Дядя самых честных правил 2 Александр Горбов
        Дядя самых честных правил #2
        Первый том цикла
        Мир, где дворяне гордятся магическим Талантом, князьям служат отряды опричников, а крепостные орки послушно отрабатывают барщину. Мир, где кареты тащат магомеханические лошади, пушки делают колдуны, а масоны занимаются генетикой. Мир, где подходит к концу XVIII век, вместо Берингова пролива - Берингов перешеек, а на Российском престоле сидит матушка-императрица Елизавета Петровна.
        Константин Урусов продолжает обживаться в своём поместье, заводит новых друзей, врагов и женщин.
        Дядя самых честных правил 2
        Глава 1 - Анубис
        - Прошка!
        Во дворе усадьбы текла обычная жизнь. Служанка звала лентяя Прошку; бродила курица, улизнувшая из курятника; Кузьма у каретного сарая неспешно чинил колесо дрожек. А я стоял у открытого окна, пил кофий и наблюдал за Мурзилкой.
        - Прошка! Подь сюды!
        Рыжий подобрыш, заметно подросший за лето, поймал где-то мышь и теперь играл с добычей. Он то придавливал её лапой, то отпускал, давал отбежать и кидался снова. То убирал лапу, отворачивался и ждал, пока мышь поверит в свободу, удерёт, а затем опять ловил беглянку. Есть он её точно не собирался - Настасья Филипповна кормила ласкового подлизу как на убой. Я даже удивлялся, как он не лопается от такого количества сметаны.
        - Прошка, гад эдакий! Все ухи оборву!
        Мышь, в очередной раз вырвавшись, рванула к амбару. Кот подождал секунду, взвился в прыжке и передними лапами приземлился на серую кроху. Я даже со второго этажа услышал, как она пискнула. Мурзилка сел рядом с ней, наклонился, понюхал и легонько тронул лапой. Нет, никакой реакции - похоже, удар стал для мыши смертельным.
        - Прошка, дармоед!
        Разочарованный Мурзилка прошёлся вокруг мыши, отошёл и припал на передние лапы. Уставился пристально на серую тушку и дёрнул хвостом. Честное слово, мне почудилось движение эфира возле кота! Будто рыжая зараза пользовался Талантом или создавал Знак.
        Мышь пискнула, дёрнулась и побежала к амбару. Ёшки-матрёшки! Это что вообще такое?!
        - Бегу! - Прошка, наконец услышавший зов, припустил через двор. - Тута я!
        Мурзилка прыгнул к мыши, схватил её зубами и унёсся куда-то за дом. Эх, не успел рассмотреть в деталях. Надеюсь, я ошибся: только кота-некроманта мне и не хватало. Чем прикажете вытравливать из дома мышей-зомби?
        Решив как-нибудь понаблюдать за рыжим подобрышем пристальней, я пошёл в столовую. Коты котами, а завтрак пропускать я не собирался.

* * *
        В столовой собралось всё небольшое общество усадьбы: Настасья Филипповна, Александра, испанка Мария с очень длинным именем и орк Аполлинарий. Даже управляющий Лаврентий Павлович выбрался из своего флигеля и сидел за столом.
        Таня получила “повышение” - она теперь командовала служанками, носившими блюда на стол. Кстати, что она, что Александра, обе кидали на испанку одинаковые “волчьи” взгляды. А Настасья Филипповна наоборот, когда переводила на Марию-Диего взгляд, сочувственно качала головой.
        Разговор за столом как-то не клеился. Старые и новые обитатели “принюхивались” друг к другу, не горя пока желанием общаться.
        - Лаврентий Палыч, - мне надоело сидеть в тишине, - что там насчёт школы?
        Фальшивый лепрекон поставил рюмку с наливкой, положил вилку с наколотым куском ветчины и несколько раз удивлённо моргнул.
        - А я разве не докладывал? Забыл, старею, виноват, Константин Платонович. Прикинул расходы, посчитал смету, можем начинать строить.
        - Замечательно. Вот, кстати, знакомьтесь, будущий директор школы Аполлинарий…
        - Крисанфович, - орк кивнул “лепрекону”.
        - Очень приятно, - Лаврентий Палыч криво улыбнулся.
        - Обсудите с ним, пожалуйста, чего ещё не хватает, организационные вопросы, а я позже к вам присоединюсь.
        - Константин Платонович, - “лепрекон” заёрзал на стуле, - вам надо поговорить с отцом Андреем. Школы должны открываться с дозволения церкви. Закон божий, опять же, преподавать обязательно.
        - Спасибо, что сказали. Надо съездить к нему и обсудить. Но, думаю, проблем не будет.
        Я отложил салфетку и посмотрел на Марию.
        - Вы уже позавтракали? Тогда давайте выпьем кофий у меня в кабинете и обговорим наши дела.
        Мне хотелось быстрее приступить к занятиям - Талант в груди беспокойно ворочался, и я опасался устроить ещё один пожар.

* * *
        Она сидела напротив меня в кресле, закинув ногу на ногу. Смуглая, гибкая, чёрные волосы почти до плеч, шрам на щеке. Чёрные штаны и камзол, белая рубашка с кружевами на шее и манжетах. Я бы сказал, что у неё имелись особый шарм и экзотическая красота, притягивающие взгляд. А шпага, которую она сняла с пояса и поставила рядом, придавала коктейлю остроту. Но сейчас она совершенно не интересовала меня как женщина.
        - Итак, Мария, давайте…
        Резко вскинув руку, она остановила меня.
        - Если я твой наставник, сначала ты выслушаешь правила.
        Её голос прозвучал резко, как удар хлыста.
        - Слушаю вас, Мария.
        - Первое. Ты говоришь мне “ты” и называешь Диего, мне так привычнее.
        Она загнула большой палец на руке.
        - Второе. Я заставлю тебя управлять Талантом.
        Слово “заставлю” меня немного напрягло. Накатило чувство, будто я снова студент-первогодка и магистр Переннис Люпинус начинает первую лекцию по алхимии.
        - Я заставлю, чего бы мне это ни стоило, и возьму с тебя тысячу рублей золотом. Независимо, сколько на это потребуется времени. Год, значит, год. Неделя, значит, неделя. Сумма от этого не меняется и платится вперёд.
        Испанка загнула второй палец, а я согласно кивнул.
        - Третье. Если будешь распускать руки, я тебе их сломаю.
        Я не смог не съёрничать:
        - А смотреть можно?
        - Смотри, только глаза не сломай. Четвёртое. Во время занятий ты слушаешься меня беспрекословно. Если я сказала “лежать”, ты ложишься, а не спрашиваешь зачем.
        Это правило я всемерно одобрил. Того же я требовал и от Александры, между прочим.
        - Пятое. Каждое утро слуга должен приносить мне кофий в постель. Он должен быть молодой и симпатичный.
        - Кофий?
        - Слуга.
        Мы столкнулись с ней взглядами. Никакого смущения от таких заявлений она не испытывала, даже наоборот, смотрела с вызовом, бравируя своей вольностью. Ой, да пожалуйста. Кто я такой, чтобы запрещать ей?
        - И последнее. Твоя рыжая любовница слишком дерзко на меня смотрит. Если она вздумает открыто ревновать…
        - Она не моя любовница.
        Диего фыркнула.
        - Она моя ученица. Я, знаешь ли, деланный маг.
        - Maldito sea! Врёшь!
        Small wand сам прыгнул мне в руку. Несколько движений, и передо мной появился Знак силы. Лёгким щелчком я отправил его прямо в Диего.
        Бух! От удивления она дёрнулась только в самый последний момент. Попыталась отбить Талантом, но опоздала. Кресло вместе с испанкой опрокинулось назад.
        - La mierda del toro!
        Она легко вскочила на ноги. Секунду буравила меня взглядом, но решила, что я не нарочно.
        - Реально деланный, - Диего покачала головой, - чего только не бывает. На кой чёрт ты учился, если ты наследственный маг?
        Ответить я не успел. Мой Талант услышал в её голосе угрозу и полез разбираться.
        Но сделать ничего не успел. Даже я с трудом заметил, как Диего среагировала. Хлоп! Будто мой Талант шлёпнули по носу как щенка. С визгом и жалобно скуля, Талант спрятался в меня.
        - Если согласен с моими условиями, - испанка смахнула с плеча несуществующие пылинки, будто ничего и не произошло, - начнём тренировки немедленно.
        - Согласен.
        - У тебя есть место, где ты не спалишь ничего?
        Я улыбнулся и указал рукой на дверь.

* * *
        Выбранную мной полянку с камнями Диего одобрила. Прошлась туда-сюда, кивнула и указала на валун.
        - Садись. Да не так, ноги под себя подожми крест-накрест. Руки на колени положи, ладонями вверх.
        Она вздохнула, глядя на меня.
        - Обычно я берусь учить только девочек, не старше десяти лет. Если Талант проснулся позже, научить им пользоваться почти невозможно. Таким подросткам делают…
        Поморщившись, испанка махнула рукой.
        - Неважно. В общем, их уже нельзя учить. Ты взрослый, это плохо. Но у тебя есть мозги, дисциплина, и ты деланный, что тоже даёт надежду.
        - Когда ты соглашалась, не рассчитывала на успех?
        Диего пожала плечами.
        - Мне надо было убраться из Москвы. А деньги я беру вперёд.
        Ну хоть честно ответила, и на том спасибо.
        - Я не буду спрашивать, как ты получиль Талант, Констант.
        Меня аж передёрнуло, когда она назвала меня на европейский манер. Но просить её не делать так я не стал - у мага должно быть как можно меньше подобных заусенец. Пусть зовёт, а раздражение я поборю.
        - Не моё дело, - продолжала Диего, - но чувствую, что ты сможешь с ним справиться. Начнём с самого простого - объяснений.
        Я скривился - объяснения мне требовались меньше всего. А вот практические упражнения, чтобы Талант не чудил, - наоборот.
        Диего увидела моё недовольство и гаркнула:
        - Встать!
        Пришлось вскочить с камня.
        - Сесть!
        - Встать!
        - Сесть!
        - Встать!
        - Сесть!
        - Встать! Ещё раз увижу такое лицо, и ты будешь приседать до утра. Если я говорю, слюшать меня, ты слюшаешь и делаешь внимательное лицо. Понятно?
        - Так точно!
        - Сесть! - она заложила руки за спину и продолжила: - Талант - это как третья рука. Когда ребёнок растёт, он учится брать рукой погремушки, куклы, оловянных солдатиков. Ребёнок с Талантом также учится им делать разное. А ты взрослый: если тебе сейчас пришить ещё одну руку, ты не сможешь ей управлять. Она будет болтаться и делать что хочет, как и Талант.
        Я не был согласен с наставницей - никакая это не “третья рука”, не дополнительный орган. У “руки” не бывает собственного характера и симпатий, не бывает чувства юмора. А у моего Таланта они имелись, хоть и своеобразные.
        - Ты будешь тренироваться использовать Талант так, чтобы польностью его контролировать. Начнём с простого - вызови его, и пусть он чуть-чуть меня испугать.
        Легко сказать. Мой Талант обиделся на тот “щелчок по носу” и не желал показываться. Пришлось представить Таньку, которой он симпатизировал, и подманивать наружу. А когда он вылез, то я, образно говоря, потрепал его по холке, указал на испанку и сказал “голос!”
        Талант так рявкнул эфиром, что чуть не сбил её с ног.
        - Хорошо! - обрадовалась Диего. - А теперь спрячь его. Быстро!
        Запихнуть Талант обратно было гораздо труднее. Ему понравилось играть, и он желал ещё раз “гавкнуть на тётю”. Фу, я сказал!
        - Отлично! А теперь зови его снова.
        Второй раз прошёл гораздо легче - Талант появился практически сразу, с удовольствием “гавкнул” на радостную “тётю” и, довольный, спрятался по команде.
        - Ты справишься, - довольно улыбнулась испанка и тут же скомандовала: - Ещё раз!
        Так мы и развлекались следующий час. Под самый конец я решил дать своему Таланту имя - уж очень он походил на пса, большого и весёлого, обожающего играть и “бегать за палочкой”. Кстати, откусить кому-нибудь выступающие части организма он тоже был не против, только “сердитую тётю” немного опасался. Как бы тебя назвать, дружок? Полкан? Бобик? Нет, не подходит. Надо что-то мощное, сильное и в тоже время связанное со смертью. Цербер? Нет, не то. О! А как насчёт Анубиса?
        На удивление, Таланту имечко египетского бога смерти понравилось. Он “завилял хвостом”, если так можно сказать о магической сущности, и начал отзываться гораздо охотнее. Вот и ладушки! Значит, буду звать Анубис, а ласково Нубик. Ты всё равно не знаешь, что значит это слово.
        - Ещё! - в который раз крикнула Диего.
        Ещё так ещё. Анубис, фас!

* * *
        - Очень хорошо, - испанка вытерла вспотевший лоб, - на сегодня довольно.
        Она махнула рукой в сторону усадьбы.
        - Возвращаемся. Я буду отдыхать, а ты занимайся своей ученицей, - последнее слово она подчеркнуло с ехидством. - Сколько, говоришь, лет ей придётся учиться?
        Ой, ну да, как я мог забыть про отношение Талантливых к деланным. Может, проучить испанку за гонор? Заодно проверю, могу ли я противостоять магу с Талантом.
        - Диего, а ты не хочешь размяться небольшой учебной дуэлью?
        - С тобой? - она подняла правую бровь. - Твой Талант не сможет даже коснуться меня.
        - Не будем его трогать, он сегодня набегался. Мне хватит и умений деланного.
        Она расхохоталась.
        - Деланный против меня? Мне хватит трёх секунд, чтобы скрутить тебя.
        - Вот и проверим, - я улыбнулся ей как можно наивнее.
        - Если ты хочешь, глюпый мальчик. До первого попадания!
        Она улыбнулась в ответ, не слишком по-доброму, и подняла руку.
        Глава 2 - Школа
        Мой Талант, легко привыкший к имени Анубис, оценил задумку с дуэлью и согласился не вмешиваться. Ему было интересно посмотреть, как я буду “гавкаться с тётей”. И с одобрительным урчанием открыл мне доступ к эфиру, раскалённому от высоких энергий.
        Small wand уже лежал у меня в пальцах, и, прежде чем испанка подняла руку, я широким жестом сотворил перед собой Знаки холода и твердыни. Эфира в их связку я бухнул целую прорву и тут же дал дёру за камни.
        Удар Диего врезался в мой щит и рассыпался водопадом искр.
        - Hijo de la chingada!
        Я нырнул за большой валун и тут же выставил перед ним новый щит. Испанка, разозлённая неудачей, пока ломала первый, выкрикивая проклятья. Ух, горячая женщина! Чтобы подбодрить Диего, я отправил ей маленькую связку Знаков огня и воздуха.
        От огненной струи она легко увернулась, добила мой первый щит и обрушила на второй целый водопад огненных всполохов. Честно говоря, не ожидал от профессионального мага такой “тупой” тактики. Они все так сражаются или испанка недостаточно опытная?
        Подновив щит, я отправил своей противнице несколько уже привычных связок огонь-воздух. Естественно, испанка их легко отбила, чуть ли не смеясь надо мной. Но вот в последнюю связку я добавил сюрприз - простенький Знак разделения и малую Печать энергии.
        Бум! Диего ударила подарок встречным потоком эфира. Пффф! Моё плетение распалось на дюжину малых огненных струй, которые ринулись на неё.
        Надо отдать ей должное - большую часть она погасила. Но две успели прорваться и подпалили манжеты рубашки.
        - La mierda del toro!
        Я поднялся из-за камня и поднял ладони.
        - Стоп! Диего, стоп! Закончим дуэль. Хватит!
        Она посмотрела на меня яростным взглядом, швырнула в землю огненный всполох и поморщилась.
        - Согласна, закончим.
        Начертив символ “Z”, я погасил щит и пошёл обратно к испанке. К её чести, остыла она так же быстро, как и распалилась.
        - Что за дьявольские шутки, Констант? Где ты научился таким приёмам?
        Я пожал плечами.
        - Долго читал старые книги, только и всего.
        - Ну ты даёшь, - она покачала головой, - давно меня так не уделывали. Ты опасный человек, Констант, знаешь это?
        - Почему?
        - Выглядишь, как мальчишка, а коварен, как старый колдун из Авалона.
        Мы двинулись обратно в усадьбу.
        - Это ведь были деланные Знаки, да?
        - Угу, они.
        - Никогда не думала, что их можно рисовать так быстро.
        Несмотря на то, что Диего стала моим наставником, раскрывать секрет я не собирался. Кто знает, как дело обернётся в будущем? Да и мысль, что мне её подвёл князь Голицын, держалась в уме.
        - Я долго тренировался.
        Пока шли к усадьбе, я прокрутил в голове дуэль с испанкой и вспомнил сражение с Шереметевым. Выводы получились странные: маги с Талантом работали с эфиром хуже, чем деланные! Да, они были намного быстрее, энергии использовали выше, но сложных конструкций строить не могли. Мне даже не верилось, что такое возможно. Надо будет проверить эту гипотезу получше. Но только осторожно, чтобы не вызывать лишних подозрений. Предсказать реакцию Талантливых я не мог, а проверять на себе не очень-то и хотелось.

* * *
        Дома я переоделся и отправился к Лаврентию Палычу. Ещё на крыльце флигеля я услышал внутри шум и крики. Это что, мой тихий “лепрекон” так орёт вместе с орком? Они что, напились и решили выяснить, кто кого уважает?
        Стоило мне войти, как причина стала понятна - деньги. Управляющий готов был перегрызть горло за каждую копейку, тем более какому-то проходимцу-орку.
        - Зачем тебе столько мела, ирод?! - орал Лаврентий Палыч, брызгая слюной. - Ты его есть будешь?
        - Мел нужен…
        - Не нужен!
        - Чтобы писать на доске…
        - Ты бумагу заказал! Вот в ней и пиши! - “лепрекон” скрутил кукиш и показал Аполлинарию. - Выкуси, а не мел! Тебя учить наняли, вот и учи, чем дадено. Нечего тут баловство разводить.
        - Константин Платонович дал мне чёткие указания: организовать работу школы.
        - Вот и организуй, рожа зелёная!
        - А вы мне не даёте нужных средств. - Орк закипал, но пока держался, чтобы не перейти на крик. - Мел нужен. И карта нужна. И глобус. И…
        - А императорскую корону тебе не надо? Хлобус ему! Да, может, мне самому этот хлобус нужен, да я не позволяю лишний рубль потратить. Хлобус! Тоже мне, нашёлся богатей.
        - Позвольте!
        - Не позволю!
        - Я настаиваю…
        - Это Настасья Филипповна на рябине настаивает, а ты в тряпочку помалкивай, учитель.
        - Да как вы…
        Я хлопнул дверью, чтобы привлечь внимание спорщиков. Они разом обернулись и посмотрели на меня. Орк с облегчением, Лаврентий Палыч с раздражением.
        Не торопясь, я подошёл и подсел к столу, за которым они собачились. Кстати, даже ругаясь, они не прекращали пить чай из большого самовара и закусывать бубликами.
        - Ой, Константин Платонович, - очнулся “лепрекон”, - да не надо было, мы сами утрясём расходы и вам финальную смету принесём.
        - Я вижу, как вы утрясаете. Показывайте, какие у вас разногласия.
        - Вот, - Аполлинарий протянул мне лист бумаги с длинным списком, - я набросал самое необходимое.
        - Самое ненужное, - поджал губы Лаврентий Палыч.
        Я взял бумагу и пробежал глазами. Так-так, вполне разумный список для оснащения школы, если обучать не только чтению и счёту, но и дать основы естественных наук. Очень хорошее начинание, но углы стоит сгладить. Взяв перо, я поставил галочки напротив самых необходимых вещей.
        - Это закупить в первую очередь. Остальное в течение года.
        - А мела зачем столько?!
        - Писать на доске, - я усмехнулся, - так выйдет дешевле, чем переводить бумагу.
        - Ну если дешевле, - сдался “лепрекон”. - А хлобус тоже покупать?
        - Дался вам глобус, - орк закатил глаза.
        - А зачем в школе совиное чучело?
        Мне с трудом удалось не заржать в голос.
        - Лаврентий Палыч, глобус - это модель земного шара, а не чучело.
        - Да? - управляющий облегчённо вздохнул. - Тогда ладно, куплю.
        - Вот и отлично. А теперь я бы хотел добавить кое-что к плану по школе.
        Управляющий явственно застонал.
        - Устроим её здесь, рядом усадьбой.
        - Почему не в Злобино? Или в Архангеле.
        - Во-первых, ничего не придётся строить - отдадим под школу дальний флигель, он всё равно пустует. Во-вторых, самые способные будут проходить практику в мастерских, да и мне будет проще наблюдать за обучением.
        - Но…
        - А чтобы дети не таскались через лес, по деревням их будет забирать “школьная” телега. Запряжём Буцефала, и пусть забирает утром и развозит вечером.
        - Спасибо, - тон “лепрекона” стал язвительным, - что не собираетесь платить им за обучение.
        - Кстати, хорошая идея, Лаврентий Палыч. Я думаю, надо и правда стимулировать хорошую учёбу. Пусть родители в конце года получат рубль, если их ребёнок учится на отлично.
        Я думал, управляющего хватит удар. Он побледнел и чуть всплеснул руками.
        - Константин Платонович, да что же вы делаете?! Да разве так можно? Это же чистое разорение! Учить всякую шелупонь крепостную, да ещё награждать!
        - Ой, будет вам! Что за манера экономить на мелочах. Мастерская даст прибыли во много раз больше. А вот нанять рабочих со стороны будет накладно. Так что хватит, Лаврентий Палыч, прекращайте играть роль скряги.
        “Лепрекон” вздохнул:
        - Переигрываю, да? А Василий Фёдорович очень любил, когда я за каждую копейку возмущаюсь.
        - Я не дядя, вы уж извините. Так что, - я встал, - начинайте всё организовывать. Самое позднее через три недели школа должна работать.

* * *
        Дела накрыли меня с головой и поглотили всё свободное время. Каждый день по несколько часов я тренировался под руководством Диего. Она показала мне особый приём дыхания, позволявший контролировать Талант. По крайней мере, так она говорила.
        Ага, как же! Анубис только насмешливо колыхался, пока я вдыхал и выдыхал, фыркал и всем видом показывал, что к нему это не относится. Но команды всё же усваивал - стоило мысленно приказать “Фу!”, как он тут же становился паинькой и прекращал шалить. Да и “ссориться со злой тётей” Анубис не хотел после того, как получил несколько раз по носу.
        Диего фыркала и удивлялась, что я всё-таки справился. Между делом она призналась, что не надеялась меня хоть чему-то научить. Думала, будет купировать мои приступы и отдыхать, а пришлось полноценно учить. Так что я дышал, усваивал приёмы для дуэли и боевые премудрости.
        Между тренировками я взял Аполлинария, съездил в село Архангел и поговорил с отцом Андреем. Батюшка отнёсся к открытию школы с некоторым скепсисом, но обещал поддержать начинание. Апполинарий поначалу доверия у него не вызвал, но орк обещал явиться на исповедь и регулярно ездить на службу по воскресеньям. Может, он и не был слишком верующим, но портить отношения с церковью не желал.
        На обратном пути орк был задумчив, а потом заявил мне:
        - Простите меня, Константин Платонович.
        - За что?
        - Я думал, вы просто избалованный барчук, открывающий школу из прихоти. Здесь так частенько бывает - начитаются европейских идей, кидаются просвещать народ, а через месяц забрасывают. А вы, - орк посмотрел уважительно, - серьёзно подошли к делу. К крепостным относитесь как к людям, а не вещам. Прошу извинить меня покорно.
        - Извинения приняты, - я усмехнулся. - Во мне ведь тоже полно оркской крови, приглядитесь. Кстати, теперь уже ваша очередь отнестись к делу серьёзно и учить детей с полной выкладкой. Возьмите для начала подростков лет четырнадцати, погоняйте их по чтению, арифметике да присмотритесь. Мне нужны самые толковые для мастерской.
        - Сделаю.
        - Как отберёте хоть пяток умных, набирайте детей помладше и учите уже вдумчиво, не торопясь.
        - Я понял, Константин Платонович, не сомневайтесь.
        Вот так и крутился как белка в колесе. Следил, как достраивают мастерскую, занимался с Александрой, работал в кузнице с Прохором - у нас почти была готова первая пятёрка механических лошадей. Но среди бесконечных дел случались и неожиданности.
        Как-то вечером я застал испанку и Настасью Филипповну в гостиной. Дамы устроились у камина, пили рябиновку и на французском обсуждали европейскую литературу. Правда, исключительно любовную: “Памела”, “Тереза-философ”, “Новая Элоиза”. Я прислушался и сбежал оттуда подальше - сами знаете, я не ханжа, но когда они обсуждали некоторые сцены и повороты сюжета, меня бросало в краску. И ладно бы Диего, от неё всякого можно ожидать, но Настасья Филипповна!..
        Если в тихих омутах водятся черти, то у ключницы они хорошо откормленные, причёсанные и начитанные.

* * *
        От очередного занятия с Александрой меня оторвал Тришка.
        - Константин Платоныч, там это!
        - Что?
        - Едуть!
        Сколько ни пытался его научить не размазывать и докладывать по существу, так ничего и не получилось. Парень робел, начинал мямлить и даже заикаться.
        - Сейчас спущусь.
        Рыжая тоже хотела увязаться за мной, но я пресёк попытки на корню. Учиться, учиться и ещё раз учиться, как говорил профессор Юлианис, преподававший в Сорбонне теологию.
        Когда я вышел на крыльцо, из дрожек на грешную землю выбрался Бобров. Под левым глазом у Петра виднелся старый, ещё не сошедший фингал.
        - Это всё твоя испанка, - скривился он, заметив мой взгляд. - Кто же знал, что она не любит комплименты.
        - Радуйся, что синяком отделался. Мне она пообещала руки переломать, если допущу лишнего.
        - Может, не сомневаюсь, - кивнул Бобров. - Надо поговорить.
        - Я так и понял. Ты просто так не приехал бы.
        В кабинете сидела Александра, вычерчивая Знак, так что я отвёл гостя на балкон и попросил Настасью Филипповну принести нам чаю. Зная ключницу, кроме самовара будут ещё и всяческие закуски, тянущие на полноценный обед.
        - Что случилось? Шереметев собрался меня убить?
        - Наоборот, Костя. Уехал он в Казань по срочным делам. Полагаю, вернётся не раньше октября. Тебе срочно надо ехать в Муром.
        - Зачем?
        - Как это зачем?! Ты забыл? Оформить бумаги, как полагается, представиться в дворянском собрании, вписать в Реестр Талант, с градоначальником навести мосты. Надо ехать, Костя.
        Мне оставалось только вздохнуть - покидать усадьбу категорически не хотелось.
        Глава 3 - Муром
        - Уговорил. Муром, значит, Муром. Давай завтра утречком и съездим, чтобы вернуться к вечеру.
        Бобров расхохотался.
        - Костя, ты иногда как скажешь, хоть стой, хоть падай.
        - Что?
        - У тебя все дела займут не меньше пары недель. Это ты у нас ранняя пташка, а нормальные дворяне раньше полудня не встают. В дворянское собрание никто раньше заката не приезжает. Ха-ха, до вечера вернуться! Ой, насмешил!
        - Это что, в Муроме жить придётся?
        - Ну да. Чтобы в общество приняли, надо минимум на пару приёмов сходить, отдельно посетить тех, кто приглашать будет. Опять же, волокита с бумагами не на один день, даже если подмазать.
        Я закатил глаза. Как же я забыл - провинция! Здесь не торопятся, делают всё не спеша, полагая, что выпить чая важнее, чем оформить какую-нибудь бумагу. Возможно, по-своему они и правы, но мне от этого точно не легче.
        - Ты меня расстроил, Пётр. У меня занятия с Диего, Александру сейчас без присмотра оставлять нельзя. Придётся дом снять, чтобы все поместились!
        - Ой, какой дом, я тебя умоляю. Княгиня Марья Алексеевна зовёт тебя в гости.
        - Какая ещё княгиня?
        - Я тебе о ней рассказывал, сам у неё живу. Она хотела, чтобы ты обязательно у неё остановился.
        - Зачем?
        - Скучно ей. А ты лицо новое, свежее, княгине интересно с тобой пообщаться. А если Александру с Диего привезёшь, она будет вдвойне рада. Да не сомневайся, там такой домина, заблудиться можно.
        Бобров наклонился ко мне и перешёл на полушёпот:
        - Костя, Марья Алексеевна в муромском обществе имеет вес, она поможет с дворянским собранием. Будешь не какой-то помещик, а серьёзный человек, протеже княгини.
        Я вздохнул - не люблю чужие дома. Иные порядки, еда, кофий варят по-другому. С другой стороны, я туда не развлекаться еду, могу и потерпеть.
        - Уговорил, красноречивый ты наш. Поехали.
        - Замечательно! - Бобров расплылся в улыбке. - Давно хотел тебя вытащить достойно развлечься.
        - Сейчас прикажу собираться и поедем. Думаю, через час выдвинемся.
        Бобров сдавленно хрюкнул и скептически на меня посмотрел.

* * *
        Через час мы не выехали. И через два не выехали. Александра, ошарашенная новостью, что я беру её в Муром, металась туда-сюда, не зная, что собирать, и сияла от счастья. Настасья Филипповна решила, что меня просто необходимо приодеть для появления в обществе и срочно надо примерить, подшить, ещё раз примерить целый ворох костюмов. Тех самых, ни разу не надетых дядей. Я пытался отбрыкиваться, но ключница чуть ли не накричала на меня - мол, в приличное общество еду, надо показать себя, не уронить честь семьи. Проще было согласиться, чем спорить с упёршейся женщиной.
        Только двое были спокойны - испанка, наблюдавшая за суетой с улыбкой, и Таня. Но я ей тихонько шепнул, что она тоже едет. И орка приняла в метаниях самое деятельное участие.
        В конце концов выезд отложили на завтра. Меня приодели, и Настасья Филипповна вместе со всеми горничными кинулись готовить Александру. Поездка планировалась долгая, так что они всю ночь что-то шили, резали и гладили. Где-то там, в общем веселье, новый сарафан шила себе Таня. И даже Диего не удержалась и включилась в женскую суету, советуя и тоже что-то сооружая из ткани.
        Утром вся эта компания смотрела на меня красными от недосыпа глазами и требовала ещё день, а лучше неделю или две. Три! Пришлось рявкнуть на них - эдак я вообще в Муром никогда не попаду. Я приказал закладывать два экипажа и грузиться немедленно. И на все умоляющие взгляды ответил - будет нужда, пошьём что нужно в городе, портные там есть. А теперь быстро-быстро собираемся! Как это ничего не сложено? Бегом!

* * *
        Выехали мы после обеда. В одном экипаже я с Бобровым, в другом Александра и Диего. Таню я посадил к себе: нечего ей с возницей на ветру сидеть. Если кто-то против и косо смотрит, то это его проблемы - я, в конце концов, помещик, имею право возить свою крепостную где захочу.
        - Костя, - Бобров разлёгся на сиденье напротив и грыз травинку, - а во Франции девушки красивые?
        - Ты же был там, когда за мной приезжал, не смотрел, что ли, по сторонам?
        - Да что я там видел! Всё бегом, бегом, тебя нашёл и сразу обратно. Где уж тут разглядеть, кто вокруг ходит. Ну так что, красивые?
        - Разные, Пётр. За дворянок не скажу, не смотрел, а мещанки разные. Есть хорошенькие, есть страшные. А тебе зачем?
        - Родители пишут, мол, жениться мне пора и всё такое.
        - На француженке? Тебе здесь невест мало?
        - Да, понимаешь, родня у меня уж больно склочная. Сразу начнут ей про меня рассказывать гадости, настраивать. Обязательно будут через неё просить у меня, чтобы за племянников хлопотал: учиться не хотят, а я их пристраивай.
        - И?
        - Французский язык родственники не знают, вернее, так говорят, что она их ни за что не поймёт. И будет у меня тишь и благодать.
        - Тогда, лучше на катаянке женись.
        - Почему? - он даже привстал.
        - У них язык сложный, у нас его никто не знает. Так что ни родственники ей нашептать не смогут, ни она тебе. А про домашние дела ты ей жестами объяснишь.
        - Да ну тебя, - Бобров заржал, - катаянка, тоже скажешь. Слышал, они рис любят, а я его терпеть не могу. Да и глаза у них узкие, буду всё время думать, что она меня подозревает в чём-нибудь. Нет, останусь холостым пока. Мне и так неплохо.
        Он полежал ещё, сгрыз травинку до половины, и снова спросил:
        - Костя, ты в Италии бывал?
        - Неа, денег не было.
        - И я нет. Говорят, хорошо там, красиво, тепло. Культура всякая: храмы, фрески, статуи. Еда вкусная.
        Я пожал плечами - хорошо там, где нас нет. А стоит приехать, обязательно выяснится, что фрески облупившиеся, у статуй руки отколоты, а еда дорогая. Но говорить этого Боброву я не стал: пусть себе мечтает, полезно для развития воображения.
        - Пётр, ты лучше расскажи про княгиню.
        - Какую?
        - К которой мы едем. Марья Алексеевна, правильно?
        - Ага. А чего рассказать?
        - Из какого рода, что любит, какие взгляды, почему одна живёт.
        Бобров почесал переносицу.
        - Долгорукова она. Между прочим, с Талантом средней силы. Только… ммм… эксцентричная очень. Родственники за голову хватаются.
        - Сумасшедшая?
        - Костя, так никто не говорит, она же княгиня.
        - И в чём её эксцентричность?
        - Кошек держит, штук тридцать. Любит выпить рому, табак нюхает, в карты играет, сквернословит без стеснения. Обожает музицировать.
        - Прости, а музыка тут причём?
        - Эм, - Бобров поперхнулся, - увидишь. Вернее, услышишь.
        - Это всё?
        - Заводит молодых любовников, а потом со скандалом их бросает. Поселила у себя какого-то ниппонца с мечом - тот за ней ходит телохранителем, даже в спальню. Уже лет двадцать как освободила всех своих крепостных. Из них десяток семей выбились в купцы, но барыню свою не забывают, приезжают к ней с подарками, поддерживают деньгами.
        Бобров наклонился ко мне и перешёл на шёпот:
        - Ходят слухи, что она оскорбила матушку-императрицу. Вроде бы сказала, что такой прекрасной женщине нужен нормальный мужчина, а не напыщенные хлыщи-фавориты. За это её и сослали в Муром.
        - Серьёзно?
        - Я же говорю - слухи, точно никто не знает. Но она уже несколько лет из Мурома никуда не выезжает.
        - Понятно.
        Откинувшись на сиденье, Бобров замолчал, будто раздумывая. Он закрыл глаза и через минуту захрапел - укачало беднягу на муромских дорожках. Ну и ладно, пусть спит, уставший наш. Всё равно уже скоро приедем, до Мурома не слишком далеко.

* * *
        Вокруг особняка княгини раскинулся шикарный парк. Немного запущенный, но вполне симпатичный. В просветах между кустами мелькали мраморные статуи, дорожки, посыпанные песком, и беседки. Экипажи остановились у входа, и мы наконец-то выбрались на твёрдую землю. Под конец поездки меня тоже знатно укачало от тряски по колдобинам.
        Бобров, выскочив из экипажа, шепнул мне:
        - Подождите, я доложу княгине, что это вы. Проверю, что она не передумала, а то неудобно получится.
        Он рысцой взлетел по лестнице, а я прогулялся вокруг экипажа, разминая ноги.
        - Константин Платонович, - ко мне подошла Александра, - а какие у нас планы? Мы на бал поедем?
        - Пока не знаю. А что, так хочется?
        Рыжая покраснела.
        - Хочется. Никогда не была на настоящем балу.
        - Если будут приглашать - обязательно соглашусь и возьму вас с собой.
        Из дверей особняка вышла целая процессия слуг в ливреях и прошествовала к нам.
        - Урусов Константин Платонович и сопровождающие его лица, - громко возвестил самый напыщенный из них, - княгиня Марья Алексевна будет рада видеть вас у себя в гостях!
        И уже тише добавил:
        - Прошу следовать за мной. О багаже не беспокойтесь, мы позаботимся.
        Внутри особняка царила атмосфера лёгкой запущенности и общей расслабленности. Кое-где отвалилась лепнина, ковровые дорожки чуть потёрты, мебель заметно старая. Но в то же время чисто, пыли нигде не видно.
        Нас привели в большую гостиную, где во множестве горели магические свечи - пламя чуть с синевой и запаха нет совершенно. Навстречу нам поднялась женщина: роскошное платье из дорогой ткани, густо напудренное до белизны лицо, чёрная мушка на щеке, парик с длинными локонами. Сказать, сколько ей лет, было невозможно - то ли тридцать, то ли все семьдесят. А вот голос был звонкий, ничуть не старый.
        - Константин! Ну хоть кто-то из тёмной семейки решился заехать ко мне. Твой дядя только и обещал, а ты сразу ко мне. Молодец!
        - Ваше сиятельство, - я поклонился, - счастлив видеть вас.
        Княгиня левой рукой обмахивалась веером, а правую протянула мне. Я наклонился, чтобы поцеловать, и чуть не закашлялся от неожиданности - кожа на руке была зелёная. Точь-в-точь такого же оттенка, как у Тани. Княгиня была чистокровной оркой! Даже Анубис тихонько рыкнул под рёбрами, выражая симпатию к ней.
        - Так-так, - она забрала руку и шагнула к моим спутницам, - кто это с тобой?
        - Разрешите предста…
        - Сама посмотрю, - перебила она меня и выбрала первой жертвой Диего. - Та самая испанка? Слышала о тебе, кстати, плохое. Впрочем, обо мне тоже гадости говорят.
        Тут же переключилась на Александру.
        - А ты, милочка, Добрятникова, верно? По волосам вижу. Мария?
        - Александра, - моя рыжая ученица еле пискнула.
        - Да, старшая, верно? Помню твоего батюшку, пронырливый был юноша. Только нос совал, куда не следует.
        Она кинула взгляд на двери и заметила Таню, осторожно заглянувшую внутрь. В комнату ей входить было не положено, а посмотреть очень хотелось.
        - Эй ты! - строго крикнула княгиня. - Иди сюда!
        И тут же повернулась ко мне.
        - Твоя?
        - Да, Марья Алексевна.
        - Служанка? Крепостная?
        Я кивнул. Таня подбежала и встала как вкопанная, опустив взгляд в пол.
        - Так-так, - княгиня обошла её кругом, - так-так. Посмотри на меня.
        Она протянула руку, взяла Таню за подбородок и, подняв, заглянула в глаза.
        - Хорошенькая, ничего не скажешь.
        Обернувшись ко мне, она с хлопком сложила веер.
        - Мне нравится, чудесные гости. Идите, вам покажут комнаты. На ужин приглашаю тебя одного, нам есть о чём поговорить.
        Княгиня махнула рукой, и слуга у двери громко завопил:
        - Аудиенция окончена!
        Пожалуй, Бобров был прав - Марья Алексевна слегка не в своём уме. Впрочем, какая мне разница? Я на ней жениться не собираюсь, дела закончу и уеду обратно. А пока можно и сходить к ней на ужин: не такой уж и труд, а чудачества старой орки я потерплю.
        Комнаты, в которых нас поселили, оказались на разных этажах. Я на втором, а Диего с Александрой на третьем. Но жаловаться было грешно - мне выделили целые апартаменты: спальня, гостиная и кабинет. Удобно, уютно, хороший вид из окна. Оставалось только привести себя в порядок и спуститься на ужин. Даже представить себе не могу, какие у нас могут быть общие темы. Особенно такие, которые требуется обсуждать с глазу на глаз.
        Глава 4 - Присутственное место
        Тот же напыщенный слуга, оказавшийся мажордомом, проводил меня в столовую. Небольшую, по меркам этого дома, и уютную - стол всего на десять персон, шторы песочного цвета, мягкий свет волшебных свечей, по-домашнему потрескивающий камин.
        Пришлось подождать - княгиня появилась минут через двадцать в сопровождении ниппонца, о котором рассказывал Бобров. Невысокий, желтолицый человечек в чёрном халате с широкими рукавами. За поясом у него было два меча, короткий и длинный. Меня “телохранитель” окинул пронзительным взглядом, удостоверился, что опасности нет, и отрешённо уставился куда-то вдаль.
        - Прошу, - княгиня пригласила к столу, - садись и попробуй, что мой повар наготовил. Он обожает всякие “кассулэ” с “консомями” делать, да гости бывают нечасто.
        Я не стал отказываться и попробовал. А неплохо, очень даже вкусно.
        - Не обращай внимание, - хозяйка кивнула на ниппонца, - это Акира. Он не знает русского, так что при нём можно обсуждать всё что угодно.
        Ниппонец стоял за её спиной безразличный ко всему на свете и даже не моргал.
        - Мне спокойнее, когда он рядом, - княгиня чуть заметно грустно улыбнулась, видимо, что-то вспомнив. - Впрочем, неважно. Ужин на столе, не будем отвлекаться на всякую ерунду.
        Утолив первый голод, я отложил вилку и хотел задать хозяйке несколько вопросов. Но она опередила:
        - Какие у тебя планы, Константин? Балы, красавицы, дуэли?
        - Обойдусь без этих пунктов. Оформлю бумаги на поместье, впишусь в Реестр, схожу в Дворянское собрание.
        Она рассмеялась.
        - На последнем пункте тебя будут ждать как раз они - красавицы и танцы. Да и дуэль может нарисоваться. Но план хорош. Ты такой же деловой и целеустремлённый, как дядя.
        Тяжело вздохнув, княгиня сделала печальное лицо.
        - Жаль, что он так скоропостижно скончался. Некроманты живут долго, уж я-то знаю. Если бы не эта проклятая ссылка, он бы ещё лет сто протянул. Акира, - она подняла два пальца, сложенных вместе, - налей нам рому, мы должны выпить за Василия Фёдоровича!
        Ниппонец прекрасно понял команду. Взял в руки графин и наполнил два фужера. Ром был тёмный, слишком сладкий, на мой вкус.
        - Василий Фёдорович рассказывал обо мне?
        Вопрос был задан невинным тоном, но взгляд был оценивающий, жадный до ответа.
        - Увы, мы мало общались с дядей. Я приехал из Парижа слишком поздно.
        Она покивала головой, будто соглашаясь со мной.
        - Филипповна всё ещё ключница?
        В её голосе послышалось что-то неуловимое. То ли вражда, то ли старая ревность.
        - Служит. Василий Фёдорович приказал не увольнять её.
        - Ну да, конечно. Я так и думала.
        Нет, это действительно была ревность. Какие интересные подробности всплывают! Я почувствовал себя археологом, раскопавшим старинный замок - любовь, вражда, измена, всё было здесь, главное, заметить старые следы, не стёртые временем.
        - Константин, а расскажи про Париж, - она внезапно сменила тему. - Ты видел торжественный выезд Людовика Пятнадцатого?
        Пришлось вспоминать, как король почтил своим присутствием Сорбонну. Княгиня внимательно слушала, кивала, делала забавные замечания.
        - Ходят слухи у него есть… Как это… Ммм… La chatouille.
        - “Дразнилка”, - я улыбнулся, - бездонная шкатулка, где он держит казну.
        - Да-да, именно!
        - Увы, не видел. Но слышал, что её делали магистры Сорбонны.
        - Ах, ты же деланный маг, я помню! Скажи, а ты мог бы сделать такую?
        - Неожиданный вопрос.
        Княгиня снисходительно усмехнулась, будто говоря: мальчик, я старая светская львица, я могу засыпать тебя неожиданностями, вопросами с двойным смыслом и выудить любую информацию.
        - Пожалуй, смог бы. Пришлось бы повозиться, подобрать расклады Знаков, немного поэкспериментировать, но да, смог бы. Не вижу препятствий.
        - Замечательно! Ты настоящее сокровище. Недаром Шереметев был так зол на выходку своего мальчика.
        - Что, простите? Шереметев…
        - Ах, не сейчас, - она отмахнулась с улыбкой, - слишком скучная тема. Константин, у меня есть к тебе просьба.
        - Для вас, Марья Алексевна, постараюсь выполнить, если это в моих силах.
        - Давным-давно, - она сбавила тон, заставляя меня наклониться к ней и прислушаться, - я была достаточно близка с Василием Фёдоровичем.
        По её губам скользнула грустная улыбка.
        - И у него должны были остаться мои письма вместе с одной вещью, которую я дарила ему. Тебе они не нужны, а мне дороги как память.
        - Вернувшись в усадьбу, я найду их и пришлю вам.
        Она склонила голову, благодаря меня.
        - Буду очень признательна.
        Мы ещё поболтали с ней о ерунде и закончили ужин. Я запомнил её слова о Шереметеве и решил позже выяснить, что она имела в виду. Вдруг это окажется важно.

* * *
        Утром ко мне явился Бобров в самом замечательном настроении.
        - Как тебе здесь? Хорошо, да? Почти как у тебя в имении.
        - Обижаешь, у меня лучше. Поедем оформлять бумаги?
        - Костя, ты как не русский прям. Чиновники раньше полудня и не приходят. После обеда надо ехать, не раньше.
        - Понятно. Значит, есть время на занятия.
        Бобров вздохнул.
        - Скучный ты человек, Костя, ей-богу. Другие на твоём месте в театр бы поехали, пирушку закатили, не знаю, да хоть застрелили кого-нибудь. А ты - заниматься.
        Я развёл руками.
        - Прости, дружище. Я хотел ради твоего веселья подстрелить Шереметева, но он уехал из города, сам знаешь. Кстати, а здесь правда есть театр?
        Громогласно заржав, Бобров хлопнул меня по спине.
        - Шутник, ой, шутник. Ну какой театр в этой провинции? Нет, конечно. Хотели строить, но денег так не собрали. Ладно, занимайся своими важными делами, а я к княгине схожу, она лучше тебя развлекаться умеет.
        Не вижу повода для иронии - дела и правда были важными. Во-первых, тренировка с Диего. Анубис всё ещё своевольничал, хоть и меньше, а мне не хотелось бы случайно спалить особняк княгини. Во-вторых, я битый час просидел с Александрой, вычерчивая Знак тишины. Фигура сложная, вредная и требовательная. Думаю, после того как она научится его рисовать, можно будет давать ей в руки настоящий small wand.
        Уже после обеда я приказал подать экипаж и поднял с дивана лентяйничающего Боброва. Ненавижу оформлять документы, но надо, значит, надо.

* * *
        Присутственное место, как его обозвал Бобров, оказалось кирпичным зданием, в котором, как тараканы, гнездились чиновники. Большие и маленькие, усатые и бритые, тощие и толстые. Причём одни бегали с бумагами в руках, а другие сидели с важным видом за столами, старательно изображая занятость. Свято уверенные в своей нужности и незаменимости, они плевать хотели, кто перед ними: что дворянин, что купец, что крестьянин, - всё равно. Встань в очередь и жди, когда тебя соблаговолят принять. Кстати, с трёх до четырёх у них совещание, с четырёх до пяти перерыв на чай, а с пяти до шести они принимают людей по протекции.
        Нет, ясное дело, если ты князь или граф, человек имеющий вес, то тебе выпишут всё что нужно без промедления, но всякая “мелочь” должна почувствовать, что она стоит ниже чиновника. Прямо перед нами один провинциальный барин устроил скандал, что его маринуют уже три часа. Так на него налетели клерки и утихомирили, чуть не затоптав. Ёшки-матрёшки, да сколько же времени мне придётся здесь провести?
        - Да, Костя, - Бобров тяжело вздохнул, - погоняют они нас. Будем неделю ходить собирать разные бумажки.
        Я кивнул. Вдобавок на меня давили Печати, наложенные на здание, - ни один маг не смог бы здесь колдовать. Наверняка их ставили в расчёте на Талантливых, но и на меня действовало.
        - Придётся подмазывать каждого встречного, чтобы до конца года не ждать, - на этот раз вздохнул я.
        - Спокойно, Костя, мы сейчас подмажем правильно и точечно.
        Пристально следя за бегающими клерками, Бобров обратил внимание на одного типчика - худого, даже субтильного, в потёртом костюме, но с очень хитрой рожей. Левый глаз у него был слегка прищурен, так что казалось, будто он прицеливается в каждого просителя.
        Решительно раздвинув толпу, он поймал этого мелкого чиновника за локоть и отвёл в сторону.
        - Добрый день, милейший. Пётр Бобров, к вашим услугам.
        Вырваться из хватки Боброва не получилось, и ему пришлось тоже представиться.
        - Молчалин, Иван Александрович. Коллежский регистратор.
        - Уважаемый Иван Александрович, у нас очень, очень срочное дело.
        - Ничем не могу помочь, вы же видите…
        Бобров сунул ему в ладонь пять рублей.
        - Очень срочное!
        - Ах, настолько срочное, - левый глаз чиновника открылся, а правый наоборот прищурился.
        - Вот прям срочней некуда. Войдите в наше положение и посодействуйте оформлению бумаг.
        Ещё пять рублей перекочевало в потную ладошку.
        - Вижу, вы и впрямь нуждаетесь в помощи.
        - Очень, милейший Иван Александрович, очень. И готовы всемерно выразить нашу признательность.
        - Давайте ваши бумаги, я посмотрю.
        Он пробежался взглядом по документам и кивнул.
        - Да, вижу, случай обычный, придётся…
        Бобров вложил ещё что-то в руку чиновника.
        - Стойте здесь, я сейчас вернусь.
        Молчалин умчался куда-то, а мы остались. Впрочем, долго ждать не пришлось, через каких-то двадцать минут он снова появился рядом.
        - Мой начальник, Пётр Исаакиевич, тоже желает убедиться, что дело срочное. Не меньше, чем я.
        Теперь уже я незаметно сунул ему в руку деньги. Молчалин кивнул и снова исчез. В общем, пришлось немного разориться. Но всего за полтора часа документы на владение поместьем, крепостными и усадьбой оформили в лучшем виде. Подозреваю, что Молчалин погрел руки больше всех, но да ладно. Главное, я не застрял здесь, бегая с бумажками. Хотя честно скажу, - терпеть не могу таких взяточников и бюрократов. Моя воля - разнёс бы этот тараканник на мелкие щепки.
        - Всё, идём, - Бобров потянул меня к выходу, - видеть эти рожи уже не могу. Откуда они только берутся, а? Сколько ни встречаю в России чиновников - везде одно и то же.
        - Думаешь, в Европе по-другому? То же самое, Пётр, то же самое. Даже выражение лиц такое же надменное.
        - Серьёзно? А я думал, хоть где-то порядок. Эх, Костя, прямо разочаровал ты меня.
        Мы наконец-то выбрались из присутственного места через толпу просителей. Я откровенно сочувствовал этим беднягам, которым только предстояло пройти все круги бюрократического ада.
        - Хорошо как, - Бобров глубоко вдохнул, - воздух чистый, свежесть. Вот потому, что они в духоте сидят весь день, у них рожи такие обрюзгшие и вялые.
        - Побойся бога, Пётр, если чиновники начнут дышать свежим воздухом и станут бодрыми, страна не переживёт их нашествия. Пусть сидят взаперти для всеобщего спокойствия.
        Посмеиваясь, мы двинулись к экипажу. Но не успели пройти и половины пути, как наперерез вышли трое юношей. Дворяне по виду, они были возбуждены и решительны: перегородили нам путь с самым недобрым видом.
        - Вы Урусов? - резко спросил старший из них.
        В груди зашевелился Анубис, всегда готовый к драке.
        - Не имею чести вас знать, сударь.
        - Отвечайте, вы Урусов?
        - Я не отвечаю на вопросы незнакомцев, особенно таких невежливых.
        Он вспыхнул, посмотрев на меня с дикой ненавистью.
        - Белинский, Василий Григорьевич. Дворянин.
        - Предположим. Да, я Урусов, и что?
        Юноша нервно дёрнулся, вытащил из кармана и швырнул в меня перчатку, которая пролетела над моим плечом, - мне даже не пришлось уклоняться.
        - Вы подлец! Я вызываю вас на дуэль!
        - Сударь Белинский, - я насмешливо улыбнулся, - боюсь, я не могу принять ваш вызов.
        - Трус!
        - А вы невежа, сударь. Дуэль - дело чести, а я вас первый раз вижу. Потрудитесь объясниться, прежде чем вызывать.
        Глаза Белинского сузились.
        - Вы бесчестно убили нашего друга Вадима Петровича Шереметева. Вы негодяй и подлец, сударь! Этого достаточно или вы трус без чести?
        Ах вот оно что, миньоны Шереметева. Понятно, кто их натравил на меня.
        - Достаточно. Это ваши секунданты?
        Двое других юношей сделали шаг вперёд.
        - Добролюбов Александр Николаевич. Я тоже вас вызываю!
        - Иван Дмитриевич Писарев, и я требую сатисфакции!
        - Боитесь, не справитесь по одному? Будете драться против меня сразу втроём?
        - Следите за языком, сударь! Мы будем драться по очереди, как дворяне, а не убийцы, в отличие от вас.
        - В таком случае, потрудитесь прислать секундантов, - я с издёвкой поклонился им, - а теперь разрешите откланяться, я очень спешу.
        Глава 5 - Канделябры
        - Костя, вообще-то, я шутил насчёт “застрелить”.
        - Если ты не заметил, это не я начал, и без этого развлечений хватает. Кстати, будешь моим секундантом?
        - Обижаешь. Конечно буду!
        - Вот и чудненько, договорись, пожалуйста, на завтра. Не хочу откладывать в долгий ящик.
        Экипаж тряхнуло на очередной яме, и мы замолчали. Бобров смотрел в окно, морщился и о чём-то думал.
        - Это я накаркал.
        - Ой, брось, Пётр. Ты же видел - эти дураки меня специально ждали, чтобы вызвать. Спокойно, всё будет хорошо. Ты же знаешь, как я стреляю.
        - Знаю, - Бобров кивнул, - но на дуэлях всякое бывает.
        Я пожал плечами - двум смертям не бывать, одной не миновать. Хотя умереть сейчас будет очень не вовремя, у меня планы на долгую интересную жизнь.
        Стоило вернуться в особняк княгини, как нам навстречу выскочил мажордом.
        - Господа, Марья Алексевна желает вас видеть. Прошу следовать за мной!
        Долгорукова приняла нас в большом зале, больше подходящем для балов, чем для разговоров.
        - Никаких сомнений, - в голосе княгини звучал сарказм, - ты действительно племянник Василия Фёдоровича. Это же надо, и дня не провёл в Муроме, а уже тройная дуэль. Дядя мог бы гордиться, такая прыть в его стиле.
        Всегда поражался, как быстро разносятся слухи. Мы ведь нигде не задерживались, а княгине уже доложили.
        - Увы, от меня ничего не зависело. Молодые люди искали меня, чтобы бросить вызов.
        - Искали, значит? Константин, а может, ты внебрачный сын Василия Фёдоровича? Он тоже всегда разводил руками - мол, сами хотели драться. Даже царь Пётр удивлялся такой способности. И самое поразительное, что ты абсолютно спокоен.
        - Я хорошо стреляю.
        - Может быть, не сомневаюсь. Но ты понимаешь, во что вляпался?
        Княгиня подошла ко мне и хмуро посмотрела в глаза.
        - Три поединка подряд - это большой риск. Но даже если ты выйдешь победителем, знаешь, что будет? Убьёшь троих мальчишек и получишь славу мясника. Родственники после кровавой расправы нажмут на все рычаги, чтобы сослать тебя в Сибирь. Ты этого хочешь?
        - Я…
        - Даже если у них не получится, тебя не примут ни в одном приличном доме. Понимаешь?
        - Да, нехорошо получается.
        - Нехорошо?!
        Она протянула руку и ткнула меня пальцем.
        - Ты точно человек? Попал в сложное положение и спокойно говорит “нехорошо вышло”. А может, ты кадавр?
        - Кто?!
        - Мертвяк - дядя тебя воскресил и за племянника выдал.
        Глядя на моё вытянувшееся лицо, княгиня рассмеялась:
        - Да шучу я, шучу. А то ишь, невозмутимый, как статуя. Думай, что будешь делать. Голова у тебя молодая, светлая, должен выкрутиться.

* * *
        Ночью я проснулся от странных завывающих звуков. Будто кто-то тянул десяток котов за хвосты, да ещё и подпевал им гнусавым голосом. Что за ерунда непонятная? Неприкаянная душа мучается? Боброву с животом стало плохо?
        Я попытался заснуть, но жуткие звуки пробирали до костей. И вроде негромко слышно, а спать невозможно. Попробовал накрыть голову подушкой, но и это не помогло - завывание доставало и там, только ещё и дышать нечем. Пришлось встать, одеться и идти на поиски источника гадостного шума.
        Для начала поднялся на третий этаж, но там было тихо. Спустился на второй и прошёлся в оба крыла - звук был рядом, но ни тише, ни громче не делался. Ладно, будем искать на первом.
        Странная акустика у этого дома. В столовой было тихо, как в могиле, а в гостиной, что сразу за ней, звук налился силой и драл по нервам не хуже скрипа железа по стеклу. Я распахнул следующую дверь, вышел в коридор, но там звук неожиданно пропал. Да ёшки-матрёшки! Может, это у меня галлюцинации? Что за ерунда здесь творится?
        Наудачу я пошёл в левое крыло, и неожиданно звук стал усиливаться. Ага, вот ты где! Я распахнул дверь и замер на пороге.
        - Марья Алексевна? Простите…
        Княгиня обернулась. В чепце и ночной рубашке, она сидела на пуфике, обняв руками арфу. Зелёное лицо без белил делало её похожей на Настасью Филипповну.
        - Не хотел вам мешать, ещё раз прошу прощения. Мне послышалось…
        - Музыка? - она лукаво и немного пьяненько прищурилась. - Уснуть не можешь?
        - Ну… Не уверен, что это была музыка.
        - Зайди, - скомандовала она, - и дверь закрой.
        Я выполнил её просьбу.
        - Садись, - княгиня указала на кресло. - Ром будешь?
        - Нет, спасибо.
        - А я буду, - тяжело вздохнув, она взяла бокал, - бессонница у меня.
        - Сочувствую.
        - Но как выпью, сразу тянет музицировать.
        Она вздохнула и провела пальцами по струнам. Ы-ы-ы! Тот самый звук!
        - Чёртовы эльфы, - княгиня скривилась, - их наследие.
        - В каком смысле?
        - Я, дружок, на четверть эльфийка, чтобы ты знал. Вот и тянет к этой дуре, - княгиня шлёпнула ладонью по раме арфы, - а слуха нет. Мучаюсь, страдаю, но ничего не могу с собой поделать. Почитай каждую ночь музицирую.
        Зелёные пальцы пробежали по струнам. Ёшки-матрёшки, такую “музыку” надо в качестве пыток использовать - пять минут и любой расскажет грехи с самого рождения.
        - Иди спать, - княгиня усмехнулась, - вон там на столике затычки, так ты в уши их вставь. Заснёшь как миленький.
        - Спасибо.
        - Иди, говорю, а то перекошенным лицом всё удовольствие портишь.
        Я взял затычки, ещё раз поблагодарил и пошёл к себе. Надо же, эльфийка на четверть. Никогда бы не подумал, особенно по цвету кожи. Кстати, теперь понятно, почему родня с ней не живёт. Будь у меня такая тётушка с арфой, я бы тоже сбежал подальше.

* * *
        Утром ко мне постучался мажордом.
        - Константин Платонович, - с поклоном обратился он ко мне, - приехали секунданты. Возможно, вам будет интересно лично поговорить с ними.
        - Благодарю, милейший. Проводи меня.
        У нас была договорённость с Бобровым, и чуть позже он всё равно бы пригласил меня. А мажордом умница, сообразил заранее.
        В гостиной кроме Боброва собрались Марья Алексевна, Диего и Александра. Секунданты, худощавый тип с желчным лицом и молодящийся толстяк, смотрели на меня с любопытством и жалостью.
        - Поскольку, - начал бубнить худой, - на поединок вызвали вас, вы можете выбрать оружие и место схватки.
        О как! Эти ребятишки ещё и Талантливые. В грудь чувствительно толкнуло - Анубис хотел померяться силой и подбивал меня согласиться на магическую дуэль.
        - Господа, - вмешался Бобров, - предлагаю сторонам уладить дело миром.
        - Не может быть и речи, - прищурился худой, - вызов брошен и его нельзя отозвать. Выбирайте оружие, сударь: “громобои”, шпаги, Таланты?
        - Нет, - я улыбнулся, как можно любезнее, - раз дуэли будет три, надо выбрать что-то более подходящее. Думаю…
        Княгиня буравила меня взглядом, ожидая, как я стану выкручиваться. Сейчас покажу, как серьёзное мероприятие легко превратить в фарс.
        - Мы будем драться на канделябрах.*
        [*От автора: в истории дуэлей случалось много курьёзных случаев. Дрались на канделябрах, бильярдных шарах (закончилось смертью от попадания в голову), топорах (противники устали и помирились), тростях, бритвах, таблетках (отравленных) и сосисках. Был случай, когда в качестве оружия использовались пушки.
        Между офицерами дуэль на “экзотическом” оружии была маловероятна, а вот между гражданскими лицами такое случалось. Главным был сам факт защиты чести, а не способ. Дуэльные кодексы (кстати, необязательные) не накладывали ограничения на оружие и оставляли его согласование на секундантах).
        Так что выбор канделябров из исторической канвы не выбивается. Если бы роман был юмористический, Костя выбрал бы балалайки.]
        - Что?!
        - Вы издеваетесь?!
        - Да как можно!
        - Вы оговорились?
        - Я ослышался?
        За спиной сдавленно хихикнула Александра. Княгиня ошарашенно подняла брови, а Бобров прикрыл рот рукой и выпучил глаза, еле сдерживая смех.
        - Ни в коем случае. Я выбираю в качестве оружия канделябры.
        - Это неуважение!
        - Деритесь как мужчина! - худой вытянулся ещё сильнее. - Вы трус!
        Прищурившись, я сделал шаг вперёд.
        - А вот теперь вы оскорбили меня, неуважаемый как-вас-там. Я требую сатисфакции!
        Худой побледнел и отшатнулся.
        - Я не…
        - Немедленно. Пётр, принеси “громобои”, мы будем стреляться сейчас.
        - Вы не можете…
        - Могу. На такие оскорбления я отвечаю только выстрелом.
        - Костя, - Бобров схватил меня за локоть, - Костя, нехорошо убивать секунданта.
        - Ерунда, останется второй. Неси оружие!
        - Костя, не стоит.
        - Стоит! Я в Париже за меньшее убивал. Mille diables! Неси!
        Бобров повёл себя ожидаемо - вначале попытался меня остановить, но затем тяжело вздохнул и пошёл за парой дуэльных “громобоев”. Я слегка переигрывал, изображая гнев, но, к счастью, этого никто не заметил.
        - Марья Алексевна, мы можем воспользоваться вашим садом?
        - Зачем же? Стреляйтесь прямо здесь, - княгиня выглядела крайне довольной. - В саду прохладно, а я хочу посмотреть.
        - Марья Алексевна, - к ней подскочил худой, - вы считаете, это допустимо?
        - Конечно, вы оскорбили Константина, он имеет право потребовать удовлетворения. Кстати, я слышала, стреляет он действительно превосходно.
        Худой побледнел ещё больше.
        - Он никогда не промахивается, - влезла Александра. - Константин Платонович за сто шагов убивает прямо в сердце, я сама видела.
        Ах, моя умничка! Рыжая оказалась той соломинкой, переломившей спину верблюду. Худой пошептался с толстяком и подошёл ко мне.
        - Константин Платонович, я готов принести извинения. Разгорячился, сказал не подумав. Я вижу, вы очень смелый человек. Прошу простить меня.
        - Извинения приняты, - я пожал ему руку, - коли инцидент исчерпан, вернёмся к условиям дуэли с тремя горячими молодыми людьми.
        В комнату вошёл Бобров с пистолетной шкатулкой в руках.
        - Уже не надо? Зря только бегал. На всякий случай, я их тут оставлю, вдруг пригодятся.
        Только княгиня выглядела недовольной. Ей действительно хотелось посмотреть, как мы будем стреляться.
        - Канделябры, вы говорите? - толстяк отодвинул худого. - А что, мне нравится. Свежо, оригинально, ново. Какие? Под три, пять свечей?
        - Без разницы, главное, чтобы одинаковые были.
        - Найдём, - толстяк улыбнулся. - Константин Платонович, я прямо рад, что вы приехали в Муром. За один день так всполошить наше болото - прямо загляденье.
        Выбирать место и время дуэли я свалил на Боброва. Отошёл в сторонку к буфету и налил себе бокал из первой подвернувшейся бутылки. Получилось! Не думал, что секунданты так легко согласятся на канделябры. Это в Париже одно время было модно драться на чём попало, а в России царили суровые нравы, когда дуэль в большинстве случаев заканчивалась смертью. Бобров мне рассказал как-то, что самые непримиримые враги стреляются “через платок” - левыми руками держатся за углы небольшого платка и палят практически в упор. Не знаю, видимо, я ещё не достаточно русский, чтобы понять такое смертоубийство.
        - Константин, налей мне тоже, - княгиня смотрела на меня чуть прищурившись. - Ты меня удивил. Таких кунштюков даже Василий Фёдорович не выкидывал. Канделябры! Сам придумал? Молодец.
        Я пожал плечами.
        - Жить хочется, желательно без пятна на репутации.
        - Умно, не спорю. Даже если ты их прибьёшь до смерти, дуэль будут вспоминать как курьёз, а не бойню.
        Она залпом выпила бокал рома, занюхала долькой лимона и блаженно улыбнулась:
        - Не забудь сказать мне, когда дуэль. Тоже подъеду, хочу посмотреть.
        - Обязательно.
        Всё интересное закончилось, и Марья Алексевна удалилась по своим загадочным делам. Следом ко мне подошла Диего.
        - Ты слишком самоуверен.
        - Прости?
        - Я правильно поняла, что эта троица настроена тебя убить?
        - Да, есть такое.
        - Не думал, что если ты будешь выигрывать, они могут пойти на подлость?
        - Кхм, - я поперхнулся от такой мысли.
        - Пока ты будешь занят фехтованием на “подсвечниках”, - она снисходительно хмыкнула, - тебя могут убить магией. Ты не настолько тренирован, чтобы прикрыться от внезапного удара. Впрочем, пистолетная пуля тоже подойдёт.
        - Как-то бесчестно звучит.
        Диего пожала плечами.
        - Твоя жизнь, тебе решать. Втроём на одного тоже не слишком благородно.
        С такой точки я дуэль не рассматривал. В Сорбонне студенты дорожили “дуэльной честью”, и случаев нарушения дуэльного кодекса практически не было. А вот эта троица и вправду может напасть со спины. Необязательно, но такой шанс надо предусмотреть. И что-то придумать для защиты. Но что?

