Сохранить .
Хроники бездны - 3 Виктор Глебов
        Хроники бездны #3 Леденящие душу истории, собранные под одной обложкой. Морские твари и неведомые инопланетные существа. Не для слабонервных. Третья книга серии "Хроники бездны".
        Виктор Глебов
        Хроники бездны - 3
        (сборник)
        Из моря. Глава 1
        Буря разыгралась около двух ночи и продолжалась до рассвета. Никто и носа не смел высунуть из дома, пока ненастье не отступило, оставив на улицах города воду и множество странных существ. Ни рыбы, ни медуз, ни морских звёзд, ни крабов - только бледно-розовых, полупрозрачных тварей размером с кошку, опутанных собственными щупальцами. Они лежали повсюду: на тротуарах и проезжей части, площадях, газонах, клумбах, на автомобилях и в урнах. Все - мёртвые.
        Город влажно блестел и вонял морем - затхло, кисло, удушливо. Ветер ушёл вместе со штормом, и неподвижный воздух постепенно наполнялся нотками гниения.
        Антон вышел на улицу и осторожно потянул ноздрями. Ужас! Если всю эту мерзость быстро не убрать, за день город превратится в выгребную яму. А то и раньше.
        Отовсюду появлялись люди. Часы на башне показывали половину седьмого, и солнце начинало немилосердно припекать, усиливая зловоние.
        Жители осторожно ступали между дохлыми тварями, некоторые тыкали в странных существ палками, другие отваживались приподнять их и рассматривали.
        - Впервые вижу такое, - сказал Леонид Андреевич, отец Антона, потрогав носком ботинка одного из «осьминогов». - Что за гадство?
        - Какие-нибудь кальмары, - отозвался стоявший поблизости сосед, Даниил Афанасьевич, учитель русского языка и литературы в ближайшей школе. На нём были резиновые сапоги, в руках он держал лопату. - Воняет от них - убирать надо.
        - Надо-то надо, - согласился Леонид Андреевич. - Да только куда их девать?
        - Сгрести в кучи, а муниципалы потом увезут.
        - Пусть сами сгребают. Тут тракторы нужны с ковшами. Да ещё отовсюду этих уродов выковыривать.
        Подошла, шлёпая по лужам галошами, соседка, тётя Маруся.
        - Может, их есть можно? - предположила она. - Это ведь какой-то улов-то!
        - Я лично не рискну, - сказал Антон.
        У него вид бледно-розовой полупрозрачной плоти вызывал отвращение: существа выглядели какими-то бесформенными, они одновременно и походили на кальмаров или каракатиц, и нет. Словно кто-то неудачно скрестил сразу несколько видов.
        - Дохлятину есть? - поморщился Даниил Афанасьевич. - Благодарю покорно. Здоровье дороже.
        - Да их же только что на берег выбросило, - не унималась тётя Маруся. - Они свежие должны быть.
        - Вы что, запаха не чувствуете?
        - Так это морем пахнет. Илом там, водорослями.
        Антон заметил в стороне приятеля, Коляна, и направился к нему, стараясь не наступать на раскинутые во все стороны тонкие, похожие на крысиные хвосты щупальца.
        Пахло, конечно, не только морем. Воняла плоть, покрывшая город. При мысли, что этих монстров можно употреблять в пищу, к горлу подступила тошнота.
        - Приветик, - кивнул Колян, заметив Антона. - Ну, и ночка. Жесть! Я думал, окна высадит к чёртовой матери. До сих пор удивляюсь, что стёкла на месте.
        - Да уж, - проговорил, не зная, что ещё сказать, Антон.
        - И куда всё это добро девать?
        - Без понятия.
        - И ни одной рыбёшки. Я думал крабов насобирать, специально пораньше вышел, пока не расхватали, а тут… - Колян удручённо покачал курчавой головой. На смугловатом лице застыло разочарованное выражение. - Хоть бы ветер подул, - добавил он, взглянув почему-то в сторону берега, где перекатывалось серое, неприветливое после ночной бури море.
        Антон отметил про себя отсутствие чаек. Обычно эти птицы после шторма кружили с возбуждёнными воплями над городом, выискивая выброшенную волнами рыбу, но сейчас словно куда-то улетели. Во всяком случае, то, что лежало на улицах, их не привлекало.
        - Соседка интересуется, можно ли есть этих тварей, - проговорил Антон. - Меня так от одного их вида воротит, я уж молчу про запах.
        - Никогда таких не видел, - Колян пнул ближайшее существо носком кроссовка. - Выглядят неаппетитно. Хотя, кто знает - вдруг на вкус они - пальчики оближешь.
        - Не собираюсь пробовать.
        - Я тоже.
        Из-за шестиэтажного дома в конце улицы показался грузовик, в кузове которого сидели люди в оранжевых жилетах. В руках они держали лопаты.
        - А вот и дворники! - усмехнулся Колян. - Пора вашей соседке запасаться этими уродами, если она собирается отведать их на завтрак.

***
        Ведро с моллюсками Толя водрузил на стол.
        - Вот! - сказал он гордо. - Тебе для изучения. Урвал, пока не собрали всех.
        - Там ещё собирать и собирать, - проговорила Нина, стараясь вдыхать пореже. - Зачем так много-то?
        - Вдруг испортишь парочку. С запасом.
        - Спасибо, конечно.
        Нина подошла к ведру. Этих тварей она, как и все, видела на улице и даже подобрала одну. Положила в пакет и принесла на работу, но вскрывать пока не стала. Хотелось для начала классифицировать этих жителей моря.
        - Что читаешь? - спросил, заметив книги, Толя.
        Он работал в университете лаборантом, но, по сути, уборщиком. Иногда, правда, помогал готовить препараты и образцы. Но всё приходилось показывать - сам он в биологии был ни бум-бум. Нина с удовольствием взяла бы кого-нибудь из студентов, но где их летом сыщешь? Все разъехались да разбежались. В лабораторию микроскопом не заманишь.
        - Хочу понять, что это за вид, - ответила Нина.
        - Осьминоги какие-то.
        - Это не научно.
        Толя хмыкнул. На его широком обветренном лице ясно читалось: «А не пофиг ли?»
        - Там некоторые набрали этих уродов и собираются варить, - сказал он. - Говорят, мол, мясо оно и есть мясо, а в море плохого не водится.
        - Водится, ещё как водится, - Нина подошла к компьютеру.
        Книги она уже проштудировала безо всякого толку и теперь решила обратиться к Интернету. Правда, толком ещё поискать не успела - заявился Толя со своим ведром.
        - Ты как думаешь, стоит эту дрянь жрать? По-моему, она тухлая уже.
        - Я бы не стала.
        - Хотя, если это кальмары такие…
        - Если я узнаю, что это, обязательно тебе скажу, - пообещала Нина.
        - Ок, договорились. Ну, не буду мешать. Мне ещё газон вокруг универа от них очистить надо. До нас бригады дворницкие, похоже, не скоро доберутся.
        - Давай, Толя.
        Когда лаборант вышел, Нина полистала страницы браузера, но ничего, похожего на то, что лежало в пакете и в ведре, не нашла. Нет, видимо, подобных существ наука до сих пор не знала. Сердце забилось в предвкушении: неужели ей выпал шанс первой описать новый вид? Не понятно, конечно, откуда он взялся, но шторм чего только не приносит.
        Нина достала одно из существ и разложила на столе. Включила лампу. Под тонкой прозрачной кожей виднелась кровеносная система; из скелета, кажется, имелась только небольшая кость в передней - или задней - части тела. Она смахивала на полумесяц и, скорее всего, защищала какой-то важный орган. Интересно, почему все существа умерли. Задохнулись? Нина приподняла щупальце пинцетом и рассмотрела ряд круглых отверстий. Почти как у миноги… Должно быть, через них моллюск дышал.
        Нина сфотографировала особь и скопировала снимки в компьютер. Придётся поискать по изображению, но почему-то ей казалось, что и на этот раз запрос окажется неудачным. В принципе, это неплохо. Для неё, как для учёного, даже хорошо. Просто здорово, если подумать!

***
        Погода, судя по всему, решила преподнести жителям города ещё один сюрприз: за окном стремительно темнело, со стороны моря наползали тёмные, тяжёлые тучи. Зато поднявшийся после шести солёный ветер унёс почти всю вонь и теперь трепал верхушки кипарисов, палатки на базарной площади и сложенные огромными сморчками уличные зонтики.
        - Будет дождь, - проговорил, глядя в окно, Леонид Андреевич. - И слава Богу. Хотя этих осьминогов и убрали, после них осталась какая-то слизь, что ли.
        - За ночь всё смоется, - сказала Нина.
        - Ты выяснила, что это за твари?
        Антон ужинал молча, переводя взгляд с одного родителя на другого. Он редко участвовал в общем разговоре: отец этого почему-то не любил. Мог и прикрикнуть: мол, не лезь, когда мамка с папкой беседуют. Из-за этого за столом Антон чувствовал себя немного напряжённо, хотя давно привык есть молча.
        - Нет, - сказала Нина, докладывая себе салат. - Целый день провозилась, всё перелопатила. Похоже, такие моллюски до сих пор науке не известны.
        Леонид Андреевич хмыкнул.
        - Надо же! Значит, тебе повезло?
        - Получается, да. Главное успеть их описать и классифицировать.
        - Назови их своим именем, - посоветовал Леонид Андреевич. - У вас, учёных, вроде, так принято.
        - Может быть, может быть. Посмотрим. Антон, тебе положить?
        - Нет, спасибо.
        Налетел порыв ветра и толкнул приоткрытую створку окна. Рама стукнулась об откос, стекло зазвенело. Откуда-то издалека донёсся протяжный крик. А может, обрывок песни: по вечерам пьяные часто горланили, что в голову придет.
        - Чёрт! - Леонид Андреевич вскочил, чтоб захлопнуть окно. - Так у тебя есть предположения, что это за диковина-то? - спросил он, вернувшись за стол. - Классифицировала ты этих тварей?
        - Ну, отчасти, - ответила Нина. Она не знала, как объяснить мужу так, чтоб он понял. - В общем, это явно моллюски, головоногие. Однако у них наблюдается ряд существенных отличий от уже изученных.
        - Например? - спросил, не выдержав, Антон и тут же с опаской взглянул на отца, но тот лишь усмехнулся.
        - Погоди, - проговорил он, - ты, Нин, самое главное скажи: есть-то их можно? - Леонид Андреевич подмигнул Антону, давая понять, что шутит.
        - Я не токсиколог, так что не могу судить, - ответила Нина. - Вполне возможно, однако я бы не стала, пока не будут проведены все исследования.
        Леонид Андреевич отложил вилку и слегка отодвинул пустую тарелку. Теперь можно было говорить свободно, и Антон тут же выпалил:
        - Я видел, как Валера жарил одного на вертеле у себя во дворе. Думаю, он его съел.
        - И зря, - сказала Нина. - Морские существа, даже самые безопасные на вид, бывают смертельно ядовиты. Взять хотя бы…
        - Погоди, Нин, не сгущай краски. В конце концов, если завтра утром Валерка будет ещё жив, тебе не придётся выяснять, ядовиты эти твари или нет, - Леонид Андреевич снова подмигнул Антону. Тот в ответ улыбнулся.
        - Ха-ха, - сказала Нина с сарказмом. - Не удивлюсь, если завтра полгорода не сможет встать с кроватей. Наверняка не один этот дурачок додумался отведать тухлятины.
        Валера считался местной достопримечательностью: жил в полуразвалившемся доме на окраине, не работал и, как умудрялся существовать, не известно. В любую погоду он ходил в джинсах и потёртой куртке, блаженно улыбался и бормотал цитаты из библии. В церковь, правда, не заглядывал - только, бывало, летом, когда город наводняли туристы, садился у паперти и просил милостыню. Местные нищие-попрошайки его не гоняли: боялись. Поговаривали, что он настоящий юродивый. Другие, правда, утверждали, что дурачок колдун и, если обидеть, может навлечь беду. В общем, Валеру старались не трогать.
        - Мам, а чем всё-таки эти моллюски отличаются от остальных? - спросил Антон.
        Леонид Андреевич крякнул и встал.
        - Покурю, - сказал он, выходя. - Я в этих ваших учёных беседах всё равно ничего не понимаю.
        - У них очень слабые двигательные мышцы, - ответила Нина сыну. - И форма тела… как бы это сказать… не торпедообразная, словом. Головоногие - хищники и должны уметь быстро передвигаться, а эти особи, похоже, способны только едва шевелиться. Кроме того, не представляю, какую добычу они могут удержать своими тонкими, слабенькими щупальцами. Разве что мёртвую, - Нина усмехнулась: эта мысль только что пришла ей в голову.
        - Может, они падальщики? - предположил Антон.
        - Знаешь, я думаю, скорее, «нахлебники». Вроде рыбы-прилипалы.
        - У них есть присоски?
        - Одна, и довольно мощная. Да, они, действительно, могут питаться останками пищи, - Нина задумалась, поставив локти на стол.
        Тёмное небо за окном вдруг разразилось ливнем. Крупные капли забарабанили по стеклу, поползли по нему юркими, извивающимися щупальцами.
        - Интересно, к кому они прикрепляются, - негромко проговорила Нина, глядя в пустую тарелку. - Особи крупные, им требуется носитель соответствующего…
        - Ну и дождь! - Леонид Андреевич ворвался в комнату шумно, весело отдуваясь и вытирая ладонью мокрые волосы. - Не докурил даже, пришлось сигарету выбросить. Надо было на крылечке постоять, а я решил до калитки прогуляться, так еле добежал, - он плюхнулся на стул. - Что обсуждаем?
        - Мама говорит, что эти моллюски вроде рыб-прилипал.
        - Серьёзно? Что-то такое я читал в детстве. Кажется, у Жюля Верна. Этих рыб используют для охоты на черепах, да?
        - Ага, привязывают к верёвке и бросают в море, - кивнул Антон. - Они присасываются к черепахе, и…
        - Точно-точно! - Леонид Андреевич рассеянно осмотрелся. - А где вчерашняя газета? Мне телепрограмма нужна.
        - Посмотри там, на кресле, - сказал Нина.
        Леонид Андреевич пересел к окну и принялся перебирать журналы, сборники сканвордов и анекдотов.
        - Что ты говорила? - спросил Антон.
        Нина задумалась, потом пожала плечами.
        - Да уже и не помню.
        - Мам, а почему он все умерли? И так воняли.
        - Честно говоря, не знаю. Особи, которых я сегодня препарировала, не выглядели разлагающимися. Думаю, дело в веществе, которое они выделяют - оно содержится в особом органе, вроде пузыря. Возможно, с помощью этого запаха они поддерживают связь друг с другом и ориентируются в воде. Пока трудно сказать с уверенностью.
        Леонид Андреевич включил телевизор и принялся переключать каналы. На одном он задержался: показывали торчащую из воды накренившуюся корму какого-то судна. Комната наполнилась посторонними звуками:
        - Сейчас мы с вами видим затонувший рыбацкий баркас, - проговорил репортёр, одетый в жёлтый надувной жилет. - Связь с кораблём пропала ночью, и, как только прекратился шторм, спасатели отправились на поиски. Первым потерпевшее бедствие судно обнаружил в двух километрах от берега вертолёт. Судьба команды неизвестна. Будем надеяться, что им удалось спастись, хотя вероятность этого с учётом погодных условий невелика. Напоминаем, что на борту «Марбрика» находилось двенадцать человек команды и трое пассажиров.
        - Ничего себе! - Леонид Андреевич взглянул на жену и сына.
        - Ужас какой! - Нина покачала головой. - Судно, вроде, большое - как же его могло затопить?
        - Налетели на что-нибудь, - отозвался Леонид Андреевич.
        - На что, например? У нас нет рифов, тем более, в двух километрах от берега.
        Леонид Андреевич пожал плечами.
        - Выяснят - скажут.
        Антон встал и подошёл к окну. Вспомнил, как они с Коляном гуляли по городу, забрели на окраину и подглядели за Валерой. Дурачок нанизал моллюска на какой-то штырь, заменявший ему шампур, и старательно жарил на ржавом разборном мангале, обмахивая газетой. На шатком табурете стояла бутылка пива.
        - Отдыхает человек, - шепнул Колян, обдав Антону ухо горячим дыханием с запахом крепкого дешёвого табака. - Вон смотри, у него этого вонючего добра целая коробка.
        И правда, на земле стояла картонная коробка, доверху набитая дохлыми моллюсками.
        - И не тошнит его, - проговорил Колян, отворачиваясь от дырки в заборе. Его перебитый нос с криво зажившим поперёк переносицы шрамом чуть сморщился. - Хотя желудок, небось, лужёный.
        - Почему? - рассеянно спросил Антон.
        Вид пританцовывающего от голодного возбуждения дурачка произвёл на него неприятное впечатление.
        - Ну, жрёт всё подряд, так и привык, - пояснил Колян. - Пошли, не стоять же тут до вечера, любоваться на него.
        Они отправились на берег, где выброшенных на пляж тварей ещё не убирали, и они лежали бледно-розовыми кучами, томясь на солнце - пейзаж, достойный кисти Бексински.
        Окинув взором смердящую плоть, Колян смачно выругался.
        - Зачем мы сюда припёрлись? - спросил он. - Давно не загорал? Или купнуться захотелось?
        Антон не мог объяснить приятелю, почему уговорил его прийти на берег. Его влекло к морю, и теперь он стоял на набережной и смотрел, как серые волны накатывают на песок и уходят обратно. Словно огромная, невидимая рыба-кит раз за разом выпускала и втягивала воду из своего широкого рта.
        Море вдруг показалось Антону пустым - словно за ночь оно исторгло на улицы города всё своё содержимое. Бред, конечно.
        - Слышишь, что говорю?! - Колян слегка толкнул приятеля в плечо. - Пошли отсюда, а то я блевану, к чёрту.
        Антон нехотя кивнул, и парни двинулись назад.
        - Лучше б крабов навалило, - пробормотал Колян, доставая пачку сигарет. - Кстати, твоя мама не знает, что это за твари? Она ж, вроде, биолог.
        Стоя перед окном и глядя на всё усиливающийся ливень, Антон вспоминал эту прогулку и думал о том, что море полно загадок, ведь оно изучено всего на пять процентов. Смешная цифра. В толще воды, покрывающей планету на три четверти, может жить всё, что угодно. Вспомнились прочитанные за год фантастические романы. Антон усмехнулся: нет, в русалочьи города он не верил. А вот в неведомых существ вроде тех, что Валера жарил на своём дворе - очень даже.
        - Кто будет чай? - мать отвлекла его, и он обернулся.
        Нина поставила сыну и мужу кружки.
        - Лёня?
        - А?
        - Я спрашиваю: чай будешь?
        - Лучше кофе.
        - На ночь?
        - Ещё не поздно.
        Нина повернулась к Антону.
        - А ты что будешь?
        - Чай, как обычно.
        Леонид Андреевич встал с кресла и прошёлся по комнате.
        - Похоже, из интересного сегодня только какой-то концерт, - сказал он. - Кто хочет посмотреть?
        - Я пас, - отозвалась Нина. - Хочу поискать в Интернете ещё кое-что о моллюсках.
        - Что именно? - спросил Антон.
        - Сама не знаю. Но вдруг что-то найду.
        - Тебе помочь?
        - Не надо. Я одна лучше сосредотачиваюсь. И потом, компьютер у нас всё равно только один.
        Антон разочарованно кивнул.
        В прошлом году он поступил на биофак, и появление нового вида головоногих здорово его заинтересовало, однако он ничего в них не смыслил: в универе моллюсков ещё не проходили, и знакомство с ними у Антона пока оставалось гастрономическим.
        Он взял кружку с чаем и ушёл в свою комнату. Пожалуй, лучше всего почитать или послушать музыку. В дождь оно самое то.
        Завалившись на кровать, Антон вставил наушники, включил «Bastille» и открыл на двести сорок седьмой странице недочитанную книгу Клиффорда Саймака - «Вся плоть - трава»: в конце концов, он на каникулах или где?
        Из моря. Глава 2
        - «Там о заре прихлынут волны На брег песчаный и пустой, И тридцать витязей прекрасных Чредой из вод выходят ясных», - процитировал сосед, глядя в сторону набережной. - Поистине, природа полна тайн. Сколько возможностей для научных открытий! Жаль, я не биолог. А вот твоя мама, наверное, уже изучила эти кальмаров вдоль и поперёк, - Даниил Афанасьевич повернулся к Антону и подмигнул. - Что, Нобелевская премия не за горами?
        - По-моему, за такие вещи её не дают.
        - Может, и нет.
        - Даниил Афанасьевич, вы смотрели сегодня телевизор?
        - Немного. А что? - сосед вздохнул и вернулся к прерванному занятию: когда появился Антон, учитель стриг розовые кусты возле крыльца.
        - Видели репортаж про моряков?
        - Да, четыре тела вынесло. Ты об этом?
        - Как думаете, что с остальными?
        Даниил Афанасьевич пожал плечами. Он был невысок, толстоват и прикрывал лысину клетчатой кепкой. Щёлкал секатор, а сосед молчал.
        - Мало ли, - проговорил он, наконец, спустя секунд пятнадцать. - Утонули, скорее всего.
        - По телевизору сказали, что на телах обнаружены следы рыбьих укусов.
        - Ну, они же в море были. Что тут удивительного?
        Щёлк-щёлк.
        - У нас не водятся такие большие рыбы, - проговорил Антон. - Я точно знаю.
        - Мало ли кого занесло штормом. Может, и пару акул.
        - Это невозможно.
        - Знаю. Я пошутил. С чего ты взял, что укусы были сделаны большими рыбами?
        - Так ведь по телику…
        - Антон, нельзя же верить всему, что говорят в новостях, - назидательно сказал Даниил Афанасьевич, прервав стрижку кустов, чтобы вытереть рукавом пот со лба. С утра припекало, а из-за отсутствия даже слабого ветерка было душно, как в парнике. - Возможно, на самом деле погибшие просто получили травмы во время крушения судна, а репортёры приняли их за укусы.
        Антон и сам понимал, что никаких укусов «больших рыб» быть не могло, но ведь и моллюсков, выброшенных на берег, тоже до сих пор как бы не существовало. То есть, разумеется, они существовали, но об этом никто не знал. Что, если шторм принёс каких-нибудь огромных рыб из тех же океанских глубин, что и выброшенных на берег тварей?
        В конце улицы показался Валера. Он шагал дёргающейся походкой, размахивая руками и почти не сгибая ноги - настоящее чучело. Дурачок что-то выкрикивал.
        - Эк его развезло-то, - пробормотал Даниил Афанасьевич. - Ещё и полудня нет.
        Антон прислушался к вылетавшим из Валериного рта фразам. Кажется, они повторялись.
        - Они победили его кровью Агнца! - сумел разобрать Антон, когда дурачок приблизился. - Кто подобен зверю сему?
        Даниил Афанасьевич прекратил щёлкать секатором и проводил проковылявшего мимо Валеру задумчивым взглядом.
        - Похоже, репертуар обновился, - сказал он, когда тот начал отдаляться, нелепо вскидывая руки и продолжая оглашать окрестности бессвязными криками.
        - Это из Библии? - спросил Антон.
        - Да. Кажется, из Откровения Иоанна Богослова.
        - Которое про конец света?
        - Ага. Раньше Валера его не цитировал.
        Даниил Афанасьевич придирчиво оглядел куст, срезал ещё пару чуть выступавших веток и заткнул секатор за пояс.
        - Всё, хватит, - провозгласил он, стягивая перчатки. - Странно, я сегодня смотрел по телевизору прогноз, и там обещали ясный, солнечный день. А, по-моему, собирается дождь.
        Учитель указал на горизонт, и Антон увидел тёмные мохнатые тучи. Одна из них походила на простёртую в сторону города четырёхпалую руку.
        - Может, мимо пройдут, - неуверенно предположил он.
        - Да пусть бы дождь пролился. А то всё ещё смердит.
        Сосед был прав: несмотря на недавний ливень, в городе воняло. Должно быть, земля пропиталась тем запахом, который принесли с собой выброшенные на берег твари, и теперь, нагреваясь, отдавала его.

***
        Леонид Андреевич вышел на крыльцо покурить, но, заметив стоявшего с соседом сына, направился к ним.
        - Привет, - кивнул он Даниилу Афанасьевичу, доставая зажигалку.
        - И тебе не хворать, - отозвался тот. - Мы обсуждаем перспективы дождя на сегодняшний день.
        Леонид Андреевич крутанул колёсико, прикурил, выпустил дым, взглянул на небо.
        - Обещали хорошую погоду, - проговорил он. - Ветра нет, так что до нас тучи не дойдут.
        - А неплохо бы.
        - К чёрту! Надоело: то шторм, то жара, то вонь, то ливень!
        - Чего вы хотите? - пожал плечами сосед. - Эра водолея.
        Антон решил, что пора уходить. Попрощавшись, он отошёл в сторону и позвонил Коляну.
        - Здорово, - прозвучал в трубке жизнерадостный голос приятеля. - Ты прямо вовремя меня набрал.
        - Да? Почему?
        - Дуй к церкви, живо! Тут такое…
        - Что там?
        - Валерка чудит. Решил в ораторы заделаться. Ты сейчас где?
        - Около дома.
        - Так давай сюда бегом. Тебе это две минуты.
        - Да быстрее даже.
        - Торопись, а то всё пропустишь. Я думаю, его скоро прогонят: тут народ уже возмущаться начал.
        Антон сунул телефон в карман и припустил в сторону церкви. Вообще, у неё имелось длинное и красивое название, в котором фигурировало имя какого-то святого, но, поскольку церковь эта в городке была единственной, все называли её просто «церковь».
        Как Антон и сказал, ему понадобилось меньше минуты, чтобы добраться до маленькой площади, где собралось человек двадцать народу - в основном те, кто вышел на улицу посмотреть и послушать, что учудит Валера.
        Дурачок забрался на паперть и, размахивая руками, выкрикивал, словно заведённый:
        - Кто имеет ухо, да слышит! Кто может сразиться с ним? Выйдет из бездны, но не вернётся в погибель, пока не насытится. Кто подобен зверю сему?
        Каждое слово звучало чётко и громко - в Валере словно открылся не известный доселе талант оратора.
        Антон приблизился, ища глазами Коляна. Приятель обнаружился возле фруктового латка. Он стоял с сигаретой в зубах и, сложив руки на груди, наблюдал за дурачком.
        - Похоже, перепил, - прокомментировал он, заметив подошедшего Антона. - Не знал, что наш бродяжка умеет так вещать. Я вообще думал, что он едва слова выговаривает.
        Несколько мужчин подтянулись к паперти. Их позы показались Антону угрожающими. Один из них что-то негромко сказал Валере, но тот не обратил внимания. Возмущённо заголосила баба в белом платке - призывала урезонить безобразника. На крыльцо вышел батюшка - тощий, болезненный на вид, в болтающейся, как на вешалке, рясе. В прошлом году у него умерла от рака желудка жена, и с тех пор он сбросил килограмм десять, став похожим на обтянутый кожей скелет. Смерил усталым взглядом Валеру. Послушал, что тот говорит. Люди смолкли в ожидании, но, кажется, священник не знал, что делать, и прихожане это почувствовали.
        Двое мужчин, отделившись от толпы, взбежали по ступенькам и подступили к дурачку.
        - Пойдём! - оживился Колян, выбросив окурок. - Сейчас что-то будет.
        Глаза его заблестели, и он поспешил к церкви. Антон последовал за ним.
        Мужчины увещевали Валеру недолго. Когда он проигнорировал их в очередной раз, один из них толкнул дурачка в плечо. Тот покачнулся, но равновесие удержал. Священник словно проснулся.
        - Прекратите! - сказал он, делая шаг вперёд. - Насилие…
        - Спокойно, батюшка, - перебил его один из мужиков, обернувшись через плечо. - Щас всё сделаем.
        Он подскочил к Валере и заломил тому руку за спину.
        - А ну, пошли-ка! - зловеще процедил он.
        - Не трогайте его! - крикнули из толпы.
        Мужики стащили дурачка с паперти и поволокли через площадь. Валера шагал молча, по-птичьи вертя головой на тонкой шее, но спустя секунд двадцать начал вдруг вырываться и, как ни удивительно, ему удалось освободиться. Он побежал в сторону кипарисовой аллеи, а мужики рассмеялись ему вслед. Один из них махнул рукой - мол, пусть проваливает.
        - Я думал, отметелят, - с сожалением проговорил Колян. - Интересно, это его так с моллюсков развезло? Надеюсь, братана моего не накроет. А то начнёт тоже толкать речи с церковной паперти.
        - Он ел этих тварей? - спросил Антон.
        Колян кивнул.
        - Попробовал. С пивком. Нажарил и хрумкал весь вечер. Кстати, говорит, вкусно, и вонь после того, как над огнём подержишь минут пять, проходит. Так что зря не набрали этих кальмарчиков, пока на улицах валялись. А дворники, небось, тему просекут и, вместо того, чтобы сжечь, бизнес откроют по продаже закуски. Обогатятся.
        - Моллюски могут быть ядовитыми, - заметил Антон.
        - Ну, братан пока жив. И Валера вон тоже. Хотя не сказать, чтоб здоров, но тут дело, кажется, в дурной башке.
        - А ты закуску эту пробовал?
        Колян фыркнул.
        - Вот ещё! Я морепродукты вообще на дух не переношу. А на мидии у меня аллергия. Однажды, ещё мелкий был, нажрался, так у меня живот скрутило - думал, сдохну! Три дня чистило изо всех дыр. С тех пор ничего, что дышит жабрами, ко рту даже близко не подношу. Ну, кроме рыбы, конечно. И крабов. Крабов я люблю.
        Люди стали расходиться. Священник несколько минут ещё постоял на крыльце, беседуя с подошедшими к нему женщинами. Они охали и качали головами. Батюшка смотрел на свои ноги и говорил в бороду - такая имелась у него привычка.
        - Идём прогуляемся, что ли? - предложил Колян.
        - Я должен к матери заскочить на работу, - соврал Антон.
        Воспоминание о кровожадном блеске, вспыхнувшем в глазах приятеля, произвело на него неприятное впечатление.
        - Ну, как знаешь, - с лёгким раздражением сказал Колян. - Звони, если что. Можно вечерком пива попить.
        Он медленно пошёл прочь, засунув руки в карманы широких спортивных штанов.
        Антон постоял немного и решил, что, действительно, было бы неплохо зайти к матери в универ и поглядеть на разделанного моллюска. В конце концов, в следующем году они, вероятно, уже начнут проходить первичноротых.

***
        Нина захлопнула окно и вернулась к письменному столу. Мало того, что от выброшенных штормом моллюсков до сих пор не выветрилась из города вонь, так муниципалы додумались сжигать дохлых тварей на кирпичном заводе. Оно, конечно, понятно: куча ещё девать столько мёртвой смердящей плоти, но теперь чёрный дым валил из двух возвышающихся на горизонте труб и опускался в виду безветрия на улицы. Пахло гарью и ещё чем-то странным. Не то чтобы неприятным, но… незнакомым.
        В дверь постучали.
        - Кто там?
        В комнату заглянул Антон.
        - Привет, мам.
        - А-а, заходи. Какими судьбами? Дай угадаю: решил поглазеть на научное открытие?
        Антон кивнул.
        - Ну, если не боишься запаха…
        - Не боюсь. По-моему, уже принюхался.
        Нина повела сына в лабораторию. Достала из холодильника препарированный образец, разложила на металлическом столе.

