Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Врангель Данила : " Мышеловка На Эвересте " - читать онлайн

Сохранить .
Мышеловка на Эвересте Данила Врангель
        
        МЫШЕЛОВКА НА ЭВЕРЕСТЕ
        РОМАН
        СОАВТОРСТВО С КРИСТИНОЙ ПАРКЕР
        
        СЕКСУАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ФИЗИКИ ПЛАЗМЫ
        1
        Вечерние тени вползли в арочные окна коттеджа, стоявшего на берегу небольшого озерца, где белым прочерком в зеркале воды виднелась пара лебедей и стригуще звенели колокольчики звона неба последних дней лета.
        Двое молодых, или не очень, людей вели беседу в отделанной карельской березой комнате за круглым столом, на котором матово светил кристалл монитора компьютера.
        Пили коктейль и водку. Курили табак. Смотрели в открытые окна на лебедей. Смотрели в монитор на неведомость хаотичных картин процессорного творчества и таблоиды биржевых курсов. Лето подходило к концу. Осень маячила летящими паутинками. Жизнь двигалась своими секретными толчками и продолжалась этим неменяемым прямым действием втягивания будущего в прошлое.
        В стороне от коттеджа шелестяще пронеслась лавина скоростного поезда, разбросав вокруг веер стремительности, и скрылась за поворотом горизонта, вернув пейзаж пригородного покоя к исходной безмятежности.
        Кошка мягко впрыгнула на тектоническую плиту гранитного камина и сузив прицел глаз смотрела на собеседников взглядом несостоявшейся львицы, меланхолично оттеняя себя глазами купированной ярости упакованной в мягкую облачность пушистой сытой истомы.
        - Любая действительность всегда рассматривается под углом текущего момента и не может быть самостоятельной величиной, рассматриваемой как полная реальность. Поэтому нельзя с уверенностью судить ни о чём, пока это не произошло, то есть не ушло в прошлое.
        Слегка небритый блондин откинулся в кресле и взял бокал с коктейлем, запотевши стынущий матовостью тёмного стекла. Добавил, невозмутимо глядя на собеседника:
        - К сожалению, так всегда и происходит. В теории одно, в реальности другое, а в действительности - третье.
        Собеседник задумчиво смотрел на блондина. Сказал:
        - Я вас понимаю. Вы сами хотите с ней встретиться. Она ни о чём вас не просила. Вы и ваши вопросы ей не нужны но, поскольку дама достаточно вежливо относится к профессии писателя и вашему интересу к её работам, она согласилась на это... кгм... рандеву. В реальности, как вы имеете в виду. - Улыбнулся и добавил: - С уходом в прошлое.
        Блондин закурил сигарету и сквозь дым пристально посмотрел на собеседника. Поинтересовался:
        - А при чем здесь вы?
        - Я представитель. Собственно, я никто. Тем легче вам будет с ней общаться. Она не уверена, когда остается полностью одна. Хотя именно в одиночестве и создает то, что вас так интересует. Я в какой-то степени иногда ей помогаю информацией, хотя сомневаюсь, что эта помощь существенна.
        - Меня интересуют её репортажи о психике женщины в состоянии постоянного стресса, насколько видится мне её творчество, и что получается на выходе этого стресса. У меня впечатление, что она какой-то агент типа 007, или что-то подобное. Очень похоже, судя по её рассуждениям в сети и судя по её рассказам. - Посмотрел на представителя. Негромко сказал: - А вы не боитесь, что её представляете? Вы не боитесь впутаться в нехорошую историю? Она пишет о психологии людей, которые заняты весьма высокотехнологичной работой. Мне думается, чем-то типа программы матрицы сознания, чем Пентагон занимается уже три поколения. Мы все знаем, я имею в виду журналисты, что наступил виртуальный век, и что всё реальное уходит буквально на глазах в чистый вирт... - Помолчал и добавил: - И он, этот вирт, очень жестко управляет реальностью, в которой остались так сказать неизбранные.
        - Неизбранные это вы? - спросил представитель.
        - Нет, неизбранные это те, кто ещё делит действительность на материю и сознание. Таких большинство. Но ваша... Ваша коллега, которую вы представляете, пишет любопытные вещи, которые несовместимы ни с какими научными теориями но, тем не менее, убедительны. По крайней мере, для меня. Мы с ней переписываемся почтой, но... Мне хотелось бы убедиться, что она, в самом деле, думает так, как пишет.
        - Хорошо, вы с ней встретитесь, - сказал представитель. Взял бокал. Посмотрел сквозь него на монитор. Добавил:
        - Поэтому я и пришел.
        «ТАНГО ТЬМЫ»
        Изящная дама тонкой талией и прицельным бюстом вела партнера по карнизу острой грани его желания, обжигая пылающей близостью темноты души, светящейся в прицеле глаз.
        Замок сиял мягким светом мерцающих свеч.
        Ну как? - спросила она, мягко улыбаясь. - Тебе нравится?
        Я ещё не разобрался до конца, - ответил партнер.
        Мне кажется, что ты меня обожаешь! - переливчато прозвучал шелест смеха.
        Не знаю, иногда я готов тебя убить.
        А я всё равно люблю, люблю, люблю, люблю... Ты мне нравишься ещё больше, когда мечтаешь о том, как расправишься со мной. Да! - смешливо и бесстрашно смотрела ему в глаза.
        Шуршащим шлейфом шевельнулся шелковый шорох шхуны любви, плывущей мгновением вечности, стоящей на месте.
        Не знаю, я не уверен, что знаю какой буду сам через мгновение.
        Я тоже не знаю, какова стану я! Ты не одинок в переменчивости. Да?
        Да.
        Интересно, мне казалось, я никогда не буду танцевать с тобой танго в таком месте.
        Тебе не нравится?
        Да нет, здесь очаровательно. Даже не ожидал.
        Все боятся этого зала и этого замка. Думают, что он последнее пристанище. Нет, это не так. Теперь ты понял?
        Я понял, что люблю тебя.
        Милый, милый, милый... Я знаю, знаю... Я знаю, что ты меня любишь, поэтому ты делаешь всё, что хочешь. А я только улыбаюсь...
        А мне иногда не до смеха. Это тебе всегда весело.
        Я такая есть. Ты меня не выбирал.
        Да уж...
        Моя сестра тебе понравится тоже.
        Не уверен.
        Все её боятся почему-то. Не понимаю, почему. Меня нужно бояться! Но все боятся сестру... Я постоянно танцую танго на сцене, которую видят все. Сестра не выходит из зеркала никогда. Почти никогда. А все её боятся.
        Не упрощай. Я не боюсь.
        Я знаю. Поэтому и люблю тебя. Но я ревную... Я ревную, хотя такое со мной никогда не происходит. Я не хочу тебя отдавать даже на миг, даже на крошечный миг, которого в самом деле нет. Поцелуй меня...
        Я целую тебя, сколько помню себя.
        А мне всегда мало! Мне всегда мало твоих поцелуев! Ты же понимаешь, что я женщина. Я не могу без постоянного внимания!
        Думаю, его тебе хватало.
        Да, но ты всегда намекал на встречу с сестрой. Я всё понимала! Я даже понимала, что тебе самому не ясно, насколько важен взгляд сестры. Я без неё ничто. Впрочем, как и она без меня.
        Вы та ещё парочка. Я это сразу заметил, как только понял, что к чему.
        А что к чему?
        Как тебе сказать. Ты хороша, слов нет...
        Ну?
        Но без сестры ты теряешь смысл... И сейчас мой танец с тобой прекрасен тем, что его видит твоя сестра и заплетает косу, мечтая тебя заменить. Ты же это хорошо знаешь. И я знаю, что ты знаешь, что я всё знаю. Поэтому и любишь меня.
        Возможно, ты прав. Но я не могу тебе предложить любовь втроем. Сестра не согласится. Я то не против. Я как ты. Мы одной крови.
        Да, милая, мы с тобой одной крови. Поэтому танго втроём нам ни к чему.
        2
        Кошка с грацией убийцы изящно соскользнула с камина и исчезла в глубине комнаты, плотно оставив ауру кошачьей собранности в точке покоя.
        Блондин предположительно проговорил, глядя на представителя:
        - Она русская?
        - А это имеет значение?
        - Да нет, конечно. Это значения не имеет. Имеет значение, какой язык ей родной.
        - Русский.
        - Я это и хотел узнать. Мне очень интересны её рассуждения относительно опиумного следа идущего через кавказский меловой круг, где Афганистан повязан с Европой.
        - Вы про осетинскую войну?
        - Не только. Я про сербскую мафию, которая выбивает косовских наркодилеров и которой мешает Брюссель, купленный Афганистаном.
        «ОРГИИ АДРИАТИЧЕСКИХ НИМФОМАНОК»
        Яркая вспышка на солнце вывела из строя всю высокочувствительную аппаратуру, установленную в горах Таджикистана и обслуживающую через спутники российский космический центр контроля околоземного пространства, находящийся глубоко под землей в районе Москвы, соединенный с мегаполисом линией метро.
        - Чёрт, - сказал дежурный полковник, - что-то зависло опять. Исчезла моноблочная головка в момент изменения орбиты. - Посмотрел на генерала. Спросил: - При вас такое было?
        - Нет, - ответил тот. Нахмурился. Проскрипел, задумчиво закуривая сигарету: - Это не совсем есть хорошо, что моноблок в режиме работы импульса, потерял управление. Такого ещё не было. Самостоятельно он может вырулить куда угодно. Это предусмотрено. Внештатная автономия управления. Он может вообще целеопределиться, если включится режим автономного пуска. А эти параметры управляются только бортовым процессором, программирование которого неизвестно никому - уровень режима секретности номер один. Я звоню главкому.
        На лазурном побережье Монтенегро, в Адриатическом кумаре Черногории, отдыхали турецкие безработные, сдав в аренду женам свои дома в Стамбуле, продав очередную партию гашиша и опиума из Афганистана, переправленную через посредничество грузинских пограничников и албанских патрулей в благодатную, цветущую майскими розами Европу. Деньги были. Но их, как всегда, не хватало.
        - Посльюшай, - сказал бородатый турок своему коллеге, - надо их всех, этих убльюдошных эвропейцев посадить на опий. Они созрели. Пора.
        - Посадим, - ответил лысый бородатый наркодилер и выстрелил из револьвера в пролетающего альбатроса. Тот увернулся и умчался в сторону расползающегося моря.
        - Сэр, у нас сильная проблема с увеличением поставок афганской наркотерапии в Королевство. Англичане скоро перестанут пить виски, а начнут курить героин. Потом колоть героин. А потом легализуют его.
        - Переживём, - ответил премьер-министр, думая о загруженном кальяне, стоящем под столом. - Если нужно, легализуем.
        - Это ничего, - ответил генералу Главнокомандующий. - Ты не переживай, Глаз в Туркмении закрылся по расчётным параметрам. Да не только он закрылся, и американцы тоже ослепли. В действие вступил план "Меркурий". Наша станция наконец-то долетела до Солнца. Это фотонный удар по приемным матрицам, который отрабатывали десять лет.
        - Я догадался, - ответил генерал. - Но хотел слышать подтверждение.
        - Вы его только что услышали.
        - Никогда не трахайся с неграми. Поняла?
        - Почему?
        - После черного члена, ты уже не привыкнешь к белому.
        - Я ещё не пробовала. А что за члены у них?
        - Тебе не стоит знать. А теперь, милая, давай считать, что у нас в остатке.
        - В остатке семьсот кораблей.
        - Да, марихуана ещё есть. Не хватает презервативов с первитином. Не пробовала?
        - Один раз. Больше боюсь. Клиент меня трахал двадцать минут за сто евро, а потом я потратила пятьсот на ресторан, снимая кобелей.
        - То-то же. Траву кури, от неё только мыслей меньше. А секс-приправу оставь дурам в подарок к похоронам.
        Моноблок всё-таки изловчился и вертикально, с первой космической скоростью, ударил по мегаполису.
        Веселье длилось недолго. Чайки улетели на север.
        Тяжелая болванка эквивалентом пятьдесят мегатонн разорвалась над городом на высоте трёхсот метров. В радиусе двухсот километров упали все дома. В радиусе тысячи перестало работать электронное оборудование, и сгорела электропроводка, создав массовые пожары. Система раннего предупреждения никого не предупредила ослепленная "вспышкой на Солнце".
        - Сильней, сильней, - стонала белокурая красотка под упругими толчками чёрного члена чёрного негра. Негр старался, и дама была удовлетворена в достаточной мере, чтобы удовлетворился негр.
        Закурили. Выпили по коктейлю. Он лежал, она сидела. В окно светили огни галогеновых дорожных слонов. Монтенегро жил своей, неведомой посторонним жизнью. В заповедных каньонах форель говорила на черногорском языке и упрашивала не неволить её. Но её неволили, жарили и подавали к столу в изысканных маленьких ресторанчиках, разбросанных вдоль всего Адриатического побережья бывшей Югославии. Председатели Гаагского трибунала любили поедать эту форель. И поедали, закусывая югославскими генералами, подсудными в геноциде ислама, ставшего в той таинственной стране в один ряд угнетенных, вместе с ненавистными исламу иудеями. Магометане, иудеи, христиане, но не негры, боготворили каждый своё божество. Негры боготворили свои члены, которые давали им возможность заработать в порнофильмах, потом вообще в киноиндустрии, затем в шоу-бизнесе, в религии, политике, и большой политике, после принятия присяги черномазым представителем большинства выборщиков, несущих тем самым своим выбором в мир смуту, неведомую ранее при правлении ястребов, понимавших, что желая мира, следует готовиться к войне, коий принцип никто не
отменял, и отменить не мог, а желая так называемого добра и демократии, называемого добром и демократией либералами, волокущими человечество к Суду Всевышнего, на самом деле являешь возможность пришествия того, никто не знает чего, и называемое умным словечком парадигма. Вот парадигма и пришла. Не маленькая - пятьдесят мегатонн.
        - Ты слышала, что война началась? - спросил черный у белой.
        - Нас не коснется, мы заповедник. - Шуршаво повела ногами под простыню. Попросила: - Возьми меня ещё раз. Негр взялся.
        Дразнящие брызги морской волны выволакивали чувство независимой юности, валяющейся в неге своего незнания действительности. Дельфины парами и по одному сновали туда-сюда, словно маршрутные такси океанических теплокровных млекопитающих, живущих своим счастьем пребывания в родной стихии и атакуя от нечего делать холоднокровных акул, избегавших жизнерадостных китообразных как черти дымовой завесы из ладана. Адриатика гуляла курортный сезон. Мулаты курили гашиш. Скандинавы пили водку. Англичане готовили зонты от солнца. Негры рвали презервативы, проникая внутрь адриатических проституток. Самый главный либеральный негр вспомнил Ку-клукс-клан и лихорадочно перематывал ассоциативные решения в голове в поиске нужного под воздействием новоявленной парадигмы, поедающей инфраструктуру вверенного ему хозяйства.
        На вершине Эвереста пространство просматривалось на расстояние в тысячи километров. Двое стояли на самой высокой вершине мира, толчками прогоняя густую кровь по венам, теряя сознание от кислородного голодания, но взлетая душой ввысь настолько, что оттуда вернуться уже было невозможно. Кто бывал на подобных вершинах, знает это.
        - Посмотри, - сказал один. - По-моему я вижу Монтенегро. И мне кажется, мою жену имеет негр.
        - Когда кажется, нужно перекреститься, а для этого принять христианство.
        - Я уже принял. Транквилизатор. Десять лет назад. Пробовал сменить веру - не получается. Ещё креста мне не хватало. Да пусть имеет, мне отсюда не жалко. Что поползем вниз? Вверх больше некуда.
        - Жаль, что некуда. Да, теперь обратно в дерьмо. Я даю сигнал на спутник.
        В Московском Кремле справляли панихиду по демократии. На десятой годовщине правления президента, государство сменило политический статус и стало монархией. Чего ждали немногие мудрецы, чудом сохранившиеся в бескрайних российских пучинах благодаря отсутствию меркантильной составляющей, как и положено у настоящих дураков только которые и есть святые. Романовых в цари не взяли. Царствовать принялась другая фамилия, несколько более известная современному истеблишменту, чем древние и замусоленные бесчисленными статьями-исследованиями многострадальные Романовы. Парадигма была очень кстати для такого сложного политического хода исторического автопилота неуправляемой России. Что было предусмотрено прошедшим глобальным мировым кризисом, сломавшим все стереотипы предсказуемости прикормленных политологов, не желающих уменьшения зарплаты. Неопределяемая парадигма не могла прискакать из Афганистана, Пакистана, Ирана, Индии или Китая. На инопланетное вторжение тоже никто предположительно не усугубился. АПЛ Евросоюза и кое-кого ещё, дежурившие в районах приближенных к Большой Российской Медведице, выплюнули свои
твёрдотопливные ответы, и те помчались к своим целям, управляемые законами баллистики. Их уже ждали.
        Самолет с Царем всея Руси взлетел высоко в голубое, самостийное небо, сопровождаемый ракетоносцами с ядерными ракетами на борту. Главный Воевода был рядом. Глубоко внизу остались дожидаться подлёта крылатых парадигм граждане России, их жены, их дети, их коты и собаки. Ласково светило солнце Родины.
        Негр в Монтенегро трахал уже четвертый раз в течение часа жену альпиниста, которая выла как побитая собака, вцепившись своими лакированными когтями в чёрную кожу чёрного любовника словно кошка, оргазмирующая в темной комнате, в которой её не было.
        Альпинист зорко спускался со склонов Эвереста.
        - Ну что, всё о"кей? - спросила его в спутниковый телефон Абракадабра, которая контролировала всё.
        - Не знаю, тебе видней, - ответил тот, уныло глядя в пучину спуска.
        Полки оловянных солдатиков двигались сквозь радиоактивные развалины, движимые чувством долга, чувством чести, чувством патриотизма, любви к Родине и ненависти к врагу.
        Негры в Адриатике продолжали секс с чужими женами под "Пляски Смерти" Сен-Санса. У них нет такой Родины, за которую стоит бродить по радиоактивному кладбищу. Им проще.
        3
        - Она явно связана с сербскими анархистами, я это чувствую в её текстах и мыслях, - проговорил блондин и релаксирующе провел ладонью по своей небритости. - Или с нашими лимоновцами, что тоже не исключено.
        - Вы ошибаетесь, - холодно улыбнулся собеседник. - У неё не тот уровень интеллекта, чтобы принимать идеи национал-большевизма. Возможно, она в душе националистка. Это может быть. - Налил себе крошечную рюмку водки и стал на неё смотреть сосредоточенным взглядом. Выпил. Закурил. Добавил:
        - Она сторонница идеи чистоты расы, вот это вы, я думаю, и прочувствовали. Она не приемлет генетическую неполноценность, а национальность здесь не при чём.
        Кошка вернулась и, колыхая бедрами, прошлась по подиуму персидского ковра, разложенного перед камином, сосредоточенно излучая флегматичность успокоенных рефлексов.
        - Чистота расы расплывчатое понятие, - медленно проговорил блондин, глядя на дефилирующую кошку. - Адольф и Ницше продвинули эту идею так далеко, что почти убили её легитимность.
        - Вот-вот, - сказал представитель. - Почти.
        «ПОЦЕЛУЙ ИУДЫ»
        Стальной гребень бронепоезда ввинтился в дремучий лес пригорода и пополз меж деревьями как механическая огнедышащая гусеница, неистово вращая свои суставчатые изгибы-шарниры и втягивая в себя колею, проложенную двести лет назад и рассекающую тёмный лес дипольной рапирой.
        Шла гражданская война, наступившая после войны мировой. Электричество было практически отменено, нефтеперерабатывающие комплексы уничтожены и наступило время, которое безмолвно ждали сотни паровозов, стоящих на запасных путях в предшествии реинкарнации своего существования.
        Дождались.
        Ядерные взрывы противоракетного заслона вывели из строя все спутники GPS, ГЛОНАСС, а также прочие космические аппараты во всем их коммерческо-шпионском многообразии, включая МКС. Стратегические центры промышленности, атомные электростанции, гидроэнергетика и прочие объекты прекратили своё существование подлетом беспилотных самолетов и крылатых ракет, которые ещё успели попользоваться наведением GPS. И дело быстро завертелось. Наше дело, кто-то мог бы сказать.
        Гламур ушел в подполье. В Париже бродили тройки лошадей. Духи выпили. Туристы стали местными. Местные жители стали злыми чертями антигуманоидами. Как, впрочем, и население всех мегаполисов.
        Самогонная промышленность моментально заняла место наркокартелей, успев захватить контроль над запасами сахара. Наркокартели сжались в малые точечные предприятия с ограниченной ответственностью по причине невозможности передвижения в физическом пространстве. В Афганистане все рынки завалили опиумом, который не успел попасть в Европу и стал заполнять окружающее пространство в геометрической прогрессии явления неликвидного продукта. Наркоманы дергались в судорогах перехода на синий продукт, который, как и положено депрессанту, гнал их в петли и полеты с крыш многоэтажек, которые уцелели после ударной волны.
        Презервативы выросли в цене на три порядка. В туманной бесконечности войны детей боялись как чумы. Бартер предусматривал один кондон за литр водки, которая шла один к десяти за сто грамм хлеба. Хлеба не было. Был тротил и тысячи тонн патронов.
        - Послушай, а кто будет принимать груз? - спросила медсестра у майора, руководившего управлением огнедышащего чудовища при помощи двух кочегаров и бронзовых рукояток управления.
        - Мне до лампочки. Но груз доставлен будет.
        По ходу движения бронепоезда были предприняты неоднократные попытки нападения отрядов неведомой принадлежности. Кумулятивные шершни гранатометов пробили в бортах поезда несколько отверстий, разорвавшись внутри адом напалма, но скорострельные пулеметы веером выбросили несколько сотен пуль, послав в нокаут отряды самообеспечения, и груз был спасен. Правда, экипаж поезда сильно поредел.
        - Комбат, - сипло прохрипел кочегар с нашивками сержанта. - Уголь на исходе. - Сплюнул и закурил самокрутку.
        - Осталось двадцать километров. Дотянем.
        - Нет, ты представляешь, мышь кусает слона за пятку...
        - А что, такое бывает?
        - ... и тот сдуру прыгает в бассейн с гиппопотамом. Это головастая образина...
        - Да, бывает всё.
        - ... успевает ухватить за ногу уборщика вольера и тот кричит в мобильный, что напали террористы...
        - Так мобилы не работают.
        - Тогда работали.
        - ... и отряд быстрого реагирования начинает штурмовать Зимний дворец. В итоге мобилы не работают, нет света и нефиг жрать, - провели диалог кочегары.
        - Хва болтать, - резюмировал комбат. - Мало давления. Конфетку хочешь?
        - Давай, - ответила медсестра и взяла леденец в шоколаде. Томно провела взглядом по неизбежному либидо комбата. Тот посмотрел на кочегаров. Те глядели в топку паровоза и курили самосад.
        - Мышь, говоришь? Ххха!
        Надрывно загудел гудок паровозной сигнализации.
        - Опять дорогу перегородили, - злобно выговорил майор. Заорал в селектор акустической трубы: - К бою!!!
        4
        - Тем не менее, "почти" не считается, - проговорил блондин. - Совершенство физиологической генной конструкции очень часто, да почти всегда, параллельно совершенству интеллектуальной конструкции. Эта вся политкорректность сетевой болтовни про ум дегенератов перечеркивается фактическими данными статистики - идеальная форма тела человека в девяноста процентах случаев соответствует высочайшему уровню интеллекта. - Помолчал. Добавил: - Однако это не касается духовной составляющей.
        - Конечно не касается, - сказал представитель. - Какое отношение имеет воспитание к устройству генома?
        - Как сказать, - ответил блондин. - Воспитание это ещё не всё. Врождённое зло очень стимулирует интеллект. Более сильно, чем врождённое добро. Однако на выходе этой всей жизненной бетономешалки в большинстве случаев остаются интеллектуалы под знаком добра, оставив интеллектуалов под знаком зла в истории депрессионных состояний. Хотя добро на коротких ножках не столь эффективно как стремительное зло, но, как это ни странно для некоторых, в итоге финиш признает приоритет интеллекта белого цвета. Любопытно, в любом случае.
        - Вы говорите в самом деле как прозаик. Финиш признает приоритет. Да уж...
        «ФРАНЦУЗСКИЙ ПОЦЕЛУЙ»
        Ласковый нежный ветерок шелестел кронами катальп, цветущих белыми бутонами больших цветов, похожих на субтропическую изморозь. Море словно сползло с гор и лежало на побережье, как серебристо-соленое одеяло ультрафиолета, проникающего в душу невидимо, но неизбежно, как мысли о прошлом. Морская чаша дышала шелестом волны, шуршаво набегающей на песок многокилометровых пляжей, мертвых уже много лет, пустующих сожженными приспособлениями для туристов и одинокими пальмами побережья, взирающими на горизонт, выглядывающий из глубины границы неба и воды. Низко над водой пронеслись, оставляя белый фарватер рассечения моря, два боевых истребителя. Дали ракетный залп, и пошли в отвал, изогнувшись траекторией полета, как танцовщица стриптиза на шесте.
        - Красиво, суки, ударили, - задумчиво сказал небритый майор медсестре, которая смотрела в бинокль на самолеты.
        Гагра продолжала цвести всеми цветами абхазской весны, которая в этом городе, можно сказать, практически вечна. Пряный запах воздуха проникал в сознание атмосферой изысканности чистоты цветения весеннего движения, происходящего несмотря ни на какие войны, революции, эволюции, инволюции и переделы существующего в несуществующее. Весна плыла. Холод звездных широт улыбался сквозь солнечный ветер, наполнявший паруса неожиданности, несущие корабль воображения в бездну бесконечности.
        - Ты думаешь, они завалят авианосец? - спросила медсестра, отложив в сторону бинокль и принявшись забивать косяк марихуаны.
        - Не знаю, - небрито молвил комбат. - Если головы ядерные, сейчас увидим птичку. Минуты через две. Хороший будет поцелуй. Не понимаю, какой дурак в Вашингтоне решил отправить в район Колхиды "Джордж Буш". И не жалко им такую махину?
        - Ты говорил, у них на борту много женщин?
        - Да. - Улыбнулся, потрогав взглядом. - Но они все не стоят нашей медсестры. - Взял у неё из рук папиросу и закурил, втянув релаксатор конопли, пахнущей французским ароматом. Добавил:
        - Сейчас все сгорят.
        Птицы плыли в небе как беспилотные летательные аппараты, запрограммированные на размножение. Беспилотные летательные аппараты, запрограммированные на уничтожение, оплавленными кусками валялись в горах, на побережье и на дне моря, сбитые пилотируемыми алюминиево-титановыми воронами удачи. Голубой купол весеннего неба расцветал радостями нового дня, который всегда с тобой, пока ты жив.
        5
        - Да, она врожденная оптимистка. Вы, наверное, заметили, - сказал представитель. - Хотя, для её юных лет это не редкость.
        - Юных лет? - вопросительно посмотрел на собеседника небритый блондин. - А сколько ей?
        - Меньше тридцати, больше двадцати.
        - Ну, это уже не юность, - сказал блондин. - Я в двадцать морды бил и написал первый роман.
        - Вы мужчина.
        - Тем более. Сейчас мужчину стоит поискать. Чтобы был мужественный, но не бык, чувственный к человеку, но не гомосексуалист.
        - Согласен. Гомосексуализм это проблема для того, кто хочет двигать свой товар, особенно если он пуст.
        - Развозить слезливость и плакать как бабы эти голубые могут, но не более того, - сказал небритый. - По-настоящему мыслить как мужчина может только натуральный мачо. Пусть не мачо, но натурал. - Вдумчиво добавил: - Или даже трансвестит, но никак не гомосексуалист, которого в детстве поздно оторвали от груди и не роняли об асфальт. Подозрительно посмотрел на представителя. Сказал: - Вопрос ориентации сложный вопрос, если вы...
        - Нет, - сказал представитель и улыбнулся. - Я не гомосексуалист. Но и не гомофоб.
        «МАНХЭТТЕНСКИЙ ПОРНОРОМАН»
        Серебряный ветер полыхнул упругой волной ущелья небоскребов Манхеттена. Окаменевшее Солнце лениво тонуло в горизонте. Гудзон продолжал медленный отток пространства и времени, заманивая в свою ловушку китайских эмигрантов и хладнокровных индусов, верящих в неизбежность кармы.
        - Скажи мне прямо, что рекомендовал президент?
        - Он сказал, что Время покажет.
        - Это говорят все.
        - Да, все.
        С высоты сотого этажа башни из стекло-алюминиевого сплава воспарил вертолет и поплыл в небе города как дикий селезень, раскрашенный цветами приманки природного естества.
        - По-моему, Хусейн улетел.
        - По-моему, тоже.
        Загроможденный паутиной тысячи километров городских улиц, уложенных нефтяной кожей асфальта, город ворчливо переходил из дневного режима выживания и броуновского движения, к спокойному созерцанию прибыли и заслуженных наслаждений бессуетного торжества материи над духом.
        - И что теперь?
        - Почему я должен знать ответ? Теперь ничего. Ждем.
        Тандем света и тьмы коловоротил светящиеся тени с затемненным светом, скрывая оргии безумия, ориентированные умами желающими, но не имеющими этого. Безумие нельзя приобрести за деньги. Тысячи автомобилей пролетали москитным облаком индустрии, десятки автомобилей проползали золотым бликом гламура. Миллионы людей думали о сексе. Тысячи людей думали о смерти. О деньгах думали все.
        - Ты знаешь, по-моему, наш проект невыполним.
        - Ты так думаешь? Почему?
        - Китайцы не разыграют русскую карту.
        - Её разыгрывают индусы. Достаточно и этого. Впрочем, Китай это проблема, ты прав.
        - Проблема - нарисованные деньги.
        - Без акций нельзя.
        - Клинтон подобную проблему решил подобающе.
        - Ты имеешь в виду Левински?
        - Конечно. Минет сделал прикрытие от ядерных мин и от звездных войн.
        - Да, я слышал это. Но думал, что просто сплетни.
        - Нет, не сплетни. Клинтон в сговоре с китайскими буддами первый додумался до подобного трюка, а главное - довел до конца. Кеннеди не сумел. Подставил и Монро, и себя, и бумагу и братьев. И Матрицу.
        - Да, тогда ничего не получилось с акциями. Говорят, Монро что-то намутила. Успела.
        - Сейчас другой уровень, к несчастью. Хусейну сложней. Я ему очень не завидую. - Затянулся сигаретой и сумрачно смотрел вслед вертолету. Добавил: - Очень.
        Бетонное крошево сцепленных этажей слабо мерцало отблесками солнечных лучей, трассирующих вектор уползающего Солнца, атакующего спектром алого полыхания предшествующего ночному серебру. Всё когда-то меняется, всё когда-то тонет во мгле. Почему? Чтобы явиться вновь? Зачем? Чтобы опять тонуть? Куда? К рассвету? Наверное.
        6
        - Гомосексуальность в политике всегда несёт проблемы творческим натуралам, - сказал представитель. - Да и самим голубым тоже. Но это трудно-решаемая коллизия.