* * *
        Наконец секунданты уехали, Бобров и Диего куда-то ушли, а я подхватил Александру под руку.
        - Идёмте со мной.
        Она удивлённо кивнула.
        - А куда?
        - В мои комнаты.
        Рыжая странно посмотрела на меня.
        - Дадите мне внеочередной урок?
        - Вроде того. Идёмте, сударыня, у нас мало времени.
        Мы поднялись на второй этаж. Два поворота по коридору, и я впустил девушку в мои апартаменты.
        - Заприте дверь.
        Она послушно повернула ключ в замке. Обернулась и замерла, увидев, что я скинул камзол и снимаю рубашку.
        - Константин Платонович!
        Рыжая залилась краской.
        - Я… Я не могу… Вот так… Сразу…
        Глава 6 - Знак тишины
        - Александра, успокойтесь. Никто на вашу честь не покушается.
        В глазах рыжей мелькнуло разочарование.
        - А…
        - Мне нужна ваша помощь. Подойдите.
        Я протянул ей небольшую коробочку.
        - Держите. Не стесняйтесь, там угольки. Сейчас вы будете рисовать на мне.
        Девушка хихикнула.
        - Соберитесь, Александра.
        - Простите.
        - Ваша задача - нарисовать у меня на груди Знак тишины. Дело важное, подойдите со всей возможной ответственностью.
        - Константин Платонович, я его плохо рисую! - рыжая испугалась.
        - Что делать, Александра, что делать. Вам придётся напрячься и прыгнуть выше головы. От того, как вы справитесь, зависит моя жизнь.
        Она закусила нижнюю губу, посерьёзнела и кивнула.
        - Отлично. Задача у вас такая - в центре должен быть Знак тишины. А вокруг семь Печатей силы. Сейчас покажу, как делать связку.
        На листе бумаги я вычертил нужный рисунок.
        - Константин Платонович, может, я сначала потренируюсь?
        - В большинстве случаев у деланного мага есть только один шанс сделать правильно. Без тренировок, проб и права на ошибку. Вы хотели стать магом? Считайте это экзаменом на пригодность. Справитесь - будете учиться дальше.
        - А если нет?
        - Вам не у кого будет учиться.
        - Ой!
        - Начинайте, Александра.
        Глаза рыжей сузились. Она сверилась с рисунком и открыла коробочку. Осторожно взяла уголёк и стала намечать контуры Знака.
        - Константин Платонович, будет лучше, если вы ляжете. А то вы шевелитесь, и я сбиваюсь.
        Пришлось мне лечь на кровать. Александра села рядом, нахмурилась и принялась чертить знак. Несколько раз она ошибалась, стирала пальцами линию и проводила снова. Поначалу девушка с опаской прикасалась ко мне, но потом вошла во вкус.
        - Готово, Константин Платонович.
        - Так, сейчас посмотрим.
        Я встал, подошёл к настенному зеркалу и стал себя разглядывать. Хорош гусь - грудь разрисована чёрным, серые разводы кое-где, прямо как языческий жрец перед ритуалом.
        - Вот здесь надо круче изогнуть линию. А здесь контур не замкнут.
        Александра тут же подправила рисунок.
        - Отлично. А теперь перейдём к главному.
        Кобура висела на спинке стула, и я вытащил из неё новенький small wand.
        - Держите, Александра.
        - Ой!
        - Что такое?
        - Он такой… Такой… Великолепный!
        - Все восторги потом. Ваша задача повторить нарисованные линии эфиром, чтобы получился настоящий Знак и Печати.
        Рыжая посмотрела на меня с ужасом.
        - Константин Платонович, я не могу.
        - Можете.
        - Не могу! Это же… Это… По живому вам надо делать!
        - Именно, моя дорогая. И вы будете предельно внимательны и осторожны.
        - Константин Платонович!
        - Александра. Кроме вас это сделать некому. Я не могу класть эфир сам на себя из-за помех Таланта. Других деланных магов в округе нет, остаётесь только вы.
        - Я не справлюсь!
        Пришлось взять её за руку, пристально заглянуть в глаза и ровным голосом сделать внушение:
        - Саша, мне нужна твоя помощь. Я тебя взял в ученицы не за красивые глаза. Ты умничка, ты обязательно справишься. Кроме тебя некому это сделать.
        - Правда?
        - Что именно?
        - У меня красивые глаза?
        Ёшки-матрёшки, кто надоумил меня взять в ученицы незамужнюю девицу? Мысли у неё только об одном.
        - Красивые. Но сейчас мне нужны не они, а ваши ум и руки. Соберитесь и приступайте.
        Ей потребовалась минута, чтобы сконцентрироваться на задаче.
        - Ложитесь, я буду пробовать.
        - Не пробовать, делать. Второй попытки не будет.
        Я отодвинул подушку и устроился на кровати.
        - Приступайте.
        Глаза девушки расширились, когда на кончике small wand вспыхнул язычок эфира. Она склонилась надо мной и прочертила первую линию.
        А-а-а! Как же это больно! Будто воткнули раскалённый нож и теперь не торопясь распарывают кожу. Видимо, рыжая увидела моё напряжённое лицо и участливо спросила:
        - Больно? Надо терпеть, мы только начали.
        Спасибо тебе, добрая девочка, за хорошие новости. Подбодрила, называется. Даже Анубис недовольно заворчал, но вмешиваться не стал - если хозяин делает, значит, нужно.
        - Терпите, Константин Платонович, не дёргайтесь. Сейчас вот так, ещё линию проведём, и ещё одну, и следующую.
        А что делать, пришлось сжать зубы и стараться не шевелиться. Чтобы отвлечься от боли, я думал над магической связкой, которая должна появиться у меня на груди.
        В принципе, ничего неординарного в ней нет - гарантированный щит от любой магии. У него только три недостатка: во-первых, его надо рисовать заранее; во-вторых, он одноразовый; а в-третьих, при себе можно носить только одну штуку. Ударили тебя магией? Щит прикроет, но в следующий раз придётся использовать новый. Обычно такие штуки рисуют на стальных дисках и вешают на шею. Но у меня под рукой ничего подходящего не было, только собственная кожа.
        Ы-ы-ы! Да что же она делает?! Садистка!
        - Уже заканчиваю, Константин Платонович, самую чуточку осталось.
        Я сжал зубы - под конец боль стала невыносимой. Ёшки-матрёшки, ни за что больше не соглашусь на такую процедуру. Кто предложил? Я сам себе? Выпороть бы этого “себя”, чтобы в другой раз думал.
        - Вот и всё, я закончила.
        Резко, будто её выключили, боль исчезла. И от этого стало так легко, что казалось - я сейчас взмою под потолок и буду там кружить, как здоровенный мотылёк.
        - Константин Платонович, с вами всё в порядке?
        - Нормально. - Мой голос чуть хрипел, будто я напился ледяного кваса. - Уже нормально.
        Подняться оказалось легко, будто и не было никакой мучительной процедуры. Я опустил взгляд: и следа не осталось, даже угольные линии исчезли. Только если взглянуть мажьим взглядом, был виден узор эфира, спрятавшийся под кожей.
        - Ой, совсем всё пропало.
        Александра покачала головой и провела ладонью по моей груди. Эдак задумчиво вверх, вниз, снова вверх. Мне, конечно, было приятно, вот только слишком уж это выходило за рамки ученичества рыжей.
        Она и сама поняла, что делает что-то не то. Покраснела, опустила голову и спрятала руки за спиной.
        - Я пойду, Константин Платонович, да?
        И не дожидаясь ответа, быстренько засеменила к двери.
        - До свидания, Константин Платонович.
        Мой ответ достался уже закрытой с другой стороны двери. Эх, Александра, Александра. Наивная девочка, обещающая вырасти в зубастую хищницу. По крайней мере, задатки у неё есть.

* * *
        По моей просьбе Бобров договорился, чтобы дуэль состоялась на рассвете. На мой вкус самое удобное время - лишних глаз нет и не остаётся времени нервничать. Отстрелялся утром и свободен. А то, скажем, убили тебя на поединке вечером, и выходит, что ты целый день заморачивался делами зря. Так что на улице ещё стояли сумерки, а я уже спустился в гостиную и ждал Боброва.
        - Константин Платонович, а вы когда выезжаете?
        В комнату вошли Александра и Диего.
        - Минут через десять, как Пётр будет готов.
        - Мы с вами поедем.
        - Простите?!
        - Мы хотим это видеть, - усмехнулась Диего.
        - Вы что, с дуба рухнули? Это не цирк, не театр.
        - Ой, Константин Платонович, ну что вы в самом деле, нам же интересно!
        - Александра, я сказал нет, значит, нет. Смотреть они хотят! Тоже мне, нашли гладиаторские бои.
        - Константин Платонович, ну пожалуйста!
        - Я настаиваю, - Диего, объединившаяся с рыжей, не собиралась сдаваться. - Мы настаиваем. Ты нам откажешь?
        - Ещё раз повторяю - это не цирковое представление, чтобы на него смотреть. Может, вы ещё хлопать собираетесь после каждого удара? Цветы дарить?
        - Без цветов обойдёшься, - Диего усмехнулась, - ты не прима императорского театра. А хлопать мы будем победителю.
        - Спасибо, что хоть так. Нет, вы никуда не едете.
        Послышался стук каблуков по паркету, и в гостиную вошла Марья Алексеевна, одетая в костюм для верховой езды.
        - Кто никуда не едет? - поинтересовалась она.
        - Константин Платонович не хочет нас брать на дуэль, - пожаловалась рыжая.
        - И не надо, - княгиня кивнула, - пусть настроится, подумает. Не стоит его отвлекать, девочки - вы поедете со мной в карете. Крайне любопытное зрелище будет. Никогда не видела дуэль на канделябрах. Собирайтесь, девочки, через десять минут жду вас на крыльце.
        Диего посмотрела на меня с ухмылкой, Александра с радостью, а я поднял глаза к потолку. Далась им эта дуэль!
        - Костя, я готов! - на горизонте появился Бобров. - Можем ехать.
        - Поехали. А то с каждой минутой желающих “посмотреть” становится всё больше.

* * *
        Драться мы должны были в живописном месте на берегу Оки. Вот представьте себе: гладь реки, берёзы, травка, жёлтый песок. И три десятка конных экипажей, целая толпа публики, дамы в роскошных платьях, кое-где слуги накрывают стол для пикника, а одна компания уже открыла шампанское и, увидев меня, поднимает бокалы.
        - Пётр, скажи, в России так принято?
        - Вообще-то нет, - Бобров почесал в затылке. - Я даже не знаю, что сказать.
        - А вот сейчас и разберёмся.
        Быстрым шагом я направился к моим противникам, стоящим поодаль.
        - Это что такое?
        - А? - Белинский захлопал глазами.
        - Я спрашиваю, это что такое? Вы, сударь, хотели сатисфакции или устроить балаган?
        - Я?! Да это же ваших рук дело! Вы специально выбрали дурацкое оружие и позвали сюда публику, чтобы унизить нас троих!
        - Вы в своём уме? Я первый раз в Муроме. Это ваши друзья и знакомые. Признавайтесь, на кой чёрт вы их позвали?
        - Я не звал. - На его лице было такое искреннее возмущение, что я поверил - он ни при чём.
        - А кто? Вы? Или вы?
        Добролюбов и Писарев замотали головами, отрицая причастность. Я обернулся к секундантам. Худой, с которым мы чуть не стали стреляться, был удивлён толпе народу не меньше моего. А вот толстяк отводил взгляд и нервно теребил платок.
        - Вы!
        - Ну, предположим, я, - толстяк развёл руками. - Не смог удержаться. Уж больно интересная новость.
        - Тьфу! Болтун.
        - Грешен, господа. Прошу понять и простить.
        - Пётр, - я повернулся к Боброву, - поехали отсюда.
        - Стойте! - Белинский подскочил ко мне. - Куда вы? Вы обязаны драться!
        - На потеху толпе? Нет уж, увольте.
        - Деритесь!
        - Не собираюсь. Желаете доставить удовольствие публике - побейте друг друга.
        - Костя, - зашептал мне на ухо Бобров, - нельзя так уезжать. Сейчас муромское общество на твоей стороне, а если уедешь, поставишь всех в неловкое положение. Надо, Костя.
        - Сударь, - Белинский поджал губы, - вы приняли вызов, деритесь как мужчина.
        Мне надоела вся эта ситуация до крайности. Публика, глупые юноши и болтливые секунданты.
        - Желаете драться? Я доставлю вам это “удовольствие”. Где наше оружие?
        - Вот, - тут же появился толстяк, - самые лучшие канделябры. Лично выбрал, хочу заметить, из своего имущества. Да-с! Для поединка чести мне ничего не жалко.
        Я усмехнулся и взял в руки оба “подсвечника”. Практически одного веса, похожие на трезубцы, из хорошей крепкой бронзы. И тщательно начищены до зеркального блеска.
        - Годится. Выбирайте, - я кивнул Белинскому, - каким будете драться.
        Он скривился.
        - Тоже мне, “оружие”. Не могли назначить что-то другое?
        - Что вы привередничаете, как барышня? Будьте мужчиной, деритесь тем, что есть.
        Белинский нервно выдернул у меня из рук один из канделябров.
        - Этот!
        - Вот и чудно. Дайте мне две минуты, я сниму камзол.
        Мы с Бобровым вернулись к экипажу. Сбросив верхнюю одежду, я остался в рубашке и несколько раз взмахнул руками, чтобы размяться.
        - Покажи им, Костя, - Пётр хлопнул меня по плечу, - пусть знают наших.
        - У тебя “громобои” с собой?
        - Ммм, да. Взял на всякий случай. Ты решил стреляться?
        Я покачал головой.
        - Возьми один и держи под рукой. На всякий случай, если наши противники начнут играть не по правилам.
        Лицо Боброва стало озабоченным.
        - Думаешь? Вроде люди чести. Хотя ты прав, лучше подстраховаться.
        Подождав, пока он спрячет под одежду “громобой”, мы двинулись к месту дуэли. На ходу я окинул взглядом публику, замершую в ожидании. Может, деньги в следующий раз собирать с зевак? Чтобы неповадно было превращать серьёзное мероприятие в зрелище.
        Глава 7 - Поединок
        Бобров и худой секундант выбрали ровную площадку и оттеснили любопытных подальше.
        - Господа, прошу подойти сюда.
        Я остановился в трёх шагах от Белинского. Он смотрел на меня зло, плотно сжав губы и нервно теребя пальцами край рубашки
        - Господа, это последний шанс решить дело миром.
        - Не может быть и речи, - мой противник дёрнул плечом. - Только смерть сотрёт бесчестие.
        Ёшки-матрёшки, сколько ненужного пафоса и максимализма. И откуда такие наивные романтические дураки берутся?
        - Возьмите ваше… оружие. Вы можете… ммм… фехтовать только им. Использование другого оружия или Таланта будет считаться бесчестным поступком.
        Видя, как нервничает Белинский, я усмехнулся. Он заметил это и ещё больше насупился. Так хочется убить меня? Сочувствую, у меня совершенно другие планы.
        - Начинайте по моей команде.
        Бобров протянул мне бронзовый канделябр и тут же отошёл вместе с секундантом в сторону. Худой поднял руку и резко опустил.
        - К барьеру!
        Не торопясь, приглядываясь друг к другу, мы сходились к центру площадки.
        Канделябр - это, конечно же, не шпага, чтобы им фехтовать. Он скорее похож на тяжёлую дубинку странной формы. Вы когда-нибудь дрались на дубинках? Не скажу, что я специалист по таким развлечениям, но пару раз доводилось применять подобное оружие. Убить, попав в голову - как нечего делать! Один удар, и противник валится на землю, как подкошенный. А мне этого допустить нельзя.
        Драться Белинский не умел совершенно. Бестолково размахивал “подсвечником”, кружа вокруг и отпрыгивая от любого моего движения. Через пять минут он запыхался, и я перешёл в контратаку.
        Удар! Ещё удар! Я подловил его, ткнул прямым ударом и сцепил канделябры. Дёрнул, заставляя его схватиться за “оружие” двумя руками, и притянул к себе.
        Зрители что-то кричали, но я не вслушивался, чтобы не отвлекаться.
        - Сударь, кто надоумил вас бросить мне вызов?
        - Не ваше дело, - Белинский дёргал канделябр, пытаясь освободиться.
        - Нет, моё. Мало того, что вас обманули, так этот кто-то сделал мишенью меня.
        - Вам должно быть всё равно. Вас отсюда унесут мёртвым.
        Он всё-таки сумел разъединить бронзовые крючки и отскочил назад. И снова набросился с новыми силами. Несколько взмахов, звон металла, и опять заклинившие канделябры сцепились между собой. Мы вновь оказались лицом к лицу, так что можно было разговаривать шёпотом.
        - Сударь Белинский, вы вообще в курсе, что произошло между мной и вашим другом? Это не я явился к нему, а он напал на меня и моих домашних. Да ещё и с толпой отцовских опричников.
        - Вы врёте!
        - Можете спросить Надворного Судью. Михаил Карлович Шарцберг, знаете такого?
        - А-а-а!
        С криком Белинский отпрыгнул, расцепив канделябры. Никогда больше не выберу эти дурацкие штуки в качестве оружия!
        Мы сошлись еще раз, нанося и отражая удары. Только сейчас мой противник пошёл ва-банк. У меня даже мурашки по загривку побежали - Белинский вливал в несчастный канделябр раскалённый эфир. Сволочь, Талант использует! Ещё пара-тройка секунд, и бронзовый светильник превратится в нечто, способное разрубить меня пополам.
        В дело неожиданно вмешался Анубис. Поднялся из глубины, будто огромная рыбина, и “рявкнул” натуральным могильным холодом.
        Даже мне стало не по себе от такой жуткой магии. А мой противник побледнел, потерял концентрацию и рассыпал эфирное плетение.
        Ну держись, подлец! Я отбил его “подсвечник”, резко уронил руку вниз, чуть наклонился и врезал ему по ноге. Подсечка вышла что надо. Белинский опрокинулся, рухнул навзничь и выпустил из руки канделябр.
        Где-то далеко шумела толпа, то ли возмущаясь, то ли, наоборот, подбадривая меня. Плевать на них - я должен закончить этот балаган немедленно.
        Белинский хотел подняться, но перед его лицом оказалось моё бронзовое оружие. Он выдохнул и откинулся на землю.
        - Добивайте быстрее, не хочу мучиться.
        Мальчишка, ой мальчишка!
        - Сударь, за кого вы меня держите? Я похож на убийцу? Думаете, мне доставит удовольствие ваша смерть?
        - Я…
        - Мне не нужна ваша жизнь, дорогой вы мой. И ваших товарищей тоже. Мне и Шереметев был безразличен, пока не захотел отобрать моё наследство.
        - Вы обманываете меня.
        - Какой в этом смысл? Проще было бы вас убить, тем более по всем законам я имею на это право. Вы нарушили условие поединка и собирались применить Талант. Ну и кто из нас обманщик?
        Белинский поджал губы, но возразить ему было нечем. Я протянул ему руку:
        - Предлагаю закончить дуэль и разойтись миром. Берите своих товарищей, езжайте к Судье и узнайте, как было на самом деле. А потом найдёте меня и принесёте извинения. Если, конечно, так подскажет ваша совесть.
        Он лежал на земле, смотрел на меня снизу вверх и жевал губы. Умирать ему расхотелось, а согласиться на мои условия не позволяла гордость.
        - Решайте, сударь. Я устал ждать, когда вы найдёте свою честь.
        - Согласен, - выдохнул он, сжав зубы.
        Я улыбнулся совершенно по-дружески и протянул ему руку.
        - Поднимайтесь, сударь. Не слишком хорошее место вы выбрали, чтобы отдыхать.
        Он встал с моей помощью и скривился, опираясь на левую ногу. Всё же я неплохо приложил его во время драки.
        - Господа! - к нам подскочил худой секундант.
        - Мы примирились.
        Белинский кивнул, подтверждая мои слова. Публика, хоть и стояла далеко, услышала и разом зааплодировала. Ох, они всё же умудрились устроить балаган из дуэли!
        Я обернулся к двум другим противникам. Добролюбов сплюнул на песок, отвернулся. А Писарев поморщился, будто съел дохлую мышь, и гордо задрал подбородок. Хотят продолжения дуэли? Думают, что справятся лучше?
        Худой уводил прихрамывающего Белинского, а ко мне спешил Бобров, лыбясь и радостно размахивая руками. Но в этот момент я почувствовал запах озона. Волоски на руках встали дыбом, перед глазами дёрнулась мелкая рябь, а в горле встал комок. Ёшки-матрёшки! Магия! Секунда, и в меня полетел огненный всполох - убийственная атака природного Таланта.

* * *
        Пламя окутало меня, будто падшего ангела. В голове мелькнула мысль - всё, конец. Но тут же на груди вспыхнул защитный Знак, нарисованный вчера. Огонь не смог пробиться через невидимую преграду, и только волосы на голове затрещали от жара.
        Языки огненного всполоха бессильно зашипели и пропали, будто их и не было. А я уже разворачивался, ища глазами врага. Кто посмел? Кого я сейчас буду сильно обижать за подлое нападение в спину? А ну выходи, зараза!
        Его взгляд было ни с чем не спутать - так смотрят промахнувшиеся охотники, убийцы и отвергнутые парижанки. Губы колдуна кривились, а сам он подался назад, ожидая ответной атаки.
        “Анубис, фас!” - мысленно скомандовал я.
        Мой Талант зарычал и ринулся на обидчика. Вот только Бобров успел первым.
        Бух!
        Выстрел “громобоя” ударил по ушам. Алая полоса прочертила площадку и вонзилась в грудь мага. Заряд вспыхнул и осыпался искрами, не сумев пробить защиту. Но следом атаковал Анубис - выбросил тёмный протуберанец и захлестнул им горло колдуна. Тот захрипел, а магическое щупальце уже втягивалось обратно, вырвав из тела противника что-то прозрачное и мерцающее.
        Бух!
        Бобров выстрелил ещё раз. Но заряд попал уже в мёртвое тело и только отбросил его на землю. А внутри меня Анубис, урча и чавкая, пожирал нечто, выхваченное из колдуна. Душу? Жизненную силу? Астральное тело? И знать не хочу! Меньше знаешь - крепче спишь.
        - А-а-а-а!
        Женский крик взлетел над площадкой. Среди зевак возникла паника, люди заметались, вопя и разбегаясь по кустам.
        Не обращая на них внимание, я пошёл к трупу. Странное дело: в дуэли должны были участвовать одни, а умер совершенно другой.
        Убитый лежал на траве, раскинув руки. В мутных глазах застыло удивление, а рот был перекошен. Лицо совершенно незнакомое, даже мельком его никогда не видел.
        Рядом оказалась троица, вызвавшая меня на дуэль. Они выглядели ошарашенными, разглядывая несостоявшегося убийцу, моргая и нервно сжимая кулаки.
        - Ваш знакомый? - спросил я их.
        - Нет! - дёрнулись Добролюбов и Писарев.
        Белинский промолчал, но по лицу было видно - он знает мертвеца. И совершенно не ожидал от него подлой атаки.
        - Я запрещаю продолжать дуэль!
        К нам подлетел господин в парчовом камзоле, расшитым золотом.
        - Запрещаю! Вы, - он обвёл рукой троицу, - никаких больше нападок на Урусова. Узнаю - сошлю в Сибирь, и никакие покровители не помогут. Какой бесчестный поступок! Напасть со спины!
        - Мы…
        - Вы не вы, а никаких больше дуэлей - позор! Подите вон отсюда!
        Господин повернулся ко мне, схватил за руку и начал трясти.
        - Антон Антонович Духановский, помощник градоначальника Сквознякова. Очень рад знакомству. Не волнуйтесь, дорогой Константин Платонович, мне Марья Алексевна уже всё рассказала. С этим, - он указал на труп, - мы немедленно разберёмся. Всё будет хорошо, обещаю!
        Понятно, княгиня замолвила за меня словечко перед городским начальством. Всё-таки она имеет тут вес, несмотря на всю эпатажность и мнимое сумасшествие.

* * *
        Меня окружили Бобров, Александра, Диего и княгиня. Поздравляли с победой, радовались, что я остался жив. Рыжая пищала от восторга и подпрыгивала на месте, хлопая в ладоши.
        Труп незнакомца, напавшего на меня, утащили мрачные полицмейстеры, которые тоже смотрели дуэль. Ох и порядочки у них тут! Ведь есть указы против поединков, ещё Пётр издавал. Но всем плевать, и даже официальные лица не обращают на них внимание.
        С Белинским вышел казус. Повреждённая нога у него совсем отказала, и он повалился в траву. Вокруг него бегал какой-то его товарищ и сокрушался:
        - Что делать?! Как же быть?
        - Уйди, Гаврила Николаевич, не мельтеши, - отмахивался Белинский. - Сейчас мужиков позовём, они меня домой понесут.
        Когда эти мужики-крепостные прибежали, с ними подошёл растрёпанный дворянин с заспанным лицом.
        - А чего? Всё, закончили дуэль? Чем решилось?
        Белинский покосился на него и покачал головой:
        - Проспал ты всё, Иван Александрович. Вон, у Добролюбова спроси.
        - Ой, он опять критиковать меня будет. Я и так вижу, кто виноват. Говорил вам, дуэли - это зло…
        Я помахал рукой всей этой компании и пошёл к экипажу. Домой! То есть в особняк княгини. Отмываться от запаха гари, обедать и отдыхать. А ещё у меня адски чесалась грудь, там, где располагался защитный символ.
        Обратно я ехал с княгиней. Марья Алексевна желала поговорить со мной и властным движением руки отправила Боброва в карету к девушкам.
        - Константин, ты меня поражаешь, - она уселась напротив и покачала головой.
        - Плохо сражался?
        - Наоборот, в хорошем смысле. Давненько я не получала таких впечатлений.
        - Стараюсь для вашего удовольствия, - я изобразил поклон, чуть-чуть насмешливый.
        - Не ёрничай, - княгиня улыбнулась, - а лучше скажи мне: ты послужить не хочешь?
        - В каком смысле?
        - Покровитель тебе нужен, могущественный. В опричники бы тебе пойти, в какой-нибудь сильный род. Или к императрице на службу. Чтобы всякая шелупонь опасалась тебя задевать.
        - Зачем?
        - Не любят у нас дворяне таких, как ты, - независимых да ярких. Был бы ты неказистым да без Талантным, на тебя бы и не посмотрел никто. А так слишком уж выделяешься.
        - Не хочу, Марья Алексевна. Спасибо за заботу, но не хочу.
        - Вот как?
        - Плясать под чужую дудку я в Сорбонне наелся. Вот посюда, - я провёл ладонью по горлу. - Сил больше нет чужие прихоти выполнять. Я как-нибудь сам.
        Марья Алексевна покачала головой.
        - С огнём играешь, Костя. Или взлетишь так высоко, что другим и не снилось, или подпалят тебе крылья. Больно падать будет, ушибёшься.
        - Я справлюсь.
        Она усмехнулась, но в её глазах стояло одобрение. По крайней мере, мне так показалось.
        Глава 8 - Компаньонка
        Куда первым делом идёт человек, от которого несёт гарью и жжёным эфиром? Правильно, в баню! В настоящую, с парилкой, вениками и всем прочим. Располагалась она за особняком в глубине сада - капитальная деревянная изба с узкими окошками под самой крышей. Туда я и направился.
        Встретили меня две плечистые орки-банщицы, не юные, но вполне симпатичные. Логично - не мужики же княгиню парить будут.
        - Ой, барин!
        - Молоденький.
        - Стесняться, наверное, будет, а, Маруська?
        - Ничего, Марфушка, он быстро привыкнет!
        Они дружно захихикали и распахнули передо мной дверь.
        - Да вы раздевайтесь, барин.
        - Шо нас стесняться-то.
        - Мы всё, что можно, ужо поглядели. Да, Маруська?
        - А то! Такое видели, что вам, барин, и вовек не посмотреть.
        На их смешки я покачал головой и скинул одежду.
        Ух и задали они мне жару! Так отмыли и отхлестали вениками, что в предбанник я выползал, как младенец, - розовый, чистый и без единой мысли в голове. Только и смог, что взять кружку с ледяным квасом и сделать глоток. Хорошо-то как!
        - Барин, а можно спросить?
        - Спрашивай.
        - Что у вас такое нарисовано?
        Марфушка показала зелёным пальцем на грудь. Я опустил взгляд и от неожиданности облился квасом. Ёшки-матрёшки! С этими весёлыми тётками я не заметил самое главное. Защитный символ тёмными линиями был выведен на моей груди. Видимо, уголь, которым рисовала Александра, проник в кожу с эфиром и превратился в самую настоящую татуировку. Дожили! Выгляжу как какой-нибудь французский уголовник, а не деланный маг.
        Внутри заворочался Анубис, услышав, как я мысленно сокрушаюсь. Талант выглянул наружу, оценил расписной узор и натурально “заржал”, сотрясая эфир вокруг. Вот и пусть после этого Диего мне доказывает, что Талант не обладает подобием “разума”.
        Отсмеявшись, Анубис рыкнул и влил в узор добрую порцию эфира. Линии засветились на миг, погасли, а я почувствовал - защитный символ встал на взвод. Обалдеть! Это что же выходит? Я теперь сам себе защитный амулет? Перезаряжаемый от таланта? Пожалуй, надо радоваться и прыгать до потолка. Спасибо, дорогой Белинский, за дуэль - без тебя я никогда не получил бы личную защиту.
        - Барин, что с вами?
        Маруська потрясла меня за плечо.
        - Сомлел. Давай воды холодной, окатим.
        - Не надо, - потряс я головой, - всё нормально.
        - Вы, барин, квас-то пейте, остыти вам надо.
        Она плеснула мне ещё в кружку. Я автоматически сделал глоток, думая мысль - если метод создания магических татуировок получится повторить, то лет через десять я буду похож на расписную шкатулку.

* * *
        По случаю моей “триумфальной победы”, как выразилась княгиня, закатили торжественный ужин. Не уверен, что смог попробовать все блюда, что подавались на стол, но я очень старался. Вкусно, чёрт возьми, здесь кормят!
        - Костя, - Марья Алексевна отложила приборы, - ты впечатлил местное общество.
        Я вежливо улыбнулся. Видели мы сегодня это общество - так себе зрелище.
        - Час назад мне прислали приглашение на бал в дворянском собрании. Просят взять с собой тебя.
        Рыжая, сидевшая напротив, замерла с вилкой в руке. В глазах у неё светилось только одно - бал!
        - Марья Алексевна, а может, лучше возьмёте Александру? Я, честно говоря…
        - Ты поедешь, - княгиня нажала на последнее слово, - и она поедет. И ты, - она посмотрела на Диего, - тоже.
        Бобров, сидевший в конце стола, поперхнулся.
        - Да-да, и ты, Пётр. Я уже вызвала портного, чтобы сшить вам что-нибудь подобающее случаю.
        - Марья Алексевна, я не собирался…
        - Не спорь, Костя. Весь город только и говорит о тебе. Познакомишься с влиятельными людьми, договоришься о записи в Реестр. Для этого и нужны балы, чтобы делать дела.
        - Для дел? Не для танцев?
        - Танцевать будет твоя ученица, - рассмеялась княгиня, - занятые люди посещают бал для нужных встреч, а не для развлечений.
        Она посмотрела на недовольную Диего и покачала головой:
        - Портной и к тебе зайдёт. Какой же бал без бального платья!
        Испанка выпрямилась. Ноздри её раздувались, губы сжались, но слов она подобрать быстро не смогла.
        - Я понимаю, милочка, что вы привыкли так, по-мужски. Но бал есть бал.
        Мне показалось, что Диего сейчас хватит удар. Она покраснела и прошипела что-то на испанском. Кажется, это были ругательства, но я не разобрал, какие.
        - Впрочем, - княгиня задумчиво прищурилась, - а может, вам пошить что-то вроде военного мундира? Матушка-императрица обожает такие штуки, так что и вам будет не зазорно. Как думаешь, Мария, шокируем местное болото?
        Подмигнув испанке, она тут же повернулась к Александре:
        - Шурочка, это твой первый выход в общество?
        - Да, - рыжая потупилась.
        - Тогда я лично помогу тебе с портным выбрать наряд. Поверь, всё будет великолепно! Тем более с тобой будет чудесный сопровождающий. Кстати. - Теперь она посмотрела на меня. - Костя, я на время заберу у тебя служанку. Таня, правильно?
        - Эээ…
        - Обойдёшься моими слугами, а мне она нужна, - Марья Алексевна подмигнула. - Не волнуйся, не съем её.
        - А когда бал? - едва слышным голосом спросила рыжая.
        - Через три дня. Не бойся, деточка, мы всё успеем. У меня богатейший опыт в таких делах.

* * *
        Следующие дни дом напоминал штаб заговорщиков. Весь женский коллектив ходил с загадочными лицами, бегали служанки с тканями, кружевами, лентами и прочим швейным добром. Взмыленный, носился портной с двумя помощниками - беднягу заставили шить на месте и постоянно донимали советами и придирками.
        Испанка, кривившаяся вначале, распробовала на вкус этот праздник жизни и тоже готовилась к балу, шепталась с княгиней и советовала рыжей. На мой вопрос о тренировках она махала руками и отсылала в сад делать уже известные упражнения.
        У Александры горели глаза, лицо было всё время восторженное, а на меня она даже не смотрела. Казалось, что она даже ходит не касаясь пола. Я всё понимаю: первый бал, выход в свет, новое платье, но для ученицы мага она слишком увлеклась. Мои сорбоннские наставники наверняка пресекли бы такое поведение на корню - запретили бы ехать на бал, и точка. Но мне такая жестокость не нравилась, и я выбрал путь мягче.
        - Александра.
        - А?
        - Через десять минут я жду вас в саду за домом.
        - Ой, а я не могу! У меня примерка, и к Марии надо зайти, потом подгонка…
        - Александра, я сказал - через десять минут.
        - Константин Платонович, но…
        - Осталось девять минут. Бал не бал, землетрясение или ураган, а вы должны явиться на занятие.
        Она хотела возразить, но увидела мой взгляд, вздрогнула, сникла и кивнула. Вот и ладушки. Я развернулся и пошёл в сад.
        Рыжая, с обидой на лице, явилась вовремя. Встала рядышком и горестно вздохнула. Не оборачиваясь, я спросил:
        - Вы расстроены, Александра?
        - Так ведь к балу не готово ещё ничего.
        Я пожал плечами.
        - Можете идти и готовиться.
        - Правда?
        - Но тогда из Мурома поезжайте сразу к родителям.
        - Что?
        - Выбор, Александра. Или вы желаете развлекаться, и тогда отдаётесь этому полностью. Или учитесь у меня быть магом, прилагая к этому максимум усилий. Выбираете цель и идёте к ней не сворачивая. Цель, сударыня. Разберитесь, чего вы хотите в жизни, и примите решение.
        Послышалось сопение, будто у меня за спиной пыхтел ёжик, а не девушка. И минуты не прошло, как она подала голос.
        - Поняла, Константин Платонович. Больше этого не повторится.
        - Да?
        - Я хочу быть магом. Остальное неважно, балами и развлечениями можно пренебречь.
        - Хорошо.
        Я обернулся и вытащил small wand.
        - Где ваш карандаш?
        - Вот он.
        - Воспроизведите Знак тишины.
        Однако, работа “в боевых условиях” дала поразительный результат. Раньше Знак у Александры не получался, рассыпаясь на составные части и сгорая искрами. А теперь, после рисования на моей груди, рыжая изобразила его одним чётким выверенным движением. Жаль, такой метод не применишь ко всем фигурам - места на мне не так много, чтобы чертить всякую ерунду.
        Знак повис в воздухе, дрожа по контуру. Вокруг пропали звуки, а мир будто выцвел, как старая акварель. Для проверки я щёлкнул пальцами и не услышал ничего. Всё правильно, работает как надо. Я кивнул Александре, и она нарисовала в воздухе символ “Z”.
        - Отлично, - голос вернулся ко мне. - Знак тишины действует как поглотитель звука и немного цвета. Для обычного использования он практически бесполезен. Но в связке с другими Знаками и Печатями проявляет неожиданные свойства.
        - Становится защитой?
        - Правильно, Александра. А теперь попробуйте догадаться, чем Знаки отличаются от Печатей?
        Рыжая задумалась, нахмурившись и наморщив лоб. Одно удовольствие смотреть, как она размышляет - сосредоточенно, не отвлекаясь на окружающее. Даже шмель, пролетевший перед лицом, не заставил её вздрогнуть.
        - Печати…
        - Смелее, это не экзамен.
        - Печати меняют работу Знаков?
        - Меняют, но это не главное отличие.
        - Усиливают?
        - Ход мыслей почти верный. Смотрите - Знаки преобразуют вложенный в них эфир в нужное действие. Закончился эфир, и Знак рассеивается. Печать же ничего не делает, а только собирает и концентрирует тот самый эфир. Когда мы их соединяем, Знак или длится дольше, или становится мощнее. Я понятно объясняю?
        - Да, Константин Платонович, я всё поняла. А может такая связка работать вечно?
        Я рассмеялся.
        - Нет, Александра, вечные двигатели запрещены даже в магии. Печать тоже рано или поздно рассеивается, так как состоит из эфира.
        - А можно…
        - Это будет вам домашнее задание. Придумайте схему, как можно продлить жизнь печати. А сейчас, будьте добры, нарисуйте мне Знак воздуха.

* * *
        Три дня до бала пролетели в одно мгновение. Раз - и уже пора одеваться и ехать. Я даже облегчённо вздохнул - ожидание мне не нравится гораздо больше, чем балы.
        Чёрный с золотой вышивкой костюм, пошитый для меня, оказался очень даже ничего. Марья Алексевна, лично выбравшая этот фасон и цвет, осталась довольна. Старая княгиня считала, что так я буду выделяться и выглядеть таинственно.
        - Обычных-то магов они каждый день видят. А ты деланный, птица неизвестная. Пусть смотрят и удивлённо ахают.
        Александра в белом платье и кружевах казалась натуральной эльфийкой - воздушной, светлой и возвышенной. Того и гляди взлетит над землёй под вздохи очарованных поклонников. Может, её верёвочкой привязать, как воздушный шарик? И мне будет спокойнее, что не украдёт какой-нибудь сердцеед.
        Бобров тоже был здесь и крутился вокруг Диего. Испанка, одетая в вычурный мундир, принимала его ухаживания с холодком, но не прогоняла.
        - Все здесь? Тогда едем, - скомандовала княгиня и первой пошла к выходу.
        Нас ждали две кареты: позолота, кучера одеты лучше иного дворянина, лакеи в ливреях ждут у дверей.
        - Со мной поедешь, - кивнула мне княгиня, - поговорить хочу.
        Испанка с Александрой и Бобровым погрузились во вторую карету, а мы с Марьей Алексевной пошли к первой. Я подал ей руку, помогая забраться внутрь, и запрыгнул следом. Откинулся на сиденье и увидел ещё одного пассажира. Молодая орка-дворянка в простом скромном платье и высокой причёской. На кого она похожа? Я моргнул, и до меня дошло.
        - Таня?!
        Марья Алексевна расхохоталась.
        - Ну и лицо у тебя, дружок! Только ради этого стоило ехать на бал.
        - Не понял.
        - Что ты не понял?
        - Зачем Таня едет с нами?
        - Тебе жалко, что ли? - княгиня усмехнулась. - Пусть девочка посмотрит, ей интересно. - Она снова рассмеялась. - Будет в роли моей компаньонки. Не твою же рыжую заставлять носить мою фляжку с ромом.
        Я закашлялся.
        - А ничего, что она крепостная?
        - Ой, я тебя умоляю. Кто об этом расскажет? Не ты же? Нет?
        Княгиня наклонилась ко мне:
        - Обожаю такие штуки. Тем более девочка настоящая красавица, смотреть приятно. Две трети дворянок за пояс заткнёт, - она вздохнула, - жаль, если пропадёт такая старинная оркская красота.
        Однако, неожиданный поворот событий. Я встретился взглядом с Таней. В глазах у неё пылал огонь, а на лице горел румянец. Прямо как в сказке - Золушка едет с феей-княгиней на бал. Жаль только, что туфельки у неё были самые обычные, а не хрустальные.
        Глава 9 - Муромское общество
        Здание дворянского собрания меня разочаровало. Прямоугольная коробка в три этажа без архитектурных изысков, словно строители пожадничали и сделали как проще. Такой дом больше подошёл бы под мануфактуру или какой-нибудь скучный архив.
        Карета остановилась возле входа, тоже предельно скромного, я спустился на землю и подал руку княгине, а затем Тане. Александра, вышедшая из второй кареты, увидела орку, несколько раз моргнула, и брови у неё полезли вверх. Но рыжая благоразумно промолчала, а Диего только хмыкнула.
        Лакеи, спрыгнув с запяток кареты, выгрузили два тяжёлых сундука и быстро потащили их к чёрному входу.
        Марья Алексевна, заметив мой удивлённый взгляд, пояснила:
        - Только самое необходимое для бала. - Взяла меня под руку и кивнула на парадный вход: - Идём. Ты никогда не был на балах?
        - Простите, Марья Алексевна, как-то не доводилось.
        - Придётся заняться твоим просвещением, а то потеряешься. Смотри, всё крутится вокруг главного зала для танцев - молодёжь будет развлекаться именно там. Кто постарше, после первых обязательных танцев уйдёт в залы с закусками и столами для карт.
        - По-крупному играют?
        - А сам как думаешь? Со стариками даже не садись - вмиг разуют. Я покажу, с кем стоит сыграть: спустишь рублей двадцать-тридцать, чтобы не считали скрягой, и откланяешься. И не смотри так возмущённо, это называется политика.
        - Понял, сделаю.
        - Кроме того, есть отдельные “мужские комнаты” - курительная, рюмочная и для “отдыха”. Туда относят, - княгиня хмыкнула, - проигравших зелёному змию, чтобы не позорились на людях. Но ты у нас мальчик умный, не должен туда попасть.
        - Уж постараюсь, - я улыбнулся, - а есть ещё “дамские” комнаты, верно?
        - Есть конечно. Отдышаться от танцев, припудриться, обсудить мужчин.
        Теперь понятно, что за сундуки: обычные женские “косметички”. Удобно придумано.
        Стоило войти внутрь, как аскетичность здания оказалась обманом: на нас обрушилась показная пышность. Лепнина, золото, массивная хрустальная люстра на сотню магических свечей, мраморный пол, лестница с ковровой дорожкой, тоже вышитая золотом. Помпезность сочилась из всех щелей, обрушивалась на гостей водопадом и буквально кричала о богатстве местных дворян. На мой взгляд, очень безвкусном.
        Возле парадной лестницы гостей встречала дородная дама - напудренная, напомаженная, в парике огромного размера. Рядом с ней, натянув вымученные улыбки, стояли три девушки - жгучая брюнетка и две блондинки, миловидные, но не красавицы.
        - Елизавета Васильевна с дочерьми, - шепнула мне княгиня, - супруга предводителя дворянского собрания Дубасова. Кстати, он и ведёт Реестр, мы обязательно с ним поговорим.
        Дама заметила нас, колыхнула монументальным бюстом и шагнула навстречу.
        - Марья, милочка! - голос у неё оказался низкий и громкий, будто медная труба. - Как я рада тебя видеть!
        - Здравствуй, душенька Елизавета! А я-то как рада!
        Они чопорно расцеловались.
        - Всё так же хороша! - голос Марьи Алексевны стал елейным. - С каждым днём всё краше. Пополнела, расцвела, будто цветок.
        - Ах, ты мне льстишь, Марья! С этими заботами, балом да делами я прямо исхудала. Всё бегаю, суечусь, помогаю Николаю Васильевичу. Где уж тут хорошеть?
        - Что ты! Не скромничай, выглядишь будто королева.
        Дама заулыбалась и наигранно изобразила застенчивость.
        - Разреши представить тебе Урусова Константина Платоновича.
        Дубасова благосклонно кивнула и протянула руку для поцелуя. Я изобразил самое приветливое выражение лица, поклонился и чмокнул пухлые пальцы. Следом полагалось приложиться и к ручкам дочерей. Брюнетка улыбнулась мне уже теплее и даже попыталась стрельнуть глазками, а блондинки смотрели свысока и прохладно. Кстати, брюнетка совершенно не была похожа ни на мать, ни на сестёр.
        - Его воспитанница Александра Добрятникова и Мария Диего Франсиско Бальбоа де Кастро-и-Тенорио, - представила княгиня остальных.
        - А, та самая испанка? - Дубасова с интересом посмотрела на Диего. - Наслышана, наслышана. Надеюсь, вы развлечёте нас сегодня.
        По лицу Диего было видно - никого она развлекать не собирается. Но она кивнула и попыталась изобразить вежливую улыбку. Получилось, если честно, так себе.
        - Новая компаньонка? - дама показала подбородком на Таню, робко стоявшую за спиной княгини. - Из Лариных, что ли?
        - Ты же знаешь, я питаю слабость к их семейству.
        За спиной послышался шум - прибывали новые гости, и Дубасова приглашающим жестом указала на лестницу. Пока мы поднимались на второй этаж, где и должен был начаться бал, я тихонько спросил у княгини:
        - Разве хозяйке полагается вот так встречать гостей?
        - На частном балу нет, - усмехнулась Марья Алексевна, - но сегодня официальный приём дворянского собрания. Дубасов не слишком знатный и получил должность предводителя интригами, лестью и обещаниями. Так что приходится оказывать всевозможную честь, чтобы удержаться в кресле. Ничего, пройдёт лет пять, наберёт вес, и надобность заигрывать отпадёт.
        Заметив, что я скептически хмыкнул, княгиня покачала головой:
        - Ты не думай, он мужчина дельный, слово держит и в подлостях не замечен. Просто не всем так везёт, как тебе.
        - Марья Алексевна, мне показалось или одна из дочерей на неё непохожа?
        - Так это падчерица, от первого брака Дубасова. Он рано овдовел и женился на Елизавете, польстившись на приданое.
        - А что за Ларины такие?
        - Ой, это огромное семейство, человек сто, наверное. Чистокровные орки, но небогатые, и у них куча девиц на выданье, которых не знают, куда девать. Я им немного покровительствую и беру из них компаньонок. Уже троих девиц замуж удачно пристроила.
        Лестница закончилась, и мы вошли в бальный зал.

* * *
        Первым делом Марья Алексевна подозвала лакея, что-то шепнула и сунула в руку записку.
        - Сын Дубасова мой крестник, чай не откажет побеседовать. Идём, представлю тебя обществу.
        Поручив Александру и Диего заботам каких-то знакомых, она потянула меня зигзагами по залу. За нами хвостиком следовала Таня, улыбаясь и с восторгом смотря по сторонам.
        Если бы княгиня хотела меня представить всем дворянам Мурома, то канитель растянулась бы до утра. Но Марья Алексевна выбирала только самые важные и влиятельные семьи: Гвоздевых, Вагановых, Замыцких и Яблочковых. Дамы смотрели на меня сквозь лорнеты, главы семейств сдержанно кивали: вроде бы с симпатией, но слегка высокомерно. Провинциальный гонор во всей красе - они не считали меня ровней ни по богатству, ни по родовитости. Да и ладно, не очень-то и хотелось.
        Бурно отреагировала на меня только одна из дочек Яблочковых. Забила в ладоши и восторженно уставилась, тряся светлыми кудряшками.
        - Maman, это же тот дворянин! Который дрался недавно на канделябрах!
        - Зизи! - Её родительница от возмущения чуть не грохнулась в обморок. - Немедленно прекрати, это неприлично.
        Княгиня хихикнула, прикрывшись веером, мы раскланялись и удалились.
        - Видишь, Костя, ты пользуешься популярностью у девиц на выданье.
        - А можно взять эту популярность деньгами?
        - Фу, как вульгарно! - княгиня усмехнулась. - Приличные молодые люди берут с таких барышень совсем другим.
        - Тогда я буду неприличным. Мне эти девицы и даром не нужны.
        - Их родители тоже так считают, - Марья Алексевна махнула веером. - Для них ты слишком плохая партия, как они думают.
        - И слава богу.
        - А вот остальные, - она обвела веером зал, - семьи победней, готовы ухватить тебя с потрохами. Будь осмотрительнее, Костя, скажешь неосторожное слово и не успеешь оглянуться, как охомутают. Это не милые рыжие Добрятниковы, а зубастые крокодилы.
        - Учту, Марья Алексевна, спасибо.
        Наше фланирование по залу прервал подбежавший лакей.
        - Ваше Сиятельство, - он низко поклонился княгине, - Николай Васильевич просит вас пройти для беседы.
        Марья Алексевна подмигнула мне:
        - Как я и говорила.
        И мы пошли за лакеем в кабинет предводителя муромского дворянства.

* * *
        - Марья Алексевна!
        Навстречу княгине поднялся крупный мужчина, похожий на медведя. Огромный, с породистым лицом и широченными плечами.
        - Рад видеть, голубушка. Давно не баловали своим присутствием. А я скучал, честное слово, скучал. Без вас, знаете ли, веселье совсем не то.
        - Ах, Коленька, дела всё, заботы. Да и здоровье уже не то, чтобы на балах до утра гулять.
        О как! Предводитель дворянского собрания для неё “Коленька”. Полагаю, с такой протекцией проблем с Реестром у меня не будет. А записаться туда я хотел, даже очень. Как меня просветил Бобров, это не просто список магов-дворян. По указу Анны Иоанновны “О вольностях Талантов” колдуна из Реестра могла судить только императрица, он имел право на всяческие привилегии, а главное - налоговые послабления. А мне для продажи механических лошадей они были ох как нужны!
        - Ой, Марья Алексевна, вам ли жаловаться! - Дубасов приложился к ручке княгине. - Вы ещё всех нас переживёте.
        - Глупости, - княгиня махнула рукой, - я вот тебе человека привела, Коленька.
        Предводитель мазнул взглядом по Тане, скромно стоявшей позади, и повернулся ко мне.
        - Как же, наслышан, - Дубасов протянул мне руку.
        Рукопожатие у него было сильное, будто он собирался раздавить мне ладонь всмятку. Но так и я не пальцем деланный - small wand требует железной хватки. Секунд двадцать мы давили друг другу руки, пока предводитель не кивнул, довольно улыбнувшись.
        - Рад знакомству. Чем я могу помочь?
        - Коленька, надо бы его в Реестр вписать.
        - Да? - Дубасов искренне удивился. - А что, его не внесли при совершеннолетии?
        - Так ведь какое дело... - Марья Алексевна замялась. - Талант он от Василия Фёдоровича получил, совсем недавно.
        Дубасов посмотрел на меня с некоторой опаской.
        - Тот самый? Который… мертвяцкий?
        Княгиня кивнула.
        - Кхм… - Дубасов поджал губы. - Записать я запишу. Для вас, Марья Алексевна, всё что угодно, вы знаете. Но только…
        - Что такое, Коленька?
        - Экзаменацию положено сдать.
        Экзаменация? Это ещё что такое? Почему не знаю, почему не говорил никто?
        - Ох, а ведь и правда, забыла совсем.
        - Только через главу комиссии, ежели он изволит принять.
        - А кто у нас глава? Сумароков? - вздохнула княгиня.
        - Он, Марья Алексевна, - предводитель развёл руками.
        Княгиня и Дубасов сменили тему, обсудили какие-то свои дела, ещё раз обменялись любезностями, и мы пошли обратно в бальный зал.
        - Марья Алексевна, с этим Сумароковым будут сложности?
        - В ссоре я с ним, - княгиня поморщилась. - Поругались лет пять назад и теперь даже не здороваемся.
        - Жаль, очень жаль.
        В принципе, обойдусь и без Реестра.
        - Не переживай, - княгиня увидела мой настрой и подбодрила: - Придумаю что-нибудь.
        - Марья Алексевна!
        Прямо перед нами возник молодой дворянин-орк. Прилично одетый, но, судя по всему, небогатый.
        - Как я рад вас видеть!
        Он раскланялся и приложился к ручке.
        - Большой привет вам от матушки, очень по вам скучает.
        - А, Петруша Ларин, - княгиня потрепала его по плечу. - Подрос, вытянулся, настоящий жених. Матушке от меня поздравления передай, такого красавца вырастила.
        Орк смутился, кивнул и увидел Таню, тенью следовавшую за княгиней.
        - Доброго вечера, кузина, - он улыбнулся ей как старой знакомой и снова обратился к Марье Алексевне: - Матушка просила сказать, что вышивка уже готова, скоро пришлёт вам с оказией.
        - Спасибо, Петруша. Дедушке от меня пожелание здоровья, мало кто в наши времена может похвастать мафусаиловым веком.
        - Он часто вас вспоминает, очень ждёт вас на сто одиннадцатый день рождения.
        - Если смогу, обязательно приеду, но не обещаю.
        Орк откланялся, ещё раз кивнув Тане, и растворился в толпе.
        - Я же говорила, - тихонько усмехнулась Марья Алексевна. - Таню сразу за свою принял. Очень у неё дворянские черты.
        - Ваша правда. Скажите, действительно их дедушке сто одиннадцать?
        - Врёт, конечно. Восемьдесят ему, не больше. Я его ещё мальчиком помню, вот таким. Но пусть говорит, хоть какая-то радость старику.
        Марья Алексевна окинула взглядом бальный зал и махнула рукой.
        - Иди пока развлекись, а я со знакомыми поговорю.
        Стоило мне отойти, как к княгине потянулись дамы. Судя по их количеству, разговор обещал быть долгим. Так что я отправился бродить по залу, знакомиться с местным обществом и смотреть, чем занимается моя ученица.
        Глава 10 - Танцы, карты, шампанское
        Мельком я увидел Диего. Она стояла в окружении дворян, смеялась и пила шампанское. Судя по голосам, она напропалую любезничала с молодыми людьми. Ну вот, а то кривилась, что балы ей не нравятся. Оказывается, вполне себе вписалась в местное общество.
        Александру долго искать не пришлось. Вокруг неё тоже вились какие дворянчики и офицер в мундире. Рыжая хлопала глазами, улыбалась и выглядела счастливой. Ох, зря её взяли, испортят мне ученицу, как пить дать.
        Девушка заметила меня, что-то сказала ухажёрам, кивнула несколько раз и поспешила в мою сторону.
        - Константин Платонович! Здорово здесь, правда? Представляете, столько мужчин хотят со мной потанцевать. Я уже всю бальную книжечку исписала.
        - Рад за вас, Александра. Только не увлекайтесь слишком сильно, мы уйдём вместе с княгиней.
        - Да-да, конечно, - судя по мечтательному взгляду, мыслями она была где-то в другом месте.
        - Идите, Александра, веселитесь.
        - А вы?
        - Я найду чем заняться.
        У меня и правда было дело - посмотреть на карточную игру. Во-первых, княгиня попросила чуть-чуть проиграть местным старожилам, а во-вторых, хотелось взглянуть на игроков из академического интереса. В Сорбонне я обожал наблюдать за игрой студентов. Как они жульничали! Настоящие магистры шулерства. Обманывали не только ловкостью рук, но и магией. Знакам, которые они использовали, не учат профессора, их не найдёшь ни в одной книге. Знания передавались исключительно между студентами под большим секретом. Из чистого интереса я хотел взглянуть, как жульничают маги с Талантом.
        Когда я выходил из бального зала, ударил гонг. Дворяне встрепенулись и двинулись к центру - начиналось время танцев. На балконе у дальней стены заиграли музыканты, по залу пробежала волна вздохов и шорохов платьев, а распорядитель бала объявил полонез. Не-не, я в этом не участвую, хватило танцев у Добрятниковых.
        Но стоило выскользнуть в соседнюю комнату, как дорогу мне преградила целая толпа: помещица в старомодном платье, напудренная выше всякой меры; её муж, на лице которого читалось “отстаньте все и дайте мне спокойно выпить”, и несколько их дочек в разноцветных платьях. Точное количество я посчитать не смог - они всё время крутились вокруг, подмигивали, строили глазки и томно вздыхали.
        - Константин Платонович! - с места в карьер атаковала помещица. - Какая радость, что мы вас встретили! А я всё высматриваю, когда же вы приедете. Даже не сомневалась - появитесь, какой же бал да без такого героя.
        - Эм… Не имею…
        - Чемодурова Варвара Михайловна. А это муж мой, Савелий Николаевич, и дочери. Обойдёмся без имён, много их, сразу и не упомнишь, какую как зовут. Ах, так чудесно! Уж и не чаяла, что вы вот так прогуливаться будете. Скучаете? А мы сейчас вас развлечём! Да, девочки?
        - Я…
        Но мне даже слово не дали вставить в этот водопад. Чемодурова молотила, как пулемёт, перебивая любые возражения.
        - Шампанского Константину Платоновичу! Принеси, душенька, быстро бокал нашему герою и мне один. Холодные бери, да полные чтобы были, да не отпивай, пока несёшь, - указала она сложенным веером одной из дочерей.
        - И мне, - попытался встрять муж помещицы.
        - Обойдёшься, сам сходишь, - шлёпнула Чемодурова мужа веером и снова переключилась на меня: - Вы, Константин Платонович, свежая струя в нашем застоявшемся болоте. Такой фээрычный скандал! Так отдубасить этого дурака Белинского. Браво, браво! Девочки, похлопайте Константину Платоновичу!
        Громыхнули аплодисменты, чуть меня не оглушив. Все многочисленные дочери Чемодуровой били в ладоши, смотрели влюблёнными глазами и чуть ли не облизывались. А они как собираются меня делить? Кто первая успеет или драться будут? Нет, надо срочно уходить от этой семейки.
        - Константин Платонович, вот ваше шампанское.
        Одна из девиц принесла сразу пять фужеров. Один сунула матери, другой мне, третий отцу, а остальные два выпила залпом один за другим.
        - Мари, что ты делаешь?! Нельзя так пить шампанское.
        - Вы, маменька, не волнуйтесь за меня, - низким голосом ответила девица и довольно зажмурилась. - Не первый раз шумпанское пьём, чай не батюшкин самогон, со стакана не свалит.
        Ёшки-матрёшки, что за семейка! И по-хорошему не вырваться, они взяли меня в плотное кольцо.
        - Кого я вижу! - Между дочерей протиснулся высокий офицер. - Пардон, сударыни. Милый друг!
        Он порывисто обнял меня.
        - Уж и не надеялся встретить тебя здесь. Идём быстрее, я должен срочно передать письмо из Петербурга. - Офицер обратился к Чемодуровой: - Простите, что так бестактно прервал вашу беседу, но дело очень срочное. Мерси, мадам.
        Подхватив меня под локоть, офицер указал головой в сторону столов с закусками.
        - Простите, Варвара Михайловна, вынужден откланяться, - я улыбнулся навязчивой тётке. - Рад был пообщаться. До свидания, сударыни!
        Облегчённо выдохнув, я двинулся за офицером прочь от жуткой семейки. Страшно хотелось обернуться и показать им язык. “Мэээ! Ищите женихов в другом месте, сударыни”. Но я сдержался.

* * *
        - Не мог безучастно смотреть, как они на вас накинулись.
        - Благодарю покорно, - я протянул офицеру руку, - Константин Урусов.
        - Поручик Григорий Орлов, к вашим услугам.
        Он ловко щёлкнул каблуками и слегка поклонился.
        - Гвардия?
        - Никак нет, переведён в пехоту.
        Заметив моё удивление, он наклонился и пояснил чуть тише:
        - Фридрих разорвал перемирие, а в армии не хватает офицеров.
        - А здесь какими судьбами?
        - Улаживаю семейные дела, - он криво улыбнулся, - чтоб их черти взяли. А вы…
        - У меня имение тут недалеко. Вот пытаюсь влиться в Муромское общество.
        - Но вы не местный? Выговор у вас специфический.
        - Я долго жил в Париже.
        Орлов обернулся, прищурясь, вгляделся куда-то вдаль и вздохнул:
        - Простите, вынужден удалиться, меня зовут.
        - Ещё раз спасибо за выручку.
        - Ерунда, мужчины должны помогать друг другу. В следующий раз вы меня спасёте.
        - С меня причитается.
        Он с улыбкой кивнул.
        - Будете в Петербурге, найдите меня. Расскажете о Париже, и будем в расчёте.
        Снова щёлкнув каблуками, он поклонился и растворился среди гостей. А я отправился к ломберным столам, пока меня снова кто-нибудь не поймал в матримониальных целях.

* * *
        На каждом столе шла своя игра: пикет, фараон, ломбер, квинтич и вист. Но центральное место занимал юрдон. Азартная игра, где выигрыш зависел не от умения, а от удачи и блефа.
        Я прогулялся между столами. Игроки, зрители, ставки, шлепки карт по зелёному сукну. Возгласы победителей и проигравших.
        - Есть! Мой выигрыш, господа.
        - Пошла, старая попадья! - кричал кто-то, бросая на стол пиковую даму.
        - А мы её тамбовским мужиком! - били карту королём.
        - Три рубля сверху!
        - Пас.
        - Четыре рубля сверху!
        - А мы ещё два.
        - Вот вы как? А мы вашего короля по сусалам козырной десяткой.
        - Пять рублей сверху!
        - Что?! Не может быть!
        - Поздно, Василий Иванович, поздно. Коль проюдонились, извольте вести себя прилично.
        Больше всего зрителей было вокруг стола с левого края. Там играли седой старик с бакенбардами, женщина в пышном парике и молодой человек с детской улыбкой. Четвёртый участник менялся раз в несколько партий - то один, то другой дворянин проигрывался, бросал карты, но неизменно вежливо раскланивался с остальными. Похоже, эта троица и была теми самыми “разувальщиками”.
        - Костя, - рядом появилась княгиня и взяла меня под локоть, - как тебе здесь нравится?
        - Неплохо. Кто это играет?
        - Лучшие картёжники Мурома: Чагин Матвей Иванович, вдова Чулкова и Гришка Хомутов. Другие с ними садятся играть ради разговоров.
        - Каких?
        - Разных. Кому продать, кому купить, дела всякие уладить. Через них большинство слухов и новостей проходит.
        Так-так, забавный расклад получается. Прямо какая-то местная “мафия”, решающая проблемы неформальными методами.
        - Я правильно понимаю, что это влиятельные люди?
        - Соображаешь. Чагин с градоначальником и Поместным судьёй по воскресеньям пьёт. Чулкова торговыми рядами владеет и купцов муромских в кулаке держит.
        - А Хомутов с разбойниками знается?
        Княгиня пожала плечами.
        - По-разному говорят.
        - Марья Алексевна, а их кто-то из больших родов прикрывает?
        - Свечку не держала, не знаю. Только говорят, они частенько к князю Мышкину ездят.
        И правда, мафия с высокой крышей. Пожалуй, знакомство с ними будет полезно.
        - А с Шереметевыми они в каких отношениях?
        - В сложных, Костя, в очень сложных. Шереметев с ними даже не здоровается, когда здесь бывает.
        - Нужные люди.
        - Я тебе так и сказала, - улыбнулась Марья Алексевна. - Сейчас место освободится, ты с ними сядь, оставь за столом рублей пятьдесят.
        - Проиграть?
        - Костя, - она скептически посмотрела на меня, - Чагин три года назад обещал подарить тройку авалонских лошадей тому, кто его обыграет. Думаю, эти лошади прежде заржавеют в конюшне, чем сменят хозяина. И учти, магия за столом запрещена. Видишь, невзрачный тип стенку подпирает? Следит, чтобы эфир даже не шелохнулся.
        Из-за стола встал пожилой господин, кивнул Чагину, поцеловал руку Чулковой и ушёл прочь. Никто не торопился занять место, так что я шагнул вперёд и поклонился троице.
        - Добрый вечер, господа. Составлю вам компанию?

