Сохранить .
Из глубины Андрей Борисович Гальперин
        # Вы не боитесь купаться ночью в море? Нет? А зря…
        Андрей Борисович Гальперин
        Из глубины
        "Севан" выскочил из тумана неожиданно. Семен опустил багор и с досады плюнул.
        - Глуши, отловились. Инспекция…
        Из рубки выскочил перепуганный Шрам, и беспомощно уставился на рыбу, сваленную кучей на палубе.
        - Молдаван, может это… Того… За борт смайнаем?
        - Фиг… Не успеем. - Гиба остановил барабан лебедки и вытер руки об грязные клеенчатые
        штаны… - Малым ходом подошли, собаки… Слили нас, Семен. Бля буду, Рыжий слил… Хрен бы они нас по такому туману нашли…
        - Все, поздно трещать… Попали яйца в клещи…
        Баркас вяло покачивался на легкой зыби. Семен, косо глянул на полупустые ящики с сетями, пнул ногой только что выпотрошенного катрана, и сложив ладони рупором, заорал:
        - Игнат Тимофеевич! Добро пожаловать, мать вашу…
        "Севан" приблизился, глухо стукнули кранцы, молодой незнакомый матрос перепрыгнул на борт
        баркаса и закрепил конец. Пожилой мужчина, в форме рыбинспектора, хитро улыбаясь в пышные усы, осторожно шагнул на планширь.
        - Сеня, Сеня… Так и накручиваешь себе срок… Ведь предупреждал я тебя…
        - А мне, Игнат Тимофеевич, понимаете, семью кормить надо… Деток малых… Теща, вот,
        приболела… - Молдаван подал инспектору руку и помог спуститься на баркас.
        - Знаю, Семен, знаю… У всех дети… У всех теща… Улов я вижу у тебя сегодня знатный…
        - Какие нынче уловы, Игнат Тимофеевич? Так, чтоб с голоду не помереть…
        - Угу… Катранчика ловим, Семен? Камбалка, смотрю, попадается… Может и колючий есть, если поискать?
        Семен вытрусил из мятой пачки сигарету, прикурил и уселся прямо на мокрые сети.
        - А и поищи, Тимофеич, поищи. На то тебе и власть дана. Но честно скажу - голый я. Нема колючего, выбрали всего. У кума своего, спроси, у Рыжего. Он-то про белугу и осетра все знает. На Чонгаре барыги за его сети лбами асфальт оббивают, в молитвах. А я сегодня, между прочим, только пол-лавы сетей достал. И, гадом буду, аханы мои твой кум пересыпал, отрезал и смайнал к Нептуну. Так что ни рыбы, ни сетей, ни денег…
        Инспектор, благодушно улыбаясь, пошурудил багром в куче выпотрошенной рыбы, заглянул в ящик с солью, сунул нос под палубу, дошел до бочек с соляркой, где лежал кучей сваленный брезент, откинул рваный, в бурых пятнах край и поморщился. Из-под брезента показался серый изогнутый плавник.
        - Ты чего это, Волошин, сдурел? Чего сразу не выбросил?
        Рыбаки закурили, мрачно поглядывая на мертвого дельфина. Молдаван подошел к инспектору и склонился над брезентом.
        - А чего выбрасывать? Не целый ведь. Мне собак кормить надо, а тут им жратвы на неделю.
        - Да? Странно как-то. Хотя, погоди… - Инспектор оглядел рваные раны на животе животного. - Совсем свежий, а брюшина разорвана. На сети не похоже…
        - Да в ахан, Тимофеич, гадом буду! В самый край, где сети оборваны! Вот гляди, - Молдаван ткнул пальцем в ровные порезы в районе хвоста.
        - Ну да хрен с ним, Семен. Ты мне лучше вот что скажи… - Тимофеич задернул брезент и подошел к набранным сетям. - Бирок на сетях нет. Лицензия у тебя на ската. Не на камбалу. И не на катрана. Но, я не вижу лисы, ни кота. А вижу дохлого дельфина. Что скажешь, браконьер?
        Гиба и Шрам молча сидели на вонючих ящиках, Молдаван всмотрелся в их угрюмые злые лица и невесело рассмеялся.