«Как в прозекторской», - мелькнуло в голове у Антона. Только труп был не человеческий, а… не известно, чей.
        - Смотри, вот это присоска, - Нина взяла карандаш и указала на овальный нарост, расположенный в центре тела. - По структуре напоминает то, что используют рыбы-прилипалы. Для движения служит вот эта полость. Действует по принципу реактивного двигателя. Ну, это ты должен знать.
        Антон кивнул.
        - Вода засасывается ртом и выбрасывается через сфинкер, - сказал он. - В результате толчка животное движется вперёд.
        - Двигательные мышцы и щупальца очень слабые. Такое впечатление, что эти существа сами практически не передвигаются - разве что могут подплыть к спящему хозяину. Ну, или переместиться вдоль поверхности его тела.
        - Значит, паразиты?
        - Возможно, симбиоты. Просто я пока не представляю, какую пользу они могут приносить партнёру.
        - Очищают кожу от… - Антон задумался. - Ну, мало ли.
        Нина пожала плечами.
        - Хотелось бы увидеть животных, к которым прикрепляются эти моллюски. Тогда, вероятно, многое стало бы понятно.
        - А почему эти существа умерли? - спросил Антон. - Что их убило на берегу?
        - Думаю, избыток кислорода. Особь, которую ты видишь, не имеет лёгких - только жабры.
        - Понятно.
        - Вообще… - Нина запнулась, не зная, как точнее выразить мысль, - эти существа производят впечатление недоразвитых. Может, быть, это следствие регрессивной эволюции, а может, перед нами детёныши. В общем, есть что исследовать, - Нина улыбнулась. - Вот только хорошо б раздобыть взрослую особь для сравнения. Если, конечно, она существует.
        - Ну, может, её ещё выбросит на берег.
        Антон поймал взгляд матери. Она смотрела на него задумчиво. Кажется, слова сына её не обнадежили.
        - Ладно, я пойду, - сказал Антон. - Если нет больше ничего интересного.
        - Раз уж ты всё равно здесь, - Нина сдвинула концом карандаша взрезанную плоть в нижней части моллюска, - взгляни вот на это.
        Антон наклонился и тут же отпрянул: в нос ударил резкий и очень странный запах.
        - Чувствуешь? - удовлетворённо кивнула Нина. - Вот откуда исходит вонь. Она исчезает после термообработки, как показал случайный опыт сжигания моллюсков в заводских печах. Остаётся лишь необычный запах, который, вероятно, служит средством общения между особями.
        - Что это за орган?
        - Железа. Вырабатывает секрет. А вот эта косточка её защищает. Странно, потому что обычно скелет прикрывает жизненно важные органы - сердце или мозг.
        - А у этих тварей есть мозг?
        - И да, и нет.
        - Как это понимать?
        - Вы ведь проходили червей?
        - Хочешь сказать, у этих моллюсков мозг состоит из нескольких нервных узлов? Лестничное строение?
        Нина кивнула.
        - Шесть нервных узлов. Думаю, этого достаточно, чтобы прикрепляться к носителю, есть и размножаться. Хотя пока не представляю, как они осуществляют последнее. Все имеющиеся у меня образцы совершенно идентичны, так что я не могу сказать, есть ли у этих моллюсков гендерное деление. Я вообще пока половых органов не обнаружила.
        - Если это детёныши, у них…
        - Половые органы могут развиваться позднее, - закончила за сына Нина. - Я думала об этом. Но всё же это не зародыши. Хоть какие-то признаки должны иметься.
        Антон пожал плечами.
        - Чего только не бывает.
        Нина усмехнулась
        - Это точно. Не научно, и все же очень верно. Ладно, - она положила сыну руку на плечо, - Ты, кажется, собирался уходить?
        - Да, пойду. Мне ещё надо… - Антон не успел придумать отговорку и потому смущённо замолчал, лихорадочно соображая, но уже понимая, что попался.
        - Увидимся дома, - кивнула Нина. - Хорошо тебе провести время.
        - И тебе, - Антон с облегчением выскользнул за дверь.
        Проводив его взглядом, Нина отложила карандаш и стянула перчатки. Как же эти твари всё-таки размножаются? Половые органы должны иметься хотя бы в зачаточном состоянии. Ведь в природе ничто не берётся из ниоткуда: у всего есть предпосылки.

***
        К вечеру поднялся ветер. Он дул в сторону моря, налетая резкими порывами. Словно кто-то огромный и невидимый набирал в лёгкие воздух и дул, дул, дул…
        Ветер уносил дым, валивший из заводских труб, а вместе с ним и странный запах, распространившийся по городу.
        Леонид Андреевич отвернулся от окна и взглянул на сына. Тот сидел напротив, ковыряя вилкой в макаронах. Не слишком складный для своих лет, загорелый и совершенно непонятный. Чем он жил, о чём думал, к чему стремился? Всё это оставалось для Леонида Андреевича загадкой: он давно позабыл, каково это - быть молодым. Иногда Антон казался ему совсем чужим, и тогда Леонид Андреевич невольно испытывал раздражение и порой не мог сдержаться - говорил резкость. Потом, конечно, жалел.
        Нина протянула руку за кувшином с клюквенным морсом.
        - Кому-нибудь налить?
        - Нет, спасибо, - Леонид Андреевич отправил в рот кусок свинины.
        Мясо показалось ему солоноватым, но он никогда не жаловался на стряпню. С женой ему повезло, и вносить разлад из-за еды - нет, такой ошибки он никогда не допускал. Родители Леонида Андреевича развелись, когда ему было двенадцать. Примерно тогда же мальчик поклялся себе, что не допустит крушения своей собственной, будущей семьи. Сохранит любой ценой. Впрочем, жертв не потребовалось: жили они с Ниной душа в душу.
        - Как у тебя дела на работе? - спросил Леонид Андреевич.
        - Какие у меня могут быть там дела? Лето ж.
        - Ну, я имею в виду исследование этих… каракатиц, - Леонид Андреевич подмигнул сыну.
        Антон слегка улыбнулся. Он знал, что отец не воспринимал всерьёз увлечение жены - считал, что наука, по сути, бесполезна. Во всяком случае, биология.
        - А знаете, - сказала Нина, пригубив морс, - сегодня вечером - как раз перед тем, как я ушла домой, - кое-что случилось.
        Антон мгновенно обратился в слух.
        - Неужели? - усмехнулся отец. - Эти твари ожили и начали расползаться по лаборатории?
        Нина серьёзно посмотрела на него.
        - Почти угадал. Только наоборот: все образцы вдруг разложились. Я имею в виду, что они за несколько минут, буквально на моих глазах, превратились в гнилое месиво. Пришлось вынести всё на помойку. Ну, кроме маленькой пробы, конечно, - её я исследую завтра.
        - И как ты это объясняешь? - спросил Леонид Андреевич.
        - Похоже, в телах моллюсков содержится некий фермент, задерживающий разложение тканей. Но когда он перестаёт действовать - вероятно, расщепляется - гниение протекает в считанные минуты.
        - Для чего это может быть нужно? - спросил Антон.
        - Пока не представляю. Возможно, эти моллюски съедают погибших собратьев, и фермент позволяет им иметь запас пищи.
        - Вряд ли, мам.
        - Почему?
        - Если они используют для захвата пищи щупальца, значит, суют их во время еды в рот - следовательно, не могут переваривать себе подобных.
        - Чёрт, ты прав! Как это я не сообразила?
        - И на старуху бывает проруха, - философски вставил Леонид Андреевич.
        - Вы ведь ещё не проходили кишечнополостных. Откуда ж ты...
        - Мам, это из школьной программы.
        - Неужели?
        - Ага. Урок про гидр. Ну, которых в аквариуме держат. На деревья похожи.
        - Я знаю, кто такие гидры. Да, ты прав: эти моллюски не могут быть каннибалами. Иначе они бы переваривали собственные забытые во рту щупальца.
        - Как ты собираешься исследовать фермент? Тем более, если он расщепился.
        - Честно говоря, не представляю. Я ведь не химик. Думаю, придётся кого-нибудь пригласить. Устроить небольшую конференцию.
        - Надеюсь, тебе дадут Нобелевскую премию, - сказал Леонид Андреевич. - Это здорово бы нам помогло. Купили бы новый мотор для катера.
        - Если дадут, обещаю: мы начнём с мотора, - улыбнулась Нина. - А потом слетаем на Барбадос.
        - Почему именно туда?
        - Шутишь? Ты знаешь, какая там фауна?
        - К счастью, нет.
        - Узнаешь, - пообещала Нина.
        - Не волнуйся, пап, - вмешался Антон. - На Барбадосе отличные пляжи. Мама тебя на них никогда не найдёт. Если, конечно, ты сумеешь улизнуть из отеля.
        - Да, придётся вам, ребята, самим возиться с тамошними осьминогами, а я займусь сёрфингом и оккупирую SPA-салоны.
        После ужина Нина отправилась на кухню мыть посуду, оставив сына и мужа вдвоём.
        - Знаешь, я не понимаю, как вы можете увлекаться всеми этими тварями, - проговорил, взглянув на Антона, Леонид Андреевич, - но чувствую, что вам это действительно нравится. Иногда вы меня даже восхищаете. Забавляете, но восхищаете. Ты действительно хочешь cтать учёным? Биологом?
        - Да, пап.
        Леонид Андреевич кивнул. Он надеялся, что сын выучится на инженера, врача или юриста. Но нет, так нет. В конце концов, ему ведь жить.
        - Всё ещё попахивает, - сказал он, подойдя к раскрытому окну. - Уже не так, но приятной атмосферу в городе пока не назовёшь.
        - Да уж, - согласился Антон, обрадованный тем, что отец не стал развивать тему его образования.
        Довольно и тех баталий, которые он выдержал, закончив школу.
        - Надеюсь, к завтрашнему дню вся вонь выветрится. Не может же она остаться в городе навсегда, - усмехнувшись, Леонид Андреевич вышел из комнаты.
        Проводив отца взглядом, Антон сел на подоконник и ещё минуты две наблюдал за тем, как на фоне синего неба полосы дыма постепенно тают по мере приближения к горизонту. Звёзд не было, и это казалось странным: прежде над городом они всегда светили целыми россыпями - за исключением ночей, когда их скрывали тучи, конечно. Но сейчас тучи отсутствовали. А звёзды всё-таки пропали.

***
        Антон проснулся в половине первого. Странный шаркающий звук заставил его поднять голову и прислушаться. Он мог бы поклясться, что кто-то ходил, причём совсем рядом - может быть, даже в его комнате. Взглянул на электронные часы, стоявшие у изголовья на тумбочке. Секунды в виде двоеточия размеренно мигали. Угораздило же проснуться - теперь попробуй усни опять. Антон вздохнул. Поворочавшись, устроился поудобней и решительно закрыл глаза.
        Шарканье раздалось совсем рядом. Кто-то стоял возле кровати.
        Антон резко обернулся.
        Старик с бледным лицом смотрел на него, опираясь на бамбуковую трость.
        - Доброй ночи, - проговорили губы и тут же растянулись в странной, неприятной ухмылке.
        Антон знал прадеда только по старым, коричневым фотографиям. Кажется, он был директором царской гимназии - до революции. Что с ним стало потом, парень понятия не имел. Но это был точно он: безукоризненный костюм-тройка, белая сорочка, пышный галстук, ухоженные руки, покоящиеся на бронзовом навершии трости.
        - Сегодня замечательная ночь, - продолжал призрак, чуть качнувшись на каблуках взад-вперёд. - А следующие будут ещё лучше. Хочется пройтись по городу, подышать прохладным морским воздухом, - старик причмокнул и чуть прищурился. - Скоро мы все станем едины. Живые и мёртвые. Это будет справедливо, как думаешь?
        Антон молчал, понимая, что видит сон. Было жутко и в то же время интересно: надо же, прадед - совсем как живой, только пахнет от него… тиной почему-то.
        - Молчишь? - мертвец понимающе покачал головой. - Я тоже молчал. Долго. Но скоро заговорю. Ещё посмотрим, кто из нас будет красноречивее, - он снова продемонстрировал гнилые зубы.
        Антон хотел было спросить, откуда прадед взялся, но призрак, словно угадав его намерение, приложил к губам костлявый палец. А затем подался вперёд, протягивая руку к одеялу.
        - Тебе не жарко? Не жарко? Эта ночь слишком душна.
        Старик вцепился в одеяло и потащил к себе. Антон, не в силах пошевелиться, наблюдал за тем, как постепенно обнажаются колени, голени, ступни.
        - А нам холодно, - посетовал старик. - Всё время. Земля сырая.
        Едва накинув себе на плечи одеяло, он начал таять. Антон поджал ноги, чувствуя, как промозглая сырость заполняет комнату и пробирает до костей.
        Что это? Сон? Наверняка. Иного объяснения и быть не может. Но, с другой стороны, человек всегда знает, что он видел наяву, а что - нет. А у Антона уверенности не было…

***
        Город пробудился около двух часов ночи. Антон услышал крики и, откинув одеяло, прошлёпал босыми ногами к окну. Люди куда-то бежали, издалека донёсся вой сирены. На стены домов ложились странные красноватые отсветы. Они дрожали, отчего по улице метались тени.
        Антон быстро натянул треники и футболку, выскочил из комнаты.
        Отец с матерью стояли одетые и собирались уходить.
        - Что случилось? - спросил Антон.
        - Пожар! - бросил Леонид Андреевич, открывая дверь. - Оставайся дома.
        - А что горит? - крикнул Антон вслед выскользнувшим на улицу родителям.
        - Церковь! - ответила, обернувшись, Нина.
        Церковь? Вот так дела!
        Антон прильнул к окну. Родители торопливо шагали по улице в компании соседей. Собираются тушить пожар? Или просто поглазеть? Через площадь бежали люди, отсветы на их лицах и телах выглядели зловеще.
        Звук сирены усилился. «Ага, это пожарные подъезжают», - сообразил Антон.
        Он надел кроссовки, взял ключи и вышел из дома. Запер дверь и спустился по ступенькам, воровато озираясь, но никого из соседей видно не было - должно быть, все уже собрались возле церкви.
        Антон свернул направо, пробежал вдоль стены и нырнул во двор. Через несколько минут он уже видел поднимающийся над крышами столб чёрного дыма, подсвеченный багровым и оранжевым.
        В городе царил хаос: стучали окна и двери, люди выскакивали из домов и перекликались, а потом бежали в сторону церкви.
        Антон оказался на площади, окруженный полуодетыми горожанами. Мелькали знакомые лица, но никто не обращал на него внимания: все взоры были обращены на полыхающее здание. На фоне зарева чернел крест.
        Антон подобрался ближе - туда, где остановилась подъехавшая пожарная машина. МЧС-овцы разматывали брандспойт.
        - Батюшка-то где? - раздался рядом старческий голос. - Успел выскочить?
        - Успел, успел, - отозвался кто-то. - Вон там стоит, справа.
        Антон нашёл взглядом священника. Тот выглядел странно в серой пижаме, висевшей на нём мешком. Рядом с ним никого не было - люди словно боялись подойти.
        Раньше Антон не задумывался, где живёт батюшка. Выходило, что в церкви. Наверное, потому что его назначили сюда из другого города, и своего дома у батюшки не было.
        Метрах в двадцати правее началась заварушка. Люди потянулись туда, обступая кого-то плотным кольцом. Антон протиснулся в первый ряд и увидел Валеру. Дурачок лежал на земле, и его пинали несколько парней и взрослых мужиков. По Валериному лицу уже струилась кровь, он мычал и пытался подняться, но его раз за разом сбивали с ног.
        - Вот он! - торжествующе провозгласил мужик в чёрной футболке с логотипом американской рок-группы, поднимая голову и обводя собравшихся безумным взглядом. - Еле нашли: спрятался под лодкой! Бензином воняет он него, как от трактора.
        - Да его самого сжечь надо! - процедил один из парней, старательно нанося Валере удар в живот. Дурачок ойкнул и рухнул на бок. Его руки скребли по земле, как огромные бледные пауки. - Только спичку поднести - и он вспыхнет!
        - Урод слабоумный! - сказал кто-то рядом с Антоном. В голосе слышалась злоба.
        - И ведь даже не посадят, - с сожалением отозвались чуть левее.
        - Раньше был безвредный, а теперь с катушек слетел.
        Люди наблюдали за избиением спокойно, словно признавая, что совершается справедливое возмездие. Только один неуверенный женский голос крикнул:
        - Убьёте ведь! - и тут же потонул в рёве и шипении огня: пожарные пустили в него струю из брандспойта.
        - За что его? - спросил Антон того, кто стоял рядом - мужчину лет шестидесяти, в очках с пластиковой оправой.
        - Так это ж он церковь поджёг, - ответил тот, окинув парня удивлённым взглядом. - Не знаешь разве?
        - Теперь в курсе.
        - Облил бензином и подпалил. Хорошо хоть не со стороны входа.
        - А с чего взяли, что он?
        - Так видели его. Он тут бесновался, пока пламя не разгорелось. Кричал что-то. Наверное, опять из Библии. Давно надо было его сдать в психушку, да всё жалели. Вот и дождались.
        Антон подумал, что Валеру не жалели. До него просто никому не было дела. Плоть до сегодняшней ночи, когда он оказался в центре внимания.
        Сквозь толпу протолкались трое полицейских.
        - А ну! - прикрикнул один из них на мужиков, продолжавших методично наносить удары лежавшему на земле дурачку. - Пошли вон!
        Стражи правопорядка подхватили Валеру и под руки потащили к УАЗику.
        - Правильно, - одобрительно сказали сразу несколько зевак. - В кутузку мерзавца.
        - Из-за него чуть батюшка не погиб, - добавил кто-то.
        - Хорошо хоть, поблизости других домов нет. А то огонь уже перекинулся бы.
        Кто-то перекрестился. Человека три-четыре последовали его примеру.
        - Слава Богу, пронесло!
        Полицейские затолкали Валеру в машину и уехали. Люди поплелись к церкви, но тут же вернулись: жар стоял нестерпимый, да и дым с паром валили во все стороны. Кажется, тушение шло успешно, и люди постепенно начали терять к происходящему интерес.
        Антона хлопнули по плечу. Обернувшись, он с облегчением увидел Коляна.
        - Это ты, - сказал он.
        - Ждал кого-то другого?
        Антон промолчал. Не хотел говорить, что пришёл сюда втайне от родителей.
        - Валерке всё-таки досталось, - Колян с кривой ухмылкой почесал щёку. - Знатно ему наваляли.
        - Он не соображал, что делал, - сказал Антон, хотя совсем не был в этом уверен.
        - Неужели? Ну, да один чёрт. Идём, тут больше смотреть не на что.
        - Куда?
        - По домам. Или ты спать сегодня не собираешься?
        Антону пришло в голову, что он должен вернуться раньше родителей. Он поискал их глазами в толпе и заметил отца на другом конце площади. Тот разговаривал с соседом. Матери видно не было.
        - Ладно, пока, - заторопился Антон. - Может, завтра увидимся.
        Колян кивнул.
        - Сладких снов! - услышал вдогонку Антон.
        Из моря. Глава 3
        От земли поднимался коричневатый туман. Он сочился из почвы, путаясь в траве, кустах и ветках деревьев.
        Леонид Андреевич смотрел в окно. Он чувствовал себя старым и уставшим: ночное происшествие сильно повлияло на него, не говоря уж о том, что помешало выспаться. В последнее время беспокоило сердце: стоило понервничать, и оно начинало стучать неритмично, то замирая, то ускоряясь. Жене и сыну Леонид Андреевич ничего не говорил, но накануне втихаря зашёл в аптеку и купил «Корвалол». А вообще, надо показаться врачу, конечно. В ближайшие дни.
        Этой ночью он впервые принял лекарство. Полегчало.
        Кто бы мог подумать, что дурачок способен спалить церковь - или вообще выкинуть нечто подобное? Всегда был тише воды. Вспомнился пожар: чёрный крест в коптящем багровом пламени.
        Леонид Андреевич надеялся, что Валеру не сильно помяли. Теперь его наверняка отправят в клинику - не в тюрьму же дурачка сажать.
        Ночью Леонид Андреевич слышал, как люди говорили: убогого надо изолировать, а то и дома жечь начнёт - этак весь город спалить можно.
        С улицы донеслись крики.
        Высунувшись, Леонид Андреевич увидел соседку. Та стояла в своём палисаднике, опершись локтями на забор, и выговаривала каким-то мальчишкам лет тринадцати. Один из них держал оранжевый баскетбольный мяч, другой - очищенную от коры палку, которой медленно водил по земле. Было заметно, что обоим не терпится уйти, но они не решаются прервать таким грубым образом злую тётю.
        Прислушавшись, Леонид Андреевич разобрал несколько фраз и удивлённо поднял брови: соседка выбрала странную, нехарактерную для себя тему.
        - За такие вещи, ублюдки вы мелкие, - громко говорила Маруся голосом, полным презрения и ненависти, - вы будете гореть в Аду, это я вам гарантирую! Сначала истлеют волосы, потом лопнут и вытекут глаза, затем кожа начнёт…
        Мальчишки, наконец, не выдержали и, переглянувшись, припустили прочь.
        - Куда, сволочи?! - подавшись вперёд, заорала соседка.
        Она разразилась отборным матом. Леонид Андреевич поморщился: он никогда прежде не слышал от Маруси бранных слов. Захлопнув окно, накапал себе десять капель «Корвалола»: в груди тянуло с самого утра, но ощущения были неясные: то ли боль, то ли просто дискомфорт. Леонид Андреевич сначала не хотел пить лекарство «чуть что», но потом решил не рисковать. К тому же на улице было сыро - вон, даже туман какой-то поднялся - а сердечники это, говорят, плохо переносят. Подумав так, Леонид Андреевич невесело усмехнулся: вот он уже и записал себя в хроники. С другой стороны, лучше смотреть правде в глаза.
        Нина ушла в лабораторию. Кажется, сегодня к ней должен прийти какой-то химик, чтоб исследовать те гнилые останки, которые она сохранила для анализа. Антон гулял с приятелем - быдловатым Колей. Леонид Андреевич подозревал, что старший брат того балуется наркотиками, и боялся, как бы кто-нибудь из них не подсадил Антона. Впрочем, тот ведь умный мальчик… Умный - не умный… Кто только не поддаётся дурному влиянию - и дураки, и гении. Леонид Андреевич тяжело вздохнул и с тоской поглядел на пузырёк с лекарством. Выпить ещё, что ли?

***
        - Ты уверен? - спросил Антон. - Ещё шесть?
        Они с Коляном шли очень быстро - боялись опоздать и не увидеть, как тела будут увозить.
        - Шесть. Сам видел по телику репортаж.
        - Наверное, их уже забрали.
        - Да, нет, это было экстренное включение, прямо с пляжа.
        Приятели свернули налево и припустили к набережной.
        - Слышал про осквернение могил? - спросил Колян.
        - Нет.
        - Этой ночью кто-то раскопал на кладбище несколько. Трупы достали из гробов и положили рядышком. Репортёр сказал, мертвецы будто чего-то ждали, - Колян усмехнулся. - Родаки пошли проверять, не тронуты ли могилы бабки с дедом. Хотели и меня с собой тащить - еле отбился.
        - Что ты им сказал?
        - Что мертвецов боюсь.
        - Мог бы и сходить.
        - Очень надо. И потом, кому могилы наших предков нужны?
        - Ну, чьи-то же понадобились.
        Некоторое время бежали молча. Небо равномерно затянуло серыми тучами, скрывшими солнце.
        - Чёртов туман! - на ходу проговорил Колян. - Откуда он взялся?
        - Это из-за влажности, - начал было объяснять Антон, но дыхалка сбилась, и пришлось замолчать.
        Физкультура никогда не была его любимым предметом в школе. И вообще, сильной стороной. Другое дело - Колян. Одни пятёрки, участие во всех соревнованиях, боксёрская секция.
        - Понятно, что из-за влажности, - Колян двигался равномерно, как буксир. - Почему он коричневый, вот чего я не понимаю.
        На это Антону ответить было нечего. Он подозревал, что дело в ферменте, оставшемся на земле после выброшенных на берег моллюсков, но говорить об этом вслух не решался: версия казалась ему несколько надуманной.
        Туман производил зловещее впечатление: густой внизу, он делался прозрачным на высоте одного метра, но при этом медленно клубился, несмотря на полное отсутствие ветра. Кроме того, он тянулся к морю. Сам. Антон заметил это, когда они с Коляном добрались до пляжа: полосы тумана стелились по песку и плыли над волнами.
        Метрах в двухстах левее приятели заметили группу людей и несколько машин.
        - Вот они! - обрадовался Колян. - Давай туда.
        - Нас всё равно близко не пустят, - заметил Антон, надеясь, что они остановится передохнуть или хотя бы сбавят темп, но Колян только отмахнулся:
        - Близко нам и не надо. Подойдём и встанем. Прогнать они нас не имеют права. Тем более, там уже и так народ собрался.
        Колян был прав: неподалёку топталось человек пятнадцать любопытных. Даже странно, что так мало.
        - Интересно, на этих телах тоже есть следы? - проговорил Антон, едва поспевая за приятелем.
        В боку начинало колоть, сердце стучало гулко, как колокол.
        Вдруг Колян перешёл на шаг. Похоже, он даже не запыхался - наверное, просто решил, что трупы никуда не денутся, и можно не торопиться. Антон с облегчением остановился.
        - Ты чего? - обернулся приятель. - Давай, двигай.
        - Щас, погодь.
        - Шевели булками, барышня.
        Колян коротко хохотнул и достал сигареты.
        - Что там ещё за следы? - спросил он, щёлкнув зажигалкой.
        - Как будто рыбы объели тела.
        - А-а. Ну, и что тут особенного?
        - Да, в общем-то, наверное, ничего.
        - Почему тогда тебя это интересует?
        Приятели приблизились к тому месту, где стояли репортёры, полицейские и, должно быть, криминалисты. До зевак оставалось метров двадцать.
        - Встанем здесь, - предложил Колян.
        - Судя по отметинам, трупы объели довольно крупные животные, - сказал Антон. - Вроде акул.
        - Неужели? У нас, вроде, не водятся.
        - Конечно, нет.
        - Значит, не акулы.
        - Я не говорю, что это были акулы. Но кто-то здоровенный.
        - Это ты по телику так хорошо всё разглядел?
        Антон кивнул.
        - Ну-ну.
        - Не веришь?
        Колян пожал плечами.
        - Я не обратил внимания. Хочешь, подойди вон туда и спроси, нет ли на этих укусов.
        Антон понимал, что приятель прикалывается: никто его даже близко не подпустил бы к утопленникам.
        - Ха-ха, - сказал он. - Зачем мы сюда припёрлись?
        - От нечего делать. Может, в кадр попадём. Вон сколько репортёров. Хочешь, чтобы тебя по телику показали?
        - Не особо.
        - Врёшь. Все этого хотят.
        Антон спорить не стал. Репортёры-то, наверное, тела видели. Когда полиция уедет, можно будет спросить у них, нет ли на трупах ран от укусов. А если они сделали фотки…
        - Интересно, откуда Валера взял бензин, - проговорил, прервав его мысли, Колян. - Он же нищий.
        - Да слил из машины, - отозвался Антон. - Это ж как два пальца.
        - Возможно. Говорят, ночью его здорово помяли. Наверное, теперь посадят.
        - Не факт. Он же невменяемый.
        - А это ещё как доктор скажет.
        - Какой доктор?
        - Какой-какой… психиатр, - Колян бросил и затоптал окурок. - Освидетельствование сначала проводят, а потом уж решают: посадить или отправить на принудительное лечение. В любом случае, Валеру мы не скоро увидим. Если вообще… Кстати, ты знаешь, что священник свалил из города?
        - Что значит «свалил»?
        - Сел утром в тачку и уехал. Насовсем. Сказал, его здесь больше ничего не держит.
        - Разве так можно?
        - Почему нет? Церковь-то сгорела.
        - Но он ведь священник.
        - Ну, и?
        - Мне кажется, он не должен был уезжать.
        Колян усмехнулся.
        - И тем не менее.
        - Откуда ты знаешь?
        - Братан рассказал. Он с корешами ночь прошатался, а часов в семь утра видел, как поп вещички в тачку закидывал. Его люди, которые приютили после пожара, остаться уговаривали, а они им ответил - мол, нечего мне тут больше делать.
        - Мрак.
        - Да и чёрт с ним. Кому он нужен? Тем более, церкви действительно больше нет.
        - Были времена, когда священники проводили богослужение и молились без всяких церквей.
        Колян поморщился.
        - Давай без лекций, ладно?
        Антон пожал плечами.
        Его взгляд привлекла тёмная полоса, возникшая на морском горизонте и приближающаяся к берегу. Кажется, она увеличивалась, причём довольно быстро.
        - Смотри, что это?
        - Где? - Колян обернулся. - Ты о чём?
        - Да вон там, вдалеке. Видишь?
        - А-а-а… Да.
        - Что это такое?
        Колян нахмурился.
        - Чёрт! - пробормотал он спустя секунд десять. - По-моему, волна.
        - Волна?
        - Угу. Огромная такая волна.
        - Даже ветра нет, - с сомнением сказал Антон.
        - Ну, выскажи свою версию.
        Полоса тем временем приблизилась к берегу метров на триста. Теперь было видно, что она гораздо больше, чем показалась Антону вначале. Люди на пляже, занятые утопленниками, ничего не замечали.
        - Надо их предупредить, - сказал Антон через полминуты, когда стало очевидно, что к берегу действительно приближается огромная волна. - Иначе их смоет.
        - Да, наверное, - согласился Колян, но не пошевелился.
        - Может, сбегаем?
        - А успеем?
        - Но ведь нельзя же просто стоять и смотреть.
        - Можно крикнуть.
        На гребне волны белела пена - её уже было хорошо видно. Секунд тридцать - и вода накроет пляж и всех, кто там находится.
        Антон смерил взглядом расстояние до репортёров и полицейских. Наверное, услышат…
        Но ему не пришлось кричать. От группы зевак отделился какой-то парень и побежал к морю, размахивая руками. Ему удалось привлечь внимание находившихся на пляже.
        - Они не понимают, чего он хочет, - сказал Антон. - Вообще отвернулись от волны и смотрят на него. Теперь точно не увидят и не успеют.
        - Господи, она высотою с дом! - проговорил Колян. - Сколько же в ней воды?!
        Антон вдруг понял, что приятель прав: волна оказалась чудовищной! Воздух разорвал протяжный гул - словно из ниоткуда появился реактивный самолёт и завис над морем.
        Парень, пытавшийся предупредить репортёров и полицейских, остановился и попятился. Помедлив пару секунд, он развернулся и кинулся назад.
        Кто-то из операторов, наконец, посмотрел в сторону моря - наверное, услышал рёв.
        Через миг на берегу началась паника.
        Люди побежали прочь от воды, бросив шесть уложенных в ряд тел и даже какое-то оборудование, но уже было ясно, что не успеют: волна накатила на берег, от неё на песок упала тень. Уши заложило от низкого, почти звериного рёва.
        Как заворожённый, Антон наблюдал за тем, как несколько тонн тёмной воды обрушились на берег, поглотили трупы и устремились вслед бегущим. Волна подхватила полицейских и журналистов, завертела, потащила вперёд. Некоторые сразу исчезли, другие отчаянно боролись за жизнь, но пена накрыла и их.
        - Бежим! - крикнул вдруг Колян, с силой хлопнув Антона по плечу.
        Что?! Зачем?
        Вода их не достанет: они слишком далеко от линии прибоя…
        И вдруг Антон понял, что Колян прав: волна быстро приближалась к тому месту, где они стояли, и должна была добраться до них через несколько секунд.
        Развернувшись, Антон кинулся следом за улепётывавшим приятелем.