* * *
        Мы представились друг другу, и я сел за стол. Три пары глаз внимательно рассматривали меня. Кто такой? С чем пришёл?
        Старик Чагин огладил ладонью бакенбарды и прищурился:
        - Слышал, знатную дуэль вы устроили, Константин Платонович. Весь город только и говорит об этом.
        - Так уж и весь, - я улыбнулся, - тем более что обошлось даже без членовредительства.
        Чагин хохотнул, запрокинув голову.
        - Ха-ха, вредительства! Это как посмотреть. Дурь молодому Белинскому вы повредительствовали, - и без паузы спросил: - В юрдон играете?
        - Не приходилось. Но правила знаю.
        Чулкова снисходительно улыбнулась правой стороной рта. Такой кривой улыбкой можно было детей пугать, если честно.
        - Я раздам, - подал голос Хомутов и вскрыл новую колоду.
        Согласно кивнув, я выложил на стол пятьдесят рублей. Играть так играть! Будем считать эти деньги налогом на хорошее отношение.
        Хомутов быстрыми движениями профессионального шулера перетасовал колоду и принялся метать карты игрокам. Три в открытую, три рубашкой вверх. Так-так, сейчас посмотрим, что мне пришло.
        Юрдон простая игра - считай очки, делай ставки, пасуй, если не уверен. Очень похоже на покер, который ещё не придумали. Только выигрышные комбинации ограничены: три или четыре карты одного достоинства или масти. Валет, дама, король идут по десять очков. Двойка даёт двенадцать, тройка - тринадцать и так далее.
        Первую партию я выиграл, как и положено новичку. Вторую проиграл. Противники смотрели на мои реакции, проверяя и подмечая особенности поведения. Впрочем, я постарался расслабиться и спокойно улыбаться. Всё равно деньги можно считать проигранными.
        Анубис неожиданно заинтересовался происходящим. Вынырнул из глубины и холодным взглядом обвёл карточный стол.
        “Спокойно, - скомандовал я, - нельзя трогать эфир, за нами смотрят”.
        Талант рыкнул, но послушался и стал просто наблюдать.
        После шестой проигранной партии, Анубис не стерпел и толкнул меня изнутри. Прорычав что-то, он напрягся, будто собираясь открывать могилу с мертвецом.
        “Эй, ты что творишь?!”
        Всё-таки мы были с Анубисом одним целым. Я почувствовал, как он вглядывается в карты, и одновременно услышал цепочку ассоциаций, если можно так выразиться. Прообраз карт шёл из глубокой древности - много-много лет назад что-то подобное использовалось для гадания. А ещё раньше это гадание-мистерия проводилось обязательно на свежей могиле. И значит, что? Анубис осклабился и заурчал, показывая мне вывод: карты - это родственная некромантии вещь.
        Я моргнул. Ап! Картонки карт стали для меня прозрачными, будто сделанными из стекла. Масти и значения карт налились зеленоватым огнём и были видны как на ладони.
        Скосив глаза, я посмотрел на контролёра у стены. Нет, дядька на мой фокус внимания не обратил и даже зевнул от скуки.
        - Константин Платонович, ваша ставка?
        Улыбнувшись, я окинул взглядом карты в руках противников и потянулся к деньгам.
        Глава 11 - Игра
        - Пас.
        Я бросил карты на стол. Когда видишь карты противника, игра не становится проще, наоборот, мне требовалось прикладывать усилия, чтобы не выдать себя: здесь спасовать, тут повысить ставку и проиграть, там взять банк, но не выкладывать на кон слишком много. Со всеми этими ухищрениями на столе рядом со мной уже лежало пятьсот рублей.
        - А говорили, что не играли раньше, - Чагин смотрел на меня с прищуром, будто подозревал в чём-то.
        - Новичкам везёт, Матвей Иванович.
        Противники если и удивились моим успехам, то не подали вида. Но, на удивление, начали жульничать. Поначалу принялись обмениваться условными знаками. Со стороны выглядит невинно - ну, почесал Хомутов нос, что тут такого? Но после такого жеста Чулкова всегда пасовала. А если Чулкова переворачивала перстень на пальце камнем внутрь, то Хомутов сразу начинал задирать ставки. Один Чагин играл честно, но смотрел на меня с вызовом.
        Через двести рублей моего выигрыша Хомутов показал себя профессиональным шулером. Стоило колоде попасть к нему в руки, начался цирк с конями. Он раздавал то, что хотел, и мне пришлось больше пасовать и проигрывать небольшие ставки. Ловкие пальцы у юноши, очень ловкие. Посторонний бы не увидел, а вот мне некромантским взглядом было заметно.
        Впрочем, игра мне уже поднадоела. Да, разговоры под карты велись забавные, но общих тем у меня с троицей нашлось немного. Чулкова больше язвила, Хомутов шутил довольно глупо, и только Чагин хоть как-то тянул на образованного человека. Так что я решил заканчивать представление.
        - Не идёт карта, - я вздохнул на публику. - Кажется, на сегодня моя удача закончилась.
        Хомутов и Чулкова переглянулись с некоторым сожалением - мой выигрыш уплывал у них из рук окончательно.
        - Последнюю партию, и всё, - улыбнувшись, я посмотрел на Хомутова. - Григорий Павлович, раздадите?
        Шулер кивнул и почти незаметно улыбнулся. Давай, родной, я знаю, что ты сделаешь. Он ловко перетасовал колоду, готовя партию. И быстро раздал на четверых. Даже не поднимая карты, я видел - мне дают выиграть, чтобы оставить за столом. Ёшки-матрёшки, тоже мне “мафия”! Махровые провинциалы, а не теневая власть - из-за неполной тысячи удавиться готовы. Пусть будет по-вашему, господа хорошие, у меня нет намерений с вами цапаться из-за такой безделицы.
        Я поднял карты со стола, глянул мельком и улыбнулся.
        - Кажется, мне везёт. Десять рублей.
        Ставка легла на середину стола.
        - Пас, - Чагин смотрел на меня с лёгкой усмешкой.
        Хомутов почесал нос.
        - Пас, - вдова Чулкова бросила карты.
        Мы остались один на один. Шулер без слов поддержал ставку.
        - Пожалуй, ещё десять.
        И снова молодой пройдоха поддержал.
        - И ещё пятьдесят.
        Хомутов насмешливо положил деньги. Что же, рыбка клюнула, пора подсекать.
        - Не буду жадничать. На все.
        Я сгрёб рукой деньги и пододвинул на центр стола. Ну, дорогой шулер, твой ход.
        По лицу было видно, как на него накатила жадность. Спасовать? Но тогда я уйду с деньгами. Поддержать ставку? Но он сам раздал мне выигрышные карты.
        - Умеете вы удивить, Константин Платонович, умеете, - он кашлянул, потряс головой и всем телом повернулся к Чагину. - Матвей Иванович, каков ход, а?
        Но его манёвры не смогли отвлечь меня от карт в его руках. Тонкие длинные пальцы шулера спрятали даму червей в широкий рукав, а взамен вытащили из-за кружевных манжет десятку пик. Ловок, ничего не скажешь!
        - Играть так играть! - Хомутов наигранно махнул рукой. - Поддержу ставку. Вскрываемся!
        Его карты легли на стол, и мы встретились взглядами. Жулик увидел, что я улыбаюсь. Такой, знаете ли, доброй-доброй улыбкой, как тюремный надзиратель, когда заключённый выкопал туннель из камеры прямо в караулку охраны. Он прекрасно понял - я знаю, что он сделал. И я знал, что он знает, что я знаю. И прямо сейчас могу обвинить его в шулерстве. Мне было очень хорошо видно: вторая десятка пик лежит в картах Чагина. Стоит лишь перевернуть, и всё, будь здоров.
        Он дёрнул плечом, судорожно ища выход. Но я не стал доводить дело до скандала.
        - Что же, вы выиграли, Григорий Павлович, поздравляю.
        Хомутов моргнул несколько раз, а я весело подмигнул ему. Пусть думает, что хочет. Вон Чагин, который знает про десятки, аж подобрался весь от напряжения.
        Я встал и поклонился.
        - Спасибо за игру, господа, отличная партия. А теперь, прошу извинить меня, вынужден вас покинуть.
        Из-за стола картёжников я уходил в отличном настроении. Денег особо не потерял, но впечатление на местную “мафию” произвёл. Чагин, главный в этой троице, всё прекрасно понял, уж будьте уверены.

* * *
        Шумная это штука - бал. Музыка, смех, голоса. Всё сливается в какофонию и гудит будто улей. Уж не знаю, какой мёд делают эти “пчёлы”, но мне бы не хотелось его пробовать.
        Покрутившись среди гостей, я нашёл Марью Алексевну. Княгиня устроилась в кресле недалеко от столов с закусками и взирала на развлекающуюся молодёжь, как бабушка на шалящих внуков. За спинкой кресла стояла Таня, строгая и неприступная.
        Заметив мой удивлённый взгляд, княгиня ехидно хмыкнула.
        - К ней уже четыре кавалера с приглашениями подходили. И потанцевать, и шампанского выпить. Отбрила, мне даже вмешиваться не пришлось. Умничка!
        - Знаю, - я улыбнулся Тане.
        - А ты чего пришёл? В тягость светская жизнь? Утомило высшее общество?
        - Есть немного.
        - Так сходи в “мужские” комнаты, они для того и сделаны. Там тихо, спокойно, в отличие от “женских”.
        Я внял совету и отправился отдохнуть в эти самые комнаты. А что, очень даже здесь мило - тихо, на диванчиках развалился утомлённый сильный пол, почти никто не разговаривает, кто-то даже храпит, прикорнув от усталости.
        В курительную я не пошёл - там коромыслом стоял дым от десятка хмурых мужчин с трубками. Так, заглянул, оценил и закрыл дверь. Зато в другой комнате увидел знакомое лицо - мужа Чемодуровой. Как его там, Савелий Николаевич? Сидит скромно в уголке, пьёт что-то из фляжки, после каждого глотка крякает и занюхивает рукавом. Замучили беднягу поиски женихов для дочерей.
        Он меня тоже увидел. Быстро спрятал фляжку и поднялся навстречу.
        - Константин Платонович, вы уж извините мою жену за навязчивость, - Чемодуров развёл руками. - Такая оказия со взрослыми дочерьми, сил нет.
        - Понимаю, Савелий Николаевич, понимаю. Но, боюсь, ничем помочь не смогу, другие планы.
        Мужчина несколько раз кивнул.
        - Я ей так сразу и сказал, не нашего полёта птица. Но вбила себе в голову, так хоть колом бей, - он тяжело вздохнул. - Будьте осторожны, моя жёнушка на вас засаду поставила. Собирается ловить, хе-хе, как медведя.
        - Благодарю за предупреждение, постараюсь не попасться.
        Мы пожали друг другу руки и разошлись.
        В одной из комнат нашёлся столик с напитками. Никакого горячительного, только морс, квас и огуречный рассол. Полезная придумка для замученных увеселениями, особенно под утро. Я взял стакан с морсом, сделал глоток и, поворачиваясь, чуть не столкнулся с каким-то дворянином.
        - Пардон.
        - А! Вас-то я и искал, - мужчина оказался Чагиным. - Уделите мне минуточку?
        Я кивнул, и Чагин указал на неприметную дверь в стене. За ней обнаружилась небольшая комнатка “для своих” - ковры, диванчик, самовар с чашками на столике. Эдакий кабинет для приватных бесед. Впрочем, рассаживаться мы не стали и переговорили “на ногах”.
        - Хотел вас поблагодарить, Константин Платонович. Замечательно вы Гришку, кхм… - У него на языке явно крутилось что-то матерное, но Чагин сдержался. - Поставили на место. Он молодой, бывает, заносит.
        - Не за что, Матвей Иванович, мне было несложно.
        Он усмехнулся:
        - Зато мы теперь знаем, что друг от друга ждать.
        - И можем вести “дела”? - я добавил в голос чуть-чуть иронии.
        Чагин в ответ рассмеялся.
        - А вы, смотрю, молодой да ранний, Константин Платонович. Знаете, как такие, - он выделил последнее слово, - “дела” делаются?
        - В Париже научился.
        - О, да вы прямо кладезь сюрпризов. Ну что же, - он протянул мне руку, - будут предложения, приходите. Встречу по чести, выслушаю со всей серьёзностью.
        Я кивнул и пожал крепкую ладонь. Не знаю, где мне пригодится это знакомство, но жизнь штука неожиданная, всякое случается.
        - Вы у Марьи Алексевны остановились? - напоследок спросил Чагин.
        - Да. - Скрывать смысла не было.
        - Тогда разрешите откланяться, дела-с.
        Я не стал его задерживать, вернулся в комнату отдыха и допил морс.

* * *
        Бальный зал встретил меня топотом - танцевали англез. Я попал как раз на момент, когда пары галопом проносились между рядами дам и кавалеров. Нет, это не воздушные танцоры, это мамонты какие-то. Даже скрип половиц слышен, так они топочут.
        Я прошёлся туда-сюда по залу. Марья Алексевна собрала вокруг себя кружок пожилых дам и что-то горячо обсуждает. Диего так и стоит в окружении кавалеров - румянец на щеках, глаза светятся. Честно говоря, не ожидал такого от строгой испанки.
        А вот Александру быстро найти не удалось. Интересно, где моя ученица бегает? Надеюсь, не уединилась где-нибудь с новым ухажёром. Неудобно, знаете ли, перед её папенькой получится.
        Наконец я нашёл взглядом рыжую. На другой стороне танцевального зала за рядами танцующих она разговаривала с усатым офицером. Вид у неё почему-то был встревоженный, а руки нервно сжимали веер.
        Офицер что-то шептал ей и показывал рукой в сторону. Девушка покрутила головой, оглядывая зал, нахмурилась и кивнула. Они вдвоём быстрым шагом куда-то пошли. Та-а-ак! Мне это совершенно не нравится. А чего это они к выходу двигаются? Придётся догнать и проверить, что там такое: как-никак я за рыжую отвечаю как учитель и наставник.
        Напрямик через танцующие пары было не пробраться, и я пошёл в обход. Вот сейчас как догоню, как узнаю, что этот офицеришка хочет. И уже сам на дуэль вызову, если он дурное задумал. А то прошлый поединок не позволил нормально постреляться, навык теряется. Да и вообще, не понравилась мне эта усатая рожа.
        - Константин Платонович! Вот вы где!
        Да ёшки-матрёшки! Чемодурова меня подкараулила, что за невезение.
        - Надеюсь, вы уже освободились от своих дел? Мы с дочерьми очень вас ждали. Вы просто обязаны уделить нам свое внимание, выпить шампанского, потанцевать с каждой. Со мной в первую очередь, естественно. Я тоже танцы обожаю, не меньше дочерей. Константин Платонович, я должна…
        Нужно было принимать срочные меры, или я застряну с ними надолго. Надо ошарашить её чем-нибудь, рассказать что-то “тайное”, переключив внимание с моей фигуры.
        - Тшш! - я приложил палец к губам, наклонился к Чемодуровой и перешёл на шёпот: - Мне надо вам кое-что сказать. Только вам.
        Она аж вся загорелась. Резко огляделась по сторонам и махнула веером.
        - Девочки отойдите, у меня важный разговор. Вон, шампанского выпейте, я разрешаю.
        И посмотрела на меня яростным взглядом.
        - Ну же, говорите!
        - Вы умеете хранить тайны, сударыня?
        - Да!
        Мне показалось, что она сейчас выпрыгнет из корсета.
        - Сударыня, должен вам сообщить: я тайный розенкрейцер.
        - Ах!
        Она так покраснела, что стало понятно - Чемодурова понятия не имеет, кто такие розенкрейцеры, и представила что-то в меру своей испорченности.
        - А я сразу поняла. У вас такой магический притягательный взгляд!
        - В Муром я прибыл для тайной ревизии, - загадочным голосом шепнул я. - Понимаете, по чьему приказу?
        Взглядом я показал на потолок.
        - Ах! Да, я понимаю!
        Она так закатила глаза, будто собиралась упасть в обморок.
        - Только никому, поняли?
        - Да!
        - И пока не завершу ревизию, не имею право заниматься личными делами. Никакими.
        - Ох, как же я вас понимаю, Константин Платонович!
        - Никому, обещаете?
        - Да, можете на меня положиться. Ни словечка!
        Не приходилось сомневаться - растреплет немедленно, как я уйду.
        - А теперь я должен бежать по срочному делу. Никому, помните!
        Оставив её в восторженной прострации, я бросился по следу Александры.
        Глава 12 - Усатый
        Быстрым шагом я вышел из бального зала и сбежал по парадной лестнице. Лакей возле двери смотрел на меня с удивлением и хлопал глазами.
        - Где они?
        - А…
        - Рыжая девушка и офицер.
        - Т-там. Вышли.
        На ходу толкнув створку двери, я выскочил на улицу.
        В шагах двадцати, чуть дальше по улице, стоял экипаж. А возле него Александра и военный.
        - …Где? - в голосе рыжей прозвучало удивление.
        - Здесь, недалеко. - Даже издалека было слышно, что офицер пьян.
        - Что-то вы не договариваете. Зачем Константину Платоновичу было уезжать?
        - Вот сами и спросите при встрече, садитесь.
        - Нет, простите, я вам не верю. Это какая-то глупая шутка.
        - Это ты глупая, - офицер схватил рыжую за руку. - Садись!
        - Никуда я не поеду.
        Девушка попыталась вырвать, но усатый расхохотался:
        - Поедешь, никуда не денешься.
        - Я вам не какая-нибудь…
        - Такая, такая! Весь вечер мне улыбалась, глазки строила, а теперь в кусты?
        - Ничего я не строила!
        - Лезь внутрь! - рявкнул офицер. - А то как…
        - Дам больно, - закончил я, подходя к экипажу.
        Больше слов не требовалось, и я с размаху заехал ему в челюсть. Усатый хам полетел на землю, а рыжая охнула и прижалась ко мне.
        - Константин Платонович! - Александра всхлипнула. - Он сказал, что вы меня зовёте. А сам! А сам!
        - Тихо, девочка, всё закончилось.
        - Да я! Вас! На тряпочки!
        Пошатываясь, офицер вставал, хватаясь руками за экипаж.
        - Бегом к Марье Алексевне, - скомандовал я рыжей.
        Она понятливо кивнула и бросилась к парадному входу. А я медленно развернулся к усатому.

* * *
        - Убью!
        Пьяный дурак сумел подняться и кинулся на меня, занеся кулак для удара. Ага, так я ему и дался. Сделав шажок в сторону, я пропустил его мимо себя и отвесил смачный пинок.
        - Ы-ы-ы!
        Что, не нравится? Погоди, я ещё не начал с тобой рассчитываться.
        - Зарою!
        Неугомонный какой дурак попался. Я вдарил ногой ему по голени, заставляя шлёпнуться на землю.
        - Порву! Руками!
        Офицер неожиданно резво вскочил. Глаза у него горели нехорошим огнём, а губы сжались в тонкую полосочку.
        Мгновение, и он призвал Талант, накручивая вихри эфира для магической атаки. А навстречу ему уже из меня полез Анубис, оскалившись и желая подраться.
        Мне пришлось разочаровать их обоих. Такое зло взяло - бал этот шумный, пьяный офицер, попытка украсть рыжую. Магия? И без неё справлюсь. Я сделал шаг и со всей силы ударил ему по лицу. Получи, сволочь!
        Честное слово, не ожидал. Усатый с криком отлетел на пару шагов, упал на спину и задрыгал руками-ногами, как огромный таракан.
        - Размажу!
        Он опять вскочил, полный гнева и ярости. На этот раз на магию офицер надеяться не стал, а выхватил из ножен шпагу. Впрочем, Талант его не оставил, прикрывая магическим щитом.
        - Как свинью! Заколю!
        Выпад был резкий, хорошо заученный и смертоносный. Лежать мне с дыркой в животе, если бы не Анубис. Он с рыком кинулся вперёд, прямо у меня из груди, сомкнул призрачные зубы на клинке и с хрустом перекусил пополам, будто свежий французский багет.
        А следом бахнул выстрел.
        Огненная молния ударила в основание клинка, оставляя в руках офицера только рукоять с вычурной гардой.
        Мы с офицером повернулись на звук выстрела одновременно. К нам шёл Орлов, с которым я познакомился на балу. “Громобой” в его руке дымился, а на лице сияла улыбка.
        - Сударь! - Григорий смотрел на офицера так, что тому впору было спрятаться. - Я вас вызываю!
        - Не имею чести вас знать, - зло выплюнул офицер разбитыми губами.
        - Вы оскорбили честь гвардейского мундира недостойным поступком. Стреляться! Немедленно!
        Мне показалось, что усатый испугался. И даже отступил на шаг от Орлова.
        - Григорий, - я не собирался отдавать свою “добычу”, - он оскорбил меня первым. Сначала застрелю его я.
        - Позвольте! Вы мне должны, Константин, помните? Дуэль моя.
        - Я вам, конечно, благодарен, Григорий, но не следует мешать дружеские чувства и долг чести.
        Мы так препирались минуту, чей долг выше, и решили бросить монетку, чтобы всё было честно. Вот только офицер не разделил нашего энтузиазма. Пока мы не смотрели на него, усатый бросил обломок шпаги, прыгнул в экипаж и заорал дурным голосом:
        - Поехали! Гони, чёрт тебя дери!
        Возница щёлкнул кнутом, лошади рванули с места, и наш противник укатил в темноту. Мы переглянулись с Орловым и расхохотались. Сбежал, зараза! Ничего, эту усатую рожу я запомнил, где-нибудь встречу и обязательно расквитаюсь до конца.

* * *
        Уже не спеша я вернулся на бал. Орлов откланялся, попросив дать ему знать, случись ещё раз подобная оказия.
        Александру я нашёл возле Марьи Алексевны. Рыжая была хмурой и сосредоточенной.
        - Знаете, Константин Платонович, вы были правы. Все эти балы - пустое времяпрепровождение. В следующий раз не зовите меня, не поеду.
        Она так на меня зыркнула, будто я её насильно заставил сюда прийти.
        Впрочем уже через полчаса мы засобирались домой. Марья Алексевна утомилась, у меня дел не осталось, а Диего никто не спрашивал. Попрощались с четой Дубасовых и направились к экипажам.
        На этот раз княгиня в свою карету забрала Таню и Диего с Александрой, а мы с Бобровым оказались во второй.
        - Пётр, а чего тебя видно не было? - поинтересовался я у Боброва. - Где ты прятался?
        Он неопределённо пожал плечами.
        - Не то чтобы прятался. Так, старался не попадаться на глаза лишний раз.
        - Что-то случилось?
        Бобров поморщился, будто у него начали болеть все зубы разом.
        - Кредиторы, чтоб их приподняло да шлёпнуло.
        - В карты проиграл?
        - Если бы… - Пётр тяжело вздохнул. - Карточные долги мне Василий Фёдорович помог выкупить, земля ему пухом. Это другое.
        - Рассказывай.
        - Да нечего обсуждать, - он махнул рукой. - Был молодой, глупый, мне нужны были деньги. Я уж и забыл про эти векселя, а их продали одному… - По лицу Боброва пробежала тень. - Одному серьёзному лицу.
        - Кому, Пётр? Не размазывай.
        - Чагину. Он любит старые долги выбивать.
        - Знаю такого.
        Бобров глянул на меня с удивлением.
        - Да? Ну, тогда понимаешь, чем мне это грозит. Придётся ехать в Москву искать деньги.
        - И сколько ты должен?
        - Много.
        - Пётр, давай конкретно. Сколько?
        - Триста рублей.
        Он отвернулся и принялся молча смотреть в окно кареты. Редкие уличные фонари кидали на его лицо причудливые тени, отчего казалось, что рядом со мной сидит мертвец с пустыми глазницами.
        Глядя на Боброва, я откинулся на сиденье и прищурился, раскладывая в голове “пасьянс”. Триста рублей далеко не мелочь, по меркам Мурома, - треть годового дохода моего немаленького поместья. И в то же время не слишком большая сумма, если смотреть на перспективу. Мне Бобров крайне полезен в делах и будет нужен ещё больше, если сбудется кое-что из моих задумок. А самое главное - он мой единственный друг, помогавший в меру возможностей с самого первого дня в России. Нет, нельзя бросать его в беде с долгами, никак нельзя. И отпускать в Москву на поиски денег тоже: новые долги - это рычаг давления, который могут применить неожиданные персонажи.
        - Пётр, у тебя много незакрытых обязательств?
        - Ммм?
        - Кроме как приглядывать за Марьей Алексевной, есть ещё дела?
        Бобров пожал плечами.
        - Да нет в общем-то.
        - Тогда переходи под мою руку.
        Он удивлённо моргнул несколько раз.
        - Что?
        Я подался вперёд и протянул ему открытую ладонь.
        - Стань моим помощником. У меня, конечно, не род Голицыных, но перспективы есть. Ты видел мои дела, знаешь, что ждать. А мне нужен человек, на которого можно положиться.
        - Да я и так всегда, ты же знаешь…
        - Нет, ты мне нужен целиком. Без отвлечения на чужие дела.
        Закашлявшись, Бобров покачал головой.
        - Костя, давай я сначала с долгами разберусь.
        - Я их закрою.
        - Да ты что! - он махнул рукой. - Выйдет, будто я к тебе иду ради денег.
        - Прекрати, Пётр. Мы с тобой знаем, ты помогал мне, начиная с Парижа. Не за деньги, а по дружбе. Ведь так? Вот и я помогу тебе как другу.
        Думал он недолго. Минута, и Бобров хлопнул ладонью о мою ладонь.
        - Согласен. Ты, Костя, симпатичней Голицыных и Шереметевых вместе взятых. Буду твоим человеком.
        Мы скрепили договор рукопожатием. Глядя на улыбающегося Боброва, я думал, что всё к этому и шло. Он давно уже “прописался” в Злобино и каждый раз уезжал с неудовольствием. Так что я просто закрепил существующее положение.

* * *
        С бала мы вернулись далеко за полночь. Впрочем, нескольких часов сна мне хватило с лихвой. Я встал с рассветом, умылся и спустился в столовую.
        Мажордом, гонявший слуг на утренней уборке, если и удивился моему появлению в такую рань, то не подал виду. Поклонился и срочно организовал для меня завтрак. Кофий, яичница, пара тостов, сыр - просто и вкусно, как раз то, что нужно проснувшемуся организму.
        Только я сел за стол, как в столовую осторожно заглянула Таня.
        - Доброе утро, Константин Платонович.
        - Доброе. Заходи, - махнул я рукой и показал на соседний стул, - присаживайся.
        Девушка смутилась, но быстренько подбежала и села рядом.
        - Кофий?
        Я налил чашечку и пододвинул Тане.
        - Константин Платонович, это я вам должна наливать.
        - Ничего, - я улыбнулся, - после твоего дебюта на балу могу и я за тобой поухаживать.
        Орка потупилась, но взяла чашку и сделала глоток.
        - Расскажи, как тебе бал?
        - Понравилось, Константин Платонович. Сударыни такие нарядные, судари ходят надутые, как гуси. Комнаты такие красивые, люстра огроменная!
        Таня поставила чашку и показала руками.
        - Вот такая! И блестит, как брульянт!
        Пока она говорила, я пододвинул ей тарелку с тостами. Увлечённая рассказом, орка их съела под кофе. До чего же она забавная, Танюшка, - немного наивная, но это дело наживное. Кстати, побывав в роли дворянки, хоть и бедной, она изменилась - стала увереннее в себе, раскованнее. Очень полезное упражнение вышло, на мой вкус.
        - А больше всего мне один барин не понравился, - Таня наморщила нос. - Такой, с бакенбардами.
        - Чагин?
        - Ага, точно он.
        - И чем он тебе не угодил?
        - Страшный он, Константин Платонович. Вроде любезный, улыбается, а как посмотрит, будто из ружья целится. И глаза холодные-холодные, как ледышки.
        Ты смотри, в самую суть заглянула Танька. Не ожидал от неё такой проницательности.
        - Кто ещё тебе не угодил?
        - Ой, вы тоже скажете! Я крепостная, а они дворяне, мне никак угождать не должны.
        - Я не про то. Не понравился тебе ещё кто-то?
        - Ага, - орка кивнула, - тот барин, к которому мы первому ходили.
        - А он чем?
        - Хитрый больно. Разговаривает ласково, а будто камень за пазухой держит.
        Интересная оценка Дубасова, где-то так и есть по ощущениям. Впрочем, с ним у меня общих дел, кроме Реестра, не предвидится, надеюсь.
        Мы ещё немного поболтали, доели мой завтрак и разошлись. Я разбудил Боброва, вручил ему деньги и отправил гасить долг. А сам пошёл в сад за особняком. Хочешь не хочешь, а упражнения с Талантом надо делать каждый день. Диего мне для каждой тренировки не требовалась, тем более Анубис прохладно относился к испанке. Всё время принюхивался к ней и порыкивал, когда она приближалась. Уж не знаю, чем она ему пришлась не по нраву.
        Два часа я “развлекался”. То призывал Талант, то заставлял прятаться. Отрабатывал бросок крохотного всполоха, поджигая щепку с расстояния десяти шагов. И вовсе не бесполезное занятие! Диего показала мне крутую штуку - заходишь в комнату и разом бросаешь такие всполохи в десяток свечей. Выглядит потрясающе! И главное, практически незаметно для окружающих, что ты зажёг их магией. Просто свечи вспыхивают, и всё. Но пока я мог зажечь только одну, и ту через раз. Чаще Анубис не мог отмерить нужное количество эфира, и щепка сгорала дотла.
        Вконец намаявшись, я вернулся в особняк. Хотел подняться к себе, но тут услышал громкие голоса - в гостиной Марья Алексевна ругалась с каким-то мужчиной. Можно было пройти мимо, но среди неразборчивых возгласов чётко прозвучала фамилия Урусов. И я направился прямо к спорщикам.
        Глава 13 - Курган
        - А я повторяю, Марья Алексевна…
        - Вы мне попугая не изображайте, Василий Петрович.
        - Нет уж, позвольте! Я требую…
        - В имении своём будете требовать. Здесь не ваша конюшня, чтобы приказывать.
        - Марья Алексевна!
        - Я уже сто лет Марья Алексевна. Что вы вообще за человек такой? Я вас по-хорошему прошу: проведите экзаменацию…
        - А я вам в который раз объясняю - нет у меня времени. Нет, понимаете?
        - Тогда и разговаривать нечего.
        - Марья Алексевна, подождите. Я повторюсь: мне требуется ваш гость. Дело научной важности!
        - Ах простите пожалуйста! Как я прошу об экзаменации - времени у вас нет. А как вам надо, так вынь да положь.
        - Да-с!
        - А вот и нет! Если вы без уважения к моим просьбам, то и я вам навстречу не пойду.
        - Марья Алексевна! Наука требует…
        - Не кричите, Василий Петрович, вы не на псарне. Пусть ваша “наука” требует в другом месте, а здесь мой дом.
        - Как вы не понимаете - у меня нет времени заниматься всякими глупостями. Мне срочно нужен деланный маг, а вы со своей экзаменацией!
        - Ах посмотрите, какая цаца! Занятой весь из себя, требует, кричит, только что ножкой не топает. Наука? А вот выкуси! Пока мою просьбу не уважишь, дырку тебе от бублика.
        - Вот как?!
        - Вот так.
        - Если бы вы были мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль.
        - Ха-ха! А с женщинами боитесь драться?
        - Я ничего не боюсь! Но вас, старую женщину…
        - Старую?! Да я сама тебя вызову и застрелю!
        Обстановка в гостиной накалилась до предела. Так что я ускорил шаг и поспешил прервать безобразную сцену.
        - Доброго утра, господа.
        В комнате были Марья Алексевна и незнакомый старичок - седой, в очках, с козлиной бородкой и растрёпанной шевелюрой. Оба обернулись на мой голос, разом смутились и сделали вид, что не собирались устраивать дуэль.
        - Марья Алексевна, вы сегодня чудесно выглядите.
        Я подошёл и поцеловал протянутую руку.
        - Костя, не льсти мне. После бала я всегда не в лучшей форме.
        Княгиня кинула сердитый взгляд на старичка и сказала:
        - Разреши тебе представить Сумарокова Василия Петровича. Василий Петрович, - она едко улыбнулась старичку и указала на меня, - Константин Платонович Урусов.
        - Урусов? Тот самый? Бакалавр Сорбонны, верно?
        - Да, - я вежливо поклонился, - вы не ошиблись.
        - Вы-то мне и нужны, сударь! Я, как говорится, только ради вас и приехал. Вы должны немедленно отправиться со мной.
        Княгиня незаметно толкнула меня локтем в бок. Ага, понятно, о чём она.
        - Увы, Василий Петрович, не могу.
        Старичку чуть дурно не стало.
        - Не может быть! Вы же бакалавр! Ваше участие требуется для науки, и вы, как образованный человек, не можете отказаться.
        - Василий Петрович, мне срочно необходимо пройти экзаменацию для записи в Реестр. Пока я этого не сделал, боюсь, отвлекаться на посторонние дела никак не возможно.
        Сумароков сердито поджал губы. Зыркнул на меня, на Марью Алексевну и снова на меня.
        - Будет вам экзаменация. Съездите со мной, и я лично её проведу. Так вас устроит?
        - Полностью, - вместо меня ответила княгиня, - милейший Василий Петрович, полностью.
        - Тогда собирайтесь, - строго приказал Сумароков, - выезжаем немедленно.
        - Василий Петрович, - я подошёл к нему и взял за локоть, - мне прежде хотелось бы знать, куда мы, собственно, едем.
        - Как куда?! Раскапывать древний могильник.
        Он важно поднял указательный палец вверх.
        - Археология - это важнейшая из наук!
        - Простите, что спрашиваю. А я вам зачем?
        Сумароков посмотрел на меня наивными голубыми глазами учёного и проникновенно ответил:
        - Снимать древнее проклятье, конечно же. А то уже три человека померло.

* * *
        В карете мы ехали втроём: я, Сумароков и Людовик Четырнадцатый. Последний - вовсе не король, а большой флегматичный пёс рыже-белой масти. На удивление, он на меня не реагировал совсем. Так, глянул искоса и отвернулся, даже не зарычав. Анубис, почувствовав присутствие собаки, выглянул, рыкнул и тут же спрятался.
        - Почему Людовик Четырнадцатый? - спросил я Сумарокова. - Вы почитатель “короля-солнце”?
        - Нет, - старичок рассмеялся, - мне просто нравится имя. А число - это номер щенка, родившегося в России. Родителей этого “малыша” я привёз из Европы. В Альпах есть монастырь святого Бернарда, там держат таких собак. Я купил две пары и в меру сил развожу эту замечательную породу. Правда, красавец?
        Людовик повернулся на эти слова, печально посмотрел на меня и Сумарокова и уставился в окно.
        - Василий Петрович, хотелось бы подробнее знать, для чего я вам потребовался.
        Сумароков вздохнул.
        - Два месяца назад я обнаружил за Окой, возле села Окулово, курганный могильник. Не меньше полутора тысяч лет, по предварительным расчётам. К несчастью, едва мы начали раскапывать, как сработала древняя защита - люди начали умирать прямо во время работы. Удивительно, как старинная магия сохранилась так долго! Увы, я хоть и обладаю Талантом, но разобраться с эфирными потоками не смог. Такой запутанный узел!
        - И вы хотите, чтобы я его распутал?
        - Всем сердцем надеюсь, что вы сможете разобраться. К несчастью, многие памятники старины так и не удаётся освободить от заклятий.
        Я хмыкнул и покачал головой. Нет, с такими вещами не приходилось сталкиваться. Если честно, даже не слышал про древнюю магию. И не предполагал, что колдовство может сохраняться так долго. Возможно, мне самому будет интересно исследовать феномен.
        За нашими разговорами карета подъехала к Оке и остановилась.
        - Паром, - скривился Сумароков. - На всякий случай, выйдем и переправимся через реку “пешком”. Течение хоть и не очень сильное, но случается всякое, а если карета упадёт в воду, мы однозначно утонем. Вы плавать умеете? Вот и чудесно, я вас точно не смог бы вытащить.
        Паром больше походил на гигантский плот, огороженный бортиками. На нём легко поместилась и наша карета, и несколько всадников с лошадьми, и десяток крестьян, нагруженных узлами и корзинами.
        - Нельзя! - к нам подбежал здоровенный косматый мужик, размахивая руками. - Со скотиной нельзя!
        Он ткнул пальцем в Людовика и замотал головой.
        - Нельзя скотину! Не повезу!
        Сумароков закатил глаза и дал мужику полтину.
        - Герасим, - пояснил он, - хозяин парома. В прошлом году он вёз какую-то дворянку с маленькой собачкой. Так эта дурочка сиганула за борт!
        - Дворянка?!
        - Собака.
        - Утонула, что ли? - я удивился.
        - Нет, сом сожрал, только пузыри пошли. Дама чуть Герасима на месте не прибила. Теперь он собак разрешает возить только за отдельную плату.
        Минут через десять паром отчалил и медленно поплыл к правому берегу Оки. Вот уж не знаю, стоило ли соглашаться на эту поездку. Анубис недовольно ворчал, едва я вспоминал про могильник, а по спине бежали мурашки. Полагаю, именно так и ощущаются дурные предчувствия.

* * *
        Дорога на другой стороне была отвратительная. Минут двадцать карета тряслась по колдобинам, пока не остановилась на краю села, видимо, того самого Окулова.
        - Дальше пешком, - вздохнул Сумароков и принялся менять модные туфли на высокие сапоги.
        Куда он меня завёз, что здесь нужна такая обувь? Хорошо, что я был предупреждён заранее, и тоже взял с собой сапоги.
        - Идёмте, Константин Платонович, здесь недалеко.
        Мы выбрались из кареты, я взял дорожный саквояж и пошёл за бодрым старичком куда-то в сторону леса.
        Идти пришлось долго. До опушки, затем через узкую полосу деревьев к большому болоту.
        - Видите, палки торчат? Это вешки, нужно идти строго по ним.
        - Василий Петрович, боюсь спросить, а как вы этот могильник нашли? Обходили эти болота лично?
        Сумароков усмехнулся.
        - Талантом нашёл, мой дорогой, Талантом. Сидел в Муроме и медитировал. Вот такой у меня дар - искать, летая птицей над бренной землёй.
        Я аж поперхнулся. Нормальная способность, ничего не скажешь. Интересно, этот хитрый старик только захоронения искать умеет или, к примеру, может разговоры подслушивать?
        - Не спешите только, - махнул Сумароков и первым двинулся через болото, - а то оступитесь.
        Знал бы, куда он меня везёт, ни за что бы не согласился. Только утонуть в трясине не хватало для полного счастья.
        Замыкающим в нашей троице шёл Людовик. Пёс явно присматривал за мной и пару раз гавкнул, когда я по ошибке отходил от вешек. Он терпеливо ждал, пока я выдёргиваю ноги из грязи, глядя на меня как нянька. Вот же ж умная зараза! Стоило бы завести такую зверюгу, да, боюсь, Мурзилка не одобрит.
        Наконец мы вышли на сухую землю. Эдакий островок посреди болота, поросший соснами.
        - Вон там, - мой провожатый показал рукой, - могильник под небольшим курганом. А это наш лагерь. Каждый день, хе-хе, в деревню не набегаешься.
        Этот самый лагерь представлял из себя несколько шатров и длинный, грубо сколоченный стол с лавками. Над разожжённым костром в большом котле что-то булькало и вкусно пахло.
        - Константин Платонович, - старичок вдруг остановился и взял меня за локоть, - не обессудьте, но мы здесь без чинов обходимся, на происхождение не смотрим. За одним столом и дворяне, и крепостные мои едят. Лет десять, почитай, ездим раскапывать древности, спасали друг дружку не раз. Ежели желаете, то можете в шатре кушать, отдельно.
        - Глупости, Василий Петрович, - я улыбнулся. - В Сорбонне с кем только за одним столом сидеть не приходилось: и с принцами, и с бедняками. Не стоит даже обсуждать.
        Нет, серьёзно, учился у нас один принц. Правда, из маленького королевства, но уж он точно не спрашивал, кто рядом с ним похлёбку в таверне хлебает.
        От шатров к нам подбежал молодой парень.
        - Василий Петрович, наконец-то! А мы уж думали попробовать в обход копать.
        - Что ты! - Сумароков замахал руками. - Только людей погубишь! Нет-нет, вот к нам приехал Константин Платонович, он разберётся.
        Парень ревниво посмотрел на меня и поджал губы.
        - Знакомьтесь, племянник мой Аристарх.
        Я протянул ему руку.
        - Константин Платонович Урусов, бакалавр Сорбонны, деланный маг.
        Недовольный огонёк в глазах парня сменился восторгом.
        - Правда?! Как мы вас ждали! А вы к нам на сезон или в постоянную партию?
        - Он на пару дней, - Сумароков развёл руками. - Увы, он занят своими делами, но согласился решить нашу проблему.
        - Давайте я вам помогу, - Аристарх взял мой саквояж и потащил в один из шатров. - Ничего, если со мной поселитесь? Можно с Василием Петровичем, но он храпит очень сильно и места в его шатре мало.
        Меня представили остальной группе. Пять мужиков из вольных и десяток крепостных Сумарокова. Все прилично одеты, ведут себя с достоинством, да ещё и разговаривают без деревенских словечек. И не скажешь, что простые люди.
        Нас накормили кашей с мясом и напоили чаем. Пока мы ели, Аристарх нетерпеливо ёрзал на лавке и смотрел на меня с отчаянной надеждой.
        - Ну-с, - Сумароков отодвинул тарелку и встал, - посмотрим нашу могилку. Идёмте, Константин Платонович.
        Мы прошли шагов двести и оказались на круглой поляне. Посреди высился небольшой холмик, широкий, но не сильно выше моего роста. С одного бока трава была скошена и в земле выкопана нора или лаз. Не знаю, как назвать правильно. Раскоп? Не знаю, не знаю, я бы никогда и не подумал, что это могильник.
        - Видите? - Аристарх указал рукой. - Оно колышется.
        Я прищурился, включая эфирное зрение. Ёшки-матрёшки! И правда колышется!
        Холмик был накрыт куполом из эфирных нитей. Такая, знаете, плотная полусфера из частых-частых переплетений. А внутри, будто рыбы в аквариуме, плавали… Чёрт знает, что там плавало. Эфирные медузы? Эфирные звёзды с когтями? “Солнышки” из щупалец? Я такой жути в жизни не видел и даже не подозревал, что из эфира можно такое сделать. Или это не искусственные конструкты, а живые существа? При всей моей любви к чтению книг по магии, ничего подобного в текстах не встречалось. А ведь их писали знатоки своего дела.
        - Константин Платонович, всё в порядке? - Сумароков тронул меня за локоть.
        - А?
        - Вы уже час стоите не шевелясь.
        Тряхнув головой, я потёр ладонями лицо.
        - Всё хорошо.
        - Что с курганом? - кивнул на холмик Аристарх.
        Я пожал плечами.
        - Диагноз ясен, будем работать.
        Глава 14 - Красная ртуть
        Подобрав с земли ветку, я прочертил вокруг холма круг.
        - За линию не заходить, траву вокруг выкосить.
        Аристарх кивнул и умчался в сторону шатров. А я сел перед куполом и принялся наблюдать за странными эфирными обитателями.
        - Константин Платонович, - тронул меня за плечо Сумароков, - что вы видите?
        - Полусфера, сплетённая из эфира, какие-то защитные конструкты.
        - Да? Удивительно. Я никогда не жаловался на зрение, но могу разглядеть только дрожание эфира над курганом, будто раскалённый воздух поднимается, и смутные тени внутри.
        Я давно подозревал что-то подобное: обладатели Таланта платили за мощь эфирной близорукостью. Там, где я видел тонкое плетение, для них существовали крупные мазки. С другой стороны, а оно им надо, разглядывать такую мелочь? Когда силы хватает уничтожить целый город, зачем рассматривать камешек на тротуаре?
        Пожалуй, Сумароков с племянником могли бы снести этот купол и всех его обитателей одним ударом. Вот только и от кургана не осталось бы и следа. Так что магическим тяжеловесам пришлось искать эфирного “часовщика”, то есть меня.
        - Вам что-то нужно? - спросил старичок.
        - Нет, спасибо. Только время, чтобы разобраться.
        - Тогда не буду мешать.
        Сумароков удалился, и я остался один на один с защитой могильника. Чем больше я наблюдал, тем меньше сомнений оставалось - “медузы” и другие обитатели купола искусственно созданы. Они атаковали брошенные мной шарики эфира, но слишком механически - рвали на кусочки и тут же возвращались на своё место. Да, необычная техника была у древних колдунов.
        Впрочем, уничтожить их не составляло труда - Знак огня, прицельно брошенный в “медузу”, разнёс её на клочки. Но я не спешил очистить купол. Нельзя упускать такой интересный материал для исследования!
        До самого вечера я наблюдал за жизнью эфирных охранников. Разбирался в их структуре, запоминал особенности плетения и даже располовинил одну “звезду” скальпелем из эфира. Для живых эти конструкты, конечно, опасны, но только при длительном воздействии. Наверное, минут за двадцать могут довести до обморока, а за пару часов до остановки сердца.
        - Константин Платонович, - из транса меня вывел Аристарх, - уже темнеет. Будете ужинать?
        - Спасибо, пожалуй, да.
        Вместе с Аристархом я вернулся в лагерь и присоединился к застолью. Сумароков не стал меня расспрашивать - слишком уж задумчивое, наверное, было у меня лицо. Так что я поел и ушёл спать.

* * *
        Наутро я повёл археологов к кургану.
        - Вы что-то придумали, Константин Платонович?
        - Ага, сейчас увидите.
        На small wand, который я достал из кобуры, Сумароков и Аристарх посмотрели с некоторым презрением. Вот что за люди эти Талантливые, а? Даже когда не могут обойтись без помощи деланного мага, всё равно выпячивают своё врожденное превосходство. Тьфу на них! Если бы не экзаменация, ни за что не стал бы им помогать.
        На этот раз я сделал связку из Знака воздуха, Печати Силы и Знака огня. Только не плоскую, а слоёным пирогом, один над другим. Воздух работал насосом, Печать концентрировала эфир, а Огонь разогревал его.
        Стоило запустить эту конструкцию, и купол наполнился гудящим пламенем. У-у-у-у! Конструкты корчились, дёргались и распадались. Через минуту от эфирной живности не осталось даже следа, и я стёр связку Знаков.
        - Лихо вы! - Сумароков покачал головой. - Никогда не видел такого эффекта. Можно начинать раскопки?
        - Не торопитесь, Василий Петрович. Это был первый слой защиты, сам курган я ещё не смотрел.
        Купол над холмиком не представлял угрозы, и я шагнул под его свод. Наклонился и заглянул в земляной лаз, выкопанный археологами. Так-так, посмотрим, что у нас здесь.
        Мать моя женщина! Куда я лезу-то?! Весь холм представлял собой тугой кокон из эфирных потоков. Что-то вроде “шкатулки Лейбница”, только раз в сто мощнее.
        Не знаю, как они умудрились потерять только троих, да ещё и лаз так глубоко прокопать. Сунься туда, и через час можно смело заказывать панихиду.
        Я выбрался наружу и подошёл к Сумарокову. Аристарх куда-то убежал, и мы остались со старичком наедине - отличный повод для откровенного разговора.
        - Василий Петрович.
        - Да-да?
        - А ведь вы недоговариваете.
        - Я?!
        - Именно вы, Василий Петрович. Что там внутри? - я указал на курган.
        - Древняя могила, - под моим пристальным взглядом он занервничал, - старые кости, бронзовое оружие. Ну, может быть, ещё какие-то ценности, золотые украшения. Честное слово!
        - Лукавите, Василий Петрович.
        Он слишком наигранно поджал губы и задрал подбородок.
        - Вы переходите границы, молодой человек. Будь я моложе, вызвал бы вас на дуэль.
        - И всё же я прав.
        Сумароков зло прищурился.
        - Константин Платонович, перестаньте…
        - В кургане запредельная концентрация эфира. Настолько высокая, что может запросто убить человека или оставить на всю жизнь калекой. Что это, кости фонят? Оружие, воспетое в эпосе? Вероятно, греческое, Геракла или Персея? Или золотые украшения? Полагаю, их носила сама Елена Троянская. Да, Василий Петрович?
        - Да какая вам разница! - вспыхнул Сумароков.
        - Огромная. Не понимая, с чем имею дело, я не могу работать с феноменом. Это не Знаки деланных, не колдовство Таланта, а чёрт знает что. Я не готов рисковать жизнью ради ваших тайн.
        Лицо старика сморщилось, будто я его лимонами накормил.
        - Не хотите говорить, - я вздохнул, - и не надо. Мне чужие тайны без надобности. Пройду экзаменацию в Москве, это дозволяется правилами, я уточнял.
        Я развернулся и пошёл в сторону лагеря. Пусть сам ковыряется в кургане. Там такие мощные потоки, что спалят меня, и никакой Анубис не поможет.
        - Постойте!
        Не успел я отойти и на сотню шагов, как Сумароков бросился за мной.
        - Константин Платонович, погодите.
        Бегать от старика я не стал и дождался, пока он догонит меня.
        - Простите, был неправ. Вы действительно имеете право знать.
        Вид у Сумарокова был виноватый.
        - Мы без вас не справимся. Я всё расскажу, а вы ещё раз подумайте. Хорошо?
        - Давайте попробуем. Слушаю вас.
        - Понимаете, - старичок опустил взгляд и ковырнул носком сапога землю, - исторические ценности для нас не главное.
        - А что же тогда?
        - Ну, - он мялся, подбирая слова, - Таланты ведь не вчера появились. У древних народов их носители становились вождями, жрецами, старейшинами. Иногда в их могилах можно найти… Ммм… Как бы это сказать…
        - Как есть.
        - Мы, в смысле масоны, называем это “красной ртутью”.
        Ёшки-матрёшки, и тут масоны! Уже входит в привычку - если творится что-то странное, значит, рядом эти господа.
        - И зачем вам она?
        Сумароков не хотел говорить. Переминался с ноги на ногу, жевал губы и морщил лоб.
        - “Красная ртуть”, это по сути, мы так думаем... да, если говорить образно, последний глоток Таланта. Всё что осталось от него.
        - И? Вам он зачем?
        - Поклянитесь никому не рассказывать.
        - Слово дворянина.
        - Дайте клятву мага.
        Он посмотрел мне в глаза.
        - Вам эта тайна может доставить неприятности, если станет известно, что вы в курсе.
        - А вам ничего не будет? За то, что рассказали мне?
        - Я уже старый, - усмехнулся старичок, - в любой момент помереть могу.
        - Хорошо, я клянусь, и пусть Талант будет мне свидетелем.
        Неожиданно в груди рыкнул Анубис. Он услышал и собирался проследить за исполнением клятвы.
        - “Красная ртуть” усиливает любой Талант, - почти шёпотом сказал мне Сумароков, - обычно на треть. Вы не представляете, сколько готовы платить княжеские роды за один шарик “ртути”.
        Вот так новость! Ничего себе бизнес у Сумарокова. А ведь я и правда поверил, что он археолог.
        - Жаль, что вы прикрываете наукой поиск этой “ртути”.
        Старичок покраснел, затем побледнел и взорвался:
        - Да как вы смеете! Я настоящий археолог, в отличие от этих самых. За двадцать лет я не потерял ни одной находки! Всё собрано, описано, каталогизировано и передано на хранение в кунсткамеру! Да меня сам Пётр Великий наградил золотой табакеркой за уникальные образцы древнего оружия! Я не прикрываюсь! Думаете, оплачивать экспедиции находятся добровольцы? Ни один! Ни одного рубля! У меня поместье трижды заложено. Трижды! Да я…
        Я с трудом его успокоил. Старичок долго кричал, плевался и тряс кулаком, но в конце концов успокоился, и мы объяснились. После некоторого торга сошлись на следующей схеме: я “взламываю” могильник и получаю половину найденного золота. На “ртуть” я не претендовал - и так с Анубисом с трудом управляюсь, а если он станет мощнее, то и вовсе слушаться не будет.
        - Как она хоть выглядит, ваша “красная ртуть”?
        - Светящиеся шарики багряного цвета. Вы их ни с чем не спутаете, не волнуйтесь. Обычно, в могильнике их штуки две-три. А вы точно сможете добраться до камеры захоронения?
        Я пожал плечами. Поживём - увидим.
        - А как вы раньше справлялись, без меня?
        Теперь уже Сумароков дёрнул плечом.
        - Раньше не умирал никто, как-то обходилось. А теперь вот сами видите.
        То ли везло этим горе-археологам, то ли впервые попали на такую сильную защиту. Пожалуй, если Сумароков предложит мне постоянное сотрудничество, я откажусь. Не моё это дело чужую силу из могил воровать.

* * *
        Перерыв в штурме кургана затянулся до следующего утра. Надо было отдохнуть, обдумать и приготовиться. Уже вечером, в сумерках, я позвал Аристарха и попросил найти десяток плоских камней. Парень задумался на минутку, кивнул и ушел куда-то с парой мужиков.
        Я долго сидел у костра, чертил веточкой на земле будущие связки Знаков и схемы потоков. Нет, ломать эфир, текущий в земляном холме, я не собирался. Тяжело, долго и бессмысленно. Потоки ведь не сами по себе, а, скорее всего, порождение той самой “красной ртути”. Значит, что? Надо их просто изогнуть, будто прутья клетки. Ничего сложного я в этом не видел.
        - Константин Платонович, - из темноты появился Аристарх, - столько хватит?
        Два мужика, красных от натуги, с грохотом кинули передо мной мешок. Из развязавшейся горловины вывалились плоские камни-голыши. Ёшки-матрёшки, я же сказал десяток, а здесь их пара сотен будет.
        - Хватит. Спасибо, Аристарх.
        Парень просиял и снова исчез во тьме. Старательный молодой человек, ничего не скажешь. Жаль, что накрепко связан с дядей и ко мне не пойдёт.
        Утром я отобрал из мешка пару десятков камней, чтобы с запасом, и пошёл к кургану.
        - Константин Платонович, - сразу же появился Сумароков, - вам требуется помощь?
        - Пока нет. Но вы приглядите снаружи, на всякий случай.
        Согнувшись, я заглянул в лаз. Ага, вот здесь два потока идут параллельно, отличное место, чтобы вклиниться.
        Я вытащил small wand, взял первый камень и начертил на нём Вечную Печать. Ух! Стоило ей включиться, как эфир дрогнул и разошёлся во все стороны. Ага, работает! Вдавив камень в землю, я продвинулся вперёд и взял следующий голыш.
        С каждым новым камнем завеса эфира раздвигалась, и я, как червь, вгрызался в яблоко кургана. Лаз шел вниз под уклон и был низкий, так что приходилось двигаться согнувшись. Но меня такой способ передвижения не смущал.
        - Константин Платонович!
        - Ммм?
        - С вами всё в порядке?
        - Да, нормально.
        Ещё три камня с Печатями, и я продвинулся на метр вперёд. Лаз упёрся в стенку, будто вспучившуюся волнами.
        - Константин Платонович!
        - Я в порядке.
        - Константин Платонович! Выбирайтесь оттуда!
        Чёрт! Что там случилось?
        - Константин Платонович, земля движется!
        Развернуться в узком проходе возможности не было. Я стал пятиться задом, но не успел проделать и половины пути к выходу.
        С глухим шуршанием вокруг дрогнули глиняные пласты. Земля ощутимо вздрогнула и потолок за моей спиной обрушился. Оставляя меня внутри кургана в полной темноте.
        Глава 15 - Золото и рыба
        Вы когда-нибудь просыпались посреди ночи в полной темноте? Когда ни единого светлого лучика вокруг. Чернота в комнате, сажа за окном, так что даже не видишь собственных пальцев. И кажется, что там, в глубине, прячется невообразимый ужас. Наверняка хоть раз сталкивались с таким. Так вот знайте - по сравнению с темнотой в кургане, вы были на солнечной лужайке в погожий денёк.
        Тьма могильника спеленала меня плотным коконом. Воздух стал тягучим, будто дёготь, и с трудом вливался в лёгкие. В узком земляном лазе нельзя было повернуться, нельзя пятиться, а впереди только стенка погребальной камеры. Ни с чем не сравнимое ощущение - быть похороненным заживо. Меня, по идее, должны откопать, но уверенность в этом таяла с каждой секундой, проведённой под землёй.
        - Ёшки-матрёшки за ногу.
        Даже выругаться не получилось нормально - голос прозвучал сдавленно и глухо. Только Анубис неожиданно обрадовался такому обороту дела. Радостно затявкал в груди, выглядывал наружу моими глазами и “вилял хвостом”, в переносном смысле. Ну да, естественно, - чего ещё ждать от некромантского Таланта? Ему-то могильник практически дом родной.
        Анубис весело рыкнул и заставил меня зажмуриться. А когда я открыл глаза, темнота вокруг наполнилась зеленоватым сиянием. Это что, особое некромантическое зрение? Специально, чтобы по могилам лазить?
        Впрочем, видно было неплохо. Сразу стало ясно - стенка, в которую упирался лаз, сложена из брёвен. Протянув руку, я тронул старое дерево, и оно рассыпалось под пальцами. Я толкнул сильнее, и вся стена беззвучно завалилась вперёд. А за ней открылось пустое пространство - погребальная камера. Делать мне всё равно было нечего, и я полез туда.
        В камере можно было стоять в полный рост. По центру вытянутого могильника на возвышении лежал скелет. В руке истлевшее до трухи оружие, на пальцах золотые кольца, ожерелье на позвонках шеи. На череп была надета корона. Нет, пожалуй, на корону это древнее украшение не тянуло - грубый обруч, сплетённый из золотых полосок.
        “Уф!” - подал голос Анубис.
        И тут же перед глазами пошла серая рябь. Вместо могилы я увидел картину: множество странно одетых людей. Они плачут, царапают ногтями лица, раскачиваются из стороны в сторону, воют. Вся эта скорбящая толпа собралась вокруг ямы, на дне которой лежит мертвец - лицо прорезанное морщинами, руки сжимают короткий меч, тело закутано в соболиные меха.. О, знакомый обруч у него на голове! Раздаются крики на гортанном языке, на краю ямы перерезают горло коню, и в могилу течёт кровь - жертва умершему, чтобы не приходил к живым, не мстил оставшимся за порогом.
        Видение исчезло так же неожиданно, как и появилось. Анубис рыкнул, и я почувствовал - мертвец передо мной слишком стар, чтобы его можно было позвать. Даже сильнейшему некроманту он не ответит, и никак не узнать, кто лежит в могиле.
        Я несколько раз моргнул и потёр глаза ладонями. В зеленоватом свечении мне почудились другие цвета. Да, так и есть - вот прямо у ног мертвеца какие-то алые всполохи. Это что такое?! Та самая “красная ртуть”? Между истлевших костей лежали крохотные шарики, светящиеся багровым светом. А почему их семь? Сумароков говорил - три штуки должно быть. Вероятно, поэтому и потоки эфира такие сильные.
        Додумать мысль я не успел. В груди “завыл” Анубис - каким-то инфразвуком, отчего по всему телу прошла мелкая неприятная дрожь. У меня чуть сердце не остановилось от такого фокуса.
        - Анубис, фу!
        Ага, разбежался. Все тренировки были забыты, и Талант будто взбесился. Он толкался внутри меня, бил в рёбра и сжимал горло.
        - Фу! Плохой мальчик! Плохой!
        С ужасом я понял, что не контролирую правую руку. Анубис перехватил управление и тянулся ей к “красной ртути”.
        - Не трожь, зараза! Не для тебя положено!
        Левой рукой я со всей силой ударил по правой ладони. Ух, больно, однако! И бесполезно - Анубис не обратил никакого внимания и резко выбросил руку вперёд.
        - Фу!
        Пальцы коснулись багровых шаров. Они вспыхнули алым, и три штуки впитались в ладонь.
        Не знаю, что происходило с Анубисом, но мне почудилось, что он довольно чавкает.
        С исчезновением почти половины “красной ртути” наступила “тишина” - перестали гудеть потоки эфира, пронизывающие курган. Я почувствовал, как знаки на камнях, что я рисовал, вспыхнули ярким светом. Ну вот, я был прав!
        - Р-р-р-р!
        Я обернулся на звук. В земляном лазе посыпалась земля, раздвинулась, и появились мощные лапы. А затем и морда Людовика Четырнадцатого, прокопавшегося ко мне. Собака вылезла из подкопа, встряхнулась и посмотрела на меня покровительственным взглядом, только что не говоря вслух: опять приходится спасать глупых человеков.
        - Константин Платонович! - из дырки донёсся голос Сумарокова. - Константин Платонович, вы живы?
        - Жив! - заорал я и с облегчением выдохнул. Откопали!
        - Вы только не волнуйтесь! - кричал Сумароков. - Сейчас мы отроем проход и спокойно выберетесь.
        - Хорошо! Я нашёл погребальную камеру.
        - Да? И что там?
        - Вижу вашу красную штуку. Такие круглые светящиеся шарики.
        На несколько секунд воцарилось молчание, а потом Сумароков тонко вскрикнул:
        - Ни в коем случае не трогайте! Лучше отойдите подальше! Я сейчас к вам залезу!
        Снаружи послышались крики, возня, и через пару минут из лаза показался старичок, весь перепачканный землёй. Я помог ему влезть в погребальную камеру и подняться, но он этого даже не заметил. Взгляд Сумарокова был прикован к “красной ртути”.
        - Четыре! - с восторгом выдохнул он. - Целых четыре штуки! Боже мой, какая редкая удача!
        В руках у него появилась свинцовая шкатулка и лопаточка из жёлтой кости. Анубис, сыто ворочавшийся в груди, подсказал, что она сделана из человеческой лопатки. Какая гадость!
        Сумароков, задержав дыхание, лопаточкой загнал шарики “красной ртути” в шкатулку и захлопнул крышку. Счастливо зажмурился, а затем посмотрел на меня.
        - Выбирайтесь, Константин Платонович. Мы сами упакуем находки.
        Дважды просить меня не пришлось.

* * *
        Я вылез наружу под радостные крики мужиков с лопатами. Встал, отошёл в сторону и растянулся на траве. Хорошо-то как! Солнышко светит, воздух свежий, простор - красота. Никогда, ни за что не полезу в такие норы. Пусть эти археологи копают что хотят, а меня звать не надо. Я, может, и некромант, но под землю больше лезть не собираюсь.
        Отлежавшись с полчаса, я пришёл в себя и направился в лагерь. Отмылся от земли, как смог, переоделся в чистое и стал ждать Сумарокова. А когда он наконец появился, мы с ним основательно поругались.
        - Нет, нет и нет! Это невозможно!
        - Василий Петрович…
        - Даже не говорите мне о таком!
        - И всё же я настаиваю.
        - Константин Платонович, вы понимаете, что это ценные археологические находки? Уникальные! Можно сказать, мы имеем дело с редчайшим захоронением, составляющим единую коллекцию. Её ни в коем случае нельзя разделять! Наука не простит такое вопиющее святотатство!
        - Абсолютно с вами согласен. Разделять нельзя, это вы правильно заметили. Поэтому я заберу весь комплект: кольца, ожерелье, обруч.
        От возмущения Сумароков выпучил глаза и покраснел.
        - Вы издеваетесь, Константин Платонович? Это невообразимо!
        - Почему? Всё логично: мне золото, вам “красная ртуть”.
        - Тихо! - зашипел старичок. - О таком говорят шёпотом в закрытой комнате, а не орут на весь лагерь. И вообще, у нас был уговор: вы мне помогаете открыть могильник, а я засчитаю вам экзаменацию. Так?
        - Не-е-ет, милейший Василий Петрович. Буквально вчера вы обещали мне половину найденного золота. Помните?
        - Ммм…. Ну, что-то такое, да.
        - Василий Петрович, я сделал всё, чтобы вы получили доступ к захоронению. Так?
        - Сделали, - Сумароков кивнул.
        - Вы получили четыре…
        - Тс-с-с!
        - Четыре этого самого. Больше, чем рассчитывали. А я рисковал жизнью, между прочим.
        - Мы бы всё равно вас откопали!
        - Угу, холодным трупиком. Василий Петрович, я считаю, что имею право на часть находок. Как ключевой участник раскопок.
        - А не хотите взять кости? Скелет в отличной сохранности! А череп? Вы видели этот череп?! Какая форма, какая челюсть. Зубы почти целые!
        Я с укором посмотрел на Сумарокова. Он перехватил взгляд и вздохнул:
        - Не хотите? Жаль, очень жаль.
        - Василий Петрович, скажите честно, в России много деланных магов?
        - Что вы, нет конечно.
        - Сколько из них согласны вам помогать?
        Сумароков вздохнул снова:
        - Весь комплект, значит? Это будет ужасающей потерей для науки.
        - Почему же потерей? Я не собираюсь переплавлять украшения или продавать за границу. Будут лежать, радовать взгляд.
        - Да?! - он искренне удивился. - Вы серьёзно?
        - А в завещании специально укажу, что комплект должен быть передан в музей.
        - Что же вы сразу не сказали? Я уже навоображал, что вы ради денег. Берите!
        Он барственно махнул рукой.
        - Спасибо, Василий Петрович. И насчёт экзаменации…
        Старичок улыбнулся.
        - Я сам сообщу Дубасову, можете не волноваться.
        На том мы и расстались.

* * *
        Обратно в Муром я уехал один. Сумароков не вылезал из кургана: возле задней стенки обнаружились какие-то кувшины, и он, как наседка, квохтал над ними, отгоняя помощников и лично вынося их из-под земли. Впрочем, я не жаловался - экипаж был удобный, дорога не слишком длинная, а мне было над чем подумать.
        Паром пришлось немного подождать, но я не возражал. Стоял, глядел на реку, лодки, дышал. После заточения в кургане у меня проснулась особая жадность к воздуху - мне его всё время было мало. Ничего, пройдёт постепенно.
        Почти пустой, к берегу причалил паром. Кучер загнал на него экипаж, а я поднялся на борт пешком, вспоминая Людовика Четырнадцатого. Хорошая собака, ничего не скажешь. И мой некромантский дар игнорировала. Я бы попросил у Сумарокова щенка, да рыжий подобрыш его затретирует. У Мурзилки принципиальная позиция насчёт собак - драть когтями, рвать зубами уши и рычать как тигр.
        Мы отплыли и, чуть покачиваясь на волнах, двинулись к противоположному берегу. Из интереса я подошёл к хозяину парома. Герасим стоял на самом краю, сжимал в руке багор и пристально вглядывался в воду.
        - Милейший, - обратился я к нему, - что ты там ищешь?
        Он покосился на меня тяжёлым взглядом, но ответил:
        - Рыбу. Сома
        - Зачем?
        - Нападает чёрт на людей. Баб хватает, прям на мостках, когда стирают. Настасью, соседку, еле отбили. А прошлым месяцем двух ребятишек сожрал, даже костей не нашли.
        Вот те на, сом-людоед! Никогда бы не подумал, что такое бывает.
        - А к вечеру он гусей да чаек трескает. Подплывёт да как схватит! И перьев не остаётся.
        Мне вспомнилось, что сомов ловят на дохлых ворон, слегка подпалив перья на огне. Но сказать вслух я не успел.
        Вода справа по борту вспенилась, поднялся небольшой бурунчик, и что-то тяжёлое ударило в днище парома.
        - Ы! - Герасим поднял багор и потряс в воздухе. - Убью!
        На расстоянии в десяток шагов, если вы умеете ходить по воде аки посуху, между волнами мелькнула грязно серо-зелёная спина огромной рыбины.
        - Ы!
        Герасим погрозил сому кулаком.
        От шума и криков проснулся Анубис. Талант после “красной ртути” спал, переваривая силу. Но сом его неожиданно заинтересовал.
        “Аф!” - ткнулся он в грудь.
        К сому-людоеду у меня образовались не слишком добрые чувства. Я потянулся к Анубису за силой и неожиданно легко зачерпнул, даже слишком много. Прямо передо мной сгустился эфир, потрескивающий от напряжения. Скрутился в невидимый шар, завис на секунду и со свистом улетел в воду.
        - Ы! - Герасим выпучил глаза, уронил багор и показал пальцем на реку.
        На речной глади появился круг, внутри которого кипела вода. Бурлила, лопалась пузырями, исходила паром. А через несколько мгновений в кругу всплыл кверху брюхом сом. Ничего себе! Вот это я перебрал с мощью.
        - Тьфу ты, - Герасим разочарованно махнул рукой, - кто так сома варит? А соль? А лук? А укроп? Только продукт переводить!
        Паромщик зацепил рыбу багром и вытащил из воды на брёвна.
        - Здоровый, - качал он головой, - как лошадь. Видно самого водяного возил.
        А мне захотелось отойти подальше. Может, я и некромант, но нюхать рыбу-людоеда мне претило. Хорошо, что берег был близко, и через десять минут экипаж продолжил путь. Домой, быстрее домой! Я дико соскучился по Тане, Александре и даже старой княгине. Из принципа сегодня спущусь и послушаю, как она бренчит на своей арфе.
        Глава 16 - Шереметев
        Всего пара дней отсутствия, а встретили меня, будто на год уезжал. Александра чуть не прыгала от радости, Марья Алексевна приказала готовить праздничный ужин, Бобров мне так тряс руку, словно хотел оторвать. Но с ним-то как раз понятно - закрыв долг, положено радоваться и светиться счастьем, что он и делал. Даже Диего вела себя чуть менее чопорно и улыбалась.
        - Идём, - стоило восторгам утихнуть, Марья Алексевна взяла меня под локоть, - тебе подарок прислали.
        - Кто? Какой?
        - Увидишь, - княгиня хитро улыбнулась. - Кстати, у нас тут скандал случился, весь город в ажиотаже второй день.
        - Помер кто-то? Или какая-нибудь замужняя графиня сбежала с офицером?
        - Ой, Костя, тоже скажешь! О сбежавших жёнах стараются не шуметь, - княгиня махнула на меня рукой. - Но ты угадал - сбежал. Только не графиня, а градоначальник.
        - Даже предположить боюсь почему.
        - А ты и не догадаешься ни за что, - она рассмеялась. - Только ты уехал с Сумароковым, по городу слух прошёл. Будто в Муром ревизор прибыл, масон и тайный советник инкогнито! С секретным предписанием учинить властям города проверку. И что ты думаешь? На следующий день градоначальник собрал жену с детьми и исчез в неизвестном направлении. Полагаю, за границу сбежит.
        - Ммм…
        - И самое удивительное, говорят, он был на балу в Дворянском собрании. Вроде бы кто-то его лично видел.
        Я покачал головой и ничего не ответил. А Чемодурова не такая уж и болтушка - слух разнесла, но моего имени никому не сказала. Молодец тётка! Надо иметь её в виду на будущее: вдруг мне понадобится анонимно распространить слухи. Она с таким заданием отлично справится.
        Между тем княгиня провела меня через особняк к окну на сад, из которого была видна конюшня, откуда слуги вывели наружу трёх коней. Хороших механических скакунов, авалонских, судя по масти и тонким ногам.
        - Это твои.
        - Мои? Не было у меня таких.
        - Чагин в подарок прислал.
        Княгиня погрозила мне пальцем.
        - А говорил, играть не умеешь. Ох и жук ты, Костя, чисто шкатулка с сюрпризами. И деланный, и в карты, и некромант. Не удивлюсь, если это тебя за ревизора приняли.
        Я развёл руками.
        - Простите, Марья Алексевна, я не специально.
        - Ещё скажи, что больше не будешь, - она рассмеялась. - Так держать, Костя, ты всё делаешь правильно. Лучше вызывать оторопь и скандалы, чем жить серой посредственностью. Идём, там уже стол накрыли.
        В честь моего приезда княгиня закатила шикарный ужин. Четыре перемены блюд, маленький оркестр в углу наигрывал что-то весёлое, слуги так и вились вокруг, подливая в бокалы. Вкусно, весело, но немного утомительно. Пожалуй, хватит с меня Мурома: дела я сделал, в Реестр записался, пора возвращаться домой. Тем более я кожей ощущал - Анубис набрал силы, и мне требуется усилить тренировки, чтобы держать его в узде.