        - Что скажу? Да хрена ли мне говорить вообще, Тимофеич? Денег заплатить тебе у меня нет. Половину сетей сегодня я потерял. Мужики вон, второй месяц по другим бригадам по ночам сети перебирают, что бы семьи кормить. Валера даже пить бросил, потому как не за что. Что мне тебе сказать?
        - Ох не то ты говоришь, Семен. Не то… - Туман поредел, южак потянул легкую зыбь, в серо-голубой вышине как-то одновременно тупо заорали чайки. На "Севане" копошился незнакомый матрос. Тимофеич поиграл желваками, глядя на окровавленный брезент. - И деньги мне твои не нужны. Я тебя, барбоса криволапого, с малых лет знаю. Отца твоего знал, вместе рыбачить начинали. Хороший мужик был, добрый. Знаю я, что никогда ты в нерест на лов не выходил, и "пистона"* ты на борт никогда не брал, значит совесть есть у тебя, никуда не делась. Уважаю тебя за это. Сети потерять - горе тебе. То, что рыбу берешь без разрешения, горе мне. У тебя бригада голодная и семьи их, у меня отчет и план годовой, по поимке таких как ты.
        Инспектор, кряхтя перекинул ногу через борт, перехватил леера и шагнул на "Севан".
        - Что же мне делать с тобою, Семен?
        Молдаван, пряча глаза, пожал плечами.
        - Лады, Волошин… Три тонны ската сдать государству должен? Должен. Значит сыпь по саям и лови лису. Поймаешь что другое - твое дело, хочешь выпускай, хочешь - сам, знаешь, не маленький. Но, прихвачу еще раз на глубине - накажу. Завтра придешь в контору, возьмешь бирки на сети. А хвостатого… - Тимофеич поскреб щеку, словно раздумывая. - Хвостатого тащите сюда. Заберу его на станцию, ученым отдам. Собакам каши сваришь, по миру не пойдешь…
        В одиннадцатом часу тяжелое желтобрюхое солнце перетащило себя через хребет, и тут же просочилось длинными жгучими лучами сквозь прорехи в покрывале виноградных листьев и заплясало по двору ехидными длинноухими зверьками. Утренний туман уполз куда-то в горы, ему на смену, переваливаясь и клубясь нездоровым маревом, потянулась июльская жара. Сразу стало невыносимо душно, захотелось куда-нибудь скрыться, в гроты, в пещеры, туда куда прячется от солнца туман.
        Николай отложил толстую монографию в мятом картонном переплете, смахнул бисеринки пота со лба и вдруг понял, что свежая, только что надетая белая итальянская рубашка самым отвратительным образом напиталась потом и прилипла к спине. Это было неприятно. Николай встал с плетеного кресла, с отвращением стянул мокрую рубаху и направился в дом. Проходя мимо летней кухни он на мгновенье задержался. За перегородкой из желтого ребристого пластика гремела посудой Маша.
        "Так. Сейчас в душ, потом переодеться, забрать Машку и на море. На море. Там спасение. И хрен с ним, с обедом, с работой, пропади она пропадом".
        Но, уже в полусумраке комнаты Николай явственно осознал, что никакого моря до самого вечера не будет. Во-первых, лоботрясы с испытательной станции должны были привезти результаты анализов. Во-вторых, Вера с Игорем ушли с соседскими детьми в Балку, и их возвращения необходимо дождаться обязательно. В-третьих, сегодня должен приехать Максим сотоварищи, близкие родственники и прочая, и этот момент тоже пропустить нельзя никак, ибо встречать старость потом придется в живописных развалинах.
        Николай, бурча нехорошие слова в адрес крымской жары, академиков и пенсионного фонда, стянул штаны, потом отыскал полотенце и купальные шлепанцы и направился в душ.
        Старательно обходя ярко-желтые пятна разлитого солнца, Николай вышел во двор и услышал, как где-то под горою, там где начинался подъем к его дому натужно взвыл автомобиль.
        "Едут, тунеядцы… Сейчас будут доказывать, что они были правы, а дядя Коля, который все свою жизнь просидел голой задницей в холодной воде - нет… Ну я им задам…"
        Николай поддернул обширные семейные трусы в веселый сиреневый цветочек и трусцой кинулся к белой будочке летнего душа.