        - Я слышал про это, - ответил небритый. - Но ничего толком в тему не скажу.
        - Кстати, ваша сетевая собеседница бисексуальна. Вы, конечно, в курсе?
        - Конечно. Ну и что? Женская бисексуальность естественна, поскольку сама женственность открыта и широкоформатна по своей конституции.
        - Вы прямо как текст в книгу пишете. Широкоформатная конституция женственности... Я бы не додумался.
        - Тут думать как раз и не нужно. Нужно понимать, что к чему. Любой мужчина потенциальный мачо, потенциальный убийца конкурентов и потенциальный защитник своего, пускай мелового, или не мелового, но биологического круга. Как мачо и убийца может махать своим членом в паре с другим самцом? Гомосексуалист мужчина всегда неосознанно, или осознанно, понимает свою ущербность, и тут никто, никогда, ничего позитивного в этом ключе не скажет, сколько бы не проводили парады геев - да и в тех парадах настоящих педерастов два-три и больше нет, остальные из смеха, из движения, из характера, да просто из своей натуры одевают женские платья - транствеститы это не гомосексуалисты, это как раз мужественность, воплощенная в чистоте женственности - подчеркну - в чистоте и доброте чистой женственности, чего в настоящих женщинах нет.
        - Да я согласен, - представитель улыбнулся, и взял бутылку с водкой, наливая себе рюмку. - Я согласен, что женственные мужчины чем-то привлекательны в плане философии или эстетики, но как же в таком случае с инстинктом убийцы?
        - Одно другому не мешает, насколько мне известно. Да и вам, думаю, тоже.
        - Да, - ответил представитель. - Мне это известно. Самые жестокие убийцы это гомосексуалисты и бисексуалы.
        - Этому есть пояснение, сказал небритый. - В бисексуале не одна душа, их у него несколько. Поэтому убийства, о которых вы говорите, это коллективные убийства сумасшедших, совершенные на сексуальной почве, потому что множественная личность всегда себя ощущает в некотором роде на сцене, где главные зрители это её Альтер-эго и самые чувственные любовники тоже именно Альтер-эго.
        Представитель сосредоточенно посмотрел на писателя. Сказал:
        - Верно. Я думал на эту тему.
        «КРАСОТА И СТРАСТЬ КРЫЛЬЕВ ВЕСНЫ»
        Пурпурное пятнышко на линии горизонта стремительно переросло в пламя несущегося огнемета крылатой ракеты и с вибрирующим воем пронеслось над низкими крышами пригородной зоны мегаполиса, полыхнув бликом работающего реактивного двигателя.
        - Ещё одна, - сплюнув, сказал комбат. Глянул на медсестру. - Промедол есть?
        Та закурила папиросу с гашишем, медленно втянула дым, и отвлеченно ответила на выдохе:
        - Есссть...
        Протянула косяк майору. Тот взял. Прищурился. Втянул. Сказал:
        - Это хорошо.
        Протянул папиросу обратно. Взял позиционер ГЛОНАСС и стал всматриваться в дисплей. Не глядя, нащупал протянутую папиросу и снова втянул ароматный дым конопляного пластилина. Вдали громыхнул откат тяжелого разрыва, упруго пронесшись над притихшими домами волной детонации.
        - Опять попали, - сказала сестра, откинувшись в бархатном кресле, стоящем на площадке для тенниса, окруженном кустами можжевельника, маячившими зеленью автономности частной собственности.
        - Угу, - держа во рту папиросу, кивнул головой майор. - Добивают завод. Нафиг он им? Там ничего не делают три года.
        - Значит нужно, - рассудительно сказала сестра. - Останкино тоже зачем-то завалили.
        - Это башня. Стратегическая цель.
        - Этих целей слишком много. У нас может закончиться трава. И промедол. Что мне делать с трупами?
        - Ничего. Пусть лежат. - Блеснул взглядом. - А что ты предложишь с ними делать? Закопать?
        - Не знаю. Копай, если тебе нужно. Но их очень много.
        - Я об этом и говорю.
        Свистяще пронеслась ещё одна ракета на высоте метров сорока, уйдя из зоны видимости.
        - Сейчас гахнет, - сказал майор. Посмотрел в прибор. - Да, опять по заводу.
        - Послушай, а что это наши замолкли? - спросила сестра.
        - Они зачищают Париж и всякие городишки помельче. Все там.
        - А мы, выходит, остались здесь одни под ракетами?
        - Чего одни? Китайцы на подлете.
        - Я слышала, что китайцы будут зачищать Москву.
        - Пусть чистят. Нам то что? Мы задачу выполнили. Вон они лежат, исполнители. Человек семьсот.
        - Больше.
        - Ну больше. Какая теперь разница, когда живые сидят по норам, а мертвые рады что сдохли. Ширнемся?
        - По половине.
        - Хорошо.
        Вкололи наркотик и иглы концентрации сжали мир в контрастную точку момента, прекрасного воплощением стоячего времени. Ракеты стали лететь одна за одной с периодом минут в пять. Рассвет поднимался над притихшими клумбами пригорода, мерцающими ореолом бутонов свежих майских роз.
        - Красиво летят, - сказал майор. - Жизнь прекрасна, когда идет движение!
        - Красиво, это точно. За кольцом, наверное, уже ничего нет.
        - Как ничего? Всё не исчезнет. Мы же с тобой, например, есть?
        - Да. Есть ещё как.
        Вползла на майора и стала делать минет.
        Клинья весенних крылатых красавиц совершенства, трудолюбия и религии поколений next прилетали из-за горизонта и ласково стирали ластиком технологий всю навороченную столетиями демагогию урбанизма, поедающего себя с эстетизмом амброзии.
        Шло Новое Время!
        7
        - И ещё я думал, - продолжил представитель, - что широкоформатность натуры, используя ваши слова, то есть множественность личности, это как раз структура именно личности творческой. - Невозмутимо взирал на писателя и тянул в себя терпкий кальяновый дым веретена смешенного аромата каннабиса.
        Небритый спокойно посмотрел в глаза представителя. Согласился:
        - Да, я не одинок. - Стал медленно пить коктейль. Добавил:
        - Моноличность всегда несколько ущербна. Поэтому она без стада как без пряника на завтрак.
        - Вы хотите сказать односторонняя, то есть цельная личность, - поправил представитель.
        - Конечно, можно и так. От мимикрии текста смысл не изменится. И вам знакомо это Альтер-стадо, я же вижу по вам. И по вашей коллеге, которой вы делаете услуги. Паркер это настоящая фамилия?
        - Да, это девичья фамилия.
        - А что, есть другая?
        - Другой, насколько мне известно, пока нет.
        - Так вот, ваша Паркер классический образец размножения личности в стадии полной шизоидности, переходящей в степень шизофрении, в крайних степенях вживаемости в сознание образа, выводящего на цель.
        - На какую это цель? - спокойно поинтересовался представитель.
        - На цель решения поставленной задачи, - невозмутимо ответил небритый. Продолжил: - У неё iq не менее 400, как я догадываюсь. Пусть вас не удивляют подобные цифры. Почему я, кстати, и упомянул Пентагон. Крайние степени всегда сходны, это совсем не секрет для интеллектуалов, работающих на Систему. Поэтому истинная шизодность столь редка, что путая её с шизофренией, можно потерять невосполнимое мастерство.
        - Мастерство чего? - поинтересовался представитель.
        - Мастерство видеть всё в действительном свете, но пояснять это в свете понимания в максимально доступной форме.
        - Вы прямо как лекцию читаете, - поморщился представитель. - Я ничего не понял.
        - Да я тоже не особо, - ответил писатель. - Но сказать было надо.
        - Поэтому, - продолжил небритый, - мастерство переводчика такого рода это интеллектуальное управление высшей пробы, поскольку подобное управление интеллект совсем не использует, как дельфин в воде не задумывается о секундомере своего заплыва при атаке на акулу, а просто атакует. - Помолчал. Добавил: - Но результат максимален.
        - Вы правы, мастерство вещь малопонятная, - молвил представитель, морща лоб. - Но мне кажется, вы эту Паркер демонизируете, не более того. Я не заметил в ней признаков гениальности.
        - Эти признаки заключаются в отсутствие признаков, скажу вам по секрету, - ответил писатель. - Поэтому крайности всегда сходятся, и никто ничего не понимает.
        - В этом вы правы, - ответил собеседник и стал пить свою водку, сосредоточившись на энергетической форме рюмки.
        Кошка изящно напомнила о себе, подпрыгнув и повиснув на бамбуковой шторе, вцепившись цепкостью шелкового гарнитура блестящей фактуры мышц, отраженной хладнокровием прищура восточных глаз. Смотрела на хозяина неведомостью миллионных поколений, просматриваемых в породе гипнотическим подобием изваяния себе самой.
        Представитель спросил, откинувшись в плетеном кресле и глядя в окно на скоростную магистральную монорельсовую дорогу, притихшую после пронесшегося локомотива:
        - Мне, откровенно говоря, нет никакого дела до вашей диссертации, но как представитель хотел бы полюбопытствовать, какова тематика вашей работы.
        - Это не диссертация, - мягко улыбнулся писатель. - Это сетевые записи. Свободные мыслители диссертаций не пишут.
        - А мне показалось, что вы хотите привлечь Паркер к работе.
        - Нет, я никого привлекать не собираюсь. И, собственно, это стоит понимать как условие?
        - Да нет, что вы. Я же вам сказал - я никто. Просто интересуюсь как частное лицо. Она со мной не делится намерениями, но мне кажется, характер дамы несколько своеобразен.
        - Мне тоже так показалось, - ответил писатель.
        - Хотите прочесть её метафизику?
        - А что, она пишет метафизику?
        - Ну, наверное. Возьмите.
        Представитель протянул хозяину коттеджа чип флэш-памяти. Тот вставил в компьютер. Открыл файл. На мониторе проявилось:
        АТАКА НА БОГА
        "Исходя из постулирования статичности Времени, то есть его феноменальной природы, разумно предположить, что духовная сущность, пришедшая к этому пониманию, в состоянии влиять на внефеноменальную экзистенцию(базовое, истинное, безусловное cуществование), при условии возможности трансцендирования источника статичного феномена, скрывающегося в условном понятии Абсолют.
        Предполагая, что приёмник(точка личностного сенсорного восприятия)феномена с субъективным аффектом длительности воспринимает статику физики(окружающего мира), которая всего лишь феномен, можно заключить, что никакие попытки влияния на феномен экстерьера(визуально-тактильной картины)статики невозможны, поскольку являются постоянным неизменяемым эффектом сигнала, перцепционно влияющего на приемник и принимаемого духовной сущностью посредством эманаций Абсолюта с целью неясной в силу их трансцендентности.
        Подразумевается невозможность изменения линии судьбы даже в мельчайших деталях, но лишь её наблюдение.
        Из этого следует, что само понимание и осознание существования источника, статичности Времени и, таким образом, статичности неизменяемого прошлого и будущего, предполагает возможность воздействия на сам источник, а не его феномен, силой духовной энергии, концентрированной силой интеллектуальной энергии, которая по своей сути есть подобие элементов источника и, исходя из принципа влияния подобного на подобное, в состоянии влиять на изменения феноменального ряда через влияние на сам излучатель.
        Вопрос - как? И вопрос - зачем?
        На второй вопрос можно предположительно ответить сразу:
        В силу природы приемника, стремящейся к расширению своего понимания вещей в себе.
        Первый вопрос не может иметь однозначного ответа. Можно на данный момент констатировать, по крайней мере, возможность, как таковую.
        Что уже есть результат"
        Писатель внимательно вчитывался снова и снова. Представитель молчал. Наконец небритый вымолвил:
        - Не очень ясно для меня.
        - Ну, ну... - сказал представитель. - Это её стиль. Да, вы дальше откройте.
        Блондин открыл второй файл. Всмотрелся.
        
        СЕКС С БОГОМ
        
        "Любовь, любовь и любовь!
        Только так можно ощутить себя полностью и понять, зачем ты видишь то, что вокруг тебя есть. Неспособные любить никогда не в состоянии воспринять полноту и ясность картины волнующего безумия, открывающегося каждый раз при падении в волны океана, обволакивающего тебя красотой облака расцветающего горизонта нового дня, рожденного тобой и рождающего тебя взаимно с прелестью тайфуна, несущегося над волной дикой птицей ясности и живого, трепещущего мгновения, горящего факелом вечности.
        Поскольку понятие восприятия в своем принципе предполагает постоянную девиацию, то есть изменение, потока феномена в диапазоне от минуса возможности до её плюса, то выход за максимум и минимум исключен и, следовательно, все варианты в этом секторе преобразования материи конечны, подтверждая императивные ощущения человеческого разума о конечности феноменального ряда. На этом же основана работа интуиции, которая воспринимает вещи независимо от помех интеллекта.
        Я часто вижу людей, которые мне симпатичны совершенно непонятно по какой причине. Просто происходит какое-то магнетическое притяжение. Это означает, что я встречаю человека, который, очевидно, духовно равнозначен мне. Самое трудное, и почти невозможное, каким-то образом попытаться взаимодействовать с ним и найти точки духовного соприкосновения, исключив животные моменты. В этом вопросе очень важна каждая физическая мелочь, которая может просто развести сближающиеся орбиты двух сознаний навсегда. Вопрос пола здесь тоже важен и решаем сложно. Сексуальный мотив в данном случае совершенно не первичен. Магнетизм основан просто на природе восприятия, и он не всегда находит контакт, что печально, но неизбежно.
        Феномен, имея в основе своего принципа структуру повторяющихся колебаний материи, не может не повторяться в своих изобразительных картинах, как в любом самом невероятном числе, или литературном произведении, используется только ограниченное количество символов, поэтому это не может не ощущаться интуицией, что нашло в философии отражение в понятии субстрата, а в буддизме тезисом - всё во всём.
        Невероятность воздействия музыки на душу просто поразительна! Мурашки по коже от комбинации голоса и звуков, которые могут ввести в транс, больше не вызываемый ничем, показывают, насколько сильно то, что несет звук определенной формы. Загадочность влияния музыки на духовную суть человека не определяема умом, то есть стоит за гранью разума. Композитор также творит произведения не разумом, а наитием, то есть неясно чем.
        Музыка, как частотная девиация, не может не быть частью общего феномена Вселенной, поэтому, складываясь из тех же "кирпичиков" что и любая проекция, принимаемая восприятием, является отражением и подобием всех конструкций так называемой "реальности". Музыка даже более реальна, чем объекты реальности, поскольку показывает духовному взору непосредственно и без помех чистый образ идеала, изначально существующего в феноменальном ряду, что подтверждается силой эмоций, которые не достигают такой динамики при визуальном восприятии. Для понимания этого, стоит представить себе театральное представление, или кинофильм, без музыкального сопровождения. Музыка полностью идентична математике. Она отражает соотношение сущностей в феномене Вселенной.
        Акт Творения совершенно неконтролируем разумом, как и чувственные порывы. И то, и другое, есть одно целое, разделенное лишь уровнем восприятия. Акт Творения это любовный(функциональный)неконтролируемый контакт с Творцом, то есть с собой. Сексуальность творчества высшая степень сексуальности и определяется возможностью Творца любить весь Мир, то есть себя, как источник всего, что только есть в феномене мира.
        Волна свежего утреннего воздуха колышет цветок папоротника, тлеющего огнем загадки происхождения и порывов движения вперед, наполненного трепетными ощущениями бабочки, живущей свое краткое мгновение счастья, которое только и есть, подобно мерцающей радуге, настоящая жизнь"
        Представитель несколько злорадно глядел на небритого, изучающего строки. Тот открыл новую страницу.
        ИДЕАЛЬНЫЙ СЕКС
        "Все порывы человеческих страстей основаны, прежде всего, на воображении, как единственной реальной действительности, неразрывно связанной с душой человека. Сексуальность являет собой систему совокупности духовного и материального, где первичным мотивом выступает воображение, благодаря которому множится материя.
        Таким образом, можно признать животную сексуальность(магнетическую функциональность)человека основанной на идеальных(непознаваемых разумом)процессах, но никак не на животных инстинктах.
        Осознавая воображение частью воображения, сущность, являющаяся постоянной базовой величиной, не подверженной воздействию феномена, то есть аффекта реальности, не может не пытаться вернуться в исходное состояние «монады», чем она не может не быть по причине самосознания себя первичной монадой(весь мир - вне), априори имеющей стремление вернуть свое постоянное исходное состояние, камуфлированное феноменом и сопутствующим ему процессом самоидентичности, которое таковым не может являться в силу иллюзорности самого феномена, но неменяемости действительного восприятия приемника, находящегося вне субъективности Времени и априори имеющего отличное от виртуальности так называемой реальности восприятие существования.
        Что может быть подтверждено лишь объективной субъективностью, которая только и есть критерий при подобных мыслительных изысканиях.
        Подобное познается подобным"
        Представитель сказал:
        - Дальше полистайте.
        Блондин полистал.
        ИДЕАЛЬНЫЙ ОРГАЗМ
        "Оргазм есть чувство заполнения себя всем и всего собой.
        Начиная с любви к «божьим коровкам», бабочкам, мухам.
        Продолжая физиологией тела и взаимной обоюдоострой любовной властью над любовником-любовницей.
        Продолжая любовной властью над людьми в любом проявлении физического влияния на форму.
        Заканчивая властью внутри элиты, то есть властью над Миром, который в действительности часть Эго.
        Истинный Оргазм это истинная Власть над реальностью текущего мига всего физического пространства.
        ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ПОЛИГАМИИ
        "Поскольку человек является социальным существом, то нет никаких сомнений в том, что его так называемое либидо столь же социально. И даже более чем сама личность, поскольку воздействует и на сознание, и на подсознание.
        Исходя из этого постулата, можно предположить, что групповой полигамный секс есть достижение наивысшего уровня отношений людей, принадлежащих к элитной группе.
        Групповой секс как высшая степень социальности не может быть принят миром людей, одурманенных наркотиком монотеизма, а поэтому считается аморальным.
        И это действительно так. Но только для того, кто принимает правила игры жизни, навязанные с целью управления"
        Небритый некоторое время изучал последние строчки. Закурил. Налил водки. Выпил. Сказал:
        - Она мне этой гранью не открывалась. Странно.
        - Да? - спросил представитель. - А я считал, что она вас привлекла именно идеями сексуальной революции в физике плазмы.
        - По-моему она знает, что такое любовь, - задумчиво промолвил блондин. - Но несколько своеобразно это выражает, как я уже вам говорил.
        «КОЛДОВСТВО ЛЮБОВНОГО НАВАЖДЕНИЯ»
        По импульсу командного пункта ракета выпрыгнула из контейнера-загона и помчалась вдоль запрограммированной трассы как бешеная оса, глотая километр пространства в секунду.
        Авианосец величественно продвигался вдоль суеты Персидского залива, окруженный сотней суденышек и мощных кораблей прикрытия. Шесть тысяч американских солдат утрамбовали консервную банку последнего поколения под именем "Джордж Буш" и вели свою спокойную, сотовую жизнь как пчелы в улье, по ходу выполняя свои обязанности. Капралы мужчины трахали сержантов женщин. Сержанты женщины командовали рядовыми мужчинами. Рядовые солдаты и моряки уповали на судьбу и Американскую Мечту, вспоминая Майкла Джексона, Майкла Джордана, прочих негров, прищуренных, обрезанных, в юбках, с волынками, с побоями, с отсидками на зоне за грабеж, с педофилией, с педерастией, с садизмом, мазохизмом, вуайеризмом, эксгибиционизмом, некрофилией и любовью к "Макдоналдсу", дополняющего мировую массу животного жира, на котором зарабатывали миллионы и миллиарды прибыли худющие, хитрые евреи, арабы и китайцы, продавая средства от похудения, лишь вдохновляющие новый миг желания пожрать, выпить, потрахаться, изнасиловать, избить, украсть, дать в морду, ограбить Федеральный Банк Резерва, построить пирамиду для дураков, дарящих свои деньги
умным, выпить водки, нюхнуть кокаина, ширнуться героином, отсудить у родственников лишний миллион, помолиться богу и свалить к неведомой матери туда, никто не знает куда.
        Жизнь очень оживленно кипела в недрах авианосца Джорджа Буша, хорошего парня, чье это имя и есть, в свое время по-настоящему глядевшему в лицо смерти, прыгая с парашютом в океан полный голодных акул и злобных возможностей сдохнуть как сухопутная летающая собака в дерьмовой Атлантике, которой наплевать на мировые войны так же, как на синих китов и китовых акул. Тот ещё парень. Ввалил Ираку полный отпад, но унижать не стал, в отличие от сучьего сынишки, получившему ботинком по морде.
        Короче, дело шло к ночи, когда противокорабельная ракета "Гранит", насвистывая песенку гигагерцевых потоков своим электронным интеллектом, мчалась на радостное рандеву с американским мастодонтом ползущим по Заливу своими тридцатью узлами и натренированными суками сержантами, кидающимися под псов капралов в нерабочее время в рабочих кубриках, впиваясь рабочим ртом в рабочий организм работящего американского солдата, помнящего об Американской Мечте даже во время куннилингуса, минета и анального секса.
        Насвистывая песенку о берлинских стенах летела русская падло, взирая добрыми глазками системы позиционирования на громадную тушу красавца из железа, которое не тонет, и надеялась на романтичное любовное рандеву, а также грядущее сближение и совокупление с носителем Американской Мечты, которая загнала в кубрики шесть тысяч кусков пушечного мяса, похожих мордами на молодого Джексона, Кеннеди, Маккартни, Линкольна, Наполеона, Лермонтова, Македонского, Нерона, Эхнатона, Рамзеса и далее уходя мыслями по нисходящей в прошлое, которое всегда есть, и всегда рядом с тобой в виде петли на шее, прыжка с балкона, таблеток похожих на цианид, лезвия бритвы и прочих романтичных штучек останавливающих время и дающих возможность передвижения куда угодно, как американский авианосец гордо несущий носителей Американской Мечты, жаждущей объять необъятное, что само по себе прекрасно и делает жизнь Жизнью, а не куском дерьма, проплывающего вдоль Персидского залива и не интересного даже местным голодным акулам.
        8
        - Согласен, она своеобразна, - ответил представитель, ухватившись за кошку, которая резким прыжком влетела на подлокотник кресла и впилась желтым огнём взгляда в собеседника небритого блондина, словно детектируя на его лице правду.
        - Да, своеобразна, - повторил тот и швырнул кошку на ковер.
        «ЦВЕТЫ БЕТОННОГО РАССВЕТА»
        Узкая тропинка вилась между шершавыми соснами как юркая, молоденькая змейка, убежавшая от папы и мамы и несущаяся, куда глядят молодые, бесшабашные глазки.
        Кто её указывал дорогу, столь невероятных изгибов и серпантинов?
        Со всего размаху, пронесшись сквозь густые заросли кучерявого орешника, она радостно впилась в дремучие заросли густого и почти непроходимого шиповника, несгибаемого никакой погодой и никакими реконструкциями лесопарковой зоны. Пробороздя по тоннелю игольчатых конструкций своё юркое направление, она шустро выскочила из иголок и радостно восприняла небольшую поляну всю заросшую дикорастущими цветами.
        На поляне стояла станция метро. Людей не было.
        Собственно, без них станция вполне обходилась. Можно было спокойно пролезть через проходную систему совершенно бесплатно, контроллеры отсутствовали. Эскалатор уводил состояние глубоко вниз, незамысловато меняя уровень сознания и ощущений. Матовый свет галогеновых светильников и холодной плазмы мониторов декоративно прорисовывал ситуацию, мороча голову субъективностью перспективы будущего, которое пряталось где-то там, за горизонтами подземных тоннелей. Несомненно, что солнечный свет и его производные - миражи счастья - рождается в подземных тоннелях непросматриваемых горизонтов неведомого ощущения себя во всем. Метрополитен всегда ведет куда-то. Туда вел он и сейчас.
        Нисколько не смущаясь пустыми вагонами, поезда мчались своими маршрутами и останавливались на станции каждые три минуты.
        Темный мрак продольно сжимался в тоннелях, ожидающих своего полнолунного прерывания, которое периодически происходило летящими импульсами пылающих огней авангарда локомотивов подземной жизни, сосуществующей с другими проявлениями бессмертного бытия сущностей.
        Мириады невидимых пылающих огней совокупления мегаполисов продвигалось эфемерной тенью колдовства причастности к сотворению мира, который творится каждую минуту, каждую секунду, каждое ангстремное мгновение.
        Творился он и здесь, в глубоких подвалах размножающегося урбанизма, поедающего духовность мироздания, изначально готовую к этому, сознающую свою причинность и причастие к безумию железобетонного мира. Творение пролетало огнедышащими созвездиями живого пламени протосозидания действительности, исчезающей с такой же скоростью, с какой она и появлялась - со скоростью безумия.
        Нет, нет, нет, нет! Не стоит сожаления опавшая ромашка поцелуя лесного колокольчика. Он движется неистово и ледяняще - исходя из ниоткуда. Он вороном стремительным врывается в действительность, круша прошедшее, замахивая взгляд на будущее. С такой же страстью и самообманом, как все, что до него ломало созданное ранее, былинками летящее осенней паутиною, березовыми рощами, срывающими юность быстротечную...
        Он движется, ему преграды нет, и быть не может - как сладострастие не может не желать движения вперед - туда, где ещё круче волна, которой гребень как лезвие ножа, острее бритвы, продольно режет всё на части - для него...
        Он движется... И с огненной, махровой, разноцветной статью он презирает то, что режет сталью своей силы и мгновенья перемен...
        Никто и никогда не сможет осознать вневременную поступь, гремящую в сознаниях, и криком замирающую в бесчисленных томах библиотечных залов, в собраниях томов, где Вечность стынет, выкладывая путь ему и зная - Он придет...
        И мегаполисы, нанизанные бусами на призрачную длань, тянувшую свою причастную зависимость от них, заплачут горькими слезами, желая снова убежать тропинкой юркой и стремительной пчелой забиться в улей, где покой гудит, желая обоготворить свое существованье...
        Которое само в себе, не зная меры, производит то, что ему нужно - тому, кто прорывается сюда со страстной силой молодого любовника - желающего соблазнить любовницу свою, которая как тень весны, затмила солнце галогеновых огней и урбанизма, съедающего тело лесных тропинок...
        Он движется! Вот-вот придет и яркой вспышкой объявить себя сумеет, готовый к этому давным-давно...
        Он - Новый Мир!!!
        И что же? Что?
        Новее не было, подумать можно.
        Лесной поляной упразднив былое, новейший мир решает, как сломать последние устои созидания, которое упрямо созидает из века в век, в инструкции глядя, нисколько не отличные от тех, что были миллионы лет назад у динозавров, но только языком иным написаны, не более того, не менее однако тоже, что очень ясно прорисовано в желании особых, так считается, людей, которые себя считают ими - иными, и не столь понятными как те же динозавры, которые с годами в тараканов превратились, но не исчезли, а маскировались, все эти годы мимикрию изучая, и плотно изучив, такими стали, как теперь и есть.
        Не зная, не жалея, не зовя не плача, она летела ввысь, упрямо набирая высоту, срываясь в штопор, выходя оттуда и снова устремляясь, оставив ожерелье городов внизу, нанизанное на желание, которое влекло туда...
        Куда?
        Неведомо, конечно...
        Она летела как букет ветров, встречая на пути ничто, но это не пугало её - готовую на всё, готовую ко всем, готовую всегда надеяться и верить, в тропинку превращающая свой маршрут подземной колеи индустриальной веры в железо, на котором растут цветы, урановые листья распуская, любя дрожащей иррациональной страстью нейтронного ядра, атакой электронов возбуждая тот новый мир, который начинался лесной тропинкой и куда уйдет.
        Она? Но кто?
        Мечта, конечно.
        А что же ещё может беззастенчиво любить, лететь и верить - во всё, за всё и всем, нисколько не боясь пустынных перемен, которые влекут огонь вселенский, сжигающий всё старое, но новое рождая и обретая самым тем его на ту же участь предшествия прошедшего, затихшего в истории окаменевшим грузом, мертвее нет кого, того - кто в прошлое ушел, минуя грань несущую блаженство настоящего, которое и есть живая нить реальности, ползущей из конца в начало и, перематывая воображенья нить, живее всех живых, какое только есть.
        Да, да, да, да, да, да, да, да!!!
        Аэродром не принимает столько, желающих взлететь из глубины метро в ночную высь заоблачной звезды, горящей и влекущей одинокий, летящий дух - зовущий равноценного соединенья плоти, которая взрастила мегаполис, не понимая, что творит, зачем и как...
        9
        - Да, - ответил блондин. - Она настолько своеобразна, что уже начала мне сниться.
        Помолчал, рассматривая бокал фиолетового наполнения. Сказал:
        - Надеюсь, вы поймёте правильно. Поэтому я и вышел на вас. Мы с ней, на мой взгляд, каким-то образом нашли в виртуальности ту самую реальность, о которой она иногда пишет.
        Представитель слегка улыбнулся. Втянул веретено аромата и релаксирующе вплыл в ответ:
        - Не вы первый. - Сосредоточенно сжал точку сборки впечатления и, ухватившись за свою крошечную рюмку водки, добавил:
        - Поймите правильно.
        «ЗАПИСКИ ПАДАЮЩЕЙ КОЛИБРИ»
        - Любая сущность при максимальном продлении своих определяющих качеств переходит в свою противоположность.
        - Да?
        - Это определение фиксирует невозможность существования объектов в своем статичном положении, и означает отсутствие существования вообще как определения.
        - А как это?
        - Это означает, что тебя нет.
        - Возьми мою руку, ты же знаешь, что я для тебя есть всегда. Убедись в этом ещё раз.
        - Я не уверен.
        - Ты не уверен в моем существовании?
        - Я не уверен в своем существовании.
        - Поцелуй меня. Ты просто переутомился от своих статей. Мне всегда было ясно, философии точно не существует. Есть только её действие на разум.
        - Скажи мне, сколько тебе лет?
        - Ты же знаешь... Девятнадцать. Уже.
        - Вот! Уже! О чем это говорит?
        - О том, что мне девятнадцать лет.
        - Когда тебе будет восемьдесят девять...
        - Господи, что за глупости ты говоришь...
        - ... то ты не только не будешь помнить...
        - ... мне не будет столько лет никогда, потому...
        - ... каково это быть девятнадцатилетней...
        - ... что этого просто не может...
        - ... но вообще не будешь знать, что такое ощущать себя
        - ... быть.
        - ... молодой и юной.
        Она взяла бокал тонкого богемского стекла и принялась медленно пить вино, глядя на него изумрудным взглядом безмятежной молодости. Сказала:
        - Ты имеешь в виду то, что тебе двадцать девять? Б о о л ь ш а а я разница...
        - Да нет никакой разницы. Молодость уходит с той же скоростью, с какой приходит старость, а поэтому разницы не существует. Когда ты молодая ты ещё не старая. Когда ты старая, ты уже не молодая. Эти объекты не пересекаются.
        - Это ты так решил?
        - Это не я решил. Таково устройство мира.
