просидела за столом, покрытым белой скатертью, заляпанной в нескольких местах пролитым маслом ещё со времени их последнего нормального завтрака. В то, что это было всего лишь вчера, верилось с трудом. Сейчас к пятнам прибавились следы от ног мальчика. Он сидел на столе и, как и Варя, глядел в окно.
        Костя не стал подходить. Он и с кухни чувствовал напряжение, которое сковало каждый мускул на лице Вари. Ему тоже было несладко оттого, что они уезжают с ребёнком. Но солнце светило уже слишком ярко, возвещая о скором закате. Сумерки здесь слишком короткие, и до темноты им точно не спуститься с гор. Он дал волку слишком много времени для того, чтобы вернуться с хозяином, но тот не вернулся даже один.
        Костя переоделся и оставил рубашку Богдана на кухонном столе. Там же лежала записка с точным адресом гостиницы. Костя чуть не расцеловал распечатку, которую, на всякий пожарный, сделал в Питере. Погано пришлось бы без телефона. На память в таких вещах он не надеялся. Оставалось теперь утеплить ребёнка, и можно ехать. Задача, пожалуй, самая сложная из всех уже выполненных им, потому он и медлил, надеясь, что Варя наконец поднимется со скамьи и хоть как-то посодействует ему.
        Её бездействие начинало порядком раздражать. Только сорвись он сейчас, всё закончится слезами, а плакать здесь позволительно одному лишь сыну Богдана. Однако мальчик только поскуливал, когда ему что-то очень уж не нравилось - как-то колготки с узлами под ступнёй. Показавшиеся поначалу странными волчьи манеры мальчика сейчас нашли в лице волка прекрасное объяснение - он копировал хвостатого «няня». Родителям, по видимому, со всем их хозяйством было не до ребёнка. Или же, лишённый возможности ходить на двух ногах, мальчик приписал себя к звериному царству. Забавно… Хотя Костя прекрасно понимал, что ничего забавного в сложившейся ситуации нет, а будущее, что ребёнка, что их с Варей, тоже рисовалось не в очень радужных тонах.
        - Варь, пора! - не выдержал Костя.
        Та медленно обернулась. Глаза на почти бескровном лице нездорово блестели.
        - Я не поеду. Я останусь тут ждать Богдана.
        Старая песня! Костя выдохнул.
        - Мы будем вместе ждать его, но только в городе. Погляди на себя - тебе, походу, уже нужен врач.
        Костя подошёл к столу, но Варя отбила его руку, не позволив притронуться ко лбу.
        - У меня есть таблетки, если что, забыл? И у меня нет температуры. Только горло немного болит. Мы спокойно можем дождаться ночи здесь. Пойми ты наконец, что ему нужна луна, чтобы стать обратно человеком, а не просто лес. Неужели, думаешь, что иначе он стал бы хоронить отца в обличье волка?! Типа, так ему надо удержать меня?
        Костя плюхнулся на вторую скамью. Приехали! А у неё точно нет температуры? Не может же она столько времени бредить на трезвую голову?!
        - И ребёнка нельзя никому показывать, - продолжала Варя монотонно. - Он не человек. Он больше волк и каждую минуту может сменить обличье, понимаешь?
        Он понимал лишь одно - надо уезжать. И чем скорее, тем лучше, пока эта сказочница не спятила окончательно. Когда он спустил в гостиную её рюкзак, Варя в первый раз назвала Богдана оборотнем - шутка была к месту, и он даже посмеялся от души. Только тогда Варя начала подробный рассказ про чердак, и Косте пришлось помрачнеть. Как и сейчас. Сколько не повторяй про гипнотизёрские способности румына, она будет твердить про свой фольклор.
        Сначала Костю даже позабавило подтверждение того, что Богдан отлично развлёкся с ними. Он даже простил его, принимая во внимания здешнюю скуку и болезнь Анны, но какого чёрта продолжать играть в оборотня, оставляя их одних с больным ребёнком? Это можно объяснить только сумасшествием. А если всё так и есть, то их обязанность забрать ребёнка у чокнутых родителей ради его безопасности.
        - Варя, поехали!
        Только подняться Костя не успел - Варя со всей дури шарахнула кулаком по столу.
        - Ты оглох? Я никуда не еду, понятно?!
        И не оглох, и ему всё понятно - она не хочет делать то, что он говорит, потому что должна делать то, на что её перед уходом запрограммировал Богдан. Потому румын и не позволил войти вместе с ним в спальню, чтобы её разбудить. Ьбке тогда, когда Костя переносил Варю из волчьей детской, он отметил её болезненную бледность, и её сон больше походил на забытьё. Может, Богдан её даже чем-то опоил, чтобы оставить здесь бесплатным бзбиситтером. Выдрессировал девчонку, как своего волка, козёл!
        Костя мог бы подобрать ещё много прекрасных эпитетов, только не «волчара» - волков он теперь уважал за ум и ответственность, особенно на фоне беспринципного хозяина. Как теперь распрограммировать Варю? Если только силой усадить в машину. Можно ещё и ноги связать, чтобы не убежала за Богданом. Или от ребёнка она никуда не денется?
        - А теперь послушай ты! - начал он твёрдо. - Мне тоже мерещились повсюду волки, но я сразу подумал про Козьму Пруткова и потому поверил надписи, что это человек, а не зверь.
        - Я видела собственными глазами, как он стал волком! - захрипела Варя, сорвавшись на крик.
        - А я не только видел, что он хотел, я ещё и делал то, что он мне велел! Так что не верь глазам своим, - Костя замолчал, но только на мгновение. - Варя, оборотней не существует. Это всего лишь сказки. Фольклор. Ты именно за ним сюда ехала, и Богдан подарил его тебе во плоти силой внушения. Я разумный человек, но в подобный дар верю. Внушение существует. Это доказано наукой. Остальное - сказки. И дрессированные звери есть не только в цирке, - продолжил Костя, воодушевившись молчанием Вари. - Этот мистер Волк действительно очень разумен, но этому есть нормальное объяснение. Богдану позарез нужен был помощник по хозяйству. Отец - полоумный старик. Жена - вечно беременна и больна. Сын - калека. Остался только волк. Только этот волк не делает ничего сверхъестественного. Просто его природным инстинктам дали хозяйственное применение. Как и его шерсти, которую превратили в носки и свитера. Да я бы с удовольствием взял бы его с собой…
        - Так и возьми!
        Варя вскочила, и Костя с тяжёлым вздохом принялся раскачиваться взад-вперёд.
        - Ни один ветеринар не выдаст на волка паспорт! - отрезал он без лишнего философствования и заорал «Поехали! Поехали!», когда Варя села обратно на скамью и отвернулась к окну. - Если ты действительно хочешь помочь Богдану, то надо не в окошко глазеть, а быстрее прислать сюда легавых с собаками. Он не переживёт ночь в сугробе. Замёрзнет нафиг! Поняла?
        Костя схватил Варю за руку и выдернул из-за стола. Она вскрикнула, но он стиснул её щёки ладонями.
        - Смотри на меня, дура! - зарычал Костя. - Почему ты готова без оглядки поверить в оборотней, придумав себе искусственную критическую ситуацию, и не веришь в реальный пиздец, в котором ты по самые уши!
        Варя мотала головой, но справиться с хваткой Кости не могла.
        - Слушай сюда! - продолжал он. - Оборотней не существует. Они живут только в сказках. Но в Трансильвании полно волков, и не все они дрессированные. Лесные не кинутся на человека с ружьём, но раненного и обессиленного загрызут, будь он хоть трижды Чумак, помноженный на Кашпировского! Это реальность, детка! Проснись! Нам надо лететь за помощью, если мы оба верим, что Богдан не сбежал, а попал в беду!
        Варя прикрыла глаза, и Костя отпустил её.
        - Я отвезу тебя с ребёнком в гостиницу и вернусь сюда с кинологами, если мне разрешат. Одевай ребёнка!
        Варя покорно шагнула к соседнему столику, на который Костя навалил приготовленную для мальчика одежду, но не взяла ничего.
        - Костя! - она резко обернулась к окну. - Пусть я сумасшедшая, но позволь мне сделать одну вещь. А потом я признаю, что ты прав и Богдан цинично разыграл меня.
        Костя кивнул, и Варя пошла в кухню, чтобы вынуть из замочной скважины ключ от каморки Михея.
        - Отойди! - приказала она.
        - Погоди! Окно разобьёшь и поранишь ребёнка!
        Костя снял мальчика со стола и отнёс на волчью шкуру к камину. Варя опустилась на колени и прикрыла глаза, повторяя, как заведённая: «Господи, спаси и сохрани!» Потом швырнула ключ и истошно закричала «Костя!» Но ничего не произошло. Мальчик продолжал стоять на коленях. Только задрожал, напуганный её криком. Костя схватил его и прижал к груди:
        - Бабы вообще чудной народ. Ты, пацан, держись от них подальше как можно дольше!
        Варя зарылась лицом в шкуру и разрыдалась.
        - Ну, хватит тебе! В машине поревёшь!
        Она поднялась со словами:
        - Отнеси его сначала пописать.
        Костя выглянул с ребёнком во двор и быстро вернулся с улыбкой на лице. Варя уже было обрадовалась, что он увидел волка!
        - У нас получилось нечто большее.
        Варя стиснула зубы и протянула Косте тряпку, а сама отправилась за кофтой Анны.
        - Костя, ну объясни мне тогда, отчего у них нет детской одежды?! Почему ребёнок ползал на чердаке голым?!
