Рута Элина Гончарова
        Продолжение «Ведьмака» А. Сапковского.
        Прошло пять лет со дня свадьбы Геральта и Йеннифер. На свете почти уже совсем не осталось ведьмаков. И тут появилась молодая ведьмачка, Рута по прозвищу Белая Прядь, возникла из ниоткуда и сразу же завоевала огромную славу…
        Элина Гончарова
        Рута
        Продолжение «Ведьмака» А. Сапковского
        Глава 1
        Солнце уже почти село. Дорога шла вдоль леса. Кругом стрекотали кузнечики, щебетали птицы, но в воздухе чувствовалось приближение осени. Лето было жарким и каким-то не очень удачным для Лютика. Вообще, последнее время с ним творилось, что-то неладное.
        Пять лет прошло со свадьбы Геральта и Йеннифэр. С тех самых пор он их не видел и мало что слышал. В основном все говорили, что живут они счастливо и непременно умрут в один день.
        За это время он много путешествовал или лучше сказать скитался, пел, слагал баллады, волочился за девицами, в общем, все было, как всегда, но чего-то не хватало. Чего-то такого, сперва еле заметного, а со временем ставшего очень важным, но до сих пор неопределенным. Это «что-то» щемило, скулило и скребло когтями по сердцу, то доводило до бешенства, то превращалось в хандру. Какое-то, не проходящее чувство тоски и сожаления о чем-то не сделанном и не достигнутом.
        Пегас плелся, низко опустив голову. Он и раньше был не слишком резвым, а теперь стал совсем медлительным, да еще и упрямым, как осел. Но Лютик не за что на свете не хотел менять его на другую лошадь, все что так или иначе было связано с прошлым, поэт считал самым дорогим и неприкосновенным.
        Он довольно долго, как ему казалось, провел в Мариборе в обществе прелестной Мариетты, даже слишком долго, и когда герцог Флокс пригласил его выступать на свадьбе своей дочери в Хагге, поэт собрался и отбыл с такой поспешностью, что забыл даже попрощаться с милой.
        «Наверное, я старею, - думал Лютик, пытаясь пятками разбудить, почти задремавшего на ходу мерина, - или это, действительно, кризис среднего возраста, про который мне все уши прожужжала Мариетта. Конечно, я и раньше слышал о нем, но был уверен, что это чушь собачья, придуманная брошенными женами, а если и правда такое бывает, то лучше всего справляться с этой бедой в борделе. Бордель!!! Ну, конечно! Как доберусь до Хагги и отыграв на свадьбе, получу гонорар сразу же навещу „Веселых козочек“. Интересно, работает ли там Лепуся?».
        Воспоминания захватили его полностью, лицо расплылось в блаженной улыбке, но долго наслаждаться грезами не удалось. Мимо, галопом промчались двое всадников, оставив его глотать пыль. Откашлявшись и прочихавшись, он заметил вдалеке крыши халуп. Почуяв стойло, Пегас припустил таким быстрым шагом, на какой только был способен.
        Селение оказалось довольно большим, но постоялый двор долго искать не пришлось. Во дворе трактира копошились в грязной луже свиньи, дремала здоровенная серая собака, не обратившая ни какого внимания на вновь прибывшего посетителя. Страшно несло навозом, сортиром и чем-то подгорелым, амбре ударило в нос и отозвалось в желудке. Лютик поспешно слез с коня, привязал его к коновязи, к которой уже были привязаны две лошади, и вошел внутрь.
        В трактире было мрачно, в углу за столом сидели двое, явно те, которые обогнали поэта на тракте. Лютик сел за стол в противоположном углу и, заказав у подбежавшего трактирщика обед, украдкой принялся рассматривать посетителей.
        Лицом к нему сидел высокий мужчина с черной остроконечной бородкой, крупный нос с горбинкой и маленькие черные, как угли глазки, делали его похожим на большую хищную птицу. Он, что-то оживленно рассказывал своему собеседнику, барабаня при этом пальцами по столу. Второй был маленький и щуплый, сидел неподвижно, как изваяние и слушал. Лютик уже покончил с луковым супом и принялся за бифштекс, как сидящий к нему спиной человек обернулся, желая что-то сказать трактирщику и их глаза встретись.
        Среди тысячи глаз он узнал бы эти! Да что там - среди миллиона! Лютик чуть не подавился. На него смотрели фиолетовые глаза Йеннифэр, но лицо было совершенно не знакомым. И хотя лицо незнакомки оставалось не подвижным, было ясно, что он тоже узнан.
        Он готов был уже высказать вопрос вслух, как женщина глазами показала, что этого делать не надо. Чернобородый пристально наблюдал за ней. Женщина повернулась опять лицом к нему, и он, явно с нажимом начал ее расспрашивать, сверля при этом своими острыми, как буравчики глазами. Что она ему отвечала, Лютик не слышал, но было ясно, что не оправдывалась.
        Вскоре мужчина приказал хозяину трактира указать им комнаты. Когда они удалились в сопровождение дочери трактирщика, долговязой и рябой девки в засаленном и покрытом пятнами фартуке, Лютика, наконец, покинуло оцепенение. В голову полезли неприятные мысли.
        Вернувшаяся через несколько минут девка, сразу же направилась к столу за которым сидел поэт. Наклонившись к его лицу, подмигнув белесыми глазами и дыхнув чесноком, она сообщила заговорческим тоном:
        - Милсдарыня, что сидела вон тама, просили передать, что завтрева утром, хотят с вами говорить.
        Всю ночь Лютик провел без сна. Он ворочался с боку на бок на жесткой не свежей постели, и в голове рождались версии одна нелепее другой. Под утро утомленный он все же задремал и проснулся уже, когда солнце высоко стояло над крышей. Чертыхаясь и с трудом попав ногами в штанины, накинув рубашку, он стремглав спустился вниз. Дочь трактирщика ждала его с нетерпением, похоже было, что даже вымылась и причесалась по этому случаю.
        - Где, она? - закричал Лютик, беспомощно крутя головой.
        - Чаво вы так блажите, милсдарь? Уехала ваша мазелька, тю-тю… - нагло заявила девка, обиженно выпятив нижнюю губу.
        - А ну, отдай ему письмо Капка, а не то пройдуся вожжами по голой жопе! Стерва-баба, вся в мать! - пригрозил ей кулаком трактирщик.
        Бросив письмо на стол, девка фыркнула и убежала в кухню. Через секунду Лютик уже сидел в своей комнате и читал пахнущее сиренью и крыжовником письмо.
        «Дорогой, Лютик!
        Прости, что не смогла объяснить тебе все лично. Во-первых, у меня не было для этого возможности и времени, во-вторых, желания подробно отвечать на твои глупые вопросы.
        Отвечу в письме, только на некоторые из них.
        Что я здесь делаю? Куда, зачем и с кем направляюсь? И зачем иллюзия закрывает мое лицо? Тебе, уж поверь, лучше никогда не знать.
        Где сейчас и что с Геральтом? Я понятия не имею. Мы расстались с ним три месяца назад. Наша семейная жизнь закончилась тихо, спокойно и без скандалов. Почему? Вряд ли можно четко сформулировать причины. Мы так долго шли к нашему счастью, так мечтали о покое и тишине. И вот мы все это получили. Три года наслаждались друг другом и спокойствием. Цири иногда навещала нас, и все шло замечательно, но потом что-то нехорошее стало заползать в наш рай. Оно ползло и росло со скоростью улитки, и однажды я заметила тоску в глазах ведьмака. Он все чаще стал снимать свой ведьмачий меч со стены, начищать и размахивать им в саду, а я все дольше начала задерживаться в своей лаборатории. В общем, две деятельные натуры запертые в раю вскоре заскучали, порядком надоели друг другу и разошлись в разные стороны, возможно, на всегда, а возможно, на время. Кто знает?
        Прошу тебя, если ты встретишь когда-нибудь ведьмака, не говори, что видел меня, а письмо сожги. Так будет лучше для тебя же. И не трепись везде и всюду о том, что я тебе рассказала. Прощай. Йеннифэр.»
        Лютик несколько раз перечитал письмо, но новость о том, что чародейка и ведьмак расстались, все ни как не могла уложиться у него в голове. Но долго ломать голову ему было некогда, его ждали более важные дела. Он вспомнил о свадьбе в Хагге, о кризисе среднего возраста и о том, как с ним бороться. Собрался, позавтракал или лучше сказать пообедал и отправился в путь.

* * *
        До дуба объявлений или, как его еще называли «Древа познания добра и зла», оставалось чуть больше мили. Погода стояла чудесная. Повсюду кружили бабочки, пахло свежескошенной травой, все вокруг казалось совершенным, даже петляющая и уходящая за горизонт пыльная дорога. Именно дорога наполняла душу ведьмака несказанной радостью. Он соскучился по ней, истосковался за пять лет. Хотя в пути он пребывал с начала лета, щемящее чувство дороги не покидало его.
        За все это время найти работу ему посчастливилось только несколько раз, да и то довольно мелкую. Не то что бы страховидлов и упырей стало меньше, не то что бы ведьмаков стало больше, даже скорее наоборот, просто, так получалось, что он всегда оказывался не в том месте и не в то время.
        «Ой, надо же! - говорил, какой-нибудь очередной солтыс или староста, - вот если бы на парочку недель пораньше прибыли, тогда была бы работенка, а теперь уж порешили того говнюка, который детей воровал».
        Поэтому он решил, что гораздо больше шансов найти работу по объявлению на «дубе том» и таким образом опередить вездесущего коллегу.
        Плотва, рыжая кобылка, шла легко и мягко, была на редкость сообразительной и послушной. Давно у Геральта не было такой хорошей и подходящей ему лошади. Это был подарок Цири, а она знала толк в лошадях. Именно тогда ему до боли захотелось в дорогу, и именно тогда Йеннифэр прочитав его мысли, предложила расстаться.
        «Ох, Йен! Конечно же, я люблю тебя, - думал ведьмак, - но пять лет… пять долгих лет я сходил с ума. Сперва от любви к тебе, потом от счастья, потом от безделья и скуки. Ну, не могу я вести такой образ жизни! Хотя ты знаешь, как я старался. Ты была вечно занята в своей лаборатории, а я, зализав раны, пытался хоть чем-нибудь себя занять. То, что садовода, животновода и земледельца из меня не получится, стало ясно практически сразу. Оставалось только сидеть в кресле и читать, да еще учить местных мальчишек фехтовать. Бесполезный труд! Вряд ли их руки когда-нибудь будут держать настоящий меч, плуг и мотыга - вот их спутники жизни.
        Я много думал, и понял, что счастье не может быть однообразным, его постоянно надо обновлять. Тогда страшно устав я жаждал только покоя, теперь отдохнув для меня даже просто движение вперед уже огромная радость».
        Дуб, как обычно, пестрел всевозможными табличками. Больше всего было разноцветных объявлений предлагавших разные интимные услуги: предлагали себя женщины, мужчины, дети, а одно объявление, судя по содержанию, было написано собакой. Было очень много предложений взять деньги взаймы под очень маленькие проценты на очень длительный срок. Кто-то кого-то искал, кто-то что-то продавал, кому-то срочно требовалась услуга, которую кто-то срочно мог оказать.
        Ведьмаку понадобилось не много времени, что бы среди этой мишуры найти то, что интересовало его. На маленькой деревянной табличке, корявым почерком было нацарапано:
        «Очень нужон ведьмак. Завилося чудо. Оплата и хата будет. Староста Любош». На обратной стороне таблички была подробная инструкция, как и где, найти работодателя.
        Геральт сорвал объявление и, засунув за пазуху, продолжил поиски. Вскоре, нашлось еще одно объявление. На сей раз, в ведьмаке нуждался барон, он гарантировал хорошую оплату, стол и проживание. А внизу мелкими буквами была приписка, что, дескать, барону все равно, кто выполнит работу, но Рута по прозвищу Белая Прядь, была бы предпочтительней.
        «Интересно, с каких это пор женщины стали заниматься ведьмачеством? - подумал Геральт, засовывая табличку в карман, - И каким образом из этой Руты получилась ведьмачка? Не за что на свете не поверю, что бы старый Весимир возобновил „производство“ ведьмаков, да еще женского пола. Не одна девочка не в состоянии вынести испытания травами. А может, появился новый способ? Да! Похоже, многое изменилось за время моего отсутствия!
        Но так или иначе, уважаемая госпожа Белая Прядь, я первый нашел это послание, соответственно и работа будет моя, к тому же, думается мне, что именно эта шустрая дамочка, оставляла меня без заработка».
        Больше искать он не стал и, поскольку, табличка старосты, была найдена первой, то и работу эту ведьмак решил выполнить первой.

* * *
        Деревня Щучки, оказалась не большим, но аккуратным селением. Староста Любош, маленький, толстенький, совершенно лысый человечек, встретил ведьмака сдержано, по-деловому, но долго торговаться не стал, согласился на все, по всему было видно, что проблема довела его до отчаянья.
        - Завелся у нас этот гад ужо давно, но лиха от него не было большого. Так, пугивал людишек в лес зашедших, а последние время стали бабы, что помельче, да детишки пропадать. Намедни вот, загрыз подлюка, дочку кузнеца нашего. Нашли ее, как кролика разделанную, да чего болтать-то, сами глянуть извольте, вона во дворе лежит, схоронить хотели, да кузнец кудай-то запропал.
        Зрелище было, действительно, жутким. Девочка лет семи, была полностью изглодана, единственно, что осталось целым это голова. В широко раскрытых голубых глазенках застыл ужас, бледные, почти белые губы искривлены в страшной гримасе.
        Ведьмак тщательно исследовал тело. Такие отметины и укусы могли оставить довольно много известных ему чудовищ, но застрявший между ребер клок бурой шести, свидетельствовал о том, что это убийство совершил оборотень или вурдоволк.
        В первом случае, дело обещало быть не сложном, но во втором, работенка могла оказаться кропотливой. Бывает, что оборотень вовсе не плохой, даже добрый человек, но после своего перевоплощения он уже не может себя контролировать, так как и его сущность полностью перевоплощается. В состоянии волка он ведет себя, как волк, то есть убивает из-за голода и жажды крови или в целях самозащиты. Охотится на оборотня, все равно что охотится на волка, с той лишь разницей, что волк всегда волк, а оборотень вновь став человеком начинает чисто по-человечьи хитрить и заметать следы.
        Вурдоволк, он же аниот был нечто среднее между волком или другим зверем и человеком. В обличие человека или в обличие зверя он являл одну и ту же сущность. Обычно эта сущность представляла собой смесь звериной свирепости и совокупности многих человечьих пороков, среди которых первое место занимали коварство, жестокость, а порой и извращенная сексуальность. Убивала эта тварь с удовольствием, явно его растягивая, медленно мучая жертву и наслаждаясь ее страданиями. А поскольку в жестокости и изобретательности с человеком не может сравниться не одно животное в мире, в купе со звериной свирепостью и физическими способностями во сто крат превышающими человеческие, это давало такое существо, что оборотень по сравнению с ним казался маленьким ребенком. К тому же, в отличие от оборотня вурдоволк появлялся на свет не естественным путем, а с помощью заклинаний и снадобий, а исходным материалом служил, как раз только что родившийся щенок оборотня. Что же касается аниотов, то они были настолько редки, даже на своей родине в Зеррикании, что никто не знал, каким образом и из кого его можно было произвести, и
если вурдоволк после перевоплощения становился похож на огромного волка, то аниот, если верить книгам - на пятнистую дикую кошку, издающую ужасный, леденящий кровь, рык.
        На счету Геральта был не один десяток оборотней, а с вурдоволком знакомство было только по книгам хранящимся в Каэр Морхене.
        - Вот видите, милсдарь, что делается?! - Вывел из раздумий ведьмака, староста, - Эта тварюга уже девять человек сгрызла. Мож уже и десять, кузнеца-то целый день никто сыскать не может. А людишки, которые его видели, в смысле чудо это, толкуют, что зверюга эта лохматая, огромная на двух задних лапах не хуже, чем на четырех бегает.
        - Скажи-ка Любош, вот ты говорил, что сперва он никого не трогал, только пугал, а недавно начал нападать на людей. Как ты думаешь, с чем это связанно?
        - Точно сказать не могу, но болтают, что колдунья, что в нашем лесу в черной хате жила издохла, а засранец этот с ейной цепи сорвался и теперь бедокурит.
        - Где находится эта черная хата, и кто может туда проводить?
        - Провожатых, разумею, сыскать не получится. Боятся все, по хатам сидят. Ни кто в лес идти не захочет. А я лицо фицияльное, рисковать мне никак не можно. Лучше я вам путь туда на дощечке намалюю. Так, знаете, вернее всего будет.
        - Ладно, давай малюй, только попонятней, - усмехнулся ведьмак. - И поесть, да умыться с дороги было бы не плохо.
        Староста всплеснул руками, мол, как же это он забыл. Позвал жену, опрятно одетую, необъятную матрону, сказав ей принести воды и накормить гостя, сам принялся усердно царапать дощечку.
        Пообедав и проверив, есть ли у Плотвы вода и овес, ведьмак пешком отправился в лес. Схема нарисованная старостой была на столько точной, что найти черную хату было достаточно легко, не смотря на то что, находилась она в самой глуши.
        Изба стояла на небольшой лесной полянке, прижавшись задней частью к казавшейся сплошной стене леса. Бревна ее были черны от старости, кое-где на них белели пятна плесени. Крыша, покрытая полусгнившей соломой, зияла дырами. Изба стояла на высоких, деревянных сваях, так обычно строят дома в местах разлива рек, но тут в лесу такая постройка казалась лишенной всякого смысла. Походила она на огромное существо на высоких лапах, смотрящее двумя маленькими засаленными глазами-окнами.
        С трудом продираясь сквозь заросли малины, ведьмак обошел избу вокруг, но ни двери, ни лестницы так и не нашел. Под избой малинник был еще гуще, но пришлось лезть царапая руки и лицо. Дойдя до середины, он обнаружил небольшую дверцу в полу избы, когда он открыл ее ударом ножен, на него обрушилось облако пыли и старая веревочная лестница. Держа наготове меч, ведьмак осторожно поднялся внутрь.
        В избе стоял полумрак, свет попадал сюда только из дырявой крыши, окна же были настолько закопченными, что разглядеть через них улицу было не возможно. В носу щекотало от пыли и по ее слою, равномерно покрывающему все кругом, было ясно, что сюда очень давно никто не заходил. В углу избы стояла большая белая печь, каким образом она держалась на висячем полу, было загадкой. По стенам везде висели пучки трав, какие-то ковшики, котелки и сковородки. Между окнами располагался огромный котел, на дне его валялись высохшие веточки и корешки, и чьи-то маленькие белые косточки. Под ним из камня выложен очаг, но не дров ни углей в нем не было, скорее всего в нем горело магическое пламя.
        То, что здесь жила раньше колдунья было совершенно очевидно, а то, что на многочисленных стеклянных сосудах, аккуратно расставленных на стеллаже, и наполненных разного цвета жидкостями, приклеены бумажки с надписями на старшей речи и всеобщем языке, говорило, что ведьма была образована. Судя по надписям, склянки содержали всевозможные приворотные, отворотные, лечебные и успокоительные зелья, видимо местное население часто пользовалось услугами колдуньи. На самой нижней полке находились сосуды с одинакового цвета содержимым, и на них не оказалось никаких надписей.
        Рядом со стеллажом громоздился огромный, окованный чеканным железом сундук. Геральт осторожно поднял крышку, но кроме пыльного тряпья и трех женских портретов, там больше ничего не оказалось. Портреты были очень старые, покрытые паутинкой трещин, женщины на них настолько были похожи, что не оставалось сомнений, что они состояли в родственной связи. Все одинаково курносы и обладали неприятным выражением серо-зеленых глаз. Спрятав портреты обратно, и закрыв сундук, ведьмак тщательно осмотрел все углы, но ничего, кроме пыльной паутины в них не было.
        Убрав меч в ножны, он уже собирался спрыгнуть на землю, когда с улицы послышался хруст ломающихся под чьими-то шагами сухих веток. Бесшумно ведьмак залез на печь и высунув голову в дырявую крышу, огляделся. По поляне, шагах в двадцати от дома, медленно кралось существо, точно сошедшее с гравюр древних фолиантов. Выглядело оно, насколько страшно, настолько и нелепо. Шло оно на полусогнутых задних лапах, при этом, широко размахивая передними, сзади волочился длинный лохматый хвост. Огромная волчья башка, полностью нарушала всякие пропорции, на ней красовались, совсем не волчьи, растопыренные в разные стороны уши, а между ними произрастала длинная, вихрастая, совершенно не серьезная челочка. И если бы из-под нее не смотрели, горящие злобой, кроваво красные глаза, морду можно было бы назвать: глуповато-простодушной.
        Существо озиралось по сторонам и принюхивалось, потом остановилось, повело носом в сторону избы и резко повернув голову, уставилось на ведьмака. Сколько Геральту потребовалось времени спрыгнуть с печи и втянуть внутрь веревочную лестницу, столько и зверю преодолеть расстояние до дома, да еще проложить себе дорогу в малиннике и оказаться под дверцей в полу. Страшно рыча и брызжа слюной вурдоволк, тщетно пытался запрыгнуть в хату. Узкий проем не позволял даже зацепиться лапами за край пола. Ведьмаку стало ясно, почему вход был расположен именно так, а не иначе.
        Сделав несколько, не увенчавшихся успехом попыток, зверюга явно утомилась и уселась, задрав голову, отчетливо пролаяла:
        - Сво-ло-чь!
        - Ну, надо же! Ты еще и разговариваешь! - усмехнулся ведьмак, присаживаясь на корточки у самой дверцы, - Откуда же ты взялся, такой красивый?
        - Оттуда, откуда и все, - ответил зверь, уже более членораздельно.
        - Не заешь, случайно, где хозяйка этого жилища?
        - Знаю, - существо погладило лапой впалый живот, издав при этом хрюкающие звуки похожие на смех, - мамаша долго умирала.
        Зверь чисто по-собачьи вывернулся и, клацая зубами, принялся ловить блох у основания хвоста, не сводя глаз с дверного проема.
        «Значит, ведьма была его матерью, - подумал ведьмак - В общем, ничего удивительного, магички либо не могут иметь детей совсем, либо рожают нечто подобное ему… или мне».
        - Кузнец тоже твоя работа? - спросил он вслух.
        Вместо ответа зверь, облизнул нос широким, как лопата языком, и неожиданно подскочил, пытаясь ухватить ведьмака зубами за колено. Геральт увернулся в последний момент, но успел хватить вурдоволка по голове острыми серебреными шипами на своей манжете. Зверь взвыл так, что аж зубы свело. Он упал на землю и на мгновение выпустил лаз из поля зрения, этого ведьмаку было достаточно, что бы оказаться рядом и выхватить меч, но зверь не растерялся, нырнул в малинник и начал кружить вокруг ведьмака то удаляясь, то приближаясь, таким образом пытаясь сбить его с толку. Геральту пришлось медленно поворачиваться, следя за движением кустов и прислушиваясь. Зверь набирал скорость, следить за ним становилось все сложнее, выбрав момент показавшийся ему подходящим, напал. Он выскочил из кустов на четырех лапах с огромной скоростью, рванул когтями ведьмака по ноге, потом резко отскочил в сторону и опять скрылся в кустах. Если бы не этот скачек, то вместо отрубленного уха рядом с ведьмаком валялась бы его голова.
        На сей раз, зверь не слал кружить, а затаился в кустах. Ведьмак замер, с поднятым мечом не спуская глаз с этого места. Так продолжалось довольно долго, первым потерял терпение вурдоволк. Он медленно вышел из зарослей и стал обходить ведьмака слева. Геральт напал первым. Зверь увернулся от меча, прокатившись по земле и оказавшись за спиной ведьмака, бросился, целясь в шею. Не поворачиваясь Геральт, схватил меч двумя руками, выставил оголовком вперед и резко ткнул назад. Меч легко вошел в тело чудовища, разрубив ребро и пронзив сердце. Тяжело рухнув на спину, зверь захрипел, из пасти полилась струйка крови.
        - Я думал, будет сложнее, - ведьмак вытер меч о шерсть чудовища, схватил за хвост и прихрамывая, потащил в сторону деревни, - судя по описанию, ты должен быть раза в два больше и раз в десять умнее. Какой-то ты недоделанный вурдоволк, скорее всего еще щен.

* * *
        На крик деревенских мальчишек, ожидавших ведьмака на краю леса, собралось почти все население поселка. Все с любопытством рассматривали убитое странное существо, лежавшее у дома Любоша. Из толпы вышел старик, подойдя к зверю и приподняв клюкой, свисающий из раскрытой пасти язык, промямлил:
        - В тот раз другой был… - заметив, что ведьмак внимательно на него смотрит, дед продолжил, - Другой, говорю, годов сорок назад, здеся обретался, тоже пожрал кой кого. Потом, как в воду канул, как и яга та, что в черной хате жила, с ним вместе.
        - А, ну, заходи в хату дед Машук, почаевничаем, поговорим - указал на дверь, староста Любош.
        Дед выпятил грудь колесом, гордо глянул на разинувших рты мальчишек и засеменил в указанном направлении.
        Стол был уже накрыт, расселись, молча налили себе чаю. Дед Машук причмокивая беззубым ртом, налил чай в блюдце и макнул туда кусок сахара.
        - Так вот, - начал он, - годов сорок, значица, назад, появилась в здешнем лесу ведьма. Откуда она взялась, ни кто не ведал, точь-в-точь, как в этот раз. Как она построила эту хату, тож ни кто не видел и не знал. Просто, бац, и прям выросла из земли. Ну, мы собрались, мужики, трое нас было, пошли проведать, что к чему. Пришли, значица, а ее дома нету. Вдруг слышим, вой страшный и рык из лесу - ну, мы туда. Схоронились за кустом, глядим, а на цепи к сосне прикованной сидит чуда, вроде того что здеся дохлый валяется, только меньше гораздо, и этот волчара, а тот кошаком был. Ведьма на расстоянии руками водит, а он весь крючится и извивается, и орет дурным воем. Она подошла к нему и влила из пызырька, чегой-то в раззявленную пасть. Его трясти стало и завыл, как-то жалобно, а она вдруг повернулась и увидела наши рожи из кустов торчащие. Уж мы драпали, так что земли не чуяли. Потом снилась она мне долго: нос к верху задран, глазюки злющие.
        Позже в деревне поверенная у ей появилась, Марфутка, то бишь, та что на краю живет. Ее внучка у нонешней ведьмы тож на поруках ходила. Ну, она ей еду всякую, яйца, там, молоко носила, а та ей всякие зелья и ликсиры давала. Ну, а уж у Марфутки, это все бабы наши покупали. Больше никто туды не хаживал, акромя ее. А когда чуда эта, мельничьих детей порвала, и она туды ходить перестала. Потом уж, яга с чудай, кудай-то подевалась, а десять годов тому, опять появилась. Токмо зверюга у ей злющей прежней оказалась, вона сколь люда сгубила.
        - Что верно, то верно, - согласился староста, - девять человеков ужо, как. Кузнец-то вернулся живой, правда, куснула его тварь, прям за задницу. Он, вишь, повеситься хотел, а оно подкралось и сцапало, он от страха и свалился без памяти, так и провалялся там сутки, оно его жрать не стало, то ли сыто было, то ли вкус ему не пондравился.
        - Уж, помяните мое слово, - опять зачамкал дед, - пройдет, сколько-то годов и опять эта парочка здеся объявится. Потому как место это проклятое, даже эльфы, скотоели то бишь, во время войны место то стороной обходили, они такие вещи за версту чуят.
        - Я бы хотел поговорить с вашей Марфуткой и кузнецом, - сказал ведьмак вставая из-за стола и давая понять, что поговорить он хотел бы прямо сейчас.

* * *
        Марфутка оказалась древней бабкой, слепой, глухой и похоже выжившей из ума. Расспрашивать ее о чем бы, то ни было, было совершенно бессмысленно. Внучки дома не оказалось, но когда ведьмак и староста уже собирались уходить, она зашла в хату с ведрами полными воды. Стройная девушка лет двадцати, с гордо поднятой головой, этому видимо способствовала, тяжеленная русая коса. По кметски крепкая, но в то же время грациозная, она вылила воду в чан и вопросительно посмотрела на ведьмака огромными эльфьими синими глазами. Прямой нос и красиво очерченные губы, выдавали в ней далекое родство с эльфами или дриадами.
        - Послушай, Ванда, - начал Любош, теребя в руках шапку и опустив глаза, - вот милсдарь ведьмак, хотел бы спросить у тебя кой чего. А я, пожалуй, пойду!
        Когда за старостой закрылась дверь, Ванда села напротив Геральта, посмотрела на него так, что у него дыханье остановилось. Ведьмак, взял себя в руки:
        - Скажи мне, Ванда, что ты знаешь о колдуньи?
        - Ничего. Она была хорошая, обещала меня научить чарам. Я только покупала у нее эликсиры. Что я могу знать?
        Ее голос звучал, как мелодия, аромат ванили и чего-то еще очень приятного, манил, будоражил и вызывал аппетит разбуженный, вовсе не желудочным соком. Из блаженного состояния ведьмака вывело, подрагивание ведьмачьего медальона.
        «Значит, только обещала научить чарам? - подумал ведьмак. - Завралась ты, девонька».
        - Говори! - молниеносным движением он приставил меч к горлу девушки. - Я ведьмак, на меня не действуют чары.
        - Я не хотела ничего плохого, - ее голос дрожал, а из глаз потекли слезы. - Она научила меня привораживать, больше ничего не успела. Она подарила мне, деревенской дурнушки, эту внешность, научила читать и писать. Я любила ее как мать, и она меня! За это он и убил ее!
        Девушка зашлась беззвучными рыданиями. Геральт убрал меч в ножны, ему очень захотелось погладить ее по русой головке, прижать к себе и извиниться, но он воздержался.
        - Расскажи, все, что знаешь, - попросил он более мягко.
        - Она говорила, что очень давно, она и ее сестры занимаются воспитанием таких существ. Родился он обычным оборотнем, не знаю, была ли она его настоящей матерью или нет, но он считал ее таковой. С помощью эликсиров, ей удалось сделать так, что бы он все реже оборачивался человеком, с каждым годом он становился все свирепее и свирепее. Но при этом она учила его быть послушным ее воли или воли того, кто в последствии станет его хозяином. Несколько раз она его отпускала побегать по лесу, проверяя, сможет ли он справиться с искушением, наброситься на человека без ее приказа. Он всегда выдерживал испытания, но как-то, раз не смог сдержаться и загрыз ребенка. Десять дней она истязала его, какими-то ужасными чарами, его вой был слышен даже в деревне и днем и ночью. А потом он сорвался с цепи и…
        Ванда замолчала и закрыла лицо руками. Ведьмак не стал ее торопить.
        - Он хотел убить меня, думал, что я виновата в том, что она так к нему относится, попросту ревновал. Госпожа Рокзана, так ее звали, узнав его намерения, обозвала его ублюдочным ублюдком, не достойным иметь матери. Когда он сорвался, сразу бросился ее искать и… нашел. С тех пор я больше не ходила в лес, а он принялся убивать всех кого только мог. По возрасту, он был еще подросток, еще не вырос и не заматерел, поэтому убивал только детей и женщин. Вот и все.
        Девушка задумалась, а потом добавила:
        - Да, еще бабушка рассказывала, что очень давно, сестра госпожи Рокзаны, тоже жила здесь лет пятнадцать, она и построила черную хату.
        - Ладно, Ванда, прости меня за резкость. Спасибо. Пойду посмотрю, что с кузнецом.
        Она улыбнулась, обнажая ровные красивые зубы, встала и пошла к выходу. Геральт последовал за ней. Девушка открыла дверь, отошла, давая ему пройти, и заглянула в глаза. От этого взгляда у ведьмака кровь прилила к голове и не только к ней.
        Уже совсем стемнело. На небе как рассыпанные по черному бархату брильянты сияли звезды и лунная половинка. Кузница располагалась, через несколько домов от дома Ванды. Кузнеца положили прямо в кузнице на кучу соломы, он лежал на животе, охал и кряхтел. Вокруг него суетились две старухи, они уже успели обработать и перевязать укушенное место. Геральт присел рядом с ним на корточки:
        - Ну, как ты?
        - Как я могу быть? - посмотрев на ведьмака дурным глазом, зарыдал мужик, - Тепереча быть мне оборотнем в первую же полную луну!
        Было совершенно очевидно, что объяснять мужику, что это все сказки и на самом деле, самое страшное в его положение то, что он какое-то время просто не сможет пользоваться своим седалищем - абсолютно бесполезно.
        - Я дам тебе мазь, будешь мазать ей рану в каждую полночь, пока не закончится, - сказал ведьмак с сочувствием, - Она снимет проклятье, и ты останешься человеком. А теперь скажи мне, что ты делал в лесу?
        - Вешаться я пошел! Жена померла, дочка померла! Зачем мне жить? Вот ты знаешь?
        Геральт не знал. Поэтому, похлопав мужика по спине, встал, и пошел к дому старосты.
        Староста сидел за накрытым столом, не ел, ждал ведьмака. Его жена сегодня расстаралась на славу, чего только не было на столе, а аромат исходил такой, что можно было захлебнуться слюной. Ели молча и с удовольствием, запивая все свежим пивом. Насытившись, Любош закряхтел, погладил круглый, как арбуз живот и спросил:
        - Может, изволите еще у нас погостить немного?
        - Спасибо. Я уезжаю завтра на рассвете. Оставлю мазь для кузнеца на столе, не забудьте передать.
        - Это вам спасибо, милсдарь, от всей деревни, так сказать, благодарствую, - староста положил перед ведьмаком мешочек с деньгами, - уж не обессудьте, коль, что не так. Заезжайте к нам когда хотите, будем рады. Жена соберет вам еды в дорожку и зашьет штаны.

* * *
        Только оставшись один, в маленькой, но уютной комнатке, сняв одежду, умывшись и обтерпевшись мокрым полотенцем, Геральт понял, как он устал за сегодняшний день. Обработав рану на ноге, улегся в постель. Постель была мягкой, пахла мылом и чистотой, хотелось зарыться в нее, закопаться и никогда не вылезать. Он блаженно закрыл глаза, и сразу же воображение нарисовало Ванду. Сон обещал быть приятным, но явь оказалась на много лучше. Ветерок внес в открытое окно аромат ванили и еще чего-то очень приятного. Геральт слетел с кровати и подошел к окну, она стояла вся воздушная и прекрасная в лунном свете, с развевающимися на ветру волосами. Он наклонился, поднял ее, как маленького ребенка и втянул в окно. Она обвила руками его шею, заглянула в глаза. Все тут же растворилось в синеве ее взгляда: и прошлое, и настоящее, и будущие. Прошло мгновение или вечность, пока все снова обрело прежние значение.
        Геральт гладил лежащую у него на груди голову Ванды и думал:
        «Прости меня, Йен, конечно же, я люблю тебя… Так уж получилось… и надо сказать, очень не плохо. Вряд ли когда-нибудь я увижу вновь эту девушку. А жаль!»
        Глава 2
        Герцог Флокс проснулся сегодня не в лучшем расположении духа. Он вообще, не любил суету и всякие торжества, даже маленький семейный праздник, на который собирались только самые близкие родственники, всего человек пятнадцать-двадцать, был для него неприятностью, а тут свадьба его собственной дочери - это уже не неприятность, а просто катастрофа.
        Он встал, оделся, причесался и критически осмотрел себя в зеркале. Из зеркала на него смотрел мужчина средних лет, с темными с проседью волосами, расчесанными на прямой пробор и зачесанными за крупные слегка оттопыренные уши. Слезящиеся круглые немного на выкате глаза, смотрели грустно и надменно, прямой нос был несколько заострен, а аккуратные усики, с закрученными вверх кончиками красовались над узкими губами. Одет он был во все бордовое, исключение составляло невероятных размеров белое жабо, торчащие вперед, как грудь индюка.
        «Ну, что ж, - думал герцог, пытаясь придать жабо, еще более пышный вид, - недурственно я выгляжу. Очень даже, можно сказать, привлекательно».
        От созерцания собственной неотразимой, как ему казалось, персоны настроение его немного улучшилось, и возможно сохранилось бы еще какое-то время, но дверь его спальни распахнулась, и в комнату внеслась герцогиня Ливида, уже как семнадцать лет, его законная супруга. Это была не высокая женщина лет сорока, с худенькой фигуркой восемнадцатилетней девушки и роскошной гривой каштановых, отливающих медью волос. За все годы их совместной жизни, герцогу не разу не удалось увидеть ее без густо наложенного макияжа, да он и не стремился, догадываясь, что раз даже, такой густой макияж не делал из нее красавицу, то его отсутствие вряд ли добавило бы ему восторгов. Герцогиня Ливида была не первой женой герцога, до этого он был женат на ее лучшей подруге.
        По молодости лет он был очень привлекателен, и пользовался большим успехом у женщин. Пользовался он им совершенно без разбору и абсолютно беспорядочно, но однажды без памяти влюбился в молоденькую графиню Фристину Алази. Его матушка узнав об этом сразу же устроила свадьбу, пока ее сыночек не нашел себе более не подходящую пару. Фристина обладала своеобразной красотой и это, пожалуй, все, что в ней было хорошего. У нее оказался отвратительный капризный характер, к тому же, позже выяснилось, что она еще и бесплодна. Промучившись, пять лет, они развелись, причиной этому послужила лучшая подруга Фристины.
        У тогда еще графини Ливиды случилось несчастье, сгорело поместье вместе с «любимым» мужем и она попросила пристанища в доме подруги и утешения. Герцог утешил ее как мог, за этим занятием их и застала однажды Фристина. Позже был громкий развод, потом свадьба и новая жена подарила герцогу двойняшек сына Ардена и дочь Инептину.
        Семейство Алази долго не могло простить герцогу позора, но потом некоторые члены семейства пропали, при загадочных обстоятельствах и пришлось, отказаться от мести, в основном потому, что осуществить ее уже было не кому: остались в почтенной семье, только женщины.
        Новая герцогиня имела вполне сносный характер и облизывала мужа, как только могла, но как у всех, кто что-то добыл себе не честным путем, ее не покидало опасение, что с ней могут проделать то же самое. Со временем это превратилось в навязчивую идею, и ревность не давала ей покоя. Будучи женщиной хитрой она полностью изучила все слабости мужа и начала играть на них, как на флейте.
        В первую очередь, путем легких замечаний, постоянных комплементов и похвалы, она полностью изменила его внешний вид, превратив в нечто совсем не привлекательное для противоположного пола, а то, что вид его стал причиной всевозможных шуток и насмешек, герцогиню совершенно не волновало. Герцог же будучи уверен, что до всего додумался сам, не за что на свете не поверил бы, если кто-то ему сказал, что выглядит он нелепо, напротив, собственная внешность доставляла ему несказанное удовольствие.
        Всего остального герцогиня добивалась так же без боя и тем же путем, поэтому герцог считал себя главой семьи, мужчиной с большой буквы, принимающим все решения исключительно самостоятельно.
        - Доброе утро, дорогой! Ты выглядишь изумительно! Это жабо так хорошо подчеркивает благородство твоего лица и в то же время придает, хо-хо, несколько шаловливый вид. Ох, какой же ты у меня красивый! Просто чудо! - защебетала герцогиня, рассматривая мужа с головы до ног восхищенным взглядом, - Мне тоже надо привести себя в порядок, мы с Тиной с минуты на минуту ждем модисток. Ну, раз уж ты полностью готов, вот проверь по этому списку, пожалуйста, все ли готово к свадьбе. Я хотела сама, но потом поняла, что лучше тебя никто не справиться с этой задачей. Ведь от твоего внимания никогда, ничего не ускользает. Увидимся позже!
        Она исчезла так же стремительно, как и появилась. Герцог взглянул на огромный список, тяжело вздохнул, осознавая бремя свалившейся на него ответственности, и уже направился к выходу, как из под шкафа вылезла большая коричневая крыса, забралась на кровать и принялась чесать ухо.
        - Здравствуй, Наира, - еще тяжелее вздохнул герцог, - разве ты не приглашена в качестве почетного гостя? Почему на тебе эта мерзкая крысиная шкура, вместо платья?
        Крыса отряхнулась, подскочила и превратилась в светловолосую женщину лет тридцати в роскошном васильковом платье. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не узкий сильно вздернутый нос.
        - Здравствуй, Дреас! Я тоже рада тебя видеть! Ты знаешь, зачем я тут и нечего прикидываться. Мне нужен твой ответ и прямо сейчас!
        - Нет, нет и нет! Я не могу. Я боюсь и не представляю, куда мне его девать.
        - Когда на тебя объявили охоту, он пришел тебе на помощь, сейчас объявили охоту на него, и пришла твоя очередь помогать. К тому же это не просьба, а мое желание. Ты тогда обещал выполнить любое мое желание, вот и выполняй!
        - Ох, Наира! На него всегда шла охота, почему же именно сейчас, когда свадьба моей дочери на носу, ты просишь его спрятать?
        - Раньше на него охотились лишь кметы с рогатинами, да рыцари со своими сабельками, а сейчас кто-то нанял Белую Прядь. Это очень опасно, для него, для меня, да и для тебя тоже, ведь если ему не помочь он может многое рассказать…
        - Ладно, ладно! Убедила! - замахал руками герцог. - Но только после свадьбы!
        - Нет, дорогой Дреас, прямо сейчас. Немедленно. Он уже ждет перед твоим замком.
        Герцог подскочил к окну и увидел стоящую перед воротами глухую, черную карету. Он застонал, отвернулся от окна, но вместо женщины на постели опять сидела крыса.
        - Встретимся в подземелье! - прошипела она, снова юркнув под шкаф.

* * *
        В замке полным ходом шла подготовка к предстоящей свадьбе. Кругом сновали слуги, портные, цирюльники, прачки и прочие служащие, специально приглашенные для того, что бы хозяева и гости могли блистать на церемонии бракосочетания во всей красе. В большом торжественно украшенном зале, полном суеты и шума, в углу на лавке, поджав под себя одну ногу, сидел Лютик и настраивал свою лютню. За всю свою жизнь он видел уже не одну сотню подобных мероприятий, поэтому ни что не могло его отвлечь от его мыслей: ни крики слуг, ни звон бьющейся посуды, ни даже загоревшийся фартук повара. Тем более что голова его была занята самым важным на сегодняшний день делом - выбором репертуара.
        И вот, в эту обычную в преддверии праздника, картину вошел совершенно не типичный персонаж. Мертвенно бледный герцог, облаченный в бордовый бархат и воздушное жабо, крался вдоль стены зала, озираясь и трясясь от страха. Хотя это было абсолютно лишним, все настолько были заняты, что ни кто не обращал на него ни малейшего внимания. Поэт, скорее всего, тоже бы ни чего не заметил, но его блуждающий взгляд случайно встретился с испуганными глазами герцога. Герцог, как-то весь сжался, потом отвернулся, выпрямился и гордо продефилировал в кухню. Лютик отметил для себя, что герцог явно не себе, и тут же вернулся к своим прежним мыслям.
        Через час с небольшим, когда поэт, отвернувшись к стене, что-то тихо напевал себе под нос, герцог вышел из кухни в сопровождении светловолосой дамы в васильковом платье. Бледность и озабоченность еще больше покрывали его лицо. Он глазами указал даме на Лютика, после чего они вместе вышли в коридор.
        - Какой же ты Дреас, паникер. Это просто поэт, пустозвон! И какое ему дело, куда и как шел хозяин замка? Если ты, конечно, не полз вдоль зала на брюхе?
        - Нет, не полз, можешь себе представить, - гордо и зло ответил герцог, - но опасался. До сих пор не понимаю, как я дал себя втянуть в это дело?
        - Так же, как и я семнадцать лет назад, когда связалась с тобой!

* * *
        Комната была хорошо освещена, свет падал из огромного окна с раздвинутыми тяжелыми бархатными портьерами. Стены, обтянутые красным шелком, украшенным причудливыми вензелями, хранили множество портретов мужчин и женщин, пышно разодетых в одежды гербовых цветов. Все они равнодушно и безучастно взирали на нервно шагающую от стены к стене графиню Фристину. В свои сорок с небольшим она полностью утратила прежнюю красоту, и теперь ее лицо напоминало крысиную мордочку и всегда имело брезгливое выражение. Это полностью подтверждало теорию известной ученой Арбаты, о том, что к сорока годам каждый получает такое лицо, какое заслуживает.
        Графиня была крайне раздражена и взволнована, она нервно теребила в руках кружевной платок и сопела не хуже загнанного лося.
        - Я не понимаю Рута, как вы снова умудрились его упустить? - обратилась она к сидящей в высоком кресле молодой женщине, срывающимся визгливым голосом. - Уже столько времени вы охотитесь на него, и третий раз он от вас ускользает! Я начинаю сильно сомневаться в ваших способностях, дорогуша!
        Сидящая в кресле женщина посмотрела на нее усталым взглядом больших, темно-карих глаз, обрамленных длинными черными загнутыми вверх ресницами, кончиками достающими до красиво изогнутых бровей. Ее густые волосы, заплетенные в тугую толстую косу, уложенную пучком на затылке, были цвета темного шоколада, и только небольшая свисающая растянутой спиралькой прядь с правой стороны, имела молочно белый цвет. Одетая в коричневую кожу расшитую, по последней моде, белыми узорами и высокие черные эльфьи сапоги с множеством застежек, она казалась очень тоненькой и хрупкой, но это было большое заблуждение.
        Ни кто не знал, кто она такая и откуда появилась, сразу же после войны. На свете почти уже совсем не осталось ведьмаков, очень многие из них героически погибли в боях с империей. Всевозможные твари, начавшие, уже было совсем исчезать, во время войны расплодились, отъевшись трупами и легкой добычей, состоящей из потерявшихся детей, женщин и раненых солдат. Люди пытались сами противостоять чудовищам, собирались в группы вооружались рогатинами и вилами, выслеживали и убивали монстра, иногда ценой не одного десятка жизней.
        И тут появилась она, возникла из ниоткуда и сразу же завоевала огромную славу. Молва моментально разнесла о ней слухи по всем городам и весям, все сразу захотели заполучить именно ее для решения проблем с донимавшим их чудовищем, потому что помимо ее мастерства, молва восхваляла и необыкновенную красоту молодой ведьмачки. Многие знатные одинокие господа готовы были ждать своей очереди месяцами, лишь бы только иметь возможность попытать счастья на любовном поприще с Рутой по прозвищу Белая Прядь.
        - Вы удивляете меня графиня, - устало ответила Рута, накручивая на палец свою знаменитую прядь, - вместо извинений, вы обвиняете меня! Я, конечно, понимаю, что лучший способ защиты это нападение, но надо же иметь совесть! Уже трое суток я не сплю, гоняясь за этой тварью и вот, когда ловушка должна была захлопнуться, вы все портите. Мы же договаривались, что вы не станете напиваться, как в прошлый мой визит, пока идет охота! Почему вы не написали и не отправили письмо?
        - Я… я… ну, ладно! - начала графиня изменившимся тоном. - Я совсем немного перебрала. Видите ли, я так волновалась…
        - Закроем эту тему и не будем повторять ошибки - вы свои, а я свои.
        Графиня тяжело вздохнула, опустила глаза, что бы скрыть вспыхнувшую в них злобу и подошла к окну.
        - Послушайте, Фристина! - попросила Рута, когда та закончила барабанить пальцами по подоконнику. - Не могли бы вы охарактеризовать всех членов семьи герцога Флокс? И расскажите все, что вы знаете про чародейку Наиру.
        - Хм…Дреас полный идиот. Сопляк Арден мнит себя рыцарем «без страха и упрека». Ливида хитрая, но не умная, голова у нее забита тряпками и драгоценностями, а Инептина точная копия своей мамаши. Да еще она жадная до одурения, - графиню аж передернуло, а руки затряслись, - эта мымра Ливидка, герцогиня, будь она неладна! Что ей попало в руки, отнять можно только вместе с руками, не иначе!
        Что же касается Наиры, то у нас с ней с первой же встречи взаимная неприязнь. Она была подругой покойной герцогини-матери, они вдвоем изводили меня своими придирками, естественно, когда герцогини не стало я выставила ее за дверь. Старая ведьма кричала, что я пожалею об этом, а я швырнула в нее какой-то штуковиной, похожей на свисток, которую она обронила выходя.
        Графиня мерзко захихикала, погрузившись в приятные воспоминания. Затем вдруг скуксилась и захлюпала носом:
        - Если б я знала, что эта штука вызывает чудовище…а если бы чудовище знало, что я видела его, когда оно пришло за моим отцом… А вдруг, вы как другие ваши предшественники бросите это дело?
        - Завтра снова начну охоту, а сегодня хотелось бы принять ванну и поспать, - вставая и потягиваясь, как кошка, произнесла Белая Прядь, игнорируя пьяную истерику графини.
        Фристина окинув ее завистливым взглядом, позвонила в колокольчик и отдала соответствующие распоряжения вбежавшей служанке. Изобразив на прощанье, на своем лице, какое-то подобие улыбки поспешила запереть за вышедшими женщинами дверь. Торопливо подошла к столу, налив полный бокал вина и жадно выпив, принялась мысленно ругать: герцога, герцогиню, ведьмачку, служанку и весь поганый окружающий ее мир.

* * *
        Пахнущая мятой теплая вода, нежно ласкала усталое тело. Глаза слипались и в голове возникали картинки воспоминаний:
        Вот она, еще маленькая девочка, бежит по весеннему саду на встречу матери. Мать стоит и протягивает ей руки, красивые длинные волосы развеваются на ветру темно-русым облаком. Она улыбается.
        Вот отец первый раз дает ей в руки настоящий меч. Он кажется тяжелым, но ослепительно красивым. Оголовок выполнен в форме головы рычащего льва, серебряный клинок покрыт рунами. Солнце играет на клинке и отражается в глазах отца, странных глазах со зрачками кошки.
        А вот во двор въезжает телега, на ней лежит отец из его груди торчит стрела. Она подбегает не чувствуя ног под собой и бросается к нему.
        - Рута, девочка моя! - отец гладит ее по голове слабеющей рукой. - Ты скоро останешься совсем одна. Обещай мне постараться выполнить то, что тебе предначертано. Обещай, что только во благо и в служение добру, ты используешь свою особенность, свои знания и мой меч. Не верь тем, кто называет тебя ошибкой природы, ты не ошибка, а самая большая удача. Ты самая лучшая на свете дочь и я умираю счастливым, потому что знаю…
        Он не успевает закончить фразу, кровь вырывается у него из горла, заливает грудь, голова безжизненно падает на солому. Она рыдая целует его руку и кричит:
        - Отец! Я люблю тебя! Клянусь, что не опозорю! Не уходи, не оставляй меня одну прошу тебя!
        Воспоминание ножом рвануло по сердцу. Тряхнув мокрой головой, что бы отогнать его она снова погрузилась в забытье: Темно, но не для нее. Она хорошо видит в темноте, это передалось ей по наследству от отца, так же как и многое другое. Того состояния, какое ведьмаки достигают своими эликсирами, она добивается усилием воли, ведь все это заложено в ее генах от рождения. Она сидит на большом черном камне и ждет. Здесь проходит его звериная тропа, конечно, он на половину человек, но и зверя в нем тоже половина. И как любой зверь он должен периодически обходить свою территорию, проверять ее границы, метить, в конце концов.
        Вдруг, слышится шорох, потом из кустов возникает огромная пятнистая голова хищной кошки с торчащими в разные стороны ушами. Зверь учуял ее, глядя на нее, горящим красным пламенем взглядом, он медленно выходит из кустов. Она не ждет, нападает бесшумно и молниеносно, но он не менее быстр. Он уходит от ударов меча быстрыми скачками, уворачивается и тут же нападает. Ей с трудом удается избегать его острых когтей и зубов. На мгновение они расходятся, она делает мельницу мечом, он встает на задние лапы, рост его огромен, из оскаленной пасти течет слюна. Он бросается на нее, пытаясь выбить меч из рук, и получает оголовком в висок, издает страшный рык боли и ярости, готовясь к броску, но в этот момент рядом с ним разрастается светящийся овал, из которого доносятся странные звуки, похожие на стон, он ныряет в него и портал тут же исчезает. Она остается одна, обескураженная и злая.
        Чувство досады вырвало ее из сна. Поднявшись и выйдя из ванной, закутавшись в большое полотенце, она подошла к окну. Глядя в ясное звездное небо и проводив глазами падающую звезду, задумалась.
        Раньше ей не доводилось даже слышать о таких странных существах. Отец много рассказывал про оборотней, сама она охотилась на них пару раз, но это было что-то совсем иное. Он был гораздо больше, хитрее, умнее и сильнее любого, даже самого крупного оборотня-волка.
        Два раза он ушел от нее через портал. Второй раз она успела слегка его достать знаком Ард, вой и запах паленой шерсти не дает в этом усомниться. Третий раз она всю ночь прождала его в беседке, а эта пьянчуга не удосужилась послать письмо герцогу, в котором должна была сообщить ему, что имеет доказательства его причастности к исчезновению своих родственников и предложить встретиться ночью в саду. Можно сказать, что третьего раза не было.
        Воспоминание о графине наполнило душу отвращением. Ей захотелось поскорее убраться из этого замка, но она не привыкла оставлять начатые дела.
        Совершенно очевидно, что теперь зверь прячется в замке герцога и управляет им Наира. Герцог, конечно же, в курсе всего. Остальные члены, скорее всего не знают об этом.
        Заснула она только все еще раз, хорошо обдумав и составив дальнейший план действий.

* * *
        Утро для нее началось далеко за полдень. Наконец-то, выспавшись, она бодро встала с постели. Дольше обычного задержавшись перед зеркалом, решила заплести две косички у висков и перехватить их сзади шелковой белой лентой, остальные волосы оставить распущенными. Перекусив в кухне, бегом спустилась в конюшню. Конь Шэво, ее гордость и лучший друг громко заржал и заплясал, приветствуя. Это был молодой жеребец, черный, как уголь, крепкий и сильный. Роскошные, длинные волнистые грива и хвост переливались и играли, как шелк, над копытами красовались лохматые кисти.
        Не известно, кто больше привлекал внимание прохожих и вызывал их восторженные реплики: не обычный, мощный, но очень красивый конь или его наездница. Она привыкла к такой реакции, нельзя сказать, что бы ей это нравилось, но сегодня она должна была вызывать восхищение. Направив Шэво к главной площади, принялась внимательно всматриваться в лица прохожих.
        Главная площадь Хагги была основным местом времяпрепровождения местной, праздной золотой молодежи. Здесь находились самые лучшие торговые лавки, самые лучшие трактиры и самые лучшие бордели города. Здесь даже имелось ристалище, где каждый имел возможность в схватке решить любые разногласия. Над небольшой огороженной площадкой, окруженной орущей толпой, прямо на стене было намалевано красной краской: «Меч - оружие рыцаря, кулак - оружие кмета».
        Судя по этой надписи, даже кметы здесь могли выяснять отношения, но за все существование этого ристалища, а это немного немало больше ста лет, ни один кмет не воспользовался такой возможностью. Видимо потому, что люди низкого происхождения постоянно занятые своими приземленными делами, не имеющие времени тащиться в Хаггу из своих деревень и стоять в очереди, все свои споры решали сразу и на месте их возникновения.
        Здесь же на высоком стуле сидел человек в черной одежде принимающий ставки от желающих и на висевшей рядом с ним черной табличке, мелом пополняющий списки участников и победителей. Что бы принять участие в поединке и решить между собой спор, участникам приходилось записываться за несколько дней. За это время споры уже решались сами собой, и господа выходили просто померяться силой.
        Рута подъехала к ристалищу, как раз в тот момент, когда два тщедушных юнца, побросав явно тяжеловатые для них мечи, самозабвенно и не стесняясь, лупили друг друга оружием кмета. Толпа вокруг кричала и улюлюкала, букмекер все время показывал какие-то знаки, видимо говорящие о шансах того или иного участника на победу. Рута, осмотрев внимательно толпу, направила коня к черной табличке, но и там не оказалось интересующего ее имени.
        Толкаться на площади, тереться по трактирам или, тем более, искать его в борделях, у нее не было не малейшего желания. Уже собравшись покинуть площадь, она обратила внимание на глядевшего на нее с восхищением, мужчину, сидящего на крыльце самого большого борделя. На вид ему было что-то около сорока, на голове красная бархатная шапочка с пером, в руках лютня. Не переставая, заворожено смотреть на нее, он ударил по струнам и запел приятным мелодичным голосом:
        Скажи, мне чудное созданье:
        Как звать тебя? Очарованье!
        Чтоб бедный Лютик, бард, поэт
        В балладу вставить мог куплет
        О красоте твоей чудесной,
        Разбавив вкус баллады пресный!
        Она обворожительно улыбнулась, заставив Лютика затрепетать, и похлопав коня по шее, произнесла:
        - Его зовут Шэво, он очень признателен вам за комплимент!
        После чего, конь высоко поднял голову и заржал так, как будто зашелся хохотом, а поэт покрылся красными пятнами. Видевшие эту сцену разразились смехом и аплодисментами, ожидая продолжения, но она, ловко соскочив с коня, подошла к барду и подала ему руку для рукопожатия:
        - Меня зовут Рута. Мне нравятся ваши баллады и вирши. Не составите ли мне компанию поужинать?
        Лютик быстро пришел в себя, взял ее руку и приложил к губам, затем предложил опереться на свою и повел к самому лучшему и дорогому трактиру. Шэво послушно пошел вслед за ними, а затем встал рядом со стоящими у коновязи лошадьми.
        - Вы, если я не ошибаюсь, Рута Белая Прядь? - спросил Лютик, галантно отодвигая для нее стул, - Та самая, известная ведьмачка про которую столько разговоров вокруг? Даже молва не в силах передать и описать вашу очаровательную красоту! Вы просто…
        - Да я Рута. И давайте оставим мою внешность в покое. Лучше скажите: Это вы выступали на свадьбе в замке герцога? Говорят: все были в неописуемом восторге от вашего выступления?
        - Обычное выступление и обычная на него реакция зрителей, - произнес поэт делано непринужденно, гордо выпрямился и позвал трактирщика. - Принесите-ка, любезный, нам все самое лучшее, что есть в вашем заведении!
        - Вы явно скромничаете! Я слышала, что даже чародейка Наира была восхищена вами, а уж про герцогиню и говорить нечего!
        - Что, правда, то, правда! Герцогиня мне просто прохода не давала, а вот Наире ни свадьба, ни мое выступление, были не интересны. Она постоянно шепталась с герцогом, а герцогиня, глядя на них, с ума сходила от ревности, хотя сама… Ну, я даже вспоминать не хочу об этом!
        Лютик отпил еще вина, было видно, что принятое на старые дрожжи, оно разлилось по его щекам алым румянцем и сделало язык менее подвижным, при этом его самого более словоохотливым:
        - А герцог оказался самым настоящим скрягой. Представляете? Он заплатил мне даже меньше обещанного, не смотря на произведенный мною фурор. Вообще, он очень странный тип, передвигается по своему собственному замку так, как будто за ним следят все шпионы мира и испытывает при этом невероятный страх! Ну что, вот скажите, может быть такого необычного в кухне, что бы туда надо было красться, чуть ли не размазавшись по стене?
        - Может, вы видели, еще что-нибудь необычное?
        - Все остальное было совершенно обычным. Гости наелись, напились, потом был бал… А сын герцога, так набрался, видимо первый раз в жизни, что вряд ли появиться в обществе ближайшие дня два. А вы в Хагге по делу или проездом?
        - Проездом.
        - Куда дальше путь держите?
        - На юг.
        - Вы так же многословны, - тяжело вздохнул Лютик, - как и один известный мне ведьмак. Как бы я хотел его встретить, вы не представляете, как мне его не хватает!
        Рута с удовольствием бы послушала историю про одного известного поэту ведьмака, но Лютик, подперев ладонью подбородок, мирно засопел. Расплатившись с трактирщиком за ужин и за то, что бы поэта проводили обратно в бордель, а не выкинули на улицу, она вышла из трактира.
        Уже стемнело, но на освещенной факелами площади собралось еще больше народу. Позвав коня, пошла сквозь толпу, к ближайшей маленькой улочке. Ей, как можно скорее хотелось оказаться вне этого шумного, пьяного людского сборища, обдумать все услышанное и просто свободно вздохнуть.
        Улочка была узкой, темной и зловонной. Первое, что она почувствовала, это то, что за ней следят. Оглядевшись, увидела, как справа от стены отделились две темные фигуры, разделились, пытаясь ее обойти с двух сторон. Она остановилась, хлопком ладони по крупу, послала коня вперед. Темные фигуры приблизились, в руках у них сверкнули длинные стилеты, безобразные, изрезанные шрамами рожи, растянулись в отвратительных улыбках.
        - Вот тебя то нам и надо? - захрипел один из бандитов и тут же рухнул с кинжалом промеж глаз.
        Второй остановился, посмотрел на застывшего, с мерзкой улыбкой товарища, медленно перевел взгляд на нее и, зарычав, как раненый зверь начал наступать, широко размахивая стилетом, но по мере того, как медленно из ножен выходил ее меч, отражая бледный свет луны, так движения бандита становились все медленнее, а рык тише. Когда меч закрутился и зашипел, он развернулся и что есть мочи помчался в сторону площади, но добежать не сумел, кинжал точно попал ему в шею.
        «Что это было-то? - думала она, вытирая кинжалы белоснежным кружевным платочком. - Скорей всего, эти дурни просто не на того напали».
        Выехав за город, она пустила коня по полю, уже скошенному, но еще не паханному. Жеребец мягко ступал по стерне, постоянно оглядывался на свою всадницу и прял ушами. Окружающий простор и тишина, свежесть вечернего воздуха наполняли душу радостью и умиротворением, заставляя забыть о только, что произошедшем нападении.
        - Значит так, Шэво, - начала она вслух, - что мы имеем? Мы знаем, где он прячется, и кто ему помогает, но не знаем, как его выманить. Из графини приманка не получиться хотя, честно говоря, я бы с удовольствием скормила ее зверю, и почти наверняка он бы отравился, но чародейка не выпустит его даже погулять, пока я здесь. Остается только мальчишка. Ну, что ж, подождем, когда он протрезвеет!

* * *
        Лютик недооценил здоровье молодого герцога, уже на следующее утро Арден был, как огурчик. На лице не было ни тени прошлых возлияний, а от головной боли не осталось и следа. Это был высокий, статный, красивый юноша, с темными, спадающими волнами на плечи волосами и большими темно-серыми глазами, полными детской наивности и непосредственности.
        С внешностью ему повезло гораздо больше, чем его сестрице, он позаимствовал все лучшее от отца и от матери, в то время как Инептина была, как две капли воды похожа на мать и по всему было видно, что только очарование юности делает ее более-менее привлекательной. Это была одна из причин, по которой сестра терпеть не могла своего брата и притесняла, и обижала его всячески, пока он не вырос и в один прекрасный момент просто не поставил ее на голову. Конечно, лучше после этого она к нему относиться не стала, но начала побаиваться и поэтому пакостить исподтишка.
        Возможно, то, что мать гораздо больше любила дочь и не скрывала этого, а отец гораздо больше любил себя, чем кого бы то ни было вообще, и мальчику с детства не доставало положительного внимания обоих родителей, в то время как отрицательного хватало с излишком, позволило вырасти ему не избалованным и не лишенным хороших качеств юношей. Его воспитателями были в основном книги о героях и подвигах, да старый кмет, с рождения приставленный к нему прислужником.
        Юноша очень отличался от своих сверстников такого же, как и он знатного происхождения, он грезил о чистой любви и о подвигах во славу этой любви, к девушкам относился как к существам загадочным и неземным, и всякое другое отношение к ним считал оскорбительным. Даже обитательницы борделей, постоянно вгоняющие его в краску, не меняли его отношения к противоположному полу, скорее даже на оборот, придавали порядочным девицам гораздо больше уважения и трепета с его стороны. Довольно часто защищая на ристалище, честь какой-нибудь очередной дамы, он вполне сносно натренировался во владении мечом и не редко выходил победителем, это дало ему уверенности, что он вполне готов к странствованию и защите мира от зла и скверны. Хотя этим-то он как раз мало отличался от сверстников, все они грезили о славе и подвигах, только понятия о добре и зле зачастую у него с ними не совпадали. И все же среди них у него был лучший друг, они прекрасно понимали друг друга и не смотря на разницу во взглядах и воспитании, умудрялись дружить и почти никогда не ссориться.
        - Представляешь, кто-то убил вчера братьев Росомах?! - обратился к нему приятель, сидевший, напротив, за столом трактира. - Прямо здесь не далеко от площади. Убил и оставил, даже не сообщив об этом войту! А ведь награда за них назначена приличная! Вот глупец!
        - Зачем ты так, Патрик? Может, герой отказался называть себя из скромности и благородства?
        - Ох, Арден, какую чушь ты несешь вечно! Вот если б это была моя работа, уж я бы не упустил случая… Послушай-ка! А ведь скромность этого типа, как нельзя лучше - мне на руку. Мне до зарезу надо произвести впечатление на одну особу!
        - Ты что, хочешь присвоить себе чужой подвиг?
        - Нет, просто позаимствовать на время. Вчера, вот на этом самом месте я увидел женщину своей мечты! Она ужинала с этим старым дурнем Лютиком. Ты не представляешь, как она прекрасна! Я всю ночь не мог заснуть от переполняющих меня чувств! - ответил, взволновано Патрик, было видно, что он крайне возбужден.
        - Кто она? Я ее знаю?
        - Нет, не думаю! Она явно не из здешних мест, носит мужскую одежду и меч на спине и у нее такой конь…не конь, а мечта! Правда, она намного старше нас с тобою, но это ничего, это даже хорошо, зачем ей какой-нибудь старый немощный мерин, когда есть такой молодой и горячий жеребец! - он сделал несколько движений бедрами, недвусмысленно говорящих, что конкретно он имеет в виду.
        Арден густо покраснел и уже собрался высказать свое мнение по этому поводу, как в дверях трактира появилась она. Патрик аж подпрыгнул на месте и заерзал, размышляя, что ему сейчас предпринять, потом стушевался, видя, что она смотрит на них, покраснел до самых корней волос и тупо уставился в свою тарелку. Когда Рута прошла мимо, за столом сидели два совершенно, пунцовых юнца, самозабвенно ковыряющих вилками бифштексы.
        - Ты мне друг или нет? - прошептал Патрик, делая вид, что вытирает салфеткой рот. - Дуй в бордель за виршеплетом! Пусть нас с ней познакомит! Другого случая не будет!
        Арден вскочил, как ошпаренный и вылетел из трактира. Оказавшись, на улице с облегчением вздохнул, а потом опять залился краской, от мысли, что надо идти в бордель. Но ему несказанно повезло, потому, как Лютик вышел сам и направился в его сторону.
        - Уважаемый поэт! - начал обрадованный юноша. - Не окажете мне услугу?

* * *
        Уже через пол часа после знакомства, они покинули трактир, оставив расстроенного Патрика в компании без умолку болтающего Лютика, поехав тем же путем, что и она вчера.
        - Спасибо за оказанную мне честь, но я не понимаю, почему меня, а не Патрика ты попросила проводить себя? - спросил Арден, пытаясь держать лошадь, так, что бы не касаться своим коленом колена Руты. Это ему удавалось с большим трудом, потому что ее конь всячески оказывал знаки внимания его кобыле, и та норовила подойти к ухажеру поближе. - Он никогда мне этого не простит, ведь он…
        - Меня мало интересуют молодые люди, считающие, что предел мечтаний любой женщины, перешедшей определенный возраст - это юный любовник. Уж, поверь, женщины гораздо чаще предпочитают опыт, чем возможный потенциал, какого-то юнца! - усмехнулась ведьмачка. - К тому же вряд ли можно добиться уважения и симпатии наглой ложью. Я вчера не пошла к войту, только потому, что принципиально не беру плату за людей, да и в общем-то никогда на них специально не охочусь, просто парни ошиблись, вот и все.
        - Так это ты этих Росомах…? Да глупо получилось!
        - В отличие от твоего приятеля, ты мне кажешься, человеком спокойным и рассудительным, мыслящим благородно и без глупостей. К тому же у меня к тебе есть дело.
        Они ехали по тому же самому скошенному полю, только сейчас, в красных лучах заходящего солнца, все вокруг выглядело более красочным и каким-то торжественным.
        - Я не стану ходить вокруг да около, - продолжала Рута, не заметно присматриваясь к молодому человеку. - Для тебя, конечно, не секрет чем занимаются ведьмаки не зависимо от пола. Не трудно понять, что я здесь тоже не на отдыхе. Но дело, которым я сейчас занимаюсь, оказалось невероятно сложным, поэтому мне просто не обойтись без твоей помощи. Очень надеюсь, что ты не откажешь мне в ней!
        Отказать?! Дыханье юноши перехватило: Вот он случай покрыть себя славой! Придти на помощь прекрасной даме! Сразиться с чудовищем! Перед глазами уже замаячила картина, как он вырывает из лап кровожадного дракона, протягивающую к нему руки в мольбах о спасение, окровавленную ведьмачку.
        - В вашем доме, как тебе хорошо известно, сейчас гостит чародейка, - вывел его из грез, спокойный голос Руты. - Но гостит она не одна, об этом не знает ни кто, только она, твой отец и по чистой случайности - я. Второй гость прибыл на свадьбу твоей сестры в черной карете и был хорошо спрятан в замке. Но гость этот не человек, а подчиняющееся чародейки свирепое чудовище, на которое я веду охоту.
        - Я догадывался, что Наира злая ведьма, но отец! Он не мог, я уверен! - воскликнул юноша.
        - И зря! Но, я думаю, что он запуган чародейкой, и вынужден помогать ей помимо своей воли, поэтому если ты решишь мне помочь, то спасешь еще и своего родителя! Ну, как? Готов сделать то, что я попрошу?
        - Конечно, я сделаю все, что в моих силах! Я обшарю весь замок, я обыщу каждый уголок подземелья, я найду эту тварь и сражусь с ним! А потом положу его голову к твоим ногам! - воскликнул Арден, задыхаясь от возбуждения.
        Рута тяжело вздохнула, ей нравился этот парень. Она сразу распознала в нем благородство и не испорченность, качества все реже встречающиеся в знатной послевоенной молодежи. Потому-то она и решила рассказать ему все сразу и заручиться помощью более-менее здравомыслящего человека, а не влюбленного в нее идиота, как хотела сперва.
        - Пока всего этого делать не надо, - начала она очень серьезно, - нам не в коем случае нельзя их спугнуть. У нас будет только один единственный шанс, и мы должны очень тщательно к нему подготовиться. Твоя задача внимательно следить и прислушиваться к колдуньи, и если будет такая возможность забрать у нее свисток, с которым она не расстается ни днем, ни ночью. Если вдруг посчастливится это проделать, немедленно неси его мне, не в коем случае не вздумай в него дуть, по одиночке нам не справиться с этим чудовищем, только вместе. Запомни это, пожалуйста, как можно лучше. Иначе может погибнуть много невинных людей! Ты же этого не хочешь?
        - Нет, не хочу!
        - Тогда возьми вот это. - Рута достала из-за отворота манжеты подвеску на тонкой цепочке, выполненную в виде сферы из тонкой золотой проволоки с заключенным в ней кусочком не ограненного хрусталя. - Посмотри на амулет внимательно, представь, что хрусталь - это твои мысли, и они защищены этой сферой. Надень амулет на шею и не снимай его, тогда Наира, да и любой другой чародей не смогут копаться в твоей голове. Но если она поймет, что ты защищен амулетом, то догадается, и кто тебе его дал, поэтому постарайся лишний раз не попадаться ей на глаза. И ни кому не слова, ни одной живой душе! Встретимся завтра утром у заднего входа в ваш сад.
        - Я сделаю все, что ты сказала, и буду очень осторожен! Можешь не сомневаться! - он пришпорил свою кобылу, и во весь опор пустился домой, уже на расстоянии, крикнув ей. - До свидания!
        «Я и не сомневаюсь, - подумала Рута, - тем более что я глаз с тебя не спущу. Здравствуйте, бессонные ночи на самом высоком дереве в герцогском саду!»

* * *
        Заперев, дверь своей спальни и упав на постель Арден понял, что сразу же начать выполнять поручение Руты, он не в состоянии. Сердце колотилось так, что готово было выскочить наружу, а мысли путались и не хотели выстраиваться в ряды. Надо было успокоиться, все обдумать, а потом уже что-то предпринимать. Попросту, нужно было немного времени, что бы пережить и переварить все услышанное сегодня.
        Еще только вчера, он представить себе не мог, что достойное дело и подвиг, ждет его вовсе не за горами и не на краю света, а прямо под носом. Он совершит его на глазах у изумленных родителей и друзей. И помогает он не какой-то там кисейной барышне, падающей в обморок от вида таракана, а самой настоящей ведьмачке, знаменитой Руте Белая Прядь. Как она красива!
        Но, вспомнив ее слова об опыте и юнцах, решил, что будет к ней относиться только, как товарищу и компаньону и не иначе.
        От раздумий его отвлек вышедший из смежной комнаты для прислуги, старый Засима. Кряхтя и шаркая огромными валенками, он поинтересовался: все ли у господина хорошо?
        - Все хорошо, Засима, - улыбнулся старику, Арден, - иди ложись. Все хорошо.
        Он очень любил этого старика, заменившего ему и родителей, и друзей, и нянек. Это был неисчерпаемый кладезь народной мудрости и сказаний, но последнее время старик сильно сдал: ревматизм и прочие старческие недуги, донимали его все сильнее и сильнее. Но, не смотря на это, Засима каждый час, не зависимо от времени суток, выползал из своей комнаты и проверял: все ли у господина хорошо?
        Ардену страшно захотелось все рассказать старику, спросить совета, но, во-первых, он дал слово, а во-вторых, не стоит волновать старого человека. Будет еще переживать!
        Волнение улеглось только ближе к полуночи. Взяв свечу, он осторожно приоткрыл дверь и вышел в коридор. В коридоре было тихо и темно, только из спален отца и матери раздавалось мирное похрапывание. Спустившись по лестнице на первый этаж, он заметил, как из приоткрытой двери библиотеки падает голубоватый мерцающий свет. Медленно, стараясь, не шуметь он подкрался к приоткрытой двери и осторожно заглянул в комнату. Там над столом, за которым сидела Наира, висел стеклянный шар, из которого струился голубой магический свет. Чародейка водила над ним руками и безостановочно повторяла:
        - Сильфина! Сильфина! Сильфина!..
        Вдруг шар стал матовым, а потом в нем появилось лицо женщины очень похожей на Наиру.
        - Здравствуй, Наира! Что-то случилось?
        - Случилось, сестра! Эта мерзавка Белая Прядь, как заноза в заднице! Из-за нее нам пришлось покинуть наше убежище в Шаэрраведе. Не знаю, как ей удалось его обнаружить, но пока мы исполняли заказ Дам, по ее наущению, местные кметы камня на камне не оставили. Сегодня мне донесли, что она имела разговор с сопляком Арденом. Она уже два раза чуть не достала зверя, теперь опять разнюхала где он скрывается. Я уверена, она найдет способ его выманить и убить. Я не знаю, что делать? Росомахи - не справились! Может отправить его к тебе? Хотя пока там Ватила…
        - Для начала успокойся! Подумаешь, какая-то ведьмачка, ошибка природы! Ее папаша получил стрелу в сердце, причем самую обыкновенную, даже не магическую. Надо просто найти подходящего для этого дела человека, вот и все. И не надо паниковать по любому поводу. После смерти Рокзаны ты стала очень нервная и постоянно чего-то боишься.
        Да, кстати, до меня дошли слухи что, щенок сестры убит Геральтом из Ривии. Белый Волк вылез из своего логова и занялся делом. Все что у нас с тобой осталось - это Бас, потому что Ватила… Да ты сама все знаешь! Надо срочно икать нового щенка, а это очень сложно.
        - Это же надо было, такому случится! На свете осталось, в лучшем случае, ведьмака четыре и двое из них донимают именно нас!
        Сельфина задумалась, теребя подбородок:
        - Подожди, Наира, ничего не предпринимай. У меня появилась не плохая мысль, но надо все хорошенько взвесить. Позже все объясню, а пока не трогай ведьмачку.
        - А что делать с сопляком?
        - Сперва узнай все, что он знает, а потом используй или убей. Учить тебя, что ли надо?
        Изображение замерцало и исчезло, шар снова стал прозрачным и медленно опустился на стол.
        Арден как можно тише добрался до своей спальни, закрыл дверь на все засовы и только после этого его начало трясти.
        «Сопляк - вот кто я для них! - злость и досада поднимались в нем волной. - Глупый маленький мальчишка, не на что не годное созданье! Ну, я вам покажу, на что я способен! Первым делом надо предупредить Руту. А потом я стащу свисток и убью этого Баса, даже если мне придется заплатить за это жизнью!»
        Столько событий, эмоциональных всплесков и потрясений, произошедших за один день, дали о себе знать. Уже через пол часа он спал лежа на спине и иногда вздрагивал. И, конечно, не слышал, как из-за старого комода вылезла большая коричневая крыса, осмотревшись, прыгнула на кровать и подползла к его голове, заводила вокруг лапами и отскочила, как ужаленная. Потом снова подошла ближе и протянула лапки к амулету… но в тот же миг слетела с кровати сбитая огромным валенком Засимы, который вышел проверить: все ли у господина хорошо?
        Не успел юноша до конца проснуться и понять, что произошло, как крыса снова юркнула за комод, и уже оттуда пригрозила Засиме лапкой сложенной кулачком. Это было уже с лишком!
        Арден решил, что все это ему сниться, поэтому перевернулся на бок и снова заснул, а Засима уселся в кресло рядом с его кроватью, держа наготове валенок, что бы защитить своего господина: еже ли чего!

* * *
        Весь следующий день ему пришлось бесцельно проболтаться по городу, потому что Рута, выслушав его рассказ о ночных приключениях, попросила не появляться дома до вечера. Сама же отправилась отсыпаться, готовясь, по ее же словам, к очередной бессонной ночи, и назначила ему встречу вечером в том же самом трактире. Он, конечно, с удовольствием провел бы время, запершись с книгой в своей спальне, но спорить, было бесполезно.
        Ссорой закончилась его встреча с Патриком, с которым он нос к носу столкнулся у ристалища. Друг обвинил его в коварстве и предательстве на глазах у целой толпы, поэтому не оставалось ничего другого, как вызвать его на бой. Записавшись у букмекера, они отправились в тот же трактир и, сверля друг друга ненавидящими взглядами уселись за разные столы. Когда Рута появилась в дверях, ссора между ними была готова разразиться с новой силой.
        - Побереги силы, Арден, - сказала она, усаживаясь рядом, - нечего размениваться на ерунду. Что вы не поделили с Патриком?
        - Тебя, - прошептал юноша, опустив глаза.
        - Вот это мило! - усмехнулась Рута. - И что же получит победитель?
        - Удовлетворение.
        - Надеюсь, не мне его придется удовлетворять?
        - Ну, что ты Рута! - залился краской Арден. - Я совсем…
        - Да, ладно, я знаю, о чем речь! Но не об этом надо сейчас думать! Я уверена, что сегодня ночью, что-то должно произойти. Будь очень осторожен и не делай того, что я просила тебя не делать! А сейчас ужинаем и расходимся в разные стороны, но что бы ни случилось, помни, что я всегда рядом.

* * *
        В полночь, когда весь замок погрузился в тишину и сон, он опять прокрался к библиотеке. Дверь так же была приоткрыта, но на этот раз чародейка стояла спиной к двери, водя руками вокруг висящего над столом шара, произносила слова на непонятном, резком, полном рычащих звуков языке. На заставленных книгами стеллажах, освещенных голубым мерцающим светом, тени от ее рук рисовали страшные сцены. Чудилось, будто огромный зверь бросается на испуганного человека и грызет, и рвет его на части.
        Страх все глубже заползал в душу Ардена, спускался к желудку и низу живота. Усилием воли он взял себя в руки, осторожно просунул голову во внутрь комнаты и посмотрел по сторонам. В полуметре от него на вбитом в стену крюке, висел свисток на красной атласной ленточке. Не раздумывая ни минуты, он схватил его, прижал к груди и бесшумно вернулся обратно к себе в спальню. Вооружившись мечом и выкинув в окно привязанную к тяжелой кровати веревку, много раз служившую ему для этих целей, вылез на улицу и опрометью пустился в сад. Сердце готово было выскочить наружу, отдаваясь в висках барабанной дробью.
        Арден вытащил из кармана свисток, набрал побольше воздуха в легкие и дунул в него, что есть силы, прижавшись спиной к огромному дубу видевшему еще прапрадеда его отца, босоногим мальчишкой, и словно атлант, склонившийся под тяжестью удерживаемого им небосвода и прожитых лет.
        Свисток издал продолжительный звук похожий на стон, разлившийся по округе и где-то вдалеке отразившийся эхом. Воцарившаяся после тишина, казалась плотной и давящей со всех сторон. Даже ветер, только что трепавший желтеющие листья деревьев, притаился в кронах в ожидании чего-то. Луна заливала все вокруг своим бледным, безжизненным светом и в этом свете каждый куст, и каждый камень превращался в притаившееся, готовое напасть в любую минуту, кровожадное чудовище.
        Ждать долго не пришлось, кто-то медленно и тяжело шел по дорожке посыпанной гравием. Юноша достал меч, успокоил дрожь в коленях и приготовился. Он готов был увидеть кого угодно, но только не пожилого человека, сутулого и медлительного. Человек показался из-за поворота дорожки, шел он медленно, как будто вышел прогуляться перед сном. Арден опешил от неожиданности, потом, решив, что человек случайно забрел в их сад, возбужденно закричал, размахивая руками:
        - Уходите быстрее отсюда! Бегите! Сейчас здесь появиться чудовище и вы можете пострадать!
        Но человек не испугался, тяжело вздохнул и направился в сторону молодого герцога, когда осталось несколько шагов, остановился и посмотрев на юношу, неподвижными, совершенно пустыми глазами, спросил скрипучим голосом:
        - Скажи мне мальчик: как бы ты хотел умереть?
        - Конечно, как герой! Почему вы спрашиваете? - удивился Арден.
        - Всегда одно и то же, - произнес, устало странный человек, - все хотят героической смерти, а умирают, как овцы.
        Быстро и неожиданно он поднял руку, моментально превратившуюся в когтистую лапу, и зарычал. Все что Арден успел сделать, так это прикрыться мечом, зажмуриться и вжаться в ствол дуба с такой силой, что почувствовал, как рельеф коры отпечатался у него на коже.
        В этот момент с быстротой и грацией дикой кошки, Рута спрыгнула с дуба и мягко опустилась между ними на полусогнутые ноги, застыв в таком положении. Не успели еще ее каблуки коснуться травы, как из рассеченного плеча старика хлынула кровь. Раздался страшный душераздирающий вой, человек полностью обернулся зверем и бросился на ведьмачку. Бой длился несколько мгновений, зверь хрипел, как загнанный конь и несколько раз с трудом увернувшись от ведьмачьего меча, совершенно нелепо подставился и рухнул без головы, залив кровью Ардена. Юноша покачнулся, обняв дуб, сполз без чувств.
        Когда он пришел в себя, то увидел Руту сидящую на траве поджав под себя ноги и задумчиво накручивающую на палец свою белую прядь, рядом с огромной, разинувшей пасть пятнистой головой.
        - Как-то все не так! - задумчиво произнесла она. - Все очень просто. В прошлые разы он был пошустрей. Не нравится мне все это! Но как бы то ни было, работа сделана. Спасибо тебе Арден, хоть ты и не послушал меня, но все же ты молодец! Без тебя бы у меня ничего не вышло.
        Она встала и свистнула совсем как мальчишка. Раздался стук копыт и черной тенью, словно порождение ночи, из темноты возник Шэво. Конь захрапел, опасливо косясь и обходя труп.
        Юноша помог ей привязать голову чудовища сзади седла:
        - Я… понимаешь?… - начал он, с трудом подбирая слова. - Я не хочу здесь больше оставаться!.. Можно я поеду с тобой? Обещаю, я не буду тебе мешать, если надо я буду служить тебе. Только разреши быть рядом!
        Рута тяжело вздохнула, потом усмехнулась:
        - Это было бы интересно: сын герцога в услужении у ведьмачки! Интересно, но не возможно. У нас с тобой разные пути и разное Предназначение. Я рада, что судьба познакомила меня с таким благородным юношей и очень надеюсь, что когда-нибудь наши пути пересекутся.
        - Если что-нибудь…когда-нибудь…я примчусь, где бы я ни был и, что бы я ни делал! - воскликнул он, понимая, что расставание неизбежно.
        Она подошла к нему, достала из кармана кружевной платочек и вытерла капли крови с его лица. Запустила пальцы в густые волосы, наклонила его голову и поцеловала…
        - Буду нужна, пришли мне этот платок через банк Каталини Гай, и я найду тебя! - она взлетела в седло и махнула ему рукой. - Прощай!
        Когда она скрылась из виду, все пережитое за последние дни вырвалось наружу из его груди потоком слез. И радость, и восторг, и страх, и отчаяние, и боль, и влюбленность, которую он только сейчас осознал в своей душе, и безнадежность, и разлука - все это смешалось с кровью чудовища на кружевном платочке Руты. Так он и просидел всю ночь рядом с обезглавленным телом зверя, явившегося причиной всех его последних радостей и бед. А когда лучи восходящего солнца превратили утреннюю росу в миллионы рассыпавшихся сверкающих жемчужин, это был уже совсем другой человек. Что-то сгорело в его душе и возродилось вновь, подобно огненному фениксу, расправило крылья и взмыло в высь. Каждой своей клеточкой он ощутил это обновление, как и то, что ни минуты не может больше оставаться ни в этом замке и ни в этом городе.
        Глава 3
        Многие годы, прошедшие после заключения цинтрийского мира, никто не помышлял о войне, даже о самой маленькой. Все - от королей до последнего кмета, настолько устали от жестокости, разрухи и смертей, что всю свою энергию и помыслы теперь направили на восстановление разрушенного, созидание нового и рождение детей. Деревни и города уже почти полностью восстановились, и хотя некоторые поселения так и остались больше похожи на редкий лес обгорелых печных труб, в общем, мир приобрел более радостный и обновленный вид, даже чем до начала войны с Нильфгаардом. Везде кипела работа, новые срубы пахли смолой, кругом сновали шумные стайки детишек и люди, вместе пережившие все ужасы войны, забыли свои старые споры и, в большинстве своем, помогали друг другу.
        Старые распри между королями также были забыты, а затевать новые пока не у кого не было желания. Всех пока все устраивало, всех кроме Хенсельта короля Каэдвена. Все эти годы он не мог смириться с тем, что ему пришлось вернуть Аэдирну Нижнюю Мархию. Как бы он тогда не возмущался, не упирался и не вопил, у Сабрины Глевиссиг нашлось достаточно аргументов и рычагов, что бы загнать его в угол и заставить подчиниться требованиям мирного договора, вернув не законно захваченные земли. Вернуть-то он вернул, но смириться так и не смог, да, и не хотел. Поэтому всегда очень пристально следил за тем, что происходит в соседнем государстве и в семействе короля Демавенда, следил и ждал удобного момента, что бы нанести удар, если не военный, то хотя бы политический или на крайней случай… Все люди смертны!
        В Нижний Мархии активно работали его агенты и всячески пытались сеять смуту и недовольство нынешней властью, и конечно, нашлись недовольные, но посевы эти в желаемом объеме не разрастались, от части, потому что король Аэдирна был не плохим правителем, но больше от того, что многие жители хорошо помнили «спасительную» Каэдвенскую армию.
        Хенсельт уже подумывал воспользоваться крайним случаем, как его опять неожиданно посетила Сабрина Глевиссиг, и со свойственной ей настойчивостью посоветовала отдать его внучку, которой через пол года должно было исполниться пятнадцать лет за сына Адды, дочери Фольтеста короля Темерии. Объяснив все это важными межгосударственными интересами, и тем, что так постановил Новый Совет чародеев или просто Ложа.
        К этому времени Ложа, в состав которой входило десять чародеек, имела такую силу и авторитет, что мало кто даже из королей посмел бы спорить с их постановлением. Хенсельт тоже спорить не стал, но и выполнять сие распоряжение не спешил, потому как все это натолкнуло его на единственное, на его взгляд, возможные осуществление давней мечты. Он даже сам удивился, как это ему раньше не пришла в голову такая простая мысль. Выдать замуж младшую дочку своего сына Авеллану за сына Демавенда. У короля Аэдирна больше нет сыновей, значит, сын Авелланы будет единственным наследником после смерти короля и его сына, а это может произойти гораздо раньше, чем все ожидают, об этом уж правитель Каэдвена, как-нибудь позаботится.
        План, казалось, был безупречен, если бы не то, что он абсолютно не совпадал с планами Ложи. Хенсельт был человеком неуравновешенным и даже сумасбродным, но не глупым, поэтому прекрасно понимал, что Ложа будет пристально следить за выполнением своей воли и, скорее всего, этому содействовать. Противиться было бесполезно. Да, и кто бы посмел?…
        «А ведь посмела же! - осенило Хенсельта. - Эта Йеннифэр из Венгерберга, обманула Ложу и вместе со своим любовником ведьмаком уничтожила самого могущественного чародея. К тому же, она хорошо знает Демавенда. Вот кто мне нужен! Но как ее заставить сделать то, что я хочу? Ладно, сперва найду, а потом видно будет!»
        Лучшие сыщики бросились на поиски Йеннифэр и скоро нашли ее спокойно живущую в какой-то глуши Хакланда со своим верным ведьмаком. Проследив за ней, они выяснили у местной знахарки, поставляющей чародейки травы, что Йеннифэр все эти годы безрезультатно пытается найти средство от своего бесплодия.
        Все складывалось, как нельзя лучше. Хенсельт призвал к себе профессора, почти три года не выходящего из подземелья королевского замка. Причиной тому послужило то, что король тогда решил расширить свои кладовые и велел расчистить заваленные входы и помещения подземелья. Замок короля, как впрочем, и почти все замки и города, был построен на развалинах старых эльфьих построек. И вот расчистив несколько проходов, нашли древнюю эльфийскую библиотеку, некоторые пергаменты и фолианты рассыпались сразу же, как только к ним прикоснулись, поэтому король решил, что все это не кому ненужный мусор и приказал уничтожить. К счастью, в замке гостил профессор Оксефурдского университета, родственник одного из придворных. Он сумел убедить короля, что находка бесценна, и ее надо очень осторожно изучить. Король согласился, только с тем условием, что изучать профессор будет сам, и не станет публиковать результаты, пока ему не разрешат.
        Поскольку ученый был медиком, он первым делом исследовал все, что касалось старой эльфийской медицины и то, что им было найдено относительно бесплодия, превзошло всякие ожидания короля. Это был точный рецепт лекарства, сделанного из легко доступных ингредиентов, но приготовить его мог только чародей.
        Рецепт был переписан, но пропорции некоторых составляющих указывать намеренно не стали, затем король собственноручно спрятал оригинал в только ему известный тайник. Не точную копию рецепта Хенсельт вручил начальнику своей тайной службы дознаний барону Алану Газзу и отправил его на встречу с чародейкой.
        Отдав Йеннифэр бумагу, барон объяснил вкратце, что ей следует сделать, что бы получить точный оригинал. Она рассмеялась ему в лицо, обозвав его и Хенсельта самыми, что ни наесть последними словами и посоветовала впредь не идти против Ложи. Но, выслушав ее совершенно спокойно, барон Газз, сообщил, что на раздумье ей дается сто дней, и ровно через это время он будет ждать ее Ридбруне в корчме «Глаз василиска».
        Как только барон уехал, Йеннифэр попыталась приготовить зелье, надеясь, интуитивно найти нужные пропорции, и через десять дней ее подопытная бесплодная собака забеременела. Чародейка была на седьмом небе от счастья, но праздновать победу воздержалась и правильно сделала, потому что в положенный срок родился один мертвый щенок без лап и хвоста. На второй эксперимент уже не оставалось времени, к тому же даже не большой успех первого доказывал, то у Хенсельта действительно есть то, что может ей помочь. Не первый десяток лет она искала это средство, и не в ее характере было отступать, тем более что теперь цель была четкой.
        С Геральтом они расстались еще в конце весны почти сразу после встречи с бароном, а сейчас наступил последний месяц лета, и время у нее осталось лишь на то, что бы добраться до Ридбруна. Не долго размышляя, она отправилась в путь и в назначенный день была в корчме «Глаз василиска».
        - Мы не поедем через Аэдирн, - сообщил ей борон Газз, как только они покинули Ридбрун. - Вас знает там каждая собака, да и мало ли что! Обогнем Махакам с другой стороны и в Темерии переправимся через Понтар. Но все равно, лучше сделать так, что бы вас никто не узнал.
        Йеннифэр укрыла лицо иллюзией, а свои роскошные волосы цвета ворона крыла заплела в косу. И, если не считать встречу с Лютиком, они без происшествий добрались до Каэдвена.

* * *
        - Йеннифэр! Какая радость! - воскликнул король, раскрывая объятья появившейся в дверях тронного зала чародейке. - Сколько лет, сколько зим?
        - Брось Хенсельт, этот спектакль ни к чему! Ежу понятно, что ты рад меня видеть так же, как и я тебя. - Устало произнесла Йеннифэр, обходя стороной раскрытые объятья короля. - Давай сразу перейдем к делу. Что ждет от тебя Ложа?
        - Они хотят, что бы я выдал свою внучку за сына Адды Тимерской, бывшей упырицы. И объявить об этом я должен на дне рождения Авелланы, а это уже не за горами! Видимо с Фольтестом уже провели работу, потому что он прислал мне письмо, в котором изъявляет желание породниться, и прилагает портрет своего недоумка Трояна! - возбужденно прорычал король, усаживаясь на трон и доставая из кармана и протягивая, чародейке портрет.
        Юноша изображенный на портрете был, мягко говоря, полноват, белобрыс и имел такое выражение лица, при виде которого, слово «недоумок» само возникало в голове. Если учесть, что придворные художники льстили своим моделям, гораздо больше, чем остальные, то следовало ожидать еще более неприятную внешность жениха в жизни. Но портрет был настолько наполнен магией, что Йеннифэр поспешила вернуть его королю. Было очевидно, что магия должна была подействовать только на определенного человека, то есть на принцессу Авеллану.
        - Никто не должен меня больше видеть. Мне нужна комната рядом с тронным залом и обязательно со скрытым окошком в него, так что бы я могла видеть и слышать все, что здесь происходит. Я уверена - такая имеется! И прошу тебя Хенсельт, любая новость, даже на твой взгляд самая незначительная должна быть сразу же сообщена мне.
        Чародейка подошла к королю, дотронулась до амулета в виде сферы с заключенным в нее кусочком хрусталя, висящим у него на шее:
        - Интересная вещица!
        - Таких в мире всего три, и я несказанно рад, что одна из них находится у меня! - усмехнулся король.
        - Прикажи своему художнику, снять точную копию с этого портрета и как можно скорее, и не в коем случае он не должен попасть в руки принцессы. Я не стану использовать магию и снимать чужую без крайней на то необходимости, что бы не обнаружить себя. Но будь любезен, точно следовать всем моим инструкциям.
        Король наклонился, пошарил рукой под троном, дернул за какой-то рычаг и трон со скрипом отодвинулся, открыв темный проход. Взяв свечу, Хенсельт вошел в него, пригласив рукой чародейку, следовать за ним. Через несколько шагов проход свернул налево и вывел в потайную комнату, не имеющую ни окон, ни дверей. Комната была довольно просторной, и содержала все необходимое для проживания: и мягкий широкий диван, и большое удобное кресло, и стол с письменными принадлежностями и много чего еще. У стены, смежной с тронным залом стояла высокая деревянная лестница, а над ней виднелось небольшое оконце, прикрытое занавеской.
        - Устраивайся удобней и чувствуй себя, как дома. Все, что тебе потребуется, будет доставлено сюда немедленно. А это, - король потянул за висящий на стене герб, - открывает дверь изнутри.
        - Хорошо. Сейчас я бы хотела перекусить, а позже пригласи в тронный зал Авеллану, и поговори с ней о чем-нибудь. Например: что она думает о замужестве вообще?
        Йеннифэр села в кресло, сняла дорожные сапоги и вытянув ноги, блаженно откинулась на спинку.
        - Да! Вот еще, срочно раздобудь портрет сына Демавенда. Как его, кстати, зовут?
        - Ветслав.
        - Надеюсь, что он окажется поприятней Трояна!

* * *
        Солнце, подымаясь, разливает свой мягкий утренний свет на огромный ромашковый луг. Легким теплым ветерком белая ромашковая масса колышется подобно пушистому покрывалу, скрывая две спящие фигуры. Он крепкий мужчина с совершенно белыми волосами, одной рукой крепко сжимающий меч, а другой обнимающий обнаженные плечи, спящей у него на груди женщины. Лица ее не видно, его закрывают густые волнистые темные волосы.
        Душа Йеннифэр наполняется радостью! Наверное, это будущее! Она и ведьмак на чудном ромашковом поле. Красиво!
        Ведьмак просыпается, смотрит на женщину так… Ах, как он на нее смотрит! Нежно убирает волосы с ее лица и целует, она обвивает его руками, открывает глаза…цвета темной ночи.
        Йеннифэр вскочила, не понимая, от чего проснулась. То ли он приснившегося кошмара, то ли от громкого стука в стену. Было впечатление, что кто-то со всей силы лупит об стену тронного зала пустой кастрюлей. Чародейка с трудом забралась на деревянную лестницу и отодвинула шторку. Весь зал был как на ладони. Возле трона стоял король и барабанил по висящему на стене щиту мечом.
        - Хенсельт, ты с ума сошел, что ли? - воскликнула чародейка.
        - Ну, наконец-то, проснулась! Внучка идет сюда, ты ж сама просила!
        Он уселся на трон, изобразив при этом на лице добродушную улыбку. В зал стремительно влетело маленькое, изящное, воздушное созданье.
        - Здравствуй, дедушка! Ты меня звал?
        - Да, Авеля, звал. Я хотел с тобой поговорить. Да не крутись ты ради Бога!
        - Дедушка, ну меня же ждут подружки! Мы собирались пойти погадать на зеркалах. Знаешь, мне сегодня ночью приснилась тетя Сабрина и сказала, что моего суженного зовут Троян. Он сильный и смелый, и он принц. Представляешь, как здорово?
        - Да уж, здорово. Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. - Король встал и прошелся вдоль стены, заложив руки за спину. - Видишь ли, девочка, ты уже выросла и вполне созрела для замужества. Помнишь, я поклялся тебе и твоей матери своей короной, что не стану тебя неволить и выбор будет только за тобой? Так вот, на свой день рождения тебе предстоит выбрать себе жениха. Ты уже знаешь, кого выберешь?
        - Конечно! Ведь тетя Сабрина…
        - Я думаю, что тебе надо сперва взглянуть на женихов, а потом уже решать. Завтра утром ты получишь портреты тех, кто претендует на твою руку. А сейчас беги, раз тебя ждут!
        Когда девушка ушла, король закрыл дверь зала на засов и прошел в потайную комнату.
        - Нет, ну ты слышала? Эта ведьма ей сниться! Ты должна, что-то сделать, слышишь, должна! Я не могу допустить, что бы моя Авеля вышла замуж, за какого-то козла!
        Лицо короля стало похоже на перезрелый помидор, готовый в любую минуту лопнуть, обрызгав окружающих.
        - Прекрати истерику! Во-первых, я тебе ничего не должна, а во-вторых, тебе абсолютно все равно, кто будет у тебя зять - козел или осел. Главное, что бы он дал тебе то, что ты хочешь.
        - Все хотят чего-то получить, и ты тоже. - Произнес король уже спокойнее. - Вот, мне доставили портрет Ветслава.
        - Что ж, не плохая мордашка! Значит, так: к утру копия портрета Трояна и этот, - Йеннифэр отдала, королю изображение темноволосого юноши с красивым лицом и гордым взглядом, - должны быть показаны принцессе. Затем ты должен наступить на горло собственной песне и послать полное любезности приглашение Демавенду, поохотиться в твоих пограничных владениях. Наплети, что-нибудь о возрождении старых добрых традиций, когда ваши отцы… ну и все такое. И обязательно напиши, что все твое семейство с нетерпением ждет этого счастливого дня. Понял?
        - Я постараюсь. - Было видно, что собственная песня Хенсельта вот-вот вырвется наружу. Он схватил портрет и спешно вышел, скрипя зубами.

* * *
        Все дни, что короли обменивались посланиями, Йеннифэр провела в потайной комнате и только по ночам выходила подышать свежим воздухом в саду. Профессор принес ей старые рукописи эльфийских магов, и она полностью погрузилась в изучение бесценных документов. Хенсельт все время проводил на охоте, а юная принцесса в играх с подругами и гаданиях. Все остальные готовились к празднованию ее дня рождения.
        Мать и отец Авелланы умерли через год после войны от тифа и, умирая мать, заставила короля поклясться, что дочь сама выберет себе мужа. С тех пор двумя старшими внуками занимался сам король, а воспитание девочки взяла на себя двоюродная сестра короля герцогиня Дишот, суровая и требовательная, и как все те кто не имеет своих собственных детей, четко знающая, как точно надо их воспитывать. Но как она не старалась сделать из подвижного жизнерадостного ребенка послушную томную куклу, так ничего и не вышло, поэтому работу свою она считала не выполненной и принцессу абсолютно не воспитанной и продолжала ее всячески допекать своими нравоучениями. К тому же частые обвинения со стороны тети в адрес умершей матери, породили в душе ребенка самую настоящую ненависть к своей воспитательнице.
        - Ваше высочество, мне необходимо с вами поговорить, - тоном, не терпящим возражений, произнесла герцогиня, закрывая за принцессой дверь в тронный зал и бесцеремонно усаживаясь на трон. - Объясните, пожалуйста, как вы посмели выкинуть подаренный принцем Трояном портрет? Тетя Сабрина будет очень не довольна вашим поведением. Вы же знаете, что он вам предназначен, и ваша судьба быть его женой. А вместо того, что бы быть послушной девочкой, вы под подушкой держите изображение совсем другого юноши! Я жду объяснений!
        Уголки ее тонких губ опустились вниз, и без того маленькие поросячьи глазки сощурились, став почти незаметными, казалось, на лице остался один крючковатый нос.
        - Дедушка обещал, что я сама выберу того, кто станет моим мужем, - начала принцесса голосом полным неприязни. - И мне все равно…
        - Король был вынужден дать обещание вашей ненормальной матери, потому что иначе она бы мучила его с того света! - чуть ли не до крика повысила голос герцогиня. - Но вы же не думаете, что он станет его исполнять, а мне просто не оставляете другого выхода, как сообщить обо всем Сабрине. Что я и сделаю немедленно, написав ей, письмо и отправлю самым быстрым курьером!
        Она вскочила и стремительно направилась к выходу. Девушка продолжала стоять не подвижно с гордо поднятой головой, но в голубых глазах заблестели слезы.
        - Да! И потрудитесь объяснить: откуда у вас этот портрет? - уже в дверях спросила герцогиня.
        - Мне дал его король!
        - Ах, вот как?! Ну-ну!
        Как только за герцогиней закрылась дверь, девушка опустилась на колени и заплакала, закрыв лицо руками.

* * *
        Йеннифэр не могла дождаться возвращения Хенсельта. К счастью, сегодня он не задержался на охоте. Выслушав рассказ чародейки, он со злостью хватил по столу кулаком, но потом вдруг рассмеялся, вспомнив, что все гонцы все письма посылаемые из замка, даже последней кухаркой, сперва приносили барону Газзу, а он уже решал посылать письмо дальше или нет. Поэтому послание герцогини никогда не дойдет до адресата.
        - Вот и славно, - успокоилась чародейка. - А от Демавенда, есть что-нибудь?
        - Есть, - раздраженно ответил король, - пишет, что очень рад, что я перестал дуться и сам пошел на примирение и возрождение старых соседских традиций. Он и его семья с удовольствием принимает мое приглашение и надеется, что это будет началом конца безобразий и пакостей чинимых мною в Нижней Мархии. Тьфу, зараза!
        - Отличная новость! Когда назначена охота?
        - Через пять дней.
        - Завтра же отправь герцогиню, как можно дальше под благовидным предлогом. Например, пусть выберет подарок для принцессы, сошлись, что мечтаешь подарить ей что-нибудь экзотическое. На всякий случай дай ей побольше поручений, что бы она не вернулась до вашего возвращения. И не тащи с собой, кого попало, возьми только детей и прислугу. Мало ли кто еще может донести Ложе!
        Йеннифэр открыла свою нефритовую шкатулку и достала оттуда маленький красный флакончик. Потрясла им, посмотрела на свет и отдала королю.
        - Этого должно хватить. Это приворотное зелье, почти не содержит магии, поэтому его потом нельзя обнаружить. Конечно, нет на свете средства, способного разбудить в душе настоящее сильное чувство, но до дня рождения действия его хватит. Ты должен будешь добавить его в вино и дать им выпить, но в тот момент они должны находиться одни и выпить его одновременно. Успех теперь зависит только от тебя, поэтому постарайся быть любезен с Демавендом!
        Немного подумав, чародейка добавила:
        - Скажешь потом Сабрине, что второй портрет дал Авеллане только из-за обещанного пресловутого выбора, и сам удивлен, что она выбрала не того.

* * *
        Мало, что изменилось с первого заседания Ложи. Тот же зал в том же замке Монтекальво защищенном мощным магическим щитом, вокруг того же массивного стола на стульях с высокими спинками, сидят роскошно одетые, сияющие красотой чародейки. Только тогда стульев было двенадцать, столько же предполагалось и участниц, но после исчезновения Цири и Йеннифэр, решено было, ограничиться десятью.
        Тогда, пять лет назад, Ложа была создана только с единственной целью - спасение и укрепление магии. Она должна была находиться вне политики и решать вопросы, касающиеся магии и только, но интересы магии и политики были настолько тесно переплетены, что ни кто не захотел их распутывать, да, скорее всего бы и не смог. Поэтому по ходу пришлось решать и многие политические вопросы, всевозможными доступными способами, а поскольку способов у магичек было предостаточно, то вскоре не осталось почти не одного политического решения принятого без участия Ложи. И как любое благое начинание в последствии зараженное властью, деятельность Ложи превратилась в постоянный контроль над всеми торговыми, политическими и финансовыми процессами, происходящими в мире.
        Чародейки, входившие в состав этой правящей организации, уже давно не состояли на службе у королей, теперь короли согласовывали с ними все свои решения. Мало кому из владык было это по душе, но сопротивляться было бесполезно. Дамы Ложи, как их теперь называли, всегда настаивали на своем, выбирая средства без всякой щепетильности.
        - Главные вопросы нами сегодня решены, перейдем к второстепенным, - продолжила вести заседание Филиппа Эйльхарт, убрав за маленькое красивое ушко коротко остриженные волосы. - Мне стало доподлинно известно, что Геральт из Ривии, снова вышел на большак, оставив нашу с вами давнюю подругу в одиночестве.
        При упоминании этого имени у некоторых чародеек заблестели глаза, а Фрингилья Виго, давно переставшая пользоваться мазью от покраснения, зашлась густым румянцем.
        - Интересно, он сам от нее сбежал или она его выгнала? - ядовито усмехнулась Сабрина Глевиссиг.
        - А мне интересно, чем сейчас занимается Йеннифэр, оставшись одна? - поинтересовалась Маргарита Ло-Антиль, ее шикарное платье брусничного цвета, все сверкало бриллиантовыми стразами.
        - Так же как и раньше ищет средство от своей стерильности, - ответила Филиппа, - думаю, будет искать его еще лет сто, не меньше.
        Она сделала движение рукой, прекращающее высказывания на эту тему. Выдержав паузу, продолжила:
        - Ведьмак уже успел отличиться, убив щенка Трех Сестер, прошу прощения, уже Двух. А они, и вместе с ними и мы, возлагали на него, как вы помните, некоторые планы. Второго зверя уничтожила Белая Прядь. В связи с этим, сестры просят у нас содействия в поисках нового материала.
        - Чем же мы можем им помочь? - огромные глаза Францески Финдабаир выразили полное недоумение. - Я изначально была против того, что бы мы прибегали к услугам подопечных этих сомнительных особ, и считаю делом не достойным для Дам Ложи любое содействие в производстве подобных тварей и…
        - Перестань Францеска, - перебила ее Шеала де Танкарвилль, - если бы не эти твари, некоторые вопросы так и остались бы не решенными. Цели, порой оправдывают средства!
        Все кроме двух эльфок и Трисс Меригольд одобрительно закивали. Францеска покачала головой и махнула рукой, мол, бесполезно спорить, но она остается при своем мнении.
        - Уважаемые Дамы, - улыбнулась, только одними карминовыми губами Филиппа Эйльхарт, - если больше не у кого нет вопросов, то заседание Ложи объявляю закрытым.
        - Есть еще одно незначительное дело! - обратилась Сабрина Глевиссиг, сверкнув своими черными хищными глазами. - Я не хотела обременять вас такими мелочами, но для решения этой проблемы мне понадобится магическое воздействие на члена королевской семьи, а это, как известно, возможно только с вашего общего одобрения.
        - Мы слушаем тебя Сабрина! - с чувством собственной значимости произнесла Филиппа Эйльхарт.
        - Сегодня утром я получила письмо голубиной почтой, о том, что наш план по женитьбе Трояна на Авеллане, находится под угрозой срыва. Хенсельт ведет, какую-то странную игру и я, зная его отвратительную натуру, подозреваю, что он решил ослушаться нашего совета! Как вы знаете, Фольтест не подпишет снижение торговых пошлин для Вэрденских купцов, смею напомнить уже оплативших лоббирование своих интересов, если мы не пристроим его выдающегося во все стороны внука. А принцесса Каэдвена, на сегодняшний день, единственная более-менее подходящая ему партия.
        Фрингилья Виго вздохнув, покачала головой и поправила свои черные волосы так, что стали видны серьги из крупного черного жемчуга нанизанного на золотую спираль.
        - Как только он женится на ней, Фольтест уступит ему трон! - озабочено сказала она. - Троян не предсказуем, своеволен и упрям, и это далеко не полный список его «достоинств». Вам не кажется, что мы сами создаем себе в будущем большие сложности? И стоит ли этого интерес, каких-то там купцов? Пускай даже хорошо оплаченный!
        Лицо Сабрины, от возмущения пошло красными пятнами, и приобрело совсем хищное выражение. Она вскочила с места, но тут же села обратно под властным взглядом Филиппы.
        - Давайте решать проблемы по мере их поступления! На данный момент, такой проблемы, как Троян, просто нет, а когда она появится мы, я уверена, решим ее без усилий. Я думаю, ни у кого не будет возражений? - Филиппа обвела присутствующих вопрошающим взглядом. - Вот и прекрасно! Да, Трисс?
        - Послушайте, я хорошо знаю Авеллану. Она замечательная девочка, неужели обязательно ее отдавать этому чудовищу?
        - Меригольд, ты опять за свое!? Когда же ты научишься отличать мух от котлет? Здесь замешаны высшие политические интересы, а тебе в голову лезут разные сантименты! - вставила молчавшая почти весь день Кейра Мец из Каррерраса, нервно откинув за спину свои прямые светлые волосы. - Действуй Сабрина, и давайте уже закончим, у меня сегодня есть еще дела!
        - У твоих дел случайно не синие глаза и русые волосы? - ехидно вставила Шеала де Танкарвилль, поправляя на шее изумрудное колье необыкновенной красоты.
        - С каких это пор ты стала заглядываться на чужие дела, - ответила Кейра, с еще большим ехидством, - Или может у тебя проблемы с мужчинами? Так я могу тебе одолжить парочку из запасника!
        - Честное слово, как дети малые! - встала из-за стола Ассирэ вар Анагыд, ее элегантное лиловое платье спадающее до пола мягкими драпировками, не шло не в какое сравнение с тем нарядом, который был на ней на первом заседании Ложи. - До свидания Дамы!
        Вслед за ней все тоже встали со своих мест и постепенно стали расходиться. Филиппа подошла к Сабрине, уже собирающейся уходить, и спросила, так чтобы не слышали остальные:
        - Когда ты планируешь отправиться в Каэдвен?
        - Сегодня.
        - Погоди пока! Я бы хотела, что бы ты проведала, нашу бывшую подругу. Вдруг она заскучала одна в своей глуши, и еще чего доброго, подалась в наши края! Ты же знаешь, от нее можно ожидать чего угодно!
        - Хорошо. Ко дню рождения принцессы я успею вернуться, а там уже дело магии!
        - Удачи!

* * *
        Хотя осень уже раскрасила деревья в яркие краски, погода стояла теплая. Желто-красный лес на фоне ярко голубого неба, казался пронизанным волшебством. Его можно было бы назвать застывшим в торжественной задумчивости, если бы не наполняющая его музыка охоты. Звуки рога, лай собак, ржание лошадей, крики загонщиков - все слилось в едином звучании. Опавшие листья разлетались разноцветным фейерверком из под копыт бешено скачущих лошадей. Разгоряченные, усталые кони храпели, разбрызгивая пену, но продолжали скачку подгоняемые ударом нагаек и шпор. Огромный лось с точащими из спины и крупа стрелами, стремительно уходил от преследователей, оставляя отчетливый кровавый след на земле.
        Два монарха скакали рядом, им несколько раз за день меняли лошадей, поэтому они сильно оторвались от остальных, разгоряченные охотой, забывшие обо всем на свете, продолжали бешеную скачку. Тропа становилась все уже, ветви деревьев все ниже, приходилось сильно преподать к шее лошади. Вдруг впереди появился просвет, и через минуту наездники вылетели на крутой склон, ведущий к реке, еле успев остановить лошадей и не попасть на рога, разъяренному истекающему кровью сохатому. Лось хрипел, рыл копытами землю, низко опустив голову, выставив вперед тяжелые ветвистые рога и как, только всадники выехали из леса, бросился на них.
        Хенсельт сильно рванул коня в сторону, конь споткнулся, протяжно заржал и тяжело упал на бок, придавив ногу короля. Лось со всего маху влетел рогами в грудь кобылы Демавенда, тот вылетел из седла, упав на спину, и чуть не угодил под копыта собственной лошади, дико молотящей в воздухе передними ногами. Разъяренный зверь развернулся, и рога прошли на расстоянии локтя от головы Хенсельта, окропив его каплями лошадиной крови.
        Демавенд вскочил на ноги, выхватил меч, но тут же отлетел на десять шагов, под мощным ударом лосинного копыта. Сохатый пытался достать Хенсельта рогами, но лежащий на боку и бьющий копытами конь короля, не давал ему подойти близко. К счастью, в этот момент Ветслав вылетел из леса, на скаку мгновенно натянув лук, выстрелил, попав зверю прямо в висок. Покачнувшись лось рухнул на лежа отбивающегося коня. Король дико взвыл, пытаясь отодвинуть упершийся ему в ребро лосиный рог.
        - Отец! Ты жив? - Ветслав спрыгнул с коня и подбежал к лежащему на земле Демавенду, но король был без сознания. Тут из леса появились внуки Хенсельта, увидев, что произошло, поспешили освободить его из-под придавившей тяжести.

* * *
        Королей осторожно доставили к месту стоянки и аккуратно уложили на широкое ложе в охотничьем домике, устланное шкурами зверей. Демавенд уже пришел в сознание, держа руку на груди, пытался не делать слишком глубокие вздохи, сломанные ребра доставляли ему сильную боль. Хенсельт отделался ссадинами и сильным ушибом ноги, пока его несли, он выпил целую флягу крепкого вина и теперь смеялся и рычал подобно буйволу, вспоминая, как они чуть не лишились сегодня жизни.
        - Еще б чуть-чуть и быть мне на том свете! Если бы не Ветслав, встретился бы уже сегодня с твоими родителями! - обратился он к сидящей возле ложа внучке. - Да не реви! Все обошлось ведь!
        - Дедушка, ты всегда так не осторожен! - укоризненно произнесла принцесса.
        - Радоваться надо, что все обошлось, а не слезы лить! Давай Демавенд, отметим, что живы остались! - Хенсельт налил вина в два больших кубка. - И за сына твоего тоже надо выпить! Молодец, парень, верная у тебя рука! Благодари его девка!
        Девушка подняла на стоящего у двери принца большие васильковые, мокрые от слез глаза полные восхищения и признательности. Он тут же, что бы скрыть смущение, наклонился и потрепал за ухо большую белую собаку с обрезанными ушами и хвостом.
        - Ну, ладно, дети. Идите погуляйте! - слабым голосом проговорил Демавенд, которому, наконец, удалось с помощью Хенсельта сесть, и отпить вина. - И скажите, что бы принесли мяса, как только будет готово. Мне прям, не терпится откусить кусок от покалечившей меня скотины!
        Уже совсем стемнело, но во дворе было светло от горящих везде факелов и костров. Запах жареного мяса щекотал нос и пробуждал аппетит. Тут и там сновали слуги, одни готовили ужин, другие кормили, протирали и укрывали попонами лошадей, третьи помогали разделывать внукам Хенсельта туши.
        Братья Венсельт и Гензельт были на столько похожи, что, не смотря на годовую разницу в возрасте, все считали их двойняшками. Оба крепкие, высокие, мускулистые с резкими крупными чертами лица и зорким взглядом серых, прищуренных глаз. Они с детства ни в чем не уступали друг другу, были драчливы и задиристы, прекрасно владели мечом и на охоте не было им равных, но остальные дисциплины давались им с огромным трудом. Хенсельт понимал, что когда-нибудь они разорвут Каэдвен, так же как в детстве раздирали на части подаренные им игрушки, и это не могло его не беспокоить. И что бы этого избежать, оставалось только оторвать кусок от соседнего государства, тем более что этот кусок уже когда-то принадлежал Каэдвену. Ради этого он готов был пойти на что угодно, даже против Ложи, которою он хоть и побаивался, но считал сбродом сумасшедших баб.
        Ветслав и Авеллана долго стояли молча возле телеги, наблюдая, как ловко братья орудуют ножом. Гензельт иногда поглядывал на них с усмешкой, за что сразу же получал от брата тычок на который незамедлительно отвечал.
        - Пойдем к костру, я совсем озябла. Да, и братья сейчас опять подерутся, и тебя втянут. Уж, я их хорошо знаю, - вздохнула девушка.
        - А я всегда мечтал иметь брата, но у меня одни сестры и они уже давно за мужем, - сказал Ветслав, подбрасывая в костер щепки. - Вот этот пес всегда был моим другом и братом, ты не представляешь, какой он умный.
        - Как его зовут?
        - Геральт.
        - Странное имя для собаки.
        - Мне подарила его чародейка из Венгерберга, она его так назвала, а я не стал икать другое.
        При упоминании о чародейке, девушка загрустила и тяжело вздохнула. Ей очень нравился этот юноша, за последние несколько дней она не расставалась с его портретом, а, познакомившись, поняла, что не ошиблась в своем выборе. Но случайно услышанный разговор деда с герцогиней Дишот, в котором воспитательница перед отъездом объясняла королю, что его ждет в случае не послушания чародейкам, опустил ее с небес на землю. Король, конечно, дал клятву, но даже он ничего не сможет сделать против Дам Ложи. Какой же мерзкий этот Троян! От одной мысли, что она будет ему принадлежать, из глаз потекли слезы.
        - Что случилось? Почему ты плачешь? - взволновано спросил юноша.
        Не в состояние что-то ответить и сдержать слезы, она закрыла лицо руками. Когда он погладил ее по голове, Авеллана прижалась к его плечу, потом подняла мокрое лицо. Ее теплое дыхание, мягкий взгляд влажных глаз завораживал и манил, продолжая гладить ее волосы, он наклонился, и поцеловал ее.
        Даже они сами в последствии не смогли точно сказать, когда любовь наполнила их сердца. В тот момент, когда они первый раз встретились, и он помог ей слезть с лошади. Прикосновение рук и взглядов заставившее трепетать обоих, или этот первый долгий поцелуй разбудил дремавшее до сих пор сильное чувство. Но именно тогда они решили, что расстаться уже не смогут никогда.
        Выслушав ее рассказ, он взял ее за руку, и они так и просидели до утра разговаривая ни о чем и обо всем на свете.