***
        Спасти удалось только двоих. Несколько человек исчезло в море - даже их тела не остались на берегу, когда волна схлынула. К счастью, в состав прибывшей на пляж бригады криминалистов входили врачи - они успели откачать одного полицейского и одного оператора.
        Собралась толпа. Ждали «скорую». Всё блестело от влаги, но нигде, по-прежнему, не было ни единой выброшенной рыбёшки. Странных моллюсков, впрочем, тоже.
        Антон с Коляном вернулись к берегу, чтобы посмотреть, чем кончилось дело, спустя минут пять после того, как на берег нахлынула волна. Парни стояли возле покосившихся уличных зонтиков, мокрых и понурых.
        - Жесть! - проговорил Колян, доставая дрожащими пальцами сигарету. - После той бури началась какая-то фигня, ты заметил?
        Антон неуверенно кивнул.
        - Эти твари, вонища, пожар, а теперь вот… - Колян кивнул в сторону разложенных на набережной тел. - Журналисты будут в восторге. Те, которые не утонули, конечно.
        - Не понимаю, откуда эта волна. Ведь даже шторма нет. И по телику не обещали ухудшения погоды.
        - Знаю. Катаклизм, - Колян с трудом выговорил это слово и глубоко затянулся.
        Антон смотрел на море. Оно колыхалось, как таз на шаткой табуретке.
        Сосед-учитель сказал, что на Земле сейчас Эра Водолея - а значит, стоит ждать наводнений, штормов и так далее. Может, они стали свидетелями чего-то такого? С другой стороны, в эзотерику Антон не верил. Во всяком случае, старался себя одёргивать. Он учёный, и происходящему должно быть рациональное объяснение.
        - Смотри! - Колян слегка толкнул его в плечо, привлекая внимание. - Чё это за процессия?
        Повернув голову, Антон увидел приближающихся к пляжу людей. Впереди шагал Валера, прямой, как струна - оказалось, что он довольно высокий - а за ним - человек тридцать мужчин и женщин. Было даже несколько подростков.
        Все они держали в руках канистры, пластиковые бутыли или бидоны. Толпа распространяла запах бензина.
        - Это что, наш убогий? - процедил Колян. - Его ж замели! Откуда он тут взялся?
        - Наверное, выпустили, - отозвался Антон.
        - Да с какого перепуга?
        - Понятия не имею. А что с ним за копания?
        - Не знаю, но лучше им держаться от меня и моей сигареты подальше. Похоже, они только что не пропитались бензином.
        Антону вспомнилось детское стихотворение про лисичек, которые подожгли море. Может, и эти люди намеревались сделать нечто подобное? Вид у них был, во всяком случае, достаточно безумный, чтобы попытаться.
        Завидев приближающуюся толпу, от группы полицейских отелился сержант и поспешил навстречу Валере.
        - Нельзя! - поговорил он, выставив руку. - Здесь не на что смотреть.
        Учуяв запах бензина, он нахмурился. Взгляд скользнул по канистрам и бутылям.
        Люди обходили его с двух сторон, не поворачивая голов. От такого игнорирования у стража правопорядка к лицу прилила краска. Он повернулся и схватил Валеру за руку повыше локтя. Дёрнув к себе, повалил на песок.
        И в этот миг спутники дурачка остановились. Дружно, словно повинуясь чьему-то приказу, поставили ёмкости с бензином.
        Антон понял, что сейчас произойдёт нечто страшное. В движениях людей было нечто механическое: они словно лишились индивидуальности и мыслили одинаково.
        Невысокий коренастый мужик в тельняшке первым бросился на сержанта. Его примеру последовали другие, и уже через пару секунд на песке образовалась куча мала, к которой устремились остальные полицейские. Их было человек восемь, не больше. Некоторые вытаскивали дубинки, некоторые - пистолеты.
        - Щас начнётся! - сообщил Колян, бросая на асфальт окурок. - Вот это жесткач! - похоже, ему перспектива побоища нравилась. - Надо на телефон заснять, - он полез в карман за мобильником.
        Раздался выстрел: один из полицейских пальнул в воздух. Его коллеги принялись охаживать напавших на сержанта дубинками. Как ни странно, никто не кричал.
        - Что вы делаете?! - по-базарному заголосила какая-то появившаяся на улице баба, не понятно, к кому обращаясь.
        К пляжу подтягивались зрители, а драка была в полном разгаре: Валера со спутниками и не подумали сдаться властям. Численное преимущество было на их стороне, и вскоре большинство полицейских оказалось прижато к песку. Их избивали.
        Раздались выстрелы. Двое стражей правопорядка открыли, наконец, стрельбу на поражение. Упал сначала один, потом другой нападавший. В толпе зрителей закричали, кто-то кинулся прочь, опасаясь, что поймает шальную пулю. Застрелили или ранили ещё двоих, но вот одного из стрелявших сбили с ног. Отлетел в сторону пистолет.
        - Они их всех прикончат, - сказал Колян. - Они свихнулись!
        Антон был согласен. Стало страшно.
        Валера, тем временем, шатаясь, встал на ноги. По его лицу струилась кровь, к ней прилип песок. Дурачок утерся ладонью и нашёл взглядом свою канистру. Она опрокинулась на бок, но благодаря завинченной крышке бензин из неё не вытек. Валера поднял ношу и побрёл к воде. Постепенно за ним последовали остальные. Люди вставали, оставляя на песке растерзанные тела полицейских, подбирали бутыли и шагали за своим странным лидером.
        Колян смачно выматерился.
        - Их всех прикончат, - сказал он. - Менты такое не прощают. Перестреляют, как собак.
        Антон глядел на усеянный трупами пляж и чувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Нет, это не поддавалось рациональному объяснению. Бредущие к воде люди, несущие запах бензина, казались существами из иного мира. При их приближении врачи разбежались - так семейство зайцев даёт стрекоча при виде волка.
        Валера остановился у края воды, поставил канистру и опустился на колени. Спутники убогого последовали его примеру. Они не обращали внимания на медиков, робко приблизившихся к мёртвым - или тяжело раненым - полицейским.
        - Вот это уже начинает меня реально пугать, - проговорил Колян, до сих пор следивший за происходящим с живым интересом. Он опустил телефон. - Что за сектантство? Решили поклоняться моллюскам, что ли? Так их давно сожгли.
        У Антона возникло сильное желание развернуться и побежать. Мчаться прочь и без оглядки, пока море и стоящие на коленях люди не исчезнут из виду, но он будто прирос к земле и не мог заставить себя сделать и шаг. Взгляд его был прикован к распростёршимся ниц.
        Зрители, осмелев, придвинулись к пляжу. Некоторые поспешили на помощь медикам, присевшим возле полицейских. В толпе страх сменялся возмущением. Раздались гневные крики, адресованные тем, кто стоял на коленях у линии прибоя.
        Антону показалось, что он слышит несущуюся над волнами молитву. Неужели галлюцинация? Но нет, это Валера со товарищи что-то выкрикивали нараспев. Слов было не разобрать.
        - О, чёрт! - Антон вздрогнул всем телом, когда Колян вцепился в его плечо твёрдыми, как железо, пальцами. - Гляди, чувак!
        Он указал на горизонт, где понималась новая волна, ещё больше прежней. Она катилась к берегу, и её рёв поглощал слова странной молитвы.
        - Бежим? - спросил Антон, не отводя глаз от волны. Ему показалось, что за ней есть ещё что-то. Тёмная гора, поднимающаяся из моря.
        - Погодь! - должно быть, Колян тоже заметил её. - Ты видишь?
        Антон кивнул.
        - Нас накроет, - сказал он. - На этот раз по полной.
        - Я хочу рассмотреть эту штуку, - заявил Колян. - Поднимемся на водонапорку.
        Метрах в ста от пляжа стояла старая ржавая башня, опутанная цепями. Предполагалось, что они должны помешать детворе лазать по ненадёжной конструкции. Конечно, ребятню цепи не останавливали. Башня служила постоянным источником недовольства родителей, забрасывавших городскую администрацию требованиями снести её. Однако то ли из-за нежелания муниципалитета тратить бюджетные средства, то ли в соответствии с нормативами пожарной безопасности, железный уродец до сих пор стоял на своём месте, бросая вызов всем, кто пытался его уничтожить.
        При мысли, что надо будет карабкаться по держащимся на честном слове опорам, сердце у Антона ушло куда-то вниз.
        - Если волна ударит по башне, - сказал он, - мы рухнем вместе с ней.
        - Блин, ты прав, - расстроился Колян. - Но надо занять позицию повыше.
        Над волной тем временем поднималась чёрная полусфера - словно из моря выкатывался гигантский шар. Он-то и толкал перед собой тонны воды, грозившейся обрушиться на берег в ближайшее время.
        Зеваки тоже заметили странное явление. Зная, чем грозит такая волна, люди поспешили прочь. Врачи подхватили двоих полицейских - должно быть, те ещё подавали признаки жизни - и потащили к машине «скорой помощи», увязая ногами в мокром песке.
        - Зря, - констатировал Колян. - Не успеют. Лучше бы бросили.
        - Надо валить, - сказал Антон, сбрасывая оцепенение.
        Парни побежали трусцой к домам, но всё же не торопились: очень уж им хотелось узнать, что это за чёрная гора приближается к берегу.
        - Ладно, надо ускоряться, - сказал Колян. - Иначе потопнем. Такая волна, пожалуй, до Ленинградки дойдёт.
        Ленинградская улица пересекала город параллельно пляжу, служа условной границей между курортной и жилой зонами.
        - Поднимемся на последний этаж торгового центра, - предложил Антон. - Оттуда должно быть всё видно.
        Чудь подумав, Колян кивнул.
        Из моря. Глава 4
        Попадавшиеся по дороге люди выглядели обеспокоенными. Им уже сказали, что к берегу идёт волна, и они растерянно топтались на улице, не зная, что предпринять: бежать подальше или пойти поглядеть на то, как затопит пляж.
        В ТЦ «Брешка» народу было мало. Здесь никто и не слыхал о новой напасти.
        - Давай пешком, - Антон направился мимо эскалаторов к лестнице. - Так быстрее.
        Через минуту парни уже прильнули к окнам расположенного на четвёртом этаже фастфуда. Поверх крыш домов виднелось кипящее море, из которого медленно и неотвратимо выползала гигантская багрово-чёрная тварь с покатой спиной.
        Колян во весь голос разразился руганью. На него зашикали немногочисленные посетители ресторана.
        - Вы совсем обалдели, что ли?! - молодая мамаша с пятилетним дитём грозно поднялась из-за столика. Её обтянутые цветастой футболкой телеса заколыхались.
        - Пошла ты! - не оборачиваясь, бросил Колян.
        - Что-о?!
        Чудовище поражало размерами. Казалось, целый остров поднимается из воды. По обе стороны туши копошились, взбивая пену, щупальца.
        - Это ж, блин, кракен! - пробормотал Колян.
        Антон подумал, что, если приятель даже и прав, то лично он представлял себе гигантского осьминога иначе. Более похожим на привычных взгляду Octopusvulgaris или Mesonychoteuthis hamiltoni. Но то, что он видел сейчас, являлось монстром, попирающим известные науке закономерности. Размер, пропорции, какие-то пульсирующие воронки, разбросанные по телу, извивающиеся наросты - всё казалось порождением фантазии художника или бредом безумца.
        Идущую впереди чудовища волну скрывали дома - должно быть, она уже добралась до пляжа. Удалось ли спастись врачам «скорой помощи»?
        - Ты ещё меня и игнорируешь! - мамаша не желала давать спуска обхамившему её парню. Раздались приближающиеся шаги. - Я тебе, щенок, сейчас покажу…
        - Заткнись, гнида! - заорал Колян, разворачиваясь.
        Его руки сжались в кулаки. Антон понял, что приятель не в себе.
        - Подонок! - выкрикнула, трясясь от ярости, женщина.
        Колян чуть подался вперёд, сделал молниеносное движение - как во время тренировок по боксу, когда лупил грушу, представляя, что выколачивает дурь из отчима. Костяшки врезались женщине в челюсть. Раздался сухой щелчок, и она повалилась без сознания на пол.
        Зал мгновенно наполнился криками. Застучали отодвигаемые стулья. К Коляну и Антону поспешили двое мужиков - должно быть, намереваясь проучить обоих.
        - Валим! - Колян потащил приятеля за собой.
        - Эй! - раздался вслед им окрик, но парни не стали оборачиваться.
        Сбежав по лестнице, сиганули в дверь и выскочили на улицу. Их не преследовали.
        Со стороны берега доносился рёв, заглушавший почти все звуки. Он буквально заполнял пространство, не оставляя места ничему другому. Несколько прохожих в недоумении замерли, глядя на дома, скрывавшие пляж.
        - Сейчас! - выдохнул Антон.
        И действительно, спустя несколько секунд по улицам устремилась вода. Он шла стеной, затапливая припаркованные машины, киоски, скамейки и клумбы, сметая зонтики возле кафе, вынося витрины и устремляясь внутрь магазинов, парикмахерских и почтового отделения. От неё несло тиной и гнилью.
        - Назад! - крикнул Антон.
        Они с Коляном поспешили в торговый центр, из которого только что выбрались. Автоматические двери закрылись за ними, но едва ли он могли помешать воде попасть внутрь. Впрочем, это сейчас Антона волновало меньше всего. Куда важнее: сумеет ли выползшая из моря тварь пробраться в «Брешку». И ещё: где сейчас родители? Мать, конечно, в университете, а отец? Надо их предупредить!
        Из торгового центра можно было выйти с другой стороны. Антон взглянул на приятеля.
        - Колян.
        - Что?
        Парни остановились на втором этаже, возле отдела, торговавшего экзотическими чаями.
        - Мне домой надо.
        - На фига?
        - Отца предупредить. Ну, и мать тоже. Только она не дома, а в…
        - Так позвони им, лошара.
        Антон понял, что приятель прав: конечно, у него же есть телефон. Он вытащил из кармана мобильник, набрал номер матери.
        - Мам? Ты в университете?
        - Да, Антош. Что случилось?
        - Не поверишь.
        - А ты попробуй меня убедить, - голос у матери был весёлый.
        Антон кратко изложил суть дела. Внизу вода просачивалась сквозь двери торгового центра, заливая вестибюль. Послышались недовольные возгласы. Показался охранник в фураже и серой рубашке, с мятым лицом.
        - Что тут у вас? - крикнул он, свесившись через перила второго этажа. - О, чёрт!
        Какая-то женщина с коляской пыталась развернуться, стоя по щиколотку в вонючей воде. Ей на помощь пришёл мужчина - должно быть, муж. Подмышкой он держал огромного плюшевого зайца с безумно выпученными глазами.
        - И это всё правда? - спросила мать, когда Антон закончил говорить.
        - Клянусь!
        - Надо найти отца. Скорее всего, он дома. Я позвоню ему и скажу…
        - Давай лучше я сам. А ты собирайся.
        - Ну, хорошо. Встретимся около железнодорожной станции. Она достаточно далеко от берега. Возьмите из дома деньги, паспорта и остальные документы. Если сможете - драгоценности. И заприте дверь, как следует, слышишь?!
        - Да, мам. Пока.
        Антон отключился и тут же набрал номер отца. Гудки. Один, второй, шестой. Никто не ответил и на девятый. Чертыхнувшись, Антон сбросил вызов.
        - Вне зоны доступа? - спросил Колян.
        - Да нет. Может, телефон разрядился.
        - Бывает.
        - Мне надо найти отца.
        - Ладно, давай. Мне тоже… В общем, валим отсюда.
        Звук чудовищного удара заставил подпрыгнуть не только приятелей, но и других посетителей торгового центра. Через окно «Брешки» было видно, как толстое, похожее на огромный кнут щупальце врезалось с размаху в ближайший дом и снесло с него сразу половину этажей. Во все стороны полетели обломки. Несколько угодило в торговый центр. Со звоном посыпались осколки. Кусок стены упал к ногам приятелей и раскололся, одновременно выбив из пола кафельную плитку.
        Антон успел прикрыть лицо руками. Колян вскрикнул. Из ноги у него торчал кусок керамогранита. Он выдернул его и разразился матерщиной. Штанина быстро пропитывалась кровью.
        Из многочисленных стеклянных отделов торгового центра выскакивали продавцы и покупатели. Послышались испуганные вопли, но большинство просто недоумевало. Наверное, примерно то же происходит в муравейнике, когда ребёнок первый раз втыкает в него палку.
        Не сговариваясь, Антон с Коляном побежали по этажу. Надо было добраться до противоположного выхода, и оттуда уже двигать по домам. Колян прихрамывал, стиснув зубы.

***
        Антон расстался с приятелем недалеко от своей улицы. Здесь люди только начинали понимать: что-то случилось. На лицах было написано беспокойство, но не страх.
        - Что там за грохот, Антош? - окликнул, выглядывая из палисадника, сосед-учитель. Клетчатую кепку он сдвинул на затылок, что было не так жарко.
        - Из моря что-то вылезло! - тяжело дыша, выпалил Антон. - Огромная тварь. Все ломает.
        Взбежав по ступенькам, он рванул дверь. Заперто! Куда же делся отец?
        - Вы папу не видели?
        - Нет. Наверное, в магазин пошёл. Так что там за тварь, говоришь?
        - Смотрели «Годзиллу»?
        Даниил Афанасьевич нахмурился.
        - Кого-кого?
        - Не важно. В общем, огромный монстр крушит всё подряд. Собирайте самое ценное и уезжайте из города.
        Сосед усмехнулся.
        - Ну, ты и фантаст. Тебе бы книжки писать, - покачав головой, он скрылся за забором.
        Антон отпер дверь и забегал по комнатам, пытаясь сообразить, где что лежит. Параллельно набирал номер отца. Снова гудки, и никакого ответа. Зато где-то заиграла знакомая музыка. Проклятье! По звуку Антон отыскал забытый отцом мобильник и сунулв карман. Рядом на столе обнаружился коричневый пузырёк с надписью «корвалол». Чей это? Кажется, в их семье никто сердечными заболеваниями не страдал… Впрочем, неважно. Сейчас не до этого. Покидав в сумку деньги, документы и шкатулку с мамиными драгоценностями - в основном, бусами - Антон выскочил на улицу.
        Уже хорошо было слышно грохот рушащихся домов. Ощущалась вонь, принесённая морем. Сосед-учитель стоял у калитки, склонив голову на бок. Завидев Антона, он хотел что-то спросить, но передумал.
        - Уходите! - крикнул ему парень, запирая замок. - Скорее.
        Он сбежал с крыльца и помчался в сторону университета. Может, отец зашёл к матери? На ходу он достал телефон, чтобы набрать номер.
        - Алло, мам? Папа забыл мобильник дома. Он не у тебя сейчас?
        Оказалось, что нет.
        - Ты за мной не заходи, - сказала мать. - Не теряй время. Иди прямо к вокзалу.
        - Хорошо.
        Отключившись, Антон замедлил шаги, а затем и вовсе остановился. Что же делать? Он не мог бросить отца. Тот либо в магазине, либо… Да он никуда не ходит, в общем-то. Куда ж его сейчас понесло?
        - Эй! Антош, ты? - тётя Маруся спешила через площадь, держа в руке алюминиевый бидон. - Ты с нами?
        Антон нахмурился. Болтать с соседкой у него не было ни времени, ни желания.
        - Наводнение, - сказал он, решив не вдаваться в подробности. - Собирайтесь и бегите.
        - Значит, не с нами, - проговорила тётя Маруся.
        В руке у неё появился кухонный нож - большой, с треугольным лезвием. Таким полагалось резать овощи.
        - Вы чего? - опешил Антон.
        - Щас узнаешь, гнида! - прошипела соседка и кинулась на парня.
        Антон побежал прочь, слыша за спиной топанье резиновых шлёпанцев, в которых тётя Маруся ходила чуть не круглый год. Ему удалось оторваться довольно быстро: соседка не могла похвастать физической подготовкой и вскоре отстала, хотя и продолжала ковылять, выкрикивая бессвязные проклятья.
        Ничего не понимая, Антон затрусил дальше, прикидывая, где может быть отец. По идее, логичней всего его было бы ждать дома, тем более что морская тварь туда ещё не скоро доберётся. Судя по грохоту, в запасе имелось минут десять, а то и больше. Антон повернул голову и увидел, как чёрные щупальца оплетают торчащую над домами крышу «Брешки».
        Да, пожалуй, надо вернуться. Только лучше обойти эту чокнутую с ножом.
        Антон побежал, делая крюк. До вокзала он всегда успеет добраться, а отец может растеряться и попасть в лапы… то есть, в щупальца твари.
        Пробегая через аллею, усаженную акациями, Антон заметил несколько человек с канистрами. Среди них был и Валера. Похоже, они всё-таки успели спастись. Но как? Волна должна была накрыть их - у них не было времени удрать.
        Пританцовывая от возбуждения, люди поливали бензином киоски. Двое вышли из сувенирной лавки, торговавшей лубочными изделиями, отшвырнули пустые канистры. Один из них чиркнул спичкой и бросил её в раскрытую дверь. Затем кинул коробок Валере. Тот поймал его с удивительной ловкостью.
        Антон чуть задержался, чтобы поглядеть, что будет. Дурачок поджёг ближайший из ларьков, отупил от трещавшего пламени и вдруг рассмеялся. Остальные тоже загоготали. Кто-то повернул голову и уставился на Антона. Парень понял, что надо бежать. Похоже, некоторые совершенно слетели с катушек.

***
        Нина подняла голову и повернулась на доносившийся из коридора топот. Кто-то бежал, скрипя подошвами по линолеуму. Хлопнула дверь - кажется, ведущая на лестницу. Странно: в универе летом обычно царила тишь да благодать. Нина вернулась к чтению открытой в браузере статьи. Она была уверена, что найдёт ответ на вопрос, как классифицировать необычных моллюсков, если изучит древние, ископаемые образцы. Скорее всего, то, что выбросило море, развивалось в какой-то замкнутой экосистеме глубоко в океане - возможно, в одной из впадин.
        Химик, с которым она договорилась встретиться по поводу фермента, пропал. Не отвечал ни на звонки, ни на смс-ки. Странно, ведь, услышав предложение биолога, он проявил большой энтузиазм.
        Звонок сына выбил Нину из колеи, но она не могла просто взять и бросить чтение - осталось совсем немного. Тварь ещё далеко, так что пара минут роли не играет.
        Вскоре она увлеклась, потеряв счёт времени. К счастью, телефон снова зазвонил. Это был Антон. Нина взглянула на часы. Засиделась!
        - Да, сынок?
        Антон спросил, не пришёл ли отец к ней в университет. Мобильник он забыл дома.
        Решили встретиться на вокзале. Нина старалась говорить уверенно и спокойно, чтобы сын не почувствовал её волнения.
        Завершив разговор, она с сожалением посмотрела на монитор. Работы предстояло много, и делать её придётся позже - когда всё уладится. А сейчас имелись дела поважнее: встретиться с мужем и сыном, убедиться, что оба в порядке.
        Снова хлопнула дверь. На это раз шаги приближались. Они замедлились возле входа в лабораторию. Нина отодвинулась от компьютера и, упершись ногами в пол, откатила офисное кресло. Человек стоял за дверью. Не стучал и не входил.
        - Кто там? - крикнула Нина. - Толик, ты?
        Тишина. Что за чертовщина? Может, супруг решил зайти? Так чего он ждёт? Вроде, не из нерешительных.
        Женщина встала и направилась к двери.
        - Кто там? - повторила она громко.
        Ответа не последовало.
        Выругавшись себе под нос, Нина нажала ручку и выглянула в коридор, рассчитывая встретиться взглядом либо с мужем, либо с лаборантом.
        Пусто.
        Сердце тревожно ускорило темп. Нина прислушалась. Ничего. Значит, почудилось. Скорее всего, кто-то выходил, а она решила…
        Ладно, пора идти. Должно быть, она одна осталась в универе. Здание казалось пустым, покинутым.
        Нина вернулась к столу, выключила компьютер и подхватила сумку. Пешком до вокзала минут пятнадцать. Взглянув на часы, зачем-то засекла время. Надо бы запереть тут всё, но на проходной должна быть Алевтина Михайловна - уж она-то пост не покинет, что бы ни случилось, пока все замки не повесит. Улыбнувшись, Нина вышла в коридор и заторопилась к лестнице.
        Её окликнули, когда она была у самого выхода с этажа. Толя торопливо шагал по линолеуму, и подошвы его ботинок влажно поскрипывали. На добродушном лице застыла широкая кукольная улыбка.
        - Нина Владимировна, - проговорил он, - подождите! Я должен вам кое-что сказать.
        - Толь, давай на ходу, ладно? - женщина взялась за дверную ручку. - Я тороплюсь. Договорилась с сыном встретиться.
        - А это ненадолго.
        Нина увидела, как лаборант достаёт из-за спины красный пожарный топорик, который раньше висел на щитке этажом ниже, справа от кофейного автомата.
        Не раздумывая, женщина толчком распахнула дверь и кинулась вниз по лестнице. Позади раздался яростный крик.
        Нина бежала, перепрыгивая через ступеньки. Хорошо хоть, летом она принципиально не носила туфли на каблуках - только теннисные кеды. Давала ногам отдохнуть. Так бы уже переломала лодыжки.
        Когда Нина домчалась до проходной - стеклянная будка выглядела пустой, консьержка куда-то пропала - сверху донеслось тяжёлое топанье.
        - Стой, с-сучара!
        Едва не запутав в стальных рогах турникета ремешок сумки, женщина выскочила на улицу и буквально столкнулась с мужем.
        - Те чего? - удивился тот.
        - Бежим! - дёрнула его Нина, решив, что объяснения подождут.
        - Да куда хоть?!
        - На вокзал!

***
        Домой Колян не пошёл. Мать была на работе - она трудилась уборщицей в супермаркете - а отчим… Да хоть бы он сдох, чёртов алкаш! Наверное, спит без задних ног, опять налакавшись водки.
        Пальцы сжались в кулаки. Как бы Коляну хотелось прижать его к стене и выбить из него дух, отметелить так, чтоб костяшки содрались в кровь! Но мать этого не одобрит. Представив её плачущей, парень сразу же остыл.
        Оставался ещё брательник, лоботряс. Он дома появлялся редко - чуть ли не всё время тусил с приятелями. От него часто пахло табаком и пивасиком, особенно летом. Колян вспомнил, как брат наворачивал жареных моллюсков, стягивая их зубами с тонких, похожих на вязальные спицы, шампуров. По идее, он сейчас должен быть среди новоявленных пироманов - шнырять по городу, расплёскивая во все стороны слитый из чьей-нибудь тачки бензин. Даже не обладая сверхвысоким интеллектом, Колян сообразил, что между поеданием вонючих «кальмаров» и охватившим некоторых жителей безумием есть связь. Скорее всего, так проявилось отравление. Как-то, сидя на толчке, он прочитал в рваном журнале, что некоторые токсины действуют на мозг, вызывая галлюцинации и приступы немотивированной агрессии.
        В общем, Колян решил, что брат сам о себе позаботится. Он ему, во всяком случае, не помощник. Тем более что рана в ноге болела и кровоточила. Её следовало обработать йодом и перебинтовать - до того момента, когда всё поутихнет, и появится возможность пойти к врачу, чтобы наложить швы.
        Ноги несли к лесу, где ещё год назад парень устроил тайное убежище: настоящую землянку с откидным люком. Там он хранил запас консервов - на случай, если уйдёт из дома. Колян копал её в течение месяца каждую ночь, чтобы никто не увидел. Существование землянки давало ощущение независимости.
        Сейчас он рассчитывал переждать в ней нападение чудовища. Едва ли оно продлится дольше пары дней. Надо только разжиться водой. Света будет достаточно - Колян припас несколько диодных фонариков. Говорят, их хватает надолго. А потом, когда все закончится - даст Бог, отчима зверюга раздавит или сожрёт - они с матерью заживут нормально. Колян даже улыбнулся при этой мысли.
        Впереди показались люди. Они шли, шатаясь, - должно быть, ошарашенные происходящим. Трое мужчин и четыре женщины. Грязные, ободранные. Похоже, им досталось от выползшей на берег твари - небось, едва успели выскочить из домов, прежде чем те рухнули под ударами щупалец. Вот только как они очутились здесь, так далеко от…
        Колян замедлил бег, а затем и вовсе остановился. Нет, эти люди не пострадали во время атаки монстра. Собственно, они напоминали кадр из фильма про оживших мертвецов: полуистлевшая плоть, остатки одежды и земли, почти лысые черепа и пустые глазницы. Тем не менее, эти создания шли - переставляли ноги, удерживая равновесие!
        Подавив желание разглядеть их получше, Колян свернул в ближайший переулок: обойти от греха подальше, как говорила мать.
        Возле леса он оказался спустя десять минут. Поблизости не было ни души. Штанина напиталась кровью, облепила ногу. Кое-где появилась ломкая корка.
        Зайдя подальше, Колян присел и нашарил среди накиданного дёрна ввинченное в деревянную крышку кольцо. Потянул, приоткрывая люк, взял с приступки фонарик. Белый луч осветил уходящую вниз лестницу. Пахло сыростью и корнями.
        Парень осторожно спустился, опустил за собой крышку и сел на стибренный из дома табурет. Уфф! Теперь можно и передохнуть. Главное, чтоб мать не полезла на рожон. Впрочем, она всегда была осторожной, всего боялась. Нет, за неё не стоит беспокоиться: забьется в норку и пересидит всё бедствие.
        Колян посветил на грубо сколоченные полки, уставленные консервными банками. Главное, чтоб волна не дошла до леса - иначе затопит землянку, и пиши пропало.
        Надо заняться раной. Йод был, бинты и пластырь тоже. Колян встал, расстегнул штаны и попытался снять, но кровь кое-где уже присохла, и было больно. Может, срезать их?
        Наверху кто-то легонько стукнул в крышку люка. Вздрогнув, Колян затаил дыхание. Раздался тихий скрежет, вскоре сменившийся царапаньем. Собака? Кошка? Людей не было поблизости - парень бы их заметил. С другой стороны, кто-то мог прятаться в лесу и проследить за ним. От этой мысли в горле пересохло. Колян вдруг понял, что находится не только в убежище, но и в ловушке: бежать некуда, а крышка не запиралась - не предполагал он, что кто-нибудь отыщет его логово.
        В потолке появилась полоска света, а затем крышку отбросили, и в проёме нарисовалась голова. Лысый череп без глаз и с провалившимися щеками.
        - Кто это здесь? - прошепелявил мертвец, заглядывая в землянку. Ноздри раздулись, втягивая воздух. - Живо-о-ой! Не бойся, выходи. Всё равно достану! - сверху донёсся кашляющий смех, а затем стало темно, и лестница натужно заскрипела. - Сладеньки-и-и-й…

***
        На площади перед домом царило нечто невообразимое. Люди выскакивали из домов, тащили сумки и рюкзаки, отовсюду слышались крики и детский плач. Одним словом - паника!
        Антон пробрался в дом никем не замеченный. Нестерпимо воняло гнилью. Над крышами домов мелькали щупальца. Присутствие в городе неведомой твари, кажется, уже ни для кого не являлось секретом.
        Отец наверняка отправится или в университет к матери или сюда. Антон надеялся, что сюда. Взглянув на часы, он отметил, что через десять минут придётся убраться в любом случае - иначе чудовище похоронит его под обломками.
        В окно было видно, как двое мужчин с бутылками в руках подбежали к соседскому дому. Вслед за ними вразвалку, как утка, прошествовала тётя Маруся.
        Антон выскользнул из дома и подкрался к забору. Даниил Афанасьевич поспешно запихивал вещи сумку на колёсиках. Подняв голову, он заметил парня.
        - Ты чего вернулся? - спросил он.
        - За отцом.
        - Напрасно я тебе не поверил, - сосед продолжил своё занятие. - Сейчас уже далеко был бы. Но кто мог подумать… - он неожиданно выпрямился. - «Должен же существовать образец, если существует корявая копия» - процитировал он вдруг Набокова.
        Антон помнил это произведение - «Приглашение на казнь». Оно произвело на него когда-то большое впечатление, и теперь он понял, что имел в виду учитель: те дохлые моллюски были лишь предшественниками настоящей беды. Недоразвитыми копиями чудовища, разрушающего город.
        Помнится, мать говорила, что вонь, которую они источали, предназначалась для общения. Должно быть, она и привлекла этого монстра на берег.
        - Говорят, вместе с этим чудищем из воды лезут твари помельче, - сказал Даниил Афанасьевич. - Размером с лошадь. И зубастые.
        Вот откуда на телах рыбаков с «Марбрика» взялись отметины, понял Антон.
        Распахнулась калитка, и в палисадник Даниила Афанасьевича ворвались трое с канистрами. Молча они принялись расплёскивать повсюду бензин. Сосед закричал и кинулся к ним. Антон хотел остановить его, но понял, что не сможет: учитель слишком любил свои розы, чтобы бросить их на произвол судьбы.
        Даниил Афанасьевич толкнул одного из незваных гостей.
        - Прекратите! - проговорил он, задыхаясь. - Что вы делаете?!
        Мужчина вытащил из-за пояса молоток и, размахнувшись, ударил его между глаз. Клетчатая кепка слетела. Учитель повалился на траву, засучил ногами, взрывая землю.
        Убийца переступил через него и кивнул товарищу, указывая на дом. Тот принялся щедро поливать стены бензином.
        Антон не стал дожидаться продолжения. Он вернулся в прихожую, где оставил сумку. Похоже, у него не оставалось времени: опасность исходила не только от морского чудовища.
        Выскользнув через заднюю дверь, парень побежал в сторону вокзала, очень надеясь, что отец отправился в университет.