* * *
        Это я соскучился по игре княгини на арфе, да? Наивный! Нельзя по этим звукам скучать, и слушать их тоже нельзя. И хуже всего, когда они тебя будят, - спать хочется, а заснуть не получается. К несчастью, затычки для ушей потерялись, так что пришлось мне вставать, одеваться и спускаться на первый этаж.
        - Костя! - княгиня, уже хорошо принявшая рому, обрадовалась моему появлению. - Посиди со мной.
        Она демонстративно отодвинула арфу, показывая, что пощадит мои уши.
        - Будешь?
        Не дожидаясь ответа, она плеснула в стакан на пару пальцев и протянула мне.
        - Марья Алексевна, скажите, - я сел в кресло напротив княгини, - а вашу арфу давно настраивали?
        Вопрос поставил её в тупик.
        - Не знаю, - она озадаченно моргнула. - Как тридцать лет назад купила, взамен старой, так она и стоит. А что, надо уже?
        - Неплохо бы.
        Я потянулся и провёл пальцем по струнам. От получившегося звука у меня побежали мурашки - хуже только голодные собаки воют.
        - Любой инструмент требует настройки.
        - Может, ты попробуешь? - княгиня улыбнулась.
        - У меня сложные отношения с музыкой.
        - Но попробовать-то можно - хуже всё равно не будет. А я потом озадачу мажордома, чтобы нашёл специалиста.
        Пожав плечами, я придвинул к себе инструмент. Так-так, что тут у нас? Колки, струны, ничего особенного. Минут пять я подкручивал и дёргал струны. Эту чуть выше, эту ниже. Они же должны по порядку настраиваться, правильно? Ещё чуть-чуть, и вон ту тоже.
        - Вот так, кажется.
        Я пододвинул арфу обратно, и Марья Алексевна с воодушевлением положила пальцы на струны.
        Ёшки-матрёшки, что я наделал? От такого звука хотелось выпрыгнуть в окно и бежать не останавливаясь до Злобино.
        - Знаешь, Костя, - княгиня отсела от инструмента, - у тебя не сложные отношения с музыкой. Вы с ней вообще не встречались.
        Она с опаской покосилась на арфу.
        - Я даже прикасаться теперь к ней боюсь. Будь добр, не настраивай больше никому инструменты, этими звуками мертвецов поднимать можно.
        - Так я ведь и есть некромант.
        - Весь в дядю, - княгиня рассмеялась, - прямо один в один. Смотрю и не могу поверить, что столько лет прошло.
        Покрутив стакан в руке, я сделал глоток. С одной стороны, вроде как оконфузился с настройкой. С другой - княгиня сегодня играть точно не будет. Пожалуй, я всё правильно сделал.
        - Да, - Марья Алексевна вздохнула, - очень ты похож на Василия Фёдоровича, будто сын, а не четвероюродный племянник. Только взгляд совсем другой.
        - Наивнее?
        - Веселее. Дядя твой всегда настороже был, хмурый, готовый в любой момент ударить. А ты лёгкий, радостный, даже не скажешь, что некромант.
        Княгиня потянулась и похлопала меня по руке.
        - Оставайся таким подольше. Мрачных типажей вокруг и так слишком много.

* * *
        Утром за завтраком я хотел объявить, что мы уезжаем в Злобино. Княгине, конечно, с нами веселей, но злоупотреблять гостеприимством не следовало. Но я не успел.
        В столовую торжественно вошёл мажордом и вручил Марье Алексевне письмо.
        - Так-так, - она развернула бумагу, пробежала глазами по строчкам и посмотрела на меня: - Костя, с тобой хотят встретиться. Ты не занят?
        - Смотря для кого.
        - Для старшего Шереметева, - заметив, что я не слишком доволен, княгиня покачала головой. - Он слово даёт, что хочет только поговорить.
        - Не вижу тем, чтобы обсуждать с ним.
        Марья Алексевна вздохнула.
        - Костя, ты меня очень обяжешь, если согласишься встретиться с Петром Борисовичем. В своё время он не раз помогал мне, а теперь просит посодействовать в ответ.
        Я развёл руками.
        - Только ради вас, Марья Алексевна.
        - Думаю, ничего плохого встреча тебе не сулит. Граф хочет разрешить возникшее между вами… Недоразумение.
        - Надеюсь, очень надеюсь.
        В груди шевельнулся Анубис. Ему, наоборот, хотелось “плохого” - Талант жаждал драки, швыряния эфиром и пришибленных врагов. В крайнем случае, он был готов начать свару первым, чтобы уж точно никто не ушёл обиженным. Эх, придётся на встрече держать его на постоянном контроле, чтобы не учудил чего-нибудь.
        - Знаешь, Костя, - Марья Алексевна задумчиво посмотрела на меня, - пожалуй, я тоже с тобой поеду.
        - Да зачем, я сам справлюсь
        - На всякий случай, - она так улыбнулась, что у меня холодок по спине пробежал, - за вами обоими пригляд нужен. А то слишком уж вы горячие - заспорите, поругаетесь, а хорошая ресторация одна на весь Муром. Где потом прикажешь местному обществу обедать?

* * *
        В ресторацию, где назначил встречу Шереметев, мы поехали после полудня. Хорошее место, мне понравилось: швейцар на входе представительный, будто дверь в королевскую спальню охраняет, зеркала, хрусталь, ковры. Словно не ресторация, а настоящий храм еды, с поварами в роли жрецов. Полностью согласен с Марьей Алексевной - жаль будет, если такое чудесное место пострадает.
        Встречать княгиню выбежал хозяин заведения - круглый, как колобок, дядька.
        - Марья Алексевна! Ваше сиятельство! Как я рад! Как рад! Вы сегодня обворожительны, слов нет! Я слепну от вашей неземной красоты! Ах!
        Он манерно прикрыл глаза ладонью. Все его улыбки, жесты и слова были приторные, будто с нами говорил не человек, а ходячая карамелька.
        - Милости прошу! Для вас самое лучшее! Столик! Сейчас, сию секунду! Проходите, прошу вас!
        - Пётр Борисович ещё не приехал? - отмахнулась от него княгиня, будто от жужжащей мухи.
        - Ещё нет, ваше сиятельство. Как появится, немедленно провожу его к вам сию секундочку. Желаете освежиться? Шампанского? Салатик? Консоме? Чаю?
        Тараторя и не умолкая ни на минутку, он отвёл нас в отдельный кабинет: небольшой столик, какие-то фикусы в кадках, у стены журчит фонтанчик, выложенный морскими раковинами. И тихая музыка, звучащая едва слышно. Интересно, где сидят музыканты, чтобы создавать такой эффект?
        - Лёгкие закуски, кофий, - царственно приказала княгиня. - Выключи шарманку, мы будем разговаривать.
        Музыка тут же стихла, а ресторатор поклонился:
        - Не извольте беспокоиться, всё сделаю в лучшем виде.
        Княгиня села и жестом отпустила дядьку.
        - Тебе нравится, Костя? Люблю иной раз сюда заехать, хоть у меня и готовят лучше. Побудешь здесь часок, послушаешь, как тебя превозносят, и не так обидно, что от двора отлучили.
        Я кивнул и поставил себе заметку - надо выяснить, что у Марьи Алексевны случилось с императрицей. В высший свет мне пока дороги нет, но такие “мелочи” надо помнить на всякий случай. Упомянешь не того человека, и всё, можешь впасть в немилость. При случае, выспрошу у Боброва, что там за слухи ходили на этот счет.
        - Пригласил на обед, а сам опаздывает, - я дёрнул плечом. - Терпеть не могу непунктуальных людей.
        - Он будет вовремя, - княгиня усмехнулась, - это мы раньше приехали.
        - Зачем?
        Она улыбнулась уголками губ.
        - Кто первый пришёл, чувствует себя хозяином стола. А второй уже как бы гость. Мелочь, конечно, но всё равно полезная.
        Мне оставалось только кивнуть. Думаю, Марья Алексевна была ещё той “акулой” высшего света. Жаль, узнать, за что её “сослали”, невозможно - наверняка очень интересная история.
        Ждать Шереметева нам пришлось недолго. Буквально через десять минут ресторатор привёл к нам графа.
        Он произвёл на меня странное впечатление. Высокий, немного грузный, наметившаяся лысина, полные губы. Одежда, я бы сказал, щёгольская, нарочно дорогая, перстень с рубином на пальце, сверкающий алмазами орден на груди. В общем, эдакий придворный, любитель роскоши и богатства. И в то же время умные проницательные глаза, взвешивающие и рассчитывающие прибыль. Опасный он человек, очень опасный.
        - Марья Алексевна, душенька!
        Он согнулся в поклоне и поцеловал княгине руку.
        - Не ожидал, что вы приедете. Знал бы, привёз бы гостинец лично. А так отправил вам домой. Рад, что вы тоже здесь.
        Взгляд Шереметева скользнул по мне, оценивая.
        - Константин Платонович, - он кивнул и протянул руку, - вас я тоже рад видеть.
        Я не стал обострять конфликт, хоть и хотелось, и пожал его ладонь. Железная, однако, хватка у графа. Да и мощью Таланта веет серьёзно - такого не взять простыми фокусами. Ладно, послушаем, что он хотел сказать мне.
        - Присаживайтесь, граф, - Марья Алексевна лучезарно улыбнулась. - Мы как раз говорили о вашем имении.
        - И чем же вас привлекло моё скромное Кусково?
        - Ах, будет вам! Вы собрали лучшую картинную галерею в России. Ни у кого такой нет! А ваш театр? Оркестр? А коллекция редких минералов и окаменелостей?
        Не знаю, насколько он хороший актёр, но было видно - графу приятно.
        - Да-с, коллекционирую понемногу. От батюшки получил эту страсть и развиваю в меру сил.
        - А кроме того, лучшая дружина опричников. Говорят, ваши люди могут завоевать даже маленькую страну.
        - Что поделать, богатства требуют соответствующей оправы. Всяк, знаете ли, норовит оторвать кусочек.
        Мы встретились взглядами. Шереметев смотрел так, будто я украл у него что-то ценное. Анубис в груди шевельнулся, толкнул под рёбра и приготовился к драке.
        Глава 17 - Враги в наследство
        - Господа, от нашего заведения! Прошу! Не побрезгуйте! Самое лучшее! Только для вас!
        В комнату вихрем ворвался ресторатор, а следом за ним целый караван слуг с подносами в руках. Не дожидаясь согласия, они принялись расставлять на столе тарелки, блюда, вазочки и горшочки.
        - Прошу! Откушайте! Вкус - исключительно специфический! Пользительно для желудка!
        Несколько раз обежав вокруг стола и на ходу поправив салфетки, ресторатор удалился вместе со слугами. Его восторженные возгласы стихли за дверью, и Шереметев покачал головой:
        - Так вопит, стервец, будто корову продаёт. Но кухня отменная, да-с, не во всякой ресторации в Петербурге так готовят.
        Минут на десять за столом воцарилось молчание - Шереметев вдумчиво ел, не отвлекаясь на разговоры. Ну и я тоже попробовал, чем здесь кормят. Действительно, очень даже неплохо.
        Но даже во время еды у меня сосало под ложечкой от чувства опасности. На всякий случай, я незаметно расстегнул одну пуговицу на камзоле, чтобы легче было вытащить small wand. Талант, как говорится, Талантом, а деланной магией я сражаюсь лучше.
        Шереметев отложил вилку, промокнул губы салфеткой и снова посмотрел на меня тяжёлым взглядом.
        - Константин Платонович, вам не кажется, что нам стоит разрешить наши разногласия?
        - Не вижу причин отказываться, - я улыбнулся ему, открыто и спокойно, - тем более, что у вас были ко мне какие-то претензии.
        - У меня?! А как насчёт ваших заявлений, милостивый государь? А?
        - Моих?
        - Да, ваших!
        - Позвольте, это когда я вам что-то заявлял?
        - Если бы позволили себе заявить мне такое в лицо, вы бы здесь не сидели. Я бы размазал вас по стенке и…
        - По стенке, значит? А не думали, что это я вас?
        - Вы-с? Не смешите меня, юноша. Не вам тягаться со мной.
        Не меняя расслабленной позы, Шереметев призвал Талант. Ух, силён дядька! Много, много у него мощи, хорошо выдрессированной, чистой, яркой. Будто ураган приближается.
        - Это как посмотреть.
        Теперь уже я открылся, выпуская Анубиса. Мой Талант появился во всей необузданной красе. Не слишком выпячивая силу, он дыхнул могильным холодом и смертным ужасом. Мне даже самому стало не по себе, настолько жутко получилось.
        - Вот как? - Шереметев подался вперёд. - Знакомый Талант. Помнится, мы уже спорили с вашим дядей, и, как видите, я вполне себе жив и здоров.
        - Дядя умер от старости в своей постели, а не на поединке с вами.
        Я крутанул в пальцах вилку. Серебряный столовый прибор вполне годился, чтобы начертать первый атакующий Знак. Вдобавок, вилка наверняка расплавится от потока эфира и горячий металл полетит в моего противника. А я как раз успею выхватить small wand.
        На груди растеклось тепло - Анубис напитывал защитную татуировку эфиром. Умничка какой!
        - Вы - не Василий Фёдорович, - Шереметев ухмыльнулся, - опыта не хватит. Вы, мой дорогой, молокосос ещё.
        В ответ я толкнул Анубиса, и над столом начал сгущаться эфир. Маленькое такое раскалённое облачко, готовое бабахнуть направленным взрывом прямо в лицо графу.
        - Вы ничего не забыли, молодые люди?
        Голос Марьи Алексевны звучал глухо, с хриплыми нотками. Я повернулся к ней и обомлел. Ёшки-матрёшки! Вот тебе и княгиня!
        Её глаза светились голубоватым светом, а по коже пробегали короткие молнии. Будто из глубокой бездны на свет поднимался Талант - взбешённый левиафан в последний день мира. У меня даже волосы по всему телу встали дыбом от напряжённой ауры, которую он излучал.
        Посуда на столе мелко зазвенела, вздрогнула и поднялась над скатертью, будто потеряв вес. Воздух загустел, точно янтарь, в котором еле двигали лапками две мушки - я и Шереметев. А нам улыбалась Марья Алексевна - попробуйте, мол, дёрнитесь, глупышки. Хотите узнать, что такое настоящая сила? Ап, и нет вас.
        У меня перед глазами поплыло - ни дышать, ни шевелиться, ни пискнуть в присутствии этого было невозможно.
        Дзинь! Словно лопнула струна, протянутая из земли в небо. И тут же всё кончилось. Давление спало, а сила ушла обратно в себя.
        - Хр-р-р-р… - хрипя, Шереметев дрожащей рукой потянулся к бокалу и выпил, стуча по стеклу зубами.
        А я просто дышал. Вдох, выдох, вдох, выдох. Анубис, поражённый такой демонстрацией, спрятался и делал вид, что очень занят. Хвост, наверное, разглядывает, или не знаю, чем ещё может заниматься Талант.
        - Марья Алексевна, - подал голос Шереметев, - вы поразительная женщина. Простите, что забылся в вашем присутствии.
        - Без него тоже не стоит, - княгиня усмехнулась.
        - Простите, - повторил граф и изобразил поклон, - я погорячился.
        - Я тоже, - мне пришлось напрячься, чтобы протянуть ему руку. - Давайте начнём с самого начала.
        Шереметев смерил меня взглядом, на мгновение задумался, но руку пожал.
        - Хорошо, забудем этот досадный инцидент.
        Дверь с шорохом приоткрылась, и к нам заглянул ресторатор. Вид у него был несколько растрёпанный.
        - Господа, - произнёс он сиплым голосом, - другие гости заведения спрашивают - им бежать в ужасе или всё обойдётся?
        Граф расхохотался. Задорно и от души, тряся головой.
        - Ох, шельмец, - он погрозил ресторатору пальцем, - умеешь задать правильный вопрос. Пусть сидят, ничего страшного не происходит. Всем шампанского за мой счёт.
        - Сделаю, - ресторатор поклонился и в тот же миг исчез.
        А Шереметев налил себе в бокал из бутылки и откинулся на спинку стула. Взгляд его был таким же тяжёлым, но уже без явной угрозы. Что же, попробуем поговорить ещё раз.

* * *
        - Пётр Борисович, скажите, какие мои “заявления” вызвали у вас гнев?
        Шереметев искоса зыркнул на меня и сложил руки на груди.
        - Вы сами знаете.
        - Представьте себе, Пётр Борисович, не знаю. Даже предположить не могу.
        Граф поджал губы.
        - Вы изволили заявить, что жаждите кровной мести по отношению к моей семье. И обещали поставить мою голову на каминную полку.
        - Я?!
        - Вы-с.
        - Ничего подобного. Ваша семья мне абсолютно безразлична, как и ваша вражда с дядей - он не завещал мстить вам. А что касается вашего… ммм… сына, то я лишь защищался. Можете спросить Судью…
        - Я имел с ним беседу, - Шереметев вперился в меня, будто собирался просверлить дырку. - Так вы не говорили про кровную месть?
        - Нет.
        - Поклянитесь.
        - Вам мало моего слова? Хорошо, - я поднял руку и призвал Анубиса. - Пусть Талант будет свидетелем, я не требовал мести и не собирался вредить роду Шереметевых.
        По комнате пронёсся вихрь эфира - Талант засвидетельствовал клятву.
        - Вы довольны? Очень хорошо. Тогда и я в ответ спрошу, Пётр Борисович: за что вы меня невзлюбили? Я исполнял пожелание дяди, приняв его Талант. Не больше, но и не меньше. Вмешательство в волю покойного…
        Шереметев выставил ладонь, прерывая меня:
        - Погодите, Константин Платонович, не надо лишних слов.
        Он опустил руку и пробарабанил пальцами по столу несколько тактов военного марша. На лице графа была смесь злости и раздумий.
        - Я, - проговорил он медленно, - не отдавал сыну приказа убивать вас. В письме я просил его только поговорить. Выкупить ваше наследство или привлечь в семью. Формально, как наследник Василия Фёдоровича, вы имели на это право. Боюсь, мой покойный сын неправильно истолковал поручение или решил проявить ненужную инициативу.
        - Или ему помогли так истолковать.
        Граф вскинулся, глядя на меня вопросительно.
        - Тот, кто солгал вам обо мне и тех словах, что я не говорил.
        В глазах Шереметева промелькнула чёрная тень.
        - С этим я разберусь сам, - уголок рта графа дёрнулся, - это не ваша забота.
        Он замолчал и как-то осунулся. Плечи опустились, вокруг глаз пролегли морщины. Стало заметно - граф уже не так молод, как хочет казаться. И наш разговор немного пошатнул его дух.
        - У меня нет к вам ненависти и открытого счёта, Константин Платонович. Вадим мёртв по своей глупости, и я не буду требовать с вас ответа.
        - Тогда считаем наши взаимные вопросы закрытыми.
        Я встал, протянул ему открытую ладонь. После секундного колебания, Шереметев тоже поднялся и скрепил слова рукопожатием.
        - Марья Алексевна, - граф поклонился, - вынужден покинуть вас. Дела ждать не могут, да и вы уже утомились моим обществом.
        Он поцеловал руку княгине и вдруг обернулся:
        - Ах да, чуть не забыл, - Шереметев вытащил свёрнутую вчетверо бумагу и протянул мне. - Это вексель на десять тысяч рублей. Я обещал Шарцбергу закрыть тяжбу с вами и выполняю его решение. Надеюсь, вы распорядитесь деньгами с умом.
        Мы тоже не стали задерживаться - есть после такого напряжённого обмена мнениями не хотелось. Да и Марья Алексевна выглядела крайне усталой. Она тяжело опёрлась на мою руку и очень медленно пошла к экипажу.
        - А ты думал, в моём возрасте Талант легко призвать? - криво усмехнулась княгиня. - Я такой фокус чаще, чем раз в месяц, сделать не могу.
        - Как же так? Ведь у вас такая сила.
        - Чем больше сила, тем сложнее позвать. Будешь в моих летах, сам увидишь.
        Она с кряхтением забралась в карету, села и со вздохом откинулась на подушки.
        - Я думала, вы ресторан разнесёте.
        - Простите, не хотел до этого доводить.
        - Пустое, Костя, пустое. Рада, что всё так хорошо закончилось. Хотя с какой стороны посмотреть.
        - Есть плохая сторона?
        - А ты разве не понял? - она подняла бровь. - Вас кто-то пытался стравить. Очень умно, между прочим, тонко и хитро.
        - Это я заметил. Только неясно, ради чего. Я, вроде бы, не успел ещё врагов завести, чтобы ради меня затевать столь сложную интригу.
        - Кто знает, - княгиня кивнула, - может, и враги Шереметева тебя использовали. Хотя они и у тебя могут быть.
        - Откуда, Марья Алексевна? Я, по большому счёту, только приехал в Россию. И полугода не прошло. Сидел в имении, никуда не выезжал, ни с кем не виделся.
        - А зачем тебе их лично заводить? Они тебе могли по наследству достаться от Василия Фёдоровича. Знаешь, скольким людям он жизнь попортил? Сколько крови ещё в прошлое царство из знатных родов выпил? Его в ссылку матушка-императрица не только за личную неприязнь отправила.
        Такой вариант я не рассматривал. Наследственные враги? Хорошенькое дело. С учётом, что я не знаю, кто это может быть.
        Княгиня будто прочитала мои мысли и подсказала:
        - Поищи в бумагах Василия Фёдоровича. Вдруг там найдутся какие-нибудь подсказки.
        Я кивнул в ответ и задумался. Очень сомневаюсь, что дядя оставил мне прямые указания на давних недругов. Так что придётся удвоить бдительность и стать осторожнее. А при случае ещё копнуть - какое отношение к этому имеет князь Голицын. Он ведь тоже участвовал, послав ко мне Боброва? Надо разбираться, где прячутся в этой истории концы и как их распутать.

* * *
        Уехать домой не получилось и на следующий день. Во-первых, я обналичил вексель в банке. Деньги мне понадобятся, и желательно держать их при себе в виде золота. А во-вторых, ко мне приехал Белинский и попросил переговорить без свидетелей.
        - Я был у Судьи, узнал все подробности дела и не хочу оставаться у вас в долгу, - заявил он и начал рассказывать без предисловий: - Этот человек, который хотел вас убить, приехал неделю назад. Сказал, что вы пригласили Вадима Шереметева для беседы и подло убили его в спину. А его отец не стал мстить, так как вы под защитой Голицыных. Он попросил друзей Вадима, и меня в том числе, встать на защиту его чести.
        - И вы вызвали меня на дуэль.
        Белинский кивнул.
        - Кто он? Как представился?
        - Он хотел сохранить инкогнито.
        - И вы поверили незнакомцу?!
        - С ним было письмо от моего знакомого из Петербурга, я не увидел повода не доверять.
        - От кого было письмо?
        Белинский вздохнул и протянул мне бумагу.
        - Там есть подпись. А теперь разрешите откланяться.
        - Спасибо, Василий Григорьевич.
        - Не надо благодарить, - он сердито поморщился, - это был долг чести, не больше. Мы всё равно останемся врагами, Константин Платонович. Однажды я отплачу вам за “канделябры” сполна.
        Белинский церемонно раскланялся и вышел. А я уважительно кивнул ему вслед. Люблю принципиальных людей! А ещё это мой первый личный враг, а не дядино наследство. Пожалуй, я даже расстроюсь, если его застрелят раньше, чем мы снова сойдёмся в поединке.
        Глава 18 - Мастерская и школа
        Марья Алексевна не хотела нас отпускать. Нет, на словах она желала хорошей дороги, звала приехать на осенний бал, просила Александру обязательно писать письма, по-матерински поцеловала меня в лоб и с ехидцей погрозила испанке пальцем. Но было заметно - старая княгиня была бы рада, если бы у нашего экипажа отвалились колёса. А ещё лучше, чтобы Злобино и вовсе провалилось под землю, чтобы некуда было ехать. Думаю, она легко бы это организовала со своим Талантом, но удержала себя в руках и только помахала нам вслед платочком. А наша компания покатилась по ухабистым муромским дорогам обратно в имение.
        Первым меня встретил Мурзилка. Стоило выйти из экипажа во дворе усадьбы, как из дома с громким мявом вылетел рыжий подобрыш.
        - Мяу!
        Он подлетел ко мне - хвост трубой, глаза бешеные, уши прижаты. Не останавливаясь, кот быстро полез вверх по одежде. Я даже опомниться не успел, как он добрался до плеча, обнял лапами за шею и ткнулся мокрым носом мне в ухо.
        Трррр! Трррр! Трррр! Мурзилка громко заурчал и потёрся мордой.
        Навстречу ему выбрался Анубис. Он, оказывается, тоже был рад видеть рыжую зверюгу и накрыл кошака потоками эфира. В ответ тот заурчал ещё сильнее.
        А из дома к нам бежала Настасья Филипповна.
        - Костенька! Приехал! А я-то уж переживала, где вы есть, не случилось ли чего. Хоть бы письмо прислал!
        - Оно бы шло дольше, чем мы вернулись.
        - Петьку бы отправил, - проворчала ключница. - Вон какую ряху наел, не переломился бы.
        Бобров этот выпад не услышал, а Настасья Филипповна переключилась на рассказ о делах поместья.
        - У нас всё хорошо: сено заготовили; дёготь от Добрятниковых привезли; мастерскую строють, заканчивать собираются; Лаврентий Палыч приболел слегка, но я его чаем с малиновым вареньем отпоила; Мурзилка твой крыс в амбаре повывел; старосты приходили, спрашивали, сеять ли озимые на барщине.
        - О, кстати! А мы их сеем?
        Ключница пожала плечами.
        - Василий Фёдорович последнее время хозяйством не занимался, сам понимаешь. А Лаврентий Палыч обычно приказывал, чтобы сеяли, но в этот раз тебя решил дождаться.
        - На наших полях обязательно будем. Не знаете, сами крестьяне для себя их сеют?
        - Костя, это тебе к Лаврентию Палычу, я таким не интересовалась.
        - Спрошу, - я кивнул. - Отправьте кого-нибудь за Прохором в мастерскую, мне надо с ним кое-что обсудить. Что там со школой?
        - Ой, такой смешной твой учитель - вместе с Кузьмой за детишками ездит. С родителями ругается, если не отпускают. Я как-то зашла в школу, так дети сидят, рты раскрыли и слушают, что он им рассказывает.
        - Молодец. Удачно я его с собой взял.
        - Костя, - перешла Настасья Филипповна на шёпот, - а что ты с Танькой сделал? Ходит, будто дворянка какая, голову вона как держит.
        - Это всё княгиня Марья Алексевна, у которой мы останавливались. Ей Таня чем-то приглянулась.
        - Княгиня? Долгорукова? - в голосе Настасьи Филипповны появился холодок, - Тогда понятно, видно её руку. Ничего, исправим девку.
        - Не надо, мне так больше нравится.
        Она с удивлением на меня посмотрела и покачала головой.
        - Твоё дело, конечно, но я такого не одобряю. Нельзя девкам волю давать, чтобы нос задирали.
        Я рассмеялся.
        - Ничего, с Таней я как-нибудь справлюсь.

* * *
        После обеда я занялся делами усадьбы. Первым делом позвал в кабинет кузнеца Прохора и выложил на стол чертежи.
        - Разобраться сумеешь?
        - Дык, - Прохор почесал в затылке, - наука несложная, небось грамотный.
        Он склонился над бумагой, водя пальцем по линиям и беззвучно шевеля губами. Честно скажу - чертежи я бессовестно срисовал из сорбоннского альманаха механики. Оригинал захватил с собой из Парижа и долгими вечерами переносил чертежи на листы бумаги, чтобы отдать в мастерскую.
        - Что-то непонятно, барин, - кузнец крутил головой, прищуривая то левый, то правый глаз. - Вроде соха, но с колёсами. Кто такое придумал?
        - Это не соха, а плуг. Придумал его механик Джозеф Фольямбе лет тридцать назад.
        - А зачем? Ежели он железный, так лошадка надорвётся его тащить. Нет, барин, воля ваша, а наши мужики таким плугом пахать не будут. От дедов соха нам досталась, с ней живём и детям оставим.
        Видел я, как крепостные пашут, - тяжёлая мужская работа, требующая силы и умения. Да, крестьянская соха дешевле, железные только две сошки, каждый её сам себе делает. Да, обычная лошадь действительно не потянет мой плуг. Но у меня есть в рукаве козырь. Надо только одолеть косность мышления и боязнь новизны.
        - Прохор, я не понял, ты кузнец или крестьянин?
        - Дык, это, я же тоже пашу. То есть иногда. У меня надел есть, но мне его община за ковку распахивает.
        - Вот, Прохор, ты в первую очередь кузнец. Кто разобрался с устройством механического коня? Кто Буцефала сделал? Ты, братец, настоящий механик. Не хуже авалонских умельцев, самородок.
        Кузнец смутился, потупился и шмыгнул носом.
        - Так, это, с детства любил механизьмы ладить.
        - Вот-вот, сам изобретаешь, а новинок боишься.
        - Ну, я, этово, не боюсь, барин. Непривычный просто.
        - Насчёт лошадей ты не совсем прав - обычной немного тяжеловато, но во Франции справляются, точно знаю. А мы в него запряжём нашего Буцика - пусть тянет хоть весь день. А с таким плугом управляться сил меньше надо, чем для сохи. Представляешь, насколько быстрее можно будет распашку проводить?
        Прохор снова почесал в затылке и что-то прикинул на пальцах.
        - Дык, попробовать можно. Ежели больше вспашем, больше хлеба будет. Наши-то, злобинские, поначалу кривиться будут, а увидят урожай осенью, так сами просить придут.
        - Вот, правильно думаешь. А кроме того, посмотри второй чертёж.
        Кузнец взял бумагу и долго разглядывал, качая головой и жуя губы.
        - Не понял, барин, зачем такая машинерия нужна.
        - Это сеялка.
        - Ммм? - он недоверчиво прищурился. - Зачем? Мы всегда…
        Всё-таки мозги у Прохора имелись. Мне не пришлось снова что-то доказывать: он замолчал и потёр переносицу. Было видно, как напряжённо бьётся у него в голове мысль.
        - Ентой быстрее сеять, да?
        - Не только. Видишь, зубья бороны. Меньше птицы склюют, взойдёт лучше, - я улыбнулся. - Попробуешь, сам увидишь.
        - А и попробую! Нешто я, кузнец, да новую сеятельную машину не испытаю?
        - Только давай так договоримся: сделаешь плуг и сеялку, испытаешь на озимых на поле здесь, а затем на своём наделе в Злобино.
        - Агась.
        - Остальным злобинцам не предлагай даже. Говори, что я тебе разрешил использовать плуг с сеялкой как награду за особые заслуги.
        Прохор подбоченился и выпятил грудь. Ох, чувствую, и нарасскажет он!
        - Можешь говорить, что я запретил другим даже смотреть, как работает.
        - Сделаем, - кузнец хитро прищурился, - а если будут просить другие поля вспахать, помогать как будто тайно, вроде как от вас хорониться.
        - Точно, соображаешь.
        Он надулся ещё больше, гордый собой. Так что я отдал ему чертежи и отправил в кузницу. А сам пошёл инспектировать школу.

* * *
        “Школьный” флигель располагался чуть в удалении от главного здания усадьбы. Я поднялся на крыльцо и тут же услышал голос орка-учителя, что-то бубнившего в соседней комнате. Голосов детей слышно не было. Так-так, посмотрим, как тут проходит учёба. Коротко постучав, я открыл дверь и вошёл.
        В принципе, я так себе и представлял сельскую школу. За столами сидели дети, человек, то есть орков, тридцать, наверное. Младшие впереди, старшие сзади. На дальней стене висела чёрная доска, исписанная мелом, рядом стоял учитель в очках.
        Все разом обернулись и уставились на меня. Кто-то с испугом, кто-то с восторгом, кто-то с удивлением.
        - Встали! - резко скомандовал учитель. Он взмахнул рукой. - И-и-и…
        Дети нестройным хором громко проскандировали:
        - Добрый день, Константин Платонович!
        - Здравствуйте, - я кивнул и направился между рядами к доске, - рад вас всех видеть.
        Пожав руку орку, я спросил:
        - Как продвигаются занятия, Апполинарий Крисанфович?
        - Замечательно, - он улыбнулся, - очень способные дети.
        Класс зашушукался, услышав похвалу.
        - Но очень болтливые, - орк шикнул на них: - Тишина за партами!
        - Рад, что всё получилось. Не возражаете, если я скажу несколько приветственных слов вашим воспитанникам.
        - Конечно! Мы очень ждали вашего приезда.
        Повернувшись к детям, я обвёл взглядом зелёные лица. Все как один с проблесками интеллекта, ни одного безучастного, и, как будут говорить через много лет, все мотивированные на учёбу. Младшие смотрели на меня широко открытыми глазами, ожидая чуда. У старших чуть-чуть проглядывали недоверие и опаска. Ничего, они ещё станут моими верными сторонниками и будут воплощать грандиозные планы, время есть.
        - В первую очередь, я рад видеть, что здесь собралось столько умных ребят, настроенных учиться. Не только писать, читать и считать, но и постигать разные сложные науки. Всех вас ждёт большое будущее. Тех, кто проявит настойчивость и усердие, я приглашу работать в мастерскую, которая сейчас строится. Не как крепостных, не отрабатывать барщину, а как свободных людей и умных рабочих. Вы познакомитесь с удивительными механизмами и будете делать их сами. Побываете в больших городах, может быть, кто-то продолжит учёбу в университетах, станет учёным и сделает великие открытия. Кто-то будет купцом, кто-то механиком, землемером или агрономом.
        Они не дышали, слушая мою речь. Обычные крепостные, для которых была только одна дорога - пахать землю и угождать барину, получали шанс стать кем-то большим. И я хотел, чтобы они воспользовались им сполна. У меня, знаете ли, другого выхода нет: хочешь заиметь инженеров среди муромских лесов - воспитай их сам.
        - И единственное, что необходимо для этого, - упорная учёба. Учитесь каждый день, и мечта станет реальностью.
        Я кивнул Аполлинарию:
        - Если будет что-то нужно для школы - сразу подходите ко мне.
        - Конечно, Константин Платонович.
        Уже выходя из флигеля, я вспомнил - надо будет ввести им физкультуру. Взять какую-нибудь игру, поделить детей на команды, и пусть соревнуются час в день. Во-первых, это сплачивает, во-вторых, без движения сидеть за партой вредно, а в-третьих, можно будет учредить кубок Злобино и вручать победителю. Выберу любимую команду, болеть за них буду, с Бобровым пари заключать - привнесу чуточку развлечений в провинциальную муромскую жизнь.

* * *
        Уже вечером я обсудил с ключницей мелкие дела и неожиданно вспомнил просьбу княгини.
        - Настасья Филипповна, вы не могли бы мне помочь?
        - Что такое, Костенька?
        - Вы же разбирали бумаги дяди? Там должны быть письма.
        - Были, кажется, какие-то.
        - Меня интересуют письма от Марьи Алексевны Долгоруковой. Я хочу вернуть их отправительнице.
        Лицо ключницы вытянулось. Она поджала губы и напустила на себя ледяной вид.
        - Не знаю. Я не читала, кто там что пишет. Особенно, всякие ветреные княгиньки.
        Ошибиться было невозможно - они знали друг друга и очень хорошо. Могу поставить золотой против медяка, Настасья Филипповна и Марья Алексевна давние соперницы. Ох, дядя! Ну, сердцеед!
        - Даже не проси, не буду я их искать. И вообще, я большую часть писем в камине сожгла. Нету больше, сгорели.
        - Настасья Филипповна, послушайте…
        Я встал и прошёлся по комнате, подбирая слова.
        - Не знаю и не хочу даже спрашивать, что произошло между дядей, княгиней и вами. Догадываюсь, но не буду любопытствовать - дело давнее и совершенно не моё.
        Ключница хмурилась, но внимательно слушала.
        - Когда кто-то уходит, остаются только воспоминания. Плохие забываются, а хорошие живут с нами очень и очень долго. Остаются люди, с которыми у нас общая память. С ними у нас есть возможность вспомнить, поговорить, будто они ниточки, связывающие нас с ушедшим.
        Настасья Филипповна смотрела исподлобья, но не прерывала меня.
        - У вас осталась память о дяде, вещи, этот дом, парк, безделушки. А у княгини, боюсь, только эти письма. Пусть вы не ладили в прошлом, но сейчас было бы жестоко лишать её этой малости. Это ведь просто память, быть может, о самом дорогом человеке. Думаю, там за чертой, его тень будет благодарна, что его вспомнят лишний раз.
        - Я поняла тебя, - вздохнула Настасья Филипповна, - найду тебе письма. Может, и сама княгине напишу, мне есть что ей сказать.
        Она помолчала минутку и спросила:
        - Костя, ты же такой молодой, а говоришь ровно как Василий Фёдорович. Как так получается, а?
        Ответить было нечего, и я развёл руками.
        - Пойду спать, - ключница встала, чмокнула меня в лоб и перекрестила. - Хорошо, что ты приехал. Без тебя усадьба словно осиротевшая была. Спокойной ночи, Костенька.
        - Спокойной ночи, Настасья Филипповна.
        Я тоже пошёл спать. Поднялся на второй этаж и обнаружил приятный сюрприз - возле двери в мою спальню стояла Таня.
        Глава 19 - Русская хандра
        Едва я закрыл дверь в спальню, Таня прильнула ко мне, с жадностью целуя в губы. Одной рукой обняла, а другой потянулась и повернула ключ в замке. Отстранилась, сделав шаг назад, выдернула ленту из косы и тряхнула головой, распуская волосы.
        - Константин Платонович, - она снова прижалась ко мне, - я так соскучилась…
        Я подхватил её на руки, чувствуя, как колотится у девушки сердце.
        - И я тоже, Таня, я тоже.
        Разбросав одежду по полу, мы рухнули на постель и уже без слов доказывали, кто больше скучал.
        Только поздно ночью, когда сил уже не осталось, я спросил Таню:
        - Понравилось быть дворянкой?
        - Ой, Константин Платонович, так интересно было!
        - Расскажи.
        - Красиво очень. Наряды у всех, будто каждый ымператор. Танцы смешные! Как журавли по болоту ходят.
        Я рассмеялся.
        - Да, похоже.
        - Шампанское не понравилось, - вздохнула девушка, - вы меня вкуснее угощали. А графья эти такие же, как наши мужики в деревне.
        - Неожиданное заявление. Это чем они похожи?
        - Обходительные все, улыбаются, ласковые слова говорят, а сами только и думают, как на сеновал затащить. И пьют точно так же. Только что песен не поют и драться не лезут.
        Я чуть не расхохотался в голос. Лезут, ещё как лезут! После каждого бала по нескольку дуэлей случается. А так всё очень точно подмечено.
        - Люди везде одинаковы, - я поцеловал девушку. - Даже если манеры разные, страсти ничем не отличаются. Что в деревне, что в Муроме, что в Париже.
        - Да-а-а? - Таня искренне удивилась. - И в Парижах тоже?!
        - Ага, и там точно так же себя ведут.
        Она покачала головой.
        - Если бы кто другой сказал, ни за что бы не поверила, - она вздохнула. - И всё равно на Парижу хочется посмотреть, как там люди живут, да на короля хранцузского.
        - Зачем? Он старый уже, некрасивый.
        - Всё одно интересно. Это ведь король!
        - И что? Думаешь, у него два носа или пять глаз? Такой же человек, самый обычный.
        Таня посмотрела на меня осуждающим взглядом.
        - Константин Платонович, нехорошо так говорить. Самые обычные королями не бывают. Эдак вы матушку-императрицу тоже простой бабой назовёте. От таких слов и до бунта недалеко, а от него незнатным людям только разорение да горе.
        Я обнял Таньку и потрепал её по голове. Эх, девочка моя, знала бы ты, насколько права. В других местах и временах именно так всё и происходило. А здесь с Талантами у дворян всё по-другому может обернуться, и неизвестно, где хуже получится.
        - Шучу, Тань, конечно, король необычный. Толстый, что и втроём не обхватишь, разговаривает не по-нашему, на злате-серебре ест-пьёт, а в уборную ходит со свитой.
        Девушка захихикала.
        - Ой, тоже скажете.
        Впрочем, от мыслей о королях и Париже у меня было чем её отвлечь.

* * *
        Просыпаться от воды, льющейся на лицо, - малоприятное событие. Я фыркнул, открыл глаза и хотел было сесть. Ага, как же! Прямо перед моим лицом маячил кончик остро заточенного кинжала.
        - Плохо, - голос Диего сочился ядовитой насмешкой, - ты совершенно не боец, Констан. Почему твой Талант спит вместе с тобой, а не сторожит комнату? Ты не проживёшь и года, если будешь таким беспечным.
        Испанка спрятала оружие и махнула рукой.
        - Вставай, проведём занятие прямо сейчас.
        - И тебе доброе утро, Диего. Отвернись, я оденусь.
        Она презрительно фыркнула.
        - Думаешь смутить меня пижамой, мальчик?
        Ну и ладно, моё дело предупредить. Вот только никакой пижамы у меня нет, а после ночных “разговоров” я заснул совсем без ничего.
        Стоило мне откинуть одеяло, испанка удивлённо подняла одну бровь. Опустила взгляд ниже и вскинула вторую.
        - В принципе, - она кашлянула, - я и не такое видела.
        Резко развернувшись, она пошла к двери, бросив на ходу:
        - Жду тебя внизу.
        Я усмехнулся, когда она чуть сильнее, чем нужно, хлопнула дверью, и стал одеваться.

* * *
        К месту тренировок у камней мы пришли до рассвета. Солнце ещё не встало над лесом, но даже в светлых сумерках было видно - осень на пороге. Листва на деревьях начала желтеть, а утренняя прохлада пробиралась под одежду совсем не по-летнему.
        - Замёрз? - усмехнулась Диего. - Ничего, сейчас согреешься.
        И без предупреждения метнула в меня огненный всполох. В ответ я взвинтил Талант и прикрылся щитом. Почти автоматически, не задумываясь над действиями.
        Анубис такому обращению возмутился и взвизгнул, как пёс, которому наступили на хвост. И тут же “рявкнул” в испанку облаком ледяных игл. Вот тебе, злая тётя!
        Минут двадцать мы перекидывались ударами - всполохи, иглы, “злой дождь”, “серая хмарь”, “чёртова плешь”, “седой косарь”. Диего подпалила мне рукав камзола, а я в ответ наждачкой “злого дождя” раскровил ей кожу на скуле.
        - Всё, хватит! - скомандовала испанка и, поморщившись, провела пальцами по щеке. - Merde, не думала, что ты меня достанешь.
        - Стараюсь, - я церемонно поклонился.
        Она чуть заметно усмехнулась.
        - Призыв Таланта, садись и отрабатывай. Не менее тридцати раз.
        Анубис недовольно заворчал - ему категорически не нравилось это упражнение. А кому понравится, когда тебя гоняют туда-сюда? К тому же тренировка повышала мой контроль над Талантом. Но спорить Анубис не стал, он постепенно привыкал к послушанию и твёрдой руке.
        Стоило мне сделать призыв, как Диего заставила меня “носить воду” - простой экзерсис, когда требовалось зачерпывать чистую силу и выливать в пространство. Несмотря на элементарность, упражнение требовало немалой концентрации. Так что я уселся на камень, поджав ноги, закрыл глаза и потянулся к Таланту.
        Я сделал пять “ходок” и недовольно потыкал Анубиса. Где сила, дружок? Кто у нас обожрался “красной ртути” так, что сутки спал? И где, я спрашиваю, новая мощь? Если она и подросла, то совсем чуть-чуть, на десятину, не больше. Куда остальное дел, зараза?
        Анубис заворочался, уходя от ответа. Попытался нырнуть глубже, но я поймал его за “хвост” и стал трясти. Нет уж, отвечай, гад! Я, значит, стараюсь, лезу в сырой могильник, добываю, рискуя жизнью, а он прячет. Где сила, я спрашиваю?
        Разговор с Талантом был похож на общение с немым иностранцем. Он мычал, ухал, пупунькал, шипел и рычал, но объяснить ничего не мог. Разозлённый, что я ничего не понимаю, Анубис взбрыкнул, чуть не скинув меня с камня. А следом начал показывать мне “кино”.
        Поле битвы. Сломанные пики, изрытая земля, стволы взорванных пушек смотрят в небо. И мертвецы: тысячи и тысячи вокруг, в мундирах Петровской эпохи, страшным ковром на вытоптанной траве.
        Посреди этого царства мёртвых стоит человек. Он на мгновение оборачивается. Дядя?! Только молодой, лет тридцати, не больше. Некромант поднимает руку, и вокруг начинают вставать трупы. Покачивая окровавленными головами, они медленно становятся на ноги, шатаясь как пьяные. Дюжина поднятых улыбается синими губами.
        Видение моргает. То же поле, те же мёртвые тела, но в центре уже не дядя, а я сам. Моя рука властно поднимается, беззвучно приказывая. И следом встают мертвецы. Только уже не жалкий десяток, а сотня. С горящими глазами, хищным оскалом и оружием в руках.
        “Кино” заканчилось так же неожиданно, как и началось. Анубис, ёшки-матрёшки, во что ты вложил мою силу? В некромантскую мощь?!
        Талант довольно угукнул и кивнул несуществующей головой.
        Да какая же ты сволочь, Анубис! До чего же обидно. Три шарика “красной ртути” дали бы мне силу уделать любого мага с Талантом. А ты?! Вбухал всё в бесполезный подъём мёртвых. Зачем он мне, а?
        - Ты заснул, что ли?
        Резкий окрик Диего отвлёк меня от ругани с Анубисом.
        - Делай упражнение, а не собственный пупок разглядывай, - испанка щёлкнула пальцами: - Быстро!
        Я кивнул и принялся с удвоенной силой черпать эфир.
        Диего, похоже, получала извращённое удовольствие, напрягая меня разными упражнениями. Дай ей волю, она бы меня весь день гоняла до кровавых мозолей. Но завтраки она любила больше, чем измываться, и мы прервались. Пока шли обратно к усадьбе, я спросил её:
        - Диего, я мельком слышал разговоры, что “такой-то стал магом огня”, другой “талантливый маг воды”, третий “хочет выбрать землю”. Может, и мне стоит взять специализацию?
        В ответ испанка возмущённо фыркнула:
        - Специализация! Глупость и ничего больше. Древние маги держатся за свои предрассудки, вдалбливая в молодёжь старинный идиотизм. Маг огня! Всё равно что фехтовальщику отрубить ногу и гордиться увечьем. Однорукий стрелок! Как тебе такое?
        Она со злостью метнула в землю ледяной всполох.
        - Каждый маг должен уметь работать со всеми стихиями. Если “маг огня”, - Диего передразнила меня писклявым голосом, - может на полсекунды быстрее метнуть пламя, это не даст ему ничего. Полноценный волшебник встретит его щитом воздуха, ударом воды и закопает гроб в землю. А лучшие просто выжгут его чистым эфиром. Даже не говори мне больше про это извращение над магией.
        Я кивнул. Понял, не дурак, учту на будущее. Эфиром, говорит, выжечь? Надо попробовать сделать домашнюю заготовку.

* * *
        Осень уже чувствовалась вовсю. Зарядили дожди, парк за окном стоял жёлтый, а на меня напала хандра. Видимо, та самая, русская: смотришь на низкие тучи, голую пашню, дорогу, превратившуюся в грязь, и грустишь о тщетности бытия. Я уже подумывал съездить к Добрятниковым, чтобы отвлечься, но тут явился неожиданный гость - батюшка Андрей.
        Священник смотрел на всех пронзительным взглядом и корил, что мои домашние редко показываются в церкви. Со мной-то всё понятно, некромантская душа пропащая. А остальные должны церковь посещать, и я, как глава поместья, обязан этому способствовать.
        После его убедительных наставлений Настасья Филипповна, Александра и Бобров решили ехать на всенощную. Как раз праздник, кажется, Рождество Богородицы. С ними поехала и Диего - хоть и католичка, она внезапно напросилась посмотреть православную службу. Слуг я тоже с ними отправил: им и для души польза, и экипаж помогут вытолкать, если застрянет на раскисшей дороге. Так что я на целую ночь остался в одиночестве, если не считать Мурзилку.
        Почитал, подремал, поел пирогов, заботливо оставленных для меня Настасьей Филипповной. Снова почитал. Красота! Даже хандра проходить начала.
        Хотел поиграть с Мурзилкой - сделал бантик из ленточки, привязал на верёвочку и бросил коту. Рыжий подобрыш фыркнул и посмотрел на меня, будто спрашивая: ты чего, хозяин, с дуба рухнул? После чего отвернулся и сделал вид, что спит.
        За окном сумерки налились темнотой, и я стал решать, чего мне больше хочется: доесть пироги или сразу пойти спать. Додумать мысль я не успел. Мурзилка подскочил, будто его ударили. Выгнулся дугой, распушил хвост и зашипел.
        А на меня дохнуло запахом сырой земли, могильным холодом и тихим скрежетом, будто ножом по стеклу.
        - Ёшки-матрёшки, - я вскочил, призывая Анубиса.
        Сетью эфира окинул дом и прислушался. Нет, чужих, ни живых, ни мёртвых, вокруг не было.
        - Мяу!
        Кот повернулся ко мне, прижав уши. Мяукнул, будто зовя за собой, и медленно двинулся к двери. Правильно, Мурзилка, надо разобраться, кто это безобразничает.
        Едва выйдя из гостиной, я почувствовал источник вторжения. Подвал! Ёшки-матрёшки, собирался же туда раньше сходить и замотался, забыл. Кто там барагозит? Тот мертвец в гробу проснулся? Души неприкаянные? Сейчас посмотрим.
        Мурзилка бежал впереди на два шага. Кот был настроен по-боевому и готовился навести порядок. Только его мышам позволено шастать по подвалу ради котячьего удовольствия. А всякие мертвецы пусть идут строем на выход!
        Глава 20 - Киж
        В подвале стояла мёртвая тишина. Даже собственного дыхания не было слышно. Но стоило пройти десяток шагов, как в уши стал лезть навязчивый шёпот. Слов, даже отдельных, было не разобрать, но чувствовалось - кто-то зовёт меня. Манит из-за грани, стучится в сознание, словно пьяный сосед, желающий поговорить.
        - Мяу!
        Голос Мурзилки разорвал видение. Шёпот тут же пропал, растворившись снегом в кипятке. Кот обернулся, блеснул зелёными глазами и побежал дальше.
        Прикрыв свечу ладонью, я двинулся вслед за ним. Не нравится мне этот подвал, ой как не нравится. Не будет рачительный хозяин складывать сюда что-то полезное. Зачем вообще его построили прошлые хозяева? Может, приказать засыпать его?
        Шёпот хоть и смолк, но беззвучный призыв ощущался. Он-то нас и привёл в дальнюю комнату, где стоял закрытый гроб. Мертвец шалит? Устал лежать в одиночестве и желает пообщаться? Сейчас проверим.
        Мурзилка вспрыгнул на крышку гроба и демонстративно принялся царапать дерево.
        - Тихо, тихо, сейчас разберёмся.
        Крышка легко сдвинулась, и я снова увидел мёртвого офицера. Гордый профиль с орлиным носом, чёрные усы, синий мундир с красными отворотами. Ни следа тления и трупных пятен, будто спит обычный человек. Я склонился над ним, разглядывая горжет - эдакий стальной “слюнявчик” на груди с гербом полка. На нём, если не ошибаюсь, ещё звание должно указываться, и мне хотелось узнать, что за военный у нас лежит.
        Пока я рассматривал золотой герб на серебряном поле, мне всё время лезла в голову мысль - офицер мёртв как-то неправильно. Не спрашивайте, в чём разница, всё равно не смогу ответить словами. Талант мне в свидетели, смерть военного произошла не так, как положено.
        Анубис, будто услышав меня, оживился, невнятно рыкнул и вдруг ударился в рёбра. Раз, другой, третий, как огромное сердце, с трудом помещающееся в груди.
        Мертвец дёрнулся, точно его ударила молния. Крышка гроба съехала вбок и, с грохотом рухнула на пол, а Мурзилка с мявом шарахнулся куда-то в сторону. И в тот же момент рука покойника взлетела вверх и схватила меня за горло.

* * *
        Я попытался разжать холодные пальцы, но хватка оказалась железной. В горле клокотало, а воздух в лёгких обернулся ядовитым огнём. И вместо попыток вырваться я воззвал к магии. Анубис, зараза ты эдакая, помогай!
        Бух!
        Зачерпнув силы, я швырнул в мертвеца чистым эфиром.
        - Ы-ы-ы!
        Пальцы разжались, мертвец завыл и кувыркнулся, переворачивая гроб. Тело ожившего покойника покатилось по сырому полу подвала.
        Бух!
        Я добавил ему огоньку, швырнув ещё эфира. Ага, не нравится?
        Следом к укрощению мертвеца присоединился Мурзилка. Стоило тому встать, кот бросился ему под ноги и снова уронил на пол.
        - Ы-ы-ы!
        Анубис, ну-ка, дружок, доставай свой арсенал некроманта. Что есть против мертвецов? Упокоение? Отлично!
        Талант услужливо откликнулся, и в голове тут же всплыло нужное действие. За мгновение я “вспомнил”, что делать с такими агрессивными покойниками. Сгусток эфира, свёрнутый хитрым образом, в голову, засыпать соль в рот и похоронить. Всё просто и понятно, приступим.
        Зачерпнуть силы оказалось легко, скрутить эфир в нужную фигуру - проще простого, а вот попасть в мертвеца было гораздо сложнее. От первого удара он ловко увернулся - эфир врезался в стену и обсыпал бодрого покойничка кирпичной крошкой. От второго он ушёл, сделав перекат. Бешено вращая глазами, он отскочил от мявкающего Мурзилки и кинулся прочь. Ха! Не уйдёшь, гад!
        Я ударил в него огненным всполохом. Да так удачно, что зашвырнул мертвяка в угол. Вот и всё, бай-бай, упырь.
        - Владыка!
        Неожиданно неугомонный покойник упал на колени и жалостливо посмотрел на меня.
        - Владыка, прости! Не узнал!
        Он поклонился - низко, но с достоинством.
        - Владыка, не надо упокаивать, прошу. Поклянусь на твоём Таланте, буду служить не за страх, а за совесть. Только дай быть. Не хочу из могилы духом завывать до страшного суда!
        В груди рыкнул Анубис - Талант узнал заложного покойника. Что? Дядя его поднимал и обещал помочь? Не исполнил? Интересное кино. Анубис рыкнул чуть тише: если взять с мертвеца клятву, он действительно будет служить. Только мне оно зачем? Упокоить и никаких проблем.
        Анубис толкнулся под рёбрами и недовольно заворчал: дядя действительно давал обещание помочь этому мертвецу. Судя по всему, он и поднял его в таком виде, используя как подручного. А поскольку Талант у меня тот же, то и обещание переходит ко мне. По крайней мере, я так “услышал” Анубиса. Он крайне не одобрял упокоение и требовал взять мертвеца под свою руку.
        Несколько минут мы препирались с Анубисом. Он жаждал, чтобы я завёл себе мёртвого “питомца”. Уж не знаю, зачем он ему понадобился, но Талант “топал ножками” и чуть ли не впадал в истерику. Хочу, хочу, хочу! Взамен Анубис обещал быть паинькой, слушаться и не шалить. В принципе, меня такая сделка устраивала.
        - Клятву, говоришь?
        - Да, Владыка. Разреши, я встану?
        Ты смотри, какой гордый, на коленях стоять не хочет.
        - Сначала клянись.
        Он закрыл глаза и приложил правую руку к левой стороне груди. Вокруг мертвеца скрутились жгуты эфира, заплетаясь в сложный узел. Ого, никогда бы не подумал, что так выглядит клятва мертвеца.
        Анубис одобрительно зарычал, протянулся к узлу протуберанцем и скрепил концы эфирных нитей чем-то вроде печати.
        - Клятва дана, Владыка, - прошелестел голос мертвеца.
        Покойник встал и отряхнул колени. При этом брезгливо дёрнул ртом и недовольно ощупал мундир.
        - Владыка, дай мне во что переодеться. Это всё, - он провёл рукой по одежде, - сгнило и наверняка вышло из моды, пока я лежал здесь.
        - Не надо “владык”. Называй меня Константин Платонович, на вы.
        - Так точно!
        Он щёлкнул каблуками и кивнул.
        - У тебя самого имя есть или мне выбрать подходящее?
        На лице мертвеца промелькнуло оскорблённое возмущение.
        - Виноват, не представился. Киж Дмитрий Иванович, поручик Рижского драгунского полка.
        - Ну и что мне прикажешь с тобой делать, Дмитрий Иванович? Кроме как переодеть.
        Бодрый покойник пожал плечами.
        - Ничего-с не надо делать, это я буду защищать вас, выполнять поручения и помогать в меру сил. Только прошу-с не давать мне бесчестных заданий, - он гордо вскинул голову, - я дворянин.
        - Мёртвый дворянин, - уточнил я.
        - Неважно. Честь надо блюсти даже в аду.
        - Идёмте, поручик Киж, - я вздохнул, - поднимемся наверх и подумаем, куда вас пристроить.

* * *
        Киж ростом оказался чуть выше меня. Так что пришлось слегка разорить мой гардероб, чтобы одеть мертвеца по-человечески.
        - Хм, - Киж пальцами потёр ткань и дёрнул щекой, - а шёлковой сорочки нет-с?
        - А с каких это пор, - мне захотелось его упокоить на месте, - покойники так придирчивы к одежде?
        Он пожал плечами:
        - Почему нет? Я стараюсь вести себя как живой. Тем более при жизни я не мог себе позволить жить на широкую ногу.
        - Обойдётесь без шёлка, Дмитрий Иванович. Что за мертвец переборчивый пошёл! Сегодня одень его как франта, завтра он денег на карты начнёт просить, а послезавтра захочет жениться? Нет уж, довольствуйтесь тем, что есть.
        Киж сделал вид, что его обидели в лучших чувствах, но не очень старательно. Было видно, что мертвецу приятно сменить мундир на что-то другое.
        - Василий Фёдорович не поощрял разнообразия. Моя посмертная одежда его более чем устраивала.
        - И правильно делал, - я хмыкнул. - Это у меня характер слишком добрый.
        Переоделся он быстро, но после застрял перед зеркалом. Долго разглядывал лицо, кривился и корчил сам себе рожи. А затем стал причёсываться, поправлять одежду и вертеться, рассматривая костюм со всех сторон.
        - Заканчивайте, сударь. Хватит прихорашиваться, как девица перед смотринами.
        - Я слишком долго себя не видел, - Киж показал своему отражению язык. - Забыл собственное лицо совершенно.
        - Успеется. А сейчас идёмте в гостиную, мне требуется чего-нибудь выпить.
        Мертвец молча пошёл за мной. Но едва я налил себе стакан рябиновки, попросил:
        - Разрешите-с мне тоже выпить.
        - Поручик, может, вы ещё и ужинать будете?
        Киж грустно улыбнулся.
        - Увы, не требуется. Я могу-с изобразить, будто бы ем, но только испорчу продукты. Но вкус выпивки я чувствую. Даже Василий Фёдорович разрешал мне пропустить стаканчик.
        - Пейте, чёрт с вами. Берите стакан, садитесь и рассказывайте, как вы очутились в моём подвале.
        Он приложился к стакану и долго пил, растягивая глотки. Закончив, манерно промокнул губы салфеткой, откинулся в кресле и заговорил:
        - Думаю, “родился-крестился-женился” вам неинтересно, так что я опущу эту часть биографии. Впрочем-с, жениться я не успел. Война, знаете ли, Рижский драгунский полк, где я служил, входит в Польшу. С гордостью могу сказать: моя рота проявляла чудеса храбрости.
        Он с сожалением вздохнул.
        - Увы, под Данцигом удача изменила нам. Впрочем, не буду отрицать, моя вина в этом тоже есть. Пропустил-с, недосмотрел, не проверил лишний раз часовых. Они ударили всей мощью, превосходящими силами. Я ничего не мог сделать.
        - Кто это “они”?
        Губы мёртвого поручика сжались в ниточку. В глазах полыхнула ненависть, какую редко увидишь и у живых.
        - Гусары. Чёртовы польские гусары! Никогда не забуду крылья за их спинами!
        Он почти сорвался на крик, но сумел совладать с собой. Только стал ещё бледнее, хотя, казалась бы, куда мертвецу бледнеть больше.
        - Я умер. Там, в поле. От удара пики в спину.
        Поручик зло прищурился.
        - О нет, Константин Платонович, я не бежал. Это был подлый удар, пронзивший меня насквозь, как букашку.
        Киж замолчал и долгую минуту смотрел в пустоту.
        - Не буду вам рассказывать, что я пережил затем. Почти сутки я умирал, валяясь в канаве. И каждую минуту клялся - отомстить за мою роту всадникам с крыльями. Каждую минуту я обещал вернуться. Когда смерть пришла ко мне, душа не смогла покинуть землю. Не знаю, куда я должен был отправиться: в ад или в рай, но ни один не принял меня.
        Налив себе ещё, он выпил залпом.
        - На следующий день рядом проезжал Василий Фёдорович. Увидел мою мятущуюся душу и предложил сделку.
        Поручик криво усмехнулся.
        - Некроманты покупают души не хуже лукавого. Я согласился стать слугой, а взамен получал шанс отомстить. Восемь лет я делал грязную работу для Василия Фёдоровича.
        - Что именно?
        Киж пожал плечами.
        - Разное. Императрица Анна Иоанновна очень боялась заговоров, и Канцелярия тайных и розыскных дел не сидела без работы. А Василий Фёдорович, как Тайный советник, принимал в ней самое деятельное участие.
        Ты смотри, какие подробности всплывают! А дядя, оказывается, был большим чиновником в “спецслужбе”. Похоже, ссылка случилась не просто так. Какой, однако, полезный мертвец мне попался.
        - Когда на трон взошла Елизавета Петровна, - продолжал Киж, - Тайную канцелярию почти не тронули. Они знали о заговоре против Ивана Четвертого и благоразумно не мешали Елизавете его свергать. Но Василий Фёдорович слишком многим испортил жизнь, да и пугал он императрицу своим даром. Так что его отправили в ссылку, не ущемляя, впрочем, в деньгах.
        Ох уж эти придворные интриги! Не хочу даже близко подходить к дворцам, заговорам и покоям императрицы.
        - И всё-таки, как вы оказались там? - я указал пальцем вниз, намекая на подвал.
        - Всё просто. Дел для меня не нашлось, а беспечно гуляющий мертвец раздражал Василия Фёдоровича, и он меня “усыпил” до поры. Чтобы не мешался под ногами и не напоминал об опале.
        Поручик недовольно нахмурился.
        - Обещание своё Василий Фёдорович так и не сдержал. В забытье я ощутил его смерть и сильно разозлился. А тут вы…
        Он развёл руками.
        - Я же не знал, что вы наследник. Кстати, Василий Фёдорович ваш отец?
        - Дядя, сколько-то юродный.
        - Да? - поручик недоверчиво смерил меня взглядом. - А похожи, будто родной сын или внук. Прямо одно лицо.
        - Неважно, - я отмахнулся, - к какому делу мне вас пристроить, Дмитрий Иванович? У меня не Тайная Канцелярия, убивать никого не надо.
        Киж усмехнулся, хитро прищурясь.
        - Ничего, успеете - с вашим Талантом другой дороги нет-с. Даже не сомневайтесь, Константин Платонович.
        Глава 21 - Деньги и кузница
        Во время разговора с мертвецом я поймал ощущение связи между нами. Эдакая верёвка, прочно натянутая через эфир. Будто мы два альпиниста в связке, поднимающиеся на вершину. Но только я крепко держусь за скалу, вогнав в расщелину ледоруб, а Киж повис над пропастью. И лишь страховка удерживает его от падения в бездну - та самая связь, что протянулась между нами. И в моей власти вытащить его или отстегнуть карабин, позволяя рухнуть на дно пропасти.
        Я не удержался и пальцем дёрнул “страховку”, заставляя её дрожать, как струну гитары.
        - Кхм, - Киж поперхнулся и посмотрел на меня с ужасом, - Константин Платонович, не надо так. Я обещал служить вам и сдержу клятву, можете не сомневаться. Случись что с вами, и я буду до конца мира бродить призраком, так что ваше благополучие в моих интересах. Обещаю, вы не пожалеете о моём присутствии.
        - Надеюсь, - я кивнул. - Осталось сообразить, куда вас деть. Не думаю, что мои домашние обрадуются покойнику.
        - Никто не заметит-с, - Киж улыбнулся, - Василий Фёдорович научил меня маскироваться под живого.
        А ведь и правда, с первого взгляда и не разберёшь, что он мёртв. Со второго, впрочем, тоже. Только если приглядываться очень пристально, можно заметить странности. Даже на эфирном плане Киж имитировал нормального человека. Вот хитрец!
        В прихожей хлопнула дверь, послышались голоса и шум. Мурзилка, мирно спавший у меня на коленях, тут же спрыгнул на пол, задрал хвост трубой и умчался смотреть, кто там пришёл.
        - Мяу!
        - Бедная киса, - раздался голос Настасьи Филипповны, - голодненький. Сейчас тебя покормлю, милок.
        А через минуту в гостиную вошла вся толпа: Александра, Бобров, Диего и Настасья Филипповна.
        - Доброго утра, - я встал, следуя этикету, - разрешите вам представить. Киж Дмитрий Иванович, мой давний знакомый.
        - Доброго утра, дамы и господа.
        Киж выступил вперёд и по очереди поцеловал руки Александре, Диего и Настасье Филипповне. Рыжая смутилась, под взглядом поручика. Испанка, как всегда, свысока холодно улыбнулась.
        А вот Настасья Филипповна пристально вглядывалась в Кижа, моргая и морща лоб. Стоило поручику повернуться вполоборота, чтобы протянуть руку Боброву, глаза ключницы расширились, она беззвучно охнула и закрыла рот ладошкой. Как интересно, она узнала Кижа! Но не выразила ни страха, ни ужаса к мертвецу. Только поражённо покачала головой и ничего не сказала.
        - А вы военный? - Александра с интересом рассматривала Кижа.
        - Поручик, - ответил я вместо него, - драгун.
        - Как интересно!
        - Увы, сударыня, был отправлен в отставку, - мертвец грустно улыбнулся, - по состоянию здоровья.
        Не прошло и десяти минут, как из столовой донеслись вкусные запахи, а затем появилась Настасья Филипповна и пригласила всех завтракать.
        Киж даже не пытался делать вид, что ест. Сидел, тянул что-то из бокала и пытался очаровать всех присутствующих дам. Строил глазки Александре, отчего у неё горели уши. Рассыпался в комплиментах Диего, на что испанка только хмыкала, но и пресекать не спешила. Даже ключнице досталась целая куча любезностей, от которых она только отмахивалась.
        Бобров, увидев в поручике конкурента, сидел хмурый и бросал на него сердитые взгляды. Ничего, всё равно с Диего и Александрой ему ничего не светило.
        - Сударыни, а вы не покажете мне парк? Очень хочу посмотреть, но боюсь заблудиться.
        - Я не могу, - Александра застеснялась, - я занята.
        - А вы, Диего?
        - Почему нет? Прогулка после завтрака хорошо влияет на цвет лица, - неожиданно согласилась испанка. - Я составлю вам компанию.
        Мне пришлось сдержать себя, чтобы не улыбнуться, - её ждёт большой сюрприз, когда она поймёт, что бравый поручик давно мёртв. Как бы он ни маскировался, у Диего сильный Талант, и она раскусит Кижа.