* * *
        - Мне нравится твой сын, - после третьего кубка перешел в наступление Хенсельт. - Хороший парень! Лучшего зятя и пожелать нельзя!
        - К чему ты клонишь? - удивился Демавенд. - Фольтест в последнем письме сообщил, что ты уже дал согласие на свадьбу своей внучки с его Трояном.
        - Неужели ты мог подумать, что я добровольно отдам своего ангелочка за этого недоумка? Что бы она потом нарожала мне вместо правнуков упырей? Да никогда в жизни! Пускай меня лучше кикиморы разорвут!
        Выражение лица Хенсельта стало похоже на оскаленную морду висящей на стене медвежьей головы. Рядом висела голова огромного вепря с длинными желтыми клыками.
        «Точно такой же в прошлом году порвал мне бедро на охоте», - вспомнил Демавенд, поглаживая старую рану.
        - Ну не мог же Фольтест все это придумать, - произнес он вслух.
        - Конечно, не мог. Это все проделки этой бабской Ложи. Будь она не ладна! Представляешь?! Явилась ко мне одна из них и начала указывать, что я должен делать с собственной внучкой. Совсем уже обнаглели! Скоро уже мне начнут жену подбирать и еще укажут, как я ее должен буду трахать!
        Демавенд тяжело вздохнул. Деятельность Ложи, его самого уже давно стала раздражать. У него тоже накопилось достаточно претензий к вездесущим чародейкам, постоянно вносящим изменения в договор по Доль Блатанна.
        - Что, верно, то верно. Короли стали тряпичными куклами в руках каких-то дамочек! А ведь были времена, когда они нам служили!
        - Эти времена можно вернуть, при нашем общем желании, - зарычал Хенсельт. - Но и сейчас я не собираюсь подчиняться не чьим указаниям! Фольтеста, конечно, можно понять. Его баронесска так и не смогла ему родить наследника, а что бы сохранить династию, надо сажать на трон Аддиного сынка. Но можно же женить его на какой-нибудь герцогине, которая за честь почтет такой брак, и смотреть не станет на его недостатки, а ему, видишь ли, принцессу подавай. Видимо этот проныра на чем-то еще с Ложей сторговался!
        - Не хочет темерская знать, чтобы король отдал корону внуку. Уж больно тот свиреп! Вот и попрятала от него достойных невест, поэтому и обратился Фольтест к Ложе.
        - А я не хочу такого зятя. Вот Ветслав - другое дело!
        Демавенд задумчиво покрутил пустой кубок. Такой брак был бы очень выгоден Аэдирну и в будущем мог бы служить залогом добрых соседских отношений. Хорошо зная Хенсельта, он не на минуту не сомневался, что тот не спроста все это затеял, и цель его тоже вполне понятна, но при правильной расстановки всех фигур, можно добиться выгодного и для себя результата.
        - Я не против породниться, но что делать с чародейками? - серьезно спросил он.
        - Короли мы или нет? Пора доказать им, что мы не только сами принимаем решения, но и можем менять правила и традиции. Предлагаю устроить свадьбу через три дня, в день рождения Авелланы. Она, как раз, в этот день по настоянию Ложи должна будет выбрать себе жениха, вот она и выберет, только не жениха сразу мужа. У меня все готово к празднику и гости приглашены, останется только привезти твою жену с гостями со стороны жениха и неожиданно для всех устроить свадьбу.
        Король Каэдвена опять наполнил кубки, почесал черную с проседью бороду и одним махом выпил вино. Его раскрасневшаяся самодовольная разбойничья физиономия, вызвала усмешку у Демавенда, но он не подал вида.
        - В общем, меня все устраивает. Осталось только узнать, что наши дети думают по этому поводу, - он устало, расправил плечи, сморщившись от боли в сломанных ребрах. - Но это уже завтра.

* * *
        В Мак-Турге в маленьком городке под названием Бухар, там, где берет свое начало река Нэви, в небольшом, но красивом доме, где ни кто не живет, в комнате под самой крышей, открылся светящейся портал. Из него вышла женщина с темными хищными глазами и длинным носом, одетая в дорожный мужской костюм, плотно облегающий и подчеркивающий ее роскошный бюст. Она была не в самом лучшем расположении духа, потому как путь до Хакланда ей предстояло проделать верхом, так как у всемогущей Ложи, там не оказалось ни какой недвижимости, да и сама она в тех краях не бывала, а открыть портал в неизвестность было равносильно самоубийству. Перспектива недельной тряски в седле ее явно не устраивала, но по дорогам ведущим в эту глушь, кроме как на лошади добраться было невозможно. Мысленно ругая Филиппу за то, что она отправила ее туда, себя за то, что согласилась и Йеннифэр за то, что устроила себе там убежище, она быстрыми легкими шагами спустилась во двор и прошла в соседнюю калитку. Здесь у соседа была конюшня, в которой содержалась пара лошадей принадлежащих чародейкам. Выбрав палевую изящную кобылку, Сабрина
Глевиссиг приказала ее седлать, а сама принялась изучать карту.
        - Чтой-то магички не уплатили мне за три месяца за постой лошадей, - ворчал мужик, подтягивая подпругу, - А коняги-то жрать хотят, поди каждый день. Овес да сено денег стоят, а где ж бедному кмету их взять-то лишние?
        Чародейка молча бросила ему мешочек с деньгами, когда он закончил седлать, и вывела лошадь на улицу. Дорога предстояла дальняя, а миссия уж совсем не приятная. Если Йеннифэр там не будет, то все ее муки окажутся пройденными в пустую. А если она там, то вряд ли бывшая подружка встретит ее распростертыми объятиями. Хорошо хоть, что обратно можно вернуться через портал!
        Она тяжело вздохнула, мысленно показала Филиппе кулак, села в седло и тронула кобылу пятками.

* * *
        Обычно серый и мрачный королевский замок, сегодня пестрел лентами и полотнами геральдических цветов. Центральная площадь Ард Каррайга не уступала замку праздничным убранством, помимо флагов и лент везде были развешены венки из осенних листьев и цветов. День выдался ясный и солнечный. Возможно, это был последний теплый день этой осени.
        По распоряжению короля утром на площадь выкатили четыре бочки крепкого вина и расставили несколько телег с хлебом и фруктами. Не смотря на ранний час площадь, была битком набита народом. Все спешили выпить и отпраздновать свадьбу принцессы Каэдвена с принцем Аэдирна и, судя по нарастающему шуму, к полудню это должно было перерасти в массовое народное гулянье. Всех, конечно, удивило, что свадьбу устроили без предварительной помолвки и назначили на рассвете, а не как обычно к обеду, но вскоре, после того, как на площадь выкатили еще четыре бочки с вином, всех захватило всеобщее веселье и удивляться стало уже некогда, да и некому.
        В замке так же праздник уже был в самом разгаре. По периметру большого бального зала, украшенного гербами двух государств и омелой, стояли празднично накрытые столы. По середине сидели жених и невеста, и все члены обоих королевских семейств. Гости со стороны жениха располагались справа, а со стороны невесты слева. Играла музыка и в центре зала, акробаты самозабвенно показывали акробатические этюды. Отовсюду раздавались тосты, звон кубков, смех и аплодисменты артистам.
        Хенсельт встал из-за стола, улыбаясь и кивая поднятым в его честь кубкам, вышел из бального зала и направился в тронный.
        - Я уж думала ты сегодня не придешь! - нетерпеливо подошла к нему Йеннифэр, когда он появился в проходе потайной комнаты. - Я хочу получить расчет и как можно быстрее убраться отсюда. У меня нет не малейшего желания встречаться со своей бывшей подружкой!
        Король нахмурился, заложил руки за спину и молча прошелся вдоль стены, затем остановился, поскреб седеющую бороду и внимательно посмотрел на чародейку, от нетерпения уже начинающую злиться.
        - Ты выполнила только первую часть задуманного мною плана! К тому же почти все произошло само по себе, без твоего участия! Дети сами влюбились друг в друга, без всякого зелья! - начал он, растягивая слова. - Когда осуществишь все, что мне надо полностью, тогда и получишь свою бумагу и в придачу столько золота, сколько захочешь.
        - Предупреждаю тебя Хенсельт, - зашипела Йеннифэр глаза ее сверкнули фиолетовыми молниями, - мне не нужно ни чье разрешение, что бы превратить тебя в статую и вытряхнуть из тебя все твои гнилые мысли до одной!
        - Ладно, не горячись! Прошу тебя, помоги мне все завершить, и я отблагодарю тебя по-королевски.
        - Я могла бы получить все, что мне надо, сразу же, как приехала, но я решила поступить с тобой честно. Наш уговор я выполнила полностью, дальше уже твоя забота. Отдай мне, что обещал и лучше тебе не тянуть с этим, а то я начинаю терять терпение!
        - Жаль! Но ничего не поделаешь! - король тяжело вздохнул, подошел к потрескавшемуся портрету, какого-то своего предка по материнской линии, отодвинул его в сторону и открыл находящуюся там металлическую дверку, висящим на шее ключом на золотой цепочке. Достал из тайника древний пергамент и отдал его чародейке. - Вдруг тебе еще что-нибудь понадобиться! Ты не стесняйся!
        Йеннифэр ничего не ответила, положила за пазуху бесценный свиток, взяла уже давно собранные вещи, укрыла лицо иллюзией и поспешно покинула короля.

* * *
        К позднему вечеру, когда веселье достигло своей высшей точки и гости почти забыли зачем они здесь собрались, когда одни мирно посапывали под столом, другие, разбившись на пары, заняли самые дальние беседки в саду, а третьи стоически продолжали пить за здоровье молодых, двери с грохотом распахнулись и в зал ворвалась разгневанная Сабрина Глевиссиг. Ее облегающий дорожный костюм весь был заляпан грязью, волосы растрепанны, а черные глаза светились зловещим светом. Не хватало только метлы, что бы завершить классическое изображение ведьмы. Хенсельт не стал ждать, быстро встал и вышел в коридор, увлекая за собой чародейку.
        - Как это все понимать? - зло выкрикнула Сабрина, когда они оказались наедине. - Ты что решил бросить вызов Ложе? Так она его примет, можешь не сомневаться!
        - Где ты была, скажи, пожалуйста, все это время? - ответил в тон ей король, сразу переходя в наступление. - Я не собирался идти против Ложи, но меня заставили! Я так надеялся, что ты поможешь мне противостоять чужому давлению, но тебя не известно где черти носили!
        - Какому еще чужому давлению? - опешила чародейка.
        - Явилась сюда твоя подруга, хотела получить у меня рецепт нужного ей зелья. Узнав, что Ложа имеет планы на мою внучку, прям, как с цепи сорвалась. - Виртуозно врал Хенсельт. - Кричала, угрожала, колдовала, потом что-то принцессе дала выпить. Вот, что я нашел в спальне у девочки!
        Он протянул ей флакончик с красной жидкостью. Увидев на нем печать Йеннифэр, лицо чародейки исказилось в страшной гримасе.
        - Вот значит, куда она подевалась! - Проговорила Сабрина зловещим шепотом. - Что ты ей дал, и куда она теперь направилась?
        - Она заставила меня отдать старый эльфийский рецепт эликсира от бесплодия. А где она теперь я понятия не имею!
        По всему было видно, что магичка поверила королю полностью, явно, что версия ее устраивала и даже доставляла удовольствие. Вернее, удовольствие ей доставляло предвкушение того, что Ложа сотворит с Йеннифэр, как только узнает, что та нарушила запрет когда-либо покидать свое убежище без разрешения чародеек, да еще и вмешиваться в их дела. Ничего больше не говоря и не попрощавшись, она открыла в стене светящийся портал, шагнула в него и исчезла из вида.
        Самодовольно усмехнувшись, Хенсельт потер руки, и весело насвистывая, отправился праздновать свадьбу дальше.

* * *
        Явившись среди ночи в замок Монтекальво, Сабрина устроила там самый настоящий переполох. Расписав все в ярких красках, добавив от себя несколько подробностей доказывающих безобразное отношение Йеннифэр к Дамам Ложи, она потребовала от Филиппы Эйльхарт созвать немедленно внеочередное собрание. Филиппа, видя чрезмерное возбуждение своей коллеги и досаду из-за бесполезного длительного и неприятного путешествия, спорить, не стала и тут же послала сигнал всем Дамам. Через пол часа все сидели на своих местах вокруг стола, некоторые чародейки в виде проекций. Все сонные и растрепанные, а некоторые сильно раздосадованные. Особенно Кейра Мец, которую явно оторвали от важный дел, имеющих синие глаза и русые волосы.
        - Что за спешка Филиппа? - раздраженно произнесла ее проекция, сильно при этом задрожав. - Что это за такая важность, не терпящая до утра?
        - Нам сегодня плюнули в лицо! - вскочила с места Сабрина. - И сделала это Йеннифэр! Говорила я тогда, что не надо было ей разрешать уехать в Хакланд и тем более верить ее слову, что она не покинет его без нашего разрешения!
        - Что случилось? Объясни толком! - поправляя волосы, спросила Фрингилья Виго.
        Выслушав рассказ Сабрины, чародейки высказались единогласно, что Йеннифэр надо найти и наказать. Кейра предложила на пятьдесят лет заточить ее в башню, Шеала де Танкарвилль - превратить в бродячую собаку, а Францеска Финдабаир - опять заключить в нефритовую статуэтку.
        Филиппа Эйльхарт загадочно улыбнулась, отпила из золотого кубка легкого вина и тихим, заползающим в душу подобно гадюки голосом, проговорила:
        - Какой нам толк оттого, что Йеннифэр просидит пол века в башне или в нефрите, или погибнет в сточной канаве в виде бродячего пса?
        - Она будет наказана! Это самое главное! - воскликнула Сабрина Глевиссиг.
        - Безусловно! Но почему бы нам, не извлечь из этого выгоду? - Филиппа обвела взглядом застывших в ожидании чародеек. - Йеннифэр получила от Хенсельта то, что хотела, дальнейшие ее действия предсказать не сложно. Мы в свою очередь нуждаемся в новом подопечном для Двух сестер, а кроме чародейки никто не может произвести его на свет. Нам надо только найти ее и немного подождать! К тому же это будет справедливо: муж уничтожил щенка, а жена даст нам нового.
        Трисс Меригольд почувствовала, как мурашки побежали у нее по спине, от смеха вырвавшегося из груди Сабрины.
        - Отличная мысль Филиппа! Я лично займусь поисками, и реализацией этого плана! Но если кому-нибудь придет в голову предупредить Йеннифэр или ведьмака, - она медленно перевела не обещающий ничего хорошего, взгляд с Трисс на Фрингилью Виго, - пускай пеняет потом на себя!
        Глава 4
        Дорога сильно раскисла от льющих уже три дня, дождей. Серое тяжелое небо, казалось, держалось на верхушках деревьев и только благодаря этому не падало, раздавив все вокруг. Мрачный лес, уже почти совсем сбросивший свой осенний наряд, приготовился к встрече зимы. Мерзкая погода отражалась в душе тоской, грустью и тревогой, каждый стремился в тепло и уют, и не было ничего хуже, чем оказаться в дороге в такое ненастье.
        Все это чувствовал Карик, погоняя еле плетущуюся, вязнущую в грязи клячу. Телега скрипела и сильно тряслась, колеса то и дело застревали в жиже, поэтому приходилось ее подталкивать. С другой стороны телеги помогал толкать его сын, крепкий коренастый парень, лет четырнадцати с огненно рыжей шевелюрой и рябым лицом.
        - А ну пошла, зараза! - кричал Карик, что есть мочи на измученную клячу, того и гляди готовую упасть.
        - Бать, а бать! - прогнусавил подросток. - Кажись, померла, мазелька-то! Кажись, не дышит!
        Карик натянул поводья и принялся внимательно рассматривать лежащую в телеге девушку. Она лежала на животе, капюшон закрывал ее лицо, висящий на спине меч сполз на бок. Из-под рваных краев черной кожаной куртки, разорванной от правого бедра до левого плеча, виднелась черная от крови отвратительная рана. Мужик почесал затылок.
        - Да вроде и правда - не дышит. А, коли так, надыть ее сгружать, лошадь не выдюжит до дому-то!
        - Чаво хоронить будем?
        - Нет, Митюн, хоронить не будем. Нет у нас лопатов-то! Да зверье лесное тож ведь жрать хочет!
        Митюн укоризненно взглянул на отца.
        - Да как-то это не честно, что ли? Она ж из-за нас померла, а мы ее как собаку…
        - Не из-за нас! Работа у ей такая! Ведьмачить, стало быть, не вшей гонять, и помереть можно. А мы людишки честные, не бросили пока дышала-то. А теперь пошто ее с собой тащить? Да и оружие ей тепереча ни к чему и оплата, стало быть, тоже. Жаль, коняга сбежала! Знатная была, черна, что уголь. Дорогущая, точно говорю, да что тепереча-то!
        Карик тяжело вздохнул, вспомнив, как лошадь ведьмачки чуть его не укусила, когда он протянул руки к поводьям. А потом они еще целый час гонялись за ней по лесу, сперва она кружила не далеко от того места, где лежала ее раненая хозяйка, а потом во весь опор скрылась в чаще леса, оставив усталых раздосадованный мужиков, ругаться и топтать свои шапки.
        Он постоял еще с минуту, потом взял девушку за ноги, кивком указывая сыну, что бы тот взял за плечи. В этот момент над головой Карика раздался лошадиный храп. Огромный черный конь с длинной гривой норовил схватить его за плечо, кося злым темным глазом.
        - Что здесь происходит? - спросила сидящая на коне женщина, поправляя капюшон, из под которого виделась белая спиралька локона. Подождав немного и поняв по растерянным глупым физиономиям, что ответа не дождаться, повторила вопрос.
        - Вы не подумайте ни чаво дурного, милсдарыня! - затараторил Карик, к которому вернулся дар речи, как только он заметил точащую из-за спины наездницы рукоять меча. - Померла, мазелька-то, вот схоронить хотели! Но это не мы ее, это ее монстра или другая, какая страховидла, потому как ведьмачка она. Стало быть, работа такая!
        - Ведьмачка! Не может быть?
        Рута соскочила с коня и подбежала к телеге, взяла руку девушки за запястье, слабая пульсация заставила ее вздрогнуть.
        - Она жива! Чуть живую не похоронили, дурни!
        - Да мы чаво, мы ни чаво! Глядим не дышит, стало быть померла! - виновато забубнил Митюн.
        - Далеко ваше село?
        Карик махнул рукой в южном направлении, хитро прищурившись.
        - Деревня-то наша далече, семь ден пути! Мы сюды каждую осень на промысел, то бишь на охоту приезжаем. Все мужики, как один, сбираются и сюды. Но второй уж год поди, толи мы охотимся, то ли на нас охотятся, страховидла двух мужиков пожрала. Ну, мы и наняли вот эту мазельку, ведьмачку то бишь. Другие мужики домой подались, а мы взялись ей путь указать. А оно вона, как вышло!
        - До деревни она явно не дотянет! - задумчиво произнесла Рута, осматривая рану девушки.
        - У нас тут сторожка недалече. Мож туды?
        - Давай, выпрягай свою клячу, и впрягай моего коня! Быстрее дело будет!
        - Да разве можно такого коня в телегу? - мужик изумленно округлил глаза. - Он же верховой! А красавец-то, какой!
        - Давай не рассуждай, да пошевеливайся!
        Женщина подошла к коню погладила по шее, расстегивая подпругу.
        - Прости, дружище, но так надо!
        В сторожке, маленькой покосившейся избушке, девушку уложили на принесенную из телеги козлиную шкуру. Мужик с сыном затопили маленькую печурку и поставили греть воду, развесив мокрые плащи на натянутую вдоль стены веревку. Рута села на колени возле раненой, сняла с нее меч и осторожно раздела. Рана была большая, почти во всю спину, но не глубокая. Видимо, чудовище нанесло ее когтистой лапой или шипом. Ведьмачка наклонилась и понюхала, слегка на нее надавив, и тут же отпрянула. Резкий неприятный запах, не оставил сомнений, что она нанесена ядовитым шипом. Выверна или магнухария, в народе шипохвост! Другие ядовитые шипастые в этой местности не водятся.
        Промыв как следует рану сперва теплой водой, затем первачом, который мужик отдал ей с большим сожалением, и, смазав ее противоядием, Рута достала из своей дорожной сумки деревянный ларчик. Извлекла оттуда и тщательно промыла в самогоне иглу и шелковую нить, и принялась аккуратно сшивать рану. Закончив, смочила полотно заживляющим раствором, половину положила на шов.
        Мужик с сыном уже давно храпели возле печурки, положив шапки под голову. Видимо опасаясь, что женщина украдет у него узелок с хлебом и солониной, Карик крепко держал его в объятиях. Рута усмехнулась, взяла уже высохшую попону и факел и вышла на улицу.
        Дождь сыпал мелкими брызгами, летающими, как снег во всех направлениях. Ветер пронизывал до костей, заставляя плотнее закутываться в плащ. Полуразрушенный сарай, в котором стоял конь и кляча, со всех сторон был обложен лапником, поэтому ветер не продувал его насквозь. Шэво увидев ее, закивал головой. Она подошла, обняла его за шею и поцеловала плюшевую морду. Погладила следы оставленные хомутом, приложила к ним вторую половину смоченного полотна. Накрыла коня попоной и отправилась спать.
        Осторожное прикосновение к плечу заставило ее проснуться. Машинально сжав рукоять лежащего рядом меча, она медленно открыла глаза.
        - Чего тебе?
        Карик убрал руку и почесал нос.
        - Стало быть, пора нам. Дороги размоет совсем, а того гляди и заметет. Нету ничего хуже, чем зимовать в лесу!
        - Заплати ей, а потом иди куда хочешь.
        - А будет она жить-то? Мож помрет не сегодня завтра…
        Взгляд Руты заставил его замолчать. Он тяжело вздохнул, достал из кармана мешочек с несколькими монетами и положил рядом с ведьмачкой.
        - Это все!
        - Так ведь страховидла-то…
        Звук вышедшего на треть из ножен меча, делал дальнейшие споры бессмысленными. Вздохнув так тяжело, как только позволили легкие, Карик положил рядом с тощим мешочком более упитанный.
        - Проваливай!
        Рута со звоном вернула меч на место, провожая взглядом пятившегося к двери мужика.
        Когда голоса и удаляющиеся шаги стихли, женщина смочила раствором совсем высохшее полотно с раны девушки. Снова достала деревянный ларчик и принялась чинить ее порванную куртку.
        День тянулся бесконечно долго. Через маленькое, затянутое слюдой, оконце избушки, невозможно было разглядеть идет дождь или нет, но выходить на улицу совсем не хотелось. Только к вечеру Рута вышла, что бы проведать коня и удивилась. Возле сарая стояла брошенная кметами телега. Снег покрыл ее тонким слоем, но сменивший его дождь, беспощадно заставлял снег таять.
        «Как-то странно все это, - думала ведьмачка, расчесывая гребнем длинную гриву Шэво. - Кметы оставляют телегу, отправляясь в семидневный путь. А девчонка, не смотря на то, что прошли уже сутки, так и не пришла в себя. Когда меня укусил малагор, мне хватило пяти часов, что бы восстановиться. Либо в ране яд более сильный, чем я думаю, либо она не ведьмачка. Но зачем тогда браться за такую работу? Обычному человеку в одиночку не победить даже детеныша выверны! Пожалуй, подожду пока давать ей ведьмачий эликсир, если она простой человек, то он убьет ее».
        Утром раненая издала слабый стон и пошевелила рукой. Рута убрала с ее лица длинные пепельные волосы, открыв давно заживший, но все равно заметный шрам пересекающий всю щеку. Большие зеленые глаза девушки смотрели на нее удивленно и растерянно.
        - С возвращением!
        Рута улыбнулась, поправляя снова упавшие на лицо раненой волосы. Девушка молчала, продолжая внимательно на нее смотреть.
        - Я Рута Белая Прядь. Ведьмачка. Дочь Талина Степного Льва.
        - Цири, - произнесла слабым голосом девушка. - Дочь Геральта из Ривии, Белого Волка.
        - Цири?! Я слышала твою историю в многочисленных балладах и сказаниях, но признаться думала, что все это выдумки. - Удивилась Рута. - И Весимир ничего мне про тебя не рассказывал, говорил, что никому из ведьмаков, кроме моего отца, не удалось иметь детей!
        - Геральт мой приемный отец.
        Тем более не понятно! Зачем она взялась за то, что ей не под силу? Ведь ведьмак - это не просто профессия, это еще и генетические изменения, дающие способности во много раз превышающие человеческие. Все эти сомнения отразились во взгляде Руты. Цири горько усмехнулась.
        - Домашняя утка умеет ходить, плавать и летать, но ничего из этого не умеет делать хорошо, - произнесла она удрученно. - Так же и я! И ведьмачка, и чародейка и простой человек, только всего наполовину!
        Девушка вызывала у Руты все большую симпатию, она похлопала ее по руке и улыбнулась.
        - Зато ты очень смелая, а это многого стоит! Кто это тебя так?
        - Шипохвост.
        - Я так и думала. Как это случилось?
        Цири задумалась, сморщив лоб, пытаясь восстановить в памяти цепочку событий полностью.
        - Все произошло очень быстро, - начала она. - Я только помню, что ранила его в шею, а как он достал меня - ума не приложу. Эта тварь таких размеров… Я даже не знала, что шипохвосты могут быть такими. Обидно, что ушел!
        Рута понимающе кивнула и снова поправила волосы девушки.
        - Сейчас очень многие твари мутировали. Мне как-то пришлось драться с малагором, хотя я была уверена, что это гуль, пока в разинутой пасти не увидела змеиных зубов, но было уже поздно. Хорошо, что шок от его укуса наступает не сразу, и я успела разделаться с этим гадом.
        Рута достала из сумки кусок хлеба и протянула его Цири. Взяв хлеб, она попыталась приподняться, но тут же опустилась, обратно застонав от боли.
        - Тебе нельзя пока двигаться. Дня через три, если все пойдет нормально, сможешь сидеть, а там надо будет выбираться, а то застрянем тут на зиму. Как сказал притащивший тебя сюда кмет: «Хуже этого нету!»
        - Кмет?
        Вдруг с улицы донеслись крики и стук копыт. Рута вскочила, как пружина, но не успела сделать и шагу, как в избу ворвалось несколько вооруженных мужчин. Их главарь, высокий и крепкий с соломенного цвета длинными волосами, зачесанными в конский хвост, встал напротив женщины, широко расставив ноги и подбоченясь. Тяжелый взгляд, смотрящих из-под сильно развитых надбровных дуг и густых бровей серых глаз, казалось, проникал в душу. Толпившиеся за его спиной мужики уступали ему и в росте и в одежде. Почти все были в бараньих шапках и потертых льняных кафтанах. На нем же была красная кожаная куртка, усеянная серебряными вензелями и высокие эльфьи сапоги.
        - Милые дамы! - произнес он, растягивая в улыбке рот и обнажая белые ровные, слегка крупноватые зубы. - В этой местности разбоем промышляю только я и моя ганза. Вы, что решили составить нам конкуренцию?
        Вдруг на улице раздался душераздирающий крик, дикое ржание лошади и треск ломающихся досок. Судя по всему, кто-то пытался вывести Шэво из сарая, и сильно за это поплатился. Из толпы мужиков высунулась знакомая рыжая рябая физиономия:
        - Батя! - заорал Митюн, пробираясь к двери.
        Рута медленно положила руку на рукоять меча, загораживая собой лежащую на полу Цири.
        - Одна из вас взялась выполнить работу, - продолжил блондин, не дождавшись ответа, - но не выполнила, а оплату востребовала. Хотелось бы получить объяснения!
        На улице снова раздался шум, крики и ржание. Что-то ударилось об стену сторожки, так, что изба покачнулась.
        - Успокойте, наконец, этого любителя лошадей! - прикрикнул главный, теряя терпение.
        Но, похоже, в этом не было уже нужды, на улице воцарилась полная тишина. Тем не менее, несколько человек бросились исполнять приказ с таким рвением, что становилось понятно, каким авторитетом пользовался главарь.
        Он снова вопросительно уставился на Руту.
        - Что вы хотите? - спросила ведьмачка.
        - Насколько я понимаю - вы коллеги! И раз одна ранена, вторая вполне может ее заменить и прикончить мерзавца! Как вы потом будете делить оплату, меня не касается, я только хочу, что бы этой твари больше не было в моем лесу.
        - Хорошо.
        - В таком случае, окажите мне честь и будьте моими гостьями. Мой дом не далеко, там вам будет гораздо комфортнее, чем здесь? Да и уехать, не попрощавшись, не получится!
        Он улыбнулся еще более обворожительно, окинув Руту сальным взглядом. Затем приказал своим товарищам нести носилки. Цири уложили на них аккуратно, словно фарфоровую куклу, укрыли козлиной шкурой и осторожно вынесли на улицу, вслед за носилками вышла и ведьмачка.
        На крыльце, обняв себя руками, сидел Митюн. Слезы текли по его веснушчатым щекам в два ручья, собирались под подбородком и скатывались за воротник. Губы лежащего рядом с ним Карика, напоминали перезревшие сливы, зубов во рту здорово поубавилось. Если бы не блуждающий, ничего непонимающий взгляд, можно было бы подумать, что он умер. Когда Рута вывела коня из сарая, ему неожиданно полегчало, вскочив как ужаленный и, спрятавшись за сына, он испуганно уставился на увесистое копыто жеребца.
        Ехали медленно и молча, слышно было только шлепанье по дорожной жиже копыт и башмаков. Рута постоянно оглядывалась назад, и каждый раз лежащая на носилках Цири успокаивала ее взглядом, мол, все нормально, не переживай. Главарь ганзы, несмотря на раскисшую узкую дорогу, пытался ехать с ведьмачкой стремя в стремя. Его белоснежный конь не уступал ростом Шэво, но все равно казался, каким-то щуплым, по сравнению с вороным красавцем.
        Проехав по дороге почти милю, свернули в лес на узкую тропинку. Тропа петляла, огибая болотины и кучи бурелома, спускалась в овраги и поднималась снова, пока не уперлась в небольшую речушку. Дальше около двух миль пришлось двигаться по реке, вода, которой лошадям доходила до бабок. Ехали очень медленно, что бы хлюпающие по воде, несущие носилки мужики не отставали. Потом снова свернули в лес, и еще немного проехав по широкой, хорошо утоптанной тропинке оказались в селении разбойников. Это была деревня, прямо посреди леса, состоящая из торчащих из земли тут и там крыш землянок и одной большой рубленой избы, маленькой кузни, баньки, конюшни и левады, в которой прогуливались несколько белоснежных лошадей.
        Рута удивленно осматривала селение, придерживая рукой подрагивающий у нее на шее ведьмачий медальон. Везде возле землянок люди занимались делом. Мужчины кололи дрова и складывали их в ровные аккуратные поленницы, мастерили не хитрую деревянную мебель, выделывали и растягивали для просушки шкуры, точили ножи, чистили арбалеты и вязали стрелы. Женщины стирали одежду в больших ушатах и развешивали ее, на натянутые от дерева к дереву веревки, доставали воду из колодца, чистили котлы, вытирали носы и подтягивали штаны смешным неловким малышам. Дети постарше носились, играли и шумели, периодически получая от взрослых подзатыльники и окрики. Подростки помогали родителям, но то и дело, поглядывая на резвящуюся малышню. В общем, обычная жизнь обычной деревни, но если бы Рута не увидела это своими глазами, а кто-то ей рассказал, что так живут разбойники в лесу, она бы не за что не поверила.
        Ловко соскочив со своего коня, главарь поспешил помочь спешиться ведьмачке. Затем, предложив опереться на свою руку, проводил в дом. Его галантность и вежливость удивляли ее не меньше всего остального. Следом внесли Цири и уложили на широкую мягкую кровать в отдельной дальней комнате, туда же Рута велела принести и свои вещи.
        Цири почти сразу же уснула, утомившись от длинной дороги. Ведьмачка, что бы ей не мешать, тихонько вышла в гостиную, закрыв за собой дверь.
        - Не желаете ли в баньку, милсдарыня? - предложила поджидающая ее дородная матрона, держащая в руках чистое льняное полотенце.
        - С огромным удовольствием.
        Женщина проводила ее в баню, помогла раздеться и расплести косу.
        Главарь разбойников ждал ее сидя за накрытым к ужину столом, попивая вино из красивого золотого кубка. Когда она вошла, тут же встал, склонив голову, и прижав руку к груди, произнес:
        - Позвольте представиться, граф Марат Гинваэл! Извините, что не сделал этого сразу!
        - Граф?! В таком месте и таком окружении, занимающийся разбоем? - усмехнулась Рута. - Хотя постойте! Ледяной Марат - так зовут вас кметы, вы, похоже, для них герой, а вот знать величает вас Сосулькой в ж… Ну общем не очень уважительно.
        - Знаете, Рута… Ах, простите, не дождался, пока вы сами представитесь! Конечно же, я вас узнал, по вашей знаменитой пряди, - улыбнулся граф, отодвигая для нее стул. - Так вот, мне уже давно абсолютно все равно, как и кто ко мне относиться. После того, как меня лишили всего моего имущества, я живу по своим законам и своим понятиям.
        - И давно вы так живете?
        Граф наполнил кубки, предложил Руте отведать фаршированных перепелов, сел за стол и ненадолго задумался.
        - Давно ли я так живу? - грустно усмехнулся он. - Мне кажется, что я и не жил иначе! Счастливый муж, красавица жена, процветающие родовое поместье с бескрайними лугами, и пасущимися на них, табунами роскошных белоснежных лошадей. Вспоминаю все это и как будто чужая история, а не моя!
        Он тяжело вздохнул, залпом выпил содержимое кубка и снова наполнил его вином. Долго смотрел на качающуюся за окном еловую ветку, затем продолжил:
        - Уезжая на войну, я отвез свою жену в Хенгфорс. Там не далеко от королевского замка у нас был небольшой, но удобный дом. А поместье поручил своему родному брату, он не мог воевать, потому что с рождения был инвалидом. Левая нога у него гораздо короче правой. Наш род с давних времен занимался разведением чистокровных маллеорских лошадей, предназначенных только в королевские конюшни. Исключением был мой жеребец, на котором я и отправился воевать.
        По чистой случайности мне удалось выжить на войне, и когда я вернулся, то обнаружил свою жену в объятиях короля. Разочарованию моему не было конца, и я обоих призвал к ответу. Жена уверяла, что Недомир обманом вынудил ее пойти на это, наплел, что я погиб и все такое, а король просто посоветовал обо всем забыть, забрать свою супругу и отправляться домой. Дней десять посвятив жестокому пьянству, потом, наконец, проспавшись, я посадил жену в карету обвязанную красной лентой с бантом и отправил королю. Она молила меня не делать этого, и лучше убить, чем так позорить, но я был непоколебим. Конечно, потом пожалел об этом!
        Прибыв в родовое поместье, нашел его в полном упадке. От знаменитого табуна не осталось ничего, а братец исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой все фамильное серебро и драгоценности. Вслед за этими бедами пришла еще одна. Умер мой отец. После смерти матери его хватил удар, с тех пор, то есть почти семь лет, он был прикован к постели и лишен дара речи. Бедный родитель! Видеть, как твой сын разбазаривает все, что веками наживали наши предки и не иметь возможности этому противостоять!
        Погоревав немного, я взял себя в руки и начал наводить в поместье порядок. Тут к счастью появился Карик, он с детства служил конюхом у нас в конюшне. Когда он увидел, что брат распродает лошадей в армию за бесценок, лишь бы покрыть свои, полученные от игры в кости, долги, то украл из табуна двух стригунков и надежно их спрятал в лесной сторожке. Его кобыла вскормила жеребят, а сын ухаживал за ними. Когда он привел их мне, это были уже две молодые кобылки.
        Вы не представляете, как я был счастлив. Эти кони - герб, талисман, душа нашего рода, и значит, дело моих предков не погибло! Воодушевившись, я принялся за дело. Пахал и сеял вместе со своими кметами, пас овец, доил коров. Мы собрали хороший урожай, и скотина дала большой приплод, что-то оставили себе, а остальное продали, тем самым смогли расплатиться с налогами и даже еще кое-что осталось. Жизнь налаживалась! Тут то и появился мой дорогой братишка и потребовал причитающуюся ему после смерти отца половину оставшегося имущества. Не долго думая, я спустил его с лестницы, и позволил кметам гнать родственничка до самых границ моих владений.
        В это время в замке короля одновременно рожали две женщины - первая фаворитка короля и моя бывшая жена. Фрейлина умерла во время родов вместе с младенцем, а у Шейлоны родился здоровый мальчуган. Поскольку, оба старших сына Недомира погибли на войне, ребенка тут же объявили наследником, а его мать королевой. Знать подняла шум, все высказывали королю свое недовольство и тех, кто делал это громче и настойчивее всех, обвинили в государственной измене и обезглавили. После чего в королевстве опять воцарился мир и спокойствие.
        Не трудно догадаться, что брат со своими жалобами отправился во дворец, прямо к свежеиспеченной королеве. Тогда я понял, что женщины ничего не прощают и не забывают! Казалось бы, поступи я тогда иначе и прозябала бы вместе со мной выбираясь из нищеты, да еще постоянно слушая мои упреки, а теперь королева - ни дать, ни взять. Радовалась бы, а она, оказывается, все это время лелеяла мысль о мести. Вот и представился случай!
        В завещании, написанном еще до войны, отец делил между нами и поместье, и табун, и драгоценности, и прочее имущество. О деяниях брата, то есть о краже драгоценностей и нелегальной продаже лошадей, я войту заявлять не стал, все-таки какой никакой родственник. Поэтому официально получалось, что все это имущество находится у меня. Понятно, что в сложившейся ситуации ни кто не стал разбираться, в реальном положение дел, и королевский суд просто присудил мне, отдать причитающиеся по наследству имущество брату. Поскольку судебные приставы не обнаружили у меня во владении ничего ценного кроме самого поместья (хорошо, что я успел спрятать лошадей и свои небольшие сбережения), то было решено конфисковать в пользу истца все оставшееся полностью. Получив документы на поместье, братец тут же продал его за полцены королю, а тот подарил королеве. Я не стал ждать, когда мне дадут коленом под зад, быстро собрался, и отправился обживать лес. Единственное, что для меня было важно - это возродить табун.
        Мы с Кариком и его семьей, забрались в самую глушь леса и первым делом построили конюшню и огородили леваду. После сделали землянку для себя. Лес давал нам все необходимое, но лошадям нужен был овес, поэтому деньги начинали быстро таять. Как-то охотясь, мы увлеклись и вслед за ланью подошли близко к большаку. Выстрелив в нее из лука, я промахнулся, и она убежала, а на тракте кто-то истошно закричал. Мы выбежали из леса и увидели, что стрела угодила всаднику в бедро, и он медленно сползает с лошади. Я бросился ему помочь, но он выровнялся в седле и с ужасом закричал, что отдаст нам все, лишь бы мы его не убивали, и достал из под плаща очень увесистый кошелек. Не знаю, как бы я поступил, если бы на этом человеке не было знака чиновника двора короля Каингорна. Возможно, отпустил бы с миром, но тут мне в голову пришла мысль, что раз король с королевой ограбили меня, то я имею полное моральное право таким же путем вернуть себе утраченное.
        Забрав у раненого все деньги и ценности, мы отпустили его с тем условием, что он передаст королю мои слова: «За все в жизни надо платить! А за несправедливость - в двойне».
        Вскоре эти слова и то, что в лесу появился благородный мститель, разнеслось по всей округе. Со всех сторон обманутые и обиженные стали приходить в этот лес в поисках такового. Я не мог им отказать в помощи и убежище, так и выросла наша деревня и моя ганза. Так и живем охотой и разбоем. Король расплатился сполна за украденное поместье, теперь платит за несправедливость.
        - А где сейчас ваш брат? - спросила Рута.
        - Не знаю, и знать не хочу! Этот человек больше не мне брат! Он мой враг! Недавно именно он возглавлял облаву, устроенную королем на мою ганзу. Мы здорово их потрепали, этот мерзавец ускакал сразу, как запахло жареным, бросив своих людей. За это Недомир изгнал его из Каингорна, но к сожалению такие, как он нигде не пропадут!
        На лице графа отразилась вся неприязнь и обида, которую он питал к своему бывшему брату, а ныне злейшему врагу. По истине, ни кто не может нас ранить так сильно, как близкие люди.
        - Давайте сменим тему! - улыбнувшись, предложил Марат. - Расскажите, как вы здесь очутились?
        - Все очень просто, - ответила Рута и улыбнулась графу в ответ. - Я направлялась в Каэр Морхен зимовать, и встретила ваших людей с раненой девушкой.
        - Каэр Морхен - древние пристанище и «фабрика по производству» ведьмаков! Цири тоже туда ехала, да вот задержалась. Ну, ничего завтра ее посмотрит наш чародей.
        - Кто он?
        Марат подошел к стоящему у стены комоду, достал из него шкатулку, поставив на стол, открыл. Из нее полилась приятная грустная музыка, он подошел к Руте, и поклонился:
        - Разрешите пригласить вас на танец!
        Ведьмачка встала и не делая положенный в таких случаях реверанс, просто положила руки ему на плечи. Марат прислонился щекой к ее руке и закрыл глаза. Затем притянул ее…
        «Почему бы и нет!» - подумала Рута, обнимая его шею и растворяясь в поцелуе.

* * *
        Ночью ударил мороз, и пушистый снежок укрыл землю легким покрывалом. Деревья превратились в хрустальный сказочный лес, искрящийся и сверкающий в лучах стоящего в зените солнца. Ажурные березки на фоне темных елей, казались частью замысловатого кружевного узора. Появившиеся, после многодневных бесконечных дождей и мрака солнце, в купе со всей этой морозной красотой, разлилось по душе теплотой и радостью. Хорошего настроения Руте прибавляли еще и воспоминания о приятно проведенной ночи.
        Впереди на муле ехал Митюн, указывая ведьмачке короткую дорогу через лес к месту схватки Цири с чудовищем. Он тихонько напевал какую-то веселую песенку, покачивая ей в такт своей рыжей головой. Его мул при ходьбе так сильно вилял задом, что можно было подумать, будто он пританцовывает, подражая хозяину.
        Тропа привела на небольшую поляну. Ведьмачий медальон сильно дернулся, Шэво застриг ушами. Рута усилием воли заставила свой слух и зрение обостриться до максимума. Обогнав парня, сделала ему знак рукой остановиться и замолчать. Вдруг, что-то большое мелькнуло в кроне сосны, стоящей на противоположном краю поляны.
        - Уходи, - прошептала Рута. - Медленно разворачивайся и уезжай.
        Митюн не заставил повторять дважды, озираясь по сторонам, медленно развернул своего мула, и направил в обратную сторону. Когда он скрылся из вида, ведьмачка соскочила с коня, и вышла на середину поляны. Сидящее на дереве существо замерло, но Рута слышала своим обострившимся слухом, его дыхание. Сложив пальцы Знаком Ард, она ударила в том направлении. Удар снес верхушку сосны, но не задел чудовища, оно с быстротой и ловкостью белки спустилось с дерева и соскочило на землю.
        Экземпляр оказался, действительно, огромным. Цири ни сколько не преувеличила! Рост твари был не многим меньше роста коня ведьмачки, в то время как считалось, что самая крупная магнухария бывает не крупнее обычного осла.
        Чудовище медленно двинулось на Руту, мягко ступая по снегу своими длинными лапами, напоминающими крысиные. Длинный и гибкий крысиный хвост, заканчивающийся острым ядовитым шипом, раскачивался из стороны в сторону, завораживая и отвлекая внимание. На этом сходство с крысой заканчивалось. Огромное гибкое тело из-за густой и длинной палевой шерсти, было похоже на шар, из которого торчала голая кожаная шея с большой лохматой головой. Тупое рыло чудовища венчали две ноздри с грецкий орех каждая, из них клубами вырывался пар. Торчащие из пасти зубы напоминали искривленные зерриканские кинжалы. Большие и круглые, как шары, глаза на выкате слезились от мороза, но не отрывались от ведьмачки не на мгновение. Не дойдя несколько шагов до застывшей, с мечом в руке Руты шипохвост остановился, потом, резко развернувшись, ударил хвостом. Хвост подобно гигантскому хлысту засвистел в воздухе и опустился точно в то место, где мгновение назад стояла ведьмачка. Рута закрутилась волчком, пытаясь отрубить хвост у основания, но чудовище ловко подпрыгнуло, развернувшись в прыжке, опустилось на три лапы, передней, словно
рукой вцепившись в лезвие ведьмачьего меча. Острый как бритва клинок моментально срезал пальцы, будто в них совсем не было костей. Тварь взревела, одернув окровавленную лапу, снова рубанула хвостом. Опять промазав, тут же развернулась, и схватила зубастой пастью воздух, рядом с уходящей полуоборотом от его смертоносных челюстей ведьмачки. Рута ударила, целясь в шаровидный глаз шипохвоста, но он ловко увернулся, отклонив голову влево, показав слегка затянувшийся глубокий разрез на шее. Левым локтем, ткнув его в рану, ведьмачка в полуобороте ударила мечом назад, и если бы не молниеносная реакция чудовища, меч вошел бы прямо в сердце. Но оно отскочило, и меч рассек шкуру на боку, окропив снег вокруг алыми брызгами. Глаза твари засветились яростью, и опять хвост засвистел в воздухе. На этот раз Рута отступила только на шаг и ударила одновременно с шипом. Раздался страшный рев, и половина хвоста отлетела на край поляны.
        Передвигаясь на трех лапах, лишенная своего главного оружия тварь не собиралась сдаваться. Хрипя от ярости, опять напала, клацая зубами и поворачиваясь так быстро, что Руте с трудом удавалось избежать их. Выбрав момент, ведьмачка поднырнула под брюхо шипохвоста и вогнала клинок по самую рукоять ему в грудь. Покачнувшись чудовище, издало тяжелый свистящий вздох, закончив смертельный танец, рухнуло на землю.
        Рута рывком вытащила меч из тела твари, предусмотрительно отступив, что бы хлынувшая из раны кровь не попала на нее. Надо найти шип, еще один раз, но он способен нанести смертельный удар! Она обошла поляну, обнаружив, что искала, отрубила шип от обрубка хвоста и завернула его в кусок свиной кожи.
        Страшно болела голова, так всегда бывало, когда боевое состояние, как она его называла, уступало место обычному. Ведьмаки для достижения такового используют эликсиры, ей достаточно было сосредоточиться, но отходняк после этого был гораздо хуже. Набрав в ладони снега, умыла лицо, показалось, что боль немного утихла.
        - Ух… - задыхаясь от восторга, завопил Митюн, выходя из-за кустов, и ведя под уздцы, фыркающего упирающегося мула. - Ведь не поверят, что я все это, вот этими глазами видел!
        Ведьмачка сморщилась от боли, потирая висок.
        - Не ори! Голова раскалывается.
        - Ладно, ладно не буду! - зашептал парень. - Надыть ему башку, стало быть, отрубить и колдуну нашему отнесть. Он страсть, как это любит! У него, как ее… колехтция! Вот!
        - Режь ему хоть башку, хоть яйца, - сказала Рута, вскочив в седло. - Только быстрее!
        - Ммм… Думаешь, купит? - поинтересовался Митюн, поднимая заднюю лапу шипохвоста.
        Рута ничего не ответила, вздохнула полной грудью морозный воздух. Головная боль начинала отступать, постепенно возвращая хорошее расположение духа. Парень перекинул через мула мешок с интересующими чародея частями тела чудовища, уселся в седло и выехал на тропинку.
        - Поедем другой дорогой, она еще короче, - повернув к ведьмачке свою веснушчатую физиономию и улыбаясь во весь рот, сообщил подросток. - Ух, как ты его! Можно я скажу всем, что помогал тебе?
        - Хорошо. Скажешь, что я оторвала ему голову, а ты… - усмехнулась Рута.
        - Ладно, я понял! - надулся он.
        - Говори, что хочешь! Мне все равно!
        Она достала из сумки кусок холодной жареной дичи, который предусмотрительно прихватила со стола уходя, когда рассвет даже еще не занимался. Разделила пополам и протянула парню, это дало возможность какое-то время ехать в полной тишине. Слышно было только, как хрустит под копытами снег и щебетание порхающих с ветки на ветку синичек.
        Вдруг, что-то темное промелькнуло в молодой еловой поросли, в шагах в двадцати от тропинки. Рута остановилась, опять заметив движение. Шэво заплясал, издав протяжное призывное ржание, из ельника тут же раздалось ответное.
        - То, наверное, кобыла мазельки! Та, что сбегла от батьки! - приподнимаясь на стременах, что бы рассмотреть лошадь, проговорил Митюн.
        Ведьмачка направила коня в сторону ельника. Необыкновенной красоты вороная кобыла, зацепилась поводьями за сук и судя по следам провела здесь всю ночь, а может и не одну. Как только Рута отцепила поводья, кобыла быстро отбежала на безопасное расстояние.
        - Надыть ее изловить, а то опять сбежит!
        - Не надо! Она сама пойдет за жеребцом, - успокоила парня ведьмачка, снова выезжая на тропу. - Давай уже побыстрее поедем, мне не терпится выспаться!

* * *
        В деревню въехали, когда уже смеркалось. Детвора, завидев их, загалдела еще громче, и тут же облепила со всех сторон Митюна, косясь на ведьмачку, которую явно побаивалась. Рута отвела коня в конюшню, вслед за ними пошла и кобыла Цири, увидев сено, сразу принялась его жевать.
        - Фу ты, ну ты! Пришла родимая! - Карик влюблено уставился на лошадь.
        - Дай ей овса и воды, - сказала ведьмачка, снимая с кобылы седло и узду. - Где Марат?
        - Уехал. Стало быть, по делам уехал. Велел, не беспокоиться!
        Рута и не думала беспокоиться. Выйдя из конюшни, сразу направилась к заветной постели.
        Цири лежала на боку и рассматривала гравюры какой-то книги. Появление ведьмачки вызвало у нее бурю эмоций.
        - Ну, как видела его? Убила? - раскрасневшись, завалила ее вопросами. - Правда, большой?
        - Огромный! И знаешь, если бы не нанесенная ему тобою рана, не известно, как бы еще все закончилось! - немного преувеличила Рута, снимая с себя верхнюю одежду. - Как ты себя чувствуешь?
        - Хорошо. Думаю завтра или послезавтра уже смогу сидеть в седле. Только вот Кэльпи пропала!
        - Она в конюшне, пришла вместе с нами, - зевая и натягивая, до подбородка одеяло, успокоила ее Рута.
        - Спокойной ночи. - Цири задула свечу и тоже забралась под одеяло. - Спасибо тебе за все.
        Но ведьмачка уже спала, чему-то, сладко улыбаясь во сне.

* * *
        Выспавшись за два дня, Цири проснулась рано. Рассвет только занимался, и комната еще была погружена во мрак. Рута спала рядом на спине, и ее профиль хорошо выделялся на фоне светлеющего окна. Прямой небольшой нос, загнутые длинные ресницы, рассыпанная по подушке туча волнистых волос. Девушка тяжело вздохнула. Чем-то она напоминала ей Местле! Нельзя сказать, что бы они были похожи внешне, но что-то во взгляде, в интонации, даже в усмешке неуловимо вызывало в памяти образ, который давно следовало забыть.
        Прошло столько лет, а Цири так не смогла познать радости любви с мужчиной. Она старалась, забыть все, что с ней произошло раньше, и по совету матери, попытаться увидеть достоинства в представителях противоположного пола, но неизбежно каждый мужчина, так или иначе напоминал ей Бонарта, и каждая женщина отнесшаяся к ней тепло, непременно вызывала в памяти Местле.
        Йеннифэр советовала ей получше прислушаться к себе, обратить внимание на свои чувства и если возникнет хоть малейшее влечение, не заглушать его, дать ему свободу, пусть вырастет в большое желание и тогда все получится. Но в том то и была вся проблема, что не могла она освободить свои чувства, хотя несколько раз, действительно, испытывала нечто похожее.
        Пережившая за несколько лет столько, сколько другие люди не видели и за всю жизнь, Цири никак не могла избавиться от призраков прошлого. Молодые люди казались ей пустышками или напыщенными болванами, а мужчины более старшего возраста либо похожими на самый страшный кошмар, либо не идущими не в какое сравнение с Геральтом. Как раз второе и заставило ее отправиться в Каэр Морхен.
        Чародейка всегда, ей советовала не спешить, потому что если она ошибется и партнер попадется грубый и неопытный, то девушка, возможно, уже никогда не захочет мужчину. Глядя на Геральта, Цири пришла в голову мысль, что раз мужчины вызывают у нее неприятные ассоциации, то надо постараться заменить их приятными. Например, попытаться увидеть в них, хотя бы слабое сходство с ним. Это был приговор! Не один встреченный ею мужчина, кроме Эскеля, не был похож на отца! Даже внешне отдаленно никто его не напоминал, а уж обо всем остальном, вообще, не было и речи. Поэтому она решила отправиться в пристанище ведьмаков и попытаться повнимательней присмотреться к Эскелю. Он очень похож на Геральта, только шрам на лице. Ну и что, у нее тоже шрам во всю щеку! К тому, же вряд ли он груб и неопытен, если вспомнить горящие блаженством глаза Трисс, когда она с ним выходила из беседки на свадьбе родителей. В то далекое время, когда она еще была той милой и доброй сестренкой. Как же быстро все меняется! Близкие люди становятся чужими, а новые знакомые и друзья очень редко становятся по настоящему близкими, от чего в
душе и образуется пустота.
        Как тот рыцаренок, который увязался с ней странствовать. По его словам, он ее боготворил и был влюблен безрассудно! А однажды, когда он пропал, и она обшарила все окрестности в его поисках, проплакав два дня, думая, что он убит, а оказалось, что он прекрасно провел время в борделе. Она, не задумываясь, вышвырнула его обратно в его мир, и сама забыла туда дорогу, но с тех пор старалась не подпускать ни кого к себе близко, тем более мужчину.
        А Рута спокойная, уверенная в себе, свободная женщина. Вот захотела Марата, и певать ей на все! Судя по звукам, доносившимся всю прошлую ночь из соседней комнаты, они не плохо провели время. Возможно, она сможет научить, давать волю своим чувствам и желаниям, отогнать прошлое и увидеть настоящее, раствориться в нем. Если бы только она так не напоминала Местле! Если бы только не это желание прижаться к ней, обнять, почувствовать ее ласки!
        «Прочь, глупые мысли! Она не поймет, ей и так хорошо, зачем ей думать о чем-то другом, а я не хочу ее разочаровывать, - думала Цири глядя на красивое лицо ведьмачки, освещенное пробивающимися в окошко лучами, восходящего солнца. - Мы просто вместе поедем в Каэр Морхен, просто какое-то время побудем рядом, а там видно будет. А вдруг она захочет Эскеля и получит, так же просто, как и Марата? Ладно, будь, что будет! Интересно кого я уже ревную - ее или его?»

* * *
        Рута проснулась к полудню. Цири рядом не было, но было слышно, как она с кем-то разговаривает в гостиной. Ведьмачка оделась, расчесав волосы, заплела косу и закрутила ее на затылке, умылась и вышла из спальни. Поздоровалась с присутствующими. За столом сидели Цири, Марат и еще какой-то мужчина средних лет с черными волосами и большими влажными синими глазами.
        - Рута! Наконец-то! - обрадовался Марат, спеша отодвинуть для нее стул. - Позволь тебе представить Вадилима из Кернова чародея и моего приятеля.
        - Очень приятно! - улыбнулась чародею ведьмачка. - Что можете сказать о вашей пациентке?
        Медальон на ее шее заходил ходуном, золотая сфера под курткой стала теплой. Не обращая на это внимание, Рута продолжала, обворожительно улыбаясь смотреть прямо в глаза чародею, пустые и ничего не выражающие, словно сделанные из бирюзы.
        - Она идет на поправку. Не вижу причин запрещать ей садиться на лошадь. - Сухо ответил Вадилим, не улыбаясь и не меняясь в лице.
        - Вот и славно! Значит, обедаем и в путь! - воскликнула ведьмачка, подмигивая Цири.
        - Как это в путь?! - Марат подскочил на стуле. - Уже? Рута, прошу, задержитесь еще хотя бы на денечек! Люди и я устраиваем сегодня вечером большой праздник в твою честь.
        - Что скажешь Цири? - спросила она у девушки.
        - Я не против.
        - А вы? - обратилась Рута к сидящему, как изваяние чародею.
        - Он тоже хочет, что бы вы задержались, - поспешил ответить за него граф. - А сейчас, пока готовят обед, давайте прогуляемся, и я покажу вам своих лошадей!
        Рута встала, не сводя глаз с чародея. Взяла за руку Цири и все, кроме него вышли во двор.
        В большой леваде, сливаясь со снегом, словно сотканные из тумана, прогуливались знаменитые маллеорские рысаки. Длинноногие, грациозные с изящно изогнутыми шеями, будто стая белоснежных лебедей, они с интересом рассматривали незнакомых женщин. Рядом в маленьком загоне Шэво и Кэльпи, составляли полную им противоположность. Если кобыла еще была схожа с ними по сложению, то жеребец казался исполином.
        Завидев Цири, кобыла радостно заржала, та обняла ее и почему-то заплакала. Рута хотела успокоить ее, но девушка показала жестом, что хочет побыть одна.
        - Какой-то странный у тебя приятель, - поинтересовалась ведьмачка, когда они с графом остались наедине. - Мне показалось, что он хотел, что бы мы поскорей уехали отсюда!
        Марат заботливо поправил воротник ее куртки, заглянул в глаза.
        - За то я совсем не хочу, что бы ты уезжала.
        Рута опустила взгляд и вздохнула. Он нравился ей, но не более того. К тому же она не просто так ехала к Весимиру зимовать, были вопросы, на которые она надеялась получить ответы в библиотеке Каэр Морхена. В прошлые разы так и не удалось ни чего найти, библиотека была огромной, и нужную информацию можно было искать десятилетиями, но она не теряла надежды.
        Конечно, можно было задержаться здесь не надолго, но все надо делать вовремя, и расставаться тоже. Останешься и втянешься в какие-то отношения, а потом разлука отразиться на сердце кровоточащей раной или напротив, пожалеешь, что остался и увезешь с собой только горечь и неприятный осадок. Лучше расстаться сейчас, пока все легко и просто с теплыми воспоминаниями и желанием вернуться…когда-нибудь.
        Марат все понял и без слов.
        - Вадилим совсем не плохой человек, - он решительно сменил тему. - Он очень бурно провел молодость. Много пил, кутил, потом наркотики - опустился совсем. Потом, он что-то там набедокурил и Дамы Ложи наложили на него сильнейшее заклятие на пятьдесят лет. Теперь он не может видеть спиртное, заниматься магией, кроме мелкой и целительской, а женщины… похоже, что и в этом чародейки постарались.
        А тут сразу две такие красавицы! Вот он и надулся словно индюк. Не обращай внимание!
        Он улыбнулся, приподнял и посадил ее на поперечину левады. Обнял колени и весело произнес:
        - Сегодняшний день, вечер и, конечно же, ночь, я хочу посвятить только тебе! Что пожелает моя госпожа?
        - Хочу есть! Хочу пить! Хочу танцевать! И вообще, хочу, хочу, хочу! - засмеялась Рута.
        - Вот это вот последнее твое пожелание мне нравиться больше всего!

* * *
        Рассвет только занимался, а две ведьмачки уже выехали по направлению к большаку. Снег падал большими мохнатыми хлопьями, превращая деревья с огромные белые кораллы. Полностью поглощенные своими думами и переживаниями женщины, ехали молча.
        Рута улыбалась своим мыслям. Не смотря на шум в голове, следствие вчерашних возлияний, настроение было превосходным. Очень давно она так не веселилась и не танцевала. И Цири, оказывается, замечательно танцует! Такая стройная, гибкая, ловкая, как будто и не была недавно ранена. Хорошо потрудился чародей! Ведьмачка усмехнулась, вспоминая, как они отплясывали, взявшись с Цири за руки, отбивая каблучками бешеный ритм, а Марат поднял обеих на руки и закружил в танце. Даже Вадилим вышел из своего угрюмого состояния и пригласил девушку танцевать, а она зарделась при этом словно маковый цветок. Возможно, у них не ограничилось дело танцем, но этого Рута уже не знала, потому, как Марат очень скоро увлек ее в спальню. Она мечтательно вздохнула, улыбнулась, и снова отодвинув манжет куртки, посмотрела на браслет комбинированный из белого и желтого золота, выполненный в виде извивающегося дракона с бирюзовым глазом, подарок Марата. Глаз дракона напомнил ей синие глаза чародея.
        Оказывается у него очень милая улыбка, но взгляд…Точно такой же взгляд был у мужа купчихи, у которой Рута в Вызиме снимала жилье. Он очень долго и крепко пил, этим доводя свою супружницу до бешенства. Тогда она накопила денег и обратилась к чародейке с тем, что бы та избавила ее мужа от этого недуга, что и было сделано. После чего под окнами вместо пьяного веселого песнопения мужика, стали регулярно раздаваться крики избиваемой им женушки. Купчиха часто жаловалась, что, и сама теперь не знает, какой муж лучше - пьяный или трезвый.
        Похоже, у Вадилима схожая проблема, хотя чародей при желании мог бы подлечить свою психику. Хорошо, что Цири не стала втягиваться в эти отношения. Врачевать чужую душу, при этом калеча свою - дело не благодарное!
        Мысли девушки так же крутились возле чародея. Чувство досады переполняло сердце, и она не вероятно была зла на него и на себя. Ведь так все было прекрасно, нахлынуло такое желание, и она отпустила себя. Поплыла по течению своих чувств и ощущений, и наверняка бы все случилось, если бы не непонятный поступок Вадилима. Он просто взял и исчез, растаял в воздухе, как дым. Оставив ее наедине со своими проблемами и не проходящей до сих пор досадой.
        Наверное, он прочел ее мысли, понял, что ее мучает. А может этот уродливый шрам, погасил в нем желание. Почему, если уж ей и нравятся мужчины, и она решается на близость с ними, то почти всегда это заканчивается одинаково? С тех пор, как тогда в Ревности раненый полуэльф умер у нее на груди, как будто рок преследует ее.
        Все хватит уже экспериментов! Эскель - это последняя попытка, если не получиться, никаких больше мужчин! И точка! А вдруг все-таки Рута встанет между ней и ее последней надеждой? Значит, так тому и быть! Но все-таки надо бы расспросить ее обо всем.
        Цири нарушила молчание, только когда они выехали на большак. Поравнявшись с Рутой, она спросила:
        - Когда ты последний раз была в Каэр Морхене?
        - Прошлой зимой. Я всегда там зимую. А ты?
        - Очень давно! Я тогда была еще совсем ребенком. Там зимовали и другие ведьмаки, - девушка попыталась придать голосу, как можно больше безразличия. - А сейчас кто-нибудь из них приезжает на зиму?
        - Только Эскель. Больше ни кого не осталось! Многие погибли на войне… и после нее, - Рута сглотнула подступивший к горлу ком.
        - Эскель? - Цири изобразила удивление. - Старина Эскель! Как он?
        - Замечательно. Рекомендую! - усмехнулась ведьмачка. Видя, что девушка смутилась и отвернулась, спросила, - Да, что с тобой такое? Это просто шутка!
        Цири ничего не ответила, пришпорив кобылу, выехала вперед. Так ехали больше мили, потом ведьмачка не выдержала и поравнялась с ней.
        - Дело в том, - начала она, - что я очень чутко чувствую фальшь в любом ее проявлении. Если что-то хочешь выяснить, спрашивай напрямую, не ходи вокруг, да около!
        - Какие у тебя отношения с Эскелем? - немного подумав, спросила девушка, посмотрев ведьмачке в глаза.
        - Дружеские! И ничего больше! А у тебя?
        Цири горько усмехнулась. Всем переживаниям, сомнениям и досаде, вдруг, стало тесно в душе. В глазах заблестели слезы, подбородок предательски задрожал.
        - Давай выкладывай все и начистоту! - мягко сказала Рута, положив ей руку на плечо. - Из любой проблемы всегда есть выход. Чем смогу - помогу!
        Рассказ девушки был долгим, переполненным горечи, тоски, досады и слез. Даже матери Цири не рассказывала столько, сколько сейчас излила почти незнакомой ведьмачке. Порой постороннему человеку проще все рассказать и объяснить, чем самому близкому. Закончив, она вздохнула с облегчением - все-таки становиться гораздо легче, когда все выскажешь вслух.
        Рута слушала молча, не перебивая. Она раньше и представить себе не могла, что у кого-то могут существовать проблемы подобного рода. То что для нее было совершенно естественно и просто, у этой девушки не получалось даже с огромным усилием. К тому же это патологическое невезение! Бедная девочка! А что касается Эскеля…
        - Не советую тебе возлагать на него большие надежды. После того, как его бросила какая-то чародейка, он несколько изменился, - сказала Рута, когда Цири закончила свой рассказ. - Знаешь? Я верю, что всему свое время, просто иногда надо расслабиться и подождать, и тогда все происходит само и быстро. Потом даже удивляешься, что придавал этому такое большое значение.
        Посмотри вокруг! Посмотри, как красиво! Кругом простор и тишина, вдохни все это полной грудью, пропусти через себя. Мир такой огромный, гораздо больше всех наших проблем вместе взятых, надо только обратить на это внимание. Позволь ему заполнить тебя полностью, вытеснив все остальное. Люди, почему-то, всегда делают с точностью до наоборот! Прошлое ушло, будущее еще не наступило, есть только настоящее. И в нем ты и я, едем по бескрайнему заснеженному полю, солнце улыбается нам, ветер играет гривами наших прекрасных коней, небо синее и бездонное, как море. Ох, подружка! Надо только поверить, что впереди у нас только хорошее, а плохое позади, и нечего туда оглядываться!
        Цири посмотрела на нее с благодарностью и улыбнулась.
        - Приедем в Каэр Морхен, - продолжала ведьмачка, - займешься воспитанием мальчишек, и некогда будет думать о прошлом. Уж можешь мне поверить!
        - Мальчишек?!
        - Ну да, ты же не знаешь! - помрачнела Рута. - Весимир набрал новых воспитанников. После войны сироты сами приходили и просились на обучение. Не знаю, сколько их было первоначально, но выжило только трое. Старик будет очень рад, что у каждого ученика, хотя бы на зиму будет свой учитель.
        - Но ведь Весимир никогда сам не занимался этим. Он был учителем фехтования, а испытаниями ведал какой-то чародей. На сколько мне известно, - удивилась Цири.
        - Начал это действительно чародей, очень-очень давно. Все свои знания, результаты опытов, рецепты эликсиров и снадобий он тщательно записал в «Хрониках», книге являющейся главным сокровищем ведьмаков, и поэтому спрятанной так, что даже… В общем только Весимир знает где она, знает но не говорит. Эти знания передавались из поколения в поколение и порой самый обычный учитель, достигнув определенного возраста и доверия становился следующим хранителем «Хроник» и производителем новых ведьмаков. Знания плюс магические эликсиры, оставленные чародеем в больших количествах в лаборатории Каэр Морхена, позволили старику возобновить испытания.
        - Почему же он не начал раньше? Зачем столько лет он делал вид, будто знания навечно утрачены?
        - После падения крепости об этот не могло быть и речи. Только всеобщая убежденность, в том что ведьмачество умирает, позволило сохранить и остатки крепости, и оставшиеся в ее подземельях библиотеку, лабораторию и бесценные экземпляры только ведьмакам известных растений.
        Но вот настало время, когда ведьмаков почти не осталось, а чудовищ расплодилось очень много. Что ему оставалось делать, если материал сам пришел к нему в руки? Он решил, что это проявило себя Предназначение!
        Цири представила толпу обездоленных, несчастных мальчишек, ищущих хоть какое-нибудь пристанище, надеющихся, что обрели, наконец, дом и семью, сдружившихся между собой. И вот старый добрый Весимир, подвергает их страшнейшим испытаниям травами, и от толпы детей, остается только трое. И теперь эти трое «счастливчиков» проведут, как минимум, десять лет в тяжелых каждодневных тренировках. Одна «мучильня» чего стоит!
        - Не думала, что старик, начнет жестокий отбор! - произнесла она с горечью.
        - А я надеялась, что этого не произойдет! К сожалению, другого способа сделать ведьмака, нет! - глаза Руты засветились странным блеском. - Пока нет!
        Глава 5
        На поросшем вековыми соснами и елями склоне гор Амелл, почти не заметный издалека расположился, когда-то белокаменный замок Риан. Сложенный из известняка, многие века назад он считался красивейшим из замков предгорья, но за стенами уже давно не было надлежащего ухода, поэтому теперь снаружи он имел очень мрачный и неприглядный вид, чего нельзя было сказать о внутреннем его убранстве. Украшенные фресками, росписью, мозаикой, дорогими тканями стены замка, великолепная мебель из редких пород дерева, узорный дубовый паркет, шикарные портьеры - все это нисколько не уступало в роскоши самым блестящим королевским дворцам. Все это великолепие дополнял необычайно красивый вид из окон. Раскинувшееся у подножья гор, красивейшее озеро Мондуирн, сейчас покрытое льдом и снегом, и окружающие его бескрайние леса, глубокое ущелье ощетинившееся, верхушками сосен и возвышающиеся за ним, снежные вершины создавали живописную картину, от которой с не привычки кружилась голова. Казалось, будто, лес подобно лавине сполз с гор в ущелье и растекся вокруг озера зеленой массой.
        Когда-то замок принадлежал королю, но вот уже добрую сотню лет, владели им особы далеко не королевского происхождения. Ни кто не мог сказать точно, кем были эти люди, и были ли это люди вообще, но уже давно окрестности замка считались нехорошим местом, в котором нередко пропадали охотники.
        В одной из комнат Риана, там, где мраморный пол плавно перетекает в бассейн с украшенным витиеватым рисунком дном, в теплой пенной воде богатой минералами, полулежал молодой мужчина, откинув голову на край бассейна, и любуясь своим отражением в зеркальном потолке. С мозаичных стен на него сладострастно взирали грудастые русалки, застывшие в соблазнительных позах, среди всевозможных обитателей морских глубин. Рассыпанные по полу его густые длинные черные волосы, отражали отблески множества горящих свечей. Прямой классический нос, четко очерченные губы красивой формы, огромные широко расставленные карие глаза делали его похожим скорее на эльфа, чем на человека. Но все же это был не эльф и даже не полуэльф.
        В полной тишине, вдруг раздался скрип открываемой двери и шорох легких шагов. В комнату медленно вошла светловолосая женщина в белом, полупрозрачном пеньюаре. Скинув его легким движением на пол, и глядя на мужчину восхищенным взглядом, она быстро сошла в бассейн и устроилась напротив него. Он же, казалось, даже не заметил ее прихода, и продолжал, не отрываясь смотреть на потолок.
        - Дорогой! - ласково произнесла женщина. - Я просто умираю от желания!
        Мужчина резко поднял голову и злым, острым, как кинжал взглядом впился в серо-зеленые, горящие нежностью глаза женщины. Откинув волосы за широкие мускулистые плечи, раздраженно спросил:
        - А мое желание тебя совершенно не волнует? - и издевательски добавил. - Дорогая!
        - Совершенно! - улыбаясь, защебетала она.
        Она щелкнула пальцами, и в руке появился кубок с малиновым вином. Встав, направилась к мужчине, расправив плечи тем самым соблазнительно выставив вперед красивую грудь, протянула ему напиток.
        - Скоро без твоего зелья я уже совсем ничего не смогу! - зло проворчал он, залпом выпив содержимое кубка.
        - И не надо! - рука женщины скользнула по его широкой груди и опустилась ниже. - Ты знаешь, оно всегда у меня под рукой!
        В глазах мужчины вспыхнула страсть, он резким движением притянул к себе чародейку.
        - Подумай, что хочешь меня! А еще лучше, что влюблен! - улыбаясь, приказала она, но, прочитав его мысли, нахмурилась. - Неужели это так сложно? Если дальше так и будет, то она ни когда не поверит тебе!
        - А может ее, я захочу по настоящему? - усмехнулся он со злобой.
        - Самое главное, что бы она захотела тебя, а для этого надо научиться управлять своими мыслями, - продолжая его ласкать, заворковала чародейка. - Иначе она в момент тебя раскусит и превратит в кучу мусора! Мне бы этого не хотелось!
        Встревоженная вода отражалась на стенах мерцающими бликами, заставляла оживать мозаичный рисунок. Чудилось, будто русалки вот-вот сойдут со стен и присоединятся к этой странной паре.

* * *
        После отъезда Ардена жизнь в герцогском замке абсолютно не изменилась. Раньше почти ни кто не замечал его присутствия, а сейчас, ни кого не волновало его отсутствие. Кроме, конечно же, старого Засимы, который уж и не чаял дожить до возвращения хозяина. Герцог с герцогиней, наслаждались одиночеством и тишиной в замке и даже реже стали выезжать в гости, но этот покой не продлился долго.
        Капризный и вздорный характер Инептины проявился сразу же после свадьбы. Только войдя в дом своего мужа, ей тут же захотелось все изменить и подладить под себя, на что свекровь отреагировала очень бурным недовольством. После почти двадцати дней беспрерывных скандалов и истерик молодая пара переехала обратно к родителям невесты, потому как мать мужа наотрез отказалась отдать им в пользование второй свой дом в центре Хагги, пока невестка не попросит ее об этом вежливо и уважительно. Инептина не смогла из себя выдавить даже «пожалуйста», устроила очередной скандал, и свекровь просто указала ей на дверь.
        Вернувшись к родителям закаленная в боях, ощутившая себя взрослой и полноправной хозяйкой в своей семье, Инептина и здесь начала устанавливать свои порядки. Отец по своему обыкновению сразу самоустранился и почти перестал выходить из своей комнаты, заткнув уши берушами, что бы не слышать визгливых воплей вечно скандалящих матери и дочери. Так же поступил и новоиспеченный супруг. Принявшая на себя весь удар герцогиня Ливида, превратилась в самую настоящую фурию и изо всех сил пыталась переселить молодую пару в свое родовое поместье, но дочка, как две капли воды и внешне и по характеру похожая на мать, желала жить только в замке, и в свою очередь старалась отправить в деревню родителей.
        Арден, на свое счастье, всего этого не знал и не видел. Он ехал туда, куда ведет дорога в поисках своей судьбы и предназначения. Заснеженная дорога вела в сторону моря и шла через лес по широкой просеке. Падал мягкий снежок, и жизнь казалась юноше, такой же белой и пушистой. За все недолгое время его путешествия люди ему встречались, по большей части приветливые и душевные, из чего он сделал вывод, что таких в мире гораздо больше, чем грубых и злых. Конечно, ему и в голову не приходило, что богатая одежда, туго набитый кошелек и меч на боку, располагают обычных людей к почтительному отношению, а то, что бандиты пока не повстречались - это просто везение, которое на этой просеке и заканчивалось.
        Он только услышал слабый свист, тут же ощутил удар в правый висок и в глазах потемнело. Очнувшись, увидел возвышающиеся над собой кусты лещины. Страшно болела голова, тело сводило от холода. С трудом, приподняв голову, он обнаружил себя совсем раздетым и связанным. Одежда, деньги, меч и кобыла исчезли. Рядом лежало грязное тряпье, чьи-то старые дырявые ботинки и покрытый засохшими пятнами крови кружевной платочек.
        Все попытки выпутаться из веревок, оказались совершенно напрасны и лишили его последних сил. Ноги и руки окоченели. Несколько раз, позвав на помощь, он понял, что это бессмысленно и, попытавшись расслабиться, заливаясь слезами, приготовился к смерти.
        Вдруг послышался хруст снега, и через мгновение над ним нависло распухшее, покрытое синяками и ссадинами лицо, одетого в лохмотья, молодого человека. Постояв немного, он быстро принялся развязывать узлы на веревках спутавших Ардена.
        - Успокойся, - помог ему подняться юноша, - и оденься, тебе тоже оставили лохмотья!
        - Ты кто такой? - посмотрев на него дурным глазом, спросил Арден.
        - Я Ратиол! Меня тоже ограбили!
        Быстро натянув на себя лохмотья и ботинки, положив платок ближе к сердцу, дрожа от холода и держась за кровоточащий висок Арден, покачиваясь, вышел на просеку. На дороге валялся окровавленный булыжник, и виднелись уходящие в лес, следы нескольких пар ног и копыт, за ним последовал и парень.
        - Я думаю, что надо идти по следам, найти подходящий момент и отобрать у разбойников, все, что они у нас украли!
        - А если они нас поймают и убьют? - Ратиол опасливо посмотрел вокруг. Тут же выпрямился и добавил, - Только не подумай, что я трус! Просто я осторожный и осмотрительный!
        - Тогда будем действовать смело, но осторожно и осмотрительно! Идет?! - спросил Арден, проверив на прочность найденную им большую палку.
        - Согласен! - ответил парень.
        Пройдя в глубь леса немногим больше стае, им пришлось вернуться назад, потому что начавшийся снегопад, полностью скрыл следы разбойников. Раздосадованные и угрюмые юноши, поплелись по просеке, дрожа от холода.
        - Ты как здесь оказался? - спустя некоторое время спросил Арден у своего нового товарища.
        - Я ехал в Дорьян к своей тетке, - тяжело вздохнул юноша. - Мой отец погиб на войне, мама умерла в прошлом году от чахотки, а бабушка десять дней назад. Собрав все, что она мне оставила, я отправился туда, куда она велела перед смертью. А ты?
        - А я просто сбежал из дома.
        К вечеру дорога привела их в небольшую деревеньку. Выбрав самый большой и богатый дом, молодые люди зашли во двор, и постучались. Дверь открыла пухленькая, розовощекая девушка, скривив круглое, как тарелка лицо в брезгливом выражении, она тут же скрылась и через минуту появилась снова с горбушкой ржаного хлеба, кинув ее под ноги юношам, поспешно захлопнула дверь.
        - Сударыня! - воскликнул Арден, снова постучавшись. - Вы нас не правильно по…
        На сей раз, дверь открыл крепкий и коренастый мужик средних лет. Не произнеся ни слова, он подставил под нос Ардена увесистый кулак. В висках юноши застучало, кулаки сжались, и если бы Ратиол не оттащил его в сторону, наверняка бы смазал мужику по физиономии. Смачно сплюнув, кмет усмехнулся, и дверь снова закрылась.
        - Ты с ума сошел, что ли? - затараторил парень, вытирая нос ободранным рукавом. - Вот сейчас бы нам еще и кметы бока намяли! Мы же для них нищие!
        - Я хотел объяснить! Нас обокрали… Может обратиться с жалобой к местному солтысу?
        - Послушай Арден! Ты что с Луны свалился? Какие жалобы, какой солтыс? Посмотри на себя! Что ты ему скажешь, что ты сбежавший из дома принц и покажешь ему свою голую задницу? - усмехнулся Ратиол. - Давай хватай горбушку, и валим отсюда! Пойдем лучше вон к той косой хижине на краю деревни, там больше шансов найти ночлег!
        И действительно живущая в хижине бедная женщина не отказала им в помощи и разрешила переночевать в хлеву, зарывшись в сено. Несло навозом, чувствовалось, как мыши копошатся рядом, блеяла овца, но согревшимся первый раз за день юношам, все это показалось раем.
        - Все-таки как мало нужно человеку для счастья! - философски отметил Ратиол, засыпая. - Чем меньше имеешь, тем меньше и нужно!
        Утром совсем не хотелось вылезать из теплого и сухого стога. Даже думать о том, что надо опять мерзнуть было страшно, но явившаяся кормить овцу хозяйка хижины, вежливо намекнула молодым людям, что пора вставать.
        - Большое вам спасибо! - начал благодарить ее Арден. - Если бы не вы…
        - Да чего уж там, - сказала женщина. - Можете остаться, подсобите по хозяйству. Мужика-то у меня нету, а деток трое. И дров надыть, и воды принесть, и хату подлатать. Десертов всяких у меня нет, но краюху хлеба, да квашеной капусты или грибов соленых для вас найду. А звать меня Василя.
        - А нам больше и не надо! - воскликнул Ратиол, плюнув на ладони. - Давай Василя, показывай, чего надо делать.
        За десять дней покосившаяся избушка превратилась вполне справную хату. Арден диву давался, как все спорилось и ладилось в руках его нового приятеля, в то время как у него самого не выходило даже вбить гвоздь, что бы не попасть по пальцу.
        - Где ты научился всему этому? - спросил он у юноши.
        - Когда в семье две женщины, одна из которых больна, а другая - в преклонных летах, и ты один мужик, приходиться уметь делать элементарные вещи.
        - Элементарные?! - усмехнулся Арден, посмотрев на свои сбитые пальцы.
        - Да ладно! Не расстраивайся! Это не сложнее, чем махать мечом… наверное.
        - Ты не умеешь фехтовать?
        - Некогда, понимаешь, было учиться, да и незачем.
        - Как это незачем? Мужчина должен уметь защитить себя и свою даму!
        - Хм. А если твоей даме угрожает старая крыша, которая вот-вот рухнет на голову, или голод, холод и болезнь? На что годен твой меч в этом случае?
        - Ну… для этого есть плотники, дровосеки, лекари…
        - Они есть, только в том случае, если тебе есть, чем заплатить. А если нет?
        Арден задумался.
        - Умея владеть оружием, можно устроиться на службу и получать жалование.
        - На службу охотно берут умелых вояк, прошедших войну или разорившихся дворян. А я из семьи простых горожан. Мама работала служанкой у знатного вельможи, пока не заболела, а отец служил помощником войта, пока не ушел на войну. Да и не по мне это, понимаешь, людей убивать или калечить… не могу я… с души воротит.
        - Но защищаться тоже надо уметь, - возразил Арден, хоть и понимая, что Ратиол прав.
        - Может и надо. Вот ты прекрасно владеешь мечом и другим оружием, но чем тебе это помогло от брошенного из засады камня?
        Больше молодому герцогу возразить было не чем, он, тяжело вздохнув, потер недавно заживший висок.
        - Знаешь, мы оба с тобой не правы, - немного помолчав, улыбнулся ему приятель. - Вот мой отец говорил, что настоящий мужчина должен уметь делать все. И раз уж ты начал учиться плотничать, я пожалуй, попрошу тебя дать мне несколько уроков фехтования.
        - С удовольствием!
        В делах и заботах время летело быстро. Юноши настолько сдружились, что, не смотря на внешние неудобства и скудный рацион, Ардену казалось, что это самое лучшие время в его жизни.
        Однажды латая прохудившуюся крышу, они услышали крики и лай собак. Вскоре вдалеке из леса на дорогу выбежали два кмета, в одном из которых друзья узнали коренастого мужика из зажиточного дома. За ними гналась целая свора охотничьих псов. Тут из леса выскочила группа всадников во главе с толстым типом в черном развивающемся плаще. Коренастый мужик споткнулся и упал, на него ту же набросились собаки, всадники пронеслись мимо. Толстый размахнулся палицей и второй мужик полетел в снег разбрызгивая кровь. Другие - подхватили полуживых кметов, закинули поперек седел и умчались прочь за своим хозяином.
        Юноши поспешили слезть с крыши и найдя Василю в хате, стирающую белье, рассказали ей об увиденном.
        - Ох, опять на охоту вышел окаянный! - запричитала женщина, махнув мыльными руками. - Что б уж его черти скорее забрали, убивца ентого.
        - Что это были за люди? - спросил Арден, до сих пор находящийся под жутким впечатлением, кровавой сцены.
        - Да разве ж то люди? - Василя утерла фартуком набежавшие слезы и понизила голос до шепота. - То же зверье поганое! А самый паскудный гад енто принц Троян, нашей королевы Аддки, бывшей упырихи сын. Уж лета три как, адское отродье, здеся ужасти творит. Еже ли кого в лесу поймает, если сразу не прибьет, то в замке своем замучит. Вот Пашуту моего, тоже запытал до смерти, детёв сиротами оставил…
        Женщина залилась горькими слезами. Трое маленьких детей обхватили ее со всех сторон ручонками. Двое сыновей лет четырех-пяти гладили ее руку пытаясь успокоить, а трехлетняя девчушка, уткнув личико в ее широкую юбку тоненько заплакала.
        - Не ужели нет управы на этого принца! Надо рассказать все королю! - возмущенно воскликнул Арден.
        Василя только махнула рукой, и принялась ласкать и успокаивать дочку.
        - У вас дворян, все просто, - проговорил Ратиол, кулаки его были сжаты, на скулах играли желваки. - А кто услышит кмета? Подумаешь, одним больше одним меньше!
        Арден замолчал и опустил глаза. Ему стало безумно стыдно, как будто он один был виноват за всех представителей своего сословия.
        - А ты говоришь на службу идти! Служить, как видишь, тоже можно по-разному. Вот попадется такой урод в хозяева…
        Заметив, что Арден совсем сник, Ратиол грустно улыбнулся:
        - Ладно, дружище, пойдем лучше наколем дров.
        - Да нет, уж почти дров-то, - сказала Василя, указывая в окно на пустую поленницу. - Последние в дому лежат. В лес идтить надо! А как идтить-то, когда там вона, что делается?
        - Что бы там не делалось, а раз надо идти, то я и пойду, - твердо сказал Арден, все еще чувствуя себя виноватым.
        - Так я и отпустил тебя одного, - усмехнулся приятель.
        Проводив их до калитки, тощая и бледная женщина, качала головой и вытирала слезы.
        - Не плачь, Василя, - Ратиол помахал ей рукой. - Они сегодня уже позабавились, наверное, уехали. Мы быстро!
        Дождь, ночью, сменивший снег превратил дорогу в ледяной каток, покрытый сверху водой, а на полях образовались черные проталины. Ноги моментально промокли, в дырявых башмаках противно хлюпало, на душе было мерзко и совсем не хотелось разговаривать. Арден, вдруг явно ощутил, что такое быть бедным, но о возвращении домой он и не помышлял. Это было так же невозможно, как и обратиться за помощью к Руте отправив ей заветный платок. Лучше умереть от голода, чем предстать перед ней или родителями в таком жалком виде!
        От таких мыслей в душу подобно холодной и отвратительной змее заползало отчаяние, но он старался не подавать виду, бодро шагая по зашедшей в лес дороге, и поглядывая на товарища, которого похоже это вовсе не волновало.
        - Когда наступит весна, ты наверное, сразу отправишься к своей тетке в Дорьян? - задал он давно мучавший его вопрос.
        - И не подумаю, - спокойно ответил Ратиол.
        - Почему? - удивился Арден.
        - Зачем я ей нужен? Она, конечно, меня не выгонит, но упреками своими до смерти доведет. Ты не представляешь, как она любит позудеть. Она раньше с нами жила, вот сколь себя помню, так вечно всех доставала. Мама всегда говорила, что обязана за младшей сестрой приглядывать и помогать ей во всем. Вот и помогала и дом, и деньги, и последнюю краюху хлеба с ней делила. Даже когда тетка замуж вышла и то, бывало, соберется и едет к ней в Дорьян, то ремонт в доме делать помогать, то мужа непутевого от любовницы вытаскивать, то еще чего-нибудь. А когда мама умерла, тетка заявила, что во всех ее бедах мама моя виновата была. И, что замуж она поздно вышла, и не за того и еще много чего наговорила. Потом с бабушкой поругалась: жалко ей стало покрывала красивого, да платья в котором маму хоронить хотели. Покрывало бабушка кое-как отбила, а платье пришлось простое на скорую руку шить, да и не платье это было вовсе, а так чехол какой-то.
        Ох я зол был тогда, и знаешь, больше на маму чем на нее. Помогать и опекать, тоже ведь надо в меру и пинка хорошего тоже надо уметь во время дать. Помог человеку немного, а дальше пусть сам кует свое счастье, и беречь его будет и радоваться ему, потому как своими руками добыто, а так…
        Вдруг раздался хруст и из леса выскочил огромный медведь, увидев людей, встал на задние лапы и зарычал, но раздавшийся за его спиной лай собак, заставил его снова скрыться в лесу.
        - Бежим! - закричал Ратиол, словно заяц, припустив в лес.
        Не успели, они скрыться за деревьями, как на просеку выскочила свора собак. Псы остановились, сбившись в кучу, топчась и нюхая воздух, за ними вылетел на высоком кауром жеребце упитанный здоровяк с неприятным выражением лица, следом появились и остальные охотники.
        - Я еду за медведем! - приказал здоровяк. - Хлой и Нелим - за поганцами!
        Всадники пустились в погоню, собаки постояв в нерешительности, сорвались с места и, разделившись на две части с лаем понеслись за охотниками.
        Заросшая густым подлеском и заваленная буреломом чаща затрудняла конникам движение и дала возможность юношам скрыться из вида, но собаки начинали их догонять. Ратиол бежал так быстро, что Арден видел только, как вдалеке между деревьями мелькают лохмотья его одежды. Чувствуя, что собаки вот-вот набросятся на него, он собрал оставшиеся силы, ухватился за торчащий сук и вскарабкался на дерево. Несколько собак не останавливаясь, понеслись за Ратиолом, другие, скалясь лая и прыгая на ствол, принялись кружить вокруг дерева. Вскоре подъехал один из охотников, посмотрев с усмешкой на сидящего на дереве юношу, поскакал дальше. Тут же показался второй, остановив коня, и задрав голову, грубо приказал:
        - Слезай скотина!
        Арден молчал и не двигался с места. Тогда всадник снял с плеча арбалет и прицелился. Юноша зажмурился и еще сильнее вцепился в дерево, сердце бешено застучало, и в голове возник образ Руты, от чего стало еще хуже. Раздался щелчок и вылетевший со свистом бельт угодил в ветку рядом с плечом беглеца. Охотник выругался и опустил оружие, доставая из сумки другой бельт, замешкался. Арден не стал упускать такую возможность, спрыгнув с дерева, и очутившись на лошади позади охотника, что есть силы, саданул ему по голове. Конь дернулся, потерявший сознание мужчина вылетел из седла и сильно ударился головой о ствол дерева, застряв ногой в стремени, повис в нелепой позе. Чудом, удержавшийся на коне юноша перебрался в седло и тут же оттуда, куда исчез Ратиол с преследователем раздался победный рев рога. Собаки с радостным лаем понеслись на звук, потеряв всякий интерес к очутившемуся в седле беглецу.
        Высвободив ногу охотника Арден галопом поскакал на выручку своему приятелю, но услышав вдалеке голоса людей и лай собак, резко повернул назад, поняв, что сам попадется в руки сумасшедшему принцу и тогда уже ничем не сможет помочь товарищу. Вскоре снова оказавшись на прежнем месте, перекинув через седло тело охотника, поспешил скрыться в чаще леса.
        На небольшой полянке он остановил коня и спешился. Только сейчас оказавшись вдалеке от своих преследователей, он осознал все, что с ним произошло и то, что человек подобно мешку свисающий поперек седла - мертв. Колени почему-то задрожали, к горлу подкатил отвратительный ком, ощущение чего-то страшного не обратимого сжало душу, словно в тиски. Ему понадобилось некоторое время, что бы придти в себя, начать трезво рассуждать и успокоить, готовый вывернуться на изнанку голодный желудок.
        Как не противно и стыдно ему было, но пришлось раздеть труп, и сжав зубы, облачиться в его одежду. При охотнике оказался довольно увесистый кошелек с золотом, меч, арбалет и пара странных кинжалов, напоминающих большие кастеты с выходящим из них обоюдоострым лезвием. Покрутив их в руках, так и не поняв, как ими пользоваться, Арден убрал их обратно в охотничью сумку. Прикрыв лапником, тело мертвого охотника, он вскочил в седло и направил коня к большаку, обдумывая созревший в голове план.

* * *
        В Каррерасе в отличие от большинства тимерских городов не было ни торговой площади, ни привычного рынка. Городским торговым местом являлась длинная, прямая как стрела улица со стоящими по обеим сторонам всевозможными лавками. Улица эта называлась «Товарный ряд» и не имела других выходов и входов, помимо начала, а в конце заканчивалась тупиком. Это была своеобразная торговая уловка, чтобы купить все необходимое надо обязательно дойти до конца, а потом обратно, таким образом, прикупив то, что может, и не собирался.
        Арден въехал в город уже за темно, и конечно все лавки были уже закрыты. Проехав весь Товарный ряд, он очутился у приличного на вид трактира под громким названием «Звезда Каррераса». Не оставалось ничего другого, как заночевать в этом заведении.
        Плотно поужинав и смыв с себя грязь в деревянном корыте с чуть теплой водой, принесенном в его комнату за очень приличную плату, Арден заснул, не успев даже голову опустить на подушку. Но спал он, плохо часто просыпаясь от постоянно повторяющегося сна, в котором Ратиол молил его о помощи, корчась в страшных муках. Последний кошмар, с его сестрой Тиной ожесточенно размахивающей странными острыми, как бритва кинжалами охотника, и пытающейся отсечь ему ими голову, заставил его проснуться окончательно.
        Начинало светать, за окном истошно кричал петух, стараясь перекричать других своих собратьев, голоса которых слышались издалека со всех сторон. Арден спустился в трактир, слегка перекусил и сговорился с трактирщиком поменять коня, на котором он приехал на гнедого мерина, примеченного им еще вчера вечером в конюшне. После чего он бегом побежал на Товарный ряд, мучаясь от ощущения, будто одежда покойника раздражает и мучает кожу.
        В портняжной лавке ему довольно быстро удалось поменять ее на новую с доплатой. Проделать тоже самое у сапожника не получилось. Тот ни в какую не хотел оставлять у себя поношенные сапоги, поэтому их пришлось отдать первому встречному нищему.
        Зато оружейник с удовольствием сменил дорогое, инкрустированное золотом оружие на более простое, но не менее качественное. Только странные кинжалы брать на отрез отказался и даже сильно испугался, увидев их, но после того как Арден объяснил, что нашел их на дороге, посоветовал ему как можно скорее избавиться от них и никогда никому не показывать. Оружейник, шепотом и озираясь по сторонам, поведал ему, что такие кинжалы носят только люди из свиты принца, это как бы их визитная карточка. Это очень страшное оружие, особенно для тех, кто первый раз встречается с ним в бою, потому как странная рукоять позволяем держать его и наносить удар так, словно боксируешь. С непривычки такие удары сложно парировать даже умелому воину, а кметы так их боятся, что уверенны, будто они растут прямо из рук, и поэтому называют охотников принца «ножерукие». И еще торговец оружием, от души посоветовал понравившемуся юноше, держаться подальше от Трояна и его людей, потому что принц хоть и родился человеком, но, похоже, унаследовал от матери упыринную сущность, а после того, как его невесту отдали замуж за принца Аэдирна,
он просто словно с цепи сорвался.
        Это предупреждение было, как нельзя, кстати, потому что Арден хотел представиться Трояну другом Ветслава, хоть это и не было правдой. Несмотря на то, что Демавенд был его двоюродным дядей, семьи их совсем не общались из-за какого-то давнего конфликта, о сути которого уже никто и не помнил, но все делали вид, будто хорошо знают, о чем идет речь. Значит, не придется врать и будет проще войти к Трояну в доверие!
        Таким образом, сменив полностью свое облачение, оседлав гнедого и узнав у трактирщика дорогу до поместья принца, после чего тот стал смотреть на него, как на умалишенного, юноша быстро отправился в дорогу. Образ измученного приятеля молящего о помощи не покидал его ни на минуту, заставляя постоянно подгонять медлительного мерина.

* * *
        Поместье тимерского принца находилось в семи милях от города. Каменный замок с множеством небольших деревянных построек был обнесен высоким частоколом и огорожен рвом, в котором из мутной воды тут и там торчали серые кости и черепа, когда-то принадлежащие людям. С права от больших деревянных ворот и подходящему к ним подъемному мосту через ров, на частоколе висели два полу истлевших трупа. Сильные порывы ветра заставляли их танцевать жуткий, вызывающий тошноту, танец смерти.
        Вообще, и сама усадьба и болотистые окрестности с торчащими повсюду белыми стволами давно погибших берез, вызывали не приятное и жуткое чувство. Даже в воздухе вокруг поместья, казалось, царило что-то нехорошее, полное опасности и отрицательной энергии. Первое что посетило Ардена на подъезде к воротам, это было желание бежать отсюда без оглядки и никогда не возвращаться, но он взял себя в руки, унял дрожь и крикнул задремавшему у ворот охраннику, что бы тот открывал ворота.
        - А ты хто ж такой, шоб тебя пускать-то? - с усмешкой спросил страж, нагло глядя прямо в глаза юноши.
        - Я герцог Флокс младший! - Арден сделал самое суровое и высокомерное лицо, на какое только был способен. - Открывай, хамская рожа, немедленно!
        Стражник несколько растерялся, внимательно осмотрел гостя и почесав затылок, уже более приниженным тоном, залопотал:
        - Дык, спросить надобно у хозяина! Правила тута такие, без его позволения никого пускать не можно!
        - Иди спрашивай! Да поживее пошевеливайся болван!
        Страж удалился. Через некоторое время на частоколе, прямо над болтающимися трупами появился упитанный неприятный тип, уперев руки в бока, презрительно сплюнув в ров, он усмехнулся глядя на Ардена и спросил:
        - Каким ветром занесло в наши края, столь благородного вельможу?
        - Я проделал долгий путь из Хагги, что бы встретиться с вами!
        - Из Хагги? - лицо толстяка стало похоже на рыло разъяренного кабана. - Не с поручением ли от вашей светлости принца Ветслава: вернуть мне мою невесту?
        - Я не выполняю поручений Ветслава! - Арден постарался придать своему голосу как можно больше надменности и презрения. - Если бы судьба распорядилась иначе, а родитель мой был порасторопней, то сейчас он был у меня на поруках!
        - Похоже, что враги у нас с тобой общие, - Троян сделал стражнику знак открыть ворота. - Посмотрим, есть ли у нас общие знакомые?!
        Ворота со скрипом отворились, обнажив грязный залитый кровью двор и большое каменное крыльцо замка. На крыльце и возле него стояло с полтора десятка вооруженных до зубов мужчин, у каждого из них за поясом виднелись, наводящие страх на всю округу, странные кинжалы. Они внимательно и подозрительно осматривали незваного гостя, лица одних были серьезны, другие насмешливы, третьи безразлично-скучающие. Все они были высокого роста, крепкого телосложения с длинными заплетенными в две косы волосами. От группы отделился рыжеволосый здоровяк, обошел вокруг спешившегося Ардена и, прищурив зеленые обрамленные густыми рыжими ресницами глаза, поинтересовался:
        - Мы раньше с тобой встречались?
        - Вряд ли, - ответил юноша, сразу узнавший в нем охотника преследовавшего Ратиола, но постарался не подавать вида.
        - Все-таки мне кажется, что я тебя где-то видел! - не отставал рыжеволосый. - Может в Каррерасе или Дорьяне?
        - А может в Хагге или Венгерберге? - нагло усмехнулся Арден. - Лично я тебя не помню и не знаю!
        Здоровяк, похоже, успокоился, поскреб рыжую щетину и, посмотрев на спустившегося со стены и подошедшего принца, произнес:
        - Тогда будем знакомы, - он вежливо поклонился, не сводя с Ардена прищуренных глаз и криво усмехаясь. - Граф Хлой Дилон.
        - Герцог Арден Флокс.
        - Располагайся Арден, как дома, - принц оттеснил Хлоя своим необъятным животом. - Поговорим после, за обедом. А сейчас возьми у гостя коня и отведи в конюшню, хоть какая-то от тебя будет польза!
        Рыжий надулся, словно ребенок, взглянул на юношу из подобья пылающим злобой взглядом и, взяв у него поводья, ворча, поплелся выполнять распоряжение своего господина. Остальные так же послушно разошлись кто куда, подчиняясь небрежному взмаху королевской руки.
        - Во время войны детей знати отослали подальше от фронта, - обратился принц к гостю. - Там мне довелось познакомиться с одной девчонкой, которая приходилась Ветславу троюродной сестрой. Ты случайно не знаешь: кто она?
        - Это была моя сестра Инептина! - облегченно вздохнул Арден. - Я тоже был тогда в Ковире, только отказывался ездить по гостям.
        - Так значит, ты и есть тот тупой придурок, как величала тебя твоя сестрица! - задрав голову, загоготал толстяк. - Девка, помню, была, что надо! Мы надували с ней лягушек и с грохотом лопали их, пугая взрослых. Конечно, она не красавица, но характером по мне!
        - Да, характер у нее своеобразный! - согласился юноша. - Она недавно вышла замуж.
        - Ну, вот! И здесь не успел! - скрежетнув зубами, проворчал посерьезневший принц.
        Троян повернулся к Ардену спиной и медленно стал подниматься на крыльцо, юноше ни чего не оставалось, как следовать за ним. Но прежде, чем ступить на ступень он оглянулся, посмотрев в глубь двора, и тут же пожалел об этом. Посреди ровной квадратной площадки возвышался деревянный эшафот, один край которого был занят окровавленной плахой с торчащим из нее огромным топором, а в другом углу на деревянном колу в страшных муках умирал пожилой бородатый мужик.
        Ноги Ардена как-то сами подкосились, к горлу подкатила тошнота, ухватившись за поручень, ему с трудом удалось удержать равновесие. Когда он снова поднял глаза, то увидел, что принц через плечо пристально за ним наблюдает, и конечно заметил и его мертвенную бледность, и реакцию на кровавую экзекуцию. Собрав волю в кулак, юноша выпрямился и, улыбнувшись, небрежно произнес:
        - Усталость! Просто валюсь с ног. Хорошо бы перекусить и поспать немного.
        - Мне показалось, что ты потерял аппетит. - Троян повернулся к нему лицом и облокотился на поручень. - Скажи мне, герцог, зачем ты сюда приехал?
        - Я хотел бы стать вашим товарищем! Войти в вашу дружину! Кто знает, может, вместе мы когда-нибудь разделаемся с нашим общим врагом!
        Принц усмехнулся и покачал круглой, как шар головой.
        - Вот так я разделываюсь с теми, кто меня не слушается, - он взглядом указал на эшафот. - А с врагами у меня обычно другой разговор. Долгий и беспощадный! Сперва им сдирают ногти, потом ломают пальцы, потом ноги и руки, потом…
        Он остановился и, помолчав недолго, глядя на бледное, как полотно лицо Ардена произнес:
        - Если тебе все это не по нраву, то лучше прямо сейчас уматывай отсюда! Мне в дружине бабы ни к чему, если только для утех. Но если хочешь остаться, то завтра же покажешь на что способен. Вчера в лесу поймали одного поганца, второй, к сожалению, сбежал, прикончив моего друга. Многие хотят расчленить пойманного голодранца за Нелима, но я отдаю эту честь тебе. Сделаешь все как надо - останешься и заменишь мне товарища, не сделаешь - посажу рядом с тем мужиком. Сегодня до ужина у тебя последняя возможность свалить отсюда! Только из уважения к твоему благородному происхождению я даю тебе выбор. Так что, думай!
        Троян задумался, подняв глаза к небу, и почесав свой свисающий многочисленными складками подбородок, добавил:
        - А еще будут говорить, что я жестокий и несправедливый, убивающий всех подряд извращенец! Ты же видишь, насколько я благороден и милостив!
        Арден низко поклонился, изображая согласие и преданность, а на самом деле скрывая отвращение, с которым не мог справиться даже невероятным усилием воли.
        Принц снова повернулся к нему спиной и, поднявшись на крыльцо, отворил дверь в дом.
        В замке все сверкало роскошью, золотом и безвкусицей. Золотые херувимчики: сидящие, лежащие, стоящие, писающие и показывающие неприличные знаки были расставлены в разных местах вперемешку с чучелами животных. На стенах портреты роскошно одетых вельмож и дам, соседствовали с торчащими головами медведей, волков и кабанов. Так же стены везде были увешены всевозможным оружием, особенно редкое и дорогое висело рядом с огромным портретом принца во весь рост, одетого в горностаевую мантию и при всех королевских регалиях. Портрет этот явно доставлял Трояну ни с чем не сравнимое удовольствие, потому что, подойдя к нему, он с восхищением рассматривал его довольно долгое время, забыв о госте и похоже, обо всем на свете. Глядя на портрет можно было подумать, что изображенный на нем молодой человек, мягко выражаясь, несколько глуповат. В этот момент оригинал, тоже мог произвести такое впечатление, но на самом деле принц, возможно, обладал всеми существующими пороками, но только не слабоумием.
        От созерцания собственной неотразимости его отвлекла появившаяся в дверях кухни, молодая худенькая девушка. Она напоминала взъерошенного испуганного воробушка, такое маленькое съежившееся существо. Теребя пальцами свой накрахмаленный белый фартучек, не поднимая глаз, очень тихо спросила:
        - Что прикажет ваше величество?
        Троян резко развернулся на каблуках, с досадой топнул ногой и, сняв с руки перчатку, запустил ею в испуганную до смерти девушку.
        - Дура! - зарычал он. - Лишила меня нескольких мгновений блаженства!
        Потом, наконец, вспомнив, о присутствии Ардена, поправил манжеты, выпрямился и улыбнулся.
        - Накорми лучше нашего гостя и проводи в его комнату! А мы пообедаем, как всегда немного позже.
        Юноша вежливо поклонился принцу и подобострастно произнес:
        - Благодарю ваше величество за гостеприимство.
        Принцу явно это понравилось, он напыжился словно индюк и важно продефилировал в свои покои.
        Арден взглянул на девушку. Ему показалось, что на мгновение страх в ее глазах сменило презрение. Она, продолжая теребить фартук, подошла к одной из дверей холла, открыв ее произнесла:
        - Прошу вас господин пройти в столовую. Сейчас вам принесут обед.
        - Как тебя зовут? - спросил юноша, стараясь заглянуть в ее глаза.
        - Сереза, - ответила девушка, попытавшись тут же уйти.
        - Как ты здесь очутилась? - удержал ее за руку Арден.
        Она подняла на него полные слез и страха глаза, прочтя в его взгляде сочувствие, испугалась еще больше. Вежливо высвободив свою руку, выбежала из столовой.
        Не успел Арден еще расположиться за столом, как слуги внесли обед, состоящий из нескольких аппетитных и красиво украшенных блюд. Чудесный запах, источаемый едой, не смог заставить забыть его обо всем и вернуть утраченный аппетит.
        Немного посидев, разворошив несколько блюд и измазав соусом тарелку, юноша поднялся из-за стола. В дверях снова появилась Сереза, присев в легком реверансе, выдав этим свое знатное происхождение, она предложила следовать за ней.
        Они медленно поднялись по лестнице на второй этаж, прошли до конца по длинному коридору с множеством закрытых тяжелых дверей. Последнюю дверь девушка отворила, достав из-под фартука связку ключей, и предложила гостю войти.
        Комната оказалась довольно светлой и без излишеств. Кровать, шкаф, комод, кресло, стол и большое зеркало были простыми, как и фисташкового цвета, ткань, которой были обтянуты стены комнаты. Здесь уже лежала его дорожная сумка. Желая поблагодарить девушку, он обернулся, но она уже исчезла, тихонько прикрыв за собой дверь.
        Осмотрев еще раз комнату, Арден подошел к большому окну, и тут же в ужасе отпрянул от него. Из окна как ладони был виден кошмарный эшафот с мучающимся на нем человеком. В оцепенении сев на кровать, он вдруг ясно осознал, что попал в самый настоящий ад из которого, скорее всего ему живым уже не выбраться. Разумнее всего было бы воспользоваться данным ему шансом и без промедления бежать из этого добром забытого места.
        И бросить товарища одного и даже не попытаться его спасти?! Разве он сможет потом уважать себя? И как с этим жить? А, что делать завтра, когда ему прикажут пытать и мучить бедного Ратиола? Броситься на них с мечом и погибнуть, как воин, а не как тот несчастный на эшафоте. Какой тогда был смысл вообще приезжать сюда? Надо было сразу проделать все это еще в лесу!
        Его хорошо продуманный план, заканчивался въездом в поместье и расположением принца к себе, дальше он собирался действовать по обстоятельствам. И вот настал момент на что-то решиться, но страх от всего здесь увиденного и услышанного полностью парализовал его волю и способность к размышлению. В голове крутился только один вопрос: «Бежать или умереть?». Он несколько раз вскакивал, подбегал к двери готовый к побегу, но, взявшись за ручку, останавливался, вновь садился на кровать, обхватив голову руками долго сидел терзаемый сомнениями. Так продолжалось до позднего вечера, а потом…
        Он вдруг оказался по колено в крови. Вокруг насколько хватало глаз, простиралось колышущееся кровавое море, источающее странный аромат. Но вот вдалеке, показался наездник на огромном черном коне. Это же Рута! Сердце подпрыгнуло от радости, ноги сами понесли его в ее сторону. Жуткое море, вдруг оказалось бескрайним маковым полем. Он бежал по нему, что есть силы видя, перед собой только ее, улыбающуюся и машущую ему рукой. Но как бы быстро он не бежал, она не становилась ближе, а наоборот удалялась, пока совсем не исчезла в карминовой дали.
        Он упал, закрыв глаза, и заплакал, но когда снова поднялся, вокруг была пустыня. В небе висел пылающий солнечный диск, терзающий зноем все живое. Страшная жажда одолела юношу, кожа начала сохнуть и трескаться на глазах. Он снова упал, корчась в неимоверных муках. Так продолжалось очень долго, он молил смерть придти и забрать его, как можно быстрее, но она все не приходила.
        Вдруг на какое-то время все исчезло, пропала жажда и боль, только тьма и пустота окружали его. Но стоило ему закрыть глаза, как ему снова привиделся кошмар с размахивающей ножами сестрицей. Потом снова чернота и тишина окутали его.
        Откуда-то раздался, зовущий его голос Ратиола, темнота разорвалась подобно бумаге и в ослепительном свете, появился он, целый и невредимый. Он взял его за руку и повел куда-то, хохоча и пританцовывая. Арден хотел расспросить его обо всем, но язык во рту казался каменным. Они шли по лесной тропинке, кругом пели птицы, роса сверкала на листве деревьев и все вокруг чудилось волшебным. Но тут Ратиол резко остановился, повернул к нему свое ставшее серьезным лицо и произнес тихо и грустно:
        - Спасибо друг! За все спасибо, хоть и зря! - и тут же исчез.
        Арден закричал изо всех сил. Язык вновь стал слушаться, и он звал его и искал, бегая по зеленому сказочному лесу. А потом опять все скрыла тьма.
        Он закрыл глаза и когда открыл, увидел доброе испуганное лицо Серезы. Она склонилась над ним вся такая хрупкая и очень привлекательная, на фоне фисташкового цвета стен. Гладя его по голове, она наклонилась еще ниже, он даже почувствовал ее дыхание и упавший ему на щеку локон ее светлых, приятно пахнущих волос.
        - Я должна сообщить принцу, о том, что вы пришли в себя, но я хочу предупредить вас, - шептала она, испуганно поглядывая на дверь. - Вы в опасности! Они нашли кинжалы Нелима в вашей сумке, и только то, что вы в бреду просили какую-то Инептину, не отрезать вам голову спасло вас. Иначе висели бы вы на частоколе уже, как десять дней! Они собирались это сделать, но принц приказал не трогать вас, а меня посадил ухаживать за вами.
        - Что со мной произошло? - спросил Арден, с трудом ворочая не послушным языком.
        - Вас трясло в лихорадке почти тринадцать дней. Вы бредили, кричали, звали какого-то Ратиола. Ничего такого, что бы выдало не хорошие намерения по отношению к принцу, вы не говорили, но вам все равно придется ответить за кинжалы.
        В коридоре раздались тяжелые шаги, Сереза тут же села в кресло, сделав вид, что задремала. Вошедший через мгновение Троян, распахнул дверь так, что она с грохотом ударилась об стену. Девушка вскочила, очень убедительно изображая неожиданно разбуженную, Арден попытался приподнять голову, но не смог. Принц уставился на него своими злыми поросячьими глазками, по всему было видно, что он рассержен.
        - Та-ак, - протянул он. - Очнулся, значит?
        Он перевел вопросительный взгляд на Серезу, под которым она задрожала, как осиновый лист.
        - Я не хотел ее будить, - слабым голосом произнес Арден. - Она видимо сильно устала, ухаживая за мной, вот и задремала!
        - Пошла вон!
        Троян закрыл дверь за девушкой, прошел и уселся в кресло. Помолчал некоторое время, рассматривая в окне что-то очень его заинтересовавшее. Затем снова перевел взгляд на больного.
        - Ну, давай, рассказывай: как все было на самом деле? - произнес он, растягивая слова. - Соврешь, и я окажу тебе честь, лично содрав с тебя шкуру!
        Измученный болезнью, ослабевший Арден, не зная, что именно известно принцу, решил рассказать, все как есть, соврав только в том, что назвал Ратиола своим оруженосцем, а целью пути - служение его величеству Трояну.
        - Ну, что ж, складно и вроде все сходится, - усмехнулся принц, выковыривая ногтем из своих желтых зубов остатки пищи. - Сапожник, портной и трактирщик, рассказали тоже самое о твоих похождениях в Каррерасе. А слуга твой - преданней моих собак! Молчит, скотина, как немой, правда мы ему допрос с пристрастием еще не устраивали.
        Троян с трудом выбрался из глубокого кресла и, подойдя к окну, тяжело вздохнул.
        - Если б ты знал, как у меня руки чесались, заняться твоим оруженосцем. Ели-ели сдержался! А знаешь почему?
        Арден покачал головой.
        - Потому что не хочу обижать своего будущего деверя!
        - Кого?
        - Понимаешь ли? Я решил жениться на твоей сестре, и ты мне в этом поможешь.
        - Но она же замужем! - удивился Арден.
        - Это не важно, по крайней мере, для меня.
        - Но отец…
        - Скажи, а она действительно способна отрезать голову собственному брату?
        - Это был просто кошмарный сон! Она, конечно, вредная и капризная, но…
        - Когда окончательно поправишься, и снег растает, ты отправишься в Хаггу и привезешь мне мою невесту, а твой пес останется здесь. Я должен жениться, во что бы то ни стало! Темерская знать попрятала своих девок или отослала их за границу. Они только и ждут, когда мой дед помрет, и тогда объявят мою мать самозванкой и упырицей, а меня… ну что они сделают со мной, не трудно догадаться!
        Он грустно посмотрел на эшафот, пропитанный кровью и страданиями многих людей. Возле сооружения на площадке его воины упражнялись во владении своими кинжалами. Все они много раз принимали участие в казнях и пытках, разделяли все грустные забавы своего хозяина. Многие из них готовы отдать жизнь за него на поле боя, но на плахе, скорее всего, будут рыдать и просить о милости, не задумываясь, предав своего принца. Надо будет избавиться от них при первой возможности!
        Глядя на готового принять муки за своего господина парня, не сказавшего даже своего имени, хотя боялся он так, что пару раз на допросе терял сознание, принц обозлился на всех. Он не выносил, когда кто-то перечил ему в чем-либо. Но больше всего его сердило, что нельзя было вдоволь поиздеваться над пленником, выложив весь свой арсенал, получить удовольствие.
        - По закону занять трон при живом короле я могу только с его согласия и, имея жену королевской крови, - продолжил он после долгой паузы. - Как только я женюсь, Фольтест отречется от короны в мою пользу, и знати придется меня короновать. Я пытался найти себе невесту во всех королевских и близким к ним дворах, но везде слышал только вежливый отказ. Ни кто не хочет породниться с бывшей упырицей и ее сынком! Все считают меня извращенцем и идиотом, благородные девицы шарахаются от меня как от чумы, так было всегда, но Инептина меня не боялась. Не понимаю, как я мог про нее забыть! Зачем я только связался с этими магичками? - он со злостью хватил кулаком по подоконнику и зарычал, - Только время зря потерял!
        Он прошелся по комнате и, похоже, немного успокоился. Лицо его вновь приобрело самодовольное выражение, так напоминающее отпечаток глупости. Приняв такую же, как на портрете высокомерную позу, он торжественно и высокопарно произнес:
        - Я принимаю тебя в свою дружину без всяких испытаний! Я вверяю тебе свою судьбу и судьбу всей Темерии! Если ты оправдаешь оказанную тебе честь, то займешь самый высокий пост в моем государстве и сам выберешь себе награду!
        Закончив монолог, принц гордо вышел из комнаты. Его тяжелые шаги отдавались эхом по пустому длинному коридору и ударами молота в голове Ардена. Воспаленный мозг начал рисовать ему страшные картины, как сумасшедший толстяк извращенно издевается то над Ратиолом, то над Инептиной, то над ним самим.
        Очнулся он от осторожного прикосновения к его руке. Открыв глаза, увидел Серезу с подносом, на котором дымился аппетитно пахнущий бульон. Из-за ее спины выглядывало осунувшееся и бледное, но счастливое лицо Ратиола.
        - Дружище, как я рад тебя видеть! - воскликнул Арден, с трудом оторвав голову от подушки. - Как ты? Что они с тобою сделали?
        - Лежите, лежите! Вам нельзя пока вставать! - снова уложила его Сереза.
        - Не волнуйтесь за меня, - ответил ему парень, усаживаясь рядом на кровать, - ничего они со мной не сделали. Так поморили голодом, да малость попинали. По сравнению с тем, что они делают с остальными, можно сказать, что со мной обращались очень нежно.
        - Я сказал им, что ты мой оруженосец.
        Ратиол сделал страшные глаза, потом, скосил их на девушку, показывая, что не доверяет ей.
        - Вы не пожалеете, что из обычного слуги произвели меня в оруженосцы! - весело проговорил он. - Ваше оружие будет теперь блестеть, как у кота…глазки!
        Девушка поставила на стол поднос, присела в реверансе и медленно вышла из комнаты. Ардену показалось, что она почувствовала недоверие и расстроилась. Когда ее шаги стихли на лестнице, Ратиол на цыпочках подбежал к двери и выглянул в коридор. Удостоверившись, что там ни кого нет, вернулся и, плюхнувшись в кресло, схватил с подноса кусок хлеба и набил им рот.
        - Она предупредила меня об опасности и выходила. Почему я не могу ей доверять? - спросил Арден у похожего на хомяка приятеля.
        - А фы фам сфаси ее, фто она тут делает и с фем! - ответил парень, пережевывая хлеб.
        - А ты не хочешь мне рассказать об этом?
        - Нет, не хочу! - закрутил головой Ратиол, наконец, все, пожевав и проглотив. - Давай, лучше решим, что будем делать дальше?
        - Для начала я должен немного окрепнуть, а потом постараемся сбежать отсюда.
        Ратиол снова закрутил головой и, прожевав очередной кусок, ответил:
        - Сбежать отсюда не возможно. Днем здесь всегда остается охрана, даже когда они уезжают на охоту, одного ставят на ворота снаружи и четырех внутри на стены. Ночью двор охраняют собаки, и вовсе не те, что гнались за нами по лесу. Самые настоящие свирепые псы-убийцы, которых они кормят человечиной! Но даже если и удалось бы обмануть этих псов, то снаружи шансов уйти живым нет никаких. Нечисть со всей округи собирается здесь с наступлением сумерек, что бы поужинать трупами и пропастиной, которую дружина разбрасывает специально для привлечения этих тварей. Нет охраны лучше, чем свора вечно хотящих жрать страховидл! Что бы подобраться ночью к воротам или выйти отсюда, нужна целая армия ведьмаков.
        - Значит надо попробовать уйти днем. Пять охранников не так уж и много, если хорошо все продумать!
        - Ну, вот и подумай, как ты выйдешь, если, уезжая, они запирают ворота снаружи и поднимают мост! Лезть через ров я бы ни кому не посоветовал даже днем, то, что там водится способно заглатывать человека целиком. Насмотрелся я на все это, пока висел на частоколе!
        Арден посмотрел на товарища, как на воскресшего мертвеца. Заметив это, Ратиол улыбнулся, но потом нахмурился, встал, помог больному сесть и поправил подушку. Затем взял тарелку с бульоном и сел рядом на кровать, вложив ложку в его руку.
        - Они повесили меня, сразу как поймали, обвязав веревкой торс, рядом с теми двумя. Я провисел так до утра следующего дня, и даже сам удивляюсь, что выжил. Ночью, когда вокруг рва кружили эти твари, пытаясь добраться до меня и висельников, меня трясло от страха так, что я не чувствовал ни боли от врезавшихся в тело веревок, ни холода. А утром меня приводил в ужас этот монстр под названием принц. Каждый раз он поднимался на стену и мочился на меня, хорошо, что не было морозов, иначе я околел бы сразу же. В то утро два мужика, братья повешенных, пришли просить его отдать им тела родственников, что бы похоронить их, как полагается. Он сказал, что не возражает, мол, идите и возьмите сами. На моих глазах один ступил в ров и тут же был сожран чудовищем, а второго посадили на кол. Потом меня сняли и бросили в подземелье. Если бы ты знал, какие страшные механизмы находятся в этих пыточных камерах! От одного их вида в жилах стынет кровь. Говорят, что принц сам придумал больше половины. Они хотели, что бы я сказал им: кто ты и как тебя найти; но я не хотел, чтобы тебя тоже поймали. А потом меня вывели на
улицу, я думал, для казни, но неожиданно, меня отправили в баню, отмыли, одели и привели к тебе. Сказали, что принц женится на твоей сестре. Это правда?
        - Хотелось бы верить, что - нет!
        Оба замолчали, занятые своими переживаниями и размышлениями. Ардена опять охватило чувство беспомощности и безысходности. Он, конечно, не был дружен с Тиной, он даже осуждал ее и презирал за отвратительные поступки, но, тем не менее, она оставалась его сестрой. Возможно, она бы смогла составить Трояну хорошую пару, но, единственная, существовавшая в данной ситуации возможность сделать этот союз законным, превратить ее во вдову, было ясно, что именно этого от него и потребуют. Конечно, он не мог пойти на это, даже если бы она сама захотела стать супругой принца! Что-то подсказывало ему, что, она бы непременно захотела.
        С другой стороны, если он не выполнит поручение принца, Ратиол умрет самой страшной смертью. Этот юноша за очень короткий срок сумел стать ему по настоящему близким, и как оказалось преданным другом. Отдать его на растерзание? Да лучше он сам взойдет на этот кровавый эшафот, но только это вряд ли спасет друга!
        Отчаяние нарастало подобно снежному кому, сердце, казалось, теперь отбивает ритм в голове, с каждым ударом принося все более нестерпимую боль. И снова черная пустота принесла облегчение и покой.
        Очнувшись в совершенной темноте, он даже не сразу понял, где находится, но слабый свет выглянувшей на мгновение из-за туч луны, обозначил очертания комнаты и спящего в кресле Ратиола. Снизу доносились пьяные крики, смех, звон посуды и чей-то монотонный громкий плач.
        Спать совсем не хотелось, к тому же сильно ныла затекшая спина, даже когда он перевернулся на бок. В голову лезли неприятные мысли, а доносившиеся из столовой звуки, только усиливали их. Промучавшись так почти до рассвета, он начал было снова засыпать, как в коридоре послышались тихие осторожные шаги. Он напряг слух и зрение. Дверь, тихонечко скрипнув, отворилась и в комнату вошла Сереза, освещенная пламенем свечи. Заплаканное опухшее лицо, сбившиеся в большой колтун светлые, почти белые волосы, левой рукой она придерживала порванное на груди платье. Девушка подошла и опустилась на пол подле его кровати, заметив, что он смотрит на нее, замерла от неожиданности.
        - Что с тобой случилось? - приподнявшись на локте, встревожено спросил Арден шепотом, стараясь не разбудить похрапывающего приятеля.
        - Это случается со мной почти каждую ночь, - покраснев так, что это было заметно даже при тусклом свете свечи, произнесла Сереза, и слезы двумя блестящими дорожками потекли из ее глаз. - При всех он делает со мной все, что хочет, заставляя при этом выть подобно волчице. У меня больше нет сил, терпеть! Я бы уже давно наложила на себя руки, но он обещал, что вырежет всю мою семью. Он недочеловек, он зверь, он оборотень, он…
        Рыдания прервали ее сбивчивую речь полную отчаяния и боли.
        - Ты ошибаешься, - раздался из темноты голос проснувшегося Ратиола. - Получать удовольствие, мучая и терзая себе подобного - на это способен только человек. Так, что не обижай зверье, своим сравнением!
        - Прошу вас, когда выйдете отсюда, найдите мою семью, передайте им, что бы уехали куда-нибудь подальше от границ Темерии! - зашептала девушка, вытирая слезы. - Тогда я смогу спокойно освободить себя от этих мучений!
        Ратиол подошел к ней, накинул плед на плечи, помог подняться и усадил в кресло, сам сел на кровать.
        - Я думал у тебя с ним все по согласию, - растерянно проговорил он. - Дружинники постоянно обсуждают, как вы…как он…ну, в общем, что происходит на ночных оргиях.
        Девушка снова залилась краской и, закрыв лицо ладонями, затряслась в беззвучном рыдании. Арден толкнул друга в плечо и покрутил у виска указательным пальцем, тот виновато развел руками.
        - Не плачь, Сеза - ласково прошептал он. - Расскажи, как ты здесь очутилась и где твоя семья.