***
        Путь Антону преградила колонна бронетехники. Впереди ехали два танка, затем транспортёры и грузовики с солдатами. Замыкал ещё один танк. В городе располагалась армейская часть - должно быть, из неё военных и направили.
        Антон побежал за последним танком. Он хотел посмотреть, чем кончится атака на чудовище. Казалось невозможным уничтожить такую громадину обычными снарядами.
        Колонна направлялась к главной площади. Тварь была хорошо видна: она горой возвышалась над крышами, щупальца извивались, превращая дома в руины. По багрово-чёрным бокам катилась вода, из отверстий в теле текла слизь, источавшая нестерпимую вонь.
        Техника свернула и оказалась на пространстве, по которому проползло существо. Своим телом оно раздавило все строения. Теперь здесь были только руины - каменное и бетонное крошево, устилавшее землю. Смотрелось жутко. А при мысли, сколько людей могло оказаться погребено здесь…
        Колонна снова повернула. Антон едва поспевал. Сердце колотилось, как бешеное. Он уже дважды спрашивал себя, зачем преследует военных: всё равно танкам не справиться с этой махиной.
        Наконец, чудовище стало видно почти целиком. Оно находилось на площади, где раньше стояла церковь, и тяжело ворочалось, словно выбирая направление движения.
        Щупальца крушили близлежащие постройки, перемешивали обломки, дробили камень, мяли железо. Более мелкие отростки хватали не успевших по какой-то причине скрыться людей и закидывали в одну из круглых пастей, располагавшихся в верхней части тела существа - практически на спине. Отчасти это напоминало строение гидры, но едва ли сейчас это имело значение. Вот когда тварь прикончат, её можно будет изучить. Спокойно и не торопясь. Если, конечно, она не разложится мгновенно, как те моллюски, что оставались у матери в лаборатории, - добавил мысленно Антон.
        Военные установили технику так, чтобы держать монстра на прицеле, стволы задвигались вверх-вниз, вправо-влево - «закрестили», как говорится. Раздались первые выстрелы. Антон аж подскочил на месте: он и не думал, что снаряды вылетают с таким оглушительным грохотом.
        На теле чудовища расцвели взрывы. Щупальца зазмеились с бешеной скоростью. Танки дружно жахнули ещё раз. В воздух взметнулся фонтан каменных осколков. Антон нырнул в разбитую витрину, чтобы укрыться от падающих камней и кусков бетона.
        Спустя несколько секунд опять грянули выстрелы. Похоже, тварь не видела, откуда ведётся огонь. Возможно, вообще не обладала зрением. Могла ли она определить направление на слух?
        Антон выглянул. На боках монстра зияли проделанные снарядами воронки. В них пузырилось, их них текло. Вывороченное дымящееся мясо свисало лохмотьями. В глубине что-то пульсировало.
        Тварь заворочалась, сшибая последние остовы зданий. Длины её щупалец не хватало, чтобы дотянуться до танков. Чудовище приподнялось и издало трубный звук. Грянули выстрелы.
        С монстром было покончено спустя минут десять. Багрово-чёрная туша безвольно осела на площади среди руин - только концы щупалец подрагивали, рефлекторно пытаясь собраться в кольца.
        Антон поднялся по лестнице ближайшего дома, выбил раму лестничного окна и выбрался на бетонный козырёк. Сейчас он служил ему площадкой. Парню хотелось оценить размеры чудовища.
        Но вместо этого он увидел волну, набегающую на берег. Она была больше двух предыдущих. И быстрее.
        За минуту вода домчалась до площади, перевернула танки, опрокинула грузовики, снесла и закружила многотонные бронетранспортёры. Солдаты исчезли мгновенно - вместе с десятком человек, подошедших поглядеть на мёртвое чудовище. Антон вцепился в болтающуюся на петлях раму. Вода поднималась, и секунд пятнадцать казалось, что она достигнет шестого этажа. Но нет. Пронесло.
        Волна опала, оставив только пару трупов, опрокинутые танки и желтоватую пену. И, конечно, вонь. Антон едва не потерял сознание, вдохнув чуть поглубже.
        На горизонте виднелся гребень новой волны. И не только он. Там возвышались спины морских чудовищ, направлявшихся к берегу. Пять, десять, пятнадцать… Целое стадо! Возможно, за первым рядом двигались другие.
        Дрожащей рукой Антон достал из кармана телефон. Четыре пропущенных вызова. С этой беготнёй он совершенно перестал слышать звук мобильника. Впрочем, в таком грохоте немудрено.
        - Мам?
        - Да, Антош! Привет! Ты где?
        - На площади.
        - Где?! Почему? Мы с отцом ждём тебя на вокзале. Он зашёл в универ, так что мы вместе - не волнуйся за него. Пыталась тебе позвонить, но ты не отвечал. Что с этой тварью?
        - Мертва.
        - Как?
        - Её расстреляли из танков. Военные.
        - Да? Ну, слава Богу! Значит, можно возвращаться. По-моему, наш район не разрушен. Сынок, иди домой. Встретимся там. Теперь всё будет хорошо.
        Антон не сводил глаз со стада, направлявшегося к берегу.
        - Мам, вам лучше поднятья куда-нибудь и посмотреть на море, - сказал он.
        - Что? Зачем? Погоди, отец просит дать ему трубку.
        - Алло! Антоха?
        - Да, пап.
        - Ты чего там выдумываешь? Иди домой. Мы сейчас туда с матерью от…
        - Пап?
        - Отправимся, так что…
        - Пап!
        Пауза.
        - Да, Антош?
        Парень сглотнул набравшуюся в рот слюну. Глаза резало от вони. Он сел на бетонный козырёк, не выпуская покосившуюся оконную раму.
        - Я не думаю, что всё будет хорошо.
        Антон опустил телефон и прикрыл глаза. Никаких танков не хватит, чтобы истребить этих монстров. А они не перестанут лезть на берег, потому что их влечёт запах. Вонь, которой насквозь пропитался город.
        Кажется, дурачок Валера был прав: наступил конец света… По крайней мере, для них.
        Сияние. Глава 1
        Окно было очень маленьким - горизонтальная прорезь размером полметра на полтора. Она напоминала Щербину смотровую щель средневекового шлема. Сам же он был словно лилипут, забравшийся внутрь и глядящий сквозь неё на великолепный пейзаж Нереиды.
        На планете начинался рассвет. Умирающая звезда поднималась над горизонтом, заливая всё густым тёмно-красным светом. Равнина и горная цепь, видимые из окна исследовательской базы, постепенно приобретали соответствующий оттенок, теряя собственные краски. Это был краткий утренний период между ночью и днём, когда можно было увидеть, какого на самом деле цвета ландшафт на Нереиде, четвёртой планеты системы Гиперион, и Щербин старался не пропускать этой картины.
        Его группа прибыла чуть больше двух месяцев назад, сменив своих предшественников, благополучно вернувшихся на Сатурн. Учёным предстояло провести на Нереиде ещё месяц с небольшим, а затем уступить место следующей партии исследователей.
        Щербин сидел за столом и записывал последние данные, полученные при изучении грунта с противоположной стороны горной гряды.
        - Опять ничего, - бормотал он, выводя привычные слова и фразы. - Нет даже бактерий!
        Он положил ручку, встал и, подойдя к кулеру, набрал в пластиковый стакан воды.
        Планета имела все условия для возникновения жизни. Но людям до сих пор не удалось обнаружить ни малейших признаков даже простейших организмов. Конечно, сейчас умирающее солнце каждый день выбрасывало на Нереиду такое количество смертельного излучения, что никакие животные не могли бы здесь существовать, но ведь не было найдено даже их останков - значит, они никогда и не обитали на планете.
        Тем не менее, растительность присутствовала - чахлая и странная, приспособившаяся к новым условиям - тем не менее она покрывала значительную часть планеты, а на дне небольшого океана обнаружились водоросли. Более того, вскрывая почвенные пласты, предыдущие исследовательские группы смогли проследить эволюцию флоры Нереиды, прошедшую через миллионы лет. Но ни малейшего следа живых существ! Даже в те периоды, когда условия планеты были оптимальными.
        Опорожнив стакан несколькими большими жадными глотками, Щербин скомкал его и выбросил в мусоропровод.
        В зеркале справа отразилась семицветная радуга, и взгляд микробиолога обратился к окну. Там как раз начало появляться сияние. Так условно называли странное явление, имевшее место на Нереиде, все члены группы.
        Звезда поднялась достаточно высоко, так что можно было увидеть её трепещущий багровый край. Лучи, несущие не только красный свет, но и тонны радиации, ложились на равнину. Горы давали тёмную длинную тень и сами казались вырезанным из плотного картона силуэтом. Зато их абрис начинал светиться: из-за диффузии вокруг края гряды возникала тонкая, но вполне различимая радуга!
        Причину этого явления не удалось разгадать ни одной исследовательской группе, хотя все побывавшие на Нереиде учёные пытались это сделать.
        Сияние завораживало Щербина, и он замер на несколько секунд, любуясь этим таинственным ореолом. Потом отвёл взгляд и покачал головой, думая о том, что, возможно, причина этого феномена кроется во времени суток, и разгадать его секрет можно, только выйдя за периметр базы днём. Ему хотелось бы оказаться в горах прямо сейчас, чтобы исследовать этого странное свечение, но, к сожалению, излучение красной звезды было слишком сильным - настолько, что защиты скафандров хватало лишь на сорок минут. Этого было достаточно, чтобы добраться до гор и вернуться на базу прежде, чем организм получит радиоактивные ожоги.
        Дверь открылась с тихим шипением, и в отсек вошёл Руслан, старший лаборант. Вернее, не вошёл, а влетел, едва не поскользнувшись на небольшом квадратном коврике, который Щербин привёз с Сатурна.
        - Семён Михайлович! - крикнул он. - Свен сбежал!
        Микробиолог резко обернулся. Новость была скверная.
        - Когда?!
        - Чуть меньше часа назад.
        Мальчишеское круглое лицо Руслана выражало крайнее волнение.
        - Только что узнали, да? - Щербин взял лаборанта за локоть и потащил за собой.
        - Да, Семён Михайлович! Марина пошла в лазарет, а там пусто! Послала меня к вам. Она думает, Свен надел скафандр и вышел наружу!
        Щербин остановился посреди коридора.
        - Как? Почему?
        - Пропал один скафандр. Компьютер зафиксировал выход с базы в пять восемнадцать.
        Значит, Луговская сначала убедилась, что пациент сбежал, а уж потом отправила к Щедрину Руслана. Понятно…
        - А камеры? - продолжив путь, спросил микробиолог.
        - Не успели посмотреть. Марина как раз в комнате охраны.
        - Тогда идём туда.
        Врач - миловидная брюнетка двадцати семи лет - сидела в вертящемся кресле перед экранами, на которых мелькали кадры видеозаписи - всё, что происходило внутри и вокруг базы, фиксировалось.
        - Нашла? - с порога спросил Щербин.
        Луговская обернулась. Лицо у неё было озабоченное.
        - Виновата, Семён Михайлович. Не доглядела.
        Микробиолог качнул головой.
        - Ерунда! При чём тут ты?
        - Я должна была его запереть.
        - Кому могло прийти в голову, что Свен решит выйти, тем более сейчас.
        Щербин бросил взгляд на окно. Звезда почти полностью виднелась над горами, тень от гряды стала короче.
        - Куда он, интересно, направляется, - пробормотал Руслан.
        - Вот запись, - сказала Марина. - Поглядите.
        На экране возникло изображение наружного шлюза. Свен, худой и высокий, вошёл, открыл стенной шкаф и стал надевать скафандр. Движения у него были замедленные, голова время от времени подёргивалась. Вот он закрепил шлем, опустил тонированное забрало и ввёл код в электронный дверной замок. Шлюз открылся, и долговязая фигура, чуть сутулясь, шагнула навстречу багровому свету.
        - Он взял гравитант! - голос раздался позади и принадлежал Бэну Рудеру.
        Атлет вошёл в комнату охраны и остановился, немного не доходя до мониторов.
        - Я проверил, - сказал он, когда все обернулись. - Не хватает третьей «торпеды».
        Торпедами называли небольшие гравитанты, походившие на бесколёсные мотоциклы, скользившие над поверхностью планеты при помощи генерируемого магнитного поля.
        - За это время он мог добраться до гор, - проговорила Луговская, взглянув в окно.
        - Что ему там делать? - отозвался Руслан.
        - Что ему вообще делать снаружи, - сказал Рудер.
        - Надо проследить его маршрут, - Щербин склонился над пультом управления и ввёл параметры поиска. В скафандрах были специальные маячки, а вокруг базы исследователи установили множество мачт, ретранслирующих сигнал. Они образовывали подобие паутины, благодаря которой можно было узнать, как перемещался обладатель скафандра - если, конечно, он не выходил за этот периметр.
        Обработка запроса заняла меньше минуты.
        - Вот! - не удержался от возгласа Руслан, ткнул пальцем в экран. - Он на перевале!
        Так условно называлась самая низкая часть гряды, через которую переправлялись гравитанты, чтобы попасть на другую сторону.
        - И он там уже восемь минут, - заметил Щербин. - Значит, это место его назначения.
        - Свена необходимо вернуть, - сказала Луговская. - Пока он не отправился дальше.
        - Я полечу, - вызвался Рудер.
        - Я с тобой, - врач решительно встала. - Возможно, придётся вводить успокоительное.
        - Я с вами, - сказал Щербин. - Руслан, останешься здесь. Подготовь медицинский отсек.
        - Хорошо, Семён Михайлович.
        - Всё, собираемся!
        Через десять минут трое вышли из наружного шлюза и направились к большому гравитанту, напоминавшему майского жука. Из комнаты охраны лаборант пронаблюдал за тем, как транспорт оторвался от земли, втянул опоры и устремился на восток.
        Сияние. Глава 2
        Щербин направил гравитант влево, туда, где в тени уступа виднелась «торпеда».
        - Вот он! - радостно вскрикнула Луговская, показывая рукой на белую фигурку, лежавшую в тридцати метрах. Только теперь она стала заметна за валунами.
        - Похоже, с ним что-то не так, - заметил Рудер. - Он не двигается.
        - На прилёгшего отдохнуть не похож, - согласился Щербин. Его кольнуло нехорошее предчувствие. - Сколько он пробыл снаружи?
        Врач посмотрела на свои часы.
        - Час двадцать шесть минут.
        - Много! - пробормотал Щербин, сажая гравитант на плоский участок перевала. - Он уже получил дозу.
        - Но не смертельную, - заметил Рудер. - Если вколоть ему…
        - Ладно, давайте на выход, - Щербин отстегнулся, как только опоры коснулись поверхности.
        Первым вышел микробиолог, за ним - Луговская и Рудер. Все трое поспешили за валуны, где лежало тело Свена.
        Звезда взошла высоко, и тени стали короткими и посветлели, стали прозрачными, но всё вокруг приобрело розовый оттенок - словно перед солнцем поставили громадный светофильтр.
        - Вон он! - воскликнула Луговская, когда из-за камней показались ноги Свена.
        Врач побежала вперёд, несмотря на опасность упасть: поверхность была неровная, повсюду валялись осколки горной породы.
        - Осторожно! - крикнул ей Щербин, но сам тоже ускорил шаг.
        - Чёрт! - голос Луговской стал испуганным.
        - Что такое? - тут же спросил микробиолог.
        - У него что-то со шлемом…
        Врач скрылась за валунами. Щербаков и Рудер подоспели через пять секунд и увидели, что Свен лежит на спине, тонированное забрало поднято, и второе стекло - тоже, открывая лицо радиоактивному излучению.
        - Проклятье! - пробормотал Щербин, стараясь держать себя в руках. Он опустился на колени и заглянул в отверстие.
        Кожа на лице Свена покраснела, широко раскрытые глаза выражали крайнюю степень ужаса, рот был открыт и перекошен, словно сведённый судорогой.
        - Он мёртв? - спросил Рудер.
        - Думаю, да, - ответил Щербин. - Марина?
        Лиговская проверила показания скафандра и покачала головой.
        - Никаких признаков жизни, - сказала она тихо.
        - Что случилось? Не из-за радиации же он умер.
        - Нет, излучение не могло убить его так быстро.
        - Тогда в чём дело?
        - Не могу определить, пока он в скафандре. Надо доставить его на базу. Там я проведу полный осмотр.
        - Хорошо, - кивнул Щербин. - Давайте его перенесём.
        Они с Рудером взяли шведа с двух сторон и приподняли.
        - Господи, ну, и тяжёлый! - прокряхтел атлет. - Не думал, что он столько весит.
        - Да уж! - пропыхтел в ответ Щербин. Действительно, впечатление было такое, будто Свен прибавил килограмм пятнадцать. - Понесли?
        - Я готов.
        - Похоже, он уже окоченел, - заметил Рудер.
        Щербин понял, что атлет имел в виду: поднятый труп сохранил то положение, в котором был обнаружен. Будто в руках у них была гипсовая статуя, а не человеческое тело.
        - Это невозможно, - удивлённо сказала Луговская. - Ничего не понимаю…
        - Ладно, на базе разберёмся, - Щербин кивнул Рудеру. - Идём к гравитанту.
        Они сделали пару шагов, но тут тело шведа неожиданно сложилось пополам и выскользнуло из их рук, ударившись о камни. Раздался негромкий хруст - будто лопнуло толстое стекло.
        - Чёрт! - воскликнул Рудер.
        - Осторожно! - не удержалась Луговская.
        - Ему уже всё равно, - пробормотал Щербин. - Давай ещё раз. Держи крепче.
        Они с Рудером попытались поднять Свена, но у них ничего не вышло: тело шведа утратило твёрдость.
        - Как будто камней в скафандр напихали! - проговорил Рудер, предпринимая очередную бесплодную попытку приподнять шведа.
        - Да уж, - согласился Щербин.
        - Что будем делать?
        - Хватай подмышки. Так не выскользнет. Потащим волоком.
        - Нельзя же так! - запротестовала Луговская.
        - Предлагаешь бросить его здесь? - спросил Щербин.
        Врач насупилась, но больше возражать не стала.
        Труп Свена погрузили в грузовой отсек, и Рудер включил режим радиоактивной защиты.
        - Отправляемся? - спросила Луговская, занимая своё место.
        - Подождите, - попросил Щербин. - Хочу кое-что прихватить с собой.
        - Что?
        - Образец.
        - Сейчас не время, - запротестовала врач, но микробиолог не слушал.
        Пока они тащили шведа, он обратил внимание, что поверхность камней поблёскивает в солнечных лучах, будто посыпанная серебряной пылью. Однако ни один образец горной породы, исследованный до сих пор, не содержал ничего, что могло бы отражать свет. Он должен был прихватить на базу хотя бы пару камней.
        Прихватив бокс для образцов, Щербин вышел наружу и подобрал несколько небольших булыжников. Все они слегка поблёскивали. Микробиолог повертел их в руках, любуясь тем, как на шершавых боках вспыхивают алые искры.
        - Можно побыстрее?! - раздался в шлемофоне раздражённый голос Луговской.
        Щербин сложи камни в бокс, защёлкнул замки и вернулся в гравитант.
        Врач встретила его недовольным взглядом, но говорить больше ничего не стала.
        Рудер закрыл люк и активировал очистку салона. Прошли положенные две минуты, и сигнал возвестил о том, что можно снять шлемы.
        - Уф! - проговорил Рудер, освобождаясь от своего. - Давайте взлетать. Надо узнать, что случилось со Свеном.
        Щербин занял место пилота.
        - Всё-всё, - сказал он. - Пристегнитесь.

***
        - О Боже! - воскликнула Лиговская, когда вместо тела Свена из скафандра в прямом смысле высыпались осколки.
        Весь труп превратился в битое стекло! Только голова частично сохранилась, хотя затылок был выщерблен и покрыт расходящимися трещинами.
        - Что это?! - дрогнувшим голосом спросил Руслан.
        Ему никто не ответил. Все стояли вокруг стола для вивисекции и смотрели на груду осколков разного размера.
        - Он остекленел, - проговорила Луговская неуверенно.
        - А может, это лёд? - предположил Щербин.
        - Сейчас узнаем, - беря себя в руки, ответила врач.
        - Тебе помочь? - спросил микробиолог.
        - Да. Придвиньте сканер поближе.
        Щербин с Русланом подтащили большой аппарат и установили его рядом со столом. Луговская настроила его на комплексный анализ.
        - Сейчас мы узнаем об этом… - она запнулась, подбирая слова, но сдалась. - В общем, скоро всё выясним.
        Щербину показалось, что в голосе Луговской не было уверенности. Неудивительно: с подобным феноменом никто ещё не сталкивался. Ни одна из групп, побывавших на Нереиде раньше, не описывала ничего подобного. Похоже, им, наконец, удалось открыть что-то новое. Щербин ощутил лёгкое возбуждение.
        Аппарат тихо загудел и двинулся вдоль того, что осталось от тела Свена, сканируя его всеми доступными науке способами.
        - Ну, что? - не выдержал Щербин, видя, как хмурится, глядя в монитор, Луговская.
        - Ничего не понимаю, - ответила врач. - Тело остекленело. Совершенно. Все жидкости превратились в однородную твёрдую массу. Но структура этого стекла… неизвестна. Сканер не в состоянии её определить.
        - Новое вещество? - спросил Рудер.
        Луговская подняла взгляд от экрана.
        - Для нашей науки - да.
        - Чёрт! - выдохнул Руслан. - Это же открытие!
        - Безусловно, - согласился Щербин, стараясь говорить сдержанно, хотя его самого распирало от радости. - Но мы должны изучить это вещество, а как это сделать, если нашего технического оснащения не хватает.
        - Можно провести дополнительные тесты, - предложил Рудер. - Сканер не всесилен, в конце концов.
        Щербин кивнул.
        - Хорошо, так и сделаем.
        - Давайте помнить, что эта штука убила Свена, - произнесла вслух Луговская то, о чём уже подумали остальные.
        - Не факт, - возразил Щербин. - Возможно, причина смерти в другом. А остекленение наступило уже после. Мы не знаем, почему шлем оказался открыт. Очевидно, что Свен сам это сделал, но зачем?
        - Самоубийство? - высказал предположение Рудер.
        - Он был нездоров, но не настолько же, - запротестовала Луговская. - Я не заметила в нём стремления к смерти. Не было никакой депрессии. Напротив, он был активен и деятелен. Его расстройство больше походило на буйное помешательство. Я считаю, его агрессия была направлена не на себя, а на нас, потому что мы мешали ему провести этот безумный эксперимент.
        - Ну, теперь он своего добился, - мрачно заметил Щербин.
        - Можно посмотреть записи с камеры скафандра, - предложил Руслан. - Если, конечно, Свен её не отключил. Наверняка, тогда станет ясно, зачем он поднял стекло шлема.
        - Давайте с этого и начнём, - кивнул микробиолог.
        - Я всё подготовлю, - сказал лаборант. - Встретимся в просмотровой?
        - А что делать с этим? - Луговская указала на осколки.
        - На данный момент это материал для изучения, - ответил Щербин. - Хоть это и наш товарищ, мы не может его законсервировать, как полагается по протоколу в случае смерти члена группы.
        - Тогда я помещу его в камеру для образцов.
        - Давай. Мы займёмся... им позже.
        Через несколько минут все собрались в смотровой комнате, где Руслан загрузил запись с камеры скафандра Свена.
        - Готовы? - спросил он, обводя коллег взглядом.
        - Включай уже! - буркнул Щербин. - Не тяни.
        Лаборант нажал кнопку запуска и сел перед экраном, присоединившись к остальным.
        Сначала камера показывала, как Свен вышел из наружного люка. Рассвет только начинался, и над горами едва виднелись красные лучи восходящей звезды.
        Геолог направился к «торпеде», оседлал её и на полной скорости рванул к скалам. Он явно торопился, а значит, собирался вернуться на базу до того, как уровень облучения станет критическим.
        Гравитант нёсся к горам, и было видно, как солнце Нереиды становится всё больше. Когда Свен приземлился на перевале, было уже довольно светло, и все предметы вокруг хорошо различались даже на записи.
        Геолог оставил «торпеду» и прошёлся по площадке, глядя на абрис гор, где уже возникло радужное сияние. Свен ускорил шаги, но затем остановился, и его взгляд опустился, задержался на валунах, потом переместился дальше. Поверхность скал слегка искрилась.
        - Вы видите? - негромко спросил Щербин. - Всё вокруг блестит.
        - Да, я заметила это сегодня, когда мы были на перевале, но не обратила внимания, - отозвалась Луговская. - Ну, и что? Наверное, это из-за вкраплений слюды.
        - На Нереиде нет слюды, - сказал Щербин. - В том-то и дело.
        - Вы поэтому взяли сегодня образцы, Семён Михайлович? - спросил Руслан, взглянув на микробиолога.
        - Да. Надо их тоже исследовать.
        - Я думаю, дело в оптическом эффекте, - сказал Рудер. - Просто он появляется только на солнце.
        - Как и радуга, - заметил Щербин.
        - Они могут быть взаимосвязаны?
        - Вот и постараемся узнать.
        Тем временем на экране было видно, как геолог подобрал осколок породы и осмотрел. Затем проделал то же самое с другим. Повертел его в руках.
        Потом Свен повернулся на восток и поднял камень над головой. В тот же миг края обломка засветились семицветной радугой.
        - О! - выдохнул Руслан, подавшись вперёд. - Диффузия! Но из-за чего?!
        Свен опустил руку и поднёс камень очень близко к стеклу шлема. Секунд десять он просто смотрел на него, а затем стало видно, как поднимается тонированное забрало.
        Экран залил уже не приглушенный красный, а ярко-багровый свет, и искры, вкраплённые в обломок, засверкали с новой силой. Геолог потрогал их перчаткой скафандра, затем развернул её ладонью к себе. Стало видно, что на пальцах осталось несколько искр.
        - Какая-то пыль, - прокомментировал Рудер. - Но мы брали кучу образцов и ни разу не нашли ничего подобного.
        - Мы всегда это делали ночью, - ответил Щербин, не сводя с экрана глаз.
        - Ну, и что? Искры могли быть не видны в темноте, но куда они потом-то девались?
        - Хороший вопрос, - пробормотал Руслан.
        - Смотрите, он поднял стекло! - воскликнула Луговская. - Господи, зачем?!
        Запись показывала, как геолог подносит камень к лицу, а затем образец пропал из обзора.
        - Что? - не выдержав, вскочил со стула Щербин. - Что он сделал?
        - Может, понюхал его? - предположил Рудер. - Или… лизнул?
        - Он падает! - Руслан указал на экран, где камера накренилась, поплыла в сторону и вниз, а затем остановилась, показывая лежащие на площадке камни.
        Луговская тихонько застонала. Было ясно, что геолог умер.
        - Прокрути дальше, - велел после паузы Щербин лаборанту.
        Руслан послушно промотал запись до того момента, когда появились микробиолог и остальные. Между этим и падением геолога ничего не происходило.
        - Теперь ясно, что эта пыль убила Свена, - подвёл итог увиденному Рудер. - Из-за неё он остекленел.
        - Должно быть, это какое-то вещество, вступающее в реакцию с жидкостями, - сказала Луговская. - Нужно быть очень осторожными. И прежде всего, исследовать образцы, которые взял Семён Михайлович.
        - Я сделаю это сам, - ответил Щербин. - В закрытой лаборатории. Нет! - резко оборвал он начавшего было возражать лаборанта. - Ничьей помощи мне не требуется. Всё будет в порядке. Я помещу бокс в герметичный шкаф и сделаю всё там.
        - Погодите! - воскликнул вдруг испуганно Рудер. - На перевале мы ходили по этой пыли! Она должна была остаться на подошвах и на скафандре Свена. Да и на наших тоже, ведь мы его тащили!
        - Спокойно! - прикрикнул на всполошившихся коллег Щербин. - Мы ведь пока живы, так? А Свен, вероятно, умер мгновенно. Во всяком случае, в течение нескольких минут.
        - Если он и был жив, то двигаться не мог, - добавил Рудер.
        - А с нами, кажется, всё в порядке. Так что без паники. Сейчас наденем защитные комбинезоны, пойдём в лабораторию и всё осмотрим. Потом, если скафандры чистые,обследуем гравитант.
        - Да-да, - закивал Руслан. - Надо быть профессионалами!
        Последняя фраза прозвучала так, словно лаборант убеждал, прежде всего, себя.
        Сияние. Глава 3
        Щербин поместил бокс с образцами в стеклянный шкаф, включил режим повышенной изоляции (это означало, что никто не сможет войти в лабораторию, пока он сам не введёт изнутри код) и взялся за пульт управления манипуляторами.
        Тонкие, похожие на членистые конечности насекомых, металлические «пальцы» задвигались по ту сторону стекла. Они открыли замки бокса и подняли крышку. В остановленном сверху зеркале отразились подобранные на перевале камни. Щербин достал их и положил на специальный поднос так, чтобы камеры могли снимать образцы со всех сторон.
        - Семён Михайлович, как дела? - раздался голос Рудера в динамике закреплённого в правом ухе передатчика.
        - Неважно, - ответил Щербин, сделав увеличение и вглядываясь в один из экранов.
        - Почему?
        Коллеги микробиолога находились в комнате охраны и наблюдали за ним по мониторам, поддерживая голосовую связь.
        - Я не вижу пыль, - ответил Щербин.
        - Совсем?
        - Да.
        - Может, её трудно разглядеть из-за искусственного освещения? - предположил Руслан. Его голос слегка дрожал от напряжения. Было слышно, как лаборант порывисто дышит. «Должно быть, он не отрывал глаз от экрана», - отстранённо подумал Щербин.
        - Попробую создать диффузию, - сказал он, включая осветительные приборы.
        Через несколько минут микробиологу пришлось сообщить товарищам, что радуга вокруг камней не возникла, под каким бы углом он их ни поворачивал, и какие бы спектры ни использовал.
        - Кажется, пыль просто исчезла, - сказал он.
        - Или стал не видна, - возразил Рудер. Ему явно не хотелось признавать, что материя способна просто растворяться в воздухе.
        Как только эта мысль пришла в голову Щербину, он решил убедиться, что этого действительно не произошло.
        Если пыль растаяла - то есть, перешла в другое состояние - то она по-прежнемудолжны находиться внутри стеклянного шкафа.
        Прежде всего, Щербин убедился в отсутствии газов, отличных от тех, которые наполняли помещения базы. Затем провёл спектральный анализ на наличие твёрдых частиц. Все без толку!
        - Куда она могла деться, - донёсся до него голос Луговской, но, кажется, вопрос был обращён не к нему.
        Ничего не ответив, Щербин продолжил исследование. Он применял один метод за другим, но каждый раз получал один и тот же результат: ничего!
        - Надо разбить камни, - предложил Руслан, когда микробиолог поделился проблемой с коллегами. - Может быть, искры… впитались в них.
        - А это идея! - оживился Рудер. - К тому же, больше им быть, вроде, негде.
        На то чтобы распились камни на несколько частей, ушло около десяти минут. Щербин исследовал срезы, но и там следов странных искр не обнаружилось.
        - Уступите-ка мне место, - сказал Рудер. - Я всё-таки химик. Может, что-нибудь обнаружу. Обещаю быть осторожным, так что не беспокойтесь. Вытаскивать образцы из шкафа я не стану.
        - Уж пожалуйста! - расстроено буркнул Щербин, убирая руки с пульта управления манипуляторами. - Как известно, ничто не исчезает просто так. Эти чёртовы искры где-то здесь, мы просто не можем их обнаружить.
        - Значит, они были и на скафандрах, и в гравитанте, когда мы вернулись на базу, - сказала Луговская. - Хоть мы ничего не нашли. Так что, если эти… в общем, если они опасны, то…
        - Меры предосторожности никогда не помешают, - прервал её Щербин, хотя считал так же.
        Когда Рудер явился в лабораторию, Щербин сидел на стуле и делал записи в журнал. Хотя записывать было особо нечего: таинственное вещество не было не только не исследовано, но даже не обнаружено. И всё же это было какое никакое открытие. Да и потом, группа, которая прибудет на базу следующей, должна знать про эти искры.
        - Я подумал и пришёл к выводу, что вещество не опасно, - сказал химик, подойдя к стеклянному шкафу и глядя на образцы.
        - Почему это?
        - Судите сами, Семён Михайлович: если искры перестают быть видны в темноте, но никуда не исчезают - по закону сохранения материи - значит, они существуют и ночью, когда мы берём образцы. Следовательно мы и наши предшественники множество раз притаскивали их на базу, но не знали об этом. А насколько я понимаю, ни с кем ничего страшного не случилось.
        Щербин пожал плечами. Он не был в этом уверен. Последствия контакта с неизвестным веществом могли не бросаться в глаза - как и оно само, так сказать - или проявиться позже.
        - Вы боитесь заражения? - спросил, отвернувшись от шкафа, Рудер. - Я не думаю, что эта штука органическая, но вам виднее, вы же микробиолог.
        - Она убила Свена, - напомнил Щербин.
        - Вступив в реакцию с жидкостями его организма. Получившееся «стекло» не похоже на живую материю.
        - Откуда нам знать, что на этой планете живое?
        - Ну, мы изучили флору, и она явно отличается от этого «стекла». Растения на Нереиде ближе к земным.
        Щербин знал, что химик прав. Но от мысли, что неизвестная сверкающая пыль может находиться повсюду на территории базы, оставаясь невидимой, его охватывал настоящий страх!
        - Представь, что мы натащили сюда кучу искр, - сказал он. - Вероятно, они находятся и на наших телах.
        - И что? - спросил Рудер. - Они наверняка и раньше там были, но никто ведь от этого пока…
        - Это потому что мы находимся внутри базы, - перебил Щербин.
        - Но здесь светло, - возразил химик.
        Микробиолог почувствовал, как некая мысль мелькнула у него в голове. Она была очень важная, и её необходимо было в что бы то ни стало поймать! Рудер продолжал что-то говорить, но Щербин больше не слушал.
        Наконец, он понял!
        - Тихо! - прикрикнул он, и химик замер с открытым ртом, не закончив фразы. - Тихо! Я знаю, в чём дело!
        - Да? - выдавил из себя Рудер, с опаской глядя на вскочившего со стула коллегу.
        - Всё дело в свете!
        - Это понятно, однако…
        - Нет, не в любом свете. Разве ты не догадался? - сейчас всё казалось Щербину настолько очевидным, что он поражался, как не понял этого раньше. - Свет Гипериона! Вот что делает искры видимыми.
        Микробиолог подбежал к шкафу и прильнул к нему, всматриваясь в распиленные образцы. Конечно, вещество было там! Но оно «исчезало», когда его убирали из-под лучей местного солнца. Поэтому ночью искр никто и не видел. Поэтому электрический свет не преломился, образовав по краю камней радугу.
        - Предлагаете вынести их наружу? - с сомнением спросил Рудер.
        - Нет. Поднесём образец к окну.
        - А как? Ведь если искры появятся, мы окажемся в опасности.
        - Нужен герметичный сосуд.
        - Думаю, у меня есть подходящий.
        - Отлично! Несите. Не будем терять время.
        - Стоп! - двинувшийся было к двери Рудер остановился. - Ничего не выйдет. Если на базе полно этой пыли, она проявилась бы там, куда падает свет из окон.
        - Чёрт! Вы правы, - был вынужден согласиться Щербин. - Тогда остаётся только одно. Придётся вынести камни на улицу.

