Гид по Лысой Горе Сергей Головачёв
        
        SЕРГЕЙ ГОЛОВАЧЁВ
        ГИД ПО ЛЫСОЙ ГОРЕ
        
        2014
        «В тот же год упал превеликий змей с неба, и ужаснулись все люди»
        «Повесть временных лет»
        НАПУТСТВИЕ ГИДА
        Лысых гор на свете немало. Чуть ли не в каждом городе есть своя Лысая. Даже там, где нет гор.
        Самая знаменитая среди них, конечно же, Голгофа. Не менее известны ещё две безлесные вершины: гора Брокен, воспетая Гёте в его бессмертном творении «Фауст» и, собственно, Лысая Гора в Киеве, давшая имя своё всем остальным подобным возвышенностям.
        
        Когда-то само название этой горы приводило людей в ужас. Теперь же оно стало настолько привычным и распространённым, что за звание главной Лысой Горы борются в Киеве, по крайней мере, тринадцать лысых гор. Можно только представить себе, сколько ведьм обретается в нашем славном городе, и как нелегко им определиться с выбором места для шабаша.
        Я расскажу вам о той лысой горе, которая испокон веков называлась Девичья. Именно сюда сперва, на Девич-гору или на Девичник, как ещё называют эту возвышенность с отвесным меловым обрывом сами ведьмы, прилетала на половой щётке и купалась затем в Днепре королева всех ведьм булгаковская Маргарита.
        Вперёд, за мной, мои отважные путешественники! Я поведу вас в такие чащи, куда лучше не заходить без провожатого, и заведу вас в такие дебри, откуда самим вам не выбраться.
        Я поведаю вам о том, о чём страшно даже подумать. Вы заглянете в такие бездны, куда жутко даже заглядывать, и увидите такое, отчего волосы встанут дыбом.
        Мы поднимемся в небеса к самим ангелам, чтобы с горних вершин рассмотреть эту гору тщательным образом, а затем спустимся вглубь её, к демонам, чтобы увидеть, как изнутри она выглядит.
        Я покажу вам Девичник таким, каким его видят сами ведьмы. Единственное, чего вы не увидите, - это то, как они летают на помеле. Потому что это всё сказочки, рассказанные самими ведьмами, чтобы все их боялись. Я же расскажу вам о них чистую правду, чтобы вы их боялись ещё больше.
        Многое, поведанное здесь, возможно, покажется вам фантасмагорией, игрой воображения, досужей выдумкой или небылицей в лицах, не имеющей ничего общего, как с действительностью, так и с лицами, выведенными в ней.
        И всё же в основе этой мистерии, которая, как по расписанию, повторяется из года в год, лежат подлинные события, которые произошли здесь, на лысой горе Девичьей в канун Первомая несколько лет тому назад.
        Находится Девич-гора на южной околице столицы, на Выдубичах, возле Южного моста неподалёку от впадения речки Лыбедь в Днепр. А добраться сюда сейчас лучше всего не на щётке, а на метро.*
        
        
        действие первое
        ВОСХОЖДЕНИЕ НА ГОРУ
        1. МАЙЯ И ЖИВА
        Внезапная вспышка света, сдвиг, - и в чёрном проёме тоннеля со стороны левого берега зажглась утренняя звезда. Низвергнутая с небес под землю, она быстро приближалась, всё больше становясь похожей на огнедышащую пасть дракона.
        Через пару секунд светоносный змей обернулся обычным поездом, и тот с жутким грохотом вылетел из мрака преисподней на освещённую станцию метро «Выдубичи».
        
        На платформу из второго вагона среди прочих вышли две светловолосые девушки, чем-то похожие друг на друга. Может быть тем, что одеты они были в одинаковые белые сорочки с ручной вышивкой и в одинаковые красные юбки с клетчатыми передниками.
        Традиционные украинские наряды выгодно отличали их от большинства женщин, одетых в «потёртые» или «рваные» джинсы, будто специально пошитые для того, чтобы скрыть красоту женских ног.
        - Жива! - завелась с пол-оборота одна из них.
        - Что, Майя? - в том же духе ответила другая.
        - Ну что такое! - набирала Майя обороты.
        От её выразительного, по-детски обиженного, миловидного лица нельзя было глаз отвести, настолько оно привлекало к себе. Так же, как и от её крупных бус, составленных из красных шариков.
        - А что такое? - невозмутимо пожимала плечами Жива.
        Она явно уступала двоюродной сестре в красоте. Несмотря на похожие наряды, Майя выглядела более женственно - у неё были накрашены веки, ресницы и губы, в отличие от мальчиковой внешности Живы, полностью игнорировавшей макияж.
        
        - Ну как это тебе удаётся? - не унималась Майя. - Мы ведь с тобой рядом сидели, а он на меня почему-то… даже ни разу не взглянул.
        - Да я вообще на него не смотрела! - оправдывалась Жива.
        - А чего же тогда этот парень… глаз с тебя не сводил?
        - Спроси у него сама!
        В это время на другую сторону платформы с невероятным грохотом влетел ещё один светоносный змей, скрывавший свою сущность под видом поезда. Пытаясь перекричать шум состава, Жива заорала в самое ухо Майи:
        - Вот отметим завтра наш общий день рожденья на Девичнике… тебе и не такое будет удаваться.
        Взявшись за руки, двоюродные сёстры, родившиеся в один день 1 мая, но с разницей в один год, пошли к выходу. Перед ними из последнего вагона прибывшего поезда вышел чернобородый человек в чёрном плаще, из-под которого выглядывала чёрная ряса. В руке он держал небольшой чёрный саквояж.
        
        - А на Лысую гору куда? - спросил он, глянув на девушек.
        - Туда, - махнула рукой Жива вслед уходящему поезду.
        Кивнув на табличку с названием станции, человек, похожий на попа, осведомился:
        - Значит, здесь он и выдыбал?
        - Кто? - не поняла Жива.
        - Ну, идол этот, Перун… неужто не знаете?
        - Ну, почему не знаем? Знаем, - обиделась Майя, - его скинули в Днепр, а затем его здесь на берег вынесло.
        Они втроём поднимались по ступенькам. Спину Майи украшал сзади симпатичный холщовый рюкзачок. Длинные волосы мужчины в чёрном плаще были стянуты сзади в косичку.
        - Именно так. И знать, неспроста. Нечистое это место, проклятое. До сих пор ведь на дне лежит, окаянный!
        - Как до сих пор? - воскликнула Майя.
        - А так. Привязали ему камень на шею и второй раз утопили. А чтобы место сие освятить, неподалёку монастырь воздвигли Выдубецкий.
        - Теперь понятно, - догадалась Жива, - зачем здесь Перуну чуры поставили.
        - Какие ещё чуры? - спросил чернобородый, и глаза его вдруг подозрительно забегали.
        - Да есть тут такие на Лысой горе, - ответила Жива и добавила язвительно, - неужто не знаете?
        Человек, похожий на попа, недовольно шмыгнул носом.
        Они вышли из подземного перехода и оказались на автовокзале «Выдубичи». Подобные вывески висели также и на двух одноимённых железнодорожных станциях, расположенных впереди и справа отсюда. Оказавшись на перекрестье четырёх автомобильных дорог и двух железнодорожных веток, место это являло собой оживлённый пересадочный узел.
        
        Чернобородый мужчина недоумённо повертел головой: многочисленные киоски и возвышающиеся над ними эстакады автомобильной развязки закрывали собой весь горизонт.
        - И где же она, эта Лысая? - усмехнулся он.
        Жива улыбнулась:
        - Отсюда не видно.
        А Майя поинтересовалась:
        - А зачем вам туда?
        - Надо, девушки, очень надо, - покачав головой, заверил их мужчина.
        - Ну, идёмте, я вам покажу, - сказала Жива.
        Они отошли немного в сторону и поднялись по ступенькам к торговому ряду. Чернобородый огляделся: хитросплетение автодорог, железнодорожных путей, путепроводов, виадуков, мостов и эстакад опутывало всю местность здесь словно паутиной и будто специально запутывало все подходы к Лысой горе.
        - Да тут сам чёрт голову скрутит! - недовольно заметил человек, похожий на попа.
        - Вот она! - показала рукой Жива на краешек маленькой горы, едва выглядывающей над крышами киосков.
        
        - Этот бугор? - искренне удивился мужчина невзрачному виду горы, больше похожей на большой холм, - и где же они там собираются?
        - Кто они? - не поняла Майя.
        - Ведьмы, гори они в геенне огненной!
        - Там и собираются, - усмехнулась Жива.
        - Как же мне к горе той подойти? - спросил грозный мужчина, теребя бороду.
        - Посмотреть на них желаете? - снова съязвила Жива.
        - Да…как гореть они будут алым пламенем! - ожесточённо произнёс чернобородый, и в глазах его сверкнули молнии.
        Майя и Жива недоумённо переглянулись друг с другом.
        - Видите вон там пять вышек, - показала рукой Жива, - Идите в ту сторону, там и будет Главный вход на Лысую.
        - Далековато. А другого пути нет?
        - Есть. Но сами вы не найдёте.
        - Ага, - призадумался человек, похожий на попа, - а вы там, что, уже бывали?
        - И не раз, - улыбнулась Жива.
        - И не страшно там?
        - Нисколечки, - мотнула она головой.
        - Как же? Там ведь, говорят, ведьмы эти так и шастают, пропади они пропадом.
        Майя настороженно посмотрела в глаза двоюродной сестре. Жива не смогла сдержаться и с поддёвкой ответила:
        - А если мы и есть ведьмы.
        - Вы? - недоверчиво зыркнул чернобородый, - а не врёте?
        Он заметил у неё на груди серебряный пентакль на цепочке - ведьмацкий знак - пятиконечную звезду, заключённую в круг, и ему всё сразу стало ясно.
        Внезапное замешательство в его глазах, сдвиг, - и… боком-боком он отошёл от них в сторону, торопливо осенил их издали крестным знамением и поспешно, не оглядываясь, удалился восвояси.
        2. МЁРТВАЯ ВОДА И МЁРТВАЯ ЕДА
        
        Девушки прыснули со смеху. Бросив взгляд на мужчину в чёрном плаще, Майя возмутилась:
        - А чего ты сказала ему, что мы ведьмы? Я ведь… не ведьма.
        - Но ты ведь хочешь ею стать?
        - Хочу.
        - Ну, если хочешь, значит, станешь.
        - А если у меня не получится?
        - Получится! С кем поведёшься, от того и наберёшься. Хотя, на самом деле, я ведь тоже… не ведьма.
        - А кто же ты тогда?
        - Ведунья. Я просто кое-что знаю и кое-чему научилась. И теперь могу кое-чему научить и тебя. Ведьмы ведь поклоняются дьяволу. Наводят порчу, связаны с чёрной магией. Ну, а мы, ведуньи, как видишь, белые и пушистые. Мы поклоняемся солнцу, земле и воде. Природе, короче.
        Проходя мимо табачного и пивного киосков, возле которых толпился народ, Жива пренебрежительно отозвалась:
        - Пункты дозаправки одержимых.
        Одержимые, не отходя от киосков, привычно вскрывали зажигалкой пробку от бутылки и, отпив враз треть пойла, тут же трясущимися руками нервно совали в рот вожделенную сигарету.
        За киосками следовала уличная раскладка фруктов и овощей. На прилавке среди привычного великолепия субтропических бананов, лимонов и апельсинов, а также дышащих искусственной свежестью парниковых огурцов и помидоров была выложена первая доморощенная весенняя зелень - пучки свежевымытой петрушки и мелкой, невзрачной на вид, редиски.
        - Какие красивые огурчики! - воскликнула Майя. - Один в один. Так и хочется съесть их.
        - А вот есть их сейчас, как раз, и нельзя, - предостерегла её Жива. - Настоящие ещё не поспели, а в этих одни нитраты.
        - А эти помидорчики… Они ведь, как живые!
        - Именно, как живые. Почему же тогда они никогда не портятся?
        Майя расстроилась:
        - А что же тогда есть?
        - Ешь только то, что родное - вот эту невзрачную редиску. Только то, что портится, что едят жучки. Жуки, в отличие от людей, химию есть не станут. Запомни: красивое значит ненатуральное.
        - Ты на что намекаешь? - коснулась своих волос Майя. - Что я тоже… ненатуральная?
        Жива усмехнулась:
        - Натуральной ты станешь, когда перестанешь краситься. Те, кто пользуется косметикой, обманывают не только себя, но и других.
        - Какая ты нудная, - скривилась Майя.
        Они подошли к бакалейному киоску, и Жива наклонила голову к окошку.
        - Пожалуйста, пакетик орешков и бутылку минералки, - попросила она продавщицу.
        - Может, лучше возьмём кока-колу и чипсов? - пробурчала рядом Майя.
        - Ты чего, издеваешься?
        Расплатившись, Жива забрала с прилавка орешки и бутылку.
        - Повернись, - сказала она двоюродной сестре.
        - Почему издеваюсь? - недоумённо произнесла Майя, поворачиваясь к ней спиной. - Я, например, обожаю колу и чипсы.
        - Может, ты обожаешь ещё и гамбургеры, а также пиво с сухариками?
        - М-м, - облизнулась Майя, - и как ты догадалась.
        - С ума сошла? Это ж всё - мёртвая вода и мёртвая еда.
        - А для чего ж тогда это продают?
        - Для того и продают, чтобы люди травились, - ответила Жива, пряча покупку в рюкзачок Майи. - Запомни. Всё…ну почти всё, что продаётся в киосках и супермаркетах - это отрава. И пиво, и сигареты, и чипсы, и прочая жвачка.
        - Откуда ты знаешь?
        - Ведуньи всё ведают, - усмехнулась Жива. - Знай, во всех этих бутылках и упаковках нет ничего живого, всё напичкано антибиотиками, красителями и загустителями. В колбасе нет мяса, в молоке нет молока, пиво делается из порошка, а водка - из дерьма. Короче, всё сейчас - сплошная химия. Одни ба-ал-бесы производят это дерьмо, а другие его продают.
        - Ба-ал-бесы? - усмехнулась Майя. - Для чего же они это делают? - с детской непосредственностью удивилась она. - Ведь они ж себя тоже этим травят. Разве нельзя производить для людей нормальные натуральные продукты?
        - Ой, спроси что-нибудь полегче.
        3. ВЕДЬМИН ЯЗЫК
        Язык до Киева доведёт, а если это ведьмин язык, то он доведёт вас до самой Лысой Горы.
        Попасть на неё с юга можно по Лысогорской улице, которая довольно скоро превращается в опасное для одиноких путников место. Да и не каждый найдёт эту улицу в той глуши.
        На западе подобраться к горе тоже непросто. Вплотную к ней примыкает частный сектор, и в хитросплетении узких улочек очень легко заблудиться.
        Главный же вход на Лысую находится на севере, недалеко от двухуровневой развязки, там, где улица Киквидзе вливается в улицу Сапёрно-слободскую. Наверх ведёт асфальтированная дорога, переходящая затем в грунтовую, которая пересекает гору с севера на юг и заканчивается на юго-восточном склоне.
        
        В самом своём начале она вьётся змеёй, дважды изгибаясь то влево, то вправо, отчего получила название Змеиного спуска.
        Если взглянуть на Лысую Гору с высоты, то можно заметить, что спуск этот по форме напоминает букву Z или S, - это смотря с какой стороны глядеть.
        «Будьте мудры, как змеи», говорится в библии. «Быть мудрым змеем» означает «пойдёшь направо, придёшь налево».
        
        Язычники в этом спуске видят зигзаг или молнию Перуна, ударяющую в лысую гору. А ведьмам этот серпантин чем-то напоминает язык, вернее, два языка, направленных в противоположные стороны.
        Вот почему этот Змеиный спуск многие называют также Ведьминым языком. Он-то и доведёт вас до Лысой горы.*
        Человек, очень похожий на попа, не сводил глаз от вышек на холме. Перейдя железнодорожные пути, он спустился к эстакаде и потерял холм из виду. И теперь только вышки служили ему ориентиром, в каком направлении идти.
        
        Принадлежали они Лысогорскому РПЦ, бывшему радиопеленгационному центру, и чем-то напоминали ему пятикупольный храм: четыре вышки по бокам, а пятая, самая высокая - в центре.
        Под эстакадой, пересекающей Сапёрно-слободскую улицу, чернобородый увидел двух подозрительных, смахивающих на ведьм, старушек, идущих ему навстречу.
        Оглянувшись назад, он заметил шедших вслед за ним двух молодых ведьмочек, - тех самых, с которыми познакомился в метро. Их красные юбки и белые сорочки сразу же бросались в глаза.
        Сверху по эстакаде со стороны Печерска в сторону Лысой горы направлялись ещё два странных субъекта - толстый, похожий на борова, молодой человек с чёрной банданой на голове, и худой, сутулый парень с рюкзаком на спине, похожий издали на цаплю.
        Повертев головой, чернобородый обнаружил странную закономерность: справа на пригорке высились две многоэтажные башни-близнецы, слева виднелись две одинаковые трубы ТЭЦ, сзади его преследовали два гигантских пилона Южного моста, а впереди его поджидали две высоковольтные вышки электропередач.
        
        Человек, очень похожий на попа, прибавил шагу: получалось, что цифра 2 и всё, что в паре, преследовало его со всех сторон. Ему было известно, что двойка - это число порока, отражающее дурное и женское начало. Кроме того, двойка представляла собой зловещее число, символизирующее антихриста, церковью которого является сама природа. Ведьмы же всегда были его прислужницами.
        Поднявшись на эстакаду, чернобородый замер: Лысая гора стояла перед ним совсем рядом. Вышки пропали из виду, и было не понятно, где же находится этот самый вход на неё. Вся Лысая была покрыта густым непроходимым лесом. Лишь у самого подножия он заметил внизу шлагбаум, препятствовавший съезду машин с эстакады и въезду их на гору.
        К шлагбауму была привязана эмалированная табличка «Не влезай - убьёт!», снятая, видимо, с трансформаторной будки. Молния на табличке указывала на Лысую гору.
        «Свят, свят, свят», - прошептал под нос себе мужчина, но всё-таки обошёл преграду и вышел на асфальтированную дорогу, поднимающуюся по склону вверх.
        Метров через сто дорога сделала крутой поворот, настолько крутой, что идти теперь пришлось в противоположном направлении. Глянув вниз, он вновь увидел тех самых ведьмочек. Они явно преследовали его. Он недоумённо поднял брови и двинулся дальше.
        Заросший густым лесом склон, готовый сползти на дорогу, подпирала бетонная стенка, выкрашенная в жёлтый цвет. Синим цветом выделялась надпись на этой стене: «Киевская крепость приветствует вас на территории Лысогорского форта».
        
        Далее на бетонной поверхности были нарисованы две странные картинки: вырывающийся из пролома в стене велосипедист в красном плаще с чёрным подбоем и вопящая от ужаса девушка.
        Художник явно постарался и, видимо, не один день провёл здесь с палитрой, кисточкой и масляными красками. Особенно удался ему живописный портрет девушки, поскольку смотреть на её лицо, искажённое ужасом, без содрогания и трепета было невозможно.
        
        Завершалась же вся эта фантасмагория не менее странным граффити, выполненным в стиле «блокбастер». Гигантские буквы в рост человека были раскрашены красной краской и окантованы чёрной.
        Это был своего рода указатель, потому что слово «ШАБАШ» заканчивалось красной стрелкой, в которой стояла чёрная подпись райтера - «грф».
        Рядом находился ещё один указатель, явно намалёванный на скорую руку из аэрозольного баллончика. Стрелка, заострённая с двух сторон, разделяла два слова: «ИРИЙ - ПЕКЛО».
        Заметив в указателе знакомое слово, человек, похожий на попа, остановился и с негодованием покачал головой.
        - Пекло, значит? Ничего я вам устрою пекло, - привычно сказал он самому себе.
        Осенив гору крёстным знамением, он всё же пошёл в указанном направлении. При этом лицо его озарилось вдруг самодовольной ухмылкой.
        4.ДАНЬ ГОРЕ
        Лысая Гора, именуемая ведьмами Девичьей или Девичником - это место непростое, это место силы, и не просто силы, а силы сил. Подобного места в мире, возможно, больше и нет. Потому что все мысли и желания, тайные или явные, проявленные здесь, - осуществляются!
        Именно это и является той главной причиной, почему Лысая Гора так привлекает к себе девушек, несмотря на все опасности, подстерегающие их в этой местности.
        Чаще всего мечты сбываются здесь в Майскую ночь, когда тёмные силы уходят под землю, а светлые силы впервые после зимней спячки выбираются на поверхность.
        Приходить сюда накануне, то есть 30 апреля, надо только с чистыми мыслями. Помните, попадая на Лысую Гору - вы попадаете в храм природы. А в храме следует вести себя соответственно.*
        Перед шлагбаумом с эмалированной табличкой «Не влезай - убьёт!» Майя заканючила:
        - А может, лучше пойдём другой дорогой? Что-то у меня такое чувство…
        - Дались тебе эти чувства! Идём! - подтолкнула её Жива.
        Майе пришлось подчиниться.
        Внезапное ускорение, сдвиг, - ну, чего только не сделаешь, чтобы не затягивать драгоценное время читателя, - и вот уже двоюродные сёстры оказываются наверху, на том самом месте возле подпорной бетонной стенки, где ещё совсем недавно стоял мужчина.
        - Жуть какая! - передёрнула плечами Майя, останавливаясь перед странным портретом «вопящей от ужаса девушки».
        - Это дочка Лысогора, - объяснила Жива. - Пропала здесь недавно.
        - А чего это она так страшно кричит?
        - Видимо, увидела здесь кого-то или что-то.
        - А велосипедист этот, кто? - кивнула Майя на другой рисунок.
        - Один из этих, из чистильщиков. Которые порядки тут свои наводят. Он часто здесь гоняет.
        Двоюродные сёстры прошлись затем мимо гигантского граффити «ШАБАШ», каждая буква которого была выше их роста. Их белые сорочки заметно выделялись на чёрно-красном фоне.
        - Значит, мы идём в правильном направлении? - усмехнулась Майя.
        - Как видишь, - кивнула Жива на указывающую направление стрелку.
        - Надо же, кто-то постарался, - хмыкнула Майя, - даже специально указатель для вас намалевал.
        - Не только для нас.
        - А для кого ещё?
        - Для чертей.
        Майя вопросительно посмотрела на неё. Жива тут же пояснила:
        - Видишь, слово это читается одинаково, как слева направо, так и справа налево. Как в зеркальном отражении. Черти ведь живут в зазеркалье, поэтому и читают всё справа налево.
        -- А разве они тоже там будут? - насторожилась Майя. - Ты же ничего про это не говорила.
        - Не бойся, они тебя не тронут, - успокоила её Жива. - Ты их даже не увидишь… пока сама не станешь ведьмой.
        Обнаружив вслед за граффити ещё один - двусторонний указатель «ИРИЙ - ПЕКЛО», Жива недоумённо повела головой:
        - Хм, раньше этих каракуль не было.
        - А что такое ирий? - поинтересовалась Майя.
        - Так родноверы называют рай.
        - И где же он находится?
        - Вон там, - показала Жива рукой на далёкий холм, раскинувшийся как раз напротив Лысой горы, - на Бусовой горе. Именно там обитали боги славянские, в то время, как греческие жили на Олимпе.
        