* * *
        В дверь кабинета, в котором барон проводил большую часть своего времени, проверяя хозяйственные книги, составляя деловые письма или просто подремывая в любимом кресле, осторожно постучались. Барон поднял голову и, посмотрев на дверь, сказал:
        - Войдите!
        - Ваша светлость! Прибыл королевский гонец с поручением! - произнес, вошедший в кабинет длинный и худой пожилой слуга.
        Ливрея сидела на нем, так, как будто была с чужого плеча, но поскольку человек он был обязательный и исполнительный, душою предан своему хозяину и его семье, барон назначил его дворецким не смотря на такой не представительный вид.
        Барон Максиль Вельмон, вообще, был очень мягким и добрым человеком. Его семья, состоящая из жены, двух дочерей и маленького сынишки и вся дворовая челядь питали к нему большое уважение и теплые чувства. За всю свою жизнь он не сделал не одного гнусного поступка, считал главным человеческим достоинствами: порядочность и честность. Это сильно мешало ему в жизни, потому как, имея такие принципы, сложно переживать полное отсутствие таких качеств у большинства людей, тем более среди знати.
        Будучи молодым, он пробовал устроить придворную карьеру, но буквально через несколько дней понял, что абсолютно не обладает нужными для этого качествами. По настоянию своего родителя, пытался заводить нужные знакомства и связи, и тут потерпел неудачу, потому что плохо разбирался в людях. Ему казалось, что если человек правильно рассуждает и осуждает других за подлые и безобразные поступки, то сам он на такие деяния не способен. Для него стало открытием, что люди частенько надевают на себя маску порядочности и носят ее до тех пор, пока натура не возьмет свое, и как только понимают, что разоблачили себя, начинают вести себя естественно, ни чего не скрывая, тем самым, удивляя его своей радикальной переменой к худшему. Каждый раз сильное разочарование, просто выбивало почву у него из-под ног, он даже заболевал от подобных переживаний.
        С возрастом он набрался мудрости и опыта, уже не пытался изменить мир и просто постарался по возможности обособиться и окружить себя только близкими и приятными ему людьми, с остальными оставив только деловые отношения. Продав все свое имущество в столице, он купил поместье в самой глуши Темерии и благополучно жил там, будучи уверен, что вдали от двора он сможет воспитать в своих детях только те качества, которые считал самыми важными в жизни. И надо сказать, что это ему удалось! Две его дочери: тринадцатилетняя Сереза и одиннадцатилетняя Натин, были похожи на ангелочков воплоти и не только внешностью. Не смотря на столь юный возраст, они помогали всем нищим и убогим, вместе с детьми простолюдинов работали в огороде, выполняли работу по дому и мечтали о простых детских радостях и тихом семейном счастье.
        Барон считал, что раз он покинул Вызиму и перестал посещать двор, то про него в королевском окружении уже и не вспоминают. Потому сообщение о том, что прибыл королевский гонец, ввергло его в оцепенение.
        - Ваша светлость! - подождав немного, повторил слуга. - Прибыл королевский гонец! Прикажите пригласить?
        - Да, да, конечно, Оливен! - пришел в себя барон. - Зови немедленно!
        Слуга церемонно поклонился и вышел, через минуту в дверь вошел невысокий коротко стриженный молодой человек, в запыленной, но дорогой одежде. Отвесив барону небрежный поклон, не дожидаясь приглашения, подошел к столу и уселся в кресло.
        - Я прибыл сообщить, что королева Адда с принцем, следуя из Вызимы в Элландер, решила почтить вас честью и остановиться в этом замке на ночлег. Ее величество с их высочеством прибудут к вечеру, вам велено подготовить им надлежащий прием.
        Это сообщение было для барона, как гром среди ясного неба. Вместе с растерянностью появилось предчувствие, чего-то нехорошего, но противиться королевской воли он не мог.
        Занимаясь приготовлениями к встрече высоких гостей, он с грустью и тревогой наблюдал, как его милые дочурки, не понимая и не чувствуя опасности, радуются приезду королевы и юного принца. Баронесса же, полностью разделяла опасения мужа, поэтому провела с детьми долгую беседу, заставив их пообещать, что не отойдут от нее ни на шаг.
        К вечеру, королевское семейство в сопровождении многочисленной свиты, заполнило замок барона полностью. Был торжественный прием, потом ужин, перешедший в ночную пьяную оргию. Бесцеремонные подвыпившие придворные вели себя отвратительно, с молчаливого позволения принца, высокомерно относились к хозяину, много чего поломали и испортили, но под утро все же угомонились, заснув, где и как попало.
        Во время всей этой суеты и пиршества, королева выглядела так, как будто находилась в подчинение у своего четырнадцатилетнего чада. На удивление, если учитывать ее прошлое, она была человеком тихим и покладистым, не способным перечить даже собственному сыну, который, похоже впитал в себя все особенности ее прежней сущности.
        Испорченные вещи барона беспокоили гораздо меньше, чем живой интерес наследника престола к старшей дочери Серезе. Наивная, воспитанная вдали от интриг, девочка представить себе не могла, какие отвратительные мысли бродят в голове этого глуповатого на вид подростка. Она весело смеялась его шуткам и непосредственно отвечала на его, только ей кажущиеся безобидными вопросы.
        К полудню следующего дня этот кошмар семьи барона Вельмона окончился, с отъездом королевского двора. Ощутивший несказанное облегчение барон, решил, что беда обошла его дом стороной, только заглянув ненадолго, но когда через месяц он вновь увидел на пороге своего замка принца в сопровождении крепких парней, только что набранной им дружины головорезов из самых отъявленных негодяев золотой молодежи, то понял, как сильно ошибался.
        На счастье его жена с младшей дочкой и сынишкой, в этот момент находились в соседней деревушке на детском празднике, который устраивали там каждый год, когда начинали цвести вишни. И к несчастью, приболевшая в тот день Сеза осталась дома.
        Отец отчаянно защищал свою дочь, многие слуги пришли ему на помощь. Многие из них погибли, многие были покалечены. Барона жестоко избили, но оставили жить, предупредив, что если он будет искать свою дочь, то лишится всего своего семейства.
        Сезу принц за волосы вытащил из постели и изнасиловал на глазах отца, ревущего, словно раненый лев, с трудом удерживаемого несколькими мерзавцами. Потом, находящуюся в шоке бедную девочку, словно тряпичную куклу, перекинули через седло и увезли далеко от дома, прихватив все ценное, что попалось на глаза.

* * *
        - Вот уже более трех лет я живу в этом аду, - продолжала свой рассказ девушка. - За все это время вы первые, имеющие человеческое лицо и выжившие здесь люди. Обычно принц жестоко расправляется с такими как вы сразу же. Он терпеть не может ничего хоть сколько-нибудь светлого и хорошего. Подобно дикому зверю, за милю чующему добычу, он чувствует и ненавидит это в человеке. Единственное, что для него имеет значение это знатное происхождение. Будучи сам рожден от бывшей упырицы и какого-то никому не известного графа, он чтит голубую кровь, так как будто это самое святое на свете. Поэтому, господин Арден, он не убил вас сразу и поэтому, он держит меня здесь…для себя. Ведь постоянно его дружина привозит сюда девушек из окрестных деревень, но он считает унизительным для себя такую связь.
        Она притихла и закрыла глаза, все переполняющие ее чувства отразились на ее хорошеньком припухшем личике: и ненависть, и страдания, и боль…боль… много боли.
        - Прошу вас! Сделайте то, о чем я вас просила! - взмолилась она. - Потратьте несколько часов своего драгоценного времени! Даруйте мне возможность избавиться от этого кошмара!
        Арден, проглотив подступивший к горлу ком, сел на край кровати, взял теплую, маленькую ручку Сезы в свою ладонь и поцеловал ее.
        - Я сделаю все, что в моих силах, баронесса Вельмон, что бы спасти вас и вернуть домой! - торжественно произнес он.
        - Сделайте, только то, о чем я просила, - прошептала она. - Большего мне не надо!
        Она встала, присела в реверансе и направилась к двери, взявшись за ручку, обернулась.
        - Прощайте, - тихо сказала она. - И спасибо за надежду!
        После ее ухода юноши долго молчали. Комнату наполнил тусклый свет восходящего зимнего солнца, и вместе с ним в душе Ардена рождалась решительность и желание действовать. Теперь от него зависела судьба еще одного человека, и он не мог позволить себе раскисать и потакать своим слабостям. Чувство ответственности за жизнь стольких небезразличных ему людей придало ему силы и уверенности.
        - Совершенно очевидно, что в одиночку мне не справиться, - произнес он в слух. - Как бы мне ни не хотелось этого делать, но я вынужден просить о помощи.
        - Кого? - удивился Ратиол.
        - Друга! - ответил Арден, в котором гордость боролась с радостью, что он вновь увидит ее. - Мне надо, во что бы то ни стало попасть в город и отправить послание!

* * *
        Проснувшийся только к обеду принц зашел к больному, когда дело шло уже к ужину. Измучившийся в ожидании Арден, встретил его искренне радостной улыбкой и как только он появился в дверях, возбужденно воскликнул:
        - Ваше величество! Мне не терпится побыстрее выполнить ваше поручение! Но что бы все прошло удачно и без промедления, нам с вами кое-что надо сделать!
        Троян удивленно уставился на него, оттопырив нижнюю губу и выпятив вперед свой огромный круглый живот. Потом удивление в его взгляде сменило недоверие, усаживаясь в кресло, он спросил с ухмылкой:
        - Откуда это, вдруг, у тебя такое рвение?
        Арден понял, что морочить принцу голову не удастся. Проницательный взгляд маленьких поросячьих глазок, казалось, проникает в самую глубину его души и читает его мысли, как раскрытую книгу.
        - Вы сказали, что я смогу, сам тогда выбрать себе награду, - уточнил он, решив по возможности говорить правду.
        - Раз я сказал, то так тому и быть! - высокомерно заявил принц. - Нарушить королевское слово, значит, осквернить кровь своих предков!
        - Тогда могу я вас попросить о небольшом авансе?
        - Об авансе?! Ну, герцог, твоя наглость не знает границ! - недобро усмехнулся толстяк. - Твоя жизнь и жизнь твоего заморыша - разве этого аванса тебе не достаточно?
        - Это не аванс, а залог успешного завершения вашего поручения! - потеряв всякий страх, ответил Арден.
        - Ладно, - немного подумав, согласился Троян. - Чего ты хочешь?
        - Отпустите Сезу.
        Принц словно подброшенный пружиной вскочил на ноги, уперев руки в кровать, склонившись над юношей, произнес так, что казалось, будто это не человеческая речь, а шипение василиска:
        - Я превращу ее у тебя на глазах в кучу кровавого дерьма, а твоего пса просто подвешу за ноги на частоколе. Успеешь съездить в Хаггу и обратно, пока он не сдохнет, значит, повезло; не успеешь - подвешу рядом!
        Арден даже сам удивился, что ненависть и презрение полностью стерли страх перед этим чудовищем из его сознания. Он смело посмотрел принцу в глаза и твердо сказал:
        - Тогда, ваше величество, я лучше умру вместе с ними, радуясь, что очень скоро вы последуете за нами, а не на трон!
        Принц резко выпрямился и стремительно направился к двери, но, переступив через порог, остановился, постояв немного в задумчивости, вернулся обратно в комнату.
        - Значит, эта мерзавка приходила плакаться на свою судьбу, нашла, так сказать, жилетку, - он тряхнул головой так, что затрепыхались все его многочисленные подбородки. - Плевать мне на нее, но отпущу только, когда все будет кончено. А сейчас в качестве аванса, могу предложить только свое королевское слово, что до твоего возвращения не притронусь к ней.
        - Благодарю вас! - Арден сел и склонил перед принцем голову. - Тогда давайте перейдем к делу. Мне надо заглянуть в свой банк, отдать кое-какие распоряжения и написать отцу, что собираюсь вернуться. Мы расстались с ним не очень хорошо, что бы он принял меня обратно, я должен сперва получить его прощение. Затем вам следует подобрать у ювелира подарок для Тины, зная свою сестру, могу сказать совершенно точно, что только хороший алмаз, заставит ее услышать хотя бы слово из того, что я намериваюсь ей сказать.
        Принц тяжело вздохнул, явно, подавить в себе гнев ему стоило невероятных усилий.
        - Хорошо. Как только сможешь сидеть в седле, отправишься в Каррерас. Сделаешь свои дела и выберешь подарок для моей невесты, а Хлой тебе поможет. Но учти: сделаешь какую-нибудь глупость - скормлю девку с этим, - он указал пальцем на насупившегося Ратиола, - своим сторожевым псам.
        Как только Троян покинул комнату, Ратиол подбежал к другу и сев рядом на кровать, возбужденно зашептал:
        - Ты что с ума сошел? Я думал он прямо здесь порвет нас на части! С чего ты взял, что он отпустит Сезу?
        Арден сладко потянулся, усмехнулся, видно было, что он очень доволен собой.
        - А я и не думал, что он ее отпустит. Просто я поступил так, как всегда делает моя сестра, когда хочет получить что-то у родителей. Надо просить как можно больше, тогда тебе сами предложат то, что ты и намеривался получить.
        - В этом случае, могли и голову оторвать! - укоризненно проговорил Ратиол.
        - Ничего он нам не сделает, хотя, конечно, руки у него чешутся, - успокоил его юноша. - Ему важно, что бы союз с моей сестрой был совершенно законным, то есть по обоюдному согласию и с благословения родителей. Что бы знать не смогла потом найти причин отказать ему в троне. Но сильно злить его тоже не следует, в следующий раз, он может не и сдержаться!

* * *
        Белое снежное покрывало укрывающие серые обшарпанные здания, грязь и редко убираемые помойные кучи, прихваченные морозом, а посему не источающие зловония - делает Венгерберг зимой гораздо привлекательнее, чем в другое время года. Всегда разбитые и ухабистые дороги города, в зимнее время выравниваются и становятся гладкими, укатанные полозьями саней. Город, в эту пору как будто преображается, неизменной остается только его рыночная площадь. Здесь всегда, не зависимо от времени года, шумно, грязно и смердит. Запах копченостей и выпечки, смешивается с вонью клозета и протухших овощей и рыбы, сваливаемых здесь же и никогда ни кем не убираемых. Поэтому первые несколько минут, люди, пришедшие на рынок, старательно прячут носы в рукавицы и меховые воротники, но потом привыкают и уже не обращают на ужасный запах никакого внимания.
        Лютик терпеть не мог этого места и конечно, никогда бы не стал ходить сюда ежедневно, если бы вдовушка, у которой он остановился на зимовку, не была так увлечена стряпней. Каждый день в ее голове рождался новый кулинарный шедевр, для которого требовались всегда новые ингредиенты, и поскольку сама она с утра сразу же бежала в кухню, и начинала подготовку к стряпне, то в обязанности Лютика входило доставлять необходимые продукты.
        Сперва поэту все это очень нравилось, за исключением походов на рынок, но сильно прибавив в весе за небольшой срок, он серьезно начал опасаться за свою фигуру. Просьбы умерить свой кулинарный пыл, не возымели на вдовушку никакого воздействия, а отказ от ужина или обеда она воспринимала, как самое страшное оскорбление. Бороться с ней было совершенно бесполезно, оставалось либо искать себе другое прибежище, либо терпеть. Лютик выбрал второе, потому что хоть и опасался за свою комплекцию, и частенько от переедания у него случалось несварение, на душе появилось давно не посещавшее его спокойствие и умиротворение.
        За последнее время он перепробовал все, что только мог, но хандра и тоска никак не хотели от него отвязаться. В борделе, почему-то, становилось еще хуже: остро чувствовалось меркантильное отношение проституток. Вино только все усугубляло, особенно утром с похмелья. Пробовал серьезно влюбиться, но тянуло все время к юным девам, которые считали его стариком и без всякого уважения сообщали ему об этом. И когда поэт уже совсем отчаялся и измучился, вдруг избавление пришло в таком примитивном виде: наелся, как клоп и сидишь не двигаешься, полностью занятый пищеварительным процессом. Не хочется ни писать, ни страдать, ни любить, ни творить, только спать и больше ничего. Конечно, он не собирался потратить на это свою жизнь, только до весны, а там опять на большак. Бродяжничество самый лучший способ похудения, только бы Пегас смог его поднять, когда сойдет снег!
        Лютик шел по маленькой улочке, разглядывая окна и, думая о том, что каждый прожитый в этом городе день, как две капли воды похож на предыдущий. Можно совершенно точно предсказать, что произойдет в следующую минуту. Вот сейчас он свернет на площадь и тут же стоящий с краю здоровенный детина с бритой головой, в заляпанном кровью фартуке улыбнется, завидя его, своей лошадиной улыбкой и спросит: «Какой кусок мяса сегодня желает господин?»
        Дальше торговка овощами пообещает выбрать самые лучшие корнеплоды и сделать хорошую скидку, а сама обязательно засунет в корзину пару испорченных картофелин. Потом пекарь…
        С тоски можно умереть! Поэт представил себя почтенным горожанином, который изо дня в день проходит по одному и тому же маршруту пятьдесят-сто шагов до своей лавки, где выполняет монотонную однообразную работу, называя все это стабильностью. И так дни, года, десятилетия! Потом становится старым, и дети подхватывают упавшее знамя, а он сидит в кресле перед камином и вспоминает свою жизнь, состоящую из постоянно повторяющегося с небольшими изменениями, одного дня и пересчитывает свои скромные накопления. Это в лучшем случае! А порой почтенный старец, дабы разнообразить свою жизнь хотя бы на старости лет, с удовольствием попивает кровь своих родственников, зная, что те будут терпеть лишь бы оказаться в числе наследников.
        Нет уж, лучше до старости болтаться в седле, постанывая от болячек, не зная, что тебя ждет за следующим поворотом, чем монотонно перелистывать страницы своей бесцветной жизни!
        Размышляя и поглаживая живот, Лютик свернул с маленькой улочки на рыночную площадь, привычно прикрыв нос надушенным платочком. Здесь все было, так как он предполагал, то есть так же как всегда. Вот мясник со своей лошадиной улыбкой, вот торговка, вот пекарь, а вот сапожник большой любитель рассказывать неприличные истории, пестреющие интимными подробностями личной жизни родственников, соседей и знакомых. Даже много чего повидавшего Лютика всякий раз начинало коробить от этих безобразных анекдотов, так же как многих других. Но рассказчика это ни сколько не останавливало, ему достаточно было положительной реакции нескольких юнцов из торговой братии.
        - Опять травит! - развел руками бакалейщик, улыбаясь подошедшему к его лавке поэту. - Спасу от него нету! Слушая, его я начинаю верить, что в нашем городе живут одни проститутки и извращенцы!
        - Думается мне, что именно этого он и добивается, - усмехнулся Лютик. - Тяжело осознавать себя белой вороной, гораздо проще взять всех и выкрасить под себя. Дай-ка мне вон ту…
        Следующая произнесенная сапожником фраза, заставила его резко развернуться.
        - А помните ведьму Йеннифэр, так вот не далее, как вчера видел я эту шлюху в компании какого-то эльфа. - Растянув в улыбке свою широкую физиономию, тараторил рассказчик. - Похоже, опять загуляла эта кошка, мало, что раньше переспала почти со всем городом, теперь опять взялась за старое! А этот эльф не иначе, как…
        - Где ты ее видел? - подбежал к нему с вопросом Лютик.
        - Возле ее старого дома и видел! Только зря ты господин поэт так разволновался, говорю ж, уже нашла себе мужичка на утеху, не чета тебе - молодой, красивый, богатый. Уж не знаю, чего он на нее позарился, может, приворожила? - почесывая гениталии и омерзительно улыбаясь, проговорил сапожник. - Шел бы ты лучше к своей толстозадой вдове, а эта штучка тебе не по зубам!
        - Теперь понятно где ты оставил свои! - усмехнулся поэт, глядя в почти беззубый рот хама.
        Не тратя больше не минуты, Лютик побежал к старому дому Йеннифэр.
        «Может быть, она скажет мне, где сейчас Геральт? - думал он, начиная потихоньку задыхаться, сбавляя темп. - Мне так его не хватает, что я готов идти искать на край света!»
        Дверь открыла пожилая служанка, оценивающе осмотрев поэта с головы до ног, сообщила, что хозяйки сейчас дома нет. Вдруг со второго этажа дома раздался заливистый смех чародейки.
        - Скажи ей, что пришел Лютик!
        - Не велено беспокоить! - попыталась закрыть дверь служанка. - Уберите ногу, иначе я сейчас закричу!
        - Кричи! Я хочу ее видеть, и увижу! - повысил голос поэт.
        - Госпожа Йеннифэр! - заголосила служанка.
        - Успокойся Хильта! - произнесла появившаяся на лестнице чародейка. - Пусти его!
        Как всегда прекрасная, закутанная в голубой шелковый халат, с гривой непослушных черных волос, спадающих кольцами на узкие плечи, чародейка спустилась вниз и протянула ему руку.
        - Здравствуй Лютик! - улыбнулась она. - Только избавь меня от своих вопросов, которые сейчас роятся в твоей голове. Я не знаю где ведьмак!
        - Может, ты попробуешь…
        - И не подумаю! Пускай пока отдыхает! Осенью, я преподнесу ему шикарный подарок, а пока мы оба можем расслабиться!
        - А что за тип…
        - У тебя невероятная особенность, всегда оказываться там, где не надо! - глаза Йеннифэр опасно сверкнули. - Есть вещи, которые тебя не касаются, и не смей даже мысленно к ним приближаться!
        Она взяла его под руку и подвела к двери.
        - Прощай Лютик! И постарайся сделать, так что бы я тебя до следующей осени не видела!
        Глава 6
        Геральт сидел возле большого створчатого окна и с непонятной ему самому грустью, наблюдал, как дети резвятся и кричат в вишневом заснеженном саду. Только, что они построили снежную бабу, затем превратили ее в крепость, разделились на две группы и началась битва снежками. Один забавный мальчишка, пытаясь изобразить напавшего на крепость дракона, высоко подпрыгивал, и старался страшно рычать, но тут же был подбит снежным залпом, открытым защитниками крепости. Тут началась веселая свалка, и сад наполнился детским звонким смехом и визгом.
        Ведьмак улыбнулся и потер затекшее колено. Старые раны все чаще стали напоминать о себе, а всему виной затянувшееся безделье. Когда занят работой или находишься в дороге, некогда прислушиваться к боли, порой после длительного пути все болит и ноет так, что выделить из этого, что-то конкретное просто невозможно. А тут то колено начнет допекать, то бедро, то когда-то сломанные ребра заноют, явно к смене погоды. Хотя и без этого следовало ожидать скорого потепления, несмотря на то, что ночью еще стояли сильные морозы, днем солнце светило и пригревало совсем уже по-весеннему.
        Задержавшись гораздо дольше, чем планировал в деревне Щучки, поддавшись чарам прекрасной Ванды, он достиг замка барона написавшего объявление, только глубокой осенью. Изловив и уничтожив кикимору и пару оборотней, досаждавших жителям замка и соседней деревушки. Очистив местный жальник от гуля и свалку от малагора, он собрался отправиться в Каэр Морхен, но нанявший его барон, предложил остаться на зимовку у него. Барон, ведьмаку, был по душе, да и постель здесь была гораздо мягче и чище, нежели в крепости ведьмаков, а изысканную кухню и сравнивать было нечего. Не долго думая, Геральт принял предложение гостеприимного и щедрого барона, но, сейчас заскучав по делу, начал жалеть об этом.
        - Давайте обедать, - оторвал его от размышлений, вошедший в комнату хозяин замка. - Что это там за шум?
        Он тоже подошел к окну и, увидев резвящихся детей прислуги, сперва улыбнулся, а потом лицо его сделалось грустным. Он резко отвернулся и медленно направился к столу. Гость встал и, прихрамывая, последовал за ним.
        - Солнце припекает, - начал хозяин, усаживаясь за стол, и разливая вино по кубкам. - Скоро весна откроет дороги, и можно будет отправляться в путь.
        - Вы не представляете, как я жду этого момента! - усмехнулся Геральт.
        Барон отпил вина, хотел, было что-то сказать, но промолчал. Ведьмак, заметив его нерешительность, не стал ходить вокруг, да около и спросил прямо:
        - Что вас мучает? Уже который день вы пытаетесь поговорить со мною, о чем-то для вас очень важном, но все не можете решиться.
        Нервно сглотнув, хозяин закивал головой, встал из-за стола и прошелся по комнате. Потом снова сел, несколько минут молчал, не отрываясь, глядя в тарелку, видимо, подбирая слова, затем, взглянув на застывшего в ожидании гостя, проговорил:
        - Господин Геральт, хоть я вам и не рассказывал о происшедшем со мной несчастье, но уверен, что Оливен давно все разболтал. Он честный человек и замечательный слуга, но очень уж любит поговорить. В данном случае, можно сказать, что он оказал мне услугу, потому что мне сложно даже произносить имя моей несчастной дочери. - Он опять встал и прошелся. - За время нашего знакомства я проникся к вам глубоким уважением. Поверьте, будучи сам человеком принципиальным, я так же уважаю и чту ваши принципы. Хоть я и понимаю, что то, что я хочу у вас попросить, полостью им противоречит, но я вынужден это сделать. - Он снова сел и с мольбой посмотрел на ведьмака. - Мне не к кому больше обратиться за помощью. Три года я оббивал пороги королевского замка и домов разных чиновников, все готовы плести свои интриги в тихую, но никто не хочет оказать конкретную помощь. А король просто обвинил меня во лжи и пригрозил суровой расправой, если я еще хоть раз попытаюсь «оболгать» его драгоценного внучка. Все что мне удалось это купить дом в Аэдирне и отправить туда свою семью. Я надеюсь, что там моя жена и дети будут в
безопасности. Тем более что короли сейчас в ссоре!
        - Но чем я, могу вам помочь? - удивился ведьмак.
        Барон тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на Геральта.
        - Не думал, что когда-нибудь буду просить кого-то об этом, - собравшись духом, выпалил. - Помогите мне убить Трояна! Он чудовище, а кто может справиться с этим лучше ведьмака!
        Геральт нахмурился и сурово взглянул в полные мольбы и отчаяния глаза барона.
        - Я не наемный убийца, а ведьмак. Я не охочусь на людей! И это господин барон, гораздо больше чем принцип!
        - Я понимаю вас, но и вы меня поймите! Моя девочка, моя кровиночка находиться в лапах монстра в человечьем обличии. Что делать несчастному отцу? Вы ведьмаки бездетны, вам сложно понять чувства и боль потерявшего свое дитя родителя! Но вы все же попробуйте примерить на себя такую ситуацию. Что бы сделали вы?
        Геральт тяжело вздохнул. Ему не надо было ничего примерять, он уже побывал в такой ситуации, поставив все в своей жизни с ног на голову, убивая всех, кто вставал у него на пути и приняв помощь чудовища, он забыл не только свои принципы, но и кто он такой. И если бы тогда случайные знакомые, ставшие его друзьями не помогли ему, отдав свои жизни за его приемную дочь, скорее всего дело бы закончилось бедой.
        Глядя на ждущего ответа барона, ему вдруг пришла в голову мысль, что он косвенно виновен в его несчастье. Ведь если бы он, много лет назад, не снял проклятие с девочки-упырицы, то не было бы сейчас на свете такого монстра, как ее сын.
        - Хорошо, - согласился он с бароном. - Я помогу вам, спасти вашу дочь. Но кому умирать, а кому жить, пускай решает судьба и его величество случай!

* * *
        «Под воздействием специальных эликсиров, настоев и снадобий, человек полностью видоизменяется. Внешних изменений почти не происходит, так же как во внутреннем строении и расположении органов, но генетически он превращается в совершенно другой вид.
        Это дает ему превосходящие человека физические способности, но лишает возможности иметь потомство. (см. гл. 23)…»
        Рута оживилась. В большом количестве книг, пересмотренных ею за несколько последних лет, это было первое упоминание об интересующей ее проблеме. Она перелистала книгу на оглавление и нашла главу 23.
        «Не способность ведьмаков зачать потомство». - Прочитала она название главы и быстро нашла нужную станицу:
        «Как известно из многих научных источников, для образования нового вида должно соблюдаться условие: изоляция двух групп друг от друга с помощью какого-нибудь барьера. Этим барьером служит мутация, которая не позволяет скрещивание между членами этих групп. Когда один вид расщепляется на два, рождение общего потомства становиться не возможным.
        Из этого следует, что ведьмак не может иметь детей, вовсе не потому что семя его становиться стерильным от воздействия биологически активных трав, как принято считать. На мой взгляд, как например, от спаривания кота и собаки невозможно получить приплод, так же и ведьмак не может оплодотворить обычную женщину, то есть человека, эльфку и т. д. Даже если бы такое и случилось, рожденный от такого союза мутант, был бы действительно стерильным, как например, лошак или мул детеныш лошади и осла. Поскольку в результате многочисленных экспериментов, удалось выяснить, что ни одна девочка не способна вынести так называемого „испытания травами“, то вышло, что это искусственно выведенный вид получился однополым, и потому не способным иметь детей.
        Многие попытки создать ведьмака женского пола, о которых можно найти упоминания в Хрониках, не увенчались успехом, поэтому воспроизводиться естественным путем этот вид не имеет возможности».
        Рута откинулась на спинку кресла, и покрутив затекшей шеей, несколько раз зажмурив и опять открыв усталые глаза.
        - А кто же тогда я?… Стерильный мутант, ошибка природы? Но как же тогда пророчество, что мои дети станут рыцарями добра и света…стоп! Я даже думать об этом себе запретила! Только факты и больше ничего, - размышляла она вслух. - Факты, как раз говорят, что я что-то вроде мула. Но, это только одна версия и она, явно меня не устраивает! Надо найти другую.
        Она встала и подошла к пыльным стеллажам с книгами. Пробежалась глазами по выцветшим истрепанным корешкам, читая названия, написанные в основном на старшей речи.
        «Определение пригодности. Выявление хронических заболеваний у детей» - гласило название самого старого и толстого фолианта.
        - Хронических… - задумчиво повторила Рута. - «Хроники».
        Послышались медленные шаркающие шаги Весимира, он мог двигаться совершенно бесшумно, не смотря на свой преклонный возраст, но делал это только, когда хотел подобраться незамеченным. Возможно, он уже не раз подходил к двери библиотеки, но сейчас он шаркал и кряхтел так, что слышно его стало еще в самом начале длинного коридора. Он заглянул в дверь и тихо позвал.
        - Рута! Пора ужинать, все уже ждут тебя за столом!
        - Весимир, - обратилась к нему Рута, поднимаясь по лестнице ведущей к двери. - Почему ты не сказал мне, что проводились эксперименты над девочками?
        - Ты не спрашивала.
        - Ладно. Спрашиваю теперь.
        - Это было давно, лет так…даже не помню уж сколько. Ничего из этого не вышло, ни одна девочка не выдержала, - произнес он, повернувшись к ней спиной и зашаркав обратно.
        - Ты хочешь сказать, что все подопытные девочки умерли? - Рута попыталась заглянуть ему в лицо. - Все до одной?
        - Все, кроме одной, - тяжело вздохнул старик, пряча от нее глаза. - Только одна выжила, но с ней не произошло никаких изменений, кроме, полной потери памяти. Ее потом удочерили какие-то люди, но какие точно не знаю, потому что не я этим занимался.
        - А кто занимался? - не отставала Рута.
        - Тот, кто занимался, уже ничего тебе рассказать не сможет. Он лет сорок, как мертв.
        - А Хроники. Где они?
        Он остановился, и устало посмотрел на нее. Всегда, когда тема ему была неприятна или он просто не хотел что-то обсуждать, он смотрел таким бесцветным, почти безжизненным взглядом, говорящим о том, что старик этот безумно ото всего устал и давно уже ничем не интересуется. Но стоило поблизости появиться кому-нибудь из обучаемых мальчишек и казалось, будто полвека слетало с его старческих плеч. Он настолько преображался, что трудно было поверить, что это один и тот же человек.
        Рута уже давно не попадалась на эту уловку. Она ласково улыбнулась и елейным голоском произнесла:
        - Скажи, пожалуйста, где они?
        - Где-то в библиотеке, - мученически улыбнулся он ей в ответ. - Но там ничего интересного нет, только пару строк о том, что все девочки погибли во время испытаний. Поверь, Рута, больше того, что я тебе сейчас рассказал ты не найдешь ни в одной книге и уж точно ни кто тебе не расскажет.
        - Ну, хорошо! Ответь мне только на один вопрос: какая была эта девочка?
        - Обыкновенная она была, - Весимир начинал сердиться. - Самая что ни наесть обычная девчонка! Худенькая такая, волосы ни темные, ни светлые. Больше ничего не помню, давно это было.
        Рута положила ему руки на плечи и заглянула в глаза.
        - Это могла быть моя мать? - спросила она, дрогнувшим голосом.
        - Не знаю, - ответил старик, стараясь не смотреть на нее. - Все может быть.
        - Отец был старше матери на десять лет. Вспомни, пожалуйста, когда эта девочка была здесь, и сколько ей было лет?
        - Хорошо, я постараюсь вспомнить. А сейчас пойдем ужинать.
        Они вошли в большой зал с пылающим камином, там за столом сидели Цири, хмурый и угрюмый Эскель и трое мальчишек тринадцати-четырнадцати лет. Уставшие ждать дети, толкались и строили друг дугу рожи, но старались делать это так, что бы не замечал суровый учитель.
        - Каждый раз одно и то же. По два часа жди ее, - проворчал Эскель.
        После того, как Трисс бросила его, он превратился в страшного зануду и ворчуна. Все старались по возможности не обращать на него внимания, да и он, казалось, больше разговаривал сам с собой.
        - Ну, как успехи? - спросила Цири, усевшуюся за стол Руту. - Есть, что-нибудь новое?
        - Есть. Расскажу после, а сейчас давайте отметим это дело!
        Рута налила всем кроме мальчиков в кубки «Белую чайку». Эскель не дожидаясь остальных, тут же одним глотком осушил свой кубок, опять что-то, проворчав себе под нос.
        - Выпьем за то, что бы все наши битвы были удачными! - произнес Весимир.
        Рута отпила приятно обжигающий холодом напиток и закрыла глаза в ожидании эффекта. Очень быстро появилась легкость и ощущение полета.
        - Завтра перерою всю библиотеку… - она осеклась под суровым взглядом старика. - Вернее потом сделаю это, а завтра займусь малявками.
        - Кто это малявки?! - в один голос закричали мальчишки.
        - Ах, значит не малявки? Тогда завтра по «мучильне» пройдете взрослую норму! - смеясь, ответила Рута.
        Хорошее настроение взрослых, разбавленное ведьмачьим коктейлем, всегда выходило боком ученикам. Они насупились, молча исподлобья посматривая на повеселевшую ведьмачку.
        - Я поеду с тобой. Кэльпи давно пора размяться, - сказала Цири, допивая свою «чайку».
        Мальчики теперь и ее одарили обиженным взглядом. Эскель усмехнулся, его вечно плохое расположение духа, «чайка» делала еще более мрачным и злым. Он скривил изуродованное шрамом лицо и спросил с издевкой:
        - С каких это пор ведьмаки стали тренировать своих учеников на «мучильне», сами разъезжая верхом?
        Ведьмачки, как обычно проигнорировали его высказывание. Но он не успокоился, и сам решил ответить на свой вопрос.
        - Видимо с тех пор, как ведьмаками стали глупые бабы!
        Цири вскочила, готовая броситься на потерявшего всякую сдержанность, Эскеля. Рута остановила ее, и, потянув за руку вниз, усадила на место.
        - Я думаю, не стоит обращать на него внимания, - сказала она, обращаясь к Цири, но так, что бы он слышал каждое слово. - Что ты хочешь от ведьмака мужского пола, который ведет себя, словно девка-брошенка: постоянно ноющая и сетующая на свою судьбу? Ведьмак, лелеющий и холящий свою обиду, превратившийся в женоненавистника, только себе самому кажется таким серьезным и загадочным, а на самом деле просто смешон!
        Теперь настала очередь Эскеля, вскочить. Он засопел и, откинув ногой лавку, на которой сидел, сжав кулаки, уставился на Руту.
        - Сядь на место, немедленно! - голос Весимира, прозвучал грозно и властно. - Рута, будь любезна, попридержи свой ядовитый язычок, а ты не нарывайся на правду, если не можешь ее достойно проглотить! Что вы тут устроили? Забыли, что на вас смотрят ученики?
        Ученики действительно смотрели во все глаза, раскрыв рты. Они готовы были пройти по полосе препятствий две взрослые нормы, только бы досмотреть этот спектакль до конца, но взрослые успокоились, послушные Весимиру. Разочарование отразилось на лицах детей, заметив это, старик приказал им заканчивать ужин и отправляться спать.
        Эскель снова наполнил кубки, вид у него был как у побитой собаки. Руте стлало жаль его, она примирительно улыбнулась и мягко произнесла:
        - Ладно. Забудь.
        - Забыто, - ответил он, и голос его стал таким же, как прежде. - И ты прости.

* * *
        Утро выдалось хмурым и морозным. Вчера казалось, что весна пришла окончательно, и теперь каждый день будет наполнен ярким солнечным светом, звоном капели и веселым щебетанием птиц, но в это утро вернулась зима с холодным ветром и пасмурной погодой.
        Ведьмачки ехали по утоптанной тропе, кутаясь в плащи и наблюдая за бегущими впереди учениками. Простая, но удобная холщовая одежда пропиталась потом на спинах мальчишек. Они преодолевали преграды из сваленных деревьев и камней, не сбавляя скорости, бежали по тонкому тросу, натянутому над глубоким оврагом, хватаясь за ветки деревьев, перепрыгивали через ямы, падали и вставали, утирая носы рукавами, бежали снова.
        - Если и вправду моя мама и есть та выжившая девочка, то это все объясняет, - закончила Рута свой рассказ о вчерашних находках.
        - А что говорит Весимир? - задумчиво спросила Цири.
        Рута махнула рукой и усмехнулась.
        - Он говорит, что ничего не помнит, но ты же знаешь - он никогда не умел прикидываться.
        - Зачем?
        - Боится, что я сбегу сразу, как узнаю, какие надежды он возлагает на меня. - Рута вытащила веточку, запутавшуюся в гриве коня. - Я поняла это вчера вечером. Не зря всю зиму он ведет со мной разговоры о том, как сложно мальчишкам достаются знания, и как легко я получила все что умею. Как будто у меня не было изнурительных тренировок и занятий!
        Цири резко остановила кобылу, от чего та заплясала на месте.
        - Он хочет, что бы ты…?
        - Он хочет, что бы я стала племенной кобылой, машиной по естественному производству ведьмаков.
        - А ты?
        - А я хочу на большак, и как можно скорее!
        - Когда?
        - Дня через два или три, в зависимости от погоды. Ты со мной?
        Лицо Цири засияло счастливой улыбкой. Ей не хотелось расставаться со своей подругой. После Местле Рута первая, к кому девушка прикипела душой, чувствовалось, что и ведьмачка полюбила ее, как сестру.
        - Конечно! - ответила она. - Куда направимся?
        - В Ард Каррайг.
        Они поторопили лошадей, что бы догнать скрывшихся из виду мальчишек. Обогнав, спешились на полянке, являющейся концом «мучильни». Вскоре появились уставшие, мокрые от пота ученики. Добежав до сваленного дерева, повалились на него, охая и кряхтя.
        - Да-а, господа ведьмаки! - усмехнулась Рута. - Если бы за вами гнался шипохвост, то на этом самом месте, он нашел бы себе легкую добычу из трех блюд. Вы не ведьмаки, а полудохлые куропатки!
        - Но мы же бежали взрослую норму! - начал оправдываться Виг, чернявый мальчишка с зелеными, круглыми как у кошки глазами.
        - Вы сами вчера напросились, - напомнила ему Цири.
        Спорить с ведьмачками было опасно, можно было напроситься на новые неприятности, поэтому Виг поспешил сменить тему.
        - Рута, а что делать, если тебя догонит шипохвост?
        - Неправильный вопрос! Правильный вопрос ведьмака: что делать с шипохвостом, когда его выследишь? - Рута села на бревно рядом с учениками. - А единственный правильный ответ: сразиться с ним.
        Мальчики любили, когда занятия у них вели ведьмачки, хоть они часто давали завышенные нагрузки, но в конце обязательно показывали что-то интересное. Ничего подобного нельзя было дождаться от Весимира, а уж тем более от Эскеля. Поэтому мальчики оживились и забыв про усталость, сели поудобнее готовые с жадностью ловить каждое слово наставниц.
        - Ну что, подруга, не забыла еще, как двигается магнухария? - Рута весело посмотрела на Цири.
        - А ну-ка, Рысь, дай-ка мне свой хлыст! - обратилась Цири к щуплому, русому мальчишке, настоящее имя которого ни кто не знал, а прозвище дали за ловкость и ярость дикой кошки в бою.
        Рута засмеялась и потерла ладони. Белобрысый парень по имени Данел, протянул ей свой деревянный меч.
        Ведьмачки вышли на середину поляны, затем разошлись на десять шагов друг от друга. Засвистел в воздухе хлыст, обе закружились, изображая последнюю битву Руты с шипохвостом.
        Когда Цири упала на землю, подобно поверженному чудовищу, мальчишки разразились громкими счастливыми криками, как будто и впрямь это была настоящая битва.
        - А можно мы тоже попробуем? - закричали они, когда наставницы подошли к бревну, отряхиваясь и поправляя одежду.
        - Рысь бери хлыст, а Виг меч! - Цири сурово посмотрела на учеников. - Только не реветь потом, как в прошлый раз!
        - Не будем! - в один голос закричали счастливые мальчишки, выбегая на середину поляны.
        Разошлись. Рысь взмахнул хлыстом. Из всех учеников он был самым способным, если со временем он научится управлять своими эмоциями, то из него получится отличный ведьмак. Виг крутился волчком с трудом уворачиваясь от свистящего хлыста, не имея возможности перейти в наступление. Он, несомненно, уступал Рыси в ловкости, но превосходил его упорством и самообладанием.
        Схватка длилась довольно долго, ведьмачки с оставшимся мальчиком, свистели и кричали подобно зрителям на трибуне бойцовской арены.
        Вошедший в раж Рысь сыпал хлыстом со скоростью настоящего шипохвоста, но внимательный Виг нашел момент и поднырнув под хлыст, перекувырнулся и подсечкой сбил потерявшего бдительность противника, приставив к его горлу деревянный меч.
        Наставницы подняли крик ни чем не уступающий овациям своих учеников. Виг отплясывал, виляя попой и размахивая мечом, а Рысь изображал подыхающее чудовище, вывалив язык и дергая ногами и руками.
        - Опять устроили цирк! - раздался ворчливый голос, появившегося на тропе Эскеля. - Вместо серьезных занятий, снова шапито на выезде!
        Рута рукой показала посерьезневшим в момент ученикам, что бы бегом отправлялись в крепость.
        - В чем дело, Эскель?
        - Весимир хочет с тобой поговорить, - ответил он, и снова заворчал, но уже себе под нос. - Не мог дождаться обеда. Нашел мальчика на побегушках.
        - Езжай Рута, - сказала Цири. - Я вернусь вместе с Эскелем.
        Когда ведьмачка уехала, она взяла под уздцы Кэльпи, и они медленно пошли по тропе в сторону крепости. Ведьмак шел молча вразвалочку, ломая пальцами сухую веточку. Цири тоже сперва молчала, потом обратилась к нему.
        - Знаешь, ты всегда мне напоминал Геральта. Я приехала сюда в надежде, что ты поможешь мне решить мои проблемы, но видно, что ты сам погряз в своих по уши. - Помолчав немного, она спросила. - Что с тобой произошло? Где тот веселый и мудрый Эскель, которого мы все так любили? Ты же сильный! Прошло два года, пора уже зажить разбитому сердцу!
        Он тяжело вздохнул, и Цири показалось, будто украдкой смахнул слезу, хотя это было невозможно.
        - Не заживает моя рана, - проговорил он с горечью. - Словно вырвали из моей груди сердце, и зияет теперь дыра на этом месте, и кровоточит. Может, магия в этом виновата, а может любовь. Будь она не ладна! Возможно, Рута права и я действительно распустился совсем, но если б ты знала, как я уже устал от этой болезненной пустоты в моей душе. Я уже написал Трисс сотню писем, что бы она отпустила меня, но, похоже, она их не читает. Весимир говорит, что усилием воли тут ничего не сделаешь, только время поможет. Вот я жду!
        Вдруг в голове у Цири возник образ Эскеля несущего на руках Трисс. Руки и ноги чародейки, обожжены до черноты, и безвольно болтаются, так же как и голова. Роскошные длинные волосы рассыпались по земле и пачкаются в пыли. Ведьмак рычит и рыдает в голос, ругает себя и весь белый свет. Его крик застревает занозой в душе девушки: «Я не знал, Трисс! Прости меня! Я не знал!»
        Когда Цири очнулась от своего видения, то увидела перед собой испуганное лицо Эскеля. Он усадил ее на поваленное дерево и пытался привести в чувство, похлопывая легонько по щекам.
        - Что ты видела? - Возбужденно спросил он, когда взгляд ее стал осмысленным. - Скажи мне, прошу тебя! Ты кричала страшным голосом! Чего я не знал?
        Она рассказала ему все, что видела и слышала. Он заходил взад вперед, закрыв рукой рот, будто боялся, что крик наяву вырвется из его уст. Видно было, что паника овладела им, и он не может сообразить, что ему делать и как дальше быть.
        - Успокойся, - она встала и положила руку ему на плечо. - Через пару дней мы с Рутой отправимся в Ард Каррайг. Напиши Трисс письмо, и я отправлю его от себя. Она обязательно его прочтет, вот увидишь!
        - А вдруг ей нужна моя помощь?! Вдруг она в опасности?! Я сам поеду и найду ее! Завтра же поеду в Монтекальво!
        - Не надо! Я чувствую, что это приведет к беде. Поверь мне, тебе лучше остаться здесь, я сама найду ее. Пойдем, посоветуемся с Рутой!

* * *
        Весимир ждал ее во дворе, сидя на лавке и, наблюдая как вороны гоняют крысу, проявляя все качества хороших охотников. Крыса беспомощно металась, иногда пытаясь атаковать пикирующих на нее ворон, высоко подпрыгивая и визжа, но удары сильных клювов все больше ослабляли ее. Еще немного и у ворон был бы обед, но въехавшая во двор Рута распугала их, а крыса сбежала.
        - Ты звал меня? - спросила Рута, спрыгивая с коня.
        Весимир кивнул, не отрывая глаз от кружащих над двором каркающих ворон, пытающихся найти сбежавшую добычу.
        - Зачем? - Рута села рядом с ним.
        - Хочу поговорить. Я уверен, что ты догадываешься о чем.
        - Ты знал… Ты давно все знал и молчал! Молчал, когда я как ненормальная каждый год перетряхивала библиотеку, что бы найти ответы на мучающие меня вопросы! Почему?
        - Так хотел Талин, девочка. Это не моя прихоть.
        - Отец?!
        Старик потер гладко выбритый подбородок, размышляя, как лучше все ей объяснить. Затем вздохнул и начал:
        - Ты знаешь, что твой отец был моим другом. Тогда много лет назад я не занимался воспитанием ведьмаков, как и Талин, я болтался по большакам. Опыты над девочками ставил мой учитель Вселонд. Да-да тот самый, чью книгу ты нашла вчера в библиотеке! После неудачи в этом эксперименте, старик совсем отошел от дел и занимался только написанием книги. Чувствуя себя виновным в смерти стольких не в чем не повинных детей, он сам лично устроил выжившую девочку в обеспеченную приемную семью.
        Меня тогда сильно ранил жряк, и я больше месяца провалялся в постели, потом Вселонд позвал меня к себе и назвал своим приемником. Как мне хотелось тогда сбежать и снова заняться любимым делом, но нас воспитывали не то, что нынешнее поколение, слово учителя было закон! Умирая, Вселонд передал мне знания, отдал свою книгу и сказал, что, только дописав ее до конца, понял, что будущее ведьмаков кроется в этой выжившей девчонке. Я сперва не понял его, но прочтя его труд догадался, что он имел в виду. К тому времени этой девочке исполнилось двадцать лет. Поскольку я был занят здесь новым поколением, я попросил Талина найти ее и привезти в крепость. Он искал ее больше года, а когда нашел, влюбился без памяти и она ответила ему взаимностью. Они купили дом и поженились, и только через девять лет родилась ты. Роды были очень сложными, а после стало ясно, что Неллия не сможет больше иметь детей.
        Я хотел сразу воспитать тебя в понимании и смирении своему Предназначению, что бы ты знала, что есть твоя судьба и обязанность, но твой отец этого не хотел. Он хотел, что бы у тебя был выбор, что бы ты сама нашла ответы на вопросы и, поняв все, сама приняла нужное решение. Твоя мать ни чего не помнила о том, что с ней произошло в Каэр Морхене, а Талин не стал ей ничего рассказывать, она умерла так и не зная, кто она на самом деле. Вот и все! Больше мне добавить нечего.
        Они долго сидели, не произнося ни слова. Рута не могла поверить, что отец скрыл от нее все это, но в то же время ее переполняло чувство благодарности к нему. Ведь он не позволил сделать из нее рабу Предназначения, и дал возможность выбирать свою судьбу самой.
        - Я не могу, Весимир, - она первая нарушила молчание. - Пойми, я не готова сейчас принять решение. Мне нужно время!
        Она встала и пошла в конюшню, Шэво послушно пошел за ней. Вдруг она развернулась и снова подошла к Весимиру. Конь недовольно захрапел, и сам направился к стойлу.
        - Значит, ты все уже продумал? - спросила она старика. - И кто же должен быть отцом моих детей?
        - Нас на свете осталось четверо, не считая учеников. Я стар, Геральт женат, остается только Эскель.
        Рута громко выдохнула, закачала головой и переполненная эмоциями отправилась расседлывать заждавшегося ее коня. Почувствовав настроение хозяйки, он ткнулся теплой плюшевой мордой в ее щеку. Она обняла его, зарывшись лицом в длинную шелковистую гриву, заплакала.
        - Я не хочу так, не хочу! - шептала она, стоящему неподвижно Шэво. - Я хочу любви и счастья, обычного бабьего счастья! Я не хочу просто размножаться, я хочу иметь любимых детей от любимого человека. Но от человека у меня не будет детей, а Эскель… Ох, нет!
        - Что случилось?
        Рута не заметила, как в конюшню вошла Цири, она быстро вытерла слезы и улыбнулась подруге.
        - Так, минута слабости.
        - А если серьезно.
        - Если серьезно, то мои опасения оправдались.
        - Он настаивал?
        - В том-то и дело, что нет, - горько усмехнулась Рута. - Он просто рассказал мне о моем Предназначении. Теперь я должна сама решить стоит ли мое счастье хоть одной детской жизни.
        Цири подошла и обняла подругу. Ей захотелось расцеловать опухшее от слез лицо Руты, но она просто погладила ее по голове, и произнесла голосом полным сочувствия:
        - Не переживай, все как-нибудь устроится.

* * *
        Выехали на следующее утро. Это было решено вечером за ужином, когда стало ясно, что если они не уедут завтра, то Эскель поедет сам. Даже Весимир, видя состояние ведьмака, поддержал это решение, хотя чувствовалось, что дается ему это с трудом. Он думал, что все зависит только от решения Руты и ее желания или нежелания исполнить свой долг, но тут выяснилось, что с Эскелем тоже могут возникнуть проблемы.
        Ведьмак метался по крепости, словно раненый зверь, готовый сломя голову бежать на помощь своей любимой. И только долгие и обстоятельные объяснения Цири, что то, что она увидела в трансе, может произойти и через десять, и двадцать и даже пятьдесят лет, немного его успокоили. К тому же она четко ощущала, что если он сорвется и отправиться на встречу с Трисс, то это обязательно обернется страшным несчастьем.
        Эскель еще какое-то время сопротивлялся, но потом поддался уговорам и согласился полностью доверить свою судьбу Цири, и начинающей терять терпение Руте. А что бы он не передумал, Весимир напоил его каким-то успокоительным зельем и ведьмак вскоре уснул тут же в зале на голой лавке.
        На рассвете когда ведьмачки пили бодрящий чай, заваренный стариком из редких ароматных трав, в зал спустились босые мальчишки, одетые в залатанные несвежие пижамы. Виг и Рысь по деловому пожали наставницам руки и пожелали счастливого пути, а чувствительный Данел расцеловал их в щеки, не обращая внимание на грозное сопение Весимира, и попросил обязательно вернуться. Их силуэты долго виднелись с дороги в окне главной башни, от чего сердца ведьмачек сжимались от боли.
        До Ард Каррайга они добрались гораздо быстрее, чем ожидали, только три раза заночевав сперва в разбойничьей сторожке, а после в маленьких деревушках. Руте хотелось свернуть ненадолго к Марату, но она понимала, что ненадолго не получиться. К тому же, Цири не имела не малейшего желания снова встречаться в Вадилимом.
        В город въехали поздно вечером, опоздай они ненадолго, и стражники закрыли бы ворота у них перед носом. Заночевали в трактире «Зеленый дракон» из окон, которого был виден королевский замок и главная площадь.
        Утром, наскоро перекусив в трактире, оседлали лошадей и отправились в банк. Самым надежным и быстрым способом, после магического, пересылать письма, считался через банки. Банкиры за определенную плату по своим каналам передавали послания на любые расстояния, и почти никогда ничего не пропадало.
        - Здравствуйте, милсдарыни! - улыбаясь и кланяясь, воскликнул встретивший их в дверях низушник. - Прошу вас проходите, хозяин уже ждет вас!
        Рута не удивилась. Она была уверена, что старый банкир узнал об их приезде, сразу, как они пересекли окружающий город ров.
        - Рута! Как я рад тебя видеть! - встав из-за обтянутого зеленым сукном стола, приветствовал ее седой, холенный, упитанный человек. - Присаживайтесь вот на этот диванчик.
        - Здравствуй, Гай! Позволь тебе представить мою подругу Цири!
        Банкир привстал и учтиво поклонился девушке.
        - Цири, рекомендую: самый надежный и честный банкир Каталини Гай!
        Цири кивнула и улыбнулась, расплывшемуся в довольной улыбке владельцу банка.
        - Перейдем к делу. Во-первых, я бы хотела снять немного наличности и оставить у тебя на хранение вот это, - она сняла с руки подаренный Маратом браслет и протянула его банкиру.
        - Хорошая вещица! - оценил тот. - Не хочешь продать?
        - Нет, не хочу. По крайней мере, пока, - улыбнулась Рута, глядя в загоревшиеся глаза Гая. Его страсть к драгоценностям была уже притчей во языцах. - Во-первых, я хочу чтобы ты запомнил: если кто-нибудь, когда-нибудь, кроме меня, придет за этим браслетом, ты сразу же предупредишь Марата Гинваэл об опасности. Можешь взять из моих сбережений за эту услугу плату на свое усмотрение. Во-вторых, нам срочно надо отправить послание.
        - Нет, проблем Рута. Будет доставлено в самый кратчайший срок! - пробормотал банкир, не отрывая восхищенных глаз от золотого браслета. - Ах, да! Чуть не забыл! Тебе тоже кое-что прислали.
        Он открыл ящик стола, долго там копался, потом извлек оттуда кожаный мешочек и передал его ведьмачке. Заглянув в него, Рута побледнела.
        - Давно это лежит у тебя?
        - С середины зимы.
        Рута побледнела еще больше. Это не ускользнуло от внимательного и все всегда замечающего Гая.
        - Я могу помочь? - спросил он.
        - Нет. Спасибо! - Она достала из кармана конверт, вынула из него письмо и протянула Цири. - Измени место встречи на Хаггу, трактир «У ристалища».
        Цири удивленно посмотрела на нее, но спрашивать ничего не стала, взяла перо, внеся изменения в письмо, запечатала его в конверт и положила на стол.
        - В Монтекальво, Даме Ложи!? - округлил глаза банкир, прочтя названия адресата. - Ты уж прости меня, но это по двойному тарифу. Знаешь, нынешние настроения в Каэдвене не в пользу чародеек. Если кто узнает…
        - Не важно. По двойному, так по двойному! - сказала Рута, вставая. - Извини, но мы спешим.
        Гай опять отодвинул ящик стола и достал оттуда мешочек с деньгами.
        - Сколько? - спросил он.
        - Как обычно.
        - До встречи и будь осторожна! - он улыбнулся ей теплой, почти отцовской улыбкой и протянул деньги.
        Выйдя из здания банка на яркий солнечный свет, Цири зажмурилась и, повернувшись к солнцу спиной посмотрела на Руту. Она стояла серьезная и задумчивая, на ее темных, почти черных глазах, сузившиеся в тонкую ниточку зрачки были почти совсем незаметны.
        - Что произошло? - спросила Цири.
        - Один хороший человек попал в беду и нуждается в моей помощи. Мы немедленно должны выехать в Хаггу.
        - В Хаггу, так в Хаггу! - улыбнулась Цири.
        Они сели на лошадей отправились в трактир за вещами. Выехав на главную площадь, удивились большому скоплению народа. В центре площади на бочке, стоял худой как палка и сморщенный как печеное яблоко священник. Коричневая длинная роба, подпоясанная пеньковой веревкой, пестрела заплатами и грязными пятнами. Он возбужденно размахивал руками, и что-то кричал, а толпа отвечала ему одобрительным гулом.
        - Магическая защита! - подъехав ближе, они расслышали его слова. - От кого? От них же самих! За что мы должны платить этот налог? Что бы они не трогали нас, и не грабили? Но это и есть самый настоящий грабеж! Наши дети должны голодать, что бы они могли повесить на себя еще больше драгоценностей! Они отрицают богов, ставя себя выше их. А к кому еще обратиться нам, простым людям за помощью и справедливостью? К королям? Что они могут, против магии? Только Бог единый и всемогущий наша с вами защита, надежда и опора! Помолимся ему и попросим его: свержения этих грешниц в царство тьмы и хаоса! Туда откуда они и вышли!
        Священник опустил голову и, закрыв глаза, что-то монотонно забубнил. Толпа проделала тоже самое, и площадь наполнилась приглушенным гулом.
        С трудом, пробравшись сквозь толпу к дверям трактира, ведьмачки спешились, разглядывая стоящего на крыльце трактирщика с опущенной головой и закрытыми глазами.
        - Думается мне, что не надо никому знать, кто мы такие, а то еще попадем под раздачу, чего доброго! - прошептала Цири подруге на ухо.
        Рута кивнула. Тут откуда-то выскочил взъерошенный веснушчатый мальчишка и громко у них спросил, протягивая целый пучок металлических двойных треугольников, подвешенных на пеньковые веревочки, один находился выше другого, получалось, что нижняя сторона первого делила второй пополам:
        - Не хотите купить Треуголы?
        Подруги оглянулись по сторонам и увидели, что толпа в ожидании смотрит на них. Трактирщик тоже оставил свою молитву и пристально уставился в зеленые удивленные глаза Цири. Рута заметила у него на шее такой же металлический символ.
        - Конечно, хотим, - быстро проговорила она. - Дай-ка нам парочку!
        - Два золотых, - протянул грязную ладонь мальчишка.
        - Сколько?!
        - Два Треугла - два золотых! Чё тут непонятного? - удивился он.
        - Действительно, - Рута положила деньги в раскрытую ладонь, поглядывая на наблюдающих за ней людей. - И что это я?
        Спешно собрав вещи и купив в дорогу немного еды, они покинули город.
        - Создается впечатление, - сказала Цири, рассматривая висящие у себя на шее Треуглы. - Что мы отсутствовали несколько лет.
        - Да-а! Вот так вылезешь весной из своей берлоги, а тебя под белы рученьки и на костер, - с усмешкой проговорила Рута.

* * *
        Когда снег растаял на дорогах, рано по утру из северных ворот Венгеберга выехал дородный мужчина на ленивом старом мерине. Вряд ли кто-нибудь смог узнать в этом располневшем человеке поэта и барда, веселого повесу Лютика. Старания вдовушки не прошли даром, а отложились складками во всевозможных местах тела бедного поэта. Хорошо, что она последнее время увлеклась истинной верой, и часть времени, которое раньше отводилось приготовлению изысканных блюд, она стала проводить в храме читая молитвы и слушая проповеди. Если бы не это ее новое увлечение, он вряд ли теперь смог бы влезть на коня.
        Все это ему порядком надоело, он уже не чаял поскорее убраться из этого ненавистного болота, и как только пришла весна, собрался в дорогу. Куда ехать он сперва не знал, но потом до него дошли слухи, что кто-то видел Геральта у Синих Гор, потом выяснилось что скорее всего это был не Геральт, а позже оказалось что и вовсе его ни кто не видел. Но ехать куда-то было надо, и Лютик подумал: «Почему бы и не туда?»
        Перед дорогой он хотел попрощаться с Йеннифэр. Ему, на самом деле, не очень-то и хотелось встречаться с чародейкой после ее толи просьбы, толи предупреждения, но надежда на то что она передумает и поможет найти друга, заставила его вновь постучаться в знакомую дверь, но служанка сказала, что та уже давно уехала вместе с красавцем эльфом, а куда ни кому не сообщила.
        «Ладно, - думал Лютик. - Я сам его найду. Могу себе представить его физиономию, когда он увидит меня в таком виде. Уж и посмеется от души!»
        Глава 7
        Он ждал в трактире уже шестой день. Благо Хлой все эти дни провел в борделе. Ардену даже не пришлось что-либо выдумывать, что бы тянуть время. Рыжий здоровяк сам предложил не спешить с делами, и дать ему возможность насладиться всеми прелестями свободной жизни. Он напоминал Ардену цепного пса, который, сорвавшись с цепи, пытается пометить, как можно большую территорию, прежде чем его снова привяжут к будке.
        Нарастающее с каждым прошедшим днем беспокойство, что Рута не получила послание и он напрасно ждет, доводило его до отчаяния. Он так на нее надеялся, что даже не продумал запасной план и теперь понятия не имел, что ему делать, если она не появится.
        Арден в сотый раз выглянул в окно. С противоположной стороны площади, от борделя вразвалочку, насвистывая что-то себе под нос, шел довольный Хлой. По мере его приближения сердце юноши начинало отбивать все более быстрый ритм. Что-то подсказывало ему, что здоровяк решил закончить свои развлечения и начать выполнять распоряжение принца.
        Зайдя в трактир, Хлой изобразил на лице, что-то вроде улыбки и плюхнулся на лавку рядом с Арденом. Растопырив колени, раскинув широко руки, и откинув назад голову, он блаженно вздохнул. Затем, тряхнув рыжей шевелюрой, уставился на юношу насмешливым взглядом.
        - У тебя седалище не болит? - мерзко ухмыляясь, спросил он. - Сидишь возле окна, словно девка на выданье, только прялки не достает! Пошел бы со мной, трахнул кого-нибудь. Или тебе денег жалко? Или, правда, ты на нашу Сезку запал? А может, ты баб не любишь?
        - А может, я после тебя брезгую!
        Зеленые злые глаза Хлоя превратились в две узкие щелочки, лицо исказила кривая усмешка.
        - А после Трояна не брезгуешь? Он твою подружку куда только…
        Дверь трактира распахнулась, и на пороге появились две женщины, моментально приковавшие к себе внимания всех присутствующих. Обе в темной коже расшитой вензелями, стройные, большеглазые, с перекинутыми через спину странными мечами. Та, чьи волосы были темны как ассенгардская парча, обвела трактир внимательным взглядом и остановила его на Ардене. Он с трудом подавил в себе желание броситься к Руте на встречу и, отвернувшись, уставился на Хлоя, оценивающе осматривающего ведьмачек. Рута сразу все поняла, сделав вид, будто его не знает, села за соседний стол. Ничего не подозревающая Цири села рядом и не обращая внимание на устремленные на нее сальные взгляды рыжего верзилы, подозвала трактирщика.
        - У меня назначена встреча в этом заведении, - начала она, как только он подошел. - Никто не спрашивал Цири?
        Не успел трактирщик, что-либо ответить, как Хлой одним прыжком очутился за их столом и с невероятно глупой физиономией, приподняв брови и, улыбаясь во весь рот, проворковал:
        - Здесь я жду тебя, дорогуша!
        То, что произошло в следующий момент заставило его вжать голову в плечи, при этом к идиотскому выражению лица прибавилось еще и недоумение. Молниеносно вылетевший ведьмачий меч, столкнулся с таким же прямо перед носом ошалевшего от неожиданности рыжего здоровяка.
        - Оставь его, - Рута незаметно подмигнула подруге, убирая свое оружие обратно в ножны. - Он вроде бы ничего! К тому же у него есть еще и приятель!
        Хлой тут же выпрямился и заказал напуганному трактирщику еды и вина, а Арден поспешил присоединиться к компании, не сводя восхищенных глаз с обоих ведьмачек.
        Что говорил рыжий детина, никто не слушал, к тому же нес он полную чушь. Цири с интересом рассматривала юношу, про которого ей всю дорогу рассказывала подруга, а он то краснел и тушевался под взглядом огромных зеленых глаз девушки, то улыбался детской улыбкой глядя в веселые черные глаза Руты.
        - Ну, здравствуй, Арден, - протянув ему руку, сказала она, когда Хлой захрапел на весь трактир под действием успокоительного зелья, прихваченного у Весимира. - Что случилось?
        Он схватил ее руку и выпустил только когда закончил рассказ о своих злоключениях. Выслушав его, ведьмачки ненадолго задумались.
        - Сколько их там? - спросила Цири, доставая из-за пояса храпящего Хлоя, необычной формы кинжал.
        - Около двадцати человек. Все искусные воины и крепость хорошо укреплена, - ответил юноша, показывая ей, как правильно надо держать это оружие.
        В трактире становилось душно и шумно. Только, что закрылось ристалище, и возбужденная молодежь разошлась по питейным заведениям, что бы праздновать победу и заливать вином поражение.
        В дверь трактира ввалилась шумная компания юнцов, судя по радостным физиономиям, одержавших победу. Среди них Арден заметил Патрика. Он стоял как вкопанный и переводил ненавистный взгляд от Руты к своему бывшему другу.
        - Мерзкий трус! - заорал он, как только к нему вернулся дар речи. - Вызвал меня на бой, а сам сбежал, опозорив себя и свою даму!
        Он сделал попытку выхватить меч, но на него со всех сторон повисли приятели.
        - Отпустите! - вопил он, пытаясь вырваться. - Я разделаюсь с ним прямо сейчас! Порву, уничтожу, урою!
        Арден сидел пунцовый с низко опущенной головой. Тогда после встречи с чудовищем, он совершенно забыл о назначенном бое. А это считалось среди местной молодежи самым позорным и непростительным поступком.
        - Что сидишь и молчишь? - продолжал орать Патрик, брызжа слюной. - Отвечай подлый трус! Ты такой же тронутый, как и твоя сестрица от которой зимой сбежал муж и такой же напыщенный индюк, как твой…
        Он осекся, заметив насмешливые лица ведьмачек. Отправив наполовину вытащенный меч обратно в ножны, он выпрямился, и рывком освободившись, надменно взглянул на них и произнес:
        - Если бы вы были мужчинами, то я бы оказал вам честь, вызвав на поединок! И наверняка бы стер с ваших лиц насмешку, но бабы еще менее достойны сражаться с рыцарем, чем даже этот опозоривший себя сопляк!
        - Да, что ты милый несешь? - спросила, смеясь, Рута. - В твоих-то поступках много смелости, достоинства и чести?
        - Он герой! - из толпы вылез, тщедушный и женоподобный мальчишка. - Он не побоялся братьев Росомах и победил обоих!
        - Да ты что? - всплеснула руками Рута. - И как же это произошло?
        Мальчишка откашлялся, вопросительно взглянул на выпятившего грудь и подбоченившегося Патрика, тот высокомерно кивнул, разрешая поведать о своем героическом поступке.
        - Значит, шел он темной ночью по узкой улице… - начал парень.
        - И вдруг от стены отделились двое, - продолжила за него Рута. - Один упал тут же пораженный кинжалом промеж глаз, а другой поймал кинжал в шею.
        - Точно! - удивился мальчишка.
        Рута встала, взяла со стола яблоко, и нацепила его на торчавший из стены крюк для плащей. Подошла к Патрику, оценила расстояние и улыбаясь предложила:
        - Покажи!
        - Что прям здесь? - растерянно пробубнил тот.
        - А какая разница где?
        - Я оставил кинжалы дома.
        Рута протянула ему свой. Он нехотя взял, оглянулся на застывших в ожидании приятелей, прицелился и метнул оружие. Кинжал со звоном отскочил от стены на расстоянии локтя от яблока и упал на пол.
        - Просто не мое оружие… - Начал оправдываться юноша, глядя в разочарованные лица друзей. - Рука не привыкла…
        Рута подошла к одному из них и жестом попросила дать ей его кинжал. Взяв, не глядя и почти не целясь метнула, попав точно в середину намеченной цели.
        - Дело не в оружие, а в том, что некоторые благородные рыцари, забыв о всякой чести, совершенно бессовестно врут! - сурово произнесла она.
        Юноша весь сжался, побледнел, в глазах заблестели слезы. Не выдержав, бросился к двери.
        - Постой Патрик! - Арден вскочил, желая остановить опозоренного «героя», но тот уже скрылся за дверью.
        - Зачем ты так, Рута? - спросил он с упреком, когда ведьмачка снова села за стол. - На самом деле он не плохой человек, только немного хвастливый. К тому же он прав на счет меня! Я, действительно, совсем забыл о поединке!
        - Это потому что ты повзрослел и понял, что в мире существуют гораздо более важные и интересные вещи, чем махать сабельками перед носом своих приятелей. - Недовольно ответила Рута.
        - Да, ладно вам! - примирительно проговорила Цири. - Все это ерунда! Мне показалось, что он сказал что-то интересное по поводу твоей сестры.
        - Он сказал, что от нее сбежал муж, еще зимой, - отпив вина, вспомнила ведьмачка. - А это значит, что…
        - Нет, я не могу отдать свою сестру этому чудовищу!
        - Два чудовища: неплохая пара! Тебе не кажется? К тому же, насколько я поняла из твоего рассказа, она единственный наш ключ к дверям крепости.
        Некоторое время молчали. По неподвижному упрямому взгляду Ардена было понятно, что он не согласен с Рутой, а молчит, потому что спорить с ней бесполезно. Она же делала вид, будто этого не замечает, и налила себе еще вина.
        - Послушай, - обратилась Цири к юноше. - Может просто как-то договориться с твоей сестрой, что бы она помогла нам.
        Рута усмехнулась, покачав головой. Арден посмотрел на нее исподлобья, потом тяжело вздохнул:
        - Это вряд ли. Легче с чертом договориться, чем с Тиной!
        - Я уверена, что она обрадуется перспективе стать королевой Темерии, причем любой ценой! - снова заговорила Рута. - И не известно: кто в этом браке больше пострадает? Скорее всего, бедные темерцы!
        - Вот хотя бы ради бедных темерцев, нельзя допускать этого брака! - снова возразил Арден.
        - Можно до свадьбы дело и не доводить. Вытащим твоих друзей, а потом вернем ее обратно.
        - На это я согласен.
        - Тогда дело за малым: иди и поговори с ней. Только сделай так, что бы она сама захотела нанять себе в охрану двух ведьмачек и поручила это дело этому сонному красавцу.
        - Ладно. Что-нибудь придумаю. - Проговорил он вставая, и указывая на спящего Хлоя, спросил. - А с ним что делать?
        - Он проспит столько, сколь будет нужно. У нас целая бутылка зелья. - Потянувшись, как кошка, ответила Цири. - Нам надо еще кое с кем встретиться.

* * *
        Герцог встретил сына сдержано, как этого требовал этикет, но по всему было видно, что он рад его возвращению. Арден уже было обрадовался, но очень скоро отец вновь забыл о его существовании, полностью погрузившись в изучение книги «Толкований», по уверениям священников дарованной самим Творителем грешному человечеству.
        Мать же на удивление, не отходила от него не на шаг, беспрестанно повторяя:
        - Сыночек, сыночек.
        Арден даже стал сомневаться в здравом ли она уме. За всю жизнь, она его не разу так не назвала, а тут вдруг такой поток любви, что ему стало аж не по себе. Но вскоре стала ясна причина, такого поведения герцогини. Как только Тина, узнав о возвращении брата спустилась в библиотеку, поток материнского любвиизвержения стал еще более бурным и безудержным. Из этого юноша сделал вывод, что мать с дочерью в ссоре, потому что герцогиня всегда так поступала, зная сумасшедшую ревность и зависть сестры к брату. Что при этом чувствовал он, и как плакал от разочарования и досады, будучи ребенком, когда мать, померившись с дочерью, опять переставала его замечать, никого не волновало, и не беспокоило, кроме верного и мудрого слуги.
        - Посмотри Тина, какой он вернулся возмужавший и красивый! Ах, просто загляденье! - ворковала герцогиня, поглаживая руку сына. - Какие сильные стали у него руки, а какой взгляд! Это взгляд настоящего мужчины! Да, достойного мы вырастили с тобой наследника отец! Ты слышишь меня Дреас?
        На это герцог промямлил, что-то не членораздельное не отрывая глаз от заинтересовавших его строк, а Тина покрылась бурыми пятнами. По тому, что мать первый раз при дочери назвала его наследником, Арден понял, что в ссоре они давно и очень серьезно.
        Сестра же так боролась со своими вновь разбуженными чувствами, пытаясь изобразить радость и умиление, что и без того ее не блещущее красотой лицо превратилось вовсе в обезьянью физиономию. В конце концов, она не выдержала этот спектакль и, сказав, что у нее болит голова, поспешила удалиться.
        Как только она ушла, мать, тоже сославшись на неотложные дела, весело хихикая, отправилась к себе, а Арден постояв немного и поняв, что отец больше не проявит к нему интереса, грустно поплелся в свою комнату.
        Стоило ему открыть дверь, как из своей каморки шаркая валенками, вышел старый Засима. Завидев Ардена, глаза его заслезились, подбородок затрясся, он протянул к нему трясущиеся руки и слабым, полным радости и счастья голосом, промямлил:
        - Сынок! Ты вернулся!
        И в этом «сынок», было гораздо больше любви, правды и радости, чем во всех словах родителей вместе взятых. Ком подкатил к горлу юноши. Он обнял старика, расцеловал, погладил седую голову.
        «Какой же ты уже старый! - подумал он. - Такой маленький и трогательный. Все лучшее в моей жизни, подарил мне ты. И ты, пожалуй, единственный на всем белом свете, кто действительно любит меня. А я столько дней провел в Хагге и только сейчас пришел навестить его. Какой же я дурак!»
        Когда старик, утомившись, заснул на его кровати со счастливой улыбкой на лице, Арден заботливо укрыл его пледом.
        Спать совсем не хотелось, хотя был уже поздний вечер. Постояв у окна, глядя в черное затянутое облаками небо, он решил пройтись по дому и заглянуть в кухню, выпить чашку теплого молока. Открыл дверь и тут же отскочил от неожиданности, в дверях стояла Тина в ночной рубахе и со свечой в руках.
        - Как же ты меня напугала! - отдышавшись, прошептал он.
        - Я хочу поговорить с тобой, - не обращая внимания на спящего Засиму, в полный голос, властно заявила она.
        - Тина, прошу тебя, говори тише. А лучше пойдем, поговорим в библиотеку.
        Она фыркнула и вышла, он последовал за ней.
        - Не понимаю. Почему ты носишься с этим прислужником? Он же такой старый, от него уже ни какого толку. Отправил бы его в кухню, может там, от него был бы еще какой-то прок.
        Гнев вспыхнул в нем словно факел, но, взяв себя в руки, он промолчал. На ум пришли слова Руты:
        «Два чудовища: неплохая пара».
        - Знаешь, братец? - начала Тина, как только они вошли в библиотеку. - Пока ты болтался неизвестно где, здесь произошло много интересных событий. Во-первых, я больше не замужем, во-вторых, наша мать сошла с ума, и в третьих, отец подготовил завещание, и я точно знаю, что ни какой ты не наследник.
        - Все это для меня не новость, - сдерживая гнев и презрение, ответил он. - Но мне все это не важно. Я приехал сюда вовсе не для того, что бы здесь остаться. Я приехал, что бы отвезти тебя к твоему жениху!
        Тина уставилась на него как на умалишенного, потом, откинув голову, засмеялась подобно каркающей вороне. Отсмеявшись, махнула рукой и направилась к выходу.
        - И привез тебе от него подарок. Не хочешь взглянуть?
        Она резко развернулась и, увидев у него в руке изящную коробочку, подбежала, засопев от нетерпения приказала:
        - Открывай!
        Золотой перстень изумительной работы с огромным сверкающим алмазом, заставил ее застонать от восторга. Но стоило ей протянуть к нему руки, как Арден тут же захлопнул коробочку.
        - Он будет твоим, как только мы отправимся в дорогу, - объявил он, глядя в полные возмущения глаза сестры.
        - Кто он такой? Гуль меня побери! - топнув ногой, воскликнула Тина.
        - Ты знаешь его. Вы в Ковире, вместе издевались над бедными лягушками.
        Она задумалась, пытаясь припомнить. Вдруг глаза ее округлились и сглотнув, она прошептала охрипшим голосом, полным изумления:
        - Принц?
        Арден кивнул.
        - Не может быть!
        - Может.
        - Ты, наверное, врешь. Решил поиздеваться? Да?
        - Клянусь честью, что говорю правду. Со мной приехал слуга принца, но, не рассчитав свои силы, заснул в трактире.
        Тина заметалась из стороны в сторону, сама не понимая, что делает, и что ей делать дальше.
        - Я согласна. Когда мы должны выехать?
        - У тебя есть время собраться и приготовиться. Дату отъезда я скажу тебе позже.
        - Мне не надо много времени, я соберусь очень быстро, так что если отъезд зависит от этого…
        - Нет, не от этого.
        - А от чего?
        - Понимаешь: в тех местах, где находится поместье принца, водится очень много чудовищ. Я не могу подвергать тебя такой опасности, поэтому считаю разумным нанять в сопровождение ведьмака, а лучше двух.
        - Но искать ведьмака, можно очень долго! - захныкала она. - А вдруг принц передумает? А вдруг он найдет другую?
        Арден мысленно усмехнулся. Если бы принц мог найти себе другую, то давно бы уже сделал это, даже не вспомнив о существовании его сестры.
        - Не передумает и не найдет. К тому же, я слышал, что Рута Белая Прядь в Хагге.
        - Найди ее, - сестра вцепилась в его руку так, что ногти впились ему в кожу. - И как можно быстрее.
        - Хорошо. Давай поручим это слуге принца. - Он высвободил свою руку. - А теперь пошли спать. Поздно уже.

* * *
        Цири не спалось. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. В голове носились обрывки каких-то мыслей и картин, но она даже не старалась вникнуть во что-то определенное.
        Рута уже давно спала на соседний кровати, раскинув руки и чему-то радуясь во сне. Вдруг в дверь постучали.
        - Кто там? - спросила Цири.
        - Милсдарыня! Вы просили сообщить, если кто будет Цирю спрашивать!
        Цири вскочила. За дверью стоял трактирщик.
        - Там дама, говорю, Цирю спрашивает. Что сказать-то?
        - Зови ее сюда.
        Она быстро разбудила Руту. Не успела еще ведьмачка понять, что к чему, как в дверь снова постучали.
        И не дожидаясь ответа, дверь распахнулась и в комнату стремительно вошла молодая, блещущая красотой женщина с гривой пышных отливающих золотом волос.
        - Трисс! - бросилась ей на встречу Цири.
        - Здравствуй девочка. Рада тебя видеть, - в голосе чародейки радости было не больше чем в, стоящем под кроватью, ночном горшке.
        Цири остановилась в нерешительности, пытаясь разглядеть: не скрывается ли кто-то другой в обличии Трисс.
        - Зачем я тебе понадобилась? - спросила чародейка, тряхнув головой так, как это делала только Трисс.
        - Помнишь, что ты сказала мне при последней нашей встречи?
        - Я сказала, что явлюсь по первому твоему зову. Вот я здесь.
        Как бы Цири не хотелось думать, что это кто-то другой, но было совершенно очевидно, что это самая настоящая «милая сестренка».
        - Я позвала тебя, что бы…
        - Что бы, просить за свою ненормальную мать! - перебила ее Трисс.
        Глаза Цири округлились, беспокойство нахлынуло такой волной, что чародейка это почувствовала.
        - При чем здесь Йеннифэр? - спросила девушка дрогнувшим голосом.
        - Так ты не знаешь, что твоя мамаша в дерьме по уши? - с сомнением в голосе, спросила чародейка.
        - Прошу тебя Трисс: расскажи все по порядку!
        - Сперва она без разрешения покинула Хакланд, потом вмешалась в планы Ложи, все испортив, а затем скрылась, как ей кажется, в неизвестном направлении.
        - А Геральт?
        - А ведьмак, отправился ведьмачить. Что он еще может делать? От него пока, сильно большого вреда не было.
        Цири ошарашено села на кровать. Зачем Йеннифэр сделала все это? Почему отец допустил такое?
        - Что с ней теперь будет? - спросила она в слух.
        - Ее накажут.
        - Трисс, прошу тебя… - взмолилась девушка.
        - Это бесполезно. От меня ничего не зависит. Только она сама может себе помочь, если явится с повинной и попробует выпросить себе прощение.
        - Ты же знаешь, что она не станет этого делать!
        - Знаю, - тяжело вздохнула чародейка, и голос ее стал немного мягче. - Действительно, Цири, я ни чем не могу ей помочь. Я даже не знаю, где она и что с ней сейчас.
        Не много помолчав, тихо добавила:
        - От меня это скрывают.
        - Ну и бардак твориться в этой вашей Ложе! - произнесла до сих пор молчавшая Рута.
        - Это еще кто? - удивилась чародейка, тому, что не заметила присутствия постороннего.
        - Рута Белая Прядь. - Сама себя представила ведьмачка.
        Трисс гневно глянула на расстроенную Цири и раздраженно спросила:
        - А она, что здесь делает?
        - Она, - опять ответила ведьмачка. - Здесь за тем, что бы предупредить одну высокомерную чародейку об опасности и спасти от помешательства одного несчастного ведьмака.
        Чародейка попыталась проникнуть в мысли ведьмачки, но не смотря на огромные усилия ничего не вышло.
        - Вот не понимаю я вас чародеев, - усмехнулась Рута. - В место того, что бы тратить силы и сразу же лезть в чужую голову, не проще ли просто спросить?
        С трудом подавив в себе желание, превратить эту нахалку во что-нибудь очень неприятное, Трисс гневно начала:
        - Ты забываешься!..
        - Прошу тебя, не злись! - Цири встала между ней и Рутой. - Мы действительно, вызвали тебя, что бы предупредить об опасности. Мне было видение, а по дороге мы видели, как против Ложи настроены целые города. А Эскель…
        - Я ничего не хочу про него слышать, - закричала чародейка, замотав головой так, что ее роскошные волосы стали похожи на бушующий водопад.
        Отодвинув Цири, Рута подошла к чародейке:
        - Нет уж, придется! Лучше бы ты его убила, чем так мучить!
        Трисс тяжело вздохнула и опустилась на кровать. Цири села рядом, взяв руку чародейки.
        - Ни одна из нас не имеет право иметь привязанности, что бы не одна сентиментальная мысль не помешала интересам Ложи, - произнесла она с грустью. - А если ты не в состоянии справится со своими чувствами, то объект, к которому ты их питаешь, просто уничтожается.
        Ведьмачка села напротив, посмотрев с сочувствием на несчастную «всемогущую» чародейку, спросила:
        - А оно того стоит?
        Чародейка пожала плечами.
        - Ладно! Каждый сам делает свой выбор, - продолжила Рута. - Ты хотя бы ответь ему на письма, обругай последними словами и отпусти. Иначе он прибежит в Монтекальво спасать тебя и наломает дров, а то и шею себе сломает!
        - Письма?
        - Он написал тебе море писем. Ну, с этим сама разберешься, я думаю. - Рута встала, накинув плащ, взяла меч. - Пойду пройдусь немного. Прощай Трисс!
        - Прощай Рута! Удачи тебе!

* * *
        Впереди вяло плетущейся процессии, ехали две ведьмачки. С начала Рута злилась, на медленную монотонную езду, а потом начала засыпать в седле. Цири же не покидали мысли о Йеннифэр и Геральте. Она все продолжала недоумевать: как чародейка, такая разумная и осторожная, вдруг решила бросить вызов Ложе? И почему они разошлись? Ведь когда она была у них последний раз, все было вполне благополучно. Все это просто не укладывалось в голове. Но хуже всего было то, что она не имела ни малейшей возможности, хоть как-то помочь матери, или хотя бы предупредить. Трисс, правда, пообещала узнать, где она сейчас находится, но Сабрина Глевиссиг, которой было поручено дело Йеннифэр, ни кого близко к нему не подпускала, поэтому Трисс могла только постараться, но шансы были ничтожно малы.
        За ведьмачками на расстоянии десяти шагов плелась, поскрипывая, огромная блестящая золотыми гербами, груженая под завязку вещами невесты, тяжелая карета, запряженная парой мощных, но медлительных тяжеловозов. Сама Тина, выглядывая из окна кареты, постоянно обмахивалась веером, и вытирала платочком выступающий на лице пот.
        Погода стояла на удивление жаркая и душная. Солнце здорово припекало, но тем, кто ехал в седле, это не доставляло неудобств, потому что прохладный ветерок приятно обдувал и ласкал кожу. А в раскаленной карете, находиться было просто не возможно, но Тина на отрез отказалась ехать верхом, заявив, что будущей королеве не подобает направляться к своему жениху, будто какая-то простолюдинка.
        За каретой следовали мужчины. Хлой без конца болтал, рассказывая пошлые и совершенно не смешные анекдоты из жизни борделя, а Арден думал о том, что как только закончит с этим делом, сразу же отправиться домой, и вообще, впредь будет, как можно чаще навещать старого Засиму. Перед глазами у него стояло доброе и трогательное лицо старика, а из головы не выходили сказанные им на прощанье слова: «Я буду ждать тебя, сынок! Я всегда буду ждать тебя».
        Родители же были настолько поглощены новостью о скором родстве с королевской семьей Тимерии, что беспрестанно крутились возле Тины давая наставления и советы, а про него не вспомнили даже когда, он, вскочив в седло, крикнул им: «Прощайте!»
        - Нет, ты только посмотри! - воскликнул Хлой, сняв с пояса мешочек для денег и вывернув его наизнанку. - Не осталось ничего! Эти шлюхи вытряхнули из меня все мои деньги! Вот сучье племя! Передушил бы всех!
        Арден посмотрел на него с сочувствием, как на тяжело больного человека.
        - Вот скажи мне, Хлой, почему тебе в голову не приходит обвинять то жаркое из какой-то редкой рыбины, за которое ты заплатил бешеные деньги или повара его приготовившего? Или то вино какого-то лохматого года, в котором ты себе не отказывал почти каждый день? Я думаю, что на это ты потратил денег не меньше чем на проституток.
        Теперь Хлой на него взглянул как на прокаженного.
        - Все-таки ты какой-то странный или просто еще сопляк, - ухмыльнулся он. - Мне повезло, я встретил в борделе святошу из храма Двух Стихий, он каждый день приходит туда, что бы изгнать демона из какой-нибудь проститутки. Так вот он мне объяснил, что женщины это порождение тьмы. Их создал Творитель, но демоны добавили кое что от себя, дабы вводить нас мужиков во искушение. Если не было бы баб…
        - … то мужики, вроде тебя, перетрахали бы друг друга! - усмехнулась подъехавшая к ним Цири.
        - Ну вот, - Хлой одарил Цири сальным взглядом. - Что от нее еще ожидать? Баба! Все мысли только об одном!
        Девушка не удостоила его ответом.
        - Арден! Нам необходимо сделать привал, а то твою сестру хватит тепловой удар. Посмотри она и так уже похожа на вареного рака. - Обратилась она к юноше.
        - Через милю будет большая деревня, там и остановимся. В местном трактире кормят без изысков, но прилично и не дорого. Правда, в кредит не дают, - Арден весело посмотрел на Хлоя.
        Тот сперва надулся, поджав губы, но быстро нашелся, и криво усмехнувшись, хлопнул Ардена по плечу.
        - Значит, ты сегодня угощаешь дружище!

* * *
        Выйдя из трактира, Нобижон осмотрелся по сторонам, удостоверившись, что ни кто за ним не наблюдает, достал из кармана флягу и сделал из нее несколько глотков.
        «Все, - думал он. - С завтрашнего дня больше не пью, а то сегодня утром было хуже, чем вчера… хотя может и не хуже!»
        Ноги плохо слушались, но трясучка стала понемногу уходить. Проковыляв до конца деревни, он опять осмотрелся, и юркнул в густые заросли орешника. Здесь вздохнув с облегчением, он уселся на пенек и достав флягу, облизнул сухие губы.
        «Завтра опохмеляться будет уже не на что, - он пощупал пустой кошель. - Ну ладно, еще пару глотков, а остальное оставлю на опохмелку».
        Когда содержимое фляги иссякло полностью, Нобижон снова выбрался на дорогу, пошатываясь, и сильно хромая, побрел в деревню. Дойдя до крайнего дома, самого большого и красивого, он заглянул за забор.
        Во дворе дома два тощих, как скелеты парня копали большую яму. Один, был точной копией Нобижона в юности, такой же кудрявый, черноволосый, с редкими гнилыми зубами, единственным отличием был взгляд маленьких черных глаз - наивный и простодушный. Взгляд другого был таким же, только с внешностью ему повезло гораздо больше, чем первому.
        - Бахтин! - громким шепотом позвал Нобижон, стараясь не высовываться из-за забора. - Пойди сюда!
        Выбравшись из ямы, кудрявый парень направился к зовущему, с опаской озираясь на дверь дома.
        - Зачем ты пришел, отец? - спросил он, приятным мелодичным голосом. - Хозяин сказал, сто если ты еще раз сюда явишься, то он спустит на тебя своих цепных псов.
        - Что ж я теперь на своих собственных детей и посмотреть не могу? - заныл Нобижон состроив плаксивую физиономию. - Что ж мне теперь так и умереть в нищете и забвении?
        - Успокойся! - парень тяжело вздохнул. - Мы отработаем еще три дня, и хозяин нас отпустит. Только прошу тебя, не наделай новых долгов! Мы с Хуршеном очень устали.
        - Что ты! Что ты! - замахал руками отец. - Никаких больше долгов. Что ж я враг своим детям? Вот закончите, и поедем навестим мать с сестрами. Обещаю!
        Бахтин покачал головой, еще раз тяжело вздохнул и побрел снова копать яму. Яростно орудуя лопатой, он старался не смотреть на брата и вообще не поворачиваться к нему лицом, что бы тот, не заметил блестевшие в его глазах слезы.
        После длительного молчания Хуршен не выдержал:
        - Зачем он приходил?
        - Соскучился.
        - Вот гад! - Хуршен ударил кулаком о край ямы. - Сейчас опять назанимает денег, а нам придется горбатиться здесь до конца жизни.
        - Он обещал не занимать, - постарался его успокоить старший брат.
        - Ты сам-то в это веришь? Каждый раз, перед тем как наделать новых долгов он приходит посмотреть сдохли мы с тобой или нет, и хватит ли у нас сил на очередной его запой!
        - Ты не прав брат! Он любит нас! Ты же знаешь, какой он бывает хороший, когда трезвый!
        Хуршен горько усмехнулся, стараясь сдержать слезы, воскликнул:
        - Я уже не помню его трезвым, а уж тем более хорошим! Все его слова - ложь, все его поступки - мерзость! Ни когда не было иначе! Вспомни как он бил маму!
        - Раз уж ты вспомнил маму, то вспомни и то, чему она нас учила! - нахмурив брови, серьезно проговорил Бахтин. - «Быть терпимым и терпеливым, почитать отца и слушаться его, что бы он ни делал и что бы ни говорил».
        Хуршен закрыл глаза. В памяти всплыло лицо матери, доброе и покорное. Карие глаза лучатся любовью и нежностью. Самое счастливое время в их семье наступало тогда, когда отец надолго уезжал из дома, по только ему известным делам.
        - Это что еще за посиделки? - заставил его подскочить на месте, грубый окрик хозяина. - Я не намерен платить вам деньги за протирание штанов!
        - Милсдарь, прошу вас: дайте кусок хлеба моему брату! Его уже качает от голода! - взмолился старший брат.
        - А разве отец не принес вам еды? - сурово спросил хозяин, крепкий мужчина со светлыми волосами. - Не далее как вчера он выпросил денег у моей жены, якобы на то что бы подкормить вас немного!
        Юноши потупили взоры и обречено взялись за лопаты.
        - Ладно уж! Не зверь же я подобный вашему папаше! Идите в кухню, жена даст вам каши и хлеба. - Сказал он с сочувствием и добавил громко и грозно, что бы слышно было притаившемуся в кустах Нобижону. - Если эта лысая скотина только попадется мне на глаза, я вот этими руками подравняю ему правую ногу под левую.
        Как только двор опустел Нобижон вылез из кустом и быстро заковылял к трактиру, пнув сидящего на дороге кота. Зло кипело в нем и бурлило.
        «Это мои дети! - кричал он мысленно светловолосому мужчине. - Что хочу с ними то и делаю. Вот вырою яму, закопаю и это мое право! А ты сволочь белобрысая, если будешь их настраивать против меня, дорого заплатишь за это! Узнаешь еще, кто такой Ноби…»
        Он даже присел от неожиданности. Во двор трактира въехала, качаясь и поскрипывая, большая блестящая, как ему показалось, вся из чистого золота карета, запряженная дорогими тальгарскими тяжеловозами. У сопровождающих карету двух мужчин и двух женщин лошади были не менее дорогими и красивыми, особенно вороная кобыла. А какой жеребец!
        Он мысленно прикинул сколько может стоить эта парочка на ярмарке в Элландере в торговый день, и от этой цифры закружилась голова.
        Присмотревшись, повнимательней он заметил за спинами у женщин мечи, а за поясом кинжалы и желание красть у них коней несколько поубавилось. Рыжий здоровяк тоже показался ему крайне опасным. На тяжеловозе далеко не уедешь и не уйдешь от погони. Осталась только каурая кобыла мальчишки. Вырученных за нее денег тоже вполне хватит, что бы привести в порядок свою жизнь… хотя бы на первое время.
        - Эй ты, образина! - крикнул Хлой указывая плеткой на Нобижона. - Чего пялишься? Проваливай давай отсюда, а то хвачу нагайкой по лысой-то башке!
        - Оставь его в покое! Стоит человек спокойно ни кого не трогает, - сказал Арден, помогая вылезти сестре из кареты.
        - Не хрен тут стоять! Проваливай, я сказал!
        Нобижон раболепно поклонился, повернулся, делая вид что уходит, и как только Хлой отвернулся быстро прохромал на задворки трактира, пробрался в конюшню и зарылся в сене.
        «Нет у рыжего точно красть не стану, а вот мальчишка - сразу видно тряпка. Может все-таки вороную кобылку, уж больно хороша! Да, но ее хозяйка свой шрам получила, скорее всего, не веретеном от прялки, да и приметна очень коняга. Это слишком опас…»
        В конюшню вошли две женщины, ведя лошадей.
        - Хлой сказал, что в крепость с оружием пускают только знатных вельмож, а нам с тобой придется сдать все принцу или остаться за воротами. - Произнесла темноволосая, расседлывая вороного жеребца.
        - Может нам лучше притаиться в соседней деревушке, и схватить его на охоте, а потом просто поменять на всех четверых? - задумчиво спросила девушка со шрамом.
        - Ты думаешь, он даст нам, потом уйти? - ответила вопросом на вопрос первая. - По мне, так лучше отдать эту дуру принцу по-хорошему, забрать всех и спокойно отправиться восвояси! К тому же ей так этого хочется, что она, скорее всего, сбежит и вернется к нему, если даже мы посадим ее на цепь. Поэтому не вижу не малейшего смысла рисковать столькими жизнями для спасения девицы против ее воли.
        - Я, в общем-то, с тобой согласна, но как объяснить это Ардену?
        - Арден уперся как осел! Вместо того, что бы думать, как нам выпутаться из этой истории малыми жертвами, он занят тем, что следит, как бы мы не нарушили его условие!
        - Но, Рута, его тоже можно понять! Все-таки это его сестра!
        - А если бы она не была его сестрой? Просто какая-то сумасшедшая девка с улицы? - с усмешкой спросила Рута, укрывая попоной каурую кобылу. - Тогда ей было бы дозволено, самой выбирать свою судьбу?
        Они не надолго замолчали. Нобижон старался даже не дышать и не шевелиться. Ноги затекли, мыши бегали чуть ли не по лицу, но он с жадностью ловил каждое слово незнакомок… ловил и запоминал.
        - Я попробую с ним поговорить еще раз, - наконец произнесла та, что со шрамом.
        - Да, и постарайся ему объяснить, что для того, что бы все сделать, как хочет он, нам придется убить Трояна и всех его людей, возможно даже погибнуть самим. Лично мне принц ничего плохого не сделал! Так уж получилось, что мир кишит мерзавцами и извращенцами, но не наша задача очищать его от них. Просто пускай каждый возьмет то, что ему надо и все спокойно разойдутся по своим делам.
        Как только женщины покинули конюшню, Нобижон выбрался из сена и опрометью бросился на край деревни. Доковыляв до красивого дома, он буквально повис на плетне, не в силах сразу отдышаться и успокоить сердцебиение.
        - Бахтин! - захрипел он.
        Тяжело вздохнув, парень снова вылез из ямы.
        - Бросайте свою работу, мы сегодня же уезжаем отсюда!
        - Куда и на чем? - усмехнулся юноша.
        - Не твое дело - куда? А на чем - я уж как-нибудь позабочусь об этом!
        Сын с тревогой посмотрел на отца.
        - Ты что снова решил заняться конокрадством? Разве ты не помнишь, сколько это принесло бед нашей семье? И мы не можем бросить работу, мы еще не отработали все наделанные тобою долги!
        - Плевать мне на долги! Ты не представляешь, какая удача сегодня попала мне в руки. Мы немедленно должны отправляться в дорогу. Я сказал!
        Юноша потупился, но потом, решительно взглянув на отца, твердо сказал:
        - Мы с братом ни куда не поедем.
        - Что! Ах, ты гаденыш! - заорал Нобижон, пытаясь через забор дотянуться до сына и ударить его. - Я тебя сейчас изобью всего! Перечить мне надумал?
        Бахтин не сопротивлялся, даже не отошел, просто сел на корточки, закрыв голову руками, покорно сносил сыплющиеся на него удары. Хуршен видя это, выскочил из ямы и, подбежав к брату, обнял его, закрывая собой от разъяренного отца.
        - Говнюки паршивые! - орал Нобижон, не обращая внимания на вышедшего на крыльцо и скрестившего на груди руки хозяина дома. - Подтираловки хозяйские! Я научу вас слушаться!
        Он так же не заметил, как светловолосый мужчина, постояв немного, спустился с крыльца, и подойдя к заливающейся истошным лаем огромной лохматой псине, отвязал ее, приоткрыл калитку и громко крикнул:
        - Ату его!
        Только услышав, грозное рычание у себя за спиной он перестал колотить сыновей и, выхватив из кармана нож, принялся яростно махать им у оскаленной морды собаки.
        Сыновья тут же бросились в ноги хозяину, собравшемуся было отвязать второго пса.
        - Господин, пожалуйста, отзовите собаку! - взмолились они. - Он сегодня же уедет отсюда! Он обещал! Вы больше его не увидите!
        Мужчина тяжело вздохнул. Он был добрым человеком и Нобижона то гонял, только из жалости к мальчишкам.
        - Ко мне, Рей! - крикнул он как раз в тот момент, когда пес приготовился к решительному прыжку. Собака тут же развернулась и помчалась на зов хозяина.
        Нобижон не разбирая дороги, поковылял прочь, пробившись через заросли чертополоха, растущего вдоль плетня, выбрался на дорогу. Оказавшись на безопасном расстоянии, отряхнулся, гордо выпрямился и заорал, что есть мочи:
        - Ты еще заплатишь мне за это, белобрысый! Я еще вернусь и пущу в твои хоромы красного петуха! Запомни это!

* * *
        Комната была слабо освещена чадящем огарком, стоящей на столе свечи. Было нестерпимо душно. За окном, где-то далеко полыхали зарницы, но скорее всего гроза должна придти и сюда.
        Ведьмачки лежали на широкой кровати и смотрели в замызганный потолок, пестреющий тут и там размазанными пятнышками крови, следами чьей-то удачной охоты на комаров. Они и сейчас роились и противно звенели в воздухе, но женщины не обращали на них внимания. Вытяжка из гвоздики и полыни, которой они намазали друг друга, отпугивала и комаров, и клопов, и вшей притаившихся в тюфяке.
        - Переживаешь из-за матери? - спросила Рута, не поворачиваясь.
        - Ох! - тяжело вздохнула девушка. - Просто не выходит из головы.
        - Как ты думаешь, что они с ней сделают?
        В глазах Цири заблестели слезы.
        - Я знаю их всех. Почти всех. Они и раньше не отличались милосердием, а уж сейчас…
        Голос ее дрогнул, и она замолчала.
        - Может, стоит найти твоего отца и сообщить ему?
        - Ох, Рута! Ты не знаешь Геральта! Он отправится в Монтекальво и разнесет там все к чертовой матери, и скорее всего погибнет, но спасти ее не сможет!
        Рута повернулась к ней и погладила по руке.
        - Ладно, подружка, не переживай, - произнесла она с сочувствием. - Все как-нибудь уладится, вот увидишь.
        Цири грустно улыбнулась, но старалась не смотреть на Руту, что бы та ни увидела в ее взгляде то, что она пыталась изгнать из своей жизни.
        - Меня беспокоит еще, и то, что сейчас происходит! - она села и взяла Руту за руку. - Вера, конечно, дает людям многое, я сама видела это в храме Мелетеле, но здесь столько агрессии, столько злобы. Народ начинает бурлить и закипать, и не сегодня-завтра могут объявить охоту на чародеев. Ты заметила, сколько людей, да и нелюдей тоже, носят эти злосчастные Треуглы?
        - Было бы не плохо, если бы и чародеи это заметили!

* * *
        Большой магический шар освещает голубым мерцающим светом массивный стол и серьезные, напряженные лица сидящих вокруг него десяти женщин. В магическом сиянии драгоценные камни в многочисленных украшениях чародеек, светятся фосфоресцирующим светом.
        Чародейки молча смотрят на то, что показывает им голубой шар, на лицах одних - тревога, на лицах других - страх, глаза третьих горят яростью.
        Сидящая во главе стола чародейка, произносит заклинание, и шар медленно начинает опускаться на стол, постепенно теряя четкость изображения и потухая.
        - Что скажете на это? - ледяным тоном спросила Филиппа Эйльхарт, лицо ее тоже казалось высеченным изо льда.
        - Да что тут говорить? - вскочила с места Кейра Мерц. - Давить их надо! Позвольте, я разберусь с этими голодранцами!
        - Со всеми сразу? - ехидно спросила Шеала де Танкарвилль. - А силенок-то хватит?
        - Спокойно Дамы! - прекратил споры голос Филиппы. - Душить это надо было тогда, когда оно только родилось, а теперь надо искать другие пути. Мы расслабились и потеряли бдительность, за это так или иначе придется расплачиваться. Пока это движение разрознено и не имеет яркого лидера, оно не несет в себе большой для нас опасности, но нам надо постараться не допустить появления такового. Да, Ассирэ?
        Чародейка поднялась со своего места, лицо ее было озабоченным и тревожным.
        - Я не понаслышке знаю, что такое «охота на ведьм», да и Фрингилья тоже! - произнесла она взволнованным голосом. - У меня еще свежи в памяти костры и кровавые эшафоты Нильфгаарда! Это нельзя оставлять без внимания, мы должны отбросить все дела и заняться устранением этой чумы, которая распространяется с невероятной скоростью!
        - Брось, Ассирэ, паниковать! - зло усмехнулась Сабрина Глевиссиг. - Можно заниматься и другими делами, параллельно улаживая и это. Подумаешь рвань со всех сторон ударилась в веру в какого-то божка!
        - Есть конкретные предложения? - Обиженно поинтересовалась у нее Фрингилья Виго.
        Сабрина лениво потянулась, демонстрируя полное свое спокойствие и уверенность в этом вопросе.
        - Конечно, есть, - лениво проговорила она. - Надо подсунуть им еще парочку таких божков и тогда они начнут лупить друг друга. Нам останется только позаботиться о том, что бы не осталось победителя!
        - Ты, Сабрина, недооцениваешь проблему, - сказала Фрингилья. - На этот раз это не просто «какой там божок»! Они талдычат, как зачарованные, о едином и всемогущем боге-мужчине, который непременно должен урезонить распоясавшихся баб, то есть нас с вами! И увлечена этой идеей не только рвань, но и знатные вельможи, да что там - короли! Только в отличии от простого народа, внимают они не проповедям рыночных святош, а книгам и сановитым священникам. Откуда в таком количестве взялись и те и другие, до сих пор ума не приложу, хотя последние дни внимательно изучаю это явление.
        Народ назвал это - «истинная вера». Многие считают ее новой и единственно верной, но на самом деле в ее основе лежит древнее эльфийское учение. Я имею в виду то учение, которое основывается на Священной Книге и предсказания прорицателей, и проповедуется в северных государствах. Уже несколько лет истинная вера, собирает последователей, но за последний год произошел скачек сродни эпидемии. Кстати, Священная Книга, в которой содержится основа истинного учения, произвела на меня очень даже положительное впечатление, и не только своим содержанием. В ней заложена сильная энергия, я не знаю кто ее создал, но не простой смертный - это точно. А вот «Толкования» к ней…! Следовало бы оторвать голову их составителю, жаль что он неизвестен. Они не имеют ничего общего со Священной Книгой, в которой нет никаких глав и в помине, мало того они полностью искажают смысл самого учения, заключенный в равновесии и единстве двух начал, провозглашая только одно: «мужское». Но, самое печальное то, что «Толкования» эти можно найти в любой лавке и в любом храме, в то время как сама Священная Книга одна и аналогов не имеет.
        Она небрежно взмахнула кистью правой руки, прошептав, что-то под нос и на столе перед ней появилась толстая книга, изукрашенная золотым узором и в золотом же переплете. С верхнего края книги свисали разноцветные ленточки закладок. Фрингилья нашла розовую закладку и открыла книгу.
        - Великий Творитель создал наши души из огня и воздуха, двух своих стихий. Создавая все живое, только в нас Он вложил разум и частицу себя, поэтому все мы без исключения, независимо от происхождения и расы, несем в себе Его часть, - начала она читать. - Каждому из нас Он дал право выбора на все в своей жизни. Мы даже можем не верить в Него, можем поклоняться другим богам, даже не понимая, что они тоже часть Его и созданы, как все вокруг Им же. Он милостив и прощает все за исключением предательства, но об этом позже.
        Она перебрала пальцами ленточки, нашла красную и открыла книгу на заложенной ей странице.
        - Толкование главы 18 «О Бездне». Он создал ее из воды заточенной в недра земли. Туда Он изгнал восставших против Него и предавших Его учение учеников, но им удалось освободиться. Покинув Бездну, они поселились в нашем мире, а возможно и в других. Эти предатели Господа нашего, нарекли себя правителями мира сего и сеют вокруг не правильное понимание вещей и неверие. Наделенные особыми способностями, они почти совсем поработили нас. Знание, дарованное им Богом, как знак высшего доверия и любви, они используют во зло и исключительно в своих пагубных целях. Только то что сама Разрушительница не смогла выбраться из Бездны, спасло наш мир от гибели. Но рано или поздно она освободиться, и тогда…
        Она остановилась и, обведя глазами внимательные лица чародеек, спросила:
        - Есть еще такие, которые не почувствовали запах разложенных для нас костров?
        Все молчали. Она подождала немного, затем перевернула книгу на желтую закладку.
        - Толкование главы 29 «Об очищении». Предатели Господа боятся огня и не могут черпать свои силы из воздуха. Они словно упыри высасывают их из воды и земли, единственных доступных им стихий. И только наше не знание того из чего созданы наши души, дает им возможность чинить свои безобразия в дарованном нам Творителем мире. Огонь души и есть частица Его в каждом из нас. Чем больше нас объединится, тем сильнее разгорится Божественное пламя, поглощая все Богопротивное и предавшее Его, очищая и давая всему этому новую жизнь и новый выбор.
        Она опять внимательно посмотрела в еще больше помрачневшие лица чародеек.
        - А это уже руководство к действию, - констатировала она. - Ну что скажите теперь?
        - Да, - задумчиво произнесла Францеска Финдабаир. - Это уже не бред больного людского воображения, а развернутые против нас военные действия.
        В зале воцарилась мертвая тишина, было слышно, как легкий весенний ветерок, шелестит портьерами из расшитой серебром органзы. Молчание нарушил голос Трисс:
        - Зло всегда порождает еще большее зло. Добро, конечно, не всегда приносит желаемые плоды, но все же притягивает хорошее. На мой взгляд, надо больше заниматься благотворительностью, заботой о больных и нищих, построить больницы, вспомнить то, что мы давно забыли…
        - А это не плохая идея! - задумчиво сказала Филиппа. - Надо немного успокоить народ. Ни что так не отвлекает от дел общественных, как собственное здоровье. Несколько пробирок из нашей лаборатории, дадут народу такую возможность. А затем разместим повсеместно бесплатные больницы, откроем богадельни. Наши агенты, будут слушать и доносить нам обо всем, что там происходит. К тому же так будет проще решать проблемы с самыми активными и буйными. Смерть на больничной койке от оспы или дизентерии, гораздо менее привлекательна, с героическо-мученической точки зрения, чем на эшафоте.
        - Я не это имела в ввиду!.. - В глазах Трисс заблестело отчаяние.
        - Ты права Филиппа! - Воскликнула Кейра, улыбаясь и потирая руки. - Лучше всего, что бы дохли они от дизентерии. Вряд ли на пьедестал святого мученика возведут засранца!
        Трисс снова хотела что-то возразить, но Филиппа жестом попросила ее помолчать.
        - Все согласны с предложенным мною планом действий по этой проблеме? - спросила она.
        Все кроме Трисс утвердительно кивнули головой.
        - Посмотрим, какие это даст результаты, и дальнейшие действия обсудим на следующем собрании. - Продолжила Филиппа. - Теперь еще одно: Король Недомир просит нас о помощи в поимке опасного государственного преступника бывшего графа Марата Гинваэл.
        - Обязательно надо помочь, - высказалась Шеала де Танкарвилль. - Иначе еще и Каингорн отвернется от нас.
        - Каингорн, это не только король, но еще и люди и нелюди. И в отличие от первого, Ледяного Марата они уважают и любят, он для них герой. - Трисс нетерпеливо тряхнула гривой своих роскошных волос. - Уничтожим его и вся чернь, а ее, стараниями «доброго» короля, в Каингорне подавляющее большинство, восстанет против нас. К тому же мне известно, что некий наказанный нами чародей постоянно находится вместе с изгнанным графом.
        Она многозначительно глянула на побледневшую Маргариту Ло-Антиль, глаза которой наполнились мукой.
        - Давайте проголосуем по этому вопросу, - так же холодно произнесла Филиппа. - Я за то что бы помочь. Чернь чернью, но король это власть и армия! Чернь не бросится нам на помощь, а вот король может, если конечно будет, что предложить ему в замен.
        - Я то же «за» - с усмешкой проговорила Сабрина, вызывающе поглядывая на Трисс.
        - Я - «за» - равнодушно сказала Кейра.
        - Мы с Фрингильей категорически «против». - Произнесла бывшая нильфгаардская чародейка. - Пускай этот Марат будет нашей разменной монетой в торге с Недомиром, если вдруг придется такой вести.
        Трисс и две эльфки, тоже высказались «против».
        - А я категорически «за»! - серьезно ответила Шеала де Танкарвилль.
        Все уставились на бледную, как мел Маргариту. Воцарилась тишина.
        - Ну же, - поторопила ее Филиппа.
        - Я - «против», - тихо ответила бывший ректор академии в Аретузе, и покраснела, словно молоденькая студентка.
        На ледяном лице Филиппы на мгновение отразилось презрение.
        - Вопрос снят, - произнесла она так же бесцветно, как раньше. - Перейдем к следующему. Сабрина твой отчет.
        Чародейка оживилась, похоже, что это было единственное дело, которое ее вообще как-то волновало.
        - Йеннифэр находится у меня под контролем.
        Глаза ее загорелись хищным блеском, как у сокола, с которого только, что сняли клобук и указали на дичь.
        - Все идет соответственно нашему плану, и совершенно без каких бы то ни было осложнений. К осени мы получим, то, что хотим, а ее можно будет ликвидировать.
        - Что, значит, ликвидировать?! - воскликнула Трисс, бледнея от ужаса. - Было решено только забрать у нее ребенка! Мы не собирались ее убивать!
        - Если мы оставим ее в живых, - ответила Сабрина, растягивая слова и наслаждаясь отчаяньем и болью, наполнившими Трисс, - она начнет мстить, подключится ведьмак и эта сопливая недоделанная чародейка и тогда нам придется расправиться со всеми, а так обойдемся малыми жертвами.
        - Я бы хотела увидеть ее, в последний раз, - с трудом проговорила Трисс, сдерживая подступивший к горлу ком. - Прошу Филиппа: позволь?
        - Мне тоже любопытно на нее взглянуть, - зло усмехнулась Кейра.
        Минуту подумав, Филиппа протянула руки сидящим по обе стороны от себя Сабрине Глевиссиг и Шеале де Танкарвилль, остальные тоже взялись за руки. Когда круг замкнулся, Филиппа произнесла заклинание эхом повторенное другими чародейками. Голубой шар медленно поплыл вверх, пронизывая все вокруг голубым светом.
        Послышался шум прибоя и крики чаек. Изображение сперва замелькало, потом стало ясным и четким.
        На крутом обрыве, опершись спиной о большой валун, сидит Йеннифэр и мечтательно смотрит в небо, улыбаясь своим мыслям и поглаживая слегка округлившийся живот. Вокруг только море и скалистый берег и больше ничего. Ничего такого, что могло бы подсказать ее местонахождение.
        Через минуту изображение угасло, и шар снова опустился на стол. Чародейки расцепили руки.
        - Как видишь, она счастлива и довольна, - усмехнулась Сабрина, глядя на Трисс. - И так хорошо замаскировала свое убежище, что если бы я не следила за каждым ее шагом, то вряд ли смогла бы найти. И знаешь ли? Это очень хорошо! Никто не сможет ее побеспокоить и лишить того состояния счастливого неведения, в котором она сейчас пребывает.
        - А я, на всякий случай посмотрела бы, где сейчас ведьмак и чем занимается? - предложила Фрингилья, не опустив глаз и не покраснев, когда на нее уставилось девять пар насмешливых глаз. - Лучше подстраховаться, может он трется где-то рядом с ней.
        - Успокойся, Фрингилья, - наигранно заботливым голосом сказала Сабрина. - Там где сейчас Йеннифэр, Геральта быть никак не может.