        - Я знала, что тебе нужно себя истязать очень извращенно и тонко. У тебя получается. Тебе необходимо ощутить безысходность, чтобы найти выход.
        - Какой ещё выход?
        - Выход от своей множественности. Твои альтернативные эго уже достают даже меня. Каково тебе лично, вполне можно представить.
        Шелестящее переменила положение ног, окинув их любящим взглядом экстраверта. Колыхнула магнитом взгляда. Спросила:
        - Как тебе мои чулки? Потрогай, какие шелковистые. И убедись, что они есть.
        - Послушай, но я же не могу постоянно смотреть на твои ноги, на твои волосы, на твои изумрудныеглаза. Зачем ты это всё пишешь? Тебе нравится так себя возбуждать?
        - А что тут плохого? Можно думать, что тебе не нравятся мои ноги. Вот я и пишу про это.
        - Ты напиши про то, что ничего нет в природе.
        - Я уже написала, что Времени нет. Теперь меня принимают за сумасшедшую. Лучше я напишу, как мы с тобой...
        - Не стоит.
        - Ладно, не буду. Хотя мне очень хочется, чтобы на это посмотрело много людей. Это так возбуждает...
        - Слушай, переключись на философию. У тебя же есть интересные собеседники. Твой последний оппонент в Интернете. Он, правда, студент, судя по рассуждениям.
        - Этот студент, наверное, женщина.
        - Ты неравнодушна к женщинам тоже. Тем более, напиши ему-ей, как ты любишь женщин.
        - Ну уж нет. Эти вещи я описывать не собираюсь.
        - Хорошо, это вообще не мое дело - твои записки падающей колибри.
        - Хм... Почему это колибри?
        - Ну не вороны же. Ты тонка и изящна как колибри. Поэтому я и люблю тебя.
        - Не забывай, как только я остановлю пальцы на клавиатуре, ты останешься впечатанным в контент и, возможно, больше не шевельнешься.
        - Ничего, я подожду. Я умею ждать.
        10
        - Да я всё всегда понимаю правильно, - мягко улыбнулся писатель. - Разве что говорю это не всегда. - Помял рукой пустую папиросу и посмотрел в окно уплывающего лета. Задумчиво сказал: - Она ко мне относится, как бы вам сказать... Не знаю и как.
        - Не стоит, - предложил представитель. - Я всё понимаю. Она считает вас уже ушедшим поколением.
        - Вы очень верно заметили, - скользнул в согласие небритый блондин. - Но, нужно отдать ей должное, она женщина действительная.
        - Тут вы правы, - кивнул головой собеседник, уйдя фокусом внимания внутрь предположений.
        - А поэтому, - продолжил мысль действительности Паркер писатель, - стоит уточнить детали рандеву. Я подозреваю, вы её родственник.
        - Да нет, не родственник, - ответил представитель. - Так, было что-то общее в одно время, в некотором прошлом. Мы работали в одном проекте. Она была совсем ещё девочкой. Такой непосредственной. Пока не увлеклась своей работой...
        - Мда, эта странная работа...
        - ... у неё совершенно не было склонности...
        - ... весьма странна.
        - ... к философии.
        Глядели на камин, излучающий теоретическое тепло наступающих после осени дождливых зимних дней нерушимых падением в новый год.
        - Вы, я думаю, хотите включить Кристину в проект? - спросил представитель. - Если да, то это сложный вопрос, мне думается.
        - Почему?
        - Не знаю. Размноженное одиночество вещь почти неподступная.
        - Одиночество в наше время тотальное явление, - сказал писатель. - И в некоторой степени становится востребовано на определённом рынке. На рынке идей, например.
        - Рынок идей... Звучит академически, - заметил представитель. - Слышал подобное, но встречать не приходилось.
        - Нюансы узкого круга, - ответил блондин. - Круг несколько элитарен, в отличие от тусовок продвинутых детишек нуворишей. Вам не приходило в голову, кто придумывает анекдоты?
        - Задумывался.
        - Могу сказать, что их автор почти в единственном числе.
        - А это как?
        - Это коммуникативная цепочка нескольких умов, которые личный разум отключают и, в какой-то степени, становятся одним целым.
        - Жуют пейот?
        - Некоторые думают, что ЛСД-25. Да, и жуют пейот, и курят траву, и варят мухоморы. Химия тела. А что тут такого?
        - Да, в общем-то, ничего, - несколько относительно проговорил представитель и снова закурил. - Химия тела дело такое.
        - В этой химии главное не перекрыть дорогу эндорфинам.
        - Да я в курсе.
        - Поэтому мухоморы даже полезны для здоровья.
        - Да что вы говорите.
        - Психического.
        - Ну, тогда возможно.
        - Про это ещё Кастанеда намекал, но его намёки неправильно поняли.
        - Я не понял Кастанеду вообще, - сказал представитель. - Прочёл как-то одну его книгу про путешествие в никуда.
        - Кастанеда понял реально то, что до него ощущали многие.
        - И что же это такое?
        - Есть вещи, которые разрушаются при их озвучивании и, так сказать, воплощении в поле описанных мыслеформ. И он молча пытался их озвучить, надеясь не уничтожить в пламени слов. Поняли не все.
        «МИСТЕРИИ ЕГИПЕТСКОЙ ЛЮБОВНИЦЫ»
        Мягкий свет лился из арочных окон, располагая к спокойному созерцанию персидских ковров и миниатюр фламандских мастеров, расположенных в интерьере кабинета, отделанного красным дубом и карельской березой, чеканно впечатанной в брусчатку паркета орнаментом магических символов масонских эзотерических пассажей.
        - Я даже не думала, что смогу с тобой побеседовать в такой обстановке, - сказала она и мягко улыбнулась. Спросила:
        - Это не страшно?
        - Ты меня спрашиваешь про страх? - Откинулся в кресле и с любопытством стал смотреть на собеседницу. Добавил: - Не перестаю тебе удивляться. Ты же сама себе устраиваешь экстрим, а потом невинно задаешь подобные вопросы.
        - Ну, не совсем я. В данный момент в этом кабинете ты. Я просто журналистка. Без аккредитации и права интервью. Да, как ты отнесешься к тому, чтобы все же дать интервью представителю читателей литературного ресурса? Без права публикации. На частной основе дружеских отношений.
        - Прекрати. Тебе ничего давать не стоит. Ты возьмешь сама. Выпьешь?
        - Опять абсент?
        - Что пожелаешь.
        - Давай абсент. Не будем менять привычки. После некоторых событий я решила придерживаться традиционной ориентации в жизни.
        По кабинету мягким шелестом скользнула собака и легла на паркете возле камина. Стала вслушиваться в беседу.
        - Ты всё цветешь, - проговорил он.
        - А ты опять в заботах.
        - Да! Я опять в заботах.
        Окинул взглядом овал кабинета и сделал глоток напитка. Сказал:
        - Ты оказалась права. На определенной высоте остается только дорога в никуда. Да... Да, да, да... Дорога в никуда и только в никуда...
        Задумался и умолк.
        - Что это с тобой?
        - Да так, ничего. Здесь неуютно. Всё прослушивается. Всё контролируется. В такой паутине я ещё не был.
        - Да пусть слушают. Я вообще люблю быть в центре внимания. И ты тоже, если добрался до этого кабинета.
        Он хмуро смотрел на неё. Медленно сказал:
        - Пойми правильно. Это рабство. Это даже не просто рабство, это элитарное рабство без права даже думать о побеге, а не то что совершить его.
        - Я знаю, ты можешь говорить так же, как и я. А что стоит за словами - никто не знает.
        Отхлебнул абсента. Сказал:
        - Мне это напоминает скачку высокопородистых лошадей по дороге с мышеловкой в конце пути. Такая большая мышеловка для скакунов, которые понимают что они просто мыши, лишь оказавшись победителем забега. Мыши, не добежавшие до финала первыми, остаются породистыми и полными жизни существами, продолжающие мечтать о забеге. И если им повезет, они никогда не станут победителем.
        - Ты интересно говоришь. Скачки породистых мышей. Что-то новенькое.
        - Новенькое не сами скачки. Новенькое то, что всё это окончательно потеряло смысл в эпоху полного взаимного контроля всех над всеми. Если раньше мышь, добежавшая до финиша, могла как-то изменить структуру устройства своей норы, и это оправдывало забег, то сейчас вообще неведомо кто, точнее даже что, проводит забег, и с какой целью. Индийские мыши, китайские мыши, мыши еврейские, а также их многочисленные разновидности уже сами не понимают - кто, где, когда, зачем и почему и главное - для чего.
        - А русские мыши что думают?
        - Русские мыши пьют водку. Они нигде не участвуют. Но зато они нарисованы на флагах.
        - Уже что-то.
        - Еврейские мыши взвалили на себя непосильную ношу перекрасить все норы в свой цвет.
        - Это похоже на меня.
        - Не думаю. Они перекрасили свою главную мышиную мысль и подкинули в чужую нору, чтобы чужими лапами убрать свои проблемы. Но получили не совсем то, чего ждали.
        - Ты про полумесяц и крест?
        - Вроде этого.
        - А китайские? Как эти узкоглазые мыши обустраивают свою нору?
        Хозяин налил себе полную рюмку абсента и медленно выпил его. Поморщился и взял лимон. Сказал:
        - Это самые хитрые и, по-моему, самые умные мыши.
        Посветлевшим взглядом посмотрел на собеседницу и сказал:
        - Ты знаешь, что атеизм пришел из буддизма, а тот из индуизма, то есть из многобожия. Из демократии богов, можно и так сказать. Богов в индуизме так много, что они почти люди. Когда некий Эхнатон первый выдвинул идею единого бога, подкинутую ему любовницей Нефертити, то мудрые соотечественники после его смерти стерли почти все следы этой идиотской затеи. Но окончательно концы в воду спрятать не удалось. Некий Моисей, тоже египтянин, и тоже сын фараона, как и Эхнатон, очевидно, нашел записи и вкинул эту идею дальше во времени. Придумав для маскировки книгу сказок. Суть в том, что единый бог стал травить души тех, кто поверил этой чуши. И она стала тормозить развитие ума тех, кто в буквальном смысле поверил идее Эхнатона.
        Налил себе ещё.
        - Не много пьёшь?
        - В самый раз. Так вот. А последователи мудрого Будды спокойно лидируют в мироустройстве и составляют половину населения Земли.
        Закурил. Расслабился. Погладил собаку. Сказал:
        - Ты меня меньше слушай. Я тренируюсь в подаче нейролингвистических команд. Это в основном говорилось моей собаке, тренируюсь на ней. Глобальный мир требует глобальной лжи!
        - Да я тебя и так пойму. Виновата Нефертити. Как обычно - проблема в женщине.
        11
        - Но в определённых структурах Кастанеду поняли, - продолжил блондин, раскуривая кальян древней миксолидийской работы. - Его поняли очень достаточно, чтобы изменился мир.
        - И что же изменилось?
        - Появилась виртуальность, имеющая большую реальность, чем действительность.
        - Как же это понимать?
        - А вы вон где спросите, - указал на монитор. - Видите, что мы не одни?
        - Да... Вижу... А я и не заметил...
        - Вот поэтому цифра три считается святой, и на это намекал жизнелюбивый Карлос.
        - Виртуальность вышла из под контроля, - продолжил писатель. - Контроля, который держал её в эзотерических цепях. И после освобождения она быстро взяла свое. Лет за сто, а практически за десять-двадцать, прошёл буквально обвал реальности, достигшей критической точки своей уходящей массы.
        Посмотрел на представителя внимательным взглядом. Тот слушал.
        - В этом Зазеркалье свои законы, которые непонятны уходящим поколениям. Смысл в том, что теперь в каком-то смысле, один это все, а все это один.
        - Я вас понимаю, - сказал собеседник.
        - Но и здесь приоритетность не отменена, но это уже чистая приоритетность мысли, не отягощенной формой, за счёт которой содержание всегда валялось на задворках контактов первого уровня.
        - Контакты первого уровня это то, ради чего и возведено всё это. - Он провел рукой вокруг и указал в окно, на подоконник которого уже залезла кошка и взирала оттуда на собеседников, словно компактная дьяволица, клонированная из непотопляемого и несгораемого Феникса, который всегда с тобой.
        Представитель посмотрел в окно.
        - Вы меня понимаете? - спросил писатель, прищурив глаза.
        - Вполне, - ответил собеседник. - То, что вы называете такими контактами, философы ищут всю историю существования философии.
        - Я вижу, понимаете, - молвил небритый. Добавил:
        - Это и есть бессмертие.
        - По поводу бессмертия у Паркер сложное мнение, - сказал представитель. - Вам знакомо её мировоззрение?
        - Да. Она пишет об этом. Ей трудно возразить. Как и сложно согласиться. Это теория внутреннего пользования.
        - Она об этом прямо и говорит, и не собирается захватывать приоритетность, как вы предполагаете в отношении, так сказать, субъектов виртуальности.
        - Ха! Да она просто считает, что кроме неё ничего нет, - усмехнулся небритый. - Мысль не особо нова. Тот же буддизм, тот же субъективный идеализм и иррационализм. Двойственность смысла в том, что нирвана предполагает при существовании осознания переход его в бессознание. А точней инструкций никто не даст, потому что люди долго не живут и просто времени не хватает понять, что к чему.
        - Вот именно, - согласился представитель. - Паркер и пишет, что люди вообще не живут.
        - Согласен, - сказал писатель. - Когда ничего не делают. Но дел в последнее время хватает.
        «НИРВАНА»
        Короткой атакой резкого стремительного крыла мышь выскочила из укрытия и пульсирующими толчками понеслась низко над асфальтом, следуя рельефу улицы, словно крошечная крылатая ракета. Быстрым всплеском мелькали ультракороткие изваяния фонарных столбов, застывших бетонным сплавом нагромождения каменной клетки городского конгломерата. Частотные блики окружающего мира отскакивали от препятствий и четко рисовали тоннель пути, аккуратно минующий ветви уличных деревьев.
        Пропорхнув мимо тускло светящихся окон заснувших телевизионных башен и уползающих в глубину ступеней подземных переходов, громоздящих кактусы уровней низвержения, мышь расправила крылья и рывком преодолела звуковой барьер.
        - Что это? - спросил дежурный, недоуменно глядя на прыгающий солнечный зайчик в мониторе комплекса уничтожения.
        - Атака террористов, - ответил Генеральный Штаб.
        В небо взлетели закованные в броню стекловолокна самолеты F-22 и орлиным взором окинули ситуацию, зондируя её терагерцовыми пучками пробных поцелуев. Трассирующее внимание радаров вялотекущих истребителей оборвалось столь же быстро, как и сфокусировалось. Сирень расцветала заревом предрассветной мглы, раскрывшей объятия падающим самолетам в глубинах стоячих звезд каменных джунглей бетонного бункера миллиардов, пьющих свой апельсиновый сок, отдающий вкусом терпкой крови застывшего винограда изабеллы любовного наваждения, которое всегда под крылом самолета о чем-то кому-то поет, не замечая засыпающей жизни золотой элитной мистификации, не верящей в чудо, но которое всегда найдет себе место и всегда есть, несмотря на мнение Генерального Штаба.
        Давай, давай, давай, давай!!!
        Расправь крыло, несущее безумие рассудку вопреки, пытающего разум отчего, когда и почему неясность происходит с каменным умом стекла, что волокном вошло в полёт машины ценою смерти миллиардов судеб, плывущих реками ночными, печальными плотами, которым танец смерти стал родным и близким, он словно матери вечерний поцелуй.
        Да, да, да, да!!!
        Нисколечко не менее того, что чувствует душа, и происходит, в отличие от сладостных картин, поющих арии церковных хоров, водившим хороводы по полям безумия, искавшего подарок жизни, но не найдя его приставить пистолет к виску не пожелавши, войдя в жестокий штопор духовности, искавшей смысл, которого не может быть в природе ощущений и не имеющих такого текста, что писан может быть на лбу Вселенной, не знающей семантики потуг, цепляющейся за волокна песен любовных танцев и счастливых огненных ночей, лениво проползающих под лунным леном льда любви.
        Нет, нет, нет, нет!!!
        Лавина лазера линейной линии лиричной лирой логики литературы лицензию лояльности либерализма ловит лакомым листком ликера лотоса, который всегда в том месте, где Шакьямуни пировал, летая линией любви лесбийской и отрицая пол, который не имеют самолеты тоже, взлетевшие стремительно и столь же быстро падая в нирвану смысла и опустошения, летящего всегда с тобой, дающего увидеть, что же это там, в линейности ленивой лоно любит, и почему небес крылатый свет не манит стекловолокно, радара луч впускающее податливо и сексуально, как фаллоса священное горение, оазиса любви и сказочной феерии нирваны, которым нет имен.
        12
        - Поэтому, - продолжил блондин, - я и хочу просить её о некоторой помощи. Как вы считаете, она согласится?
        - Мне сложно сказать, - ответил представитель. - Я вообще её толком не знаю, так уж получилось. Она импульсивна как её трактаты. И столь же противоположна.
        - Вот это-то мне как раз и необходимо, - молвил писатель. - У меня закончилось безумие. Я его чем-то испугал, и для меня всё стало понятным и простым, чего не было никогда. Я страшно поумнел, и это мне совсем не нравится. Я боюсь инструкций. А у меня они есть на все случаи. Вползли самостоятельно, и безумия не испугались, а оно ушло.
        - Вы хотите занять у неё сумасшествия?
        - В некотором роде. Она настоящая сумасшедшая, настолько сумасшедшая, что её безумие заразно для того подобия, которое попадается ей на пути. Мне кажется, я попался. И только потому, что мой разум тотализировал своё присутствие.
        - Не думаю, что я помогу вам в отношении характера Паркер. Он прописан в её произведениях. Думаю, там больше, чем скажет её мать.
        «ВЕТЕР ВЕЧНОЙ ЮНОСТИ»
        Непреодолимость мягко уступила и широко открыла завесу ливня звездного дождя, который слепил и чарующе сковывал волю, не желающую, но принужденную. Взрыв сверхнового откровения разбросал бессмысленную форму, оставив чувственный хаос пылающими углями неопределенности, откровенной, не маскирующейся в демонах, и открывшей двери безумия, которых никогда не было.
        Мысль скользнула трепетной дорожкой и понеслась по бездне, оставив позади себя педантичные ворота стабильности растерянно распахнутыми и смотрящими вслед улетающему смыслу, бьющемуся и пульсирующему, как взбесившийся аналог Большого Взрыва, прорвавшегося сквозь сингулярность, и расширяющегося навсегда и навечно.
        Иглы разума прощупывали восприятие, выискивая матрицу опознавания, не находили её и свёртывались в клубочек юных, только что родившихся ежей, принявшихся танцевать на лезвии бессмысленности и радостно смеяться в своем множестве, которое взмахнуло веером одиночества и целовало себя, ласково глядя на танцующие иглы, убежавшие от разума и нашедшие свое прибежище, которое всегда на горизонте счастливого безумия и всегда с тобой, всегда рядом, всегда протянет руку нежности.
        Ветер настойчиво подхватывал поцелуи и кидал их в струи своих потоков, неся размножение и любовь цепной реакцией необратимости происходящего естества брачной ночи истинно влюбленной пары.
        Пылающая комета безумного великолепия неслась сквозь миры и окрашивала их в лазурный цвет свежего, утреннего индиго.
        13
        - Знаете, возможно, вы уже попали в поле её внимания более широко, чем в сетевой переписке, - сказал представитель, с любопытством рассматривая кошку, которая пыталась возле компьютера поймать мышь.
        - Вы так думаете? - спросил блондин и машинально провел рукой по небритому лицу.
        - Посмотрите на монитор.
        - Ну?
        - Я думаю, там что-то есть относительно вас.
        - Вы имеете в виду то, что я сейчас говорю?
        - Ну конечно.
        - Это ещё ничего не значит. Когда текст пишу я, то для меня персонажи как бабочки, наколотые на булавку.
        - Для неё нет. Для неё этот мир божественен.
        «БОГИНЯ ТЬМЫ И СВЕТА»
        Лунный дождь яростным камнепадом крутил смерч голубоглазых тайфунов, мерцающих окнами светящихся автономностью небоскребов, целующихся глазами окон в сиреневом сиянии ночного мегаполиса, ждущего свою любовницу на страстное рандеву, которое назначено так давно, что страсть ожидания превращалась в наваждение единения.
        Она летела как птица над океаном, вся из себя, пылая страстью волшебства неведомого.
        Где, где, где ты... Тот милый утренний мираж, нисколько не боящийся пустот души, где атмосфера стынет как костер угасший, прошлое зовя, надеясь Вечность целовать всегда, как алый парус на горизонте нарисованных миров, цветущих райским садом, железные цветы которых цветут нейлоновой зарей и адом урбанизма, живя в себе и проползая ранними рассветами куда-то в неизвестность.
        Она летела. Она летела... Она летела прямо на рассвет ориентиров горизонта, которые тайфуном расцветая так ждали встречи, что не верили себе, но ждали, ждали, ждали... Мерцая светофором галогена и тьмой души туманом расцветавшей, взрастившей юность вечную, которая истоков не искавши, всё знала обо всем сама в себе.
        Да, да, да, да!!! Она летела! Смерти вопреки, что за углом сидела, улыбаясь и щуря карие глаза в рассветах городов, рассыпавших огни вдоль лона лунной линии любви лелеявшей лекарством лилий ласковых лавину лазерной лазури ландшафт летальности, что неизбежен и пока невидим горизонтам света, вдыхавшим кокаин рассветов, горящих призрачно ночной усталостью опавшей листьями неведомой любви.
        14
        - А поэтому, - продолжил представитель, - присутствие её не отменяет ни вашего присутствия, ни моего.
        - Как это понимать?
        - Да как хотите, уж не обижайтесь. Любовь границ не знает, особенно если это любовь пантеры, взлетевшей в небо.
        «ЛЮБОВЬ КРЫЛАТОЙ ПАНТЕРЫ»
        Околесица бисерным дождем и дыханием мыслящей волны океана безумия обволакивала своим тщательным наваждением восприятие несуществующего, которое прорывалось куда-то сюда, ближе к душе, явно с какой-то целью.
        «Не обращай на это внимания. Это вполне естественно»
        Чёрно-фиолетовая пантера прыгнула, расправила крылья, и взлетела в небо, холодно скользнув теплом желтого взгляда. Она летела, мягко проникая в облака, которые вежливо превращались в дождь, чтобы пантере было приятней лететь. Полет фиолетовой пантеры зафиксировали радиолокационные станции раннего предупреждения ракетного удара.
        - Что это такое? - спросил мрачный генерал, пристально рассматривая на мониторе цветную фигуру перцепционного пилотажа, закурил папиросу и посмотрел на дежурного полковника.
        Тот молча отдал команду проверки системных блоков станции. Посмотрел на результат. Сказал:
        - Какая-то падло летит. Наверное, новый беспилотник. Сейчас от дронов большие проблемы.
        Она неслась, как спокойный, стремительный ураган, всюду проникая своим горящим взглядом, и ничто не могло от неё укрыться.
        «- Вот это и есть проблема. Когда она взлетает, аэродромы сворачиваются в клубочек и терпеливо ждут разрешения, чтобы выпустить самолеты, которые в это время валяют дурака и играют в карты»
        - Да нет, - вдумчиво сказал генерал. Еврейские беспилотники в моем радиусе без разрешения не летают. А русские ещё не сделаны. Может, это просто глючит фазированная решетка? Такое уже было, ты должен помнить. Тогда случайно сбили летающий ресторан. Думали, атака грузинской самостийности.
        Она сделала крылатый реверанс и устремилась к звездам, которые ждали её уже Вечность. Проскользнув сквозь созвездие Кассиопеи, и обогнув Большую Медведицу, которая флиртовала с Орионом, промчалась сквозь Туманность Андромеды, ловя струйное течение звездного ветра, и ввинтилась в Черную Дыру, оставив свет на входе. Там сидел Абсолют.
        Генерал отдал команду, и система перехвата выпустила несколько ракет, которые, яростно разорвав атмосферу в клочья, расцвели свежестью бутона разрыва, исключив возможность проникновения в радиус, который был сам в себе и нанизывал полковников на прутики для шашлыка.
        Бисерный дождь мыслящей волны глиссировал на запасной аэродром, который не играл в карты.
        Фиолетовый закат притормозил розовый рассвет, и все погрузилось в тональность шуршащей темноты.
        «Не стоит так резко заходить на посадку. Шизофрения этого не любит»
        Любовь продолжала свое проникновение во все кубики орбит, несмотря на думы Абсолюта. Осень превращалась в весну. И это остановить было невозможно.
        15
        - Она как всегда свежа, - улыбнувшись, проговорил писатель. - За это её я и... За это она мне нравится.
        Нахмурился, вытащил из коробки гавайскую сигару, провел пальцами вдоль фалла, понюхал оттенок женских грудей латинской стороны границы, щёлкнул ножничками, отрезал кончик, неторопливо взял в рот, сосредоточенно зажег огонь, прикурил и медленным исходом выпустил туман пылающих огней скрытого одиночества, скрученного в тугие листья, упрятанные в терпкость ароматных ночей испанской любви. Прищурился и сказал:
        - Мне кажется, мой рационализм вкушает рандеву.
        «МАГИЯ НЕВОЗМОЖНОСТИ»
        Холод рациональности вползал змеем небытия, отрицая смысл ощущений и жадно пытаясь приобщиться к источнику любви, сиреневым небом плывущем на горизонте чистоты и ясности.
        Птицы летели, улыбаясь движению и целуя облака.
        - И долго ты так сидишь?
        - Нет. Думаю, как только солнце полностью взойдет, придется уйти.
        Рассвет проникал в мир противоядием мрака ночной тишины и лунной магии. Присутствие солнечных лучей уносило звездный ветер в глубину сознания.
        - Посмотри, дельфины!
        - Вижу. Пара. Наверное, только что проснулись. Ты хотела бы вот так, как они, плыть к Солнцу?
        - Наверное. Говорят, у них свои проблемы.
        - Конечно.
        - Ты знаешь, я заметила, что внешнее почти всегда отражает внутреннее. Почему так?
        - Не знаю.
        Невозможность очаровывала связью времен и неизменностью движения, которое всегда с тобой, всегда в пути востока к западу, чтобы реинкарнировавшись снова начать красоту взлета пары дельфинов над горизонтом света и тьмы в повторе поцелуя утреннего миража серебристых времен надежды, улыбающейся навстречу вернувшемуся Солнцу.
        16
        - Ваш рационализм ничего вам не говорит о том, что эта ваша затея, мягко говоря, иллюзорна? - спросил представитель. - Только не подумайте, что я навязываю мнение.
        - Иллюзия везде, - ответил писатель, спрятавшись в аромате гавайской сигары и уютно просматривая перспективу. - Разве не так?
        - Конечно, - ответил представитель. - Но иллюзия иллюзии это несколько необычно. Особенно в конце лета. Посмотрите в окно. Всё, журавли собирают вещи. А вы выращиваете весну.
        - Это никогда не поздно, - ответил писатель. - Особенно в такую погоду.
        «СЛЕЗА ПОЦЕЛУЯ»
        Синхронно падающий шлейф дождя закручивал тени улиц и мерцающие окна домов, пробивающиеся светом теплых иллюзий. Они зазывно светились загадочной жизнью невидимого действия. Город окутала тьма наступающей ночи.
        Кто ты? Кто? Почему шлейф желаний огненным хвостом пылающей кометы несется сквозь Вечность искрой пламени воображения, опрокидывающего ручную работу разума, копирующего символами переживания неизвестные шифры, приходящие из ниоткуда.
        Засыпающий вечерний пейзаж ничего не знает о том, как льются его улицы океана урбанизма ручьями печали вечернего сумасшествия одиноких душ, беснующихся в диком пламени племен насилия, зла, ненависти и совокупления безысходного мгновения с плотью Времени. Он спокоен и улыбается звездам, пронзающим своим жемчужным светом купол невидимости, скрытый над фонарями проспектов.
        Шелест струйных волокон влажных лепестков трассирующих нитей дождя неуемен и игрив, словно счастливый отрок, не ведающий одиночества и печали мерной капели будней, убивающей фонтаны искрящихся миров его восторженных глаз.
        Да, это так. Он это знает. Он Город, и он хранит свое отрочество в раскинутом смерче крутящихся улиц, врезающихся во Время иглами безудержного смеха любви жизни детского счастья недвижимости часовых поясов.
        Нисколько не таясь, он целует его. Он целует его со страстью любовника, видящего со своей высоты будущее, стоящее на месте вечного мгновения взгляда всех времен, целующегося под своим дождем своего одиночества, своего счастья, своего смеха, своей вечной юности. Он целует город своим дождем неприкрытого падения с высоты своего явления и полета сиреневого ветра между небоскребами метрополитенов, плачущих слезами урбанизма, мечтающих о той лесной тропинке, зовущей в тайны снов, где плывет мир жизни навсегда.
        17
        - А поэтому, - продолжил блондин, - вам стоит позвонить ей по телефону и попробовать договориться о встрече в реальности.
        - Я сделаю это, - сказал представитель. - Но что сделает она, мне неведомо. Вы не пробовали договориться о встрече сами, в сетевой переписке?
        - Нет. Это не мой стиль. И не её. Поэтому и появились вы.
        - Вы хотите, чтобы я поговорил с ней сейчас? - спросил представитель. - Мне кажется, нам в такой форме с ней встречаться не стоит.
        - Никто не знает когда какая форма кому к лицу, а кому нет. Впрочем, вы конечно правы. Но весь этот абсент и марихуану можно просто стереть. Но как-то не хочется менять систему впечатлений. Всё прекрасно именно первичностью, то есть действительностью. Вы меня понимаете?
        - Вы хотите сказать дикостью?
        - Природной дикостью, то есть естеством.
        - Мне сложно говорить о естественности. Она изнутри не просматривается.
        - Да разницы то всё равно нет. То, что внутри делает то, что снаружи и условно отделяет. Но лишь условно.
        «ДИКИЕ КОШКИ САТАНЫ»
        Подиум горел сумеречным огнем алчного желания, воплощенного в отточенных, изящных, пропорциональных как геометрия, матовых моделях, несущих шлейф гламура, завораживающего взгляд своим колдовством. Математика пропорций желания будоражила представление существования, сметала реальность физиологии, впивалась в душу жалящей пчелой нежных крыльев абсурда, отметающего рациональность, ломая волю и целуя алым цветком страстного безумия. Бездонность глубины черных глаз сиреневого взгляда фиолетовой вспышки женской стали, ломающей волю нижних ступеней, жаждущих понять верхний полет, гипнотически ковало кокон волшебства, сияющий мерцающим холодным светом Зла, притягивающего магнитом совершенства и божественности. Ложь страсти, никого не обманывая и открыто говоря о себе ценой безумного полета воображения, соединяющего несоединимое и рассказывая лишь ему свой тайный код, закрытый для непосвященных, смертельный для приобщенных, холодно-нейтральный для Жрецов, естественно-целующий для Жриц, втягивающе-убийственный для Жертв, очаровательно бессмысленный для роботов, целостно-колдующий для сгустков энтропического
клубка накопленных возможностей, сметающих соперников железом воли врожденной силы Верха, падающего под сметающим огнем сиреневого субсинтетического счастья, прорывающегося сквозь оперативную Волю, отключившую оперативную память, останавливающим время и цветущего цветком Смерти, заменившего ушедшую Жизнь, в том виде как она есть, целующего своих адептов волшебной обволакивающей красотой геометрического самоубийства. Полутональное одноразовое счастье держало время силиконовой цепью восторженности, экспонации, экстаза, безумия, божественности, дьявольского наваждения, сатанинского совершенства и дикого генетического желания соединения и совокупления невозможности с надеждой и возможности полета, отметающего неизбежное падение. Дикие Кошки Сатаны, алмазной россыпью торжества единения совершенства превосходства и желания держали стальной цепью остановившуюся Волю Верха, упавшего и теряющего ориентирование себя сквозь Вселенную звездного взрыва.
