Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Гавриленко Василий : " Дом Жёлтых Кувшинок " - читать онлайн

Сохранить .
Дом жёлтых кувшинок Василий Дмитриевич Гавриленко
        
        ВАСИЛИЙ ГАВРИЛЕНКО ДОМ ЖЁЛТЫХ КУВШИНОК МИСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
        Иллюстратор Ольга Толстова
        Дизайнер обложки Ольга Толстова
        Редактор Дарья Ивашкевич
        
        Ты одна. Тебе никто неверит. Все вокруг считают тебя сумасшедшей, говорят, что ты живешь всвоих фантазиях итвое место впсихушке. Пословам окружающих, дорогие тебе люди просто разбились ваварии.
        Ноты знаешь, что это нетак. Ты знаешь, что твои родители, брат илучший друг стали пленниками чудовищного порождения мрака - озерного демона Мисоша. Теперь тебе предстоит вступить всмертельную схватку сдемоном, совсем миром и… иссамой собой.
        12+
                ОГЛАВЛЕНИЕ
        Дом жёлтых кувшинок
        Пролог
        СумрачныйКарп
        Фил Маршал
        Соня Маршал
        Зеленые волосы
        Школа суглуплённым обучением
        Ихтиандрское братство
        Желтые кувшинки
        Выходной
        Гроза
        Держатели крестов
        Бросок Туппера
        Белка
        Руфь
        Долгая дорога домой
        День ИстиныРуфи
        Табурет навашу голову!
        Директор Ихтиандрской средней
        Время обманулоее…
        Бенифис Упырьего Нехристя
        Шесть зверенышей
        Дом желтых кувшинок
        Клетка
        КнигаR
        Автор
        Художник
        ПРОЛОГ
        Когда мне было двенадцать лет, то больше всего насвете я боялся темноты. Той темноты, которая наступала, когда мама гасила свет вмоей комнате. Мне казалось, что стены раздвигаются, ия лежу вкровати вцентре огромного мрачного мира, населенного загадочными пугающими существами.
        Когда я стал взрослым, то перестал бояться темноты, так как понял, что по-настоящему страшна бездна тьмы внутри каждого изнас.
        Эта история про Соню Маршал, девочку, которой пришлось заглянуть вэту бездну.
        СУМРАЧНЫЙКАРП
        Сумрачный Карп был одинок, однако считал себя счастливым человеком. Он уже стал забывать, когда поселился взаброшенном доме неподалеку отлесного озера внескольких километрах отрыбацкого поселка, ночувствовал себя здесь словно рыба вводе. Ему нравилось ито, что кладбище - покосившиеся кресты вокружении могучих дубов - было рядом ипрямо изнынешнего дома он проследует когда-нибудь вдом новый, неменяя места жительства.
        Карп сторонился людей. Лишь раз вдва месяца, ато иеще реже, наведывался впоселок пополнить запас спичек, соли и, повозможности, хлеба. Заодно платил заэлектричество.
        Бородач сбеловатыми, глубоко посаженными глазами, вдревнем рыбацком плаще, он был непохож надругих идовольно комичен. Ножители поселка вовсе несчитали его смешным ипобаивались Сумрачного Карпа. Когда он шел поулице согромным мешком наплече, высоко держа голову, бородою протыкая пространство, то чувствовал насебе настороженные взгляды из-за занавесок. Собаки лаяли нанего изподворотен, новыскочить ипокусать странного путника нерешались.
        Еслиже навстречу Сумрачному Карпу попадался житель поселка - непременно кивал головой, здороваясь (ану-ка сглазит, чудище белоглазое!), апройдя мимо, плевал вслед (чур меня!).
        Поговаривали, что Сумрачный Карп занимается черной магией или, того хуже, пишет трактат. Слухи эти, конечно, необлегчали суровой жизни отшельника.
        Зато наозере здорово ловилась рыба: карпы скрупной, вмонету чешуей, караси-сковородки. Никто, кроме Карпа, здесь нерыбачил: вокруге хватало других озер, еще более щедрых.
        Лишь изредка поселковые ребятишки шныряли поблизости отКарпа. Он негнал их, однако никогда незаговаривал сними.
        Современем вокруг озера образовалось болото, итеперь только отшельник знал безопасный подход кчистой воде. Лес матерел, разрастался, отбивая улюдей малейшее желание навещать Сумрачного
        Карпа, чему он был несказанно рад. Один раз вгод, вдень святого - покровителя рыбарей, впоселке устраивалась большая Ярмарка. Тогда нацентральной - иединственной - площади поселка (который, кстати сказать, дорос донебольшого городка иполучил гордое название Ихтиандр), загорались бумажные фонарики, зазывая публику вцветные веселые балаганчики. Вних разыгрывались кукольные представления, вкоторых высмеивался мэр соседнего городка - Обжора Льюис. Заезжие идоморощенные музыканты играли какофонию, жители жгли большой костер итанцевали, разумеется, самые смелые изних или самые пьяные. Остальныеже стояли иглазели:
        - Ой, посмотри, Матильда, как твоя Алиска отплясывает, бесстыжая! Хотьбы старейшин постеснялась!
        - Сами вы хороши! Все кошки вИхтиандре знают, что твойЖан…
        Жительница неожиданно замолчала, видимо, испугавшись чего-то.
        Тем неменее это был день, наступления которого ждал истар имлад. Ивот однажды всамый разгар ярмарочного веселья наплощадь пришел Сумрачный Карп. Он встал неподалеку отодного избалаганчиков, снял сплеч свой мешок, неторопливо открыл его ипоставил перед собой. Вмешке, конечно, были карпы скрасноватой липкой чешуей. Вокруг отшельника сразуже собралась толпа, забывшая про клоунов имузыкантов, норыбу никто инедумал покупать. Сумрачный Карп глядел исподлобья, будто предчувствуя недоброе, сжимая тонкие губы. Изтолпы раздался истошный вопль: «Убирайся всвое болото!» Гнилой помидор, заготовленный для Обжоры Льюиса, просвистел рядом сголовой Сумрачного Карпа. Площадь одобрительно загудела. Женщина сбагрово - красным лицом, словно рассерженная курица, выскочила изтолпы ипринялась клевать пришельца вплечо.
        - Уходи! - вопила она. - Здесь таким неместо! Колдун проклятущий! Никому ненужна твоя тухлая рыба!
        Карпу захотелось съездить кулаком покрасной физиономии, ноон вовремя сообразил, что потом эти люди, наверное, разнесут его тело покочкам. Он молча поднял мешок - несколько карпов выпрыгнули наружу илежали впыли, выпучив глаза. Сумрачный Карп невзглянул наних ипошел вперед - толпа нехотя расступилась, сожалея, что интересное представление так быстро закончилось. Кто-то заего спиной захихикал. Отшельник, сверкнув глазами, обернулся. Втишине он вышел сплощади, все также высоко держа голову, прошел поузким улочкам искрылся влесу.
        Нанебольшом пригорке, где он когда-то собирал землянику, силы оставили Сумрачного Карпа, он сгорбился, апотом вдруг упал лицом втраву иглухо зарыдал, точно жалуясь наобидчиков матери-земле.
        
        После этого случая отшельник непокидал своей обители. Электричество скоро отключили занеуплату, нодров ихвороста вокруге хватало, иСумрачный Карп небоялся превратиться вснеговика. Хуже приходилось без хлеба исоли. Сначала он просто немог есть пресную рыбу исильно отощал, носовременем привык идаже гордился этим. Хорошо, что он успел сделать солидный запас спичек, которого вполне могло хватить надолгие годы - только нужно было следить, чтобы неотсырели.
        Дом Сумрачного Карпа был весьма крепок, иотшельник называл его замком. Даже самый ветхий старожил здешних мест, еслибы такой нашелся, несказалбы, когда икем была построена эта каменная твердыня.
        Каждый день свосходом солнца Карп шел наозеро ивозвращался, когда макушки деревьев краснели отзаката. Изпомятого ведра вразные стороны торчали рыбьи хвосты. Вдоме отшельника везде встречалась рыба - лежала вящиках, висела большими гроздьями набечевках под потолком, даже кучами валялась наполу. Нестоит иговорить, какой дух отнее шел, нохозяина это несмущало.
        Иногда Сумрачный Карп видел восне свою семью. Когда-то он небыл Сумрачным Карпом, абыл Родионом Серпиновым, иунего была жена ималенькая дочь. Семья. Какое красивое слово!
        Носны были жуткие, потому что вних его жена, Анна, лежала настоле вокружном морге, куда Родиона вызвали наопознание. Вот он подходит, слегка пошатываясь отбессонной ночи, кбелой горке, иедва слышит заспиной притворно-равнодушный голос полицейского.
        - Готовы? - черные, сзелеными прожилками ибольшими белками глаза пожилого негра настороженно смотрят нанего. Родион Серпинов кивает головой ивужасе отворачивается: он невсилах видеть беззащитно-бледное лицо Анны.
        Апотом он видит свою дочь идвух людей, склонившихся над ней. Это мужчина иженщина.
        - Девочка, ты должна пойти снами, потому что папа больше неможет быть твоим другом. Папа несет угрозу для тебя. Унас тебе будет хорошо. Ты будешь счастлива.
        Иони берут девочку заруки, иуводят отнего. Аон сидит вкресле, он залился пивом поуши идаже непонимает, что происходит…
        Снова и снова Родион Серпинов просыпается Сумрачным Карпом: надо плестись нарыбалку - утро, привычный крик петуха иросистая трава по колено.
        Озеро стало единственным другом. Другом бессмертным - это для Карпа было сейчас главнее всего. Уход близких - вкакой-то мере предательство, он больше нежелал быть преданным.
        Как-то раз Сумрачный Карп рыбачил сосвоей старой, пропахшей смолой лодки. День был словно больным, плаксиво накрапывал дождь, дубы недовольно шумели. Вдруг ему почудилось, что кто-то пристально уставился ему взатылок.
        «Дети!» - решил Карп, излость начала есть его душу. Изпоселка прогнали итут шпионят!
        - Какого дьявола вам надо?! - крикнул он впространство ивскочил. Лодка закачалась.
        Взгляд как будто исчез. Тяжело дыша, отшельник опустился насвой насест, кутаясь вплащ. Зубы его выбивали дробь. Как они могли пробраться сюда, ксамой кромке воды? Как могли прошмыгнуть мимо деревьев, корни которых хлебают болотную жижу? Нет троп, нет лазеек. Ивсеже кто-то только что смотрел нанего. Зверь или человек?
        Это происшествие вскоре забылось под грудой ежедневных забот, ирыбак тихо жил всвоем «замке». Дни инедели проплывали мимо него, как стайки мальков, неоставляя следов ни надоме, ни насумрачном лице хозяина. Наступил сезон грибов, иКарп проводил много времени влесу, вообще непоявляясь наозере, хотя оно тянуло его ксебе.
        Хлестал погрязи частый дождь. Сумрачный Карп ненадел свой зеленый плащ, икрупные капли проникали заворот рубахи. Он шел бессмысленно и, скорее всего, сгинулбы вболотной топи, еслибы тайная сила невручила ему нить Ариадны. Сильный ветер подталкивал вспину, словно поторапливая куда-то. Небыло мыслей: «Куда я иду? Зачем?».
        Озеро взъерошилось, покрылось крупной рябью, будто огромная рыба корчилась наземле. Встревоженные дубы стряхивали ссебя мокрые листья.
        Непослушными пальцами рыбак отвязал лодку. Она раскачивалась, черпая воду то одним, то другим бортом, иему стоило немалых трудов усмирить ее. Непогода как будто начала отступать, илодка быстро удалялась отберега, подгоняемая мерно работающими веслами. Вот исередина озера.
        Сумрачный Карп, согнувшись, сел уборта, рискуя опрокинуть лодку иочутиться втемной воде. Обглоданная дождем черная глубина казалась живой. Она ибыла живой.
        «Зачем я пришел сюда?» - подумал рыбак.
        - Я знаю, зачем, - ответил кто-то.
        - Это ты смотрел наменя?
        - Да.
        Сумрачный Карп огляделся вокруг. Никого. Только дождь иозеро, вдалеке - лес. Итут отшельник увидел впучине два огонька. Они мерцали, манили.
        - Зачем ты одинок? - услышал он опять.
        - Незнаю.
        - Зачем ты беден?
        - Незнаю.
        - Зачем ты стар, болен инесчастен?
        - Незнаю, незнаю, незнаю!
        - Идиже комне!
        Поиссиня-черной воде поплыли невесть откуда взявшиеся желтые кувшинки. Сумрачный Карп дорези вглазах вглядывался возеро, пытаясь снова увидеть огоньки. Их небыло видно, ирыбак подвинулся кдругому борту, лодка качнулась, зачерпнула воды ивтуже минуту перевернулась. Человек очутился вводе. Он держался наплаву, усиленно работая руками. Одежда между тем превратилась вдвухпудовые гири. Карп сопротивлялся озеру, дождю, неведомой силе, влекущей его надно. Он уже немог видеть, холодная вода усилила свои объятия ипроникла внос ирот. Сумрачный Карп тонул, последний пузырь воздуха покинул его легкие иустремился вверх, унося ссобой жизнь рыбака.
        Отяжелевшее тело медленно опускалось сквозь толщу воды всопровождении маленьких рыб искоро достиглодна…
        Однако произошло чудо: он вдруг почувствовал свое тело, мог пошевелить ирукой, иногой, акогда открыл глаза, увидел настоящее подводное царство: кругом вбеспорядке валялись скелеты животных и, может быть, даже людей. Однако была здесь ижизнь: водоросли, проросшие сквозь кости, тощими зелеными пальцами тянулись ксвету. Сновали рыбы. Ничто неудивляло инепугало его, напротив, казалось, что это он всех иудивил, ииспугал, внёс ненужную суету впривычный, веками сложившийся уклад.
        Ивсе-таки он небыл жив: легкие непытались добыть воздуха, сердце небилось, хотя бывший рыбак ощущал фантастические легкость исилу.
        Это был уже непреждевременно состарившийся Сумрачный Карп - тот погиб, неоставив следа. Родился другой, новый, неведомый. Кто он икому обязан этим преображением?
        Преображенный обернулся. Огромные красные глаза жалобно глядели нанего. Изможденное существо, которому они принадлежали, невнушало страха ираболепия. Было ясно, что это всего лишь слуга, авовсе нетот могучий, кто наделил силой бывшего рыбака.
        - Я Хранитель Мисоша. Скоро меня нестанет. Теперьты…
        Тот, кто когда-то был Родионом Серпиновым, потом Сумрачным Карпом, теперь равнодушно наблюдал гибель существа, назвавшегося Хранителем Мисоша. Оно корчилось надне, широко раскрывая рот. Наконец, затихло, красные глаза потухли, челюсти плотно сжались. Бывший рыбак поднялся сколен, его глаза тутже вспыхнули красным огнем - зыбкий дух озера вселился внего. Опутанный ожерельями похожих набриллианты пузырьков, новый Хранитель поплыл вверх, резкими движениями разрезая воду. Он вырвался попояс наповерхность озера иторжествующе закричал, перекрыв шум ливня иветра.
        ФИЛ МАРШАЛ
        Фил Маршал грустно смотрел вокно. Вгрязноватом дворике жилищного управления городка под названием Ихтиандр стоял его обшарпанный «Фольксваген» икопошились впыли куры. Вокруг машины бродил, необращая накур внимания, обросший седой шерстью пес ивремя отвремени поглядывал наФила.
        Маршалу было немногим больше тридцати, однако вволосах просматривалось серебро. Последнее время дела его семьи шли неважно, можно сказать, она обанкротилась. Фил тяжело вздохнул, вспомнив тот памятный для него разговор сшефом, вкотором начальник, нагло глядя ему вглаза, заявил, что его «вынуждены уволить из-за недостатка опыта корпоративного общения». Маршал подозревал, что здесь необошлось без Гарри - главного клерка его бывшей конторы, прижимистого подхалима ивиртуозного пройдохи. Это случилось внебольшом городке, расположенном милях вдвухстах кюгу отИхтиандра, ижить там стало невмоготу. Маршал, обладавший высокой самооценкой, вдруг превратился вовсеобщее посмешище. Он стал угрюм, раздражителен ивконце концов заявил своей жене Анжеле, что они должны «свалить изэтого гадюшника». Анжела обрадовалась, потому что исама чувствовала себя здесь ненасвоей орбите: она терпеть немогла сплетен идрязг, вкоих обитатели южного городка достигли необыкновенных высот.
        Однажды утром, пока сплетники иподхалимы спали, Фил сел всвой «Фольксваген», заправился уближайшей бензоколонки ( - Куда намылился, Маршал? Неужто работенку нашел? Хи-хи! - Нетвое дело! Заправляй себе ипомалкивай, бензиновая душа!) да идвинул насевер. Так он оказался вИхтиандре, который приглянулся ему множеством озер итишиной.
        Ивот Фил смотрит вокно, которое находилось вкабинете мистера Кобелеского, пожилого, словно пылью покрытого мужчины, согромным носом-картошкой, прической а-ля Эйнштейн изапорожскими усами. Он заведовал скромным жилищным фондом Ихтиандра.
        Настене висело радио, передающее местные новости. Бодрый мужской голос перечислял события занеделю, изкоторых особо выделялся пожар, - сгорел сарай некоего Пржанца. Диктор перечислил многочисленные версии происшествия таким голосом, словно произошло покушение напрезидента. Ненужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сделать изэтих версий вывод: Пржанц - отчаянный балбес ивыпивоха - сам сжег свой сарай, пытаясь сварить всоломе яичко. Словом, Ихтиандр был своего рода захолустьем, что Филу понравилось. Он хотел уединиться ссемьей, что называется, налоне природы - кругом лес, ирядом - озерцо схорошей рыбалкой. Обэтом Маршал только что откровенно сказал мистеру Кобелескому, итот внушительно поплыл всоседнюю комнату, где унего пылился архив. Он долго шелестел там бумагами, кряхтя ичихая отпыли. Фил уже начал позевывать иклониться головой наширокий дубовый стол, когда грузная фигура конторщика возникла вдверном проеме:
        - Тебе повезло, парень! - широкое лицо его светилось. - Есть отличныйдом!
        - Хорошо, - суховато сказал Фил, хотя внутри унего все запело.
        Кобелеский принялся расписывать прелести дома, вкотором раньше жил некто Родион Серпинов - добродетельный имирный человек. Пословам конторщика, дом находился вживописнейшем месте неподалеку отпрекрасного дубового леса, рядом созером.
        - Правда, вэтом доме давно никто неживет, - неохотно признался Кобелеский ипротянул Филу цветную фотокарточку: наней было двухэтажное серое здание. - Серпинов пропал без вести, родственников нету. Впрочем, еслиб ибыли, дом принадлежит муниципалитету. Там, конечно, малость неприбрано, нодом крепкий, замок, анедом. Воздух там - рай наземле! - чиновник даже языком прищелкнул. Филу стало неприятно оттого, что его собеседник пытается продать воздух, нодом ему приглянулся. Кобелеский снадеждой итревогой уставился наМаршала, икогда тот сказал: «Я согласен», - лицо конторщика озарилось улыбкой, он пожал руку Фила, уверяя, что тот непожалеет. Потом, спохватившись, сказал:
        - Да, мистер Маршал, - тут он замялся, - будетели вы его осматривать?
        - Нет, - твердо сказал Фил. - Послезавтра я хотелбы вселиться вэтотдом.
        - Великолепно! - восхитился Кобелеский. - Чтож, документы готовы. Остается сойтись вцене.
        Тут пришла очередь смутиться Маршалу.
        - Послушайте, - пробормотал он, краснея, - мистер, эээ, Козлевский…
        - Кобелеский, - поправил Кобелеский, пристально глядя Филу вглаза.
        - Простите, - еще больше смутился Фил. - Так вот, сумма уменя небольшая.
        - Ну, знаетели! - расстроился конторщик. - Имущество, скажем так, немое. Я ведь говорил вам, что дом принадлежит городу? Но… сколько увас?
        - Семь тысяч.
        - Ско-лько?
        - Семь тысяч.
        Взапыленном кабинете Ихтиандрского жилищного управления повисла тишина. Фил смотрел вокно, ожидая решения своей судьбы. Седой пес водворе совсем охамел, пытаясь влезть нанагретый солнцем капот «Фольксвагена».
        - Годится, - вздохнул Кобелеский, поняв, что выудить уФила больше ничего неудастся. Сказав это, он вопросительно уставился наМаршала. Фил достал извнутреннего кармана пухлый сверток. Вообще-то унего было немногим больше семи тысяч, ноон решил купить недороже этой суммы итеперь радовался, что заранее отсчитал ее, иначе Кобелеский вполне мог потребовать доплаты. Маршал протянул сверток чиновнику. Тот пересчитал деньги исунул их встол, широко улыбаясь, после чего вынул пачку желтоватых бланков иприсел застол, собираясь их заполнить.
        - Позвольте паспорт, - конторщик протянул пухлую, сширокими пальцами руку. Фила словно ударило током:
        - Забыл!
        Кобелеский посмотрел нанего, как наинопланетное существо, раскрашенное врозовый цвет исзелеными крапинками:
        - Забыли?
        Поглазам конторщика Фил понял, что того подмывает сказать: «Какже тебя, дурака, угораздило ехать покупать дом изабыть паспорт?!». Маршал исам ругал себя начем свет стоит зарассеянность иготов был волосы рвать сдосады.
        - Ну да ничего, - сказал вдруг Кобелеский, махнув рукой. - Была небыла. Запишем сваших слов! Вы, надеюсь, небандит? Небандит, ведьтак?
        Глазки конторщика насмешливо ели незадачливого покупателя.
        - Н-не бандит, - заикаясь, проговорил Фил, уже исам струдом вэто веря.
        Кобелеский быстро принялся заполнять бланки.
        - Распишитесь здесь.
        Фил поставил подпись рядом сгербовой печатью.
        - Вот ивсе! - торжественно объявил Кобелеский, протягивая Маршалу бумажки иключи. - Дубликаты ключей я оставляю усебя. Дом ваш, поздравляю.
        - Стоп! - воскликнул Фил: оттрескотни конторщика унего начала болеть голова. - Зачем вам ключи отмоего дома?
        - Пардон! - пробормотал Кобелеский. - Я подумал, что так будет надежнее… Впрочем, берите, берите!
        «Думал, что я пропаду без вести, ион снова сможет распоряжаться домом, - догадался Фил, глядя врасстроенное лицо конторщика. - Ну, уж дудки!»
        - Спасибо, - буркнул Маршал, сгребая состола бумаги, две связки ключей, и, кивком головы попрощавшись смистером Кобелеским, вышел изпыльного Ихтиандрского управления водвор. Он согнал седого пса, пригревшегося накапоте, неохотно оставившего теплое местечко ипоказавшего напоследок желтые клыки. «Фольксваген» незавелся.
        «Черт побери!» - пробормотал Фил сквозь зубы, сердито надавливая напедаль сцепления. Он чувствовал, что Кобелеский глядит нанего изокна, ихотел поскорее исчезнуть изполя зрения ехидных глаз. Наконец, мотор заурчал инезаглох, Фил медленно вырулил содвора, чуть незадавив нахальную собаку. «Фольксваген» поехал поулочкам Ихтиандра мимо двух итрехэтажных домов, ощетинившихся телеантеннами, сбелыми пятнами постиранного белья набалкончиках, мимо заборов идеревьев, мимо живописных развалюх изкрасного кирпича. Ихтиандр был прост, небогат, ноуютен. Водворах играли дети, их звонкие крики радовали сидящих наскамейках старушек. Жизнь кипела здесь, иэто раздражало Фила. Обрушившиеся нетак давно беды сделали его нелюдимым. Возможно, кто-то сочтет Фила слабаком, нотак уж он был устроен.
        Фил сердито думал оКобелеском: «Жулик! Отдаст он мои денежки вказну, какже! Истратит напудру для своих усов, фигляр!»
        Маршал уже покинул пределы Ихтиандра, иего «Фольксваген» бороздил пыльную федеральную трассу. Он направлялся наюг.
        Изредка его обгоняли шумные грузовики. Водители-дальнобойщики бросали сверху презрительные взгляды натарахтящую развалюху Фила, некоторые даже высовывались изкабины икричали что-то обидное, неразличимое заревом двигателей. Маршал неотвечал: впервые задолгое время он был спокоен иуверен всебе - унего появился новыйдом!
        СОНЯ МАРШАЛ
        Иногда взрослые задают детям глупый вопрос: «Кого ты больше любишь: маму или папу?». Обычно после долгого раздумья ребенок говорит, что любит обоих родителей одинаково. Авот Соня Маршал, когда была маленькой, наэтот вопрос без тени сомнения отвечала: «Маму». Можно себе представить этого вопрошателя, еслиб отец Сони, уже знакомый нам Фил, стоял рядом ивсе слышал. Взрослый поневоле смутилсябы иначал сбивчиво рассказывать обурожае кукурузы вокруге, опогоде ивыборах президента. Вобщем, Фил слегка недолюбливал свою двенадцатилетнюю дочь, тем более что, кроме нее, всемье был еще двухлетний Рики - его любимец.
        Соню нельзя было назвать красавицей. Внешности она была обыкновенной. Похожих нанее девочек можно встретить влюбой школе - темные волосы, слегка вздернутый веснущатый носик, короткий подбородок. Отличали ее ивыделяли изтолпы зеленые глаза - почти изумрудные, исветлая прядь вволосах, ниспадающих налоб.
        Дотого, как Фил потерял работу, отношения между ним идочерью развивались неплохо, однако потом раздражительность отца семейства возросла, ион еще сильнее допекал Соню своими нудными нравоучениями. Девочка, самолюбивая исвоенравная, как многие подростки, отвечала капризами. НоАнжела, мать Сони, будто утюгом сглаживала острые углы вотношениях между отцом идочерью, иконфликты бывали недолгими. Хуже было то, что Соня часто неладила сосвоими одноклассниками. Поэтому она обрадовалась, когда Фил, приехав изИхтиандра, продемонстрировал домочадцам документ, изкоторого следовало, что они теперь обладатели дома вэтом самом Ихтиандре.
        Маршалы загудели, как пчелы впотревоженном улье. Они паковали вещи, носились понадоевшей квартире, которую им выделили вбывшей конторе Фила итеперь забирали обратно. Маленький Рики слюбопытством глядел изсвоего манежика напроисходящую суету. Он, казалось, все понимал итоже был рад смыться отсюда.
        Фил, отдуваясь, грузил вещи внанятый грузовик. Ему помогал шофер - низенький неразговорчивый парень. Несмотря наскромный рост, он работал запятерых, искоро дело было вшляпе, то есть, вкузове. Выехать решили после обеда. Оставалась уйма времени, иСоня захотела попрощаться сКэти - единственной девочкой вклассе, скоторой она дружила.
        Кэти жила сбабушкой внебольшом доме наглавной улице. Мамы ипапы унее небыло, иесли кто-нибудь спрашивал оних, Кэти смущалась иотходила всторонку. При случае она могла отвесить подзатыльник особо приставучему мальчишке, причем выглядело это вполне сносно. Соня втайне восхищалась смелостью Кэти.
        Кэти играла водворе ссенбернаром. Увидев Соню, она схватила пса заошейник, хотя тот инедумал бросаться нагостью.
        - Уезжаешь? - спросила Кэти. Вее больших глазах светилась грусть. Вгородке новость оботъезде Маршалов знала уже каждая сорока.
        - Да, уезжаю, - подтвердила Соня. - Знаешь, есть такой город - Ихтиандр?
        Этот Ихтиандр казался Соне неземным местом.
        - Ихтиандр? - Кэти удивленно вскинула брови.
        - Это насевере, - пояснила Соня. - Кэт, я хочу кое-что тебе подарить.
        Она протянула Кэти свой старый плеер. Та даже рот разинула, пораженная щедростью Сони.
        - Это тебе напамять. Ну ладно, Кэти, мне пора. Ато еще уедут без меня!
        - Подожди! - воскликнула Кэти и, отпустив сенбернара, побежала вдом. Собака, даже невзглянув наСоню, направилась вслед захозяйкой иулеглась накрыльце, положив лохматую голову напередние лапы.
        Кэти вернулась, неся что-то вруке. Она положила принесенную маленькую вещь вруку Соне, ита, поблагодарив, заспешила обратно. Доотъезда оставалось совсем немного времени. Подороге она всеже успела утолить свое любопытство ирассмотреть подарок. Это был простенький самодельный медальон, сердечко нашелковом шнурке снадписью: «Кэти отпапы». Соне стало непосебе: «Зачем я взяла его? Почему непосмотрела? Наверно, он ей был очень дорог!». Новозвращаться было поздно. Набегу Соня надела шнурок нашею испрятала сердечко под кофту. Она торопилась иправильно делала. Фил Маршал, сердито сопя, спешил ей навстречу.
        - Где ты шляешься? - закричалон.
        - Я только наминуту отлучилась, - ответила Соня.
        - Минута утебя резиновая! Ты хоть знаешь, сколько начасах?
        Соня промолчала: она ивправду нерассчитала времени.
        Грузовик, наполненный вещами, нетерпеливо тарахтел мотором. Анжела стояла рядом сним, одетая по-походному: старые джинсы, еще более старая болоньевая куртка. Тем неменее, даже втаком наряде Анжела выглядела намиллион. Соня гордилась красотой своей матери.
        Девочка юркнула вкабину. Следом заней - Анжела сРики наруках. Шофер хотел закурить папиросу, новприсутствии дам нерешился. Грузовик выехал содвора. «Фольксваген» сФилом зарулем, тоже набитый вещами, последовал заним.
        Машины поползли поулицам города, ивдруг навстречу им выскочил длинновязый человек вчерном плаще. Увидев небольшую колонну, он замахал рукой ичто-то закричал. Фил сжал зубы ипоказал человеку кулак: он уже независел отподхалима Гарри имог себе это позволить. Длинновязый клерк вответ высунул язык.
        «Вот стакими людьми пришлось работать!» - подумал Фил иприбавил газу.
        Скоро улочки городка, словно ручьи вречку, впали вфедеральную трассу, уносящую Маршалов насевер - все дальше отстарой жизни, все ближе кновому счастью…
        Дом оправдал ожидания Фила. Встаром здании таилась мощь иуверенность взавтрашнем дне. Поблизости ни офисов, ни клерков. Маршал решил добывать пропитание собственным трудом: рыбачить, охотиться, собирать влесу ягоды игрибы. Унего остались некоторые сбережения, при удаче иэкономии их должно было хватить надолго.
        Соня иАнжела, напротив, были шокированы инапуганы: они представляли себе дом совершенно иным. Огромный, черный, наверняка сырой, он навеял им мрачные мысли. Авокруг безлюдье, дубы сердито шумят, ичто самое главное - рядом кладбище.
        - Фил! - возмутилась Анжела, осмотревшись. - Это иесть твой хваленый дом?!
        - Аты чего хотела засемь тысяч? - сердито буркнул Маршал. - Нам повезло, пойми! Это недом, это - скала!
        - Здесь болотные испарения, дети заболеют!
        - Тебе так кажется. Здесь озеро неподалеку. Воздух - ты вдохни - здоровый, лесной! - Фил вздохнул полной грудью, однако Анжела непоследовала его примеру:
        - Акакже Соня?
        - Ачто Соня?
        - Ей надо вшколу ходить!
        - Я буду возить ее вИхтиандр. Успокойся, дорогая, я все продумал!
        - Мне тут ненравится, - сказала Соня.
        Фил сердито засопел.
        - Соня, - ласково сказала Анжела, - может быть, лесной воздух действительно пойдет напользу тебе иРики.
        Соня поняла, что мама говорит так потому, что другого выхода уних нет, ивлюбом случае, нравится или ненравится, жить придется здесь.
        - Конечно, пойдет напользу! - обрадовался Фил. - Здесь станете здоровыми икрепкими, как слоны!
        Бегло осмотрев близлежащие окрестности, они двинулись кдому. Фил первым поднялся накрыльцо посырым блестящим ступенькам. Надвери была приклеена узкая полоска бумаги снадписью: «Имущество города Ихтиандр. Опечатано». Набумажке стояла небольшая сургучная печать сгербом - большой рыбой. Фил немедленно сорвал бумажку, вспомнив бюрократа Кобелеского. Дверь была заперта набольшой замок, покрытый пятнами ржавчины. Маршал достал изкармана ключ и, слегка волнуясь, вставил его вотверстие. Ключ струдом повернулся.
        Фил снял замок ираспахнул отчаянно заскрипевшую дверь. Нанего пахнуло тяжелым нежилым духом. Маршала это несмутило, он вошел вдом. Втемноте нащупал выключатель изажег свет. Соня, Анжела иРики остались напороге. Через несколько минут вдверном проеме появилась черная фигура исказалаим:
        - Добро пожаловать домой! - Фил Маршал счастливо рассмеялся.
        ЗЕЛЕНЫЕ ВОЛОСЫ
        Было заметно, что местные власти неутруждали себя пропажей Родиона Серпинова: дом его небыл, как следует, осмотрен, рыбу неубрали, иона запрошедшее стех пор время превратилась вгруду черных скелетов. Дело Серпинова, кстати сказать, было закрыто нашестой день, вывод следователя свелся ктому, что рыбак просто-напросто утонул вболоте.
        Фил пожалел отом, что заблаговременно неприехал сюда: ужасный бардак произвел наАнжелу иСоню гнетущее впечатление. Ноги поколено тонули всухих рыбьих скелетах. Кроме того, они висели набечевках под потолком, беспрестанно путаясь вволосах. Интерьер дополняли три кривоногих стула изасиженное мухами зеркало. Был еще кожаный диван, навид - совершенно новый. Такова обстановка гостиной.
        - Да уж, здесь придется немного повозиться, - пробормоталФил.
        - Склеп! - воскликнула Анжела. - Настоящий склеп! Какое чудовище могло здесь жить?
        - Наверно, Дракула. - предположила Соня.
        - Соня, ненадо преувеличивать! - Анжела сделала ход назад, вспомнив, что им-то влюбом случае придется жить вэтом «склепе».
        - О! - воскликнула Соня. - Авот ипортрет Дракулы!
        Взатененном углу, вкрасивой металлической рамке, лишь чуть-чуть потемневшей отсырости, висел портрет. Изображенный нанем молодой мужчина вовсе непоходил наДракулу. Соня вздрогнула - ей показалось, что этот человек напоминает кого-то. Она где-то видела эти печальные карие глаза. Где? Вспомнить она несмогла, как ни напрягала память.
        - Сейчас сделать мы ничего неуспеем, - задумчиво произнес Фил. - Начнем адову работу сзавтрашнего утра. Асейчас подготовим одну комнату наверху, там ипереночуем. Надеюсь, там нет этой мерзости. - Маршал поддел ногой лежащие наполу скелеты.
        Соня иАнжела вскрикнули: из-под скелетов выскочила крыса и, пометавшись вужасе, скрылась вдырке вполу.
        - Так, - спокойно сказал Фил. - Нужен еще икрысиный яд. Ставни сокон снять… Тоже завтра. Акамин надо сейчас затопить.
        Фил пошел водвор задровами. Уже стемнело, ион включил фонарик. Осветил «Фольксваген» икучу вещей рядом сним. Вспомнил угрюмого парня - водителя грузовика, что привез их сюда.
        «Вот шофер - золотой парень! Игрузить, исгружать помог! Надо было ему побольше денег дать! Авпрочем…»
        Дровяной сарай был незаперт, может быть, поэтому дров внем было немного, асухих ивовсе сгулькин нос. Маршал пытался выбирать их руками итут заего спиной послышался шорох. Фил обернулся. Изкруглого светового пятна отфонарика метнулся темный силуэт.
        - Кто здесь? - приглушенно крикнул Фил. - Что зачерт!
        Никто неоткликнулся. Он постоял, посветил вразные стороны - никого. «Может быть, барсук», - подумал Фил, беря дрова вохапку. Фонарик пришлось выключить исунуть вкарман. Он пошел вдом.
        Ивот вкамине заиграл языкастый огонь. Соскучившийся понему дом радостно запыхтел: он нелюбил сырости. Огоньже, необращая внимания нато, что некоторые полена были мокроваты, веселился вовсю, пел, гудел идарил тепло. Сразу стало уютнее. Даже рыбьи скелеты неказались столь жуткими, тем более что целоваться сними никто несобирался.
