Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Выставной Владислав / Кремль 2222 : " Кремль 2222 Кенигсберг " - читать онлайн

Сохранить .
Кремль 2222. Кенигсберг Владислав Валерьевич Выставной
        Кремль 2222
        Приходит час - и самый суровый воин теряет надежду.
        Книжник и Зигфрид отчаялись отыскать путь домой - в Кремль. Предательство лишает их последнего шанса на возвращение.
        Впереди - край земли, за которым нет жизни. Лишь страшный Черный снег и Выжженная земля.
        Здесь, на берегу ледяного моря, застыли мрачные руины древнего города. В развалинах еще теплится жизнь - странная, злая, враждебная. Этот город сожрет и переварит каждого.
        Но только не наших героев.
        Им есть за что драться. Все, что попадает в их руки, - становится смертельным оружием. Они будут идти вперед - в поисках того, кто укажет им выход из города, ставшего западней.
        Надо лишь помнить: когда твой путь похож на лабиринт - жди удара в спину.
        Владислав Выставной
        Кремль 2222. Кенигсберг
        Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
        Серия «КРЕМЛЬ» основана в 2011 году
        
        Пролог
        Ржавые рельсы уходили в туман.
        Не туман даже - какой-то адский дым, в глубине которого происходило странное движение в сопровождении неприятных приглушенных звуков. То ли кто-то кого-то жрал в мутной глубине, то ли переваривал, шумно срыгивая.
        Туда Книжник и целился из арбалета. Целился - сильно сказано, скорее, нервно водил оружием в готовности спустить с цепи злобный металл. Шедший по правую руку Зигфрид держал в отведенной руке меч - прямой знак того, что угрозу он воспринимает всерьез. Не в его правилах доставать меч без надобности - только для боя с серьезным противником. Всякую мелочь он мог прикончить кинжалом либо просто оторвав голову стальными пальцами.
        Книжник вопросительно поглядел на Зигфрида, и тот чуть заметно кивнул: вперед! Они двинулись дальше, в эту сгущающуюся мутную мглу. Воняло вокруг омерзительно, и только рельсы под ногами напоминали о том, что они здесь не просто так - они проверяют путь.
        Еще сотня осторожных шагов. Вроде, ничего подозрительного. Странные звуки тоже стихли. Кто его знает, наверное, и туман был обычный - зря они так насторожились.
        - У страха глаза велики, - не особо уверенно сказал Книжник. Опустил арбалет и поглядел на Зигфрида. - Чисто, вроде.
        - Думаешь? - с сомнением произнес Зигфрид.
        Постояли еще, оглядываясь по сторонам и вслушиваясь в полумрак. Странная, наверное, картина со стороны: рослый длинноволосый воин в легком доспехе, состоящем из множества металлических пластин, усеявших кольчужную рубаху, заспинные ножны и пара длинноствольных револьверов на бедрах. А рядом - тщедушный юноша в потрепанном армейском камуфляже, настороженно глядящий из-под ниспадающей рваной шевелюры. Бесформенный холщовый вещмешок за спиной и здоровенный тусклый «маузер» за поясом вносили еще больше диссонанса в общую картину. Не сочетались эти двое, никак не сочетались. Да только жизнь в постъядерном мире давно уже старательно смешивает несмешиваемое и совмещает несовместимое.
        - Ладно, - сказал, наконец, Зигфрид.
        Загнал меч в заплечные ножны, повернулся и зычно крикнул, сложив рупором руки в перчатках, покрытых металлическими пластинами:
        - Тридцать Третий! Давай потихоньку!
        Можно было подумать, что он свихнулся, раз кричит в пустую дымную мглу. Но мутная завеса за спиной отозвалась вдруг набором угрожающих звуков - низким гулом, шипением и тяжелым металлическим перестуком. Мутное облако потемнело еще сильнее, сгущаясь во что-то плотное, материальное. Раздвинув туманные клочья, на свет полезло громадное, бесформенное, отсвечивающее клепаным железом. Медленно выползая, это железное нечто обретало форму и смысл, становясь чем-то знакомым - но при том не менее грозным: угловатые металлические детали оформились в приземистую платформу; за ней выполз грозный многогранник с крутыми металлическими скосами, в котором с трудом угадывался вагон. На его крыше, словно нахлобученная с размаху, из тумана выплыла орудийная башня - судя по всему, специально приспособленная танковая. И уж следом, извергая горячую испарину, показалась громада затянутого в броню локомотива.
        Бронепоезд крался за ними «на мягких лапах», не в силах, впрочем, полностью спрятать прущую из него мощь.
        Наученные горьким опытом, друзья больше не полагались слепо на броню и пушки. Бронепоезд «Дракон» обладал, конечно, избыточной мощью, но встречались сюрпризы, к которым невозможно подготовиться, и существовали разные твари, способные расколоть любой металл, как орех. Последним ударом стало нападение неведомой ночной твари, с ходу своротившей кормовую башню. Башню удалось починить, но глубокие, а местами сквозные следы то ли когтей, то ли зубов остались на броне, как напоминание о том, что человек давно уже не хозяин на этой планете.
        В другой раз они на полном ходу вылетели в провал, размытый прямо под рельсами, и едва не опрокинулись на бок. Случись такое - дальше пришлось бы идти пешком. Что, считай, равносильно гибели. Потому что пешком домой не вернешься - слишком уж далеко они забрались в своей затянувшейся экспедиции.
        Может, когда-то, до ядерного Армагеддона Последней Войны, и можно было пройти пешком тысячу-другую километров. Теперь же простая статистика играла против них: даже если удастся избежать по пути сотню угроз, сто первая наверняка их прикончит. Так что «Дракона» стоило поберечь - особенно во всяких сомнительных и странных местах.
        Так что, наткнувшись на эту подозрительную стену тумана, «Дракон» сбавил ход, и на разведку отправились двое самых живучих существ на этой истерзанной планете.
        Люди.
        На борту «Дракона» оставался единственный, кто мог управляться со всей этой машинерией, - кио по прозвищу Тридцать Третий, получеловек-полумашина, если не обманываться его простоватой внешностью. Он вел бронепоезд следом, прикрывая товарищей всей мощью бортового оружия. Снарядов, правда, оставались считаные единицы, да и от них было мало толку: эта муть мешала даже зоркому взгляду кио и хитроумной оптике орудий.
        Но необходимость заставляла двигаться вперед, невзирая на любые угрозы. Сейчас они исследовали восточное ответвление древней железнодорожной сети - шанс свернуть с четко начерченного пути в сторону далекого дома.
        Москвы.
        Почти потеряв надежду вернуться, они уходили все дальше и дальше на север, убеждаясь, что все восточные ответвления железных дорог разбиты, взорваны, перемолоты в труху. «Дракон» имел возможность преодолеть небольшие расстояния даже через разбитые пути - но не десятки и сотни километров жесткого бездорожья. Воронки взрывов, превратившиеся в ядовитые болота, радиоактивные пятна, бескрайние Поля Смерти - все это расползалось на тысячи километров, эхом Последней Войны звенело в бескрайних пространствах, напоминая о жестоких и грандиозных сражениях минувшего.
        Но что может остановить тех, кто давно уже ходит по краю, кто привык смотреть в глаза смерти, для кого главное - не собственная жизнь, а те, кто остался в бескрайней дали, за кремлевскими стенами?
        - Смотри! - голос веста заставил Книжника вздрогнуть и вернуться к реальности.
        Воин указывал в пространство между рельсами. Что-то блестело на гравии между потемневшими бетонными шпалами. Зигфрид осторожно приблизился присел, протянул руку.
        - Осторожнее! - предупредил Книжник.
        Зигфрид на миг задержал руку. Оно и понятно: незнакомая местность вполне может порождать незнакомые ловушки. Кремлевских с детства учат простым истинам: все вокруг не является тем, чем кажется. Весь мир оскалился на людей за то, что они с ним сделали, и человека на каждом шагу подстерегают «капканы», созданные мутировавшим пространством. Ровный асфальт может обернуться «гейзером», что, вскипая, готов проглотить и растворить в себе человека, дыра в земле может оказаться голодной пастью, а камень за спиной - хищным мутантом, готовым броситься и убить, едва ты потеряешь бдительность. Оттого любой привлекательный предмет, беззаботно валяющийся на земле, с высокой долей вероятности является коварной ловушкой. Потому что в этом голодном, жадном мире ничто не может валяться просто так.
        Подумав секунду, Зигфрид быстро схватил предмет - и резко отдернул руку. Перед глазами Книжника мелькнула картинка: омерзительные, истекающие слюной зубы выныривают из-под гравия, клацают - и обрубок руки друга брызжет струями крови…
        Ничего не произошло. Потому что никогда не бывает так, как рисует фантазия, - все случается иначе, и зачастую - еще хуже.
        Тем не менее, Книжник облегченно выдохнул. Зигфрид подбросил на ладони предмет, повертел в пальцах. Не нужно быть экспертом, чтобы понять: это золото. Точнее - золотая монета, инвестиционный червонец образца 1980 года с изображением сеятеля. С легкой руки маркитантов такие имеют хождение повсеместно. Многие вещи поменяли свою цену - что-то, как бумажные деньги, обесценилось до нуля, что-то, как патроны, взлетело в цене до небес. Неизменной осталась цена лишь одного вещества на планете.
        Золота. Наверное оттого, что только оно не поддавалось неумолимому влиянию времени, отторгало окислы, грязь, все наносное, временное. Золото казалось вечным, сверкало, как солнце, и, наверное, дарило надежду. Ведь если есть в этом мире что-то неизменно сверкающее и чистое, то может, и в судьбах человечества наступит когда-то просвет?
        Пожалуй, не все бы разделили эти размышления семинариста. Кто-то видел в золоте обыкновенную валюту, которую можно обменять на те же патроны или жратву. И то хлеб, как говорится.
        Однако найти золотую монету - большая удача. Правда, это означало и кое-что другое: кто-то должен был эту штуку потерять. И возможно, этот некто сейчас находился поблизости - что уже заставляет невольно тянуться к оружию.
        - Смотри-ка - еще! - Книжник указал на такой же золотой кружок - тоже между рельсов, правда, чуть дальше. И, вроде, за ним сверкал еще один…
        Книжник дернулся было за второй монетой - но на этот раз Зигфрид ухватил его за руку.
        - Не нравится мне это, - сказал воин. - Будто кто-то заманивает нас…
        - Кто? - Книжник сглотнул.
        - Ты правда хочешь узнать?
        - Да как-то не очень.
        - Вот и я - не особо.
        Тем не менее, они прошли вперед еще с десяток шагов. Что-то хрустнуло под ногой семинариста. Он остановился, убрал ногу.
        Кость. Возможно, крупного животного. А может, и человека. Взгляд быстро выхватил целые развалы костей, скрытые туманом по сторонам от рельсов.
        - Так… - проговорил Зигфрид. - Давай-ка лучше назад отойдем, пока не поздно. Тридцать Третий! - Зигфрид вскинул руки, помахал над головой. - Три-Три! А ну тормози! Малый назад!
        Бронепоезд среагировал мгновенно - заскрежетал заклинившими колесами и резко, с проворотами огромных ведущих колес, дал задний ход. Друзья неторопливо побежали в обратную сторону вслед за тяжело набиравшим ход поездом.
        - Сейчас откатим немного - и положим вперед пару снарядов, - на бегу сообщил Зигфрид. - А там уже решим, что делать…
        Договорить он не успел. Истошный, переходящий в ультразвук, визг ударил по ушам, и со всех к ним устремились страшные, изломанные тени. Боковым зрением семинарист заметил что-то стремительно возникшее совсем рядом, за плечом. И был сбит с ног мощным ударом.
        Рывком перевернулся на спину, пытаясь нашарить отлетевший в сторону арбалет. И с ужасом увидел над собой искаженное злобой лицо. Нет, это была даже не злоба - просто лицо само по себе было воплощением какого-то кошмара. Это было настоящее кровавое месиво, сочащееся густыми багровыми каплями, брызгающими прямо в глаза оцепеневшему Книжнику. Это существо было начисто лишено кожи - и тянуло скрученные когтистые пальцы к его горлу. Кривые желтые зубы вразнобой торчали в лишенной щек пасти, и казалось, что монстр улыбается какой-то безумной улыбкой. Еще должны были быть огромные, усеянные сетью сосудов глаза - навыкате, так как лицо было лишено век. Но глаз не было - вместо них зияли черные, гноящиеся провалы.
        Мокрые от крови пальцы сомкнулись на его шее - и парень заорал от ужаса и омерзения. И тут же в лицо хлынули потоки густой горячей жидкости - тварь развалилась на куски под ударами Зигфридова меча, рухнув прямо на несостоявшуюся жертву. Захлебываясь кровью монстра, Книжник попытался сбросить с себя пульсирующие в агонии части тела, но его скрутило, вырвало на рельсы чужой кровью вперемешку с давешним содержимым желудка. Происходящее было настолько омерзительно, что хотелось тошнить все больше и больше - организм словно желал избавиться от самой картины увиденного.
        Но Зигфрид уже силой подымал друга на ноги, и с его клинка сползали ошметки убитой твари.
        - Вставай! - прорычал он прямо в ухо товарища. - Арбалет в руки! Вперед!
        Все было как в бреду. Только что сонное туманное пространство наполнилось хаотичным движением, и перед глазами возникли совершенно дикие картины.
        Незнакомые безкогие и безглазые твари сыпались буквально на голову с невидимого отсюда свода. Они не падали, нет - спускались на каких-то тонких, кроваво-красных нитях, чем-то напоминавших то ли паутину, то ли пуповину. Наверное, тем, что эти пульсирующие нити выходили непосредственно из тел человекоподобных чудовищ, срастаясь с ними где-то в районе позвоночника. В другое время было бы любопытно узнать, куда ведут эти нити, устремляясь вверх, в гущу тумана.
        Сейчас же хотелось только одного - бежать без оглядки, крича от ужаса, зажмурившись, чтобы навсегда вычеркнуть из памяти этот кошмар.
        Но у незнакомых мутантов были на людей совсем другие планы. Десятками спускаясь на своих пульсирующих «жилах», монстры с ходу бросались в атаку на людей, стремившихся добраться до уползающей в туман платформы бронепоезда. Книжник с Зигфридом заметно отстали от него, и положение становилось критическим. Спасали опыт и реакция воина, успевавшего пока укладывать одного за другим этих тварей. Те продолжали наседать, и им совсем не требовалось зрение, чтобы распознать добычу. Пара монстров рухнула буквально им на голову - и Книжника снова окатило потоками крови твари, срубленной Зигфридом прямо над его головой.
        - Да я же так никогда не отмоюсь! - смахивая кровь с глаз, ощутив неожиданный приступ ярости, заорал Книжник.
        Злость придала сил - он схватил-таки арбалет и с ходу всадил короткий оперенный болт прямо между мертвых глазниц ближайшего монстра. Несмотря на кошмарный вид, тот оказался не бессмертным - и семинарист открыл счет вражеским трупам. Механизм автовзвода с воем натягивал тетиву, болт за болтом с упругими щелчками сменяли друг друга под прицельной планкой - и уходили прямиком во вражескую плоть.
        Через несколько секунд кровавой мясорубки в плотном кольце тварей образовалась брешь - спасибо упругим «пуповинам», что несколько ограничивали перемещения тварей. В эту брешь, прямо по дергающемуся мясу, и устремились друзья. Задыхаясь от бега, они неслись в туман - туда, куда успел скрыться отползавший «Дракон». Могло показаться, что они бегут в никуда, - только рельсы под ногами указывали на то, что они не сбились с пути.
        Прямо перед ними огромными кровавыми каплями «стекли» сверху еще трое монстров. Книжник успел увернуться, Зигфрид же получил мощный удар когтями, вспоровшими кольчугу и повредившими плечо. Тварь вцепилась в воина и едва не оторвала ему голову - острый железный штырь, сплюнутый арбалетом, оказался быстрее. Еще не успев бросить с себя обмякшее мясо, Зигфрид одним ударом перерубил двух оставшихся монстров. Закаленная в Поле Смерти сталь шипела, насыщаясь вражеской смертью, а спутники уже настигали проявившийся в тумане силуэт бронепоезда. Когда казалось, что сил уже не осталось, Зигфрид рывком перекинул себя через приземистый борт носовой платформы и, резко развернувшись, протянул руку Книжнику:
        - Хватайся! Быстро! Ну!
        Парень тянулся, чувствуя, что начинает безнадежно отставать от набирающей ход махины. Ноги заплетались от усталости и страха, а вокруг, как в бреду, огромными маятниками раскачивались на жилах-лианах кровавые монстры. Пытаясь увернуться от проносившихся со всех сторон тел, Книжник безнадежно терял темп. Тридцать Третьему почему-то не приходило в голову сбавить скорость - то ли он не видел, что происходит, то ли на него самого наседали враги, - «Дракон» продолжал пятиться. Когда Книжнику казалось уже, что все, финиш, паровоз ему не догнать, Зигфрид рыкнул с платформы:
        - Держись! Только крепко!
        И перекинул через борт что-то тяжелое. Привыкший доверять другу, Книжник рванул вперед из последних сил - и споткнулся обо что-то податливое, склизкое. Упал - уткнулся лицом в искаженное яростью и болью бескожее лицо мертвого монстра.
        - О, нет… - успел только выдохнуть Книжник, осознавший, что задумал приятель.
        В следующую секунду труп буквально выдернуло из-под него, и парень едва успел ухватиться за единственную ногу - вторая была снесена мечом вместе с половиной туловища. Парня с силой поволокло, заколотило по шпалам, грозя растрясти к чертовой матери прежде, чем он окажется в безопасности.
        - Зиг, да ты просто псих! - орал Книжник прямо в разлетающиеся перед ним потроха. Он пытался подтянуться повыше, чтобы не соскользнуть со своего безумного «прицепа». - Ты сумасшедший маньяк просто!
        На это Зигфрид лишь скалился да сильными рывками подтягивал, наматывая на руку, жилу, тянувшуюся к подпрыгивающему на шпалах трупу монстра, что оседлал смертельно бледный Книжник. Наверное, со стороны это безумное зрелище выглядело довольно лихо и впоследствии стоило упомянуть его в мемуарах - если участникам событий удастся дотянуть до старости. Вероятность же этого стремительно таяла.
        Подтянув приятеля до самой платформы, Зигфрид ухватил его за шиворот и рывком затащил на борт. Прокричал:
        - Жив?!
        Семинарист не ответил. Размазывая по лицу кровавую жижу, он смотрел на скачущий по шпалам труп, что все еще оставался привязанным к борту платформы. Выдернув из-за голенища нож с зазубренным лезвием, Книжник с силой перерезал проклятую «пуповину». Кувыркаясь меж рельсов, изуродованное тело скрылось в тумане.
        - Кажется, оторвались… - проговорил парень. Голос предательски дребезжал.
        - Хотелось бы верить, - сухо сказал Зигфрид. - Говорил я: плохой это туман, не стоит в него соваться.
        - Но ведь другого пути на восток не было.
        - Он и не понадобится, если нас здесь прикончат.
        - С тобой не поспоришь.
        - А не надо со мной спорить, лучше держи арбалет наготове.
        Зигфрид поднял с пыльной ребристой поверхности платформы переговорное устройство с отходящим от него толстым, задубевшим кабелем, сказал негромко:
        - Три-Три, не зевай там. Дай-ка света, а то темнеет что-то!
        И точно - туман словно бы начал густеть, наливаясь тьмой. Это было странно - ведь день был вроде как в полном разгаре.
        Глухо щелкнуло - и мощные прожектора прорезали туманную мглу, широкие лучи заметались, пытались нащупать что-то, за что можно было бы зацепиться взгляду.
        И, надо сказать, получилось. Чувствуя, как сами собой расширяются от изумления глаза, Книжник увидел, как прямо в направлении движения бронепоезда медленно опускаются с небес ряды огромных острых конусов. Он не сразу понял, что это такое, - мириады непонятных штуковин походили на огромные белые сталактиты. И только несколькими секундами позже пришло понимание того, что это, ни много ни мало, - огромные зубы, усеявшие пасть колоссального чудовища.
        Весь этот туман, эти рельсы с ползущим по ним бронепоездом, десятки кровавых монстров и замершие на платформе - все это непостижимым образом оказалось внутри какой-то гигантской твари. Это просто не укладывалось в голове, да и не должно было отвлекать внимание от главного - попытки прорваться и выжить.
        - О боги… - глухо произнес Зигфрид. - Я даже представить себе не мог… Мы въехали прямо ему в брюхо…
        - Кому - ему? - хрипло отозвался Книжник.
        Перехватил потными руками арбалет, водя вокруг растерянным взглядом. Ему казалось, что он спит наяву. Что толку от его арбалета да и от меча Зигфрида перед тем, что невозможно охватить взглядом?
        - Этому… С зубами… - не находя слов, произнес Зигфрид.
        Да и не было придумано никаких слов для создания, способного проглотить бронепоезд вместе с изрядным участком железнодорожного полотна. Худшими монстрами были только те твари, что устроили засаду прямо в желудке своего «симбионта». Это действительно походило на симбиоз. А может, и того хуже - эти злобные уродцы на кровавых «нитках» попросту были частью одного кошмарного организма, способного переварить гору.
        Впрочем, изумление быстро прошло - слишком уж много самых немыслимых мутантов породила Последняя Война. Иногда казалось, что не только живые существа подверглись мутагенному воздействию радиации и всевозможной убийственной химии, но и само пространство. Иначе как объяснить появление Полей Смерти и других ловушек, грязными пятнами разбросанных по многострадальной планете? Сама природа мстила людям, насылая на них чудовищ.
        - Три-Три, ходу! Ходу! - кричал Зигфрид в переговорное устройство. - Быстрее, ну!
        Но уже и сам машинист, видимо, понял, что все они оказались в огромной мышеловке, готовой захлопнуться и оставить своих жертв наедине с монстрами поменьше, но куда более многочисленными. Как будто почуяв, что ловушка вскоре захлопнется, со всех сторон снова стали подбираться «кровавые твари». Теперь они двигались быстрее, приноровившись к скорости стремившегося улизнуть бронепоезда. Визжа и дергаясь на своих пульсирующих нитях, они напомнили теперь Книжнику паразитов, копошащихся в нутре более крупного чудища.
        Не выдержав, он принялся стрелять в туман, на это мутное движение, - просто боясь снова увидеть вблизи эти бескожие и безглазые лица.
        - Ты что творишь?! - гаркнул на него Зигфрид. - Стрелы береги - сейчас они полезут!
        Усилием воли семинарист заставил себя прекратить бездумную стрельбу. Болтов во встроенном магазине оставалось не так много, и бить следовало наверняка. Да и Зигфрид был прав: со всех сторон, словно по команде, на платформу полезли изломанные в злобном порыве фигуры.
        Первую волну Зигфрид принял на себя. Книжник едва успел рухнуть на ребристую поверхность платформы, как над головой со свистом пронеслась раскаленная кромка меча: вест работал оружием с молниеносной скоростью, приняв круговую оборону и защищая вместе с собой друга. Бешено вращаясь вокруг собственной оси, рисуя замысловатые узоры, он перемалывал напирающих мутов и прикрывал друга, на несколько секунд впавшего в оцепенение. Какое-то время Книжник наблюдал за боем, отмечая, что новая волна мутантов не похожа на тех, первых. Эти не были багровыми, сочащимися кровавыми подтеками. Они были темнее, словно плоть на них обветреная и подгнившая, всюду проступали пятна тления, а оборванные нити-сосуды тянулись за ними полуистлевшими лоскутами. Наверное, эти успели оторваться от некой питательной среды, с которой когда-то их соединяла пульсирующая пуповина. Возможно, и жизненный их цикл заканчивался, но от этого муты не становились менее агрессивными. Чем-то они напоминали дампов, пораженных неизвестной болезнью людей, чья разлагающаяся плоть оставляла за собой лишь одно яростное желание - убивать.
        Раскатистый рев вывел парня из оцепенения. Звук извергал из зловонной пасти мут, пытавшийся дотянуться до него своими гнилыми когтями, - мешал лишь Зигфрид, отчаянно отпихивавший его ударами ноги.
        Книжник выстрелил, не целясь, - прямо в эту брызжущую слюной и мутной кровью пасть. Одного болта оказалось мало - второй пришлось всадить муту в лоб.
        - Прикрой! - голос Зигфрида потонул в визге целой своры мутов, бросившихся на платформу с крыши броневагона.
        «Обложили!» - мелькнуло в голове Книжника, когда последний оставшийся арбалетный болт ушел прямиком в дергающийся кадык под трясущейся безглазой мордой. Арбалет перестал быть стрелковым оружием и превратился в обыкновенную дубину, которой парень отчаянно отбивался от наседавших тварей. Длилось это не долго: арбалет силой вырвали у него из рук, и только после этого семинарист вспомнил о своем последнем аргументе.
        Упав на спину и торопливо отползая по скользкому от крови металлу, он потянул из-за пояса «маузер» модели К-96. Архаичное и громоздкое, легендарное и дикое на вид оружие как ни одно другое соответствовало окружающей обстановке. Мощь девятимиллиметрового патрона при изрядной длине ствола была более чем достаточна в любой схватке. Одна проблема - острый дефицит подходящих патронов, которые непросто достать даже у маркитантов. Небольшой запас, имевшийся в кабинете бывшего командора «Дракона», - все, на что мог рассчитывать новый владелец оружия, а потому преимущество было отдано надежному, как дубина, автоматическому арбалету.
        В момент, когда жизнь висит на волоске, меньше всего думаешь об экономии патронов, и даже о том, что древний пистолет может просто разорвать на куски во время первого же выстрела. Издав истошный вопль, Книжник открыл огонь.
        Двух тварей, пытавшихся до него добраться, он уложил с ходу - и тут же пистолет заклинило. Пока он возился с затвором, Зигфрид уложил мута, подбиравшегося к парню сбоку. Передернув, наконец, затвор, Книжник вскочил на ноги и огляделся.
        В пылу скоротечной схватки он потерял из виду то, что происходило вокруг бешено набиравшего ход поезда. Гигантские челюсти готовы были вонзиться в поверхность, как опускные ворота какого-то замка тьмы. Казалось, еще немного - и поезд на полном ходу врежется в эту массу то ли камня, то ли невиданной живой ткани.
        Грохот орудий и привел друзей в чувство. Прямо по курсу сверкнуло, туман смешался с пороховой гарью. Кормовая башня, ставшая теперь носовой, лязгнула снова, пробивая брешь в стремящейся замкнуться ловушке. Новый взрыв - а следом удар, стряхнувший карабкавшихся на платформу мутов и заставивший друзей потерять равновесие. Вибрация и скрежет подтвердили: бронепоезд продирается сквозь пробитую снарядами брешь, попутно стряхивая с себя вцепившихся кровожадных «паразитов». Зигфриду пришлось еще поработать мечом, добивая так и не угомонившихся мутов, еще несколько выстрелов сделал Книжник - но «Дракон «уже снова вырвался на свет, а еще через сотню метров прорвал туманную завесу, оказавшись под сумрачным, но чистым северным небом.
        Бронепоезд сбавил ход и со скрежетом остановился. Какое-то время друзья просто молчали, переводя дух и глядя в клубящуюся туманную стену, оставшуюся в отдалении. Казалось бы, самое время радоваться - они отбились от врагов и избежали гибели. Но никто из них не видел повода для оптимизма.
        Ведь рельсы перед ними по-прежнему уходили в этот омерзительный, коварный туман.
        - И здесь тупик, - сказал, наконец, Книжник.
        Зигфрид поглядел на него, кивнул:
        - Значит, дальше, на север?
        - Значит, дальше, - сказал Книжник, и голос его стал тверже. - Где-то же есть путь на восток, его просто не может не быть.
        - А если его нет? Что, если все пути на восток уничтожены?
        Книжник поглядел на друга исподлобья. Зигфрид просто озвучил его собственные мысли, страхи, в которых он боялся себе признаться.
        - Тогда пойдем пешком, - тихо сказал Книжник. - Мы должны вернуться в Кремль и рассказать обо всем, что видели. И я сделаю это.
        Рука друга легла ему на плечо. Это был всего лишь тупик - один из многих в бескрайнем лабиринте древних дорог. Но Книжник верил: из любого лабиринта есть выход. А любая дорога имеет смысл, когда в итоге приводит домой.
        Поднявшись на ноги, забыв о переговорном устройстве, Книжник закричал, сложив руки рупором:
        - Три-Три, давай назад к развилке! Идем на север!
        Глава первая
        Чужие берега
        «Дракон» шел на северо-запад. Не шел даже - продирался через бескрайние пространства, словно нарочно превращенные в сплошную полосу препятствий.
        Вагоны трясло нещадно, скрежетала потрепанная броня, и казалось, бронепоезд сейчас развалится на составные части. Последняя сотня километров далась «Дракону» непросто - пути были искорежены давними боями, словно в этих местах велась самая настоящая «рельсовая война». Возможно, так оно и было: по обе стороны от рельсов то и дело встречались ржавые останки боевых машин. Сейчас уже трудно было разобрать, где здесь «свои», где «чужие», - все это были лишь призраки, забытое наследие Последней Войны. Время примирило давно сгинувших противников, уступив место новым угрозам. Но железная дорога не стала от этого лучше. Спасала лишь особенность ходовой части поезда, способного преодолевать небольшие участки бездорожья, даже начисто лишенные рельсового пути. Впрочем, внедорожные качества «Дракона» имели свои пределы, и в один прекрасный момент сложная машина могла просто не выдержать. Оттого Тридцать Третий, бессменный машинист ядерного паровоза, снизил его скорость практически до скорости пешего шага. Такими темпами ехать можно было бесконечно долго, и дорога начинала изрядно выматывать. Кроме того, главное
достоинство бронированной машины - безопасность - с утратой мобильности стремилось к нулю. Уже не раз они замечали целые стаи неизвестных тварей, крадущихся по следам бронепоезда, особенно по ночам. В небе, не прекращая, кружили стервятники.
        Туда, в небо, и глядел Книжник, пытаясь справиться с тошнотой. Он и не думал, что доведется на суше подхватить самую настоящую «морскую болезнь». От бесконечной тряски его не на шутку укачало. Проще было бы просто идти пешком рядом с медленно ползущим бронепоездом. Останавливала лишь постоянная угроза нападения мутов, которые даже сейчас копошились вокруг поезда, время от времени устраивая шумные «разборки» друг с другом.
        - А, черт! - выдохнул Книжник, едва не слетев с крыши вагона. На этот раз тряхнуло основательно - хорошо, успел ухватиться за качающийся из стороны в сторону орудийный ствол. - Когда же это все кончится?!
        Он перевел дух, втянул в легкие непривычно чистого воздуха и чуть не поперхнулся, услышав:
        - А скоро, милок, скоро!
        Прямо перед ним в вальяжной позе, облокотившись с одной стороны на пузатый холщовый мешок с лямками, а с другой - на тусклый железный ящик с ручкой, сидел на броне какой-то мужичонка. Был он в прожженном в нескольких местах бесформенном ватнике, драных штанах и уродливых самодельных ботинках с металлическими набойками. На голове его имелся нелепый гибрид «ушанки» и кепки, будто шапка мутировала вместе с окружающей живностью. Сам мужичок был плохо выбрит, грязноват, морщинист, но вместе с тем скалился во всю ширину, демонстрируя редкие желтые зубы.
        - Ты кто? - изумленно спросил Книжник, разглядывая мужичка.
        - Хомо сапиенс, - мгновенно отозвался мужичонка, - что в переводе с древнего означает «человек разумный». Ты, я вижу, - тоже, а двое разумных всегда могут договориться. Верно я кумекаю?
        - Откуда ты здесь взялся? - Книжник настороженно разглядывал незнакомца, понимая, что забыл взять оружие. Это было опрометчиво - но голова от бесконечной тряски соображала туго.
        У незнакомца, впрочем, оружия тоже не было. Хотя это ничего не значило: выставленное напоказ оружие свидетельствовало хотя бы об открытости намерений. Скрытое же намекало на коварство и темноту замыслов. То, что по этим местам можно бродить безоружным, даже не приходило в голову.
        - Вот уж, бином Ньютона! - хмыкнул мужичонка, чиркая кресалом и активно раскуривая огромную кривую самокрутку. - Прям проблема - залезть на колымагу, которая ползет со скоростью подыхающей крысособаки! Будешь?
        Он протянул дымящую самокрутку застывшему в недоумении парню. Книжник помотал головой.
        - Как хочешь, - затягиваясь, сказал мужичонка. - Табачок неплохой, почти настоящий, такого нигде больше нет.
        Тряхнув головой, Книжник прогнал оцепенение. Даже тошнить перестало. В конце концов, подумаешь - какой-то бродяга! Ну залез, ну едет без спросу. В конце концов, как залез, так и слезет - стоит только Зигфриду свистнуть, чтобы подстраховал на случай, если у этого типа под ватником припрятано что-нибудь посерьезнее кресала.
        С другой стороны, это был первый человек, встреченный в этой местности, и было бы глупо не расспросить его о том, что здесь и как. Если это, конечно, человек, а не какой-нибудь хитрый мутант, ловко манипулирующий сознанием жертвы. Такое тоже случалось, так что расслабляться не стоило.
        - Ты что, местный, что ли? - спросил семинарист, на всякий случай пододвинувшись к люку с откинутой крышкой, - чтобы нырнуть туда, если что пойдет не так.
        - Да ну, какой же я местный? - окутываясь клубами вонючего дыма, отозвался мужичок. - Местные тут - одни кошакалы.
        - Кто?
        - Кошакалы, говорю. Ну, вроде котов, только лают, стаями держатся да жрут любую органику. А зазеваешься - так и тебя самого на кусочки порвут.
        - Так что же ты тут делал?
        - Да по грибы ходил, - мужичонка похлопал по пузатому боку мешка. - Вон, набрал, недели две кормиться можно.
        - А чего без оружия?
        - А тут с оружием никак нельзя, они этого не любят.
        - Кто, кошакалы?
        - Грибы.
        Книжник выпучился на незнакомца: уж не псих ли? Или грибочки у него «с сюрпризом»? Вон и улыбка подозрительная, и разговоры странные. Грибы, говорят, и такие встречаются: их едят, а они глядят. Взгляд упал на мешок. Матерчатый бок заметно шевелился. Из-под клапана вдруг полезло что-то бесформенное, с длинными черными корешками, рассыпающими землю. И точно - гриб! Только странный, пульсирующий, как будто его распирало изнутри бугристыми мышцами.
        - Куда собрался? - мужичонка ловко подхватил беглеца и сунул обратно, в мешок. - А ну, полезай на место! Больно шустрые в этом году уродились - это из-за кислотных дождей, видать…
        Семинарист нервно кашлянул в кулак. На подземных плантациях Кремля выращивали тонны грибов, которые и помогли людям выжить в долгую ядерную зиму. Но что-то никто не рассказывал, о том, чтобы продукция пыталась самостоятельно сбежать с грядок. Так или иначе, мужичок, похоже, не врал, и первые сомнения ушли. Может, стоит прислушаться к незнакомцу?
        - А что ты там сказал вначале? - спросил парень. - Скоро нормальная дорога начнется?
        - Не, - затягивая мешок потуже, отозвался незнакомец. - Скоро она совсем кончится.
        - Как это? - упасшим голосом спросил Книжник. - Тупик, что ли?
        - А сейчас увидишь, - пообещал мужичок, указав вперед кривым грязным пальцем. - Во-он за теми развалинами…
        «Дракон» медленно огибал огромную кучу щебня, ржавой арматуры и прочего строительного мусора, в котором с трудом угадывались руины древнего здания. Но не развалины приковывали к себе взгляд, а то, что медленно выползало из-за бесформенного бугра.
        Огромное, придавленное туманом пространство, в котором угадывалось что-то волнующе знакомое.
        - Море… - прошептал Книжник.
        - Море? Ну, вроде того. Залив, - отозвался мужичонка.
        Это было поразительно - семинарист совсем потерял ощущение времени и пространства и не очень представлял себе, где они сейчас находятся. Пытаясь отыскать восточное ответвление железной дороги, они все дальше забирались на север и, похоже, уперлись в какую-то водную преграду. Но что это могло быть за море? Его познания в географии, изучаемой в кремлевской Семинарии, были довольно обширны, но с трудом применялись на практике. Может, из-за оторванности этих знаний от реальности, а может, оттого, что изменилась сама география. Наставники считали, что страшные ядерные удары Последней Войны изменили не только окружающую среду, растительный и животный мир. Исказились даже очертания материков. Поговаривали даже, что сместилась земная ось и магнитные полюса поменялись местами. Но с утраченными научными знаниями проверить это невозможно.
        - Что это? - проговорил Книжник. - Балтика? Финский залив?
        - А? - мужичок помотал головой. - Финский? Врать не буду, про такой не слышал. А то, что залив, - так то верно. Но для нас он просто - Залив.
        Книжник не слушал - он завороженно разглядывал странный пейзаж. Было здесь невообразимо тоскливо - беспорядочное нагромождение камней, уходившее в черную воду, низкое свинцовое небо, ползущая над неподвижной водой дымка и теряющийся в ней горизонт. А еще - зависшая в воздухе холодная туманная взвесь.
        И, словно уловив это настроение, пошел дождь. Создавалось ощущение, что даже не пошел - это бронепоезд въехал в какое-то пространство, заполненное капающей с неба водой. По лицу поползли неприятные разводы, парень нервно смахнул их ладонью, поглядел в мутное небо, невольно втянул голову в плечи.
        Дождь - это всегда беда. Потому что теперь дожди или радиоактивные, или кислотные - небогатый выбор. Хотя бывает, что с неба льется и вовсе адская смесь. Помнится, как-то шамы нагнали на Кремль странные синие тучи - и на голову полилась омерзительная зловонная слизь, оказавшаяся, к тому же, странным, квазиживым организмом. Что-то вроде гигантской амебы, стремившейся переварить в себе защитников древней крепости. Спасибо запасам активного хлора, которым удалось тогда прикончить чудовищное одноклеточное. Правда, при этом много людей отравилось ядовитыми парами хлора - но Кремлю удалось выжить.
        Мужичонка хрипловато захихикал, разглядывая парня:
        - Чего напрягся? Водички испугался? Так ты не бойся - здесь всегда дождь.
        - Всегда? - переспросил Книжник.
        - Ага. Днем дождь, ночью дождь. Весной, летом осенью - дождь. Правда вот зимой - снег, - он сипло хихикнул. - Или град - самое время помечтать об обычном дожде. Сколько я себя помню - над Заливом всегда с неба каплет. Да и над городом тоже.
        - Где этот город?
        Мужичок рассмеялся:
        - Ну ты даешь! Мы уже полчаса по нему едем!
        Книжник огляделся. Ничего не изменилось - насколько хватало взгляда - одни лишь груды камней вокруг, теряющиеся за пеленой дождя. Он вопросительно поглядел на незнакомца. Тот развел руками:
        - Ну, уж какой уж есть! Последняя Война и все такое…
        Какое-то время поезд все еще катился вперед, и завороженный видом Книжник не заметил, как ушла раздражающая тряска, как и без того еле ползший «Дракон» стал снижать скорость, пока не содрогнулся, как показалось, с отвращением, и не остановился окончательно.
        - Ну, что я говорил? - довольно выкрикнул мужичок. - Приехали!
        Он с кряхтением подтянул к краю крыши свой увесистый железный сундук и принялся спускать на грубой веревке. После чего лихо соскочил с крыши вагона, прихватив с собой мешок. Книжник медленно поднялся, вытирая рукавом лицо, по которому бежали холодные дождевые капли. Прошел вперед по мокрой и скользкой крыше. Дождь хлестанул в лицо злобными струями - можно было подумать, что семинарист все дальше и дальше углубляется в некую странную «зону дождя». Обогнув носовую орудийную башню, парень остановился на краю вагона, у крутого скоса брони, убрал с глаз потяжелевшие мокрые волосы.
        - Ну, чего здесь? - за спиной появился Зигфрид, до этого сладко дремавший за броней под бешеную кучку. - Что встали?
        - Да вот, - мрачно сообщил Книжник. - Приехали.
        Рельсы перед головной платформой уходили в песок, поверх которого тихо плескалась черная вода. За спиной оставались все те же мелко подробленные руины, здесь же была подозрительная гладь на берегу маленькой полукруглой бухточки.
        - Что-то я не пойму, - присаживаясь на край вагона, произнес Зигфрид. - Куда здесь вели рельсы? Не под воду же?
        - Не знаю, - отозвался семинарист. - Одно мне ясно точно: это еще один тупик.
        Водная гладь вдруг всколыхнулась, поверхность прорезал острый плавник - и исчез в пучине. Друзья молча переглянулись. Жутких морских тварей им уже доводилось видеть в древней Севастопольской бухте, и казалось, что больше уже не доведется столкнуться с ними. А вот, поди ж ты…
        - Любопытно, - произнес новый голос. - Такого я еще не видел!
        Это подошел Тридцать Третий, в обманчивом обличье одутловатого простака, совсем не походивший на сложный кибернетический организм. Только металлические прожилки в сероватой коже лица намекали на то, что человек он лишь внешне. Потому как манеры и речь у него мало отличались от людских. Вот и сейчас он вытирал руки промасленной тряпкой, совсем как какой-нибудь кремлевский кузнец. С той разницей, что только что возился не с горном, молотом и наковальней, а с хитроумными механизмами ядерного паровоза.
        - Это ты про рыбку? - спросил Зигфрид, кивнув в сторону воды, по которой расходились круги от скрывшегося в глубине монстра.
        - Это я про воронку.
        - Где ты увидел воронку? - не понял Книжник.
        - А вот же, - Три-Три указал на на воду.
        Присмотревшись, Книжник понял, что имеет в виду кио: слишком уж правильная она, эта бухточка, словно вычерчена циркулем. И эта мертвая проплешина у берега, а дальше - каменное крошево…
        - Ядерный взрыв? - предположил Книжник.
        Кио кивнул:
        - И похоже, недавний. Лет пятьдесят, не больше.
        - Ого, - без особого удивления произнес Зигфрид. - Живенько тут у них.
        - Эт точно, у нас не соскучишься! - крикнули снизу.
        Книжник сразу узнал голос наглого мужичка. Глянул вниз по правому борту. Тот сидел на своем железном ящике и обсасывал новую самокрутку. На Книжника же глядел с насмешливым прищуром. Эдакий простоватый и в то же время хитрый взгляд - будто этот тип знает нечто, недоступное чужакам.
        - Э, ты чего там уселся? - крикнул сверху Книжник. - Подслушиваешь, что ли?
        - А чего подслушивать, когда вы на всю округу орете? - отозвался мужичок, окутываясь дымом.
        - А я ему уши-то сейчас укорочу! - лениво подымаясь на ноги, сказал Зифгрид. Приблизился к правому борту, сел на корточки, разглядывая незнакомца. - Ты кто такой? Откуда взялся?
        Мужичок мгновенно сообразил, что ладный воин с мечом в заплечных ножнах - не легкомысленный семинарист, с которым он самодовольно болтал до этого, а потому стразу подскочил, попятился, уволакивая за собой мешок и ящик. Удостоверившись, что Зигфрид гнаться за ним не собирается, остановился, выкрикнул:
        - Да я вообще-то тутошний! А вот откуда здесь вы взялись на своей колымаге - это еще большой вопрос! Может, вы из зараженной местности прикатили, эпидемию учинить намерены! А может, каннибалы, на людей охотитесь - кто вас знает?
        - Уж не хочешь ли ты нам допрос учинить? - поинтересовался Зигфрид.
        - Да мне-то, в общем, до этого дела нету, - примирительно сказал мужичок. Как-то бочком вернулся, снова уселся на железку и принялся чиркать кресалом, пытаясь запалить размокшую самокрутку. - Раз приехали - значит надо. И меня подвезли - за это вам моя отдельная благодарность!
        - Так что не идешь своей дорогой?
        - А куда ж мне идти, коли я пришел?
        - Вот как? И что ты тут делать станешь? Вокруг же нет ни черта!
        - Как это нет? А берег?
        - А зачем тебе этот берег? Рыбки поудить решил, что ли?
        - Да тут такая рыбка, что сама кого хочешь выудит.
        - Так чего сидишь здесь под дождем, мокнешь?
        - Ничего, мокрый, да живой. Муты с округи к берегу подходить не любят. Так что, буду сидеть, лодку ждать.
        - Лодку? Куда плыть-то собрался?
        - А ты что, так и будешь орать со своей колымаги? Это, мил человек, конечно, дело твое, но у меня глотка, чай, не луженая.
        Зигфрид рассмеялся и легко соскочил с крыши вагона на песок. Следом сполз и Книжник. Песок, к его удивлению, оказался сухим и плотным, будто дождевая вода впитывалась в него, как в губку. Мужичок чуть попятился, но Зигфрид примирительно продемонстрировал открытые ладони:
        - А звать-то тебя как? Чем промышляешь?
        - О, так бы сразу и спросили! - вовсю оскалился мужичок. - Здесь меня все знают! А кличут Балаболом - может, слышали?
        - Это отчего же так кличут? - поинтересовался Книжник. - Языком чесать любишь?
        - Да, есть такой грех, чего скрывать, - Балабол расплылся в кривозубой улыбке. - Да только кто ж виноват, что я таким общительным уродился? Иной может все молчать, да хмуриться - но это не по мне, у меня душу распирает, так мне и поплохеть может. Тут такое дело: я столько всего знаю, что одному не унести - со всеми хочется поделиться!
        - Слушай, а может, ты мутант какой? - поинтересовался Зигфрид.
        - Чего?! - лицо мужичка вытянулось.
        - Ну, знаешь, у мутов отклонения разные бывают - одних на смертоубийство тянет, других на людоедство, а тебя вот - потрепаться без всякого смысла.
        Балабол не сразу понял, что вест просто шутит, - слишком уж невозмутим и серьезен был вид воина. А когда дошло - шумно расхохотался:
        - Ничего себе ты выдал! Мутом меня еще никто не величал. Вот тебе и тема для очередной истории! - отхохотавшись, он вытер нос грязным рукавом куртки. - Да только вряд ли - будь я мутом, не дожил бы до этого дня, придушили бы в колыбели. У нас с этим строго.
        - У нас тоже, - сообщил Книжник. - Ну раз ты все здесь знаешь, может, и дорогу нам подскажешь?
        - Отчего ж не подсказать? Подскажу. Особенно если договоримся взаимовыгодно. Вы, как я погляжу, ребята не бедные. В этих железных ящиках, небось, немало добра можно перевезти, а?
        Книжник не сразу понял, что речь идет о вагонах. Чуть улыбнулся, сказал:
        - Да перевезти-то можно, да только где ж его взять, это добро? Броня у нас крепка, да что толку от скорлупы, если орех пустой? Давненько мы в пути, поиздержались, сам понимаешь.
        - Ну, хоть что-то, - не унимался мужичок. - Золотишко, там, жратва, патроны - я не привередливый!
        - Не бойся, отблагодарим, - заверил Книжник.
        - По крайней мере, голову отрывать не станем, - со свойственной ему прямолинейностью добавил Зигфрид.
        - Ну и ладно, - легко согласился Балабол. - Может, хотя бы костер для странника запалите?
        Уже тогда эта легкость показалась Книжнику подозрительной. Но тепло огня сближает путников, собирая вокруг костра самых разных людей, зачастую тех, что никогда не сели бы рядом в обычной жизни. Казалось бы, чего общего между воином народа вестов, кремлевским семинаристом, грязным бродягой с дальних берегов и кибернетическим организмом? Лишь языки огня, да жар, разгоняющий сырость. Даже вечный дождь немного приутих, чтобы не мешать сидевшим вкруг костра на железных ящиках.
        Темнело. Тридцать Третий подбрасывал в огонь горючие брикеты из запасов «Дракона», и огонь весело трещал, разгоняя сырость. Чтобы разговорить нового знакомого, из закромов «Дракона» был извлечен небольшой запас горячительного - некой настойки, личной, Тридцать Третьего, перегонки. Запас знаний у кио казался безмерным - вот и алкоголь он научился делать, причем, чуть ли не в самом нутре ядерной паровозной топки. Учитывая это обстоятельство, получившееся высокооктановое пойло небезосновательно было прозвано коктейлем «Ядерным». До сих пор никто его пить не решался, несмотря на уверения кио в том, что «коктейль» неплох на вкус и совершенно безопасен для здоровья. Утверждения по поводу вкусовых и медицинских качеств продукта со стороны существа с танталовым скелетом и встроенными электронными блоками казались не очень убедительными.
        Вот и теперь, расплескав понемногу пахучей синеватой жидкости из большой плоской фляги по жестяным кружкам, сидевшие у костра несколько призадумались. Книжник осторожно понюхал и зажмурился от накативших слез - показалось, что один только запах разъедает ноздри и разжижает мозг.
        - Три-Три, а не хочешь отведать первым? - скептически гоняя напиток по стенкам кружки, предложил Зигфрид. - Как-никак, твое варево!
        - Я-то попробую, - Тридцать Третий пожал плечами. - Да только вам чего с этого? Ты же знаешь: я могу есть и пить все, что угодно, только я все же не человек, на меня алкоголь не действует.
        - Вот и правильно - чего добро переводить? - вмешался Балабол, заглядывая в кружку одним глазом и прикрыв другой - как будто прицеливался. - А жизнью рисковать - нам не привыкать!
        Сказал - и опрокинул в глотку все содержимое кружки разом. Опустил кружку - и замер на несколько секунд с выпученными глазами. Книжнику показалось даже, что сейчас он повалится замертво. Вместо этого мужичок издал протяжный хрип, после чего шумно выдохнул:
        - Хороша, кровь змеиная! - он поморгал, потряс в воздухе пальцем. - Вот ее-то… Вот такую-то полную фляжечку я готов взять в оплату за свои услуги!
        - Только сначала сами услуги-то не забудь оказать, - сказал Книжник. - Про эти места расскажи, да путь укажи. А то, чего доброго, окочуришься - и чего нам с тебя дохлого проку?
        - Авось не помру! - бодро отозвался мужичок, полезая рукой в мешок и вытаскивая оттуда что-то дергающееся и отчаянно пищащее. - Кстати, вот, лучшая закуска под это дело!
        - Дикие вы тут совсем, - Зигфрид чуть приподнял бровь. - Оно же прямо у тебя изо рта сбежит!
        - Авось не сбежит!
        Балабол извлек откуда-то длинный металлический прут и ловко насадил на него странное существо. Сунул прут в огонь, поближе к раскалившимся углям. Гриб взвизгнул напоследок - и затих.
        - Хороши грибочки в этом году уродились, - умело орудуя «вертелом», приговаривал мужичок. - Знать, холода будут ранние, примета такая… А вот коли черный снег пойдет - тогда жди беды…
        - Что за черный снег? - поинтересовался Тридцать Третий. - От пепла, что ли?
        - А кто его знает? - Балабол пожал плечами. - Да только случается, что с запада его ветер приносит. Так-то у нас снег нормальный, желтый…
        - Чего? - выпучился Книжник.
        - Шучу. Знаешь, отчего желтый снег бывает?
        - Кто ж не знает! Тоже мне, шутник…
        - Вот, и мы знаем. А отчего черный бывает - не знаем. Да только попадешь под него - жди беды.
        - Болезни от него, что ли?
        - Говорят, не только. Говорят, коснутся тебя черные снежинки - и словно проклятье на человека находит…
        - Сам-то, небось, под этот черный снег не попадал?
        - Не попадал, иначе бы с вами тут не болтал. Да и вам не советую, - Балабол, прищурившись, повертел головой, будто мог разглядеть что-то в ночи. - Дело-то к холодам идет. Не хотите под черный снег попасть - уходите, да поскорее.
        - Да мы и сами бы рады, - буркнул Книжник. - Да только дороги не знаем. Видишь, рельсы в воду уткнулись!
        - Да то не беда, покажу я вам дорогу! - беззаботно отозвался Балабол. Похоже было, что он уже слегка навеселе, и теперь сказанное им стоило, пожалуй, делить натрое. - Я тут все знаю… Или я уже говорил об этом? Так вот, там… - он ткнул пальцем во мрак, - там Старый Город, а за ним узловая станция. Оттуда рельсы прямехонько на восток ведут…
        - А откуда ты знаешь, что нам на восток надо? - быстро спросил Зигфгид. Взгляд его стал подозрительным, колким.
        - А куда ж еще? - лицо Балабола вытянулось. Он моргнул и тут же оскалился в улыбке, погрозил воину пальцем. - Э, нет, меня не обманешь! Вы или с востока, или с юга пришли, стало быть, туда и обратный путь держите.
        - С чего ты взял? - не унимался Зигфрид. Ясно было, что Балаболу он ни на йоту не верит.
        - А с того, что на западе жизни нет! - отрезал мужичок. Хмыкнул. - Чего таращитесь?
        - Что значит - нет жизни? - проворчал Книжник. - Муты же там какие-то точно живут…
        - Говорю, нет жизни - значит, ее нет совсем! - отрезал Балабол, и в этот момент из его обычного тона пропало непрекращающееся ерничество. - Выжженная земля. Пустыня - вот что там. Даже микробы не живут, если Алхимик не врет…
        - Алхимик? - встрепенулся Книжник. - Это кто такой?
        - Да так, есть тут один… - неохотно отозвался Балабол. Было заметно, что он явно сболтнул лишнее. Но быстро принял свой прежний беззаботно-насмешливый образ и небрежно отмахнулся. - Да и вообще полно всяких бродяг, что про них языком чесать?
        - И все же, что за народ здесь живет? - протягивая руки к огню, поинтересовался Книжник. - Вроде как город, хоть и развалины…
        - Город, город - одно название, - хмыкнул Балабол. - И народец гнилой. Это вам повезло, что на меня наткнулись, иной бы устроил вам какую-нибудь подлянку - тут это в порядке вещей. Давеча, вот, забрела сюда какая-то орда, не меньше сотни головорезов, - явно степняки какие-то. Шут их знает, может, грабить нас хотели, может так, заблудились просто - этого мы уже никогда не узнаем. Потому как им в проводники вызвался один мерзавчик, повел за собой, да завел на Выжженную землю, что на западе, - помните, я говорил? Нет, ну чужаки с оружием здесь, конечно, никому и даром не нужны. Да только с той поры эту орду никто не видел.
        - А с проводником что стало? - поинтересовался Зигфрид.
        - Да тоже сгинул, небось. Говорю же - на западе жизни нет…
        - А историю эту кто тебе рассказал? Мертвый проводник с Выжженной земли?
        Балабол застыл с открытым ртом. Повертел в костре прутиком с насаженным на него грибом, хмыкнул:
        - Ну ладно, вояка, поймал ты меня. Я был тем проводником, оттого и знаю, что говорю!
        Книжник с удивлением поглядел на Балабола. Тридцать Третий тихонько рассмеялся, покачал головой - в разговор людей он не вмешивался, предпочитая сидеть неподвижно да наблюдать.
        - То-то я смотрю, приврать ты горазд, - заметил Зигфрид. - Может, и орды никакой не было?
        - Да была орда, была, - проворчал Балабол. - Но надо же было своих от бандитов спасать! Когда сотня головорезов на твою землю приходит - что еще делать остается? Что я мог - мешком своим их разогнать?
        - Прямо-таки сто человек? - прищурился Зигфрид. - И ты их всех убедил за тобой отправиться? Да ты прям полководец, как я посмотрю.
        - Ну, может, не сто, может, полсотни их было…
        - И ты их за собой, как Сусанин, на смерть повел? - насмешливо спросил Книжник. Подмигнул Тридцать Третьему, разливавшему по кружкам «Ядерный коктейль».
        - Не знаю я, кто этот Сусанин, но да - повел! - с вызовом бросил Балабол. - А что было делать?
        - И погиб, небось, как герой? - задумчиво предположил Зигфрид.
        Мужичок поглядел на него с изумлением - и расхохотался:
        - Да ты, я вижу, не веришь!
        - Да что-то не особо. Чего ж ты нас туда, на смертушку лютую, не повел?
        - Да к вам-то у меня претензий нет! - зевнув, заявил Балабол. - Вы, гляжу, ребята нормальные, с вами и так договориться можно. А что до того, как мне удалось выжить, - то чистая удача, плюс ловкость да быстрые ноги. Да и вообще, все в городе знают: я фартовый!
        - А мы ж так и не узнали: что это за город вообще? Есть у него название или он, как ваш залив, - просто город?
        - Ну, нет, город у нас солидный, хоть и руины одни. А называется известно как - Кенигсберг.
        Зигфрид поглядел на друга. Наверное, семинарист выглядел несколько обескураженным.
        - Кенигсберг? - переспросил парень. - Что-то знакомое… Это же Калининград, верно?
        - Калинин… - как? - Балабол поднял к небу глаза, пожал плечами. - Не, не слышал. Говорю же - Кенигсберг. Старый город, очень старый. Еще до Последней Войны от него стариной веяло, а теперь и подавно.
        - Да вроде ж Калининград - это последнее название Кенигсберга! - не унимался Книжник. Даже глаза прикрыл, вызывая в памяти древнюю карту, которую еще в детстве вызубрил практически полностью.
        - Отстань от человека, - сказал Зигфрид. - Это все равно, что он бы тебе доказывал, что Кремль - это не Кремль, как какое-нибудь Осло.
        - Почему именно Осло? - Книжник недоуменно поглядел на друга.
        - Да так, первое, что в голову пришло, - отозвался Зигфрид. - Ну, пусть Стокгольм, если Осло не нравится.
        - Вы, наверное, и впрямь издалека, - сказал Балабол. - Я и про города-то такие не слыхал. Бес его знает, может, кто-нибудь и звал этот город иначе, да только никого из тех уже не осталось. В Последнюю Войну здесь жестокий замес был - никто не выжил. Это уж потом сюда разный люд потянулся - в ядерную зиму как-то выживать надо было, а здесь кругом подземные коммуникации, бомбоубежища и все такое…
        - А сам ты не отсюда, что ли, раз лодку ждешь? - оборвал его Зигфрид.
        - Не, я с той стороны, - мужичок кивнул в сторону воды, которой уже было не видать во мраке. - Пиллау - слыхали?
        - Нет, не слыхал, - Книжник пожал плечами. - Похоже, не так уж много я знаю, а то, что знал, устарело давно.
        - Это хорошо, что не слыхали, - странным голосом произнес Балабол и потянул из огня пруток с дымящимся куском жареной плоти на конце. - А вот и грибок поспел. Кто желает отведать?
        - Отведай первым! - потребовал Зигфрид.
        Балабол рассмеялся:
        - Не доверяете? Да, пожалуйста, - только плесни-ка еще своего бальзама. Ей-богу, гениальный напиток!
        Балабол с удовольствием опрокинул в себя еще немного «коктейля», после чего щелкнул каким-то небольшим устройством. Книжник не сразу понял, что это нож - с выкидным лезвием на пружине. Такой довелось видеть раз или два в жизни - у кремлевских ратников подобные были не в ходу: что толку от такого небольшого клинка? Такой хорош для скрытого ношения и подлого удара в спину. Ну, может, еще для какого-нибудь «грибника», вроде этого Балабола, - вон как ловко он режет на равные кусочки жареный гриб.
        Первый кусок мужичок сразу же отправил себе в рот, принялся жевать, причмокивая с удовольствием.
        - М-м-м, знатный подбетонник! - чавкая, приговаривал он. - Надо будет еще пару вылазок на пустыри сделать - пока холода не ударили. Подбетонники, они ж как? Пока тепло, выбираются из-под щебня, шляпки солнышку подставляют - тут их и бери тепленькими. А как приморозит - так в щели забиваются. С голодухи, конечно, можно и руку туда сунуть. Но тут уж как повезет: можешь ты гриба схватить, а могут и они тебя - если скопом.
        - Грибы, что же, на людей тут нападают? - Книжник содрогнулся, разглядывая дымящийся кусок в руках Балабола.
        - Так, жрать захочешь - на кого угодно кинешься! - со знанием дела заявил тот. - Бывало, грибы на грибника нападали, а в детстве, помню, мальчонку одного в подземелье, под камни, так утянули - только сандалики в воздухе мелькнули… Ну, кто желает?
        Мужичок протянул нарезанный гриб на конце прутика. Первым незнакомого яства отведал Тридцать Третий.
        - Съедобно! - заключил он.
        - Все знают, что кио ничем не свалишь, - проворчал Книжник. - А каково человеку с нормальным желудком?
        Балабол сипло рассмеялся и отрезал себе еще кусок, бросил в рот, принялся с аппетитом чавкать. Зигфрид подумал - и снял с прута прожаренный кусочек. Так же поступил и Книжник. Вопреки опасениям гриб оказался на удивление сочным и вкусным - особенно в сочетании с адским «ядерным коктейлем». По телу уже разливалось приятное тепло, и могло показаться, что они находятся на отдыхе в каком-то приятном, надежно защищенном уголке.
        И только мрачная громада бронепоезда отблескивала в свете костра, напоминая о том, из какой дали они прибыли в эти места. Да еще дождь, что продолжал слабо накрапывать и к которому они уже почти привыкли.
        - А что, гляжу, спокойные у вас тут места? - спросил Зигфрид, устало привалившись к куску бетона, заменившего ему подушку. - И муты стороной обходят, и злых людей не видать…
        - Ну, это как посмотреть, - с усмешкой ответил Балабол. - Мне, скажем, бояться нечего, а кто и шагу не пройдет, как от него даже косточек не останется.
        - Это с чего ты такой особенный?
        - Да сам не пойму. Может, способность у меня такая, а может, везение. А может, просто нечего с меня взять. Ну, кому я такой нужен?
        - А мешок отобрать? - вмешался Книжник, бросая в рот еще один кусочек гриба. - Какая-никакая, а добыча. Мутам же вообще все равно, чье мясо жрать.
        - Есть у меня на этот счет одно предположение, - сказал Балабол. - В детстве-то я слабый совсем был, как выжил - ума не приложу. Тем более, что родителей я своих не видел, а воспитали меня всякие бродяги. Никого из них, кстати, давно в живых нет…
        Задумавшись, Балабол достал из-за пазухи ветхий обрывок бумаги. Сложил, провел желтым ногтем по складке, сыпанул на бумажку щепотку табака…
        Книжник впился в эту бумажку взглядом.
        Текст. Там был какой-то текст! Иначе и быть не могло - бумагу не производят уже сотни лет, вся что есть - это остатки древних газет, тетрадей, библиотек - все, что не успели спалить в печах в лютую ядерную зиму. И если есть у Балабола эта бумажка - значит, было ее откуда вырвать! Значит, есть здесь источник текстов - забытых знаний, погребенных под пеплом Последней Войны!
        Надо было остановить его, не дать спалить в ядовитой самокрутке этот крохотный кусочек прошлого… Но состояние ватной расслабленности мешало предупреждающе вскинуть руку, крикнуть: «Стой!»
        И мужичок, проведя языком по бумажке, завершил конструкцию, принялся куском проволоки выкатывать из костра уголек. Прикурил от него и продолжил рассказ. Его слова звучали в ушах семинариста с каким-то странным, дребезжащим эхом:
        - В общем, был я мальчонкой и, как все погодки, лазил где ни попадя, несмотря на запреты. И вот как-то раз залез я по ошибке в нору носогрыза…
        - Это еще что за тварь? - вяло спросил Зигфрид. Выглядел он таким же расслабленным и уставшим. А может, алкоголь действовал…
        - Водятся в руинах такие муты - добычу за голову хватают, и пасть у них длинная, тонкая, вроде клюва с зубами, отсюда и название. В общем, играли мы с мячиком из черепа крысособаки, а мячик возьми, да и закатись в какую-то дыру. Я нырь за мячиком - а это нора! Мячик-то меня и спас - носогрыз его за мою голову принял. Схватил, хрусть - в труху. Сообразил, что обманулся, - и за мной следом. Я, понятное дело, деру. Носогрыз за мной. И такой ужас меня посетил, что даже сейчас вспоминать жутко. Бежал я неведомо куда, потеряв голову. Уже дыхание сорвал, ноги сбил - а я все бегу, и носогрыз следом… - Балабол затянулся своим ядовитым зельем, окутался дымом, отчего его образ обрел какую-то мрачную загадочность. - В общем, уже не бегу я, а, считай, ползу, и носогрыз подбирается все ближе. Это ж такая тварь, терпеливая, не любит зря напрягаться, ждет, пока жертва совсем ослабнет, - тогда и добивает ее. И вот, чувствую, что как раз этот момент наступил: ноги ослабли, я на землю осел и жду конца. Даже бояться перестал. Только наблюдаю, как эта тварь подползает все ближе и ближе. И движется эдак прерывисто,
короткими перебежками - экономит силы, потому как знает, что мне уже никуда от нее не деться…
        Он снова затянулся и выдохнул густого пахучего дыма. Голос его становился все гуще, и Книжник чувствовал, как мутнеет в глазах, как тяжелеет голова. Неужто напился?
        - А я смотрю - и понимаю, что все, конец, - словно издалека доносился до него голос нового знакомца. - Да только сил уже нет даже бояться. И вот подползает ко мне этот носогрыз - а он такой длинный, извивающийся, как змея на лапах. Подползает и смотрит на меня левым глазом - они только одной стороной смотреть могут - зенки у них в разные стороны глядят. Смотрит - и пасть начинает раззявливать. Еще секунда - он просто повернет башку, шею вытянет, и все, капец мальчонке. Тут-то у меня что-то внутри словно включилось - как заору! Чуть у самого кровь из ушей не брызнула, так заголосил. И знаете, странное дело - нечеловеческий какой-то звук из глотки вырвался.
        - Нечеловеческий? - повторил Книжник.
        - Именно! Но это я уже после понял, когда вспоминать начал. А тут ору и вдруг вижу, как носогрыз проклятый на землю падает - и корчиться начинает! И чем больше я ору - тем больше его корчит! В общем, трясло его и корежило, пока он не издох в страшных муках.
        - Так что же, он от твоего голоса сдох? - недоверчиво спросил Тридцать Третий.
        Балабол покачал головой:
        - Я тоже так поначалу подумал. Но когда немного пришел в себя и огляделся как следует, понял: вокруг-то сплошь выжженная земля!
        Он замолчал, оглядывая собеседников, желая убедиться, поняли ли они, что он имеет в виду.
        - Это ты про мертвые земли, что ли? - предположил Зигфрид. - Про ваш безжизненный запад?
        - Именно! - довольно оскалился Балабол. - Оказывается, удирая от носогрыза, сам того не подозревая, завел я его на смертельные земли…
        - Погоди, - оборвал его Зигфрид. - Ты что же, снова выжил, когда вокруг все передохло? Уж не заливаешь ли ты нам по полной программе?
        - Тогда это было в первый раз, - медленно сказал Балабол. - Я вернулся домой живым, но пережитое никак не отпускало. И я подумал: а может, я не такой, как все? И решил проверить. Поймал щенка крысособаки - у нас они вокруг поселения по помойкам обретались. Взял его - и понес туда, на выжженную землю… Даже сейчас удивляюсь, как я на то решился, - наверное, любопытство было сильнее страха. Забрался я, в общем, на выжженные земли и выпустил щенка. А он такой смешной, доверчивый - прыгает, на руки просится! - Балабол расплылся в улыбке. - Они, пока маленькие, совсем не страшные, у нас все дети с ними играют.
        - Не жалко было щенка-то? - странным голосом спросил Тридцать Третий. Он внимательно разглядывал мужичка, и с его искусственного лица исчезло обычное благодушие.
        - Жалко? Щенка? - Балабол удивленно пожал плечами. - Я даже не думал об этом. Мне же было интересно узнать - что с ним там станет? Получится ли повторить тот фокус с носогрызом. В общем выпустил я его - и как крикну!
        Балабол тихо рассмеялся, словно не удержавшись от приятных воспоминаний:
        - Как его перекорежило - я даже не ожидал! И визгу, визгу! Крутится на месте, сам себя за хвост цапнуть хочет, как будто не понимает, откуда боль пришла…
        - Только не говори, что ты продолжил его мучить… - тихо сказал Тридцать Третий.
        - Еще как продолжил! - тщательно выговаривая каждое слово, ответил Балабол. - В тот момент я и понял, какой это кайф - мучить такое маленькое, ничтожное существо! Когда одним голосом можно заставлять его визжать и валяться от боли!
        Книжник с ужасом видел, как сжимаются кулаки этого жалкого мужичонки, который предстал вдруг в роли мучителя и садиста. Хотелось крикнуть: «Прекрати! Заткнись!» Но слова застыли в глотке, губы отказывались шевелиться - и оставалось лишь слушать…
        И Балабол продолжал:
        - Я многих туда потом водил - полюбоваться на все эти корчи и судороги. Ей-богу, ничего интереснее в жизни так и не довелось видеть. И главное - что-то внутри от этого теплеет и как-то приятно сжимается…
        - Да ты просто псих… - проговорил Тридцать Третий. - Ты сумасшедший!
        - А кто из нас нормальный? - легко отозвался Балабол. - Все порядочные граждане сгинули вместе с прежним миром, остались те, что могут выживать. А выживание - это всегда подлость. Но тут дело не в выживании даже, а в ощущении. Понимаете? Все гибнут в выжженных землях - а я хожу и возвращаюсь. Я понял, что я особенный, - и это ой как помогает в жизни! Бодрит, тонизирует, так сказать! Я и Орду туда повел не потому, что своих спасти хотел, нет. Да плевать мне на них всех! Кто мне чего в жизни хорошего сделал? Я посмотреть хотел - как они помирать станут.
        - Зачем тебе это? - тихо спросил кио. Как будто сам не знал ответа.
        - А просто так! - с вызовом ответил Балабол. - Любопытно, знаешь ли. Все ведь умирают по-разному. Если бы я алхимиком каким был - обязательно на эту тему трактат написал бы. Только я не алхимик - я живые истории предпочитаю. Оттого и кличут меня Балаболом. Слушают мои истории и от страха трясутся.
        - Чего трясутся-то? - тихо проговорил Зигфрид. Глаза его помутнели, он сам не себя не был похож.
        - Да потому что моя история может быть про каждого из вас, - отозвался Балабол, и теперь его голос прозвучал зловеще. - Вот про тебя, к примеру, будет у меня отдельная история.
        - Ты так не шути, братец! - пригрозил Зигфрид.
        Да только угроза получилась вялая. Воин попытался подняться - и бессильно опустился на локоть. Балабол засмеялся снова, Книжник с ужасом ощутил, что не может произнести ни слова. Даже пошевелиться не может! Взгляд застилал туман, а в голове мелькнула запоздалая мысль: «Это все гриб… Проклятый гриб…»
        Балабол еще говорил что-то, но голос его звучал все тише, и уже невозможно было уловить смысл сказанного. Перед глазами вдруг потемнело, и сознание растворилось во тьме.
        Глава вторая
        Черная вода
        Он очнулся от холода. Ледяная плоскость, к которой припала щека, вытягивала из тела тепло и, казалось, саму жизнь. В голове гудело, и не сразу удалось поднять опухшие веки.
        Перед глазами была неровная металлическая поверхность, сплошь в заклепках, плохо оттертой ржавчине и лужах воды. На губах был солоноватый привкус - похоже, вода морская. Слегка подташнивало, и не сразу пришло понимание, от чего именно. Порыв ветра швырнул в лицо жменью ледяных брызг, и в голове немного прояснилось.
        Качка - вот что это было! Ощущение, знакомое еще по Севастополю и означавшее только одно: он в море. Надо было подняться и оглядеться - но в ватных конечностях не было сил.
        Перед глазами, тяжело ступая, прошли чьи-то бесформенные башмаки. В обратную сторону с диким скрежетом проволокли на железном тросе какой-то металлический агрегат. И вслед за этим зубодробильным скрежетом пришли новые звуки: шум волн и скрип такелажа - так, кажется, называются все эти штуки на кораблях, удерживаемые канатами и тросами и скрипящие под наклонами судна. Высоко в небе пронзительно кричали какие-то летучие твари. Книжник не сразу вспомнил, как они называются.
        Чайки. Точно - чайки. Птицы! Полностью вымершие в других местах твари - вроде рукокрылов, только покрытые перьями летучие прибрежные крысы. Так что же, выходит, он на каком-то судне? Но как он, черт побери, здесь оказался?
        Память скупо выдавала последние запечатленные ею картинки. Была ночь, был костер, был какой-то незнакомец… Дальше - мутная пустота.
        - Где я? Почему?..
        Он не узнал собственный голос, перешедший в сиплый кашель.
        - Зигфрид… - слабо позвал он. - Три-Три! Кто-нибудь… Зиг…
        Ответа не было. Зато слух различил незнакомые голоса в отдалении, грубый смех.
        - Ну, я за него! - послышалось прямо над ухом, и свет заслонила фигура, усевшаяся перед ним на корточки. - Чего надо-то?
        - Ты не Зигфрид, - тупо произнес семинарист. Он вдруг вспомнил, как зовут этого небритого мужичка. - Как там тебя… Балабол?
        - В точку! - добродушно отозвался тот. - Узнаешь - значит, мозги на месте. Это хорошо. А то не все после моих грибочков в здравом уме остаются. Это уж как повезет, видишь ли. Один, помнится, откушал, посидел-посидел, посмеялся, и вдруг раз, ствол в рот - и мозги по стенке. Никто даже ойкнуть не успел. Другой сидел себе тихонько, а потом вдруг как вскочит, как рванет куда-то - больше его и не видели. Но чаще просто мрут, как мухи. На то они и грибы.
        - Так ты отравить нас задумал…
        - Ну почему сразу - отравить? - Балабол, вроде, даже обиделся. - Расслабить немного, отключить, так сказать. Мы же не кровопийцы какие, мы деловые люди!
        - Но ты же сам их ел… - пытаясь подняться, пробормотал Книжник. Получалось не очень. - Почему же тогда на тебя не подействовало?
        - Почему не подействовало? - самодовольно усмехнулся Балабол. - Ощущения приятные, эдакий легкий расслабон - даже полезно, говорят. Просто знать надо, что в грибочке кушать можно, а чего стоит поостеречься. Не знал бы - давно уже б копыта откинул. Так-то!
        - Рыба фугу… - пробормотал Книжник.
        - Чего? - не понял Балабол.