        - Там ведь сейчас Ботанический сад, - пожала плечами Майя.
        - Это сейчас там сад, а раньше находился ирий.
        - Вот когда там сирень зацветёт, там действительно, будет рай. Сходим туда через недельку?
        - Обязательно, - пообещала Жива, - а пока нам с тобой придётся отправиться в «пекло».
        - Не пойму, кому взбрело в голову так назвать Лысую гору?
        - Явно не тем, кто любит её посещать. Ты лучше спроси её, чья она?
        Майя спросила:
        - Лысая гора, ты чья?
        Гора, благодаря чревовещательным способностям Живы, ответила ей глухим, невнятным эхом:
        - Девичья!
        - Можно к тебе? - тут же спросила её обычным голосом Жива.
        
        Майя прислушалась, но ничего на этот раз, кроме шума и гула с трассы, не услышала.
        - Не отзывается что-то, - недоумённо пожала она плечами.
        - Ладно, доставай тогда орешки и минералку, - кивнула ей Жива.
        Майя сняла рюкзачок и вынула из него пакетик с земляными орешками и бутылку с минеральной водой. Жива разорвала пакетик зубами и, высыпав на ладонь горсть орешков, неожиданно веером разбросала их по земле.
        Майя с удивлением посмотрела на неё.
        - Ты чего?
        - Угощайся, Девичья, - добавила Жива, бросив ещё одну пригоршню орешков на землю.
        - Зачем это?
        - Это дань. Если её не дать, обязательно что-нибудь тут потеряешь. Гора всегда забирает себе то, что ей причитается.
        - А мне что делать? - спросила Майя.
        - А ты угости её водичкой.
        Майя открыла бутылку и полила землю минералкой, приговаривая:
        - Попей водички, Девичья.
        - Не увлекайся! Оставь и нам немного, - остановила её Жива, не подозревая о том, что минеральная водичка, на самом деле, только на этикетке была натуральной.
        Майя спрятала полупустую бутылку и полупустой пакетик назад в рюкзак и вновь закинула его себе за спину. Она даже не догадывалась, что именно этой данью спасёт себе жизнь.
        5. ДИМОН-А И О`ДИМОН
        Лысая Гора причислена геологами к геопатогенным зонам первого порядка. Это такой участок земли, где происходит накопление и выброс земной энергии. Такие зоны чаще всего связывают с разломами земной коры.
        Лысая Гора как раз и находится на пересечении трёх глубочайших тектонических трещин. Похожее аномальное место можно найти лишь на противоположной стороне земли в районе бермудского треугольника. Но если там, главным образом, исчезают корабли и самолёты, то на Лысой, в основном, бесследно исчезают люди.
        К тому же, аномалия на Бермудах находится в океане, а здесь расположена чуть ли не в центре Киева. Лысая Гора, в сущности, - это чёрная дыра, в которой происходит искривление времени и пространства. Всё, что попадает в эту мёртвую зону, остаётся в ней навсегда.
        Правда, стоит признать, что место входа в чёрную дыру очень компактно и ограничено пределами самой Лысой Горы. И зачастую люди, проживающие в километре отсюда, даже не подозревают, что рядом находится проклятое место.
        Определить аномалию, между прочим, очень легко. Для этого следует обратить внимание на деревья. Если они имеют ракообразные наросты - это признак аномальной зоны.
        Если магнитная стрелка компаса дёргается здесь, не переставая, маятник на нитке крутится, как бешеный, а медная рамка просто вырывается из рук, - это также признак мёртвой зоны.
        Именно это и наблюдается на Лысой Горе. Так что, добро пожаловать на Лысую, мои отважные путешественники!*
        Тем временем, по известной нам дороге приближались к Горе двое парней. Один был похож издали на борова, другой - на цаплю. Оба они были студентами медицинского университета, и оба были тёзками: и того и другого звали Дмитрий или попросту Димон. Кроме того, их объединяла одна, но губительная страсть - страсть к путешествиям.
        Любители экстрима, они предпочитали экстремальные туры, зачастую связанные с риском для жизни, - чтобы как следует оттянуться после нудных занятий в университете. На сей раз для очередного психоделического «трипа» они выбрали Лысую Гору.
        Похожий на борова Дмитрий Корбан учился на врача-анестезиолога. Это был приятный молодой человек с небольшой бородкой и с чёрной пиратской банданой, разрисованной белыми черепами, на голове. Был он, правда, чрезмерно тучноват для своих лет, но пивной живот и толстый зад нисколько не мешали ему наслаждаться жизнью.
        Переубедить его было невозможно, поскольку он был упёртый, как баран. Возможно, потому, что по гороскопу он был «овном».
        Дмитрий Корбан так же крепко стоял на ногах, как и буква «А». Поэтому приятель и называл будущего анестезиолога - Димоном-А, а тот в свою очередь, именовал будущего врача-онколога - О`Димоном.
        
        В отличие от альфы его приятель-омега Дмитрий Торчин был худощав, как высохшая вобла. Это сравнение подходило к нему ещё и потому, что он относился к знаку зодиака «рыбы».
        Иногда он бывал весел, но чаще всего на его лице пребывала печать уныния. Как будто он знал что-то такое, чего никто не знал, и это знание делало его таким печальным и безрадостным.
        Похожий на цаплю О`Димон был на голову выше своего приятеля. Словно стесняясь своего роста, особенно, своей длинной шеи и узких плеч, он постоянно сутулился.
        Надетый на спину рюкзак делал его ко всему ещё похожим на горбатого. «Горбатого могила исправит», часто любил повторять он о себе, но по другому поводу.
        Впереди над кронами деревьев показались верхушки радиолокационных вышек: одна высокая и четыре по бокам - поменьше.
        - А что это там за вышки? - спросил О’Димон.
        - Ретрансляторы, - со знанием дела ответил его приятель.
        - Киевстар?
        - Это для прикрытия. А на самом деле - это секретный объект. Раньше вышки использовались, как глушилки вражеских голосов. А сейчас что-то с космосом связано. Наверно, по связи с пришельцами.
        Димон-А загадочно улыбнулся.
        - Но скорей всего, - продолжил он, - они тут используют отрицательную энергию горы, как оружие для борьбы с противником.
        - С кем именно? - полюбопытствовал О’Димон.
        - А кто его знает? - пожал плечами Димон-А. - Поскольку они не такие уж и мощные, то скорей всего против собственного населения.
        О’Димон непроизвольно втянул голову в плечи.
        - Не, тут реально стрёмно. Только зашли, а мне уже как-то жутко становится. Даже ноги в гору не идут.
        Димон-А ласково подбодрил его:
        - Это ещё что! Вот дальше будет местечко … там вообще к земле пригибает.
        О’Димон тут же заныл:
        - Чего-то мне уже сейчас херово.
        Димон-А ободряюще похлопал его по предплечью:
        - Это поначалу, О’Димон. На новичков это место всегда так действует. К тому же здесь фонит сильно. Уровень радиации в два-три раза выше, чем по Киеву.
        - Ни черта себе, - ошеломлённо произнёс О’Димон.
        - Когда-то раньше здесь была свалка радиационных отходов, - продолжил нагнетать обстановку Димон-А, - но после Чернобыля, говорят, всё вывезли.
        - Чего ж тогда фонит? - шмыгнул носом О’Димон.
        - Видимо, из недр. Здесь же ещё до войны был построен радийный завод, руду добывали.
        - Чёрт, я уже весь на измене, - совсем приуныл О’Димон, остановившись. - Может, давай для затравки сначала дунем травку?
        - Давай, брат.
        В последнее время оба Димона, то ли по приколу, то ли ещё по какой причине, стали называть друг друга братьями. Закурив, они двинулись дальше, привычно пряча косячок в кулаке.
        - А где у тебя забита стрелка? - поинтересовался О’Димон.
        - Да вот тут, под этой стрелкой.
        Они подошли к бетонной подпорной стенке, на котором красовалось гигантское граффити «ШАБАШ» с огромным красно-чёрным указателем.
        - Ну, тогда, короче, здесь и постоим, - пыхнул О’Димон и добавил, - шабат, шалом!
        - А разве сегодня шабат? - удивился Димон-А.
        - Да, сегодня суббота, - с достоинством ответил О’Димон и с подозрением уставился на приятеля, - а ты, что, не чтишь эту заповедь господню?
        - Да это, вообще, моя самая любимая заповедь! - с пылом возразил ему Димон-А.
        - И о чём же она гласит? - с издёвкой спросил О’Димон.
        - Помни день субботний и не делай в этот день никакого дела.
        - Что ж ты тогда не помнишь, какой сегодня день?
        - Просто у меня в последнее время каждый день суббота, - оправдался Димон-А.
        О`Димон удовлетворился его ответом и, оглядевшись, обнаружил рядом с граффити ещё один странный указатель - «ИРИЙ - ПЕКЛО».
        - А ирий… это что? - озадачился он.
        - Не знаю, - пожал плечами Димон-А, - по-видимому, это рай, принимая во внимание, что означает слово пекло.
        - Значит, эта дорога ведёт нас в ад?
        - Ты очень догадливый, О`Димон.
        - Может, не пойдём туда.
        - Не смеши чертей, - успокоил его упитанный, как боров, Димон-А. - Я ведь там бывал уже, и не раз. И как видишь, со мной ничего не случилось. Мы же за травкой идём. А она растёт только там, в инферно. Нарвём немного тирлича да сон-травы и назад.
        - Ладно, Димон-А, уговорил. Сон-трава - травка что надо. Никакой химии, природный галлюциноген.
        Подняв с земли обломок кирпича, Димон-А пририсовал вторую линию в указателе, в результате чего рай стал тождественен аду - «ИРИЙ=ПЕКЛО».
        6. ИЗЫДИ, ДЬЯВОЛ, ИЗ ГОРЫ СИЯ!
        В последний день апреля, когда Лысая уже перестаёт быть собственно лысой и покрывается зелёной растительностью, Гору посещает больше всего народу. Многие остаются здесь до темноты, чтобы в ночь на 1 мая отпраздновать Вальпургиеву ночь.
        В отличие от Хеллоуина, Ноябрьского кануна Дня всех святых, когда силы зла перед наступлением зимы выходят из преисподней на поверхность, Вальпургиева ночь является последней ночью, которую празднует тьма перед тем, как вновь залечь на дно и освободить землю для торжества света.
        Не следует поминать на этой горе вслух чёрта и ведьму - они тут же появятся! В Майский Канун Гора становится местом шабаша ведьм и викканок. Ведьмы собираются в эту ночь, чтобы отметить свой праздник Майи и Живы, а поклонницы викки празднуют здесь Бельтейн - ночь костров.
        
        Кроме того, на Горе собираются толкинисты - любители кельтской культуры. Лысая манит к себе и маньяков. Забредают сюда и наркоманы, и пьяные гопники, встреча с которыми не сулит ничего хорошего.
        В последнее время здесь стали бесследно исчезать люди. Именно бесследно, то есть зашли и не вышли. В основном, это те, кого никто не ищет, изгои общества: алкаши, бомжи и наркоманы. Поэтому точное количество пропавших людей не поддаётся учёту.
        Именно в эту ночь на горе с недавних пор стали полыхать костры и раздаваться истошные вопли, сумасшедший хохот и завывания, наводящие ужас не только на окрестных жителей, но и на всех посетителей Лысой.
        Вот почему Вальпургиеву ночь так не любит местная милиция. Она денно и нощно охраняет все подступы к ней в последний день апреля, когда Лысая уже перестаёт быть собственно лысой и покрывается зелёной растительностью.*
        На контрольно-пропускном пункте перед вторым шлагбаумом стояли два бойца отдельной бригады специального назначения «Барс», одетые в пятнистую синевато-чёрно-белую форму. За их спинами был виден забор, сложенный из бетонных плит, на одной из которых издевательски красовалось намалёванное чёрным спреем слово «шабаш» со стрелкой, указывающей налево.
        За забором возвышался таинственный режимный объект с пятью радиовышками. Слева от шлагбаума громоздилось полуразрушенное одноэтажное строение, так называемая «кутузка» - бывшая гауптвахта комендатуры, а справа возвышался щит с надписью на украинском языке: «Регіональний ландшафтний парк „Лиса Гора”. Площа 137,1 га. ».
        
        Старший сержант вёл себя спокойно, ему здесь было не впервой. А вот младший сержант впервые находился в необычном месте и был явно чем-то обеспокоен. Каркнет вдалеке ворона - он вздрогнет, зашуршит что-то в кустах - он резко обернётся. Здесь явно витала какая-то голодная энергия. Она разъедала мозг и нагоняла страх.
        - Чёрт знает что! Откуда они здесь?
        Из-за кустов выглянул чёрный козёл, чуть поодаль просматривались за деревьями четыре белые козочки. Старший почесал шею:
        
        - Да местные их здесь выпасают.
        Вновь истошно каркнула ворона. Младший дёрнулся:
        - Задолбала уже! Если б можно, пристрелил бы к чертям собачим!
        - Здесь раньше ракетная воинская часть стояла, - пояснил старший. - Так вот, её убрали отсюда только потому, что солдаты тут с ума сходили. Прикинь, каких дров они могли бы наломать.
        Младший сержант усмехнулся, представив на секундочку летящую ракету, выпущенную с перепуга обезумевшим солдатом при виде чёрта с рогами.
        - Особенно плохо они чувствовали себя в полдень и в полночь, - продолжал старший сержант. - Карканье ворон и уханье совы они принимали за бесовский разговор и хохот дьявола. Наверно, для того и поставили здесь эту гауптвахту, - показал он рукой на кирпичное строение с зарешёченными окнами, - чтобы салагам здесь жизнь мёдом не казалась.
        Словно в подтверждение его слов откуда-то издалека донёсся чей-то хохот. Младший сержант с тревогой оглянулся вокруг.
        - А который сейчас час?
        Старший глянул на часы:
        - Скоро двенадцать.
        - Чёрт, а я думаю, что это на меня такое находит?
        Неожиданно младший сержант приосанился, заметив, что к ним приближается чернобородый мужчина в чёрном плаще с рясой до пят и с саквояжем в руке.
        Когда тот подошёл к шлагбауму вплотную, старший сержант поинтересовался:
        - И куда это вы собрались?
        Чернобородый насторожился, но постарался скрыть своё беспокойство безмятежной улыбкой:
        
        - На Лысую Гору… я ведь правильно иду?
        - Правильно, - ответил младший сержант и кивнул на щит, подтверждающий местонахождение присутствующих на государственном языке.
        - С какой целью сюда пожаловали? - продолжил старший, с подозрением глядя на него.
        - Да вот…
        Чернобородый раскрыл саквояж и вынул из недр его большой медный крест с цепью.
        - …гору хочу эту… очистить от всякой нечисти.
        - Давно уже пора, батюшка, - кивнул младший, признав в чернобородом церковного служителя, - а то здесь такое творится. Что-то непонятное.
        Батюшка тем временем уже величаво осенял крестом окрестности.
        - Изыди, дьявол, из горы сия! Именем отца и сына и святаго духа, аминь.
        - А бутылка вам зачем? - с недоверием заметил старший, узрев в саквояже двухлитровую пластиковую бутылку и кропило.
        Чернобородый надел цепь с крестом себе на шею и вынул из саквояжа кропило.
        - А святой водой окропить, бесов изгнать из ведьм. Их ведь много здесь собирается?
        - Да сегодня вообще наплыв, - развёл руками младший, - видно, праздник у них какой-то… этот…
        - Вальпургиева ночь, - подсказал старший.
        - Ага…с самого утра уже идут…на шабаш свой собираются, - добавил младший и показал рукой на забор за своей спиной, на котором красовался указатель с надписью «шабаш».
        Внезапное ускорение, сдвиг, - и…невдалеке за деревьями, как тень, проскользнул лысый бес. Через секунду следом за ним проскользнул ещё один бес - сивый. С косматой седой головой и с длинной седой бородой, развевающейся на ветру.
        - Чего ж вы их не гоните? - возмутился чернобородый.
        - Гоним, да что толку, - пожал плечами старший. - Территория ведь большая. Вот и лезут они во все щели.
        - Может, и вас окропить? - предложил чернобородый, легонько встряхивая кропилом.
        - Нет, нет, спасибо, - отказался младший сержант.
        - Проходите, батюшка, проходите, - нетерпеливо махнул рукой старший, заметив, что к ним приближаются две светловолосые девушки в красных юбках и в белых сорочках, - удачи вам в вашем благородном деле.
        Оглянувшись, чернобородый также заметил ведьмочек и поспешил удалиться.
        7. СЮДА ВАМ ЛУЧШЕ НЕ СОВАТЬСЯ!
        О существовании Лысой Горы многие киевляне даже не догадываются, хотя расположена она не так уж и далеко от центра города. Если кто-то что-то и слышал краем уха о ней, то никогда на ней не бывал. Не мало и таких, кто за всю свою долгую жизнь ни разу туда не выбрался.
        Тысячи горожан, включая многочисленных миллионеров, спешащих на свои загородные виллы в Конче-Заспе, ежедневно проносятся мимо неё на машинах по Столичному шоссе, и сотни тысяч жителей Левого берега, ежедневно проезжающих туда и обратно по Южному мосту, постоянно разглядывают её из окна автобуса или вагона метро, но ни у кого даже мысли не возникает там побывать.
        А вот в Германии предприимчивые немцы сотворили из своей лысой горы Брокен туристический центр с театрализованными представлениями, рок-концертами, аттракционами и плясками ведьм на помелах вокруг костров.
        Они провели на самую высокую гору Гарца не только железную дорогу, но и суперсовременную канатную дорогу. А всё для того, чтобы один раз в году в Вальпургиеву ночь тысячи немцев и многочисленных иностранных туристов смогли приехать сюда и отлично провести время в компании разряженных ведьм и чертей.
        
        На ней до сих пор сохранилась радиотелевизионная вышка с комплексом зданий, в которых ранее располагались разведывательные службы группы советских войск в Германии и службы госбезопасности ГДР.
        Наша же не менее знаменитая Лысая Гора долгое время также была запретной зоной и огорожена колючей проволокой. И хотя тридцать лет назад солдаты оттуда ушли, а горе был присвоен статус реликтового заповедника, с тех пор ничего здесь не изменилось, всё осталось в первозданном виде. Только ещё больше пришло в негодность. И может быть, это даже и к лучшему.
        Ведь из окультуренного Брокена исчез истинный дух ведьм. Всё стало карнавалом и маскарадом, шоу ряженых ведьм и чертей. Всё стало большим представлением, на котором ежегодно зарабатываются огромные деньги.
        