        Совершенство адских коллизий самоубийства трезвого ощущения реальности гипнотически гнало желание мотыльков в пламя огненной лавы маяка невозможности.
        Ничто не может быть прекрасней чистого, неприкрытого, совершенного Зла, кидающего свои равнодушные блики на безликое Добро, притаившееся в глубине уголка уютности теплого дома света. Добро всегда Есть.
        Но абсолютное совершенство - это Зло! Магия полета этой Принцессы тьмы заставляет множество душ творить немыслимые сопоставления и немыслимые совокупления во имя немыслимой бессмысленности самой Принцессы, нисколько не умаляющей её торжества и величия.
        Лазурь голубизны темной истомы сумрака желания сковывает коконом Любви Зла мотыльков, летящих на мираж, который всегда на расстоянии взгляда, и всегда рядом. Стоит лишь спрессовать желания роботов в таблетки невозможности ощущения плоти, которой не быть, и ты уже там, во тьме неистовости Кошки Сатаны.
        Вампиризм подиума втягивает внимание со сладострастием любовницы, горящей в пламени безумия ночи страсти вне времени и вне разума. Вампиризм подиума сакрален не менее молитвы преклонения перед Смертью. Вампиризм подиума - молитва, воспевающая Жизнь, и столь же отличен от обрядов мирской суеты страха церковного колокола рабства, сколь принят и постижим только душами, отрицающими и Сатану и Создателя, считая себя и тем и другим в одном лице. Вампиризм подиума воспевает священный Гламур как элитное счастье бабочки, горящей в пламени Жизни, и смеющейся Смерти в лицо, как истинной служительнице Добра, вопреки неуемной страсти Зла, несущего свой сумеречный свет готическим облаком счастья одиночества, соединенного с самим собой.
        18
        - Условность действительности, при понимании этого, делает смысл всего бесконечным, вот в этом и заключается вся прелесть этого понимания, - добавил блондин, кутаясь в ауру кубинских мулаток и прищурившись, рассматривая представителя, снова направившего действие в сторону своей крошечной рюмочки.
        - В таком случае и я условен, - сказал представитель, прицелившись в водку и вникая в релаксацию безмятежности.
        - Конечно! - усмехнулся небритый. - Как, впрочем, и я. Ну и что? Это что-то меняет для вас?
        - Для меня - нет.
        - Тогда какая разница?
        - Ммм... - прицельно направил водку, поставил рюмку и закончил: - Да... Наверное, никакой.
        «ВЕНЕЦИАНСКАЯ ЛЮБОВНИЦА»
        - Я не знаю, но каким-то образом мне видно, когда ты говоришь неправду.
        - Милая, я тебе никогда не вру.
        - Но, может быть, неправда сама как-то проходит сквозь тебя и начинает действовать самостоятельно?
        - Господи, что это ты такое говоришь? Какая ещё неправда? И как это - действовать?
        - Нууу... Вот, например, ты мне сказал, что любишь меня. Да? Но как ты можешь любить меня, если не любишь себя. Ты мне сам говорил, что не любишь. В одном из двух своих этих слов, ты сказал неправду. Если ты в самом деле любишь меня, то в первую очередь любишь себя через мой образ...
        - Господи...
        - ... и поэтому неправда в том, что у тебя нет любви к себе, или в том, что у тебя есть любовь ко мне...
        - ... ты опять чего-то начиталась, или...
        - ... Но в обоих случаях любовь или есть, или...
        - ... что-то пишешь. Да?
        - ... нет.
        - Нисколько не удивлюсь, если ты ведешь дневник и записываешь там всё что нужно и не нужно. Для тебя важнее как смотрится в тексте то, что произошло в действительности, а не то... А не то... А не то, что...
        - Ну... Ну скажи же!
        - А не то, что просто было - и точка.
        - Я всегда думала, что то, что было - всегда есть. Ведь верно? Ведь наше с тобой ночное путешествие на лодке вместе с теми дельфинами, при полной Луне, и при звёздах, ведь это есть? Это теперь вечно, правда?
        - Ммм... Конечно...
        - И я всегда могу вернуться туда - всегда, когда захочу. Или при помощи памяти, или при помощи авторучки.
        - Ты и правда всё записываешь?
        - Ну конечно нет! Но всегда могу, если захочу. И даже если я ничего не записываю, можно подумать, что то, что не записано, не существует...
        - ...?
        - ... в памяти. Это единственное настоящее хранилище - память. Даже независимо от того, помнишь ты, или нет.
        - Возможно, ты и права. То, что есть в памяти уже не исправить, не отретушировать, и не изменить ничем, кроме твоей фантазии. Что ты, порой, успешно делаешь.
        - Но чем фантазия отличается от памяти, кроме того, что она не окаменевший кинофильм, а постоянно меняющий режиссера и артистов сериал, который снимается вечно во все времена теми, кто это может делать?
        - Господи, ты снова про свои сказки...
        - Это не сказки! В противном случае и Библия и Всемирная История тоже сказка.
        - Значит, по-твоему, Библия это фантазия?
        - Милый... Ну конечно! Конечно это сочинение. Но сочинение на необходимую тему.
        - Кому? Кому необходимую?
        - Тому, кто это всё организовал.
        - А кто это всё организовал? Ещё скажи, что Бог.
        - Это организовала такая штука, которая... Которая... Которая зовется, скажем, калейдоскопом Времени. Он долго вращался, проматывая изображения троглодитов, динозавров, пещерных львов, мамонтов, птеродактилей, Атлантиду и прочие элементы, которые в трубе этого калейдоскопа. А затем выдал Библию.
        - Старая песня о главном. О воображении. Ты возвела головоломку своего учителя по истории в ранг личной религии. Баллада о безграничном воображении Той Что Любит Себя.
        - Конечно это воображение! Калейдоскоп воображения меняет мир.
        - Это проповедь?
        - Это рассказ.
        - О чем?
        - О том, что все началось с первого шага, как говорят китайцы. Первый шажок, который в себе уже заключает и последний шаг. Пока ничто не двигалось, ничего и не было. И это было Вечно. Но как только свершился первый шаг, всё появилось, и исчезло одновременно. Если упразднить Время. Его ведь нет. Это выдумка Ума.
        - Я недавно прочел здесь в сети очень хороший рассказ. «Дементия Прекокс» называется. Там описано твое состояние.
        - Я тоже читала. И мне тоже понравилось. Ну и что?
        - А то: Ты не соображаешь что говоришь!
        - Ну и что из этого? Зачем соображать? Чтобы корректировать, мимикрировать, врать, короче. Да? Нет. Я врать не буду. А ты иногда говоришь неправду, которая начинает есть тебя. Хотя ты пока этого не замечаешь. Но от Калейдоскопа никуда не денешься, поверь милый. Атлантида, Нефертити, Клеопатра, Мата Хари - никто не выскочил из трубы.
        - Точно дементия прекокс!
        - Мне нравится теоретическая шизофрения. Она несет правду. В отличие от шизофренической теории.
        - Послушай, милая... А тебе не кажется, что это издевательство над читателем?
        - Он стерпит всё.
        - А что такое Венецианская любовница?
        - Это название.
        19
        - Незнание освобождает от влияния. Это очень существенное понимание, которое почти никому не даётся, - сказал блондин, наливая себе из зелёной бутылки абсент в серебряный стаканчик. - Поэтому, если не задумываться об оказанном впечатлении, и быть тем, что ты есть, то это как раз и будешь именно ты, какой есть, и это избавит от высокозатратного лицемерия.
        - В некоторых случаях это будет просто хамство, вам не кажется? Или, по крайней мере, бестактность.
        - Ну, риск, конечно, есть, если ты хам. Но это не подразумевается.
        - Вы считаете, начать общаться с дамой после такой несколько своеобразной релаксации водкой и абсентом, будет достаточно целесообразно?
        - При чем здесь целесообразность? Цели то нет никакой. Я говорю о естественности общения. Да, мы пьём и курим. Но она пишет.
        - Вы посмотрите, что она пишет, - хмуро сказал представитель. - А представлять её должен я.
        - Вам не нравится её стиль?
        - Местами он просто шизофреничен.
        Блондин довольно закивал головой и согласился:
        - Даже весьма. Похоже, что кальян не у нас, а у неё.
        - Да она просто романтик, - сказал представитель. - Ей не нужны эндорфины извне. Это прерогатива романтиков быть самим себе дозой, так сказать. Её выносит просто так, потому что она есть. И поэтому, мне кажется, представлять её приходится мне. Потому что я был таким когда-то.
        «БУТОН ЖЕЛАНИЙ»
        Сиреневый рассвет полыхнул искрами огненных бликов, словно раненный зверь. Но нет, это не тот огонь, совсем не тот, который хочет влететь в тебя искристым пламенем миров. Ахинея не дает воображению пройти тропой растущих алых роз, объятий поцелуев неторопливо пожиная урожай. Свет обязан быть прозрачным, чистым и зеркальным. Розовые очки не могут отфильтровать помеху, разбивающую музыку Сфер. Это пение дроздов. Его волшебность совершенно не функциональна. Наверное, по подобной причине когда-то в Китае убили всех воробьев. Несовместимость приведет ещё к мириадам смертей. Так устроен мир. Он не очень терпим. Это понимают и дрозды. Оттого утренние серенады этих оракулов столь волшебны и загадочны. Столь же, сколь волшебна и загадочна линия горизонта, который несёт рассвет, и как музыка Шопена, который умер за неё.
        Короче, форс-мажор никому никогда не помогал, но и не мешал. Без него не было бы непреодолимости, и все уснули бы от скуки. Я считаю, что дрозды поют правильно. И Шопен умер не даром, хоть и рановато. Но это, смотря для кого. Сиреневый рассвет... Без него Зверь не выживет. Мерцание огней за горизонтом ничего не стоит, если кто-то ежесекундно не умирает, уступая место. Про это поет и орган Баха, и фортепиано Шопена, и скрипка Паганини, и гитара Брайан Мэя. Не знаю, но, наверное, человек, как вид, исчезнет тогда, когда убьёт в себе Зверя окончательно. И когда-то этот зверь так и не преодолеет горизонт и не взорвется новым днем. Так будет. Цветок на закате закрывается. Закат рассвета непреодолим.
        Но ведь есть желания! Есть букет желаний, бутоны которого никогда не закроются!
        Бутон желаний? Да, это единственное, что есть. Но про это никто не говорит. Потому, что умеют разговаривать. Дрозды разговаривать не желают, и поэтому рассвет до сих пор сиреневый, и до сих пор в нем живет Зверь.
        20
        Кошка танцующе оттенила неподвижность гранитной глыбы камина, взлетев на него стремительной линией и притаившись между каменными инкрустациями, изучала цепким взглядом территорию, вверенную ей инстинктом.
        - Вы мне поясните, - проговорил писатель, - что она хочет сказать своими эссе.
        - У неё и спросите, - ответил собеседник. - Почему этот вопрос ко мне? Тем более, вы же видите, я здесь, а текст в мониторе. Хотя, я думаю, она хочет что-то сказать так, чтобы это было понятно всем.
        - Кому это всем?
        - Наверное, тем, кто читает и пишет.
        - А кто же это там читает и пишет?
        - Я откуда могу знать? Вы писатель, вам видней.
        «ФИОЛЕТОВЫЙ ОКЕАН ЛЮБВИ»
        Волны бездны морской воды плыли от горизонта к горизонту, ничего не требуя взамен. Океан фиолетового цвета переливался в лучах заката. Низкий луч падающего Солнца прощально опалял летящую пару чаек. До самого горизонта падала свобода - она звала... Она звала безмолвием очарования летящего мига.
        - Ты считаешь, что мы можем это сделать? - спросила она.
        - Конечно, - ответил он. - Ничего невозможного для нас теперь нет.
        Лавина падала со скоростью морозного, окаменевшего снега, сметая
        всё на своём пути. Эверест принимал в свои объятия мгновение очередной жертвы. Сколько их там уже осталось? Но все они - в другом мире, и такие же счастливые, как и в этом. Только преодолевая себя, можно понять, что такое счастье. Только так. Иначе нельзя. Все лежащие на вершине Эвереста в каком-то смысле святые. Они будут там лежать тысячи лет. Нет, не они, а их останки, память в этом мире и о том, что его посещали бесстрашные души.
        - Я немного волнуюсь. А ты?
        - Я нет.
        - Правда?
        Он внимательно посмотрел на неё. Погладил рукой по щеке. Мягко проговорил:
        - Не волнуйся. Ты со мной. Навсегда.
        Семь человек, мужчин и женщин, вжимались в кресла под действием ускорения, и все были счастливы - некоторые улыбались. Детство и юность проснулась в их душах - они сделали это!
        - Я не верю этому, я просто не верю! - проговорила брюнетка в микрофон.
        - Это только начало - проговорил в ответ на её слова командир экипажа.
        Через секунду космический челнок "Колумбия" взорвался, отозвавшись пылающим заревом и цветами смерти в глазах тысяч людей, наблюдающих за ними с Земли.
        - А что там? - спросила она, указав на падающее Солнце. - Что там, за горизонтом?
        - Я думаю, нас там ждут, - ответил он.
        Метроном Вечности шагал по Вселенной, жмурясь от звездного ветра, недоумевая и пытаясь вспомнить прошлое.
        Океан продолжал переливаться фиолетовыми разводами неменяемой Вечности. Картинки калейдоскопа рано или поздно делают повтор, от этого никуда не деться, разве что выбросить калейдоскоп, поэтому Вечность вечная, чтобы ничего никуда не выбрасывать.
        Огнемет гахнул пучком пламени, приземлившись точно по назначению, наведенный спутниковой системой навигации.
        Всё сгорело.
        - Послушай, - спросил командир отряда у медсестры, - скажи мне, они выживут?
        Та кареоко полыхнула абортным взглядом, сжатым в пучок броней разрываемых тканей.
        - Знаешь, - сказала. - Лучше бы они сдохли сразу. У меня нет больше ничего из морфина или синтетики. Помолчала. Добавила:
        - Я им дала настойку мышьяка. Думаю, это поможет. Уже помогло. Я так думаю. - Пробороздила взглядом внутренности. Выговорила:
        - Трахни меня сейчас. Быстрей!
        Отряд состоял теперь из командира и врача. Все остальные ушли на фронт, где воюют все поколения всех веков.
        Ракетные удары закончились в течение суток. Всё закончилось. В Европе, Азии и США.
        - Ещё... ещё... я хочу сдохнуть под тобой... Я хочу зачать что-то новое, новое, новое...
        Но на Мальдивах цвели цветы! Остров Пасхи и мелкие островки, рассыпанные от Австралии до Японии, тоже благоухали.
        Вот там то и началась новая жизнь!
        Ах, как хорошо небритые японские негры готовят жареный гопак! Вай, вах, вау... Добил таки сука гламур суку человека разумного. Нечего валяться в гордыне, как лошадь в соломе. Джипиэсы и их точность наведения не нужны голым филиппинским девкам, и тайским проституткам седьмого пола.
        Короче, гламур убил много людей. Почти всех. Не всех сразу, но много. Остальные скоро умрут от загрязнения крови.
        - Послушай, наверное, мы будем с тобой сваливать. Всё равно все дохлые валяются, - сказал командир врачу.
        Та согласно кивнула головой. Прошептала:
        - Так романтично... Ты будешь мой навсегда... Да?
        - Нет, только до самого конца.
        Фиолетовый барьер разорвался колющими иглами пылающих звезд, вечных свидетелей счастья, которое есть.
        21
        - Как писатель, могу вам сказать только одно - никто не пишет для кого-то, если это не приказы, доносы и репортажи, - проговорил блондин и стал жевать кусочек лимона после рюмки абсента. - Более того, даже доносы пишут в большом смысле себе - показать душе, что ты такое есть. А подобное, что фиксирует Паркер, мне напоминает именно калейдоскоп, где-то у неё и читал. Просто от фонаря крутишь этот калейдоскоп, а там картинки выскакивают. А она, Паркер, от этих картинок счастлива. Или несчастлива. Или просто жива. Или хочет попробовать не жить. Или наоборот. Или и то и другое. Или есть ещё варианты. Или я не прав. Но, скорее прав...
        - Знаете, - перебил представитель, - у вас многовато вариантов. Мне кажется, она зашифровала смысл, а ключ или ещё не создала, или потеряла, или его нет.
        - Ваша версия подобна моей. Я знаю, что ничего не знаю. Но я лично знаю, зачем мне нужна эта Паркер. Уже говорил вам.
        - Чтобы подпитаться сумасшествием не обязательно пить с ней на брудершафт, - сказал представитель. - Достаточно почитать её творчество.
        - Может вы и правы, - задумчиво проговорил блондин, закуривая очередную сигарету и туманно вглядываясь в себя. - Есть два типа мышления. Математическое и ассоциативное. Первое создает технологии, дома, мосты, города. Второе создает то, что необходимо для первого.
        - А что же это необходимо для первого? - полюбопытствовал представитель, откинувшись в кресле расслабленной волной ненавязчивого любопытства.
        Писатель некоторое время молчал, глядя в окно на плещущийся вестерн лебединой паутины влетающей осени. Проговорил, задумчиво вернув взгляд к столу:
        - Да вот то, что пишет Паркер. Вернее, как она воспринимает мир. Поэтому недостаточно просто почитать её, чтобы получить окончательную ассоциацию. По крайней мере, мне. Надеюсь, понимаете.
        - Немного. У вас проблемы самоанализа. Ваша множественность занялась переделом территории. А главный управляющий отпустил контроль управления, и корабли поплыли в разные стороны. Клеопатра в одну, Марк Антоний в другую, а сражение или идёт, или ещё предстоит, но Октавиан Август уже возглавил империю. Или пытается.
        - Да чушь это. Не спекулируйте моим отношением к вам. Я сам имею ассоциативное мышление. И не потому, что конкретика формы мне непонятна, недоступна или сложна. Нет, она мне просто неинтересна как мёртвый продукт, в котором закончилось горение создания. И это горение есть в Паркер, но несопоставимо больше, чем во мне.
        - А может, имеет значение, что она женщина?
        - Я не знаю. Покажите мне женщину, которая мыслит подобно.
        «ТАНЕЦ ПАДАЮЩЕЙ ЗВЕЗДЫ»
        Она танцует вечно и неистово.
        Да, да... Поверь, ведь это так.
        Её ты сможешь рассмотреть порой, когда мгновение остановить сумеешь, которое стоять не может никогда...
        Тонкая полоска алой линии горизонта ширилась в индиговом оформлении призрака волшебства рождения нового дня.
        Туман пепельных сумеречных волн ночи неуклонно рассеивался, расползаясь в небытие своей тьмой и очертаниями холода, зыбко бегущего остывающей волной по набережной юности, соскользнувшей в мерцание гранатового ожерелья осознания.
        Парусники ветра удачи наполнили паруса и неслись навстречу новому дню, который всё время рядом, пока он есть.
        А есть он всегда.
        Но иногда уходит в закат, чтобы плакали пышногрудые синицы, провожая улетающих журавлей.
        Рассвет тем и есть, что существует закат. Они влюбленная пара. Они не могут друг без друга. Синица нежно щебечет песню любви улетающему журавлю и ждет, ждет, ждет, ждет, ждет исхода горящей юности, протягивающей сквозь себя страстное сознание, встречающее атаку камнепада будущего, врывающегося журавлиным клином моря ожидания ничего из ниоткуда.
        Ведь настоящее счастье только там. Оно там, оно всегда там - нигде - и прищурившись, улыбается улыбкой вечности, ослепительно зазывая к себе.
        Туда стоит сходить. Сиреневые облака призраков ткут ковер песен, на котором вершится пиршество Жизни, смеющейся над Смертью, находящейся здесь же, неподалеку, улыбчиво кося косой земляничную поляну одуванчиков, приземлившихся на брудершафт с опоссумами фиолетовых кенгуру, ценящих безумие, которое только и есть жизнь.
        Танцуй, танцуй, танцуй, танцуй...
        Горящий миг небытия, которое совсем не хочет ничего и никогда понять в потребу знанию, ползущему неясной целью и цепью хаос разрывая стремится стать неведомым судьей неведомо над чем неведомо за что, но спеленать божественность безумия, которое танцует танец Смерти, целующей любовницу горящим поцелуем вечным, улыбкой нежной прикасаясь к ней и ласково дарящей сон, цены которому не может быть, её и нет, а только вспышка мига, не требующего длани калькуляции, горит свечей сверхновой вечной жизни пришедшей навсегда.
        Жемчужная капля стынущей звезды стремительным штрихом прочертила купол неба, исчезнув во тьме бездонности ночи.
        22
        - И вы решили, что Паркер поделится с вами своим мышлением? - спросил представитель.- Нет, не поделится.
        - Почему вы так уверены?
        - Потому что хаос везде, им не поделишься. Он заполнил то, что ещё не убито формой. И вообще, - он снисходительно посмотрел на блондина, - меня несколько удивляет ваша некоторая мистика размышлений. Да она сама ничего не помнит после написания. Если что случится с файлом, она не в состоянии восстановить его даже частично.
        - А это вы откуда знаете? - в свою очередь поинтересовался писатель. - Да ещё такие специфичные детали.
        - Вы забыли кто я.
        - Вы представитель. Но вы не Паркер.
        - Вы меня выбрали для беседы в соответствии с чем-то. Вот там и поинтересуйтесь, откуда я знаком с некоторыми деталями.
        - Да ладно вам, - расслабился блондин. - Я догадываюсь. Она не страдает скрытностью характера. Она страдает скрытностью самой себя от себя.
        - Вы прямо как я, - усмехнулся представитель. - Это она вам сказала?
        - Об этом говорят её эссе.
        «ПРИЗРАК В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ»
        Лесные колокольчики городских фонарей склонились туманными огнями алюминиевых соцветий вдоль проспектов, пылая сиянием тусклого фосфора пробудившейся ночной жизни неонового царства бетонного счастья, транса и гротеска невидимой игры одноразового пользования.
        Серые туманные мыши автоматического управления вползли в норы и уснули, дожидаясь команды извне.
        Яростный огонь терпеливо ждал, ждал, ждал и ждал. Когда игла выдаст последнюю каплю анальгетика, и эндорфины откланявшись, покинут сознание вежливым уходом по-английски.
        Он горел где-то там, за горизонтом закрытым камуфляжем многоэтажных пизанских башен, терпеливо ждущих падения и верящих, что оно и есть смысл всего, что только есть.
        То, что стоит, обязано упасть. Иначе восхождение само по себе потеряет смысл и трехмерное пространство свернется в двухмерное, затем в одномерное, а потом исчезнет в никуда, чтобы не вернуться. Поэтому эндорфины всегда уходят по-английски, никому ничего не поясняя. Анонимность явления, исчезновения и причины это и есть одноразовое счастье перспективы, которой нет, но видимость которой должна быть всегда, чтобы под крылом самолета проплывала зеленая тайга надежды, сатанинской посланницы, заставляющей выжимать кошку до последней капельки ничего не поясняя, а просто веря, надеясь и любя. Это ли не сумасшествие?
        Нет, это не оно. Это вера, надежда и любовь. Трёхголовая сучья гидра, опутавшая сознание прицелом лазерного дальномера тореадора, ухватившего цель и не дающего ей вырваться из своей паутины вежливой улыбкой тройки матадоров - Вера, Надежда, Любовь - чьи имена не прочерчены в Долине Фараонов и Хеопс пытаясь вырваться из паутины этой троечки, как и вся его династия, рисующая веселые картинки в Книге Мертвых, не возжелал боготворить Надежду, как самую изворотливую суку, которая держит за волосы голову пытаемого и до последнего мгновения не дает вырваться из паутины тьмы своим тусклым сиянием багрового освещения торжества цепной реакции скованных цепью жизни мертвецов и прикидывающаяся ласковым колокольчиком, склонившемся сиреневой головой лазурного освещения мегаполисов, прячущих воющие души, соображающие кто они такие только жуткими полыхающими снами, пробегающими в сознании пыльными табунами блеклого бытия не ведущего никуда, пока не зажжется огонь безумия, освещающий далекий призрак конца тоннеля.
        23
        - Вот в отношении снов совершенно непонятная история происходит, - сказал представитель. - Мне постоянно снится, что я кого-то представляю. И в данный момент та же самая история. Всегда, как только жизнь становится достаточно яркой и насыщенной, в конце концов, она оказывается сном. Мне кажется, я вечный представитель. Что я всегда везде кого-то представляю. Да, у меня это получается.
        - Я вас за это и выбрал, - вставил блондин.
        - Но вся мистика в том, что оказывается, представление гораздо сильней того, что оно представляет. Я иногда бываю не-представителем в нерабочее время. И знаете - тоска.
        - Вот этого уж не знаю, - сказал писатель. - Я никогда никого и ничто не представлял, кроме самого себя. Но это то ещё представление, поверьте. Не то, что тоска, конечно. Но проблема. Проблема... Проблема с обеспечением безопасности. Безопасности процесса.
        - Вам видней, - заметил представитель. - Процесс контролируется изнутри. Извне он лишь прерывается.
        Потянулся к формирующему содержанию дымчатого наполнения, рассматривая мысли струящиеся как песочные струи расползающихся вигвамов, построенных для временного пользования.
        «ПОЛИНЕЗИЙСКАЯ АНАКОНДА ОПИУМНЫХ СНОВ»
        Внутренний огонь рвался наружу неудержимо и стремительно, словно искристый водопад дельты реки неведомого источника, направляющего полноводное течение вперед неизбежно, как пламя рассвета.
        Трассирующие пули времени метками длительной шрапнели рассекали пространство, отмеряя каждый раз новый участок, который предстояло застолбить, освоить и адаптировать в действительность, вёрткую как полинезийская анаконда.
        Звездное небо бурных ночей кивало голубой Луной тандема Венеры и Марса, испускающих сияние флюидов светящейся тьмы, прытких как весенние головастики и таких же юрких и неуловимых.
        Но сети расставлены.
        Моби Дик падает вниз с высоты ангстремы полнолуния, отражая белизну своего одинокого совершенства прямо туда, в сети сотканных заклинаний невозможности, обращающей в свою веру каждого, кто к ней прикоснется.
        Эхнатон продолжает любить Нефертити, кидая стремительные полчища воинов на освоение пространства, которое слилось с пепельным Временем, застывшем в гробницах инцеста традиций фараонов, породивших гениальность как трансформер существования человечества, мечущегося в паутине незнания что, зачем и почему, смысл которых прекрасно понимали холодные умы, провозгласившие себя богами.
        Безумие первичности летело огненной стрелой сквозь времена сумбурного покоя невозможности понять, какого цвета небо снов, несущих ясность и надежды, дарящие иллюзии индиговых теней, рождающие новый мир и новый ветер, иначе быть не может.
        Да, да, да, да, да, да, да, да!!!
        Нерон стихи читая в Колизее и женщиной пытаясь стать, божественно кривляясь на подиуме перемены чувств, подставил голову под меч, желая не упасть туда, куда летит стрела желаний тех, кто ничего не знает о снах безумных, дарящих то, чего в природе нет и быть не может.
        Игла желания, целуя плоть пространства, подарок предназначенный вонзила в сердце городов, водивших хоровод на солнечных полях, где кролики лежали в гамаках, тюльпаны поедая неторопливо, ясно и спокойно, цветущие багровым цветом харакири, пришедшим ясностью мисимы и неумением понять какого цвета жизнь, и какова она, когда глаза закрыты, а меч вонзается и крутит колесо безумия, энергию рождая поколений, в геномах складывая стопки знаний, ненужных никому, когда покой и ясность блефа осознается лезвием меча, последней стадии романов писанных и точку в этой серии поставив, которую лишь гений в силах установить в конце запоя мыслей, свой бред сволакивающих в паутину снов и длительности памяти, ложившейся в строку как крошечный опоссум, иль нет её цветов.
        24
        - Да, процесс иногда контролируется, - продолжил тему писатель. - Но от этого контроля иногда больше проблем, чем хоть какой-то пользы. В этом и есть смысл безопасности процесса. Опасность фиксации, которая убивает намертво только что живую птицу, стразу перестающую петь после её захвата.
        - Согласен, - сказал представитель. - Клетка не к лицу.
        - Но что-то нужно делать, потому как больше ничего сделать нет возможности, - продолжил блондин. - И когда приходит понимание этого, тогда приходит и некая форма, которой вроде бы и нет, но и не быть не может, потому что идея её есть.
        - Идея это уже много, - согласился представитель. - Вопрос смысла не всегда решаем, но идея вне смысла.
        - Старый грек решил проблему безопасности отсутствием фиксации, просто исчезнув в дымовой завесе последующих школ. И остался вечен, хитрый эпикуреец. Платон уже проще, не говоря об Аристотеле.
        - Сократ не один, - заметил представитель. - Он же Пифагор. И Шекспир.
        - Да, - согласился небритый. - Я вижу, вы меня понимаете. Но суть не в этом понимании, а в понимании того, что идея идей это идея желания.
        «ДЬЯВОЛ ЖЕЛАНИЯ ЗОВУЩИЙ ШТОРМ»
        - Посмотри, что это там такое на горизонте.
        - По-моему, приближается буря.
        - Её нет по прогнозу.
        - Но она придет. Рано или поздно. Ты должна это осознавать. -
        Хмуро смотрел в бинокль на горизонт. Добавил: - Что имеет начало, то имеет и конец.
        - Да... Я понимаю...
        - Ты же знаешь, откуда черпается всё, что ты производишь?
        - Догадываюсь.
        - Ты подключена к безумию. Ты имеешь связь с этим клубком змей.
        - И ты.
        - Конечно. И я тоже. Придет время, связь оборвется. Придет последняя буря, несущая шторм. Вон она, на горизонте. И ты станешь свободна.
        - Ты думаешь?
        - Всё может быть. Хаос рано или поздно возьмет плату за подключение и уйдет. Так бывает со многими, но у всех проходит по-разному. И та свобода не всем по нраву. Мой знакомый опечалился по этому поводу. Попытался спуститься с небес. Тот ещё парень. Океан любит. Но свинец вряд ли ему пошел на пользу. Это тяжелый металл, но не настолько, чтобы приземлить.
        - Я вот как-то и не знаю, что тебе сказать. Идем купаться?
        - Подожди, может быть это в самом деле шторм.
