Сохранить .
Корнеплод Евгений Николаевич Гаркушев
        Рассказы # Крюков перевел взгляд на меня, помедлил секунду и, согласно букве инструкции о действиях при нападении, полоснул по натянувшемуся сверхпрочному тросу-связке лазерным резаком. Выражение его лица под зеркальным щитком скафандра я не видел, но, полагаю, больших нравственных терзаний он не испытывал. Не нарушить инструкцию и выйти сухим из воды - главное. А в душе Паша всегда был сволочью, хоть и прикидывался гуманистом.
        Евгений Гаркушев
        Корнеплод
        Бездна поглотила меня не сразу. Сначала земля стала мягкой, словно на болоте - хотя я не сходил с места, рассматривая одиноко стоящий Оливиус Сапиенс Вульгарис, и пытаясь наладить с ним хотя бы поверхностный контакт - просто из любопытства. Потом почва словно потекла, и я мгновенно погрузился в превратившийся в болотную жижу грунт по пояс.
        - Тяни!- закричал я Паше Крюкову, любившему пафосно рассуждать о высоких чувствах и долге перед человечеством долгими вечерами в тесной кают-компании. Сейчас он стоял в десяти метрах от меня на пропитанном аммиаком холмике и задумчиво рассматривал серое небо.
        Мой крик слился с верещанием оповестительной системы скафандра:
        - Нападение извне!
        Крюков перевел взгляд на меня, помедлил секунду и, согласно букве инструкции о действиях при нападении, полоснул по натянувшемуся сверхпрочному тросу-связке лазерным резаком. Выражение его лица под зеркальным щитком скафандра я не видел, но, полагаю, больших нравственных терзаний он не испытывал. Не нарушить инструкцию и выйти сухим из воды - главное. А в душе Паша всегда был сволочью, хоть и прикидывался гуманистом.
        Лишившись всякой поддержки, я ушел в болотную жижу с головой. А потом полетел вниз.
        Казалось, падению не будет конца. Кругом царила полная тьма, систему подсветки я активировать не сообразил. Только подсознательно считал удары сердца. Десять, двадцать, тридцать… Проклинать Крюкова бессмысленно - после разрыва троса он меня не слышал. Вряд ли вообще меня кто-то когда-то услышит.
        На Земле скорость падения человека перестает увеличиваться, если мне не изменяет память, примерно при двухстах километрах в час. Дальше ускорение свободного падения компенсируется трением о воздух. На Оливии сила тяжести меньше, а плотность атмосферы, пропитанной аммиаком - больше. Но, полагаю, до ста километров в час можно без проблем разогнаться и здесь. Что я уже и сделал. Так что оставалось ждать удара. Ведь и у самой глубокой пропасти есть дно. Ста километров в час будет более чем достаточно.
        - Примите меры к уменьшению скорости падения,- посоветовал искусственный интеллект скафандра.
        Замечательно! Сам бы я, наверное, не догадался, спасибо за подсказку. Только кто берет с собой на прогулку по лесу парашют, весящие несколько центнеров гравикомпенсаторы или реактивный ранец? Мы не берем. Прежде под землю на Оливии никто не проваливался. Если бы не аммиак - рай, а не планета. Деревья разумные, флора и фауна исключительно мирная…
        Бум, шлеп, чавк, хлюп! Сердце едва не вырвалось из груди, когда ноги чего-то коснулись. А я уже летел вверх. И даже кости были целы. Такое ощущение, будто приземлился на гигантский батут, медленно погасивший скорость, вобравший в себя энергию - и постепенно вернувший ее. Вновь швырнувший мое тело вверх.
        Мгновенное зависание в высшей точке полета, снова падение, отскок - но уже совсем невысокий. Батут не был предназначен для прыжков. Он мягко гасил скорость. Три подскока - и я очутился в огромной луже. Жидкости по колено, берегов не видно… Впрочем, ничего не видно. Я, наконец, догадался включить фонарь, вмонтированный в шлем. Не сильно-то это помогло. Разглядеть смог лишь жидкость под ногами - которую прекрасно ощущал и до этого. Все остальное терялось в непроницаемой тьме.