        Инспекторский "уазик" недовольно дребезжа подвеской вкарабкался на гору, проехал вдоль узкой коротенькой улочки и замер в тени старого ореха, подняв облако желтой пыли. Игнат Тимофеич выбрался из машины, отряхнул штанины от вездесущей пыли и шагнул в открытую калитку. Навстречу ему вытирая на ходу руки кухонным полотенцем, уже спешила Мария. Инспектор снял форменную фуражку, с которой не расставался даже в самую страшную жару и приветливо улыбнулся хозяйке дома. Мария закинула полотенце за плечо, сложила на груди полные руки и улыбнулась в ответ.
        - Привет, Игнат! А я уж думала, что это Колины аспиранты пожаловали. Давай, проходи на веранду, Коля сейчас в душе, я пока тебе морса налью. Холодного нет, свет как вчера вечером отключили, так до сих пор и нет его… Но морс в подвале стоял, прохладный…
        Инспектор чмокнул хозяйку в щеку и прошел в глубь двора.
        - Тараторка, ох и тараторка… Расскажи лучше, как внуки?
        - Ох, Игнат… Растут, растут не по дням, а по часам. - Мария наполнила из трехлитровой банки большую фарфоровую кружку и протянула инспектору. - Как сам-то? Так и бобылем и мучаешься?
        Инспектор принял кружку и кивнул в знак благодарности.
        - Чего прямо мучаюсь? Хозяйство небогатое, сама знаешь, куры да две козы. А в остальном… Я, как Полину похоронил, на других женщин и смотреть-то боюсь. Да и куда мне, старику. - Тимофеич глотнул из кружки и довольно причмокнул. - Ну, Мария, где внуки? Давай, хвастайся столичными богатырями!
        Хозяйка присела напротив, на самый краешек стула и сложила на коленях полные смуглые руки.
        - Эх, Игнат… На море они, в балку пошли с Савеловыми пацанами. Все неделю просились…
        - В балку, говоришь… - Инспектор слегка нахмурился. - Ну, если с Савеловыми, то ладно. Надеюсь, на глубину не полезут?
        - Бог с тобою, Игнат. Уже проинструктировали. А вот и Коля.
        В глубине двора показался хозяин дома. Доктор наук подтягивал на ходу трусы и шумно отфыркивался. Заметив инспектора, он остановился, смущенно огляделся и чуть прикрикнул на жену:
        - Машка, елки-палки… Предупредить не могла, что ли… Я бы хоть халат нацепил.
        Инспектор ухмыльнулся и разгладил усы.
        - Ну, что ты, Коль, меня засмущался? Поди ж ты… В такую жару, не то что в трусах, но и совсем голышом бегать нужно. Что, кстати, приезжие академики и делают. На пляже, под горою. И жены ихние тоже. А ты прямо рыбинспектора засмущался…
        Николай натянул штаны, задумчиво повертел в руках белую, в голубую полоску рубашку с коротким рукавом, приготовленную заботливой женой, отложил ее в сторону, и натянул цветастую футболку старшего сына. Потом шагнул на веранду. Инспектор поднялся навстречу хозяину и они крепко обнялись, похлопываю друг друга по спине.
        - Что-то давненько тебя не видать, Игнат. И на станцию ты не заезжаешь, и в поселке тебя не встретишь. Только и гляжу, как твой джаггернаут за угол заворачивает.
        - Эх, Коля, работа у меня такая, километры да мили накручивать. Ты как? Все науку двигаешь?
        Мужчины расселись по креслам, Мария разлила по кружкам морс и поспешила на кухню. Николай, глядя на инспектора, весело прищурился и сказал:
        - Да сдвинь ее попробуй… Вон, академики твои, голозадые, что под скалой резвятся - те двигают. Конечно. В основном в сторону Бельгии, Голландии да Монако. Там движение науки очень хорошо подкрепляется конвертируемой валютой и прочими почестями. А у нас - только народо, понимаешь, хозяйственное значение присутствует. И выражается оно в премиях квартальных и в грамотах. Бюджет-с, понимаешь, ли…
        - Так и тебе в академики самая дорога. Тоже будешь по голландиям ездить…
        - Угу… - Николай весело рассмеялся. - Конечно. Меня даже в Киев не пускают, не то что в Голландию. Ну рассказывай, старший инспектор рыбнадзора, с чем на этот раз пожаловал, потому как просто в гости ты уже лет десять как ходить перестал.