        - Рыба такая, на Востоке водилась. В Японии, вроде. Коли ее неправильно приготовишь - сразу на тот свет отправишься…
        - Вот-вот! Про рыбину такую не слышал, сказать нечего, а гриб - он такой. В нем все в дело идет: часть в пищу, часть - чтобы кайф поймать, часть - как снотворное, кое-что на целебное зелье. Ну и остатки - чистая отрава, что тоже завсегда пригодиться может в нашем беспокойном мире. А все потому, что грибочки здешние не простые - это самые что ни на есть живучие твари. Говорят, в ядерную зиму они чуть всю прочую живность не уничтожили - потому они, как хищники и падальщики, мимикрируют под что угодно, в спячку впадают хоть на год. А когда голодный год наступает - грибочки эти и человека в нору утащить могут. Хочешь в этом мире выжить, бери с них пример - не ошибешься!
        Книжнику, наконец, удалось приподняться на локте, сесть. В глазах разом потемнело, в голове помутилось, в ушах гулко забили барабаны. Он облизал соленые губы, прохрипел:
        - Зачем ты с нами так подло?.. Мы же тебя как своего приняли, к костру пустили, чарку налили - а ты…
        - Да жизнь так устроена, братец. Да и какие ж вы мне свои? Я знать вас не знал, да не очень-то хотелось. Много вас таких бродит, и никакого от вас толку - одни голодные рты. А едоков лишних здесь и без вас хватает.
        - Но есть же обычай - у костра все равны! Грех так с людьми поступать…
        - Да что ты заладил - «обычай, грех»… - Балабол поднялся, сделал странный финт ногами, словно пританцовывая на месте. - Это у слабаков такой обычай, а мы и грешить не боимся! - он рассмеялся. - У нас в ватаге Вольных все просто: есть свойские, а есть чужаки. Вы - чужаки, и с вами поступать следует, как с чужаками, - пока вы так же не поступили с нами. Закон джунглей, слышал?
        - Да что ты знаешь про джунгли? Ты же небось и книг-то не читал…
        - Книжек не читал, верно. Да много слышал да подмечал. А рассказать еще больше могу - не зря ведь меня Балаболом кличут!
        - Это я уже понял… - проворчал Книжник, потирая виски и мельком осматриваясь. - Вот, значит, какую «лодку» ты ждал на берегу… Ничего себе лодочка, самое то, чтобы на рыбалку ходить.
        - Да тут такое дело, - прищурился Балабол. - Какая рыбалка - такая и лодка. Рыбка здесь, видишь ли, сама с зубами!
        - А это, значит, твоя банда?
        - Это у вас банда, - Балабол вроде даже немного обиделся. - А у нас, говорю же, - ватага Вольных!
        Какое-то время Книжник продолжал пялиться по сторонам, не в силах сконцентрироваться, - давали о себе знать ядовитые грибочки, скормленные ему проклятым мужичонкой. Что он понял точно, так то, что сидит на палубе какого-то огромного несуразного судна, болтающегося посреди неспокойного темного моря. Борта у этого «плавсредства» были низкими, их то и дело захлестывало небольшими пенными волнами. Несмотря на это, посудина производила впечатление. Громадная, бесформенная, словно склепанная из частей самых разных кораблей, контейнеров, листов железа и даже уцелевших автомобилей, при каждом очередном крене грозила перевернуться или развалиться на части - во всяком случае, так казалось. По центру возвышалась решетчатая конструкция, явно имевшая в своей основе высоковольтную вышку. Теперь это была своеобразная мачта, на которой трепетали сотканные из разномастных лоскутов паруса. На реях из металлических рельсов гроздьями висели какие-то парни, перебиравшиеся по верхотуре с ловкостью приматов… Черт возьми - это и были какие-то муты, отдаленно напоминавшие обезьян! Похожи на нео, только помельче да
пошустрее.
        Чуть позади мачты в небо торчала здоровенная закопченная труба. Похоже, что корабль - если его можно было назвать кораблем - был способен двигаться и на альтернативной, скорее всего, паровой тяге. Но, видимо, сейчас в этом не было особой нужды - вся эта груда плавучего железа ползла по водной поверхности, движимая попутным ветром.
        Присмотревшись, Книжник разглядел торчавший из надстройки ствол автоматической пушки. Похоже, и в бортах имелись орудийные порты, над баком же возвышалось подобие орудийной башни, больше напоминавшее неряшливо железное гнездо, набитое какими-то хохочущими оборванцами и прикрытое по бокам броневыми листами. Из груды железного хлама, глядя в небо, торчала минометная труба приличного калибра. Пара пулеметных гнезд по бокам от башни дополняли картину.
        Но взгляд приковало другое - вывернутая с корнем, как гнилой зуб, и как-то оказавшаяся здесь артиллерийская башня с «Дракона». Сомнения быть не могло: небрежно прихваченная тросами, будто лишенный сил и скрученный пленник, она замерла, уткнувшись в палубу стволом гладкоствольной пушки, словно признавая свое поражение под оружием корабля-победителя. Некогда грозная, теперь она больше походила на дряхлый гриб.
        - Это как же так? - севшим голосом проговорил Книжник. - Что вы сделали с «Драконом», мерзавцы?
        Попытался встать - но перед глазами поплыла серая муть, палуба ушла из-под ног - и он повалился в соленую лужу в сопровождении хриплого хохота каких-то мерзавцев, свесившихся через ограждение у раструба вентиляционной трубы. Балабол поддержал их сиплым смешком:
        - С каким еще «Драконом»? Это с вашей колымагой, что ли? Так она все равно вам больше не понадобится. Ты же сам видел: тупик здесь. Нету вам дальше никакого пути.
        - Ты же говорил, что дорогу покажешь… Выходит, врал?
        - Почему, сразу «врал»? Ну, присочинил немного! Я же Балабол, я когда увлекаюсь, сам забываю, где правда, а где на ходу придумал, - мужичок хохотнул. - А чего вы хотели? Сами виноваты - поверили первому встречному!
        Тут до семинариста дошло, что он до сих пор так и не задал самого главного вопроса:
        - Что с моими друзьями? Они живы?
        - Да живы, живы, - поморщившись, отмахнулся Балабол. - Что с ними сделается? Только зря головой вертишь - на борту их нет. На бережку небось отсыпаются.
        - С чего это им отсыпаться? - хмуро проговорил Книжник.
        Вспомнил про грибы. Да уж, могло кончиться еще хуже. Старое правило - «доверяй только себе, да и себя проверяй» - еще никогда не подводило. Остается надеяться, что с ними все в порядке.
        Правда, что-то тут до конца не складывалось.
        - Погоди-ка, - проговорил Книжник. - А Тридцать Третьему с чего спать? Он же кио!
        - Все верно, это не спит, - хмыкнул Балабол. - Пришлось его скрутить как следует. А здоровяк дрыхнет будь здоров!
        - Ваше счастье, - сквозь зубы процедил Книжник. - Но вы пожалеете, когда он проснется…
        - Ой, боюсь, боюсь! - Балабол по-шутовски выпучил глаза, покачал головой. - И что он сделает? На бревне нас догонит?
        Хихикнул, будто выдал невесть какую остроту.
        - Что будет со мной? - хмуро спросил Книжник. - Убьете? В рабство продадите?
        - Стоило на тебя грибы переводить, чтобы потом грохнуть! - скривился Балабол. - Да и раб из тебя так себе - дохловат ты больно. Мы же не звери. И дружков твоих не просто так отпустили - пусть пока покумекают.
        - О чем покумекают?
        - Чем за тебя расплачиваться будут! Они же головастые, твои друзья, верно? Заплатят за тебя твои дружки - отпустим, у нас с этим четко, как в бухгалтерии. Не заплатят - будем им тебя по кусочкам отправлять. Как говорится, бизнес и ничего личного.
        - Так они знают, что я у вас в плену?
        - Ну, разумеется! Твоему Тридцать Третьему все доходчиво объяснили. Надеюсь, он и здоровяку все правильно передаст - это в твоих интересах, чтобы они все правильно поняли.
        Книжник не смог удержаться от кривой усмешки:
        - Ну, тогда я вас поздравляю. Вам крышка.
        - Ой ли? - прищурился Балабол. - Это еще что за новости?
        - Зигфрид не любит, когда ему ставят условия.
        - Скажите пожалуйста - не любит он… - начал было Балабол, но Книжник оборвал его:
        - Зигфрид придет и прикончит вас. Всех до единого.
        Балабол рассмеялся оглушительно и хрипло. Но смех оборвался на фальшивой ноте, Балабола перекосило, и он бросил с несвойственной ему ранее жесткостью:
        - Что-то тебя заносит, малый. Видать, не понимаешь ты мягкого обхождения, - он поглядел в сторону, кивнул кому-то: - А ну, на «карусель» его - пусть покатается!
        Книжник даже опомниться не успел, как крепкие лапы сгребли его, поволокли по палубе и зашвырнули в какую-то тесную клеть. Не клетку даже, а именно клеть из железных прутьев, где ему пришлось скрючиться и вцепиться в эти ржавые прутья, так как палуба вдруг ушла из-под ног и качка заметно усилилась. Задрав голову, он увидел, что клеть поднимают цепью на каком-то подобии крана с уродливой лебедкой.
        - Тебе понравится! - сообщила уплывающая вниз бородатая гнилозубая рожа. - У нас на «карусели» никто не скучает!
        Стрела крана стала со скрежетом поворачиваться, и Книжник ощутил подступающую тошноту. Клеть на несколько секунд зависла над волнами - и пошла обратно по широкой дуге, чтобы оказаться над водой уже по другому борту. Это кружение в дополнение к качке добило и без того расшатанный вестибулярный аппарат - парня вырвало сквозь прутья прямо на палубу, когда клеть проносилась с нарастающей скоростью в обратную сторону.
        - Эй, ты! - проорали снизу под всеобщий хохот. - Ты у меня свою блевотину с палубы слижешь!
        Книжника снова вырвало - на этот раз в море. И тут же этот весельчак, управлявший краном, решил, что забавно было бы окунуть пленника вместе с клетью прямо в ледяные волны. Что и было проделано. Клеть рухнула, словно над ней лопнула цепь, - парень так и решил, уже успев попрощаться с жизнью. Черная вода метнулась в лицо, тело обожгло холодом, в ноздри и в рот хлынула соленая вода.
        «Ну, все…» - мелькнуло в голове. И тут же клеть дернулась - и шумно, с брызгами выскочила из воды под стрекот лебедки. Хрипя и отхаркивая воду, семинарист решил было, что на этом фантазия мучителей ограничится. Но не тут-то было: вслед за клетью из темных глубин показались уродливые зубастые морды. Здоровенные рыбины исступленно выпрыгивали из воды, стремясь дотянуться до клети и клацая совершенно не рыбьими челюстями. Одной из этих тварей удалось-таки добраться до железной конструкции и вцепиться в нижний прут мертвой хваткой бесчисленных мелких зубов. Парень едва успел увернуться от этих зубов, в ужасе наблюдая, как они клацают в стремлении перегрызть железо.
        - Пшла! - прохрипел он, отчаянно колотя рыбину по морде подошвой ботинка. Это было рискованно, так как реакция у рыбины была отменная и велики были шансы остаться без ноги. В стремлении ухватить его за ботинок рыбина отцепилась от прута и лязгнула челюстями в воздухе, но, промахнувшись, полетела вниз, в родную стихию.
        Все это вызывало неподдельный восторг команды этого чертова корабля. Видать, с развлечениями здесь напряжёнка. Так или иначе, окунать его в воду больше не стали, и клеть со скрежетом вернулась в пространство над палубой. Правда, в другую ее зону, опустившись среди хаотического нагромождения других клеток разных форм и размеров. Щелчок - и палуба понеслась прямо в лицо, встретив пленника болезненным ударом.
        Семинарист застонал от боли. В лицо ударила резкая вонь, которую не разгонял даже морской ветер. Немного придя в себя после «катания» на издевательской «карусели», он разглядел источник всего этого смрада.
        Узник оказался посреди какого-то подобия зверинца: окружившие его клетки были забиты самыми разными обитателями - от человекоподобных существ до каких-то чудовищных насекомых размером с крысособаку. Прямо на него сквозь мощную решетку налитыми кровью глазами пялился здоровенный мутант, отдаленно напоминавший гориллу. Какой-то зубастый монстр поменьше пытался дотянуться до него сквозь прутья длинной когтистой лапой. И хотя расстояние казалось безопасным, парень невольно вжался в противоположную стенку клети.
        - Новенький! У нас новенький! - захихикал какой-то тощий уродец с горбом и лысым черепом неправильной формы.
        - Свежее мясо, - раздувая ноздри, прорычал гориллоподобный мут. Он отдаленно походил на нео - только сходства с человеком в нем было еще меньше. - Мое!
        - Иди к черту! - пробормотал Книжник.
        - Говорящее мясо, - мут оскалился, продемонстрировал кривые клыки, облизнулся - язык у него был синюшный, как у покойника. Указал на парня черным пальцем с загнутым ногтем: - Мое!
        - И мне! И мне кусочек! - запричитал уродец. - Потрошков мне! Печоночки свеженькой!
        Тут Книжник не выдержал. Заорал, тряся прутья и раскачивая клеть:
        - Заткнитесь! Заткнитесь все! Я человек - слышите?! Человек, а не мясо! Никто меня не сожрет, я сам вас сожру - поняли?!
        Выпустив пар, он вдруг замолчал и как-то резко сник под неподвижным взглядом гориллы. Похоже, его вопли не произвели на угрюмого мута никакого впечатления.
        - Лучше не рыпайся, - сказал кто-то за спиной. - Могут ведь наказать - по-настоящему, а не этой детской «каруселью».
        Парень обернулся. И не сразу разглядел решетку в корабельной надстройке, скрытую тенью клетки с каким-то сонными ящерами, улегшимися друг на друга слоями. Сначала он увидел только глаза - точнее, белки, сверкнувшие в полумраке. Потом разглядел и самого говорившего.
        Этот не был похож на других обитателей этого зверинца. На вид - вполне себе человек, только дико заросший темными грязными волосами и длинной бесформенной бородой. Чем-то он напомнил Книжнику Робинзона Крузо с иллюстрации в древней книге.
        - Ты кто? - спросил Книжник.
        - Человек, - отозвался незнакомец.
        - Да я вижу, что человек, вроде…
        - А тебе этого мало?
        Книжник скосился на пожиравшего его взглядом мута, отвел взгляд, признался:
        - Да нет, в общем-то достаточно. Человек - это уже хорошо.
        - Вот и я так считаю.
        - Но имя-то у тебя есть? Я вот, к примеру, Книжник.
        - Странное имя.
        - Скорее, прозвище. Но я уже настолько свыкся, что, считай, имя.
        - Почему - Книжник? Книжки, что ли, читаешь?
        - Читаю.
        - Глупое занятие.
        - Почему?
        - А что толку от этих книг?
        - Знания.
        - Многие знания - многие печали.
        - Ха, поговорка-то книжная. Сам, небось, прочел?
        - Так, услышал где-то…
        Что-то было такое в голосе этого человека, что семинарист ему не поверил. Похоже было, что с книгами незнакомец знаком не понаслышке и затаил к ним какую-то странную обиду. Это заинтриговало семинариста - как весь этот разговор двух обитателей клеток, дикий и неуместный среди окруживших их мутантов-людоедов.
        - А если не знания, то что тогда? - спросил Книжник. - Что же тогда спасет человечество?
        - Человечество уже ничто не спасет. Может, спасутся отдельные особи, да и то - не книжками и не знаниями.
        - Чем же тогда?
        - Силой. Хитростью. Зубами.
        - Только вот тебе, как я посмотрю, сила и хитрость не особо помогли, иначе сидел бы не в клетке, а на капитанском мостике этого корыта, - желчно сказал Книжник и тут же пожалел о сказанном.
        Но незнакомец не обиделся. Напротив, рассмеялся спокойным и чистым смехом, будто и не в клетке сидел, а наблюдал представление скоморохов. Сказал:
        - Так ведь на силу действия всегда найдется сила противодействия…
        - И опять ты сказал по-книжному! - подловил его семинарист. - Третий закон Ньютона цитируешь. Даже не пойму, чего ты так на книги взъелся?
        - А ты, парень, - не дурак. Ладно, скажу тебе по дружбе…
        - Так мы теперь, друзья? - быстро сказал Книжник.
        - По крайней мере, враги у нас общие, раз ты из клетки умничаешь. В общем, мой тебе совет: никому здесь не говори, что ты книжной премудростью увлекаешься. Книгочеев здесь не любят, могут и горло перерезать. А кое-где и сожгут, как ведьмака, - чтобы другим неповадно было.
        - Круто тут у вас, как я погляжу.
        - Да, как везде, в общем-то. Сам-то откуда?
        - Кремлевский я.
        - Вот как? Неужто из самого Пскова?
        - Из Пскова? - растерянно переспросил Книжник, лихорадочно перебирая в голове все, что знал о географии этих мест. - Почему именно Псков?
        - Да вроде кремль в Пскове. Правда, поговаривают, что людей там нет, одни муты…
        - Да нет. Из Москвы я. Московский Кремль - неужто не слышал?
        - Врешь…
        - Отчего же - вру?
        - Так ведь нет ее, Москвы-то!
        - Как это - нет? - Книжник немного растерялся.
        Его вдруг посетил страх: мало ли что случилось с родными местами, пока они скитаются по дальним пределам. Может, и вправду дурное что приключилось?! Мало ли - нео опять на штурм двинули или шамы порчу напустили. А может, кио в Академии наук со своими опытами доигрались - и шарахнуло на всю округу?!
        - Разбомбили ж ее в Последнюю Войну, Москву-то, - продолжал незнакомец. - Ядерное пепелище там!
        Несмотря на такое прямо-таки шокирующее заявление, от сердца несколько отлегло, даже дышать легче стало. Все-таки туго информация по Земле распространяется и зачастую - в искаженном и странном виде. Оно и неудивительно: кремлевские и Москву-то до сих пор толком не изучили, только-только стали выбираться за пределы крепостных стен. А их с Зигфридом путешествие вообще сравнимо, пожалуй, со странствиями Марко Поло в стародавние времена. И если вспомнить, какие небылицы привозили с собой путешественники из дальних странствий, удивление проходит само собой.
        - Да нет - цела она, Москва, - терпеливо возразил Книжник. - И Кремль Московский цел - наши предки выстояли, отстояли Последний Рубеж. Правда, много народу полегло, когда НАТОвские боевые роботы перли к центру. Но Кремль стоит, и то, что я здесь и я жив, - прямое тому доказательство.
        - То, что ты здесь, в клетке, - лишь доказательство твоей глупости, - возразил из-за своей решетки лохматый незнакомец. - А то, что живой, - вообще не факт. Сейчас ты жив, а через час у Кэпа настроение испортится…
        - Чего ты от меня хочешь? - раздраженно отозвался Книжник. - Ну, не веришь - дело твое. Что же мне, берестяную справку предъявить?
        - Не может быть, что Москва цела, - упрямствовал незнакомец. Правда, уверенности в голосе у него несколько поубавилось. - Все же знают, что связь с ней лет двести как потеряна напрочь…
        - Связи действительно нет, - признал Книжник. - И похоже, что на восток, до самого МКАДа, - сплошь Поля Смерти да радиоактивные пятна, раз до сих пор отсюда к нам никто не добрался. Да только факт остается фактом: я кремлевский семинарист и княжий советник…
        После некоторой паузы незнакомец потребовал:
        - Докажи!
        - Здрасьте пожалуйста, - обескураженно произнес Книжник. - Как же я это докажу? Да и какой в этом толк?
        - А толк очевидный. Или ты говоришь правду - в чем я по по-прежнему сомневаюсь, или я делаю вывод, что ты опасный пустобрех…
        - Вроде вашего Балабола?
        - Я пропущу мимо ушей то, что ты ставишь меня рядом с этим подонком. Но дело не в этом. Если ты не врешь и Москва уцелела - ты многим из нас подаришь надежду. Но не дай бог тебе нас разочаровать…
        - А вы - это кто? Эти? - Книжник кивнул туда, где раздавались пьяные вопли. - Ты один из них, просто провинился в чем-то?
        - Я похож на головореза без чести и совести? - пленник, похоже, обиделся.
        Поглядев на заросшую физиономию с выпученными, беспокойными глазами, Книжник пожал плечами:
        - А что? По мне - так вполне…
        Узник возмущенно фыркнул:
        - Ну, знаешь… Скажи спасибо, что между нами решетка, не то пришлось бы тебя поучить хорошим манерам!
        - Похоже, это тоже из какой-то книги! - парировал семинарист. - Дай угадаю, какой…
        Ему вдруг стало весело: он никак не ожидал найти интересного собеседника в такой обстановке. Правда, это веселье больше походило на истерику: его начинало мелко трясти от холода после ледяного купания. Он поежился, повернулся спиной к собеседнику - и вздрогнул: гориллоподобный мут разглядывал его в упор, подгребая мощными лапами прямо вместе с клеткой.
        - Мясо! - пророкотал мут, протягивая сквозь две решетки мощную лапу, - теперь она почти доставала до лица побледневшего парня.
        - Отвали! - заорал Книжник, попытался пнуть лапу ногой.
        Зря он это сделал: здоровенная пятерня ухватила его за ногу и с силой боевого биоробота потащила к себе. Он пытался удержаться, вцепившись в прутья на своей стороне решетки, но чувствовал, что, даже если это удастся, кровожадному монстру ничего не стоит просто открутить ему ногу, вырвав из сустава с корнем.
        Помощь пришла, откуда он никак не ждал: корабль круто накренился на волне - и незакрепленная клетка с мутом заскользила назад по мокрой палубе. Воспользовавшись потерей равновесия мута, отчаянным рывком ногу удалось высвободить. Клетка с гориллоподобным отползла метра на три, уткнувшись в нагромождение каких-то ящиков. Неудача привела мута в ярость: он принялся биться в бессильной злобе, реветь и трясти клетку.
        Книжник в оторопи наблюдал эту картину, лежа на дне своей тесной клети. А за его спиной глухо смеялся незнакомец. Книжник попытался презрительно сплюнуть - не вышло, пересохло во рту. Он сел, поджав под себя ноги, скосился на косматого узника.
        - Тебе, я вижу, смешно? - проворчал парень.
        - Да уж, не много у меня здесь развлечений, - отозвался человек. - Разве что за мутами наблюдать да за драками напившихся Вольных.
        - И давно ты здесь?
        - Время относительно. Для того, кем я был, - долго, для того, кто я сейчас, - уже не имеет значения.
        - Да ты философ! Одного не пойму - какой смысл этим бандитам держать тебя под замком? Кормить, охранять. Куда проще - отправить за борт или на мясо пустить, уж прости за бестактность.
        - Да ничего, дело житейское. Только я слишком дорого стою, чтобы меня просто прикончить.
        - Это ж насколько дорого?
        - Настолько, что моим никогда не собрать за меня выкуп, - спокойно сказал человек. - Так что, похоже, я здесь до самой смерти.
        - И какая им тогда выгода - держать тебя в клетке?
        - А я у них вроде талисмана, - человек невесело усмехнулся. - Тешу самолюбие Кэпа. Да еще, думаю, я для них что-то вроде последнего шанса.
        - Не понял.
        - Жизнь ведь по-всякому обернуться может. Прижмет, скажем, фортуна Кэпа к стенке - а он возьми, да и предъяви меня: мол, я его пощадил, кормил, заботился. Глядишь, и снисхождение вымолит - это он так думает. Скажу тебе по секрету - зря надеется. Я человек мягкий, но есть предел и моему гуманизму.
        - Видать, ты большой человек в этих местах.
        - Ты имеешь в виду эту скотную палубу? Пожалуй, особенно если учесть, что тут только два человека - ты да я. Да и то, в тебе я не уверен на сто процентов.
        - Нормально… - семинарист даже немного обиделся. - В чем, в чем, а в том, что я человек, еще никто не сомневался.
        - Сомнение - черта, отличающая разумного.
        Книжник рассмеялся:
        - Да ты болтун побольше Балабола! Даже не думал найти умного собеседника в этом зверинце!
        - Когда месяцами не с кем перекинуться словцом, при первой возможности, хочешь не хочешь, а станешь оратором… - человек зыркнул куда-то в сторону, запнулся. - А вот теперь рекомендую, напротив, - притвориться немым!
        - Чего? - не понял Книжник.
        Но незнакомец, которого он успел прозвать про себя «косматым», скрылся в глубине своей «камеры». Отчего-то Книжник не сразу решился обернуться - будто спиной почуял какую-то угрозу. Но когда на него надвинулась грозная тень, заставил себя глянуть через плечо.
        Над клеткой, чуть покачиваясь на расставленных на ширину плеч ногах, возвышалась рослая фигура довольно странного вида. Такой покрой одежды Книжник видел разве что на картинках. Большинство народа вокруг носило что придется - лишь бы прочное было да теплое. Ценился камуфляж, бронежилеты, легкие доспехи. Главное - функциональность.
        Этот был одет в длинный… Черт, даже слова такого в голове не находилось. Сюртук, что ли? В общем, эдакий длинный пиджак из черной потертой кожи, с двумя рядами позеленевших от времени бронзовых пуговиц. Разношенные сапоги, тем не менее, лоснились матовым блеском, на голове же был чудовищный головной убор, название которого тоже не сразу всплыло в памяти. Фуражка! Черная, с широкими полями, круто загнутая кверху, с таким же, как пуговицы, позеленевшим «крабом» над черным треснутым козырьком. Поразительно, но эти видавшие виды атрибуты лишь придавали фигуре невиданной в постъядерном мире элегантности и значительности. Но еще больше - какого-то смутного страха, внушаемого этим образом.
        Может, дело было вовсе не в одежде, а в сухом, длинном, изрезанном вертикальными морщинами лице, скрывавшемся под тенью фуражки. Оно казалось вырезанным из куска дерева, причем вырезанным грубо и при том слегка иссохшим и даже несколько обгорелым. Лицо это пугало своей неподвижностью - как и вся фигура, замершая перед клетками. И только легкая качка заставляла ее чуть двигаться в такт волнам, удерживая равновесие. Да еще ветер чуть трепал тяжелые полы сюртука. Можно было подумать, что этот странный человек забыл, зачем он здесь оказался, и погрузился в тяжелые и мрачные, как он сам, мысли. Держался он при этом монументально, заложив правую ладонь за край сюртука, напоминая какого-то забытого древнего диктатора.
        - Скоро лед встанет, - скрипуче и глухо произнес человек.
        Книжник глазел на него, ожидая продолжения. Оно заставило себя ждать: похоже, странный человек никуда не торопился. Парень был уверен, что этот тип обращается непосредственно к нему. Но, рассматривая визитера, он с неприятным удивлением понял, что тот смотрит поверх него - прямо в ржавую переборку надстройки.
        «Псих, что ли? - неуверенно подумал Книжник. - Этого только не хватало!»
        - Скоро встанет лед, - повторил незнакомец. - Идут холода.
        Слушая странный монолог, пленник и впрямь ощутил пробежавший по спине холодок. Наверное, чтобы преодолеть в себе этот непонятно откуда наползающий страх, Книжник подал голос:
        - А что будет со мной?
        Фигура чуть вздрогнула, словно очнулась. Человек перевел взгляд на Книжника, рассмотрел, чуть склонив голову. Рассеянность ушла из его темных, близко посаженных глаз, взгляд стал холодным и колким.
        - Из клетки не задают вопросов, - тем же скрипучим голосом сказал незнакомец. - В клетке сидят. И ждут.
        Он развернулся и пошел прочь - неторопливо, под скрип задубевшей кожи старых сапог и мерный стук каблуков.
        - Чего ждут?! - крикнул вслед Книжник.
        Ответа не последовало - черная фигура скрылась за торчавшей из палубы закопченной трубой. Словно торопясь смыть следы преступления, на палубу, где только что он прошел, плеснула волна, вода с шипением, как будто разъедая металл, поползла обратно за борт.
        - Кто это был? - вслух сам у себя спросил Книжник.
        - Кэп, - прозвучало за спиной. - Собственной персоной.
        Косматый снова повис на прутьях, заградивших ему путь к свободе. Он с насмешкой разглядывал Книжника. Тот все еще пытался понять, что означал этот странный визит, потом плюнул на это безнадежное занятие.
        - Он всегда у вас такой разговорчивый? - спросил Книжник.
        - Сегодня он просто блистал красноречием, - сообщил косматый. - Наверное, ты вызвал у него какие-то воспоминания. Может, в нем даже всколыхнулось что-то человеческое. Хотя я бы особо не обольщался.
        - Не обольщался бы? - эхом повторил Книжник.
        - Когда я был маленьким, детей у нас пугали Хромым Хрипом - был один такой подонок, всех бандитов держал за одно место. Страшный был человек. А потом появился Кэп. И Хромого Хрипа нашли в виде фарша, размазанного по Старой набережной. С тех пор все убийцы и садисты Залива боятся старину Кэпа. И население побережья значительно поубавилось с тех пор. Чего не скажешь о влиянии Кэпа. Так что я бы не особо умилялся его приятной наружности.
        Книжник поежился:
        - Что-то я не заметил в его наружности чего-то приятного.
        - Согласен, последнее время он стал сдавать. Но жестокости в нем не стало меньше. Правда, и действует он теперь не так прямолинейно…
        Книжник слушал, разглядывая грязные клетки с их омерзительными обитателями, ржавую палубу и неряшливый такелаж. Становилось тоскливо.
        - Я хочу выбраться отсюда, - заявил он.
        - Вот как? - спокойно отреагировал косматый. - Как ты себе это представляешь?
        - Я найду способ.
        - Мне импонирует твоя решительность. Может, тебе даже удастся сбежать. А что дальше?
        - В смысле? Я стану свободным!
        Косматый рассмеялся:
        - Сразу видно, что ты не местный. Может, даже и впрямь московский - где еще могут вырасти такие чудики?
        - Я бы попросил!
        - Не обижайся. Но ты, видать, не понимаешь, о чем говоришь. Ты не сможешь сбежать. А если сбежишь - от Кэпа не спрячешься. А если и спрячешься - то все равно не протянешь долго. Потому как у Кэпа закон простой: беглецу - за первую попытку плеть, за вторую - отрубленные пальцы, за третью - на разборку. Причем, последовательность не строгая и зависит исключительно от настроения Кэпа.
        - А что, люди на берегу не помогут? Ей-богу, не все же такие звери!
        - Не все, конечно. Но если Кэп объявит за тебя хорошую цену - рассчитывать на это не стоит.
        - И какова же моя цена, по-твоему?
        Косматый с прищуром оглядел Книжника, оценивая, как какое-нибудь домашнее животное на разделку. Сказал:
        - Да жратвы на месяц или полста патронов. Ну или пара золотых червонцев по нынешнему курсу.
        - Негусто же за княжьего советника готовы выложить! - обиженно протянул Книжник.
        - Так ведь твой князь за тебя не впишется! - хмыкнул косматый. Шутовски огляделся. - Где он? Где твой Кремль? Нету! Стало быть, твоя цена здесь - стреляная гильза, и Кэп это прекрасно понимает.
        - Вписаться, говоришь, за меня кто-то должен? - криво улыбнулся Книжник. - Ну, и если вопрос стоит так…
        В разговор вмешались крики с носовой части судна. Что-то там заскрипело, заскрежетало. Душераздирающе взревела сирена.
        - Что такое? - Книжник вытянул голову, но не видел ничего, кроме возбужденного шумом мата, яростно трясущего прутья клетки.
        - Заметили кого-то, - косматый поморщился. - Сейчас кого-то трясти будут.
        - Кого трясти? - не понял Книжник.
        - Мы их или они нас - в зависимости от того, кто там на пути попался.
        - А возможны варианты? Я-то думал, у вас Кэп всех строит.
        - Среди Вольных да прибрежных поселенцев - так оно и есть. А как встретится по курсу Мастер Гавани - тут и по-другому повернуться может. Придется добычей делиться, а то и вообще в минуса уйти можно. Кэп этого ой как не любит, но с Мастером ссориться не станет.
        - А что, этот Мастер - он бандит построже вашего Кэпа?
        - Это как посмотреть. Он вроде как и не из Вольных, и в ватаге ни в какой не состоит, но издавна Гавань держит. И в этом его сила. Потому как без Гавани и Кэпу лютовать резона нет. Все пути ведут в Гавань - слышал поговорку?
        - Ага… Хотя она, вроде, как-то по-другому звучала.
        - Не важно. В общем, Мастер - он вроде бы ни при делах, но все вольные вокруг него крутятся. И в море с ним лучше не встречаться - он на плавучей батарее ходит, даже Кэпов шлюп против неё - игрушка…
        Слова косматого оборвал низкий гул и вибрация палубы под ногами. Из трубы над головой с придушенным кашлем вырвалось облако сажи, что тут же осыпалось на голову мелким черным «дождем». Следом повалил густой черный дым. Шустрые муты на реях принялись торопливо сворачивать паруса, уже окутавшиеся едкими черными клубами. Палуба дрогнула - судно стало прибавлять в скорости.
        - А, нет, не Мастер, - флегматично сообщил в косматый. - Догоняем кого-то. Надеюсь, без стрельбы обойдётся.
        Не обошлось.
        Книжник не видел, как откинулись по бортам орудийные порты и высунулись массивные стволы примитивных пушек с дульным заряжанием. Зато слышал зычные команды боцмана и наблюдал за мельтешением по палубе вооруженных фигур. Бандиты, или, как они себя сами именовали, «вольные», были возбуждены и свирепы на вид, обвешавшись всеми видами холодного оружия.
        - На абордаж пойдут, - пояснил косматый. - Видать, рыбака или купца засекли.
        Перед глазами Книжника возникли картинки из читанной в детстве книги про корсаров из библиотеки кремлевской Семинарии. Среди прочих эта книга была наиболее затертой: даже бесконечные ледяные ночи ядерной зимы не отбили у семинаристов интереса к дальним странам, теплым морям, кораблям и сокровищам. Все это давно воспринималось, как сказка: не было больше теплых морей - одни лишь отравленные адские глубины, населенные подводными монстрами. А тяга к морским грабежам, видать, неистребима - и пиратство как вид деятельности не сильно мутировало со временем.
        - Посмотреть бы, - вытягивая шею, проговорил Книжник. - Никогда не видел абордажной атаки!
        - Так какие проблемы? Пойди и посмотри, если не боишься пулю в лоб получить, - усмехнулся косматый. - У тебя же клеть для безмозглых тварей - без замка.
        Книжник непонимающе огляделся, уставился на узкую дверцу, через которую его сюда впихнули. И с изумлением убедился, что замка действительно нет - одна лишь ржавая железная щеколда, правда задвинутая от души в узкую железную же петлю. Повозившись и расшатав, щеколду удалось сдвинуть - и дверца со скрипом открылась. Путь к свободе был открыт.
        В этот момент Книжник ощутил страх. Непривычный, неприятный страх перед свободой. Когда побег дается слишком уж легко - это всегда настораживает. Сейчас же Книжник ощущал себя беспомощным слепым щенком. И, словно почувствовав его страх, рядом принялся трясти клетку гориллоподобный мут, выкрикивая с придыханием, низко и хрипло:
        - Куда, мясо? Мое! Мясо! Куда?!
        - Ну что же ты? - с насмешкой спросил косматый. - Передумал? Правильно - бежать нет смысла. С корабля никуда не деться - за бортом ты и минуты не продержишься. Даже если тебя не убьет ледяная вода, веселые рыбки быстро обглодают твои нежные кости. А если поймают - наказание будет еще хуже. Так что, правильно ты решил: закрой клетку - и сиди спокойно. Может, еще придет время свободы. А может, и нет. Судьбу все равно не обманешь.
        Он говорил спокойно, но словно нарочно подтрунивал над парнем, провоцируя того на необдуманный поступок. И цели своей добился: семинарист решился. Выругавшись, он толкнул ногой дверцу - и вынырнул в узкий лаз. Встал на ноги и потянулся - с невероятным наслаждением. Он даже не думал, что таким удовольствием станет простая возможность выпрямиться в полный рост.
        - Ты бы особо не расслаблялся, - посоветовал косматый. - Не маячь посреди палубы, хотя бы. Все сейчас отвлечены на атаку, но и ты не наглей!
        Семинарист быстро поглядел на косматого, приблизился к его клетке. Изнутри пахнуло вонью отходов и немытого тела. Осмотрел прутья, засуетился:
        - Давай подумаем, как тебя вытащить… Можно замок сломать - я поищу какую-нибудь железку.
        - Забудь об этом, - оборвал его узник. - Говорю же тебе - бежать некуда.
        Книжник поглядел в его глаза, в которых застыла какая-то спокойная обреченность. Этот человек казался мудрее и старше своих лет. Может, он пережил такое, что и не снилось юному семинаристу. В любом случае, оставаться в клетке или хвататься за последний клочок свободы - этот выбор каждый должен сделать сам. Книжник представил себя на месте косматого, в этой тесной вонючей клетке - и содрогнулся. Ну уж нет, он бы ни за что не отказался от возможности вырваться из холодной железной норы.
        - Ладно, как знаешь, - проговорил парень. - А я пойду, осмотрюсь.
        Косматый не ответил, равнодушно наблюдая за тем, как крадучись пятится прочь от него освободившийся пленник.
        Пробираясь вдоль клеток с незнакомым зверьем, семинарист вдруг ощутил неуверенность, граничащую с паникой. Он понял, что имеет в виду косматый: спрятаться здесь особо негде, бежать некуда. Взгляд упал на металлическую лесенку, приваренную к надстройке за трубой. Не раздумывая, он вскарабкался по узким перекладинам наверх, осторожно выглянул на расположенную сверху небольшую площадку.
        Вздрогнул от представшей его взгляду огромной железной «виселицы» из выкрашенного в красный металла с качающейся под нею цепью с уродливым крюком. Не разу понял, что это тот самый кран, с помощью которого над ним так изощренно издевались. У основания крана имелось грубое железное сиденье с торчавшими перед ним рычагами - наверное, отсюда кран и управлялся. Сейчас же здесь никого не было, и Книжник осторожно выполз на площадку, подобрался к основанию стрелы, выглянул вперед.
        Обзор отсюда открывался неплохой. И было видно, что корабль еще больше и еще уродливее, чем представлял себе Книжник. Становилось понятно, что и стрела, и клетки с плененными существами находятся ближе к корме между трубой и краном. Это было что-то вроде грузовой палубы, так как помимо клеток здесь были видны какие-то рифленые контейнеры и штабеля ящиков. Нос корабля отсюда не просматривался - мешала мачта и капитанский мостик впереди - так он определил конструкцию на решетчатых формах, по которой расхаживал характерный силуэт, что мог принадлежать только Кэпу. Были там еще какие-то фигуры, но на них парень уже не смотрел - он заметил еще одно судно, впереди них по левому борту. Судно было длинное, приземистое и даже на первый взгляд уступавшее в размерах кораблю Кэпа. Оно отчаянно виляло, вдоль его бортов хаотично двигались какие-то длинные предметы, в которых Книжник не сразу узнал весла.
        Площадка под парнем снова завибрировала в сопровождении зловещего низкого гула, из трубы повалил, отползая назад, еще более густой дым. В лицо ударило плотным ветром.
        Набирая ход, корабль забирал влево и нагонял несчастное суденышко. При этом в повороте он ощутимо заваливался на противоположный борт, и волны едва не захлестывали низкую палубу - мореходность корабля оставляла желать лучшего. Из черной трубы, как из жерла вулкана, валил дым и сыпались искры, грозя спалить все способное гореть на борту. Но разношерстную команду это не смущало: с десяток головорезов уже собралось левом борту, вооруженных преимущественно холодным оружием - палашами, пиками, баграми, обвешанных бухтами канатов с крюками на концах. Оттуда доносились нетерпеливые выкрики и нервный хохот.
        Неровно загромыхало, левый борт окутался клубами белого дыма, едко запахло порохом. Вокруг нагоняемого судна выросли пенные всплески. Попасть из примитивных бортовых орудий на таком расстоянии в небольшое судно было не просто. Но, видимо, такой задачи не ставилось - требовалось, скорее, напугать, чем потопить, заставить сбросить ход. Правда, эффект был прямо противоположный - весла на суденышке задвигались еще активнее, оно стало отворачивать еще больше влево. Но это уже не могло его спасти. Содрогаясь работающей на всех оборотах машиной, корабль вольных настигал жертву. Еще несколько минут погони - и он почти с ней поравнялся. Теперь стало возможным разглядеть, что это, - беспалубное судно, вроде большой шлюпки, битком набитой людьми. Отчего-то Книжник ожидал увидеть на борту беглеца суровых мужчин, не менее свирепого вида, чем нападавшие. К его изумлению, суденышко проседало под грузом женщин, стариков и детей. Мужчин было меньше половины - оборванные и тощие, они сидели на веслах.
        Корабль Кэпа выглядел рядом со шлюпкой железной громадой и едва не раздавил ее корпусом, грозя опрокинуть мощным пенным буруном. Словно опасаясь, что добыча действительно ускользнет на дно, атакующие принялись швырять на борт преследуемого судна железные крюки на тонких и прочных канатах. Ослабевшие от бешеной работы веслами гребцы еще пытались избавиться от железных «кошек», стремившихся впиться в плоть и кости пассажиров. Даже отсюда Книжник слышал крики и стоны гребца, приколотого железными кручьями к борту собственного суденыщка. Несколько канатов беглецам удалось обрубить. Но и пары оставшихся хватило ватаге Вольных, чтобы подтянуть добычу к железному борту.
        Со стороны беглецов послышались выстрелы - несколько жалких хлопков, не причинивших преследователям особого вреда, но явно их разозливших.
        Все это время Кэп стоял неподвижно, наблюдая за происходящим с безучастным видом человека, год за годом созерцавшим одну и тут же картину. Похоже, команда Кэпа была прекрасно слажена и натаскана на подобные задачи. А может, добыча была слишком мелка, чтобы утруждаться личным командованием. К Кэпу подбежал какой-то жирный коротышка, которого Книжник окрестил для себя «боцманом», - судя по свистку на шее, он и выполнял на корабле эту роль. Тихо отдав какие-то распоряжения, Кэп удалился с мостика.
        Все, что происходило следом, напомнило Книжнику кровавое безумие. Нападавшие, ощетинившись оружием, посыпались на борт шлюпки, хотя казалось, там не осталось места даже для того, чтобы стоять. Для корсаров это не стало проблемой - они шли буквально по головам, по телам, коля и рубя всех, кто пытался сопротивляться. Суденышко зашаталось, грозя опрокинуться, просело под новой массой. Поднялся крик, кто-то прыгал за борт - и поверхность воды, под которой кружили жадные морские твари, вскипела от крови.
        - Вот черт… - растерянно пробормотал Книжник. - Что же это делается, а?
        Он видел много крови, страх и смерть шли за ним буквально по пятам. Но невозможно привыкнуть к детскому крику и женскому плачу. Если бы он мог что-то сделать, если бы мог… Если бы он хотя бы был таким же сильным, ловким, безжалостным, как Зигфрид, - этим подлецам не поздоровилось бы. Но он - всего лишь кремлевский семинарист, лишь недавно выбравшийся за стены родной крепости, и оружие в его руках держится куда хуже, чем книга или стило, коим выводят на бересте умные тексты.
        А корсары уже затаскивали на палубу уцелевших, волокли их куда-то в сторону средней надстройки. Еще немного - и шлюпка обезлюдела. Теперь захватчики перекидывали на борт своего судна добычу - тюки, мешки и ящики. Но, судя по всему, главной добычей стали пленники.
        Рискуя попасться на глаза обезьяноподобным тварям, лихо проносившимся над палубой по натянутым снастям, он пробрался еще ближе к носу, к маленькой площадке, куда сгоняли пленников. Он все еще не мог понять, как с ними собираются поступить, ведь клетки для пленников находились ближе к корме.
        - Эй, внизу! Глуши машину! - донесся резкий голос Балабола. - Нечего зря горючку палить! Добыча того не стоит!
        Не прошло и десятка секунд, как вибрация палубы ушла и из трубы перестал валить едкий дым. Видать, Балабол годился не только для того, чтобы сотрясать воздух, он выполнял здесь какие-то командные функции. Может, старшим помощником при Кэпе был - если здесь признавалась традиционная флотская субординация.
        А пленных уже сортировали - быстро и ловко, будто и не люди это, а какое-то зверье, предназначенное на убой. Большую часть согнали в центр круга из вооруженных людей, поставили на колени. Всего их было около трех-четырех десятков. Из центра быстро выхватили нескольких наиболее немощных стариков. Не раздумывая подтащили их, почти не сопротивлявшихся, к борту - и без лишних разговоров швырнули в ледяную воду. В кругу поднялся крик и вой. Какой-то тощий тщедушный мужчина бросился на вооруженных охранников и получил короткий удар багром в грудь, отчего тут же рухнул, как срубленная жердь. Убийца тем же багром зацепил тело и потащил к борту, оставляя за собой широкую кровавую полосу. Столкнул тело и вернулся на место в оцеплении, брезгливо стряхивая кровь с острия багра. После этого пленники сникли и обреченно притихли.
        А на мостике над ними снова появилась жутковатая фигура Кэпа. Отсюда его было видно гораздо лучше - мрачный темный силуэт в фуражке медленно проплыл по трапу и замер над притихшей толпой. Все ждали его слов - и пленники, и пленители.
        Но лидер вольных не торопился. Можно было подумать, он нарочно выдерживает эту тягостную паузу. Или снова погрузился в свои мрачные мысли, отключившись от потерявшего для него значение мира.
        - Скоро лед встанет, - донеслось до Книжника. - Скоро встанет лед…
        Теперь эти слова приобрели какой-то зловещий оттенок. Кэп снова замолчал, а все таращились на него, будто тот разразился невесть каким откровением. Книжник уже надеялся, что дело так и кончится ничем, - ведь грабеж уже состоялся, как и расправа над теми, кто оказал сопротивление. Но Кэп вдруг заговорил, словно проснувшись, - и слова его падали тяжело, как свинцовые капли:
        - Вольным дано бороздить волны. Червям - копать землю. Черви, вообразившие себя вольными, будут кормить морских гадов. Так заведено, и это неизбежно, как то, что встанет лед на Заливе.
        Кэп замолчал, и по всему было видно, что он высказался сполна. Словно подхватив эстафету, у ног Кэпа появился Балабол, разразившийся неожиданно резкими воплями:
        - Все слышали Кэпа?! Девок - команде, старух - за борт, щенков - в клетки! Остальных на реи! И чтобы красиво было! Чтоб все понимали - идет «Железный Таран» и спуску никому не будет! Вот так!
        Книжник еще не осознал, что происходит, наверное, сбил с толку голос Балабола - ведь он по-прежнему воспринимал нового знакомца как безобидного трепача. Но женский визг и детский плач заставили семинариста по-новому взглянуть на хозяев этого жуткого корабля.
        Никакие это не корсары, за которых он их принял, отравленный старыми книгами о теплых морях и благородных нравах. Эти были обыкновенными убийцами, садистами и каннибалами. Такими, как они, полны обезлюдевшие после Последней Войны радиоактивные просторы. Когда собственное выживание становится важнее жизней других, когда над тобой нет закона, а совесть считается болезненной слабостью, на первый план выходит сила. И хорошо, когда за этой силой стоит наследие предков, не растерянное за двести лет лютой ядерной зимы. Когда же за мелкой душонкой нет ничего святого, верх берет обыкновенное скотство.
        И люди превращаются в монстров. Нет, внешне они могут вполне походить на людей, которых пощадили мутагенные факторы. Семинарист уже встречал мутов, изуродованных радиацией и Полями Смерти, но внутри сохранивших искру человечности. Здесь хуже.
        Мутирует душа.
        Страшно, до неузнаваемости - иначе не объяснить то, что творят эти человекоподобные чудовища с себе подобными. Нужно было бежать, чтобы не заражать мозг и душу представшим пред ним ужасом. Но не было сил отвести взгляда от происходящего, а еще хуже - избавиться от этих криков, переходивших в звериный вой.
        Палуба превратилась в скотобойню. Убийцы скользили в крови и кишках, падая и смеясь друг над другом, словно катание на скользком от крови металле и было целью всего этого кошмара. Но главным, все же, было не это.
        Трое бандитов ловко работали длинными и тонкими ножами, заживо снимая с жертв кожу. Суть действа заключалась даже не в этой пытке. Это была лишь подготовка материала для главного лица этого кровавого спектакля.
        Самого Кэпа.
        Подготовленную, все еще дергающуюся в конвульсиях жертву подвешивали на цепях - и Кэп брался за дело. С мастерством скульптора он орудовал тонким кликом, превращая содранную человеческую кожу в некое подобие произведения искусства. В его руках, затянутых в черные перчатки, несчастные превращались в фантастических существ с крыльями из собственной кожи. Распятые на тонких каркасах, жертвы взмывали на реи - и ветер трепал тонкую, изрезанную узорами кожу, а на головы убийц затихающим дождем капала кровь. Теперь они парили над реями, и их слабые стоны смолкали в шуме ветра.
        - Хочу домой… - закрыв глаза, прошептал Книжник. - Скорее домой…
        Глава третья
        Против правил
        Не помня, как он нашел дорогу назад и как не переломал себе кости на запутанных переходах и трапах, тяжело дыша, не видя ничего вокруг себя, Книжник забился в клетку, захлопнул за собой дверь. Сжался, зажмурился и принялся раскачиваться, обхватив руками колени, пытаясь прогнать картины, навязчиво маячившие перед глазами.
        Люди с крыльями из собственной кожи, парящие над волнами под реями. Ад, устроивший себе филиал на этой железной палубе. Стоны, крики и люди, потерявшие человеческий облик.
        - Что-то ты быстро! - из своего угла не без иронии констатировал косматый. - Что, не понравилось шоу нашего затейника Кэпа?
        - Иди к черту! - не открывая глаз, огрызнулся Книжник. - Все вы идите к черту! Убийцы, уроды, мерзавцы… Как вы только до сих пор не перебили друг друга?! Подонки…
        - Наверное, потому, что не все у нас такие, как Кэп и его ватага, - уже без тени веселья сказал косматый. - Что он там, опять «журавликов» запускал?
        - Что? - Книжник открыл глаза, изумленно поглядел на товарища по несчастью.
        - «Оригами», говорю, из пленников делал? На реях развешивал?
        Семинарист с трудом смог соотнести древнее японское искусство создания бумажных фигурок с издевательством над живыми людьми. Если это была ирония - то ирония запредельная, которую он просто не мог принять. Хотелось рыдать, кричать, драться - но не осталось ничего, кроме тупого оцепенения.
        Проклятье, оригами из человеческой кожи - кто бы прикончил этого маньяка! Неужто до сих пор ни у кого не возникло желания расправиться с Кэпом? Даже не из мести, и даже не из страха - а просто, чтобы не было на Земле такого чудовища, прикинувшегося человеком.
        Или он, наивный семинарист, слишком мало знает о жизни в этих местах? Да что там - ни черта он не знает. А после увиденного сегодня вообще ничего знать не хочется. Хочется уснуть - и проснуться в тихой семинарской келье, в окружении любимых книг. И что только толкнуло бывшего школяра в эти странствия?
        - За что их, а? - хрипло спросил Книжник. - За что из всех?..
        - Думаешь, мне отсюда лучше было видно? - отозвался косматый.
        - Да, точно - ты же здесь отсиделся… - Книжник сбивчиво описал увиденное, причем в описательной части тошнотворный ком снова и снова подкатывал к горлу. Проклятье - так можно и кишки вытошнить!
        Выслушав парня, косматый помрачнел. Сказал неохотно:
        - Похоже, это беженцы из Пиллау. Там территории, подконтрольные Вольным, и люди на них по законам Кэпа живут. Если и не совсем рабы, то вроде как… - он замялся.
        - Крепостные? - подсказал Книжник.
        - Вот-вот. За право жить на территории Вольных они работают на Вольных или платят дань - едой, золотом и железом. А кто просрочил - у того, сам понимаешь, проблемы. Но долги имеют свойство накапливаться, и когда уже никак не расплатиться - некоторые пытаются убежать. А убежать оттуда лишь по морю можно.
        - И куда же им бежать, если, как ты говоришь, бежать некуда?
        - А кто об этом думает, когда тебе грозит «оригами» от Кэпа?
        Книжник молча кивнул. Аргумент, конечно, убойный.
        - Некоторым везет, - продолжал косматый. - Если их принимают под чужими именами в общины Кенигсберга. Тоже своего рода рабство, только чуть менее тяжкое. Но большая часть беглецов просто гибнет. Кто-то тонет в пути. А кто-то попадает в руки Кэпа и его людей.
        - Лучше бы эти несчастные утонули.
        - Э, нет, брат. По здешним поверьям, морская пучина - это Ад, как он есть. А утонуть - все равно, что обречь себя на вечные муки. А уж тот, кто сам утопился, - тот будет проклят во веки веков. Так что стать «журавликом» в лапах Кэпа - для многих не самая страшная участь.
        - Ты так говоришь, будто сам в эти поверья не особо-то веришь.
        - Ну, тот, кто отравлен знаниями, плохо дружит с поверьями. Ты же сам все про меня понял: я знаком с древними книгами, и не только с книгами - есть ведь и другие носители информации… Иногда я жалею о том, что вообразил себя умнее прочих - хочется про все забыть, положиться на высшие силы. Но это слабость, а я не могу позволить себе роскошь быть слабым.
        Узник все говорил, и Книжник видел, как тот превращается в совершенно другого человека, которому не место за грязной решеткой. Наверное, у него были причины скрывать свою личность. Может, он просто не верил Книжнику. Неужто считает его «подсадным», шпионом, посланным выведать у сидельца некие тайны?
        - Никак не пойму - кто же ты такой? - спросил Книжник. - Откуда у тебя доступ к книгам? Что же, у вас библиотеки имеются, школы? Да и само желание читать - оно ведь не у каждого есть!
        - Это ты в точку попал - не у каждого. Да каждому и не нужно. К чему мозги, когда важнее мышцы? А школы… - косматый невесело усмехнулся. - Боюсь, тебя просто не поймут - что такое школа и на черта она нужна? Читать умеют единицы, да и то, знания передаются от наставника к ученику, как у бонус к мастерству владения оружием. Все, что не имеет прикладного значения, - все это ненужно и вредно.
        В словах Косматого звучала досада. В другое время семинарист с удовольствием бы обсудил проблемы образования и науки, но странно было вести такую беседу через прутья решетки. К тому же косматого оборвал какой-то новый звук, донесшийся откуда-то из-за клетки с беспокойными, похожими на гиен тварями. Странный звук, неуместный. Он не мог принадлежать ни одному из этих уродливых мутов.
        Детский плач. Книжник сначала подумал, что ему померещилось. Потом вспомнился приказ Балабола - детей посадить в клетки.
        - Ты слышишь? - подняв руку проговорил парень.
        - Слышу, - отозвался косматый. - Лучше бы их прикончили сразу.
        Книжника передернуло. Он привык, вроде бы, к жестокости этих суровых мест, но не ждал такого из уст своего разумного собеседника.
        - Как ты можешь? - проговорил Книжник. - Они же совсем маленькие!
        - Пока ты мал - и беда для тебя не так велика. Горе растет, как снежный ком, превращаясь в проклятье взрослого. Не лучше ли оборвать мучения, пока не осознал всего ужаса бытия? Стоит ли жить дальше со зрелищем убитых у тебя на глазах родных?
        - Стоит, - глухо отозвался Книжник. - Каждая жизнь имеет значение для человечества, которое только-только начало выкарабкиваться из бездны. И никакой ужас, никакое зверство не остановит возрождение - главное, не опускать руки.
        - Ты все еще веришь в человечество?
        - Я верю в себя и своих друзей. Если даже у человечества не хватит сил - мы все равно не опустим руки.
        - Похвальный оптимизм, - несколько натянуто проговорил косматый. - Давно не встречал подобного отношения к жизни. Честно говоря, никогда. Может, и не выдумываешь ты ничего, может, и вправду есть этот сказочный Кремль, откуда придет к нам спасение?
        - Хочу тебя успокоить, - мрачно отозвался Книжник. - Таких, как я, и в Кремле немного. Меня больше волнует, что эти мерзавцы с детьми собираются делать?
        - А что с детей взять? Как обычно: кого на воспитание возьмут - янычаров себе растить станут. Из кого-то смешных уродцев сделают - себе на потеху да на продажу в какие-нибудь притоны. Кого на органы разберут, а кого продадут Алхимику - тот за такой материал хорошо платит.
        Слушая все это, Книжник обмер. Он не понимал, правду ли говорит косматый, или это у него такие корявые шутки?
        - Кто материал - дети?! Живые дети?
        - Ты словно с луны свалился, малый. Дети, когда свои - тогда и дети. А чужие - это всего лишь пища и расходный материал. Да лишние рты, которые способны разорить и довести до голода любую группировку, как паразиты, объедающие ее изнутри.
        - Ты это серьезно? У вас и вправду так принято считать?
        - Это у Вольных так принято считать. Ведь мы про них говорим, верно?
        - Это хорошо, что ты уточнил, а не то я уж подумал, что вы совсем здесь озверели.
        - Хочешь сказать, у вас в Кремле иначе считают? Что чужие дети для вас - не внедренные агенты врага, лишь ждущие, чтобы вырасти, обрести силы - и ударить изнутри? Когда-то я читал про львов - были на Земле такие хищники. Приходя в чужой прайд, они первым делом убивали детенышей от других львов - в своей семье он готов был терпеть лишь собственное потомство. Согласись, это имеет смысл - для продвижения собственного генофонда.
        Книжник открыл было рот, чтобы ответить категорично и резко. Но вдруг осознал, что его ответ не так очевиден. Кремлевские редко принимали к себе чужаков - просто потому, что чужаков практически не было. Кремль - словно подводная лодка, всплывшая в центре разрушенной Москвы после двухсот лет забвения, автономная и самодостаточная. И только недавно Кремлевские пошли на небывалый для себя шаг - приняли под свое покровительство целый народ. Точнее, то, что от него осталось, - женщин и детей вестов, из числа которых происходил и Зигфрид. И хотя Зиг проявил себя лучшим союзником Кремля, другом, боевым товарищем и практически кровным братом Книжника, он все же изначально был врагом, сыном и внуком врага. Так уж повелось, что весты по самому факту своего происхождения изначально стали антагонистами кремлевских, и никакими заверениями дружбы былой вражды не перечеркнуть. И теперь, в надежном Форте по соседству с кремлевскими стенами, подрастает новое поколение вестов. Они, вроде бы, должны испытывать благодарность к спасителям. Но всегда ли благодарность настолько свойственна человеку? Говорят, были такие
птицы - кукушки, что подкидывали свои яйца в чужие гнезда. И когда вылупившийся и выкормленный чужой матерью кукушонок вырастал - он с легкостью убивал «братьев и сестер», выталкивая их из гнезда. Не получится ли так с вестами - прирожденными воинами и бескомпромиссными гордецами? Не станет ли для них благодарность слишком тяжелой ношей? Не вонзят ли они меч в спины спасителям? Ведь Зигфрид, пусть даже самый благородный и верный слову воин, не может отвечать за всех детей своего племени.
        Подумав об этом, Книжник все же подавил сомнение и сказал:
        - В твоих словах есть доля истины. Но мы не сможем оставаться людьми, если станем делить детей на своих и чужих.
        Косматый внимательно поглядел на него, сказал:
        - Хорошо, если правду говоришь. Глядишь, когда-то и к нам начнет возвращаться то самое, человеческое. Хотя, по-правде, надежды на это давно уж не осталось. Потому как впереди пустота и никчемность. День прожили - и ладно. И мальцам этим ты не поможешь - их судьба уже, считай, расписана…
        Над головой оглушительно хлопнул расправленный парус, затрещали снасти, забегали по реям муты, натягивая канаты. «Железный Таран» неуклюже разворачивался.
        - Любопытно… - припав к решетке и задрав голову, проговорил косматый. - Ложимся на обратный курс.
        - Что же здесь любопытного?
        - Кэп не любит менять выбранный курс. Сдается, его здорово рассердили.
        - Плевал я на вашего Кэпа, чтоб ему пусто было.. - устало проговорил Книжник.
        Он вдруг ощутил, как тело охватила тяжесть, навалилась вязким грузом, вдавив в дно клетки. Его мелко трясло от холода, пустой желудок сводило коликами, но уже не было сил пошевелиться. Да и желания такого не было - хотелось просто провалиться в небытие - надолго-надолго, чтобы проснуться совсем другим человеком, а лучше - вообще заново родиться, чтобы не было в этой новой жизни зла и боли.
        Быстро темнело, в соседних клетках возились, устраиваясь поудобнее, сонные муты, и товарищ по несчастью исчез в глубине своей клетки. Только гориллоподобный мут мерно раскачивался в своей клетке, ударяя огромным черным кулаком в пол и повторяя: «Убью, убью, убью…» Да хихикал сумасшедшим смехом горбатый уродец.
        Его разбудил грохот пушек. Еще не открыв глаза, семинарист решил, что бьют кремлевские пушки в сторону Москвы-реки. У кромки воды застрял боевой робот типа «Чинук» и обстреливал ближайшую башню стальными дисками из электромагнитной пушки. Угроза была не то чтобы велика, но следовало отогнать наглеца или прикончить, чтобы не раздражал и не отвлекал внимание. «Чинук» бил неточно и больше портил кирпичную кладку стен, чем приводил в бешенство коменданта. Похоже, биомеханический монстр просто спятил от времени и заразы, разъедавшей его все еще живой мозг. Нужно было просто добить его, чтобы прекратить агонию. Но гладкоствольная артиллерия стен хороша для борьбы с осаждающими войсками, да при стрельбе картечью. Попасть же с большого расстояния чугунным ядром в сравнительно небольшую цель непросто, и расход пороха немалый. Да и не так-то просто вывести из строя бронированную машину металлической болванкой - это все равно, что колотить ее по броне здоровенным молотом.
        Бить было нужно из пищали с оптическим прицелом - строго окулярам оптической системы. Нужно было подсказать ратникам - и Книжник заставил себя сесть и открыть глаза.
        В лицо шибануло отрезвляющей действительностью. Проморгавшись, Книжник осознал, что находится не в Кремле, а в грязной и тесной клетке на грязной палубе в далеком холодном море. За левым бортом сейчас была белесая пелена от порохового дыма, за которой проступал темный берег. Было уже светло, а значит, он, отключившись, проспал всю ночь. От холода трясло, страшно хотелось пить.
        Снова неровной чередой раскатисто загрохотали пушки. Били, судя по всему, по берегу. Встав на колени, ощущая, как все тело ломит от неудобной позы, Книжник позвал:
        - Эй, сосед! Как там тебя? Косматый!
        Сосед не ответил. Книжник крикнул громче - ответа не было. Узник то ли спал, то ли не был настроен на общение. В любом случае, кричал парень напрасно. Потому как вместо соседа рядом с клеткой возник Балабол.
        - Ты чего разоряешься? - с прежней дурашливой дружелюбностью поинтересовался бандит. - Совсем одурел от скуки? Так мы тебе быстро развлечение найдем. Кэп у нас по этой части мастак!
        Книжник едва не ляпнул, что уже, мол, познакомился с художествами Кэпа. Но прикусил язык: не хватало только, чтобы этому гаду стало известно, как он свободно разгуливает по кораблю. Поэтому и просипел первое, что пришло в голову:
        - Пить хочу. И есть.
        - Экий ты нежный! Всего сутки в клетке - а уже и есть ему, и пить! С такими претензиями ты у нас долго не протянешь! Придется твоим дружкам твой труп отдавать, а это для бизнеса не слишком хорошо!
        - Ну ты и сволочь… - бесцветно бросил Книжник. Ему действительно стало вдруг все равно, даже чувство голода притупилось. Только горло продолжало першить от сухости.
        - Да ладно, тебе. На! - Балабол швырнул в клетку какой-то грязный кусок и придвинул ногой емкость с водой от соседней клетки. - Я ж не червяк какой, я Вольный, я ваше гостеприимство помню. Жри и пей от пуза!
        Расхохотавшись своей шутке, он стал наблюдать, как Книжник с омерзением вглядывается в мятую ржавую миску с мутной водой. Жажда мучила страшно, а потому, преодолев отвращение, он зачерпнул сквозь решетку воды ладонью, влил в рот. Пахнуло немытым зверьем. Но жажда была сильнее брезгливости, и он смог зачерпнуть еще пару пригоршней, после чего обратил внимание на брошенный кусок еды. Именно еды - потому что застывшая черная масса не имела аналогов в его зрительных и вкусовых воспоминаниях. На вкус кусок напоминал сухой и пресный жмых, от которого снова захотелось пить.
        Балабол поднял взгляд на решетку за спиной Книжника. Залихватски присвистнул, очевидно подзывая второго заключенного.
        - Эй, Герцог! Хорош дрыхнуть! Невежливо так друга встречать!
        - Морские гады - твои друзья, - глухо донеслось из-за решетки.
        - Ну как знаешь, - ничуть не обидевшись, сказал Балабол. - Хотел тебе вечером гостинцев забросить - так теперь не дождешься!
        - Гостинцы-то, небось, у посадских отбирать будешь?
        - А у кого ж еще? - Балабол недобро усмехнулся. - Они провинились - им и расплачиваться! Ладно, нет времени с вами трепаться, на берег пора. А за вами пока этот мальчонка присмотрит. Вы уж его не обижайте, а?
        За спиной Балабола возник устрашающий силуэт какого-то затянутого в кожу громилы. Деформированное лицо с небритой квадратной челюстью и единственным глазом навыкате никак не настраивало на душевное общение. За поясом «мальчонки» торчал топор с любовно отточенным лезвием, за собой же этот тип волочил железный шар на черной цепи.
        Балабол, посмеиваясь, удалился. Громила же покрутил своим жутким глазом с кровавыми прожилками и направился к клетке с гориллоподобным. На этот раз мут не стал проявлять агрессивности, а враз сник, будто соизмерив собственные силы с надвигающимися. Наступив, как на ступеньку, на клетку с какими-то извивающимися то ли щупальцами, то ли змеями, охранник приподнялся - и уселся прямо поверх «гориллы». Если таким образом он хотел закрепить свое превосходство на вверенной ему территории, то это вполне удалось: гориллоподобный как-то сник, успокоился и принялся делать вид, будто ищет в своей шерсти паразитов.
        - Альфа-самец определился без боя, - тихонько сообщил за спиной косматый. - Да ты не бойся, Бугай туг на ухо.
        - Так значит, тебя Герцогом кличут? - скосившись на косматого, произнес Книжник. - Это как - прозвище или титул?
        - Почетное звание, - проворчал косматый. - Оттого и не называю имени незнакомцам, что на дурацкие вопросы отвечать не люблю!
        - Да ладно, - примирительно сказал Книжник. - Хорошее имя. Ну, хочешь, я тебя буду не Герцогом называть, а так, как сам придумал?
        - Это как же?
        - А Косматым!
        - Тьфу ты! - узник озадаченно пожал плечами. - Нет уж, шут с тобой, лучше давай Герцогом.
        - Договорились!
        Корабль содрогнулся, что-то заскрежетало, металлически затрещало. Над палубой разнесся гул тяжелых подошв, следом послышался явственный всплеск.
        - Шлюпки спускают на воду, - прислушавшись, прокомментировал новоявленный Герцог. - На расправу, небось, отправляются.
        - Я не понимаю…
        - А чего непонятного? Вчерашние беглецы - они, небось, из этой общины. А община за своих в ответе. Вот и огребут по полной. Залпом их уже припугнули, теперь идут урок закреплять.
        - И что же, опять убивать всех станут?
        - Ну почему сразу всех? Кэп, конечно, живодер знатный, но не в его духе лишать себя источника дохода. Покромсают у всех на глазах старосту, бабу его по кругу пустят - чтобы другим неповадно было, да и всех дел.
        - Ты так спокойно говоришь об этом! - не выдержав, семинарист повысил голос. - Будто они и не люди вовсе!
        - А если я буду психовать по каждому поводу, я сам в этой клетке спячу! - огрызнулся Герцог и друг изменился в лице. - Все, тихо, тихо…
        Книжник не понял, что имеет в виду товарищ по несчастью, и бросил вслед еще что-то обидное. Но его оборвал свирепый рык сверху:
        - А ну, что рты раззявили?! В клетках молчать положено!
        И в подтверждение своих слов грохнул с размаху по клетке железным шаром на цепи. Книжник сжался, пытаясь прогнать звон из ушей. А Бугай и не думал успокаиваться. Что-то ему не понравилось в пленнике, он сверлил его взглядом единственного глаза, словно ища, к чему придраться.
        И нашел. Потянул руку к щеколде, сдвинул ее в сторону, снова задвинул, соображая. И вдруг злобно запыхтел, раздувая ноздри, прорычал:
        - Ты что это, самый умный, да?!
        - О чем ты? - пробормотал Книжник.
        - Замок куда дел, падаль?! - зарычал громила. - Это тебе что, проходной двор или клетка? Тебя посадили сюда, чтобы ты страдал, а не прохлаждался в свое удовольствие! И я тебя заставлю страдать!
        Книжник лишь успел лихорадочно подумать, что, видать, этому парню не дают покоя садистские лавры Кэпа, как дверца клетки жалобно скрипнула, распахнувшись, и грубая рука клещами ухватила его за щиколотку, потащила наружу. Распластавшись на палубе, семинарист в ужасе наблюдал, как Бугай взвинчивает сам себя, колотя железным шаром по палубе в сантиметрах от лица парня. Одно неверное движение - и его голова превратится в кровавое месиво. От грохота в ушах стоял болезненный гул, и мут-горилла в своей клетке, возбудившись происходящим, возобновил свою дикую пляску, сопровождая ее свирепыми нечленораздельными звуками.
        - Прекрати, Бугай! - зычно крикнул Герцог. - Балабол тебе этого не позволял!
        - А где он, Балабол? - оскалился громила, прекратив колотить цепью и шаром. - Он там, на берегу. И Кэп там! И кто мне запретит прикончить этого пижона при попытке к бегству?!
        - Смотри, как бы тебя самого Кэп не запустил «журавликом»! - с угрозой произнес Герцог. - Оставь парня в покое!
        - Ты что, дерьмо, угрожаешь Вольному? - Бугай вроде бы даже оторопел поначалу, но тут же осклабился в улыбке - словно поймал собеседника на слове. - А ты знаешь, что за это полагается?
        - Перестань, Бугай, - уже примирительно сказал Герцог. - Ну, побушевал - и будет…
        Вместо ответа громила с удвоенной силой грохнул железом у самого уха Книжника. От резкого звука потемнело в глазах. Книжник попытался подняться на ноги, но ударом ноги был снова отброшен навзничь.
        Похоже, слова Герцога задели громилу - или же он не мог устоять перед ничем не ограниченной властью над чужой жизнью.
        - А давай поиграем, малыш, - вкрадчиво проговорил Бугай, поигрывая цепью, отчего та выписывала по железу волны, издавая змеиное шипение. - Я дам тебе шанс добежать до борта. У вернешься от моей цепи - будешь жить. Нет - значит, такова твоя судьба!
        - А давай поиграем со мной! - откуда-то сверху прогремел голос, которого просто не могло звучать здесь. - Чего с безоружным баловаться? Неинтересно же, а?
        Бугай недоуменно устремил взгляд в сторону надстройки, на краю которой, под краном, присел, свесив вниз одну ногу, крепкого вида длинноволосый человек в легкой чешуйчатой броне. Книжник не поверил своим глазам - это казалось галлюцинацией.
        Потому как Зигфрид на этом корабле ничем иным, кроме как фантомом, быть попросту не мог.
        - Это еще что за хрен с горы? - пророкотал Бугай. - Кто такой? Откуда взялся?
        - Из твоего самого страшного сна! - сообщил воин. - Веришь в вещие сны?
        И, не дав громиле времени, на ответ, потянул за цепь с крюком, отчего стрела со скрипом повернулась, зависнув над площадкой с клетками. Ухватился за цепь - и легко соскользнул по ней на палубу. Придержал рукой крюк - тот теперь медленно раскачивался над его головой.
        - Зиг, дружище! - Книжник не смог сдержать смеха, хотя повода в общем-то не было. - Умеешь же ты устраивать сюрпризы!
        - А я не люблю сюрпризы! - взревел Бугай, сгребая Книжника так, что у того хрустнули кости. Молниеносно накинул цепь парню на шею, обвил его несколькими петлями, затянув так, что хрустнули кости. Выхватил из-за пояса топор. - Только попробуй подойти - я прикончу щенка!
        - Какой ты нервный, - сказал Зигфрид, неторопливо приближаясь. - Ты так не кипятись - последний глаз выскочит!
        Рукоять меча торчала из наплечных ножен, револьверы не покидали набедренных кобур - Зигфрид демонстрировал пустые руки:
        - Видишь? Ладони против топора - интересная игра, правда?
        - Чего тебе надо?! - процедил Бугай, наматывая цепь на кулак. - Не дергайся, слышь? Я его кончу!
        Книжник застонал от боли - было ощущение, что цепь натягивают лебедкой, отчего та врезалась в тело острыми звеньями, стремясь переломать, перемолоть, задушить. Парень захрипел, не в силах произнести ни слова.
        Но на Зигфрида это вроде и не производило особого впечатления - на друга он даже не смотрел. Он разглядывал громилу. Первая растерянность у того уже прошла, он ничуть не боялся незваного гостя. Похоже, даже не видел в нем угрозы.
        И напрасно.
        - Так что ты, игрун? - таращась на Зигфрида, ухмыльнулся Бугай. Провел лезвием топора у лица Книжника. - И что же ты будешь делать, а?
        - А я ничего делать не буду, - сделал еще один шаг в сторону громилы с хрипящим пленником. - Ты сам все сделаешь!
        Бугай расхохотался. Но выглядело это совсем не весело: он словно лаял, разбрызгивая слюну, при этом глаз еще больше налился кровью, угрожая выскочить из орбиты.
        - А ты, гляжу, шутник! - Бугай покачал топором перед лицом Зигфрида. - Да я не люблю клоунов!
        - Ну, так о в кусах не спорят, - чуть улыбнулся Зигфрид. - Не любишь клоунов - может, любишь фокусы? Хочешь покажу один?