        У нас же до сих пор тишь да гладь, всё пребывает в забвении. Но в этом и есть свой плюс: ведь ведьмы у нас до сих пор настоящие.*
        Наши ведьмочки, впрочем, на настоящих ведьм были совсем не похожи. Они выглядели так, словно сбежали с репетиции народного хора, поскольку одеты были в одинаковые белые вышитые сорочки и красные юбки с клетчатыми передниками. Для полного сходства у них не хватало лишь цветочных венков на голове.
        Держась за руку, они подошли к стоявшим перед шлагбаумом двум милиционерам, одетым в пятнистые комбинезоны.
        - Это у меня двоится в глазах или вас, действительно, двое? - игриво спросил младший сержант.
        - Когда у вас будет двоится в глазах, нас будет четверо, - съязвила Жива.
        - А куда это вы, девушки, собрались? - сдерживая улыбку, поинтересовался старший сержант.
        - На Девичник, - честно призналась Майя.
        - А, может, всё-таки на шабаш? - лукаво подмигнул им старший сержант, не привыкший по службе к честным признаниям.
        - Ага, - рассмеялась Жива. - Что-то грустно стало на душе, захотелось слетать на Лысую.
        - А почему не на мётлах? - поддержал игру младший.
        - Мётлы сломались - приходится пешочком, - с улыбкой объяснила Жива.
        Старший сержант широко улыбнулся ей в ответ:
        - Ну, тогда поворачивайте назад, мы пропускаем только с мётлами.
        - А без них что, нельзя? - спросила Майя.
        - Нельзя, - сбросил старший улыбку с лица, - нечего вам там сегодня делать.
        - Мы только прогуляемся, - заканючила Майя.
        - Погуляйте где-нибудь в другом месте.
        - Я не поняла, - возмутилась Жива, - с каких это пор ведьм перестали пускать на Лысую?
        Младший сержант усмехнулся:
        - Чего-то вы совсем на них не похожи.
        Жива тут же надвинула копну волос себе на правый глаз.
        - А так?
        - Так вроде похоже, - начал сомневаться младший. - Но всё равно, красавицы, вам там делать нечего. Сегодня вход на гору запрещён.
        - Но вы же пропустили вон того? - кивнула Жива на ушедшего далеко вперёд чернобородого.
        Старший неумолимо покачал головой:
        - Тому можно, а вам туда нельзя.
        - Ну почему? - недоумевала Майя.
        - Там сегодня сборище всяких маньяков, - объяснил младший.
        - Так чего ж вы здесь стоите? - рассердилась Жива на бойцов «Барса» - Идите и ловите их.
        - Для этого есть «Беркут», - пояснил старший. - А мы стоим здесь, чтобы не пропускать на территорию потенциальных жертв.
        - И вообще, сюда вам лучше не соваться, - добавил другой «барс». - Здесь девушки всё время пропадают, причём бесследно.
        - Так что идите отсюда подобру-поздорову, - заключил старший сержант.
        Двоюродные сёстры с явным неудовольствием отошли в сторонку. Одна из них шепнула на ухо другой:
        - Чего-то мне тут не нравится.
        - Ладно, пошли отсюда, - решила Жива.
        - Идём, - согласилась Майя, - а то мне как-то здесь не по себе.
        - Из-за маньяков? Не бойся, - успокоила кузину Жива. - Чего боишься, то и получишь. Страх имеет свойство материализоваться. Маньяки обычно ходят по одиночке, а нас двое. Как-нибудь прорвёмся.
        Майя широко раскрыла глаза:
        - Неужели ты их не боишься?
        - Это они меня должны бояться, - заверила её Жива. - Помнишь, я рассказывала тебе, что стало с теми придурками в прошлом году?
        - Ещё бы!
        Засмеявшись, кузины вновь взялись за руки, и поспешили вниз той же дорогой, которой и пришли.
        Жива ничуть не расстроилась от того, что «барсы» не пустили их на Гору. Ведь она знала наверх такие тропки, которые никому не были ведомы, даже милиции.
        Неожиданно из переговорного устройства на груди старшего сержанта сквозь трескотню помех по громкой связи донеслось:
        - Тут ещё одно… Из Павловки сегодня псих сбежал… Харитон Хазарский… 33 года … отличительная примета - чёрная борода и длинные волосы, стянутые сзади на резинку… воображает из себя Великого инквизитора… по оперативным данным…якобы собирался к вам сегодня на Лысую.
        8. ВЕЛИКИЙ ИНКВИЗИТОР
        Хазарский Харитон Христофорович, бывший церковнослужитель, имея чин псаломщика, был исключён из духовного ведомства за то, что в душевном помрачении дерзнул совершить богослужение вне церкви, но в церковном облачении. Более того, самолично причислил себя к священным инквизиторам, коих православие никогда не признавало.
        Великий инквизитор был задержан на Михайловской площади за то, что прилюдно сжигал на костре многочисленные детские книжки о драконах и ящерах, полное собрание сочинений об очкастом мальчике-маге, а также знаменитую сумеречную сагу о волке-оборотне и вампире-вегетарианце.
        
        - За что? - кричал он представителям закона в то время, когда те, заламывая ему руки, усаживали его в милицейский бобик. - Это же всё еретическая литература! Не меня надо хватать, а тех, кто это издаёт! Мы - священная инквизиция, поэтому как боролись с ересью, так и будем с ней бороться! Люди! Не читайте книг и газет! Не смотрите телевизор! Не пяльтесь в монитор. Все социальные сети и порносайты, все телеканалы в руках сатаны! Именно оттуда смотрит на вас всевидящее око антихриста!
        Внезапная перемотка назад, сдвиг, - и… милицейское видео показывает при просмотре, как он, разрывая надвое глянцевые обложки и подкидывая в огонь очередные страницы, взывал к собравшимся вокруг него прохожим:
        - Это вам не наивные детские книжечки, это самое настоящее чернокнижие! Через них в души ваших детей вливаются идеи зла и сатанизма! Да сгорят они в адском пламени! Эти книжечки учат тому, что якобы благодаря колдовству и прочим «волшебствам» можно достичь каких-то благих целей. Но это не так. Это обман и лукавая подмена: за красивой глянцевой обложкой скрывается духовная отрава. А чему могут научить вот эти книги… о вампирах и оборотнях? Или эти …о драконах и ящерах? Только одному! Человечество готовят к приходу антихриста! Этого нельзя допускать! Видите, как хорошо они горят? И это только начало!
        Поначалу Хазарского отвезли в ближайшее отделение милиции, где ему было предъявлено обвинение в мелком хулиганстве и предложено было заплатить штраф в размере месячного оклада участкового милиционера. Вместо этого он в ярости разорвал свои чётки, оказавшиеся на самом деле ниткой чёрных пластмассовых бус, и стал метать их под ноги участковых.
        На вопрос, что он делает, Хазарский Харитон Христофорович, 1966 года рождения, безработный, но по совместительству временно исполняющий обязанности священного инквизитора, ответил, что он мечет бисер перед свиньями.
        На вопрос, где он видит в отделении милиции свиней, Хазарский Х. Х. ответил, «а разве вы их не видите?», после чего был отправлен в Павловскую психбольницу для прохождения психиатрической экспертизы.
        В приёмном отделении на стандартный вопрос дежурной медсестры, заполнявшей медицинскую карточку, как его зовут, он ответил, что Великий Инквизитор.
        После детального медицинского осмотра и психиатрического освидетельствования дежурный врач заверил милицию, что это их пациент, поскольку в их полку наполеонов, фараонов и прочих исторических личностей не хватает только инквизиторов.
        Затем Хазарский был препровождён в палату, где к удивлению медперсонала совершенно не возмущался своим поселением, и вёл себя настолько тихо и смиренно, что даже не потребовалась смирительная рубашка.
        Он с лёгкостью согласился даже на профилактическую инъекцию, но в последний момент неожиданно выхватил шприц из рук медицинского брата и со всей силы полностью всадил иглу ему в ягодицу, произнеся сакраментальную фразу «врачу, исцелися сам».
        Воспользовавшись замешательством, Великий Инквизитор выскочил из палаты, позвал на помощь орущему медбрату двоих санитаров, дежуривших на посту, и, смешавшись с посетителями, покинул пределы больницы незамеченным.
        На следующее утро, захватив с собой походный чёрный саквояж, поп-расстрига отправился прямиком на Лысую.
        9. СЕМЬ СМЕРТНЫХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ
        Стольный град Киев вдоль и поперёк пронизан тектоническими разломами. Самый опасный из них пролегает вдоль Днепра по его высокому правому берегу и захватывает все остальные двенадцать лысых гор, начиная с Китаево и заканчивая Юрковицей.
        Вот почему все эти возвышенности, такие живописные, откуда открываются прекрасные дали, которые, казалось бы, самой природой созданы для поселения, никогда ранее не заселялись.
        Линия разлома представляет собой волну с резкими перепадами от минимума к максимуму. И зачастую провалы с отрицательной энергией соседствуют с благоприятными местами, где наблюдается положительная энергетика.
        Геопатогенная зона проходит по краю Центрального ботанического сада и тянется далее по холмам, при этом языческая статуя Родины-матери соседствует с золотыми куполами Киево-печерской лавры, а самое проклятое в Киеве здание Верховной рады находится на одной оси с перманентно-революционным Майданом Незалежности, лежащим во впадине бывшего Козьего болота.
        Памятник святому Владимиру Крестителю на Владимирской горке расположен неподалёку от сказочно-красивого городка Гончары-Кожемяки, в котором долгие годы никто не селится по причине того, что построен он в провале у подножия лысой горы Хоревицы, а периодически уничтожаемый дубовый чур Перуна на Старокиевской горе постоянно восстанавливается на своём исконном месте и при этом прекрасно уживается рядом с развалинами Десятинной церкви.
        
        Благие места давно уже облюбованы монахами, обители которых в большинстве своём построены на месте языческих капищ. При этом подмечено: как только в святых местах начинается повышенная активность, то вскоре такая же активность проявится и в провале. *
        - Где же твой барыга? - спросил О`Димон, откровенно заскучав.
        Димон-А неуверенно ответил:
        - Мы договорились на двенадцать.
        - А сейчас сколько?
        Димон-А глянул на часы.
        - Без пяти.
        Внимание О`Димона привлёк странный рисунок на подпорной стене - намалёванный белой краской полукруг с лучами, изображавший по всей видимости восходящее или заходящее солнце. Внутри полукруга был нарисован глаз с вертикальным зраком, ниже написана римская цифра VII, а ещё ниже - «Иди и смотри».
        - Ни черта себе, - опешил он.
        - Чем-то похоже на Всевидящий глаз, - предположил Димон-А.
        - Я бы не сказал, - покачал головой О`Димон. - Во-первых, где ты тут видишь треугольник? А во-вторых, зрачок. Это не глаз человека.
        - А чей глаз?
        - Или змеи или кошки. Короче, какого-то зверя.
        - А причём тут зверь?
        - А чёрт его знает? - пожал плечами Димон-А и усмехнулся, - наверно, для того, чтобы ты знал: он здесь, и он наблюдает за тобой.
        - «Иди и смотри», - вслух прочитал надпись на стене О`Димон. - И куда ж нам смотреть? На солнце, что ли?
        - Какая разница куда? Тут главное, смотреть в оба.
        Упёршись подбородком в ладонь, О`Димон задумался.
        - Что же тогда означает семёрка?
        - Ну, принимая во внимание то, куда мы с тобой идём… скорей всего, это семь смертных грехов.
        - Это какие же?
        Димон-А неуверенно стал перечислять:
        - Гордыня, м-м-м, жадность, зависть, гнев…э-э-э…, похоть, уныние и…чревоугодие.
        Перечисление смертных грехов привело О`Димона в явный восторг:
        - Ну, тогда тебя бесы точно туда заберут, - радостно заверил он приятеля.
        - За что ещё? - не понял тот.
        - За то, что жрёшь много. За твоё чревоугодие.
        - А-а, это точно, - с довольным видом погладил свой пивной животик Димон-А. - Но особо не радуйся по этому поводу. Поскольку ты тоже там окажешься.
        - А я-то за что?
        - За своё уныние.
        О’Димон печально вздохнул.
        - Да, ладно, не парься, брат, - с широкой ухмылкой обнадёжил его Димон-А, - в наше время все смертные грехи уже стали добродетелями.
        - А что же стало с самими добродетелями?
        - Делать добро сейчас считается грехом.
        - Да ладно. А как же тогда вера, надежда, любовь?
        - Верить никому сейчас нельзя. Надеяться больше не на что. А любовь давно уже заменили порнухой.
        - Ещё что?
        - Были ещё такие понятия, как щедрость…
        - Ну ты даёшь! - засмеялся О’Димон.
        - Умеренность, - продолжил перечислять Димон-А.
        - Ага-ага, умеренное употребление спиртных напитков, - О’Димона пробило на ржач.
        - И ещё целомудрие.
        - Ты что, вообще? Ха. Какое целомудрие? Ты где слова такие выискал? Ой, не могу! Целомудрие. Это что, была такая добродетель? Что за бред, вообще? Это всю жизнь девственником, что ли, надо быть?
        - А что тут такого? Я, например, до сих пор ещё ни разу с девушками не целовался, - чистосердечно признался Димон-А.
        - Ты? До сих пор? - удивился О’Димон, - как это?
        - Да так, - замялся Димон-А.
        - То есть, - не понял О’Димон, - ты ещё…девственник, что ли?
        - Ну, - неопределённо повёл головой Димон-А, - типа того.
        О’Димон усмехнулся, а затем вдруг залился нескончаемым хохотом, словно кто-то невидимый защекотал его под мышками.
        - Чего ты ржёшь? - возмутился Димон-А.
        - Самое смешное…ой, не могу… что я …прикинь… тоже…
        10. ХЕРУВИМ И АСПИД
        Нет ничего более противоестественного, чем безудержный смех в самом жутком месте на земле. Так громко смеяться на Лысой Горе могут позволить себе лишь безрассудные отчаявшиеся люди, невинные девственницы или юнцы под воздействием травы.
        Молодые люди, видимо, не вполне понимали, куда они попали. Ведь Лысая Гора - это настоящая обитель потусторонних сил. Паранормальная активность здесь превышает все допустимые уровни. Время здесь не идёт, а бежит или стоит на месте. Здесь - иная реальность.
        На первый взгляд, это обычный заброшенный парк. Но что-то в его атмосфере сквозит такое, что заставляет сердце сжиматься в тревожном ожидании. Видимо, в прошлом здесь случилось что-то ужасное, и сейчас эта жуть так и витает в воздухе.
        Когда вы гуляете по Горе, то отчётливо можете почувствовать там чьё-то незримое присутствие. Кто-то неотступно следует за вами, кто-то неотрывно следит за каждым вашим движением.
        То ли это морок, то ли это леший, то ли страж горы, то ли сонмы духов казнённых и погребённых здесь преступников, не говоря уже о колдунах, ведьмах и прочих тёмных личностях в балахонах с капюшонами, которые встречаются на Лысой чуть ли не на каждом шагу.
        А иногда, вернее, два раза в году, в ноябрьский и в майский канун здесь появляются иные.
        Вот почему простой народ обходит это место десятой дорогой. Ну, какой же нормальный человек в ясном уме и в доброй памяти потащится на Лысую Гору, овеянную такой дурной славой?
        Да, здесь, реально, бывает порой страшно.
        Но в действительности, жизнь за пределами Лысой Горы сейчас гораздо страшнее. Многие просвещённые люди даже не подозревают, что только здесь и можно уберечься от тех опасностей, которые подстерегают их в городе. И на самом деле, это единственное место на земле, где ещё можно спастись.*
        Вдоволь нахохотавшись, О’Димон неожиданно вновь впал в уныние:
        - Ну и где его черти носят? Который час, брат?
        Взглянув на часы, Димон-А выдохнул:
        - Самый полдень.
        - Ни черта себе! - возмутился О’Димон. - Пять минут прошло, а такое впечатление, будто целый час.
        Он огляделся вокруг, но вокруг не было ни души: ни выше по дороге, ни ниже.
        Неожиданно на щёку ему упало сверху что-то липкое. Сморщив нос, О’Димон брезгливо вытерся и запрокинул голову вверх: прямо над ним на высокой ветке голого, до сих пор ещё не покрытого зеленью дуба вниз головой висело что-то похожее на летучую мышь.
        - Срань господня! - вырвалось у Димона-А, также поднявшего глаза кверху.
        Взмахнув тёмными крыльями, летучая мышь в тот же миг слетела с ветки. Напоминая издали миниатюрного дракона, она по дёрганой траектории облетела вокруг дуба, а затем резко спланировала вниз.
        
        Приближаясь, крылатый ящер с каждой секундой увеличивался в размерах. Он рос прямо на глазах, превращаясь в иное, очень похожее на человека существо, только с перепончатыми крыльями.
        При этом ужасная морда дракона у него мгновенно сменилась на симпатичное лицо с кудрявыми волосами, чем-то напоминавшее лицо архангела, который распростёр свои чёрные с позолотой крылья над Майданом.
        
        Правда, у этого ангела имелось не два, а четыре крыла, что в небесной иерархии соответствовало чину херувима. Приземлившись, херувим тут же сложил первую пару крыл перед собой, вторую пару - за спиной, и в результате оказался полностью прикрытым ими, словно чёрным кожаным плащом.
        Выпростав из-под кожаной накидки руку, кудрявый красавчик по-свойски протянул её Димонам и представился:
        - Лиахим.
        - Дима, - протянул ему руку Димон-А.
        Пожимая руку и удерживая её дольше обычного, Лиахим незаметно надавил подушечкой своего большого пальца на третий сустав его указательного пальца.
        - Дима, - протянул ему руку О’Димон.
        - Очень приятно, - покачал тот головой, растянув улыбку до самых ушей.
        Херувим пожал ему руку тем же тайным способом и также представился ему:
        - Лиахим.
        - Лиахим? - переспросил его О’Димон, знающий, что подобные господа, обычно, и пишут всё не так, как все, и произносят всё наоборот.
        - Ну, вообще-то…м-м-м… если вам так удобно, можете называть меня Михаил, - чуть убавил он широту улыбки.
        Оба Димона также улыбнулись ему в ответ, не зная, что ещё сказать. Они прекрасно понимали, что означало это рукопожатие. Тайный знак сообщал им, что это был свой человек, и ему можно было доверять, несмотря на то, что прикрыт он был чёрным плащом из четырёх крыл.
        Предполагая всё же, что крылья эти им привиделись и, что, скорей всего, это обман зрения в результате воскурения травы, они как бы невзначай попытались заглянуть кудрявому красавчику за плечи. Может быть, там они видны?
        Поняв их намерение, Лиахим вновь растянул улыбку до ушей. Словно прочитав их мысли, он отрицательно покачал головой. Его обескураживающая улыбка вмиг убрала оставшуюся неловкость. Димонам стало казаться, что они уже знают его целую вечность.
        - А у вас какой уровень, Михаил… тридцать третий? - поинтересовался у него О’Димон.
        - Бери выше.
        - Шестьдесят шестой?
        - Ещё выше, - с улыбкой покачал головой Лиахим.
        - Неужели сто тридцать второй? - удивился Димон-А, поднявшись недавно вместе с приятелем лишь на первую ступеньку тайной и могущественной пирамиды.
        
        В ответ Лиахим лишь усмехнулся, с шумом выпустив благоухание своего дыхания сквозь ноздри.
        - Что, ещё выше? - с недоумением посмотрел на него Димон-А.
        Михаил кивнул ему и, не желая дальше развивать эту тему, перескочил на другую:
        - Вы, видимо, ждёте Дэна?
        - Да, - признался Димон-А.
        - Дэн! - тут же позвал кого-то Лиахим и повернулся к дубу лицом, а к ним спиной.
        К удивлению Димонов за спиной херувима не было видно крыльев. Чёрный кожаный плащ с длинным разрезом сзади и с двумя разрезами по бокам плотно облегал его плечи.
        Правда, на плечах его находилась теперь совсем другая голова. Это была огромная мохнатая кудлатая львиная морда, раскрывшая пасть, словно на логотипе кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер», и прорычавшая вслед за этим:
        - Нэд!
        
        Двуликий Михаил Львов нетерпеливо топнул ногой. То, что курильщики травы увидели затем, привело их в ещё большее изумление. Из-под корней дуба выползла чёрная, землистая, похожая на аспида, змея. Она была такая огромная, что казалась втрое шире питона, и такая длинная, что шесть с половиной раз обвила метровое в диаметре дерево.
        Поднявшись таким образом над землёй, аспид лукаво выглянул из-за ствола. Изогнув туловище своё в форме двойки, точно так, как на картине Васнецова «Страшный суд», пугающей всех прихожан во Владимирском соборе, голова змея раздулась вдруг до размеров человеческой головы.
        