***
        Гиперион достиг своего зенита, и теперь всю поверхность, исключая редкие места, погруженные в тень, заливал красный свет умирающей звезды.
        Щербин сделал пять шагов от двери базы и поставил бокс на землю. Он посмотрел на Рудера и Руслана - они сопровождали его в этом эксперименте. Лиговская осталась в комнате охраны и наблюдала за ними при помощи камер.
        - Готовы? - спросил микробиолог.
        Ответом ему были дружные кивки.
        Он присел и поднял крышку, так, чтобы она заслоняла камни от лучей Гипериона. Затем взял один из осколков и поднял над собой.
        Прошло секунд десять, и образец вспыхнул искрами, а вокруг его абриса появилась семицветная радуга.
        В динамике шлемофона раздался чей-то возглас. Щербин невольно улыбнулся. Теперь он кое-что знал об этих странных искрах.
        - Давай стакан, - микробиолог повернулся к Рудеру.
        Химик поставил на землю обычный стакан, наполненный до середины водой.
        Щербин выбрал из бокса самый маленький осколок, оставшийся после распила, и осторожно опустил в стакан.
        Тотчас же вода закипела и вдруг застыла. Камень, погруженный в неё, больше не блестел.
        Рудер достал длинную металлическую палочку и дотронулся ею до поверхности воды. Потыкал в неё с тихим звоном.
        - Твёрдая! - объявил он. - Превратилась в стекло.
        Щербин поднял стакан и посмотрел на свет. Камень оказался вплавленным в прозрачное вещество, образовавшееся в результате реакции искр с водой. Радуги вокруг него не было.
        - Похоже, эти искры есть только на горных породах, - заметил микробиолог. - Хотя, может, и нет. Чтобы это узнать, нужно совершить дневной тур по планете.
        - Мы не можем себе этого позволить, - заметила Луговская.
        - Знаю. Какие ещё у нас есть жидкости?
        Рудер достал приготовленную подборку мензурок. В течение следующих двадцати минут образцы были опущены во все имевшиеся в распоряжении группы жидкости, и со всеми вступили в реакцию.
        - Я удивлён, что на Нереиде есть растения и океан, - проговорил Рудер, собирая отработанные материалы. - Здесь всё должно быть превращено в стекло.
        - Думаю, это вещество, которое мы называем искрами, действительно находится только в горах, - ответил Щербин. - Если бы оно попало в водные источники планеты…
        - Это невозможно, - возразил Руслан. - Простите, Семён Михайлович, что перебиваю, но подобная изоляция исключена. Рано или поздно за миллионы лет хоть одна искра да должна была попасть в воду. И она наверняка вызвала бы цепную реакцию.
        - Подземные воды, - кивнул, Рудер.
        - Значит, причина в другом, - сказал Щербин. - В любом случае, нам пора возвращаться.
        На базе исследователи собрались в столовой, чтоб всё обсудить, а заодно и подкрепиться, поскольку настало время обеда.
        - Я вот что думаю, - начал химик, размешивая ложкой суп, приготовленный автоповаром из замороженных овощей. - Либо в воде Нереиды есть вещество, препятствующее реакции с искрами, либо это стекло, которое образуется от контакта, потом растворяется.
        Все направили на него вопросительные взгляды.
        - То есть? - проговорил Руслан.
        - Тает.
        - Хочешь сказать, если бы мы не разбили Свена, он мог бы… ожить? - недоверчиво спросила Луговская.
        - Кто знает.
        - Это исключено. Его органы… мозговая деятельность… в общем, бред!
        Рудер примирительно поднял руки.
        - Спокойно, коллега! Я просто хочу сказать, что возможна обратная реакция. Может, Свен и не ожил бы, но оттаять вполне мог.
        - Почему бы нам это не узнать? - спросил Щербин.
        - Что? - спросил Рудер.
        - Давайте пойдём и взглянем на тело. Может, оно уже оттаяло. А если даже и нет, то кто знает, не произойдёт ли это позже?
        - Прямо сейчас пойдём? - спросил Руслан.
        - Нет уж, давайте поедим! - запротестовала Луговская. - Боюсь, после вида того, что осталось от Свена, остекленевшего или нет, я не смогу закончить обед.
        - Ладно, потерпим, - согласился Щербин.
        - Если обратная реакции возможна, - задумчиво проговорил Рудер, - растения и воды Нереиды должны периодически превращаться в подобие стекла. Странно, что ни одна из групп этого не заметила.
        - Вероятно, потому что все исследования проводились по ночам, - напомнил Руслан. - Как раз в то время, когда всё оттаивает. Если, конечно, теория верна.
        - Давайте хоть на стакан посмотрим! - не выдержал Щербин. - Ты ведь его в темноту поставил? - обратился он к Рудеру.
        - Да. Сейчас взгляну. Сидите тут.
        - Подожди! - остановила вставшего химика Луговская. - Только не доставай его из контейнера.
        - Само собой. Не волнуйся.
        Рудер вернулся в столовую через пять минут, сияющий, как начищенный пятак.
        - Чёрт! - проговорил он, плюхаясь на стул. - Всё верно: стекло снова превратилось в воду! Во всяком случае, она стала жидкой. Надо обследовать её, чтобы понять, не произошло ли с ней каких-нибудь изменений.
        - И что стало с искрами, - добавил Щербин. - Придётся снова вынести стакан на улицу. Возможно, искры будут плавать в воде. Возможно, реакция повторится.
        - После обеда, - строго сказала Луговская. - Давайте закончим его.
        Рудер закатил глаза. На лице его сияла широкая улыбка.
        - Зов плоти сильнее науки, да? - усмехнулся он, подмигнув врачу. - Ладно, как скажешь. Вода уже никуда не денется. Теперь мы с этими искрами разберёмся.
        - Надо отправить в центр отчёт, - сказал Руслан.
        - Не спеши, - покачал головой Щербин. - Нам пока особенно нечем похвастаться. Сначала надо разобраться, что это за вещество.
        - Но есть же правила, - смутился лаборант. - Мы должны докладывать обо всех…
        - Руслан! - прервал его микробиолог. - Как только мы сообщим о нашем открытии, появится куча желающих самим заняться изучением этого феномена. Возможно, сюда прибудут новые люди. Ты хочешь этого?
        Лаборант медленно покачал головой.
        - Мы открыли эту штуку, - сказал Щербин. - И мы же её исследуем. Это дело нашей группы, и ничье больше. Согласны со мной? - он обвёл взглядом своих коллег.
        Все, кроме Луговской, кивнули.
        - Вот и отлично! - подвёл итог дискуссии Щербин. - Тогда закончим обед и за дело.
        Сияние. Глава 4
        - По крайней мере, теперь ясно, почему на Нереиде нет животных, - сказал Щербин, наблюдая за тем, как медленно вращаются в наполненной водой колбе крошечные искорки. - Все попытки возникнуть были пресечены этой дрянью! Растениям временное остекленение не страшно. Оттаяв, они возобновляют деятельность. Но животные развиться в таких условиях не могли.
        - Похоже, человечество зря потратило столько времени на исследование этой планеты, - отозвался Рудер. - Для жизни людей она непригодна.
        - Ну, почему? - не согласился Руслан. - Если очистить её от искр…
        - Каким образом? - Щербин усмехнулся. - Мы даже не знаем, что это такое! Откуда берётся, куда исчезает. Как происходит реакция остекления и последующего растворения.
        - Узнаем, Семён Михайлович. Рано или поздно.
        Микробиолог покачал головой, но ничего не ответил.
        - Не мы, так другие, - добавил лаборант, понимая его сомнения.
        Щербин потряс колбу.
        - Опять застыла, - объявил он. - На солнце всё повторилось.
        - Я всё думаю про Свена, - сказал Руслан. - Может быть, мы убили его. Кто знает… - лаборант пожал плечами.
        - Марина же сказала, что мозговая деятельность не возобновилась бы, - возразил Рудер.
        - В этом нельзя быть уверенными. Мы ничего не знаем об этом веществе.
        - Почему тогда Нереида не заселена животными? - спросил Щербин.
        - Ладно, разглагольствовать можно сколько угодно, - сказал химик, закрывая бокс. - Толку-то? Свен мёртв, и с этим уже ничего не поделаешь. Вернёмся на базу и вплотную займёмся этими искрами. Предлагаю устроить так, чтобы свет Гипериона падал на образцы в лаборатории. Тогда не придётся всё время таскаться в скафандрах на улицу.
        - Для этого придётся выделить помещение и оборудовать его так, чтобы мы не контактировали с веществом.
        - У нас есть неиспользуемые помещения. Предлагаю переделать одно из тех, что расположены с восточной стороны. Тогда можно будет проводить исследования весь день.
        - Хорошо, займитесь этим с Русланом.
        Учёные вернулись на базу, поместив все образцы в герметические ячейки для хранения. По пути в комнату отдыха они встретились с Луговской. Врач шла из лаборатории, где препарировала оттаявшие останки геолога.
        - Узнала что-нибудь новенькое? - спросил Рудер.
        - Нет. Просто мёртвая плоть. Никаких видимых изменений.
        - На том образце, что ты дала, при свете Гипериона появились искры, - сообщил Щебин. - Радуга тоже возникла.
        Микробиолог не стал упоминать, какой именно это был образец - указательный палец Свена.
        Луговская кивнула.
        - Мне кажется, мы столкнулись с веществом, которое продуцирует семицветный спектр при попадании на него лучей Гипериона, но пропадает из виду, поглощая весь остальной свет. Ну, или что-то в этом роде. Я не специалист.
        - Дело не только в том, видит его человеческий глаз или нет, - возразил Рудер. - Эти искры не обнаруживает сканер. Никаким образом. Вот что действительно странно.
        - Я тут подумал: а что, если они разумны? Только умоляю, не смейтесь!
        Химик удивлённо приподнял брови, глядя на Щербина.
        - Семён Михайлович, побойтесь Бога! Каким образом?
        Микробиолог развёл руками.
        - Если нам удастся исследовать их при свете Гипериона, возможно, это станет ясно.
        - Я думаю, они имеют кристаллическую решётку, - сказал Рудер. - Что и объясняет возникновение радуги. Так что я уверен, это твёрдое вещество.
        - Хотите пари, коллега? - прищурился, протягивая руку, Щербин. - Тысячу кредитов на то, что эти искры - единственные представители фауны на Нереиде.
        - Скажите ещё, что они разумны!
        - Э, нет, так я рисковать не стану.
        - Ладно, как хотите, - Рудер крепко пожал микробиологу руку. - Согласен. Живые против неживых.
        - Марина, разбей, - попросил Щербин.
        - Господи, как дети малые! - закатила глаза врач. Она ударила по рукам коллег. - Довольны?
        - Вполне, - кивнул Рудер. - Займёмся устройством подходящей лаборатории. Так сказать, открытой солнцу.

***
        В отсеке, который занимал геолог, все вещи были на своих местах. Педантизм Свена ощущался в каждом предмете, даже в том, как эргономично была расставлена мебель.
        Руслан отодвинул вертящееся кресло и сел за компьютер. Он хотел просмотреть последние записи погибшего - вдруг там обнаружится что-то интересное. Хоть у Свена и поехала крыша, в голову ему могли приходить и здравые идеи. Сейчас, когда группа занялась исследованием неизвестного вещества, любая информация или просто теория могла пригодиться.
        Лаборант открыл несколько папок. К счастью, пароля не требовалось: члены группы заранее договорились, что не станут ничего прятать друг от друга. Руслан начал с просмотра записей журнала геолога - по правилам, он дожжен был заполняться каждый день. До сих пор в компьютер Свена никто не заглядывал - как-то по умолчанию все решили, что ничего толкового безумец написать не мог. Но теперь, когда было сделано открытие… кто знает, до чего додумался погибший.
        Рулан помнил, как геолог впервые заговорил о том, что на Нереиде может существовать одна-единственная форма разумной жизни. Та, которая осознанно губит все остальные, не желая делиться планетой. Тогда его засмеяли. Но теперь…
        Лаборант просмотрел уже страниц десять, но ничего полезного не нашёл. Было видно, как путаются мысли у Свена, как он перескакивает с темы на тему, обрывает фразы на середине и вписывает в научные размышления что-то личное, даже интимное. Бедняга совсем свихнулся…
        Руслан помнил, как в геологе возникла и постепенно усугублялась эта странная одержимость радужным сиянием, возникающим вокруг гор на рассвете. Он мог по несколько часов наблюдать за ним, сидя перед окном.
        Теперь, читая его записи, лаборант понимал, что именно в этом феномене Нереиды Свен искал ответ на вопрос: есть ли на планете разумная жизнь? Должно быть, он и отправился на рассвете в горы, чтобы выяснить это. Но почему он открыл шлем?
        Покачав головой, Руслан встал и подошёл к окну. Переливающийся абрис гор был виден даже с такого расстояния. Раньше он казался лаборанту прекрасным загадочным явлением, но теперь от вида чуть дрожащей радуги по спине пробежал лёгкий озноб.
        Руслан заставил себя отвернуться и быстро вышел из отсека мёртвого геолога. Шагая по коридору, он пытался понять, почудилось ему или нет: на мгновение лаборанту показалось, что сияние необъяснимым образом притягивает его... Впрочем, это, конечно, бред! Просто наваждение, возникшее из-за того, что он читал дневник Свена.
        Тряхнув головой, Руслан вошёл в столовую.

***
        Прошло полторы недели, но результатов исследования опасного вещества не было. Оно просто исчезало, когда на него переставали падать лучи Гипериона, и появлялось, стоило вынести его на солнечный свет. Щербин проводил многие часы в новой лаборатории, оборудованной в одном из запасных помещений, восточную стену которого пришлось снести. Руслан помогал ему почти всё время. Исследование искр сильно увлекло лаборанта, он буквально не мог оторваться от них и радужного сияния, в котором он пытался обнаружить новые свойства, не известные доселе человечеству. Его поиски тоже до сих пор успехом не увенчались.
        В лабораторию вошла Луговская и плотно закрыла за собой дверь. Обернувшись, Щербин заметил, что вид у врача озабоченный.
        - Что случилось, Марин? - спросил он.
        - Меня беспокоит Руслан, - Луговская села на табурет, прислонившись к стене. - Он стал какой-то нервный. А может, рассеянный.
        - Он просто поглощён исследованиями, - пожал плечами микробиолог. - Хочешь чайку?
        - Нет, спасибо, Семён Михайлович, - она помолчала. - Я бы не пришла с этим к вам, если бы дело было только в том, что… в общем, скажу прямо: Руслан напоминает мне Свена! Вот так-то! - добавила она с лёгким вызовом.
        Щербин удивлённо приподнял брови.
        - Свена? Ты о чём это? Мне Руслан кажется вполне нормальным.
        - Он говорил вам о том, что это вещество, - Луговская кивнула в сторону видневшихся за стеклом образцов, - разумно? Что оно намеренно уничтожает на планете все формы жизни? Вернее, что не даёт им возникнуть, истребляя на корню.
        - Да, у Руслана есть такая теория. Ну, и что? Мы ничего не знаем про искры, так что никакую вероятность исключать нельзя.
        - Он мне сказал сегодня, что Свен считал так же.
        - Свен мог быть прав.
        - Он тронулся умом.
        - И что? Это не значит, что он ошибался. Просто… его теории приобрели форму одержимости.
        - С Русланом происходит то же самое.
        - Марина, я уверен, что ты преувеличиваешь. Но в любом случае, мы присмотрим за Русланом. На всякий случай.
        Луговская встала. Вид у неё был недовольный.
        - Его нужно изолировать, - сказал она негромко. - Пока не повторилось несчастье.
        - Не выдумывай, - Щербин ободряюще улыбнулся. - Сумасшествие не заразно.
        - Хорошо бы, - покачав головой, врач вышла из лаборатории.
        Микробиолог устало повернулся к стеклу, за которым находились закреплённые в тонких металлических держателях образцы, окружённые радужным сиянием. Но взор учёного обратился не к ним. Щербин смотрел поверх камней - туда, где в багровом сиянии дрожала над горами радуга. Она звала его к себе, притягивала, обещая раскрыть главную тайну, занимавшую микробиолога. Возможно, Свен отправился на перевал не потому, что свихнулся, а совсем по иной причине…
        Конечно, на первый взгляд это кажется полным бредом, но что, если геолог понял: существует лишь один способ узнать, что такое искры - позволить им войти в себя?!
        Щербин усмехнулся. Придёт же в голову… Нет, надо не позволять нелепым мыслям бродить в своей голове. У него есть дело, настоящее исследование, и для этого необходимо сохранять трезвый взгляд на вещи. Микробиолог положил руки на пульт и набрал команду для манипуляторов, уже предвидя, что и этот эксперимент не даст ничего.