* * *
        Когда все чародейки начали расходиться, Трисс подошла к Филиппе и тихо попросила:
        - Отдай мне письма.
        - Какие еще письма?
        - Ты знаешь какие.
        - О чем ты? Объяснись!
        - Я уже большая девочка и сама могу решать свои проблемы, без постороннего участия.
        - А вот ты о чем! - усмехнулась Филиппа. - Знаешь? Как сказала бы Сабрина: «Самым счастливым в жизни, может быть только наше неведение». Но раз тебе непременно надо помучить себя: прошу.
        Она взмахнула рукой, и к ногам Трисс плавно опустился возникший из воздуха увесистый холщовый мешок.
        - Здесь все, Меригольд. И твоя боль, и слезы - все. Но мой тебе совет лучше как можно скорее избавься от этого.
        - Я сама разберусь во всем, - ответила она гордо и, взяв мешок, шагнула в светящийся овал.
        Как только Трисс исчезла, Филиппа подозвала к себе Сабрину и Кейру.
        - Последнее время, что-то неладное творится с Меригольд, не мешало бы посмотреть, чем она занимается в свободное время. Займитесь этим, девочки. Не сегодня-завтра могут настать тяжелые времена, и мы не можем допустить, что бы среди нас оказалось слабое звено.
        Глава 8
        Тяжелая карета скрипела и то, и дело вязла в размытой ливнями дороге. Мощные кони храпели и тянули ее с огромным усилием, выдергивая из очередной наполненной жижей лужи. Хлой и Арден грязные с головы до ног, босиком, с засученными до колена штанами, подталкивали ее сзади.
        В этот раз Тина соизволила сесть на лошадь Хлоя, но не из жалости к мужчинам и бедным животным, а исключительно, потому что в карете сильно трясло. О чем она поспешила тут же всем сообщить, как бы опасаясь, что ее уличат в чем-то хорошем. Довольно долго она ехала молча, высокомерно поглядывая на ведьмачек, но полное их безразличие к ее важной персоне, наконец, стало раздражать. И как всегда, излить раздражение она решила на брата.
        - Вот никак не пойму, Арден, - фыркнула она. - Почему только с тобой всегда случаются такие вещи? У тебя была самая дурацкая лошадь, и украли именно ее! Мне думается, что даже если бы ты ехал на муле, то и его бы утащили. Знаешь почему?
        Юноша проигнорировал вопрос, зато Хлой растянув в улыбке, измазанное грязью лицо с интересом спросил:
        - И почему?
        - Да, потому что он недотепа, размазня и валенок! Всегда был таким, и другим ему уже не быть. У всех моих подруг - братья как братья, у меня же какое-то недоразуменье. Он даже мог сам ее кому-нибудь подарить! Нищему, например, или убогому! Вот как этой оборванной бабе Василе к которой мы зачем-то заезжали, отдал все свои более-менее драгоценные вещи.
        Она блаженно подняла глаза к небу и усмехнулась.
        - Вот когда я стану королевой Темерии, я прикажу всех попрошаек сечь розгами. Еще я не люблю эльфов, гномов и прочих нелюдей.
        Она многозначительно посмотрела на едущих сзади ведьмачек.
        Руте стоило огромных усилий, что бы промолчать. Она послала коня вперед, за ней последовала и Цири. Тина победоносно глянула им в след.
        - Не понимаю, как в одном гнезде, да еще из одного яйца может вылупиться сокол и ехидна? - возмутилась Цири, когда они отъехали на приличное расстояние. - Глядя на Ардена, создается впечатление, что он вырос в каком-то мне совершенно не известном месте, настолько у него чистая душа и сердце.
        - Это место называется «мечты и грезы», - ответила Рута. - Некоторым удается уходить туда полностью, когда окружающая действительность начинает давить, но когда приходит время возвращаться, они растерянно смотрят на мир широко раскрытыми глазами и не могут понять, куда в этой лишенной иллюзий реальности, приложить свои замечательные качества и принципы.
        - Ты все про его упрямство?
        - А про что же еще? - воскликнула ведьмачка. - Это надо быть полным недотепой, размазней и валенком, да еще и ослом в придачу, что бы так глупо отвергать очевидные факты, и тупо следовать своим глупым принципам. Это же…
        Дорога резко повернула, и за поворотом ведьмачки увидели, упитанного неприятного типа на кауром жеребце. Он сидел, перекинув ногу через луку седла, и улыбался так широко, что казалось, будто его и без того круглая физиономия сейчас затрещит по швам.
        - Здравствуйте мазели! - елейным голосом проговорил толстяк. - Куда путь держите?
        - Прямо, милсдарь хороший, прямо, - ответила Рута, прислушиваясь к слабому шороху за густой стеной молодого ельника, растущего не далеко от дороги. - Так, что будьте любезны, уступить дорогу.
        Толстяк наигранно тяжело вздохнул.
        - Видите ли, дамы? Вся проблема в том, что я в принципе не могу быть любезен, тем более с теми, кто плетет против меня заговор.
        Ведьмачки удивленно переглянулись.
        - Да мы вас знать не знаем! - удивленно произнесла Цири.
        - Вы не поверите! - усмехнулся он. - До сегодняшнего дня я вообще понятия не имел о вашем существовании, но нашлись добрые люди, просветили.
        Он неожиданно ловко перекинул ногу через шею лошади, выпрямился в седле и улыбка на его лице сменилась выражением полного презрения.
        - Где моя невеста? - зловеще спросил он.
        - Ах, вот оно что, - улыбнулась Рута. - Принц Троян собственной персоной!
        - Я задал вопрос!
        - Едет следом, в целости и сохранности.
        Принц махнул рукой, и из ельника выехала его дружина. Все рослые и мускулистые, как будто подобранные по одному трафарету.
        - Гвинод, тащи его сюда! - приказал принц, одному из своих людей.
        Вперед выехал черноволосый тип, и скинул с седла большой мешок, из которого тут же появилась плаксивая физиономия Нобижона. Всего избитого, с огромной красной шишкой на блестящей лысине. Он взвыл подобно бабе на похоронах и бросился к принцу, пытаясь поцеловать его сапог.
        - Пошел прочь, скотина! - брезгливо фыркнул Троян. - Говори: эти или нет?
        - Эти, точно, эти! - затараторил Нобижон. - Еще с ними какой-то Арден, это он хочет вас убить, а их нанял специально для этого, а вот та темная говорила, что не хочет и называла его ослом!
        - Ну, это не важно, - усмехнулся принц. - Одно не пойму: сопляк совсем, что ли спятил? Нанять против меня каких-то тщедушных бабенок! Да, это прямое мне оскорбление! Ну ладно, с ним я еще разберусь по-свойски, все-таки как никак родственник, а этих…
        Он провел рукой по горлу, отдавая дружине не двусмысленный приказ, пришпорил коня и поскакал на встречу невесте.
        Ведьмачки спешились. Встав спиной, друг к другу достали мечи и кинжалы.
        - Ну, что подружка? - спросила Рута, внимательно наблюдая за окружающими их здоровяками. - Приходилось ли тебе сражаться с дюжинной отожравшихся падалью гулей? Думаю, нет. Ну, так запоминай все как следует, чтобы рассказать потом мальчишкам.
        Голос ее стал хриплым, и Цири поняла, что ведьмачка вошла в «боевое» состояние.
        Окружившие их воины, достали из-за поясов свои странные кинжалы. Молча, с каменными ничего не выражающими лицами, стали медленно ссужать круг, спрятав руки за спину. На расстоянии пяти шагов, они, рявкнув что-то не ясное, бросились на ведьмачек неистово размахивая своим оружием.
        Первых двух достала Рута, ткнув одного кончиком меча в висок, а другому, всадив кинжал в кадык. Оба рухнули к ее ногам, заливая все вокруг потоком крови.
        Цири присела, уклоняясь от непривычных ударов, и рубанула снизу распоров одному живот, а Гвиноду прорезав бедро до кости. Хрип умирающих и стоны раненого смешались с испуганными воплями Нобижона и звоном оружия.
        Остальные отступили, двое метнулись к лошадям за арбалетами. Ведьмачки как по команде схватили истекающего кровью Гвинода и выставили перед собой, приставив кинжалы к его горлу.
        Прицелившись, стрелки выстрелили в бешено захохотавшего приятеля. Оба бельта попали ему в грудь, он обмяк, и всей тушей навалился на Цири. Не в состоянии его удержать ведьмачки отпустили тело, и оно рухнуло рядом с другими трупами.
        В руках стрелявших блеснули новые бельты, не успели они прицелиться, как один упал, держась за горло, из которого торчал кинжал Руты. Другой выстрелил, Цири отбила бельт мечом, и он отлетел в кусты, где прятался Нобижон. Очередной вопль страха прорезал округу.
        Рута выхватила из-за пояса другой кинжал, сделав мельницу мечом, перешла в наступление на опешивших дружинников, Цири последовала ее примеру. Мужчины яростно отбивались, изумленно глядя на двух «тщедушных бабенок» с невероятной скоростью и ловкостью орудующих мечами и кинжалами.
        - Осторожно, Цири! - крикнула Рута, слух которой был обострен до предела. - Принц возвращается и не один!
        Цири стала медленно уходить от поворота, к которому ее увлекла битва. Когда принц показался из-за него в сопровождении Хлоя, ведьмачки снова стояли спина к спине, а обступившие их со всех сторон войны, не спешили снова нападать, пытаясь отдышаться от непривычно быстрого ритма боя.
        - Говорю же: это ведьмачки! - бубнил Хлой, удивленно поглядывая на кровавую картину. - Я сам их нанял, что бы обеспечить безопасность невесте Вашего величества. Сами знаете, сколько в окрестностях шастает тварей… Мальчишка тоже не мог с ними сговориться, потому как я глаз с него не спускал.
        По приказу Трояна из кустов извлекли до смерти перепуганного Нобижона.
        - А вот он говорит, что слышал, как они сговаривались меня убить, - сказал принц, переводя свои прищуренные поросячьи глазки от Хлоя к лысому хромому оборванцу.
        - Да это ж он пялился на нас на постоялом дворе! - воскликнул Хлой. - И даю сто к одному, что это он спер кобылу Ардена!
        - Вот эти… Они… Хотели… Я слышал… - зарыдал Нобижон. - Может, я и ошибся, но хотел спасти Ваше величество.
        Принц зло усмехнулся.
        - Твоя ошибка стола жизни пятерым моим людям, - грозно произнес он. - Отвечай, кто ты и я на эшафоте воздам тебе почести, соответственно твоему происхождению.
        Нобижон опять завыл, но державший его дружинник схватил за шиворот и несколько раз хорошенько тряхнул.
        - Я граф, граф, - зарыдал он. - Граф Нобижон Гинваэл! Наш род с древних времен выращивал маллеорских рысаков для королевских конюшен!
        Принц нахмурил брови, пытаясь вспомнить, где он слышал, нечто похожее.
        - Гинваэл…Гинваэл… Сосулька в жопе! - вспомнил он. - Это, про тебя что ли?
        - Нет, это про моего брата! Он подлый преступник, выступил против нашего короля Недомира! А я служил королю верой и правдой, но не смог оправдать его надежд и он изгнал меня из Каингорна, лишив всего, что у меня было.
        Троян презрительно окинул взглядом нищего и хромого графа.
        - Ну ладно! Раз так дайте графу лошадь! Пускай последний путь проделает достойно своего титула. А вас дамы, прошу извинить нас за это небольшое недоразумение, - обратился он к убравшим мечи в ножны женщинам. - И быть моими почетными гостями, только оружие вам придется сдать.
        Рута кокетливо поправила свою белую прядь, распахнула на принца огромные шоколадные глаза и тихо произнесла:
        - К сожалению, нам придется отклонить Ваше любезное приглашение. Да и где это видано, что бы почетным гостям так не доверяли и разоружали, как преступников. Да еще и слабых женщин!
        Она улыбнулась так обворожительно, что принц заерзал в седле.
        - Хорошо. Пусть ваше оружие останется при вас.
        - Ваше величество, - обратился к нему, один из его дружинников. - Это очень не осмотрительно, если бы не вы эти «слабые женщины» порубили бы нас на котлеты!
        Принц серьезно взглянул на Руту, но ее открытый, многообещающий взгляд, заставил снова его заерзать.
        - Люблю, когда кромсают на куски, особенно, когда это делаю женщины, - усмехнулся он. - Хотя я и почти женатый человек, но все же…
        Сделав ударение на слове «почти», он сладострастно уставился на Руту. Она ответила ему кокетливой улыбкой.
        Сзади послышался скрип, приближающийся кареты, а вскоре и она сама появилась из-за поворота, из окна которой торчало, искаженное нетерпеливой гримасой, лицо Тины. Посмотрев на обезьянью мину будущей супруги и на грациозно взлетевшую в седло, темноволосую красавицу, принц тяжело вздохнул, и тронул шпорами каурого жеребца на встречу своему семейному счастью и трону Темерии.

* * *
        В поместье принца все изменилось до неузнаваемости: изо рва выловили все черепа и кости; частокол выкрасили в какой-то непонятный веселенький цвет, а двор вымыли и вычистили так, что нигде не осталось ни грязи, ни капли крови; эшафот накрыли огромным черным полотном расшитым серебреными лилиями. В замке все осталось по-прежнему, и все те же начищенные и полированные херувимчики, сверкали в свете заходящего солнца и отражали искаженное изображение лиц гостей и хозяина дома.
        Во главе торжественной процессии вошедшей в главную залу, шествовал принц, ведя под руку свою невесту. Тина до того вошла в роль, что даже двигалась так, как будто шлейф ее платья был непомерно длинным и его несли десяток сгорбленных в поклоне пажей. Она высокомерно взирала на всех и вся и с удовольствием рассматривала отраженные в округлых формах золотых статуй, вытянутые или раздутые силуэты коронованных и почти коронованных особ.
        За ними следом на почтительном расстоянии шли ведьмачки, с интересом разглядывая развешенное по стенам оружие.
        - Даже если бы нам не оставили наши мечи, - усмехнулась Цири, - здесь можно было бы выбрать себе другие.
        - Не получиться, - прошептал ей на ухо, шедший сзади Арден. - Они так приделаны к стене, что их не оторвать. Я уже пробовал.
        - У меня ощущение, - сказала Рута, глядя на огромную, массивную золотую люстру, выполненную в виде короны и всю увешанную хрустальными висюльками. - Что я снова нахожусь в лавке на Выземском базаре под названием «Сверкающий блеск» или «Блестящее сверкание»… не помню.
        Процессия остановилась. Принц с невестой взошли на установленный в середине зала подиум. На нем располагались три трона с высокими спинками, искусно выполненные из черного дерева и серебра. Усевшись, сам и церемонно усадив Тину, принц предложил всем остальным занять места за расположенными вдоль стен столами. Не успели гости и дружина сесть, как тяжелые дубовые двери распахнулись, и в залу влетел герольд. Дунув, что есть мочи в свою длинную трубу, он зычным голосом оповестил:
        - Королева Адда и главный советник нашего милостивого короля Фольтеста граф Лита!
        Вошедшая в залу маленькая, худенькая и бледная женщина с впалыми огромными грустными коровьими глазами, меньше всего походила на королеву, но украшающая ее головку королевская диадема, говорила об обратном. Ее маленькая, унизанная перстнями ручка, грациозно возлежала на ладони не высокого, но крепкого мужчины, мужественное лицо которого выражало тоску и отвращение всем, что находилось в данный момент в поле его зрения. Он подвел Адду к подиуму и помог подняться, сам же с достоинством поклонившись Трояну, отправился занимать указанное ему величественным жестом руки принца место за столом.
        Королева раскрыла объятья и с блаженным видом счастливой матери заключила в них сперва поднявшегося со своего трона сына, а затем и его невесту. После чего глаза ее снова наполнились грустью, и она уселась на явно, для нее высоковатый трон.
        Троян дал знак герольду, тот подскочил к подиуму и снова дунул в свой инструмент, труба протяжно завыла, в зале воцарилась полная тишина. Выдержав паузу, герольд упер трубу в бедро и провозгласил:
        - Его величество принц Темерии Троян, желает сделать официальное заявление!
        Принц встал. Гости тоже поднялись со своих мест. Сидящие в дальнем углу залы писцы со своими писчими дощечками, обмакнули в чернила перья.
        - Я принц Троян, в присутствии моей матери королевы Адды, главного советника короля Темерии и других гостей, предлагаю герцогине Инептине Флокс стать моей законной супругой! Прошу вас граф!
        Граф Лита снова подошел к подиуму. Выражение его лица оставалось прежним, но в глазах засветилась надежда.
        - Герцогиня Флокс! - обратился он к Тине. - Согласны ли вы, стать законной супругой принца Трояна?
        - Да! - поспешно ответила она, вцепившись в подлокотник трона, выполненный из серебра в виде трех гербовых лилий. - Согласна!
        Принц, зло, усмехнувшись, победоносно уставился в опять наполнившиеся тоской глаза советника.
        - Присутствуют ли здесь родственники невесты? - продолжил ритуал граф.
        - Да! - подошел к нему Арден. - Я брат невесты, герцог Арден Флокс!
        - Не имеете ли вы и ваш род возражений против сегодняшней помолвки и последующей через месяц свадьбы принца Темерии и герцогини Флокс?
        Арден молчал. В наступившей тишине было слышно, как хрустнули суставы на руках Тины, вцепившейся в подлокотник и сверлящей брата ненавидящим взглядом.
        - Я и мой род не против этого брака, - произнес Арден, после очень долгой паузы. - Но при одном условии.
        - Условии? - оживился граф.
        - Говори! - глаза принца опасно сверкнули.
        - Я хочу, что бы этот месяц от помолвки до свадьбы моя сестра провела дома, и наш отец сам лично приведет ее в положенный срок к алтарю.
        - К сожалению, это невозможно! - наигранно расстроился главный советник. - По законам Темерии, невеста или жених коронованной особы, время от помолвки до свадьбы должен находиться на территории Тимерии, в королевском замке. А вы что, не доверяете принцу?
        - Принцу я доверяю, - соврал Арден. - Но я знаю, что почти вся знать двора короля Фольтеста не желает этого брака. Я боюсь за безопасность моей сестры!
        Граф опустил глаза и погладил усы, что бы скрыть спрятавшуюся в них усмешку.
        - Со мной она будет в полной безопасности! - зло проговорил принц.
        - Позвольте мне поговорить братом! - встала со своего трона Тина.
        Троян кивнул в знак согласия.
        - Не возражаю, - ответил граф Лита.
        Тина гордо сошла с подиума и продефилировала к выходу, за ней отправился и Арден.
        - Послушай-ка меня внимательно братец! - прошипела она, когда он вышли в коридор. - Я не желаю сидеть целый месяц дома, я вообще не желаю туда возвращаться! И если тебе все-таки удастся добиться своего, то я клянусь тебе своей будущей короной, что устрою дома самый настоящий ад. Мне ничего не стоит довести мать до сумасшествия, отца до могилы, твоего прислужника велю каждый день сечь розгами, или пожалуй сделаю это сама, а с тобой… Что делать с тобой подскажет Наира. И вот когда у меня не останется ни кого, что бы помешать моим планам я вернусь сюда и стану королевой Темерии, чего бы мне это не стоило. Понял!
        - Тина! Ты что не понимаешь, что вся знать Темерии против тебя. Они постараются тебя убить любым способом.
        - Они могут меня убить и в Хагге! Там даже удобнее. Только с принцем я буду в безопасности и добьюсь того чего хочу.
        - Ты что слепа? Ты что не видишь, что он чудовище? - воскликнул в отчаянии Арден.
        - А, по-моему, это ты чудовище! Завистливая, злая и гундосая тварь, испортившая мне всю жизнь, изгадившая мне все мои надежды. Я ненавижу тебя братец, но идти мне наперекор больше не позволю. Встанешь у меня на пути я не задумываясь, с радостью тебя уничтожу!
        - Ну ладно! Ты сама этого хотела. Оставайся, но знай, я больше не стану о тебе заботиться! - в сердцах выкрикнул он.
        - Вот и славно!

* * *
        После того как все формальности были улажены, правила и обычаи соблюдены, помолвку провозгласили состоявшейся. Принц распорядился приступать к празднованию сего радостного события. Гости оживились. В дверях проявились слуги с подносами в руках, запахло жареным мясом и приправами.
        - А чего ты ждал? - спросила Рута у возмущенного и расстроенного Адена, жестом остановив слугу наполняющего ее кубок вином. - Что она поблагодарит тебя за заботу? Хорошо то, что хорошо кончается! Спокойно заберем твоего друга с девицей, и ни с кем не будем ссориться!
        - Кстати, ты не знаешь где они? - спросила Цири.
        - Нет, - закачал головой Арден. - Чуть позже пойду поищу.

* * *
        - Рута, - позвала Цири.
        - Мм.
        - Ты когда-нибудь любила?
        Они стояли на балконе замка, выходящем на противоположную сторону от ворот. Кромешная тьма окутывала все вокруг плотной шалью, и только иногда вынырнувшая на мгновение из-за туч луна бросала свой скудный свет на окружающий замок зловещий простор. Ведьмачка сосредоточенно всматривающаяся в темноту в ожидании очередного просвета, сразу не поняла заданный ей вопрос.
        - Что?
        - Ты любила?… Марат и подобные ему не счет. Глубоко? Всем сердцем?
        Рута какое-то время молча смотрела на нее. Потом вздохнула.
        - Понимаешь, подружка, любовь это очень сложно. Это труд и удовольствие, жертва и обязательства. Я не могу себе этого позволить, да и не хочу.
        - Это ответ человека познавшего только теорию, - послышался сзади голос.
        Из темноты коридора бесшумно, словно приведение возник граф Лита. Свеча в его руке освещала расстегнутый черный кафтан с серебряными галунами, белое жабо и возвышающееся над ним раскрасневшееся от вина лицо графа, полностью сменившее выражение тоски и отвращения на благодушную мину.
        - Прошу прощения за мое наглое вторжение в вашу откровенную беседу. Мне, так же как и вам потребовался глоток свежего воздуха.
        - Присоединяйтесь, - улыбнулась в ответ Цири.
        Граф подошел ближе, поставил свечу на балюстраду балкона, кашлянул, погладил усы.
        - Позвольте спросить, - улыбнулся он. - Разве любовь не возникает порой неожиданно и накрывает с головой, не зависимо от наших желаний и позволений?
        - Конечно, бывает и такое, но только если ты настроен на соответствующий лад, находишься в поиске и хочешь этого. А если ты закрыт и не позволяешь разгораться чувству в сердце больше чем до небольшой искорки, то неожиданных лавин любви произойти просто не может.
        - Ну не знаю. А может вам, просто не встретился тот единственный?… или правда, говорят, что ведьмаки лишены?…но да ладно.
        Рута хотела возразить, но не нашла слов.
        - Кстати! На сколько мне известно, - начал он, после недолгого молчания, внимательно вглядываясь в лица женщин, - вас наняли охранять герцогиню.
        Ведьмачки не ответили, к тому же это был не вопрос, а утверждение.
        - И сколько же, простите за любопытство, вам заплатили за эту работу?
        - Ровно столько, во сколько мы ее оценили, - ответила Рута. - А почему вас так это интересует? Хотите добавить?
        Граф снова кашлянул и погладил усы.
        - Да. Что-то в этом роде.
        - У вас есть для нас работа?
        - Скорее предложение. Я бы хотел, что бы вы покинули это место сразу же после бала.
        - Бала?
        - Ах, вы не знаете. Завтра назначен бал. Обычно бал устраивают в день помолвки, но принц так спешил ее объявить, что на это мероприятие сегодня уже не останется ни времени, ни сил. Вообще, надо сказать, это не мыслимо было устроить помолвку прямо с дороги.
        Помолчав немного, он снял с пояса наполненный монетами мешочек, подбросил его на ладони и, переводя взгляд от одной ведьмачке к другой, спросил:
        - Ну, так как?
        - Мы согласны.
        - Отлично. За расчетом придете ко мне в канцелярию в Вызиме, - он поспешно убрал деньги обратно.
        Луна снова выглянула из-за туч и задержалась несколько дольше, чем в прошлый раз. Этого хватило, что бы даже граф заметил какое-то движение у небольшого кургана, словно еж ощерившегося высохшими стеблями прошлогодних трав.
        - Что это было? - бледнея, слабым голосом спросил он.
        - Не может быть, - Рута пыталась рассмотреть что-либо в снова наступившей непроглядной мгле.
        - Что не может быть?
        - Ничего. Это, скорее всего мантикора.
        - Манти… Что простите?
        - Мантикора, - ответила Цири. - Нас предупреждали, что по ночам вокруг замка бродит целый бестиарий.
        Граф съежился и, так же как и Рута принялся вглядываться в темноту.
        - Говорят: некоторые твари летают? - шепотом спросил он.
        - Есть и такие.
        - Я, пожалуй, пойду. Не хотите ли присоединиться?
        - Мы придем немного позже.
        Граф церемонно поклонился, придерживая левой рукой свое пышное жабо, и вышел в коридор, унося с собой единственный источник света.
        Вдруг темноту прорезал страшный рык, а затем протяжный вой перешедший в глухое ворчание. Оба звука слились, и луна снова кинула мгновенный свет на дерущихся друг с другом чудовищ. Охраняющие двор огромные псы, отреагировали на драку грозным лаем и рычанием.
        - Я думаю, надо поскорее выбираться отсюда. От бала нам вряд ли отвертеться, а после завтра утром мы должны быть уже в седле, тем более что нам за это еще и заплатят, - сказала Рута.
        - Да что это за бал? Даже смешно. На полторы дюжины мужчин, четыре женщины, из них одна королева, другая невеста принца и две ведьмачки. Интересно, зачем Лите надо, что бы мы уехали?
        - Вот именно! Сдается мне, что ничего мы не получим, еще и всех собак на нас потом повесят.
        В коридоре послышались торопливые шаги, а вскоре показался и Арден, освещенный факелом. Лицо его было взволнованным и растерянным.
        - Их нигде нет! - задыхаясь, сообщил он. - Понимаете - нигде!.. Этот живодер сотворил с ними, что-то ужасное… Я догадывался… О, какой же я дурак!
        - Прекрати панику, - жестко приказала Рута. - Ты спрашивал у кого-нибудь?
        - Конечно! Но все словно воды в рот набрали, включая Хлоя, а принц делает вид, словно меня вообще нет.
        - Успокойся и возьми себя в руки. Завтра я сама попробую разузнать все у принца.
        - Почему завтра? Почему не прямо сейчас?
        - Если я подойду к Трояну сейчас, то ночью мне придется пришпилить его к стене где-нибудь подальше от моей постели, и тогда если дружина не сможет разделаться с нами, это сделает твоя сестра, - усмехнулась Рута. - И первым кому она перегрызет горло, будешь, конечно же, ты.
        Арден в отчаянии хватил кулаком по перилам балкона. Его большие, мягкие глаза блестели в свете факела и выражали муку. Цири стало жаль его. Она подошла и погладила его по густым вьющимся волосам.
        - Не переживай ты так. Мы обязательно найдем их. Обязательно.
        Он посмотрел на нее с благодарностью, поймал ее руку, ладонью прижал к щеке, губам. Цири охватила дрожь. Приятная и пугающая одновременно, она медленно убрала руку.
        - Надо возвращаться в зал, - сказала она голосом человека, страдающего ангиной. - Мы с Рутой уйдем первые, потом ты Арден.

* * *
        Цири ошиблась. Утром на бал со всей округи начали съезжаться гости. Все самые знатные семьи Каррераса спешили поздравить с помолвкой будущего короля. Титулованные папаши, еще недавно прятавшие от принца своих дочерей, теперь спешили представить их будущей королеве.
        Замок гудел. Гости мгновенно заполнили собой почти все помещения. По коридорам бегали слуги с подносами в руках, ловко лавируя между прогуливающимися в поисках знакомых гостями. Тут и там пестрые стайки нарядных девиц, хихикали и разглядывали не менее нарядных парней, особенно рослых и крепких дружинников принца.
        Торжественный обед был назначен на полдень. До него оставалась еще уйма времени, и ведьмачки решили пройтись и осмотреться. Воспользовавшись черным ходом, они вышли во двор, а за тем и за частокол и, обойдя замок, подошли к кургану, тому что Рута пыталась рассмотреть в темноте.
        - Такие следы оставляют только два известных мне существа, - присев на корточки и водя пальцем по большому и глубокому следу на земле, очень напоминающему кошачий, сказала она. - Мантикора и аниот. Два этих существа в одном месте, так же не мыслимы, как и две мантикоры на одной территории, а про аниотов, которые до недавнего времени считались вымершими и говорить нечего.
        Цири исследовала курган с другой стороны.
        - Я, вообще, про аниотов раньше не слыхала, а вот с мантикорой пришлось встретиться, - ответила она, выглядывая из-за кургана. - Паршивая, надо сказать зверюга. Охотиться на все, что движется и конкурентов не терпит. Судя по следам, одна тварь сидела вот здесь в засаде, а другая кралась со стороны леса. Вот здесь они сцепились. Видишь кровь?
        - Угу. И клоки шерсти, палевые. Вроде бы в них не видно черных волосков.
        - Вряд ли, Рута, это аниот. Я думаю, ты убила последнего в Хагге.
        - Хотелось бы верить.
        С балкона послышался визгливый женский смех и чье-то монотонное бурчание. Хлой одной рукой обняв за талию такую же рыжую, как и он девицу, что-то бубнил ей на ухо, а другой указывал на стоящих внизу ведьмачек. Девица хохотала, задрав к верху голову, и все теснее прижималась к своему партнеру. Он воодушевленный ее реакцией, повысил голос.
        - Посмотри на них, дорогуша! Еще немного и они сами встанут на четыре точки и возьмут след, словно две гончие. Я слышал, что их так же как собак натаскивают на разных страховидл. Говорят, они их за версту чуют.
        Девица снова залилась смехом, а Хлой опустил руку чуть ниже ее талии.
        - Ты абсолютно прав, - серьезно ответила Рута. - В данный момент я тоже чую и гораздо ближе, чем за версту - кикимору и лешего, характерной для них рыжей масти.
        - Где леший? - испуганно взвизгнула девица.
        - Пойдем отсюда, дорогуша! - Хлой зло зыркнул на ведьмачек. - Что еще можно ожидать от этих нелюдей.
        - Они нелюди? Фи! - брезгливо фыркнула рыжая, и жеманно удалилась с балкона увлекая за собой здоровяка.
        - Глядя на них, - усмехнулась Цири. - Слово «нелюдь» звучит чертовски привлекательно!
        Еще немного побродив по окрестностям, ведьмачки отправились обратно в замок, что бы привести себя в порядок и переодеться. Мимоходом заглянули в конюшню, удостоверившись, что с лошадьми все в порядке, отправились к выходу.
        - Вон та рыжая кобылка, - сказала Цири, указывая на стоящую в крайнем стойле лошадь. - Поразительно похожа на Плотву, моего отца.
        Кобыла, услышав свое имя, радостно заржала, и заплясала.
        - Плотва!? О боги, это и впрямь лошадь Геральта!
        Цири оперлась спиной о стену с широко раскрытыми ничего не понимающими глазами.
        - Ты уверена, что это именно она? - спросила Рута.
        - Я сама подарила ее ему. Ты понимаешь, что это значит? С ним произошло что-то страшное.
        - Так, спокойно. Возможно, он приехал в числе охраны какого-нибудь вельможи. Если и ты начнешь паниковать по каждому поводу, как Арден, то с нами самими произойдет что-то страшное. Я постараюсь на балу выведать у принца все что нужно, а пока успокойся, и не подавай вида.

* * *
        Торжественный обед подошел к концу. Граф Литта выйдя на середину, оповестил об этом собравшихся и объявил начало бала. Гости, в основном молодежь, только и ожидавшие этого, принялись вытирать рты салфетками, допивать вино, поправлять парики, платья, жабо и кружева. Музыканты настраивали свои инструменты, а принц с невестой и матерью вышли из-за стола и направились к подиуму.
        Тяжелые дубовые двери медленно и со скрипом раскрылись и в зал вошли они. Рута, в белом шелковом платье, отделанном коричневыми лентами и вышивкой. На не очень глубокое, но притягивающее взгляды декольте и обнаженные плечи спадали кольца темно-коричневых волос, на их фоне белая спиралька пряди, казалась продолжением волнообразной вышивки на платье. Ведьмачий медальон сменило колье из «Кошачьего глаза», обработанного в форме кабошонов.
        Цири в изумрудного цвета струящемся платье с глубоким вырезом спереди, на шее колье из мелких изумрудов выполненное в виде сетки. Пепельные длинные волосы убраны в высокую прическу и только завитый спиралькой локон прикрывает правую щеку. Волшебная мазь Йеннифэр, так же сделала свое дело, придав им вид сказочных красавиц.
        Эффект получился такой, на какой они и рассчитывали. В зале на мгновение воцарилась полная тишина, и в ней послышался протяжный восхищенный вздох, какого-то очень впечатлительного юноши. Принц замер как вкопанный, уперев немигающий взгляд, своих поросячий глаз во вздымающееся декольте Руты. Все усилия Тины сдвинуть его с места оказались совершенно напрасны. Она одарила ведьмачку взглядом полным злобы и ненависти, гордо поднялась на подиум и уселась на трон.
        Музыканты заиграли. Принц не раздумывая ни минуты, направился к Руте и, протянув ей руку пригласил на первый танец, который по обычаю он должен был танцевать с невестой. Гости шептались и хихикали, поглядывая на покрытое бурыми пятнами и похожее на статую со стеклянными глазами, лицо Тины. Цири окружили юноши и кавалеры более зрелого возраста, на перебой, приглашая ее на второй, пятый, десятый и так далее танец. Она же искала глазами одного единственного, о ком болело ее сердце. В слабой надежде Арден поймал ее взгляд, но она не остановила его на нем. Он тяжело вздохнул и, сутулясь, вышел из зала.
        - Молоко и шоколад, - шептал принц Руте на ухо, вдыхая аромат муррайи, струящийся от ее волос, и кружа в танце с удивительной для его комплекции ловкостью и грацией. - Твои цвета, твой запах - волнуют и возбуждают! Я хочу, что бы сегодня же ночью ты была со мной! Ты слышишь? Хочу!
        - Ах, принц, - вздохнула она, закатив глазки, именно в тот момент, когда они попали в поле зрения Тины. - Прошу вас не искушайте меня, да и себя тоже. На карте ваша корона и будущее. Ваша невеста сейчас от отчаяния начнет грызть подлокотник трона, и если она при этом еще и лишится зубов, то это будет последний штрих к ее и без того безобразной физиономии.
        - Плевать мне на нее! Она нужна только для того, что бы получить трон, а затем с ней может случиться несчастный случай. Стань моей королевой, и ты узнаешь, что такое щедрость короля.
        Они не заметили, как музыканты заиграли другую мелодию, а столпившиеся пары начали нервно топтаться в ожидании, когда принц позволит танцевать и им.
        - Вы сразу произвели на меня впечатление, - кокетливо улыбнулась Рута. - Дело не испортил даже тот факт, что вы приказали меня убить.
        - Забудем это. Сегодня ночью ты должна быть в моей спальне! - улыбнулся он в ответ, и от этой улыбки что-то жуткое заползло в душу ведьмачки.
        С трудом, справившись с отвращением, она заворковала:
        - Свободная в своих желаниях женщина, очень хорошо чувствует самый подходящий и нужный момент, для того, что бы доставить себе и мужчине, на которого пал ее выбор удовольствие. И поверьте, ваше величество, это совершенно не сравнимо с тем, что может дать простая девка по вызову. Мне нужно время.
        - Я не могу ждать долго!
        - Она ведьмачка, нелюдь, - послышался шепот из толпы. - Это чары! Чертова ведьма околдовала принца!
        - Вот видите, Ваше величество, я компрометирую вас.
        Принц нервно дернул головой, отпустил талию Руты и резко развернулся на каблуках в ту сторону, откуда доносился шепот. Рыжая девица, вжав голову в плечи, зажмурилась и мертвой хваткой вцепилась в руку Хлоя. Принц не сказал ни чего, он просто посмотрел на всех взглядом, отразившим всю его упыринную натуру. Толпа попятилась.
        - А теперь, - сказал он голосом радушного хозяина. - Прошу всех присоединиться к нам.
        Он снова увлек Руту на середину зала. Остальные пары тоже закружились в танце, но старались держаться ближе к краю.
        - Мне плевать, что говорят эти говнюки. Я всегда добиваюсь, того чего хочу. Но готов подождать, если не очень долго.
        - А долго ждать и не придется. Нас нанял герцог Флокс на обратную дорогу. Как только вы отдадите ему каких-то его людей, мы сразу же отправимся в путь. А перед этим…
        Принц нахмурился и подозрительно посмотрел в горящие огнем глаза Руты.
        - С чего ты взяла, что я должен отдать кого-то герцогу?
        - Он сам сказал, нам, что от этого зависит время нашего отъезда.
        Принц усмехнулся. Прокружив ее несколько раз у себя под рукой, снова притянул к себе. Его необъятный живот заставил Руту не естественно выгнуться.
        «А что б тебя! Мерзкая свинья, - подумала она, пытаясь принять более удобную позу. - Пора кончать этот спектакль или меня стошнит прямо ему на брюхо!»
        - Ну, тогда Арден никогда отсюда не уедет, потому, как в мои планы совершенно не входит ему кого или что-либо отдавать.
        - В таком случае мы найдем себе другую работу, - не моргнув глазом, невозмутимо сказала ведьмачка.
        - Зачем искать, - таинственно произнес Троян. - У меня найдется дельце для ваших мечей. Я хорошо заплачу.
        - Для вас все, что угодно мой господин! - она кокетливо повела плечиком. - Но людей на заказ я не убиваю.
        - А не людей?
        - Смотря кого, вы имеете в виду. Меня тоже не считают человеком.
        Он загадочно улыбнулся. При этом по спине Руты побежали мурашки, а сердце захлестнула тревога.
        - Завтра утром я скажу, что надо делать, а сейчас пойду, пожалуй, успокою свою будущую женушку, пока Лита, не надул ей в уши каких-нибудь глупостей.
        Он вежливо поклонился ей, и одарил сладострастным взглядом, она сделала положенный в таких случаях реверанс, и мило улыбнулась.
        Увидев, что Рута освободилась, Цири тут же распрощалась со своим очередным партнером и перехватила ее по дороге к выходу.
        - Что ты узнала? - спросила она шепотом.
        - Пойдем лучше подышим воздухом.
        Они вышли на балкон. Ветер тут же раскидал распущенные волосы Руты.
        - Ты видела отца? - спросила она.
        - Нет. Говорят, что все гости прибыли сюда без охраны.
        - Знаешь, подружка, похоже, что Арден прав! Отделаться малыми жертвами не получится. Принц не собирается отдавать ему друзей, возможно, их нет уже в живых. Этот хряк задумал, что-то и, по-моему, хочет, что бы мы с тобой приняли в этом участие.
        - А мне показалось, что он влюблен в тебя по уши, - удивилась Цири.
        - А тебе не показалось, что я влюблена в него по уши?
        - Если бы я тебя не знала…
        - Так вот, Троян превосходный актер, к тому же на любовь он не способен. Что касается чувств, желаний и влечений - все исключительно на инстинктах, зато разум его всегда трезв и расчетлив. Я даже не уверена, поверил ли он мне, хоть на мгновение. Будем надеяться, что весь этот спектакль произвел желаемое впечатление на Тину, и она больше ни на минуту не выпустит его из когтей. Иначе я могу испоганить все дело!.. Я не позволю ему к себе прикоснуться! Понимаешь, не позволю!
        Цири понимающе кивнула.

* * *
        Утром в дверь спальни тихо постучали. Рута вскочила, как пружина, стиснув крепче рукоять меча, который она не выпускала из рук всю ночь. Сразу после бала она переоделась в свою обычную одежду, заплела косу и уложила ее в пучок. Ночь прошла без сна и в тревожном прислушивании к малейшему шороху в коридоре. Пряча меч за спину, она открыла дверь.
        - О, ты уже одета! - криво усмехнулся, облокотившийся на косяк, Хлой. - Жаль!
        - Чего тебе? - зло спросила ведьмачка.
        - Мне-то? Да ничего, - ответил он, выковыривая грязь из-под длинных, неровных ногтей.
        Молчание затянулось.
        - Ну? - начала терять терпение Рута.
        - Принц ждет тебя в библиотеке.
        Она побледнела.
        - Что-то не вижу радости на твоем лице.
        - Хорошо. Сейчас буду. Это все?
        - Нет не все.
        Хлой уставился на нее насмешливым взглядом. Вычистив ногти, принялся ковырять в ухе.
        - Да пошел ты… - Рута хотела захлопнуть дверь, но он уперся в нее своей огромной ладонью.
        - Не забудь прихватить свою подругу!
        Рута рванула ручку, так резко, что он еле успел убрать пальцы.
        - Сука, - послышалось из-за двери его ворчание.
        Уняв нахлынувшую тревогу и волнение, ведьмачка снова открыла дверь, там вместо Хлоя стояла одетая и вооруженная Цири.
        - Я слышала. Пошли.
        Они прошли по длинному коридору, спустились по лестнице и оказались у раскрытой двери в библиотеку. Там за большим резным дубовым столом восседал Троян. Вдоль стен выстроились его дружинники, а сзади, облокотившись о спинку кресла, стояла Тина, с видом победительницы.
        - Доброе утро, дамы. Как спалось? - спросил принц, взглядом раздевая Руту.
        - Спасибо, прекрасно.
        - Отлично. Я хочу, что бы вы выполнили для меня кое-какую работу.
        - В чем она заключается, ваше величество? - серьезно спросила Рута.
        - Видите ли, я никогда не видел ведьмаков в деле. К тому же мне хочется порадовать мою дорогую невесту. Показать ей то, что ей и не снилось. Поразить воображение. Но в наше время трудно кого-то чем-то удивить и все же мне пришла одна не плохая мыслишка.
        Он резко встал и подошел к окну, жестом приглашая их сделать тоже самое. Ведьмачки подошли. На заднем дворе замка, образуя квадратную площадку, плотно прижавшись, друг к другу стояли большие, сплетенные из железных прутьев клетки. В них метались из угла в угол, бросались на стены и потолок, разные страховидлы. Рута насчитала детеныша маникоры, выверну, средних размеров магнухарию, малагора и василиска.
        - Отличная коллекция! Правда?
        Принц пристально смотрел на ведьмачек, теребя подбородок.
        - Да уж, чудные зверушки.
        - Я рад, что вам понравилось.
        Он отошел от окна и снова уселся в кресло.
        - Так вот. Я хочу, устроить состязания. Сперва с чудовищами встретятся мои воины, те, кто изъявил желание, а потом настанет ваша очередь, а под конец вас будет ожидать сюрприз.
        - Мы не участвуем в ярмарочных шоу! - выступила вперед Цири, сверкая глазами. - Мы охотники, а не скоморохи.
        Принц перевел на нее свои злые глазки.
        - Это не ярмарочное шоу, а королевское развлечение, девушка. И я не привык, что бы мне отказывали. А если кому-то охота больше по душе, чем бой на моей арене, то я могу устроить ему чудесную охоту, сегодня же ночью, за воротами замка.
        - Мы согласны, ваше величество, - сказала Рута, положив руку, Цири на плечо.
        - Так вот, к обеду все гости должны разъехаться. До этого времени прошу вас оставаться здесь, а что бы вы не скучали, я пришлю к вам Ардена, да и Хлой, Руш и Демим тоже составят вам компанию. Состязание начнется без вас, но вы сможете наблюдать за ним из этого окна, а потом я подам знак и вы спуститесь. И, пожалуйста, не убивайте их быстро, я хочу, что бы они умирали медленно, очень медленно.
        - Как скажете, ваше величество.
        - А я хочу, - выскочила вперед Тина. - Что бы они дрались сразу с несколькими чудовищами.
        - Это уже с лишком дорогая.
        - А я хочу.
        - Здесь все происходит, только так как хочу я! - Принц встал и направился к двери. - Советую тебе это как следует зарубить себе на носу.
        Тина, засопев, последовала за ним.
        - Но ваше величество… - послышался уже в коридоре ее капризный голос.
        Дружинники тоже вышли, остались только трое.
        Цири молча села в кресло за столом, в котором минуту назад сидел принц, а Рута неспешно подойдя к стоящему у стены небольшому кожаному дивану, потянулась как кошка и улеглась закинув ноги в высоких эльфьих сапогах на широкий подлокотник.
        Довольно скоро в коридоре послышались торопливые шаги, дверь распахнулась и в библиотеку вошел взволнованный и ничего не понимающий Арден.
        - Да что такое, в конце концов, здесь происходит? Объяснит мне кто-нибудь или нет?
        - Заходи! - ухмыльнулся шатен, которого называли Рушем. - Сейчас мы тебе все очень подробно объясним.

* * *
        Троян немного не рассчитал. Гости разъехались гораздо позже обеда. Последняя карета, с королевой и советником покинула замок, когда солнце уже клонилось к горизонту.
        Бессонная ночь сделала свое дело, и Рута мирно проспав до обеда, теперь бодрая и отдохнувшая лежала на диване, на животе болтая в воздухе ногами и рассматривала гравюры в книге Арбаты «Познай себя изнутри». Цири за это время перелистала целую гору книг, и теперь они беспорядочно валялись на столе. Арден как завороженный наблюдал за беснующимися в клетках чудовищами, а дружинники, сидя на полу у двери играли в кости.
        - Начинают!.. - воскликнул юноша, дальнейшие его слова заглушил рев рога раздавшегося с улицы.
        Хлой и Руш бросились к окну, а Демим, откинув русую косу за плечо, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, встал у двери. Ведьмачки ни как не отреагировали.
        В это время во дворе суетились слуги, развешивая на стенах и на клетках горящие факелы. Принц с невестой забрались на телегу с сеном, заменившую зрительские места.
        - Интересно, кто первый выйдет на арену, и какую тварь он выберет? - поинтересовался Руш.
        - Если бы я выбирал, - сказал небрежно Хлой. - То выбрал бы вон того человекообразного, скромно сидящего в уголке и мусолящего масел.
        - Малагор наимилейшее создание, - усмехнулась Цири, - особенно если вместо голого мосла, он получит мясистую ляжку упитанного мужика. Но больше всего он любит мозги, поэтому ты Хлой, если бы тебе выпало несчастье выбирать, сильного бы его разочаровал.
        Здоровяк скривился в усмешке.
        - Посмотрим, кто останется для вас.
        - Да, что там смотреть! Совершенно точно, вся пятерка будет нашей, - лениво ответила Рута, перелистывая очередную страницу. - Радует только то, что они нажрутся от пуза и станут менее поворотливыми.
        Руш нервно сглотнул, Хлой побледнел, но ухмыляться не перестал. С улицы снова послышался рев рога.
        - Дем, это ж твой брат! Он подошел к клетке с василиском.
        Демим, не сдвинулся с места.
        - Он взял зеркальный щит? - спросил он совершенно спокойно.
        - Да взял.
        - Тогда нечего беспокоиться.
        Рута посмотрела на него с сочувствием:
        - Просто как дети малые.
        - Он зашел в клетку, - комментировал Хлой. - Сейчас ему надо открыть другую дверь, что бы выпустить чудовище на арену. Ой…
        Раздался душераздирающий вопль, рев василиска и все стихло.
        - Быстро, - констатировала Цири.
        Демим побледнел, губы его задрожали, но не бросил свой пост. Снова затрубили.
        - Еще есть желающие? - недоуменно спросила Рута.
        - Да, - ответил Арден, стараясь сдержать тошноту и не смотреть, как василиск разрывает останки брата Демима.
        - Это Асибор! - Хлой свесился по пояс из окна. - Он выбрал мал… ну того, что с мослом.
        - Он прошел! - воскликнул Руш. - Прошел на арену. Ха! А этот… как его там… даже не дернулся!
        - Нет, смотри встал, собака! Какие у него длинные ручищи.
        Лязг оружия, вопль, снова тишина. Арден отошел от окна, и тяжело дыша, уселся рядом с Рутой.
        - Ну вот, двоих уже накормили! - похлопав его по плечу, Рута снова перевернула страницу.
        Опять рев рога разорвал тишину.
        - О! Давно пора! Пойдут вдвоем! А лучше бы сразу четверо! Зачем же принц приказал выпустить этого лохматого с хвостом?
        Цири отбросила на стол очередной фолиант.
        - Какой же ты дурак, Хлой! Троян должен вскоре будет покинуть этот замок и перебраться в Вызиму. Так зачем же ему тащить с собой свою дружину. Вы больше ему не нужны. А разве есть способ более интересный и действенный, чем скормить бывших дружков страховидлам, тем более, что эти идиоты сами лезут к ним в пасть.
        Как бы в подтверждение ее слов, с улицы раздались леденящие кровь вопли, боли и страха. Рев, опять крики и мольбы о помощи. Затем снова тишина.
        Руш быстро отскочил от окна, подбежал к столу и, перегнувшись через него, схватил Цири за куртку.
        - Что ты сказала сучонка?
        В следующий момент он как-то обмяк, ткнулся носом в до блеска отполированную столешницу, и тело его не естественно дернулось. Рута среагировала раньше, чем Демим успел рассмотреть, что произошло. Он медленно сполз по стене, держась за горло рукой, из-под которой сильно сочилась кровь. Хлой потянулся за кинжалом, но упертый в его грудь меч Ардена, заставил замереть на месте.
        - Цири возьми ремень, того, что валяется на столе и свяжи, как следует этого рыжего засранца!
        - А можно, я отрежу ему язык? - Цири хищно посмотрела в наполненные ужасом глаза Хлоя.
        - Это позже! - усмехнулась Рута. - А сейчас мы с тобой должны снять часовых, открыть ворота и опустить мост, а ты Арден…
        - Я спущусь в подземелье, и постараюсь найти Ратиола и Сезу. Если они еще живы, то скорее всего там.
        Он вопросительно взглянул на Хлоя, тот энергично закивал.
        - А Геральт? Где он? - Цири схватила Хлоя за шиворот. Он не понимающе округлил глаза.
        - Ведьмак.
        - Не знаю, - он пожал плечами и закачал головой.
        - Вытаскивай всех кого найдешь, - Рута достала из-за пояса Делима связку ключей, и протянула Ардену. - Только в любом случае, запри двери на замок и постарайся не высовываться, пока мы сами за тобой не придем.
        Цири покончив с узлами, и засунув Хлою в рот кляп, подошла и подняла на Ардена свои изумрудные глаза. То что, он прочел в них, наполнило его радостью и надеждой.
        - Будь осторожен. Прошу тебя.
        - И ты… и вы тоже.

* * *
        Совсем стемнело, но развешанные кругом факелы хорошо освещали жуткую картину королевского развлечения. На арене лежала сытая, дремлющая магнухария, закатив шаровидные глаза и постукивающая хвостом о вымощенный булыжником пол арены. Неподалеку от нее, ненасытный малагор, сосредоточенно копался своими длинными ручищами в кровавом месиве, в котором тут и там поблескивали куски доспехов и оружия. Периодически извлекая оттуда заинтересовавшие его части, он подносил их к своим близоруким глазам, потом обнюхивал, и либо отправлял в пасть из которой торчали змеиные зубы, либо отбрасывал в сторону. То, что не нравилось малагору, с удовольствием заглатывала выверна, лапой подтаскивая ближе к своей клетке. Василиск спокойно лежал в луже крови и лениво лизал ее длинным раздвоенным языком.
        Рядом с клетками стояли бледные, испуганные войны принца. Их здорово поубавилось, и желания попытать свои силы с чудовищем ни у кого из них не возникало. Принц махнул рукой, один из дружинников поднял рог и поднес к губам. Рев рога раздался в тот момент, когда во двор медленно вошли Рута и Цири.
        - Ну, наконец-то! - воскликнула возбужденная и опьяненная видом крови и жестокости, Тина. - Явились! Я уж думала, они сбежали, поджав хвосты!
        - Идите и сделайте это медленно, как я просил! - Глаза Трояна блестели, словно под действием наркотика. - Очень медленно и на куски, на мелкие куски…
        Ведьмачки не спеша, подошли к пустой клетке, где раньше находился малагор, открыли дверцу и зашли. Не успели они сделать и трех шагов, как к дверце подскочили дружинники. Лязгнул тяжелый запор. На другой пустой клетке тоже. Цири не обращая на это внимания, остановилась на середине, а Рута, спокойно подойдя к дверце ведущей на арену, заперла ее изнутри. Затем подошла к подруге и они, молча с гордым вызовом, глянули на опешившего принца и его кровожадную невесту.
        - Чего встали жалкие курицы! - визжала Тина, вскакивая на телегу и топая ногой. - Идите, деритесь и сдохните! Я приказываю! Оглохли что ли?
        Вдруг со стороны ворот замка раздался страшный рев и вопли ужаса и боли, лай, затем вой собак. Сидящая в клетке молодая мантикора пронзительно завизжала, в ответ снова послышался рев.
        - Что это еще такое? - выворачивая назад шею, гневно спросил принц.
        В тот же момент во двор влетела разъяренная самка мантикоры. Лохматая голова с человечьими горящими в свете факелов глазами и с приводящим в ужас оскалом, зубастой пасти, медленно поворачивалась из стороны в строну, осматривая двор и оценивая ситуацию. Львиное тело нервно подрагивало, сломанное крыло волочилось за ней по земле, заканчивающийся ядовитыми шипами хвост, вытянулся вверх, словно палка и так замер в ожидании мишени. Ведьмачки как по команде упали на колени и выхватили мечи. Чудовище, постояв немного, направилось к клетке, где жалобно повизгивал ее детеныш.
        Тина до сих пор не замечающая ни чего кроме ненавистной конкурентки, обернулась и, увидев приближающуюся тварь, завизжала не хуже молодой мантикоры. Троян зажал ей рот рукой, но поздно. Бестия развернулась и приготовилась к прыжку. В арбалетах дружинников сверкнули бельты. Из четырех в цель попал только один, в плечо. Мантикора будто не заметила этого, взмах хвоста и шип со свистом пролетев несколько шагов, впился в бедро одного из дружинников. Тот, выдернув его резким движением, достал кинжал, но тут же упал, корчась в страшных болях и пуская пену изо рта. Другой шип пролетел над головой Руты и, пройдя сквозь прутья клетки, воткнулся в заднюю лапу шипохвоста. Чудовище подскочило и, тряся лапой, словно кошка, принялось беспорядочно и куда попало сыпать удары хвостом. Малагор увернувшись пару раз от страшного хвоста магнухарии, подпрыгнул и, ухватив ее за голую шею ручищами подтянулся ближе и впился зубами в горло. Вой, рычание, визг, две твари на арене превратились в один крутящийся комок.
        Пока двое дружинников отвлекали мантикору, принц с Тиной быстро сползли с телеги и опрометью бросились к пустой клетке. Дрожащие руки не позволили быстро открыть засов, чудовище, заметив их, в один прыжок оказалось на телеге, присело, вновь готовое к прыжку. Не послушный засов отворился, и они успели забраться внутрь и захлопнуть дверь перед самым носом чудовища. Тварь разозлилась, несколько раз попытавшись дотянуться когтистой лапой до намеченных жертв, отскочила от клетки и бросилась на приближающихся дружинников.
        Скорость и сила, с которой она действовала, удивляла и приводила в ужас. Взмах мощной лапы и крепкий воин, словно потерявшая нити марионетка, неестественно откинув голову назад, на сломанных шейных позвонках, отлетел на пять шагов и упал на все еще дергающееся и выгибающееся в судорогах тело приятеля пораженного иглой.
        Другой дружинник упал тут же с распоротым животом, оставив пол лица в зубастой пасти чудовища. Остальные без оглядки бросились в россыпную, кто куда. Настигнув еще двоих, тварь потеряла к другим интерес, вернулась к клетке и принялась тереться и мурчать, словно кошка о морду хлюпающего человечьим носом детеныша. Эту идиллию не смог нарушить даже бой малагора и шипохвоста, от которого все клетки ходили ходуном. Магнухария явно проигрывала, яд мантикоры не был для нее убийственным, но в купе с ядом малагора, сделал ее менее быстрой и поворотливой. Вскоре она упала и, вывалив язык, затихла. Малагор опираясь на костяшки пальцев, словно обезьяна подошел к ее голове, несколько раз сильно шмякнув ее о булыжники, начал добывать оттуда, то, что ему было по вкусу.
        Не известно когда и откуда взявшиеся два гуля, утащив в сторонку труп дружинника, тихонько его обгладывали под сенью вековой липы. Раздавшиеся у ворот замка и разнесшиеся по округе, вопли и стоны говорили о том, что оставшихся воинов и слуг тоже настигла смерть.
        Вдруг тихо и медленно, мягкой походкой во двор вошел, тот, кого Рута меньше всего хотела и больше всего боялась увидеть. Огромных размеров леопард, не обращая ни на что внимание, спокойно подошел к клетке с принцем. Постояв немного, немигающим взглядом уставился на Тину, ноздри его ходили ходуном.
        - Что ему надо? - взвыла Тина.
        - Он запомнил твой запах, - Рута не сводила глаз с кроваво-красного взгляда пятнистого кошака. - Теперь он всегда сможет найти тебя, даже в кромешной тьме.
        - А зачем ему меня искать?
        - Что бы убить.
        Аниот прошел вдоль клетки. Похоже, было, что Рута его заинтересовала не меньше, чем он ее. Он смотрел ей в глаза, не отрываясь, его взгляд был холодным, как слать, но ведьмачка не опустила глаз.
        - Почему эта тварь должна убить именно меня? - выглядывая из-за спины принца, спросила Тина, цепенея от ужаса.
        - Это не просто тварь. Это оборотень. Наемный убийца. Возможно, он в облике человека присутствовал на вашей помолвке, а может, в виде чудовища бродил вокруг замка. Одно совершенно ясно: натравили его именно на тебя. Но он прекрасно знает кто я, и понимает, что я не позволю ему сейчас выполнить заказ.
        - Чей заказ? - пискляво спросила Тина.
        - Это-то как раз очевидно, а вот кому принадлежит эта тварь - пока не понятно!
        - У него есть хозяин? - поинтересовался принц.
        - У последнего, с которым мне пришлось встретиться была хозяйка. Ты Тина с ней хорошо знакома.
        - Кто?
        - Твоя тетка-ведьма.
        - Наира!? Нет, она бы не стала… она бы не взялась… она любит меня!
        Леопард остановился напротив ведьмачки и потянул носом.
        - Ты следующая, - прорычал он. - Я найду и тебя.
        - Я подожду.
        Он развернулся и так же медленно и грациозно удалился. Мантикора хоть вся и ощерилась, ворча и скалясь, но нападать на него не собиралась.
        Малагор оставив труп магнухарии, подошел в плотную к клетке, просунул ручищу между прутьев, пытаясь дотянуться до принца, видимо привлекшего его своими габаритами, коснулся платья Тины. Визжа, она отскочила к противоположной стенке клетки, за ее спиной раздалось шипение василиска. Принц, что есть силы вжался в стенку смежную с клеткой ведьмачек, в миг Тина оказалась рядом с ним.
        - Спасите нас! Умоляю! - зарыдала будущая королева Темерии, размазывая слезы по щекам и хлюпая носом.
        - С какой стати? - Цири гневно глянула на Трояна. - По-моему, нас не спроста здесь заперли!
        - Если вытащите нас отсюда, клянусь короной, я сделаю все, что только пожелаете, - глядя исподлобья, пообещал принц.
        Было видно, с каким трудом ему дается каждое слово. С гораздо большим удовольствием, он приказал бы казнить двух ведьмачек, если было бы кому.
        - Где Геральт? - хрипло спросила Цири.
        - Это и был мой сюрприз.
        - Где он?
        - Там.
        Троян указал рукой на почти незаметную дверь в бревенчатый сарай, приютившийся в углу крепостной стены, в самом конце заднего двора.
        Рута сложила пальцы в знак и ударила, дверца клетки с грохотом вылетела, напугав мантикору. Тварь отскочила в сторону, глухо зарычав. Ведьмачки вышли, держа наготове мечи и не спуская глаз с чудовища, но тварь не стала нападать, она снова подошла к клетке и принялась вылизывать морду своего детеныша. Наевшиеся гули, схватив, то, что осталось от трупа, поспешили удалиться, их не интересовали живые, тем более вооруженные ведьмачки.
        Выбив дверь в сарай ударом ноги, Цири влетела внутрь. Глаза, не привыкшие к темноте, различили только белое пятно в углу.
        - Отец!
        Слабый стон и шуршание.
        Когда они под руки выводили его из сарая, он еще стонал и слабо перебирал ногами, но на улице сознание покинуло его и он безжизненно повис у них на плечах.
        - Нам его не дотащить! Я за лошадьми, не выпускай из вида мантикору!
        Цири кивнула. Усадив Геральта к стене, она откинула растрепанные белые волосы с его лица, и застонала. На бледном лице отца красовались черные кровоподтеки и корки запекшейся крови.
        Через несколько минут, Рута в сопровождении Ардена рысью въехала во двор, ведя под уздцы Кэльпи. Соскочив с коня, Арден помог Цири затащить Геральта на спину Шэво. Рута, придерживая одной рукой ведьмака, направила коня к выходу. Лошади пряли ушами и храпели, косясь на наблюдающую за происходящим мантикору. Если бы Рута сразу не успокоила их знаком, они не тронулись бы с места.
        - Постойте! - заверещала Тина, вцепившись в прутья клетки. - Не бросайте нас! Помогите!
        Арден остановился в нерешительности. Цири подъехав к нему в плотную и положив руку на плечо, мотнула головой в сторону удаляющейся Руты. Он тяжело вздохнул и тронул коня в указанном направлении.
        - Сволочь! - визжала Тина. - Если выживу, отомщу тебе! Запомни! Всем вам отомщу!
        В темноте главного двора, у частокола и эшафота светилось несколько пар немигающих глаз. Можно было только догадываться, кому они принадлежат. Рута ехала по середине, с обеих сторон ее защищали Цири и Арден с длинными полыхающими факелами опущенными вниз. Поравнявшись с конюшней, юноша крикнул:
        - Давай!
        Двери распахнулись и из нее выехали молодая девушка с бледным лицом, мужчина средних лет и юноша. В руках они держали обмотанные горящей ветошью палки.
        - Уходим! Быстро! Мужчины заприте ворота! - крикнула Рута въезжая на мост.
        - Петли сломаны!
        - Бросайте! Уходим!
        Горящих глаз становилось все больше, они приближались, в свете факелов уже можно было различить, костлявые фигуры и жабьи рыла чудовищных карликов.
        Девушка заметно отстала. Вдруг она резко развернула коня к воротам, когда барон с юношами, съехали с подъемного моста.
        - Сеза! - в один голос вскрикнули юноша и мужчина. - Что ты делаешь? Вернись!
        - Прости отец! - отозвалась она, из-за сломанных ворот. - Прощайте!
        - Вернись! - мужчина, соскочил с коня и рыдая, бросился назад.
        Арден удержал его, как раз в тот момент, когда огромное зубастое чудовище, вынырнув изо рва, плюхнулось мокрым брюхом на бревна моста и, клацая зубастой пастью, съехало обратно, оставив на воде большие круги. Мост заскрипел и стал медленно подниматься. Поднявшись почти до конца замер, из-за ворот раздалось шипение, дикое ржание лошади и слабый стон.
        - Надо двигаться! - закричала Рута. - Прочь от этого места!
        Арден кое-как уговорив безутешного отца, снова сесть на коня и следовать за ними, сам взлетел в седло, но тут же вскрикнул, припав к шее лошади. Из правого плеча торчала стрела с черными перьями.
        Из темноты выехали двое дружинников во главе с Хлоем. Лучник, на ходу натягивая тетиву, целился в Цири, другой бросился на юношу. Хлой держа в одной руке меч с двумя волнообразными лезвиями, а в другой кинжал преградил дорогу Руте.
        - Ну что не ожидала увидеть меня снова?… Напрасно!
        Рута направила коня прямо на него, выхватывая свой меч, одновременно придерживая Геральта. Клинки встретились, наполнив округу звоном и искрами. Хлой вывернулся в седле, пытаясь достать ведьмачку кинжалом. Острый клинок легко прошел сквозь кожу куртки. В этот момент Шэво рванул зубами шею гнедого жеребца. Жеребец отскочил в сторону, чуть не сбросив наездника из седла, Хлой выругался, и снова напал. Ведьмачий меч оказался быстрее и острее его оружия, отрубленная по локоть правая рука все еще сжимающая рукоять, упала под ноги разъяренных дерущихся коней.
        Ведьмак постоянно сползал и страшно мешал двигаться, занятая тем, что бы он не упал, Рута упустила Хлоя. Истекая кровью, схватив шею коня левой рукой, он ударил шпорами в бока, и стремительно скрылся в темноте. Его приятели были уже мертвы.
        Цири пыталась вытащить прошедшую на вылет стрелу из плеча Ардена, мужчина и юноша придерживали его. Отломив наконечник, она резким движением рванула стрелу на себя, Арден взвыл, но не потерял сознание.
        - Сможешь держаться в седле? - спросила его Рута, успокаивая Шэво, шерсть которого стояла дыбом, он храпел и переступал с ноги на ногу.
        - Постараюсь.

* * *
        - Зачем? Зачем она сделала это? - обхватив руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону, причитал барон Вельмон.
        Они сидели в том самом трактире, где останавливались по дороге в замок принца.
        - Я не понимаю! Зачем? Ратиол, вот ты знаешь?
        - Думаю, да.
        Барон поднял на него удивленные глаза.
        - Она бы не смогла жить с тем, что творилось в ее душе, тем более с тем, что росло в ее чреве.
        Мужчина взвыл, закрыв лицо руками.
        - Простите!
        - Расскажите, как вы туда попали, и что произошло? - спросила Рута у барона, перевязывая плечо Ардена, в то время как Цири безнадежно пыталась привести в чувство отца, с помощью настоек и вытяжек из своей аптечки.
        Вытря слезы и отхлебнув вина, мужчина откашлялся и начал.
        - Я попросил Геральта помочь спасти мою дочь, он согласился. Как только сошел снег, мы отправились в путь и через несколько дней достигли ворот замка принца. Троян вышел на частокол, и я потребовал, что бы он вернул мою девочку, в ответ раздался дикий хохот принца и его головорезов. Он велел мне убираться, но я стоял на своем. Тогда он приказал схватить меня и посадить на кол. Дружинники бросились исполнять приказ и тут вышел Геральт и пообещал, что любой кто прикоснется ко мне познакомиться с его мечом. На дружинников это не произвело должного впечатления и они напали, двое не успели даже поднять кинжалы. Принц отдал приказ остановиться, через минуту ему притащили извивающуюся и плачущую Сезу, он схватил ее за горло и обещал задушить если мы и дальше будем оказывать сопротивление.
        Барон закрыл лицо руками и долго сидел молча сотрясаясь от рыданий.
        - Геральт опустил меч и тут же получил по голове дубинкой, - продолжил он немного успокоившись. - Нас скрутили и бросили в выгребную яму, там страшно смердело, кругом копошились опарыши, казалось будто они проникают в тело через поры. Продержав несколько дней, мерзавцы, отправили нас в подземелье. Там я нашел свою дочь, всю измученную, изголодавшуюся… девушку с глазами старухи.
        Тяжело вздохнув, он с трудом сдержал очередной приступ рыданий.
        - Ратиол ухаживал за ней, пытался уговорить поесть хоть немного, той бурды, что давали на обед, но она согласилась лишь тогда, когда увидела меня и узнала, что мама с сестрой и братом в безопасности. Мне даже показалось, что у нее появился какой-то блеск в глазах. Я думал, это интерес к жизни, а оказалось наоборот.
        Он опять некоторое время молчал, пытаясь справиться со своими чувствами.
        - Бедный, Геральт! - он посмотрел на лежащего без сознания ведьмака. - Это я во всем виноват! Это я его втянул в это дело! Ему постоянно вливали в рот какую-то дрянь, я не знаю, как он до сих пор еще жив после этого. Ох, и девочку не спас и друга…
        - Какую дрянь? - в глазах Цири застыл ужас.
        - Я точно не знаю, но слышал, что жуткое зелье из мандрагоры, крови младенца, зубов дракона и еще какой-то мерзости. Принц говорил, что продавший ему это зелье колдун, утверждал, будто оно легко превратит любого человека в свирепого, но послушного пса. Он знал, что Геральт ведьмак, и злился, что тот не реагирует на пойло должным образом, хотя украденный из деревни кмет, после первого же вливания завыл волком и пытался покусать дружинников.
        Я сперва не знал почему именно Геральта он хотел унизить, посадить на цепь, заставить служить себе, как собаку. Возможно, оттого, что он чувствовал его превосходство во всем. Действительно, рядом с Геральтом он казался жалким куском свиного окорока.
        Как-то придя в себя ведьмак сказал ему, что сделать из него шавку, так же не возможно, как сделать из Трояна человека, и если бы он знал, что когда-нибудь спасенная им девочка произведет на свет такого упыря, то убил бы ее сразу же и не раздумывая, пока она еще была упырицей.
        Принц тогда разозлился не на шутку, Геральта жестоко избили, потом влили в рот еще часть отравы. Троян пообещал, что если и в этот раз зелье не подействует, он скормит его своим зверушкам.
        На следующий день к нам в темницу закинули лысого и хромого нищего. Несчастный человек! Он так плакал и проклинал свою злую судьбу. А когда на следующий день, пришли за Геральтом, он молил о пощаде, цепляясь за ноги дружинников и обещая служить принцу верой и правдой.
        Ведьмак пришел в себя, глаза его превратились в злые и холодные глаза змеи, когда его развязали, попытался укусить того, что разрезал веревки. Принц решил, что зелье подействовало и приказал оглушить Геральта и сам лично споил ему остатки.
        Ведьмака унесли и я был уверен, что ни когда не увижу его, но вдруг появился Арден и вытащил нас всех оттуда. Тот несчастный бежал быстрее всех, не смотря на хромоту, а потом куда-то пропал. Надеюсь он не стал ужином, какой-нибудь твари!
        Рута закончила перевязку, и отхлебнула из кубка вина.
        - А я надеюсь как раз на обратное! Если он остался жив, то скорее всего побежит освобождать принца. Да и Хлой ушел! Надо нам раздобыть телегу и поскорее убираться отсюда!
        - У меня дом под Струнаром. Красивейшее место у подножья Синих гор. Там моя жена и дети. Нет лучше места, что бы перевести дух, подлечить раны и продумать дальнейшие планы.
        Глава 9
        Небольшой каменный дом с красной черепичной крышей, утопал в белоснежном облаке цветущего вишневого сада. Вдалеке зубчатой стеной, виднелись Синие горы, снежными вершинами цепляющие редкие облака. Сейчас они казались серо-голубыми, холодными и безжизненными, спрятанные за полупрозрачный занавес вечерней дымки.
        Просторная беседка, вся увитая девичьим виноградом, еще не одетым в листву и потому не полностью скрывающим сидящего в кресле белоголового мужчину с резкими чертами лица. Сильные шершавые руки покоятся на мягких подлокотниках, ноги укрыты вязаным пледом. Он с грустью смотрит на протекающий рядом с беседкой ручеек, поющий свою шелестящую монотонную песню. Воздух наполнен сказочным пьянящим ароматом, жужжанием жуков и щемящей сердце трелью соловья.
        Услышав приближающиеся шаги, мужчина прикрыл глаза и притворился дремлющим. В беседку вошла молодая женщина в простой крестьянской юбке и облегающей белой рубахе, темные густые волосы заплетены в не тугую косу. Она села на лавку напротив мужчины и тихо позвала:
        - Геральт.
        - Мм, - отозвался он не открывая глаз.
        - Пора начинать.
        - Это не поможет.
        - Прошу, только не сдавайся.
        - Я не сдаюсь. Просто знаю, что не поможет.
        - Это другое. Я сегодня ходила к эльфам в Доль Блатанна…
        - Брось, Рута. Неужели ты сама веришь, что травяные ванны, мази и прочая чушь, способны заставить мои ноги двигаться?
        Рута тяжело вздохнула. Взяла лежащий на лавке гребень и подошла к Геральту.
        - Давай я расчешу тебе волосы?
        Он не возражал. Ее руки ласково гладили его голову, гребень поднимался и опускался скользя по молочно белым длинным волосам.
        «Йен и в голову бы не пришло расчесывать мне волосы. Такая простая, казалось бы, вещь, а у меня ощущение будто именно этого мне всю жизнь и не хватало. - Он подавил в себе желание взять ее за руку, притянуть к себе, поцеловать. - Остынь! Поддавшийся весеннему настроению глупый кабачок, не способное двигаться растение, принявшее заботу и сострадание за что-то совсем другое. Успокойся! Твои жалкие попытки, только рассмешат ее. Уж парализовало бы сразу по пояс, по крайней мере не лезли бы в голову всякие глупости».
        Она закончила расчесывать и снова села на лавку, заглянула ему в глаза полным нежности взглядом. Как ни старался он себя убедить, но жалости и сострадания в ее взгляде не было.
        Некоторое время молчали, продолжая смотреть друг на друга. Геральт отвернулся, тяжело вздохнув.
        - Зачем ты делаешь это? - хрипло спросил он.
        - Что делаю?
        - Так смотришь на меня.
        - Как?
        - Не знаю. Трудно найти определение, - ответил он, злясь на себя за то, что начал этот разговор.
        Положение спас влетевший в беседку запыхавшийся Арден.
        - Цири вернулась! И чародейка с ней! Сейчас они переоденутся, умоются…баронесса настояла… а потом придут сюда.
        - Отлично, - грустно улыбнулась Рута.
        - Я пока пойду найду Ратиола! - крикнул юноша уже выскочив из беседки.
        - Я пожалуй, тоже пойду, - сказала она вставая и расправляя юбку.
        Он не остановил. Пройдя по дорожке ведущей вокруг беседки, она остановилась, теребя косу, глядя на него сквозь набравшие почки плети дикого винограда.
        - Трисс подруга твоей…жены?
        - Да, - тихо ответил он.
        - Больше тебе не нужна моя помощь. Теперь о тебе есть кому позаботиться. Так что…в общем…прощай!
        Она стремительно пошла по тропинке к дому, не оглядываясь. Он не позвал. Зайдя за поворот побежала, закусив губу и еле сдерживая слезы. В голову пришли ее собственные, не так давно сказанные слова:
        «Я не могу себе это позволить…да и не хочу…»
        Она резко остановилась.
        - Вот и не позволяй! - приказала она себе. - Возьми себя в руки и забудь. Бестолковая курица, спутавшая обычную благодарность с тем чего просто не может быть. Прочь отсюда! И как можно быстрее!

* * *
        Паханные засеянные поля, тянулись бесконечной чередой. Петляющая дорога лежала между ними серой пыльной лентой. Иногда вдали появлялись маленькие деревушки, но вскоре пропадали скрытые холмом или густым перелеском.
        Рута ехала медленно, задумчиво поглядывая на линию горизонта. Тоска и грусть щемили сердце словно безжалостные тиски, было ощущение, что самое важное в жизни утекло между пальцев, подобно прозрачной воде и исчезло бесследно и безвозвратно.
        Вспомнились удивленное лицо Цири и прищуренный взгляд чародейки. Растерянность Ардена и барона, и только всегда все видящий и понимающий Ратиол, не спросил:
        - Почему ты уезжаешь?
        - Я поеду в Каэр Морхен. Весимир должен знать, как помочь Геральту.
        - Я - с тобой.
        - Нет, Цири. Не в этот раз. Ты должна позаботиться об отце. Я поеду одна.
        - Но Рута подожди хотя бы результат усилий Трисс, она говорит, что не все так безнадежно!
        - Лучше подстраховаться.
        Затем бессонная ночь. Сомнения. Сладкие воспоминания прикосновений, долгих бесед.
        - Талин Степной Лев! О нем ходили легенды! - вспоминал ведьмак, улыбаясь. - Мальчишками мы помногу раз пересказывали друг другу, эти истории, рассказанные Весимиром.
        Легкий ветерок играет его белыми волосами, щекочет лицо заставляя жмуриться.
        - Отец не столько рассказывал, сколько показывал мне все свои бои, - отвечала она, натирая его неподвижные ноги, покрытые множеством шрамов и рубцов. - Мы отрабатывали их до мельчайших подробностей и до тех пор пока я с завязанными глазами не переставала допускать ошибок. Он был очень строгий учитель и в то же время любящий отец. Отругав, как следует за не ловкость, и заставив долго тренироваться, укладывая спать нежно гладил меня по головке и рассказывал как добрые и смелые ведьмаки, побеждали везде и всюду страшных монстров.
        - И какой же монстр казался тебе самым страшным?
        - Зависть.
        - Зависть?
        - Это было самое ужасное, огромное и злое чудовище в папиных сказках. Его нельзя победить, только не будить, а уж если проснулось, то бежать подальше и не высовываться. Хотя страшнее все-таки было черное болото Глупость порождающее всех монстров и чудовищ и превращающее забредших в него людей, во всевозможную болотную мерзость.
        - А добрые существа, ну кроме ведьмаков, конечно? - улыбнулся он.
        - Зеркальная птица Любовь, способная победить любого монстра, достаточно ему увидеть свое отражение в ее зеркальных крыльях, но хрупкая, в не умелых руках рассыпается и ранит.
        - Да уж, - задумчиво произнес он.
        - Ты совсем ни чего не чувствуешь? - спросила она, гладя его колено.
        Он берет ее руку в свою большую шершавую ладонь, накрывает другой, гладит, ласково и грустно смотрит на нее. Так они сидят долго, пока соловьиная трель не возвращает их в действительность.
        Как хочется остановить время, заморозить его на этом мгновении, остаться в нем навсегда, никогда не переставать смотреть в эти странные и такие родные глаза!
        Сон дарит ей этот застывший миг, не надолго, совсем на чуть-чуть, но и за это спасибо.
        И вот дорога… пыльное спасение от себя… от него. Но почему же на сердце еще хуже и тяжелей?
        Она пустила коня рысью, потом в галоп. Слезы струятся по щекам, тоска разрывает душу.
        - К Марату, черт побери! К Марату!

* * *
        Трисс сидела на лавке в беседке, облокотившись на спинку и закрыв глаза. Солнце купалось в золотом море ее роскошных волос, разбрызгивая множество бликов. Она была выжата, как лимон.
        Геральт знал, что в таком состоянии она не может читать его мысли.
        «Паршиво. Как все паршиво! Лучше бы этот жирный кабан добил меня там же. Парализован! Совсем не чувствую ног…обуза для всех и для себя тоже… Даже в сортир не могу сходить самостоятельно! Немощное, жалкое безногое существо! Я боялся этого больше смерти.
        У Трисс ничего не вышло и вряд ли получится, а Весимир…»
        - Прошу: только не сдавайся, - вспомнились ему слова Руты.
        - Зачем бороться если это бессмысленно? Пустые надежды - самообман, - мысленно ответил он.
        В памяти всплыл ее образ. Бархатные глаза, как будто лучащиеся изнутри. Руки, ласковые и нежные и в то же время привыкшие держать меч и поводья.
        «А ведь я обидел ее. Не знаю чем, но обидел, - от этой мысли, словно мраморная плита, навалилась тоска. - Она не вернется!»
        Он закрыл глаза рукой, сморщился.
        - Не расстраивайся, - чародейка с трудом поднялась, подошла и положила руки ему на плечи. - Я восстановлюсь и попробую снова.
        - Спасибо, Трисс.
        - Если же у меня не выйдет, то Рута привезет зелье от Весимира. Старый ведьмак должен знать…
        - Она не вернется.
        - С чего ты взял?
        Чародейка обошла кресло, наклонилась и внимательно посмотрела в лицо Геральта.
        - Что с тобой такое? Я чувствую смятение и… Между вами, что-то есть? Я права?
        - Нет! Что ты!?.. Наверное, нет… Я не знаю.
        Трисс снова бессильно опустилась на лавку и закрыла глаза.
        - Час от часу не легче, - проворчала она.
        - Я не то сказал. Не беспокойся.
        На тропинке ведущей к беседке показалась фигура барона. Он шел медленно, сутулясь с низко опущенной головой. С тех пор как они вернулись он сильно поседел. Он искренне считал себя единственным виновным в смерти дочери и несчастье случившемся с ведьмаком, и несмотря на то что Ратиол, каждый день с завидным терпением объяснял ему, что он ничего бы не смог изменить и все это злой рок и превратности судьбы, он все равно страшно переживал, продолжая во всем себя винить.
        - Я не помешаю? - заглянул он в беседку.
        - Нет. Я как раз собиралась пойти прилечь, - устало поднялась Трисс.
        - Тогда, позвольте, составить вам компанию Геральт?
        - Конечно, барон.
        Барон зашел и сел на лавку, крякнув и держась за поясницу. Вот уже несколько дней его донимал радикулит.
        - Как вы себя чувствуете? - поинтересовался Геральт.
        - Да, что я? Ползаю, как видите.
        - Может попросить Трисс…
        - Нет, нет! Не надо, мазь всегда мне помогала, поможет и сейчас. А вот вы гораздо лучше стали выглядеть после магии. Помогло?
        - Нет.
        - Жаль, очень жаль! Но это только первая попытка, может в следующий раз…
        - Расскажите лучше, как съездили в Струнар? Что нового в мире?
        Барон немного помолчав, видимо раздумывая говорить ведьмаку все или нет, все же начал:
        - Дела в мире не лучше наших. Говорят, в Темерии состоялась свадьба известных нам особ, и Фольтест отдал корону своему внуку. Прошло всего несколько дней после коронации, а первый указ нового короля был о поимке особо опасных преступников. Очень большие деньги назначены за головы Руты и Цири.
        - А нас с вами, что ж не удостоили чести? - удивился ведьмак.
        - Представляете: нет! Ни нас, ни Ардена с Ратиолом, только их. Но хуже всего, что тут же появились охотники за головами, их говорят, видели и в Струнаре, и Альдерсберге. Все спрашивают, вынюхивают!
        Барон потер больную поясницу и усмехнулся:
        - А еще слышал анекдот, дескать на троне Темерии сидит кабан женатый на обезьяне, держит он два поводка на одном рыжий трехлапый пес, а на другом хромой и лысый хорь. И если эти двое не найдут себе жертву, то непременно вцепятся друг другу в глотки.
        - Что-то не смешно.
        - Да, что уж тут смешного? В пору плакать! Тут еще страшные болезни обрушились на города. Люди болтают, что в Тигге, Дракенборге, Майене и даже в Бан Арде эпидемии унесли тысячи жизней. Ложа проявила неслыханную добродетель и повсеместно организовала за свой счет больницы для бедных и нищих, но не смотря на это очень много людей погибает. Везде на рынках стоят глашатаи, и читают воззвания жителям, что бы держались подальше от людных мест. И надо сказать, народу на улицах действительно поубавилось, но как рассказал мне знакомый пекарь, в Бан Арде тоже так было. Людей с улиц как ветром сдуло, но зато все устремились в храм Двух Стихий и молились там о спасении своего здоровья. И что вы думаете? Именно там и началась вспышка оспы.
        Сад наполнился веселым криком и визгом. Дети слуг во главе с сынишкой барона принялись пускать по ручью кораблики, брызгаясь и смеясь. Барон глядя на это весь просиял.
        - Знаете, Геральт? В мире может происходить все, что угодно, но когда я вижу своих детей счастливыми, забываю обо всем на свете. Даже как сильно я перед вами виноват!
        Он опять сник. Виноватыми слезящимися глазами глядя на ведьмака.
        - Не начинайте заново. Прошу вас, - единственный способ успокоить барона, это было сменить тему, что Геральт и поспешил сделать, к тому же он давно хотел задать ему этот вопрос. - Помогите мне Максиль, понять одну вещь. Я видел, как трепетно и с каким чувством вы смотрите на свою супругу. Вы вместе уже очень много лет и почти никогда не расставались на долго, но ваши чувства не угасли и не поблекли. Неужели вам ни разу не хотелось перевести дух, отдохнуть, побыть вдалеке друг от друга?
        - Странно, что вы спрашиваете об этом, - Барон удивленно поднял брови. - Ну раз, спрашиваете, стало быть есть причины.
        - Есть.
        - Понимаете, Геральт, порой мне кажется, что у нас с Сианой одна жизнь на двоих, и ее нельзя разделить надвое. Она - это отражение моей души, только гораздо более привлекательное, наделенное тем, чего у меня нет, такое какое я всегда бы хотел видеть. Перевести дух! Отдохнуть! От чего? От того, что я люблю больше всего на свете? От ее нежной кожи, запаха ее волос, от улыбки с которой она каждое утро встречает мое побуждение, гладя по щеке и шепча… Ах, Геральт, как можно хотеть побыть вдалеке от всего этого? Да мне не выносима даже мысль о разлуке. С первой нашей встречи, с первого взгляда наши сердца стали биться в унисон, и я счастлив, что за столько лет ничего не изменилось.
        - Неужели между вами ни когда не было разногласий, недомолвок, обид, разочарований?
        - Конечно, было! Но мы никогда не заставляли страдать друг друга, терзаться сомнениями и угрызениями совести. Это заслуга Сианы, она научила меня говорить о своих чувствах, сразу выяснять все, что застревает занозой в мозгу и не дает трезво рассуждать. Не мучиться догадками, не устраивать демонстрации: догадайся, мол, сама - а все обсуждать. Поэтому я всегда знал, что ее тревожит и старался избавить от тревог, она отвечала мне тем же. Это очень важно, уметь открыть друг другу душу.
        Оба молчали. Барон долго устало смотрел на ведьмака, затем тяжело вздохнув, отвернулся.
        - Осознание того, что я являюсь причиной вашего… нездоровья, убивает меня. Не так-то много мне встречалось на свете, достойных уважения людей. И вот вы самый достойный из достойных, из-за меня лишены возможности двигаться…
        - Барон… Максиль… - глубоко вздохнул ведьмак. - За то время, что я провел в этом кресле, мне многое удалось обдумать. Бывают, конечно, приступы жалости к себе, отчаяния и тоски, но все же мне кажется я вдруг понял, что-то очень важное. Я почти уверен, что все что с нами происходит в жизни целесообразно и своевременно. Называйте это судьбой, Предназначением, волей богов все едино.
        Вы не поверите, но я чувствую, что именно сейчас мне необходимо остановиться, навести прядок в своих мыслях, во многом разобраться. Обдумать и как следует взвесить, отложенные на потом и давно забытые дилеммы, понять то что давно надо было понять, но на это всегда не хватало времени. Выкинуть груды не нужного хлама, занимающего большую часть моей души, и занять это место гораздо более полезными, милыми сердцу, новыми чувствами и эмоциями.
        Я очень долго душил в себе все это, считая проявлением слабости, но теперь больше не хочу. Вот смотрю на этот завораживающий пейзаж, казалось бы, мне б его ненавидеть, ведь возможно он заменит мне весь мир на долгие годы, но я восхищен! Он не двигается с места, но при этом всегда другой, совершенно отличный от вчерашнего, более живой и яркий, а потом опять тусклый и безжизненный, но не похожий на предыдущий. И поскольку, я уже почти неотъемлемая часть этого пейзажа, мне даже приятно ощущать эти недвижимые изменения, происходящие в нем и во мне.
        Я надеюсь, вы понимаете о чем я?
        Барон закивал, грустно улыбаясь. Глядя на ведьмака полным восхищения и преданной дружбы взглядом.
        - Я понимаю. Нам всем в определенный момент необходимо остановиться, оглянуться назад и осмыслить пройденный путь. И если мы сами сделать это не в состоянии, происходит то, что изменить не в наших силах, мы можем только понять и принять, сделать выводы и извлечь уроки, а потом начать все заново, но уже совсем иначе.
        Я тоже много размышлял над этим сидя в темном подземелье, прислушиваясь в вашему дыханию и молясь всем известным и неизвестным мне богам, что бы оно не прекратилось. Глядя на свою бедную измученную дочь, я неистово желал, что бы она жила и была счастлива, не представляя, как она теперь все это сможет. Я ненавидел, ее и вашего мучителя, но потом осознал, что ничего, ну абсолютно ничего не измениться оттого, что я буду отравлять свою душу ядом ненависти и мести. Изверг не перестанет существовать, не изменит своих наклонностей, да и ничто уже не сможет изменить его сущность. Никогда он не узнает и не поймет самого главного, важного и ценного в жизни, не сможет, даже если сильно возжелает ощутить силу и красоту любви, торжество не запятнанной совести и радость чистой бескорыстной дружбы. И знаете, мне стало нестерпимо жаль его! Ущербного, неполноценного, лишенного души. И как только ненависть умерла в моем сердце, его заполнила любовь к моим близким и друзьям. Это славно, что вы все есть у меня!
        По щекам барона текли слезы, глаза светились теплом и любовью.
        «Мне далеко до вас дружище! - подумал ведьмак. - Меня создали для того, что бы убивать без ненависти и спасать жизнь без любви. Так было, потом все изменилось, научившись любить я научился и ненавидеть. Всегда эти два чувства шли вместе со мной терзая и мучая одинаково.
        „…хрупкая, в неумелых руках рассыпается и ранит“ - голос Руты прозвучал ясно и отчетливо в его голове.
        Жаль, что у меня не было такого отца, как у тебя девочка! Жаль, что у меня не будет детей, что бы отдать им часть себя, вложить в них понятия и чувства доставшиеся мне так дорого… сейчас я бы смог…»
        - Простите меня, - отвлек его от мыслей голос барона. - Что-то я расчувствовался.
        - Вы замечательный человек, Максиль, - Геральт протянул ему руку. - Я рад, что могу вас называть своим другом.
        - К стати о друге, - спохватился барон, хлопнув себя по лбу ладонью. - В Струнаре я встретил поэта, знаете ли такой франт, хоть и весьма упитан. Он расспрашивал меня, да и не только: видел ли кто или слышал, где находится знаменитый Геральт из Ривии? Назывался вашим другом. Зовут его Василек…или…
        - Лютик?
        - Да, точно. Он пел балладу сидя на телеге сеном, а старый серый мерин, с очень странным именем, сжевал вместе с сеном часть длинного пера прикрепленного к его бархатной шапочке. Этот Лютик так смешно его отчитывал за это, что вся рыночная площадь собралась послушать.
        - Вы не могли бы пригласить его сюда, Максиль, - попросил Геральт. - Мне просто не терпеться его увидеть!

* * *
        Забитые досками окна домов, смотрели грозно и недружелюбно. Не смотря на то что день выдался ясный и солнечный, улицы казались мрачными и темными. Не было на них привычной шумной суеты, не играли дети, не сидели на скамейках всегда все знающие и видящие старушки, не было видно даже собак, только крысы иногда перебегали дорогу, да где-то на крыше орали коты.
        Рута бывала не раз в Бан Арде, но никогда он не встречал ее так мрачно. Она ехала осматриваясь по сторонам в надежде увидеть, хоть кого-нибудь у кого можно было бы поинтересоваться, что здесь произошло.
        Вдруг из приоткрытой калитки выполз крошечный ребенок, перебирая ручками и ножками с быстротой присущей только не умеющим ходить младенцам, он пересек улицу и остановился на середине. Не сразу заметившая его ведьмачка еле успела придержать коня. Ребенок спокойно усевшись, не обращая на нее внимания, раскидав ручонкой шарики козьего навоза, подобрал один и засунул себе в рот.
        - А, ну выплюнь!
        Рута соскочила с коня и подхватив малыша, пальцем выковырнула у него изо рта шарик. Ребенок скуксился, раскрыл рот и спустя мгновение издал вопль, отозвавшийся из глубины улицы глухим эхом. Она стояла и ждала, когда на плач малыша, выбежит его мать, но вместо этого, покосившаяся калитка заскрипела и из-за нее показалось, все изрытое оспой лицо светловолосой девчушки, лет девяти.
        - Не заешь, чей это ребенок? - спросила Рута рассматривая девочку.
        - Мой, - тоненько ответила она.
        - Наверное, твой брат? А где ваши родители?
        - В больнице.
        - Давно?
        Девочка кивнула.
        - Что здесь произошло? - Рута отдала ей орущего и извивающегося младенца.
        - Эпиле…эпитемия, - сообщила она. - Оспа.
        - А взрослые-то, дома есть?
        - Есть, - послышался старческий голос за калиткой, а за ним шарканье башмаков.
        Отодвинув девочку, из калитки вышла полная пожилая женщина, закутанная в дырявую пуховую шаль.
        - Здоровья вам, милсдарыня, - поклонилась она. - Нынче в Бан Арде, оно больше всего надобно.
        - И вам не болеть, - ответила Рута. - Не уж-то болезнь весь город выкосила?
        - Поди половину! - всплеснула руками женщина. - Остальные: кто убег, а кто по домам сидит и наружу носу не кажет. Страшно погуляла тута оспа-то! Вот дочь с зятем не иначе как померли в больничке-то. А соседка прям, перед домом окочурилась, но увезли шибко, краснолюды. У них этот…ну не пристает к ним оспа, вот и убирают улицы, а так бы… ох, не приведи Господи! Говорят, им за это из казны Ложи платят.
        За забором к всхлипыванию, только что угомонившегося малыша прибавился плач девочки.
        - Не померли они, бабушка, не померли!
        Женщина тяжело вздохнула и смахнув слезу, притянула к себе внуков.
        - Если вам не в тягость. Коли будете мимо больницы ехать, спросите жива ли Велеша с мужем с улицы Ремесленников.
        - Хорошо, - ведьмачка вскочила в седло.
        Встретившись с мокрыми, полными надежды глазенками девчушки, отвернулась. Спешно направила коня дальше по улице, к трактиру «Золото Синих гор», в котором она обычно останавливалась бывая в этом городе.
        В трактире было пусто, только в дальнем углу сидели два мужчины, рядом с ними на лавке лежали мечи, из-за голенищ сапог торчали кинжалы. Они ели похлебку, громко стуча ложками о дно мисок, ни кого и ни чего не замечая.
        - Что изволите? - подлетел к ней знакомый трактирщик, когда она села за стол у окна.
        - Как всегда.
        - Милсдарыня Рута, заказала пару перепелов и красного вина! - заорал трактирщик, приоткрыв дверь в кухню, но не заходя туда.
        Ведьмачка подняла на него удивленные глаза. Он, подобострастно улыбаясь, несколько раз ей поклонился, задом пятясь за стойку. Двое в дальнем углу заерзали.
        Через несколько минут из кухни вышел сын трактирщика. Молодой человек в белоснежном фартуке с гладко зачесанными назад волосами и острыми чертами лица, подошел, и сняв с подноса кувшин с вином, трясущимися руками поставил его на стол. Рута с интересом наблюдала за ним. Всегда когда ей доводилось бывать в этом заведении, сын трактирщика обслуживая ее трясся, как овечий хвост и при этом краснел до кончиков оттопыренных ушей, но в этот раз лицо его почти сливалось с фартуком.
        - Иди, - отпустила его ведьмачка.
        Двое вооруженных типов бросив на стол несколько монет, встали вытирая рукавом рты и направились к двери. Лица не имеющие и тени интеллекта, зато нахальные и злые, расплылись в сальных улыбочках, когда заметили, что ведьмачка на них смотрит. Маленькие близко расположенные и глубоко сидящие под узким лбом глазки, одного из мужчин скользнули по лежащему рядом с Рутой мечу, массивный подбородок дрогнул и растянув в широкой улыбке пухлые губы, явил свету желтые зубы с большой щербиной. Другой более щуплый по сравнению со своим товарищем, обладатель как бы вытянутой вниз физиономии, дернул его за рукав и смачно сплюнув на пол, скрылся за дверью. Второй последовал за ним.
        Вскоре из кухни снова вышел парень в белом фартуке, зыркнув в дальний угол, он облегченно вздохнул и уже более уверенно подошел и поставил перед Рутой блюдо с чудно пахнущими перепелами, при этом как обычно покраснев.
        - Присядь на минуточку, - ведьмачка улыбнулась так приветливо, что парень не смог отказать.
        Налив немного вина, Рута пододвинула кубок к нему, и облокотилась на стол так, что бы хорошо была видна глубоко расстегнутая блузка.
        - Скажи мне, дружочек. Что за типы сидели вон там и почему спрашивали обо мне?
        - Я… я не знаю… - с трудом оторвав взгляд от декольте, парень поднял глаза и встретился с мягким обволакивающим взглядом темных глаз.
        Он, как-то весь преобразился, приосанился и с собачьей преданностью в глазах, выпалил:
        - Милсдарыня, Рута. Хотел вас предупредить. Те двое уже дней пять тута торчат, все ждали когда вы появитесь. Папаню запугали вовсе. «Если не укажешь нам на ведьмину, - говорят. - Спалим на хрен, твою забегаловку». Мы чудом от оспы спались, а тут новая напасть.
        - А не знаешь: что это вдруг ко мне такой интерес?
        - Не знаю… Чего не знаю, того не знаю.
        - Ладно, иди. И принеси мне другой кубок.
        - Сей, момент, - вскочил он, хватая со стола опустошенный им сосуд.
        Покончив с обедом, она уже собралась уходить, как дверь распахнулась и в трактир вошел высокий хорошо одетый мужчина. Волнистые черные волосы, блестящими локонами лежали на широких плечах. Лицо незнакомца по эльфьи красивое, было слега загорелым и поэтому большие широко расставленные карие глаза, казались более яркими и выразительными. Он окинул трактир внимательным взглядом и остановил его на Руте, не менее внимательно осматривающей его. Ведьмачка не смутилась и не опустила глаз. Незнакомец улыбнулся, показав белые и ровные, но совсем не эльфьи зубы и мягкой не слышной походкой подошел к ней.
        - Простите меня великодушно, милсдарыня, - проговорил он мягким и теплым баритоном. - Не позволите ли мне присесть рядом?
        - Великодушно прощаю, - усмехнулась Рута. - И позволяю.
        - Благодарю, - не обращая внимание на насмешку, ответил мужчина, садясь напротив. - Меня зовут Басто Торе.
        - Рута Белая Прядь.
        - Я знаю, кто вы, - сказал он, сняв перчатки положив их на лавку.
        - Вот как?
        - Я, можно сказать, ваш поклонник. Всегда мечтал познакомиться, но все ни как не удавалось. Рад, что зашел сегодня именно сюда и имею возможность видеть вас.
        Из очень богатого опыта, Рута знала, что слишком красивая внешность мужчины чаще всего не имеет ничего общего с его внутренним содержанием, и как правило, приносит больше разочарования, чем удовлетворения, но все же ей было приятно его внимание. Он был невероятно красив и совершенно не обычен. От него исходила какая-то спокойная уверенная сила и опасность. Хотелось прикоснуться, почувствовать тепло его кожи, пройтись рукой по великолепному шелку волос и в то же время огромное желание обнажить меч и положить его между ним и собой, при этом ни на минуту, не выпуская из рук. Пока она пыталась понять свои новые ощущения, он продолжал:
        - Я долго изучал все, что связано с вами и пришел к выводу, что мы очень схожи. По характеру, темпераменту и роду занятий.
        Трактирщик открыл окно, и ей на мгновение показалось, что влетевший в него солнечный луч, попав в глаза собеседника, заставил его зрачки вытянутся в тонкую вертикальную полоску.
        - И чем же вы занимаетесь? - поинтересовалась Рута, наблюдая за тем, как Басто старательно очищает прилипшую к рукаву грязь.
        - Я, видите ли, охотник. Охочусь на разных существ и делаю это за соответствующую плату.
        - Надо же! Куда не посмотри - одни коллеги. Охотники, наемные убийцы, стражники и даже истребители крыс и тараканов и те утверждают, будто занимаются тем же делом, что и ведьмаки. Я ожидала от вас чего-нибудь более оригинального.
        - Оригинальность - не мой конек. Мне жаль, что не оправдал ваших надежд, - произнес он без тени сожаления в голосе, подняв на нее глаза. Ни чего не обычного в них не было. - И все же, не смотря на вашу иронию, я утверждаю, что у нас с вами очень много общего.
        - Пусть, так, - Рута поднялась и достав монету положила ее на стол. - Вам виднее. Я ведь не занималась изучением вашей персоны, поэтому поверю вам на слово. Мне пора. Приятно было…
        - Прошу уделить мне еще несколько минут, - мужчина улыбнулся обворожительной улыбкой, ничем не уступающей той, что Рута недавно так щедро одарила сына трактирщика. - Я бы хотел вас предупредить об опасности.
        Только эти последние слова заставили ее остановиться и сесть обратно.
        - Слушаю, вас.
        - Не знаю, чем вы насолили королю Темерии, но за вас назначено целое состояние. За вас и вашу подругу, если быть точным.
        - Интересно: охотник вдруг решил предупредить разное существо о начавшейся охоте, - ведьмачка сощурив глаза поглядывала на неподвижное лицо незнакомца. - Может быть гонорар все же не так велик, как хотелось бы?
        - Меня не интересуют деньги.
        - Хм…А что вас интересует?
        - Вы, - ответил он совершенно серьезно.
        - В виде трофея? Куда вы собираетесь поставить мое чучело?
        - Вы сейчас похожи на маленькую развредничавшуюся девочку. Зачем вы меня кусаете? Я вам не нравлюсь или наоборот? - понимающе улыбнулся он.
        Самоуверенность Басто, была понятна, но не приятна. Рута восприняла ее как вызов, тем более, что еще ни кто не позволял себе такую снисходительность по отношению к ней.
        - И не нравитесь и наоборот, - насмешливо произнесла она, - что, в общем-то в результате дает ноль. Но так или иначе, я благодарна за предупреждение. Буду осторожна…очень осторожна и внимательна, особенно к так называемым коллегам.
        Глаза его на мгновение нехорошо блеснули, но тут же снова стали непроницаемыми.
        - Позвольте мне сопровождать вас.
        - Это еще зачем? - искренне удивилась она.
        - В случае нападения, я бы мог оказать вам помощь. Разумеется, как коллега коллеге.
        - Спасибо, конечно, но я постараюсь обойтись своими силами. Как обычно.
        - Тогда просто, как простой попутчик, для того что бы дорога, не казалась такой скучной. И если вдруг на вас нападут, обещаю, не вмешиваться, - на этот раз его улыбка была хорошей.
        Рута на минуту задумалась. Разницы, оттого, что он будет тащиться рядом или, сидеть в засаде вместе с теми головорезами, если он с ними в сговоре, нет никакой. Чем ближе он будет, тем проще его достать мечом. К тому же ей не нравились новые ощущения, в которых так и не удалось разобраться, а все что не имело ясность, приносило дискомфорт в душу и потребность понять. Проще говоря, любопытство взяло верх.
        - Куда вы направляетесь? - уже ровно спросила она.
        - В Ард Каррайг.
        - Ну, что ж, нам действительно по пути. Не вижу причин, отказывать вам в своем обществе.
        Она ждала увидеть самодовольную, высокомерную улыбку победителя, но вместо этого обнаружила возбужденный блеск в его глазах.
        - Благодарю. Думаю, что все-таки смогу быть вам полезен.
        Он встал и подал ей руку. Прикосновение было приятным, даже с лишком.
        Проехав мимо помпезного, украшенного колоннадой и лепниной, здания гимназии для мальчиков чародеев, они свернули к северным воротам Бан Арда. На улицах было пустынно и тихо. Не большое оживление царило у длинного, напоминающего конюшню, здания с большой и яркой вывеской «Больница».
        - Еще один, вполне можно воткнуть вот сюда, - утверждал длинноносый мужчина средних лет с редкими волосами вокруг небольшой лысины, подстриженными на уровне шеи и развивающимися на ветру сальными кудельками, указывая на узкую незанятую полосу в телеге, до верху заставленной свежесколоченными гробами.
        - Не можно! - рычал в ответ возница, бородатый краснолюд с густыми мохнатыми бровями и причудливой формы носом. - Лошади не выдюжат.
        - Поймите, уважаемый, - уговаривал длинноносый, теребя в руках льняную зеленую шапочку и поправляя такого же цвета накидку. - Нам не куда их ставить. Не можем же мы, право, выставлять их на улице.
        - А я что ль должен родить вам это место! - отвечал краснолюд, возбужденно размахивая короткими но увесистыми ручищами. - Говорил, еще тот день: на кой ляд эти ящики, навалом было бы шибче.
        - Имейте же уважение хоть каплю! Это же люди!
        - А мне, доктор, накласть, что люди, что нелюди! Им уже все равно, а мои коняги того гляди падут! Уже пятый день без роздыху туда обратно. А этих все едино в печь, они и без дров хорошо горят, только масло подливай.
        Врач бессильно махнул руками и скрылся в дверях больницы, бормоча что-то себе под нос, а возница чмокнул лошадям и тронул поводья.
        - Люди, понимаешь! Уважение им подавай!
        Рута подъехав к телеге обратилась к краснолюду:
        - Как бы мне узнать жива моя знакомая или нет?
        - А никак, - подбоченился возница, - доктора сами уж не знают: кто есть кто и от чего помер. Раньше-то хоть имена на гробах малевали, а нонче уж не ясно кто тама в ящике лежит баба, аль мужик или дитя. Так что если оклемался значит придет до дому, а коли нет - стало быть мой клиент.
        - Тем не менее, прошу тебя, - ведьмачка протянула ему несколько золотых монет. - Узнай, что с Велешей с улицы Ремесленников и ее мужем, и сообщи родным.
        - Ну за такие деньги, можно и узнать, - пересчитывая монеты, радостно усмехнулся краснолюд. - Ладно, сделаем! Вот этих отвезу, тогда…
        - Куда их? - поинтересовался у него Басто.
        - Сжигать, ясно дело! Нашу большую плавильную печь приспособили. Нельзя, говорят, заразу в землю, только в огонь. Хорошо хоть второй день ветер в сторону гор дует, а до этого вонь такая здесь стояла, что сортир казался цветущим садом. Ну, бывайте!
        Он свернул к восточным воротам.
        Конь Руты шел не ровно, высоко подняв голову, косил глазом на Басто. Не помогало даже частое похлопывание по шее.
        - У вас превосходный жеребец, Рута. Но похоже, я ему не нравлюсь.
        - Похоже на то.
        - Как его зовут? - поинтересовался он.
        - Шэво.
        - В переводе значит: ночь.
        - Вы знаете зерриканский язык? - удивилась Рута.
        - Немного.
        Они миновали ворота и выехали на тракт. На дороге было так же пустынно, как и в городе. Те кто мог и хотел, видимо, уже давно покинули город, а большинство оставшихся ждал унылый последний путь на восток.
        - Смерть не от войны, так от чумы, - произнес он задумчиво. - Вы никогда не задумывались, что десяток или пусть сотня спасенных вами жизней, совершенно ничего не значат в масштабе даже одного государства, не говоря уже о мире.
        - Мой мир, господин Басто, - усмехнулась Рута, - там где я нахожусь в данный момент, и не важно, что это одна семья или деревушка. Мне вполне достаточно, потому что моя роль соответствует размерам моего мира.
        - Хм… Бывает, что и маленькая букашка способна изменить судьбу всего человечества.
        - А еще бывает, что одному большому человеку все остальные кажутся маленькими букашками, судьбу которых можно решать не задумываясь. И уж конечно, ему и в голову не придет - взять лупу, рассмотреть каждого и заглянуть ему в глаза.
        - И часто вы видите в этих глазах благодарность? - с усмешкой спросил он.
        - Гораздо реже, чем хотелось бы, но мне вполне хватает денежного вознаграждения.
        - А разве человек не должен испытывать морального удовлетворения от своего ремесла?
        - Человек, наверное, должен, но я не человек.
        - Но ведь и не зверь.
        Рута снова попыталась успокоить коня, но Шэво затряс головой и захрапел.
        - Ну хорошо. Для меня это не просто ремесло, это моя натура. Не жажда убийства или крови, но возбуждение схватки с равным по силам противником, радость победы и конечно же, удовлетворение от хорошо проделанной работы, осознание того, что это чудовище уже ни кому не принесет вреда. Даже если спасенные пытаются швырнуть мне в спину камень.
        - Бывают и такие?
        - А как же! В основном женщины, - улыбнулась Рута.
        Басто рассмеялся и отдернул в сторону своего солового флегматичного мерина, слишком близко подошедшего к нервно подрагивающему вороному жеребцу.
        - Ничего удивительного. Видимо многие мужья начинают пускать слюни, при одном только взгляде на вас.
        - Я думаю, - усмехнулась ведьмачка. - Слюней и камней, вы получаете ни чуть не меньше.
        Он опять рассмеялся. Руте вдруг стало приятно его общество.
        Дорога свернула объезжая поросшие мхом развалины замка. Небольшой не разрушенный фрагмент стены, словно парус возвышался над руинами, просвечивая дырами бойниц.
        Еле уловимый шорох… Рута напрягла слух. Звук спущенной тетивы… Мгновение и оба застыли недоуменно глядя друг на друга. В руке Басто держал пойманную в полете стрелу, ведьмачий меч замер на расстоянии волоска от его пальцев. Еще мгновение. Свист. Ловко соскочив с коня он в мановение ока скрылся за камнями. Рута уже скакала на перерез бандитам, мелькающим в прорезях бойниц.
        Ведьмачка была уверена, что увидит только трупы, но вопреки ее ожиданиям из-за стены показался щербатый тип залитый кровью товарища, которого он тащил на закорках, за ними появился и ее попутчик.
        - Что будем с ними делать? - спросил он, очищая плащ от репейника и паутины.
        - Это ваши пленники, вам и решать, - Рута соскочила с коня и подошла ближе к убийцам.
        Раненый был без сознания. Кровь сочилась из глубокой раны в груди, скорее всего нанесенной кинжалом.
        - Прошу вас, милсдарыня, пощадите! - заныл щербатый.
        - Положи-ка раненого вот сюда. - Она указала на большой камень. - Я хочу задать тебе пару вопросов. Отойдем.
        Басто оторвался от чистки плаща и усмехнулся.
        Щербатый, как побитая собака поплелся в сторону.
        - Стой, - приказала она, когда они отошли достаточно далеко. - Давай выкладывай все по порядку: кто, когда и почему?
        Хлюпнув носом, он испуганно уставился на ведьмачку.
        - Ден двенадцать назад граф Дилон скликал поди сотню добрых вояк и заслал во все веси, дабы сыскать двух ведьмин, - сообщил он дрожащим голосом. - А почем, того не ведаю, токмо заплатить обещался звонкой монетой. Ежили живьем - то больше, а ежели мертвяком - то меньше, но не на много.
        - Граф Дилон? Это кто ж такой?
        - Воевода поди, али еще как, при короле Темерии служит. Однорукий.
        - Хлой?! Выжил значит, собака, - хлопнула она себя по бедру.
        - Рука-то, что ли ваша работа? - поинтересовался мужик, немного расслабившись.
        - Моя работа, не твоя забота, - прошипела она, резко повернувшись к нему. - Того, что там стоит откуда заешь?
        - Да чаво вы милсдарыня? - в ужасе отпрянул он. - Знать его не знаю. Кабы знал, что у вас такой охранник, да близко бы не подошел.
        - Ладно. Давай обратно.
        Пока шли назад, мужик беспрестанно ныл, перебирая руками подол куртки.
        - Милсдарыня, прошу пощадите. Деньги тому виною, детев кормить надобно. Не стану боле разбоем безобразить и к Дилону не пойду. Пусть меня оборотни раздерут, коли вру!
        - Проваливай, да этого забирай, - Рута кивнула в сторону раненого.
        - Вы надеюсь не против? - поинтересовалась она у Басто, правящего подпругу седла.
        - Мне все равно.
        Закончив он подошел к мужику, пытавшемуся нащупать у раненого пульс и похлопав по спине, произнес тихим, но малоприятным голосом.
        - В этот раз тебе повезло, но в следующую нашу встречу…
        - Да чаво вы? Какой уж следующий раз?… Пусть меня оборотни раздерут!
        Басто улыбнулся так, что мужик почувствовал, как на лбу выступил холодный липкий пот и почему-то сильно зудела спина.

* * *
        - Слышь браток! Помер, что ли? - тряс щербатый своего приятеля, когда ведьмачка с попутчиком скрылись из виду. - А, да что б тебя, паскуда!
        Спина чесалась так, что не было сил терпеть. Схватив валяющуюся под ногами палку, он что есть мочи принялся чесать между лопатками, ругаясь и усмехаясь.
        - Щас, все покидаю, да примусь лавки сколачивать! Иш, раскатали губошлепы. Вы у меня еще волоса рвать будете, что не пришили меня тутачки.
        Зуд в спине перешел в боль, нарастающую и разливающуюся по всему телу. Он умирал долго и мучительно, лежа на земле среди молодой травки и развалин старого замка, а воспаленный мозг рождал страшные образы.