        Щелевидные зрачки его при этом сплющились от напряжения. Не раскрывая рта, он выстрелил далеко вперёд длинный, раздвоенный на конце язык и хитро повёл головой, как бы показывая этим, что одурачить публику ему, раз плюнуть.
        - Дани-ил! - как бы с укоризной попенял ему херувим и вновь топнул ногой, при этом его львиная голова сменилась на орлиную.
        Раскрыв клюв, Михаил Орлов заклекотал:
        - Ли-инад!
        Вильнув кончиком хвоста, аспид тут же исчез за деревом, но через секунду появился вновь, правда, уже в ином виде, заменив своё змеиное туловище на человеческий торс, причём почему-то с женской грудью. Но, видимо, что-то у него там не сработало, поскольку голова его осталась прежней - змеиной.
        Вид человека со змеиной головой на плечах и с женской грудью привёл Димонов в такое недоумение, что те в ужасе подались назад.
        - Даниэла! - вновь недовольно укорил его Лиахим.
        Но тот словно не слышал его.
        - Вот глухой! Ну, сколько можно топать! - недовольно заорал на него херувим и в третий раз топнул ногой, при этом птичья голова у него исчезла, а на её месте выросла рогатая морда тельца, исполненного очей.
        Михаил Быков замычал своё:
        - А-лэ-ин-ад!
        Заметив оплошность, голова аспида прямо на глазах у Димонов превратилась в человеческую голову, а женская грудь прикрылась пиджаком из змеиной кожи. Сама же голова стала похожей на голову, хорошо известной Димону-А и принадлежавшей знакомому барыге - темнокожему Дэну.
        Правда, сейчас его лицо вместо темно-коричневого имело почему-то серовато-зелёный оттенок. Глаза же были закрыты плотно прилегающими к лицу чёрными непроницаемыми очками.
        - Дэн? - удивился ему Димон-А.
        - Дэн, Дэн, - кивнул ему барыга с бритой налысо головой, огромными пухлыми губами, с узкими плечами и уродливо длинной шеей. Кроме стильного пиджака из змеиной кожи на нём были надеты тёмно-зелёные кожаные штаны.
        На груди Дэна поблёскивала толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вверх. В сам треугольник были вписаны две буквы S.
        Приветливо улыбнувшись, он подошёл к Димону-А, как к старому знакомому. Приставив ногу к его ноге и прикоснувшись коленом к его колену, Дэн прижался грудью к его груди и, похлопав рукой по его спине, прошептал ему в ухо:
        - Серпенты принёс?
        - Принёс, - ответил Димон-А и достал свёрнутую в трубку и стянутую резинкой толстую пачку зелёных купюр.
        Сняв резинку, Дэн развернул веером целую кипу однодолларовых банкнот. Мигом их пересчитав, он на всякий случай одну из них выхватил, чтобы просмотреть на свет сквозь всевидящий глаз на вершине пирамиды.
        Внезапная вспышка света пронизала купюру, шириной в 66,6 мм, и в ней проступил водяной знак в виде змеи, изогнутой, как буква S, и перечёркнутой двумя параллельными линиями.
        Вновь стянув резинкой пачку, Дэн спрятал её в левый карман пиджака, надетого на голое тело, а затем вынул что-то из правого кармана и раскрыл кулак: на светло-зелёной ладони лежали два сморщенных тёмных шарика.
        - А это что? - удивился Димон-А.
        - Кактусы.
        - Какие ещё кактусы?
        - Такие себе маленькие, лишённые колючек мексиканские кактусы. Но если их пожевать, мало не покажется.
        Димон-А с недоумением посмотрел на Дэна.
        - Я же заказывал другое.
        - Это оно и есть. Только в натуральном виде.
        Даже разговаривая, Дэн держал голову неподвижно, и казалось, что за чёрными очками скрывается такой же чёрный застывший немигающий взгляд.
        Херувим всё это время почему-то скрывался за спинами парней. Его незримое присутствие сильно напрягало их. Непонятно было, что он там замыслил. Не так был страшен многоликий, как то, что он находился вне зоны их зрения.
        Чувствуя неладное, то один, то другой пытался, как бы невзначай, обернуться, но ни одному, ни другому не удавалось это сделать. Они явно были скованны волей того, кто скрывался за их спинами.
        Димон-А взял тёмные шарики в свою руку.
        - Я такие уже разок пробовал, - припомнил О’Димон.
        - Их, между прочим, сейчас днём с огнём не сыскать, - сказал Дэн. - Их запрещено выращивать даже в Мексике.
        - Почему?
        - Потому что они дают просветление.
        - Что, правда?
        Димон-А раскрыл ладонь и по-новому посмотрел на кактусы. Неожиданно херувим вышел из-за его спины. На плечах у него вновь появилась человеческая голова.
        - Эти кактусы так пробуждают сознание… что в какой-то момент вас озаряет. И вы начинаете видеть та-кое, - завёл Михаил глаза кверху.
        - Что именно?
        - То, что скрыто от всех, - добавил Лиахим. - То, что никто не видит… ну, за исключением шаманов, колдунов, ведьм и прочих ясновидящих….
        - Во, клёво! - обрадовался Димон-А.
        - Только предупреждаю тебя сразу, брат, - прорычала затем сменившая человеческую голову львиная пасть, - трип будет очень серьёзным.
        - Ну, мне не в первой, - усмехнулся Димон-А.
        - Более того, очень опасным, - предупредил его затем орлиный клюв.
        - Я обожаю опасные психоделические путешествия.
        Следующие слова, произнесённые Лиахимом, прозвучали более весомо:
        - На этот раз ты увидишь апокалипсис.
        - Апокалипсис? - испуганно переспросил Димон-А.
        - Не пугайся, брат, - улыбнулся ему Михаил. - На самом деле, апокалипсис в переводе с греческого означает разоблачение, снятие вуали, раскрытие тайны.
        - То есть, это не смертельно?
        Обнадёженный ответом, Димон-А повернулся к приятелю.
        - Ты тоже видел этот апокалипсис?
        - Ага, - кивнул ему О’Димон.
        - Ну и как?
        - Прикольно, что-то типа вертепа про Судный день. Только я вряд ли бы пережил тот армагеддон, если бы не следовал указаниям своего мастера.
        Как бы подтверждая его слова, Дэн поднял вверх указательный палец.
        - Короче, запомните одну вещь. Как только вы их примете внутрь, вы станете видеть. Но не бойтесь того, что вы увидите! Если испугаетесь - вы пропали. Зарубите себе на носу - эти видения не приходят извне. Они находятся внутри вас. Не трогайте их, и они не тронут вас.
        Димоны согласно закивали головами.
        - И ещё одно, - добавил Дэн. - Что бы они вам не предложили, от всего отказывайтесь. Ясно?
        - Ясно, - вновь кивнули оба парня.
        - Ладно, Дэн, погнали, - поторопил его Михаил, - у нас ещё куча дел.
        Выпростав из-под плаща два чёрных перепончатых крыла, он взмахнул ими и, поднявшись в воздух, завис над парнями, подмахивая перед собой другой парой крыл.
        Одновременно Дэн трансформировал нижнюю часть туловища в привычное для себя тело змеи, оставив при этом верхнюю часть туловища неизменной. Лишённый ног, он уменьшился в росте вдвое. В одно мгновенье превратившись из громадного верзилы в бритоголового чёрного карлика с длинным хвостом, он змеевидно заскользил вверх по склону. Приподняв торс над землёй и выгнув спину, он чем-то напоминал ладью, плывущую по траве.
        Лиахим устремился вслед за аспидом, резко взмахнув крыльями и набирая высоту.
        Внезапное ускорение, сдвиг, - и… оба рептилоида, человек-ящер и человек-змей, в один миг переместились на вершину холма. Херувим взвился над деревьями и вскоре пропал из виду. Аспид, перед тем, как исчезнуть, обернулся и прощально помахал парням рукой.
        11. ЧИСТИЛЬЩИКИ ЛЫСОЙ ГОРЫ
        Тем временем, к Главному входу на Лысую гору подходили с трёх сторон новые действующие лица.
        Справа от Столичного шоссе со стороны гаражного кооператива приближалась небольшая группа молодых людей. Одеты они были разношёрстно: кто - в джинсах и свитерах, кто - в камуфляжных штанах и куртках. Обуты они были также, кто во что горазд: кто в берцах, кто в кроссовках. Бросалось в глаза лишь то, что все они были стрижены налысо.
        
        В группе было семь человек, и выправкой своей они напоминали военизированный отряд. Правда, вместо оружия парни несли на плечах лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли. Возглавлял колонну велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове.
        Слева по узкому тротуару вдоль Сапёрно-слободской улицы двигалась ещё одна парочка бритоголовых подростков - Алексей Попович по прозвищу Злой и Никита Дубравин по прозвищу Добрыня - учащиеся старшего класса из ближайшей гимназии, расположенной на Багриновой горе.
        Сверху по улице Киквидзе, которая пересекала Сапёрно-Слободскую улицу по мостовому переходу и упиралась внизу прямо в Лысую гору, мчалась оранжевая мусороуборочная машина. Она первой подъехала к месту общего сбора, назначенного на двенадцать часов дня, и резко затормозила перед закрытым шлагбаумом.
        
        Из кабины вылезли трое - два мусорщика в оранжевых комбинезонах и водитель в белой рубахе и в синем галифе. Все трое также были лысыми, только у водителя с затылка картинно свисал по-козацки длинный чуб, заведённый за правое ухо.
        Мусорщики бросились поднимать шлагбаум, а водитель выступил навстречу подъезжавшему байкеру и подходившей колонне. Снисходительно окинув взглядом немногочисленный отряд, бригадир мусорщиков Георгий Кожумяка обратился к спешившемуся велосипедисту:
        
        - Привет, Илюша. Это все?
        - Да.
        - А где остальные?
        - Выбыли из строя.
        Подошедшая колонна выстроилась перед ними в ряд.
        - Здравствуйте, ребята, - приветствовал их Кожемяка.
        - Здравия желаем, бригадир, - бодро отрапортовал отряд.
        - Помнится, совсем недавно вас было в два раза больше, - заметил Кожемяка.
        - Я объехал всех, - стал оправдываться Илья, - но за это время лишь десять человек остались трезвыми, включая меня и Злого, - кивнул он на подошедшего к мусоровозу Алексея с товарищем. - Остальные не выдержали.
        - Ясно, - потёр большим пальцем густые усы Кожемяка и кивком головы приветствовал Злого, - становитесь в строй.
        - Трое пристрастились к пиву, - продолжал отчитываться Муромский, - двое закурили, ещё двое соблазнились дурью, а один увлёкся экстази.
        - Да, - недовольно протянул бригадир, - с такими темпами очень скоро в нашей команде не останется ни одного трезвого. Ох уж эти бесы! Никакого сладу с ними нет. Травят наш народ, как хотят. А твоя девушка как, Алёша? - вздохнув, обратился он к Злому. - Удалось её вернуть на путь истинный?
        Злой тяжко вздохнул и, потупив глаза, покачал головой.
        
        Стоявший с краю Добрыня разъяснил:
        - У них любовный треугольник: он любит её, а она любит сигареты.
        - А ты кто такой? Новенький? - обратил на него внимание Кожумяка.
        - Это Никита Дубравин, - представил его Злой. - Из моей школы парень. Но все его Добрыней кличут.
        - Добрыней? - удивился Кожумяка. - Это хорошо, что тебя так кличут. Готов, Добрыня, сразиться с трёхголовым змеем-дурманом?
        - Всегда готов, - добродушно пожал плечами Добрыня.
        - Ну, ладно, - вздохнул Кожумяка, - я думаю, всем ясно, зачем мы сюда собрались?
        - Всем, - нестройно ответил отряд.
        - Какая перед вами на сегодня стоит задача? - остановил Кожумяка свой взор на Злом.
        - Очистить Лысую гору от мусора! - чётко ответил Злой.
        - А ещё? - спросил Кожумяка, переведя глаза на Муромского.
        - Изгнать с Лысой всех тёмных, - бодро ответил Илья. - А также тех, кому претит здоровый образ жизни!
        - Именно! - кивнул Кожумяка. - Чтобы на нашей горе было так же чисто, как у вас и у меня на голове, - потёр он ладонью свою бритую голову, - чтобы Лысая стала зоной, свободной от дурмана.
        Кожумяка собрал пальцы в кулак и, приветственно подняв его вверх, закончил своё напутствие привычной речёвкой:
        - Трезвости?
        - Да! - хором отозвались бритоголовые.
        - Дурману?
        - Нет!
        - Наркоте?
        - Крест! - все парни вздёрнули вверх свои правые кулаки, на которых чернел косой крест, как знак отказа от дурмана.
        - Бухлу?
        - Крест!!
        - Табаку?
        - Крест!!!
        - Жизни - жизнь!
        
        - Смерти - смерть! - глухо отозвались парни и перекрестили перед собой сжатые в кулаки руки. Со стороны их лысые головы выглядели, как черепа перед скрещёнными костями.
        - Не дадим этой трёхглавой гадине одолеть нас! - продолжил напутствие Кожумяка. - Ещё недавно Лысая гора была единственным местом, где её не было. Но теперь змея дурмана добралась уже и сюда. Очистим гору от неё!
        - Очистим! - дружно отозвались чистильщики.
        - А затем спалим её в Майском костре.
        12. ЗОЯ
        За сто метров вправо от того места, где скрылись иные, за гребнем холма, на небольшой солнечной полянке, свободной от деревьев и сплошь усыпанной жёлтыми одуванчиками, маленькая девочка в длинном белом платье срывала и собирала в букет первые в этом году цветы. Их мохнатые, похожие на маленькие солнышки, головки очень живописно смотрелись на пышной зелёной траве. Светлые волосы девочки были заплетены в косичку.
        
        Неподалёку, на краю лужайки, сидела её мамочка, занятая плетением для дочки ещё одной косички - из одуванчиков. Была она одета в красный сарафан до колен и в белую вышиванку. По плечам её были распущены длинные светло-русые волосы.
        Сидела она под высокой ветвистой сосной неподалёку от огромного куста буйно цветущей бузины, от которой доносился резкий неприятный запах.
        
        - Зоя, только смотри, чтобы стебли были длинные, - крикнула она дочке.
        - Хорошо, - ответила Зоя, срывая очередной стебелёк под самый корешок.
        Ей недавно исполнилось семь лет, она уже целый год ходила в школу и постоянно изводила всех своими вопросами, на которые не могли ответить ни мама, ни папа, ни учительница, поэтому, спрашивая, она сама себе тут же и отвечала.
        - А почему из них течёт млечный сок? Это потому что у них белая кровь такая?
        - Ага, - отвечала мама.
        - А почему они называются одуванчики? Это потому что, когда они поседеют от старости, - на них потом дуют?
        - Угу, - отвечала мама.
        - Мама, а почему ты надела красный сарафан, разве сегодня праздник?
        - Ну, конечно, сегодня ж у меня именины, - ответила мама, которую звали Навка, - сегодня Навий день.
        - А бабушка Веда сказала, что сегодня радуница.
        
        - Ну, да, по-другому этот день ещё называют радуница, - продолжила мама, - в Навий день необходимо поминать своих предков. В эту ночь тёмные силы уходят под землю, а светлые силы впервые после зимней спячки выбираются на поверхность. Вот почему завтра мы будем праздновать другой праздник - Живин день.
        - А нам в школе сказали, что завтра - день…этот…международной солидарности трудящихся.
        - Ну да, - с улыбкой кивнула мама, вплетая в начатый венок очередной цветок, - для одних - это день весны и труда, а для нас - день Живы.
        - А кто такая Жива, это такая богиня?
        - Ну да, это такая богиня жизни, которая оживляет природу, посылая ей весну.
        Утомившись, Зоя подбежала к Навке и вручила ей букет.
        - Может, хватит?
        - Ладно, хватит. Садись рядом.
        Зоя уселась рядом с мамочкой, глядя, как ловко она управляется с веночком, и сморщила носик:
        - Фу, какой неприятный запах.
        - Ничего, - сказала мама, обернувшись к цветущему кусту бузины, - зато этот запах прекрасно отгоняет от нас клещей, мух и даже самого повелителя мух.
        - А разве у мух есть повелитель?
        - О да. И нам с ним лучше не встречаться.
        - Значит, этот куст ядовитый? - догадалась Зоя.
        - Конечно. Осенью эти белые соцветия превратятся в гроздья чёрных ядовитых ягод, и в них будет столько синильной кислоты, что можно отравить не только муху, а целого слона.
        - Чего ж тогда мы здесь сидим? - забеспокоилась Зоя.
        - Ну, это ж будет только осенью, а сейчас эта вонь нам совсем не вредит. Сейчас нам главное подготовиться к встрече Живы. А для этого сначала нужно убрать нашу Гору. Поэтому мамочка твоя со всеми её подругами…
        - И папочка тоже?
        - И папочка твой со всеми своими чистильщиками… все мы возьмём сегодня в руки мётлы, что очистить Девичью гору от всякой нечисти.
        - Какой ещё нечисти?
        - Которая слетится сюда, чтобы отпраздновать Вальпургиеву ночь.
        - Вальпургиеву? - переспросила Зоя.
        - Ну, да. Так называют её ведьмы, а мы называем её Майской ночью.
        - А ты разве не ведьма? - удивилась Зоя.
        Навка улыбнулась и покачала головой.
        - Ну, какая же я - ведьма? Я - ведунья. А это две большие разницы.
        - Тогда почему Полинка из моего класса называет тебя ведьмой? И меня так обзывает. Разве я похожа на ведьму?
        - Ты совсем на неё не похожа, - с улыбкой ответила мама. - Ведьмы носят чёрные платья, а у тебя платье белое, волосы у них обычно чёрные, а у тебя, как видишь, они светлые, нос у них всегда крючком, а у тебя носик маленький. На голове они носят чёрную остроносую шляпу, а ты будешь носить это.
        Она закончила плести веночек, и водрузила его на голову дочери. Жёлтый венок из одуванчиков, как нимб украсил её волосы.
        - Какая ты у меня красавица! - восхитилась Навка, - чувствую, быть тебе, как и мамочка, ведуньей.
        - А чем они ещё отличаются от ведьм? - поинтересовалась Зоя.
        - Тем, что они видят то, чего не видят другие. Вон, смотри там, над деревьями, - показала мамочка рукой, - что там летит?
        Над зелёными верхушками грабов летело что-то чёрное, похожее на летучую мышь. Девочка на секунду задумалась.
        - Бэтмен?
        У мамочки даже глаза расширились от удивления:
        - Ты тоже видишь его?
        Зоя недоумённо пожала плечами, с таким видом, словно она видела вдали обычную ворону.
        - Да, а что?
        - Ты тоже видишь, что это не просто летучая мышь, а человек-летучая мышь?
        - Да, и я даже вижу в руках у него какую-то палку, - радостно сообщила дочка.
        Навка с восхищением покачала головой.
        - Ну, Зоя, оказывается, ты, и правда, вся пошла в меня. Быть тебе ясновидицей.
        Подпрыгивая на месте, Зоя радостно позвала:
        - Бэтмен! Бэтмен!
        - Тихо! Не зови его! - запоздало предупредила Навка.
        Не успела она произнести последнее слово, как крылатый рептилоид, паривший вдали, вдруг развернулся и полетел в их сторону. Зоя испуганно прижалась к подолу материного сарафана.
        
        Внезапное ускорение, сдвиг, - и… вот он уже завис над ними. Правда, вблизи на бэтмена он совсем не походил. У громадной летучей мыши, действительно, было тело и голова человека, только вот с крыльями, размах которых достигал трёх метров, у человека-ящера был явный перебор - одной парой он махал перед собой, другой - за спиной. Палка же, о которой говорила Зоя, на самом деле, оказалась пламенным мечом.
        - Вот ты где! - злорадно воскликнул херувим, обращаясь к Навке, как к давней знакомой. - Тебя, как раз, мне и надо!
        - Зачем? - глухо спросила Навка.
        - Чтобы предупредить, - злобно ухмыльнулся он.
        - О чём? - нетерпеливо спросила Навка.
        - Чтобы ты убиралась отсюда. И как можно скорей!
        - Сам убирайся отсюда, с нашей Горы, - ответила Навка, стараясь говорить невозмутимо.
        - Эта гора теперь принадлежит нам, - веско заявил херувим, надвигаясь сверху на мамочку с ребёнком и отгоняя их взмахами всех четырёх крыл, - вам здесь не место.
        Навка с дочкой попятились, отступая к кусту бузины.
        - Ты поняла меня? - для убедительности херувим стал тыкать в неё огненным мечом.
        Навка едва уворачивалась от обжигающего пламени.
        - Чтобы и духу твоего здесь не было! И муженька твоего тоже!
        Отступая, Навка с Зоей вплотную притиснулись к цветущему кусту, источавшему неприятный запах. Дальше отступать им было некуда.
        - Фу, какая вонь, - отстранился вдруг херувим, сморщив нос.
        Чаще замахав крыльями, он отлетел от куста прочь на несколько метров.
        - И дочку уведи отсюда! - кивнул он на Зою. - Иначе не видать тебе её, как своих ушей. Ясно?
        - Ясно, - ответила Навка.
        Удовлетворённый ответом, херувим взвился над полянкой и вскоре скрылся за деревьями.
        - Кто это был? - спросила Зоя.
        Занятая мыслями, Навка не ответила ей. Оглушённая происшедшим, она смотрела в ту сторону, куда удалился херувим, словно ожидая, что он вновь вернётся.
        - Не следовало мне брать тебя сюда, - сказала она, будто говоря сама с собой.
        - Мамочка, кто это был? - переспросила дочка, дёргая Навку за сарафан.
        Навка тяжело вздохнула.
        - Это был иной.
        - Иной? А это кто тогда… такой? - показала Зоя на скользящего по траве на лужайке безногого чёрного карлика с бритой головой.
        С высоты своего роста Навка увидела нечто большее: вместо ног за карликом стелился, извиваясь, длинный змеиный хвост. Обнаружив приближающегося аспида, она оторопела:
        - Вот гад! Только его здесь не хватало!
        
        Схватив дочку за руку, Навка бросилась прочь с поляны. Пробегая мимо дурнопахнущего куста, она вдруг передумала и решила спрятаться за ним. Не мешкая, она тут же сорвала несколько цветущих веток и только затем перевела дух.
        - Кто это? - шёпотом спросила Зоя.
        - Тише, - приставила мамочка палец к губам, прислушиваясь.
        Сквозь разросшийся куст ничего не было видно. Ни слева, ни справа от него никто не появлялся. Где находился аспид, было непонятно.
        - Стой тут! - одними губами сказала мамочка, а сама выглянула из-за куста бузины. На полянке никого не было. Подойдя к ветвистой сосне, нависающей над кустом, Навка с недоумением огляделась вокруг: никого.
        - Ты где? - осмелела она.
        Невзначай она подняла голову вверх и к своему ужасу увидела обвитый вокруг ствола змеиный хвост. Сам чёрный карлик расположился на высоком толстом суку. Неожиданно он рванулся к ней с высоты, выставив вперёд свои загребущие руки, и попытался схватить ими Навку.
        Она в испуге отступила на шаг в сторону. Аспид промахнулся, но кончик хвоста, обвитый вокруг сука, всё ещё удерживал его на дереве. Навка быстро опомнилась и со всей силы принялась хлестать аспида сорванными ветками по голове его и по рукам. Уклоняясь от ударов, человек-змей вдруг сорвался вниз и глухо ударился о землю. Он не мог вынести этот противный резкий запах! Всё что угодно, только не запах бузины!
        Не давая ему прийти в себя, Навка продолжила хлестать его ветками по голове, приговаривая в исступлении:
        - Пошёл прочь! Пошёл прочь, гад, отсюда!
        Изворачиваясь, аспид поджал хвост и бросился наутёк. Войдя в раж, Навка преследовала его до тех пор, пока на пути ей не встал частокол грабовой поросли. Убедившись, что аспид исчез из виду, мамочка вернулась на полянку.
        - Зоя! - позвала она.
        Не услышав ответа, Навка бросилась к цветущему кусту бузины и, обежав его вокруг, обнаружила, что Зоя исчезла.
        13. НАВКА
        Димон-A раскрыл ладонь, на которой лежали запретные плоды, огляделся вокруг и тут же вновь спрятал кактусы, зажав их в кулак.
        - Ты чего? - удивился O`Димон.
        - Да вон, - кивнул Димон-А, - пусть эти тёлки пройдут.
        Они терпеливо подождали, пока мимо них не пройдут две похожие друг на друга светловолосые девушки в традиционных украинских нарядах.
        Неожиданно откуда-то сверху донёсся надрывный крик, будто кто-то звал кого-то.
        - Зо-я!
        Девушки в красных юбках и в белых сорочках, проходя мимо стоявших на обочине двух заторможенных парней, тут же обернулись на зов.
        По склону холма к ним спускалась миловидная женщина лет тридцати, одетая в красный сарафан до колен и в белую вышиванку. По плечам её были распущены длинные русые волосы. В руке она держала несколько веток цветущей бузины.
        