***
        - Что он там делает?! - проговорил Рудер, прильнув к стеклу, разделявшему лабораторию.
        - Наверное, устанавливает новые образцы, - с сомнением ответила Луговская.
        Врач и химик прибежали по зову лаборанта. Сам Руслан отправился надевать скафандр, чтобы выйти с базы.
        - Не похоже, - сказал Рудер. - Сколько он уже там?
        Луговская взглянула на свои часы.
        - Если верить Руслану, то не менее полутора часов. Наверное, даже больше.
        - Значит, он уже получил критическую дозу облучения. Его надо срочно вытаскивать.
        Рудер снова попытался связаться с микробиологом, но тот не отвечал. Похоже, он попросту отключил шлемофон.
        - Как думаешь, Руслан справится? - спросила Луговская.
        - Я пойду с ним, - решил химик. - Жди здесь. Если что… в общем, сориентируешься.
        Врач кивнула, хотя не представляла ни что может случиться, ни что предпринимать в экстренной ситуации.
        Рудер вышел.
        Через несколько минут по ту сторону стекла показался человек в скафандре. Судя по нашивке, это был Руслан - значит, он успел одеться и выйти с базы раньше, чем в наружный шлюз пришел химик.
        Лаборант направился к Щербину, ничего не говоря. Тот не видел его, потому что стоял лицом к стеклу. В руках у него был один из образцов, вынутый из держателей и сияющий, как горшок Лепрекона. Тонированное забрало микробиолог поднял ещё сорок минут назад, так что Луговская видела его лицо, отрешённое выражение которого наводило на мысль, что руководитель группы не в себе.
        - Руслан, осторожнее! - сказала врач в микрофон. - Постарайся, чтобы он тебя до последнего не заметил.
        - Хорошо, - ответил лаборант. Он старался держаться за спиной Щербина. - Что мне сделать?
        - Отбери у него образец, - сказала Луговская. - Мне не нравится, что он смотрит на него так долго.
        - Ладно.
        Когда лаборанта и микробиолога разделяли метра полтора, Щербин вдруг повернул голову и уставился на пол, затем резко обернулся, одновременно отступив к стеклу.
        - Он увидел твою тень! - сообразила Луговская. - Отбери камень!
        Руслан бросился на Щербина с предельной скоростью, которую позволял развить массивный скафандр, но её оказалось явно недостаточно: микробиолог успел среагировать.
        Оружие оказалось в руке Щербина на секунду раньше, чем лаборант добрался до него. Коротко полыхнуло, и Руслана отбросило назад - словно он ударился об резиновую стену.
        Луговская закричала.
        - Что происходит?! - раздавшийся в динамике голос принадлежал Рудеру. - Я уже иду.
        - Он убил Руслана!
        - Что?!
        - Застрелил его!
        Тем временем Щербин подошёл к распростёршемуся на полу лаборанту и склонился над ним. Микробиолог протянул руку к шлему Руслана и нажал поочерёдно две кнопки с правой стороны. Тонированное забрало и стекло тотчас поднялись, открыв лицо лаборанта смертоносному излучению Нереиды.
        - Возвращайся! - сказала Луговская, не отрывая глаз от того, что происходило за стеклом. - Он и тебя убьёт!
        - Ну, уж нет! - прорычал Рудер. По прерывистому дыханию стало ясно, что химик бежит. - Я сам его прикончу!
        Щербин тем временем положил камень на лицо лаборанта. В динамике щёлкнуло, и врач услышала его на удивление спокойный голос:
        - Сейчас ты всё поймёшь. В последние минуты своей жизни.
        Слова звучали так, будто их произносила машина.
        Руслан оказался ещё жив - динамики наполнились его хрипом, почти сразу перешедшим в пронзительный вопль.
        - Я всё записываю камерой скафандра, - сказал Щербин. - Марина, ты слышишь?
        Луговская не ответила. То, что происходило снаружи, было слишком ужасно! Он не могла заставить себя говорить с этим человеком, превратившимся в чудовище.
        Вещество, какой бы природой оно не обладало, действовало на тех, кто долго имел с ним дело. Возможно, дело было даже не в нём, а в сиянии, которое оно продуцировало. Свен, Руслан, Щербин - все они смотрели на него слишком подолгу в последнее время. Иногда врач и сама ощущала смутное беспокойство, если задерживалась взглядом на окне, за которым виднелся абрис гор. Будто нечто медленно вползало в её сознание…
        В лаборатории появился Рудер с пистолетом в руке.
        Щербин заметил его сразу, но выстрелить не успел: химик опередил спятившего учёного. Его оружие вспыхнуло, микробиолог отлетел от Руслана и ударился о стену. Он сполз по ней и замер, похожий на бесформенный серебристый мешок. На плече скафандра зияла чёрная дыра, источавшая прозрачный дымок.
        Рудер подбежал к Руслану и сбросил с его лица камень.
        - Чёрт! - прошипел он в отчаянии.
        - Мёртв? - спросила Луговская, предвидя ответ.
        - Остекленел!
        - А что с Щербиным?
        - Сейчас посмотрю.
        - Только осторожно.
        - У него нет оружия.
        Действительно, пистолет лежал на полу, и дотянуться до него микробиолог не сумел бы, даже если б оказался всего лишь ранен.
        Рудер подошёл к Щербину и проверил жизненные показатели.
        - Мёртв! - объявил он. - Странно, рана в плече не смертельная, вроде…
        - Подними забрало, - посоветовала Луговская.
        Химик нажал две кнопки на шлеме Щербина.
        - Остекленел, - сказал он удивлённо.
        - Это из-за дыры в скафандре, - сообразила врач. - Вещество попало внутрь через неё. В лаборатории его полно - после всех-то экспериментов.
        Рудер встал и распрямился.
        - Надо перенести их на базу, - сказал он. - Один я не справлюсь.
        - У нас есть погрузчик.
        - Да, придётся его задействовать.
        - Я тебе помогу. Подожди меня.
        - Хорошо. Сколько у нас времени?
        Луговская взглянула на часы.
        - Думаю, успеем.
        Сияние. Глава 5
        Луговская проснулась из-за того, что услышала глухие удары. Поначалу они появились во сне и нарушили его мирное течение, затем звучали всё явственнее, но врач всё ещё думала, что грезит - пока не слетели остатки сна, и в мёртвой тишине не стало ясно, что гулкие удары доносятся откуда-то с территории базы.
        Луговская лежала около двух минут, понимая, что должна встать и выяснить, что происходит. Осознавая, что рано или поздно ей придётся это сделать. И всё же оттягивая момент.
        На базе остались только она и химик. Остальные были мертвы, и их останки хранились в герметичных контейнерах на складе. Значит, стучал Рудер. Но зачем?
        Врач откинула одеяло и спустила ноги на пол. Нашарила тапочки. Встала и сделала несколько шагов по направлению к двери, потом вернулась и накинула халат. Подумав несколько секунд, достала из кобуры пистолет.
        БУМ-М-М…
        Луговская вышла из своего отсека в тёмный коридор. Нащупала рукой выключатель. На потолке вспыхнули тусклые лампочки, дававшие мало света - электричество по ночам переводилось в режим строгой экономии. Врач двинулась по коридору, пытаясь на слух определить, откуда доносятся удары.
        БУМ-М-М…
        Интересно, слышит ли их Рудер. Конечно, если они не его рук дело…
        Со стороны комнаты охраны раздался странный звук. Луговская остановилась, сжав рукоять пистолета. Может, прежде всего зайти в отсек Рудера и разбудить его? Но комната химика располагалась с другой стороны базы, и идти до неё было дольше, чем до комнаты охраны. Странный звук повторился…
        Врач колебалась меньше минуты. Держа оружие перед собой, она двинулась к комнате охраны.
        Дверь в отсек была приоткрыта. Внутри горел тусклый свет.
        Луговская чувствовала, как вдоль позвоночника стекает холодный пот. Ей казалось, что её учащённое дыхание должно быть слышно за километр, и она старались дышать тише, но не получалось.
        Дёрнув дверь на себя, она замерла на пороге, целясь в спинку кресла, стоявшегоперед пультом управления.
        Человек, сидевший в нём, развернулся, и Луговская с облегчением выдохнула: это был Рудер!
        - Ты чего?! - нахмурился химик.
        Врач опустила пистолет и вошла в отсек.
        - Слышишь удары? - спросила она.
        - Естественно. Поэтому я здесь. Хочу посмотреть, что там происходит.
        - Где именно?
        - На складе.
        - Так это оттуда?
        - Ясное дело.
        - Ну, и? - Луговская подошла к мониторам, положила пистолет на стол и опёрлась обеими руками, глядя на изображение, транслируемое камерами. - Кто это?
        - Хороший вопрос, - Рудер нажал увеличение, и экран заполнило лицо Щербина.
        - Семён Михайлович? - врач не знала, что и думать. - Так он жив?
        - Как сказать…
        - Что ты имеешь в виду?
        - Судя по всему, в течение последнего получаса он долбил стену склада молотком для образцов. И продолжает своё занятие с завидным упорством.
        Лицо микробиолога ничего не выражало, кроме упрямой сосредоточенности.
        - Похоже, он пытается выбраться, - заметил Рудер.
        - А почему не введёт код и не откроет дверь?
        - Хороший вопрос. Правильный.
        Луговская бросила на химика непонимающий взгляд.
        - Подумай, Марина. Почему человек, знающий, как выйти в дверь, этого не делает?
        Врач медленно кивнула.
        - Потому что это не он?
        - Именно. Щербин умер, когда вещество вступило в контакт с его телом. Собственно, сначала он спятил, как Свен, а потом остекленел. Кстати, тоже, как Свен.
        - Но Свен потом не ожил, - возразила Луговская, глядя на то, как ей руководитель проделывает в стене дыру.
        - Потому что мы его разбили.
        - Руслан тоже не ожил. Вон его контейнер, - Луговская протянула руку и показала на экране. - Закрытый.
        - Да, Руслан остался там, где мы его оставили, - согласился с очевидным Рудер. - Но ты ж сама видишь: Щербин ожил и ломится к нам.
        - Но почему?
        - Похоже, Свен был прав. Это вещество живое. Может быть, не органическое, но в любом случае разумное. И оно действительно не терпит на планете другой жизни.
        - То есть… Семён Михайлович хочет нас убить?
        - Ну, вряд ли он сюда ломится, чтобы пожелать нам спокойной ночи. Думаю, вещество… решило, что так достанет нас быстрее. В смысле - здесь, на базе.
        Луговская взяла со стола пистолет.
        - Если ты прав… - проговорила она, - а мне кажется, что так и есть… Мы должны его остановить.
        - Само собой. Вот только меня кое-что смущает.
        - Выкладывай.
        Рудер почесал щёку, бросил на врача неуверенный взгляд.
        - Ну! - поторопила Луговская. - Не тяни. Он не будет долбить эту стену вечно.
        - Почему Щербин не оттаял, как Свен? На складе нет излучения Гипериона. А вещество управляет телом нашего товарища. Более того, оно снова стало гибким.
        - Остекленения нет, а контроль вещества сохраняется… - понимающе пробормотала Луговская. - Значит, чёртовы искры активны не только на свету Гипериона, как мы считали?
        - Во всяком случае, если находятся в человеческом теле.
        - Мы можем заразиться при контакте с Щербиным?
        - Вот об этом я и думаю. Что скажешь? Ты же врач.
        - Я лечу земные болезни. Да и это вещество не похоже на вирус.
        - Но может действовать так же?
        - Вирусы не превращают инфицированного в…
        - Зомби? - подсказал Рудер.
        - Вроде того.
        - Я вот думаю: не оживёт ли таким же образом и Руслан?
        - Вряд ли.
        - Почему?
        - Он был смертельно ранен, когда вещество проникло в него. А Щербин нет.
        - Наверное, ты прав.
        На мониторе было видно, как рухнула стена, и Щербин полез в пролом.
        Химик встал и достал из кобуры пистолет.
        - Всё, пора! - он взглянул на Луговскую. - Только без сантиментов, ладно?
        - Постараюсь, - врач взяла оружие со стола. - Идём?
        - Нет, пойду я, а ты останешься здесь и будешь говорить мне, где Щербин.
        - Но…
        - Я не хочу плутать по базе, пока он не шарахнет нас молотком. Или пальнёт из пистолета. А он вполне может найти оружие, прежде чем мы его встретим.
        - По-моему, он идёт сюда, - проговорила Луговкая, глядя на экран.
        - Вот и следи за ним, - Рудер надел портативный передатчик, поправил микрофон и вышел в коридор.
        Врач включила общую связь.
        - Слышишь меня? - спросила она негромко.
        - Вполне отчётливо. А ты меня?
        - Да. Щербин движется тебе навстречу. У него молоток.
        - У меня пистолет. Думаю, я пока в выигрыше.
        - Притормози, а то вы столкнётесь. Дай ему выйти на тебя.
        - Я остановлюсь в начале этого коридора и буду его ждать. Когда он появится, успею сделать пару выстрелов.
        - Хорошо. Он сейчас… погоди!
        - Что такое?!
        - Он свернул!
        - Куда?
        - К щитовой. Господи, он пошёл туда! Догони его, скорее! - Луговская сжала рукоять пистолета, готовая сама сорваться с места.
        Она видела, как Рудер помчался по коридору: химик понял, чего опасается врач! Если Щербин доберётся до щитовой, то обесточит базу. Всё погрузится во тьму!
        Луговская, не видя больше смысла оставаться в комнате охраны, выскочила в коридор и побежала что было сил. Вот один поворот, другой, третий. Осталось метров двадцать… Наверное, скоро она увидит впереди Рудера. Только бы успеть!
        Лампочки на потолке мигнули и загудели. У Луговской внутри всё оборвалось. Она стиснула зубы, чтобы не закричать от надвигавшегося страха.
        Свет погас. В одну секунду всю базу поглотила тьма.
        - Бэн? - проговорила, остановившись, Луговская. Надо связаться с Рудером - вдвоём им будет легче справиться с Щербиным. Никто не ответил. - Бэн? - повторила она.
        И только тут поняла, что забыла вставить в ухо передатчик.

***

«Ясон» медленно опустился на забетонированную площадку в полусотне метров от базы, издалека сильно смахивавшей на зарывшуюся в землю гигантскую черепаху.
        - Мы на месте, встречайте, - проговорила Двоякова, глядя на экран.
        - Дайте нам пять минут, - отозвался руководитель группы, которую предстояло сменить учёным, прибывшим на «Ясоне». - Мои коллеги одеваются.
        - Вы пропустили несколько сеансов связи, - сказала Двоякова, давая знак своему помощнику включить охладители. - Что-нибудь случилось?
        - Была небольшая поломка аппаратуры, - ответил Щербин. - Но теперь всё в порядке. Как долетели?
        - Отлично.
        К монитору протиснулся Вуденич, руководитель новой группы.
        - Коллега, приветствую! - заговорил он, торопясь, пока Двоякова не попросила его из кабины. - Нашли на этой планете что-нибудь новое?
        Щербин улыбнулся с явным сожалением.
        - Увы, коллега. Ровным счётом ничего. Но, возможно, вам повезёт больше, - он на секунду отвлёкся, слушая кого-то, говорившего с ним по внутренней связи. - Мои коллеги выходят вас встречать.
        - Мы открываем люк, - ответила, подвинув плечом Вуденича, Двоякова.
        - Спасибо, - Щербин встал. - У нас всё готово к вашему прибытию. Уверен, вы не будете… - он мимолётно улыбнулся, - разочарованы. Добро пожаловать на Нереиду.
        Последняя жертва. Глава 1
        Будильник прозвонил в половине десятого. Монотонное пиканье заставляло просыпаться сразу, потому что выносить его у Андрея Резцова не было сил. Досадливо поморщившись, он протянул руку, взял часы и надавил одну из четырёх кнопок на корпусе. Звук тут же прекратился. Резцов откинул одеяло и спустил ноги на холодный влажный пол. Лето выдалось на редкость жаркое, и кондиционеры приходилось оставлять работающими постоянно. Окна запотевали, и жена регулярно протирала их мягкой тряпкой.
        Резцов повернул голову и взглянул на неё. Юля спала, подложив под щёку ладони и приоткрыв рот. Светлые волосы частично закрывали её лицо, но один глаз всё равно был виден. Веко слегка подрагивало - Оля видела сон. Будильника она не слышала, и Резцов решил не будить её. В конце концов, на работу ей только к двенадцати, когда родители приведут детей в ясли, а дорога недлинная - всего-то спуститься на первый этаж небоскрёба, в котором они жили. Там, в лабиринте из парикмахерских, магазинов и прочего находились и ясли, куда Оля забирала с собой их собственного ребёнка - Катю.
        Резцов встал и тихо прошёл, ступая босыми ногами по паркету, в соседнюю комнату, где спала дочка. Здесь работал аэратор: из прозрачного сопла толчками выбрасывались мельчайшие водяные брызги, отчего казалось, будто это не комната в центре мегаполиса, а поляна после дождя. Впечатление усиливали занимавшие всю стену фотообои, на которых были изображены кусты цветущей акации: на огромных белых цветах будто дрожали капли утренней росы.
        Глядя на спящего ребёнка, Резцов испытал прилив щемящей нежности. Ему захотелось прикоснуться к мягким светлым волосам, но он знал, что это разбудит Катю, и сдержался. Когда в позапрошлом году она подцепила вирус Кальмиса, он едва не сошёл с ума. Казалось, всё кончено, и жизнь утратила смысл. Ему постоянно казалось, что Катя вот-вот умрёт, и он не отходил от её постели, прислушиваясь к прерывистому дыханию и судорожным хрипам. Но всё обошлось - слава Богу! - и теперь даже не хотелось вспоминать о том, что пришлось пережить в то время.
        Резцов развернулся и быстро вышел из детской. На кухне зажёг свет и, подойдя к окну, приоткрыл тяжелые шторы с аляповатыми жёлтыми цветами. Выглянув на улицу, раздвинул их с тихим шуршанием.
        Оля купила эти шторы на прошлой неделе в магазине на первом этаже, и, когда он вешал их, то едва не свалился с табурета: кот прыгнул на подоконник, и от неожиданности Резцов потерял равновесие. Он улыбнулся, вспоминая об этом, и открыл холодильник. Достал высокий узкий пакет, на котором было написано «Сок». Из сушилки над раковиной Резцов вынул стакан, открутил на пакете крышку и наполнил стакан до краёв. Опустошил в четыре больших глотка, сполоснул и поставил обратно. Его обычный завтрак. Теперь можно было принять душ и отправляться на работу.
        Спустя двадцать минут, когда Резцов, одетый в кожаную куртку и плотные штаны из джерси, натягивал тяжёлые бутсы на рифлёной подошве, в прихожей появилась Оля.
        - Ты позавтракал? - дежурно спросила она, зевая и прикрывая рот ладошкой.
        - Конечно, - Резцов улыбнулся. - Как всегда. Ты же знаешь, я никогда не пропускаю.
        - Молодец, - Оля подошла и поправила воротник куртки, хотя едва ли в этом была необходимость. - Не опаздываешь?
        - Нет, - сказал Резцов, но всё равно взглянул на часы. - Ещё куча времени.
        - Когда вы, наконец, поймаете этого выродка? - при этих словах лицо у жены стало озабоченным. - Меня Глаша и Маринка уже раз десять спрашивали, что мне им отвечать?
        Резцов закатил глаза.
        - Говори, чтобы детей не выпускали без присмотра на улицу, - сказал он, застёгивая молнию. Подмышкой ощущалась кобура с девятимиллиметровой «Береттой» на боевом взводе - доставай, снимай с предохранителя и стреляй. В кармане - две запасные обоймы.
        - Будь осторожен, - серьёзно сказала Оля. - Я серьёзно!
        - Знаю, лапочка, - Резцов быстро чмокнул жену в щёку. - Постараюсь!
        - Обещаешь?
        - Честное пионерское.
        - Никогда ты не был пионером, - покачала головой жена.
        - Ладно, мне пора. Постараюсь вернуться… ну, ты знаешь, - он открыл дверь и вышел на лестницу.
        Оля встала на пороге.
        - Я купила вчера два кило вырезки. Сегодня приготовлю, как ты любишь. Так что у тебя есть стимул не задерживаться.
        - Вы с Катюхой - мой лучший стимул, - отозвался Резцов.
        - Само собой. Ну, удачи! - кивнула Оля прежде, чем запереться.
        Резцов спустился на лифте в подземный гараж и прошёл к своему «Джипу». Сняв его с сигнализации, влез в салон и покрутил настройки проигрывателя, выбирая подходящую композицию. Пятая симфония Бетховена лучше всего соответствовала его настроению, но он слушал её и вчера, и позавчера, поэтому остановился на «Нежности» Рахманинова. Надо было перебить то мрачное ощущение, которое всё сильнее овладевало им в свете последних неудач.
        Прежде чем выехать из гаража, Резцов достал телефон, чтобы позвонить Свирину. Тот ответил через четыре гудка.
        - Да, Андрей.
        - Привет. Ты уже на месте?
        - Нет, и не собираюсь.
        Резцов нахмурился.
        - В смысле?
        - Тебе тоже в отдел не надо. Только что поступил вызов. Я выезжаю туда. Курникову уже позвонил, так что присоединяйся.
        - Почему сразу мне не сообщил? - Резцов испытал приступ раздражения. В конце концов, именно он был начальником следственной группы, что бы ни мнил о себе Свирин.
        - Просто не успел.
        Чушь! Свирин просто хотел лишний раз продемонстрировать, что не считает себя подчинённым Резцова. Резкие слова уже были готовы сорваться с губ, но полицейский сдержался: не время, да и бесполезно. Отношения они выяснят потом, когда поймают Менгеле.
        - Давай адрес, - со всей холодностью, на какую был способен, процедил Резцов.
        Свирин, делая вид, что ничего не замечает, продиктовал название улицы и номер ближайшего дома. Резцов сбросил вызов, как только услышал последние слова. Завёл мотор и вывел «Джип» из гаража.
        Машин на улице было мало, и полицейский втопил педаль газа, разгоняясь по ровному, как стрела, Ленинскому проспекту.
        Свирина перевели к ним после объединения отделов, и тот сразу попытался качать права, но ему объяснили, что к чему, и он сделал вид, что всё понял. Но исподтишка продолжал давать всем вокруг понять, что стоит больше, чем все остальные. Большинство коллег его терпеть не могли, но некоторые, предвидя, что Свирин рано или поздно может пробиться и вылезти на руководящую должность, заискивали перед ним. Резцова тошнило от них даже больше, чем от Свирина, с которым приходилось работать бок о бок.
        Однако пока он ехал, мысли о младшем следователе были постепенно вытеснены другими.
        Того выродка, что вот уже шесть месяцев убивал жителей Петербурга, прозвали Менгеле - в честь фашистского доктора, проводившего чудовищные эксперименты над узниками Освенцима. Однажды, когда-то давно, Резцов видел чёрно-белые фотографии результатов его «науки», и они потрясли его до глубины души, но с тех пор, как в городе объявился монстр, которого полиции никак не удавалось выследить - и это при том, что жертв становилось всё больше, - Резцов понял разницу между пусть даже самым откровенным изображением и увиденным своими глазами. Вспоминая изуродованы тела, выброшенные на улицы, он сжал руль и стиснул зубы. Чего добивался этот безумец, какую цель преследовал?
        Менгеле его прозвали не сразу. Только когда он начал потрошить своих жертв, рассекать органы, резать плоть на тонкие куски подобно сумасшедшему мяснику, экспериментирующему в приготовлении невиданного доселе блюда. Органы убийца складывал в брюшную полость, наскоро зашивал широкими стежками, а трупы оставлял на перекрёстках. Резцов знал, что патологоанатомы поступали порой так же, засовывая в тела даже одежду, и это выдавало в монстре, терроризирующем город, бывшего врача - как и профессионально проведённая вивисекция. Но в действиях выродка не было системы - он будто остервенело калечил и уродовал тела, причём почти всегда ещё живые.
        А ведь поначалу он только отпиливал бензопилой головы. Первые восемь тел не были обезображены. Но кровожадность Менгеле росла, и он начал изгаляться, словно нарочно издеваясь над теми, кто пытался его изловить. Впрочем, головы он по-прежнему оставлял себе. Если он не закапывал их или не уничтожал каким-то образом, дома у него должна была собраться изрядная коллекция.
        Резцов машинально провёл подсчёт: восемь обезглавленных, четверо выпотрошенных, двое умерли в результате сделанной инъекции. Что ввёл им Менгеле, установить до сих пор не удалось - вероятно, какую-то гремучую смесь собственного изобретения - но эффект был потрясающим: кожа свернулась и сползла, повиснув лохмотьями, плоть скукожилась, все мышцы были сведены судорогой, отчего тела приобрели просто чудовищные позы. Трудно было даже представить, какие муки перенесли несчастные прежде, чем испустить дух.
        Справа показалась Чесменская церковь с остроконечными готическими башенками. Резцов смотрел на неё, пока не проехал мимо. Он не был в храме давно - больше года. Он не знал, почему так случилось, но больше он не испытывал потребности молиться. С недавних пор ему стало казаться, что Господь оставил этот мир, и это ощущение постепенно переросло в твёрдую уверенность. Возможно, у Всевышнего и был какой-то план, но потом что-то пошло не так, и он отвернулся от созданной им Вселенной - как ребёнок, в конце концов бросающий переставшую исправно работать игрушку.
        Раньше он прежде всего ставил свечку перед Николаем Чудотворцем, но теперь знал: чудес не бывает. Просто иногда всё оборачивается не так плохо, как могло бы.
        Резцов свернул на Фрунзе и направился в сторону проспекта Юрия Гагарина. Именно на этом перекрёстке и обнаружили новое тело. Что сотворил с трупом убийца на этот раз, можно было только гадать. Можно было, но совершенно не хотелось.
        Жертвами Менгеле становились только дети от восьми до двенадцати лет. Мальчики, девочки - убийца никому не отдавал предпочтения.
        Свирин считал, что он - педофил, но Курников, судебный медэксперт, выполнявший в отделе функции криминалиста, каждый раз проверял тела на признаки сексуального насилия и всегда отрицательно качал головой. Если дети и вызывали у преступника эротические фантазии, утверждать это было нельзя.
        Резцов придерживался другого мнения. Он был почти уверен, что Менгеле выбирал детей определённого возраста, потому что они были физически слабее, и их можно было похищать с относительной лёгкостью.
        Было известно, что он пользуется микроавтобусами, но всегда разными. Так он заметал следы, и получалось у него неплохо. Родители уже боялись выпускать детей на улицы. Чокнутый потрошитель действовал нагло и похищал своих жертв буквально из-под носа у взрослых. Конечно, речь не шла о тех, кто находился под непосредственным надзором - на детских площадках, например. Но казалось, что стоит отравить ребёнка в ближайший магазин или школу, и уже нельзя было быть уверенным в том, что он вернётся живой и невредимый. Менгеле был неуловим, как призрак, и это внушало ещё больший страх. Над городом нависла реальная угроза паники, и сдерживало её только то, что преступник продолжал «охотиться» в основном в Московском районе.
        Некоторые родители вообще перестали пускать детей в школу, но таких всё же было мало. Большинство надеялись, что этот кошмар их не коснётся, и просто усиливали контроль за передвижениями своих чад. Находились и такие, которые утверждали, что надо лучше следить за детьми и возлагали всю вину на «нерадивость» родителей.
        Резцов считал, что тот, кто умеет ждать и решительно действовать, всегда рано или поздно своего добьётся, и никакие меры не помогут. А Менгеле, безусловно, умел и то, и другое. Он действовал методично во всём, что касалось похищений и доставки трупов на места, где их должны были обнаружить, однако, ему, похоже, совершенно сносило крышу, когда он брался за скальпель. А в последнее время - ещё и за шприц. Тут им овладевало нечто невообразимое, и он превращался в кровожадное чудовище, в садиста, который не видел грани между нормой и самым страшным безумием!
        Иногда Резцов с ужасом представлял, что жертвой выродка стала Катя. От этого всё внутри сжималось, и хотелось разорвать убийцу собственными руками. За одно только то, что он создавал такую возможность!

«Джип» выехал на перекрёсток, и Резцов остановился за пять метров до пространства, отгороженного жёлтой полицейской лентой. Свирин уже был здесь и распоряжался. В сторону приближающегося начальника он только взглянул и тут же отвернулся.
        Патологоанатом тоже был тут. Он склонился над телом и ковырялся в нём какими-то блестящими в свете прожекторов инструментами. Проигнорировав присутствие Свирина, Резцов направился прямо к криминалисту.
        - Здорово, - сказал он, присев рядом с Курниковым.
        Тот повернул голову, взглянул на полицейского с обычным равнодушием и коротко кивнул. На то, в чём он ковырялся, Резцов старался не смотреть, потому что одного брошенного мельком взгляда было достаточно, чтобы понять: Менгеле постарался на славу. Не забыл ни про инъекцию, ни про вивисекцию.
        - Менгеле не стоит на месте, - заговорил Курников, выдерживая подчёркнуто официальный тон. - Не скажу, что он обладает неудержимой фантазией, но повторяться он не любит. Я как раз обрезал нитки и вскрыл брюшную полость, чтобы заглянуть внутрь, но уже могу сказать, что органы снова сложены туда. Кроме того, сделана инъекция, однако, судя по вот этим пятнам и расширениям вен, - Курников ткнул пальцем в участки мёртвого тела, и Резцов невольно опустил глаза, - состав яда другой. Так что Менгеле продолжает экспериментировать. Такое впечатление, что он пробует то одно средство, то другое, и затем рассекает труп, чтобы посмотреть, что стало с внутренностями.
        - Иногда и не труп, - заметил Резцов.
        Курников покачал головой.
        - Во всех трёх случаях, считая этот, жертвы погибли прежде, чем были выпотрошены. Это раньше он препарировал то живых, то мёртвых.
        - Чего он добивается? - сглотнув, спросил Резцов, отрывая взгляд от скорченного и посиневшего тельца.
        - Думаю, сначала изучал. Теперь экспериментирует.
        - Хочешь сказать, у него есть план? Система?
        Представить это было трудно, потому что все действия Менгеле выглядели совершенно хаотичными.
        - Не знаю. Возможно, он просто ищет способы доставить максимум страданий. Хотя тут тоже есть место плану, верно?
        - Если так, то у него получается всё лучше, - ответил Резцов.
        Господи, ведь совсем недавно было время, когда казалось, что все эти ужасы канули в прошлое и не вернутся никогда! Цивилизация, гуманность, безопасность - эти слова были символами, практически богами нового мира. И вот теперь ужас возвращался, и нёс его всего один человек. Слуга хаоса, сокрушитель устоев, он напоминал своими действиями о хрупкости того мира, который оберегал Резцов и другие, ему подобные.
        - Что со следами протекторов? - спросил полицейский.
        - Не знаю. Мы только что приехали. Мои парни занимаются этим. Отчёт будет… часа через три. Надо закончить здесь.
        Резцов встал с корточек и осмотрелся. Вокруг ограничительной ленты начинали собираться любопытные. Подошёл вразвалку Свирин. Кивнул, как ни в чём не бывало.
        - Не думаю, что мы найдём что-нибудь полезное, - поделился он, заложив большие пальцы за ремень. У него была большая круглая голова, глубоко посаженные глаза впивались в лицо собеседника так, словно хотели проникнуть взглядом внутрь черепной коробки.
        - Что с камерой наблюдения? - спросил Резцов, не глядя на подчинённого. - Где она установлена?
        - А вон там, - Свирин ткнул коротким пальцем в сторону семиэтажного коричневого дома с тёмными окнами. - Под крышей.
        - Взяли запись?
        - Я позвонил в центр слежения и сказал, чтобы прислали нам в отдел.
        - Хорошо, - Резцов с досадой взглянул на деревья, растущие вдоль проспекта Гагарина. Там камер, конечно, не было. И убийца мог уехать по дорожкам, оставшись незамеченным камерами слежения, и теперь нельзя было определить даже направление. А если он избегал перекрёстков, значит, снова улизнул.
        - Я не могу понять, как он про камеры догадался, - проговорил Свирин, покачиваясь на каблуках дорогих кожаных ботинок. - Всё делалось тихо-мирно, не афишировалось.
        - Увидел, значит, - мрачно отозвался Резцов. - Не телепат же он.
        Когда стало ясно, что Менгеле выбрасывает изуродованные трупы только на перекрёстках, причём всегда на разных, было решено установить на каждом камеру видеонаблюдения. Конечно, не во всём городе, а только в Московском районе. Убийца обитал где-то в нём и территорию «охоты» расширять не спешил - наверное, опасался далеко отходить от своего дома.
        Тогда казалось, что идея с камерами решит проблему - позволит вычислить потрошителя. Но вскоре стало ясно, что Менгеле знает про камеры и, хотя продолжает оставлять тела на перекрёстках, уезжает всегда так, чтобы нельзя было определить даже микрорайон, где он обитает. Микроавтобусы, которые он угонял и с которых снимал номера, можно было идентифицировать только по покрышкам, следы которых оставались на перекрёстках, но убийца не оставлял их на виду, и до сих пор не удалось обнаружить ни одного. Возможно, он прятал их в одном месте, и там уже было целое кладбище микроавтобусов. Резцов подозревал, что это не так, но, если бы удалось отыскать хоть один автомобиль, это значительно сузило бы территорию поиска логова Менгеле, потому что едва ли он перетаскивал свои жертвы далеко от микроавтобусов.
        Полицейские проверили все подземные парковки, где преступник мог бы бросать использованные машины, но ничего подозрительного обнаружить не удалось. Иногда Резцову начинало казаться, что они ловят не сумасшедшего выродка, а призрак.
        - Кто нашёл труп? - спросил Резцов. - Я хочу поговорить с…
        - Никто не находил, - перебил Свирин. - Было слишком рано, люди ещё не выходили на улицы. О теле сообщили из Центра слежения. Они просмотрели изображения, транслируемые камерами, и увидели… это.
        К перекрёстку подъехал фургон с оперативниками, которым предстояло обыскать всё вокруг в поисках улик, но Резцов сомневался, что это принесёт плоды: до сих пор Менгеле был предельно аккуратен. Конечно, никто не застрахован от ошибок, и, чем больше он убивает, тем вероятней, что рано или поздно…
        От таких рассуждений хотелось завыть!
        - Он никогда не остановится, - заметил Свирин, наблюдая за тем, как криминалисты упаковывают тело в пластиковый мешок. - Пока не сдохнет!
        - Ты не спрашивал у Курникова, кто на этот раз?
        - Девочка. Лет десять.
        Резцов стиснул зубы. На смерти девочек он реагировал особенно болезненно. Наверное, потому что сам был отцом девочки.
        - Что ещё мы можем предпринять? - продолжал разглагольствовать Свирин, глядя в сторону светившегося окнами небоскрёба, видневшегося за ближайшими домами. - Только ждать, что он сам даст нам ключ к тому, где прячется.
        Казалось, он нарочно говорит о бессилии полиции, чтобы подначить Резцова. Тот привык к этой манере подчинённого, но здесь и сейчас, когда труп засовывали в машину судмедэкспертов, эта болтовня звучала особенно кощунственно.
        Почему-то Резцов вспомнил, что у Свирина в позапрошлом году погибла вся семья - двое сыновей и жена. И ничего, вот он стоит как ни в чём не бывало и рассуждает о том, что нужно пустить всё на самотёк - глядишь, что-нибудь да выплывет. А ведь он на самом деле так не думает! Просто играет с Резцовым. А сам только и ждёт, что появится факт, за который он уцепится, чтобы обставить начальника и занять его место. А ещё лучше - обскакать.
        - Не всё в жизни зависит от нас, - философски заявил Свирин, словно не чувствуя, как накаляется человек рядом с ним от его болтовни. - Думаю, мы все уже поняли это.
        Резцов отвернулся и быстрым шагом направился к Курникову, снимавшему пластиковый комбинезон. Под ним обнаружился красный тренировочный костюм с лейблами известной фирмы.
        - Почему тело посинело? - спросил полицейский, когда криминалист поднял на него взгляд.
        Тот пожал плечами.
        - Откуда же мне знать? Надо сделать анализы. Вероятно, обширная гематома, вызванная действием введённого в тело препарата.
        - Вы определили ингредиенты той дряни, что он колол в предыдущие разы?
        Курников свернул комбинезон и сунул в машину. Пригладил пятернёй волосы. От него пахло духами, причём довольно сильно. Наверное, когда всё время имеешь дело с трупами, начинаешь особенно ценить хорошие запахи.
        - Определили? - повторил Резцов. - Я просил, и ты обещал.
        - Определили. Всё это легко раздобыть в любой больнице.
        - Но в них невозможно проникнуть просто так.
        - Конечно, нет. Однако если запасы были сделаны заранее…
        - С чего бы Менгеле стал запасаться?
        - Понятия не имею.
        Резцов задумался. Курников присел на крыло фургона и терпеливо ждал, сложив руки на груди. Наконец полицейский понял, какой вопрос должен задать:
        - А у этих препаратов… ну, ингредиентов, долгий срок хранения?
        - По-разному. А что?
        - Какой самый маленький?
        Курников почесал голову. Поморщился.
        - Точно вот так с ходу сказать не могу, но думаю, около месяца.
        Резцов не смог удержаться от торжествующей улыбки.
        - И сколько таких в тех коктейлях, что он использовал?
        - Три.
        Значит, Менгеле не мог запастись этими препаратами! Он должен был раздобыть их где-то не раньше, чем месяц назад. У него есть доступ к медикаментам - это факт. Но откуда? Не работает же он в больнице? Нет, это было совершенно исключено. Тем не менее, он берёт где-то ингредиенты, из которых составляет свои адские зелья.
        - Мне нужен список этих препаратов, - сказал Резцов. - Срочно! Для чего применяются и где хранятся сейчас. Мы располагаем такими сведениями?
        - Я разузнаю, - пообещал Курников.
        - Давай. И ни слова Свирину.
        - Как скажешь, Андрей.
        Резцов не сомневался, что криминалист не нарушит обещания и будет держать рот на замке, но он не был уверен в остальных экспертах из команды Курникова. Кто-то из них мог быть лоялен Свирину. Тогда долго скрывать шило в мешке не удастся.
        - Я сам займусь этим, - будто прочитав мысли полицейского, сказал криминалист. - И пришлю тебе на электронный ящик.
        - Спасибо.
        Последняя жертва. Глава 2
        Резцову нравилось, что из зарешеченного окна его кабинета в управлении полиции виден ста сорокаметровый небоскрёб на площади Конституции - «LeaderTower». Самое высокое здание в Петербурге. Раньше на его стенах переливалась яркая подсветка, а теперь их тесно облепили белые ящики постоянно работающих кондиционеров, но Резцов всё равно любил это здание, потому что оно было их с Олей и Катей домом. Их башней.
        Издалека казалось, что небоскрёб поднимается прямо из мрака - это из-за того, что в остальных домах, достигающих от пяти до девяти этажей, окна были темны. Правда, если выйти на крыльцо управления, то можно было увидеть и другие башни - например, те, что стояли по сторонам Московского проспекта около площади Победы. Как два немых часовых, они возвышались над скульптурно-архитектурным ансамблем, и их крыши, озарённые красными неоновыми огнями, пылали подобно гигантским факелам.
        Уже была просмотрена видеозапись с перекрёстка, где обнаружили последнюю жертву Менгеле. Она не дала ничего нового. По-прежнему убийца использовал угнанный фургон без номерных знаков, по-прежнему он был одет во всё чёрное, включая маску с прорезями для глаз. Резцов не мог понять, зачем он это делает - почему упорно скрывает своё лицо. Даже если бы его личность удалось установить, что бы это дало? Не живёт же он, в самом деле, там, где был пописан! Конечно, ему понадобилось устроить логово, подходящее для тех целей, которые он преследует: держать пленных, потрошить их, резать на куски. Плюс у него наверняка оборудована лаборатория, где он смешивает свои адские коктейли, чтобы вводить их несчастным. Для всего этого требуется приличная площадь.
        Резцову вспомнилось ещё кое-что, чего он не мог понять. Менгеле оставлял головы жертв себе, но при этом засовывал в выпотрошенные тела вместе с другими органами глазные яблоки и извлечённые из черепных коробок мозги. И то, и другое было разрезано, иногда на тонкие кусочки - словно изверг каждый раз собирался приготовить из них какое-то чудовищное блюдо, но в последний момент передумывал.
        Полицейский отвёл взгляд от окна и опустил его на список препаратов, которые имели срок хранения в пределах одного месяца. Остальные Менгеле мог запасти, но только не эти. Они были свежие. И это была ниточка, причём неплохая. Но ещё лучше было то, что полчаса назад Курников прислал результаты анализа той штуки, которую убийца вколол последней жертве. И там обнаружился гирудин. Резцов понятия не имел, что это такое, и даже прочитать мог это название с трудом - не то, что выговорить - но криминалист утверждал в приписке, сделанной к отчёту, что этот реагент используется для консервирования донорской крови. Он входит в состав препарата, предотвращающего её свёртывание. И единственное место, где его можно было сейчас раздобыть, - «Центр исследования, сбора и распределения крови». Конечно, он тщательно охранялся, и Менгеле не мог проникнуть в него, чтобы похитить гирудин. Следовательно, убийцу снабдил кто-то, работающий там! Поверить в подобное было трудно, почти невозможно, однако ничего иного не оставалось. Резцов должен был принять данную гипотезу. Он ощутил нервное возбуждение: если удастся
выяснить, кто дал выродку реагент, вероятно, можно будет и установить, где его логово!
        Резцов вскочил с кресла и прошёлся по кабинету. Действовать нужно немедленно! Он взглянул на часы. Время ещё есть. Вполне можно успеть наведаться в «Центр крови», как его называли сокращённо, и переговорить с руководством. Составить список тех, кто имеет непосредственный доступ к гирудину.
        Полицейский резко остановился. А вдруг его можно синтезировать в домашних условиях? Резцов быстро вошёл в Сеть и ввёл в поисковик «гирудин». Выпало несколько ссылок, и он принялся внимательно читать. Спустя десять минут он откинулся на спинку кресла, и на его губах появилась торжествующая улыбка: гирудин вырабатывался шейными железами пиявок. Раздобыть их в городе совершенно невозможно, а ехать за черту Петербурга, надолго оставив свой дом, Менгеле никогда не осмелился бы.
        Резцов понимал, что для расследования в «Центре крови» понадобится много людей. Возможно, все. И Свирин тоже будет там. Эта ложка дёгтя заставила его поморщиться, но выхода не было. Полицейский вышел из кабинета и отправился этажом выше, к своему непосредственному начальнику. Тот должен был не только одобрить план действий, но и собрать оперов, которым предстояло отправиться в «Центр».