        - А чего мне сейчас по гостям шастать? Вон, пока Полина жива была, ходили с нею. И в гости, и в кино, бывало. И в Феодосию в ресторан ездили, в "Асторию"… - взгляд инспектора потемнел. - Да чего уж там… Я тебе, Коля, гостинец привез. Не очень радостный, но глянь все-таки…
        Николай серьезно посмотрел на инспектора.
        - Давай, посмотрю, что там у тебя.
        Тимофеич усмехнулся и сказал:
        - Да нет, Коль. У меня не с собою. Я твоим лоботрясам отдал, они в рефкамеру бросили.
        - Да? И что там?
        - Дельфин. Афалина. Небольшой, трехлеток.
        Николай в недоумении потер лоб и уставился на инспектора:
        - Гм. Игнат, скажи, а зачем ты мне привез мертвого дельфина? Я ведь дельфинами не занимаюсь, ты же знаешь. Я с моллюсками работаю. Мидию выращиваю, устрицу. Рапана изучаю…
        - Да знаю я, Коль. Только ведь, я ни с кем из ученых, кроме тебя, и не общаюсь. Так, здороваюсь, при оказии, и все. Ты глянь все равно, может кому из знающих покажешь.
        - А что с ним, с дельфином этим особенного? И откуда он у тебя?
        - Откуда? Да из сетей, откуда еще. У браконьеров изъял. А интересен он тем… - Инспектор прервался и задумчиво пожевал губами.
        - Ну и чем?
        - Вот, понимаешь ли… Как сказать… Выпотрошен он странно как-то…
        Николай насупился и внимательно посмотрел на Тимофеича. Инспектор замялся, пряча глаза, по лбу его стекали крупные капли пота. Николай серьезно проговорил:
        - Слушай, Игнат. Я не понимаю, о чем ты… У меня работа сейчас в самом разгаре - мне результаты надо в госкомиссию сдавать со дня на день. Конечно, покажу Владе твою афалину, она даже рада будет… Вот только самому глядеть на выпотрошенных браконьерами дельфинов у меня времени нет.
        Инспектор не поднимая глаз, смял в руках форменную фуражку.
        - Ты посмотри, Коля, сам… Один раз. Может мне привиделось, сказать кому - боюсь, засмеют. У этого дельфина дыра в брюхе. Ровная. Полукругом. И следы.
        - Какие следы, Игнат?
        - От зубов, Коля, по-моему, там следы от зубов.
        - Ты посмотрел?
        - Посмотрел.
        - Ну, скажи!
        - Нет. Ерунда все это, Коля. - Павел помешал ложкой в чашке с остывшим чаем, прикурил сигарету и разогнал рукою клубы дыма. В полумраке кабинета огонек сигареты прочертил замысловатую дугу. Откуда-то издали доносились приглушенные звуки музыки. Николай сидел на столе и бесцельно перебирал сложенные стопкой листы отчетов. Павел прищурился и внимательно посмотрел на друга.
        - Слушай, Коль… Брось ты эту затею. Лаборанты вон уже шушукаться начинают.
        Николай вздохнул, потер седые виски и спросил:
        - Ты мне все-таки скажешь?
        - Нет. Не скажу.
        - Почему?
        - Потому, что я ученый. А выводы, которые ты можешь сделать из моих слов приведут тебя к псевдонаучному заключению. К тому же, ты не специалист.
        - Ты специалист. Поэтому я и обратился к тебе.
        - Я специалист на отдыхе, Коля. Я сейчас должен есть плохо прожаренный шашлык и пить теплое вино. А вместо этого, сижу здесь. Единственно, из большого к тебе уважения.
        - Вот и скажи мне, из большого уважения. Ты ведь знаешь что это, правда?
        Павел затушил сигарету и неодобрительно покачал головой.
        - Ладно, Николай Ионович. Я тебе скажу. Но не вздумай на меня ссылаться. У меня лауреатская работа сейчас, мне только проблем этих недоставало.
        Николай улыбнулся, спрыгнул со стола и уселся в кресло напротив друга. Павел подкурил еще одну сигарету и неторопливо начал:
        - По определенным признакам, в частности по явным заглублениям и отметинам на ребрах можно сделать определенный, весьма осторожный вывод. Возможно, я повторю, возможно что это действительно следы зубов крупного пресмыкающегося. Есть некоторые сходства с прикусом аллигатора, но характер раны, её полукруглая форма характерны более для укуса крупной змеи. Ты доволен?