        - Зоя! - вновь позвала она, беспокойно озираясь по сторонам.
        - Это же Навка, - узнав её, шепнула кузине Жива.
        - А кто такая Навка? - спросила Майя, но не дождалась ответа, поскольку Жива неожиданно бросилась навстречу женщине:
        Майе ничего не оставалось, как последовать за двоюродной сестрой.
        - Жива, ты Зою мою, случайно, здесь не видела? - озабоченно спросила Навка.
        Жива отрицательно покачала головой.
        - А что такое?
        - Да, вот, - принялась она рассказывать.
        Димоны со стороны наблюдали за ними, с нетерпением ожидая, когда же закончится их разговор. С видимой тревогой на лице женщина в красном сарафане что-то рассказывала девушкам, затем в руке у неё появился мобильный телефон.
        - Георгий, ты где? - с сильным волнением в голосе заговорила Навка в трубку. - Подъезжай скорее! Зоя исчезла… Я не знаю, где она. Я её не вижу. Вот так, не вижу нигде. Она, как сквозь землю провалилась. Мне кажется, она исчезла неспроста… Я видела здесь иных! Едва их прогнала.
        Наблюдая за ней со стороны, O`Димон не находил себе места: из-за этих бабских разговоров дегустация кактусов откладывалась на неопределённое время.
        - Сколько можно трындеть? - гневно воскликнул он.
        - Не злись, - предупредил его Димон-А. - Гнев - это же смертный грех. Так что, два - один.
        O`Димон недовольно хмыкнул.
        - Ты же сказал, что это добродетель.
        Завершив разговор по телефону, женщина в красном сарафане перекинулась затем ещё несколькими словами с девушками. Те в поисках пропавшей Зои двинулись вниз по Змеиному спуску, а сама Навка направилась вверх по дороге, к стоявшим на обочине двум парням.
        Казалось бы, от неё нельзя было глаз отвести: и от её круглых коленок, выглядывавших из-под красного сарафана, и от её полной груди, вздымавшейся при ходьбе под белой сорочкой.
        Но эти прелести почему-то совсем не прельщали молодых людей. Они с явным безразличием смотрели на её миловидное лицо, которое явно было сейчас чем-то озабочено.
        - Извините, вы тут девочку маленькую в белом платье не видели? - спросила она, подойдя к ним поближе.
        - Нет, - коротко ответил О`Димон, опередив товарища.
        - А иных?
        - Каких ещё иных? - не понял Димон-А.
        - Ну, таких, - показала она руками, - один - с крыльями за спиной, а другой - со змеиным хвостом.
        Димоны недоумённо переглянулись между собой.
        - Нет, этих тоже здесь не было, - покрутил головой О’Димон.
        Навка с подозрением уставилась на него. Не выдержав её пронзительного взгляда, он отвёл глаза.
        - Я вижу, вы уже попались в их ловушку, - неожиданно констатировала она.
        - В какую ещё ловушку? - с недоумением произнёс Димон-А. - Женщина, вы о чём?
        - Я о тех двух маленьких, лишённых колючек мексиканских кактусах, которые, если пожевать, мало не покажется.
        Слова длинноволосой женщины в красном сарафане привели Димонов в такое замешательство, что те застыли на месте, словно поражённые молнией.
        - Они и, правда, дадут вам возможность увидеть то, чего не видят другие, - добавила Навка. - Но это последнее, что вы увидите.
        О’Димон мгновенно побледнел и напрочь потерял дар речи. Вытаращив глаза от изумления и приоткрыв рот, он силился что-то сказать и не мог. Его приятеля, напротив, тут же бросило в жар. Уши Димона-А стали пунцовыми, словно его только что застали на месте преступления или уличили в том, что он так тщательно скрывал.
        Тем не менее, сделав вид, что он тут совершенно ни при чём, Димон-А пришёл безгласному другу на помощь.
        - Нет… никого мы здесь не встречали, - пробормотал он.
        - Ясно.
        Не говоря больше ни слова, женщина в красном сарафане оставила их и пошла дальше вверх по дороге.
        Хлопая глазами, О’Димон смотрел на удаляющуюся фигуру ясновидящей. К нему неожиданно вернулся дар речи.
        - Как это она догадалась?
        - А бес его знает, - пожал плечами Димон-А.
        Больше не таясь, он разжал кулак и вновь показал приятелю два тёмных засушенных кактуса на ладони.
        - Ну что, сейчас заточим или потом?
        - А там, возле вышек, менты, случайно, не стоят? - спросил О’Димон.
        - Обычно не стоят, но сегодня особый день. Сегодня вполне могут стоять.
        - Тогда давай сейчас, пока нас не обшманали.
        О’Димон протянул руку за одним из кактусов.
        В то же мгновенье ушедшая вперёд женщина неожиданно остановилась и повернулась к ним.
        - Даже и не думайте! - крикнула она издали.
        - А мы и не думаем, - стебаясь, ответил О’Димон.
        - В таком случае очень скоро вы увидите её.
        - Кого? - полюбопытствовал Димон-А.
        - Свою нежить.
        - Какую ещё нежить?
        Навка усмехнулась.
        - Вы будете очень удивлены, увидев её.
        - Где же она? - деланно удивился О’Димон. - Почему я её не вижу?
        Женщина в красном сарафане на мгновенье призадумалась, сомневаясь, стоит ли открывать им то, что они никогда не поймут и не примут.
        - Потому что она… - Навка намеренно сделала паузу, чтобы ответ её прозвучал весомей, - …в тебе.
        - Во мне? - недоумённо перепросил О’Димон.
        - Эта тварь уже давно сидит в тебе. Впрочем, и в твоём друге тоже.
        - Да что вы говорите! - усмехнулся Димон-А.
        Она явно издевалась над ними. Поверить в то, что говорила им женщина в красном сарафане, было невозможно. Как-то не вязался её обольстительный облик с тем, что она прорицала.
        - Более того, очень скоро вы увидите ещё и змею.
        - Какую ещё змею?
        - Такую, - ответила Навка.
        Соединив пальцы рук, она показала им замкнутый круг.
        - Уробороса? - насмешливо спросил всезнающий О’Димон.
        
        - Нет, Амфисбену.
        - Амфисбену? - неожиданно удивился он. - У которой две головы?
        Навка кивнула.
        - Чёрт подери, сколько же всего интересного мы сейчас увидим! - загорелся Димон-А.
        Поняв, что переубедить парней ей не удастся, Навка вздохнула и пошла дальше вверх по дороге.
        - Ну, погнали! - Димон-А смело, не таясь, отправил свой кактус в рот. Второй кактус исчез во рту О’Димона. Оба молча и усиленно принялись жевать что-то явно несъедобное.
        - Фу, какая гадость, - поморщился Димон-А.
        - А по мне так вроде ничего, - не согласился с ним О’Димон.
        Глядя в спину удалявшейся женщины в красном сарафане, Димон-А предположил:
        - А может, у неё просто крыша поехала, паранойя там или какой-нибудь синдром?
        - Я бы не сказал, - покачал головой О’Димон. - В чём-то она права. В тот раз я, действительно, почувствовал в себе змею.
        - Какую ещё змею?
        - Ту самую, которая, свернувшись спиралью, спит в крестцовой кости у каждого человека, - со знанием дела ответил О’Димон. - Йоги называют её кундалини.
        Ещё со школы увлёкшись змеями, как реальными, так и мифическими, О’Димон знал о них практически всё, что можно было вычитать в интернете. Интерес к серпентологии возник у него сразу же после того, как однажды в лесу в Пуще-Водице его едва не укусила гадюка, выскользнувшая из-под его ботинка.
        - Да, ладно, как ты мог её почувствовать?
        - Обыкновенно. Когда она выходила из меня.
        - Выходила? Из тебя? Откуда же она выходила? Из задницы?
        - Из родничка. Из того места на темечке, которое зарастает у младенцев в первый год жизни.
        Их разговор неожиданно вновь прервали призывные крики Навки, раздававшиеся далеко впереди:
        - Зоя! Зоя!
        14. КАК БЫ ВЫ САМИ ЗДЕСЬ НЕ ПРОПАЛИ!
        Заскучавшие на посту бойцы спецподразделения заметно оживились при виде подошедшей к опущенному шлагбауму молодой привлекательной женщины в красном сарафане и в белой вышиванке.
        - Извините, вы тут девочку маленькую, случайно, не видели? - чуть не плача, обратилась она к ним.
        - А в чём дело? - невозмутимо ответил старший сержант.
        - Дочка у меня пропала, - хлюпнула она носом. - Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.
        - Да успокойтесь вы, мамаша, - поморщился младший сержант, - не нойте, и без вас голова тут болит.
        - Она, как сквозь землю, провалилась!
        - Приметы? - деловито спросил старший.
        - В белом платьишке… с косичкой до пояса, - принялась перечислять она.
        - Нет, в таком виде мы никого не видели, - покачал головой младший. - Тут в основном все в чёрном ходят.
        От нахлынувшей безысходности в глазах у Навки навернулись слёзы.
        - Ребятки, милые, помогите, - вновь запричитала она, умоляя.
        Старший сержант недоумённо дёрнул плечом.
        - Чем же мы можем помочь? Мы здесь на посту.
        - Кто же мне поможет тогда, если не милиция?
        Выйдя из-за деревьев, по асфальтовой дороге мимо них неторопливо, слегка поцокивая копытцами, прошествовало стадо коз, шесть белых козочек. Чёрный козёл, помахивая бородой, почему-то остался торчать в кустах.
        - Вот так всегда, - недовольно буркнул он, - чуть что, - сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Лысую.
        - Сколько ей лет? - привычно осведомился старший сержант.
        - Скоро семь будет. Зовут Зоя.
        - Может, прячется сейчас где-то, - предположил старший сержант, - может, она в прятки решила поиграть с вами, а вы нам тут голову морочите.
        - Да какие там прятки! - лопнуло терпение у Навки. - Говорю вам, она потерялась.
        - А если даже и потерялась, - в тон ей ответил младший. - По закону, если её двое суток не будет дома, только тогда можете писать заявление.
        - Понятно, - всхлипнула Навка.
        - И вообще, куда вы смотрели? - строго попенял ей напоследок старший. - Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.
        - Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! - в сердцах бросила им Навка и поспешила прочь от них.
        За шлагбаумом горная дорога, виясь серпантином, делала крутой поворот наверх, образуя тот самый второй Ведьмин язык, обращённый в противоположную сторону от первого. Не желая обходить опущенный шлагбаум, Навка решила срезать путь и двинулась напрямик через кусты.
        - Куда это вы? - тут же остановил её окрик младшего сержанта.
        - Дочку искать, - обернулась она. - Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.
        - Ладно, - смилостивился старший. - Мы дадим сейчас ориентировку Беркуту. Они наверху там сейчас патрулируют. Но вы и сами везде тут пройдитесь, поспрашивайте. Может, кто и видел вашу девочку.
        - Хорошо, - кивнула Навка и, оглядевшись вокруг, пристально посмотрела на бетонный забор секретного объекта. - Где же она, где же она? - тихо промолвила она себе под нос и продолжила пробираться между кустов.
        Младший сержант почесал себе затылок:
        - И какого, спрашивается, лешего она с дочкой сюда попёрлась? Да ещё так вырядилась? Тут не то, что маньяк, здесь любого мужика после бутылки водяры на подвиги потянет.
        - Да, тут на горе у всех крышу сносит, - кивнул старший. - Вон в прошлом году, как раз после Вальпургиевой ночи… заявление поступило… молодая женщина 25 лет, с длинными волосами, правда, то была брюнетка, изнасиловала тут на Лысой двух мужиков.
        - Ни черта себе. Как это?
        - Я вот тоже не могу себе это представить, как? Но самое интересное - другое. Заявители, как выяснилось, сами в прошлом отсидели, как насильники. Так что особого расследования тогда и не производилось.
        15. ЧТО ВООБЩЕ… ПРОИСХОДИТ?
        Внезапное ускорение, сдвиг, - и от милицейского поста мы перенесёмся на триста метров вниз по дороге, - к нашим любителям экстрима. Два молодых человека, похожих издали на цаплю и борова, по-прежнему стояли на обочине и жевали «жвачку».
        - Чего-то этот кактус … не цепляет совсем, - пожаловался Димон-А приятелю.
        - Не жди ничего… всё придёт само, - уверенно ответил ему О’Димон.
        - А меня чего-то, - вздохнул Димон-А, - уже на измену потянуло.
        - Да ладно… ты чего? - усиленно задвигал челюстями О’Димон, - тема уже на подходе…обещаю…скоро начнутся мультики.
        - Ничего…на крайняк я с собой ещё кой-чего прихватил, - похвалился Димон-А, - чтоб не так стрёмно было. Только бабло - пополам.
        - Ты же знаешь, за мной не пропадёт. А что у тебя? - полюбопытствовал О’Димон.
        - Круглые.
        Димон-А достал из кармана джинсов белый аптечный цилиндрический футлярчик для таблеток.
        - Амфетамины? - прочитал О’Димон на этикетке.
        - Нет, это только футлярчик от них. Там - кое-что другое.
        Димон-А высыпал на ладонь две разноцветные таблетки и спрятал футлярчик назад в карман.
        - Экстази?
        - Ага, - кивнул Димон-А.
        Одна таблетка была голубая, другая - розовая, на одной написано было «sky», на другой - «love»
        - Ты что, прикалываешься? К чему нам здесь экстази? - возмутился О`Димон. - Ты что забыл, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви признаваться.
        - Ну, конечно, - стал подначивать приятеля Димон-А. - Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются. Прикинь, они ведь голяком вокруг костра танцевать будут. А вдруг это тебя возбудит? А вдруг это тебя дезориентирует?
        - Нет, только не это, - представив на секундочку, взвыл от ужаса О`Димон.
        - Не бойся, О`Димон, - утешил его приятель. - Черти здесь тоже будут.
        - Тогда другое дело, - подобрел приятель и тут же потянулся к голубой таблетке на его ладони. - Не люблю розовые, - добавил он.
        Но Димон-А тут же зажал обе таблетки в кулак.
        - Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем эту байду, назад уже точно, не вернёмся.
        - Как скажешь, - неожиданно согласился с ним приятель.
        - А чёрт его знает, - засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, - может быть, лучше сейчас?
        Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово «sky love».
        - Давай сейчас, - вновь согласился с ним приятель.
        - Э…нет, - покачал головой Димон-А.
        Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе таблетки себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.
        - Здесь они вряд ли найдут, - уверенно добавил он.
        Искушённый в таких делах О`Димон засомневался:
        - А если всё же начнут обыскивать?
        Круглое лицо Димона-А озарилось самодовольной и самонадеянной детской улыбкой:
        - А разве я похож на наркомана?
        О`Димон смерил его оценивающим милицейским взглядом.
        - Вроде нет, - покачал он головой.
        - Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём.
        Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним, вновь заканючил:
        - Чего-то не прёт пока.
        - Сейчас попрёт, - вновь пообещал ему О’Димон.
        - Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?
        - Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом меня так шибануло! Я думал, всё, мне капец.
        Внезапно грузного Димона-А будто дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.
        В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но никакой зажигалки сзади не обнаружил.
        - Что, началось? - с беспокойством спросил О’Димон.
        Димон-А растерянно кивнул, ошеломлённый происходящим внутри него.
        - Всё путём, - подбодрил его приятель. - Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача - лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.
        Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах, в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.
        Он ощутил в себе перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.
        К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая змея, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.
        Внезапное ускорение, сдвиг, - и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.
        Димон-А закрыл глаза и почувствовал внутри себя какое-то движение. Словно какая-то юркая змейка, стремительно извиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.
        - Что это? - хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.
        Ему захотелось глотнуть - ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открываться-закрываться.
        - Что вообще… происходит? - пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз - слёзы.
        Сквозь слёзы он увидел, что с О’Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.
        Как только невидимая змейка-кундалини вышла из темечка Димона-А, его накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.
        Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.
        Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.
        - Я уже умер? - спросил он, удивляясь тому, что может говорить.
        - Нет, - ответил О’Димон откуда-то издалека.
        - Я, точно, не умру?
        - Это такая волна… она сейчас пройдёт.
        Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты. За перешептываньем последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.
        Затем где-то вдалеке ритмично и глухо забил барабан. С левой стороны раздались призывные звуки шофара, справа полилось жалобное пение кларнета, сверху посыпалось отвратительное лязганье цимбал, а снизу донеслись душераздирающие крики и стоны.
        Димон-А зажал уши ладонями, но какофония не только не исчезла, но стала ещё громче. Ничего не соображая, он захлопал глазами.
        Неожиданно весь этот аудио-террор резко оборвался. Но наступившая тишина оказалась лишь короткой передышкой перед чередой новых, теперь уже зрительных галлюцинаций.
        16. КТО ТАКИЕ ИНЫЕ?
        Человек, впервые попадающий на Лысую Гору и видящий перед собой обычный ландшафтный парк с привычными глазу ковыльной травой и вековыми деревьями, даже не подозревает, что в первоцветах - среди анемонов, пролесков, ряста и скорзонеры - ползают хтонические аспиды, за дубами скрываются доисторические драконы, а над грабами пролетают крылатые ящеры.
        Люди не могут себе представить, что благодаря находящей здесь чёрной дыре, которая, как воронка втягивает в себя всю нечисть, Лысая Гора просто переполнена всякими чертями и бесами, просто кишит восставшими из могил упырями и некромантами, не говоря уже о всяких злых духах и призраках, которые слетаются сюда со всех концов земли.
        То, что мы не видим этих бесов, упырей и вурдалаков, вовсе не означает, что они не существуют. Они существуют, но астрально, в параллельной реальности, уверяют экстрасенсы. Обычный человек не ощущает их только потому, что у него нет гаджетов для контактов с ними.
        Вот идёте вы, к примеру, по лесной дорожке. Слышите, какая тишина стоит? Невероятная, полнейшая тишина, которую лишь подчёркивает далёкое пение птиц. А ведь это тишина обманчивая.
        Стоит лишь всунуть в уши наушники и включить радио в мобильном телефоне, как эта мёртвая тишина вмиг наполнится голосами диджеев и музыкой. Стоит лишь вам набрать номер, - и вы тотчас услышите знакомый голос, а с помощью скайпа даже увидите того, кто за тысячу километров отсюда.
        Без сотового или планшета человек не способен воспринимать перенасыщенный разговорами теле- и радио-эфир.
        Но вероятно, очень скоро появятся такие гаджеты, с помощью которых любой желающий сможет увидеть не только невидимых пока астральных ангелов и демонов, но и услышать присутствующих рядом иных. Пока же ясновидящим приходится включать своё подсознание и напрягать своё внутреннее зрение, а начинающим ведьмам - довольствоваться простейшими устройствами.*
        Поглядывая по сторонам, в надежде увидеть пропавшую девушку в белом платье, Майя и Жива спускались той же самой дорогой, по которой недавно поднимались - по Ведьминому языку.
        - Слушай, а кто такие иные? - с беспокойством спросила Майя. Слово это, употреблённое Навкой, никак не выходило у неё из головы.
        - Ну, это такие… - призадумалась Жива, подбирая нужные слова, - эээ... чужие. Или алиены. Короче говоря, пришельцы. Вернее, потомки пришельцев с планеты Нибиру, которые прибыли сюда много тысяч лет назад. Их ещё называют… анунаки.
        - Как же они выглядят?
        - Очень просто. Верхняя половина у них - человечья, а вот нижняя … - Жива умолкла.
        - Что? - нетерпеливо переспросила Майя.
        - Нижняя, как у рептилий.
        
        Майя посмотрела на кузину с недоумением. Той пришлось объяснять подробнее:
        - Пришельцы ведь были рептилиями. Всякими там ящерами, драконами и змеями. Алиены вступали с земными женщинами в связь, и те поначалу рожали всяких уродов - наполовину людей, наполовину змей. Но затем эти люди-змеи постепенно ассимилировались. И теперь их почти невозможно отличить от людей. И хотя тело у них бренное, душа у них осталась бессмертной - от пришельцев.
        - Всё равно, не пойму я, как можно произойти от рептилий?
        - Ну, если люди произошли от обезьян, то почему иные не могут произойти от змей?
        - Ерунда всё это!
        - Не ерунда. Вспомни хотя бы легенду о нашем киевском Змее Горыныче. Какую он дань требовал у горожан?
        - Чтобы те каждый день поставляли ему новую девицу.
        