***
        Четыре фургона, набитых полицейскими, ехали в сторону Дворцовой набережной, разрывая воздух воем сирен и дико вращающимися красно-синими огнями проблесковых маячков. Дома проносились по обе стороны проспекта, похожие на тёмные, укрытые плотным бархатным покрывалом горы - только слишком правильные в своих очертаниях.
        Резцов ехал на своём «Джипе», где находились ещё три сотрудника. Свирин замыкал кавалькаду на своей «Тойоте». Чувствовалось, что полицейскими владеет нетерпение и предвкушение удачной охоты. Убийца, державший в страхе город (кто знает, когда он решится перебраться в другой район?), мог быть найден в ближайшее время.
        Сжимая руль, Резцов думал о том, что, если эта ниточка оборвётся, и всё вернётся к началу, он не будет знать, что предпринять. Ему доверили важное дело, и он старался сделать его по мере своих сил, но Менгеле бы слишком изворотлив и умён. И ему чертовски везло - это следовало признать. То, что поначалу казалось плёвым делом, обернулось кошмаром, захлестнувшим город. «Если всё сорвётся…!» - твердил себе Резцов, не решаясь продолжить мысль до конца.
        Навстречу веренице полицейских машин проехал белый фургон с рефрижератором на крыше, и Резцов невольно проводил его долгим взглядом. Вспомнились последние слова жены, произнесённые перед тем, как они расстались.
        Впереди показался нужный поворот, и полицейский резко вывернул руль, чтобы вписаться в него почти на полной скорости.
        Спустя двадцать минут машины одна за другой остановились перед массивным зданием «Центра крови» с узкими окнами, напоминавшими бойницы древних крепостей. Руководство было предупреждено, поэтому Резцова и его коллег пропустили без проблем, хотя охрана в учреждении была серьёзная, и абы кто с улицы ни в жизни туда не проник бы.
        Как же Менгеле удалось раздобыть анитикоагулянт? Глядя на мощные тёмно-коричневые стены и стальные двери, Резцов всё больше утверждался в уверенности, что попасть внутрь убийца не мог. Кто-то должен был вынести для него препарат.
        Прежде чем приступить к допросам и прочему, нужно было исполнить лишнюю и докучную обязанность - подняться на лифте к руководителю «Центра крови», некоему Александру Михайловичу Козыреву, и, как сказал Резцову его начальник, «поздороваться». Иначе говоря, отметиться и выразить признательность за то, что полицейским позволили беспрепятственно копаться в документах и отвлекать сотрудников от работы.
        - И повежливее там, - напутствовал начальник, постукивая кончиком карандаша по блестящей поверхности стола. - Это большой человек, не какая-нибудь мелкая сошка. Ты, конечно, делаешь своё дело, но чтобы никакого хамства!
        - Обижаете, - ответил Резцов, а сам подумал: «Этого ещё не хватало! Расшаркиваться перед всякими!» Но делать было нечего. Пришлось сразу по приезду в «Центр» идти.
        Козырев принял его в своём кабинете, светлом и просторном. Он не сидел, а стоял возле окна, когда вошёл Резцов, и сразу догадался, кто перед ним.
        - Ждали вас, - сказал он, протягивая руку.
        Полицейский пожал твёрдую влажную ладонь.
        - Садитесь, - Козырев указал на мягкое кресло для посетителей.
        - Спасибо, что разрешили провести расследование на вашей территории, - проговорил Резцов, уже мысленно досадуя на то, что пришлось садиться. Значит, так просто, после кратких расшаркиваний хозяин кабинета его не отпустит.
        Козырев обошёл стол и уселся в вертящееся кресло с высокой спинкой. Кожаная обивка блестела в свете неоновых ламп, установленных по обе стороны от него. Между ними висела картина в бронзовой раме. На ней изображалось огромное колесо, с которого почему-то сыпались крошечные человеческие фигурки. Наверное, оно крутилось и поддевало их короткими лопастями. «Символ неумолимости времени», - догадался Резцов. Да, жизнь, конечно, не стоит на месте. Никогда не знаешь, кто попадёт под его лопасти.
        Козырев секунд десять пристально рассматривал сидевшего перед ним полицейского. Резцов ждал. Он решил, что «спасибо» вполне достаточно, с учётом того, что они приехали не по своим личным делам, а по долгу службы. Так что, если руководитель «Центра крови» ждал от него чего-то ещё…
        Козырев провёл ладонью по гладкому черепу. Несмотря на работающий кондиционер, на нём блестели едва заметные капельки пота. А может, это была всего лишь осевшая влага.
        - Зачем он это делает? Чего добивается? - спросил он, явно имея в виду Менгеле.
        - Если бы мы знали… - пожал плечами Резцов, не желая вдаваться в долгую дискуссию. Времени было не так много, чтобы тратить его на болтовню.
        - Нам просто нужна безопасность, - продолжал Козырев, складывая руки на животе. - Неужели это так много? Я думаю, этот убийца - безумец. Никак иначе его действия объяснить нельзя.
        - Вполне возможно, - согласился Резцов, демонстративно взглянув на часы. Если бы этот Козырев не был большой шишкой, он не стал бы сидеть тут и слушать его разглагольствования.
        - Такая бессмысленная, нерациональная жестокость. Это так чуждо нам, нормальным людям, не правда ли?
        - Не думаю, что нам удастся когда-нибудь понять истинные мотивы Менгеле, - ответил Резцов. - Вероятно, его сознание замутнено. Он во власти какой-то мании. Быть может, сказались мозговые повреждения или просто психологический шок. В любом случае, наша задача - обезвредить его, а не копаться у него в душе.
        - Разумеется, я понимаю. Просто вся эта паника, охватившая город. Пока Менгеле не выходит за пределы Московского района, но кто знает, на что он решится через месяц или два? Нет ведь никаких гарантий, что он продолжит убивать лишь в пределах…
        - А вы сами где живёте? - перебил Резцов.
        - Недалеко отсюда, - улыбнулся одними губами Козырев. - Но это ничего не значит. Страх - это такая штука, которая не подчиняется разуму. Он расползается, сметая все границы.
        - Тут я с вами согласен, - полицейский уже был как на иголках. Долго ещё будет тянуться этот бесполезный разговор?
        - Иногда мне снится, что Менгеле влез в мой дом и вытаскивает из кроватки младшего сына, - доверительно, понизив голос, признался Козырев. - Я стараюсь проснуться, чтобы пойти и помешать ему, но не могу. Это ужасно! Моя жена так и вовсе боится выпускать детей из дома. Но ведь так не может продолжаться до бесконечности!
        - Мы как раз над этим и работаем, - сказал Резцов довольно грубо. Ему надоело потакать этому чиновнику - именно тогда, когда они так близки к цели.
        - Да-да! - кажется, Козырев, наконец, сообразил, что задерживает полицию. - Конечно. Я просто хотел дать понять, мы все здесь разделяем ваше стремление поймать убийцу и постараемся оказать всяческую помощь. Всё, что он нас зависит!
        - Благодарю, - Резцов с облегчением встал. - Тогда мы немедленно приступим к работе.
        - Только один вопрос, - улыбнулся одними губами Козырев.
        - Да?
        - У вас есть близкие?
        - Жена и дочка. А что?
        - Просто хотел узнать, насколько вы… - Козырев покрутил пальцем в воздухе, словно подбирая подходящее слово, - заинтересованы в успехе! Не смею дольше задерживать.
        Выйдя из кабинета, Резцов широкими шагами направился к лифту. Его распирало от желания врезать этому напыщенному индюку, который считал, что имеет право определять, насколько он, Резцов, способен выполнить возложенную на него задачу! Какая наглость!
        Он спустился на первый этаж, где осталась группа оперов и следователей.
        Оказалось, что Свирин, не дожидаясь его, развернул бурную деятельность: уже просматривались документы и отчёты лаборатории, где изготавливался гирудин. составлялись списки тех, кто мог вынести его из здания. Впервые, несмотря на первый всплеск недовольства, Резцов был благодарен своему сопернику. Справедливости ради надо было признать, что, если бы это был кто-нибудь другой, Резцов только похвалил бы его. Поэтому, выслушав краткий отчёт о проделанной работе, он коротко кивнул и велел найти помещение, где можно будет допросить сотрудников, которых отберут из нескольких сотен сотрудников «Центра».

***
        Вопреки ожиданиям, всё оказалось довольно просто. Стоило точно установить, кто занимается производством гирудина, и стало ясно, что раздобыть достаточное количество этого препарата, сфальсифицировать документацию по объёму производству, чтобы скрыть хищение, и вынести антикоагулянт из «Центра», не вызвав подозрений, мог только один человек.
        Лаборант Парамонов в последние три месяца выполнял функции руководителя производства - после несчастного случая, из-за которого погиб Марк Амбросов, занимавший эту должность. Все нити были сосредоточены в руках Парамонова, никто не контролировал его всерьёз - он хорошо зарекомендовал себя, а кроме того, никому не приходило в голову, что коагулянт может понадобиться кому-либо за пределами «Центра крови».
        Когда Парамонова поставили перед фактом, он даже не стал отпираться. Просто закрыл вдруг лицо руками и разрыдался.
        Резцову, глядевшему на его вздрагивающие плечи, хотелось разбить лаборанту лицо и сделать ещё что-нибудь, похлеще! Но он держал себя в руках.
        - Как вы с ним встретились? - задал он первый вопрос.
        Парамонов не отвечал, продолжая сидеть в прежней позе. Резцов бросил взгляд на часы и кивнул Свирину. Тот сделал шаг к лаборанту и с размаху залепил ему оплеуху. Парамонов вскрикнул и упал на пол. Опера мигом подняли его и усадили обратно.
        - Как вы встретились с Менгеле? - чеканя каждый слог, проговорил Резцов.
        - Он сам нашёл меня! - всхлипывая, заговорил Парамонов. - Позвонил на мобильный телефон. Сказал, что Алик у него, и он убьёт его, если я… не достану ему гирудин.
        - Алик? - нахмурился Резцов. - Кто это?
        - Мой сын! - лицо лаборанта снова искривилось от рыданий.
        - Вы не сообщали о пропаже, - сказал полицейский. Он точно это знал, потому что все подобные случаи регистрировались в их управлении. И заканчивались всегда одинаково - изувеченный обезглавленный труп на перекрёстке.
        - Он запретил! - почти закричал Парамонов. - Сказал, что выпотрошит его, как… как других! Я не мог потерять сына, поймите! - тон стал умоляющим, но Резцова это не тронуло.
        Лаборант не мог не знать, кому помогал, и для чего Менгеле нужен антикоагулянт - для продолжения своих изуверских экспериментов!
        - Когда это произошло?
        - Что?
        - Когда он похитил вашего сына?
        - Месяца полтора назад.
        - Откуда вам знать, что мальчик до сих пор жив?
        - Он даёт мне поговорить с ним. Недолго. Но я узнаю голос, это Алик.
        - Когда он звонил в последний раз?
        - Позавчера.
        - Вы не подумали, что его местоположение можно определить по телефону? - раздражённо спросил Резцов, чувствуя, как истончается преграда, сдерживающая его злость на этого червяка, который решил пожертвовать чужими детьми ради призрачной надежды спасти своего ребёнка. Хотя нет, даже не спасти - отсрочить его конец. Потому что Парамонов не мог не понимать: Менгеле никогда не отпустит Алика.
        - Он всегда звонит с разных номеров, - покачала головой лаборант.
        - Но всегда из одного места! - Резцов повысил голос: как можно не понимать очевидного?!
        - Почему из одного? - недоумевающе нахмурился Парамонов.
        - Да потому что он даёт вам поговорить с сыном! Не таскает же он его по всему городу!
        Лаборант захлопал глазами. Постепенно до него доходил смысл услышанного.
        - И всё-таки мне пришлось бы пойти к вам, в полицию, чтобы вы могли запеленговать Менгеле, - наконец, проговорил Парамонов. - А он запретил! И я уверен, он обязательно узнал бы, если б я не послушался.
        - Когда он обещал отпустить вашего сына? - спросил Резцов.
        - Он… не обещал. Он сказал только, что убьёт его, если я откажусь украсть для него…
        - Зачем Менгеле антикоагулянт? - перебил Резцов. - Не может быть, что он рискнул с тобой связаться и ради этого похитил твоего ребёнка только для того, чтобы провести эксперимент, результаты которого он не мог предсказать. Слишком много усилий ради… миража.
        - Я думал об этом, - закивал Парамонов. - Вероятно, у него тромб или диабет.
        - То есть, Менгеле добыл его, в первую очередь, для себя?
        - Может быть. Я не знаю, - в голосе лаборанта снова появились скулящие нотки. - Он ничего не объяснял. Зачем ему? Он только приказывал. И угрожал. Говорил, что убьёт Алика, если я откажусь! Что мне оставалось? Сын - это всё, что у меня есть. Если его не будет…
        - Вы договаривались о новой встрече? Он хотел, чтобы вы раздобыли ещё гирудин?
        - Не знаю. Он ничего не говорил. Но я отдал ему много - должно хватить надолго.
        - У гирудина ограниченный срок хранения, - сказал Резцов, вспомнив отчёт патологоанатома. - Потом он перестанетбыть полезен, сколько бы его ни осталось. Менгеле понадобится ещё.
        Парамонов застонал.
        - Как вы передавали ему украденный препарат? - спросил Резцов, не обращая на это внимания.
        - Оставлял в закладке. Он забирал оттуда.
        - То есть, вы точно знали, где будет Менгеле? - Резцов был готов прикончить лаборанта на месте. Пальцы сжались в кулаки. Спокойно! Спокойно! Это просто… просто…
        - Сколько было закладок?
        - Три. Каждый раз в новом месте.
        Резцов кивнул Свирину, и тот понял без слов. Положил перед Парамоновым лист бумаги и ручку.
        - Пиши адреса! - злобно процедил он.
        Лаборант вздрогнул и торопливо застрочил. Когда он закончил, Свирин забрал лист и протянул Резцову. Все закладки в пределах Московского района.
        - Алику всего шесть, - заговорил Парамонов, просительно глядя на полицейского. - Кто знает, будут ли у меня ещё дети? Это до сих пор под вопросом. Я не могу рисковать! Вы бы поступили так же на моём месте!
        - Забирайте его! - велел Резцов, вставая из-за стола. Он чувствовал брезгливость - словно вляпался в чёрную вязкую жижу.
        Опера схватили Парамонова и, заломив руки, потащили к выходу.
        Подошёл Свирин.
        - Урод! - прокомментировал он, глядя в спину арестованного.
        Резцов был с ним совершенно согласен. Но без этого продажного лаборанта им никогда было бы не выйти на след Менгеле.
        - Теперь куда? - спросил Свирин. - В управление?
        - Да. Здесь нам делать больше нечего.
        - Телефон у этого болвана забрали?
        - Само собой. Но оставшиеся в памяти номера, с которых звонил Менгеле, бесполезны, раз он каждый раз пользуется новым.
        - Он не знает, что мы взяли Парамонова, и будет звонить на его трубку. А мы его засечём.
        - Придётся использовать лаборанта.
        - Используем. Теперь он сделает всё, чтобы выслужиться.
        - Обработаем, - кивнул Свирин. - Будет, как шёлковый. Не мог он поступить иначе, видите ли!
        - Поставь кого-нибудь ждать звонка от Менгеле.
        - Сделаю. Вот только, даже если мы засёчём выродка, радиус поиска будет приличный. Не меньше двух-трёх кварталов.
        - Почему?
        - Точность зависит от количества ретрансляторов, расположенных на минимальном расстоянии друг от друга. А их сейчас осталось не так много.
        Свирин был прав. Резцов поджал губы от досады. И здесь не слава Богу!
        - Всё равно, - сказал он вслух. - Это лучше, чем ничего. Три квартала можно и прочесать.

***
        Резцов не считал, что они вернулись из рейда в «Центр крови» ни с чем. Результат был, и его даже можно было с чистым сердцем назвать прогрессом, но это оказалось не совсем то, на что он рассчитывал. Да и другие тоже.
        Когда Парамонов раскололся, на миг Резцову показалось, что лучик в конце тоннеля не просто забрезжил - было ощущение, что разверзлись ворота, и из них хлынул в подземелье сияющий свет. Но всё было не так просто, и предстояло ещё вычислить, где именно засел Менгеле.
        Резцов взглянул на часы. Стрелки показывали половину четвёртого. Какая досада - меньше часа до сигнала будильника! Если он хочет успеть домой и отведать приготовленного Олей мяса, то выезжать надо немедленно. Резцов собрал документы в пластиковую папку, застегнул её и, сунув подмышку, поспешил на улицу к припаркованному возле управления «Джипу». В тонированных стёклах автомобиля отражались в искажённом виде освежённые окна шестиэтажного здания, куда переехал меньше года назад объединённый следственный отдел. Резцов подумал, что, возможно, Менгеле сейчас подкарауливает очередную жертву, и не пройдёт недели, как на каком-нибудь перекрёстке…
        Он тряхнул головой и решительно влез в машину. Резко захлопнул дверь, чтобы звук отвлёк его. Он поедет домой и проведёт время с семьёй! Сейчас он не в силах ничего сделать и сидеть в кабинете, по десять раз просматривая отчёты, попросту бесполезно. А вот завтра он займётся Менгеле вплотную. Резцов чувствовал, что осталось пройти совсем немного, и можно будет загнать зверя в его собственном логове. Если бы он только позвонил на телефон Парамонова! Если бы Резцов по-прежнему верил в Бога, он непременно помолился бы ему об этом.
        Последняя жертва. Глава 3
        Не было у Менгеле никакого диабета! И тромбов тоже. Эта мысль пронзила Резцова, едва он открыл глаза, повинуясь требованию будильника. Вероятно, образ убийцы преследовал его во сне, и вот вылился в эту уверенность.
        Менгеле достал антикоагулянт для того, чтобы разжижать кровь своих жертв при переливании! Резцов вспомнил, как когда-то слышал, что так делают при операциях. И, конечно, с той же целью гирудин производили в «Центре». Препарат нужен был убийце для его чудовищных садистских экспериментов, и он требовался ему постоянно. Должно быть, старые запасы кончились. Поэтому ему и пришлось взять в оборот Парамонова. И так совпало, что он решил использовать гирудин в качестве одного из ингредиентов своего нового коктейля. Благодаря этому его обнаружили криминалисты. Полиции повезло, но до того, чтобы взять Менгеле, могло быть ещё очень далеко. Если пеленг даст слишком большой радиус, невозможно будет устроить облаву: убийца увидит полицейских и поймёт, что им удалось вычислить микрорайон, где он обитает. Тогда он заляжет на дно, а потом, глядишь, переберётся в другое место.
        Резцов отбросил одеяло и вылез из постели. Оля зашевелилась, приоткрыла глаза.
        - Спи, - сказал он. - Рано ещё.
        - Угу, - промычала жена и тут же отключилась.
        Прошло четыре дня с тех пор, как полицейские взяли Парамонова. Менгеле не звонил. Не было заявлений о пропаже детей, и новых трупов тоже не появлялось. Резцов нервничал. Ему казалось, что убийца как-то прознал о том, что лаборант арестован. А может, ему больше не требовался антикоагулянт? Но он должен был пополнить запасы, ведь срок годности препарата всего месяц, - твердил себе Резцов, подогревая надежду.
        Наконец, на пятый день телефон Парамонова ожил!
        Резцов дежурил в комнате, отведённой в управлении специально для того, чтобы ждать звонка Доктор. Повезло!
        Номер был незнакомый, и лаборант сразу распсиховался. Пришлось привести его в чувство парой звонких оплеух.
        - Только попробуй накосячить! - прошипелРезцов, сунув ему в руки трубку. - Отвечай и живо!
        Парамонов нажал большим пальцев на сенсорный экран и включил громкую связь: он был сто раз проинструктирован, что делать в случае звонка.
        - Алло! - проговорил он, глядя при этом на Резцова.
        - Это я, - голос был какой-то сухой, бесцветный. Казалось, что его обладатель давно и сильно устал.
        - Кто это? - спросил Парамонов, следуя заученному сценарию.
        - Менгеле. Не узнал?
        - Нет.
        - Давно не звонил, значит. Мне нужен гирудин.
        - Зачем вам столько?
        - Не твоё собачье дело, - тон при этих словах не изменился. Он по-прежнему напоминал шелест разворачиваемого пергамента. - Принесёшь столько же, сколько в первый раз. Записывай адрес закладки. Готов?
        - Секунду, - Парамонов сделал вид, что ищет бумагу и ручку. - Диктуйте.
        Менгеле назвал улицу и дом. Гирудин был велено оставить в подвале. Убийца обещал, что дверь будет открыта - он об этом позаботится.

«Скорее всего, уже позаботился», - подумал Резцов, слушая этот жутковатый безжизненный голос.
        - Послезавтра, - добавил Менгеле. - Не позже.
        - Я хочу поговорить с сыном! - взволнованно проговорил Парамонов.
        - Недолго.
        Повисла короткая пауза, после которой в динамике раздался детский голосок:
        - Папочка, это ты?
        Резцов вопросительно взглянул на специалиста по связи, который должен был запеленговать место, из которого был сделан звонок. Тот утвердительно кивнул.
        Отлично! Не важно, насколько точный удалось произвести пеленг - главное, известно, в какой части города Менгеле окопался.
        Разговор Парамонова с сыном Резцов не слушал. Он длился всего несколько секунд и не имел для следствия никакого значения. Важно было то, что круг поисков стягивался вокруг убийцы.
        Сначала возникла идея поставить в ёмкость с гирудином маячок, но после того, как оперативники съездили и проверили прежние кладки, оказалось, что Менгеле никогда не забирал антикоагулянт в том, в чём оставлял его Парамонов. Он всегда перекладывал его в свои ёмкости. Вероятно, опасался чего-то подобного и подстраховывался.
        О том, чтобы поставить камеру слежения рядом с местом новой кладки, нечего было и думать: Менгеле был вполне способен следить за этим местом в ближайшее время и увидеть полицейских.
        Вся надежда была на звонок Доктор.
        Как только разговор Парамонова с сыном прекратился, Резцов выхватил из рук эксперта распечатку.
        Радиус охватывал дома в районе улицы Орджоникидзе, Витебского проспекта, Звёздной улицы и Московского шоссе. Они как бы обрамляли зону предстоящих поисков.
        Резцов хорошо представлял себе эту местность. На карте территория выглядела не очень большой, но на ней располагалось около двухсот домов! Где взять столько людей? К тому же полицейский сомневался, что Менгеле расположился в квартире. Хотя… кто знает? Но в том-то и дело, что в данном вопросе нужно было обладать уверенностью. Иначе осечки не избежать.
        - Вы спасёте моего мальчика? - спросил Парамонов.
        От неожиданности Резцов вздрогнул, поднял голову и непонимающе воззрился на лаборанта.
        - Спасёте? - повторил тот.
        Вместо ответа Резцов встал и вышел из комнаты. Алик мог выжить только в одном случае - если полицейские застанут Менгеле врасплох, и тот не успеет даже лишний раз вздохнуть, а не то что за скальпель схватиться. А надежды на это было мало.

***
        Свирин предлагал посадить в доме напротив того места, где Парамонов должен оставить закладку, снайпера, который, как только Менгеле войдёт в подвал, выстрелит в его машину капсулой с маячком. Идея была хорошей, но рискованной: если снайпер промахнётся (мало ли?), и следящее устройство не закрепится на обшивке, то оно упадёт на асфальт, и преступник наверняка его заметит. Тогда на связь с Парамоновым он больше не выйдет.
        Был другой вариант. Можно было установить в зоне пеленга камеры, но Резцов сомневался, что это удастся сделать втайне от убийцы. Уж если он видел, как их монтировали на перекрёстках, то в окрестностях своего дома заметит тем более.
        - А может, группу захвата задействуем? - предложил Свирин, когда полицейские обсуждали в управлении план операции. - Если возьмём Менгеле, он нам рано или поздно выложит и где живёт, а там и сына Парамонова освободим. У нас есть надёжные методы развязывать язык.
        Резцов и сам думал об этом. Но что… что, если выродок не сам забирает заклады? Вдруг у него есть сообщник? Это казалось совершенно невероятным, но чем чёрт не шутит? Быть может, Менгеле связывается с кем-то, кто доставляет заклад в другое место, а там уже убийца его забирает? Тогда нужно будет караулить его на новом месте, причём неизвестно, сколько времени. Могут пройти дни, прежде чем появится Менгеле. И при этом никаких гарантий, что он вообще приедет. Хотя о каких гарантиях может идти речь, когда у полиции даже нет нормального следа - только предположение, что преступник звонил Парамонову из дома?
        Из-за всей этой неопределённости Резцов был сам не свой. Кроме того, очень не хотелось отдавать Менгеле антикоагулянт: ясно ведь, что он нужен ему для экспериментов. Если в ближайшее время появится ещё один труп, Резцов будет считать, что поспособствовал смерти очередного ребёнка.
        - Его нужно хотя бы сфотографировать, - настаивал Свирин. - Вдруг он всё-таки живёт в своей квартире? Тогда мы сразу возьмём его. Глупо упускать такой шанс. Если приедет сообщник, установим его личность. Всё лучше, чем искать иголку в стоге сена.
        Резцов отверг и эту идею. Если они опасаются ставить камеры, то и фотоаппараты тоже не годятся. Рисковать было нельзя. Свирин был недоволен и не скрывал этого.
        - Мы не используем свои возможности! - сказал он раздражённо. - Если упустим Менгеле, это будет твоя вина.
        - Пусть будет, - согласился Резцов.
        Он думал, что Свирин захочет переговорить с начальством, чтобы обойти его решение, но тот не стал: наверное, решил, что лучше в случае неудачи свалить всё на Резцова, чем подставляться.
        Парамонов поехал один, но в машине установили камеру - так же, как и на одежду лаборанта, и полиция могла следить за всеми его действиями. Резцов не отрывал взгляда от монитора, хотя что он мог там увидеть полезного? Дорогу? Подвал?
        Мелькали картинки, изображения всё время двигались, тряслись и скакали. В глазах уже рябило. Связи с Парамоновым не было - не хватало ещё, чтобы Менгеле, если он наблюдает, заметил, что лаборант с кем-то разговаривает (его выдало бы шевеление губ).
        Всё прошло так, как и ожидалось: Парамонов остановился возле четырёхэтажного дома, вышел из машины и направился к первому подъезду. Он огляделся перед тем, как войти внутрь, чтобы дать полицейским панорамный обзор. Насколько можно было судить, ничего подозрительного. По крайне мере, Менгеле не наблюдал за лаборантом, стоя на другой стороне улицы. Других припаркованных автомобилей поблизости не было.
        Парамонов вошёл в подъезд, держа контейнер с гирудином обеими руками. Дверь была приоткрыта, и за ней виднелась темнота - просто чёрный провал, словно портал в иное измерение.
        Лаборант толкнул дверь плечом и вошёл. Резцов невольно подался вперёд, впиваясь взглядом в монитор. Он видел, что Парамонов включил диодный фонарик, пошарил белым лучом по серым облупленным стенам, спустился по ступенькам и, пригнувшись, вошёл в распахнутую дверь подвала. Звука не было, и это добавляло происходящему оттенок нереальности - словно на экране шёл отрывок из какого-то ужастика.
        В подвале, естественно, света тоже не было, но лаборант провёл лучом вправо и влево, пошарил по полу. Мелькнули, блеснув, лужи, переплетения ржавых труб, голый бетон со всех сторон.
        Парамонов направился в угол, где было велено оставить антикоагулянт. Камера опустилась - это лаборант присел - и в объективе появился контейнер, который лёг на пол - туда, где было посуше.
        После этого Резцов лишь наблюдал те же картинки, но в обратном порядке. Парамонов быстро вышел на улицу, сел в машину и развернулся. Он возвращался в управление. Того, что он может сбежать, полицейский не опасался: бежать из города было попросту некуда. Все блага цивилизации, необходимые для жизни, были сосредоточены здесь.
        - И что теперь делать? - спросил Свирин, откидываясь на спинку стула. - У меня такое чувство, что мы сделали крошечный шажок, в то время, как поначалу казалось, что это будет реальный прыжок.
        Резцов не ответил: он и сам не знал, как искать Менгеле на той территории, которую удалось определить благодаря пеленгу. Была, правда, у него одна идея, но он не знал, насколько она осуществима. Поэтому, ничего не говоря коллегам, в особенности Свирину, Резцов отправился к начальнику.