        - Надобы перекусить, - заявил Фил, глядя наогонь. - Завтра предстоит уйма работы.
        - Я нехочу, - заявила Соня. - Здесь все так противно!
        Камин обиженно зашипел, какбы говоря: «Ах ты неблагодарная! Ая?»
        - Нехочешь - как хочешь, - отрезал Маршал. - Заставлять небудем. Анж, есть что-нибудь пожевать?
        Анжела принесла сумку, изкоторой достала большой кусок сыра, курицу ихлеб. Носама есть нестала, сославшись наплохое самочувствие, аФил иРики отлично поужинали, греясь укамина.
        - Однако так дело непойдет, - сказал Фил, стряхивая крошки сосвитера. - Вы должны поесть!
        Ион заставил женскую половину своего семейства съесть большой бутерброд надвоих.
        - Так-то лучше! - удовлетворенно промолвил Фил. - Теперь - наверх!
        Он пошел клестницеи…
        - Осторожно, Фил! - воскликнула Анжела, нобыло поздно - ступенька переломилась, иФил коряво рухнул напол. Соня невыдержала ипрыснула сосмеху.
        - Что ты смеешься, мартышка?! - закричал Фил, потирая ушибленный затылок. - Он часто называл так Соню, иона обыкновенно отвечала: «Аты тогда - мартыш!». Сказала она это исейчас.
        - Соня, как тебе нестыдно! - возмущенно воскликнула Анжела, вданной ситуации несобиравшаяся выгораживать дочь. - Отец чуть неубился, аты смеешься!
        Соня молчала. Ей ивсамом деле стало стыдно.
        - Ладно, хватит! - Фил поднялся ивновь пошел полестнице, наэтот раз аккуратно ступая поковарным ступенькам. Они угрожающе скрипели, новсе обошлось. Анжела, Рики иСоня, нетакие тяжелые, как Фил преодолели это препятствие без особых проблем.
        Навтором этаже оказалось три комнаты: две большие иодна маленькая. Тут было нетак замусорено, как внизу, ивсеже Маршалы немало потрудились, прежде чем привели одну изкомнат внадлежащий вид. Ктомуже им пришлось перетащить изсоседней комнаты кровать иснизу - манежик Рики.
        - Порядок, - пропыхтел Фил. - Можно спать. Я лягу здесь, ты сСоней наэтой кровати, аРики будет спать всвоем манеже. Ему повезло больше всех, он будет спать напривычном месте. Правда, малыш?
        Он принялся гладить Рики поголове. Соне стало неприятно. Ей всегда почему-то становилось неприятно, когда кто-то при ней начинал ласкать ее брата, ей казалось, что этот добродетельный человек может переключиться нанее, аСоня терпеть немогла подобных прикосновений.
        Было два часа ночи, когда семейство Маршал, наконец, уснуло. Вдоме повисла тишина… То есть, какая тишина? Фил храпит, хоть святых выноси. Вокно - единственное, накотором небыло ставен, смотрела луна, необычайно большая ияркая, мягкий голубоватый свет заливал комнату.
        Вдруг влесу кто-то вскрикнул. Резкий звук кинжалом пронзил воздух изамер. Разбудил он только Соню. Девочка лежала напостели, напряженно прислушиваясь. Было тихо (если неучитывать храп Фила), ивдруг дверь заскрипела. Страх - неотвязный, жгучий - сковал Соню. Она немогла ипальцем пошевелить: вдверном проеме стояла женщина.
        Белое, как стенка больницы, лицо, под глазами - черные круги. Она былабы похожа насбежавшую изгоспиталя душевнобольную, еслибы неее волосы - длинные, спутанные, зеленые. Напол сних капала темно-зеленая слизь.
        - Добро пожаловать домой, - хрипло сказалаона.
        Соня молчала.
        Незваная гостья метнулась кманежику Рики исхватила ребенка наруки.
        - Какой сладкий мальчик, - сказала она илизнула щечку Рики красным языком. - Наверно, вкусный?
        Рики непроснулся. Спали иФил сАнжелой. АСоня немогла пошевелиться. Хотела заорать, новместо крика получился жалкий всхлип. Держа мальчика навытянутых руках, зеленоволосая кинулась вон, разбрасывая вовсе стороны капли слизи.
        
        Столбняк, наконец, отпустил Соню, иона бросилась вниз полестнице, рискуя свернуть себе шею. Женщина уже выскочила задверь, махнув напрощанье зеленым флагом волос.
        Соня выбежала накрыльцо иостановилась, тяжело дыша, судорожно оглядываясь посторонам. Она увидела вярком свете женщину смладенцем наруках. Мадонна Рафаэля!
        НоСоне было недоРафаэля, да она еще инезнала, кто это такой. Похитительница успела добежать докрая участка. Ни секунды немедля, Соня бросилась заней. Послышался детский вскрик, должно быть, Рики проснулся. Крепкоже он спал! Вскрик этот придал Сонесил.
        Бежали полесу: темные, покрытые лишайниками тела деревьев, мелькали вокруг, кусты больно царапались. Впереди замаячили кресты, ноженщина направилась неккладбищу, аповернула козеру. Она лезла кводе, утопая вболотной жиже. Рики плакал без перерыва. Соня остановилась взамешательстве: идти поболоту было страшно. Ноона все-таки пошла, осторожно ступая скочки накочку. Похитительница тем временем достигла своей цели. Она вошла возеро попояс и, перехватив Рики заногу, подняла его над темной водой. Малыш отчаянно кричал ибрыкался.
        - Попробуй, отними! - сказала упырья, глядя прямо вглаза Соне.
        Девочка, замерев отужаса, смотрела нанее. Огромные выпученные глаза, бледная кожа, заострившиеся уши, красные, как кровь, губы. Ветер треплет зеленую гриву.
        - Ненадо! - прохрипела Соня.
        Рука сдлинными когтями разжалась. Плеск воды…
        Соня незакричала, азавопила, неузнавая свой собственный голос…
        Рано утром Фил вышел издома. Он стоял накрыльце под косыми лучами восходящего солнца своспаленными, красными, как увампира, глазами. Он невыспался. НоФил привык вставать спервыми петухами, ипривычка эта укоренилась внем дотакой степени, что спать он больше немог, хоть убей. Маршал был сердит наСоню, которая разбудила его посреди ночи жутким криком. Ей приснился кошмарный сон, вкотором, как она рассказала, зеленая баба, похожая наволосатую щуку, утащила Рики и - страшно сказать - утопила его возере. Насамом деле мальчишка преспокойно спал всвоем манеже идаже непроснулся отвопля Сони. Анжела успокаивала дочь, аФил ругался.
        - Мама, она утопила его! - всхлипывала Соня.
        - Встань, посмотри, он спит, аты орешь! - кричалФил.
        Соня поднялась спостели и, слегка пошатываясь, подошла кманежу. Рики спал, как ангелочек.
        - Завтра дофига работы, аспать недают! - ворчалФил.
        - Хватит! - прикрикнула нанего Анжела. - Она невиновата, страшный сон может каждому присниться.
        Это была правда.
        Лишь после того, как Анжела дала дочери успокоительную таблетку, та задремала.
        Наутро Фил решил проверить территорию. Так, навсякий случай - он помнил барсука вдровяном сарае. Было уже достаточно светло, иразведку Маршал начал как раз отсарая, искал следы назаросших сорняками грядках, где отчаянно, словно гладиаторы вокружении львов, сражались зажизнь полезные растения - лук иукроп. Осмотрел клумбу, где робко пестрели цветы. Дошел доконца участка, огороженного невысоким забором, закоторым небольшими шагами начинался лес: кустарник, потом невысокие деревца, затем - повыше, повыше, инаконец, вставали стеной могучие дубы.
        - Черт! - Фил побледнел, как полотно. Он ловко перемахнул через забор ибыстрым шагом добрался дозаинтересовавшего его шиповникового куста. Фил надеялся, что ему померещилось, что он видит высохшие насолнце водоросли, ноэто был большой клок зеленых волос. Он висел накусте, покачиваясь ответра, словно шиповник махал кому-то зеленой рукой.
        Маршал снял клок ирассмотрел его, держа двумя пальцами как заразного котенка. Что занаваждение?
        Новспомнив, что Рики жив издоров, авовсе ненадне озера, Фил немного успокоился идаже смутился отсвоей слабости. Как-никак, он был главою немалого семейства, ибояться ему непристало.
        «Бред! Полная чепуха!» - неочень уверенно решил Фил, новывод этот для него обжалованию неподлежал. Маршал достал изкармана зажигалку. Зеленые волосы горели неохотно, нетак, как должно, чтобы осталась лишь свернувшаяся кольцом зола. Эти волосы дымились, источая болотную вонь. Филу это надоело и, недожидаясь их полного уничтожения, он направился кдому.
        Настенные часы неспеша пробили девять раз. Маршалы сидели застолом, накрытым новой скатертью. Сегодняшний завтрак был нечета вчерашнему ужину. Анжела приготовила великолепную запеканку посвоему рецепту. Все уже поели, только Рики недовольно размазывал ложкой потарелке манную кашу. Запеканки ему недали, потому что унего аллергия набазилик. Эта травка ибыла главной фишкой фирменного блюда Анжелы.
        - Спасибо, - Фил поднялся. - Хоть инеохота, апридется ехать вгород.
        - Зачем? - насторожилась Анжела.
        - Как это зачем? - удивился Фил. - По-твоему, Соня должна сиднем дома сидеть, а? Зачем тогда существуют школы?
        - Неохота вшколу, - вздохнула девочка.
        - Малоли что неохота, - рассердился Фил, хотя именно унего Соня инаучилась говорить это «неохота». - Надо, значит надо. Ну, все, поехал!
        Через несколько секунд водворе раздались привычные звуки: «Фольксваген» заурчал изаклокотал, нежелая никуда ехать. Однако Фил усмирил его и, изнуренный борьбой, выехал содвора настроптивом железном коне.
        Как нехотелось ему теперь встречаться слюдьми, говорить сними! Он скорее предпочелбы общество гориллы, чем какого-нибудь мистера Болтунеску или миссис Язык - Сплетневич сехидными расспросами, попытками влезть вдушу иповозможности нагадить там. Фил никому недоверял ивсех опасался. Возможно, ему стоило стоило сходить кпсихологу…
        Проселочная дорога пролегала вживописных местах. Деревья, залитые солнцем, приветливо махали листьями. Кругом было так зелено, что хотелось смеяться идаже петь. Самые голосистые птицы старались вовсю. Воткрытое окно для Фила звучал целый птичий оркестр. Ноему было недопения. Голова забита разной чепухой: сначала он думал опроисшествии сзелеными волосами, потом, встряхнувшись, отом, накакую снасть лучше ловить карпа.
        Новот показался Ихтиандр, ион стал думать лишь отом, что сказать директору школы.
        ШКОЛА СУГЛУПЛЁННЫМ ОБУЧЕНИЕМ
        Снаружи школа выглядела просто замечательно: покрашенный бежевой краской фасад был увит диким виноградом, аквходу вела аллея аккуратно подстриженных кленовых деревьев. Гипсовые статуи львов икрылатых богинь прятались взелени, нобелизна тел выдавала их издалека. Ни соринки, ни пылинки.
        Аведь как обычно бывает вскверах перед школами? Бумажки, окурки, все оплевано, стены исписаны вдоль ипоперек. Если уборщица необнаружит где-нибудь пустой пивной бутылки, считайте, что вы попали вобразцовую школу.
        Фил несколько замедлил шаг, идя поаллее. Над массивными резными дверями школы - золотистая табличка: «ОКРУЖНАЯ ШКОЛА. ГОРОД ВЕЧНОЙ ЮНОСТИ ИХТИАНДР».
        «Вечной юности! - восхитился Фил. - Отскромности непомрут, но - молодцы».
        Напороге стоял парень иприсутствием своим безнадежно портил идиллическую картину, сложившуюся вголове Фила. Был он свиду неформал - торчащие дыбом волосы, под глазами темные круги, говорящие омногом; одет вкожаную куртку стяжелой цепью нагруди, кожаныеже коротковатые штаны иботинки наневероятно высокой платформе. Жук, черныйжук.
        Парень курил толстую сигарету. Курил нагло, вызывающе, нисколько неопасаясь разоблачения.
        «Шпана,» - сомерзением подумал Фил. Тем неменее он сделал вежливое лицо иподошел кпарню.
        - Директор наместе? - спросил Маршал ипожалел обэтом. Надо было заговорить сэтим молокососом.
        «Молокосос» неудостоил Фила даже взглядом, только сплюнул сквозь зубы.
        «Немой,» - решил Фил итолкнул тяжелую дверь.
        Изнутри школа выглядела, что называется, стандартно, ииллюзии Фила окончательно развеялась. Стены, покрашенные темно-синей, навевающей тоску краской. Потолки высокие, собвалившейся нашвах штукатуркой. Замызганный кафельныйпол.
        Старая уборщица терла его тряпкой, судя повсему, давно иводном итомже месте.
        - Кого надо? - сердито окрикнула она Фила.
        - Д-директора, - заикаясь, проговорил Маршал.
        - Второй этаж.
        Уборщица вновь принялась драить пол, словно собиралась сделать внем обширную дыру.
        «Вроде старается, апол, как всвинарнике,» - недоумевалФил.
        - Свинарник утебя дома! - вдруг крикнула ему вспину уборщица.
        Вздрогнув, как осиновый лист, Фил прибавил шагу иподеревянной лесенке вскарабкался навторой этаж.
        Здесь кявно страдающей отпинков детворы двери была прибита табличка «Директор Ихтиандрской школы суглуплённым изучением предмета».
        «Углуплённым? Какого предмета? Что зачепуха? - уФила голова шла кругом. - Может, углублённым? Должно быть, ошибка».
        Кабинет директора представлял собой средних размеров комнату. Едва войдя внее, уловив специфический запах, Фил подумал: здесь кто-то живет постоянно. Электрическая плитка сгрязной кастрюлей иполное мусорное ведро под столом отнюдь неопровергали его догадку. Впрочем, через мгновение иразмышлять поэтому поводу неимело смысла: состоящего втемном углу дивана, откинув клетчатое одеяло, поднялся небритый тип исонным голосом пробурчал:
        - Тебя вдверь стучать учили?
        Фил растерялся ипокраснел: стоящий перед ним человек втрусах меньше всего походил надиректора школы. Его морщинистое лицо окаймляли волосы, окрашенные вполинялый красный цвет. Казалось, человек этот сильно попорчен молью, как старый, никому ненужный свитер. Тусклые глаза недовольно глядели наМаршала.
        - Могу я видеть директора? - спросил Фил, решив, что перед ним садовник или сторож.
        - Я директор. Авчем ваше дело?
        Маршал смешался, забормотал какую-то чепуху: что-то опогоде, ополитике. Директор помрачнел исмотрел уже откровенно недружелюбно.
        - Я Фил Маршал.
        - Вижу, что непрезидент! Нуи?
        - Я хотелбы устроить квам свою дочь.
        - А! - воскликнул директор иглаза его гостеприимно потеплели. - Без базара! Возьму! Документы ссобой? Кстати, меня зовут Термос. Это непогоняло, афамилия, учти!
        Он протянул Филу липкую ладонь.
        - Будем знакомы! - ни стого ни ссего Термос сильно хлопнул Маршала поплечу изаржал. Зубы унего были сплошь гнилые.
        «Как такого вшколу взяли? - поразился Фил, передавая Термосу аттестат Сони. - Впрочем, кто еще согласиться работать сэтими оторвиловцами.»
        Директор, неглядя, сунул аттестат под подушку.
        - Кстати, заоформление свас полагается сотня, - проговорил Термос (куда подевалось его косноязычие!). Фил понял, что это треп ижульничество, - какое еще оформление? Носнекоторых пор он испытывал непонятную робость перед начальством ипокорно раскошелился.
        Термос, нескрывая радости, спрятал денежку под подушку.
        - Теперь непарься! Все шито-крыто. Здесь твоей мочалке будет отпадно!
        - Неназывайте мою дочь мочалкой! - несдержался Маршал.
        - Какие мы обидчивые! - засмеялся Термос. - Непарься, непарься, непарься. Однако - арриведерчи! - аудиенция закончена.
        Идиректор, напевая что-то, снеожиданной для хлипкого тела силой вытолкнул ошарашенного Фила изкабинета. Хорошо, что хоть неотвесил подзатыльник.
        Шокированный Маршал спустился полестнице. После общения сдиректором ему захотелось вымыть руки, ивсеже он был рад, что проблема все-таки разрешилась. Соблегчением Фил вышел изшколы, неотдавая себе отчет втом, что радуется он восновном тому, что учиться здесь придется неему.
        Парень-жук все еще стоял напороге ини стого ни ссего заговорил сМаршалом.
        - Правда - чудак? - парень мотнул патлатой головой всторону двери. Фил понял, что это он оТермосе, пожал плечами ибыстро спустился поступенькам.
        - Непарься, - произнес ему вслед патлатый изахихикал.
        Наобратном пути Фил несдержался изаехал взабегаловку, где опустошил кружку пива и, ксобственному удивлению, разговорившись столстяком - барменом, узнал кое-что изжизни городка. Оказалось, что директор Термос - двоюродный племянник местного олигарха, апарень-жук - пришлый бездельник, Термос негонит его, амногие школьники приятельствуют сним вопреки запретам родителей, считающих, что этот оторвиловец плохо влияет наих «милых»чад.
        Бармен, блестя глазами, снаслаждением молол языком. Фил слушал, иему казалось, что он уже сотню, тысячу раз все это слышал. Поистине влюбом подобном городке, влюбой забегаловке свычурным названием вроде «Приют страждущих» рассказываются одни итеже истории!
        «Поганое место, - размышлял Фил, сотрясаясь всвоем „Фольксвагене“ ивспоминая жадный блеск глаз бармена. - Хорошо, что мы нездесь живем.»
        Ивдруг ему стало страшно. Так бывает иногда: солнце светит, птицы щебечут, атвое сердце обдает холодком.
        «Как там семья?» - подумал Фил ипоехал быстрее.
        ИХТИАНДРСКОЕ БРАТСТВО
        Соню разбудил будильник. Отчаянным треском он грубо ворвался вее сон имигом рассеял его. Аведь сон был такой, что пустьбы каждый день снился. Соня видела, как ее семья отдыхает наморе. Девочке еще чудился плеск голубых волн, как она вспомнила, что отец вчера договорился насчет школы и, следовательно, бесцеремонность будильника связана спредстоящим учением. Вкомнату вошла мама и, открывая занавески, сказала:
        - Соня, вставай! Вставай, соня.
        Девочка послушно поднялась, преодолевая сильнейшее притяжение нагретой восне подушки, умылась, оделась вприготовленную сутра одежду: она вовсе небыла копушей.
        Папа давно уже снял сокон ставни, мама вымела рыбьи скелеты. Вдоме стало светло идаже уютно. Он перестал быть для Сони чужим изловещим, становясь скаждым прожитым мигом ближе ироднее.
        Соня спустилась вниз. Мама готовила завтрак.
        - Агде он? - спросила Соня.
        - Что значит «он»? - строго спросила Анжела. - Отец пошел нарыбалку. Я провожу тебя.
        - Как нарыбалку? - возмутилась Соня. - Онже говорил, что отвезет меня.
        - Что-то случилось смашиной. Ты знаешь, какаяона.
        - Хорошо, я сама дойду, - подумав, сказала Соня. - Ты непровожай меня, ладно?
        Соня представила, что Рики останется впустом доме совершенно один.
        - Мы возьмем Рики ссобой, - успокоила мама, словно прочтя ее мысли.
        - Нет, - твердо сказала Соня, гордясь своим актом самопожертвования. - Я одна дойду.
        Вам никогда неприходилось быть новеньким? Если нет, то, вероятно, вы вспоминаете школьные годы сностальгической улыбкой. Как там поется впесне? «О, золотое время! Овремя счастья моего!». Теже, кто примерил насебе шкуру новичка, поют совсем другие песни. Как стая черных птиц набрасывается насородича - альбиноса, так школяры накидываются нановичка. Словно изрога изобилия набедолагу сыплются дразнилки; всевозможные кривлялки сопровождаются влучшем случае жеваной бумагой изтрубочек, вхудшем - отнюдь небезобидными тумаками.
        Соня прекрасно знала обэтом, поэтому напороге школы сердце ее затрепетало сильнее, чем при встрече сзеленоволосой упырьей. Ктомуже она опоздала, усугубив тем самым свое положение.
        Высокая худая учительница сжелтым лицом ижелтыми волосами, уложенными впирамидоподобную прическу, резко повернулась накаблуках отдоски, где она рисовала нечто авангардное. Глаза ее сурово блеснули затолстыми стеклами очков. Соня робко замерла удвери. Вкласс птицей влетела тишина, показавшаяся девочке зловещей. Двадцать пар глаз, как рентгеном, просвечивали бедняжку.
        - Ты новенькая? - спросила учительница, скосив глаза вжурнал. - Соня Маршал?
        Соня кивнула.
        - Ты немая?
        Класс захихикал. Учительница подняла деревянную линейку, толстую, как шея мамонта, исразмаху жахнула ею постолу. Получился звук, похожий напушечный выстрел. Смешки тутже пресеклись.
        - Я ненемая, - проговорила Соня.
        - Садись. Ивпредь чтоб без опозданий, ато познакомишься сдиректором.
        Соня принялась искать себе место. Она слышала шушуканья исмешки заспиной, ностаралась необращать наних внимания. Это унее получалось неочень хорошо - девочка ощущала себя вчужой тарелке. Лицо покраснело, вголове назойливо крутилась мысль: «Зачем я здесь? Как хорошо дома!». Большинство ребят сидели подвое. Лишь впредпоследнем ряду волком-одиночкой сидел черноволосый худенький мальчишка. Соня заняла место рядом сним и… это вызвало бурю смеха. Непонимая, вчем дело, девочка растерянно смотрела посторонам.
        - Ану прекратить! - взвизгнула учительница иснова выстрелила линейкой. - Если вкласс пришла новенькая, это неозначает, что вчесть ее прихода нужно устраивать балаган. Вот ты, Ольсен, давноли был наместе Маршал?
        Вихрастый блондин нордической внешности, смеявшийся громче всех, тутже умолк ислегка покраснел.
        Соня достала изпортфеля тетрадки исела запарту. Заметив, что унее нет учебника, сосед подвинул ей свой. Соня благодарно кивнула. Мальчишка прошептал:
        - Я Алекш Тимпов.
        Он шепелявил, назубах унего была закреплена исправительная скобка. Соне он почему-то сразу понравился.
        - Соня Маршал, - тоже шепотом вымолвилаона.
        - Я знаю, - сказал Алекс, радостно улыбаясь. - Ты живешь вдоме наозере.
        - Откуда ты знаешь? - удивилась Соня.
        - Ш-ш-ш! - Алекс прислонил палец кгубам, вернее, кзубам. - Кукуруза услышит! (Он сопаской посмотрел научительницу, рассказывающую что-то визгливым голосом). Обэтом все знают, унас маленький городок.
        - Тимпов иМаршал! - сурово грянул голос Кукурузы.
        Соня иАлекс испуганно воззрились нанее. Учительница продолжила урок после того, как увидела страх вглазах провинившихся.
        Уроки тянулись мучительно долго, новконце концов закончились. Соня вышла изшколы неодна. Ее сопровождал Алекс Тимпов ибратья-близнецы Уркинсон, или попросту, Урки - Ник иВилли - оба рыжие, большегубые. Родная мать струдом различалаих.
        - Мы - Ихтиандрское Братство, - гордо сказал Алекс. - Еще снами моя сестра Белка, ноона сейчас больна ивообще впоследнее время отошла отдел, слишком взрослой стала.
        - Ачем занимается ваше Братство? - спросила Соня иэтим простым вопросом застала Тимпова врасплох. Он покраснел, мучительно напрягая мозги.
        - Знаешь, пока что мы ничего такого несделали, - признался Алекс. - Нообязательно сделаем.
        - Соня, акак ты небоишься жить вдоме Сумрачного Карпа? - спросил один изУрков (похоже, это был Вилли).
        - Кого? - удивилась девочка.
        - Она незнает! - воскликнул Вилли, повернув кАлексу возбужденную веснушчатую физиономию.
        Несколько секунд они шли молча, пока Алекс незаговорил, перейдя нашепот:
        - Там, где ты живешь, нечисто, понимаешь?
        - Там чисто! - обиделась девочка. - Мы все убрали.
        - Я необэтом! - сдосадой отмахнулся Тимпов. - Сумрачный Карп - это колдун, понимаешь?
        Алекс принялся рассказывать те жуткие легенды, что переходят изуст вуста, приукрашиваясь идополняясь, над которыми, вконце концов, будет смеяться даже тот, кто пустил их вмир. Носейчас ребята слушали, холодея отужаса. Соня ивовсе старалась непропустить ни слова.
        - Дом, где жил колдун, неможет быть чистым, - прошептал Алекс, озираясь. - Даже если ты его Фейри отдрай.
        - Ребята, - хрипло проговорила Соня, Алекс ибратья вздрогнули. - Мне тоже надо вам кое-что рассказать.
        Иона, удивляясь самой себе, пересказала недавний кошмар своим новым друзьям, хотя была знакома сними всего ничего.
        - Мне все время кажется, что это был несон, - Соня поежилась, вспомнив бледное женское лицо, окаймленное зелеными волосами, иголос, говорящий: «Добро пожаловать домой».
        - Как? - выдохнул Вилли.
        - Я задверью нашла зеленую лужицу слизи.
        Подул ветерок, ребята невольно съежились. Они уже отошли отшколы наприличное расстояние итеперь стояли посреди пустой широкой улицы. Только черная собака щурилась наних, мирно лежа втраве уобочины.
        - Жук говорил, - сказал Ник, - возере живет Мисош!
        Его брат хмыкнул:
        - Мисош! Да этим Мисошем только малышню пугать. Вуди Рот говорит, что наозере Сумрачного Карпа действуют сатанисты.
        Соня слушала, несовсем понимая, очем это они, ноодно ей было совершенно ясно: хорошего мало.
        - Честно говоря, - сказал Алекс, - я больше доверяю Жуку, чем этому Роту.
        - Даже такой тюфяк, как Вилли, признает, что Вуди - трепло, - сурово процедилНик.
        - Затюфяка ответишь! - выкрикнул Вилли.
        Назревала гроза.
        - Вы еще подеритесь, - недовольно сказал Алекс.
        Урки примолкли, сопя, словно молодые мустанги. Ветер, усилившись, всколыхнул волосы школьников. Потемнело, словно солнце вдруг выпило нефти. Итут раздался вой, как будто кто-то тер без перерыва наждачной бумагой позеркалу. Это выл черный пес наобочине дороги, выл, незадирая вверх головы, как это делают другие собаки, ипри этом смотрел наребят.
        - Бешеная псина, - испуганно промолвил Алекс, иватага совсех ног понеслась обратно кшколе.
        Они влетели впустой холл, Алекс захлопнул дверь иприжался кней спиной.
        - В - видели? - заикаясь, выдохнул Ник. - Она прямо наменя смотрела!
        - Глаза красные, - вторил ему Алекс, шумно дыша.
        - Аможет, вы зря испугались? - ехидно спросил Вилли. - Неслыхали, как собаки воют?
        - Можно подумать, ты неперетрусил! - усмехнулся Ник. - Бежал впереди всех, только пятки сверкали.
        - Ничего я неперетрусил! - обиделся Вилли. - Все побежали, ну ия. Я невиноват, что быстрее вас бегаю.
        - Вот иневыступай, раз ты невиноват, - отрезал Ник. Он наклонился кСоне ишепнул ей наухо: «Вилли всегда выпендривается». Алекс заметил это ислегка нахмурился.
        - Ребята, непереименоватьли нам наше Братство?
        - Как это? - нахмурился Вилли.
        - Ну, например… - Тимпов сделал вид, что глубоко задумался. - Например: «Братство против нежити».
        - Глупо, - вынес суровый приговор Вилли. - «Братство против нежити». Прямо как дети.
        Алекс покраснел изасопел, сверкая глазами. Соня была уверена, что еслибы он неприжимал дверь спиной, то кинулсябы навдраку, поэтому поспешила сказать:
        - Амне нравится. Вилли, мы ведь иправда еще дети.
        Урк хмыкнул ипожал плечами, он-то считал себя взрослым сгодовалого возраста.
        - Соня, акак ты пойдешь домой? - тревожно спросил Ник. - Нам-то близко, атебе?
        Соня неуспела ничего ответить: попустой школе гулко раздались шаги. Иотступать было некуда: задверью вполне мог притаиться черныйпес.
        - Наверно, это Термос, - прошептал Алекс, бледнея.
        Перспектива встречи сдиректором была страшнее, чем воющая красноглазая собака, ишкольники уже хотели открыть дверь ивыскочить наулицу, как слестницы раздалось:
        - Эй, Братство!.
        Это был неТермос. Кребятам подошел, стуча покафельному полу толстыми подошвами, тот самый парень, что так невежливо общался сФилом Маршалом напороге школы.
        - Жук! - обрадованно воскликнул Алекс. - Привет.
        Он протянул Жуку руку итот милостиво ее пожал. Было заметно, что Тимпов теперь небудет мыть руки, поменьшей мере, неделю.
        - Здорово, Урки, - Жук повернулся кбратьям. Те снескрываемым восторгом приветствовали его итоже были польщены, когда парень пожал их вспотевшие ладони.
        - Аэто кто? - Жук посмотрел наСоню светлыми холодными глазами. - Игде Белка?
        - Белка болеет, - сообщил Алекс. - Аэто - Соня Маршал. Она живет вдоме Сумрачного Карпа.
        Жук сморщился, словно унего заболелзуб.
        - Вот как! Значит, это повашей милости проснулосьзло?
        - Что это значит? - удивилась Соня.
        - Мисош, - непонятно пояснилЖук.
        - Кто такой этот Мисош?
        Вдверь постучали. Алекс держал ее, напрягшись; лицо его налилось кровью.
        - Что зачепуха? - удивился Жук. - Зачем ты держишь дверь? Открой.
        - Там пес, - прохрипел Алекс. Вдверь давили снарастающей силой.
        - Какой еще пес? - недовольно спросил Жук. - Открывай!
        Алекс отскочил отдвери. Она распахнулась, ветер ворвался вшколу. Пса небыло, абыла воронка извоздуха, маленький смерч. Ребята замерли. Воздух вворонке начал сгущаться, зеленеть, ивдруг вместо нее возникло человеческое лицо, которое Соня узналабы измиллиона: зеленоволосая упырья.
        Голова девочки закружилась, она вновь услышала кривляющийся голос: «Добро пожаловать домой».
        - Сгинь! - страшно прошептал Жук и, подавшись вперед, швырнул впризрака попавшимся под руку предметом - небольшой пластиковой урной. Урна пролетела сквозь призрак иразбилась накуски. Наваждение исчезло…
        «Братство против нежити» еще приходило всебя после столкновения сэтой самой нежитью, аЖук уже как ни вчем небывало насвистывал «Кармен».
        - Что это было? - спросил Алекс, безуспешно пытаясь унять дрожь.
        - Расслабься, - весело сказал Жук. - Это посланец Хранителя. Мы все теперь его злейшие враги, потому что угрожаем Мисошу.
        Отэтой новости «Братству против нежити» стало непосебе.
        - Чем это мы ему угрожаем? - мертвым голосом проговорил Вилли.
        - Ахотябы тем, что дружите сней, - Жук кивнул всторону Сони. - Нонегрузитесь грустью, жизнь прекрасна.
        Он ивправду ничего небоялся.
        - Соня рассказала нам кое-что, - вспомнил Алекс.
        Черный парень мигом посерьезнел:
        - Ану-ка…
        Пришлось Соне снова рассказывать историю сзелеными волосами. Жук внимательно слушал, изредка кивая головой ишикая навлезающего скомментариями Вилли.
        - Соня, это серьезно, - сказал он, впервые называя девочку поимени. - Необернутли теперь твой брат?
        - Что значит обернут? - испугалась Соня.
        - Упырем стал, - пояснил Вилли.
        - Спасибо, приятель, - сказал Жук, сиронией посмотрев наУрка.
        Соне стало непосебе - она иподумать немогла ни очем подобном.
        - Ему всего два года.
        - Это неимеет значения, - отрезалЖук.
        - Ичто теперь делать? - Соня почувствовала, что ее глаза жгут непрошеные слезы.
        - Для начала, - Жук достал изкармана зеленую бутылочку скакой-то жидкостью ипротянул ей, - пусть твой брат понюхает это, ивсе станет ясно.
        - Что станет ясно? - спросила Соня, сопаской, ноиснадеждой глядя набутылочку.
        - Это - упырий бальзам. Понюхав его, обернутый является всвоем истинном образе. Бери, небойся!
        Девочка взяла бутылочку, ией показалось, что вней что-то плавает. Она поднесла ее поближе кглазам и… едва невыронила.
        - Но-но, аккуратнее, - сердито предостерег Жук. - Уменя, по-твоему, целая аптека?
        - Там человек, - проговорила Соня.
        Иправда, взеленоватой жидкости купался большеглазый человечек меньше мизинца. Он смотрел наСоню иулыбался, распластав нос постеклу. Потом кивнул ей, отплыл отстенки бутылки изарезвился вжидкости, как дельфин.
        - Упырий нехристь, - пояснил Жук. - Живет вболоте ижутко воняет.
        - Асвиду нескажешь, - сказала пришедшая всебя Соня, сулыбкой следя зарезвящимся вбутылке малюткой. - Такой милашка!
        - Ачто если нам понюхать снадобье? - вдруг предложил Вилли.
        Жук рассмеялся.
        - Молодец, Урк, хорошая идея. Всамом деле, авдруг среди нас отыщется упырь или вампир?
        Все как один посмотрели наСоню.
        - Вы думаете, я?.. - Соня покраснела докорней волос. - Нет, ребята, клянусьвам!
        - Ну что ты, - поспешно сказал Алекс. - Мы инедумали. Правда, Жук? Мы все понюхаем. Давай я первый.
        Он взял уСони бутылочку ипринялся отвинчивать крышку. Маленький человечек испуганно метнулся надно изамер там, сидя накорточках изаметно дрожа.
        
        Алекс понюхал зеленую жидкость и, побледнев, закашлял. Жук поспешил взять унего снадобье.
        - Ну игадость! - прошептал Алекс. Наглазах унего появились слезинки.
        - Ещебы! - напыжился Жук. - Скаждым днем нехристь стареет, иснадобье становится все противней.
        Ребята поочереди поднесли носы кбутылочке, последней - Соня. Ей показалось, что Алекс иЖук преувеличивали: снадобье пахло болотом.
        - Ичто теперь снами будет? - тревожно спросил Вилли.
        - Если ты упырь, то скоро предстанешь вистинном обличии, - Жук сплюнул сквозь зубы иискоса посмотрел наСоню.
        Время шло, однако никто изребят нестал ни упырем, ни каким-либо другим страшилищем.
        - Надобы проводить Соню, - сказал Алекс ипочему-то покраснел.
        - Это верно, - Жук поправил косматую прическу иулыбнулся. Теперь его глаза неказались Соне холодными.
        - Соня!
        Кто-то весьма сердитый кричал водворе.
        - Соня, где ты? Разрази тебя гром!
        - Это мой отец, - узнала девочка ибросилась изшколы. Филу сгрехом пополам удалось починить машину, иАнжела заставила ехать задочерью. Он был зол, как бык накорриде, иструдом удержался, чтоб неоттаскать Соню заухо.
        - Где ты шляешься, мерзкая девчонка? - кипятился Фил. - Мать извелась: уроки давно закончились.
        - Извини, - буркнула девочка, юркнув вмашину. Ей хотелось петь отсчастья. Все-таки даже новые смелые друзья несумелибы защитить ее лучше, чем кабина старого доброго «Фольксвагена».
        - Дозавтра, Соня! - сказал Алекс. Он, судя повсему, запамятовал, что завтра выходной ившколу идти ненадо.