        - А зачем, спрашивается, ему каждый день нужна была новая девица? Вернее, девственница? А затем, что он пользовался правом первой ночи, чтобы передать своё змеиное семя потомкам, и постепенно раствориться среди местного населения. И вот теперь, благодаря тем девицам, иные и не отличаются ничем внешне от нас. Хотя они и выглядят сейчас, как люди, ничем от нас почти не отличаются, но на самом деле это - нелюди. При этом себя они считают сверхлюдьми.
        - А разве так бывает?
        - На Девичьей всё, что хочешь, бывает.
        - А если они нам встретятся? - с беспокойством спросила Майя. - Как мы узнаем, что это иные?
        - По глазам, - со знанием дела ответила Жива. - У них глаза змеиные, с вертикальным зраком.
        - А ещё как? - поинтересовалась Майя.
        Жива загадочно усмехнулась и, порывшись в кармашке клетчатого передника, вытащила старинное круглое зеркальце в бронзовой оправе с витиеватой ручкой.
        - Ещё можно с помощью этого. Они ведь живут в зазеркалье. Поэтому увидеть их можно… только сквозь зеркало.
        - Какое тяжёлое, - протянула Майя, взяв зеркальце в руку.
        - Это зеркало необычное - обманное зеркало. Видишь, с одной стороны у него - зеркальная поверхность, а с другой оно - прозрачное. И когда кто-то смотрит на себя с одной стороны, то с другой видно его самого. Вот, смотри.
        Выхватив зеркальце из рук кузины, Жива поднесла его к своему лицу и глянула на своё отражение. С обратной стороны зеркала на Майю смотрела совсем другая Жива. Словно состаренная специальной компьютерной программой, она выглядела лет на пятьдесят - умудрённой опытом, пожилой женщиной.
        Майя испуганно попятилась назад.
        - Ты чего? - с недоумением посмотрела на неё Жива.
        - Ужас! Видела бы ты себя со стороны! Какая ты там старая… стала.
        - Что, правда? - удивилась Жива и передала зеркальце двоюродной сестре, - а ну, теперь ты на себя погляди, я посмотрю, какая ты.
        Майя приблизила зеркальце к своему лицу, и у Живы от удивления полезли глаза на лоб. Сквозь прозрачное стекло на неё смотрело очень похожее на кузину, но почему-то совсем детское лицо. Как будто ей было лет пять.
        - А ты вообще там… как ребёнок.
        - Да, ладно, - не поверила Майя.
        - Придётся поверить на слово, - развела руками Жива, - потому что перепроверить самому это нельзя.
        Майя вздохнула.
        - А ты этих иных уже видела? - спросила она.
        - Видела, - кивнула головой Жива. - Их очень легко определить по атавизмам на теле, которые достались им от рептилий. У человека-дракона лицо обычно покрыто бородавками, у человека-змеи тело покрыто лиловыми пятнами псориаза, а у человека-ящера большие пальцы ног скрючены подагрой.
        - Смеёшься, да? - усмехнулась Майя, - я так люблю, когда ты что-то выдумываешь.
        - Ничего я не выдумываю, - обиделась Жива. - Сама всё увидишь, как только наведёшь это зеркало на подозрительного человека. Не веришь, - спросишь потом у Навки. Она ведь ясновидящая и может лицезреть иных даже без этого зеркала. Слышала же от неё, кто ей сегодня встретился!
        - Ну, да, один - с крыльями за спиной, а другой - со змеиным хвостом.
        - Вот! А простые люди смотрят на них и не видят этого. Но Навке далеко до своей матери Веды, которая наблюдает потусторонний, бестелесный мир. И это несмотря на то, что она - слепая.
        - Как же она созерцает бестелесный мир? - с недоумением спросила Майя.
        - Потому и созерцает, что ничего не видит в этом мире. Она ощущает всё как бы на другом уровне. Экстрасенсорно. В отличие от Навки, которая видит иных, прилетевших с небес, баба Веда рассказывает, что постоянно замечает здесь на Лысой горе представителей другой высокоразвитой цивилизации, которая скрывается глубоко под землёй. Она говорит, что это и есть те самые черти из ада, о которых рассказывается в сказках.
        Жива умолкла, заметив, что навстречу им по обочине гуськом поднималась в гору колонна бритоголовых парней. Молодые люди несли на плечах мётлы, лопаты, двуручные пилы и грабли.
        - А это, случайно, не они? - тихо спросила Майя.
        - Наведи на них зеркало, - посоветовала Жива, - сразу и увидишь.
        Сделав вид, что она смотрится в зеркальце, Майя навела его на молодых людей. Когда те проходили мимо, она даже легонько взбила себе волосы, чтобы они ни о чём не догадались.
        - Красивая, красивая, - с улыбкой отметил один из них.
        Ничего странного в их лицах она не обнаружила, кроме того, что все они были бритоголовыми. Замыкал колонну велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Переведя цепь на самую короткую передачу, он с лёгкостью крутил педали, поднимаясь в гору без всяких усилий.
        - Это тот самый, которого на стенке нарисовали? - прошептала Майя в ушко Живы.
        - Ага, - кивнула та и в свою очередь шёпотом спросила, - ну что, увидела чертей?
        - Нет, - ответила Майя, - на вид обычные ребята, только лысые.
        - У чертей будут заметны рога, - подсказала Жива. - А чтоб их рогов никто не обнаружил, они скрывают их под головными уборами.
        Когда велосипедист проехал мимо, Майя обернулась и вновь навела на него зеркальце. Ей показалось вдруг, что под защитным шлемом на голове у байкера проглядывали небольшие рожки.
        - Ни черта себе! - воскликнула она.
        - Что ещё?
        - Да так, показалось.
        Майя решила пока не признаваться кузине в том, что она увидела.
        - Не чертыхайся здесь, - предупредила её Жива, - иначе чёрт тут же перед тобой и появится. Причём в любом обличье.
        - А откуда у тебя это зеркальце? - неожиданно поинтересовалась Майя, когда они двинулись дальше вниз по дороге.
        - Навка дала. Оно ей досталось по наследству от прабабушки, той - от своей прабабушки, так что ему лет триста, а может быть и все пятьсот. Слепой Веде оно за ненадобностью, Навке оно тоже ни к чему, поскольку она ясновидящая, поэтому она и даёт его всем неопытным ведуньям по очереди, чтобы мы учились определять иных.
        Пока Жива рассказывала, Майя навела зеркальце на сидящую на ветке ворону и вздрогнула от неожиданности: у той между крыльев, словно у птицы Сирин, вместо обычной вороньей головы находилась девичья голова. Более того, на шее белолицей красавицы с чёрными распущенными волосами висело жемчужное ожерелье.
        - Ты это тоже видишь?
        
        Майя испуганно передала зеркальце Живе, но ворона с девичьей головой, взмахнув крыльями, тут же улетела.
        - Что ты там увидела?
        - Да, так, опять какая-то ерунда привиделась.
        Они приблизились к бетонной подпорной стене, на которой был нарисован велосипедист и вопящая от ужаса девушка.
        - А если эти иные нам реально встретятся, - озабоченно спросила Майя, - что нам тогда делать?
        - Они ведьм не трогают. Мы единственные, кто видят их и знают, как с ними бороться.
        - А как?
        - Есть одно древнее заклинание, которое их останавливает.
        Проходя мимо бетонной стенки, Жива вдруг заметила, что каждая буква слова «пекло» была перечёркнута крест-накрест мелом, а рядом было дописано новое слово - «чистилище».
        - Вот это уже ближе к истине, - с удовлетворением отметила она.
        Девушки огляделись по сторонам, надеясь увидеть того, кто бы мог это сделать. Вверху на склоне между зелёных кустарников они заметили трёх мужчин, бредущих цепью на расстоянии тридцати метров друг от друга. Один был в белой рубахе и в синем галифе, два других были в оранжевых комбинезонах.
        - Единственно, кого нам надо бояться, - предупредила напоследок Жива, - так это - упырей и чупакабр.
        - А что, они здесь тоже есть? - испуганно взглянула на неё Майя.
        - А ты как думала. Лысая Гора ведь это сплошное кладбище. Здесь лежат тысячи невинно убиенных и замученных людей. И чтобы отомстить живым, они постоянно выходят из своих могил. Набрасываются, в основном, на домашних животных, - на коз, кролей или курей, а иногда даже на спящих или беспомощных людей, которые не могут дать отпор. Сначала упыри спускают на них своих верных псов-вампиров - чупакабр. Те умертвляют жертву, а упыри затем уже выпивают всю кровь, до капельки.
        
        - Какой ужас!
        Девушки спустились по Ведьминому языку к подножию горы и остановились возле шлагбаума с табличкой «Не влезай - убьёт!».
        Перед шлагбаумом стояла большая оранжевая мусороуборочная машина. В кабине никого не было.
        - Ладно, куда нам теперь? - Майя посмотрела на двоюродную сестру испытывающим взглядом и повела пальчиком в разные стороны, - туда?… сюда?..
        - Туда, - указала вправо пальчиком Жива. - Пойдём теперь к Восточному входу, о котором мало, кто знает.
        - Как скажешь. И чего я всегда иду за тобой, как овца, всегда с тобой соглашаюсь?
        - Ещё бы ты со мной не соглашалась. Я ведь старше тебя.
        - Всего на один год, - уточнила Майя.
        - Вот видишь, - ухмыльнулась Жива, - как много значит… всего один год.
        17. МУЛЬТИКИ НАЧАЛИСЬ
        Тем временем два молодых человека, подозрительно опустившихся на четвереньки и зажавших уши руками, давно уже мозолили глаза милиционерам. Несмотря на то, что до контрольно-пропускного пункта оставалось каких-то сто метров, Димонам всё никак не удавалось преодолеть это расстояние. Подъём в гору давался им с огромным трудом.
        Едва успели они прийти в себя после прослушивания умопомрачительной увертюры симфонической поэмы Мусоргского в инструментальной обработке Римского-Корсакова, исполняемой обычно перед началом балета «Ночь на Лысой горе», как тут же, без всякого перехода, грянуло и само представление.
        Навстречу им, спускаясь по краю дороги, выбежали на сцену шесть белых коз. Позади них степенно вышагивал огромный чёрный рогатый козёл.
        - Чёрт, а чё тут козлы делают? - удивился О’Димон.
        - Где ты видишь козлов? - спросил Димон-А.
        - А ты их не видишь?
        - Это же козы, - усмехнулся Димон-А. - Их местные здесь выпасают.
        - Да не козы это, смотри, это - козлы, - дурашливо хихикнул О`Димон.
        Димон-А присмотрелся, - и точно! - у всех коз, кроме вымени, присутствовали ещё и мохнатые члены.
        - Какие-то странные они, - заметил он. - Ой, не могу! Козло-козы!
        При этом он дико заржал, как лошадь, привлекая к себе внимание этих самых коза-козлов. После длительного бездействия на Димонов нашло вдруг безудержное веселье, они совершенно не могли устоять на месте, им непременно хотелось подвигаться, побегать и подурачиться.
        Навострив уши и заблеяв а капелло на разные голоса, животные-гермафродиты, возглавляемые чёрным козлом, с настороженным видом прошли мимо них, помахивая острыми рогами и потряхивая кудлатыми бородами.
        Через несколько метров они остановились, неожиданно развернулись на месте и зачем-то выстроились в ряд, загородив собой всю дорогу. При этом чёрный козёл оказался в центре.
        Необычное поведение парнокопытных андрогинов сильно позабавило студентов-медиков. Поддразнивая их, Димон-А пропел фальцетом:
        - Ой-ой-ой…
        А О`Димон дурашливо, как дива-травести, махнул рукой:
        - Это ещё что! Вот скоро начнутся визуалы.
        - Визуалы? Вау! - обрадовался Димон-А. - Тогда эти козло-козы точно сейчас превратятся в суккубов.
        - В кого? - не понял О`Димон.
        - Ну, или в этих… в инкубов, - поправил себя Димон-А, уважительно подняв вверх указательный палец.
        - В сатиров, что ли? - догадался О`Димон.
        - Ага, - лукаво подтвердил Димон-А.
        - Тогда этот чёрный козёл точно сейчас станет дьяволом, - предположил О`Димон, и его тут же снова пробило на ржач, - а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
        На седьмом «ха» он вдруг осёкся, заметив, что чёрный козёл и все шесть белых коз, выстроившиеся в одну линию и тем самым перегородившие им путь к отступлению, неожиданно встали на дыбы.
        Внешне они практически не изменились: рога, копыта и хвосты остались прежними, а вот морды их приобрели какой-то осмысленный вид. В них словно проявились человеческие черты, отчего они стали ещё более ужасными, как покрытые шерстью лица людей-уродов, выставленные в петербургской кунсткамере.
        При этом самая ужасная морда оказалась у чёрного козла. Выпучив глаза и отведя уши строго перпендикулярно скулам, он так напрягся, словно внутри его что-то распирало со страшной силой.
        
        От неимоверного напряжения неожиданно раскрылись за его спиной два огромных чёрных перепончатых крыла, заставившие потесниться суккубов в стороны.
        Вслед за этим чёрный козёл стал быстро видоизменяться. Торс его враз лишился волосяного покрова, на груди его неожиданно выросли женские груди, а вместо мохнатого члена поднялся кверху серебристый стержень, обвитый вокруг двумя серебристыми змейками.
        
        Передние ноги с копытами тут же приобрели вид человеческих рук, настолько реальных, что стали видны даже татуировки на них. На правой кисти было наколото слово «запутай», а на левой - «распутай».
        Внезапная вспышка света, - и во лбу его загорелась утренняя звезда. Ещё одна вспышка света, сдвиг, - и над головой его поднялся зажжённый факел, выросший из темечка.
        Чёрный козёл поднял левую руку вверх и двумя перстами показал на небо, вернее, на бледный лик луны, проступивший на синем небосводе. Правую руку он опустил вниз и двумя перстами показал на землю, вернее, вглубь Лысой Горы.
        Вероятно, светом луны ему захотелось осветить преисподнюю, а возможно, этот жест означал всем, что сейчас он одной рукой распутает то, что запутала другая.
        Неожиданно чёрный козёл опустил поднятую руку и указал ею на Димонов. В ту же секунду сатиры пришли в движение и двинулись прямо на них.
        - Что это? - пятясь назад, испуганно произнёс Димон-А.
        - Ясно что, - со знанием дела ответил О`Димон. - Мультики начались.
        18. ЛЫБЕДЬ
        
        Майя и Жива между тем миновали шлагбаум, расположенный у входа на гору, прошли мимо оранжевого мусоровоза и свернули к насыпной, утрамбованной щебнем, дороге, ведущей к гаражному кооперативу.
        Чуть далее над крышами гаражей нависали автомобильные эстакады. Оттуда доносился неимоверный гул. И тем невероятнее было услышать совсем рядом тихое журчание воды.
        - Что это? - удивилась Майя.
        - Сейчас увидишь, - пообещала ей Жива.
        Спустившись ниже по насыпи, Майя заметила в лощине огромный трёхстворчатый бетонный коллектор. Из него по средней створке вытекала неспешно маленькая речка, больше похожая на широкий ручей.
        - Это что, Лыбедь? - округлились глаза Майи.
        Жива кивнула ей.
        Даже не верилось, что этот ручей мог быть знаменитой речкой, названной так в честь Лыбеди - легендарной сестры трёх братьев-основателей Киева. Но именно здесь она, запрятанная под землю и закованная в бетонные берега на всём своём протяжении, неожиданно вырывалась на волю.
        Этот был единственный участок, где на протяжении полукилометра она протекала в своём естественном русле, получив от мэрии даже охранную грамоту как памятник природы «Древнее устье реки Лыбедь».
        
        Как же всё течёт и меняется в этом мире, подумала Жива. Некогда полноводная, глубокая, с широким устьем, куда заходили из Днепра торговые ладьи, а рыбаки ловили во множестве разнообразную рыбу, река эта превратилась в наше время в сточную канаву, а живописные берега её в мусорную свалку.
        Былинные берега теперь состояли исключительно из строительных и бытовых отходов, из бутылок, тряпья, консервных банок и прочего хлама, свозимого сюда, по всей видимости, годами, а зажатое между Лысой горой и насыпной дорогой русло реки напоминало грязную, зловонную канаву.
        И всё же, несмотря на захламленность, эта летописная местность до сих пор представляла собой некий природный оазис посреди урбанизированного пейзажа с гаражами, железнодорожными путями и бетонными эстакадами.
        Только благодаря статусу «памятника природы» здесь сохранилась ещё уединённая сельская идиллия с поющими птичками и журчащей водой.
        В первый момент Майе здесь так понравилось, что она старалась не обращать внимания на старые автомобильные шины, торчащие из воды, и мусор, живописно повисший на ветвях деревьев.
        Пластиковые кульки и тряпки висели чуть ли не в метре над водой. После сильных ливней вода здесь поднималась на метр и выше. Видимо, гаражи здесь не раз затапливало, поэтому левый берег Лыбеди и был укреплён насыпным грунтом, в результате чего дорога стала пролегать чуть ли не вровень с крышами гаражей.
        Пройдя под высоковольтной вышкой линии электропередач, двоюродные сёстры спустились к реке. Вековые вётлы склоняли тут ветви до самой воды. Деревья достигали такой толщины, что Майя и Жива даже при желании не смогли бы вдвоём обхватить их руками.
        Здесь, в низине было довольно тихо, если не принимать во внимание удалённый гул автотрассы. Правда, тишина эта была какая-то странная, жуткая. Здесь явно ощущалась близость Лысой горы, которая вздымалась напротив.
        На противоположном берегу почему-то валялось много мёртвых деревьев - чёрных, покосившихся, с изломанными стволами, и во всём этом мрачном угрюмом пейзаже чувствовалась какая-то заброшенность и потерянность.
        Живе показалось вдруг, что она видит маленькую девочку в белом сарафане. Та печально сидела на тёмном камушке, грустно зажав колени руками, будто Алёнушка с известной картины Васнецова, и, пригорюнившись, глядела в тёмную воду.
        - Зоя! - позвала её Жива.
        - Где она? - обрадовалась Майя, - где ты видишь её?
        Девочка в белом сарафане вдруг исчезла, как будто её и не было.
        - Показалось, - вздохнула Жива.
        
        - Зоя! Зоя! - покричала на всякий случай Майя, но ответа не последовало, лишь две серые утки, вспугнутые криком, взлетели от воды.
        Двоюродные сёстры вновь поднялись на насыпную дорогу и пошли вдоль реки, глядя на тёмную, закрывающую полнеба Лысую гору
        - Она ведь жила именно здесь, на этой горе, - кивнула Жива.
        - Кто? - спросила Майя.
        - Лыбедь, - ответила Жива и тут же поправилась, - княжна Лыбедь. Она жила здесь в уединении, в отличие от своих братьев, живущих в центре Киева. И до самой смерти оставалась старой девой. Видимо, поэтому гору эту и назвали Девич-горой.
        - Почему же она осталась старой девой?
        - Считала, видно, что никто не достоин её руки и сердца. И хотя к ней сватались десятки женихов, она всем отказывала.
        - Слишком гордая была? - усмехнулась Майя.
        - Скорее переборчивая, - ответила Жива. - А когда постарела, то сама уже была никому не нужна. Сидела тут на горе, и с горя плакала, пока из слёз её не образовалась эта река.
        - Да, поучительно.
        Что-то невидимое за кустами вдруг вспорхнуло от реки, оказавшись большой белой птицей. От неожиданности девушки вздрогнули.
        - Лебедь? - удивилась Майя. - Откуда здесь лебедь?
        - Залетел, видно, случайно, сюда, - пожала плечами Жива, - с днепровских плавней…или с Галерного острова.
        Шумно замахав крыльями, белый лебедь поднялся над вековыми вётлами, а затем скрылся за чёрной горой.
        Плавное течение Лыбеди на перекате убыстрилось. Перед железнодорожным мостом, за которым начиналась автотрасса, двоюродные сёстры заметили метровую в диаметре железную трубу, выходящую непосредственно из-под толщи горы, перекинутую над рекой и зарытую в землю на другом берегу.
        - Не понимаю, что может вытекать из-под горы? - озадачилась Майя.
        Занятая своими мыслями, Жива неопределённо пожала плечами.
        - Но скорей всего, - вдруг сказала она, - гору эту назвали Девичьей совсем по другой причине.
        - По какой? - живо обернулась к ней Майя.
        - Ну…возможно, потому … - помедлила с ответом Жива, - что здесь с давних пор девушки исчезают.
        - Как это, исчезают?
        - А вот так, бесследно, - вздохнула Жива. - Веда говорит, что это леший их умыкает. А Навка считает, что это Змиулан собирает дань.
        - Какой ещё Змиулан?
        - Ну, это такой змеиный царь, самый главный среди иных. Навка говорит, что выглядит он так: до пояса, вернее, до колен, - это голый мужик с неприкрытым членом…
        - Эксгибиционист, что ли? - перебила ей Майя.
        - Типа того. А вот ноги его затем плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.
        - Да ну тебя! - отмахнулась Майя. - Что за сказки ты опять рассказываешь?
        Ей было непонятно: то ли Жива смеётся над ней, то ли говорит всерьёз.
        
        - Сказки - не сказки, а девушки-то ведь пропадают. Вернее, девственницы. Два раза в год, на хеллоуин и в Вальпургиеву ночь он выбирает себе девственницу из числа пришедших на гору и в качестве жертвенной дани утаскивает её к себе в нору или в дупло, где полгода сожительствует с ней, пока не замучит до смерти.
        Подойдя к железнодорожному мостику через Лыбедь, Майя первой взобралась на насыпь.
        - А что, он… и сегодня будет себе девственницу выбирать? - с тревогой спросила она.
        - И сегодня, - ответила Жива ей в спину, поднимаясь на насыпь вслед за ней.
        Переступив рельсу и встав одной ногой на шпалу, Майя обернулась, не замечая, что прямо на неё со стороны Лысой горы на всех парах несётся скоростной поезд «Хюндай».
        - Что, серьёзно? - переспросила она.
        - Назад! - испуганно закричала вдруг Жива и, схватив её за руку, резко потянула к себе. Едва Майя отскочила назад, как мимо неё со свистом промчался поезд. Машинист не успел даже нажать на звуковой сигнал. Пара секунд мелькания вагонов - и вот уже серебристый дракон унёс свой хвост далеко вперёд!
        