        Бугай больше не успел сказать ни слова. Зигфрид ушел из его поля зрения - мгновенно, как это умеют воины народа вестов. В следующую секунду громила потерял равновесие и повалился на палубу, увлекая за собой Книжника. Хватку, однако, ослабил, и семинаристу удалось сорвать цепь с шеи. Цепь на мгновенье провисла - и пленник выскользнул из смертельной ловушки. Но это была не его заслуга - цепь была уже в руках Зигфрида, возникшего за спиной Бугая, пока тот пытался подняться, слепо рубя перед собой топором воздух. Незаметное взгляду движение - и цепь двумя петлями обвилась вокруг шеи охранника.
        - Держи! - Зигфрид бросил свободный конец цепи Бугаю.
        Тот рефлекторно схватил цепь, дернул, пытаясь освободить шею. Увернувшись от топора, который в ярости швырнул громила, Зигфрид закинул конец цепи с металлическим шаром на крюк, болтавшийся над головой. Крутанувшись, цепь надежно закрепилась.
        - Зиг, берегись! - крикнул Книжник, видя, как подымается, подтягиваясь за цепь, взбешенный охранник.
        Зигфрид словно нарочно не думал срываться с места. Дождавшись, когда Бугай бросится на него, гремя цепью, ловко увернулся - и подтолкнул нападавшего в спину. Цепь натянулась, скрипнула стрела крана, увлекаемого за собой массивным телом. Охранник пролетел по инерции еще пару шагов, пытаясь остановиться и развернуться у самого края палубы.
        Но был остановлен броском Зигфрида - на этот раз полновесным, всем телом с короткого разбега. Сцепившись, оба полетели за борт.
        Книжник вскрикнул, вскочив на ноги, из своей «кельи» издал досадливый возглас Герцог. Можно было ожидать всплеска - но вместо этого снова звучал знакомый скрип крана. Бросившись к краю палубы, семинарист увидел сюрреалистическую картину: болтающееся на цепи тяжелое тело охранника, все еще судорожно пытавшегося стянуть с шеи убийственные петли, и воина, проносящегося по широкой дуге верхом на этой туше.
        Когда крюк со своим грузом маятником вернулся обратно к борту, Бугай уже затих.
        - Держись! - крикнул Книжник, одной рукой вцепившись в хлипкое ограждение фальшборта, другую протягивая другу.
        Поймав его ладонь, Зигфрид качнулся в сторону борта и спрыгнул на палубу. Освободившееся тело Бугая качнулось в обратную сторону, повиснув над черной водой. Поверхность под ним заволновалась, на воздух, норовя вцепиться в безвольно повисшие ноги, принялись выпрыгивать уродливые зубастые рыбины.
        Но никого уже не волновал вышедший в расход охранник. Книжник тряс за плечи Зигфрида, будто хотел вытрясти из друга всю душу:
        - Но как? Как ты здесь очутился?!
        - А я и не один, - Зигфрид кивнул в сторону клеток.
        Там, в тени, с любопытством разглядывая какого-то мута, стоял Тридцать Третий.
        - Привет! - кио небрежно поднял руку. Указал на что-то живое, медленно извивавшееся кольцами. - Интересные здесь экземпляры попадаются!
        - Как же я рад вас видеть, друзья! - Книжник счастливо рассмеялся и оставил, наконец, в покое Зигфрида, терпеливо сносившего дружеские похлопывания и потряхивания. - Не думал, что вы отыщете меня так быстро!
        - А ты думал, я брошу тебя на растерзание этим упырям? - Зигфрид с укором приподнял брови. - Хорошего же ты о нас мнения.
        - Я так понимаю, что я чужой на этом празднике жизни? - негромко поинтересовался из своего угла косматый. Он наблюдал за происходящим с отстраненным любопытством.
        - Это еще что за образина? - Зигфрид кивнул в сторону узника. - Он тоже тебе угрожал?
        - Чего? Нет, что ты! - воскликнул Книжник. - Нормальный мужик, хоть и со странностями!
        - Это еще вопрос, у кого здесь странности! - надменно заметил Герцог. - Лично у мня нет привычки вешать своих обидчиков на кранах, даже не попытавшись договориться.
        - Ты просто не пробовал, - парировал Зигфрид. - Иногда это эффективнее переговоров.
        - Я бы, все же, не сильно упивался победой на вашем месте, - припав к решетке, сказал Герцог. - Кэп со своей ватагой скоро вернется с рейда - и тогда до переговоров просто не дойдет дело.
        - И ведь должна же еще оставаться на корабле охрана, кроме этого! - Книжник указал на покачивающееся на цепи тело Бугая. - Как бы не получить удар в спину!
        - Как же, была охрана, - прохаживаясь вдоль клеток, сказал Зигфрид. - Теперь она охраняет унылые души в Стране Теней.
        - Вот как? Отлично, - Книжник прикусил губу, соображая. - Тогда надо побыстрее делать отсюда ноги. Интересно, остались ли на борту шлюпки, плотики?..
        - А зачем? - подал голос Тридцать Третий.
        - Что значит - зачем? - нахмурился Книжник. - Или у вас есть свое плавсредство - на чем-то же вы подошли к борту…
        - Да не в этом дело, - сказал Тридцать Третий, оторвавшись, наконец, от созерцания содержимого клеток. - К чему нам куда-то удирать на лодке, когда у нас есть целый корабль?
        Семинарист опешил от неожиданности - такого поворота он никак не ожидал. Тихо рассмеялся Герцог:
        - Вы с ума сошли! Угнать корабль Вольных? Это все равно, что подписать себе приговор.
        - Подписывая нам приговоры, сломали немало перьев, - веско сказал Зигфрид. - Три-Три, так сможешь сдвинуть с места эту посудину?
        - Не вижу ничего невозможного. С парусами, конечно, мы не справимся - я видел, на мачтах используют труд каких-то человекоподобных мутов…
        - Бандерлоги, - пояснил герцог. - Они не вполне разумные и слушаются только команд боцмана. Сейчас они под замком - паруса вам не поставить.
        - Не важно, - продолжил кио. - Я запущу машину - пойдем на паровой тяге.
        - Даже если это у вас получится - нельзя этого делать! - герцог повысил голос. - Нельзя захватывать корабль Вольных!
        - Это еще почему? - поинтересовался Книжник. - Они что же, плакать станут? Проклятье на нас нашлют?
        - Это нарушит равновесие, понимаете?
        - Даже не хочу понимать! - с вызовом заявил Книжник. - Можно подумать, эти подонки соблюдают какие-то правила!
        - Представь себе - да! - выкрикнул Герцог. - Вольные - не подарок, но всегда знаешь, чего от них ожидать! Зона их действий - прибрежная полоса и база в Пиллау, они не нападают на земли Кенигсберга, не трогают Гавань. Но баланс сил в Заливе очень хрупкий, стоит его нарушить - и все снова обрушится в кровавую мясорубку, как пятьдесят лет назад! Оттого я сижу здесь, за решеткой, в ожидании выкупа, которого, возможно, никогда и не будет! Но я никогда не стал бы убивать Вольного, чтобы вырваться, потому что мстить придут те, кто мне дорог!
        - Мне не нравятся такие рассуждения, - мрачно сказал Книжник. - Зло есть зло, и нельзя с ним мириться, загоняя в какие-то рамки. От зла нельзя откупиться, принося ему жертвы, - это лишь укрепляет зло, делая его нормой.
        - Вот я и думаю, выпускать ли этого умника на свободу? - глядя на Герцога, задумчиво произнес Зигфрид. - Или пускай дальше в клетке сидит - соблюдает свой воображаемый баланс?
        - Вы - чужаки, вы не понимаете, что творите, - устало сказал узник, качая грязными космами.
        - Ты не первый, кто нас величает «чужаками», - спокойно сказал Зигфрид. - Такова, видать, наша доля. Свои мы разве что в Кремле. Но чтобы туда попасть, надо, как минимум, сдвинуть с места эту железную бочку. Так что прости - ничего личного.
        - Пока вы здесь о высоком рассуждаете, пойду запускать машину, - зевнув совершенно по-человечески, сообщил Тридцать Третий. - Пора уже выбирать якорь и отваливать - иначе поздно будет.
        - И то верно, - кивнул Зигфрид. - И корабль осмотреть надо как следует - мало ли, кто здесь еще может прятаться.
        - Выпустите меня! - хмуро потребовал Герцог.
        - Что-то ты быстро меняешь позицию, - удивился Зигфрид. - Только что не хотел выходить!
        Тем не менее, он приблизился к решетке и извлек из ножен меч.
        - Раз уж вы решили сломать равновесие, мое заключение теряет смысл, - в голосе Герцога появилась угрюмая решительность. - Грядут тяжелые времена - я должен быть рядом со своей общиной.
        - Мне кажется, ты преувеличиваешь угрозу, - постарался подбодрить его Книжник, без особой, впрочем, уверенности. - На что эти головорезы без своего корабля способны?
        - На многое способны, если не на все. Тем более, что этот корабль у них не единственный.
        - Не пугай - пуганые мы! - ободряюще подмигнул Книжник. - Все одно - на свободе от тебя будет больше толку.
        Косматый лишь покачал головой на это. И Книжнику подумалось: может, дело не каком-то мифическом «равновесии» или «балансе», а в том, что узника просто пугает дано забытое чувство свободы? Что ни говори, а свобода порождает ответственность, тут уж не спишешь промахи и трусость на то, что «ничего не мог сделать». Может, все дело именно в этом - в страхе Герцога перед надвигающимися переменами?
        - А ну, посторонись, - предупредил Зигфрид, примериваясь мечом к прутьям решетки. Закаленная в Поле Смерти сталь уже начинала светиться и исходить жаром. - Прикрой лицо - может брызнуть расплавленным металлом!
        Пара уверенных взмахов - и на палубу, рассыпая искры, со звоном посыпались тяжелые железные прутья. В образовавшемся проеме, в тени своей камеры, в шаге от свободы, замер заросший и грязный узник.
        - Свободен! - небрежно бросил Зигфрид, резким движением загоняя меч в ножны. - Чего ты там застыл? Не можешь поверить своему счастью?
        Однако Герцог вовсе не выглядел счастливым. Казалось, он боится сделать этот последний шаг к свободе. Заметно было, что ему стоит больших усилий переступить через оплавленные срезы прутьев под вновь начинающий моросить дождь. Герцог отступил на шаг от решетки, поднял голову к небу, закрыл глаза, ощущая на лице дождевые капли.
        - Помыться бы тебе, - чуть поморщившись, заметил Зигфрид. - Разит от тебя, как от дохлого нео.
        Косматый не ответил. Он стоял неподвижно в своем сером рубище, с лицом, подставленным дождю. И открыл глаза, только когда палуба задрожала и труба над головой схаркнула облако черного дыма.
        - Ну вот, - Зигфрид положил руку Герцогу на плечо. - Пути назад теперь нет. Правда, стало легче?
        Косматый поглядел на воина и не ответил. Столкнул с плеча его руку, подошел к борту. На носу загрохотала лебедка, выбирающая якорную цепь. Корабль стало медленно разворачивать вокруг собственной оси.
        - Идем на мостик! - позвал Книжник.
        - Что мне там делать? - отозвался Герцог.
        - Так только ты местный, а мы фарватера не знаем.
        - Так и я не моряк. Не того ты о помощи просишь.
        - Разберемся! - бодро сказал семинарист. - Главное - ввязаться в бой, а бой покажет!
        - Слова Наполеона? - усмехнулся Герцог, следуя за остальными. - Помнишь, чем кончилась его жизнь по этому принципу? Дочитал до конца эту книгу?
        - Зато это была жизнь, достойная книги! - парировал Книжник.
        Так, перекидываясь ничего не значащими фразами, они добрались до мостика. Зигфрид был уже здесь - на том самом месте, с которого Кэп толкал свою страшную речь. Вест критически осматривал массивный железный штурвал и непонятные органы управления.
        - Что со всем этим делать? - спросил он. - Разберешься?
        - Не знаю… - проговорил Книжник, осторожно касаясь странного аппарата с большой рукоятью и красной стрелкой напротив истертых надписей. Название аппарата с трудом всплыло из глубин памяти. - Машинный телеграф, что ли?
        Он дернул рукоять вперед, назад. Устройство издало веселый звенящий звук. И тут же откуда-то донесся искаженный, как из могилы, голос:
        - Эй, кто там на мостике?
        Семинарист с трудом узнал голос Тридцать Третьего.
        - Не понял, - сказал Зигфрид, озираясь. - Откуда звук-то идет?
        - Раструб видишь? - Герцог постучал костяшками пальцев по изогнутой латунной трубе, одним концом уходящей в глубину палубы, другим - расширявшуюся на уровне рта. - Переговорная труба. Хочешь что-то сказать другу? Пожалуйста!
        Книжник припал лицом к трубе, закричал:
        - Мы на мостике! Что делать дальше?!
        - Что угодно, только не орать мне в ухо! - пробубнила труба. - И не надо дергать машинный телеграф - лучше словами скажи, чего надо.
        - Так что делать-то? - уже тише повторил Книжник. - Нас, похоже, к берегу сносит… О, черт!
        - Что там еще такое?
        Книжник ответил не сразу - он беспокойно разглядывал затянутую туманом линию берега, откуда в сторону «Железного тарана» уже ползли шлюпки, полные вооруженных людей.
        - Ходу давай! - отодвинув семинариста, крикнул в раструб Зигфрид. - За нами уже выехали!
        - Как же это будет… - Книжник постучал себя по лбу, лихорадочно пытаясь вспомнить нелепую и в то же время звучную фразу, уместную в такой ситуации. - Вот! Полный вперед, Три-Три! Самый полный!
        Легко сказать - «полный вперед». Это только в воображении семинариста пароход с легкостью срывался с места, взрезая синие волны и оставляя за собой густые пенные буруны. В реальности же рифленое железо под ногами затряслось, заходило ходуном, и к дыму из трубы прибавилась тугая струя пара, вырывавшаяся из какой-то щели с подозрительным и опасным свистом.
        Отсюда, с высоты решетчатой фермы, на которой качалось над волнами железное «гнездо» мостика, становилась понятна вся авантюрность затеи. Управлять такой громадиной - это не паровозом рулить, здесь все было архаичнее, сложнее, массивнее, и сам корабль обладал огромной инерцией, привыкнуть к которой с ходу было непросто.
        - Лево руля! - кричал Книжник, и Зигфрид не без труда проворачивал тяжелый штурвал.
        Натужно, нехотя «Железный таран» сдвинулся с места и стал медленно, просто непозволительно медленно забирать на левый борт.
        - Проклятье! - нервно пробормотал Книжник. - Они же сейчас нас догонят!
        - Как пить дать, догонят! - подтвердил Герцог. Прищурился, глядя вдаль. - И похоже, им совсем не нравится попытка угнать их посудину.
        - Ничего, как-нибудь переживут, - удерживая штурвал, сообщил Зигфрид. - Или не переживут - если на рожон полезут.
        Воин поглядел на Герцога, сказал, кивнув на штурвал:
        - Давай на мое место. Пойду на корму, на всякий случай. Вдруг и вправду нагонять станут.
        Поправил меч за спиной - и шагнул с десятиметровой высоты, лишь в последний момент небрежно ухватившись за туго натянутый трос и легко скользнув по нему к палубе.
        - Давай же, давай! - поглядывая то в сторону горизонта, то на нагоняющие шлюпки, повторял Книжник. - Набирай ход!
        - Делаю все, что могу, - гулко сообщила переговорная труба. - Машина хиловатая для такой массы. Не зря они обычно на парусах ходят…
        Корабль, тем не менее, постепенно набирал ход - это было видно по медленно уползающему в сторону и назад берегу. Видели это и Вольные из своих шлюпок - это стало ясно по озлобленным крикам и лихорадочно забившим по воде веслам.
        - Хорошо, Три-Три, набираем помаленьку! - крикнул Книжник в раструб. - Так держать!
        - Я бы сказал «есть, так держать», но эта команда относится к рулевому.
        - Не будь занудой! - расхохотался Книжник.
        Он всем телом ощущал соленый пронизывающий ветер и брызги ледяного дождя, но при этом чувствовал ни на что не похожий восторг. Они неслись бог знает куда на настоящем боевом корабле - и он отдавал команды, как заправский капитан. И даже повисшие на хвосте шлюпки с разъяренными людьми Кэпа не могли испортить этого ощущения.
        - Герцог, какой курс? Как бы на мель на какую не наскочить.
        - А это здесь запросто. Когда-то залив был вообще мелким, но что-то в Войну с дном приключилось, словно оно провалилось в какую-то пучину. Теперь глубина приличная - только вдоль косы ходить опасно. Но это корыто - плоскодонное, осадка не больше двух метров, оттого ему в открытое море, за косу, выходить не стоит. Но и бродячие острова случаются - налетают на них на ровном месте. Так что для начала - на милю от берега, как минимум, отойти надо…
        Говоря это, Герцог уверенно разворачивал «Железный таран» в сторону открытой воды. Махина ползла довольно медленно - но казалось, что просто несется, - по сравнению с тем, с чего стартовала.
        Вот и догоняющие начали сдавать в борьбе с паровой тягой и постепенно отставать. Лишь одна, наименее перегруженная, шлюпка приблизилась на опасное расстояние - и в сторону кормы полетели знакомые уже крючья на тонких канатах.
        Но на корме уже виднелась прямая фигура Зигфрида. Воин спокойно понаблюдал за потугами бандитов, выслушал все, что они думают про него и его родственников, не шелохнулся даже, когда рядом засвистели пули, - точно знал, что при такой качке и из такого паршивого оружия попасть в него просто не смогут. Потом все это весту надоело - и он столкнул ногой за борт какой-то предмет, напоминавший небольшой бочонок.
        - Что это он там в воду сбросил? - вытянув шею, проговорил Книжник.
        Герцог лишь пожал на это плечами.
        Грохот и взвившийся за кормой фонтан воды стал ответом. Когда осела водяная пыль, шлюпки уже не было - была пенная поверхность, усеянная обломками и немногими бултыхающимися фигурами. Кого-то успели вытащить подошедшие следом шлюпки, кого-то, видимо, утащили на дно морские твари. Так или иначе, враги стали отставать и, наконец, скрылись в туманной дымке.
        - Свобода! - смакуя каждую букву, громко произнес Книжник.
        Дернул ручку машинного телеграфа, крикнул в раструб:
        - Сбавь обороты, Три-Три! Мы оторвались!
        - Вот хорошо, а то все здесь на ладан дышит, - глухо отозвалась труба. - Так долго в этом режиме старушка не протянет. Сюда бы движок от «дракона»…
        Тридцать Третий запнулся. Книжник вспомнил про вывороченную башню бронепоезда на палубе «Железного Тарана», сказал:
        - Ничего, Три-Три, мы его починим!
        - Нечего там чинить, - буркнули в трубе. - Разворотили все, варвары.
        Это было неприятное чувство - словно ему навсегда оборвали дорогу домой. Семинарист попытался прогнать это ощущение, поднял взгляд к небу - и сердце провалилось еще глубже.
        Они все еще шли под страшными «флагами», вывешенными Кэпом. Фигуры мертвецов на реях трепыхали на ветру «крыльями» из собственной кожи, будто намекая на неизбежную судьбу беглецов.
        - Надо их предать земле, - глядя на жутких «журавликов Кэпа», тихо сказал Книжник.
        - Или морю, - отозвался Герцог. - Только как их оттуда снимешь?
        - Дай нож! - потребовал Книжник. Его собственный, что он носил в голенище, исчез еще до того, как он очнулся на этом корабле проклятых.
        Герцог протянул ему ржавый кривой клинок, подобранный на палубе по пути к мостику. Без лишних разговоров Книжник повторил путь Зигфрида, съехав по тросу на палубу, добрался до борта, от которого тянулись к мачте ванты из тугих металлических тросов. По тонким перекладинам на вантах, названия которых он забыл, а скорее всего, никогда и не знал, Книжник начал взбираться наверх. В лицо ударил яростный, смешанный с дождем, ветер, решивший не дать парню исполнить задуманное.
        В этот момент он понял, что переоценил свои силы. Корабль лишь слегка качнуло, но здесь, на высоте, амплитуда была уже приличная - и парень ощутил вдруг резкий приступ паники. Руки ослабели, и он силой заставил себя не смотреть вниз. А ведь лезть предстояло еще выше - туда, где крепились веревки, на которых жутко покачивались мертвые «журавлики».
        - Ну нет, врешь… - процедил Книжник.
        Стиснув зубы, продолжил свое восхождение по вантам. В какой-то момент ему удалось преодолеть страх. Хорошо еще, что не пришлось ползти к мертвецам по рее - веревки, удерживавшие мертвецов, крепились к мачте. Оставалось только перепилить их тупым лезвием.
        - Простите, братцы… - прошептал Книжник, перерубая последние волокна.
        Одно за другим тела полетели в ледяную пучину - благо, реи значительно выдавались за борт. Это было хорошо, что несчастным не пришлось напоследок биться о железную палубу - пусть даже им сейчас было все равно. Просто всплеск - и тишина. Они заслужили тишину.
        Было и еще одно дело, о котором он почти забыл. По скользкой палубе парень направился к корме, к оставленным там клеткам. И уже издали по странному шуму понял, что там происходит что-то нехорошее.
        И точно. В клетке правого борта, в страхе прижавшись друг к другу, замерло пятеро детей от пяти до семи лет, настолько грязных и лохматых, что понять, где мальчик, где девочка, было сложно. Хотя, видимо, девочки отличались тонкими косичками, торчащими из гущи густых спутанных волос. Шум же исходил от все того же неугомонного гориллоподобного мута, который теперь пытался добраться до новых объектов своего жадного взгляда. Он тщетно тянул к детям мощные лапы сквозь прутья и, потерпев очередную неудачу, начинал бешено трясти свою клетку. Книжник даже подумал, что рано или поздно его усилия могут увенчаться успехом, - никакой металл не выдержит такого напора. Вместе с главным заводилой бесновалось и все прочее зверье, считавшее, видимо, что всем перепадет от такой добычи.
        Недолго думая, несколькими ударами ноги Книжник сдвинул мощную щеколду, которой запиралась клетка. Открыл дверцу, присел рядом, дружелюбно протянул руку:
        - Выходите, малышня!
        Дети даже не шелохнулись.
        - Эй, я освободить вас пришел! Плохих людей здесь больше нет!
        - Я к маме хочу, - тихо всхлипнула какая-то девочка. - Где моя мама?
        Книжник смотрел на нее с застывшим выражением на лице. Как объяснишь, что только что сотворили с их родными эти звери в человеческом обличье? Да они и сами все видели - да только, наверное, хочется верить, что все это было лишь страшным сном…
        - Не хотите выходить? - устало проговорил Книжник. - Ну, как хотите. Сидите тогда здесь, если не боитесь всех этих мутов. А позже я для вас еды какой-нибудь найду…
        Он еще посидел немного рядом, не зная, что еще сказать этим затравленным зверькам, которые не нуждались в его словах. Вздохнул, встал и направился прочь. Через несколько шагов что-то заставило его обернуться.
        И точно: по пятам, на некотором отдалении, за ним гуськом шла вся эта компания. Впереди семенили двое тощих мальчишек, за ними девочка постарше вела за руки двух малышей. Книжник приветливо помахал им:
        - О, выбрались все-таки?
        Дети замерли, настороженно поглядывая в его сторону. Семинарист решил не смущать детей и продолжил путь, ощущая некоторое беспокойство, - как бы малышня, даже при небольшой качке, не скатилась за борт по мокрой палубе. Поймал себя на этой мысли, удивленно хмыкнул: что за болезненная сентиментальность? То, что они уцелели, - уже чудо, радоваться надо, а не превращаться в беспокойную няньку.
        Он снова обернулся - малолетнее сопровождение не отставало. Так и дошли до решетчатого основания мостка, где Книжник остановился, уперев руки в бока, и сказал со всей строгостью, на которую был способен:
        - А вот дальше со мной нельзя! Сидите здесь тихо и… - он понятия не имел, что еще полагается говорить в таких случаях в воспитательных целях. - И ведите себя хорошо!
        Вернувшись на мостик, он ощущал себя уже более собранным и спокойным - будто раздал давние долги. Гул паровой машины стал ровнее, тише - то ли она вышла на некий спокойный экономичный режим, то ли что-то в ней нашаманил Тридцать Третий. Можно не сомневаться: кио вдохнет жизнь в любую, даже самую мертвую технику - примеры бывали.
        Зигфрид был уже здесь. Сложив на груди руки, он неподвижно глядел вперед, являя собой довольно величественное зрелище.
        - А ты мог бы стать капитаном пиратов, - усмехнулся Книжник.
        - Еще не вечер, - отозвался Зигфрид. - Жизнь доведет - стану.
        - Не станешь, - тихо сказал Герцог.
        Зигфрид смерил его взглядом:
        - Поясни!
        - Здесь никто не станет Кэпом, кроме Кэпа. И Вольным не станет, если того не предрешено рождением. Даже Червяком не станешь - для этого надо родиться в общине Червей. А у тебя на лице написано, что ты чужак. Тебе место лишь в Гавани. Да и там ты всегда чужаком будешь.
        - Странно у вас тут все устроено, - сказал Книжник.
        - А у вас не так? - парировал Герцог. - Вот ты, книгочей, сможешь стать настоящим воином или вождем в своем Кремле?
        - Князем, - машинально поправил Книжник. Хмыкнул, пожав плечами. - В чем-то ты прав - мне не стать воином, так как у наших ратников ген вживленный особый. И князем можно стать лишь по рождению - из бояр или воинов. Правда, я не думал, что у бандитов тоже свое сословие есть.
        - Не в этом дело, - Герцог поморщился, не зная, как объяснить. - Это зреет внутри - и раскрывается в один момент. И ничего с этим уже не поделать - проснулся в тебе Вольный - ты стал Вольным, проснулся горожанин - станешь горожанином, проснется Червяк - делать нечего, будешь всю жизнь в земле ковыряться. Только с пришлыми, вроде вас, такого не случается.
        - Удивительно, - проговорил Книжник, не особо веря в слова Герцога.
        - Ничего, скоро сам поймешь.
        - Вопрос в другом, - сказал Книжник. - Что нам теперь делать с этим кораблем? Куда податься? Где спрятаться?
        Зигфрид усмехнулся, гулко ударил ладонью в перчатке по железному ограждению мостика:
        - А чего здесь раздумывать? Раз чужакам у вас место лишь в Гавани - правь в Гавань!
        Глава четвертая
        Гавань
        - Что это такое? - Книжник указал на бледное свечение, возникшее в тумане прямо по курсу.
        - Маяк, - отозвался Герцог. - Впереди Гавань.
        Свечение усиливалось и вскоре превратилось в какое-то трепещущее световое пятно.
        - Как он работает? На электричество не похоже, - сказал Книжник. Герцог пожал плечами:
        - Так откуда здесь электричество? Электричество только на Торге.
        В подтверждение его слов по правому борту из тумана выползла приземистая башня, наполовину выкрашенная грязно-красным. На плоской вершине башни полыхал приличных размеров костер, за которым двигался большой металлический щит. Надо думать, зеркало-рефлектор.
        - Неплохо придумано, - сказал Книжник. - Похоже, здесь у вас оживленные места.
        - Лучше бы они были менее оживленными, - хмуро отозвался Герцог.
        Не было похоже, что он рад своему приходу в эти места. Можно было подумать, что в своей железной клетке под властью пиратов он ощущал себя более спокойно.
        «Железный Таран» медленно вползал в узкий канал Гавани. Непрекращающийся дождь придавал этим и без того унылым холодным местам еще более мрачный вид. Книжнику уже доводилось видеть древние пристани в Севастопольской бухте. Здесь все было иначе, тесные доки были совсем не похожи на южные просторы. Тесные и мрачные каменные берега сжимали мутные воды реки, впадавшей в Залив. Все здесь носило на себе печать Последней Войны - серые руины и торчащие в небо остатки стен с мертвыми глазницами окон, искореженные портовые краны, несмываемая черная копоть на камнях и бетоне. Даже время не смогло смыть следы огня и смертоносного железа. Воронки, пробоины, останки боевой техники - похоже, бои здесь были не шуточные.
        - Даже не думал, что здесь были такие же битвы, как у кремлевских стен, - сказал Книжник. - Выходит, мы вообще ничего не знали о наших дальних рубежах. А ведь вы тоже бились на нашей стороне.
        - Дрались насмерть, - тихо сказал Герцог. - Предания говорят, что война здесь продолжалась еще лет пятьдесят после того, как пришли Холода. Да что там, если глубоко копнуть - война до сих пор не закончена.
        - Это как же возможно? - не поверил Книжник.
        - Потомки защитников города, тогда еще Калининграда, продолжают дело прадедов. Точно так же, как потомки врагов, захвативших Пиллау, - прежде Балтийск. Силы оказались примерно равны, Залив между нами мешал окончательной победе - что их, что нашей, - и ситуация зашла в тупик. Потом пришли Холода - война стала вялотекущей, потом и просто перешла в череду спонтанных стычек. Сейчас мало кто помнит, с чего все началось, - есть просто два враждебных берега - Кенигсберг и Пиллау, как силы Света и силы Тьмы. И «чистилище» между ними - Гавань.
        - Похоже на то, как Кремль в свое время враждовал с вестами, - заметил Книжник.
        - Я бы так не сказал, - пожал плечами Зигфрид. - Наши интересы с кремлевскими пересекались мало.
        - А здесь вражда серьезная, - сказал Герцог. - Но до сих пор война была более-менее «холодной» - пока не появились вы. Что теперь будет - никому не известно.
        - Да все будет хорошо! - бодро сказал Книжник. - Главное, из плена вырвались! Главное - свобода!
        - Да кто тебе сказал, что свобода - это главное… - проворчал Герцог, осторожно двигая штурвалом. - Да есть ли она на самом деле - свобода?
        - Не понимаю… - Книжник пожал плечами.
        - Поймешь еще, - сказал Герцог.
        - Выходит, Кэп и его люди - это потомки агрессоров? - спросил Книжник.
        - Да с чего ты взял? - Герцог удивленно поглядел на парня. - Ах да, ты же не местный… Кэп - он Вольный, и люди его Вольные - они ничью сторону не принимают. По-крайней мере, достается от них и тем, и другим.
        - Так чего же вы сообща бандитов не придушите? - поинтересовался Зигфрид.
        Герцог поглядел на него, как на сумасшедшего:
        - С кем сообща - с Чумой, что ли?
        - Чума - это… - Зигфрид вопросительно поглядел на Герцога.
        - Это они и есть, пришлые. Точнее, потомки их. Сначала здешние их так называли, а потом привязалось. Теперь они сами себя так зовут.
        - Если пришлые - это Чума, то здешних как величать? - спросил Зигфрид. - Холера, что ли?
        Герцог вежливо хмыкнул:
        - Можешь и так, коли врагов нажить хочешь. А так местные себя величают в честь города - бергами. Впрочем, у отдельных кланов свои имена. Здесь и внутри города нет единства.
        - Это нам знакомо, - отозвался Книжник. - Москва она тоже, как лоскутное одеяло, поделена. Из здоровых сил - один Кремль остался, да еще весты в придачу.
        - А твой клан, Герцог, - он насколько силен, влиятелен? - неожиданно спросил Зигфрид.
        Герцог странно посмотрел на него:
        - С какой целью интересуешься?
        - Был у нас здесь один хороший приятель, помочь обещал. Вместо этого отравить попытался и Книжника похитил.
        - Это ты про Балабола?
        - Про него самого. Но боюсь, что с этим болтуном поговорить уже не удастся.
        - Думаешь, наши дорожки больше не пересекутся? - спросил Книжник.
        - Нет, просто я убью его при первой же встрече, - ровно сказал Зигфрид. Повернулся к Герцогу, указал ему в грудь пальцем. - Вот и выходит, что теперь только ты у нас здесь из хозяев остался. Хотелось бы, чтобы это знакомство оказалось полезным.
        - Давай по-другому, - сказал Герцог. - Насколько это знакомство полезно для нас?
        - Думаю, мы найдем общий язык, - вмешался Книжник. - Ты любишь книги - и я на них вырос, ты ценишь знания - и я считаю их главным в жизни. Глядишь, и окажемся полезными друг другу!
        Герцог с сомнением поглядел на друзей, сказал уклончиво:
        - Там видно будет. Еще чистилище пройти надо.
        - Какое еще чистилище? - удивился Книжник.
        - Я же сказал уже, - Герцог кивнул вперед. - Гавань.
        Наперерез, дымя длинной тонкой трубой, затарахтело небольшое неказистое судно. На тонкой мачте трепыхал желтый, раздвоенный, как змеиный язык, вымпел. На носу, рядом со спаренным пулеметом на станке, стояло несколько коренастых фигур в бесформенных серых плащах, лоснившихся от дождевой воды. Лиц видно не было - их скрывали широкие капюшоны, вроде зюйдвесток, - вполне подходящая одежда для такой погоды.
        - Сбросить ход! Принять досмотровую команду! - неожиданно громко пророкотал усиленный динамиком голос.
        - Кого это черт несет? - нахмурился Зигфрид.
        - Люди Мастера Гавани, - Герцог нервно кашлянул в кулак.
        - Они опасны?
        - Вообще-то очень.
        - Ну, тогда нет смысла пускать их.
        - Мы не можем их не пустить. У них здесь полная власть, и даже Вольные не рискуют качать права. Гавань - их территория.
        - А корабль - наша территория. Они мне не нравятся. Пусть катятся к черту!
        - Надо подчиниться, - побледнев, возразил Герцог. - Это люди Мастера Гавани. Здесь так принято!
        - Их немного, - прикинул Зигфрид. - Думаю, справлюсь.
        - Зигфрид, остановись! - вмешался Книжник. - Мы только входим в эту проклятую Гавань, а ты уже норовишь нам проблемы устроить!
        - Это я им проблемы устрою! - пообещал Зигфрид.
        Заметно было, что у веста просто чешутся руки, - ему не нравилось подчиняться чьим-то надменным командам - особенно если он не видел в этом никакого смысла. Все решили слова Герцога:
        - Если вам наплевать на то, что будет с вами, подумайте о том, что станет с ними!
        Он указал на детей, сбившихся на носу в тесную группу и, разинув рты, разглядывавших незнакомые пейзажи. Можно было подумать, что для них это просто увлекательное путешествие, если опустить мрачные обстоятельства, которые занесли их на этот корабль.
        - Ну ладно, - нехотя произнес Зигфрид. - Только как бы не пришлось пожалеть о том, что мы проявили слабость.
        - Умение идти на компромисс - это не слабость, - сказал Герцог. - Это называется дипломатия.
        - Не слышал, - Зигфрид пожал плечами, сложил на груди руки. - Если ты имеешь в виду переговоры, то самые эффективные переговоры проходят через прицельную планку.
        - Тут можно поспорить, - начал было Книжник, но его оборвал угрожающий голос с катера:
        - Повторяю! Заглушить машину и лечь в дрейф. Неподчинение карается…
        - Три-Три, стоп машина!!! - в раструб заорал Книжник.
        Потребовалось время, чтобы отыскать трап для подъема визитеров, - они так и не успели толком изучить корабль. Досмотровая команда ожидала в своем катере с ледяным спокойствием - фигуры оставались неподвижными, словно экономили драгоценную энергию. Наконец трап отыскался - он оказался грубой веревочной лестницей с широкими ступенями, которую попросту перекинули через борт к паровому катеру.
        Одна за другой безликие мокрые фигуры полезли на палубу. Глядя на них, Книжник ощутил, что и сам насквозь мокр, и тело пронизывает холод. Всего визитеров было пятеро, и все казались одинаковыми, словно клоны, и все скрывали лица во тьме капюшонов. Характерные движения рук под широкими плащами явно намекали на скрытое оружие. Да и глупо было бы предположить, что эти ребята стали бы диктовать свои правила с голыми руками.
        - Я старшина портовой стражи, - хрипло сказал тот, что был в центре. - Кто вы такие, откуда и с какой целью?
        - Вам всю нашу историю рассказать? - спросил Зигфрид.
        Прозвучало довольно дерзко, но старшина проигнорировал вызов:
        - Ваша история меня не волнует. В Гавани каждый волен именовать себя так, как считает нужным, привозить и увозить то, что считает нужным. При этом каждый обязан назвать себя старшине портовой стражи и в дальнейшем именоваться названным именем и отзываться на него.
        - А у вас тут вольница, - немного удивился Книжник.
        - При этом каждый прибывший обязан подчиняться любому требованию портовой стражи и любому повелению Мастера Гавани… - продолжил старшина стражи.
        - Беру свои слова обратно, - пробормотал семинарист.
        - Прибывший обязан оплатить установленную пошлину с корабля, груза, с лица или разумного раба - и может проходить свободно на территорию гавани, за исключением тех случаев, когда повелением Мастера Гавани путь в гавань закрыт данному лицу или судну.
        - Да тут просто бюрократия какая-то, - заметил Зигфрид, подмигивая Герцогу. - Столько правил я не запомню - я вообще не привык к правилам.
        Герцог отвел взгляд. Он не разделял веселья воина и явно нервничал.
        Мастер же стражи пропустил иронию мимо ушей, заметив:
        - Я вижу, вы впервые в Гавани? Не беда, запомнить наши правила просто: Никаких разборок с применением оружия. Все конфликты - за пределами Гавани. Любое применение оружия, повлекшее убийство или ранение, карается немедленной смертью. Ядов это также касается.
        - А убийство голыми руками уже не карается?
        - За смерть и увечье по неосторожности в результате избыточного употребления еды и напитков, потешных схваток, общения с представителями враждебных группировок и прочих последствий нахождения на вольной территории Гавани ответственность несут сами пострадавшие. Понятно ли вам сказанное мной? Вы предупреждены об условиях пребывания в Гавани?
        - Вполне, - с удовольствием произнес Зигфрид. - Даже не терпится посмотреть на это место.
        - Не торопитесь. Мы должны досмотреть судно, вы - оплатить пошлину.
        - Пошлину? - книжник растерянно поглядел на товарищей. - Какую еще пошлину? Вообще-то, это не наш корабль, это корабль…
        - Портовую стражу не интересуют подробности, нас интересуют факты. Вы прибыли на этом корабле - значит, по правилам Гавани корабль ваш. Следуйте за нами.
        Герцог подал спутникам знак: «не паникуйте, прорвемся». Все трое отправились за досмотровой группой.
        Осмотр корабля в сопровождении старшины и его людей оказался обескураживающим мероприятием. Ни Книжник, ни Зигфрид, ни даже Герцог не знали толком устройства этого судна. Зато его, оказывается, прекрасно знали стражники. Распахивая двери, заглядывая в люки, они что-то помечали железными стильями на черных досках - видать, и здесь была «напряженка» с бумагой. Так, удалось выяснить, что на корабле имеется груз из ста тридцати пяти живых мутов разных пород и размеров, семь уже издохших зверей, пятеро детей, посчитанных в качестве разумных рабов. Было также множество каких-то тюков, мешков, ящиков, всякого хлама, очевидно награбленного во время пиратских рейдов. Все это не интересовало ни Книжника, ни Зигфрида, но весьма заинтересовало портовую стражу.
        Через час, тихо посовещавшись с подчиненными, старшина выдал вердикт:
        - Расчет произведен. Вам надлежит выплатить… - он назвал сумму, размер которой просто не поместился в воображении Книжника. Семинарист вообще редко сталкивался с расчетами в единственной универсальной валюте всех островков и остатков человеческого мира - золоте.
        - А если нам нечем платить? - спросил он.
        - В таком случае груз в размере пошлины будет конфискован, - с ходу ответил старшина. Похоже, он и не ждал другого от чужаков и заранее был готов к такому повороту.
        - Нас это устраивает, - произнес Зигфрид.
        - Я так и думал, - сказал старшина портовой стражи. - Это же не ваш корабль, и вы хотели бы от него избавиться.
        - В точку, - кивнул Зигфрид. - Думаю, вас тоже это устроит.
        - Вполне.
        Книжник ощутил, как кто-то тянет его за подол куртки. Оглянувшись, в первую очередь увидел огромные глаза, таращившиеся на него снизу с худенького лица самого младшего из пятерки осиротевших малышей. Улыбка на лице мальчика сменилась растерянностью:
        - Ты не мой папа…
        Книжник потрепал малыша по всклокоченной шевелюре, поглядел на старшину стражи. Кивнул на детей:
        - А что будет с ними?
        Старшина пожал плечами:
        - Будут конфискованы вместе с грузом. А дальше - как со всеми рабами. Оставят на работах в Гавани или продадут пришлым, - старшина замолчал, видя реакцию Книжника. - Впрочем, учитывая общую стоимость конфискованного имущества, детей могу списать. В Гаване переизбыток лишних ртов.
        - Я заберу их, - быстро сказал Герцог.
        - Не стану препятствовать. А от себя лично добавлю: зря вы пришли сюда на этой посудине. Это ведь «Железный Таран», корабль Кэпа, верно? А Кэп никогда не доверяет его чужакам. Не знаю, что там у вас стряслось, но вы явно не понимаете, что творите.
        - Да уж чего непонятного, - невозмутимо возразил Зигфрид. - Кэп просто вернул должок.
        - Кэп вернул долг? - лицо стражника дернулось. - Впрочем, это не мое дело.
        И уже прежним, официально-усталым голосом закончил:
        - Добро пожаловать в Гавань!
        С «Железного Тарана» полетели концы, и такие же, словно штампованные, фигуры в серых плащах с натугой подтянули махину к полузатопленному пирсу, пришвартовали к причальной стенке. Здесь было множество разношерстных судов, причем трудно было понять, какие из них на плаву, а которые просто сгнивший старый хлам, - на вид разница была невелика. Кроме служителей Гавани на причалах никого не было, и пустые пирсы растворялись в пелене бесконечного дождя.
        Покинув борт «Железного Тарана», Книжник поначалу ощущал себя странно. Может, сказывалось непривычное уже отсутствие качки. А может, дело было в том, что он слишком привык путешествовать вместе с «подвижным домом»: сначала это был бронепоезд, потом корабль, к которому уже успел привязаться. Теперь у них снова не было ничего - кроме меча и револьверов у Зигфрида, да пятерки тощих ребятишек, отчего-то переместившихся от семинариста к Тридцать Третьему, - было в нем что-то привлекавшее детей. То ли необычный облик со стальными прожилками на лице, то ли странно сочетавшаяся с этим добрая улыбка. Кто бы мог подумать, что у кибернетического организма откроется вдруг такая симпатия к человеческим детям.
        Было, правда, еще кое-что - массивный железный ящик с крепкой рукоятью, который вынес с корабля Герцог. Причем вынес тайно, умудрившись не попасться на глаза портовой страже.
        - Что это ты такое урвал? - глядя на ящик, спросил Зигфрид.
        - Знакомый сундук, - заметил Книжник. - Его же с собой Балабол тащил.
        - Вот как? - несколько разочарованно сказал Герцог. - Я-то думал, что это казна Кэпа. Грядут тяжелые времена, и золотишко не помешало было.
        Поставил сундук на камни пирса, хмуро оглядел его, потирая руки.
        - Да что ты все заладил - «тяжелые времена, нарушение равновесия»? - Книжник положил руку на плечо Герцога. - Главное, от этих изуверов сбежали. Ей-богу, страшно вспоминать! Мы свободны - теперь все в наших руках!
        Тогда он действительно в это верил. Просто потому, что жизнь и друзья приучили: храбрость и упорство всегда помогают добиться цели. Просто надо идти напролом, не страшась смерти, - удача любит отчаянных.
        И лишь где-то краешком души ощущал, что это лишь часть правды. Хотя бы потому, что не по собственной воле человек рождается на свет и не сам решает, когда покинуть мир, если он, конечно, не самоубийца. Что ни говори, а есть некие силы, ведущие тебя по жизни, - именно они ставят перед тобой неразрешимые вопросы, обрушивают на тебя испытания, приводят на мучительные развилки - а тебе лишь остается выбирать, трус ты или храбрец, благородный или подлый, способен ли на поступок - или лишь бредешь в чужой колее. Хотя… Хотя и это, наверное, не вся картина бесконечно сложного мира.
        Вот Зигфрид - для него все ясно. Он не мучается вечными вопросами. Для него есть свои и есть враги. Точка. Он никогда не станет оборачиваться назад и сомневаться в однажды принятом решении. Потому что его путь - это путь воина.
        Так что, быть может, есть правота и в словах этого странного Герцога и зря они вмешались в равновесие мира, что бы это равновесие ни значило? С другой стороны, стоит ли это непонятное «равновесие» их собственных жизней?
        Слишком много вопросов для одного семинариста. Хорошо, что рядом есть надежный друг, который в критический момент не станет особо мудрить, а рубанет мечом там, где надо рубить, а не вздыхать о высоких материях.
        - Давайте решим, что делать будем, - предложил Книжник. - Честно говоря, устал я смертельно и жрать охота…
        - Да и детишек хорошо бы подкормить, - заметил Тридцать Третий. Сейчас он нес двоих младших, которые умудрились мгновенно заснуть у него на руках. - Я, конечно, не человек, но понимаю, что ваши детеныши не настолько выносливы…
        - Детей я заберу в общину, - сказал Герцог. - Но добираться далеко, и действительно, придется ночь провести в Гавани.
        - А ты, похоже, этому не особо рад? - заметил Книжник.
        - А чему радоваться? Здесь и в обычное время можно нарваться на неприятности. А теперь, когда мы таких врагов заимели, - наверняка жди беды.
        - Ну, это мы еще посмотрим, кому ждать беды, - бодро заявил Зигфрид. - Скажи лучше, куда в этой Гавани податься?
        - Злачных мест хватает, - скривился Герцог. - Это только на словах здесь тишина и всеобщее примирение. На деле же, это территория, где сводят счеты. Очень удобно - под прикрытием портовой стражи, тихо и незаметно.
        - Ты, я вижу, не особо-то Гавань любишь, - сказал Тридцать Третий, довольно странно смотревшийся в окружении облепивших его детей.
        - Да век бы ее не видать, кабы судьба сюда не забросила. У нас же как: и в самом Кенигсберге не особо мирно - то тут, то там стычки, и люди с мутами грызутся, и муты с мутами, но еще больше - люди друг с другом. При всем при этом в принципе равновесие сохраняется. Главный враг - Чума, но она далеко, за заливом. Ударить так, чтобы добить нас окончательно, у нее не выходит. Но действовать через лазутчиков, диверсантов и прочей погани - это в их стиле. Вот, в Гавани они и проворачивают свои делишки, - герцог усмехнулся. - Честно говоря, я когда впервые вас увидел, то поначалу решил, что это вы тоже на Чуму работаете.
        - А что, похоже было? - хмыкнул семинарист.
        - Вообще-то, не очень. Что-то сразу выдает в вас чужаков. Вряд ли Чума стала бы нанимать тех, кто настолько бросается в глаза. Разве что у них совсем с человеческим материалом печально. Но это вряд ли.
        - А что, сейчас ты поменял о нас свое мнение?
        Герцог внимательно поглядел на Книжника, пожал плечами:
        - Время покажет. Сейчас я предпочитаю исходить из данности.
        - Это правильно, - одобрил Зигфрид. - Чего зря подозревать, нервничать? Неправильно подобранные друзья тебя просто прирежут во сне - ты даже разочароваться не успеешь.
        Герцог странно поглядел на Зигфрида. Можно было подумать, что сейчас он бросит свой ящик и сорвется в бег.
        - Да шутит он, - проворчал Книжник. - Это к тому, что надо доверять тем, кто рядом с тобой рискует жизнью.
        - Это вы только своими жизнями рискуете, а на мне много чужих жизней, - отозвался герцог. - А теперь еще и вот эти, - он кивнул на детей. - Вы же не потащите их в свой мифический Кремль…
        - Почему - мифический? - обиделся Книжник.
        - Я кушать хочу! - неожиданно низким баском протянул один из малышей на руках Тридцать Третьего.
        - И я, - сказал второй мальчишка.
        Девочки промолчали - они просто глядели на взрослых широко раскрытыми глазами, в которых читалась покорность судьбе.
        - Можно зайти в таверну, - сказал Герцог. - Только здесь благотворительностью не занимаются. Чем платить будем?
        - Так, - произнес Зигфрид, положив руку Герцогу на плечо. - Отойдем-ка в сторонку.
        Они стояли под кособоким ржавым козырьком в тени замшелой кирпичной стены. Дождь усилился, и вокруг шумно били тугие водяные струи. Но все внимание сейчас сосредоточилось на железном ящике, стоявшем по центру. Герцог пыхтел, тщетно пытаясь открыть покрытую окислами крышку.
        - Надеюсь, там действительно золото, - сказал Зигфрид.
        - Лучше бы древние документы, - возразил Книжник. - Может, ценная информация какая. А то и карты скрытых ресурсов - склады какие-нибудь.
        - Мечтать не вредно, - заметил Зигфрид. Привстал на одно колено рядом с Герцогом. - Ну, что ты возишься?
        - Замок хитрый, - проворчал Герцог.
        - Пусти-ка, - Зигфрид примерился - и грохнул по железной крышке кулаком.
        Что-то в глубине ящика жалобно щелкнуло. Вест осторожно приподнял крышку, подмигнул немного обалдевшему Герцогу.
        - Ничего хитрого, - констатировал Зигфрид.
        Пригнулся, заглядывая под крышку.
        - Ты чего это? - удивился Книжник.
        - Ловушки ищет, - предположил Тридцать Третий.
        - Точно, - отозвался Зигфрид, продолжая осматривать, чуть ли не обнюхивать ящик. - Я уже с таким сталкивался - когда хозяева в сейфе гранату на растяжке оставляли.
        - Кэп может, - хмуро сказал Герцог. - Ему кого покалечить - самое милое дело.
        - Так, похоже есть что-то, - сообщил Зигфрид. - Стекло. Похоже на склянку какую-то…
        - А ну, дай я! - сказал Тридцать Третий, передавая сонных малышей Книжнику. - И отойдите все подальше. Шагов на тридцать.
        Снова выходить под дождь не хотелось совершенно. Но Тридцать Третий никогда и ничего не говорил зря. Даже Зигфрид починился сразу, не задавая лишних вопросов. Он признавал за кио безоговорочное лидерство в технических вопросах.
        Уже дрожа под ледяными струями, Книжник выкрикнул:
        - Ну, что там, Три-Три?
        - Не все так быстро, - глухо отозвался Тридцать Третий. - Тут и правда какая-то ампула. Сейчас попробую…
        Его оборвал негромкий хлопок. Совсем непохоже на взрыв, к примеру, гранаты. Тем не менее, Тридцать Третий громко крикнул:
        - Стойте, не двигайтесь!
        Все сочли за лучшее последовать словам кио. Тот еще какое-то время колдовал с ящиком, пока, наконец, не сообщил:
        - Все, готово!
        Вернувшись под навес, Книжник с испуганным удивлением увидел закопченное и вроде бы слегка искаженное лицо Тридцать Третьего. Тот выглядел крайне недовольным, хотя и не было похоже, что испытывал боль. Оно и понятно - физические страдания незнакомы кибернетическим организмам.
        - Что это было, Три-Три?
        - Яд. Кислота, - коротко сообщил кио. Продемонстрировал ладонь, с которой сползали какие-то ошметки, обнажая участки танталового скелета.
        - Тебе, смотрю, досталось? - без лишнего сочувствия поинтересовался Герцог.
        - Ничего, у меня-то покров регенерирует, - буркнул Тридцать Третий. - Вот вам бы точно была крышка.
        - Тогда чего такой сердитый? - привстав на колено рядом с ящиком, спросил Зигфрид.
        Ящик снова был закрыт. Над ним еще не рассеялся ядовитый дымок. Металл на крышке слегка оплавился.
        - Не люблю, когда процесс из-под контроля выходит, - отозвался Три-Три.
        - Так этого никто не любит, - согласился вест. Постучал пальцем по крышке. - Ну что, посмотрим?
        И, не дожидаясь ответа, резко откинул крышку. Все разом подались назад. Только мальчишка, что был постарше, сделал шаг вперед и вытянул шею, с любопытством заглядывая внутрь.
        - Тряпка какая-то, обгорелая, - констатировал Книжник. - Может, под ней еще одна ловушка?
        Зигфрид насмешливо поглядел в ответ и стянул тряпку. Теперь уже и остальные таращились внутрь, не в силах скрыть недоумение и разочарование.
        Золота в ящике не было. Была какая-то тусклая металлическая штуковина цилиндрической формы, тщательно уложенная в мягкий кокон из тряпичных обрывков. Даже не понимая, что это такое, Книжник вдруг ощутил угрозу, исходившую от предмета.
        - Это еще что за хреновина? - пробормотал он.
        - Меня не столько это интересует, сколько то, чем мы в таверне расплачиваться будем, - заметил Герцог. - Знал бы, что золота нет, не стал бы надрываться…
        - Но если эта штука у Кэпа в каюте лежала - значит, все-таки, ценная вещь? - предположил Зигфрид. - Может, ее здесь загнать можно по приемлемой цене?
        - Хорошая мысль, - оживился Герцог. - Здесь же Торг есть.
        - Торг? - не понял Книжник. - Что это?
        - Ну… - Герцог щелкнул пальцами. - Где продают, покупают.
        - Рынок? Базар? - подсказал Книжник.
        - Что-то вроде этого, - кивнул Герцог. - У нас это называется - Торг.
        - А торговцы, как у нас, - маркитанты? - уточнил Книжник.
        Герцог недоуменно пожал плечами:
        - Никогда не слышал. Торговцы - они и есть торговцы. Если пришлые - то их гостями кличут. А маркитанты… Нет, не знаю таких.
        - Вот и нам бы их век не знать, - заметил Зигфрид.
        И то верно, подумалось семинаристу. На московских землях маркитанты ощущали себя хозяевами положения. Неудивительно для обширной группировки, плотно сидящей на ресурсах. Древние склады, стратегические запасы и вновь захваченное добро - все это позволяет им на равных общаться со всеми расами и бандами, а некоторые из них - и вовсе подминать под себя. Наверняка и здесь так же - просто потому, что человеческая природа везде одинакова: богатство в этом скудном мире дает безраздельную власть, а власть - лучшая гарантия для выживания.
        - В любом случае, чтобы продать эту штуку, надо знать, что это вообще такое, - заметил Книжник. - Чтобы хотя бы не продешевить.
        - Или пулю не схлопотать, - добавил Зигфрид. - Мало ли, может, это запрещенное что?
        - Я бы эту вещицу просканировал, - сказал Тридцать Третий. - Но на время чувствительность потерял.
        Он снова продемонстрировал свои изуродованные руки. Пошевелил жуткими металлизированными пальцами. Кио, конечно, не ходячий рентген-аппарат, но некоторое количество чувствительных датчиков содержит в своем квазиживом организме по умолчанию.
        Книжник напряженно всматривался в предмет. Ощущение чего-то зловещего не проходило. Рука машинально опустилась в карман куртки, нащупала знакомый предмет. Книжник вынул руку, поглядел. На ладони лежала чудом сохранившаяся ветка кремлевской березы.
        - Нож! - потребовал Книжник.
        Герцог сунул ему в руку грубый самодельный нож, захваченный с корабля. Семинарист аккуратно, наискось срезал кончик ветки. Поглядел на срез. Поднес к таинственному предмету.
        - Вот, черт… - протянул парень.
        - Что такое? - напрягся Герцог?
        Книжник продемонстрировал ветку: свежий срез пылал багровым.
        - Радиация, - не то спросил, не то констатировал Зигфрид. - Этот обрубок так на фон реагирует.
        - И что это значит? - проговорил Герцог, скосившись на металлический цилиндр. - Эту штуку из зараженной местности притащили?
        - Скорее, это цилиндр - сам источник радиации, - сказал Тридцать Третий. - В таком случае, могу предположить только одно.
        Он замолчал, склонившись над содержимым ящика. И вытащил цилиндр своими изуродованными пальцами. Теперь стали видны тускло светящиеся цифры на утопленном в торец дисплее.
        - Это бомба, - сказал Тридцать Третий.
        - Что за бомба? - треснувшим голосом спросил Герцог. - Полагаешь…
        Он запнулся - но все уже знали ответ. И Тридцать Третий не стал никого разочаровывать:
        - Все верно. Ядерная.
        Повисла тягостная пауза, заполненная лишь шумом дождя. Все молча смотрели на зловещий цилиндр. Откуда могло здесь взяться это наследие Последней Войны? Действующая ли ли это бомба и для каких целей ее готовили?
        - Говорят, ядерные бомбы со временем протухают, - зачем-то сказал Книжник.
        - Не все, - возразил Тридцать Третий. - К началу Последней Войны создали такие, что могут храниться веками.
        - Все это очень познавательно, - прервал их Зигфрид. - Но что делать будем? Какие будут предложения?
        - Да бросим эту дрянь здесь, от греха подальше! - проговорил Герцог. - Черт меня дернул стащить ее с корабля.
        - Так не пойдет, - заявил Зигфрид. - Не время ценными вещами разбрасываться.
        Решительно захлопнул крышку ящика, поднял его за крепкую ручку. Поглядел на остальных, кивнул:
        - Ну, что стали? Герцог, показывай дорогу!
        Книжник по-другому представлял себе Гавань. Почему-то казалось, что все пристани здесь должны были быть заполнены людьми и человекоподобными мутами. Кораблей самых разных видов и размеров действительно было много. Но берега были пустынны. Лишь немногочисленные фигуры портовых стражников в одинаковых плащах возникали из-за дождевой пелены и быстро растворялись в ней. Наверное, в этом и было дело - бесконечный дождь загнал обитателей Гавани в укрытия.
        А дождь все продолжался, и уже начинало казаться, что руины вокруг образовались не в результате давних боев и безжалостного времени, а были размыты этими упрямыми водяными струями, как песчаные замки. Книжник поймал себя на мысли, что уже перестал ощущать себя под дождем, - он словно плыл в этом сыром, холодном пространстве, как рыба.
        - Сюда! - позвал Герцог.
        Еще издали спутники услышали какие-то мерные гулкие звуки. По мере продвижения вперед звуки усиливались, обретали объем, обрастали сложным рисунком. Книжник не сразу понял, что это такое, решив поначалу, что слышит работу незнакомых механизмов, то ли долбящих, то ли вгрызающихся в землю. Они свернули в какой-то проулок, в глубине которого светились и мерцали яркие фонари. Что характерно, фонари сверкали в такт звукам. И до семинариста дошло.
        Это музыка. Незнакомая, с непривычными тембром и ритмом, отчего-то вызывавшая одновременно тревогу и предвкушение чего-то удивительного и приятного.
        Странное дело: за время своего затянувшегося путешествия за пределами кремлевских стен они с Зигфридом крайне редко слышали музыку. То ли не до этого было людям, то ли за столетия после Последней Войны музыка просто ушла из жизни уцелевших представителей человеческого рода. Даже в Кремле, где помнили древние песни, умели и любили петь, а то и играть на немногочисленных инструментах, музыка была явлением довольно редким. Ну, по праздникам устраивали гуляния с музыкой, да еще у ратников были свои боевые пляски. Так или иначе, музыка носила, скорее, ритуальный характер, чем бытовой, развлекательный. И уж точно, для ее исполнения не применялись никакие технические средства.
        Здесь же музыка звучала непривычно четко, резко, явно усиленная мощными громкоговорителями. Зачем местным такая странная музыка? Что-то празднуют или отпугивают злых духов? В таком контексте семинарист и спросил Герцога.
        Тот поначалу недоуменно уставился на парня, потом рассмеялся:
        - Ты что же, никогда электронной музыки не слышал?
        - Электронная музыка? - оживился Тридцать Третий. - Музыка для киборгов?
        - Вы, я гляжу, совсем дикие, - Герцог покачал головой. - Впрочем, если вас это успокоит: я тоже не люблю электронную музыку. Я предпочитаю классиков.
        - А мне нравится, - прислушавшись, сказал Зигфрид. - Напоминает боевые барабаны вестов. Давно я их не слышал…
        Воин помрачнел, погрузившись в воспоминания. Книжник же не смог сдержать улыбку, увидев, как пританцовывает старшая девочка из прибившейся к ним малолетней компании. Детям неинтересны проблемы взрослых, и даже страшная трагедия, случившаяся с родными, не так давит на юную душу. Ребенок не погружается в беду с головой - жизнь устроена так, что он смотрит в будущее широко открытыми глазами. Иногда даже зависть берет - хочется забыть обо всем и так же улыбаться и танцевать под дождем…
        Улыбка сползла, едва он увидел фигуры, толкущиеся на небольшой площади, освещенной мерцающими огнями. Эти не танцевали. Они стояли в странных изломанных позах, как покалеченные манекены, - в черных складчатых одеждах, с лицами, скрытыми за плотной тканью по самые глаза. Они чем-то напоминали дампов - только были не столь оборванны и не источали зловоние разложения. Что они делали тут, под дождем? Книжник растерянно поглядел на Герцога.
        - Пришлые, - тихо сказал Герцог. - Дождь пьют.
        - Как это? - не понял Книжник. - Да и где ж они пьют, если стоят просто?
        - Ты не понимаешь. Они нелюди. Говорят, и дожди над Заливом зарядили с приходом Пришлых. Потому что они без дождя никак не могут. Хотя, может, и врут люди - мало кто помнит времена, когда дождя не было.
        Книжник ощутил неприятный холодок. Если бы Герцог сказал просто - муты, это не особо удивило бы парня. Мало ли всяких уродливых мутов бродит по земле? Но «нелюдь» - это что-то другое. Это не просто существо с изломанным мутацией генотипом.
        Это античеловек.
        - Чего они тут делают, если нелюди? - произнес семинарист.
        - Правила Гавани, - отозвался тот. - Сюда может прийти каждый. И уж тем более - пришлые. Я уж не говорю о том, что они никого не спрашивают. Потому что за ними - сила.
        Маленькая группа невольно уплотнилась, двигаясь среди неподвижных фигур. В лучах искусственного света Книжник заметил взгляд ближайшего Пришлого, устремленный в темное небо. Первое, что поражало, - это отсутствие в глазницах белков - один лишь выпуклый грязно-желтый зрачок, подкатившийся под верхнее веко. Пришлый замер в каком-то оцепенении - но, казалось, даже боковым зрением воздействовал какой-то тяжелой мрачной силой.
        По спине пробежал холодок. Вспомнилось брошенное Герцогом: «нелюдь». А ведь сейчас все они движутся в самое логово этих нелюдей.
        Парень тряхнул головой. Все это глупости. Сказано же: Гавань - она для всех. Подумаешь - нелюди! На своем пути они с Зигфридом встречали таких тварей, что никакие страшилки, казалось бы, уже не должны производить на них впечатления.
        Как бы не так. Страх не спрашивает, когда приходить. Ему не нужны поводы и смыслы. Его холодная лапа в любую минуту готова схватить тебя за горло. И только сила воли способна подавить природное малодушие. Книжник не питал в отношении себя иллюзий: он всего лишь семинарист, книжный червь, волей судьбы вставший на путь воина.
        Но, черт возьми, - свой путь он пройдет достойно.
        - Куда теперь? - уже тверже спросил Книжник.
        - А есть варианты? - Герцог указал в черный провал, скрывавшийся в окружении сверкавших огней. - Здесь только одна дорога.
        Провал оказался вполне себе воротами - высокими, сводчатыми, в стене огромного старинного дома. Здание было явно восстановлено - крутую двускатную крышу вместе с частью стены снесло, очевидно, еще в боях Последней войны. Провалы в стенах были заделаны неряшливыми обломками бетона. Но до сих пор в архитектуре сохранилось ощущение мрачной готики.
        - Что это - храм? - спросил Книжник.
        Герцог усмехнулся:
        - Склад. Товарам немцы поклонялись больше, чем Богу. Но строить умели.
        - Кто такие немцы? - спросил Зигфрид.
        - Уже не важно, - сказал Герцог. - Там, где они жили, давно Выжженные земли.
        Из мрака выдвинулись две фигуры самого устрашающего вида. Семинаристу доводилось видеть крепких ратников Кремля и исполненных животной силы воинов нео. Но эти, похоже, стали результатом какой-то генной ошибки, возможно пошедшей даже на пользу. Выше двух метров каждый, непропорционально широкие в плечах, бугрящиеся мышцами, выставившие их напоказ поверх обтягивающих черных маек, одним видом они внушали оторопь. Довершали образ массивные, наголо выбритые головы на мощных коротких шеях с одинаково мрачными и пустыми взглядами. Надо полагать, это были охранники.
        - Вход на Торг - без оружия, - пророкотал тот, что был слева. Он сосредоточил свое внимание на Зигфриде, безошибочно угадав в нем лидера. И теперь оглядывал его с головы до ног. - Сдаем, что есть, на выходе получите.
        - А где гарантия, что вернете? - вынимая из кобур револьверы, спросил Зигфрид.
        - Гарант - Мастер Гавани, - пробасил второй. - Сдаем или уходим.
        Зигфрид перехватил револьверы за стволы, протянул охраннику. Тот даже не подумал прикоснуться к оружию - лишь пододвинул ногой плоский железный ящик. Зигфрид бросил туда револьверы, следом положил меч.
        - Жетон! - охранник протянул Зигфриду массивный свинцовый кругляш с выдавленными на нем цифрами и знаками. - Советую не терять - содержимое ящика получит предъявитель жетона.
        - Да уж постараемся, - проворчал Зигфрид, принимая жетон.
        - Товар можете сдать в хранилище, - сказал второй охранник. - Это направо по коридору. Оплата в счет будущей сделки.
        - Какой товар? - не понял Зигфрид.
        Охранник молча указал на детей. Книжник переглянулся с Тридцать Третим. Малыши, почувствовав неладное, теснее прижались к ногам кио. Зигфрида это предложение, похоже, не смутило.
        - Спасибо за совет, приятель, - сказал он. - Так и поступим.
        Глава пятая
        Торг
        Детей, конечно, сдавать никуда не стали. Хоть они и прибились случайно, но работорговля не входила в список любимых занятий пришельцев из Кремля. Поэтому в глубину здания дети шли вслед за взрослыми, и на молодых лицах читалось любопытство вперемешку со страхом.
        И вправду, было чего испугаться. Коридор напоминал туннель в Преисподнюю - мрачный, с какими-то подтеками на стенах, подсвеченный нереальным кровавым светом из невидимых глазу источников. Кроме зрения это место мощно воздействовало на слух. Едва путники перешагнули порог, приглушенная до этого музыка обрушилась на них с неистовой, какой-то первобытной мощью. Семинарист не мог даже представить, что что-то может звучать так громко, и уж тем более не понимал, зачем настолько усиливать звук при помощи мощной аппаратуры. Здесь трудно было слышать друг друга, и парень даже запаниковал немного: как бы не оглохнуть.
        Но выйдя из коридора в огромное помещение, стены которого терялись во мраке и поднимавшемся с пола тумане, они увидели непривычную картину. Здесь были десятки, если не сотни танцующих какой-то странный ритмичный танец, больше напоминавший экстатический транс. Еще больше сюрреалистичности придавали этой картине ритмично моргавшие стробоскопы.
        Книжник запрокинул голову. Над ним на цепях раскачивались клетки, в которых бесновались какие-то жуткие твари. Впрочем, не просто жуткие - даже красивые своеобразной красотой ужаса и уродства, еще больше подчеркнутого сверканием огней. Однако не только муты украшали происходившее здесь безумие - в клетках змеями извивались обнаженные девушки. Отчасти наготу скрывали густые татуировки, что не меняло смысла. У семинариста, выросшего в убогой семинарской келье, невольно отвисла челюсть.
        - Нравятся девочки, красавчик? - прямо в ухо прошелестел вкрадчивый голос.
        Щека ощутила горячее дыхание и прикосновение волос. Ноздри защекотал незнакомый, но невыразимо приятный запах. «Духи?» - мелькнуло в голове прочитанное где-то слово. Ладонь ощутила мягкое, но цепкое прикосновение, он остановился, обернулся.
        В мозг словно ударило потоком непривычных ощущений. Не то чтобы он никогда прежде не сталкивался с женщинами. Но не с такими - точно. Начать с того, что она была не одна. Две стройные и высокие, похожие друг на дружку, как две капли воды, брюнетки взяли его «в клещи». Он не мог вырваться из этих мягких и тонких рук - не потому, что его держали силой, а потому, что его собственные силы куда-то испарились, а тело стало вдруг приятно ватным. Узкие ладони с невероятными яркими ногтями скользили к его шее, и на секунду парень подумал, что его хотят придушить таким изощренным способом. Вместо этого шея и вспыхнувшее краской лицо ощутили невероятно приятное прикосновение прохладной женкой кожи. Каким-то вялым сознанием он отметил, что юные близняшки одеты более чем смело - в какие-то тонкие лоскуты сверкающей черной кожи, почти не скрывающей изгибы белоснежных тел. Лоснящиеся вороные волосы были закручены в безумные прически из множества косичек и закрученных локонов, украшенных металлическими вставками, цветными нитями, ленточками… Девушки казались гораздо выше, чем были на самом деле, благодаря
невиданной высоты туфлям - по крайней мере, семинарист даже в самых смелых фантазиях не мог вообразить такое.
        - Ты что, молчун? - пропело в левом ухе. Красотка явно умела общаться в мерном грохоте музыки.
        - Я… - проблеял Книжник.
        Но тут же в другом ухе раздалось:
        - Пойдем с нами. Здесь слишком шумно. - На миг Книжник пришел в себя, завертел головой, пытаясь найти взглядом друзей. Но те уже растворились в дико пляшущей массе. Он попытался вырваться - попытка оказалась вялой. И его легко утянули вслед за собой эти русалки кипящих людских волн. Он так и не понял, что это была за дверь, куда его затянули, как он оказался на широком и низком ложе. Он лишь видел томно извивающиеся вокруг него тела юных хищниц.
        - Вы кто такие? - нашел он в себе силы спросить, когда с него стаскивали куртку.
        - Мы твои лучшие подруги, - пропел в ответ голос.
        Ему вторил второй, словно перетекавший из первого:
        - Усталому путнику нужны подруги, правда?
        - Может, вы меня с кем-то перепутали? - пролепетал парень, когда гибкая рука змейкой поползла ему в штаны.
        - Ты ведь не боишься красивых женщин? - вкрадчиво прошептала одна, горячо дыша ему в шею.
        - Или мы правда ошиблись? - обиженно надула губки вторая.
        Губы у нее сверкали и переливались немыслимыми красками. Помада? И про нее он читал, хоть и не видел женщин, которые пользовались настоящей косметикой. Все это казалось волшебным сном, от которого не хотелось просыпаться. Губы приблизились, чуть раскрылись - показался язычок с крохотной оранжевой таблеткой.
        - Я… - слова застряли на его губах - сверкающие губы коснулись его губ, и крохотная таблетка оказалась у него на языке, растворившись через мгновенье.
        В голове сладко помутилось.
        - Мы так и знали, малыш, - почти в один голос пропели красотки, и парень провалился в мягкую теплую пропасть.
        Красотки исчезли внезапно - как растворившиеся в воздухе призраки фата-морганы. Какое-то время Книжник просто лежал, не в силах сообразить, что же произошло. И вдруг ощутил угрозу - без всякой видимой причины, просто сработала интуиция.
        Резко сел на упругом ложе. И увидел в дальнем углу сумрачного помещения темный силуэт. Похоже, там кто-то сидел, наблюдая за ним.
        - Кто тут? - пробормотал Книжник, попытавшись подняться.
        - Не рыпайся, - произнес низкий голос. - Дернешься - и тебя не станет.
        - Кто вы?
        - Тот, кто может подарить сладкую жизнь. Или забрать и ту жалкую, что все еще есть у тебя.
        - Чего вы от меня хотите?
        - Понять, чего хочешь ты сам. Точнее - все вы, пришедшие в Гавань на чужом корабле.
        - Но старшина портовой стражи сказал…
        - Он сказал, что должен говорить. Потому что таковы правила. Но вы чужаки. И вы уже их нарушили. Времена сложные, с любой стороны жди беды. Лучше подстраховаться. Так что, ничего не хочешь сказать?
        Книжник пристальнее всмотрелся в полумрак и ничего толком не увидел. Однако что-то внутри екнуло и заставило спросить:
        - Вы… Мастер Гавани?
        В воздухе повисла неприятная пауза. Стало ясно: он попал в точку.
        - Ты догадливый малый, - донеслось до него. - Но иногда догадливость лучше совмещать с умением держать язык за зубами.
        - Если вы про то, чтобы не распространяться об этой встрече, - я обещаю молчать, - проговорил Книжник, и вправду пожалев о своем необдуманном вопросе.
        Какое-то время тянулась пауза. Затем тот же голос сказал:
        - Ладно. Поверю тебе на слово. Однако я здесь не для того, чтобы играть в «угадай, кто в темноте». У меня вопрос. Что с Кэпом?
        - Я… Я не знаю.
        - Постой. Ты пришел на его корабле, как на собственном.
        - Мы пришли.
        - Да, да - вы! Но вряд ли Кэп отдал бы вам свое корыто добровольно. Скорее, он отдал бы собственную руку. Скажи прямо: вы убили его?
        - Э-э…
        - Где тело? Ты лично видел труп?
        - Нет, что вы. Кэп жив. Он остался на берегу, у какого-то селения, когда мы увели корабль.
        - Погоди. Кэп жив?
        - Живее не бывает.
        Снова длинная пауза. И глухо прозвучавший приговор:
        - Плохо.
        - Что плохо? - не понял Книжник. - Что Кэп жив?
        - Плохо, что Кэп жив, а теперь и зол за то унижение, что вы ему устроили. Ты хоть понимаешь, что наделал?
        - Мы наделали.
        - Тем более. Кэп никогда не простит позора. Более того, он не простит тем, кто знает о его позоре. Ты понимаешь, о чем я говорю?
        - О том, что у нас проблемы?
        - Плевать мне на ваши проблемы! Вы чужаки - вы свалите, если вам повезет. Но, скорее всего, вам не удастся даже покинуть пределы Гавани. Но и на это мне плевать. Потому что озверевший Кэп - это проблема для всех. И даже не в нем самом дело. Вы нарушили статус кво.
        - Я уже слышал об этом, - пробормотал Книжник. - Правда, после того, как сбежал от этого мясника… - он вдруг ощутил злость. - А знаете что - мне плевать на ваш статус кво! Здесь, как везде, - закон джунглей! Кто успел - тот выжил, кто не успел - кормит падальщиков. И если меня снова прижмут к стенке, я не буду думать о сохранении какого-то статуса кво - я буду действовать!
        - Вы должны восстановить равновесие, - ровно сказал Мастер. Он словно не слышал горячей тирады семинариста.
