Классики в тумане Ина Голдин
        Введите сюда краткую аннотацию
        Классики в тумане
        Иллюстрации Вячеслава Ястремского
        На жаргоне миротворцев планетка называлась Ольстером.
        Юмористы. Подписывая лингвисту Шивон Ни Леоч направление в Таукит, ответственный за миссию спросил, уж не боится ли она. С издевкой спросил.
        - Я не боюсь, - ответила Шивон. От нее пахло космосом, и начальника это раздражало.
        Много земных лет назад Шивон удрала в пространство, как подросток удирает из дома. Но она уже больше не подросток. Раньше это показалось бы ей романтикой - нестись в далекую констелляцию, ГСА в зубы, улаживать чужую войну.
        - Я удивляюсь. Зачем им вообще понадобился язык? Они с гуудху не разговаривают. Они их отстреливают.
        - Давайте спишем на стресс это крайне неполиткорректное высказывание о Миротворческом Корпусе, - сказал начальник.
        - Давайте, - сказала Шивон, - спишем.
        - Уж вы-то должны понимать, доктор Маклауд.
        - Ага, - Шивон выпрямилась. - Вот с этого бы и начали. Я должна понимать?
        Тот ответил, что проблема ей знакома; она-де будет лучше ориентироваться в ситуации:
        - Ваша семья была напрямую задействована в некоторых… акциях на территории бывшей Северной Ирландии. И ваш отец…
        У здешнего бога в начале вместо слова был туман. Серый, липкий, непроглядный.
        - Убийца, - кричали вслед ее отцу. Прови. Террорист пархатый.
        Шивон была маленькой, не понимала.
        - Мой отец погиб, - сказала она, - и земля, в которой его похоронили, его уже не помнит. А Северной Ирландии сто земных лет как нет. Так что о каких акциях вы говорите…
        Тот гнул свое, мол, ее помощь может оказаться полезной. Это доказало бы миру, что нынешние земляне далеко ушли от прежних конфликтов.
        «Какая же злопамятная у нас планета,» - думала Шивон. «Не хватило мне спрятаться от этой войны в космосе. Кто и когда говорил, что дети за грехи отцов не отвечают? И ведь в том, что произошло, виноваты вовсе не мы.»
        - С Вас всего-то потребуется, - сказал ответственный за миссию, - что лингвистические услуги.

* * *
        Командиром отряда значился сэр Уильям Брейтуэйт, офицер Ее Величества. Налетали они с ним примерно одинаково; поглядев на место рождения в файле Шивон, он хмыкнул:
        - Ну, вам самое место в Ольстере.
        Так что там насчет политкорректности?
        В перебросе все ее общение с экипажем свелось к курсам. Только с одним из новеньких она сдружилась - с белым трехконечностным траепала, который летел в свою первую миссию. Траепала общаться умеют только телепатией, а у команды с этим было неважно.
        «Ты-то как здесь оказался?» - подумала Шивон удивленно, когда увидела его в первый раз. Известно - на Траепа не знают, что такое война. Не знают, как на другого поднять оружие.
        «А при чем здесь оружие?» - подумал в ответ траепала, не менее удивленно. «Мы же миротворцы. Значит, едем творить мир».
        Телепатически вздыхать и возводить глаза к небу Шивон не умела. Мысленную коммуникацию они проходили факультативом.

* * *
        У здешнего бога в начале вместо слова был туман. Серый, липкий, непроглядный. Из тумана тот и слепил Гу, старшую планету триединой Гууд-худуа. Бывшей триединой. Мрачная взвесь пахла одиночеством. Группа миротворцев высадилась в это одиночество, растворилась - защитные костюмы там и тут выплывали из серого, как спасательные жилеты.
        Там, где она родилась, тоже случался такой туман. Шивон огляделась, прислушалась. Никто к ним не вышел. Исчеркавшие планету рвы и траншеи, где жили местные, прикрылись пеленой и молчали.
        «Тебе тревожно», - подумал траепала, возникнув рядом.