        - Ну и что? Ты же всегда хотел штормового заплыва.
        - Я разный каждый день. - Помолчал. Добавил: - И ты тоже.
        - Да я то про себя всё знаю. - Шелестяще рассмеялась и кинула камушек в прибойную волну. - Знаю главное: вчера нет, будущее под вопросом. А радуга горит лишь мгновение. А мы в нем. Верно?
        - Не знаю, где ты, а я на диком пляже. И на горизонте черте что.
        - А мне нравится. Смотри, какое яркое солнце. Откуда здесь шторм? Да и бури в это время года не случаются.
        - Буря приходит всегда именно в лучшее время года. - Посмотрел на собеседницу. Негромко сказал: - И это просто замечательно.
        - Что же тут хорошего?
        - Как тебе сказать. Тут плохого нет. А это уже хорошо. Главное, вовремя уйти в сторону от клубка, пока он не оказался без управления. Тогда змеи проглотят тебя. И уйти лучше раньше, чем позже. Кому повезло, так и сделали.
        - Да ну тебя. Я вот и не боюсь змей.
        - Это пока они тебя боятся. И верь мне.
        - Да верю, верю... Но... Но свобода существует, как ты думаешь? Настоящая свобода. Ты мне про неё часто говорил. И где она. И зачем она...
        - Существует. Она в движении. Пока ты движешься, ты свободна. Вот сейчас ты движешься?
        - Ну конечно, ты же видишь.
        - Значит, ты свободна, пока можешь отсекать от хаоса порции и трансформировать их в свой набор. Но полная свобода, это свобода от себя самой. И от змей. Не знаю что это такое. Не пробовал. А те, кто знает, молчат.
        Внимательно разглядывал горизонт и молчал. Шумела волна прибоя. Лазурные волны мягко налегали на песок, оставляя пенный след. Солнце поднималось к зениту.
        Сказал:
        - Он зовет тебя.
        - Ты думаешь?
        - Мне так кажется.
        25
        - Именно это, которое говорит с тобой, именно оно диктует правила, - сказал блондин. - Но не просто диктует, а смотрит, как ты реагируешь и, в зависимости от твой реакции, правила могут снова измениться, и так бесконечно. Единственный способ, который вижу я, это выставить счёт, который будет неприемлем.
        - И для этого вам нужна Паркер.
        - Да.
        - Любопытный пассаж. Вы хотите против хаоса выставить его же. И что?
        - Я не знаю. Но тогда может появиться смысл, который нашел грек.
        «СОВОКУПЛЕНИЕ БОГА И САТАНЫ»
        Ужас полз скользким туманом, заполняя собой пространство и неторопливо сжимая кольца хладнокровным удавом бесстрастия неизбежности.
        Неизбежность, как самая реально существующая любовница восприятия, чувствовала себя довольно вольготно, так как конкуренции её монополии в универсуме, в общем-то, не наблюдалось.
        Поэтому ужас всегда ужасен.
        Для секулярной, то есть бытовой сущности души. Идеальная, то есть стоящая "над", сущность смотрит на все беспристрастно, контролируя факт происходящего, воспринимая эмоции своей секулярной половины, и нейтрально отсылая эти эмоции по неведомому адресу.
        Двойственности человеческой личности, а также двойственности духовной сути человека, не может не быть, так как это ощущается на всех уровнях некоторыми людьми с той лишь разницей, что мало кто эту двойственность четко может сформулировать и зафиксировать.
        Некоторым личностям знакомо чувство, когда при определенных действиях и событиях возникает ощущение двойственности и взгляда самого себя на себя со стороны.
        Этого многие боятся.
        Но это и есть действительное устройство человека. На двойственности основано все. Начиная от важнейшей в природе сексуальности и заканчивая чувством самосохранения, то есть страхом. Правда, счастье стоит несколько в стороне.
        Исходя из этого, никогда невозможно винить в чем-либо человека, так как очень часто, почти всегда, секулярная сущность совершенно отлична от идеальной сущности. Идеальная составляющая просто фиксирует факт выполнения определенных действий своего второго я, то есть сущности, связанной с миром физиологии и животным миром. Поэтому все аффекты, включая и любовь, и секс, и ненависть, и ярость относятся лишь к физиологической сущности, несущей на себе свою высшую половину - идеальную составляющую души.
        Гендерное позиционирование, то есть половая принадлежность, также касается лишь "земной" сути, исключая идеальную суть.
        Так называемая сила воли есть субъективное ощущение секулярной сущностью своего влияния, то есть трансцендирования, в поле внешнего мира, то есть феномена реальности. На самом деле никакого влияние ни на что в поле феномена реальности быть не может, что идеальная сущность понять в состоянии. Секулярная - никогда.
        Наличие в природе феномена моночеловечных личностей, то есть животных, обладающих лишь секулярной сущностью, исключая идеальную, преобладающее. Это люди животные, со вторичными признаками разумности, так как секулярная сущность, безусловно, разумна, но полностью духовно ограничена в самоосознании, что от неё и не требуется в силу её природы, необходимой как часть экстерьера настоящей двойственной личности, которая в силу своих духовных, а также интеллектуальных способностей, основанных именно на этой двойственности, рождающей потенциал невиданных для монолюдей возможностей, имеет смысловое назначение как часть феномена реальности, двигая человечество вперед.
        Нужно сказать, что двойственность всегда проблематична для её носителя, так как от неё нет возможности избавиться при резком уходе в одну из биполярных половин, что часто проявляется аффектом суицида.
        Положительная сторона двойственной личности заключается в полном отсутствии границ свободы, как в физическом поле, так и в идеальном, что для би-личности является одним и тем же миром.
        Естественное зло, как и естественное добро, категории феномена реальности, без которых невозможен феномен физиологических ощущений. Зло, как и Добро, есть суть императивная, заложенная в человеческий носитель духа с момента его явления, независимо от количества воплощений. Поэтому вечное Зло постоянно сталкивается с вечным Добром в лице секулярных сущностей на бытовом уровне.
        Абсолютное императивное Зло, как и аналогичное Добро, в эффекте феномена реальности может проявляться в чем угодно, кроме Человека, как чистого совместного явления и Добра и Зла.
        В образе идеальных сущностей битва идет во все времена и конца этой битве быть не может, как и не может быть абсолютной энтропии.
        26
        - Грек, конечно же, был мультипликаторной личностью, - сказал писатель. - А вот Платон уже нет. Не говоря об Аристотеле. Поэтому метафизика так перепутана с физикой и местами говорит одно и то же. А неоплатонизм уже и вовсе не нес той непосредственности, что времена Сократа. И они, эти времена, ушли. А мир, взращенный идеями возможностей, остался.
        - Мда... - молвил представитель. - Я не философ, я занимаюсь представлением. Поэтому мне сложно что-либо сказать. Вы считаете, что идея возможности невозможна?
        - Как сказать. Нет ясности, что она не невозможна, поскольку многое просматривается из личности. И вот там, внутри, видно, что бывают некоторые сбои, которые принято называть совпадениями. Но в мире совпадений не бывает, если уж он до этого момента цел. Некоторые сбои программы Демиурга, я бы так сказал, возможны. И они выдают его с головой.
        - Да? А, например?
        - Могу вам привести пример. Случай, когда у человека день рождения в один день одного месяца со своей матерью. То же у его отца с матерью отца. И у сына этого человека с матерью сына, женой человека. Вы занимаетесь математическими расчётами, и вы поймете, какова вероятность такого совпадения исходя из понимания, что первая пара детерминировала невероятным образом остальные, или наоборот, если не учитывать время.
        Представитель задумался, наморщив лоб. Посмотрел на потолок. Сказал:
        - Действительно, крошечная. И что?
        - Это типичный прокол программы. Сбой, говорящий, что конструкция непременности есть, и, исходя из этого, никакого выбора нет. Кроме выбора реакции на свою реакцию. Сбой, который понимаем именно подобной личностью, просматривающей внутренние конструкции взглядом, видящим закономерности, которых нет в чистом хаосе. И Паркер это тоже заметила. Заметила, мне кажется, внутренним магнетизмом, а не логикой.
        «БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ ДУХОВНОГО ШЕЛКОПРЯДА»
        Безмятежность духовного шелкопряда, ткущего полотно мысли, не может не удивлять того, кто проник в суть технологии этого производства, а поэтому испарившаяся магия подобного действия, при его понимании, не должна угнетать сознание, в какой-то момент познавшее само себя и тот процесс создания, который происходит исключительно при помощи части человеческой психики, лежащей полностью вне личностного осознания и действующей самостоятельно. Лишь в некоторые моменты времени, по неясным причинам, она, эта часть человеческой сущности, выдает свой продукт крошечной и полностью ограниченной во всём, относительно созидания, душевной бытовой сути, получающей подачки от духовной сути, и то лишь при условии, что они не конфликтуют некоторое время и душа, в момент созидания, соответствует критериям духа, критически рассматривающего очередное воплощение и, в той иной мере, пропускающего душевную суть через решето чувственных восприятий, рассматривая, что получается на выходе.
        И что же там получается?
        Но ты можешь это прочитать сама. Вот сейчас, прямо во время набора этого текста, я и намекаю тебе о том, о чем ничего сказать нельзя, а можно лишь дать ощутить и в силу возможности записать символикой, которая условна, но как посредник достаточно оперативна, хотя ничего толком и не выражает.
        Но ты же видишь, что я набираю полную чушь. Я записываю классический диалог шизофрении, как могут сказать.
        Конечно чушь. А что ты хотела? Бессмыслица максимально приближена к естеству, то есть к Хаосу. Всё вылепленное из Хаоса уже обречено на энтропию постоянства, а жизнь только в движении. Самое яркое движение, то есть перемена данных, происходит в Хаосе, который и есть Бог. Поэтому всё созданное необходимо периодически разрушать, сбрасывая фигуры с шахматной доски, меняя облик самой доски, выдумывая новые фигуры, новые правила игры и новые стимулы, которые меняются лишь на генном уровне.
        Да, я тебя понимаю. Ты о бисексуальности или гомосексуализме.
        Не совсем так. Гомосексуализм ведет в тупик, ограничивая борьбу за формы Хаоса. Гетеросексуализм производит много побочного продукта. Асексуальность представляет собой полную ущербность духа, не имеющего энергетической связи со своим носителем. Бисексуальность, но не асексуальность, это будущее. Которое конечно уже здесь. Как и прошлое ещё здесь.
        Я знаю. Бисексуальность требует способности перевоплощения. Это доступно немногим.
        О многих речи нет. Я же уже сказал, что традиционный гендерный ориентир производит массу биологического мусора. Для мусора уже не остается места. И приходится врать, что будущее золотое.
        Я догадывалась. И думала о том, что все эти приманки и сказки о технологическом будущем придуманы, чтобы дурачить и заставлять делать бессмыслицу в настоящем.
        Ну конечно же. В сущности, животному много не нужно. А духу всегда будет мало. Но дух двойственен, как и всё во всём. Поэтому тёмная его половина эксплуатирует половину светлую. Которая, как и все романтики, доверчива, честна и очень человечна. Тёмная половина вообще ачеловечна. Её цель - перевернуть шахматную доску и начать новую игру с новыми правилами.
        27
        Мне интересны вот эти монологи. Мы разговариваем, а Паркер пишет, - сказал писатель и снова взял серебряный стаканчик с абсентом.
        - Ну... - ответил представитель. - Её дело писать, если принялась за это. А наше дело договориться.
        - Хм... О чём?
        - О чём вы всё время хотите сказать. О смысле. Вот - она, - схватил подвернувшуюся кошку, которая пробиралась тропой своего направленного движения, - ищет смысл? Как вы думаете?
        - Он в неё заложен изначально, - усмехнулся писатель. - Поэтому искать ничего не нужно. Это механизм одной единственной кошки, растянутой во времени, пространстве и миллионах лет теоретически прошедших, а поэтому кажущийся миллионами кошек. В самом деле она одна. И поэтому абсолютно счастлива, поскольку вечна, а вечному нет смысла искать смысл. Вот так, уважаемый. Смысл и складывание кубиков продолжается только в промежутке жизни и смерти ценой гонки за счастьем, которое у этой кошки есть всегда.
        «САКРАЛЬНОСТЬ ВЫСШЕЙ ЛЮБВИ»
        Духовность это степень человечности.
        Однако дух в этом мире существует лишь благодаря телу, которое есть храм души.
        Таким образом, двойственность, или симбиоз, духа и материи выражен храмом по имени Человек.
        Все человечное выражено единственным словом - Любовь.
        Естественно, включая в это определение и любовь к самому храму, то есть любовь плотскую. Которая на уровне тела называется страстью.
        И это действительно так.
        Любовь без страсти это кинофильм без звука, книга без смысла, музыка без диссонанса.
        Человеческая любовь распространяется на весь окружающий мир, если человек достаточно любит себя и позитивно воспринимает свое существование.
        Любовь это то, что делает мир в его непрерывном движении вперед, в будущее.
        Любовь, направленная на себя, в идеале замыкается на своих прямых родственниках, как части себя и своего мира.
        Если заглянуть в глубину понятия инцест, то станет ясно, что сексуальные отношения между братом и сестрой представляют собой высшую степень близости, как духовной, так и физической.
        В сущности, если отбросить бытовую привычку и предрассудки, свойственные малообразованным семьям, то нет ничего идеальней, чем сексуальные отношения сестры и брата.
        Полная духовная, родственная и физиологическая близость обеспечивает гармонию и любовь, недостижимую в контакте посторонних людей.
        Если отбросить вопросы генетического сдвига, а также нравственные вопросы, поднятые религией, то идеальная, то есть и плотская и духовная любовь это инцест.
        Политика необходимости для основной массы людей требовала всегда перемешивания человеческих цепочек ДНК, то есть сексуальных связей с чужаками вне родственной среды.
        Что почти исключено в элитарных кругах, подобия королевских семей, считающих свое происхождение божественным.
        Для королевской крови понятие инцеста не имеет никакого значения. Как и для некоторых культур современности.
        Негативный смысл привнесен в это физиологическое определение с целью сохранить элитарность элиты, что никаким образом не может рекламироваться средствами информации во все времена.
        28
        - Ну и как вам пассаж? - спросил наблюдателя небритый блондин, неторопливо обслуживая своего зелёного, молчаливого собеседника, сосредоточенного в рюмке в форме абсента.
        - Нормальный пассаж, - невозмутимо ответил наблюдатель, проникаясь в навязчивость вездесущей кошки, начавшей взбираться по ковру в направлении еловой брусчатки потолка. - Паркер совсем не имеет в виду интимные отношения с братом или отцом, как может подумать иной недотёпа. Это эпатаж, чтобы пробить брешь.
        - Где? - полюбопытствовал писатель.
        - Господи, в сознании читателя, который до того травмирован количеством качества массовой продукции всех уровней, что совершенно не видит реальности, которая как вот эта кошка, постоянно у него под носом, а поэтому - невидима. Современному человеку кажется, что счастье где-то там, в глубинах экрана монитора. А оно здесь, во дворе или на кухне. Или этажом выше. Но это познаётся порой только тогда, когда уходит в прошлое навсегда.
        - Возможно, вы правы. Но что-то секс у неё сильно доминирует. - Помолчал, глядя в монитор. Сказал: - Ты же хотела группового творчества. Вот, получай. Вместе с кошкой.
        - Это вы ей? - спросил наблюдатель.
        - Ей, - ответил писатель.
        - Мда... - сказал представитель. Добавил: - Не стоит её травмировать, когда она пишет. Она не контролирует себя совершенно.
        «САКРАЛЬНОСТЬ ВЕТРА СВОБОДЫ»
        Вопрос самоубийства рассматривается большинством религий как некий грех и преступление.
        Интересно понять, в чем заключается действительный мотив этих догматических устрашений личности и попрание последнего оплота свободы духа и безусловного права жить в состоянии свободы, то есть права и возможности добровольной Смерти.
        Тезисы в стиле, что это плохо, потому что плохо, аналитическим умом сразу отфильтровываются как шумовая помеха.
        После фильтра на выходе ничего не остается, кроме идеи рабского принуждения продолжать страдать во имя того, кто не страдает и живет достаточно комфортно.
        Поскольку сама идея теизма, как и идея государства, предполагает пожизненное рабство, постольку и ясны мотивы, которые лежат в основе сохранения "куриц несущих яйца".
        Право Смерти это полное и безусловное право личности и её выбор независимо ни от кого.
        Принимая, как безусловный духовный постулат, необходимость избавить личность от тяжелых страданий любого вида, влияющих непоправимо на психику, а через неё на душу, следует признать осознанный суицид сакральным актом и священнодействием, освобождающим духовную сущность от гнета, последствия которого могут сказаться при последующем метемпсихозе и после реинкарнации оказывать негативное влияние в виде чувства неполноценности, страха и, следовательно, снижения свободы и воли личности.
        Таким образом, совершенно ясно, что церковь, как и некоторые государственные институты, осуждая самоубийство, пытается влиять на душу после дальнейшего перевоплощения и заведомо формировать рабское сознание.
        Не вызывает сомнений, что сформировавшаяся духовно личность не может поддаться на внешний призыв и принуждение к суициду. Это просто невозможно. Поэтому следует уважать право людей, сделавших этот свой выбор из нравственных оценок действительности и моральных побуждений.
        Гордость это величайшая ценность души, проносимая сквозь Вечность в том или ином виде, в зависимости от реакции на вызовы источника феномена.
        Гордость это один из смыслов существования бессмертной души.
        Что не касается людей, не являющимися носителями этой вечной сущности.
        Переступая через себя и принимая унижения жизни, человек обрекает свои последующие существования на аналогичную судьбу.
        Как пример можно привести действия последней царицы Египта Клеопатры, реинкарнировавшейся в такие же свободные и мужественные воплощения в дальнейшем, чего никак не могло бы произойти, не соверши она сакральный акт свободы духа.
        29
        - Вот видите, - сказал наблюдатель. - Сразу сдвиг в минус.
        - Без минуса не будет плюса, - ответил писатель. - Но про Клеопатру мне понравилось.
        - Ход мысли Паркер в этом пассаже примерно таков, - неторопливо констатировал наблюдатель, отцеживая в свою рюмочку водку из трёхлитровой бутылки. - Религия, как она есть, вещь несовместимая с мысленным свободным существованием. И я с Кристиной в этом полностью согласен. - Сосредоточенно стал смотреть прицельным взглядом на рюмку с водкой. - Да, - сказал, и выпил.
        - Не спорю здесь уж точно, - ответил блондин, прикуривая от горящей свечи. - Свобода всегда делается волей вчера, чтобы быть и завтра. - Пустил глубокое сизое кольцо дыма и стал всматриваться в его конфигурацию, осаждая проникающий никотин релаксом каменеющего спокойствия. - Но! - добавил. - Это не для всех.
        - Естественно, - усмехнулся наблюдатель. - Это очень не для всех. Но о всех нет и речи. И вы же понимаете, что любая возможность скрывает свою плату. А она есть всегда.
        - Да знаю я про эту плату, - хмуро сказал небритый. - Вот только про зарплату ничего не знаю.
        - Ха... - скептично усмехнулся собеседник. - Зато я знаю про вашу зарплату. Это пожизненная возможность. - Пристально стал смотреть на писателя. Добавил: - Пожизненная возможность, которая всегда с тобой.
        - Пока не сдох, - добавил писатель.
        - Естественно, - согласился наблюдатель. - Я постоянно наблюдаю эту пограничную зону, в которой или издыхают, или живут вечно.
        ТЕРПКАЯ МОЛОДОСТЬ БЕССМЕРТИЯ
        «СЕКСУАЛЬНОСТЬ КАК ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ»
        Сексуальные мотивы как творческий импульс общеизвестны.
        Странное ощущение нереальности порой приходит именно в чистой и осмысленной, реальной ситуации. Известно, что возвращение в места, связанные с прошлыми и приятными воспоминаниями, не несет тех чувств, которые возникают при мысленном просмотре прошлого. Действительность и первичность духовного взгляда этим только подтверждается. Как подтверждается и то, что в Реку Жизни невозможно войти второй раз. Никогда никакие расчеты не приводили к тому результату, который ожидался, кроме как к тому, который есть в Реке Жизни. Все исторические глобальные изменения, а также лично-бытовые, проецированы не сознанием, а приходят с течением Реки Жизни самостоятельно. Здесь можно констатировать феномен неизбежности того, что приходит независимо от "объективных" ожиданий.
        Таким образом, можно принять семантическую символику как часть Реки Жизни и осознать, что любое предложение приходит именно с течением длительности, как и уходит с ним. Но рукописи остаются. Поэтому, вне сомнения, зеркальное отражение души, спроецированное в континуум, продолжает присутствовать в мгновении проникновения в осознание путем прочтения.
        Таким образом, явления сексуального акта можно констатировать каждый раз по принятию сигналов из ноосферы путем рецептора животного человек, соединяющего две сущности из Абсолюта, начинающие в этот момент сексуальный контакт.
        Что невозможно при чтении вслух или использовании звуковой волны, поскольку автор находится по ту сторону трансцендентного барьера Абсолюта и имеет единственный контакт с субъективной реальностью посредством семантического ряда, медитативно соединенного с духовной сущностью, ставящей таким образом отметки в Реке Жизни.
        30
        - Очень логично, - сказал представитель. - Когда взгляд ползёт по буквам, которые выводила рука Гёте, то, можно сказать, читатель весьма близок к самому Гёте почти в буквальном смысле. А если точнее, то даже ближе, чем горничная Гёте, поскольку он писал для тех глаз, которые и наткнулись в нужный момент на эти его размышления, и которые всегда его преследовали, как стимул писать.
        - Вы неплохо её представляете, - сказал небритый, разглядывая на свет бутылку абсента и оценивая количество её содержимого. - Прямо мысли Паркер диктуете, типично её стиль. Но здесь я согласен. Важен не результат написанного, а момент. Поэтому многие мудрые пишущие не закончили свои важные письма, оставив их вечно молодыми, то есть несовершеннолетними, навсегда. Это подарок для трактата. Он за это отплатит добром.
        - Каким же образом? - усмехнулся представитель.
        - Не будет травмировать психику эстета своей кирпичной законченностью, закрытой на амбарный замок, который нет желания взламывать, а открывать ключом нет интереса, поскольку настоящий мыслитель всегда авантюрист и самое важное, и нужное, непременно будет делать в полночь и левой рукой, причём во сне. Я бы назвал это кодом Гёте.
        - Однако... Я в вас тоже не ошибся, - улыбнулся представитель. - Вы трансформируете мою общность с Паркер не хуже, чем я вашу. - И налил себе ещё водки, прищурено определяя сквозь табачный дым действительность происходящего, скрывающегося в направлении потолка, где притаилась вездесущая кошка проникающего желания, которое всегда с тобой.
        «ЯРКОСТЬ СЕКСА БЕЗ ПРАВИЛ»
        Несомненность первичности приоритета в мотивации состязательного творчества есть зеркальное отображение устройства отбора особей на генетическом уровне. То есть, для человека, творящего на обозреваемом поле, мотивация творчества исходит из глубины генного устройства, требующего для мужской особи быть первым в эмоциональном ударе, подавляя все остальные мужские излучатели проекции личности, для женской особи быть первой в искусстве духовного вампиризма, чтобы поглотить как можно больше мужских духовных эманаций и подавить своим совершенством как можно больше женских.
        Поскольку человек социальное животное, а его душа под кнутом эго асоциальна, то всегда необходим компромисс внутри себя, чтобы найти компромисс вне себя и, таким образом, доминировать латентно, исключая яркую экспрессию, приводящую к перманентным вызовам, на которые реагировать в состоянии далеко не все.
        Редкая личность множественного склада души может себе позволить свободу и демократию всех своих альтер-эго без ущерба для идеальной сущности души, то есть пастуха всех граней личности, стоящего над ними в виде рефери и нейтрально относящегося ко всем духовным частям, подобно Фемиде.
        Истинный Творец всегда и безусловно множественная личность, которая в своем множестве использует прием коммуникатива для генерации идей, то есть извлечения их из Хаоса, всегда присутствующего в сознании подобной системы, что некоторые недалекие аналитики, не имеющие сами лично никакого отношения к настоящим актам творения, поясняют как прямое сумасшествие.
        Однако частичное сумасшествие, то есть непрямое и временное, просто необходимо, чтобы войти в поле Хаоса, стать там своим элементом, и отобрать необходимые ингредиенты, пользуясь критерием бессознательной оценки формы, творимой из бесформенности, то есть из Хаоса.
        Этим объясняется некоторая экстравагантность многих, если не всех, гениальных Творцов, которые, пребывая в поле Хаоса достаточно часто, становятся независимы от социального стада, а зависимы лишь от собственных желаний, имеющих источник в том же Хаосе.
        Истинный Творец, то есть личность совершенно самодостаточная в своей хаотичной насыщенности образами, которые по своей силе превосходят проекцию трансляции так называемой реальности, не нуждается в размножении, поскольку исключителен в своей насыщенности множественностью, имеет собственный реальный мир, никогда не уподобится толпе физиологических частиц, стремящихся к первенству атаки и первенству захвата.
        Истинный Творец, таким образом, или асексуален, или бисексуален, но никак не ориентирован в мотивации традиционной, то есть стадной, сексуальной ориентацией.
        Асексуальность Творца ведет в никуда, то есть в абсолютно выдуманный мир, не имеющий ничего общего с миром животного Человек.
        Пример - религиозное творчество. То есть творчество Смерти. Творчество Жизни всегда кажется немного диким и безумным, как и сама Жизнь.
        Настоящее творчество подобно сексу без правил, где всегда присутствует элемент полной свободы.
        Творчество Жизни всегда вне состязания, поскольку такое творчество принимает собственный мир единственно возможным миром, исключая всё остальное и принимая его лишь как компромисс социальной необходимости.
        31
        - Вот видите, какие нюансы затрагивают нас с вами, - сказал наблюдатель, раскуривая длинную бамбуковую трубку и распространяя запах сушеного кактуса.
        - Это какие же? - вопросил блондин, дочитав текст в мониторе. - И почему нас с вами, а не Паркер и здравый смысл.
        - Да потому, - пустил горьковато вишневый дым, - что мы, как считает она, её альтер-эго. А поэтому - часть её личности. И, обратите внимание, на нас совершенно не обращают внимания. Мы вроде как фоновый режим для её излияний.
        - Ну... - сказал блондин, - странно было бы, если она всерьёз относилась к побочным явлениям. Она совершенно не подозревает, что её текст просматривается в момент написания. Я это понял ещё во времена переписки с ней. Её много видно. Даже больше, чем есть в самом деле.
        - А как это?
        - Побочное явление творчества. Знаю по себе. В режиме автопилота можно написать такое, что потом трактуется как угодно, но не в ключе смысла текста, и вообще не в ключе мироощущения самого автора. Она может случайно написать, что вы будете изучать иудаизм, и вам придётся его учить.
        - Да что вы говорите. - Усмехнулся. - Есть предел творческим возможностям.
        - Да нет, им предела нет, - улыбнулся писатель. Добавил: - Даже в могиле.
        «ТАНЕЦ СТРИПТИЗЁРШИ»
        Без всяких условий бытового экстерьера можно сказать, исходя из внутреннего понимания действительности, что счастье это состояние, при котором прошлое, настоящее и будущее сливаются в едином текущем миге, находящемся вне временного фиксирования. Таким образом, статически счастья не существует. Есть движение, оправданное чем угодно, при котором потребность единения внутреннего духовного мира с внешним отображением реальности иногда совпадает с матрицей, вложенной в духовность вне физического состояния, то есть матрицей императивных ценностей. При протягивании духа сквозь иллюзию времени, некоторые атрибуты феномена действительности соответствуют вечному внутреннему огню, питающему пламя души и, при совокуплении этих потенциалов - внутреннего и внешнего - происходит проникновение в смысл своего существования, выражаемый состоянием понимания своей идентичности предназначению духовной сути самой себе, и больше ничему.
        Я записала, но, если честно, не совсем понимаю, что я пишу.
        Поймешь. Потом.
        Скажи просто, как определить счастье.
        Зачем его определять?
        Всё требует закрепления в форме, чтобы иметь право быть. Ты же сам мне об этом говорил.
        Это касается иллюзий, которые смотрит дух в кинотеатре тела.
        Артисты этого кино могут сыграть почти всё. Кроме счастья. Простой тест может определить, кино перед тобой, или духовная реальность.
        Тест? Какой.
        Мурашки.
        Мурашки?
        Их сыграть невозможно. Они приходят и уходят сами по себе. И они, эти всадники свободы, и есть признаки действительности, в отличие от кинофильма. Мурашки, озноб, слеза.
        Я записала. Честно говоря, эти самые мурашки приходят не часто. Но приходят.
        Когда ты на подиуме.
        Да, ты прав. И тогда тоже.
        Этого подиума жаждут все, даже не понимая своих желаний. Поэтому список потенциальных моделей столь велик. И они, эти авторы собственной души, будут записывать всё что угодно, любую чушь, так и не понимая, что, собственно, они делают. А они просто ищут.
        Мурашки?
        Да. Говоря упрощенно. Если яркие, честные и прямые личности, не изменяя себе, проделывают в кинофильме жизни то, к чему предназначены, не боясь осуждения окружающих глаз, и горят светом своего существования в центре арены, питаясь взглядами, то те, кто не в состоянии стать собой, то есть своим желанием, пытаются нарисовать себя, одновременно боясь прямых взглядов. Но из этого никогда ничего по-настоящему не получается. Если модель стриптиза, танцуя на сцене, испытывает наслаждение от демонстрации своей совершенной внешности и от влечения зрителей к ней лично, проявляя единение со своим желанием быть на виду и утверждать модель себя, подавляя модели других, то это честно, правильно и просто прекрасно. Генетическое совершенство всегда первично в мире существования и просто обязано утверждать себя как земную божественность. Несовершенство придумало свой метод сопротивления - мораль.
        Ты хочешь чтобы я занялась стриптизом?
        Да ты им занимаешься постоянно. По твоим текстам тебя можно читать как открытую книгу. Но ты сама этого хочешь.
        Да, ты прав.
        32
        - Скажите мне, что она не права, - задумчиво сказал писатель.
        - Не знаю, - ответил наблюдатель. - Я ничего не понял. Но зафиксировал. Впрочем, подумал о безобразной герцогине.
        - Странно, что всё истинное просто до минимума, - добавил писатель, просматривая партитуру на мониторе. - И поэтому часто невидимо, как бриллиант в стакане с водой.
        - Вы имеете в виду простоту стриптиза? - спросил наблюдатель и втянул горький дым кактуса, отгоняя рукой заползающую на колени кошку.
        - Я имею в виду простоту мотивов человека, затягивающего на себя одеяло внимания. Это заказ. Всё просто.
        - Что?
        - Это заказ того, кто стоит в начале цепочки, а точнее - длиннющей цепи, которой размахивает изо всех сил сквозь и Пространство, и Время, а на конце которой - Паркер.
        - А кто же на другом конце?
        Писатель снисходительно посмотрел на изучающего его наблюдателя. Улыбнулся. Сказал:
        - Кристина Паркер. Прототип. А кто же ещё там может быть?