        Всю дорогу додома Фил ворчал, нодевочка необращала нанего внимания. Единственное, что сейчас волновало Соню, - как пройдет испытание Рики. Бутылочка соснадобьем нагрелась вее руке квеликой радости упырьего нехристя.
        ЖЕЛТЫЕ КУВШИНКИ
        Огонь хлопотал вочаге, помогая готовить еду. Котелок тихо посвистывал, испуская уютный запах. Азаокном завывал ветер имела метель.
        Вмаленьком, заносимом снегом доме, сидя наковре уогня, играли дети - мальчик идевочка. Неподалеку отних надеревянном стуле сидела седовласая женщина, строгая свиду. Она тревожно поглядывала вокно, пытаясь разглядеть что-то вснежной пелене. Дети играли тихо, чарующие отблески огня вполутемной комнате нерасполагали кшумным играм.
        Женщина волновалась, нонехотела, чтобы дети заметилиэто.
        - Бабушка Руфь, расскажи сказку, - попросила вдруг девочка. Ее звали Тельма, навид ей было лет восемь. Белокурая, бледненькая, сострыми чертами лица, она, казалось, светилась.
        - Да, расскажи, - подхватил ее брат Лий, совсем непохожий насестру, розовощекий, пышущий здоровьем карапуз скопною смоляно-черных волос иозорно поблескивающими темными глазами. Руфь хотела отказать детям: ей сейчас было недосказок, но, посмотрев наних, сжалилась.
        - Ну, хорошо.
        Некоторое время она собиралась смыслями и, наконец, начала:
        «Давно-давно жила маленькая девочка. Больше всего насвете она любила вставать рано поутру исобирать слистьев итравинок капельки росы. Как она это делала? Очень просто! Набирала росинку всоломинку ивыдувала ее вбутылочку»…
        Руфь замолчала, замерев. Унее кружилась голова имозг словно обливался горячим свинцом. Дети смотрели нанее испуганно иудивленно, ожидая продолжения сказки.
        Руфь рассказывала своим внукам совсем нето, что собиралась рассказать. Вместо сказки про козленка изайца ее губы сами собой говорили окакой-то собирательнице росы. Неведомая сила принуждала делать это ипротивиться ей Руфь немогла:
        «Девочка собирала росу ивыливала возеро. Благодарное озеро дарило ей цветы - желтые кувшинки скрасными сердцевинами. Покачиваясь наволнах, они плыли кдевочке. Та ловила их итанцевала наберегу отрадости. Озеро, казалось, смотрело нанее сгорделивым удовольствием, так, как мать смотрит напослушного исчастливого ребенка. Нооднажды озеро захотело взять девочку ксебе.
        - Иди ко мне! - позвало оно тихим шорохом воды.
        Девочка испугалась, потому что озеро никогда раньше неговорило сней. Бутылочка сросой выпала изее рук, роса выплеснулась натраву, скоторой была снята, ипревратилась вкровь.
        - Идиже, - увещевало озеро, бурля иклокоча вглубине. - Ты будешь счастлива.
        Девочка побежала прочь.
        - Стой, - прозвучало ей вслед. - Вернись! Ты неможешь предать.
        Изозера всопровождении мутной воды выпрыгнуло черное чудовище»…
        Тельма заплакала. Лий часто-часто заморгал ресницами, готовясь зареветь.
        - Бабушка, хватит, мне страшно, - тихо попросилон.
        Огонь вочаге затухал, становилось прохладнее. Женщина непонимала, что сней происходит.
        - Замолчите! - крикнул ее устами тот, кто диктовал Руфи свою волю. - Сидите тихо ислушайте…
        «Разбрызгивая вовсе стороны воду иил, чудовище бросилось задевочкой. Девочка мчалась клесу, чувствуя заспиной обжигающее дыхание. Ей хотелось оглянуться, посмотреть начудовище, нобыло досмерти страшно увидетьего.
        Девочка путалась ввысокой жесткой траве, редкий кустарник как будто норовил сбить ее сног. Долеса оставалось немного, нопоследние метры оказались самыми трудными. Густая трава встала стеной, вкоторую врезалось хрупкое девичье тело. Трава устояла, идевочка повисла вней, как вгамаке. Черное чудовище настигло ее ипотащило козеру. Холодные воды сомкнулись, желтые кувшинки утонули.»
        Снегопад заокном закончился. Руфь испуганно посмотрела наплачущих детей.
        - Что свами, милые? - она бросилась кним, принявшись успокаивать.
        Никто никогда нерассказывал Тельме иЛию таких сказок. Они росли вокружении любви изаботы. Нодети есть дети, они понемногу пришли всебя иуже улыбались, словно ничего инебыло.
        - Скоро папа придет? - спросила Тельма, накручивая напалец седую прядку бабушкиных волос.
        - Скоро, - женщина погладила девочку побелокурой голове. Ей исамой хотелось верить вэто, нотревога неоставляла. Лишь нарассвете, когда дети давно спали, кто-то постучал вокно. Руфь, едва живая отбессонной ночи, бросилась открывать.
        - Эй, сони! - раздалось задверью. Это был ее сын, припорошенный снегом, без шапки, сразвевающимися наветру черными волосами. Тоскливый страх вглазах совсем ненасторожил мать, аможет быть, она ничего незаметила.
        - Керк, заходи скорее, - радостно прошептала Руфь. - Ты совсем замерз.
        - Здорово, мать, - бодро сказал Керк инарочито засмеялся.
        - Тише, дети спят.
        - Спят? Втакую рань?
        - Втакую рань.
        Руфь приоткрыла занавески. Наулице было еще сумрачно. Молочный туман клубился над занесенной снегом лощиной. Сонный дубовый лесок совершенно утонул вмолоке. Еще неистаявшая луна тенью скользила понебу, то исчезая, то вновь появляясь из-за сизыхтуч.
        - Где ты пропадал? - спросила мать, доставая изочага теплую похлебку, стараясь негреметь заслонкой.
        - Где был? - удивился Керк. - Агде ябыл?
        Он снова рассмеялся.
        - Тише, - рассердилась Руфь. - Ты пьян, чтоли?
        Ей странно было произносить эти слова, асыну ее, наверно, странно было их слышать: вих роду пьяниц небыло.
        - Пьян, - усмехнулся Керк итак посмотрел намать, что ей стало стыдно ибольно.
        Вчера Керк отправился рыбачить наозеро, взял снасть, бур для высверливания лунок втолстом льду. Ничего этого теперь сним небыло. Небыло иулова. Керк пришел возбужденным, бледным ииспуганным. Испуг свой он ипытался скрыть под маской удали.
        Руфь почувствовала, что Керк хочет рассказать ей что-то, нонеможет решиться. Она исама стала вдруг бояться неизвестно чего. Когда, как ей показалось, Керк собрался сдухом, она опередилаего.
        - Ты должен поесть.
        Поставила настол закопченный горшок спохлебкой, положила ломоть хлеба иполовинку луковицы. Потой поспешности, скоторой Керк снял крышку спосудины, она поняла, что он голоден. Ноувидев, что находится вгоршке, Керк закрыл крышку ибрезгливо отодвинулего.
        - Что? - удивилась Руфь.
        - Это уха, - сказал Керк, взял хлеб и, откусив большой кусок, принялся жевать.
        - Тыже любилуху.
        - Теперь нелюблю, - буркнул Керк.
        Стуча босыми пятками пополу, прибежал Лий, заним Тельма. Увидев отца, они хотели броситься ему нашею, нонечто незнакомое вего облике удержало их. Дети замерли внерешительности: ототца веяло холодом.
        - Папа, ты откуда? - спросил Лий, настороженно блестя глазами.
        Керк неответил, глядя насвоих детей так, словно видел их впервые. Его лицо выразило сильную боль.
        - Утебя зубки болят? - синтересом исочувствие спросила Тельма.
        - Нет, - проговорил Керк.
        Унего болела душа. Разве расскажешь обэтом ребенку?
        - Наденьте валенки, - приказала Руфь. Пол вих домике был холодный, особенно поутрам. Она протянула детям две пары валенок, когда-то сделанных их отцом.
        Короткий зимний день умирал. Заокном сгущались сумерки. Керк, нахохлившись, сидел втемном углу, довольно далеко отогня. Дети беззаботно играли наполу всвои незамысловатые игрушки: тряпичную куклу игрубо вырезанных издерева солдатиков. Казалось, что вэтой семье воцарился покой.
        Ноэто было далеко отистины - уРуфи состоялся разговор ссыном. Это произошло тогда, когда Тельма иЛий убежали играть водвор. Они пытались слепить снежную бабу, ноуних неочень-то получалось: сухой снег нехотел слипаться вкомья. Ивсе равно дети старались вовсю.
        - Он вернулся, - сказал вдруг Керк глухим голосом, равнодушно глядя вокно.
        Руфь вздрогнула:
        - Я подозревала…
        Керн удивленно вскинул брови ипристально посмотрел намать, ноона больше ничего несказала.
        - Я видел Алисию!
        - Значит, Мисош поработил ее волю?
        - Незнаю, знаю лишь, что она теперь Хранитель.
        - Значит, поработил.
        Руфь прекрасно знала, как сильно Керк любил свою жену Алисию, бесследно пропавшую несколько месяцев назад. Он страдал, ненаходил себе места и - Руфь была уверена - незабывал ее ни насекунду. Что он неготов был сделать ради воссоединения сней?
        - Я должен уйти.
        Старой Руфи его решимость непонравилась. Бросить свою мать, бросить детей… Значит, Керк несумел противиться злу, он поддался чужой воле. Любовь кАлисии победила внем остальные чувства.
        - Алисии больше нет, иты это знаешь, - жестко сказала Руфь, глядя сыну прямо вглаза. - Та, которую ты видел вчера, неАлисия, аподсадная утка!
        Лицо Керка исказила гримаса боли.
        - Несмей, - тихо попросил он, сжимая кулаки. Руфь поняла, что спорить сним сейчас нельзя, даже опасно.
        Замолчали. Вдруг глаза Руфи наполнились слезами. Это поразило Керка. Он поверить немог, что его мать плачет. Она одна вырастила его вдикой глуши, добывая еду охотой намелкую дичь, обувала, одевала, и, вероятно, унее просто неоставалось времени наслезы.
        - Ненадо, - голос Керка стал тонким, как нить.
        - Может быть, есть путь назад? - спросила Руфь, утирая глаза.
        Керк помолчал, потом медленно расстегнул ворот рубахи. Чуть выше ключиц унего вибрировали тонкие розовые перегородки. Жабры?
        - Ноэто неглавное. Главное - здесь! - Керк показал пальцем себе налоб. - Ты ничего незнаешь. Скоро, очень скоро я перестану любить тебя, перестану любить детей. Я забуду вас, более того, стану опасным для вас. Ая был человеком, я многое помню, нопути назад нет… я должен уйти, мать, - он говорил снадрывом, последнююже фразу произнес тихо икак будто ссомнением.
        - Да, уйти, - повторил Керк итяжело опустился настул. Руфь подошла иположила руку ему наплечо. Он вздрогнул, нонеотстранился.
        - Почему я раньше неувел вас отсюда? После того, как пропала Алисия, я должен был уйти свами, нонесмог. Память оней непозволила мне сделать этого итеперь поздно.
        - Нет, непоздно.
        Керк замер насекунду, потом легонько отстранил мать иподнялся. Вдом вбежали, громко смеясь, Лий иТельма. Керк посмотрел наних, словно непонимая, откуда они изачем. Целый день он словно ждал кого-то - только неЛия иТельму.
        Когда совсем стемнело илишь огонь очага тускло освещал бедную обстановку занесенного снегом жилища, Керк забеспокоился. Поднялся состула, потом снова сел, обхватил голову руками иеле слышно застонал. Руфь тревожно посмотрела нанего.
        - Кто-то воет, - испуганно сказал Лий. Мальчик обладал отприроды чутким слухом ипервым услышал то, что остальные услышали позже.
        Заунывный вой приближался кзатерянной влесу избушке. Керк побледнел, его глаза стали как будто стеклянными отнервного напряжения.
        - Там собачка, - радостно произнесла Тельма, ноЛий зажал ей рот ладонью.
        - Тише, - прошептал он, испуганно глядя наотца.
        Девочка хотела заплакать отобиды, нонеуспела: вдверь постучали.
        Внаступившей тишине слышно было, как где-то вмире мечется взбалмошный ветер. Керк одними губами прошелестел:
        - Уведи детей.
        Руфь потянула Лия иТельму заруки подальше отдвери.
        - Керк, открой мне, - едва слышно прозвучал голос задверью. Для Керка он прогремел набатом. Плечи его опустились, губы задрожали.
        - Алисия, - ахнула Руфь.
        - Мама! - Лий вырвался изобъятий Руфи ибросился кдверной защелке. Керк успел оттолкнуть его, мальчик упал напол изарыдал:
        - Открой, там мама.
        - Керк, отвори, - попросил голос, теперь уже громче.
        Рука мужчины потянулась кзащелке, однако после минутного колебания он отпрянул отдвери, ибыло видно, каких усилий это стоило ему. Керк так сжал руками голову, что унего побелели пальцы.
        - Отвори!
        Керка грызли сомнения. Он замотал головой, волосы его взъерошились, черты лица исказились. Керк любил своих детей исвою мать, нолюбил также имать своих детей.
        
        Дверь сотряслась отсильного удара.
        - Мама, - прохрипел Керк, словно ему петля сдавила горло. Перед глазами унего поплыли красные кораблики. - Вокно!
        Было слишком поздно. Невыдержав напора, дверь сорвалась спетель иупала. Ветер насвоих плечах внес вдом метель. Вместе сними ворвался черный волк скрасными, сверкающими глазами. Затем напороге появилась женщина.
        - Мама! - Лий норовил вырваться изрук Руфи.
        Тельма плакала.
        Еслибы необлегающий черный костюм, зеленые волосы идлинные желтые когти наруках, эту женщину вполне можно было принять заАлисию.
        - Почему ты неоткрыл дверь? - обратилась она кКерку и, недожидаясь ответа, ударила его полицу. Когти рассекли бровь, между волосами тонкими струйками потекла кровь - некрасная, асиневатая. Керк покорно склонил голову.
        - Возьми их, - зеленоволосая кивнула надетей, которых прижимала ксебе Руфь. Керк послушно двинулся кматери.
        - Керк, противься! - крикнула Руфь. - Неподдавайсяей.
        Керк ее уже небыл Керком. Он вырвал рыдающих детей изобъятий их бабушки и, зажав под мышками, вышел вон. Следом заним вышла Алисия, похожая всвоем черном костюме навалькирию, неудостоив Руфь даже взглядом. Впрочем, отАлисии вэтом существе осталось немногое. Волк покинул взъерошенный дом последним ипомчался засвоей хозяйкой напролом, сминая кустарник…
        Седые космы женщины трепетали нахолодном ветру, она шла, неразбирая дороги, спотыкаясь оповаленные бурей, занесенные снегом деревья, падая, поднимаясь, снова падая, снова поднимаясь. Босая, она оставляла засобой кровавые следы ног, израненных ожесткий наст.
        Что двигало ею? Сила, единственная вмире, способная провести человека через ад, - любовь. Вот она уже уозера, покрытого свинцовыми барашками волн. Темная, никогда незамерзающая вода, апоней, всамый разгар зимы, плывут желтые кувшинки.
        Руфь смотрела наних иплакала, понимая, что осталась насвете одна-одинешенька.
        ВЫХОДНОЙ
        Как любой нормальный человек, атем более любой нормальный подросток, Соня любила выходные дни. Новвоскресенье, проснувшись ни свет ни заря, поняла, что судовольствием пошлабы вшколу. Это ощущение было настолько ново для нее, что ей стало стыдно.
        Впервые вжизни уСони появились друзья, которых (она вэтом нисколько несомневалась) можно было назвать настоящими. Закороткий, вроде заячьего хвостика, промежуток времени, когда общалась сребятами, девочка поняла, что наних можно положиться влюбой ситуации. Никогда раньше она неделилась своими переживаниями спосторонними людьми, авчера вдруг слегкостью поведала освоей тайне Алексу ибратьям Уркам. Вспомнив оних, Соня тепло улыбнулась.
        Нотут взгляд ее упал нашкольный портфель, идевочка пригорюнилась. Непотому, что портфель был старым, изрядно потрепанным долгой жизнью (сним ходил вшколу еще Фил Маршал), апотому, что внем, впотайном кармашке, лежало вонючее снадобье Жука, которое надо было дать понюхать Рики. Как это сделать, если мама никогда неоставляет его без присмотра?
        Соня вскочила спостели. Ее комната казалась солнечной поляной. Резвые зайчики прыгали спостели поблестящему отсвежей краски полу нациферблат часов, показывающих девять утра; помаятнику ввиде еловой шишки кчучелу совы. Сову эту когда-то добыл наохоте Фил, поошибке приняв ее зафазана. Потом пришлось платить штраф службе поохране редких видов: сова оказалась занесенной вКрасную книгу. Выбрасывать такое сокровище было жалко. Так ипоявилось уних чучело.
        Снизу послышались голоса - значит, мама уже проснулась. Отецже всегда встает спервыми лучами солнца. Соня оделась идостала изпортфеля снадобье. Упырий нехристь спал, свернувшись калачиком. Девочка нестала его будить и, аккуратно сунув бутылочку вкарман джинсов, вышла изкомнаты.
        Анжела хлопотала накухне. Рики, конечно, крутился здесьже, пытаясь поймать руками солнечного зайчика. Зайка ускользал, просачивался между пальцами, прыгал натарелки, чашки иложки. Адень заокном обещал быть прекрасным: солнечным, нонежарким.
        - Шосим, - сказал вдруг Рики, глядя наСоню, изасмеялся.
        Любимая чашка Анжелы снарисованным наней бородатым гномом выпала унее изрук и, ударившись обпол, превратилась впаз «собери гнома». НоАнжела необратила наэто внимания.
        - Рики, - воскликнула она, едва неплача отрадости. - Соня, ты слышала? Он заговорил.
        Это странное слово было первое, которое мальчик сказал всвоей жизни. Долгожданное. Рики отстал отсвоих ровесников, начинающих разговаривать гораздо раньше. Первыми словами умалышей обычно бывают «мама», «папа» или что-нибудь вэтом роде. Рики оказался непохожим наних. Рики сказал «шосим», носчастливая Анжела услышала «носим» итеперь ласкала маленького героя, приговаривая:
        - Что ты там носишь? - необращая внимания назамершую отужаса Соню.
        Девочка сообразила, что значит этот «шосим», если прочитать наоборот. Мисош!
        Она стояла, глядя намать, играющую сребенком, ией намгновение показалось, что Анжела гладит ицелует несветловолосого сына, аотвратительного зеленого монстра сполным ртом острых зубов. Вот монстр тянется круке женщины, тельце его сотрясается отнетерпения, красные глазенки слютой ненавистью смотрят наСоню. Вот-вот он вопьется зубами вруку, имама вскрикнет отрезкой боли…
        Новскрикнула немама, аСоня, ивидение исчезло. Солнце уже нетак весело играло наполу инастенах. Анжела прекратила сюсюканье иудивленно смотрела надочь.
        - Что стобой? - недовольно спросилаона.
        - Ничего, - проговорила Соня.
        Они замолчали. Рики играл блестящими каштановыми волосами мамы, наматывая их себе напальчики.
        - Агде отец? - спросила Соня, молчать было невыносимо.
        - Ты отлично знаешь, что он нарыбалке, - ответила Анжела, глядя всторону. - Соня, ты нерада, что Рики заговорил? Ты заодно стеми мерзавцами?
        Голос ее задрожал.
        - Еще как рада, - Соня подошла кматери иобняла ее заплечи. Потом она хотела поцеловать Рики, нобрат посмотрел нанее так, как маленькие дети смотреть немогут: скаким-то озлобленным презрением. Соня отстранилась, иэто неосталось незамеченным Анжелой.
        - Мы так долго этого ждали, - обиженно сказала Анжела ичасто-часто заморгала длинными черными ресницами. Сейчас она была похожа ненамать двоих детей, аскорее наобиженную хулиганистым мальчишкой девочку.
        Соня отлично понимала, что ей надо веселиться, прыгать, даже вопить вовсю ивановскую овеликом подвиге Рики. Она такбы иделала, потому что всем сердцем любила братика иочень ждала, когда он заговорит ипосрамит докторов, стакой уверенностью говоривших о«врожденной заторможенности», из-за которой Рики, возможно, навсегда останется немым.
        Носейчас девочке было трудно выдавить изсебя даже улыбку. Она готовилась зареветь, ноАнжела воскликнула:
        - Как обрадуетсяФил!
        Ее обида надочь улетучилась, как дымок отспички.
        - Можно, я пойду погулять? - спросила Соня, проглотив комок вгорле. Теперь ей хотелось остаться одной, подумать.
        - Тыже незавтракала.
        - Нехочу, - отказалась Соня, выскакивая задверь.
        Ранний ветерок несет успокоительную прохладу, треплет волосы. Вокруг полно зелени, инебуйной, нережущей глаз. Внебе тонкие, как изношенные майки, облака.
        Нехотелось думать ни очем плохом итем более страшном. НоСоне все представлялось обманчивым: ветер созера попахивал для нее болотной гнилью, зеленые деревья икусты напоминали ей зеленоволосую упырью. Девочке было тяжело одной нести этот груз, хотелось поговорить скем-то, рассказать освоих треволнениях. Простое решение - пойти ипоговорить сматерью - непришло Соне вголову.
        «Еслибы Алекс был рядом,» - подумалаона.
        Нони Тимпова, ни братьев Урков, ни даже Жука поблизости небыло. Лишь упырий нехристь плавал вбутылочке. Аснадобье, быть может, уже инепонадобится. Ведь сказаноже: Рики обернут, какие тут могут быть сомнения?
        Ивсеже хрупкая надежда жила вдуше девочки. Неисключено, что ей послышалось иРики всамом деле сказал «носим»? Она вполне могла ошибиться.
        Соня повеселела, решив про себя выполнить наказ Жука, атам - будь что будет.
        Задумавшись, она незаметила, как углубилась влес. Вокруг стеной стояли дубы свысокими толстыми стволами, широкими зелеными кронами. Свет солнца едва пробивался сквозь них тонкими яркими лучами. Под ногами - многолетние слои перепревших листьев, посамому нижнему изкоторых, наверное, бродили динозавры. Здесь пахло сыростью ипочему-то аптекой.
        Соня растерялась.
        - Нехватало еще заблудиться, - сказала она вслух, чтобы неиспугаться. - Мне туда. Точно - туда.
        Девочка прошла еще немного иостановилась. Еслибы она выбрала верное направление, то, возможно, уже вышлабы изэтого леса. Однако лес инедумал кончаться, наоборот, становился все гуще итемнее. Корни вылезали изземли ипереплетались замысловатыми узлами, словно щупальца спрута. Схватит заногу иутащит вглубь.
        Запрошедшее сновоселья время Соня успела самонадеянно уверить себя, что изучила окрестные места достаточно, чтобы неплутать поблизости отдома. Однако она ошиблась. Ругай теперь себя, неругай - легче нестанет. Хотя нет, Соне полегчало, иона повернула, как ей показалось, вправильном направлении. Шла долго, ноопять совсех сторон ее встречали лишь равнодушные взгляды дубов. Горе-путешественница запаниковала, аэто худшее, что может случиться сдевочкой, угодившей втакой переплет: сердце бьется канарейкой впрочном силке, выпутаться нет сил, авголове угнездился страх.
        - Карр! - раздалось над головой.
        Стая ворон снялась сверхушки дуба иулетела сгромким криком впоисках вороньего счастья.
        Соня испугалась вороньего карканья, побежала, неразбирая дороги, спотыкаясь окорни, путаясь влесной траве. Скоро она совсем выдохлась иприсела накорточки под деревом, прислонившись спиной кхолодному неровному стволу.
        «Этот лес никогда некончится,» - подумала она. Слезы отчаяния душилиее.
        Итут девочка увидела, что впереди, впромежутках между стволами, что-то чернеет. Она предпочлабы увидеть просветы, новыбирать неприходилось, Соня пошла туда.
        Ксчастью, это было кладбище. Ни один человек вмире, наверное,не
        радовался кладбищу так, как обрадовалась Соня Маршал: она точно знала, что отсюда рукой подать додома. Вон иозеро вдалеке, аптечный запах леса сменился прелым, болотным.
        Почерневшие кладбищенские кресты напоминали арестантов вокружении крутых охранников-дубов. Казалось, сейчас надзиратели издадут повелительный крик; свистя, взметнутся бичи, иподневольные безликой толпой начнут скорбный путь внеизвестность.
        Легкий холодок пробежал поспине, словно Соня соприкоснулась счем-то безумно интересным инемного пугающим. Здесь мысли девочки настроились нафилософский лад, она подумала: акто лежит вэтом заброшенном страшноватом лесу? Когда-то эти люди беспечно смеялись, любовались небом исолнцем. Сколько завсе то время, что существует мир, умерло людей ислилось сземлей? Миллиард, два миллиарда?
        «Я хожу, наверное, помертвецам,» - подумала Соня иневольно поежилась отэтой мысли. Вдруг мертвецы обидятся нанее истанут преследовать? Соня направилась было домой (дорогу-то она теперь знала), нотут увидела неподалеку затолстым деревом хижину.
        Это было неказистое, просевшее вземлю сооружение изпочерневших бревен, накоторых медленно покачивались отлесного сквозняка стайки длинноногих поганок.
        Соня нестрадала излишним любопытством, носейчас вней вдруг загорелся огонек, который допоры довремени дремлет вподсознании каждой девочки ирано или поздно выскакивает, как чертик изтабакерки. Может быть, втом, что огонек этот так нежданно-негаданно загорелся, виновато знакомство Сони с«Братством против нежити». Совсем недавно она обошлабы эту хижину закилометр иеще трижды поплевалабы залевое плечо. Ану как вэтой развалюхе иживет зеленоволосая упырья?
        Осторожно ступая пошуршащей траве, Соня подошла кдомику. Двери небыло, новстене зияла довольно большая дыра. Девочка заглянула внее, ноничего, кроме темноты, неувидела.
        - Эй! - негромко крикнула Соня.
        Только слабое эхо заэйкало ей вответ.
        Поражаясь самой себе, далеко, вобщем-то, неотважной, Соня протиснулась вдыру. Посидев пару секунд набревне, как наподоконнике, отдышавшись, девочка посмотрела вниз. Глаза ее привыкли ктемноте, иона различила совсем близкопол.
        Совершив один безрассудный поступок, неочень храбрые девочки нередко поинерции совершают другой. Так иСоня, ни насекунду незадумавшись, прыгнула внеизвестность. Подошвы ее туфель глухо ударились обэту неизвестность, девочка больно ушибла пятки.
        Сразуже возникло ощущение, будто ее зарыли погрудь вземлю. Дыра, через которую она влезла, осталась довольно высоко, ичерез нее почти непроникал свет. Еслибы этот домик находился невлесу, авгороде, еслибы внем жили люди, амимо ездили машины, то жильцы рисковали стать лучшими вмире знатоками автомобильных покрышек ичеловеческой обуви.
        «Ктоже здесь жил? - подумала Соня. - Запах, как всклепе».
        Хотя всклепе она ни разу вжизни небыла.
        Настенах белела плесень; вуглах подрагивала паутина, неизвестно когда забытая пауком, новсе еще исправно ловящая заблудившихсямух.
        Домик был стар и, как старику, ему можно было многое простить, втом числе эту плесень ипаутину. Чудо, что он вообще сохранился влесу. Тем более что насвете, конечно, есть люди, больше всего насвете любящие как раз паутину иплесень.
        Вообщеже, кроме древности, ничего интересного воблике хижины небыло: обычное заброшенное жилье, которое можно встретить где угодно. Черные стены, ставший трухой пол, поуглам - безобразные деревянные остовы, возможно, когда-то бывшие мебелью.
        «Надо выбираться отсюда,» - решила Соня, представив, как, наверное, волнуется мама. Быть может, отпереживаний она даже забыла сообщить отцу счастливую весть, что Рики заговорил.
        Нотут она заметила потайную дверь изабыла обо всем. Возможно, дверь эта небыла потайной, ноСоня определила ее именнотак.
        Надвери сохранилась круглая ручка. Девочка потянула занее. Дверь, словно ждавшая этого момента, сорвалась спроржавевших петель и, ударившись обпол, рассыпалась накуски.
        Соня едва успела отскочить. Нанее пахнуло запахом странным, терпким, объявшим совсех сторон, как будто древний дух вырвался насвободу после тысячелетнего заточения. Соня виспуге отшатнулась, нотутже поняла: это просто ветер, застоявшийся взаперти, как молодой конь.
        Зажмурившись, она шагнула втемноту возникшей задверью комнаты и… ничего непроизошло. Как часто бывает, это «ничего непроизошло» длилось всего пару секунд. Соня успела лишь облегченно вздохнуть, апотом пол медленно, как восне, прогнулся ипровалился. Девочка закричала, падая куда-то вниз, как героиня сказки «Алиса встране чудес». Помните, как Алиса падала вкроличью нору, считая попути банки сапельсиновым вареньем? Соне нето что апельсиновое, даже кабачковое варенье несветило. Это, конечно, минус. Зато падала она всего ничего - это, безусловно, плюс, иначе все могло закончиться плачевно, потому что ее окружала несказка, атакая быль, где ничего нестоит свернуть себе шею. Ксчастью, ничего подобного сСоней неслучилось.
        Девочка очутилась внебольшой квадратной комнате. Здесь было светлее, чем наверху, иэто странно.
        Свет струился отстен мягкий, зеленоватый: ничего подобного Соня всвоей жизни невстречала.
        Она дотронулась достены пальцем и - о, чудо! - кончик его тутже засветился. Зачарованная, девочка смотрела насвой палец, позабыв обо всем насвете.
        Вэтой комнатушке была удивительная умиротворяющая атмосфера, исчезали страхи иобиды, хотелось делать добро людям.
        Соне захотелось унести частичку этого волшебства ссобой: кое-где отсветящейся стены отпали несколько кусочков. Она решительно шагнула кним испоткнулась обо что-то, лежащее наполу. Это была толстая книга впереплете изкоричневой кожи сметаллическим позеленевшим корешком. Наобложке был выдавлен золотистый четкий знак:
        R
        Ибольше ничего: ни имени автора, ни названия книги.
        Соня попыталась открыть книгу - нетут-то было. Она ни вкакую нехотела раскрыть свои секреты. Наверное, из-за заржавевшего корешка. Навсякий случай девочка поднесла книгу поближе ксветящейся стене ипригляделась: авдруг вместо страниц - прямоугольник, вырезанный избелого дерева? Она где-то читала, что такие фальшивки бывают.
        Нет, это была самая обыкновенная книга, только вот почему-то неоткрывающаяся, словно кто-то склеил страницы.
        Девочка решила взять книгу ссобой; быть может, стакой находкой ее меньше будут ругать родители.
        - Надо выбираться, - сказала она совсем негромко, ноэхо, соскучившееся почеловеческому голосу, подхватило: «адо-адо-адо».
        Выбраться можно было лишь одним способом: положить другна
        дружку доски отпровалившегося пола. Соня струдом сделала это, занозив себе руки. Потом вскарабкалась нахлипкое сооружение. Трухлявые доски заверещали.
        - Держись, - шепнула себе девочка, балансируя, словно акробат. Доски под ней шевелились, как живые.
        Соня осторожно выбросила книгу наружу, азатем, напрягшись, выкарабкалась сама.
        - Волшебная комната, прощай, - сказала она иуслышала вответ: «ай-ай-ай».
        Наверху было так темно, что Соне показалось, будто она ослепла.
        «Гдеже книга?» - подумала она. Ей совсем нехотелось отдавать темноте свою единственную добычу. Даром, чтоли, она лазила весь день полесу?
        Соня протянула руку ипошарила вокруг себя. Да, конечно, так попробуй, найди! Темнота надежно скрыла книгу. Итут девочка увидела, что ее палец все еще слабо светится. Она подняла руку вверх - палец засветился сильнее. Соня стала похожа нафонарь, икакой-то жук, маленький иглупый, прилетел, принялся кружить вокруг ее пальца, весело жужжа. Соня рассмеялась: книга лежала неподалеку.
        Теперь оставалось найти выход, это было непросто, даже обладая замечательным светящимся пальчиком. Зато время, что Соня провела втайной комнате, темнота внутри домика сравнялась стемнотой заего пределами, идыра, через которую она проникла вхижину, слилась счерной стеной.
        Девочка двинулась вперед маленькими шажками. Стена. Плотно подогнанные холодные бревна. Ни щели, ни просвета.
        Новот свет магического пальца высветил дыру. Обрадованная Соня подбежала кней иясно увидела снаружи силуэты деревьев ибеззвездное небо. Вдруг из-за туч выплыла гордая иодинокая луна. Окрестности тутже залило синевато-желтым соком.
        Соня положила книгу накрай дыры иуцепилась заскользкие доски. Несколько секунд она повисела, словно белье напросушке, и, разжав пальцы, без сил рухнула насырой пол. Засегодняшний день ей столько пришлось побегать ипопрыгать, что наверняка хватилобы насдачу норматива пофизкультуре.
        Неужели придется ночевать здесь? Обэтом даже подумать было страшно. Посидев наполу инемножко отдышавшись, Соня повторила попытку.
        Наэтот раз, упершись встену подошвами туфель, извиваясь, как уж, крича отнапряжения, она выкарабкалась изловушки. Сидя вдыре, как вячейке пчелиных сот, Соня подумала: «Вот когда пожалеешь, что ты немальчишка. Хотя невсякий мальчишка сюда вскарабкается. Ивообще, чем мальчишкой быть, лучше совсем… небыть».
        Прохладный ночной воздух овеял девочку свежестью. Она все еще сидела вчерной дыре, перед глазами ее открывалась величественная ипугающая картина. Могучие деревья неудержимо устремились ввысь, словно желая дотронуться долуны. Луна была необыкновенно огромной. Волшебный ее свет казался осязаемым - протяни руку, иона утонет вмягкой вате. Белый, слегкой синевой, туман, клубился укомлей дубов, словно они произрастали изморской пены. Насыщенный влагой воздух шевелился исоздавал пугающую иллюзию - казалось, что кладбищенские кресты танцуют вальс. Неужели тем, кто лежит под ними, надоел вечный сон, изахотелось погулять под луной?
        Неподалеку послышался шум. Мертвецы? Что делать?!
        Шум быстро приближался, стал двумя голосами - мужским иженским. Разве мертвецы умеют разговаривать?
        Каким ветром занесло сюда эту парочку? Соня незнала этого, нопредпочла затаиться. Может, это романтически настроенные искатели приключений? Девочка прислушалась.
        - Спешить надо, - сказал мужчина. Унего был глухой низкий голос, словно он говорил через толстую тряпку. - Время, время!
        - Она весь день здесь крутилась! Наверное, ее искала.
        Женский голос, наоборот, был мягкий извонкий, как будто говорила девушка.
        «Это обо мне?» - похолодела Соня.
        - Откуда эта выдра может знать пронее?
        - Ая что, экстрасенс? - сказала девушка снадрывом. Мужской голос обиделся:
        - Ты мне поогрызайся, вешалка! - гаркнул он так, что вздрогнули дубы. - Будешь борзеть, леди, через полчаса я так огрызнусь, оттебя ошметки полетят.
        - Извини, - испугалась «леди». - Чего ты взбеленился? Что я такого сказала?
        - Смотри! Тыже знаешь, при такой луне я особенно нервничаю. У-у-у, какая луна! Лу-у-на.
        Девушка, судя повсему, неразделяла такую любовь кастрономии ипоспешно прервала своего спутника:
        - Лезь скорее вдыру. Самже овремени говорил.
        - Лезь, лезь, - недовольно пробурчал мужской голос. - Ну, если только онатам!
        Соня поняла, что речь идет отой самой дыре, вкоторой она сидит и, более того, оней самой. Что делать? Страх сковал ее, как тогда, перед красными глазами упырьи.
        Послышался шум инедовольное бормотание. Недожидаясь, пока ее обнаружат, Соня выскочила издыры ипобежала прочь.
        Ей повезло: похоже, хижина была дырявой, как швейцарский сыр, ипарочка нашла вход внее спротивоположной стороны. Соню они неувидели.
        Но - какая жалость! - сухая ветка попалась беглянке под ногу ивыстрелила громче пистолета.
        - Уходит. Стой, тварь!
        Сердце упало впятки, бежать стало намного трудней.
        Луна мелькала между деревьями. Соня бежала поколена вмолочно-белом тумане. Она пыталась бежать быстрее, ноноги, как вдурном сне, были ватные.
        - Убью!
        Девочке казалось, что огненное, как удракона, дыхание преследователя сжигает ей волосы. Толькобы неупасть.
        - Догони ее, - доносился издалека голос девушки.
        - Стой! - голос преследователя бил прямо вуши.
        «Только неупасть!»
        - А-а-а! - зацепившись заутонувшую втумане корягу, Соня сразмаху полетела наземлю. Падение ошеломило ее, идевочка несмогла сразу подняться. Секунда промедления - ипоздно. Оглянувшись, девочка вскрикнула - черный силуэт, четко очерченный лунным светом, вырос перед ее глазами. Дрожа, Соня смотрела нанего.
        - Д-дядечка, простите, пощадите, - пролепетала она, хотя что прощать, было непонятно.
        «Дядечка» ничего неответил, просто неподвижно нависал над своей жертвой. Соня видела только его глаза - два красных уголька горели втемноте. Вдруг он резко дернулся изакричал. Отэтого крика волосы наголове девочки зашевелились - внем слышались злоба, боль идаже отчаяние.
        Луна ускользнула отпреследующих ее туч иосветила преследователя. Кужасу девочки, это был нечеловек, унего небыло лица, абыл бесформенный комок, похожий накусок пластилина. Новот невидимые руки принялись лепить: появился подбородок, затем покрытые рыжеватой шерстью уши, рот, полный острых зубов. Изрукавов ветровки выползли когтистые лапы.
        Оборотень! Соня вспомнила героя многочисленных школьных страшилок. Вот он, передней.
        Оборотень тоскливо взвыл, задрав морду. Соня вскочила наноги и, недожидаясь, пока пластилиновый человек окончательно озвереет, побежала. Вслед ей понеслись вой икрики. Неоглядываться! Ненадо оглядываться, это происходит несней, она просто вышла напробежку полесу.
        Как ни странно, ни оборотень, ни его подружка нестали преследовать Соню. Она отбежала уже так далеко, что позволила себе немного перевести дух. Остановившись, девочка присела наповаленное бурей дерево, жадно хватая ртом воздух. Комары атаковали ее совсех сторон, Соня вяло отмахивалась отних, дрожа отстраха ихолода, анеподалеку надсадно кричала ночная птица…
        Дверь Соне открыла Анжела. Лишь взглянув намать, девочка поняла, что снисхождения ждать нестоит. Глаза Анжелы воспалились, покраснели. Соне стало непосебе: понятно, из-за кого плакала мама втот счастливый день, когда Рики заговорил. Он был тутже и, надув щеки, глядел насестру.
        Соня стояла, понурившись, растерянная, растрепанная, исцарапанная. Через порванную кофту накоже видны были следы комариных укусов.
        - Соня!
        Вэтом крике было столько радости, что вэто мгновение хватилобы навсех жителей Земли. Она бросилась кдочери исжала вобъятиях, счастливые слезы хлынули изглаз. Ночерез мгновение она оттолкнула Соню икрикнула:
        - Где ты была?
        Соня молчала.
        - Где ты была, я тебя спрашиваю?!
        Соня зарыдала. Она плакала неотболи, неотстраха перед оборотнями иупырями, аотжалости ксвоей матери, кмаленькому брату, который, она знала, тоже страдал иволновался занее, даже отжалости котцу. Ну и, конечно, ксамой себе.
        Соня закрыла лицо руками, ивлажные струйки потекли поиспачканным пальцам. Она чувствовала насвоей голове мамины руки ислышала ее взволнованный голос:
        - Соня, милая, что стобой? Ну, прости меня, неплачь!
        Девочке показалось, что груз величиной спирамиду свалился сее плеч иразлетелся накуски. Она сидела наполу вобъятиях мамы, ощущая легкость ипокой. Ничего нехотелось: только сидеть вот так доконца жизни.
        Анжела, напротив, находилась всмятении, она чувствовала: что-то тревожит ее дочь, ее маленькую Соню. Анжела ощущала эту боль каждой клеточкой своего тела, всем своим естеством, нонемогла понять, где источник этой боли, отчего или откого исходит угроза родному, испуганному существу:
        - Соня, что стобой? Расскажимне.
        - Все хорошо, мама, - Соня поднялась сколен, вытерла слезы иулыбнулась. Улыбка получилась жалкой. «Бум!» - что-то грохнулось напол.
        - Чтоэто?
        Анжела подняла книгу. Удивительно, нодевочка непотеряла ее досих пор, крепко сжимая влевой руке.
        - Я нашла это влесу.
        Анжела повертела книгу, безрезультатно попробовала открыть.
        - Наверно, корешок проржавел, - сказала Соня.
        - Ну, ладно, - Анжела вернула книгу дочери. - Пойдем, я покормлю тебя.
        Соня вспомнила, что сегодня маковой росинки ворту недержала.
        - Сначала умойся.
        Анжела была верна себе. Девочка посмотрела взеркало ирассмеялась. Индеец Джо, собственной персоной, вполной боевой раскраске!
        Вкоридоре, рядом сумывальником, Соня увидела помятое ведро сторчащими изнего рыбьими чешуйчатыми хвостами.
        - Агде отец? - крикнулаона.
        - Тебя искать пошел, - Анжела уже гремела посудой накухне. Соне стало непосебе: как-то прореагирует Фил? Наверняка он будет очень зол. Авдруг он натолкнется наоборотня? Хотя кто-кто, аФил врядли испугается какого-то волка, пусть даже начеловеческих ногах.
        Соня умывалась, когда наверанде раздались тяжелые шаги ивдом вошел Фил. Черный, как грозовая туча, брови сведены, желваки так иходят налице. Увидев дочь целой иневредимой, он намгновение просветлел, нотутже нахмурился снова.
        Повесив накрючок свой замызганный плащ, Фил повернулся кСоне.
        - Где - ты - шлялась? - рявкнул Маршал, чеканя слова, как генерал армии. Сердце Сони тоскливо заныло. Крутящийся под ногами Рики испугался изахныкал.
        Вкоридор стремительно вошла Анжела ипрошептала что-то Филу наухо. Фил нахмурился и, молча стащив сосвоих усталых ног тяжелые грязные сапоги, пошел клестнице. Уже поднимаясь поступенькам, он обернулся исказал:
        - Только недумай, что завтра вшколу непойдешь! Пойдешь, как миленькая!
        Соня посмотрела, как его сердитая спина исчезла навтором этаже.
        Скоро вдоме Маршалов погас свет. Соня заснула раньше, чем голова ее коснулась подушки, иневидела никаких снов.
        Выходной день наконец-то закончился.
        ГРОЗА
        Ночью разразилась гроза. Ветер несся над землей, завывая; косые струи дождя хлестали полистьям надеревьях, пометаллической крыше дома.
        Кто-то настойчиво стучался сулицы, словно застигнутый врасплох путник просился ктеплу домашнего очага. Ноэто был небедный странник, аразбойник - ветер, оторвавший откровли кусок ржавого железа. Ух, как хотелось ему ворваться внеподвластную твердыню иустановить там свои порядки! Нолюди вдоме неподдавались наего уловки, иветер пуще распалялся, завывая сутроенной силой.
        Филу неспалось. Звуки бури тревожили его. Он думал, что надобы при первой возможности прибить гремящий кусок железа, чтобы недействовал нанервы. Фил кряхтел, ворочаясь сбоку набок, носон неприходил. Иэто несмотря нажуткую усталость: сраннего утра он рыбачил, азатем бегал полесу впоисках Сони.
        «Что задевчонка! - размышлял Фил. - Бес внее, чтоли, вселился? Бес? Аты вспомни себя вее возрасте. А? Да - да, ничего неподелаешь, опасный возраст!»
        Чтобы уснуть, Маршал стал считать слонов, как когда-то вдетстве. Носейчас это непомогло: слоны появлялись вусталой голове Фила, вереницей спускались наподушку. Насчитав огромное стадо, он сбился сосчета, асон неприходил.
        Анжела спала тревожно, металась идаже однажды пробормотала: «Соня, что стобой?»
        «Вот имать разволновала,» - сердито подумалФил.
        Он поднялся сгорячей постели иподошел кокну, приоткрыл занавески. Светало. Небо изиссиня-черного стало пепельно-серым, идождевые струи были ясно видны. Неподалеку покорно идружно раскачивался наветру могучийлес.
        Маршал поглядел вниз, водвор, там пузырились огромные лужи иуныло мок под ливнем «Фольксваген».
        «Черт возьми, - встрепенулся Фил. - Какже меня угораздило? Память, чтоли, отшибло?»
        Стараясь нешуметь, он надел рубашку иштаны. Вдруг ветер распахнул окно иворвался вкомнату, неся накрыльях дождь исочный воздух.
        Проклиная все насвете, Фил ринулся кокну. Анжела все-таки проснулась и, приподнявшись напостели, удивленно поглядела нанего.
        - Зачем открыл окно? - спросила она слабым голосом.
        - Это ветер, - пробормотал Фил ивзялся застворки, собираясь захлопнуть их, новдруг, пораженный, замер, невзирая нахлещущие прямо влицо струи воды.
        Боже, как было красиво! Подсвеченный частыми молниями дождь словно расчертил пространство блестящими мерцающими линиями. Темная громада леса козырьком нависла над долиной, окаймленная желтоватым ореолом. Думалось: ачтоже там, над лесом, имысль неожиданно возносилась еще дальше.
        Что-то он раскис. Ничего подобного Маршал засобой раньше незамечал. Неиначе, влияние этой фантазерки Сони. Фил встряхнул головой итолько сейчас судивлением заметил, что Анжела поднялась скровати и, обняв его заплечи иположив голову ему наплечо, тоже смотрела вокно.
        - Как красиво! - тихо сказала она, грустно улыбаясь, как будто вспоминая что-то далекое-близкое.
        Преодолевая сопротивление ветра, Фил закрыл окно. Шум дождя сразу притих.
        - Забыл машину вгараж поставить, - сообщил он. - Ложись спать, еще рано.
        Фил вышел изкомнаты, стал спускаться полестнице (он недавно укрепил ее новыми досками), вголове крутилась странная мысль: «Эх, Маршал, Маршал! Почему ты такой сухарь?». Фил встрепенулся: глупость какая-то!
        Вкоридоре он обул резиновые сапоги свысокими голенищами, накинул наплечи непромокаемый темно-синий плащ скапюшоном итаким образом стал похож напрожженного морского волка, избороздившего северные июжные моря.
        Фил вышел накрыльцо вобъятья утренней прохлады. Дождь все также лупил покрыше, влажные капельки витали ввоздухе, приятно щекоча шею иноздри. Маршал чихнул и, стуча подметками, спустился поступенькам. Ручейки потекли полицу, скатываясь скапюшона.
        «Вот погодка-то,» - подумал Фил, илегкость овладела им, как будто сплеч свалился застарелый тяжелый груз, натерший наспине кровавые мозоли. Ему словно вновь стало лет пять или шесть. Он вспомнил: когда-то давно, далеко отсюда, было вот такоеже раннее грозовое утро ион, маленький, худенький мальчишка, всмешной желтой футболке имешковатых штанах, похожий нацыпленка, собирался сотцом нарыбалку. Они ненадевали резиновых сапог, асмело шагали полужам-морям босиком, исверху наних лилось море воды. О, как хорошо ивесело было тогда, икуда все это ушло?
        Фил побрел через лужи кмашине. «Фольксваген» терпел изпоследних сил, колеса уже наполовину находились вводе. Маршал обеспокоился - незалилобы мотор. Доэтого как будто еще далеко.
        Открыв дверцу, Фил забрался всалон, где было сухо иуютно. Знакомо пахло кожаными сиденьями.
        «Ах ты, мой верный дружище! - подумал Фил, погладив руль, итутже смутился отнеожиданной нежности кавтомобилю. - Зачем его загонять? Все равно скоро Соню вшколу везти. Пусть себе стоит, ничего сним неслучиться».
        Посидев немного вмашине, глядя напузырящиеся лужи, он вылез инаправился обратно кдому.
        Филу захотелось выпить крепкого кофе, тем более что считать слонов он больше несобирался. Сняв сапоги имокрый плащ, Фил пошел накухню. Было тихо, домочадцы спали утренним сном, который знающие люди называют самым глубоким.
        Хотя… Чуткое ухо Фила уловило какие-то звуки как раз там, куда он направлялся. Фил остановился, прислушиваясь. Вкухне определенно кто-то был. Может, Анжеле тоже неспится из-за грозы? Или Соне? Ну, уж эта-то наверняка спит без заднихног.
        Вспомнив странный случай сзелеными волосами, Фил навсякий случай выудил из-под шкафа небольшой топор. Шум насекунду стих, затем стал еще более явственным. Легкий холодок пробежал поспине. Фил поежился: накухне кто-то жадно чавкал, словно пожирая что-то, опасаясь - вдруг отнимут.
        «Черт побери! - Маршал вздрогнул. - Ктоже это там? Или я псих?»
        Вголову полезли всякие глупости и, поняв, что он попросту испугался, Фил зло толкнул дверь изамер напороге, подняв над головой топор.
        Наполу, спиной кнему илицом коткрытому холодильнику, сидел Рики.
        - Это ты, малыш, - выдохнул Фил, кладя топор натабурет. - Что ты здесь делаешь?
        Маршал был удивлен иобрадован: этот кроха самостоятельно вылез изсвоего манежика ипришел сюда. Вчера Анжела говорила, что Рики наконец-то произнес первое свое слово, авот теперь еще итакое путешествие совершил. Что-то там эти всезнайки-доктора говорили оботсталости вразвитии?
        - Ну, ты унас настоящий герой, - радостно проговорил Фил, едва сдерживая слезу. - Герой! Тебе медаль полагается.
        Он поднял сына наруки иповернул лицом ксебе. Нежность кнесчастному больному малышу ирадость, что он наконец-то пошел напоправку, переполняли Фила.
        Он хотел поцеловать Рики и… чуть неуронил ребенка напол. Нос игубы мальчика были вымазаны чем-то красным. Чувствуя, что проваливается куда-то, Фил понял: это кровь.
        ДЕРЖАТЕЛИ КРЕСТОВ
        - Папа!
        Холодный ливень схватил Фила загорло мокрой рукой, аведь какой-то час назад он восхищался грозой.
        - Папа!
        Маленькая фигурка мелькала впереди, появляясь ивдруг исчезая засеткой дождя.
        - Рики, стой, - произнес Фил набегу. Голос его прозвучал хрипло ибеспомощно, итутже каждый звук короткой фразы был прибит кземле дождем.
        «Как резво бежит!» - изумился Фил, когда Рики, весело хохоча, скрылся влесу.
        - Стой, я тебе говорю, - заорал Фил. Нога его поехала погрязи, ион сразмаху полетел влужу.
        - Рики, черт побери, - выругался Маршал, струдом поднимаясь. Потоки бурой воды хлынули сплаща, всапогах нехорошо забулькало. - Ну, я дотебя доберусь…
        Однако исполнить свою угрозу он несмог: мальчика ислед простыл. Отстраха сердце Фила занемело. Неуклюже задирая ноги, он направился клесу.
        Здесь, под мощными кронами, отливня остались жгуче-холодные капли, так иноровящие проникнуть зашиворот.
        - Папа.
        Что-то белое мелькнуло впереди между толстыми стволами деревьев.
        - Рики, остановись, - Фил бросился туда иувидел сына. Тот стоял как ни вчем небывало уподножия дуба иулыбался. Нокак только Маршал потянулся кнему, Рики исчез.
        Фил схватил руками воздух иохнул отизумления.
        - Па-а-па.
        Рики стоял уже метрах вдвадцати имахал рукой.
        Фил двинулся кнему, ноопять недогнал. Рики снова звал его, стоя напочтительном расстоянии. Так продолжалось дотех пор, пока Маршал совершенно невыбился изсил.
        - Ну, прекрати… - едва слышно прохрипел он исвалился отусталости наземлю. Руки Фила, разведенные встороны, вдруг наткнулись начто-то мягкое.
        - Рики, - радостно всхлипнул Маршал, подняв голову, ичуть непотерял отстраха сознание: чьи-то желтые глазищи уставились нанего. Существо, напоминающее высохшего донельзя человека, проскрипело:
        - Жаждешь помочь мне держать крест?
        Фил судорожно осмотрелся: он инезаметил, что Рики привел его накладбище. Кресты вокруг мерно покачивались, поскрипывали и - о, Боже, - под каждым изних маячил точно такойже призрак, как перед носом уМаршала.
        - Жаждешь помочь? - повторило существо.
        - Н-нет, что вы, - заикаясь, пробормотал Фил, пытаясь отползти всторону. - Я, конечно, помогбы… Номне… еще рано.
        - Главное - непоздно, - захохотал призрак ивдруг ловким движением перекинул черный дубовый крест сосвоей согбенной спины наспину Фила. - Ая отдохну.
        Маршал почувствовал тяжесть, словно назакорки ему взгромоздился слон. Чтобы крест нераздавил его, Фил напряг все клеточки своего тела изастонал отнапряжения.
        - Вот-вот, - удовлетворенно проговорил призрак, распрямляя усталую спину. - Попробуешь насвоей шкуре. Жди, пока Мисош непризовет тебя. Ая отдохну. Ну, призракессы изкабаре «Мертвый истильный», я иду квам.
        - Постой, - прохрипел Фил, нопризрак растворился ввоздухе. - Сволочь!
        
        Слезы наполнили глаза Фила, потому что он понял, что бросить крест неполучится - дубовая махина сразу раздавитего.
        - Приветик! - обратился кнему ближайший Держатель. - Новенький?
        Фил неответил.
        - Ничего, скоро станешь такимже, как мы, повыпадут волосы, кожа потреска…
        Призрак замолчал наполуслове. Откуда-то пахнуло болотной гнилью.
        - Хранитель, - зашелестело над кладбищем, иизобразовавшегося тумана прямо кФилу шагнул высокий человек. Глаза его горели красным огнем, кожа была покрыта крупной чешуей.
        - Это какая-то ошибка, - простонал Фил, норука Хранителя уже легла ему наголову. Маршал закричал, почувствовав страшный холод, пронзающий его мозг:
        - Ты теперь слуга Мисоша.
        Фил дернулся всторону, вспоминая Анжелу, Соню, Рики, вспоминая то утро, когда он сотцом шел нарыбалку. Нокрест все сильнее давил ему наспину, ихолод отруки Хранителя все глубже иглубже проникал внего.
        - Ты слуга Мисоша инесмеешь противитьсяему!
        - Да, это так, - сказал Фил Маршал чужим голосом, иего крест стал легким, как перышко. - Спасибо, мой господин.
        БРОСОК ТУППЕРА
        - Испробовала? - спросил Алекс, как только Соня присела запарту рядом сним.
        Прозвенел звонок. Соня едва неопоздала, обогнав Кукурузу уже вкоридоре. Будильник разбудил ее вовремя, новместо того, чтобы сразу встать спостели, Соня заснула вновь инаверняка проспалабы довечера, еслибы немама.
        Девочке снова пришлось добираться дошколы пешком пораскисшей дороге: Фил сутра пораньше ушел куда-то, невзяв удочек, что совсем нанего непохоже. Кроме того, он потащил ссобой Рики, иэто еще более странно.
        Кукуруза стремительно влетела вкласс и, положив настол тетради, принялась отчитывать дежурных зазаплеванный шелухой отсемечекпол.
        - Соня, - настойчиво шептал Тимпов.
        Отвлекшись отсвоих мыслей, девочка повернулась:
        - Что?
        - Ты словно невсебе. Что стобой?
        - Я просто нерасслышала, - устало сказала Соня.
        - Я спросил: ты испробовала… ну, снадобье Жука?
        - А, это, - Соня махнула рукой. - Нет, я инепыталась.
        - Непыталась? - Алекс удивленно вскинул брови. - Ты разве непонимаешь, как это серьезно? Твоему брату нужна помощь!
        - Какая помощь? Узнать, что он - упырь?
        - Сколько можно ворковать, влюбленные вороны? - Кукуруза нависла над ними, грозно прищурившись.
        Покрытые прыщиками физиономии мальчишек идевчонок дружно оскалили зубы ииздали звуки, похожие нате, что бывают вобезьяннике вовремя раздачи корма.
        Алекс покраснел докорней волос; уСониже, как угольки вночи, запылалиуши.
        Кукуруза попала, что называется, невбровь, авглаз; недаром она окончила вечерние курсы Брэтфорского межокружного университета-колонии спсихологическим уклоном (БМУКПСУ).
        - Сейчас мы разведем эту сладкую парочку, - задумчиво проговорила учительница, блестя глазами. - Ты, Тимпов, сядешь кШупикович.
        Децибелы противного смеха многократно возросли, словно неведомый DJ прибавил вмальчишках идевчонках громкости. Кукуруза пресекла смех, ударив линейкой постолу.
        Шупикович - некрасивая, сбольшим горбатым носом, маленькими тусклыми глазами; при разговоре забрызгивала собеседника слюной из-за кривых зубов. Одноклассники по-дружески прозвали ее «Кикимора». Сидеть сней рядом считалось верхом морального падения, иШупикович была одинока отсамого сотворения мира.
        Ночто поделаешь - уКукурузы толстая линейка! Тимпов, непытаясь устроить митинг протеста, пошел насвое новое место, надеясь, что ненадолго. Перед тем, как присесть, он отодвинул стул подальше отШупикович, словно опасаясь заразы; этот жест получил ушколяров полное одобрение. Ну, зачем ты так, Алекс?
        - АкМаршал мы подсадим, конечно, Туппера, - объявила Кукуруза.
        - Только неего, - воспротивилась Соня, уже знакомая сиерархией Ихтиандрской школы, носделать ничего было нельзя. Верзила Туппер, цепкими лапами сграбастав споследней парты (закоторой он сидел вместе сЛунатиком Рэбом бессчетное число лет) грязный свой скарб, плюхнулся настул рядом сСоней и, вальяжно закинув ногу наногу, ехидно ухмыльнулся. Соня искоса посмотрела нанего, как наисчадиеада.
        - Так будет лучше, - удовлетворенно подытожила Кукуруза, справедливо полагая, что поводов для разговоров сТуппером уСони будет гораздо меньше, нежели сТимповым. - Отныне будете сидеть именнотак.
        - Аллилуйя, - ни кселу ни кгороду воскликнул Лунатик Рэб, зачто немедленно схлопотал линейкой порукам.
        - Итак, начем мы остановились? - спросила Кукуруза, поправляя соломенную свою прическу.
        - Намежлопаточных болях, - поспешно сказала отличница Мозггер, по-собачьи глядя вжелтые глаза учительницы.
        - Спасибо, Медея.
        Кукуруза снадменным видом принялась рассказывать омежлопаточных болях, ноникто, кроме Мозггер, ее неслушал. Ученики занимались кто чем: один, спрятавшись заспинами товарищей, спал; другой уныло рисовал втетради загогулины икресты. Два мальчика играли вчоки - чпоки нащелчки, иувсе время проигрывающего налбу выступило красное пятно, ноон нежелал сдаваться, ипятно заметно лиловело.
        - Эу, - сказал вдруг Туппер, наклонившись кСоне. Скверно запахло сигаретами «Райская тяга», которые мальчишки-курильщики считают ковбойскими. - Ты только неподумай, что я ктебе клеюсь, просто интересно.
        - Хорошо, неподумаю, - Соня струдом скрывала отвращение. - Чего тебе?
        - Правда, что втвоем доме призраки живут?
        Соня опешила: придумал тоже - призраки!
        - Неправда. Там живет только моя семья. Вообще, Туппер, немогбы ты неприставать?
        - Уж испросить нельзя, - обиделся Туппер, ипринялся писать напарте вымазанным вчернила пальцем.
        Его дурацкий вопрос взволновал Соню. Она-то знала, что дурная молва, витающая над лесом, озером иее домом совсем невыдумки суеверных жителей Ихтиандра.
        Она вспомнила: глухая ночь, легкий туман уног. «Догони ее!», «Убью!», «Только неупасть!»… Луна накончиках длинных зубов.
        Соня вздрогнула, словно ледяная рука дотронулась доеё сердца. Нестерпимо захотелось поговорить сАлексом. Ну почему они непроявили осторожность ивызвали гнев Кукурузы?
        Соня посмотрела наАлекса. Он сидел, делая вид, что внимательно слушает учительницу, асам украдкой разглядывал Шупикович, как диковинного зверька. Соня инезаметила, что вдуше возникло новое ощущение, досих пор незнакомое. Хотя нечто подобное она чувствовала, когда мама уделяла Рики больше внимания, чем ей. Ревность?
        «Ну, вот еще, - мысленно воскликнула девочка, негодуя насебя. - Очень он нужен мне, этот Тимпов!»
        Арука ее тем временем вырвала изтетради чистый лист. Загородившись локтем отлюбопытных глаз Туппера, Соня что-то написала налисте и, свернув его вквадратик, огляделась, соображая, какбы передать записку Алексу.
        - Туппер, ты немогбы передать Алексу?
        Может показаться странным, что Соня решила действовать через Туппера, однако, хоть девочка ипроучилась вэтой школе всего ничего, она уже поняла, что почта здесь - дело святое, икаждый «почтальон» считает священным долгом доставить записку доадресата вцелости исохранности, уберечь отцепких пальцев Кукурузы. Туппер ухмыльнулся ивзял записку.
        - Слизняк, - зашипел он, пытаясь привлечь внимание лопоухого длинноносого мальчишки, нотот увлеченно рисовал что-то напромокашке инерасслышал.
        - Ушинос, - позвал Туппер гораздо громче.
        Ноитеперь мальчишка необернулся, наэтот раз, конечно, запеленговав все своими большими локаторами, нообидевшись на«Ушиноса».
        - Оглох, - разозлился Туппер. - Дать побашке, сразубы поправился!
        - Верни записку, - потребовала Соня.
        - Нерычи, зеленоглазка, - заупрямился Туппер. - Я передам!
        Он непридумал ничего лучшего, чем перекинуть эту несчастную записку Тимпову. Ивсебы ничего, норебята оставили кое-что без внимания. Вернее, кое-кого, аименно, Кукурузу.
        Как только свернутая вкомок бумажка, брошенная Туппером, взмыла взамшелый школьный воздух, произошло нечто необычное: учительница, взметнув вверх свое хлипкое тело, даже как будто намгновение зависнув ввоздухе, поймала записку налету желтоватой рукой иприземлилась, стукнув пополу каблуками.
        Ошеломленные школяры открыли рты, аКукуруза как ни вчем небывало поправляла прическу.
        Соня зажмурилась отужаса, Туппер ошалело затряс башкой.
        - Альберт Фиджералд Мария Антуан Туппер! - отчеканила Кукуруза. Она частенько называла второгодника полным именем, чтобы звонкостью его подчеркнуть ничтожность Альберта-Антуана.
        Туппер поднялся вовесь рост, незная, куда девать корявые ладони, ипосему просто ковыряя вносу. Он уже справился сшоком: вконце концов, записка-то была неего, так что особых проблем происходящее ему несулило. По-верблюжьи оттопырив нижнюю губу, он всеми силами старался избежать испепеляющего взгляда Кукурузы, совершенно уверенный всвоей безнаказанности.
        Все-таки годы кропотливого обучения вБрэтфорском университете-колонии непрошли для Кукурузы даром: мигом оценив обстановку, она нашла способ уязвить Туппера.
        «Этот балбес неумеет писать записки, поэтому ему все срук сойдет, - решила учительница. - Ну, ничего, постойже!»
        - Туппер, - гневно выкрикнула она, держа вруке бумажку, как гремучую змею. - Докаких пор ты будешь обстреливать Шупикович любовными посланиями?
        Дикое стадо загоготало. Туппер словно получил поголове кувалдой - скукожился истал меньше ростом:
        - Ч-чиво? Да я никогда! Чтоб я - этой…
        - Если ты втюрился внее, обэтом можно сообщить наперемене.
        Невсилах ничего сказать, Туппер лишь разевал рот, как вынутая изводы рыба.
        - Тупыч вШупика влюбился исАбрамом породнился, - продекламировал Зак Спудов: его всегда прорывало напоэзию вподобных случаях.
        - Замолчи, Зак, - сказала Кукуруза. Она называла Спудова только поимени, быть может, опасаясь бича его сатиры. Ее голос утонул вшуме.
        - Тишина!
        Учительница шарахнула поближайшей парте линейкой так, что линейка переломилась, асидевший заэтой партой мальчишка едва успел отдернуть руки истех пор заик-икался.
        Внемедленно наступившей тишине слышалось сопение Туппера, схлопотавшего такую оплеуху, какой неполучал никогда вжизни. Ещебы! Самый яростный гонитель Шупикович насамом деле влюбился внее. Кто теперь поверит, что это нетак, ведь все знают - бьет, значит любит. О, позор! Туппер был обречен нанасмешки всей школы. Двустишье Спудова будет передаваться, как эстафетная палочка. Только вот вочередной раз пострадала ни вчем неповинная Шупикович, нокому доэтого есть дело?
        Тонкие пальцы Кукурузы принялись медленно разворачивать злосчастную бумажку. Соня сидела ни жива ни мертва, ей казалось, что она проваливается вчерную воронку. Перед глазами поплыли исказившиеся физиономии учеников, парты, развешенные постенам плакаты снарисованными веселыми школьниками. Потом окружающий мир разбился накуски изакружился вхороводе. Единственное, что Соня видела вполне отчетливо, - лицо Кукурузыс
        бородавкою нащеке. Откуда-то сбоку доносился пронзительный голос учительницы, читавший:
        - Алекс! Я видела оборотня, надо поговорить.С.М.
        Среди всех школьных страшилок мрачные легенды обоборотнях пользовались особой популярностью. Обычно воборотней «превращали» самых нелюбимых учителей, ну и, конечно, директора. Ученики посмотрели наСоню суважением: надоже, она видела оборотня. Везетже людям.
        Счастливица тем временем клеймила себя:
        «Дура! Зачем я написала это?»
        - Маршал!
        Соня сидела, вобрав голову вплечи.
        - Встань, - вголосе Кукурузы звучал металл.
        Девочка медленно поднялась. Дочегоже неуютно ей было сейчас! Так, наверное, ощущали себя люди, которых инквизиция приковывала цепями кпозорному столу.
        - Что все это значит? - вопрошал «инквизитор», то есть, учительница. - Это ведь ты написала?
        Соня молчала, глядя навырезанное кем-то напарте странное слово - «шизик».
        - Я спрашиваю впоследний раз, - лицо Кукурузы побагровело. - Это ты написала?
        - Я, - тихо произнесла Соня, итутже громко повторила, вызывающе вскинув голову исмотря прямо вглаза учительницы. - Да,я!
        Несколько мгновений они молча сверлили друг друга лазерными лучами изглаз, ипервой, как ни странно, невыдержала Кукуруза. Она отвела взгляд всторону инеожиданно робко спросила:
        - Зачем?
        Подростки вообще удивительно чуткие существа, ите, что находились под крышей Ихтиандрской школы, неявлялись исключением. Отних неускользнула маленькая победа новенькой над грозной Кукурузой.
        - Просто так, - дух упрямства завладел Соней, иона ни найоту неубавила вызова.
        - Вот значит как, - вголосе Кукурузы зазвучали истерические нотки. - Просто так! Ты просто так сорвала мне урок изаэто ответишь. Думаю, тебе придется познакомиться сдиректором, ауж он решит, вызыватьли вшколу твоего отца.
        Никогда вжизни Соня неспорила сучителями. Наэтот раз словно какая-то пелена затмила ей разум ипри упоминании оботцеэта
        пелена спала.
        Фил, конечно, очень «обрадуется», если его вызовут кдиректору.
        Соня опустила глаза, унее задрожал подбородок. Кукуруза жадно смотрела надевочку - она победила. Желтые глаза учительницы, казалось, кричали: «Ну, реви! Реви, коровка…»
        - Мисс Трофс, - раздался вдруг голос. - Можно мне выйти?
        Класс, как многоголовый дракон, жадно наблюдавший запоединком, вмиг переключился нанового участника.
        - Так сильно приспичило, мистер Тимпов? - едко прищурилась мисс Трофс.
        - Нето, чтобы очень, новсеже… - замялся Алекс.
        - Тогда ты можешь потерпеть дозвон…
        Итут прозвенел звонок. Звонок! Всем, даже Альберту Фиджералду Марии Антуану, как-никак косвенно причастному кистории сзапиской, стала совершенно безразлична эта канитель.
        Уроков сегодня больше небыло, ипошколе понесся, все нарастая, радостный гул, который несмогбы пресечь нето что учитель либо директор, ноисам мэр. Мисс Трофс, кее чести, еще пыталась сквозь этот гул донести доушей своих подопечных (убольшинства, кстати, неочень чистых), домашнее задание. Но - тщетно: похватав рюкзаки ипортфели, ученики вылетали изкласса, сметая все спути. И - увлекаемые спасительной толпой - Алекс иСоня. Кукуруза осталась сносом, ибо, если иесть вИхтиандрской школе хоть что-то святое, то это-звонок! Впрочем, нетолько вИхтиандрской.
        БЕЛКА
        - Ну, ты даешь, - недовольно сказал Алекс, когда они вышли напорог школы. - Разве можно так… неосторожно?
        Остальные ученики быстро разбежались навсе четыре стороны света, аТимпов иМаршал решили подождать близнецов Урков.
        - Мне было необходимо поговорить стобой, - Соня слегка покраснела.
        Алекс кивнул итоже смутился: ему было приятно, что Соня решила поделиться своими переживаниями именно сним.
        - Ты правда видела оборотня? - голос Алекса дрогнул отлюбопытства.
        - Правда, - шепотом ответила Соня. - Вчера влесу.
        Близнецы вприпрыжку выскочили издверей школы. Вилли краем уха услышав слово «оборотень», потребовал немедленно все рассказать ссамого начала.
        Соня вздохнула, собираясь смыслями и, вновь переживая вчерашнее, рассказала осамом страшном дне всвоей жизни.
        - Ябы умер отстраха, - признался Ник, глядя надевочку широко открытыми глазами.
        - Аты незаметила, кто это был, ну… допревращения? - спросил Вилли.
        - Нет. Было уже темно имне тогда было недо…
        - Разглядывания, - быстро подсказалНик.
        - Да, - согласилась девочка. - Акогда его осветила луна, то это уже был нечеловек.
        - Соня, ненадо, - приказал Алекс.
        - Что, испугался? - ехидно осведомился Вилли.
        - Заткнись ты, - рявкнул Тимпов. - Просто я нехочу, чтобы она лишний раз вспоминала…
        Лицо Алекса залила краска. Вилли, ухмыльнувшись, кивнул головой ибольше необвинял Алекса втрусости.
        - Какбы наТермоса ненарваться, - тревожно осмотрелсяНик.
        Перспектива общения сдиректором непрельщала, идети пошли прочь поаллее постриженных кленов.
        - Соня, апочему ты непроверила своего брата снадобьем Жука? - вспомнил Тимпов.
        - Это какже, по-твоему, я могла это сделать? - раздраженно воскликнула Соня. - При маме подсунуть ему под нос эту гадость? «На, братик, это полезно для тебя!», «Соня, что ты даешь Рики?», «Это отнасморка, мама!», «Ану дай посмотреть!» - иСоня так здорово изобразила, как ее мать нюхает снадобье, апотом чихает, что близнецы покатились сосмеху.
        - Извини, я неподумал, - побледнев, пробормотал Алекс. Девочка уже давно заметила, что уТимпова небывает пограничных состояний - только бледнеть или только краснеть.
        - Аэта фигня утебя ссобой? - спросил Вилли.
        - Ничего себе, - удивленно присвистнул Ник иотвесил братцу подзатыльник. - Этот умник называет фигней снадобье Жука.
        Через мгновение близнецы Уркинсон, сцепившись, кувыркались впридорожной пыли, вовсю мутузя друг друга. Зрелище это уже давно никто непринимал зачистую монету, потому что Урки бились чутьли некаждый день: ностоило какому-нибудь неосторожному забияке задеть Вилли или Ника поотдельности, другой братец налетал наобидчика, как разъяренный лев. Соня незнала этого изакричала:
        - Прекратите!
        - Непереживай, - равнодушно сказал Алекс. - Они дерутся минуту.
        Действительно, ровно через минуту, запыленные иразгоряченные, братья поднялись сземли.
        - Снадобье Жука уменя впортфеле, - сообщила Соня.
        - Это хорошо, - раздался заспинами ребят хрипловатый голос.
        - Жук, - разом воскликнули Урки.
        - Собственной персоной, - ухмыльнулся парень.
        - Как ты сумел подойти, что я неуслышал? - удивился Алекс.
        - Аты считаешь себя самым ушастым? - удивился Жук. - Окей! Когда-нибудь я научу тебя красться тише мыши, если будешь себя хорошо вести! То есть драться, кусаться, неучить уроки ибить побаклушам своих врагов! Ну, иочем балакали?
        - Соня встретила оборотня, - поспешно выпалил Вилли.
        - Даже так, - присвистнул Жук, истревогой посмотрел надевочку. - Стобой несоскучишься, подруга.
        Перебивая один одного, ребята рассказали Жуку Сонину ночную одиссею. Девочка стояла молча ислушала так невнимательно, словно речь шла вовсе неоней.
        - Интересненько, - сказал Жук, как будто радуясь чему-то. - Оборотней внаших местах давно невидели, хотя это одно изпроявлений Мисоша. Вам больше неследует влес ходить.
        - Это ты моему отцу скажи, - проговорила Соня, глядя наплывущие понебу белые облачка.
        - Про-облема, - протянул Жук. - Твоего папашу нам, конечно, непереубедить…
        - Даже если семья Сони носу издому непокажет, зло Мисоша рано или поздно проникнет сквозь стены. Кому, как нетебе, Жук, знать это! - горячо отбарабанил Алекс.
        - Верно, - кивнул Жук. - Однако если они будут лазить полесу, Мисош настигнет их гораздо скорее. Вэтом, мистер Тимпов, можешь несомневаться.
        - Все равно мой отец будет ходить влес инаозеро, - вздохнула Соня.
        - Смотри, чтобы он невернулся вампиром или оборотнем, - мрачно сказалЖук.
        Соня представила Фила вобразе оборотня и… расхохоталась.
        - Ты чего? - удивилсяЖук.
        - Так просто, - Соня хохотала инемогла остановиться: интересно, вкакой лапе, левой или правой, Фил-оборотень будет держать удочку?
        Глядя нанее, рассмеялись иостальные. Если Соня, побывавшая втаких передрягах, еще может задорно смеяться, то мир этот, наверное, нетак уж иплох.
        - Постойте-ка, - сквозь смех крикнул Алекс. - Совсем забыл. Сегодня снами может тусоваться Белка.
        - Уже поправилась? - Вилли недоверчиво сощурил глаза.
        - Унее, оказывается, ангина была.
        - Хорошо, - сказал Жук, поправляя волосы. - Давайте позовемее.
        Семья Тимпова жила внебольшом доме нацентральной улице Ихтиандра (впрочем, отцентра городка до«трущоб» было рукой подать).
        Дверь ребятам открыла Мириан - мать Алекса. Маленькая собачка пролезла унее между ногами изаливисто залаяла. Мириан прикрикнула нанее иудивленно воззрилась напеструю компанию. Снеприязнью посмотрела наЖука, имеющего, как вам известно, несамую лучшую репутацию.
        - Алекс, что это значит? - она гневно повернулась ксыну.
        - Подождите здесь, - смущенно шепнул Алекс ребятам иисчез втемноте коридора. Дверь заним захлопнулась, казалось, навсегда.
        Обезглавленное «Братство против нежити» осталось стоять намаленьком дворе, заасфальтированном ичистом. Одинокая клумба ютилась здесь вокружении асфальта, цветы наней были крупные, яркие, несобирающиеся сдаваться намилость просмоленному супостату.
        - Ненравится мне мамаша Тимпова, - проговорил Вилли. - Неверится, что он ее сын. Может, она усыновила его, а,Жук?
        - Родителей невыбирают, - изрек Жук, дотронувшись доодного изцветков.
        Его голос неуловимо изменился, какая-то струнка зазвучала более тонко иСоня подумала: «АуЖука есть родители?». Носпросить, конечно, нерешилась.
        Ребята довольно долго торчали перед клумбой иуспели даже сосчитать цветы: семь красных, четыре желтых ичетыре синих.
        Наконец, Алекс появился напороге. Он низко склонил голову, чтоб никто неувидел красных кругов унего под глазами иребята сделали вид, что незаметили их. Вместе сним вышла высокая девушка, русоволосая, голубоглазая, совсем непохожая наАлекса. Ее можно былобы смело назвать красавицей, еслибы ненадменное выражение лица.
        - Моя сестра Белла, - представил Алекс. - Или Белка.
        - Привет! Твоя фамилия Маршал? - быстро спросила девушка, пристально глядя наСоню.
        - Да, - поспешно брякнул Вилли. - Она наГиблом озере живет.
        - Я тебя неспрашиваю, - сказала Белка строго, как учительница.
        Билли мигом прикусил язык искукожился под испепеляющим взглядом этой девушки.
        - Маршал моя фамилия, - без энтузиазма подтвердила Соня.
        Сестра Алекса ей непонравилась: вобществе этой холодной красавицы она чувствовала себя неуютно, вдополнение ко всему Белла говорила как-то сипло, неестественно.
        - Уменя горло еще несовсем прошло, - сказала Белка, словно прочитав мысли Сони. - Это ведь твоя семья поселилась наболоте? - продолжила она допрос, напоминая теперь неучительницу, апрокурора.
        «Чего эта сиплая пристала?» - возмущенно подумала Соня икивнула:
        - Нуда.
        - Нестрашно?
        - Ни капельки нестрашно, - кудивлению Алекса икомпании ответила Соня. - Даже интересно. Ты нехотелабы тоже пожить наболоте? - вголосе девочки, как сегодня вшколе, прозвучал вызов. Белка усекла это иприкусила язычок.
        Сестра Алекса внесла вкомпанию напряженность. Даже ее брат почувствовал себя неуютно. Братья Урки мрачно ковыряли вносах, Жук беспрестанно поправлял непослушные волосы.
        - Мы сегодня будем нюхать снадобье? - спросил вдруг Ник, вызвав усмешку наобветренном лице Жука:
        - Атебе нетерпится, братецУрк?
        Соня заметила: Жук совсем несмотрит наБелку, точно опасаясь, что их взгляды могут встретиться.
        - Давай бутылочку, - Жук повернулся кСоне.
        Девочка принялась снимать сплеча портфель. Пока она рылась внем, Алекс рассказал сестре оснадобье Жука, и, когда, наконец, бутылочка супырьим нехристем появилась вруке Сони, Белка заявила:
        - Только неподумайте, что ия буду нюхать эту гадость.
        Никто непосмел ей перечить: слишком горда инеприступна эта девушка.
        Остальные поочереди нюхали снадобье иморщились. Соня тем временем исподтишка наблюдала заБелкой: «Незахотела нюхать. Почему? Такая неженка? Противная какая-то, сиплая… Ангина унее, видители! Хотя… что тут такого? Вон умамы тоже все время ангина, как только похолодает. Ивообще, какой дурак согласиться нюхать неизвестно что?». Соня металась между недоверием, неприязнью итем, что Белка, как-никак, сестра Алекса.
        Последним свое обоняние мучил Жук. Он глубоко втянул носом идаже нечихнул, лишь слегка побледнел. Как иследовало ожидать, никаких метаморфоз сним неприключилось; сдругой стороны, его некрасивому лицу они, возможно, неповредилибы. Вообще иЖук, иАлекс, иУрки нюхали снадобье просто так, закомпанию сСоней. Что ни говори, анаибольшие шансы оказаться упырьей, оборотницей или какой-нибудь съедягой, были унее. Кто знает, может влесу ее покусали?
        Жук протянул Соне бутылочку ивсе уставились нанее стревожным любопытством: ану как ивправду она сейчас превратится ввампирку?
        Упырий нехристь подплыл кстенке бутылки исквозь зеленоватое стекло посмотрел наСоню. Девочка понюхала ипоморщилась. Сердце отстукивало: один, два, три, четыре… Друзья смотрели нанее вовсе глаза, иСоне вдруг показалось, будто что-то вней меняется. Ноэто была просто мнительность.
        - Все внорме, - соблегчением сказал Жук. - Честно говоря, я уже приготовил было для тебя осиновыйкол.
        - Плохая шутка,Жук.
        - Согласен, Тимпов, неудачная. Но, Соня, надеюсь, твоему папаше непридется сегодня искать тебя?
        - Непридется, - беспечно сказала Соня. - Уроки закончились раньше, он еще нескоро приедет.
        - Ну изачем вы меня позвали? - спросила Белка изевнула, прикрыв ладонью рот. - Посмотреть, как нюхаете гадость?
        Пыльные улочки Ихтиандра дышали скукой, здешние жители были заняты заботой охлебе насущном - наогородах, всадах, внудных конторах.
        Нонекаждый день встретишь пса Мисоша - тут нужна удача! Ненайдя нежити, Братство послонялось изодного двора вдругой, будоража воображение сидящих наскамейках старух идавая им повод для разговоров:
        - Ходют, ходют, - говорила одна старушка, так закутанная вшаль, что из-под нее смотрел лишь предлинный нос. - Чиво ходют, бездельники!
        - Да они щас совсем распустились, - вторила ей другая, сбагровой физиономией, втелогрейке иогромных галошах. - Раньше хоть родители пороли!
        - Инеговори! Уж как меня мать порола, уж как порола, - длинный нос радостно зачмокал из-под шали. Воспоминания опорке, похоже, были ей приятны.
        - Аменя-то, - оживились большие калоши. - Ремня нежалели!
        Старушки замолчали, впали вмеланхолию, вспоминая обушедших безвозвратно годах. Пусть порка, новедь они были молоды - вот главное.
        - Все, мне надоело, - капризно заявила Белка. - Ты, Алекс, говорил, что мы займемся чем-то интересным, амы шляемся поулицам, как дураки.
        - Ничего такого я неговорил, - пожал плечами Алекс. - Ты сама хотела познакомиться сСоней.
        - Раньше тебе нескучно было гулять снами, - пробурчал Вилли.
        - Атеперь скучно.
        Отраздражения Белка перестала сипеть. Соня похолодела: она вспомнила, где слышала этот голос, ивновь невероятная лесная луна вошметках туч загородила ей глаза. «Догони ее!» - кричал этот голос, голос Белки, сестры Алекса, подгоняя разъяренного оборотня.
        - Что стобой, Соня? Почему ты дрожишь?
        - Все хорошо, Алекс, - заикаясь, проговорила девочка, глядя наБелку. Та похоже поняла, что оплошала, ивее глазах появилось выражение досады. Соне стоило немалых усилий, чтобы неподать вида, что она узнала лесную злодейку.
        Девочка лихорадочно пыталась найти выход изтупика: «Если Белка - подружка оборотня, то, наверное, она исама - оборотень. Да! Несталаже она нюхать снадобье. Ну, акто тогда зубастый?.. Алекс! Конечно, Алекс». Неожиданная догадка сразила ее. Соня даже покачнулась, едва устояв наногах. Итутже снегодованием отвергла эту мысль: «Чепуха! Тот был здоровенный, нето, что Алекс. Иголос унего был грубый». Но, несмотря наоправдание Тимпова, неприятный осадок остался вдуше девочки. Соня уже знала, как Мисош может преображать людей, итеперь она смотрела наАлекса сопасением.
        «Ведь Алекс нюхал снадобье,» - вспомнила Соня иантитимповская теория рассыпалась впрах.
        Авдруг это Жук? Загадка недавала ей покоя. Жук тоже проверялся снадобьем, новедь оно-то его собственное, ану как упырий нехристь - обман?… То-то Жук так отстраненно ведет себя сБелкой, чтобы никто незаподозрил. Хотя может он просто втюрился вэту гадюку?
        «Хватит всех подозревать, - решила Соня. - Ато скоро самой себе перестану верить!»
        - Маршал, ты оглохла? - раздраженно просипела Белка.
        - Что?
        Вилли засмеялся.
        - Проехали, - заявила Белка, побледнев отзлости. - Ладно, братья-кролики, мне пора.Чао!
        - Чао - коокаоо, - покривлялся ей вспину Вилли. Алекс иЖук сердито нанего посмотрели, иУрк тутже сделал невинное лицо.
        Девица быстрым шагом удалилась, но, как приметила
        Соня, она пошла невсторону своего дома, авпротивоположную, туда, где белела черепичная крыша школы. Суходом Белки стало как будто легче дышать.
        - Какой врединой она стала, - сказалНик.
        - Да уж, - поддакнул Вилли. - Что сней случилось, Алекс?
        - Я откуда знаю? - Алекс огорченно пожал плечами. - Ихватит обэтом, Урки!
        - Действительно, прекратите юродствовать, - заявила Соня, прекрасно понимая, что сейчас чувствует ее друг.
        - Чего прекратить? - удивился Вилли.
        Соня неуспела просветитьего.
        - Ви-и-ли! Ник! - сочный женский голос нараспев выводил имена близнецов, несся поулице, заглядывая впереулки, водворы идаже всобачьи будки. - Где прячетесь, плуты? Ну, я вам задам.
        Братья кинулись назов своей матери. Попробовалибы некинуться!
        - Мамаша Урк моглабы петь вопере, - пошутил Жук, нотутже посерьезнел. - Соня, мы тебя проводим додома.
        - Нет, - поспешно воскликнула девочка, испугавшись чего-то.
        - Даже неспорь, - отрезал Алекс.
        Соня стояла насвоем:
        - Замной приедет отец.
        - Тогда мы подождем, пока он незаберет тебя, - нерастерялся Тимпов.
        Ребята незаметили, что дошли почти досамой школы иостановились надороге, покоторой машины ездили раз встолет.
        «Гдеже Фил?» - стревогой подумала Соня. Ей совсем неулыбалось тащиться лесом вполном одиночестве под помрачневшим небом.
        Отец запаздывал. Может быть, что-то случилось? Неужели снова сломалась машина? Аможет… Соне стало непосебе. Атут еще задул ветер, девочка поежилась иподняла воротник курточки.
        - Еслибы вы проводили меня, я былабы очень благодарна, - сказала она, краснея.
        Соня неотдавала себе отчета, норядом сАлексом она неиспугаласьбы даже мыши.
        РУФЬ
        Желтые кувшинки утонули. Почерной глади озера пошли, расширяясь, тоскливые круги. Ветер трепал распущенные волосы, белые пряди взметались вверх ибессильно падали.
        Глаза Руфи были полны слез. Тонкие соленые струйки стекали пощекам, преодолевая холмики морщин. Дождь поспешно смывал их, точно считая, что плакать здесь может толькоон.
        - Керк, - прохрипела женщина. - Тельма!Лий!
        Ветер бесстрастно жонглировал ее слабым голосом и, перекинув три коротких слова содного крыла надругое, зашвырнул внебо, по-вечернему серое.
        Повторяя родные имена, Руфь сошла спокрытого снежной коростой свея ивошла вводу. Сделав всего пару шагов, она погрузилась попояс. Вода была теплой, как руки матери, несмотря насуровую льдистость зимы: Мисош заманивал, завлекал.
        - Ты нужна мне, - набатом звучало вголове Руфи. Она сопротивлялась чужой воле ивдруг почувствовала всебе необыкновенную силу. Ей показалось, что каждая жилка ее тела наполнилась молодой кровью, страх навсегда покинул сердце. Собрав волю вкулак, Руфь заставила умолкнуть Мисоша, сделав то, что досих пор неудавалось никому.
        Это непрошло бесследно. Из-за туч выглянуло солнце, желтые лучи озарили озеро, оно заблестело. Мгла рассеялась.
        Руфь вышла изозера иупала назаснеженном берегу. Она лежала ничком, лицом вснег, ночувствовала себя так легко исвободно, как никогда вжизни.
        Сильный ветер срывал счахлых деревьев снежный наряд, поднимал наозере высокие волны, природа бушевала, новдуше женщины был покой.
        Руфь поднялась, имедленно пошла прочь, преодолевая сопротивление ветра. Ее волосы развевались, легкая одежда хлестала поногам, анаснегу остался лежать смутный силуэт сразведенными встороны руками.
        Озеро шумело позади. Вот икладбище: кресты сквозь снежную пелену смотрят наРуфь иподвывают, словно поняв, что все вэтой женщине теперь обманчиво: иседина, иглубокие морщины, инелепое одеяние, из-под которого торчат, как палки, худые ноги спосиневшими отхолода ступнями.
        Неуродливая старуха, спотыкаясь, шла посугробам, апрекрасная золотоволосая Воительница, полная сил ижажды борьбы…
        …Убелой волчицы было три прекрасных детеныша - белые, как снег, игривые инепослушные. Они все время просили есть ией часто приходилось покидать их, чтобы найти пищу.
        Однажды утром, как обыкновенно, она ушла, новэтот раз что-то беспокоило ее. Она предчувствовала недоброе.
        Волчата тихо спали. Носкоро они проснутся ипопросят есть, аунее нет ничего, чтобы накормить их. Волчица отошла совсем недалеко отлоговища, когда предчувствие беды стало невыносимым.
        Огромными прыжками она кинулась обратно, вздымая белые снежные буруны.
        Нобыло поздно. Взамшелой яме, служившей волчатам домом, шевелилось нечто мокрое, склизкое, обвешенное зелеными нитями водорослей.
        Чудовище повернулось наразъяренный рык волчицы, разогнув сгорбленную черную спину. Показалась розовая пасть, длинные белые клыки, скоторых стекали наснег красные капли. Итут волчица увидела под лапами чудовища три изуродованных тельца, беспомощно лежащие вгрязно-снежном месиве.
        Преодолевая шум вголове, волчица прыгнула кубийце. Ее передние лапы сострашной силой вонзились вслежавшуюся черную шерсть нагруди чудовища, ионо грузно завалилось набок. Мгновение - игорло врага было разорвано вклочья.
        Волчица кинулась ксвоим детенышам. Облизывала их, словно пытаясь вернуть кжизни. Но - тщетно.
        Яростный бессильный вой пронесся над придавленной зимою лощиной…
        …Руфь вышла наполяну иостановилась, разведя всторону руки, как будто намериваясь обнять бушующиймир.
        Поблизости раздался волчийвой.
        Белым призраком, почти невидимая заснежной пеленой, наполяну выскочила волчица. Увидев человека, она замерла.
        «Это - я,» - такая мысль пришла вголову Руфи, иона сделала шаг вперед. Волчица глухо зарычала, обнажив клыки.
        - Тише, - проговорила женщина, уже зная, что ей следует делать.
        Волчица сразу успокоилась и, всвою очередь, шагнула навстречу Руфи.
        Объединенные неувядающим, невыносимым горем, они перешли виное пространство, где нет жестких форм ирамок, где нет эфемерного времени. Они стали двумя снопами ярчайшего света.
        Руфь бросилась вперед, иволчица прыгнула ей навстречу.
        Два светлых пятна устремились друг кдругу истали одним огромным. Горе белой женщины ибелой волчицы слилось воедино…
        Прошла зима, отшумели бураны, большой водой подступила весна, вслед заней запахами лесных цветов пришло лето. Все это время Руфь обитала втом самом доме, где познала счастье, живя вместе сосвоими детьми ивнуками.
        Она часто бродила полесу, собирала ягоды, грибы икоренья, разговаривала сптицами изверями ини намгновение незабывала опредназначении. Руфь знала, что избрана для того, чтобы уничтожить Мисоша. Медленно, новерно приближалась ко дню своей Истины, дню, когда ей придется сразиться сабсолютным злом, потаенным, как самые сокровенные пороки. Тем злом, что дремлет вкаждом.
        Поначалу ей было тяжело жить вдоме, где вещи напоминали опрошлом: рыбацкое снаряжение Керка, одежда иобувь Алисии, немудреные игрушки Лия иТельмы, мебель, сделанная руками ее сына. Новрачующее время шло, боль утраты отступила вглубину сознания ивсе, происходившее сней доВоодушевления, вдруг стало представляться Руфи почти что сном, прекрасным, нонеизмеримо далеким. Иона вся без остатка погрузилась всвои нынешние заботы, проникнутые, как ей казалось, высшей целью.
        Ивот унечисти, долгие годы безраздельно властвовавшей возерном крае, появился враг, незнающий жалости кпорождениям Мисоша.
        Новраг этот был одинок иочень слаб инемог потревожить Мисоша так, чтобы тот встрепенулся изастонал отболи.
        Воительница уничтожила трех рыболаков, двух оборотней иодного упыря - ноэто была капля вморе. Руфь знала: уязвить Мисоша, заставить выйти напоследний бой будет необычайно трудно.
        Иглавное, она нечувствовала всебе достаточно сил физических ивеще большей степени духовных для воплощения своего предназначения.
        Нетерпение ижажда мщения сжигали сердце Воительницы.
        Часто поночам смутные тени тревожили ее. Что-то неведомое мешало Воительнице доконца проникнуться необходимой уверенностью всобственной непогрешимости, неосязаемые, ипотому прочные цепи сковывалиее.
        Эти цепи были сны Воительницы, редкие, ноослепительно яркие. Руфь просыпалась вхолодном поту состранным ощущением, что она воровка.
        Весь день, ходя подому или полесу, женщина думала: что иукого она украла? Илишь квечеру вспоминала: да, украла усамой себя память оКерке, Алисии, Лие иТельме…
        Было мглистое сырое утро; внизинах, как медведь вберлоге, ворочался холодный сизый туман. Воительница бежала назапад, всторону отозера, лес перед нею густел идичал. Дубы, супротив бьющей наотмашь осени, еще держали наветвях свой наряд, лишь изредка отдавая ветру коричневые листья. И, навек расставаясь сосвоими резными сыновьями, деревья тоскливо завывали имахали ветками: «Прощайте!».
        Доближайшего человеческого жилья отсюда было далеко, иоттого таким неожиданным исовершенно неуместным вэтой глуши был звук, прорезавший вдруг тишину. Воительница остановилась, словно налетев наневидимую прочную стену: неподалеку плакал ребенок.
        Мальчик сидел натолстом слое побеленной инеем листвы, дрожа отпронизывающего холода. Он, похоже, ничего непонимал, кроме того, что ему больно, исовсем неиспугался, когда из-за деревьев выскочила белая волчица счерными умными глазами напродолговатой морде. Она остановилась и, замерев, некоторое время пристально глядела налесное дитя, словно раздумывая над чем-то.
        Мальчик сморщил припухшее лицо ивмольбе протянул руки, новолчица отпрыгнула всторону иисчезла, как видение.
        Деревья шумели, ухала сова, кричали вороны, ималенький пленник занесенной листвой поляны закричал, полными слез глазами проводив мелькнувший задеревьями белый силуэт. Безмолвная чернота безжалостно стерла светлое пятно, имальчик снова остался один.
        Новот зашевелились кусты, наполяну вышла высокая седовласая женщина. Глаза ее блестели точь-в-точь как упропавшей волчицы.
        Руфь подняла мальчика сземли - он был таким легким ихудым, что становилось страшно. Дрожащие ручонки обхватили шею женщины, ей даже стало трудно дышать. Тщедушное тело найденыша сотрясалось отплача.
        - Ну-ну, успокойся, - проговорила Руфь, проглатывая вдруг подступивший кгорлу комок.
        Несделав задуманного надень, Воительница поплелась обратно кдому, осторожно держа наруках свою неожиданную «добычу». Предстоял трудный путь: она теперь была невоблике легконогой волчицы.
        Впервые содня Воодушевления, Руфь развела вочаге огонь. Доэтого обходилась дымящим камельком изчерного металла, накотором она готовила пищу иснадобья.
        Огонь загудел, бросая настены красноватые блики. Воздух вотсыревшем домике быстро согрелся.
        После небольшого колебания Руфь уложила найденыша водну издетских кроватей, укрыла одеялом. Она принялась готовить кашу ивдруг спохватилась: «Чтоже я делаю?»
        Метнувшись кдвери, Руфь выбросила наулицу кастрюльку скрупой. Вороны, видящие пищу даже втемноте, срадостным граем накинулись нанежданное угощение.
        Взяв соскамьи бадью сводой, женщина загасила очаг. Огонь вначале злобно, апотом жалобно зашипел. Воительница отняла умальчишки одеяло («Привык, незамерзнет») ивместо каши подала ему зачерствелый кусок хлеба.
        Найденыш долго обиженно вопил, нозатем почувствовал, что здесь набольшее рассчитывать неприходится, и, взяв тонкой рукой хлеб, принялся есть. Руфь вскоре поддалась слабости ивернула ему одеяло. Найденыш, совершенно умиротворенный, уснул.
        Усмертельно уставшей задень Руфи заболела голова и, выпив отвару излистьев болотной крапивы, она прилегла накровать.
        «Какже мне назвать его?» - вдруг подумалосьей.
        Женщина долго перебирала впамяти знакомые имена и, вконце концов, решила назвать мальчика просто - Орлас, что впереводе сознакомого ей тайного наречия означает «Подобранный влесу»…
        Шли дни инедели. Орлас окреп, набрался сил, внимательно ислегка настороженно глядя наокружающий мир карими пытливыми глазами, поблескивающими из-под длинной русой челки. Он называл Руфь тетей, иона непротивилась этому.
        Тайна происхождения мальчика поначалу сильно волновала женщину: вконце концов, как Орлас оказался втот ненастный день всотнях миль отчеловеческого жилья, влесной глуши, покорившейся злу, где едвали непод каждым деревом обитают порождения Мисоша?
        Руфь размышляла: нехитрыели это происки Многоликого, нопонять, вчем эти происки, хоть убей, немогла.
        Снекоторой тревогой она следила заОрласом, отыскивая внем проявления зла. Однако ничего подобного вэтом добром мальчугане небыло ивпомине.
        Орлас оказался сообразительным пытливым учеником ижадно впитывал все, чему учила его Руфь. Он быстро научился различать десятки видов трав икореньев, необходимых для приготовления лечебных иколдовских снадобий, начал понимать повадки птиц изверей.
        Воительница даже решила преподать ему урок белой магии, новот кэтому-то Орлас оказался совершенно неспособен ипосле того, как он превратил мышь невдерево, авзлого гнома, который сильно побил своего создателя иубежал, Руфь отказалась отмысли сделать измальчика колдуна.
        Солнечным осенним днем, когда отзаморозка начали по-особенному потрескивать деревья, Руфь решила взять Орласа напервую вего жизни охоту нанежить…
        Узкие лапы белой волчицы, казалось, вовсе некасались земли. Она бежала удивительно легко, несмотря нато, что наспине унее, весело посматривая напроносящиеся пообе стороны посеребренные инеем дубы, сидел Орлас. Вправой руке он крепко сжимал копье скоротким древком иострым блестящим наконечником, заблаговременно окунутым внастой разрыв-травы.
        Новот, наклонившись куху волчицы, мальчик жалобно проговорил:
        - Тетя Руфь, мне… надо…
        Волчица остановилась иОрлас, легко соскочив сее спины, вприпрыжку побежал затолстый ствол векового дуба, сплошь покрытого лишайниками инаростами.
        Воительница терпеливо ждала доблестного охотника наоборотней, проявившего вдруг такую слабость.
        Однако поход Орласа неожиданно затянулся, аона была сейчас воблике волчицы инемогла позвать своего воспитанника.
        - Руфь! - Орлас сам звал ее, ивголосе мальчика Воительница уловила неподдельный ужас. Он кричал откуда-то справа, далеко оттого места, куда направился.
        Калейдоскоп неожиданных видений промелькнул вголове Воительницы: трое растерзанных волчат напобуревшем открови снегу, мальчик идевочка, глотающие холодную воду, и - особенно отчетливо - желтые кувшинки, раскачиваясь, плывут поглади озера.
        - Ру-уфь!
        Волчица понеслась как ветер, как сорвавшийся стормозов накрутом склоне многотонный грузовик, как мустанг, вырвавшийся ввольную прерию изопротивевшего загона индейца.
        Белая молния прорезала плотно растущие деревья и, ни секунды нераздумывая, кинулась наврага.
        Огромный, заросший свалявшейся грязно-серой шерстью, волколак одной лапой держал загорло кричащего Орласа, адругой нанес наотмашь сокрушительный удар понапавшей волчице. Та кувырком полетела наземлю, нотутже вскочила ивновь бросилась наволколака. Ее клыки задели горло чудовища, изоткрывшейся раны хлынула синеватая кровь. Разъяренный волколак взревел так, что сдеревьев посыпалась листва. Отбросив всторону Орласа, он ринулся наволчицу.
        Красные отярости глаза заволокло белесой пеленой, аразинутая пасть наполнилась пеной. Волколак был страшен, ноВоительница прыгнула снова икогтистая лапа лесного чудовища рассекла ей плечо. Отлетев всторону, она сильно ударилась одерево.
        Белый комок неподвижно замер уподножия дуба. Волколак, утробно рыча, наступал, намериваясь добить свою жертву. Новот что-то острое вонзилось ему влапу и, взвыв, волколак отшатнулся. Это Орлас, поборов ужас, пустил вход копье ивовремя отпрянул всторону: коготь чудовища просвистел втом месте, где мгновение назад находилась голова мальчика.
        Собрав последние силы, белая волчица метнулась краненому врагу итот, отвлеченный Орласом, неуспел отстраниться. Острые, как кинжалы, клыки вонзились ему вгорло.
        Волколак рванулся, нопокалеченная лапа подвела его, ион грузно упал. Волчица состервенением рвала горло поверженного чудовища дотех пор, пока ужасные лапы непрекратили скрести когтями землю. Только тогда Воительница оставила его иподбежала кОрласу, которого трясло, как влихорадке. Расширившимися глазами он глядел належащего навзничь волколака. Руфь зашла заспину мальчика иприняла человеческий облик:
        - Ну-ну, успокойся! Он мертв.
        Она исама чувствовала себя разбитой: рассеченное плечо зудело, вголове били барабаны, носейчас ее больше беспокоил Орлас. Руфь снежностью погладила мальчика посветлой голове, без которой путь Воительницы завершилсябы, посути, неуспев начаться. Орлас вздрогнул иповернул голову:
        - Тетя, утебя нагубах…
        - Что? Тьфу!
        Это была кровь волколака. Воительница плевалась, как мальчишка, впервые отведавший пива. Орлас, позабыв страхи, хохотал, иотэтого женщине тоже стало весело. Ивсеже тревога доконца неоставляла ее. Руфь вспомнила оспособности порождений Мисоша передавать свою злую силу.
        Но, чтобы сделать когобы то ни было себе подобным, волколак должен самзахотеть этого, потому кровь, попавшая ей врот, ненесет всебе жуткой заразы.
        Эти твари прокусывают нашее жертвы крошечную ранку, высасывают изнее немного крови, инесчастный вскоре становится чудовищем, забывает все ивсех, теряет собственный облик ивлюбой момент, против собственной воли, может стать кровопийцем.
        Руфь знала, что ей такая судьба негрозит, ее дорога ксветубыла слишком прямой, чтобы какой-то укус мог развеять добрые чары. Нокак Орлас?
        Она опустилась перед мальчиком наколени ислегка дрожащими руками отвернула воротник его куртки. Крик ужаса едва невылетел изгруди Воительницы: ей уже приходилось видеть такую ранку, маленькую, сровными краями. Волколак прокусывает ее одним клыком.
        - Тетя, ты чего? - удивленно спросил Орлас. Он, видимо, инепочувствовал укуса.
        - Нам пора, - хрипло проговорила Руфь. - Где копье?
        Мальчишка гордо поднял свое оружие, пару минут назад спасшее их отгибели.
        - Подожди меня немного. Несмей никуда уходить, - приказала Воительница искрылась.
        Через некоторое время из-за деревьев выскочила белая волчица. Она замерла, дожидаясь, пока Орлас усядется наее спине. Карабкаясь, мальчик задел раненое плечо Воительницы, ноона, несмотря наболь, неподала вида.
        Наконец, Орлас расположился насвоем месте, иони помчались все дальше идальше отраспластанного нажелто-бурой земле волколака. Остекленевшие глаза зверя мертво глядели ввечернее небо…
        Руфь знала, что если Орлас получил отволколака злую силу, то назад пути нет, инужно как можно скорее убить мальчика. Она посмотрела наОрласа, который весело ибеззаботно уплетал заобе щеки нехитрую снедь. Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза иулыбнулся.
        Руфи стало непосебе, иона задала себе вопрос: неужели это ласковое, беззащитное существо может стать похожим нату жуткую тварь влесу? Исамаже ответила: да, через какое-то время этот мальчик бросится нанее ивцепится вгорло. Нужно что-то делать, нельзя сидеть сложа руки иждать!
        - Орлас, подойди!
        Он неохотно оставил еду иподошел. Опершись руками наколено Руфи, он стал смотреть ей прямо вглаза. Воительница отвела взгляд.
        - Сними кофту!
        - Зачем? - Орлас удивленно вскинул брови. - Здесь совсем нежарко!
        - Сними, я тебе говорю, - рассердилась женщина.
        Мальчик часто заморгал ресницами, словно собираясь заплакать, однако послушно снял кофту - старую, попробованную молью.
        Руфь взяла состола огарок свечи иподнесла кбелой шее Орласа. Странно, норанка еще неприпухла. Это несколько озадачило иодновременно обрадовало Воительницу, вселив внее смутную надежду. Прошло уже достаточно времени, чтобы снайденышем началибы происходить ужасающие перемены, аих небыло ивпомине. Этот мальчик непереставал удивлять.
        «Неужели я ошиблась?» - думала Руфь, внимательно осматривая красную, уже затягивающуюся ранку. Она поднялась идостала изтайника древнюю магическую печать. Орлас слюбопытством следил заней.
        - Так надо, потерпи, - Руфь крепко прижала печать кплечу Орласа, тот вздрогнул ипоморщился. - Терпи!
        - Да больноже, - сердито пробурчал мальчик. - Жжет.
        Однако он мужественно боролся сжеланием отвести плечо всторону. Когда терпеть стало совсем невмоготу, имальчишка уже хотел вырваться иубежать, Руфь убрала печать. Наплече загорелся красный знак - он неспасет найденыша, если тот заражен ядом Мисоша, однако Воительнице непридется самой убивать его, знак сделает это занее.
        Орлас завертел головой, пытаясь разглядеть, чтоже унего наплече. Руфь подала ему зеркало.
        - Красиво, - обрадовался мальчишка. - Адля чегоэто?
        - Для того, чтобы ты нестал зверем.
        Орлас рассмеялся:
        - Зверем? Каким зверем? Срогами?
        - Срогами, - Руфь тоже засмеялась, нокак-то неочень весело.
        День догорел, алое солнце скрылось закромкой леса. Прорвав завесу туч, вышла луна, оранжевая, как апельсин.
        Руфь исподтишка наблюдала засвоим воспитанником: вночи полнолуния для укушенных нежитью наступает момент истины. Под воздействием лунных чар собернутым начинает происходить такое, очем иговорить-то страшно.
        Наблюдая, как луна убегает отпреследующих ее туч, Руфь молилась занайденыша давно позабытым богам. Грозная Воительница как будто вышла издома, хлопнув дверью.
        Орласже как ни вчем небывало играл наполу игрушками, оставшимися отсовсем другой жизни. Тем временем тучи догнали луну инакрыли ее черной сетью, огарок свечи догорел, идом погрузился втемноту.
        Руфь зажгла новую свечу, комната превратилась втусклый круг света. Итут женщине показалось, что тень, которую отбрасывает Орлас, вовсе нетень мальчика: темное чудовище пришло иразлеглось наполу…
        Однако наваждение длилось лишь мгновение.
        «Померещилось,» - выдохнула Руфь, подняв свечу повыше. Тени сжались и, словно мыши, попрятались вщелках вполу.
        Руфь уже несомневалась, что Орлас необернут: укус волколака неболее чем наваждение, вот как сейчас стенью. Наверное, он поранился окоготь чудовища, аможет быть, оветку влесу.