* * *
        После кофия Диего и Киж отправились гулять, а я подозвал к себе рыжую.
        - Александра, вы устали?
        - Нет, Константин Платонович, всё хорошо. Я привыкла ездить с матушкой на всенощную.
        - И всё-таки я рекомендую вам немного поспать. Отдохните, и после полудня жду вас на занятие. Вы готовы сдать мне Знак Тильды? Готовились?
        Рыжая пискнула неуверенное “да” и покраснела. Не готовилась, так я и думал.
        - Идите, жду вас после обеда с выученным Знаком.
        Она умчалась, дробью стуча каблучками, а я пошёл на кухню искать ключницу.
        - Настасья Филипповна.
        - Что, Костенька?
        - Вы ведь узнали поручика, не так ли?
        Старая орка пожала плечами.
        - Узнала, естественно. Тот ещё охальник, хоть и покойник, - ключница перекрестилась. - Сколько лет в подвале пролежал, а всё такой же живчик.
        - Я хотел узнать про него чуть побольше.
        - Проверить хочешь, что он тебе наплёл? - Настасья Филипповна понимающе кивнула. - Только особо и сказать нечего. Василию Фёдоровичу он крепко служил, честно. Тот его одного по делам даже в Петербург посылал и в Муром с поручениями.
        - А усыпил тогда зачем?
        Настасья Филипповна неожиданно хихикнула, совсем как молоденькая девица.
        - Так из-за ревности. Он, бессовестный, ко мне клинья подбивать стал. А Василий Фёдорович увидел, да не в духе был сильно. Вот и усыпил Кижку, чтобы охолонился. Жалел потом сильно: говорил, обратно поднимать много сил уйдёт, а их мало осталось. Вот и убрал его в гроб да в подвал подальше с глаз, чтобы не расстраиваться лишний раз.
        Вот оно что! Теперь понятно, за что его так. А то “дел для меня не нашлось”, выдумщик. Я покачал головой - всех приходится проверять, даже мертвецов.

* * *
        Неспешно направляясь в кузницу, я размышлял о деньгах. В принципе, они у меня были: доходы от поместья, вира от Шереметева, где-то в подвале закопан сундучок с золотом от дяди. Получается достойная сумма. Только этого мало, чтобы оградить себя от всяких графов, князей и прочих наглых субъектов. Нужен постоянный большой доход, чтобы завести собственных опричников и прикрыться от злопыхателей. Так что хочешь не хочешь, а придётся запускать производство.
        - Барин!
        Из кузницы вышел Прохор и по-крестьянски поклонился в пояс.
        - Перестань, - я махнул рукой, - мне твои поклоны не нужны, лучше по делу рассказывай. Что с мастерской?
        - Заканчивают главную печь класть. Вот, после полудня пойду гляну, как работают.
        - Хорошо. Лошадей смотрел новых, что я привёл?
        - Смотрел, барин, - Прохор вздохнул, - с виду холёные. Видно, хороший мастер их обихаживал. Да только, уж не обессудьте, дрянь лошадки. Суставы, почитай, совсем стёрлись, не одну тысячу вёрст прошли. Смазки им много залили, побегают чуток, а через неделю скрипеть начнут. А движитель магический, ежели по чести, совсем слабо светится, как бы не потух.
        Так я и знал, что с подарком Чагина не всё гладко. Хитрый дядька пустил пыль в глаза - подарил трёх авалонцев. Много форсу, а на самом деле старьё разваливающееся. Ничего, будет случай, отплачу ему тем же.
        - Возьмёшься ремонт им сделать?
        Кузнец неторопливо почесал в затылке, будто раздумывая. Всё он давно просчитал, измерил и прикинул, но крестьянский “этикет” требует неспешности и не велит говорить сразу.
        - Ежели с умом, то можно, барин. Подкрутить, подточить, заменить кой-чего. Только быстро бегать ужо не будут. Да и вам придётся движители заново околдовывать.
        - Годится, Прохор. Займись, как будет время.
        Лошади после капремонта не пропадут, отдам их на сельхозработы. Пусть тягают плуг, там скорость не нужна.
        - А что у нас с заготовками на новых лошадей?
        Прохор завёл меня в кузницу и показал три собранных скелета. Им не хватало только “малости” - магического движителя.
        - Ещё две лежат покась, - пояснил Прохор, - соберу, как в мастерской обустраиваться закончу.
        - Хорошо, очень хорошо.
        Я кивнул и одобрительно похлопал кузнеца по плечу. А сам прикидывал в уме: пять движителей на новых, три на чагинских, и это только начало. На самый первый движитель, который стоит на Буцефале, у меня ушла неделя - долгая скрупулёзная работа, сотня мелких Знаков, сложная вязь Печатей. Если я буду лично заколдовывать каждый экземпляр, придётся поселиться прямо в кузнице. Впрочем, у меня имелась идея на этот счёт.
        - Спасибо, Прохор. Как печь будет готова, сразу меня зови. Хочу сам осмотреть мастерскую.
        - Сделаю, барин. Не извольте беспокоиться, мастерская выйдет лучше, чем у ымпиратора Петра была.
        Оставив Прохора, я вернулся в усадьбу - мне требовался специалист по выяснению всякой полезной информации. И такой человек у меня был.
        Хмурый Бобров сидел в гостиной с гитарой и пытался что-то наигрывать. Нет, с такими музыкальными способностями он испанку не соблазнит. Скорее, она ему второй фингал поставит, чтобы не музицировал больше.
        - Грустишь, Пётр?
        - Так, серединка на половинку. Размышляю о несправедливости бытия.
        - Полезное дело, но у меня есть для тебя занятие получше.
        - Ммм? - Бобров с интересом посмотрел на меня.
        - Я слышал, тут рядом есть стекольная мануфактура. Гусь-Мальцевский городок, кажется. Вроде бы они даже хрусталь производят.
        Бобров отложил гитару и подался вперёд.
        - Что нужно узнать?
        - Для начала, кто владеет, чем дышат, и всё такое. Я хочу сделать им большой заказ, но неплохо бы понимать, с кем буду иметь дело.
        - Понял, - Бобров обрадовался заданию, - съезжу во Владимир, всё узнаю и завтра вернусь.
        - Не торопись, это не срочно. Отдохни, выспись, а там и поезжай.
        - Ерунда, - Пётр махнул рукой, - в дороге подремлю. Спасибо, Костя, а то я уже застоялся без дела. Всё, поеду прямо сейчас, а то сил нет смотреть, как Диего с этим поручиком любезничает. Терпеть не могу военных!
        Бросив гитару на диван, Бобров убежал собираться в поездку. Я взял инструмент и попытался вспомнить хоть какие-нибудь аккорды.
        - Мурзилка, ты опять есть хочешь?
        В гостиную заглянула Настасья Филипповна. Увидела меня с гитарой и покачала головой.
        - Ой, я думала, котик мяукает, а это ты играешь.
        Я закашлялся, положил гитару и быстренько ретировался. Похоже, права была Марья Алексевна - с музыкой мне лучше не иметь дело.

* * *
        Из окна кабинета были отлично видны пруд, аллея вокруг него и гуляющая парочка. Киж с Диего неспешно прохаживались, делая, видимо, уже не первый круг по дорожке. Расслышать, о чём они говорят, было невозможно, а просто наблюдать - неинтересно. Так что я любовался видом и думал о каких-то мелочах. Но стоило мне прикрыть глаза, как я чётко ощутил связь между мной и мертвецом на улице.
        Ух! От неожиданности я вздрогнул. Связь оказалась такой сильной, что я начал видеть глазами Кижа. Но исключительно в чёрно-белом виде и без звука. Будто немое кино смотришь, только тапёра, играющего музыку, не хватало. Скажем, добавить бодренькую, весёлую мелодию - и разговор Кижа с Диего становится отрывком из комедии. А если мрачную - то драмой, особенно если испанка начнёт заламывать руки и делать печальное лицо. И титры внизу: “Подите прочь, негодяй!” Но нет, Диего улыбалась и прогонять Кижа не думала. Похоже, Боброву здесь точно ничего не светит.
        - Константин Платонович…
        Я обернулся. В дверях стояла Александра - волосы собраны в хвост, коричневое платье, взгляд скромно потуплен. Прямо воспитанница училища для благородных девиц, вся такая послушная и тихая. Но нет, меня не обманешь! Рыжая не выучила Знак и хочет меня разжалобить. Ну-ну, пусть попробует.
        - Вы не заняты?
        - Проходите, Александра. Сейчас начнём, если вы готовы.
        Она, как мышка, на цыпочках просеменила до кресла напротив. Села и чинно сложила руки на коленях. Ну просто пай-девочка, а не наглая девица.
        Дверь снова открылась, и в кабинет вошла Таня. Поставила передо мной чашечку с кофием и улыбнулась. Я поблагодарил кивком и указал орке на стул у окна.
        - Александра, - я сделал глоток, - начинайте, я жду.
        Глава 22 - Тильда
        Рыжая встала, тряхнула головой и взяла в правую руку карандаш. Очистила эфир перед собой, начертив букву “Z”, и начала выписывать Знак Тильды.
        О, сколько крови попила у меня эта фигура в своё время! Жуткий узор без симметрии, зато с кучей завитушек и хвостиков. Любой студент Сорбонны может рассказать, сколько бессонных ночей проведено в заучивании бесконечных закорючек. И ни один не сдал Тильду с первого раза, по крайней мере, по заявлениям профессоров. А теперь пришла пора страдать Александре.
        Пух! Практически завершённый Знак вспыхнул и осыпался огненной пылью на пол. Так всегда бывает, когда он начерчен с ошибкой.
        - Ай!
        Моя ученица досадливо поморщилась и со злостью махнула рукой.
        - Константин Платонович…
        - Ещё раз. - Я поставил пустую чашку на стол и сложил руки на груди.
        Громко втянув носом воздух, рыжая снова принялась за Тильду. На этот раз медленней, вспоминая каждую деталь рисунка.
        Следующие две минуты я слушал напряжённое сопение Александры и тихий перестук спиц - Таня, чтобы не скучать, взялась за вязание.
        Пух! Огненная пыль осыпалась дождём.
        - Ещё раз.
        - Константин Платонович, она меня отвлекает! - рыжая гневно указала на Таню. - Я не могу сосредоточиться, когда она щёлкает!
        - Александра, вы невнимательно меня слушали.
        - А?
        - Отрешиться от всего вокруг - основное умение мага. Что бы ни происходило рядом: ураган, потоп, вулкан, пожар, - вы должны заниматься только начертанием Знака. Думаете, если придётся рисовать защитную связку, а рядом будут стрелять, вы просто скажете: ”Господа, прекратите, вы мне мешаете”? Так? Спицы вас отвлекают! А стук собственного сердца не мешает? Птичек за окном тоже попросить заткнуться? Деревья вырубить, чтобы не шумели листвой? Этого вы хотите, чтобы не отвлекаться?
        Красная как рак, Александра буркнула “нет” и принялась резкими движениями рисовать Тильду заново. Хорошо, очень хорошо - такие кризисы в обучении должны быть обязательно. Иначе девочка не научится себя контролировать и перебарывать. А разнузданный и ленивый волшебник - мёртвый волшебник.
        Пух! Искры полетели во все стороны.
        - А-а-а!
        Рыжая взбесилась от неудачи. Скорчила злую гримасу, топнула ногой и несколько раз прочертила карандашом в воздухе огненные полосы.
        - Александра, прекратите истерику. Ещё одна такая неуёмная выходка, и я отправлю вас в наказание подметать двор.
        Она посмотрела на меня таким жгучим взглядом, будто собиралась испепелить. Бешеная девчонка, что ни говори. Если научить её контролировать чувства, выйдет отличный маг.
        Я улыбнулся ей, поднял руку и указательным пальцем начертил Знак Холода. Для простых вещей опытному магу не требуется small wand, знаете ли.
        В комнате ощутимо упала температура. Знак вращался, вися в воздухе, и пожирал тепло, как голодная “крокодила”. Остатки кофия в чашке на столе подёрнулись ледком.
        - Хватит, Константин Платонович, - рыжая опустила руки и понурилась.
        - Остыли?
        - Угу, - она шмыгнула носом.
        - Вот и чудно.
        Также пальцем я разрушил Знак и очистил эфир.
        - Даю вам пять минут. Возьмите себя в руки, соберитесь и сделайте уже чистую Тильду.
        Александра кивнула. Вытащила платочек, отвернулась и шумно высморкалась. Потёрла лицо ладошками, снова взялась за карандаш и сосредоточенно нахмурилась.
        - Барышня, - неожиданно подала голос Таня, - у вас там хвостика не хватает.
        - Что?! Какого хвостика?
        - Когда рисуете, - орка подалась вперёд, - вы там завитушку забываете ставить.
        Глаза рыжей широко открылись, ноздри раздулись, а губы сжались в тонкую ниточку.
        - Ах, вы посмотрите, какая умная девка!
        Казалось, Александра сейчас взорвётся. Лопнет в воздухе, как мыльный пузырь - бамс, и нет больше у меня ученицы.
        - Не крепостная, а прямо магистр. Профессор! Академик!
        Таня опустила глаза и молчала, не смея спорить.
        - Раз ты такая умная, давай, выходи сюда и покажи, как надо знаки рисовать. Иди, что же ты сидишь?!
        Александру было не остановить. Она так разъярилась, что даже эфир вокруг пошёл мелкой рябью. На всякий случай я разбудил Анубиса: если рыжая выйдет за рамки, мы её скрутим как миленькую. Но не сейчас - ситуацию надо довести до логического конца. Возможно, получится вырулить в нужное мне русло. Шанс небольшой, но уж очень соблазнительный.
        - Иди сюда, я сказала! - Александра топнула ногой. - Что ты там потупилась? Ко мне иди!
        Таня бросила на меня чуть-чуть испуганный взгляд. Я кивнул ей и незаметно подмигнул - мол, не бойся, всё под контролем. Орка встала и подошла к Александре, робея от дворянского гнева.
        - Давай, нарисуй, раз такая умная. Покажи мне, где там “хвостик”!
        - Барыня…
        - Рисуй! - рыжая с силой сунула карандаш в руку Тане. - Рисуй, я сказала! А не покажешь, я тебе сама хвост накручу. Неделю сидеть не сможешь!
        Таня коротко кивнула, сжала карандаш в ладони и подняла руку. Во взгляде орки плескался страх и одновременно восторг.
        - Что ты тянешь?! Ты же такая умная у нас, крепостная. Черти!
        Волнуясь и дрожа, Таня неуверенно нарисовала перед собой “Z”. И что удивительно, символ вспыхнул и сработал, очищая эфирное поле для работы.
        Страх в глазах орки исчез, а вместо него стоял чистый восторг. Впав в эйфорию, Таня широко улыбнулась, и будто в прострации и начала рисовать Знак Тильды.
        А рядом с округлившимися глазами стояла Александра и пыталась подобрать с пола упавшую челюсть. Рыжая разрывалась между паникой, мистическим ужасом и удивлением. Что, допрыгалась, раздражительная моя? Будешь знать, как орков провоцировать!
        Не прерываясь и зачарованно покачиваясь, Таня начертила в воздухе сияющие линии и чуть слышно рассмеялась, когда рисунок вспыхнул голубоватым светом. Знак Тильды был воспроизведён без ошибок, тот самый забытый “хвостик” оказался на месте, и теперь активировался.
        - Обе шаг назад! - скомандовал я, встал и подошёл к Знаку. Резко выхватил small wand и развеял эфирное плетенье.
        - Так-так, - я повернулся к Александре, - скажите мне, сударыня, что вы сейчас сделали?
        - Я… Константин Платонович, я ничего…
        - Ничего? А мне кажется, вы приказали крепостной использовать магию. Правильно?
        - А…
        Рыжая хлопала глазами и не знала, что ответить.
        - Насколько мне помнится, в Соборном уложении в двадцать шестой главе есть такой параграф: “А будет кого волхвец али колдун какими-нибудь мерами насильством или обманом русскаго человека к своей волжбе принудит и заставит какое колдунство сотворить, даже самое малое, того колдуна по сыску казнить, зжечь огнём безо всякого милосердия. А кого он русскаго человека колдовать заставит, того пороти, ноздри и нос резати, а после пыток и наказанья ссылати в далние городы, где государь укажет, чтоб на то смотря иным так неповадно было делать”.
        Это самое уложение я нашёл в библиотеке у дяди. Хороший такой свод законов, иногда называемый “Судебник”, составленный при Алексеи Тишайшем. И параграф, который я процитировал Александре, конечно, устарел, но формально ещё действовал. По факту, статью уже давно не применяли.
        - Как думаете, сударыня, распространяется описание на ваш случай?
        Александра побелела. Минуту она разглядывала меня с ужасом, а потом гордо выпрямилась и поджала губы.
        - Её не наказывайте, здесь только моя вина. Не подумала о последствиях, Константин Платонович, простите.
        Я кивнул - молодец Сашка, достойно себя ведёт под ударом.
        - Идите обе за мной.
        Таня, тоже испуганная, засеменила за Александрой. А та гордо вышагивала по моим следам, будто собираясь на плаху.
        Мы спустились на первый этаж, прошли через гостиную и в столовой наткнулись на Настасью Филипповну.
        - Костенька! - ахнула ключница, увидев лица девушек. - Случилось что-то? Ты, главное, не нервничай. Я сейчас чаю принесу, или нет, настоечки лучше. Выпьешь, закусишь, остынешь. Сгоряча ничего решать не надо, лишнее это. А ежели девицы провинились, так на такой случай я розги принесу. Пару раз по седалищам надаёшь, так сразу до головы дойдёт, не будут в другой раз баловаться.
        Я чуть не заржал в голос от такого предложения, но сдержался и серьёзно ответил:
        - Погодите, не надо настойки. Всё уже решено. Таня, подойди сюда.
        Орка, напряжённая, как пружина, подбежала и остановилась на расстоянии вытянутой руки.
        - Настасья Филипповна, в нашей Тане неожиданно открылся талант деланного мага. Посему, я беру её в ученицы.
        Рыжая подавилась воздухом и закашлялась.
        - С этого момента у неё должен быть соответствующий статус в нашем доме. Выделите ей, пожалуйста, комнату, место за столом и освободите от других обязанностей. Всё своё время она будет тратить на обучение и помощь мне. Никаких других дел ей поручать нельзя.
        Ключница хитро усмехнулась.
        - Сделаю, Костенька. Невелика сложность.
        - А вы, Александра, - я поманил рыжую поближе, - поможете Тане правильно одеться, научите этикету и поведению. Кроме того, за необдуманный поступок и непозволительный для мага гнев вы займётесь её образованием. Грамота, чистописание и арифметика.
        - Константин Платонович!
        - Вы владеете этими предметами? Я так и думал. И за её успехи я спрошу именно с вас, так что, будьте любезны, подойдите со всем старанием.
        Я обвёл взглядом девиц, обалдевших от такого поворота, и кивнул.
        - Можете начинать, я вас больше не задерживаю.
        Александра сверкнула зелёными глазами, схватила Таню за руку и потащила из комнаты.
        - Эк ты завернул, Костенька, - Настасья Филипповна покачала головой. - Уж и не думала, что так удивиться могу.
        - Приходится, Настасья Филипповна. С этими девицами как уж на сковородке - всё время выкручиваться надо.
        - На то они и девицы, - ключница рассмеялась, - чтобы мужчины не скучали. Но ты молодец, Таньку так хитро к себе придвинул, прямо интрига настоящая.
        Она помолчала мгновение и добавила:
        - Быстро “растёт в чинах” Танюшка, ох и быстро. Эдак через пару лет ты её графиней сделаешь.
        - Будет хорошо себя вести - сделаю.
        Ключница посмотрела на меня слегка ошарашенно и, кажется, не поняла, что это шутка.
        - Настасья Филипповна, я хотел вас попросить.
        - Да, Костенька?
        - По возможности приглядывайте за Таней: она должна научиться держать себя как дворянка. Ходить, смотреть, говорить, ну вы понимаете. Если в ней будут узнавать крестьянку, могут возникнуть сложности.
        - Не беспокойся! Она девка умная, разберётся.
        - Возможно. Только каждый раз, как увидите у неё деревенские замашки, строго выговаривайте, чтобы напрочь вытравить.
        - Присмотрю, дело не хитрое. Чаю хочешь?
        - А не откажусь.
        Чаёвничать мы сели в небольшой комнатке рядом с кухней, эдакий рабочий кабинет Настасьи Филипповны. Здесь на полках во всю стену она держала запас специй, журналы расходов, связки трав под потолком, расписки должников в шкатулке, коробки со старыми бумагами, связки ключей от всех замков в доме, бесчисленные бутылочки, свёртки, мотки ниток, бочонок с рябиновкой и другие нужные в ведении хозяйства мелочи.
        Мы сели возле окна у столика, и ключница между делом стала рассказывать сплетни о соседях. Кто где женился, рождался, ругался и умирал - обычная провинциальная жизнь, в которую я слегка не вписывался.
        - Костенька, глянь, - Настасья Филипповна показала на открытое окно, - а что там у нас происходит? Кажется, убивать кого-то собираются.
        Я не успел даже повернуться, как снаружи громыхнул огненный всполох и зазвенели стёкла в рамах. Ах ты ж, как не вовремя!
        Анубис отозвался без промедления: влил эфир в защитную татуировку на груди и тут же подал мне силу для атакующего заклятья. Сейчас разберёмся, кто здесь безобразия устраивает!
        Глава 23 - Орлы и куры
        Я готов был разнести на клочки любого, посмевшего вторгнуться в усадьбу. Вот только никого чужого во дворе не было: у парадного входа сцепились Диего и мёртвый поручик.
        Впрочем, “сцепились” - это образно сказано, на деле испанка стояла на месте и швырялась магией в бодро бегающего покойника. Киж, слегка пританцовывая, уворачивался от всполохов и молний, при этом успевая ещё и выкрикивать:
        - Сударыня, я в восхищении! Вы просто обворожительны в гневе. Ап!
        Мимо головы поручика просвистела ледяная стрела, и он сделал жест, словно снимает шляпу.
        - Отличный выстрел! Вы почти попали, моя дорогая. Попробуете ещё раз?
        На испанку было страшно смотреть. От каждого словесного выпада она натурально впадала в бешенство. Что совсем не увеличивало точность бросков.
        - Ах, моя милая донья! Вы позволите вас так называть? Можете повторить тот прекрасный всполох? В его свете вы были особенно хороши!
        Диего зарычала и выпалила целую серию всполохов, будто дала по Кижу очередь из пулемёта.
        Поручик ушёл от вспышек длинным красивым перекатом в сторону, вскочил и раскланялся.
        - О прекраснейшая донья, неужели я вам настолько несимпатичен? Могли бы прямо об этом сказать, и мы расстались бы добрыми друзь…
        Бумс! Бумс! В ход пошла “тяжёлая артиллерия” - удары чистым раскалённым эфиром, разогнанным до ужасающей скорости. Такой фокус превратит в кровавую котлету даже слона.
        На месте, где стоял мертвец, поднялся фонтан земли и песка.
        - Ха! - испанка вскинула руку, показывая оскорбительный жест. - Vete tomar рог culo!
        Из клубов оседающей пыли выпрыгнул Киж. Весело подмигнул и принялся отряхиваться.
        - Фу, сударыня, вы перебарщиваете со страстью. В следующий раз можете попасть в меня, и вам придётся оплакивать несчастного поручика на могилке. А слёзы плохо влияют на цвет лица. Давайте вернёмся к вашим замечательным молниям. Я могу встать поближе, чтобы вам было проще целиться.
        От гнева Диего побелела и замерла на месте. Вокруг неё начал сгущаться эфир - вихрь из раскалённых нитей, светящихся багровым. Не знаю, что за колдовство она задумала применить, но мне уже не нравилось. Это, между прочим, моя усадьба, я тут живу и переезжать не собираюсь.
        - Хватит! Прекратите немедленно!
        К моему резкому окрику добавился рык Анубиса, сбившего вихрь и ударившего под дых мёртвого поручика.
        - Констан! - Диего подскочила ко мне. - Это же ходячий покойник!
        - И что?
        - Как что?! Его надо срочно сжечь! Нельзя, чтобы он здесь ходи…
        - Не надо жечь. Это мой покойник, пусть ходит.
        Испанка чуть не задохнулась от возмущения.
        - Нельзя…
        - Диего, успокойся. Ты забыла, что я некромант? Повторю ещё раз: это мой мёртвый. Оставь его в покое.
        - Он может вцепиться в горло живому в любой момент! Нельзя верить покойникам, Констан!
        - Я больше не доверяю живым, Диего. А этот на твоё горло не покушался. Или это было не горло? - подмигнул я.
        Испанка фыркнула, развернулась и гордо удалилась в дом, игнорируя поручика, который принялся галантно кланяться.
        - Из-за чего спор? - поманил я Кижа.
        - Простите, Константин Платонович, - бодрый покойник тяжело вздохнул, - моя вина. Расслабился и дал ей увидеть свою… сущность. А она как с цепи сорвалась, мы два раза вокруг пруда оббежали, а потом я сюда свернул.
        Он ещё раз вздохнул:
        - Очень жаль. Такая горячая женщина!
        - Дмитрий Иванович, - я взял его за пуговицу на камзоле и чуть притянул, - сдаётся мне, дядя тебя за такие дела и отправил в подвал.
        - Да вы что!
        - Так вот, первое и последнее предупреждение - прекращай. Ещё одна такая выходка, и я тебя в тот же гробик упакую. Понял?
        Ему в лицо насмешливо рыкнул Анубис - Талант прекрасно помнил, как загнать покойника обратно.
        - Понял, - Киж разочарованно опустил голову, - а жаль. Соскучился я по женскому обществу, Константин Платонович.
        - Будешь себя хорошо вести, возьму с собой в Муром или Москву. Там и развлечёшься, если пообещаешь не выдавать, кто ты есть.
        Глаза поручика вспыхнули.
        - Не извольте сомневаться, Константин Платонович, отслужу так, что будете довольны.
        - Вот и чудно. Постарайся больше не выводить из себя Диего.
        - Так точно. Разрешите мне заглянуть в кузницу? Интересно посмотреть, что там.
        Я махнул рукой - пусть гуляет. Он кивнул, поклонился и пошёл на экскурсию к Прохору. Надеюсь, кузнец его не пришибёт случайно молотом.

* * *
        За ужином эта история получила небольшое продолжение. Диего вела себя так, будто Кижа не существует вовсе. Даже когда он обращался к ней, испанка бесстрастно смотрела сквозь него. Вот это, я понимаю, самоконтроль.
        Киж, чтобы не сидеть молча, попытался слегка полюбезничать с Александрой.
        - Сударыня, я просто поражён. Вы сегодня…
        - Господин Киж, - резко перебила его рыжая, - прекратите эти ваши штучки. Я вам что, дурочка на выданье? Или, ещё хуже, какая-нибудь профурсетка? Я маг, - она выставила на него палец, - зарубите себе на носу. И я не намерена тратить время на пустые вздохи под луной и прочую чушь. Будьте любезны оставить ваши комплименты для кого-нибудь другого. Или я попрошу разрешения у Константина Платоновича наложить на вас Знак молчания.
        Никакого Знака молчания не существовало, тут Александра приукрасила. Но Киж такой поворот дела принял к сведенью и разом поскучнел. Обвёл взглядом стол и наткнулся на скромно сидевшую Таню. Девушка, со страданием на лице, мужественно пыталась есть ножом и вилкой.
        Я не стал ему ничего говорить, а просто слегка тренькнул по невидимой струне, натянутой между нами. Киж мгновенно почувствовал моё недовольство и понятливо кивнул. Но не расстроился - минуту помолчал и переключился на Настасью Филипповну. Развлекал её разговором, делал мимоходом комплименты и много улыбался. Ключница хмыкала, хитро на него косилась, но было видно, что ей приятно. Вот уж за неё я точно волноваться не собираюсь, пусть сама разбирается.

* * *
        Поздно вечером, когда я уже собирался лечь спать, в дверь робко постучали.
        - Войдите!
        В комнату проскользнула Таня и замерла у входа, опустив взгляд в пол. Александра и Настасья Филипповна отлично справились: переодели орку в приличное дворянское платье, уложили волосы в причёску вместо косы и, кажется, даже припудрили. Получилось, на мой вкус, очень неплохо - на придворную даму не тянет, но уже и не крестьянка.
        - Что-то случилось, Таня?
        Она помотала головой.
        - Константин Платонович, можно спросить?
        - Конечно, - я указал на кресло, - присаживайся и спрашивай.
        Таня подошла к креслу, но садиться не стала. Встала за спинкой и опёрлась на неё ладонями.
        - Константин Платонович, я вот чего подумала. Может, не надо меня… Ну, наряжать, и вообще. Давайте, вы меня так будете учить, а? Я и в своём сарафане всё понимаю. Ведь так? Не одежда же ум даёт? И комнату отдельную не надо, мне в людской хорошо было, даже веселее. И место за столом занимаю, вилкой тыкать не умею. А, Константин Платонович, так ведь? Только зряшные траты на меня…
        - Сядь.
        Вздохнув, Таня осторожно опустилась в кресло, сложила руки на коленях и снова потупилась.
        - Сама придумала или подсказал кто?
        - Сама, Константин Платонович. Я и не разговаривала ни с кем. Только думаю всё время, как вы меня “барышней” сделали.
        - И что, не нравится?
        - Нравится, - она шмыгнула носом, - как такое может не нравиться?
        - А зачем тогда отказываешься?
        - Так ведь я говорила! Траты лишние на меня, комнату занимать буду, одёжу…
        - Это не причины.
        Я подошёл к ней, взял за подбородок и поднял голову, чтобы она посмотрела мне в глаза.
        - А теперь рассказывай честно, как на духу.
        Таня молчала почти минуту - было заметно, как ей тяжело найти нужные слова.
        - Страшно, Константин Платонович.
        - А на бал с Марьей Алексевной не страшно было?
        - Ой, ну вы скажете тоже! На бал понарошку было. Будто на колядки козой нарядиться. Или этот, как его, курнавал столичный. Вот и меня Марья Алексевна нарядила, свозила и отпустила, - Таня сделала жалостливые глаза, как у котёнка. - А вы меня на всё время хотите.
        - И тебе от этого страшно?
        - Ага, - орка кивнула, - знаете, как из платья бального не хотелось обратно в сарафан рядиться? А здесь я день похожу, два, три, и всё, привыкну. Приказывать научусь. По-хранцузски слова выучу. А случись чего, вышлете вы меня в деревню, так мне хоть удавиться будет. Не смогу я после такой жизни обратно возвернуться.
        Не ошибся я в Таньке, умница она, какую поискать. Правильно всё обдумала, “оценила риски”, если можно так сказать. Одного не учла - никуда ей с этой дорожки не деться.
        - Да, ты права: чем выше забираешься, тем больнее падать. Только и о другом подумай. Вот у нас по двору куры бегают, так?
        Орка кивнула.
        - А над ними в небе летает орёл. Кур много, а орёл один.
        - Два. Они тут парой живут.
        - Значит, два, неважно, - я улыбнулся, - всё равно их мало. Скажи, кем лучше быть птице: орлом или курицей?
        - Орлом, - Таня ответила не задумываясь, - куру и в суп могут зарубить, и лисица с орлом утащить, ежели пригляда нет.
        - Вот именно, Таня, вот именно.
        Я встал напротив неё и наклонился, оказавшись с ней лицом к лицу.
        - Сейчас у тебя есть шанс стать орлом. Не сразу, непросто, но орлом. Будешь стараться - поднимешься высоко-высоко, под самое небо. Да, падать оттуда больно, но и награда велика. Только ведь любой упасть может: и я, и князья, и даже императоров свергнуть могут.
        Таня смотрела на меня пристально, не мигая.
        - Я…
        - Подумай, хочешь ли ты попробовать. Если нет, переодевайся в сарафан и всё будет как раньше. Но магию придётся забыть - тот, кто боится, к волшебству не годен.
        - Константин Платонович…
        - Иди. Время подумать у тебя до утра.
        Таня встала, молча поклонилась и вышла.
        А утром, когда я спустился к завтраку, она уже сидела за столом. В новом платье, с волосами, заколотыми черепаховым гребнем, и сосредоточенным выражением на лице. На мой вопросительный взгляд Таня коротко кивнула, и больше к этому разговору мы не возвращались. Я же говорил, что она умница!

* * *
        Через два дня из Владимира вернулся Бобров. Уставший, небритый, но крайне довольный.
        - Сначала в баню, - он сложил ладони перед собой, - умоляю, и нормально поесть. А потом всё расскажу.
        - Иди, - махнул я рукой, - приводи себя в порядок. Да и поспать тебе не помешает.
        - А…
        - Завтра, всё завтра, на свежую голову.
        Помыться и переодеться ему действительно стоило - от него разило застарелым перегаром, а костюм провонял крепким табачным дымом. Интересно он сведения добывает, однако.
        Торопиться с разговором действительно не стоило. Никуда завод не денется, а мой заказ требует обстоятельности и осторожности. Не думаю, что кто-то специально будет пытаться украсть мои секреты, но бережёного, как говорится, и бог бережёт.
        Пока Бобров приходил в чувство, я провёл занятие для моих девиц, обсудил с Диего тренировки и даже успел почитать. Перед тем как завалиться спать, я спустился на кухню: как-то неожиданно захотелось перекусить.
        Только я сделал себе трёхэтажный бутерброд из буженины, сыра и зелени, как услышал где-то рядом приглушённые голоса и тихий хрустальный звон. Любопытно, кто это там полуночничает? Из чистого любопытства я тихонько пошёл на звук.
        Дверь в “кабинет” ключницы была приоткрыта. Внутри за столом сидели Настасья Филипповна и Киж с рюмками в руках.
        - Да, Дмитрий Иванович, ты прав, - качала головой ключница, - не те нынче времена, совсем не те.
        - И молодёжь тоже. - Голос поручика был ворчливый, как у столетнего старика. - Никакого уважения.
        - Ты это, - Настасья Филипповна хлопнула ладонью по столу, - Константина Платоновича не трожь. Он какой надо, без вольностей.
        - Ой, милая моя, так он и не молодой уже.
        - Да ну, брось. Ему всего-то годков…
        - Не в годах дело. Он древний Талант принял, так что мудростью со стариками меряться может. Давай за него и выпьем!
        Они звонко чокнулись рюмками. Киж выпил до дна и тут же налил себе ещё.
        - Вот я и говорю, у молодёжи никакого понятия о романтизьме. Я этой Диеге говорю: ты, мол…
        Дальше я слушать не стал и тихонько пошёл обратно к бутерброду. Так вот для чего Киж обхаживал Настасью Филипповну - чтобы добраться до заветного бочонка с рябиновкой. Ох и жук поручик! С другой стороны, мёртвому Кижу надо было чем-то развлекаться, пока я не нашёл ему применение. Ничего, ещё месяц-другой, и у него не будет времени на подобный досуг.
        Глава 24 - Гусь
        Утром выспавшийся Бобров явился ко мне в кабинет. Плюхнулся в кресло, зажмурился от солнца, бьющего в окно, и стал похож на здоровенного ленивого кота. Тотчас к нему на колени запрыгнул Мурзилка, лёг на спину и подставил пузо - Бобров у подобрыша числился как полезный человек для чесания.
        - Рассказывай, что там с “гусями”.
        - С какими гусями? - Бобров удивлённо вскинул брови. - А, ты про Гусь-Мальцевский! Этот “гусь” нынче приболел. Владелец завода Аким Мальцов взят под стражу - обвиняется в тайном раскольничестве.
        - В чём?
        - Ну, что старообрядец.
        Я поморщился - в церковные дела лезть крайне не хотелось.
        - Управляющий завода, его двоюродный брат Фома, - продолжил Бобров, - по слухам, лежит при смерти.
        - Что с ним?
        - На завод приезжали опричники Еропкиных. Слышал про таких?
        - Нет.
        - Род не слишком влиятельный, но многочисленный. Большинство - честные помещики, владеют землёй на Рязанщине и в Твери. А Владимирская ветвь…
        - Дай угадаю. Разбойники?
        Бобров кивнул.
        - Вроде того. Приходят к купцам, попавшим в сложное положение, и предлагают взять в долю за помощь. Но чаще всего они сами эти неприятности и создают.
        Ага, рейдеры и рэкетиры, значит.
        - Власти беспредел не замечают?
        - Они делятся с кем надо, - Бобров развёл руками, - обычное дело. Говорят, следствие против Акима с их подачи началось. А Фома намёка не понял, послал их подальше, за что и пострадал.
        - Завод встал?
        - Не угадал. Там сейчас заправляет жена Акима, баба молодая, но бойкая. Приехала с маленькой дочкой, навела порядок, командует всем. Говорят, железной рукой завод держит. Только всё равно Еропкины её сломают.
        - Уверен?
        - Как пить дать. Я немного пообщался с их опричниками, - Бобров ухмыльнулся, - поставил им выпивку, послушал, что говорят.
        - И?
        - Послезавтра собираются на завод. Приедут, жену Акима прижмут, она им все документы подпишет. Даже если она рабочих вооружит, ничего они против Талантов не сделают.
        Я встал и прошёлся по кабинету туда-сюда. Расклады мне не нравились. Сейчас, перед сменой владельцев, заказ делать бессмысленно - договорённости через пару дней потеряют силу. Связываться потом с Еропкиными мне тоже не хотелось: жадные беспредельщики могут попытаться и ко мне “войти в долю”, я почти в этом уверен. Так что хрусталь в Гусе для меня оказался потерян. Нужно или искать другой завод, или помешать рейдерскому захвату этого.
        - Пётр, скажи, а что у них за опричники?
        Бобров усмехнулся.
        - Еропкины понабрали кого ни попадя. Им же не с другими родами спорить, а купцов пугать. Есть десяток дворянчиков без Таланта, пять - вроде тех Шереметевских, что ты отпустил. Только двое, из самого рода, чего-то стоят: старый Матвей Евграфович и молодой Аристарх, не знаю отчества. Первому лет семьдесят, но старик ещё крепкий. Второй больше норов показывает, хорохорится на людях, а на деле его никто не видел.
        - Понятно. Как думаешь…
        - Сможешь ли ты их заломать? Многовато их на тебя одного. Если Диего возьмёшь, да мне и Кижу оружие выдашь, то, может, и получится, - Бобров потёр подбородок. - Я бы не отказался им вставить по первое число. Не люблю, когда дворянскую честь разбоем марают.
        - Осталось уговорить Диего, - я улыбнулся, - и договориться с Мальцовыми, на каких условиях они примут нашу помощь.
        Бобров пожал плечами.
        - Так поехали завтра, договоримся.
        Я стал прикидывать, стоит ли ввязываться в драку, и мысленно выдал сам себе подзатыльник. Неужели прав Киж, и древний Талант делает меня таким осторожно-осмотрительным, как старикана? Да в Париже я за меньшее стрелял, а не рассуждал, прикидывая шансы. А здесь размяк, стал весь такой разумненький… Нет, однозначно - ехать и бить Еропкиных. Зря я, что ли, столько тренирую боевые заклятья?
        - Позови Диего. И Кижа, минут через двадцать.

* * *
        Испанка вошла в кабинет будто пантера - бесшумный шаг, мягкая пластика, глаза хищно осматривают территорию. Даже Мурзилка, развалившийся на ковре, покосился на неё с подозрением.
        - Решил выдать мне премию, Констан?
        Она опустилась в кресло и закинула ногу на ногу.
        - Может быть. Если согласишься прогуляться со мной.
        Диего фыркнула.
        - Ты не в моём вкусе, дорогой. Лучше пригласи свою рыжую, она будет в восторге.
        Я покачал головой.
        - Какая жалость! Как же я буду жить, не сходив с тобой на свидание? Ладно, не хочешь романтический вечер, как насчёт небольшой драки?
        Во взгляде испанки появилась заинтересованность.
        - Продолжай.
        - Здесь рядом есть стекольный завод. У меня были на него планы, но владельца стращает один род из Владимира. Вот думал с тобой прогуляться, побить опричников и защитить бедного купца.
        - Какой именно род?
        - Еропкины.
        Диего ехидно улыбнулась.
        - Провинциальные увальни с кучей гонора, слышала про них. Двести рублей.
        - Что?
        - Моё деятельное участие, - испанка томно потянулась, - будет стоить двести рублей. Я нанималась учить тебя, а не избивать дурачков-опричников.
        - Думал, тебе будет интересно размяться.
        Она развела руками и ответила с издёвкой:
        - Прости, но я не замужем, приходится собирать приданое. Так и быть, исключительно для тебя сто пятьдесят.
        - Договорились. Завтра утром выезжаем.
        - На всякий случай возьми своего бабника-покойника, - Диего перешла на деловой тон, - ты должен посмотреть его в деле. И своих девчонок тоже.
        - Я не натаскиваю их на боевую магию.
        - Возьми, - жёстко рубанула испанка, - пусть привыкают к таким “приключениям”. Деланный или Талантливый, всё равно придётся драться.
        - Подумаю над твоим предложением.
        - Ой, Констан, - она усмехнулась, - ты прямо как старый инквизитор. Всё время отвечаешь расплывчато.
        - Кстати, давно хотел спросить тебя. А правда, что испанская инквизиция считает Таланты дьявольским порождением и преследует?
        По лицу Диего пробежала тень.
        - Инквизиция считает Таланты лишь инструментом. И охотно нанимает идальго ловить еретиков. Но только мужчин, Констан, только мужчин. Женщин с Талантом, если только она не дочь гранда, инквизиция считает сосудом греха. Для которой есть только одно место - монастырь.
        Она встала и, больше не говоря ни слова, вышла из кабинета.

* * *
        Кижа уговаривать не пришлось. Мёртвый поручик сразу оживился, услышав про драку, и потребовал выдать себе громобой и палаш. Ну, этого добра у меня навалом, можно пару десятков таких забияк вооружить.
        На удивление, Александра и Таня восприняли новость с дружным восторгом.
        - А ружья вы нам дадите?
        - Можно мне то, большое?
        - Опричников прямо насмерть надо застрелить?
        - А защитные Знаки будем рисовать?
        - Такие, как в прошлый раз?
        Я выставил ладони.
        - Тише! Ружья дам, Знаки рисовать будете, остальное выясним на месте.
        - Константин Платонович, - Александра молитвенно сложила ладони, - а дадите мне Нервного Принца? Я им…
        - Чтобы вы разнесли им весь завод, сударыня? Нет уж, пока не освоите полный контроль, вам его можно только носить. Кстати, что с Тильдой?
        Александра насупилась.
        - Я занимаюсь.
        - На время поездки можете сделать перерыв.
        Такой искренней радости и облегчения я у неё никогда не видел. Понимаю, сочувствую, но ничем помочь не могу - всё равно придётся заучить этот Знак.
        Не успел я отпустить девушек собираться, как в кабинет ворвалась Настасья Филипповна.
        - Костенька, а куда это ты собрался?
        По лицу было видно - она уже прекрасно знает куда и ответ ей не требуется.
        - Ладно, сам едешь. Вам, мужикам, лишь бы поубивать кого ни попадя. Ладно, Киж, он мёртвый давно. Ладно, испанка твоя наглая, у ней шило в одном месте. Девочек ты куда тащишь? А если их поранят там? А?! Нет, ты в глаза мне посмотри! А если их…
        - Настасья Филипповна, сядьте.
        Ключница, поджав губы, присела на краешек кресла.
        - Во-первых, они не девочки. Они обе ученицы мага, то есть меня. Вот и пусть учатся.
        - Ты мне зу…
        - Во-вторых, - продолжил я с нажимом, - они будут смотреть, а не лезть в драку, об этом я позабочусь.
        - А…
        - И в-третьих, можете попробовать их уговорить не ехать. Если сумеете, я не буду никого заставлять.
        Настасья Филипповна тяжело вздохнула:
        - Весь в дядю, прямо-таки ирод. Чувствую, он тебя перед смертью наставлял, как меня в гроб вогнать побыстрее. Когда едете-то?
        - Завтра утром.
        - Соберу вам еды с собой, - она встала и сердито зыркнула на меня, - да одеял положу, вдруг ночевать придётся. Ох, смотри, чтобы всех домой целых вернул! И сам живой воротись, а то я тебя на порог не пущу.
        Продолжая ворчать, она вышла из кабинета, а я улыбнулся ей вслед. Хорошую ключницу дядя мне оставил.

* * *
        Выехали мы на двух экипажах, чтобы не тесниться. На этот раз я, пользуясь своим положением, разместился вдвоём с Таней, а остальным пришлось ехать всем вместе. Диего, хоть и смотрела на Кижа волком, устраивать по этому поводу скандал не стала.
        Нет, я вовсе не собирался миловаться с Таней. Наоборот - дать урок магии. Надо было скорее подтягивать её до уровня Александры, чтобы спокойно учить их вместе. Так что весь путь я показывал ей базовые Знаки, заставлял повторять и только в конце, чтобы подбодрить, крепко поцеловал. А что, заслужила. Орка после того нашего разговора проявляла в учёбе настойчивость и дисциплину.
        - Ага, подъезжаем, - я выглянул в окно на двери экипажа и поморщился, - уже чувствуется.
        - Магия? - Таня встрепенулась.
        - Гарь. Там же печи, всё время огонь поддерживают, чтобы стекло плавить.
        Орка принюхалась и скривилась - тоже почувствовала запах.
        Наконец мы въехали в ворота завода. Солидно - кирпичные здания, высокий забор вокруг, площадка двора вымощена камнем. Сразу видно, строили надолго, со знанием дела, по-хозяйски. Пожалуй, такие партнёры мне нужны, не зря приехали.
        Вся наша компания выбралась из экипажей и осмотрелась . У большого цеха, за которым торчали трубы печей, толпились рабочие - в основном орки, одетые в закопчённые фартуки. Но подходить к нам не спешили, разглядывая издалека. Ну, и где хозяева? Кижа, что ли, посылать на розыски? Или самому идти?
        - Добрый день, милостивые государи. Что вам угодно?
        Я обернулся. Из небольшого двухэтажного здания, видимо домика управляющего, вышла женщина. Молодая орка с русыми волосами, одетая вовсе не по-крестьянски. Тёмно-красное платье, жёлтый платок с кистями накинут на голову. И взгляд у неё явно купеческий - оценивающий, взвешивающий и ставящий цену. Кажется, это и есть хозяйка.
        - Добрый день, - я шагнул ей навстречу, - разрешите представиться, Урусов Константин Платонович, помещик из Злобино. Знаете такое имение? Отлично. Вы, должно быть, Мария Мальцова? Тогда у меня есть к вам разговор.
        В её взгляде мелькнул страх, тут же сменившийся обречённостью и злостью.
        - Завод не продаётся.
        - Мария… Как вас по отчеству?
        - Васильевна.
        - Мария Васильевна, вы ошибаетесь насчёт меня. Даю слово дворянина, ничего плохого я не хочу. Можем мы поговорить с глазу на глаз?
        Она кивнула в сторону дома.
        - Идите за мной.
        Оставив свою “банду” снаружи, я пошёл за женщиной. Внутри, сразу за входом, обнаружилась комната, видимо, служившая конторой завода. Несколько столов, шкафы с бумагами и толстыми тетрадями и полочка с хрустальной посудой - ваза, рюмки, графин, бокал и всякие тарелки.
        - Присаживайтесь.
        Мария прошла за один из столов, будто отгораживаясь от меня, и осталась стоять.
        - Слушаю.
        Я присел и улыбнулся ей, открыто и спокойно.
        - Мария Васильевна, я в курсе ваших затруднений с Еропкиными. И хочу вам помочь.
        - Завод не продаётся, - она процедила сквозь зубы, - ни в чьей помощи мы не нуждаемся.
        - Что вы заладили? Не нужен мне ваш завод! Ни за деньги, ни даром.
        - А что, - она смотрела на меня с подозрением, будто царь на бунтовщика, - что вы от меня хотите? Денег? Землю? Меня? - последние слова Мария выплюнула с отвращением.
        - Хрусталь. Мне нужен хрусталь по моим чертежам. В качестве аванса я готов решить вашу проблему с Еропкиными.
        Она недоверчиво посмотрела на меня, словно первый раз увидела. Устало опустилась на стул и неожиданно разрыдалась.
        Глава 25 - Завод
        Успокаивать плачущую женщину - та ещё работка. Не обращая на меня никакого внимания, она закрыла лицо ладонями и вовсю лила слёзы. Я пытался ей говорить что-то успокаивающее, погладил по голове, но всё было бесполезно - всхлипы стали только громче.
        Хорошо ещё, что я приехал не один. В дверь заглянула Александра, ойкнула и тут же исчезла. А через минуту в комнату ворвались рыжая, Таня и Диего.
        - Иди, Констан, - испанка взяла меня под локоть и настойчиво вытолкала на улицу, - без тебя разберёмся. Иди, иди, довёл девушку до слёз, медведь эдакий.
        - Я?! Да ничего…
        Возражать закрывшейся у меня перед носом двери было глупо, и я спустился с крыльца.
        - Костя, - окликнул меня Бобров, - ну что там?
        Они с Кижом сидели на подножке экипажа и что-то пили из фляжки. Пришлось испортить им пикник и привлечь к полезному труду.
        - Подъём, господа, вас ждут срочные дела. Пётр, сходи пообщайся с рабочими, а то они слишком воинственно на нас смотрят. Объясни им ситуацию, только попроще, добейся от них помощи. Пусть покажут тебе территорию завода, чтобы ты мог нарисовать план. Узнай, реально ли временно остановить производство.
        - Ага, сделаю.
        Киж по моему взгляду понял, что ему тоже не дадут сидеть, и спрятал фляжку.
        - Дмитрий, твоя задача: найти лестницы на крыши. Посмотри, где можно поставить наблюдательный пост, чтобы смотреть на дорогу. Заодно поищи позиции для стрелков.
        Мертвец ухмыльнулся и лёгкой походкой двинулся исполнять. За те дни, что он слонялся по усадьбе, я заметил одну особенность Кижа - от безделья он впадает в меланхолию и начинает чудить. Но если нагрузить поручика заданием, то настроение у него резко повышается, а шалости пропадают. Осталось найти те горы, которые он будет сворачивать для занятости.
        Мне, впрочем, тоже было чем заняться. Я обошёл заводской двор по периметру, прикидывая, где какие Знаки рисовать. Стены, земля, ворота. В принципе, магический план обороны я набросал ещё дома, и теперь надо было привязать его к местности. Так что я гулял, осматривался и ставил мелом жирные крестики.
        - Константин Платонович! - на крыльце дома управляющего появилась Александра. - Подойдите, пожалуйста.
        Ага, значит, привели Мальцову в чувство, теперь можно и поговорить о деле.

* * *
        - Они давно к нам клинья подбивали, ещё с весны.
        С Марией Васильевной мы беседовали за самоваром в большой столовой. Мои три девицы-красавицы слушали рассказ, вздыхая и охая. Вдобавок, к нам вышел управляющий Фома, с перевязанной головой и мутными от боли глазами. Он сидел с краю, почти не говорил и только пил чай. Было видно - он не верит в успех нашего предприятия.
        - Муж им сразу отказал - понадеялся на защиту друзей и свои связи. Но в августе его арестовали и стали давить на Фому. Он долго отпирался, а неделю назад один из опричников выхватил саблю.
        - А знакомые мужа не помогли?
        Мария горько усмехнулась.
        - Как только его арестовали, все “друзья” исчезли. Перестали писать и приезжать в гости. Особенно те, кто был ему чем-то должен. Вдобавок, поставщики начали задерживать сырьё или вовсе отказываться с нами работать. Думаю, они ждут новых владельцев.
        Женщина покачала головой и шумно отпила чай из блюдечка.
        - Мы поможем вам с Еропкиными. Но с поставщиками вы уж сами, не обессудьте.
        - Разберусь, не в первый раз.
        По её тону было ясно - действительно разберётся. Сделав ещё пару глотков, Мария посмотрела на меня пристальным взглядом.
        - Что вы хотите за помощь? Я предпочту договориться заранее, чтобы у нас с вами не было недомолвок.
        Я вытащил из кармана свёрнутый лист бумаги и передал ей. Несколько минут она изучала мой чертёж, водя пальцем по линиям.
        - Сложная шлифовка, форму придётся вытачивать. Ммм… Штучное изделие.
        - Для начала мне нужно сто комплектов.
        Мария подняла бровь, будто удивляясь. Но в глазах у неё читалось совершенно другое - щёлкали костяшками счёты, подсчитывая убытки и прибыли.
        - Мы сделаем для вас сто пятьдесят и будем полностью в расчёте, - подбила она итог. - Ни вы нам, ни мы вам не будем должны. Если, конечно, вы справитесь с опричниками. Сейчас набросаю договор.
        Я смотрел, как она достаёт бумагу и окунает перо в чернильницу, и чувствовал - внутри орки-купчихи железный стержень. Не имело никакого значения то, что она разрыдалась при мне, у всех бывают минуты слабости. А вот дела она ведёт твёрдой рукой, даже без мужа. С ней надо быть настороже, чтобы ненароком не разула, но заключив договор, она исполнит его до последней запятой. Что же, такой партнёр меня устраивает полностью.

* * *
        Мы подписали договор и согласовали план. Сегодня готовимся, ночуем здесь же и завтра встречаем гостей. Я попросил остановить завод и отпустить рабочих по домам - случайные жертвы, как и свидетели, мне ни к чему. Но молодая купчиха поджала губы и отказалась:
        - Утром. Отработают ночную смену, тогда и потушим печи.
        Ясно, суровая морда зарождающегося капитализма - прибыль превыше всего. Но завод не мой, пусть делают что хотят.
        Оставив хозяйку заниматься своими делами, я вывел мою банду на улицу.
        - Диего, прикинь, пожалуйста, как нам их лучше встретить?
        Испанка кивнула и пошла осматриваться на местности.
        - Александра.
        - Да, Константин Платонович?
        - Вот схема Знаков, - я протянул ей лист бумаги, - посмотри, всё понятно?
        Рыжая долго разглядывала мой рисунок и под конец кивнула.
        - Вроде бы несложная.
        - Отлично. Вместе с Таней идёте вокруг двора, находите крестики, поставленные мелом, и рисуете там схему. Вперёд!
        Как же удобно, когда есть ученики. Можно всю рутину скинуть на них, а самому заняться творческими задачами. Так что я достал из чехла Нервного Принца и пошёл к воротам.
        Обожаю рисовать нестандартные связки Знаков. Чувствую себя в этот момент свободным художником, эдаким Микеланджело, расписывающим Сикстинскую капеллу. Жаль, рядом нет магистра деланной магии, или хоть бакалавра, чтобы оценил полёт моей мысли. Увы, Александра и Таня ещё слишком неопытны, чтобы разобрать хитрое плетение эфира, и поработать на публику не получится.
        Пока я рисовал Знаки-ловушки на въезде, Таня и Александра расписывали стены цехов и домика. Поначалу рыжая делала всё сама, позволяя орке только держать листок с чертежом. Но после третьего рисунка начала меняться с ней ролями. Очень хорошо - совместный труд сближает.
        Закончили мы только к сумеркам. Собрались в доме управляющего, поужинали, и я отправил всех спать. Только Киж остался сидеть в столовой - мёртвому поручику отдых не требовался.

* * *
        Утро началось с суеты. Завтрак, умывание, ворчание испанки, сонный Бобров, слишком жизнерадостный Киж с шуточками. Орка-купчиха только посмеивалась, глядя на всю нашу компанию. Ничего, меньше чем за час все окончательно проснулись и пришли в чувство.
        Кижа я отправил на крышу завода - наблюдать за дорогой. Диего попросил приглядеть за двором, а сам занялся последними приготовлениями.
        Наши экипажи спрятали за домиком управляющего, но прежде я достал из них ружья и вручил Боброву с ученицами. Место для них нашёл вчера поручик - второй этаж склада с небольшими окошками, похожими на бойницы. Вот туда я и загнал троицу. Пусть пока сидят, ждут и не высовываются. Особых надежд, что они пристрелят хоть пару опричников, я не питал: отвлекут и ладно.
        Не успел я повесить на стены склада защитные Знаки, как подбежал Киж.
        - Едут!
        - Сколько? Далеко?
        - Четыре кареты, минут через десять будут здесь.
        Я указал на сторожку возле ворот.
        - Спрячься там. На тебе обычные люди без Таланта. Справишься?
        Киж ощерился вместо ответа, хищно показав зубы. Поправил палаш на поясе и умчался в засаду.
        - Константин Платонович, - из дома управляющего вышла молодая купчиха, - уже? Я…
        - Вернитесь в дом и не выходите, пока я не позову. Даже в окна не смотрите.
        - Но надо же…
        - Мария Васильевна, вы хотите вести переговоры с Еропкиными?
        Она кивнула.
        - Конечно. Они должны понять, что давить бесполезно.
        - Вы ошибаетесь, Мария Васильевна. Гарантирую - переговоры провалятся. А вы подставитесь под удар, и я не смогу вам помочь.
        Она поджала губы.
        - Константин Платонович, но ведь тогда вы можете кого-то убить. Начнётся следствие, завод будет стоять, мы будем вынуждены влезть в долги.
        Я подошёл к ней почти вплотную и перешёл на шёпот:
        - Мария, послушайте. Я сам с ними поговорю, если есть маленький шанс разойтись мирно, мы им воспользуемся. Но если здесь будете вы, когда начнётся стрельба, ваш муж станет вдовцом. Поверьте, я забочусь исключительно о вас.
        Кажется, я подступился к ней слишком близко, да ещё случайно коснулся руки. Орка покраснела, смутилась и потупилась. Чтобы скрыть замешательство, она порывисто перекрестила меня, развернулась и убежала в дом. Ладно, с этим внезапным порывом разберёмся после, сейчас надо думать о другом.

* * *
        Во дворе завода остались только мы с Диего.
        - Постарайся не подставляться, Констан, - ткнула меня кулаком в плечо испанка. - Я уже привыкла жить в твоей усадьбе и не хочу переезжать.
        - Постарайся, - я ответил в тон ей, - не задеть меня, когда войдёшь в раж.
        Диего ухмыльнулась.
        - Ничего, потерпишь. Тебе полезно взглянуть на работу настоящего мастера.
        - Ой, где?
        - Что?
        - Настоящий мастер. Хочу на него посмотреть.
        - Ах ты, malparido!
        Она шуточно замахнулась влепить мне подзатыльник. Увернуться от него не составило труда.
        - Юный негодяй, издеваться над собственной наставницей! Ничего, на следующей тренировке я спущу с тебя штаны и отшлёпаю по розовой заднице.
        - Если сумеешь поймать.
        Испанка фыркнула.
        - Вот ещё, больше мне делать нечего, как бегать за тобой. Сам придёшь и будешь умолять на коленях, чтобы я дала тебе этот урок.
        Нашу пикировку прервал грохот - на вымощенный заводской двор въехали экипажи опричников. Боже мой, какой кич! Какой апломб! Старые, чуть ли не начала века кареты, размалёванные золотой краской. Или это настоящее сусальное золото? А кони? Да, авалонцы, ухоженные, с серебром на уздечках. Но даже с моего места видно, что лошади с большим пробегом - суставы гнутся с напряжением, скрипят на грани слышимости, а шкуры местами протёрты до дыр. Как говорили в другом месте и в другое время - понты галимые.
        Четыре кареты вкатились в ворота и остановились рядком. Двери распахнулись и наружу высыпали опричники. Сколько их там? Человек двадцать с ружьями, судя по виду, с обычными пороховыми. Не слишком хорошая экипировка для разборок со мной, но они об этом ещё не догадываются. Кстати, ехали они не слишком комфортно, набившись внутрь, как селёдки в бочку.
        Последними, из самой богато украшенной кареты, вышли только двое. Старик в меховом плаще и молодой щёголь, слишком высокий и худой, отчего походивший на каланчу. Как там их? Матвей Евграфович и Аристарх, кажется. Ага, заметили нас с Диего! Ну-с, господа, что делать будете?
        То ли из озорства, то ли из природной вредности, Диего собрала вокруг себя вихрь эфира - неопасное, но демонстративное проявление силы. Как только испанка его сделала видимым, в рядах опричников возникло некоторое смятение. Они ехали на лёгкую прогулку, где им предстояло запугать обычную купчиху, а встретили Талантливого мага, да ещё и агрессивно настроенного.
        Минуты две потребовалось старику и “каланче”, чтобы навести порядок среди бойцов. Они коротко переговорили и решительно двинулись в нашу сторону.
        Глава 26 - Каланча
        “Каланча” Аристарх Еропкин оказался пижоном. На ходу он крутанул кистью и ловко извлёк из воздуха чёрную трость с медным набалдашником. Хороший фокус, мастерский! Я даже не представляю, как его делать. Надо потом спросить у Диего, в чём секрет - буду “громобой” так доставать.
        - Добрый день, господа, - голос у “Каланчи” был звонкий, но какой-то неприятный. - Что вы делаете на моём заводе?
        - Вы очень невежливы, молодой человек. - В голосе испанки звучало раздражение. - А меня не хотите поприветствовать?
        Оба мужчины уставились на неё и растерянно заморгали. До них с трудом не сразу дошло, что Диего - женщина. “Каланча” закашлялся от неожиданности, а вот Матвей Евграфович быстро сориентировался.
        - Прошу прощения, сударыня. Глаза уже не те, плоховато вижу. Ввели, хе-хе, старика в заблуждение.
        Он вежливо поклонился, и Диего милостиво протянула руку для поцелуя. Аристарх последовал примеру старшего товарища.
        - Вы же… - “Каланча” поморщился, глядя на Диего, - та испанка, да? Которая в Москве, эт самое…
        - Мальчик, - Диего зло сощурилась, - для тебя я Мария Диего Франсиско Бальбоа де Кастро-и-Тенорио. А за “эт самое” я обычно убиваю на дуэли. Желаете продолжить вашу фразу?
        “Каланча” вспыхнул, но не успел и рта открыть, как старик легонько толкнул его локтем.
        - Простите, сударыня, Аристарх не имел в виду ничего плохого. Мы люди, хе-хе, провинциальные, редко встречаем гостей из столиц. Всё больше купцы, хе-хе, да мещане.
        Испанка кивнула, вроде как прощая молодого нахала. Но в глазах остался мстительный холодок.
        - Вы же Урусов? Наследник Василия Фёдоровича, да? - старик обратился ко мне.
        - Это я.
        - Знал вашего дядю, знал. Очень суровый, хе-хе, был мужчина.
        - Стараюсь брать его за пример, - я широко улыбнулся, показав зубы, - во всех отношениях. А вы Матвей Евграфович, насколько мне известно.
        - Угадали, он и есть, - старик улыбнулся в ответ, - приятно, хе-хе, когда слава бежит впереди тебя. Надеюсь, вы слышали обо мне только хорошее.
        - С какой стороны посмотреть, Матвей Евграфович. Что одному хорошо, другому разорение.
        Старик хмыкнул.
        - Есть такое, не спорю. А…
        - Что вы здесь делаете, - перебил нас Аристарх, - господин и сударыня, на нашем заводе?
        Молодой опричник не желал терять времени на пустые разговоры. Судя по настрою, он с радостью перешёл бы к драке, опустив словесные формальности.
        - Вашем заводе?
        - Да, нашем, - “Каланча” явственно заводился.
        - Насколько мне известно, завод принадлежит купцу Мальцову. Если у вас есть бумаги, доказывающие обратное, будьте любезны, покажите их мне.
        - Вы не верите дворянскому слову?!
        - Моё слово против вашего, Аристарх, не знаю, как вас по батюшке.
        - Этот завод наш, Еропкиных!
        - Вы ещё скажите, что это ваша корова и вы её доите. Документы, Аристарх, документы! Обычная такая бумага, с подписями и печатями.
        - Погодите, - заскрипел старик, плотнее запахнувшись в меховой плащ, - документы должны быть подписаны сегодня. Мария Васильевна ожидает нас.
        - Увы, господа, вынужден вас разочаровать: она вас не ожидает.
        - Что?!
        - Она очень занята. Мы подписали с ней контракт на производство сервизов, и она пристально наблюдает за его выполнением. А я слежу, чтобы ей никто не помешал.
        - Что же, - старик усмехнулся, - мы приедем позже, когда ваш заказ будет выполнен.
        - Боюсь вас разочаровать, это очень большой заказ. Лет на пять, не меньше.
        - Вам не кажется, сударь, - в голосе Аристарха появилась угроза, - что вы влезли не в своё дело?
        - Ах, милостивый государь! Я постоянно лезу не в свои дела, и они, даже удивительно, становятся моими.
        Аристарх выдвинулся вперёд. Чувствовалось, как в нём бурлит проснувшийся Талант, накачиваясь эфиром.
        - Погодите, - Матвей Евграфович придержал “Каланчу”, - господин Урусов, я вижу вы человек сурьёзный, с понятием. Возможно, нам стоит договориться, да? Беспокоитесь за свой заказ? Понятное дело, хе-хе, когда деньги уплочены. А если мы возьмём его на себя? Сделаем вам скидку, как полагается.
        - Боюсь, это невозможно - я дал слово.
        - Господин Урусов, вы же разумный, хе-хе, человек. У нас, - старик кивнул на опричников за спиной, - возможностей-то побольше. Лучше работать с нами, а то ведь “сервиз” и побиться может.
        - Я дал слово, Матвей Евграфович. А моё слово стоит очень дорого. Боюсь, даже вам, - я указал на опричников, - не перебить его.
        Аристарх и старик переглянулись. Матвей Евграфович покачал головой и вздохнул:
        - Расстроили вы меня, господин Урусов. Жаль, что мы не завели с вами знакомство раньше.
        - Никогда не поздно наладить отношения, - я хмыкнул, - главное, не начинать их с конфликта.
        Старик вытащил табакерку, откинул крышку и начал разминать пальцами нюхательный табак.
        - Да, - он кивнул и протянул табакерку Диего, - мне тоже так кажется. Хотите понюшку?
        Аристарх улыбнулся, будто собирался со мной помириться, и сделал шаг вперёд.
        - Господин Урусов, полагаю, сегодняшнее недоразумение мы легко можем решить. Мне стоит…
        Одновременно со словами он пальцем нажал на медный набалдашник трости. Дзинькнул скрытый механизм и нижняя часть трости упала, а в руках “Каланчи” осталась рукоять с узким клинком.
        - Убить вас!
        Он только выкрикивал слова, а лезвие уже втыкалось мне в грудь.