        «КАРАВЕЛЛА ВОСТОЧНЫХ РОЗ»
        Марево сизого тумана окутало уходивший в прошлое рассвет, пылающий горизонтом будущего, горевшего пламенем лазури шелестящей тишины шепота засыпающих звезд.
        Да, собственно, это было видно невооруженным глазом: волны плыли на запад со стороны востока.
        Интересно, почему? Почему восток устремлен на запад.
        Неужели из-за превосходства духа над материей?
        В Индии презирают смерть. В буквальном смысле. Покой жизненного океана индуса непостижим европейцу с его суетой и погоней за миражами.
        Это пришло от Ариев много тысячелетий назад. И сохранилось в индуизме до этого времени.
        Красота человеческого совершенства и гармонии тела великолепна лишь в рамке Смерти. Это понятно не всем.
        Дух молод всегда. Стареющее тело становится клеткой для духа.
        Поэтому есть Смерть.
        Восточные волны неторопливо плывут на побережье западных мегаполисов, наивно считающих прибыль, прикрываясь крестом.
        Маленький мальчик, сынишка стареющего фараона, читал санскрит индуизма, глядел на красавиц египтянок, стройных как утренние весенние лани, любил их мужской любовью и написал книгу, на которой впоследствии воздвигли крест.
        Эта плотина восточным волнам смешна и наивна.
        Они неторопливо сметают на своем пути поделки разума, боящегося старости, которая страшит иных сильнее смерти. Да так и есть, как ни крути.
        Мэрилин Монро знала, когда и как найти свой выход из лабиринта. Как Клеопатра, как Нефертити, как каждый, любящий полет свободы. Как Македонский, оставшись молодым навеки, несущийся на боевом коне во мрак неведомых земель, эллинский флаг над миром воздвигая.
        Он умер от вина? Смешно, ей богу, думать так.
        Куда сейчас несется по волнам, и кто, в таком бесстрашном и безумном прорыве в будущее, которого конечно нет, но есть тот миг, который есть всегда.
        Неведомо. Возможно, те, кто вяжет на себя повязки из пластита?
        Но и не те, кто окружен охраной многотысячной.
        Как принять непосредственно на веру, что мир куда-то движется со смыслом иным, чем смысл простой любви? Во всех её прекрасных проявлениях, которые зовутся ханжеством пороком.
        Лишь сумасшедший честен и правдив и неподкупен. Разве не так? За деньги разум продает себя всегда. Безумие - подумает.
        В колодец падая, бездонных дней сжигающих прекрасной юности одежды и на лету не замечая перемен экипировки внезапно осознать, что юность где-то там, уже не здесь, удел любого, кто страсть романтики в душе зажег, но потушить не в силах.
        И наполняя парус духом, который только жизнь и есть, несется каравелла по волнам восточных роз на западное побережье, сжимающееся в миллиарде золотом и сочиняющее сказки для себя о поколениях, которые когда-то будут.
        33
        - Ну, если это пишет прототип, - сказал наблюдатель, - то позвольте полюбопытствовать, чего он хочет?
        - Вы представляете себе, сколько у каждого человека за спиной стоит предшественников клана этой изворотливой верёвочки ДНК? - вопросом ответил небритый блондин. Добавил: - Правильно, много. Даже больше. Так вот вся эта толпа, всё это царство Паркер в данном случае, наблюдает за действиями своей королевы этого отрезка Времени, и как она, и в какой степени, в какой форме проторит дорогу дальше этой верёвочке с миллиардом любопытных глаз, миллиардом тех самых глаз, которые отыграли свои роли, вложили свои возможности в эту нить, а теперь остались в роли статистов, так сказать болельщиков или зрителей мыльной оперы, где их роль исполняет последователь, который представляет своими действиями всю вавилонскую верёвку ДНК, которой необходимо каким-то образом найти сквозь Время общий язык, чтобы попасть в цель, которая обозначена прототипом и его вектором движения, а поэтому Паркер всегда держит ответ перед Паркер, и самый жестокий судья для неё... Догадайтесь кто.
        «ФОРМУЛА ГЕНИЯ»
        Понимание тождественности Акта творения погружению в Хаос сумасшествия возможно лишь той личности, которая собственным духовным взором видит этот хаос и, таким образом, понимает, о чём идет речь.
        В сущности, давно известно, что творец создает свои произведения в расчете на то, что их воспримет подобный ему. В концертном зале, при исполнении авторского произведения, композитор исполняет, по большому счету, лишь для музыкантов его собственного уровня, но не просто слушателей, которые хотя и весьма осведомлены в нюансах музыкальных изделий, и достаточно ценят мастерство их сотворения, но истинный ценитель, для истинного творца, это лишь другой творец его уровня. Но, как побочный эффект, творчеством мастера пользуются все.
        Творец всегда многолик и непредсказуем.
        Тело, носитель духа, неразрывно связано с духовной сущностью, а поэтому все способности к духовным коллизиям будут в той или иной степени отображены телом. Никогда не стоит недооценивать влияние животного на дух. Оно, это влияние, первично во всех аспектах жизни, в том числе и духовной.
        Внешнее всегда отображает внутреннее.
        Физиология животного Человек не позволяет духу работать чисто вне воздействия тела-носителя. Это жесткая сцепка. Поэтому духовного человека легко определить просто по его внешнему виду. Цельноличностный, то есть ограниченный в плане возможности творения, моно-человек может выглядеть несколько одухотворенно для взгляда со стороны, но лишь на мгновение, после которого определяемо, кто перед тобой. По-настоящему духовного человека видно моментально, даже не общаясь с ним на уровне речевого общения.
        Божественный человек, то есть Творец, и цельно-личностный человек разумный, отличаются как муравьиная матка и рабочий муравей, и отличаются на генном уровне. Чистых Творцов, естественно, мало. Их просто не может быть много.
        Ценность моно-человека безусловна, как рабочей единицы, без которой невозможно воплощение в реальность актов творения человека Творца.
        Творец это вершина человеческого генома, который движет цивилизацию вперед, нанизывая на базовую память поколений знания, приобретенные посредством генерирования из Хаоса формы, и практического воплощения в жизнь посредством моно-людей. Коммуникативный симбиоз моно-личности и множественной личности неизбежен и необходим.
        Как промежуточное звено между моно-личностью и множественной личностью лежит определенная прослойка среднего класса. То есть группа несостоявшихся творцов, не имеющих множественности личности, а поэтому не имеющих и доступа в Хаос, чтобы получить возможность адаптации в безумии для отбора материала необходимого для творения, но также и не способных быть исполнителями в силу изначального ориентирования на творчество.
        Множественность личности есть одно из важных условий возможности созидания. При проникновении в Хаос необходимо раздвоение личности, при котором часть, остающаяся разумной, фиксирует процесс созидания и закрепления формы из бесформия.
        Коммуникативный слой, в котором находятся не творцы и не чистые моно-люди, составляют поле помех и для генератора идей, и для исполнителей. Но они, эти существа без особого предназначения, тоже часть природы, как пояс астероидов, то есть поле обломков планет, между Марсом и Юпитером. Роль этих личностей заключается в создании помех для истинного Творца, чтобы, таким образом, стимулировалась генерация идей и тонизировалась способность входить в Хаос. Говоря проще, личности неспособные творить, и не способные воплощать, служат удобрением для личностей способных это делать.
        Исходя из вышесказанного, можно констатировать три основных определения истинного Творца:
        Наличие в сознании Хаоса.
        Способность входить в Хаос и покидать его усилием сознания.
        Наличие императивных критериев создания формы из Хаоса.
        Также, необходимы дополнительные качества:
        Наличие множественности личности
        Наличие способностей к синтезу и анализу.
        Наличие способности одержимости во время пребывания в Хаосе, то есть полной концентрации разума в состоянии безумия.
        34
        - Ну, я бы сказал, что постулат не столь и призрачен, как кое-кто может предположить, - молвил писатель и втянул из кальяна терпкий поток цветочного дыма. Добавил: - Но вопрос безумия непрост.
        - Я вообще не согласен, что всё окружающее создали сумасшедшие, - сказал наблюдатель. - А исходя из этой теории, так и получается. И вообще... - Поморщился. - Она перебирает глубокомыслием. Не знаю...
        - А зачем она вообще пишет? - спросил блондин. - Вот скажите мне - зачем. Вы представитель, и должны знать. Скажите ваше мнение.
        - Вы уже сами недавно ответили на этот вопрос. Паркер не может не писать. Верёвка не позволяет.
        - Какая это верёвка?
        - Вавилонская верёвка ДНК - ваши слова. Вот и весь ответ. Поэтому и существует столько сложностей в отношениях и писателей, и вообще людей творчества, включая и физику, и лирику. Некто Климов пришел к выводу, что люди отличные способностями от средней статистики, просто дегенеративные выродки.
        - Климов комплектовал своей неспособностью выдать нестандарт, - сказал небритый блондин. - Поэтому сочинял столь тоскливые сказки. А Паркер, на мой взгляд, просто валяет дурака. А мы за это время сопьёмся, или потеряем смысл, который она ищет, а у нас он уже давно есть.
        - Где? - спросил наблюдатель.
        - Вон он, - указал взглядом на абсент, взял рюмку и медленно выпил. Поставил. Откинулся в кресле. Посмотрел в потолок. Добавил: - Самый что ни на есть истинный.
        «ТАНЕЦ КИТАЙСКИХ МАРГАРИТОК»
        Вечерний шелест уходящей молодости терпок надеждой любви. Она плывет несмываемой осенней волной. Огненный шар красного солнечного диска, выползающего из-за горизонта, рождает новый день с обыденностью падения дождевой пелены, смывающей косметику сгорающего безумия летних ожиданий.
        Китайские розы. Эти совершенные создания выстроились караулом танца маргариток, встречающих ветры осенних дней с невозмутимостью гейш.
        Что ему нужно? Он хочет владеть всем, чем только можно. Так устроен мир. Иначе ничего бы не было. Он жестко выстраивает розы в почетный караул самому себе. Других не существует, когда он не во снах.
        Иногда я дарю себе цветы сама - это зависит от моего сиюминутного настроения или я просто хочу порадовать себя. Причем выбор зависит от времени года - это могут быть, например, фиалки, незабудки или васильки - летом и весной, а зимой мне хочется, чтобы рядом были цветы холодных оттенков, мне нравится сочетание синих ирисов и белых лилий - возникает легкое ощущение озноба.
        Осень совсем иное время. Осень - начало анабиоза души. Состояния, из которого можно не выйти. Так бывает, когда летнее солнце горит слишком ярко. И больше не загорается по-прежнему.
        Так бывает, когда желания слишком велики. Но без них нельзя.
        Он презирает желания. От них лишь проблемы. Единственное, что можно желать, это не иметь желаний.
        Интересно, да? К этому стремились тысячелетиями множество отшельников и мистических школ. Но в итоге ничего не вышло. Желания держат мир цепкой хваткой. У них много названий, но смысл один - клетка.
        Любовь к цветам естественна. Создание букетов - ритуал. Очень красиво украшать букеты всевозможными флористическими дополнениями, но цветы абсолютно самодостаточны, им больше ничего не нужно, кроме собственной красоты. Их можно дополнить чем-то, но это только отвлечет от природных красок и аромата. Впрочем, я дополняю их собой.
        Желания строят мир. Но Вавилонская башня не может быть построена ценой несовместимой с человечностью. И она рано или поздно рухнет. Несмотря на почетный караул из китайских роз.
        Но это когда-то. А сейчас горит рассвет осеннего утра падающей весны сгорающего лета.
        Понимание что тебя обманули, и жизнь прошла в клетке, приходит слишком поздно, или не приходит никогда. Протягивая руки сквозь прутья и пытаясь дотянуться до мира, сложно понять, что достаточно снова вернуться в комочек самодостаточности, чтобы всё стало на свои места.
        Ощущение несостоятельности проекта никогда не покидает того, кто понимает это. Даже тогда, когда сказать нечего.
        От этого и пир во время чумы. От этого ослиная резвость шустрых попрыгунчиков, падающих без парашюта на дно жизни.
        Но в аллею китайских роз войти может не каждый. Вход маскирован танцем маргариток, который безумен и сексапильно изящен, пропуская в свои ряды избранных.
        35
        - Осень давит иногда достаточно ощутимо, - сказал писатель. - Поэтому я и хочу поговорить с Кристиной, пока эта ощутимость не превысила возможность уворачиваться от неё.
        - Вы бы проще, - улыбнулся представитель. - Так и скажите - мне нужна встреча с Кристиной как женщиной. И будете совершенно правы. У молодых женщин есть эта способность - превращать осень в весну.
        - А вы откуда знаете? - полюбопытствовал блондин.
        - Да знаю, - уклончиво ответил представитель. - И вы, думаю, знаете. Или догадываетесь. Вот она философствует, ищет там всякие мысли, в свой хаос заходит. Но не знаю, понимает ли, что ей достаточной просто быть собой и это уже будет много.
        - Для чего же?
        - Для счастья.
        - Это её мысли, или ваши? Уж простите.
        - Эти - мои. А вы их разделяете. Я не сомневаюсь.
        - Не совсем. Есть нюанс увядающей розы.
        - Да бросьте вы. Розы не вянут.
        
        
        «ДИКОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ ОДЕРЖИМОСТЬЮ»
        Дикость ощущений приносит дикое наслаждение, а поэтому - самое естественное и сильное. Искусственность надуманного счастья всегда ощущается душой, но почти никогда не осознается на умственном уровне - таково устройство программирования человеческой психики на стадии воспитания. В ребенке убивают естественность во благо общества, которое есть аморфная форма несуществующего мира, внедренного в сознание - но не в душу, которая неизменна и непорочна в том плане, что порок это надуманность психических коллизий и наслоений цивилизаций, каждая, в лице своих элит, искавшая своих меркантильных выгод и оказавших громадное влияние в течение тысячелетий на образ мышления простых человеческих единиц, не соображающих, почему их постоянно тянет то влево, то вправо, то вверх, то вниз.
        - Не знаю, о чем это ты так рассуждаешь. Меня тянет в основном выделяться среди всех и быть первой во всём. Ну, в том, в чём мне хочется. Разве это влияние цивилизаций?
        Естественность стремления эго подавить других максимальным эксгибиционизмом есть естественность борьбы геномов за выживание и вкидывание своей модели духовности и сознания в будущее. Эксгибиционизм это и есть настоящий Олимп, где соревнуются совершенства, и куда нет доступа посредственностям, вынужденным математическими методами пытаться достичь того, что представитель совершенного генома проделывает моментально, естественно, самодостаточно и вне размышления.
        - Как тебе сказать. Я, конечно, люблю себя, и даже очень. Но я начинаю любить и того, кто любит меня. И поэтому, у меня нет цели возвыситься. У меня есть желание общения с равными мне.
        Именно естественность экспонации как демонстрации достижения генетического уровня и служит причиной отторжения этого образа поведения теми носителями эго, которые не в состоянии конкурировать в умственном и физическом плане с моделями совершенства, которых весьма немного, но которых много быть не может, и не должно. Яркая личность служит детерминантой поведения её теней, то есть множества генных систем низшего уровня, стремящихся наверх посредством общения со сверхличностью, пылающей огнем маяка на всем жизненном пути рядовых творцов.
        - Для меня мой свет горит во мне самой. Я не знаю, каково его происхождение, но он там столько, сколько я себя помню. Думаю, он не погаснет никогда.
        - Дорогая, этот свет и есть свет твоего естества. Смесь дикой природы и человечности, горячей души и холодного ума, безумной страсти и полнейшего самоконтроля. Этот калейдоскоп, вращаясь, выбрасывает каждый раз такую картинку, которую ты не ожидаешь увидеть сама. Он, собственно, работает самостоятельно. Ты просто видишь конечный результат, созданный из множества хаотичных обломков, ничего не представляющих собой в отдельности. Выбрось эту игрушку, и ты успокоишься.
        - Я не могу. Теперь это мой мир.
        36
        - Да, вы правы, розы не вянут, - задумчиво сказал блондин, глядя в окно на пару лебедей, исполняющий на воде озера предполётный зигзаг прощания с летом. - Однако мы ничего толком не можем решить.
        - А что это мы должны решить? - спросил представитель. - Что-то должны решить вы, а я как раз ничего не решаю. Я просто наблюдаю.
        - Это немало, - ответил писатель. - И что вы видите?
        - Я вижу, что искусство, которое становится на собственные плечи, а не плечи каких-то там титанов, это и есть искусство. Остальное - прессование воды с вялотекущими побочными результатами.
        Блондин некоторое время смотрел на собеседника, медленными глотками ощущая свой абсент и перебирая пальцами мундштук кальяна, распространявшего полынный запах пролетевшего сезона земляничных полян. Сказал:
        - Согласен.
        - Поэтому, - продолжил представитель, - есть вещи, как уже где-то отметила Паркер, которые подлежат разумению, но совершенно не подлежат распространению по причине невозможности.
        - Как же это понимать? - полюбопытствовал писатель, вникая в слова наблюдателя.
        - В общем, это нужно именно принимать непосредственно, а не понимать, - с улыбкой сказал представитель. Добавил: - Вот в этом конкретном месте я представляю Паркер.
        - Это её слова?
        - Да.
        Писатель нахмурился и ушел в себя, глубоко втянув кальяновую преисподнюю сизого творения релаксирующего нюанса. Кошка сидела на мониторе, вцепившись в край пластины экрана цепкостью лап, и готовилась к прыжку. Прыгнула. Упала на стол возле мыши. Писатель смахнул её рукой на пол. Сказал:
        - Я начинаю догадываться.
        - Да? - молвил представитель. - Я даже не пытаюсь.
        - Передайте Паркер, что я понимаю эту мысль.
        - Постараюсь, - пожал плечами представитель. - Когда увижу.
        - В общем, не секрет, - продолжил блондин, - что всё, что происходит, происходит беспричинно. А вот философы думают как раз наоборот.
        - Ну-ну... - поддержал представитель.
        - Поэтому, если и есть причина чего-либо, то она, эта причина, и есть своё проявление.
        Представитель поднял брови и стал наливать в свою рюмочку водку из трёхлитровой бутылки. Сказал:
        - И?
        - И? И поэтому... Поэтому... - Задумчиво посмотрел на потолок, затем в окно, на лебедей. На кошку, в монитор на текст, на представителя, в свою рюмку. - Сказал: - Абсент хороший. Не желаете?
        - Не хочу мешать с водкой. И поэтому что?
        - И поэтому для того, кто начинает понимать, как всё работает, у того есть единственный способ довести это дело до конца.
        - Да? И что же это за способ?
        - Стать на свои собственные плечи. Если поймешь, что это такое. Паркер права.
        - То, что она права, я догадываюсь, - сказал собеседник. - Вопрос как. И ещё вопрос - зачем?
        - На первый вопрос ответить сложно. По крайней мере, мне, - проговорил блондин. А вот по поводу второго могу сказать вот что: Затем, чтобы лето не кончалось. А у большинства оно заканчивается довольно рано. Практически, в детстве. И причём в довольно мрачноватых тонах, даже без романтического листопада. Суть в том, что Времени действительно нет. В этой своей мысли Паркер права настолько, насколько хватает ума понять её прорыв в мышлении. Время транслируется из сознания, а не действует где-то вовне. Все свои проблемы многие связывают со временем, которое в действительности они сами и есть. Вот это ответ на второй вопрос. На свои плечи стоит подняться, чтобы листья сентября обратились в майские одуванчики. - Хлебанул свой абсент. Улыбнулся. Добавил: - Всё просто.
        - Я не понял, - проговорил представитель. - Но зафиксировал.
        - Да тут понимать ничего не нужно, - сказал писатель. - Нужно почувствовать. И это многие чувствуют. Но лишь тогда, когда уже поздно превращать сентябрь в май.
        «ИДЕАЛЬНЫЙ ДЬЯВОЛ»
        Терпкий вкус любви к жизни, осознание себя во всем, осознание совершенства и возможности, осознание великолепия материи, управляемой духом, принятие Вечности, которая всегда с тобой - это то, что неподвластно никому, никаким буквам, алгоритмам, аксиомам, заклинаниям.
        Существует бессчетное число имен.
        Все они созданы не более, как попытка разделить неделимое.
        Душа, Свобода, Любовь, Сострадание, Свет, Воля, Чистота, Разум, Ясность, Бог...
        Ничто, Клетка, Ненависть, Равнодушие, Тьма, Судьба, Помутнение, Рефлекс, Мрак, Дьявол...
        Занимая свое место в ряду осознанных понятий, Бог ничем не отличен от всех остальных идей и, таким образом, между Дьяволом и Богом нет никакой разницы. И то, и другое, пустые идеальные образы.
        Идея идеи сама собой ставит преграду полной свободе множественности возможностей и ограничивает её лишь возможностью идеи, а также материального её воплощения.
        Нет никакого основания считать любую идею самовозникшей, подобно некой первичной монаде.
        Рассуждения подсказывают возможность проекции всех без исключения идей источником, скрытым в глубине внесознания, то есть в трансцендентности. Отрицать это невозможно.
        Отрицание идеи как творящего импульса есть единственная возможность выйти за рамки клетки, в которой находится душа, просматривающая феномен перцепции, иллюзии разума, то есть картинки, предоставленный Абсолютом, принимая за условность его существование.
        Это означает полное понимание эфемерности познания, но одновременно его необходимость для эфемерного существования.
        Таким образом, становится ясно раздвоение человеческой личности на вечную дискретно осознающую саму себя сущность, лежащую вне воздействия идей, и сущность бытовую, то есть секулярную, живущую текущим мгновением, заполненным идеями и которое воображением растягивается на прошлое и будущее.
        37
        - А только это и есть настоящая свобода, - закончил блондин. - Когда сентябрь несёт в себе май. Однако, Паркер не игнорирует наш диалог. Её фригийский лад полон весны, как видно из этого джаза. Идея явления идей для рабства души это что-то новое.
        - Я ничему не удивляюсь. Это именно джаз, вы верно подметили. Весны, я вижу, не хватает вам, - скептично проговорил представитель и закурил папиросу. Добавил: - Я вам нужен в роли свахи. Мне так начинает казаться.
        «БОЖЕСТВЕННОСТЬ ЭКСГИБИЦИОНИЗМА»
        Человек рождён излучать свет, чтобы получать отражение внимания. В лучах этого света существуют все без исключения. Разница заключается лишь в способе обратить на себя это внимание. Мотивация жизненной деятельности людей есть внимание окружающего мира. То есть, человеческая сущность работает как приемник, питающийся лучами внимания. Можно сказать так - приемник, питающийся лучами иллюзии. Потому, что это внимание совершено субъективное. Достаточно сделать вид, что тебе нравится человек, и он сразу же питается энергией этого луча. Говоря яснее, лучи внимания это ложь себе. Существо, питающееся ложью и по сути своей должно быть лживо. Что и можно наблюдать в технологии мимикрии у женщин, не скрывающих этого, а также в технологии информационной лжи, используемой мужчинами, но, тем не менее, питающей и женщин, и мужчин. В литературной форме это проявляется массой рецензий, имеющих один смысл - вызвать внимание. Достаточно зайти на любой форум и посмотреть, как идет битва за энергию луча внимания, чтобы убедиться в этом. Самое страшное для личности это потеря энергии внимания, которая выражается в
невозможности подавать сигналы своего эго. Человек, как действительность, проявляется только в полном одиночестве. Это аутентичная личность как она есть.
        Страсть физического или духовного эксгибиционизма является рациональным проявлением человеческого естества.
        Принимая постулат, что реальность это феномен, а душа приемник излучения формирующего феномен, можно сделать следующие заключения:
        Приемник феномена непрерывно "движется" вдоль статичного сигнала, проецируемого источником. Времени не существует. Прошлое и будущее статичны, вечны и являются одним целым. Приемник условно "движется" своим восприятием вдоль ряда статики феномена, принимая это движение, то есть изменения восприятия, за время. Духовная сущность осознает движение, испытывает эмоциональную реакцию, но не в состоянии изменить статичный ряд феноменальных объектов, существующих лишь в субъекте. Ощущая свою зависимость от излучателя, приемник стремится сам стать излучателем. Что поясняет стремление к экспонации. Неизбежность проекции феномена несомненна, что в свое время эмпирически проверялось приемом известным как "русская рулетка", и многими иными обрядами.
        Из этого можно вывести постулат:
        "Природа Приёмника основана на стремлении стать Источником"
        Этим поясняются все духовные порывы человека, стремящиеся экспонировать, то есть показать себя во всех доступных способах.
        Другими словами, страсть к эксгибиционизму божественна.
        38
        - Однако это пассаж, - молвил писатель.
        - Вам видней, - ответил представитель. - Это слова, а вы знаете, как их складывать. Поэтому можете и разложить.
        - Тут ничего не нужно раскладывать. Всё просто, как домино, - резюмировал небритый.
        «САТАНИНСКИЙ ПОЛЁТ КРЫЛАТОЙ БУЛАВЫ»
        Любой автор прозы рано или поздно понимает всю бессмысленность и клоунаду своих попыток вкинуть во внешний мир проект действительности, построенный на личном восприятии.
        Одно, что может иметь значение и смысл, так это сам факт написания чего-либо, то есть сам момент творения, что практически равно сопереживанию с материалом этого проекта и является созидательным актом, ценность которого для большинства выражается зеркальным отображением внимания со стороны.
        Без этого внимания, по крайней мере, потенциального, творчество существовать не может.
        Основа мотивов созидания лежит в плоскости самолюбования.
        Основа самолюбования лежит в неполной любви к себе, требующей постоянной подпитки вниманием внешнего мира, так как животное человек, оседланное духом, желает множить свое изображение количеством глаз, смотрящих на него.
        Основа неполной любви к себе лежит в психических травмах раннего детства, а также во врожденных генетических неполноценностях самой психики.
        Основа психических травм в раннем детстве лежит в цепочке духовной зависимости родных людей друг от друга. То есть, говоря прямо, пишущий постоянно оправдывается перед прошлым, заигрывает с будущим и мастурбирует в настоящем, позиционируя свои несознательные желания с проектами образов.
        Таким образом, писатель это что-то промежуточное между нормальным человеком и неполноценным психопатом, норовящим сделать свой мир самостоятельно, так как действительность для него всегда недостаточно полноценна, на его взгляд.
        Почти полные психопаты это те, кто верят в то, что творимые ими трактаты представляют собой ценность в каком-либо плане. Отсюда жадное внимание многих к понятию копирайта.
        Осознание того, что действительность существует сама собой, включая в свою картину человека со всеми его амбициями лишь как часть своей мозаики, приносит свободу и победу духа над телом.
        Чего не происходит никогда.
        Несчастное животное писатель мечется на своей лужайке жизни, рисуя бредовые картинки и раскрашивая их подобно школьнику первокласснику в надежде, что впереди свет настоящей жизни и что где-то там, за стрелкой часов, есть истина.
        Понимание того, что истина всегда здесь и сейчас практически не дается никому.
        Написать и сжечь - способность гения.
        Ещё более утонченная способность гениального творчества - вообще ничего не писать.
        Однако, осознание неизбежности не подчиненной ничему приходит только тем, кому это определено той же неизбежностью.
        Относиться серьезно к попытке стать самому неизбежностью, то есть творить, не только смешно, и даже не грустно, а есть не более чем метод множить свои психические рефлексии подобно негроиду, возжелавшему стать арийцем силой своей воли.
        Писатель является подобием булавы, которая кидается на зеркало и каждый раз изумляется получаемому удару.
        Осел, запряженный в громоздкую телегу своих желаний, ползет в гору своих амбиций, глядя на висящую перед ним морковку воображения и веря, что за этой морковью прячется какой-то смысл.
        39
        - Сказать, в общем, нечего, - молвил небритый. - Недаром я перестал писать, когда трезвый. Но я трезв, к сожалению, редко. - И отмерил себе несколько грамм абсента.
        - Ну, я бы так не сказал, - поморщился представитель. - Есть мир духовности. Есть круг общения. Одни пишут. Другие читают. Хвалят и радуются. Создают конкурсные программы. Определяют, кто лучший, кто хороший...
        - Вы хотите сказать, мастурбируют, сосут и лижут друг у друга? - поинтересовался писатель. - Для этого не нужно малевать бред про влюбленную морковь. Да вот этот самый ресурс, который мы в данный миг представляем, сосёт друг у друга за деньги, а не просто за идею. Все литературные ресурсы в своей основе это ресурсы психопатов, которые лезут вперёд в толпе таких же неполноценных с единственной целью - отсосать внимание и мастурбировать в этот момент.
        - И вы тоже? - с любопытством спросил представитель.
        - Я в основном пью, - ответил писатель. - Это лучше, чем сосать. А ваша Паркер не пьёт?
        - Нет, - ответил представитель. - Но вы же видите, она понимает смысл происходящего до такой степени, что возвела это понимание в степень некоего прагматичного оргазма.
        - Вы тоже та ещё штучка. Прагматичный оргазм... Мда... Впрочем, доля истины есть. Паркер получает удовольствие.
        - Она не получает удовольствие. Она действует, как может.
        - Странные слова. А с какой целью? С какой целью она несёт околесицу, которая не дешифруется даже экзальтированными педерастами и волосатыми лесбиянками.
        «ТЕРПКАЯ МОЛОДОСТЬ БЕССМЕРТИЯ»
        Терпкая молодость зелени травы пробивалась сквозь щели бетонных плит аэродрома, укрытого аурой датчиков слежения и непроницаемостью густого леса, в котором располагалась взлетная полоса.
        В траве прогуливались мыши, пользуясь предрассветной тишиной и своим распорядком мышиного царства, живущего минимализмом сокрытия.
        Самолеты стояли в капонирах как спящие пружины, поблескивая матовостью композитных крыльев и сжатые скрытой энергией упакованных молекул.
        Легкая поступь надвигающегося сияния линии горизонта предрассветной свечой вдыхала чистоту ясности мысли.
        Сонно порхали аэродромные мухи.
        Прямо по центру взлетной полосы уснул, свернувшись калачиком, полосатый кот, не реагирующий на карнавал мышиного царства.
        Сколько их здесь!
        Неведомых душ, творящих во все времена идеи воплощения, слившиеся в единое существо крылатой птицей, спящей и ждущей своего Ариэля.
        Сколько их здесь!
        Любящих непостижимость мгновения полета сквозь миражи туманных облаков к созвездиям городов, сверкающих огнями изумрудных узоров уличных фонарей и катакомб многоэтажного слияния душ в бетонном единении впечатанных галлюцинаций массового сновидения.
        Взлетная полоса тянулась к горизонту девственной чистотой, устремленной к восходящему солнцу, ждавшему поцелуя страсти любовницы, проникающей в солнечную прохладу ясностью лунного сияния и свежестью летнего рассвета завороженного торжеством академических вековых сосен, окружающих стартовую площадку лестницы в небо.
        Любовница взлетела навстречу Солнцу, ждущего за горизонтом, оставив позади мышиное царство спокойного равновесия мироустройства ведущего в размножение бессмысленности, поедающей себя равномерно и неизбежно.
