Племя Сергей Юрьевич Волков
«Шаман покачал головой:
- Вот, значит, как… Закон Предков… Пусть выживет сильный и возьмет себе все по праву силы…
- Да! - Пэла словно обрадовался, что не ему пришлось произнести эти слова, и заговорил уверенно, кладя слова, словно стрелы во врага: - Мы, воины, уйдем по Запертой тропе. С нами пойдут самые сильные женщины, те, кто после битвы у Синего перевала стоит с нами плечом к плечу, убивая Белокожих. Мы уйдем в Загорье, куда не дотянутся белые руки. И вот там, там, а не в гибельных Бесконечных пещерах, женщины родят нам детей, и племя Людей ночи будет жить. А потом мы вернемся и отомстим Белокожим за все! И за всех…»
Сергей Волков
Племя
Костры из последних, принесенных с собой сучьев, жгли в расщелинах между камней, чтобы враг, даже если бы у него отросли крылья, даже если он сумел бы перелететь через пропасть, не смог заметить огненные отблески. Сторожились.
Ветер выл в скалах, бросал снег в лица Людей ночи, трепал одежду и волосы, жег холодом тела и холодил мысли. Ветер не был врагом, но и другом он не был тоже. Никому и никогда.
Черное небо без звезд вверху, черный мрак в ущельях, черные думы в головах и черный страх в сердцах. Люди ночи собрались на последний совет племени. Племя! Три десятка мужчин, едва ли сотня женщин, стариков и детей. Это - все…
А ведь еще в начале весны Гыр Железные зубы водил в набеги на рыбацкие деревни на берегу пролива полторы сотни воинов и боевые орлы радостно клекотали, терзая тела Белокожих среди дымящихся руин их домов. Тогда племя вольно жило в предгорьях Зубчатого хребта, тогда было весело, сытно и спокойно. А потом пришли другие Белокожие, и было их без счета…
Княжеские дружинники в длинных железных рубахах, скотоводы с той стороны гор, лесовики с опушек Лихоимской пущи, и даже крестьяне из Росстаньских пределов выставили свое ополчение. Все Пригорье поднялось против тех, кого Белокожие называли нелюдью. Они пришли убивать…
В первой же битве на каменистой равнине у подножия Кривого пика четыре с лишним десятка мужчин племени приняли смерть в бою, ушли к Праотцам, сжимая в руках секиры и копья, а остальные Люди ночи побежали, бросая дома, скарб, бросая раненных, больных, слабых и старых. Демон горя распростер над племенем свои крылья, и беда поселилась в душах. Беда - это когда нет надежды…
Потом были бесконечные стычки, яростные сшибки на узких горных тропах. Белокожие нагоняли племя, и мужчины Людей ночи вставали у них на пути заслоном, давая возможность слабым уйти подальше. Так ласка защищает свое потомство, отчаянно обороняясь от кошки, которая возжелала полакомиться ее детенышами. Ласка часто гибнет, но ее дети спасаются и выживают. Дети - это главное.
Поначалу казалось, что племя сможет спастись. Поначалу на смерть одного из Людей ночи приходилось три, а то и пять вражеских смертей. И хотя длинные белоперые стрелы легко пробивали костяные нагрудники, а стальные мечи прорубали плетеные из прутьев горной ивы и обтянутые кожей пещерных ящеров щиты, искусные в бою среди скал Люди ночи били Белокожих, отбрасывая их назад. Волчим воем выли по убитым в домах на равнинах, в лесах и в княжьем граде женщины Белокожих. И эхом вторили им по ночам волки, радуясь, что бог смерти Людей ночи, Черный Предок С- Личной-Волка, имеет обильную пищу. А это значило, что предки были довольны.
А потом пришла усталость. Пришел голод. Кончилась отрава для стрел и копий в каменных пузырьках-макальницах, что носит на поясе каждый мужчина. Нечем было заменить порубленные в лохмотья щиты. Негде было взять стрел взамен выпущенных во врагов. И некем было заменить павших в битвах.