* * *
        Постоялый двор «Старый» вполне оправдывал свое название. Притулившийся у самой дороги трактир, опирался перекошенным боком на маленькую конюшню, сзади его подпирали хозяйственные постройки, и скорее всего благодаря этому, он все еще не завалился на бок. Внутри, так же все давно требовало ремонта, но столы были всегда чистые, а стряпня - отменная. Даже в лучших городских трактирах не всегда можно было отведать таких вкуснейших блюд, как в этом разваливающемся сарае, стоящем на середине пути от Бан Арда до Ард Каррайга.
        Седло барашка в сливочно-чесночном соусе было почти уже съедено, второй графин красного вина из Цедариса - почат на треть, воздушный брусничный пирог ждал своей очереди, источая чудесный аромат.
        - Вы знаете обо мне почти все, - глаза Руты блестели под действием вина, которое казалось на ее собеседника не действовало вовсе, - я же не знаю о вас ничего. Может, восполните этот пробел?
        - В моей биографии нет ничего интересного, - улыбнулся Басто снова наполняя кубки.
        - И все же?
        - Давайте лучше поговорим о вас, - он взял ее руку, перевернул ладонью вверх и провел пальцем по линии жизни. - Я немного знаком с хиромантией. Позвольте заглянуть в вашу судьбу?
        - Не позволю, - улыбнулась Рута, мягко и медленно высвободив руку, не столько для того, что бы не услышать предсказания, в которые все равно не верила, сколько для того, что бы прекратить дурманящее приятное чувство, рожденное его прикосновением. - Расскажите о себе.
        Он внимательно смотрел на нее какое-то время, указательным пальцем поглаживая висок, затем улыбнулся, откинул назад волосы.
        - Что бы вы хотели услышать?
        - Ну…например, где вы научились такой быстрой реакции? Поймать стрелу на лету, даже не каждый ведьмак сможет, - спросила она непринужденно, отрезав небольшой кусок пирога.
        - Природа наградила меня необычно хорошим слухом, зрением и реакцией. Я не учился этому специально. Возможно вы не поверите, но стрелу я поймал чисто машинально, до этого ловить на лету стрелы, бельты, кинжалы и прочее оружие мне не доводилось.
        Рута с интересом посмотрела на его руки, мягкие, гладкие и холеные, явно не видевшие ни тяжелой работы, ни изнурительных тренировок.
        - Действительно, очень странно. А кто были ваши родители?
        - Понятия не имею, - ответил он так, как будто это было последнее в жизни, что могло его интересовать.
        - Ну, хорошо. Оставим ваше происхождение в покое, - продолжила она допрос, немного помолчав. - Скажите, на какие конкретно разные существа вы охотитесь и, что берете в оплату, если деньги вас не интересуют.
        Не спеша прожевав кусок пирога и запив вином, он вытер рот белоснежным платочком и откинулся на спинку лавки.
        - Объектом моей охоты может стать любое существо из ныне живущих, а оплата зависит от нанимателя.
        - Хм… Значит если у короля Трояна найдется то, что может вас заинтересовать, вы не раздумывая приметесь за меня? - спросила она с вызовом.
        - Нет, - спокойно коротко ответил он.
        - Почему: нет? - не унималась Рута. - Чем я лучше скажем, дриады?
        - Различие, на самом деле, не велико, - улыбнулся он. - Разве что любую из них вы способны затмить своей красотой.
        - Дело только в этом? - она почувствовала, что начинает злиться.
        Поняв ее настроение, он стал совершенно серьезным, не спуская с нее пристальный взгляд, выпрямился.
        - Нет не в этом. Просто я предпочитаю подождать, возможно, когда-нибудь вы сами примитесь за меня.
        - Я?… - удивилась ведьмачка.
        Он продолжал молча смотреть на нее.
        - В отличие от вас, у меня есть довольно длинный список существ, на которых я не охочусь принципиально. Люди, эльфы, краснолюды, гномы и тому подобные - находятся во главе этого списка.
        - В таком случае мне не о чем беспокоиться… и вам тоже.
        Рута почувствовала легкое головокружение, вино и усталость сделали свое дело. Басто поднялся и предложил проводить ее до комнаты. Казалось, будто он читает ее мысли.
        Уже лежа в постели она с радостью и удовольствием отметила, отсутствие поползновений с его стороны улечься рядом. Скоро сон сморил ее.
        Ей снилось, словно в комнате вдруг вспыхнула свеча…

* * *
        Колышущийся свет свечи выхватил из темноты силуэт мужчины стоящего у окна. Он медленно и бесшумно подошел к ее кровати. Из одежды на нем был только дымчатый платок на бедрах. Его атлетически прекрасно сложенное тело блестело, будто намазанное маслом, красивые черные волнистые, словно грива Шэво волосы, спадали на широкие мускулистые плечи.
        Он опустился рядом с ней, нежно убрал с ее лица непослушные прядки, в глазах играло пламя свечи. Рука скользнула ниже, коснулась груди… руки такие мягкие, гладкие…совсем не такие как у Геральта…Геральт…Геральт!

* * *
        Она сидела на кровати массируя вески, пытаясь отогнать головную боль. Никогда еще после крепких возлияний ей не удалось проспать больше трех часов. Ощущение опасности, стало настолько сильным, почти осязаемым, что не смотря на боль, Рута быстро вскочила, оделась и схватив сумку, бегом отправилась в конюшню.
        «К Марату я не поеду, - думала она, на развилке направляя Шэво в сторону Синих Гор. - Поеду сразу в Каэр Морхен. Басто скорее всего отправиться дальше по большаку, а я, пожалуй, поеду вдоль гор.
        Странный, все-таки, этот господин Торе. Такое ощущение, что я с ним давно знакома…или что-то знакомое улавливается в глазах, в движениях…он как красивый дикий зверь: завораживает и вселяет страх. Дикий зверь…леопард? Нет, не может быть! Хотя…»

* * *
        Рассвет окрасил розовым цветом некогда белые стены замка Риан. Природа вокруг просыпалась. Взволновав гладкую как стекло поверхность, с озера поднялся клин диких гусей, пронизав округу резкими криками.
        На широкой каменной балюстраде балкона замка, щурясь и помахивая хвостом лежал огромный леопард. Он с интересом наблюдал за тающим вдали шумным птичьим строем, даже стремительно вошедшая на балкон светловолосая женщина, в накинутом поверх воздушного пеньюара шелковом алом халате, не отвлекла его от этого занятия.
        - Ты что себе позволяешь? - закричала она, вцепившись в перила. - Да, как ты посмел не выполнить задание? Что ты возомнил о себе? Задрипанная паршивая кошка!
        Зверь не шелохнулся, ни повел даже ухом, продолжая заворожено смотреть в лазоревую даль.
        - Ты испытываешь мое терпение, Басто! - зашипела чародейка, ее щеки от гнева пылали под цвет халата. - Видимо, придется тебя серьезно наказать!
        Леопард грациозно соскочил с перил на пол, и не глядя на женщину, мягкой походкой направился к выходу. В дверях обернулся и спросил, хриплым и глухим голосом:
        - Скажи, Наира, ты когда-нибудь бывала в джунглях Гарана?
        - Что я забыла в Зеррика… Почему ты спрашиваешь? - удивилась она.
        Басто не ответил, повернулся и вышел в зал. Наира поспешила за ним. Дойдя до пушистого ковра и покрутившись немного, удобно улегся. Чародейка села в кресло напротив.
        - Вместо того, что бы усыпить ее и доставить Хлою, - уже спокойно начала она, - ты дал ей уйти, хотя она поверила тебе и была очень уязвима. Возможно, такой возможности уже представится никогда! Ну, ладно, я решила что это хитрый ход, для того, что бы выполнить задание Нобижона, и дать ей возможность вывести тебя в логово Марата. Но ты не стал следить за ней, а явился сюда и изображаешь из себя недвижимое чучело. Надо было заглянуть в шар…если бы я знала, что ты один, ни за что не открыла бы портал! Это уже второе проваленное тобою дело!
        Леопард положил голову на лапы, тяжело вздохнул и закрыл глаза.
        - Значит, не хочешь по-хорошему? - зло усмехнулась Наира. - Терпеть не могу копаться в твоих кошачьих мозгах…
        Она сощурилась от напряжения, потирая правый висок указательным пальцем. Басто не шевелился, казалось он спит глубоким сном. Вдруг чародейка откинулась на спинку кресла и разразилась гомерическим хохотом.
        - Она отвергла тебя! - вытирая выступившие от смеха слезы, констатировала она. - Великолепного тебя! Само совершенство, грацию и ум! Этому чуду природы, у ног которого лежат сердца многих женщин, в том числе и чародеек, причем порой в буквальном смысле, она предпочла потрепанного ведьмака. Конечно, ты не мог вынести такого удара и бросив дело, притащил сюда свое истекающее кровью самолюбие. Я хотела наказать тебя, но это уже прекрасно сделала ведьмачка, не доставая меча, нанесла смертельный удар высокомерному и надменному красавцу. Ради этого я даже готова выслушать упреки заказчиков!
        Наира встала подошла к большому, стоящему в углу зеркалу и поправила волосы.
        - Как бы там ни было, но это не избавляет тебя от обязанности выполнить начатое дело, - серьезно и властно заявила она. - Как только станет известно куда она направилась, ты последуешь за ней…и попробуй только опять выкинуть, нечто подобное.

* * *
        Серые тяжелые тучи нависли над бушующим морем. Волны бешено с ревом налетают на скалы и разбиваются, поднимая брызги до ног стоящей на краю обрыва женщины. Сильные порывы ветра поднимают и треплют гриву черных непослушных волос, плащ развивается на ветру подобный черно-белому стягу. Гроза разрезает небо сверкающими молниями, раскаты грома разрываются над головой. Женщина поднимает руки, кричит заклинание и пучки зеленых молний летят и подобно волнам разбиваются об матовую стену выросшую в мановение ока, перед тремя закутанными в плащи фигурами.
        - Сейчас ты умрешь, Йеннифэр, - кричит одна из трех, сверкая темными хищными глазами. - Наконец-то ты сдохнешь…
        Геральт сильно тряхнул головой, что бы отогнать приснившийся кошмар. Погода портилась. Вершины Синих Гор почти полностью, скрывал плотный темный войлок грозовых туч. Рядом с беседкой Цири и Трисс о чем-то оживленно тихо беседовали. Ведьмак напряг слух.
        - Да пойми же ты, Цири, - голосом полным досады и отчаяния просила чародейка, - я не могу узнать где она. Я сделала все, что в моих силах, но это место известно только Сабрине, а она, ты знаешь…
        - Знаю, конечно, - Цири закрыла глаза рукой, - но мне сегодня приснилось будто Йеннифэр стоит на краю обрыва…
        - …и трое пытаются ее убить - громко закончил Геральт.
        Женщины на мгновение замерли, затем медленно, опустив глаза вошли в беседку.
        - Рассказывайте все по порядку, - спокойно, но настойчиво произнес он. - Раз нам с Цири было одно и тоже видение, то значит Йен действительно угрожает смерть.
        Немного помявшись, они рассказали все, что знали. Цири попеременно то краснела, то бледнела, когда речь шла о том, как Йеннифэр забеременела. Ведьмак же казался совершенно спокойным.
        - Давайте все тщательно разберем с самого начала, - после долгого раздумья предложил он. - Начнем с Трех Сестер. Кто они? Подробно.
        Трисс сморщилась, тряхнула золотой гривой и начала:
        - Очень давно их маленькими девочками подобрала Тиссая де Врие. Тройняшки наделенные особыми способностями, сильно заинтересовали тогда всех преподавателей в Аретузе. Им уделяли особое внимание, изучали, но чародейки из них вышли очень посредственные. Зато амбициозные, злющие, не желающие подчиняться чужим требованиям. Многим адепткам, тогда пришлось не сладко от этой безобразной троицы, вскоре за неподобающее поведение их всех изгнали из академии.
        Погуляв немного на воле, набедокурив так, что Советом Чародеев им было назначено суровое наказание, они спешно собрались и отправились путешествовать по свету. Долго о них ничего не было известно, а после появились слухи, что они поселились у южных границ Мак-Турга. Так же говорили, что много интересного привезли они из своего путешествия, в том числе и детеныша пятнистой дикой кошки.
        Жили они тихо, спокойно, ни кому не доставляя хлопот, и постепенно про них забыли. Когда в Стоках во время охоты произошло страшное убийство почти всей королевской семьи, каким-то пятнистым чудовищем, никто не связал это с Тремя Сестрами. Даже когда взошедший после этого на престол король Беригор, подарил им свой любимый замок, ни к кому и в голову не закрались какие-либо подозрения.
        После этого чудовище совершило еще несколько убийств, причем в основном влиятельных вельмож и тогда чародеи объявили на него охоту, но ему всегда удавалось ускользать от преследователей. Охота длилась вплоть до войны с Нильфгаардом, нанимали охотников, и ведьмаков… Ты должен был слышать об этом.
        - Да, что-то припоминаю, - Геральт задумчиво потер подбородок. - Кажется, Койон рассказывал, как месяц пытался его выследить, но так и не удалось. Говорили, что оно всегда появляется в разных местах, а потом бесследно исчезает.
        Трисс усмехнулась, и покачав головой, продолжила:
        - Много, что говорили тогда, но вся правда стала известна только, когда Ложа начала свою деятельность. Сестры сами связались с Филиппой и предложили свою помощь в решении некоторых проблем. Оказалось, что у них два хорошо тренированных аниота. Я, Францеска, Ида и Фрингилья были категорически против, одна чародейка воздержалась, остальные были «за». С тех пор сестры стали оказывать, Ложе «неоценимые» услуги.
        Две из сестер могли оборачиваться другими животными. Наира - крысой, Рокзана - кошкой, и только она была не бесплодна. По началу они не собирались плодить оборотней, но Рокзана без памяти влюбилась в Ватилу, это тот аниот, которого сестры привезли из Зеррикании, в результате чего на свет появился ребенок или котенок, в общем, детеныш точная копия папочки. Мать не могла воспитывать свое чадо, так, что бы в последствии он стал управляемым и послушным, поэтому Наира забрала детеныша и укрывшись в глуши вырастила его.
        Шло время, Ватила стал плохо справляться с заданиями и сестры решили воспитать еще одного монстра. Рокзана отказалась рожать, тогда они нашли щенка оборотня-волка и принялись с помощью древней темной магии делать из него вурдоволка. Все шло нормально, пока щенок не вырос и не убил Рокзану, а ты прикончил его.
        Рута охотилась на второго аниота, имя его Сестры держат в секрете даже от нас, но ей подсунули старого Ватилу, тем самым прекратив ее охоту и избавившись от уже негодного слуги. Но одного зверя и сестрам, и Ложи было уже недостаточно, тогда сестры попросили у Дам помощи в поисках нужного детеныша. Связываться с оборотнями-волками, они уже не решались, нужна была способная родить чародейка…
        - А тут, очень кстати, нарисовалась моя благоверная, со своим неиссякаемым желанием забеременеть, - скрипя зубами, подытожил ведьмак. - Я думаю, ее не пришлось долго уговаривать переспать с этим перевертышем! Я даже…
        Он осекся увидев в глазах Цири слезы.
        - Прости дочка! Это я виноват. Не надо было оставлять ее одну. Сидели бы спокойно в Хакланде и не случилось бы с нами всех этих бед.
        Трисс взяла за руки Цири и Геральта.
        - Мы все прекрасно знаем Йен, - глядя ведьмаку в глаза сказала она. - Ни кто не смог бы ее удержать, если она чего-то решила. Так, что ни кто из нас не виноват и закончим на этом. Надо думать, как вытащить ее из лап Сабрины.
        Цири тяжело вздохнула. Задумалась.
        - Мне кажется, что я уже была в том месте, - немного подумав, сказала она. - В том, что видела сегодня во сне. Не могу вспомнить, где это. У меня ощущение, что раньше я смотрела на него с верху, как будто летя. Волны, ветер, скалы, в скалах стены храма…Нет не получается!
        - Подожди, - Трисс принялась ходить по беседке, грызя ноготь. - В скалах стены храма, говоришь? Я знаю, только одно такое место: Скеллиге, храм Великой Матери.
        - Точно, - вскочила с места Цири, сияя радостью. - Как я раньше-то не поняла! Только туда она бы и отправилась, что бы стать матерью, только там ее никто не может потревожить, даже Дамы Ложи.
        - Значит, Сабрина не в состоянии причинить ей вред, пока она и ребенок будут находиться в стенах храма, - возбужденно подхватила чародейка. - Надо предупредить ее, а лучше тайно вывезти малыша и спрятать, если отцовская наследственность проявиться сразу и сильно, жрицы могут изгнать Йен, а младенца…
        Геральт так сильно хватил кулаком по подлокотнику, что кресло затрещало и покачнулось. Женщины с испугом посмотрели на ведьмака.
        - Я должен встать, - прошипел он, сквозь стиснутые от напряжения зубы. - Я должен ей помочь!
        Он изо всех сил пытался подняться, но не смотря на нечеловеческие усилия, получилось только пошевелить пальцем ноги. Обессиленный, в отчаяние, закрыв глаза рукой, он замер в кресле.
        - Вот теперь дело, точно пойдет на поправку, - радостно сообщила Трисс.

* * *
        На поле поросшем молодой зеленой травкой, маленький барон Тойво Вельмон с детьми прислуги и несколькими детьми эльфов играли в салочки, громко и радостно крича.
        Вдалеке паслись лошади. Цири лежала на стоящей у плетня телеге и любовалась, игрой солнечных лучей на лоснящихся боках Кэльпи. Рядом, откинувшись на стоящую на телеге бочку и болтая ногами, сидела дочь барона Натин. Ей недавно исполнилось 15 лет и все помыслы ее были заняты мыслями о любви, весне и замужестве. Это была милая невысокая девушка с кукольным лицом и светлыми, почти белыми вьющимися волосами.
        - Ты не поверишь, - томно вдохнула девушка. - Мне кажется, я влюбилась!
        - Не может быть, - улыбнулась Цири.
        - Точно, - серьезно подтвердила Натин.
        - И кто же, тот счастливый юноша? - весело поинтересовалась ведьмачка.
        - Это секрет. Пока секрет. Потом я скажу тебе его имя. Он красивый и благородный, очень умный и смелый. Знаешь, он единственный кого я хотела бы видеть своим мужем…
        Натин продолжала щебетать, то вздыхая, то смеясь, то мечтательно глядя в небо, но Цири ее не слушала. Она думала о том, что сама она была лишена беспечной и наивной юности, вместо того, что бы мечтать о чистой любви и счастливом браке, она грабила и убивала, а вечером тонула в ласках Местле. Ох, Местле! Перед глазами всплыло перекошенное от боли лицо и… Все хватит!
        Она резким движением села.
        - Что с тобой? - испуганно спросила девушка, глядя в почерневшее лицо Цири.
        - Ничего… продолжай…просто шея затекла.
        - А, - протянула Натин, недоверчиво глядя на ведьмачку, но увидев, что та снова улыбается, продолжила. - Еще когда я смотрю в его глаза…
        - Натин! - послышался зов баронессы. - Тойво!
        - Ах, мама, - произнесла она с досадой. - Всегда так не вовремя.
        Она ловко соскочила с телеги, подобрала юбки и побежала навстречу матери, за ней вприпрыжку поскакал брат. Как только Тойво покинул друзей, игра перестала ладиться и вскоре все разошлись.
        Цири вдруг стало грустно и одиноко.
        «…когда я смотрю в его глаза… - вспомнились слова Натин и тут же само собой пришло продолжение. - …чувствую как теплота разливается по моей душе, как будто теплый весенний ветерок заставляет таять снежные сугробы, и подснежники распускаются, и слышна песня соловья…»
        - Привет, - отвлек ее от мыслей, неожиданно подошедший Арден.
        Цири вздрогнула. Он стоял близко, глядя в ее огромные зеленые глаза, а она в его.
        «…и все вокруг становиться прекрасным, и радостным, и весенним, и кружится голова».
        - Тебя трудно застать одну…я хотел… - начал он, и сбился, удивленный ее взглядом.
        - Что ты хотел? - ласково улыбнулась она.
        - Поговорить…сказать…я, конечно понимаю, что ты старше и опыт для тебя гораздо важнее…
        - Ты о чем?
        Он потупил взгляд.
        - Не опускай глаза, прошу тебя, - она взяла его за руку. - Смотри на меня. Вот так.
        - Цири.
        Она вдруг почувствовала, будто парит над землей и видит, как красивый юноша с длинными каштановыми волосами, страстно ее целует, а она отвечает и ей хорошо так, как не было никогда. Даже тогда с…да неважно с кем!

* * *
        Не сразу ведьмак узнал в полном неловком человеке, своего старого приятеля. Когда же он подошел уж совсем близко к беседке, только тогда Геральт согласился поверить своим глазам и признать, что этот толстый увалень и есть Лютик. Радость встречи была на столько велика, что поэт не обратил внимание на удивленно-растерянное лицо ведьмака, осматривающего его с ног до головы.
        - Геральт! Ты не представляешь как долго я тебя искал, - вскричал Лютик, бросаясь к другу в объятия. - С тех пор как ты женился и осел в Хакланде, я чувствовал себя осиротевшим. Хоть и раньше мы с тобой частенько шли каждый своей дорогой, но я всегда знал, что где угодно могу встретить тебя. Мне было страшно не уютно в этом мире, зная что единственное место где можно тебя найти, это та мрачная дыра, куда вы забрались с Йеннифэр.
        Высвободившись из объятий Лютика Геральт наклонился и поднял сползший на пол вязаный плед, и снова укрыл им ноги.
        - Я тоже очень рад тебя видеть, - сказал он улыбнувшись. - Хотя надо сказать, ты несколько изменился.
        - Ты имеешь в виду мою комплекцию? - хохотнул поэт. - Это я еще малость сбросил вес, видел бы ты меня в начале весны.
        Лютик уселся на лавку, снял и положил рядом бархатную шапочку с полу обглоданным, некогда длинным пером цапли.
        - По дороге сюда барон рассказал мне эту страшную историю с принцем. Надеюсь у Трисс получится поставить тебя на ноги. Кстати, где она?
        - Наверное в доме, вместе с Цири, - ответил ведьмак, только теперь удивившись отсутствию чародейки, не смотря на то, что наступило уже обеденное время.
        - Надо же и Цири здесь! - обрадовался Лютик. - Первый раз за последнее время, я где-то появился во время и мне, действительно рады. В отличии от твоей супруги, которая вытолкала меня взашей…
        - Ты видел Йеннифэр!? - ведьмак если бы мог, то наверняка бы подпрыгнул на месте. - Где?
        - Последний раз я видел ее в Венгеберге в обществе какого-то полуэльфа, - поэт немного замялся. - Не хотел я тебе этого говорить, но похоже у нее с ним был серьезный роман, и…
        - Она что-нибудь тебе сказала…то есть передавала для меня? - в нетерпении перебил его ведьмак.
        - Да, в общем-то ничего особенного. Сказала, что осенью преподнесет тебе шикарный подарок, а пока мол, идите вы все лесом.
        Геральт задумался, поглаживая подбородок. Лютик встал, окинул взглядом величественный пейзаж, осмотрел сад, вздохнул полной грудью и изрек:
        - Превосходно! Так всю жизнь и любовался бы этим великолепием!
        - Когда точно ты ее видел? - задумчиво спросил ведьмак.
        - Кого? Ах, Йеннифэр! Сразу после Саовины.
        - Сходи в дом и позови всех и прошу тебя, быстрее.
        Лютик пожал плечами и надулся, но посмотрев в сияющие решимостью глаза Геральта, шмыгнув носом отправился выполнять поручение.

* * *
        Очень скоро в беседку вбежали Цири, Трисс и барон с Лютиком. Поэт так всех торопил, ничего толком не объясняя, что они уж подумали, будто с ведьмаком произошло какое-то несчастье. Увидев, что с ним все в порядке, женщины набросились на поэта, но Геральт остановил их, движением руки указав на лавку напротив себя. Все послушно уселись.
        Дождь забарабанил по крыше беседки. Молодые листочки на ветках вишен затрепыхались под ударами тяжелых капель. Играющие в саду дети с визгом и хохотом побежали в дом, из глубины сада показались спешащие в беседку Арден с Ратиолом. Заметив серьезные лица присутствующих Ратиол, удивленно спросил:
        - Вы чего сидите, как на похоронах? Случилось чего?
        - Я знаю, что нам надо делать, - произнес ведьмак. - Для всех из нас найдется работа, возможно очень опасная. Подумайте хорошенько, сейчас самое время уйти.
        - Не начинай Геральт, - раздраженно фыркнула Трисс. - Все только и ждали когда появиться возможность действовать. Давай выкладывай что надумал!
        Ведьмак внимательно осмотрел присутствующих и остановил взгляд на поэте с интересом рассматривающем какую-то веточку.
        - Лютик, как быстро ты сможешь написать балладу? - обратился он к нему.
        - Ну, не знаю. Все зависит от вдохновения и от того насколько тема будет мне близка и интересна, - ответил поэт, приняв важный вид. - Зачем тебе это?
        - Надо, что бы в самый кратчайший срок, ты написал очень хорошую балладу…о любви…старого белоголового ведьмака и молодой красивой ведьмачки. Сможешь?
        Лютик недоуменно уставился на Геральта. Остальные тоже удивленно переглянулись.
        - Я постараюсь, - растерянно пообещал поэт. - Если ты дашь мне немного больше материала…
        - Ты напишешь, что я без памяти влюбился в Руту Белую Прядь, забыв свою жену и все на свете, но Цири порвав дружбу с вышеупомянутой ведьмачкой, потребовала ее уйти и дать клятву забыть ведьмака и все, что с ним связано.
        - Что за бред? - усмехнулась Цири.
        - Этот бред, красочно описанный Лютиком в красивой песне, должен обязательно дойти до ушей Дам Ложи. И не просто дойти, но и плотно осесть в сознание, так что бы им и в голову не пришло, подозревать Руту в сговоре с нами.
        Дождь барабанил все сильнее, вдали слышались раскаты грома. Трисс встала, задумчиво прошлась по беседке.
        - Ты хочешь ее отправить в храм? А ты не думал, что Йеннифэр с ней сделает если слухи дойдут и до нее?
        - Думал, - ответил ведьмак. - Я хорошо знаю Йен. Она сперва постарается размазать соперницу морально, так что у Руты будет время все ей объяснить.
        - Было бы хорошо, что бы Цири написала матери письмо, - предложил Ратиол.
        - Точно, - согласилась Трисс.
        Барон кашлянул привлекая к себе внимание. Все посмотрели в его сторону.
        - Вы все прекрасно придумали, но Руты-то здесь нет, и до моря не рукой подать.
        - У нас есть в запасе два-три месяца. Цири ты должна будешь отправиться к Руте на встречу, - продолжил ведьмак. - За тобой наверняка будут следить, как впрочем и за всеми нами. Поэтому если она уже покинула Каэр Морхен, надо постараться тайно ее ввести в курс дела.
        - Сориентируюсь по ситуации, - с готовностью произнесла девушка.
        Геральт кивнул ей и улыбнулся. У Цири сжалось сердце - отец стал прежним. Таким, как тогда, когда они спускались по залитым кровью ступеням. Трисс права: теперь он действительно, пойдет на поправку!
        - Пока Рута, будет двигаться в сторону Скеллиге, а Лютик везде где возможно распевать свою балладу, - поставил задачу Геральт, - мы должны будем постараться отвлечь от нее внимание чародеек и еще надо найти безопасное место для ребенка…Йеннифэр.
        - Ребенка Йеннифэр? - переспросила Цири, в надежде, что он оговорился, но ведьмак отвернулся ничего не сказав в ответ.
        Трисс показала ей взглядом, что лучше сейчас с этим к нему лезть. Все молчали. Дождь почти совсем закончился, небо снова стало ясным, запахло свежестью и над домом, словно яркая дорожка к мечтам и грезам, появилась разноцветная радуга.
        - Я слышал, принц Ветслав очень резко высказывается о вмешательстве Ложи в личные дела королевских семейств, - нарушил тишину Арден. - Говорят, что он связан с храмом Двух Стихий. Я бы мог встретиться с ним, все-таки он мой троюродный брат, и объяснив, кому на самом деле он обязан своим счастьем, попросить помощи. Я знаю, что принц благородный и честный человек, узнав, что Йеннифэр может пострадать, постарается найти способ выполнить нашу просьбу.
        - Отлично, - подержал его ведьмак. - Тогда вы с Ратиолом отправитесь в Хаггу. А ты Трисс вернешься в Монтекальво и будешь делать вид, будто пытаешься выведать место нахождения Йен.
        - Сперва я перетащу тебя в Брокилон, - возразила чародейка. - Дриады уже однажды поставили тебя на ноги, хотя дело тогда обстояло гораздо хуже - поднимут и теперь. Даже если ты быстро пойдешь на поправку, не спеши покидать лес, что бы прикрыть отход Руты если понадобится.
        - А я могла бы поехать к Марату и попросить помощи у него, - предложила Цири. - Он найдет способ привлечь внимание чародеек.
        - Ты думаешь, он согласится, - засомневалась Трисс. - Зачем ему рисковать своей головой? Ни кому из нас он ничем не обязан.
        - Что бы помочь Руте, - усмехнулась девушка, - я уверена Марат пойдет на все что угодно!
        Чародейка опять прошлась по беседке, не заметно поглядывая на ведьмака. Не надо было даже читать мысли, что бы понять, что ему не приятно, упоминание о знаменитом разбойнике, которого молва прочила Руте в возлюбленные.
        - А что делать мне? - оторвал ее от наблюдений барон.
        - У вас будет самое ответственное задание, Максиль, - опередил ее Геральт. - Через вас мы будем держать связь друг с другом.
        Барон очень серьезно понимающе кивнул. Если бы ему поручили идти на край света сражаться с драконом, он не раздумывая отправился бы, но то что важную роль в этом сложном действии придется играть дома, внесло в его душу радость и успокоение. Причиной этому служило не только не желание покидать супругу, но и донимавший ревматизм. Просить Трисс подлечить его, он даже не мог подумать, видя сколько сил она тратит на восстановление Геральта.
        - Давайте теперь продумаем до мельчайших подробностей наши общие действия и каждого в отдельности, - сказал ведьмак. - А ты Лютик, найди местечко поудобней и прямо сейчас начинай кропать стихи, от тебя зависит начало воплощения нашего плана.

* * *
        В Нижней Мархии к дельте Понтара, по ухабистой разбитой дороге, покачиваясь и скрипя, двигалась почтовая карета. Из окна кареты, вздыхая и почесывая бороду осматривал окрестности Хенсельт, король Каэдвена. Рядом с ним томясь от скуки и монотонной тряски полулежали на подушках два крепких парня.
        - Когда-нибудь эти земли снова станут нашими, - уже пятый раз за всю дорогу, пообещал король внукам.
        - Ты лучше скажи долго нам еще трястись в этом ящике? - в который раз спросил Гензельт. - Обратно-то хоть можно будет ехать верхом?
        - Нет, нельзя! - раздраженно рявкнул Хенсельт, снова выглянув в окно с радостью добавил. - Приехали, на конец-то!
        Карета въехала в большие резные ворота, на одной створке которых был изображен крылатый конь, а на другой саламандра. Над воротами красовалась эмблема из двух треугольников - красного и нижнего желтого.
        Проехав по длинной алее еще совсем молоденьких лип, карета остановилась перед большим, сияющем новизной домом, фронтоны которого повторяли символ над воротами. На широком крыльце дома стоял высокий благовидный седовласый мужчина, одетый в желто-красную рясу.
        - Добрый день ваше величество, - церемонно поклонился мужчина королю, затем принцам. - Ваши высочества.
        - Здорово, Патий, - рявкнул в ответ король. - Я - первый?
        - Нет, ваше величество, - снова поклонился священник. - Все уже давно ждут вас.
        Хенсельт довольно крякнув, указал внукам следовать за ним. Юноши, закатив глаза и состроив скучающие физиономии, послушно последовали за королем. Священник поспешно открыл дверь перед королевской семьей, пропустив их, зашел сам, предварительно оглянувшись по сторонам.
        В храме на выбеленных стенах, располагались красочные картины, изображающие различные сцены из «Толкований». В центре просторного зала на высоком подиуме, на красно-желтом алтаре лежала покрытая золотым узором большая раскрытая книга. Вокруг подиума стояло несколько рядов лавок, проходы между рядами застланы яркими коврами.
        Пройдя вдоль зала, священнослужитель подошел к гобелену на котором, крылатый конь пытался раздробить копытами панцирь черной черепахи, из ее пасти почему-то торчал длинный раздвоенный язык. Отодвинув гобелен, отворил потайную дверь.
        - Ну знаешь, Хенсельт, - поднялся на встречу королю Каэдвена, дородный мужчина и протянул руку для рукопожатия. - Мог бы хоть раз приехать во время.
        - Приветствую тебя, брат мой, - пожав руку, торжественно произнес Хенсельт, оставив упрек без внимания. - Здравствуй, Ветслав!
        Сидящий за большим столом приятный молодой человек, встал и поклонился, положив руку на грудь.
        - Давайте уже начнем, - нетерпеливо произнес Демавенд, снова усаживаясь на свое место.
        - Есть чем горло промочить? - садясь на предложенный стул, спросил король Каэдвена.
        Священник разлил по кубкам, рубиновое вино, подобострастно улыбаясь.
        - Да, садись ты уже не маячь, - приказал ему Демавенд.
        - Перейдем сразу к делу, - предложил Патий садясь напротив королей. - В связи с обрушившимися на ваши земли эпидемиями, наша вера потеряла множество преданных сынов. В некоторых храмах даже не кому вести проповеди, люди приходят и просто сидят мысленно обращаясь к Творителю. Воспитывающиеся в нашей школе священнослужители пока еще не готовы занять место погибших от болезней и рук наемных убийц братьев. Ваша финансовая помощь просто неоценима для нас, но в силу сложившихся обстоятельств, мы пока не можем в полной мере осуществлять все поставленные перед нами задачи.
        Хенсельт так резко с грохотом поставил пустой кубок на стол, что священник подпрыгнул от неожиданности.
        - Какие на хрен обстоятельства? - взревел он, нависая над скукожившимся Патием. - На те деньги, что я регулярно высылаю тебе, можно было уже создать целую армию святош. И что значит: еще не готовы? Читать умеют, писать умеют - уже достаточно! Люди приходят в ваши храмы, что бы услышать слова утешения и узнать, кто виноват в их бедах, а вместо этого упираются в закрытые двери.
        - Но поймите же, на все воля Творителя… - взмолился священник.
        - Не желаю ни чего понимать? - продолжал орать Хенсельт. - Где ты был совсем недавно со своим Творителем? Сидел в полуразрушенном сарае и вешая лапшу на уши десятку задрипанных кметов, собирал их жалкие подаяния. А сейчас жрешь на золоте, ходишь в шелках, да я слышал всех местных баб перетрахал. Святоша, поиметый!
        Патий совсем сник, трясущимися руками теребя шелковую ленту на рясе. Король довольный эффектом, уселся опять на свое место и взялся за кубок.
        - Давай, наливай еще, - приказал он.
        Священник вскочил, схватил графин с вином и принялся старательно разливать его по кубкам.
        - Сколько еще тебе надо время на подготовку новых людей? - спокойно спросил его Демавенд.
        - Дней десять, не больше, - заверил его Патий.
        - Десять дней!? - снова вскричал король Каэдвена.
        - Подожди, Хенсельт, не кричи, - сморщившись и хватаясь за висок, попросил его Демавенд. - Срок не так уж и велик. Подождем. Я бы хотел обсудить другое. Расскажи, о своих намерениях, Ветслав.
        Юноша кивнул отцу, поставил кубок и откашлявшись начал:
        - Я и моя супруга, пред отъездом в наши владения, решили еще раз провести свадьбу по всем обрядам храма Двух Стихий. Публично принять эту веру и тем самым подать личный пример, как простым людям так другим монархам. Затем посвятить в веру нашего сына.
        - Что-то я не понял, - удивился Хенсельт. - Куда это вы собираетесь уезжать из Хагги?
        - К тебе поближе, - улыбнулся Демавенд. - Не далее как вчера я издал указ, который уже сегодня огласили на всех площадях Аэдирна. В нем говорится, что я объявляю Нижнюю Мархию герцогством и отдаю ее во владения своему сыну. Отныне Мархийское герцогство будет наследоваться как по мужской, так и по женской линии, и как только Ветслав взойдет на трон Аэдирна, герцогство перейдет к Авеллане, а от нее их детям любого пола, то есть твоим правнукам. Таким образом сбудется, наконец, твоя мечта и твои потомки будут владеть Нижней Мархией, а наши государства смогут жить в мире и согласии веки вечные.
        Некоторое время Хенсельт сидел словно пораженный молнией и немигающим взглядом смотрел в улыбающиеся лицо Демавенда. Затем совладав с собой изобразил, что-то похожее на улыбку и кашлянув, хрипло изрек:
        - Отлично.
        - Я знал, что ты будешь рад услышать эту новость, - без тени издевки, сказал король Аэдирна, хотя в глазах его играли веселые огоньки.
        - Где бы вы хотели устроить обряд Сплетения Душ? - спросил Патий, немного разрядив обстановку.
        - Сплетение Душ! - зло усмехнулся Хенсельт. - Небось только что, сам придумал.
        - А мне нравиться это название, - одобрил Ветслав. - Мы хотим провести этот обряд в Хагге, в главном храме, его отделку закончат в ближайшие дни. Обряд надо продумать до мельчайших деталей, как что бы он произвел огромное впечатление на всех людей и нелюдей, кстати тоже.
        - Это еще зачем? - удивленно воскликнул Венсельт, один из внуков короля Каэдвена.
        - Чем больше у нас приверженцев, тем больше шансов на победу.
        Хенсельт встал, потянул затекшею спину, задумчиво прошелся и спросил:
        - А ты не боишься, зятек, открыто выступать против Дам? Они ведь не оставят этого без внимания, уж будь уверен. Так бы, конечно, все ничего, но мальчик еще очень мал. Мало ли что…
        - Именно это я хотел обсудить с вами, - тяжело вздохнул принц.
        Демавенд в ожидании поглядывал то на священника, то на Хенсельта. Тот подперев кулаком щеку, ухмыляясь покачивал головой. Молчание нарушил Патий.
        - Я думаю, - робко произнес он. - Во время обряда посвящения в веру, примар объявит о том, что младенец находиться под покровительством Творителя, и провозгласит его наместником Бога на земле. И единственные мол, кто сможет теперь нанести ему вред, это предатели Господни. После чего, призвать всех честных детей Творителя, если вдруг такое произойдет, не оставить виновных безнаказанными.
        - Нет, Патий, все-таки не зря мы платим тебе деньги, - обрадовано воскликнул принц. - Тогда они не посмеют его тронуть, иначе весь народ поднимется против них.
        - Ну, не знаю… - засомневался Хенсельт. - Хотя, другого пути, пожалуй и нет.

* * *
        В карете было нестерпимо душно. Внуки по очереди донимали короля просьбами то поехать верхом, то пойти пешком. Хенсельт был невероятно зол, поэтому орал так, что впряженные в карету белоснежные маллеорские рысаки, пугаясь пряли ушами.
        - Вот переправимся через Понтар, тогда езжайте хоть на…козе галопом!
        - Дед, ну чего ты такой злой-то? - обиженно спрашивали они.
        - Перемудрил меня, Демавенд собака, - скрипя зубами и сопя цедил король. - Не видеть нам теперь Нижней Мархии, как своих ушей! Никогда! И вызвали-то меня сюда, только для того, что бы сообщить об этом.
        - Почему? Ведь наша сестра теперь будет там хозяйкой?
        - Вот именно, - стукнул по колену король. - Вот то-то и оно!

* * *
        Лес наполненный ароматом цветущих трав, песней птиц и жужжанием мохнатых шмелей, казался ему воплощением счастья и радости. Хотелось вдохнуть как можно глубже и не отпускать эти прекрасные ощущения, пропитаться ими полностью, наслаждаться вечно, покоем и праздником, наконец-то, поселившимся в измученной душе. Он ехал медленно, отпустив поводья, предоставив своей игреневой кобыле двигаться свободно.
        Старая просека с каждым годом становилась все уже, зарастая подлеском и кустарником. В одном месте малинник и вовсе преграждал дорогу. Кобыла остановилась. Всадник спешился и достав из-за спины меч принялся расчищать дорогу.
        - Давай Малышка, не отставай! - крикнул он кобыле.
        Лошадь послушно поплелась за ним. Закончив, он не спешил снова садиться в седло, а весело насвистывая пошел дальше по просеке, поглаживая рукой спрятанное за пазухой письмо.
        Письмо было от Трисс. Она писала, что очень хочет его увидеть и ждет к началу Велена в местечке Польята, что недалеко от Монтекальво. Трисс! Милая Трисс! Сердце в груди плясало от радости, готовое вырваться наружу.
        «Дорогой мой Эскель… любимый…» - слова из письма не покидали его мысли ни на минуту. И конечно, он не мог ждать ни дня, поэтому сразу же отправился в путь. Лучше медленно двигаться вперед, чем умирать от ожидания сидя на месте! Вот если бы письмо пришло на три дня раньше, он мог бы выехать вместе с Рутой и Цири. В компании все-таки веселее, да и есть с кем поделиться своим счастьем. Хотя Рута вряд ли разделила бы его радость, она приехала в Каэр Морхен разбитой и подавленной, а уезжала еще больше расстроенной и растерянной.
        Он вспомнил, как по приезду Рута просила у Весимира зелье для Геральта, способное победить паралич, но старик только качал головой и повторял, что он бессилен что-либо сделать. Она закрылась в своей комнате в башне и несколько дней не выходила оттуда, ночью он слышал как она всхлипывает там. Не известно сколько бы это продолжалось, но мальчишки все свое свободное время проводили у ее дверей, успокаивая и уговаривая выйти.
        И вот на четвертый день она вышла к обеду. Никогда еще Эскель не видел ее такой. С потухшим взглядом, черными кругами вокруг глаз и серым лицом. Мальчишки старались ее развлечь, как могли и она толи действительно успокоилась, толи взяла себя в руки, но начала улыбаться, а позже приступила к тренировкам.
        Прошло несколько дней и в крепость приехала Цири. Рута почему-то выглядела виноватой. Они заперлись в библиотеке и долго оживленно о чем-то спорили, а вечером напились «Белой чайки» и обнимаясь горько плакали за столом, как будто прощались. На следующее утро, расцеловав пацанов, обняв его и Весимира, отправились в дорогу, так и не сказав, куда направляются.
        - Прощай, Эскель, - сказала она ему перед отъездом, - и прости. Я была не права…просто не знала какая это боль…теперь знаю…прости.
        Эскель остановился. Прислушался. Его тонкий слух уловил треск веток и храп лошади. Всадник, один, в пятидесяти шагах с правой стороны леса. Ведьмак вскочил в седло и медленно поехал дальше, пытаясь разглядеть что-нибудь между деревьев. Вскоре он увидел, черного всадника на белом коне. Человек был одет во все черное, длинные черные волосы спадали ниже плеч, черная шляпа с большими полями была украшена пером черного аиста и только синие, как море глаза смотрели на него недоверчивым взглядом. Эскель почувствовал покалывание в области виска, медальон дернулся.
        - Добрый день, господин чародей, - усмехнулся он. - Нашли что-нибудь интересное в моей голове?
        - Ведьмак? - толи удивился, толи спросил чародей.
        - А кого вы еще ожидали здесь встретить? Ледяного Марата? - расхохотался Эскель.
        Всадник насмешливо глянул на него, и тронув коня пятками направился дальше по просеке.
        - Подождите уважаемый! - ведьмак поторопил кобылу. - Раз уж нам выпала одна дорога. Будем знакомы…Эскель.
        - Вадилим.
        - Очень приятно. Куда путь держите?
        Чародей еще раз оценивающе взглянул на ведьмака, и видимо решив, что его можно не опасаться, ответил:
        - Я еду в сторону моря и очень…очень медленно.
        - Какая удача! - обрадовался Эскель. - Нам не только по пути, но по времени.
        Он снова провел рукой по заветному письму. Это движение не ускользнуло от внимания чародея. Заметив это ведьмак улыбнулся.
        - Долгожданное письмо от любимой женщины, - объяснил он, его так и распирало от счастья. - Наконец-то она позвала меня!
        - Вот как!? - удивился Вадилим. - Количество совпадений перестает быть реальным. Надеюсь вашу возлюбленную зовут не Маргарита.
        - Нет, - успокоил его ведьмак. - У нее совершенно другое имя.
        Глава 10
        Море, словно живое существо медленно и лениво находило волнами на песчаный пляж и снова отступало, шурша и плескаясь. И хоть Ламмас подходил уже к концу, здесь на побережье погода стояла еще солнечная и теплая. С пляжа хорошо был виден королевский замок с недавних пор ставший постоянной резиденцией короля Фольтеста, отказавшегося от трона Темерии. С противоположной стороны от замка, можно было различить среди деревьев белые стены Горе Велена, а в море виднелся остров Танедд с воздушными арками Аретузы.
        Король задумчиво прогуливался вдоль полосы прибоя и размышлял над найденным сегодня в кухне письмом. Отдав трон своему внуку, Фольтест полностью отошел от дел. Он решил остаток жизни провести вдали от государственных проблем и интриг, в обществе своей молодой красавицы любовницы Альбины. Он хотел, что бы все его помыслы отныне были заняты только ей и их совместными скромными радостями и поэтому строго настрого запретил всей прислуге, даже малейшее упоминание о происходящих в стране и за ее пределами событиях. Но, как не старался он оградить себя от слухов извне, они все равно, так или иначе просачивались сквозь толстые стены замка, каждый раз приводя его в не лучшее расположение духа.
        Вот и сейчас, случайно обнаруженное письмо племянника повара своему дядюшке, повергло его в уныние и тревогу. Молодой человек живущий в Вызиме и служивший конюхом в королевской конюшне, описывал ужасные события, породившие волну недовольства среди народа и осуждение знати.
        Новый король Троян Адский, так его теперь величали в народе, видимо сперва взяв за основу этого прозвища имя его матери королевы Адды, но потом придав уже совсем иной смысл, гораздо более подходящий его натуре, поражал своей жестокостью даже видавших виды старых ветеранов войны с Нильфгаардом. За недолгий срок его правления государство наполнилось кровью и стонами людей, обвиненных в заговорах против королевской власти. Глядя на не прерывно и повсеместно проводимые показательные казни, отличающиеся особой жестокостью и изощренностью, создавалось впечатление будто все население страны только и делало, что вынашивало крамольные планы.
        Королевский двор, как писал молодой человек, превратился в сборище отъявленных негодяев, словно мухи на мед слетевшихся со всех городов и весей, в то время как порядочные и честные вельможи спешили покинуть не только пределы Вызимы, но границы Темерии. Здесь становилось опасно для любого жителя любого сословия.
        Если новый король более-менее уважительно относился к знатному происхождению, то его особо приближенные и пользующиеся безграничным доверием и поощрением, начальник тайной службы граф Гинваэл и главный советник граф Дилон, хватали и пытали в подземельях всех не зависимо от чинов и титулов по любому обвинению, даже если оно исходило от умалишенных или явных завистников. Земли и имущество казненных дворян переходили в собственность короля, но что-то конечно оседало и в карманах обоих графов. Благодаря этому казна не истощалась полностью, не смотря на то, что постоянно устраиваемые королевой Инептиной балы, маскарады и прочие торжества вытягивали из нее огромные суммы.
        По поводу своей невестки, Фольтест давно уже начал проявлять беспокойство. Еще на свадьбе она произвела на него не лучшее впечатление и дело было вовсе не в ее отталкивающей внешности. Ему много пришлось повидать на своем веку завистливых, льстивых, подлых, властолюбивых, алчных, сварливых и жестоких женщин, поэтому он без труда распознал в новой королеве всю эту смесь, причем в самой сильной концентрации. И теперь доходившие до него слухи, каждый раз подтверждали его правоту. Случай описанный в письме был прекрасной этому иллюстрацией.
        Произошло это на балу в честь именин королевы. Во время бала король проявил слишком много внимания одной молоденькой очаровательной фрейлине, Тина решив отомстить тут же попыталась обольстить юного красавца виконта, но молодой человек так испугался, что лишился чувств, дав повод королю потешаться над своей женой несколько последующих дней. Разъяренная коро-ва Ти, как стали называть располневшую королеву придворные после этого случая, разумеется шепотом, выкрала у короля королевскую печать и собственноручно написала приказ казнить несчастную фрейлину и чувствительного виконта, через повешение и четвертование одновременно, за участие в заговоре против короля. Скрепив приговор печатью, она положила его на стол графу Гинваэл, а тот даже не читая отправил палачам.
        Молодых людей схватили и тут же суд объявил их виновными, даже не дав оправдательного слова. Казнь должна была состояться на следующий день. Родители обоих обвиненных упали в ноги королю с просьбой помиловать их не в чем неповинных детей. Король сперва пришел в недоумение, но потом понял чьих рук это дело. Вечером он поколотил королеву так, что предстоящий через три дня бал пришлось срочно переделать в маскарад, на котором королева так и не сняла маску. Но, тем не менее казнь отменять не стал, а лишь отложил на несколько дней.
        Отцы молодых людей снова отправились с мольбами к королю, но их не допустили к его величеству, а отправили к всесильным графам. Те не долго ломаясь согласились помочь за вознаграждение, соответствующее почти всем средствам имеющимся у обоих родителей. Такие разбойничьи методы повергли баронов в ужас, но делать было нечего и они согласились. Как только бумаги были подписаны, обвинение сразу же сняли и молодых людей выпустили из застенков целыми и невредимыми.
        Это событие повлекло за собой очень печальные последствия. Бароны не собирались оставлять это безнаказанным. Быстро собравшись, они покинули пределы страны и попросили защиты и покровительства у Демавенда короля Аэдирна, тот не отказал и бароны, поселившись в Хагге, стали подстрекать оставшуюся, и без того недовольную знать к мятежу.
        Помимо всего прочего, постоянно увеличивающиеся расходы требовали не менее постоянных доходов в казну, поэтому король ввел несколько новых налогов и податей и увеличил уже существующие. Таким образом, торговые пошлины стали не выгодны иностранным купцам, а плата за транзит просто немыслимая, но совершенно не гарантирующая безопасного продвижения по стране, в которой безнаказанно промышляли разбоем и разорившиеся дворяне, и сбежавшие от господ кметы. Поэтому торговля пошла на убыль, а купцы выбирали более безопасные и дешевые дороги, хоть и в объезд. Соответственно на многие заграничные товары цены выросли вдвое, а то и втрое, притом что возросшие налоги заставили народ крепко затянуть поясок. От чего общая обстановка стала еще более напряженной и опасной, и все может быть еще как-то уладилось бы, но король Троян совершил еще одну непростительную ошибку. Он приказал казнить трех священников храма Двух Стихий, разорив и превратив сами храмы в пепелища. И опять этому виной стала его неугомонная супруга, которая узнав о том, что ее брат герцог Арден Флокс публично вступил в ряды верующих, решила таким
образом ему отомстить.
        Тут же эти трое были возведены в святые, а король превратился для верующих во врага человечества. Недовольные бароны воспользовавшись ситуацией, поспешили принять истинную веру и собрали под свои знамена огромное войско с боевых штандартов которого, грозно смотрели лица замученных королем страдальцев за веру.
        Троян не на шутку испугавшись, попросил помощи у Ложи, Дамы и так обеспокоенные масштабами разросшегося враждебно настроенного к ним движения, разумеется в поддержке королю отказали. Тогда он принял единственное правильное решение: всенародно покаялся и приняв торжественно веру, поклялся построить десять храмов и монастырей, а «виновных» в смерти священников, отдал толпе на растерзание.
        Народ, конечно, можно было провести и успокоить таким простым способом, но бароны не прослезились от умиления и продолжали готовить войско к свержению ненавистного «упыреныша». Королю ничего не оставалось делать, как начать собирать свое войско для защиты.
        Фольтест тяжело вздохнул. Не такого будущего он желал Темерии! Увы! Легкомысленные мечты короля о тихом семейном счастье и свободе, и желание сохранить династию любой ценой неминуемо должны были закончиться трагедией.
        Поглощенный этими тревожными и мрачными мыслями, король добрел до ворот замка. Увидев, в окне счастливое лицо своей возлюбленной, душу Фольтеста и вовсе сковало отчаяние. Вчера она сообщила ему о том, что беременна. Многие годы судьба не давала ему наследников, о которых он мечтал. И вот теперь, когда отчаявишь, он отдал Темерию в кровавые руки внука, его мечта исполнилась. Какое будущее ждет этого ребенка? Узнай Троян о беременности Альбины, и вряд ли мать и дитя доживут до родов.
        Медленно поднимаясь по каменным ступеням, король заметил прогуливающегося по открытой галерее замка, рыцаря Атера Сигни, брата его ненаглядной Альбины. С каждой ступенькой, план внезапно возникший в голове Фольтеста, начинал принимать все более четкие очертания.

* * *
        На этот раз заседание Ложи было решено провести на открытом воздухе. Шеала де Танкарвилль предложила свой небольшой домик на побережье залива Праксены. Дамы с радостью приняли предложение, всем хотелось насладиться теплыми деньками уходящего лета. К тому же в Монтекальво последнее время становилось не спокойно. Находящиеся долгое время в тени мужчины-чародеи, похоже решили изменить ситуацию. Многие из них приняв истинную веру, стали активно помогать священникам в создании помех деятельности Ложи и только то, что в силу своего честолюбия и высокомерия они не могли договориться между собой и действовали каждый сам по себе, не давало им возможности серьезно влиять на планы Дам.
        На большой открытой террасе, увитой виноградом, созревшие грозди которого свисали отовсюду, источая чудесный аромат, за простым деревянным столом, накрытым вышитой скатертью расположились десять самых влиятельных женщин в мире. В этот раз их наряды были более чем простые и спокойные. Казалось бы, теплая ясная погода и красота окружающей природы, должны были положительно повлиять на настроение собравшихся, но лица их были мрачными и хмурыми.
        - Ну, что - приступим? - начала заседание Филиппа.
        Мужской костюм из белого льна сидел на ней безупречно. Полное отсутствие драгоценностей в ее туалете, делало этот простой костюм очень элегантным.
        - Дел у нас с вами накопилось очень много, - продолжила она. - Предлагаю, начать с выземской проблемы.
        - Я помню, Филиппа, ты утверждала будто эту проблему можно будет решить без особых усилий, - мрачно улыбнулась Фрингилья Виго. - А я ведь предвидела тогда…
        - Давай обойдемся от взаимных упреков и обвинений, - резко оборвала ее Сабрина. - У тебя есть конкретные предложения?
        Фрингилья ничего не ответила, спокойно поправив воротник блузки из тончайшего шелка фисташкового цвета, украшенной только воздушным кружевом.
        - Не надо было отказывать ему в поддержке, - возмутилась Шеала де Танкарвилль, на прошлом заседании настаивающая именно на таком решении.
        - И начать войну с толпой религиозных фанатиков? - усмехнулась Ассирэ вар Анагыд.
        - Мы сейчас находимся в таком положении, что нам надо либо принять истинную веру, либо открыто выступить против нее, таким образом разделив мир на два лагеря, - снова высказалась Шеала. - Иначе скоро нечего будет делить, судя по тому как эта зараза распространяется. Можно было поставить во главе нашего движения короля Трояна, но мы упустили эту возможность, проявив трусость и получили еще одного противника.
        - Да, какой он противник? - фыркнула Сабрина. - Ему самому бы сейчас удержаться на троне.
        - Тем не менее у него собрана довольно сильная армия и примар Вельмериус, этот главный святоша изо всех сил пытается примирить две пока что только угрожающие друг другу армии, - возразила Францеска Финдабаир. - А что если ему удастся? Тогда они совместно примутся за нас?
        Маргаритка из Долин как всегда была просто очаровательна, яркое но очень простое платье цвета фуксии, подчеркивало и ее безупречную фигуру и вкус.
        - В том то и дело, что непременно примутся, - поддержала ее Шеала. - Если еще у этих магиков неудачников, хватит ума примкнуть к ним, то шансов на победу у нас совсем не останется!
        - Вот поэтому, надо сейчас хорошенько продумать наши дальнейшие действия, - прекратила споры Филиппа. - Так что бы в будущем больше не допускать подобных ошибок. Прошу, Фрингилья, поскольку ты давно изучаешь эту проблему и пристально следишь за всеми событиями, обрисуй нам сложившуюся в мире ситуацию…подробно.
        Чародейка кивнула и немного подумав, начала:
        - В первую очередь, хочу обратить ваше внимание на Хаггу. Именно там построен огромный храм, который назван «Примариальным». Именно там находиться резиденция примара Вельмериуса, не известно когда и кем возведенного в Высший духовный сан. Туда сейчас стекаются все верующие на праздник черного аконита, дабы увидеть глаза Творителя, то есть светящиеся в темноте цветы, специально для этого привезенные из самого сердца Синих гор. В дни этого праздника, как мне кажется, планируется что-то еще, мои люди сейчас пытаются это выяснить.
        Так же по моим сведениям, где-то между Аэдирном и Каэдвеном находится школа, в которой готовят будущих священников. Остается только догадываться на чьи средства она существует.
        Как известно в северных королевствах: Ковире, Повисе и Каигорне, уже довольно давно существуют храмы и монастыри исповедующие истинную веру, но активно распространяться она и там начала сравнительно недавно. В северных храмах истинная вера имеет совсем иной смысл нежели чем в наших, видимо потому, что здесь они стали формироваться самостоятельно и независимо от основного учения, под воздействием «Толкований», которые полностью заменили собой Священную Книгу. Говорят так же, что святой монах Борисий наставляет на путь истинный священников, читающих проповеди в храмах королевств Хенгфорсской Лиги, которые даже по своему внешнему виду отличаются от своих южных собратьев, и в первую очередь отсутствием роскоши, что свидетельствует об отсутствии чьей-то серьезной финансовой поддержки.
        Северяне очень не довольны тем, как в Хагге искажают истинную веру. Книгу «Толкований» считают вреднейшим писанием и публично сжигают попавшиеся экземпляры, призывая всех истинно верующих поступать точно так же. Постоянная критика в адрес примара и прочих «самозванцев-засранцев», как они величают священников Аэдирна и Каэдвена, привела к тому, что все верующие северных стран стали очень нетерпимо относиться к тем, кто исповедует вельмерианское направление истинной веры, в то же время южане ратуют за свои убеждения и называют противников бориситами.
        Примечательно, так же и то, что в числе бориситов не мало эльфов, так как основа этого учения им близка и понятна, в то время, как в вельмерианском храме не ступала нога Старшего народа, не смотря на то, что примар из сил выбивается дабы привлечь туда нелюдей.
        Интересно, и то что в трактовке Борисия чародейки не выглядят такими уж монстрами, а даже напротив, имея дарованную нам Творителями силу, используем ее «во благо человеков и нелюдей, добра и порядка». Хотя, конечно, среди нас встречаются и самые настоящие «предатели господни», которые «творят всякие пакости и мерзости, напуская порчи, болезни, убийства и прочее…»
        Честно говоря, я даже не знаю к какой на самом деле категории нас с вами отнести… - она грустно усмехнулась, и окинув взглядом внимательно слушающих ее чародеек, продолжила. - Я считаю, что это наш с вами шанс выстоять и сохранить власть. Надо поддержать Борисия и именно в его храме расположенном недалеко от Голополья, вступить в истинную веру и оказать финансовую помощь. Так же уговорить монархов северных государств вступить ряды бориситов, а потом начать уже здесь в Редании и Темерии способствовать развитию этого направления, построить храмы и так далее.
        Она закончила и отпив из кубка белого цедарийского вина, в ожидании вопросов снова оглядела присутствующих.
        - Жаль, что Троян уже принял веру в вельмерианском храме, было бы не плохо сделать из него борисита и тогда противостояние его и баронов, приняло было совершенно иную окраску, - задумчиво произнесла Шеала.
        - Мы не можем принять эту веру, - возразили Францеска и Ида Эмеан аэп Сивней. - Если мы решим разделить мир на два религиозных лагеря, то Доль Блатанна окажется в самом сердце противоборствующей стороны. Если учесть и без того натянутые отношения людей с эльфами, не трудно догадаться, кто станет козлом отпущения.
        - От вас этого и не требуется, - улыбнулась им Филиппа. - К тому же, я слышала, что Демавенд издал указ, что бы все подданные королевства приняли участие в намечающемся праздновании, поэтому считаю необходимым вам во главе всех эльфов Доль Блатанна, отправиться в Хаггу с какими-нибудь дарами и проявить храму максимум уважения и почтения. Параллельно попытаться узнать слабые стороны.
        - В качестве даров можно избрать, например, семена горчицы, - подхватила Фрингилья. - Это растение считается священным и потому его семенами будут посыпать головы верующих.
        - Этого добра в Долине Цветов хоть отбавляй, - улыбнулась Францеска. - Тогда мы сегодня же отправимся домой и начнем подготовку к празднику.
        Филиппа одобрительно кивнула и снова обратилась к Фрингильи:
        - Как и когда мы сможем встретиться с Борисием?
        - Вот с этим как раз могут возникнуть проблемы, - вздохнула чародейка. - Борисий очень не охотно принимает посетителей.
        - Может попросить помочь Недомира? - предложила Кейра Мерц.
        - Только не его, - махнула рукой Фрингилья. - Он терпит Борисия в своих владениях, только из боязни настроить народ против себя, но не скрывает своего презрения к нему. Если у кого и просить протеже, то скорее у Ледяного Марата, он помогает храму и тесно общается со священником.
        - У разбойника? - удивилась Ассирэ.
        - Именно, - подтвердила Филиппа. - А уж к нему мы как-нибудь сумеем найти дорогу.
        Чародейки как по команде обратили взгляды на Маргариту Ло-Антиль, ставшую под стать, молочному цвету своего платья.
        - Я не… - хотела она возразить.
        - Марго, у тебя нет выбора, - перебила ее молчавшая до сих пор Трисс.
        Удивленно насмешливый взгляд Сабрины не ускользнул от ее внимания. Она ответила взглядом полным смелого вызова, заставив ту насторожиться.
        - Хорошо, - согласилась Маргарита, быстро сообразившая как можно использовать ситуацию. - Я поговорю с Вадилимом, но уверенна, что он потребует кое-что взамен.
        - Не в нашем положении, сейчас торговаться, - ответила Филиппа.
        - В таком случае, завтра же он предстанет перед нами, и если мы будем с ним любезны, то и он не откажет нам в помощи.
        - Он разве, здесь? - еле скрывая душившую ее злобу спросила Сабрина.
        Сама не умеющая любить, да пожалуй и не способная в ком-то вызвать искреннее высокое чувство, она лютой ненавистью ненавидела всех, кто в этом от нее отличался.
        - Он в Монтекальво, - ответила Маргарита, улыбнувшись так мило, что Сабрине пришлось опустить пылающий ненавистью взгляд и поджать губы.
        - Вот и отлично, - сказала Филиппа, поглядывая на них. - Как только договоримся с Вадилимом - Ассирэ, Фрингилья, Маргарита, Трисс и я, тут же отправимся в Голополье и начнем приводить в действие наш план. А сейчас давайте перейдем к другим вопросам.
        - Позвольте, мне, - попросила Трисс и получив одобрение продолжила. - После того как мы активно помогали справиться с начатыми нами же эпидемиями, люди стали гораздо лучше и уважительнее к нам относиться. Предлагаю, оставить больницы для бедных и продолжить их финансирование. Думаю, что сейчас нам это необходимо.
        Все ободрительно закивали.
        - Этот вопрос решен, - подтвердила Филиппа. - Меня интересует, что там с Йеннифэр?
        Сабрина встрепенулась.
        - С ней все в порядке. Она родила здорового и крепкого мальчика. Пока он еще не проявлял признаков оборотня, но в скором времени может…
        - Послушай, Филиппа, - перебила ее Трисс. - Не пора ли уже прекратить это безумие. Йеннифэр чародейка, она одна из нас, возможно скоро нам понадобиться и ее помощь тоже. Может пора забыть все обиды и оставить ее в покое? Какой прок нам сейчас в ее смерти?
        Сабрина взвилась, так как и рассчитывала Трисс.
        - Ты что совсем свихнулась, Меригольд? - завопила она. - Думаешь я не вижу, как ты все вынюхиваешь, где я прячу твою подружку? Или кто-то считает, что твои шашни с ведьмаком и недоделанной ведьмачкой, просто дань старой дружбе? Хотя, что еще может быть между вами, ведь он в свое время отверг тебя, а сейчас даже предал свою женушку, распустив слюни в сторону этой мало разборчивой Руты. Думаешь, я не знаю, что ты перетащила его в Брокилон, а сама задумала помешать мне уничтожить Йеннифэр?
        - Ты так осведомлена о моих делах? Сдается мне, ты следишь за мной! - тоже встала со своего места и выпрямилась Трисс, с вызовом глядя на Сабрину.
        Воздух на террасе стал тяжелым от магии.
        - Прекратите немедленно! - закричала Филиппа, ударив кулаком по столу. - Вы обе, по-моему, сошли с ума. Я смотрю, что не одной из вас не хватает холодного и трезвого похода к этому делу, поэтому считаю целесообразным настаивать передать все Шеале, а вас обеих держаться от этого на расстоянии.
        - Но, Филиппа… - увидев победную улыбку на лице Трисс, и поняв свою ошибку, попыталась возразить Сабрина.
        - Тема закрыта!
        Сабрина села на свое место, красная от злобы. Когда, через несколько минут она подняла свой взгляд, в нем было столько угрозы, что у Трисс побежали мурашки по спине.
        - Вчера мне донесли, что в Гесо видели человека очень похожего на… - Филиппа сделала несколько глотков вина. - …Дийкстру. Этот человек имеет несколько алмазных приисков в горах Тир Тохаир. Он богат и влиятелен, если вдруг окажется, что это наш пропавший супершпион, то надо будет немедленно принимать соответствующие меры. Я думаю, вам не надо объяснять насколько, он может быть для нас опасен.
        - И давно он там обосновался? - удивленно спросила Кейра, накручивая на палец локон своих длинных, светлых волос.
        - Говорят, давно. Но раньше он сидел тихо, а сейчас накопив приличное состояние и войдя в доверие к королю, пытается так или иначе влиять на политику. Поэтому прошу тебя Кейра, и тебя Сабрина, как можно быстрее заняться этим господином. Если информация подтвердиться, немедленно свяжитесь с Двумя Сестрами. Все должно выглядеть…ну, в общем не мне вас учить.
        - Я останусь в Монтекальво, - твердо возразила Сабрина. - С Дийкстрой Кейра справиться и без меня, а вот Шеале вполне может потребоваться моя помощь. Вдруг у кого-нибудь не выдержат нервы…
        Филиппа бессильно махнула рукой.
        - Делай, как знаешь.
        - В таком случае я тоже останусь, - не менее твердо произнесла Трисс.

* * *
        Все шло по плану. Эльфки отправились в Аэдирн на праздник, планируя вернуться через три дня, но это им вряд ли удастся сделать. Назначенные после праздника обряд Сплетения Душ, посвящение маленького принца в веру и провозглашение его наместником Бога на земле, должны будут занять, как минимум десять дней. Ветслав обещал сделать все возможное, что бы чародейки задержались там как можно дольше.
        Филиппа, Ассирэ, Фрингилья, Маргарита и Вадилим, отбыли в Голополье. Трисс была уверенна, что Марат промурыжит их столько, сколько будет необходимо.
        Так удачно подвернувшийся Дийкстра, на некоторое время вывел из игры Кейру. Зная способности бывшего шпиона, можно быть уверенной, что время это будет весьма продолжительным.
        Теперь был ее выход. И эта роль была настолько сложной и мучительной, что от одной мысли, что ей предстоит сделать, ком подкатывал к горлу, мешая дышать.
        «Прости, меня, Эскель, - непрерывно повторяла она, словно мантру, - прошу, прости!»
        Она ехала не спеша по дороге ведущей в Пальяту. Монтекальво уже давно скрылся из вида и ехать осталось не больше трех стае. Трисс знала, что Шеала и Сабрина уже находятся там, где она планировала встретиться с ведьмаком. Верная ей служанка, за большое вознаграждение продала эти сведения Сабрине, разумеется с подачи самой Трисс.
        Это был единственный способ привлечь к себе внимание двух оставшихся в Монтекальво Дам. Желающая отомстить Сабрина и всегда интересующаяся принадлежащими подругам мужчинами Шеала, получив от служанки информацию тут же отправились в Пальяту, каждая со своей целью. Только бы Рута не подвела! Вчера кристалл показал, что она въехала в Цинтру, значит сегодня баркас доставит ее на острова. Сердце Трисс забилось еще чаще, но она взяв себя в руки пришпорила коня.

* * *
        Выдолбленные в скале ступени, круто уходили вверх. Полусгнивший и в некоторых местах, развалившийся поручень, делал подъем очень опасным, тем более что сильные порывы ветра буквально сбивали с ног. Потратив много сил и времени, Руте все же удалось подняться на самый верх. Здесь перед глазами открывалась удивительная картина.
        Храм Великой Матери был частью скалы. Величественные стены, украшенные высоко расположенными витражами, были полностью выделаны из камня, а крышу заменяла нависающая над стенами глыба, поросшая мхом и кустарником. Снаружи храм казался не очень большим, но насколько далеко его помещения уходили в глубь, знали пожалуй, только живущие здесь жрицы.
        Рута постучала в двери деревянным молотком, через несколько минут, вделанное в створку маленькое окошко распахнулось и в нем показалась пара голубых наивных глаз.
        - Кто вы? - спросила девушка, хлопнув ресницами. - И для чего здесь?
        - Мне срочно надо видеть госпожу Йеннифэр, - ответила ведьмачка.
        - Вы верно ошиблись. Здесь такой госпожи нет.
        - Прошу тебя, милая. Передай ей, что Рута привезла ей письмо от дочери.
        Окошко захлопнулось и за дверями послышались торопливые удаляющиеся шаги. Не успела Рута как следует осмотреться, как двери распахнулись сами собой. Ведьмачка вошла. В большом, украшенном колоннадой зале, было темно и зябко.
        Вдруг на стенах вспыхнули факелы, осветив стоящую на лестнице невысокую женщину, с гривой непослушных черных завитков.
        - Так вот, значит, как выглядит новая пассия моего благоверного супруга! - холодно усмехнулась Йеннифэр, презрительно осматривая Руту с головы до ног и обратно. - Ну, что ж не плохая мордашка! Обычно он не очень-то разборчив.
        Ведьмачка облокотилась на косяк и скрестила на груди руки. Она спокойно смотрела в мечущие фиолетовые молнии глаза чародейки.
        - Только, видимо, ума-то у тебя маловато. Глупее не куда, явиться сюда и нагло пялиться на меня! Глупо и не безопасно!
        Вокруг ладоней Йеннифэр появилось искрящееся сияние.
        - Я проделала долгий путь, вовсе не для того, что бы вцепиться тебе в волосы, - голос Руты звучал спокойно и ровно, она не опустила глаз и не поменяла позы. - Обсуждать свои отношения с кем бы то ни было, я тоже не намерена.
        - Вот как…? И зачем же, позволь спросить, ты явилась сюда? Думаешь мы станем подружками? Одно то, что ты переступила этот порог - уже вызов!
        - Послушай, Йеннифэр. Мне все это нравится еще меньше, чем тебе, но я пообещала Цири, что выполню ее просьбу и передам письмо, и если тебе хватит здравого смысла последовать ее совету, то окажу посильную помощь.
        - Помощь!? Ты шутишь? - зло хохотнула чародейка. - Даже если бы я нуждалась в чьей-то помощи, то твоей бы не приняла. Это точно! Давай письмо и проваливай отсюда! Я сегодня добрая.
        Рута достала из-за отворота перчатки письмо и протянула его, не сдвинувшись с места. Выждав несколько секунд, Йеннифэр взмахнула рукой и письмо вырвавшись из рук ведьмачки, подлетело и легло на ее раскрытую ладонь. Она неторопливо распечатала конверт, достала письмо и, презрительно глянув на Руту, принялась читать:
        «Мамочка!
        Ты и твой ребенок в огромной опасности. Дамы Ложи злы на тебя за непослушание и вознамерились наказать. Они следили за каждым твоим шагом и знают, где ты находишься. Прошу, забудь сейчас, все свои обиды и прими помощь Руты. Выслушай ее и поверь. И пожалуйста, как можно быстрее прими решение. Трисс, возможно, ценою жизни отвлекает от вас внимание чародеек, надолго ли хватит ее сил я не знаю.
        Твоя Цири.
        Прости…
        Геральт.»
        Лицо Йеннифэр исказил гнев. Она швырнула письмо на пол, и подняла на Руту, горящие пламенем глаза.
        - Почему он сам не явился сюда!? Мне угрожает опасность, и вместо того, что бы бежать на помощь, он присылает тебя! Зная, что я скорее сдохну…
        - Именно это и произойдет, если ты не успокоишься и не перестанешь злиться. Если бы он мог, пришел бы сам, но он… Дорога каждая минута, мы все рискуем жизнью, что бы помочь тебе. Давай наши отношения выясним позже, а сейчас ты спокойно выслушаешь меня и сделаешь выводы.
        Йеннифэр долго пристально смотрела на ведьмачку, но не нашла в ее лице ни высокомерия, ни насмешки.
        - Говори.
        Рута выпрямилась, отошла от двери, рукой придерживая дергающийся медальон. Рассказав все что знала, застыла в ожидании. Было видно, что по мере продолжения рассказа, чародейку охватывает паника.
        - Им нужен мой сын, что бы сделать из него чудовище? - переспросила она растерянно, страшный смысл этих слов отразился ужасом на ее лице.
        - Ты не поняла. Его отец чудовище…он уже родился не человеком, и это может проявиться в любую минуту…если жрицы узнают…
        - Какой у вас план? - в момент все сообразив, решительно спросила Йеннифэр.
        - Нам с тобой не справиться с ними. Надо уходить и спрятать тебя и мальчика, как можно дальше. Цири нашла место, где они никогда вас не найдут, но надо еще добраться до нее. Надо действовать очень быстро, возможно, что уже поздно.
        Подумав несколько мгновений, Йеннифэр быстро открыла дверь и вошла в комнату, где в люльке сладко спал малыш. Она бережно вынула его и переложила в корзину. Малыш не открывая глазок скуксился готовый расплакаться, но она провела над ним ладонью и он снова заснул. Чародейка тяжело вздохнула, любовь и теплоту струящиеся из ее глаз, сменила боль и мука.
        - Береги его, - произнесла она, дрогнувшим голосом. - Ты должна защитить моего сына, любой ценой. Ты мне должна!
        - А ты?
        - Я останусь здесь и буду изображать, что ничего не произошло, до тех пор пока они не поймут, что ребенка здесь нет. Это даст тебе время выполнить задуманное.
        - Они убьют тебя.
        - Это мы еще посмотрим.
        - Йеннифэр, не дури! Уйдем вместе! В крайнем случае, вдвоем больше шансов отбиться!
        Чародейка вложила в руки Руты корзину и слегка подтолкнула к двери.
        - Что ты о себе возомнила? Что ты можешь против могущества магии со своим жалким оружием? Уходи. Но что бы со мной не произошло, мой сын должен быть в безопасности.

* * *
        Еще утром миновав Третогор, Атер Сигни был на пол пути в Монтекальво. Получив, от Фольтеста письмо к Дамам Ложи и запомнив все, что надо было передать на словах, он сразу же отправился в дорогу. Тем более, что план задуманный королем, был ему самому, очень даже по душе.
        Если Фольтест и правда жениться на его сестре, а Ложа поможет королю снова взойти на престол, избавив страну от ненавистного «упыреныша», то многие его мечты могут осуществиться. Например, граф Лита, наконец-то, вернется в Вызиму из Хагги, вместе со своей прекрасной дочерью Мирабилой и тогда…
        Сердце рыцаря сжалось от боли разлуки с любимой. Он не за что на свете не покинул бы ее, но граф заявил, что не потерпит никаких женихов, до тех пор пока не вернет все свои владения. Тогда это казалось не реальным, но теперь… теперь все возможно!
        Конь резво поднялся на холм, с которого вся местность была как на ладони. Атер бывал здесь и раньше, он предвкушал увидеть прекрасную картину: утопающую в осенних красках аккуратную Пальяту, но вместо белых стен и соломенных крыш, на него мрачно глядели среди обожженных кустов и деревьев обгоревшие печные трубы. Только нескольким, расположенным в стороне домам удалось уцелеть и теперь все население деревни с вещами и спасенным имуществом приютилось во дворе одного из этих домом.
        Рыцарь пришпорил коня и вскоре оказался перед домом старосты, где и собрались жители Пальяты. Увидев его, староста растолкал кметов и кланяясь, предложил гостю отужинать у него в доме.
        - Что здесь произошло? - поинтересовался Атер у хозяина дома, присаживаясь на лавку.
        - Ох…страшное здеся было, - староста отер шапкой худое морщинистое лицо. - Дамы тута безобразили. Лупили друг друга, аж дым столбом стоял до небес. Пожгли и домов и добра… ах да что там…
        - Ты хочешь сказать, что все это устроили Дамы Ложи? - удивился рыцарь.
        - Угу.
        В дверях появилась жена старосты, невысокая женщина с черной толстой косой ниже пояса. Поставив на стол миску с пирогами и крынку молока, она села напротив гостя и усмехнулась:
        - Нашли у кого спрашивать! Вот я вам сейчас все точно поведаю…
        - Рисина! - засопел староста.
        - А, что? Секрет что ли? - удивилась женщина. - Так вот, приехали значит магички сюда, две их было. Ну, давай спрашивать у людей: где ведьмак остановился? Им сказали что у бабки Лопушины, в хате он ночувал. Они туда. Ой, грохоту там было, аж посуда тряслась, а опосля все стихло. Мы уж думали, поди порешили они сердечного. Тута глядим, еще одна чародейка едет. Такая вся… волосы что облако золотое, и тож про ведьмака интерес имеет. А ей и говорю, мол не волнуйся твои его уже укокошили. А она вся белая сделалась, почем мне было знать, что он ее полюбовник был.
        - Да чаво вы эту бабу пустомелю слушаете-то? - возмутился староста, хлопнув шапкой по столу. - Полюбовники ей везде мерещатся! Обычное дело: бабы мужика не поделили. Уж и не знаю, чаво в этих ведьмаках такого…
        - Бабы говорят…
        - Ой, да помолчи ты балаболка! Говорят они! Навыдумывали небылиц…мужик, как мужик, ничего особенного.
        - Ничего особенного? А чего ж из-за него Дамы морды-то бить друг другу стали? Говорю вам, эта золотоволосая слезла с коня и мне повод отдала, а сама к бабкиному дому. Там лошадь ведьмака к плетню привязанная стояла, она ее отвязала, значится, и так спокойно говорит, мол возьми и Малышку тоже, а кобыла ее знает, это точно. Ну я взяла и пошла назад, тута как громыхнуло, бабкин дом на две части треснул и развалился по сторонам. А дальше я не видала - кони потащили еле остановила. А вот бабы…
        Женщина осеклась под грозным сопением мужа, но потом махнула рукой и затараторила снова:
        - Так вот, значится, когда дом рухнул, стало видать, что ведьмак еще жив, лежит на столе, дергается а встать не могет, потому как веревки невидимые его держат. Золотоволосая и говорит, мол отпущайте его иначе пожгу вас и на части изорву…
        - Брехня, - усмехнулся староста.
        - А вот и не брехня, - обиделась женщина. - А чистая правда! Бабы врать не станут! И неча зубы скалить…
        - Прошу, тебя продолжай, - начал терять терпение Атер.
        - И подняла она руки, - продолжила она, обиженно поглядывая на мужа, - и как даст молниями, но мимо, или те отбили, в общем - не попала. Тогда они ей огнем ответили, а она его в сторону откинула и запылала наша деревня. Тут уж всем не до драки стало, побежали хаты да добро спасать, что дальше было ни кто не видел, зато слышали будто гром прям над головой грохотал и в небе искры разноцветные и молнии летали. Долго, это продолжалось, а потом раз и тихо. И тут смотрим, из дыма выбегает ведьмак и полюбовницу свою на руках тащит. Одежа ее дорогая вся в лохмотья превратилась, а ноги и руки будто угли черны. Он несет ее и рыдает, и кричит, мол, не знал он там чегой-то. Рухнул на колени, так что волосы ее огненные по дороге рассыпались, а она глаза открыла, чаво-то на ухо ему шептала, а он…
        Женщина всхлипнула и принялась вытирать слезы.
        - …а он, - продолжил за нее посерьезневший муж, - рыдал уж больно. А когда ж она померла, так и совсем умом тронулся. Ринулся обратно в дым и пламя, выволок за волосы полуживую чародейку и всадил ей меч ведьмачий прямо в сердце. После взял ту первую, сел на лошадь и уехал в сторону леса. Так-то вот.
        - А третья чародейка куда подевалась? - спросил рыцарь.
        - А кто ж ее знает? Сбегла поди.
        «Да, видимо не в добрый час я попал, - подумал Атер, вставая и направляясь к выходу. - Но раз уж приехал, надо не мешкать»

* * *
        Рассвет раскрасил небо нежными красками. Чудилось, будто облака - это вовсе не облака, а расположенные вдали голубые холмы. За ними в даль уходит светящаяся дорога, лежащая среди полей и лесов укутанных розовым туманом.
        Рута оторвала взгляд от этой чарующей картины и посмотрела на спящего в корзине малыша. Трудно было даже представить, что этот беззащитный ангелочек, когда-нибудь превратиться в свирепое чудовище с налитым кровью взглядом.
        Заклинание Йеннифэр продолжало действовать и младенец не просыпался несколько дней. Во сне он несколько раз поел молока из бутылочки, которую мать положила в корзинку вместе со сменой пеленок. Малыш даже не проснулся, когда Рута переодевала его, но ведьмачка понимала, что скоро действие чар закончится и с ужасом думала о том, что делать когда он проснется и закричит требуя молока, которого совсем не осталось. В подтверждение опасений Руты, ребенок высвободил ручку из под неумело стянутой пеленки, и помотав ей немного, успокоился снова.
        Шэво сегодня заметно нервничал, прял ушами, широко раздувал ноздри и постоянно косился на развивающиеся по сторонам, сохнущие на длинной палке пеленки, которые ведьмачка выстирала ночью в лесном ручье. Рута усмехнулась, представив себе как должно быть живописно она выглядит со стороны. Просто передвижная прачечная!
        - Успокойся, - сказала она ласково поглаживая коня по шее. - Больше мы не поплывем на корабле. Обещаю!
        Бесстрашный конь, повидавший не одно чудовище и способный дать отпор стае голодных волков, на воде превращался в пугливую, дрожащую тварь. Причем вплавь он мог пересечь любую реку, но качающаяся палуба корабля или парома, вызывали у него дикий страх, который не могла успокоить даже не хитрая ведьмачья магия. Любая переправа Руте всегда стоила огромных усилий, а в этот раз, когда у нее на руках оказался еще и ребенок, длительный переход на корабле из Цинтры в Метинну, вымотал ее совсем.
        Впереди ее ждал долгий путь до Гор Тир Тохаир. Там в Мак-Турге у самого подножья гор в небольшом хуторе без названия, ее должна была ожидать Цири, вернее не только ее.
        Цири, казалось, предусмотрела все, но то что чародейка откажется ехать она даже не рассматривала. И если вдруг, за Рутой случиться погоня, то как тогда в одиночку защитить ребенка, ведьмачка не имела не малейшего представления.
        Отогнав тревожные мысли, она повернула коня к опушке леса. Осторожно спешилась, что бы не трясти корзину и поставила ее на траву, разобрала конструкцию из палок и пеленок, и принялась разворачивать описавшегося младенца. Все не ладилось в руках, ребенок хоть и не проснулся, но дрыгался так, что запеленать его, казалось не возможным. Рута стала сомневаться, что когда-нибудь снова захочет иметь собственных детей. И это он еще молчит, а что будет когда…?
        Шэво резко вскинул голову, направил уши вперед и напряг мышцы. Ведьмачка замерла и прислушалась. Кто-то медленно крался в лесной чаще, тихо и осторожно. Конь завертел хвостом, отбежал немного, задерживая дыхание. Рута приготовилась, загородив собой ребенка, медленно вытащила меч.
        Среди кустов замелькала пятнистая спина чудовища. Выйдя из зарослей он спокойно сел в десяти шагах от ведьмачки, и обхватив хвостом передние лапы застыл, словно, огромная копилка в виде кошки продающаяся на всех рынках и развалах.
        - Ну, здравствуй, Басто, - усмехнулась Рута. - Ты же говорил, что не станешь охотиться на меня. Хозяйка приказала?
        - Я не за тобой, - леопард тряхнул головой отгоняя мух, но не выпуская меч из вида.
        - Ты же знаешь, что я его не отдам, - она грустно улыбнулась.
        Ей показалось, будто зверь тяжело вздохнул.
        - Он мой сын, - ответил он.
        - И что?
        - Я должен его забрать.
        - Зачем? Что бы превратить его в такую же подневольную тварь, как и ты?
        - Нет.
        - У тебя разве есть выбор?
        Басто вдруг вскочил, глаза его засветились дикой злобой, он сделал шаг к ведьмачке и приготовился к броску. Меч зашипел и завертелся в мельнице. Леопард прыгнул, но глядя не на Руту, а за ее спину. Ведьмачка легко могла достать его мечом, но вместо этого отскочила в сторону, успев схватить корзину. И вовремя! Место где она стояла секунду назад запылало высоким зеленым пламенем, полностью скрывшим от ее глаз аниота. Страшный рык и женский голос холодно произносивший заклинание, затем вой, крик боли… и тишина.
        Пламя опало и исчезло оставив черный выжженный круг на земле, и открыв ведьмачке кровавую картину. Светловолосая женщина корчилась в предсмертных муках, держась обеими руками за разодранное горло из которого фонтаном била кровь. Рядом с ней, раскинув руки лежал обнаженный мужчина с прожженной раной в груди. Его длинные черные волосы намокли в крови чародейки, в правой руке он продолжал сжимать кусок ее плоти.
        Рута подошла и присела, осматривая рану. Чародейка промахнулась совсем чуть-чуть, судя по крови вытекающей струйкой при каждом вздохе, легкое было пробито, но сердце не пострадало.
        Басто открыл глаза и улыбнулся. Закрыв левой рукой рану попытался встать, но тут же снова опустился на траву.
        - Я сейчас.
        Рута подбежала к Шэво и достав из дорожной сумки ларец со снадобьями, вернулась к раненому. Пока она обрабатывала рану и смешивала настойки, Басто не отрывал от нее взгляда.
        - Это Наира? - спросила она закончив перевязку и указывая на мертвую чародейку.
        - Да, - хрипло ответил он.
        - Значит, теперь ты свободен?
        - Наверное.
        - И, что ты намерен с этим делать?
        - Это зависит от того, что ты намерена делать со мной? - улыбнулся он.
        Бледный, со слипшимися от крови волосами, сам весь перепачканный кровью, ему с трудом удалось сесть, прислонившись к стволу дерева и все равно был невероятно красив и привлекателен. Рута вспомнила сон и нахмурилась.
        - До Леви не так уж далеко, - произнесла она более холодно. - Сооружу полозья и как-нибудь доставлю тебя туда. Найду лекаря…
        - Мне не нужен лекарь. Я быстро восстановлюсь сам. Только одежда бы не помешала.
        - Отлично, - Рута поднесла корзину с ребенком поближе. - Тогда как только тебе станет лучше…
        - …я отправлюсь с тобой дальше и буду сопровождать куда бы ты не направилась, - закончил он.
        - Это невозможно.
        - Тогда лучше убей.
        - Ты спас мне жизнь… Послушай, Басто…
        - Нет, это ты послушай меня. Вот это женщина, - он указал рукой на труп, - всю мою жизнь была для меня и матерью, и палачом, и любовницей. Я любил ее и ненавидел, боготворил и презирал одновременно. Вместе с ней я убил и себя…того себя, что она взрастила и воспитала. Раньше я бы даже представить себе не мог, как жить, как дышать без нее… так было, пока…
        Он посмотрел в глаза Руте, так пылко, что дальше все было ясно и без слов. Она не выдержала, закрыв глаза, отвернулась.
        - Я понимаю, - продолжил он с горечью, - что шансов у меня нет. Но есть одно существо, которому я нужен и которое небезразлично мне.
        Взяв, стоящую рядом корзину и сморщившись от боли, он поставил ее себе на колени и погладил по головке спящего малыша.
        - Он такой же как я. Моя кровь и плоть, мое будущие и настоящее, мой смысл жизни, и если я и стану еще убивать, только для того, что бы он выжил.
        - Не забывай: у него есть еще и мать, - напомнила Рута.
        - Это ничего, - вновь улыбнулся он. - Раз уж мы с ней произвели на свет такое чудо, то как-нибудь и в остальном договоримся.
        Рута внимательно посмотрела на него. Безжалостный убийца, рожденный что бы убивать, ничего не чувствуя при этом, воспитанный действовать не раздумывая и не жалея, а с другой стороны - просто человек, по-своему несчастный и страдающий… Стоп! А ведь он прав! Почему она решила, что лучше него? И чем?
        - Надо уходить, - сказал Басто, оглядываясь. - Сельфина почувствует, что Наира мертва и станет искать ее и меня тоже. Здесь неподалеку за лесом деревушка, если ехать правее, через поле, то не больше дух стае будет. Возьми ребенка и поезжай туда.
        - А как же ты?
        - Я обернусь и дойду сам. Найди мне одежду и лошадь, захвати молока в дорогу. Я буду ждать тебя на выезде из деревни.
        - Ты уверен, что сможешь дойти?
        - Я постараюсь.
        Рана на его груди уже перестала кровоточить и как показалось Руте, начала уже затягиваться.
        Ведьмачка встала и оттащив мертвую чародейку в кусты, укрыла ее ветками и лапником. Возвращаясь, заметила в траве, что-то блестящее. Свисток! Проверив, не смотрит ли Басто, она быстро подняла его и засунула за пазуху.
        «Так надежнее будет, - подумала она, выезжая на дорогу. - Чужая душа - темный омут, а уж его и подавно»

* * *
        В хате было уютно и тепло. Пахло свежеиспеченным хлебом, в расписанной изразцами большой печи, потрескивали горящие поленья. Как будто вымазанная краской, черно-белая кошка самозабвенно вылизывала себе лапу. В дальнем углу возились дети.
        Трехдневное ожидание в тягость было, похоже, только Филиппе. Фрингилья и Ассирэ с увлечением изучали Священную книгу, пытаясь разгадать ее секрет. Книга, действительно, излучала огромную энергию неизвестного происхождения, до того сильную, что в радиусе стае от нее не возможно было воспользоваться магией. Даже самое простое заклинание не получалось, и это рождало не привычное чувство беспомощности. Это угнетало и нервировало, так же как отсутствие Маргариты, все это время где-то развлекающейся с Вадилимом, которому пришлось вернуть все его прежние способности, в том числе и мужскую силу.
        Борисий передал через Марата, что готов встретиться с чародейками, но после того, как закончит какие-то свои дела, а это время просил побыть его гостями. В другой ситуации Филиппа предпочла бы подождать в Голополье в роскошном доме, принадлежащем Ложе, но сейчас, когда требовалось проявить максимум уважения монаху, приходилось сидеть в этой дыре, лишенной элементарных удобств. Хорошо еще, что Марат не появлялся!
        Знаменитый разбойник не произвел на чародейку хорошего впечатления, напротив, чувствовалось, что между ними сразу выросла взаимная антипатия. Его наглый, самоуверенный взгляд, неприятная ухмылка и лишенная всякого уважения речь, в другой бы раз имели для него очень плачевные последствия. Мало того, когда она начала читать его мысли, ему хватило наглости мысленно проделать с ней такие вещи, что давно уже забывшая что такое смущение Филиппа, вдруг почувствовала, как горят у нее щеки, дав этим самым Марату повод издевательски заулыбаться. Не известно на кого больше разозлившись, на него или на себя, чародейка три дня посвятила обдумыванию, как при первой возможности отомстить этому отвратительному типу, но какое бы наказание она не придумала, все казалось не достаточно жестоким и изощренным для него.
        - Интересно, откуда она вообще появилась? - гладя рукой простой кожаный переплет священного фолианта, размышляла Фрингилья. - Россказни Марата о том, что это свалившаяся с неба звезда, кажутся мне, мягко говоря не правдоподобными. Хотя, народ охотнее поверит в эту сказку, чем в то что ее создал какой-то могущественный чародей, решивший изменить мир к лучшему.
        - Ну не знаю, - засомневалась Ассирэ. - Даже Ложа в полном составе не способна сотворить источник энергии такой невероятной силы, причем силы действующей. Надеюсь, что Борисий сможет ответить на наши вопросы.
        - Если он, вообще, намерен с нами встречаться, - зло проворчала Филиппа. - Все-таки не кметы пришли просить милостыню, можно было бы и поторопиться.
        - Не заводись, - мягко попробовала успокоить ее Фрингилья. - Думаю, он сегодня появится.
        - Да черта с два… - Филиппа застыла от неожиданности.
        Прислонившись к стене возле печи и скрестив на груди руки, стоял молодой мужчина с пепельными кудрявыми волосами и веселым взглядом темно-серых глаз. Одет он был в простую холщевую одежду, но чистую и аккуратную, безупречно сидящую на широких плечах и узких бедрах. Нельзя было сказать, что мужчина этот был красив, даже наоборот, пухлые губы и длинноватый нос вытянутый вниз, делали его похожим на гнома, но до того у него был светлый и лучезарный взгляд, что хотелось смотреть на него не отрываясь.
        - Добрый день, Дамы! - голос его завораживал. - Как провели время?
        - Мы бы хотели встретиться с Борисием, - раздраженно ответила Филиппа. - А вместо этого…
        - Филиппа… - поспешила остановить ее Ассирэ.
        - Подожди! - прикрикнув на нее, продолжила чародейка. - А вместо этого сюда приходит всякий сброд и издевается над нами…
        - Извините ее господин, - Фрингилья встала и поклонилась мужчине. - Безделье кого хочешь, сведет с ума. Мы хотели поговорить с вами и предложить свою помощь, и если возможно, получить ответы на некоторые вопросы.
        - Монах? - удивилась Филиппа, почувствовав прилив страшного смущения. - Прошу прощения, просто я не так вас себе представляла.
        - А как? - улыбнулся он, добавив себе еще больше обаяния. - Древним старцем с лысой головой, одетым в рваную робу?
        - Да, что-то вроде того, - совсем смутилась чародейка, удивив себя еще больше.
        - Обманчивая внешность всегда дает нам возможность, узнать истинное лицо и намерения собеседника, - ответил он. - Но если вам проще воспринимать меня другим, пусть так и будет.
        Мужчина в мановение ока превратился в старика с длинной белой бородой в коричневой одежде, похожей на мешок с вырезанными отверстиями для головы и рук. Это произошло настолько быстро и неожиданно, что чародейки раскрыли рты.
        Старец подошел к столу и кряхтя уселся на лавку, жестом предложив опешившим чародейками садиться рядом.
        - Сразу хочу сказать вам, что я не монах. Так меня прозвал простой народ. Им проще верить в безгрешность святого отца, чем бывшего чародея короля Каигорна.
        - Позвольте спросить, - начала Фрингилья, с вопроса, хотя изначально планировала начать с предложения. - Книга не позволяет пользоваться магией, а вы совершенно спокойно проделали очень сложное магическое действие. Энергия книги на вас не действует?
        - Сила Священной книги, действует на всех, - промямлил старик беззубым ртом. - Хворых она вылечивает, унылых - приободряет, слабым дает силу. Сильным же она дает возможность почувствовать себя слабыми, ибо только в сравнение можно познать истину и найти душевное равновесие. Перед ней все равны! Она словно живое существо, все видит и понимает. Вот например, тому кто замыслил ее выкрасть, она никогда в руки не дастся или если кто сильно высокомерием страдает того заставляет усомниться в себе.
        Только тем кто избавился от страстей, достигшим светлого хлада души своей, книга дарует гораздо большие возможности, чем самый могущественный чародей может себе даже вообразить. Поэтому ищущий и верующий, вместо того что бы сопротивляться, должен приглядеться и понять, что же она от него хочет. Мы с ней уже давно составляем одно целое, потому и могу я многое, но добиться такого - тяжелый труд, и не всем под силу.
        - А откуда она появилась? - задала Ассирэ мучающий ее вопрос. - Только не говорите, будто она упала с неба.
        Борисий затрясся в беззвучном смехе. Отсмеявшись взглянул на чародейку своими лучезарными глазами, от чего ей безумно захотелось положить голову ему на колени и заплакать. Вдруг, стало ясно почему люди зовут его святым отцом.
        - Нет, с неба она не падала, в буквальном смысле, конечно, - ответил он. - Было это сразу после войны с Нильфгаардом, я тогда служил придворным чародеем у Недомира. Сижу, как-то вечером в беседке чай пью, вдруг… хотя это лишнее. Не весть откуда она взялась и прямо к ногам моим упала. Вот с тех пор как она меня избрала, я ее и храню. Вожу по разным городам и селам, в храмах выставляю, даю людям возможность мудрости черпать и душу излечивать.
        - Как раз на счет храмов мы и хотели с вами поговорить, - направила разговор в нужное русло Филиппа. - Я не стану лгать, что мы прониклись верой или желанием наполнить душу «светлым хладом», как вы это называете. Нас сильно тревожит распространение ложного учения, ничего общего со Священной книгой не имеющего, но ею прикрывающегося, а на самом деле преследующего цель уничтожить Ложу.
        - Ну, что ж, - спокойно ответил старец. - Если есть истина, значит рядом ходит ложь.
        - Но с ложью надо, что-то делать. Нельзя же позволять вводить в заблуждение население целых государств. Надо построить как можно больше храмов, в которых люди действительно смогут найти истину.
        Старец попросил у Фрингильи подать ему книгу, а затем передал ее Филиппе.
        - Пускай она сама вам ответит. Откройте наугад.
        Чародейка взяла фолиант, раскрыв его, принялась читать в слух:
        - «Истина живет в ваших душах и вокруг вас. Там и искать ее следует, а не в постройках, пусть даже из золота отлитых. В ветерке утреннем и в костре ночном, везде вы найдете ее, если искать будете».
        - Вот вам и ответ.
        Борисий внимательно и весело смотрел на Филиппу. Ей показалось, что он смеется над ней, кое-как совладав с гневом, она ответила ему с улыбкой:
        - Не каждый способен понять это. Многим надо тщательно все разжевать и пальцем указать направление. Надо научить людей правильно совершать обряды, церемонии, вступать в ряды верующих, так как учит Священная Книга.
        - В том то и дело, что нет никаких обрядов, - нахмурился старец. - Все эти людьми придуманные, якобы, священные ритуалы, только уводят от сути, привлекая внимание к второстепенному. Мало того, еще и народ начинает ссориться из-за такой ерунды, как например, сколько свечей правильно ставить на алтарь одну или две. Разве ругаясь из-за этого можно познать хотя бы свою душу, не говоря уже об истине? Нам нужна истина и добрая воля ищущего, а не мишура приносящая доходы, поэтому и достаточно того, что мы имеем.
        - А для чего же тогда существуют ваши храмы и священники, им ведь тоже надо что-то кушать? - усмехнулась Филиппа.
        - Книга писана на старшей речи. Не многие знают ее, и не каждый на всеобщем языке читать умеет. Священнослужители переводят и читают Книгу для таких прихожан, а затем тщательно записывают с чем приходили они и, что получили. Когда Книгу в другой храм перевожу, в этом остаются записи, которые читают все вместе и обсуждают, пытаясь понять почему так, а не иначе. Священников же прихожане кормят, кто чем может, а коли больше принесут чем надобно, то остальное нищим раздается.
        - Послушайте, Борисий, - горячо возразила Ассирэ, что-то заметно изменилось в ее взгляде. - Но надо же расширять количество мест, святых в понимании простых людей, где можно проповедовать истинное учение. Где можно показать людям этот священный дар, и куда не будет допускаться ничего лживое. Ложь разрастается, забирает умы и души всех жаждущих просветления, надо что-то противопоставить этому, как-то разоблачить обманщиков. Иначе рано или поздно останется только ложь, несущая выгоду одним и сладкое неведение другим.
        Старец ласково улыбнулся, и погладил ее руку.
        - Посмотри сама, - Борисий протянул ей писание.
        Ассирэ взяла его с трепетом и почтением. Открыла наугад.
        - «И сказал мудрец царице: „Если честны твои помыслы, а сердце чисто - действуй, но коли ищешь выгоды, то знай, ты ее не получишь, за то наказана будешь“».
        - За все в жизни надо платить, и за плохое, и за хорошее тоже, - объяснил старик, глядя в глаза Ассирэ. - Если хватит сил принять это, и понять уроки данные нам, то удастся познать главное. И чем больше уроков, и чем они сложнее и тяжелее, тем быстрее придет желаемый результат.
        - Я готова, - решительно произнесла она.
        Филиппа и Фрингилья удивленно переглянулись.
        - А вам, дамы, могу сказать только одно, - обратился он к ним. - То, что вы задумали не добро, хотя знаю - вас уже не остановить. Если откажу вам, то вы непременно сделаете все сами, породив очередную ложь, а трагедии все одно избежать не удастся. Поэтому, что бы хоть как-то исправить то, что вы задумали, раз уж предотвратить этого не в моих силах, я соглашусь на ваши предложения, но при некоторых условиях.
        - Когда мы сможем их обсудить? - обрадовалась Филиппа.
        - Первое - не искажать истину и не делить два начала. Остальное - дня через три, я снова загляну к вам и тогда все конкретно обсудим, а пока, - произнес Борисий тая в воздухе, - счастливо оставаться.
        От этих слов настроение чародейки опять ухудшилось. Еще три дня в этой дыре и в беспомощности! Она мрачно глянула на смотрящую с сочувствием Фрингилью, и словно впавшую в прострацию Ассирэ, вспомнила Маргариту и Марата. Зло поднималось в ней волной, грозя накрыть все в округ, но вдруг враз исчезло, не оставив и следа, открыв вместо себя чувство блаженного покоя. Надо же, как хорошо-то! Она схватила книгу и открыла ее на первой попавшейся странице.
        «Злоба, ненависть, зависть и гнев разъедают душу, что ржавчина металл. Ежели темный огонь уйдет, то светлый хлад дарует радость и умиротворение. Выбор всегда за вами»

* * *
        Леви, маленький городок, одним боком прижимающийся к горам Амелл, а другим к густому болотистому лесу, благоухал. Этой осенью выдался большой урожай клюквы, поэтому на базаре отдавали ее совсем за бесценок. Хозяйки варили ее, мяли, сахарили, делали желе. На всех окнах стояли тазы и кастрюли накрытые вышитыми полотенцами, под которые пыталось пробраться множество голодных ос.
        «Не часто города встречают таким приятным ароматом» - думал Геральт, проезжая по улице в поисках трактира «Лисий нос».
        Проехав немного по широкой улице, он свернул в узкий проулок и увидел острую крышу с круглым флюгером, действительно напоминающую мордочку рыжего зверя.
        Первым делом заказав стирку, баню и цирюльника, ведьмак отправился в комнату. Упав на кровать, закрыл глаза.
        «Они не знают, что я здесь, - думал он с тревогой. - Обрадуются или прогонят? Согласен и на то, и на другое, только бы не равнодушие! Не знаю как Рута, а Йен вряд ли будет равнодушна, после того, как вывернет на изнанку все мои мысли. По подсчетам Трисс они будут здесь не раньше сегодняшнего вечера. А вдруг была погоня? Надо было, все же, мне встречать их на берегу…»
        В дверь тихонько постучали.
        - Да? - не поднимаясь спросил Геральт.
        - Все готово, милсдарь. Можете идти мыться.
        Прихватив купленную сегодня одежду, он направился за прислугой в баню.
        «О чем они говорили в дороге? Скорее всего Йен ругала меня последними словами, - размышлял ведьмак, пока цирюльник скоблил ему лицо. - Хотя может и наоборот, рассказывала как мы безумно любим друг друга. А Рута? Интересно, она объяснила, что я… что она…? А да ладно, как будет так и будет! Я сам не знаю чего хочу! Йен, безусловно, мне очень дорога, но Рута… Ох, девочка, зачем ты похитила мой покой?»
        К вечеру он был чисто одет, причесан и пах мылом. Спустившись в трапезную трактира, он занял стол в дальнем углу и заказал пива.
        Время шло. На улице уже совсем стемнело. Геральт пил третью кружку. Он решил, что как только допьет ее так сразу же пойдет и ляжет в постель, приказав трактирщику звать его как только в заведение войдут две женщины с маленьким ребенком. Медленно потягивая глоток за глотком, он не осознанно пытался растянуть как можно дольше, но в конце концов пиво кончилось. Ведьмак сидел и раздумывал, подождать еще на одну кружку или все же отправиться в кровать? После длительного пути, еще не совсем хорошо восстановленные ноги, начинали плохо слушаться, и если сегодня во время не лечь, то завтра можно и не подняться до обеда.
        В трактир вошел высокий мужчина, закутанный в длинный плащ с капюшоном на голове. Геральт обратил внимание, на мертвенную бледность лица незнакомца. Путник отозвал трактирщика в сторону, о чем-то пошептался с ним, и ушел туда, куда повел его слуга.
        Спустя несколько минут, когда ведьмак все же решил отправиться спать, в дверь вошла Рута, грязная, усталая, с осунувшимся лицом и черными кругами вокруг глаз. Прижимая к себе корзину, в которой возился пухленький малыш, она оглянулась в поисках слуг и увидела… Геральта.
        Радость и недоумение отразились на ее лице. Ведьмак подошел и взяв у нее корзину, молча поднялся по лестнице в комнату, снятую заранее для женщин, ведя ее за руку словно маленькую девочку.
        - Твои ноги… Трисс удалось… - заикаясь от радости, начала она.
        - Нет это дриады постарались. Йен где-то по близости? - спросил он расшнуровывая ее высокие эльфьи сапоги.
        - Нет. Она осталась в храме.
        Геральт поднял на Руту удивленный тревожный взгляд. Ей показался в нем упрек.
        - Прости, - виновато заглянув ему в глаза, прошептала она. - Я не смогла ее уговорить.
        - Тебе не за что извиняться, - он помог ей снять куртку. - Если Йен что-то решила, то даже мне бы не удалось ее переубедить.
        - Ей понадобиться помощь…она…
        - Ты устала. Я провожу тебя в баню, а затем поешь и ляжешь спать.
        - Я должна, кое-что рассказать тебе прямо сейчас.
        - Хорошо, - он сел на кровать рядом с ней.
        Рута не знала как начать. Он не торопил.
        - Понимаешь, Геральт… я не одна.
        - Я вижу, - улыбнувшись он посмотрел на гукающего в корзине малыша.
        - Нет, я не о нем… Нас сопровождает…Он получил рану спасая нас…
        - Это тот бледный в плаще, что зашел перед тобой? Кто он?
        Закрыв глаза, она пыталась, чего-нибудь придумать, ей безумно не хотелось ему врать.
        - Ладно. Кем бы он ни был, раз ты доверяешь ему, тогда и я стану, - встав и снова взяв ее за руку, сказал ведьмак. - А сейчас, тебе надо привести себя в порядок и отдохнуть. На тебе, просто лица нет!
        Он вел ее за руку, а она думала о том, что хорошо было бы если б баня находилась на краю света, и они шли так долго-долго, и это чувство защищенности, уверенности и радости, возвращающее в детство, не покидало ее никогда.

* * *
        Темную комнату освещало только пламя бушующее в огромном камине. Красные блики отражаясь играли на отполированной поверхности мебели, подсвечниках выполненных в виде орлов с расправленными крыльями и полных злобы и нетерпения темных глазах чародейки, нервно ходящей из стороны в сторону.
        «Шеала погибла! Остальные словно в воду канули! - мысленно кричала Сабрина сама себе. - Никто не ответил на мой зов, только Кейра! Задравшие носы эльфки и Филиппа, возомнившая себя главной среди нас, нарочно не отвечают - это понятно! Но остальные?»
        Она остановилась и силой ударив по камину, уперлась лбом в сжатый кулак.
        «Ну, ладно! Так даже лучше, - зло усмехнулась чародейка. - Никто не станет мне указывать, как поступать и хватать за руки, а что бы справиться с Йеннифэр вполне хватит и трех чародеек».
        Вдруг комнату озарил свет появившегося в стене портала. Стали видны развешанные по стенам портреты роскошно разодетых или почти обнаженных, красивых мужчин.
        - Кейры еще нет? - сразу же задала вопрос вышедшая из портала, светловолосая курносая женщина.
        - Нет, Сельфина, ты первая, - улыбнулась ей одними губами Сабрина.
        - Ты уверенна, что я смогу занять место погибшей Шеалы? - спросила Сельфина, пристально глядя в хищные глаза Сабрины. - Или это просто пустое обещание, дабы заполучить мою помощь?
        - Я никогда не раздаю пустых обещаний, - процедила сквозь зубы Сабрина. - К тому же, мне нужна смерть Йеннифэр, так же как и тебе ее ублюдок. Сможешь завладеть им без меня?
        - Ладно не горячись.
        Сельфина села в кресло и спрятав лицо в ладони, тяжело вздохнула.
        - Наира пропала, - произнесла она с горечью. - Чувствую, что-то неладное! Зверь исчез вместе с ней. Пыталась отыскать - не выходит. Либо не хочет что бы ее нашли, либо…
        В стене снова появился светящийся овал, из него выбежала взволнованная и растрепанная Кейра.
        - Он знал… он разнюхал!.. - она схватила стоящий на камине кубок с вином и залпом опрокинула его. - На него работает целая армия магиков! Продажные твари! Мне чудом удалось сбежать из Гесо. Надо срочно предупредить остальных, он задумал что-то и хорошо подготовился.
        - Связаться с остальными не возможно, - зло ответила Сабрина. - Я пыталась всеми известными мне способами.
        - А Шеала и Трисс? - удивленно спросила Кейра. - Они же остались в Монтекальво.
        - Они тоже как в воду канули, - не моргнув солгала Сабрина, ответив покачиванием головы на удивленный взгляд Сельфины.
        - Странно… - Кейра растерянно перевела взгляд с одной чародейки на другую.
        Сабрина подошла к столу и наполнила кубки вином.
        - Завтра на закате мы должны быть у храма Великой Матери. Я хорошо изучила привычки Йеннифэр. Каждый вечер она выходит на утес, и выносит в корзине спящего ребенка. Мы нападем внезапно, а когда с ней будет кончено, заберем ублюдка.
        - Только прошу вас, - умоляюще посмотрела на коллег Сельфина. - Будьте осторожны, что бы детеныш не пострадал. Для меня он очень важен.

* * *
        Рута помнила, что заснула крепко сжимая руку, сидящего рядом, и гладящего ее по голове Геральта.
        Проснувшись утром, она долго лежала не открывая глаз, боясь, что все это окажется лишь сном. Так не хотелось отпускать теплые и радостные чувства!
        В дверь осторожно постучали.
        - Рута, нам пора, - послышался из-за двери голос Басто.
        - Я сейчас, - отозвалась ведьмачка.
        Быстро встав с постели, она причесалась и оделась, и только тогда поняла, что корзина с малышом исчезла. Наскоро собрав вещи, она бегом спустилась по лестнице в трактир.
        Басто сидел за столом у окна, и не отрываясь смотрел на спящего в корзине младенца.
        - Как ребенок оказался у тебя? - спросила Рута, усаживаясь рядом. - И где Геральт?
        - Он уехал еще вчера, вместе с обозом краснолюдов, - ответил он, не глядя на нее. - Сперва, он зашел ко мне и принес корзину, мы немного поговорили и он уехал.
        - О чем поговорили? - насторожилась ведьмачка.
        - О том, что ему срочно надо отправляться к морю и он не сможет нас сопровождать.
        Басто перевел на нее внимательный грустный взгляд.
        - Просил позаботиться о тебе и о ребенке, - усмехнулся он. - Без его благословения я бы, конечно, вряд ли решился на это.
        - Ты не сказал ему: кто ты? - Рута оставила иронию без внимания.
        - Если бы я сделал это, то, думается мне, один из нас был бы сейчас труп.
        В глазах ведьмачки появилась тревога.
        - Успокойся, - тяжело вздохнул Басто. - Геральт, действительно уехал. Мне бы и в голову не пришло сообщать ему, что я тот зверь, которой обманом затащил в постель его жену, а теперь мечтает о женщине, которою он любит и которая, похоже, любит его.
        - Наши отношения с… ведьмаком, тебя не касаются! - разозлилась Рута. - И нечего обо мне мечтать… Все поехали!
        Рута вскочила с места и, схватив корзину, стремительно направилась к выходу. Посидев еще немного Басто, медленно встал и не спеша пошел за ней.

* * *
        Йеннифэр стояла на краю отвесной скалы и наблюдала за тем, как быстро надвигаются грозовые тучи. Гроза делила небо ровной полосой. Темная, плотная, бурлящая и клубящаяся половина, стремительно вытесняла прозрачную и светлую, безоблачную голубую часть, пронизанную розовыми лучами заката, за горизонт.
        «Словно моя жизнь…» - думала чародейка, придерживая рукой непослушные локоны, приводимые в движение сильным порывом ветра, и с тоской глядя на быстро исчезающую светлую полосу неба.
        Столько лет бесплодный поисков, ожиданий, надежд и разочарований. И вот наконец, то чего она желала больше всего на свете сбылось, подарив наисчастливейшие минуты всей ее жизни. Ни с чем нельзя было сравнить, то чувство, которое она испытала, увидев сморщенное маленькое личико своего дитя. Слезы текли по щекам в три ручья, сердце, казалось, не способным вместить в себя столько любви, теплоты и радости.
        Плачущая чародейка - жалкое зрелище! Возможно, но сейчас она не чародейка, сейчас она просто женщина, счастливая мать. Она всегда думала, что знает, что такое любовь, но то что она знала до этого только очень отдаленно напомнило, то что она испытывала теперь.
        И вот она снова вынуждена стать чародейкой. Хладнокровной и расчетливой, не знающей сомнений и страха, что бы защитить свое право быть матерью. Это не легко! Тревога за сына, разрывает душу мешая сосредоточиться. Новое доселе ей не ведомое чувство страха за свою жизнь, заставляет в жилах стыть кровь, от одной мысли:
        «Что будет с ним если я умру? Кто защитит его, кто оградит от бед и несчастий? Кто научит быть сильным? Кто сможет его любить так же как и я?»
        Вдруг отчаяние уходит, уступая место решимости. Она должна жить! Она будет драться до последнего, если понадобиться, рвать зубами своих врагов. Ради жизни и счастья своего малыша, ради того, что бы увидеть его первые шаги, услышать первое сказанное им слово.
        «Модрон Фрейя, Великая Мать, помоги! - вырывается крик из ее души. - Только ты можешь понять меня сейчас и простить за невежество и высокомерие!»
        - Здравствуй, Йеннифэр, - раздается у нее за спиной хриплый голос Сабрины.
        Она резко обернулась. Три чародейки, закутанные в черные плащи, будто три вороны, стоят сверкая глазами в ожидании добычи.
        - Сабрина… Кейра… Что вам здесь надо? - спокойно спросила она, пытаясь узнать третью чародейку.
        - Мы пришли поздравить тебя с рождением ребенка, - зло хохотнула Сабрина. - Не хочешь нам его показать.
        Неизвестная Йеннифэр чародейка, не отрываясь смотрела на закрытую платком корзину, стоящую на большом валуне.
        - Он там! Я чувствую его дыхание! - воскликнула она, делая к колыбели шаг, но тут же остановилась ощупывая руками невидимую стену, преградившую ей дорогу.
        Ее серо-зеленые глаза сузились в тонкие щели, неприятная улыбка скользнула по губам. Вскинув руки она прокричала заклинание, нарастающее словно раскат грома, от которого воздвигнутая вокруг колыбели стена рассыпалась подобно хрупкому стеклу и исчезла. Чародейка ринулась к корзине, но тут же отскочила назад, огромная каменная глыба, послушная взмаху руки Йеннифэр, рухнула, преграждая ей дорогу. В то же мгновение ударила Сабрина. Крутящаяся воронка поднялась из моря, будто гигантский фонтан, перескочила на скалы и понеслась с немыслимой скоростью на стоящую на краю пропасти чародейку, чей черно-белый плащ развевается будто боевое знамя.
        Йеннифэр поднимает руки и кричит, что есть силы. Синий свет вырывается из ее ладоней, ей с трудом удается направить его на воронку, прошедшую легким ветерком между тремя разгоряченными чародейками. Вдруг воронка остановилась, задрожала и со звоном осыпалась миллионами длинных острых сосулек, словно стрелы впившихся в камни и матовый купол, выстроенный чародейками в мановение ока.
        Не дожидаясь ответа, Йеннифэр собирает мерцающий клубок, увеличивающийся вдвое с каждым оборотом. Резким движением направляет разросшийся шар в щит, похожий сейчас на дикобраза. Щит трещит, разряды сотрясают его, но выдержал.
        - Сейчас ты умрешь, Йеннифэр, - кричит Сабрина, сверкая темными хищными глазами. - Наконец-то ты сдохнешь…
        Ее слова заглушают раскаты грома. Молния режет небо. Море поднимает огромные волны и с невероятной силой швыряет их на скалы.
        Чародейки берутся за руки, вздымают их вверх, заклинание словно удар молота по наковальне, ударяет и отдается нестерпимой болью в голове.
        «Великая Мать, помоги!» - крик застревает в горле.
        Йеннифэр чувствует как падает, видит как приближается скала и она не в силах, что-либо сделать. Она старается выбивается из сил, но срывается в пропасть и летит… летит, поднимаясь все выше и выше. До нее долетает крик взбешенной Сабрины, сыплющей ей вслед проклятья и пучки молний. Визг курносой чародейки, достающей из колыбели старого потрепанного кота. И только Кейра стоит неподвижно и смотрит растерянным и удивленным взглядом в след, тающей в серых тучах черной чайке с белыми перьями в хвосте.