        - Не спрашивай меня. У меня нет ни на что ответов. Будем надеяться, что мы просто плохо искали. Иначе я не понимаю, как этот ребёнок ещё жив с такими родителями! Мне вообще не терпится получить от врачей подтверждение того, что у него просто задержка развития из-за родительского недосмотра и что это поправимо. Жалко пацана! Кому он будет такой нужен…
        - Костя, а если…
        Но он резко оборвал её, вырвав мальчика, уже одетого в материнскую кофту, чтобы замотать его в одеяло.
        - Я не готов даже к собственному ребёнку, не то что чужому. Даже если он не больной, то нет, тысячу раз нет! Одевайся!
        Варя оставила носки из волчьей шерсти под рогами, обулась и застегнула куртку под самый подбородок. Костя передал ей ребёнка, чтобы одеться самому.
        - Варь, не думай, что я чёрствый, - буркнул он, придерживая для неё дверь на крыльцо. - Просто есть такое понятие и оно называется ответственностью. Мы к ней пока не готовы, ни ты, ни тем более я. Даже если мой отец всё оплатит, растить этого ребёнка нам. Варь, я не за этим сюда ехал. Не за ребёнком! Это, не спорю, великолепный сюжет, но я не могу стать его героем. Я искренне восхищаюсь людьми, которые усыновляют больных детей, но восхищаться - одно, следовать их примеру - совершенно другое. Это не героизм на час, типа вытащить кого-то из воды, не яркий заголовок. Это жуткая рутина, забота о калеке изо дня в день. Варь, ты остынешь и поймёшь, что мы делаем то, что надо сделать.
        - А ты уже похоронил Богдана, да? - зло оборвала его монолог Варя и пошла с ребёнком вперёд.
        Костя хлопнул дверью и поспешил забрать тяжёлый живой свёрток.
        - Я рассматриваю все варианты и начинаю с самого плохого. И самого реального, увы. Если бы всё было хорошо, Богдан никогда не оставил бы с нами ребёнка. Может, он, как и Анна, знал, что умирает, ты ж не знаешь, какая у него рана, и посчитал, что так мы лучше позаботимся об его ребёнке. Типа, мы суперответственные и ни в жизнь не бросим мелкого без опеки.
        - А мы бросим, - буркнула она.
        - Варя, всё будет хорошо. Всё как-нибудь разрулится. Я сделаю для этого всё от меня зависящее. Ты мне веришь?
        Варя обернулась и сказала:
        - Я в тебя верю… Ты обязательно что-нибудь придумаешь.
        И она прижалась носом к рукаву его куртки, и Костя услышал тихое:
        - Мне страшно.
        - Мне тоже, - прошептал он в ответ.
        И тогда мальчик тихо заскулил между ними.
        Глава XXIX - Рубаха
        Солнце слепило. Солнцезащитные очки не спасали, и Костя в душе матерился, но вслух только скрежетал зубами. В салоне ребёнок - вдруг научится говорить, и сразу русским матом.
        - Не гони!
        Он и не гнал, боясь даже такого черепашьего шага, которым они проехали всего лишь три чёртовых километра. Не больше. Варя села сзади, чтобы придерживать ребёнка, которого едва удалось пристегнуть ремнём безопасности. В тот момент Костя пожалел, что не замотал ему и руки. Надо было уложить в багажник как в люльку. Меньше хлопот. А то он на такой жуткой дороге не мог отвести взгляда от зеркала заднего вида.
        Снег окрасился во все цвета радуги. В глазах рябило. Пришлось даже зажмуриться на мгновение. Лишь на одно. Но его хватило, чтобы не заметить выбежавшего на дорогу волка. Если нажать на тормоз, их точно развернёт, если вообще не выкинет с дороги, ведь «Тойота» - пушинка по сравнению с грузовичком. Одним сбитым волком больше… Так надо было поступить и в прошлый раз…
        Все эти мысли быстрее молнии пронеслись в голове, но нога сама вдавила педаль тормоза, когда Варины руки рванули ручник. Машину повело, туша волка закрыла Косте обзор в лобовое стекло, и он молился остановиться до сугроба - вытаскивать их некому!
        - Дура! - заорал он только тогда, когда понял, что машина больше не двигается.
        Волк тоже лежал на капоте неподвижно. Костя выругался. Варя заплакала. Ребёнок молчал.
        - Его не могло так подкинуть от удара. Волк не олень.
        Костя отстегнулся и вышел, оставив фары включенными, но даже они не могли соперничать в темноте с горящими глазами волка. На белоснежном капоте алела пара кровавых капель. Костя оперся о железо, хотя с радостью потряс бы машину, чтобы скинуть зверя.
        - Тебя не учили правильно голосовать, дурень?
        Волк приподнял голову и, как ни в чём не бывало, принялся зализывать открывшуюся рану.
        - Я не могу взять тебя с собой. Ты не собака.
        Волк встал на все четыре лапы и отряхнулся, отчего вся шерсть стала дыбом.
        - Всё равно не похож, - попытался улыбнуться Костя. - И вообще я в тебе разочаровался. Ты чуть нас всех не угробил, засранец!
        Волк спрыгнул с капота и в мгновение ока оказался в машине. Обмахнув хвостом руль, он нахально расселся на пассажирском сиденье. Костя тут же распахнул дверь.
        - Пошёл вон, я сказал!
        Волк не сдвинулся с места. Костя хотел схватить его за холку, но передумал. Прививки от бешенства у него нет, а вцепится ведь в руку - как пить дать, вцепится. Глаза горят слишком уж зло, не по-собачьи.
        - Оставь его в покое, - послышалось с заднего сиденья.
        - Отлично! - Костя хлопнул себя по карманам куртки. - Давай отвезём его в город, где его пристрелят. Этого хочешь?
        - Я хочу вернуться! - прохрипела Варя.
        - Такого варианта нет…
        Костя проглотил конец фразы, когда волк перепрыгнул назад и устроился по другую сторону от ребёнка. Костя набрал воздуха, но выпустил его беззвучно, только паром, потому что Варя схватила волка за грудки и принялась трясти, крича:
        - Ну стань ты уже человеком, чёрт тебя возьми!
        Она повторила это на все лады, добавив слова, которыми никогда не пользовалась. Машина ходила ходуном, но бедный волк покорно сносил побои и не пытался удрать. Варя хлестала его по морде, драла шерсть, только что не заламывала лапы. Костя пытался держать себя в руках, но, не вынеся подобного зверства, распахнул дверь, чтобы выпустить волка, и сразу услышал в свой адрес много нового. Варя убрала с волка руки и спрятала в них лицо. Костя потянулся к загривку, но волк тотчас обернулся и оскалился. Костя шарахнул задней дверью, но в машину не вернулся. Варя вновь говорила, на этот раз тихо, монотонно и почти по слогам, как с маленьким ребёнком:
        - Скажи, ты ведь это не нарочно сделал? Ты просто хотел припугнуть меня, чтобы я осталась с ребёнком, так ведь? А теперь действительно не в силах сбросить волчью шкуру? Пожалуйста, попытайся… Не надо больше играть со мной.
        Костя прижался лбом к ледяной крыше, но лучше бы зарылся головой в сугроб - она так горела, что растопила бы вмиг весь снег. Что эта дура несёт?! Ну ей же не пять лет!
        - Пожалуйста, Богдан, попытайся ещё раз… Для меня и сына. Я останусь с тобой, слышишь?
        Костя пару раз ударился лбом о крышу и отскочил от машины, потом распахнул заднюю дверь и скомандовал:
        - Вываливайтесь все трое!
        Волк недоумённо повёл мордой, но когда Костя повторил приказ, выпрыгнул.
        - Теперь ты!
        Варя медлила.
        - Я считаю до трёх. Если ты уверена, что это Богдан, то иди с ним. Здесь не так далеко. Дойдёте, он не заблудится.
        - Костя…
        - Я знаю, что меня зовут Костя. Но я не знаю больше, кто ты… Выбираешь волка, иди с ним. Я тебя не держу! Забирай ребёнка и проваливай, живо!
        Она закусила губу и, подтащив завёрнутого мальчика к краю сиденья, вылезла и подсадила его к себе на плечо. Костя захлопнул заднюю дверь, потом переднюю, обошёл машину и сел на место водителя. Секунды не прошло, как Варю обдало облаком дыма. Габаритные огни мелькнули в поднятой снежной крошке и скрылись за поворотом. Варя осталась на дороге одна. Волк кинулся следом за машиной и так же быстро скрылся из виду.
        Варя стояла, прижимая к себе непосильную ношу, и даже плакать не могла. Уши горели от стыда и холода. Шапка осталась в машине, и Варя подтянула на лоб капюшон. Только теплее не стало. Страх темноты и одиночества вымораживал изнутри. К тому же, она расстегнула куртку, чтобы спрятать под неё лицо мальчика. Тот шумно дышал, и это был единственный звук в лесу. Варя потеряла счёт времени - она отбивала ногами удары собственного сердца, может, пять, может, десять минут, а то и целых полчаса. Никто не возвращался: ни Костя, ни волк… Сейчас она не сумела назвать его Богданом даже мысленно. А что если Костя был прав и это действительно волк…
        Она трясла одеяло, будто ребёнок был малышом, и его можно было укачать, но тот продолжал скулить то ли от холода, то ли из-за неудобной позы, то ли от усталости. Она уже сама не чувствовала ни рук, ни ног. И язык тоже перестал слушаться, когда на дорогу наконец вышел волк… Совсем не тот, что убежал за машиной. Потом второй, третий, четвёртый… Вожак двинулся к ней. Ноги приросли к месту. Язык - к гортани.
        Волки подходили медленно, почти вровень, и теперь не понять было, кто из них в действительности вожак. Они заключили её в круг, но она не видела их, смотря поверх их голов на пустую дорогу. Сопротивляться бесполезно. Это конец. Их спугнуть может только машина, но Костя не вернётся.
        Варя закрыла глаза, чувствуя, как окаменели руки. Одеяло шевелилось, юлозило, но она держала мальчика крепко. Неужели они тронут и ребёнка, неужели… Он рвался на свободу, скулил, тыкался ей в шею мокрым носом, а потом царапнул освободившейся рукой… Варя опустила глаза и увидела перед носом волчью лапу. Руки разжались. Волчонок вывернулся из одеяла и отряхнулся. Только материнская рубаха осталась болтаться на шее. Волки отступили, сохраняя ровный круг, а волчонок напротив подошёл к Варе и явно за помощью. Она согнулась в пояснице, не в силах согнуть ноги в коленях, и стащила с волчьей шеи рубаху и, скомкав, бессознательно прижала к груди.
        Волчонок отряхнулся, но не пошёл к взрослым волкам, а прижался к ноге человека. Варя прикрыла глаза. Хотелось раствориться в ледяной тишине и исчезнуть, но мерзлота наступала, овладевая каждой клеточкой тела, пока Варю не затрясло, и она не рухнула на колени прямо в снег. И тут же почувствовала на плечах руки - тяжёлые, но мягкие, и с криком «Богдан!» обернулась, но уткнулась в волчью морду. Он спрыгнул с неё и уселся в снег. Она попыталась встать, но не чувствовала силы ни в руках, ни в ногах. Волчонок влез ей на колени и ткнулся мордой в подбородок. Варя опустила руку ему на уши и взглянула в горящие глаза волка.
        - Как мне быть такой с вами?
        Волк молча взял в зубы рубаху и положил у ног Вари. Она осторожно взяла её. Богдан отдавал ей одежду жены, и, принимая её, она соглашалась заменить ему Анну. Только как? Нельзя же вот так… Они оба волки, а она… И тут страшная догадка осенила Варю. Костя схватил первую попавшуюся рубаху, но не прогадал. Она превратила ребёнка обратно в волка, и сейчас сделает то же самое с ней…
        Волчонок отошёл к отцу.
        - Я должна надеть её?
        Волк кивнул, но только Варя просунула в рукава руки, как он зарычал и вцепился в подол. Ткань затрещала, но Варя успела отпустить её до того, как та разорвалась. Богдан передумал брать её с собой. Передумал! Или, как при постриге, будет трижды протягивать ей «ножницы», проверяя твёрдость её намерения перерезать нить, связывающую её с миром людей?
        Варя вскочила на ноги и огляделась - лесные волки исчезли. На пустынной дороге остались только он, она и волчонок. Да в небе луна, едва подёрнутая облаком. Волчонок завыл. Волк подошёл и лизнул ей руку, а потом рысцой припустил к лесу. Сын почти что вприпрыжку бежал за отцом, и их хвосты поднимали за собой снежную пыль до тех пор, покуда белое облако полностью не скрыло их от Вари.
        Она нагнулась и подняла рубаху. Та пахла морозцем и прекрасно холодила вспыхнувшее лицо. Только разреветься Варя не успела. Она вновь почувствовала на плече руку. На этот раз человечью.
        - Варь, я всё видел…
        Она медленно обернулась. Костя стоял белее снега.
        - Ты зачем вернулся? - прохрипела она.
        - За тобой… - он опустил глаза. - Я хотел, чтобы ты остыла и одумалась, а получилось вот как…
        - Почему он забрал кофту… Почему… - произносила Варя мёртвым голосом в пустоту. - В последних человеческих словах он звал меня с собой.
        - Он увидел меня…
        Она ударила его в грудь один раз и хотела второй, но Костя поймал её руки…
        - Варя, уймись… Что ты делаешь… У тебя есть жизнь…
        Она вырвалась. Рубаха Анны вновь валялась у ног. Она подняла её и, скинув в этот раз куртку, нацепила её поверх футболки. Ничего не произошло. Раздеться полностью Костя ей не позволил. Он накинул на неё куртку и чуть ли не связал рукавами.
        - Всё кончено, Варя. Они часть природы. Мы свободны, всё…
        Она смотрела на него горящими глазами. Он прижал к её лбу ладонь.
        - Ты горишь. Пошли в машину. Здесь недалеко.
        Костя поднял одеяло, а верёвку, которой пеленал волчонка, завязал на дереве, взобравшись на сугроб. Рубаху Варя прижимала к груди. Он отконвоировал её в машину, каждый шаг ловя себя на мысли, что хочет обернуться. Нет, это всё должно остаться позади. Это вымысел, жуткая игра воображения, не больше, но и не меньше.
        Костя усадил Варю на заднее сиденье. Укрыл одеялом и отправился копаться в рюкзаке. Он нашёл упаковку таблеток и запихнул обратно блокнот со сказкой. Варя покорно запила лекарство ледяной водой.
        - На первой же заправке я куплю тебе горячее питьё.
        Он гнал, наплевав на безопасность. У машины, как и у него, выросли крылья, чтобы умчаться подальше от этого страшного леса. Варя молчала, и Костя постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, ругая себя на чём свет стоит за страх увидеть вместо неё волка. Наконец он выдохнул, поняв, что она спит и не стал будить её на заправке.
        Он залил полный бак. Перед возвратом можно будет не заправлять - во всей сумме, которую придётся заплатить за царапины и вмятины, бензин - это сущий смех. Костя набрал отцу и предупредил о машине и о том, что они постараются взять билеты на завтра, потому что Варя серьёзно простыла. Потом он отправил сообщение её родителям и вернулся на трассу. Слежение за дорогой отвлекало от страшных мыслей. Он не хотел верить в реальность сказок. Нет. Возможно, они попали в зачарованный лес, но здесь, в огнях магистралей, не могут жить никакие оборотни!
        Костя старался держать большую дистанцию, боясь своих расшатанных нервов, и она спасла его, когда в салоне раздался глухой голос Вари:
        - Где мы?
        Он вцепился в руль и глянул в зеркало. Всё ещё человек. Фу…
        - Через час-полтора будем в аэропорту. Надеюсь, успеем на пятичасовой рейс.
        - А машина?
        - Забудь о ней…
        Машина волновала его в последнюю очередь. Он бросит её на парковке. Шансы, что её угонят, минимальны, оставит в ящике ключи и напишет менеджеру письмо. Счёт тот всё равно выставит немалый, так что его присутствие при оценке ущерба необязательно. Такси, увы, пришлось ждать лишние десять минут, но в городе было намного теплее, чем в горах, и Варю трясло явно не от холода.
        - Сейчас мы купим кофе и поесть.
        - В два часа ночи?
        - Мы же в аэропорту.
        Однако они нашли лишь холодные сэндвичи, зато кофе был горячим. Они сели спиной к сонной девушке, обслужившей их с таким злым выражением лица, будто это лично они навязали ей ночную смену. Варя скинула куртку и закуталась в одеяло.
        - Как настоящая туристка, - пытался пошутить Костя, но Варя не вняла шутке.
        Тогда он предложил почистить зубы. Она покорно отправилась в туалет, но это тоже не помогло. Глаза слезились, нос заложило не на шутку, зато горло почти не першило. Варя приняла вторую таблетку, но ни она, ни сон в машине сил не вернули. Оставалось молиться, что их посадят на утренний рейс. Костя готов был купить новые билеты, только бы убраться из Румынии. Она уже тоже хотела домой. А лучше на необитаемый остров, подальше от Кости. Только там она сумеет забыть, как бежала без оглядки за волком, волком, не человеком… «Нет, нет!» - Варя мотала чугунной головой, боясь смотреть на отражение в зеркале. - «Это всё ребёнок, я не могла бросить ребёнка…»
        Она вышла к Косте, забрала одеяло и хотела закинуть за спину рюкзак, но тот не отдал. Варя не стала настаивать и покорно поплелась к стойкам регистрации, где уселась посреди зала прямо на рюкзаки, чувствуя, что выглядит сейчас хуже бомжихи. Костя слишком долго общался с представителем авиакомпании, но в итоге поманил её к стойке, на которую возложил оба паспорта.
        Варя надеялась уснуть в самолёте, но не получилось. Она жалела одеяло, которое Костя пристегнул к рюкзаку и сдал в багаж. Сам он сейчас спал, уткнувшись ей в плечо, и она надеялась, что не захрапит. Куда там! Его сон оказался таким крепким, что она с трудом растолкала его на посадку.
        В Варшаве спала она, завладев двумя стульями и его коленями. В ресторан они не пошли. Желудок с трудом принял даже йогурт и чай. Костя тоже решил не насиловать себя кофеином. Он позвонил родителям узнать, встретят ли их в два часа. Мать обещала приехать.
        - Я без цветов, - улыбнулась она Варе в Пулково. - У тебя всё равно нос заложен, и к счастью… Как ты вообще могла сидеть рядом с моим сыном?!
        Она критически осмотрела Костю и покачала головой.
        - Я могу на маршрутке.
        - Да так уж и быть…
        Он закинул рюкзаки в багажник красной «Вольво» и сел назад, уступив Варе пассажирское сиденье. Так даже лучше - меньше психовать будет из-за материнского вождения.
        - Диплом готов? - спросила та с улыбкой.
        Варя в ответ кивнула, и больше ничего.
        - Мам, мы жутко устали… Отстань.
        Они ехали молча недолго. Мать начала пересказывать новости. Хорошо, что не стала обсуждать побитую машину.
        - Вы уверены, что не хотите к нам? - спросила она на половине пути. - У нас хотя бы ванная есть! Сколько можно жить в вашем курятнике? Теперь ни университет, ни библиотека не нужны! Снимите уже нормальную квартиру.
        - Первый миллион заработаю и…
        Мать наградила его злобным взглядом через зеркало заднего вида.
        - Костя, у меня есть пара квартир на примете…
        - Мать, отстань… И смени уже полосу!
        - Не ты меня будешь учить ездить. Отец в бешенстве. Сколько раз он говорил тебе не гонять в горах…
        - Я не гонял… Мать, там просто полный писец с дорогами… Как хорошо, что мы дома. Я вообще больше не хочу уезжать из Питера…
        - Ну, ну…
        Варя не вмешивалась в беседу. Она дышала ртом и то и дело протирала стекло. Муравейник жил привычной жизнью, но это уже был не её муравейник… Куда все эти люди спешат? Зачем?..
        Костя не разрешил матери въезжать во двор и с облегчением вздохнул, когда «Вольво» развернулась и подмигнула им поворотником.
        - Костя…
        Он обернулся, чтобы забрать у Вари рюкзак, но она отступила на шаг.
        - Я домой поеду, ладно? Ну… Я пошла… Не надо меня провожать.
        - Варь, ты чего? - опешил Костя.
        - У меня сопли…
        Она вытащила из кармана набранные ещё в румынском туалете салфетки и высморкалась.
        - Варь, ну я сейчас в аптеку схожу. И попрошу, чтобы соседи не шумели. Ну, ты поспишь…
        Варя шмыгнула и подняла на него воспаленные глаза.
        - Я позвоню. Пока.
        Костя шагнул к ней, но Варя так быстро развернулась, что он получил по лицу концом скрюченного одеяла.
        Глава XXX - Кофе
        Нестерпимый запах остывающего кофе действовал на нервы, и Варя принялась выстукивать по столу нудный такт корпусом телефона и случайно попала в унисон с каблуками прошедшей мимо девушки. В вечернем гомоне она еле расслышала звонок и ответила быстро, не взглянув даже на номер звонившего.
        - Где ты? Я тебя уже двадцать минут жду!
        Из динамика послышалось растерянное:
        - Варвара Павловна, это Маша…
        - Ой, прости, - прикрыла глаза Варя, радуясь, что не выдала в запале заготовленный для Кости эпитет! - Как экзамен?
        - Сдала! Потому и звоню! Вы лучшая!
        Варя отложила телефон и отпила кофе. Нет, она не лучшая. Ей просто нужны были деньги, вот она и выкладывалась на уроках по полной, чтобы её посоветовали другим страждущим хороших оценок. Где он? Где этот идиот?! Она уже потянулась к телефону, как он плюхнулся на стул по другую сторону столика.
        - Прости, везде заторы… Лучше б я пешком пошёл.
        - Не мог написать? В эсэмэсках я тебя пока не заблокировала, но всё близится к тому. Блин, что за духота! У них кондей вообще не пашет, что ли?
        Варя схватила со стола меню и начала обмахиваться.
        - Ты кофе будешь? - спросила она, поняв, что Костя читает меню, которым она прикрыла раскрасневшееся лицо.
        - Если только твой. Он уже остыл.
        Она придвинула к нему чашку.
        - Заказать тебе новый? Может, фраппучино?
        - Нет, у меня горло заболит. А летом болеть не комильфо.
        - Да, да, конечно, - закивал Костя, отхлебнув из её чашки.
        Он явно бежал. Футболка успела взмокнуть в верных местах.
        - Особенно перед поездкой в Румынию? - усмехнулся он.
        Хорошо, что придурок забрал кофе и не заказал для неё новый. Она б сейчас точно поперхнулась.
        - Откуда ты знаешь?
        Хотя она уже почти знала ответ, и верно угадала:
        - Из проверенных источников. Твоя мать сказала.
        - Б… - и Варя выругалась. - Дура! Просила ж молчать!
        Костя перегнулся через стол, и Варе пришлось откинуться на спинку стула, чтобы не встретиться с ним носом.
        - А я б всё равно узнал, - перешёл он на шёпот. - Я за тобой слежу.
        - Интересно, зачем?
        От неприятной близости Варя аж передёрнула плечами. Но Костя не думал возвращаться на стул.
        - В целях общественной безопасности, - продолжал он шептать. - Страшно, когда по городу разгуливает бешеная волчица.
        Он успел отстраниться, и её рука поймала воздух.
        - Хватит! - перешёл он на обычный тон. - Мелодраму оставь для отечественных сериалов. Может, тебе вместо репетиторства заняться сценариями?!
        Варя сжала губы, чтобы промолчать. Как хорошо, что здесь шумно - за соседними столиками Костин бред не услышат. Хотя недостаточно шумно, чтобы самой его не слышать.
        - Ладно, к делу, - тон его действительно стал деловым. - В сценарии можешь написать, что этот идиот пришёл на посадку последним, чтобы она его не заметила. Он понимал, что она может психануть и выкинуть посадочный талон, а после взлёта она никуда уже не денется. Но я не он, я говорю тебе заранее, что купил билет на тот же рейс. Если ты поменяешь свой, я сделаю то же самое. Так что у тебя останется лишь один вариант - не лететь в Бухарест совсем.
        Плюнуть бы ему в лицо, да только во рту сделалось абсолютно сухо.
        - Что тебе от меня нужно? Мы расстались полгода назад. И ты знаешь главную причину разрыва.
        Костя моргнул, и Варя поняла, что наступила на правильную мозоль.
        - А я думаю, что причина совсем не в этом. Как и самой поездки. Причина та же, что и у меня. Мы оба должны закрыть… Вернее, захлопнуть эту дверь, чтобы она не мешала нам идти дальше. Вместе или врозь - это уже второй вопрос. Я тоже переживаю и тоже…
        - А что ж тебя целых полгода останавливало поехать туда? Деньги есть. Время тоже есть. Никакой диплом тебя не держал…
        - Яиц у меня нет железных, - перебил её Костя. - Мне страшно, и я не собираюсь играть в героя. И тебе не позволю… Ты можешь, конечно, рассчитывать на его человечность, но мы не знаем его - тебе он рассказывал одно, мне - другое, Анна - вообще третье, и где там правда, мы никогда не узнаем… И он меня не интересует, пойми… Ребёнок - да, и если я и понимаю твой порыв, то подвожу под него материнский инстинкт и боязнь взять на душу грех чужой смерти, не более того…
        - То есть ты не допускаешь даже мысли, что я еду к Богдану…
        - Нет, не допускаю! - отрезал Костя, даже не дав ей договорить. - Ты не похожа на влюблённую женщину. И не была похожа. Может, конечно, ты снова нафантазировала себе чего-то - Питер к этому располагает - но когда ты ступишь на его территорию, вся романтика тут же улетучится, уж поверь мне. Ты - белоручка, ты даже пол у нас в квартире никогда не мыла. Забыла?
        - Так зачем я тебе такая нужна?! - не выдержала Варя.
        - Просто так… Потому что я умею пол мыть и не гнушаюсь никакой работы. Был бы я папенькиным сыночком, я бы даже на чай тебя не пригласил, - и, заметив, как Варя побледнела, поспешил добавить: - Я тебя не на чай приглашал, а фильм посмотреть. Мне стыдно за то, что моя мать звонила твоей, они выясняли, кто из нас дурак и как нам помочь… Нам помочь нельзя, потому что-то, что произошло, будет всю жизнь между нами. Может, на голове у меня и не появилось седых волос, но в душе - да, и у тебя тоже. Варь, мы с тобой теперь сами как калеки, и мы такие никому не нужны, кроме как друг другу. Он связал нас, а не развёл, как ты этого до сих пор не поняла?! Я не могу к нему ревновать, он не человек, понимаешь… И я не могу ни в чём обвинить тебя, потому что от тебя ничего не зависело. И есть большой шанс, что между вами вообще ничего не было - ему просто надо было подчинить тебя своей воле, и это был самый простой и проверенный веками способ. Варь, мне больно, я не буду скрывать… Ты можешь также обвинить и меня в бездействии, и я должен согласно кивать. Но обвинять друг друга глупо, когда мы попали в чужую игру
против нашей воли, но выйти из неё нашей воли хватит. И именно за этим мы вернёмся с тобой в Трансильванию, понимаешь?
        Она молчала. Ей казалось, что Костя говорит с кем-то другим, не с ней.
        - Варь, не молчи. Я хочу надеяться, что ты пришла в себя. Тебе ж всё это пошло на пользу. Ты получила красный диплом, у тебя отличное исследование вышло и ученики… Слушай, это намного лучше всякой крысиной работы в библиотеке. И аспирантура… Ты ведь не думаешь о ней серьёзно? Ты же просто маме так сказала, чтобы якобы уехать за очередным фольклором.
        Она продолжала молчать, а он - говорить.
        - Варь, ну ты же не можешь серьёзно хотеть стать волком? Жить в постоянном страхе, что тебе придёт такой же конец, как пришёл Анне. Это ведь было больно, ты же видела, как она тяжело умирала… И, Варь, Богдан безумно её любил и никогда не полюбит тебя. Хочешь верь, хочешь не верь, но мы только и говорили с ним, что о любви. И он сказал, что моя проблема в том, что я допускаю вариант, что могу жить и без тебя… Наверное, я допускал его… Но за эти полгода понял, что мне тебя не хватает до боли. И я не мог этого скрывать, потому мать и названивала твоей. Это ужасно, когда родители вмешиваются, но ещё ужаснее, если… Ну как в песне, не отрекаются любя. Варь, я люблю тебя.
        Костя протянул через стол руки, но она ударила по ним… Хотела по ним, а попала по чашке. От неожиданности Варя не сразу сообразила, что кофейный ручеёк потёк в её сторону, а вскочив в последний момент, только сильнее запачкала подол.
        Костя больше не улыбался. Он встал и теперь столик перестал быть помехой.
        - Варь, у меня кое-какая твоя одежда осталась. Я не нашёл всё сразу, а ты не вспомнила, а потом я боялся просить о встрече. Соседи дома, так что даже фильм не посмотреть. Идёшь?
        Она кивнула и хотела опередить его у двери, но Костя оказался проворнее и успел придержать для неё дверь.
        - Варь, - Теперь она решила не вырывать руки. - Выдохни, пожалуйста, нам предстоит целая неделя вместе.
        Варя в ответ сжала его руку.
        - Знаешь, я абсолютно спокойна рядом с тобой. Даже страшно.
        - Сила привычки, - буркнул Костя. - От парня, как и от сигарет, лучше отвыкать постепенно…
        - На афоризм не тянет, так что лучше б ты заткнулся!
        Три улицы они прошли молча, и Варя мысленно ругала себя за то, что согласилась встретиться в их привычной кофейне. Возможно, облитое платье не повод затащить её домой. Не переверни она чашку, он достал бы из-за пазухи то, что заготовил…
        Пока Костя возился с ключом, Варя прислушивалась к звукам в квартире. Ну кто б сомневался - тишина. Старые уловки! Чего там, не стоит тратить силы на придумывание чего-то новенького. Варя сама захлопнула дверь и достала тапочки, которые посчитала тогда глупостью забирать, а надо было. Личная сменная обувь
        - это то, что привязывает человека к месту.
        Костя достал из шкафа сарафан. Варя обратила внимание на то, как тот аккуратно висел на вешалке под её кофтой. Интересно, все шесть месяцев, или Костя с утра подготовился к королевскому приёму?
        - Я заварю чай? - спросил он с порога, и она, кивнув, закрыла перед его носом дверь, попросив постучать.
        Она переодевалась в спешке. Её трясло не от близости Кости, а от знакомых предметов. Она даже заметила на его столе один из своих наполовину исчириканных блокнотов. Ничего не изменилось - будто она только вчера бросила на этот стол ключи. Вчера? Полгода назад, когда она рассказала ему про ночь с Богданом. Только идея о том, что её принудили к близости, прозвучала не из её уст. Она хотела преподнести известие иначе - так, чтобы поставить в отношениях с Костей точку. Но он не поставил.
        - Я стучал…
        Возможно. Она не могла отвести взгляда от окна в доме напротив. Она всегда смотрела в него, когда вставала с матраса выключить будильник.
        Костя заварил чай, но оставил чашки на столике.
        - Ты хочешь, чтобы я постирал платье? Или ты заберёшь его…
        Варя не обернулась. Он ведь специально не произнёс слово «домой». Что он хочет? Что?
        - Как тебе будет удобней… - Дверца шкафа оставалась открытой. - Кофту я забирать не буду. В такую жару ничего лишнего тащить в метро не хочу.
        Бретельки у сарафана были настолько тонкими, что она не почувствовала их под ладонями Кости. Он не развернул её к себе, просто ткнулся носом в волосы.
        - Чай слишком горячий. Я предпочитаю по такой жаре холодный.
        - Может, окно откроешь? - еле выговорила она, чувствуя, что температура в теле поднялась до сорока градусов.
        - Боюсь тебя заморозить…
        Сарафан скользнул вниз, но Варя осталась стоять на месте.
        - Какие только сны мне не снились, - прошептал Костя, спускаясь носом по её шее. - Но в каждом была ты…
        Картинка за стеклом расплылась, хотя за окном продолжало жарить солнце. Наверное, стал таять ледник, в котором она спряталась в январе. Она развернулась и поймала его руки:
        - Послушай, ничего не изменилось, - она стиснула его пальцы, желая, чтобы тот поморщился, но лицо Кости осталось неподвижным. - Если он позовёт меня, я пойду, понимаешь? Я должна.
        - Я знаю, но верю, что он не позовёт. Из жалости не рождается любовь, а из долга
        - заботы… Верь, что у них всё хорошо без тебя.
        - Я хочу верить, но не могу - сердце болит. Я должна увидеть своими глазами, что с ними всё в порядке, понимаешь?
        Костя отступил от неё и, сев на матрас, вцепился себе в волосы.
        - Я всё понимаю, всё! - он хотел выругаться, но лишь замычал. - Ты любишь швыряться ключами… И я тоже превратился в зверя, понимаешь? Я не могу работать и не могу смотреть на других девок. Мне нужна ты - ты это понимаешь? И пока у меня есть хоть сотая доля шанса, что ты можешь быть моей, я буду бороться. К чёрту жертвенность! Я ненавижу эту черту в русских бабах, поняла? Со мной ведь тоже не всё в порядке, или ты не понимаешь? Какого хрена я должен переживать за Богдана? Почему я должен отдать тебя ему, с какой такой стати?
        Варя присела, чтобы поднять сарафан. Костя ничего не сказал на это, только ниже опустил голову к коленям.
        - Бери кофту тоже! Я не хочу никаких напоминаний о тебе, когда вернусь.
        - Значит, ты уверен, что он снова человек? - спросила Варя, проклиная себя за дрожь в голосе.
        Костя ничего не ответил. Она бросила сарафан и села на матрас.
        - Я не хочу, чтобы он был человеком, слышишь? - Костя не повернул головы. - Он мне снится только в кошмарах. И в этих кошмарах он зовёт меня. Может, это нервы и не более того, но я сойду с ума, если не поеду, понимаешь? Я не живу… Это какой-то другой человек всё делает за меня, это её, другую, ты можешь называть умницей, а я… Я трясусь, как заяц, мне страшно… Я понимаю, как чувствуют себя сумасшедшие… Если он оставит меня с собой, он убьёт этого зайца, он убьёт меня и получит новую Анну. Я не хочу к нему. Совсем не хочу.
        Костя схватил её за плечи.
        - Так не поедем!
        - Не могу! - она уткнулась макушкой ему в грудь. - Я сойду с ума иначе. Я должна… Должна вернуть ему рубаху Анны. Это всё из-за неё, я знаю… И я боюсь её сжечь. Она словно лягушачья шкура, только наоборот. Если я сожгу её, я сожгу себя настоящую. Я сумасшедшая, да? - Она чуть отстранилась и заглянула в блестящие глаза Кости. - Вот этого я и боялась, что ты подумаешь, будто я двинулась умом.
        - Ты не двинулась, - Костя ткнулся губами ей в лоб. - Тебя двинули. И я не знаю, как тебе помочь. Всё, что я могу, это отвезти тебя к нему, чтобы он вернул тебе свободу. Больше ничего. Я… Я не сумею защитить тебя от него. Он сказал, что мне с ним не справиться, и я верю ему. В нём есть сила человека и зверя. Во мне же нет даже человечьей. Мой тигр - картинка, не более того. В душе я такой же заяц, и волк может сожрать нас обоих.
        - Зачем же ты едешь?
        - Потому что едешь ты, - Костя аккуратно взял её лицо в ладони. - Если я снова отправлю заявку в друзья, ты её примешь?
        В ответ она потянулась к нему губами, и он тут же напомнил ей, какой всё же жёсткий этот чёртов матрас.
        - Может, напишешь маме, что приедешь утром? - спросил Костя, протягивая Варе чашку с остывшим чаем.
        - Тогда она тут же позвонит твоей…
        - И пусть… Заодно скажем им, что едем вместе. Мои ничего не знают про мой билет. А твоей я просто сказал, что попытаюсь отговорить тебя от поездки.
        - Не отговоришь, - Варя уткнулась лицом в чашку. - Я уже считаю часы…
        - Мне кажется, пока мы ещё можем считать дни, и я хочу провести их вместе.
        Варя отставила чашку и с серьёзным лицом повернулась к Косте.
        - Не надо, чтобы они знали, что мы едем вместе. Вдруг я не вернусь… Я не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы, понимаешь?
        Костя кивнул и забрал пустую чашку. Варя подняла с пола сарафан и оделась, сунула в рюкзак облитый и сняла с вешалки кофту. Костя не пошёл её провожать, но перед уходом Варя аккуратно поставила свои тапочки на полочку.
        Глава "Последняя"
        Летняя Трансильвания не сумела своими красотами отвлечь гостей даже на минуту от мыслей о предстоящей встрече с оборотнем. Варя временами смотрела на Костю, иногда он - на неё: с самой посадки, кажется, ни один ни разу так и не улыбнулся. Даже жевать научились, не открывая рта. Теперь на деревенский ужин рассчитывать не приходилось. На одни сутки, которые Варя вытребовала себе для выяснения отношений с Богданом, могло хватить одного бутерброда и одной шоколадки, и всё же они купили чуть больше.
        - Может, я останусь? - Костя минуту уже как пристегнулся, но так и не смог заставить себя выехать с парковки магазина. - Я могу даже из машины не выходить. Сейчас не холодно.
        Он улыбнулся одними губами. Глаза оставались непроницаемостеклянными. Варя, продолжая смотреть через лобовое стекло в одну точку, в ответ лишь мотнула головой - слов нет, слова все были сказаны в самолёте. Тогда она высказала вслух тот страх, который поселился в ней после опрокинутого кофе.
        - Ты будто связал меня по рукам и ногам. Раньше я думала о том, как возьму машину, как одолею дороги и горный серпантин. Я совсем не думала о самой встрече с Богданом, а теперь в моей голове лишь одно: что и как сказать ему.
        - А ничего не говори. Решение твоей участи не зависит от твоих слов, и ты это прекрасно знаешь.
        Вот она и замолчала даже с ним. Слова сейчас и вправду не могли выразить те страшные мысли, которые кишмя кишели в их головах. И Костя не стал настаивать. Ему и так страшно было от мысли, что Богдан в волчьем обличье мог полностью утратить человечность, а у него в кармане опять только нож… Бесполезная игрушка для того, у кого руки дрожат, даже когда просто сжимают руль.
        - Пора, - сказал он скорее себе, чем Варе. Та стиснула белыми пальцами ремень безопасности, готовясь к встрече с почти что неизвестной им опасностью. Что они собственно знают про оборотней - ничего. Все фольклорные словари можно смело сжечь…
        По подсчётам ехать ещё по меньшей мере час. Но даже через час Костя не начал узнавать места, которые они проезжали, и скинул скорость почти до нуля, вспомнив про завязанную на дереве верёвку. Вдруг её унесло ветром? Как тогда они доберутся до места? И Костя чуть не ударил на радостях по клаксону, когда увидел долгожданный опознавательный знак.
        Варя совсем забыла про верёвку и подумала, что он увидел волка, потому схватила его за локоть, не позволяя выйти из машины, но потом покорно протянула руку, чтобы Костя повязал вокруг запястья верёвочный браслет. Такой же он сделал и себе и только тогда спрятал в карман нож, которым резал верёвку.
        - Думаешь, он потемнеет, если со мной что-то будет не так? - попыталась пошутить Варя, но в итоге чуть не заплакала.
        Костя ласково провёл ладонью по её мокрой щеке.
        - Нет. Для этого надо хотя бы сплести его из твоих волос, но мне их жалко. И я не верю в сказки.
        Варя молча махнула рукой, и Костя нажал на педаль газа, поняв, что отговаривать её бесполезно. Наконец они оказались на месте. Варя не сразу вышла из машины. Он успел три раза обойти вокруг грузовичка, хотя и с первого взгляда стало ясно, но машина с зимы никуда не ездила - трава поднялась выше колёс.
        Не взяв Вариного рюкзака, Костя зашагал вперёд к дому. Тропинка заросла травой по колено. Калитка вросла в куст чертополоха. Дальше можно было не идти. Варя продолжала сидеть в машине, только ноги свесила наружу. Один шнурок развязался, но она не нагнулась к кедам.
        - Похоже, что мы зря приехали…
        Костя хотел бы верить своим словам, но голос дрожал. Воздух, напоённый ароматами диких цветов, действовал на нервы.
        - Всё равно дойдём до дома.
        Варя захлопнула дверь и сунула руки в карманы джинсов, чтобы Костя не вздумал брать её за руку. Ладони мокрые. Ему не надо знать про её страх больше, чем он уже знает. Костя позволил ей пойти вперёд, но на крыльцо взошёл первым. Тронул дверь - не заперта, но через порог переступать не стал. Отпрыгнул назад.
        - Что там? - едва различимым шёпотом спросила Варя.
        - Крыса, дохлая…
        Варя спрыгнула с крыльца.
        - А что ты хотела? - пошёл следом Костя. - Там оставались продукты какие-то, кота нет и никогда не было. Волки теперь тоже не живут в доме…
        Он с трудом выговорил слово «волки» и сунул руки в карманы. Одного взгляда наверх оказалось достаточно, чтобы понять, что Богдан не возвращался - разбитые окна не заколочены - внутри, должно быть, сырость и гниль от таяния снега и весенних дождей. Он через высокую траву направился в сад. Под деревьями валялись гнилые фрукты. Он поднял руку и сорвал сливу - тёмную, с запёкшимся на изломе янтарём сока. Варя, не раздумывая, разломила её, выкинула косточку и протянула половинку Косте.
        - Ты думаешь уехать?
        - Да, оставим крысам рубаху и одеяло, а сами вернёмся в цивилизацию. Здесь в любом случае ночевать нельзя. Если только в машине.
        - А ты не помнишь, где в лесу волчье логово?
        - С ума сошла! И откуда мне помнить? Богдан не брал меня с собой.
        Варя сорвала ещё одну сливу, но уже не поделилась с Костей.
        - Мы так и не помянули Михея, - сказала она и обернулась к кухонному окну.
        - Я не пойду к крысам искать самогон, - отчеканил Костя. - Можно прогуляться до кладбища, и если на могиле не выросли цветы, возложить букет полевых.
        Варя взяла его за руку:
        - Хорошо, что ты со мной поехал. Если бы я увидела крысу, уже б не вернулась.
        - Только поэтому? - Костя вырвал руку и сунул обратно в карман. - Подожди меня здесь.
        Он пошёл дальше, приминая траву, вглубь фруктового сада и не прогадал. Волк лежал ничком на том самом месте, где зимой он зарыл то, что осталось от Анны. Зверь не пошевелился, и Костя не посмел идти дальше
        - может, он издох. Как в сказке про Чудовище. Не дождался пары часов… Как бы было хорошо! Но не успел он подумать, как серый поднял голову. Вскочил. И припустил без оглядки к лесу.
        Костя не окликнул его и поспешил к Варе.
        - Ну? - спросила она только глазами.
        - Убежал в лес.
        - Богдан?
        - А кто ж ещё мог лежать на могиле… - Пальцы сами сжались в кулаки.
        - Звери не навещают мёртвых. Он ничего не забыл.
        Варя опустилась на траву, сорвала дикую ромашку, но не посмела оторвать ни одного лепестка.
        - Он вернётся, как думаешь?
        Костя пожал плечами.
        - Подождём.
        Он сел рядом. Под сенью деревьев солнце не палило, потому мокрую спину не списать было на жару. Варя нашла в траве его пальцы.
        - А если это не тот волк? Может, сходишь за ружьём?
        - Иди сама, - огрызнулся Костя и убрал руку.
        Теперь пальцы сцепленными легли на подтянутые к груди ноги. Он закрыл глаза и выдохнул и тут же почувствовал, как что-то ткнулось ему в лопатки. Он резко обернулся и упал на спину. Волк отступил, но продолжал глядеть на него. Тогда Костя собрался и встал. Варя протянула ему руку, думая, что тот поможет ей подняться, но Костя не отводил глаз от жёлтых зрачком зверя, а потом в одно мгновение оказался на нём, сжал шею руками так сильно, как только мог, и покатился с ним по траве. Варя визжала, но он не слышал ничего, кроме хриплого дыхания волка. Потом он будто опомнился, разжал пальцы и вскочил с колен. Волк отряхнулся и остался, как и прежде, неподвижен.
        - Ты сдурел! - подлетела к нему Варя, но Костя оттолкнул её в сторону. Не сильно, но ощутимо.
        - Мы с ним поняли друг друга.
        Костя убрал со лба волосы. Вся голова была мокрой, точно он выскочил из душа. Он не мог никак отдышаться. В горле так пересохло, что Костя не отказался бы сейчас от кружки сливовицы, но оставалось только сжевать сливу.
        - Если хочешь, чтобы она осталась, пошли за её вещами, - выплюнул он слова, как только что косточку, себе под ноги.
        Волк махнул хвостом и побежал впереди него, прыгая через высокую траву, словно на пружинах. У калитки стоял другой волк, в котором с трудом можно было признать волчонка. Он не сравнялся пока в размерах с отцом, но выглядел довольно взрослым.
        - Может, есть уже и волчица?
        Костя задал вопрос довольно тихо. Скорее, для Вари, но волк услышал, обернулся и показал зубы. Потом пулей долетел до машины и запрыгнул в салон, только зря потоптался на заднем сиденье - вытащить рюкзак волчьим клыкам оказалось не под силу. Костя открыл ему дверь, и волк сел у колеса ждать обещанной ноши. Костя, сжав губы, заткнул ему пасть одеялом.
        - Одеяло для пикника. В доме у тебя крысы.
        Волк будто бы кивнул и побежал сквозь траву в сад. Варя вытащила рюкзак и закинула на одно плечо.
        - Я справлюсь, - прошептала она и ткнулась носом в его щёку, но Костя даже не попытался поймать её губы.
        - Ты не бойся полной луны, ладно? - прохрипел он, проглотив последнюю слюну. - Я приеду завтра в полдень, не позднее.
        - Приезжай лучше часа в три, - опустила глаза Варя. - Чтобы сразу уехать, если…
        - Я надеюсь, что «если» у нас с тобой одинаковые, - буркнул Костя и сел за руль.
        Он с трудом поборол в себе желание ударить вросший в землю грузовичок. Не было жалко ни железа, ни себя. Возможно, завтра он именно так и поступит, а сейчас Костя поспешил газануть, чтобы оставить их вдвоём. Вернее - втроём.
        Волк подошёл бесшумно и лизнул Варин кулак. Она тотчас разжала пальцы и потрепала волка за ухом. Потом только опустила глаза - рядом стоял волчонок. Богдан не возвращался. Сердце сжалось от мысли, что придётся входить в логово крыс, но она покорно пошла за маленьким Костей мимо сарая к двери, ведущей в кухню, и, к счастью, вовремя остановилась и зажмурилась: волк бегал туда-сюда, таская в зубах пищащих крыс. Наконец он толкнул дверь и придержал лапой. Варя буркнула «Спасибо» и прошла внутрь. В нос тут же ударил запах гнили, голова почти закружилась, но она побрезговала прикоснуться к краю стола. Вымытая в январе посуда лежала нетронутой. Если Богдан даже принимал человечье обличье, то питался, видимо, волчьей охотой.
        - Куда теперь?
        Три комнаты в доме она отмела сразу - в спальнях разбиты окна, и там точно расплодилась плесень, а в детскую к чучелам она не пойдёт. У неё есть спальник, и она готова спать на улице. Варя поставила рюкзак у ног и ткнула пальцем в зелёным моток. Волк кивнул и поплёлся к двери с таким видом, будто обиделся, что его зря заставили охотиться на крыс. Варя подперла рюкзаком дверь, чтобы хоть немного проветрить. Какое счастье, что Костя вспомнил про воду - колодец никто не чистил. И раз всё в таком запустении, то её приезда не ждали.
        Матёрый волк так и не подошёл, чтобы нормально поздороваться, и явно приструнил молодого, чтобы тот держал язык за зубами и не лез целоваться. Варя присела подле рюкзака, отстегнула спальник и вытащила рубаху. Волк наблюдал за её действиями с улицы. Она положила рубаху на стол и с радостью выскочила на солнце.
        - Куда пойдём?
        Он свернул морду на сторону, точно пожимал плечами.
        - Можем остаться в саду.
        Волк не двигался. Она не выдержала его взгляда и стала наблюдать, как колышется высокая трава в тех местах, где бродит волчонок.
        - Я рада, что у вас всё хорошо. Я очень переживала за вас с Костей. А теперь моё сердце спокойно.
        Волк двинулся в сад. Варя пошла следом, стараясь не наступить на валяющиеся под ногами плоды. Волк остановился на том месте, где они недавно сидели с Костей. Там валялось одеяло. Она расстелила его и, сев, провела рукой по одеялу, приглашая волка прилечь рядом, и он лёг, только на траву, и, опустив морду на лапы, безразлично уставился вдаль.
        - Извини, что я приехала, - Варя тоже отвела взгляд. - Я уеду завтра. Потерпи меня до вечера, и, прошу, не оставляй здесь одну.
        Волк не шелохнулся. Варя закусила губу, подняла из травы сорванную ромашку, только не стала обрывать лепестков. Она и так знала ответ - её не ждали, и навязанная роль гостеприимного хозяина Богдану не по его волчьей душе.
        - Сегодня полнолуние, - начала она осторожно. - Я специально подгадала. Ты больше не становишься человеком совсем?
        Волк приподнял голову и так зло взглянул на неё, что она предпочла перевести взгляд всего лишь как «А зачем?» Она поднялась, сорвала себе ещё пару слив, а потом вспомнила про колбасу и побежала в дом. Вернулась с пакетиком и раскрыла его перед волком. Волчонок тут же учуял лакомство из другого конца сада и примчался к отцу.
        - Я знаю, что это вредно, но один раз можно… Я ведь не могла приехать с пустыми руками.
        Богдан не притронулся к колбасе, но не отогнал сына, который ещё и все пальцы Варе облизал. «Хорошо, не откусил!» - успела подумать она не без страха. Атмосфера не пахла радушием, и она жалела, что здесь не ловит сеть и нельзя позвонить Косте, чтобы он забрал её прямо сейчас. Полнолуние больше не пугало - даже если Богдан и может оборачиваться человеком, он не станет делать это при ней, если только не пожелает русским языком сказать, чтобы она валила отсюда. Она понимает это и на волчьем языке. Богдан не выл, но свёрнутая на бок морда красноречиво говорила об его желании.
        Волчонок же напротив волчком крутился рядом, и Варя с радостью побежала бы с ним в лес, чтобы не сидеть рядом с его папочкой. Богдан, похоже, прекрасно понимал её настроение, он тяжело вздыхал и сильнее подбирал под себя лапы, но что-то удерживало его от прогулки в лес. Возможно, он не хотел открывать перед ней свои звериные инстинкты. Сейчас он прекрасно справлялся с ролью домашнего пса. Лес мог поставить всё с ног на голову и заставить его забыть, что такое человеческая благовоспитанность.
        От долгого сидения ноги затекли. Варя поднялась, с трудом скрывая обиду за то, что волк даже не повернул морды, чтобы узнать, что она собралась делать. А она всего-навсего хотела вынуть из кармана обёртку от колбасы и спрятать в рюкзак. Волчонок последовал за ней, и Варя побоялась, что он прогрызёт в рюкзаке дырку, и убрала тот в каморку Михея. Она не переступала порога, просто кинула рюкзак в темноту и затворила дверь. Ключа не было - он, должно быть, валялся у камина, но она не пойдёт туда из страха встретить на пути не выловленное Богданом хвостатое чудовище.
        Время текло ужасно медленно. Солнце всё ещё стояло в небе высоко. Волк лежал неподвижно. Волчонок носился по саду, боясь отходить от отца слишком далеко. Варя достала шоколадку. Есть после фруктов не хотелось. Она просто не знала, чем себя занять, и в итоге пошла собирать цветы. Быстро набралась целая охапка, и Варя уселась плести венок, с трудом вспоминая, как это делается. Когда она наконец водрузила его себе на голову, волк с интересом поднял голову и даже сел. Только не стал выть в знак одобрения. Хотя, возможно, ему и не понравился результат. Варя натужно улыбнулась и, сняв с себя венок, возложила его на голову волка. Он не был достаточно большим, чтобы украсить шею, как ожерелье, потому повис на одном ухе, но волк не скинул его, и Варя поспешила забрать венок себе.
        Играть с ней Богдан не намеревался. А что ему рассказать, она не знала, да и вообще существовала вероятность, что он уже не до конца понимает человеческую речь. Она утешала себя этим, чтобы притупить страх надвигающейся ночи. Но вот закат поджог ей лицо, и она поспешила накинуть кофту и взять спальник.
        Волчонок засуетился, то и дело поднимая нос по ветру - его явно тянуло в лес, и Варя с опасением взглянула на его отца, но Богдан подвинулся к ней и опустил морду на кеды. Ноги затекли, но Варя не смела согнать с них волка, боясь, что тот, обидевшись, удерёт в лес. Она достала бутерброды и принялась кормить волчонка, вглядываясь в обступившие деревья сумерки. В небо она боялась поднимать глаза - там властвовала луна, и здесь, в траве лежал тот, кто был ей подвластен.
        Варя забралась в спальник и застегнула молнию. Волчонок улёгся в головах, и она не стала затягивать капюшон. Его отец вытянулся вдоль её спины. Травы дурманили ночными ароматами. Она повернулась на бок и доверила себя волкам. Пару раз она поднимала ресницы, чтобы заметить, как на ветру подрагивает не только осока, но и волчьи уши. Он не собирался спать, он стоял на страже. Наверное, по ночам теперь сюда забредают дикие волки.
        Варя проснулась оттого, что ей нечем стало дышать - волчонок во сне завалился ей на лицо. Она приподнялась и поняла, что рот и нос ей закрыла волчья лапа. Уже рассвело - пусть она и соня, но не стоило так жестоко будить. Она попыталась вывернуться, но волчонок оказался сильнее, чем казался на вид. Богдана, похоже, рядом не было. Она хотела позвать его, но только хватанула с волчьей лапы земли, и ведь не отплюёшься, так крепко зажат рот. Потом её потащили зубами за воротник. Это уже были проделки Богдана. Волчонок засуетился и, ухватившись зубами за молнию, освободил Варю из спального мешка.
        Теперь она могла дышать и слышать - к утренним птичьим трелям добавились голоса людей. Говорили по-румынски, и будь они ближе, она могла бы понять отдельные слова - её знаний интенсивного курса должно было хватить, но Богдан волок её глубже в сад, и она доверилась ему. Люди в этой деревне не к добру… Если только Костя не вызвал полицию. Но он не мог! Или… Нет!
        Варя подскочила и побежала за волком к ближайшей развалюхе. Как раз той, где она пряталась от Михея. Волчонок прыгнул через окно следом за ней. Богдан остался снаружи и навострил уши. До неё доносилось хлопанье дверей, смех… И наконец выстрел! Незваные гости явно опробовали ружьё. Другого выстрела не последовало - выходит, там действительно оставался всего один патрон. Стражи порядка стрелять бы не стали. Кто же там? Воры? Но что брать? Любопытная молодёжь? Тогда лучше отсидеться в развалюхе. Только бы они не пошли сюда. С ней два волка, но кто знает, вдруг у них оружие.
        Богдан прыгнул в окно, и Варя тут же растянулась на полу, не обращая внимания на попавшее под живот что-то острое. Волчонка она прижала к себе, будто тот оставался человеческим ребёнком. Она вновь вслушивалась в шаги, как тогда с Михеем. Но старика с ружьём она боялась намного меньше тех, кто сейчас бродил по заброшенной деревне. Если они не зашли в каморку, то могли и не заметить современного рюкзака и тогда не станут искать его хозяина. В саду высокая трава и спальник сливается с ней, да и неинтересны таким гостям плодовые деревья…
        Голоса приближались. От страха кровь прилила к ушам, и Варя не смогла разобрать ни единого слова. Волчонок лежал смирно, а его отец отступил в тень и изготовился к прыжку. Богдан загрызёт любого, кто сунется сюда… Он собирается это сделать, да только получится ли? Видимо, в нём действительно не осталось силы, которая раньше отличала его от простых людей. Он стал обычным волком, немного понимающим человеческую речь, но сейчас всё бы отдал, чтобы вернуть себе человеческое обличье. Но не сможет, не может…
        Варя не в состоянии была пошевелить рукой, чтобы вытащить из-под себя острую палку. Так даже лучше, она вытерпит боль сейчас, а потом у неё под рукой окажется средство для самозащиты. Голоса замерли, потом она услышала, как один попросил второго не ходить туда. Но шаги стали громче, и вот на них посыпались стёкла из второго окна. Варя чувствовала их на руке, но не шевелилась. А волчонок заскулил.
        - Там кто-то есть! - крикнул первый второму.
        - Крысы! Кто там ещё может быть! - послышался третий голос и потребовал вернуться.
        Варя сильнее прижала к себе волчонка и почувствовала в руке острую боль. В неё вошёл осколок стекла. Она, кажется, не сдержала стона, но парень, разбивший окно, вернулся к приятелям, а то мог бы и проверить, что там за «крысы». Она продолжала лежать, даже когда перестала слышать голоса. Богдан стоял навытяжку. Его уши дрожали. Волчий слух и нюх намного тоньше человечьего.
        Наконец Богдан повернулся, опустил голову и ткнулся мордой ей в нос. Варя разжала руки и выпустила волчонка. Тот выпрыгнул в окно. Она поднесла руку к свету - с неё стекала кровь. Волк ткнул её в колено, и Варя здоровой рукой сумела толкнуть дверь и вышла из укрытия. Жёлтые глаза уставились на кровь. Варя сжала пальцами стекло и, зажмурившись, выдрала его из руки, а потом зажала открывшийся кровавый фонтан, но волк тут же ухватил её зубами за штанину, и Варя догадалась убрать окровавленные пальцы и оставить рану в покое. Волк потянулся к ней, даже привстал на задних лапах, и Варя протянула ему руку, и тот принялся усердно слизывать кровь, то и дело косясь на её стиснутые зубы жёлтым глазом. А потом махнул мордой - типа, пойдём.
        На половине пути Варя обернулась, удивившись, что волчонок не бежит впереди. Бедолага ковылял на трёх лапах. Богдан, занятый ею, даже не взглянул на сына. Теперь он принялся обнюхивать его рану.
        - Моя очередь лечить!
        Её рана продолжала кровоточить, и Варя постаралась не касаться шерсти, когда вытаскивала из лапы волчонка кусок стекла. Радостный, тот подпрыгнул ей чуть ли не до головы, но потом важно разлёгся в пыли зализывать рану, а они пошли дальше.
        Дверь трактира оказалась нараспашку. Молодчики забрали и волчью, и медвежью шкуры, старое ружьё и, наверное, ещё чего-нибудь. Варя не заглянула в каморку, потому что Богдан уже запрыгал по лестнице. В пыли виднелись следы, и сердце Вари тревожно забилось, когда они одновременно подошли к двери в детскую. Волк принялся обнюхивать порог, а Варя просто толкнула дверь. Та не поддалась. Заперто? Но волк тут же напрыгнул на дверь, будто говорил - давай сильнее. Дверь от сырости разбухла, и Варя долго билась, пока ей удалось попасть в комнату. Возможно, это и спасло детскую от вандализма. Волк ткнулся ей в ладонь, и Варя потрепала его за ухом:
        - Их надо похоронить, - шепнула она, присаживаясь подле волка на корточки. Тот согласно кивнул и потянул её обратно в коридор, но не к лестнице, а к своей бывшей спальне. Здесь дверь оказалась открытой. Кровать после себя она, конечно, не застелила, но парни здесь хорошо порылись - она не помнила вещей, потому не знала, чем те сумели поживиться. Вышитые рубахи Анны валялись на полу. Варя собрала их и аккуратно вернула в шкаф, но одну волк вытащил и, придавив лапой к полу, начал рвать зубами. Варя догадалась, что Богдан хочет перевязать ей руку.
        - Спасибо.
        Она справилась с оторванным лоскутом. На верхнем слое чуть проступила кровь, но это были мелочи. До трёх часов она дотянет, а там Костя возьмёт из аптечки лекарства. А сейчас надо отыскать лопату. Она не помнила, куда Костя поставил её, когда они вернулись с кладбища, но надеялась, что в сарай. К счастью, Костя был аккуратен. Там даже стояли обе кирки. Но сейчас они не понадобятся. Варя взяла лопату, но волк тут же оскалился.
        - Я справлюсь!
        Только она не рассчитала сил. Земля оказалась твёрже, чем она думала. Варя не прокопала и половины, а бинт уже можно было выжимать. Волк стоял напротив и рычал. Варя, поддерживая здоровой рукой больную, радовалась, что Богдан не может говорить. И вдруг волк кинулся прочь. Лишь через секунду Варя услышала мотор. Неужели вернулись? Этот край сада виден с дороги. Ей не спрятаться. Она бросилась в кухню, в каморку, и захлопнула себя в непроглядной тьме. На глазах наворачивались слёзы
        - волк на взводе, он бросится на людей, и те убьют его. Их много… Варя рухнула на пол, спрятала лицо в коленки и зажала ими уши, потому не сразу услышала скрежет волчьих когтей о дерево и голос Кости. Уже три часа. Неужели?
        - Что случилось?
        На Косте не было лица, когда он увидел окровавленную руку. Не дожидаясь её ответа, он схватил со стола железную кружку, в которой Богдан прежде потчевал его сливовицей, и запустил в волка, но тот увернулся. Варя еле сумела удержать его за руку, а то бы Костя вновь кинулся на хозяина, как по приезде.
        - Это не он! - заорала Варя, пытаясь развернуть Костю к себе.
        Ему сейчас явно нужно вылить на голову ведро колодезной воды, чтобы остудить.
        - Здесь побывали воры…
        Костя обернулся, и Варя начала рассказ.
        - Надо закопать все чучела. Других ценностей здесь нет, - подытожила она, но Костя первым делом побежал в машину за медикаментами и нормальным бинтом.
        Варя сама размотала руку, и Косте пришлось оттаскивать волка за шкирку, чтобы доказать, что антисептик лучше его языка. Потом они вышли в сад. Яму пришлось увеличивать раза в четыре. Костя старался случайно не ткнуть лопатой в кости волчицы. Он сносил чучела в сад по одному. Богдан всякий раз чуть ли не наступал ему на пятки. В последнюю ходку он запрыгнул на стол и притащил рубаху жены, чтобы закопать вместе с детьми. Когда все было закончено, Костя разровнял землю и накидал срезанной с корнями травой, чтобы та быстрее прижилась, скрыв место захоронения матери и детей.
        - Теперь в деревне небезопасно, - наклонился он к волку. - Хотя такие гости, видать, бывали здесь и ранее. Вы что-то там говорили про то, зачем держите на стене ружьё…
        Волк кивнул и отошёл от могилы. Костя повернулся к Варе:
        - Наверное, надо ехать. Мы ему мешаем. Да и эти дебилы могут вернуться. Как хорошо, что я не стал ждать трёх часов. Варь, - он наклонился к ней, чтобы их лбы соприкоснулись. - Я не мог уснуть всю ночь. Задремал лишь под утро и, наверное, крутил во сне браслет. Проснувшись, я обнаружил его рядом вне руки. Я даже в душ не пошёл, а надо было - меня сначала в жар, а потом в ледяной пот бросило. Сказки не врут. Во всяком случае, здесь, в Трансильвании.
        Он осторожно снял с её руки окровавленную верёвку и бросил в траву, а потом ещё и растоптал.
        - Прощайте, сказки. Мы не хотим к вам возвращаться.
        Оба волка ждали их у калитки. Провожали. Костя с трудом вытащил ржавую щеколду - волки не станут пользоваться калиткой, а людям здесь делать нечего. Затем бросил в багажник Варин рюкзак и обернулся. Варя присела на корточки и обняла сначала отца, а потом сына. Костя было отвернулся, чтобы сесть в машину, а потом поманил к себе матёрого волка, и тот пошёл с ним прогуляться до первых развалюх.
        Костя держал руки в карманах и смотрел на пыльные кроссовки.
        - Спасибо, - произнёс он наконец и остановился. - Спасибо за Варю и за… За меня. Вы научили меня многому, и я хотел бы пожать вам руку…
        Волк тут же сел и протянул лапу. Костя присел на корточки и пожал её. Хотелось удержать её в ладони дольше, но волк пожелал разбить рукопожатие.
        - Вы говорили, что хотели бы видеть во мне сына… Так вот… Вы сделали для меня больше, чем сделал бы настоящий отец. Вы научили меня любить… Не отворачивайтесь. Честно. Я не кривлю душой и не кривляюсь,
        - Костя опустил глаза и выдохнул. - Я не стану выбивать на втором плече волка. Я попытаюсь стать им внутри. Останется ли со мной волчица, этого я не знаю, но я буду бежать за ней без оглядки.
        По дороге, прихрамывая, плёлся волчонок. Богдан встрепенулся. Костя выпрямился и потом долго смотрел вослед стремящимся в лес волкам, затем развернулся и со всех ног бросился к машине. Варя уже сидела пристёгнутая. По щекам её текли слёзы. Костя без слов сел за руль. Варя медленно повернула к нему голову.
        - Спасибо.
        Костя кивнул. Он ждал других слов. Тех, что сам сказал ей в кофейне. Наверное, он ещё их не заслужил.
        Мотор заработал. Костя хотел опустить ручник и наткнулся на пальцы Вари. Она сжала его руку, и, повернув к ней голову, он наткнулся на её губы, а свободной рукой она погасила зажигание и вытащила ключи.
        - Зачем ты это сделала? - испугался Костя.
        Варя подкинула ключи на руке. В опущенное полностью окно пахнуло жаром. Ключи просвистели у Кости над головой, хотя тот от неожиданности даже не пригнулся, и упали в траву.
        - Костя! - закричала Варя. - Костя, ты больше не волк, - добавила она уже с улыбкой.
        Он тоже улыбнулся, хотя ещё до конца не понимал, что она имеет в виду.
        - Ты сказал, что без меня ты стал зверем. Больше ты не зверь.
        - Так ты возвращаешься?
        - Если ты найдёшь ключи.
        - Для этого мне придётся встать на четвереньки, - рассмеялся Костя и выскочил из машины.
        Солнце отражалось от прозрачного брелка, и потому Костя сразу нашёл ключи, даже не встав на колени. Оставалось только вновь вставить их в зажигание и уехать отсюда, перечеркнув в памяти эти чёрные полгода. Варя не сказала, что любит его, но она сказала нечто более важное. Костя наконец снял машину с ручника и выкатил её на дорогу, аккуратно объехав брошенный грузовичок.
        КОНЕЦ