        - Что это значит? - осекшись, проговорил Книжник. - Мы даже не представляем толком, что это такое.
        - Постарайтесь узнать.
        - А что мы можем? - Книжник дернул плечом. - Нас всего трое - на всех этих разношерстных бандитов.
        - С вами Герцог. Он знает достаточно, чтобы восполнить пробелы в твоих знаниях.
        - Черт! - выдохнул Книжник. - А разве недостаточно, что мы его спасли?
        - Вы не должны были его спасать.
        - Да идите вы к дьяволу! Мы понятия не имели, что здесь можно, а что нельзя!
        - Так, так, - неожиданно безжизненным голосом произнес Мастер Гавани. - выходит, напрасно девочки пытались тебя вразумить. Ты не понимаешь ласки - значит, с тобой будут говорить языком силы.
        - Теперь вы угрожаете? Ну конечно, заманили меня в ловушку - теперь на куски резать начнете. И чем вы тогда отличаетесь от своего Кэпа?
        - Ты не понимаешь, дружок, - в голосе Мастера появилась усталость. - Я не про себя говорю. Мое дело - сохранять статус кво в пределах Гавани. Это моя цель и задача. С вашей подачи у меня появляются непредвиденные проблемы. Но это Гавань - здесь должны быть тишина и спокойствие. Это выгодно всем. Если Гавань перестанет быть Гаванью - в моем лице вы обретете врага. Но я подозреваю, что вас прикончат еще раньше.
        - Вы так переживаете за наши жизни?
        - Нет, муты тебя раздери! - рявкнул Мастер Гавани. - Я хочу, чтобы вы все исправили!
        - Но как?! - заорал в ответ Книжник.
        Снова тишина, и снова голос Мастера стал ровным:
        - Пророчица предсказала твой приход.
        - Наш приход?
        - Нет. Именно твой. Юный чужеземец, утверждающий, что пришел из Кремля, нарушит равновесие - это ее слова.
        - Вы знаете, что я из Кремля?
        - Это единственное, что тебя удивляет?
        - Нет, - Книжник пожал плечами. - Еще Пророчица. Кто она?
        Темная фигура шевельнулась в своем углу. Ее обладатель словно продумывал ответ.
        - Тебе надо найти ее.
        - Пророчицу?
        - Если кто и может помочь - так только она. В конце концов, это она беду напророчила - пусть отвечает за свои слова.
        - Ну ладно, - осторожно сказал Книжник. - А где ее найти?
        - Хотел бы я знать… Не забудь: твоя жизнь, жизни твоих друзей зависят от равновесия. Другого пути нет.
        - Значит, я свободен? - неуверенно поинтересовался Книжник.
        Ему не ответили. Присмотревшись, парень понял, что темная фигура исчезла. Осторожно поднявшись, Книжник постоял немного, ожидая какого-нибудь подвоха. Затем схватил куртку - и бросился к двери.
        В мозг ударил оглушительный гул барабанов, рев басов и высокочастотный визг здешней музыки. В памяти всплыло совершенно непонятное выражение: «клубная музыка». Отчего-то оно ассоциировалось с тем, что сейчас долбило в барабанные перепонки.
        Но это не имело значения. Семинарист пытался осознать, что только что произошло с ним. Начиная от безумной встречи с юными нимфоманками и заканчивая сюрреалистическим разговором с Мастером Гавани - если это, конечно, действительно был он, а не плод разгоряченного воображения.
        - Черт… Таблетка! - пробормотал он.
        Может, его действительно отравили каким-то галлюциногеном? Но зачем? Красть у него нечего… Хотя, кое-что, пожалуй, имеется: здоровые почки, печень, сердце, прочие полезные потроха. Если не врут местные, хорошие органы поценнее золота будут.
        Однако ничего плохого не произошло. Его просто заманили - для тайной встречи. Выходит, встреча с Мастером Гавани - это не бред? Или не совсем бред? Исходя из содержания разговора, можно вполне усомниться. Допустим, это было в реальности. Но как это проверить?
        - Пророчица… - прошептал Книжник. - Если она существует…
        Его резко схватили за плечи, дернули, оттаскивая в сторону. В голове мелькнуло: ну вот, началось! Он приготовился к драке, надеясь подороже продать собственную жизнь, - он не питал иллюзий по поводу своих боевых возможностей.
        Драться не пришлось - перед ним стоял Зигфрид.
        - Ты куда пропал?! - заглушая музыку, проревел вест. - Мы думали, тебя похитили!
        - Можно сказать, так и было, - нервно рассмеялся Книжник. - Но, как видишь, живой!
        - Это хорошо! - Зигфрид грозно насупился. - А то я собирался за мечом идти. Устроил бы здесь кровавую вечеринку!
        В ушах Книжника снова прозвучали слова Мастера Гавани: «статус кво». Что-то они с Зигфридом не так делают. Как инородные тела в чужом организме. Надо все-таки отыскать эту Пророчицу.
        - А где наши? - вспомнил вдруг Книжник.
        - Идем! - рыкнул Зигфрид, подталкивая семинариста в спину. - У нас тут покупатель наклевывается.
        Они двинулись сквозь толпу, продолжавшую содрогаться в ритме бесконечного танца. Краем глаза Книжник видел изможденные лица, словно странное развлечение вытягивало из танцующих жизненные силы. Здесь были не только люди - он заметил несколько странных, ранее не виданных им мутов, отдаленно напоминавших шамов и нео. Но всех здесь объединяло одно - болезненные лица и пустые взгляды. Похоже, здесь в ходу были те самые таблетки, вроде той, что подсунули ему горячие близняшки. Подумав о них, он вздрогнул: словно по мысленному приказу, обе девицы выплыли из толпы навстречу. Их тела извивались в танце, а взгляды скользили по семинаристу, словно не замечая его. Книжник с трудом сдержал порыв поздороваться. Это было бы глупо - тем более что близняшки, похоже, даже не узнавали его. Или умело притворялись, что не узнают.
        Музыка набирала энергию, доходя до совершенно неистовых частот и ритма. Толпа взревела, замахала руками, явно приветствуя кого-то. Проследив взгляды танцующих, он увидел на крохотной площадке под сводом странного многорукого мута. Сначала показалось, что просто почудилось, - нет, он действительно был многорук, как древний бог Шива. И всеми конечностями разом колдовал с какой-то электронной аппаратурой. Видимо, он управлял всем этим действом - звуком, светом, а может, и самим движением толпы. И сам содрогался в такт производимому безумию.
        Все это исчезло вмиг, едва Зигфрид затащил его в какой-то приземистый коридор. Музыка чуть приутихла, они вышли в не менее просторный зал, разбитый падающими сверху световыми пятнами на множество светлых островков. Книжник поглядел наверх. Под сводом на сложных металлических конструкциях было подвешено бесчисленное количество крохотных источников света, каждый из которых ярким лучом и создавал отдельное световое пятно на полу. В каждом из таких пятен в окружении самых разнообразных предметов стояла фигура.
        - Торговцы? - догадался Книжник.
        - Точно, - кивнул Зигфид. - Это и есть Торг. Точнее, Центральный Торг, как сказал Герцог.
        - Значит, есть и другие?
        - Все это здание - Большой Торг. Или просто Торг. Здесь - Центральный. А так - торговля здесь повсюду, как я понял. Некоторые предпочитают заключать сделки тайно, в темных углах или глухих комнатах. Говорят, и такие здесь есть. А многие не заморачиваются - и бьют по рукам в тавернах. Таких в Гавани несколько.
        - Богато живут, - заметил Книжник. - Вот бы Кремлю с ним торговый союз заключить.
        - Ну, не знаю, - с сомнением сказал Зигфрид. - Не верю я в такое сытое благополучие. С чего бы? Вокруг хаос и смерть - а они жируют. Что-то здесь не так.
        - Мы просто много не знаем, - пожал плечами Книжник.
        - Вот именно, - отрезал Зигфрид. - Так что не обольщайся.
        Они шли вдоль этих хаотично разбросанных световых пятен, разглядывая представленный торговцами товар. Это место здорово отличалось от московских Мертвых зон, в которых традиционно происходила торговля. Здесь дело было поставлено на широкую ногу, даже энергии не жалели. И товары были сплошь незнакомые - какие-то коробки, ящички с непонятной маркировкой. Взгляд уловил прозрачный ящик с плотно уложенным оружием, россыпь патронов в сверкающем ведре. Чуть в стороне ноздри ощутили пьянящий запах еды. Бог его знает, что это было, но пахло определенно съестным и безумно вкусным.
        - Рот прикрой - слюной захлебнешься, - с усмешкой произнес Зигфрид.
        Семинарист смущенно щелкнул зубами. А чего вы хотите? С голодухи начнешь с аппетитом на товарища поглядывать, не то что на торговые ряды. Или, точнее сказать, - пятна. А потому, чтобы отвлечься от окружившего их изобилия, он переключился на посетителей.
        Таких здесь было немало. Но, что характерно, большинство попросту скрывалось во мраке, сконцентрировавшемся за пределами световых сгустков. Таков, вероятно, и был замысел создателей этого странного места - покупатели должны видеть продавцов с их товаром, при этом продавцам совсем не обязательно видеть клиентов. Любопытный подход, наверное оправданный здешней торговой практикой.
        Тем не менее несколько темных силуэтов проплыло мимо, старательно лавируя между бившими в пол лучами. Люди в привычной и довольно странной одежде, незнакомые муты - кто только не бродил в этом лабиринте света и тьмы. На одного из них едва не налетел Книжник - он разглядывал удивительных бесформенных слизней, живой массой копошившихся на прилавке одного из торговцев, и как раз хотел у него поинтересоваться, что это - еда или своеобразные домашние животные? Тут-то из мрака и возникла высокая фигура, закутанная в темную складчатую одежду. Парень шарахнулся назад, успев заглянуть на секунду в темноту под низко надвинутым капюшоном.
        Ему показалось, что он заглянул в ад. Темно-багровое свечение неподвижных глаз этого существа создавало именно такое ощущение. Почудилось даже, что в этих глазах плывут куски раскаленной лавы. Мозг ощутил кое-что неприятно знакомое, похожее на прикосновение ледяных пальцев. Видать, этот тип был телепатом. Книжник привычно поставил ментальный блок, и холодные «пальцы» исчезли. Подавшись в сторону, семинарист пропустил чужака, и тот тихо, как призрак, проплыл мимо.
        - Что за чертовщина… - тихо произнес он.
        - А у них здесь оживленно, - заметил Зигфрид, глядя на парочку приземистых крепышей, вразвалку прошедших мимо и смеривших веста надменными взглядами.
        - Я бы даже сказал - это самое населенное место, какое мы встречали до этого, - сказал Книжник. - Не пойму, с чего здесь столько народу кормится.
        - Похоже, завозят. Торговля здесь - не чета нашим Мертвым зонам. Да и маркитанты бы от зависти удавились.
        - Скорее, удавили бы местных.
        - Это точно.
        Книжник снова огляделся. Спросил:
        - Так ты что, покупателя среди этих нашел?
        Парень кивнул в сторону какого-то горбуна, в кругу света перебиравшего расставленные пирамидами металлические банки, напоминавшие консервы. Горбун не мог их видеть, но словно почуял на себе взгляд, обернулся, странно глядя куда-то мимо Книжника, повел носом, как будто хотел почуять потенциального покупателя носом. И проскрипел в темноту:
        - Не стесняемся, подходим. Лучший пищевой концентрат. Ложка на сутки, плюс гарантированный запас бодрости.
        - А из чего он сделан, этот концентрат? - не выдержал Книжник.
        Горбун криво усмехнулся:
        - Меньше будешь знать, крепче будешь спать.
        - Что-то не хочется пихать в себя непонятно что.
        - Можно подумать, пожирая крысу, ты знаешь, что до этого ела она, - горбун оскалился кривыми зубами. - А я даю гарантию, что не сдохнешь. Питательная ценность гарантирована. Никто не жалуется. И цена у меня лучшая.
        - Спасибо, я уж лучше как-то так пока что.
        - Твое дело, - морщинистое лицо горбуна приобрело равнодушный вид. - Если что - обращайся.
        Большой зал вместе с торговцами и островами света остался позади. Зигфрид вел Книжника по крутой лестнице вниз. Можно было ожидать, что они придут в какой-нибудь мрачный сырой подвал. Но семинариста ждал сюрприз. Это действительно был подвал - просторный, с низким сводом, усиленным мощными арками. Только здесь было светло и сухо. Да и выглядело это место вполне обжитым. Парень сразу понял, что оказался в «таверне». Слово это вызывало какие-то смутные ассоциации, но было здесь, очевидно, в ходу. И вполне заслуженно.
        Толстые каменные колонны, служившие основаниями арок, делили подвал на множество отдельных каменных «клеток», в которых располагались грубые деревянные столы. За одним из таких столов Книжник увидел Тридцать Третьего, Герцога и пятерку «подкидышей», уплетавших какое-то варево из металлических тарелок. Было здесь малолюдно, лишь пара темных фигур за дальним столиком, скрытая пеленой густого дыма, - здесь было изрядно накурено. Но проблема с вентиляцией не особо волновала угрюмого хозяина в кожаном фартуке, маячившего за стойкой в отдалении, как и кривенькую официантку, что прихрамывая прошла мимо стола, бессмысленно проведя по его поверхности тряпкой. Впрочем, после долгих скитаний и суток в пиратской клетке даже такое ненавязчивое обслуживание создавало ощущение небывалого сервиса.
        После всех скитаний довольно непривычно было оказаться в таком заведении, словно сошедшем со страниц старой книги. Бывать в кабаках случалось и раньше - чего стоил севастопольский бар «Свалка». Но и в случае за него говорило само название: «Свалка» была местом довольно запущенным и грязным. Здесь тоже не все блистало чистотой, зато выглядело куда основательнее, солиднее, что ли. Одни только массивные деревянные столы с тяжёлыми лавками внушали уважение. Чего нельзя было сказать о фривольных надписях и картинках, вырезанных прямо на столешницах.
        Рассевшись по лавкам, дети немедленно принялись их изучать, разинув от любопытства рты над этими примитивными «комиксами». Заботливый Тридцать Третий попытался было переключить внимание молодняка на стены, украшенные мрачными выцветшими репродукциями и странными предметами из далеких стран. Но, как известно, детям куда любопытнее вещи, отягощенные запретами. Хотя что в этом мире было способно испортить детей, у которых только что зверски убили родных и близких? Книжник и сам не без интереса рассматривал эту своеобразную настольную живопись, тщательно отполированную тряпками уборщиков и рукавами посетителей. Интересовали его, однако, не грубо вырезанные сцены сомнительного содержания, а скупые фразы, в которых острый взгляд исследователя пытался уловить особенности мировоззрения местных. Важное значение имел сам факт существования этих надписей. Это как минимум свидетельствовало о грамотности большинства здешних обитателей. И не только - среди причудливых кириллических вывертов встречались фразы на незнакомых языках, выполненные кособокими латинскими буквами.
        Поначалу семинарист просто тупо появился в них, не в силах понять и перевести незнакомые слова. И вдруг понял: это открытие! То самое, ради чего он и сорвался в далёкий, опасный путь, рискуя никогда не вернуться домой. Там, в Кремле, небезосновательно считали, что после Последней Войны разумная жизнь уцелела лишь на немногих островках, разбросанных по планете и навсегда лишенных связи друг с другом. Хранители Памяти, владевшие древними знаниями, предполагали, что осколки цивилизации сохранились и далеко за пределами кремлевских стен. В результате последних вылазок Книжнику вместе с Зигфридом удалось найти этому многочисленные подтверждения. Но до сих пор им на пути не встречалось носителей другого языка и письменности. Грубо говоря - тех, кто в Последней войне оказался на стороне противника. Даже Зигфрид знал лишь язык своего «природного врага» - русский, как и все весты, потомки выходцев с Запада.
        Теперь же появилось странное ощущение: мир гораздо шире, чем казался до сих пор. Это и радовало, и пугало - ведь никто не знает, что на уме у чужаков. Сохранили ли они в себе ту жеткую ненависть, практически превратившую Землю в ядерное пепелище?
        - Что ты уткнулся в эти каракули? - недовольно поинтересовался Зигфрид. Пододвинул к нему тарелку с каким-то странно пахнущим месивом. - Ешь! Быть может, не скоро опять удастся набить себе брюхо!
        Книжник рассеянно кивнул. В такие минуты он забывал о голоде и прочих нормальных человеческих нуждах. Таким уж он был, и Наставники ценили в нем это качество. Тяга к новому знанию, умение вычленить главное, проанализировать, сделать верные выводы - это должно было стать ключом к возрождению мира людей. Так считалось давно - но он стал первым, кто стал воплощать эту мысль на практике. И главное - далеко за надежными кремлевскими стенами.
        Какое-то время он все еще пытался перевести непонятные надписи. Но семинарских курсов английского и латыни не хватало. Здесь был незнакомый язык. И шрифт - особенный, но какой-то смутно знакомый. Готика, что ли?
        С трудом парень заставил себя оторвать взгляд от загадочных надписей. Он посмотрел на Герцога.
        - Может, ты знаешь - что это за язык?
        - Где? - Герцог проследил его взгляд. - А, это? Это язык пришлых. Никто не понимает его.
        - Пришлые? А что это за тип такой… - Книжник поморщился, не зная, как описать. - С глазами такими, красными. Вроде как горящими, что ли.
        - Скиталец, - мгновенно отозвался Герцог. - Ты встретил его?
        - Ну, вроде того.
        - Плохой знак, - нахмурился Герцог. Тут же спохватился, попытался улыбнуться. - Не то чтобы я верил в приметы, но… Так уж у нас считается: встретить Скитальца - не к добру. Так что теперь не расслабляйся.
        - У вас здесь расслабишься, - усмехнулся Книжник. - А кто они такие, эти Скитальцы? Муты? Вроде шамов?
        - Никто не знает, кто они и откуда. Они то появляются в Гавани, то исчезают. По мне, так главное, что за пределами Гавани их не встречали. Ну и слава богу, и без того проблем полно.
        - Вот как? - Книжник задумался. - А чем эти Скитальцы отличаются от Пришлых?
        - Пришлые - торговцы. У них мощная корпорация, и всем известно, что они откуда-то с севера. Пришлые не говорят прямо, но я думаю, откуда-то из Скандинавии - она меньше всего пострадала в Последнюю Войну. А Скитальцы встречаются редко. И всегда только поодиночке. Мне даже кажется, что он вообще один.
        - А у них самих спросить нельзя?
        - Никто не слышал их голоса. Думаю, они вообще немые.
        - Немые? С чего ты взял?
        - А зачем им открывать рот при их способностях? Ты ведь почувствовал?
        - Что почувствовал?
        Герцог не ответил. Семинарист вспомнил неприятное ощущение, словно от ледяных щупалец, коснувшихся мозга. Его передернуло. Чтобы как-то отвлечься, он принялся оглядываться по сторонам. И наткнулся взглядом на старика, сидевшего за дальним столиком. Странный какой-то старик: сухой, как щепка, но с цепким взглядом, которым он впивался в маленькую группку чужаков. Седая борода была неряшливо то ли подстрижена, то ли подрублена и торчала короткими серыми клочьями. Старик теребил в руках железную кружку с каким-то пойлом, но не отхлебывал, как будто забыл, зачем пришел в это заведение.
        «Чего он смотрит? - мелькнуло в голове парня. - Следит, что ли? Человек Мастера Гавани?» Он заставил себя перевести взгляд на Зигфрида. Тот молча доедал тарелку с зеленоватым месивом. Книжник поглядел в свою. Воткнул в еще теплую массу черную от времени ложку. С сомнением попробовал. Оказалось не так ужасно, как выглядело. То ли водоросли какие-то, то ли грибы, то ли какая-то каша из злаков. А может, все вместе, чуть сдобренное солью и ароматными приправами. Тут же отчаянно свело желудок, напоминая о голоде. Книжник принялся закидывать месиво в рот, умудряясь при этом продолжать разговор:
        - Так где покупатель, Зиг? Ты сказал, что есть покупатель на нашу радиоактивную штуку.
        - Должен подойти с минуты на минуту, - сообщил вест.
        - А за жратву расплачиваться чем будем? - спросил Книжник.
        - Штуку продадим - и расплатимся.
        - А если в цене не сойдемся?
        Зигфрид удивленно поглядел на него:
        - Что-то я за тобой торговых замашек не замечал.
        Книжник пожал плечами:
        - Мало ли… Неизвестно ведь, сколько нам еще здесь торчать.
        - Нисколько! - отрезал Зигфрид. - Уйдем при первой же возможности. И торговаться особо не будем. Отдадим сразу. Заодно от ненужного груза избавимся.
        - И опасного, - добавил Герцог.
        - Я, конечно, все понимаю, - тихо сказал Книжник. - Возьмем немного золота. Или еды. Но куда мы уйдем отсюда? К «Дракону»?
        - Вряд ли в этом есть смысл, - заметил Тридцать Третий. - Когда мы уходили тебя искать, от «Дракона» уже мало что оставалось.
        - Эти гады его взорвали, - спокойно сказал Зигфрид. - Так что на колеса я бы особо не рассчитывал.
        - Но как… - Книжник растерялся. Такой поворот как-то не входил в его планы. - Как мы вернемся? Домой. В Кремль.
        - Никуда вы не вернетесь, - проскрипел в дальнем углу незнакомый голос.
        Книжник снова поглядел в ту сторону. Голос, похоже, принадлежал этому мрачному старику.
        - Не твое дело, дед, - лениво заметил Зигфрид. Он даже не удосужился повернуться на голос.
        - Отсюда нет выхода, - странным голосом повторил старикашка. - Уж я-то знаю…
        Он замолчал, запнувшись. Уткнулся взглядом в стол, словно мгновенно потерял интерес к слушателям. Поднял двумя руками кружку, припал к ней. Снова поставил с глухим стуком. Что-то в этом старике поразило Книжника. Он еще не понял, что именно, просто пробормотал:
        - Я сейчас…
        Поднявшись со своего места, он сел напротив старика, продолжая пристально разглядывать его, словно увидел какого-то небывалого мута. Старик приподнял грязно-серую бровь, выпучился на парня искоса, одним глазом:
        - Чего тебе?
        Книжник заерзал перед ним, не зная, что сказать. Он ощутил робость. Старик был непрост. Он буквально излучал какую-то тайну, и семинарист не знал, как к ней подступиться. И Книжник решился:
        - Вы местный?
        Старик зыркнул на него острым, совершенно не старческими взглядом. Снова уткнулся в свою кружку. Буркнул:
        - С чего интересуешься?
        - Да так… - Книжник продолжал разглядывать старика.
        И вдруг обмер. Из-под грязной бороденки сверкнул висящий на грубом шнуре крест. Поразило не то, что в этой запредельной дали, в скопище язычников и нелюдей встретился приверженец древней веры. Потряс сам крест - точнее, то, из чего он был сделан.
        - Можно посмотреть? - дрогнувшим голосом попросил семинарист.
        Старик странно поглядел на него, коснулся креста и криво усмехнулся:
        - Что-то знакомое, да?
        Но возражать не стал. А просто снял крест и положил перед парнем. Книжник впился в него взглядом, понимая, что не ошибся. Потому что он не мог не узнать этот металлический предмет, с которым вырос, который с малых лет не выпускал из рук. Тот самый, что был задуман инструментом для передачи знаний, но превращенный Книжником в смертельное оружие.
        Стилос. Обыкновенный железный стержень, заостренный с одной стороны и снабженный насечками для удобства держания в руке. Самая необходимая вещь для семинариста или какого-нибудь кремлевского чиновника - ведь эта вещь была предназначена для письма по бересте, единственной доступной альтернативе драгоценной бумаги. Перерубленный на две неравные части, сложенные вместе и сплавленные в перекрестии, стилос превратился в крест - с острием, направленным вниз.
        - На память оставил, - проговорил старик, уже безо всякой иронии. - То ли о родине, то ли о юности. Уже и не вспомню.
        - Вы из Кремля? - тихо спросил Книжник.
        - А что с того? - криво ухмыльнулся старик. - Здесь все откуда-то. На то она и Гавань, чтобы сброд со всего мира собирать… - старик спрятал крест за пазуху. - У меня взгляд наметанный - сразу узнал семинариста.
        - Но я никогда не слышал о вас… То есть, я не знал, что кто-то еще, кроме меня да Зигфрида, - он кивнул в сторону своего стола, - забрался так далеко от Кремля!
        - Так как бы ты узнал, если я назад не вернулся?
        - Тоже верно. Но как вы забрались так далеко? У нас были хотя бы колеса, транспорт какой-то…
        - А я по-старинке - ножками.
        - Я не знал, что кто-то до меня вызвался в такую дальнюю вылазку. Должны же были рассказать - это же целая экспедиция!
        Старик сипло рассмеялся:
        - Ты что, парень, спятил? Какая экспедиция? Кто же в здравом уме из Кремля уйдет?
        - Я, к примеру…
        - Я сказал - в здравом. А по тебе с первого взгляда ясно, что ты не от мира сего. А ж не ратник, не разведчик, здововьишко у меня не то, да и голова не под то заточена была. Я Семинарию одним из лучших закончил, мне уже место при Боярской Думе прочили.
        - Не понимаю… Тогда зачем вы покинули Кремль?
        - Я покинул? Выперли меня. Изгнали. Сдали голодным мутам на верную смерть.
        - Не может быть, - обмер Книжник.
        - Чего не может быть? Никогда с опричниками дел не имел?
        Парень прикусил губу. С кем, с кем, а с людьми Тайного Приказа встречаться ему приходилось. Более того - он, Книжник, и сам был однажды изгнал из Кремля и не надеялся уже вернуться. Но судьба хранила его, да и личное расположение нынешнего кремлевского князя сделало свое дело. Как-никак, его вылазки привели к союзу кремлевских с народом вестов и открыли доступ к обширным ресурсам. Видать, этот старик не был настолько полезен для Кремля. А может, и вовсе опасен.
        - Знаю я опричников, - проговорил Книжник. - Хотя лучше бы и не знал вовсе. Неужто вы им дорогу перешли?
        - Думаешь, я против Кремля пошел? - горько усмехнулся старик. - Не носил бы я тогда о нем эту память.
        Он поднял крест кривыми узловатыми пальцами, повертел его, как будто ощупывая, хотел убедиться, что тот действительно существует.
        - Так что же случилось? - спросил семинарист.
        - А ничего особенного. История стара, как мир. Женщина.
        - Женщина?
        - Скажи, мальчик, ты был когда-нибудь влюблен?
        Перед глазами пронеслись яркие картинки, заставившие что-то приятно сжаться в груди. Старик хватким взглядом уловил пробежавшие по лицу парня эмоции, засмеялся:
        - Да я не про то говорю. Бабы - они бабы и есть. Приятно, конечно, но дело-то не в том. Я про настоящее говорю.
        Книжник попытался осознать, что имеет в виду этот видавший виды странник. В памяти всплыло только одно-единственное имя.
        Хельга.
        Та, что осталась в далеком Форте. Та, на фоне которой меркли все прочие женские имена, лица, губы, горячее дыхание. Та, что была смыслом всего, маяком, указывающим путь домой.
        - Вижу, понял, - просто сказал старик. - Вот и меня угораздило втюриться. По самые уши.
        - И что же в этом плохого?
        - А то, что не один я на свете такой влюбчивый. Да и рожей не вышел влюбляться в такую красавицу. Потому как на нее кое-кто еще глаз положил.
        Книжник понял.
        - У вас соперник появился? Кто-то из опричников?
        Старик ткнул в него грязным кривым пальцем:
        - В точку. Знал бы я тогда, кто он такой, - а был он серенький, невзрачный, тихий такой…
        - Опричники все такие, - пробормотал Книжник. - Говорят, у них нарочно генетика изменена - для скрытности.
        - Но я-то не знал! - в голосе старика послышалась досада. - Да и кто там думает о последствиях, когда любит?
        - Это точно…
        - Не перебивай. В общем, повздорил я с этим, невзрачным… Вот, даже имя его забыл. А ведь тот же предупреждал: худо будет. Не приближайся к Елене - так ее звали…
        Старик замолчал. Взгляд его покрылся поволокой, устремленный куда-то вдаль, сквозь стены, будто сквозь само время и пространство.
        - И что же вы, не послушались?
        - А ты бы послушался? - оскалился старик. Зубы у него были желтые, но крепкие, на зависть многим. - Я уже и Наставника своего убедил, чтобы обвенчали нас поскорее. Да этот тип оказался быстрее.
        - Скрутили? - предположил Книжник. - В подземелье бросили? Обвинения нелепые выдвигать стали?
        - А ты, смотрю, знаешь о чем говоришь, - нахмурился старик. Впился подозрительным взглядом в семинариста. - Сам, часом, не из этих? Хотя нет, не похож. Слишком уж взгляд ясный.
        - И на на том спасибо.
        - В общем, почти так оно и было. Схватили меня прямо в Семинарии, когда я перед Наставником экзамен держал. Думаю, момент специально выбрали - чтобы меня унизить посильнее. Обвинения бросили, будто я с нео якшаюсь, информацию про ночные посты сливаю. Даже золота не пожалели - подбросили прямо в келью.
        - И что же, суда не было?
        - О чем ты? Время было смутное, шамы тумана напустили, в любую минуту осады ждали. Так что был трибунал по ускоренной процедуре. Постановили: изгнание. Привести в исполнение немедленно. Я и пикнуть не успел, как меня за ворота вышвырнули. - Старик скрипнул зубами. - Этот гад боялся, что я их подметные письма опротестовать смогу. А у меня язык хорошо подвешен был - перед народом я всегда отбрехался бы.
        Старик засопел, теребя в руках кружку, уставился в ее темную глубину, словно на дне были ответы на давние вопросы. Процедил сквозь зубы:
        - Он-то думал, я быстро сдохну. А нет человека - нет проблемы.
        - Изгнание почти всегда означает смерть, - тихо сказал Книжник.
        - Вот именно - почти, - старик с прищуром поглядел на парня. - А я, видишь, выжил. Через что мне пришлось пройти - даже вспоминать не хочу. Одни только годы рабства у шамов чего стоят. Эти ж подонки на мне свои опыты ставили, в мозгах у меня ковырялись. Уж и не знаю, чего они там найти хотели, да только я был уверен, что спячу. Одно только мне не давало сдохнуть. Ненависть. Все эти годы только об одном думал: неужто Елена с этим подонком жить стала? И как думал о том - так на душе черно становилось. Решил даже в веру податься. Вон, крест сделал из стилоса - единственного, что осталось в кармане, когда меня вышвырнули за стену.
        - И что же, помогла вера?
        - Выжить? Пожалуй. Успокоить душу - ничуть.
        Они помолчали. Книжник думал о том, какие разные судьбы сложились у двух выходцев из кремлевской Семинарии, разделенных не менее чем половиной века. Один с самого детства мечтал о походах и странствиях, о жарких битвах и великих открытиях. Другой видел себя в теплом местечке с красавицей Еленой под боком. Даже главный семинарский символ - стилос - они применили по-разному: старик сделал из него символ смирения; Книжник же превратил стилос в оружие, научившись метать его с непревзойденной ловкостью, да еще разработав парализующий яд для острия. Судьба, что ни говори, исполнена иронии, и зачастую - горькой.
        О чем думал старик - неизвестно, но мысли его, видать, были невеселые. Книжник поглядел на своих и осторожно спросил:
        - Скажите… А вы хотели бы вернуться?
        Старик вздрогнул, выходя из оцепенения:
        - Куда?
        - Домой. В Кремль.
        Глаза старика сверкнули - но тут же его взгляд потух, на лицо вернулось равнодушие:
        - Это невозможно. Я никогда не вернусь домой. И вы не вернетесь.
        - Вернемся! - убежденно заявил Книжник. - Пусть даже мы лишись бронепоезда. Но мы починим его. Или найдем другой путь.
        Старик покачал головой:
        - Ты не понимаешь. Это физически невозможно.
        Семинарист недоуменно пожал плечами:
        - Как это?
        Старик впился в него своим острым взглядом:
        - Как ты думаешь, где ты находишься?
        - Ну… - Книжник пожал плечами. - В Кенигсберге, я полагаю.
        - Верно. Но что это за место? Откуда здесь столько самого разного люда? Может, ты видел места, где людей больше?
        - Не видел, - честно признал Книжник. - Разве что Кремль…
        - Кремль не в счет. Кремль изначально был убежищем для выживших в Последнюю Войну. С тех пор мало кто пришел туда со стороны.
        - И в чем, по-вашему, особенность этого места?
        - А я скажу, в чем, - старик вдруг жадно припал к своей кружке и принялся шумно глотать, будто его вдруг одолел приступ жажды. Грохнул на стол опустевшую кружку. - Сюда только приходят. Уйти отсюда еще никому не удавалось.
        - Что за чушь… - Книжник пожал плечами. Поглядел в сторону Герцога, устало дремавшего у себя на столом. - Вон, местный сидит - он такого не говорил…
        - А этот местный пытался выбраться куда-нибудь за пределы Залива или Выжженных Земель?
        - Он не говорил об этом…
        - Не говорил… - старик мрачно хмыкнул. - И не скажет. Знаешь почему?
        - Почему?
        - Да потому, что ему некуда идти! Он местный. Весь его мир - он здесь. Другое дело - я.
        Старик замолчал. Лицо его осунулось, потемнело. Даже морщин, вроде, стало еще больше.
        - Я тебе скажу, парень. Я пытался. Не раз. И не два. Десятки раз. Может, и сотни - я просто сбился со счета.
        - И что? - Книжник сглотнул. Хоть он и не верил этому человеку, но что-то жуткое, безысходное было в его рассказе.
        - И ничего! - старик понизил голос, чуть придвинувшись к Книжнику. - А я не какой-то земледелец, никогда не поднимавший носа от своего клочка грязи, - я прошел через ад. Я знаю, как ориентироваться на местности, как не вляпаться в Поле Смерти или в радиоактивное пятно, как не нарваться на голодных хищников или вооруженных бродяг. И я тебе точно говорю - это место проклято.
        - Что значит - проклято?
        - А это значит, что оно закрыто. Замкнуто на себя - как петля Мебиуса. Знаешь, что это такое?
        - Конечно. Я же учился в Семинарии.
        - Вот и я учился. И готов поклясться, что здесь что-то не так с самим пространством. Куда бы ты ни шел из Кенигсберга, ты придешь назад к Кенигсбергу. И выхода нет.
        - Но даже если это так… - Книжник недоверчиво пожал плечами. - Почему тогда никто здесь не говорит об этом?
        - Вот! - старик значительно поднял указательный палец. Выглядел он слегка захмелевшим. - А почему никто не говорит об этом?
        - Я понятия не имею, - начиная раздражаться, сказал Книжник. - Может, не хотят?
        - А может - не дают?
        - Кто не дает?
        - Если бы я знал, я бы давно упал к ним в ноги и умолял, чтобы меня выпустили из этой западни. Но я не знаю, кто они, - если это действительно разумная сила, а не какой-то идиотский закон природы. Может, мы вообще - в каком-то огромном Поле Смерти и давно уже умерли, а происходящее - всего лишь последний сон умирающего воображения? Спросишь, как я дошел до такой мысли? А ты спроси об этом местных - они просто не поймут, что ты имеешь в виду. Они все больше напоминают мне кукол, играющих свои роли в этих старинных декорациях…
        Книжник разглядывал этого странного человека и пытался убедить себя, что тот просто несет ахинею. Но не получалось. Старик явно понимал, о чем говорил. Вот и сейчас он как будто прочитал его мысли.
        - Я не буду ничего доказывать, - глухо сказал этот поседевший «семинарист». - Ты кремлевский семинарист, ты молод, ты сумел добраться до этих мест - значит, у тебя есть силы разобраться во всем этом. Если, конечно, тебе дадут разобраться.
        Старик замолчал, как-то быстро сник.
        - А звать-то вас как? - запоздало спросил парень.
        Но старик уже ссутулился, опустил голову и задремал над столом. Обескураженный Книжник поднялся и пересел назад, к Зигфриду.
        - Что за дед? - поинтересовался воин.
        - Кремлевский, - коротко ответил Книжник.
        - О как! - вставил Тридцать Третий, вокруг которого дремали насытившиеся дети. - Кремлевский - здесь? Чего хотел?
        - Да так… - семинарист пожал плечами. - Старик явно не в своем уме, - неуверенно сказал Книжник.
        - А кто нормальный? - философски заметил Зигфрид. - Все вокруг психи, только каждый по-своему.
        - Выбираться отсюда надо, - пробормотал Книжник. - Пока я сам не поверил, что это и вправду невозможно…
        - В смысле - невозможно? - нахмурился Зигфрид.
        - Чего мы ждем? - пытаясь перевести тему, спросил Книжник. - Зигфрид, ты вроде про покупателя говорил? Откуда он вообще взялся?
        - Да ниоткуда, - отозвался Зигфрид. - Зашли сюда. Смотрю - купец сидит…
        - С чего ты решил, что это купец?
        - А кто ж еще? - Зигфрид поглядел на Книжника ясным взглядом, и парень засомневался - серьезно говорит воин или шутит.
        - И что же, ты просто открыл перед ним сундук?
        - Точно, - кивнул Зигфрид.
        - И что он?
        - А он и говорит: «О, то, что мне нужно!» Сторговались на пятидесяти червонцах.
        - С ума сойти, - пробормотал Книжник. - Я понимаю, что ты мог одичать в дороге. Но с чего это торговцу покупать у первого встречного черт знает что за черт знает какие деньги?
        - Сам удивился, - кивнул Зигфрид. - Но ведь проперло!
        - Думаю, он просто над тобой пошутил, - решил Книжник.
        - Ага. И друзей привел посмеяться, - вест указал в сторону выхода. - Легок на помине, как говорят кремлевские.
        Глава шестая
        Охота за ящиком
        - Не соврал, вернулся, - сказал Зигфрид. - Надеюсь, и с золотом не обманет.
        - Как знать, - спокойно добавил Тридцать Третий. - Как вы думаете, зачем он толпу бандитов с собой притащил? Будут предположения?
        И точно: к столу приближалась группа не менее чем из десятка фигур, затянутых в грубые одеяния из кожи. Вид у этой компании был не особо приятный - больше всего они напоминали морских бродяг, вроде Вольных под командой Кэпа. Впереди, впрочем, шел тип, смотревшийся более-менее прилично: в кожаном же черном плаще, но более тонкой выделки, длинноволосый, с аккуратной эспаньолкой и легкой улыбкой, странно сочетавшейся с внимательным взглядом.
        Словно ощутив угрозу, вздрогнул и проснулся Герцог. Заморгал, оглядываясь и соображая, увидел приближавшуюся группу.
        - Вот, дьявол, - пробормотал он. - Похоже, влипли мы в историю. Говорил тебе: не связывайся с незнакомцами!
        - Спокойно, - негромко произнес Зигфрид. - Не нужно бояться раньше времени. Я скажу, когда начинать панику.
        Обладатель плаща и эспаньолки с какой-то дьявольской легкостью уселся напротив Зигфрида, с которым, видимо, и вел предварительные переговоры. Его спутники окружили стол плотным кольцом, и это очень не понравилось Книжнику. Особенно угнетало тяжелое дыхание одного из незнакомцев у себя за спиной прямо над ухом.
        - Ну, что, Тит, принесли золото? - поинтересовался Зигфрид. Огляделся, сделав вид, что только сейчас заметил спутников своего собеседника. - Надеюсь, ты не забыл про уговор - чтобы никаких сюрпризов?
        - Тут ведь вот какое дело, Зиг, - вкрадчиво произнес тот, кого назвали Титом. - Это ведь не твой сундук, верно? И его содержимое не твое.
        - Может, твое?
        - И даже не мое, - Тит чуть склонился над столом, придвинулся к Зигфриду. Сделал таинственное лицо. - Это Кэпа.
        Зигфрид ответил зеркальным движением, склонившись к столу. Поманил пальцем Тита. Тот невольно подался еще ближе. Поддавшись гипнотизму веста, вперед подался и Книжник. Тяжелая рука, опустившаяся на плечо, остановил его.
        - А мы ему не расскажем, - сообщил Зигфрид. Откинулся назад, разглядывая Тита. - А может, ты на него работаешь?
        Эти слова, видимо, задели его собеседника.
        - Я работаю только на себя, - сообщил он. - Но не имею привычки подставлять свою задницу, скупая краденое у важных людей.
        - Чего тогда ты мне голову морочишь? - скривившись, произнес Зигфрид. Поглядел на Книжника: - Эй, Ник, ты слышал? Нам тут лапшу на уши вешают, а мы реальному покупателю отказали.
        Семинарист моргнул, соображая, что еще за «реальный покупатель» внезапно образовался. И тут до него дошло: Зигфрид просто заговаривает этим ребятам зубы. И смотрит вовсе не на друга - он оглядывает пространство предстоящей схватки. А то, что драки не избежать, становилось все более очевидно.
        - Хорош лясы точить, - хитрая улыбочка сползала с лица визитера, сменившись презрительной гримасой. - Давай сюда ящик. Живо.
        - Давай золото! - с неожиданным напором потребовал Герцог. Его сон как рукой сняло, глаза засверкали бешеным огнем, и семинарист с опаской подумал, как бы он не наделал беды.
        - А ты чего встреваешь, лохматый? - пробасил угрюмый крепыш, стоявший за спиной Тита.
        - Не для того я два месяца за решеткой болтался, - повысил голос Герцог. - Кэп мне задолжал, и этот сундук - мой!
        - А ну не рыпаться! - негромко произнес сиплый голос. - Дернется кто - мозги вышибу.
        Краем глаза Книжник заметил у своего уха вороненый обрез «двустволки».
        - Это как же так? - Зигфрид сделал удивленный вид. - Сюда же оружие проносить нельзя!
        - Проносить нельзя, - оскалился Тит. - А купить здесь можно.
        В подтверждение его слов щелкнула пара затворов. Боковым зрением Книжник заметил, как прыснули к выходу немногие посетители. Старик тоже куда-то исчез.
        - Хватит разговоров, - жестко сказал Тит. - Где ящик?
        - Вон он, под столом, - сообщил какой-то коротышка с потным одутловатым лицом. - Я достану!
        - Не надо, - неожиданно вмешался Тридцать Третий. - Детишки сейчас достанут. А ну, все под стол, живо!
        Сонные от сытости малыши послушно полезли под стол. Надо было быть совсем тупым или безжалостным, как эти бандиты, чтобы не понять: таким нехитрым образом кио просто прячет детей от нарастающей угрозы.
        Как обычно, все карты смешал Зигфрид.
        - А зачем вам ящик? - поинтересовался он. - Наверное же, эта штука нужна?
        И со стуком поставил на стол тусклый металлический цилиндр с кольцевидными выступами. Тот самый, из ящика.
        На лице Тита на миг появилась растерянность. Знал ли он, как дико «фонит» эта хреновина? Не хотел, чтобы она попалась на глаза посторонним? Или просто боялся за ее сохранность? В любом случае, он моментально взял себя в руки и сделал короткий резкий жест в сторону Зигфрида.
        В голове Книжника коротко мелькнуло: «Понеслось!»
        И в ту же секунду пространство под сводами подвала наполнилось беспорядочным грохотом выстрелов. Книжник успел только повалиться на пол, в падении, как в замедленной съемке, наблюдая за происходящим.
        Первый удар принял на себя Тридцать Третий. Вряд ли эти молодчики сообразили, что этот простодушный увалень перед ними - продвинутый кибернетический организм, который пулей с ходу не уложишь. Пока эта простая истина доходила до обезумевших от ярости бандитов, Три-Три успел сделать то, что сделал бы на его месте любой кио: резким коротким движением выбросил из оснований кистей пятнадцатисантиметровые танталовые «клинки». И бросился в атаку.
        Секундой позже в бой вступил Зигфрид. Первым его порывом было опрокинуть стол на противников. Но под столом сейчас прятались дети. И воин поступил исходя из известного древнего японского принципа, согласно которому, в руках ниндзя - все оружие.
        А в руках у него оказался тот самый радиоактивный цилиндр, назначение которого до сих пор оставалось неизвестным. Это ничуть не смущало веста - единственным назначением этой увесистой штуки в его руках стало размозжение вражеских черепов и пластическая хирургия в забытом стиле экспрессионизма. Меч в его руках наверняка решил бы исход схватки, но и этот кусок металла оказался полезнее «огнестрела» в руках бандитов.
        Герцог тоже не сидел сложа руки. Он проявил себя неожиданно резким и стойким бойцом. Метнув металлическую тарелку в оскаленное лицо потного коротышки, он бросился на него, сбил с ног и принялся месить крепкими кулаками.
        Из-под стола Книжник успел лишь подставить подножку одному из врагов, не дав тому прицелиться в Зигфрида из обреза. Пуля ушла в потолок и со звоном отрикошетила. Там же, под столом, резко вскочив на четвереньки, Книжник лицом к лицу столкнулся с самим Титом. Главарь бандитов, как оказалось, решил не подставляться под пули и теперь пялился своим колючим взглядом прямо в ошалелую физиономию семинариста. Книжник бросился было на него, пытаясь вцепиться тому в глотку. Но Тит оказался ему не по зубам: не успев дернуться, парень получил звонкий, с силой молотка, удар в лоб. Прежде чем вырубиться, успел заметить увесистый кастет, сверкнувший на кулаке Тита. Тупо подумал: «Ну, вот…»
        И провалился во мрак.
        Очнулся он от болезненного удара в плечо: его грубо волокли по каким-то темным коридорам. Поначалу парень решил даже, что его схватили враги, и слабо задергался, пытаясь вырваться.
        - Очнулся? - раздался над ухом голос Герцога.
        - Я же говорил: живой он, оклемается, - глухо отозвался голос Тридцать Третьего.
        - Идти сможешь? - перед глазами возникло лицо Зигфрида.
        - Да уж хотелось бы… - Книжник вяло отмахнулся от Герцога, настойчиво пытавшегося помочь ему встать. Поднялся на ватных ногах, покачиваясь и придерживаясь за стену. Огляделся. - Где это мы?
        - Да все там же, - сообщил Зигфрид. - От этих славных ребят отбились, но нет гарантий, что они не вернутся с подмогой.
        - Еще бы, - хмуро заметил Герцог. - Три-Три двоих насквозь проткнул, еще троим Зиг черепа подправил. Двоих насмерть, еще трое - пятьдесят на пятьдесят. Но главное - мы забрали их золото и оружие. Такого Вольные не прощают.
        - Ну что ж, придется им с этим как-то жить, - равнодушно сказал Зигфрид, рассматривая неказистый двуствольный обрез. - Однако надо еще в хранилище заглянуть, оружие забрать.
        - Там-то они нас и поджидают, - все больше мрачнея, сказал Герцог.
        Тихо захныкала девочка. Книжник поглядел в ту сторону мутным взглядом. Он совсем забыл про детей. Те вели себя на удивление послушно и тихо. Сказывалось, наверное, особое, свойственное этим местам воспитание.
        - С такой обузой нам далеко не уйти, - с трудом ворочая непослушным языком, проговорил Книжник.
        - Сам ты обуза! - огрызнулся Герцог. - Тебе не говорили, что дети - это наше будущее?
        - Хорош трепаться, - оборвал их Зигфрид. - Поступим так: вы идете к грузовому выходу. Герцог, точно найдешь дорогу?
        - Постараюсь.
        - Я вернусь за мечом и стволами. На меня не ориентируйтесь - я вас догоню. Три-Три, на тебе ящик с этой хреновиной. Не бросать же эту вещицу, раз за ней такая охота. А это тебе!
        В руки семинаристу полетел тот самый обрез. Парень поймал его все еще непослушными руками, прижал к груди бережно, как младенца.
        - Там всего два патрона, - предупредил Зигфрид. - Так что постарайтесь выскользнуть по-тихому. Все, до скорого!
        Не тратя больше времени на разговоры, вест растворился в темноте.
        - Давайте за мной, - выходя вперед, сказал Герцог. - И постарайтесь по-тихому, на мягких лапах. Вас это особенно касается, мальки.
        Последнее, разумеется, относилось к детям. Так и двинулись гуськом по узкому коридору со стенами из кособоких блоков. Здесь было темно, свет падал лишь из узких щелей под потолком. Музыка из большого зала пробивалась лишь приглушенным низкими частотами, отчего казалось, что это кровь шумно пульсирует в висках. А может, это и была пульсация вен - после ударов кастета голова все еще гудела и трещала, будто собиралась лопнуть, как череп разлагающейся крысособаки. Потрогав лоб, семинарист убедился, что там набухла приличная гематома. Этот удар его не убил разве что потому, что Тит нанес его из неудобного положения.
        - За мной должок, Тит! - хрипло пробормотал Книжник. - Верну с лихвой!
        Раньше он не замечал за собой такой кровожадной мстительности. Может, кастетом повредило какой-нибудь мозговой центр, ответственный за гуманизм и всепрощение?
        Поразмышлять на эти темы особо не пришлось. Коридор вывел их к обширному помещению, заставленному ящиками, заваленному тюками и мешками. Место было похоже на склад, только было далеко не безлюдным.
        - Стойте! - прошипел Герцог.
        Все послушно замерли. Вожак отчаянно замахал рукой, призывая спрятаться за ближайшим штабелем с тюками из грубой мешковиной. Так они и поступили. И вовремя: мимо, по проходу между штабелированными грузами, прошли две вооруженные фигуры, в которых семинарист с ходу узнал уцелевших в драке парней Тита. Они явно искали кого-то, и не нужно было сильно гадать, кого именно.
        Книжник молча переглянулся с Тридцать Третьим. Тот продемонстрировал танталовые штыри, снова выдвинувшиеся из основания кистей. Потными ладонями семинарист сильнее сжал обрез. Герцог еле заметно покачал головой, указав глазами на притихших ребятишек. Некоторое время так и сидели, в любую секунду готовые ринуться в схватку. Откуда-то доносились шаги и приглушенные голоса, то справа, то слева возникали подозрительные тени. Казалось, то, что их найдут, - это лишь вопрос времени, причем не очень длительного. Герцог прав: те, кто обладает здесь силой и влиянием, ни за что их не выпустят отсюда. Они просто не смогут простить чужакам поражения как проявления собственной слабости. И сделают все, чтобы исправить ошибку и забрать то, что считают своим.
        - Что будем делать? - едва слышно спросил Книжник у Герцога. - Пойдем на прорыв? Или дождемся Зигфрида?
        - Зигфрид будет ждать нас на улице, - возразил Тридцать Третий. - Да и выбраться надо до того, как он поднимет шум.
        - А с чего ты взял, что он поднимет… - начал было Книжник.
        Его оборвал гулкий звук, похожий на отдаленный взрыв. Следом раздались звуки отдаленных выстрелов.
        Все ясно: Зигфрид забирал свое. А это означало, что и без того неприступная крепость Торга теперь превратится в «каменный мешок», из которого просто не будет выхода. Парень осторожно поднялся - он собирался выбраться из-за штабеля, чтобы попытаться найти выход. Выглянул - и отпрянул: пространство склада быстро заполнялось вооруженными людьми.
        - Вот, черт… - пробормотал он, вжавшись спиной в мешки.
        И вздрогнул.
        Перед ним бесшумно высилась зловещая фигура в черном балахоне, в черном мраке капюшона которого сверкали огненные угольки глаз. Краем глаза скосился на спутников. Те в оцепенении таращились на жуткую фигуру, но даже дети не издали ни звука. Будто вид этой фигуры отнял у всех дар речи.
        Книжник знал, что дело не в страшном облике этого существа, которого Герцог прозвал Скитальцем, а в особых ментальных способностях проникать в мозг, а может, и в саму душу человека. А еще помнил о том, что встреча с ним не предвещает ничего хорошого. Так сказал Герцог.
        На этот раз Скиталец не стал пытаться проникнуть в мозг семинариста. Вместо этого молча поманил за собой рукой в черной перчатке. И почему-то Книжник ясно осознал: надо идти за ним. Почему? Ответа не было. Странно было думать, что последовать за жутким незнакомцем - это правильное решение. Но оставаться и ждать расправы со стороны людей Тита и прочих хозяев этих мест было еще хуже. Книжник поглядел на своих и увидел, как те неуверенно поднимаются на ноги. Парень ободряюще улыбнулся спутникам и взглядом указал на Скитальца, бесшумно уплывавшего в темноту. Бледный, как смерть, Герцог кивнул в ответ и взял за руки старших детей. Тридцать Третий поднял на руки малышей.
        Так они и двинулись в неизвестность вслед за мрачной фигурой, своим видом напоминавшей саму Смерть.
        Непонятно, на что они рассчитывали. Их вел инстинкт. И это необъяснимое чувство не обмануло. Сомнение мелькнуло только раз, когда Скиталец направился прямиком на группу из черных безликих фигур, в которых нетрудно было узнать Пришлых. Неизвестно, были ли Пришлые заодно с людьми Тита или нет, но выглядели они грозно, и вряд ли хорошо бы отнеслись к чужакам на этом угрюмом складе среди своего, видимо, добра. Но они будто не видели идущую прямо на них группу. Скиталец бесшумно «разрезал» собой группу черных фигур, и следом тихо, один за другим, прошмыгнули остальные.
        Проходя менее чем в полуметре от Пришлых, Книжник, наконец, понял, что они со Скитальцем действительно разной породы. Роднила их разве что привычка облачаться в черное. Но главным отличием были глаза. Огненные «угли» Скитальца были полной противоположностью мертвых, ничего не выражавших взглядов Пришлых. Их холодные, выпученные, какие-то рыбьи глаза неподвижно пялились в полумрак склада - правда, не видели того, что происходило прямо у них под носом.
        Миновав длинные ряды мешков, ящиков, штабелей, бочек, они приблизились к приземистым, крепким на вид воротам, больше подошедшим бы осаждаемому замку. Здесь стояли двое угрюмых парней с автоматами, с ног до головы обвешанные запасными магазинами, гранатами, какими-то незнакомыми приборами вроде средств связи или чего-то в этом роде. Наверное, это была охрана. Правда, на этот раз толку от нее оказалось мало: Скиталец коснулся двери, утопленной в одну из створок ворот, и та так же бесшумно отворилась наружу. Мрачная фигура выплыла наружу, следом один за другим прошмыгнули беглецы.
        Оказавшись под дождем, Книжник на миг ошалел от брызг и ощущения неожиданно обрушившейся свободы. Мелко моросивший до этого дождь перешел в ливень, и хлещущие ледяные струи мгновенно прошили насквозь одежду. Удивительно, но никогда еще Книжник не испытывал такого приятного ощущения от холода и сырости. Волосы мгновенно намокли - но стало так хорошо и свежо, что даже голова перестала ныть и трещать, словно и не было этого болезненного удара.
        Эти ощущения так захватили парня, что он не заметил, куда делся их неожиданный спаситель. Скиталец не требовал ни благодарности, ни прощаний. Он просто исчез. Растворился в этой дождевой пелене, словно его и не было. А может, он и был всего лишь плодом воображения? Порождением страха и острым желанием спастись?
        - Что это было? - тихо спросил он у Герцога.
        - Сам бы хотел знать, - отозвался тот. - Никогда не думал, что Скиталец на что-то хорошее способен.
        - А с чего ты взял, что это что-то хорошее? - заметил Тридцать Третий. - Мы еще не спаслись, только из этого лабиринта вырвались.
        Он как в воду глядел. Не успели они отойти и на пару десятков шагов по узкой улочке, зажатой полуразрушенными домами с черными глазницами окон и огромными кучами каменно-бетонного мусора, как за спиной послышался дробный топот, запрыгали, прорезая дождевые струи, лучи фонарей.
        - Бежим! - сдавленно выдохнул Книжник. - Ходу!
        Никого не пришлось уговаривать, а детей - так тем более: все бросились, сломя голову по узкой тропе, протоптанной в грудах мусора. Особенно тяжело, наверное, приходилось Тридцать Третьему - именно он волок трофейный сундук с непонятным, но более чем тяжелым содержимым. Так или иначе, далеко уйти не удалось - впереди, из-за поворота, показалась еще одна группа вооруженных оборванцев.
        Их взяли в «клещи».
        Беглецы остановились, затравленно оглядываясь. Как назло, в этом месте в стенах не было даже окон. Более того, не было стен как таковых - одни лишь бесформенные руины, готовые осыпаться в любую минуту.
        - Туда! - крикнул Книжник, бросаясь на стену.
        Непонятно, на что он рассчитывал. В конце концов, он не был ни потолочником, ни человеком-мухой, и восхождение по отвесным стенам никогда не было его «коньком». Взобравшись на пару метров по выбоинам, трещинам и торчащим из стены обломкам, семинарист неосторожно ухватился за особенно хрупкий фрагмент, с хрустом обломившийся под его весом. Он и пикнуть не успел, как, сорвавшись, рухнул вниз. Спасибо, что не получил очередное сотрясение мозга, удачно приземлившись на груду гнилых листьев. Со стоном приподнялся на локте, оглянулся и увидел того, кого меньше всего хотел бы увидеть в этот момент.
        Тита. Этого надменного щеголя с большими амбициями. Тот высился над ним на груде обломков, небрежно поглаживая кулак с надетым на него неприятно знакомым кастетом.
        - Далеко собрался? - поинтересовался Тит. Подошел ближе, склонил голову набок, разглядывая перекошенное лицо семинариста. Точнее - его распухший от удара лоб. Поцокал языком от удовольствия. - Красиво ты приложился! Повезло: чуть левее - и виском налетел бы.
        - Чего тебе надо? - хрипло выдохнул Книжник.
        - От тебя? Ничего - веришь? Все, что надо, мы уже взяли.
        Тит вернулся к группе головорезов, обступивших брошенный Тридцать Третим ящик и наставившим на кио оружие. Теперь это были не легковесные обрезы - у бандитов имелся потрепанный, но вполне рабочий АК, пара компактных пистолетов-пулеметов - что-то вроде «Узи» - и пара армейских пистолетов.
        - А вот твоего приятеля придется прикончить, - добавил Тит. - Он двоих наших положил. Правда, он кио - жаль переводить на него патроны…
        Низко ухнуло, и Книжник с ужасом увидел вырвавшееся из массивной трубы в руках одного из бандитов синее пламя. «Огнемет!» - мелькнуло в голове. Книжник был хорошо знаком с этим видом оружия - похожее имелось у его старого приятеля по кличке Чико. Огнемет Чико, правда, пламя било густой, жирной огненной струей, здесь же пламя было синее, сведенное в острую иглу холодного огня. И несомненно более опасное - так как холодным пламя было только с виду. Больше это было похоже на плазму - под коротким огненным всплеском закипел и брызнул камень. И в этом случае Тит прав: против такого оружия даже кио противопоставить нечего.
        Перспективы представлялись самые печальные. Но в неизбежность событий вмешалась новая сила.
        - Эй, вы! Отойдите от них!
        Голос был странный, рокочущий и даже по первому ощущению - нечеловеческий. Еще не успев оглянуться в ту сторону, семинарист уже понял: голос принадлежит одному из тех, с рыбьими глазами. Пришлому.
        Тит тоже это понял и нехотя сделал знак своему боевику с огнеметом. Пламя горелки продолжало опасно тлеть, но пока не вырывалось на волю, неся смерть всему на своем пути. Главаря бандитов заметно перекосило - вряд ли он был доволен вмешательством в свои планы. Но отчего-то внял этому странному голосу. И остальные бандиты в странной покорности как будто ждали следующего шага неизвестных.
        Те появились из дождя - неторопливо, с неотвратимостью самой судьбы - как показалось Книжнику. Черные фигуры одна за другой появлялись из-за мутной пелены, как шахматные фигуры, движимые невидимой рукой. Можно было подумать, что они и есть хозяева всего этого дождливого мира. А головорезы Кэпа, Мастер Гавани, Тит с его бандитами - все они лишь статисты на фоне настоящей силы - Пришлых.
        - Это мои должники, - сообщил Тит. Он заметно нервничал и явно не был уверен в собственных силах, хотя в руках Пришлых не было видно оружия. - У меня с ними счеты - все по обычаям Гавани. Чего вы хотите?
        - У этих людей есть один предмет, - проговорил все тот же безжизненный голос. - Он нужен нам.
        - Не понимаю, о чем вы! - Тит довольно ловко разыграл удивление. - Наши интересы не пересекаются с интересами Пришлых.
        - Боюсь, что уже пересекаются, - ровно произнес Пришлый.
        Теперь Книжник разглядел говорившего - он был выше прочих и стоял впереди, будто бы во главе будто бы спонтанно выстроившегося клина из черных фигур. Что-то это напомнило семинаристу. Точно - тевтонский строй с древней гравюры, что он увидел когда-то на пожелтевших страницах старой книги. И это казалось вполне логичным: во главе этого зловещего «клина» - самый рослый, самый сильный, обладатель самого жуткого голоса. Это производило впечатление не только на чужаков - и Тит тоже, похоже, струсил. И хоть в руках Пришлых не было видно оружия, бандиты не спешили отстаивать свои интересы при помощи стволов.
        - Ящик, - произнес Пришлый. - Мы заберем его.
        Тит побледнел. Его лицо еще больше осунулось, заиграло желваками. Он небрежно пнул ящик носком ботинка:
        - Этот, что ли?
        Пришлый не счел нужным отвечать. Изобразив равнодушие, Тит дернул плечом:
        - Забирайте.
        Стоявший во главе клина едва заметно повернул голову. От строя отделилась одна из фигур, приблизилась к бандитам. Те нехотя расступились, пропуская Пришлого к ящику. Пришлый опустился на одно колено, откинул крышку. Поглядел на своего вожака. Тому не требовалось вербальных объяснений.
        - Где предмет? - произнес голос. В нем появились неприятно дребезжащие нотки.
        Вожак Пришлых сделал шаг в сторону Тита. Следом почти синхронно двинулся весь клин. Несмотря на угрозу, Книжник разинув рот наблюдал за противостоянием собственных врагов. Мелькнула даже надежда, что две враждебные группы сцепятся и беглецам удастся улизнуть под шумок.
        Не вышло. Тит примирительно поднял руки:
        - Я понятия не имею. Когда мы их нагнали, у них был этот ящик. Куда они девали содержимое - у них самих спросите.
        Книжник ощутил, как по спине пробежал холодок: секунду назад сверливший взглядом Тита вожак Пришлых теперь пялился прямо на него. Отчего-то он сразу решил, что Книжник в этой группе главный. Наверное, это было бы лестно, но только не в этом случае. Книжнику даже почудилось, что под этим взглядом над ним еще больше сконцентрировались дождевые струи. Капли бежали по лицу, а он не чувствовал себя в силах смахнуть их.
        - Где предмет? - пророкотал голос.
        Парень ощутил зловонное дыхание могилы. До чего страшным представлялся ему Скиталец, но этот ходячий труп был страшнее, и слова его источали не призрачную, а вполне реальную угрозу.
        Главарь Пришлых сделал шаг - наверное, так всего лишь показалось Книжнику. Потому что в следующий момент он уже возвышался над семинаристом. И точно - запашок от него тянулся не слишком приятный.
        - Где предмет? - повторил Пришлый, протягивая в сторону парня руку в облезлой перчатке.
        Проклятье - он будто бы знал наверняка, что этот чертов цилиндр должен находиться у Книжника. Этот любитель черного, похоже, понятия не имел о чувстве юмора и не знал сомнений. Парень оцепенел, не зная что делать. Как отдать маньяку то, чего у тебя нет, - и не разозлить его?!
        - Не это ищешь?
        Все поглядели на голос. Семинариста посетило ощущение «дежа вю»: на куче строительного мусора стоял Зигфрид и подбрасывал в руке знакомый металлический цилиндр.
        - Осторожно! - прохрипел Тит. И прикусил губу: согласно собственной легенде он не должен был знать, что находится в руках Зигфрида.
        - А то что? - поинтересовался воин. - Радиация? Так мне она не страшна - так уж получилось. Или боишься, что я опять уроню эту штуку на голову одного из твоих крысопсов?
        Тит дернулся было в сторону Зигфрида, но сдержался. И правильно сделал: стремительным движением Зигфрид выхватил из-за спины меч и походя перерубил им бетонную балку. На бандитов это произвело впечатление, на Пришлых, похоже, тоже. Во всяком случае, главарь последних потерял интерес к Книжнику и не спеша направился в сторону веста. Одновременно группа из десятка Пришлых стала окружать Зигфрида.
        - Отдай! - вожак Пришлых снова вытянул руку - на этот раз в сторону Зигфрида.
        - Я что-то запутался - кому именно это отдать? - Зигфрид сделал вид, что задумался.
        Подбросил в ладони опасный цилиндр. Он как будто издевался над Титом, сверлившим взглядом эту штуковину, отчего-то ставшую камнем преткновения у местных. Тайна цилиндра была, конечно, интересна, но не важнее жизней маленькой группки, в которую волей судьбы затесались и дети.
        - Не играй с ними, - глухо произнес Герцог. - Это добром не кончится.
        - Ладно, - нехотя произнес Зигфрид. - Я отдам эту штуку. Но прежде вы отпустите моих друзей.
        - Отдай - и пусть уходят, - протягивая ладонь, сказал вожак Пришлых.
        - Ты нас за идиотов держишь? - вест удивленно приподнял брови. - Я сказал: они уйдут - тогда отдам.
        - Хорошо. Пусть уходят. Ты останешься и отдашь предмет нам.
        - Вы слышали? - Зигфрид вполоборота повернулся к остальным: - Уходите. Быстро.
        Было заметно, что Герцог не намерен оставлять Зигфрида один на один с двумя враждебными группировками. Тридцать Третий практически силой подтолкнул его к проходу в цепочке бандитов, хмуро провожавших их взглядами. Книжник тоже не хотел оставлять Зига, но получил от него отдельный, более чем красноречивый взгляд. В конце концов, в руке у воина наливался багровым цветом меч, и сам он знал, что делать в таких ситуациях. Группа скрылась за поворотом и стала быстро уходить прочь из опасного района. Один Книжник, не удержавшись, вернулся назад, чтобы тихонько понаблюдать за происходящим.
        Он видел, как Зигфрид поднял над головой злосчастный цилиндр и демонстративно медленно поставил его торцом на обломок бетонной плиты.
        - Мужик сказал - мужик сделал, - сообщил воин. - Вы сдержали свое обещание, а я свое. На этом и закончим, так?
        Когда уже казалось, что ситуация разрешится миром, все вдруг пошло наперекосяк. То ли у кого-то из бандитов сдали нервы, то ли ненависть оказалась сильнее здравого смысла, да только, заглушая шум дождя, отчетливо хлопнул выстрел.
        Реакция у веста была отменная: он успел резко уйти в сторону, и пуля лишь зацепила его плечо. Куда меньше повезло подошедшему за цилиндром рядовому Пришлому. Нелепо всплеснув руками, он повалился лицом вперед. Наблюдавший это семинарист еще успел подумать: «Все-таки смертный…»
        После чего напряженное спокойствие сменилось хаосом.
        Пришлые только казались безоружными. Книжник не удивился, когда из складок их черной одежды появились компактные темные предметы и тут же принялись хлестко плеваться огнем. Причем Книжника сразу поразила их манера боя: в отличие от попадавших и расползшихся кто куда бандитов, Пришлые даже не нарушили своего клинообразного строя. Более того - они стали наступать, поливая все перед собой огнем из своего странного оружия. Бандиты огрызались короткими очередями, огнеметчик изрыгал из своего оружия похожие на солнечные протуберанцы языки синего пламени, но толку от этого было мало - Пришлые просто не давали им поднять голову и прицелиться. Их не смутил и еще один их выбитый из клина товарищ - казалось, эти черные «дождевые черви» просто не боятся смерти.
        Впрочем, Книжнику было плевать на них на всех. Его беспокоил Зигфрид, так некстати оказавшийся меж двух огней. В дыму и вспышках выстрелов семинарист потерял друга из виду. Возможно, он лежит где-то, истекая кровью, - ведь было видно, как его задела пуля. Забыв приказ веста, Книжник упал на четвереньки и пополз прямо в грязном месиве, прячась за кучами щебня. До него доносилась отчаянная ругань бандитов. Над головой свистели пули, так что высовываться было чревато. Когда прямо перед ним грохнула, разметав камни, граната, он понял, что его затея - самоубийство. Его, безоружного, прикончат, едва заметив.
        - Вот же гадство, - стирая грязь с лица, чуть не плача пробормотал Книжник. Попятился, то и дело натыкаясь на каменные обломки.
        Его остановила неприятно знакомая вспышка и рев раскаленного воздуха над головой. Где-то впереди зашипела вскипевшая на камнях влага.
        - Хорош извиваться, змейка, - кровожадно пробасили за спиной.
        Семинарист рывком развернулся. Худшие опасения оправдались: его держал на прицеле бандит с огнеметом. Хотя «на прицеле» - даже лишнее: чтобы заживо зажарить жертву, не нужно особо целиться. И похоже, именно это с ними и собирались сейчас сделать. Негодяй не особо торопился - он наслаждался страхом жертвы. Все-таки развлечений в этом мире немного. Один заживо спускает с людей кожу, другой сжигает из огнемета. Хотелось бы отдать свою жизнь не просто так - да только кто может предугадать, где тебя настигнет гибель?
        Парень нашарил рукой увесистый осколок булыжника. Он уже знал, что бесполезный бросок камнем в бандита станет последним его поступком. Но лучше так, чем безвольно дожидаться неизбежного конца.
        - Хо!
        Шумно выдохнув, Книжник отправил камень прямиком в лоб врага. Тот дернулся - и струя синего пламени проревела над головой сжавшегося семинариста. Обдало жаром и окатило раскаленным паром. А потом произошло странное: голова бандита отделилась от тела и кувыркнулась куда-то за спину своего бывшего обладателя. Обезглавленное тело рухнуло в лужу, обрызгав изумленного Книжника грязью.
        - Как это?! - изумленно ахнул он.
        Уставился на собственные ладони, словно они обрели сверхъестественные способности. Фокусу с отвалившейся головой быстро нашлось объяснение.
        - Все равно он ею не пользовался.
        Из мрака выдвинулся знакомый силуэт. Зигфрид вытирал клинок обрывками тряпок, раскаленный металл шипел от дождя и крови. К изумлению и радости неожиданного спасения добавился восторг от этой удачной встречи. Книжник не смог сдержать смеха:
        - Ну и живучий же ты, чертяка!
        - Да уж живее его, - Зигфрид кивнул на замершего в луже собственной крови бандита. - Забери у него огнемет. Пригодится.
        Глава седьмая
        Логово
        Книжник не помнил, как они добирались до Логова, - так Герцог называл обиталище своего племени. Название навевало жутковатые ассоциации со злобными плотоядными мутами и не особо вязалось с умным и ироничным образом самого Герцога. Разбитый и потрепанный последними испытаниями Книжник готов был отключиться хоть в обнимку с выводком железных сколопендр. Так что Логово - так Логово.
        Герцог вёл их путаными путями, в которых ориентировался в темноте подобно подобно крысособаке - как и полагается местному. Семинарист чувствовал смертельную усталость и не заметил бы ни одной ловушки, встреться она ему сейчас на пути. Да и откуда ему знать здешние ловушки? Это не Москва, где выбор способов сдохнуть более-менее известен. Это чужая земля, норовящая удивить самым необычным финалом. Оставалось довериться лидеру, отключив мозг, как варп в период Гона. К тому же с виду компактный трофейный огнемет оказался довольно увесистым и больно бил по ребрам в такт шагам. Оставалось двигаться на автопилоте, полностью доверившись лидеру. А потому парень не сразу понял, отчего они вдруг остановились.
        Впрочем, и в нормальном состоянии понять это было бы непросто. Хотя бы потому, что в представлении парня Логовом могла быть нора, дыра в земле, на худой конец - грязный бетонированный бункер, оставшийся со времен Последней Войны. Но только не это размытое в пелене дождя величественное здание, больше всего напоминавшее…
        - … готический собор, - произнёс он вслух. И сам поразился сказанному.
        - Был когда-то, - тихо отозвался Герцог. - Теперь это просто Логово. Но здорово, что еще хоть кто-то понимает, что у него перед глазами.
        Герцог любовался зданием, словно видел его впервые, вместе со спутниками, которых привёл в свой дом.
        - И ты живёшь в нем? - с уважением произнес Зигфрид. - Неудивительно тогда, что тебя кличут Герцогом.
        - Так я прозван совсем не за это, - усмехнулся Герцог. - Однако времени нет. Попасть внутрь не так просто. Приготовьтесь.
        - К чему ещё готовиться? - недоуменно произнес Зигфрид. - Все устали, жрать хотят.
        - К испытанию готовиться. Абы кого в Логово не пускают.
        Книжник помотал головой:
        - Ничего не понимаю. А тебя самого тоже испытывать будут?
        - А как же? Должны же они убедиться, что это действительно я.
        - У вас что же, оборотни встречаются? Которые под видом тебя в ваше Логово проникнуть могут?
        Герцог покачал головой:
        - Ты не понимаешь. У нас не это проверяют.
        - А что же?
        - Очень просто: достоин ты войти внутрь - или нет. Я и сам не уверен, что смогу снова перешагнуть этот порог.
        Это было сильно. Книжник недоверчиво скосился на Герцога. Тот поманил за собой:
        - Только не делайте резких движений. Они этого не любят.
        - Кто этого не любит? - спросил Книжник.
        - Мои люди.
        Теперь уже и Зигфрид вместе с Тридцать Третим странно поглядывали на этого человека. Его длинные волосы и борода, мокрые от дождя, делали его похожим на Сына Божьего со средневековой гравюры. Семинарист тряхнул головой, прогоняя наваждение. Наверное, от голода и усталости начинались галлюцинации.
        Они обогнули стену из разноразмерных обломков бетона, камня и цементного раствора. До Кремлевской стены ей было, конечно, далеко, но, видимо, местным для обороны хватало. В любом случае им нужно было попасть на ту сторону, где Герцог обещал гостеприимство. Правда, на странных условиях.
        Остановились напротив одностворчатых подъемных ворот. Никакой охраны ни возле них, ни наверху не наблюдалось. Герцог приблизится, взялся за висевшее рядом с воротами массивное чугунное кольцо и выбил им гулкий и довольно замысловатый ритм.
        - Условный сигнал? - пробормотал Книжник.
        Зигфрид кивнул. Тридцать третий тоже с интересом следил за происходящим, умудряясь придерживать сонных детей, готовых уснуть прямо в луже у его ног.