        - Пипец! - облегчённо вздохнула Жива, - ещё бы секунда, и от тебя мокрого места бы не осталось.
        - Это точно, - кивнула Майя и тут же встревоженно спросила, - а ты этого Змиулана видела?
        По лицу её было заметно, что рассказ о Змиулане напугал её больше, чем умчавшийся поезд.
        - Нет, - покачала головой Жива, - да и мне это не грозит. Я ведь уже не девственница. - Она почему-то вздохнула. - Его видела только Навка. И, скорей всего, его видела дочка Лысогора, которая нарисована на стене. Но она уже никому ничего не расскажет.
        19. А ВОТ И СТАТЬЯ!
        Мультики оказались настолько реальными, что Димон-А даже заметил, что зрачки в глазах сатиров были не круглыми как у людей, и не вертикальными, как у змей, а почему-то горизонтальными.
        - Ой, что-то не то. Бежим!
        Они ринулись вверх по дороге. Козлорогие, стуча копытами, помчались вслед за ними. Дикий ужас охватил Димонов, и стометровку они преодолели со спринтерской скоростью за десять секунд. Фиксировали забег два милиционера, стоявшие перед финишной ленточкой шлагбаума.
        - Чего это с ними? - удивился младший сержант.
        - Козлы! - с перекошенным ртом прокричал ему О`Димон, первым пересёкший финишную черту и тут же отброшенный назад полосатой трубой.
        - Кто козлы? - не понял старший сержант.
        - Там козлы! - показал большим пальцем за спину догнавший приятеля Димон-А.
        - Нет там никаких козлов, - удивлённо пожал плечами младший.
        - Как это нет? - оглянулись собратья назад и тут же увидели рогатые морды белых козлов, стоявших у них за спиной на задних копытах.
        Бросившись за помощью к милиционерам, Димоны тут же отпрянули от них, в ужасе обнаружив, что у тех на плечах отсутствуют головы. Молодые люди в панике кинулись бежать в разные стороны.
        Определив по обезумевшему виду парней, что те уже поймали тему, безголовые милиционеры тут же погнались за ними. Догнав их, бойцы спецподразделения мгновенно провели захват, заведя правую руку им за спину, и бесцеремонно прогнули затем парней к земле.
        - Куда? - обозлились безголовые менты. - Вы чё, травы обкурились, торчки?
        На пятнистых комбинезонах бойцов Димоны заметили чёрные нашивки с белой надписью «барс», а также нарукавные шевроны с оскаленными красными мордами. Подняв глаза, они обнаружили точно такие же, только живые красные морды на плечах прежде безголовых милиционеров.
        - А чё, сразу торчки? - возмутился О`Димон, уже не раз бывавший в милицейском участке на Печерске и зарегистрированный там, как Дмитрий Торчин.
        - Колись, траву курил? - сразу же стал допрашивать худого, как цаплю, наркомана младший сержант.
        - Колюсь, не курил, - привычно ответил О`Димон.
        - Значит, не куришь, а колешься? - злорадно произнесла красная морда.
        Тем временем, старший сержант, с трудом удерживая своего увальня, принудил его ударами по голени, чтобы тот, как можно шире, раздвинул ноги. После того, как Димон-А, действительно, стал похож на букву А, старший барс безрезультатно обыскал его, а затем кивнул младшему:
        - А теперь обыщи своего.
        - Сними рюкзак! Живо! Руки на голову! - приказал младший барс О`Димону и также обыскал его.
        Не найдя ничего подозрительного в карманах, младший сержант вытряхнул содержимое рюкзака на землю. На земле оказались фонарик, компас и двухлитровая бутылка кока-колы.
        - А это что? Кокаин в разведённом виде? - пристебалась к нему красная морда.
        - Да какой ещё кокаин? - вновь возмутился О`Димон.
        Младший сержант прощупал рюкзак и в боковом карманчике нашёл белый аптекарский футлярчик.
        - А вот и статья! - обрадовался он.
        Но рано обрадовался. Воспользовавшись тем, что старший сержант отвлёкся, Димон-А незаметно вытащил из-под пиратской банданы две разноцветные таблетки и тут же их проглотил.
        - А вот и нет статьи! - обрадованно произнёс он.
        - Ничего, - пообещал ему старший барс, - был бы наркоман, а статья всегда найдётся. В кутузку их!
        О’Димон живо сложил все свои пожитки в рюкзак, закинул его себе за спину, после чего красные морды повели обоих наркоманов в кутузку, в небольшую пристройку к полуразрушенной гауптвахте.
        - А как вы догадались, ну, - удручённо спросил О’Димон по дороге в кутузку, - что мы…это?
        - … любите наркотики? - ухмыльнулся младший барс.
        - Не, что наркотики любят нас, - поправил его Димон-А.
        - По глазам, пацаны… только по вашим глазам, - объяснил старший барс и запер дверь на задвижку.
        В небольшом помещении с небольшим зарешёченным окном среди битого стекла, обломков шифера и кирпича валялись на полу и осколки разбитого зеркала. О’Димон поднял один из них и с любопытством посмотрел себе в глаза.
        - Ни черта себе! - не поверил он, увидев в зеркале, что зрачки у него расширились до такой степени, что чуть ли не наполовину вытеснили собой радужку. Он перевёл взгляд на приятеля и увидел у того точно такие же расширенные зрачки.
        20. ВОСТОЧНЫЙ ВХОД
        В давние времена всё русло Днепра в районе Лысой горы было занято островами. Главное же русло, именуемое Лысогорским рукавом, проходило непосредственно под горой. То есть там, где сейчас пролегает железнодорожная ветка и современная восьмиполосная автотрасса, пролегало раньше главное русло Днепра.
        После перекрытия этого русла вследствие строительства каменной дамбы Дарницкого железнодорожного моста, главное русло отклонилось к левому берегу и размыло большинство островов. Находившийся напротив Лысой горы огромный Галерный остров перестал быть таковым и слился с пойменной долиной, хотя прилегающая местность до сих пор сохранила за собой прежнее название. *
        
        
        Шагая по шпалам, Майя и Жива перешли железнодорожный мостик через Лыбедь. Рядом пролегал узкий пешеходный мостик, над которым нависала огромная ива. Затем речка вновь ныряла в коллектор, чтобы пройдя под автотрассой, выйти на поверхность уже на территории близлежащей ТЭЦ с её двумя высокими трубами.
        Блестя на солнце, рельсы уносились вдаль параллельно Столичному шоссе, но идти по ним дальше было небезопасно, поэтому девушки спустились по насыпи и вышли на тропинку у подножия горы.
        - Прикинь, раньше здесь протекал Днепр, - показала рукой Жива, - а вместо поездов проплывали ладьи. Так что сейчас мы с тобой идём по руслу высохшей реки.
        - Сказки всё это, - покачала головой Майя, занятая совсем другими мыслями, - нет тут никакого Змиулана.
        - Тогда откуда здесь на Девичьей, - возразила ей Жива, шагавшая впереди, - есть и Змиев дуб, и Змиева нора?
        - Не знаю, - пожала плечами Майя.
        - Если хочешь, я могу тебе их показать, - не оборачиваясь, предложила Жива.
        - Не хочу, - ответила Майя и вздохнула, - знаешь, мне почему-то уже совсем не хочется туда идти.
        Из-за сильного гула, исходящего от трассы, Жива не расслышала последнюю фразу. Она вдруг остановилась и показала рукой на небольшой проход между кустами и на неприметную глазу тропинку, терявшуюся за ними, которая чуть повыше круто, почти вертикально вверх, поднималась в гору, землистой змейкой затем петляя по зелёному склону.
        - Вот по этой тропинке можно прямо отсюда подняться на вершину. О ней мало кто знает.
        Майя остановилась рядом и запрокинула голову. Прямо перед ней возвышалась легендарная Лысина - лишённый деревьев крутой склон Девич-горы. Деревья и кустарники сплошной стеной росли лишь у подножия холма, на самой же вершине отчётливо просматривалось лишь одно деревце - цветущая белым цветом дикая груши, склонившаяся над обрывом.
        - Там находится место нашей силы, - добавила Жива, - но нам туда пока ещё рано.
        
        *Считается, что одинокие деревья, растущие на верхушках лысых гор и тем самым привлекающие к себе внимание, являются вместилищем нечистой силы. Особенно притягивает к себе демонов именно дикая груша. В её ветвях собираются в полночь черти и играют там свои свадьбы. Под такой грушей нельзя спать и ломать с неё ветки, иначе бесы овладеют душами тех, кто, окажется рядом.
        Три года спустя после описываемых событий и после долгой затяжной зимы Лысая гора именно в этом месте обвалилась. Во время таяния метрового пласта снега тонны грунта обрушились вниз и доползли до самого железнодорожного полотна. Обвал произошёл в ночь с четверга на пятницу 4-5 апреля 2013 года. Приблизительные размеры оползня составили 40 на 40 метров. Дикая груша удержалась на вершине, но весь склон некрасиво обнажился крутым песчаным обрывом.
        
        Ещё несколько оползней произошли рядом с Выдубицким монастырем и на парковой дороге под мостиком влюблённых. Сдвиг почвы случился также и на лысой горе Хоревице, нависающей над городком миллионеров Гончары-Кожемяки, из-за чего с Воздвиженской улицы отселили 16 семей.
        К обвалившейся Девичьей горе пригнали железнодорожные вагоны со щебнем, выгрузили их на месте оползня и тем самым создали своеобразный барьер против дальнейшего смещения почвы к рельсам. Для укрепления склона позднее были сооружены также ступенчатые террасы, на которых высадили сосновые, привычные к песку, саженцы. Но до сих пор это место смущает взор бесстыжей наготой.
        Впрочем, Лысая гора могла обвалиться здесь и по другой причине. Существует мнение, что под горой находится целый подземный город, простирающийся на полтора километра в глубину и состоящий из целого комплекса подземных сооружений - от заброшенных шахт ракетной базы до построенного накануне войны танкового завода, от сохранившихся монашеских келий до многочисленных разветвлённых ходов древнеславянских жрецов.*
        Пока Майя разглядывала гору в её первозданном виде, двоюродная сестра ушла далеко вперёд. Опомнившись, Майя бросилась её догонять. Поджидая кузину, Жива задержалась возле старого толстого пня. Лишённый коры, он на целый метр возвышался над землёй.
        
        - Здесь на Лысой даже пни лысые, - заметила Майя.
        - Это точно, - кивнула Жива.
        Повыше над лысым пнём была вырыта в песке глубокая нора.
        - А это, случайно, не Змиева нора? - настороженно спросила Майя.
        - Нет, - усмехнулась Жива и поглядела на стоявший рядом бигборд.
        Рекламный щит, установленный неподалёку, на самом деле выполнял иную миссию. Он отвлекал внимание водителей от Главного входа на гору, и без того не слишком заметный с трассы из-за густых деревьев.
        Именно в этом месте, судя по старинным картам, находилась раньше пристань, куда причаливали поначалу галеры с рабами и торговые ладьи, а затем и более современные плавсредства.
        Пройдя несколько метров вперёд вслед за Живой, Майя заметила, что гора неожиданно расступилась перед ней в виде громадной подковы, внутри которой находилась огромный котлован, заросший очеретом и скрытый от трассы столетними плакучими ивами.
        - Когда река ушла в сторону, - сообщила Жива, - здесь ещё долгое время оставалось небольшое озеро, которое вскоре тоже высохло.
        Между высохшим озером, именуемым на недавних картах Восточным озером, и правым отрогом горы поднималась вверх широкая тропа, перегороженная в самом начале пути упавшим чёрным деревом. Мёртвый истлевший ствол граба словно специально преграждал дорогу, чтобы никто по ней не ходил.
        
        С противоположной стороны котлована просматривалась за деревьями ещё одна тропинка, которая вела вдоль левого отрога горы.
        - Это и есть Восточный вход, - сообщила Жива.
        - Скорей, это похоже на развилку, - скептически заметила Майя. - Я вижу здесь два хода.
        - Выбирай теперь, куда пойдём, - предложила Жива. - Направо или налево?
        - А что там? - кивнула Майя на тропу перед собой.
        - Ведьмин яр, - глухо ответила Жива.
        - А там? - показала Майя рукой налево.
        - Там - Русалочий яр.
        - Тогда пошли налево, - сказала Майя. Второе название ей понравилось больше.
        Обогнув ряд плакучих ив, склонивших зелёные ветви над высохшим озером, они двинулись дальше мимо котлована, сплошь заросшего метровым сухостоем.
        С противоположной стороны над бывшим озером нависал отвесный меловой обрыв, осыпавшийся и обнажившийся сверху, но уже успевший зарасти до самого низа грабовой порослью.
        
        - Между прочим, - заметила Жива, - именно сюда прилетала и купалась в этом озере булгаковская Маргарита.
        - Да? - удивилась Майя, - а я почему-то считала, что Маргарита встречалась с ведьмами на левом берегу.
        - Это потом она с ними там встречалась, - заверила Жива кузину, - а вначале она прилетала сюда, чтобы искупаться.
        *Это, действительно, была та самая меловая гора, куда прилетала на половой щётке королева всех ведьм булгаковская Маргарита. Именно с этого отвесного обрыва она прыгнула вниз головой и плескалась затем в тёплой реке, чтобы потом, выйдя из воды, радостно приплясывать на берегу, по которому шли сейчас Майя и Жива.
        Вертикальный обрыв, правда, наводил на мысль, что не только она одна бросалась тут в воду вниз головой. Девичья гора была печально знаменита тем, что именно здесь многие девушки кончали жизнь самоубийством.*
        - А ещё в этом озере, - продолжила рассказ свой Жива, - водились раньше русалки.
        - Да, ладно, - не поверила Майя.
        - Можешь не верить, - усмехнулась Жива, - но там, на дне, до сих пор лежат их останки.
        - Какой ужас! - всплеснула руками Майя, а затем поинтересовалась, - а, правда, что русалки… ну, в них превращались ведьмы, которых утопили?
        - Есть такая теория, - подтвердила Жива, - но здешние русалки, на самом деле, произошли от тех девственниц, с которыми переспал Змиулан. Поэтому и хвост у здешних русалок был не рыбий, а змеиный.
        - Да, ну, тебя! - махнула рукой Майя. - Хватит издеваться надо мной!
        - А ты, что, до сих пор ещё девственница? - догадалась Жива.
        Майя смущённо кивнула и вздохнула.
        Они свернули на тропинку, огибающую высохшее озеро с левой стороны. Едва они зашли в тенистый яр, как шум от шоссе стих в несколько раз. Неожиданно Жива остановилась и, оглядевшись, обратилась к горе с поклоном, как к живому человеку:
        - Девичья гора, можно к тебе?
        Девушки замерли и прислушались: ничего, никакого знака. Как вдруг где-то рядом звучно отозвалась кукушка.
        - Можно, - кивнула Жива, - пошли.
        21. ГЕОРГИЙ КОЖУМЯКА
        А в это самое время к контрольно-пропускному пункту поднимался по серпантину отряд чистильщиков. Заприметив стоявших перед шлагбаумом двух бойцов «Барса», Злой бодро затянул строевую:
        - Грань прямую проведи!
        Строй глухо ответил ему:
        - За неё не выходи!
        - Будь свободным - не кури! - звонко продолжил Злой.
        Колонна ответила ему чуть повеселей:
        - Не трави себя внутри!
        Злой задорно прокричал следующую речёвку:
        - Будь природным - не бухай!
        Команда бритоголовых жизнерадостно ответила:
        - Сам себя не убивай!
        Приблизившись к бойцам, Злой негромко произнёс:
        - Будь здоровым - не колись!
        Колонна же напоследок оглушительно рявкнула:
        - И в отряд наш становись.
        Старший сержант вяло поднял руку, и все десять человек тут же остановились перед ним.
        - Эй, хлопцы! - приветствовал их младший сержант. - С какой целью сюда пожаловали?
        - Да вот, - кивнул Злой на валявшиеся вдоль обочины бутылки и бумажки, - пришли мусор здесь убрать.
        - Мусор, говорите, - почему-то засомневался старший. - Что-то не похожи вы на мусорщиков. Пропуск есть?
        - Какой ещё пропуск? - удивился подъехавший к бойцам на велосипеде Муромский.
        - Кто из вас главный? - обратился к нему младший сержант.
        - Главный? - переспросил Муромский и зачем-то оглянулся. - Сейчас подъедет.
        Но милиционеры уже и сами видели, что к ним, надрывно урча, приближался снизу оранжевый мусоровоз. Старший сержант заранее приподнял руку, но большегрузная машина с лязгом затормозила почти вплотную перед ним.
        Бригадир чистильщиков Георгий Кожумяка недовольно высунул из кабины свою гладко выбритую голову с длинным чубом, заведённым за правое ухо, и недовольно спросил:
        - В чём дело?
        - Эй, мусорщики, - крикнул ему старший сержант, удивляясь, как сильно тот смахивал на хрестоматийного козака Тараса Бульбу, - пропуск у вас есть?
        - Мы не мусорщики, а чистильщики, - поправил козак мента.
        - Какая разница? - ухмыльнулся старший сержант.
        