        Найденыш уже спал итак трогательно посапывал, что улыбка невольно озарила лицо Руфи. Ей неспалось, имысли, словно пчелы, роились вголове. Старые сомнения вновь стали терзатьее.
        Откуда взялся Орлас, кто его родители, былили они вообще? Может быть, разгадка этой тайны вмрачной глубине озера?
        «Бред! - мысленно вскричала женщина, приподнявшись напостели. - Этого неможет быть.»
        Заокном тучи отпустили побледневшую луну измягкого, нонавязчивого плена, иона робко заглядывала вокно, заливая комнату лимонным соком.
        Руфь сидела напостели, обхватив руками колени:
        «Незряли я так поступила? Нестанетли Орлас игрушкой влапах зла? О, проклятье!» - она застонала.
        Луна подплыла прямо кстеклу ипосмотрела вглаза женщины.
        «Убить ребенка?! - Руфь сяростной силой сжала себе виски. - Нет! Пусть Мисош победит, пусть воцарится зло ипогибнет весь мир, ноя нетрону волоска наголове этого мальчика!»
        Она упала напостель, раскинув руки итяжело дыша.
        Усилием воли Руфь отогнала назойливый рой мыслей. Орлас неможет иметь никакой связи сМисошем. Эта злобная тварь неспособна создать ничего прекрасного. Ей стало легче, луна отпрянула отокна.
        Руфь поднялась спостели и, тихо ступая босыми ногами похолодному полу, подошла ккровати мальчика. Орлас спал, раскинув руки искомкав одеяло. Плечи игрудь его обнажились. Руфь наклонилась, чтобы поправить одеяло, номальчик вдруг перестал сопеть, иона отстранилась, нежелая его будить.
        Орлас непроснулся иРуфь получила возможность как следует рассмотреть своего воспитанника, потому что доэтого она необращала никакого внимания наего внешность. Асейчас ей достаточно было одного взгляда, брошенного наспокойное лицо спящего мальчика, чтобы воспоминания издалекого прошлого нахлынули, как океанский прилив.
        Еслибы волосы унего были чуточку темнее икурчавей…
        УРуфи небыло ни единого портрета, лишь воспоминания, ноона нисекунды несомневалась: вкровати ее потерянного внука Лия спал ее сын Керк, тоже безнадежно потерянный, ноуже дважды: нетолько повине Мисоша, ноиповине времени, которое немилосердно старит людей.
        Образ темноволосого мальчугана сблестящими глазами стойко держался визможденной памяти женщины.
        - Какже он похож наКерка, - прошепталаона.
        - Тетя, что стобой? Почему ты плачешь?
        Руфь инезаметила, что Орлас проснулся иудивленно глядит нанее.
        - Нет, что ты, я неплачу, - проговорила она, украдкой вытирая сощек две влажные полоски. - Спи, милый,спи…
        - Иты тоже, - улыбнулся Орлас.
        - Ия тоже, - поцеловав его влоб, Руфь легла всвою постель, чувствуя себя самым счастливым человеком насвете. Итут она услышала голос Орласа. Тот сказал:
        - Спокойных снов, мама.
        Что-то сдавило грудь Руфи, ислезы неудержимо хлынули унее изглаз. Женщина давно неосознанно жаждала, чтобы Орлас назвал ее мамой, ивот это, наконец, случилось. Асама она уже давно любила его сильнее, чем собственного сына.
        ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ
        - Ну чтож, раз так, нестоит терять время, - сказал Жук, нахмурившись. - Честно сказать, я надеялся, что твой папаша всеже приедет! Он что, нелюбит тебя?
        - Что значит - нелюбит?! - возмутилась Соня итутже замолчала, задумавшись: аведь правда, Фил ее нисколечко нелюбил, постоянно бурчал ивот теперь бросил напроизвол судьбы… Но - нет! Там, дома, наверняка что-то произошло, иначе Анжела вочтобы то ни стало послалабы отца заней, даже если для этого ей пришлосьбы надеть ему наголову ведерко срыбой.
        - Идемтеже, - бросил Жук, поднимая воротник куртки.
        Потемнело, улочки сузились. Из-за тишины инеподвижности воздуха казалось, что городок совершенно пуст ивнем никто неживет. Новот кое-где вокошках стали появляться огни, люди готовили ужин или смотрели потелевизору «Шоу энергичных кошек» изнать незнали окаком-то Мисоше, упырях ивоющих псах.
        - Сейчасбы рыбных тефтелек, - мечтательно проговорил Алекс.
        - Успеешь, - отрезал Жук, нотутже сам потянул носом - изфорточек долетал аппетитный запах. УЖука забурчало вживоте.
        - Ребята, вы идите домой, я одна… - робко сказала Соня.
        Тимпов иЖук спохватились ипримолкли, больше незаглядывая вокна.
        Вот уже показалась хижина старухи Грипл, это значит, что Ихтиандр кончился, дальше начиналась лесная дорога, ведущая козеру идому Маршалов.
        - Хотьбы Грипл невылезла, - сказал Алекс так, что было ясно: ему крайне интересно посмотреть настаруху.
        - Грипл-грипл! - донесся визгливый голос.
        Грипл стояла надворе, похожая наобвешанный тряпьем вопросительный знак. Седые космы закрывали ее лицо, наружу торчал лишь крючковатыйнос.
        - Ходите, бродите! Ничего, скоро сквозь землю провалитесь.
        Ребята шли молча. Алекс едва сдерживал смех, истаруха, любящая внимание, сердито хлопнув калиткой, выползла надорожку:
        - Куда намылились? Грипл-грипл!
        - Уйди, Грипл, мы тебя нетрогаем, - сказал Жук, зевнув.
        - Нетрогаете, - взвизгнула старуха ирасхохоталась. - Грипл-грипл! Ой, повеселил. Посмотрелабы я натого, кто посмелбы тронуть меня. Куда прётесь, молокососы?
        Колючие глаза Грипл вцепились вребят, обыскали их сног доголовы иостановились наСоне.
        - Дивчонка, - хрипло проговорила старуха. - Я тебя здесь раньше невидела. Ктоты?
        Костлявая рука вдруг провела пощеке Сони, девочка вужасе отскочила.
        - Нетрогай ее, Грипл!
        - Ты, Тимпов, лучше закрой ротик, ането… - Грипл защелкала сухими пальцами, похожими накорни старого дерева. - Любишь своего папочку, а? Грипл-грипл!
        Алекс побледнел.
        - То-то, - Грипл снова повернулась кСоне. - Ну иктожеты?
        Лицо старухи напоминало высохший вхолодильнике лимон - коричневое, морщинистое, вмногочисленных оспинах.
        - Это Соня Маршал, - сказал Жук. - Она живет наозере. Пропусти нас, Грипл!
        - Соня Маршал… - прошамкала старуха.
        СГрипл что-то происходило: она то скрючивалась доневозможного состояния, то вдруг распрямлялась так, что пряди нечесаных волос подскакивали ввоздух, как клубки седых змей.
        - Соня Маршал… Зайди ко мне вдом.
        Рука старухи потянулась кСониной руке, нодевочка оттолкнула ее иотпрянула. Тогда Грипл согнулась втри погибели ивдруг заверещала:
        - Так это ты зажгла огонь вдолине смерти? Скоро тебя поджарят, как курицу! Как ку-урицу! Грипл-грипл!
        Старуха зашипела, изображая, видимо, шипение костра, вовсе стороны полетела ее слюна.
        - Уйди, Грипл, - яростно крикнул Жук итолкнул старуху. Та взвизгнула иупала впридорожную канаву, наполненную зеленой водой. - Скорее!
        Соню иАлекса ненужно было просить дважды, они помчались, нежалея ног, подгоняемые проклятьями старухи.
        Остановились убольшого, покрытого мхом, камня.
        - Передохнем, - проговорил Жук исвалился втраву. Тудаже упали Соня иАлекс.
        - Что надо отменя этой старухе? - воскликнула Соня, едва переводя дыхание. - Яже ее никогда невидела.
        - Незнаю, - недоуменно признался Алекс ипосмотрел наЖука. - Меня она никогда вгости неприглашала.
        - Какая гадкая, мерзкая! - возмущалась девочка, вновь переживая момент, когда доее щеки дотронулась шершавая ладонь.
        - Ненадо, Маршал, - вдруг сказал Жук. - Грипл стара, как мир, иуже поэтому заслуживает уважения.
        - Уважения? - удивилась Соня, вспоминая, как Жук минуту назад улепетывал отэтой Грипл, словно заяц. - Ноонаже злобная ведьма.
        - Несуди того, кого непонимаешь, - жестко отрезал Жук. - Однако надо спешить! Мы нетуристы!
        Сгустившийся воздух своей прохладой уже вытеснил собравшееся задень над землею тепло. Ребята пошли поедва заметной дороге мимо раскинувших ветви дубов. Жук - впереди, раскачиваясь при каждом шаге, цепь наего куртке сурово бряцала, словно меч урыцаря. Соня шла рядом сАлексом ивремя отвремени смотрела наТимпова. Мальчик, наверное, под воздействием ночи, посерьезнел, насупился иглядел прямо перед собой насерую ленту дороги. Небо было темное, безлунное, лишь две тусклые звездочки удивленно созерцали компанию.
        Соне стало тревожно, она инезаметила, как ее рука - сама собой - робко взяла руку Алекса. Мальчик вздрогнул, носразу понял, что это, иулыбнулся.
        - Небойся, - сказал он слегка дрогнувшим голосом, и - Соня могла поклясться - вдруг стал выше ростом.
        Они пошли, держась заруки через темную ночь, однако девочке это казалось уже несовсем удобным иправильным, она жалела, что рука ее проявила такое самоуправство - что теперь оней думает Алекс?
        - Быстрей, - беспокойно сказал Жук, обернувшись. Даже занесколько шагов было заметно, как горят глаза наего бледном лице.
        - Скорее, - крикнул он, видя, что они нереагируют. - Ну что вы тащитесь, как сонные черепахи.
        - Жук прав, - сказала Соня состранной смесью сожаления иоблегчения, отнимая уАлекса свою руку. - Надо спешить. Вамже еще назад возвращаться.
        - Нет проблем, - храбро выпалил Тимпов.
        - «Нет проблем!» - передразнил Жук. - Вот выскочит из-за того вон камня вурдалак, имы натебя посмотрим!
        Алекс притих, глядя належащий удороги огромный камень: ану как ивправду заним притаилось чудовище? Соня непроизвольно вновь схватила руку Тимпова исжала ее. Завалуном никакого вурдалака неоказалось, девочка отпустила руку Алекса ипокраснела, досадуя насебя. Хорошо, что при свете всего двух звездочек этого небыло видно.
        Маячившая впереди долговязая фигура Жука вдруг исчезла.
        - Жук, - крикнул Алекс втемноту. - Притормози. Уж больно ты разогнался.
        Никто неответил.
        - Жук! - заорал Тимпов что было сил, представив, что ему придется топать обратно одному.
        - Замолчи, - прошипел Жук, выныривая изтемноты. Его глаза расширились отстраха. - Кого ты собрался разбудить?
        - Мы думали, что ты сбежал.
        - Скакой стати? - удивилсяЖук.
        Алекс ненашел, что ответить.
        - Ох, идостанется мне ототца, - проговорила Соня, нобез всякого страха. Наоборот, больше всего насвете ей хотелось, чтобы все было как обычно: прийти домой, получить нагоняй и - спать.
        - Он утебя такой суровый, - бросил находу Алекс.
        Соне почему-то стало обидно, хотя Тимпов сказал правду.
        - Несуровей твоей матери, - ответила она свызовом.
        Мальчик покраснел и, как иСоня минутой ранее, поблагодарил небо зато, что нанем сегодня всего две звездочки. Кроме того, он вспомнил оматери, понимая, что дома его ждет буря, ноотчего-то ни капли непожалел, что вызвался провожать Соню.
        Вот играница владений Маршалов - невысокий шаткий забор. Отсюда уже был виден дом - черный, окна несветятся, словно нежилой. Сердце Сони тревожно защемило. Новот водном изокон навтором этаже промелькнул свет, как будто кто-то зажег итутже потушил фонарь.
        «Наверно, отрубили электричество», - подумала Соня, ией стало легче - такое часто случалось.
        Однако Жук ненашутку встревожился. Он сделал знак остановиться. Втишине, лишь изредка нарушаемой уханьем филина или резким завыванием налетавшего ветра, ребята напряженно наблюдали задомом. Ноничего непроисходило: свет вокнах больше немелькал.
        - Ну что, мы идем или как? - нетерпеливо пробурчал Алекс.
        - Торопишься коборотню названый ужин? - желчно спросил Жук, вглядываясь втемноту. Тем неменее он медленно двинулся кдому. Соня иАлекс последовали заним.
        Водворе все было как обычно. Только «Фольксваген» зяб наулице, хотя ему положено стоять вгараже.
        - Эй, - обернулся кСоне Жук. - Дверь заперта? Где ключи?
        - Что затон? - возмутился Тимпов. - Что это за«эй»?
        - Заткнись, сопляк, - рассердился вдругЖук.
        - Что ты сказал? - опешил Алекс.
        - Что слышал, вонючка!
        - Ах, так, - побледнев как полотно, Тимпов ринулся наЖука, иони сцепились втермоядерный клубок. Соня оцепенела отнеожиданности:
        - Прекратите, вы! - крикнула она, ноклубок невнял ей. Тимпов иЖук бешено мутузили друг друга и, надо сказать, кулаки их опускались свозрастающей силой.
        Соне показалось, что она попала вфильм «Сорванцы инегодяи». Ничего более абсурдного она немогла представить: рядом, возможно, враг, враг повсюду, аэти идиоты…
        Жук был сильнее Алекса искоро скрутил ему руки заспиной.
        - Ну, успокоился? - прохрипел Жук вухо Тимпова, нотот неотвечал, упрямо ияростно пыхтел иизвивался, как уж. Бац! Нога Алекса вкожаном твердом ботинке ударила Жука впах. Тот вскрикнул иослабил хватку. Недожидаясь, пока скрючившийся втри погибели Жук очухается, Тимпов, словно раненый зверь, кинулся нанего.
        - Алекс, прекрати! - взвизгнула Соня.
        Номальчишка уже успел схватить Жука зарубаху ирвануть что есть силы. Раздался треск разрываемой ткани.
        Отэтого звука, неожиданно громкого ирезкого, Тимпов опомнился изамер, глядя насвои руки, как начужие. Отряхивая одежду ислегка пошатываясь, он подошел кСоне.
        - Ты что, срельсов съехал? - накинулась нанего девочка.
        Алекс виновато шмыгал носом. Соня подала ему платок:
        - На, утрись, утебя кровь.
        Жук все еще сидел наколенях, скрючившись. Девочка подошла кнему поближе иостолбенела: впочти полной темноте она всеже разглядела наплече парня красный знак:
        R
        Такойже, как наобложке найденной ею влесу книги.
        Жук мгновенно прикрыл знак рукой.
        - Кто ты? - хрипло проговорила Соня.
        Жук неотвечал, медленно распрямляя спину - под глазом унего была ссадина иналивался синяк.
        - Алекс, - позвала Соня, ни насекунду невыпуская Жука изполя зрения.
        - Я здесь, - ответил Тимпов из-за ее плеча.
        - Ты видел?
        - Что?
        - Знак. Унего наплече, - сдосадой воскликнула девочка.
        Неожиданно Жук расхохотался. Чего угодно Соня ждала отнего: зарыдает ибросится скулаками, или швырнет камень, или превратится воборотня, нотолько неэтого. Жук хохотал, как сумасшедший.
        - Пошли отсюда, - прошептала Соня, дрожа, идернула Алекса зарукав свитера. Они медленно двинулись кдому, сопаской оглядываясь нахохочущего Жука.
        - Эй! - окликнул он их, задыхаясь отсмеха. - Постойте!
        - Если думаешь драться, то имей ввиду, - предупредил Тимпов, показывая кулак.
        - Неволнуйся, - усмехнулся Жук, подходя. - Ты первый стал нарываться. Нознаешь, ты оказывается нетакой хиляк, каким кажешься.
        - Самже напрашиваешься.
        - Хорошо-хорошо, некипятись. Давай мириться? - Жук протянул Алексу руку. - Мир?
        - Мир.
        Тимпов сявным облегчением ее пожал.
        - Видите, как быстро Мисош сеет вражду? - угрюмо сказал Жук. - Я иподумать немог…
        - Ночто утебя наплече?
        - Ах, Соня, - выдохнул парень. - Как жаль, что ты увиделаэто!
        Он оторвал болтающийся нанитке рукав рубашки изамотал им руку так, чтобы скрыть знак отпосторонних глаз.
        - Так чтоже это? - допытывалась Соня.
        - Аты любопытная, - сверкнул глазами Жук. - Ну, хорошо, я расскажу вам. Только поклянитесь, что это останется между нами.
        - Клянусь, - нераздумывая, сказала Соня.
        - Я тоже, - проговорил Алекс.
        - Но-но, Тимпов, нехитри, - усмехнулся Жук. - Скажи: «Клянусь»!
        - Ну… Клянусь.
        - Вы что-нибудь слышали овоительнице Руфи? - перейдя нашепот, сказалЖук.
        - Конечно, - воскликнул Алекс. - Это знаменитая убийца оборотней.
        - Тихо, - испугался Жук. - Чего ты орешь?
        Он настороженно огляделся. Соня сужасом увидела вего глазах выражение затравленного кролика.
        - Ты прав, - продолжил Жук дрожащим голосом. - Ноона боролась нетолько соборотнями. Руфь - единственная, кто осмелился бросить вызов Мисошу.
        Вэтот момент вдоме что-то загрохотало. Ребята окаменели.
        - Там кто-то есть, - прошептал Алекс.
        Вокне навтором этаже вновь загорелся итутже погас свет.
        - Мама! - вскрикнула Соня ибросилась ккрыльцу.
        Жук успел схватить ее заруку. Девочка яростно отбивалась, нонетут-то было. Алекс бросился наподмогу своей подружке, иЖук тутже ее отпустил.
        - Ну, беги, - ядовито процедил он. - Давай. Потом посмотрим, что там стобой сделают. Я умываю руки.
        Соня остановилась врастерянности.
        - Жук прав, - наконец-то дошло доАлекса.
        - Гранд мерси, мистер Тимпов, - поклонился Жук, сверкая глазами.
        - Ну, хорошо, - сдалась Соня. - Ичто вы предлагаете? Поймите, эта неопределенность… гнетет меня.
        - Это вовсе неповод бросаться впасть врагу, - заметилЖук.
        - Смотря для кого, - ответствовала девочка. Ему можно говорить - его семья незаперта вдоме без огней, влесу, полном нежити.
        - Авсе - таки, кто тебе эта Руфь? - вспомнила Соня.
        - Это моя мать, - кратко бросил Жук, приосанившись.
        Тимпов изумленно присвистнул:
        - Ничего себе! Игде она сейчас?
        - Умерла, - голос парня дрогнул. - Да! Она погибла всмертельной схватке сМисошем, ия поклялся отомстить занее.
        Вглазах Жука загорелся упрямый огонь, который осветил его вдруг изменившееся лицо.
        Алекс иСоня вовсе глаза следили заэтой удивительной переменой. Они увидели перед собой неугрюмого икостлявого паренька, соспутанными жирными волосами, адревнего, могучего воина, пышущего силой ижаром борьбы, готового победить либо погибнуть наполе брани.
        - Пошли, - воскликнулон.
        - Да, - встрепенулся Тимпов. - Веди нас, великий сын Руфи.
        Жук-Воин засмеялся, ноСоня восприняла хвалебную тираду Алекса серьезно - стаким товарищем она почувствовала себя закаменной стеной. Впрочем, эйфория продолжалась недолго, скоро вернулись истрахи, исомнения.
        Выплыла луна, похожая настенающую деву, ипролила голубоватый свет, тонкий, как шелковые простыни Брамса иКомпании.
        Когда троица поднялась накрыльцо, Жук первым подошел кдвери итихонько толкнулее.
        - Заперто, - прошептал он, толкая посильнее.
        - Дверь открывается наружу, - подсказала Соня.
        Сын Руфи дернул заручку, да так сильно, что дверь ударила его полбу.
        - Ах ты, гадина!
        Жук пнул деревянную обидчицу ногой.
        - Смотри, ато иногу отобьешь, - Алекс едва сдерживал смех.
        «Почему дверь незаперта?» - подумала Соня, итревога полностью овладела ее разумом.
        - Чтоже ты медлишь? - она супреком повернулась кЖуку. - Боишься?
        Парень нерешительно топтался напороге, расширенными глазами пытаясь разглядеть что-то вотьме, царящей задверью.
        - Аеще сын Руфи, - рассердилась Соня и, отстранив его, шагнула вчерный коридор.
        Алекс двинулся вслед заней, аЖук, уже ни капельки непохожий навеликого воина, поплелся варьергарде.
        Вдоме было непривычно холодно. Камин, горевший почти непереставая стех пор, как семья Маршал поселилась здесь, затух, лишь несколько угольков сиротливо тлели. Дом снова стал чужим имрачным, совсем как втот день, когда Соня впервые переступила его порог.
        Девочка подошла кстене инащупала включатель. Свет загорелся.
        - О! - вскрикнула Соня.
        Дом был перевернут вверх дном. Шкафы, книжный иплатяной, были старательно выпотрошены, книги иодежда вперемешку валялись наполу. Купленные Филом наблошином рынке картины сморскими пейзажами были безжалостно сорваны состен. Неизвестные варвары сковырнули даже одну половицу иразбили единственную вазу Анжелы.
        - Мама, - крикнула Соня, чувствуя, что теряет сознание.
        Жук сосуждением посмотрел нанее, нопромолчал.
        - Ма-ма.
        - Соня, - Алекс дотронулся доее руки.
        Девочка повернула кнему мокрое отслез лицо.
        - Алекс, ну гдежеони?
        Тимпов растерянно сморщился, совершенно незная, что делать втаких случаях.
        - Ненадо отчаиваться, - подал голос Жук. - Если ты хочешь помочь семье, нужно проявить твердость духа. Незабывай, кто противостоит нам. Мисош непрощает слабости!
        - Мисош, Мисош, - крикнула Соня срывающимся голосом. - Надоел твой Мисош! Где моя мама?
        Жук, ненайдя, что ответить, беззвучно разевалрот.
        - Надо успокоиться, Соня, - робко проговорил Алекс.
        - Вам легко говорить, - взвизгнула девочка. - Ваша семья непропала.
        - Уменя нет семьи, - сухо сказал Жук. - Авообще, если твоя семья исчезла ивдоме полный бардак, это вовсе неозначает, что произошло нечто страшное.
        Соне отэтих слов легче почему-то нестало, однако тон, которым они были произнесены, подействовал нанее успокаивающе.
        - Я спокойна, - хрипло проговорила девочка, проглатывая образовавшийся вгорле комок.
        - Вот иотлично, - пробормотал Жук, прислушиваясь. Вдоме царила тишина, лишь глухо тикали настене ходики. - Увас всегда такой свинарник?
        Парень кивнул накучи книг иодежды наполу.
        - Да, знаешь, - рассердилась Соня, - мы, покрайней мере, нешляемся попритонам, вотличие отнекоторых!
        Жук строго посмотрел нанее, идевочка прикусила язык.
        - Акто зажигал свет навтором этаже? - подал голос Алекс.
        Сердце Сони радостно подпрыгнуло: и, правда, ведь содвора они видели вдоме мерцающий свет. Может, это Анжела?
        - Пойдемте скорее, - она шагнула клестнице.
        - Стой, - прошипел Жук, перекрывая ей дорогу. - Опять ты торопишься влапызла.
        - Мы что, додня святого Нефы будем дрожать здесь?
        - Если потребуется, то да, - отрезал сын Руфи.
        Они снова замерли, напрягая слух, ноничто, кроме унылого тиканья, ненарушало тишины. Соне казалось, что это тикают нечасы, аее напряженные допредела нервы. Вот она стоит здесь, ничего непредпринимая, находясь всовершенном неведении, авэто время, возможно…
        - Соня, несмей, - крикнул Жук, нобыло поздно, девочка сломя голову кинулась вверх полестнице. Втри больших шага она преодолела пролет иочутилась перед тяжелой дверью.
        - Неоткрывай, - водин голос взмолились Алекс иЖук, спеша следом заней, ноСоня издесь непослушалась и, ухватившись забронзовую ручку, рванула насебя. Дверь заскрипела имедленно отворилась. Вслед заней начиналась темнота.
        Соня почувствовала засвоей спиной горячее прерывающееся дыхание; оглянувшись, она увидела бледные лица своих спутников.
        - Ну ты даешь, - восхищенно шепнул Алекс.
        - Непоощряй ее, Тимпов, - нервно улыбнувшись, проговорил Жук. - Холодная голова - вот наше оружие.
        - Мама, - тихо позвала Соня, ничего незамечая вокруг себя.
        - Я здесь, моя крошка!
        Девочка громко вскрикнула, сразу узнав этот хриплый мертвый голос. Раздался щелчок изагорелся свет. Алекс иЖук одновременно отпрянули: вглубине комнаты, слегка склонив зеленоволосую голову, стояла та, встречи скоторой Соня боялась, как огненного вихря.
        ДЕНЬ ИСТИНЫРУФИ
        Стех пор, как Орлас начал называть Руфь матерью, прошел ровно год, иона стала сбоязнью следить заходом времени. Ее тревога усилилась, когда налощину опустилась осень, идомик, притулившийся налесной опушке, начало заносить красными ижелтыми листьями. Деревья вскоре затрещали отзаморозков, авеще чистом небе прощались сродными местами печальные птичьи стаи.
        Что беспокоило Руфь? Она исама твердо незнала этого, лишь некие ощущения, похожие напризрачные тени, витали вее сознании. Однако иэтого было довольно, чтобы Воительница ненаходила себе места ичасто покидала дом, бродя полощине воблике белой волчицы. Орлас умолял взять его ссобой, ноРуфь была непреклонна: ей нужно было разобраться сосвоими мыслями иощущениями, иотвлекаться намальчика она немогла. Тем более что первая ипоследняя их совместная «охота» едва незакончилась бедой.
        Блуждая позасыпающему лесу, Руфь несколько раз сталкивалась сволколаками, ноневступала вбитву, обходя их стороной, иудивлялась тому, что всякий раз, когда перед ее глазами появлялось заросшее шерстью чудовище, она испытывала страх, что совсем непристало Воительнице.
        Что сомной происходит? Неужели я уже проиграла? Руфь пыталась разозлить себя, воскрешала впамяти образы Керка, Лия иТельмы, иэто помогало. Она вновь загоралась яростью кМисошу, иснетерпением ждала Дня Своей Истины. Новремя шло, небо было такимже чистым, воздух свежим, ивокружении природы неверилось, что где-то поблизости скрывается зло. Отчаяние начинало овладевать Руфью: быть может, День Истины - это сказка, самообман? Как можно одолеть Мисоша, если нет возможности даже увидетьего!
        - Мама, что стобой? - спросил Орлас, судивлением наблюдая замечущейся изугла вугол Руфью.
        - А? - встрепенулась женщина и, обессилев, прилегла накровать. - Ничего…
        Я сойду сума. Где ты, мерзкая, трусливая тварь? Сколько ты будешь прятаться отменя? О, почему это груз лежит намне?
        Итут она почувствовала, что что-то произошло, словно вспышка промелькнула унее перед глазами, оставив стойкое убеждение - да, этослучится сегодня или никогда. Орлас сразу увидел, как просветлело ее лицо.
        - Что случилось? - спросил он, улыбаясь.
        НоРуфь вновь помрачнела, так как происходящее несулило ничего хорошего, скорее, наоборот. Мальчик остается один, неизвестно что будет сним вслучае… Впрочем, нет смысла обэтом думать - отсудьбы неспрятаться заглухой стеной слов. Она - Воительница, унее есть Предназначение, свой путь она выбрала сама… Новсе-таки - как больно!
        - Уходи отсюда, - тихо сказала Руфь, сердце ее обливалось кровью.
        - Что? - удивленно спросил Орлас, глаза его расширились, заняв едвали непол-лица.
        - Убирайся, я тебе говорю! - крикнула женщина, распахнув дверь. - Ты мне ненужен.
        Бледный, как полотно, Орлас поднялся:
        - Что ты такое говоришь, мама?
        - Я тебе немама, - сердце Руфи разрывалось накуски. - Уходи! Возьми вот эти вещи иуходи.
        - Ты правда этого хочешь? - голос Орласа задрожал.
        - Да! Да… хочу.
        Мальчик, сгорбившись, пошел кдвери, необращая внимания намешок свещами, который Руфь протягивала ему. Она схватила его заруку, Орлас повернул голову, иженщину обожгла боль, бьющая издетских глаз.
        - Возьми это, - Руфь повесила мешок наспину мальчика. - Иди потропке, начинающейся отбольшого дуба, никуда несворачивай. Там, заперелеском, поселок рыбаков, тебя приютят.
        - Кому я нужен? - проговорил Орлас, как ножом, разрезая сердце женщины. Она знала - это правда, мальчишка нужен диким рыбакам меньше, чем собаке пятая нога, возможно, это они иоставили его умирать влесу прошлой осенью. Нодругого выхода унее небыло.
        - Уходи иневозвращайся, - приказала Руфь, вынося окончательный приговор своему недолгому счастью. - Невздумай вернуться!
        Орлас вышел. Хлопнула дверь. Руфь осталась стоять посреди комнаты, безжизненно глядя водну точку. Наконец, слегка шатаясь, она подошла ккровати иприлегла. Ее бил озноб. Никогда, завсю свою немалую жизнь, Руфь нечувствовала себя так плохо, даже втот памятный день, когда, под покровом метели, вдверь ее дома постучалосьзло.
        «Кому я нужен?» Горькие слова Орласа буравчиками сверлили ее мозг. Больше всего насвете женщине хотелось выбежать изтеплого дома ивернуть мальчика. Быть может, все обойдется, быть может, они снова смогут жить, как прежде. Она поднялась.
        - Нет! - Руфь отпрянула отдвери исхватилась заголову. - Ты незаставишь меня. Незаставишь!
        Она кричала впустоту, ией казалось - Мисош, принявший вид исхудалого рыбака, стоит рядом исмеется. Новот тень рассеялась иРуфи полегчало - пришло осознание, что она поступила правильно, прогнав Орласа подальше отбеды и, возможно, смерти.
        Сегодня или никогда произойдет то, ради чего она осталась жить наэтой земле.
        Руфь подошла кокну. Заходящее солнце превратило край неба вкусок красноватой ваты исамо утонуло вней.
        «Пора, - промелькнуло вголове женщины. - Козеру!»
        - Неспеши.
        Руфь остановилась, как вкопанная.
        - Нестоит торопиться.
        Вкрадчивый голос звучал унее вголове, словно кто-то одну задругой втыкал вмозг маленькие иголки.
        - Ты, - выдохнула Воительница.
        Иголки закололи быстрее - кто-то невидимый засмеялся.
        - Покажись мне, трусливая тварь! - вярости крикнула Руфь.
        Вответ захохотали, иокружающий мир понесся перед ее глазами, словно наярмарочной карусели. Новот карусель остановилась, иВоительница поняла, что находится наберегу озера. Почерной воде поплыли желтые кувшинки.
        - Я ждал тебя.
        - Тогда покажись мне, - попросила Руфь.
        Поднялся ветер, лес зашумел, отряхивая листья. Озеро заволновалось иустремило кберегу темную воду.
        - Покакому праву ты наэто надеешься?
        - Я - Воительница!
        - Ты - глупая женщина!
        Волна прилива, урча, накатилась наРуфь ивымочила ее попояс.
        - Кто дал тебе право именовать себя Воительницей?
        - Ты отнял уменя всё, что было мне дорого, итеперь ответишь заэто!
        - Все?
        Покалывания иголок стали невыносимы, иРуфь застонала. Ей захотелось войти вводу, скрыться вней ибольше неиспытывать этой боли.
        - Я отнял утебя всё? Ты заблуждаешься.
        Воительнице показалось, что ее затягивает вбешено клокочущий водоворот, иона невсилах сопротивляться. Многочисленные иголки мерзкого смеха вонзались вмозг. Черные липкие веревки, похожие назмей, медленно опутывали ее, сдавливая грудь, недавая дышать:
        - Ты ничтожество, ты неможешь противостоять мне. Никто неможет противостоятьмне.
        Изкутерьмы света итемноты перед глазами женщины одно задругим возникли лица - Керк, Лий, Тельма, Алисия…
        - Я отнял утебявсё?
        Симпатичная мордочка Орласа вспомнилась Руфи - как мило он улыбался! Нащеках унего появлялись такие славные ямочки…
        - Нет! - змеиные путы опали, иВоительница увидела побеленный инеем лес исинее небо, точь-в-точь такое, как втот день, когда она нашла Орласа… Аведь это ибыл тот самый осенний мглистый день.
        Спираль времени раскручивалась - воблике белой волчицы Воительница бежала между черных деревьев ивдруг замерла, словно наткнувшись наневидимую стену: неподалеку плакал ребенок. Орлас сидел натолстом слое прошлогодней листвы, размазывая пощекам слезы.
        Белая волчица выпрыгнула перед мальчиком, нотот словно незаметил ее. Волчица повернулась иисчезла вкустах. Орлас громко закричал ей вслед.
        Ночто-то было нетак, хотя понять, что именно, Руфь немогла…
        Седовласая женщина вышла наполяну иостолбенела: время обмануло ее - мальчик исчез.
        ТАБУРЕТ НАВАШУ ГОЛОВУ!
        - Ну, здравствуй, деточка. Чтоже ты необнимешь свою мамочку? - упырья скривила вулыбке красные губы. - Подойди, зайчик!
        Соня попятилась назад инаступила наногу Алексу. Тот крякнул ивдруг сказал:
        - Здравствуйте, миссис Маршал.
        Зеленоволоска повернула кТимпову бледное лицо - похоже, такое приветствие несколько озадачило её. Упырья зашипела, показав клыки. Алекс вздрогнул.
        - Какая экстравагантная утебя мама, - шепнул он наухо Соне.
        - Ну что, попрыгала, козочка? - упырья шагнула кдевочке.
        - Неподходи, - отшатнулась Соня.
        Упырья засмеялась:
        - Ну, зачем бояться? Зачем, маленькие милые кролики?
        Соня вспомнила, как Жук отогнал призрака рядом сошколой, иснадеждой посмотрела нанего. Лучшебы она этого неделала: налице сына Руфи прыщиками иугрями был написан несусветный ужас.
        - Почему вы так сердиты? - срывающимся отволнения голосом проговорил Алекс. - Ваша дочь - очень хорошая ивообще…
        Он покраснел изамялся.
        - Алекс, это немоя мама, - крикнула Соня.
        Зеленый вихрь взметнулся перед девочкой, ичерез мгновение она почувствовала насвоей шее железную холодную хватку. Шепот, похожий назмеиное шипение, полился ей вуши:
        - Где она? Куда ты ее спрятала? Говори!
        Соня рвалась изо всех сил, болотная вонь окружила ее совсех сторон идавила, давила…
        - Отдай ее мне иостанешься живой.
        - Я… отдам, - прохрипела Соня, непонимая, чего отнее хотят.
        Хватка ослабла, девочка лихорадочно хватала ртом воздух. Перед глазами одна задругой взрывались красные бомбы, отдаваясь болью вголове. Наконец, эта сумасшедшая бомбардировка прекратилась, изрение постепенно вернулось кСоне.
        - Вот иумница, моя крошка, - бледное лицо упырьи нависло всчитанных миллиметрах отлица девочки, словно собираясь поцеловать ее. Ни Алекса, ни Жука вкомнате небыло.
        - Твои товарищи очень смелые, - усмехнулась зеленоволоска, кривя кровавые губы. - Они спасут тебя.
        Соня тяжело дышала и, неотрываясь, глядела вжелтые глаза упырьи. Страх сковал ее, как ивпервую встречу сэтой женщиной.
        - Гдеона?
        Соня молчала, невсилах ответить.
        - Где?
        Упырья встряхнула девочку заплечи.
        - Что тебе отменя надо? - проговорила Соня, едва разводя спекшиеся губы.
        Упырья зашипела, дернув головой. Ее волосы сосвистом рассекли воздух, измейками устремились клицу Сони. Она едва успела прикрыть рукой глаза. Вскрикнув отжгучей боли, почувствовала резкие уколы вщеки, лоб иподбородок:
        - Говори! Говори!
        Задыхаясь, девочка застонала.
        - Оставь ее, мерзкая тварь, - перекошенная физиономия упырьи вдруг отлетела куда-то всторону.
        - Мама!
        Анжела - чумазая, совстрепанными волосами идиким взглядом - повалила упырью, изо всех сил прижимая ее кполу. Тутже налестнице раздались торопливые шаги ивкомнату вбежали Алекс иЖук.
        - Соня, мы нашли твою маму, - крикнул Алекс.
        Зеленоволоска яростно задергалась.
        - Дайте веревку, - скомандовала Анжела. - Живо.
        Однако растерянные ребята остались стоять наместе.
        - Мама, - Соня сделала шаг вперед.
        - Стой наместе, - крикнула Анжела. - Неподходи!
        Упырья взвизгнула идернулась так, что затрещала ее белая роба. Лишь впоследний миг Анжеле удалось схватиться зазеленые волосы и, закрутив их наруку, прижать противницу головой кполу. Упырья вбессильной злобе таращила желтые глаза.
        - Веревку, олухи!
        Анжела прибавила кэтому такое выражение, какого Соня изуст матери отродясь неслыхала.
        Жук встряхнул головой ибросился вниз полестнице. Растерянный Алекс, каждую секунду оглядываясь наупырью, последовал заним.
        Зеленоволоска предприняла очередную попытку освободиться - раз! - ивруке Анжелы остался зеленый парик, аразом облысевшая упырья, крутанувшись, словно змея, кинулась клестнице. Соня, совершенно несоображая, что делает, автоматически выставила вперед ногу. Споткнувшись, беглянка упала напол. Тутже сверху нанее навалилась Анжела. Две женщины начали бороться, как мальчишки. Соня сужасом увидела, что мама устала иупырья одолевает ее. Вот уже руки сцепкими когтистыми пальцами тянутся кгорлу Анжелы. Сейчас, сейчас! Громко вскрикнув, Соня схватила стоящий неподалеку табурет и, размахнувшись, опустила его налысую голову…
        - Вот, - дрожащей рукою Жук протянул Анжеле наспех сорванную бельевую веревку, кое-где болтались наприщепках носки Фила. Анжела резкими движениями принялась опутывать оглушенную упырью, инеостановилась, пока нескрутила сног доголовы.
        - Молодец, дочка.
        Соня соблегчением увидела подобие улыбки налице матери, завязывающей наспине упырьи крепкий узел.
        - Где вы были? - хрипло спросила девочка увиновато сопящего Алекса.
        Тот горячо принялся что-то доказывать, ноСоня уже ничего неслышала: она опустилась напол, закрыв руками лицо, иплечи ее затряслись. Словно сдругой планеты она слышала успокаивающий голос Анжелы ивстревоженное бормотание Алекса иЖука. Новот Соня почувствовала, как чьи-то руки обнимают ее заплечи.
        - Будь сильной, дочка, - шепнула ей наухо мама, идевочке стало легче.
        - Что ей отменя надо? - заикаясь, сказала Соня, кивнув належащую наполу упырью.
        - Аты незнаешь? - удивленно проговорил Жук, выглядывая из-за плеча Тимпова.
        - Откуда? - удивилась Соня и, отстранив руки Анжелы, поднялась.
        - Что тебе надо отнас, гадина? - сверкнув глазами, Анжела подскочила кповерженной. - Что ты здесь искала? Где мой муж иРики? Отвечай!
        Упырья молчала, сверкая глазами.
        - Надо ее током ударить, - предложил Жук. Все удивленно посмотрели нанего, ипарень покраснел:
        - Э-э! Я просто пошутил!
        - Ей займется полиция, - решила Анжела. - Полиция! Они найдут Рики иФила. Я весь лес обегала, Соня, их нет ссамого утра.
        - Врядли тут поможет полиция, - едва слышно пробормоталЖук.
        Бам! Бам! Бам! - кто-то нетерпеливо барабанил вдверь.
        Соня двинулась клестнице, ноАнжела схватила ее заплечо слегка дрожащей рукой:
        - Тихо! Все стойте.
        Ходики тикали настене, сопела связанная облысевшая зеленоволоска, бились сердца.
        Бам!Бам!
        - Откройте, это полиция округа Ихтиандр, - раздался содвора звонкий голос.
        - Полиция, - выдохнул Алекс.
        - Легки напомине, - Анжела скептически сморщила лоб и, подняв спола табуретку, занесколько минут доэтого так счастливо послужившую ее дочери, начала спускаться полестнице. Следом заней последовал Алекс, потом Жук. Соня замыкала шествие.
        - Ты мне завсе ответишь, - прошипела ей вслед связанная упырья.
        - Открывайте!
        - Что вам надо икто вы такой? - крикнула Анжела, держа табурет наготове.
        - Я Рис Листок, офицер полиции округа Ихтиандр, сомной мать похищенного вами Алекса Тимпова. Откройте, мэм, иначе я буду вынужден взломать дверь.
        - Открывай, негодная чертовка, - задверью раздался истеричный женский голос. Алекс вздрогнул имучительно покраснел.
        Анжела щелкнула замком, вдом хлынул холодный ночной воздух. Рис Листок - невысокий коротышка вполицейской форме согромным нагрудным знаком настороженно глядел из-под надвинутой налоб фуражки.
        - Миссис Маршал?
        - Это я, - строго сказала Анжела, неприязненно глядя наполицейского.
        - Ах ты гадина! - из-за плеча Риса показалось красное, заплаканное лицо Мириан Тимповой.
        - Что все это значит? - сердито проговорила Анжела.
        - Ах, она незнает, - истерично выкрикнула Мириан. - Ты зачем похитила моего сына, кикимора?!
        - Спокойней, - робко попросил полицейский.
        - Да я ей глаза выцарапаю, - Миссис Тимпова полезла вперед из-за спины Риса, нотот придержалее.
        - Какого сына? - глаза Анжелы начинали метать молнии. Она сделала шаг всторону, открыв физиономии Жука иАлекса. - Который изних вашсын?
        - Мама! Я сам вызвался проводить Соню додома, - голос Алекса дрожал, как последний лист наосеннем ветру.
        Миссис Тимпова словно увидела привидение. Она разевала рот, невсилах промолвить ни слова ипереводила взгляд ссына наАнжелу иснова насына. Вот ее сердитые глаза снова остановились наАнжеле ита, невыдержав, засмеялась. Сердито фыркнув, Мириан развернулась накаблуках ибыстро пошла кстоящей напригорке полицейской машине.
        - Ну чтоже, очень рад, что все так благополучно разрешилось. Пардон запричиненные неудобства, - пухлая рука Риса взметнулась ккозырьку фуражки.
        - Постойте, - резко оборвала его Анжела. - Нас ограбили!
        - Что? - брови полицейского залезли высоко под фуражку.
        Анжела взмахом руки попросила Листока войти. Он скептически покачал головой, нопроследовал вдом мимо посторонившихся Сони, Алекса иЖука.
        - Мать честная, - присвистнул полицейский, оказавшись посреди учиненного упырьей бедлама. - Чтоже здесь произошло?
        - Вам виднее, вы слуга порядка, - едко заметила Анжела. - Нодолжна вам сказать, что та, кто это сделала, лежит связанная наверху.
        Соня судивлением уловила вголосе мамы самодовольную гордость.
        - Хмм… - Листок подошел клестнице ивытащил изкобуры пистолет. Он сдвинул фуражку назатылок, иСоня поняла, что этот полицейский совсем еще молодой, пожалуй, лишь немного старше Жука. Рис явно чувствовал себя героем детективного фильма и, подняв пистолет науровень виска, стал медленно подниматься полестнице.
        - Онаже связанная, - крикнул ему вспину Жук изасмеялся.
        Полицейский слегка вздрогнул иунего порозовел затылок, тем неменее он продолжил восхождение. Через пару минут сверху послышался его удивленный ислегка сердитый голос:
        - Что зашутки?
        Анжела иследом заней, как гусята загусыней, - ребята поднялись полестнице. Рис стоял над плавающей визумрудной луже веревкой, держа вруке зеленый парик упырьи:
        - Вы думаете, это смешно, миссис Маршал?
        Но, увидев выражение лица Анжелы, полицейский сник и, уныло достав из-за пазухи полиэтиленовый пакет, сунул туда зеленые волосы.
        - Непереживайте, бывает, - он подмигнул Соне, - инетакие спецы неумели как следует связать преступника.
        Анжела вздохнула.
        - Что, собственно, увас украли? - спросил Листок.
        - Ничего.
        - Вы уверены?
        - Да… Авпрочем - уменя похитили сына имужа.
        - Ну! Такие предметы едвали входят всферу интересов преступников, - Рис скептически ухмыльнулся.
        - Тем неменее Фила иРики нет целый день. Я обыскала весь лес, - голос Анжелы предательски дрогнул.
        - Они найдутся, - твердо сказал Листок. - Наверно, заплутали влесу… Так часто бывает внаших краях.
        Отэтого парня, почти мальчишки, шел такой мощный заряд уверенной силы, что Соня сразу поверила ему. Посмотрев намаму, она поняла, что та тоже верит полицейскому.
        - Захария Антош две недели блуждал вШтольных кущах, - вставилЖук.
        - Его едва откачали, - некстати поддакнул Алекс и, поняв, что сморозил глупость, покраснел.
        Наулице загудел автомобильный клаксон: миссис Тимповой осточертело ждать вполицейской машине.
        - Вам придется поехать сомной, миссис Маршал, - сказал Рис. - Необходимо составить протокол…
        - Даже немечтайте, - резко заявила Анжела. - Я сейчасже пойду искать Фила иРики!
        - Одна вы уже искали ибезрезультатно, - резонно напомнил Листок. - Мы составим протокол ивернемся.
        Анжела недоверчиво посмотрела наполицейского. Тот, поняв, что ему неверят, порозовел.
        - Клянусь бородой святого Маттея, - горячо воскликнул Рис, илицо его залила краска.
        «Совсем мальчишка,» - подумала Соня.
        Клаксон снова взвыл водворе.
        - Идемте, - бросила Анжела. Листок радостно кивнул ипоследовал заней.
        - Мама, мы поедем свами, - крикнула Соня, ноее, похоже, никто неуслышал. Жук иАлекс поспешили вниз полестнице, стуча подошвами. Девочка осталась одна вкомнате, где совсем недавно ее держала загорло зеленоволосая, пахнущая болотом, женщина. «Куда ты ее спрятала?»
        - Что она искала, что ей было надо? - тихо проговорила девочка, глядя наизумрудную лужу. - О, дурая!
        Она кинулась кстене. Там, заотстрявшими обоями, вывалился один кирпич ивобразовавшийся тайник Соня спрятала…
        - Да! - книга была наместе изолотая буква
        R
        напереплете совсем непотускнела. Намучившаяся засегодняшний день лестница вновь сотряслась отчьих-то шагов. Соня едва успела сунуть фолиант всвой школьный рюкзак, как вкомнату вбежал тот, укого наплече был нарисован точь-в-точь такойже знак, как накниге.
        - Соня, надо спешить, если нехочешь остаться, - выпалил Жук. Рис сказал, что будет ждать ровно минуту.
        Он замер напороге, подозрительно глядя надевочку. Его глаза остановились нарюкзаке…
        - Пойдем скорее, - поспешно выпалила Соня. - Я нежелаю здесь оставаться!
        Водворе заревел клаксон и, недожидаясь, пока Жук просверлит взглядом ее рюкзак, девочка обогнула его ибросилась вниз полестнице…
        - Скорее, - одновременно закричали ей Анжела иЛисток, маячившие около машины. Соня открыла дверцу ивтиснулась всалон назаднее сиденье, где уже сидели Мириан иАлекс.
        - Ну вот, иэта сюда! Да еще срюкзаком, - проворчала миссис Тимпова, смерив Соню недовольным взглядом. Девочка собралась ответить, нотут кмашине подбежал Жук и, отворив дверцу, тоже втиснулся назаднее сиденье. Вот когда стало по-настоящему тесно! УСони даже перехватило дыхание.
        - Втесноте, да неуупырьи назубке! - весело проговорил Жук, елозя, чтобы устроиться поудобнее.
        - О, господи! - воскликнула Мириан истрадальчески закрыла глаза.
        - Ну, все поместились? - спросил Рис, повернувшись.
        - Все, - сдавленно шепнул Алекс, имашина, едва некасаясь брюхом земли, поползла кИхтиандру.
        ДИРЕКТОР ИХТИАНДРСКОЙ СРЕДНЕЙ
        Ночь кончалась, первые лучи солнца запрыгивали вмашину наповоротах, тревожа глаза, иСоня сизумлением поняла, что впервые вжизни она вовсе неложилась спать, - она неспала всю ночь. Девочка даже ощутила некоторую гордость. Алекс дремал, склонив голову наплечо своей матери, сурово взирающей перед собой. Жук итот клевал носом. Только Анжела, сидящая впереди, тихо переговаривалась сЛистоком, рассеянно крутящим баранку:
        - Рис, скажите, что вы думаете обо всем этом?
        - Очём? Ах, да! Миссис Маршал, несоветую вам заморачиваться - обычная попытка ограбления, внаших краях такое происходит так часто, что еслибы я сказал вам, вы потерялибысон.
        - Что-то неочень эта зеленоволосая была похожа награбителя, - заметила Анжела.
        - Ну чтож, бывает итакое - сбежала изпсихушки пациентка… Шла-шла полесу, уморилась, проголодалась - что делать? Ивдруг - домик влесу. И, заметьте, абсолютно пустой. Ну отчегож незайти? Ябы сам зашел. Кстати, всего вдесятке миль отсюда как раз инаходится Учреждение святого Шизикса, - полицейский рассмеялся.
        Анжела, глядя нанего, тоже улыбнулась, носказала, понизив голос дошепота:
        - Апотусторонние силы?
        - Э, - отмахнулся Рис. - Вы всерьез верите вэти дурацкие байки?
        Соня заметила, что уверенный голос молодого полицейского вновь ободряюще подействовал наАнжелу, иона согласилась сним. Девочку так иподмывало рассказать всё этим неверующим Фомам, ноона сдержалась. Почему? Она исама этого незнала.
        - Вот эти россказни про оборотней, - неунимался Листок. - Вы, наверное, слышали? Якобы видели внаших лесах оборотня, он пожирает заблудившийся скот ивоет налуну. Ха-ха-ха! Илюди верят… Сначала посмотрелибы - кто, собственно, повстречался ссим исчадием природы…
        - Исчадием ада, - глухо поправила Соня.
        - Ну да, исчадием ада, - кивнул Рис, посмотрев надевочку взеркало. - Аповстречал оборотня - ктобы вы думали? - мистер Пржанц, укоторого отсамопального вина булькает нетолько вжелудке, ноивголове.
        - Вы очень категоричны, - снекоторым восхищением сказала Анжела.
        - Я реалист, я верю вто, что вижу.
        - Ачто вы думаете оМисоше? Его тоже нет? - прозвучал вдруг хрипловатый голос. Соня посмотрела наЖука, тот перестал раскачиваться иклевать носом ивзволнованно глядел взатылок полицейского. Вмашине как будто стало холоднее, иРис Листок, вопреки ожиданиям Сони, нестал спорить сЖуком.
        - Подъезжаем, - сообщил он. Иправда, машина уже ползла попыльным улочкам Ихтиандра.
        - Останови умоего дома, Рис, - подала голос Мириан.
        Машина остановилась напротив домика Тимповых, где намаленькой клумбе млели под освежающей росой цветы.
        - Пока, Соня, - сказал Алекс, зевая, иполез вслед заматерью.
        - Пока, соня, - сказала девочка изасмеялась: ей совершенно нехотелось спать.
        - Тимпов!
        Сердце Сони забилось быстрее: через дорогу кстоящим натротуаре Алексу иего матери бежала, размахивая желтым флагом волос, Кукуруза.
        - Трогайте, мистер Листок, - взмолилась Соня, нобыло уже поздно.
        - О! Да здесь, я смотрю, иМаршал. Очень хорошо, - пропела учительница, поправляя прическу.
        - Я - мать Сони, - представилась Анжела, сявной неохотой вылезая изтеплой машины.
        - Прекрасно, - Кукуруза просто расцвела. - Вы вкурсе, как ваши дети вели себя намоем уроке?
        - Алекс, - гневно воскликнула Мириан, ирука ее сцапала ухо сына. - Ты что себе позволяешь?
        Кукуруза сявным удовольствием глядела, как сморщилось отболи лицо Алекса.
        - Это я вовсем виновата, - поспешно выкрикнула Соня. - Я одна.
        - Да, кстати, - ехидно проговорила Кукуруза. - Нечто похожее я исобиралась сказать. Вина Тимпова нестоль очевидна…
        Мириан отпустила ухо Алекса и, сердито хлопнув калиткой, исчезла вдоме. Кукуруза пристально смотрела наАнжелу, точно ожидая, что та последует примеру миссис Тимповой инадерет Соне уши. Нота стояла, как ни вчем небывало, идаже несмотрела надочь.
        - Ну чтоже, - разочарованно произнесла учительница. - Вам всем придется проследовать сомной кдиректору Термосу.
        - Мисс Трофс, - робко вставил Листок. - Я везу их вполицейский участок!
        - Участок подождет, - отрезала Кукуруза.
        Под взглядом учительницы полицейский скукожился, как банановая кожура насолнце, иСоня подумала, что ему, должно быть, еще совсем недавно приходилось корчиться так, сидя запартой Ихтиандрской школы.
        - Поехали, - приказала Кукуруза, плюхнувшись назаднее сиденье. Рис Листок, вздохнул, поправил фуражку исел заруль.
        Ихтиандр оживал наглазах: попосветлевшим улочкам уже спешили работяги, старухи вылезали издомов под лучи солнца, домохозяйки развешивали набалконах белье. Кшколе отовсюду струились ребята спортфелями, судивлением разглядывающие переполненную полицейскую машину. Многие узнавали учительницу итогда злорадные улыбки озаряли их лица: наконец-то Кукурузу замели!
        Директор Термос сидел всвоем кабинете застолом, заваленным бумагами, залитым чернилами, идлинной деревянной ложкой ел что-то прямо избольшой мурзатой кастрюли.
        - Что зафуфло? - он ошарашено уставился наввалившуюся вкабинет компанию иуронил ложку напол. - Какого черта?
        Недовольно ворча, директор полез под стол идолго возился там, пока невыудил пыльный комок надлинной ножке.
        - Ну вот, - сердито пробормотал он. - Пожрать недают.
        Мисс Трофс, вытянувшись вструнку, делала вид, что ничего экстраординарного непроисходит, хотя вкабинете директора немилосердно пахло мусорным ведром.
        - Мистер Термос, я привела Маршал.
        Это сообщение явно заинтересовало директора, он отставил кастрюлю всторону и, взлохматив рукой красную шевелюру, уставился наСоню своими свиными глазками.
        - Эта негодница позволила себе писать записки намоем уроке. Вот! - Кукуруза протянула директору свернутую вкомок бумажку.
        - Ну-ну, - рассеянно промычал Термос, развернул, вяло прочитал записку иотложил сторону. - О-очень интересно.
        Он еще немного помолчал, сверля Соню глазами, апотом вдруг рявкнул:
        - Все вон отсюда!
        - Что? - выдохнула Кукуруза.
        - Вон! - крикнул Термос, нетерпеливо взмахивая рукой.
        Кукуруза, Листок, Анжела, Алекс ивслед заними - Соня, потянулиськ
        выходу.
        - Э-эй! Ты-то притормози.
        - Я? - удивилась Соня.
        - Ато ктоже? - Термос вскинул бровь. - Я, чтоли, записки писал?
        Девочка молчала.
        - Сядь, - директор кивнул насвободный стул. - Я знаком ствоим отцом - мрачныйтип…
        - Вы тоже невесельчак, - парировала Соня, присаживаясь.
        - Хмм… Аты, я вижу, сязычком… Ну чтож, тем лучше, - Термос запустил пятерню вшевелюру изачесался, словно кот. - Итак, гдеона?
        - Что? - удивилась Соня.
        - Незнаешь, - директор захихикал, иглаза его вдруг вспыхнули холодным огнем. - Где книга, которую ты выкрала изхижины?
        Соня вскочила ибросилась кдвери. Термос вскрикнул ихлопнул владоши - измассивного старинного шкафа выскочила лохматая девушка иповалила Соню напол.
        - Держи, - Термос подступал, разматывая трещащий скотч.
        - Выже директор школы, - напомнила Соня.
        - Вот именно, - засмеялся Термос ишустро скрутил девочку липкой лентой.
        - Настул ее, - приказал он своей помощнице. Кряхтя, они усадили Соню.
        Тяжело, нодовольно дыша, директор опустился всвое кресло и, подвинув кастрюлю, принялся есть, весело поглядывая наскрученную скотчем ученицу:
        - Чтобы сказали вминистерстве образования? - пробормотал он и, отложив ложку, захохотал, забрызгивая Соню слюной. Его помощница захихикала и, подойдя кТермосу, оперлась локтями наспинку его кресла. Только сейчас Соня разглядела ее лицо:
        - Белка!
        - Аты думала кто? - выдавила девушка сквозь смех. - Я нежелаю играть вохотничков занежитью смоим сопливым братишкой!
        - Змея, - прошипела Соня, сненавистью глядя наБеллу. Та невыдержала взгляда иотвернулась.
        - Ладно, кделу, - директор постучал костяшками пальцев постолу. - Где книга?
        Девочка молчала.
        - Унее есть рюкзак, - напомнила Белка. Соне додрожи захотелось вцепиться ногтями вее красивое лицо ирасцарапатьего.
        Термос взял рюкзак имедленно открыл молнию. Через мгновениеон издал радостный вопль, ивруке его очутился фолиант сзолотистым знаком напереплете. Соня была удивлена - ей как будто стало легче дышать. Вконце концов, скакой стати она носится сэтой книгой, как курица сяйцом?
        - Зачем вам это? - спросила девочка.
        - Это надо немне, это надо Мисошу, - ухмыльнулся директор, поглаживая пальцем знак, - Знак Руфи… Эта идиотка поставила его, так инесумев открыть книгу.
        Термос спрятал фолиант внесгораемый шкаф.
        «Ну Мисошу, так Мисошу, - решила Соня. - Какое мне дело!»
        - Освободите меня, вы получили, что хотели.
        - Освободить? - Термос исподлобья посмотрел нанеё изадумчиво принялся вертеть вруках пустой Сонин рюкзак. Вдруг вруке его очутилась бутылочка супырьим нехристем.
        - Освободить? Акто тебе сказал, что ты неумрешь? Ночто это? - он ухмыльнулся ипринялся отвинчивать пробку набутылочке.
        - Нет, - вскричала Белка, повернувшись отокна, изкоторого она смотрела наулицу.
        Было поздно. Жадный нос Термоса скрасноватыми хищными крыльями уже понюхал снадобье. Бутылочка выпала унего изруки иразбилась. Сквозь разлетевшиеся пополу зеленоватые брызги Соня увидела мечущегося вужасе маленького человечка. Ивдруг, ища защиты отнеожиданно обрушившегося нанего мира, упырий нехристь кинулся кдевочке, уцепился зарукав ее кофты и, шустро перебирая ручками иножками, полез вверх. Через мгновение он уже спрятался вСонином кармане идрожал там, как осиновый лист. Ксчастью, ни Термос, ни Белка ничего незаметили, да им, кстати, было недоэтого. Соня подняла голову инапрочь забыла обупырьем нехристе.
        Сестра Алекса, забившись вугол, расширившимися отужаса глазами наблюдала, как директор Ихтиандрской средней школы суглупленным обучением превращается впластилинового человека. Соня вспомнила жуткую лунную ночь влесу ипоняла, что погибла - она уже знала, что последует вслед заэтим. Иточно - пластилиновый Термос начал обретать некие черты - нечеловеческие. Срезким щелчком изголовы выдвинулась длинная зубатая пасть изажглись красные глаза, клочковатая бурая шерсть вмиг покрыла тело директора. Оборотень взревел, выделывая перед приклеенной кстулу девочкой сумасшедшие коленца.
        - Развяжи меня, - крикнула Соня, повернувшись кБелке, нота, скованная ужасом, недвинулась сместа, скрючившись вуглу.
        Оборотень двинулся кдевочке, она ясно различила капельки багровой крови наего чудовищных зубах.
        - Стой наместе, я стреляю, - бледный, как лихорадка, вкабинет директора ворвался Рис Листок. Оборотень повернул кнему косматую башку. Полицейский выстрелил, ночудовище даже недернулось, авот ответ - удар когтистой лапы - отбросил Листока кстене. Он обмяк иостался лежать без движения. Следом заним Соне навыручку бросилась Анжела, ноиее ждала таже участь: пролетев несколько метров, она врезалась встенку имедленно съехала напол.
        - Директор Термос! - взвизгнула Кукуруза, заглянув вдверь. - Я напишу жалобу вминистерство.
        Оборотень двинулся кней, иучительница, вскрикнув, кубарем скатилась слестницы. Тогда чудовище вновь повернулось кСоне, идевочка поняла, что теперь - это точно - конец. Она зажмурилась, чтобы невидеть приближающейся пасти и, дрожа всем телом, ждала: вот-вот нанее обрушится страшный удар…
        - Грипл-грипл!
        Соня приоткрыла глаза иоторопела: напороге, вореоле развевающихся седых волос, стояла старуха Грипл.
        ВРЕМЯ ОБМАНУЛОЕЕ…
        - Орлас! - звала Руфь, мечась пожелтой отлиствы поляне. Ни следа, ни намека наслед ей найти неудалось. Мальчик был здесь, ивот он исчез, как будто его несуществовало вовсе. Аможет, Орлас ивправду лишь плод ее воображения, ее души, истерзанной страшной потерей, мираж, бальзам нарану - инеболее того? Она полюбила его сильнее, чем сына, она верила, что сэтим мальчиком обретет долгожданный душевный покой, но - жестокое время, совершив сумасшедший виток, враз лишило Руфь последнего утешения, смысла ижелания жить.
        Время? Нет, это невремя, это Мисош, зло ипроклятие этого мира. Мисош, поманивший ее светом счастливой звезды илишивший даже надежды… Мисош, существующий изапредельный, лживый иправдивый, посвоей неведомой жуткой прихоти сделал ее Воительницей, внушил, что она избрана, чтобы уничтожить его. Воительница? Какая она Воительница? Ужасающее, фатальное заблуждение!
        - Орлас, - острые снежинки летели снеба, ложились нажелтую листву, наволосы Руфи. Небо посерело, вечерний туман заклубился уподножий дубов…
        Белая волчица бежала поприпорошенной снегом земле, останавливалась идолго сосредоточенно принюхивалась, словно пытаясь втянуть всвои легкие весь мир. Она изучала каждую травинку, каждый робкий кустик, нопоиски ее были тщетны, иволчица бежала, бежала, неоглядываясь назад инеглядя вверх.
        Лес поредел, иперед ней открылась долина, надне которой, как подарки врождественском мешке, лежали светящиеся домики. Волчица побежала вниз, кпоселку, хотя никогда раньше неприближалась кнему. Носила, которой нельзя противиться, несла ее, как накрыльях…
        Семья, живущая вмаленьком доме наокраине поселка, ужинала.
        - Нехочет он рыбу есть, вишь ты, - сердито бурчал краснолицый упитанный мужчина, сверля глазами тонкошеего мальчишку, уныло ковыряющего ложкой вдымящейся миске. - Каким стал бароном! Это все школа, разрази ее гром! Чему только учат? Вот скажи, чему тебя вшколе учат?
        - Арихметике, - отозвался мальчишка, косясь вугол нагреющегося напечи кота.
        - Арихметике, - передразнил его отец. - Лучшеб вас учили, как рыбу нахлыстом ловить!
        - Тогда я небуду больше вшколу ходить, - мальчик срадостной готовностью вскинул голову.
        - Ахх-ык-хх-ык! - краснолицый мужчина поперхнулся хлебной крошкой иеще больше покраснел - помидор, да итолько! - Я тебе покажу, лентяй! Ты хочешь сгнить вэтом болоте, покрыться рыбьей чешуей? Слышала, Охра?
        - Несмущай ребенка, Рудь, - сердитый женский голос послышался из-за повешенного надвух гвоздях серого одеяла. Судя повсему, заним находилась небольшая комнатушка.
        - Небуду, Охра, - сготовностью проговорил мужчина, ласково смотря намальчика. - Учись, Яик, учись, пожалуйста!
        Вдверь постучали. Ложка, которую краснолицый Рудь нес ко рту, замерла, икапельки рыбного супа пролились наскатерть.
        - Кого там несёт? - серое одеяло откинулась ииз-за него показалась невысокая худая женщина сизможденным болезненным лицом. - Прутся, наночь глядя. Эй, кому там черт небрат?
        Гулко ступая пополу босыми ногами, Охра подошла кдвери и, откинув тяжелый крючок, распахнула ее. Сначала она ничего, кроме слепой темноты, неувидела, апотом ей навстречу шагнула женщина - неразобрать, старая или молодая, сдлинными золотистыми волосами.
        - Где Орлас? - прохрипела непрошенная гостья.
        - Кто ты ичто тебе надо? - рассердилась Охра, схватив пришелицу заплечо. - Куда ты прешь, как ослица?
        Вдруг она вскрикнула иотпрянула, потирая руку иморщась отболи.
        - Где ты спрятал Орласа? - крикнула Руфь ипроследовала вдом, необращая внимания навопли хозяйки.
        - Какого дьявола?! - вскричал краснолицый Рудь, поднимаясь ей навстречу из-за стола вовсю мощь своего богатырского роста.
        Руфь увидела скорчившегося отстраха Яика.
        - Орлас!
        Мальчик, пискнув, как мышь, спрятался под столом. Его отец инедумал прятаться.
        - Так получиже, - рявкнул Рудь и, размахнувшись, ударил Руфь поголове пудовым кулаком. Однако златоволосая женщина ибровью неповела, авот рыбак отлетел всторону иударился остену. Он задел полку инанего посыпались сверху пустые банки ибутылки.
        - Мы ни вчем невиноваты, - запричитала Охра, глядя, как ее муж барахтается вбитом стекле. - Возьми, что тебе надо, иубирайся.
        Руфь нагнулась ижелезными пальцами выудила из-под стола верещащего мальчишку:
        - Мы уходим, Орлас!
        Охра вскрикнула ипотеряла сознание.
        - Верни Яика, ведьма, - взмолился Рудь, протягивая вперед большие заскорузлые руки. - Он - последнее, что унас есть.
        Пощекам работяги побежали слезы.
        Руфь, неслушая его, шагнула квыходу. Итут вголове унее словно взорвалась бомба - яркая вспышка, апотом темнота. Она выронила изрук Яика, тот упал напол ипополз кматери, рыдая идрожа всем телом.
        Рыбак иего семья сужасом глядели напришелицу, упавшую наколени икричащую дико, страшно:
        - Нет!
        Хохот - ядовитый, жадный - разрывал череп Руфи. Мир превратился для нее вменяющее цвета пятно, миллионы иголок летели кней отовсюду и - вонзались, вонзались, вонзались вее истерзанный мозг:
        - Ты проиграла, слабая женщина!
        Руфь ничком упала напол…
        Она посмотрела вокошко - там была лощина, темный лес, заносимый снегом. Вночном тусклом небе мерцали звезды, иотэтого становилось зябко. Она повернулась иокинула взглядом обстановку домика: стол, пара стульев, большая неубранная кровать и - поуглам - две детские кроватки. Вдоль стен - высокие стеллажи скакими-то склянками игоршками, под потолком висели сушеные травы икоренья.
        «Кто я? Где я?» - вяло подумала она, но, неимея ни силы, ни желания размышлять, отошла ккровати. Хотела прилечь, иувидела настене светлый круг. Это было зеркало - запыленное, подернутое паутиной, ссетью трещин иоспинами отколов. Проведя позеркалу рукавом рубахи, увидела себя - испещренное морщинами лицо, крючковатый широкий нос, тусклые глаза иседые космы… Она отшатнулась, ивдруг - посвоей воле, или почужой - прохрипела:
        - Грипл-грипл!
        БЕНИФИС УПЫРЬЕГО НЕХРИСТЯ
        Директор школы, анынче - оборотень, взревел иринулся настаруху, нота снеожиданным проворством увернулась, ичудовище сразбегу стукнулось встену, прямо впортрет министра образования.
        Соня почувствовала, что кто-то, тяжело ижадно дышащий ей влевое ухо, резкими движениями распутывает скотч наее руках.
        - Скорее, - крикнула она, глядя, как оборотень поднимается спола - портрет министра остался нашее озверевшего директора, словно жабо.
        - Ну-ну, повежливей, - проворчала Грипл, стреском отдирая отСони последний кусок клейкой ленты. - Я вовсе необязана тебя спа… - старуха вдруг захрипела, как сломанный патефон. Освобожденная Соня оглянулась - оборотень держал Грипл загорло навытянутой лапе, так, что седая голова старухи маячила где-то под потолком. Вторая лапа чудовища поднялась вверх, слегким лязгом измягких пальцев-подушечек выскочили синеватые когти. Сейчас оборотень полоснет свою жертву погорлу…
        - Упырий нехристь! - прохрипела Грипл. Несмотря нато что лицо старухи было высоко под потолком, Соня ясно увидела ее молящие глаза - выпученные отболи.
        «Что она хочет? - паника мешала девочке мыслить. - Упырий нехристь?»
        Она сунула руку вкарман, где спрятался отмирской суеты перепуганный человечек.
        «Чем он может ей помочь?» - Соня ощутила биение маленького сердца насвоей ладони иотпустила упырьего нехристя. Он упал напол изадрыгал ножками.
        «Умер,» - поняла девочка, иунее заныло под ложечкой.
        - Грипл-грипл!
        Лапа оборотня, опятеренная когтями, приближалась кшее старухи. Итут - Соня неповерила своим глазам - упырий нехристь подскочил, словно мячик, иударил чудовище вкосматый бок. Девочке показалось, что сама она инепочувствовалабы удара столь хлипкого тельца.
        Нобывший директор взвизгнул, как котенок, иотлетел всторону, выпустив Грипл изтисков. Старуха грузно осела напол изамерла.
        Аупырий нехристь развернулся ввоздухе ипонесся кврагу. Наэтот раз удар пришелся вголову чудовища. Рев директора сотряс стены школы, иони едва необрушились. Оборотень упал, как мешок скартошкой, раскинув встороны когтистые лапы иоткинув голову. Изоскаленной пасти показалась розовая слюна. Упырий нехристь опустился напол и, карабкаясь поодежде Сони, залез вкарман наее кофте.
        - Осторожно, непридуши его, - сказала Грипл, поднимаясь спола.
        - Такого придушишь, - Соня снекоторой опаской посмотрела нашевелящийся карман - упырий нехристь укладывался спать.
        Рис Листок поднялся спола, потирая ушибленный затылок. Он растерянно огляделся ибросился помогать пытающейся встать Анжеле.
        - Что это? - бледный полицейский вовсе глаза смотрел нанеподвижного оборотня.
        - Директор Термос, собственной персоной, - представила Грипл. Взяв состола кастрюлю, она выплеснула ее содержимое прямо наголову поверженному чудовищу. После такого душа - вкастрюле был суп - оборотень начал скукоживаться, длинная шерсть прямо наглазах врастала обратно вкожу, ивот вместо массивной косматой туши наполу лежит навзничь тощий мужчина скрасными клочковатыми волосами ивкрасныхже трусах. Он зашевелился исел наполу, ошарашено оглядывая присутствующих.
        - Че затуса уменя вкабинете? - пробурчал Термос, нисколько несмущаясь своего внешнего вида. Мало того, что директор был втрусах, - унего распух нос, достигнув прямо-таки невероятных размеров, ипод обоими глазами набухли здоровые синяки.
        - Вы арестованы, - заикаясь, сказал полицейский.