        Логично было ожидать криков: «Кого там черт принес?» или «Руки за голову, мордой в грязь!» А то и предупредительных выстрелов. Вместо этого мощный, обитый железом щит медленно, со скрежетом и скрипом пополз вверх.
        - Они нас впускают? - с некоторым разочарованием спросил Книжник. Герцог успел его заинтриговать предстоящим «испытанием», и такая развязка никак не соответствовала его ожиданиям.
        - Впускают, - странным голосом произнес Герцог. - В камеру испытаний. Хочешь попасть внутрь - входи в камеру. Ворота за тобой закроются и начнется испытание.
        - А что будет с тем, кто его не пройдет, это испытание? - спросил Тридцать Третий.
        - По-всякому бывает, - нехотя ответил Герцог. - Могут просто не пустить. А можешь исчезнуть.
        - Что? - Зигфрид странно поглядел на Герцога.
        - Просто пропасть - навсегда. Так что не стоит хитрить. Будьте честны. Просто оставайтесь собой.
        Книжник ощутил, как по спине пробежала струйка холодного пота, хотя, казалось бы, это уже невозможно было почувствовать, насквозь промокнув под бесконечным дождем. Из «гостеприимно» распахнутых ворот дыхнуло ледяным холодом. В другой момент Книжник десять раз бы подумал - стоит ли лезть в эту подозрительную «черную дыру». Но вместе с усталостью пришло безразличие. Он только спросил:
        - А в чем оно заключается, это испытание?
        Герцог пожал плечами:
        - У каждого свое. Узнаешь, только войдя внутрь.
        - Я бы вошел туда с мечом, - проворчал Зигфрид. - И посмотрел на того, кто вздумает мне такие тесты устраивать. Но мы вроде как сами в гости напросились… Ник, ты куда?
        Семинарист не ответил. Ноги сами повели его вперед, к неизвестности. С какой-то бездумной решимостью он вошел под мрачный свод ворот.
        Тяжелая створка со скрежетом опустилась за его спиной. В глаза ударил ослепительный свет. Пожалуй, он был не настолько ярким, сколько неожиданным и болезненным после ночного дождливого мрака. Какое-то время царила тишина. Наверное, его рассматривали те, кто включил этот свет. «Значит, здесь есть электричество», - отметил он про себя.
        Он ощутил себя как на допросе - когда не видишь лица допрашивающего, а всей кожей чувствуешь лишь разъедающий глаза, сбивающий с толку свет.
        - Ну, что вы там, воды в рот набрали? - не выдержал Книжник. - Вот он я, перед вами! Чего вы от меня хотите?
        Ответа не последовало. Ноги вдруг дали слабину, парня качнуло. Он понял, что еще немного - и заснет стоя. Интересно, как это - заснуть стоя? Проснется ли он, столбом повалившись навзничь? А поверхность здесь твердая, выложенная камнем…
        - А идите вы все, знаете куда? - громко сказал он и сел прямо на брусчатку. Здесь, под сводом «камеры испытаний», было сухо, и одно это действовало расслабляюще. Еще немного - и он вырубился бы окончательно.
        - Зачем ты покинул свой дом? - в самое ухо прошептал вкрадчивый голос.
        Книжник едва не заорал. Он ожидал раскатистого рыка над головой, искаженного и жуткого, чтобы произвести впечатление на слушателя. А этот шепот - он словно лился прямиком в мозг, и парень напрасно вертел головой, пытаясь увидеть говорившего. Можно было подумать, что голос идет изнутри - но это означало бы, что он начал бредить от усталости. Или то, что говоривший сумел проникнуть прямиком в его сознание.
        - Зачем ты покинул свой дом? - повторил шепчущий голос, теперь уже отчетливее и резче.
        Этот режущий ухо звук здорово бодрил. Как будто в голову вкрутили шуруповерт, а затем вывернули обратно приличных размеров «саморез». Поморщившись, парень сказал:
        - Я ушел, чтобы увидеть мир.
        - Зачем? - в шепоте послышалась угроза. - Зачем тебе мир, полный страданий и злобы?
        - Кто бы ты ни был - ты прав, - пробормотал семинарист. - В этом мире много боли и зла. Но в нем и много хорошего.
        - Чего же хорошего ты нашел?
        - Я нашел друзей, - с вызовом произнес Книжник. - И просто хороших людей, сохранивших человеческий облик среди всей этой грязи и скотства. И уверен - найду еще больше. Но главное, я понял: дрожа от страха в своей норе, не найдешь ничего. Потому-то я покинул свой чертов дом и теперь отчитываюсь здесь непонятно перед кем! При том, что в моем далеком доме усталого голодного путника прежде всего бы накормили, дали выспаться - а уж потом и пытали - хоть добрым словом, хоть на дыбе. Вот он мой ответ на все твои вопросы.
        Книжник ожидал новых вопросов, но шепот не повторился - словно был обескуражен дерзостью незваного гостя. Зато раздался металлический скрежет, и впереди возникла тонкая вертикальная полоса света. «Внутренние ворота», - понял семинарист. Ватные от усталости ноги сами потащили его вперед, и камера испытаний сменилась странным туннелем из полупрозрачного материала вроде органического стекла или пленки, сквозь который и струился тусклый, равномерно распределенный по всей ее поверхности свет.
        Гостя здесь уже ждали. Две фигуры в противогазах и жутковатых костюмах химической защиты жестами заставили его остановиться. Глухой голос скомандовал:
        - Ни к чему не прикасаться!
        - У вас что - зараза какая-то? - устало поинтересовался Книжник.
        - Потенциальный источник заражения - вы сами. Следуйте за нами.
        - В отстойник какой-нибудь поведете? - догадался семинарист. - Вроде карантина?
        Обладатели противогазов переглянулись. Похоже, он попал в точку. Но ему было все равно: пусть хоть карантин, хоть звериная клетка. Сейчас хотелось только одного - спать. Он брел за этими странными фигурами, и ему казалось, что откуда-то доносится удивительная музыка, какой он никогда раньше не слышал. Наверное, уже начинались галлюцинации. Ну ничего, только бы принять горизонтальное положение - и черт с ними, с галлюцинациями. Пусть хоть ведьмы на его теле пляшут - он будет лишь сладко посапывать.
        Очнулся он в небольшом светлом помещении. Гладкие белые стены и такой же белый потолок - все это сбивало с толку, не давая возможности сориентироваться во времени и пространстве.
        Первой мыслью было тупое: «Где я?» Хлопая глазами, парень пытался понять, как могла настолько преобразиться его привычная семинарская келья? С постепенным прояснением сознания вернулись воспоминания о вчерашних событиях.
        «Кенигсберг… Гавань… Собор… - проплывали в голове последовательные образы. - Сколько же я спал, а?»
        Спал он, видимо, прилично, так как на щеке глубоко отпечатался след грубой циновки, постеленной на некоем подобии складной койки. Еще несколько таких коек стояли рядом, и Книжник с некоторым облегчением и радостью увидел на них спящих детей, которых они притащили с собой в это Логово. Зигфрида, Тридцать Третьего и Герцога здесь не было, но имелись три свободных койки - видимо, они проснулись раньше и куда-то ушли. В последнем Книжник не был уверен, так как вырубился, едва коснувшись щекой койки. Он даже понятия не имел, прошли ли его друзья странное испытание на вход в Логово и добрались ли до этой комнаты, выполнявшей, очевидно, роль карантинного изолятора. Нечто подобное было и в Кремле - правда, карантин применялся от случая к случаю, когда имелась реальная угроза внешнего заражения.
        Книжник поднялся, огляделся, пытаясь отыскать источник мягкого света, ненавязчиво освещавшего комнату. Но тихо щелкнуло, и в ближайшей стене образовался прямоугольный проем двери, почти незаметной до этого. Парень даже не удивился, увидев в проеме фигуру в костюме химической защиты.
        Его провели еще одним узким коридором. После чего гостю пришлось раздеться догола и пройти через настоящее «чистилище» - череду последовательных камер, где его мыли под напором ледяных водяных струй, обсыпали какими-то вонючими порошками и даже освещали неприятно въедливым светом, от которого в воздухе висел характерный запах озона.
        Наконец он оказался в тесной «раздевалке», где на скамье его ждал аккуратно сложенный комплект одежды - простая рубаха и простые брюки из светлой ткани. Его собственная одежда исчезла.
        - Эй, хозяева! - натягивая рубаху, позвал Книжник. - Мне бы куртку мою вернуть! Она мне дорога как память! Где сейчас такой камуфляж найдешь?
        Ответа не последовало. Книжник потоптался на месте, соображая, где выход. Непривычно белый цвет резал глаза. В этом грязном мире такой ослепительный белый выглядит неестественно и даже немного пугает. Неспроста же у древних народов белый - символ смерти.
        - А, черт!
        Споткнувшись о что-то тяжелое и твердое, он едва не полетел на пол. Это оказался трофейный огнемет, брошенный прямо посреди этой белой «камеры». С шипением потирая ушибленное место, Книжник продолжал озираться.
        - Эй! И что теперь? Я не пойму - это карантин или тюрьма?
        Он осекся. Тихо отошла в сторону плотно подогнанная дверь. В проеме, в такой же, как у него, простой светлой «робе», стоял Герцог. Это неожиданное явление вызвало у Книжника настоящий восторг. Словно он боялся больше не увидеть здесь знакомых лиц - а одни лишь противогазные «морды».
        - Надо же, и ты здесь! - воскликнул парень, невольно бросаясь к Герцогу с объятиями.
        В последний момент, сконфузившись, он остановился перед уже старым знакомцем. Тот же рассмеялся и поманил за собой:
        - А куда бы я делся? Давай за мной!
        Книжник перешагнул порог этого белоснежного «чистилища». Как оказалось, это был шаг в другой, совершенно необычный мир.
        Они двинулись запутанными коридорами, в которых Герцог отлично ориентировался. Что неудивительно - ведь он был хозяином этих мест - если это, конечно, подразумевало его прозвище.
        - А Зиг где? Три-Три? - спросил Книжник, ежась от сквозняка, которым тянуло вдоль каменных стен.
        - Да здесь они, здесь. Сам ведь знаешь - Зиг твой спит мало, Три-Три вообще почти машина…
        - А что, у вас всех через карантин прогоняют? - спросил семинарист. - Вы действительно боитесь заразу подцепить? У вас что, эпидемии по округе гуляют?
        - Да не в этом даже дело, - отозвался Герцог. - Сам скоро поймешь.
        - Надеюсь, - Книжник пожал плечами. - Хотелось бы еще понять, в чем был смысл этого дурацкого испытания в воротах? Ни о чем особенном меня не спрашивали. Подозреваю, что и вас тоже.
        - Дело не в вопросах и ответах, - туманно произнес Герцог. - Суть в том, способен ли ты принять то, что встретишь здесь. И стоит ли обитателям Логова показываться тебе на глаза и общаться с тобой.
        - Подумаешь, какие вы тут нежные, - проворчал Книжник. Не столько от плохого настроения, сколько от голода, продолжавшего сводить желудок.
        Он уже начинал думать, что все эти сложности с проникновением в родовое гнездо Герцога - не более чем ритуал, смысл которого давно забыт, как это часто бывает со старыми традициями. Ему и кремлевские ритуалы раньше нравились далеко не все, а некоторые он считал бессмысленными и даже глупыми. Правда, со временем пришло понимание простой истины: многократно повторяющиеся действия, несущие в себе к тому же сакральное значение, имеют огромный смысл для маленького общества, замкнутого в тесных стенах, окруженных агрессивной средой и врагами. Смысл этот - в сплочении людей, цементировании маленького общества, в создании прочной нити преемственности - из мрака прошлого в туманное будущее. Разумеется, через грязное, потное и злое настоящее.
        Размышляя об этом, Книжник не заметил, как оказался в огромном зале, свод которого терялся где-то в вышине, залитой мягким электрическим светом. Однако с электричеством здесь явно затруднений не было - кремлевским впору завидовать белой завистью.
        Но все-таки не этот приятный свет вызвал у семинариста стопор, заставив замереть в проеме тоннеля, которым он пришел сюда из белого «чистилища». Кстати, становилось понятно, ради чего были задуманы все эти чрезмерные, как могло показаться, меры предосторожности.
        Здесь, под суровыми готическими сводами, лишь отчасти просветленными этими мягкими струящимися лучами, было полно детей. Собственно, здесь и были почти одни только дети - от маленьких, лет шести, до подростков четырнадцати - пятнадцати лет. Вне этого возрастного диапазона было лишь пять-шесть взрослых - на веселую гурьбу голов в сто, не меньше. Вела себя малышня, впрочем, довольно прилично: все сидели за столами, расставленными полукругом перед до боли знакомым предметом.
        Школьной доской, исчерченной мелом, - или чем-то, напоминающим мел. Сердце кольнуло все еще свежими воспоминаниями недавней семинарской юности. Похоже, правда, не очень - нет строгих бородатых Наставников в рясах, да и вся эта мелюзга одета во все те же легкомысленные светлые одеяния вроде того, что было сейчас на нем и на Герцоге. Да и не выглядели эти дети замороченными учебой, придавленными строгим распорядком. Сейчас они с неподдельным любопытством разглядывали Зигфрида, сидевшего на почетном месте перед доской и что-то негромко рассказывающего. Тридцать Третий был здесь же: сложа на груди руки, он с улыбкой поглядывал то на Зигфрида, то на детей.
        - У вас здесь школа, что ли? - недоуменно произнес Книжник. - Теперь я понимаю, отчего тебя не могли у Вольных выкупить. С такой оравой поди найди свободное золото. Всех кормить-одевать надо…
        - Мыслишь правильно, - сказал Герцог. - Только это не совсем дети. Точнее - совсем не дети. Или так: они кажутся детьми, но это скорее внешность, чем суть.
        - Если ты хотел сбить меня с толку, то у тебя получилось, - проговорил Книжник. - Если это не дети - то кто? И где ваши взрослые? Откуда-то должны были появиться все эти «не совсем дети»?
        - А вот они, - Герцог кивнул в сторону «ребятни». - Это они и есть.
        - Кто?
        - Наши взрослые. Народ Логова.
        Книжник изумленно уставился на Герцога. В голове мелькнула догадка:
        - Это что же… Такая мутация?
        - Ход мыслей правильный, только вывод неверный. Давай, подойдем. Чего на пороге стоять?
        Уже с некоторой опаской Книжник двинулся за Герцогом в сторону амфитеатра из «парт». Присел на краешек лавки рядом с хозяином. Дети словно нарочно не обращали на него внимания. Возможно, из деликатности, а может, потому, что оно целиком было отдано Зигфриду. Лишь одна светловолосая девочка повернула к нему свое сияющее веснушчатое лицо и улыбнулась - настолько чистой и ясной улыбкой, что Книжнику стало не по себе. Не то чтобы что-то не так было с этой девочкой или с ее улыбкой. Напротив - все с ней было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
        Нужно было пройти, проехать, проползти сотни километров по мертвым, выжженным радиоактивным землям, встретить множество диких и оседлых племен, уцелевших после Последней Войны и Великой Зимы, чтобы понять: неоткуда в этом мире взяться таким взглядам, таким улыбкам и такой чистой коже. Вокруг грязь, смерть, боль, и те пятеро детишек, что все еще оставались в «чистилище», тому подтверждение. Они-то были плоть от плоти этот мир - с затравленными волчьими глазами, с губами, не знающими улыбок.
        А эти все были как будто не от мира сего.
        Тем временем Зигфрид продолжал свой рассказ:
        - Так, в Поле Смерти, и сгинули все воины моего народа - вестов. Остался один лишь я, да и то потому только, что не было меня в тот момент в Бункере, и не вышел я вместе с выжившими на свой последний бой с мороками. Наверное, было бы благороднее умереть вместе с братьями. Но иногда приходится жертвовать даже честью - когда речь идет о спасении женщин и детей твоего народа. И чтобы спасти их, мне пришлось переступить через самого себя - и отправиться за помощью к врагу. В Кремль…
        - В Кремль… - завороженно повторил детский голос.
        Зигфрид продолжал, но Книжник не слушал. Он пытал Герцога:
        - И все же я не понимаю… Как же так вышло?
        Парень беспомощно обвел руками пространство вокруг. Где-то под сводами раздались характерные хлопки кожистых крыльев. Наверное, там обитали какие-то крылатые твари.
        - Ты хочешь узнать все сразу? - усмехнулся Герцог.
        - Потом у меня может не оказаться времени.
        - Ну ладно, - Герцог чуть улыбнулся. - Знаешь, как трудно в этом злобном мире взрастить что-то хорошое…
        - Понимаю, - твердо сказал Книжник. - Мы в Кремле двести лет бьемся за это, но толку не особо много…
        - Дело даже не в том, чтобы сделать этот мир лучше, - теперь уже Герцог движением головы обвел пространство собора. - Этот мир уже не исправить.
        - В чем же, по-твоему, дело?
        - Нужно создать ростки.
        - Что?
        - Ростки нового мира. Этот новый мир должны строить юные, чистые души. Потому что новый мир должен стать совершенно другим. Как вода смывает грязь с закопченного стекла. Когда-то пытались создать нового, совершенного человека, но все эти затеи провалились или обернулись еще большим злом. Ты же читал о «социальном дарвинизме», евгенике, теории высшей расы и все в этом роде. Но мы поняли: не нужно выводить какого-то особенного «нового человека». Потому что эти новые люди - они уже среди нас. Это дети.
        Герцог замолчал, разглядывая Книжника, словно оценивая - понял ли тот его слова. Книжник же возразил:
        - Только есть одна проблема: рано или поздно все дети становятся взрослыми. Со всеми их страстями и пороками.
        Его собеседник удовлетворенно кивнул:
        - Все правильно. Дети становятся взрослыми - и набираются опыта, знаний, навыков. Всего, чего не хватает детям. Но вместе с этим теряют чистоту и свежесть, которой так не хватает этому миру. И вот один мудрый человек подумал: а что, если есть выход из этого порочного круга? Что, если дети научатся набираться опыта и мудрости, оставаясь при этом детьми? Что, если избавить детей от проклятья взросления?
        Наверное, Книжник очень странно поглядел в этот момент на говорившего, потому что тот осекся, поймав его взгляд. И рассмеялся:
        - Я тебе кажусь психом?
        - Ну… Немного.
        - Согласен - идея действительно безумная. Но самое главное - она работает. И дает плоды.
        - И что же, эта девчонка… - Книжник указал взглядом на светловолосую девочку, недавно одарившую его своей поразительной улыбкой.
        - Эта? - герцог усмехнулся. - Она моя ровесница.
        Книжник снова не смог сдержать изумления на лице.
        - А что же ты сам?.. - слова застряли у Книжника в горле.
        - Кто-то должен присматривать за ними, - сказал Герцог, и в голосе его послышалась неприкрытая грусть. - Настоящий взрослый. Со всеми достоинствами и недостатками.
        - Выходит, не все так просто с вашими Питерами Пенами? - криво усмехнулся семинарист.
        - С кем?
        - Была такая сказка. Про мальчика, не желавшего становиться взрослым.
        - Да, помню, - герцог рассмеялся. - Видишь - идея не нова. Но только нам удалось реализовать ее на практике.
        - Так в чем секрет? Генная инженерия?
        - Не в наших условиях. Все проще - и вместе с тем сложнее. Просто должен был появиться гений, способный на великое открытие.
        - И что это за мудрец такой, что все это придумал?
        - Алхимик.
        - Кто?
        - Не слышал про него?
        - Откуда? Я же не местный.
        - О, это великий человек. И настолько же странный, - Герцог на секунду задумался. - Я бы даже сказал - страшный.
        - Пожалуй, так оно и есть, - глядя на странных детей-взрослых, произнес Книжник. Поежился. - Я бы ни за что не согласился навсегда остаться в шкуре подростка.
        - Так и у нас не все идут на это. Дело сугубо добровольное. Кто-то же в Логове должен обладать силой и представительной внешностью. Кто-то должен выходить за пределы Логова, не выдавая наших тайн. Не все ведь в этом мрачном городе разделяют наши взгляды.
        - А многие про них знают?
        Герцог пристально поглядел на него:
        - Вообще никто.
        - Вот как?
        - Вы трое - первые из посторонних в Логове. Но вы чужаки в городе, так что это особый случай. Дети вообще не в счет - они останутся здесь и, наверное, присоединятся к остальным. Для того и нужна проверка на входе в Логово - чтобы не проникли случайные люди. Или, чего доброго, нелюди.
        Семинарист отвел взгляд. Отчего-то упоминание о нелюдях вызвало у него прочные ассоциации с этими полудетьми, существование которых противоречило самой человеческой природе. Стало немного жутковато и как-то тоскливо - словно забрел не туда, ошибшись дорогой…
        - Это не ошибка, - произнес тонкий и вместе с тем глубокий голос. - Тебя привела судьба.
        Книжник поднял взгляд. Перед ним стояла девушка лет шестнадцати - худенькая, с огромными черными глазами на бледном лице, в обрамлении длинных, прямых вороных волос.
        - Тебя всюду судьба ведет, - продолжила девушка, воде бы даже удивленно. Склонила голову чуть набок, словно желала рассмотреть парня под другим углом. - Никогда такого не видела…
        - Сам удивляюсь, - Книжник попытался свести все в шутку. Получилось коряво и натужно. - А позвольте поинтересоваться, на всякий случай: сколько вам лет, уважаемая? Может, к вам по имени-отчеству надо… Хотя о чем это я - как можно спрашивать у дамы возраст?
        - Шестнадцать, - спокойно сказал девушка. - Я только прошла обряд посвящения.
        - Что за обряд? - Книжник скосился на Герцога. - Или мне нельзя говорить об этом?..
        - Она сама скажет, если посчитает нужным, - негромко произнес Герцог. - Она Пророчица - никто не смеет ей указывать.
        - Пророчица? - повторил Книжник.
        Девушка протянула в его сторону руку. На узкой ладони лежал странный оранжевый камень. Книжник никогда такого не видел. Просто физически не мог видеть. Но узнал его сразу.
        - Это янтарь?
        Пророчица чуть качнула головой:
        - Не просто янтарь. Алатырь Жизни. Возьми.
        Книжник протянул к камню руку - и отдернул: ему показалось, что этот кусочек окаменелой смолы обжег его, как раскаленный металл.
        - Зачем? - осторожно спросил он.
        - Чтобы понять. Ну же!
        Пересилив неожиданный внутренний протест, он взял в ладонь удивительный, обжигающий камень. И тут же ощутил: что-то происходит.
        - Сожми ладонь, - донеслось до него, как будто издалека.
        Он сжал горячий камень - и это тепло заструилось по руке все выше, к плечу, и ноздри защекотало волнующим запахом горячей смолы. И вместе с этим запахом - наверняка существовавшим лишь в его воображении - пришло острое, ни на что ни похожее ощущение реальности.
        Он что-то слышал про расширение сознания - когда предметы и самом пространство обретают новые, ранее незнакомые смыслы. Это было похоже, только не носило пьянящего наркотического привкуса. Только голос Пророчицы стал яснее, отчетливее, но главное - он обрел осязаемость и стал сопровождаться возникающими в мозгу образами. Как будто слова странной юной особы обрели свойство материализоваться в картины, звуки и запахи:
        - Никто не знает, когда и откуда пришел Алхимик. Город только начал отходить от лютого холода ядерной зимы. Ни на день не прекращалась жестокая вражда между кланами и группировками - за каждый патрон, за глоток чистой воды, за каждую питательную калорию. Каждый день люди гибли - и становились пищей для своих убийц. И не было видно ни конца, ни края этой кровавой реке. Но вдруг все кончилось. Как будто выключили эту бесконечную злобу - в городе и окрестностях Залива установилось Равновесие. Голод и смерть никуда не делись - но люди стали реже убивать и реже гибнуть, восстановилась торговля. А вскоре появились Пришлые и принесли с собой товары из неведомых краев, и угроза голодной смерти отступила. Жизнь стала налаживаться. И никто не знал, почему так случилось. Впрочем, никого не интересовали никчемные вопросы.
        Кроме него одного. Лишь Алхимик задался вопросом: что же произошло? По чьей воле пришло это удивительное Равновесие? Он задавал много других вопросов - тех, что не интересуют простых смертных. Наверное, его бы убили - люди не любят тех, кто так не похож на них, кто выделяется, словно белая птица. Но Алхимик умел не только спрашивать - умел находить ответы. И оказался весьма полезен для тех, кто был способен оплачивать свое любопытство. Алхимик восстановил утерянные секреты изготовления пороха и динамита, обработки металлов, получения электричества. Он стал полезен - а значит, довольно влиятелен. У него появились средства для собственных исследований, смысла которых уже не мог постичь никто. Да не особо хотел - куда больше всех интересовали секреты производства искусственного белка для изготовления питательных брикетов. Или отопление подземелий в лютые холода. Или создание веселящих напитков - Алхимик мог многое.
        Но однажды он заинтересовался секретами таинственного камня.
        Янтаря.
        В окрестностях Кенигсберга еще сохранились остатки довоенных янтарных месторождений, так что недостатка в образцах у него не было. Тогда-то Алхимик и сделал свое самое удивительное открытие: часть янтаря мутировала.
        - Мутировала? - чуть слышно повторил Книжник. - Это же камень. Он мертвый…
        - Как оказалось - не совсем, - продолжал голос Пророчицы, и в сознании семинариста всеми оттенками засверкали янтарные грани, а в них - смутные картины далеких событий. - Янтарь имеет органическое происхождение, многие камни содержат ДНК древних растений, животных, насекомых. Многочисленные Поля Смерти, прокатившиеся волнами через город, зацепившие янтарные залежи, изменили природу этого минерала. Быть может, активировалась спящая ДНК древних существ, а может, мутировало само вещество камня - не важно. Главное - он обрел новые, ранее неизвестные свойства.
        - Кажется, я начинаю догадываться, какие именно… - прошептал Книжник, ощущая в ладони волнующий жар этого «камня жизни».
        - Верно. Измененный янтарь, прозванный Алхимиком Алатырь Жизни, обрел свойство влиять на тело и разум человека. Причем, не как какое-то особое вещество, как живое и даже разумное существо. Хотя позже пришел к выводу, что Алатырь не имеет собственного разума. Он, как зеркало, отражает разум носителя…
        - Носителя?
        - Да. Того, с кем он взаимодействует. Как ты сейчас.
        Книжник раскрыл ладонь, разглядывая камень. Он вдруг ощутил тревогу и вместе с тем - волнующее ощущение радости. Пророчица же продолжала:
        - Алхимику нужны были добровольцы для задуманного им опыта. Нашему же народу нужны были новые возможности. Так мы и нашли друг друга.
        - То есть, у каждого из вас…
        - Да. У каждого сохранившего юность - свой Алатырь Жизни. Разумеется, не просто выкопанный в земле или принесенный черными водами моря. Он специально подготовлен Алхимиком, и только Алхимик знает секрет нашего народа, который мы сами зовем Амберами.
        - Амберами? Почему?
        - От английского - «янтарь». Кто-то назвал так первого добровольца, принявшего Алатырь. Наверное, это был сам Алхимик - оттого и прижилось.
        - Так он жив - ваш Алхимик?
        - Конечно. Только его давно уже никто не видел. Говорят, он живет в дальнем маяке на окраине Пиллау. Уже несколько лет он не выходит из своего укрытия, так как целиком погружен в один из своих опытов…
        Перед глазами Книжника поплыла череда удивительных картин. Он узрел древний замшелый маяк, о фундамент которого разбивались суровые волны, увидел тусклый свет на его вершине и узрел неясный силуэт таинственного человека, прозванного Алхимиком…
        Тряхнув головой, парень прогнал эту фату-моргану и снова очутился в древнем готическом соборе под взглядом темных глаз Пророчицы.
        - Так что ты говорила про Алхимика? - спросил Книжник. - Что он знает ответы на все вопросы?
        - Я ничего не говорила, - разглядывая его серьезным взглядом, сказала Пророчица.
        - Она и вправду молчала, - подтвердил Герцог.
        Книжник недоверчиво поглядел на Герцога, затем снова на таинственную юную особу. Скривился:
        - Вы что, разыгрываете меня, что ли?
        - И в мыслях нет, - Герцог пожал плечами. - Зачем нам это нужно?
        - Все, что ты слышал или видел сейчас, - это голос Алатыря, - сказала Пророчица, указывая взглядом на камень в ладони Книжника. - Просто очень важно, чтобы ты понял.
        - Почему это важно?
        - Потому что тебе предстоит миссия.
        - Час от часу не легче, - пробормотал семинарист. - И что же это за миссия? Восстановить Равновесие?
        - Его уже не восстановить, - убежденно сказала Пророчица.
        Книжник увидел, как побледнел Герцог. Похоже, сбывались его худшие опасения.
        - Его не восстановить, - повторила Пророчица. - Но оно уже сыграло свою роль. И теперь оно - просто клетка, не дающая нам вырваться на свободу. Твоя миссия - освободить нас.
        - Я не понимаю… - проговорил Книжник.
        - Понимаешь. Подумай. Вспомни.
        И Книжник вспомнил - тот самый разговор со стариком-семинаристом, имени которого он так и не узнал. Его рассказ про этот странный город, в который можно попасть, но из которого нельзя вырваться.
        - Кенигсберг - это клетка? - просто спросил он.
        Пророчица не ответила. Видимо, ответа не требовалось.
        - Возьми, - Книжник раскрыл вспотевшую ладонь и протянул оранжевый камень Герцогу.
        Тот покачал головой:
        - Мне нельзя к нему прикасаться. Я же сказал тебе: у меня другая роль. Алатырь - удел молодых.
        - Но я уж и не так молод на фоне этих ребят, - усмехнулся Книжник.
        - Этот Алатырь уже часть тебя, - сказала Пророчица. - Ты еще не понял?
        - Он вроде как симбионт? - догадался Книжник.
        - Называй, как тебе это удобнее, - не стала возражать Пророчица. - Одно я тебе скажу точно: он должен помочь тебе.
        - Помочь в чем?
        - В твоей миссии. Алатырь даст ответы, которые ты, возможно, не сможешь отыскать в себе сам. А может, просто не решишься.
        - И что же это за вопросы такие?
        - У всех свои. Но поверь, такие трудные вопросы имеются у каждого. Но теперь у тебя есть возможность и, главное, время, чтобы узнать о себе очень любопытные вещи…
        - Погоди, - Книжник вдруг заволновался. - Я же не останусь навсегда…
        - Молодым? - быстро спросила Пророчица.
        Парень медленно кивнул.
        - Ты правильно понял - это одно из свойств Алатыря Жизни. А тебя не устраивает твой нынешний возраст?
        Книжник задумался. Он никогда не задавался таким вопросом. Просто потому, что в этом мире вообще глупо ставить вопрос таким образом. Скорее уж - «доживу ли я до зрелости?» Про старость никто даже не вспоминает - ее достигают единицы. Большинство же умирает еще в младенчестве.
        - Даже не знаю, - усмехнулся Книжник. - Возраст - он солидности придает. В конце концов, я же не буду жить… - он замялся.
        - Вечно? Нет. Ты будешь жить столько, сколько тебе отмеряно при рождении. Но Алатырь поможет сохранить твое нынешнее физическое состояние до самой смерти. Впрочем, избавившись от него, ты быстро нагонишь положенный тебе возраст.
        - Звучит заманчиво… - Книжник снова поглядел на камень в своей руке. Тот едва заметно пульсировал оранжевым, как живой, и будто искушал его. Говорят, лучший способ преодолеть искушение - поддаться ему. Сказано было в каком-то скользком контексте, но сейчас нужно было принимать решение.
        И он решился.
        - Хорошо. Если ты говоришь - это поможет… - он сжал Алатырь в кулаке. - Пусть себе в кармане валяется.
        - Нет, это не так работает, - вмешался Герцог. Прикусил губу, словно понял, что влез не в свое дело.
        - А как?
        - Я покажу, - сказала Пророчица.
        Она убрала с лица и отодвинула рукой свои тяжелые черные волосы - так, что стал виден участок затылка ближе к шее. Глаза семинариста невольно округлились: небольшой участок кожи в том месте отдавал янтарным отливом.
        - Он что же.. - Книжник сглотнул. - С головой сросся?
        Пророчица вернула волосы на место.
        - Он стал частью меня. То же самое предстоит и тебе. Не бойся, это не больно.
        - Я не боюсь боли, - хмуро сказал семинарист. - Я боюсь потерять человеческую природу.
        - И чего же хорошего в простом человеческом естестве?
        - Это ты, Пророчица, у него спроси, - книжник кивнул в сторону Герцога. - Он-то пожелал остаться обыкновенным человеком.
        - Ты же знаешь, почему.
        - Я и про себя знаю. У меня на родине, в Кремле, не очень-то жалуют мутов. А я с этой штукой в башке определенно стану мутом в глазах земляков. Меня просто домой не пустят. А то и прикончат - на всякий случай.
        - У вас что же, настолько боятся мутов?
        - Не боятся. Следят за чистотой генофонда.
        - Это одно и то же. Но разве можно за этим уследить? Вот ты - ты ушел далеко от дома - где гарантии, что ты вернешься генетически?
        - Нет таких гарантий. Я попадал в радиоактивные пятна и в Поля Смерти, меня травили ядами и обжигали черт знает какой химией. И без того мало шансов, что мне разрешат вернуться в Кремль.
        - Строго у вас.
        - Да уж не без этого. Зато мы выжили и сохранили наши знания и реликвии посреди враждебного окружения. Наш народ - самый сильный в округе, у нас мощная крепость, и, видишь, - я, сын моего народа, добрался сюда.
        - Звучит здорово, - признала Пророчица. - А что, если я тебе скажу, что симбиоз, как ты говоришь, с Алатырем очищает твой ДНК, восстанавливает и исправляет его?
        - Исправляет? - с сомнением произнес Книжник. Подкинул в ладони горячий камень. - Что значит - исправляет? И чем это отличается от мутации?
        - А разве у вас, в Кремле, не вмешиваются в человеческий генофонд? - поинтересовался Герцог. - Что ты мне рассказывал про Д-ген у ваших ратников?
        - Верно, - неохотно признал Книжник. - Но там поработали наши лучшие ученые. А здесь - какой-то безмозглый камень. Да и кто вам сказал, что он именно улучшает гены - а не создает у вас ложное ощущение желаемого?
        - Так считает Алхимик, - тихо сказал Герцог. - И у нас нет оснований ему не доверять.
        Книжник внимательно поглядел на Герцога, на Пророчицу. Сказал:
        - Неплохо бы поболтать с этим Алхимиком. Сдается, он любопытный собеседник.
        - Многие хотели бы с ним поболтать, - отозвался Герцог. - Да только он никого не желает видеть. И Вольные охотно оберегают его покой.
        - Так что, - снова заговорила Пророчица, - ты готов?
        Книжник нервно сжал в кулаке камень. Решение уже зрело, когда его окликнул зычный голос Зигфрида:
        - Ну что вы там с краю шепчетесь? Идите сюда!
        Книжник пронзительно поглядел в глаза юной Пророчицы, произнес:
        - Мне надо подумать.
        Но кусочек удивительного янтаря отдавать не стал. Просто направился к воину, которого уже обступили эти странные псевдодети, именовавшие себя амберами. Впрочем, сбиться с толку было легко: они ничем не отличались от детей настоящих, в том числе наивно-забавными манерами, открытостью и свежестью взглядов, молодой непосредственностью. Если Герцог и Пророчица не врали, эксперимент Алхимика удался полностью.
        Из задумчивости его вывел голос Зигфрида. Тот как раз прорывался из «окружения» благодарных слушателей.
        - А это и есть тот самый Книжник, - сообщил воин, выходя вперед и ненавязчиво подталкивая вечно юных амберов к нему. Хитро подмигнул Книжнику. - Поспрашивайте его, о чем я рассказывал. Он куда больше моего знает.
        Книжник недовольно зыркнул на Зигфрида - тот, видать, решил ловко скинуть на него всю эту любознательную толпу. Вест в ответ лишь довольно усмехнулся и технично срулил куда-то вместе с Тридцать Третьим.
        Книжник уж подумал, что основательно и надолго застрял в этой огромной учебной аудитории. Но его спас Герцог:
        - Ну, все, пора и честь знать! Гости у нас голодные. Духовная пища - после.
        Глава восьмая
        Ультиматум
        Не очень-то приятно есть, когда тебя разглядывают, как какое-то диковинное животное. Даже за столом семинарист чувствовал себя в прицеле десятков глаз - ничем не лучше, чем какой-нибудь экзотический мут в клетке. Прямо перед ним сидел какой-то тощий паренек лет четырнадцати - пятнадцати, настолько лохматый, что казалось, у него на голове - гнездо стальной сколопендры. Он разглядывал гостя из далеких краев с таким непосредственным любопытством, что иной раз не попадал ложкой себе в рот.
        Голод, впрочем, не тетка, и Книжник легко преодолел это чрезмерное внимание - только успевал зачерпывать и отправлять в рот горячее варево - странной консистенции и цвета, но вполне съедобное на вкус и вроде бы питательное. В любом случае, перебирать харчами не приходилось, и осталось только сдерживать себя, чтобы не пережрать с голодухи, - это было бы поопаснее голода.
        - Скажите, а вы Ленина видели? - неожиданно спросил лохматый паренек.
        Книжник едва не поперхнулся. Вытаращился на этого парня, удивленно вздернул брови:
        - Почему именно Ленина?
        - Ну, он же вроде в пирамиде лежит. У вас, в Кремле. Или я что-то путаю?
        - Ну, во-первых, не в Кремле он лежал, а на Красной площади. И не в пирамиде, а в Мавзолее… - Книжник подумал. - Хотя, судя по фотографиям, довольно похоже. Но на месте Мавзолея давно уже Форт выстроен. И в нем весты живут, что из Бункера на Садовом ушли. Мой друг, Зигфрид, наверное, рассказывал уже?
        - Ага, рассказывал, - лохматый шмыгнул носом. Ни дать, ни взять - обыкновенный мальчишка. - Да только я не понял кое-чего.
        - Ну, спрашивай, - сыто отодвигая тарелку, великодушно позволил Книжник.
        - Зачем вы врагов к себе под стены привели?
        Книжник снова уставился на лохматого.
        - А Зигфрид не говорил? Мы не враги теперь. Мы союзники.
        - Говорить-то он говорил. Но это он за себя говорил. А ведь у вас под боком потомки вражеских воинов растут. Они те же сказки от матерей слышат, те же песни поют. И они ничего не забыли.
        Снисходительная улыбка сползла с лица Книжника. Он понял - перед ним действительно никакой не подросток, а самый натуральный амбер - взрослый, понимающий, сохранивший лишь обманчивый облик юности. С таким не имело смысла играть в умудренного опытом княжьего советника - пусть даже так оно отчасти и было. Нужно было говорить прямо, без фальши - что он и сделал:
        - У нас в Кремле тоже не все доверяют вестам. Некоторые считают их «троянским конем», нарочно подсунутым нам врагами. Оттого и живут весты в отдельном Форте - за Кремлевской стеной.
        - Это хорошо, - странным голосом сказал Парнишка, и Книжник вдруг разглядел под нависающей шевелюрой его глаза. Они были внимательные, колкие и совсем не детские. - А то я уже усомнился - стоит ли тебя воспринимать всерьез?
        - В смысле?
        - Не манипулирует ли тобой потомок врага.
        - Ты это про Зигфрида, что ли?
        - Про него.
        - Мне показалось, вы все с большой охотой его слушали…
        - Так кто спорит? Всегда интересно выслушать откровения потенциального противника. И пусть тебя не вводит в заблуждение наша легкомысленная внешность. Каждый из нас - бдительный сын Логова, каждый - настоящий воин Живого Алатыря.
        - Я так и подумал, - пробормотал Книжник.
        В горле немного пересохло. Все это выходило за привычные рамки беседы старшего с младшим. Потому как этот паренек с растрепанным «гнездом» на голове был на голову его мудрее, собраннее и строже. Книжник беспомощно огляделся в поисках Герцога. Но тот куда-то исчез. Вокруг шумно, с аппетитом, цокая железными ложками, уминали свое варево дети Логова - амберы. Ничего не оставалось, как снова обратиться к лохматому.
        - А где Герцог?
        - Кто его знает? - равнодушно отозвался лохматый. - Занят, наверное. Если что надо - ты у меня спрашивай.
        - Ну, если ты сможешь мне помочь…
        - Кстати, я не представился, - Лохматый протянул вдруг поверх стола худую длинную руку. - Барон.
        - Это имя или прозвище? - пожимая руку, поинтересовался семинарист.
        - А есть разница? - усмехнулся лохматый. - Я просто хотел уточнить: если ты станешь искать у нас старшего - так это я.
        И снова пришло время отвесить челюсть. Книжник медленно, с натугой выдохнул, подумал: а чего, собственно, удивляться? Все в духе этого славного местечка. Стало немного стыдно за привычную снисходительность по отношению к «младшему». А парнишка с легкой улыбкой разглядывал его, постукивая по столу ручкой ложки. Он терпеливо ждал, пока его собеседник переварит новость.
        - Я думал, старший у вас Герцог, - сказал, наконец, Книжник.
        - Это он за пределами Логова старший. Ну и для тех, кому в наши дела вникать не положено. А здесь старший я.
        - Потому у вас и в титулах путаница? - попытался пошутить Книжник. - Герцог-то повыше барона, если по дворянской лестнице считать.
        Барон вежливо улыбнулся. Теперь в нем не осталось ничего от четырнадцатилетнего подростка. Это был матерый главарь группировки, прочно обосновавшейся в древнем соборе, превращенном в крепость.
        - Так зачем тебе Герцог? - спросил он.
        - Герцог? - рассеянно повторил Книжник. Он уже и забыл, чего хотел от своего знакомого. - Ах да. Я бы с вашей Пророчицей поговорил, если можно. Куда она подевалась? Только что здесь была.
        - Понятия не имею. У нас никто не следит друг за другом. Но куда она из Логова денется?
        Книжник кивнул. Разговор с Пророчицей теперь представлялся ему еще более необходимым. Парень все еще сомневался - стоит ли проходить эту странную инициацию, превращаясь в амбера, симбионта ожившего янтаря - пусть даже не навсегда, если не врут местные, и восстановление «статуса кво» возможно.
        Было во всем этом что-то пугающе-заманчивое. Какой-то адский соблазн. Кто из нас не мечтает о сверхвозможностях, особых способностях, недоступных другим? Только где-то в глубине души всегда остается эта неприятная червоточинка: за все придется платить. Наверняка есть цена и у этой сделки с собственной природой. Так что не стоит торопиться. Нужно понять - нужно ли ему такое «счастье» и для чего.
        - Ну, мне идти надо, - сказал вдруг Барон, легко поднимаясь из-за стола. - Дела ждут. Вы тут пока осматривайтесь, пообщайтесь с нашими. Если будет что нужно - смело спрашивайте у любого. Хоть я формально и за старшего, у нас здесь вроде как демократия.
        Весело подмигнув Книжнику, Барон ушел. Тут же на его место тяжело уселся незаметно подошедший Зигфрид. Рядом с ним сел Тридцать Третий. Оба глядели на Книжника с видом заговорщиков.
        - Что он тут тебе втирал? - с подозрением спросил Зигфрид. Вроде бы даже как-то ревниво, чего раньше за ним не наблюдалось. - Про янтарь свой волшебный рассказывали, небось? Про Алхимика, да?
        - Да так, - сказал Книжник. - Много любопытного поведали.
        - Рассказали, почему здесь одни дети? - быстро спросил вест.
        - Ну, они не совсем дети… - начал было Книжник.
        Но Зигфрид оборвал его:
        - Это они пусть друг другу рассказывают, в своих детских страшилках. Даже если все эти штуки с Алатырем и Алхимиком правда, это не меняет сути. Физически они дети, и я просто в толк не возьму, как они до сих пор удерживают такую стратегически удобную позицию. Я про Логово говорю.
        - Я понял, - отозвался Книжник. - Ну, Герцог утверждает, что им удается скрывать от других группировок свой «проект» с «детьми будущего».
        - Чушь, - отрезал Зигфрид. - Как можно что-то скрыть там, где идет постоянная грызня за ресурсы и просто за выживание? Ты сам в это веришь?
        Семинарист пожал плечами. После еды по телу разливалась приятная сытость и не хотелось пускаться в долгие споры. Но воина, похоже, что-то беспокоило. И не прислушаться к нему было нельзя: у веста острое чутье на близкую угрозу.
        - Так в чем наша проблема?
        - Проблема в том, что нас ищут. Точнее, не нас, а эту радиоактивную хреновину - я ее в «чистилище» оставил.
        - Надо было ее просто отдать этим бандюгам, - буркнул Книжник. - Толку от нее - кроме дополнительной дозы облучения?
        - Вот так прямо и отдать? - Зигфрид презрительно скривился. - Разве ты не понимаешь, что это - наш единственный козырь в игре, правил которой мы не знаем?
        - Возможно, - не стал спорить Книжник. - И что ты предлагаешь?
        - Выяснить, что это за вещица и для чего предназначена. И уж потом думать - отдать ее, продать, обменять на какие-то услуги. Или использовать самим.
        - Я согласен с Зигфридом, - сказал Тридцать Третий. - Как вы знаете, я неплохо разбираюсь в технике, но понятия не имею, зачем эта штука нужна людям, не собирающимся устраивать ядерный взрыв.
        - А кто сказал, что они не собираются это сделать? - поинтересовался Зигфрид.
        На это возразить было нечего. Да это и не было главным вопросом, вставшим перед друзьями. Что делать дальше - вот главный вопрос.
        - Я тут поговорил с местными, - сказал Зигфрид. - Странное дело: они считают, что уйти из города за пределы Кенигсберга нельзя. Мол, там одни лишь Выжженные земли.
        - При этом время от времени кто-то сюда приходит, - добавил Тридцать Третий. - Оттого здесь так людно.
        - Я уже слышал такое, - кивнул Книжник. - От старика в таверне. Но мало ли что они здесь говорят? Это ведь не значит, что отсюда действительно нельзя выбраться?
        - Может, и нельзя, - странным голосом сказал Зигфрид. - Что, если весь этот город - и правда как будто в одном гигантском Поле Смерти? Помнишь, как было у Бункера?
        Книжник помнил. Он до сих пор не был уверен - было происшедшее с ними реальностью или коллективной галлюцинацией. Но то, Поля Смерти способны менять реальность, само пространство и время, - это известно давно. Вообще, каждое Поле Смерти - оно индивидуально, и убивает по-своему. Одно - с беспощадной быстротой. Другое - медленно, мучительно, словно смакуя страдания жертвы. И потому нельзя исключать, что здесь - та же история. Если, конечно, все это не местный фольклор.
        - В любом случае, мы не узнаем, пока не проверим, - упрямо сказал Книжник. - Нужно искать выход - и мы его найдем.
        Легко сказать - найдем выход. Сутки он просто провалялся в койке - вырубившись и забывшись тяжелым, как бетонная плита, сном.
        Снились черные волны и ржавые железные корабли - почему-то пустые и мертвые, как «Летучие голландцы» постъядерной эры. Сам он болтался по волнам на утлой дырявой лодке, едва успевая вычерпывать воду простреленной немецкой каской с «рожками», бессильно пытаясь понять, откуда взялась в его руках эта атрибутика Первой Мировой войны? Он все черпал и черпал - но вода выливалась из пулевых отверстий и все его усилия были тщетными. Казалось, этот Сизифов труд будет длиться вечность. Но вот откуда-то из-за горизонта, заслоняя небо, стала надвигаться гигантская тень.
        Это был корабль - настолько громадный и страшный, что кровь стыла в жилах. И оружие его было страшное, не похожее ни на что, - вздымающиеся к небесам ветвящиеся огненные плети, которые тяжело и грузно обрушивались в воду, поднимая новые волны и столбы брызг. Вот уже повержены мертвые корабли - «плети» перерубали их пополам, как пустые картонки, и, вспыхивая синим мертвым огнем, они уходили в пучину.
        Но он знал: этот корабль пришел не за мертвыми кораблями. Он пришел по его душу. И, задыхаясь от натуги, он греб этой бесполезной каской - а лодка лишь крутилась на месте, не в силах сдвинуться с места. Страшный корабль все надвигался, нависая над ним железной горой, и от него уже веяло ледяным холодом могилы. Впереди него, вздымаясь бурунами, шла гигантская волна, а следом ее вспарывал черный, изъеденный солью и временем форштевень. Еще несколько секунду - и маленькую лодку с испуганным пассажиром раздавит, смешав с волнами.
        Не выдержав, Книжник закрыл лицо руками и закричал.
        Но крик потонул в скрежете металла, хрусте костей. Его крутило и ломало, затаскивало в пучину, и он молил Бога, чтобы все поскорее кончилось. Но проклятая тряска все не заканчивалась. Парень замахал руками, пытаясь выплыть с убийственной глубины.
        Новый удар вернул его к реальности.
        - Ты чего? - донеслось до него сквозь толщу воды. - Это же я!
        Книжник узнал голос Герцога и только потом ощутил, что задыхается, - он до сих пор удерживал дыхание, чтобы не захлебнуться в воображаемой воде. На деле же он слабо барахтался на ледяном полу своей белой «карантинной» камеры. Детей отсюда давно забрали угрюмые воспитатели из «истинно взрослых», так что в комнате оставались двое: он и нервно тормошащий его Герцог.
        - Хватит руками махать! - прорычал тот. - Вставай уже!
        - Что такое… - задыхаясь, пробормотал семинарист. - Что стряслось?
        - Беда! Пророчица…
        - Что - Пророчица?!
        Его как будто ударило током. В мозгу прояснилось, тело само приняло вертикальное положение. Он таращился на Герцога, на котором буквально лица не было. Как не было и вопросов: случилось действительно что-то серьезное.
        Через несколько минут он уже сидел за большим, потемневшим от времени столом. Помимо Зигфрида, Тридцать Третьего и Герцога под сводами опустевшего вдруг собора присутствовало трое «истинно взрослых» и Барон собственной персоной. Последний, со своим открытым светлым взглядом и не сползающей полуулыбкой, смотрелся чужеродно среди озабоченного вида мрачных мужиков. Впрочем, держался он более чем уверенно и даже властно. То, с каким вниманием прислушивались к нему «истинно взрослые», свидетельствовало: авторитет у него отнюдь не «дутый».
        Никого из амберов видно не было - они заняли оборону.
        - Сколько их? - быстро спросил Барон.
        - Три основные группы - четко перекрывая наши основные пути, - отвечал один из «взрослых» - сухощавый, преждевременно поседевший, мрачный. - С десяток бойцов прямо напротив главных ворот.
        Книжник уже знал этого человека: это был Конрад, один из тех, кому было позволено выходить за пределы внутренней карантинной зоны. Он-то вместе с напарником и встречал Книжника из большого мира в костюме химзащиты.
        - Что за группировка - уже установили? - деловитым тоном продолжал Барон.
        - Банды Семи Ворот, - каким-то дребезжащим голосом ответил Конрад. - И такое ощущение, что все, в полном составе.
        - С чего ты взял?
        - Сужу по количеству. И, похоже, они с собой весь арсенал притащили.
        - Дело дрянь, - упавшим голосом сказал Герцог. - Они не должны были этого делать.
        - Что значит - не должны? - вмешался Зигфрид. - Разве бандиты когда-то отчитывались перед вами в своих действиях?
        Барон скривился и проигнорировал вопрос. Это неприятно удивило Книжника и еще больше добавило напряжения в обстановку. Только теперь он заметил, что гостей местные намеренно избегают взглядами.
        - Что происходит, Герцог? - с нажимом спросил Книжник. - Хватит уже резину тянуть - говори прямо!
        - Верно, - кивнул Зигфрид. - А то некрасиво получается: нас на этот совет позвали, а говорить с нами не желают. Я уж молчу о том, что мы все с вами в одной лодке и каждый в Логове находится под ударом.
        - Да! - неожиданно изменившись в лице, резко сказал Барон. - Потому что под этот удар поставили нас вы!
        В этот момент Барон словно сорвал с себя маску надменной невозмутимости и вдруг превратился в обыкновенного капризного подростка. Семинарист неприятно поразился этой резкой перемене и от этого ощутил еще более нарастающее беспокойство. Потому как не было больше никого, кто мог бы поручиться, что держит ситуацию под контролем, четко зная, как действовать.
        Если не считать Зигфрида, конечно. Но это не в счет - воин не выдавал своих эмоций даже перед лицом смерти.
        - Вот так новости, - с ледяным спокойствием произнес вест. - Это уж ты поясни, любезный. А то ведь мы и обидеться можем.
        - Обидеться? - Барон вдруг снова стал непрошибаемо спокойным. Только улыбочка куда-то делась с его лица. Очередная метаморфоза снова напомнила: никакой это не подросток. Это амбер - ловко мимикрировавший, умудренный опытом взрослый. - У вас что же, еще и претензии имеются?
        - Поясни! - потребовал Зигфрид.
        - Да что вы имеете в виду? - подал голос Тридцать Третий. - Честно говоря, я сбит с толку.
        - Пророчица! - глухо проговорил Герцог. - Она в плену у банд Семи Ворот.
        - О, нет… - проговорил Книжник. - Как это случилось?!
        Герцог мрачно молчал. На Зигфрида же эта новость не произвела впечатления.
        - Ничего себе, - нахмурился он. - А мы здесь при чем?
        - Как это - при чем? - взвился Конрад. - Без вас все было спокойно! Равновесие было! Банды Семи Ворот никогда не покушались на Логово!
        - Но должно же это было когда-то случиться? - невозмутимо сказал Зигфрид.
        - Да с чего ты взял, чужак?! - заорал Конрад. - Тебе-то откуда знать?!
        - Все, что я знаю, - так это то, что бандиты, где бы они ни обитали, плевать хотели на любые договоренности, - уже жестче сказал воин. - И если их вывело из этого самого «равновесия» одно лишь наше присутствие, значит, цена этому Равновесию - дерьмо крысособачье.
        - Да ты… - Конрад задохнулся от ярости. Вскочил, сжал кулаки, готовый уже броситься на веста. Зигфрид чуть заметно подобрался в готовности отразить нападение.
        В назревающий конфликт вмешался звонкий голос вбежавшего в зал белобрысого мальчишки-амбера:
        - От них переговорщик! К воротам пришел! Белой тряпкой машет!
        - Подстрелить его? - быстро спросил Конрад, обращаясь к Барону. - Я прикажу снайперу!
        Он мгновенно потерял интерес к Зигфриду. Что не помешало тому вмешаться:
        - Вот сразу так - стрелять в парламентера? И они еще болтают о «равновесии»?
        Конрад дернулся было снова в направлении веста, но Барон жестом остановил его, обратившись к Зигфриду:
        - Что ты имеешь в виду?
        - Как что? - воин пожал плечами. - Хотя бы узнать, чего ему надо, этому переговорщику. Кстати, что о нем известно?
        Последнее было обращено к белобрысому. Тот коротко поглядел на Барона, снова на Зигфрида. Дернул плечом:
        - Да ничего. Разве что не похож он на бандита из Семи Ворот.
        - Вот, а ты говоришь - «ничего», - удовлетворенно кивнул Зифгрид. - А на кого он похож?
        - На Вольного. Такой же оборванец.
        - На Вольного? - насторожился Конрад. - А что общего у Вольных с Воротами?
        - А что общего у всех бандитов? - запальчиво вставил Книжник. - Жажда наживы да крови!
        - Погоди! - остановил его Зигфрид. Снова поглядел на амбера. - Это все?
        Тот снова пожал плечами - как самый обыкновенный мальчишка:
        - Все, вроде.
        - Ну раз все… - Зигфрид обернулся к остальным: - Тогда у меня такое предложение…
        - А, да! - вскрикнул белобрысый. - Он сказал, как его зовут.
        - Что? - Барон возмущенно поднялся со своего места. - Чего же ты нам голову морочишь?! Ну и как его зовут?
        - Балабол.
        Книжник переглянулся с друзьями.
        - Я пойду! - выдохнул Книжник. - Мне есть, что ему сказать!
        Зигфрид с Тридцать Третьим пристально поглядели на него. Старым боевым товарищам зачастую не нужны слова, чтобы понять друг друга. А тут все было ясно: Балабол - языкастый мерзавец, и развести его на информацию можно только умом и хитростью. Зигфрид слишком прямолинеен - может и убить в сердцах. Тридцать Третий отличный технарь, но не так хорошо разбирается в человеческой психологии. Зато они оба - лучшая поддержка, если дело дойдет до драки.
        Вест медленно кивнул:
        - Мы прикроем тебя.
        - Надеюсь, этого не потребуется, - сказал Книжник.
        - Погодите! - Барон сделал неуверенный жест. - А если это подстава? Что, если они просто хотят выманить кого-то из нас? Или чтобы мы просто открыли ворота?
        - Глупости, - отрезал Зигфрид. - Зачем присылать переговорщика, чтобы прикончить одного врага, рискуя самим переговорщиком? Впрочем, дополнительно прикрыть ворота не помешает.
        - Это плохой план! - произнес Герцог.
        - А есть предложение лучше? - Книжник бросил резкий взгляд на Герцога. - Ты считаешь - это мы виноваты в том, что Пророчица каким-то образом оказалась в их лапах? Значит, нам и расхлебывать.
        - Я не знаю, в чем правда… - Герцог выглядел расстроенным. - С тех пор, как нарушилось Равновесие, все пошло не так…
        - Вот и проверим, - решительно сказал Зигфрид, направляясь в сторону выхода. - Конрад, дружище, скажи своим ребятам, чтобы нас с перепугу не подстрелили в спину.
        Конрад вспыхнул было - но сдержался. Вряд ли ему было приятно, что им пытается командовать чужак, к тому же, по его мнению, виновный во всех бедах его племени. Но Зигфрид сейчас шел за ворота - и, возможно, на верную смерть.
        На этот раз их не стали выводить через «чистилище». Чужаков привели на обширный «крепостной двор» - между зданием собора и внешней стеной более поздней постройки. Здесь Книжник остановился как вкопанный: под непрекращающимся дождем он увидел десятки фигур в жутких костюмах химической защиты. Ощущение было неприятным - словно он стоял голым посреди смертельно зараженной пустыни. Но уже понимая, что к чему, быстро успокоился: это лишь обитатели Логова продолжали гнуть свою линию, отгораживаясь от ненавистного им «грязного» мира. А заодно не давали врагам возможности увидеть свои юные лица. Ведь адские морды противогазов выглядят для врага куда внушительнее косичек и веснушек. Так что с фактором устрашения у местных все было в порядке.
        Во всем остальном оборона Логова выглядела плачевно. Никаких тяжелых вооружений, вроде пушек, огнеметов, катапульт, даже бочек с горючей жидкостью у них не было. Ручное оружие в основном было представлено наполовину самодельными ружьями и каким-то подобием алебард. Книжник заметил всего три или четыре автомата незнакомой, по-видимому, западной конструкции. Да и то, не было уверенности, что эти ребята умеют обращаться с оружием. Громкое название Логова не соответствовало печальной правде: его обитатели бойцами были никудышными. Что не удивительно - их же готовили не к борьбе за выживание, а к утопической «новой жизни». Просто удивительно, как до сих пор никто не разорил их «родовое гнездо». Может, дело было в мрачном образе, который долгое время удавалось создавать Логову, скрывая, что находится внутри.
        А может, дело в том странном Равновесии, к которому они так привыкли. Равновесию, в котором каждому была уготована своя установленная роль: кому как жить, кому кого грабить, кому быть жертвой, а кому - просто отсиживаться в сторонке. Как так случилось - только предстояло выяснить, а пока ясно было одно: Равновесие кончилось.
        Со стены над известной в узких кругах «камерой испытаний» открывался вид на расчищенную, покрытую лужами площадку перед воротами. Сквозь узкую бойницу в бледном утреннем свете, затушеванном дождевыми струями, маячили не скрываясь темные силуэты рядом с дальними руинами. Бандиты и не думали скрываться, вроде даже бравировали перед укреплением. То ли знали о слабости Логова, то ли…
        То ли тоже были жертвой этого странного Равновесия и пока не рассматривали всерьез настоящего штурма. Впрочем, все были прилично вооружены и вид имели куда более грозный, чем амберы, - пусть даже в своих костюмах химзащиты. Даже досюда доносились их хриплые голоса и мерзкий смех. Идти на встречу с ними не хотелось категорически.
        Но по центру чистого пространства между стеной и развалинами одиноко сидел какой-то тип. Именно сидел, с удобством положив ногу на ногу, - шут его знает на чем, на складном стульчике, что ли? В этом самодовольном типе нетрудно было узнать старого знакомца.
        - Точно - Балабол! - удивленно проговорил Книжник.
        Странное дело - он чуть ли не радость испытал, как от встречи с добрым приятелем. Сам себя одернул: этот гад тем и берет, что его принимают за эдакого забавного «обаяшку». Самому же ничего не стоит всадить нож в спину тому, кто еще пять минут назад считал его своим лучшим другом.
        - Ну, я пошел, - решительно сказал Книжник.
        Зигфрид чуть хлопнул его по плечу:
        - Только осторожно там с ним. Смотри в оба. И не дерзи почем зря. Выясни, чего хотят, - и назад. Мы у ворот будем. Если что не так пойдет - падай на землю ничком и не дрыгайся. Отобьем.
        Книжник улыбнулся в ответ. Друзья молча пожали друг другу руки.
        Уже услышав за спиной треск закрывающихся ворот, Книжник ощутил робость. Чуть позади, за спиной, стояли Зиг и Три-Три, но он даже не стал оборачиваться - чтобы не спугнуть собственную решимость. Он просто выдохнул - и пошел вперед, под этим бесконечным дождем навстречу собственному страху.
        Развалившаяся на стуле фигура в лоснящемся влажном плаще выглядела отсюда вполне безобидно. Вскоре удалось разглядеть и лицо переговорщика. Балабол вовсю скалился, глядя на приближавшегося семинариста, и выглядел вполне довольным жизнью. Даже дождевые капли, струившиеся по лицу, ничуть ему не мешали.
        - Кого я вижу! - радушно воскликнул Балабол, всплескивая руками. Со стула он, впрочем, не поднялся.
        Это был ловкий ход: Книжник был вынужден стоять навытяжку перед противной стороной переговоров, отчего Балабол получал явное психологическое преимущество. И тогда семинарист сделал то, чего не ожидал от себя самого. Он сел - прямо посреди огромной лужи, сложив ноги наподобие «позы лотоса» и вытянув спину прямо, как учили в Семинарии на занятиях практической гимнастики. Странное дело, но этот ход несколько сбил спесь с надменного переговорщика. Даже в луже Книжник выглядел теперь со стороны эффектнее и солиднее этого фигляра со складной табуреткой.
        Балабол заерзал на месте - и вдруг расхохотался:
        - Ну и ну! Чего в лужу сел? Чувствуешь, как зад горит уже?
        - А тебе доктор прописал беречь седалище-то? - спокойно отозвался Книжник. - Это правильно - неровен час геморрой застудишь.
        Балабол осекся - и рассмеялся снова. Покачал головой, спросил совсем по-приятельски:
        - Ну, как сам?
        - Да ничего, спасибо, - нетерпеливо отозвался Книжник. - Скажи лучше, зачем вы схватили Пророчицу?
        - Кто ее схватил? - Балабол довольно натурально изобразил удивление. - Никто ее не хватал.
        - Как это - никто? Она у вас?
        - У нас. Только никакого насилия! - Балабол шутливо поднял руки. - Она сама к нам пришла. Точнее - к ребятам из Семи Ворот.
        Балабол кивнул в сторону фигур в тени руин.
        - Как - сама? - упавшим голосом проговорил Книжник. - Зачем?
        - Хочешь - у нее спроси, - криво усмехнулся Балабол. - Да только она не просто так пришла. Она сказала, что сюда, в Логово это самое, пришли три чудика и принесли кое-что, что им не принадлежит. Но очень нужно хозяевам. Смекаешь? В общем, она сказала им, а они - мне. И вот мы все здесь, чтобы решить это дело ко всеобщему взаимному удовольствию.
        Естественно, семинарист понял, о чем речь. Затянувшаяся охота за содержимым железного ящика достала их из здесь. Сбивало с толку другое.
        Пророчица. Зачем она сделала это?
        Изумляло даже не то, что она сама пошла в плен к этим отморозкам. В самое сердце поразило то, что эта особа, в которой он увидел саму душу странного клана обитателей Логова, предала их.
        Что ее заставило? Что они здесь сделали не так? Может, сказали не то?
        Или ею движет какая-то выгода? Нет, Пророчица и выгода - как-то это не вяжется. Хотя, почем ему знать?
        В любом случае, она сама, по своей воле устроила серьезную проблем не только чужакам, но собственным сородичам.
        - Не понимаю, о чем ты… - пробормотал Книжник.
        Но Балабол как будто не обратил внимания на его слова. Он покивал и продолжил в своей развязной манере:
        - Помнится, у меня чемоданчик был, железный такой. Вы меня еще вместе с ним подвезли в свое время. На паровозе. За что я по сей день благодарен - тяжелый он был, зараза…
        - Что-то не чувствуется она, твоя благодарность.
        - Так благодарность моя в том и состоит, что ты до сих пор что-то чувствовать можешь! - Балабол захихикал. Но вдруг погрустнел. - А вот вы мне чем ответили?
        - Чем?
        - Умыкнули чемоданчик-то.
        - Как это - умыкнули? - Книжник сделал удивленное лицо. - Мы его с брошенного корабля забрали. Знаешь морское право? Бесхозное судно, обнаруженное в море, принадлежит нашедшему. А заодно - и все его содержимое…
        - Ты умника-то из себя не строй. Не любят здесь умников.
        - Разве? - легкомысленно отозвался Книжник. - А как же Алхимик? Тоже, вроде, как умник. И при этом пользуется повышенной популярностью в кое-каких кругах, а?
        Балабол как-то резко напрягся и уставился на парня, насупившись, исподлобья:
        - А кто тебе сказал про Алхимика?
        Книжник продолжал скалиться, не понимая причины такой реакции:
        - Да говорят, умники-то у вас, у Вольных, как раз в почете. Особенно если дело касается личной выгоды, верно?
        Но Балабол был уже полностью на своей волне - мрачной и совершенно какой-то не Балабольской:
        - Кто тебе сказал, что груз предназначен Алхимику?
        Книжник с трудом удержался от того, чтобы изумленно вытаращиться на Балабола. Требовалось переварить информацию.
        Похоже, его ничего не значащие слова об Алхимике этот клоун принял за некий знак. Знак того, что семинаристу известна некая информация, связанная с Алхимиком, которую знать ему никак не положено. И если для Книжника этот Алхимик был не более чем персонажем баек странной Пророчицы, то для Балабола он - лицо вполне конкретное. И тогда выходит…
        Выходит, этот ящик с радиоактивным цилиндром внутри предназначен самому Алхимику?! Вот так новости! И главное - как использовать этот новый, неожиданно всплывший факт? Как минимум - не показывать Балаболу своего удивления. Пусть останутся хоть какие-то козыри в рукаве. Даже если непонятно, как эти козыри использовать.
        - Так она и сказала - Пророчица, - ляпнул Книжник.
        И вдруг похолодел, подумав: а не подставил ли он тем самым девчонку? С одной стороны, она сама виновата во всей этой истории. Но с другой, подставлять кого бы то ни было - совсем не в его правилах.
        - Вот как? - задумчиво протянул Балабол. - А она откуда знает?
        - Она же Пророчица, - со всей возможной убедительностью произнес Книжник. - У нее видения и все такое. Вот ей привиделось что-то - и она к вам потопала.
        - Видения, говоришь? - недоверчиво произнес Балабол. - Впрочем, плевать. Значит, такое дело…
        Он поерзал, устраиваясь на стуле поудобнее, но скорее - чтобы казаться значительнее перед парнем, застывшим в нелепой позе на мокрой мостовой. И сказал:
        - Передай своим: если в течение часа мне не вынесут то, что было в моем железном ящике, - Пророчицу убьют. - Балабол чуть склонился, тон его стал доверительным. - Это не я убью - это они убьют. Понимаешь? Сам я не стал бы малолетку мочить, мараться. А им все равно - Пророчица она или просто ведьма. Просто придут - и ее голову через забор обратно в Логово закинут. Можешь не сомневаться - у них с этим просто.
        Парень слушал, и перед глазами у него было темно, как ночью. Сердце колотилось так, что отдавалось в ушах. Нужно было срочно принимать решение - но он не знал какое. Единственное, что он знал наверняка: Пророчицу не вернут. Даже если отдать этому гаду чертову атомную бомбу - или что там представляет из себя проклятый цилиндр - Пророчицу не отдадут. Он чувствовал эту животную злобу, что шла со стороны развалин. Эти бандиты соскучились по крови. Они жаждали крови.
        Равновесие нарушено, и теперь не работают никакие договоренности. Все, что он может, - это выиграть время.
        - За час не успею, - хрипло сказал Книжник. - Цилиндр уже у местных. Нужно их убедить.
        - А разве они сами не хотят вернуть свою «святую»?
        - Нет, - солгал Книжник. - Не хотят. Они считают ее ведьмой.
        Балабол рассмеялся:
        - Не хотят вернуть, говоришь? Кому ты это втираешь? Ну да ладно. По старой дружбе - даю тебе три часа. Потом ей…
        Балабол провел ребром ладони по горлу. Подмигнул.
        - Так всем там и передай.
        Книжник поднялся с ледяных камней, всем телом ощущая ползучие холодные струйки. И в этот момент заметил кое-что, заставившее похолодеть еще больше.
        Штурмовые лестницы. Длинные, вполне покрывающие высоту стен окруженного Логова. Книжник готов был поклясться, что увидел эти штуки в той стороне, где копошились силуэты и тени бандитов. Кому, как не обитателю Кремля, выросшему в непрекращающейся осаде, знать, что означают эти длинные штуки с перекладинами в руках разгоряченных головорезов.
        Они означают, что все эти словесные реверансы с Балаболом не имели смысла. Балабол хотел получить назад свой цилиндр, который, судя по всему, собирался передать Алхимику. Бандитам же не было до этого дела - они собирались идти на штурм.
        Потому что Равновесие нарушено. И теперь можно все.
        На одеревеневших ногах семинарист направился к воротам, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Зигфрид с Тридцать Третим напряженно следили за его приближением. Но никаких неприятных неожиданностей не произошло.
        Все еще было впереди.
        - Не может быть… - бормотал Герцог, бродя взад-вперед, как какой-нибудь злобный мут в клетке. - Не могла Пророчица сама, по доброй воле, к ним… Не могла!
        Слова гулко разносились под сводами пустого собора и от этого становились еще более пронзительными и печальными. Книжник с друзьями молча ждали, что скажет Барон. Тот сидел за столом на краю лавки и задумчиво смотрел куда-то в строну древней стены с выцветшими фресками, не обращая внимания на причитания Герцога. Выйдя из оцепенения, Барон произнес:
        - Не нам судить - могла она, не могла и какой в этом смысл. Ты же знаешь - у нее показатели нейроактивности зашкаливают. Самый мощный Алатырь - у нее. То, что она видит будущее, - доказанный факт. Ну, или почти доказанный.
        - Думаешь, это у нее такой замысел? - с надеждой в голосе спросил Герцог. - Но нам-то как понять - что делать дальше? На что она рассчитывает?
        Барон пожал плечами и отвернулся. Казалось, обитатели Логова просто покорились судьбе. Словно вместе с Пророчицей ушли куда-то их молодой задор и жизненная сила. Даже просветляющие сознание кусочки живого янтаря не помогали.
        - Постойте… - пробормотал Книжник. - Я, кажется, знаю…
        Он похлопал себя по карманам и достал на свет почти забытый оранжевый камень. Неудивительно - из обжигающего Алатыря он превратился в кусочек обыкновенного янтаря. Или так только казалось.
        - Вот, - он продемонстрировал лежащий на ладони камень.
        - Алатырь, - констатировал Барон. - Откуда он у тебя? Чужаку не положено Алатырь держать. Они у нас все наперечет…
        - Пророчица дала. Он обжигал - но она чуть не силой…
        - Погоди! - вскочив со своего места, Барон буквально подлетел к Книжнику. - Ты говоришь, она сама тебе его дала?
        - Ага. И предлагала вживить его. Ну, стать с ним единым целым и все такое.
        - А ты?
        - Я попросил немного времени подумать. А потом она пропала…
        Он осекся. Этот шкет, именовавший себя лихим титулом. В упор сверлил его взглядом и раздувал ноздри, как взбешенный кот.
        - Ты понимаешь, что сделал? - прямо в лицо ему просипел Барон. - Ты же обидел Пророчицу!
        - Обидел? Но чем?
        - Ты усомнился! Понимаешь?
        - Ну… - Книжник пожал плечами. - Исследователю свойственно сомневаться.
        - Да какой ты исследователь, несчастный? - горько усмехнулся Барон. - На фоне Пророчицы - ты глупый ребенок, отталкивающий ложечку с кашей. Его кормят, а он капризничает - «буду-не буду»…
        - Странная аналогия, - буркнул Книжник.
        - Нормальная, - неожиданно вмешался Зигфрид. - Что она тебе предложила? Камень этот вживить?
        - Да. Сказала, что это поможет мне в миссии.
        - Какой миссии? - насторожился барон.
        - А вот этого я узнать у нее не успел.
        Барон отвел взгляд. Вернулся на свое место. Сел, молча глядя в сторону. Книжник растерянно поглядел на присутствующих.
        - Так что делать будем? Балабол требует эту фонящую штуковину. Меньше трех часов осталось. А потом…
        - Облезет! - оборвал его Зигфрид. Колко поглядел на Книжника. - Ты точно штурмовые лестницы видел?
        - Точно.
        - Значит, выполнить требование Балабола - просто приблизить штурм.
        - Так что делать будем?
        Зигфрид заложил руки за спину, прошелся немного между столами-партами. Оглядел пространство собора, как будто прикидывал, что бы он нагородил здесь, дай только ему волю. Спросил:
        - Так где ты, говоришь, ее держат?
        - Пророчицу? - Книжник наморщил лоб, пытаясь вспомнить. - Ворота какие-то. Царские, что ли…
        - Королевские, - подал голос Герцог. - Королевские ворота - главное укрепление банды Семи Ворот.