        Мурашки побежали стройными рядами вдоль трассы истока, рождая магию крылатого сновидения непостижимого ничем, кроме мгновений поцелуев вечности.
        Яркий свет притягивал лунное сияние сиреневым бликом, вспорхнувшим в рассвет.
        Она летела!!!
        Отбросив постулаты праведные, ведущие ступенью льда лишь только вниз - туда, где стынет холод, так ждущий свет цветов, летящих в высоте, цветущих только там, венчая ореолом весенних волн волшебных вакханалий неистовости душ презревших плоти страх, полет души бегущий по волне безумия, дающего свободу лишь тому, кому она нужна, принцесса космоса божественности совершенства непостижимого уму, копающему тоннель могил, мерилом выбирая цифру.
        Она летела!!!
        Цепи обрывая, висящие галактиками черных дыр зовущих в бездну плоти периметром падения, полету вопреки, она стремительно неслась подобно свету прорывающемуся сквозь тучи грозовые.
        Нет, не мажор, но не минор однако, нейтральной частотой соития созвучий букетом песни летящей ласточки свободой несоизмеримой ни с чем и никому, понятен будет лишь подобному, подобное совокупив в мажорные ряды с минорным ладом, оставив в брутсферах бездонных могильной тишины пылящей и лелеющей святую суету синонимов, которым истинных имен не существует.
        40
        - Я молчу, - сказал писатель.
        - А я скажу, - ответил представитель. - Вы мне морочите голову.
        - Вы ошибаетесь, - молвил сквозь дым кальяна писатель. Повторил: - Вы ошибаетесь. Если считаете, что вас подставляют. Не только вас, я хотел сказать. В той же роли я. Как узнать со стороны, кто автор всего этого? Вы представляете Паркер. Так, может, вы всё это и пишете, а наблюдатель я?
        - Метафизика уместна небольшими порциями, - ответил представитель. - Но когда она превращается в телефонный справочник это уже агрессивная экспансия.
        - Экспансия чего?
        - Как это чего? Своего образа мышления. Это всегда был единственный смысл существования интровертов, соединенных в одной душе с экстравертом. - Налил водки. Добавил: - Она как раз такая. Я нет. А вот вы похожи.
        - Это не означает, что я веду запись нашего разговора. Диктофонов здесь нет.
        - А файл в мониторе?
        - Но это просто неизбежность, - усмехнулся писатель. - Назовите это как-то по-другому, и вам станет легче. - Улыбнулся. Сказал: - Назовите этот файл реальностью. А разве это не так?
        - Вот именно что так. - Выпил одним глотком водку. - Поэтому нам нужно прояснить, что мы вообще будем дальше делать в свете постоянной стенографии процесса. Мы можем что-то решить, но в некотором смысле условно, не более. А в другом смысле - безусловно. И то, и другое, слишком подозрительно для того, чтобы параллельно быть.
        «ТЕХНОЛОГИЯ СЕКСУАЛЬНОСТИ»
        - Неопределенность принятия действительности такой какая она есть, делает осмысленной лишь форму жизни, содержание которой непостижимо сознанием.
        - Это как понимать?
        - Не совершай никаких обрядов, если они тебе не нравятся. Не делай то, что тебе не хочется делать. Не обременяй себя знаниями, которые тебе приобретать неинтересно. Не общайся с теми, кто не привлекает тебя в каком-либо плане. Верь себе и своим чувствам. Не верь никому, кроме себя. Живи мгновением, ибо оно вечно. Лови цвет радуги и будь в ней всегда. Не заглядывай вперед, там ещё ничего нет. Не смотри назад, там уже ничего нет. Цени пыль, из которой растут цветы. Будь цветком, какая бы пыль не лежала вокруг тебя. Не учись. Не учи. Не люби, если любви нет. Если любовь есть, помни о радуге. Если радуги нет, помни о пыли.
        - Мне нравится твоя технология. Но как её применить в действительности.
        - А где ты видишь действительность? Здесь?
        - Нууу… Все-таки это национальный литературный ресурс. Здесь есть интересные люди.
        - Да, но все эти люди сами не знают, где они, и чего они хотят в действительности. Ты сама знаешь, чего ты хочешь?
        - Я хочу привлекать внимание.
        - Зачем?
        - Не знаю. А зачем знать?
        - Конечно незачем. Но это не все понимают. И пишут, пишут. А потом читают, читают. Почему? Как ты считаешь?
        - Я думаю, что они хотят того же, что и я.
        - Верно.
        - Они хотят внимания…
        - И не просто внимания, а во многих смыслах желания и обладания. Многие хотят, чтобы ими обладали, другие - обладать.
        - Но зачем?
        - Этот вопрос можно задать удаву, глотающему кролика. Или муравьиной королеве. Смысл в том, что действительности нет в понятии постоянства.
        - Я это понимаю.
        - Исходя из этого, можно допустить, что ничего кругом вообще нет.
        - Кроме желаний.
        - Ты права. У тебя успехи в обучении. Да, ничего кроме желаний. Которые и есть действительность. Поэтому никто из людей, за редким исключением, не живет, а только собирается жить. Но ты не из тех, я это уже понял. Ты реально живешь.
        - А ты?
        - Это вопрос не ко мне. Текст набираю не я.
        - И не я.
        - Вот тебе и ответ на все вопросы.
        41
        - Да вы посмотрите! - закричал представитель. - И там эта тема! Кто же в таком случае ведёт набор?
        - Да успокойтесь, - поморщился писатель. - Паркер и ведёт. Кто же ещё может разводить столько философии из обыкновенного основного инстинкта? Паркер. Это её стиль. Скоро она напишет, что секса нет.
        - Мне кажется, она уже написала, что его есть столько, сколько можно вообразить, - молвил представитель. - Обратно отыграть вряд ли получится. - Усмехнулся. Повторил: - Вряд ли. Её трактаты стоят на сексе как баобабы на своей репутации.
        Писатель посмотрел на представителя. Поинтересовался:
        - А какая репутация у баобабов?
        «АПОЛОГИЯ БЕССМЕРТИЯ»
        Поскольку есть все основания полагать, что человек, как биологический вид, минимум за последние 6000 лет не претерпел изменений, то исходя из этого, в контексте определения духовных ориентиров, можно сделать следующие выводы.
        Все предыдущие психологические установки, сделанные неведомыми физическими личностями но, тем не менее, людьми, в книгах Библии и во всех прочих текстах древних времен касающихся утверждения идеи нравственности вообще и теизма в частности, не могут применяться как ориентиры, и даже более того: своей догматичностью тезисов они являются подобием лингвистических команд, которые программируют сознание. Сам принцип верынесет неверность, заключающуюся в установке на запрет работы ума, заранее исходя из положения, что разум неприемлем для анализа действительности, то есть он от некоего сатаны, созданного тем же разумом, что уже определяет степень возможности веры как восприятия и реакций.
        Рассуждая чисто априорно нельзя не понять, что за последние тысячелетия информационная насыщенность интеллекта человека выросла несоизмеримо, позволяя полнее анализировать ситуацию как в феномене реальности, так и в реальности духовного мира, который полностью представлен собственным сознанием личности.
        Таким образом, оставляя в стороне внедренные ранее установки на происхождение духовности, можно подойти к изучению принципа существования исходя из тех же биологических возможностей, которые были у поколений, написавших библейские главы, но используя интеллект и развитие, которых не было в распоряжении составителей принципа сверх верховенства вообще и монотеизма в частности, то есть тотального духовного и материального рабства.
        Поскольку воздействие монотеизма на массовое сознание продолжается по текущий момент, то налицо монополизм крошечной группировки биологических единиц над сознанием миллиардов им подобных, исключая атеистическую религию и философию, то есть систем мировоззрения, представители которых находятся в меньшинстве на многие порядки.
        Исходя из нейтрального априорного изучения сознания сознанием, можно понять, что все духовные ориентиры мыслящий человек должен искать самостоятельно, не полагаясь абсолютно ни на каких учителей.
        Оперируя духовными категориями, в отличие от физических принципов, то есть реально проверяемых, следует игнорировать мнение полностью всех умов, так как психологическая установка авторитета может повлиять на чистоту мысли. Это касается и принципов теизма, и принципов философии, и принципов теории естественных наук.
        Можно так же заключить, что пользуясь разумом, человек во все времена рано или поздно придёт к одинаковому выводу относительно любой сущности, осознаваемой сознанием. Однако все принципиальные важнейшие открытия человека относительно внешнего мира, и которых очень небольшое число, были сделаны на основании принципа работы воображения, то есть Хаоса в сознании, а именно - безумия, отфильтрованного умом. Что сторонниками теизма объясняется божьей помощью, но ими же не осознается, что таким образом богом представляется человеческое безумие, являющееся частью понятия под названием Абсолют.
        Постулируя отрицание постороннего опыта при духовных изысканиях, можно констатировать, что единственный мотив принятия человеком идеи теизма является фактор смерти, который используется церковью подобно оружию террориста при захвате заложников.
        Так же можно априори осознать, что текущее мгновение проживаемого момента исходит из предыдущего момента и направляется в будущий момент, являясь полностью связанной законом основания цепочкой, которая представляет собой одно целое, по которому движется сознание, субъективно делая отметки длительности и создавая таким образом феномен Времени.
        Статичность феномена реальности определяется разумом вне всяких сомнений, что приводит к выводу о невозможности гибели духа, который движется в безначальной и бесконечной статике феномена физического мира. Это означает, что прошлое существует в той же действительности, как текущий миг, и как будущее, которое статично и вечно, так как реально Времени нет.
        Страх носителя духовной сущности, то есть тела человека, в своем принципе физический, но не духовный. Если бы можно было оборвать свою жизнь простым нажатием какой-то умственной кнопки, некоторая часть людей рано или поздно воспользовались бы этим. И это право личности. Но принцип теизма к страху физическому прибавляет страх духовный, пытаясь влиять на бессмертную сущность человека, то есть на душу, используя духовные принципы, выработанные физическими людьми, которые ничем не отличаются от всех людей вообще, а поэтому констатируется духовное насилие над принципом человека, то есть над его бессмертной сутью.
        Лишь остановив влияние на сознание всех без исключения авторитетов, мыслящая часть людей может полностью понять, что они представляют собой, и что есть их будущее, как и прошлое. То есть условие духовной свободы является условием осознания бессмертия. Что никаким образом не соответствует принципам теизма и использования рабства людей идеей существования бога. Более того, идея бога полностью парализует способность человека, принявшего её, жить полностью счастливо, без оглядки на бога и без страха в том отрезке вечной существующей статики феномена реальности, где есть подобная идея.
        Единственная настоящая человеческая ценность текущего мгновения, то есть вечности, это осознание что такое душа. На это предположительно может ответить лишь тот, кто задает подобный вопрос. Это главное понятие, которое тысячелетиями пытаются блокировать психические установки, преследующие единственную цель - убить самосознание, то есть человеческую бессмертную душу, которое освобождает сущность личности и дает ей свободу выбора себя во всем.
        Необходимо добавить, что все моральные аспекты, проявляемые человеческим телом-носителем относительно биологических контактов с подобными носителями, основано на командах управления, подаваемых духовной сущностью, которая неизменяема, так как вечна и, следовательно, не может быть корректируема воздействием извне.
        Другими словами, Зло, как Добро, и как их пропорциональные смеси различных соотношений, не подвержены изменениям в действительной статике феномена реальности, что предполагается секулярным, то есть бытовым, взглядом на смысл существования идеи бога и оправдывает её.
        Невозможно волевым усилием стать «добрее» или «злее».
        Несомненное преобладание приоритета духовной сущности над интеллектуальной аксиоматически несомненна, так как первая является вечной, а вторая лишь частью физиологии, поэтому критерий оценки понятия человечности лежит не в интеллекте, а в плоскости Добро-Зло.
        Лишь очень малая часть умов может понять действительность высказанных положений, но почувствовать душой, то есть своей настоящей и бесценной сутью, в той или иной мере в состоянии каждый.
        42
        - Не успевают, - заключил писатель. - Не успевают почувствовать, что к чему. И это к счастью. - Втянул атмосферу мундштука. Добавил: - Паркер просто молода. И не сознаёт, сколь стремительно всё движется. А движется всё действительно просто стремительно. Поэтому, бог нужен. Тому, у кого нет себя. У Паркер есть она и ей бог не нужен. Но таких как Кристина немного, и они сами боги. Остальным без бога в петлю. Что и происходит повсеместно. Тоже неплохо. Но неэстетично.
        - Чего это вы? - недоуменно вопросил представитель. - Какая ещё петля?
        - Знаете, - сказал небритый блондин, - наркоманы не такие уж дураки. Если успевают сделать «золотой укол» и не превратиться в полное дерьмо. Человек рождён для счастья. Человек рождён для эндорфинов. Кто не в состоянии получить их естественным путём, по технически-бытовым причинам, вынужден существовать как собака, нет, как насекомое, но - как насекомое, которое имеет мозги, и познало сравнение из теории счастья и своего детства. Эндорфин это и есть настоящий бог. А к богу идут любыми путями. Героин не хуже политической деятельности, или игры в рулетку с бесконечным запасом актива. Так что, по-настоящему, наркомания это самая настоящая религия, после безвозмездной научной деятельности сумасшедших гениев, у которых эндорфин вырабатывается на основе мыслительной деятельности, адептов политической карьеры, где жажда власти и её теоретическое-практическое воплощение дает в достатке эту божественную субстанцию, и любителей затяжных прыжков без парашюта.
        - Любопытно… - вставил наблюдатель.
        - Конечно, - продолжил небритый, - наркоман сдыхает как пёс, если дотянет до этого. Но политик, удалённый от своей деятельности, сдыхает при жизни, что несопоставимо страшней смерти. Остальные, которых тьма тьмущая, уходят от реальности любыми путями, какими только могут. Но в итоге, к заключительному аккорду подползает несчастное измученное животное. Такая вот теория религии.
        - Мрачно, - сказал собеседник. - Это не в стиле Паркер. Но я начинаю догадываться, зачем она вам нужна.
        «ТОЛЬКО ПРИНЯВ ДЬЯВОЛА МОЖНО СТАТЬ БОГОМ»
        Писатель - певец, поющий на волне человеческих душ.
        Это определение касается любого творчества.
        Естественно, и очень естественно, желание петь. Но, в отличие от птицы, поющей одиноко в рассветной мгле, наедине с природой, стандартный писатель часто хочет орать как пьяная горилла на весь лес! На весь мир! Это поет механик человеческих душ!
        Никто его не в силах остановить. Никакие рецензии механику, пытающегося своей волей стать священником, его не удержат, если он добрался до пера.
        Что естественно и нормально в контексте единства и борьбы противоположностей.
        Творчество это работа по наитию, работа с подсознанием, работа с воображением, работа с безумной составляющей частью психики. Только полностью осознавая это, можно отдаться на волю волны наития.
        Механики не знают, что такое наитие. Они знают, что такое внимание.
        Что тоже нормально и является мотивом, недостающим тем, кто хочет, но вообще ничего не может.
        Но как же определить, кто графоман, то есть настоящий пишущий сумасшедший, а кто просто подобие павлина, желающего внимания лично себе, а не творениям, которые на самом деле принадлежат неведомо кому?
        Павлин это труженик строительства памятника самому себе. Он великолепно оттеняет энтропию общей массы людей всё прекрасно понимающих, но ничего не могущих сказать.
        Павлина часто можно вычислить просто по внешнему виду его страницы на сетевых ресурсах. Там непременно будет длиннющее эпиграф-резюме, много сообщающее об авторе, о его серьезности, значимости, таланте, творческих способностях, и вообще много какой угодно информации. Он всегда будет заполнять литературный дневник, зная, что эти записи кто-либо будет читать. Поэтому там будет сколько угодно клоунады.
        Нужно сказать, что это также вполне естественно и нормально в понятиях норм корпоративности.
        Классические павлины стараются собираться стадом, потому что в одиночку у них не хватит моральных сил держаться на плаву и не упасть духом от смысла текстов, какие они набирают на клавиатуре и которые нуждаются в психологической поддержке биологической среды стада. Кроме того, стадо - это круто.
        И это также естественно и нормально в сложившихся отношениях ментальной сферы определенного круга механического чуда пишущей клавиатуры.
        Все это можно наблюдать на множестве русскоязычных ресурсов.
        Павлины создают литературные клубы. Выбирают председателей. Проводят конкурсы, привлекающие внимание к особам руководящим этими соревнованиями, не нужными настоящему творцу, который всегда одинок. Конкурсы необходимы подобию низколетящих попугаев, ждущих похвалы и машущих крылышками в предчувствии внимания, которого так хотят. Они часто копируют чужие творения, но не в силу желания украсть чужое, а от бессилья создать свое, чисто графоманское видение мира, объединенное лишь только своим эго.
        Что также вполне нормально и ничего удивительного в этом нет.
        Павлины постоянно пишут рецензии, для контакта с такими же любителями домино. У некоторых авторов рецензий почти столько же, сколько читателей. Часто павлины пишут открытые письма, где проповедуют нравственность стада, не понимающего, что истинному графоману наплевать на мнение посторонних.
        Но механики человеческих душ не пресекаются с графоманией.
        Естественно, есть исключения в виде добрых людей, желающих человеческого общения и чистого искусства, какое бы оно ни было. Это самая естественная, человечная и благодарная категория людей, не числящихся в сообществах и клубах и совершенно нормальных в своих устремлениях. Это золотое исключение, которого мало видно, но оно есть. Под вышеперечисленные критерии они не попадают при любом совпадении определения.
        Публикующиеся же на главных страницах литературных сайтов люди совсем другой категории. Это толпа эксгибиционистов.
        Что также вполне нормально и естественно.
        С написанным текстом не может не согласиться вдумчивый и умный человек.
        Также он не может не согласиться с тем, что писатель это подобие духовного вампира, питающегося лучами внимания, и только полностью понимая, принимая и не скрывая этот мотив, он может спокойно быть собой.
        Люби Дьявола в себе. Это он творит, а не ты.
        Творит дьявольское желание быть Богом своего мира, который важнее всех миров!
        Только приняв Дьявола, можно стать Богом.
        43
        - А как вам это? - прищурено спросил у блондина представитель, раскуривая глиняную трубку, набитую смесью высокогорных трав смешанных в пропорции вечерней беседы. - Как вам пассажик про писателей порнозвёзд? - И вдохнул терпкий дым высокой технологии.
        - Я согласен, - проговорил писатель. - Более того, сам мотивирован приоритетом. А стайеры и спринтеры сбрасывают всю одежду, какую только можно. Но! Если есть смысл бежать.
        - Так вы всё же в забеге?
        - Знаете что, - сказал блондин. - Дело совсем не в забеге, и даже не в приоритете. Хотя, как побочный допинг, приоритет помогает в проявлении. Дело в том, что этот самый смысл, который никто не осознаёт, и никогда не осознает, нуждается в тоннеле для выхода. И если кто-то волей неведомости стал этим тоннелем, этим медиумом, этим посредником хаоса и формы, как пишет Паркер, то у него нет никакого выхода, кроме как принимать то, что выходит таким, каково оно есть. Или…
        - Или?.. - пыхнул дымом представитель, заинтересованно вникая в текст.
        - Или застрелиться, - закончил небритый. Добавил: - Другого выхода из этого лабиринта нет.
        Представитель молча смотрел не собеседника. На колени к нему вползла кошка. Погладил. Спросил:
        - Но зачем? Зачем себя убивать?
        - Священник себя не убьет. Механик тоже. Но есть сложные моменты, спрятанные в андеграунде. И священник, и механик это две крайние степени. Две полные противоположности человеческой сути, оседланной дьяволом творения. Или ангелом творения - как вам угодно, так и понимайте. Священник сверхпроводник. Он абсолютный графоман. Ему претит, порой, даже показать своё физическое лико. Подобно Шекспиру. Священник Бог своего мира, и больше ему ничего не нужно. Механик далёк от всего этого настолько, насколько можно себе представить. Зато он умеет ловить рыбу. И тот, и другой, в своих настоящих воплощениях достаточно комфортно существуют. Но промежуточное звено, которое есть во всём, составляет проблему. А оно, это звено, составляет большинство из массы так называемых творцов. Причём в различных пропорциях смешения физического и лирического.
        - Маргиналы, - вставил представитель.
        - Да. Но это состояние личности основа прорывного движения вперёд. Поэтому, все гении маргиналы, все с раздвоением личности, все полусумасшедшие и, постоянно оценивая свои выходки с позиций альтер-эго, никогда полностью не бывают удовлетворены собой. Они постоянно ищут выход из лабиринта к свету своего Солнца. Но если выхода нет, тогда есть пуля.
        - Или водка?
        - Да. Но пуля надёжней.
        «ПЛЕННИЦА ТЬМЫ»
        Землеройка яростно бурила тоннель и двигалась вперед непрерывными рывками, вталкивающими её тело в разгрызаемую тьму, стоявшую черной каменной глыбой, закрывающей собой что-то светлое, маячившее там, впереди, и чего не было здесь, в угольном мраке подземелья, освещенного близорукой свечой осознания волевого движения вперед, сквозь материю препятствия, сквозь удары плотного будущего, наступающего как колизейский тигр с огненным мечом гладиатора, бьющегося за свою сторону Луны и не желающего сливать свою половину в одно целое, которое волшебной неясностью манило куда-то в фиолетовую даль океана будущего, мерцающего саргассовым морем затонувшего счастья одиноких погибающих кораблей, зовущих на помощь из холода и мрака неизбежности, вцепившейся когтями черного камня наступающей тьмы времен.
        Осознание упрямо вгрызалось в пространство, отбрасывая лед преград и хладнокровно не реагируя на удары гранитных всполохов, вырастающих на пути.
        Она была крошечной, слепой землеройкой, ползущей где-то там, в глубине гигантской Земли, несущейся вместе со всей Солнечной системой и Млечным Путем сквозь мириады галактик и Черных Дыр, пожирающих звезды, которые плакали, падая в темень чёрного ничто но, смирившись, исчезали, подчиняясь законам, которые правят мирами.
        Землеройка подчиняться не желала. Она разрубала мечом своего естества плотную невозможность, стоявшую на её пути и насмешливо наблюдавшую за маленьким огоньком существования, которое тлело в темени каменной глыбы, величаво плывущей по своей орбите. Тектонические плиты протягивали вдоль магнитного поля гауссы своей тяжести, живя своей длительностью, питаясь темнотой центростремительного сжатия молекулярных цепочек, танцующих танец материи на усладу гранитных гуру, развлекающихся вулканическими извержениями и ждущие совокупления с астероидами, врезающимися в плоть фаллическими кинжалами.
        Маленькая землеройка не знала про то, сколь длинен её путь, но это не волновало стальную пушинку мягкого стремления волевого намерения искры желания, которое гнало вперед, сквозь катакомбы континентов препятствий. Солнечный ветер звездного полотна опадал фиолетовой волной, колышась как океанический вал, ослепляя невидимые глаза шлейфом бесконечности огненных миров, плывущих в индиговой синеве свободы.
        Они ждали её.
        44
        - Однако… - молвил представитель, прочтя текст. - Вижу, Паркер согласна с этим вашим пониманием творчества, и зачем оно есть. Но, на мой взгляд, вы не сойдётесь. Вы слишком близки духом.
        - Не думаю, - ответил писатель. - Она женщина. Поэтому близки духом в том смысле, что вы сказали, мы быть не можем.
        - Это почему же? - поднял брови представитель. - Мне кажется, вы не придерживаетесь тех взглядов, для которых гендер пограничный столб.
        - При чём здесь пол? Вот именно в смысле пола я с ней найду общий язык, как мне кажется. И… Женщина в смысле пола стоит над мужчиной. Вы не задумывались?
        - Это Паркер пишет.
        - Да. И я с ней согласен. Более того, никакой настоящий мужчина этого отрицать не будет. По крайней мере, самому себе и в глубине души. Так вот, пол это оружие женщины. - Помолчал. Добавил: - И щит мужчины. Но в отношении духа можно сказать всё с точностью до наоборот.
        - Это говорит Паркер, или вы?
        - Да нет уж, уважаемый. Это говорю я.
        - Да, воля духа это удел мужчины, - сказал представитель. - Но дух воли возможность и право женщины.
        - Спорить сложно, - ответил блондин. - Я не был на Лесбосе. Но, подозреваю, там были жесткие условия, и никакой романтики. Романтика горит в мужчине. Но светом женщины. Поэтому воля мужчины питается светом женщины. Конечно, есть гомосексуализм. Но это свойство и привычка не имеют к романтике никакого отношения. Романтика зажигается на стыке мужественности и женственности. Однополое чувство обречено на пустоту повторения самого себя, без всяких горизонтов. Греки были романтиками, потому что относились к сексу так, как к нему и нужно относиться. И греческая педерастия это не более чем сцена развлечений и, кстати, обучений мужественности. Вот так всё было в эллинских заповедниках. По-настоящему божественность греческой культуры проявляется мужественной женственностью, а не педерастией, как сейчас модно кое-кому, кое-где проповедовать.
        - Я не спорю, - ответил представитель. - Но гомосексуальность весьма многолика. И я не гомофоб, как уже говорил.
        - Конечно многолика! - сказал небритый. - Но чистый педераст, как и чистая лесбиянка, это личности, которые спроектированы не совсем полноценно. Другое дело бисексуальность. Духовная. Это, в общем, высокая степень социальности. И это факт, как не относись к сексуальной нетрадиционной ориентации. Чистый педераст это практически активный злобный гомосексуалист, ориентированный на насилие и который женщин просто ненавидит, причём лютой ненавистью, и возводит это в ранг религии. Аналогично и лесбиянки, хотя, естественно, они мягче и добрей своих коллег мужчин.
        - Возможно, - ответил представитель. - Но ваша агрессивность текстов не совсем компонуется с текстом Кристины. Если вы сексуальный момент отношений предполагаете опустить, то духовный момент станет несколько эклектичным.
        - Я не опускаю никаких отношений, - проговорил писатель и взял свою рюмку с абсентом. - Но причём здесь Кристина?
        - Вы хотите взять у неё кое-что.
        - Да. Немного.
        - Там где происходит контакт настоящего мужчины и настоящей женщины, мало не бывает.
        «БЕЗУМИЕ ЦВЕТА ИНДИГО»
        Парашют раскрылся легким ударом, схватившим свою порцию воздуха глотком раскрывшегося купола, вцепившегося в стропы, сторонившиеся перехлеста.
        Тишина бездонности синевы колокола небесного дна оттенялась рокотом улетающего самолета, сбросившего условную единицу в точку розы ветров, не предусмотренной возможностью управления.
        Зеленое марево плывшего внизу лесного массива скрывало свои прелести райского ада, невидимого из романтики полета управляемого крыла.
        Горизонты тлели туманной дымкой рафинада далеких городов, выступающих изваяниями наслоения массового гипноза творения.
        Летний ветер обволакивал теплом потоков плотности, уступающей прорыву вперед.
        Стратосферные орлы плыли одиночными автономиями, осматривая телескопическим взглядом территориальную принадлежность подземных передвижений.
        Небо и Земля совокуплялись зеленью марева вертикальной любви невозможности, которая всегда на горизонте.
        А это что?
        Далекие субмарины ядерного атакующего назначения проскользнули сквозь континуум пространства-времени и собрались стайкой на поляне усыпанной пуховыми шарами и желтыми огоньками всепогодных неуловимых одуванчиков композитной технологии, цветущих шарами шелестящего шарма шелковых шапито шиншилловых шпалер шафранового шлейфа шагреневых шхун, улыбающихся субмаринам корпоративной улыбкой.
        Всепогодные истребители, воспользовавшись летним сновидением радаров дальнего обнаружения, глиссировали на поляну с одуванчиками, дымящимися динамичным диссонансом.
        Демиург втянул аравийский запах конопляных прерий фиолетовых ветров розового индиго и вдумчиво устранил исходящий ум, оставив входящие ароматы алых роз ветров непоколебимости намерения, которое всегда кружит где-то рядом, словно мираж вечных мгновений.
        Мимо с легким журчанием реверсивного следа плыла крылатая ракета, словно акула, высматривая цель где-то в глубинах бортового процессора. Усмотрев стаю истребителей, пьющих вино из одуванчиков, она сложила крылья и голубой тенью июльского утра желтой субмарины дыма над водой окунулась в ночь возле оперы, расцветающей рассветом обратной стороны луны.
        Нефертити вошла в Город Солнца, жарко целуя инцестом фригийского лада музыкальный эхнатон, нанизывающий богов на нить ожерелья своей безмятежной стали кумулятивного пламени мумий книги мертвых, танцующих танец оргазма.
        Девятый вал остановился посреди океана и задумчиво смотрел на Нефертити, пьющую вино с субмаринами, жеманно строящих глазки расслабившимся истребителям, отправившим крылатую ракету патрулировать периметр земляничной поляны усыпанной хмельными одуванчиками.
        Колокол сурового неба звездных прерий Магеллановых каравелл осыпал пыльцу цветочных грез океанических мечтаний скользящего серфинга стремительного легато быстротечного пассажа весенней скрипки Паганини, качающегося на цепях островного римского права, открывшей душе музыканта свободу, которую не заберет никто
        45
        - Возможно, я ошибаюсь, - задумчиво проговорил представитель. - Её свобода несколько похожа на ваш прорыв.
        - Я не знаю, что вы подразумеваете под моим прорывом. Если расчет на встречу с Паркер, то это сомнительный прорыв. Мне иногда начинает казаться, что она вообще виртуальная женщина. Особенно в плане своей транслируемой бисексуальности.
        - Напрасно вы сами себя ориентируете. Она женщина очень даже не виртуальная. А прорыв это идея проникнуть в личность Паркер посредством провоцирования её на трактаты, в которых истоком являетесь вы. В некотором плане. Обратите внимание, она сейчас читает это и за строками видит - нет, не меня представителя, хотя этот текст говорю я лично - но вас, моего слушателя. И вы, своим молчанием, инициируете её посыл.
        - Что-то вы совсем отклонились в поле мистики, - ответил писатель. - Не забывайте, что кроме вас и меня, здесь никого нет. Остальное - условность и побочные явления передачи эмоций при помощи букв. - Посмотрел на собеседника. Отхлебнул абсента. Сказал:
        - Вы и я. Всё.
        - И кошка, - добавил представитель.
        «ПОЦЕЛУЙ БЕЗУМИЯ ЮНОСТИ»
        Дома стояли бетонным монстром выпуклых рядов герметичности территориальных зон вдоль проспекта, освещенного холодной плазмой свечей ночного движения, проснувшегося на закате солнечного эха. Они жили своей жизнью в сумеречном всполохе перекрестий лучей гирлянд фотографической собранности металлических тоннелей, по которым неслось направленное движение электронов.
        Лохматые ежи наступившей пустоты в сумерках опустились в глубину бездонного метрополитена и осторожной поступью разбрелись по разветвленной сети катакомб подземных магистралей города, играя на тотализаторе ночных миражей, плывущим маревом забытья дневной суеты.
        Спящие поезда сонным хором шептали колыбельную сказку герметичного сознания, остановившегося стряхнуть безумие стремительности движения без права повернуть назад.