* * *
        Умница Анубис готовился к схватке заранее и накачал татуировку на груди эфиром. Настолько плотно, что у меня кожа зудела весь разговор с Еропкиными. Так что, когда хмырь ткнул в меня клинком, вся эта энергия разрядилась в секунду. Лезвие, даже не оцарапав меня, попросту расплавилось. Жидкий раскалённый металл отразился от Печати и выплеснулся Аристарху в лицо.
        - А-а-а-а!
        “Каланча” покатился по камням двора, прижимая ладони к обожжённому лицу.
        - Апчхи!
        Гадкий старик тоже не остался в стороне - швырнул в лицо Диего нюхательный табак, метнул ей в голову табакерку и попытался добить огненным всполохом.
        Я сбил зажмурившуюся испанку с ног, выводя из-под удара. Выставил ладони и закрыл нас обоих щитом. Ёшки-матрёшки, а старик-то силён!
        Бух! Бух! Бух!
        В мою сторону пальнули опричники. Провинциальные бандиты с пороховыми ружьями - мне хватило бы и минуты, чтобы разделаться с ними. Но сейчас надо было держать щит, отбивать всполохи старика и прикрывать Диего. Как неудачно обернулось!
        На другой стороне заводского двора раздались выстрелы “огнебоев” - в заварушку вступили Бобров и девицы. Часть опричников укрылась за каретами и открыла по ним ответный огонь. Эх, маловато у меня людей!
        Два молодых опричника без оружия в руках кинулись к “Каланче” на помощь.
        - Ко мне! - заорал старик на них. - Убейте его!
        Оба молодца повернули в нашу сторону и на ходу начали швырять в меня слабыми всполохами. Ёкарный бабай! Как мне их всех удержать-то?
        Моя левая рука дрожала - Анубис качал через неё эфир и поддерживал щит. Правой я пытался бить в ответ, но толку выходило мало. Не хватало мощности против троих сразу, не хватало.
        Оставив попытки атаковать, я опустил правую руку и нащупал на поясе чехол. С трудом отстегнул клапан и потянул Нервного Принца наружу. Давай, родной, пришло твоё время. Для начала давай-ка Знак огня отправим тем двоим.
        Атаковать деланной фигурой напрямую я не стал. Швырнул Знак им под ноги, слегка задержав активацию.
        Фу-у-ух! Пламя взметнулось над камнями мостовой. Попляшите, голубчики! Выше ножки, господа, это называется “огненный канкан” - придумка парижских студентов.
        Над заводским двором грянул залп десятка ружей. В кого стреляют? В меня?!
        Щит остановил девять пуль и пропустил последнюю. Свинцовый шарик практически без боли ударил меня по уху и улетел дальше по своим делам. По шее потекло горячее. Ерунда! Держаться!

* * *
        - Отойди, Констан.
        С земли поднялась Диего. Глаза красные, как два помидора, на скуле ссадина, пальцы скрючены - даже смотреть страшно. Но живая и очень злая.
        - Отойди, Констан. Я сейчас объясню этому старичью, как надо вести себя с дамой.
        Я отпрыгнул назад, давая испанке встретиться с противником лицом к лицу.
        От грохота их заклятий у меня чуть уши не заложило. Старик и Диего оказались достойны друг друга - пламя, пар, дым, вспышки, будто работает бригада сварщиков.
        Оставив испанку разбираться с обидчиком, я переключился на молодых магов, уже погасивших пламя под ногами.
        - Стоять!
        Парочка магов бросилась от меня наутёк, только пятки засверкали.
        - Стоять, я сказал!
        Ага, так они меня и послушали - рванули как зайцы под защиту карет и стрелков. А там в это время разворачивалась смертельная драма, и опричникам было не до магов.
        Из сторожки выскочил Киж с обнажённым палашом. Рубанул одного опричника, другого и получил залп из четырёх стволов прямо в грудь. Упал на землю, полежал немного и не спеша встал, ругаясь за порванный сюртук. Получил ещё пяток выстрелов. Снова поднялся, матерясь и размахивая клинком.
        Увы, опричники не оценили такой доблести. Здоровенный рябой детина, похоже из крестьян, с криком пронзил живот мёртвого поручика вилами. Длинные зубья вышли из спины Кижа, и опричник с силой вогнал их в стену сторожки.
        Киж, будто богомол, пришпиленный булавкой энтомолога, висел в воздухе, размахивал палашом и виртуозно ругался. Но выбраться из ловушки самостоятельно не мог.
        Увы, прийти на помощь поручику у меня не было возможности. Два мага укрылись за каретой и принялись бомбардировать меня жидкими всполохами. Мой щит держал их атаки с лёгкостью, но вот с ответом возникли сложности. Карета, за которой они прятались, оказалась хорошо зачарованной. Я даже заметил светящиеся контуры Знаков, пожирающих мои атаки. Да что за ерунда такая! Какие ещё сюрпризы эти бандиты держат в рукаве?
        Трое опричников бросились к складу, где укрылись Бобров с девицами. В один момент выбили дверь на первом этаже и ворвались внутрь. Стрельба “огнебоев” тут же прекратилась, а из склада послышался шум.
        Ну всё, гады, вы меня окончательно из себя вывели!
        Я выхватил Нервного Принца, нарисовал в воздухе фигуру и швырнул над землёй, будто шайбу по льду. Получайте, уроды!
        Знак взорвался под днищем кареты, превратив экипаж в пылающий остов. Нравится? Тогда ещё раз! Вторая карета вспыхнула, заставив опричников кинуться прочь.
        На складе что-то бухнуло, прозвучало несколько выстрелов, и из двери выбежал один-единственный опричник, которого я и приложил “ледяным хлыстом”. Всё, достали вы меня! Никого жалеть не буду.

* * *
        Киж умудрился снять себя со стены, выдернул вилы и кинулся на опричников. На этот раз он не красовался, а молча рубил всех подряд. Из окон склада его поддержали три “огнебоя”, а младших магов достал я, обрушив им на головы “содомскую печаль”. Пять минут, и противники начали заканчиваться.
        - Констан!
        Я обернулся на крик. Испанка, растрёпанная, с разорванным рукавом на камзоле, стояла над кучей грязного тряпья - всё, что осталось от старика-опричника. Справилась? Молодец, Диего! Я кивнул и показал ей оттопыренный большой палец.
        - Констан! - испанка указала рукой. - Срыв!
        Мне пришлось оглядываться, чтобы понять, о чём она говорит.
        В центре двора встал с земли “Каланча”. Лицо его было обезображено - кожа местами сгорела, так что стали видны кости черепа, глаза превратились в запавшие дыры, откуда лился багровый свет. Что? Не понимаю…
        - Срыв! - отчаянно заорала испанка. - У него Талант пошёл вразнос! Он всё здесь уничтожит!
        Она могла и не кричать. Через секунду я и сам понял - сейчас будет очень горячо и очень больно всем присутствующим. И некоторые живые позавидуют некоторым мёртвым.
        Глава 27 - Труба и печь
        О Срывах я слышал только обрывки разговоров в университетской среде. Профессора с видом превосходства рассказывали, что деланная магия полностью послушна человеку, а вот Талант может вырваться из-под контроля и учинить катастрофу. Впрочем, слишком громко об этом не говорили - дворяне обидчивы и терпеть не могут, когда их обсуждают. И вот теперь я видел вживую, как происходит Срыв.
        Тело “Каланчи” укутал плотный кокон эфира, бурлящий и выбрасывающий в стороны раскалённые протуберанцы. Сила стекалась к взбесившемуся Таланту, образуя в центре заводского двора вращающуюся сферу. Всё больше, больше, больше! Огромная магическая бомба, готовая взорваться в любой момент.
        Анубис, почуявший неладное, толкнул меня изнутри, жалобно заскулил и предложил делать оттуда ноги. Нет, никуда я не пойду - мне завод нужен, а не груда развалин.
        - Диего, уходи!
        Испанка не заставила себя упрашивать и рванула так, что пятки засверкали.
        - Киж! - я махнул ему рукой, приказывая спрятаться.
        Мертвец оказался понятливым и быстренько смылся. А я потянулся к Знакам на стенах, которые рисовали мои ученицы. Вообще-то, я их готовил против опричников. Но тогда для них не нашлось случая, а сейчас пригодятся.
        Знаки по периметру заводского двора вспыхнули синим. Будто огромные кулаки начали месить сорвавшийся Талант в центре, разрушая эфирные нити, шатая кокон и сжимая со всех сторон.
        Минут пять я наблюдал за произведённым эффектом. Но Знаки выбрали отпущенную силу и начинали гаснуть по одному. А тело “Каланчи” всё так же отплясывало на камнях и не собиралось успокаиваться.
        Чёрт! Он опять набирает эфир! И что делать?
        - Ы-ы-ы-ы!
        Сорвавшийся Талант завыл так, что загудела земля. Эфир вокруг него начал закручиваться, перерождаясь в ураган. Плохо, очень плохо! От такой штуки я даже убежать не успею, а от завода и камешка не останется.
        Я взбодрил забившегося в глубину Анубиса, тряхнув за шкирку. Давай, работать будем!
        Левой рукой я взял древко невидимого лука, поднял и прицелился. Правой оттянул “тетиву” до самого уха, прищурился и выпустил “стрелу” - тугой жгут эфира.
        Бамс!
        “Стрела” пролетела над коконом сорванного Таланта и вонзилась в кирпичную кладку далеко позади. Посыпалась рыжая пыль, высокая заводская труба качнулась, накренилась и с грохотом упала, погребая мёртвого мага под обломками.
        Ураган вздрогнул, перестал вращаться и рассеялся. Всё, нет больше “Каланчи” и его Таланта.

* * *
        - Да-а-а, - ко мне подошла Диего, - натворили дел.
        Я пожал плечами. Есть такое, не спорю. Главное, что справились, остальное неважно.
        - И что теперь? - испанка обвела рукой двор. - Прикажешь их всех похоронить? Не боишься, что власти начнут интересоваться кучей трупов?
        - Не боюсь.
        Для пущего эффекта я вытянул руку и зловещим голосом произнёс:
        - Прах возвращается к праху.
        И активировал Печати, нарисованные на земле вчера. В качестве ловушки я не смог ими воспользоваться, а сейчас пришло время разрядить их с пользой.
        Тела опричников вспыхнули синим пламенем. Секунда, другая, и вместо них - только плотный жирный пепел, лежащий кучками. Ещё мгновение, и даже он исчез.
        Во дворе завода остались только механические лошади, сгоревшие кареты и битый кирпич от рухнувшей трубы.
        - Вот и всё, - я устало улыбнулся, - не было здесь никаких Еропкиных. Никогда.

* * *
        - Что за люди такие, а? Константин Платонович, вы видели? Мещане какие-то, а не опричники.
        Киж вылез из укрытия и теперь возмущался во весь голос.
        - Удар палашом - это честно, это красиво, по-мужски. И дырка ровная остаётся, зашивать удобно. А это?! Вы видели? Вилами человека тыкать! Я что, курёнок жареный, чтобы меня протыкали? Нет, вы меня извините, Константин Платонович, но я вам так скажу - выбирайте достойных противников, а не всяких дураков.
        Мёртвый поручик сел на лавочку возле домика управляющего, снял рубашку и вытащил нитку с иголкой.
        - Откуда он вообще вилы взял, идиот? С собой, что ли, привёз? Нет, я решительно возражаю против такой войны. Вилы! Тьфу на таких бесчестных людей.
        Диего подошла к Кижу, с интересом рассматривая, как он пытается заштопать сам себя.
        - Дай сюда, - испанка отобрала у него иголку, - не умеешь швы класть - не берись. Криво же шьёшь!
        - Я не девичья вышивка, - огрызнулся Киж, - мне ровно не надо.
        Но противиться не стал и позволил Диего зашить раны. Пока они там возились, я пошёл за Александрой, Таней и Бобровым.
        Дверь склада криво висела на единственной целой петле. Однако, там что, взрыв был внутри? Я заглянул внутрь: ага, очень на то похоже. Ящики раскиданы, валяется всякий мусор, щепки, обрывки мешков.
        - Есть кто живой?
        Я вошёл - ни звука, ни шороха. Да, неплохой разгром здесь учинили. Переступая через обломки, я добрался до лестницы на второй этаж.
        - Ау! Пётр, вы здесь?
        Наверху послышался шум.
        - Константин Платонович, - отозвалась Таня, - это вы?
        - Я, кто же ещё. Сейчас поднимусь к вам.
        - Нет! - гаркнули в два голоса Таня и Александра.
        - Эээ…
        - Не наступайте на лестницу, мы её…
        - Заколдовали.
        - Там Знаки.
        - Снимайте, раз поставили, - я усмехнулся, - волшебницы.
        - Константин Платонович…
        - Мы не знаем как.
        - Попробовали, один взорвался.
        - Тогда стойте там, - скомандовал я ученицам, - сам всё сделаю. Пётр хоть живой?
        - А чего ему сделается!? - хором возмутились девицы.
        - Здесь я, Костя! - подал голос Бобров.
        - Сидит, из фляжки хлебает, - наябедничала Александра.
        - Дай девушкам по глотку, и отойдите от лестницы.
        Наверху послышался топот, и я занялся ловушками. Нарисовал перед собой Знак эха и дунул на него тонкой струйкой. Знак дрогнул и рассеялся в воздухе мягким голубым светом. От этого сияния магические фигуры на ступеньках лестницы замерцали по контурам. Ну дают! Надо узнать, кто из них придумал такую штуку - по Знаку на каждой ступеньке. И когда только успели нарисовать?
        Снимать такие заклятья можно разными способами. Первый и самый долгий - отключать каждый по отдельности, распутывая силовые нити. Второй вариант - шибануть эфирной “бомбой”, сносящей слабосильные Знаки. Но мне больше нравится третий.
        Я взял из чехла Нервного Принца и начертил перед лестницей Знак нигредо. Стоило закончить последнюю линию, как рисунок принялся сворачиваться сам в себя. Скрутился в крохотный чёрный шар и запрыгал вверх по ступенькам. Будто жадный колобок, нигредо скакал по лестнице, на каждом прыжке пожирая эфирные конструкции. Ам! Ам! Ам!
        У нигредо только два недостатка. Во-первых, “съесть” он может лишь простые, не слишком мощные Знаки. А во-вторых, действует всего минуту. Вот и сейчас он очистил только две трети лестницы, а потом распался, оставив в воздухе запах озона. Так что последние ступени мне пришлось разминировать вручную.
        - Спускайтесь! Художницы, ёшки-матрёшки.
        Послышались быстрые шаги, и две пары каблучков застучали по лестнице. Следом бухали сапоги Боброва, тащившего ружья.
        - Константин Платонович, почему мы художницы? - первым делом спросила Александра с ноткой обиды.
        - А зачем столько Знаков нарисовали?
        - Испугались, - ответила за неё Таня, - чтобы опять не напали.
        - Ой, вы же видели, Константин Платонович? - Александра затараторила. - Мы из окон стреляем, а тут за спиной как бахнет! И крики, жуть страшная! Мы кинулись к лестнице, а там эти. С ружьями! Петя как выстрелит! А тут голова лезет!
        - Стоп, стоп. Рассказывай всё по порядку. Что бахнуло? Они вас взрывали?
        - Знак на лестнице бахнул. Мы как сюда пришли, Таня и говорит - давай на лестнице нарисуем, чтобы со спины не подобрались, - рыжая вздохнула. - Я сначала запретила, а потом говорю - делай что хочешь. Вот она и нарисовала.
        Бобров за её спиной закатил глаза и усмехнулся. Понятно, значит, не обошлось без маленького скандала. Подробностей выяснять не буду - Александра уже получила свой урок.
        - Ну вот Знак и бахнул. Опричники к нам полезли, Таня одному прикладом по лицу настучала, Пётр стрелял…
        - А ты?
        Рыжая шмыгнула носом.
        - Обещайте, что ругаться не будете.
        - Не буду, слово дворянина.
        - Я Знак нарисовала и кинула. Он как взорвётся! Опричники сразу и убежали.
        - А какой Знак-то?
        Александра зажмурилась.
        - Не помню! Я же говорила, что вы ругаться будете!
        - Успокойся, горе ты моё рыжее. Никто тебя не ругает. Кинула и кинула, в следующий раз запомнишь. Всё, идёмте. Приведём себя в порядок и домой поедем.

* * *
        Быстро уехать не получилось. Молодая купчиха ни за что не хотела нас отпускать, не накормив как следует. Что я могу сказать - еда здесь, может, и не такая изысканная, как в княжеских домах, зато по старинным рецептам. Кулебяка в десять разных слоёв, уха по-царски с осетриной на бульоне из петуха, жареный поросёнок, расстегаи с почками, грибы со сметаной. В общем, отказаться было сложно, а ещё сложнее оказалось вылезти из-за стола.
        За обедом нашлось время и поговорить.
        - Кареты сожжём в печах, - пообещала купчиха, - и следа не останется.
        - Лошадей бы тоже…
        Механических коней мне было откровенно жалко уничтожать. Пусть и не живые, но ведь в них столько труда вложено, хоть и не моего.
        - Не надо лошадей, - Мария Васильевна покачала головой, - оставьте это мне. Цыганам отдам, никто их никогда и не найдёт.
        Я согласно кивнул - нормальный вариант.
        - Трубу жаль, - купчиха криво улыбнулась, - я знаю, что не специально порушили, а всё равно жаль. Придётся одну печь остановить, пока новую не поставим. Месяца два, не меньше, уйдёт. Вы, Константин Платонович, простите, но ваш заказ никак ускорить не получится.
        - Мария Васильевна, дурацкий вопрос у меня. А чем вы эту печь топите?
        - Деревом, понятно дело. Мы завод потому и перенесли сюда - матушка-императрица приказала под Москвой леса больше не рубить, вот мы сюда и переехали.
        У меня в голове билась одна очень интересная мысль. Я ведь могу слегка улучшить их производство, да и местные леса уберечь от топоров. Меньше дыма, меньше копоти, через двести лет потомки в ножки поклонятся.
        - Мария Васильевна, у меня к вам деловое предложение.
        - Ещё одно?! - купчиха всплеснула руками. - Константин Платонович, я и первое-то с трудом пережила. Шучу, что вы так сразу, шучу. Конечно, я вас выслушаю.
        - Что, если я вам переделаю печь, чтобы не требовалось топливо?
        Она удивлённо подняла брови, а за столом вдруг стало тихо. Все присутствующие смотрели на меня и ждали продолжения.
        - А вы можете? - с придыханием спросила купчиха, подавшись вперёд.
        - Я всё могу. Сейчас доедим и посмотрим, что у вас там, - я повернулся к Тане с Александрой. - Вы тоже идёте, будем считать это практической демонстрацией возможностей деланной магии.

* * *
        Смотреть, что я собрался творить, пошли все до единого. Даже раненный управляющий Фома, опираясь на руку купчихи, побрёл в цех. Собственно, работа над печью заняла у меня всего два часа. Прикинуть конфигурацию Знаков и Печатей, нарисовать “горячие” внутри, а “холодные” снаружи, замкнуть всё вместе в один большой контур - и вуаля! Знак огня даёт температуру не хуже горящих дров, а Печати обеспечат приток эфира.
        Но самое главное - набор управляющих пластин. Десяток кусочков жести, которые нашлись здесь же, я превратил в настоящее чудо. Вставляешь один в специальную выемку и получаешь нужную температуру. На всякий случай, я сделал два комплекта: вдруг потеряется или украдут.
        Мария Васильевна смотрела на меня с удивлением и восторгом.
        - Константин Платонович, вы гений! - у неё даже голос стал грудным и мягким. - Вы настоящий магистр! Уникум!
        Я отмахнулся.
        - Ерунда, обычная работа. Всё, я устал, и нам уже пора домой. Простите, Мария Васильевна, нам пора ехать.
        Пока шли к экипажам, меня под руку взяла испанка и шепнула:
        - Констан, я тебя недооценивала. На кой чёрт ты занимаешься драками со всякой швалью? Если бы ты предложил свои деланные штучки уральским заводчикам, давно бы ел на золоте.
        - Это скучно, Диего. Вот стану старым, ленивым, тогда и начну торговать магией.
        - Смотри, - усмехнулась испанка, - как бы тебе голову раньше не снесли при такой жизни.
        Глава 28 - Small wandы
        Домой мы вернулись поздно ночью. Настасья Филипповна набросилась на нас, будто наседка на заблудших цыплят. Усадила за стол и попыталась накормить, а заодно и расспросить. Но вся наша компания только вяло поковырялась в тарелках, как сонные мухи, и расползлась спать. Один Киж, всё такой же бодрый, остался сидеть в гостиной с полным штофом, а к нему подсела ключница.
        Зато утром я даже не успел войти в столовую, как услышал громкие возбуждённые голоса.
        - Представляете, Настасья Филипповна, - рассказывала Александра, - взял и ударил Константина Платоновича! Огромным ножом! Во-о-от таким. Прямо в сердце!
        - Ох, батюшки!
        - Кровь как брызнет! А Константин Платонович даже не шелохнулся. Посмотрел на убивца строгим взглядом, головой покачал и пальчиком ему погрозил - мол, не выйдет, милостивый государь.
        Вот же выдумщица! И близко не так было. Да и не могла она видеть - для того чтобы увидеть, что происходило между мной и Еропкиным, ей пришлось бы высунуться из окна склада
        - Погрозил, а затем как магией ударит его. Прямо в лицо! А тот аж покатился и завопил, будто поросёнок недорезанный.
        - Ай-ай-ай!
        - А в это время другой сударь, который в шубе, магией госпожу Диего ударил. Огнём! Она аж вся запылала! Горит, а сама в ответ волшебством разит.
        - Бедняжечка!
        - Константин Платонович как бросится. Закрыл Диего грудью, глаза страшные сделал и кричит - не бывать этому, со мной бейся, ирод! Рукой взмахнул, и прямо с неба на этого в шубе камни стали сыпаться.
        Ёшки-матрёшки, ей сказки писать надо. Какие-нибудь “Истории о французском волшебнике Константине и его необыкновенных приключениях в России”.
        Не желая больше подслушивать басенки о собственных приключениях, я вошёл в столовую.
        - Доброе утро. Что у нас на завтрак, Настасья Филипповна?
        Александра, увидев меня, покраснела, замолчала и потупилась. Таня спрятала улыбку, стрельнула в меня глазками и тоже уткнулась в тарелку. Бобров смутился и отвёл взгляд. Всё ясно - видели они плохо, ничего не поняли и коллективно сочинили свою версию событий. Ой, фантазёры!
        Вскоре к ним присоединилась Диего, а следом появился и Киж. Так что за завтраком мы вчерашнюю историю не обсуждали. Мне не хотелось, а ученицы с Бобровым помалкивали. Но я успел заметить, как Александра переглянулась с ключницей и кивнула - видимо, пообещала дорассказать историю после. Вот только глаза у Настасьи Филипповны смеялись, и она косилась то на рыжую, то на Кижа. Кажется, ключница уже выслушала от мёртвого поручика одну версию событий, а теперь с удовольствием смаковала другую. Не удивлюсь, если она придёт спрашивать меня, как всё было на самом деле.
        Пока завтракали, я краем взгляда увидел забавную картину. Киж, сидевший рядом с Таней, подсказывал девушке, как обращаться со столовыми приборами и мелочи этикета. Совершенно без его обычных подкатов и заигрываний, скорее, как старший брат. Так что я поставил ему плюсик в воображаемый блокнот - может ведь, когда хочет.
        Когда подали кофий, я объявил:
        - Александра, Татьяна. После завтрака прошу в мой кабинет.
        - А…
        - У меня к вам серьёзный разговор.

* * *
        - Итак.
        Они сидели напротив меня, изображая пай-девочек, - руки на коленях, взгляд не поднимают, внимательно слушают, что же я им скажу. Ой, чувствую, спелись эти две, как пить дать.
        - Итак, милые мои ученицы. Кто вчера рисовал знаки на лестнице?
        Александра ответила за обеих:
        - Самый первый Таня. А потом, когда мы опричников выгнали, уже вдвоём, по очереди.
        - Почему по очереди, а не кто-то один?
        - Так тяжело, Константин Платонович. Там на лестнице неудобно очень - согнёшься, рисуешь его, рисуешь, даже спина болит.
        - Понятно…
        Я откинулся на спинку стула, разглядывая учениц. Девицы, не понимая, к чему я веду, перекидывались короткими взглядами и ёрзали на стульях. Ладно, не буду тянуть, а то совсем разнервничаются.
        - Сударыни, будьте любезны, посмотрите на меня, - я улыбнулся им. - Карандаши вам больше не понадобятся. Давайте их сюда.
        Девушки немного растерянно протянули мне карандаши. Я спрятал эрзац small wandы в стол и продолжил:
        - Вчера вы себя очень хорошо показали, я доволен обеими. Считаю, вы заслужили получить собственные small wand.
        От восторженных визгов, хлопков в ладоши и радостных криков я на секундочку оглох. Таня с Александрой обнимались, пищали и чуть не плясали. Уж рыжая точно отбила каблучками по паркету настоящую дробь.
        Когда восторги утихли, я указал на рыжую.
        - Александра, у вас есть заготовка. Несите её сюда.
        Она пулей вылетела из кабинета, а я перевёл взгляд на Таню.
        - У меня тоже есть! - орка чуть не подпрыгнула. - Я сейчас принесу!
        И убежала, подхватив юбку.
        Через пять минут передо мной лежали две деревянные заготовки. Практически родные сёстры, одного цвета и размера. Ох и хитрюга Танька - отломила тогда тайком, спрятала, отшлифовала. Кстати, отшлифовала даже лучше, чем Александра. Вон, рыжая стоит, ревниво смотрит на палочки, сопит. Ничего, ей полезно. В следующий раз лучше стараться будет.
        - Молодцы, заготовки идеальные, прямо сегодня и займёмся.
        Я поставил перед девушками шкатулку и открыл крышку. Внутри лежало несколько десятков серебряных монет - испанские реалы, французские четверть-луидоры, российские рубли. Специально мной отобранные из дядиных запасов.
        - Выберите по две штуки, сударыни.
        Танька сразу ухватила две крупные монеты и зажала в ладони. А вот Александра принялась перебирать, крутить их перед глазами, только что на зуб не пробовала.
        - Константин Платонович, они все затасканные такие, старые, - рыжая поморщилась.
        - Да, верно, именно такие. Никто не знает почему, но лучшие сердцевины для small wandов получаются из старых монет, долго ходивших по рукам. Волшебная загадка! Вы выбрали, Александра?
        Рыжая вытащила самые потёртые монетки, на которых даже профиль было не разглядеть, и кивнула.
        - Отлично. А теперь идём в кузницу.

* * *
        Прохора я предупредил заранее, ещё рано утром. Так что к нашему приходу он уже всё приготовил. Всем досталось по кожаному фартуку, а девушкам ещё и по крохотному молоточку. Обе хихикнули, рассматривая инструмент, но я сдвинул брови, и они тут же напустили на себя деловой вид.
        - Серьёзнее, сударыни, дело требует внимательности и сосредоточенности. Александра, вы первая.
        Кузнец ушёл к горну и принялся раздувать мехи. А я взял маленький тигель на длинной ручке и протянул рыжей.
        - Кладите монеты.
        Тигель отправился в печь. Александра прониклась важностью момента и стояла рядом со мной, наблюдая за металлом.
        Наконец монеты расплавились, я вытащил тигель и осторожно вылил серебро в длинную форму. Пока она остывала, я нарисовал на наковальне Печать силы и Знак поглощения на расстоянии одной ладони. А затем вытряхнул заготовку сердечника из формы и кивнул Александре.
        - Берите заготовку. Да не рукой, клещами. Да, этими. Теперь возьмите заготовку и положите так, чтобы она соединила Печать и Знак. Видите? По ней течёт эфир.
        - Ага!
        - Где ваш молоток? Возьмите в правую руку. Клещи не отпускать!
        - Ой! Так?
        - Да. Теперь ваша задача проковать заготовку.
        - А я не умею.
        - Это особая ковка, магическая. Вы должны постукивать по заготовке, исправляя поток эфира. Он должен течь ровно, без завихрений и комков. Пробуйте.
        Она несмело принялась стучать молоточком, будто играла на ксилофоне. Тук, тук, тук.
        - Александра, смелее, она вас не укусит. Бейте, а не поглаживайте. Не бойтесь сломать или расплющить - главное, чтобы шёл эфир, остальное неважно.
        За спиной рыжей ухмылялся Прохор. Кузнецу было смешно смотреть, как девушка работает крохотным молотком, но он одобрительно кивал моим словам. Даже ему было ясно - здесь ни при чём сила или умение, гораздо важнее сам ритуал, чтобы ученик сроднился с будущим small wandом.
        Минут десять рыжая мучилась, постукивая, будто по клавишам пианино. Но поток эфира и не думал меняться в ответ на такое нежное обращение, и упорно сыпал искрами. Я уже думал подновить Печать, как наконец Александра разозлилась и начала бить по-настоящему. Бумс! Бумс! Бумс!
        - Отлично! Ближе к Знаку ещё поправьте.
        Эфир чуть-чуть повредничал и наконец пошёл ровным потоком.
        - Отложите инструмент, он вам больше не понадобится, и дайте мне руку.
        Александра, разгорячённая работой, протянула мне ладонь. Я взял её пальцы и острым ножом чиркнул по подушечке безымянного.
        - Ай!
        Она непроизвольно отдёрнула руку.
        - Спокойно, не надо трясти кистью, вы всю кузницу забрызгаете. Протяните ладонь к заготовке и дайте крови капнуть на неё.
        Рыжая так и сделала. Алые капли упали на металл и тут же сгорели, поднявшись над заготовкой тонкими струйками дыма.
        - Где деревянная заготовка?
        - Вот.
        - Возьмите её другой рукой. Не надо вытирать кровь, Александра.
        - Я же испачкаю её!
        - Правильно, так и нужно. Small wand должен почувствовать вашу кровь.
        Многие бакалавры, магистры и профессора кривятся и говорят, что это бездоказательная мистика и дикие средневековые предрассудки. Авторитетно заявляют, что никакие древние ритуалы не влияют на качество small wandов, а прибегающих к “соединению кровью” называют дикими мракобесами. Магия - это наука, заявляют они. Может быть, не буду спорить с этими уважаемыми людьми. Вот только мой опыт говорит - small wand работает лучше, когда есть “связь на крови”. Можете называть меня махровым мистиком, но есть вещи, которые не объяснить голой логикой. Да и маг, потративший чуточку себя на создание инструмента, ценит его гораздо выше, а не разбрасывается им где попало.
        - Держите крепче, Александра, сейчас будет самый ответственный момент.
        Я подхватил стержень пальцами - горячо, но терпимо. Сейчас будет чуть-чуть волшебства, мы же маги, а не простые кузнецы.
        Ап! Серебряная сердцевина стала идеальным блестящим цилиндром. Ап! И сама начала прожигать канал внутри деревянной заготовки, вползая внутрь. Ап! Вспышка, и в руке Александры уже не дерево и металл, а настоящий small wand.
        - Готово.
        Девушка как заворожённая смотрела на “волшебную палочку”.
        - Поздравляю, Александра, теперь вы настоящий маг.
        Мне пришлось взять её за локоть и вывести из кузницы на свежий воздух. И только там она вернулась в чувство. На лице появился восторг, а глаза засияли от радости.
        - Татьяна, - я улыбнулся орке, - ваша очередь.
        С ней пришлось повозиться немного дольше. Таня всё никак не могла сообразить, как молоточком регулировать поток эфира. К ней попыталась сунуться рыжая с советами, но я отогнал. Нечего влезать куда не просят, каждый сам должен пройти свой путь.
        Наконец и орка справилась со всеми сложностями и получила долгожданный small wand. Крови она не испугалась совершенно, мне даже показалось, что этот ритуал был ей понятен и радостен.
        Я вывел обеих учениц во двор усадьбы и произнёс короткую речь:
        - Поздравляю, сударыни. Вы получили инструмент, который делает вас немного выше всех остальных. Теперь магия доступна вам в полном объёме и нужно только усердно работать над её проявлением. А сейчас…
        - Отпразднуем? - с восторгом в голосе спросила Александра.
        - Нет, сударыня, праздновать буду только я. А вас, как настоящих магов, ждёт много учёбы и работы. Вы получили small wandы немного авансом. Так что придётся сложной и ответственной работой доказать, что вы их достойны.
        - Ой!
        - Не “ой”, а “с радостью”, Александра. Видите мастерские за ручьём? Там есть кузнечные печи. Вы же внимательно наблюдали за мной вчера? Вам предстоит повторить это. Делаете набросок Знаков мелом, я проверяю, затем наносите рисунок эфиром. Всё ясно? Кузьма! Покажи сударыням печи, пожалуйста.
        Увы, увы, такова доля учеников. Работать и оттачивать навыки без отпуска и выходных. Впрочем, если справятся на отлично, праздник им устрою, не зверь же я в конце концов. Но сейчас эйфорию от получения small wandов надо сбить - для мага восторженное состояние крайне вредно.
        Глава 29 - Гости
        Говорят, есть в нашем мире закон парных случаев. Мол, если что-то случилось один раз, то в ближайшее время произойдёт второй. На мой взгляд, это всё совпадения и ничего больше. С другой стороны, у меня всегда сбывалась одна подобная примета - если утром к тебе приехал неожиданный “гость”, то в этот же день приедет и второй. Не знаю, как это работает, но почти всегда сбывается. Вот и сегодня у меня день начался с внезапных посетителей.
        Во двор усадьбы въехали три телеги. Правили ими невзрачные мужички-орки в обычной крестьянской одежде и лаптях. На первой телеге рядом с возницей сидел знакомый мне персонаж - орк-коробейник из Меленок, с выбитым левым клыком. Как там его звали? Нет, не помню.
        Я вышел на крыльцо, разглядывая телеги. Ага, чем-то тяжёлым загружены - колёса оставляют хорошо заметную колею. Интересненько, зачем этот гусь лапчатый сюда приехал и что привёз? Сейчас узнаем, вон он как бежит, торопится ко мне.
        - Здравы будьте, барин!
        Орк низко поклонился.
        - Это я, Ванька Щербатый. Офеня из Меленок, вы ещё меня полтиной наградили за службу верную да глаза честные.
        - Помню, помню. С чем пожаловал?
        - Говорят, вам сталь требуется, барин. Так у нас товар, у вас рубли, вот купить бы и смогли.
        Я поморщился - точно он, с прибаутками своими дурацкими.
        - Кто говорит? Не ошибся ли ты, братец?
        Ванька хитро прищурился.
        - Купцы говорят. Только страшно им с вами дело иметь. Вы человек с норовом, характер строгий, вот и не рискуют к вам ехать.
        - А ты, значит, не боишься?
        - Я человек простой, - орк осклабился, показывая дырку в зубах на месте левого клыка, - с меня и спрос невелик. Больше одной шкуры не снимете. Да и поспрошал я о вас, послушал, что говорят. Вы, барин, слово держите, простых людей не обижаете. Глядишь, сторгуемся по-божески.
        - Смелый ты, Ванька, как я посмотрю. Давай, показывай, с чем приехал.
        Мы подошли к телеге, и орк откинул рогожу. Ты смотри, действительно сталь! Только не чушки или слитки, а натуральный лом. Обрезки, огрызки, куски деталей, металлическая стружка, спрессованная в комки. По виду - отходы от обработки, собранные, видно, на каком-то заводе.
        - Не сумлевайтесь, барин, хорошая сталь. Переплавите да в дело пустите.
        Рядом возник Прохор, тоже разглядывая содержимое телеги и почёсывая в затылке. Я кивнул ему на металлолом - пусть проверит, что за товар нам подсовывают. Прохор взял парочку образцов и ушёл в кузницу.
        - Где отыскал такое богатство? - я вытащил из кучи непонятный обрезок и повертел в руках. - С завода, похоже?
        - С него, барин.
        - И тебе отдали?
        - А чего хорошему человеку не отдать, - орк ухмыльнулся, - ежели с понятием да с подношением. Где добро лежит, двое завсегда договорятся.
        Он заметил мой недоверчивый взгляд.
        - Вы, барин, не сумлевайтесь, всё по чести. Родич у меня там мастером работает, вот и договорились. Денежка, барин, всем нужна, без неё честному человеку ни выпить, ни закусить, ни девицу приголубить. Денежка, она завсегда дорогу найдёт.
        - Удивительно. И что, хозяин завода так и отдал? Или через забор перекидывали ночью?
        Ванька рассмеялся.
        - Шутник вы барин, ой, шутник. Зачем же через забор? Завод казённый, там этого добра полно, не успевают в переплавку кидать. Чего же валяться железякам без дела? А так и управляющий не в убытке, и мастера довольны. Когда всем хорошо, так ведь и жить легче.
        Я между делом нарисовал на стальном отрезке крохотный Знак и разглядывал расходящиеся по металлу радужные полосы. Ну, неплохо на самом деле. Если переплавить да обработать по-хитрому Знаком, получится нормальная сталь.
        - Так что, барин, угодил я вам али как?
        Несмотря на напускное веселье, коробейник нервничал. У него еле заметно дёргалось веко, а ладони потели, и он постоянно вытирал их о штаны. Похоже, орк серьёзно вложился в это предприятие, влез в долги и рисковал по-крупному.
        - Ежели сгодится товар, так ещё привезу. Я, чай, не купец, цену ломить не буду, всё по чести сделаю.
        Из кузницы вышел Прохор и кивнул, одобряя покупку.
        - Вон, видишь мастерские? - я указал рукой за ручей. - Там разгрузите, Прохор примет по весу. Потом вернёшься сюда, рассчитаемся.
        Лицо Ваньки осветилось радостью, и он кинулся к телеге.
        - Всё сделаю, барин, будете довольны!
        Телеги неспешно разворачивались, чтобы ехать к мастерским, а я пошёл обратно в усадьбу. На крыльце стояла Настасья Филипповна и с прищуром наблюдала за коробейником.
        - Рожа у него, - ключница покачала головой, - прям, разбойничья.
        - Мне с ним не целоваться, - я улыбнулся, - а сталь нам нужна. Настасья Филипповна, как вернутся и я им расчёт дам, накормите их.
        - Всякого кормить, - заворчала она, - никаких доходов не хватит. Ты и так им денег собираешься дать.
        - Не обеднеем от миски щей. А люди порадуются - хорошее отношение и кошке приятно.
        Будто услышав меня, мимо важно прошествовал Мурзилка, словно герцог, обходящий владения. За те полгода, что он живёт в усадьбе, маленький рыжий комочек рос будто на дрожжах. По нему ещё видно, что не взрослый кот - лапы длинные, уши большие, морда хитрая. Но размером уже с матёрого кота, а то и больше. Чувствую, вымахает в здоровенную зверюгу.
        Забавно наблюдать, как он относится к другим обитателям усадьбы. Александре кот покровительствует, видимо, из-за схожей масти, допуская погладить. Тане он позволяет чесать за ушком и брать на руки. Кижа подобрыш считает личным слугой - приходит, когда хочет, и требует, чтобы поручик чесал его. Самое смешное, что Киж не возражает и относится к Мурзилке со всяческим пиететом. Ко мне Мурзилка приходит спать под бок и никогда не шалит, если я рядом. А вот Настасью Филипповну берёт на жалость - сядет напротив ключницы, глазки жалостливые сделает и тоненько мяучит, изображая крайнюю степень истощения. Только эта “голодная” морда скоро в дверь проходить перестанет, так её сметаной закармливают.
        Пройдя мимо нас, Мурзилка ускорился, подбежал к телеге и запрыгнул на неё. Уселся со строгим видом и поехал смотреть, как будут разгружать металлолом. Я же говорил - герцог, а не кот.

* * *
        Только я рассчитался с коробейником и телеги выехали из усадьбы, как на дороге показались дрожки, запряжённые кобылой пегой масти. Ещё один гость? Знакомая лошадка, где-то я её видел. Не успел я вспомнить, как разглядел рыжие усы пассажира. Всё ясно - Добрятников. Ага, вместе с младшей дочерью, вон чуть ли не подпрыгивает на сиденье и рукой мне машет. Замечательные гости, с ними хорошее настроение точно обеспечено.
        Дрожки подъехали к крыльцу, и, не дожидаясь, когда они остановятся, Ксюшка выпрыгнула на землю и рванула ко мне со всех ног.
        - Дядя Костя! Дядя Костя!
        Я подхватил её и подбросил вверх, получив порцию оглушительного визга.
        - Дядя Костя, а папа вам сказать хочет! Такое! Такое! Я сама хотела сказать, но обещала, что не буду! А вы волшебную палочку не потеряли? Можно я посмотрю? А магичить вы будете? А Сашка хорошо учится? Она обещала мне показать новый фокус, если я учиться хорошо буду. А вы точно волшебную палочку не потеряли?
        Она тараторила обо всём и сразу, разбрасывая слова, как хлебные крошки птицам, - горстями, не жалея и добавляя ещё и ещё.
        - Вы Сашку ругаете, когда она плохо учится? Меня мама ругает, говорит, что приличные девицы должны уметь читать, писать и считать. Чтобы вести хозяйство, как мама делает, пока папа на диване умные мысли думает. А я вот легла на этот диван, и мне подумалось, что вести хозяйство очень скучно. Считать, записывать в тетрадку, приказывать, какой ужин делать, и вышивать. Правда же скучно? Дядя Костя, а у вас думательный диван есть или вы сам по себе умный? Я вот сама по себе, у меня и без дивана мысли хорошие. А где ваш Мурзилка? Я ему вкусный кусочек привезла. Вам не стала ничего брать, мама говорит, что вас лучше, чем у нас, кормят. А Мурзилке привезла, он мне спасибательно урчит, когда я ему гостинцы привожу. А вам урчит?
        Тут она увидела Мурзилку, важно выходящего из-за кузницы. Я ей стал сразу не интересен, и девочка умчалась к коту.
        - Добрый день, Константин Платонович.
        Я пожал руку Добрятникову.
        - Здравствуйте, Пётр Петрович. Как ваши дела?
        - Спасибо, вашими молитвами. Жена вам привет передаёт, волнуется, не слишком ли утруждает вас Александра.
        - Скорее, - мне захотелось рассмеяться, - я её утруждаю. Заставляю работать, не покладая рук.
        - Очень хорошо! Это полезно для молодой девушки. Константин Платонович, а я ведь к вам по делу.
        - Тогда пройдёмте в кабинет и поговорим.
        - Нет, нет, - Добрятников замахал руками, - этого совершенно не требуется. Дело скорее приятное и совершенно не секретное.
        - Может, тогда отобедаете с нами? Заодно и поговорим.
        Но зайти в дом мы не успели. Я мазнул взглядом за плечом Добрятникова и поперхнулся. По дороге от леса к усадьбе двигались карета и два экипажа, гружёные багажом. Вот! Примета сбывается, причём в тройном размере.
        Добрятников тоже обернулся и увидел внезапных визитёров.
        - Я не вовремя? Вы кого-то ждёте?
        - Нет, Пётр Петрович, не жду.
        Не прошло и десяти минут, кортеж въехал во двор и остановился напротив крыльца. С козел спрыгнул лакей и распахнул дверь.
        - Марья Алексевна!
        Я поспешил к карете и подал старой княгине руку.
        - Костя, милый, ужасно рада тебя видеть.
        - Я тоже, я тоже, Марья Алексевна.
        - Соскучилась по тебе, мой дорогой. Решила приехать, нанести визит, так сказать. Не выгонишь?
        - Да что вы говорите, Марья Алексевна! Я даже буду настаивать, чтобы вы погостили.
        - Княгиня, рад видеть вас в здравии, - к нам подошёл Добрятников. Согнулся в поклоне, и Марья Алексевна протянула ему руку для поцелуя.
        - А, Петя, всё такой же рыжий. Как супруга, дочки?
        - Благодарю, Марья Алексевна, всё замечательно.
        Княгиня обернулась к карете. Рядом с ней появились два орка-мордоворота - носы перебиты, рожи бандитские, ливреи чуть не лопаются от мышц, на поясах дубинки.
        - Это мои телохранители, Костя. Опасно пожилой женщине ездить по лесам в одиночестве, - пояснила княгиня и махнула мордоворотам рукой. - Разгружайте, мальчики!
        - Кхм, - кто-то сердито кашлянул за спиной.
        Мы с княгиней повернулись одновременно. На крыльце стояла Настасья Филипповна, уперев руки в бока, и смотрела с сердитым прищуром.
        - Ты гляди-ка, кто к нам приехал, а!
        Ёшки-матрёшки, только скандала и не хватало. А ведь с них станется сцепиться прямо здесь - тётки-то с характером, даже мне не чета. И я не уверен, что Талант даст княгине решительное преимущество против старой орки. Кто знает, каким фокусам обучил её дядя? А ведь ещё есть телохранители, и если они вмешаются… Я покосился на мордоворотов - орки медленно пятились, явно собираясь укрыться за каретой. Ладно, их можно сбросить со счетов, но всё равно, перспектива разнимать княгиню и ключницу меня не радовала. Интересно, если они устроят разборки, останется цела усадьба? Я, знаете ли, к ней привык уже, не хотелось бы заново отстраиваться.
        Я не успел среагировать - Марья Алексевна быстрым шагом устремилась к ключнице. Взлетела по ступенькам и оказалась с ней лицом к лицу.
        - Настенька! - княгиня порывисто обняла орку. - Прости меня, дуру старую! Виноватая я перед тобой! Кругом виноватая!
        - Марьюшка! - заголосила Настасья Филипповна. - И ты меня прости! Не хотела я!
        Мы с Добрятниковым, не сговариваясь, отвернулись, чтобы не чувствовать себя подглядывающими за двумя плачущими женщинами. Впрочем, продолжалось это недолго, и уже через пару минут Настасья Филипповна увела княгиню в дом.
        - Может, - я покосился на Добрятникова, - по рюмке рябиновки? Для аппетита.
        - А знаете, не откажусь, Константин Платонович, - отец моей ученицы вздохнул с облегчением, - не откажусь. После такой сцены не грех и употребить.
        В этом я был полностью с ним согласен, совершенно не грех.
        Глава 30 - Гептадекаэдр
        Обедать сели поздно. Настасья Филипповна и Марья Алексевна долго обсуждали что-то приватно, но в конце концов вышли в гостиную чуть ли не под ручку. По всему выходило, что они простили друг другу прошлые обиды. Вот и чудненько, очень рад за них.
        - Костя, ты бы знал, - княгиня сидела рядом со мной и больше говорила, чем ела, - как в Муроме без тебя скучно стало. Ты уехал, и опять сплошное болото, только лягушки по кочкам квакают.
        - Это вы образно или имеете в виду кого-то конкретного?
        Она рассмеялась.
        - И то и другое. Скучно, тоска смертная, сплошные сплетни: кто на кого и как посмотрел да кому глазки строили. Только что пропавшую корову не обсуждают. Нет, до твоих “канделябров” им как до Петербурга. Я как бумаги от тебя получила, махнула рукой на всё и поехала в гости.
        - Мы всегда рады вас видеть, Марья Алексевна. Мой дом открыт для вас в любое время.
        Княгиня улыбнулась и окинула взглядом сидящих за столом.
        - Компанию ты приятную подобрал, Костя, всемерно одобряю, - она наклонилась ко мне, перешла на шёпот и подбородком указала на Таню. - Вижу, ты девочку свою приблизил. Правильно, такую красоту грех не поднять с земли.
        - У Тани есть способности к деланной магии, я взял её в ученицы.
        - Молодец! Так и надо, тебе нужно больше помощников. А вон тот, как его, Киж, вроде, он кто? По выправке военный, но без мундира. Выгнали из армии? Или по ранению в отставку ушёл? Что-то есть в нём подозрительное: сам вроде весёлый, бодрый, а глаза холодные, будто у мертвеца.
        - Вы очень наблюдательны, Марья Алексевна, и совершенно правы. Киж давно мёртв, в прямом смысле этого слова.
        Княгиня удивлённо подняла бровь.
        - Да? Уж не дядино ли это наследство? Точно-точно, лицо у него знакомое.
        Она ещё раз бросила взгляд на Кижа, прищурилась и кивнула.
        - Без сомнения, он и есть. Помню, был у Василия Фёдоровича такой человек. Правильно, Костя, такие “подарки” из прошлого надо рядом держать. Ты поспрашивай его, он тебе интересные столичные истории расскажет. Думаю, некоторые тайны до сих пор жгутся, а тебе будет нелишним узнать.
        Я пожал плечами. Влезать в старые интриги и ковыряться в грязном белье высшего света не хотелось совершенно. Пусть себе лежат эти тайны и тихо превращаются в бесполезные россказни.
        - Кстати, Костя, - Марья Алексевна опять сбавила тон, - в Муром приезжал старый Еропкин. Слышал о таком? Бандит и плут, каких мало. Так вот он всё тобой интересовался, выспрашивал. И между делом обмолвился, что зуб на тебя имеет.
        - Кхм. - В горле запершило, и я потянулся за бокалом с водой.
        - Не буду спрашивать, где ты ему дорогу перешёл, - княгиня посмотрела на меня заботливым материнским взглядом, - только будь аккуратен, пожалуйста. Побереги свою голову и держись от этого разбойника подальше.
        - Спасибо, Марья Алексевна, я постараюсь.
        В этот момент я поймал взгляд Кижа - мертвец смотрел на нас с княгиней пристальным взглядом, будто слышал, о чём шла речь. Да нет, ерунда, он сидел слишком далеко, а разговаривали мы тихо.
        - Судари и сударыни! Минуточку внимания.
        Добрятников встал и несколько раз звонко стукнул по бокалу ножом, привлекая внимание.
        - Господа! Я приехал сегодня не просто так, а по радостному поводу.
        Все сидящие за столом замолчали, обратив взгляды на него.
        - Дело в том, что буквально через три недели состоится свадьба моей дочери Лизы.
        Александра охнула и захлопала в ладоши.
        - Хочу сказать спасибо Константину Платоновичу - без вас этот брак не состоялся бы.
        Общество за столом загудело и с любопытсвом уставилось на него.
        - Позвольте, Пётр Петрович, я-то здесь причём?!
        - Как же, Константин Платонович, вы самым прямым образом причастны. Посмотрев, как вы взялись за поместье, я взял с вас пример и тоже занялся поправкой дел. Объездил деревни, организовал небольшой промысел, с соседями давние споры уладил.
        Добрятников усмехнулся, видимо вспоминая подробности.
        - И вот заехал я в Горохово к Чубукову. Со старым помещиком я в ссоре был - никак мы Воловьи Лужки поделить не могли. Да только умер он, а поместье к его племяннику отошло. Приятный молодой человек, по ранению в отставку вышел. Мы с ним Лужки-то поделили по совести, да я его в гости пригласил. Он раз приехал, другой, а после и попросил руки моей дочери.
        - Поздравляю, Пётр Петрович, от всей души!
        - Вот приедете на свадьбу, тогда и поздравите. Я приглашаю всех присутствующих разделить с нами это знаменательное событие и прибыть на торжества, - Добрятников изобразил поклон и обратился к княгине: - Марья Алексевна, мне неловко утруждать вас приглашением на наше скромное празднество, но мы будем безмерно рады, если у вас найдётся…
        Княгиня махнула рукой.
        - Ой, Петя, утруждать, тоже скажешь. Обязательно приеду, даже не сомневайся - давненько я на свадьбе не гуляла. Пожалуй, я приеду заранее и прослежу, чтобы всё было по традициям и правильно.
        У Добрятникова дёрнулся глаз - не ожидал он такого предложения, совсем не ожидал. Представляю, как будет командовать Марья Алексевна! Но, к чести Добрятникова, с лицом он справился, улыбнулся и поблагодарил княгиню.
        А я сидел и прикидывал - на свадьбу надо приходить с подарком. И что прикажете дарить едва знакомой девице и её совершенно незнакомому жениху?

* * *
        День прошёл неожиданно спокойно. Княгиня устроила в гостиной “девичник”, куда меня не пригласили. Мол, я такой занятой, зачем мне слушать муромские сплетни и женские разговоры. Впрочем, я совершенно не обиделся - взял Буцефала и прокатился. Сначала до мастерских, поговорил с Прохором, обсудили с ним производственные планы, затем до моего места тренировок. Там я слегка размялся: сделал комплекс упражнений, погонял Анубиса, пострелял всполохами. А под конец отработал мой секрет - создание Знаков с помощью Таланта. Уже в темноте я вернулся в усадьбу, приказал принести ужин в кабинет и весь вечер читал книги, привезённые из Парижа. В общем, неплохо провёл время.
        Утром меня разбудила Настасья Филипповна. Ключница лично принесла мне кофий, дождалась, пока я проснусь, выпью чашечку, и сказала:
        - Костенька, я к тебе с серьёзным делом.
        - М-м-м?
        - Покойник твой, Киж, пропал.
        - Эээ… Как пропал? В смысле исчез или испортился?
        - Да ну тебя, - ключница махнула рукой, - скажешь тоже. Исчез, конечно. Главное, я всю дворню допросила, так никто не видел, как и когда. И лошади одной не хватает, из механических, той, что под седлом ходить может. Увёл, похоже, неблагодарный. Я ему, значит, настойку наливаю, разговоры веду, а он сбежал. Если найдётся, сама его пристукну за вероломство.
        - Погодите, Настасья Филипповна, может, всё не так страшно. Может быть, у него были причины.
        - Ага, ты ещё скажи, он в Муром за подарком для молодых поехал.
        - Кстати, действительно может быть, - я улыбнулся. - Не надо нервничать, разберёмся, куда он делся. А теперь, разрешите, я оденусь.
        Ключница, недовольная и мрачная, кивнула и вышла из спальни. Но я не торопился вставать. Откинулся на подушку, закрыл глаза и потянулся по невидимой струне, связывающей меня с мертвецом.
        Ответ пришёл не сразу. Очень слабый, почти призрачный - Киж был далеко, не меньше двух десятков вёрст от усадьбы, как мне показалось.
        Мертвец откликнулся радостно, послал мне удивление, что его ищут, и усмешку. Нет, наша связь определённо не годилась, чтобы передавать по ней мысли и сложные символы. Только простые эмоции и яркие мысленные “жесты”, будто общаешься с глухонемым. Вот Киж и послал мне что-то вроде пантомимы, но я толком ничего не понял. Вроде он просит не волноваться и скоро вернётся. Ладно, посмотрим, чем это обернётся. Или он действительно приедет обратно и я спрошу его, или мне придётся его найти и упокоить, где бы он ни находился. Так что я махнул рукой, встал и пошёл завтракать.

* * *
        Вы не поверите, но не прошло и часа, как в усадьбу заявился очередной посетитель. Им что, здесь мёдом намазано?
        На этот раз приехал хмурый орк-мужичок на дрожках, в смешном картузе и красной рубахе. Он выпрыгнул на землю, низко поклонился и вытащил с сиденья деревянный ящичек.
        - Ваше благородие, велено вам передать.
        Он поставил ящик передо мной и бодро затрусил обратно к дрожкам.
        - Эй, человек, кто передал-то?
        Орк щёлкнул вожжами и, уже отъезжая, выкрикнул:
        - Хозяйка моя велела!
        Ёшки-матрёшки, что за народ пошёл, а? У меня, может, все телепаты в отпуске, чтобы догадаться, кто его хозяйка. Вот взять бы да как стукнуть его больно этим же ящиком, чтобы знал.
        Я раздражённо дёрнул плечом, наклонился и откинул крышку. В конце концов, бомбы в посылках здесь ещё не умеют присылать, так что можно спокойно посмотреть, что там.
        Ящик был полон древесной стружки, свежей и вкусно пахнущей. Запустив в неё пальцы, я нащупал мешочки с чем-то твёрдым внутри. Вытащив один, я развязал горловину и заглянул внутрь.
        - А-а-а!
        - Костенька, ты чего орёшь как резанный?
        - Настасья Филипповна, - я встал во весь рост и продемонстрировал ей содержимое мешочка, - хрусталь! Наконец-то!
        - И чего ты так радуешься? - ключница с подозрением смотрела на хрустальный гептадекаэдр. - Это же не ваза. Куда такой бесполезный кусок?
        - Он небесполезный, Настасья Филипповна. Пожалуйста, позовите Александру и Татьяну, пусть немедленно идут в кузницу.
        Я подхватил ящик, прижал к груди и пошёл быстрым шагом через двор усадьбы. Наконец-то! Сейчас мы узнаем, тварь я дрожащая или заслуживаю звание магистра.

* * *
        Таня и Александра примчались в кузницу минут через десять. Заинтригованные девушки с удивлением уставились, как я раскладываю на верстаке хрустальные детали. Гептадекаэдр, скошенная призма сложной формы и усечённая семисторонняя пирамидка. Ровно пять таких комплектов для создания пяти механических лошадей.
        - Доброго утра, сударыни. Сегодня вы помогаете мне здесь.
        - Константин Платонович, - пискнула Александра, - мы ещё с печью в мастерской не закончили.
        - Нестрашно, потом займётесь. А сейчас, - я обвёл их взглядом, - ступайте в мой кабинет. Александра, найдите в правом ящике стола чистую тетрадь и перья с чернильницей. Таня, на полке, где я храню свои книги, лежит стопка чертежей. Берите всё это и несите сюда.
        Пока они бегали за бумагами, пришёл Прохор, и я приказал ему подготовить серебряные пластинки для сопряжения хрустальных деталей. Запыхавшимся девушкам я выдал новое задание:
        - Александра, вы смотрите, что я делаю, и записываете комментарии. Таня, ты зарисовываешь знаки, которые я черчу. Начали!
        На каждой грани гептадекаэдра я нарисовал Печати силы и Знаки-концентраторы. Собственно, это и будет батарея, обеспечивающая эфиром механического коня. Затем я взял призму и начал самую муторную часть - на верхней и нижней грани следовало изобразить Знак Тильды, а внутри хрусталя сплести из эфира схему управления.
        Забавный факт - сейчас эта схема не является секретом. Но век назад, когда её придумали авалонцы, ни один маг не знал, как повторить рисунок. И только Блез Паскаль сумел её скопировать с рабочего механизма, за что получил звание почётного академика и персональную пенсию от короля. Говорят, авалонцы внесли Паскаля в список врагов государства и обещали жестоко покарать. Но, увы, великий учёный умер в тридцать девять лет от болезни, оставив авалонцев даже без мести.
        Последней я зачаровал хрустальную пирамидку, но с ней всё было просто - десять знаков и никаких проблем.
        - Собираем вместе.
        Все детали я соединил, используя в качестве прокладок серебряные пластинки. Скрепил вместе с помощью тонкой проволоки и залюбовался - идеальный магический механизм. В авалонских и других механических лошадях используется сложная система из стальных сфер, дуг и спиралей, на которые и наносят Знаки. А у меня будет хрусталь - изготовить такой движитель проще, быстрее и дешевле.
        - Прохор, ставим!
        Механический конь был уже готов, и нам оставалось только разместить движитель в туловище. Кузнец закрыл стальные пластины, пряча нутро лошади, и довольно крякнул.
        - Готово, Константин Платонович.
        Я вытащил small wand. Если честно, я страшно волновался. А вдруг не получится? Если я ошибся в расчётах и вся затея провалится? А что… Нет, прочь сомнения!
        Резким взмахом я нарисовал Знак и бросил его в коня. Механизм дрогнул, всхрапнул и переступил с ноги на ногу. Получилось!
        - Выводи его, Прохор.
        Скрывая дрожь в пальцах, я убрал small wand и вышел из кузницы вслед за механическим конём.
        Глава 31 - Безопасность
        Конь вышагивал по кругу, ведомый под уздцы Прохором. Красавец! Замечательная машина - чёткие движения, реакция на приказы без задержек, выверенность шага. Собственно, я и ожидал подобного, когда придумывал эту разработку. Хрусталь лучше проводит эфир, а форма пирамидального элемента отлично концентрирует потоки. Выкусите авалонцы! Мои скакуны будут лучше! А сорбоннские профессора, не желавшие давать мне звание магистра, пусть удавятся от зависти.
        - Какой он прелестный! - Александра сложила руки перед собой, умиляясь коню. - Константин Платонович, а хрусталь не разобьётся? Он такой хрупкий, а лошадь может оступиться, упасть.
        Я улыбнулся.
        - Александра, хотите пари?
        - Какое?
        - Вы возьмёте одну из хрустальных деталей и попробуете её разбить. Спорим на желание?
        На секунду глаза девушки загорелись и тут же угасли, прищурясь с подозрением.
        - Ну уж нет! Я вас знаю, Константин Платонович, эдак вы меня заставите танцевать при Луне в неглиже, а я девушка приличная. Ведь вы точно выиграете!
        - Правильно, сударыня. Хрусталь, на который наложены Знаки или Печати практически невозможно разбить. Текущий в них эфир сам сохраняет структуру хрустальной формы. Из-за этого я и выбрал его в качестве носителя.
        Александра хмыкнула и снова залюбовалась конём. Кстати, а это она хорошо придумала - ночью в неглиже девушка будет смотреться отлично. В следующий раз и правда надо поспорить на такое желание.
        - Константин Платонович, - Таня подошла ко мне поближе, - а кроме лошади вы можете ещё что-то сделать? Скажем, железного человека?
        - Хороший вопрос.
        Александра тоже с интересом прислушалась.
        - Теоретически это возможно. Попытки сделать голема не увенчались успехом. Слишком сложная схема требуется для его работы, а проблема держать равновесие при ходьбе не решена вовсе. Пока выходят только механические куклы, умеющие, скажем, играть на музыкальном инструменте. И то лишь одну-две мелодии, которые вложили в них при создании.
        Девушки разочарованно переглянулись. Да, не выходят настоящие големы у мастеров, как бы они не старались. Но у меня на этот счёт были некоторые идеи. Не только по магической схеме, но и по самому принципу. Зачем строить человекоподобные машины? Можно придумать вещи поинтереснее, скажем, паукообразные машинки-охранники. А, как вам? Только рано об этом пока, слишком рано. Для начала надо поставить на поток механических коней, получить стабильный доход, а уже после думать о прорывных идеях.
        - Прохор, - крикнул я кузнецу, - давай проверим рысь.
        Он кивнул и пристегнул к уздечке корду - длинную верёвку для управления лошадью. Прохор отошёл в центр двора и погнал коня вокруг себя, отдавая команды рывками корды.
        Конь прошёл шагом полкруга и послушно перешёл на рысь. Получилось! Настоящая рысь, не хуже, чем у любого из авалонцев. Чёткая, ровная, быстрая.
        Прохор ухмыльнулся и “щёлкнул” кордой ещё раз. Ёшки-матрёшки, галоп! Обалдеть! Нет, вы только посмотрите, настоящий галоп!
        - Не знала, - Александра хлопала глазами, - что механические лошади так могут.
        - Только самые лучшие.
        Я улыбнулся, сдерживаясь, чтобы не заорать от восторга. Авалонцы, умеющие скакать галопом, ценились в два раза выше обычных рысаков. И у меня получилось сделать не хуже.
        - Костя, - к нам неслышно подошла княгиня и встала рядом, качая головой, - это правда? Ты его сделал?
        - Да, Марья Алексевна.
        - Я подозревала, что ты настоящий мастер, но не знала насколько. Такого коня самой императрице не стыдно показать.
        Я поклонился княгине - скромно, но с достоинством.
        - Благодарю, Марья Алексевна.
        - Константин Платонович, - дёрнула меня за рукав Таня, - а вы дадите коню имя?
        - Нет, - я вздохнул, - этого я готовлю на продажу. Не хочу привязываться.
        Таня и Александра вздохнули следом за мной. Им тоже не хотелось продавать такого красавца. Но, увы, мастерские требуют вложений и не маленьких.
        - Всё, Прохор, хватит. Проверь суставы, посмотри, не разболтались ли крепления.
        Кузнец кивнул, остановил коня и повёл его обратно в кузницу. А я забрал у девушек бумаги и пошёл в дом. Самое приятное - создание прототипа, я сделал. Дальше начинается тяжёлая пахота по запуску механических коней в серию. Жаль, нельзя её переложить на кого-нибудь другого.