***
        Полицейские гнали во весь опор, но сирены молчали, и проблесковые маячки не разбрасывали вокруг себя вспышки красно-синего света. Восемь машин, забитых спецназом и оперативниками. Чёрные, с тонированными стёклами и стальными решётками на радиаторах. Кавалькада возмездия.
        Когда Резцов вспомнил, что на прошлой неделе прошёл слух, будто удалось восстановить связь с одним из спутников, он сразу решил, во что бы то ни стало узнать, так ли это, и если да, то привлечь коммуникационный центр к операции. Это решило бы все проблемы - в этом полицейский не сомневался ни секунды.
        В результате событий последнего времени контроль над спутниками был утерян, и работы по его восстановлению начались только три месяца назад. Оказалось, что это сложнее, чем казалось поначалу. Если бы у полиции была возможность вести наблюдение с неба, Менгеле давно был бы обезврежен.
        Резцову пришлось ждать, пока начальство прояснит вопрос. Наконец, с большим скрипом, был получен ответ, что действительно был расшифрован канал одного из спутников, и над ним удалось обрести контроль. Конечно, бывали сбои, но в целом всё функционировало.
        Когда выяснилось, что с помощью спутника можно вести видео съёмку города, управление полиции договорилось с коммуникационным центром об участии их специалистов в операции.
        Спутник был развёрнут так, чтобы «видеть» кварталы, определённые при пеленге. Он охватывал всю территорию и фиксировал движение объектов. Резцова это устраивало: фургон убийцы мог быть единственной перемещающейся машиной.
        Менгеле явился за закладкой в полдень. Это стало ясно, когда в половине первого белая легковушка появилась на улице Ленсовета и направилась в сторону Дунайского проспекта. Однако до него она не доехала, а свернула раньше - на Звёздную.
        Очевидно, что Менгеле вышел из дома утром и пешком отправился на поиски подходящего транспорта. Завладев легковушкой, он поехал за антикоагулянтом, а потом обратно. Только так можно было объяснить то, что спутник не показал, как убийца уезжал утром.
        Резцов, не моргая, смотрел в экран, ожидая, когда машина остановится, обозначив здание, в котором живёт Менгеле.
        Легковушка проехала мимо Туберкулёзного диспансера, свернула во двор, объехала крыло какого-то дома и остановилась.
        - Что в этом здании? - спросил Резцов, когда стало ясно, что объект достиг конца своего маршрута.
        - Минутку! - техник быстро сделал запрос поисковику. - Текстильное училище.
        - Можно получить его изображения? Желательно крупные и отчётливые.
        - Конечно, - техник прошёлся пальцами по клавишам, и на мониторе появились фотографии длинного четырёхэтажного здания из красного кирпича, сделанные с разных ракурсов. Выглядело оно мрачновато, но для целей Менгеле, видимо, подходило идеально: давно заброшено и опечатано, зато с большим количеством просторных помещений.
        Полицейский раз за разом прокручивал в голове эти недавние сцены, пока ехал в сторону Звёздной. Теперь убийце не уйти! У них достаточно людей, чтобы взять здание училища в кольцо и обыскать сверху донизу.
        Наблюдение велось до самого вечера, и на этот раз спутник показывал только одно здание, а потому изображение было более крупным, и на нём сразу стало бы видно, если бы Менгеле вышел на улицу. Он провёл внутри весь день и сейчас находился внутри.
        Полицейские машины свернули на Звёздную и через полминуты окружили красное здание, изогнутое неполной буквой «П».
        Командовал операцией командир спецназа. Резцову и остальным следователям было велено держаться подальше: имелось подозрение, что Менгеле мог заминировать подходы к училищу, а то и само здание. С него сталось бы.
        Резцов обвёл взглядом провалы окон с выбитыми стёклами и фанерные щиты, заменявшие их кое-где. Быть может, именно там логово убийцы?
        Вокруг было бы темно, если б не мощные прожекторы, привезённые полицейскими и направленные на здание училища. Сейчас оно являло собой светящийся островок в океане мрака, разлитого вокруг, потому что нигде поблизости не горели окна, если не считать видневшийся вдалеке небоскрёб, последние этажи которого чётко вырисовывались на фоне синего звёздного неба.
        Резцову было нелегко наблюдать за тем, как облачённые в чёрное бойцы один за другим врываются в здание с двух сторон - с парадного и чёрного входов. Он хотел быть там и своими глазами видеть, как будет схвачен или убит Менгеле.
        Со стороны проспекта Космонавтов подъехала и припарковалась возле ограды располагавшегося в том же дворе детского сада машина криминалистов. Курников вышел и, заметив Резцова, направился к нему. Свёрнутый пластиковый комбинезон он держал подмышкой.
        - Здорово! - медэксперт пожал полицейскому руку. - Что, неужели сегодня всё закончится?
        - Очень на это надеюсь.
        - Я слышал, там может быть заложник.
        - Да, мальчик. Сын одного… свидетеля по делу.
        Курников цокнул языком.
        - Плохо! Менгеле наверняка прикончит его, как только запахнет жареным.
        Резцов промолчал. Криминалист озвучил то, что понимали все. Но зачем это обсуждать? Не повезёт, так не повезёт. Главное - обезвредить убийцу и положить конец тому кошмару, на который он обрёк жителей Московского района, а то и всего города.
        Свирин держался чуть поодаль вместе с операми. Вид у него был деловой. Ему не удалось обскакать Резцова, и теперь он вынужден был изображать, что готов хорошо делать своё дело, но было ясно, что соперничество не закончилось - оно лишь отложено до следующего раза. Но сейчас это совершенно не волновало Резцова. Он был поглощён происходящим.
        Когда внутри раздались выстрелы, он едва не бросился вперёд, чтобы оказаться в здании и увидеть всё своими глазами.
        Кажется, стреляли на втором этаже, в левом крыле. Автоматы стучали очередями, потом послышались одиночные выстрелы.
        Неужели всё кончено? Резцов понимал, что спецназовцы не будут стараться взять Менгеле живым, но всё же в глубине души надеялся, что сможет взглянуть в лицо своему врагу прежде, чем его казнят.
        В недрах здания раздалось низкое гудение, мгновенно заполнившее пространство вокруг училища. Это длилось буквально три секунды, а потом по ушам ударила звуковая волна, и одновременно с этим из всех окон вырвался ослепительный белый свет - казалось, стены не выдержат его напора и разлетятся во все стороны!
        Резцов в ужасе упал на асфальт, прикрыв голову руками. Вспышка поглотила на несколько секунд всё вокруг - полицейских, машины, прожекторы с их жалкими лучами.

***
        Когда Резцов открыл глаза и осторожно поднял голову, стало ясно, что здание цело - значит, это была не бомба. Но вокруг на земле корчились с криками полицейские. Их коллеги пытались помочь им, и было видно, что лица и руки у пострадавших представляют собой открытые кровоточащие раны - с открытых участков тела сошла кожа!

«Мощная доза ультрафиолета! - догадался Резцов, поднимаясь с асфальта. - Мгновенная вспышка настроенных на максимальное излучение ламп!» Должно быть, Менгеле перетащил их из Туберкулёзного диспансера, что расположен напротив, и установил в училище, подключив к единому рубильнику.
        Страшно даже представить, что стало с теми, кто оказался в непосредственной близи от ламп! Спецназовцы были в шлемах с тонированными забралами, но стекло не рассчитано на такую сильную дозу ультрафиолета - оно защищает лишь от световых гранат.
        Резцов огляделся, пытаясь определить, сколько на улице осталось не пострадавших сотрудников полиции. Человек пять - не больше! Свирин был одним из них. Он как раз поднимался, слегка пошатываясь, с асфальта. Вид у него был ошарашенный. Его, как и Резцова, спасло то, что он сразу же упал и распластался, так что свет прошёл поверх него.
        Сейчас, когда шок прошёл, Резцов ощутил жжение в затылке. Поднял руку и провёл по голому черепу. Ладонь стала мокрой. Взглянув на неё, полицейский увидел кровь - ультрафиолет скользнул по коже головы, но ожог был небольшой. Всё поправимо.
        Свирин, увидев Резцова, неуверенной походкой направился к нему.
        - Что это?! - проговорил он, оглядываясь на здание училища. - Взрыв?
        - Нет, вспышка ультрафиолетовых ламп. Они выбросили максимальную дозу и лопнули, не выдержав напряжения. Как лампочки старых фотоаппаратов, которые после каждого снимка приходилось менять. У тебя, кстати, кровь на затылке.
        Свирин машинально пощупал голову, взглянул на мокрую ладонь, смачно выругался.
        - Надо идти туда, - сказал Резцов, вытаскивая из кобуры пистолет.
        - Зачем? Там полно спец… - Свирин замолчал, осознав, что люди в здании уже не способны никого арестовать.
        - Идём! - Резцов направился к крыльцу. Дверь была распахнута.
        - Погоди! - окликнул его Свирин, но полицейский не обернулся. Ему пришло в голову, что бойцы внутри не просто поражены ожогами - они беспомощны!
        Резцов вошёл в здание, держа пистолет стволом вниз. Менгеле понимает, что не сможет выйти, потому что снаружи осталось всё равно достаточно полицейских, чтобы остановить его. Пятеро непострадавших, которых заметил Резцов, - это лишь те, кто был с одной стороны училища. Но оно был окружено, значит, по идее, должно было остаться человек пятнадцать, способных продолжать операцию.
        Можно было бы прихватить с собой часть из них, но Резцов решил, что им лучше остаться снаружи на случай, если Менгеле всё же предпримет отчаянную попытка прорваться.
        - Он же вооружён! - прошипел Свирин, хватая его за руку. Он догнал своего начальника, но явно надеялся отговорить его пытаться взять убийцу самому.
        Резцов вырвался.
        - Мы тоже! - сказал он. - Не хочешь, оставайся на улице.
        Свирин молча вытащил пистолет. Конечно, разве он мог позволить своему сопернику обезвредить Менгеле в одиночку!
        Резцов едва сдержал усмешку.
        - Куда? - спросил Свирин.
        Сверху доносились вопли раненых. Но это не значило, что убийца там. Он мог быть где угодно. И всё же прежде всего следовало проверить состояние пострадавших после вспышки.
        - За мной, - тихо скомандовал Резцов и начал подниматься по широкой лестнице.
        На стенах висели плакаты, оставшиеся ещё с тех времён, когда училище функционировало. Портреты, тексты, схемы и рисунки - разглядывать их было некогда, они просто отпечатывались на сетчатке. Некоторые были сняты и стояли на полу, прислонённые к стенам. Ни один не валялся просто так - значит, Менгеле пользовался этой лестницей.
        Резцов и Свирин добрались до второго этажа в считанные секунды. Здесь крики спецназовцев были слышны особенно хорошо, но складывалось впечатление, что издают их всего несколько человек.
        Полицейские заглянули в коридор второго этажа. Справа тянулись двери аудиторий, слева - окна. По крытому линолеумом полу катались и ползали люди. Они сорвали бесполезные шлемы и держались за окровавленные, лишённые кожи лица.
        - Боже! - выдохнул Свирин.
        Резцов вдруг понял, что одна из чёрных фигур не корчится от боли и ужаса, а занята совсем иным делом: методично поднимает и опускает правую руку с зажатым в кулаке армейским ножом.
        Менгеле!
        Он кромсал одного из спецназовцев, распростёртого перед ним без движения. Кровь слетала с лезвия каждый раз, когда нож покидал тело.
        Резцов прицелился и спустил курок. Промах! Расстояние слишком большое, а свет давали только прожекторы снаружи, но этого было недостаточно, ведь их лучи попадали лишь в окна, оставляя часть коридора в полумраке.
        Убийца быстро обернулся, сразу оценил ситуацию и, подскочив, бросился прочь. Резцов и Свирин открыли огонь, израсходовав по полной обойме, но Менгеле, хотя и споткнулся один раз, словно в него угодила пуля, свернул за угол.
        - За ним! - выдохнул Резцов, чувствуя, как его охватывает ненависть к этому извергу, не брезгающему даже убийством беспомощных противников. Менгеле был просто одержимым жаждой рвать, резать и ломать! Ему не было места среди живых.
        Пока полицейские бежали по коридору, Резцов заметил, что, по крайней мере, трое бойцов убиты - их одежду покрывали мокрые пятна, на линолеуме растекались алые лужи. Менгеле, ослепив их, подходил к ним по очереди и убивал ножом, нанося по пять-десять ран. Он явно получал от этого удовольствие.
        Резцов скрипнул зубами и прибавил ходу. Свирин не отставал. Сейчас они оба были охвачены единым желанием - остановить мерзавца, уничтожить, если не будет иного выхода. «Только дай мне повод!» - подумал Резцов, сворачивая в боковой коридор, где за десять секунд до этого исчез Менгеле.
        Того видно не было. Он мог проскользнуть в одну из аудиторий, но почему-то Резцов был уверен, что убийца не станет прятаться и ждать, пока за ним явятся. У него было важное дело, которое не терпело отлагательств: где-то находился сын Парамонова, и его надо было прикончить. Менгеле ни за что не допустит, чтобы полиция спасла его.
        Резцов припустил по коридору, Свирин - за ним. Теперь всё зависело от скорости. Чтобы убить ребёнка, много времени не нужно, и с учётом того, что у Менгеле была фора, а полицейские даже не знали, где он спрятал Алика, шанс, что мальчика удастся спасти, казался минимальным. Но после того как Резцов увидел убийцу, кромсающего беспомощного спецназовца, в нём проснулось желание не позволить Менгеле унести ещё одну жизнь.
        Он выбежал на чёрную лестницу и остановился, прислушиваясь. Снизу донеслись торопливые шаги. Похоже, Менгеле всё-таки подстрелили, и он передвигался не так уж быстро. На ступеньках темнели какие-то пятна - то ли краска, то ли лужи, то ли кровь.
        Резцов помчался вниз, хватаясь левой рукой за перила, чтобы вписаться на площадках в повороты. Свирин не отставал: позади отчётливо слышалось его сосредоточенное сопение.
        Хлопнула дверь. Менгеле ворвался в подвал! Теперь счёт шёл на секунды! Резцов перепрыгнул через последние ступеньки, но не удержался на ногах и кубарем покатился по полу. «Только бы не выронить пистолет!» - подумал он, сжав его изо всех сил.
        Железная дверь была распахнута - она запиралась только снаружи, и закрывать её за собой было попросту бессмысленно. Из подвала донёсся пронзительный крик.
        Резцов перевернулся, опираясь на руки и колени, вскочил и бросился вперёд.
        В подвале было темно, однако полицейский разглядел у дальней стены чёрный силуэт. Менгеле работал быстро и увлечённо. Он не мог не слышать, что полицейские настигли его, но даже не обернулся.
        То, что мальчика не спасти, Резцов понял сразу: на его глазах Менгеле нанёс ребёнку два удара ножом, почти до рукояти погружая лезвие в живот - и эти удары были не первыми.
        Резцов вскинул пистолет и нажал на курок.
        Первая же пуля отшвырнула убийцу к стене. Менгеле ударился о бетон, но тут же обернулся. В левой руке у него появился пистолет. Всё это заняло секунду. Резцов выстрелил снова, к нему присоединился вбежавший в подвал Свирин. Небольшое помещение наполнилось гулкой канонадой.
        Менгеле не успел ответить. Пули пронзали его тело, пригвождая к стене. Он сполз и лишь конвульсивно дёргался, похожий на подключённую к току большую лягушку. Две пули угодили ему лицо, оставив по красной дыре.
        Когда патроны кончились и вместо выстрелов раздались сухие щелчки, полицейские опустили пистолеты. Они тяжело дышали от возбуждения, не отрывая взглядов от того, кто казался неуловимым, а теперь лежал в подвале в луже крови. Он был убит, но ушёл он в иной мир, прихватив с собой столько душ, что одна мысль об этом вызывала содрогание.

«Надеюсь, они будут терзать тебя в аду!» - подумал Резцов.
        Свирин осмотрелся.
        - Да у него здесь целая коллекция! - проговорил он, направляясь к установленным вдоль боковых стен стеллажам. - Проклятый ублюдок! Вот где он их хранил!
        Резцов же подошёл к сыну Парамонова. Мальчик лежал рядом со своим убийцей, истерзанный ножом, с закатившимися глазами и приоткрытым ртом, полным крови. Он был прикован ржавой цепью к вмазанному в стену железному кольцу. Другой конец крепился замком на металлическом ошейнике. Последняя жертва!

***
        Резцов рассматривал коллекцию Менгеле. Головы стояли в ряд, занимая две полки. Высушенные, помещённые в формалин или лишённые плоти и ставшие голыми черепами, они производили жуткое впечатление - свидетельство безумной жестокости одного и бессилия других.
        Самого Менгеле, нашпигованного пулями, вот-вот должны были упаковать в пластиковый пакет. Освещённый прожекторами, которые полицейские установили в подвале, он лежал на полу в луже крови, невысокий, но мускулистый, с коротко стрижеными волосами, в которых виднелась небольшая седина. Голубые глаза были раскрыты и смотрели в потолок, изо рта стекала красная струйка. На правой скуле и в челюсти зияли дыры от пуль.
        Сейчас Менгеле выглядел совсем не опасным, даже жалким. Глядя на него, трудно было представить, что этот выродок столько времени терроризировал население Питера, похищая, мучая и уродуя детей.
        Тело Алика Парамонова, отстегнув от цепи, уже вынесли, и Менгеле остался в одиночестве - если не считать сотрудников полиции.
        - Увозим? - спросил Курников, имея в виду труп убийцы.
        Резцов бросил на распростёртое тело взгляд. Труп кишел болезнетворными микробами, разрушавшими организм ещё при жизни. Организм, обречённый на быстрое старение и короткое существование. Несовершенный. Слабый. Всего лишь Homo sapiens.
        Полицейский чувствовал, что потерял интерес к личности и мотивам этого сумасшедшего садиста. Главное, что люди избавлены от него.
        Дело сделано. Теперь Резцов сможет поехать домой и с чистой совестью сказать жене, что кошмар закончился, бояться нечего, и она может не опасаться за Катю.
        Резцова позвал вошедший в подвал Свирин:
        - Андрей, этот урод оставил на своём ноутбуке видеозапись, - сказал он, показавшись на пороге. - Называется «Завещание». Хочешь посмотреть? - из-за отсутствия в здании кондиционеров, жара была невыносимая, и по лицу следователя градом катился пот.
        Резцов вышел из подвала. Они поднялись со Свириным на второй этаж, где обнаружилась комната, в которой обитал Менгеле. Всего их было шесть, и у каждой имелось своё предназначение - лаборатория, склад, прозекторская, кухня, кабинет и спальня.
        Резцов вошёл в комнату, служившую убийце кабинетом, и сел в вертящееся кресло перед светящимся монитором.
        Что и кому мог оставить Менгеле? Свои бредовые идеи, жестокость, плоды нелепых псевдоисследований? Новый мир, который он так ненавидел, не нуждался в них. И всё же Резцов знал, что посмотрит. Посмотрит всё от начала до конца - чтобы тем самым завершить историю убийцы.
        На экране была рамка видеоплеера, стоп-кадр представлял собой портрет мужчины лет сорока, с тёмными кругами под синими, слегка воспалёнными глазами. Он был в белом халате. Сейчас его, упакованного в чёрный мешок, выносили ногами вперёд.
        - Включаю, - объявил Свирин, нажимая на кнопку «Воспроизведение».
        Колонки тотчас ожили, зашипели, и через мгновение из них донёсся негромкий, слегка надтреснутый голос.
        Последняя жертва. Эпилог
        Меня зовут Дмитрий Ансаров, и я, возможно, последний человек на Земле. По крайней мере, свободный человек. Остальные либо погибли во время эпидемии, либо были убиты мутировавшими особями, либо взяты в плен вампирами и помещены на пищевые склады, где дожидаются своей очереди, чтобы быть разделанными на куски и развезёнными по магазинам. Так вампиры называют распределительные пункты, где они получают мясо. Когда я вижу проносящийся по улицам города белый фургон, набитый расчленёнными трупами, среди которых, возможно, находятся части тех, кого я знал, с кем дружил, кого любил… внутри у меня всё переворачивается! Но я отвлёкся. Это послание я записываю на случай, если… Господи, да я понятия не имею, зачем я это делаю. Просто чувствую, что не могу взять и всё бросить. Это было бы… концом для меня. Поэтому я оставляю миру отчёт о его последних днях. Потому что мира, который я знал, больше нет. Он исчез за несколько лет, полностью разрушенный эпидемией Кальмиса. Впрочем, те, кто выжил и мутировал, со мной не согласились бы: они называют этот мир Преображённым.
        После того, как население Петербурга сократилось в результате всех этих смертей с пяти миллионов до неполных двухсот тысяч, с тех пор, как новые хозяева города, вампиры, были вынуждены жить в тёплой и влажной атмосфере, напоминающей комариное болото, они решили, что рациональней переселиться в небоскрёбы - они называют их «башнями», где легко соблюдать необходимые условия при помощи кондиционеров и центрального отопления при минимальных энергозатратах. Теперь эти небоскрёбы, эти упыриные ульи - практические единственные здания, светящиеся по ночам. Правда, некоторые из них окружены, как сателлитами, заведениями и учреждениями, не влезшими в «башни», но их очень мало, и, вероятно, в ближайшем будущем, они будут соединены с небоскрёбами тоннелями или переходами и таким образом станут их частью.
        Большая же часть города погружена во тьму.
        Днём вампиры прячутся от солнечного света. Окна на «башнях» имеют стальные шторы снаружи и плотные занавески внутри. Никто не выходит на улицу, пока солнце не зайдёт за горизонт.
        Правда, некоторые вампиры осмеливаются пробираться днём через город, но только в машинах с тонированными стёклами. Пару раз мне приходило в голову расстелить на дороге ленту с шипами, а потом заставить водителя выбраться из перевернувшегося автомобиля, но у меня есть дела поважнее. Я должен продолжать пытаться найти средство избавления от вируса, открытого Кальмисом.
        Из-за того, что днём вампиры прячутся, приходится охотиться на них по ночам, а это опасно. Кроме того, плохо, что я не могу подыскивать особей для опытов в районах города, кроме Московского: уезжать далеко от дома я не решаюсь. Если сломается машина, это может привлечь внимание, и тогда мне несдобровать. Стоит вампирам обнаружить в микроавтобусе своего собрата, и они схватят меня. Недалеко от дома проще быстро покинуть автомобиль и добраться до убежища. Если бы мне пришлось добираться из другого района, твари успели бы выследить меня. Они действуют очень слаженно, особенно когда речь идёт об их безопасности.
        Я знаю, что на перекрёстках установлены камеры - видел, как вампиры их монтируют, хотя они и старались действовать тайно. Мне повезло - иначе они давно узнали бы, где я живу. Но я чувствую, как кольцо сужается - они всё ближе, буквально дышат мне в спину. Не надо было связываться с тем кровососом из «Центра». Он - это ниточка ко мне. Но теперь уже ничего не исправишь.
        Впрочем, до сих пор у меня всё получалось. Возможно, у меня ещё есть время, хотя я понятия не имею, сколько. Лекарства доставать всё труднее (мои собственные запасы давно истощены или просрочены и бесполезны). Приходится синтезировать самые нужные в домашней лаборатории, но очень скоро вампиры отыщут все оставшиеся склады медикаментов и химических реагентов в городе, и тогда я останусь без… безо всего! Не смогу вылечить даже простуду. Не говоря уже о том, чтобы продолжать исследования.
        Но пока у меня будет возможно, я буду продолжать.
        Вначале я изучил строение их тел. Для этого пришлось делать вивисекции, но зато теперь у меня имеется подробное описание всех изменений, которые вызывает вирус в человеческом организме. Эти отчёты будут приложены к «Завещанию». Я не надеюсь, что есть ещё люди, кроме меня, которые смогут ознакомиться с собранными мною материалами, но вдруг… что, если вампиры рано или поздно одумаются и решат, что пришло время излечиться? Если мои файлы окажутся у них, быть может, мои труды не пропадут даром. Конечно, сейчас вампиры охотятся на меня, как на дикого зверя, но я тешу себя надеждой, что они просто ослеплены болезнью.
        Впрочем, нет. Нужно быть честным до конца. Я не верю в то, что они захотят исцелиться. Я постараюсь распространить все собранные материалы по электрическим сетям и радиовещанию (уже присмотрел надёжное место, где можно раздобыть системы, блокирующие распознавание сигнала - без этого вампиры легко запеленгуют источник). Где-то должны остаться люди - такие же, как я. Возможно, когда-нибудь они получат плоды моих трудов. Возможно, они пригодятся им, и они продолжат работу над созданием вакцины. Надежда призрачная, но это всё, что мне остаётся.
        Когда началась эпидемия, население Земли охватил ужас. Это была паника, которой не знала даже средневековая Европа, поражённая чумой, потому что инфицированные чумой, по крайней мере, не жрали своих соседей. Но когда полчища одержимых жаждой и голодом мутантов заполонили улицы… это был настоящий Апокалипсис!
        Люди становились монстрами, убивали здоровых и других инфицированных. Улицы были завалены обглоданными скелетами, и то же самое творилось в домах. Казалось, что это будет продолжаться, пока не останется последний вампир, обречённый умереть от голода и жажды.
        Но потом выжившие после стадии, которую я назвал «фаго» - от греческого «пожирать» - перешли в то состояние, которое я наблюдаю до сих пор. Они похожи на людей. Правда, у них очень бледная кожа, и вертикальные, как у кошек, зрачки - это из-за мутации, позволяющей видеть в темноте. Я вскрыл глазное яблоко одного подопытного экземпляра и выяснил, что за сетчаткой образовалось подобие зеркала, отбрасывающего часть света, который проходит через зрачок, обратно на сетчатку, в результате чего вампиры видят в темноте примерно в полтора раза лучше, чем люди.
        Они больше не болеют. Любая инфекция мгновенно погибает в их организмах. Раны заживают куда быстрее, чем раньше. Продолжительность жизни должна составить не менее четырёхсот лет. Я уже не смогу проверить верность этого предположения, но думаю, так оно и будет. Надеюсь, за это время они сожрут все запасы человечины и передохнут от голода. Хотя это вряд ли. Наверняка примутся за животных или придумают какой-нибудь суррогат. Ведь удалось же им создать аналог человеческой крови, чтобы утолять свою жажду. Они разливают её в упаковки с лаконичной надписью «Сок» - должно быть, так им легче примириться со своей природой. Впрочем, едва ли они испытывают муки совести.
        Я хотел бы исследовать репродуктивную систему вампиров, но для этого необходимы взрослые особи, а справиться с ними чересчур трудно. Поэтому мне приходится обходиться детьми. Тем не менее, я предполагаю, что способность к деторождению хотя и сохранится, женские особи либо будут достигать половой зрелось намного позже, либо смогут производить потомство ограниченное и небольшое число раз. Я основываю данную теорию на том, что организмы, обладающие большой продолжительностью жизни и не подверженные губительному влиянию окружающей среды, меньше стремятся к размножению и заселению обширных территорий большим количеством особей.
        Мне известно, что всему причина - вирус. Я сумел создать научную теорию, объясняющую происходящие мутации (всё это находится в одном из приложенных к моему «Завещанию» файлов). Так почему же я продолжаю отрубать этим тварям головы и оставлять тела на перекрёстках? Почему мне так трудно самому поверить в то, что происходящее - результат естественных процессов. Откуда это слепое следование древним суевериям? Возможно, я просто схожу с ума.
        Я оставляю тела днём, когда светит солнце, и вампиры прячутся в своих башнях-небоскрёбах. Ночью они могли бы выставить на перекрёстках часовых и поймать меня. Но только не под губительными для них лучами ультрафиолета.
        Вампиры пытаются восстановить цивилизацию. Вернее, создать новую, свою, подходящую. Я допрашивал тех, которые попадались мне, и знаю, что они водят своих детей - тех, которые выжили после эпидемии (осталось их немного, около шестнадцати тысяч, по моим подсчётам) - в детские сады, которые располагаются в недрах башен и тщательно охраняются. Они поддерживают управленческую инфраструктуру, но чиновничий аппарат минимален - большую его часть составляют управляющие теми учреждениями, что поддерживают распределение пищевых и энергетических ресурсов и отвечают за безопасность. Безопасность - это бог новой расы.
        Вампиры похожи на людей. Правда, у них бледная кожа и вертикальные зрачки - но в остальном внешние различия минимальны. Они называют себя людьми. Homo desmodus - человек кровососущий. И всё же это уже не люди. Это чудовища, методично пожирающие то, что осталось от людей. Так я считал, считаю и с этой убеждённостью умру.
        Ибо настала новая эра - Эра Вампиров!
        И я, как ни крути, буду её последней жертвой.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к