Пришлось отпустить боевых орлов - у Людей ночи не было мяса, чтобы прокормить птиц, а мертвая плоть врагов оставалась живым. Племя уходило все глубже в каменные лабиринты горной страны Тар. Здесь можно было спрятаться, но трудно было выжить, найти еду и укрывище. Трудно свободным людям, а тем, кого гонят - попросту невозможно.
Белокожие висели на хвосте Людей ночи, как их собаки, загоняющие горного медведя. Плохо быть дичью, и вдвойне плохо тому, кто сам - охотник…
Но самое страшное свершилось три дня назад. Кто-то (будь проклято имя его в веках и имена потомков его на тридцать три колена после него!), указал Белокожим тропку через Синий перевал, тот самый, про который пели сказители: «Синий там камень и синий лед, и воздух меж скал, и небо над ним. И кости умерших покрыты синей, как лед и камни, как воздух и небо, синей, не человеческой кровью…»
Испокон веков не ходили Люди ночи на Синий перевал, считая, что там живет Демон-С-Убивающим-Взглядом. Шаманы говорили: «Кто глянет на него - окаменеет и превратиться в синий камень, что устилает собой весь перевал».
Но Белокожих Демон-С-Убивающим-Взглядом не тронул. Видать, их колдуны смогли умиловистить его или откупились богатой жертвой. Никто из Людей ночи не видел, но Орыг, что был в ту ночь доглядным, слышал крики, полные ужаса, и видел отблески пламени над перевалом.
Он первым и заметил отряд Белокожих - дружинников с красными щитами и степняков с длинными луками - пробирающийся по дну ущелья к пещерам, в которых укрылось на ночлег племя. Но заметить - это еще полдела.
Орыг сделал все, как воин, как мужчина. Он трижды протрубил в рог древний напев «Смерть пришла!», а потом с боевым кличем ринулся со скалы на копья и мечи Белокожих, чтобы дать Людям ночи хоть каплю времени взять в руки оружие. И они успели.
Видать, предки встали в тот миг за плечами простого охотника. Держа секиру двумя руками, Орыг сокрушил стену щитов, врубился с рыком в ряды дружинников, убил троих, покалечил чуть не с десяток, и так велика была его ярость, так свиреп вид и так силен натиск, что Белокожие попятились в страхе, и издали закидали косматого варвара дротиками, копьями и стрелами. А шаман Кань сказал женщинам и детям, что уже стояли у выходов из пещер, готовые уходить в скальные дебри: «Смотрите, вот как умирают настоящие люди!»
Они ушли, успели уйти… А мужчины приняли бой, и в том бою легли на камни почти все воины Людей ночи. Белокожие надолго запомнят это безымянной ущелье у Синего перевала. Но и племя запомнит тоже.
И вот, оторвавшись наконец от погони, племя собралось на последний совет. Все понимали - Смерть подошла и встала за левым плечом каждого. Ее надо было или обмануть - или погибнуть…
* * *
Шаман Кань тряхнул своим посохом, и костяные бубенчики глухо затрещали в ночи. Это означало - можно говорить, совет начался.
И шаман сказал первым, отводя от холодного ветра изрезанное морщинами темное лицо:
- Мы можем спастись только так: воины встанут скалой на пути врага, и женщины встанут рядом с ними. А я уведу детей, беременных женщин и кормящих матерей, а так же и стариков со старухами в Бесконечные пещеры, что под Горами-Где-Гремят-Громы. До них всего день пути. Там мы спасемся, там мы выживем. Дети вырастут, женщины родят новых детей, старики и старухи отдадут им свои знания и мудрость, и племя Людей ночи будет жить. Я сказал!
Тогда встал Старший воин, Красноглазый Пэла, и стукнул копьем о камень:
- Твои речи неразумны, шаман! Горе и смерть помутили твой разум! В Бесконечных пещерах малые дети и немощные старики найдут гибель, и ты найдешь ее там тоже. Демоны-Живущие-В-Подземном-Мире уже предвкушают добычу, уже точат клыки о черные камни, уже капает их огненная слюна на пещерный мох. Путь, что указал ты - это путь к гибели племени!