        Николай потер руки и спросил:
        - Это не след зубов, например, акулы?
        - Нет, определенно нет. Но, тем не менее, Коля. Все это ерунда. Нет в Черном море никаких морских змеев, и ты знаешь это не хуже меня. Не существует лох-несских чудовищ, мегалодонов и ихтиозавров. Где вообще взяли этого дельфина?
        - Браконьеры достали.
        - Ты говорил с ними? Может это просто розыгрыш какого-нибудь умника?
        - Говорил, Паша, говорил. Браконьеры напрочь лишены чувство юмора такого рода. Вот багром под ребра подцепить, или пивной кружкой башку проломить - это по-ихнему.
        - Ну и что они тебе сказали?
        - Ничего толком. Место могут указать только приблизительно. Глубины там восемьдесят-сто метров. Они подняли сеть, край которой был оборван. Возле самого края и находился этот дельфин. Они считают, что сети оборвали конкуренты…
        - Ты же считаешь по другому… Слушай, я не специалист, но восемьдесят метров для афалины - по-моему глубоковато. Ты еще кому-нибудь показывал?
        - Да все уже видели. Рефкамера вот на ладан дышит. С этими отключениями электроэнергии… Чувствую, пропадет экземпляр.
        Павел вздохнул, выпил холодный чай и поморщился.
        - Еще раз прошу тебя, Коля. Брось эту ерунду. Я могу ошибаться, и следы эти могут быть от чего угодно. Любое стечение обстоятельств.
        Николай задумчиво покивал и тихо проговорил:
        - Понимаешь, Паша… В пятьдесят девятом году, когда я был еще совсем пацаном, один местный грек, Статырос, вышел в море по тихой погоде на баркасе проверить крючья. И вернулся через двое суток. Ослабевший, едва живой. И без ноги. Ему спасли жизнь, хотя он и потерял очень много крови. После этого он прожил еще лет двадцать. Я часто видел, как он часами стоит на скале, опершись на костыли, и высматривает что-то в море. Он так и не сказал никому, где потерял ногу. Вот еще. Три года назад в Феодосии ушел на море и не вернулся майор, спортсмен-пловец, кандидат в мастера спорта. Его нашли у нас, в балке, спустя неделю. Без обеих ног. Я тебе могу еще назвать на вскидку с десяток случаев, когда люди пропадали без вести в районе Карадага.
        - В любом курортном городе, Коля, тебе могут назвать сотни подобных случаев. И морские чудища здесь не причем. А причем - катера, лодки с моторами и водка. Ты ведь биолог, мне ли тебе рассказывать, какова вероятность того, что в окрестностях заповедника болтается монстр. Один, понимаешь, о популяции я вообще молчу. Да ведь это Черное море, Коля… Исхоженное вдоль и поперек. Выглянь сейчас - и ты увидишь как минимум два судна на траверзе. Это не Богом забытый архипелаг в Тихом, и не глубины Атлантики. Здесь все как на ладони. Водись в наших краях какой-никакой неведомый зверь - он был бы давно замечен, отловлен и классифицирован. Так что, брось заниматься ерундой и пошли ко мне. Коньяку может выпьем…
        - Спасибо, Паша, не пью я. Ты же знаешь. Как в армии каким-то пойлом отравился - с тех пор ни капли… Да и голова что-то разболелась. - Николай потер виски ладонями.
        - Но ведь должно быть этому какое-то объяснение. Должно быть. Может тварь не такая уж и большая. И популяция голов в двести. Метаболизм замедленный, режим питания - один-два раза в полгода. Ареал обитания ограничен. Скажем - подводные гроты… Ведь может быть такое? Паша, ведь это возможность открыть новый вид. Новый, понимаешь?
        - Да-да… Попасть в учебники и энциклопедии… Понимаю, амбиции. Тебе надоело возится со своими моллюсками? Коля, у тебя работа в завершающей стадии. Ты доказал возможность выращивания дальневосточной устрицы, последний шаг - и ты на коне! Если ты сейчас раструбишь повсюду о своей находке - простыми смешками за спиной дело не обойдется. Если слухи дойдут до пердунов из академсовета - тебе припомнят все. Все, Коля. И статью твою припомнят, и высказывания все неосторожные, и брата твоего, сбежавшего в славный город Сиэтл, припомнят. И тогда - конец твоей карьере.