* * *
        Ночь с обозом до моря, дальше почти двое суток на корабле до Скеллиге, тянулись так долго, что Геральт на одном дыхании взлетел по крутой лестнице ведущей к храму. Он был зол. Зол на краснолюдов еле плетущихся со своим обозом, на свои неокрепшие ноги за то что был вынужден терять время на отдых, на Плотву, на капитана тянувшего время в ожидании какого-то важного пассажира. Но больше всего он был зол на себя, за то что смертельно боялся посмотреть Йеннифэр в глаза. Боялся так же сильно как и не успеть…
        - Йеннифэр… чародейка здесь? - в горле у Геральта пересохло.
        Ворота со скрипом отворились и к нему вышла высокая женщина с вытянутым лицом и светлыми волосами.
        - Что вам угодно, милсдарь? - спросила она спокойно, прикрывая ворота, из-за которых выглядывала молоденькая жрица.
        - Здравствуйте, Модрон Сигрдрифа, - поклонился ведьмак. - Меня зовут, Геральт из Ривии. Я ищу Йеннифэр…мою жену.
        Верховная жрица долго и внимательно смотрела на него.
        - Пойдемте со мной.
        Она быстро пошла вперед, ведьмак последовал за ней. Они прошли сквозь рощицу, затем снова свернули к морю, прошли по узкой каменистой тропинке к небольшой площадке, заканчивающейся крутым обрывом. Медальон на шее Геральта заходил ходуном.
        - Здесь на нее напали, - произнесла она с горечью, указывая на торчащие везде каменные сосульки. - Она знала, что вы придете…рано или поздно. Вот, возьмите.
        Сигрдрифа протянула ему свиток. Он принял его дрожащей рукой, растерянно глядя на жрицу.
        - Я не знаю, что здесь произошло, - ответила она не дожидаясь вопроса. - Йеннифэр исчезла. Мы спрашивали Великую Мать жива чародейка или нет, но Она не сочла нужным ответить.
        - Когда это случилось? - хрипло спросил ведьмак.
        - Три дня назад.
        Он опустился на валун и закрыл глаза ладонью. К горлу подкатил ком досады и боли. Не часто он жалел, что лишен слез. Сейчас жалел.
        - Могу ли я чем-то помочь? - участливо спросила жрица.
        - Нет.
        - Тогда, пожалуй, пойду. Пришло время молитвы. Я буду просить за нее…и за вас. Прощайте.
        «Как я мог?…как мог оставить ее? Осёл! Какой же я осёл! - хотелось разорвать грудь, что бы вытащить из нее не дающий дышать ком. - Что мы наделали с тобою, Йен?»
        Ведьмак развернул свиток, пахнущий сиренью и крыжовником:
        «Геральт!
        Прости! Я хотела, подарить нам с тобой счастье, а вышло только горе и боль. Но я не о чем не жалею.
        И ты не жалей. У нас есть сын! Понимаешь? Ребенок! Маленький и беззащитный, он нуждается в тебе, ведь только тебя я считаю его настоящем отцом. Пусть я ошиблась в выборе биологического отца, но в тебе уверенна полностью. Воспитай его, вложи в него силу духа, научи жить с тем, что он не такой как другие. Кто сможет сделать это лучше тебя?
        Он аниот, чудовище. Ну, и что же? Только от тебя зависит, вырастет он зверем или человеком, только ты сможешь ему передать частичку моей души и открыть в нем мою половину.
        Защити его, увези как можно дальше, спрячь и не покидай до тех пор, пока он не сможет самостоятельно дать достойный отпор своим врагам. Передай ему свое мастерство, научи его сражаться и правильно использовать эти знания. Я надеюсь на тебя, Геральт! Мне не на кого больше рассчитывать.
        Не вини себя в том, что произошло и не мсти. Не трать на это свое драгоценное время и не рискуй собой. За то время, что я провела в храме, многое изменилось во мне, став матерью - ощутила истинную цену жизни. Теперь я поняла, почему многие из тех немногих чародеек, которым удалось испытать материнство, впоследствии становились целительницами. И как бы неправдоподобно это звучало - я прониклась верой в покровительство Модрон Фрейи.
        О многом я бы хотела поговорить с тобой, многое рассказать, но в письме не выразить всего. Я люблю тебя, Геральт! И знаю, что и твоя любовь ко мне не угасла, потому что мы больше чем муж и жена, гораздо больше чем брат и сестра - мы одно целое. Я всегда останусь твоей частью и всегда буду с тобой, независимо от того, займет ли кто-то твое сердце или нет.
        Поспеши, к нашему сыну. Я назвала его Инсон, на языке зерров значит: человек. Чародейки не смогут найти его с помощью магии, об этом я позаботилась, но зверь сможет. Его надо остановить. Тебе сложно будет распознать в нем аниота, даже мне не удалось это сделать. Он похож на эльфа, высокий, красивый брюнет, зовут Басто. Удачи. Прощай. Йеннифэр.»
        В глазах Геральта потемнело. Басто! Он сам отдал ему младенца!
        Ведьмак вскочил так быстро и неожиданно, что сидящая на скале черная чайка с белыми перьями в хвосте с криком сорвалась с места и взмыла над морем, но он не заметил ее. Он бежал к ожидающему его баркасу.
        Глава 11
        Прежние интерьеры королевского замка в Вызиме, за время правления Трояна, претерпели серьезные изменения. К уже существующим там картинам и украшениям, добавились еще и те, что так радовали глаз принца в его поместье. Королева тоже внесла свою лепту и по ее заказу лучшие ювелиры изготовили огромное количество бриллиантово золотых бабочек, стрекоз и кузнечиков, которые поблескивали везде со стен и потолков.
        Среди всех этой мишуры, важно расхаживали разодетые и расфуфыренные вельможи, оставляющие за собой шлейф амбре духов и немытого тела. Свысока поглядывая друг на друга, они ждали важного сообщения. Что сегодня вечером задумала королева: бал, маскарад или казнь?
        В тайне надеясь на то, что Тина пресытившись казнями следующими одна за другой уже несколько дней, наконец-то назначит что-нибудь более веселое и менее тошнотворное, придворные мысленно примеряли роскошные туалеты. Что и говорить, несмотря на то, что двор стал больше походить на сборище отъявленных негодяев, но даже они утомились от каждодневных кровавых зрелищ. Королева же не могла остановиться.
        Двенадцать дней минуло с того, как король отбыл в Анхор проследить за строительством нового храма и подготовкой собранной там армии под командованием графа Дилона. Стоило только Трояну покинуть Вызиму, как королева тут же нарушила указ короля, запрещающий больше одной публичной казни в пять дней и начала свои кошмарные развлечения. Нельзя сказать, что король стал более мягким или менее подозрительным, просто последнее время на него навалилось очень много важных забот и проблем. Он даже забросил изобретение пыточных устройств, незаконченные чертежи, которых грудами валялись в его кабинете. К тому же, у него появилась навязчивая идея изменить о себе мнение народа, и помимо выискивания крамолы, занялся постройкой храмов, устройством больниц и учредил три помилования в день. Королевские указы о помиловании стали настолько часто мешать королеве избавляться от неугодных людей, а графу Гинваэлу изводить измену, что оба метались в бессильной злобе, изливая, ее по большей части, друг на друга.
        Почему эти двое с первого взгляда возненавидели друг друга? Ответить сложно. Возможно, в силу схожести натур, ревнивых, подозрительных и властных. Каждый пакостил друг другу изощренно и жестоко. Двор разделился на два лагеря. В этом противостоянии сторонники графа гибли публично на эшафоте, а сторонники королевы в тайных застенках сыскной конторы, которой управлял Нобижон.
        Единственное в чем они имели согласие, так это в ненависти к графу Дилону. Но тот будучи главнокомандующим темерской армией, постоянно находился в разъездах и имел непоколебимое расположение и веру короля. Об это доверие разбивались почти все интриги и козни, творимые вместе и по-отдельности королевой Инептиной и графом Гинваэл. Поэтому Хлой никогда не принимал участия в этой мышиной возне, а только высмеивал бесполезные нападки. А если вдруг случалось, что интересы трех самых близких людей короля пересекались, то Дилон всегда выходил победителем. Всегда! И если Нобижон тихо пыхтел, то королева билась в ярости, которая выливалась в такую жестокость и кровожадность, что даже Троян содрогался и чувствовал неловкость за свою жену.
        Так было когда во время казни одного заговорщика, Тина с диким хохотом выскочила на эшафот, и вырвав из рук палача пику, выколола глаза несчастному, к стати, не в чем не повинному парню.
        Молва тут же разнесла о бешеном нраве королевы, и как это часто бывает, пожалела короля, списав все творимые безобразия и жестокости на его беспощадную супругу и графа Гинваэла, пыточное подземелье, которого наводило страх на всю страну. Троян всячески старался поддерживать это заблуждение, изображая из себя доброго и славного короля при коварной королеве и безжалостном сподручнике. Поэтому перед дворцом всегда толпились простые люди с прошениями к монарху, о заступничестве и помиловании. Естественно они до королевских глаз не доходили, а оседали в сыскной конторе, поставляя графу новых подозреваемых. Единственное, что король получал в избытке это доносы об изменах своей супруги и о заговорах графа. Получал и отправлял в печь, не читая.
        Не трудно себе представить, каково же было удивление придворных, заметивших в это утро Нобижона в королевском замке, да еще и у самых дверей покоев королевы. Эта новость молниеносно разнеслась среди вельмож и вскоре все сбежались в приемную Инептины, дабы не пропустить ничего из готовящегося представления. Вскоре зал наполнился придворными до отказа, все перешептывались и с интересом и страхом рассматривали ужасного графа.
        Нобижона сопровождали десять человек его личной охраны, это ни сколько не насторожило и не удивило присутствующих, так как граф никогда не расставался со своим эскортом. Когда королева появилась в дверях, ни Нобижон, ни его охрана не склонились в поклонах, как это сделали все остальные.
        - Чем обязана? - резко спросила Тина, захлебываясь от гнева.
        - Указ короля! - ехидно улыбнувшись, граф протянул ей свиток.
        Сделав знак одному из придворных, передать ей документ, она зло уставилась на Нобижона. Вельможа учтиво, заискивающе улыбаясь принял свиток из рук графа и передал его королеве. Пробежав написанное глазами, Тина покрылась бурыми пятнами. Открыв рот и выпучив глаза так, словно они вот-вот выскочат, она стала похожа на большую пучеглазую рыбину. Ее дурацкий вид так развеселил графа, что он не смог удержаться от смеха.
        - Прошу, ваше величество, следовать за мной, - посмеиваясь проговорил он.
        - Я никуда не пойду! - закричала королева, к которой наконец вернулся дар речи.
        - Указ коро…
        - Мне плевать! Я сказала: не-пой-ду!
        - Тогда мне придется применить силу.
        - Стража! - завопила Инептина.
        На ее зов в зал ворвалось с десятка полтора стражников.
        - Указ короля!
        Граф выхватил из рук королевы свиток и протянул его начальнику стражи.
        - …закрыть королеву в башне до моего возвращения… из развлечений, только книги и прялка… переписку запретить… - прочитал стражник.
        - Я приказываю арестовать графа Гинваэл! - грозно приказала королева.
        - Но… указ… - растерянно залопотал стражник, переводя оторопелый взгляд от Тины к графу.
        - Выполняйте приказ короля, - посоветовал Нобижон, продолжая ухмыляться.
        Тяжело вздохнув, начальник стражи с отвращением глянул на мерзкую ухмылку графа, виновато посмотрел на королеву.
        - Прошу прощения, но я вынужден повиноваться приказу короля.
        Все придворные в страхе молчали. Тина обвела их мрачным, не обещающим ничего хорошего взглядом. Одни отворачивались, другие с побледневшими лицами глядели в пол, третьи деланно равнодушно разглядывали картины. Ни кто не посмел вступиться за нее даже словом! А ведь многих она возвысила и вытащила из грязи. Вот она преданность шакалов!
        - Карету мне! - скомандовала королева. - Я еду в башню.
        - Все уже готово, ваше величество.
        Спустившись во двор Инептина обнаружила у крыльца не свою золоченую карету, а черный открытый возок, для высокородных преступников. Скрипя зубами и стараясь не смотреть на довольную физиономию Нобижона, она вскарабкалась на позорный воз и гордо вскинув голову, приказала кучеру:
        - Трогай!
        Воз с грохотом, покачиваясь двинулся к главной площади Вызимы, хоть башня Плача, в которую по обыкновению короли затачивали своих непокорных или надоевших наложниц и жен, находилась в другой стороне в трехстах шахах от дворца.
        «Ему мало закрыть меня в башне! Ему надо опозорить меня перед всем тимерским быдлом! - думала Тина, зелённая от злобы и бессилия. - Ну ничего. Я потерплю… тем слаще будет месть. Я сама вырву ему сердце и заставлю сожрать… Нет! Это слишком быстро! Он не заслужил такой легкой смерти. Тогда загоню под ногти…»
        - Куда везете ее величество? - выкрикнул, кто-то из вмиг собравшейся вокруг возка толпы.
        - В башню. Указ короля! - ответил посмеиваясь, сопровождающий ее верхом Нобижон.
        Толпа загудела, заволновалась, а потом закричала на разные голоса:
        - Наконец-то, наш король сладил с этой чертовой бабой!
        - Давно пора! А то ж совсем оборзела, шлюха Аэдирнская!
        - Небось Демавенд, специально ее нам подсунул, что б на плахе извела всю Темерию под корень! У сучье отродье! Будешь теперь мышами, да тараканами управлять. Их говорят в башне тьма-тьмущая.
        - Ха! Мож какая мыша научит никчемную бабу плодиться!
        - Вот-вот, а то по балам, да эшафотам скачет, лучше б королю наследника родила! Не баба, а дырявое корыто!
        Под смех и улюлюканье толпы, добрались до башни Плача. Граф нарочито вежливо поклонился, но помогать спуститься с приступка не стал, жестом запретив делать это стражникам. Кое-как совладав с пышным платьем, королева спрыгнула на землю, и не успел Нобижон еще до конца разогнуться, отвесила ему звонкую оплеуху. Толпа взорвалась таким диким восторгом и начала напирать, что оставаться дальше на улице, становилось не безопасно.
        - Врежь ему еще! - кричали горожане.
        - В рожу ему, в рожу! Кровопийце проклятому!
        Тина победно вскинув голову зашла в ворота башни, за ней последовала стража, а затем и пунцовый от злобы граф. Не оборачиваясь и не оглядываясь, королева важно поднялась до верхних покоев башни, и собственноручно захлопнула дверь перед носом, собирающегося пройти за ней Нобижона.
        - Откройте немедленно, - завопил он. - Я должен проверить, есть ли запрещенные предметы?
        - Пошел прочь! Пес поганый! - зашипела из-за двери королева. - Сюда войдет только король, а когда выйдет, я прикажу сшить мне сапоги из твоей шкуры.
        - Ну-ну.

* * *
        Утро выдалось солнечным и теплым. Монтекальво, как всегда проснулся рано, загудел голосами торговцев, запел петухами, замычал волами. Солнце пробралось, сквозь плохо прикрытые ставни, лучом лаская лицо спящего Атера. Он ворча отвернулся, но сон был уже нарушен. Пытаясь ни о чем не думать, в надежде, что все же удастся опять заснуть, полежал еще немного, но крик глашатого заставил его резко подняться.
        - Спешите, спешите, сегодня на виковом поле, что близ северных ворот, Дамы Ложи будут строить храм! Сами, с помощью магии! Спешите!
        Атер оделся, причесался, еще раз перед зеркалом отрепетировал обращение Фольтеста к Дамам, проверил все ли в его туалете безупречно и не спеша отправился из трактира в сторону северных ворот.
        Он прошел узким переулком, и свернул на широкую улицу, где людской поток захватил его и быстро вынес за ворота, на поле густо заросшее сплетенной викой.
        Чародейки были уже там.
        «Надо же - девять! - удивился Атер, сосчитав Дам стоящих по две на телеге, которые были расположены с четырех сторон большой квадратной площадки, а одна чародейка находилась в центре квадрата. - Видимо кметы что-то напутали и в Пальяте погибла только одна Дама, а не две».
        Народ все прибывал и прибывал. Люди и нелюди всех чинов и сословий спешили увидеть чудо своими глазами. Чародейки дождались, пока собрались все желающие. Затем по команде той, что стояла в центре площадки, закричали заклинания выделывая руками замысловатые узоры.
        С северной стороны поднялся вихрь листьев, травы, пыли и камней, закружился, затем выстроился в сплошную стену с большой зеленой дверью с витражом в виде круга с перекрещивающимися в нем линиями. С южной стороны вмиг выросло огромное бушующее пламя, которое стало плотной стеной с красной дверью с треугольным витражом. Со стороны востока ветер пригнал серый дым и тут же превратился в стену с желтым входом с треугольным окном горизонтально разделенным линией. С западной стороны с неба упали стены воды и так же как все остальные, стали стеной с голубой дверью с цветным окном в виде перевернутого треугольника.
        - Люди и нелюди! - крикнула чародейка с карминовыми губами, выходя из красных треугольных дверей. - С вашей помощью мы создадим крышу для нашего храма! Думайте, о том, что в вас есть хорошего, о том что хорошего вы сделали и создали, а мы превратим ваши мысли в материю!
        Толпа зашепталась, затем стихла и постепенно, то там то сям из нее стал подниматься белый дымок, поднявшись немного, летел к храму и сливался с другими. Когда последний дымок влился в общее облако, оно было уже огромным.
        Чародейка вновь зашла внутрь, остальные завращали руками и словно песню, запели заклинание. Облако закружилось, все больше набирая скорость, пока не превратилось во вращающийся диск, затем середина его начала вытягиваться вверх и превратилась в длинный острый шпиль, на конце которого красовался круг с заключенным в него цветком.
        Чародейки сошли с телег, и зашли в храм каждая со своей стороны. Толпа снова зашепталась. Прошло немного времени и все девять Дам вышли на улицу.
        - Истинный Храм Истинной веры всегда будет открыт для всех желающих! Через несколько дней Святой Борисий возложит на алтарь нашего Храма Священную Книгу, а пока пусть каждый войдет, через те двери, которые ему больше по душе, и если проникнется он святостью сего места, то примет учение наше, как единственное достойное Веры! Но если помыслы чьи-то не чисты, то лучше даже пытаться войти в него.
        Народ потоптавшись немного, потянулся к храму, заходя и выходя в двери на свой выбор. Один человек отпрыгнул от красных дверей с сильно обожженной рукой и тут же скрылся в толпе.
        Атер направился к чародейкам, стоящим в стороне с торжественными лицами, а глаза одной из них были полны слезами радости.
        - Здравствуйте, уважаемые Дамы! К вашим услугам, Атер Сигни, - он церемонно поклонился, сняв шляпу. - Позвольте передать вам послание от короля Фольтеста и уверения его в дружбе и уважении.
        - Фольтест снова король? - усмехнулась Сабрина.
        - Он и не переставал им быть! - кое-как сдержав возмущение обиженно ответил он.
        - Мы рады вас выслушать, - улыбнулась Филиппа, грозно посмотрев на Сабрину.
        Атер откашлялся, зачем-то поправил воротник и начал:
        - Король Фольтест, бывший правитель Темерии выражает вам глубочайшее уважение и почтение. Он уверен, что только ваше мудрое участие в управлении миром, позволяет сохранять равновесие в нем и ведет к процветанию.
        Король очень обеспокоен судьбой Темерии, стоящей на пороге гражданской войны. Он признает свою ошибку и понимает, что его внук ведет страну к катастрофе. Он страстно желает исправить совершенный им промах, и просит вас содействовать ему в этом. Взамен вы можете рассчитывать как на его личную поддержку во всем, так и на поддержу, с вашей помощью объединенных армии и народа Темерии.
        Дамы удивленно переглянулись и зашептались. Первый раз они получали прошение помочь совершить переворот, стоя в поле в окружении толпы людей, да еще произнесенного так просто и без затей, словно речь шла о приглашении на свадьбу. Атер стоял склонив голову, ожидая ответа, он даже не заметил насколько момент был для обращения не подходящий.
        - Мы обсудим вашу просьбу немного позже, в более тихой и спокойной обстановке, и как только примем решение сразу же дадим вам знать, - ответила за всех Филиппа, с интересом рассматривая красивого статного мужчину.
        - Благодарю, - произнес он с достоинством. - И позвольте выразить вам соболезнования по поводу произошедшей в Пальяте трагедии. Гибель Дамы - это невосполнимая утрата для всего мира.
        Чародейки недоуменно и взволнованно переглянулись. Только лицо Сабрины стало словно вытесанным из белого мрамора, и курносая чародейка, как показалось Атеру, несколько наигранно удивилась.
        - Что вам об этом известно? - спросила его встревожено Дама минуту назад готовая расплакаться от радости.
        - Не так уж много. Только то, что рассказали кметы.
        - Какие кметы? - насторожилась Филиппа.
        - Жители Пальяты, - теперь уже удивился Атер. - Я проезжал там на следующий день после трагедии.
        - Странно…
        - Сейчас не время для всего этого, - произнесла чародейка с темными глазами и бледным лицом. - Надо закончить церемонию. На нас все смотрят.
        - Закончите ее без меня, - сказала Филиппа, делая знак слуге подвести лошадей. - Мы с господином Сигни во всем разберемся и будем ждать вас в замке.
        Она уже собралась сесть на подведенную слугой кобылу, но остановилась, повернулась к чародейкам и внимательно всех оглядев, остановила взгляд на курносой.
        - Явиться следует всем без исключения, - добавила она пристально глядя в ее злые серо-зеленые глаза.

* * *
        В замке было тепло и уютно. Трещали дрова в большом камине, кресло было удобным и мягким. Атер выпил крепкого вина предложенного Филиппой, и пока она отлучилась не надолго, заснул. Ему снилась Пальята, разговор со старостой и его женой, а так же Фольтест диктующий ему обращение со всеми поправками и комментариями, потом лицо его любимой… Он спал так крепко, что не проснулся даже когда в соседнем зале в стенах стали открываться овальные светящиеся порталы и вышедшие из них чародейки заняли свои места за большим столом.
        - Тот кто учинил драку в Пальяте, хорошо почистил следы, - начала Филиппа, когда все расселись и замолчали. - Но не учел таких случайностей, как господин Сигни. Ей или им, - она многозначительно перевела взгляд от Сабрины к Сельфине, - показалось достаточным, промыть мозги целой деревни кметов, да так, что они даже под гипнозом не вспомнили истинных событий. Но у правды, как известно, есть одно замечательное свойство: она всегда вылезает наружу, рано или поздно, и как правило в самый не подходящий момент для того кто ее прячет.
        Сабрина сидела опустив глаза с лицом белее белого, а Сельфина продолжала изображать недоумение. Подождав немного, Филиппа обратилась к Сабрине.
        - Твоих рук дело?
        Сабрина выдохнула и подняла на всех виноватый бегающий взгляд.
        - Я не знаю, как это произошло, - голос ее дрожал. - Мы с Шеалой хотели подшутить над Трисс, назначившей в Пальяте свидание со своим ведьмаком. Мне и в голову не пришло, что Меригольд сразу же начнет лупить по нам…
        Чародейки возмущенно загудели.
        - Как ты могла довести до такого? - Филиппа была изумлена до предела. - Ты бросила раненых подруг и даже не попыталась вытащить одну и спасти другую.
        - Я не знала, что они в беде. Мы договорились с Шеалой, если все пойдет не так как мы хотели, то сразу же уходим через портал, что я и сделала, а когда вернулась было уже поздно. Это просто несчастный случай, произошедший из-за нашей глупой шутки. Мне и в голову не могло придти, что Трисс посмеет убить Шеалу. Я не хотела…Я пыталась связаться с вами, но вы словно в воду канули, - перешла Сабрина от оправданий к наступлению. - Когда я вывернула наизнанку мысли служанки сообщившей нам о приезде ведьмака, оказалось что Трисс сама приказала ей сделать это. Тогда стало ясно, что это отвлекающий маневр. А ради кого Меригольд стала бы так отчаянно рисковать своей жизнью и самое главное жизнью своего любовника? Думаю, вы сами знаете ответ на этот вопрос. Наш с вами план относительно Йеннифэр и ее ребенка трещал по швам! Я изо всех сил выбилась пытаясь сообщить вам об этом, но никто кроме Кейры не отозвался. Никто! Филиппа, Ассирэ и Фрингилья - понятно, находились под действием Книги. А Маргарита, Францеска и Ида?
        Эльфки и Маргарита удивленно качали головами и пожимали плечами, утверждая, что не получали никаких посланий, а сами не пытались связаться с остальными, так как были очень заняты.
        - Да! Особенно госпожа Ло-Антиль, - ехидно заметила Сабрина.
        - Это не твое дело, - взвилась Маргарита.
        Филиппа так хватила по столу кулаком, что находящийся посередине магический шар, подпрыгнул, покатился и упал на колени Фрингильи. Она подняла, потерла ладонью и всмотрелась в хрустальную поверхность.
        - Сабрина! - зашипела Филиппа. - Тебе мало, что твоя злоба довела двух наших сестер до смерти. Хватит! Ты больше всех виновна в этом, тебе и отвечать. Наказание твое мы обсудим позже, а сейчас мне хотелось бы услышать какую роль во всем этом сыграла наша новоиспеченная Дама.
        Сельфина ни сколько не испугалась, приняв беспечное выражение лица, спокойно ответила, глядя Филиппе в глаза.
        - К смерти чародеек я не имею ровно никакого отношения. Все что я хотела - это получить детеныша, но нас опередили. Остальное вам известно.
        - Известно, да не все, - Фрингилья оторвала взгляд от шара. - Например, куда пропала твоя сестра, поиски которой вы Сабриной ведете как магическими путями, так и с помощью сыщиков.
        Сельфина помрачнела и тяжело вздохнула.
        - Наира пропала несколько дней назад, и чудовище тоже.
        - Еще одна новость! - Филиппа встала и прошлась вдоль зала. - Сейчас, когда мы нашли Дийкстру!
        - Надо попробовать всем вместе заглянуть в шар, - предложила Кейра.
        Филиппа села на место, Фрингилья снова установила шар посередине стола. Чародейки взялись за руки и зашептали заклинание. Шар медленно поплыл вверх. Казалось, будто он наполнился черным дымом. Дым долго не рассеивался, а когда разошелся, Сельфина издала протяжный стон боли и горя. Изображение было не четким, но все же можно было различить медведя, терзающего останки женщины, одетые в васильковые изодранные лохмотья.
        Когда шар опустился, Сельфина держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Все молчали переживая увиденное. Первой нарушила молчанье Сабрина.
        - Мы сами наложили на зверя оберегающие чары, дабы никто не смог его отыскать с помощью магии, только Наира могла его увидеть в шаре, но помните, есть там одна лазейка. Когда он пребывает в человеческом облике, его можно достать через свисток, при условии, что тот находиться рядом с ним.
        - Точно, - вспомнила Кейра. - Надо сконцентрировать наше общее внимание на свистке, и он откроет нам возможность прочесть мысли зверя.
        Чародейки снова взялись за руки.

* * *
        С утра моросил дождь. Ветер норовил скинуть капюшон с головы Руты и забраться под плащ, которым она укрывала корзину с младенцем. Ребенок уже несколько часов не переставая плакал и что бы они с Басто не делали, он никак не унимался.
        С двух сторон дорогу словно в тиски взял лес. Тяжелое небо будто, наваливалось сверху. Настроение было отвратительным, все-таки простор действовал на Руту, гораздо положительнее, чем даже такие величественные живые стены.
        Басто же, казалось, все это мало беспокоило, его хладнокровию можно было только позавидовать. Он совершенно не реагировал ни на дождь, ни на ветер, ни на плач ребенка. Ехал он молча, лицо его было задумчивым.
        «Он обязательно спасет ее и все будет хорошо…у них, - думала Рута, тяжело вздыхая. - Ну почему? За что мне все это? Я всегда могла во время остановиться, чтобы не затянуло, чтобы не сожалеть! А сейчас как муравей попавший в ручей, барахтаюсь, но плыву туда куда несет течение. Я не могу, не имею права… лучше бы Йеннифэр превратила меня во что-нибудь бездушное, не способное страдать. Я должна забыть его… обязана. Но как же это сделать?
        Почему именно он, почему не Марат, не Басто?
        Марат славный. С ним хорошо, весело, легко и просто, пожалуй даже слишком просто. С ним нет желания что-либо усложнять. С Басто все иначе, зеркально наоборот. Но он сейчас рядом…близко-близко.
        Он красив… не просто красив - великолепен. Силен, умен, благороден… Или же коварен? Что я знаю о нем? Только то что он сам мне поведал…и то что говорили его глаза…там у леса, рядом с его мертвой хозяйкой. Тогда он не лгал. Я видела это…чувствовала. Это нельзя было сыграть. И все же он чудовище, на половину, но все же… А если он действительно увидел свое отражение в зеркальных крыльях прекрасной птицы, и зверь уступил место человеку. Может быть и так, но он знает, что я люблю другого и все равно идет со мной. Зачем? Может ему нужна не я, а ребенок? И он ждет удобный момент чтобы забрать его? Но у него был уже такой момент, и не один, но он не воспользовался им.
        Ладно, так или иначе - неважно. Я выполню свое обещание и доставлю малыша к Цири, благо уже не далеко, а потом… отправлюсь в Каэр Морхен и смирюсь со своим Предназначением. Если не Геральт, то все равно кто…»
        Басто резко остановил коня. Закрыв глаза покачнулся в седле, обхватив руками голову. Рута подъехала ближе, помогла ему удержаться.
        - Что с тобой? - спросила она встревожено.
        - Она нашла меня!
        Он тряхнул головой и соскочил с лошади. Рывками сорвал с себя одежду и взглянул на Руту. Глаза его превратились в два кроваво красных рубина.
        - Уходи! Скачи во весь опор! - захрипел он, уже начался процесс обращения.
        - А как же ты?
        - Я пойду в другом направлении и задержу ее. Спаси себя и моего сына! Скачи!
        - Басто, постой! - она подъехала ближе, наклонилась и поцеловала его. - Удачи тебе. Спасибо за все.
        Он тряхнул пятнистой головой и вмиг скрылся за деревьями. Рута подняла Шэво в галоп, напуганная лошадь Басто поскакала вслед. Ребенок заплакал еще сильнее.
        Прижимая корзину Рута неслась по просеке. Вдруг вдали раздался хлопок и рык, страшный рык леопарда, а затем вой истязаемого животного - долгий, душераздирающий и протяжный и все стихло. Шэво поскакал еще быстрее, унося ведьмачку все дальше. Ветер трепал плащ, дождь летел в лицо, смешивался со слезами, застилая глаза.

* * *
        Конь устал, храпел и пена летела хлопьями по сторонам. Ведьмачка остановила его, огляделась. Просека стала узкой и темной. Она спешилась, не выпуская корзину из рук, принялась осматривать следы на дороге. Ни отпечатка ботинка, ни колеи от колеса, только следы обитателей леса!
        Вдруг подобно белому облаку, опустился густой туман. Совсем рядом завыл волк, кусты зашевелились. Лошадь Басто заржала, замотала головой и пустилась в лес не разбирая дороги. Рута слышала как за ней, кто-то бросился в погоню. Может волки, а может…
        Туман становился все гуще и гуще, казалось он окутывает все вокруг, обволакивает. Ведьмачка почувствовала, приближающуюся опасность.
        - Позаботься о нем, - хрипло произнесла она, приторочив корзину к седлу, успокоила коня знаком.
        Сквозь плач ребенка и храп коня, уловила чьи-то осторожные шаги и неровное дыхание. Человек. Один. Женщина. Шелест платья…шепот…заклинание. Чародейка!
        Рута в мгновение выхватила меч, в другой руке крепко сжала рукоять кинжала, закрыла глаза. Обострившийся слух улавливал малейший звук и четко рисовал картину, не видимую глазу. Вот чародейка остановилась, смотрит в сторону ведьмачки. Она не видит ее и не слышит, но чувствует, хоть сфера и не позволяет читать мысли. Открывает сумочку, ищет там что-то на ощупь, достает и дует. Рута задерживает дыхание, бесшумно обходит чародейку справа, сходит с тропы. Треск попавшей под ноги ветки выдает ее. Чародейка резко поворачивается, кричит заклинание, яркая молния режет туман словно масло. Ведьмачка ушла полуоборотом, вторая молния разбивается о покрытый древними рунами серебряный клинок.
        Ребенок резко замолчал. Рута почувствовала еще чье-то присутствие. Много сопящих носов, хриплых запыхавшихся дыханий, шорох крадущихся со всех сторон лап и запах псины. Волки! Чародейка тоже поняла, что их окружили, запаниковала. Прокричав заклинание, ударила наугад. Страшный вой и вонь паленой шерсти. Они бросились все сразу, как по команде.
        Чародейка закрылась куполом, были слышны, разряды и как с воем отскакивают от него животные. Рута устремилась к коню. Волки выскакивали из тумана один за другим, но не нападали на ведьмачку. Поджав хвосты, ощетинившись и скалясь, они снова исчезали в тумане, так же быстро как и появлялись. Шэво стоял недвижимо, если бы не нервно подрагивающие развернутые назад уши, можно было подумать, что он из камня. Ведьмачка схватила корзину. Ребенок попал!
        Снова закрыла глаза и прислушалась. Слева… в лесу… тихое чмокание. Медленно и осторожно, она направилась на звук. Вдруг перед ней вырос огромный волк, необычная длинная белая шерсть, стояла дыбом на загривке, из оскаленной пасти торчали длинные желтые клыки. Он уставился на нее свирепым взглядом, не собираясь уходить с пути.
        В тумане что-то замерцало, раздался хлопок. Рута поняла, что чародейка открыла портал. Волки завыли. Через мгновение туман исчез. Ведьмачка огляделась. Ото всюду на нее смотрели серые волчьи морды, одни скалились, другие просто рассматривали ее с интересом, третьи пытались спрятаться за спины первых. Белый волк начал обходить ее по кругу, Рута приготовилась, но вместо того, что бы напасть, он отошел и спокойно уселся. Из леса послышались шаги и на просеку вышла обнаженная женщина, на руках она несла заснувшего младенца, продолжающего во сне сосать ее грудь.
        - Это не человеческий детеныш, - произнесла она приятным мелодичным голосом, обращаясь к волчьей стае. - Мы заберем его!
        - Я буду очень возражать, - хрипло усмехнулась Рута.
        - Кто ты? - удивленно спросила женщина, было похоже, что она только что заметила ведьмачку.
        Рута промолчала.
        - Я знаю ее, - прорычал белый волк. - Это ведьмачка! Белая прядь! Это она в прошлом году убила Гильерра.
        Волки взволновались, принялись на разные голоса рычать:
        - Смерть ведьмачке!
        Драться с оборотнями Руте приходилось и раньше, но самое большое это было три зверя, а тут целая стая. Это было странно. Оборотни обычно жили семьями, часто среди людей, а тут огромная община не меньше пятидесяти особей, за много миль от населенного пункта.
        - Умереть ей или жить - решать будет хозяин! - властно произнесла женщина, совершенно не стесняясь своей наготы.
        - У вас есть хозяин? - переспросила ведьмачка, не веря своим ушам.
        - Ты пойдешь с нами, - заявила женщина, оставив ее вопрос без внимания.
        - А если я откажусь?
        Женщина аккуратно положила ребенка в корзину, мгновенно обернулась белой волчицей, схватила ее зубами и скрылась в чаще. Рута хотела ринуться в след, но волки плотной рычащей стеной преградили ей дорогу.
        - Ты пойдешь с нами живая или мертвая, - белый волк подошел почти вплотную. - Если тебе важен тот детеныш, то от живой ему будет больше пользы.

* * *
        До вечера прошли несколько миль на юг все дальше углубляясь в лес. По узкой извилистой тропе шли длинной вереницей, вначале белый волк, затем Рута, за ней устало брел Шэво, дальше не рискуя приближаться к нему близко, на расстоянии десяти шагов шли волки, словно воины выстроившиеся в колонну по двое. Когда солнце угасло совсем, остановились у большого шалаша в котором горел костер. У костра грелась белая волчица, рядом в корзине спал малыш.
        Волки плотно набились в шалаш и улеглись, укладывая морды на спины своих товарищей, оставив узкий проход к костру и небольшой пяточек вокруг него. Там расположилась белая пара вожаков.
        Перед тем как войти Рута расседлала коня, протерла его и укрыла попоной.
        - Я могу рассчитывать, что мой конь доживет до рассвета? - спросила она, усаживаясь у костра поближе к корзине.
        - Можешь, - прошептала засыпая волчица.
        Волки спали поскуливая и похрапывая во сне. Костер почти догорел, но ведьмачка не стала подкладывать в него веток, она ждала когда уснет и белый волк, который, положив голову на лапы, не отрывал от нее взгляд.
        - Ничего не выйдет, - тихо прорычал он.
        - Ты о чем?
        - Вокруг логова выставлен дозор, да и я сплю очень чутко, так что лучше ложись и отдыхай. Завтра долгий путь.
        - Куда?
        - Узнаешь когда придем. Подбрось дров в костер, иначе замерзнешь.
        Рута действительно почувствовала как начинают коченеть ноги. Разведя огонь, она достала из дорожной сумки флягу и сделала несколько глотком.
        - Это что - вино? - поинтересовался волк приподнявшись.
        - Нет. «Белая чайка». Напиток ведьмаков.
        - Угостишь?
        Она протянула ему флягу. Волк встал, отряхнулся и постепенно, начиная с головы обратился в голубоглазого мужчину лет сорока, с совершенно белыми как у Геральта волосами, только коротко стриженными. Взяв флягу, он сперва долго нюхал содержимое, и только потом опасливо отпил один глоток, затем уже смело сделал еще несколько.
        - Ух, хорошая штука, - он вернул ей напиток, качая головой и присматриваясь к чему-то в темноте.
        С непривычки «Чайка» сильно забирала, можно было увидеть то чего и нет на самом деле.
        - Ни когда бы не подумал, что буду пить из одной фляги с ведьмаком, - усмехнулся он съежившись.
        Руте глядя на него снова стало холодно. Она старалась не рассматривать его, но мускулистое обнаженное тело притягивало взгляд. Он заметил и улыбнулся. Ведьмачка порылась в сумке и достав дорожный плед, предложила его мужчине.
        - Спасибо, - снова улыбнулся он укутываясь.
        - Как тебя зовут?
        - Силигург. А это моя жена Верф, - глаза его заблестели, язык плохо слушался.
        Снова отпив Рута предложила и ему, но он отрицательно покачал головой.
        - Все же мне интересно, - начала она, облокотившись на седло. - Почему вы не попытались меня прикончить, еще там на просеке?
        - Во-первых, ты не убила ни одного нашего брата во время заварухи с чародейкой, во-вторых, ты сопровождаешь ребенка-оборотня и видно, что он тебе не безразличен. Иначе, ты не пошла бы с нами, а уложив половину моих воинов, попыталась бы сбежать. И в-третьих, мне, знаешь ли, очень дорога эта самая половина. К тому же у меня нет к тебе ни зла, ни ненависти.
        - Странно, - пожала она плечами.
        Силигург почесал затылок и усмехнулся.
        - У меня в стае есть один очень старый волк. Он со своими братьями, много лет назад убил ведьмака. Так случилось, тот толи пьян был, толи ранен. Что ты чувствуешь по отношению к этому волку?
        - Ничего.
        - Так же и я. Знаешь, я даже считаю, что ведьмаки это своего рода… санитары. Вы очищаете наши ряды от всякого гнуса.
        Он долго задумчиво смотрел на игру пламени на ветках шалаша, затем продолжил.
        - Мы всегда жили стаями. Наша, наверное, самая многочисленная из всех существующих. У нас есть свои законы и правила, свой кодекс чести и если кто-то не хочет жить как записано - его изгоняют. Такие изгои отправляются к людям и паразитируют там и безобразничают. Воруют скот, а иногда и детей. Людям это надоедает и тогда они платят ведьмакам, а вы уже выполняете свою работу. Не было случая, чтобы ведьмак охотился на честного волка, потому что мы ни кому не мешаем. С людьми существуем параллельно, поэтому нет недовольных, а соответственно нет и тех кто стал бы нанимать ведьмаков.
        Отпив еще один глоток, Рута убрала флягу обратно в сумку. Пошевелила дрова в костре и подбросила новых веток. Пламя занялось и затрещало, стало немного теплее.
        - В древних книгах говориться, что после обращения в зверя, оборотень полностью перевоплощается и порой даже не помнит, что вытворял, - продолжила она разговор. - Но, глядя на вас этого не скажешь.
        - На самом деле так и есть, если ничего не делать, но если с малых лет учиться управлять любой своей сущностью, то можно добиться полного контроля над собой. Это сложно, не всем удается, есть такие которые не хотят или ленятся. Обычно они потом и становятся изгоями.
        - Да, странно все это и удивительно, - ведьмачка зевнула и потянулась. - Если бы кто рассказал, то не поверила бы. Организованная стая оборотней, на службе у хозяина, словно свора псов…
        Глаза Силигурга вспыхнули злобой, лицо вытянулось и на миг превратилось в волчью морду. Он некоторое время молча смотрел на Руту, было видно, как тяжело сдерживать ему свой гнев и обращение.
        - Мы не имеем ничего общего со сворой, - он говорил медленно, четко разделяя слова. - Мы воины, состоящие на службе в королевской армии. Многие знают Дикий отряд короля…
        Он замолчал, поняв, что проговорился.
        - Короля Агульменда? - улыбнувшись спросила Рута.
        Он не ответил, молча снял плед и отдал его ведьмачке. Снова обернулся волком и улегся у костра, положив голову на лапы, но теперь закрыв глаза. Рута укуталась теплым, наполненным магией пледом, способным не дать замерзнуть даже зимой на голой земле и положив голову на седло, спокойно заснула.

* * *
        К вечеру следующего дня дошли до избушки на лесной поляне. Рядом с домом из-под земли било несколько ключей. Волки по очереди обращались в людей, мылись и одевались в одежду, хранящуюся в избе на стеллажах.
        Верф протерла ребенка мокрым полотенцем, накормила и перепеленала. За всю дорогу она проделывала это несколько раз, все терпеливо ждали пока она закончит и снова продолжали путь. Малыш почти совсем не плакал, возился в корзине, выглядывал, с интересом разглядывая все вокруг или же спал, засунув в рот большой палец правой руки.
        После того как все привели себя в порядок, Силигург отдал команду строиться. Теперь они были похожи на настоящий военный отряд. Одетые в серую строгую военную форму, скроенную так, чтобы ее легко и быстро можно было скинуть, статные коротко стриженые мужчины и женщины, являли собой пример хорошо натренированного воинского подразделения.
        Вышли на просеку и скоро оказались на краю леса. Вокруг насколько хватало глаз простиралась желтая от пожухлой травы степь. Рута вздохнула полной грудью и с радостью проводила оставшиеся позади скелеты сбросивших листву берез.
        Пройдя несколько миль по грязной разбитой дороге, увидели стены крепости Сехтсенг с длинными узкими бойницами, окруженные глубоким рвом и подсвеченные заходящим солнцем. Вдали виднелся зубчатый хребет гор Тир Тохаир, утопающий в мягкой вате низко плывущих облаков.
        Рута подъехала к идущему впереди колонны Силигургу.
        - Король Агульменд сейчас в Сехтсенге? - спросила она.
        - Думаю, нет.
        - Я бы хотела с ним встретиться.
        - Я бы тоже, - усмехнулся он.
        - Ты не понял, Силигург. Я очень хорошо знакома с вашим хозяином, и уверенна, что он будет рад меня видеть и очень расстроиться, если я будучи в Гесо, не нанесу ему визит.
        - На счет короля - не обещаю, а с хозяином, ты встретишься уже сегодня, - ответил он, продолжая усмехаться.

* * *
        Внутреннее убранство замка Сехтсенг, являло собой пример вкуса, чистоты и отсутствия чего-либо лишнего. На первый взгляд, незатейливая мебель, казалась очень простой и не дорогой, но стоило присмотреться повнимательней, и становилось очевидно, что редчайшие ценные породы дерева, из которого она была изготовлена, не нуждались ни в резьбе, ни в тонировке.
        Все стояло и лежало на своих местах, даже дремавшая у камина большая коричневая собака, выглядела частью, хорошо продуманного по стилю и цвету, интерьера. На стенах большого круглого зала, не было ни портретов, ни гербов, ни оружия, выполненные из отшлифованного до блеска камня, они сами являлись украшением и притягивали внимание.
        «Красота без вызова и невычурная роскошь, - думала Рута, с удовольствием усаживаясь на предложенный слугой удобный стул с высокой спинкой, в отполированной поверхности которой, можно было рассмотреть свое отражение в мельчайших подробностях».
        Очень скоро массивные двери открылись и в зал вошел огромных размеров, необъятный улыбающийся человек.
        - Мазель, Рута! - поклонился он, выделывая при этом правой рукой замысловатые вензеля. - Рад, безмерно рад, что вы оказали мне честь и согласились стать моей гостьей. Ох, знаменитая Белая Прядь…
        Он осекся встретившись с насмешливым взглядом ведьмачки.
        - Да, да. Не любезное получилось приглашение, - всплеснул он своими огромными ручищами. - Вы уж извините, что так вышло и позвольте представиться! Граф Энкелей Гувот.
        - Очень приятно, граф, - ответила ведьмачка, с интересом рассматривая первого после короля человека, имя которого в Гесо знали все, но мало кто видел.
        - Не откажите в любезности поужинать со мной, - граф весь светился лучезарной улыбкой, но острый взгляд проницательных глаз был почти осязаем. - Мне хотелось бы компенсировать причиненные вам неудобства. К тому же, на одном моем прииске безобразничает василиск, и, то что судьба привела вас сюда - большая удача.
        Собака у камина лениво встала, потянулась и громко зевнув, несколько раз вильнув хвостом, подошла к хозяину и подсунула голову под его руку.
        - Я с огромным удовольствием приняла бы ваше приглашение, но, к сожалению, очень спешу, - Рута сделала вид, что очень этим расстроена. - От ужина с вами, я конечно, не откажусь, но после буду вынуждена вас покинуть.
        - Жаль, очень жаль, - огорчился граф, но тут же лицо его стало серьезным. - И все же я вынужден настаивать. Хотя если вы удовлетворите мое любопытство, то пожалуй, я не стану вас задерживать.
        - И что же вас интересует? - удивилась ведьмачка.
        - Давайте поговорим за ужином.
        Он три раза хлопнул в ладоши и через мгновение в зал вошла вереница слуг, с большими подносами в руках. Вскоре длинный стол был полностью заставлен удивительно красивыми и аппетитными блюдами.
        - Вы ожидаете гостей? - спросила Рута у графа, когда слуги закончив сервировать стол, удалились.
        - Нет, - он предложил ей стул во главе стола. - Только вы и я. Больше никто не приглашен.
        Ведьмачка мысленно усмехнулась. Все этого изобилия хватило бы накормить человек двадцать здоровых мужчин, и наверняка бы еще осталось.
        - Люблю, знаете ли, хорошо и разнообразно поесть, - словно в ответ на ее мысли, заявил он. - Вот посмотрите, какая чудная рыба в шафрановом соусе. Очень рекомендую.
        Он дал знак слуге и тот наполнил кубки красным игристым вином.
        - Давайте выпьем за здоровье наших с вами общих знакомых, - предложил он.
        - Вы имеете в виду короля Агульменда?
        - И его тоже, - улыбнулся граф. - А так же за Геральта из Ривии, Цири и Йеннифэр.
        Рута подняла кубок, удивленно глядя на графа.
        - Ах, не удивляйтесь! Очень давно мне доводилось общаться с ведьмаком, - он машинально потер ногу. - И с его женой и дочерью тоже. У нас с ним были очень доверительные отношения, не могу сказать, что мы были друзьями, но приятелями считались. Я знаете ли, в неоплатном долгу перед ним, так что если вдруг увидите его, передайте, что я жив и ничего не забыл.
        - В мои планы не входит в ближайшее время встречаться с Геральтом, - ответила, она изобразив смущение.
        - Значит, баллада не врет?
        - Я бы не хотела это обсуждать.
        - Конечно, конечно…Вот отведайте эту наивкуснейшую свинину по-темерски.
        Он сам отрезал и положил ей на тарелку кусок пряного запеченного мяса. Слуга снова наполнил кубки.
        - А кстати! - воскликнул он. - Я слышал, что король Темерии охотиться за вами. Чем же вы ему так насолили?
        - Скорее не ему, а Хлою…мне пришлось защищаться.
        - А, понимаю. Рука! - понимающе закивал граф. - Ходили слухи, будто Лита заплатил вам с Цири за убийство Трояна, а граф Дилон защищая короля потерял руку. Но, мне эти сплетни, казались маловероятными, ведь ведьмаки не убивают людей на заказ. Об этом мне часто говорил Геральт. Как же все произошло на самом деле?
        - Слуга хотел порадовать своего господина, и пытался заставить меня делать то, что совершенно было для меня неприемлемо.
        Глаза Энкелея прожигали ее насквозь, хотя мина его оставалась простодушной. Он жестом приказал слуге подойти и указал на несколько блюд, тот подобострастно бросился снова наполнять тарелку графа, выбирая самые, на его взгляд, аппетитные кусочки.
        - Попробуйте вот этот пудинг. Йеннифэр, помниться, очень его любила. Как она сейчас поживает? Я слышал, после расставания с ведьмаком, она здорово покутила в Венгеберге, и с тех пор о ней ни слуху, ни духу.
        Покончив с пудингом, Рута вытерла рот салфеткой и откинувшись на спинку стула, попыталась придать своему голосу, как можно больше язвительности.
        - С чародейкой я не знакома, и не разу не встречалась. А про ее подвиги в Венгеберге, тоже слышала много интересного.
        - Да, Йеннифэр всегда делала, что хотела. Бедный Геральт! Сколько ему пришлось вынести. Я всегда знал, что их брак рано или поздно развалиться. Не знаете: почему после встречи с вами в Леви, он так заторопился в Цинтру?
        Собака с несчастным видом следила за каждым движением обедающих, громко сглатывая. В момент проглотив брошенный графом кусок мяса, застучала по полу хвостом, распустив слюни.
        - Понятия не имею, - пожала плечами Рута. - А вы, я смотрю, хорошо осведомлены о моих встречах и передвижениях! Позвольте узнать - почему?
        - Я стараюсь быть в курсе интересных событий. Мое внутреннее чутье подсказывает, что вы находитесь в центре таковых, а оно меня никогда не обманывало. И хотя довольно долго наблюдаю за вами, все никак не могу разобраться в сути дела.
        - Число моих поклонников пугающе растет день ото дня, - усмехнулась Рута, отпив вина. - В мире происходит столько любопытного, но вас почему-то интересует именно моя скромная персона, и крутящиеся вокруг нее ничего незначащие события.
        - Ну, не скажите! - вновь заулыбался он. - За вас короли назначают баснословные награды, Дамы Ложи, оставив важные дела мирового значения, словно гончие носятся по лесу. Вы же преспокойно путешествуете в сторону Мак-Турга, туда же недавно прибыла ваша подруга Цири, с которой, как говорит песня, вы смертельно поссорились.
        Странствуете вы в сопровождении красивого мужчины, очень похожего на эльфа, того самого, что скрашивал дни и ночи, резвящейся в Венгеберге Йеннифэр. При этом еще и встречаетесь с Геральтом, который мило беседует с любовником своей жены и, несмотря на глубокую ночь, спешно покидает вас и устремляется на Скеллиге в храм Модрон Фрейи, затем так же спешно бежит в Цинтру, пытаясь всеми доступными способами связаться с Трисс Меригольд. Этим он тщетно занимается и посей день, даже не догадываясь, что чародейка эта давно мертва и ее место в Ложе отдано новой Даме.
        Попутчик ваш таинственным образом исчезает в лесу, устроив перед этим очень любопытный шум, а вы без оглядки несетесь в самую чащу леса, словно заяц спасающийся от охотников. Несколько странное поведение для ведьмачки! Согласитесь?
        И наконец, это милое дитя, ради которого вы, собственно и проделали такой длинный и опасный путь, оказывается вовсе не человеком, а самым обыкновенным оборотнем. Это уже совсем ни в какие ворота не лезет! Ведьмак нянчится с детенышем чудовища, да еще готов ради него рисковать своей жизнью! Рассказать ведь кому - не поверят!
        Ведьмачка почувствовала, как ее накрывает волна возмущения и гнева. С трудом совладав с собой, она ответила тщательно подбирая слова:
        - Я, господин граф, живу своей жизнью и делаю то, что считаю нужным. Не понимаю: с какой стати, я должна кому-то давать в этом отчет? Тем более, что вас мои дела не касаются ни каким боком. И уж если вы начали разговор о невероятных историях, то отряд оборотней на службе у главного советника короля, тоже явление не слишком распространенное.
        - Во-первых, давайте обойдемся без «господ» и титулов, - сделав лицо милее прежнего, предложил он. - Называйте меня просто Энкелей. Во-вторых, это вовсе не праздное любопытство, поверьте. Как приятель Геральта и его, в некотором роде, должник, я наблюдаю за вами, только с целью быть полезным и успеть в нужную минуту придти на помощь. Как то случилось в лесу с чародейкой. Вы думаете, что мои волки случайно оказались на месте нападения на вас?
        - Думаю - не случайно. Как и то, что угрожая смертью, отобрали у меня ребенка и заставили полностью изменить маршрут.
        Наконец насытившись, граф отодвинул тарелку и приказал слуге убирать со стола. Довольно ловко для своей комплекции, он встал и предложив руку, повел Руту в соседний зал. Там у большого камина стояли два массивных кресла, а между ними - колыбель.
        - Прошу вас, присаживайтесь, - он галантно подвел Руту к одному из кресел. - Продолжим нашу беседу, здесь, рядом с малышом. Возможно, вам будет спокойнее и комфортней, ощущать его близость и вы, наконец, поверите в то, что я вам друг и не желаю ничего плохого.
        Ведьмачка заглянула в колыбель. Переодетый в белоснежную кружевную распашонку, довольный и сытый карапуз, с интересом рассматривал болтающиеся над ним на веревочках, маленькие фигурки русалок, фей и единорогов. Увидев ее, он улыбнулся и загукал, сощурив огромные фиолетовые глаза. Как же он похож на Басто!
        Рута погладила малыша по головке, взяла за маленькую пухлую ручонку и вдруг заметила, как розовый маленький ноготок на мгновение превратился в черный длинный коготь. Задернув шторку колыбели, она присела на край кресла, всем видом показывая графу, что долго засиживаться не собирается.
        - Давайте, Энкелей, вы без предисловий и вуали, зададите мне мучающие вас вопросы и если я смогу, то непременно на них отвечу. Я не хочу заставлять Цири ждать.
        Потерев свой свисающий подбородок, он тяжело вздохнул и посмотрел на нее потухшим взглядом.
        - Ну до чего же вы ведьмаки прямолинейны. Вам бы все упрощать, - заворчал он. - Дело в том, что мне совершенно не хочется вас допрашивать. Я бы хотел, что бы вы сами, как другу, как человеку желающему друзьям Геральта только добра, и стремящемуся помочь, рассказали все как есть и мы бы вместе придумали, как лучше выполнить вами задуманное имея мои возможности и связи.
        - Спасибо, вам огромное за заботу граф, - как можно теплее улыбнулась ему Рута. - Но, ничего особенного я не задумала. Понимаете? Возраст! Хочется осесть, хотя бы не надолго, заняться воспитанием ребенка, почувствовать себя обычной женщиной, может быть даже матерью. Ведь нам ведьмакам, так же как и большинству чародеев, не дано это счастье. Но, я не могу усыновить человеческое дитя, не способное перенять мои знания и воспользоваться ими. Вот мне и пришло в голову, что возможно, детеныш оборотня сможет стать тем, кем я хочу, чтобы он стал.
        - Вы хотите сделать из оборотня ведьмака!? - изумленно округлив глаза, воскликнул он. - Это даже представить себе не возможно. Нелепость какая-то!
        - Ну, от чего же? - обиженно надулась ведьмачка. - Воинами и шпионами оборотни быть, значит, могут, а ведьмаками почему-то - нет?
        Он встал и прошелся по залу, перебирая пальцами на огромном животе.
        - Хорошо, допустим, - задумчиво произнес он. - А почему вас преследовала Дама Ложи? Вы, что у нее украли это дитя?
        - Да ну что вы? - возмутилась Рута. - И почему вы уверены, что это была Дама, а не Йеннифэр, к примеру?
        - А ей-то зачем? Вы думаете, что она хотела вас убить, только из-за сплетен и баллады этого пустозвона Лютика? - засомневался граф. - Я знаю ее, она бы не стала этого делать.
        - Да нет же, Энкелей, конечно не из-за сплетен! Вы сказали, что тот тип, которого я нашла раненым недалеко от Леви, и который тащился за мной всю дорогу - это ее бывший любовник, - с видом человека наконец-то нашедшим решение сложной задачи воскликнула ведьмачка. - Он мне всю дорогу жаловался, что его преследует некая влюбленная чародейка, от которой он сбежал.
        Граф задумался ненадолго, потирая подбородок и не мигая глядя на пламя, играющее в камине. Ведьмачка сидела напряженная, как струна, осторожно поглядывая на колыбель. Трудно предугадать, как поступит этот разыгрывающий из себя добродетель, фактический правитель Гесо, узнай о том, что ему в руки попал детеныш аниота.
        - Все слишком просто и много совпадений, - наконец произнес он. - К тому же волки видели светящийся знак Ложи, когда чародейка открывала портал. С другой стороны, его мог подделать любой другой более-менее способный чародей. Все же не похоже это на Йеннифэр! Гоняться за сбежавшим любовником, словно старая дева, она бы не стала.
        Рута безразлично пожала плечами.
        - Возможно, вы правы. Честно говоря, меня все это мало интересует, - устало ответила она. - Я хочу провести несколько лет в тишине и спокойствии, вдали от всех этих королей, чародеек, любовников и жен. Цири тоже мечтает только об этом, поэтому позвольте я дальше пойду своей дорогой, встречусь со своей подругой, и буду жить ни кому не мешая и не ввязываясь в неприятности и интриги.
        - Конечно, вы можете быть совершенно свободны. Мне бы в голову не пришло, вас надолго задерживать. Хотелось кое-что выяснить, но вижу, что вы и сами мало, что понимаете во всей этой каше.
        Он поднялся, хлопнул в ладоши. В дверях показался слуга.
        - Сейчас проводишь госпожу в ее покои, а на рассвете велишь седлать ее коня и позови сюда Верф, - приказал ему граф.
        - Она уже здесь, - ответил тот.
        Почти бесшумно в зал вошла женщина с белыми короткими волосами. Поклонившись Энкелею, блеснула синими глазами в сторону Руты.
        - Не откажите в любезности принять мою помощь, - граф с поклоном обратился к ведьмачке. - Пока ребенок маленький и ему требуется молоко матери, Верф будет его кормилицей и поможет вам во всем о чем бы вы не попросили. У нее недавно болезнь забрала ее младенца, поэтому она сама предложила отправить ее с вами.
        Волчица подтвердила его слова легким кивком головы, при этом не опустив взгляд полный собственного достоинства.
        - Благодарю вас, Энкелей, - улыбнулась Рута, пытаясь скрыть тревогу, и собираясь следовать за слугой в отведенную для нее комнату. - Спасибо за помощь. Хотелось бы, чтобы ребенок ночевал рядом со мной.
        - Сейчас Верф его принесет. Отдыхайте спокойно и не о чем не беспокойтесь.

* * *
        Большак и главная дорога деревни Половинки, упиралась в большой трактир, затем расходились на две дорожки поменьше, огибающие заведение, а после снова вливались в одну, образуя круговой перекресток с трактиром в центре. Дорога шла около пол стае по деревни и дальше тропою уходила в лес. По всей длине дороги, деля ее надвое, красовались пограничные столбы. Дома располагающиеся с одной стороны принадлежали Гесо с другой Мак-Тургу. Пограничные заставы разместились на большаке за сотню шагов до въезда в деревню и столько же после выезда.
        В течение доброй сотни лет, этот ничтожный клочок земли являлся спорной территорией двух государств. И вот когда наконец, королям надоело лупить друг друга, а число погибших воинов в тысячи раз превысило число живущих в Половинках кметов, деревню решено было поделить надвое, разделив жителей на подданных разных государств.
        Жители, конечно, абсолютно не соблюдали этих условных границ, жили своей жизнью, ходили друг к другу в гости, женились, а на столбах устраивали для детей качели, привязывали к ним коз, вешали фонари, а для поздних посетителей трактира, они частенько служили опорой. Трактир же умышленно выстроили так, чтобы он не принадлежал ни одному государству, поэтому туда часто приезжали купцы и беспошлинно менялись товарами.
        Деревня быстро разрослась, многие сдавали купцам комнаты, а то и целые дома, те щедро платили за постой, за счет чего население деревни совсем не бедствовало. Такое положение дел, стало привлекать в Половинки жителей соседних деревень, но не желающие делиться солтысы двух половин, назначили огромных размеров цену за разрешение нового строительства на территории деревни.
        В трактире всегда все комнаты были заняты, а трапезная полна народу. Тут и проходили все торговые сделки. Купцы сидели за столами, заставленными кружками, кувшинами, тарелками, чернильницами с перьями, образцами товаров и счетами. Торговля шла шумно и бойко, а дабы избежать скандалов и драк, в трактире держали четверых здоровенных вышибал, и если они вдруг замечали, что за каким-нибудь столом назревает конфликт, тут же без разбора и выяснений выкидывали участников на улицу. Поэтому несмотря на шум и напряженность, все старались вести себя пристойно и по возможности любезно по отношению друг к другу.
        Помимо обычного товара, здесь можно было найти такой, что ценится выше золота и алмазов - информацию. Конечно, в общей трапезной торговцы ею не сидели, мало кто, вообще, видел их в лицо, потому как интересующий покупателя вопрос записывался на дощечке и опускался в специальный ящик с прорезью сверху, и глухо заколоченный со всех сторон. Потом приходилось какое-то время ждать, порой бывало что и несколько дней, а затем трактирщик подходил к покупателю держа в руке свиток и называл цену и если тот платил то отдавал ответ сразу же, а если нет то бросал его в печь. Бывало, что другой купец выкупал ответ вместо первого, это случалось среди конкурентов, поэтому обычно свитки в печи не горели, а несмотря на цену, которую не с кем заранее не оговаривали, забирались самим покупателем.
        Продаваемая информация не всегда носила только коммерческий характер, поэтому торговую братию здесь слегка разбавляли другие личности, к торговле не имеющие совершенно никакого отношения. То были люди, которым непременно, за любые деньги, надо было знать: «Что? Где? Когда?», а чаще всего «С кем?». В основном это были шпионы, обманутые мужья и наемные убийцы. И тех и других устраивало то, что ни кто не задавал лишних вопросов, а следовательно и не требовал откровенных ответов, и ни кому ничего не приходилось объяснять. Вопрос - ответ. Все!
        Конечно же, не на каждый вопрос находился ответ, но уж если находился, то ни разу не оказался бесполезным или ложным. Говорили, будто дело это держат магики, состоящие на службе у главного советника короля Гесо, но слухи эти ни чем не подтверждались и мало кого останавливали.
        - Будьте любезны - дощечку, - обратился к трактирщику высокий мужчина, на вид лет тридцати.
        Хозяин заведения молча и почти не глядя на незнакомца, протянул ему черную дощечку и мел.
        - Благодарю, - пробормотал мужчина и смущенно посмотрев по сторонам, направился к единственному свободному месту в дальнем углу трактира.
        «Рогатый, - мысленно усмехнулся трактирщик. - Будь я бабой - тоже сбежал бы от такого».
        За много лет работы, он безошибочно мог отличить к какому сословию и роду деятельности принадлежит посетитель. На спор, он даже распознавал с первого взгляда, чем торгует тот или иной купец, а то что тот человек усердно выводящий на доске буквы - брошенный муж, смог отличить бы и ребенок.
        Действительно, вид мужчина имел жалкий и растерянный, не смотря на то, что одет он был прилично, черные волосы окуратно зачесаны назад. Лицо немного детское со слегка оттопыренной нижней губой, носило печально виноватое выражение, так же как взгляд широко расставленных карих глаз.
        Написав свой вопрос, он медленно, как будто смущаясь, направился к ящику и опустил дощечку в прорезь. Она громко ударилась о дно. Незнакомец, казалось, совсем растерялся, вжав голову в плечи, глупо улыбаясь, виновато заглядывал в глаза купцов, обративших на него внимание.
        Трактирщик ухмыльнувшись, покачал головой:
        - Прошу, милсдарь, присядьте, подождите. Как только ответят, так я вам сообщу, а пока может откушать, что-нибудь пожелаете.
        - Да, конечно. Пива.
        Усевшись на прежнее место, мужчина грустно уставился в кружку, полную свежего пенного пива.
        Просидев так некоторое время, заснул уронив голову на грудь.
        - Эй, милсдарь! Проснись же! - трактирщик тряхнул его за плечо.
        - А…что? - с видом только, что вылупившегося цыпленка, подскочил незнакомец.
        - Ответ пришел. Семьдесят пять новиграцких крон, вместе с пивом.
        - Да, сейчас.
        Он принялся усердно рыться в карманах. Когда трактирщик потеряв терпение, уже собирался отправить свиток в печь, он наконец-то извлек из-за голенища сапога, туго набитый кожаный мешочек.
        Рассчитавшись и получив, что хотел, мужчина накинул плащ, еще раз глупо улыбнувшись вышибалам, вышел и бегом направился по дороге в сторону леса.
        Добежав по тропе до небольшой полянки, он несколько раз прокричал дикой уткой. На его зов, из - за плотно растущих кустов выехала женщина, верхом на гнедом коне с белой отметиной на лбу. В поводу за ней шел серый в яблоках рысак. Мужчина ловко вскочил в седло.
        - Она в Омутах! Двадцать стае отсюда, не больше! - радостно сообщил он своей попутчице.
        - Вот это удача! - воскликнула она, трогая коня вслед за устремившимся вперед мужчиной.
        Капюшон упал с ее головы, открыв миловидное лицо, украшенное миндалевидными серыми глазами лани. Тугая толстая коса, мышиного цвета волос, лежала на пышной груди и доходила до луки седла.
        Пустив коней в галоп, они растворились в сумраке, поднимающемся словно дым к вершинам упирающихся в небо вековых сосен и елей.

* * *
        Граф стоял у большого панорамного окна своего замка, рассматривая кружащую вдалеке каркающую стаю ворон. Бессонная ночь отпечаталась морщинами на его широком лице и темными кругами вокруг глаз. Он даже не старался призвать к себе сон, пытаясь сложить путаную мозаику, в которой явно не хватало нескольких частей.
        То что ведьмачка лукавит, было для него совершенно очевидно, как и то, что дальнейшие расспросы абсолютно бесполезны. Конечно, в его арсенале было много способов и приспособлений, чтобы развязать язык любому упрямцу, хитрецу и даже смельчаку, но она была не из обычного теста. Он чувствовал ее, видел насквозь и потому безошибочно разгадал стержень воли, который невозможно согнуть, только сломать и только вместе с жизнью. Но какой толк ему от бездыханного тела, не умеющего не сказать, не показать? И хоть неизвестность и нервировала его, и не девала спокойно спать, он как всегда принял самое разумное решение: ждать. Не пассивно конечно, а собирая по крупицам недостающие части головоломки. Выдержки и терпения - ему не занимать!
        Пять лет он плел паутину, медленно, осторожно, узелок за узелком связывал тонкие нити в крепкие канаты. За этот короткий срок, ему удалось подняться до уровня короля, а в некоторых, если не сказать в большинстве вопросов, много выше своего монарха, но при этом быть не заметным, почти не видимым. Спокойно без резких движений и истерик, одного за другим уничтожая своих врагов и возвышая сторонников, он добился такой власти в Гесо, что без его подтверждения не один королевский указ не считался действительным. Какой хитростью, граничащей с магией, ему удалось подчинить себе волю сумасбродного, властного и далеко не глупого короля, для всех наблюдавших и участвующих в этом восхождении, было удивительной тайной. Лишь немногие знали разгадку, но уже никому ничего не могли поведать. Только мертвые умеют хранить тайны! Этому правилу граф всегда следовал неукоснительно, тщательно вычищая тех, кому ролью для него отведенной или случаем, выпало несчастье узнать больше, чем следовало.
        Постояв еще немного, мрачно взглянув в тронутое рассветом розовое небо, он не спеша направился к лестнице ведущей на первый этаж. Спустившись, миновал большой и светлый холл, вошел в просторный кабинет. Мягко ступая по пышному гиммерскому ковру, подошел к большому зеркалу, оправленному в массивную кованую раму. Поправил прическу, воротник, ощупал пальцами мешки под глазами, нажал на изумрудный глаз выкованного на раме змея. Зеркало бесшумно отодвинулось, явив широкий темный проход с лестницей.
        Стоило графу переступить порог, как зеркало встало на место, а над лестницей повис магический свет. Осторожно ступая по каменным ступеням, и держась за стену, он спустился в подземелье и очутился в большом хорошо освещенном, все тем же магическим светом, круглом зале. По стенам зала располагалось множество дверей, большинство из которых были плотно прикрыты. За приоткрытыми дверями поблескивали колбами и пробирками магические лаборатории, в некоторых сновали туда-сюда проворные низушники, в других склонились над лупами высокомерные эльфы.
        Посреди зала за длинным прямоугольным столом, в удобных стульях с подлокотниками, обтянутых буйволинной кожей, восседали восемь богато одетых мужчин. Как только советник вошел, самый старший из них, седовласый почтенный муж, поднялся со своего места и поклоном приветствовал его.
        - Доброе утро, милсдари, - поздоровался граф, жестом предлагая ему занять свое место.
        Усевшись во главе стола, Энкелей оглядел присутствующих.
        - С чего начнем, господа?
        Все как по команде обратили взоры на светловолосого молодого мужчину, одетого в бордового цвета котарди, с множеством рубиновых в золотой оправе пуговиц. Он высокомерно усмехнулся. Совсем недавно слушая его все здесь собравшиеся, только и делали, что зевали и устало рассматривали серый потолок. Теперь же его новость была самая ожидаемая и желанная, это было видно по жадно горящим глазам и полным нетерпения лицам. Он немного помолчал, смакуя томление остальных.
        - Мальчик, - произнес он тихо, ожидая реакции.
        Она не заставила себя долго ждать. Мужчины повскакивали со своих мест, поздравляя друг друга и пожимая руки. Со стороны могло показаться, будто они все разом стали отцами. На самом же деле это означало, что кончились томительное ожидание и кропотливая подготовка. Пришла пора действовать!
        - Ну что ж, не мешало бы Фольтесту отправить наши поздравления и предложения, - с улыбкой начал граф, когда все успокоились и вновь заняли свои места. - Тогда сегодня же приступаем к воплощению нашего плана. Что Ложа?
        Он повернул голову к сидящему рядом с ним справа мужчине, средних лет в голубом, расшитым золотом дублете. Тот тряхнув шикарной кудрявой шевелюрой, сделав кистью левой руки странный знак и прошептав заклинание, правой поймал появившийся невесть откуда свиток пергамента. Развернув его, пробежал глазами. Усмехнулся, посмотрел на графа и отрицательно покачал головой.
        - Отказали значит Атеру… этого следовало ожидать, - удовлетворенно произнес Энкелей. - Хильтрик, Ион и Берета - вы знаете, что надо делать.
        Трое поднялись и поклонились. Хильтрик - светловолосый в бордовом. Ион - кудрявый в голубом. Берета - красивый шатен лет сорока, в терракотовой атласной тунике выше колен, подпоясанной на уровне бедер золотым широким поясом. Молча они вышли в одну из многочисленных дверей.
        - Велор. Что ведьмачка? - граф обратился с вопросом к старшему.
        - Ничего. У нее такой же амулет, что и у тебя, - ответил тот.
        - Ладно. Подождем.
        Советник взглянул на сидящего в противоположном конце стола человека, черные как смоль волосы, которого доходили почти до расшитого жемчугами пояса.
        - Он согласен, - ответил тот не дожидаясь вопроса.
        - Ты отдал ему флакон?
        - Да. Он обещал все сделать в назначенный час, но… - замялся брюнет - …я не стал верить его обещаниям. Предавший не раз, предаст снова. Такого человека надо использовать только однажды, и максимально. Задание будет выполнено в любом случае, но ему за все придется ответить.
        - Я не согласен с тобой, Тит, - возразил ему обладатель огромных глаз цвета морской волны и коротко стриженных русых волос. - Такие люди всегда пригодятся и при дворе нового короля тоже.
        - Эжжон, ты не прав, - вмешался в спор граф. - Тот кто делает ставку на подлость и предательство, рано или поздно сам становится жертвой этих бестий. Используй любой материал в своих интересах, а затем гнилой уничтож.
        Эжжон опустил глаза пытаясь скрыть недовольство. Лицо Тита оставалось невозмутимым, но во взгляде сверкнуло торжество. Соперничество между этими двумя было очевидно, но каждый был по-своему хорош и оба одинаково преданы Энкелею.
        - У тебя какие новости? - ласково обратился советник к большеглазому мужчине.
        - Я нашел слабое звено, - победно глянул на соперника Эжжон. - Сумел посадить на крючок ревности и желания, на большее она не способна.
        - Славно. Продолжай.
        - Мне удалось узнать, что они готовят на тебя покушение. Та, которая сбежала от нас, подняла переполох. Вчера опять поймали шпиона и опять пуст, как дырявый горшок. Ни одной мысли, не единого воспоминания, только задание - следить и доносить.
        - Использовал?
        - Уже. Все, необходимое, они будут знать сегодня же.
        - Кого наняли меня убить, узнал?
        - Нет, к сожалению, - грустно ответил Эжжон. - Только и удалось узнать, что пошлют «кого обычно».
        Граф встал, медленно прошелся вдоль стола, перебирая пальцами на животе.
        - Кого обычно, - задумчиво повторил он.
        - Ты не простая дичь, Энкелей, - вывел его из раздумья, сидящий рядом с Титом, горбоносый мужчина с бритой под ноль головой. - Они знают, чтобы добраться до тебя им придется перешагнуть через Дикий отряд и обойти нас - твою опору и защиту. Ни какой, даже самый искусный убийца не сможет этого сделать, ни один даже самый могущественный чародей не выйдет против магии сорока четырех. Если они кого и наняли, то это не человек и не чародей.
        Советник остановился и подозрительно глянул на копошащихся в лаборатории низушников и эльфов.
        - Нет. Эти чисты как слезы младенца, - проследив его взгляд, продолжил горбоносый. - Май проверил их вдоль и поперек. Нелюди тоже не взялись бы за это дело.
        - Если люди, нелюди и чародеи отпадают, тогда - кто? - спросил тот кого лысый назвал Маем.
        - Хороший вопрос, - поддержал его граф. - Ормо, какие у тебя соображения? Ведь ты не зря начал? Не так ли?
        Горбоносый Ормо усмехнулся. Он вообще был не слишком разговорчив, даже на вопросы предпочитал отвечать односложно, без пространных объяснений, но уж если начинал высказываться, то это всегда было не зря.
        - Твоя недавняя гостья со странным младенцем к корзинке, навела меня на одну любопытную мысль. Что бы ее проверить я заглянул в одну занятную книжонку, а затем побеседовал с Силигургом. После сопоставил кое-какие факты и пришел к выводу, что Ложа уже довольно давно расчищает дорогу своим замыслам руками или, можно сказать, лапами чудовища.
        - Разве можно приручить монстра? - удивился Тит.
        - Оказывается его можно даже создать и воспитать, - усмехнулся Ормо. - Конечно не выверну или дракона, но сделать из обычного оборотня полузверя-получеловека, оказывается вполне возможно. По крайней мере так утверждает книга и Силигург.
        Все замолчали. Энкелей опять принялся задумчиво расхаживать вдоль стола.
        - Если это действительно так, - нарушил он молчание, - то многое можно объяснить, и наконец, собрать головоломку, хотя бы следующую ее часть. Я должен кое-что обдумать. Закончим пока.
        Он стремительно направился к лестнице, уже ступил на нее, но резко остановившись, повернулся к чародеям.
        - Когда он может придти за мной?
        Ормо задумался, потер подбородок.
        - В замке ты не досягаем. Только в дороге. Когда ты едешь в Аэдирн?
        - Завтра.
        Подумав немного, граф снова вернулся к столу. Встал сзади Ормо, положив ему руки на плечи. Яркий магический свет заставил светиться изнутри огромный бриллиант, вправленный в массивное кольцо белого золота на пальце советника. Никто не решался прервать ход его мыслей.
        - Что думаешь делать? - наконец, спросил он у горбоносого.
        - Волки пойдут впереди прочесывать окрестности. Двенадцать чародеев будут сопровождать карету верхом, а мы с Велором составим тебе компанию внутри.
        - Отлично, - с улыбкой произнес Энкелей. - Но я думаю, этого не достаточно. Если я правильно собрал головоломку, то пригласить в этот эскорт ведьмака, уверен, будет не лишним.
        Велор удивленно поднял седые мохнатые брови. Ормо усмехнулся. Остальные вопросительно посмотрели на графа.
        - Какого ведьмака ты имеешь в виду, - не дождавшись объяснений, спросил старший. - Того, что льет слезы в лесу, или того, что в Цинтре бьется в отчаянье прикованный к постели.
        - Второго. Если ты, конечно, не переборщил с зельем.
        - Завтра утром он будет у тебя на своих двоих. Я притащу его через портал. Эжжон с Титом меня прикроют.
        - Хорошо. Но, будьте осторожны. В прошлый раз тоже прикрывали, однако же, Ложе удалось заблокировать портал. Я не хочу потерять кого-то из вас…
        «…и ведьмака тоже, - мысленно закончил он»

* * *
        Когда хмурое осеннее утро совсем вытеснило непроглядную темную ночь, ведьмак уже сидел в том же зале и на том же стуле, что и Рута, двумя днями раньше него. Медальон его беспрерывно дергался, в висках покалывало. Прожив столько лет с чародейкой, он научился не только моментально распознавать, даже самую слабую и хорошо замаскированную попытку прочесть его мысли, но и мысленно в ответ рисовать любые образы, при этом совсем переставая думать о чем-либо другом. Вот и сейчас сложив из пальцев воображаемую большую дулю, он плотно уместил ее в своей голове.
        Прошло немного времени, покалывание прекратилось и ведьмак убрав фигу, попытался понять где он очутился. Еще вчера он словно недвижимое бревно лежал в постели, опять отказали ноги, отчаявшись уже когда-либо выбраться из нее, а сегодня неизвестный чародей одним глотком своего снадобья поднял его на ноги, предварительно взяв обещание следовать за ним. И вот войдя в светящийся портал в Цинтре, в той вонючей дыре где он пролежал последние несколько дней, они очутились в этом великолепном зале, мало что говорящем о том в какой части света он распложен, и кто его хозяин.
        Слуга распахнул двери и склонил голову в почтительном поклоне. В зал вошел… Ведьмак даже вскочил от неожиданности.
        - Дийкстра!? - воскликнул он, ошарашено. - Не верю своим глазам!
        - Граф Энкелей Гувот, - не обращая внимания на удивленные возгласы, представился вошедший.
        - А… - протянул ведьмак, усмехнувшись. - Тогда я Филиппа Эйльхарт, собственной персоной.
        Лицо графа сморщилось так, словно он глотнул чистого лимонного сока. Махнув слуге, что б тот закрыл дверь с другой стороны, толстяк уселся напротив Геральта.
        - Узнал, значит? - серьезно спросил он.
        - Ты не изменился.
        - Зато в твоих глазах, ведьмак, что-то потухло.
        Геральт пожал плечами, мысленно усмехнувшись. Взгляд бывшего шпиона Редании, был тоже не то что прежде. Тогда он присматривался не заметно, в основном всегда изображая простодушие, теперь же его маленькие глазки, словно буравчики кололи и сверлили.
        - Сегодня я отправляюсь в дальнюю поездку, - начал граф без предисловий. - Хочу чтобы ты сопровождал меня. Ты обязан мне своим выздоровлением, а старые долги давай даже не будем вспоминать.
        - Я расплачусь с тобой с лихвой, Дийкстра, но не сейчас. У меня есть неотложные дела. Я и так уже сильно опоздал, беспомощно валяясь в Цинтре. Ты знаешь, мое слово не просто звук, а теперь дай уйти.
        - Ты даже не представляешь, друг мой, насколько велико твое опоздание, и какую большую услугу я оказываю тебе своим предложением.
        Ведьмак насторожился. Очевидно граф что-то знает, но что именно? Дийкстра разгадав его сомнения, решил не играть в свои любимые кошки-мышки, тем более, что у ворот уже ждала карета и охрана, и тем более, что эта забава и раньше никогда не удавалась с ведьмаком.
        - Рута с младенцем, в сопровождении моего человека, движется в сторону Мак-Турга, - взял он с места в карьер, пытаясь понять реакцию Геральта. - Именно это тебе и надо было узнать?
        - Так это твой человек? - холодно спросил ведьмак.
        - Кого ты имеешь в виду?
        Ведьмак покачал головой. Как диалог дух гномов, состоящий из одних вопросов, этот разговор рано или поздно зайдет в тупик. Лучше - рано!
        - Ладно, - уступил граф, окончательно уяснив, что играть придется по правилам собеседника. - Она была здесь пару дней назад, с ней был только ребенок. Я дал ей кормилицу для младенца и отпустил с миром. Насколько я понимаю, твой вопрос был не о ней, а том типе, после встречи с которым, ты так стремительно отправился на Скеллиге.
        Ничего не ответив, Геральт сидел словно каменное изваяние.
        - Давай откровенность за откровенность, - предложил граф, было очевидно, что ведьмак не прольет ни капли света, на интересующую его тему. - Мне не надо знать куда и зачем ты ездил, и к чему тебе так понадобилась Трисс Меригольд. Меня интересует только тот тип и больше ничего. Кто он и кому служит? У меня есть догадки, но мне нужно подтверждение. Только тогда я буду знать точно - где и когда его найти!
        - Он оборотень, - ответил ведьмак, взвесив последствия своей откровенности. - Выполняет приказы Ложи.
        - Я так и знал! - хлопнул себя по колену Дийкстра. - Не знаю почему, но уверен, что ты очень хочешь с ним встретиться.
        - Хочу.
        - А вот я, поверь, совсем напротив, был бы рад избежать встречи. Поэтому давай так: я организую вам свидание, а ты меня от него избавишь.
        - По рукам.

* * *
        Легкая карета, запряженная парой белоснежных маллеорских рысаков, казалось, летела по дороге, окруженной бескрайними полями и редкими селениями. По обеим сторонам ее, на великолепных этолийских скакунах, сопровождали двенадцать, одетых в черные плащи чародеев. Во главе несущейся кавалькады, на рыжей длинноногой кобыле скал ведьмак. Невидимой серой тенью, впереди шел Дикий отряд.
        Как лошади чувствовали близость волков, так и Геральт ощущал оборотней. Ведьмак понимал, что никто не сможет ускользнуть незамеченным от тонкого нюха и острых волчих глаз, но привыкший полагаться только на свое собственное чутье, боялся, что не сможет во время распознать приближение настоящей опасности. Будто коршун ищущий добычу, он вглядывался в кусты и канавы, готовый в любой миг, отразить нападение аниота.
        Несколько дней бешеной скачки и тревожных ночей на постоялых дворах, прошли как одно мгновение. Впереди, во всей своей красе раскинулся величественный хребет гор Амелл. Словно воздвигнутая рукой неизвестного великана крепостная стена, отделяющая южный мир от северного, горы казались неприступными и недружелюбными. Лишь перевал Теодуль, еле заметный среди густого хвойного леса, давал надежду на преодоление этой преграды. Трудно даже поверить, что где-то там, в самом сердце царственных гор, среди снежных вершин и заросших склонов, приютилось красивейшее княжество Туссент, со своим сказочным рыцарством и обширными виноградниками.
        Воспоминания прожгли ведьмаку сердце. Друзья преданные, настоящие, ушедшие в небытие! Пусть там вам будем лучше чем здесь!
        - Геральт, - окликнул его, знакомый вкрадчивый голос бывшего шпиона.
        Несмотря на свои гигантские размеры, он умел появляться словно из неоткуда и так же исчезать. Вот и теперь, не одна половица крыльца трактира, на котором стоял ведьмак, не скрипнула под его огромным весом.
        - Созерцаешь?.. Или вспоминаешь?
        - Размышляю.
        - Мм… И как успехи?
        - Думаю он нападет на перевале. Удобно. Узкая дорога, пропасти, камнепады.
        - Я тоже думал об этом. Что предлагаешь?
        - Тебе решать, Дийкстра, но я бы отправил вперед пустую карету, Дикий отряд и дюжину магиков. Мы с тобой и двое едущих с тобой чародея, верхом двинемся следом на расстояние двух стае.
        - Надо же, - усмехнулся граф. - Насколько схожи наши мысли. Надеюсь, что зверь мыслит иначе.
        - Ты, действительно, думаешь, что он придет один?
        Дийкстра покачал головой и тяжело вздохнул.
        - Сама придет… чтобы наверняка. Ты же знаешь Филь.
        - Может, имеет смысл повернуть назад?
        - Это исключено.
        - Тогда пошли спать. Завтра тяжелый день.
        - Послушай, Геральт, - немного помявшись, начал граф. - В мире грядут большие перемены. Я знаю, тебе есть что предъявить Дамам на оплату, мне тоже. У меня есть много верных слуг, но друзей…Увы! Останься со мной, помоги достичь желанных целей. Я смогу отплатить…
        Тяжело вздохнув, ведьмак повернулся и молча направился прочь. Дийкстра и не ждал ничего другого, но попытка не пытка! И все-таки жаль. Есть в этом ведьмаке, что-то такое, чего нет ни в преданных, но живущих своей лесной жизнью оборотнях, ни в чародеях, верных, но преследующих каждый свои цели, да пожалуй, не в ком другом. Какое-то особое свойство способное притягивать положительное и отталкивать отрицательное. Такое, что вызывает в людях веру и готовность следовать за ним безо всяких надежд на вознаграждение и выгод для себя. Харизма! Как бы пригодился ему ее обладатель! Но, как заполучить его? Вряд ли это возможно. Ладно, подождем.

* * *
        В высоком прозрачном небе, два орла, раскинув широкие крылья, парили изредка перекрикиваясь друг с другом. Все живое, будто напуганное этим криком, попряталось кто куда, оставив природу во власть тишины. Ни ветерка, ни жужжания комара. Горы, замерли в ожидании зимы.
        Ехать приходилось очень медленно. С одной стороны отвесной стеной возвышались, то рваные каменные скалы, то поросшие ежевикой склоны, с другой - обрыв, далеко внизу, ощенившийся черными верхушками елей. Узкая дорога то поднималась, то спускалась вниз, то резко сворачивала. Карета, порой занимала всю ширину перевала и на особо крутых поворотах, грозила соскочить в пропасть.
        Чародеи разделившись, находились спереди и сзади, помогая ей пробраться на опасном участке. Заднее колесо, почти свисало над пропастью, некоторым пришлось спешиться и придерживать ее руками, другие старались провести как можно ближе к скале нервничающих лошадей. Магию не использовали, чтобы не привлекать внимания. В суматохе дела никто не заметил, как пролетая высоко над ними, бурая сова выронила из лап маленький камушек. Чем ниже падал камень, тем больше он набирал в размерах. Почуяв магию и заметив надвигающуюся тень, мужчины в последний миг успели отскочить от кареты, сложившейся, словно карточный домик под огромным валуном. Лошади заржали и заметались. Успокоив их, чародеи закричали заклинания и валун, вместе с остатками кареты полетел вниз. Приготовившись отбить атаку, они укрыли себя куполом. Прошло довольно много времени, но никто не собирался больше нападать, тут стало ясно, что помощь нужна сейчас тем, кто едет на две стае за ними. Вскочив верхом, чародеи во весь опор понеслись назад, но камнепад заставил снова спрятаться под купол.
        Тем временем Геральт, ощутив присутствие зверя, резко остановил лошадь. Остальные последовали его примеру. Не успели еще чародеи понять, что к чему, как над головой возникла сова, бросив им под ноги два семечка, поднялась высь и исчезла. Мгновенно из-под земли выскочили два мощных ростка, оплели всадников вместе с лошадьми так, что даже дыхание давалось с трудом, подняли и поползли вверх по скале.
        Ведьмак в один прыжок оказался рядом, выхватив меч, он хотел подрубить под корень поганое растение.
        - Нет! - закричал Дийкстра. - Они разобьются!
        И действительно, ужасный вьюн утащил чародеев на такую высоту, что падение грозило неминуемой гибелью. Тут же из-за поворота появился огромный леопард. Неспешно двигаясь, он не отрываясь смотрел на графа, своим горящими кровавыми глазами. Дийкстра нервно сглотнув, вжался что есть силы в каменную стену. Все что он смог, это мыча показать ведьмаку на надвигающегося зверя.
        Геральт оставив утащившее чародеев растение, вышел на середину дороги. В одной его руке сверкал древними рунами серебряный меч, в другой длинный тонкий кинжал.
        Зверь остановился как вкопанный, затем попятился назад. Сверху раздалось уханье совы и как будто крики чайки, какая-то возня. Несколько камушков скатились со скалы. Когда все смолкло ведьмак двинулся на аниота, но тот поджав хвост и скалясь отступал, пока не уперся в камень.
        - Уйди, прошу тебя, - зарычал зверь, когда Геральт подошел почти вплотную. - Я не могу убить тебя и ты меня не сможешь!
        - Это еще почему? - зло усмехнулся ведьмак.
        - Она не простит ни тебе, ни мне.
        - Зато я выполню просьбу Йеннифэр!
        - И навсегда потеряешь Руту!
        Геральт убрав за пояс кинжал, резко схватил аниота за ухо и притянув к себе, заглянул в красное пламя его глаз.
        - Что между вами?
        - Ты! Тупое белоголовое чучело, не способное ни любить, ни прогнать!
        Ведьмак помрачнел. Отпустив ухо зверя, убрал за спину меч.
        - Уходи.
        - Я должен убить графа.
        - Даже не думай.
        - Тогда Дамы убьют меня, также как убили Йеннифэр и Трисс.
        - Трисс мертва!?
        Из-за поворота показался отряд чародеев. Дийкстра завидя подмогу, смело подошел к ведьмаку и зверю.
        - Извините, конечно, что прерываю вашу милую беседу. Но может быть мое предложение покажется вам интересным?
        Жестом показав подоспевшим чародеям, не трогать зверя, а заняться пропавшими коллегами, граф не мог оторвать взгляд, заворожено рассматривая великолепное животное, чья голова находилась вровень с его головой. А что будет если он встанет на задние лапы?
        - Говори Дийкстра. Не томи! - раздраженно проворчал ведьмак.
        - Ах, да! - как будто очнувшись ото сна, воскликнул граф и уже спокойно предложил аниоту. - Мои магики смогут обеспечить защиту от Дам. Останься со мной. Не пожалеешь!
        - Сменить одну неволю, на другую? - замотал головой тот.
        - Нет. Я предлагаю тебе не рабство, но службу. Работу. Вот как у них.
        Дийкстра указал на окруживших их со всех сторон оборотней.
        - Ты раб мне, Силигург? - спросил он белого лохматого волка.
        - Нет! Я воин, - прорычал в ответ тот.
        - Вот видишь, - продолжил граф, - решай. Оставайся или уходи.
        Басто тяжело вздохнул. Отличный выбор! Либо служба, либо рабство, либо смерть.
        - Я остаюсь.
        Он обернулся человеком. Откинул густые волнистые черные волосы за обнаженные мускулистые плечи. Восхищенно осмотрев, свое новое приобретение, Дийкстра уже обдумал план его применения.
        - Миранд! Вот отличное для тебя имя, - предложил он, после недолгого молчания. - Прежнее оставь для своих врагов и друзей!
        - Согласен.
        - Одежду и коня господину Миранду! - распорядился граф.
        Чародеям удалось справиться со зловредным растением и заставить его вернуть всадников целыми и невредимыми. Сами еще не совсем оправившись от потрясения, Ормо и Велор пытались успокоить испуганных лошадей. Другие чародеи принялись исполнять распоряжение графа. Одни наколдовали одежду, другие седло и узду для одного из маллеорских рысаков.
        Силигург обернувшись человеком, подошел к Басто и протянул ему руку.
        - Ты всегда можешь рассчитывать на меня брат.
        - И ты на меня, воин!
        Мысленно потерев руки, Дийкстра умиленно посматривал на рукопожатие оборотней. Какая удача! Остался в живых да еще и заполучил себе такого зверя, который стоил всех его перевертышей вместе взятых. В первый раз за столько лет открыто столкнулся с Филиппой, и одержал верх!
        - А кстати! Где сова? - вспомнил он.
        - Там наверху, болтаясь над пропастью, я видел, как черная птица набросилась на сову и выклевала ей глаз, сама получила удар когтистой лапой, - рассказал Ормо. - Сова тут же исчезла, а птица истекая кровью поднялась ввысь, но потом метнулась вниз и скрылась в зарослях ежевики. Будь она менее расторопной, оказалась бы в лапах, камнем бросившегося на нее орла.
        - Ну, что ж, все на нашей стороне. Это отлично! Пора двигаться дальше.
        - Я выполнил наш уговор, Дийкстра, - вскочив в седло, сказал ведьмак.
        - Значит, не хочешь остаться? - зная ответ, все же поинтересовался граф.
        - Не хочу. Прощай.
        - Подожди, - подъехал к Геральту аниот. - Помнишь просьбу, которую ты просил меня выполнить? Вот теперь я прошу тебя о том же! И скажи Руте: если понадоблюсь, то у нее есть одна вещь, которая вытащит меня даже из-под земли.
        Ведьмак кивнул, не удостоив Басто даже взглядом, повернул кобылу и поскакал назад. Свернув и полностью потеряв из вида графа с его охраной, Геральта не покидало ощущение постороннего взгляда. Взгляда гораздо более сильного и волнующего, чем безразличные взоры парящих над пропастью орлов. Один поворот, другой, третий и ощущение исчезло, а после и воспоминание о нем.
        Глава 12
        Встреча, на которую так спешил граф Энкелей Гувот, должна была состояться в Альдерсберге. Этот город выбрали не случайно. Во-первых, подальше от лишних глаз и ушей, а во-вторых, здесь на зиму была расквартирована армия собранная графом Литой.
        Тихо и без всякой помпы, в простых каретах, а то и верхом в город въехали первые лица трех государств. Заехав разными воротами, направились к центру города, там в большом красивом доме их поджидал опальный бывший советник короля Фольтеста.
        Камин пылал жаром, слуги были отпущены, охрана выставлена только снаружи. В доме остались преданные и необходимые для дела люди. Все говорило о чрезвычайной секретности и важности предстоящей встречи.
        - Опять опаздывает! Будь он неладен! - возмутился Демавенд, указывая на пустой стул, где должен был уже давно восседать король Каэдвена.
        - Да ладно, пусть не спешит, - ответил Лита, - некоторые вещи даже лучше обсудить без него.
        - Тогда давайте поспешим, - суетливо предложил примар Вельмериус.
        Король Аэдирна презрительно глянул на него, но промолчал. Сказать что он недолюбливал примара, это не сказать ничего. Смесь отвращения и презрения которую король питал к этому не симпатичному во всех отношениях человеку, скрыть было совершенно не возможно, но Демавенд старался.
        Вельмериус же будто вовсе этого не замечал. Хотя вряд ли что-либо могло ускользнуть от его маленьких, быстрых черных глазок. Примар всегда все знал и находился в центре всех важных событий, даже если его не приглашали. Так же как и в этот раз, он просто увязался за королем, а по дороге выяснив причину тайного собрания, внес с десяток собственных мыслей и условий, которые собирался озвучить после того как выскажутся все остальные. Изучив королей и Литу настолько хорошо, что мог по выражению лиц, жестам и движению глаз безошибочно угадать ход их мыслей, он понятия не имел, что представляет из себя этот загадочный граф Гувот. Тайком присматриваясь и заводя с неизвестным гостем ничего не значащие беседы, он всячески пытался понять: какой интерес в задуманном предприятии имеет фактический правитель далекого Гесо? И каким образом это использовать в своих целях?
        Понятно, что вся эта игра только веселила бывшего супершпиона. Он, то напускал на себя важный вид, то напротив простодушно улыбался, то сверлил примара подозрительным взглядом, совсем запутав бедолагу. Кто-кто, а Дийкстра отлично знал всю подноготную этого сорокалетнего святоши, хитрого и пронырливого.
        В донесениях в избытке поступающих графу, примара всегда именовали «петушок», за острый крючковатый нос, толстые отвислые щеки и красную треугольную шапочку, сидящую на, слегка вытянутой голове, и прикрывающую редкие бесцветные волосенки. Прозвище это настолько подходило ему, что вскоре укоренилось и в народе, мало кто уже называл его иначе чем «петушок» Вельмериус, разумеется не в глаза. Примар, конечно, это знал, и страшно злился и оскорблялся, некоторые особо не осторожные, поплатились даже жизнью, но молву, как известно, не задушишь не убьешь.
        Ростом он тоже не задался, но в жажде величия и власти, мало кто смог бы с ним потягаться. В прошлом вор и поберушка, укравший одеяние монаха и представляющийся священником, долгое время обирал доверчивых кметов, пока барон Алан Газз случайно не заприметил его на главной площади Ард Каррайга, читающим наставление народу. Конечно, не примитивное содержание назидания, так впечатлило начальника тайной службы дознаний короля Каэдвена, а хорошо поставленный драматический голос псевдо монаха, настолько проникновенный и душевный, что слушающие его горожанки рыдали, а мужчины всенародно каялись. Это единственное достоинство «петушка», проявлялось во всей красе только во время публичных выступлений, в обычной же беседе голос первосвященника был суетливым и бесцветным.
        - Хенсельт будет кричать и браниться, - продолжил Вельмериус, - уж лучше тихо и спокойно все предварительно обсудить без него.
        - Нет. Мы его дождемся, - сказал, как отрезал Дийкстра. - Если между нами не будет согласия и доверия, то наш союз и петушиного яйца не стоит.
        Вспыхнувшее алой злобой лицо Вельмериуса, сделало эту шутку настолько смешной, что король и Лита, прыснули от смеху.
        - По какому поводу веселье? - раздался в дверях голос Хенсельта.
        - Да уж заскучали, тебя ожидая, - весело ответил Демавенд.
        Хенсельт прошел в зал, уселся на предложенный стул, обвел всех взглядом и остановил его на Дийкстре.
        - Я смотрю ты все растешь, Ди…Энкелей! - усмехнулся он хлопнув себя по бокам, давая понять, что имеет в виду габариты бывшего шпиона.
        - Да уж выше некуда, - сделав акцент на слове «выше», ответил граф.
        - Господа! Давайте оставим шутки и веселье, - встал Лита. - Нам предстоит решить судьбу Темерии, и не только ее.
        - Где он? - спросил Хенсельт.
        - В соседнем зале. Ждет нашего решения и условий.
        - Начнем с условий, - предложил Демавенд.
        - Начинай, - улыбнулся Дийкстра.
        После недолгого молчания, король Аэдирна высказал свой интерес:
        - Элландер и все приграничные земли до него.
        - Но там есть и мои владения! - воскликнул Лита.
        - Твои бывшие владения, - напомнил Демавенд. - Да и то совсем не много.
        - Тогда мои условия, - засопел бывший советник. - Возвращение всех моих владений, кроме приграничных, и добавление к ним королевского замка рядом с Горе Веленом.
        Все кивнули в знак признания высказанных условий и в ожидании посмотрели на Хенсельта.
        - Сперва ты Энкелей, - отказался тот от своей очереди.
        Граф улыбнулся, выдержал паузу.
        - Меня не интересует Темерия. Единственная причина, по которой я сейчас здесь нахожусь, это Ложа, то есть ее уничтожение. Для осуществления мною задуманного, придется после достижения нашими общими усилиями ваших замыслов, не останавливаясь двинуться дальше, вторгнуться в Реданию и очистить мир от Дам.
        - Ты в своем уме?! - подпрыгнул на месте Вельмериус. - Они сотрут нас в порошок!
        - Не сотрут. Мне есть, что им противопоставить.
        - Но позвольте! - возмутился Лита. - О захвате соседнего государства никогда и речи не было.
        - Не было, потому что время не настало, - ударил кулаком по столу Хенсельт. - А ты, что ж думал мы все ввязались в это дело, только затем, что б тебе земли и положение вернуть? Ну уж нет! Я тоже хочу свой кусок пирога, и он не в Темерии. Мои условия аналогичны условиям Демавенда, но в Редании. Дракенборгское герцогство, все до последнего камня!
        Лита развел руками и обреченно кивнул.
        - Раз все высказались, надо составить соответствующий документ и…
        - Подождите! - возмутился Вельмериус. - Я не высказался!
        - Это кто же тут прокукарекал? - нахмуря брови навис, над ним король Каэдвена. - Условия выставляют только короли и правители, а засратым святошам…
        Примар словно уж вывернулся из-под нависающего короля и отскочил в сторону.
        - Я правитель мыслей и душ человеческих! - приняв величавый вид, возопил он своим знаменитым голосом. - Мне внемлют толпы! Народ ловит каждое сказанное мною слово, и каким оно будет, таким станет судьба государств ваших!
        - Да ты, что о себе возомнил?! - заорал Хенсельт, и подскочив к нему уже занес кулак, намереваясь как следует отходить наглеца.
        - Подожди, - схватил его за руку Демавенд. - Успеешь еще. Пусть выскажется.
        Усмехнувшись так, словно медведь рыкнул, король отошел от Вельмериуса. Того словно в лихорадке била дрожь. Снова сели на свои места.
        - Я считаю необходимым, - начал обиженно примар, - в Темерии создать не менее пяти монастырей с поместьями достаточными для их содержания, и для начала - порядка двадцати храмов. Понятно, что средств на войну будет затрачено очень много, поэтому все, что мне надо, так это после полного завоевания, страну особым указом обратить в истинную веру, при этом другие запретить. Соответственно, все существующие там обители передать под крыло истинной веры.
        - Да это в совокупности будет побольше всех моих владений! - ухмыльнулся Лита.
        - Чем больше храмов, тем эффективнее влияние на народные массы. Поход на Реданию объявим священным. Все как один придут под знамена борцов с предателями Творителя!
        В зале наступила тишина. Без поддержки примара осуществить задуманное будет очень сложно, в то же время, очевидно, что это только самое начало его притязаний. За короткий срок этот мошенник добился такой власти и почитания верующих, что королям приходилось согласовывать с ним некоторые свои указы и распоряжения. Еще немного и за подтверждением любого королевского слова, народ будет оглядываться на Вельмериуса!
        - Хорошо, - первым нарушил молчание Дийкстра, - Мало того, и в Редании обязательно следует сделать тоже самое.
        - В Редании… но… - начал заикаться примар, побледнев.
        - Именно, - радостно рявкнул Хенсельт. - Пора тебе, Великий Примар, наконец-то изгнать выскочку и мерзавца Борисия.
        - Ради такой святой миссии, никаких земель не жалко, - серьезно сказал Лита, хотя в глазах играли насмешливые огоньки.
        - Раз все согласны, то пусть так и будет, - высказался Демавенд. - Но смотри Вельмериус, Борисий на твоей совести.
        На «петушка» жалко было смотреть. Не последнее место среди сомнительных достоинств примара, занимала трусость. На расстоянии потрясать кулаками и подзуживать толпу, было гораздо более предпочтительнее, нежели чем вступить в единоборство с могущественным магом и обладателем Священной книги. За переживаниями он даже забыл, еще как минимум девять своих условий.
        - Все!? Тогда приступим к завершению, - поспешил закончить Лита. - Пригласите короля!
        Вскоре слуга открыл дверь зала, и перед собравшимися предстал Фольтест, бывший король Темерии. Поздоровавшись, он сел напротив Дийкстры.
        - Вот кондиции, - Лита взял у писца документ. - Здесь изложены наши предложения о помощи и условия. Причти и подпишем.
        Король долго и вдумчиво читал. Лицо его становилось все более хмурым и серым. Он понимал, что все изложенное уже решено и исполниться с его согласия или без. Зачем он посадил на трон никчемного внука? Вот расплата. Его любимую Темерию бессовестно рвут на куски, втягивают в жестокую войну и он совершенно не в силах противостоять! Пока не в силах!
        - Я подпишу, - голос его был твердым, - но, я хочу, что бы Троян и Адда остались живы. И пусть это внесут в документ.
        - А ваша невестка? - поинтересовался Лита, передовая кондиции писцу.
        Король ничего не ответил, но посмотрел на своего бывшего советника так, что тот все понял и без слов.

* * *
        Серую картину поздней осени, белыми штрихами раскрасил, первый выпавший снежок. Смеркалось. Ведьмак торопил уставшую кобылу. Искать ночлег в Половинках бесполезно, все постои заказываются заранее, да и стоят дорого. Надо дотемна добраться до Омутов, небольшой деревеньки до которой через лес рукой подать.
        Конечно, было бы гораздо быстрее и короче от перевала отправиться через Бухар к месту встречи Цири и Руты, но очень сильное тревожное предчувствие заставило его сделать огромный крюк. Это чувство породил недавний сон, в котором женщина с белыми, коротко стрижеными волосами, будто волчица выла на луну прижимая к груди младенца, вторившего ей слабым рычанием. Геральт не мог разобрать, слышавшийся сквозь вой и рык шепот тревожный и зловещий, похожий на сопение гулей рвущих друг у друга добычу. В этом странном сне не было и намека на Руту, но он чувствовал, что все это как-то с ней связано, и она в опасности.
        Тропа вывела его из леса и привела на пригорок с которого деревушка, расположившаяся на берегу небольшого заболоченного озера, была видна как ладони.
        «Странно, - думал ведьмак, глядя на небогатые избы и покосившиеся заборы. - Ни огонька в окне, ни дымка из трубы, ни людей, ни скотины. Словно чума прошла».
        Спустившись с пригорка, он подъехал к крайней избе, соскочил с лошади и постучал в дверь. В ответ тишина. Постучал сильнее. Показалось, будто кто-то всхлипывает. Прислушался. Звуки доносились из- под стоящего рядом с избой хлева.
        Подойдя к хлеву поближе, Геральт разглядел, ведущий под него лаз. Опустившись на колени, он нагнулся и заглянул в него. С диким визгом, что-то немыслимого вида, лохматое и смердящее выскочило из норы и бросилось на ведьмака, метясь длинными острыми когтями в горло. Геральт отскочил, и как только существо, осознав свой промах, попыталось снова нырнуть под хлев, ловким движением схватил его за шкирку и приподнял над землей. Зверь хрипел и извивался, пытаясь то лягнуть ведьмака, то укусить, но вскоре выдохся и повис в крепких руках словно тряпка. Осторожно взяв прислоненный к стене старый ухват, Геральт раздвинул длинную свалявшуюся шерсть, там где должна была быть морда животного и несказанно удивился, увидев вместо звериного оскала детское чумазое овальное личико.
        - Ты кто ж такой? - спросил он, заметив на шее ребенка ошейник с острыми загнутыми крюками с внутренней стороны.
        - Неднаю… нычиво неднаю! - страшным воем завопило существо.
        - Да-а… говоришь ты неважно, но гляжу все понимаешь. Отпущу если скажешь: куда все подевались?
        - Неднаю!.. - снова было начал орать найденыш, но заметив, что незнакомец бросив ухват, извлек из сумки кусок хлеба, тут же засопел и заскулил, не сводя голодных глаз с краюхи.
        - Хочешь? - поднес к нему поближе вожделенный кусок, ведьмак. - Где все?
        - В лэс… огон…ведм жечь… - одной рукой существо замахало в сторону леса, а другой ловко выхватило у ведьмака хлеб и почти целиком запихало в рот.
        - Ладно.
        Геральт разжал пальцы и не то ребенок, не то зверь словно хорь юркнул в свою нору. Вскочив в седло ведьмак во весь опор поскакал в указанном направлении. Очень скоро в темноте среди деревьев и кустов замелькали желтые языки высокого пламени. Дабы не сразу обнаружить себя, он спешился, привязал кобылу и осторожно подкрался к большой лесной поляне, полной народу от мала до велика.
        Посреди поляны пылал большой костер, над ним возвышалось сооружение похожее на висилцу, с петлей закрепленной на маленькой высокой платформе. На площадке, размахивая руками и шепча что-то непонятное, стоял упитанный старик не высокого роста, одетый в длинный красно-желтый балахон. Закончив бубнить, священник скомандовал двум крепким помощникам, стоящим немного поодаль у телеги:
        - Давай ее!
        Стащив с воза большой извивающийся куль, парни волоком подтащили его к платформе и развязали стягивающие его веревки. Из мешка показалась женская голова с растрепанными темными волосами. Сердце ведьмака сжалось, руки сами потянулись к мечу. Женщина мотнула головой и волосы приоткрыли лицо, красивое, но чужое. Геральт вздохнул с облегчением, выпрямился и выбрался из укрытия, оказавшись за спинами зрителей. Растолкав кметов, он вышел к костру, бесцеремонно разглядывая священника и его жертву.
        - А ты еще, кто такой? - грозно сдвинув седые брови, спросил старик.
        - Геральт из Ривии. Мне нужен ночлег, - он достал из-за пояса мешочек с деньгами, - и если найдется работа для ведьмака, было бы не плохо.
        Звон монет в мешочке, заставил глаза священника святиться особенным, ни с чем не сравнимым блеском.
        - Ночлег у меня в хате самый лучший, - поспешил старик заполучить постояльца, - а что до работы, то опоздал ты маленько. Ден десять назад, ведьмачка с дитем и кормилицей у нас ночувала, так жряка да еще одно чудище болотное зарубила. Да… уж уходить хотела, а тут лесное чудо объявилось, она и пошла на него, да только не вернулась… и чудо тож пропало, видать порешили они друг друга. Правда сколь не искали, так тел и не нашли.
        - А кормилица с ребенком? - ведьмак попытался придать своему голосу безразличный тон, хотя горло сдавило так, что стало тяжело дышать.
        - Два дня ждала, а потом как в воду канула, только одежа осталась.
        - Ладно. Где твоя хата? Пойду, не буду вам мешать.
        - Крайняя самая, что на въезде, - махнул старик рукой, указывая направление.
        Геральт сделал несколько шагов, посмотрел на обреченную женщину. Она стояла гордая и высокомерная, не обращая внимания ни на связанные руки, ни на путы на ногах.
        «Действительно чародейка», - мысленно отметил ведьмак.
        Пройдя еще немного, он развернулся и вплотную подошел к священнику.
        - Это, конечно, не мое дело, - почти шепотом проговорил он, - Зачем ты ее жечь-то собрался?
        - Так ведь ведьма она. Предатель Творителя! Огнем чистить надыть.
        - Я слышал: в Сехтсенге граф Гувот за каждую настоящую ведьму по двести золотых дает.
        - Сколько!? - у старика от изумления чуть глаз не выпал.
        - А ты говоришь: огнем надыть, - усмехнулся ведьмак. - Буду ждать тебя во дворе, лошадь сам поставлю.

* * *
        Вскоре Геральт снова стоял у того дома, где под хлевом обитало странное существо. Достав из сумки немного сыра, он поводил им у норы и отошел. На сей раз детеныш, не стал бросаться и визжать, а осторожно вылез, сам убрал волосы с лица и протянул грязные руки с отросшими ногтями к еде.
        - Э, нет, - улыбнулся ведьмак, убирая сыр за спину. - Сначала ответь на вопросы.
        Существо закивало, жадно сглотнув.
        - Ты кто такой? И почему живешь в норе?
        Найденыш сморщил лоб, с трудом вспоминая слова. Несколько раз открывал рот, что бы что-то произнести, но потом снова закрывал и хмурился. Геральт опять показал ему сыр.
        - Баха, - ткнул себя грязным пальцем в грудь детеныш. - Эл… э…
        Он отодвинул волосы и показал длинное заостренное ухо.
        - Эльф?
        Баха утвердительно закивал, обнажив в улыбке мелкие эльфьи зубы.
        - Ты не видел, куда подевался ребенок в корзине?
        Маленький эльф затрясся и если бы ведьмак снова не провел сыром под его носом, то непременно сбежал бы обратно в нору.
        - Вок… лэс… - Баха встал на четвереньки и страшно зарычал, потом завыл, затем словно схватив в зубы невидимую корзину, сделал вид, что бежит.
        - Волк или волчица унесла ребенка в лес?
        Снова закивав, эльф задрал голову к луне и завыл, указывая пальцем в сторону леса.
        - Ты слышишь, как она воет там по ночам. На держи.
        Отдав ему сыр, ведьмак задумался:
        «Значит Дийкстра отправил с Рутой оборотня. Ну, что ж, учитывая особенности ребенка, в лесу с волчицей он в безопасности. Куда же подевалась Рута? Надо…»
        Доживав сыр, Баха подкрался к ведьмаку и осторожно дернул его за рукав.
        - Чего тебе?
        Эльф вскочил, схватил старый ухват, оседлал его и сделав вид, что скачет верхом, подбежал к крыльцу. Бросил ухват, поклонился в землю невидимому хозяину, достал из-за не существующего голенища сапога, вымышленный мешок с деньгами и протянул его вперед. Тут же вскочил на крыльцо и подобострастно улыбаясь и кланяясь, очень удачно изобразил священника принимающего кошель. Затем подобрал длинные грязные свалявшиеся волосы и закрутил их пучком на затылке, снова схватил ухват, проскакал на нем до калитки и большим пальцем резко провел по горлу.
        - Ты хочешь сказать, что священник кому-то продал Руту? Ведьмачку?
        Кивнув, Баха изобразил, как старик сыпет что-то в кружку, а затем снова собрав волосы в пучок, показал, как Рута это выпивает.
        - Спасибо, Баха, - потрепал его по голове ведьмак, затем достал остатки сыра и отдал ему.
        Счастливо улыбаясь, эльф схватил еду и юркнул в свою нору. Геральт поразмыслив немного, расседлал кобылу и завел в хлев. Луна заглядывала сюда через маленькое окно и ласкала своим тусклым светом черные лоснящиеся бока вороного коня, привязанного в стойле на растяжки, так, что он не мог даже повернуть головы. Услышав вошедших, он дернулся захрапел, но веревки крепко держали.
        - Шэво, дружище, - ведьмак подошел ближе, провел по спине коня рукой и отвязал растяжку.
        Почувствовав свободу, жеребец взвился, заржал, но тут же затих успокоенный ведьмачьим знаком.
        Дав ему и своей кобыле сена, Геральт вышел на улицу. У леса виднелись приближающиеся факелы и слышались голоса возвращающихся селян. Когда к воротам подкатила телега, он помог одному из помощников старика, открыть ворота.
        - Всё по местам, чертову бабу в подпол, - скомандовал священник, слезая с телеги. - А вас, милсдарь ведьмак, прошу в дом. Мы гостям всегда рады.
        Тщательно вытерев ноги, старик вошел в избу и зажег свечу. За ним последовал и Геральт, затем помощники втащили упрятанную в мешок чародейку, и сняв с пола несколько коротких досок, грубо скинули ее вниз. Женщина слабо застонала.
        - У, воет еще, вредное отродье, - заворчал священник. - Давай, Ранета, тащи на стол ханку, гостя накормить надыть.
        Молодая, симпатичная женщина быстро метнулась к печи и принялась доставать оттуда пироги и глиняный горшок со щами.
        - Дочь? - спросил ведьмак.
        - Жена, - обиженно ответил старик. - Я хоть и сед, да любому молодому фору дам!
        Геральт заметил, как женщина бросила на мужа грустный взгляд и тяжело вздохнула.
        - Бывало, иду по селу, а бабы чуть подолы не задирают, как меня увидят, - усевшись за стол продолжил старик излюбленную тему. - «Гинох, - кричат, - иди поболтаем!» Да и сейчас тож, любят меня шибко.
        Щи были вкусные и наваристые, ведьмак с удовольствием принялся за еду. Отправляя в рот очередную ложку, он поднял глаза и даже замер, заметив каким взглядом глядит на него жена священника. Довольная своей семейной жизнью женщина, на первого встречного так смотреть не станет, если конечно, у нее все в порядке с головой. Видимо Гинох, большой любитель выдавать желаемое за действительное. Геральт улыбнулся ей. Раскрасневшись, Ранета опустила глаза, но не отвернулась.
        - А ведьмачка, что до тебя тут ночувала, прям, так и сказала: «Если б не жена твоя, то я за тебя бы пошла», - выпив залпом пол кружки самогона, хвастался священник. - Только вот кормилица ее дитяти, такая курва! Как и не баба вовсе, а кикимора какая. Подходить страшно!
        - А когда ведьмачка, та пропала? - продолжая поглядывать на кокетничающую с ним женщину, спросил ведьмак.
        - Ну вот десять дён назад она приехала, побыла три ночи, пока охотой на чудищ промышляла, а потом и сгинула.
        - Если она с дитем была, да еще и с кормилицей, зачем же она тогда охотилась?
        - Так и не хотела. Всей деревней просили, в ноги, так сказать, падали. Донимали нас страховидлы шибко. Детей воровали.
        Осушив еще пол кружки самогона, Гинох снова принялся рассказывать о своих любовных похождениях и прям таки не человеческих мужских способностях, но Геральт его не слушал.
        «Значит Руту похитили в тот день, как я спустился с перевала на большак, - думал он, делая вид, что заинтересовался болтовней священника. - Куда ее могли отвезти? Дийкстре она не к чему, он приставил к ней шпионку. Если бы хотел, то не выпустил бы из Сехтсенга. Значит в Гесо путь отпадает.
        Кто еще? Ложа? Нет, им нужен ребенок, а не Рута. Значит порталы и прочая магия, тоже отпадают.
        Троян? Охотники за головами? Тогда у них один путь, через Теодуль! Если мы примерно в одно время начали движение друг другу на встречу, то должны были бы встретиться… где-то неподалеку от Бухара. В самом городе мы не могли разминуться, там только один трактир с постоялым двором, стоящий на единственной широкой улице. Не верхом же они ее везли. Наверняка, в телеге или карете, или другой повозке.
        А если ее убили и везли только доказательства… - ведьмак побледнел так, что Ранета испугалась. - Нет, это глупо! Живая она стоит гораздо дороже, чем мертвая. Неужели ее провезли мимо меня, а я даже не заметил!? Столько телег и карет проехало мимо за весь путь! Разве поймешь сейчас, в какой из них она могла быть!»
        - Ведьмак! Заснул что ли? - окрикнул его Гинох, нагнувшись и пытаясь заглянуть ему в полуприкрытые глаза.
        - Да, задремал немного, - соврал Геральт.
        - А, то я спрашиваю: мож знал ты эту самую Белую Прядь? А ты молчишь.
        - Знал, конечно. А как же? Вот хочу сам завтра обойти окрестности и поискать, может найду хоть какой-нибудь след.
        - То, обязательно, иди поищи. Мож и найдешь чего. Она вот ларец свой оставила. Отдай, сказала, подруге моей Цири, только лично в руки. Не знаешь, часом, где эта самая Циря-то живет?
        - Знаю, - насторожился ведьмак. - Давай передам.
        - Нет, не могу ни кому отдать окромя Цирьки этой. Уж, не обессудь. Велела, прям, в руки и ни как иначе. Скажи адресок, я сам нынче и свезу.
        - В Белвиле она. Рядом с банком ее дом, справа. Только ты же завтра в Сехтсенг собирался, ведьму продавать везти?
        - И повезу, - серьезно кивнул священник. - А когда вернусь, тогда и в Белвиль, поеду. Здесь не далеко. Ну, ладно, заболтались мы что-то. Спать пора.
        Как не старался Гинох скрыть нетерпеливое волнение, ведьмак заметил и отметил для себя.
        Геральту постелили на лавке у окна, а хозяин с женой вскарабкались на печь и очень скоро затихли. Повозившись немного для правдоподобия, ведьмак очень громко и натурально захрапел. Выждав, какое-то время, с печи не ловко соскочила фигура, подкралась к двери, нащупала в темноте башмаки, накинула плащ и тихонечко вынырнула во двор. Продолжая храпеть, Геральт осторожно поднялся, подошел к печи и заглянул за занавеску. Ранета крепко спала, раскидав по подушке волосы и обнажив красивые ноги. Как можно тише, что бы ее не разбудить, ведьмак открыл дверь в сени, обулся, и прошмыгнув между спящими в сенях на лавках помощниками старика, вышел на улицу.
        Тишину ночи неожиданно разрезал протяжный вой волчицы. Лунного света ведьмаку было достаточно, что бы разглядеть мелькнувшую за забором фигуру священника. Прокравшись вдоль хлева, он осторожно ступая, двинулся за ним.
        Миновав всю деревню, добрались до противоположной окраины. Там старик остановился у старой покосившейся избы, с заколоченными окнами. Опасливо оглянувшись по сторонам, он приоткрыл скрипучую калитку, поднялся на крыльцо и постучал условным стуком. Дверь отворила молодая женщина с пышной грудью и длинной толстой косой.
        - Здравствуй, Вэгира, - игриво приветствовал ее старик.
        - Ну, заходи, коль не шутишь, - в тон ему ответила женщина.
        «Тьфу ты, черт! Старый козел шашни затеял, я думал… - ведьмак досадливо ухмыльнулся. - Ладно уж, раз попёрся за ним, так узнаю все до конца».
        Чтобы не скрипеть калиткой, Геральт пролез в дыру в заборе, и пробравшись через заросли крапивы, подкрался к заколоченному окну. Сквозь щели между досками лился мерцающий свет свечи. Вдруг он погас, это кто-то подошел к окну, загородив его собою.
        - Душа моя! Соколица! - услышал ведьмак дрожащий голос старика. - Глаз отвесть невмоготу!
        - Неугомонный, какой, - звонко рассмеялась женщина.
        - Кабы не Линье - ух, я б тогда!
        «Ходок паршивый! - злился Геральт, уже собираясь уходить. - Я то, тоже… Подглядываю, как мальчишка…»
        - Ладно, хорош, трындеть, - послышался не знакомый мужской голос. - Дело говори.
        Ведьмак насторожился. Осторожно разогнулся и заглянул в узкую щель. Мужчина стоял спиной к окну, женщина и старик сидели за столом напротив.
        - Я все узнал, - торжественно сообщил священник.
        - Ну, не томи, - холодно поторопил незнакомец.
        - Сперва - расчет.
        Мужчина наклонился, вытащил из-за голенища сапога кошель и бросил на стол перед стариком. Тот тут же его схватил, развязал, заглянул и довольно крякнул.
        - Она в Белвиле, в доме справа от банка.
        - Ты ничего не напутал? В Белвиле справа от банка, дом городского суда.
        Священник задумался, скорее всего он понял, что ведьмак соврал, но с деньгами расставаться очень не хотелось.
        - Мож и напутал чего, - растерянно выпучив глаза, начал выкручиваться он. - Мож, слева, но то что у банка это точно.
        - Не нравятся мне эти твои «мож-немож», - нахмурилась Вэгира. - Узнай поди точно, а завтра расскажешь.
        - Я завтра на рассвете в Сехтсенг уезжаю, - запричитал старик. - Проверьте сами. Если опять начну у ведьмака выспрашивать, он все поймет и прикончит меня, как пить дать! Видели бы вы какая у него рожа!
        - А моя рожа тебя не смущает? - спросил мужчина, достав из-за пояса короткий назаирский кинжал.
        - Да, ладно, тебе Линье! - глупо заулыбался старик и видимо, все взвесив, и решив, что своя шкура дороже денег, положил кошель обратно на стол. - Давай я возьму половину, а если вы там эту Цирю не найдете, я деньги верну. Найдете - добавите.
        Женщина встала и нервно прошлась вдоль стола, помахивая концом своей длинной косы.
        - Ладно, - резко остановилась она. - Я сама съезжу в Белвиль и все проверю.
        - Я не хочу тебя отпускать одну, - голос Линье дрогнул.
        - Но, мы же не можем оставить товар здесь, и тащить его с собой опасно. Оставайся. Я обернусь в два дня.
        Пока эти двое спорили, священник отсчитал половину содержимого кошелька. Убрав свою часть за пазуху, он встал и поклонился:
        - Прощевайте, пока. А то моя жена спохватиться, да искать меня побежит. Я завтра уеду и ей наказ дам, дабы выведала у ведьмака всю правду правдивую.
        Геральт поспешил выбраться со двора и быстро направился обратно. Так же бесшумно проскользнув между спящими в сенях парнями, он зашел в дом и остановился, как вкопанный. Ранета стояла у печи с кочергой в руках, поджав губы и грозно глядя исподлобья. Завидя ведьмака растерялась, посмотрела на лавку, видимо только сейчас поняв, что он тоже отсутствовал.
        - Тихо, милая.
        Геральт подошел к ней в плотную и забрал, готовую вывалиться из рук кочергу. Убрав растрепанные волосы с ее лица, улыбнулся. Она ответила ему улыбкой и томным вздохом.
        - Гинох сейчас будет здесь. Ложись спать, а завтра договорим, - ласково попросил он. - Не говори ему, что мы тоже ночью не спали, а то чего доброго еще не уедет завтра.
        Она кивнула, улыбнулась и словно юркая ласка шмыгнула на печь. Только Геральт улегся на лавку и снова принялся храпеть, Гинох прокрался в дом и с кряхтением взобрался на печь. Вскоре он тоже захрапел, да так, что ведьмак уже до утра не смог уснуть.