        Плоскость снов пересекалась амбразурами проснувшегося желания, падающего в безумие, ограниченное чёрным солнцем, горящим импульсами окутавшей ночи.
        Панель оживленно вникала звукам ночного джаза, поющего песню чёрного рассвета.
        Призрак тьмы воспарил крылатым наваждением звона розовой волны очарования естества, презирающего песок цифрового исчисления белоснежных офисных камер внутреннего сгорания апофеоза разума, поедающего себя.
        Бокалы танцевали гибкий танец индийских гуру, летящих йогой цветного сновидения Кама сутры.
        Блиндаж одиночества разорвался голубым пламенем плутониевого ветра, уносящего разум в никуда, которое летело по тоннелю сна, стремительно приближаясь в прицеле наваждения пламени зверя, ждущего всегда рядом.
        Рапира вожделения пронзала невозможность, вникая в смысл горения одинокого пламени белоснежной свечи в черном квадрате рамок безысходности, очерчивающих меловым кругом рациональность, спящую сном лунного света падения в доступность, не нужную, когда она доступна, но, тем не менее, необходимую.
        Алые цветы мака распускались терпкими соцветиями плотности сознания, целующего сфокусированный мир, лежащий на ладони словно крошечный ёжик, убежавший из катакомб ночного метрополитена Вселенной и завораживающе блестя концентрированным взглядом, преданно готовым на всё.
        Крылья подчиняли струйные течения ветров Манхэттена на склонах Эвереста, полыхавшего отраженным светом лунной сакуры, ждущей опыления своих цветов невинности лучами безумия танца лохматых ежей в катакомбах метрополитена мертвого моря бетонного океана соцветия ночного урбанизма, съедающего юность.
        46
        - Как вы думаете, это действие наркотика? Или просто образ мышления, - вопросил писатель, рассматривая завитушки текста и снова потянувшись к мундштуку. - На мой взгляд, кодирование образами декодируется лишь подобным. Но где оно?
        - Не знаю, где это самое оно, - ответил собеседник. - Но я вам уже сказал своё мнение, что вы в некотором смысле становитесь соавтором Кристины. Источник феерий у неё в избытке, как видно из звукоряда. - Пристально посмотрел на писателя. Добавил: - Смотрите, уважаемый. Женщина, перенасыщенная гормоном счастья весьма неустойчивое создание в плане своих настроений.
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Только то, что прежде чем что-то искать, нужно подумать, что потом с этим делать. Некоторые вещи необратимы. Вам это известно не хуже чем мне. Поэтому, настоящий альпинист свою последнюю вершину штурмовать воздержится. - Закурил. Добавил: - Но это в теории. На самом деле каждый настоящий творец рано или поздно заползает в собственную мышеловку, установленную на вершине своего Эвереста. Так устроен мир.
        «ДЬЯВОЛ ЖЕЛАНИЯ»
        Кубики льда синхронно падали в коктейль запотевшего богемского стекла в лучах безумия сполохов света импульсного освещения тёмной пещеры ночного клуба единения множества в толпе.
        Падение в глубину откровенных условностей инстинкта таит свою прелесть и герметичное счастье совокупления духа с плотной реальностью бутафории, ставшей чистой жизнью в текущем мгновении оргии безумия.
        Эндорфины процеживались сквозь кокаиновую матрицу плоскости реальности и тонизировали контрастное и плотное восприятие окружающего мира шелковым презервативом отточенной программы действия, просматриваемой с ясностью визира оптического прицела.
        Бодиарт будоражил инстинкт и отключал духовность, открыв окна восприятия, подчиненные системному гламуру, опадающему розовой голубикой замороженного рафинада утонченного наслаждения.
        Рецепторы вибрировали волнами ожидания и предвкушения плотной пелены плавающей прострации психоза поднебесного подобия полумрака падения принципа подчинения.
        Что отключало разум и распыляло тело аэрозолем феромонов, деля долями апельсинового соития пространство, плотно облепившее сознание.
        Конечно же!
        Безумие застывшей пеной медленно ползло волной прострации, не подчиняясь никакому смыслу.
        Силиконовые наполнения инстинктивного магнетического действия втягивали энергию вуайеризма солнечной батареей, всасывающей внимание, сжавшееся в концентрацию точки пучка наваждения фаллической пули, сметающей с линии прицела естественность помехи разума.
        Разговаривающие цепи звенели колоколом, кующим оковы.
        Ярость пламени концентрированного желания разбросанного в пространстве сгустками протоплазмы возбуждала и оттачивала экспонацию, волнующую воображение и льющуюся лиловой волной страсти.
        О! Да!!!
        Мгновение волны застывшей океанической бескрайней безудержности безмолвия монады генного безумия нисколько не тревожилось и не боялось тумана экстези, пронзающего ясность осознания и восприятие природы, рожденной для того лишь, чтобы быть и быть, небытие откинув за пределы, которые уходят в прошлое полками войн, где победители сгорают мотыльком в огне пылающего естества имеющего смысл сейчас и здесь, а более нигде.
        О! Нет!!!
        Нейтрино осторожности молчит в часы безумия, несущего огонь от плоти к плоти, осознавая, что сатанизм условен, как и все кругом, духовность зачеркнув и выбросив ключи в моря застывшего сознания, перестающего считать секунды и часы тупого бытия, вцепившись за тепло измеренной погоды, не подходящей для Титаника, стремящегося в пропасть айсберга упасть, целуя его холод, жаром отдающий реверанс душе, что рождена под черным флагом, швыряющего в пламя льда и адского безумия в коконе рая не впечатанного, не ожидая бумеранг, который развернувшись уже летит как черный ворон, прицелом глаз уставившись лазурью лазера судьбы.
        47
        - Да, вы правы, - прищурившись, сказал блондин. - Это явно мышеловка, стоящая на вершине Эвереста. И её строительство идёт полным ходом.
        - Параллельно с подъемом на вершину, - невозмутимо добавил представитель. - И Кристина это прекрасно понимает. Её интересует, а понимаете ли это вы?
        - Это спрашивает она?
        - Да.
        - Нууу… Как Вам Кристина сказать… Я чувствую глубину этой мысли. Но всё же, на мой взгляд, леопарды ползут на Килиманджаро не совсем зря…
        - Если не совсем зря, то зачем? Если в чём-то есть хоть капля смысла, то эта капля убивает лошадь всей остальной бессмысленности. Неужели вы не можете ответить?
        Писатель молча глотнул абсент, втянул дым травы, и, сосредоточенно глядя на представителя, сказал:
        - Могу.
        - И?
        - Смысл полёта мотылька на свет сжигающего огня, как и прорыв леопарда на вершину, убивающую его, в горении движения. И всё. Смысл в танце. Смысл в джазе кажущихся бессмысленными звуков, вливающихся в сердце огнем, который непередаваем другим способом.
        - Но этому джазу есть конец, - ответил представитель. - И мышеловка как раз то, что надо. Верно?
        - Не знаю, - ответил писатель. - Некоторые танцы уводят в небо, минуя вершину, и всё что на ней есть. Нужно просто не потерять ритм.
        «ЗВЕЗДНЫЙ БЛЮЗ МАГИИ»
        Распыляющиеся розовым огнем голубого зарева утреннего солнца предрассветные звезды шептали прощальные слова уходящей ночи, провожаемой веретеном дрозда, льющего волной росы свою одинокую песню.
        Острым зигзагом яркой пропорции колдовства скользнула падающая звезда, словно светлячок, одиноко затерявшийся в глубинах чаши бездонности бриллиантового купола ночного неба, опадающего слезами неразделенного горения, осыпавшегося искрами одиночества.
        Монолит китайской стены прямоугольными печатями этажей рассекал проспект звездного ветра, устанавливая верховенство над дроздами, потерявшимися в глубинах парка мегаполиса, предрассветно ворочающегося во сне как муравьиное королевство, уснувшее на зиму.
        Аэростаты летели в расцветающем небе стройными рядами колокольных башен церковного перезвона, предвещая взлет кораблей, бороздящих просторы Вселенной.
        Химия тела держала стальной хваткой подиум торжества инстинктов, изгибающихся тонким изяществом совершенства гармонии линий, торжествующе не желавшего ничего и никогда ощущать, кроме счастья эгоцентризма, божественного и непоколебимого как магия наваждения, которая всегда во вне того, что можно окончательно завершить, и поставить точку, свернув и положив в чулан совершенство незаконченности летящего чувства горения пламени безумия, которое всегда в тебе.
        Острая рапира глаз пронзала насквозь, останавливая время и отключая разум.
        Звездный блюз магии рисовал басовым ключом идеограмму органного пункта, проводя черту мелодии ночного джаза, танцующего длинными нотами хриплых обертонов страсти, влетающей в утро, которое всегда на подходе и всегда за горизонтом, ненавязчиво ждёт каденции оргии, остановившей время и целующей пространство звездными всполохами льющейся мелодии ночного оркестра любви, нивелирующей окончательное падение туда, где нет дна.
        48
        - Как видите, Паркер ведёт свой танец достаточно органично для ритма, ведущего в небо, - сказал представитель. - И очень ясно проводит равенство между падением и взлётом. В принципе, дна нет. Как и крыши. Просто дальше нет хода. Вернее есть, но зашифрован.
        - А зачем его шифровать? - спросил небритый.
        - Затем, чтобы лето не кончалось. Потому что оно непременно закончится после дешифровки курса движения к вершине.
        - Догадываюсь, это снова слова Паркер.
        - Да, вы угадали.
        - Понимаете, Кристина… Всё проходит. К сожалению. И этот курс тоже может просто раствориться в дымке утреннего рассвета, переходящего в огонь заката. Тропинка вверх всегда ведёт вниз. Поэтому леопарды замерзают при подъёме на горные вершины, где не могут дышать.
        Представитель наполнил свою крошечную рюмочку водкой и прицельно выпил её. Смотрел на небритого. Молчал. Закурил. Сбил пепел. Сказал:
        - Ну, ну…
        - И поэтому, поскольку вы ещё молоды, вам не стоит шифровать свою дорогу. Потому что вы через некоторый промежуток времени можете просто забыть шифр.
        - А вы свой шифр не забыли?
        - Его никогда не было. Я иду прямо и открыто.
        - И вам не страшно?
        - Как сказать. - Посмотрел на абсент. Налил. - Страшно. А кому не страшно? Сумасшедшим?
        - Я спросила про страх ощущения бессмысленности действий. Незашифрованный смысл поедает сам себя, девальвируется и просто исчезает из своей первоначальной формы. Содержание убегает от расшифрованной формы. Вы понимаете меня?
        - Вы хотите сказать, что горизонт лишь тогда таков, когда он недостижим?
        - И это тоже. И ещё. Страсть к размножению себя это истинная суть любой личности. Но далеко не все это осознают. И совершенно малое число творцов понимают, что от этого никуда не уйти. Разве что… Разве что в ваш абсент.
        - Нууу… Мой абсент это релакс… Хотя… Хотя я знаю, что такое трезвость. Это самое яркое сумасшествие. Поэтому я шифруюсь абсентом.
        - Знаете, абсент это не плохо. Но это не код. Если для вас трезвость яркое сумасшествие, то, возможно, там есть шифр, который ждёт вас. Вам не поздно. Вы ещё на половине пути к своему Эвересту. Безумие это крайняя степень ума. Другой уровень понимания порядка вещей.
        - А зачем понимать вещи иначе, чем они понимаются?
        - Затем, чтобы проникнуть туда, где ты бываешь лишь во снах. Это известно всем. Та страна, что миражем плывёт на горизонте, и то лишь во снах, которые неведомостью сказочной зовут куда-то сладостной истомой и магией неведомых миров презреющих тлетворность тупого сосуществования, где каждый ждёт магического завтра, которое придя, становится обыденным сегодня, сползая одеялом, скрывающим всю истинность души.
        Представитель помолчал и, вздохнув, снова стал наполнять свою ювелирную ёмкость. Сказал:
        - Еле выговорил.
        - Да вы меня просто дурачите, - усмехнулся писатель. - Ваше здоровье… - Качнув своим стаканчиком абсента в сторону представителя, выпил содержимое.
        - Зачем мне вас дурачить? - спросил представитель. - Я посредник. Мне не интересен негативный результат нашей беседы.
        - А какой результат вы считаете негативным?
        - Паркер может замолчать. Навсегда. Уйдёт в свой шифр с концами. И всё.
        - Бросьте, - улыбнулся писатель. - Вот этого она никогда не сделает. Она вынуждена размножать себя. Её собственные слова.
        - Есть другие способы размножения, - молвил представитель и посмотрел в монитор.
        «БЕЗДОННОСТЬ ЗАПРЕТНОЙ ЛЮБВИ»
        Венера рассекла гребень океанической волны и, стремительно падая в глубину бездонности, понеслась сквозь лазурные воды, не дыша и вслушиваясь в морские движения, нахлынувшие густым и плотным облаком ультразвукового свиста дельфинов, тенора касаток и низкочастотного разговора китов.
        Она любила эти мгновения, которые останавливали время, оставляя лишь красоту рассекаемой воды и чарующие виды, открывающиеся в глубине лазурного морского марева бесконечности.
        Марс не подозревал, что скоро предстоит встреча, меняющая все в его железобетонном мире кривых зеркал, испепеляющих ненужные атрибуты чужой культуры и возносивших до небес монолиты хромированного сияния турбулентности летящих самолетов, несших то, ради чего он жил.
        Волна ласково обволакивала лазурью филигранности молекул, улыбающихся естеством природного чуда. Медузы плыли сгустками океанического разума. Акулы вежливо уступали дорогу. Кальмары, блеснув глазами, уходили размеренными толчками в глубины темноты. Венера вслушалась в будущее, которое было рядом, и расслабленно отдалась на волю движения массы воды.
        Марс дышал ночным воздухом быстротечной жизни стремительно разрастающейся урбанистической феерии, горящей спазмами фиолетовых оргазмов металлического всполоха аргона, щетиня заросли кустов, проросших прутьями сцепившихся городов, невидимо держащих в своих сетях улыбчивую ярость, закованную в плазму необходимости, которой нет конца.
        Венера улыбалась наступающему рассвету нулевым дифферентом и покоем статики, несущей энергию абсолютно невозможной и несоизмеримой вспышки создания, являющегося из крошечной частички, умевшей всегда оказаться здесь и сейчас, оставив позади всё остальное.
        Любовь не знает никаких границ!
        Поэтому она любовь и есть.
        И никаких границ не знает форма, что содержание являет миру своим совокуплением с действительным и вечным, но ждущим перемен как ласточка, несущая в гнездо частичку продолжения себя, порхая в небе непрерывностью волны воздушной.
        Любовь!
        Прекрасное явление, до невозможности возможное не принимая и отрицая здравый смысл, несущий линию покоя неизбежности, вцепившейся программой вечного повтора всего во всем, гонящего волну энтропии и мертвых волн морей умерших, пытавшихся порядок отыскать в сумбурности штормов и танце ветра.
        Безумие творит ряды и эфемерно утверждает присутствие всего нагромождения имеющего ту же цель, что ласточки полет и поцелуй дельфинов, но лишь ценой страстей имеющих не больше смысла падения песчинок в воронку льва, который ожидает муравьев, любовно приготовив им гостеприимство своей естественности, что настоящая любовь и есть.
        Горя и дрожь превозмогая, Она послала поцелуй Ему, конгломерату стали и стекла, суетность муравьев бегущих хранящего крылом полигамическим и моногамным, эгидой святости придуманной, сокрыв мотивы непостижимые никем, лишь неизбежностью, что послана веками разума, не сознающего всей тайны естества.
        49
        - Эгоцентризм возводится в религию, - сказал писатель. - Не знаю, насколько это действительно.
        - Ладно уж… - ответил представитель. - Танцует королева, и этим всё сказано.
        - Согласен, это королевский танец, - молвил небритый. - Но он постижим лишь подобным. Для некоторых это звук бензопилы, не более.
        - Не спорю, - ответил собеседник. - Но каждому своё. Мне представительство. Вам… Мне кажется, вы не определились в отношении Паркер. Вам нужно сумасшествие? Но, по-моему, этот продукт сложно одолжить. Она вам сказала про шифр, и вы должны понять, что имеется в виду.
        - Да понял я, - сказал блондин. - Но это словами не выражается.
        Пыхнул дымом кальяна. Посмотрел в монитор. Спросил:
        - А вы поняли?
        - Я не понял ничего, - честно сказал собеседник. - Я вообще её частично понимаю, хоть и вынужден представлять. Думаю, вам доступно. Вы же писатель.
        - Да уж… - мрачно сказал небритый. - Бросить писать не поле перейти. Паркер не пишет. Она танцует, вы же видите. А я карябаю какую-то муру. Но зато эта самая мура очень логичная и даже ценится некоторыми критиками как образец литературного мышления. И лето начинает кончаться. Вы понимаете?
        - Это - да.
        - Кристина говорит вещи, которые чувствуют все, но мало кто осознаёт. Фильтруют, фильтруют, фильтруют.… А на выходе тупик.
        - Мышеловка.
        - До мышеловки нужно ещё добраться. А для этого взойти на Эверест. Тупик гораздо ближе. И большинство в нём проводят всё время, так и не понимая, где они. От этого и все проблемы с головой.
        - У меня нет подобных проблем. Но я не пишу, - сказал представитель. Добавил: - Бог миловал.
        «ЛУННЫЙ ЗАМОК ПУСТОТЫ»
        Луна выла на волка, испуганно вжавшегося в щетину густого кустарника и молча взирающего на голубую небесную иерихонскую трубу, столь неожиданно прервавшую своё миллиардное молчание. Луна выла со всей яростью, накопившейся за прошедшие эпохи молчания, исчезнувшее ожидание любви, пропавший ореол романтики, деление её на дачные участки и продажу вообще всей территории спутника Земли оптом и в розницу.
        Волк вспотел и с немым изумлением смотрел, как его привычная душевная отдушина и источник покоя превратился в исчадие противоположности своей постоянной терпимости и немого успокоительного передвижения, изменяющего океанические приливы и служащего ориентиром охотничьих троп святой теологической доктрины самодостаточности и ясности.
        И вдруг волк понял, что он сам и есть эта Луна, и что он воет на самого себя, маленького, взлохмаченного, спрятанного в ночи и кустах можжевельника молодого волчонка, ещё не убившего ни одной жертвы, ещё только учившегося истреблять стаи овец ради самого убийства, а не пропитания, так его учил инстинкт, который проповедовал мораль существования основанную много лет назад одним из первых хитрых волков, понявших, что стадо овец нуждается в пастыре и постоянных жертвах, жертвах, жертвах и жертвах, дабы не возникало сомнения в том, что единственное верное и знающее истину существо, это Волк.
        Теперь, оказавшись наедине с вдруг заговорившей Луной, Волк онемел и потерял сразу все зубы, оттачиваемые долгими годами о словесные точила и говорильный наждак молитвенного заговора от этой самой Луны, вернее её обратной стороны, которая вдруг применила к Волку тот самый прием, который все его предшественники, как и он сам, использовали тысячелетиями против овец и который никогда не давал сбоя, а только приносил индульгенции, индульгенции, индульгенции и святость, граничащую с божественностью.
        Волк понял, что смотрит в зеркало, что никакой Луны, на которую он выл столько времени, причитая и кривляясь тренированными пассами, не существует. Он понял, что сам построил лунный замок в надежде, что Луна будет с ним всегда, а это оказалось всего лишь зеркальная иллюзия, из-за которой вся его жизнь прошла в неволе и кривлянии, вместо настоящего, полноценного, волчьего существования, теперь уже невозможного в силу дряхлости старческого тела, полагавшегося на жизнь потом, когда он переселится в лунный замок с мандариновыми садами и райскими палисадниками непонятного счастья, которого всегда нет.
        И Волк завыл в пустоту.
        50
        - Она просто издевается, - молвил писатель, прочитав текст в мониторе.
        - Не думаю, - ответил представитель. - Кристина в подобных пассажах всегда откровенна. Хотя мне они непонятны.
        - Не знаю, как вам, но мне этот волчий вой что-то мрачноват, - молвил небритый, втянув терпкость табака и отхлебнув абсента. - Впрочем, чёрное всегда рядом с белым. Это любовная пара. Мысль стара как всё вообще.
        - Кристина никогда не играет, - заметил представитель. - В этом её особенность. Она просто пользуется.
        - Чем? Или кем.
        - Ну, в данный момент нами.
        Писатель усмехнулся. Сказал:
        - Мне эти сказки об альтернативном эгоизме уже наскучили. Кто пользуется мной, так это моя кошка. Это уж точно. Больше никто.
        Представитель опять дозировал в свою рюмку водку и прицельным движением, не торопясь, употребил продукт по назначению. Откинулся в кресле и стал перебирать чётки, лежавшие на столе оранжевыми всполохами янтаря. Сказал:
        - Но вам этого мало. Верно? - Прищурился. - И вы захотели, чтобы вами пользовалась Кристина Паркер. Я не ошибаюсь?
        - Да в чём-то и не ошибаетесь, - помедлив, сказал писатель. - Поэтому мы так долго и разговариваем.
        - Я вас понимаю. Вам нужны глаза.
        - Мда…
        - Но не просто глаза. А присутствие одной крови.
        Представитель внимательно глядел на собеседника. Уточнил:
        - Но это очень редкая терапия, которая существует лишь в теории. - Добавил: - Вот именно этот текст говорит Паркер.
        - Но почему?
        - Потому, что так действует магнетизм. Он действенен в момент притяжения. Но в конечной точке контакта превращается в нечто другое.
        - Во что?
        - В опустошённость. Поэтому люди не живут долго. В одной форме.
        Писатель молчал, курил и глядел на представителя. Сказал:
        - Если это так, то это плохо.
        «ПАДЕНИЕ В ГЛУБИНУ ВЗГЛЯДА»
        Человеческая личность не имеет возможности существовать в мире своей реальности, сохраняя положительную энергию, питающую точку воспроизведения действительности, без эмоционального контакта с подобными себе существами в форме, определяемой психической составляющей индивидуальности, скрытой в неведомости сути детерминированного посыла из момента возникновения. Каждый хочет совершать контакты, чтобы ощущать себя живым. Но, естественно, не каждый в состоянии осознать подобную психическую установку человеческого устройства.
        Любовь не всегда есть любовь, как многие неоднократно убеждались в жизни. Есть ли она вообще? Столько написано о неведомой любви, что этот вопрос кажется уже настолько риторическим и не вызывающим интереса, как и множество раз просмотренный кинофильм о той же любви. Сторонник мысли генетического отбора будет прав в той же мере, насколько приемлема романтическая идея о двух половинках одного человека, ищущего себя в этом мире.
        Мало кому приходит в голову, что в этом мире каждый всегда лишь один. И страх этого одиночества мотивирует большинство поступков в отношении внешнего мира.
        Для существования человеческой сущности нужны постоянные контакты для поддержания иллюзии действительности. Поскольку вся феноменология восприятия в основании имеет лишь две возможности, в качестве третьего элемента считая само восприятие, то и человеческая сущность делится на две составляющие:
        Добро и Зло.
        Феномен восприятия питается этими элементами при помощи бесчисленного многообразия человеческого бытия.
        Страх одиночества, кроме того, мотивирует вообще всё движение цивилизаций, и все формы, выловленные из первичного Хаоса, построены лишь благодаря этому страху. Личность Творца уничтожает это влияние своей монады на саму себя генерированием форм, погружаясь в бездну Хаоса и оставаясь там настолько долго, насколько требует детерминированный посыл.
        Не столь сложно заметить, что если личность не может быть наедине с собой, то она пытается любыми способами привлекать внимание окружающего мира. В основном это метод грубой или тонкой помехи, в виде лжи в любой форме, которая привлекает энергию внимания и заставляет притупить постоянный страх перед внешним миром. Врут постоянно все. Врут, в основном, себе. Именно в себе находятся причины страха, поэтому самая изощренная ложь, это неосознаваемая ложь себе. Наоборот, тот, кто не боится себя, тот хочет не брать энергию, а отдать её излишки. На этом основан чистый и бескорыстный эксгибиционизм или экспонация, в некоторых случаях выраженные альтруизмом. Как пример, можно привести две социальные крайности. Это политики и порноартисты. И те, и другие жадно хотят внимания. Но первые посредством сложной социальной формулы, непонятной по-настоящему им самим, а вторые чисто и непосредственно. К политикам можно отнести и священников.
        Но в основании всех феноменов лежит дуализм, рождающий совокупность, исходящую из неизбежности.
        Совокупление с внешним миром на основе Зла настолько же естественно, как и на основе Добра. В результате реакции совокупления в обоих случаях духовного оргазма, как закрепления мотивации, не может не быть. На этом эффекте поострены аффекты подобные клептомании, педофилии, а также филантропии, самопожертвования и прочего великого множества человеческих страстей.
        Единственное условие, без которого невозможна самоотдача, это отсутствие внешнего приемника, то есть внимания. По всей видимости, Бруно не сгорел бы добровольно на костре в полном одиночестве. Политики и священники не могут врать без присутствия массы тех же приемников, то есть внимания. Как и порноартисты не испытают вдохновения без видеокамеры, и не сыграют свою естественную роль. Человек живет, отдавая или забирая, постулируя крайние степени самого себя как гениальность добра и зла.
        В основном в жизни присутствуют классические нейтралы, в той или иной степени имеющее преобладание одной из двух составляющих феномена совокупления. Поэтому, явление ярко выраженной монады, представляющей крайнюю степень напрямую, достаточно редко. Но, тем не менее, базовой основой любой человеческой сущности служит одна из двух её возможных форм основания.
        Яркость существования и оргия души возможны только в отсутствие страха как инволюционного генетического посыла, не пускающего проникновение осознания в определенные степени этого самого существования. Поэтому все причины бытия построены на взаимодействии с этим нейтральным феноменом, неопределяемым полностью никогда.
        51
        - Я не понял ничего, - проговорил представитель.
        - А я понял. Паркер в данный момент действительно пользуется нами. Как дымовой завесой, - сказал блондин. - Вы обратите внимание, что противоречия прячутся в бессмысленности как в кустах. Хотя смысл просматривается.
        - Мне непонятно про страх.
        - Что тут непонятного? Страха нет у наркоманов и сумасшедших. Но у первых это конечное состояние, а у вторых причина уж слишком яркого существования. - Втянул дым. Глотнул абсент. Добавил, кивнув на рюмку:
        - Недаром существует эта зеленая змея. Тот, кто умеет накинуть на неё упряжь, тот всегда на коне. Но это сложная техника.
        - Согласен, - сказал представитель и налил себе рюмку.
        - Все причины бытия построены на отношении к нему, то есть к бытию, - продолжил писатель. - Это же совсем просто и понятно. Желание это отношение. Каково желание, таково и отношение.
        - Мда… - сказал собеседник. - А как это?
        - Как назовешь корабль, так он и поплывёт. Вот и всё. Очень просто и понятно.
        - Мне непонятно, - честно проговорил представитель. - Положим, я назовусь Кристиной Паркер. Что тогда?
        - А вы не назовётесь, - усмехнулся блондин. - Ничто не происходит просто так.
        «ЛЮБОВНИЦА»
        Безумие вползало сладким наваждением, стирая обыденную реальность сиреневым ластиком необъятности великолепия яркого существования вне зависимости приказов программы, установленной геномом, рядовым подчиненным исполнителем, на которого теперь можно наплевать, как на подрядчика, ничего не понимающего в том, что вне его ориентации.
        Бездна осознания всего во всём нахлынула облаком присутствия неизведанности миражей, позволяющие трогать себя и даже стать ими, взлетая ввысь голубизны светящегося лета, наступающего своим цветением звездной пыли ночного существования мечты, которая всегда с тобой.
        Да, да, да, да!!! Она, нисколько не стесняясь, отдаст себя тебе - сумевшему понять, что только взяв без спроса, можно оценить то качество, которое как птица, не станет добровольно песню петь, тому, кто просит, не понимая, что просит ум, рассчитывая на удачу постижения эмпирики, не есть она полёт души, соцветием несущейся по миру своего воображения.
        Нисколько не боясь мгновения, шагами мерными и поступью ритмической грядущего ежесекундно, любя себя и только то, что есть в тот миг, текущий водопадом страсти, не видя то, что впереди, и не желая видеть, не поворачивая взгляд назад, где неизменность стынет вечностью и действо продолжает жить недостижимое уже, летит она, любовница прекрасная, живущая мгновением одним, но вечность то мгновенье представляет собою для той души, что есть, не более, не менее, без арифметики расчета эквивалентов мудрости житейской, не стоящих того, чтобы смотреть на мир материала лишь более, чем просто степень определённого условия задачи, решаемой гуру тысячелетиями, но понять до сих пор не в силах эту истину, что поняла ты без ума и логики, полёта тень крылатой птицей разрешив сомнения, что не возникли вовсе, а так, имели место быть, наверное, ведь странности бывают, их избежать возможность столь мала, что стоит ждать их и готовым быть всегда к вселенной ветра резкому порыву.
        На гребне волн океанических, целуя перспективу горизонта, атоллов нежность пальмовых видений, пылая юности огнем, что не погаснет никогда, настолько ярок он в любви, несущей звездный ветер, и пальмы, распустившие цветы, тот ветер радостью встречают и кронами слегка колышут образ свой, впечатанный навеки в матрицу всего во всем, где бродишь ты, сумев накинуть сон на пса, что отдыха не знает и умом зовётся, да странно на тебя глядит из своей ниши, опечатанной печатью формы, он от неё бежать не может и зависть гложет арифмометр, что пластилиновые крылья клеит, в надежде полететь, и тот полёт совсем не стоит, того, чтобы о нем сказать.
        52
        - Она ищет выход, - сказал блондин. - Она пошла по лесной тропинке, но попала на скоростную магистраль, ведущую в бездну.
        - Я понимаю вашу мысль, - сказал представитель. - Но дорога всегда берёт свою плату.
        - Да, собственно, плата это и есть сама дорога, - вдумчиво сказал небритый писатель и схватил рукой подвернувшуюся кошку. Взяв за шкуру, посмотрел ей в глаза. Спросил: - Верно?
        - Да, - ответил представитель. - Но при входе на лесную тропинку, ведущую в конечном итоге или в бездну, или на Эверест, вопрос платы не стоит столь радикально. - Затянулся сигаретой. Добавил: - Как при проектировании мышеловки.
        - Да её никто не проектирует, - поморщился блондин. - Она спроектирована вместе с человеком. И просто стоит там и ждёт.
        - Любопытно, а чего она ждёт? - лениво поинтересовался представитель. - И главное - зачем ждёт. Вы свою философию поближе опустите. А то Паркер может понять неправильно.
        - Да всё она понимает, - ответил писатель. - Только сказать не может. Так, как привыкли другие. Мышеловка ждёт, когда закончится строительство дороги до неё. Бывает, оно затягивается. Бывает, если повезёт, строительство обрывается форс-мажором. Но… - Сделал глоток абсента. - Но настоящий творец обязательно отдаст всё, чтобы построить этот путь и добраться до манящей цели, то есть до этой конструкции. А потом туда залезть.
        На этом диалог прервался на неопределённое время...

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к