        Павел замолчал, встал с кресла и направился к выходу. Николай тяжело вздохнул и поднялся следом. На столе резко зазвонил телефон. Николай нашарил в темноте трубку.
        - Алло… Свирин слушает.
        Павел остановился у дверей, прикурил сигарету и прислушался к квакающим звукам из трубки. Николай дослушал, и пробормотал:
        - Сейчас еду, конечно… Еду…
        Он швырнул трубку на стол и бросился к дверям. Павел посторонился и с тревогой глядя на друга спросил:
        - Коля, что-то случилось?
        Николай остановился на пороге и пробормотал:
        - Внучка, Верочка… Потерялась. Не могут найти…
        К обеду дождь прекратился, но по разбитой дороге стекал вниз неиссякающий поток грязной воды вперемешку с мусором. Павел остановил машину и задумчиво посмотрел вверх. Ехать почему-то не хотелось, но оттягивать дальше он уже не мог. Отпуск подходил к концу, впереди его ждала длительная командировка в одну из жарких стран Азии, и другой возможности в ближайший год-два могло и не представится. Павел закурил, положил руки на руль и надолго задумался. Из оцепенения его вывел гудок клаксона. Павел глянул в зеркало. Сзади моргал противотуманками микроавтобус. Павел включил зажигание и пополз на первой в гору. "Опель" нещадно кидало на выбоинах, видно было, что дорогой этой уже давно никто не пользовался по назначению. У облезлых грязно-зеленых ворот он остановил машину, вышел и постучал в калитку. Старый орех над его головой задумчиво шуршал пожелтевшей листвой, роняя вниз холодные капли. На стук никто не отозвался. Павел толкнул калитку и вошел в грязный замусоренный двор. В распахнутых воротах гаража громоздились какие-то ящики, старые матрасы, пустые бутылки. Машины в гараже не было. Павел поднялся по
ступенькам к дому и громко постучал в дверь. Потом повернулся к открытой форточке и крикнул:
        - Коля! Ты дома?
        Внутри послышались шаркающие шаги. Заскрипели половицы, занавеска на двери отдернулась, показалось небритое полное лицо с набрякшими мешками под слезящимися глазами. Щелкнул засов.
        - А… Это ты… Заходи.
        Павел сделал шаг назад. Сутулый неопрятный толстяк в потертых вельветовых штанах так мало напоминал его бывшего коллегу, что Павел даже прикусил губу.
        - Коля? Что с тобою?
        Николай хмуро ухмыльнулся, поскреб нечистую щетину и махнул рукой, приглашая в дом.
        - Заходи, Паша, заходи. Я тут это… Немного засрался… Все руки не доходят порядок навести.
        Вслед за другом Павел осторожно вошел в дом. В нос ему ударил кислый смрад перегара. В доме царил полный бардак. Повсюду громоздились целые штабеля бутылок, среди мусора валялись книги и дурно пахнущие объедки. Николай кряхтя уселся на грязную постель. Перед ним на табурете стояла початая бутылка водки, тарелка с какой-то серой кашей и стакан.
        - Выпьешь?
        Павел отрицательно покачал головой, наклонился и поднял с пола книгу и глянул на переплет. Потом повернулся к Николаю.
        - И давно ты так?
        - Что так?
        - Ты ведь не пил раньше. И где Мария?
        Николай махнул полстакана водки, поковырялся вилкой в каше и сипло проговорил:
        - Машка к сыну уехала. В Красноярск. Не хочу, говорит, жить с забулдыгой. И ну ее…
        Павел скинул со стула старые газеты и присел.
        - Понятно. Из всего этого я могу сделать вывод, что ты все-таки сунулся в Москву со своим чудовищем. И поперли тебя отовсюду, как могли… Так?
        - Эх, Паша… Какие, мать его, чудовища-мудовища… Ну сунулся… А работу мне зарубили и так. Аспирантик там еще какой-то меня подсидел… А еще и Верка… Внучка моя… Ну, ты же помнишь… Так и не нашли ее. Хоронили пустой гробик. Я тогда на поминках и запил по-черному. Видишь - до сих пор остановится не могу. "Волгу" продал… Да и дом, продам к ебене-фене… Не нужен он мне. На работу вот устроился, в пансионат, сторожем. Там и жить буду.