* * *
        Утром, едва первый луч солнца заглянул в окно, а петухи еще и третий раз не прокричали, в сенях завозились парни. Вскоре с печи слез и сам священник. Потянувшись, отправился на двор отлить. Когда вернулся, Геральт уже сидел за столом, одет и причесан.
        - Доброго утречка, милсдарь ведьмак, - приветствовал он, широко улыбаясь. - Гляжу ты тоже пташка ранняя.
        - Кто рано встает, к тому удача идет, - ответил ему ведьмак шутливо.
        - Это верно, - вздохнул старик. - Тогда перекусим и я в дорогу, а ты, я думаю, в лес.
        - Да. Пойду, пройдусь немного. Ты не против, если я задержусь здесь на пару дней.
        - Плати и живи, сколь влезет. Эй, парни, давай за стол, а ты чего стоишь? Накрывай.
        Ранета быстро выставила пред мужчинами плошки с пирогами, крынки с молоком и прочую снедь.
        - А чародейку ты разве не накормишь? - спросил ведьмак, откусывая пирог.
        - Ах, черт, забыл совсем про бабу дурную. Еще чего доброго сдохнет с голоду… Вытаскивайте ее ребята!
        Помощники нехотя поднялись из-за стола, откинули доски и извлекли из подпола мешок с чародейкой. Развязали веревки, скинули мешок и под локти поднесли женщину к столу. Усадив на лавку, развязывать руки и ноги не стали, а пододвинув хлеб и молоко, знаком указали Ранете накормить ее. Чародейка жадно хватала еду ртом и глотала почти не прожевывая. Было очевидно, что старик раньше и не думал ее кормить вовсе.
        - Ты кто такая? И откуда? - спросил Геральт, когда женщина насытившись отказалась от очередного, предложенного Ранетой куска.
        Ни чего не ответив, чародейка зло сверкнула на него ярко-зелеными глазами и отвернулась.
        - Да велика честь, еще с ней разговаривать, - ухмыльнулся один из парней.
        - Вот-вот, - поддержал его старик и обратился к жене. - Сведи ее на двор, пускай опорожниться, а то дорога не близкая. Мы с ней по кустам бегать не станем.
        Когда помощники в сопровождении жены священника вытащили чародейку на двор, ведьмак отсчитал старику за два дня постоя, и спросил:
        - И все же, откуда ты взял эту магичку? И что она тебе сделала?
        - Появилась она у нас тут в конце феаинна, вроде как врачевать взялась. Все бабы как сумасшедшие к ней за зельями всякими кинулись, и она даже кой кого вылечила. Мы с женой тоже к ней пришли. «Так и так, - говорим, - нету у нас дитяти. Помоги» А она, ну не курва? «Не могу, - отвечает, - потому как семя твое (моё, то бишь) мертвое, что вода в болоте. А жена твоя от здорового мужика, сколь захочет, дитев иметь сможет» Ну, не бред? Всем известно, что раз дитяти не выходят, знать баба виновата. Она мне на это, мол, все это чушь и нечего баб винить, раз сам не на что негодный.
        В общем, поцапались мы с ней. Так слово за слово, она и говорит: «Проси своего Творителя, дабы он из тебя полноценного мужика сделал. Он ведь тож мужик? Вот к нему и обращайся. Если он, конечно, в этом деле, хоть малость шарит» А это, милсдарь ведьмак, уже ересь чистой воды! И тут я понял: предатель она Творителя, предатель и есть. В «Толковании» черным по белому написано: предателей огнем чистить надыть. И сжег бы, кабы не новость тобою принесенная.
        Вытерев рот полотенцем, Гинох поднялся из-за стола.
        - Пора, а то до ночи не доедем.
        Ведьмак вышел во двор вслед за стариком. Ранеты там не было. Чародейка стояла прислонившись к телеге, и презрительно наблюдала за парнями, распутывающими веревку. Подойдя к лошадям, священник принялся проверять упряжь. Отметив, что все заняты, Геральт быстро подошел к чародейки и сунул ей в спутанные руки маленький дорожный нож. Нащупав затекшими руками, холодное лезвие, она вскинула на ведьмака тревожно удивленный взгляд, он же пошел дальше, как не в чем не бывало.
        - Счастливой дороги! - махнул он рукой, карабкающемуся на телегу Гиноху.
        - И тебе удачи! - думая о своем, ответил тот.

* * *
        В лесу ведьмак пробродил до обеда, и только тогда нашел свежие волчьи следы. Пройдя немного по следу, он остановился и прислушался. Кроме скрипа качающихся ветром деревьев и птичьей трели, ни звука. Вдруг стайка свиристелей, испуганно сорвалась с куста и с гомоном скрылась в зарослях лещины. Осторожно подобравшись к этому месту, Геральт остановился и громко произнес:
        - Меня прислал Энкелей. Выходи.
        Белая как снег волчица, недоверчиво глядя, медленно вышла из-за деревьев, неся в зубах корзину с ворочающимся младенцем. Осторожно поставив свою ношу, она окинула ведьмака внимательным взглядом, поводила носом, и видимо уловив знакомый запах, успокоилась.
        - Что с Рутой? - спросил Геральт, присев на корточки и осматривая ребенка.
        - Она пропала, - прорычала волчица.
        - Ты искала ее?
        - Да. Не нашла. Хотела возвращаться в Сехтсенг.
        Ведьмак взял корзину:
        - Как стемнеет, приходи к дому Гиноха. Я вынесу тебе одежду.
        - Ты не можешь забрать его? - оскалилась она, преграждая ему дорогу. - Он оборачивается не произвольно, если Гинох увидит, то затравит его собаками.
        - Старик уехал, а с Ранетой как-нибудь договорюсь. Надо, чтобы она сегодня вечером присмотрела за ним. Я знаю где Рута. Попробуем выручить ее.
        - Ты уверен, что сможешь договориться с женой Гиноха? - фыркнула волчица. - Лучше бы ее убить…
        Обойдя Верф, он уверенно отправился в деревню. Немного постояв, она побежала следом, словно собака, у которой отняли щенка беспрестанно заглядывая то в корзину, то ведьмаку в глаза. Отстала лишь тогда когда кончился лес и показались крыши домов.
        Вскоре Геральт открыл калитку во двор дома священника, а ожидающая его Ранета, бережно взяв у него корзину, понесла ребенка в тепло. За ней последовал и ведьмак. Проходя мимо хлева он заметил, как Баха, высунув из своей норы лохматую голову, улыбается ему во всю свою эльфью физиономию.
        - Вылезай, пойдем в дом, - остановился Геральт.
        Улыбка тут же слетела с губ эльфа, а от ужаса глаза стали большими и круглыми.
        - Не бойся. Пойдем.
        Опасливо и недоверчиво поглядывая на него, Баха все же вылез и на четвереньках пошел за ведьмаком. Просунув голову в дверь, долго не решался переступить порог, но потом быстро протиснулся в угол и застыл там, словно статуя, в любой миг готовый к бегству.
        Ранета хлопотала над ребенком. Переодевала, перекладывала, а когда он наконец заснул, подсела к ведьмаку на лавку.
        - Обед стынет. Поешь, - ласково обратилась она, ластясь к нему будто кошка.
        - Давай сперва отмоем и накормим вот этого, - он указал на сидящего в углу эльфа.
        Только сейчас заметив Баху, женщина аж вскрикнула, и если бы Геральт не удержал ее, то вышвырнула бы его во двор. Эльф не стал дожидаться тумаков, а мгновенно выскочил на улицу.
        - Вот смотрю я на тебя и удивляюсь, - покачал головой ведьмак, - ты вроде не плохая, а ребенка как собаку бродячую в голоде и холоде, да еще в ошейнике остром, на улице держишь.
        Ранета вскочила. Сперва глаза наполнились яростью, потом в них заблестели слезы.
        - Ты же ничего не знаешь! Если бы не я, его давно повесили, так же как его мамашу. И мне это тоже даром не вышло!
        Она резким движением задрала рубаху на спине, открыв рубцы, давно зажившие, но красноречиво говорящие о силе палача и толщине кнута. Опустив одежду она повернула к ведьмаку заплаканное лицо.
        - После войны с Нильфгаардом это было. Не большой отряд скоятоелей уходил через наш лес от погони. Всех изловили. Кого четвертовали, кого в озере утопили, а вот его мать на березе повесили. Тогда Баха маленький совсем был, годов пять не больше. Я одна жила в старой хате, что на том краю деревни. Эльфка мне его в огород подкинула и тут-то ее схватили. Ей петлю на шею, а она на меня смотрит, мол сбереги.
        Шесть ден я его у себя прятала. Все одно отыскали. По всей деревни меня за волосы волокли, до той поляны где нынче чародейку жечь хотели. Сперва повесить собирались, но потом только высечь порешили. Я тогда дура совсем была, все кричала, мол секите, но дитятю не убивайте.
        И секли… кузнец наш плетью, что молотом махал… чуть дух не испустила. Потом болела долго, а этот чертенок за мной ухаживал. Все люди от меня отвернулись. Как завидят бывало, так плюются или смеются, а то и камнем бросят, словно в прокаженную какую. На всю жизнь тот урок усвоила, потому когда Гинох к себе забрал, да женой быть приказал, на все сразу согласилась. И на то что старый, и на то что поганый, и на то что б эльф, собакой дворовой заделался. А куда было деваться-то? Коль слово поперек скажу, так бьет до кровавых соплей. Хоть бы уж околел скорей окаянный!
        Геральт потянул ее за руку, усадил рядом и вытер слезы. Она уткнула ему в плечо заплаканное лицо и всхлипнула.
        - Он больше не вернется, - гладя ее по голове сказал ведьмак.
        Она в ужасе, но с каким-то странным блеском в глазах, отпрянула от него.
        - Ты убил его?
        - Я дал чародейке нож. Не думаю, что она сохранит ему жизнь.
        Женщина закрыла лицо руками и долго сидела так покачиваясь. Геральт ждал.
        - Как же мне теперь быть-то? - растерянно глядя, начала она через какое-то время. - А вдруг он вернется и на меня подумает?
        - Если такое случиться, вали все на меня, мол ведьмак все это подстроил, а если не вернется, - ласково улыбнулся ей Геральт, - найди себе нормального мужика, нарожай детей…
        - Останься со мной! - схватив его руки и умоляюще глядя в глаза воскликнула она.
        Грустно вздохнув, ведьмак встал, подошел к печи и прислонился лбом к ее теплому боку. Она приблизилась к нему и прижавшись к печи спиной, прошептала:
        - Белая Прядь… ты из-за нее здесь?
        Ведьмак ничего не ответил, но она поняла все без слов.
        - Пусть так, люби кого хочешь, но сейчас…
        Ранета прижалась к нему такая трепещущая, такая горячая.
        - Прошу тебя… - шептала она, расстегивая ему куртку. - Пожалуйста!..
        Он сдался. Хоть тревога за Руту и возилась в душе, подобно шипастому червю, причиняя боль и страдания, он дал волю желанию. Дал и не пожалел.

* * *
        Когда вечер заглянул в маленькое слюдяное оконце избы, ведьмак взял одежду Верф и вынес за калитку. Осмотревшись, понял, что волчица прячется в густом ивняке, растущем сплошной стеной у озера. Повесив одежду на одно из деревьев, он отвернулся. Очень скоро Верф стояла перед ним в человеческом облике и одетая. Геральт отметил необычное лицо женщины, с правильными чертами и большими голубыми глазами, красивое, но какой-то дикой красотой, пугающей и притягивающей одновременно. Белые коротко стриженые волосы, будто ежевые иголки, торчали во все стороны, придавая ей еще более хищный вид.
        - Что ты задумал? - резко спросила она.
        - На другом краю деревни в старой избе, некие Линье и Вэгира, я думаю охотники за головами, держат Руту. Для хорошего заработка им необходима еще и Цири, поэтому Вэгира сегодня отправилась по ложному следу, который я указал. Линье один. Не знаю, что он из себя представляет, поэтому пока я им займусь, ты должна будешь отыскать Руту.
        - Когда идем?
        - Сейчас.
        Из дома послышался истошный крик Ранеты. Оба бросились туда. Вбежав в избу, увидели забившуюся за печь женщину и пятнистого детеныша леопарда, ростом с взрослого волка, лапой пытающегося выковырнуть ее из убежища.
        - Мальчик! - позвала Верф.
        Детеныш радостно поскакал к ней, смешно раскидывая передние лапы. Первый раз Геральт видел его в этом обличие. Сходство с отцом было очевидным.
        - Его мать назвала его Инсон, - сказал он волчице. - Она хотела, что бы он стал больше человеком, чем аниотом.
        Усмехнувшись, Верф потрепала детеныша за ухом.
        - Сейчас ему не важно, что хочет его мать. Сейчас ему больше нравиться быть животным. Больше возможностей! В обличие зверя он может ходить, бегать и прыгать, а как ребенок, только возиться в корзине и ползать.
        Ведьмак понимающе кивнул. Вывел из-за печи испуганную Ранету, постарался успокоить. Женщина дрожала до стука зубов, дурным глазом глядя на маленького леопарда. Налив в кружку немного самогона, он дал ей выпить. Не понимая, что делает, она глотнула и закашлялась, уже более осмысленно взглянув на Геральта.
        - Не бойся, он не сделает тебе ничего дурного, - попытался объяснить он. - Нам надо будет отлучиться не надолго. Присмотри за ним.
        - Я не останусь с этим чудовищем! - затрясла головой она.
        - Прошу тебя, - настаивал он.
        Ласково поглаживая, Верф что-то шептала, весело машущему хвостом детенышу. Глаза волчицы светлились такой любовью и счастьем, что можно было подумать, будто это ее собственный сын. Еще немного поиграв, малыш заснул, вновь превратившись в младенца.
        - Этот ребенок очень дорог мне, - опять обратился Геральт к более-менее успокоившейся женщине. - Я поклялся его матери позаботиться о нем. Пожалуйста, помоги.
        От того, что детеныш снова принял человеческий вид, Ранета полностью пришла в себя.
        - Я не знаю кто он и не знаю кто ты! Ведьмаки убивают оборотней, а не носятся с ними как с писаными торбами. Да и знать ничего не хочу! Забирай это чудище и убирайся на все четыре стороны!
        - Ранета…
        - Ничего ни хочу слышать! Я все сказала.
        Такая резкая перемена в ней сильно удивила ведьмака. Совсем недавно он был уверен, что эта несчастная женщина безобидная жертва судьбы и своего мужа, но теперь, перед ним стояла фурия со злыми, колючими серыми глазами и поджатыми губами. Точь-в-точь, как вчера ночью, когда она ждала Гиноха с кочергой в руках. Только сейчас ведьмак вспомнил про эту самую кочергу, так мало вяжущуюся с образом невинной овечки.
        - Знаешь милая, оборотень по сравнению с тобой, непорочное создание, - разочарованно сказал он.
        - Мне плевать на то, что ты там себе думаешь, - фыркнула Ранета. - Все что хотела, я получила. Остальное не важно.
        - История с эльфом тоже ложь?
        - Отчасти. Уходите. Даю вам время до утра, потом подниму деревню.
        Еще раз грустно взглянув на нее, ведьмак собрал свои вещи и взяв корзину, вышел во двор. Завидя его Баха подбежал и размахивая руками, показывал то на себя, то на ребенка. Геральт догадался, что подслушав разговор с Ранетой, он пытается предложить свою помощь. Оставлять этого смышленого мальчугана в норе, ведьмаку очень не хотелось и он согласился. Вручив ему дитя и дождавшись замешкавшуюся Верф, он направился вон из этого места.

* * *
        В заколоченной избе так же горела свеча, просачивая свет сквозь щели. Ведьмак зашел в скрипучую калитку, поднялся на крыльцо и постучал так же как и Гинох в прошлый раз. За дверью послышались неторопливые шаги, скрипнул засов и в проеме появилась голова мужчины. Вид у него был настолько добродушный и какой-то растерянный, что ведьмак засомневался: его ли голос он слышал прошлой ночью?
        - Что угодно? - спросил мужчина и сомнения Геральта исчезли.
        - Вэгира в опасности. Она просила передать, что ей нужна твоя помощь.
        Сперва в глазах Линье блеснула не поддельная тревога, но тут же они превратились в узкие щели. Он хотел захлопнуть дверь, но Геральт поставил ногу. Ведьмак услышал звон вышедшего из ножен меча.
        - Я узнал тебя Белый Волк!
        Злая ухмылка Линье совершенно не вязалась с его физиономией. Он резко открыл дверь и выставив вперед меч вышел.
        - Пришел за своей ведьмачкой? Ну что ж, мы тебя ждали.
        За спиной ведьмака словно тень возникла вооруженная длинными кинжалами Вэгира.
        - Ты думал, мы купились на твою уловку? - насмешливо спросила она.
        - Надеялся, - ответил ведьмак, медленно отступая к забору и вытаскивая меч.
        - Это ты напрасно, - усмехнулся Линье, - только идиот Гинох мог попасться на такую чушь! Жена-то его поумнее будет! И от мужа избавилась, и денег поимела, и дитятю заделала.
        Сделав мельницу мечом он резким выпадом напал. Ведьмак ушел от удара полуоборотом, второй выпад отбил почти не глядя. Линье отскочил, в свете взошедшей луны серебряный клинок в его руках заиграл древними рунами.
        - Ведьмачий меч не заменит мастерства, - бросил Геральт, уходя от длинных кинжалов Вэгиры.
        Женщина искусно владела своим оружием и очень быстро двигалась. Кинжалы, руки, коса все летало и кружилось с невероятной скоростью. Невероятной для человека, но не для ведьмака. Сделав несколько обманных движений, он с разворота ударил ее локтем в висок. Вэгира отлетела к забору и не шевелилась.
        С диким криком Линье бросился на ведьмака. Теперь его удары были быстрыми и точными. Яростно нападая, он заставил его отступать.
        На крыльце показалась Верф:
        - Ее здесь нет!
        - Ищи! - приказал ведьмак.
        Женщина скинула одежду и обернувшись волчицей, уткнула нос в пол и принялась нюхать. Вдруг что-то учуяв, сорвалась с места и вскоре исчезла в зарослях крапивы.
        Очнувшись Вэгира приподнялась, размахнулась, пыталась метнуть кинжал ведьмаку в спину, но вынырнувший невесть откуда Баха, впился ей в руку когтями и зубами. Она взвыла от боли, и еще мгновение и длинный кинжал вошел бы в маленькое грязное тельце эльфа. Ловким длинным прыжком Геральт оказался рядом и выхватив у нее оружие, поднял на ноги и приставил его к ее горлу.
        На лице Линье отразился ужас, он тут же бросил меч, с трепетом глядя на подругу.
        - Где Рута? - выражение лица ведьмака не обещало ничего хорошего.
        - Мы утром передали ее доверенному лицу короля, - зло усмехнулась Вэгира. - Пока ты развлекался с Ранетой, ведьмачку увезли на большое расстояние. Уже не догонишь!
        Выбравшись из крапивы, волчица подошла к Геральту. Из ее пасти свисала цепь с медальоном в виде рычащего льва. Ведьмак почувствовал такой укор в ее голубых, совсем не волчьих глазах, что и так сковавшая его боль потери и злость на себя, стала совсем не выносимой.
        - Забери меч и свяжи ему руки, - хрипло сказал он, старясь не смотреть ей в глаза.
        - Отведем их в дом Гиноха. Там и решим, что делать дальше, - прорычала она.
        Он хотел было возразить, но подумал и промолчал. Верф совершенно не смущаясь, обернулась человеком и не спеша натянула на себя одежду. Подобрав меч Руты, она крепко скрутила руки Линье его же поясом, ведьмак связал Вэгиру. Ему не хотелось вновь встречаться с разочаровавшей его женщиной, но там оставались и лошади, и ларец ведьмачки, про который уходя он совсем забыл.
        - Забери их коней, - обратился он, к вытащившему из кустов корзину Бахе.
        Отдав ему младенца, эльф радостно побежал выполнять распоряжение.

* * *
        Ведьмак удивился и обрадовался, когда обнаружил дом священника совершенно пустым, но когда открыли подпол, что бы посадить туда пленников, там оказалась связанная по рукам и ногам Ранета.
        - Я решила подстраховаться, - отвечая на его удивленный взгляд, сказала Верф.
        Инсон проснулся и заплакал, она тут же из суровой воительницы, превратилась заботливую квочку. Перепеленав его и накормив, нагрела воды и притащив в дом упирающегося эльфа, принялась отстригать ему колтуны. Заставить же его мыться, без помощи ведьмака не получилось, зато когда мокрые и растрепанные взрослые, наконец-то присели, что бы отдохнуть, Баха рассмотрев свое отражение в отполированном медном блюде, от восхищения аж застонал.
        - Это, конечно, все хорошо, - тревожно начал Геральт, - но как нам вернуть Руту? Ума не приложу!
        - На рассвете отправимся в Половинки, и ты задашь вопрос: где она? А я потом отправлю послание Силигургу. Граф Гувот до весны не вернется в Гесо, соответственно волки ему пока не нужны, возможно он отпустит их на время.
        - Пока послание до него дойдет…
        - Он получит его завтра же. Верь мне, а сейчас, спать.
        Не дожидаясь ответа и возражений, Верф встала и отправив обоих детей на печь, сама улеглась с ними рядом, и нежно обняв Инсона, уснула. Ведьмаку ничего не оставалось, как вытянуться на лавке у окна.

* * *
        Ночью первый морозец прихватил лужи от растаявшего днем снега. Еще немного и зима закроет дороги, а в горы будет лучше и вовсе не соваться. Покачиваясь на мягких подушках легкой кареты, и почесывая голову, увенчанную блестящей лысиной обрамленной жидкими кудрями, остатками прежней роскошной шевелюры, размышлял советник короля Темерии и начальник сыскной конторы граф Нобижон Гинваэл. Завозившаяся напротив связанная женщина с белым локоном среди рассыпавшихся по плечам волос цвета темного шоколада, отвлекла его от раздумий. На одно лишь мгновение, и он снова вернулся к своим думам.
        Исполняя распоряжение короля, заточить королеву в башню, он конечно перегнул палку в некоторых деталях, но разве что самую малость. Почему же по возвращении в Вызиму Троян, так взъелся на него? Было совершенно не понятно. И вместо благодарности за хорошую службу, он получил такую трепку, что первое время приходилось постоянно носить шапку, дабы скрыть две большие круглые шишки расположенные на темечке так, что можно было подумать, будто подросшие молодые рожки вот-вот покажутся наружу. Ну это еще полбеды!
        Выходя из башни королева виртуозно разыграла спектакль перед народом, полный слез, раскаяния и любви. Она жала руки мужикам, вытирала слезы бабам и качала на руках маленьких детей, раздавая направо и налево милостыню, и при этом беспрестанно повторяя, что ее оклеветали и предали. Расчувствовшаяся толпа, затребовала у короля наказать предателей, и Троян торжественно пообещал.
        Тут и пришло к графу настоящее лихо, вместе с письменным приказом короля: отправляться в далекую Мак-Тургу к королю Еремее Сладкому, чтобы униженно просить финансовой помощи и военной поддержки. Пересекая Темерию Нобижон не раз слышал, как простой люд пересказывая друг другу выземские новости, называл Трояна Справедливым. Не вызывало никаких сомнений, что весь этот разыгранный королем цирк, был рассчитан именно на это, но и нестерпимая обида, от осознания того, что тебя разменивают словно монету, не спрашивая и не предупреждая, прожигала черную душу графа словно огонь. Только одна вещь, висящая на шее на тоненьком шнурке, утешала и радовала. Заветный флакончик с темно зеленой жидкостью, переданный ему неизвестным чародеем и очень большое обещанное вознаграждение, за свершение им его же собственной мести. С такими мыслями и прибыл посол Темерии к Еремее.
        Король Мак-Турги в полной мере оправдывал свое прозвище, и не только своей страстью к всевозможным сладостям, но и умением сладко улыбаясь, вести сладкие речи, но совершенно не о чем. Семь дней проведенные Нобижоном в его замке, были больше похожи на неторопливое плавание в приторном киселе бесконечной болтовни, и не принесли никаких видимых результатов. Совсем расстроенный граф, понимая что его ждет по возвращении в Темерию, уже подумывал, плюнуть на договоренность с магиком и предложить свои услуги королям Аэдирна и Каэдвена, но вдруг удача улыбнулась ему. Люди, которых он нанял поймать ненавистных Трояну ведьмачек, сообщили, что Белая Прядь попалась в их сети. И попалась ни где-нибудь, а здесь же в Мак-Турге!
        Конечно же, оставив все свои прежние затеи, он спешно отправился в то место, и забрав ведьмачку, поспешил до снегопадов на Теодуль. Ему не терпелось увидеть перекошенную, покрытую бурыми пятнами, разъяренную физиономию Энептины, приложившей все свои силы, дабы отправить его с заведомо провальным посольством. Миссию он свою, конечно, не выполнил, но ведьмачка, он был уверен, заставит забыть короля о его промахе с Еремеей.
        Вновь и вновь представляя свой триумф, он улыбался широкой улыбкой, открывающей не ровные гнилые зубы. Он был настолько погружен в свои грезы, что даже когда карета резко остановилась и с улицы послышались крики, он не сразу понял, что произошло. Лишь пролетевшая половина тела стражника, окропившая занавески кареты кровавыми брызгами, полностью вернула его к реальности. Упав на колени, он осторожно выглянул в окно и от увиденного задрожал так, что Руте показалось будто затряслась вся карета. По рыку громом возвышающемуся над криками ужаса, стонами раненых и ржанием лошадей, она поняла, что произошло.
        Вдруг граф отпрянул от окна и что есть силы вжался в противоположный угол кареты. Мощным ударом лапы, чудовище вырвало дверцу и просунуло голову внутрь. При виде огромной пятнистой головы дикой кошки, с кроваво красными глазами и жутким оскалом, Нобижон намочив штаны, потерял сознание.
        - Возьми двух коней и уходим! - рыкнул Басто, острыми когтями разорвав путы, связывающие Руту.
        - А как же он? - удивилась ведьмачка, указывая на графа. - Давай свяжем его и заберем с собой. Я лично передам его Марату!
        - Оставь его. Уходим.
        Как бы не было велико ее желание наказать мерзавца, но спорить с Басто она не стала. Выбравшись из кареты, она подошла к нему, и обняв за шею, уткнула лицо в мягкую пятнистую шерсть.
        - Спасибо.
        Все лошади сопровождающей графа стражи, в страхе разбежались, и лишь две сменные, привязанные к карете сзади, метались, пытаясь освободиться. Стараясь не испачкаться в крови, и не касаться истерзанных тел, Рута подошла к лошадям и успокоив их знаком, отвязала. Кони послушно последовали за ней, осторожно ставя копыта в кровавые лужи. Басто обернулся человеком, и натянув на себя одежду из дорожной сумки одного из стражников, вскочил в седло.
        - Я провожу тебя до первого постоялого двора, а потом оставлю, - сообщил он.
        Ничего не ответив, ведьмачка приторочила к седлу найденный на земле чей-то меч, и взлетев на коня, направила его в сторону Гесо.

* * *
        Серый дымок поднимался из печной трубы свежесрубленной баньки, и таял в темном ночном небе, среди мерцающих звезд и осколка луны. Не жарко натопленная, пахнущая запаренной хвоей и липовым веником парная, казалась Руте райским местом. Она лежала на спине на высокой лавке распаренная и довольная, откинув голову назад. Роскошные волосы, будто струящийся водопад, свисали шоколадным потоком, отражая игру огня банной печки. Наслаждаясь баней, ведьмачка размышляла над рассказом Басто.
        Не хотелось верить, что он опять не свободен. Не столько своя судьба заставила Басто служить этому человеку, сколько жизнь сына. Он понимал, что пока существуют Дамы, мальчик никогда не будет в безопасности. И покуда их связывает одна цель - уничтожить Ложу, Басто будет передан графу. Получив через магиков послание от Верф, Энкелей позволил ему отправиться на помощь Руте. Не требуя клятв и обещаний, приказал чародею открыть для него портал, зная точно, что он вернется и пойдет с ним до конца.
        Миранд! Красивое имя, но старое лучше. Басто… Рута улыбнулась. В третий раз он спас ей жизнь. Басто…
        Тихо скрипнула дверь, и скинув одежду он вошел в парилку.
        - Не возражаешь?
        Она покачала головой и улыбнулась ему. Опустившись на колени, он долго смотрел ей в глаза, пытаясь отыскать в них что-то для себя очень важное.
        - Какая же ты красивая, - шептал он, гладя ее живот, грудь, шею. - Как же я…
        Страстный поцелуй не дал закончить ему признание. Слова перестали иметь значение. Магия прикосновений… вдохов… движений… заполнила все, и все затмила на краткий миг любви и страсти.

* * *
        Ночь покидала землю, унося с собой свои волшебные дары. Гладкая кожа, мускулистые плечи, черный шелк волос и горящий взгляд. Как же не хочется расставаться! И в тоже время, какая-то неведомая сила влечет прочь от него. Что-то более сильное и желанное, тянет и ноет под сердцем, не давая утонуть и забыться в этих темных бездонных глазах. Он знает, неведомым самому себе образом, чувствует ее до малейших изменений в настроении. Грустно! Пора уходить.
        - Береги себя, - шепнула Рута, прижавшись к его груди.
        - Ты тоже будь осторожна.
        Прощальный поцелуй, слезы заблестели в ее глазах.
        Уже в дверях, Басто остановился.
        - Он ждет тебя в Белвиле, - тихо произнес он.
        - Твой сын?
        - Ведьмак.
        Глава 13
        Хотя снег еще и покрывал все вокруг толстым, искрящемся на солнце покрывалом, в воздухе чувствовалась весна. Еле уловимое ее дыхание вызывало в душе противоречивые чувства тоски и радости. Хотелось жить и смеяться, и в то же время плакать… Почему-то именно сейчас разлука стала ощущаться особенно остро. Гораздо острее, чем тогда в Белвиле, когда встретив ее радостными объятиями и поцелуем, таким сладким, что все прежнее померкло для нее в тот же миг, Геральт сообщил, что вынужден спешно отправляться в Хаггу. Не успела она сказать ему и пару слов, как явился Арден и мужчины вскочив в седла, поскакали на Теодуль.
        Тогда обрадовавшись встрече с Цири и этим славным юношей, заглянув в счастливые глаза подруги, она не так резко прочувствовала расставание. А теперь, пережив длинную зиму, высоко в горах Тир Тохаир, с блеском весеннего солнца, пришло желание лететь туда где он, быть его частью, его тенью.
        Ели бы она была повнимательнее и менее доверяла этому подлому святоши и его завистливой жене! Зачем она приняла эту чашу с медовухой и выпила ее? Почему не почувствовала сонного зелья? Если бы не все это, ему не пришлось бежать сломя голову в Аэдирн. Он был бы рядом и она целыми днями могла смотреть в его необычные глаза, целовать его шершавые руки… Судьба каждый раз разводит их все дальше и дальше друг от друга! А может быть Предназначение?
        Зачем Энкелею понадобился ведьмак? Он ведь заполучил себе Басто! Оборотни, чародеи, ведьмаки - странное воинство. Конечно, Геральт и не подумал бы устраиваться к нему на службу, если бы граф за вызволение Руты не потребовал с него эту плату. Интересно: а знал ли Басто, что за позволение ему выручить ведьмачку, расплачиваться придется ведьмаку? Да граф умеет добиваться желаемого!
        Цири тоже затосковала. Вспыхнувшая словно молния любовь, ослепила ее и заставила забыть обо всем на свете. Не последуй Арден за ней сразу же, как выполнил все ими задуманное, предварительно дав обещание Ветславу вернуться в Аэдирн до наступления зимы, она, конечно, не усидела бы так долго, ожидая задерживающуюся Руту. Когда незнакомая беловолосая женщина с младенцем на руках, появилась на пороге ее хижины, Арден уже собирался в путь. Выслушав Верф, она решила проводить его в Белвиль, что бы встретить подругу и подольше побыть с любимым. Проводив мужчин, женщины отправились в горы, в то самое найденное Цири безопасное место.
        Здесь в старом заброшенном доме, погибшего в Соддене чародея, ведьмачкам предстояло провести еще довольно долго. Место это было не обычным, за что и приглянулось Цири. Здесь находился большой источник энергии, такой сильный, что отследить кого-либо магическим способом в зоне его действия, было совершенно не возможно. Но поскольку существовали и другие способы, оставить ребенка одного с кормилицей, даже в таком хорошем укрытие, ведьмачки не могли. Обе поклялись Геральту всегда находиться рядом с малышом, и сберечь его во что бы то ни стало. Хотя не раз уже пожалели об этом.
        Инсон порой был просто невыносим. Обращаясь в животное когда вздумается, он путаясь в одежде, носился по всему дому сшибая все на своем пути. Постоянно требовал к себе внимания, и полностью игнорировал попытки взрослых как бы то ни было влиять на его поведение. Конечно, ведьмачки все равно добились бы чего хотели, но дело сильно усложняла Верф, балующая его сверх всякой меры. Каждый раз когда Рута или Цири собирались устроить ему выволочку, она бросалась на его защиту с такой яростью, что добраться до ребенка можно было только прикончив волчицу. Конечно же, малыш сразу усвоил, что ему все можно, надо только держаться поближе к кормилице, и чрезмерно безобразничал.
        Ведьмачки старались больше времени проводить вне дома, каждое утро отправляясь на охоту, а днем устраивая себе и Бахе тренировки, но в ненастные дни приходилось сидеть в доме, беспрестанно нервничая и ругаясь на сорванца. А когда он начал ходить и в человеческом обличие, гораздо раньше чем обычные дети, то покой наступал только с приходом ночи и заканчивался с рассветом. Больше всего доставалось маленькому эльфу, которого в качестве учебной дичи для Инсона, определила Верф.
        Баха стоически сносил синяки и царапины, и на ведьмачьих тренировках старался изо всех сил, и надо сказать, делал огромные успехи. Он оказался очень способным учеником и добрым, славным мальчишкой. Совсем недавно Рута случайно узнала, что он в их отсутствие, совершенно безропотно прислуживает Инсону, будто принцу, выполняя требование Верф. Разговаривать с волчицей было абсолютно бесполезно. Здравый смысл, логику и трезвую оценку, полностью затмила какая-то нездоровая любовь и опека.
        Все как-то еще ладилось до сегодняшнего утра, но то что произошло утром ни Рута, ни Цири стерпеть уже не могли. А именно, стоило им только покинуть дом, как кормилица устроила Инсону очередную охоту на эльфа. Окрепший и выросший до размера осла, леопард так сильно ударил Баху, что тот с трудом смог подняться. Счастливая успехами своего подопечного и не обращая внимания на травму другого ребенка, волчица продолжила охоту. На сей раз Баха не стал смиренно сносить жестокость, а вспомнив чему его учили ведьмачки, схватил швабру и устроил не знавшему еще отпора Инсону, настоящий ведьмачий поединок с чудовищем. Получив пару раз по башке палкой, маленький аниот побежал жаловаться Верф, и та напугав эльфа до полусмерти звериным оскалом, заперла его в темном холодном чулане, где он просидел до возвращения ведьмачек, продрогнув до самых костей. Когда Цири укрыв Баху одеялами, побежала топить баню, Рута ворвалась в комнату волчицы с таким видом, что та даже опасливо отступила.
        - Ребенок больше не нуждается в материнском молоке, - твердо объявила ведьмачка, - Уходи!
        - Я не оставлю его одного, - лицо Верф стало превращаться в волчью морду.
        - Он не один. И я тебе не маленький мальчик, меня зубками не напугать. Видала и побольше!
        Меч молниеносно вылетел из ножен. Поняв, что ведьмачка не шутит, и одного резкого движения будет достаточно, чтобы лишиться головы, волчица замерла и лишь черты лица приняли прежние очертания.
        Инсон изо всех сил жался к ее ногам с ужасом глядя то на серебряный клинок, то на Руту.
        - Пришло время тебе уходить, - указала на дверь ведьмачка. - Пока ты совсем не испортила мальчишку.
        - Мне лучше знать, как надо воспитывать оборотня, - сверкая глазами прошипела Верф.
        - Он не простой оборотень и рожден не волчицей, а могущественной чародейкой, которая хотела вырастить из него человека, а не кровожадную тварь.
        - Откуда тебе знать, чего хотела его мать? - зло усмехнулась Верф. - Или она делилась с тобой не только мужем, но и своими мыслями?
        - Йеннифэр была моей приемной матерью, поэтому я хорошо знаю, как бы она хотела воспитать сына, - опередила подругу, появившаяся в дверях Цири. - Она была строгая, но любящая и справедливая, без глупого фанатизма и поклонения.
        Цири достала из кармана маленькую коробочку украшенную причудливым вензелем. Нажав на него, девушка положила коробочку на раскрытые ладони, после чего коробочка вытянулась во все стороны, и прибавив в размерах раз в десять, превратилась в портрет красивой женщины с фиолетовыми огромными глазами и копной вьющихся черных волос.
        - Иди сюда мальчик. Посмотри.
        Продолжая дрожать, Инсон все же выпустил колени кормилицы, и глядя словно затравленный зверек, медленно подошел к Цири.
        - Это твоя мама.
        - Мама, - повторил малыш, заворожено глядя на портрет.
        - Первое слово! - воскликнула Рута, потрепав его по голове.
        - Молодец! - улыбнулась Цири.
        Сам не ожидавший от себя такого, Инсон еще несколько раз повторил слово «мама», а потом обняв одной рукой Цири, другой ухватил руку ведьмачки.
        - Юта… Ции…Фиф…
        Женщины забыв о ссоре, радостно смеялись и хвалили малыша, когда он повторял называемые ими названия предметов и имена.
        - Дверь.
        - Двей.
        - Цветок.
        - Циток.
        - Баха.
        - Баха, - растерянно повторил малыш и в глазах его заблестели слезы. - Баха!
        В миг обернувшись леопардом, он выскочил в коридор и понесся, что есть мочи в сторону бани.
        - Вот и славно, - улыбнулась Рута, глядя на нахмурившуюся Верф. - Значит еще не все хорошее тебе удалось в нем истребить.
        - Я учила его тому, что должен уметь оборотень, - огрызнулась та.
        - Давай так, - постаралась прекратить вновь готовую вспыхнуть ссору Цири. - В доме больше ни какой охоты. Скоро сойдет снег, тогда Верф будет его учить охотиться в лесу и только на животных. Мы с Рутой наконец-то сами займемся его воспитанием, и постараемся вложить в него все то, что хотела Йеннифэр. С этих самых пор Баха для него - брат, и ни как иначе. А ведьмаки своих братьев не обижают, уважают, защищают и никогда не бросают в беде.
        - Ой, не смеши меня, - хохотнула волчица. - Видела я как один ведьмак вместо того, чтоб бежать спасать ведьмачку, чесал блуд с опоившей ее бабой, да…
        Конец фразы застрял в сдавленном оголовком меча горле. Рута прижав ее к стене, все сильнее нажимала на рукоять, рычащий лев все больше впивался в горло. Верф захрипела.
        - Врешь, паршивая псина…
        - Прекрати, - одернула ее Цири.
        Убрав меч от волчицы, ведьмачка резко отравила его в ножны.
        - Ребенок будет спать в моей комнате, и не советую тебе к ней приближаться, - грозно взглянув на Верф, предупредила Рута.

* * *
        На главной площади Хагги яблоку негде было упасть. Словно огромный муравейник, она двигалась и суетилась, пестрея черно-красно-желтыми флагами Аэдирна, желтыми с черным единорогом флагами Каэдвена, примарскими желто-красными длинными лентами на треугольных основаниях и усыпанные серебряными лилиями черные знамена Темерии, с широкими, украшенными бахромой серебряными лентами с изображением замученных Трояном монахов. Военные команды, звон оружия, ржание лошадей - все это перемешивалось с криком, оттесненных на ристалище торговцев и сладкоголосым пением расположившегося на балконе королевского замка Вельмериуса со своим знаменитым хором мальчиков.
        Чтобы всего этого не видеть и не слышать, два очень похожих друг на друга мужчины с изрезанными шрамами лицами и мечами за спинами, зайдя в самый дальний трактир, уселись в самом темном углу.
        - Пива и пожрать чего-нибудь, - сказал подбежавшему трактирщику тот, у которого волосы были потемнее.
        Его белоголовый товарищ снял меч, и положив его на лавку, тяжело вздохнул.
        - Не понимаю: что я здесь делаю? - устало произнес он. - Весь зад отсидел за эту зиму.
        - Я слышал, что в ближайшие дни мы, наконец, получим задание, - ответил ему другой. - Они ответят мне за ее смерть. Все до единой!
        Изуродованное глубоким длинным шрамом лицо, искривила злая ухмылка. Его собеседник грустно покачал головой.
        - А что потом? - спросил белоголовый.
        - Надеюсь, что для меня «потом» не будет.
        - Не нравиться мне, Эскель, все это. Когда ищешь смерти для себя, гибнут обычно другие, небезразличные тебе люди.
        - Таких почти не осталось. Разве что ты, Геральт. Хотя твое спокойствие меня, мягко говоря, удивляет. Они убили твою жену, а ты…
        - Если бы смерть чародеек могла воскресить ее, я не раздумывая ни минуты, отправился мстить, но ведь это не так. Сам помирать тоже не хочу. Много не законченных дел осталось. Например, Цири выдать замуж, Инсона воспитать, Руте сказать… В общем, есть чем заняться и на этом свете.
        Эскель нахмурил брови и подумав немного, отхлебнул пенного пива из большой деревянной кружки.
        - Не узнаю я тебя, брат, - серьезно произнес он. - Что может быть лучше, чем увидеть смерть своих врагов?
        - Наверное, счастье близких. Хотя похоже, что одно без другого не возможно, - ответил Геральт, внимательно разглядывая, сидящую у окна, темноволосую женщину.
        Почувствовав на себе его взгляд, женщина украдкой глянула в их сторону, затем резко отвернулась. Некоторое время подождав, встала и решительно подошла к ведьмакам.
        - Я должна тебя поблагодарить, - обратилась она к Геральту. - И вернуть вот это.
        Она протянула ему небольшой дорожный нож. Взяв его, ведьмак предложил ей присоединиться к ним.
        - Спасибо, - присела на лавку чародейка.
        - Гинох жив?
        - Жизнь я ему оставила, а вот смыл жизни удалила.
        - Жестоко, - усмехнулся ведьмак, представив разъяренное лицо Ранеты.
        - Юная, - представилась женщина.
        - Геральт.
        - Эскель.
        - Что привело тебя в Хаггу? - поинтересовался Геральт. - Здесь не жалуют чародеек. Если обнаружат - отправят на костер.
        Лицо чародейки стало чернее тучи, в изумрудных глазах заиграли молнии. Казалось, что еще немного и взмахом руки, она вызовет страшную бурю, но она резко закрыла лицо руками, а ведьмачьи медальоны даже не дернулись.
        - Разве только чародейки горят на ваших кострах? - хрипло спросила она, убрав руки от ставшего, будто, каменным лица. - Вчера у стен города сожгли трех обыкновенных женщин. За что?
        - Я слышал: Вельмериус каким-то только ему известным образом определил, что все они являются воплощением Разрушительницы из предсказаний Итлины, - вспомнил Эскель. - Бред, конечно, но народ верит.
        - А вам, как я погляжу, наплевать. Это же не ваши матери, жены, сестры, любимые, дочери…
        - Чего ты хочешь Юная? - нахмурился Геральт. - Чтобы два ведьмака потушили все костры? Мы разговаривали с графом Гувотом на эту тему, но даже он не в силах остановить сумасшедшего примара.
        - Конечно, не в силах, - губы чародейки задрожали, - особенно если ты мужик.
        - Причем тут это…
        - Ваша бьющая через край похоть толкает вас на преступления. Животное желание удовлетворения. Ущербных, грязных и жестоких, жаждущих утех своей плоти. И поскольку справиться с этим вам не под силу, обвиняете в своей мерзости объект своих грязных помыслов - женщин. Все три несчастные сожженные были жертвами мужской подлости и похоти. Две - отказали примару отдать в его мерзкий хор своих сыновей, одна - надоевшая любовница другого влиятельного вельможи.
        - Но нельзя же всех под одну гребенку! - возмутился Эскель.
        - Почему? - зло усмехнулась Юная. - Можно ведь было всех женщин объявить носительницами соблазнов, причиной всех поганых мужских страстей. Недавно в Доль Ангре пятеро здоровых графчиков и барончиков украли из деревни двух кметских девочек шести лет. Сорок дней насиловали малышек, а когда те заболели от постоянных издевательств, просто сожгли на глазах их матерей, объявив Разрушительницами и предателями Творителя, поскольку своими развратным поведением ввергли великовозрастных вельмож в непреодолимую похоть.
        Глаза чародейки горели огнем, щеки пылали, дрожащие губы произносили слова четко словно приговор.
        - Хм. А как же проститутки? - ухмыльнулся Эскель. - Или, скажешь, они тоже непорочные создания, жертвы мужских преступных помыслов. А как же матери продающие своих девочек, да и мальчиков тоже богатым извращенцам на верную погибель и издевательства? Не надо делить мир на хороших женщин и плохих мужчин. Есть люди, и они разные, не зависимо от пола и веры.
        - Не я начала сортировку. Оглянись вокруг. Женщины истребляются повсеместно. Достаточно анонимного доноса и костер обеспечен. Жестокость существовала во все времена, но…
        Подошел трактирщик с полными кружками пива, поставив на стол, забрал пустые, подозрительно глянул в раскрасневшееся лицо чародейки.
        - Я не оправдываю мамаш продающих своих детей, - забыв, что хотела сказать, начала она снова, когда хозяин трактира удалился на достаточное расстояние, - и не утверждаю, что женщины все честны и порядочны, но вы никогда не задумывались: почему нет борделей для женщин? Ответ очень прост. Нет спроса, нет и товара, и наоборот. Или вы наивно полагаете, что проститутки занимаются своим ремеслом ради удовольствия, а не из-за денег? Да вряд ли хоть одна из них помнит, что это такое! Я знаю огромное количество женщин, которым близость с мужчиной вообще не нужна, даже живя в браке, они и понятия не имеют, что такое оргазм.
        - Может всему виной и есть это женское притворство? И… - начал заводиться Эскель.
        - Прекрати! - резко оборвал его Геральт. - Это бессмысленный спор и в нем нет правых. То что происходит сейчас в мире - безумие, но спасти от него мир не в нашей власти. Так же как воины, болезни, землетрясения, ураганы и прочие не подвластные нам явления, безумие продлится столько времени, сколько понадобиться человечеству излечиться от него. Не зависимо от того, будем мы сопротивляться или нет.
        - Ну уж нет! - вскочила со своего места Юная. - Позиция трусливых зайцев не по мне. Я буду бороться! Они получат то чего ищут и боятся. И ты вспомнишь меня ведьмак, когда на костре запылает твоя Рута! Прощай!
        Накинув на голову капюшон, она стремительно вышла из трактира, хлопнув дверью так, что кружки и тарелки подпрыгнули на столах.
        - Вот сумасшедшая баба! - тряхнул головой Эскель. - Да что с тобой, дружище?
        Геральт сидел бледный и недвижимый, словно вытесанный из мрамора, и только тревожный страх в его прищуренных глазах и пульсирующая на шее вена, выдавали в нем невероятное волнение.
        - Она просто ляпнула, первое, что пришло в голову, - постарался успокоить он Геральта. - Это не пророчество. Вспомни как вещала Цири, как будто и не она говорила вовсе, а тут просто сказала, дабы досадить.
        - Возможно ты и прав, - тяжело вздохнул Геральт. - Как бы я хотел быть сейчас рядом с ними! Только бы они не покидали своего убежища!

* * *
        - Господин советник! - окрикнул Дийкстру запыхавшийся молодой человек. - Вам срочное послание.
        Граф не ждал и не хотел сегодня никаких вестей. Настроение и так с утра было прескверное, не хватало еще дурных новостей. Почему он решил, что новости обязательно будут дурными? Он и сам не знал. Кутаясь в теплый плед, граф весь день просидел у камина, потирая разболевшиеся суставы. Сырая мрачная погода, заставляла вспомнить и о немолодом возрасте, и о старых травмах. Глядя из подобья на раскрасневшуюся, прыщавую, дурацкую рожу гонца, он мрачно размышлял:
        «Почему когда все вокруг паршиво, обязательно паршивые вести принесет гонец с паршивой мордой? Я не встану если даже темерская армия сама начала наступление. Не шевельнусь сегодня, даже если Филиппа назначит мне встречу. Не двинусь с места…»
        - Давай! - протянул он руку.
        Гонец поклонившись вручил ему свиток и замер в ожидании распоряжений. Развернув послание, Дийкстра быстро пробежал его глазами, и тут же вскочил так резко, что кресло с грохотом повалилось на спинку, а парень от неожиданности отскочил в сторону. Лицо советника побагровело, глаза впились в несчастного, совсем растерявшегося гонца.
        - Ормо и Велора ко мне! - завопил он. - Срочно!
        Очень скоро чародеи стояли перед графом, пытаясь понять, что произошло. Он не стал долго томить их ожиданием.
        - На Агульменда произошло покушение! - орал Дийкстра, как сумасшедший. - Май и Эжжон там спят, что ли? Проморгать убийц у себя под носом? На кой ляд, спрашивается я содержу столько чародеев, если они не способны предотвратить удары вконец обнаглевших баб?
        Магики переглянулись. Ормо не говоря и слова выбежал в коридор, а Велор остался стоически выслушивать, отменную брань, сопровождаемую потрясанием в воздухе огромными кулачищами бывшего супершпиона. Когда выпустив пар, он устало опустился в поднятое чародеем кресло, Ормо уже снова находился рядом.
        - Выйди! - приказал чародей парню, с разинутым ртом, наблюдавшему за происходящим.
        Грустно вздохнув, тот вышел не плотно прикрыв за собой дверь. Заметив это Велор махнул рукой, прошептав заклинание. Тяжелая дверь скрипнув на петлях, сперва приоткрылась, а затем со всего маху захлопнулась, то ли прищемив любопытному нос, то ли оглушив его. По воплям наполнившим коридор, определить было не возможно.
        - Это была женщина, - подойдя вплотную к графу и наклонившись к его уху, сообщил Ормо. - Баба со сферой, поэтому они ее и проморгали.
        - Сколько раз я говорил ему, что не надо тащить в постель первых встречных…Постой, - вдруг осекся Дийкстра, - сферы на свете всего три. Одна - у меня, другая - у Хенсельта, третья - у ведьмачки. Так это, что Рута хотела его прирезать?
        Чародеи пожали плечами.
        - Да, что вы вообще знаете? - раздраженно проворчал граф.
        - Ее не удалось поймать. Шустрая, как белка! Короля спасла, только подаренная вами кольчужка…
        - Почему сразу не сообщили?
        - Не хотели вас беспокоить. Все ведь обошлось, - попытался оправдать коллег Велор, но тут же замолчал, встретив мрачный взгляд Дийкстры.
        Погрузившись в размышления, граф долго молчал, время от времени потирая подбородок. Чародеи и без магии знали, что сейчас твориться в его мыслях.
        Не сумев, убить самого Дийкстру и поняв, что подобраться к нему не возможно, Ложа решила ударить с тыла. Не секрет, что в Гесо многим был не по душе первый советник короля, особенно наследнику престола, вернее даже не ему, а королеве, безумно ревнующей власть, к любому, кто владел ею, больше чем она. Принц, просто мальчишка с не устойчивой психикой, полностью подавляемый матерью, но королева…Хотя она никогда открыто не выступала против графа, всегда была с ним крайне любезна и мила, и никогда о нем и слова дурного не обронила, даже королю, но Дийкстра знал ее помыслы. Знал и опасался, даже можно сказать, побаивался, ее одну во всем королевстве. И не напрасно. Умная, терпеливая, расчетливая - она напоминала ему себя самого. Он знал, что королева ждет удобного случая расправиться со всемогущим советником, и сделает она это очень деликатно, очень тонко, но крайне безжалостно. Об этом знали и Дамы.
        Ее отношения с Агульмендом, носили очень деловой и ровный характер. Бесконечные королевские шалости с девицами всех родов и сословий, уже давно истребили в ней всякое к нему уважение и любовь, если вообще, таковая когда-нибудь существовала. Поэтому смерть супруга, вряд ли повергла бы ее в уныние, даже кратковременное. Можно представить, насколько велико ее разочарование, столь не удачным покушением. Стоп!
        Дийкстра схватил письмо. Печать королевы! Он сперва даже не обратил внимания на подпись. А он так не сдержанно отреагировал, и тот паршивец за дверью, наверняка порадует хозяйку, да и не только ее, ярким рассказом об истерики главного советника короля. Хотя нет! Не для этого она сама сообщила о покушении. Она хотела напомнить о себе, что не дремлет, что будет первая кто пнет умирающего льва. Но тем не менее…
        - Поработай с гонцом, Ормо, - обратился он к заскучавшему чародею. - Да, так, чтобы из него фонтаном бил страх. А я пока напишу ответ.
        Когда чародеи вышли, граф немного пройдясь по залу, сел за стол, обмакнул перо в чернила, подумал еще немного и принялся писать:
        «Ваше величество!
        Безмерно благодарен вам своевременную информацию, и вместе с вами искренне рад, что король жив и находится в добром здравии.
        Я распорядился, чтобы придворные чародеи провели тщательное расследование, выявили всех без исключения, кому так или иначе, была бы выгодна смерть Его величества короля Агульменда. Прошу Вас оказывать им всяческую помощь, и не гневаться если они осмелятся даже Вам задавать неприятные вопросы. После проверки, и обнаружения виновных, обещаю, что наказание настигнет таковых, не зависимо от того какое положение они занимают в королевстве. Нижайше кланяюсь, Ваш верный слуга граф Гувот»
        Как только Дийкстра положил перо, в дверь постучались.
        - Входи.
        - Он готов, - сообщил вошедший Ормо.
        - Давай его сюда.
        Чародей втащил за шкирку упирающегося и трясущегося гонца, правое ухо которого сильно отличалось от левого размерами и краснотой. Увидев графа, он и вовсе раскис, заплакал и запричитал:
        - Клянусь я тут не причем… я ничего не знаю…
        - А твоя королева?
        - Я ничего не знаю! - еще громче завыл парень.
        - Чувствую здесь пахнет крупным заговором, - сверля глазами почти лишившегося чувств парня, грозно произнес Дийкстра. - Ну ничего я обязательно выясню все что считаю необходимым.
        Сделав ударение на последних словах, он протянул гонцу свиток, и уже мягко произнес:
        - Доставь мой ответ Ее величеству королеве.
        Дрожащими руками приняв конверт, парень засунул его за пазуху, несколько раз поклонился и стрелой вылетел вон.
        - Мы получили послание от волчицы, - сообщил Ормо, как только за гонцом захлопнулась дверь. - Рута с осени не покидала гор.
        - Значит - не она, - облегченно вздохнул граф. - Хотя это и так было понятно, но проверить никогда не лишне. Тогда - кто?
        - Думаю, сфера осталась у похитителей.
        - Линье и Вэгира…хм… - усмехнулся Дийкстра, погладив подбородок. - Люди Нобижона выполняют заказы Ложи. Очень интересно! Сообщите Титу, что пора начинать.
        - Сделаем.
        - А теперь ведьмака ко мне, Геральта. Хотя нет давайте обоих, - приказал он чародеям.

* * *
        В храме ярко горели факелы, от чего раскинутые на все четыре стороны света разноцветные витражи, жутко светились в темноте ночи. Еще больше дрожи в коленях придавал вой какого-то страшного существа, раздающейся из прилегающего к виковому полю леса. Вряд ли кто-нибудь в здравом уме, согласился бы сейчас покинуть стены города и направится в храм просить у Книги совета и помощи. Днем здесь выстраивались огромные очереди из пришедших отовсюду паломников, но ночь, выпуская своих питомцев, загоняла всех за высокие стены. И только один человек не боялся ни оставаться ночью у алтаря, ни выходить в поле. Он стоял на коленях у высеченной из мрамора фигуры - ни мужской, ни женской и что-то тихо шептал склонив голову.
        Вдруг кто-то заглянул в зеленый круглый витраж, затем открыл северную дверь и мягко переступил через порог.
        - Здравствуй, Ассирэ, - не поворачиваясь приветствовал стоящий на коленях человек.
        - Доброй ночи, Борисий, - ответила чародейка и опустилась рядом с ним на колени. - Я запуталась. Помоги!
        - Весь мир запутался. Просветление и истина приходят через боль и страдания. Только узнав плохое, можно увидеть хорошее.
        - Не ужели нельзя избежать войн и мучений! - в сердцах воскликнула Ассирэ. - Объяснить, вразумить, вложить в безумные головы разума!
        - Ты попробовала?
        - Бесполезно. Они одержимы властью и готовы из-за нее даже друг друга разорвать. Фрингилья и эльфки, еще более-менее вменяемы, но остальные просто будто с ума посходили.
        Борисий хоть и был в обличие молодого человека, смотрел на нее по-отцовски своими лучезарными глазами. Он улыбнулся и погладил ее по голове, от чего чародейка чуть было не разрыдалась, как маленькая девочка.
        - Вот видишь. Все самое ценное и доброе обязательно надо выстрадать, иначе оно не будет таковым. Слова, увещевания и проповеди доходят в полной мере только до слышащих и ищущих истину, а для тех кто жаждет власти и удовольствий, взывания к совести пустой звук. Она им не нужна, она помеха и терзания. Все что им надо, это ключ к исполнению желаний, остальное лишний груз.
        - Но ведь страдают и те кто хочет идти дорогой добра. Почему так?
        - Потому, что нет предела совершенству. На определенном этапе, начинаешь воспринимать страдания, не как наказания, но как уроки, и чувствуешь, что каждый хорошо усвоенный урок, это словно преодоление следующей ступени. К тому же ничего не дается просто так, все всегда бывает за что-то и почему-то. Только сам человек в состоянии понять и осознать причину, но для этого надо пролистать всю свою жизнь, проанализировать все свои поступки. Разве станет этим заниматься человек довольный своей жизнью? Конечно, нет. Поэтому не надо спасать мир, пусть переболеет, переживет все напасти, сгорит и возродиться вновь, более чистым и просветленным, чем теперь.
        - А что же делать нам? Спокойно взирать на все происходящие или спрятаться в кусты?
        - Ты сможешь?
        - Нет, - тяжело вздохнула чародейка, опустив мокрые от слез глаза.
        - Вот тебе и ответ. Делай то, что считаешь нужным и возможным для себя. Живи своей жизнью, указывай правильную дорогу ищущим путь, и позволь остальным идти выбранным.
        Усевшись на пол, чародейка прислонилась виском к холодным, мраморным ногам статуи. Вид у нее был очень подавленный и несчастный.
        - Я хочу покинуть Ложу, - прошептала она дорожащим голосом, - но они меня не отпустят. Трисс всегда могла противиться общему мнению, она не боялась, а я боюсь. Так же как тогда в Нильфгаарде. Боюсь и ничего не могу с собой поделать.
        - Страх - это не плохо, - улыбнулся мудрец, - он не дает совершать необдуманных, безрассудных поступков. Он заставляет действовать осторожно, просчитывая возможные последствия. Не надо с ним бороться, возьми его в союзники, но не позволяй брать над собой верх, и он поможет выжить, добиваясь своих целей.
        Некоторое время молчали. Слышно было только шипение горящих факелов, да протяжный вой лесной голодной твари.
        - Через три дня я неспешно отправляюсь в Вельгад, - нарушил молчание Борисий. - Там в конце блатхе намечена встреча королей Северных королевств. Попытаюсь вразумить их не ввязываться в войну.
        Ассирэ усмехнулась, затем глаза ее засветились радостью.
        - Филиппа сегодня предложила мне присутствовать на этом сборе и просить Север оказать нам военную поддержку. Я ответила, что подумаю. Пожалуй, надо согласиться, ведь лучше меня никто не сможет провалить это дело! Не хватало еще весь мир утопить в крови, лишь бы самим удержаться у власти.
        Улыбнувшись священник, заботливо поправил воротник ее мужского плотного костюма, взял за руку. Волна чего-то сладкого, но давно забытого поднялась, накрыла с головой, отчего сердце чародейки бешено заколотилось. Она не стала сопротивляться, позволила себе тонуть захлебываясь счастьем, словно юная дева, не знавшая еще ни любви, ни разочарования.

* * *
        Круглое большое зеркало отражало лицо красивой большеглазой девушки, совершенно не похожей на обезьянью физиономию оригинала, любующегося своим, как ей казалось, отражением. Это чудо-зеркало подарила королеве чародейка, внушив, что это единственное правдивое на всем белом свете стекло. Тина поверила в эту чушь сразу же, Филиппе даже почти не пришлось воспользоваться магией, после чего все зеркала во дворце были уничтожены, за исключением маленьких зеркалец в карманах придворных дам и огромного зеркала в спальне короля.
        Трояна, как ни странно, собственная внешность вполне устраивала, а в полном королевском облачении, доставляла несказанное удовольствие. Он готов был любоваться на себя часами, правда теперь заниматься этим было совершенно некогда. За заботами связанными с предстоящей военной компанией, и решением неотложных внутренних и внешних политических проблем, Троян казалось вовсе забыл о своем внешнем облике, и больше походил на заросшего торчащей в разные стороны светлой щетиной хряка, оставляющего за собой такой тяжелый дух, что даже солдаты, сами не блещущие чистотой своих тел, закрывали носы и морщились.
        Тине же муж стал настолько омерзителен, что она старалась как можно меньше с ним пересекаться. Благо, что большую часть времени он проводил в войсках, предпочитая общество грубых вояк - льстивым придворным, а кибитки полковых шлюх - мягкой постели королевы.
        - Хороша! - восторженно всплеснула руками, сидящая рядом с Тиной, белокурая женщина преклонных лет.
        - Да, вижу, Исинора - самодовольно подтвердила королева.
        Еще раз поправила прическу из сильно начесанных и налаченных жидких волос, в то время как нежная белая ручка отражения утонула в роскошной, вьющийся копне. Исинора, скрывая насмешку поспешила опустить глаза. За много лет проведенных при дворе, она прекрасно справлялась со своей мимикой, и под стать хорошей актрисе могла мгновенно менять маски, но выражение глаз не всегда успевало за этими переменами.
        - Ох, не знаю, кого бы сегодня выбрать? - с трудом оторвав взгляд от «своего» отражения, королева перевела его на несколько стоящих на полу корзин с цветами. - Все они очень симпатичны и милы.
        - Я слышала, будто королева Венгерда, покойная бабушка Недомира Каингорнского, когда не могла выбрать, приглашала всех, - хитро подмигнула Тине придворная дама.
        - Всех!? Нет это слишком! - усмехнулась королева. - А вот парочку-троечку…
        - Тогда все равно надо выбирать.
        - Сделаем так: я закрою глаза, и буду указывать на корзины и говорить «да» или «нет», а ты будешь отставлять одни вправо, другие влево.
        - Как будет угодно Вашему Величеству.
        Усевшись поудобнее, Тина завязала себе глаза платочком и театрально выставив руку вперед принялась указывать то на ту корзину, то на эту. Исинора же не обращая внимания на королеву, выбрала три плетенки, которые считала нужными и отставила вправо.
        - Ну вот и все, - деланно тяжело вздохнула Инептина. - Оповести эту троицу о выпавшем им сегодня счастье и позови Люлю.
        - Сею минуту.
        Пожилая дама присела в реверансе и медленно направилась к двери. Как только ее лицо стало не доступно для глаз королевы, маска восхищения тут же слетела с него, открыв полное презрение и отвращение. К бесконечным оргиям, мерзкому распутству и еще целому списку отвратительных развлечений Тины, она уже привыкла и почти не обращала внимания, но эту заносчивую выскочку Люсильду, бывшую торговку булочками на выземском базаре, которую королева приблизила к себе и одарила титулами, Исинора на дух не переносила. Пройдя немного по коридору, женщина остановилась у двери и постучала, и тут же ее лицо приняло добродушное выражение.
        - Войдите! - послышался из покоев нежный голосок.
        - Добрый день, баронесса, - расплылась в любезной улыбке вошедшая. - Ее Величество зовет вас.
        Симпатичное личико светловолосой девушки, в отличие от старой опытной придворной дамы, не скрывало ни высокомерия, ни гордыни, ни презрения. Она величественно поднялась со стула и криво улыбнулась большеватым ртом, обнажив слега крупноватые зубы. Нельзя сказать, что это сильно ее портило, возможно если бы макияж был бы не таким ярким, а взгляд не таким нахальным, можно было бы назвать ее хорошенькой.
        - Поди, передай королеве, что сейчас буду! - не утруждая себя приветствиями, приказала она.
        Опустив глаза, Исинора улыбнулась.
        - Я думаю, что вы сами в состоянии о себе доложить, милая баронесса, - не поднимая глаз произнесла она. - А мне необходимо выполнить распоряжение данное королевой.
        Девица резко подошла к пожилой даме и вызывающе оглядела с головы до ног. Как бы она не старалась и не пыжилась, вести себя подобающе своему новоиспеченному титулу, но торговка так или иначе всегда вылезала наружу. Уперев руки в бока, она уже раскрыла было рот, но вдруг передумала.
        - Ваш сын графиня, вчера ночью, предложил мне стать его женой, - мило улыбаясь, обратилась она к Исиноре. - Наверное сегодня ночью, я дам свое согласие.
        - Буду рада любому вашему решению, - маска графини осталась такой же безупречной. - Только перед тем как стать невестой графа, я думаю, сперва надо перестать быть женой лавочника.
        Лицо Люсильды побагровело, в глазах вспыхнула дикая злоба. Сжав кулаки, она обошла даму кругом, и уперлась ненавидящим взглядом в добродушное лицо графини.
        - Что вам еще известно?
        - Помилуйте, баронесса, я не знала, что это тайна. Об этом говорит весь двор. Все искренне сочувствуют вам, и желают как можно скорей найти этого мерзавца и предать справедливому суду.
        Известие о том, что королевский дворец, по распространению слухов, мало чем отличается от выземского базара, несколько ошарашило бывшую торговку. Но быстро сообразив, что к чему, она решила использовать это сходство.
        - Тогда порадуйте же всех. Вчера мне сообщили, что его нашли мертвым в Грабовой бухте.
        - Примите мои искренние соболезнования, по поводу безвременной кончины вашего законного супруга, и мои искренние сожаления, по поводу предстоящего годового траура, который вы не сможете нарушить ни нарядами, ни поведением.
        Люсильда закусила губу. Как же она могла забыть о трауре? Надо было сперва взять согласие на развод со своего ударившегося в бега муженька, а уж потом и придушить.
        - Вы свободны, графиня, - еле скрывая досаду, прошептала она.
        - Всего хорошего, баронесса, - присела в глубоком реверансе Исинора.

* * *
        - Люлю! Ты что так долго? - радостно встретила подругу Тина.
        - Да что-то замешкалась, - беспечно ответила та.
        Баронесса решила не говорить ничего королеве. Пока смерть ее мужа официально не объявлена, графиня не станет докладывать своей госпоже. Хитрая старая лиса не захочет рисковать и подставлять себя под гнев Тины. А в том, что королева взбесится от того, что на год потеряет для развлечений и утех, единственную свою подругу, можно было даже не сомневаться. Как впрочем и в том, что уже через несколько дней она забудет о существовании своей Люлю, и обзаведется новой. Тем более, занять ее место мечтает множество как именитых дам, так и простолюдинок. Надо сделать все возможное и невозможное, чтобы смерть лавочника так и осталась на уровне слухов. Но тогда и про выгодное замужество, тоже придется временно забыть.
        - Кто сегодня нас будет развлекать? - стараясь не думать о плохом, спросила она.
        - Те кто преподнес мне вон те три корзины. Поди посмотри.
        Люсильда собрала записки с цветов, прочла написанные там имена и застыла в недоумении.
        - Что с тобой? - удивилась королева.
        - Как вы могли?… Зачем?…
        - Да что с тобой в конце концов, - Тина нахмурившись, резко вырвала записки из рук подруги. - Патрик Дейзи - очень симпатичный юноша… Хуршен…Бахтин…Гинваэл! Раздери меня кикиморы! Сынки Нобижона?! Как они посмели? Щенки паршивые! Немедленно сообщить об ошибке…хотя, нет. Мы сегодня с тобой развлечемся, так развлечемся.

* * *
        Низкие каменные своды подземелья от сырости и старости почернели, на стенах увешанных разнообразными цепями, захватами и страшными железными предметами, чернели запекшиеся подтеки крови. Беспорядочно уставленный пыточными механизмами зал, не имел не окон не дверей, только мрачные дыры раскинутых на шесть сторон арок, уходящие черными туннелями вглубь подземелья, зияли будто раззявленные голодные пасти чудовищ. Посреди пыточной играл огромным пламенем камин, издавая протяжный гул, уходящий жутким эхом в бесконечность тоннелей. Вокруг него суетились двое мужчин с черными масками на лицах. Один, огромными ручищами, будто пришитыми к его хилому телу от другого человека, ворочал дрова, а другой чистил и окуратно раскладывал на столик не большие пыточные инструменты.
        Не смотря на бушующее в печи пламя, в зале было промозгло и сыро. Это жуткое, грязное, холодное место, совершенно не подходило для принятия пищи и увеселения, но тем не менее именно сюда королева приказала нести ужин, прямо на пыточный стол.
        - Какое чудное вино! - восхитилась Тина, покрутив в кубке рубиновую жидкость и поднеся ее к носу. - Какой неземной аромат! Где вы взяли это чудо?
        Бахтин, к которому был адресован этот вопрос, улыбнулся обнажив редкие гнилые зубы, глядя на королеву словно на божество, ответил:
        - Мы нашли его в винном погребе отца. Он говорил, что это самое лучшее вино на свете.
        - Да уж, ваш папаша знает толк к вине, - ехидно усмехнулась Тина.
        Оба брата тяжело вздохнув, покраснели и смущенно опустили глаза. Только глухой и немой не обсуждал беспробудные запои начальника сыскной конторы. Правда, недавно появились слухи о том, что он с помощью магии излечился от этого недуга, но братья хорошо знали, что это не так, а сплетню эту запустил в народ сам граф.
        - Предлагаю выпить за здоровье нашей милостивой королевы! - подняв кубок громко произнесла Люсильда.
        Зная свою подругу, она не сомневалась, что та не перестанет издеваться над юношами, пока не доведет обоих до слез, если ее не отвлечь. Конечно, не жалость к ним, толкнула ее сменить тему, а робкий восхищенный взгляд Хуршена, который он, то прятал под длинные густые ресницы, то открывал, смущаясь и краснея.
        Сколько ей довелось пропустить через себя мужчин, Люлю и сама уже вряд ли смогла бы ответить точно. И причина этому не в безграмотности бывшей базарной торговки, а в их совершенно фантастическом количестве. Даже избравшие разврат своим ремеслом проститутки, в ее, еще не вполне зрелом возрасте, не смогли бы похвастаться такой богатой коллекцией. Всеядность девицы не раз поражала видавшую виды торговую братию, многие даже полагали, что у нее что-то с головой, но ответ был гораздо проще.
        Люлю была очень не уверена в себе. Бывало подолгу рассматривая свое отражение в зеркале, она безудержно рыдала, находя себя уродиной. И доказывая себе и остальным, что не смотря на такую, как ей казалось, безобразную внешность, она способна нравиться противоположному полу, тащила в постель любого попавшего в поле зрение мужика. Сама же она искренне считала, что ее успех у мужчин, зависит только от ее незаурядных умственных способностей. И совершенно не замечала, как более опытные и умные женщины, усмехались покачивая головой, когда она произносила свою любимую фразу, о том что самое привлекательное для мужчин в женщине - это ее ум.
        Но среди всей этой армии любовников, не было ни одного с таким чистым детским восхищенным взглядом, как у этого приятного во всех отношениях юноши. И это притом, что она еще и рта не успела открыть!
        Конечно, ей было даже невдомек, сколько усилий потратил граф Гинваэл, чтобы внушить своим сыновьям восторг и восхищение двумя первыми дамами королевства. Сколько понадобилось ему терпения и кропотливой работы, чтобы братья поборов свою природную застенчивость, послали цветы в королевскую спальню. Сколько денег, драгоценностей и обещаний, чтобы уговорить старую, хитрую Исинору, помочь королеве сделать правильный выбор. А все остальное уже было проще пареной репы.
        - За королеву! - подняв кубки воскликнули все присутствующие, включая палачей.
        Лишь на несколько мгновений, новоиспеченная баронесса задумалась глядя в рубиновую поверхность, ароматного чудесного вина. В колышущемся зеркале отразилась не она, а почему-то лицо матери, давно забытое, смотрящее с тревогой.
        Следующие мгновения наполнилось страшными хрипами и грохотом падающих стульев и тел. Стало невыносимо страшно, захотелось немедленно бежать, но крепкие руки палача, вцепились в нее мертвой хваткой. Если бы она знала тогда, что ей вскоре придется испытать в этом самом месте, она не раздумывая залпом осушила бы смертельный кубок.
        Если бы знали тогда мастера пыточных дел, какую роль сыграют вырванные клешами признания в судьбе Темерии, то не колеблясь придушили бы на месте эту распутную девицу, лишь бы только она не попала в лапы, так удачно разыгравшего скорбь по сыновьям, графа Нобижона Гинваэл.

* * *
        Яркое солнце, молодая травка, юные листочки на деревьях, щебетание птиц и звон ручьев - мир встречал приход весны и радовался на все голоса. Казалось будто все вокруг превратилось в огромный театр, где все от мала до велика обратились в актеров.
        В небе с невероятной скоростью носились стрижи и ласточки, еще выше над ними, два орла сцепившись лапами то падали в низ, то разлетались, чтобы снова подняться ввысь и продолжить смертельную игру. На бескрайних полях, журавли демонстрировали свои незаурядные танцевальные способности, а в лесу был слышен крик жаждущих любви и первенства маралов.
        Молодой мужчина и молодая женщина шли рядом с телегой запряженной мулом. Мужчина одной рукой держал вожжи, а другой обнимал жену. В телеге безмятежно спали двое сыновей, десяти и трех лет. Лица супругов светились счастьем и радостью. Они совершенно не обращали внимания, на едущего сзади на рыжей кобыле, белоголового ведьмака, угрюмого и неразговорчивого.
        Приняв задание от Дийкстры двигаться в Вельгад, Геральт получил в попутчики эту влюбленную парочку с детьми, как прикрытие. По легенде он нанялся сопровождать бегущую от войны семью до Северных государств, защищая от чудовищ. Смысл же самого задания так и остался для него не ясным.
        Граф просил его познакомиться и поговорить с Борисием, выяснить, что из себя представляет этот человек.
        «Он не подпускает к себе ни чародеев, ни шпионов, потому как видит всех насквозь, - объяснял Дийкстра. - Я не знаю ни о чем думает этот монах, ни чего затевает, ни чего хочет. Мне не надо, чтобы ты все это для меня разнюхал и выведал, просто поговори с ним, задай свои вопросы. Глядишь, мы все получим чего хотим».
        На возмущения ведьмака и возражения, граф только улыбался и хлопал его по плечу, от чего Геральт разозлился не на шутку. Проделать такой дальний путь, только для того чтобы потрещать по душам с каким-то там святошей? И ради этого он всю зиму просидел в Хагге, вдали от дорогих для себя людей? Но спорить было бессмысленно, и получив от казначея деньги на жилье и пропитание на пятерых человек, он отправился в путь.
        Куда Дийкстра отправил Эскеля, ведьмак не знал, но по довольно злорадной физиономии догадался, что дорога ему выпала в Реданию, возможно даже в Монтекальво. Эскель сам на эту тему не распространялся, а Геральт не привык задавать лишние вопросы. Распрощавшись в Хагге, ведьмаки расстались.
        Вот уже десять дней, он провел в пути, но чувство досады и разочарования не покидало его. К тому же сверху накладывалось и постоянное раздражение своими попутчиками, от чего настроение было и вовсе паршивым, не смотря на все это весенние великолепие. За всю свою долгую кочевую жизнь, он повидал множество разного люда, с разными привычками и особенностями, но эти удивили даже его.
        Началось все еще в Вызиме. Купленные ведьмаком в дорогу съестные припасы, совершенно не устроили Улию, молодую маму честного семейства. Отложив в сторону добрую половину продуктов, она заявила, что они это не едят. Геральт не стал спорить и возражать, а поменял отложенные продукты у знакомого лавочника на другие, такие которые устроили его попутчиков, оставив для себя немного мяса и сыра без, которых не представлял себе дальней дороги.
        На первом же привале оказалось, что ненавистные для всей семьи мясо и сыр, полностью поглощены ими же.
        «Ладно, - подумал ведьмак. - Поели и хорошо. В пером же селении куплю все необходимое».
        Так и сделал, но на этот раз не стал обращать внимание на высказывание Улии, набил телегу всем, на его взгляд, необходимым. И как же было велико его удивление, когда на привале ему оставили лишь овощи и краюху хлеба, при том что другая деревня предполагалась только на следующий день.
        К утру закончились даже овощи, потому как старший мальчик по имени Боклан, даже ночью умудрялся просыпаться от голода. Он-то как раз больше всех и раздражал ведьмака. Порой Геральт был уверен, что ребенок психически не здоров, а порой просто хотел придушить.
        Вообще, что родителям, что детям было совершенно наплевать, что хотел или предлагал ведьмак, они с ним не спорили и не ругались, а полностью игнорировали его пожелания и замечания. По принципу: «Говори, говори - ты нам не мешаешь».
        На третий день путешествия Геральт решил избавить себя от лишнего раздражения, и поделив оставшиеся деньги на пять частей, четыре отдал главе семьи по имени Тантин, со словами:
        «Теперь я буду покупать себе еду и питаться отдельно, а ты сам позаботься о пропитании своего семейства».
        Мужчина пожал плечами и согласился. Ведьмак думал, что именно его присутствие за общим столом заставляет Боклана, напихивать в рот больше чем он может проживать, но отделившись понял, что это от него ни коем образом не зависит. Здесь каждый стремился завладеть самым лучшим и большим куском, и если уж кому-то из них, что-то особенно нравилось, то он совершенно не стесняясь и не думая о других ел это до тех пор, пока оно не кончалось. А Боклан, теперь старался принимать пищу еще быстрее, чтобы успеть подсесть к обедающему ведьмаку, зная, что тот не сможет не поделиться.
        Сколько Геральту довелось пройти дорог в компании с попутчиком, или с обозом, никогда не было такого, чтобы он пожалел еды. А тут приходилось не только жалеть, но и прятать, потому как мальчик стал часто путать котомку ведьмака и суму родителей, уничтожая все более-менее вкусное. Казалось бы, какая ерунда, не стоящая даже внимания, но ведьмак злился и больше всего на себя, за то что не мог спокойно на это реагировать.
        «Наверное, я старею, - думал он, качаясь в седле. - Начинаю брюзжать и цепляться к мелочам. Как же тогда я смогу справиться с Инсоном и воспитать его, если моего терпения не хватает даже на обычного мальчишку?»
        К вечеру дорога обогнула лес и вывела их к небольшой деревеньке. Ночлег нашли без проблем, радушный молодой кмет с женой, похожей на девочку подростка, разместил их в своей избе, а сам решил заночевать в сарае. За ужином разговорились, выяснилось, что живет он с семьей рыбалкой и охотой, но последнее время в лесном, полном рыбы озере, завелась кикимора и благосостояние рыбака здорово упало. Геральт даже рта не успел открыть, как Боклан встрял в разговор и сообщил, что их сопровождает ведьмак, который в два счета выведет всех чудищ из этого леса.
        - Вот это удача! - просиял хозяин. - Сколько это будет стоить?
        - У тебя есть мясо, рыба, короче еда? - тяжело вздохнул ведьмак.
        - Я загружу, вам телегу: кобанятиной, лосятиной, зайчатиной, но рыбы, прости, нет.
        Геральт согласился, тут же встал и ушел. Внутри все кипело. Хотелось выпустить пар, хотелось боя, но кикимора почти не сопротивлялась, и еще больше раздосадованный он вскоре вернулся обратно, сообщив, что все кончено. Все обрадовались, и на радостях семейство Татина смело все что было на столе съестного, и даже вылизав тарелки, после чего Боклан с голодными глазами уселся к уложенной стопками кабаньей жареной колбасе, приготовленной хозяйкой на продажу, и ей ничего не осталось, кроме как вручить одну ребенку.
        - Успокой своего сына, иначе я выпорю его сам, - отведя в сторону Тантина пригрозил ведьмак.
        - А что такого? - вытаращил свои близорукие глаза тот. - Ты убил чудовище за еду, значит они нам должны. С какой стати мы должны стесняться?
        - Хотя бы из уважения к хозяевам, и из благодарности за теплый прием.
        Мужчина снова пожал плечами, и похоже тут же забыл о разговоре. Поняв, что надеяться на совесть, совершенно бесполезно, и дабы не допустить исчезновения всей колбасной стопки, он занял на ночь лавку рядом с ней. Если бы ему кто-нибудь когда-нибудь сказал, что он будет ночью охранять чужую еду от обычного десятилетнего мальчика, он ни за что бы не поверил.
        Ночь выдалось бессонной. Мальчишка всеми способами пытался добраться до вожделенной колбасы, пока ведьмаку не надоело, и вытащив его за шкирку из избы, устроил ему хорошую порку. На вопли пацана выбежали его родители, и обозвав Геральта последними словами, вырвали у него ребенка сообщив тому, что он все делал правильно, а злой ведьмак просто очень жадный.
        Наутро, все включая хозяев смотрели на него с неодобрением, и психанув, он схватил свои вещи и не дожидаясь попутчиков отправился в путь. Потом остыв не много, все же дождался их, о чем сразу же пожалел. Вся семья демонстрировала ему полное презрение, а Боклан победоносно поглядывая все жевал, жевал и жевал. И тут вдруг, ведьмаку стало невероятно весело, раздражение пропало и он принялся просто за ними наблюдать.
        Охотник как и обещал, положил в телегу соленого, копченого и вареного мяса, а его жена испекла большой пирог с вареньем. Еще не проехали и трех миль, как мальчик уже восемь раз приложился к выпечке. Геральту стало даже интересно, доест он его до обеда или нет.
        Соответственно такое обильное принятие пищи, ведет к частым остановкам и посещением придорожных кустов. Но даже это перестало раздражать ведьмака, он как-то абстрагировался ото всего этого и просто начал принимать все как должное. Обычно он всегда так и поступал, но толи проведенная впустую зима, толи смерть Йеннифэр и разлука с Рутой, совсем вывели его из колеи.
        Солнце еще не приблизилось к полудню, а Тантин с семьей уже третий раз засел в кустах. Геральт спешился и наблюдал за большим муравейником, расположившимся на обочине, как вдруг почувствовал чье-то присутствие. Кто-то наблюдал за ним с другой стороны дороги, из густых ивовых зарослей. Медленно, он подошел к телеге, облокотился на нее и незаметно достал из-за пояса кинжал. Кусты дернулись и меж ветвей показалась огромная пятнистая кошачья голова, и тут же исчезла. Тяжело вздохнув, ведьмак спрятал кинжал и полез в заросли.
        - Какого лешего ты здесь делаешь? - добравшись до аниота спросил он с раздражением.
        - Я вышел из Хагги на три дня позже тебя, и вовсе не планировал встречу, хотя знал, что нагоню. Вся дорога смердит за милю твоими засранцами.
        - Тебя Дийкстра послал следить за мной?
        - Он послал меня в Каингорн, к тебе это не имеет ни какого отношения.
        - Ну, тогда прощай.
        - Постой, - Басто сверкнул кровавыми глазами.
        - Чего тебе?
        - Ты что-нибудь знаешь о них?
        - Ничего не изменилось. Все так же как и было, - ведьмак снова повернулся, чтобы уйти.
        - Почему ты бросил их? - леопард одним прыжком пригородил ему дорогу.
        - Ты спас Руту, я должен за это заплатить.
        - Энкелей…
        - Не стоит верить всему, что он говорит.
        - И все равно, ты не должен был их оставлять!
        - Я как-нибудь сам решу, что я должен делать, а что нет. Иди своей дорогой и не зли меня.
        Геральт попытался обойти аниота, но тот опять встал у него на пути. Ведьмак отступил, приготовился выхватить меч.
        - Не бойся, - усмехнулся Басто. - Я не трону тебя, хотя желание огромное. Из тебя так и прет презрение ко мне.
        - Наемный убийца. Хм… Ты хочешь моего уважения?
        - Да я убиваю на заказ. А вы ведьмаки - только по наитию? - снова усмехнулся леопард. - Сколько на твоем счету человек? Я уверен - тысячи. И все это по своему собственному усмотрению, без всякого указания. Ты видишь ли, можешь, имеешь право решать - кому жить, а кому нет. Ну да, ну да! Всегда вынужденные меры и уважительные причины. Ты благородный ведьмак, а я зверь, чудовище. Да вот только различий то маловато!
        - У меня нет ни малейшего желания дискутировать с тобой, - спокойно ответил Геральт. - Ты это ты, я это я и дороги наши идут параллельно. Придет время - они пересекутся, если судьба не решит иначе, а пока…
        С дороги послышались детские голоса. Семейство снова было готово отправляться в дорогу. Обойдя Басто, ведьмак не оглядываясь направился к своим попутчикам.
        Глава 14
        Ночь укутала замок Флокс черным трауром. Темные ленты, развешанные внутри и снаружи, будто лохмотья ее черного плаща, развевались порывами ветра и сквозняком, гуляющим по мрачным, безлюдным коридорам.
        Арден несколько дней не выходил из своей спальни. Он никого не хотел видеть. Смерть Инептины надломила всех. Мать слегла и доктора не давали ни каких утешительных прогнозов. Герцог, стоически вынесший множество упреков и обвинений короля, всей знати и даже простых горожан, в сговоре и родстве с враждебной стороной, неимоверно гордился положением своей дочери. Теперь же, все на чем держалась его гордыня, исчезло, словно табурет из под ног висельника. Он тоже сильно занемог, и лежа в постели прислушивался к малейшему звуку с улицы и из коридора, трясясь от страха. Ему почему-то втемяшилось в голову, что бывший зять, непременно захочет от него избавиться так же как и от жены, поэтому вся еда и питье тщательно проверялась тремя слугами в присутствии герцога.
        Объяснить толково причину происхождения своего страха он не мог, и Арден решил, что отец скорее всего лишился рассудка. Юноше казалось, что и сам он вот-вот сойдет с ума. Услышав известие о смерти Тины, скончался и старый Зосима. Угрызения совести, сожаления, обвинения себя в страшной судьбе сестры, сменялись, разрывающей душу горечью и болью утраты родного и дорогого человека. А ночью, он вскакивал в холодном поту от мучительных кошмаров, где Тина то обвиняла его, то ругала, то пыталась задушить.
        Пробуждение не приносило облегчения, в висках стучало, душа рвалась на части, и только изумрудные глаза Цири, полные любви и тревоги, ее улыбка, прощальный взмах руки, застывшие в его памяти, как картинки в книге, не давали разуму воспалиться окончательно. Еще, пожалуй, Ратиол, навещавший друга каждый день, ненадолго отвлекал его от переживаний.
        - Не спишь? - как всегда без стука он влетел в комнату.
        - Ты чего ночью-то?
        Арден сделал вид, что только проснулся.
        - Подтвердилось, - Ратиол сел в кресло, возбужденно теребя перчатку. - Это Троян приказал отравить твою сестру. Вечером пришло донесение, что некая Люсильда, подсыпавшая в вино яд, на пытке указала на него. Народ в Вызиме говорят уже начинает роптать, а Лита готовит обращение к темерцам, о свержение отравителя упыреныша.
        - Я знал. Я и так все это знал, - мученически вздохнул Арден.
        - Все хватит изводить себя. Завтра утром выступаем наконец-то. Будет еще возможность расплатиться с этим гадом.
        - Ох, друг, если бы я тогда…
        - …то был бы твой друг сейчас мертвяком.
        Вскочив с места, Ратиол открыл сундук, и вытащив оттуда дорожную сумку, принялся укладывать вещи товарища.
        - Прекрати, я сам. Ты мне не слуга, а друг. Опять забыл?
        - Нет не забыл, просто хочу помочь. И не только со шмотками. Послушай, я понимаю она твоя сестра, но не забывай, что ты не тащил ее туда против воли. К тому же Тина была под стать своему муженьку, просто так случилось, что он сожрал ее первым. И подумай, может мгновенная смерть от сильного яда, все же лучше, чем мучительная на плахе. Или ты думаешь, что смог бы ее спасти в случае нашей победы, разумеется?
        Арден обхватил голову руками и сильно сжал виски, пытаясь унять стук и боль.
        - На выпей, - Ратиол достал из кармана флакон и протянул другу. - Это дал Ормо для тебя, сказал - поможет.
        Тот не раздумывая осушил содержимое.
        - Что еще слышно нового? - спросил Арден, прислушиваясь к своим ощущениям.
        - Волки ушли еще вчера. Сегодня пришло от них сообщение, что весь юг Темерии, от княжества Элландер до Дорьяна, готовы перед Фольтестом сложить оружие. Троян выступил из Анхора с большой армией и направляется в сторону Коррераса, если завтра выступим, встретим его там жаркими объятиями. А ты видел уже подарок Ветслава?
        Головная боль утихла, душевная притупилась, веки стали тяжелыми, а язык неповоротливым, он отрицательно покачал головой.
        - Ну как же? Такой красавец! - продолжал Ратиол, копаясь с вещами. - Огненно-рыжий, высокий крепкий, настоящий боевой конь. И зовут его Пламя, такой…
        Оглянувшись, он обнаружил своего приятеля сладко спящим. Собрав сумку, и удобно устроившись в кресле, юноша очень скоро тоже заснул, и даже сны им снились почти одинаковые.

* * *
        Конь и в самом деле оказался великолепным. Ровная походка, отличная выездка и умные глаза животного, сразили Ардена. На таком коне можно пройти длинный путь, с минимальным ущербом для своего зада. Юноша всегда считал Шэво идеальной лошадью, но Пламя, как ему показалось, превосходил достоинствами даже знаменитого жеребца ведьмачки.
        После лекарства чародея, Арден чувствовал себя, как заново родившимся. В душе ощущался подъем и желание действовать. Все переживания и тревоги ушли, как сон пустой. Впереди на сколько глаз хватало растянулась объединенная армия трех королевств, сзади до горизонта видны были обозы, и ощущение себя одной из составляющих всего этого огромного предприятия, невероятно радовало его сейчас. Эмоциональный и душевный подъем, сопровождал его несколько дней, до самого въезда армии в Элландер. Горожане их встретили криками радости и ликования. Отцы города вручили королям ключи, под рев толпы, славящей Фольтеста. Все, казалось, было замечательным, но юноша, вновь стал чувствовать себя отвратительно.
        - Ты чего такой? - удивился Ратиол, заметив понурый взгляд друга. - Все же хорошо.
        - Все, да не все. Видел святое воинство? - спросил Арден, внимательно глядя на товарища.
        - Да уж, зрелище то еще. Не монахи, а мясники какие-то. Сдается мне, что «петушок» их с каторги повытаскивал, треуглами обвешал и святыми обозвал. Так и зыркают, где бы что бы урвать.
        - Угу. А теперь посмотри вокруг. Где примар со своим войском?
        Внимательно оглядевшись, Ратиол пожал плечами.
        - Не вижу что-то.
        - И не увидишь. Они за две мили от Элландера, свернули вправо.
        - И что?
        - А то, что там куда они двинулись, находится храм Мелитэле. Мне Цири рассказывала, что она там долго воспитывалась, и про Нэннеке - главную жрицу, добрейшую и мудрейшую из всех.
        Ратиол задумался. Обычно быстро соображающий парень, ни как не мог переключиться от всеобщей радости к неприятным размышлениям.
        - Судя по рожам этих вояк, они туда не с визитом вежливости намылились, - наконец сообразил он. - А я все думал, чего это Вельмериус свою дружину сколотил, да сам в поход увязался, теперь, кажется, дошло.
        - Я не могу допустить, чтобы храм и Нэннеке пострадали. Ведь Цири…
        Не успел Арден закончить фразу, как Ратиол нырнул в толпу и тут же исчез. Вскоре он вернулся в сопровождении Ветслава, ведя коней в поводу.
        - Мы успеем!
        Лицо принца было мрачнее тучи. Он здорово возмужал и окреп, во взгляде появились властные огни, а на лбу глубокие морщины. Не смотря на замужество Тины с королем враждебного государства, он любил Ардена и доверял ему безгранично. Трое молодых людей сдружились, а иначе не могло и быть. Настолько разные по характерам, и одинаковые во взглядах, он не могли остаться друг к другу равнодушны, так же как и не могли, спокойно относиться ко всякой мерзости, коей он считали примара со всей его лжесвятой деятельностью.
        Друзья вскочили в седла, и насколько позволяли заполненные горожанами и военными улицы, быстро направились к северным воротам города. Белый пес с короткими ушами и хвостом, везде и всюду сопровождающий своего хозяина, бежал впереди, словно знал дорогу.

* * *
        Который день молоденькие жрицы храма Мелитэле находились в недоумении и терялись в догадках. Их обожаемая наставница Нэннеке, как им казалось, лишилась рассудка. Сидя на лавочке у большого розового куста, они точно взволнованные синички, щебетали, наперебой рассказывая о происходящих с главной жрицей странностях.
        - Представляете, - округлив и без того большие серые глаза, шептала темноволосая симпатичная девушка подружкам. - Захожу в ее комнату, а там на столе сидит эта ужасная птица и как закричит на меня, а Нэннеке ей говорит, так ласково, мол не волнуйся, сейчас она, то есть я, уйдет.
        - А я вчера вечером, - поведала остальным, другая девушка с пышной рыжей шевелюрой. - Слышала, как она с ней разговаривала. Будто птица ей отвечает, хотя та даже рта не раскрывала. Нэннеке ей говорит: «Я просила, но пока без ответа». Потом какое-то время тишина, а затем опять она ей говорит: «Напрасно ты так. Я знаю, как ты страдаешь, чувствую и она знает. Просто жди и верь».
        - Ой, девочки, а вдруг правда Нэннеке не в себе? - всплеснула руками третья девица, вздрогнув от стука в ворота.
        Стучали все сильнее и настойчивее. Шаркая башмаками, старый кмет, после войны прибившийся к храму, торопился к воротам.
        - Кто пожаловал? - спросил он, разглядывая в маленькое дверное оконце, пестро одетых людей, во главе с крючконосым коротышкой.
        - Великий примар Каэдвена и Аэдирна высший служитель храма Двух Стихий преславный Вельмериус желает говорить с главной жрицей этого храма.
        - Сейчас доложу.
        Старичок медленно направился в покои Нэннеке, но на полпути остановился и вернулся обратно.
        - Ох, простите, запамятовал. Как звать этого… вашего… ну, главного.
        - Вельмериус, - тряся от нетерпения отвислыми щеками, ответил коротышка.
        - Ага, сейчас доложу.
        Прошло довольно много времени, примар изо всех сил пытался сохранить спокойный вид.
        - Здесь же нет моря! - удивился стоящий рядом с ним, долговязый худой помощник.
        - Отличное наблюдение, Вигилар! - зло фыркнул Вельмериус.
        - Я говорю, чайка-то здесь откуда? - указал на сидящую на стене птицу Вигилар.
        - Да какая разница, лучше скажи чтоб оружием не гремели, болваны!
        Подождав еще немного, примар приказал снова стучать в ворота.
        - Что угодно, милсдари? - показалось в оконце полное лицо жрицы.
        - Великий примар…
        - Я поняла кто вы.
        - Позволите войти?
        - Мне и так вас хорошо слышно и видно.
        - Вы возможно еще не знаете, - криво улыбнулся Вельмериус, - Войска Фольтеста, Демавенда и Хенсельта вошли в Темерию и благополучно добрались до Элландера. Особым указом трех королей, все находящиеся в Темерии храмы, переходят под мое руководство, то есть формально теперь этот храм и все прилегающие к нему земли принадлежат моему примарству. Но я не коем образом не хочу вас притеснять. Мне бы просто хотелось обсудить ваше существование в новом статусе и в новом государстве.
        Нэннеке внимательно оглядела сопровождающих примара людей. Не надо было быть умудренной опытом и владеющей многими знаниями жрицей, чтобы догадаться об их намерениях.
        - Оставьте мне королевский указ, я изучу его и мы обсудим все позже? - ответила она немного подумав.
        - Все хватит! - махнул рукой Вельмериус.
        Вдруг пронзительно закричала чайка и камнем кинулась на вскинувшего арбалет человека. Но было уже поздно. Бельт точно пролетев в узкое оконце, попал в шею Нэннеке. Она даже не вскрикнула.
        - Ломай ворота! - приказал примар.
        Его приказ утонул в воплях лишившегося глаза арбалетчика.
        - Убейте его, - завизжал Вельмериус. - Заткните его немедленно и ломайте уже эти ворота, кикиморы их раздери!
        Достав из под ряс оружие, дружина бросилась выполнять приказ. Ворота затрещали под ударами мечей и топоров. В храме началась паника. Трясущимися руками старичок принялся закрывать внутренние тяжелые ворота, на помощь ему прибежала Йоля. Оттащив истекающую кровью Нэннеке, она приказала всем готовиться к обороне.
        - Йен… - хрипела умирающая жрица.
        Черная чайка с белыми перьями в хвосте опустилась рядом с ней.
        - Не трать силы на слова, - мысленно обратилась она к Нэннеке.
        - Йен, я вижу Ее. Она зовет меня…
        - Не уходи!
        - Мелитэле хочет, чтобы ты знала… это не наказание, а дар…ты все поймешь, когда будешь готова…жди и верь…прощай.
        - Нэннеке!
        Внешние ворота были разбиты раньше, чем старик и Йоля успели закрыть внутренние. Дружина ворвалась и с дикими воплями, принялась хватать девиц. Они визжали, сопротивлялись, как могли, прятались, убегали, отчаянно дрались, но ряженых бандитов, это только забавляло. Старик попытался вырвать Йолю из костлявых ручищ Вигилара, но получив кулаком в висок, замертво упал. Схватив жрицу за волосы, тот сорвал с нее платье и потащил в сарай.
        Подлетев, черная чайка рванула когтями голову бандита, но запуталась в длинных волосах и не успела улететь. Цепкие пальцы ухватили ее за лапы. Чтобы свернуть птице шею, ему пришлось выпустить Йолю. Жрица не обращая внимание на наготу, накинулась словно дикая кошка на другого мерзавца избивающего девушку, исцарапавшую ему лицо.
        Чайка била крыльями, клевалась и извивалась с такой силой, что здоровый мужик сразу не смог с ней справиться. Йеннифэр почувствовала, как ее покидают силы и приготовилась к встречи с Великой Матерью. Огромная ручища злодея вцепилась ей в крыло, еще мгновение и конец, но что-то белое взвилось вверх и повисло у него на запястье. Взревев от боли, Вигилар разжал пальцы и чайка, как стрела взмыла в небо.
        Влетевшие в храм на полном скаку трое юношей, словно беркуты накинулись на бандитов. Зазвенели мечи, застонали раненые.
        - Что вы делаете? - визжал Вельмериус, как недорезанная свинья. - Ветслав, что вы творите? Прекратите немедленно.
        Поняв, что перед ними принц, дружинники перестали сопротивляться и опустив оружие, ретировались за спину хозяина.
        - У меня разрешение трех королей…
        - На что? На разбой? - принц кипел от ярости.
        - Они отказались подчиниться.
        - И поэтому святая дружина решила перетрахать и переубивать всех девиц?
        - У меня разрешение… - замямлил Вельмериус.
        - Есть решение отдать тебе все храмы на завоеванных землях, но ни кто не позволял творить бесчинства. Забирай своих ублюдков и проваливай отсюда. Отныне этот храм под моим личным покровительством, как впрочем и другие. Договаривайся со жрицами, как хочешь, но узнаю, что применил силу… Пожалеешь!
        - Но…
        - Сегодня на совете я внесу эту поправку, и можешь не сомневаться, что ее поддержат короли.
        Поняв, что спорить бессмысленно примар приказал своим людям забрав раненых и убитых, отправляться в Элландер.
        - Геральт, отпусти его!
        Услышав это имя, черная чайка так резко развернулась, что чуть было не съехала с крыши, на которой сидела.
        Огромный белый пес, весь испачканный кровью, оставив свою жертву, встал у ноги Ветслава.
        «Меня спас Геральт, - мысленно усмехнулась чародейка, вспомнив смешного щенка подаренного ею, молодому принцу. - Ничего в этой жизни не бывает зря, все возвращается»

* * *
        Оставив своих попутчиков в Голополье, ведьмак двинулся в Вельгад. И хотя остаток пути пройденный с семьей Татина, он больше потешался наблюдая за неугомонным мальчишкой, чем раздражался, расставшись почувствовал невероятное облегчение.
        Погода испортилась. Сильные порывы ветра швыряли из стороны в сторону то снег, падающий большими мокрыми хлопьями, то колючий холодный дождь. Раскидав темные тяжелые тучи, ветер на короткое время позволял солнцу напомнить о своем весеннем блеске, а затем снова собрав их в плотную клубящуюся массу, обрушивал на землю новые потоки воды и снега.
        Кое-как к вечеру добравшись до Хенгфорса, Геральт решил переждать непогоду на первом попавшемся постоялом дворе. Ноги нестерпимо тянуло, хотелось как можно быстрее опустить их в теплую воду и принять ведьмачий эликсир.
        - Ну и рожа! - не понижая голоса высказал свое о мнение о вошедшем ведьмаке, ужинающий в трактире краснолюд.
        Его приятель, громко рассмеявшись, подтвердил:
        - Точно!
        - На свои посмотрите, - усмехнулся Геральт.
        - А, чё мы их не видели, что ли? - беззлобно ответили приятели. - Давай садись к нам, коль не брезгуешь!
        Ведьмаку есть не хотелось вовсе, но все же он сел рядом и заказал себе еды и пива.
        - Я тебя знаю, - прищурив один глаз, произнес тот что постарше.
        Хотя по заросшим бородами и обветренным лицам краснолюдов, определить возраст было довольно сложно, седина в шевелюре, выдавала в нем старшего.
        - Ты ведьмак, Белый Волк, - продолжил он. - Да… истрепала молва твое имя!
        - Понавыдумывают разных небылиц, - махнул рукой ведьмак.
        - Ну будем знакомы - Брутс Драгин, а мой товарищ - Тильт Ятан.
        Геральт пожал обоим руки.
        - Мы едем в Повис. Тебе не по пути? - поинтересовался Тильт.
        - Отчасти. Мне - в Вельгад.
        - Отлично, - обрадовался Брутс, улыбаясь шире своей бороды. - А то у переправы через Понтар, здоровенная зубастая хрень пыталась нами пообедать. Еле отбились.
        - Да, ладно! Отбились! - засмеялся Тильт Ятан. - Лучше скажи - еле ноги унесли. Пришлось мула скормить сволочи!
        - С ведьмаком в компании, стае мерить по лесам, гораздо лучше, - нахмурился Брутс, вспомнив зубастое чудовище.
        - Мне давно не доставало хорошей компании.
        Ведьмак поймал себя на том, что при воспоминании о Боклане, он также нахмурился и вздохнул, как и краснолюд помянув монстра.
        - Что бестии!? Тут и без этого в мире невесть что творится. - Закачал головой Тильт. - Войну опять начали, хорошо хоть старший народ отказался в ней кровь проливать! Веру какую-то выдумали, храмов понастроили. Теперь выискался тот, кто их ломает.
        - Вот-вот, - поддержал приятеля Брутс. - Еще одной сумасшедшей бабы, нашему миру и не хватало!
        - Ты о чем? - не понял ведьмак.
        - Не слышал!? Появилась в Нижней Мархии Разрушительница, етишь ее за ногу! Порушила, говорят, храм и школу, что монахов для Двух Стихий клепали. Дотла сожгла…а святошу тамошнего главного, толи Пантия, толи Мантия - не помню, говорят, оскопила… самым, что не наесть жестоким образом. - Краснолюд сморщился и заерзал на лавке. - И народ за ней попер обиженный который, под защиту.
        - Может с появлением настоящей Разрушительницы, примарская свора перестанет казнить не виновных, - задумчиво произнес Геральт.
        В памяти всплыли горящие ненавистью зеленые глаза Юнаи.
        - Куда там! Костры запылали с новой силой. Теперь ищут приверженцев.
        Ведьмак тяжело вздохнул. Безумие словно эпидемия охватывала мир, и ему было не по себе от того, что вновь он оказался к этому причастен.
        - Ладно мужики. Давай по койкам, - он встал, допив пиво.
        - До завтра.

* * *
        К утру погода более-менее наладилась. Ветер утих, но затянувшие небо тучи, медленно плыли к горизонту. Серые башни Хенгфорса, почти сливались с мрачным унылым небом. На шпилях вместо флагов, развивались черные траурные ленты.
        - Опять что ли кто-то умер? - вздохнул Брутс, оглядываясь на замок.
        - Эй, бабуся! - окрикнул плетущуюся по дороге старуху, Тильт.
        От страха и неожиданности бабка присела, втянув голову в плечи.
        - Да не бойся ты, - засмеялся краснолюд. - Лучше скажи: кто помер-то у вас?
        - Король Недомир почил нынче, - ответила старуха, с опаской поглядывая на ведьмака. - Чуда в лесу его загрызло.
        - Ох, уж мне эти чуды! - воскликнул Брутс. - Нежить сраная!
        - Да нет, не нежить, - встрял в разговор, не известно откуда взявшийся мальчишка. - Говорят толи рысь, толи тигр какой-то.
        Краснолюды засомневались, что в этих краях могут обитать тигры, мальчик стоял на своем, но Геральт их не слушал.
        «Значит Дийкстра отправил зверя убить Недомира, - размышлял он. - На троне осталась навязанная знати королева с маленьким принцем на руках. Одного союзника Ложу лишили, причем их же собственным оружием. Могу представить ярость Филиппы! Кто же следующий?…»
        - Кто же теперь заменит короля? - продолжали разговор с мальчишкой краснолюды. - Наследник еще мал, кудель не наследует…
        - Народ хочет Марата!
        - Тихо ты! - зашикала на внука бабка, оглядываясь по сторонам. - Язык во рту жмет что ли?
        - Говорят, - зашептал парень. - Недомир войско собрал, чтоб Марата из леса идти выкуривать. Дамы обещались помочь…так-то вот. Кабы бы не чуда - изловили бы как пить дать.
        - Дамы могут изловить и без Недомира, - закачал головой Тильт.
        - Им нужна военная помощь Хенгфорсской Лиги. После объединения Недомиром трех королевств, только он мог гарантировать Ложе поддержку. - Высказался ведьмак. - Сейчас знать начнет рвать Лигу на части, если кто-то сильной рукой не остановит этого. Такая рука здесь, пожалуй, только у Марата…если не проспит, конечно.
        - Не проспит, дяденька, будьте уверены!
        - Язык прищеми! Паршивец эдакий, - замахала на внука руками бабка. - Не слушайте его, люди добрые, болтает что не попади. Умишком слаб он у меня.
        Надувшись, мальчишка пошел вперед, нарочно шлепая по лужам.
        - Не переживай бабуся, мы не шпионы, - успокоили старушку краснолюды. - Хотя, болтать и в самом деле надо поосторожнее.
        Пришпорив лошадей, путники обогнали мальчишку и рысью направились дальше.
        - Думаю быть здесь гражданской войне, - после долгого молчания сказал Тильт.
        «Это вряд ли, - подумал Геральт. - Лапами зверя, Дийкстра расчистит дорогу этому Марату, а потом тот встанет под знамена Хаггского союза Четвертым Королем. Хотя Дамы еще не сделали свой ход. Посмотрим, кто выиграет эту партию»

* * *
        Филиппа и впрямь была вне себя от ярости.
        - Агульменд жив, а Недомир мертв! - кричала она, так что эхо звенело в коридорах замка. - Отлично работаем, девушки! Может нам просто сдаться на милость победителя?!
        Озабоченные лица чародеек, были мрачнее тучи.
        - Хотя милости-то мы вряд ли дождемся, - продолжила Филиппа уже спокойней. - Сейчас мне бы хотелось выяснить следующее: Наш договор с Недомиром - тайна за семью печатями. Тем не менее на следующий день после его подписания, о нем не знал разве что глухой. Королю болтать и подставлять себя под удар Дийкстры, было бы глупее не куда. Нам ссориться с Борисием из-за Марата, тоже не к чему. И все же информация как-то выбралась из нашего тесного круга.
        - Ты хочешь сказать, что кто-то из нас все разболтал? - возмущенно спросила Кейра.
        - Я в этом уверена.
        Медленно крадущийся по лицам чародеек взгляд Филиппы, напоминал глаза высматривающей добычу хищной птицы.
        - Осталось только выяснить - кто не смог удержать язык за зубами?
        - Ни кто из нас не стал бы предавать интересы Ложи. - Закачала головой Фрингилья. - От них зависит жизнь и благополучие каждой из нас. Это исключено.
        - Мы согласны. - Поддержали ее эльфки. - Это исключено.
        - А может Маргарита… - тихо проговорила Сабрина, побелев под пристальным взглядом Филиппы и осеклась.
        - Маргарита ничего не знала и узнать не могла. Если только кто-то не поведал ей об этом.
        - Я ей ничего не говорила! - поспешила ответить Сабрина.
        - А кому говорила?
        Все как по команде устремили на нее недоуменные взгляды.
        - Ни кому я ничего не говорила, - взвилась она. - Что вы все уставились на меня? Как будто растрепать кроме меня больше не кому! Например Сельфина…
        - Я?! - подпрыгнула на месте та, словно ее ужалили.
        - А что? Это же твой зверь убил Недомира!
        - Этот зверь убил и мою сестру, если ты забыла, и он уже давно не мой. К тому же сдается мне, что ты очень хочешь перевести внимание от своей персоны на меня. Может, расскажешь нам, что за красавчик магик не вылезал всю зиму из твоей постели?
        - Это ни кого не касается! - вскочила с места Сабрина, сверкая своими злыми хищными глазами.
        Молча Филиппа взяла за руки Кейру и Фрингилью. Остальные сомкнули круг исключив из него Сабрину. Лежащий в центре стола хрустальный шар поплыл вверх. Зашептали заклинание. Сабрина презрительно фыркнув, отошла и прислонившись к стене, крестила на груди руки. Не смотря на усмешку и безразлично скучающее выражение лица, глаза ее выдавали тревогу.
        Шар завертелся как волчок, затем остановился и блеснул ослепляющим белым светом, снова закрутился. Чародейки продолжали шептать то поднимая, то опуская сомкнутые в круг руки. Несколько раз повторив вспышки, шар остановился и затуманился внутри. Маска презрения и безразличия вмиг слетела с лица Сабрины, обнажив испуг и мертвенную бледность.
        - Эжжон? - удивленно прошептала Кейра, увидев в шаре русоволосого мужчину с огромными глазами цвета морской волны.
        - Ты что с ума сошла? - Набросилась на Сабрину Филиппа, как только шар вновь опустился на стол. - Это же чародей Дийкстры!
        - Не правда! - закричала та. - Вы специально это придумали, чтобы оторвать от него втюрившуюся без памяти Кейру.
        - Ну ты и идиотка, - недоумение Кейры сменила злость. - Я сама видела его в Гесо!
        - И ты лжешь, дабы он не достался никому кроме тебя!
        - Она точно сумасшедшая, - покрутила у виска Кейра.
        - Теперь все встало на свои места, - с горечью произнесла Филиппа. - Сейчас, когда наши жизни и существование Ложи находятся под угрозой, и враги изо всех сил пытаются загнать нас в угол, мы сами же рушим то что создавали долгие годы. Главным условием Ложи всегда было полное доверие и честность по отношению друг к другу, а теперь…
        - А кто все это начал? - снова перешла в наступление Сабрина. - Не ты ли просила нас с Шеалой следить за Меригольд, а затем не доверять ей ничего, что касалось Йеннифэр? Не ты ли запретила рассказывать о договоре Маргарите и Ассирэ? Ты всегда чихать хотела на доверие и тем более на честность, а сейчас вздыхаешь, как старая кумушка: «Куда все подевалось?»
        Филиппа вскочила, вокруг нее засверкали разноцветные искры.
        - Прекратите немедленно, - встала между ними Францеска. - Если мы хотим выжить, надо сплотиться, а не драться друг с другом. Сабрина, за последнее время, много наделала ошибок, но она наша сестра и мы не станем ее наказывать. Я думаю, она и сама уже все поняла, просто пытается защититься…как умеет.
        Закрыв лицо руками Сабрина села на свое место. Филиппа тоже, глубоко вздохнув, опустилась на стул. Некоторое время все молчали, затем Фрингилья нарушила тишину:
        - Расскажи все подробно, - обратилась она к Сабрине.
        - В общем-то, рассказывать особо и нечего, - устало ответила та. - Я действительно думала, что его служба у Дийкстры - это ваша выдумка. Он уверял…хотя какая теперь разница. Я даже сама не знаю, как он заставил меня разболтать про договор, а потом исчез.
        - Он умеет и очаровать, и язык развязать, - вздохнув, подтвердила Кейра.
        Ей очень тяжело дался и разрыв с Эжжоном, и его разоблачение. Только успокоительные магические эликсиры, позволили ей побороть в себе страсть, неведомым образом пробуждаемую этим магиком в женщинах, даже в чародейках. Вот и сейчас - воспоминание о нем заставило зашевелиться уснувшее чувство. Она постаралась вновь загнать его самый темный угол своей души.
        - Ладно, это пока оставим, - отодвинула тему Филиппа. - Есть новости, Сельфина?
        - Есть. Мне донесли, что в Мак-Турге один охотник утверждает, что своими глазами видел, как крупный зерриканский леопард в паре с белой волчицей охотился в горах на козлов. Я выяснила, где это место, осталось только выследить и изловить.
        - Отлично! Если мы захватим детеныша зверь сам придет к нам на поклон. Да, Дийкстра, стареешь… оставить такой козырь под охраной какого-то оборотня. Хм…
        - У меня тоже кое-что есть, - сказала Фрингилья. - В Пальяте видели того самого ведьмака Эскеля. По слухам, он всю зиму просидел в Хагге в паре… с Геральтом.
        Словно старая рана, упоминание белоголового ведьмака, доставляло дискомфорт.
        - Есть подозрения, - продолжила она, - что оба работают на Дийкстру.
        - Не похоже это на Геральта, - задумчиво произнесла Филиппа. - Хотя сейчас все возможно. К стати, а он то где?
        - Ведьмачит в северных государствах. Сейчас где-то на границе Хенгфорсской Лиги и Повиса.
        Филиппа встала и медленно прошлась вдоль стола, затем подошла к окну и задумалась, глядя на трепещущиеся молодые листочки деревьев и возню в пыли стайки воробьев. Птички громко чирикали, распушив перышки, совсем не замечая черного как сажа кота, спрятавшегося за колесом телеги и выжидающего момента, чтобы напасть.
        - Необходимо организовать слежку за обоими ведьмаками, - сказала она. - Шейлону назначить регентшей при маленьком Недомире Втором. У меня есть кого подложить к ней в постель. Что касается Марата… появилась не плохая мысль.
        - А что будем делать со зверем? - поспешила перевести разговор Сельфина, на интересующую ее больше всего тему.
        - Кейра и Сабрина тебе помогут. Думаю, трех чародеек хватит, чтобы справиться с оборотнем. Начинайте прямо сейчас, а мы пока детально продумаем наши действия в Каингорне.