        - Большая, - веско ответил ему Тарас Бульба, поглаживая свои широкие, как подкова, усы.
        «Нет, не Бульба, - подумал старший сержант. - Для Бульбы слишком мелковат».
        - Это ваши люди? - спросил он, кивая на колонну.
        - Мои, - ответил бригадир Кожумяка.
        - Значит, говорите, чистильщики?
        - Они самые.
        - Из самого чистилища? - усмехнулся милиционер.
        - Типа того, - буркнул козак.
        - И чем собираетесь здесь заниматься?
        - А разве не видно? Убирать территорию. Избавлять землю нашу от ненужного ей мусора.
        - Это хорошо, - как бы согласился с ним старший сержант, тщетно пытаясь вспомнить, какую ещё историческую личность напоминает ему эта колоритная фигура. Ему вдруг приходит на ум, что это вылитый Святослав Хоробрый - последний языческий князь древней Руси.
        Святослав Хоробрый покачал головой:
        - Лысую гору уже так загадили, что зайти сюда страшно.
        - Это точно, - подтвердил младший сержант. - Давно уже пора.
        - Короче, идём сюда навести порядок, - решительно заявил Хоробрый.
        - Всё это, конечно, замечательно, - мягко заметил старший сержант, - если бы не одно «но».
        - Какое ещё «но»? - грозно спросил Хоробрый.
        Старший сержант улыбнулся:
        - День сегодня для этого…не совсем подходящий.
        - Это почему же?
        - А то вы не знаете, - ухмыльнулся старший сержант, - что сегодня Вальпургиева ночь.
        - Не знаю такой. Сегодня Навий день, - веско ответил ему Хоробрый. - А вот Майская ночь начнётся здесь лишь после полуночи…
        «Нет, не Хоробрый», - подумал старший сержант. - Скорее похож на Богдана Хмельницкого».
        Он почесал себе затылок и, как бы между прочим, задал свой главный вопрос:
        - Небось, сатанистов гонять пришли?
        - И их тоже, - честно признался ему Богдан Хмельницкий. - С Лысой давно уже пора выгнать всех чёрных! Слетятся сегодня сюда, как вороньё!
        «Нет, не Богдан. Тот с булавой был и на коне», - покачал головой старший сержант и решил поставить выскочку на место.
        - Кого выгонять - это решать нам, - веско заявил он.
        Младший сержант пришёл ему на помощь.
        - Так есть у вас пропуск или нет? - беспокойно спросил он.
        - А зачем? - удивился бригадир чистильщиков.
        - Значит, у вас нет пропуска, - утвердительно произнёс старший сержант. В его глазах мгновенно вспыхнул интерес.
        - Неужели для уборки мусора нужен пропуск? - с недоумением посмотрел на него Кожумяка.
        - Ничего не знаю, нам велено проверять все машины, следующие на гору, - сказал старший и приказал младшему, - иди проверь.
        Младший сержант обошёл машину, заметил стоявших на подножках двух чистильщиков в оранжевых комбинезонах и попытался заглянуть в кузов. Чистильщики спрыгнули с подножек.
        - Да ничего там нет, кроме мусоров, - сказал один из них.
        - Что? - рассвирепел младший сержант. - Что ты сказал?
        - Ничего там нет, кроме мусоров, - отчётливо повторил чистильщик.
        Из зарешёченного окна кутузки Димоны увидели, как боец в пятнистом комбинезоне неожиданно согнулся пополам от удара кулаком в пах. Чистильщики мигом схватили младшего сержанта за руки за ноги, раскачали его и закинули в кузов. Затем то же самое они проделали и со старшим, который поспешил на помощь младшему. Тут же включилось прижимное устройство, и тела двух бойцов одно за другим исчезли в недрах мусоровоза.
        Димоны в ужасе отошли от зарешёченного окна.
        - Нифига себе, вот это жесть, - покачал головой Димон-А.
        - Полный улёт, - согласился с ним О`Димон.
        Тем временем бригадир приказал бритоголовым:
        - Сложить всё сюда и построиться!
        Парни тут же сложили свои лопаты, мётлы, пилы и грабли на боковую полку мусоровоза и выстроились перед своим командиром.
        - Короче, хлопцы, планы изменились. Дочка у меня потерялась здесь на Лысой. Жена впервые взяла её с собой на гору, и вот, на тебе, такое…. - Кожемяка горестно вздохнул. - То ли она потерялась, то заблудилась, непонятно. Я решил было сам поискать её с напарниками, но вижу, что втроём мы не справимся. Короче, задача перед всеми такая: прочесать всю гору и найти Зою.
        - А как она выглядит? - спросил Добрыня.
        - Ей нет ещё и семи лет. Одета в белое платьичко. Ты, Илюша, дуй сейчас вперёд, по боковой дорожке. Я поеду по главной.
        Муромский встал на педали и тут же отъехал. Кожумяка продолжил:
        - А вы чуть повыше рассредоточьтесь вдоль всей дороги. И пойдёте цепью. В путь, хлопцы, с богом!
        Взмахом сжатого кулака указав путь, Георгий Кожумяка сел в машину, его помощники в комбинезонах запрыгнули на свои подножки, и оранжевый мусоровоз, взревев мотором, тронулся с места. Следом за машиной мимо опустевшего кпп беспрепятственно прошли колонной чистильщики Лысой Горы.
        22. СНЯТИЕ ВУАЛИ
        Оказавшись без охраны, заключённые в сторожку едоки мексиканских кактусов приняли единственно правильное решение - любыми путями выбираться на волю. Димон-А тут же схватился руками за решётку, надеясь вырвать её из кирпичной кладки, а О`Димон отчаянно заколотил ногами по двери. Потом они поменялись местами.
        Кончилось всё тем, что оба бессильно сползли по кирпичной стене на землю, в ужасе представив себе пожизненное заточение в никем неохраняемых застенках. Запертые на задвижку и брошенные охранниками на произвол судьбы в этом богом забытом месте, они были обречены теперь на безвременную кончину в самом расцвете лет.
        - Всё, нам капец, - в унынии произнёс О`Димон.
        Как бы в подтверждение его слов неожиданно громко закаркал ворон, усевшийся на ветку граба напротив зарешёченного окна.
        - Кыш! - махнул на него рукой Димон-А, - только тебя ещё здесь не хватало!
        Словно назло чёрный ворон каркнул громче и противнее. Более того, ему тут же поддакнул другой ворон, опустившийся на соседнюю ветку. А вслед за ним отозвался эхом и третий, сидевший на верхушке граба.
        - Вы, что, сдурели? - замахнулся на них Димон-А, - а ну кыш отсюда!
        Три чёрных ворона недовольно взлетели и, закружив над кутузкой, как бы в отместку, закричали ещё громче и пронзительней, словно призывая сюда всех своих сородичей. К ним тут же присоединилась стая чёрных ворон, пролетавшая мимо, а затем к ним примкнула и серая стая. Птичий крик становился всё более враждебным, оглушительным и непрестанным.
        Средь бела дня небо вдруг потемнело. Со всех сторон надвинулись на Лысую гору мрачные тучи. Откуда они взялись, неясно, но из каждой тучи, сплошь состоящей из мельтешащего воронья, полилось вниз громогласное многоголосое карканье, не затихающее ни на секунду.
        Среди птичьих криков послышался вдруг невнятный, как бы трубный, человеческий голос, повторивший несколько раз: …аз…аз….
        Привлечённые трубным гласом, Димон-А и О`Димон выглянули в решётчатое окошко. Чёрную тучу в тот же миг прорезала близкая молния, раздался оглушительный треск и в сопровождении громового раската из разверзшихся небес опустился на землю небесный престол.
        Престол представлял собой прозрачный шар, чем-то похожий на хрустальный шар, ежегодно спускающийся на землю в Нью Йорке на Таймс сквер в последнюю минуту уходящего года и знаменующий тем самым приход нового года.
        Небесный престол приземлился неподалёку от кутузки перед бетонным забором секретного объекта рядом с контрольно-пропускным пунктом и поднятым вверх шлагбаумом.
        Сидящий внутри престола был облачён в сияющую одежду, напоминающую скафандр. Лучи, исходящие от шарообразного прозрачного шлемофона были настолько ярки, что затмевали лицо Лучезарного.
        Над головой его по окружности шлемофона светился золотистый диодный нимб, а на скафандре Лучезарного сияла нашивка, состоящая из четырёх непроизносимых букв ГСПД.
        В правой руке он держал золотой анх - внушительный крест, увенчанный кольцом, являвшийся ключом зажигания от небесного престола.
        В левой руке он держал сребристый скипетр, увенчанный змеиной головой, являвшийся мощным электрошокером, при помощи которого он и метал молнии.
        Приземлившись, Лучезарный произнёс в переговорное устройство (как бы для проверки связи) ещё одно слово на старославянском языке:
        - … есмь!
        Но его тут же перебил другой голос, донёсшийся откуда-то из-под земли и заставивший вздрогнуть обоих Димонов.
        - Аз есмь! - произнёс утробный скрежещущий бас с ударением на Аз.
        Рассерженный ГСПД стукнул оземь скипетром, и в ту же секунду совсем близко от кутузки сверкнула ещё одна молния, вновь раздался оглушительный треск (более оглушительный, чем прежде), и в сопровождении громового раската из разверзшейся земли рядом с небесным престолом поднялась и зависла над землёй полупрозрачная шестиметровая пирамида с затемнённой вершиной.
        Внутри треугольной пирамиды спиной к задней стенке находился гигантский угольно-чёрный трон, чем-то похожий на беломраморное кресло, установленное в мемориале Линкольна в Вашингтоне. На троне в позе великого президента восседал некто весь чёрный с головы до ног. Правда, головы сидящего видно не было, поскольку оно было скрыто затемнённой вершиной, и получалось, что на троне сидел некто безголовый.
        По-видимому, это был сам дьявол, которого обычно малюют на иконах в жутких сценах Страшного суда. При этом чёрное тело его ало светилось, словно уголь в жаровне, подёрнутый огнём. Дьявол был светоносным изнутри.
        - Аз есмь! - вновь прорычал утробным голосом сидящий на троне. При этом вершина пирамиды осветилась вдруг ярким пламенем и в ней стал заметен гигантский левый глаз, глядящий изнутри треугольной плоскости. Правым глазом он смотрел на мир с другой стороны пирамиды.
        Лучезарному это явно не понравилось.
        - Я есть Альфа и Омега, - с укором заметил он.
        - Ладно, уд с тобой, - прогремел Светоносный, - я просто есть.
        - Я есть начало, - продолжил Лучезарный, - и…
        - А у меня есть конец, - злорадно перебил его Светоносный, бесстыдно демонстрируя своё невидимое в темноте выдающееся чёрное достоинство.
        - Я есть первый, - поставил его на место Лучезарный, - и…
        - И последние станут первыми, - заверил его Светоносный.
        Когда-то у него также был сияющий скафандр с прозрачным шлемофоном, вокруг которого золотился диодный нимб. Среди прилетевших с Нибиру на Землю анунаков он слыл красавцем и звался СТН.
        В алиенской иерархии трёхбуквенных было немного, двухбуквенных чуть побольше, однобуквенных - завались. Тетраграмматон был единственным на их космическом корабле.
        Однажды, прогуливаясь по нему, СТН обнаружил, что небесный престол пуст, в замке зажигания торчит забытый анх, и подумал в сердце своём, а почему бы и мне не покататься на престоле, чем я хуже этого Четырёхбуквенного. Я тоже хочу быть богом для местных аборигенов.
        Управлять престолом он умел, поэтому, недолго думая, включил зажигание и беспечно умчался к Земле. Привлечённый необычным сиянием в районе Северного полюса, он спустился пониже и неожиданно обнаружил на поверхности земли огромное чёрное отверстие, в которое, как в прорву, засасывались подсвеченные сиянием клубящиеся облака.
        Засмотревшись, СТН нажал не на ту кнопку и, не справившись с управлением, сорвался в пике. К счастью, он не разбился. Ворвавшись в атмосферу пламенным метеоритом, престол влетел в гигантскую воронку и… через двенадцать часов, как пробка, вылетел из похожего отверстия в противоположной стороне планеты в районе Южного полюса.
        Сам же СТН обгорел настолько, что из красавца превратился в чудовище, при этом голова его под скафандром стала похожа на обугленную головёшку. В середине его до сих пор горел огонь. Но поскольку он был бессмертным, это ему нисколько не мешало.
        Внутри планеты ему так понравилось, что он, сделав облёт, снова вернулся внутрь. Земля, на самом деле, оказалась полой. Более того, она оказалась обитаемой, там жили хоть и животные и люди. В центре Земли находилось огненное ядро, которое светило, как маленькое солнце. Вогнутые материки, очень похожие на надземные, омывались вогнутыми морями. Там была атмосфера, комфортный тропический климат способствовал буйному росту тропических лесов. Множество самых разнообразных животных и птиц населяли джунгли. Это было райское местечко. Земля изнутри выглядела гораздо лучше, чем она смотрелась из космоса.
        Это был тот самый Аид, упоминаемый греками, тот самый внутренний мир Агарты и легендарной Шабалы, которые описаны в священных буддийских текстах. Это был тот самый подземельный мир, куда в поисках Беатриче спускались Данте и Вергилий и где, пройдя девять кругов ада, представляющих собой воронкообразный провал, заканчивающийся в центре земли, они, в конце концов, нашли рай.
        - Я - твой ГСПД, - наставительно, без огласовки, произнёс в переговорное устройство Тетраграмматон и показал рукой на свою нашивку.
        - А я твой Сатан, - с огласовкой произнёс СТН своё имя.
        - Падший Сатан, - поправил его ГСПД, - падший в ад.
        - Скорее, падший в рай, - ухмыльнулся Светоносный, - вот почему теперь я ношу другое имя.
        Он с такой силой ударил себя правой рукой в грудь, что от него во все стороны посыпались огненные искры, а на груди алым пламенем вспыхнули четыре буквы ЛЦФР.
        - Как, видишь, - добавил он, - теперь я тоже Тетраграмматон.
        Алый огонь отразился на забрале Лучезарного и позволил лицезреть того, кто сидел на небесном престоле. ГСПД был стар и сед, с кудрявой белой бородой и с белыми кудрями до плеч.
        - Хочешь повластвовать?- снисходительно поинтересовался он.
        - Я и так уже властвую, - с достоинством ответил ЛЦФР, - у себя в раю.
        - Ага-ага, - осклабился ГСПД, - бла-бла-бла-бла.
        - А вот у тебя на земле, - поглядел на него с вершины пирамиды гигантский глаз Люцифера, - жизнь давно уже превратилась в ад.
        - Лжёшь!- возмутился ГСПД, - Все известно, что ты - лжец и отец лжи.
        - От лжеца слышу.
        - Хочешь занять моё место? - сарказмом спросил ГСПД.
        - В тебя на земле уже давно никто не верит. Пришло моё царствие, - торжественно заявил ЛЦФР.
        - Уверен? - засомневался ГСПД.
        - В крайнем случае, можем поменяться местами, - предложил ему альтернативу ЛЦФР. - Я поднимусь в небо, а ты спустишься под землю. Будем вместе властвовать, по формуле 1+1.
        - Э, нет, двоевластия я не потерплю, - покачал шарообразным шлемофоном ГСПД. - Бог должен быть един. Хотя, - задумался он (мир меняется…всё превращается в свою противоположность…тьма становится светом…дьявол оборачивается богом…ад обращается в рай), - возможно, ты и прав, в меня давно уже никто не верит. Никто не исполняет мой закон. Все нарушают мои заповеди. Все грешат. Видимо, действительно, пришло царствие твоё.
        - Не верю ушам своим, - широко раскрылся гигантский глаз Люцифера. - От кого я слышу?
        - Теперь будешь сам отдуваться за меня, - принял решение ГСПД.
        - С удовольствием.
        ГСПД вновь со всей силы стукнул оземь сребристым скипетром, увенчанным змеиной головой. Электрический разряд вознёсся от земли к небу и, отразившись от вороньей тучи, вернулся назад ветвистой молнией, которая в один момент зажгла между троном и престолом семь светильников.
        Светильники осветили слева от пекельного трона уже знакомого Димонам чёрного аспида с человеческой головой, который неизвестно как оказался внутри прозрачной пирамиды, а справа от небесного престола - четырёхкрылого и четырёхликого херувима, призвавшего вдруг громовым голосом от лица человека:
        - Бо ре! - что в переводе с божественного языка означало: Иди и смотри!
        
        В тот же миг на дороге появился белый всадник на белом коне с островерхим колпаком на голове, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми в белых балахонах. Облачённые в подобные же, островерхие колпаки, они плотными рядами шли к престолу и смотрели на мир сквозь единственную треугольную прорезь.
        Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.
        Это были избранные из избранных, называли они себя просветлёнными, в глаза их никто не видел, имён их никто не слышал, но именно они под сурдинку правили всем миром, навязывая ему новый мировой порядок, имеющий целью объединение всех народов в один, который бы управлялся единым правительством.
        Для этого предполагалось уничтожить все исторические, нравственные и культурные корни народов, предусматривалось лишить все нации самобытного колорита и намечалось смешать их в едином мультикультурном котле с таким расчётом, чтобы понятия «нация» и «родина» исчезли из их лексикона навсегда.
        Проехав мимо поднятого шлагбаума, белый всадник на белом коне погарцевал дальше к небесному престолу, держа в левой руке лук, похожий на огромный наугольник. Циркуль, возможно, торчал в колчане для стрел. Вскинув правую руку, он приветствовал Лучезарного:
        - О my god!
        - Я не твой бог, - покачал головой Лучезарный. - Ты нарушил заповедь мою.
        На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка: «НЕ будет у тебя других богов перед лицом Моим».
        - Обращайся теперь к нему, - кивнул ГСПД в сторону пекельного трона.
        Белый всадник погарцевал мимо горящих светильников к полупрозрачной пирамиде. Обнаружив на вершине её гигантский глаз, с любопытством взиравший вокруг, белый конь встал на дыбы, а всадник в ужасе отпрянул:
        - Holy shit! А это что такое?
        - Люцифер, - представил его ГСПД, - твой новый повелитель. Теперь сатана - твой суперстар!
        Всадник тут же вскинул руку:
        - Ave, satan!
        ЛЦФР покачал головой:
        - Э, нет, так не пойдёт. А рожки?
        - Какие рожки? - не понял всадник.
        Сатан показал ему дьявольские рожки, составленные из указательного пальца и мизинца.
        - А-а, - понял всадник и поздоровался с Люцифером, как полагается, - известным сатанинским жестом.
        - Бог мой дьявол! - вновь обратился он к нему, - пришедшие спастись приветствуют тебя!
        ЛЦФР благосклонно наклонил голову. Белый всадник победоносно отрапортовал:
        - Мир завоёван и…
        Алое пламя полыхнуло из бездонных глаз и рта Светоносного:
        - Проходи, - прервал он всадника.
        Повернув налево, - туда, куда указывала стрелка с надписью «шабаш» на бетонном заборе, белый всадник неожиданно исчез из виду.
        Проходя мимо шлагбаума, идущие вслед за ним легионы одетых в белые балахоны людей так же исчезали бесследно. Тот, видимо, служил границей перехода в потусторонний мир.
        Тем временем четырёхликий херувим прорычал от лица льва громовым голосом:
        - Бо ре!
        В тот же миг на дороге появился красный всадник на красном коне, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми в кумачовых балахонах и в багровых касках.
        Плотными рядами они шли к престолу, глядя на мир кровавыми глазами. Их руки были по локоть в крови, а лица были вымазаны кровью. Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.
        Красный всадник на красном коне подъехал к небесному престолу, держа в правой руке окровавленный меч. Левой рукой он отдал честь господу:
        - Ваше святейшество!
        - Я не твоё святейшество, - покачал головой седоволосый старец, - ты нарушил заповедь мою.
        На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка: «НЕ убий».
        - Иди теперь к нему, - кивнул он на князя тьмы.
        Красный всадник подъехал к сидящему на троне исчадию ада и засвидетельствовал ему своё почтение трёхкратным взмахом дьявольских рожек.
        - Ваше сиятельство! - поздоровался он, - пришедшие спастись приветствуют вас!
        Князь тьмы благосклонно склонил голову. Красный всадник, привстав на стременах, победоносно отрапортовал:
        - Мир завоёван и…
        Пунцовое пламя полыхнуло из бездонного рта Светоносного:
        - Проходи, - прервал он всадника.
        Повернув налево, красный всадник двинулся дальше и вскоре пропал из виду. Бредущие вслед за ним легионы одетых в кумачовые балахоны людей в багровых касках исчезли за шлагбаумом так же бесследно.
        Тем временем четырёхликий херувим призвал громовым голосом от лица тельца:
        - Бо ре!
        В тот же миг на дороге появился чёрный всадник на вороном коне, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми, одетыми в дорогие чёрные костюмы и смокинги. На ногах у них были чёрные ботинки, а на головах - чёрные шляпы, цилиндры и котелки. Белыми были только перчатки, манишки и носки, а золотыми были перстни, цепочки и часы.
        Они плотными рядами шли к небесному престолу и смотрели на мир алчными глазами. Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.
        В первом легионе шли седобородые старики, во втором шествовали чернобородые мужчины, замыкали колонну безбородые юнцы, но все они были миллионерами и миллиардерами и все они предполагали жить бесконечно долго с помощью передовых технологий.
        Удерживая в одной руке две чаши весов, наполненные золотом и бриллиантами, чёрный всадник поприветствовал Лучезарного поднятием вверх двух разведённых пальцев.
        - Мой бог!
        - Я не твой бог, - ответил ГСПД, - ты нарушил заповедь мою.
        На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка: «НЕ сотвори себе кумира», «НЕ кради».
        - Твой бог - Маммона, а кумир твой - золотой телец. Обращайся теперь к нему, - кивнул беловолосый старец на чёрта лысого.
        Чёрный всадник подъехал к сидящему на троне исчадию ада и засвидетельствовал ему своё почтение трёхкратным взмахом дьявольских рожек.
        - Чёрт мой ангел! Приветствую в твоём лице Маммону, - поздоровался он, - пришедшие спастись приветствуют тебя!
        ЛЦФР благосклонно склонил голову. Чёрный всадник победоносно отрапортовал:
        - Мир завоёван и…
        Рубиновое пламя полыхнуло из бездонного рта Светоносного:
        - Проходи, - прервал он всадника.
        Повернув налево, чёрный всадник вскоре пропал из виду. Бредущие вслед за ним легионы одетых в чёрные костюмы людей исчезли за шлагбаумом так же бесследно.
        Тем временем, у херувима появилась четвёртая, орлиная голова.
        - Бо ре! - призвала она громовым голосом.
        В тот же миг на дороге появился конь бледный, и на нём всадник бледный, имя которому смерть. Из-под серого капюшона всадника выглядывал безглазый череп, а в костлявой руке он держал мотокосу с бензиновым двигателем.
        Взмахнув бензокосой, он возглавил триумфальное шествие бледных теней, облачённых в серые балахоны, которые заполнили собой весь серпантин до самого низу.
        Те, кто скрывался под балахонами, плотными рядами шли к небесному престолу и из-под чёрных капюшонов смотрели на мир пустыми глазами. Прислужники смерти планировали уничтожить большинство население земного шара при помощи перманентных войн и революций, птичьего гриппа и спида, алкоголя, табака и наркотиков, прививок и гомосексуальных браков.
        Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.
        Удерживал в костяной руке бензокосу, бледный всадник приветствовал Лучезарного.
        - Наш создатель!
        Тот покачал головой
        - Я не ваш создатель. Вы нарушили заповедь мою.
        На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка: «НЕ желай дома ближнего твоего… и всего, что у ближнего твоего».
        - Я покидаю вас, - вздохнул белобородый беловласый старец, - обращайтесь теперь к нему, - кивнул он на Люцифера.
        Стукнув оземь сребристым скипетром, он сунул золотой анх в замок зажигания и тут же, сопровождаемый сильным гулом, вознёсся на своём престоле в небо.
        Бледный всадник подъехал к сидящему на троне исчадию ада и засвидетельствовал ему своё почтение взмахом дьявольских рожек.
        - Мой господин! - поздоровался он, - пришедшие спастись приветствуют тебя!
        Люцифер благосклонно склонил голову. Бледный всадник победоносно отрапортовал:
        - Мир завоёван и готов к освобождению!
        Едкий дым полыхнул из бездонных глаз и рта Люцифера:
        - Проходи.
        Он стукнул трезубым посохом оземь, земля в тот же миг под ним раздвинулась, и в одно мгновение подземный лифт унёс его вместе с пекельным троном вниз.
        Бледный всадник на бледном повернул налево - туда, куда указывала стрелка с надписью «шабаш», и, как все предыдущие всадники, пропал из виду.
        Проходя мимо шлагбаума серые балахоны растворялись в воздухе. Оставшись без балахонов, не исчезали лишь бледные, как смерть, призраки.
        Тени из первого легиона тут же превращались в полчища крыс, которые разбегались затем в разные стороны. Тени из второго легиона превращались в скопище змей - гадюк, кобр, гюрз, эф и питонов, которые мгновенно расползались по окрестностям. Тени из третьего легиона становились чупакабрами, идущими на задних лапах псами-вампирами, которые вели за собой своих хозяев - невидимых упырей.
        Это был завершающий отряд избранных, пришедших на гору, и вскоре вся дорога до самого низа опустела. Никого не стало возле кпп, лишь откуда-то издалека доносились возмущённые голоса.
        Оказывается, пришедших спастись было гораздо больше, чем 12 легионов. Толпы людей запрудили не только прилегающие к Лысой горе улицы, они заполнили все площади, улицы и проспекты в Киеве, достигнув максимального уровня по шкале Яндекс-пробки. Киев встал.
        Похожее столпотворение наблюдалось недавно перед Киевским дворцом спорта, когда тысячи людей пытались прорваться на концерт великого и ужасного Мерлина Мэнсона, чтобы хоть одним глазком увидеть, как он с высокой трибуны исполнит «Антихрист-суперстар».
        Взбудораженные слухами о грядущем Судном дне все устремились на этот раз к Лысой горе. Но пропускали на гору лишь тех, у кого была печать божья на теле. Людей отсеивали уже на подходах к горе многочисленные кордоны милиции.
        Последний пункт пропуска находился возле первого шлагбаума - там, где улица Киквидзе вливалась в улицу Сапёрно-слободскую. Именно здесь каждому прошедшему отбор, повязывалась на руке красная нитка и ставился на запястье порядковый номер. Когда последнему человеку в сером балахоне был поставлен № 144000, допуск на гору был прекращён. Миллионам оставшихся перед опущенным шлагбаумом пришлось уповать теперь лишь на милость божью.
        Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/