        - Глубина?- спросил я у информационной системы скафандра.
        - Сорок сантиметров,- отозвался компьютер.
        - Что? Я имею в виду, на каком мы расстоянии от поверхности планеты, а не глубину этой лужи!
        - По инерционным данным - девятьсот метров. По изменению давления - восемьсот пятьдесят,- бодро отрапортовал ничуть не смутившийся искусственный интеллект.
        - И что это такое?
        Ответа не последовало. Компьютер скафандра не склонен к пустым разговорам. При отсутствии данных и некорректных вопросах он не фантазирует, а молчит.
        - Возможно ли установить радиоконтакт с напарником или с базой?- скорее, для порядка спросил я.
        - Сигнал подается регулярно. Отзыв отсутствует.
        - Состав жидкости, в которой мы очутились.
        На этот раз системе сбора информации пришлось поработать. Спустя минуту компьютер сообщил:
        - Мы находимся в водном растворе азотной кислоты. Защитные свойства скафандра сохранятся около трех часов.
        - А потом?
        - Скафандр утратит герметичность. Жидкость начнет поступать внутрь. Системы регенерации воздуха хватит примерно на двенадцать часов. Электропитания батарей при средней нагрузке - на трое суток.
        Это радостно. Если скафандр выудят отсюда по прошествии двух дней, коллеги смогут получить какую-то информацию. Я смогу продиктовать компьютеру завещание, а он передаст его на базу. Экспертам не позавидуешь - они получат кое-какую ценную информацию, но вряд ли им доставит большое удовольствие слушать мои вопли, когда в скафандр начнет просачиваться кислота. Наверное, она сначала попадет на ноги. Потом я упаду в лужу… Впрочем, до этого, надеюсь, произойдет отравление организма аммиаком.
        - В какую сторону предпочтительнее идти?- поинтересовался я.
        - На север,- без малейшей задержки отозвался компьютер.
        - Почему? Там стена? В ту сторону заметен подъем?
        - Скафандр не снабжен эхолотом,- отозвался компьютер.- Так же, как и уровнем. Но в инструкциях сказано, что при отсутствии приоритетных целей следует двигаться на север.
        И я пошел на север, следуя указаниям слабо светящейся зеленой стрелочки на лицевом щитке скафандра. Плюх-плюх, плюх-плюх. Каждый шаг приближает меня к смерти. Впрочем, если никуда не идти, смерть придет сама. А ненавистная кислотная лужа может где-то закончится…
        Вытащат ли меня отсюда? Однозначно, нет. Три часа - слишком малый срок. Пока подонок Паша, так удачно «сбросивший меня с хвоста», руководствуясь, несомненно, какими-то высшими идеалами, сообщит о происшествии на базу. Ему ведь сначала нужно придумать версию, в которой он будет выглядеть как можно выгоднее… Пока на базе соберут чрезвычайный совет. Сделают запрос на применение тяжелой техники на Землю. И, если оттуда придет разрешение рыть в заповедной зоне, и оливиусы не будут препятствовать - сколько потребуется времени, чтобы прокопать туннель глубиной в километр? Не час и не два.
        А если я выберусь из лужи, у меня есть только двенадцать часов. Потому что после этого в скафандре закончится кислород.
        Шлепать по луже мне пришлось не слишком долго. Через пару минут я уперся в
«стену»: мягкую, ворсистую, влажную. Кислота выделялась прямо из нее. Судя по изгибу «стены», я находился в подобии гигантской трубы. Из лужи на эту поверхность я бы мог вылезти. Да только пользы от этого никакой: кислота на стене более концентрированная, как услужливо сообщила мне система оповещения. Поэтому и резать стену вряд ли имеет смысл - кислота может хлынуть такой концентрации, что разъест скафандр за пять минут.