* * *
        Расположившись на открытой террасе старого дома, три внешне совершенно разные женщины, набросав на пол подушек, улеглись принимать солнечные ванны. Весенние солнце ласкало обнаженные тела и не давало теням от еловых лап дотронуться до нежной кожи, и только непослушный ветерок налетал неизвестно откуда и отгонял на мгновение солнечные лучи.
        Баха с утра уехал купать лошадей, на расположенное неподалеку маленькое горное озерцо. За зиму он хорошо подрос и окреп, и так привязался к ведьмачкам, что решил для себя стать первым на свете помощником и оруженосцем ведьмака, то есть ведьмачек. Женщины тоже полюбили маленького смышленого эльфа, а в Инсоне просто души не чаяли. Он так стал похож на отца и в человечьем обличии, что Рута порой ловила себя на том, что глядя на него начинает скучать по Басто. От Йеннифэр он унаследовал только цвет глаз и темперамент.
        - Верф! - неожиданно зазвучал резкий чужой голос. - Верф!
        Рута подскочила от неожиданности озираясь по сторонам. Задремавшая Верф, в мановение ока обернулась волчицей и принялась нюхать воздух, пытаясь отыскать в каком направление чужой, и загораживая недоуменно хлопающего фиолетовыми глазками Инсона.
        - Цири, да что с тобой?
        Ведьмачка начала хлопать по щекам, запрокинувшую голову и закатившую глаза подругу, но Цири продолжала выкрикивать имя волчицы ужасным хриплым голосом. Вновь обернувшись человеком Верф схватила кувшин с водой и вылила на Цири. Постепенно она стала приходить в себя.
        - Как же ты напугала! - вытирая лицо подруги, вздохнула с облегчением Рута.
        - Мне было видение, - взволновано приподнялась Цири, убирая руку ведьмачки. - Они здесь…недалеко…я знаю, чувствую…
        - Кто?
        - Дамы.
        Послышался стук копыт и во двор на полном скаку влетел Баха верхом на Шэво и ведя Кэльпи в поводу. На ходу соскочив с коня, он подбежал к террасе:
        - Я видел трех теток у козлиной скалы!
        - А они тебя видели? - спросила почти уже совсем одетая Рута.
        - Нет…думаю, что нет.
        - Инсон оборачивайся, - скомандовала Цири, кидая Руте ее меч. - Пойдешь за Бахой в горы.
        - Я никуда не пойду, - начал протестовать эльф. - Я буду сражаться…
        - Ты будешь защищать Инсона. Бери коней и в горы!
        Из глаз мальчика брызнули слезы, но взлетев на спину Шэво, он направил лошадей в указанном направлении. Инсон припустил за ним смешно раскидывая лапы и постоянно оглядываясь.
        - Они уже рядом, - прорычала волчица.
        - Слышу, - хрипло ответила Рута. - Попытайся увести их к ущелью, а мы подожжем дом и придем через драконий хребет.

* * *
        Старый деревянный дом вспыхнул словно факел. Побросав в огонь все, что принадлежало детям, чтобы чародейки через связь вещей с хозяином не смогли их отыскать, ведьмачки добежали до моста через пропасть, сделанного из хребта огромного дракона. Ловко балансируя, они бегом добрались до середины, когда услышали протяжный вой волчицы.
        - Она привела их! - крикнула на бегу Рута.
        Конец моста упирался в узкую тропику, ведущую влево между валунами и заканчивающуюся на плато у края пропасти.
        - Она нужна мне живая! - услышали ведьмачки, приближаясь к плато. - Я знаю как обращаться с оборотнями, она расскажет все!
        Первое, что они увидели, это повисшую в воздухе белую волчицу, извивающуюся от страшной боли, но не проронившую ни звука. Выскочив из-за камней Рута ударила знаком Ард, в истязающую Верф курносую чародейку. Словно тряпичную куклу ее кинуло к обрыву. Сабрина среагировала очень быстро, но реакция ведьмачки была куда быстрее. Закрутившись волчком, Рута отбила пучок выпушенных чародейкой молний ведьмачьим мечом, одновременно метнув кинжал в поднявшую руки Кейру. Кинжал по самую рукоять вошел ей в запястье.
        Пробежав по валунам, точно белка, Цири оказалась за спиной Кейры, как раз в тот момент, когда выдернув из руки кинжал, чародейка приготовилась напасть на Руту, с трудом отбивающую атаку Сабрины. Точный удар оголовком меча по голове заставил Кейру отключиться.
        Оставшись одна, Сабрина выстроила вокруг себя невидимую защиту и обрушила на ведьмачек силы трех стихий. Стена огня выстроилась вокруг них, земля под ногами заходила ходуном, готовая треснуть в любой момент в любом месте, ураган закрутился внутри круга, сбивая с ног и не давая дышать. Падая Рута вспомнила слова Йеннифэр:
        «Что ты можешь со своим жалким оружием, против могущества магии?»
        Вдруг, на небольшом пятачке внутри бушующего круга все стихло. Рута поднялась опираясь на меч, удивленно глядя на подругу. Выделывая руками причудливые движения, она стояла с закрытыми глазами словно в трансе и шептала непонятные слова. Магия Сабрины таяла на глазах, чародейка отчаянно пыталась возобновить атаку, но теряла силы с каждым мгновением.
        - Забирай Кейру и уходи! - крикнула ей, пришедшая в себя и открывающая портал Сельфина. - Я сама возьму аниота!
        Вместо того, чтобы спрятаться, Инсон и Баха стояли через ущелье как на ладони, пытаясь разглядеть происходящее на плато.
        - Верф! - закричала Рута, что есть мочи. - Верф!
        Волчица собрав последние силы, превозмогая боль в вывернутых суставах, сделала длинный прыжок. Впившись зубами в шею чародейки, не удержалась на краю и вместе с ней полетела в пропасть.
        - Верф! - прошептала ошарашенная Цири.
        Сабрина воспользовавшись моментом, быстро открыла портал и подхватив Кейру, исчезла.
        Над пропастью, гулким протяжным эхом, повис смешанный с рыком стон Инсона.
        - Мама!
        Еще долго стояли ведьмачки, глядя в заполненную туманом бездну, не в состоянии произнести слово и сдержать слезы.

* * *
        Вдали медленно выплывали из окрашенного закатом розового тумана, красные стены Вельгада. На высоких шпилях квадратных башен, плясали разноцветные флаги Северных государств. Если присмотреться, то можно было увидеть множество воинов в блестящих доспехах, расставленных на крепостных стенах. Город готовился к встрече королей.
        Чем ближе ведьмак приближался к Вельгаду, тем больше на дороге встречалось купеческих обозов, спешащих заполнить товаром торговые лавки, в преддверии большого притока богатых покупателей из многочисленных королевских свит.
        - Эй, человек! - окрикнул ведьмака похожий на гнома кудрявый купец, будто король восседающий на телеге заваленной мягкими тюками.
        Геральт оглянулся.
        - Не составишь мне компанию? - похлопав ладонью, стоящий в ногах бочонок пива спросил он. - В город все одно не успеем, уж наверное ворота закрывают, так что до утра под стенами вместе куковать-то веселее.
        Удивительно добрый и лучезарный взгляд купца, будто притягивал и заставлял безоговорочно доверять этому человеку. И как не странно, ноги вмиг перестали терзать ведьмака болью, стоило ему только заглянуть в эти удивительные глаза.
        - Спасибо, не откажусь, - соскочив с лошади, ответил он.
        Привязав Плотву к телеге, Геральт забрался на тюки и устроился рядом с купцом.
        - Будем знакомы, - протянул ему руку тот. - Барис из Каингорна.
        - Геральт из Ривии.
        - Чем занимаешься?
        - Ведьмак.
        - О! Охотник на чудовищ! Вот эта работа! - тяжело вздохнул Барис, протягивая собеседнику кружку, с пивом. - Не то что моя, болтайся на телеге целыми днями, да пиво хлебай.
        - В каждой работе свои прелести и недостатки. По мне все что угодно, только не однообразие, - ответил ведьмак, отхлебывая пенный напиток.
        - Ну, нет. На все что угодно я бы не согласился, - закрутил кудрявой головой купец. - Вот к примеру, жизнь вора или шпиона - всегда полна неожиданностей, но мне по совести милей.
        Отпив еще немного, Геральт зевнул. Мягкие тюки, монотонное покачивание телеги, отсутствие боли и пиво - совсем его расслабили. С трудом отогнав сон, он ответил:
        - По-совести-то, конечно, хорошо. Жаль только она нынче не в чести.
        - Да она всегда не в чести! Без нее же проще. Мучает, терзает, изводит, а так загнал в угол, чтоб не высовывалась - и хорошо!
        - Ну, многие умеют с ней и договориться.
        - Иллюзия, - усмехнулся Барис. - Чтоб мы не делали и какие бы решения не принимали, всегда есть всего два пути: добра и зла. Третьего не дано. Люди думают, что им под силу пройти между ними, но посередине нет дороги, только узкая тропинка уводящая от добра.
        Геральт удивленно посмотрел на своего собеседника. Для купца этот человек был слишком философом, а для мудреца - уж очень молодым.
        - Ты прав, - в ответ на взгляд ведьмака улыбнулся тот. - Мало чести и еще меньше совести - выдавать себя за другого. На самом деле, я тот кого ты пришел сюда искать по поручению Дийкстры. Ты очень удивил меня, своей непохожестью на других засланцев.
        Видимо Борисий ждал другой реакции на разоблачение, но ведьмак зевнув отхлебнул еще пива и блаженно откинулся на тюки. Недоумение монаха было очевидным. Геральт широко улыбнулся.
        - В отличие от других, как ты говоришь, засланцев, я сам понятия не имею зачем он послал именно меня и для чего. Мне было поручено поговорить с тобой о том о сем, что я и сделал только что, поэтому с чистой совестью могу отправляться обратно.
        Борисий какое-то время просто молча смотрел на странного посланца самого опасного своего противника, но не обнаружив и тени фальши, усмехнулся:
        - Точно говорят: ведьмаку - сто миль не крюк. Но все же ничего не бывает напрасно. Я понимаю, почему он отправил именно тебя… только вряд ли он мог даже предположить, чем на самом деле закончится наша встреча. Я напишу ему письмо и ты передашь его, и тогда твоя совесть действительно будет чиста, но пообещай, что несмотря ни на что - это будет первое, что ты сделаешь.
        - Обещаю, - не раздумывая ответил ведьмак.
        Порывшись в мешке, Борисий достал замотанную в ткань книгу. Бережно развернув ее, протянул ведьмаку.
        - Это Священная Книга, - пояснил он. - Людьми руководит Предназначение. Ты прошел долгий путь, чтобы встретиться со мной, сам не зная для чего, но ради спасения своих близких. Возможно, именно здесь ты и сможешь найти верную дорогу к своим целям, и то что Книга не отвергла тебя, говорит о том, что помыслы твои чисты, надо только правильно сделать выбор.
        Совсем стемнело. Монах удобно устроившись в тюках, тут же засопел, как будто и не было никакого разговора и он не передал в руки незнакомого человека бесценное сокровище. Теперь удивляться пришла очередь ведьмака. Покрутив в руках фолиант, он открыл его на первой попавшейся странице.

* * *
        Ночь плотно укутала горы черным мраком. Глядя своими мерцающими глазами-звездами на двух женщин, гладящих лежащие у них на коленях, головы спящих детей, закутанных в дорожный плед, она улыбалась тонкой улыбкой полумесяца, нашептывая что-то шелестом листвы под грустную песнь соловья.
        Второй день ведьмачки вели мальчишек по горам сами не зная, куда теперь направиться. Казалось не было больше в мире места, где бы они смогли укрыться от жаждущих отмщения чародеек. Странно, что до сих пор Дамы не настигли их и не уничтожили. Медальон Руты беспрестанно дрожал, как овечий хвост, раздражая и заставляя постоянно быть начеку. Цири же словно подменили. Она подолгу не могла сосредоточиться, не сразу понимала что ей говорят, точно находясь в прострации и на все вопросы ведьмачки о том что произошло на плато, она глупо улыбаясь пожимала плечами, но при этом шла уверенно будто постоянно ходила по этим горным тропам.
        - Мама! Фиф! - зашептал во сне Инсон, вздрагивая и хлюпая носом.
        Рута погладила его по черным шелковым волосам и поцеловала. Мальчик успокоился и улыбнулся.
        - Что будем делать, подруга? - спросила ведьмачка, скорее у себя, потому что Цири совсем не реагировала сегодня на вопросы.
        Ведьмачий медальон задергался еще больше. Прислушиваясь и озираясь, Рута хотела успокоить его, но вместо медальона рука за пазухой нащупала свисток.
        - Ну, конечно!
        Осторожно переложив голову Инсона, на лежащее рядом седло, она тихонько встала и отошла за торчащий вперед, словно нос корабля выступ скалы. Свисток протяжно заныл, где-то далеко в горах ему ответило эхо. Довольно долго ничего не происходило, и Рута снова поднесла его к губам, но тут прямо у ее ног, словно из-под земли вырвался луч света. Яркое пятно росло превращаясь в магический портал, который вскоре вышвырнул из себя, заспанного и удивленного Басто.
        - Рута!?
        - Как же я рада тебя видеть!
        Глаза ведьмачки, отражая звезды, светились такой неподдельной радостью, что у Басто бешено заколотилось сердце. Огромным усилием воли успокоив себя, он даже слишком бесстрастно поцеловал ее. Рута насторожилась.
        - Что случилось? - почувствовав недоверие, нежно спросил он, притянув к себе.
        Ей вдруг стало так хорошо и спокойно. На несколько мгновений тревога, опасность и все проблемы перестали существовать. Его крепкие руки, прижимают ее к мускулистой груди. Теплое ровное дыхание струится по ее щеке. Запах его тела, пробуждает воспоминания, переносящие в баню, где только он и она…
        Медальон снова заходил ходуном, возвращая к действительности, но отстраниться, оторваться от него нет сил ни душевных, ни физических.
        «Баба! Самая, что ни наесть обычная баба! Размякла, растаяла, стоило только приласкать… - попыталась мысленно разозлить себя она. - Если он не поцелует меня - я умру…»
        Точно читая ее мысли, он приподняв ее как маленькую девочку, нежно поцеловал. Затем вернув на землю, хитро улыбнулся.
        - Ты за этим меня сюда вызвала?
        Вдруг все вернулось. Вмиг она превратилась в натянутую тетиву. Он уже привык к резким переменам ее настроения, поэтому только тяжело вздохнул. Отстранившись, Рута рассказала все, что произошло.
        - Одна хорошая новость все же есть, - выслушав ее, ледяным голосом отметил он, глядя холодным взглядом сквозь скалу. - Сельфина мертва, а значит им меня не отследить. Теперь я смогу подобраться незамеченным…
        - Это, конечно, славно, но где нам спрятать Инсона?
        - В Риане у озера Мондуирн. Этот замок принадлежал трем Сестрам и это последнее место где вас будут искать. Он хорошо защищен магией и теперь я один знаю как можно безопасно войти и выйти из него.
        - Пока мы туда доберемся, нас сто раз Дамы найдут и уничтожат, - горько усмехнулась Рута.
        - Мы пойдем через портал, который открывает свисток. Это очень опасно, Ложа старается контролировать все порталы и магические всплески, но раз уж я попал сюда благополучно, то может, удастся и второй раз…
        - С детьми и лошадьми? - удивилась ведьмачка.
        - Этот проход создали так, чтобы я смог притащить, если Сестрам понадобиться, целую дружину…
        - Что это? - перебила его Рута, указывая на разноцветные всполохи, окружившие их со всех сторон на расстоянии ста шагов.
        Сорвав с себя одежду, он вмиг обернулся леопардом. Приказав ведьмачке дуть в свисток, перескочил через скальный выступ, так легко словно это было не значительное препятствие. Когда по округе растекся унылый стон свистка, а из-под земли вырвался луч света Цири, дети и лошади уже стояли рядом с ведьмачкой.
        - Садитесь верхом и берите детей, - прорычал он. - Как только крикну, прыгайте в портал, представив себе стоящую у озера Мондуирн Сельфину, двери замка открывает пароль: «Ватила» Будьте готовы, они близко!
        - Дамы! - выдохнула Рута, обострившимся слухом уловив шелест платьев и позвякивание драгоценностей.
        Как только портал разросся до десяти шагов в диаметре, Басто скомандовал:
        - Вперед!
        Успокоенные знаком лошади, бесстрашно шагнули в бурлящий светом овал. Зверь последовал за ними. Сквозь вспышки и плотный туман, Рута увидела как уменьшается в размерах темное пятно портала. Вдруг пятно зашевелилось, запрыгало и взорвалось, раскидав свои части вокруг, будто черные лохмотья.
        Повернувшись к Басто, она увидела ужас в кроваво-красных глазах и словно в зеркале в них вспыхнул свет, затем оглушительный грохот ударил в затылок. Последнее, что она почувствовала - это как вцепились в нее маленькие ручонки Инсона, поводья впились между пальцев и бешенное ржание Шэво, заглушающее страшный свист и гул в ушах.

* * *
        - Нет!
        Открыв глаза, Борисий увидел над собой безоблачное небо, подсвеченное рассветом.
        - Нет! Нет! - уже не кричал, а отчаянно шептал метавшийся на тюках ведьмак.
        Его руки судорожно сжимали Священную книгу. Осторожно монах похлопал его по щеке. Геральт очнулся. Некоторое время он молча смотрел в пустоту, будто пытаясь понять где сон, а где действительность. Потом уже осмысленно взглянул на Борисия и бережно передал ему фолиант.
        - Я видел, как взорвался магический портал со всеми кто мне был дорог. Больше не осталось ничего, ради чего бы стоило жить. Если только - убивать виновных! - в глазах ведьмака вспыхнул огонь ярости.
        - Если ты жив, значит в этом есть смысл, - с сочувствием вздохнул монах. - Просто не всегда он нам открыт и доступен для нашего понимания. Время все расставит на свои места.
        - А может они не погибли? Цири тогда тоже пропала во взорвавшемся портале? - с надеждой спросил ведьмак, беспомощно глядя в серые глаза чародея.
        Тот только пожал плечами и снова протянул Геральту книгу.
        «Есть два пути. Один - уничтожит все, другой - все вернет. Выбор всегда за нами!» - прочитал вслух ведьмак первое попавшееся предложение.
        Подумав немного, снова открыл книгу наугад.
        «Сердце матери, кровь отца и дитя всегда связано неразрывно».
        - Что за белиберда? - удивился Геральт.
        - У тебя будет время все обдумать и понять, - с улыбкой покачал головой Борисий. - А сейчас, вот возьми письмо и передай Дийкстре. Ты обещал…
        - Я помню. Книга ведь не сказала что они мертвы… есть путь который может все вернуть… я отыщу его!
        Спрыгнув с телеги, ведьмак приготовился к тому, что боль в ногах снова резанет, как обычно, но даже малейших ее признаков не обнаружилось.
        - К сожалению, это самое большее, что я могу для тебя сделать, - ответил чародей на вопросительный взгляд ведьмака. - Есть пути по которым каждый должен пройти только сам. Иди и пусть удача всегда будет твоей неизменной спутницей.

* * *
        До Каррераса оставалось чуть больше десяти стае. Авангардный отряд темерской армии, растянулся длинной вереницей по узкой извилистой дороге. Из Анхора выступили ночью решив идти не по большаку, а по второстепенным дорогам и тропам. Приказ был идти незаметно, докладывать обстановку и добравшись до позиций, заманить неприятеля к бывшему поместью Трояна, а ныне груде развалин и пепелищ. Король настолько хорошо знал те места, и так хорошо разработал стратегию и тактику относительно данной местности, что был уверен в быстрой и полной победе.
        Хлой Дилон полностью разделял уверенность Трояна, и мечтал возглавить авангард, но его отправили командовать арьергардом. Туда куда жаждал попасть Нобижон Гинваэл, абсолютно не уверенный ни в победе, ни в идеальности королевского плана, ни в своих способностях командира передового отряда, кем был назначен.
        Спорить граф не решился, тем более, что помимо неудач и промахов следовавших за ним по пятам последнее время, Троян был невероятно зол на него за то, что ложные признания Люсильды о причастности короля к смерти королевы, выбрались из застенков и с немыслимой скоростью облетели всю страну, вызвав возмущение народа. Король сам лично возглавил расследование причин смерти своей супруги, оставив на Хлоя подготовку к войне и только то, что вместе с королевой были отравлены и оба сына Нобижона, избавило его от каких-либо подозрений. Хотя сам способный на любую мерзость, король однажды пошутил, сказав, что есть в его окружении люди способные убить даже своих детей, дабы поселить в сердце короля уверенность в своей невиновности.
        Граф испугался не на шутку и уже начал упаковывать вещи, и решать куда бы побыстрее направить свои стопы, но был срочно вызван к королю и получив назначение, отправился принимать командование передовым отрядом. Увидев своих вояк, Нобижон и вовсе расстроился. Добрая половина отряда прошла подземелья его конторы и была хорошо знакома. Позже он узнал, что все эти люди сами попросили короля дать им возможность вместо каторги послужить родной Темерии на поле брани.
        Нечего и говорить, что весь этот сброд только и мечтал найти подходящий момент, чтобы придушить своего командира, и только то что тот ни когда не терял бдительности позволило ему живым добраться до Каррераса, но о том, чтобы сбежать не могло быть и речи - за ним пристально следили и днем, и ночью.
        И все же граф не терял надежды и тоже уповал на свое знание местности, ведь в отличии от своих подчиненных, он уже бывал здесь. Ох, как бы много он сейчас отдал за возможность вернуться в то время и сделать правильный выбор! Тогда глядя в окно на запертых в клетке, и бьющихся в истерике Трояна и Инептину, он довольно долго сомневался: помочь принцу и получить соответствующие вознаграждение, или же просто обокрасть дом и по-быстрому смотаться в сторону юга. Одних только золотых статуй ему бы хватило на безбедное существование на долгие-долгие годы! Зачем он выбрал журавля в небе?
        «Ну, ладно, - думал Нобижон, - Как только избавлюсь от этих ублюдков, сразу же разыщу того чародея, получу свои деньги и только меня и видели. Надо было и Трояна травануть вместе с этой дурындой. Не понимаю, почему они решили оставить ему жизнь? Сейчас бы жрали его черви, а я бы сам ключи от Выземы вынес…»
        Отряд остановился. Едущий в хвосте граф, приподнялся на стременных, пытаясь рассмотреть, что произошло впереди. Там явно начиналась паника. Солдаты бегали, кричали и трясли над головой копьями.
        - Поди узнай, что там еще стряслось? - приказал граф молодому парню, в великоватых доспехах.
        Парень, которого распирало любопытство вприпрыжку помчался выполнять распоряжение. Видно было, как быстро нарастает волнение и стремительно передается дальше, охватывая середину колоны, затем хвост. Когда парень вернулся, Нобижон уже знал, что пропало несколько человек, отлучившихся по нужде в кусты, нескольких нашли растерзанными дикими зверями. На память графу пришла огромная дикая кошка, разрывающая людей на куски. По спине побежали мурашки, в висках застучало. Сделав над собой усилие, он перестал трястись и направил коня вперед, рассудив, что перепуганные вояки ему пока не угроза.
        - Чего визжите как бабы на базаре? - спросил он у самого буйного.
        - А ты что смелый такой? Тогда иди погляди, что с нашими парнями случилось! - ответил солдат, с опаской глядя на кусты и сжимая рукоять огромного ножа.
        Подъехав к трупам, граф не слезая с лошади наклонясь внимательно рассмотрел их, и вздохнув с облегчением, констатировал:
        - Волки или медведь.
        - Да уж, есть повод расслабиться, - усмехнулся, здоровенный мужичина с сетью безобразных шрамов на лице.
        «Это же Дит Медвежья лапа, - узнал здоровяка Нобижон. - Я сам разрисовал ему рожу. Ну все, мне конец…»
        - Не боись, командир, - оскалил в улыбке беззубый рот Дит, заметив как побелело лицо графа, - до места не тронем.
        Бледный как полотно, Нобижон снова выехал на дорогу, оглядел свой напуганный отряд и усмехнулся. Страх в его душе уступил место злобе и ехидству.
        - Значит, искупить решили кровью свою вину? Заработать свободу себе хотите? - завопил он, сперва несколько надрывно, но потом звучно и властно. - И обосрались даже не увидев неприятельские знамена! Передовой отряд Темерской армии добудет себе славу, закидав врагов своими грязными подгузниками!
        Выдержав паузу, и от презрения скрежетнув зубами, он смачно сплюнул и спросил:
        - Ну что, бабы, будем строиться или истерить?
        Насупившись вояки все же наладили ряды и глядя на него исподлобья продолжили движение.
        - По кустам больше не шляться, нужду справлять на обочине. Уж как-нибудь потерпите! - скомандовал граф, наконец-то заняв надлежащее себе место во главе колоны.
        Дальше шли очень тихо. Никто не разговаривал, старались не звенеть оружием и не шаркать ногами. Все прислушивались и присматривались к плотно растущему вдоль дороги ивняку. Вскоре добрались до развилки. Одна дорога вела в Каррерас, другая до старого поместья. Остановив коня, Нобижон задумался.
        Чтобы выполнить задание и заманить неприятеля в нужное место, надо было идти к городу и совершив нападение на стоянку вражеской армии, быстро отступить к поместью, в то время армия Трояна сразу отправится туда и займет позиции. Так приказал король, но графу меньше всего хотелось рисковать своей жизнью и лезть под мечи и копья неприятеля. С другой стороны опыт бегства с поля боя у него тоже имелся, и если Недомир просто изгнал его из королевства, то Троян - посадит на кол или… Даже подумать страшно! Уж лучше все же рискнуть воплотить в жизнь план, предложенный чародеем, и продуманный им самим до мелочей за время дороги.
        Оглянувшись на свое войско, Нобижон злорадно ухмыльнулся и тронул коня в сторону Каррераса.

* * *
        Объединенная армия раскинула свои шатры у стен, сдавшегося без боя Каррераса. Грабить было запрещено, поэтому солдаты слонялись без дела по городу, отоваривались в Товарном ряду и праздновали победу в лагере. Командование собралось на открытой террасе, выходящей на крепостную стену. С ее высоты, лагерь казался живым пестрым ковром. Разноцветные доспехи воинов создавали постоянно меняющийся рисунок. Дийкстра, казалось, был полностью поглощен этим зрелищем. Скрестив на огромном животе свои толстые пальцы, он смотрел вниз так внимательно, что Вельмериус не сразу решился его отвлечь.
        - Послушайте, Энкелей, - начал он вкрадчивым голоском. - Решение Совета по поводу ограничения моих полномочий на завоеванных территориях - это не правильно…не справедливо… мне обещали.
        Дийкстра посмотрел на него таким взглядом, что примар весь скукожился, но не отступил.
        - Вы единственный человек, способный повлиять на ситуацию. Подумайте сами, как я могу внушить покоренному народу послушание и трепет перед новым королем, если меня лишили возможности действенно влиять на жрецов?
        - Который раз вы уже начинаете со мной этот разговор? В пятый? - раздраженно спросил граф. - И в пятый раз я вам объясняю, что народ принял своего законного короля добровольно и с великой радостью, и поэтому даже воинам запрещено грабить и насиловать, а уж тем более Святому воинству.
        - Но жрецы не хотят добровольно…
        - Это ваши проблемы. Я вас своими обременяю? Нет! Вот и меня не надо.
        - Но, граф…
        - Извините у меня неотложные дела, - улыбнулся Дийкстра, вошедшему на террасу Силигургу.
        - Энкелей… - взмолился Вельмериус.
        - Обратитесь к Хенсельту, - через плечо бросил тот, увлекая беловолосого мужчину в дальний угол.
        - К Хенсельту, ну конечно… - заворчал примар. - Он даже не слушает, а сразу в морду. Демавенд хоть и не дерется, но и не отвечает. Ну, ничего Ветслав, я тебе это еще припомню.
        Он с такой злобой и ненавистью посмотрел на принца, вместе с королями поднимающего бокал за победу, что молодой человек даже неосознанно обернулся, будто почувствовав отрицательные флюиды примара. Как только глаза их встретились, Вельмериуса точно подменили. Столько доброты, святости и подобострастия сразу, не смог бы изобразить, даже самый талантливый актер. Лицо Ветслава искривилось, словно он увидел самое мерзкое и поганое существо на свете. Он поспешил перевести взгляд на что-нибудь другое и заметил шепчущихся в сторонке графа Гувота с командиром Дикого отряда. Озабоченный вид Энкелея и бледность Силигурга заставили его тут же забыть о существовании Вельмериуса.
        Тяжело вздохнув, граф похлопал волка по плечу, в глазах обоих заблестели слезы. Постояв немного молча Силигург склонил голову, явно желая удалится. Энкелей не возражал. Он медленно направился к шумной и веселой компании королей.
        - Мне очень жаль портить ваше веселье, но только что пришло донесение, что войско Трояна на подходе, - серьезно начал он. - Передовой отряд под командованием графа Гинваэл быстро приближается к нашему лагерю. Скорее всего с целью совершить диверсию и заманить нас, в ловушку.
        - Ну что ж, все идет по плану, - усмехнулся Демавенд в свою широкую густую бороду. - Ардену сообщили?
        - Конечно.
        - Тогда по коням! - воскликнул Хенсельт, осушив огромный кубок вина.
        Венсельт и Гензельт последовали примеру деда, и так же одним глотком допили свои кубки. Глаза братьев блестели от выпитого и от предвкушения настоящей драки. Они совсем истомились от однообразия и мирного завоевания городов. У них так чесались руки, что королю не раз приходилось разнимать и разводить внуков порознь. Теперь же настало время действовать, и первый пункт в разработанном королями плане, был за ними. Вскочив в седла, они во весь опор понеслись к своим дружинам.
        - Еще ведь что-то произошло? - тихо спросил Ветслав Энкелея, пока короли чинно рассаживались на своих маллеорских рысаков.
        - Ты очень наблюдателен, - грустно улыбнулся граф. - Погибла жена Силигурга…но успела прихватить с собой одну из дам, так что их снова стало восемь.
        - Передай волку - мне очень жаль его жену, - попросил принц.
        - Непременно. Удачи тебе Ветслав! Встретьте их там как следует.
        Принц улыбнулся, взлетел на коня и махнув рукой ожидающим сигнала командирам подразделений, помчался в сторону старого поместья.
        Мрачно взглянув ему в след, примар быстро засеменил к своему шатру, бормоча себе под нос проклятья.
        Оставшись один, Дийкстра вернулся на террасу. Там его уже ожидали чародеи в полном составе. Предложив им садиться, сам опять занял место у балюстрады. Теперь лагерь бурлил и гремел барабанами и боевыми трубами.
        - Начнем с плохих новостей, - предложил он собравшимся.
        - Верф мертва. Зверь, детеныш и Рута с Цири исчезли в уничтоженном Дамами портале, - доложил Велор. - Разрушительница громит Нижнюю Мархию и собирается идти в Хаггу, уничтожить примариат. Каингорн кипит, словно котел с маслом, готовый вспыхнуть в каждое мгновение. Ложе удалось подсунуть королеве нового фаворита, вернее фаворитку.
        Дийкстра удивленно поднял брови.
        - Как только Шейлона дала королю наследника, он потерял к ней интерес как к женщине. - Пояснил чародей. - Изменяя ей направо и налево, Недомир рогоносцем прослыть боялся больше всего на свете, поэтому полностью изолировал королеву от мужского общества, окружив самыми красивыми вдовыми или брошенными фрейлинами. Так образовался мужененавистнический клуб королевы, занявший полностью ее мысли, ее жизнь и ее постель. Все это скрывалось Недомиром самым тщательнейшим образом…и Дамы опередили нас. Новая пассия Шейлоны очень красива, коварна и жестока, она крутит королевой так как ей заблагорассудиться. И мы с ней хорошо знакомы…это Вэгира.
        Закатив глаза к небу, Дийкстра тяжело вздохнул. Эта мерзавка давно путалась у него под ногами, но он не трогал ее, а использовал по необходимости в своих интересах. Правда непредсказуемость этой особы, часто ставила его в тупик, но все же она была ему полезна. После не удачного покушения на Ангульменда, Вэгира исчезла. Даже магики не могли отыскать ее с помощью своих хитрых штук. Видимо Дамы сделали все возможное, чтобы скрыть ее от глаз чародеев и теперь нашли ей достойное применение. Все мог ожидать от нее Дийкстра, но однополую любовь - никогда. Учитывая ее трепетные отношения с Линье.
        - А где Линье? - спросил он.
        Велор вздохнув, пожал плечами.
        - Понятно. Продолжайте его поиски. Линье - единственное ее слабое место. Что Марат?
        - Вышел из леса и отвоевал свое поместье. Там сейчас собралось большое количество его приверженцев, но Железная рука королевы, как прозвал народ Вэгиру, сумела поселить страх в умах как простых кметов, так и дворян. Кровь рекой течет на плахи, везде выросли рощи из шибениц. Королевский дворец, будто сетями опутан магией, мы и на шаг не можем подобраться.
        - Надо срочно найти Линье! - Дийкстра нервно прошелся вдоль балюстрады.
        - Я недавно говорил с Вадилимом, - кашлянув начал Эжжон. - Он согласился помочь, в обмен на жизнь Маргариты. Я сказал, что должен переговорить с вами.
        Граф улыбнулся.
        - Любовь! Отличный союзник. Передай, что мы оставим ей жизнь.
        Подумав немного добавил:
        - Но это не значит, что мы сможем уберечь ее от других.
        Эжжон понимающе кивнул.
        - Что касается Юнаи, - продолжил граф, - то, пожалуй, мы не станем ее останавливать. Возможно, это отвлечет Великого примара, от обращения местных жрецов в свою веру, и он перестанет путаться под ногами. Есть новости от Эскеля?
        - Пока ничего, - ответил Тит.
        - Неужели мы ошиблись?
        Чародей пожал плечами.
        - Ладно подождем еще немного, а сейчас пора оправляться на позиции.

* * *
        Этой ночью Фрингилье снова не спалось. Покрутившись с боку на бок, и не найдя удобного положения, она нервно встала с кровати и подошла к окну. Ветерок окутал ее свежестью и ароматом цветущего яблоневого сада. Глубоко вздохнув, чародейка подняла глаза. Будто театральный занавес темные облака расступились и открыли взору бархатное небо. Где-то совсем рядом запел соловей.
        В груди заныло, сердце словно стиснула ледяная рука. Непонятная тоска опять явилась неизвестно откуда и медленно обволокла душу, как нечто вязкое и липкое, из чего не возможно выбраться.
        Присев на подоконник, она закрыла глаза. Воображение тут же нарисовало изрезанное шрамом лицо и грустные глаза ведьмака, целыми днями горюющего на могиле возлюбленной.
        Она сама вызвалась наблюдать за ним, но стило только раз заглянуть в его глаза, как покой покинул ее. Долгие года запрета даже на малейшее воспоминание о Геральте, сейчас отыгрывали свое, превратив другого ведьмака в наваждение.
        - Сочувствую. Я не виновата в смерти Трисс, - в сотый раз она попыталась подобрать слова для разговора с ним.
        Как и предыдущие разы, сморщив лицо, покрутила головой. Не то!
        Задумалась глядя вдаль. Там над холмом, повис огромный светящийся шар полной луны. Вдруг на лунном фоне появилась темная фигура мужчины. Он медленно брел низко опустив голову. Сердце чародейки бешено заколотилось. Ведьмак!
        Накинув плащ, она выбежала на улицу и устремилась на холм.
        «Что я делаю? - подумала она, замедляя шаг. - Что я ему скажу? Глупость какая!»
        - Прогуливаетесь? - услышала Фрингилья за спиной приятный мужской голос.
        Вздрогнув от неожиданности, она оглянулась. В свете луны волосы мужчины казались белыми.
        - Геральт? - выдохнула чародейка.
        - Эскель. - Ответил ведьмак. - Нас часто путают. Вы живете в Пальяте?
        - Нет, но у меня здесь домик. Я часто приезжаю сюда, чтобы навестить могилу своей подруги. Постойте, а вы тот самый ведьмак…
        Она осеклась, сделав вид, что ошарашена.
        - Вы были подругой Трисс?
        - Мы были очень близки. Фрингилья Виго, - представилась она, улыбнувшись.
        И тут же ощутила волну ненависти и презрения, исходящую от него.
        - Дама, - констатировал он ледяным голосом.
        - Трисс тоже была Дамой, - грустно ответила она, будто ничего не заметив.
        - Как и те, которые ее убили!
        - Да, я знаю. Как бы я сейчас много отдала, за то чтобы быть тогда рядом с Трисс. Не было бы этого несчастного случая!
        - Несчастного случая!? - взвился ведьмак. - Трисс пыталась спасти меня, не причинив им вред! А та тварь, что сбежала потом, ударила ей в спину…
        Эскель схватился за горло, будто острые как бритва слова, изранили его. Затем сглотнув, продолжил, но уже спокойнее.
        - Она сделала это нарочно. Так сильно, что удар, пройдя сквозь Трисс зацепил ее подругу и сбил с ног. Ударила исподтишка и тут же сбежала.
        Оба некоторое время молчали. Ведьмак вновь переживая случившееся, а чародейка подбирая слова.
        - Все Дамы Ложи уверенны в том, что это был несчастный случай, - начала она взволнованно. - Поэтому та что это учинила, избежала наказания. Хотя… еще и потому, что выяснилось… Понимаешь, Трисс сама все подстроила. Это был отвлекающий маневр… она пыталась спасти Йеннифэр.
        - Что значит подстроила? То есть она вызвала меня, только для того, чтобы…
        - Нет, - поспешно прервала его Фрингилья. - Она любила тебя. Перед тем как это случилось, Трисс даже поссорилась с Филиппой, заявив, что больше не намерена скрывать свои чувства. Просто она знала, что некоторые из нас не упустят случая ей помешать, но не рассчитала свои силы. Или, лучше сказать, не ожидала такой подлости от них.
        Тяжело вздохнув, Эскель опустился на землю, покрытую нежным ковром молодой травки и упершись лбом в колени затих. Чародейка села рядом. После долгого молчания она осторожно спросила:
        - Ты давно видел Геральта?
        - Мы зимовали вместе.
        - И как он поживает?
        Фрингилья почувствовала, как к лицу прилила кровь.
        - Радости в его жизни не много, - горько усмехнулся ведьмак. - Его жену тоже убили Дамы. Или и это несчастный случай?
        - Она не погибла! - воскликнула чародейка, и поняв, что проговорилась, поспешно добавила, - То есть не совсем погибла…
        Пристальный взгляд ведьмака и вовсе ее смутил. Она отвернулась.
        - Что значит «не совсем»? - взяв за плечи он резко развернул ее к себе, и вдруг увидел звезды в ее глазах.
        Они мерцали и влекли, заполняли душу сладкой истомой. Заворожено глядя в этот затягивающий омут, он наклонился и страстно ее поцеловал. Она блаженно улыбнулась. Схватив ее на руки словно пушинку, он бережно понес ее туда, где в ночи светился одинокий огонек окна.

* * *
        План Трояна был действительно хорош, и наверняка принес бы ему победу, если бы, несмотря на всю секретность, не оказался известным противникам во всех мельчайших подробностях. Передавая информацию шпионам Дийкстры, Нобижон выторговал себе не только жизнь, но и богатства, и титулы, и звания. Правитель Гесо не скупился на обещания. Это, конечно, не могло не насторожить, много чего повидавшего графа, поэтому прикинувшись простаком, он выудил у Дийкстры приличную сумму, на несуществующие расходы. Присоединив эти деньги к тем, что успел накопить за время своей службы у короля Трояна, он получил огромное состояние, которое велел спрятать в тайно приобретенном замке в самом дальнем уголке Повисса. Опасаясь, что чародеи прочитав его мысли смогут отыскать это укрытие, он приказал помощнику найти и приобрести замок, скрыв от него месторасположение приобретения, и спрятав все бумаги в тайнике, известном только им двоим. После чего Нобижон лично проследил за тем, что бы испуская последний дух, помощник не проронил ни слова.
        И теперь наблюдая, как кавалерия принцев Каэдвена уничтожает его передовой отряд, он думал только о том, как бы не заметно улизнуть и отправиться в свое укрытие.
        - Сука! Тварь продажная!
        Рядом с графом будто из-под земли вырос Дит Медвежья Лапа. Кровь красными дорожками заполнила паутину шрамов на его лице, придав зловещее выражение. Выдернув Нобижона из седла, он глыбой навис над ним и ухватил огромными ручищами за горло. Граф захрипел, в глазах потемнело, ужасная рожа Дита расплылась в одно кровавое пятно. Вдруг хватка медвежьих лап ослабла и корчась от боли, здоровяк упал рядом.
        Придя в себя, Нобижон увидел того самого чародея, приказы которого он последнее время исполнял. Магик водил руками и шептал заклинания, его длинные черные волосы развевались на ветру. Лапа орал и корчился так, что казалось будто ужасная зубастая тварь пожирает его изнутри. Глядя на это граф решил, что пожалуй, стоит выполнить все договоренности с чародеем, а затем уже думать о бегстве.
        - Вставайте и садитесь в седло, - одев перчатки, протянул ему руку магик, когда Дит испустил дух. - Пора! Принцы Венсельт и Гензельт ждут вас!
        Грязные, забрызганные кровью принцы наводили порядок в своих разгоряченных бойней дружинах. Только мимолетного взгляда прищуренных глаз Венсельта, Нобижону было достаточно, чтобы понять свою дальнейшую участь.

* * *
        Окинув взглядом развалины своего поместья, Троян скрежетнул от злости зубами, вспомнив последний проведенный здесь день. Воспоминание стрелой пронеслось в памяти, зацепив за живое.
        - Да, - протянул Хлой, грустно ухмыляясь, - эти стены могли бы многое рассказать.
        - Например, кто сожрал твою руку! - зло рявкнул король. - Хватит нюни распускать, давай уводи своих в лес.
        Хлой пожав плечами махнул командирам рукой. Затрубил рог и вслед за расчищающей дорогу пехотой, в лес отправилась конница. Король во главе лучников, укрылся в руинах, остальное войско скрылось в прилегающей к развалинам роще. Вскоре местность снова наполнилась зловещей тишиной.
        Троян стоял в проеме полуразрушенной стены, не заметный с дороги, но хорошо различимый из леса. Хлой не сводил с него глаз, ожидая команды. Лошади вели себя не спокойно: храпели, пряли ушами, приходилось прикладывать усилия, чтобы удержать их на месте.
        - Да что за нечисть? - выругался граф, пытаясь утихомирить своего коня.
        - Нечисть? - послышался отовсюду испуганный шепот воинов.
        Одни озирались и прислушивались, другие в ожидании смотрели на дорогу.
        Ждать долго не пришлось. На дороге показался всадник, за ним беспорядочной толпой бежали воины темерского авангарда. Окровавленные, раненые солдаты, придерживая друг друга, пытались как можно быстрее добраться до укрытия.
        «Не ожидал, что выживет так много голодранцев», - подумал король.
        Вдалеке послышались трубы неприятеля.
        - Приготовиться! - скомандовал Троян.
        Лучники натянули тетивы. Нобижон увел свое жалкое воинство за развалины. Не успели еще все добраться до укрытия, как показались преследователи. Два принца на великолепных боевых конях, одетые в цвета Каэдвена, в сопровождении огромной армии с гиканьем и развевающимися знаменами, вылетели к поместью.
        Король махнул рукой и Хлой отдал команду своим лучникам стрелять, но не успели те прицелиться, как конница взбесилась. Лошади с диким ржанием, не обращая внимания на удила и ногайки, рванули из леса сметая и лучников и пехоту.
        - Волки! - орали растерявшиеся конники.
        И действительно, волки гнали конницу на ощетинившуюся пиками пехоту противника. Вдруг в глубине леса затрубил рог и на смешанные остатки воинства Хлоя, обрушился скрывающийся в чаще со своим войском Арден.
        Лучники короля несколько смешали кавалерию принцев.
        - Вперед! - заорал король, что есть мочи.
        Лавиной армия Темерии набросилась на неприятеля. Завязалась кровавая битва. Ожесточение и явное численное преимущество темерцев заставило принцев отступать.
        Лохматый белый волк, преследовавший Хлоя, поравнявшись с конем, прыгнул пытаясь стащить наездника из седла. Острые клыки впились графу в левое бедро. Не удержавшись, он на полном скаку слетел с коня, выронив меч. Волк разжал челюсти, метясь в горло, но Хлой откатился, выхватил кинжал и воткнул животному в плечо. Не издав звука зверь зубами вытащил оружие из раны и бросив его, медленно стал наступать. По белой шерсти потекла кровавая дорожка. Усмехнувшись граф, выхватил кинжал из убитого и прикрываясь культей бросился на волка. Зверь прыгнул, Хлой присев, возил оружие ему в грудь, но потеряв равновесие упал и клыки впились ему в горло. Последнее, что он услышал это рев боевого рога и радостные крики каэдвенцев.
        Основные силы армии трех королей, под командованием Ветслава и графа Литы ордой ворвались на поле брани.
        Троян с таким вниманием следил за битвой, что не заметил, как раненые передового отряда чудесным образом исцелились, а мертвые воскресли. Перебравшись через ров по упавшему обломку стены, они накинулись на королевских лучников.
        - Ваше Величество, сдавайтесь! - от неожиданности король подпрыгнул на месте.
        Медленно развернувшись, застыл в недоумении.
        - Нобижон! Лысая ты собака…
        - Ну-ну, успокойтесь! У нас будет еще время пообщаться, - усмехнулся граф и развернувшись к переодетым солдатам Ветслава, скомандовал. - Хватайте его и видите за мной.
        Они пересекли двор с полусгнившим эшафотом и спустились по каменной лестнице. Граф откинул от тяжелой железной двери обрушившиеся доски и открыл замок висящим у себя на шее ключом.
        - Давайте его сюда, - приказал Нобижон, указывая на пыточное кресло. - И привяжите.
        - Но… - начал было возражать солдат.
        - Просто, чтобы не сбежал, - объяснил граф.
        Воины ушли. Поспешно заперев за ними дверь, граф с нетерпением приблизился к королю.
        - Наконец-то, Ваше Величество, вы сможете на себе испытать свое творение.
        - Я бы на твоем месте, пес продажный, не теряя времени уносил ноги, - яростно прошипел Троян. - Фольтест никогда бы не дал согласие на мою смерть.
        - Я выполняю приказы графа Гувота, а не Фольтеста, - ухмыльнулся Нобижон, раскладывая на столе железные предметы. - Мне на твоего глупого деда - положить. Это ж надо было отдать страну ублюдку, а потом родить наследника и против ублюдка развязать войну, растеряв добрую часть своего государства.
        - У Фольтеста родился сын? - опешил король.
        - Ох, простите Ваше Величество, забыл вам об этом доложить. Вы видите ли лишний…
        Нобижон еще долго что-то говорил, но Троян его не слушал. Он прислушивался к голосу, будто эхо звучащему в голове. Голос был до боли знакомым, но понять кому он принадлежит, король ни как не мог. Вдруг, совершенно отчетливо он увидел женщину за спиной графа возившегося с орудиями пытки. Женщина подошла ближе. Сердце застыло от ужаса.
        - Сеза!
        - Что? - переспросил Нобижон.
        - Зачем ты пришла?
        Граф удивленно оглянулся. В подземелье никого не было.
        - Ты хочешь увидеть мои мучения?
        Она отрицательно покрутила головой.
        - Зачем ты здесь?! - в ярости заорал он.
        - Мне жаль тебя Троян. То что ты сейчас испытаешь, будет твоей вечностью, - грустно ответила она.
        - Жалеть меня вздумала, тварь…
        Вдруг подземелье заполнилось изуродованными людьми. Одни без рук, другие без ног, без кожи, головы, с выколотыми глазами, порванными ртами, распоротыми животами. Троян помнил каждого, кроме рыжего верзилы прячущегося в тени.
        - Кто ты? - спросил король, чувствуя как ужас льдом сковывает душу.
        Растолкав всех к нему медленно подошла зубастая заросшая упырица. Дыхнув ему в лицо запахом тлена, она вожделенно облизала его длинным черным языком. Омерзение и ужас были настолько сильными, что Троян не чувствовал боли в хрустнувших в клещах пальцах и прибитых гвоздями ногах.
        Разочарованный Нобижон, уже собирался пустить в ход последнее изобретение короля: зубчатую трубку для извлечения глаз, когда понял, что Троян не дышит.
        - Ну, вот, издох! А я то надеялся услышать мольбы и стоны. Повезло тебе, скотина! - раздосадовано пробормотал граф.
        Если бы Нобижон мог бы хотя бы предположить, что за чертой жизни может быть что-то пострашнее и сильнее боли, возможно он перестал бы считать быструю смерть таким уж подарком.
        Осторожно выбравшись из подземелья, он огляделся. Потерявшая командиров, и прижатая к болоту темерская армия сдавалась на волю победителя. Пригнувшись, он пробежал вдоль стены до заднего двора, на котором так и остались стоять клетки. Кости чудовищ валялись в них вперемешку с человеческими.
        Спасая Трояна, Нобижон выпустил детеныша мантикоры, без него бы мамаша не ушла, но остальных тварей оставили запертыми. Сильнейший жил дольше, но и дольше умирал.
        Прошмыгнув сквозь разрушенную стену, он незамеченным добрался до рощи, а там пробежав знакомой тропинкой, вышел на Спасительную гать. Так назвал ее Хлой, уводя по ней принца с женой, и Нобижона. Это была единственная возможность спастись от преследовавшего их пятнистого чудовища.
        Гать шла по болоту не больше двух стае, затем еще три стае по лесу и на большак.
        Совсем не много отделяло графа от вожделенного покоя и безопасности. Так он думал.

* * *
        В Монтекальво, так же как и в других замках существовало подземелье, но все входы в него были наглухо замурованы, потому что Филиппа ненавидела это место. Когда-то очень давно ей приснился сон, в котором именно оттуда пришла ее смерть. Сон был настолько ужасен, что чародейка закрыв подземелье своего замка, по возможности пыталась избегать и другие.
        Сновидение это уже почти забылось, оставив в памяти только страх, но сегодня ночью вновь повторилось. Такого ужаса Филиппа никогда еще не испытывала. Проснувшись в холодном поту, она приказала слугам проверить все ли хорошо закрыто. Промучившись кое-как до утра, она встала не выспавшаяся и злая. На все это наложилась еще и новость о разгроме темерской армии. Нельзя сказать, что чародейка была не готова к такому повороту событий, но все же надеялась, что Троян продержится подольше.
        - Ну ладно, - успокоила Филиппа свое хмурое отражение в зеркале. - Армия Редании готова отразить любое нападение. Уж не знаю, что там себе вообразил Дийкстра, но его молитвами и кострами у нас образовалась отличная боевая единица. Да и козыри кое-какие имеются.
        Расчесав волосы, она улыбнулась.
        - Пойду-ка, подниму себе настроение!
        Она поднялась по лестнице на последний этаж, прошла по крепостной стене до самой высокой башни, прочитав заклинание открыла магический замок и вошла внутрь. Снова поднявшись по лестнице, она очутилась в большой круглой комнате, разделенной пополам светящейся магической решеткой, за которой находилась женщина с ребенком. При виде ее маленький мальчик, поспешил спрятаться за спину женщины.
        - Доброе утро Рута! Как спалось? - холодно спросила Филиппа.
        - Я спала хорошо в отличие от тебя, - усмехнулась та.
        - С чего ты взяла, что я плохо спала?
        - Ты так кричала во сне, что даже здесь было слышно. Я уж подумала, не смерть ли пришла к тебе собственной персоной?
        Филиппа побледнела, но быстро справилась с собой.
        - Не дождешься, - мило улыбнулась она. - К тому же, сдается мне, что не столько мой крик нарушил твой спокойный сон, сколько стоны твоего соседа сверху.
        - Зачем ты мучаешь его? - мрачно спросила ведьмачка. - Он и так сделает все…
        - А с чего ты взяла, что я мучаю именно его?
        Ведьмачка подошла ближе к светящейся решетке и посмотрела чародейке в глаза. Почувствовав покалывание у виска, усмехнулась.
        - Ну что ж, сочувствую.
        - Сочувствие? Жалость? Снисхождение? - захохотала Филиппа. - Ты - недоразумение, ошибка природы, жалкий мутант, поганый гибрид - жалеешь меня, Великую чародейку и Даму Ложи?
        - Ты можешь называть себя как угодно, Филиппа, но на самом деле, ты просто жалкое бесполое существо, разучившееся и любить и страдать, и вообще желать чего-либо кроме власти. Пресытившись всем в этой жизни, ты как старая отполированная кость - блестящая, но пустая внутри. А сейчас ты просто мелочно мстишь мне за то, что я живая, полная чувств, эмоций и любви, а у тебя только жажда власти и страх смерти, и больше ничего…
        - Довольно. Будем считать, что утренний обмен любезностями состоялся, - холодно прервала ее чародейка. - Настало время зверю заработать своему ублюдку жизнь. Я хочу, чтобы он убил Марата и ты должна объяснить, как к нему подобраться.
        Рута стояла, как вкопанная и молчала, стараясь не думать, но ком отчаянья подкатил к горлу. Предать, убить, разнюхать! Что еще потребует эта ведьма в обмен на жизнь Инсона, и возможность находиться рядом с ним? Ведь сперва их несколько дней держали порознь и мальчик плакал не переставая, разрывая ей душу на части.
        - Я напишу своему банкиру, чтобы он отдал Басто браслет подаренный Маратом…
        - Вот и отлично. Зверь убьет Марата, ведьмак прикончит Дийкстру, Арден предаст Ветслава, а ты даже не сможешь расстаться со своей поганой жизнью.
        Филиппа резко повернулась и подошла к лестнице ведущей наверх. Уже поднявшись на несколько ступеней, она вновь посмотрела на Руту. Та стояла расстроенная и подавленная. Довольная эффектом, решила усилить его еще больше.
        - Да, вот еще что. Раз уж ты уже никогда не сможешь покинуть этого места, пожалуй, сообщу тебе одну тайну. Йеннифэр не погибла, она жива и я уверенна жаждет снова воссоединиться со своим мужем.
        - Значит рано или поздно она придет сюда за сыном.
        - Буду ждать этого с нетерпением.

* * *
        К вечеру в зале заседаний собрались все Дамы Ложи. Заняв свои места, они в ожидании смотрели на Филиппу, но та не торопилась начинать. Отпив вина из золотого кубка, она задумалась, глядя на играющее в камине пламя.
        «… жалкое бесполое существо…»
        Эти слова ведьмачки целый день не выходили у нее из головы. Поднявшись на самый верх башни, туда где прикованный к стене, невероятно красивый обнаженный мужчина старался не стонать от боли в затекшем теле, чтобы не пугать сына и не беспокоить Руту. Чародейка подошла к нему вплотную, вдохнула его запах, провела рукой по волосам, плечам, торсу, заглянула в глаза… и ничего! Абсолютно ничего - ни желания, ни влечения. С таким же успехом можно было бы погладить статую в саду.
        Филиппа перевела взгляд на сидевших за столом Дам. Асирэ - увлечена идеей и Борисием; Фрингилья - до сих пор краснеет при упоминании ведьмака; у Кейры опять новый любовник; неумение любить, Сабрина компенсирует жаждой обладания; Маргарита влюблена в Вадилима; эльфки любят друг друга.
        «А я… старая отполированная кость - блестящая, но пустая внутри…»
        - Давайте уже начнем, - не выдержала Сабрина.
        - Да, конечно, - рассеяно согласилась Филиппа, пытаясь сосредоточиться.
        Дамы удивленно переглянулись, но через мгновение перед ними сидела прежняя Филиппа.
        - Троян разбит, остатки его армии присоединились к армии Трех королей, сейчас она движется на Вызему. После коронации Фольтеста, армия двинется на Реданию. Мне донесли, что Марат собирается выступить против королевы, и захватив трон ударить по нам с севера. Собор в Вельгаде отказал нам в поддержке, поэтому рассчитывать придется только на себя.
        С этого самого момента, мы переходим на военное положение. Вы оставляете все свои сердечные дела и полностью погружаетесь в разработку стратегии и тактики, и для того чтобы исключить любую, даже малейшую утечку информации - мы все будем находиться вместе, в этом замке.
        - Мне надо сперва будет предупредить Вадилима! - твердо сообщила Маргарита.
        Филиппа мысленно усмехнулась. Похоже на вызов!
        - Ни кто не покинет этого замка без крайней необходимости, - холодно ответила она. - Мы все должны превратиться в одно целое и все наше внимание уделить одной единственно важной сейчас проблеме - выжить и победить.
        Больше ни кто не возражал, но Фрингилья тяжело вздохнула, а у Асирэ появился странный блеск в глазах.
        - Вчера я разговаривала с Вэгирой. Мне не нравиться ее настроение, - высказала свои опасения Сабрина. - Она так хорошо пригрелась в королевском замке, что не особо горит желанием, после уничтожения Марата бежать нам на помощь.
        - Люди быстро забываются, - немного подумав ответила Филиппа. - Немедленно убить Линье и обставить все так, будто расправились с ним шпионы Хенсельта. Зверь ушел сегодня утром, вскоре он убьет Марата. Потеряв его, голодранцы будут быстро разбиты королевскими войсками. Желая отомстить, Вэгира возглавит армию Хенгфорсской Лиги и ударит по оставшемуся без главной защиты Каэдвену. Эльфы должны поднять восстание в Аэдирне, примкнув к Юнае взять Хаггу. Это несколько разрушит союз Трех Королей…
        - Если эльфы поднимут бунт, на этот раз их полностью уничтожат! - возразила Маргаритка из Долин. - Я не могу отравить свой народ на гибель, пусть лучше уйдут в горы.
        Лицо Филиппы исказил гнев. Она вскочила с места и вперив взгляд в огромные глаза эльфки, зашипела подобно змее:
        - Может вам тоже отсидеться вместе с ними в горах? А когда нас всех сожгут на кострах, вы спокойно вернетесь в Доль Блатанна и все забудут, что Францеска Финдабаир и Ида Эмеан аэп Сивней - Дамы Ложи, правившие миром и королями.
        - Если мой народ исчезнет… - начала Ида.
        - Мы будем голосовать, - твердо перебила ее Филиппа. - И теперь только так мы будем решать спорные вопросы, права вето больше нет.
        Не дожидаясь вопроса все, кроме эльфок подняли руки. Ни когда еще ни кто не видел выдержанных и прекрасно обладающих своими эмоциями эльфийских чародеек, такими растерянными и полными отчаяния.
        - И так, - продолжила Кейра, главную тему. - Хенсельт и Демавенд будут вынуждены отправиться домой, оставив незначительные силы во главе с мальчишками. Став королем, Фольтест постарается не ввязываться в дальнейшую войну. Остается только Дийкстра, и он точно пойдет до конца. Ему нужна Редания и наше подчинение, а поскольку это невозможно, то - наша смерть.
        Приподняв и обессилено уронив руки на стол, Фрингилья произнесла расстроено:
        - К нему не подобраться. Уже сколько времени мы тщетно пытаемся найти хоть какую-нибудь лазейку.
        - Я знаю как его достать, - сказала Филиппа. - Его убьет Геральт из Ривии. Надо сообщить ведьмаку, что мы меняем ведьмачку с детенышем на голову Дийкстры. Желательно, чтобы это послание ему принес тот, кому он доверяет…
        - Эскель!
        - Отличая мысль, Фрингилья! Сразу после заседания отправишься к нему и постарайся как можно красочней расписать, страдания Руты и мальчишки. Возможно он даже поможет своему другу, ведь они оба пользуются доверием Дийкстры.
        Как ни старалась Фрингилья скрыть радость от возможности снова встретиться с ведьмаком, ничего не вышло - лицо ее буквально светилось от счастья. Маргарита одарила ее завистливым мрачным взглядом.
        Внутренний голос говорил ей, что ничего с ведьмаками не получиться. Ведь ее отношения с Эскелем, вовсе не такие, как она представляла в отчетах. Он не был безумно влюблен, чары таяли и чародейка ничего не могла сделать. Так же как и тогда с Геральтом.
        - И еще важный момент, - вспомнила Филиппа. - Надо срочно выяснить куда подевалась Цири. То что она продемонстрировала в горах, не поддается ни какому объяснению и очень меня тревожит.

* * *
        Басто знал, что за ним следят. Чувствовал каждой клеточкой своего тела, так словно Ложа в полном составе шла за ним по пятам, а не следила глядя в хрустальный магический шар. До поместья Марата оставалось совсем не много. В кармане лежал браслет в виде дракона с бирюзовыми глазами, который ему с огромным сожалением отдал банкир, под седлом еле плелся Шэво. Что сделали чародейки с горячим жеребцом ведьмачки после того, как он разнес пол конюшни, Басто не знал, но теперь конь больше напоминал старого мула, покорного и робкого.
        - Да, брат, раньше ты бы меня и близко не подпустил. Таким ты мне нравился больше.
        Дорога свернула, перевела через речушку, обогнула лес и открыла прекрасный вид на утопающий в зелени замок Гинваэл. Вокруг него, будто муравьи, суетились люди, в поле низушники работали тяпками, табун белоснежных лошадей мирно пасся неподалеку. Эта картина залитая ярким солнечным светом, на фоне небесной бирюзы, завораживала и радовала глаз. Остановив коня, Басто захотел продлить немного это ощущение, но вместо этого погрузился в размышления.
        Обычно ему было безразлично кого он убивает и зачем. Ни ожидание, ни сам процесс не доставляли ему ни радости, ни переживаний. Все это не походило даже на охоту, скорее расправа, быстрая и жестокая. Все изменилось когда ведьмачка выследила его. В первой же схватке, получив достойный отпор, он почувствовал азарт и пьянящее чувство равного боя.
        То же самое с женщинами. Даже Йеннифэр затащить в постель не составило большего труда. Хотя, конечно, вопрос кто кого затащил? Но здесь не стояло другой задачи. Но были и такие, которые лезли в петлю или резали себе вены, стоило ему покинуть их. Басто они были безразличны, так же как и чувства, и боль, которых он никогда не испытывал и не понимал. И опять Рута…
        А ведь первая мысль, там на Теодуле, была убить ведьмака и Энкелея. Возможно, она никогда бы этого не узнала, но он не смог, потому что больше всего на свете боялся ее потерять. И теперь тоже боится! Но каким бы не было решение - исход один. Первый раз в жизни, он всем своим существом был против гибели Марата. Он даже задумался над этим. Почему?
        - Потому что он дорог ей, и его смерть принесет ей страдания.
        Не известно откуда взявшийся древний старец, сидел у обочины на пеньке и дал поразительно точный ответ на его мысли.
        - Кто ты такой? - удивился Басто.
        - Борисий. Марат просил встретить тебя и привести в замок, чтоб ненароком ни кто не пострадал.
        Заметив, что всадник нервничает и пытается сосредоточиться на своих ощущениях, поспешил его успокоить.
        - Дамы не могут следить за тобой, пока ты находишься в поле действия Священной книги, к тому же с некоторых пор действие ее усилилось. Пойдем и постараемся вместе решить твою дилемму.

* * *
        В зале было приятно прохладно и светло. Свежий ветерок проникал в открытое окно и игриво теребил распущенные пепельные волосы сидящей за столом девушки. Руки ее покоились на потрепанном фолианте в кожаной обложке. Глаза прикрыты, губы шепчут непонятные слова, вокруг головы будто светлячки искрится магия.
        - Присаживайся.
        Подвинул к столу кресло старец.
        - Вижу, узнал. Это Цири, подруга Руты.
        - Но как она здесь очутилась? Мы же все попали в портал-ловушку… Филиппа сказала, что она потерялась во времени и пространстве.
        Удивлению Басто не было предела.
        - Да уж, тут есть чему удивляться. Даже я не знаю точно, какой силой обладает эта девочка и как ей удалось вырваться из ловушки, а потом найти нужную точку времени и пространства, чтобы очутиться здесь в тот момент, когда вернувшись из Вельгада, я положил Книгу на это самое место. Да еще и верхом на лошади, и с эльфом за спиной! Она почти все время в трансе, хотя прекрасно слышит и понимает, что происходит вокруг.
        Думаю, что все дело в книге. Ведь когда-то именно Цирила из Цинтры, странствуя по другим мирам, принесла в наш мир это сокровище, сама не зная об этом. Я мало кому рассказывал, как всадница на вороной лошади, выскочив из ниоткуда пропала в никуда, оставив за собой только вихрь времени и пыли, который осыпался у моих ног и превратился в фолиант.
        Хорошо, что здравый смысл подсказал не предавать это огласке, иначе воспаленные умы, обязательно бы связали эти события с пророчеством Итлины, и хорошим бы дело не кончилось.
        - Не известно, чем еще все это закончится? - сказал Басто, заметив человека, в дальнем темном углу зала.
        Борисий взял стул и тоже сел за стол, так же положив руки на книгу. Некоторое время сидели молча, чувствовалось, как неведомая энергия заполнят все существо. Вдруг Цири повернула голову и осознано взглянула на Басто, радостно улыбнулась, и снова погрузилась в транс.
        - Что с ней?
        - Восстанавливает в себе то, что было утеряно и растрачено впустую, - ответил старец, нежно погладив ее по руке. - Ты прав - будущее неизвестно, но я уверен - многое будет зависеть от нее.
        - Зато настоящее сильно зависит от этой Священной книгой. - Усмехнулся Басто. - Ведь именно она породила, то что сейчас происходит в мире. Одни ссылаясь на нее провозгласили главенствующем мужское начало, другие - женское. А посередине - святой монах, не мешающий развиваться первому, и потакающий второму.
        Старец ласково посмотрел на него. Так обычно взрослые смотрят на маленьких детей, не понимающих очевидные вещи.
        - Людям необходимо, чтобы божество, которому они поклоняются, имело привычную форму, а пол зависит от устройства и настроения общества. Так проще и привычней. Ни кто и не захочет слышать, что нет ни формы, ни пола, ни расы - ничего что мы можем себе представить. Это высшее Оно вездесуще и всеобъемлюще, поэтому не важно кого мы представляем в своих молитвах: женщину, мужчину или камень - все адресовано Ему и только. Важно только, чтобы в помыслах наших были любовь, добро и желание стать лучше.
        Разделяя Его на два начала, мы, безусловно, ставим одно из них выше другого, раскалывая и весь мир надвое. Потому что мужчина ассоциируется у нас с порядком и разумом, а женщина - с чувствами и эмоциям. Пока все это слито воедино - это гармония, раздели - обязательный перекос в ту или другую сторону. Так же как если любовь разделить на торжество души и страсть, одно приведет к фанатизму, другое к обычному скотству.
        Мы все здесь не просто так. Каждый из нас должен пройти свой путь чтобы достичь гармонии и понимания. Через страдания, испытания, радости и горести, придти к порядку и любви в своей душе. Это дано каждому, но это сложный путь требующий много душевных сил и труда. Есть и другая дорога - проще, и слаще, где дозволено все кроме совести, но в конце ее пустота. Эти две дороги все время переплетаются и порой сложно отыскать свою, но для выбравшего свой путь раз и навсегда это не составляет труда.
        Выйдя из транса, Цири внимательно слушала, а затем с сомнением сказала:
        - Я воспитывалась в храме Мелитэле, и знаю что Нэннеке главная жрица могла видеть и общаться с Великой Богиней. И видела она действительно женское начало.
        - Вот я к примеру, далеко не Бог, но могу принимать разные формы. Я и молодой человек, и древний старец, и женщина, и дитя. Визуальное восприятие имеет очень большое значение. К чему тратить время на исправление первого впечатления? Пусть оно будет положительным и тогда внимания, понимания и доверия, можно добиться гораздо проще, нежели если образ не ассоциируется со вселенской мудростью. Вот смотри.
        Из древнего седого старца Борисий превратился в симпатичного молодого человека, с лучезарными глазами и пепельными кудрями. Молодой человек, погладил Цири по голове и взял за руку. Ей стало не по себе. Осторожно высвободив руку, вся напряглась.
        - Вот видишь, - продолжил он, приняв прежний вид. - Изменилась лишь форма, содержание осталось прежним, но от доверия и понимания не осталось и следа. Так и во всем - форма не важна, она может быть любой удобной для нас, важно только то что укажет нам нужный путь и расставит на нем знаки, а дальше каждый решает для себя сам, следовать этим знакам или нет, и с какой скоростью двигаться.
        - Разве каждый решает сам? - усмехнулся Басто. - Посмотри, что они сделали с твоим учением. Они исказили его до неузнаваемости и теперь тащат за собой толпы, думающие что обрели веру.
        - Эти толпы действительно обрели веру, и несмотря на все искажения указано верное направление. Общество так же должно пройти свой путь, только он гораздо длиннее и сложнее чем у одного человека.
        - И все же я не понимаю. Жестокость, несправедливость, нищета, отчаяние - как из всего этого может родиться что-то хорошее?
        - Как из грязи, праха и навоза может произрасти прекрасная роза? Все это только питает и укрепляет ее корни. А как ты - зверь, кровожадное чудовище и монстр, однажды заглянув себе в душу, обнаружил свет любви в кромешной тьме? И познав всю сладость и боль, которую он несет не смог больше быть прежним. Почему?
        - Ты слишком добр ко мне, Борисий. Я тот же, что и раньше. Думаешь я испытывал терзания убивая людей и нелюдей? Нисколько. Да я люблю Руту и сына, и теперь есть те кого я готов убить или не убить ради них. Вот и все, что изменилось.
        - Не только. Но это твой путь и твои поиски.
        - Мои поиски зашли в тупик, - горько усмехнулся Басто. - Чтобы спасти Руту и Инсона я должен убить Марата, но если я его убью, то навсегда потеряю Руту.
        - Ну, во-первых в мои планы совсем не входит умирать, - сказал до сих пор молча сидевший в тени человек. - А во-вторых, умереть сейчас было бы очень кстати.
        - Познакомься - это и есть Марат Гинваэл.
        Басто встал и протянул ему руку. Не ожидавший этого Марат на мгновение замешкался, но потом улыбнулся и пожал, протянутую руку.
        - Так вот о чем я, - продолжил он садясь рядом с Борисием. - Участвовать в военных планах кого-либо, у меня нет ни малейшего желания. Поэтому я готов временно умереть для всего мира, к тому же это даст хоть какую-то надежду на спасение Руты. Я уйду в лес со всеми своими людьми и возьму книгу, таким образом Дамы не смогут узнать, что я жив. Шейлона в оплату за мою смерть, скорее всего отправит войска на помощь Ложе, и пока она будет отсутствовать, мы тут кое-что исправим.
        - План не плохой, но Дамы все узнают вывернув наизнанку мои мысли, - высказал опасения Басто.
        - Для этого ты должен сам поверить…Я мог бы это сделать, - предложил чародей, - но ты не вспомнишь наш разговор и тебе придется пережить…
        - Я согласен. Позаботьтесь о Шэво.
        Скинув одежду, Басто приготовился. Граф взял кинжал и сделав небольшой надрез на своей руке, окропил его кровью. Старец поднял руки…

* * *
        Геральт очень удивился, когда на подъезде к Вызиме, его окружили чародеи и потребовали сдать оружие. Поняв, что на вопросы они отвечать не намерены, ведьмак подчинился и все двинулись по направлению к замку.
        Улицы города были сплошь заполнены военными и торговыми людьми, что сильно затрудняло движение. Народ готовился к празднованию коронации Фольтеста, о которой на всех углах провозглашали глашатаи. Все радовались, славили нового короля и украшали лавки и жилища цветными лентами и цветами. У королевского замка работы шли еще более энергично. Не меньше сотни гномов и низушников чистили, мыли, скребли старые стены и приводили в порядок клумбы и дорожки. Несколько краснолюдов разбирали и грузили на телеги эшафот с шибеницей. Фольтест распорядился лобное место перенести за стены города, что вызвало ликование народа. Об этом судачили во всей Темерии и за ее пределами, словно перемещение эшафота на другое место, меняло его назначение.
        Стоило ведьмаку приблизиться к Башне Плача, как медальон чуть было не выскочил из-за пазухи. Такое сосредоточие магии, ведьмак наблюдал пожалуй только в Монтекальво. Только сейчас он понял, что война с Реданией - это война чародеев.
        - Здравствуй, Геральт. Как съездил? - Не вставая со своего кресла, холодно произнес Дийкстра, когда ведьмака завели в библиотеку.
        Граф там устроил себе кабинет, еще и потому что за библиотечным камином находился потайной ход в Башню Плача.
        - Съездил я не плохо, зато вернулся как арестант. Может, объяснишь? - резко ответил ведьмак.
        - Конечно, но позже. А сейчас ответь мне на вопрос: как ты собирался это сделать?
        Геральт почувствовал как грубо и бесцеремонно чародеи копаются у него в голове.
        - Я не понимаю, о чем ты? - разозлился он. - Хочешь узнать что-либо - спроси напрямую!
        - Он не знает, - сказал Велор графу.
        - Вот и славно.
        С трудом выбравшись из глубокого кресла, Дийкстра подошел к ведьмаку и положил руку ему на плечо:
        - Видишь ли, Геральт. Пока тебя не было много, чего произошло… Например, Дамы отвели тебе в своей игре очень интересную роль - убить меня!
        - И ты решил, что я соглашусь? - удивился Геральт.
        - Рута, Миранд и ребенок у них в руках! И за их спасение Дамы требуют мою голову.
        Сердце ведьмака подпрыгнуло от радости. Они живы!
        - Не волнуйся Дийкстра, я сторгуюсь на пол твоей головы, и зверя могут оставить себе, - зло пошутил он.
        - Ладно, я понял. - Нахмурился граф. - Что там с Борисием?
        Достав из-за пазухи письмо, Геральт протянул его Энкелею, но тот указал положить его на стол. Подошли чародеи долго водили над свитком руками, потом сообщили, что оно безопасно. Граф жестом приказал им выйти, развернул письмо и прочитав, удивленно поднял брови.
        - Это послание, не только мне, но и тебе.
        «Помни, что тебе сказала Книга, ведьмак! - прочитал он вслух. - Каждое слово имеет смысл. Правильное решение не лежит на поверхности, надо потрудиться, чтобы его найти. Брат даст ключ, граф откроет двери, дальнейшее зависит только от тебя».
        - Мне надо срочно встретиться с Эскелем! - сказал Геральд.
        Дийкстра вызвал слугу и приказал разыскать и привести ведьмака.
        - Из письма Борисия, я понял, что он не станет участвовать в войне. Хотя мне бы такой союзник не помешал! - принялся размышлять вслух граф. - По приказу Ложи, зверь убил Марата - значит монах если и не станет мстить, то и помощи им не окажет. Мне доложили, что вчера на воротах Ард Каррайга повесили изуродованное тело Линье, хотя барон Алан Газз утверждает, что не давал подобных распоряжений и понятие не имеет, кто учинил расправу над любовником Вэгиры. Дальнейшие события очевидны и младенцу.
        Монах предлагает мне остановиться и не атаковать Реданию, организовать альтернативную Ложу из своих чародеев, и мирным путем выдавить Дам из власти. Если я соглашусь на его предложение, он примет мою сторону.
        «Если две силы столкнуться, мир не выдержит и все что мы любим превратиться в прах» - процитировал он строки из письма.
        - Мир выдержал войну с Нильфгаардом! И чем же моя компания, скажи пожалуйста, опаснее для него?
        - Не знаю, - пожал плечами ведьмак. - Но раз Борисий так считает, то так оно и есть.
        Граф задумчиво прошел вдоль книжных шкафов, заложив руки за спину. Затем остановился, хотел, что-то сказать, но в дверь постучали и слуга доложил, что ведьмак пришел.
        - Пусть войдет, - распорядился Дийкстра.
        Ведьмаки молча обнялись. Эскель выглядел усталым и подавленным.
        - Если верить некоторым источникам, - Дийкстра постучал по лежащему на столе письму. - У тебя есть что-то важное для Геральта.
        - Да… Понимаешь, брат, Йеннифэр жива…
        - Где она?
        - Не знаю. Знаю, что не погибла.
        - Зато я знаю у кого можно это выяснить! - сказал граф, поворачивая голову каменной саламандре, украшающей камин.
        Медленно и шумно отъехав в сторону, камин открыл довольно большой проход.
        - Я не пойду, - твердо произнес Эскель.
        Лицо его ничего не выражало, но Геральт видел, что дается ему это с большим трудом.
        Взяв факел и запалив его от свечи, Дийкстра вошел в проход. Геральт последовал за ним. Несколько раз свернув, затем спустившись вниз и опять поднявшись, проход вывел на небольшую площадку. Пошарив по стене рукой, граф нашел нужный камень, нажал на него и открылась потайная дверь. Ведьмачий медальон заплясал, как бешеный. Вошли в светлую круглую комнату, еще поднялись по лестнице и очутились в небольшом помещении без окон. На стенах трещали факелы, и освещали бледное лицо измученной женщины, сидящей в высоком кресле и закованной в браслеты и металлические кандалы. Не сразу ведьмак узнал в ней Даму Ложи Фрингилью Виго.
        - Мы взяли ее когда, она пыталась внушить Эскелю необходимость моей ликвидации, - пояснил Дийкстра.
        - Здравствуй, Фрингилья, - тихо произнес Геральт.
        Чародейка подняла на него красные, припухшие глаза и слегка кивнула. Сердце ведьмака сжалось. Сейчас перед ним сидела не Дама Ложи, а обычная измученная женщина, которая когда-то была ему не безразлична. Словно поняв его терзания, она грустно улыбнулась и протянула руку. Двимеритовый браслет слегка позвякивал на трясущейся руке. Встав на колено, ведьмак успокоил ее в своих ладонях.
        - Прошу тебя, скажи, - начал он, с трудом проглотив ком, мешающий говорить, - Где Йеннифэр?
        - Я не знаю, - ответила Фрингилья, слабым голосом. - Знаю только, то что жива и теперь другая.
        - Что значит: другая?
        - Птица. Черная чайка… Она была рядом, но ты не замечал. Однажды чайка сразилась с совой, чтобы спасти тебя.
        Ведьмак и граф переглянулись, вспомнив случай на Теодуле. Должно быть Филиппа была в ярости!
        - Я действительно, хотела твоей смерти Дийкстра, - обратилась она к Энкелею. - Но не потому, что Ложа так решила, а потому что не вижу другого способа прекратить войну. Мне не нужна власть, я сыта ею по горло, но мне не безразлично - погибнет мир или нет.
        Граф удивленно взглянул на нее, взял табурет и поставив рядом с креслом тяжело на него опустился.
        - Ты вторая, кто сообщает мне о гибели нашего мира, в случае продолжения мною войны с Реданией. Не понятно, по какой причине должно сие произойти. Может, объяснишь?
        - Что бы ты там себе не думал, силы наши примерно равны, и я не имею в виду армию. В этой войне участвуют почти все чародеи нашего мира. Исключение составляют только Борисий и Цири. А теперь подумай, может ли подобное столкновение привести к катастрофе?
        - Но ведь в Нильфгаардской войне тоже приняли участие все чародеи?
        - Магия не стоит на месте. Именно война с Нильфгаардом подсказала, как из нее можно сделать невероятной силы оружие, если части объединить в одно целое. И ты не хуже меня знаешь о чем речь! Битва в Соддене - детские игры, по сравнению с нынешними возможностями.
        Не надолго задумавшись, Дийкстра спросил с усмешкой:
        - Филиппа ведь тоже знает о катастрофе?
        - Конечно.
        - Ну, тогда, отдайте Реданию, и я гарантирую Ложе безопасность.
        Фрингилья тяжело вздохнула и покачала головой. Зная Филиппу такой, какой она стала, даже предположить, что она уступит Дийкстре озаботившись возможными последствиями, было не мыслимо.
        - Но ведь Филиппа - не вся Ложа! - возразил граф на ее не высказанные сомнения.
        - Но ведь граф Гувот - не весь Совет армии Трех Королей! - усмехнулась в ответ чародейка. - Ваша с Филиппой битва за власть, за Реданию и за старые обиды бывших любовников, может обернуться крушением мира, но разве вас это остановит?
        Дийкстра встал и медленно прошелся по комнате, поглаживая гладковыбритый подбородок. Для его большой фигуры это помещение было слишком маленьким и тесным, поэтому дойдя до стены он остановился и замер погруженный в свои мысли. Наконец, он повернулся, подошел и снова опустился на табурет. Улыбнулся.
        - Если ситуацию нельзя изменить, ее следует заставить работать на себя.
        Он сделал долгую паузу. Ведьмак и чародейка спокойно ждали продолжения.
        - Скажи-ка мне Фрингилья, - продолжил он. - Кто еще из вашей дивной Ложи, так же как и ты озабочен спасением мира?
        - Только те кто доверяет Борисию, - ответила она. - В том то и дело, что есть те кто верит ему, а есть - кто не верит. Филиппа, к примеру, считает, что выдумал эту катастрофу, лишь бы остановить войну.
        - А кто думает иначе? Ну, кроме тебя разумеется.
        Чародейка услало на него посмотрела и усмехнулась.
        - Да, ладно, тебе, - улыбнулся граф еще шире. - Это, в общем-то, ни какой не секрет. Я знаю, как трепетно относится к монаху твоя подружка Ассирэ. А, близкий друг Марата и Борисия, Вадилим уж наверняка оказал свое влияние на мировоззрение Маргариты.
        - К чему ты ведешь? - насторожилась Фрингилья.
        Опять выдержав театральную паузу, Дийкстра полез за пазуху и извлек свиток. Ни чего не говоря, он протянул его чародейке. Она удивленно приняла его, прочитала и подняла на графа недоверчивый взгляд.
        - Это письмо от Борисия. Его подлинность может подтвердить Геральт, он, кстати, мне его и принес.
        Она перевела взгляд на ведьмака, он утвердительно кивнул.
        - Не могу сказать, что я безоговорочно доверяю монаху, - продолжил граф, - но и не верить оснований у меня нет. Его предложение, в принципе, меня устраивает… Единственное условие: в новый Совет Чародеев должны войти Борисий и три Дамы Ложи, как минимум.
        - А твои мальчики не будут против? - спросила с усмешкой чародейка.
        - Я смогу убедить их в целесообразности такого решения. Проблемы могут возникнуть с твоими девочками!
        Фрингилья задумалась. Теперь Дийкстра ждал, стараясь не мешать ее размышлениям.
        - Если Борисий войдет в Совет - я и Ассирэ примем твое предложение, но за Маргариту говорить не могу.
        - И не надо, - улыбнулся граф довольной улыбкой. - Мне нужно некоторое время, чтобы встретиться с монахом, поэтому, прошу тебя, потерпеть еще немного заточение.

* * *
        Вернувшись в библиотеку, граф распорядился принести обед прямо туда. Пока слуги накрывали стол и несли еду, он отдал несколько распоряжений Велору по организации встречи с Борисием. Все это время ведьмак сидел в кресле и ждал, так как Дийкстра попросил его остаться и разделить с ним трапезу. Геральта мало занимало происходящее вокруг, он полностью погрузился в свои мысли.
        Йен жива! Она была рядом, спасла ему жизнь! Почему он так легко, поверил в ее гибель? Ведь они Предназначены друг другу: если умрет один, то и другому не жить.
        «…если только того д'йини, что привязал нас друг к другу не сцапает чародей, знающий - чтобы гений обрел максимальную силу, следует аннулировать все ранее выполненные им желания».
        Он закрыл глаза. Слова Йеннифэр звучали в его воспоминании, словно эхо. За словами в памяти возник ее образ, ее глаза. Фиолетовые, горящие, любящие…родные… Сердце сжалось, к горлу подкатил ком.
        Спокойно! Самобичевание, копание в чувствах, желаниях - это потом. Сейчас надо продумать дальнейшие действия.
        «…Правильное решение не лежит на поверхности, надо потрудиться, чтобы его найти…»
        - Геральт! Заснул?
        - Нет. Задумался.
        - Тогда давай к столу, - позвал Дийкстра, наполняя тарелку. - На сытый желудок думается легче.
        Геральт встал, посмотрел в окно. Башня Плача упиралась острым шпилем в голубое, бездонное небо, в котором ласточки и стрижи носились на головокружительной скорости.
        - Не бери в голову. Посидит еще немного.
        - Я думаю не о Фрингилье, а о Руте с Инсоном, - ответил ведьмак, усаживаясь за стол.
        - Об этом я и хотел с тобой поговорить.
        Дожевав кусок мяса и запив вином, граф продолжил.
        - Если мои переговоры с Борисием будут удачными, в чем собственно я не сомневаюсь, мы сможем Фрингилью обменять на всех троих.
        Ведьмак удивленно взглянул на графа.
        - Она вернется и приведет с собой Ассирэ. Если я ее просто отпущу, возникнут подозрения, а так и Руту с Мирандом вернем, и внедрим ее обратно.
        - А ты не думал, что если Дамы откажутся от обмена? - спросил Геральт, предчувствуя неладное.
        - Конечно, думал. Но давай будем решать проблемы по мере их поступления. Тебе нужна Рута, а мне - зверь.
        Вид у Дийкстры был очень довольный.
        - Все складывается наилучшим образом. Еще вчера я не знал, что делать, когда Хенсельт уведет свои войска защищать Каэдвен, а сегодня рад этому. Все участники компании получили, то что хотели, кроме него, да пожалуй, еще Вельмериуса, но этот не счет. Поэтому можно изменить планы, или отложить до возвращения Хенсельта войну с Реданией. А уж насколько он задержится…? Это ведь тоже можно подрегулировать.
        Демавенду также следует пока отправиться в Аэдирн. Эльфы мутят воду, Разрушительница совсем распоясалась. «Петушок» бедный окончательно выбился из сил, пытаясь спасти свой примариат.
        Покуда короли наводят порядок у себя дома, я создам Совет…А дальше видно будет.

* * *
        Пока Дийкстра вел переговоры с Борисием, Дамами, чародеями, королями и всеми остальными фигурами новой шахматной партии, ведьмак не находил себе места. Желание отыскать Йеннифэр, преобладало над всеми остальными, но дав обещание графу дождаться обмена, был вынужден торчать в Вызиме.
        Узнав от Ветслава и Ардена о смерти Нэннеке и странном поведение черной птицы, будто коршун разящей своих врагов, он сходил с ума от бездействия. Все на свете он готов был сейчас отдать, за возможность бежать в храм Мелитэле и найти… увидеть вновь свою Йену. Она простит! Рута поймет…
        Думать о Руте было больно. Проявил слабость, дал надежду, сам поверил в невозможное, а теперь… Где найти слова? Как смотреть ей в глаза? Как объяснить, то что сам не в состоянии понять?
        Еще эта головная боль! Не надо было вчера так напиваться!
        С трудом оторвав голову от подушки, Геральт медленно сел и попытался восстановить цепочку вчерашних событий.
        Вот они с Эскелем уже изрядно приняв на грудь за ужином, вышли из трактира. Вот какой-то мужик, как-то плохо на них посмотрел…но нет, драки не было…вроде.
        Ведьмак взял небольшое зеркало и осмотрел свою небритую физиономию. Нет, точно не было!
        Ладно. А почему? Врезать этому верзиле, хотелось до чесотки в руках… ну конечно. Появился Арден и все испортил. Геральт снова почувствовал вчерашнюю досаду. Так пойдем дальше. Парень ведь не просто так его нашел, он сообщил что-то важное… Сегодня на полдень назначен обмен!!
        Ведьмак вскочил как подброшенный. Струсил, нарезался как свинья, и проспал…
        Быстро напялив одежду и кое-как приведя в порядок волосы, он спешно отправился к Дийкстре. Тот уже ждал его сидя в карете.
        - Не нравишься ты мне что-то последнее время, - оценивающе осмотрел его граф.
        - Да я сам себе не нравлюсь, - горько вздохнул ведьмак.
        - Это видно. Подайте ведьмаку лошадь, а чародейку в карету.
        После того, как распоряжения Дийкстры были выполнены, карета в сопровождении чародеев и ведьмака отправилась к северным воротам города. На большом мосту через Понтарр, было договорено совершить обмен. Подъезжая, Геральт увидел на другом берегу реки большой белый шатер Дам Ложи.
        Все шло по плану. Велор выехал на середину моста и протрубил в рог, к нему подъехала Сабрина и махнула платком, это означало начало обмена. Пленников подвели к мосту и по сигналу чародеев, они медленно направились к центру.
        Сердце ведьмака сжалось при виде Руты. Она шла впереди гордо выпрямив спину и подняв голову, исхудавшая, бледная, казалось на лице остались одни глаза. И эти глаза смотрели на него с такой радостью, с такой надеждой - он понял, что скорее умрет, чем ее обидит.
        За ней так же гордо, но еле перебирая ногами шел Басто. Было видно каких ему стоит это сил, и если бы не маленький мальчик, держащий его за руку, он скорее всего еще в начале моста потерял бы сознание.
        - Отвези меня в поле, - попросила Рута Геральта, когда Басто и Инсона усадили в карету графа. - Мне нужен воздух и простор, прошу тебя.
        Солнце стояло в зените, пахло травами, щебетали птицы. Бескрайнее белое ромашковое поле, колышущееся ветром и манящее, раскинулось что хватает глаз. Рута улыбаясь блаженной улыбкой, соскочила с коня и пробежав по пояс в ромашках, упала раскинув руки и глядя в синее бездонное небо.
        Спешившись, ведьмак медленно подошел к ней опустился рядом.
        - Знаешь…мне стало известно… - начал он.
        - Я все знаю, Геральт. - Она улыбнулась и обвила руками его шею. - Но сейчас не хочу ничего знать и ничего помнить. Понимаешь? Сейчас.
        Страшный груз упал с его плеч. Она рядом, она лучшая и он действительно любит ее, всей душой, всем сердцем. И ни чего и ни кого не существует больше. Сейчас.

* * *
        Вернувшись к вечеру в Вызиму, Рута и Геральт сразу направились к Дийкстре. Очень удивились, не встретив в замке ни одного чародея.
        Дверь библиотеки была слегка приоткрыта, и в щель можно было рассмотреть всесильного графа. Он сидел за столом мрачнее тучи и сопел, как выброшенный на берег кит. Дурное предчувствие ведьмака зашевелилось еще сильнее. Он вошел без стука.
        - Что случилось?
        - Случилось! - рявкнул в ответ Энкелей. - Эти суки толи отравили, толи навели на зверя и ребенка порчу. Да такую, что все мои чародеи вместе взятые не могут ничего сделать!
        Дийкстра в сердцах хватил по столу кулаком и резко встал.
        - Обыграла меня, тварь! Обставила…
        - Где они? - в один голос спросили ведьмаки.
        - В башне. Скорее всего они умрут.
        Ведьмак бежал по потайному ходу не чувствуя под собою ног. Инсон умирает! Эта мысль пульсировала в голове нестерпимой болью.
        Вбежав в башню ведьмаки с трудом удержали бьющиеся на груди медальоны. Инсон и Басто лежали на большой кровати все в подушках и одеялах, тяжело дыша. Их бледные осунувшиеся лица выражали ужасные страдания. Мальчик время от времени стонал. Вокруг кровати, сомкнув руки, стояли все восемь главных чародеев Дийкстры. Губы их шевелились, пот струился по напряженным лицам. Так продолжалось какое-то время. Геральт и Рута старались не мешать.
        Вдруг магики затряслись, словно страшная лихорадка поразила всех их разом и разомкнув руки, тут же повалились, кто без чувств, а кто без сил.
        - Ормо, что с ними? - спросил Геральт чародея, который выглядел лучше других.
        - Страшное заклятие, невероятной силы, - ответил тот слабым голосом. - Мы в башне, еще тридцать два чародея внизу и никакого результата.
        - Сколько у них есть время?
        - Не знаю. Мало.
        Рута опустилась на колени рядом с Инсоном и поцеловала его горячую ладошку. Он открыл глазки. На бледном осунувшемся личике, появилась слабая улыбка.
        - Юта!.. Не плачь.
        - Не буду, - ведьмачка вытерла слезы, но они снова побежали двумя блестящими дорожкам. - Мальчик мой, прошу тебя борись. Басто не сдавайся, ты нужен сыну… ты нужен мне… Басто… Да сделайте же что-нибудь! Чародеи вы или фокусники, в конце концов?
        На лестнице послышались шаги и в комнату спешно вошли Борисий и Цири.
        - Цири! Родная моя!
        Ведьмачки обнялись. Борисий ничего не говоря подошел к кровати, взял за руки Инсона и Басто и зашептал заклинание. В ушах у всех зашумело, воздух заколебался. Отстранив подругу, Цири будто на ватных ногах приблизилась к старцу.
        - Сердце матери, кровь отца и жизнь дитя связано неразрывно! - произнесла она чужим хриплым голосом. - В этой связи заключена огромная сила, подобная могучей горной реке сносящей все на своем пути.
        Когда сердце перестанет биться, а кровь станет чистой - дитя встанет на ноги, если успеет…
        Цири затряслась в жутком, хриплом и зловещем хохоте. Прикосновение ко лбу мягкой руки Борисия, вернуло ее в нормальное состояние.
        - Геральт! - позвала она оглядывая комнату, но ведьмака в ней уже не было.

* * *
        Воздух искрился от магии. Даже прозрачная органза на окне, излучала мерцающий магический свет. Резким движением Филиппа одернула ее в сторону и жадно вдохнула влетевший с улицы свежий утренний ветерок. Еще одна бессонная ночь пережита. Страхи, тревоги, досада - все ушло вместе с мраком. Медленно выползая из-за горизонта, солнце изгоняло ночных демонов, но не наполняло душу ни надеждой, ни радостью. Пустота! Ведьмачка права!
        - Да будь она неладна, со всей своей правотой! - разозлилась сама на себя чародейка. - Не об этом надо думать.
        Отвернувшись от окна, она обвела мрачным взглядом сидящих за столом женщин, и пустующие стулья с высокими спинками. Поганые крысы! Асирэ, Фрингилья, Маргарита и обе эльфки. Сбежали! Встали на сторону врагов!
        - Дийкстра похоже списал нас с вами со счетов. - Начала она с нарастающим раздражением. - Напрасно. Пусть нас всего пятеро - мы сможем дать достойный ответ и на предательство наших бывших подруг, и на Новый Совет Чародеев, и на всю эту мирную чепуху. Скажи мне, Сабрина, что выбираешь ты? Крушение мира или прозябание и слабые попытки вернуть власть?
        Вскочив с места, Сабрина улыбнулась улыбкой дьявола, глаза ее горели одержимым огнем.
        - Плевать мне на весь этот засратый мир, пусть летит ко всем чертям! Лучше сдохнуть сражаясь, чем гнить в ожидании лучших времен!
        - Кейра? - обратилась Филиппа к другой Даме.
        - Согласна с Сабриной, - произнесла она торжественно, но уверенности в ее голосе было гораздо меньше чем у подруги.
        - Юная?
        - Мир погряз в дерьме по уши! - воскликнула темноволосая чародейка, блеснув зелеными глазами. - Его не отмоешь и не очистишь, не от мерзости, ни от похоти, ни от скверны! Пусть исчезнет вместе со всей своей пакостью и дрянью!
        - Вэгира?
        Подняв на Филиппу миндалевидные глаза, она молча, но твердо кивнула. После смерти Линье, Вэгира стала очень не разговорчива и крайне жестока.
        - Ну тогда за дело! - горячо начала Филиппа. - Мы не будем ждать, когда армия Трех Королей снова наберет полную силу. Не станем надеяться, что нас пощадят если мы добровольно отречемся от власти. Не позволим кому-то кроме нас самих решать, быть миру или войне, или не быть! Ударим неожиданно, всеми силами и посмотрим чья возьмет?
        Она медленно обошла стол и снова подошла к окну. Вокруг замка, на сколько хватало глаз, раскинулись шатры темерской армии. В самом центре лагеря, словно облака на сером небе колыхались ветром, белые палатки отряда ведьм. Созданная Сабриной боевая единица, насчитывала сорок пять чародеек. Некоторых из них, вытащили прямо из пылающих костров или сняли с дыб. Каждая из ведьм, готова была растерзать любого чародея мужского пола, любым доступным способом. Свирепее и беспощаднее обиженных и оскорбленных женщин, обладающих силой магии, вряд ли можно было бы кого-нибудь сыскать.
        - Сейчас готовимся и отдыхаем, - продолжила она. - Завтра на рассвете Вэгира выступает во главе армии, Сабрина с ведьмами расчистят ей дорогу и переправу через Понтар. Ну, а мы девочки ударим в самое сердце!
        Кейра от этих слов словно оцепенела, а Юная радостно хохотнув потерла руки.

* * *
        Храм Мелитэле встретил ведьмака скрипом болтающихся на веру ворот. В его коридорах и залах было пусто, и только безраздельно властвующий сквозняк то шелестел бумагами и занавесками, то хлопал дверью, то стучал раскрытым окном.
        - Судьбу можно изменить, было бы стремление, - всплыли в памяти слова Борисия, преградившего ему дорогу на выезде из Вызимы.
        - Выбор сделан уже давно, - ответил спокойно Геральт. - Дорога определена и нет ни сил, ни желания ни чего менять.
        - Тогда прощай! Хоть мы и мало знакомы, но мне будет тебя не хватать. И не только мне…подумай над этим тоже.
        Он зашептал заклинание и перед Геральтом вырос светящейся портал.
        - Иди.
        Ведьмаку послышался слабый стон. Он напряг слух и осторожно направился туда, где некогда располагались комнаты Нэннеке. Приоткрыл дверь и в самом темном углу, заменил как что-то маленькое неловко спряталось за висящую на полке ветошь.
        - Йена! - тихо позвал он.
        Из тряпок показалась черная головка птицы. Увидев его, она хромая вышла из своего укрытия.
        - Йен…! - опустился он рядом с ней на колени. - Что сделать чтобы помочь тебе? Как вернуть…
        Чайка резко крикнула, будто приказывая ему не раскисать. Он взял ее в руки, прижал к щеке, она уткнула голову ему в висок. Ведьмак почувствовал, как стекает по щеке капля. Одна слеза на двоих.

* * *
        Дийкстра ждал. Затевая эту партию, он не на минуту не сомневался, что Филиппа не станет сидеть сложа руки и дожидаться, когда ее выдавят из политики. Он знал - она ударит, и поэтому ни кому не позволял расслабляться. Посему, получив сообщение о наступлении Реданской армии, он ни чуть не удивился и даже вздохнул с облегчением. Он ведь все условия выполнил, договоренности осуществил и получил все, на что рассчитывал… и даже больше. В байки о крушении мира, он конечно же, не верил, поэтому отдавая приказ о приведении армии в боевую готовность, сердце его ликовало. Фил, все-таки, ответит… за все!
        - Видите, Борисий, - граф расстроено покачал головой. - Не смотря на все наши усилия, войне все равно быть.
        Старец внимательно посмотрел на него и улыбнулся. От этого взгляда Дийкстра на мгновение почувствовал себя нашкодившим мальчишкой.
        - Мы оба знали это, - грустно ответил тот. - Но выбор сделан, как сказал Геральт. И мир уже никогда не будет прежним.
        - Как там наши больные? - поспешил сменить тему граф, опасаясь снова услышать надоевшие уже пророчества.
        - Плохо. Я останусь с ними и постараюсь помочь.
        - Я надеялся, что вы поддержите нас на поле боя!
        - Нет, Энкелей, - тяжело вздохнул чародей. - Это дело Цири.
        - Ну, что ж Цири, так Цири, - Дийкстра встал из-за стола и надел перчатки. - Пора!
        Вдруг раздался ужасный дребезжащий грохот. Он летел со стороны Понтара, заставляя всех на своем пути прикрывать уши.
        - Началось! - доложил Велор. - Ведьм встретили наши магики.
        - Надо торопиться!
        Вскочив на коней, граф, Цири и чародеи, во весь опор поскакали к ратному полю.
        Река горела огнем, земля стонала и корчилась под ударами, воздух дрожал так, что казалось - еще немного и он осыплется пылью у ног сражающихся чародеев. Хотя это мало напоминало драку.
        С одной стороны реки ведьмы схватившись за руки образовали закрученный по спирали круг, с другой чародеи Дийкстры, положив руки друг другу на плечи образовали свою сферу. То из ведьминого центра вырывалась бушующая стихия, то из круга чародеев. Силы сталкивались образуя сводящий людей с ума звук, врезающийся в мозг сотнями острых кинжалов. Солдаты обеих армий побросав оружие, падали на землю затыкая уши и крича от боли. Некоторые уже не шевелились. Среди них, разбросав руки и устремив к небу миндалевидные глаза, лежала Вэгира, из ушей и носа ее бежали струйки крови.
        Восемь чародеев графа и пять сбежавших из Ложи чародеек, быстро нырнули в центр своего круга, сомкнули руки и небо почернело в то же мгновение, будто ночью. На другой стороне к своим подоспели Филиппа с Кейрой и Юнаей - все вокруг озарил ослепляющий свет.
        Дийкстра с магическими берушами на ушах, дернул Цири за рукав требуя присоединиться к чародеям, но она растерянно глядела на происходящее, не собираясь двигаться с места. Ее изумрудные глаза выражали ужас. Арден! В этой панике, его не найдешь! Он скорее всего в самом центре этого кошмара… Сердце заныло, в голове застучало. Она ощутила каждой своей клеточкой, что если его не станет, жизнь для нее кончится тут же. И руки сами взлетели в воздух, ноги понесли, а губы зашептали…
        Вдруг стало тихо. Все застыло словно ледяные фигуры. Даже пламя и каменный вихрь, все замерло, будто на картине. И только Цири двигалась в странном танце, меж двух противостоящих сил. Как голубые ленты, от чародеев поднимались светящиеся дорожки и летели к ней, скручиваясь в клубок. Клубок становился все больше и больше, и когда последняя лента, широкая и искрящаяся окутала его, он мелко задрожал и разошелся во все стороны огромной волной, обволакивающей все на своем пути.
        И тут же все опять пришло в движение. Только, выносящего мозг звука, больше не было. Стонали раненые, ржали лошади, кричали солдаты. Кричал Дийкстра. Цири не сразу поняла смысл этих воплей.
        - Где чародеи?! Это что за дрянь такая?
        Вместо роскошных мужчин и великолепных женщин, еще что-то тщетно пытались наколдовать дряхлые и уродливые старцы, и калеки. Самые старые падали замертво и тут же рассыпались в прах, и только эльфки остались прежними.
        Засевший в засаде Дикий отряд, вдруг превратился в растерянных, обнаженных мужчин и женщин. Они прыгали, пытались бежать на четвереньках, и выли от боли в израненных руках и коленях.
        Мир будто сошел с ума! И среди всего этого безобразия, Цири увидела плетущегося к ней Ардена. Кровь запеклась на носу, он тряс головой словно пытаясь вытрясти из нее что-то лишнее, но живой. Живой!

* * *
        Как только Эльфийские чародейки перешли на сторону Армии Трех Королей, а Юная отправилась в Монтекальво, обстановка в Аэдирне быстро нормализовалась. Примар не стал дожидаться, пока все окончательно успокоиться и восстановиться, и спешно направился в Вызиму, за своим куском пирога.
        Переночевав со своими головорезами в Эландере, он не смог отказать себе в удовольствии закончить начатое и решил ненадолго свернуть к храму Мелитэле. Обнаружив храм пустым и безжизненный, он до того расстроился, что даже всплакнул. Грабить там тоже было нечего, все самое ценное оставшиеся жрицы во главе с Йолей унесли с собой. И чтобы хоть как-то компенсировать свою досаду, приказал все сжечь.
        Старая соломенная крыша вспыхнула что факел и никому и в голову не пришло проверить, остался в храме кто живой или нет.

* * *
        Пламя бушевало над головой, стены трещали, готовые рухнуть, но Геральт ничего не видел и не слышал. Он смотрел не отрываясь в фиолетовые глаза своей Йен. Любящие, горящие, родные! Он не заметил, что черная чайка с белыми перьями в хвосте, превратилась не в великолепную черноволосую красавицу, а в длинноносую горбатую старуху. Только глаза! Их свет и глубина! Это все, что было важно!
        - Все закончится так, как начиналось! Я люблю тебя, Йена.
        - Мой Геральт.

* * *
        - Хорошо горело! Да только быстро сгорело! - отметил Вельмериус, глядя на догорающие головешки. - Ну да ладно, мужики, мы еще позабавимся.
        Потерев занывшую поясницу и крякнув от боли, он грузно взобрался на подножку кареты.
        - Плевать я хотел на этого мальчишку. Утоплю в крови всех, кто откажется подчиняться. Теперь все будет иначе. Я сказал.

* * *
        - Геральт!
        Рута вскочила с постели в холодном поту. Нет это не просто сон, она знала - его больше нет! В глазах темнело от слез, душа рвалась на части… Все кончено!
        - Юта, - тихонечко позвал детский голосок.
        Она резко обернулась. Инсон сидел на кровати и смотрел на нее огромными наивными фиолетовыми глазами. Здоровый румянец красовался на его похудевших щечках. Она обняла мальчика и поцеловала. Видимо она не заметила, как заснула рядом с ним.
        - Не плач, - прижавшись к ее груди, и запрокинув головенку, Инсон пытался заглянуть ей в глаза. - Я очень люблю тебя, Юта. Тебя и Басто.
        - Я тоже бесконечно люблю тебя, котенок…тоже.
        Басто молча стоял у окна и смотрел, как Фольтест выстраивает своих командиров на дворцовой площади и раздает указания. Рута скорее всего не догадывается, что проспала три дня, и уж, конечно не знает какие невероятные изменения произошли за этот короткий срок. Он решил начать сразу и без предисловий.
        - В мире больше нет чародеев и магии. Волна которую создала Цири, очистила землю ото всего магического. Оборотни исцелились, страховидлы и чудовища - погибли. Все встало с ног на голову.
        Как только магики потеряли силу, Фольтест отстранил Энкелея от дел, и приказал ожидать в Вызиме, пока он не примет решение, что делать с потерявшим власть графом. Порвал кондиции и показал шиш и Демавенду и Хенсельту. Второй правда, говорят, все же под шумок оторвал желаемый кусок от Редании. Ветслав со своим войском отправился домой, Гензельт и Венсельт тоже. Так, что армии Трех Королей больше не существует.
        - Если нет чудовищ, значит и ведьмаки больше не нужны, - констатировала Рута.
        - Похоже на то, - кивнул Басто. - Я вроде как тоже остался не у дел…
        - И что же мы будем делать? - она растерянно посмотрела на него.
        И от этого «мы» его сердце запело.
        - Мы отправимся в Риан и будем тихо жить там, и растить Инсона.
        - А Баха?
        - Цири и Арден забрали его с собой. Фольтест утвердил строгие временные рамки, пребывания иностранных военных на территории Темерии, поэтому Арден не мог задержаться здесь, а Цири не могла опять с ним расстаться. Так, что они направляются в Хаггу, а затем собирались навестить барона Вельмона.
        Ведьмачка ненадолго задумалась.
        - Бери Инсона езжай в Риан, пока его не разграбили, он ведь не защищен теперь магией, а я не могу поехать с вами.
        Глаза Басто погасли. Мальчик вцепился ей в руку и заплакал.
        - Да, нет же, - успокоила она его, обнимая. - Я обязательно приеду в Риан, только немного позже. Мне кое-что надо сделать.
        - Правда? - в один голос спросили отец с сыном.
        - Обещаю.

* * *
        Незаметно выбравшись из Вызимы, Дийкстра под покровом ночи, на рыбацкой лодке переправился через Понтар. Он отлично понимал, что Фольтест вряд ли примет решение, которое его хоть сколько-нибудь устроит.
        Нечего и сомневаться, что в Гесо тоже его не ждут с распростертыми объятиями. Хорошо, что он еще предусмотрительно позаботился и большую часть своего капитала вложил в разные банки.
        Опять придется начинать все с нуля! Ну ничего, не в первой! И раз уж начинать жизнь с чистого листа, так уж лучше здесь в родной Редании. Как же он скучал по ней в далеком Гесо. По Редании…и Филиппе.
        Фил уже не вернешь, а вот за Реданию стоит побороться. По слухам реданская армия находится в Третогоре. Генералу Эдиану Тилю стоит огромных усилий сохранять спокойствие в войсках. Еще немного и солдаты разбегутся без жалования, и тогда только ленивый не захочет оторвать кусок от беззащитного государства, оставшегося без власти.
        После того как Ложа избавилась от всех наследников и возможных претендентов на королевский престол, занять трон может кто угодно. Конечно, Дийкстра был слишком умен, чтобы мечтать о реданской короне для себя, но занять прежнее положение он считал высшей наградой. А уж найти дурную голову для королевской регалии - дело не сложное.
        Надо как можно быстрее добраться до Третогора! Самое главное пообещать выплатить жалование солдатам, а уж где его взять дело десятое. Только бы никто не опередил!

* * *
        - Господин генерал! - в шатер вбежал запыхавшийся стражник. - К вам рвется какая-то старуха, говорит, что Дама.
        Эдиан Тиль резко повернулся на каблуках и грозно глянув на стражника серыми колючими глазами, недоверчиво хмыкнул.
        - Филиппа, говорит, Эйльхарт… - стушевался парень. - Страшная такая бабка, аж мурашки по коже.
        Покрутив светлые густые усы, генерал усмехнулся.
        - Ну давай, посмотрим, что это за птица такая.
        Стражник помчался обратно, и вскоре ввел в шатер древнюю старуху с отвислой кожей, похожей на печеный картофель. Две здоровые бородавки красовались на ее круглом, как слива носу. Одета бабка была в дорожный мужской костюм, висящий на ней как на палке, кожаные высокие сапоги на каблуке, сползли до щиколоток и мешали передвигать и без того слабые трясущиеся в коленях ноги.
        Внимательно осмотрев ее с головы до ног, генерал не удержался от смеха.
        - Филиппа!?… Да ты бабка с ума что ли съехала?
        - Генерал Тиль, - расправив плечи, и грозно сверкнув глазами, нечетко произнесла старуха дребезжащим голосом. - Вы забываетесь! Я Дама Ложи Филиппа Эйльхарт! Потрудитесь, как подобает, встать на колено и приветствовать свою госпожу.
        Генерал не пошевелился. Трудно сказать, поверил он ей или нет, закрались в его душу сомнения или он точно знал кто перед ним стоит, но отвечать не спешил. Подумав немного, взвесив какие-то свои соображения, он приказал стражнику.
        - Самозванку в подземелье!
        Глаза старухи наполнились не поддельным ужасом.
        - Только не в подземелье! - зашамкала она беззубым ртом. - В башню, на улицу, но только не подземелье.
        - Исполняй, приказ дубина! - рявкнул Эдиан и отвернулся, чтобы не смотреть в глаза бабке.
        Слезящиеся, тусклые, но до боли знакомые…

* * *
        Рута плавно покачивалась в седле, словно погруженная в темный, пустой и беспробудный сон. В душе - пустота, в голове - одна единственная, словно застрявший гвоздь, мысль - «Его больше нет!» Серая в яблоках кобыла, почувствовав настроение наездницы, медленно плелась опустив голову, за телегой, которой правил Борисий. Сзади вздыхая, шел Эскель, ведя в поводу хромающую Малышку.
        Наехав на камень, телега громко скрипнула. Точно очнувшись, ведьмачка посмотрела вокруг. Дорога, перелески, поля, ромашки. Слезы снова покатились из глаз.
        «Мир такой огромный, гораздо больше всех наших проблем вместе взятых, надо только обратить на это внимание. Позволь ему заполнить тебя полностью, вытеснив все остальное. Прошлое ушло, будущее еще не наступило, есть только настоящее».
        Вспомнилась ей собственная формула счастья. И как теперь огромный пустой мир, может заполнить бесконечную пустоту в душе? Она не знала. Чтобы хоть как-то прекратить этот надрыв, она поравняла лошадь с телегой и обратилась к Борисию:
        - Что ты намерен делать дальше, как жить?
        - У меня теперь очень много дел, Рута, очень…
        Он достал из телеги книгу и бережно отряхнув от сена, раскрыл и показал ведьмачке.
        - Она пуста! - воскликнула та.
        - Вот именно, - улыбнулся старик. - Пуста! Но я знаю как дать ей новую жизнь, как сохранить добро и мудрость, и снова подарить это людям.
        - Разве это возможно?
        - Конечно. Отправлюсь в Каингорн, туда где все началось. Поеду по селениям где находилась Священная книга и священники записывали мудрость ее. Все тщательно занесу в нее в виде сказаний, для лучшего восприятия людьми. Создам копии, чтобы каждый, кто захочет, мог иметь ее и находить в ней ответы на свои вопросы. Не знаю, хватит ли мне сил и жизни закончить начатое? Теперь без магии, будет трудно. Очень трудно… Народ еще не понял этого. Поэтому он так ликует и празднует освобождение от чародеев, жжет чучела Дам и радуется. Никто еще не осознал, что пророчества Итлины начали сбываться и нас ждут страшные времена, беспросветные. И единственным лучом света, может стать это писание, несущее людям добро и надежду.
        Заинтересовавшись разговором, Эскель подошел ближе.
        - Ты говоришь о Белом хладе и Волчьей пурге?
        - Все это скоро случится, но иначе чем думали многие. Старый мир рухнул, его больше нет, а новый родится, как и положено, в страшных муках.
        - Я даже знаю название одной из них - Вельмериус, - усмехнулся Эскель.
        - А ведь Эскель прав, - осенило Руту. - Это чудовище, этот куролиск приложит все силы, чтобы оставить свое лжеучение без конкурентов. Он будет преследовать тебя и попытается уничтожить твое дело!
        Ведьмаки задумались, затем посмотрели друг на друга. Они не заметили, что старик улыбается в свою белую бороду.
        - Я не могу, - с сожалением произнесла ведьмачка. - Надо поднять на ноги Инсона, забрать детей из Каэр Морхена, и обеспечить им достойную жизнь. Мы все в ответе за то, что им пришлось пережить, и как оказалось, зря.
        - Ничего не бывает напрасно, - улыбнулся Эскель, повторяя любимую фразу Борисия. - Мы ведьмаки были созданы для того, чтобы сражаться с чудовищами защищая людей. Мир изменился, изменились и чудовища. Я пойду с Борисием и буду защищать и его и книгу, и добро которое она хранит, пока дышу.
        - А я подготовлю тебе достойную смену, - улыбнулась ему в ответ Рута.

* * *
        Тонкий луч света пробился в плотно зашторенное окно, большого серого замка на севере Повиса. Резанул глаза и заставил поморщиться мужчину с белым, словно снег лицом. Стоило ему проснуться, как страшный озноб сковал все его члены, не взирая на три пуховых одеяла укрывающие его. Вряд ли кто-то смог бы узнать в этом трясущемся от холода, совершенно лысом и беззубом человеке, некогда всемогущего графа Нобижона Гинваэл.
        Выбравшись из трясины, он довольно долго добирался до секретного места, где лежала купчая на замок. Еще дольше, он шел до заветного убежища. Он старался избегать людных дорог, опасаясь, что его узнают и сдадут шпионам Фольтеста, назначившего за его поимку очень большую сумму. Однажды ночуя в лесу, его больно укусила, большая белая муха, которую в народе называли Волчьей, за болезненные укусы. Места где жили эли твари, осталось не много, потому что везде и всюду продавались магические средства, отпугивающие их.
        Укус сперва сильно чесался, потом вроде прошел, а через несколько дней побелел. С каждым днем белое пятно увеличивалось в размерах, и к тому моменту, как Нобижон достиг желанной цели, покрыло почти всю нижнюю половину его тела. Он приказал слугам вызвать самых лучших докторов, но они только разводили руками и пожимали плечами. Вскоре граф полностью стал белым, волосы и зубы выпали, но самое ужасное это был постоянный озноб. Холод пронизывал его до мозга костей и ничего не могло согреть, ни одеяла, ни даже баня.
        Врачи каждый день пытались найти средства от неизвестной болезни, которую они назвали Frigida album, но все безрезультатно. Вскоре заболел один из слуг, за ним доктор и его семья.
        Нобижон почти год призывал к себе смерть. Он молил ее избавить его от мук и страданий, но она не торопилась. Ее вскоре ждала большая жатва…

* * *
        Солнце купалось в чистой и прозрачной воде озера Мондуирн. Блестящие рыбки кружились и резвились вокруг него. Над озером на фоне гор и голубой лазури неба, высился замок Риан.
        Завидя воду, Рысь, Дэнил и Виг с гиканьем и хохотом, спрыгнули с телеги и на ходу сбросив одежду, влетели в озеро.
        - Я давно не видел их такими счастливыми, - вздохнул Весимир.
        Он полулежал на телеге, поглаживая больные ноги. Руте с большим трудом удалось уговорить его покинуть Каэр Морхен и отправиться с ними. Старик сильно сдал за последнее время и уже почти совсем не ходил.
        Рута спешилась. Сняла с Шэво уздечку и седло, погладила и поцеловала плюшевую морду.
        - Давай! - крикнула она, отпрыгнув от него.
        Шэво взвился на дыбы и протяжно заржал. Затем во весь опор поскакал к озеру, проскакал по краю воды, обдав мальчишек брызгами. Они весело закричали и гроздью повисли на его могучей шее.
        - Юта-а-а!
        На балконе замка Инсон прыгал, кричал и размахивал ручонками, рядом стоял Басто. Он улыбался.
        Гончарова ([email protected]), 22/01/2012.