        - А почему их семь, этих ворот? - поинтересовался Тридцать Третий.
        - Когда-то их было больше, - сказал Герцог. - Это древние ворота Кенигсберга. Каждые - как основательный форт. Но главное - они расположены так, что позволяют контролировать весь город. Чем и пользуется банда.
        - Только к чему эти вопросы? - мрачно спросил Барон. - Как они помогут освободить Пророчицу и защитить Логово?
        - План такой… - сказал Зигфрид, стоя ко всем спиной и разглядывая что-то в дальнем, темном конце огромного зала. Помолчал немного и вдруг резко развернулся. - Мы не будем дожидаться штурма. Мы сами пойдем на штурм.
        - Что? - Барон непонимающе поглядел на веста. - Ты сказал…
        В глазах Герцога появилась надежда. Неудивительно: в отличие от Барона он уже знал, чего ожидать от воина.
        - Я сказал «штурм», - Зигфрид оглядел друзей, и Книжник узнал этот взгляд. Такой острый, сверкающий, словно рассыпающий искры взгляд бывает у веста только в ожидании большой драки.
        - Но как… - Борон поглядел на Герцога, ища у того поддержки. - У них же подавляющее превосходство. Нас только стены спасают…
        - Стены не спасут от мощного натиска и мощного вооружения, - жестко сказал Зигфрид. - Но, разумеется, я говорил не о штурме бандитских позиций. Во-первых, у них действительно превосходство, во-вторых, я бы не хотел, чтобы перебили ваших ребят, возомнивших себя взрослыми…
        - Но-но! - проворчал Барон.
        … Но главное - это бессмысленно, - подытожил Зигфрид. - Здесь нет Пророчицы.
        - Погоди! - вмешался Герцог. - Так ты говоришь о штурме…
        - Этих самых Королевских ворот, - кивнул Зигфрид. - Мы не будем возвращать Балаболу его радиоактивную хреновину, мы просто освободим Пророчицу. Как вам план?
        - Бред, - скривился Барон. - Герцог говорил, что вы хороший воин, но это же Королевские Ворота! Укрепления, огневая мощь - не чета нашей. Настоящее осиное гнездо!
        - Да, но их защитники-то здесь, - возразил Зигфрид. - Пока они готовятся к штурму Логова, мы возьмем их за мягкое место.
        - Легко сказать, - осторожно возразил Герцог. - Наверняка же они оставили кого-то охранять Ворота?
        - Даже не сомневайся, - сказал Зигфрид. - Но обычно оставляют кого?
        - Того, кто хуже в настоящем бою, - кивнул Книжник. - И вряд ли охрана будет достаточно сильной - большинство наверняка отправилось на «веселье» в виде грабежа со стрельбой. То есть, к Логову.
        - Хорошая идея, - одобрил Тридцать Третий. - Непонятно только, что делать дальше? Бандиты же не откажутся от штурма Логова.
        - Как только они узнают, что мы напали на их резиденцию - или «малину», я уж не знаю, - они всем скопом ринутся назад. По крайней мере, я бы так сделал - не оставлять же свой дом на разграбление?
        - А дальше? - Герцог словно подталкивал его туда, где Зигфрид упрется в логическую стену.
        Но воин не ведал стен даже в логике.
        - А дальше вся эта толпа ринется за нами, - усмехнулся Зигфрид. - Главное, она уйдет от Логова. Ну а мы что-нибудь придумаем. В любом случае, у нас всегда будет с собой кость, которую можно бросить в эту жадную свору.
        - Ты про цилиндр?
        - Точно.
        Книжник за секунду задумался - и выдал:
        - А давай отнесем эту штуку тому, кому она нужна больше других?
        - Кому же это?
        - Ясно кому. Алхимику.
        Барон и Герцог изумленно переглянулись. Барон сделал жест, как будто требуя слова и в то же время не зная, что сказать. Но семинарист даже не обратил на него внимания. Он вдруг ощутил, как нагревается в его ладони Живой камень Алатырь.
        Книжник сжал камень в кулак.
        - А в чем смысл? - спросил Зигфрид.
        - Смысл в том, что Алхимику он нужен, - сказал Книжник. - А Алхимик, возможно, нужен нам самим.
        - Не понимаю. Зачем?
        - Если верить тому, что о нем говорят, этот парень - очень влиятельный человек в этих местах. А главное - очень умный и владеющий любой мыслимой здесь информацией. И если он не сможет помочь нам отсюда выбраться - нам уже никто не поможет.
        Зигфрид подошел к одному из столов и стал раскладывать на нем оружие. Первым лег меч в заплечных ножнах. Затем - две кобуры с револьверами. Кинжал. Зигфрид достал револьвер из одной кобуры, проверил барабан на наличие патронов. Поморщился. То же повторилось со вторым револьвером. Пара патронов на каждый барабан - не густо для предстоящей схватки. Но воина это не особо расстраивало. Ведь он знал, что его главным оружием по-прежнему остается меч.
        - В твоих словах есть резон, - сказал, наконец, воин. - Если выберемся из переделки с Воротами - можно и к Алхимику в гости наведаться.
        - Это безумие, - потерянно покачал головой Герцог. Поглядел на Книжника, на Тридцать Третьего. - Я так понимаю, ваш лидер не боится ни черта, ни дьявола. Но вы-то сами что думаете?
        - За Зигфридом - хоть в пекло, - несколько пафосно отозвался Книжник. - Уверен - он знает, что делает.
        - А у меня страх отсутствует как функция, - улыбнулся Тридцать Третий. - Я же не человек.
        - Но у вас же на самом деле нет никакого плана!
        - Кстати, насчет плана, - сказал Зигфрид. - Кто может набросать схему Королевских Ворот?
        - Я пойду с вами, - обреченно сказал Герцог.
        - Уверен?
        - Сами вы к ним не пройдете. Там ловушки расставлены. К тому же, кто-то должен привести Пророчицу домой.
        - Отлично, - в голосе веста появились четкие деловые нотки. - Дело за малым - оружие. Показывайте, что у вас есть. И побыстрее - времени осталось мало.
        - Хорошо, - сказал Барон. - Мы дадим вам оружие. Но обещайте, что Пророчица не пострадает.
        - Этого никто не может обещать, - с холодной жесткостью сказал Зигфрид. - Даже если отдать Балаболу то, что он просит, - не факт, что она вернется живой. Но мы сделаем все возможно, что ее вытащить целой и невредимой.
        Ладонь обожгло новой волной тепла - Алатырь напоминал о себе. Книжник смотрел на арсенал, что раскладывали перед ними двое щуплых амберов, но думал о другом.
        - Герцог, - позвал он. - Я хочу, чтобы это стало частью меня.
        Он протянул в его сторону ладонь с мерно пульсировавшим камнем.
        - Решился?
        Книжник кивнул. Герцог подошел ближе, внимательно оглядывая камень со всех сторон, но не притрагиваясь к нему. Потребовал:
        - Сядь!
        Книжник уселся на пол.
        - Приложи Алатырь к затылку.
        Семинарист подчинился, ощутив кожей черепа пульсирующий огонь.
        - Прижми. Сильнее! Закрой глаза. Жди.
        Парень закрыл глаза.
        - Слушай его!
        Книжник прислушался к своим ощущениям. Поначалу он слышал только, как Зигфрид придирчиво оглядывал небогатый набор оружия из того, что могли предложить обитатели Логова, и ворчал:
        - И что же - ни одного пулемета? А к этому автомату сколько патронов? Ясно. А к этому карабину? Замечательно. И как вы только умудрились выжить? Эй, Ник, а ты определился с оружием? Учти, арбалета здесь нет.
        Книжник не ответил.
        Зигфрид продолжал:
        - А это что? Гранаты? В рабочем состоянии? Отлично. На это и сделаем акцент. Еще мне нужна мастерская. Нужно подогнать эти патроны под калибр моих «стволов». И еще кое-что…
        Голос его звучал все дальше, расплывался, разлетался эхом, пока не стих совсем. Как будто реальный мир вытеснялся каким-то другим, находящимся на грани реальности и каких-то взбрыков подсознания. Книжник открыл глаза - и не увидел тесной оружейной комнаты.
        Все пространство вокруг заполнили струящиеся янтарные узоры, в которых то возникали, то исчезали смутные картинки. Что-то подсказывало - все эти образы имеют особый смысл, разобраться в котором пока было трудно.
        Он убрал руку от затылка - казалось, камень растворился не просто на поверхности черепа - он стал единым целым с мозгом. Хотелось надеяться, что это было не так и когда-то удастся вернуть себе привычное состояние.
        Пока же приходилось привыкать к этому новому, странному и вместе с тем волнующему. Прошло не меньше минуты, прежде чем янтарная муть перед глазами сменилась более-менее внятными ощущениями. Прежде всего хотелось понять - что же дает это странное единение с «живым камнем».
        Понимание пришло внезапно - как будто накатила какая-то животворная волна. Само это состояние и было ответом - кристальная ясность рассудка. Новое, неведомое ранее восприятие мира. Как будто он внезапно увидел саму суть вещей. На миг показалось что он стал… Богом?!.
        Конечно же это было иллюзией. Не могли же все «вечно юные» амберы быть эдакими сверхчеловеками. Просто сознание стало яснее, четче, ушли куда-то страх и беспокойство, и общее ощущение приблизилось к тому, которого он не ощущал с детства.
        Он не стал сверхчеловеком. Но мысли определенно стали точнее, строже, яснее. Чувства стали острее, мысль - быстрее, зрение яснее. Что-то вроде допинга. Было и еще одно слово, которое вертелось в мозгу.
        Форсаж.
        - Так вот что это такое… - прошептал Книжник. - Форсированное сознание… Теперь я могу… Я могу…
        - Ты не забыл про свою миссию? - раздался голос, настолько четкий и ясный, как будто сказали прямо в ухо.
        Но это было невозможно - ведь говорившая находилась далеко отсюда. В плену, за стенами Королевских Ворот.
        - Пророчица? - прошептал Книжник. - Это ты или у меня галлюцинации?
        - Ты помнишь? Ты должен найти выход. Разрушить границы между нашим городом и остальным миром.
        - Я помню. Я должен найти выход отсюда, отыскать путь домой. Но какой от этого прок твоему народу?
        - А ты не понял? Мы один народ. Мы части одного народа, разбитого на осколки Последней Войной.
        - Я знаю… Но мало кто помнит об этом.
        - Твоя миссия - напомнить об этом людям. И ты уже начал. Верно?
        Книжник задохнулся от нахлынувших на него чувств. Конечно, он знал об этом. Ведь это было его давней мечтой - раскрыть глаза людям на свое великое прошлое. Помочь человечеству сделать первый шаг к возрождению…
        Но он никогда не думал о том, что это - его миссия, подлинная цель жизни. Неужели Пророчица увидела в нем то, что было скрыто от него самого? То, в чем он не решался себе признаться?
        - Пророчица! - позвал он. - Скажи мне… Ты слышишь?
        Но янтарные узоры перед глазами стали вдруг рассыпаться, и вокруг снова возникла мрачная оружейная комната. Перед ним высилась внушительная фигура Зигфрида, с ног до головы обвешанная оружием.
        Реальность вернулась. Но осталось это свежее ощущение - ясности сознания и четкости цели. Да еще - эта дурацкая, почти детская улыбка на губах.
        - Ник, что с тобой? - внимательно разглядывая его, сказал Зигфрид.
        - Все нормально, - заверил Книжник. Силой убрал с лица улыбку. - Нет, правда - я в порядке!
        - Тогда готовься. Через час выходим. Да - огнемет не забудь! А я понесу это.
        Зигфрид аккуратно поставил на стол зловещий металлический цилиндр.
        Глава девятая
        Королевские ворота
        Хорошо, что Герцог вызвался вести их маленькую группу. Худшее, что сейчас можно было придумать, - это прорываться сквозь бандитскую блокаду напролом. Не то чтобы это было совсем невозможно, да только поднимать шум - лишать первоначальный замысел, состоявший в скрытности и внезапности, всякого смысла.
        Вышли через тайный ход. Небольшой туннель вел в ближайшие развалины, настолько замусоренные и заросшие какими-то лохматыми растениями, что бандиты просто побрезговали располагать там пост. Двигавшийся впереди Герцог просто сдвинул люк над головой - и вниз посыпались сухие листья и мелкий мусор.
        Заодно прямо на голову упало несколько мелких, но омерзительных и злобных тварей, очевидно прятавшихся под листьями. Твари напоминали стальную сколопендру, только были поменьше - длиной с руку. С огромным трудом Книжник сдержался, чтобы не пустить в ход трофейный огнемет, - тогда бы вся компания наверняка поджарилась в этом замкнутом пространстве. На этот раз всех спас Тридцать Третий: выбросив из основания кистей острые танталовые штыри, он перебил тварей с быстротой хищного насекомого. Благодарности никто вслух не выразил - и без того шипение и визг подыхающих тварей могли привлечь внимание бандитов.
        Резкая вонь потрохов все еще дергавшихся мутов буквально вытолкнула их на поверхность. Последним из груды мокрых листьев, как из сугроба, и выбрался Книжник. Из кучи продолжали уползать какие-то мелкие существа, но никто уже не обращал на них внимания.
        Зигфрид сделал знак «Тихо!». Все настороженно смотрели на костер, дымившийся неподалеку, за руинами. Оттуда доносились приглушенные голоса. Различить что-либо было непросто.
        Но семинарист вспомнил вдруг о новых возможностях. Закрыл глаза, вслушался. И точно - слух обострился, как будто кто-то подкрутил рукоятку громкости. Голоса стали отчетливее, послышался даже треск веток в костре.
        - … А как лед встанет - на Пиллау пойдем. Вот уж где по полной поживиться можно!
        - Ты что, Кислый, сбрендил? Это ж территория Вольных! Кто ж решится на Вольных двинуть?
        - А что нам они, указ? Семь Ворот - сила теперь. Вот, еще Логово возьмем. Говорят, там добра всякого навалом! А еще - девочки молоденькие, сладенькие… Ты колдунью ихнюю видел? Сладенькая. Не боялся бы, что порчу наведет, позабавился бы с ней!
        - Размечтался… Это когда возьмем еще, Логово-то. А то еще и сами отхватим. Видел, какие стены? На них кому-то лезть придется!
        - Да ты не ссы, возьмем! Навалимся скопом - они даже пикнуть не успеют. Кто уцелеет - «шестерками» сделаем, да впереди себя в атаку ходить заставим, как пушечное мясо. Кто откажется - там же прикончим.
        - Чего-то не нравится мне это. Нам же полагается Периферию держать. Логово - не наша территория. Так Равновесие нарушить можно.
        - Ты же слышал, что пахан сказал: Равновесие кончилось, все - баста! Теперь все что хочешь творить можно и никто нам не указ!
        - Все-таки ссыкатно как-то. Все к Равновесию привыкли - все чики-пики, каждый сверчок знай свой шесток. А теперь у всех как резьбу посрывало. Это что же получается, теперь и Вольные на нас попереть могут?!
        - А на нас-то за что?
        Книжник с отвращением «отключился» от бандитской беседы. Но неприятный осадок остался. Особенно беспокоило, с каким смаком обсуждался предстоящий штурм Логова. Кому угодно понятно: легкомысленным «детям будущего» не устоять против животного натиска банды Семи Ворот. Единственным спасением Барона и его ребят было отвлечь основные силы бандитов на себя.
        Под эти размышления Книжник тихо следовал за остальными - тяжелые баллоны огнемета заставляли его плестись в конце маленькой колонны. Герцог тихо провел их мимо еще одного бандитского поста - и направил по узкой, только ему одному заметной тропе между развалинами. Идти было тяжело - от дождя цементная пыль вперемешку с грязью превратилась в скользкое месиво. Ничего не стоило поскользнуться и улететь в какой-нибудь провал на месте обрушившегося здания - а такие здесь были сплошь и рядом.
        Наконец остановился и Герцог. Сделал знак остальным, чтобы замерли, вслушался в тишину, с неизменным дождевым фоном.
        - Даже не знаю… - пробормотал он, выглядывая из-за огрызка стены. - Вроде тихо. Не видно его нигде. Может, он ушел куда? Или издох?
        - Кто издох? - становясь рядом, спросил Зигфрид.
        - Танк.
        - Кто?!
        - Говорю же - танк, - Герцог нервно провел ладонью по лицу, смахивая дождевые капли. - Это Полигон. Так мы его называем. На самом деле никто уже не помнит, что тут раньше было, до того, как здесь дикий танк завелся.
        - Очень любопытно, - вмешался Тридцать Третий. - Это как же понимать? Танк - и вдруг дикий!
        - А вот так, - огрызнулся Герцог, которому надоело объяснять очевидные вещи. - Когда танк с экипажем - это просто танк. А когда он сам по себе, никому не подчиняется и пасется, где хочет, - то он уже дикий.
        - Так он что - вроде био? - предположил кио. - Ну, типа боевого биоробота?
        - Био - это био. Они у нас давно вымерли. А это танк. Только с мозгами электронными. И похоже, он до сих пор считает, что война все еще не закончилась. А уехать с Полигона не может - видите, здесь вроде как котловина, развалины все пути ему перекрывают.
        - Как же он до сих пор на ходу держится? - со сдержанным удивлением спросил Зигфрид. - Ему же ремонт нужен, энергию опять же откуда-то брать надо.
        - Хороший вопрос, - задумчиво произнес Герцог. - Но меня больше беспокоит, как мы через его территорию переберемся?
        - А обойти никак нельзя? - спросил Книжник.
        - Сам погляди, - Герцог кивнул на развалины. - Здесь даже крысопес не прошмыгнет, все в любой момент под ногами рухнуть может. А путь здесь один - иначе по-тихому к Королевским Воротам не подобраться. К танку-то они привыкли, считают даже, что он их охраняет. Вроде цепного зверя…
        Пока Герцог говорил, Книжник подкрался к невысокому бортику, оставшемуся от рухнувшей стены, Выглянул из-за него в сторону «Полигона». И отшатнулся: прямо ему в лоб глядел массивный пушечный ствол.
        Он едва успел рухнуть в пыль и крикнуть «Ложись!», как что-то ухнуло, лопнуло - и его с ног до головы осыпало осколками камня. Как и остальных, впрочем. Первым поднялся с земли Зигфрид. Достал из вещевого мешка радиоактивный цилиндр, внимательно осмотрел со всех сторон - нет ли повреждений. И снова аккуратно замотал плотными тряпками.
        - Он что же, стреляет к тому ж? - стирая с лица грязь, поинтересовался Зигфрид. - Странный звук какой-то…
        - Пушка Гаусса, - пояснил Тридцать Третий. - Электромагнитное орудие - разгоняет железные болванки до гиперзвуковой скорости. Здесь, правда, выстрел послабее был, но все равно, энергия для этого нужна бешеная. Как только ему удалось до сих пор снаряды сохранить? Наверное, болванки компактные, и у него их море.
        - Вот потому мало кому удавалось через Полигон пройти, - сказал Герцог. - Он все видит, все чует - и бьет без промаха. Так что тебе повезло, Ник.
        - Как же ты хотел нас провести здесь, Герцог? - усмехнулся вест. - На что рассчитывал?
        - Каждые три часа он как бы «засыпает» на несколько минут - и в этот момент всегда можно проскочить.
        - Зачем он это делает? - нахмурился Зигфрид.
        - Не знаю, - пожал плечами Герцог. - Но, видимо, придется подождать. Судя по всему, период «сна» у него только закончился.
        Они прислушались. Отсюда было слышно, как лязгают гусеницы и жужжат приводы поворота башни.
        - У нас нет трех часов, - сказал Книжник. - Скоро срок выйдет, Балабол взбесится, штурм начнется.
        - Что же делать? - побледнев, пробормотал Герцог.
        - Я знаю, почему он с этого Полигона не уходит, - неожиданно для себя самого заявил Книжник.
        - Ну-ка, поделись, - скептически сказал Зигфрид.
        - Он на подзарядку уходит.
        - Никто не видел, чтобы он подключался к чему-либо, - возразил Герцог. - Он просто замирает и стоит несколько минут. Причем, каждый раз - на новом месте.
        - Здесь, под Полигоном, - генератор мощного электромагнитного поля.
        - С чего ты взял? - недоверчиво спросил Герцог.
        - Это же ясно, - просто сказал Книжник. - Индукционная зарядка.
        - Как это я сам не догадался! - хохотнул Тридцать Третий. Даже по лбу себя хлопнул ладонью - совсем как человек. - Конечно же - каждые три часа у него подзарядка! Пушка Гаусса требует приличной энергии, да и другие системы…
        - Откуда ты узнал? - подозрительно глядя на Книжника, спросил Герцог.
        - Сам не пойму, - удивленно отозвался парень. - Я ж в этом не особо разбираюсь. Может, просто догадался. Или…
        Он коснулся затылка, нащупав под волосами твердую поверхность Алатыря. Похоже, Алатырь действовал. Только как? Не ко Всемирной же Паутине подсоединялся? Был когда-то на Земле такой источник информации - Интернет. Да только сгинул давно - вместе с водопроводом и уличным освещением.
        Тут же его посетила другая, поразившая его самого мысль.
        А что, если это внезапное знание - нечто схожее с древней компьютерной сетью? Только соединяет она не компьютеры, а «живые камни»-Алатыри - и их носителей! Целая сеть из человеческих разумов - возможно ли это? Ответ не заставил себя ждать.
        - Да… - прозвенело где-то в глубине головы.
        - Кто это? - пробормотал парень.
        - Чего? - это уже Тридцать Третий - смотрит на него с подозрением.
        - Да так… - пробормотал Книжник. - Показалось.
        Сам же был уверен: ничего ему не показалось. Этот голос - его собственный. Только отвечает он помимо его собственной воли - и всегда правильно. Откуда у него это знание? Надо думать, из какого-то «информационного поля», к которому приобщился безо всякой подготовки. Оставалось понять, как это работает…
        Черт, разум - не книга, не компьютер, он не работает по простым схемам. Но связался же он как-то с Пророчицей - едва только вживил себе в голову этот камень! Или тот разговор был всего лишь плодом его больного воображения? В любом случае, «живая сеть» должна действовать иначе, чем ее электронный аналог. Но, что ни говори, - «вынимать» нужную мысль прямо «из воздуха» - дорогого стоит.
        - И что делать будем? - спросил Зигфрид. - Ждать нельзя!
        Книжник прищурился, «вылавливая» правильный ответ:
        - Два варианта. Сбить его с толку, обмануть. Или отключить электромагнит.
        Прислушался к собственным ощущениям. Ничего особенного - как будто так и должно быть - на ходу отвечать на вопросы, в которых еще минуту назад совершенно не разбирался.
        - Если ты прав… - Тридцать Третий на секунду задумался. - Электромагнитное поле, если оно есть, я почувствую. Я попробую отыскать и вырубить источник.
        - Погоди! - вмешался Герцог. - Если вы считаете, что он заряжается только каждые три часа, - какой смысл вырубать источник питания между зарядками?
        - Я думаю, он подпитывается все время, пока находится на территории этого Полигона, - возразил Тридцать Третий. - Но энергии ему все равно не хватает - и каждые три часа приходится накапливать небольшой запас. Сами понимаете - техника древняя, изношенная.
        - Значит, возьмем его тепленького! - Книжник хлопнул в ладоши, изображая предвкушение охоты. Получилось не слишком уверенно.
        - А я попробую подбить гада, - заявил Зигфрид. - У меня полмешка гранат. Хотя бы половина - да рванет.
        - Нет! - Книжник ощутил, как в голове вспыхнула новая идея. - Не надо его взрывать.
        - А что еще с ним делать?
        - Попробуем… приручить его! - парень мгновенно загорелся идеей. - Это у нас какое преимущество при штурме будет - свой танк!
        Зигфрид быстро посмотрел на кио. Тот дернул плечом:
        - А что? В этом нет ничего невозможного.
        - Ну, давайте, попробуем, - нехотя произнес Зигфрид. - Только я не верю в эту затею. И если мне что не так покажется - прикончу гада.
        Танк медленно полз по изрытой гусеницами площадке. Такого чудовища Книжнику еще видеть не доводилось. Он читал где-то, что большинство танков времен Последней Войны имели дизельные двигатели, издававшие чудовищный рев. Этот же издавал только тихое гудение да лязг гусениц. Гусеничная платформа отдаленно напоминала аналогичную у Т-90, остовы которых доводилось видеть на местах московских боев. Разве что выглядела более приземистой, будто придавленной гигантским башмаком. Башня соответствовала. Точнее, башни как таковой не было - было непропорционально длинное орудие на автоматическом лафете, словно укутанное в толстый сегментарный кожух. Вращающаяся площадка у основания ствола имела приплюснутый грибообразный выступ - очевидно, радар или защищенный броней набор приборов прицеливания. Корпус машины давно потерял окраску и был изъеден подтеками окислов. Просто удивительно, как эта железная зверюга до сих пор не сгнила под здешними непрекращающимися дождями. Танк медленно водил стволом из стороны в сторону, словно принюхиваясь в поисках добычи. Казалось, вот-вот - и он выцелит в руинах наблюдавшего за
ним парня. Но, видать, время не пощадило чувствительных датчиков, и теперь для точного выстрела танку требовался визуальный контакт с целью.
        Однако пора было действовать.
        Задумка была более чем безумная - отвлечь этого монстра на себя, пока Тридцать Третий будет вырубать ему электромагнитную подпитку. На миг закралось сомнение: а что, если Тридцать Третий ошибается и эту зверюгу не остановишь, отключив внешнюю подпитку?
        Парень выдохнул, отгоняя трусливые мысли. И рванул вперед.
        Он не был самоубийцей и действовал в рамках строгого расчета. Еще накануне он бы не стал делать ставку на логику и холодный расчет - это никогда не было его коньком. Но вчера он еще не был амбером и из головы не торчал кусок янтаря, «разгоняющего» вальяжный «процессор» человеческого мозга.
        Замысел был прост - увести танк за вон тот мощный бетонный выступ. Ему никуда не деться - придется ехать следом. Потому как против мощного орудия в данном случае работает элементарная геометрия: с основной части Полигона этот участок не простреливается, и машине нужно будет обогнуть выступ. Здесь же, на более тесном участке, можно использовать ограниченную скорость вращения башни - орудие не будет поспевать поворачиваться за достаточно шустрым человеком.
        Разумеется, эта ставка сработает только в том случае, если танк решит во что бы то ни стало прикончить жертву. Хотя, по словам Герцога, бронированный монстр до сих пор не оставался равнодушным ни к одной живой цели. Ну и нельзя исключать сюрпризов. Древняя электроника на две сотни лет наверняка обзавелась своими электронными маразмами и может выдать любые фортеля.
        - Ну, была не была!
        Перемахнув через завал из щебня и обломков бетонных плит, Книжник оказался на обширной площадке. Отсюда, снизу, Полигон казался ареной для гладиаторских боев. Правда, единственным вооруженным воином здесь был танк. Человек - всего лишь обреченная жертва.
        - Эй, ты! - крикнул Книжник. - Вот он я!
        Голос его предательски сорвался - но и этого хватило. Танк замер и нервно повел стволом, как пес, почуявший дичь. Затем стал медленно поворачиваться на месте. Ствол при этом двигался независимо и пока целил куда-то в сторону.
        Семинарист не стал дожидаться - и бросился в сторону выступа. Вовремя: танк заметил его.
        Жахнуло. Болванка чуть задела выступ и ударила в кучу камня в отдалении. Книжник уже отползал на четвереньках в дальний угол. Теперь замысел не казался таким уж продуманным. Книжник слушал приближающийся скрежет гусениц и думал лишь об одном: только бы успел Тридцать Третий!
        Вжавшись спиной в обломок бетонной плиты, семинарист наблюдал, как медленно, словно в страшном сне, приближается железная смерть. Сначала показался ствол - он чуть вздрагивал вместе с танком на неровностях площадки, но мгновенно компенсировал смещение системой стабилизации. Ствол дернулся было в его сторону - но уперся кожухом в срез бетонного выступа.
        Книжник мстительно засмеялся:
        - Что, гад, тесновато?
        Танк продолжал вползать на этот замкнутый участок Полигона, а вместе с этим поворачивалась башня, грозя взять, наконец, жертву «на мушку». Парень вскочил - и рванул вокруг танка. Завизжали приводы башни - ствол стал поворачиваться следом. Но он явно не успевал за шустрым человеком - чтобы прицелиться и произвести выстрел, машине требовалось расстояние.
        Но радоваться было рано. Пару раз обежав танк, Книжник понял, что выдыхается. Соревноваться в выносливости с двухсотлетним механизмом было самонадеянно и глупо.
        - Ну что ты там возишься, Три-Три?! - задыхаясь, прокричал Книжник. - Он же меня прикончит!
        Танк дернулся, как будто звук человеческого голоса привел его в чувство. Тупое вращение башни прекратилось, танк отполз немного и стал поворачиваться вокруг собственной оси… Книжник недоуменно поглядел на это и выдохнул:
        - Да чтоб тебя…
        Через секунду железный монстр бросился на него, яростно разбрасывая из-под гусениц куски щебня. Это и был непредусмотренный сюрприз: фактор гусениц семинарист просто не учел. Отчего-то просто не пришло в голову, что высокотехнологичный механизм, вооруженный продвинутой электромагнитной пушкой, решит попросту, без обиняков, намотать его на старые добрые гусеницы.
        - А-а!!!
        Истошно вопя, Книжник бросился наутек. Танк поддал скорости, буквально наступая на пятки. Парень выкладывался из последних сил, но было ясно: ему не убежать. Впереди тупик и отвесная стена, по которой просто не забраться. Единственный шанс - вон тот крохотный закуток…
        Вжавшись в тесную нишу в бетоне, Книжник ожидал удара. Но электроника танка решила иначе. Логика вполне понятная: одно дело раздавить мягкое, податливое тело и совсем другое - долбить дряхлым корпусом в стену. Все равно жертве уже никуда не деться.
        Сквозь стук колотящегося сердца Книжник уловил характерный звук башенного привода. Он уже знал: на этот раз ему не успеть увернуться. Просто закрыл глаза, ожидая… Что там происходит с сознанием и чувствами, когда в тело на сверхзвуковой скорости входит металлическая болванка?
        - Ну что ты там, спишь, что ли? - прорычал голос Зигфрида.
        На этот раз реакция не подвела - парень рванул прочь из своего крохотного убежища, успев краем глаза заметить фантастическую картину: скрипя зубами от напряжения, упираясь ногами в лобовую броневую плиту, Зигфрид оттягивал пушечный ствол, не давая ему свестись с линией прицеливания. Едва Книжник покинул нишу, как ствол вырвался и выплюнул порцию металла аккурат в то место, где только что прятался Книжник.
        Грохнуло, брызнули осколки - кинетическая энергия болванки была просто сумасшедшей. Но цель не была поражена, и свихнувшийся электронный мозг танка это, похоже, взбесило не на шутку. Взвыли электромоторы, гусеницы буквально вспахали каменистую землю - и танк рванул прямо на споткнувшегося и замершего на земле Книжника.
        Но вдруг дернулся, качнувшись на упругой подвеске, - и замер, грозно нависнув над несостоявшейся жертвой. Книжник в оцепенении таращился снизу на нависшего над ним монстра, а рядом уже был Зигфрид с обнаженным мечом в руке.
        - А меч-то зачем? - облизнув пересохшие губы, спросил Книжник.
        - Мало ли, - отозвался Зигфрид. - Ствол ему обрубить в крайнем случае. Хотя какая разница? Похоже, у Три-Три получилось.
        Тридцать Третий захлопнул бронированный лючок над нишей бортового компьютера. Сказал:
        - Аккумуляторы и конденсаторы подрегулировал, зарядил. Хватит на полчаса ходу и примерно на три выстрела пушки. Потом - все, финиш. Сдохнут. Акустические датчики, вроде, в порядке, так что голосовые команды воспринимать должен…
        - Воспринимать-то он, может, их и будет, - скептически произнес Герцог. - А вот будет ли исполнять?
        - Да, вдруг взбунтуется и по нам палить начнет? - добавил Зигфрид. - Все там в его в железной «черепушке» в порядке?
        Книжник только поежился при этих словах. Вспоминать, на что способен этот бронированный хищник, не хотелось.
        - Ничего гарантировать не могу, - сказал Тридцать Третий. - Но на случай непредвиденной ситуации я ввел команду блокировки.
        - Что за команда? - спросил Герцог.
        - «Сдаюсь!» Услышав это кодовое слово, танк вырубит все системы.
        - Боюсь, не пригодится мне эта «команда», - проворчал Зигфрид. - Отродясь не говорил я этого позорного слова и теперь не скажу.
        - Ничего, с тобой есть мы, - усмехнулся Герцог. - Ради дружбы я готов рискнуть репутацией.
        Друзья сдержанно рассмеялись. Как-то не до веселья было.
        - Москит, старт! - скомандовал Тридцать Третий.
        Танк сотрясся всем корпусом - и загудел электронной начинкой.
        - Ты ему что, имя дал? - усмехнулся вест.
        - Конечно, - довольно отозвался кио. - Без имени он отзываться на команды не будет.
        - А почему - Москит?
        - А ты на «хоботок» его посмотри, - почти с любовью в голосе произнес Тридцать Третий, любуясь боевой машиной. - Ну комар комаром.
        К цели вышли минут через двадцать и остановились под прикрытием развалин многоэтажки. Странно было ощущать за спиной железную громаду танка. Отчего-то семинарист в любую минуту ожидал от него удара в спину. Но Тридцать Третий уже успел короткой командой заглушить машину, оставив для предстоящего боя около десяти минут хода да три потенциальных выстрела.
        Между ними и Королевскими Воротами оставалась широкая полоса свободного пространства. Глядя на это сооружение, Книжник помрачнел. Ворота не были просто устройством для того, чтобы пропускать через себя людей и грузы. Мощное сооружение поразительно напоминало компактный средневековый замок. По сути, оно и было построено с целью обороны города от нападения врага. Теперь таким врагом был он сам со своими друзьями.
        Даже беглый осмотр намекал на то, что они, возможно, переоценили собственные силы. Сами ворота имели восемь башенок, в которых виднелись пулеметные гнезда. Высокие зубчатые стены были отлично приспособлены для обороны. Это не говоря о нескольких «дотах» из бетонных блоков по периметру. Отсюда, правда, не было видно, как много защитников находится в укреплении. Хотя пара фигур, маячивших на одной из башенок, сразу бросились в глаза.
        - И что теперь? - хмуро поинтересовался Герцог. - В атаку пойдем? Они же нас засекут с ходу. Мы и десяти шагов сделать не успеем, как откроют огонь. А еще я про минные поля слышал…
        - Не суетись, - сказал Зигфрид, с видом полководца осматривая поле предстоящей деятельности. - Сейчас прикину…
        Книжник закрыл глаза. Что-то заставило его вслушаться в этот новый голос, что все чаще звучал у него внутри. Теперь он звучал особенно отчетливо, и не оставалось никаких сомнений: он знал, что надо делать.
        - Я пойду один, - тихо сказал Книжник.
        - Куда пойдешь? - Герцог непонимающе уставился на него.
        Зигфрид продолжал оценивать обстановку - как и Тридцать Третий, он просто не обратил внимания на это заявление.
        - Туда! - уже отчетливее произнес парень. - Я должен войти туда один.
        - Ты чего, перегрелся? - поинтересовался Зигфрид. - Что за блажь?
        - Это не блажь. Это решение. И поверь: я знаю, что делаю.
        - Снова этот твой… - Зигфрид коснулся своего затылка. - Голос?
        Книжник кивнул:
        - Я войду туда и оценю обстановку.
        - Но как ты туда проникнешь? - спросил Тридцать Третий.
        - Сдамся, - просто сказал Книжник.
        - И вытаскивать придется уже двоих? - мрачно поинтересовался Герцог.
        Зигфрид подумал немного, сказал, глядя другу в глаза:
        - Рискованно. Но уверен, ты четко понимаешь, что делаешь.
        Разумеется, он намекал на новые способности Книжника, о которых сам имел смутное представление. Но доверие воина, привыкшего полагаться только на себя, дорогого стоило.
        - Только давай, согласуем действия, - добавил вест. - Твоя задача - понять, где они держат Пророчицу. Все остальное сделаем мы.
        С высоты наблюдательной башни открывался унылый вид на окружающие развалины. Хорошо хоть дождь размывал эту бессмысленную мешанину. Кнут с омерзением окинул взглядом окрестности и принялся сворачивать самокрутку. Сделать это под непрерывно моросящими каплями - особое умение. Но когда другой погоды попросту не бывает, поневоле приспособишься.
        Главная редкость - бумага. Хорошо бойцы набрели на старинную библиотеку. Книгочеев в банде немного, так что собранию сочинений давно сгинувших умников суждено было пойти на курево. Сложив обрывок бумажки уголком, Кнут отмерил щепотку зелья. Свернул, облизнув край, сунул в рот. Чиркнул зажигалкой. Хорошая вещь, редкая, только горючую жидкость найти трудно.
        Затянулся, выдохнул ядовитый дым, невольно расплывшись в улыбке:
        - Живем…
        Расслабившись, оглядел вверенную территорию. Основные силы ушли к Логову, оставив десяток парней для защиты Ворот. Ясное дело, они тоже хотели отправиться на дело - в Логове, небось, найдется, чем поживиться. Да только Пахан сказал - сидеть здесь, значит, придется сидеть. Наверное, дело в этой длинноволосой ведьме из Логова. И чего она только приперлась? Пацаны на нее поначалу слюни пускали, мол, лакомый кусочек сам пожаловал. Да после струсили - мало ли, как им эта ведьма отомстит? Даже если прирезать ее, так она может и покойницей вернуться. Ну ее к бесу. Вот ребята и обозлились. Оно и понятно - кому нравится показывать собственный страх? Но Пахан сказал: сидеть, сторожить. Вот и сторожим.
        Кнут сплюнул за каменный бортик, проследил за полетом плевка. Привыкшему к воле бандюку на посту стоять - не только противно, но и позорно в придачу. Но тут ничего не попишешь - должен же кто-то и дерьмо из параши вычерпывать? К тому же стоять оставалось недолго - скоро его сменит Клоп, и тогда можно будет накатить с пацанами по маленькой да перекинуться в картишки на интерес…
        Выпустив из ноздрей струю дыма, Кнут прищурился. Помахал перед собой ладонью, разгоняя дым, подался вперед вглядываясь.
        Там, за пеленой дождя, медленно двигался чей-то силуэт. Кнут нашарил рукой СВД, упер винтовку в ботик, припал к прицелу.
        К Воротам медленно приближалась жутковатая оборванная фигура. Лица видно не было - его скрывали клочья мокрых волос.
        - Вот дерьмо… - пробормотал Кнут. Потряс головой, прогоняя наваждение. - Зелье такое забористое, что ли?
        Снова поглядел в прицел. Фигура продолжала приближаться странным «деревянным» шагом.
        Что это они зачастили? Дружок ведьмин, что ли? Или покойник оживший? Говорят, бродят такие по окраинам. Интересно, если пулю в него всадить - почувствует?
        Подумав немного, Кнут дернул сигнальный тросик - где-то внизу он отозвался позвякиванием склянок. Припал к переговорной трубе, позвал:
        - Эй, кто там внизу, Клоп?
        - Чего надо? - отозвался приглушенный голос. - Тебе еще полчаса там сидеть.
        - Вы там внизу наружу не выглядывали? Какой-то хрен с горы объявился.
        - Кто такой?
        - А я знаю? На вид - чисто дохляк ходячий.
        - Сейчас парни глянут. А ты пока держи его на мушке!
        - А я что делаю?
        Припав к прицелу, Кнут продолжил следить за приближением странной фигуры. Не нравилась она ему конкретно. Палец сам собой лег на спусковой крючок… Фигура остановилась, и Кнут готов был поклясться, что взгляд из-под мокрой шевелюры направлен прямо на него. Перестав дышать, бандит коснулся пальцем спускового крючка.
        Его остановило звяканье сигнальных склянок и голос из переговорной трубы:
        - Ну что, там он еще?
        - Ага. Снять его из «оптики»?
        - Не надо. Сейчас парни притащат его. Надо побазарить с ним - откуда взялся, чего надо?
        Кнут не ответил. Просто, продолжая держать незнакомца в перекрестии прицела, медленно убрал палец со спускового крючка.
        Вжиться в новую роль было нетрудно. И без того он ощущал себя усталым бродягой, которому заказан путь домой. Нарядиться же в гибрид оборванца и зомби подсказал все тот же настойчивый «внутренний голос», что поселился в нем вместе с кусочком «живого» янтаря на затылке. Голос знал, что надо делать, - в этом уже довелось убедиться, в том числе и в истории с танком. Только поэтому семинарист решился последовать этому зову - и отправиться в самое логово врага.
        Дело даже не в том, что в этом виделся единственный выход. Просто прямой, неподготовленный штурм хорошо укрепленной бандитской «малины», больше похожей на неприступную крепость, грозил неприемлемыми потерями. То, что они с Зигфридом до сих пор живы, - не столько их собственное достижение, сколько невероятное везение. Глупо играть с судьбой, если есть возможность увеличить свои шансы.
        Оставалось надеяться, что голос не ошибся. Не хотелось получить пулю на ровном месте или «перо» под ребро.
        - Эй ты, стоять!
        Семинарист подчинился. А вот и хозяева этих мест. Из дождевой завесы медленно вышли трое. Как и положено - с автоматами. Один тут же припал на одно колено и взял чужака на прицел. Двое обошли его с боков, осматривая внимательно и настороженно. Хоть Книжник и пялился на них сквозь нависающие перед глазами мокрые волосы, ему удалось разглядеть бандитов. Они отличались от Вольных, предпочитавших кожу, черными плащами из лоснящейся синтетической ткани и мощными ботинками, армированными металлом. Узкие капюшоны словно обтекали головы, на глазах были круглые очки с желтыми стеклами. Последнее поначалу удивило, но потом семинарист догадался: желтый светофильтр обостряет зрение в мутную дождливую погоду.
        - Руки подними! - рявкнул басовитый голос. - Глухой, что ли?
        Парень медленно поднял руки. Тут же его легонько пнули сзади пониже бедер, ноги подогнулись, он опустился на колени. Грубо обшарили в поисках скрытого оружия.
        - Ты кто такой? - продолжил басовитый.
        - Потерялся… - пробормотал Книжник. - Есть хочу.
        - Чего? - удивленно хмыкнул молодой голос. - Как это - потерялся?
        - Я не местный… Из Гавани я…
        - Пришлый, что ли?
        - Да ты посмотри на него - какой он Пришлый? - возразил басовитый.
        - Темнит что-то! - согласился молодой. - Надо бы его пожестче расспросить.
        - Но не здесь же? - басовитый бандит огляделся. - Может, его приятели нас сейчас на прицеле держат!
        Книжник напрягся, чувствуя, как близко к истине подобрались эти ребята.
        - Давай его в «мешок» - там допросим! - решил басовитый.
        Семинарист и пикнуть не успел, как его рывком поставили на ноги и автоматными стволами погнали в сторону Королевских Ворот. Импровизированная операция «Троянский конь» началась.
        С первых шагов в сопровождении бандитов Книжник принялся считывать и анализировать информацию. Благо, с его новыми возможностями это получалось куда эффективнее.
        Банда Семи Ворот расположилась здесь основательно. Но со скупых слов Герцога Книжник знал - это хоть и главная, но не единственная база бандитов, о чем свидетельствовало название банды. Звучные имена - Росгартенские, Аусфальские, Железнодорожные, Фридрихсбургские, Бранденбургские, Фридландские, ну и, собственно, Королевские, должны были, по идее, добавлять банде некой респектабельности. Но даже на первый взгляд бандиты оставались бандитами. Книжник и нескольких шагов не успел сделать, как получил оплеуху и толчок прикладом в спину.
        - А ну, башкой не верти! Шевели копытами!
        Его провели между двумя дотами, и Книжник успел отметить, что только в одном из них есть стрелок. Сейчас он вылез до пояса и с любопытством проводил взглядом пленника. За дотами находилось своеобразное укрепление из ржавых морских контейнеров, на некоторых из них сохранились остатки маркировки. Контейнеры ребристой железной стеной опоясывали здание Ворот. Книжник ждал, что в одном из контейнеров откроется специально прорезанная дверь, но он ошибся. Здоровенные железные ящики располагались спиралью, и, чтобы попасть внутрь нее, нужно было пройти туннелем в половину ее окружности. Его вывели как раз напротив главного входа в здание.
        Когда-то это действительно были ворота - под готическими сводами виднелись очертания проездов. Но теперь они были заложены камнем и кирпичом, превратившись в мощное оборонительное сооружение.
        Книжник был уверен, что его поведут прямиком в это здание. Но ошибся. Его затолкали в какое-то небольшое приземистое сооружение, прямиком от двери которого вела вниз крутая лестница. Он оказался в темном, скудно освещенном пространстве, вроде туннеля.
        «Старая канализация?» - мелькнуло в голове. Ясное дело, теперь туннель выполнял другие функции. В глаза сразу бросились мрачного вида решетки, утопленные в стенах. Наверное, это место и было тем самым «мешком», который упоминал один из бандитов. Наверное, здесь они и держат пленников. Может, и Пророчица здесь?
        Книжник принялся отчаянно озираться, надеясь увидеть пропавшую девушку. Но тут же получил болезненный удар в скулу:
        - Сказал же - не вертись!
        Его усадили на привинченный к полу железный стул. Ловкими движениями притянули к нему ремнями. На приземистый табурет перед ним с кряхтением уселся небритый одутловатый тип в грязной майке без рукавов, все видимые части тела которого были густо усеяны цветными татуировками. Одутловатый протер мокрый лоб тряпочкой. Только сейчас парень ощутил: здесь действительно было довольно жарко. Тип в майке оглядывал его безо всякого интереса, даже с эдаким с усталым недовольством.
        - Кто ты такой? - лениво, глядя куда-то в сторону, спросил тип.
        - Кто, я? - машинально отозвался Книжник.
        И тут же получил чувствительный удар по ребрам со словами:
        - Отвечай, когда Пахан спрашивает!
        «Пахан? - мелькнуло в голове. - Он что, здесь отсиживается, пока остальные штурмовать Логово собрались?» И тут же услужливый внутренний голос произнес: мол, на то он и пахан, чтобы заглядывать дальше своих «шестерок». Кто пытался взять Логово до сегодняшнего дня? Да никто. И это пресловутое равновесие ни при чем - просто нет никаких гарантий того, что нападавшие не будут отброшены или вовсе перебиты. Но вот зачем он решил лично допросить какого-то бродягу - вопрос.
        - Я… Я из Гавани, - Книжник решил было гнуть предыдущую версию. - Я не здешний, я заблудился…
        Но Пахан, что называется, срезал его на взлете. Ткнул в его сторону толстым, усеянным татуировками пальцем:
        - Я знаю, кто ты такой. Ты из той компании, которая «Железный Таран» у Кэпа увела и ценный груз умыкнула. Угадал?
        Что-то, наверное, промелькнуло в лице Книжника, что заставило Пахана хлопнуть ладонями по коленям и довольно заржать:
        - Так я и знал! И какого ж сам к нам поперся? Зубы тебе жмут, что ли?
        Остальные бандиты неуверенно заржали вслед Пахану - вряд ли они понимали, о чем речь. Но семинарист вдруг подумал, что все пошло как-то не так. И обычно болтливый «внутренний голос» вдруг предательски замолк.
        - Ну так что, - продолжил Пахан, - есть тебе что сказать или я ребят попрошу, чтобы помогли тебе? Ну это - мысль сформулировать.
        Кто-то из бандитов хихикнул, но на этот раз главарь оставался серьезным. Да и Книжник понял, что шутки кончились. Его, что называется, взяли за живое, и теперь надо как-то выкручиваться. Но, как учил Зигфрид, когда тебя припирают к стенке и своих сил уже не хватает, нужно обратить силу врага против него самого. Проще говоря - перевести стрелки.
        - Ловко вы меня раскусили, - как можно спокойнее заговорил Книжник. - Вы очень проницательный человек.
        - Не пытайся заговорить мне зубы, - процедил Пахан.
        Но было заметно, что зерна лести брошены в благодатную почву. Следовало ее разрабатывать и дальше.
        - Вы человек опытный и должны понять меня. Я пришел с просьбой…
        - Чего? - Пахан недоуменно скривился.
        - Но и мне есть что предложить.
        - И что же ты можешь предложить?
        - А почему вы не спросите, что нужно мне?
        На секунду Пахан несколько оторопел от такой наглости. Затем расплылся в довольной улыбке:
        - А ты дерзкий, я посмотрю. Уважаю. Другой вопрос - если ли что-то за твоей дерзостью, кроме пустой болтовни? Если ты просто пытаешься оттянуть время - я с тебя шкуру спущу. И это не в переносном смысле. Понимаешь меня?
        - Чего ж непонятного? - кривая улыбка застыла на лице семинариста. Перед глазами всплыли кошмарные картины с корабля Кэпа.
        - Так что у тебя есть такого, что может заинтересовать банду Семи Ворот?
        Пахан самодовольно переглянулся с подельниками. Он попросту развлекался - в его убогом мирке не так много поводов развлечься, и пока он не потерял интерес, пленник имеет шанс сохранить жизнь.
        - У меня есть то, что хотел, но так и не заполучил Балабол, - раздельно сказал Книжник.
        Пахан чуть склонил массивную голову, переваривая сказанное.
        - Ты хочешь предложить мне груз Кэпа?
        Книжник не сразу осознал - то, о чем говорили и он, и Пахан - суть одно и то же.
        - Да.
        - Любопытно… - Пахан поерзал на месте, мельком поглядел на подельников. - А какой в этом прок, если я и без того помогаю Балаболу получить эту хреновину?
        - Так-то ее Балабол получит. Какая в том тебе польза? А если окажется, что Балабол с носом остался, а вещица у тебя - ты уже можешь напрямую предложить ее Кэпу…
        Он запнулся, едва не сказав - «Алхимику». Не хватало только вывалить на стол все карты. Пахан вряд ли знает конечного заказчика. И ни к чему его посвящать.
        - Интересное предложение, - протянул Пахан. - Допустим. И где же груз?
        Книжник улыбнулся:
        - Не торопись. Я скажу. Но сначала - мое условие. Не переживай - совсем небольшое.
        Последняя оговорка была не лишней: Пахана снова перекосило от наглости пленника.
        - Чего ты хочешь? - хмуро спросил он.
        - Чтобы ты отпустил Пророчицу.
        Пахан ответил не сразу. Взгляд его стал колким, улыбка сползла с лица. Книжник ощутил спиной неприятный холодок.
        - А она говорила, что за ней придут, - произнес Пахан. - Правда, я не особо верил. И уж точно не думал, что это будет какой-то дохляк-оборванец.
        - Выходит, ее пророчества иногда сбываются? - Книжник попытался улыбнуться.
        Пахан проигнорировал эту жалкую попытку смягчить ситуацию. Он разглядывал пленника и оценивал ситуацию. Книжник попытался подтолкнуть его к «правильному» решению:
        - Зачем она вам? Если вы разорите Логово, ее будет просто некому выкупить.
        - А вдруг я захочу ее оставить себе? Как забавную игрушку. Кому не интересно иметь при себе того, кто способен предсказывать будущее?
        - А ты правда хочешь знать свое будущее? - Книжник скептически улыбнулся.
        И напрасно. Лицо пахана вдруг налилось краской. Он с ненавистью вытаращился на Книжника, как будто хотел прожечь его взглядом. До семинариста дошло: Пророчица уже раскрыла Пахану его будущее! И, похоже, это будущее совсем ему не понравилось!
        - А знаешь - к черту эту ведьму! - Пахан так же внезапно вернул на лицо сытое самодовольство. - Не нужна она нам - только пацанов смущает. Мы, пожалуй, рассмотрим твое предложение. А, мужики?
        Пахан подмигнул своим, но, похоже, его вовсе не интересовало мнение своих корешей.
        - Только сначала покажи товар - иначе нам как бы не о чем с тобой говорить. Согласен?
        - Вполне, - кивнул Книжник. - Я покажу товар. Но, раз уж мы здесь, я бы хотел убедиться, что Пророчица жива и здорова.
        - Ты мне не веришь?
        - Хотелось бы взглянуть на нее.
        Пахан снисходительно улыбнулся:
        - Ну, что ж, договорились. Мои ребята покажут тебе твою ведьму.
        - Вот это разговор! - нарочито приободрился Книжник.
        - Только за это я спрошу с тебя сполна, - с холодным прищуром сказал Пахан. - Обманешь меня - умрешь, и умрешь мучительно.
        Это была, что называется, игра ва-банк. Его повели этим извилистым подземным ходом, и Книжник мысленно похвалил себя: Пророчицы в этом «мешке» не было, а стало быть, он сделал верный ход.
        По узкой металлической лесенке они поднялись в куда более просторное помещение, очевидно, уже непосредственно внутри Королевских Ворот. Здесь горел электрический свет и стояли массивные деревянные скамейки, на которые слоями были наброшены облезлые ковры, шкуры и одеяла. На них развалилось несколько наголо бритых мужчин. Они играли в самодельные карты на грубо сколоченном столике. Рядом с каждым лежало оружие - у кого автомат, у кого обрез или металлическая дубинка. Похоже, это было что-то вроде караульного помещения, где бандюки отдыхали в перерывах между выходами на посты.
        - Куда вы его? - недовольно поинтересовался долговязый бандит с уродливым шрамом поперек левого глаза.
        - К ведьме, - буркнул один из сопровождающих. - Пахан приказал.
        - Ну, раз Пахан… - долговязый лениво махнул рукой. Его больше интересовал расклад карт на столе.
        Они прошли через еще одну комнату и оказались перед массивной дверью, запертой на крепкий засов. Книжник ждал, что сопровождающие отодвинут засов и откроют дверь. Но один из них всего лишь отодвинул металлический диск на ней, закрывавший небольшое окошко. Коротко глянул туда и предложил пленнику:
        - Смотри.
        Книжник медленно подошел к двери. Он лихорадочно пытался сообразить, что делать после того, как он убедится, что Пророчица на месте. Он надеялся потянуть время - до условленного с Зигфридом срока.
        - Чего встал? - подтолкнул его второй бандит. - Зырь давай!
        Семинарист подошел - и заглянул в окошко.
        Он думал, что увидит Пророчицу, но увидел лишь взгляд.
        Она смотрела прямо ему в глаза - как будто знала наверняка, кто именно сейчас смотрит в ответ. Она не просто смотрела - она заглядывала прямо в душу. Он даже не понял - ощутил: девушка действительно знала, что он придет. Более того, то, что он здесь, - это часть ее плана. Она и пришла сюда только затем, чтобы следом явился он сам.
        - Зачем я здесь? - спросил он, понимая, что его не слышит никто, кроме самой Пророчицы.
        - Ты помнишь про свою миссию? - отозвался знакомый мягкий голос.
        - Да, но…
        - Ты сомневался. Мне ничего не оставалось, как заставить тебя переступить через сомнения. Ты искал путь? И вот - ты в пути.
        - Значит, я был прав - ты просто вынудила меня с друзьями прийти за тобой?!
        - Как можно вынудить кого-то поступать по совести? Вы поступили так только потому, что это и есть ваш собственный путь. Я просто осветила вам дорогу.
        - Но ты же рискуешь не только собой, не только нами - ты рискуешь своими братьями и сестрами, оставшимися в Логове!
        - Ты еще не понял? Равновесие нарушено - и скоро город зальют реки крови. Пузырь ненависти надувается - вся надежда на то, что ты прорвешь его - и злая энергия выплеснется вовне.
        - Ты говорила про путь - это путь к Алхимику?
        - Я знаю лишь то, что этот путь есть. Прокладывать его только тебе.
        - Ну, ничего, я привык. Но сейчас - как поступить сейчас, чтобы избежать потерь?
        - Потерь не избежать, - в голосе Пророчицы промелькнула грусть. - Путь без жертв неизбежен.
        - Нет… - пробормотал Книжник. - Я не согласен!
        - С чем ты не согласен? - грубо спросил один из бандитов.
        Книжник понял, что заговорил вслух. Наваждение прошло, и он снова оказался один на один со своим конвоем.
        - Убедился? - хмуро спросил бандит, закрывая окошечко. - Ну, все, пошли за грузом.
        В голове семинариста мгновенно выстроился вполне реалистичный план. Его выводят за пределы Ворот, и он ведет бандитов прямиком к месту, где затаились друзья. Зигфрид верно оценивает ситуацию и вырубает «конвой», освобождая друга. Дальше возможны варианты, лучший из которых состоит в том, что Зигфрид и Тридцать Третий переодеваются в бандитские шмотки и ведут «пленника» обратно - отличный способ тихо проникнуть внутрь. Правда, возможно, у них здесь есть пароли или скрытые знаки, так что одного из бандитов есть смысл оставить в живых, а то и взять в сопровождающие…
        Весь этот стройный план рухнул, как карточный домик. Здание вздрогнуло, по ушам ударил резкий хлопок. Бандиты инстинктивно вжались в стены, заодно повалив его на пол и придавив ногами.
        - Что это за хрень такая? - прорычал один из бандитов.
        Но его тут же прервал второй хлопок. На голову посыпались куски цемента.
        - Что это?! - заорал второй.
        В затылок уперся автоматный ствол:
        - Говори, сученыш, - это твои штучки?!
        Книжник молчал, уткнувшись лицом в бетонный пол. Он-то знал наверняка, чьи это штучки. Зигфрид, видать, решил, что ожидание затянулось, - и пошел на штурм. Самое время, ничего не скажешь.
        - Конечно мои! - прохрипел он. - Чьи ж еще? Это ж я так мордой в пол долблю!
        Новый удар сотряс здание, волной воздуха вышибло одну из дверей.
        - Тащи его в «каптерку»! - заорал второй бандит. Ребра ощутили несколько увесистых ударом. - А ну, встал! Пошел!
        «Три выстрела!» - мелькнуло в голове. - Больше не будет. Это значит…»
        Что именно это означало, он не успел додумать - грохнуло в четвертый раз. Правда, не так сильно, но с куда большим грохотом, треском, воем. Загрохотали выстрелы, взвыли рикошеты. Снова упав и вжавшись в усеянный обломками пол, Книжник с изумлением разглядывал застрявший в пробитой кладке корпус танка. Гусеница дернулась в последний раз в бессильном стремлении продвинуть машину еще глубже в здание - и застыла навсегда.
        Не понимая, что происходит, бандиты почем зря поливали пулями танковую броню. Вскрикнув, упал один из них - задело рикошетом. Второй витиевато выругался - и рванул в боковую дверь, бросив пленника, которого, наверное, тоже посчитал мертвым.
        Новый удар - теперь уже сапога, сбившего со стены нависавшие цементные клочья, - и в облаке пыли возник Зигфрид. В руке он сжимал меч, взгляд сверкал азартом боя. Отряхиваясь, кашляя и отплевываясь, поднялся Книжник.
        - Эффектно! - сказал он. - Я уж и не ждал…
        - Нашел ее? - Быстро спросил воин.
        - Да.
        - Тогда забираем ее и валим. Сейчас они очухаются - и будут проблемы…
        Будто до этого проблем не было.
        - Держи! - Зигфрид бросил ему под ноги мешок, из которого торчали баллоны огнемета.
        - Вот за это отдельное спасибо, - пробормотал Книжник, накидывая на плечо ремень огнемета. - А то чувствую - как-то слишком легко ходить стало.
        За стеной хлопнуло, заорали перепуганные голоса.
        - Тридцать Третий пока их держит гранатами, - быстро сказал Зигфрид. - Но надолго этого добра не хватит. Ну?
        - Сюда! - указал Книжник.
        Они выбрались в соседнее помещение, которое было не узнать в облаках пыли и гари. Книжник указал на дверь с круглым окошком, прикрытым металлическим щитком.
        - Отойди от двери! - рыкнул Зигфрид, поудобнее перехватывая меч.
        Он даже не бил - как бы вспорол дверь вдоль засова, скрепленного мощным замком. Дернул за ручку, делая шаг назад.
        Пророчицу даже звать не пришлось - она вышла тут же, с ходу сказав негромко:
        - Идите за мной!
        Странное дело - Зигфрид и Книжник подчинились, будто не они освобождали девушку, а она их.
        Пророчица тихо плыла впереди, как будто бы наизусть зная все изгибы и повороты тесного лабиринта коридоров. Приглядевшись, семинарист с изумлением убедился: она движется с закрытыми глазами.
        Пророчица знаком призвала остановиться - и все замерли перед очередным дверным проемом. Тут же в щели между дверью и косяком промелькнули тени, донесся топот ботинок. Вдалеке снова громыхнула граната, и в отвей ей нервно забили автоматные очереди. Пророчица указала: «вперед». Они прошмыгнули в дверь и направились в сторону, противоположную той, в которую направились неизвестные. Через минуту они проскользнули в приземистую дверцу, больше напоминавшую люк бомбоубежища, и оказались снаружи.
        - Это вы?! - изумленно произнес знакомый голос.
        В их сторону нервно целил из карабина Герцог.
        - Вот это встреча, - сказал Книжник. Скосился на Пророчицу. - Это тоже ты устроила?
        - Вашего друга выручать надо, - вместо ответа сказала она. - Сейчас ему туго придется…
        Ее слова перекрыл звук нового взрыва - и это уже была не граната.
        - А это уже РПГ! - бросил Зигфрид. - Уходите! Я за Тридцать Третьим!
        - Я с тобой! - заявил Книжник. Обернулся к Герцогу: - Уходите в развалины. Ждите на том же месте.
        Герцог открыл было рот, чтобы возразить, но запнулся, поймав взгляд Пророчицы. Молча кивнул, осторожно взял ее за предплечье и увлек за собой вдоль стены из контейнеров. Хотелось надеяться, что Пророчица со своим даром не даст ему нарваться на банальную засаду, пока Тридцать Третий отвлекает огонь на себя. Оставалось вытащить самого Три-Три.
        И вот тут сразу возникли проблемы.
        - Ты слышишь? - Зигфрид остановился, вслушался в мешанину звуков из криков, топота, выстрелов.
        - Что именно?
        - Рычание.
        Книжник не слышал ни черта. Но слова воина ему совсем не понравились. Они рванули вперед - и уперлись в дымящийся остов танка. Похоже, эти болваны с перепугу всадили ему в борт кумулятивный заряд из РПГ, не понимая, что машина и без того уже дохлая. В стене из контейнеров за кормой танка зияла огромная рваная дыра. Но Зигфрид с Тридцать Третьим пришли, разумеется, совсем с другой стороны - танк сыграл роль отвлекающего маневра. Правда, судя по разрушениям, более чем эффективного.
        Источник же шума находился дальше. Книжник легко взобрался на железную тушу танка, выглянул из-за башни.
        Метрах в пятидесяти от них, прямо на контейнерной стене, была расположена огневая точка, сваренная из обломков точно такого же контейнера. Там, за скошенными ребристыми стенками, и засел Тридцать Третий. Первое же, что увидел Книжник, - как мелькнула рука - и в сторону здания Ворот полетела очередная граната.
        - Ложись!!! - заорал кто-то.
        Бандиты, полукругом обложившие укрытие кио, попадали на землю. Граната подпрыгнула пару раз на неровных камнях и замерла. Несколько секунд длилась тишина. Взрыва не последовало - очевидно, граната протухла от времени. Зато бандитов это здорово взбесило. По металлическим граням огневой точки, высекая искры, загрохотали пули.
        Пахан руководил этой «осадой». Он был в бешенстве, и среди многоэтажной ругани трудно было вычленить внятные фразы:
        - Я тебя, сука… Ты у меня будешь… Ты еще умолять… станешь…
        Но хуже всего было другое. Похоже, подставлять себя под гранаты да танталовые штыри Тридцать Третьего и штурмовать огневую точку никто не собирался. Это решили отдать на откуп кое-кому другому. И вскоре стало ясно, кого дожидались бандиты. Пара крепких громил толкали здоровенную клетку на колесном ходу, в которой что-то бешено металось и издавало леденящие душу рычание и визг.
        - Кто у них там? - пробормотал Книжник. - Муты? Лютые какие…
        Вот, значит, что это были за звуки, что расслышал Зигфрид. Для чего все это нужно? Неизвестные мутанты внутри клетки метались с таким остервенением и такой скоростью, что трудно было разглядеть, что именно они из себя представляют. Завидев их, бандиты во главе с Паханом поспешили удалиться. Так же поступили и те, что доставили клетку.
        - Сейчас выпустят… - вытаскивая из ножен меч, произнес Зигфрид.
        Кто-то вне поля зрения дернул за цепь, соединенную с клеткой, - и в ней откинулась дверца. Книжник повидал много злобных мутов, но эти отличались совершенным, каким-то неистовым бешенством. В первую секунду казалось, что клетку разорвет, - все твари рванули в проем выхода разом. Одна за другой выскочили на мостовую и принялись крутиться, выискивая добычу.
        Всего было пять особей, и рассмотреть их было непросто - они были черны, как смоль, и Книжник сразу назвал их для себя «пантерами». Хотя муты больше походили на крысособак - только были раза в два-три крупнее и еще злобнее, хотя, казалось бы, куда больше.
        Муты принюхивались и беспокойно повизгивали. Нет никакого сомнения: бандиты сейчас с азартом наблюдают за хищниками и делают ставки. Еще секунда - и будет дан старт кровавой охоте. Бандиты знали наверняка только про засевшего на верхушке контейнера Тридцать Третьего, да про Книжника, которого уже считали мертвым. Так что возможных зрителей ждал неприятный сюрприз.
        Во-первых, твари бросились вовсе не на контейнер, как, видимо ожидалось, а туда, откуда тянуло более отчетливым запахом живого, - в сторону Зигфрида и Книжника. Семинарист едва успел приоткрыть вентиль и щелкнуть пьзоэлементом, чтобы вызвать устойчивый огонек под стволом своего оружия.
        И мир наполнился ревом, воем и омерзительной вонью, которая шла густой волной впереди тварей.
        В первую же секунду произошло то, чего еще не случалось видеть в боях с участием Зигфрида: мощным удалом лапы мут выбил из рук воина меч. Взлетев в воздух, клинок описал красивую окружность - и воткнулся между булыжников мостовой. Расплавляя камень металлом, закаленным в Поле Смерти, стал медленно погружаться.
        Вест не стал тратить время на возвращение меча. Пришло время револьверов. Первые две пули достались тварям, синхронно прыгнувшим на воина с двух сторон.
        Демонических тварей Зигфрид встретил, раскинув руки с оружием, - как странное Распятие постъядерной эры. Два выстрела слились в одном - и тварей разметало в стороны с разорванными черепами. Это были особые патроны - так же, как и меч, закаленные в Поле Смерти и получившие необъяснимую разрушительную силу. Такой пулей, пожалуй, можно было подбить и танк. Или боевого биоробота, встреться он на пути. Зигфрид пользовался револьверами крайне редко, считая, что меч, в отличие от «огнестрела», не подведет. И сейчас доказал на практике справедливость этих слов.
        Потому как «закаленные» патроны кончились. Остались лишь обыкновенные, еще в Логове подогнанные под калибр револьверных стволов. Крутанувшись с раскинутыми руками вокруг собственной оси, как тореадор, Зигфрид всадил все оставшиеся десять патронов в двух тварей, решившихся повторить бросок убитых сородичей. Большая часть пуль попала в состоящие из сплошных мышц черные тела - но эффект оказался противоположным. Пули не свалили мутов - лишь еще больше озлобили их. Они разразились оглушительным визгом, закрутились волчком, пытаясь цапнуть самих себя на длинные тонки хвосты, - и вдруг бросились в сторону Книжника.
        Тот ожидал нападения - и встретил чудовищ упругой огненной струей. Это замедлило зверей - но совсем не так, как можно было представить. В потоке синего пламени они почти мгновенно лишись шкур, выставив напоказ обгорелые мышцы с кипящей от жара кровью. Но не упали замертво, нет, - они как будто перевели дух - и продолжили атаку.
        Теперь они походили на демонов Ада - с дымящимися, усеянными искрами и запекшейся кровью телами, с внутренностями, выпадавшими из прорванного нутра, с оголившимися ребрами и черепами. Все, чего они по-прежнему жаждали, - лишь его, Книжника, Смерть. И когда огнемет, чихнув и выбросив последний клуб пламени, заглох навсегда, муты были уже рядом - с пустыми глазницами, с полностью обнажившимися, будто вывернутыми наружу зубами, потрескавшимися от высоких температур. Твари были слепы - но их продолжало вести острое и тонкое чутье. И когда за спинами обгоревших тварей возникла последняя, целая и невредимая особь, семинарист понял со звенящей ясностью: ему крышка.
        Первый из обгоревших мутов бросился на него - и Книжник в отчаянии швырнул ему навстречу опустевшие баллоны огнемета. Ударом лапы слепой мут отбросил баллоны в сторону - как будто продолжал ощущать окружающее какими-то скрытыми органами чувств, - и ринулся на жертву. Книжник шарахнулся назад, споткнулся, рухнул на спину. Вскинул руки в отчаянии, словно и вправду мог защититься от чудища голыми руками. Зажмурился.
        И раскрыл глаза, услыхав звук упавшего тяжелого тела и обреченный вой мута. Рядом стоял Тридцать Третий, и с танталового штыря его левой руки сочилась густая темная кровь. Мут бился в конвульсиях, фонтанируя кровью из пробитой башки.
        Все это произошло в доли секунды - в течение которых второй обожженный мут навис над все еще лежавшим на земле парнем. С отвращением и ужасом Книжник ощутил на своем лице брызги слюны вперемешку с кровью, и отстраненно удивился тому, что тварь продолжает клацать зубами у него перед глазами, но никак не довершит дело. И краем глаза заметил, как Зигфрид отчаянно удерживает мута, обхватив его вокруг шеи.
        Три-Три пришел на помощь, вогнав гранату в раззявленную глотку.
        - Ложись! - крикнул он, и все шарахнулись кто куда.
        Глухо хлопнуло. Словно в дурном сне Книжник наблюдал, как убегает дымящийся обезглавленный мут. Туловище с ошметками вместо шеи добежало до дверей, за которым укрывались бандиты, ткнулось в них, упало и замерло окончательно.
        «Тремя вещами можно любоваться бесконечно: как льется этот нескончаемый дождь, как орудует мечом Зигфрид и как бегает безголовое обгоревшее туловище…» - тупо проплыло в голове Книжника. После чего Зигфрид рывком поставил его на ноги и заорал:
        - Бегом! Пока они не очухались!
        Уже мчась по площади в сторону от Королевских Ворот, Книжник вдруг похолодел:
        - А еще одна тварь? Пятая. Где она?
        - О, черт… - произнес Зигфрид.
        Вне крепких стен Королевских Ворот оставались только двое тех, кто мог представлять интерес для стремительного черного убийцы. И не было уверенности, что реакции Герцога хватит, чтобы опередить хищного мута.
        - Что у них из оружия? - задыхаясь, на бегу кричал Книжник.
        - Карабин! Автоматический, - скупо бросил в ответ Зигфид. - Да толку от него против против такой живучей твари.
        - А ведь с ним Пророчица… - слова застряли на губах Тридцать Третьего.
        И без того было ясно, что дело дрянь, - если, конечно, по какой-то необъяснимой причине хищник не учуял следы беглецов и не ушел в противоположную сторону.
        Они достигли укрытия, когда Книжник был уже полон самых мрачных предчувствий. Впереди с обнаженным мечом двигался Зигфрид. На этот раз даже злобному муту не выбить оружие из его рук. Очень хотелось на это надеяться, так как избавившись от бесполезного огнемета, семинарист остался без оружия и мог надеяться только на товарищей.
        Друзей они нашли быстро - как и было оговорено, те ждали в условленном месте. Но представшая картина никак не вязалась с «предчувствиями.
        Припав на одно колено, бледный, как смерть, с карабином в руках замер Герцог. Чуть в стороне, спокойно и отрешенно, глядя куда-то вдаль, стояла Пророчица.
        А у ее ног, припав жуткой мордой к земле, мирно дремал черный, как сама ночь, хищник.
        Глава десятая
        Огонь и лед
        - Уходите. Я должен вернуться в Логово - я не могу бросить своих в беде. Мое место там.
        Герцог говорил с мрачной решимостью, и переубеждать его было бесполезным занятием. Книжник и не собирался этого делать - он полностью разделял настроение этого человека. Вопрос целесообразности действий никогда не возникал для него там, где речь шла о человеческих жизнях. Наверное, он давно погиб бы по глупости и склонности к эмоциональным решениям, если бы не Зигфрид, который мог смотреть на любую ситуацию с холодной головой и спокойным сердцем. По крайней мере - внешне.
        - Послушайте, Зиг, Три-Три! Мы не можем бросить тех, кто остался в Логове, - горячо говорил Книжник. - Пусть нас мало - но мы что-нибудь придумаем. Отвлечем удар на себя, в конце-то концов, - как задумывали!
        - Нет, - качал головой Герцог. - Вы должны спасти Пророчицу. Ее дар важнее самого Логова. Иногда мне даже кажется, что само Логово появилось только для того, чтобы в нем выросла Пророчица. Она важна не только для нас - для всего города, может, даже для Мира!
        Девушка не слышала этих слов. Но то, как она гладила притихшего рядом с ней мутанта-убийцу, и то, как зверь покорно откликался на ее прикосновения, как бы намекало: пожалуй, в словах Герцога что-то есть.
        - Я против того, чтобы возвращаться, - со свойственной ему категоричностью заявил Зигфрид. - Мы понятия не имеем, что там происходит, и риск мне представляется неоправданным. Договорились же - идти к Алхимику. У нас есть товар, у него - возможность указать нам путь домой. А это все, что нам нужно в этом гостеприимном городе.
        - Что-то непохоже на тебя, Зиг, - запальчиво заявил Книжник. - Ты же ничего не боишься! И всегда приходишь на помощь слабому!
        - Совсем не боятся только психи, - отрезал Зигфрид. - Я предпочитаю разумный риск. А что касается слабого… - он указал на Пророчицу. - Так ей я и пришел на помощь. И вовсе не желаю, чтобы всех вас перебили из-за вашей болезненной щепетильности.
        - А вот давайте у Пророчицы и спросим, - предложил Тридцать Третий. - Она все молчит. Но ведь ей, как никому, известно возможное будущее!