        «Я боюсь», - подумала Шивон. Что-то здесь, в таком далеке от Земли, напоминало ей собственную родину, где асфальт раскалялся от вражды, как от солнца. Предварительный сканер показал: все спокойно - и тем не менее… «Я боюсь, что нас… встречают».
        Инстинкт это был или что другое - раньше, чем она успела додумать, раньше, чем траепала успел встрепенуться, восприняв конец ее мысли, Шивон уже кричала, хватала его за шкирку, валила на землю - из-за непривычной силы тяжести выглядело это, как в замедленной съемке. И вовремя - ниоткуда вспыхнул чужой, прозрачный огонь. Врага видно не было, враг остался в тумане.
        Поднимались крики, лучи лазерджетов разрезали туман, будто маяки, вышаривая нападавших. Шивон, подтаскивая за собой обезмыслившего от страха траепала, укрылась у левого борта катера. Чувствовала она усталую досаду: ну вот, опять. Рядом оказался еще один новичок, землянин, глядел ошалело, «Луч» притискивал к груди, потом решил что-то и собрался вскочить и бежать на огонь.
        - Куда, идиот! Не видно ни черта! Сидеть!
        - Есть, мэм! - испуганно гаркнул мальчишка.
        Пламя начинало затихать. Те, кто его развел, так и не показались. Дыма не осталось. Кто-то стонал недалеко от Шивон. Взметнулось на разных языках:
        - Ник! Ник, ты цел?
        - Помогите! Господи. О Господи Иисусе!
        - Великие звезды, уложил я кого-то! Шестнадцатый галактический вызывайте!
        - Где сестры-гагаринки?
        - Кто это был? Кто? Гуды или тауки?
        - А марсианин их!
        Траепала елозил тремя конечностями, силясь подняться.
        Миротворцы, думала Шивон. Так-растак.

* * *
        Помощь в конце концов пришла - зимовщики на защищенных машинах, сестры-гагаринки в мобил-госпитале. Пока ехали до лагеря, Шивон слушала, как интеллигентные и цивилизованные миротворцы крысятся на встречающих, матерятся и грозятся рапортом. Зимовщики при слове «рапорт» только ухмылялись. Одинокие дома для приезжих на изрытой поверхности Гу выглядели наростами.
        «Почему?» - подумал ей траепала. - «Мы же прилетели им помочь». Шивон глядела на него с сочувствием. Не себя самого, многовековую наследственность придется переламывать, если решил воевать. Понесло же.
        Когда с Таук, головной планеты констелляции, войска отправились завоевывать пространство, все три планеты Гууд-худуа стали колониями. Гуудху успели скреститься с тауками, напроизводить нового населения и почти забыть о свободе. Почти - если не считать Гуудханской Свободной Армии. Уже при выстроенном Галактическом союзе, среди бела Межпланетного соглашения, поднявшийся на Худу ураган восстания вымел тауков с планеты. Худу провозгласила себя независимой; Союз только и мог, что поддержать. Вторую планету, Гхуа, Империя навсегда поджала под себя. Гу, где аборигенов было раза в два больше, чем тауков, осталась посередине. Осталась ждать ответа сверху - к какой из бывших сопланет ей присоединиться. А ГСА пока решала этот вопрос снизу.

* * *
        Лингвистические услуги - понятие растяжимое. То ликбез астронавтов, улетающих к марсианину на кулички без единого чужого слова. А то интергалактический перевод, когда от одного неверного жеста может разлететься пол-Вселенной. У Шивон в этот раз все свелось к вечерней школе для миротворцев. Исследования упирались в стену. Рекомендованные действия лингвиста на малознакомой планете: ввязаться в ситуацию, выйти из которой поможет только языковое взаимодействие с местными жителями. Но местные не взаимодействовали. Вообще. Если не считать встречи на космодроме, ни гуудху, ни тауки не обращали на Корпус никакого внимания.
        Когда к ним присылали войска из Англии, они бегали за броневиками и кидали камни. Орали им: «Чертовы англичане!» и прятались за школьным забором. Кричали: «Рабские сердца!», и плевались, и удирали со всех ног. Потом, после объединения, когда стало совсем плохо, в «ооновцев» бросались коктейлем Молотова.
        Потом она уехала.
        - Я плохо понимаю цель нашего приезда, - подумал ей как-то вечером траепала.
        Здешние бои проходили скрытно, молниеносно, вспыхивали прозрачным огнем и тут же гасли. Схватки в траншеях, тихие войны. Любоваться никого не звали. «Голубые шлемы» всегда прибывали слишком поздно. Даже сестры-гагаринки прибывали слишком поздно.
        Миротворцы пили. Клеили все сходное по генетическому коду. В лагере крутили две древние песни, так подходящие к туману: «Дорогу в ад» и «Калифорнийскую мечту». Шивон пыталась научить траепала играть в покер, но поди поблефуй с телепатом.
        По внешности гуудху почти не отличались от потомков завоевателей. Смешались. Шивон бродила среди траншей, вглядывалась в туман. Где-то была граница. Шивон знала, что рано или поздно ее нащупает.
        Она была в первом классе; сестра вела ее за руку.
        - Видишь, - говорила Нула. - Это наша школа, Святого Патрика. А вон там они учатся. Все в синем, потому что протестанты.
        Шивон расправляла красную клетчатую юбку.
        - Смотри, - говорила сестра и показывала на поребрик тротуара. - Дальше - не наша часть улицы. Заступишь за поребрик - перейдешь к протестантам. А это грех. Бог сразу узнает, если заступишь.
        Как раз та суеверная чепуха, в которую прочно поверит шестилетний ребенок. Как-то на самой черте нарисовали классики. Шивон ни разу не видела, чтобы в них играли.
        Наверху почти договорились о присоединении Гу к Худу. О создании Двуединой Независимой Гууд-худуа.
        - Не надо их объединять, - не выдержала Шивон. - Их надо расселить. Уж мне-то поверьте.
        Окружающие деликатно молчали.
        Когда приняли решение о воссоединении, в семье радовались. Отец все говорил: столько битв. Столько погибло. И все-таки мы этого добились. Единая Ирландия. Вот теперь пусть нас разоружают. Теперь можно успокоиться.
        Недалеко от лагеря дети играли в мяч. Собственно, и «дети», и «играли», и «мяч» - понятия людские, и нечего их навязывать другим цивилизациям. Все же, проходя мимо, Шивон думала о них именно так. Гуудху, гигантские опята с десятками отростков, собирались и запускали в воздух бесформенный тяжелый предмет. Предмет зависал в тумане. Они ждали. Они могли ждать, не шевелясь, пока здешнее солнце не западало в свою траншею. Местные умели видеть сквозь туман. Предмет в конце концов ложился на землю; как и кто выигрывал, было неясно. Шивон садилась рядом и смотрела. Вычислила название предмета - гиг. Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что наблюдает две параллельных игры.
        Они играли бок о бок - гуды и тауки, испытывая странную необходимость находиться вместе и быть отдельно, - ни траектории игроков, ни траектории снарядов никогда не перекрещивались. На планете, беспорядочно разрисованной траншеями, где не было и следа городов, черту провели так же четко, как посреди улицы в северном Белфасте.

* * *
        «Гаэллин», - подумал ее друг. - «Тебе на „н“».
        «Нью-Иерушалаим», - среагировала Шивон.
        «Марс», - подумал траепала.
        «Я нашла черту», - подумала ему Шивон.
        «Что случилось с местом, где ты живешь?» - подумал траепала.
        «Это долгая история, - ответила Шивон. - Хорошее дело - полет в космос. Возвращаешься из рейса - а твоей страны уже нет на картах. Приходишь из следующего - а ее уже нет… вообще».
        - Тебе на «с», - подумал траепала.

* * *
        Они еще поиграли в «планеты» и послушали «Калифорнийскую мечту», а потом до Гу взрывной волной докатились результаты Таукитского соглашения. Гу объединялась с Худу; Гу становилась независимой. Траншеи ожили и шумели. ГСА успокаивалась. Миротворцы засобирались отчего-то домой.
        - Решили наконец - и слава богу, - сказал какой-то землянин.
        Внеочередные рейсы «Эйр Галакси» улетали на Гхуа и Таук. Шивон отмалчивалась.
        Никто не знал, откуда достали бомбы. Рассказывали, что купили у ливийцев, а тем продали русские. Говорили, что вовсе не у ливийцев купили, а у иракцев; у китайцев; у американцев. Говорили, что стянули у самих англичан из-под носа. Хотя такое никто не станет держать на складе.
        «Мы привыкли следить за ГСА, - подумала она другу. - А теперь взбунтуются те, кто с самого начала был против объединения».
        «Их сейчас меньше», - подумал траепала.
        «Вот именно».
        Друг поднял к ней голову-пирамидку.
        «Самое смешное, тогда мы радовались, что все кончено. Драки и перестрелки, и когда вертолеты по ночам спать не дают - мы думали „зачем это, теперь все будут жить мирно“».
        Шивон как в воду смотрела: той же ночью пришел тревожный сигнал. Миротворцы повскакивали в машины, вызвали мобил-госпиталь. Ее другу вышло дежурство, и он запрыгнул в катер первым. Шивон схватила чей-то «Луч», забыв посмотреть, достаточно ли в нем энергии.
        Она даже не могла позвать его по имени. На Траепа имен не дают.
        - И на кой нам лингвист? - удивился кто-то. Но когда Шивон устроилась рядом с солдатами, никто слова не сказал.
        В этот раз их подождали. Драка обхватила их со всех сторон, зажала в кипящую середину. Несколько выстрелов прожгло вроде бы защищенную стенку катера.
        - Какой сукин сын продает гудам «франк-тиреры»?!
        Только зачинщиками на сей раз были не гуды. Это стало ясно уже после, когда разбирали полеты. В тот момент не было разницы.
        Шивон сбежала в космос, чтобы ей не пришлось стрелять. И что она теперь делает - в чужой галактике с лазерджетом в руках?
        Миротворцы свое дело знали. Битва быстро рассеялась, и тел на земле остался строгий минимум. Шивон поглядела на тех, кто не встал, и уронила нагревшуюся трубку.
        Она даже не могла позвать его по имени. На Траепа имен не дают. Потянулась к нему телепатически - но там, где только что была теплая трепещущая мысль, холодной стеной встало молчание. Траепала так и не преодолел себя. Оружие поднял, а выстрелить постеснялся.
        Сестры-гагаринки только качали головами. У жителей Траепа все жизненные процессы останавливаются мгновенно, ничего не затормозить.
        - Надо выпустить его в космос, - говорила Шивон.
        К ней подошел сэр Брейтуэйт. Положил руку на плечо.
        - Нельзя хоронить его в могиле, - сказала ему Шивон. - Тут же все земляне, им не втолкуешь.
        - Доктор Маклауд, - сказал сэр Брейтуэйт.
        - Нужно проследить, чтобы его послали в космос. На его планете этот обряд очень важен.
        - Шивон, - сказал сэр Брейтуэйт.

* * *
        Вечером она качалась в кресле. Совсем одна в маленьком салоне, с бутылкой виски.
        - Провезли бутылку и зажали, - укорил ее зашедший капитан Брейтуэйт. Высокий, свистящий британский английский. Чистые гласные. - И пьете в одиночестве.
        - Странный на этой планете бог, - сказала Шивон виски. - Его-то за что? Ему вообще здесь делать было нечего.
        Брейтуэйт подошел. Сел рядом.
        - Кто у вас тогда погиб?
        - Не лезли бы вы в душу, - сказала она.
        - У меня сестра, - сказал он.
        - Как? - она оторвалась от виски. - От облучения? Так вроде локализовали же все?
        - В Дерри, - сказал он спокойно. - Вышла замуж в Дерри. Осталась там жить. Я их уговаривал, переезжайте в Лондон. Куда там.
        - Дерри, - сказала Шивон. - И Белфаст.
        - Все говорят - ирландская беда, - сказал Брейтуэйт. - Но ведь это и наша война тоже.
        - Разумеется, - вскинулась Шивон, - это ваша война!
        Вышло слишком резко.
        - Будете виски, кап… Уильям? Мои жили в Белфасте. Все погибли. А меня не было. Я была в рейсе.
        - Кто же знал… - вздохнул Брейтуэйт и глотнул.
        - Никто не знал. Всякое было, но чтобы атомную бомбу…
        - По-вашему, это, конечно же, не ИРА, - сказал англичанин.
        - Даже по официальной версии - это оранжисты. А… кто теперь знает. Какая теперь разница, - Шивон замолчала. - Это была наша мечта. Мечта моих родителей. Единая Ирландия.
        Брейтуэйт тихо пил свой виски.
        - Когда убили Нулу, я сбежала. Той весной, перед объединением. С меня хватило. На улице… английская полиция. Тоже пытались творить мир.
        Она поставила стакан на стол. Иначе бы расплескала.
        - Ох, Шивон, - сказал Уильям Брейтуэйт.
        - Ну и что мы будем теперь делать? - спросила она, совладав с собой.
        - А ничего мы не будем делать. Подождем, пока Гу официально обретет независимость. Посмотрим, как бравые ребята из ГСА заберут здесь власть. И улетим.
        - Эта война никогда не кончится, - пробормотала Шивон. - Ненависть слишком долго кормили. Никто не захочет… никто не заступит за поребрик, понимаете?
        - Хватит вам пить, - сказал Брейтуэйт. - Мы скоро поедем домой.
        Его глаза сверкнули трезво и подозрительно:
        - Или у вас какие-то другие планы?
        - Нет, - сказала Шивон, - у меня никаких планов.

* * *
        На следующий день, выходя с территории лагеря, она захватила заряженную трубку лазерджета.
        Гуудху и тауки все так же играли в гиг. Шивон подошла. Они привыкли, не пытались уже, как прежде, ощупать неизвестное отростками. Играли, и даже слегка перед ней выставлялись. А может, ей это казалось. Шивон смотрела на них, а потом достала «Луч».
        Мела у нее с собой не было, а краску здешняя почва не впитывала. Шивон направила лазер вниз и стала вырезать на земле аккуратные квадраты. Шесть квадратов и дугу. Написала цифры.
        Гуудху бросили свою игру, гиг висел, забытый в тумане. С другой стороны подошли тауки.
        Шивон на них не смотрела. Грубо и широко начерченное поле классиков лежало между двумя «площадками». Она вытащила из кармана круглую банку из-под биопищи. Бросила. И запрыгала на одной ноге.
        - Пэдди выпил бочку пива, - приговаривали они с Нулой, - И как грохнется с обрыва…
        Она тут же окаралась. Сколько лет без практики. Бросила банку снова.
        - Пэд-ди вы-пил боч-ку…
        С третьего раза ей удалось отскакать чисто. Потом три сильных отростка отодвинули ее с дороги. На одной конечности прыгать было удобно. Ребенок старательно проскакал все клеточки. Оглянулся на Шивон, будто ожидая одобрения. Его согнал с панели другой. Шивон не знала, понимают ли они смысл игры. Может, они думали, что это какой-то важный ритуал.
        У четвертого взявшегося прыгать гуудху банка улетела на другую сторону.
        На площадку к таукам.
        Дети стояли и смотрели.
        - Там не наша территория, - сказала Нула.
        Чей-то отросток - почти такой же, как у гуудху, только потоньше и потемнее, - ловко слизнул банку с земли. Невысокий по местным меркам таук двинулся к «классикам». Постоял. Двинулся дальше. Отросток шевельнулся, удлинился. Таук ждал, что банку у него заберут. Но гуудху посторонились. И Шивон посторонилась. У таука тоже была одна конечность. Но прыгал он чуть медленнее.
        - Эри, - сказал он. - И-пи. О-ку…
        Вокруг зашумели. Кажется, так они смеялись. Остальные тауки подошли, уже не боясь сломанной невидимой стены.
        - Пэд-ди, - сказала Шивон, широко раскрывая рот. - Вы-пил…
        Это называлось «лингвистическими услугами». Все, что она могла сделать для этой планеты.
        И. Голдин, 2009