        Судя по всему, я попал в чей-то желудок. Оливиусы сапиенсы сообщали, что подземный мир их планеты очень богат и многообразен. И категорически запрещали копать или бурить даже в ненаселенных, пустынных местах. Поэтому о том, кто меня проглотил, я не имел ни малейшего представления. А информация о пищеварительной системе твари, сведения о том, где у нее глотка, а где задний проход, и как туда попасть, могли бы оказаться весьма полезными!
        Я зашагал вдоль стены. По искривлению пути моего движения, данные о котором приходили от инерционного датчика, компьютер рассчитал параметры «зала», в котором я очутился. Полусфера с практически ровным дном и диаметром в двести метров. Не так много. Но, если учесть, что это желудок живого существа - и немало.
        Когда примерно половина периметра желудка неведомой твари была пройдена, я заметил возвышающийся посреди кислотной лужи валун. Большой, по высоте - с меня, в длину еще больше, продолговатой формы, весь в буграх, словно изъеденный.
        - Вот что кислота с камнями делает. А жадность - с огромными земляными червями,- заметил я вслух. Что толку проводить последние минуты в молчании?- Можно подумать, тебе от этого булыжника какая-то польза… Только несварение желудка. Да и скафандр мой тебе, мерзкая тварь, явно еще отрыгнется…
        Искусственный интеллект неожиданно оживился.
        - Объект подает сигналы в длинноволновом радиодиапазоне,- сообщил он.
        - Червь, что ли?
        - Булыжник, как вы выразились. По получаемым характеристикам, это органический объект.
        - Да ну? Может быть, остатки органического объекта?
        - Объект пытается общаться.
        - Что? Вот этот большой кусок… Ладно, не будем оскорблять представителей местной флоры или фауны…
        - Он стремится к общению,- безразлично повторил компьютер.
        - Каким образом?
        - Передает сигналы кодом, который используют оливиусы сапиенсы.
        - Так раскодируй!
        - Перехожу к режиму декодировки.
        Для моего удобства компьютер изменил тональные характеристики голоса и, озвучивая
«булыжник», заговорил приятным баритоном:
        - Вам запрещено проникать под землю, представитель вида хомо сапиенс с планеты, именующейся Земля!
        - Ого! Я в желудке какой-то твари, по колено в азотной кислоте - а мне еще и что-то запрещено!
        - Разве ваше положение меняет характер договоренностей двух народов?
        - Не знаю… Я ведь попал сюда не по своей воле. А вы-то кто такое, уважаемое?
        - Я - хомо оливиус вульгарис,- без запинки ответил булыжник.
        Если бы это произошло где-то в другом месте и в другое время, я бы рассмеялся. Но сейчас было не до смеха.
        - Ты выдаешь себя за прекрасное зеленое дерево тридцати метров высотой, с маслянистыми тяжелыми листьями, меняющими цвет в зависимости от погоды, с могучими подвижными ветвями и гладким, вибрирующим стволом? Считаешь, что можешь управлять погодой, общаться с помощью ультразвука и электромагнитных волн с себе подобными, изменять химический состав почвы и атмосферы вокруг себя, заниматься синтезом элементов? Слагать поэмы, помнить историю планеты за сотни тысяч лет?
        - Я не выдаю себя за дерево. Я хомо оливиус. И поэмы слагаю лучше многих.
        - Неужели червяк настолько обглодал тебя?
        После некоторого раздумья «булыжник» ответил:
        - Не думаю, что ты выберешься из пасти червя. Да и я, как проглоченный, теперь вне общества. Поэтому я открою тебе то, о чем мои сородичи предпочитают не распространяться. Деревья - наши придатки. С помощью деревьев мы многое делаем. Но как вы думаете мозгом, а работаете руками, так и мы - не ветки и не листья… Мы - корни. Точнее, луковицы. Утолщения под землей…
        - Корнеплоды,- подсказал я.
        - Корнеплоды,- не стал роптать хомо оливиус.- И это очень интимно. Увидеть, ощутить чужой корнеплод нельзя. Если все же увидел - стал, как брат.
        Инопланетные сантименты меня не интересовали. Я чувствовал, как азотная кислота подбирается к ногам.
        - Значит, вылезти из желудка червя невозможно? Он странствует под землей и поедает твоих соплеменников?
        Клубень, как мне показалось, слегка побагровел.
        - Не поедает… Прореживает. Доставляет на новые поляны. Но некоторых глотает. И это хорошо. Полезно. Приятно. Червю нужно что-то есть. Не каждое семя дает всходы…
        - Отлично. Тебе, стало быть, не повезло?
        - В каком-то смысле не повезло, в каком-то - повезло. Что есть везение, что - неудача? Многие хотели бы оказаться на моем месте. А я бы, возможно, хотел стать отцом новой рощи… Закончить свое существование немного по-другому. Но, согласно нашим принципам, формировавшимся тысячелетиями, я не покину утробу червя. Выбор сделан.
        - Согласно принципам?- заинтересовался я.- То есть фактически выход отсюда есть?
        - Это не имеет значения,- отозвался корнеплод.
        - Имеет! И еще какое! Надо мной ведь принципы не довлеют!
        - Вряд ли ты сможешь выйти самостоятельно.
        В недомолвках оливиуса сапиенса мне послышался некий намек. Хотя я и не специалист по общению, но мне показалось, что его информация многослойна.
        - То есть ты можешь помочь мне выйти?
        - Нет, конечно. Это противоречит моим принципам.
        - Но физически это возможно?
        - Каждый оливиус знает путь из пасти червя,- не стал возражать корнеплод.- Но редкий воспользуется этим путем.
        - Ясно. Мне нужно всего лишь убедить тебя…
        - Вряд ли это удастся.
        Действительно. Убедить оливиуса… Это примерно то же самое, что заставить заплакать камень. Остановить реку. Сровнять с землей гору. Шансы на успех крайне малы. Слишком привержены оливиусы своим убеждениям. Общественным принципам поведения. Они всегда принимают решение сами.
        А кислота так и сочилась из желудка червя. Интересно, как корнеплод до сих пор не растворился? Наверное, кожура у него плотная и кислотоустойчивая.
        - Слушай, помоги мне,- предложил я.- Потом можешь вернуться обратно, к этому червю.
        - Невозможно. Презрение рода падет на меня и мое потомство,- ответил корнеплод.- Попал к червю в пасть - не просись обратно.
        - Но ты хоть понимаешь, что меня начнут искать? Рыть землю, нарушая ваши запреты? Может даже начаться война. Погибнут сотни твоих соплеменников. И моих тоже.
        - Мне-то какое дело? Я вне закона.
        - Осталось два часа,- «своим» голосом сообщил компьютер скафандра.
        - Прошел час?- удивился я.
        - Нет. Тридцать минут. Разрушение скафандра идет быстрее, чем предполагалось.
        Захотелось подойти и что есть силы пнуть корнеплод ногой. Но вряд ли это будет способствовать успеху переговоров с существом, которое уже себя похоронило. Надеяться можно только на хитрость и на логику.
        Что я знаю о нравах и обычаях оливиусов сапиенсов? На планете существует общественная цивилизация. Все подчинено интересам рощи. Никакой конкуренции, почти никаких личных интересов каждого дерева. Крайне редки случаи неприязненных отношений. Консерватизм во всех делах. Убедить в чем-то оливиуса почти невозможно. Разжалобить - тем более.
        - Значит, тебе все равно, что будет с планетой?- спросил я.
        - Конечно. Меня уже нет,- отозвался корнеплод.
        - Тебе безразлична судьба рощи?
        - Я исторгнут из рощи.
        - Тебе не хочется отомстить этому червю?
        Ответа не последовало. Оливиусы вообще не понимают понятия «месть». Чувство, на их взгляд, совершенно иррациональное.
        - Но я хочу наверх!- заорал я.- Мне не улыбается растворяться в кислоте, которой наполнен желудок мерзкой инопланетной твари!
        - Судьба,- равнодушно ответил инопланетянин.
        - Ты, кажется, упоминал о том, что мы стали вроде братьев… Когда я увидел твой корнеплод. Ну, то есть, тебя.
        - Так и есть. Ты стал практически оливиусом сапиенсом,- отозвался клубень.- И тебе нет пути наверх. Потому что каждый оливиус принимает судьбу. А на тех, кто не принимает, падает презрение.
        - Но я не оливиус!
        - До не оливиусов мне сейчас нет вообще никакого дела.
        - Слушай, если тебя уже нет - что ты теряешь? Ты ведь говорил, что хочешь стать отцом рощи!
        - Это так. Но мои желания не имеют значения.
        - А желания брата?
        - Нет, конечно. Он такой же индивидуум, как и я. Общее несоизмеримо важнее личного.
        Я лег в лужу и поднял ноги кверху. Пусть кислота действует на скафандр более равномерно.
        - Слушай, корнеплод, что для тебя превыше всего?
        - Интересы общества,- ответил оливиус.- Впрочем, сейчас я вне закона. И общество меня тоже не интересует. Я медленно погружаюсь в небытие.
        - В нирвану,- буркнул я.
        - Да,- как это не удивительно, подтвердил оливиус. Не иначе, компьютеру удалось найти хороший вариант перевода такого сложного понятия.
        Интересы общества… А что в их понимании общество? Самое важное, самое прекрасное, что может быть. Не даром же, обнаружив меня, корнеплод сразу попытался наладить контакт. Привычки оказались сильны.
        - Значит, тебе все равно, что погибнешь ты сам? Погибнут твои нерожденные дети? Нерожденные дети твоего брата - а я еще не женат, и только собирался найти спутницу жизни и обзавестись потомством?
        - Такова судьба.
        - Но я не хочу в нирвану!- заорал я.- Мне рано в нирвану!
        Корнеплод неожиданно посинел. Или мне только показалось из неудобной позы.
        - Ты святой?- спросил он.- Отказываешься от нирваны?
        - Я хочу выполнить свою миссию! Любой ценой!- заорал я, вскакивая на ноги.
        - Работать на благо общества любой ценой… Даже ценой презрения этого общества. Делать все для своей рощи, когда члены ее отворачивают от тебя листья… Прежде я и не задумывался о такой высоте самопожертвования! Об этом можно сложить целую поэму!
        - Так сложи ее!
        - Незачем. Ее некому будет прочесть.
        - А я действительно хочу заботиться о других! И пусть они отворачивают от меня свои листья! Мне еще нужно многое сделать! Встретиться с Крюковым, например!
        - Какая трогательная забота о существе из своей рощи, относящемся к тебе неприязненно,- заметил оливиус.- Я почувствовал скрытые эманации ненависти, исходящие от него. Такую ненависть может испытывать лишь дерево к вредителю…
        - Мы с тобой - тоже общество!- закричал я, словно на меня снизошло озарение.- Ведь два - не один! Ты и я! Братья! А мне нужно продолжать жить любой ценой!
        - И помочь Крюкову в его делах.
        - Да, помочь Крюкову обрести нирвану!
        - Я чувствую, ты не лжешь. Твой ментальный фон просто кричит о желанности встречи с соплеменником.
        - Ты мне поможешь?
        - Не знаю… Помогая тебе, я не достигну нирваны сам. Растворюсь в детях… Изменю судьбу. Получу презрение породившей меня рощи!
        - Но это твой долг перед нашим с тобой обществом!
        - Это мой долг перед обществом,- эхом отозвался оливиус.
        - И ты обязан его выполнить!
        - И наши дети не будут расти рядом,- добавил корнеплод, позеленев.- Поэтому я помогу тебе выбраться на поверхность. Ведь ты ущербный оливиус, не можешь поступать согласно своим желаниям.
        Я не вполне понял, что имел в виду мой названный сучковатый братец, и вдаваться не стал. Примерно десять процентов заявлений инопланетян не дешифруются логично в принципе. Мы разные. Этот экземпляр был еще на удивление адекватен. Главное - я добился своей цели.
        А добиться цели на Оливии бывает возможно, хотя и не простыми убеждениями. Стоит только загружать оливиусов вопросами, давать им пищу для размышлений. Они сами исследуют свои доктрины, и находят выход. На основании каких принципов - никто не знает. Если бы не так, с этими строптивцами мы бы никогда не договорились. До сих пор болтались бы на орбите планеты.
        Правда, я не специалист по информационному контакту, а простой химик, и не умею запудривать деревьям мозги. Но в случае нужды из шкуры выпрыгнешь. И разумную картошку убедишь в том, что ты - ее брат.
        - Сейчас я произведу одно вещество,- заявил корнеплод.- Состав его известен оливиусам с древнейших времен. Собственно, благодаря этому веществу мы смогли не только выжить, но и расселиться по всей планете, используя червей. Пожалуй, если ты будешь держаться за меня крепче, будет лучше.
        - Хорошо,- сразу согласился я. Удачу надо ловить за хвост. Жаль, у оливиусов нет хвоста.- А что это за вещество?
        Профессиональный интерес все-таки взыграл и во мне. Я хотел знать формулу!
        - Рвотное для червей,- ответил оливиус и вновь изменил цвет - на сероватый. Поверхность его засочилась прозрачной, слегка клейкой на вид жидкостью. Выглядело это отвратительно. Но мне было не до эстетики. Прильнув к корнеплоду, я вцепился в выступы на его шкуре, поставил ногу в углубление. И едва удержался, когда желудок-«батут» под нами содрогнулся, и волна, образованная из плоти червя, погнала нас куда-то вверх. Скорость все возрастала.
        Земля с чавканьем расступилась перед нами, и вместе с оливиусом нас выбросило под мрачное серое небо - свет которого все равно на мгновение ослепил меня после долго пребывания в темноте.
        Взлетели метров на сто. Искусственный интеллект скафандра опять начал верещать о том, что нужно принять меры по уменьшению скорости падения. Действительно, сейчас мы будем падать на жесткую землю, а не в мягкий желудок червя!
        И тут корнеплод выбросил тысячи нитей, ярко заискрившихся даже в рассеянном свете облачной планеты. Нити словно бы сами собой соткались в подобие огромного парашюта. Я вцепился в оливиуса крепче. А тот передал через компьютер:
        - Прощай, человек!
        - Мы все-таки разобьемся?- спросил я.- Может быть, мне спрыгнуть, чтобы замедлить твое падение? Зачем погибать двоим?
        - Держись крепче. Ты будешь жить. Я - нет! И это тоже счастье.
        Взглянув вниз, я заметил Пашу Крюкова, глазеющего на невиданное явление местной природы и даже пытавшегося снять его с помощью любительской видеокамеры. Наверное, Паша надеялся на большую внеплановую премию за эту съемку. Интересно, он уже сообщил на базу о моем исчезновении, или продолжает придумывать версию покрасивее?
        Удар о землю был сильным. Кости, вроде бы, остались целы, но рот наполнился кровью. Скафандр, к счастью, выдержал. А вот спасший меня корнеплод разлетелся на несколько кусков.
        - Прощай, оливиус,- склонил голову я.- Жаль, что тебе не удалось спастись!
        Кусочки корнеплода вдруг начали ввинчиваться в землю. Мне показалось, что при этом они пищали! Совсем как дети. Не иначе, через пару сотен лет здесь вырастет роща молодых оливиусов сапиенсов. Мой корнеплод погиб, дав жизнь неразумному потомству.
        - Счастья вам, корнеплоды!- от всего сердца воскликнул я. И побрел в сторону мечтавшего о гонораре Крюкова. У меня было еще десять часов автономной работы скафандра и многофункциональный лазерный резак.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к