        - Ты ведь ученый, Коля… Доктор наук. Бросай пить, а я похлопочу - пойдешь ко мне, в институт, я тебе должность какую-нибудь подберу. Пойдешь? - Павел внимательно посмотрел на друга. Николай хрипло засмеялся. Смех перешел в глубокий кашель.
        - Не-а… Паша, не надо хлопот. Не стою я этого. Как был все жизнь бездарем - так и помру. Эдик вон из Америки письмо прислал. На английском! Ты понял, падла какая… Братец, хер ему за шиворот… Может Коля, тебе денег прислать? Может шмоток? Мудила… Сынок вот, тоже все переживает… И зять, е-мое, и тот переживает… А я не хочу никуда, Паша. Не хочу. Оставьте вы все меня в покое. Дайте уже мне сдохнуть…
        Павел поднялся, отряхнул брюки и не прощаясь вышел во двор. Николай проводил его глазами, потом ткнулся небритой щекой в грязную наволочку и зарыдал.
        Барабан лебедки скрипел тонко и нудно. Груза грохотали по пайолам, Гиба со Шрамом в четыре руки откидывали пустые сети. Молдаван подхватил багром небольшого лисенка и швырнул его в полупустой ящик. Затем хмуро оглядел кучку выпотрошенной рыбы и сказал, обращаясь к Гибе.
        - Валер, сколько там еще лавы?
        Гиба глянул на смычку и зло бросил:
        - Два конца еще. Полный голяк. Опять пустые.
        Молдаван облокотился об борт и глянул в воду.
        - Не пойму ни фига… Погода что надо… Юго-запад вторую неделю дует. Бля, где же рыба?
        Рыбаки подняли груза, Шрам остановил лебедку. Гиба снял перчатки и закурил.
        - Сука, я уже в магазин полторы сотни должен. Слушай, Семен, нет здесь рыбы, к проливу пошла. Может все-таки на маяке высыпимся?
        - Ага… Там еще и сети снимут… Пойдем южнее, возьмем лесочные, на пиленгаса посыплем.
        Молдаван продолжал хмуро пялиться в воду. Баркас плавно покачивался на легкой волне. Шрам выглянул из рубки и прокричал:
        - Ну, что? Снимаемся?
        Молдаван кинул бычок в воду, проводил его взглядом и замер. В зеленой глубине под баркасом медленно извивалась черная тень.
        - Эй, Семен! Ну что, двигаем?
        Молдаван, не отрывая взгляда от скользящего под баркасом чудовища, медленно встал и пошатываясь двинулся в рубку. Облокотившись об штурвал, он поднес дрожащими пальцами незажженную сигарету ко рту и попытался затянутся. Потом, словно опомнившись, бросил сигарету под ноги, вдавил пальцем кнопку пускача и крутанул штурвал.
        Баркас подпрыгнул, на корме загремели бочки. Семен стиснул зубы так, что потемнело в глазах. В дверь сунулся ошарашенный Гиба.
        - Ё! Что это было, Семен?
        Молдаван оглянулся назад. В белой пене, взбитой винтом, мелькнула красная полоса.
        - Ничего, Валера, ничего… Уже ничего…
        Глоссарий:
        "Катран" - черноморская акула, является промысловой рыбой
        "Кот", "лиса" - морской кот, морская лиса, разновидности скатов, обитающих в Черном море, также являются объектом промысла.
        "Колючий" - так черноморские браконьеры называют рыб осетровых пород, осетра, белугу, севрюгу. Лов этих рыб запрещен, вплоть до уголовного наказания
        "Пиленгас" - рыба семейства кефалевых, обитает в прибрежной зоне. Является промысловой.
        "Пистон" - маленький осетр, до килограмма.
        "Ахан" - морские сети, с ячеей от 80 до 120 мм, высотой 2.5-3 метра.
        "Лава" - связанные между собой аханы. Длина лавы обычно составляет километр.
        "Сай" - песчаная или галечная банка, идущая вдоль береговой линии, с глубинами до
20-30 метров.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к