        Тридцать Третий сделал шаг в сторону девушки, и мут, скосившись на кио мутно-багровым глазом низко зарычал. Три-Три остановился. Мут мелко задрожал, как двигатель на холостом ходу, в любую секунду готовый сорваться в атаку.
        - Скажи, как нам поступить? - обратился он к девушке, задумчиво сидевшей на обломке бетона. Она куталась в кусок плотной синтетической ткани, заменившей ей плащ. - Вернуться? Или идти дальше? Ты так и не рассказала о своих собственных планах. Хочешь ли ты назад, в Логово? Или сейчас лучше где-нибудь отсидеться? В Гавани, к примеру…
        Девушка провела ладонью по голове зверя - и тот, мгновенно успокоившись, снова растянулся у нее в ногах. Пророчица оглядела спутников.
        - Не хочу никого расстраивать, - спокойно сказала она. - Но у нас просто нет никакого выбора.
        - Что ты имеешь в виду? - насупился Зигфрид. - Что значит - нет выбора?
        Он не любил, когда кто-то принимал решения за него.
        - Все предрешено, и мы просто идем по начертанному пути. Время решений еще не пришло…
        Книжник ощутил «дежа вю». Он уже слышал нечто подобное - от некой колдуньи из странного леса на Ярославском шоссе. Неужели во всей этой мистике есть какая-то закономерность? И все эти колдуньи, предсказательницы и пророки черпают свои знания и предчувствия из одного источника?
        - Поясни! - потребовал Зигфрид. - Тебе известно что-то конкретное или все это - только предчувствия? Есть у некоторых женщин эдакая повышенная чувствительность - я ее называю вздором.
        - Зачем ты так? - с укором начал было Герцог.
        Но девушка жестом остановила его:
        - Я поясню. Ты слышал про Равновесие?
        - Которое теперь якобы нарушено? - с едва заметной иронией произнес Зигфрид. - Слышал. Но мне ваши игры не особо интересны.
        - Скоро они тебя заинтересуют, - бесцветно сказала Пророчица. - Нам всем придется играть в эти игры. Потому что не мы начали игру. Не мы установили правила.
        Зигфрид поглядел на Книжника, спросил:
        - Ты понимаешь, что она имеет в виду?
        - Она хочет сказать… - начал было парень, но его оборвал встревоженный возглас Тридцать Третьего.
        - Слышите?
        Книжник вслушался. Голоса - невнятные, далекие, едва пробивающиеся сквозь шум дождя.
        - Ну, вот и она, - с угрюмым удовлетворением сказал Зигфрид. С прищуром огляделся и принялся загонять патроны в барабаны револьверов.
        - Кто она? - отозвался Герцог.
        Зигфрид поглядел на него искоса. В глазах воина сверкнуло веселье:
        - Погоня.
        - А ты знаешь дорогу к Алхимику? - спросил Книжник у Герцога. - Ну, как туда побыстрее добраться.
        Они шли узкой тропой, едва различимой в наступающих сумерках и в усиливающемся ливне. Стало значительно холоднее, и Книжник, дрожа, с опаской подумал: как бы не заболеть к чертовой бабушке. В теперешней ситуации это было бы равносильно смерти. Мало того, что больному не уйти от преследования, можно попросту сдохнуть без лекарств. Что хуже всего - подставишь остальных, вынудив их тащить за собой твое бесполезное тело, зная, что оно обречено, но не в силах преодолеть природную жалость. Книжник отчаянно гнал дурные мысли. Спасибо теплому камню, гревшему затылок: Алатырь обещал проследить за состоянием организма, не дав слабину в самый опасный момент.
        - Знал бы дорогу к Алхимику, мы бы с тобой не встретились, - усмехнулся Герцог.
        - Как это?
        - Единственный раз, когда я попытался отправиться к нему, - угодил в клетку на корабле Вольных.
        - Кто же тогда у вас общался с Алхимиком? Откуда этот Алатырь, эти взрослые детишки Логова - откуда?
        - С ним Маркиз держал контакт. Но погиб по глупости. Охотился на грибы у дальней окраины. Да не в сезон пошел - грибница попалась агрессивная. Дал себя окружить - а тут и винтовка осечку дала. А грибы - они лучше всех чуют, когда добивать жертву. Сбили с ног, опутали грибницей и… Когда мы подоспели - от него один скелет остался.
        - И как давно это случилось?
        - Так зим пять уже. С тех пор запас камней вышел, и новых амберов инициировать стало невозможно. - Герцог помедлил, поглядел на Книжника. - Ты последний. Пророчица специально для такого случая Алатырь берегла.
        Книжник удивленно поглядел на Герцога. Перевел взгляд на Пророчицу. Девушка шла впереди группы - вслед за покорившимся ей черным зверем. До сих пор оставалось неясным, подчинила ли она его с помощью своих запредельных способностей, или же тот по доброй воле пошел к ней в услужение?
        Вслед за Пророчицей шел Зигфрид. Воин вполглаза поглядывал на хищника, и не было сомнений - перерубит зверя пополам, если тот просто косо посмотрит в его сторону. Но пока наблюдался странный союз недавних врагов.
        Они уходили от погони - странной погони, которая не особо-то спешила нагнать и раздавить беглецов. Но обольщаться не стоило.
        - Нам просто некуда убежать, - спокойно и даже обреченно говорил Герцог. - За городом - выжженные земли и море. Прятать нас никто не станет - кому надо с бандитами ссориться? Мы могли бы уйти в море, податься в Вольные. Но С Вольными мы поссорились в первую очередь.
        - Но есть еще Пришлые, - возразил Книжник.
        - Пришлые - нелюди. Никто не слышал, чтобы они кому-то помогали.
        - Но ведь есть еще купцы? Возят же откуда-то свои товары…
        - Выход за пределы Залива контролируют Вольные. Круг замыкается. И выхода из него нет. Для того и существует Равновесие, чтобы каждый знал свое место…
        - Нет его уже, твоего Равновесия, - буркнул Книжник.
        - Твоя правда…
        В подтверждение этих слов где-то вдалеке низко громыхнуло. Послышалась череда автоматных очередей вперемешку с барабанной дробью одиночных выстрелов.
        - И что же, нет ни единого местечка, куда можно было бы податься? - спросил Книжник. Просто чтобы отвлечься от навязчивого холода, от которого уже начинало сводить зубы.
        - Ну, есть еще Коса. Коса Смерти.
        - Отчего такое название-то веселое?
        - Да берег там - песок вперемешку с костями. Была там когда-то полоса обороны. Сколько народу с обеих сторон полегло - и сосчитать невозможно. Словно не морская коса это, а инструмент костлявой старухи… - Герцог пожал плечами. - Ну, еще Чахлики там живут.
        - Это еще кто?
        - Да так, - Герцог брезгливо отмахнулся. - То ли племя, то ли народец такой. Ничем они не интересны. И вид у них, как у заморышей. Просто удивительно, как они у себя на косе не вымерли до сих пор. Говорят, стали такими из-за ветров и холода. Не, там, на Косе, я жить не согласен. Я человек, а не Чахлик.
        Семинарист задумался, всем своим существом обратившись к магической силе Алатыря. Только сейчас живой камень молчал. Он вообще активировался лишь тогда, когда считал нужным. Стоило, пожалуй, полагаться только на собственный разум.
        - Выход один, - решил Книжник. - Алхимик живет в старом маяке, что в Пиллау. Значит, идти надо морем.
        - Есть одна проблема, - мрачно заметил Герцог. - Нужно найти корабль. На худой конец, лодку.
        - Но у нас же есть корабль! - возразил Книжник.
        Герцог желчно расхохотался:
        - Ты думаешь, Кэп со своей командой еще не вернулся в Гавань? Забудь про «Железный таран». Это посудина Кэпа, и больше нам с ней удача не светит.
        - Стало быть, нужно найти другой корабль, - пожал плечами Книжник.
        - Ну да, сущая безделица, - кивнул Герцог. - Как минимум, это значит, нужно вернуться в Гавань и встретиться с людьми Кэпа. Да еще с людьми Тита. И с Пришлыми. Ведь вы не забыли, что у нас с собой груз для Алхимика? Если нас даже не прикончат, а только заберут эту фонящую штуковину, визит к Алхимику станет бесполезным. Ведь нам нечего будет ему предложить…
        Книжник задумался. А потом бросил Герцогу:
        - Я сейчас…
        Обогнал невозмутимо шедшего Тридцать Третьего, Зигфрида и поравнялся с Пророчицей. Та поглядела на него прозрачным, лишенным эмоций взглядом - и снова устремила его в темноту, навстречу бесконечному дождю. На секунду Книжнику показалось, что своими дурацкими и мелкими вопросами он беспокоит богиню, погруженную в мысли о тайнах бытия. Кто его знает - может, он был недалек от истины. Но все же спросил:
        - Пророчица… Послушай, мы не можем принять одно-единственное правильное решение. Куда нам идти? Как действовать?
        - Ты веришь в единственно верное решение? - отозвалась девушка.
        - А ты… Разве ты не видишь будущее? Разве ты не знаешь, как именно нужно поступать в той или иной ситуации?
        - Я не вижу будущего так, как ты это понимаешь. Я вижу неизбежное. А это не одно и то же.
        - Да? Звучит, вроде как, одинаково.
        - Неизбежное изменить нельзя. Но будущее гораздо сложнее, и среди скал Неизбежного несутся бесконечно ветвящиеся потоки Возможного.
        - Звучит красиво. Но значит ли это, что ты не знаешь, что нам делать в сложившейся ситуации?
        Пророчица наконец повернула к нему свое лицо. Произнесла:
        - Я не знаю, Ник. Правда, - она чуть помедлила. - Ты - знаешь.
        Возвращение в Гавань нельзя было назвать приятным. Казалось, из каждой щели здесь глядят на них настороженные глаза, ожидая, когда, наконец, дело дойдет до драки. Правда, мало кто решался с ходу наброситься на компанию, сопровождаемую зловещим черным зверем. Впрочем, никого толком и не различить было в ночной дождливой мгле, слабо разбиваемой портовыми прожекторами.
        Герцог оказался прав: «Железный Таран» снова был занят. Книжник с Зигфридом издали понаблюдали за движением на его палубе и мачтах - и молча вернулись к своим.
        Визита в мрачное здание Торга было не избежать. Правда, теперь было чем платить: Герцог захватил из казны Логова упругий мешочек с золотыми монетами. Если и оставалось что-то стабильным со времен до Последней Войны и после нее - так это ценность золота. Когда-то его цена соответствовала абстрактным денежным единицам, нацарапанным на бумажках, которые люди отчего-то считали достойным платежным средством. Теперь же все вернулось к изначальному мерилу - золоту.
        Так что они снова сидели в той же таверне, уже не боясь быть избитыми за неуплату. Впрочем, Зигфрид не боялся этого никогда. Вот и сейчас он выложил прямо на стол меч в ножнах, обернутых заплечным ремнем, - чтобы ни у кого не возникало сомнений в способностях маленькой компании постоять за себя. Усевшись и ожидая угрюмого официанта, они принялись осматриваться в поисках контрагента для возможных переговоров. Ни Зигфрид, ни Книжник понятия не имели о том, как должен выглядеть капитан корабля или хозяин какого угодно плавсредства, способного доставить их на Пиллау, к старому маяку Алхимика. А потому поиски и переговоры предоставили пока Герцогу. Тем более, что Книжника собеседник вскоре нашел сам.
        - Эй, семинарист! - позвал сиплый голос. - Поди сюда!
        Это был Кремлевский старик, как для себя прозвал его Книжник. Старик сидел на том же месте, в обнимку с кружкой. На Книжника поглядывал с любопытством, как будто был уверен, ему уже не суждено было увидеть земляка. И теперь, когда парень парень развеял его предположения, был приятно удивлен новой встрече.
        Книжник не стал возражать. Он легко пересел за стол старика и, подманив официанта, заказал себе пива. Не то чтобы хотел напиться или хотя бы просто опьянеть. Просто вдруг ощутил, что повышенные возможности мозга, простимулированные симбиозом с Алатырем, требовали простого и быстрого расслабления.
        Семинарист сел напротив старика, мельком оглядел зал. На этот раз народу здесь было куда больше. В основном это были люди, но виднелись здесь и маски Пришлых, еще какие-то странные, не совсем человеческие лица. Многие поглядывали на Пророчицу - та резко выделялась просто вызывающей красотой и свежестью на фоне господствовавшего здесь уродства. Герцог ревниво отслеживал эти взгляды и каждый раз напрягался, как будто в готовности броситься в драку. Саму же Пророчицу все это ничуть не смущало. Она поела немного грибов и сыра из принесенной официантом снеди, с детским любопытством рассматривала посетителей заведения.
        Принесли пиво, оказавшееся на вкус весьма недурным, - хоть и мало похожим на то, как себе представлял его вкус Книжник. Старик глядел на него острым холодным взглядом и вовсе не казался уже тем дряхлым, разбитым старцем.
        - Ну, что, - заговорил он. - Нашел что-нибудь интересное на этой гостеприимной земле?
        - Как сказать, - осторожно ответил семинарист. - Что-то нашел, что-то потерял. Как это всегда бывает в жизни.
        - Твоя речь не так уж подходит твоей внешности. Я бы сказал, что внутри ты гораздо старше своих лет.
        Книжник подозрительно вгляделся в глаза старца. К чему это он? Знает что-то про амберов и прощупывает, что известно Книжнику? Парень невольно коснулся камня на затылке - кончики пальцев защекотали тонкие электрические разряды. Старик это заметил. Удивленно откинулся на своей скамье, рассматривая собеседника совершенно новым взглядом.
        - Вот как, - произнес старик. - Ты стал одним из них…
        - Кем? - Изобразил удивление Книжник.
        - Да брось ты, - устало сказал старик. - Думаешь, амберы из Логова - такая уж тайна?
        - Я думал, да, тайна…
        - Ничто в этом городе не может оставаться тайной. Другое дело, понимает ли кто - о чем речь? Обитатели Логова для большинства простых смертных - просто психи. Или колдуны - кому что ближе.
        - А вы - вы сами во что верите?
        Старик рассмеялся неровным стариковским смехом:
        - Я столько всего в этой жизни видел, что готов поверить во что угодно. Но все же интересно - как это? Ну, стать умнее, лучше, чем дала тебе природа?
        Книжник пожал плечами:
        - Да трудно сказать…
        - Ладно, клещами ответ тянуть не хочу. И без того, вижу, вляпались вы в историю.
        - Но вы-то откуда все знаете?
        Старик усмехнулся, коснулся виска узловатым пальцем:
        - Думаешь, я совсем из ума выжил? Или годы учебы в кремлевской семинарии - бесполезное протирание штанов?
        - Я забыл, простите…
        - Помнишь, чему там учат? Не только же вбивают знания в непослушные пустые головы. Там учат анализировать и делать выводы. Вот я и делаю свои выводы. И теперь делаю новый вывод: вы пытаетесь сбежать из этого заколдованного круга, который именуется Кенигсберг.
        - Это так заметно?
        - А какого ж еще черта вы вернулись в Гавань? И это несмотря на то, что кое-кто здесь жаждет вашей крови!
        - У нас просто нет выбора. И теперь мы ищем корабль.
        - Ничего себе! Корабль в этих местах - это сила и власть, Не так просто заполучить его - даже на время.
        - Но он нам нужен - и мы найдем его.
        - Завидное упрямство. Помню, я был таким же - в юности. Только корабль вы не найдете.
        - Это почему же?
        - А кому охота ссориться с теми, за кем сила и власть?
        - Мы все же попробуем.
        - Воля ваша, - старик подался вперед. - Я мог бы пособить, с кораблем-то.
        - Вот как? Любопытно.
        - Но при одном условии. Вы возьмете меня с собой.
        Книжник резко ощутил угрозу. Чертов старик набивается в попутчики - с чего это вдруг? Он не знает, куда и зачем отправляется группа, да еще и предлагает корабль, который, по его словам, так просто здесь не найти. А что, если старичок этот - чей-то шпион? Того же Кэпа, к примеру. Иначе чего он ошивается здесь круглые сутки? Да и на какие средства? И про амберов осведомлен, и так удачно каждый раз оказывается за соседним столиком.
        - Куда вам с нами? - проговорил он. - Вы же понятия не имеете, куда мы собрались.
        - Вы собираетесь убраться из этого проклятого места - для меня этого достаточно. Ну что, согласны? Я вам - корабль, вы мне - свою приятную компанию.
        - Надо подумать над вашим предложением, - уклончиво произнес Книжник.
        - Ну, думайте, думайте, - усмехнулся старик. - Только недолго. Скоро сюда заявятся по вашу душу - и тогда будет не до размышлений.
        Криво улыбнувшись, Книжник поднялся и вернулся за свой стол. Там Зигфрид уже вовсю обрабатывал какого-то мрачного грузного и бородатого типа в затасканной кустарной куртке из грубой кожи, судя по всему - то ли шкипера, то ли владельца корабля. А скорее - все это в одном флаконе.
        - Оплата сдельная, - обещал Зигфрид. - Часть дадим авансом.
        - Все это прекрасно, - низким прокуренным голосом отвечал шкипер. - Но плыть-то куда? Не забывай - скоро лед встанет.
        - Да нам-то туда-сюда плавать не нужно. Доставишь нас на место - и свободен.
        - Так что это за чертово место?
        - Старый маяк, что в Пиллау.
        Шкипер разочарованно крякнул. Смерил Зигфрида скептическим взглядом воспаленных глаз:
        - Вы все тут психи, да? Самому в лапы к Вольным лезть?
        - Так ты отказываешься?
        - Знаете, что я вам скажу: никто из здешних шкиперов туда не пойдет. Ни за какое золото. Разве что вы самих Вольных зафрахтуете. Говорят, посудина Кэпа сейчас в гавани.
        Шкипер тяжело поднялся и вразвалочку пошел в глубину бара, посмеиваясь и покачивая лохматой с проседью головой.
        - Это был третий, - сообщил Зигфрид. - Не хотят идти к Пиллау - хоть тресни.
        - Я предупреждал, - мрачно сказал Герцог. - Зря мы сунулись в Гавань.
        - Можно подумать, у нас был выбор, - огрызнулся Книжник. С сомнением поглядел в сторону соседнего стола. - А знаете, есть один вариант.
        Шли в ночь под ледяным дождем и усиливающимся ветром. Наверное, только поэтому удалось избежать нежелательных встреч - даже враги попрятались по норам. И уж совсем не хотелось думать, как в такую погоду выходить в море.
        Старик вел их запутанным путем через свалку бесформенного ржавого металла, в котором с трудом угадывались остовы небольших судов и грузовых контейнеров. Один раз дорогу преградил рухнувший портовый кран. Первым его перемахнул черный зверь. Удивительно, но старика прирученный монстр ничуть не смутил. Похоже, его вообще ничем нельзя было сбить с толку. Это успокаивало - и в то же время приходилось взбадривать, напоминать себе: старик не так прост, каким хочет казаться.
        Незаметно они вышли к воде. Свалка здесь переваливалась за границы пирса, как тесто, выползающее из переполненной кадки. Собственно, ни пирса как такового, ни причальной стенки здесь не было. Старик повел их прямо по грудам гнилого хлама, подсвечивая тусклым масляным фонарем, в котором на толстом фитиле трепетал желтый огонек.
        - Сдается, ничего хорошего мы здесь не зайдем, - заметил Зигфрид. - Если здесь и есть что-то на плаву, то потонет через сто шагов.
        - Было бы хоть что-то, - возразил Тридцать Третий. - А починить всегда можно.
        Слева донеслась приглушенная ругань: под Герцогом провалился слой прогнившего мусора, и он оказался по пояс в воде. Три-Три помог ему выбраться. И тут же Зигфрид произнес:
        - Ого! Вы только посмотрите на это.
        Тщательно скрытое между двух мусорных бугров, на воде тихо покачивалось небольшое судно. Не укажи Зигфрид прямо на него, можно было бы пройти мимо, даже не заметив. Первым на его борту оказался зверь, почти не различимый во мраке ночи. Только угольные глаза светились сейчас на уровне надстройки, рядом с высокой и тонкой трубой паровой машины. Наличие последней обнадеживало: ни у кого здесь не было достаточно навыков, чтобы вывести корабль в море только под парусами, к тому же сейчас свернутыми и спрятанными, очевидно, под брезентом у основания мачт. Книжник не особо разбирался в судостроении и не смог определить тип судна. Это сделал за него старик:
        - Давайте на шхуну, быстро! Нужно покинуть Гавань до рассвета, пока хозяева не хватились.
        - А кто хозяева? - спрыгивая с мусорной кучи на скользкий борт, спросил Зигфрид.
        - А это имеет значение? - усмехнулся старик, выбирая швартовы.
        - Нет, но…
        - Это шхуна Пришлых, - тихо сказал Герцог.
        Книжник переглянулся с Зигфридом. Перед глазами встали зловещие безликие фигуры. Стало не по себе.
        - А по мне - так хоть самого Вотана, - сказал Зигфрид. - Коли мы не собираемся сюда возвращаться - самое время сжигать за собой мосты.
        Совместными усилиями при помощи брашпиля выбрали якорь, и шхуна закачалась на воде ощутимее. Пока старик при помощи опытного Тридцать Третьего раскочегаривал паровую машину, Зигфрид с Книжником длинными шестами выталкивали судно из «мусорного фьорда» на открытую воду.
        Странно и страшно было оказаться посреди черной дождливой мглы. Казалось, они несутся в космической тьме, а дождь - и не дождь вовсе - это треки мчащейся навстречу космической пыли…
        Наконец задрожал под ногами корпус, низко затарахтела машина. Налился светом прожектор на фок-мачте - наверное, заработал совмещенный с машиной генератор. Прожектор выхватил довольно широкий сектор из кромешной тьмы, и стало видно, что их несет прямо к противоположному берегу узкой бухты.
        - Герцог, к штурвалу! - рыкнул Зигфрид.
        Встав к металлическому, с массивными рукоятками, колесу штурвала, герцог выправил курс. Теперь они шли прямиком к выходу из бухты. На носу, перед бушпритом, отрешенно, не обращая внимания на спутников, замерла тонкая фигурка Пророчицы. Она смотрела вперед, словно видела что-то в этом дождливом мраке. И, следуя ее взгляду, в темное ничто неподвижно глядел черный зверь.
        За кормой завыла сирена, забормотал что-то невнятный голос из громкоговорителя. По воде, нашаривая беглецов, заплясал луч прожектора.
        - Портовая стража, - констатировал Книжник. - Думаю, останавливаться не стоит.
        - Верно мыслишь, - одобрил Зигфрид. Заглянул в распахнутый люк механика. - Три-Три, нас сейчас за задницу схватят! Прибавь-ка ходу, дружище!
        Машина сдохла, едва они вышли в Залив. Три-Три только руками разводил:
        - Сами просили - дать полный ход! А там все на соплях: шатуны полетели, котел прогорел и баста. Я бы, конечно, починил - но хотя бы к берегу пристать, поискать хоть какие-то материалы.
        - Ничего, - бодро заверял старик. - Машина здесь вспомогательную функцию носит. Все равно топлива мало. Надо паруса ставить - ветер как раз попутный.
        Старик, имени которого никто так и не удосужился спросить, заметно приободрился, стал даже напоминать старого морского волка - с прихваченной выцветшим платком седой шевелюрой, развевающейся на ветру бородой.
        С помощью Тридцать Третьего он таки расправил паруса на двух скошенных к корме мачтах. Благо, парусное вооружение шхуны позволяло управляться прямо с палубы. Корабль, конечно, был не столь мореходным, как древние, построенные до Последней Войны. Этот же, как и «Железный Таран», был собран из разношерстных кусков и блоков, причудливо склепанных и сваренных в единое целое. Тем не менее, посудина выполняла свою главную функцию: перемещалась по поверхности воды при помощи силы ветра и несла на себе команду. Она не шла камнем на дно, и пока этого было достаточно.
        Но через час-другой вялого хода возникла новая проблема.
        Штиль.
        Ветер как-то вдруг прекратился, и дождь перестал. Вместо него стали медленно падать одинокие снежинки. Видимость повысилась, но вместе с тем резко упала температура. Изо рта стал отчетливо валил пар при дыхании и разговоре. Вновь созданная команда предпочла спуститься в единственное здесь помещение, расположенное в трюме под приземистой надстройкой. Только здесь можно было укрыться от надвигающейся стужи. Пока продолжался штиль, спустили паруса, бросили якорь, заклинили руль - и всей компанией забились под палубу.
        Прямо в центре единственной каюты торчало основание мачты. Осмотрев, потрогав его, Книжник убедился, что это - настоящее дерево. Массивный ствол или его часть. Таких деревьев не было, да и не могло быть в пределах Кенигсберга и его окрестностях. Выходит, корабль действительно пришел издалека. Наверное, правы те, кто считает Пришлых выходцами с дальних холодных берегов. На старинных иллюстрациях семинарист видел древние скандинавские берега - их покрывали высокие деревья с иглами вместо листьев, с такими вот мощными стволами.
        - Смотрите, что у нас тут? - Зигфрид с масляным фонарем руках осматривал штабеля длинных темно-зеленых ящиков вдоль бортов. - Знакомые ящички, да?
        Не дожидаясь ответа, он откинул крышку верхнего из них. Книжник заглянул внутрь и присвистнул.
        В ящике было оружие. О чем, впрочем, можно было догадаться по внешнему виду этой «тары». Оружие было незнакомое, с маркировкой латиницей, тщательно упакованное в какое-то подобие древесной стружки. Не новое, но в весьма пригодном состоянии. В этом ящике были автоматы - или штурмовые винтовки, говоря языком давнего противника.
        - НАТОвский стандарт, - заметил Книжник. - Что-то я такого не видел в городе.
        - Пойдет и НАТОвский, - заметил Зигфрид, извлекая черную, сверкающую смазкой штурмовую винтовку компоновки «буллпап», с магазином, смещенным к прикладу, за рукоятку ведения огня. Стряхнул с нее остатки соломы, пристегнул и отстегнул магазин, щелкнул затвором. - От таких подарков не отказываются.
        - Так Пришлые здесь оружием приторговывают? - спросил Тридцать Третий.
        - Может, приторговывают, - сказал старик. - А может, и для себя приберегли. Времена настают неспокойные. Зря я, что ли, с вами увязался?
        Книжник с Зигфридом молча обменялись взглядами. Они не спешили раскрывать старику свою истинную цель. Визит к Алхимику был слишком важен, чтобы выкладывать с ходу все карты. Несмотря на то что тот помог выбраться из гавани, что-то мешало полной откровенности между новыми знакомыми.
        - Видать, и вправду у вас серьезная заварушка готовится, - вскрывая очередной ящик, говорил Книжник. - К чему, к примеру, гранатометы в таких количествах?
        - Ну, тут ты не прав, - возразил Зигфрид, с удовольствием подбрасывая в ладони гранатометный «выстрел». - РПГ - такая штука - никогда не помешает.
        Проведя быструю ревизию, обнаружили порядка десятка штурмовых винтовок «Энфилд», пять пистолетов-пулеметов «Узи», два ручных пулемета М-60 и три РПГ-7 с запасом выстрелов. Но особенно удивило присутствие в грузе двух ПТУР типа «Тоу». С кем собирались воевать Пришлые - непонятно. Да и были ли эти сложные установки исправны - тоже вопрос. Имелся еще с десяток разномастных пистолетов, терявшихся на фоне всего остального. Дополнял все это великолепие довольно серьезный запас патронов в потертых «цинках».
        Но главным, что привлекло внимание Зигфрида, стала станковая установка типа «миниган» системы Гатлинга. Книжник отметил про себя, как везет Зигфриду на такие штуки. Тем более, что мало кто, кроме веста с его железными мышцами, мог эффективно использовать подобное оружие без дополнительного транспорта.
        - Ничего не скажешь, сделали нам подарок Пришлые, - Заметил Книжник.
        - Пришлые никогда и никому не делают подарков, - возразил Герцог. - И они всегда возвращаются за своим.
        - Скажи, Пророчица, - так и будет? - спросил Книжник у девушки.
        Но та лишь поглядела на него своими огромными прозрачными глазами и, улыбнувшись, пожала плечами.
        Помимо оружия здесь отыскался приличный запас сублимированной пищи - вроде тех брикетов, что продавал на Торге неизвестный торговец. Продавец оказался прав: сейчас Книжнику было все равно, из чего сделаны эти куски органики. Он просто откусывал тугие, как резина, безвкусные кусочки и жевал, чувствуя, как по телу медленно распространяется живительное тепло.
        Сытость сделала свое дело, и вскоре его сморило, как и всех остальных. Забыли даже выставить пост. Или не забыли - Зигфрид продолжал все держать под контролем даже тогда, когда остальные расслаблялись. Но этого парень уже не знал - он закутался в запасной парус, прижавшись спиной к горячей, как печь, туше черного мута - и провалился в глубокий и вязкий сон.
        Проснулся он не от мягкого покачивания корабля. И даже не оттого, что выспался. Его тряс за плечо Зигфрид:
        - Вставай! Подъем! И вы все вставайте!
        - Что?.. Что такое? - Книжник сел, соображая, огляделся.
        В дверь уже пробивался рассвет, и бледный, озабоченный Герцог передавал наверх Тридцать Третьему оружие, ствол за стволом, коробку с патронами за коробкой.
        - Что стряслось? - все еще сипло, спросонья, повторил Книжник.
        - А ты сам погляди! - предложил Зигфрид. Он как раз возился с миниганом.
        Ощутив нешуточную тревогу, Книжник вскочил на ноги. Повалился на бок - нога онемела. И чуть ли не на четвереньках выбрался наверх.
        Рассвет только-только вошел в свои права. Было уже действительно морозно, и зубы тут же принялись мелко постукивать. Но Книжник не обращал внимания на холод.
        Ведь представшая глазам картина мгновенно бросила его в жар.
        Берега видно не было - и дело даже не в том, что они еще не успели отойти далеко. Вокруг зловещим облаком поднимался туман. На фоне молочной белизны зловещей грязной кляксой застыл корабль Нет, это только казалось, что застыл. Медленно, но неуклонно, гонимый слабым ветром, грозный силуэт надвигался на них.
        Его было трудно не узнать. «Железный Таран» - гордость Кэпа и ужас Залива. Что-то подсказывало, что он не просто мимо проходит - он целенаправленно прет на шхуну, беспомощно застывшую посреди водной глади.
        Странное дело: Пророчица, стоявшая, придерживаясь за снасти, на бушприте, смотрела в сторону, противоположную надвигавшейся угрозе. Похоже, происходящее интересовало ее меньше всего. Куда большее привлекал чистый горизонт и собственные потаенные мысли. Ее безмятежный вид здорово контрастировал с царившей на палубе нервозностью.
        - Как думаешь, - Книжник ткнул локтем Зифгрида, вскрывавшего «цинк» с патронами, - они знают, что здесь, на борту, - мы? Или так вышло случайно?
        - Ты же знаешь, я не верю в случайности, - усмехнулся вест. - Лучше у дедка спроси. Ему-то лучше знать.
        Старик был здесь же, на палубе. Он лихорадочно пытался поднять паруса. Но что-то то ли заело, то ли замерзло в оснастке - и шхуна безвольно дрейфовала по удивительно тихому Заливу.
        Но, похоже, на объективные обстоятельства пеняли не все. Герцог странно поглядывал на старика, пока вдруг не преградил ему дорогу и не высказал с вызовом:
        - Что, не становятся паруса?
        - А сам не видишь, что ли? - отозвался старик. - Обледенело все за ночь.
        - Значит, все дело в морозе, да? Или, быть может, в испорченной паровой машине?
        - Чего ты от меня хочешь? - устало спросил старик.
        - Да чего ты к нему прицепился? - вмешался Книжник.
        - Это я прицепился? - желчно хохотнул Герцог. - А я-то думал, это он прицепился к нам - как репей. Кто мне скажет, откуда взялся этот человек, из-за которого мы оказались в ловушке?
        Тут и Зигфрид оторвался от дела - он устанавливал на корме «миниган». Поглядел на старика, на Герцога, спросил:
        - А что, есть основания для таких обвинений? Мы как бы в одной лодке сейчас, и враги напирают. Вариант только один: предателя - за борт.
        Старик поглядел на Зигфрида со спокойным сожалением. Он ничуть не боялся. Разве что досадовал на то, что обвинения обрушились так не вовремя.
        - Я уверен - старик так с самого начала замыслил, - с напором сказал Герцог. - Сначала втерся в доверие, потом заставил нас выйти в открытые воды. Потом сломал машину, паруса из строя вывел. Ну и навел погоню - полюбуйтесь. Кто мне скажет - в чем я ошибаюсь?
        Зигфрид перевел взгляд на старика, сказал:
        - Ну, что, дед, есть тебе что ответить на это?
        - А зачем? - отозвался старик. - В нем говорит не логика, а страх. Смерти я не боюсь - пожил достаточно, даже помирать не жалко. Хотелось бы на родной земле - да только человек предполагает, а Бог располагает. Только было бы любопытно узнать напоследок: зачем это мне предавать своих земляков - кремлевских. И уже тем более - брата-семинариста? В чем смысл?
        - А хотя бы - из мести! - не сдавался Герцог. - Старик ты вздорный, характер у тебя мерзкий, и отплатить кремлевским за изгнание - должно быть вполне в твоем духе.
        - Ну-ну, - усмехнулся старик. - А полный корабль оружия я вам подсунул, наверное, чтобы вы могли как можно эффектнее и многообразнее застрелиться?
        Герцог не успел ответить: со стороны корабля послышались выстрелы. Гулко громыхнуло орудие. Снаряд, не долетев, поднял в воздух столб воды метрах в двухстах от шхуны. Но стало ясно: эти шутить не будут.
        - Хорош счеты сводить, - оборвал разговор Зигфрид. - Значит, так. Боем командовать буду я. Никто не возражает?
        Никто не возражал.
        - Ну а раз так, тогда ты, старик, и ты, Герцог, сейчас вместе спуститесь в каюту и притащите сюда эти чертовы трубы. Я про ПТУРы говорю, если кто не понял. Ясно? Давайте - и побыстрее. А то как бы нас на дно не пустили, прежде чем я узнаю, кто из нас предатель, а кто псих и параноик.
        Минут через пять оба ПТУРа были установлены на корме, рядом с миниганом, к которому Зигфрид уже подвел питание от специально предусмотренного аккумулятора. Но, глядя на все это великолепие, даже Книжник понимал: против корабля Вольных они - жалкая скорлупка. Не говоря уж о том, что на заднем плане маячил враг.
        Снова громыхнуло - и теперь уже снаряд лег ближе. У ног Зигфрида Книжник заметил облезлый от времени морской бинокль. Взял, припал к окулярам, поймал в поле зрения силуэт корабля. И крякнул с досады:
        - Вот сволочи! Да они из нашей же пушки по нам лупят!
        На носу «Железного Тарана», несколько выбиваясь из образа, виднелась башня с бронепоезда «Дракон», вырванная с клочьями из броневагона и, как оказалось, довольно оперативно установленная на новое место. Правда, пристрелять орудие, похоже, не успели. Иначе экипажу угнанной шхуны пришлось бы туго.
        Правда, все только начиналось. Ведь ничто не мешает Вольным подойти поближе и расстрелять маленькое судно в упор. Но, скорее всего, они решат не топить возможную добычу и прибегнут к старой доброй абордажной атаке.
        - Больше того - эти умники кусками нашей брони свое корыто обшили, - заметил Зигфрид. - Но хватит о грустном. Сейчас начнется веселье. Нашел себе оружие?
        Книжник молча кивнул и поднял с палубы стоявшую на сошках необычного вида снайперскую винтовку, обнаруженную в самом последнем ящике. Судя по маркировке, называлась она М-100 и была приличного пятидесятого калибра по американской шкале. В отличие от более знакомой СВД, не была автоматической, но выбирать не приходилось. Альтернативой был автомат, но привычный к арбалету семинарист тяготел не к огневой мощи, а к точности и аккуратности - как это ни странно звучит применительно к орудиям убийства. Хотя при таком калибре огневая мощь становилась понятием условным. В ближнем же бою такое оружие становилось малопригодным, приближаясь по эффективности к дубине. Поэтому пистолет - «Беретту М-9» он приторочил за пояс, за спиной.
        Еще он обнаружил в каюте ящик с гвоздями, Самые крупные - сантиметров пятнадцати в длину, напомнили ему семинарские стилосы. Еще с детства он научился использовать эти предметы учебного обихода в качестве смертельного оружия. Гвозди, конечно, не стилосы, но обточив немного, избавив от шляпок и смазав ядом, можно получить нечто похожее. Гвозди он припрятал на будущее, ограничившись пистолетом.
        Но теперь будущее грозило не наступить вовсе.
        - Пойду пророчицу предупрежу, чтобы с палубы ушла, - мрачно сказал Книжник.
        - Предупредишь Пророчицу? - Зигфрид иронично приподнял бровь. - Ты ничего не перепутал?
        Книжник не оценил шутки. Он как раз направлялся к бушприту, когда вверх со скрипом поползли паруса. Задрал голову, ожидая, когда паруса расправятся и шхуна наберет ход. Но косые серые полотнища свисали с покрытых инеем рей безвольными тряпками.
        Ветра по-прежнему не было.
        Пророчица продолжала глядеть в туманную даль. Книжник взял ее за руку, не обращая внимания на предупреждающий рык черного зверя:
        - Идем! Сейчас заварушка начнется - тебе лучше укрыться внизу.
        Пророчица удивленно поглядела на него:
        - Откуда тебе знать, что мне нужно?
        Парень растерялся. Накатило вдруг ощущение, что он лезет не в свое дело, что он прервал какой-то важный процесс. Это же Пророчица - мало ли что она высматривает вдалеке? Может, их собственную судьбу, а может, будущее всего мира?
        - Иди, - просто сказала она. - И береги себя. А со мной все будет в порядке.
        Это прозвучало странно. Особенно сейчас, когда над головой начинали свистеть пули. Но спорить Книжник не стал. Силы стоило поберечь для боя.
        «Железный Таран» надвигался, коптя стелющимся над водой дымом из трубы, как будто дым прижимало небесным прессом. Казалось, дым валил прямо от ржавого корпуса, как от гигантского раскаленного утюга. И теперь стало понятно, откуда возникло название корабля Кэпа: его тупой форштевень, усиленный отрезкам железнодорожных рельсов, был основательно избит столкновениями. Надо полагать, Вольные не брезговали давить и топить чужие суда банальным ударом «в лоб».
        Над морем разнесся странный, режущий ухо звук. Это походило на пароходный гудок - но звучало пронзительно, душераздирающе и так мощно, что от него просто выворачивало наизнанку.
        А потом над Заливом прогремел голос Кэпа. Он звучал бесцветно и устало, и оттого как-то особенно жутко:
        - Эй, на шхуне! Прыгайте за борт, стреляйтесь, режьте друг друга в знак милосердия и жалости. Потому что к вам иду я…
        Усиленный мощной аппаратурой голос звучал удивительно чисто - как будто злобный гигант с увеличительным стеклом беседовал с муравьями, которых собирался поджарить концентрированными солнечными лучами.
        - У одного из вас будет возможность спастись. Он должен принести мне груз, украденный из моей каюты. Тяжелый такой металлический цилиндр - я говорю о нем. Если вместе с моим грузом этот смельчак принесет мне головы остальных - я не только оставлю ему жизнь, но и возьму в команду. И торопись, счастливчик, - времени осталось мало.
        - Это он сейчас о ком? - невинно поинтересовался Зигфрид.
        Герцог метнул взгляд на старика, усевшегося на палубе, сложив ноги. Теперь он напоминал йога - совершенно отрешенный от происходящего, глядящий куда-то вдаль. Но штурмовая винтовка на его коленях и РПГ у его ног не давали Герцогу покоя:
        - Может, отнимем у него оружие? Мало ли, кого имеет в виду Кэп? А он никогда не бросает слов на ветер.
        Зигфрид проигнорировал Герцога. Он разбирался с трубами «Тоу».
        - Эй, морячки! - новый голос, глумливый и неприятно знакомый, разорвал тишину. - Слышали, что сказал Кэп? Ждем белый флаг - и я постараюсь уболтать нашего славного капитана, чтобы оставил вам жи…
        Книжник припал к оптическому прицелу, поймал в перекрестие гирлянду мощных громкоговорителей, закрепленных в основании мачты, - и вдавил спусковой крючок.
        Винтовка ухнула с неожиданной мощью и сильно ударила отдачей в плечо. Однако, так недалеко и ключицу сломать! В следующий раз следует прижимать приклад плотнее…
        Зато глумливый голос заткнулся, и больше его не было слышно. Книжник передернул затвор, мрачно думая, лучше бы на месте громкоговорителей были Кэп или Балабол - но сейчас их не было видно. Наверное, предусмотрительно попрятались за броней, гады.
        Зато украденное у «Дракона» орудие прятать не стали. Кое-как притороченная башня уродливым грибом торчала из палубы, водя стволом из стороны в строну. Понятно было, что с пристрелкой у нее беда - иначе шхуну давно продырявили бы насквозь. А может, надеялись на парочку пушек попроще, что торчали из орудийных портов прямо в надстройке. Помимо них, чуть повыше имелось пулеметное гнездо, в котором дико пританцовывали двое вольных - надо думать, «обдолбанных» каким-нибудь зельем.
        Но, скорее всего, рассчитывали исключительно на абордаж - ведь Кэпу нужен был его груз - злосчастный радиоактивный цилиндр.
        «Железный Таран» надвигался медленно, но неуклонно - он не зависел от ветра, но паровая машина выдавала не сильно высокую мощность для тяжелого бронированного корпуса. Зигфрид поглядел на выросшую на глазах махину, спросил:
        - Ну что, друзья, какие будут предложения?
        Наверное, так спросил - для «красного словца». Но старик вдруг поднялся, вскинул на плечо РПГ и, прежде чем кто-либо успел рот открыть, выстрелил.
        Получилось лихо - даже чересчур. Кто его знает, где этот дед научился так обращаться с гранатометом, но «выстрел», описав пологую дугу, угодил прямиком в черную от копоти трубу «Железного Тарана».
        Бахнуло.
        Разрушения для корабля оказались, конечно, не критические, но эффектные. Нижнюю половину трубы разворотило «розочкой», верхняя рухнула на палубу, вызвав громогласные вопли команды. Сам корабль еще больше заволокло дымом, как будто тот нарочно окутался дымовой завесой. Правда, с обратным эффектом - обзорность у Вольных упала, как у хулигана, которому ловкая жертва сыпанул в глаза песком. Враги не замедлили психануть и принялись палить «в ответку» почем зря. Большая часть снарядов пролетала мимо, поднимая водяные столбы в опасной близости от бортов шхуны. Но ясно было одно: через несколько секунд громадная железная туша врежется в маленький кораблик, осмелившийся огрызнуться такой силе. Безвольную шхуну как раз развернуло к противнику бортом.
        - Хватайтесь за все, что держится на воде! - запоздало крикнул Книжник. - Вот - спасательные плотики!
        На палубе действительно лежали штабелем деревянные конструкции, напоминающие спасательные плавсредства. Но все посмотрели на Книжника непонимающе: никто не верил в спасение. Да и он сам, пожалуй, тоже. Как долго человек может продержаться в в ледяной воде? Минуту? Пять? Если на что-то надеялись - так пасть или победить в бою.
        И вот он сам вскинул винтовку, выстрелил, ни на что не надеясь, в сторону ближайшего орудийного порта. И приготовился к неизбежному крушению.
        Но что-то произошло - странное, необъяснимое. Сначала дернулась под ногами палуба. Затем потянуло ледяной свежестью. Хлопнули над головой паруса.
        - Ветер? - прошептал Книжник. - Ветер…
        - Ветер! - хрипло закричал старик.
        И повалился на палубу - настолько сильный порыв ударил в паруса, грозя порвать их в клочья, накренил судно - и мощно подтолкнул вперед. Отчаянно заскрипел такелаж, треснул надорванный парус - но шхуна продолжала набирать ход, как спринтер, сорвавшийся на рекордный забег. И «Железный Таран», словно почуяв неладное, пыхнул ворохом искры из развороченной трубы, пытаясь закончить свое черное дело.
        - Давай! - прорычал Зигфрид, следя за движением шхуны - чуть по диагонали, поперек курса вражеского корабля. - Ну давай же!!!
        Воин сжал кулаки, забыв об угрозе собственной жизни, - как и все они, болеющие за свой корабль больше, чем за себя самих.
        Это казалось немыслимым - в самый последний момент, накренившись от накатившей от встречного корабля волны, чуть чиркнув по ржавой броне врага, шхуна таки вышла из-под удара, лишь чуть чиркнув кормой о борт «Железного Тарана», - и понеслась практически в упор встречным курсом.
        Книжник резко обернулся, ища взглядом Пророчицу. И не удивился, обнаружив, что она стоит у них за спиной, с неестественным спокойствием наблюдая за происходящим. И даже ее зверь был здесь, задумчиво глядя в ту же сторону. Пророчица чуть повернула голову - и зверь с точностью повторил ее движение. Пока Книжник наблюдал эту сюрреалистическую картину, время казалось замедлившимся, вязким.
        «Она знала, что так будет? - лихорадочно пронеслось в голове семинариста. - Или это… она?! Она все устроила?»
        Секундой позже стало не до размышлений. Зигфрид вышел из напряженно оцепенения - и вскипел яростью драки:
        - Огонь! По палубе! По каждой дыре в этом трухлявом корыте!
        У всех как будто тормоза сорвало. Бешено заорав, Герцог высаживал почем зря в борт магазин за магазином. Старик стрелял старомодно, от бедра, но не в пример рациональнее и метче - не давая приходящим в себя Вольным высунуться с палубы. Тридцать Третий с ледяным спокойствием машины бил из ручного пулемета, успев даже ловко поменять расстрелянную ленту. Даже Книжник, сбросив на сошки не особо полезную сейчас винтовку, открыл огонь из пистолета - широко расставив ноги, ухватившись за рукоятку обеими руками. Здорово мешала вновь появившаяся качка. Но его меткость не имела ровным счетом никакого значения.
        Потому что балом правил «миниган» Зигфгида. Ревущей огненной косой непрерывная очередь из шести бешено вращающихся стволов прошлась по срезу палубы и борта. Если кто-то и находился там сейчас, то его уже перестало беспокоить что бы там ни было в этом мире. Веер гильз обильно посыпал палубу, а вест все лупил из своего сумасшедшего оружия, пока не мелькнула, наконец, корма «Железного Тарана» и перед защитниками шхуны вновь не оказалась белесая пелена тумана.
        Напоследок, оставив «миниган» дымиться на станке, Зигфрид развернул «Тоу» в сторону уходящего «пирата» - и дернул за что-то, очевидно приводившее оружие в действие. Сочно выругался: экземпляр, видать, оказался протухший. С ходу схватился за второй - и жахнул.
        «Тоу» эффектно изверг облака дыма пламени - и ракета ударила чуть выше ватерлинии. Зигфрид недовольно сплюнул: наверняка он рассчитывал на пробоину ниже уровня воды. Но и без того «Железному Тарану» досталось изрядно. И бойцы маленького отряда победно орали и свистели ему вслед, исполняя какие-то дикие боевые пляски. Их вдруг пробило на смех - нервный, почти истерический, какой случается с людьми, только что избежавшими казавшейся неизбежной смерти.
        Герцог бросился обниматься со стариком, которого минуту назад еще считал врагом и предателем, и даже черный зверь Пророчицы сочувственно заскулил, переминаясь с ноги на ногу. Девушка же чуть заметно улыбалась, как улыбается мать, наблюдая за победой малолетних детишек.
        Один Зигфрид ограничился кривой улыбкой, не переставая наблюдать за удалявшимся кораблем «Вольных». Да заодно заряжал «миниган» из объемистого жестяного патронного ящика.
        Старик отсмеялся первым. Резко осунувшись, заметил, указывая на корабль:
        - Рано радуетесь. Он разворачивается.
        Все смолкли, глядя силуэт в отдалении. И правда - «Железный Таран» неторопливо, но неуклонно разворачивался. Еще один неприятный момент: на только что голых мачтах расправлялись паруса - огромные, черные, грозные.
        - Нам не уйти от него, - со спокойствием обреченности произнес старик. - Он не только под парусами, но и на пару. Да и площадь парусов в разы больше. Видите? Он нагоняет!
        - Отобьемся! - самоуверенно заявил Книжник, снова припадая к оптическому прицелу своей винтовки.
        В перекрестии появилось неприятно знакомое лицо. Обветренное, изъеденное морщинами, как треснувший прибрежный камень.
        Кэп. Зловещая фигура застыла на мостике за броневой плитой. Видна была лишь голова да руки в перчатках, которыми он небрежно указывал что-то, отдавая команды. Кэп вдруг перестал жестикулировать и повернулся в сторону снайпера. Казалось, он смотрит в ответ и видит семинариста насквозь - прямо через прицел этой «снайперки», которая просто бессильна против вселенского зла, которое олицетворяет этот утонченный садист.
        Палец сам коснулся спускового крючка, и губы прошептали:
        - Сейчас… Ответишь за все, гад!
        Качка мешала прицелиться точно, но семинарист уже приспособился и знал, как подобрать правильный момент для точного выстрела. Облизнув губы, прицелился, задержал дыхание, прислушался к ритму сердца, чтобы произвести выстрел в единственно верный момент - в промежутке между ударами собственного сердца…
        - Что за черт…
        С неприятным удивлением Книжник вдруг осознал, что не может нажать на спусковой крючок. Нет, он прицелился наверняка, он имел перед собой врага и мотив расправиться с ним.
        Но понял, что не может стрелять вот так, исподтишка, в ничего не подозревающего человека. Не может сам вынести приговор и сам же - привести его в исполнение. Он не мог быть палачом - просто органически не мог. Ему приходилось убивать, и не раз. Но каждый раз это был бой - открытое столкновение, где угрожали его собственной жизни.
        Книжник выругался снова. Он отнюдь не умилялся собственному благородству. Напротив, ругал себя за чистоплюйство, которое могло стоить жизни его друзьям.
        Но, поймав вдруг взгляд Пророчицы, ощутил: он поступил правильно. Черт возьми - если понадобится, он убьет этого Кэпа. Но только в честном бою. Конечно, если до этого дойдет дело.
        - Проклятье… - пробормотал Герцог. - Он нагоняет.
        «Железный Таран» медленно, но верно сокращал расстояние. Было ясно, как день, - счастливо набежавший ветер не поможет шхуне уйти от этого корабля, подталкиваемого мощной паровой машиной. Там, на борту, похоже, уже пришли в себя после неожиданного удара со стороны маленького, но, как оказалось, зубастого судна. Следовало ждать ответного удара. И этот удар не предвещал ничего хорошего.
        - Надо прибавить парусов! - крикнул Книжник.
        - Наверх посмотри! - отозвался старик. - Нечего уже прибавлять.
        - А ну без паники! - рыкнул Зигфрид. - Проверить оружие! Отобьемся!
        В какой-то момент Книжник и впрямь поверил, что им удастся отбиться от напирающей железной смерти. Действовать четко, по приказу, под руководством опытного бойца - это и воодушевляет, и дарит уверенность в своих силах. Но главное - избавляет от сомнений. Они просто готовились к бою, не думая о том, чем кончится этот бой.
        Но реальность скомкала и растерла в пыль все эти планы.
        Откуда-то со стороны правого борта, в пространство между беглецами и преследователями из тумана стала надвигаться темная громада. Поначалу показалось, что просто сгустилась молочная мгла. Но вскоре тень сгустилась - и вдруг обрела реальность.
        - Мать моя женщина… - пробормотал Книжник.
        За кормой, как всплывший из бездны «Летучий Голландец», возник силуэт нового, какого-то чудовищного судна. Черное, как мгла, оно имело очертания боевого корабля. Правда, перестроенного с какой-то безумной фантазией. Буквально облепленный, как гнездами, разномастным вооружением, корабль пер с мощью, недоступной даже «Железному Тарану». Он не пытался нагнать шхуну - он просто пересекал курс беглецов и преследователей.
        - Батарея Мастера Гавани, - побледнев, сказал Герцог. - Пришел карать за нарушение портового Устава…
        - Карать? - повторил Книжник.
        После чего корабль дал залп.
        Паруса снесло к чертовой матери вместе с мачтами. Несколько болванок прошили корму. Вода вокруг вскипела от разрывов. Каким-то чудом никого не убило - но шхуна мгновенно потеряла ход и беспомощно закачалась на волнах. В небо торчали огрызки мачт, разорванный такелаж гнилыми водорослями свисал в воду.
        Черный корабль, как меч, перечеркнул их курс и исчез в тумане.
        Команда обескровленной шхуны приходила в себя, мрачно наблюдая разрушения. Оставалось только покориться судьбе и дожидаться, пока их не раздавит корпусом своего корабля мстительный Кэп.
        - Холодает, - слабо произнес старик.
        Книжник непонимающе поглядел на него. Что с того, что холодает? Замерзнуть насмерть было бы лучше, чем попасть в лапы Вольным.
        Однако холодало действительно крепко. Книжника начало колотить мелкой дрожью, но он с изумлением наблюдал, как прямо на глазах палуба и остатки мачт покрываются инеем. Затем случилось еще более странное: в течение нескольких секунд туман вдруг осыпался снежинками.
        Шхуна вдруг перестала характерно покачиваться. Послышался удивленный голос Зигфрида:
        - Смотрите! Что это?
        Книжник перегнулся через фальшборт. Глаза закололо непривычно статичной картинкой. Море как будто обратилось в стекло. Книжник не сразу понял, что происходит. Просто потому, что даже в старых книгах не читал о подобном.
        - Лед встал, - рядом произнес старик. - Грядут холода.
        Книжник дикими глазами просмотр на него. Вспомнились слова Кэпа.
        - Это как же такое возможно? - пробормотал Книжник. - Меньше минуты прошло. Какая же должна быть температура у воды?
        - Никто не знает, почему так случается, - с другой стороны произнес Герцог. - Толща воды как будто высасывает, забирает тепло с поверхности… Поверхность леденеет мгновенно.
        Лед утолщался и крепчал прямо на глазах. Явственно затрещал сдавливаемый льдинами корпус. Громко лопнуло - и трещина побежала от кормы назад. Туда, где в километре точно так же замер вмерзший в лед «Железный Таран».
        В мозгу Книжника будто звонок прозвенел. Он уже различал «сигнал» от Алатыря, впившегося в затылок. Этот «звоночек» словно толкал его в спину, заставляя действовать.
        - Зиг! - позвал он. - Надо валить с корабля! Немедленно.
        - Куда валить? - не понял Зигфрид.
        Книжник кивнул в сторону застывшей водной глади.
        - На лед.
        Воин поглядел на него, как на сумасшедшего. Не удивительно: вряд ли вест всерьез представлял себе, как можно пешком разгуливать по морю. И уж точно не читал древних книг про великий Ледовитый океан на далеком севере, покрытый тысячами километров льдов. Все-таки некоторые вещи не так-то просто укладываются в голове. А потому сейчас следовало брать инициативу в свои руки.
        - Пока Кэп со своими людьми в себя не пришел, у нас есть шанс прилично оторваться - под прикрытием шхуны.
        - Идти по льду? - с сомнением проговорил Зигфрид. - Насколько он прочен? Я не люблю делать ставку на то, его не могу контролировать.
        - У нас не будет другого шанса, - твердо сказал Книжник.
        - Обычно лед прочный, - вмешался Герцог. - По крайней мере, по нему в холода купцы на буерах ходят.
        - Буера? Что это еще такое? - спросил Тридцать Третий.
        - Ну, вроде саней - только под парусами.
        - Под парусами? - Тридцать Третий задумался.
        - Да. На острых таких и тонких полозьях, чтобы в лед впивались.
        В разговор вмешался старик:
        - А давайте впереди я пойду. Лед прощупаю. Я пожил достаточно, мне не страшно.
        - Я впереди пойду, - мрачно сказал Герцог. - Я за Пророчицу отвечаю.
        - Погодите, - сказал Тридцать Третий. - Зачем же пешком идти, когда ветер есть?
        - Что ты имеешь в виду? - не понял Книжник.
        - Буер. Я могу собрать такую штуку. Материалов полно, паруса целые остались.
        Книжник нервно оглянулся:
        - Потеряем время!
        - Не потеряем, - уверенно сказал Тридцать Третий. - Вы идите вперед. Я попробую собрать буер - я даже конструкцию в уме представил и рассчитал. Если у меня получится - догоню вас на нем. Не получится - нагоню бегом. Я же почти не устаю.
        - Я останусь помочь, - сказал Книжник.
        - И я останусь, - сказал Зигфрид. - На сборку этих саней нужно время. Чего доброго Вольные сюда потянутся.
        Книжник вскинул винтовку, поглядел через «оптику» в сторону вражеского корабля.
        - Пока на лед не спускаются. Наверное, ждут, пока окрепнет, - он поглядел на Герцога, ощущая нарастающую решимость и удивительную уверенность в собственном решении. - Герцог, хватай Пророчицу - и уходите.
        - Куда уходить-то? - мрачно спросил Герцог. - Даже если мы оторвемся - впереди Коса.
        - И что?
        - Мы сгинем там. Если до этого не провалимся под лед.
        - А у нас есть выбор? - вмешался старик. - Не будем терять время!
        Герцог молча поглядел на него - и, развернувшись, быстро направился к Пророчице. Когда старик уже спустился на лед и помогал спуститься Пророчице, Книжник передал Герцогу тяжелый вещмешок с радиоактивным цилиндром.
        - Если с нами что случится, тебе есть с чем идти к Алхимику, - сказал Книжник.
        - И слушать не желаю, - откликнулся Герцог, принимая груз. - Догоняйте!
        Через несколько минут маленькая группа уже двигалась к горизонту. Впереди тихо, как тень, скользил силуэт черного зверя. Ветер гнал по поверхности льда тонкую снежную пыль, и эта ледяная пустыня, казалось, не давала ни единого шанса на выживание.
        Книжник не видел этого - вместе с Тридцать Третьим они выламывали доски из палубы. Кио действовал быстро и четко, следуя некой схеме, выстроенной его нечеловеческим воображением. Оттого казалось, что он не делает ни единого лишнего движения - и работа продвигалась с немыслимой скоростью.
        На лед полетели необходимые детали для этого безумного проекта. Книжнику оставалось лишь исполнять быстрые команды: «Подай, принести, подержи». И уже через несколько минут Тридцать Третий приступил к сборке.
        Корпус буера не долго думая соорудили из шлюпки, имевшейся на борту шхуны. Простреленная в нескольких местах, она уже не держалась бы на плаву - но этого и не требовалось. Ей предстояло куда более неожиданное применение. Все, что было нужно, - просто спустить шлюпку на лед и установить ее на некое подобие полозьев. Их сделали из стенок оружейных ящиков, порезанных Тридцать Третьим прочными и острыми танталовыми штырями собственных запястий. Широко раскинутые деревянные «лапы» с полозьями сделали шлюпку похожей на гигантское насекомое, вроде водомерки. Были предусмотрены и поворотные направляющие полозья. Самой большой проблемой стал парус: настоящий, хорошо управляемый сделать не успели. Огромное полотнище на кривой уродливой мачте было рассчитано большей частью на попутный ветер - благо, он дул в сторону, противоположную застрявшему во льдах вражескому кораблю. Все это наспех собранное, уродливое и хлипкое сооружение удерживалось сейчас от «фальшстарта» якорем из трехлапой абордажной «кошки», найденной тут же, на шхуне.
        Когда, задыхаясь от напряжения, Книжник натягивал очередной трос, удерживающий мачту, раздался напряженный голос Зигфрида:
        - Не хотел вас подгонять - но к нам гости. Человек тридцать - сорок. И в руках у них совсем не подарки.
        - Надо хоть немного припасов, оружия… - выдохнул в ответ Книжник.
        Его слова заглушили беспорядочные выстрелы. Пули ударили в корму, не причинив вреда буеру, - он был прикрыт корпусом шхуны. Зигфрид ударил по наступающим из пулемета, который немедленно заклинило. Продолжить стрельбу весту не дали: вдали громыхнуло орудие и пару секунд спустя оглушительно ударило по ушам и обильно осыпало щепками.
        - Попали! - констатировал Тридцать Третий.
        - Зиг! - беспокойно крикнул Книжник. - Зигфрид!
        В дыму и пламени веста не было видно, как не было слышно его голоса. Книжник бросился к трапу, принялся карабкаться на борт шхуны. Новый взрыв едва не сбросил его на лед. Сам лед тревожно захрустел, во все стороны от корабля побежали длинные трещины.
        - Ник, назад! - закричал Тридцать Третий.
        Но Книжник уже не слушал - он бежал по накренившейся палубе к корме. Шхуна кренилась и погружалась, кормы, как таковой, уже не было - вместо нее была полыхающая дыра. В какой-то момент Книжник решил, что в этой страшной огненной воронке остался и Зигфрид. Но услышал стон со стороны развороченной надстройки. Там лежал Зигфрид, очевидно отброшенный взрывной волной. Семинарист бросился к другу, тряхнул, пытаясь привести в чувство. Вест лишь стонал, вяло двигая головой, глаза его закатились.
        - Зиг! Черт… - Книжник едва не плакал, но тащил за собой тяжелое, будто свинцом налитое, тело.
        У борта Зигфрида подхватил нагнавший его Тридцать Третий. Вместе они обвязали веста веревкой и спустили на лед. Самое время - шхуна уже превратилась в огромный полыхающий факел, извергающий клубы черного дыма, завесой скрывавшего их от приближавшихся Вольных. Но гигантский костер быстро уходил под лед, намекая на то, что скоро они останутся безо всякого прикрытия, наедине с врагами. Вокруг шипело и булькало, зловеще трещал лед.
        - Три-Три, ходу! - крикнул Книжник, едва они перевалили бесчувственного Зигфрида через борт своей «ледовой шлюпки».
        Тридцать Третий выбрал впившийся в лед якорь и повис на тросе, поднимающем парус. Книжник бросился на помощь, и широкое серое полотнище, расправившись, хлопнуло над головой. Это был момент истины: сдвинется с места этот наспех собранный парусный уродец или так и останется на месте, погубив несостоявшихся пассажиров?
        - Подтолкнуть надо! - крикнул Книжник.
        Тридцать Третьему ничего не пришлось объяснять. Они вместе выпрыгнули за борт и, скользя подошвами по свежему льду, с силой навалились на шлюпку. Та сдвинулась с неожиданной легкостью. И вдруг, поймав ветер, с тихим шуршанием легко заскользила вперед. Семинарист даже упал от неожиданности, когда борт вдруг выскользнул из рук. Встреча с холодной твердой поверхностью была отрезвляющей. Подскочив, как ужаленный, он бросился за убегающим буером. Нахлынула предательская волна паники: а вдруг не успею?
        Но Тридцать Третий уже забрался на борт странного ледового корабля и дернул примитивный тормоз - доску с металлическим крюком на конце. Нагнав буер, Книжник перевалился за борт, растянувшись на беспорядочно сваленных вещах. Было довольно жестко, так как захватить удалось лишь оружие, да и то всего несколько стволов.
        - Едет! - все еще удивленно произнес он.
        - Хорошо, ветер крепчает, - заметил Тридцать Третий. - Боялся, штиль будет.
        Ветер и вправду усилился. Как оказалось - более чем кстати. Импровизированный буер не успел толком набрать ход, как из дыма пожарища на них ринулась дикая, злобная толпа. Захлопали выстрелы. Парус украсили дыры от пуль, что пока, правда, не особо сказывалось на скорости - и без того преследователи нагоняли тяжелую парусную повозку.
        Словно почуяв угрозу, очнулся Зигфрид.
        - Меч… - прохрипел он. - Забыли меч!
        Даже дернулся встать - но силы еще не вернулись к нему. Потеря меча для Зигфрида была равносильна потере друга. Книжник прекрасно знал об этом и скорее добил бы раненого друга на месте, чем бросил бы его любимое оружие.
        - Вот он, держи! - Книжник сунул в руки воину ножны с торчащей из них рукоятью.
        Пробив хлипкий борт, со злобным звоном пуля ударила в сваленную под ногами груду оружия. И тут же за борт ухватились чужие цепкие пальцы. Ясно, чего добивались эти мерзавцы: они хотели остановить буер, чтобы взять беглецов живьем.
        Это не входило в планы Книжника и его боевых товарищей. Дальнейшее парень воспринимал, как в бредовом сне. Это было какое-то омерзительное «дежа вю» - как тогда, с кровавыми тварями, напавшими на бронепоезд. Только теперь залезть в хрупкий буер норовили обозленные убийцы Кэпа. Он помнил только, как подхватил за ремень свою «снайперку», после чего все события слились в какой-то мутно-кровавый поток.
        Первую рожу он встретил ударом приклада в переносицу - даже успел посетовать, что, пожалуй, сбил настройку оптического прицела. Второму, не раздумывая всадил пулю прямо в лицо. Не успев передернуть затвор, ткнул третьему стволом в лоб. С первого раза не вышло - пришлось двинуть еще пару раз, пока руки, тянущиеся в его сторону, не ослабли. Но веселее от этого не стало: краем глаза Книжник заметил, как обвис парус, - ветер снова ослаб. Вместе с этим замедлило ход ледовое суденышко - и теперь уже его настигли отстававшие бандиты.
        Книжник успел выстрелить только раз - после чего винтовку выбили из его рук и в шлюпку полезли со всех сторон. В секунду его скрутили и сбили с ног, чей-то ботинок вдавил в щеку железными набойками. Какое-то время сопротивлялся Тридцать Третий - но, судя по всему, и на него нашлась управа.
        - Ну что, сучата, добегались?! - прорычал чей-то злобный голос. - Сейчас мы вас на куски резать будем!
        - А ну, Гнойник, убери лапы! Не убивать их! - скомандовал другой, более знакомый голос. - Кэп требует их живыми! Ищите железный цилиндр!
        Это был Балабол. Только радости от встречи Книжник не испытывал. Он уже решил, что пришел конец - пусть даже отсроченный до неизбежной и страшной встречи с Кэпом. Но тащившие его руки вдруг ослабли, а воздух наполнился яростными воплями и свистом рассекаемого воздуха. Знакомый звук.
        Так свистит клинок Зигфрида.
        Секунду спустя к свисту меча добавился вой ветра. Затрепетал парус - и буер рванул с места, как на каких-то мифических ледовых гонках. Когда семинарист снова обрел способность соображать, Зигфрид уже спрятал меч в ножны и сбрасывал за борт чье-то мертвое тело. Тридцать Третий, имевший довольно потрепанный вид, с трудом удерживал управление - порывистый ветер швырял буер из стороны в сторону.
        Выглянув за корму, Книжник увидел, как уносится назад плотная группа Вольных. В них стреляли - но уже как-то вяло и мимо. Вольные занимались своими ранеными.
        - Хорошо, что меч не забыли, - глухо сказал Зигфрид.
        Он устало осел на дно шлюпки. Неловко помотал головой. Похоже, он все еще не пришел в себя после контузии.
        - Главное теперь наших не потерять! - тревожно сказал семинарист.
        Тридцать Третий, обернувшись, напряженно кивнул. Видать, управлять этой машиной было непросто даже для кио.
        Что-то холодное коснулось щеки. Книжник подставил небу раскрытую ладонь. Ее обожгло холодком. Книжник поднес ладонь к глазам. И не сразу понял, что это падает с неба и растекается в ладони черными кляксами. Что-то продолжало тихо спускаться с неба и холодными иглами покалывать кожу. Пространство вокруг наполнилось странными черными хлопьями, каких еще не доводилось видеть.
        Друзья молча переглянулись - как будто только что им явилось зловещее предзнаменование. По сути, так оно и было.
        Ведь шел Черный Снег.
        Глава одиннадцатая
        Коса смерти
        Книжник как в воду смотрел: они, все-таки проскочили мимо ушедших вперед товарищей. Черный снег сбивал с толку, мешал ориентироваться. Даже «внутренний компас» Тридцать Третьего начинал давать сбой. Наверное, дело было в этом снеге - странном, с огромными черными снежинками, что втыкались в деревянные борта шлюпки, как японские сюрикены. Пространство вокруг накрыла темень. Странное ощущение посетило его - такое бывало при посещении слабых Полей Смерти.
        - Три-Три, стой! - крикнул Книжник. - Мы потерям их!
        Заскрежетал тормоз, улетел за корму цепкий якорь. Буер стал сбавлять ход и наконец замер. Тридцать Третий спустил парус, и на какое-то время они оказались в тишине, разгоняемой лишь завыванием ветра. Книжник мрачно глядел из-под капюшона, по которому неприятно колотили черные снежинки.
        - Как их искать в этом мраке - ума не приложу, - сообщил Зигфрид.
        - Надо разворачиваться! - решительно сказал Книжник.
        - Заблудимся! - с сомнением произнес Тридцать Третий. - У меня уже в глазах рябит от этого снега…
        - Если даже у тебя… - покачал головой Зигфрид.
        - А какие еще варианты? - насупился Книжник. - Что же, бросать их одних, посреди этой ледяной пустыни?
        - Хоть бы фонарь был! - покачал головой Тридцать Третий. - Просто не успел, не подумал…
        - Хорош рассуждать, - сказал Зигфрид. - Разворачивай колымагу!
        - А если снова на бандитов наткнемся? - спросил Тридцать Третий.
        - Значит, судьба наша такая, - отрезал воин. - Поднимай парус.
        Тридцать Третий принялся молча выполнять приказ. Книжник растерянно вглядывался во мрак, пытаясь понять, как в принципе можно разглядеть хоть что-то на этом немыслимом черном льду. Но когда надулся парус и Буер стал неспешно разгоняться, какая-то сила заставила Книжника повернуть голову в строну.
        За черно-снежной завесой что-то сверкнуло.
        - Стой! Тормози! - крикнул Книжник. - Стоять!!!
        Тридцать Третий услышал не сразу - за воем ветра и скрипом такелажа. Но, услышав, сразу же заскрежетал тормозом. Семинарист продолжал вглядываться в темно-серую муть. Даже поднял винтовку - будто через «оптику» можно было что-то разглядеть получше.
        - Что там такое? - глядя в ту же сторону, спросил Зигфрид.
        - Может, мне показалось… - он не договорил.
        Не показалось. В их сторону сквозь снег, больше похожий на омерзительную черную сыпь, двигался силуэт, разглядеть который было непросто из-за его чернильного цвета. Только пара сверкающих глаз колко сверлила ледяное пространство.
        - Мут-убийца, - проговорил Зигфрид, поднимая руку к торчащей из-за плеча рукояти меча. - Чего ему надо?
        И точно - это был зверь, застрявшую во льду шхуну покинувший вместе с Пророчицей, стариком и Герцогом.
        - Я так понимаю, вопрос риторический? - вставил Тридцать Третий. - Что может быть нужно убийце?
        - Может, ему нужна пуля? - предположил Зигфрид. - Ник, снимешь его?
        Книжник передернул затвор, припал к «оптике», поймал в перекрестие узкое пространство между сверкающими глазами. Это оказалось на удивление просто - зверь мчался плавно, и голова оставалась почти неподвижной относительно туловища. Поглядев в эти адские глаза, Книжник опустил винтовку.
        - Постойте. А что, если он пришел за помощью? Ведь Пророчица смогла подчинить себе его волю!
        Зигфрид помолчал немного, произнес:
        - А кто его знает? Может, и так. В таком случае, в его же интересах вести себя прилично. А то нервы у меня чего-то не в порядке. Могу и сорваться.
        Зверь как будто его услышал. Сбавил бег до шага и остановился метрах в десяти от буера. Встал, как вкопанный, и уставился на людей неподвижным взглядом.
        - Он ждет! - прошептал семинарист. Повысил голос: - Три-Три, давай за ним!
        Буер неохотно развернулся, опасно накренился и пошел под углом к ветру, забирая влево от первоначального направления. Зверь словно ждал этого: сорвался с места и легко засеменил впереди, набирая скорость по мере разгона буера. Мут казался куда более разумным, чем в момент, когда бандиты выпустили его из клетки. Хотя, наверное, это был не совсем разум - он всего лишь выполнял желания своей хозяйки. Но эти тонкости не имели значения, если зверь выполнит свою главную функцию - приведет спасение к маленькой группке, затерявшейся во льдах среди растущих сугробов черного снега.
        - Смотрите! Вот они! - Тридцать Третий указал вперед, где возник крохотный трепещущий огонек.
        Огонек рос и наконец превратился в небольшой костер, у которого грелись прижавшиеся друг к другу человеческие фигурки. Семинарист ощутил невероятное облегчение и приступ такой радости, что перемахнул через борт и побежал, обгоняя замедляющий ход буер. Сбил с ног поднявшегося Герцога, обнял старика так, что треснули кости, прижал к себе хрупкую Пророчицу. И тут же испытал неловкость от собственной несдержанности. Потом присел, грея руки над костерком из обломков шхуны и кусочков битума, горящей в шипящей от снега железной миске.
        - Мы уж думали, вас не дождемся! - сказал старик.
        - За себя говори, - усмехнулся Герцог. - Пророчица ведь сказала, что мут приведет помощь!
        - Мало ли, что она сказала, - проворчал старик. - Мала еще больно…
        Он уже трясся от холода, не спасал даже парус, в слои которого он зябко кутался.
        Через минуту Книжник с Герцогом и Зигфридом уже подталкивали буер, чтобы разогнать потяжелевшую шлюпку на полозьях, вязнущих в черном снегу. И еще показалось: проклятый снег начал разъедать лед, быстро превращая его в бурую жижу.
        - Гони, Три-Три! - кричал Книжник. - Гони на полную!
        Разогнать буер удалось лишь идя попутным ветром. Они уже не управляли этим несущимся снарядом - лишь полагались на ветер, который рано или поздно выведет к суше.
        А лед уже заметно истончился и начал шипеть и испаряться под этим странным снегом. Со всех сторон доносился треск оглушительных звуков, напоминавших звон лопнувшей струны. Теперь спасала только скорость - лед за кормой трескался и уходил под воду. Еще немного - и полозья провалятся, остановив буер. Такая перспектива не радовала: простреленная и пробитая во многих местах шлюпка вряд ли могла служить спасением на открытой воде.
        И они неслись под этим упорно дувшим ветром, не обращая внимания на болезненные уколы черных снежинок, от ледяного ветра онемели лица, покрытые черными кляксами растаявших снежинок. И когда от сильного удара все полетели на дно шлюпки и, хрустнув, сломалась мачта, Книжник решил, что лед таки, не выдержал.