* * *
        Следующие несколько дней я потратил на сборку ещё двух скакунов. На этот раз не спеша и посадив Александру с Таней на рисование части Знаков. Параллельно девушки привели в порядок свои записи, так что получилась нормальная технологическая карта для производства движителя.
        Когда лошади были готовы, мы их запрягли в коляску и устроили небольшую прогулку по окрестностям. Кони отлично держали ход, чутко слушались команд и ни разу не оступились на местных отвратительных дорогах. Пожалуй, это был настоящий успех.
        - Константин Платонович! - Мы въезжали обратно в усадьбу, когда Таня схватила меня за руку. - Смотрите, Киж!
        И точно, он - блудный поручик приехал с другой стороны и уже спустился с седла на землю.
        Я не стал торопиться. Дождался, пока наша коляска остановится, спрыгнул на землю и подал руку девушкам, помогая выйти из экипажа. А затем спокойно пошёл навстречу мертвецу.
        - Добрый день, Константин Платонович, - Киж поклонился.
        - Не желаете объясниться, Дмитрий Иванович? Куда вы так внезапно пропали?
        - Конечно, если вам это интересно, - он улыбнулся. - Только разрешите, я переоденусь.
        Киж показал на себя - одежда запылилась, сапоги грязные, да и умыться ему не помешало бы.
        - Приводите себя в порядок и прошу в мой кабинет, я буду вас ждать.
        Никогда не думал, что буду требовать от мертвеца объяснений, где он шлялся. Но жизнь штука непредсказуемая, и мне действительно было интересно, что у него за дела вдруг возникли.

* * *
        В кабинет Киж явился свежий и весёлый. Сел напротив, закинул ногу на ногу и вопросительно уставился на меня.
        - Я жду объяснений, Дмитрий Иванович.
        Он пожал плечами.
        - Ничего особенного не произошло. Совершил небольшую поездку, побеседовал с… - поручик щёлкнул пальцами, - Фаддеем Осиповичем Еропкиным. Это дядя того молодого хама Аристарха, главный в их бандитской семейке. Он, знаете ли, и вправду, решил устроить небольшую войну с вами.
        - За Аристарха и опричников?
        - Исключительно как повод. Племянник не отличался умом и не раз причинял дяде беспокойство. А ваше поместье показалось Фаддею Осиповичу лакомым кусочком. Тем более своих опричников у вас нет, только испанка с девицами да я с Петром. Лёгкая прогулка, как ему думалось.
        Киж зажмурился, как довольный кот.
        - К счастью, я вовремя приехал для разговора. И подробнейшим образом объяснил Фаддею Осиповичу, что такое поведение недостойно дворянской семьи. Он внял, искренне раскаялся и обещал встать на путь исправления. Увы, от расстройства и переживаний главу рода Еропкиных хватил удар. Ужасная, ужасная потеря! К тому же Фаддей Осипович оказался совершенно нерешительным человеком и никак не мог выбрать наследника. Поэтому написал сразу пять завещаний и разослал их каждому претенденту. Пусть сами разберутся, кто из них более достоин. Так что, - Киж улыбнулся, - эти благородные господа будут заняты выяснением отношений и дележом имущества. Они уже не вспомнят про глупого Аристарха и вас. А если у выжившего в сваре будет слишком хорошая память, я нанесу повторный визит.
        - Кхм… - подобрать ответ мне было сложно, - неожиданно.
        - Константин Платонович, - поручик махнул рукой, - право слово, это не стоит вашего внимания, совершенно. Я поклялся служить и защищать вас и делаю это. Вам и беспокоиться не нужно ни капельки. Правда, что вам эти Еропкины? Разбойники и провинциальные неучи, только плюнуть и растереть.
        - Я не просил этого делать.
        Выражение на лице Кижа стало мрачно-серьёзным.
        - А вам и не надо просить, Константин Платонович. Я вижу угрозу вам или вашим близким - я её купирую. Держу слово служить и защищать.
        Ну и что прикажете с ним делать? С одной стороны, такая защита совершенно не лишняя, с учётом здешних нравов. С другой - самоуправство Кижа может повредить в дальнейшем. А с третьей стороны, его энергию надо направить в конструктивное русло и внести системность.
        - Дмитрий Иванович, я обдумал эту проблему.
        - Нет никакой проблемы, уверяю вас.
        - Обдумал и принял решение.
        Я встал, заложил руки за спину и подошёл к окну.
        - Назначаю вас, Дмитрий Иванович, начальником моей службы безопасности.
        - Э…
        Обернувшись, я улыбнулся Кижу.
        - Будете делать то же самое - защищать меня. Только теперь, прежде чем начинать силовую акцию, докладывать мне.
        Киж расхохотался. Звонко, звучно и от всей души.
        - Константин Платонович, ей-богу, - он держался за живот и с трудом прекратил смеяться, - вы единственный в своём роде. Так всё обернуть, это нужен талант. Очень смешно вы повернули ситуацию, умеете знатно пошутить над самонадеянными наглецами, как я. Буду теперь сам себе начальник и подчинённый.
        Он снова залился смехом.
        - Недолго вам быть в одиночестве, Киж, очень недолго. Идёмте.

* * *
        Мы спустились на первый этаж. В гостиной сидел грустный одинокий Бобров и тренькал на гитаре простую мелодию. Когда я не нагружал его делами, Пётр снова подкатывал к испанке, получал от ворот поворот и впадал в меланхолию. В такие минуты он терзал струны гитары, но тихонько, никому не мешая.
        - Пётр, ты нам нужен.
        - Я? Всегда готов! Надо куда-то съездить?
        - Возможно, очень даже возможно.
        Киж сел в кресло напротив Боброва, а я рядом с музыкантом и отобрал гитару.
        - Скажи, Пётр, где нам набрать людей?
        - Каких?
        - Опричников. Чувствую, пора завести собственную охрану. Хозяйство растёт, - я обвёл рукой вокруг себя, - враги появляются. Так что надо искать людей.
        - Вот это правильно! - Бобров искренне обрадовался. - Я и сам хотел тебе предложить. Ты со своими лошадьми точно зависть начнёшь вызывать. А у нас такой народ попадается, что если не украдут, то испортят обязательно.
        - Так где обычно берут опричников?
        - Ну, - Бобров вытянул губы трубочкой, - большие рода своих обучают, с детства. Небольшие семьи, купцы всякие, могут и нанять. Честно говоря, я этим вопросом никогда не занимался. Но есть у меня знакомые, которые знают. Давай я съезжу в Москву…
        Бобров запнулся - в комнату вошла Марья Алексевна и остановилась у порога, разглядывая нашу компанию.
        - Опричники? - она посмотрела на меня. - Молодец, Костя. Это ты хорошо придумал, своевременно.
        Княгиня прошествовала через гостиную к нам. Киж тут же вскочил и предложил ей своё кресло. Марья Алексевна села и продолжила:
        - С людьми я тебе помогу. Вели заложить экипажи - едем в Москву, там и решим, каких бойцов тебе взять.
        Глядя на моё удивлённое лицо, княгиня усмехнулась.
        - Думаешь, я старая, чтобы так резко срываться? Не отвечай, по глазам вижу, что думаешь. Да, Костя, старая, ты даже не представляешь насколько. Поэтому и не откладываю никаких дел, а то делать их будет некому.
        - Марья Алексевна, я совершенно о другом хотел спросить. А вам можно в Москве появляться? А то говорили, что вы в ссылке, вроде как.
        - Кто говорил? Ладно, не отвечай, и так вижу кто, - княгиня выразительно посмотрела на Боброва. - Да, нельзя, и что? Если на денёк-другой, да остановиться у людей с понятием, да вы все молчать будете, никто и не узнает. Ведь так?
        - Э…
        - Собирайтесь, - княгиня встала, - через час выезжаем.
        Она порывисто вышла из гостиной, а мы с Бобровым переглянулись. Он развёл руками:
        - Я тебе говорил, что она эксцентричная.
        - Это мы с тобой засиделись, дружище. Бодрее надо быть, бери пример с княгини.
        И мы пошли собираться. Только Киж остался в гостиной - мертвецу багаж для путешествий не требовался.
        Глава 32 - Откровенный разговор
        В Москву выехали ближе к вечеру. Помня прошлую поездку, я заранее озаботился магическими фонарями на экипажи. Их, кстати, набралось три штуки: один для меня, Кижа и Боброва; второй для Марьи Алексевны, эдакий домик на колёсах с кроватью, уборной и умывальником; и третий для багажа княгини. В последнем ехали слуги - горничная княгини, её же орки-мордовороты и Прошка, которого Настасья Филипповна выделила как “хамердинера” для меня. Кроме того, я взял с собой трёх новых механических лошадей для продажи. Так мы и поехали, небольшой, но внушительной процессией.
        За окном экипажа стемнело, и я задремал, откинувшись на сиденье. Снилось мне, будто я снова еду из Парижа в далёкую непонятную Россию. Только на этот раз меня не пускают на границе. “Как же так, - кричу я во сне. - Я же свой, русский. Даже фамилия Урусов!” А мне говорят: “Ишь, французишко, на своём языке лопочет, ничего не понятно. Так его, ить! Гнать отседова, чтобы на наших девок не зарился”. Жуткий кошмар, честное слово.
        Проснулся я в холодном поту. Открыл глаза и почувствовал, что экипаж не двигается. Остановка? Зачем? Я дёрнулся и сел. Напротив похрапывал Бобров, подложив под голову подушку. Кижа на месте не оказалось, а дверь была приоткрыта.
        В голове у меня после приснившегося кошмара завертелись нехорошие подозрения. Призвав Анубиса и вытащив из кобуры small wand, я выскочил наружу.
        Все три экипажа стояли на опушке леса. Кучер на козлах моего экипажа спокойно сидел и громко зевал, никаких нападающих и врагов видно не было. Ложная тревога? Тогда зачем остановились? Непонятно.
        Чуть в стороне я виднелись два силуэта. Княгиня и Киж?!
        - Костя!
        Меня заметили, и Марья Алексевна помахала рукой.
        - Иди сюда, раз проснулся.
        - Доброй ночи, Марья Алексевна. Что-то случилось?
        - Ничего, Костя. Бессонница у меня, вот решила размять ноги, на звёзды посмотреть. А Дмитрий Иванович мне компанию составил.
        Я подошёл ближе.
        - Мне тоже что-то не спится.
        Киж кивнул мне и поклонился княгине.
        - Если не возражаете, я оставлю вас. Становится прохладно, а мне вредно слишком сильно остывать.
        Он развернулся на каблуках и ушёл к нашему экипажу.
        - Ишь, - княгиня усмехнулась, - мертвец, а с понятием, не захотел нам мешать. Костя, ты совсем спать не хочешь?
        - Нет, Марья Алексевна.
        - Почаёвничаешь со мной под разговоры? Арфу-то я не взяла, скучно мне в тишине ехать.
        - Конечно, с превеликим удовольствием.
        Княгиня опёрлась на мою руку, и я проводил её к карете.
        - Можно ехать, - скомандовала княгиня.
        Мы забрались внутрь кареты, и она тут же тронулась.
        - Располагайся, - Марья Алексевна указала на диванчик, - сейчас чай поставлю.
        Я сел и с любопытством стал разглядывать обстановку. Да, интересное решение: вон там за занавеской, похоже, кровать, а там, за дверцей, удобства. Рядом с диванчиком - небольшой столик с большим медным чайником и чашками.
        Между тем княгиня налила в чайник воды из бутылки, закрыла блестящую крышку и сдвинула рычажок на медном боку. Лёгкое, будто пёрышко, движение эфира коснулось меня. Магия? Я пригляделся - так и есть, Знак и Печать, нарисованные довольно топорно. Рычажок передвинул металлическую пластинку и соединил магические символы вместе, возник ток эфира, и вода в чайнике начала нагреваться.
        Ёшки-матрёшки, какая простая конструкция! А ведь для неё не требуется никакого особого умения или Таланта.
        - Гораздо практичней самовара, - улыбнулась княгиня, заметив мой интерес, - разжигать ничего не надо, дыма нет, а воду кипятит быстро. Был один немец при дворе Анны Иоанновны, он и сделал. Весёлый, задорный, ухаживать за мной пытался. Прислал чайник в подарок, а сам слёг с горячкой да и помер.
        Марья Алексевна вздохнула, вспоминая молодость. А мне в голову лезли разные мысли. Механические лошади это хорошо, бесспорно. Но они продукт штучный, сильно много не продашь, да и умения требуют. Пожалуй, неплохо ещё и мелочёвку производить, вроде этого чайника. Цена будет небольшая, наладить сбыт легко, и не только среди высшего сословия, но и по мещанским лавкам…
        - О чём задумался, Костя? - княгиня протянула мне чашку с чаем.
        - Ерунда, - я кивнул и сделал глоток, - идеи для торговли появились.
        Она насмешливо подняла бровь.
        - Ты смотри, ночь на дворе, а он всё о делах думает. Далеко пойдёшь, Костя, помяни моё слово.
        - Да ладно вам, Марья Алексевна, обычное дело.
        - Ага, обычное, - она рассмеялась, - дворяне в твоём возрасте о балах думают, о гулянках, о картах да где денег занять под карточные долги. За ум годам к сорока берутся, и то не все. А уж при дворе думать положено о делах сердечных, да об интригах, как кого подвинуть. Кстати, попадёшь туда, не говори о торговле, засмеют и мещанином посчитают.
        - Я и не собирался ко двору, Марья Алексевна, не моё это.
        - Э, Костя, от твоего желания ничего не зависит. Захочет матушка-императрица себе новую игрушку, некроманта тёмного - будешь обязан мрачным видом фрейлин да придворных пугать.
        Я поперхнулся чаем.
        - Не слишком радужная перспектива.
        Марья Алексевна развела руками.
        - А что делать, Костя, что делать. В этом мире от нашего желания мало что зависит.
        Мы немного помолчали, каждый раздумывая о своём, и Марья Алексевна сменила тему.
        - Спасибо, что попросил Настасью переслать мне письма. Если бы не ты, мы бы с ней никогда не помирились. А теперь хоть поговорить есть с кем, повспоминать старые времена.
        - Марья Алексевна, простите за бестактный вопрос, из-за чего вы с ней поссорились?
        Княгиня грустно улыбнулась.
        - Из-за дяди твоего и поругались. Он, знаешь, какой был? Ух! Красавец, обходительный, галантный, щёголь, каких мало. Как взглянет, как ус покрутит, аж коленки слабеют. Не он за девицами бегал, а они за ним. Хоть фрейлины, хоть девки дворовые.
        Взгляд княгини затуманился, будто она вспоминала что-то.
        - Это сейчас я старая, на Бабу-Ягу похожа, а в молодости была хороша, очень хороша. Да и дядя твой мне знаки внимания оказывал. Одно плохо - он с собой в Петербург привёз Настасью, чтобы дом держала. Так она тоже красоткой была и в спальню к Василию Фёдоровичу бегала. А мне, уж извини, он целиком нужен был. Вот и не поделили мы его.
        Она вздохнула.
        - Ладно, дело прошлое, уже быльём заросло.
        Марья Алексевна хлебнула чай, скривилась, отставила чашку и вытащила фляжку. Отвинтила крышку, понюхала и довольно зажмурилась.
        - Желаешь? - предложила она мне.
        - Нет, благодарю.
        - Как знаешь. А мне не помешает крохотный глоточек, может, хоть к утру подремлю.
        На некоторое время повисла пауза. Глоточек у княгини оказался такой, что впору императорским гвардейцам завидовать. А уж они в этом деле толк знают.
        Закусывать Марья Алексевна не стала - достала надушенный кружевной платок, прижала на секунду к носу и шумно вдохнула.
        - Когда попадёшь ко двору… - сказала она чуть хриплым голосом.
        - Марья Алексевна, я не собираюсь ехать в Петербург. Мне в моём поместье хорошо.
        - Не перебивай. Поедешь, никуда не денешься. Твой Талант многих в столице интересует, очень многих. Дядю твоего помнят, уж поверь мне, и тебя постараются к делу пристроить.
        Она усмехнулась.
        - Мне иногда кажется, что Василий Фёдорович специально себе ссылку устроил, чтобы от него отстали. Так что доверься моему опыту, ещё годик погуляешь, порадуешься вольной жизни, а там и вспомнят о тебе. И не делай такое лицо - не казнить будут, а наоборот, услуг твоих требовать.
        Княгиня пожевала губами, будто обдумывая речь, и продолжила:
        - Я не знаю ваших секретов некромантских и знать не хочу, но если Василий Фёдорович наставления давал - исполни всё в точности. Он пустых поучений не любил, так что говорил с умыслом. Понял?
        - Ага.
        - Дальше слушай. Ежели тебя императрица видеть захочет, а она захочет, не сомневайся. Любопытная она, как кошка, сколько не говорила ей. Так вот, попадёшь к ней, она ругать тебя будет.
        - За что?
        - Был бы человек, а за что найдётся. Так ты внимания не обращай, держись смело, прямо на неё смотри, с честью и достоинством. Говори, будто гвардеец: громко, без всяких там. Любит она такое, особенно когда “матушкой-императрицей” называют. Не виляй, не мямли, только раздражишь её этим.
        - Понял, сделаю.
        - И ещё, - княгиня подалась вперёд, - говори, что дядя бумаги свои сжёг до твоего приезда. Мол, ни векселей, ни архива не осталось, даже с должников не смог денег получить. А если про меня разговор зайдёт, назови старой дурой. Скажи, что я из ума выжила, любовника молодого из крепостных завела. Даже лучше трёх, да. Ещё скажи, что память у меня отшибло, не узнаю никого.
        - Марья Алексевна, да что же это я про вас гадости говорить буду?!
        - Уж сделай милость, скажи. Не хочу я, чтобы она обо мне даже думала. А то или из ссылки вернёт, или, наоборот, велит в Сибирь ехать.
        Она замолчала, немного посидела в тишине и дёрнула специальный шнур на стене, требуя кучера остановиться.
        - Иди, Костя, устала я. Что-то глаза слипаться стали, может, посплю чуток.
        Я кивнул, встал и поклонился.
        - Доброй ночи, Марья Алексевна.
        Уже выйдя из её кареты, я обернулся.
        - Если надо, всё сделаю, как просили.
        - Спасибо, Костя.
        Она закрыла дверь, и я пошёл в свой экипаж.

* * *
        Утром третьего дня наш “поезд” добрался до Москвы. Кучер княгини дорогу знал и правил без раздумья - улочки, переулки, неожиданные повороты. Пожалуй, я бы не рискнул самостоятельно искать дорогу обратно.
        В конце пути нас ждал особняк за высоким кованым забором. Большой домина с колоннами и статуями львов перед входом. Нашим экипажам без вопросов открыли ворота, мы подкатились к парадному входу и принялись выгружаться.
        Нет, пожалуй, со львами я поторопился. Статуи только издали их напоминали, а если рассматривать вблизи, то сразу становилось ясно - лепили фигуры с обычных кошек, только увеличенных раз в пять.
        - Марья, дорогая, как я рада тебя видеть!
        По ступенькам к нам спускалась дама. Пышный белый парик с завитыми локонами, белое, густо напудренное лицо, мушка на щеке. Было видно - женщина далеко не молода, пожалуй, даже постарше Марьи Алексевны.
        - Наконец-то ты собралась ко мне в гости!
        - Весёлкина Изольда Петровна, - шепнула мне княгиня и пошла даме навстречу.
        - Изоля! Божественно выглядишь!
        Они с княгиней троекратно расцеловались, дама повернулась в сторону нас с Бобровым и Кижом. Затем поднесла к глазам лорнет, несколько секунд рассматривала высокомерным взглядом и произнесла:
        - Дорогая, это неприлично приезжать в гости со своими любовниками. Я бы одолжила тебе парочку своих, даже лучше, чем эти.
        Марья Алексевна рассмеялась.
        - Что ты! Какие глупости. Это мой протеже. Костя, подойди сюда!
        Я быстро оказался рядом с хозяйкой особняка и поклонился.
        - Константин Урусов, очень способный молодой человек.
        Она посмотрела на меня через лорнет, хмыкнула и подала руку для поцелуя.
        - Он племянник Василия Фёдоровича.
        - Ах вот оно что! - дама улыбнулась. - Тогда понятно, что ты за него хлопочешь.
        - Разрешите представить моих сопровождающих. Бобров…
        Изольда Петровна меня перебила:
        - А, это ты, Петя! Не женился? Ну и правильно, погуляй, пока молодой. Как соберёшься, приходи, я тебе мигом невесту подберу.
        - Киж Дмитрий Иванович.
        Мёртвого поручика дама удостоила долгого взгляда через лорнет, лёгкой полуулыбки и протянутой руки.
        - Очень рад, сударыня! - он согнулся в поклоне и поцеловал руку. - Очень рад! Для меня большая честь познакомиться с первой красавицей Москвы.
        - Льстец! - дама захохотала, но не спешила убрать руку из пальцев Кижа. - Ой, льстец! Очаровательный льстец, я таких люблю. Прошу в дом, вы как раз к завтраку.
        Пока мы шли к дому, я шепнул Боброву:
        - Пётр, мне надо увидеться с Анастасией Ягужинской, наперсницей княжны Голицыной. Можешь организовать встречу, только по-тихому, не афишируя?
        - Сделаю, - кивнул Пётр. - Она знает, что ты хочешь с ней увидеться?
        - Скажи ей: “слабые должны держаться вместе”, она поймёт.
        Мы вошли в особняк, и разговор с Бобровым пришлось прервать.
        Глава 33 - Ягужинская
        Честно говоря, в доме Весёлкиной мне не понравилось. Аляпистая пышность, позолота ни к месту, какие-то кружевные салфетки на комодах, и в то же время полное отсутствие уюта. Словно здесь не живут, а только ночуют. Кормили, кстати, так себе, повар будто и не старался сделать еду вкусной, а готовил спустя рукава.
        Вот кому было хорошо, так это Кижу. Он изо всех сил строил хозяйке глазки, сыпал комплиментами и многозначительно ей улыбался. Я уж думал одёрнуть его - всё-таки ужасно выглядит, когда молодой мужчина ухлёстывает за пожилой женщиной, будто жиголо какой или содержанец. Но вспомнил, что если сравнить их возраст, то для поручика Весёлкина и вовсе юная девица. Так что я махнул рукой и ждал, когда выдастся возможность заняться делами.
        После завтрака княгиня отозвала меня в сторону.
        - Я отправлю весточку нужным людям насчёт опричников, но денёк придётся подождать. Займись чем-нибудь, Костя. Погулять с Бобровым сходи, по магазинам или ещё что.
        - Да, найду занятие, не волнуйтесь, Марья Алексевна. У нас же ещё свадьба на носу, надо подарки купить.
        Княгиня хмыкнула.
        - Деньгами одари, лучше всего для них будет.
        Я понимающе улыбнулся. Ну да, молодожёны богатством не блещут, мешочек золотых их действительно порадует. Впрочем, нечто этакое, забавное стоит к нему добавить.
        Попрощавшись с княгиней, я взял Боброва, и мы отправились “гулять” по Москве. Кижа брать не стал - ему и с Весёлкиной хорошо, а мне он сейчас не требуется.

* * *
        Первым делом я напомнил Боброву о встрече с Ягужинской.
        - Прямо сейчас?
        Он почесал нос и поморщился.
        - Поехали, есть один вариант.
        Мы взяли извозчика и покатили по московским улочкам.
        - Сделаем так, - Бобров крутил головой, разглядывая прохожих, и говорил одновременно. - Сейчас едем в Черкасский переулок в трактир «Арсентьича». Возьмёшь отдельный кабинет, закажешь себе щи с головизной, посидишь. А я пока быстренько к Голицыным съезжу. Есть у меня знакомый мальчишка из слуг, он Ягужинской от меня записочку передаст. Если она не занята, привезу к тебе, вроде как на прогулку. Лишних глаз там не будет, публика в «Арсентьиче» только к обеду собирается.
        - Согласен.
        Через полчаса я вошёл в трактир и уважительно кивнул. Неплохо, очень даже неплохо. Общий зал с массивными столами, белые скатерти, какие-то зелёные деревца в кадках. И самое главное - запах. Приятный, никакой кислятины или вони подгоревшего, как обычно бывает в придорожных трактирах. Ох и нанюхался я этой дряни, пока мы из Парижа с Бобровым ехали. Что самое забавное, эти запахи были один в один, что в Европе, что в России.
        - Чего угодно, ваше благородие?
        Ко мне подскочил половой. В белой рубахе, с угодливым выражением лица.
        - Отдельный кабинет.
        - Вы один-с будете?
        - Позже ко мне присоединится господин, возможно, с дамой.
        - Следуйте за мной, ваше благородие. Не извольте сомневаться, самый лучший кабинет-с.
        Я поднялся за половым на второй этаж трактира. Предложенная комната, с удобным диваном, столом с резными ножками и окном в тихий дворик, мне понравилась.
        - Чего желаете-с откушать?
        - Только чаю.
        - Осетрина сегодня свежая, очень рекомендую. Лично Арсений Спиридонович готовит, большая удача, что сам-с на кухню пожаловал.
        Я поморщился, собираясь его послать уже за чаем, но половой скороговоркой продолжил.
        - Возьмите-с, обещаю - не пожалеете. В прошлый раз купцы за осетра от Арсения Спиридоновича за бороды друг друга таскали.
        - Неси, - махнул я рукой, - попробую, что за осетрина такая.
        Самовар на столе появился буквально за минуту. Пока я неспешно выпил одну чашку и сделал несколько пометок в блокноте, половой притащил блюдо с осетриной, тонко нарезанный хлеб, свежую зелень и хрустальную мисочку с чем-то непонятным. Я ковырнул это нечто вилкой. Редиска! Осенью, в России?!
        - Сами выращиваем-с, - улыбнулся довольный половой. - По последней моде при дворе, как любит Елизавета Петровна, с греческим маслом и солью.
        И тут же исчез, а я потянулся к осетрине. Есть мне всё так же не хотелось, но должен же я попробовать, чем тут кормят.

* * *
        Очнулся я над пустым блюдом. Мда, теперь я понимаю подравшихся купцов. Вкус - изумительный. Я откинулся на диване с крамольной мыслью - заказать ещё порцию.
        - Константин!
        В кабинет вплыла Ягужинская с ослепительной улыбкой.
        - Вот уж не думала, что ты пригласишь меня обедать.
        - Анастасия!
        Я встал ей навстречу, поклонился и поцеловал руку. Как там Киж говорит? Сейчас испробуем его методу.
        - Безумно рад видеть. Ты сегодня обворожительна, как ангел!
        Ягужинская засмеялась, прелестно покраснев.
        - А ты, оказывается, дамский угодник.
        - Прошу, присаживайся.
        Появившемуся половому я указал глазами на блюдо, в котором была осетрина, и на девушку. Он понятливо кивнул, подхватил со стола грязную посуду и исчез.
        - Рада видеть тебя живым, - она смотрела на меня весёлым взглядом. - Слышала о твоей дуэли в Муроме. Это правда, что ты дрался сразу с пятью, фехтуя кочергой?
        - Слухи немного преувеличивают. Всего лишь с тремя и канделябром.
        Она покачала головой.
        - Какая интересная жизнь в провинции. Зачем ты меня звал?
        - Наш союз слабых всё ещё в силе?
        - Конечно.
        - Тогда мне хотелось бы знать новости Голицыных: что, как, где. Был ли интерес к моей персоне.
        Пока Ягужинская думала, перед ней появились тарелки и приборы.
        - Костя, - она притворно возмутилась, - я не ем так рано, это вредно для цвета лица!
        Но тут же взялась за вилку. Минут десять я ждал, пока она расправится с осетром. Наконец она отодвинула тарелку и попросила налить чаю.
        - Семейные новости тебя интересуют? Кто на ком женился, какое приданое?
        Я покачал головой.
        - В Сибири у Голицыных трения с Бестужевыми, золотой прииск не поделили. Князь собирается отправить туда большой отряд опричников, - барабаня пальцами по столу, принялась выкладывать Ягужинская. - Из Кёльна прислали какой-то тайный груз - большой тяжёлый ящик, князь к нему никого не допустил, даже дочь. Приказал поставить в комнату рядом со своими покоями. Императрица дала Голицыным право на экспорт пеньки, вроде как англичанам собираются продавать. На войну с Фридрихом князь пожертвовал пятьдесят тысяч рублей…
        Новости были для меня малоинтересные, но я кратко записывал их карандашом в блокнот. Никогда не знаешь, где может пригодиться информация.
        - Слышала, что в дворянском собрании князь не здоровается со старшим Шереметевым. Чуть скандал не вышел, когда они рядом сидеть отказались.
        Я кивнул и черкнул в блокноте пару закорючек. Не разобрать мне этих графов да князей, что у них там за интриги да вражда. Но учесть на будущее надо.
        - Насчёт тебя, - Ягужинская посмотрела на меня пристальным взглядом, - мельком слышала, как в разговоре с дочерью князь назвал тебя наглым мальчишкой. Он неодобрительно высказался, что Софья приглашала тебя на свои обеды. Мол, родство у тебя нехорошее и капиталу никакого, а от таких приглашений слухи могут быть всякие.
        Ай, спасибо, князюшка! Хорош гусь, ничего не скажешь. Ладно, я запомню эти слова, но проверить их стоит - кто знает, на чьей стороне в действительности Ягужинская? И не хочет ли кто-то через неё поссорить меня с князем.
        Я на секунду зажмурился. И чего у меня такой приступ подозрительности? Может, осётр виноват? Говорят, Иван Грозный был большой любитель осетрины, так он вообще всех бояр в измене подозревал. Нет, не буду больше заказывать рыбу перед важными разговорами.
        - Есть ещё кое-что, - Анастасия прищурилась, - насчёт твоих лошадок.
        - Слушаю.
        Она улыбнулась, слегка с ехидцей.
        - Взамен на твою услугу. Мне срочно требуется кое-что купить для предстоящего бала… А ты от моей новости больше выиграешь.
        - Сколько?
        - Четыреста рублей.
        - Завтра передам через Боброва.
        Хорошие у девушки запросы, губа не дура. Деньги не копеечные, но можно в первый раз проверить, действительно ли её новости полезны.
        - Князь в разговоре с приказчиком обсуждал нового поставщика механических лошадей. Твоего имени не называл, но ведь другой кандидатуры и нет.
        Я кивнул.
        - Так вот, князь со смехом сказал, что для выгоды довольно будет лошадей по восемь тысяч купить. Да только с поставщиком он легко за четыре сторгуется, вроде как ты не купец и отстоять цену не умеешь.
        Это мы еще посмотрим, кто не умеет и почём я лошадей продам. Тоже мне, олигарх местный нашёлся.
        - Спасибо, Анастасия, - я взял её руку и поцеловал, - ты мне очень помогла.
        - Знаю, - мурлыкнула Ягужинская, - и ты не забудь, когда мне в следующий раз на иголки средства нужны будут.
        Вот же хитрая девица! Помочь помогла, но и своего не упустила. Знала, что именно рассказывать.
        - Мне пора, - она поднялась, - поеду, пока меня княжна не хватилась. Следит за мной, с кем встречаюсь, куда хожу, будто я её крепостная.
        - Тебя отвезти к подворью?
        - Меня твой Бобров ждёт внизу с извозчиком.
        - Ещё раз благодарю, ты просто золото.
        - Знаю, милый.
        Она порывисто поцеловала меня и тут же пошла к выходу. Уже возле двери она обернулась.
        - Когда князь узнал новость про твою дуэль, то совершенно не удивился. Только спросил, застрелили тебя или нет. А когда сказали, что ты жив, разочарованно ухмыльнулся. Имей в виду, дорогой.
        И она вышла, звонко стуча каблуками.

* * *
        Я пил чай, ждал, когда вернётся Бобров, и размышлял. Не показалось ли мне, что Ягужинская настраивает меня против Голицына? Полной уверенности нет, но я, пожалуй, поостерегусь. Для начала, проверю князя насчёт цены, а там видно будет. Всё равно пока лошадей придётся продавать ему - нужны деньги, а искать другого покупателя времени нет.
        - Фух, - Бобров появился в дверях и махнул рукой, - отвёз эту вертихвостку. Поехали, Костя.
        - Ты есть не хочешь?
        - Я пока вас ждал, в общем зале перекусил.
        - Тогда поехали.
        Мы спустились по лестнице на первый этаж, а меня всё не отпускали мысли о Голицыных.
        - Куда прёшь!
        Кто-то ладонью толкнул меня в плечо. Я развернулся и на меня дыхнул перегаром молодой дворянин. Чуть старше меня, одет с иголочки, только всё портит лицо, красное от выпитого.
        - Как ты смеешь мне дорогу заступать, холоп!
        Такого наезда я не стерпел и влепил ему по лицу. Хорошо, что у него за спиной оказалась стена, о которую он и шмякнулся.
        - Вы оскорбили дворянина, сударь! - я выплюнул слова ему в лицо. - Извинитесь немедленно.
        - Ты! Ты! - завизжал хам. - Ты ударил меня! Смерд!
        Вспыхнув от гнева, я вздёрнул Анубиса. Ну-ка, дружок, давай покажем этому гаду, где раки зимуют.
        Хамский дворянчик тоже призвал Талант. Вскинул руку с пляшущими между пальцами молниями.
        - Господа! Прекратите немедленно!
        Между нами появились какие-то люди, кажется, собутыльники моего противника.
        - Хватит!
        - За драку Талантами в общественном месте полагается ссылка в Сибирь!
        - Перестаньте!
        Нас развели. Бобров тоже принял участие - взял меня за локоть и старательно тянул к выходу.
        - Дуэль! - завопил хам, видя, что я могу уйти. - Дуэль! Я требую сатисфакции! Он оскорбил меня!
        - Господа, - обратился к нам усатый офицер, - требование справедливое, вы нанесли оскорбление действием.
        - Вы будете его секундантом?
        Усатый кивнул.
        - А это мой секундант, - я указал на Боброва, - обменяйтесь с ним визитками, будьте любезны. Сейчас мы торопимся, но завтра я готов обучить молодого человека хорошим манерам.
        Услышав меня, хам что-то истерично заорал. Я обернулся и встретился с ним глазами. Показал пальцем на себя, затем на него и провёл линию по горлу. Вот теперь можешь кричать, дурачок.
        - Идём, - Пётр указал на выход, - о дуэли мы договорились.
        Замечательно! Я улыбнулся - отличный повод применить всё, чему научила меня Диего. Надо проверить, чего я стою в бою один на один с врождённым Талантом. Да и если откровенно, соскучился я по нормальным дуэлям.
        В груди одобрительно зарычал Анубис - ему тоже хотелось подраться. Потерпи, дружок, завтра мы покажем, что ты умеешь.
        Глава 34 - Донской монастырь
        - Надо купить подарки молодожёнам, - я сел в пролётку извозчика и откинулся на сиденье. - Где в Москве хорошие магазины?
        - На Ильинке, - тут же откликнулся Бобров. - Где же ещё? Вся Москва туда ездит.
        - Тогда поехали.
        Извозчик, из высшей касты “лихачей”, в приличной одежде и с ухоженной бородой, обернулся к нам.
        - Простите, барин, что вмешиваюсь. Ежели вам подарки нужны, лучше на Кузнецкий мост ехать. Там хранцузы новые лавки открыли, диковинок всяких много, а народу меньше, толкаться не надо.
        - Вези, - махнул я, - пусть будет Кузнецкий мост.
        Пролётка тронулась. И тут же Бобров громко зашептал мне:
        - Костя, ты чего такой весёлый? Ты хоть знаешь, с кем завтра драться будешь?
        - Да всё равно, если честно. Кто бы он там ни был, я его уделаю.
        - Ты что, это же Фёдор Салтыков! Известный дуэлянт и задира, - Бобров сделал страшное лицо. - Отец у него умер несколько лет назад, а мать Дарья Николаевна, говорят, крепостных любит до смерти запарывать. На неё даже императрице жаловались, мол, истязает людишек почём зря. Да только родственники при дворе большой вес имеют, не дают делу ход. Вот и сынок её весь в мамочку. На дуэлях старается не убить, а покалечить, одному даже пришлось ногу отрезать, а двоим глаз выбил.
        - Тем более надо его проучить.
        Бобров покачал головой.
        - Вот всегда ты так, только дай предлог.
        Я пожал плечами. А что делать, пусть не дают мне поводов. Ходят, пихаются, хамят, бессмертные нашлись, понимаешь.
        - Слушай, ты как-то подозрительно быстро договорился с его секундантом. Я думал, вы место будете выбирать, время, предлагать примирение.
        - Ай, - Бобров скривил губы, - что там выбирать-то? Все дуэли возле Донского монастыря назначают.
        - Почему?
        - Место удобное - стены монастыря магия повредить не может, а монахи раненых обихаживают, да убитых там же хоронят. Только время раннее, в восемь часов. Я знаю, ты любишь с рассветом вставать, и возражать не стал.
        Отлично! Значит, мой противник будет после ночной гулянки, не в самой лучшей форме. Тут-то я его и возьму за жабры.
        - Приехали, ваши благородия, - подал голос извозчик. - Лучший магазин на Кузнецком.
        Я выдал “лихачу” рубль, спрыгнул на мостовую и поднял взгляд. «Musee de Nouveautes» - гласила вывеска. Ну-ка, ну-ка, сейчас посмотрим, что в этом “Музее новинок” продаётся. Напыщенный швейцар распахнул дверь, и мы вошли в “храм” торговли.
        Нелёгкое это дело выбирать подарки, особенно для не слишком близких людей. Впрочем, мы с Бобровым справились. Насколько я помнил, невеста неплохо играла на клавесине, так что ей мы купили “Сборник новейших произведений для клавира за авторством Ивана Амброзиевича Баха, музыканта из Лейпцига”. А для жениха - дагу из воронёной стали.
        Утомившись бродить по лавкам, мы пообедали в каком-то трактире, съездили погулять в Кремле и посмотрели на колокольню Ивана Великого. Поужинали в городе и вечером вернулись в особняк Весёлкиной.
        Мне показалось, что наше отсутствие никто не заметил. В большой гостиной сидели десять пожилых дворянок с Марьей Алексевной и Весёлкиной во главе. Дамы играли в карты, пили крепкие настойки, смеялись и непрерывно болтали. Мы с Бобровым не стали им мешать и пошли спать.

* * *
        Проснулся я бодрым и весело-злым. Ух, как поеду сейчас, как надаю по шее этому Салтыкову! Идеальное настроение для дуэли.
        А вот Боброва пришлось будить. Я зашёл к нему в спальню и обнаружил Петра, спящего в обнимку с подушкой.
        - Подъём!
        - Ммм… Ну ещё минуточку…
        - Пётр, вставай!
        - Не хочу в нумера с дамами, - Бобров попытался натянуть на голову одеяло, - надоело.
        - Пётр! - я гаркнул ему прямо в ухо.
        - А!
        Он сел на кровати, хлопая глазами и тряся головой.
        - А? Кто? Тьфу ты! Костя, это ты, что ли? Зачем в такую рань?
        - Вставай, у нас дуэль, если ты помнишь.
        - Сколько сейчас времени? Только шесть? Можно ещё час поспать.
        - Поднимайся, соня. По дороге заедем в какой-нибудь трактир, кофия выпьем.
        Оставив Боброва одеваться, я спустился на первый этаж в гостиную. И там застал Кижа - собранного, застёгнутого на все пуговицы, с палашом на поясе.
        - Доброе утро, - он кивнул мне. - Дуэль?
        - Вроде того.
        - Поеду с вами. Пригляжу, чтобы всё было по правилам.
        Судя по боевому настрою, мертвец и сам был не прочь подраться. Ладно, мне не жалко, пусть проветрится. Бобров, к счастью, задерживаться не стал, и через десять минут мы уже садились в пролётку извозчика.
        - Прохладно, - Пётр поёжился и обхватил себя руками, - не люблю осень.
        - Красиво, - возразил ему Киж, - печальное время, для глаз очарование. Такая чудная прощальная красота - увядание, золото, багрянец.
        - Да ты поэт, Дмитрий Иванович. Не пробовал стихи писать?
        Киж пожал плечами.
        - Мёртвый поэт хорош только для бледных барышень и критиков. Первые воображают о нём, каждая на свой вкус, а вторые ищут в стихах скрытые смыслы, которые сами же и выдумывают. Представьте, что будет, если я приду к ним лично? И тех и других хватит удар от такого поворота. Так что для всеобщего спокойствия не стоит мне писать стихов.
        Бобров заржал во весь голос.
        - Да уж, критики с тобой точно встречи не переживут.
        Так мы и ехали, подшучивая друг над другом. Сначала в трактир выпить кофия, а затем к Донскому монастырю.

* * *
        К месту дуэли мы подъехали одновременно с моим противником. Рожа у Салтыкова была слегка опухшая, походка нетвёрдая, а под глазами темнели круги. Нет, не доведёт его до добра разгульная жизнь, точно не доведёт. Вместе с ним из экипажа выскочило четверо сопровождающих. Не многовато ли народу он притащил на дуэль?
        - Господа!
        Усатый офицер, секундант противника, подошёл к нашей компании.
        - Доброе утро, господа.
        - Доброе, - я кивнул. - Ваш друг не одумался и по-прежнему хочет драться?
        - Если вы готовы принести ему извинения, - офицер криво ухмыльнулся, - он милостиво простит вас, как и положено настоящему дворянину.
        - Нет, благодарю, пусть оставит своё “прости” для кого-нибудь другого.
        Офицер хмыкнул. Было видно, что он желает смотреть на схватку, а не содействовать примирению.
        - Нужно отмерить дистанцию, - он обратился к Боброву, - тридцать шагов.
        Они ушли выставлять барьеры, а Киж разом стал серьёзным и разглядывал троих дворян, о чём-то шептавшихся с Салтыковым.
        - Не нравится мне эта компания. - Мертвец проверил, как выходит палаш из ножен и сделал злое лицо. - Как бы не задумали подлость.
        - Не думаю. Это нарушение законов чести, их ославят на всю Москву.
        Мертвец пожал плечами и продолжил буравить взглядом свиту Салтыкова. Свита в ответ тоже зыркала на нас и о чём-то переговаривалась.
        Кижу надоело играть в гляделки. Он вытащил палаш, встряхнул кистью, изобразил клинком несколько восьмёрок, пару молниеносных выпадов, а затем провёл атаку на невидимого противника. Сталь со свистом рассекала воздух, мелькая так, что были видны только призрачные полукружья.
        Так же резко, как начал демонстрацию, Киж бросил палаш в ножны и вернулся ко мне. Похоже, разминка мертвеца произвела на Салтыкова и его подручных впечатление. Они как-то разом потухли и демонстративно отвернулись. Вот и ладушки, пусть знают наших.
        Секунданты мерили шагами землю, отсчитывая дистанцию, Киж изображал гордую статую, а я разглядывал будущее поле боя. Открытая полянка, деревья по краям, с одной стороны высятся монастырские стены. Вроде ничего особенного, но меня кольнуло в сердце смутное чувство тревоги. Что-то в этом виде было не так. Я ещё раз прошёлся взглядом. Полянка, стены, деревья. Стены, точно же! Я моргнул и уставился на них с удивлением. Да, прав был Бобров - их не возьмёт магия. Во всю высоту они были покрыты отвращающими Знаками. Такими огромными, что их наверняка рисовали middle wand’ом. Где же неведомые строители взяли такого умельца?
        - Господа! Прошу подойти!
        Усатый с Бобровым отмерили нужное расстояние, воткнув в землю вместо барьеров сабли, и теперь звали нас.
        - Господа, это ваш последний шанс решить дело миром, - предложил Бобров, - чтобы…
        - Не может быть и речи, - Салтыков посмотрел на меня с бешеной ненавистью. - Я должен объяснить этому… деревенщине, как надо вести себя при встрече с дворянином.
        - Пётр, что это булькает? - я демонстративно огляделся по сторонам. - Нужник где-то переполнился?
        - Вижу, - офицер нервно дёрнул усами, - примирение невозможно. Что же, правила просты: дуэль на Талантах, до падения на землю одного из вас. Имеете право использовать любые заклятья, какие сможете. Сходиться по команде. Вопросы есть? Тогда к барьеру, господа.
        Салтыков подался вперёд и громким шепотом произнёс:
        - Я тебя заморожу, смерд, чтобы ты случайно не упал. А потом буду отрывать тебе руки-ноги по одной и слушать, как ты умоляешь о пощаде.
        - Скажи, - я заглянул ему в глаза, - откуда такая жестокость? Тебя мать в детстве порола? Ставила в угол на горох?
        Он побагровел, резко развернулся и, не отвечая, пошёл на позицию. Понятно, значит, я угадал верно - дурное жестокое воспитание и мать-деспот. Впрочем, разбираться в потёмках души Салтыкова я не собирался, мне сейчас надо его прищучить физически.

* * *
        Я стоял у воткнутой в землю сабли и настраивался на бой. Взвинтил Анубиса, расслабился и смотрел прямо на противника. Боковым зрением я заметил, как секунданты отошли подальше. Бобров достал белый платок и поднял вверх.
        - Сходитесь!
        Платок медленно полетел вниз. Чёрт! Сердце глухо бухнуло в груди, Анубис зарычал, и я пошёл вперёд.
        Салтыков не сомневался в себе. Шёл не торопясь, злобно скалясь и поднимая руку для атаки. Было видно, что он не считает меня серьёзным противником. Ну да, кто я такой для него? Помещик из глухой провинции, какой-то безвестный самоуверенный прыщ, загородивший ему дорогу. А он - известный дуэлянт с десятками побед, укладывавший на лопатки даже боевых офицеров. Салтыков ни разу не проигрывал и не сомневался в себе. Наоборот, хотел подойти поближе, чтобы разделать меня под орех одним махом.
        Глядя на самоуверенную рожу Салтыкова, мне в голову пришла мысль: а как насчёт Знака? Хорошего такого Знака силы, например. Противник ведь не ожидает такого, правда? Вот и собью его с толку для начала.
        Мне не требовалось доставать small wand или поднимать руку. Достаточно было послать образ Знака Анубису и указать на правую ладонь. В тот же момент под пальцами я почувствовал раскалённый эфир и метнул Знак “от бедра”, не прицеливаясь.
        - А-а-а!
        Ёшки матрёшки! Он ведь и правда не ожидал. Знак за секунду пролетел разделявшие нас двадцать шагов и шарахнул Салтыкова по ногам.
        - У-у-у!
        Он рухнул на землю как подкошенный, лицом прямо в сырую землю. Завывая, перевернулся на спину, попытался сесть, но только заорал ещё сильнее. Даже со своего места мне было видно - ноги моего противника сломаны. Колени вывернуты назад, а голени сгибаются там, где нет суставов.
        Что, и это всё?! И это известный дуэлянт? Один Знак, ёшки матрёшки! Один Знак, и всё? И это поединок? Тьфу! Мне даже обидно стало, что не получилось нормальной драки.
        К Салтыкову подбежали секунданты. Несколько минут хлопотали над ним, а затем усатый махнул свите.
        - Быстро! Зовите монахов с носилками! И врача!
        Один из них помчался к воротам монастыря, а двое других двинулись ко мне. Судя по лицам, добра они мне не желали.
        - Судари, - дорогу им перегородил Киж, - дуэль закончена. Не думаю, что вам есть о чём говорить с Константином Платоновичем.
        - Это было бесчестно! - возмутился один из них.
        - Фёдор не успел даже…
        Мне была видна только спина мертвеца, и я не знаю, что он изобразил на лице. Но эти двое отшатнулись, будто им показали ядовитую змею.
        - Дуэль окончена, - голос Кижа звучал глухо, будто из могилы. - Если вы возражаете, можете вызвать меня. С удовольствием!
        Его собеседники замотали головами, отступили и кинулись к своему покровителю. А я махнул Боброву.
        - Пётр! Поехали. У нас дел по горло, пусть разбираются сами.
        К стонущему на земле Салтыкову уже бежали монахи. А мы спокойно пошли к извозчику, ждавшему нас в отдалении.
        - Сударь!
        Нас догнал усатый офицер.
        - Вы тоже считаете, что дуэль была не по правилам?
        Он помотал головой.
        - Всё по чести, у меня нет к вам претензий. Что за заклятье вы применили? Это ведь не обычное дуэльное, так? И не военное, такому не обучают в армии. Что это? Научите меня!
        Я развёл руками.
        - Родовой “костолом”, передаётся только внутри семьи. Извините, ничем не могу помочь.
        Офицер разочарованно вздохнул. А я забрался в пролётку извозчика, уже выкинув из головы и дуэль, и Салтыкова. Сегодня меня ждёт испытание гораздо серьёзнее - встреча с князем. И боюсь, простым Знаком этого хитрого старика не пронять.
        Глава 35 - Кони и князь
        Поздним утром к подворью Голицыных подъехала странная процессия. Двое молодых дворян на пролётке, а за ними крепостной орк верхом на механической лошади. Ещё два коня шли за зелёным конюхом на привязи.
        Скакуны так и притягивали взгляды прохожих - безупречный “парадный” шаг, начищенные бронзовые накладки, глаза, полыхающие сиреневым огнём, беззвучная работа механизмов. Некоторые попадавшиеся навстречу экипажи останавливались. Оттуда свешивались чуть ли не по пояс купцы и дворяне, дёргали себя за бороды, или гладили бритые подбородки, завистливо морщились, качали головами, чмокали губами. Кое-кто даже посылал слуг узнать - сколько хочет хозяин за таких чудесных лошадок.
        - Не продаётся! - гордо заявлял Кузьма на ходу и выпячивал грудь.
        А я оглядывался, сидя в пролётке, и сдерживал улыбку. Замечательно получилось! Если дело с князем не заладится, я могу просто выйти с конями в город и водить их как ходячую рекламу. Покупатели будут обязательно!
        У подворья мы разделились. Меня высадили у парадного входа, а Бобров с лошадьми поехал к воротам во внутренний двор - показывать товар на улице не принято. Вчера мы с Бобровым заранее отправили письмо, что нанесём визит и просили нас принять.
        Я взбежал по ступенькам, и лакей распахнул передо мной дверь.
        - Доброе утро, Константин Платонович, - он поклонился. - Князь ждёт вас, прошу следовать за мной.
        Расту, однако. Раньше приходилось по часу мариноваться в прихожей, пока меня благоволят принять, а теперь сразу ведут к главе дома. Впрочем, ждать мне всё равно пришлось. Только на этот раз в небольшой приёмной перед кабинетом князя. Но не слишком долго, всего минут пятнадцать. Мне даже показалось, что это такой ритуал - принять сразу положено только равного, высшего будут встречать на пороге, а более низкого по рангу заставят ждать встречи. И чем выше ты поднимаешься, тем меньше ожидание. Мне такие правила не слишком нравились, но моего мнения никто не спрашивал.
        - Прошу вас!
        Дверь в кабинет распахнулась, и лакей пригласил меня войти.
        - Константин Платонович!
        Князь, одетый слегка небрежно, по-домашнему, поднялся навстречу.
        - Давно к нам не заезжал, голубчик. Всё дела, поместье?
        - Здравствуйте, Алексей Дмитриевич, - я пожал его жилистую руку, - рад вас видеть в полном здравии.
        - Какое здравие? Одни тревоги да переживания. Война эта с Фридрихом совершенно не ко времени. То одно, то другое, сам понимаешь, голубчик.
        Я вежливо кивнул.
        - Ты как? Здоров? Не нуждаешься ли в чём?
        - Вашими молитвами, Алексей Дмитриевич, всё хорошо.
        - А Петрушу где потерял? Давно он к нам носу не показывает, уже не заболел ли?
        - Здесь он. Во дворе с лошадьми ждёт, чтобы вам показать.
        Князь удивлённо поднял бровь.
        - У тебя получилось? Забавно, забавно, голубчик.
        Он неспешным шагом подошёл к окну и отдёрнул занавеску. С моего места не поймёшь, куда он смотрит, но я не сомневался - там, внизу, был внутренний двор, где стояли лошади и Бобров с Кузьмой.
        И трёх секунд хватило, чтобы князь развернулся на месте и быстро пошёл к двери.
        - Идёмте, Константин Платонович, хочу взглянуть поближе, - кинул он мне на ходу и выскочил из комнаты.
        Я едва успевал за князем. Что, понравились скакуны? Хе-хе, посмотрим, что он скажет, увидев их вблизи.
        Князь вылетел во двор и направился прямиком к лошадям. Обошёл их по кругу, осмотрел ноги, провёл рукой по крутым бокам. Я почувствовал, как вздрогнул эфир - Голицын ощупывал коней магией.
        - Эй, человек, - он щёлкнул пальцами и указал на Кузьму, - проведи этого по кругу.
        Конюх понятливо кивнул, взял коня в повод и сделал обход двора. Князь наблюдал за походкой скакуна, щурясь и покусывая нижнюю губу.
        Второй круг Кузьма проделал бегом, заставляя коня идти быстрее. А на третий - вскочил верхом. Пошёл рысью, а затем перешёл на галоп.
        Конь пронёсся мимо нас, не издав ни скрипа. Механизм, хорошо отлаженный, смазанный и доведённый Прохором до идеала, работал беззвучно. Только на самой грани слышимости мне удалось почувствовать тонкий “комариный” свист - магический движитель вышел на рабочий режим и собирал из пространства свободный эфир.
        - Стой! - Голицын поднял руку.
        Кузьма осадил коня, спрыгнул на землю и подвёл к князю.
        - Дай-ка мне, братец.
        Пожилой князь птицей взлетел в седло, взял поводья и поехал по двору. Шаг, рысь, снова шаг, рысь, остановка на месте, рысь, галоп. В Голицыне чувствовался опытный наездник, и даже больше - страстный лошадник. Спорим, как минимум одного коня князь оставит себе? По глазам вижу: кони ему понравились.

* * *
        Мы задержались во дворе на целый час. Князь опробовал всех трёх лошадей, вслушивался, осматривал, даже попросил показать, как они подкованы.
        - Поразил, - вынес он свой вердикт, - не ожидал от тебя такого, Константин Платонович, не ожидал. Смог удивить старика.
        Я коротко поклонился.
        - Действительно, получше авалонских будут, как ты и обещал.
        Князь шутливо погрозил мне пальцем.
        - Хитрец! Ой хитрец! Разорить елфов британских вздумал? Идём, голубчик, обратно в кабинет, обсудим цену твоим лошадкам.
        Он взял меня под локоть и повёл в особняк. А ведь сам Голицын тоже не простак - переговоры вести взялся подальше от скакунов, чтобы не отвлекаться и не мешать чувства с деньгами. Но к такому повороту, спасибо Ягужинской, я был готов.
        Начинать торг князь не торопился. Велел принести кофий, французское печенье, посадил меня в мягкое кресло, долго рассказывал, как по молодости учился джигитовке у горца, о достоинствах разных лошадей: и живых, и механических. Убаюкивающе вещал спокойным голосом, словно гипнотизировал. Мягко перешёл на тему торговли, незаметно подтолкнул к обсуждению цен, а после непринуждённо скакнул на моих лошадей.
        - Значит, Константин Платонович, и ты в заводчики пошёл. Хорошее дело! Всегда в прибытке будешь, в любые времена лошадки нужны. Хоть в мирное, чтобы хвастать, хоть в военное - для армии. Уж поверь старику, ты теперь в рост пойдёшь.
        Я кивал, пил кофий и изображал согласие. Мягко стелет князь, да, чувствую, спать буду, если соглашусь, на гвоздях.
        - Как увидел тебя, сразу понял, что толк выйдет. А лошадки хороши, угодил. Одного в свою конюшню возьму, так понравился. Сейчас же выпишу тебе вексель! Как и договаривались, двенадцать тысяч.
        - Погодите, Алексей Дмитриевич, - я поставил чашечку на столик и улыбнулся ему с лёгкой холодцой, - о деньгах мы пока не решили.
        - А чего здесь решать? Кони отличные, заплачу тебе по четыре тысячи, дороже обычных…
        - Обычных, но не авалонских, Алексей Дмитриевич. Кони с островов по десять идут, если новые. Меньше девяти я своих не отдам.
        - Константин Платонович, побойся бога! Девять! Уму непостижимо. Да за такую цену…
        - Только подержанного авалонца можно взять.
        - Двух, голубчик, двух!
        - С пробегом за сто тысяч вёрст. И сколько они прослужат?
        - Пока твои тоже тёмные в этом плане, - князь недовольно заворчал. - Кто знает, какой срок бегать будут. Может, через месяц сломаются, кто отвечать будет? Ко мне же придут, не к тебе.
        - Я за свою работу отвечаю, Алексей Дмитриевич. Тем более за некачественный товар вы с меня ответ спрашивать будете. Да не лично, а опричников пришлёте.
        Голицын хмыкнул.
        - Нет, опричников не пришлю, я же не зверь. Да и родная кровь ты мне, если помнишь.
        Я кивнул, улыбаясь уже дружески.
        - Помню, Алексей Дмитриевич. И ласку вашу помню, и гостеприимство. Так что не сомневайтесь, с лошадьми не подведу. А что до высокой цены, - я развёл руками, - дальше будет меньше, если сговоримся. Но сейчас вы и так свой барыш получите, а мне мастерские надо обустраивать, людей учить, считай, хорошо, если без убытка выйду.
        Князь недоверчиво хмыкнул.
        - Вам, Алексей Дмитриевич, даже выгодно мне цену большую дать. И даже все десять тысяч.
        Голицын посмотрел на меня и заливисто рассмеялся.
        - Выгодно?!
        - Да, выгодно. Чем быстрее я производство разверну, тем быстрее пойдут следующие кони. Вы на обороте больше сделаете, чем сейчас потратите. Да и заберут у вас моих лошадей с руками. Новинка, выглядят необычно, ни у кого таких нет. Вы и двенадцать на них получите, я даже не сомневаюсь. Или в подарок кому, ради влияния.
        Кашлянув, князь посмотрел на меня с прищуром.
        - Хитёр, жук, ох и хитёр! Весь в своего дядю, земля ему пухом.
        Фраза прозвучала обычно, будто мимоходом, а вот глаза его выдали. Не любил он Василия Фёдоровича, очень не любил. И до сих пор хранил в душе какую-то обиду.
        - Что вы, Алексей Дмитриевич, деловая хватка у меня голицынская.
        Князь усмехнулся.
        - Может, и наша, может. Ладно, дам тебе девять тысяч, как просишь, убедил. Только не обессудь, частями отдам. За одну, для себя, сейчас. Остальное - как найдётся покупатель. Ради тебя оборотные средства изымать не буду, уж извини.
        Я кивнул, соглашаясь на предложенные условия, и пожал протянутую руку. Князь уступил и выглядел не слишком довольным. Но мне было всё равно - Голицыны не казались надёжными партнёрами. В мутной истории с Шереметевыми они сыграли какую-то свою, далеко не безобидную роль. Мне ещё предстоит выяснить, что в действительности они хотели. А пока я буду улыбаться князю, называть родичем и продавать коней через него.
        Князь напоследок попробовал продавить меня на эксклюзивный договор. Мол, по-родственному подпишем бумагу, что я обязуюсь продавать скакунов только ему. Но я наотрез отказался: пока нет налаженного производства - никаких контрактов. Вот пойдут лошади серией, тогда можно и обсудить условия поставок. А сейчас я даже первых денег полностью не увидел.
        Осуждающе вздохнув, князь вызвал слугу и приказал выдать мне девять тысяч. На этом и разошлись.