        - Вугол, Листок, - насупился директор.
        Рис, повинуясь невесть какой силе, послушно поплелся вугол, носпохватился.
        - Вы арестованы, мистер Термос, - крикнул он твердым голосом. - За… без образное поведение!
        - Я буду жаловаться.
        Молодой хранитель порядка подошел кдиректору. Щелкнули наручники.
        - Ну, погоди, Листок, вызову вшколу родителей, - мстительно пригрозил Термос изасмеялся. Побледневший Рис зачитал ему его права.
        - Адвоката ты себе найми, - директор извернулся ихотел пнуть Листока ногой, нопромахнулся.
        - Недергайся, ането… - Старая Грипл многозначительно кивнула наСонин карман, где тихонько храпел упырий нехристь. Термос тутже скис.
        Кто-то робко постучался вдверь.
        - Что задьявол? - попривычке крикнул директор.
        - Можно? - испуганная физиономия Алекса впервые вжизни заглянула вкабинет директора: доэтого правдами инеправдами Тимпову удавалось избегать такой участи.
        - Входи, Алекс, - сказала Соня. Термос бросил нанее испепеляющий взгляд, нопромолчал.
        Тимпов вошел, озираясь, словно суслик наполе, следом заним - Жук, чувствующий себя тоже несовсем всвоей тарелке.
        - Что здесь было, Соня? - спросил Алекс изамер, увидев вуголке свою сестру. - Аты здесь откуда?
        - Директор Термос оказался несовсем тем, закого себя выдавал, - торжественно объявила Грипл, номальчишка посмотрел нанее, как нарозового слона.
        - Алекс, Грипл спасла мне жизнь, - устало сказала Соня изаметила, как после этих слов, Анжела украдкой пожала Грипл руку. - Аеще: директор Термос - оборотень, аеще: твоя сестра - его помощница…
        - Что? - вскричал Тимпов, бледнея, иснеподдельным негодованием повернулся ксестре. Белка зарыдала, сморщив красивое лицо:
        - Я невиновата, Алекс. Это все д-директор. Он сказал, что если я помогу ему, он даст мне р-рекомендацию вБрэтфортский колледж!
        - Что? - прошептал ее брат, неверя своим ушам.
        - Что слышал, - зло выкрикнула Белла. - Ты думал, я буду гнить вИхтиандре, как ты? Как вы все тут гниете?
        Алекс открыл рот ипозабыл закрыть.
        - Пропустите, - орудуя локтями, Белка пробила себе путь кдвери ивыскочила изкабинета. Ее каблуки застучали полестнице.
        - Н-да, - удивленно протянула Грипл. - Темпераментная особа!
        - Бедная девочка, - прошептала Анжела, вспомнив свою юность.
        Грипл недоверчиво покачала головой.
        Соня подошла кАлексу итихонько сказалаему:
        - Ты молодец.
        Тимпов слегка улыбнулся.
        - О, Господи, - вскричала Анжела, ивсе вздрогнули. - Я точу тут свами лясы, амои Фил иРики умирают где-то влесу! Скорее, Рис, идемте,или
        я пойду одна.
        - Слушаюсь, - весело встрепенулся полицейский. - Вставайте, Термос.
        - А-а-а! - дико вскричав, директор вскочил состула, отпихнул кинувшегося ему наперерез Жука и, выбив лбом оконное стекло, прыгнул совторого этажа.
        - Убился, - прошептала Соня, глядя нараспластавшегося налужайке перед окном Термоса, нотот вскочил иошалело огляделся.
        Рис выхватил пистолет и, опершись наподоконник, стал целиться. Термос вдруг совершил громадный прыжок едвали нечерез весь школьный двор ипобежал прочь отсвоего рабочего места. Попасть внего было невероятно трудно, авот вшныряющих поаллейке школьников - очень даже легко.
        - Ушел! - воскликнул Рис, он волосы готов был рвать сдосады. - Это былобы мое первое задержание.
        - Неужели? - удивилась Анжела.
        - Нет, вы неподумайте, - покраснел полицейский, - что я еще незадерживал преступников из-за… ну, из-за своего возраста. Ихтиандр - маленький город, здесь совсем нет криминала…
        Последнюю фразу он сказал стаким неподдельным сожалением, что невозможно было нерассмеяться. НоАнжела незасмеялась, асказала, сердито глядя наржущих Соню, Жука иАлекса:
        - Неволнуйтесь, Рис, навашу долю хватит злодеев. Но, если вы неотвезете меня нато место, откуда забрали, я пойду пешком…
        - Куда вы так торопитесь, милочка? - поинтересовалась Грипл.
        - О, Мадонна! - страдальчески сморщилась Анжела. - Уменя пропал муж иребенок влесу, который здесь называют Гиблым.
        - Что? - всполошилась Грипл. - Так чегоже мы ждем? Каждая секунда насчету, если мы имеем дело сМисошем!
        - Мисошем?
        - Пойдемте, нельзя мешкать, - Грипл потянула Анжелу зарукав.
        - Нопротокол… - проговорил Рис, хлопая ресницами. - Поуставу я должен составить протокол.
        - Протокол? - вскричала Грипл, иглаза ее вспыхнули сердитым огнем. - Ты базаришь огнусных бумажках, когда речь идет ожизни людей? Волокитчик!
        - П-простите, - было заметно, что молодой полицейский впервые вкарьере пренебрег буквой закона - глаза его решительно заблестели, щеки порозовели. - Идёмте скорее!
        ШЕСТЬ ЗВЕРЕНЫШЕЙ
        Соня вспомнила обоставленной вкабинете директора книге уже тогда, когда машина Риса, переполненная, как инакануне, вползала напригорок сразу забольшим валуном. Вместо матери Алекса насидении рядом сСоней, Жуком иТимповым расположилась старая Грипл, которой уже никто небоялся. Сначала девочка хотела потребовать возвращения вшколу закнигой, которая, пословам Термоса, очень нужна Мисошу, нопотом отказалась отэтой идеи, убедив себя втом, что, коль уж директор так шустро оставил собственный кабинет, то едвали теперь он туда вернется. Кроме того, Соня устала ибоялась расспросов.
        - Быстрее, Рис, - попросила Анжела, снарастающим волнением следя задорогой.
        Листок кивнул ивдруг захохотал.
        - Что свами?
        - Миссис Маршал, я… - Рис давился отсмеха. - Я - неверующий Фома! Вспомните, как сегодня утром я, словно индюк напыщенный, набросился набеднягу Пржанца? Ну, того, что оборотня влесу встретил? Ох, я - Фома неверующий!
        Соня, Алекс иЖук покатились сосмеху.
        - Аведь я говорил! - торжествующе выкрикнул Жук. Горло унего булькало, как вскипающий чайник.
        - Хорошо, что вы легко признаёте свои заблуждения, - Анжела, несмотря натревогу, немогла неулыбнуться. - Это извиняетвас!
        - При случае поставлю Пржанцу вбаре кружку пива, - решилРис.
        - Самого лучшего? - ехидно осведомился Алекс.
        - Ато, - полицейский подмигнул ему взеркало.
        Дубы, растущие вдоль дороги, образовали темный тоннель. Когда машина въехала внего, деревья захлопали широкими лапами иобыскали автомобиль, словно вокзальные карманники. Сразу затоннелем маячил дом Маршалов - сумрачный инегостеприимный свиду.
        - Почему вы решили помочь нам? - спросила Анжела, повернувшись кГрипл. Та сидела задумчивая, нахохлившаяся, вбелой короне волос. Когда уже казалось, что старуха неответит иАнжела готовилась, пожав плечами, отвернуться, Грипл отрывисто бросила:
        - Твоя дочь позвала меня. Надеюсь, я неошиблась…
        Соня поймала удивленный взгляд матери, носделала вид, что внимательно смотрит вокно.
        - Приехали, - сказал Рис, останавливая машину.
        Ни одно окошко несветилось вдоме Маршалов - сердце Сони, вкоторый уже раз запрошедшие сутки, заныло.
        - Мне нечего делать дома, - жестко заявила Анжела. - Везите меня влес, я буду искать своего сына имужа.
        Плечи молодой женщины затряслись, и, глядя нанее, Рис смешался:
        - Ноя немогу вести машину прямиком вчащу. Мы проколем шины, застрянем… да ивообще.
        - Вылезайте!
        - Что?
        - Вылезьте измашины! Грипл - грипл!
        Повинуясь резким окрикам старухи, все покинули теплый автомобиль истолпились напродуваемом ветрами пригорке.
        - Думаешь, твои муж исын просто заплутали влесу? - закричала Грипл, наступая нарастерянную Анжелу. - Ты незнаешь, что это залес. Мисош - тот, кто смотрит избездны, - отнял утебя тех, кто тебе дорог. Пойми это, или неувидишь их никогда.
        Глаза Грипл горели, как маяки, волосы растрепались, иморщины налице разгладились - она, казалось, помолодела.
        Соня смотрела намать вовсе глаза. Она поняла, что это - едвали несамый важный момент вжизни семьи Маршал. Намного важнее покупки дома ипереезда вИхтиандр.
        - Еще вчера ябы неповерила вам, - сказала Анжела дрогнувшим голосом. - Носейчас - что мы должны делать?
        Лицо Грипл смягчилось:
        - Лес полон тайн истрашных шорохов, мы должны быть тише воды, ниже травы, иуж точно неездить намашинах…
        Жук хохотнул, зачто удостоился тычка вбок отАлекса.
        - Нодля того, чтобы непотревожить духов Гиблого леса, нам недостаточно быть илюдьми…
        - Что? - выдохнул Алекс.
        - Встаньте вкруг, - приказала Грипл.
        Поднялся ветер, лес зашумел, посуровел, и, казалось, деревья, заскрипев, шагнули вперед, еще плотнее обступив сжавшийся встрахедом.
        Люди стояли плотным кольцом, вцентре которого, глядя вбыстро темнеющее небо, стояла старуха сразвевающимися седыми волосами.
        - Один, два, три, четыре, пять, шесть! - крикнула она пронзительным голосом, подняв сдеревьев тучи воронья. - Будь небо, будь земля, будь вода!
        Грипл закружилась наместе - все быстрее ибыстрее, её волосы захлестали посклоненным головам.
        - Стань тишиной, крадись, лети, плыви!
        Соня неощущала удары прядей волос посвоей голове, лишь слышала страшные вопли Грипл, иее душа холодела отужаса.
        - Один, два, три, четыре, пять, шесть - станьте частью Гиблого леса! Терриноз!
        Яркая вспышка озарила окрестности, девочке показалось, что произошел взрыв, нонетакой, как ввыпусках новостей потелевизору. Свет, пошедший отГрипл, окружил Соню, путаясь вволосах, проникая вуши идаже внос - она чихнула ипотеряла сознание.
        Мир медленно появлялся перед девочкой, словно кто-то очищал песком старинную монету: дом - темный великан, дубы, размахивающие лапами, небо - водянисто-серое, полицейская машина свыключенной мигалкой. Агде Анжела, где Алекс, Жук, Грипл иРис Листок?
        Ивдруг прямо перед Соней возникла белая волчья морда: девочка закричала иотпрянула назад, ломая кусты.
        - Неори, - приказала волчица голосом Грипл. - Наистерики временинет.
        Справа ислева кбелой сподпалинами волчице подступили большая рыжеватая ласка, длинноухий серый заяц, полосатый крупный кот ичерныйпес.
        - О, Соня! Ты стала косулей, - удивленно воскликнула ласка голосом Анжелы.
        - Мама? - удивилась девочка, посмотрев насвою руку - вместо руки унее было тонкое копытце.
        - Скорее, - волчица большими прыжками направилась клесу.
        - Вот это сказка! Мы - звереныши, - крикнул набегу заяц, очень похожий наАлекса, даже соскобкой набольшущих зубах.
        - Да! Недумал, что буду полицейским вшкуре, - пропыхтел кот. - Изначок приколоть некуда!
        - Неболтай, Рис, - пролаял черныйпес.
        - Ты, Жучок, мною некомандуй, - кот показал довольно внушительные клыки.
        Соня заметила, что увсех этих зверушек человеческие глаза ишерсть неочень густая.
        «Сплю я, чтоли?» - подумала она ирешила ущипнуть себя - носделать это копытом было труднее, чем слетать налуну.
        Лес предстал перед Соней совсем нетаким, как тогда, когда она была человеком. Он наполнился шорохами извуками, она слышала голоса деревьев, птиц изверей, она видела жизнь там, где совершенно неожидала увидеть. То тут, то там загорались имедленно гасли неведомые огоньки. Ссодроганием Соня увидела кладбище итемные тени людей, поддерживающие готовые упасть кресты. Когда она пробегала мимо, одна изтеней посмотрела нанее горящими желтыми глазами ипрошелестела:
        - Иты здесь будешь, - Соня поняла, что мертвые видят через волшебство Грипл иона для них - человек, авовсе некосуля.
        Нотелесные обитатели Гиблого леса небыли столь проницательны - встрепанный зайчишка выскочил из-под лап Грипл ипустился наутек, апотом долго лежал под шиповниковым кустом, размышляя, что задела мог иметь сволчицей его сородич - Алекс.
        Шесть зверенышей бежали прямо клесному озеру, вот уже под их лапами захлюпала болотистая почва, аеще через какое-то время из-за деревьев показалась водянистая синева.
        Соня вспомнила, как Грипл предупреждала их одухах Гиблого леса, и, невольно оглянувшись, увидела одного изних. Существо, тонкое ибезликое, скожистыми гибкими крыльями, медленно плыло над болотом, стихим настойчивым свистом втягивая воздух. Нодух леса непочуял зверенышей - спасибо тебе, Грипл!
        Белая волчица добежала досамой кромки озера иостановилась, ожидая остальных.
        - Веселенькая пробежка, - пропыхтел кот. - Виделбы меня Ник Кепезев!
        - Это тебе некросс вполицейском училище, - заяц отпереизбытка чувств забарабанил поземле лапами.
        Черный пес прядал ушами, настороженно прислушиваясь, аласка счеловеческой тоской глядела натемную воду. Последней прискакала косуля - Соня ненавидела физкультуру.
        - Все? - подвывая, пропела волчица. - Никого неутопили духи, никто неприсоединился кдержателям крестов?
        - Никто, - хором ответили зверушки.
        - Тогда - вперед!
        Волчица прыгнула взакипевшую воду иисчезла.
        - Святая Пятница, - несдержался кот. - Что она творит?
        - Я небуду прыгать, - запричитал заяц.
        Время шло, Грипл невозвращалась.
        - Утонула, - пролаял черныйпес.
        - Неможет быть, - усомнилась ласка. - Она знала, что делает! Соня, возвращайся домой. Несмей прыгать!
        - Мама!
        Вильнув пушистым хвостом, Анжела исчезла всиневе. Стая воронов снялась сподступивших козеру дубов изакружилась, надрывно каркая.
        Черные птицы, словно нарочно, кричали вунисон сидущими поводе кругами: Карр! - один круг, Карр! - второй, Карр! - третий…
        «Я одна, совсем одна! Зачто мне это? - помордочке косули побежала человеческая - крупная исоленая - слеза. - Вернуться домой? Ноуменя теперь нет дома!»
        Соня зажмурилась ипрыгнула скрутого берега…
        ДОМ ЖЕЛТЫХ КУВШИНОК
        Она совсем неумела плавать идумала, что вода сожмет ее, словно тиски, изаставит станцевать страшный вальс - медленно кружа, утянет надно. ИСоня действительно опускалась куда-то, вот только объятий холодной воды совсем нечувствовала.
        «Неужели я еще лечу сберега?» - подумала девочка иоткрыла глаза. Как раз вэто мгновение ее ноги, авовсе некопытца - встали начто-то твердое…
        Изогнутая кнебу поляна, окруженная кривыми черными деревьями, открылась перед глазами. Какие удивительные желтые цветы! Кувшинки? Соня потянулась кцветку иотпрянула, вскрикнув, - изкрасноватой сердцевины нанее глядели грустные человеческие глаза:
        - Несрывай меня!
        Тонкий голосок прозвучал вголове девочке, итутже вслед заним вся поляна огласилась криками:
        - Несрывай! Мы итак настрадались!
        - Я небуду, - прошептала Соня.
        - Несрывай!
        - Я небуду, - крикнула девочка, затыкая уши - писк цветов был невыносимым. Голоса примолкли, кувшинки задремали, наклонив кземле желтые головы.
        - Соня!
        Из-за широких стволов показалась Анжела - растрепанная ииспуганная.
        - Осторожно, мама, - крикнула Соня. - Здесь говорящие цветы.
        Из-за плеча Анжелы послышался хриплый смех. Показалась Грипл, похожая набелую ворону. Она недоверчиво оглядела поляну инагнулась, желая потрогать желтый бутон.
        - Нетрожь меня, - грубо выкрикнул цветок изавернулся влепестки, как вворотник плаща.
        - Ну ину! - покачала головой старуха.
        - Ая думала, вы знаете здесь все, - укоризненно проговорила Анжела, ноГрипл посмотрела нанее так, что она мучительно покраснела.
        Здесь, надне озера, поднялся ветер. Деревья сумрачно зашумели, ицветы припали кземле, дрожа. Словно сотни желтых гномиков палиниц.
        - Мы правда были зверушками? - шепнула Соня наухо матери.
        - Что? - встрепенулась Анжела иудивленно вскинула брови. - Яже сказала тебе - непрыгать сберега! Когда ты, наконец, будешь меня слушать?
        - Я знала, что вэтом озере нет воды, - пошутила Соня. - Кстати, почему?
        - Какая любопытная, - восхитилась Грипл, пристально глядя надевочку. - Ты восхищаешь меня, дочка!
        - Почему возере нет воды? - настаивала Соня.
        - Тебе кажется, что нет, - вздохнула старуха. - Так Мисош заманивает своих жертв… Вон их сколько, - иссохшая, как старое дерево, рука Грипл, дугой обвела поляну. Соня, ничего непонимая, глядела накланяющихся желтых гномиков. Только когда Анжела, вскрикнув, упала наколени ипринялась заглядывать вкаждый цветок, девочка осознала, что кчему.
        - Несмотри нанас. Мы стеснительные. Несмотри! - заголосили кувшинки.
        Соня кинулась кматери, чтобы помочь ей отыскать Фила иРики вжелтом море.
        - Прекратить, - разгневалась Грипл. Цветы тутже смолкли, иАнжела прекратила лихорадочно заглядывать встеснительные бутоны. Она вопросительно смотрела настаруху из-под упавших наглаза волос.
        - Это нетвои муж исын, авсего-навсего их образы.
        - Но…
        - Неспеши рвать насебе волосы, - Грипл устало повела бровями. - Мир нестоит наместе, меняется… Ты сама меняешься, итвоя дочь меняется, ия! Посмотри - мы совсем другие, чем мгновение назад… Как знать, может быть, еще невсе потеряно…
        - А-а-а!
        Снеба упал Рис Листок.
        - Вот иполиция, - обрадовано выдохнула Соня.
        - Что забелиберда? - пробормотал Рис, оглядывая желтую поляну. - Я сплю? Ущипните меня!
        - Подними задницу, олух!
        Молодой полицейский подскочил едвали ненадва метра. Смятый им цветок распрямился ипринялся честить Риса, начем свет стоит. Соня рассмеялась.
        - Ты много возомнил осебе, братец, - кричал цветок, брызжа белым соком. - Если нацепил нагрудь значок, значит можно танком напролом.
        - И - извините, - заикаясь, пробормотал Листок.
        - Смотриж уменя, - цветок успокоился, пригнулся кземле изахрапел.
        Полицейский вскинул голову иудивленными глазами уставился наСоню - красную отсмеха, он хотел что-то сказать, но, по-видимому, несмог подобрать слова имахнул рукой.
        Недолго нажелтой поляне стояла тишина. Цветы снова завопили, когда наполяну обрушились Алекс иЖук. Тяжелый ботинок Жука едва несъездил Соню поголове, аТимпов, уже сидя натвердой почве, делал руками движения, словно плыл вбассейне по-собачьи.
        - Алекс, приплыли, - крикнула Соня, весело смеясь, ей показалось, что мир вокруг посветлел, инебыло никакого Мисоша, инебыло озера, абыла веселая желтая полянка, куда они пришли напикник. Ноэйфория быстро прошла.
        - Что это? - заикаясь, спросил Тимпов. Бледный лоб его покрылся испариной.
        - Просто говорящие кувшинки, - как ни вчем небывало сказала Соня.
        - Я неотом! Прислушайтесь!
        - Пожалуйста, нетрогайте меня! Пожалуйста!
        - Эти цветы всегда так кричат, - рассердилась Соня, забыв, как несколько минут назад сама улепетывала отжелтой армии.
        - Какие цветы? Это голос Нори Гормис!
        - Нори Гормис? - встрепенулся Рис. - Девочка, утонувшая прошлым летом?
        - Нори? - Алекс наклонился кцветку.
        - Нетрогай меня!
        - Пойдемте, - резко бросила Грипл. - Еслибы я могла…
        Она недоговорила идвинулась споляны всамую чащу. Соня сизумлением глядела ей вслед. Только что она ясно увидела две крупные слезы под глазами уэтой суровой старухи.
        
        Неужели где-то наземле есть города идеревни, итам живут люди, ходят наработу, вшколу или даже вбаню, завтракают, обедают, ужинают или постятся инеподозревают вовсе ни окаком Мисоше?
        - Соня? - окликнул ее Жук итутже скрылся извиду.
        - Подождите!
        Девочке казалось, что проникнуть вчащу, где мрачные стволы сурово переплетены черной тонкой лозой, невозможно. Нодеревья расступились перед нею, словно приглашая войти втемный тоннель, вкотором секундой ранее исчезли ее спутники.
        Глаза долго нехотели привыкать ктемноте, ипрежде чем Соня начала различать что-то перед собой, ей пришлось пережить несколько неприятных минут сплошных шорохов, шепотов ихолодных прикосновений, непонятно - чудовищ или просто веток?
        - Мама? - тихо позвала девочка.
        Деревья зашептались, зашумели.
        - Мама, - позвала Соня чуть громче, итутже какая-то ветка, извернувшись, больно ударила ее погубам. Здесь предпочиталось молчание, исэтим необходимо было смириться. Девочка поняла это итихонько пошла вперед.
        Ноидти долго унее неполучилось - тоннель уперся встену, наощупь каменную, сплошную исовершенно непреодолимую. Нокуда все подевались? Куда? Немоглиже они, всамом деле, провалиться сквозь землю?
        Паническая мысль еще сверлила Сонину голову, аземля под ее ногами уже разверзлась, идевочка полетела куда-то вниз, совсем как тогда, влесной хижине.
        Ее подхватил Рис ипоставил наноги, иначе она покалечиласьбы. Соня огляделась - опять тоннель, нонаэтот раз каменный, как вкаком-то древнем замке, настенах - факелы, разбрасывающие вокруг пятна красного света.
        - Скорее, - Грипл выступила изпятна - лицо перекошенное, страшное. Тутже Соня увидела Алекса, Жука имаму.
        Подошвы гулко застучали покаменному полу - Грипл бежала впереди, размахивая белым флагом волос, аЖук наэтот раз был последним.
        Шшшш-щщщщ-щах!!!
        Грипл едва неразбила нос обупавшую прямо перед ней решетку изтолстых железных прутьев.
        Шшшшшшшшш-щах!
        Вторая решетка сжутким лязгом опустилась заспиной уСони. Девочка обернулась ичерез прутья решетки увидела, как тоннель вотдаленной его части наполнился тенями.
        «Что это?» - подумала Соня итутже тени подались вперед. Свет факелов окутал их, иСоня увидела бледное лицо зеленоволосой упырьи, раздобывшей где-то новый парик, рядом сней - ухмыляющегося Термоса сседой шерстью подмышками, странное существо, похожее нарыбака, ставшего рыбой, иеще много упырей, оборотней ивурдалаков…
        - Жук, - испуганный голос Алекса колыхнул пламя факелов.
        - Жук, сюда! - вскричал Рис, выхватывая изкобуры пистолет.
        Только тогда Соня увидела, что бедный Жук оказался вне железной клетки инечисть наступает прямо нанего.
        - Сюда, я защищу тебя, - Грипл распахнула черную мантию, под тканью загорелся золотой костюм. - Я - Воительница Руфь!
        Соня неуспела удивиться этому, ее гораздо больше интересовало, почему Жук стоит, нешелохнувшись, впереди и… улыбается.
        КЛЕТКА
        - Здравствуй, мама, - процедил Жук, исподлобья глядя наРуфь. Зеленоволосая упырья встала полевую руку отнего, поправую встали Термос ирыбообразный рыбак, остальная нечисть столпилась заспиной.
        - Жук, ты чего? - недоумевая, проговорил Алекс.
        Друг неудостоил его даже взглядом, впившись яростными глазами вРуфь. Онаже сникла имолча смотрела натого, кто назвался ее сыном.
        - Ты уже, конечно, догадалась, - Жук резким движением разорвал свою футболку, иСоня вновь увидела красныйзнак
        R
        наего плече. - Твоё клеймо!
        - Орлас, - выдохнула Руфь и, подавшись вперед, схватилась зажелезные прутья так, что побелели пальцы. - Но… Ноесли ты один изних - почему знак неубил тебя… О, небо!
        Жук захохотал… Впрочем, какой там Жук! Существо, пышущее ненавистью, корчилось отосознания своего торжества.
        - Я - МИСОШ!
        О, этот голос! Ледяной вихрь хлынул прямо влицо Соне, иона отвернулась, задыхаясь. Вздрогнули все - даже нежить заспиной Мисоша, ауТермоса зубы начали выбивать барабанную дробь.
        - Ты надеялась убить меня, жалкая?
        Мисош вскинул левую руку, иволосы наголове Руфи пришли вдвижение. Белыми змеями они опутали шею женщины.
        Руфь, хрипя, каталась покаменному полу, душимая собственными волосами иникто, даже полицейский Рис Листок, немог ей ничем помочь.
        - Теперь ты… - прохрипела Воительница, глядя прямо наСоню, ичерез мгновение ее глаза остекленели.
        Соня закричала.
        - Негодяй, что ты творишь? - Анжела бросилась кнеподвижному телу Руфи, опутанному седыми нитями, нонаткнулась наневидимую стену.
        - Непытайся, все бесполезно, - Мисош ухмыльнулся, истоящий сним рядом Термос захихикал. - Эта женщина слишком долго мешаламне!
        - Ты сам себе мешаешь, злобная тварь, - Соня судивлением слушала мать.
        - Вот как ты заговорила, - протянул Мисош, глядя исподлобья. - Ну чтоже… Эй! Фил - дурында иМелкий, сюда!
        Он сделал шаг всторону, нечисть заего спиной расступилась, пропуская вперед мужчину сребенком наруках.
        - Фил, - вскрикнула Анжела. - Рики!
        Слезы потекли поее щекам.
        Соня сизумлением увидела, что ни Фил, ни Рики неподверглись влиянию Мисоша, нестали оборотнями или упырями.
        - Дорогая, - голос Фила дрожал. - Какже я соскучился!
        Анжела рыдала, протягивая вперед руки.
        - Мама, - сказал Рики иулыбнулся такой знакомой, такой родной своей улыбкой.
        - Малыш, родноймой!
        - Тьфу! Телячьи нежности, - Термос скривился исплюнул, апотом вдруг зачесал подмышками - наверно, блохи кусали.
        - Анжела, наш сын теперь говорит ивсе благодаря ему, - Фил кивнул всторону Мисоша, прислонившегося кстенке ивнимательно наблюдавшего засемейной сценой.
        - Мне ты таких подарков неделал, - укоризненно проговорила зеленоволоска.
        - Заткнись, - рявкнул Мисош иснова повернулся кАнжеле. - Итак, ты слышала? То, что недали тебе доктора, дал я! Посмотри, твой ненаглядный Рики ходит иговорит… Ну, что скажешь?
        - Мама, неподдавайся, - крикнула Соня.
        - Аведь я могу сделать инаоборот… - Мисош взметнул руку клицу Рики, малыш закричал.
        - Нет, - побелевшими руками Анжела сотрясала железные прутья. - Остановись!
        - Ты сама сделала свой выбор!
        Шшшшш-щах! - металлические решетки поднялись. Нечисть хлынула воткрывшееся пространство. Рис выстрелил внесущегося кнему оборотня итутже упал, сраженный когтистой лапой:
        - Давно мечтал обэтом, - торжествуя, проревел Термос.
        Алекса повалила напол зеленоволосая упырья, анаАнжелу - самое ужасное - напали ее муж исын, ставшие враз зубатыми, мерзкими упырями. Вэтом кавардаке все словно позабыли про Соню, иона отступила кстене, расширившимися отужаса глазами наблюдая, как гибнут все, кто ей дороги.
        - Весело жилось вмоем домике? - физиономия рыбообразного рыбака возникла прямо перед лицом девочки. Соня отпрыгнула всторону, ноклешни Сумрачного Карпа схватили ее загорло. - Куда? Неуйдешь!
        Когда Соня уже начала задыхаться, из-за воротника ее кофты прямо наклешни Хранителя Мисоша выпал медальон - простенькое сердечко снадписью «Кэти отпапы», девочке подарили его еще доприезда вгород вечной юности Ихтиандр. Хватка тутже ослабла, Соня судорожно хватала воздух.
        - Откуда утебя это? - похолодной щеке Сумрачного Карпа вдруг скатилась слеза. - Кэти?
        - Что происходит? - Мисош вобразе Жука возник сбоку, словно выткавшись извоздуха. - Почему она еще жива?
        Хранитель держал вклешнях медальон имолчал.
        - Ну?!
        - Я небуду этого делать, - тихо сказал Сумрачный Карп.
        Мисош содрогнулся, иего глаза вспыхнули красным огнем.
        - Убейее!
        - Нет!
        Соня почувствовала, как что-то круглое итяжелое упало ей вруки - это была голова странного рыбака, широко открытые глаза смотрели неподвижно ирадостно. Девочка вскрикнула ипотеряла сознание.
        КНИГАR
        - Бедная девочка, - тяжелый вздох донесся доСони. - Теперь она сирота…
        Соня открыла глаза, иее ослепил белый цвет. Ненужно было долго ломать голову, чтобы понять: она вбольничной палате. Круглая лампа под потолком неприятно светила влицо, скучно пахло лекарствами. Соня лежала наширокой больничной кровати свысокими металлическими спинками, словно вновь оказалась вклетке. Около двери стояли два человека вбелых халатах - высокий худой мужчина сострогим равнодушным лицом иполная женщина, похожая надобрую фею измультика. Они, похоже, незаметили, что Соня уже очнулась, итихо переговаривались между собой.
        - Да, бедняжка. Ичто заставило Риса Листока ночью ехать полесной дороге да еще набрать вкабину столько людей, втом числе детвору? Преступная халатность, - мужчина даже взмахнул рукой отнегодования. - Выжила только эта девочка.
        - Думаю, ее ждет теперь приют святого Шизикса, - голос полной докторши - скрипучий, как старый пень, неприятно резанул слух.
        - Ну, зачем вы так? ВИхтиандре много добрых людей… Да… Страшная авария.
        - Какая авария? - крикнула Соня.
        - О, детка, ты очнулась? - доктор ссуровым лицом кинулся кпостели девочки ипоправил наней клетчатое больничное одеяло. - Тебе нельзя говорить иволноваться…
        - Какая авария?
        - Твои родители ибрат разбились, крепись, - проскрипела полная «фея», вызвав осуждающий взгляд доктора. - Вместе сними, если тебя это утешит - Алекс Тимпов иРис Листок… Ума неприложу, как вы все поместились вмашину?
        - Где моя мама? Небыло никакой аварии!
        - Постарайся уснуть, детка, - ласково проговорил доктор ипогладил Соню поголове.
        - Отних только головешки остались, - ядовито заметила докторша. - Пойдемте, Азпирс!
        Доктор Азпирс, недовольно качая головой, вышел изпалаты вслед затолстой «феей», итихонько прикрыл дверь. Соня осталась одна.
        «Какая авария?» - впанике подумала девочка.
        Неужели ей привиделось, инебыло ни зверушек, бегущих полесу, ни озера без воды, ни двух тоннелей, ни Мисоша, ни рыбообразного рыбака, спасшего ее? Неужели была просто авария - грубая, земная авария, когда машина срывается сдороги инаполной скорости врезается вдерево?
        - Нет! - крикнула Соня, нисколько незаботясь олежащих всоседних палатах больных, иничком упала наподушку, которая была такой твердой, что отудара загудела голова.
        - Что это? - девочка сунула под подушку руку идостала толстую книгу сознакомым золотистым знаком напереплете.
        «Отних головешки остались!» - вспомнился Соне скрипучий голос и, громко всхлипнув, она швырнула книгу вугол:
        - Все началось из-за тебя!
        Книга гулко ударилась остену и, упав напол, открылась.
        
        Соня вспомнила, как они сАнжелой едва несломали ногти, пытаясь открыть этот фолиант. Девочка встала спостели ивзяла книгу. Ее опять ждало разочарование - страницы были чисты.
        - Глупость!
        Злые слезы принялись душить Соню: все обман, все иллюзия.
        Новот через тонкую бумагу, будто водяные знаки, начали проступать четкие буквы. Соня прочла:
        «Если ты открыла эту книгу, то знай - ты избрана! Ты - единственная инастоящая Воительница, та, которой подвластно время иправда.
        Втвоей жизни есть страшная потеря, иначе книга осталасьбы закрытой, итолько втвоей власти вернуть тех, кто тебе дорог.
        Если ты мала ислаба, то знай, - ты велика исильна, если ты глупа иничтожна, то знай - ты прозорлива имудра.
        Твой путь будет тяжел исуров, инераз нанем будет подстерегать отчаяние.
        Смерть - есть бездна, бездна окружает тебя ичасто кажется, что ее невозможно преодолеть. Ноты знай, что жизнь - это тоже бездна, бездна - втебе самой! Смотря вэту бездну, ты победишь смерть».
        Книга выпала изрук Сони изакрылась, еще секунда - ивнутренний огонь стал пожирать страницы, добрался допереплета, раскалив золотистый знак, ивырвался наружу синими языками. Книга исчезла, оставив после себя едва заметный след наполу.
        Соня подошла кокну. Облака бежали посерому небу, внизу, надеревьях, сидели нахохлившиеся воробьи.
        «Неужели это написано про меня?»
        Соня ясно вспомнила кувыркающуюся вогненном шаре машину, летящую вкювет, исодрогнулась. Нотутже перед ее глазами возникли улыбающийся Фил сведром рыбы иудочкой, Анжела, Рики унее наруках.
        «Да, это про меня!».
        Конец первой книги.
        
        АВТОР
        Я родился 19января 1985года вгородке Новозыбкове Брянской области. После аварии наЧернобыльской АЭС родители переехали всоседнюю Орловскую область. Там я закончил среднюю школу.
        Сколько себя помню, я всегда интересовался книгами, мечтал стать писателем. Сразу после школы я отправился вМоскву ипоступил вЛитературный институт имени М. Горького насеминар прозы. Ксожалению, учеба вЛите уменя незаладилась, ипосле первого курса я был отчислен.
        Закончил вМоскве Российский Православный институт святого апостола Иоанна Богослова.
        К настоящему времени мною написано несколько повестей, пара десятков рассказов и постапокалиптический роман "Теплая птица".
        
        ХУДОЖНИК
        Я родилась впромышленном подмосковном городе Электросталь 18октября 1984года.
        Сдетства любила рисовать, поэтому родители отдали меня вхудожественную школу, которую я закончила сотличием, ауже сразу после окончания 11класса меня позвали работать всреднюю общеобразовательную школу учителем рисования ихудожником-оформителем. Там я ипроработала 5лет, параллельно учась вуниверситете нахудожественно-графическом факультете надизайнера интерьера.
        Последние 10лет я профессионально занималась частными интерьерами иактивно путешествовала помиру. В2008году мы вместе снапарницей открыли собственную мастерскую дизайна ««ArtVintage’».
        В2011водной изпоездок познакомилась сосвоим будущим мужем. Сейчас я живу вНидерландах, активно рисую, пишу картины, учу язык, стараюсь развиваться как художник, продолжаю путешествовать.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к