        Шатаясь, он поднялся на ноги, ожидая увидеть худшее. И не поверил глазам.
        Снег прекратился - внезапно, оставив порхать в воздухе отдельные черные «сюрикены» гигантских снежинок. Лед за кормой превратился в смешанное с водой крошево. Полозья увязли глубоко в темной воде. Но шлюпка и не собиралась тонуть. Она застыла, уткнувшись в пологий песчаный берег.
        - Коса Смерти… - проговорил Герцог.
        Книжник соскочил на песок - и тут же под ногами что-то ощутимо хрустнуло. Под сдвинутым подошвой ботинка слоем песка показалась треснувшая поверхность пожелтевшего черепа. И всюду, насколько хватало глаз, из песка торчали обломки костей, черепов. Но удивляло не это, а то, что черный снег, похоже, миновал этот берег - песок был совершенно сух.
        Не успели остальные выбраться на берег, как откуда-то показались невысокие тщедушные фигуры в легких, не по погоде серых накидках. Они приближались опасливо, бочком. Но при этом - широким полукругом, как бы окружая пришельцев. Они походили на людей - только выглядели дико изможденными, как узники лагерей смерти.
        - Чахлики, - нервно произнес Герцог.
        - Какие-то дохлые, - с некоторой жалостью решил Книжник. - Как такие выжили в этом климате?
        - Они опасны? - быстро спросил Зигфрид.
        В отличие от друга, он не испытывал иллюзий по поводу внешнего вида. Опыт воина подсказывал: враг может использовать хитрость, притворяться слабым, входить в доверие, внушать жалость - и все ради одной-единственной цели.
        Прикончить тебя.
        - Кто его знает, - неуверенно пробормотал Герцог. - Я не знаю никого, кто с ними общался. По крайне мере, среди живых…
        - Звучит обнадеживающе, - сказал Книжник. - Ладно, я поговорю с ними.
        Он сделал шаг вперед, демонстративно подняв руки. Сказал:
        - Мы случайно оказались на вашей земле. Но мы пришли с миром…
        Слова застряли в горле - парень ощутил, как некая сила давит с неба, заставляя встать на колени.
        - Что такое?! - с изумлением пробормотал он.
        Чахлики приближались со все той же робостью - но уже все его спутники попадали на колени, даже Зигфрид, пытавшийся сопротивляться и тянуться к мечу. Но его руки теперь висели плетьми вдоль тела - как и у всех остальных. Лишь Пророчица осталась стоять прямо, как будто над ней не властны все силы этого мира.
        Только зарычал вдруг и бросился вперед черный зверь. Он метил в самого тощего, но вместе с тем, самого рослого из этих странных существ. И было ясно: против клыкастой машины убийства у Чахлика нет шансов. Но тот даже не дрогнул - лишь вяло выставил перед собой узкую ладонь.
        Зверь словно налетел на стену - невидимую, но прочную, как бронестекло. Упав на песок у невидимой преграды, зверь взвизгнул и попытался вскочить снова. В ответ Тощий, как мысленно прозвал его Книжник, вяло махнул ладошкой.
        На зверя обрушилась невидимая кувалда. Иначе не скажешь: плотно сбитое тело лопнуло, разлетевшись кровавыми ошметками, оставив на песке лишь грязно-бордовое пятно. Скованные неведомой силой люди ошеломленно смотрели на это страшное пятно. Тут уже и Пророчица, словно сдавшись, вслед за остальными опустилась на колени.
        Вперед с прежней мнимой нерешительностью выдвинулся Тощий.
        - Мы ждали вас, - сообщил он слабым, но довольно отчетливым голосом. - Интересно было взглянуть на возмутителей спокойствия.
        - Ждали нас? - через силу произнес Книжник. - Откуда вы могли знать?.. Да кто вы вообще такие?
        - Люди называют нас Чахликами, - с охотой ответил Тощий. - Наверное, их вводит в заблуждение наша комплекция, - он хихикнул. - Но все дело в том, что облик в нашем мире не решает ровным счетом ничего. Куда важнее реальная сила. А она далеко не в мышцах.
        В подтверждение своих слов он склонил голову набок, пристально глядя на парня. И тот ощутил, как все та же необъяснимая сила сдернула его с колен и медленно приподняла над песком, оставив ноги болтаться в воздухе и болезненно сдавливая грудную клетку.
        Наверное, со стороны он напоминал повешенного - не хватало только самой веревки и перекладины. Тощий разглядывал его, скалясь гнилыми зубами, с садистским удовольствием.
        - Отпустите его! - взмолилась Пророчица. - Ведь вам нужен не он!
        - Откуда тебе знать, что нам нужно, девчонка? - с неожиданной злобой бросил Тощий.
        Пророчица вскрикнула - та же сила приподняла ее, «подвесив» рядом с Книжником. Книжник ощутил, как сжимавшая грудную клетку невидимая рука сжалась еще сильнее, отчего затрещали ребра. Он застонал. Секундой позже злая сила немного ослабла, не желая, видимо, убить его раньше времени.
        - Что происходит? - прохрипел семинарист.
        - Считаешь себя вправе задавать вопросы? - усмехнулся Тощий.
        - Считаю, - дерзко ответил Книжник.
        Невидимая рука ухватила его за горло, и он захрипел, задыхаясь. Отчего-то только теперь в мозгу прозвучало это слово: телекинез. Черт - это же настоящий телекинез - способность воздействовать на материальные предметы на расстоянии! Неужели эти дохляки обладают таким невероятным даром?! Это же просто потрясающее открытие!
        Однако странно было рассуждать об открытиях, болтаясь над землей, как вяленая рыба. Проклятые уродцы обладали над пленниками абсолютной властью и, судя по всему, особым гуманизмом не отличались.
        - Отпустите нас! - прохрипел Книжник. - Что мы вам сделали?
        И болезненно вскрикнул, рухнув в песок. Отплевываясь от хрустящего крошева, поднял взгляд на Тощего, что склонился над ним, разглядывая парня с любопытством малолетнего мучителя, отрывающего лапки насекомым.
        - А что вы вообще можете нам сделать? - с ядовитой иронией сказал Тощий. - Вы - примитивные существа. Тупик эволюции. Все, на что вы годны, - стать перегноем для взращивания новой расы.
        - Где-то я уже слышал подобное, - Книжник заставил себя улыбнуться в ответ этому злобному типу, который уже перестал вызывать какую бы то ни было жалость своим тощим тельцем. - Шамы тоже считают, что пришли на смену людям - чтобы занять их место на этой планете. Они, правда, не обладают телекинезом, зато обладают способностью к телепатии. Не тесновато вам с ними будет, а?
        - Не нам бояться конкуренции, - отозвался Тощий. - Телепатия - всего лишь часть знаний, которыми владеем и мы.
        - Зачем же вы говорите вслух? Транслировали бы мысли прямо в мозг.
        - Истинно разумному существу свойственна экономия средств. Я не стану тратить психическую энергию на общение с таким примитивным существом, как ты.
        - Но вы тратите на меня куда более ценный ресурс - время! - возразил Книжник.
        Тощий склонил голову набок, сверля Книжника взглядом, усмехнулся:
        - Для человека ты довольно неглуп. Твой мозг обладает редкими качествами. Потому ты и вызвал у нас интерес.
        - Не пойму, откуда интерес к моей скромной персоне. И откуда вы знаете, что там у меня в мозгу?
        - Мы знаем о тебе все - с того самого момента, как ты вошел в зону наших интересов. Да и не только о тебе - твои друзья тоже у нас под контролем.
        - Под контролем? - Книжник непонимающе обвел взглядом обманчиво тщедушные фигурки. - Что это значит?
        - Это значит, что вы влезли туда, куда вам влезать не следовало, - назидательно сказал Тощий.
        - А кто определил, что кому можно, а что нельзя? - с усилием, преодолевая какое-то сопротивление, произнес Зигфрид.
        - Те, кто всегда это определяет, - вкрадчиво сказал Тощий. - Те, у кого сила!
        - И у кого же эта сила? У вас, Чахлики? - с вызовом произнес Герцог.
        - Мы предпочитаем называть себя Хозяевами, - усмехнулся Тощий. Указал на Герцога кривым тонким пальцем. - А ты разве не понял, у кого сила?
        Он сделал неуловимое движение рукой, и Герцог захрипел, схватившись за горло. Глаза его выкатились, лицо стало синеть.
        - Не мучьте его… - тихо сказала Пророчица. - Или вы испытываете удовольствие, истязая других?
        Тощий пронзительно поглядел на нее и пренебрежительно щелкнул пальцами. Герцога «отпустило». Тощий же произнес с презрением:
        - Нам нет дела до людских мучений. Вы вообще представляете интерес лишь как подопытный материал. Вы все - подопытные крысы, существующие только потому, что нам любопытно изучать особенности вашего примитивного поведения. Этот город, Залив, группировки, корабли и крепости - всего лишь декорации, в которых удобно производить наблюдения. Например, сталкивать в войнах группировки - как сталкивают два муравейника в лаборатории. Даже визиты чужестранцев в нашу стерильную «лабораторию» - не более чем повод понаблюдать за изменением поведения наших крыс.
        Наверное, выражение лица Книжника понравилось Тощему. Все-таки он кривил душой - садизм был важной составляющей натуры этих существ, и мучение жертвы вызывало у них неподдельное удовольствие.
        - Для вас это новость, верно? - Тощий любовался произведенным эффектом. - И вы по-прежнему считаете, что на Косе Смерти живут жалкие беспомощные существа, до которых никому нет дела? И уж точно вы не подозревали, что этим невзрачным существам есть дело до каждого из вас.
        - Зачем вы нам это рассказываете? - проговорил Книжник. От этих откровений во рту пересохло, язык с трудом ворочался в онемевших губах. - Не боитесь, что вашу тайну узнают за переделами Косы?
        - Ничуть. Разве об эксперименте говорят за пределами Косы?
        - Там говорят о нарушенном Равновесии.
        - Верно! - Тощий рассмеялся. - Люди чувствуют, что с ними происходит что-то неладное, - как примитивные животные, ощущающие приближение урагана или затмения. Люди не могут успокоиться, пока не навесят ярлычок на непонятное «нечто». Это их успокаивает. Ну а нам помогает сохранять статус кво.
        - Зачем вам это? В чем смысл такого эксперимента? - Книжник нарочно затягивал разговор, в надежде найти хоть какую-то зацепку, что поможет им освободиться из цепких лап неведомой силы. Тощий охотно подыгрывал ему. Видимо, не только садизм, но и болезненное тщеславие не давало покоя этому «высшему существу». Ему, как наркотик, требовалось утвердить свое превосходство над «жалкими людишками».
        - А в чем смысл опытов, которые проводили люди на подопытных крысах? Чтобы создать тех, кто придет на смену людям, нужно изучить недостатки, проблемы, болезни человечества - чтобы не повторять ошибок и больше не оглядываться в прошлое. К тому же, согласись, - это забавно.
        Тощий рассмеялся. Наверное, он несколько ослабил хватку невидимой силы, которой подчинял себе пленников. Потому что в этот момент Зигфриду удалось выхватить меч - и броситься в его сторону.
        В открытом бою мало у кого были шансы против такого воина, как Зигфрид. Только не на этот раз. Воин споткнулся, налетев на невидимую преграду. Меч, с воем рассекая воздух, отлетел в сторону. В лицо ему хлынула волна песка, лишая зрения и грозя забить легкие. Незримая рука подбросила его в воздух - и Зигфрид остался висеть, как только что до этого Книжник. Только чахлики решили усугубить его положение: Зигфрид висел вверх ногами.
        - Оставь свое бестолковое железо, - с презрением произнес Тощий. - Его время прошло, как прошло время людей.
        Еще один небрежный жест, на этот раз в сторону буера - и рассохшееся от времени дерево вспыхнуло жарким пламенем.
        - Я до тебя доберусь, - покачиваясь вниз головой, пообещал Зигфрид. - Запомни мои слова! Не помогут тебе твои фокусы!
        Тощий, посмеиваясь, прошелся меж пленников, осматривая их с видом охотника, добывшего знатные трофеи. Сказал:
        - Я даже не сочту это за угрозу. Ведь вам невдомек, что мы собрали вас вместе по своей воле - просто как набор цветных мелков. Отличный набор для частных экспериментов - есть где порезвиться: брутальный воин, юный умник, среднестатистический горожанин, человек-машина, ведьма. Отдельное спасибо за подарок, который вы нам привезли, - он подошел к старику, стоявшему на коленях и глядящему в песок перед собой. - Здравствуй, Алхимик.
        Книжник вздрогнул:
        - Алхимик?
        - Что, удивлен? - Тощий мелко рассмеялся. - Наверное, не слишком приятно узнать, что тебя всего лишь использовали в своих интересах?
        - Я просто хотел вернуться домой, - глухо сказал Алхимик.
        - Вот черт… - пробормотал Книжник. - Герцог, а ты почему не узнал его?
        - Я никогда не видел Алхимика, - буркнул Герцог. - Его вообще мало кто видел…
        Семинарист испытал и удивление, и разочарование. Не так он представлял себе легендарного Алхимика. Хотя кого он надеялся увидеть? Мудреца в черной мантии и академической шапочке? Обидно было узнать эту новость от ухмыляющегося врага.
        - Я давно понял: за мной идет охота, - глухо сказал Алхимик. - Уже три года я не могу вернуться к себе, на маяк. Я не знал, что охотники - вы.
        - Не нужно было покидать свой маяк, - назидательно сказал Тощий. - Кому как не тебе знать о необходимости Равновесия?
        Старик молчал. А семинарист смотрел на него и думал: как же он не догадался с самого начала? Кому ж быть этим таинственным исследователем, как не бывшему семинаристу, принесшему на эти берега груз знаний из далекого Кремля? Наверное, смутило средневековое прозвище, да легенды, которыми обросло это имя.
        - Довольно разговоров, - сказал, наконец, Тощий, в глазах которого лихорадочно сверкал огонь догорающего буера. - Крысам пора по клеткам.
        Пока их гнали в глубину Косы, Книжник таращился по сторонам, отчаянно пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то, обещающее будущее спасение. Но вокруг не было ничего, кроме бесконечного песка, перемешанного с трухлявыми костями и ржавым железом. Были еще приземистые деревца-мутанты - страшные, как сама смерть: черные, с медленно извивавшимися ветвями-щупальцами. Ветер носил клубки странного перекати-поля, пульсирующие, как нелепые сердца, скомканные из травы и веток.
        Дюны скрывали мрачные тайны прошлого. Они прошли мимо огромного кладбища боевой техники - наполовину занесенной вездесущими песком и костями. То, что ржавые корпуса танков и боевых роботов не погрузились в песок окончательно, как бы намекало: под ними не один слой такого же мертвого металла. Страшно представить, что здесь происходило во времена Последней Войны. Очевидно, Коса была лакомым куском для врага, облюбовавшего его для плацдарма. Но и защитники города понимали: потеряв Косу, они потеряют все. И вцепились в нее мертвой хваткой - в прямом и переносном смысле слова.
        Впрочем, в итоге потеряли все. Ибо в Последней Войне не было победителей. Эти пески стали огромной братской могилой, в которой врагов примирила сама смерть.
        Неудивительно, что это жуткое место облюбовали бесчеловечные уродцы, обладающие поистине демонической силой. Им и вправду не требовалось ни инструментов, ни оружия, ни крепостных стен. Можно было даже решить, что Хозяева - и вправду новая, высшая раса, призванная заменить погибающее человечество.
        Но Книжнику отчаянно не хотелось этого. Просто потому, что обладатели неведомой силы были ему омерзительны. Не обликом, нет. А именно тем, что в действительности вовсе не ушли вперед по пути развития. Более того, в качестве наследия человечества, похоже, впитали самые отвратительные качества людей, которых так презирали.
        Так или иначе, пленники были в полной власти Хозяев. От последних можно было ждать любой низости. Но мучить их не стали. Кормить и поить, впрочем, тоже. Их просто бросили в кубическую яму с песчаными стенками, пяти метров в поперечнике, на краях которой расположились двое скучающих Чахликов. Надо думать, такую охрану Тощий считал вполне достаточной.
        Зигфрид не замедлил проверить её на прочность. Едва ослабла хватка сковывающей силы, как он бросился на стену и попытался взобраться по ней, цепляясь за торчащие из песка корни. Все та же сила швырнула его обратно, и вест болезненно растянулся на песке.
        Ничего не оставалось как смириться. По крайней мере, на время, чтобы перевести дух и обдумать свое положение. Благо здесь, в яме, было теплее, чем на открытом пространстве. Можно было подумать, что местные силой мысли умели не только перемещать и поджигать предметы, но и поддерживать нужный им микроклимат. А может, и не только «микро»: ведь не ясно, чьих рук дело тот удивительный лед, да и черный снег - тоже.
        Какое-то время они сидели молча, переводя дух и пытаясь понять, что происходит. Одна Пророчица выглядела на удивление спокойной. Сидя в сторонке, поджав ноги, она расчесывала длинные волосы и выглядела так, словно ничего не происходит. Книжник с подозрением поглядывал в ее сторону и прогонял навязчивые мысли о том, что необычная девушка знает гораздо больше, чем говорит.
        - Я не понимаю, зачем нас посадили вместе, - ворчал Зигфрид, потирая ушибы. - Разве они не понимают, что так наши шансы на побег возрастают? Или они настолько презирают нас, что даже не опасаются?
        - А кто тебе сказал, что они не хотят, чтобы мы попытались сбежать? - тихо сказал Книжник.
        - Что-то тебя не пойму…
        - Они же сами сказали: мы для них - просто подопытные. И сейчас ничего не изменилось. Они наблюдают за нами.
        - Ты так думаешь?
        - Уверен. Они ждут, как мы поступим.
        - И слушают наши разговоры? - предположил Зигфрид.
        - Может, и слушают, - Книжник задумался. - Я читал где-то, что в прошлом, еще до Последней Войны, в моде были так называемые «реалити-шоу».
        - Это еще что такое?
        - Это когда зрители наблюдают за жизнью других. То ли в театре, то ли по телевизору. Смотрят, как люди общаются, едят, спят…
        - Что за ерунда… - произнес Герцог. - Для чего это нужно?
        - Не знаю, - Книжник пожал плечами. - Но зрителям почему-то нравилось.
        - Что здесь может нравиться? Смотреть, как другой жрет или спит? Это же отвратительно.
        - Может, это тоже было что-то, вроде эксперимента. Зрители любили, когда те, за кем они наблюдали, устраивали ссоры и склоки. Как эти чахлые Хозяева, что наблюдают за городом, разжигают в нем ненависть людей друг к другу, устраивают стычки или наоборот - примиряют, когда все заходит слишком далеко.
        Герцог помолчал немного и сказал:
        - Знаете, а мне иногда и вправду казалось, что за нами кто-то наблюдает.
        - Обыкновенная паранойя, - тихо, из своего угла, сказал старик. - Мания преследования.
        Книжник посмотрел на него. Бывший семинарист как-то сник и выглядел еще более старым и дряхлым. Просто удивительно, как он до сих пор жив.
        - Ты нам солгал, - тихо сказал Книжник. - Ты скрыл, что ты и есть Алхимик.
        - Так никто не спрашивал, кто я есть на самом деле, - усмехнулся старик.
        - Ты же знал, что мы направляемся к тебе.
        - Так ведь и я направлялся к себе. Стало быть, нам было по пути.
        Алхимик подмигнул Книжнику, и парень застыл с открытым ртом.
        Негромко засмеялся Зигфрид. Не смог сдержать улыбки Тридцать Третий. Прыснул Герцог. Не выдержал и прыснул сам Книжник. И вскоре уже все от души хохотали, словно на представлении скоморохов, а не на дне этой мрачной ямы. Чахлики-охранники равнодушно взирали на это со своей высоты.
        Отсмеявшись, семинарист вытер с глаз слезы, сказал:
        - Шут с тобой, старик. Выходит, зря мы тащили тебе эту штуку.
        - Какую штуку? - отозвался Алхимик.
        - Радиоактивную. Тяжелый такой металлический цилиндр. Говорят, тебе везли. Нет?
        Улыбка сползла с лица Алхимика. Он медленно поднялся. Все смотрели на него с удивлением и тревогой. Старик побледнел, его стало мелко трясти, и Книжник с опаской подумал: как бы Алхимика удар не хватил.
        - Где он?! - хрипло проговорил Алхимик.
        - В буере остался, - сказал Зигфрид. - Сгорел небось.
        Старик грязно выругался. Нервно заходил по неровному дну ямы. Книжник понаблюдал за ним, спросил:
        - Так зачем тебе нужна эта штука? Это ядерная бомба?
        - Да. Восстановленная в Поле Смерти. Без этого ядерный боезапас не сработает - за двести лет боевой плутоний теряет свои свойства. Я вступил в сделку с Вольными - чтобы они отыскали и распотрошили для меня боеголовку, отдал им все накопленное золото. И вот…
        - Что ты хотел взорвать? - неприязненно спросил Герцог. Все-таки не заладилось у него со стариком с самого начала. И теперь прежние подозрения возвращались.
        - Ничего я взрывать не собирался, - бросил старик. - Зачем мне это надо?
        - Так что тогда? - настаивал Книжник. - Какой-то эксперимент?
        Алхимик пристально посмотрел на него. Сказал отрывисто:
        - Я хотел вернуться домой.
        - Куда? - не понял семинарист.
        - Туда же, куда хочешь вернуться и ты. В Кремль.
        - Но бомба-то здесь при чем? - вмешался Зигфрид. - Думаешь, взрывной волной добросит?
        Скептически фыркнул Тридцать Третий. Пожалуй, кио лучше остальных разбирался в возможностях ядерного заряда. Впрочем, как и во всем остальном оружии.
        - Похоже, старик спятил, - пробормотал Герцог.
        - Можете думать обо мне, что угодно, - резко отозвался Алхимик. - Но еще никто не обвинял меня в том, что я не разбираюсь в том, что делаю.
        - Тогда зачем тебе бомба? - настаивал Книжник.
        - Это не бомба, - сказал старик. - Это энергия. Ты не думал, как можно преодолеть силу, которая свернула пространство вокруг города?
        - Ты про этих Хозяев? - уточнил Зигфрид.
        Старик чуть кивнул.
        - Уж не задумал ли ты их взорвать? - спросил Книжник.
        Алхимик мрачно усмехнулся:
        - Я понятия не имел, что за этой проклятой силой стоят чахлики. Да кто в здравом уме мог об этом подумать? Мы и узнали о них только потому, что они сами решили открыться. Уж и не знаю, зачем…
        - Думаю, те, кому они раскрывают свое настоящее лицо, просто не возвращаются, - сказал Герцог. - Так что наша участь решена…
        - Не надо нас хоронить раньше времени, - оборвал его Зигфрид. - Придумаем что-нибудь.
        Герцог приподнялся, встал на колени, обратившись взглядом к девушке, которая задумчиво-отрешенно глядела куда-то в сторону, как будто не обращая внимания на разговор.
        - Скажи, Пророчица, ты видишь? - Герцог приблизился к Пророчице - почти подполз. - Ты ведь знала, что с нами случится? И знаешь, что будет в будущем? Мы уцелеем, погибнем?
        Девушка посмотрела на Герцога с жалостью и сожалением:
        - Если бы я знала. Но я не знаю - я чувствую. Но здесь я, как в тумане. Мы должны были прийти сюда - и мы пришли.
        - А дальше, дальше что? - воскликнул Герцог.
        - Я не знаю…
        Герцог изумленно вытаращился на Пророчицу, как будто увидел ее впервые. Лицо его исказилось болью:
        - Я понял… Ты ничего не видишь…
        - О чем ты? - вмешался Книжник.
        Но Герцог его не слушал - в нем бушевала какая-то внутренняя драма:
        - Ты просто думала, что видишь. А на самом деле - это все они… Это они тебе внушили, что ты Пророчица, что ты должна привести нас сюда. Они просто использовали тебя с помощью своей силы!
        Пророчица не ответила. Она молча отвернулась и уставилась в одну точку.
        - Ты чего, Герцог? - растерянно произнес Книжник. - Ты же знаешь ее с детства. И когда она обрела свой дар - ты же всегда был с ней рядом!
        - Это все обман, - бормотал Герцог. И в глазах его появились искорки безумия. - Хозяева просто внушили ей, что у нее дар. И нам внушили.
        - И всем, у кого алатырь в голове, - тоже внушили, по-твоему? - нахмурился Книжник.
        - Да! Внушили! - Герцог говорил отрывисто, горячечно. Смотреть на него становилось жутковато.
        - А как же Алхимик? - Книжник указал на старика, наблюдавшего за происходящим с отрешенным видом. - Это ведь он передал вам камни!
        - И ему тоже внушили! - Герцог расхохотался, и на этот раз это был настоящий смех безумца. - Он ведь самозванец! Пустой, ни на что не годный старикашка, которому внушили, что он великий ученый! Видишь - он даже не спорит!
        Герцог поднялся на ноги. Его качало. Речь его становилась все более оборванной, несвязной.
        - Они правы - мы просто крысы! Мы ни на что не способны! Нами можно двигать, как пешками на большой доске. Раз - и съели пешку! Была - и нет! А захотят - сделают пешку ферзем. Оглянитесь - мы дошли до края их шахматной доски! Значит, нам полагается награда! Эй, вы! - заорал Герцог. - Где наша награда?!
        Продолжить ему не дали. Крепкой затрещиной Зигфрид отправил его на землю со словами:
        - А ну, возьми себя в руки! Хорош сыр-бор разводить. Эти уродцы, небось, только и ждут, чтобы мы тут психовать начали и грызть друг друга, как пауки в банке. Незачем доставлять им такое удовольствие.
        Герцог лежал, сжавшись на песке, и мелко подергивался. Однако тираду свою не продолжил. Пророчица подошла к нему, присела рядом на песок, положила его голову себе на колени, принялась гладить по густым свалявшимся волосам. Герцог перестал вздрагивать и затих. Наверное, даже уснул - так как на какое-то время перестал реагировать на голоса окружающих.
        - Он просто устал, - сказал Пророчица. - Он так хотел защитить меня и переживал, что это ему не под силу.
        - Мы и сами не можем себя защитить, - мрачно сказал Зигфрид. - Не знаю, что за сила у этих Хозяев, но и дальше называть их Чахликами - язык не поворачивается.
        Книжник поглядел на Пророчицу, перевел взгляд на Алхимика. Тот сидел сгорбившись, погрузившись в свои мысли. Но совсем не был похож на обманщика или обманутого.
        - Алхимик, выходит, ты нашел способ вернуться домой? - тихо спросил Книжник.
        - Я искал его двадцать лет, - глухо сказал Алхимик. - Еще пять ушли на поиски рабочего ядерного заряда нужной мощности. Хотелось бы верить, что все эти годы прошли не зря.
        - Но я не понимаю - что ты задумал? Пробить невидимую стену ядерным взрывом?
        Алхимик усмехнулся:
        - Ты, вроде, умный парень. Как можно взрывом пробить брешь в пространственной аномалии?
        - Ну, я не знаю…
        - Взорви хоть все мировые запасы - вся энергия останется здесь и уничтожит все живое. Нет, мой замысел совсем в другом.
        - Так в чем? Не поделишься?
        - Только в моей лаборатории, - неожиданно твердо сказал Алхимик. - Если доберемся до моего дома.
        - В Пиллау? На старом маяке?
        - Да. На старом маяке.
        Слух уловил какие-то звуки, напоминавшие отдаленные выстрелы. А что может напоминать выстрелы лучше самих выстрелов? Семинарист тревожно поглядел на Зигфрида. Тот кивнул:
        - Да. Я тоже слышал.
        - Неужто наши друзья-бандиты сюда добрались? - пробормотал семинарист.
        - Другое интересно: в кого они там стреляют? - задумчиво произнес вест. - Если в Чахликов - так ли они сильны, как пытаются казаться?
        - А если бандиты все же победят? - проговорил Книжник. - Они над нами опыты ставить не станут и в яме держать - тоже. Мы их здорово разозлили.
        Книжник невольно глянул наверх. Охранники выглядели невозмутимыми, будто ничего и не происходило. Однако впечатление могло оказаться обманчивым.
        - Надо думать, как выбираться, - подал голос невозмутимый Тридцать Третий. - Могу попробовать принять удар на себя. Я крепкий.
        - Да, только они крепче, - сказал Зигфрид.
        Книжник вздрогнул, ощутив щекой прикосновение длинного волоса. Пророчица подошла бесшумно и так же тихо произнесла на ухо:
        - Время пришло.
        Есть моменты, когда понимаешь: к нему вел долгий путь, и все, что было пройдено и пережито, - всего лишь подготовка к этому моменту. Пророчица не вдавалась в подробности - откуда она знала, что время действовать наступило. Но было совершенно ясно: она знала, что делать.
        Это он ощутил, едва только взял ее за руки и заглянул в бездонные глаза. В затылке потеплело - ожил уснувший было живой камень-алатырь. Но это знакомое ощущение было не главным. Книжник не столько понимал, сколько чувствовал: живой янтарь поможет ему.
        Но действовать придется самому.
        - Ты знаешь, как противостоять силе Хозяев? - тихо спросил Книжник, зная, что слышит его одна лишь Пророчица, - он даже не открывал рта.
        - Я не знаю, как противостоять ей, - ответила Пророчица. - Но знаю, как избежать ее губительного воздействия. Ты должен забыть про сомнения.
        - Знаю, - невесело усмехнулся парень. - Есть у меня такой недостаток.
        - Ты должен отбросить любые колебания. Забыть про страх. Поверить в себя - полностью, без остатка.
        - Я не понимаю…
        - Силу нельзя одолеть меньшей силой. Но ее можно опередить. Ты станешь быстрее Хозяев - настолько, что они просто не успеют воспользоваться своими возможностями. Но времени у тебя будет мало.
        - Сколько?
        - То состояние, в которое ты войдешь, обманчиво. Время в нем нельзя измерить привычными мерками. И в этом главная опасность. Ты выйдешь за пределы физических возможностей - помни об этом, чтобы не погибнуть, не надорвать тело. Ты можешь погибнуть сам - и этим погубить друзей. Ты готов рискнуть?
        - Да… - голос Книжника сел.
        Он не испытывал иллюзий, так как в этом пограничном состоянии знание опережало слова. Он уже знал, что с ним произойдет. И это будет покруче «мысленной сети» носителей «живого янтаря».
        Его мозг превратится в сверхбыстрый компьютер, грозя вскипятить кровь от перегрева. Нервные окончания станут в десятки раз чувствительнее, а движение импульсов по нервам - во столько же раз быстрее. Мышцы обретут свойство сокращаться в разы быстрее и эффективнее. А сам он превратится в тень - стремительную настолько, что ее не уловить человеческим взглядом. Единственное, что его может выдавать, - свист рассекаемого воздуха и порывы ветра. Впрочем, приближающиеся крики и выстрелы вскоре заглушат эти звуки.
        Чего стоит опасаться - это того, что треснут от перегрузок неподготовленные кости. Впрочем, спасать должен приведенный в особый режим мышечный каркас. Но это догадки.
        Главное, успеть то того момента, пока кончится действие этого мощного нервного допинга.
        - Я дам тебе часть своих сил, - сказала Пророчица. - Самостоятельно тебе не ускориться. Нужен мощный разгон…
        Он даже представить себе не мог, что это такое - разгон при помощи чужой психики. Казалось, вся Вселенная летит навстречу со сверхсветовой скоростью. Или он сам несется сквозь звездную пыль к далеким галактикам… Невероятное чувство, когда ужас густо замешан с восторгом.
        Все оборвалось внезапно. И эта резкая остановка казалась падением в бездну.
        Но он всего лишь стоял на дне песчаной ямы и продолжал глядеть в глаза Пророчицы. Только взгляд ее стал каким-то неподвижным, стеклянным. И ее пальцы словно задеревенели.
        Парень обернулся. Друзья замерли в неестественных позах. Зигфрид - под небольшим углом, как Пизанская башня, - как будто готовый рухнуть в любую минуту. Герцог, наполовину поднявшийся с земли, застыл, склонившись, и песок, ссыпавшийся с его колена, застыл неподвижной струйкой. Книжник присел на корточки - для этого потребовалось усилие. Приблизил взгляд к падающим песчинкам, некоторое время завороженно смотрел, как они медленно падают, напоминая те самые черные снежинки.
        Нужно было спешить. Он помнил это.
        Заставил себя встать. Тело по-прежнему сопротивлялось, но он уже начал осваиваться в этом новом состоянии.
        Это было странное ощущение. Вязкое, тягучее. Он словно не в воздухе находился, а плыл в густой патоке. Даже мозг стал работать иначе, и Книжник испугался: как бы не завязнуть в этом состоянии и не забыть, зачем он здесь, не потерять ощущение времени, стремительно утекающего сквозь пальцы.
        Что же он должен сделать? О чем-то он договорился со спутниками перед тем, как стартовать в этот странный, вязкий мир.
        «Принеси мне меч», - сказал Зигфрид.
        Меч где-то на берегу. Там же, в куче обгоревшего дерева, - ядерная бомба Алхимика. Источник энергии, как говорит он сам. Да - это самое главное. Без этой энергии не вернуться домой.
        Самое главное - вернуться домой.
        Нет. Что-то он забыл. Что-то очень и очень важное - важнее даже возвращения на далекую родину.
        Вспомнил.
        Самое главное - спасти друзей.
        В мозгу вновь прозвучали слова Пророчицы: оставить сомнения. Мчаться вперед и только вперед.
        Уже не раздумывая, он бросился на отвесную стену. Даже не стал карабкаться, цепляясь за корни растений-мутантов. По какому-то наитию просто шагнул на стену - и пошел вверх. Ноги ощущали нарастающую массу, и краем сознания парень отметил: с точки зрения стороннего наблюдателя он вовсе не прогуливается по этой стенке - он ринулся на нее с разбегу и с дикой скоростью взбегает вверх по инерции.
        Достигнув верхнего края ямы, он не сразу остановился - его слегка подбросило по инерции, - и потребовалось некоторое время, чтобы опуститься на землю, как при пониженной гравитации.
        Однако нужно приспособиться к такому движению. Но это позже. Первым делом - разобраться с охранниками. Он выбрался как раз напротив одного из них. И теперь медленно, очень медленно охранник поворачивался к нему. Видать, что-то почуял.
        Зайдя со спины, парень привалился к худому длинному телу - и столкнул его в яму. Зигфрид уже ждет встречи. Остается надеяться, что у чахлика не хватит времени, чтобы активировать свою опасную силу.
        Краем глаза Книжник заметил, как второй чахлик стал медленно поднимать руку. Тут не надо было долго соображать - зачем: уже доводилось видеть этот жест, вызывающий к жизни невидимую мощь. Времени оббегать яму просто не было. Коротко разбежавшись, Книжник оттолкнулся что было мочи и прыгнул.
        Он даже физически ощутил сопротивление вспарываемого воздуха. Свиста не было - было похоже на то, как входит в воду прыгун с трамплина. По крайней мере, как это он себе представлял.
        Чахлик не успел обрушить на него мощь невидимой силы. Семинарист буквально смел его, заставив что-то явственно хрустнуть в позвоночнике и костях. Похоже, от такого чахлику уже не оправиться. А заодно самому сбавить обороты - глупо было бы поломаться пополам на полпути к цели.
        Второе тело полетело в яму вслед за первым. Причем, еще до того, как первое успело коснуться дна.
        Теперь у друзей есть шанс выбраться. Конечно, если каким-то образом охранники не успели сообщить своим о нападении. Черт их знает, эту «высшую расу», - может, они и вправду еще и мысли на расстоянии читают? Что-то подсказывает - так оно и есть.
        Путь к берегу дался непросто. Казалось, он несется сквозь толщу воды. Подозрительно ныли мышцы. Но у сгоревшего буера его ждал сюрприз.
        Огромная толпа вооруженных людей. Здесь были не только Вольные. Создавалось ощущение, что на этих берегах собрались все группировки Кенигсберга. Об этом говорило и обилие кораблей, лодок, катеров и черт знает каких плавсредств у берега и на рейде.
        Толпа была неоднородна - она напоминала лоскутное одеяло. Все эти фигуры с перекошенными рожами застыли в полной боевой готовности. С удивлением и оторопью Книжник увидел в воздухе множество медленно ползущих предметов.
        Это были пули. Они двигались, оставляя за собой расползающиеся инверсионные среды. Это было настолько завораживающее зрелище, что Книжник едва не полетел кубарем, споткнувшись о какое-то тело.
        Тел было много. Только теперь до семинариста дошло: он оказался в самой гуще кровавой схватки. Стало ясно и другое: стреляли не в Хозяев. Стреляли друг в друга. Прямо перед ним в нелепой позе «падающей башни» зависла фигура с дырой в голове. Трудно было удержаться, чтобы не заглянуть в эту кровавую дыру. По ту сторону перемолотых пулей мозгов виднелся обгоревший остов буера. Оставалось загадкой - случайно ли здесь все сцепились, или так развлекались Хозяева во главе с Тощим? Сейчас это не особо волновало Книжника. Он продирался сквозь толпу застывших людей, переступая через тела и пригибаясь под пулями. Пока, наконец, не достиг пепелища.
        Здесь остановился в недоумении: остатки буера были буквально разорваны на части. Сразу видно - что-то искали. И не трудно было догадаться, что именно. Самое время предаться отчаянию.
        Что-то заставило поглядеть в сторону. Там над кучей обожженного хлама склонилась какая-то длинная сутуловатая фигура. Не сразу парень узнал Кэпа - все-таки ощущение пространства было здорово искажено. Но приблизившись, Книжник прежде всего понял, что собранные здесь предметы - это оружие со сгоревшего буера. Здесь же был и меч Зигфрида, уже проплавивший раскаленным клинком песок под собой. Его парень поднял в первую очередь. Ножны оставались у Зигфрида, и нести оружие требовалось осторожно. Поискал глазами - отобранных Хозяевами револьверов Зигфрида здесь не было. Зато нашелся пистолет с полной обоймой, который Книжник сразу же засунул за пояс. И только потом снова поглядел на Кэпа, который замер с каким-то темным предметом в руках.
        В закопченном, с грязными разводами цилиндре трудно было узнать зловеще-матовый ядерный боеприпас. Но парень испытал злорадное удовлетворение, когда вынул тяжелый предмет прямо из рук Кэпа. Мерзавец, наверное, здорово удивится, когда обнаружит, что добыча исчезла прямо из рук. Так и умом тронуться можно - чего парень искренне ему пожелал.
        Двигаться с мечам в одной руке и тяжеленным цилиндром в другой было трудно. В режиме «ускорения» у цилиндра оказалась просто чудовищная инерция - он словно стал тяжелее в несколько раз. Но хуже было другое: что-то стало происходить с телом. Оно просто отказывалось подчиняться, как это бывает при смертельной усталости. Наверное, даже форсированные при помощи Пророчицы и живого янтаря силы организма имели свои пределы. И действие этого «ускорения» подходило к концу.
        Парень стал задыхаться - как будто воздух вдруг потерял свои свойства. Руки окончательно отказались слушаться - цилиндр и меч повалились на землю. Это означало одно: мир для него возвращается к привычному темпу. Тело пробила резкая боль, пронзившая позвоночник. Книжник рухнул в песок.
        И тут же воздух взорвался звуками - выстрелами, яростными вскриками, лязгом железа. На берегу продолжалась схватка.
        Книжник понимал, что не дотащит цилиндр до ямы. Он был где-то на полпути к месту, где остались друзья. Присыпав цилиндр песком и отметив для себя ориентиры, чтобы разыскать его позже, парень пополз вперед. Он хотел доволочь хотя бы меч. Просто полз вперед, и раскаленный клинок оставлял в песке черный обугленный след. Оставалось надеяться, что друзья воспользовались избавлением от охранников и уже выбираются из ямы.
        Сам он помочь им уже не мог. Ослабшие пальцы оставили меч - даже на него уже не хватало сил. Книжник прополз еще немного - и застыл, уставившись на ноги в странных кожаных сандалиях. Поднял взгляд и даже не удивился, увидев над собой Тощего.
        - Не знаю, как это тебе удалось, но ты убил двоих моих братьев, - без особой скорби в голосе произнес Тощий. - Ты поднял руку на Хозяев и за это ответишь.
        Книжника буквально вырвало из песка, вздернув над землей, как висельника. Тощий держал его своей невидимой силой, и его вытянутая правая рука чуть вздрагивала - то ли от усилия, то ли от гнева.
        - У тебя были способности, ты имел все шансы приобщиться к нам. Теперь же придется тебя уничтожить.
        Книжник хрипел, не в силах ответить. Он смотрел за спину Тощего, где лежал брошенный им меч.
        - Какие же вы, люди, жалкие, - с презрением произнес Тощий. - Пришли на Косу Смерти огромной толпой - и крошат друг друга на куски, даже не замечая тех, кто все это устроил. Как это логично - что ваше время прошло…
        Тощий немного сжал пальцы - и у Книжника потемнело в глазах. Страшно сдавило виски, еще немного - и голова просто лопнет, как раздавленный арбуз.
        Боль прошла мгновенно - с изумленным вскриком Тощего. Секундой позже Книжник мешком рухнул на песок. Вскинул взгляд на Тощего.
        Тот недоуменно таращился на торчащее из собственной груди острие меча. Возникший за его спиной Зигфрид произнес:
        - Рано ты железо со счетов списал. Видишь, как может получиться?
        И выдернул меч из оседавшего тела. Тощий упал. Какое-то время он еще дергался - и затих.
        - Вовремя ты, - пробормотал Книжник, пытаясь подняться. - Еще немного - и мне бы пришла крышка.
        - Еще немного - и нам всем крышка будет, - помогая ему подняться, сказал Зигфрид. - Пора убираться из этого гостеприимного местечка. Скоро здесь станет совсем жарко.
        Глава двенадцатая
        Шаг к дому
        Цилиндр они так и не нашли. Сколько ни рыли песок, сколько ни проверяли отмеченные семинаристом ориентиры - ядерный боезапас как сквозь землю провалился. Конечно, парень мог и ошибиться с местом - в том состоянии мог и перепутать. Наверное, стоило бы поискать еще.
        Им просто не дали этой возможности. Бандитская склока с берега выплеснулась в глубину Косы. Быть может, всех всполошил Кэп, обнаруживший пропажу своего трофея. Так или иначе, первая группа бандитов вышла на беглецов, отчаянно просеивающих песок.
        Из оружия у них оставались лишь меч да пистолет с одним неполным магазином. Это не беря в расчет танталовые штыри Тридцать Третьего. Бандиты были вооружены на всю катушку, так что шансы беглецов были куда ниже. Спасла Пророчица, заметившая врагов до того, как они вывалились плотной группой из уродливого кустарника.
        Зигфрид не дал бандитам ни секунды, чтобы сориентироваться и понять, что к чему, - он первым ринулся в атаку. Вести переговоры, проявлять гуманность - все это было оставлено до лучших времен. Первому достался молниеносный удар острием меча в горло, второго Зигфрид с ходу перерубил по диагонали. Третий успел выстрелить - но пуля ушла «в молоко». Этого вест покромсал крест-накрест.
        К этому моменту Книжник успел передернуть затвор и вскинуть пистолет на уровень глаз. Две пули ушли в появившегося на фланге здоровяка с ручным пулеметом. Рыча и посылая очередь из пулемета в песок, здоровяк повалился на землю. Остальные выстрелы пришлись уже по кустам, куда попытался скрыться бандит с другого фланга. Последняя пуля досталась коротышке, который успел выдернуть чеку из гранаты и размахнуться, чтобы отправить «лимонку» в сторону друзей. Произвести бросок он не успел - повалился на спину. Секундой позже в той стороне грохнуло, взметнув облачко песка вперемешку с посеченными осколками ветками.
        Зигфрид вернулся быстрым шагом, загнав меч в ножны и быстро бросив:
        - Сюда большая компания движется. Уходим.
        - Куда уходим?! - чуть не закричал Алхимик. - Без источника энергии я не уйду! Это же просто глупо!
        Он бросился на колени и принялся судорожно копаться в песке. Пророчица подошла к старику, положила руку ему на плечо. Удивительно - это помогло. Алхимик прекратил свои бессмысленные усилия и с обреченным видом поднялся.
        - Все будет хорошо, - тихо сказала Пророчица.
        Алхимик с благодарностью сжал и отпустил ее руку. И молча пошел вперед.
        - Куда ты? - позвал Книжник.
        - К себе, - глухо отозвался Алхимик. - Бессмысленно доживать на маяке, раз путь на родину мне заказан.
        Никто не стал его утешать - все просто пошли следом. Только Герцог догнал старика и двинулся с ним рядом. Словно несчастья наконец примирили их.
        Коса вывела к руинам какого-то городка или поселка - Последняя Война перемолола его, как в мясорубке. За руинами была вода - пролив или канал, на другой стороне которого тоже виднелись развалины.
        - Пиллау, - сказал Герцог. Вопросительно поглядел на Алхимика.
        Остальные молчали. Пункт назначения был близок, но цель потеряла смысл. У них не было того, с чем они шли к Алхимику, - этой проклятой ядерной бомбы.
        Алхимик указал в сторону пролива:
        - Маяк. Мне туда.
        - Какая удача, - раздался за спиной хрипловатый голос. - Мне тоже!
        Реакция на этот голос могла быть только одна - схватиться за оружие. Но бесполезный пистолет Книжник выбросил по пути сюда, Зигфрид же не торопился выкладывать на стол все свои козыри. Он просто обернулся, чтобы оценить противника.
        Долговязая фигура в черной коже и в черной же фуражке возвышалась на вершине невысокого бугра из щебня, оставшегося на месте разрушенного здания.
        Это был Кэп. И он был один.
        - Странно… - проговорил Книжник. - Чего ему надо?
        - Чего тебе надо? - крикнул Герцог.
        Кэп продемонстрировал пустые руки в черных перчатках:
        - Видите - я без оружия!
        - И что - теперь мы должны прыгать от восторга? - отозвался Зигфрид.
        - Я просто хочу показать, что пришел договориться, - сообщил Кэп.
        - С чего это вдруг? - крикнул Книжник. - Не так давно ты просто хотел нас убить!
        - Это мои люди хотят вас убить, - возразил Кэп. - Мне приходится считаться с их мнением.
        - И это считаясь с их мнением, ты спускаешь с людей кожу? - мрачно спросил Книжник.
        - Не будем о частностях, - криво улыбнулся Кэп. - У каждого - свои грехи, свои страстишки. Но есть кое-что общее и у нас с вами.
        - Нет у нас ничего общего с убийцей и садистом! - огрызнулся Герцог.
        - О, еще как есть! - Кэп, казалось, наслаждается реакцией Герцога. Трудно было бы оспорить его садистские наклонности. Но Кэп, видимо, и не собирался этого делать. - У нас с вами общая цель. Алхимик.
        Кэп чуть склонился в ироническом поклоне и приподнял свою странную помятую фуражку.
        - Я не желаю тебя знать! - проскрипел старик. - Ты потопил баркас, который я нанял! Из-за тебя я не мог вернуться домой!
        - И опять же, это сделал не я - это сделали мои чересчур инициативные люди. Они отказываются думать головой, дурманящее зелье заменяет им мысли. Именно поэтому сейчас я пришел один. И мне есть что вам предложить.
        С этими словами он склонился и поднял с земли увесистый предмет.
        Ядерный цилиндр.
        Алхимик невольно подался вперед. Зигфрид остановил его, придержав за плечо.
        - Чего ты хочешь? - выкрикнул старик.
        - Того же, чего хотите вы все, - ответил Кэп. - Вырваться из этого проклятого места. Оно мне до смерти надоело. Ведь именно для этого тебе нужна эта атомная мощь, Алхимик?
        - А с чего ты взял, что ты нам нужен? - поинтересовался Зигфрид. - Сейчас я прикончу тебя, а Тридцать Третий набьет из твоей кожи чучело - ты ведь любишь такие забавы? После чего заберем бомбу и пойдем своей дорогой.
        - Э нет, - Кэп покачал головой. - Вы не заметили - эта штуковина обвязана тротиловыми шашками? Стоит мне вдавить кнопку - и все это грохнет. Вряд ли произойдет ядерный взрыв, но устройство будет выведено из строя. Оно вам надо? Так что, хотите завершить начатое - придется смириться с моей скромной компанией. Уверяю, это не так страшно, как вам кажется.
        Друзья переглянулись. Никого не радовала перспектива заполучить в попутчики этого негодяя.
        - Можете не переживать. Без своих головорезов я веду себя тихо, как ангел, - заверил Кэп. - Главное, не оставляйте оружие на открытом месте и не подставляйте спину. Я ведь не железный, искушение может оказаться сильнее меня.
        Решение за всех принял Зигфрид:
        - Ладно, пойдешь с нами. Но не думай, что мы тебе поверили. Я буду искать повод всадить тебе меч в брюхо - даже если чихнешь без предупреждения.
        - Идет! - Кэп довольно улыбнулся. - Думаю, все разрешится ко всеобщему удовольствию.
        - Рано скалишься, - проворчал Алхимик. - Нам еще на тот берег перебраться надо.
        - А вот это как раз не проблема, - заверил Кэп, неторопливо спускаясь с бугра. Щебень жалобно хрустел под тяжелыми сапогами - как будто сама земля пугалась шагов этого страшного человека. - У меня здесь лодка припрятана.
        Через пролив перебирались во мраке. Если и был на другой стороне маяк, своих прямых функций он явно не исполнял. Зато с лодкой Кэп не подвел. Похоже, он и впрямь не хотел «светиться» перед своими людьми. Оставалось множество вопросов: например, откуда этому бандиту известно о планах Алхимика вырваться из города при помощи одному ему известного способа. Или где Вольные раздобыли этот ядерный заряд?
        Все это было неважно. Теперь хотелось только одного - вырваться за пределы Кенигсберга, этого затерянного во времени и пространстве города-призрака.
        Лодка тихо скользила по водной глади. Греб неутомимый Тридцать Третий. На носу, вглядываясь в темноту, сидел Герцог. Зигфрид не сводил взгляда с Кэпа, застывшего в обнимку с компактной ядерной бомбой. Металлический цилиндр и правда был обложен шашками взрывчатки, провода от которой тянулись под черный сюртук и заканчивались контактами на пальцах Кэпа. В том, что тот приведет в действие «адскую машину», сомневаться не стоило. Хоть Кэп и был природным мучителем и убийцей, в трусости он уличен пока не был.
        Пророчица снова держала за руки Книжника. Он еще не восстановился после недавнего рывка, и девушка помогала ему в этом с помощью своих труднообъяснимых чар.
        Что-то тихо светилось в мрачной глубине, зловеще ходили под лодкой огромные тени. Было бы не очень здорово в конце пути стать жертвой какого-нибудь голодного морского монстра. Но, видно, спутникам суждена была другая судьба. Оставалось лишь любоваться мерцающими огнями в глубине вод да гадать - что происходит в этом другом, почти потустороннем мире.
        Идиллия продолжалась недолго. Лодка ткнулась носом в берег. Выбравшись, друзья с опаской озирались - но было на удивление тихо.
        - Странно… - проговорил Герцог. - Это же Пиллау, главная база Вольных. Но где все?
        - На Косе Смерти, - лениво полился Кэп. - Думаешь, зачем я там всех собрал? Чтобы не мешали опытам нашего мудреца.
        В словах Кэпа Книжник уловил что-то фальшивое. Но придраться было не к чему: они уже у цели, и на фоне звездного неба проявился, наконец, силуэт старого маяка.
        - Ну, вот мы и дома, - тихо сказал Алхимик. - Надеюсь, лабораторию не разграбили, пока меня не было.
        - Даже не беспокойся, - сказал Кэп. - Вольные держат слово - когда им это выгодно. Да и кому охота лезть в твои владения? Все ведь знают о ловушках, которыми ты напичкал свое обиталище. Да и заразу подцепить никому не охота.
        - Какую еще заразу? - скосившись на Кэпа, недоуменно произнес Алхимик. - Ты про мои опыты с мутами? Ну была пара случаев «падучей», еще «мгновенная чума» раз на свободу вырвалась. Но это же просто случайность.
        - А ты это моим ребятам объясни, - рассмеялся главарь Вольных. - После тех случаев они твой маяк за километр обходят.
        Алхимик недоверчиво хмыкнул.
        - Что за «мгновенная чума»? - спросил Книжник.
        - Взрывной мутагенный вирус, - рассеянно ответил Алхимик. Он не отрывал взгляд от маяка, ускоряя шаг по мере своих слабых сил. - При контакте с носителем зараженный умирает в мучениях в течение десяти минут. При этом его ткани разлагаются прямо на глазах - зараженный отекает на собственных костях, как свечка.
        - Меня сейчас вырвет… - пробормотал Герцог.
        - Я создал вакцину, - просто сказал Алхимик. - Правда, одна подопытная тварь сбежала. Несколько человек погибло. Но больше страху нагнали.
        - Так что все в твоем сарае на месте, - повторил Кэп. - И ты уж не подведи меня. Слишком долго я хочу убраться из этого гадюшника.
        - А уверен ли ты, что за его пределами лучше? - мрачно спросил Книжник.
        - …и что там не хватает таких подонков, как ты? - добавил Зигфрид. - Давай договоримся: мы поможем тебе выбраться отсюда. А уж на той стороне я первым делом тебя прикончу.
        - Это мы еще посмотрим, - сквозь зубы процедил Кэп.
        - Пришли! - объявил Алхимик.
        Внутреннее пространство убежища Алхимика не ограничивалось одним маяком. У подножия массивной башни была приземистая пристройка с окнами, наглухо заложенными камнями. Двигались практически на ощупь, пока старик не сунул руку в какую-то нишу и не повернул со скрежетом рычаг рубильника.
        Что-то гулко заскрипело, загрохотало, пол под ногами завибрировал.
        И вспыхнул свет. Точнее, стали медленно наливаться светом необычного вида лампы. Одна из них оглушительно лопнула, издав ядовитое шипение, но остальные светили вполне сносно.
        Обширное помещение было затянуло паутиной, все было покрыто тонким слоем пыли. Впрочем, пыль покрывала пленку, которая тщательно покрывала многочисленное оборудование лаборатории. То, что это именно лаборатория, не вызывало ни малейшего сомнения.
        - Надо спешить, - нервно говорил Алхимик, срывая пленку со столов и приборов. - Никто не знает, когда бандиты догадаются, что мы здесь.
        В воздух взвилась пыль, Книжник принялся чихать.
        - Постой, а разве они не побоятся ворваться в твою лабораторию? - спросил Зигфрид.
        - Вольные, может, и не рискнут. А банды Семи Ворот и прочие группировки - вполне. Они же как с цепи сорвались.
        - А если их подтолкнут Хозяева - тогда вообще труба дело, - отплевываясь от пыли, добавил Книжник. - Все хотят нашей смерти. Хотя многие даже не знают, зачем им это нужно.
        Кэп отрешенно смотрел в сторону, делая вид, что разговор его не касается. Впрочем, сейчас действительно было не до выяснения отношений.
        Книжник наблюдал за манипуляциями Алхимика, не понимая ровным счетом ничего. Надо думать, бывший семинарист продвинулся в науке куда дальше его, Книжника. И вовсе не в гуманитарной сфере. Судя по всей этой аппаратуре, он занимался и химией, и физикой, и биологией. Парень никак не мог понять, откуда у старика такие способности. Пока не заметил мелькнувший под седыми волосами на затылке тусклый янтарный отблеск.
        Все встало на свои места. Алхимик был одним из симбионтов. Тех, кто усилил свой природный потенциал за счет возможностей, дарованных «живым янтарем».
        - Помоги мне! - позвал Алхимик. - Нужно кое-что отнести наверх.
        «Наверх» оказалось площадкой наверху маяка. А «кое-что» - тяжеленным прибором, похожим на автоклав. Почему-то Алхимик позвал его одного, отказавшись даже от помощи Герцога. Зигфрид не пошел бы и сам - он не хотел оставлять Кэпа без присмотра.
        - Я доверяю только тебе, - отдуваясь от натуги, говорил Алхимик. - Что ни говори, а семинарское братство. А от Кэпа жди любой подлости.
        - И все же, что это за путь? - спрашивал Книжник, тяжело ступая по ступеням крутой лестницы. - Хочешь сигнал кому-то подать - для того и маяк? За нами придут?
        Алхимик рассмеялся:
        - Сигнал - при помощи атомной бомбы? Согласен, было бы трудно такое не заметить. Нет, мой путь совсем другой…
        Они, наконец, выволокли проклятый «автоклав» на верхнюю площадку маяка. Алхимик принялся подключать к нему какие-то кабели. Книжник же поднял глаза к небу.
        Звезды. Они везде одинаковы. Хоть из Кремля смотри, хоть из самой мрачной дыры. Для звезд наши время и расстояние настолько ничтожны, что невольно задумаешься о смысле жизни.
        Впрочем, небо все же было не совсем обычным. Ближе к горизонту оно словно смазывалось, закручивалось спиралью вокруг невидимой оси.
        - Заметил? - глянув на него, спросил Алхимик.
        - Что это?
        - Она. Пространственная аномалия. Отсюда не выбраться обычным способом. И сигналы кому угодно подавать бестолку.
        - В чем же решение?
        - Найти выход, для которого ни время, ни пространство не имеют значения. Ты слышал про Розу Миров?
        Книжник покачал головой.
        - Может, знаешь теорию «кротовых нор» или «Червячных переходов»?
        - Что-то читал… Старая литература по физике, из которой ничего толком не понял.
        - Общая суть в следующем, - Алхимик щелкнул выключателем, и «автоклав» осветился изнутри под толстой крышкой. - Можно ломиться через пространство - как мы на буере. А можно проткнуть иголочкой - и сразу оказаться в пункте назначения. Это я и собираюсь сделать.
        - Погоди… - Книжник помотал головой. - То есть, мы в одно мгновение окажемся за пределами этой аномалии?
        - Нет. Мы окажемся дома. В Кремле.
        Книжнику показалось, что его со всего размаху хлопнули по ушам. В голове загудело, поплыло перед глазами.
        - Как это возможно? - пробормотал он.
        - Я тоже задавал себе этот вопрос. Пока своими глазами не увидел портал.
        - Портал?
        - Да. Ворота в пространстве. Я видел, как пришел человек с «той стороны». И как он ушел обратно. От него я услышал про Розу Миров. Понимаешь - десятки, сотни, а может, и тысячи пространственных переходов, разбросанных между мирами! Не нужно кораблей, поездов, машин. Достаточно просто открыть портал - и перешагнуть порог. Нужно только найти портал - и задать точку выхода. Я годами искал его, ломал голову над вычислениями. Если бы не Алатырь, - Алхимик коснулся затылка, - мне бы ни за что не найти решения. Но я отыскал и портал, и способ прицелить его в нужное мне направление - в сторону Кремля.
        - Но зачем нужна атомная бомба?
        - Портал нужно активировать. Есть предметы, обладающие особыми свойствами, - что-то вроде ключей. Это активирует потоки энергии. У меня ключей нет. Значит, энергию нужно принести извне. Причем, настолько мощную, что я не уверен даже в силе атомной бомбы.
        Алхимик пнул ногой «автоклав»:
        - Это преобразователь. В нем будет активирован боезаряд.
        - В смысле - взорван? - осторожно уточнил Книжник.
        - Да. В каком-то смысле.
        Семинарист поглядел на Алхимика как на безумца:
        - Мы же… Обратимся в пар…
        Алхимик похлопал его по плечу:
        - При ядерном взрыве от нас даже пара не останется.
        - Спасибо, обнадежил.
        - Но взрыва не будет. Энергию примет на себя это.
        Старик указал на какое-то свечение по центру площадки, которое книжник поначалу принял за оптический обман. Какое-то синеватое марево, высотой с рост человека.
        - Что это?
        - Портал. Точнее, знак, что портал здесь появится - если приложить ключ. Или энергию.
        Книжник подошел ближе, протянул руку. Ладонь прошла сквозь свечение, ничего не почувствовав. Он с сомнением посмотрел на Алхимика. Тот кивнул:
        - Да, пока это просто свет. Но ты не представляешь, каких усилий мне стоило лишь чуть приоткрыть эту дверь. Не дверь даже - замочную скважину.
        - Но почему именно здесь, на маяке?
        - Неважно, где расположен портал в пространство Розы Миров, - выход не зависит от входа. Но на открытом пространстве безопаснее - хоть не засыпет, если что пойдет не так…
        На подготовку ушла ночь. Алхимик разместил бомбу, выполнявшую роль ядерного источника питания в «преобразователь». Кэп не возражал. Он вообще вел себя на удивление тихо.
        Книжник изо всех сил помогал Алхимику, с каким-то даже остервенением - как будто хотел заглушить в себе обессиливающие сомнения.
        Он просто не верил.
        Не верил в чудесное возвращение, обещанное Алхимиком. А мифическая Роза Миров была именно чудом - не объяснимым с точки зрения всего, что он знал, читал, испытал на собственной шкуре. В голове не складывалась физика описанных стариком процессов. Бывший семинарист просто не мог в одиночку совершить такой невероятный научный прорыв - пусть даже с помощью «допинга» в виде «живого янтаря».
        А значит, приведенная в действие ядерная бомба просто убьет их - тех, кто наивно вознамерился покорить пространство и время.
        И Книжник яростно продолжал переставлять оборудование, собирать его составные части под присмотром Алхимика - как будто ритуальное участие в такой «научной работе» могло рассеять сомнения.
        Самое главное - это успокаивало остальных. Больше всего парень переживал за Пророчицу. Сам он успел пройти через множество испытаний, но сердце сжималось, когда он смотрел на хрупкую девушку, которой, возможно, суждено бессмысленно сгинуть в ядерном пламени.
        Тягостные часы сомнений были оборваны словами Алхимика:
        - Ну, что же, считай, готово.
        Невероятное нагромождение трансформаторных катушек, древних компьютерных блоков и покрытых инеем охлаждающих трубок гудело низким электрическим звуком. Несколько толстых, облезлых от времени кабелей уходило в двери и дальше вверх, на вершину маяка.
        - Пора открывать портал.
        Алхимик подошел к стене и поднял рычаг рубильника, под которым сверкнул мощный электрический разряд. В лаборатории что-то изменилось.
        Свет. Небывалое синеватое свечение шло от двери, ведущей в глубину маяка.
        - Есть, - волнуясь, произнес старик. - Портал активирован, указана точка выхода. Осталось его только открыть.
        Обвел всех лихорадочным взглядом. На старческой коже отражалось все то же синеватое свечение. И в этот момент Книжник поверил. Они действительно создали что-то невероятное - хоть сам он еще толком не понимал, что именно.
        - Пора, - сказал Алхимик. - Надо подниматься к порталу. Я активирую ядерный заряд - и портал ненадолго откроется. Надо быть рядом, чтобы успеть пройти.
        - Ну так идем! - решительно сказал Зигфрид. Развернулся, направившись ко входу в глубину маяка.
        И тут же лабораторию сотрясло мощным ударом. Раздались крики, топот, обрывистые автоматные очереди. Во входную дверь из прочного стального листа заколотили пули. Можно было не сомневаться: против такого напора дверь долго не выдержит. Зигфрид остановился посреди лаборатории, потянулся к рукояти меча.
        - Что происходит? - воскликнул Алхимик.
        - Простите, - чуть наигранно произнес Кэп. - Но вы же не думали, что я и вправду стал паинькой?
        Только теперь Книжник заметил пистолет в руке бандита. Как он его пронес? Зигфрид, вроде, обыскивал его…
        Ствол был направлен прямо в затылок Зигфриду, и тому никак было не увернуться. Кэп не стал тратить время на пустые речи. И без того стал понятен его план: он втирается в доверие к Алхимику, проникает в лабораторию и ждет, когда будет запущен портал. После чего использует результат в своих целях. Кто его знает - надеялся ли Кэп просто уйти в другие миры вместе со своей бандой или хотел наладить стабильное сообщение с контролем над переходом - это осталось неизвестным.
        Потому что Кэп первым выстрелил в Зигфрида. И дважды повторил смертельный выстрел в голову. У веста не было шансов.
        Но долей секунды раньше Книжник вошел в уже знакомое измененное состояние. Время для него замедлилось, превратившись в тягучую патоку, и на этот раз семинарист не погружался в собственные ощущения.
        Он сосредоточился на пуле, зависшей на полпути к голове друга. Рискуя переломать себе кости, парень ринулся наперерез девятимиллиметровой увесистой смерти. Пулю он настиг уже в полуметре от цели. Схватил жгучий кусочек металла и ощутил, как он неторопливо вращается в ладони. Потянул на себя и изумился - настолько велика была инерция маленького снаряда. Потребовались все силы, чтобы оттащить пулю в сторону, лишь немного изменив ее траекторию.
        Пуля прошла в ладони от виска Зигфрида и продолжила свой неторопливый полет в стену. То же самое Книжник проделал с двумя последующими. После чего бросился к Кэпу, преодолевая навязчивое сопротивление воздуха и собственной массы.
        Бандит застыл с пистолетом в вытянутой руке и злорадным выражением на обветренном лице. На этот раз колебаний не было. Приложив немалое усилие, Книжник согнул руку Кэпа в локте, уперев пистолетный ствол Кэпу в подбородок.
        - Ты сам решаешь, нажать ли спусковой крючок, - мрачно сказал Книжник. Это был редкий случай, когда он не испытывал жалости.
        Ему показалось, что на застывшем маской лице Кэпа появилось нечто, похожее на удивление. Но это не остановило его указательный палец, медленно, очень медленно тянувший спусковой крючок.
        Звук выстрела в этом состоянии показался Книжнику размазанным гулом. Он наблюдал, как медленно пополз вниз отброшенный кожух затвора, как поползли из-под подбородка ленивые пороховые брызги вперемешку с густым, как грязная вата, дымом.
        Воображение с содроганием нарисовало себе картину - как медленно, сперва пронизав язык, затем просверлив небо, раздвигая желеобразные ткани мозга, ползет к темени пуля.
        Вскоре она показалась - аккуратно проколов фуражку, которую Кэп не снимал даже в лаборатории. Хаотично вращаясь, деформированный кусочек металла продолжил полет к потолку. А следом, отвратительно-прекрасным вулканом, из дыры брызнула кровавая жижа. И уж после лениво, как стартующая «летающая тарелка», стала подниматься в воздух фуражка.
        И вдруг эта сюрреалистическая картина оборвалась - привычным грохотом выстрела и стуком упавшего тела. Еще секунду дребезжала упавшая гильза. Из под застывшего трупа расползалось багровое пятно.
        - Что это было? - невозмутимо спросил Зигфрид. Меч, тем не менее, из ножен достать успел.
        - Не видишь - застрелился, - мрачно сказал Книжник. - Совесть, видать, заела.
        - Совесть? - отозвался Зигфрид. Направляясь к входной двери - Ну-ну.
        Что там происходило - неизвестно, дверь находилась в конце хитро изогнутого коридора. По торопливым выстрелам, крикам и звукам захлопнувшейся двери, сдобренным лязгом засова, можно было догадаться: воин ненадолго вышел наружу. И вряд ли, чтобы беззаботно подышать свежим воздухом.
        Книжник поднял с пола компактный пистолет, выпавший из руки Кэпа. Проверил магазин. Очевидно, тот был на восемь патронов, так как теперь оставалось всего четыре. Маловато против ревущей толпы.
        Вернулся Зигфрид.
        - Что с тобой? - ахнула обычно невозмутимая Пророчица.
        Воин как будто искупался в крови - она ручейками стекала с одежды, волос, шипела на раскаленном металле клинка. Зигфрид бросил на пол два трофейных автомата, также измазанных в крови. Сказал глухо:
        - Там толпа. Скоро они вынесут дверь.
        Снова грохнуло - похоже, пытались взорвать дверь.
        - Ручная граната, - сообщил Зигфрид. - Притащат гранатомет - и нам конец.
        - Кэп мстит нам даже после смерти, - мрачно процедил Герцог. - Все мерзавцы округи жаждут нашей крови. Что будем делать? - Герцог повернулся к Алхимику. - Отсюда есть запасной выход?
        - Только один.
        Алхимик указал вверх - туда, где трепетало зыбкое марево мифического портала.
        Глядя на цифры обратного отсчета, мерцающие на бледном индикаторе:
        01.00
        00.59
        00.58
        Книжник успел подумать о многом. О детстве и юности, проведенных в далеком Кремле, о первой любви, о встрече с Зигфридом, о дальних вылазках, о схватках с мутантами, о далеком теплом море. Все это пронеслось в мозгу, как, говорят, бывает перед смертью.
        Она и была здесь, смерть, и не было от нее исхода. Снизу она напирала ордами взбесившихся бандитов, здесь же мерно тикала обратным отсчетом ядерного взрыва. И никто не мог сказать наверняка - откроет ли взрывом ворота в иные миры, или портал - лишь плод больного воображения обезумевшего старика.
        00.30
        00.29
        00.28
        Они стояли на вершине маяка и наблюдали за странным, искаженным рассветом, размазанным по небу, как до этого - ночные звезды. Но невольно взгляд падал вниз - туда, где сновали десятки, если не сотни вооруженных людей.
        Бахнул взрыв. На этот раз - куда более мощный, чем все предыдущие. Из внутреннего пространства маяка, в которое уходила винтовая лестница, донеслись голоса и топот.
        - Они внутри, - коротко сказал Зигфрид.
        Многозначительно посмотрел на Алхимика.
        Голоса приближались.
        09
        08
        07
        - Ну, вот… - проговорил Герцог. Взял за руку Пророчицу. Девушка была спокойна и вовсе не выглядела такой обреченной, как Герцог.
        - Три… Два… Один… - прошептал Книжник.
        Чего он ожидал с цифрой «ноль»? Грома небесного? Скорее всего, ядерного взрыва он бы не услышал, превратившись в лучистую энергию еще до того, как возникнет звуковая волна.
        Взрыва не было.
        Не было вообще ни единого звука.
        Но был свет.
        Вспыхнувший по центру площадки, на которой когда-то, очевидно, находился мощный прожектор, указывавший путь морякам. Книжник поначалу принял этот свет за вспышку - ту самую, в конце длинного туннеля, которую, как говорят, видят уходящие из жизни.
        И только потом понял, что свет этот - обыкновенный, солнечный. Там, куда он смотрел, - уже взошло солнце. Разница в часовых поясах - пространство, воплощенное во времени.
        Там, по ту сторону расступившегося пространства, высились суровые стены и башни. Те, что не спутать ни с какими другими стенами и башнями мира.
        - Кремль! - выдохнул Книжник. - Это же Кремль!
        Топот множества ног приближался - и уже пол под ногами дрожал под вражескими подошвами.
        - Быстрее! - прокричал Алхимик. - Туда! Портал сейчас схлопнется!
        И первым бросился в неизведанное. Книжник и сам не помнил, как преодолел границу между мирами. Сердце бешено колотилось, кровь гудела в висках, заглушая все прочие чувства. Он лишь успел обернуться и протянуть руку назад, чтобы силой втянуть за собой отчего-то оцепеневшую Пророчицу.
        Но рука поймала пустоту.
        Он еще видел огромные, совершенно спокойные глаза девушки. Но смотрел уже дальше - туда, где отчаянно дрались с напирающими врагами Герцог и Тридцать Третий.
        И как всегда, стеной сдерживая натиск врага, бился за всех Зигфрид, по какой-то нелепой прихоти судьбы опоздавший на «последний поезд».
        Видение медленно таяло в воздухе, пока не исчезло совсем.
        Рядом, валяясь в пыли, смеялся и плакал старик, исполнивший свою самую заветную мечту, и уже скакали навстречу кремлевские ратники. Но вид родных стен и башен не радовал, и родной московский воздух имел привкус горечи.
        Еще долго Книжник таращился в никуда и истошно кричал - как будто это могло что-то исправить:
        - Зигфрид! Ну что же ты так?! Я вернусь за тобой! Я спасу! Ты только держись! Только держись! Зигфрид…
        Эпилог
        Нет ничего страшнее неизвестности. К смерти можно привыкнуть. К неизвестности - никогда.
        Каждую ночь он просыпается от собственного крика. Он пытается спасти Зигфрида, а с ним Тридцать Третьего, Герцога, Пророчицу - и стонет от бессилия.
        Если бы он знал, что друзья мертвы, - он бы смирился. Рано или поздно - все равно бы смирился. Время лечит - так говорят мудрые, и, наверное, они правы. Мертвых надо отпускать.
        Но как отпустить тех, за счет которых выжил ты сам, - да еще вернулся домой, отняв мечту у друзей? Он знал, что не виноват, но ничего не мог поделать с этим мучительным желанием прийти на помощь тем, кто отделен от него временем и пространством.
        Ему есть чем заняться. Князь принял его достойно и поручил составить обширный отчет о самой дальней вылазке из Кремля за последние две сотни лет.
        Отчет он напишет. Но что дальше? Есть ли возможность вернуться в далекий Кенигсберг, к оставленным там друзьям? Даже если они полегли в той последней схватке - он хотя бы знал, где похоронен великий воин - и его единственный настоящий друг.
        Зигфрид.
        Алхимик работает над новой машиной, в надежде отыскать еще один вход в портал таинственной Розы Миров. Говорит, что времени на это уйдет немало.
        Годы.
        Ведь великий Алхимик снова стал обычным стариком, с самыми обыкновенными способностями. «Живой янтарь» с седого затылка осыпался в пыль при переходе - как это случилось и с Книжником. И писать об этом в отчете не стоит - сочтут за брехуна и безумца. Беспокойного семинариста и без того считают лжецом.
        Потому что никто не может поверить, что человек способен увидеть и пережить все, что увидел и пережил недавний школяр, вставший на путь воина.
        Но он не даст слабину. Он будет искать путь.
        Нет, он будет искать множество путей - тех самых, что свяжут воедино некогда великую страну. Люди должны знать, что они - не кучка разрозненных племен. Они часть великого народа. И народ этот - часть человечества.
        Нового человечества, которое, рано или поздно, возродится из пепла.
        А пока он смотрит с кремлевской стены на запад - туда, где в полосе заката звенит боевая сталь.
        Туда, куда зовет его боевое братство.
        Туда, где обретают особый смысл избитые слова.
        Мужество, честь, долг.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к