* * *
        Люблю золотые монеты. Бумажные деньги, конечно, легче: удобнее возить с собой, считать. Но в золоте сумма даже весит значительно, солидно. Вот и девять тысяч рублей, что я получил от князя, весили немногим меньше пуда. От векселя я категорически отказался - траты мне предстоят уже скоро, а бумажку поди обналичь ещё. Так что вдвоём с Бобровым мы закинули сундучок с деньгами в пролётку и покатили к особняку Весёлкиной.
        Чуть ли не у порога меня встретила Марья Алексевна.
        - Костя! Признавайся, что там было на самом деле.
        - Где?
        - У Донского монастыря. Что за жуткую бойню ты устроил? Говорят, пять человек уложил, все кости им переломал. И где ты взял горца?
        - Какого горца?
        - С тобой, как рассказывают, был жуткий горец. По-русски не говорил, только рычал и саблей грозил порубить секундантов, когда они дуэль хотели остановить.
        Я рассмеялся.
        - Марья Алексевна, слухи нагло врут, не было никакого горца. Был наш Киж с палашом. Да и махнул им пару раз, так, для острастки.
        - А с пятерыми сразу зачем дрался? Жить надоело?
        - С одним, только с одним была дуэль. С Фёдором Салтыковым. Вот секундантов с ним прибыло и правда многовато.
        - Да? - княгиня посмотрела на меня с подозрением.
        - Клянусь, только с Салтыковым сошлись. Да, я ему сломал, кажется, ноги. Но всё было по правилам.
        Марья Алексевна покачала головой.
        - Ох, Костя, мог бы и не встревать во всякие приключения. Слухи о тебе один другого сказочней рассказывают. Говорят, ты тайное заклятье знаешь, что противник даже сделать ничего не успевает.
        - Если бы. Нет у меня серебряной пули для дуэли.
        - Какой пули? - заинтересовалась княгиня. - Серебряной? А как ты её?..
        - Это выражение такое, присказка.
        Судя по взгляду, Марья Алексевна не поверила мне и пребывала в твёрдом убеждении, что я скрываю секрет “серебряной пули”.
        - Ладно, - махнула она рукой, - слухи так слухи. Бери своего Кижа и поезжай - нашла я тебе опричников. Побеседуешь, посмотришь, если понравятся, возьмёшь на службу. Люди там битые, не слишком знатные, но слово держать умеют.
        Я кивнул и пошёл за своим “горцем”. Кстати, надо будет запомнить эту шутку. Если одеть мертвеца в какой-нибудь халат или лохматую шапку, и он примется размахивать саблей, то и правда сойдёт за жителя с окраин империи. Однажды такой фокус может меня выручить.
        Глава 36 - Семеро
        Ехать пришлось через всю Москву, а затем по Дмитровской дороге до Бутырской слободы. Тряска, лужи, грязь летит из-под колёс, а под конец ещё и дождик начал накрапывать. В общем, так себе поездка, без удовольствия.
        - Вот здесь, барин, как заказывали.
        Извозчик остановил пролётку возле двухэтажного деревянного дома. Окна, выходящие на улицу, закрыты ставнями, калитка в глухом заборе заперта, а за ней глухо гавкает здоровенная псина.
        - Жди здесь, - Киж сурово зыркнул на извозчика и спрыгнул на землю.
        Пока мы с Бобровым выбирались из пролётки, поручик несколько раз постучал в калитку. Собака с другой стороны перестала лаять, взвизгнула и сбежала.
        - Эй, хозяева, есть кто дома?
        В голосе Кижа звучало раздражение. Удивительное всё-таки явление - местные плохие дороги даже мертвецу настроение испортить могут.
        Бумс! Киж с силой саданул кулаком по калитке. Бумс!
        - Вот ты мне постучи! - раздался голос с другой стороны. - Постучи мне, ага. Я ща тебе по рылу постучу, паря.
        Калитка распахнулась, и Киж оказался лицом к лицу с молодым орком. Но вот в плечах зеленокожий превосходил поручика раза в два. Здоровые мускулистые руки, простецкое лицо, наивные голубые глаза. Он был похож на большого, сильного, но глупого бычка.
        - Ых!
        Орк попытался толкнуть Кижа в грудь кулаком. Но поручик легко уклонился, а затем ответил, резко ударив парня под дых.
        - Ы-ы-ы…
        Бедняга согнулся, открывая рот и пытаясь вдохнуть.
        - Ы-ы-ы…
        Киж с усмешкой придержал парня, чтобы тот не упал, и прислонил к забору.
        - Не дёргайся. Как зовут? Где ваш старший?
        - Ы… - орк при всём желании ответить не мог, хлопая глазами на Кижа.
        - Ну я старший.
        Из калитки появился ещё один орк. Этому было лет сорок - на щеке неаккуратный шрам, правый клык щербатый, так что лицо кажется немного перекошенным, а вот глаза умные, оценивающие.
        Киж оставил молодого и повернулся к его старшему товарищу. Намерения у мертвеца были явно недружественные.
        - Старший, говоришь, - я отодвинул Кижа плечом, пресекая возможную стычку, - ты Камбов?
        - Может, и я.
        Вокруг орка дрогнул эфир. Ты смотри, дядечка-то с Талантом, значит, мы приехали по нужному адресу.
        - Константин Урусов, - я посмотрел ему прямо в глаза. - Тебя должны были предупредить о моём приезде.
        Несколько секунд мы играли в гляделки, оценивая друг друга. Камбов хмыкнул и отвёл взгляд.
        - Точно, сказали, приедет такой. Проходите, гости “дорогие”, - он повернулся к Кижу. - Не зашиб там моего мальца?
        - Живой, - Киж усмехнулся, - такого “малыша” одним ударом не уронишь.
        - Точно, - обрадовался Камбов, - мы его Малышом и кличем.
        Киж согласно кивнул и помог парню встать ровно.
        - Чем тебя только кормили, здоровяк?
        - Да ему что ни дай, всё слопает, - старший орк рассмеялся, - за двоих рубает. Проходите в дом, там поговорим.
        Я думал, что это будет вроде деревянной избы: с сенями, большой печкой и всяким таким. Но ошибся - мы оказались почти в особняке. Гостиная, столовая, за одной из дверей я мельком заметил пустую комнату, застеленную коврами. На второй этаж вела широкая лестница, на ступеньках которой сидел ещё один орк. Средних лет, светловолосый, с ружьём на коленях.
        - Зови остальных, - бросил ему Камбов, - “купец” прибыл.
        Тот встал, повесил оружие на плечо и ушёл на второй этаж. А орк повёл нас в столовую.
        - Садитесь, - он указал на длинный стол, - здесь сподручнее говорить будет.
        Я сел лицом к двери, чтобы видеть входящих. Справа и слева устроились Киж с Бобровым, а Камбов напротив меня.
        В комнате начали появляться опричники. Уже знакомый Малыш, встретивший нас у калитки. Светловолосый орк с лестницы. Рябая девица в мужской одежде. Улыбающийся орк в красной шапке. Молодой человек с тонким дворянским лицом. И деревенского вида орк с хитрым прищуром, обутый в лапти.
        - Все тут? - спросил Камбов. - Вот и ладушки. Теперь и поговорить можно. Чего хотели, ваше благородие?
        Взгляды семерых опричников обратились ко мне.
        - Меня зовут Урусов Константин Платонович. Мне требуются люди для охраны имения и мастерских. Для решения конфликтов с другими, кхм, отрядами опричников. И некоторых поручений, если придётся. Я прибыл по нужному адресу?
        - Туда, ваше благородие, - Камбов растянул губы в ухмылке. - Ежели сговоримся.
        Он пожевал губами, собираясь с мыслями.
        - Мы, видите, опричным трудом давно живём. Четыре года вместе держимся, сначала на службе у Крюковых были, потом прииски графа Мордвина в Сибири охраняли.
        - Почему ушли?
        - Граф прииски продал, - Камбов дёрнул щекой, - а у новых хозяев свои люди нашлись.
        - Рекомендательные письма есть?
        - Как не быть, всё есть.
        Девица вытащила из кожаной сумки два листа, скрученных в трубочки. Положила на стол и ловко толкнула в мою сторону.
        Пока я рассматривал бумаги, опричники сидели молча, переглядываясь друг с другом. Впрочем, читать там было особо нечего: Крюков писал, что отряд опричников поймал в рязанских лесах несколько банд разбойников, за пьянством замечен не был, бесчинств не творил. А вот граф Мордвин давал более восторженную характеристику: мол, и порядок на прииске держали, и военную службу знают, и денег лишних не требовали. Но отмечал, что девица из отряда ведёт себя дерзко, с мужчинами говорит как равная, одежду носит распутную, а смотрит блудливо, и рекомендовал её выгнать.
        Я глянул на эту особу поверх листа. Блудливо, значит, смотрит? Девица покраснела, поджала губы и ответила яростным взглядом. Мне захотелось рассмеяться. Распутная одежда - это штаны, что ли? Нет, мы с графом Мордвиным явно не сходимся в вопросах морали. Подмигнув девице, я отправил ей бумаги обратно.
        - Хорошо, - я снова обратился к Камбову, - нареканий не вижу. Хотелось бы услышать про каждого в отдельности. Что умеет, что знает.
        Орк осклабился.
        - Можно и рассказать. Меня вы знаете, Семён Камбов, владею Талантом, старший среди всех. Ежели кто провинится - спрос с меня.
        - Как в опричники попал?
        Он пожал плечами.
        - С детства обучался, как положено.
        Вдаваться в подробности, какой род его воспитывал, Камбов не стал. Я и не настаивал - надо будет, узнаю позже.
        - Конон Горобец, - продолжил Камбов и указал на орка в красной шапке, - Талантом владеет, шутки шутить любит.
        Конон улыбнулся ещё шире.
        - Скоморохом по детству был, - пояснил он, - а там без смеха нельзя.
        - Онуфрий Кацарёв, - Камбов указал на юношу с дворянским лицом, - тоже Талант.
        Этот молча кивнул мне как равному. Понятно, из благородных, значит.
        - Харитона вы уже знаете, - предводитель ткнул пальцем в Малыша, - фамилия у него Хухай, значит. Стрелять обучен, тяжести носить. Раненых тоже таскает, если придётся.
        Малыш потупился. Роль носильщика его не радовала, но Таланта у орка не было.
        - Куприян, - подал голос мужичок-орк в лаптях. - Стреляю, за лошадками хожу, если надо, кашеварю помаленьку.
        - Охотник был, - пояснил Камбов, - белку в глаз бить может.
        - А фамилия?
        - Нету, - развёл руками мужичок, - была вроде, только запамятовал. Зовите Куприяном, и всё.
        Знакомая история - грешки за ним из прошлой жизни, может быть, даже каторга. Оттого и фамилию называть не будет, чтобы не нашли следов. Впрочем, мне без разницы, что там было.
        - Светлячок, - Камбов улыбнулся, посмотрев на девицу, - тоже Талант имеет.
        Я снова встретился с ней взглядом. На первый взгляд, она не была красивой - всё лицо изрыто глубокими оспинами, так что другие черты и не оценишь. Но если приглядеться, опричница оказалась вполне миловидной, с породистым носом и высокими скулами. А судя по псевдониму и Таланту, Светлячок наверняка внебрачная дочь какого-то дворянина. Насколько я знаю, таких детей отправляют в опричники, вне зависимости от пола. А коли она на вольных хлебах, то, скорее всего, отец умер, а родня девушку просто выгнала.
        - И наш самый головастый, Разумник. - Светловолосый орк изобразил поклон, не слишком стараясь. - Стреляет хорошо, кузнечное дело может. И это, оружие нам делает, “огнебои”.
        Вот на этом месте я оживился.
        - Ты деланный? Где учился?
        Светловолосый кисло улыбнулся левой половиной рта.
        - Был с позором изгнан из университета Петербургской академии наук за вольнодумство и дерзостные эпиграммы на профессоров. Small wand’а не имею, Знаки умею класть только оружейные.
        - Чем заменяешь small wand?
        Он пожал плечами.
        - Что под руку попадётся. Лучше всего лоза подходит.
        Я кивнул и усмехнулся про себя. Да, лозой тоже можно, если сильно припрёт. Но если он накладывает ей оружейные Знаки и они работают, то у Разумника очень неплохие способности. Может статься, от этих опричников я получу гораздо больше, чем рассчитывал.
        Киж привлёк моё внимание, слегка толкнув под столом ногой, и одобрительно качнул головой.
        - Вы мне подходите.
        Опричники переглянулись, и Камбов перешёл к самому главному вопросу.
        - Готовы послужить вам, Константин Платонович. Поклянёмся не предавать, работу делать честно, во всём слушаться. А денег мы хотим по пятьсот рублёв на брата.
        Девица пискнула, и Камбов поправился:
        - И на сестру тоже.
        - Пятьсот? - мгновенно включился в разговор Бобров. - Не многовато ли будет?
        Следующие полчаса они с жаром торговались. Размахивали руками, хлопали по столу ладонями, швыряли на пол шапки и матерно бранились. В конце концов сошлись на двухстах рублях в год на человека, мои харчи и премии за “горячие” дела.
        Мы ударили по рукам. Светлячок расторопно принесла бутылку, разлила по рюмкам, и мы скрепили договор, выпив по маленькой.
        - Это Дмитрий Иванович, - я указал на Кижа. - Он отвечает у меня за безопасность. Его приказы обязательны, так же как мои.
        Опричники оценивающе разглядывали Кижа, а мертвец холодно глянул на них и усмехнулся. На мгновение, не больше, сквозь его лицо проглянули кости черепа, а по комнате пролетело холодное могильное дыхание.
        - Суров, - Куприян закашлялся, - у такого не забалуешь.
        - Жду вас через три недели, как договорились.
        - Злобино, да? Подле Мурома? - ещё раз уточнил Камбов.
        - Верно.
        - Будем, Константин Платонович, не сумлевайтесь.
        Бобров выдал им небольшую сумму на дорогу, и мы двинулись к выходу. Уже возле двери я остановился - рядом с вешалкой стоял “огнебой”.
        - Разумник, - позвал я и взял оружие в руки, - твоя работа?
        - Моя, - подтвердил светловолосый орк и нахохлился.
        Я провёл пальцами по металлу. Так-так, Знаки относительно чёткие, границы не размыты, рисовка грубовата, но лозой и я бы лучше не сделал. Магическая Печать на казённике с закрученным хвостом влево - стиль германской школы. Только уже вполовину разряжена. Ещё немного, и придётся перерисовывать.
        - Хорошо сделано.
        Прежде чем отдать ему “огнебой”, я с усмешкой приложил к Печати ладонь и позвал Анубиса.
        Разумник взял из моих рук ружьё, глянул на полностью заряженную Печать и удивлённо захлопал глазами. Довольный произведённым эффектом, я вышел из дома.

* * *
        Назад я возвращался в отличном настроении. Даже плохая дорога, моросящий дождь и низкие тучи не могли его испортить. Деньги от князя получены, вопрос с опричниками закрыт, а значит, я могу полностью посвятить себя мастерским. Поставить на поток лошадей, перебросив рутину на учениц, а самому заняться изобретениями. Во время поездки у меня родилось несколько замечательных идей, где можно смешать механику и магию.
        Мы пообедали в трактире и вернулись в особняк Весёлкиной. Где там Марья Алексевна? Пора бы ей собираться и всем нам ехать домой.
        - Константин Платонович!
        На меня в дверях налетела хозяйка дома. Она смотрела с таким возмущением, будто я вчера её пытался соблазнить.
        - Да, Изольда Петровна? Что-то случилось?
        - В моей гостиной, - она указала себе за спину, - сидит купец, пришедший, как он говорит, к вам по делу. Марья Алексевна мне, конечно, подруга, но вас я бы попросила не приглашать в дом ваших друзей.
        - Простите, Изольда Петровна, я бы никогда себе такого не позволил. Не имею представления, что это за человек, и явился он без моего приглашения.
        - Да? - Весёлкина немного смягчилась. - Тогда идёмте и вы попросите его уйти. От него ужасно пахнет луком!
        - Для вас, Изольда Петровна, всё что угодно.
        Я решительно двинулся в гостиную. Там на диванчике действительно сидел купец. Бородатый, в длинном синем кафтане и высокой шапке. Увидев меня, он вскочил и кинулся навстречу. Не добежав двух шагов, купец бухнулся на колени и поклонился, стукнув лбом в пол.
        - Отец родной, смилуйтесь! Не погубите!
        Глава 37 - Домой
        - Что?!
        - Ваше благородие!
        Купец, не вставая с коленей, мелко на них подпрыгивая, придвинулся ко мне и вцепился в полу камзола.
        - Отец родной, не погубите!
        - Руки! - я шлёпнул его по пальцам, заставляя отпустить одежду. - Вы кто такой?
        - Купец второй гильдии Козявкин. Отец родно…
        - Стоп! Ещё одно слово про отца, и я вас по-отечески велю высечь розгами.
        - Секите! Секите, ваше благородие! Только не дайте погибнуть!
        - Что вам надо, убогий?
        - Не по своей воле, - затараторил скороговоркой купец, - но токмо ради душевного спокойствия княжны Вахваховой, покровительницы моей. Спать не может, побледнела, кушать отказывается. Не могу смотреть, как Тамара Георгиевна убивается. Сердце кровью обливается на бедняжку глядючи. Отец родной, не дай пропасть…
        Я не выдержал, схватил его за ухо и потянул вверх.
        - Встать!
        Купец вскочил, как молодой козлик.
        - Что. Тебе. Надо?
        - Константин Платонович, ваше благородие, не погубите, продайте лошадей!
        Стоило мне отпустить ухо, как он снова бухнулся на колени и стал бить поклоны, не переставая тараторить.
        - Княжна, как лошадок ваших увидела, так и говорит: жить не могу, хочу таких коней! Кушать перестала, с лица спала, исхудала, покой потеряла. Говорит, ты, Козявкин, найди хозяина да купи мне коня. Любые деньги заплачу, только найди. Так я бросился искать вас. Все конюшни оббегал, Москву сверху донизу обыскал.
        Я покосился на Весёлкину - пожилая дворянка прикрывалась веером и давилась смехом. Ну да, ей бесплатный цирк, а мне разбирайся с этим Козявкиным.
        - Лошади проданы.
        - Знаю, ваше благородие, знаю. Князь Голицын меня палкой из своего кабинета выгнал, кричал так, что стёкла звенели. Даже посмотреть на них не дал. Приказал меня выкинуть с подворья, как я ни упирался. Отец родной, пожалей княжну! Мать померла, отец в армии служит государыне, одна радость у девочки - механические чудеса. Страсть как любит, из Европы заказывает. И птиц железных, и пиянину-самоиграйку, и лошадей механических. А таких, как ваши, у неё нет!
        - Цыц!
        Купец замолчал.
        - Встать. Ещё раз упадёшь, я тебя тоже с крыльца выкину.
        - Не буду, ваше благородие. Христом богом молю - продайте лошадку, ей-ей не ради пустой прихоти.
        - Ты что, глухой? Все лошади проданы.
        Козявкин с лёгкой ехидцей улыбнулся.
        - Как же, Константин Платонович, эти-то проданы, да другие будут. Вы же их не с Луны взяли, не на торге купили, а сделали. Чай, ещё в мастерских своих откуёте.
        Я шагнул к нему, снова схватил за ухо и потянул вверх, так что купец аж привстал на цыпочки.
        - Ты, подлец, откуда про мастерскую знаешь, а? Шпионил?!
        - Ей-ей, ни разу, ваше благородие! Пустите уху, больно!
        - Откуда узнал? Ну, говори!
        - Слуге Голицыных пятачок сунул, он и сказал. Пустите, отец родной! Оторвёте же!
        Я выпустил ухо. Козявкин тут же низко поклонился.
        - Спасибо, Константин Платонович. Я человек честный, мне шпионить надобности нет. А ежели мне сказал кто, так я дальше не несу, слухи не нашёптываю. Продайте лошадку!
        - Княжне.
        - Княжне, ваше благородие. Вы Голицыну их по двенадцать тысяч продали, так мы столько же дадим, не сумлевайтесь.
        - Про цену тоже слуга сказал?
        - Так точно, ваше благородие. Князь своему приказчику указал - мол, купил по двенадцать, дорого, но для подарка не жалко. Ажно в Петербург коней отправят.
        - Кому?
        - Не знаю, ваше благородие, не слышал тот слуга.
        - Понятно.
        Значит, двенадцать тысяч. Интересненько, как быстро цены растут. Впрочем, за такие деньги лошади будут уходить недолго. Это пока они новинка и возможность выделиться. А дальше примелькаются, торговцы авалонцами начнут демпинговать, цены пойдут вниз. Пожалуй, драть с княжны такие деньги я не буду, а вместо этого…
        - Ваше благородие, - Козявкин, видя что я задумался, тихонько подал голос, - так лошадки-то…
        - Продам, - я посмотрел на него в упор, отчего купец опустил взгляд, - за семь тысяч.
        Козявкин встрепенулся.
        - Но ещё попрошу механическую птицу в довесок.
        - Ваше благородие…
        - Это мой последний ответ. Семь тысяч и работающая механическая птица. Можешь идти, пусть княжна думает. Если согласится, привезёшь в Злобино под Муромом, там и получишь коня.
        Купец поклонился.
        - Спасибо, Константин Платонович, всё понял, передам, не сумлевайтесь.
        - Иди уже.
        Он ещё раз отбил поклон и рысью вылетел из гостиной. Весёлкина расхохоталась в голос, а я пожал плечами. Честно скажу, в механике я далеко не гений. Разобрать и изучить новый механизм будет крайне полезно и мне, и Прохору. Тем более, нутром чую - в птичке стоит магический движитель, вот и посмотрим, что там за Знаки применяются.

* * *
        Домой выехали уже под вечер. Ужасно довольная Марья Алексевна долго прощалась с Весёлкиной, шепнула мне: “Ух, хорошо отдохнула”, и погрузилась в свою карету, приказав не будить до Злобино.
        - Благодарю, Изольда Петровна, - я раскланялся с хозяйкой дома. - Было очень приятно пользоваться вашим гостеприимством.
        - Константин, - она махнула на меня веером, - это вы доставили мне целую гору веселья. Этот смешной купец, как вы его за ухо таскали, эти слухи о вашей дуэли. Я отлично посмеялась. Будете в следующий раз в Москве, обязательно остановитесь у меня. Поняли? Вы меня смертельно обидите, если выберете другой дом.
        - Что вы, Изольда Петровна, только к вам!
        Я склонился, чтобы поцеловать ей руку.
        - Да, и... - она сбавила тон и перешла на громкий шёпот: - Захватите с собой вашего друга Дмитрия Ивановича. Он, конечно, тот ещё донжуан, но презабавнейший.
        - Обязательно возьму его с собой, Изольда Петровна, ради вашего удовольствия.
        Она рассмеялась.
        - Ах, езжайте, Константин. А то я передумаю и никуда вас не отпущу.
        На том и расстались.

* * *
        Стоило нам вернуться в Злобино, как Марья Алексевна чуть ли не с порога развила бурную деятельность.
        - Милые мои, - она собрала вокруг себя Александру, Таню, Диего и Настасью Филипповну, - у нас впереди свадьба, а ещё ничего не готово. Но я не зря съездила в Москву - в багаже отличные ткани, я специально выбрала. Нам надо немедленно садиться шить!
        Вся компания восторженно заохала - орки-слуги втащили в гостиную большой сундук и распахнули крышку. Только Настасья Филипповна чуток поворчала, что ей надо следить за домом и вообще дел очень много. Но через несколько минут включилась в общий галдёж и разглядывание отрезов.
        - Платья же с бала ещё остались, - удивился Бобров. - Можно в них, чтобы не шить заново.
        Женская компания посмотрела на него, как на смесь блаженного с врагом народа.
        - Так они же надёванные, - неуверенно пискнула Таня.
        - Вот! - подняла палец Марья Алексевна. - Даже она понимает, что к чему. Петя, иди отсюда, не доводи до греха.
        Бобров на цыпочках вышел из комнаты и больше таких рискованных разговоров не заводил.
        Все следующие дни я старался не показываться в левом крыле первого этажа. Там, знаете ли, развернулось настоящее ателье: с привлечением к пошиву всех горничных, примерками, жаркими спорами о фасонах и посиделками до позднего вечера. Даже за завтраками и обедами разговоры были только о подготовке к свадьбе.
        Впрочем, я совершенно не обижался и спокойно занялся своими делами. Вместе с Прохором собрал двух лошадей и довёл до ума технологическую карту движителя. Те записи, что делали Александра и Таня, мне очень в этом помогли - надо было только собрать всё вместе, подправить схемы Знаков и уточнить мелкие нюансы. Я прямо порадовался, что завёл сразу двух учениц. Удобно, ёшки-матрёшки, когда за тобой записывают.

* * *
        Время пролетело незаметно - до свадьбы оставалось всего три дня. Платья, кстати, всё ещё не были готовы, и обстановка в доме слегка накалилась. Бобров, чтобы в очередной раз не попасть под горячую девичью руку, ушёл поохотиться. Киж безвылазно пропадал в подвале: я попросил его вскрыть те самые запертые двери. У Настасьи Филипповны ключей от них не нашлось, а мертвец заявил, что умеет пользоваться отмычками. Вот он и торчал там круглые сутки, гремя железом и ругаясь при очередной неудаче.
        Ну а я сидел у себя в кабинете и листал справочник Знаков. Полезное дело - вспомнить редко используемые символы. Перевернув очередную страницу, я бросил взгляд в окно. Жёлтый осенний лес вдалеке, птички какие-то кружат стаей, а по дороге в сторону усадьбы катятся дрожки. И кого это, интересно, принесло? Хотя какая разница, какое-никакое развлечение посреди пошивочной лихорадки.
        Я спустился на первый этаж, на секунду прислушался к разговорам в “ателье” и вышел на крыльцо. Встречу-ка неожиданного гостя сам, а то барышни точно не успеют к свадьбе и будет много слёз.
        Дрожки вкатились во двор, и я разглядел рыжие усы пассажира. Ба, какие люди! А чего вдруг? Свадьба отменилась?! Перенесли?
        Экипаж остановился у крыльца, и из него вылез Пётр Петрович. Вид у него был хуже, чем у Кижа после воскрешения. Бледный, осунувшийся, с тёмными кругами под глазами.
        - Пётр Петрович, какая неожиданность!
        Он пожал мне руку и тяжело вздохнул.
        - Что-то вы неважно выглядите, дорогой сосед.
        - Вот доживёте до моих лет, - он нервно дёрнул щекой, - и будете выдавать дочь замуж, так попробуйте выглядеть лучше. Все бегают, все чего-то хотят, требуют, я даже поспать толком не успеваю. У меня сейчас не дом, а швейная мастерская, продуктовый лабаз, императорская кухня и собрание плакальщиц одновременно.
        - А плачут почему?
        Добрятников закатил глаза.
        - От радости и горя одновременно. Сначала радуются, что Лиза нашла жениха, потом рыдают, потому что тоже хотят замуж и страшно завидуют. Потом снова смеются, и так по кругу. Иногда делают это одновременно, чтобы не терять времени. Константин Платонович, мой вам совет - на время подготовки свадьбы дочерей уезжайте куда-нибудь по делам. Справятся и без вас, а сил сохраните целую кучу.
        - Может, кофию? Или рябиновки?
        - Давайте, хоть посижу немного.
        Мы вошли в дом, я поймал пробегавшую служанку и приказал принести нам в выпить-закусить. Минут через десять я сидел с Добрятниковым у окна и улыбался, глядя, как бедняга ест булочку с маком, расслабленно растёкшись по креслу.
        - Вы ко мне за передышкой приехали, Пётр Петрович, или есть что обсудить?
        - Ммм… - он прожевал кусок, вытер рот салфеткой и ответил: - Я узнал от отца Андрея про вашу проблему с церковью.
        Я пожал плечами. Есть “проблема”, вроде бы. Отец Андрей утверждает, что войти в храм у меня не получится из-за проклятого Таланта. Проверять я желанием не горю, потому и не езжу на воскресные службы.
        - Очень вам сочувствую, - Добрятников покачал головой, - и венчание вы увидеть не сможете. И нехорошо получится, если вы у дверей ждать будете.
        Он посмотрел на меня с искренним сожалением.
        - Вы на свадьбу приезжайте все вместе в усадьбу. Остальные с нами в церковь поедут, а для вас мы приготовим что-нибудь, чтобы вы не скучали. Посидите в моём кабинете, почитаете, закусите. А как вернёмся, присоединитесь к гостям. Как вам такая идея?
        Вот ведь потрясающий человек! Думал, переживал за меня, что я пропущу торжество и неудобно мне будет.
        - Замечательно, Пётр Петрович, так и сделаем. Спасибо огромное!
        Я посмотрел на его уставшее лицо и встал.
        - А сейчас я вам тоже небольшой презент хочу сделать.
        - Мне?
        - Ага. Вон там в углу диванчик. Не слишком широкий, но мягкий и длинный. Ложитесь и поспите пару часов, а я вас потом разбужу. На вас, Пётр Петрович, даже смотреть страшно.
        Он кивнул мне с благодарностью и тут же направился к дивану. Лёг, закрыл глаза и через пару секунд тоненько захрапел. Пусть спит, мужчины должны помогать друг другу в сложных ситуациях.
        Разбудил я его, как и обещал, через два часа. Напоил кофием и проводил до экипажа.
        - Спасибо, - он схватил мою руку и потряс её, - это именно то, чего мне действительно не хватало. А теперь домой, поеду, пока там без меня все не перессорились.
        Добрятников укатил, а я посмотрел на опускающиеся сумерки и придумал одну замечательную штуку. Где там Александра с Таней? Отвлеку их, пожалуй, от платьев, даже если будут упираться. В конце концов, ученицы должны выполнять все поручения учителя. А у меня как раз есть для них задание.
        Глава 38 - Вахвахова
        В левом крыле усадьбы стояла подозрительная тишина. Я заглянул в большую комнату, где сударыни устроили “ателье”. Ага, всё ясно: всего лишь пауза перед очередным бурным обсуждением. Они коллективно натянули на безголовый портновский манекен платье, собрались вокруг и разглядывали результат шитья.
        - Мне кажется, - Александра наклонила голову, - не хватает ленты на талии.
        - Пояс, - возразила Настасья Филипповна, - лучше будет пояс. Такой, с вышивкой.
        - А мне больше лента нравится, - Таня поправила складки на платье, - воздушнее получится.
        - Широкий ремешок с пряжкой, - хмыкнула Диего, - чтобы подчеркнуть…
        Я вошёл в комнату и кашлянул в кулак:
        - Кхм…
        Все обернулись и посмотрели на меня чуть-чуть с раздражением. Хожу, видите ли, отвлекаю от важного.
        - Что-то случилось, Костя? - спросила Марья Алексевна.
        - Нет, всё в порядке. Заберу у вас на время Александру и Татьяну.
        Видя, что вся компания недовольно поджимает губы, я решил сразу пресечь возражения.
        - Часа на два, у девушек сейчас урок по Знакам.
        Для выразительности я слегка нахмурился. Ученицы даже не пискнули - подобрали юбки и рысцой поспешили к двери. Оставшиеся спорить не решились: влезать в учебный процесс себе дороже, знают уже.
        - Дамы, - я поклонился и тоже вышел из комнаты.
        Но не удержался и заглянул обратно:
        - На мой вкус, ленты будут изящнее смотреться.
        Диего, княгиня и Настасья Филипповна возмущённо обернулись, но я уже исчез.
        - Костя, ну хоть ты не влезай! - донёсся до меня крик Марьи Алексевны.
        Я усмехнулся и пошёл за ученицами.

* * *
        Александра и Таня ждали меня у лестницы на второй этаж.
        - Сегодня у нас занятие на свежем воздухе. Накиньте что-нибудь потеплее, там прохладно.
        Девицы бросились в прихожую одеваться. Но повёл я их не на парадное крыльцо, а к выходу на задний двор. Мы прошли по аллее вокруг озера, обогнули кусты сирени и очутились на самом краю парка. Дальше лежал большой луг, по которому осенью только в сапогах ходить.
        - Итак, - я окинул взглядом учениц, - вопрос первый: что с печью в мастерских?
        - Почти готово, Константин Платонович, - откликнулась Александра. - Мы хотели ещё раз проверить Печати и звать вас.
        Я кивнул - отлично, значит, после свадьбы этим и займёмся.
        - Вопрос второй, сударыни. Что вы собираетесь дарить молодожёнам?
        Обе девушки смутились и начали что-то мямлить. Похоже, увлёкшись нарядами, они совершенно об этом забыли.
        - Нехорошо, совсем нехорошо, - я покачал головой. - Скажите спасибо, что об этом подумал я. От вас двоих будет особенный подарок - магический фейерверк. Совместим, так сказать, вашу практику с пользой. Внимательно смотрим на меня и запоминаем.
        Я развернулся к ним спиной, вытащил из кобуры small wand и принялся чертить в воздухе связку Знаков. Такую штуку, хоть и достаточно простую, не найти ни в одном справочнике по магии. Это я её “выдумал”, подглядев эфирный рисунок у собственного Таланта. Законный повод для гордости: новая связка Знаков - это практически готовая магистерская диссертация.
        Законченный рисунок вспыхнул и выстрелил в небо струями фейерверка, взорвавшись над головой куполом из красных искр.
        - Всё понятно?
        Александра и Таня часто закивали.
        - Тогда вперёд, пробуйте.
        Они вооружились “близнецами” small wand’ами и начали рисовать. Рыжая справилась первой, запустив в тёмные небеса красные “цветы”.
        - Отлично!
        Таня провозилась ещё две минуты, выписывая загогулины. Бух! Огненные искры рассыпались и над ней.
        - Повторите ещё раз, сударыни.
        - Константин Платонович, - несмело обратилась ко мне Таня, - можно спросить?
        - Угу.
        - Я правильно поняла, что если вот здесь загогулину сделать в другую сторону, то искры получатся другого цвета?
        Опа, какой неожиданный вопрос! Если честно, я и сам не знал ответа - над этой связкой мне экспериментировать было некогда.
        - Давай проверим.
        Я поднял small wand и быстро накидал Знаки.
        Вжжжиих! В сгущающуюся темноту ушла зелёная “ракета” и расцвела лепестками хризантемы.
        Таня вскрикнула и захлопала в ладоши. А я поставил себе “зарубку” на память - у орки определённо интуитивное понимание символов. Вот так, с ходу, определить, какая часть фигуры влияет на цвет, - это серьёзно. Такие способности надо развивать однозначно.
        Александра ревниво покосилась на Таню и тоже задумалась, вычерчивая перед собой в воздухе связку, но не наполняя её эфиром.
        - Константин Платонович! - рыжая повернулась ко мне. - А можно попробовать эту загогулину под другими углами делать?
        Я кивнул - пусть экспериментирует. Но на всякий случай призвал Анубиса и приготовил магический щит. Если что-то пойдёт не так, можно будет прикрыть рыжую от результатов неудачной ворожбы.
        Через час в арсенале моих учениц были шесть цветов, разной степени насыщенности. Только фиолетовый никак не давался им в руки. С формой “цветка” мы тоже поэкспериментировали, и опять по наитию Тани. У девочки без сомнения потрясающая интуиция. А у рыжей способности к экспресс-черчению Знаков. Если их приучить работать в паре, они способны на многое.
        - Можно ещё раз? - синхронно спросили меня девушки.
        - На сегодня хватит. Завтра днём посидите вдвоём и придумаете программу фейерверка.
        - Зачем? - рыжая скривилась. - И так красиво.
        - Если вы будете пускать фейерверки вразнобой, здешняя неискушённая публика будет в восторге. Но соревнование с придворными пиромантами вы проиграете.
        - Придворными? - разом ахнули они. - Мы едем в столицу?!
        - Пока нет, - я хмыкнул, - но заготовки надо делать уже сейчас. Кто знает, какой случай подвернётся. А теперь домой, ужинать и спать.

* * *
        Меня разбудила Таня. Девушка припала к моим губам долгим поцелуем, но только я потянулся её обнять, как она отстранилась.
        - Константин Платонович, - позвала орка шёпотом, - к нам кто-то едет.
        Я потёр глаза и сел на кровати. За окном стоял хмурый осенний рассвет, а комнату освещала только свеча на столе.
        - Кто?
        - Не знаю. Карета незнакомая, да и темно там, не разглядеть.
        Вскочив, я принялся одеваться. Таня не спешила уходить, украдкой разглядывая меня.
        - А ты чего в такую рань не спишь?
        Орка смутилась.
        - Тренировалась, Константин Платонович. Сашка вон быстрее меня рисует и Знаков больше помнит.
        Ёшки-матрёшки, если бы у каждого ученика была такая настойчивость, как у Тани, мы бы уже в золотом веке жили.
        - Идём, - я застегнул камзол, - посмотрим, что за ранняя пташка к нам прилетела.
        Случайно брошенная фраза оказалась пророчески верной. Когда мы вышли на крыльцо, карета уже стояла во дворе, а гости уже выгрузились.
        Их было четверо. Два коренастых орка, больше похожих на грузчиков. Мужчина, показавшийся мне в сумерках смутно знакомым. И девушка - в дорожном платье, шляпе с широкими полями, пальцы унизаны золотыми перстнями. Она сидела в кресле с высокой спинкой и пристально смотрела на меня тёмными глазами. Не понимаю, зачем надо возить с собой эдакий трон?
        - Доброе утро, Константин Платонович.
        Мужчина выступил вперёд и поклонился.
        - Козявкин?!
        - Да, ваше благородие. Разрешите вам представить - княжна Тамара Георгивна, дочь генерал-майора, князя Георгия Давидовича Вахвахова.
        Я подошёл ближе и поклонился.
        - Рад видеть вас, ваше сиятельство.
        Она протянула руку для поцелуя. Ладонь была узкая, бледная, пахнущая травяным настоем.
        - Ваше предложение, - голос у неё был слегка резкий, с хрипотцой, - меня заинтересовало. Я решила лично приехать и обсудить.
        - На улице прохладно, ваше сиятельство. Пройдёмте в дом и поговорим о делах.
        В тёмно-карих, почти чёрных глазах мелькнула злая усмешка.
        - К несчастью, я не могу исполнить вашей просьбы буквально, сударь.
        Орки, похожие на носильщиков, ими и оказались. Они подняли с земли две длинные палки, зацепили их крючками на боках кресла и подняли княжну, будто в паланкине.
        - Вы же не возражаете, если меня отнесут? - она говорила, будто насмехаясь надо мной, но в голосе чувствовалась горечь.
        Носильщики двинулись к крыльцу, а ко мне подскочил Козявкин и, встав на цыпочки, зашептал:
        - Такое горе, Константин Платонович, такое горе. Княжна не ходит уже семь лет. Бедняжка так страдает, почти не покидает дом. Прошу вас, не обращайте внимание на её колкости, она не желает никого обидеть. Пожалейте девочку…
        Я отмахнулся от купца и пошёл догонять княжну. Вот чего я не собирался делать, так это жалеть - судя по характеру, “девочке” не нужна моя жалость. И что-то мне подсказывает, что приехала она не только за механической лошадью.

* * *
        Княжна отказалась завтракать и потребовала конфиденциального разговора. Пришлось носильщикам поднимать кресло по лестнице на второй этаж. Но они даже не пикнули, гулко топая по ступенькам.
        Она была старше, чем мне показалось на улице. Яркие магические свечи в моём кабинете высветили резкие черты - нос с горбинкой, высокие скулы, узкие губы. Шляпу сменил платок, укрывший волосы и сделавший её похожей на монашку. Я бы дал ей лет двадцать пять или даже двадцать семь. И только хрупкое телосложение придавало княжне совсем юный вид.
        Вокруг княжны уже хлопотала Настасья Филипповна. Укрыла ей ноги пледом, сунула в руки чашку с горячем чаем, принесла какие-то ватрушки. Девушка сначала ощетинилась, как ёж, но скоро оттаяла и даже улыбнулась ключнице.
        Я сел за стол напротив и взял чашку с кофием. Не будем торопиться - она сама всё расскажет, за этим и приехала.
        Настасья Филипповна ушла, а Таня тенью стояла за моей спиной. Княжна метнула в девушку взгляд.
        - Ваша служанка будет слушать наш разговор?
        - Это моя доверенная ученица. Думаю, она знает обо мне даже больше, чем я сам.
        Княжна поджала губы. Несколько минут молчала, пока наконец не выдержала:
        - Вы не хотите спросить меня, зачем я приехала лично?
        - Ваше сиятельство…
        Она скривилась.
        - Называйте меня по имени-отчеству, и без вас полно, кому вашсиятельствовать.
        - Тамара Георгиевна, мне нет нужды гадать и спрашивать, вы сами скажете, это же ваш интерес.
        Девушка фыркнула.
        - Вы совершенно не галантный кавалер.
        Я развёл руками.
        - Простите, Тамара Георгиевна. И без меня полно дамских угодников, я предпочитаю заниматься другими делами.
        - Например, первым в России делать механических лошадей.
        - Да, и их тоже.
        - Зачем вам моя птица?
        - Из научного интереса.
        - Разберёте и посмотрите, как она устроена?
        - Может быть.
        Княжна махнула рукой Тане:
        - Девочка, позови моего Козявкина. Пусть принесёт клетку.
        Таня даже не шелохнулась, пока я не кивнул, разрешая выполнить просьбу. Княжна проводила орку до двери взглядом и бросила мне:
        - Ваша любовница?
        - Тамара Георгиевна, вы всегда такая…
        - Беспардонная? - княжна посмотрела на меня с вызовом.
        - Прямая. Как удар стилетом, я бы сказал.
        Она рассмеялась.
        - Хорошее сравнение, мне нравится. Да, всегда, Константин Платонович. Я не могу ходить, не могу танцевать, не могу сама дойти до уборной. Мне остаётся только коллекционировать механические диковинки, пытаться не спиться и остроумно колоть собеседников, постоянно меня жалеющих.
        Чашка княжны опустела. Она хотела поставить её на стол, но кресло стояло слишком далеко. Я встал и без улыбки забрал чашку.
        - Дома у меня кресло Сервьера, - княжна дёрнула уголком рта, - на колёсиках. С ним я не чувствую себя такой беспомощной, но его не возьмёшь в дорогу.
        Дверь открылась. Вошёл Козявкин, на вытянутых руках неся птичью клетку, закрытую платком. Таня проскользнула вслед за ним и вернулась на своё место за моим стулом.
        Княжна откинулась в кресле, улыбаясь с хитринкой.
        - Механическая птица, Константин Платонович, как вы и хотели. Прошу, возьмите, она ваша.
        Козявкин поставил клетку на стол, сдёрнул платок и тут же испарился из комнаты. Эк его княжна выдрессировала!
        Я склонился над клеткой. Точно, птичка, золотой скворец. Вот ключик, которым заводится конструкция, торчит сбоку. Магическим зрением я пробежался по механизму. Нет, никакой магии, Знаков и Печатей, только шестерёнки и пружины. Бесполезная для меня игрушка, только Прохору отдать для забавы.
        - Вы разочарованы, Константин Платонович?
        Взгляд княжны буравил, как острое шило. Меня кольнула догадка - она знала, что я хочу получить магодвижитель, и специально привезла чисто механическую птицу. Вот зараза!
        Неожиданно девушка подалась вперёд, держась за подлокотники.
        - Я знаю, что вам нужно, Константин Платонович, и у меня оно есть. Хотите выслушать моё предложение?
        Глава 39 - Шар и колеса
        Не ожидал такой хитрости от княжны, честное слово. Всё-таки её физическая немощь пробудила во мне сочувствие и заставила воспринимать как “несчастную девочку”. А это хищник не хуже той крокодилы, которая в рассказах моих крепостных уже достигла десятиметрового размера.
        - Слушаю ваше предложение внимательно.
        Я улыбнулся ей открыто и спокойно. Это мы ещё посмотрим, что она там напридумывала. Ни под какую грязную работу, интриги и прочие пакости я подписываться не собираюсь.
        Княжна улыбнулась в ответ, немного нервно.
        - Двадцать лет назад придворный маг австрийской императрицы Елизаветы Вольфенбюттельской сделал для неё специальное кресло на колёсах. Вроде маленького экипажа, в который впрягали особую механическую лошадь. Маленькую, размером с пони. Императрица с трудом ходила и часто пользовалась этим креслом.
        - И вы хотите…
        - Чтобы вы повторили это изобретение. Только лошадь пусть будет ещё меньше, размером с собаку. У меня, знаете ли, не дворец, а обычный особняк.
        Она облизнула губы.
        - А взамен я отдам вам дневники Иоганна Бернулли.
        От удивления я закашлялся.
        - Дневники? Того самого? Великого механика и деланного мага?
        - Да, того самого, отца Даниила Бернулли, ректора Базельского университета - княжна усмехнулась. - Не оригиналы, естественно, а копии. Очень хорошие копии.
        - Но ведь сын никогда не разрешал…
        - Их сняли тайно, подкупив слугу.
        - Почему вы не заказали такое кресло в Европе?
        Губы княжны сердито сжались.
        - Вы думаете, я не пробовала? Они все отказались! Сделать кресло для калеки ниже их достоинства, видите ли. А маленькая лошадка - повод для насмешек!
        Девушка ударила кулаком по подлокотнику.
        - Скоты! Две трети даже не удосужились ответить на мои письма. А из ответивших одна половина посмеялась, а другая запросила несусветные суммы. Триста тысяч талеров золотом!
        На глазах княжны выступили злые слёзы.
        - Никто не захотел мне помочь! Никто!
        Не скатиться в истерику ей неожиданно помогла Таня. Она подошла к княжне, присела рядом на корточки, погладила по руке и протянула платок.
        - Не плачьте, Тамара Георгиевна. Всё будет хорошо, Константин Платонович вам поможет. Честное слово, он настоящий волшебник, он всё может!
        Княжна яростно сверкнула на неё глазами, но не сказала ни слова и не стала отталкивать.
        Я сложил руки перед собой, смотрел на девушку и думал. Про дневники Бернулли ходили самые разные слухи: от описания тайных Знаков, до секрета философского камня. Впрочем, сын великого механика, сам известный учёный, объявил, что в дневниках только личные сведения, и отказался их демонстрировать. Если это не подделка, наверняка там найдётся много интересного. Впрочем, для меня дневники не сильно важны.
        Сделать для несчастной калеки средство передвижения не так уж и сложно. Нет, никакой маленькой лошади, это несусветная глупость. Есть идеи интереснее и гораздо легче реализуемые. Вот только крылся в них один неприятный подводный камень. С помощью Знаков и Печатей невозможно сделать “мотор”, вращающий колёса. Сколько ни пытались придумать связки для этого, ничего не получилось. Зато у меня была на примете забавная идейка, подсмотренная у кого-то из сорбоннских профессоров.
        - Константин Платонович, так вы…
        - Я помогу вам. Причём сделаю это сегодня же.
        Княжна захлопала глазами.
        - Таня, позови носильщиков Тамары Георгиевны и проводи её в компанию к Марье Алексевне, - я встал. - Надеюсь, вам понравится компания моих домочадцев.
        - Я не хо…
        - Тамара Георгиевна, мне понадобится ваше кресло. Но внизу есть отличный диван, уверен, вам будет на нём удобно.
        Княжна собралась было возразить. Но, строго посмотрев на неё, я дал понять - хочет помощи, пусть слушается. Так что она насупилась, но кивнула.
        Через десять минут орки-носильщики внесли княжну в “ателье” и осторожно пересадили на диван. Она сердито и настороженно смотрела на окруживших её женщин, будто дикая кошка.
        Я шепнул пару слов Марье Алексевне, жестом приказал носильщикам нести кресло за мной и пошёл в кузницу.

* * *
        Прохор с радостью ухватился за возможность соорудить новый механизм.
        - Колёса возьмём те, от сломанных дрожек.
        - Точно, барин, - кузнец важно кивнул, - по размеру как раз.
        - Передние надо ставить маленькие, вот такого размера, поворачивающиеся.
        На фанерном щите я мелом изобразил чертёж.
        - Здесь протянем вот такую штуку.
        - Металлический пруток?
        - Точно. И согнуть его, как нарисовал.
        Мы подробно обсудили с Прохором конструкцию, и он взялся за дело. А я вернулся к себе в кабинет, чтобы обдумать магическую часть.
        Движитель я сделал на основе хрустальной призмы. Пришлось разорить один из “лошадиных” комплектов, но для хорошего человека не жалко. Схему движения я вычертил по наитию, а над “входящим” задумался. Какой должен быть орган управления инвалидной коляски? Ручка? Джойстик? Руль? Нет, с ними придётся выписывать сложные связки, а отзываться они станут плохо. Надо что-то проще, и в то же время интуитивно понятное. Чтобы раз - и кресло покатилось…
        Идея пришла в голову внезапно. Покатилась! Я выскочил из кабинета и помчался в правое крыло. В самом конце коридора располагалась “курительная” - просторная комната с креслами и бильярдным столом. Курить здесь было некому, а вот Киж с Бобровым иногда стучали шарами. Мертвец регулярно проигрывал, ругался и грозился взять реванш. Я схватил один из бильярдных шаров и поспешил обратно. Простите, друзья, но вам придётся обходиться без него.
        Над шаром я провёл долгую кропотливую операцию - нанёс на поверхность множество мелких Знаков. Однако, магический колобок получился! Если смотреть на него магическим зрением, шар казался древним ужасным артефактом. Хотя ничего опасного в нём не было.
        Я вернулся в кузницу, но рановато. Прохор всё ещё возился с креслом, устанавливая колёса и налаживая механизм под сиденьем. Честно говоря, конструкция вышла смешная - ось больших колёс была хитро изогнута, чтобы получилось две “педали”. И крутить их должны две небольшие механические ноги.
        Мне стало грустно: не видать этому миру ни нормальных паровозов, ни гоночных болидов. Паровые машины и двигатели внутреннего сгорания всегда будут проигрывать магическим движителям, и их просто не изобретут. Разве как диковинку, не более. А деланной магией гораздо проще создавать шагающие машины. Так что готов поспорить: первые аналоги паровозов в этом мире будут громадными шагоходами без колёс.
        - Готово, барин!
        Прохор вытер руки от смазки ветошью. Он довольно щурился, разглядывая дело своих рук.
        - Вот здесь, в подлокотнике, прорежь отверстие под этот шар.
        - Дырку-то?
        - Отверстие, Прохор. Дырка, это когда карман порвался, а здесь отверстие.
        Кузнец почесал в затылке.
        - Эк вы, барин, мудро выражаетесь. Дырка, она и есть дырка.
        Он быстро выпилил круглое окошко в широком подлокотнике. Сверху вставил зачарованный бильярдный шар, а снизу закрепил хрустальную призму. Оставалось нанести ещё несколько дополнительных знаков, и всё, готово!

* * *
        Я тихонько заглянул в комнату. Дамы сидели кружком, болтали, пили чай и ели пирожные. Княжна Вахвахова оттаяла, повеселела и что-то с жаром рассказывала Марье Алексевне. У неё даже румянец появился на бледных щеках, а глаза весело блестели. Хах, я и не сомневался, что эта компания сможет развеселить несчастную девицу.
        - Сударыни, - я вошёл в комнату, - не помешал?
        - Заходи, Костя, - Марья Алексевна махнула рукой, - мы как раз чаёвничать сели. Будешь с нами?
        - Боюсь, мне придётся вас немного отвлечь. Прохор, давай!
        Кузнец вкатил кресло и поставил в центре комнаты. Глаза княжны расширились. Остальные тоже удивлённо смотрели на диковинку.
        - Тамара Георгиевна, разрешите вам помочь.
        Я подошёл к княжне и осторожно взял её на руки. Она была очень лёгкой, будто ребёнок, и хрупкой, как фарфоровая ваза.
        - Садитесь, - я опустил её в кресло. - Удобно?
        - Вроде бы…
        - Видите шар? Осторожно проверните его вперёд.
        Княжна с опаской коснулась его указательным пальцем. И медленно толкнула белую сферу.
        Кресло чуть дёрнулось и проехало не больше дюйма.
        - Ай!
        Девушка взвизгнула. И тут же двинула шар ещё раз. И ещё, и ещё!
        Через пять минут по комнате носилось взад-вперёд кресло с хохочущей в голос княжной. В её взгляде плескалась лёгкая искорка безумия, впрочем неопасного.
        - Костя, ты настоящий волшебник, - шепнула мне Марья Алексевна.
        Я только пожал плечами: ерунда, любой опытный деланный маг сотворил бы что-то подобное. Вахваховой не надо было писать в Европу. Знаю я своих коллег - письма из “дикой” России они восприняли или как шутку, или как провокацию. Стоило отправить опытного поверенного, чтобы договориться лично и забрать заказ. Она получила бы подобное кресло уже давно.

* * *
        Княжна отказалась оставаться ночевать, заявив, что не хочет нас стеснять. Это было естественно - кресло она получила, а мы не были её близкими друзьями. Так что пусть едет домой.
        Я проводил её до кареты. Дамы мои тоже собирались, но княжна настояла, чтобы они не отвлекались от важных дел с нарядами, и попрощалась с ними в доме. Грузчики осторожно подняли девушку и усадили внутрь. А затем взялись грузить кресло.
        - Не сломайте! - чуть истерично прикрикнула на них княжна, выглядывая в открытую дверцу.
        - Мы с понятием, барыня, - пыхтели они, - разве ж не разумеем. Доедет в целости, не сумлевайтесь.
        Княжна сердито засопела и зашуршала внутри кареты, как огромная мышь. Через минуту она выглянула наружу и вложила мне в руки толстый бумажный пакет.
        - Это дневники, Константин Платонович. Деньги…
        - Не надо, - я улыбнулся ей, - дневников будет достаточно. Приезжайте ко мне через год, чтобы подновить знаки.
        Она кивнула.
        - Хорошо, пусть будет так. Константин Платонович, подойдите поближе.
        Девушка наклонилась и перешла на шёпот:
        - Я знаю, вы ведёте дела с князем Голицыным. Не сочтите меня за интриганку, но вы должны знать. Он страшный человек.
        На её лице мелькнуло выражение ненависти.
        - Страшный, жестокий и злопамятный. Не спорьте! Я знаю, о чём говорю. К моему увечью и гибели моей матери он имел самое прямое отношение.
        Она протянула руку и приложила палец к моим губам.
        - Не спорьте, это не бред “бедной девочки”, у меня есть все доказательства. Отцу запретили мстить и выплатили виру, дело уладила сама императрица. Но я не мой отец.
        Наклонившись ещё ниже, почти касаясь моего лица, она прошептала:
        - Я знаю Голицына, однажды он и вас захочет сожрать. Приходите ко мне, и я с удовольствием помогу вам отомстить.
        У меня даже в горле запершило от таких заявлений. Чтобы не спорить с девушкой на такую скользкую тему, я просто кивнул.
        Она помолчала несколько коротких мгновений, не спеша отодвигаться от меня, и прищурилась.
        - Ах да, ещё одно.
        Без предупреждения она резко подалась вперёд и впилась в меня поцелуем. В нём смешались страсть, одиночество и нерастраченная нежность.
        Это длилось недолго. Также неожиданно княжна отстранилась и посмотрела на меня с высокомерным превосходством.
        - Это мой вам подарок. - Голос девушки был хриплым, будто от волнения. - Чтобы вы поняли разницу между поцелуем настоящей дворянки и вашей любовницы-простолюдинки.
        Я поклонился.
        - Благодарю, ваша светлость.
        Она задрала нос, крикнула: “Поехали!” и захлопнула дверцу. Козявкин, лично правивший каретой, щёлкнул вожжами.
        Помахав княжне рукой, я вздохнул. Ох уж эти женщины! Безумно сложно разобраться, что у них происходит в голове. А ещё сложнее находиться под их перекрёстным огнём - я чувствовал, как мне спину жжёт чей-то ревнивый взгляд. Таня? Я обернулся и никого не увидел. Только в окне гостиной мелькнули кудри, огненно рыжие.
        Глава 40 - Ксюшка
        На мой вкус, идеальный праздник должен быть неспешным. Хорошо выспаться, встать, не торопясь собраться и поехать на торжество. Чтобы никто не бегал с выпученными глазами, не голосил на весь дом: “Помялось!”, не метался по гостиной с раскалённым утюгом в руке, не кричал: “Опоздаем!” - и не говорил: “Костя, мы уже почти собрались. Вот ещё десять минуточек” - каждые полчаса. Но моим мнением, как должна быть устроена Вселенная, никто при создании мира не интересовался, так что я расслабился и старался не смеяться, глядя на суету и панические пробежки по гостиной.
        И всё же нам удалось выехать на свадьбу почти вовремя. Но всю дорогу Александра и Таня нервничали, что мы опаздываем.
        - Спокойно, девочки, - умудрённая опытом Марья Алексевна только отмахивалась, - вот увидите, нам ещё и ждать придётся.
        Княгиня как в воду глядела. В Добрятниково происходило то же самое, что и у нас часом ранее. Беготня, крики, вопли, запах прожжённой утюгом ткани. Только масштаб бедствия был побольше в силу многочисленности семейства.
        Дамы сразу же включились в общий кавардак, приняв самое деятельное участие. А я по стеночке, чтобы не снесли пробегающие мимо рыжие девицы, стал искать спокойный уголок.
        Ага, прямо сейчас! Единственное спокойное место - кресло за фикусом, было занято. Там сидел печальный Добрятников и сквозь листья наблюдал за сборами своего семейства.
        - Константин Платонович! - он страшно обрадовался, увидев меня. - Присаживайтесь вот здесь, на банкетке. Представляете, а ведь я специально разбудил всех засветло, чтобы не торопиться.
        Мимо пробежала служанка сразу с двумя утюгами в руках.
        - Нет, здесь нам не дадут отсидеться, - Добрятников перекрестился. - Идёмте, я только вас и ждал.
        Перебежками, уклоняясь от дочерей, он двинулся к лестнице на второй этаж. Ну и я за ним, тихонько посмеиваясь над ситуацией.

* * *
        Добрятников привёл меня в небольшую уютную гостиную. Ковры, низкие диванчики, столик с закусками, в углу шкаф с книгами.
        - Проходите, Константин Платонович, здесь вас никто не будет беспокоить, - он вздохнул с некоторой завистью. - Пока венчание, пока приедем обратно, можете даже вздремнуть.
        Кроме нас в комнате обнаружился ещё один человек, вернее сказать орк. На пуфике возле окна дремал старичок: морщинистое лицо, на затылке жидкие седые волосы, завязанные в хвостик. А его костюм вышел из моды лет тридцать назад, не меньше.
        - Это Ксенофонт Иванович, - шёпотом пояснил Добрятников. - Он тоже здесь побудет. Ноги старика уже не держат, не выстоит всю службу в храме. Не беспокойтесь, он неразговорчивый, тихий.
        Старичок на наше появление никак не отреагировал, продолжая мирно дремать. Вот и отлично, может, и я отдохну от слишком беспокойного утра.
        - Если что-то понадобится, вон там звонок для вызова прислуги, - Добрятников огляделся, будто ища предлог остаться здесь вместе со мной, и ещё раз вздохнул: - Побегу, Константин Платонович. А то мои девчонки никогда не соберутся.
        Он прикрыл за собой дверь, а я прошёлся по комнате. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить старика. Но стоило мне подойти к столику с закусками, как за спиной раздался голос:
        - Молодой человек, а не желаете дерябнуть по маленькой?
        Я обернулся. Старик, минуту назад спавший, теперь смотрел на меня с огоньком во взгляде, бодрый и улыбающийся.
        - Если только по маленькой.
        - Да большой у меня и нет.
        Хитро подмигнув, старичок вытащил из кармана плоскую фляжку. Встал и заспешил ко мне.
        - Там рюмочки были, посмотрите. Да-да, за вазочкой с икрой. Нашли? Ставьте сюда, я накапаю по чуть-чуть. Хорошо, что вы пришли, молодой человек. Я, знаете ли, терпеть не могу употреблять в одиночестве. Право слово, глушить горькую в одиночку только иностранцы могут, вольнодумцы да попавшие в государственную немилость. А ежели ты человек русский, да служилый, да мыслей дурных не имеешь, будь добр к питию подойти со всей ответственностью.
        Мы выпили по рюмочке и закусили холодной осетриной. Быстро прожевав, старичок продолжил болтать.
        - Вот теперь и познакомиться можно. Ксенофонт Иванович, - он протянул мне руку, - усадебка моя Папулино, может, слышали? По дороге на Муром стоит. Будете проезжать, милости просим, всегда рад.
        - Константин Платонович, - представился я, - из Злобино.
        - А, так вы тот самый! Как же, как же, премного наслышан, - он усмехнулся. - С канделябрами это вы здорово придумали.
        - Ксенофонт Иванович, а вы служили? Выправка у вас военная.
        Старик гордо задрал нос и выпятил грудь.
        - Да-с, служил, не без этого. Капитан второго ранга в отставке. Да-с, давно уже в отставочку вышел, лет тридцать, почитай. Как при Втором Петруше флот сгнил, так и вышел.
        Покачав головой, он разлил по второй. Мы выпили, и старика понесло в воспоминания и хвастовство.
        - Какой флот при Петре Великом был! Какие корабли строили! Все нас боялись, никто и слова пикнуть не смел. Только выйдет походным ордером, так эти кильки дохлые по своим портам разбегаются. Какой флот! А как Меншикова-то в ссылку отправили, так всё, пропали корабли. Потом, конечно, опомнились, при Анне Иоанновне, да поздновато. Кому строить-то? Мастеров не осталось, только из-за границы приглашать. Нет, не тот нынче флот, совсем не тот.
        - А своих мастеров не учат?
        - Те, что корпус закладывают, ещё так на так, - старичок поморщился, - могут что-то. А вот магов деланных-то нетути! Там ведь и на борт положить рисунок мажеский, да на паруса, да на пушки. А иностранцы едут неохотно, да не слишком умелые.
        - Ксенофонт Иванович, а Петербургская академия наук? Там же учат магов, разве нет?
        - Да что там учат! Тьфу, одних лодырей берут. А тех, что возьмут, учить некому, - он махнул рукой. - Вот, скажем, и выучат кого, пусть и по-дрянному. Так первым делом их на заводы казённые сманивают. Да в армию пушки ладить. А для корабельных дел и не остаётся. Да-с, Константин Платонович. Прошлым годом ездил я на верфи в Петербург, приглашали друзья старые. Так одни немцы работают, а наших и нет. А немец что? Ходит, голову задрав, учёностью своей тычет и всё “нихт” да “нихт”. Лишний раз палец о палец не ударит.
        Старик от двух рюмочек осоловел, и язык у него стал заплетаться. Так что он попросил прощения, вернулся на свою банкетку и снова задремал. А я взял с полки “Санкт-Петербургские въдомости” за позапрошлый год, удобно устроился на диванчике и погрузился в чтение. Ничто так не успокаивает, как новости, уже ставшие историей.

* * *
        Однажды в Париже попал я на свадьбу какого-то буржуа. С парой знакомых студентов мы затесались среди гостей, чтобы развлечься и заодно бесплатно поесть. Так вот провинциальная дворянская свадьба от того праздника мало чем отличается . Столы, гости, несколько перемен блюд, здравницы, нескончаемые бутылки, танцы, хихикающая молодёжь по углам, местные солидные люди кучкуются для разговоров о политике. Даже упившийся в зюзю родственник нашёлся, пытающийся объяснить жениху, что тот зря женится. Только в Париже молодожён сам дал ему по роже, а здесь родственника культурно вывели на улицу, чтобы освежился.
        Большая часть приглашённых была мне незнакома, и вся эта орава подходила ко мне представиться. Одни просто хотели на меня посмотреть, другие пытались заинтересовать дочерьми на выданье, третьи рассказывали о своих “гениальных” прожектах и предлагали войти в долю. А четвёртые жаждали со мной выпить, обязательно до дна, а к третьему часу застолья ещё и на брудершафт. Я увиливал от такого “счастья” как мог и старался не слишком улыбаться девицам, вознамерившимся меня захомутать.
        Марья Алексевна тоже не скучала, собрав вокруг себя дамский кружок. Таня, Александра, Бобров и Диего ворвались в танцы и развлекались на всю катушку. А уж Киж, галантный и обворожительный, только и делал, что менял партнёрш, танцевал и любезничал с дамами всех возрастов. Кстати, Диего была сегодня в платье, а не мужском наряде, и оказалась прелесть как хороша. Даже не верилось, что эта грациозная сударыня умеет ругаться, словно сапожник, и командовать на тренировках.
        Я тоже, когда мне надоедали прилипчивые собеседники, отправлялся в танцевальный зал и растворялся среди толпы - удобный предлог, чтобы оторваться от преследования. Пожалуй, быть местной знаменитостью слишком утомительно.
        - Константин Платонович, - рядом со мной возник обеспокоенный Киж, - вы не чувствуете?
        - Ммм?
        - Будто напряжение вокруг, - он провёл рукой перед собой, - как перед дракой.
        Я прислушался к окружающему пространству.
        - Нет, ничего не вижу подозрительного.
        Мертвец напряжённо посмотрел по сторонам и нахмурился ещё больше.
        - Если не возражаете, я пока побуду рядом с вами. Не нравится мне, очень не нравится.
        Он встал за моим плечом и принялся так грозно зыркать по сторонам, что поток желающих со мной поговорить прекратился сам собой. Вот! В следующий раз сразу прикажу ему быть рядом и отпугивать народ.
        Через некоторое время и у меня появилось плохое предчувствие. Под ложечкой засосало, волосы на руках встали дыбом, а по спине побежали мурашки. Да что же это такое?! Кто здесь хочет устроить тарарам?
        Я оглянулся с тем же хмурым выражением на лице, как и у Кижа. Народу вокруг стало ещё меньше, и я разглядел тонкие ниточки эфира, струящиеся через комнату.
        - Идём, - кинул я Кижу и пошёл по следу.
        Тонкие эфирные линии текли в одном направлении, скручиваясь между собой. И чем ближе я подходил к их цели, тем сильнее они свивались вместе, превращаясь в толстые канаты. Никогда такого не видел!
        - Костя, - ко мне подскочила Диего, - что-то происходит!
        - Вижу. Это где-то там.
        Уже втроём мы кинулись через гостиную, где сидела Марья Алексевна с какими-то женщинами, прошли по тёмному коридорчику и вынырнули на свет в небольшой комнате. Ага, похоже, здесь у Добрятниковых маленькая библиотека: полки с книгами, на стене висят лосиные рога и ружья, письменный стол.
        В дальнем углу на кресле сидела младшая Добрятникова. Ксюшка болтала ногами, недостающими до пола, и переодевала платье кукле.
        - Вы, сударыня, очень неаккуратно сидели за столом, - выговаривала она игрушке. - Где это видано, чтобы приличная девица обляпала платье вишнёвым вареньем? И не надо указывать на меня. Я, сударыня, быстро стёрла салфеткой, а у вас расплылось пятно. Что на это скажет мама?
        Я моргнул. Раз, другой. Ничего не понимаю - эфир стекался именно к девочке.
        - Дядя Костя? - она увидела меня и улыбнулась. - А вы видели…
        Мир вокруг вздрогнул, словно произошло землетрясение.
        Эфир, словно клубок живых змей, закружил вокруг девочки, превращаясь в тёмную бездонную воронку. Ксюшка застыла на месте с открытым ртом и расширенными от ужаса глазами.
        Кижа выбросило из комнаты, как сбитую кеглю. А мне вдарило под дых, будто кузнечным молотом.
        - Костя, помогай! - Диего кинулась вперёд. - Это взрывная инициация Таланта! Да помоги же ты! Не удержу!
        С трудом глотая воздух, я бросился к испанке.
        - Надо отсечь эфир!
        Щит! Ещё один щит! Третий!
        Испанка пыталась сделать то же самое, закрывая девочку с другой стороны. И всё пропадало впустую - поток эфира такой, что прожигал щиты за несколько секунд.
        Боковым зрением я заметил движение. Покосился и обомлел - слева от меня стояла Марья Алексевна. Её древний могучий Талант снова появился и тоже включился в работу.
        Бумс! Очередной магический щит лопнул, и я тут же воткнул на его место новый. Но помогало слабо - мы втроём пытались сдержать наводнение, вычерпывая воду чайными чашками.
        Анубис зарычал на меня и толкнул в грудь. Да ты с ума сошёл, братец! Сунуться в самое пекло? Талант требовательно ударился в рёбра. Чёрт с тобой, давай попробуем! Всё равно ничего другое не помогает.
        Резким ударом Анубис разрубил передо мной завесу эфира. Я прыгнул в образовавшуюся дыру и подхватил на руки застывшую Ксюшку. Господи, что я творю? Если не получится, меня просто сожжёт, так что и хоронить будет нечего.
        От рыка Анубиса у меня задрожал пол под ногами. Талант выпустил щупальца силы наружу и принялся закукливать меня и девочку. Я закрыл глаза и сильнее прижал к груди ребёнка. Давай, Анубис, делай что должно.

* * *
        Анубис убрал кокон и, урча, свернулся в груди калачиком - напряжение эфира пропало, как и не было. Ксюшка лежала у меня на руках, только уже не застывшей статуей, а мирно сопела и спала без задних ног.
        - И этот человек говорит, что учится у меня, - за спиной фыркнула Диего. - Может, это мне в ученицы пойти?
        - Костя у нас такой, - Марья Алексевна подошла ко мне и погладила по голове, - полон сюрпризов.
        В комнате неожиданно стало шумно. Вбежал Добрятников с женой, что-то кричали, Марья Алексевна отвела их в сторону и долго втолковывала властным голосом. А я всё никак не мог прийти в себя, будто мешком по голове ушибленный. Наконец ко мне подошёл Добрятников, похлопал по плечу и забрал девочку.
        - На, выпей.
        Диего сунула мне в руку стакан, и я проглотил жидкость, не чувствуя вкуса.
        - Костя, ты должен взять её к себе, - тихо шепнула мне Марья Алексевна.
        - Кого?
        - А кого ты сейчас спасал?
        - Ксюшку? Зачем? У меня вон Александра с Таней есть, с ними бы справиться.
        - Пусть её Диего учит. Добрятниковы не потянут хорошего учителя. А девочка хоть и поздно проявилась, будет очень сильной. Диего, ты же согласишься?
        - Куда я денусь, - испанка засмеялась, - придётся.
        - Постойте, - я попытался возмутиться, - у меня по дому скоро сплошные рыжие ходить будут, прямо филиал Добрятниковых. Марья Алексевна, я…
        - Не спорь, а послушай, что я скажу. В тебе, дружок, княжеская кровь. Посмотри, как люди к тебе тянутся, - и года не прошло, а вокруг уже целая банда собралась. А с младшей рыжей так ещё лучше выходит - сам воспитаешь себе сильного мага. Да не телись ты, пока девочку какие-нибудь Голицыны не увели.
        - Пётр Петрович не согласится.
        Княгиня рассмеялась.
        - Я с ним поговорю, он ещё и благодарить будет. А ты собирайся, девочку надо увезти прямо сейчас.
        - Эээ…
        - Здесь слишком много народу, толпа может спровоцировать второй приступ. Хочешь ещё раз в пекло лезть?

* * *
        Пока Диего и Ксюшка садились в экипаж, Добрятников тряс мне руку.
        - Константин Платонович, я уж и не знаю, как вас благодарить! Вы столько для нашей семьи сделали. И старшая при вас, теперь и младшая…
        - Оставьте, Пётр Петрович, пустое. Это я у вас дочерей, почитай, ворую.
        - Ой, хоть всех забирайте, - он рассмеялся и тряхнул рыжими усами, - будете их сами замуж выдавать. Шучу, Константин Платонович, шучу. Спасибо, что спасли всех сегодня. А что взяли девочку на обучение, так и…
        Он покачал головой.
        - Вы настоящий дворянин, честный и благородный.
        Добрятников обнял меня, как сына, и поцеловал в обе щеки.
        - Благослови вас Бог!
        Прощание ещё немного затянулось, пока рыжие отец и мать шептались о чем-то с дочерью. Наконец мы все погрузились, оставили Добрятникова махать платочком нам вслед, и поехали.
        Ксюшка сидела грустная и вздыхала, глядя на Диего напротив.
        - Не надо печалиться, - шепнул я ей, - рядом будет сестра, и к родителям каждые выходные сможешь ездить.
        - Да нет, - она вздохнула ещё горше, - это ведь детство кончилось. Теперь учиться надо и баловаться нельзя.
        Я улыбнулся.
        - Мне тоже скучно быть всё время взрослым. Давай мы с тобой вместе баловаться будем? Когда никто не видит.
        Она часто закивала, сразу повеселев. Кинула взгляд на Диего, сидящую с закрытыми глазами, и спросила у меня, тоже шёпотом:
        - А тётя всегда такая строгая? Она сильно ругается?
        Ответить я не успел. Испанка открыла глаза и сказала:
        - Я всё слышу. Да, я очень строгая.
        - Очень-очень или просто очень?
        - Очень-очень-очень.
        - Хорошо, - рыжая девчонка заулыбалась. - А вы знаете, что девочек розгами нельзя пороть?
        - Кто тебе сказал?
        - Марья Алексевна. Она мне обещала, что только в угол поставит, если я шалить буду.
        Диего закатила глаза и выругалась на испанском. Ксюшка довольно зажмурилась, устроилась на сиденье поудобнее и стала тихонько что-то рассказывать кукле.
        Уже перед Злобино я разглядел за окном экипажа белые хлопья. Снег! Давненько я не видел настоящей русской зимы. Ксюшка и Диего спали, так что снег падал для меня одного. Я смотрел на летящие снежинки и чувствовал - у меня зима точно скучной не будет.
        Конец второго тома.
        Следующая книга по ссылке: