Святые парашюты Шимун Врочек
        Шимун Врочек
        Святые парашюты
        Разверни пакет, там овощи и вино.
        Купи сыра.
        Французского рокфора с едким раздражающим запахом.
        С мягким влажным вкусом.
        Ешь.
        Пей вино.
        Би-Джей Блазковиц открывает глаза и думает: ма-за-фа-кер. Вот так, с русским акцентом. Или со славянским. Его папа приехал из какой-то славянской страны, так что теперь стальное жесткое «р» и это «мазафа-керрр» отдает привкусом родины. Которую он, само собой, никогда не видел. Да и в этот раз, похоже, не увидит. Би-Джей говорит: Боже правый, спаси и сохрани. Выуживает из ворота куртки крестик и целует. Его церковь - это восточная церковь, на кресте голый мужик, раскинувший руки в последнем «прости». У человека длинное тощее тело, ноги, пробитые одним римским гвоздем (хотя это как раз по-еврейски, католики прибивают двумя) и острое измученное лицо. То есть, лица почти не разобрать - оно сделано грубо, едва намечено - и именно поэтому Би-Джей его отчетливо видит. Босоногий Богосын смотрит на Би-Джея сквозь вспышки разрывов, сквозь гул двигателей С-47, сквозь скрежет и скрип дюралюминиевой обшивки, сквозь сопение и пердеж парашютно-десантников. Глаза у человека голубые и спокойные. Держи крепче свою задницу, капрал, - говорит человек. Разрывы звучат один за другим. Когда Би-Джей цепляет взглядом
окно, там виден острый луч прожектора, несколько других С-47 и сотни разрывов в воздухе. Ну, может десятки. Хрен его знает.
        На подлете к зоне выброски их накрыли зенитки гансов.
        - Приготовиться! - орет сержант Флай.
        Да, сэр, отвечает Би-Джей человеку с голубыми глазами.
        Молодец, капрал. Ты будешь спасен - так или иначе, говорит человек.
        Разрыв. Совсем близко. Самолет дергает и качает, как тележку на «русских горках». Кто-то из морпехов матерится так, что долетает даже сквозь натужный рев двигателей.
        Только вот в свою Россию Би-Джей опять не попадет. Он целует крест, долгим, протяжным, страстным поцелуем и прячет в ворот куртки.
        Загорается красная лампа. Воу-воу-воу - воет сирена. Один из пилотов открывает дверь. Вспышка, словно финальные фотографии уходящих в небо героев. 12-ая парашютно-десантная бригада уходит в отрыв. Внизу, в километре - Франция. Вино, девушки, сыр рокфор. Ешь, думает Би-Джей. Наливай и пей.
        То плоть моя, то кровь моя.
        - Первый пошел! - сержант встает у двери и орет.
        - Второй пошел!
        Джонни не сразу соображает, что нужно встать. Он встает. Пряный, мягкий вкус рокфора с вином струится по губам. Капрал облизывается.
        - Пошел! - орущее лицо сержанта, огромное, как небо над Мельбурном. Вспышка.
        - Блазковиц, пошел, дебил!
        - Да, сэр! - орет Би-Джей и пробежав до выхода, вспышка, замирание, земля, вино, рокфор-мазафа-кер-кер-кер…
        Прыгает.
        Уже в полете, видя под собой вспыхивающую в разрывах далекую землю, Би-Джей складывает ноги вместе и раскидывает руки в стороны. Ветер треплет щеки. Разрываемый телом Би-Джея воздух гудит.
        Я - милосердие Господне, думает Би-Джей.
        Вокруг сотни белых куполов. Один вспыхивает от попадания и уносится вниз.
        Я - гнев Божий.