Но возразил шаман:
- Я попрошу помощи у Предков и они защитят нас от Демонов. Зато ни один Белокожий никогда не войдет в Бесконечные пещеры!
И еще сказал, хмуря седые брови:
- А что ты предлагаешь? Какой путь нам выбрать?
Красноглазый Пэла обвел тяжелым взглядом притихших Людей ночи, посмотрел в глаза каждому ребенку, каждой женщине, каждой старухе, каждому старцу, и прочитал в этих глазах страх и надежду. И слова, что он приготовил, застряли у него в горле. Пэла отвернулся, зачерпнул горсть снега, жадно схватил ртом, закашлялся… Потом глухо заговорил, не поднимая глаз:
- Уходить дальше в горы всем вместе - верная гибель… Нет еды, нет укрывища, нет дров… Белокожие, пусть Демоны съедят у них печень, не отстают, и их слишком много… Всем не спастись… Племя погибнет… Я хочу, чтобы в этот гибельный миг мы поступили по Закону Предков!
Пэла вскинул голову и вновь посмотрел на сидящих. И люди сжались под взглядом его налитых кровью глаз. Люди зашевелились, послышался ропот, вскрики, быстро слившиеся в тревожный гул многих голосов.
Лишь дети, которые не знали о Законе Предков, с надеждой смотрели на Старшего воина. И Пэла вновь отвернулся.
Шаман покачал головой:
- Вот, значит, как… Закон Предков… Пусть выживет сильный и возьмет себе все по праву силы…
- Да!- Пэла словно обрадовался, что не ему пришлось произнести эти слова, и заговорил уверенно, кладя слова, словно стрелы во врага: - Мы, воины, уйдем по Запертой тропе. С нами пойдут самые сильные женщины, те, кто после битвы у Синего перевала стоит с нами плечом к плечу, убивая Белокожих. Мы уйдем в Загорье, куда не дотянуться белые руки. И вот там, там, а не в гибельных Бесконечных пещерах, женщины родят нам детей, и племя Людей ночи будет жить. А потом мы вернемся и отомстим Белокожим за все! И за всех…
И стало тихо, только ветер сильнее завыл меж камней.
- Даже звери, неразумные звери никогда не бросают детенышей!- наконец тихо проговорил шаман, и заковылял по камням к краю пропасти: - Даже птицы, безмозглые птицы до конца защищают своих птенцов!
Шаман обернулся и голос его вдруг загремел, словно гром, перекрывая свист ветра:
- Даже рыбы в студеных реках, рыбы, чья кровь холодна, как лед, охраняют свое потомство, отгоняя чужаков! А что сказал ты, Старший воин?! Мы, люди, ЛЮДИ!- бросим детей и женщин, бросим стариков на верную смерть?
- Да кому они нужны?- ощерился Пэла, кивнув на сбившихся в кучу ребятишек постарше, на прижавшихся к матерям сосунков, на качающих головами стариков: - Белокожие не тронут их, они заберут всех к себе, поселят в теплых домах и заставят работать на полях. Это лучше, чем смерть. А потом мы придем и освободим всех!
- Нет!- рявкнул шаман, пристукнув посохом: - Вы никого не освободите, потому что мертвым не нужна свобода! Белокожие убьют всех, всех, ты слышишь! Они зарежут стариков, как овец, они надругаются над женщинами и взденут их на копья, они перестреляют детей, как куропаток, из луков, а младенцев кинут в пропасть, как ненужные отбросы. А потом они пойдут по следу тех, кто ушел. Они достанут вас и в Загорье! Демоны помутили твой разум, Старший воин. Сядь! Твой путь - путь безумия и смерти!
- Не сяду!- Пэла угрожающе наклонил голову, и копье в его руке тоже наклонилось вперед. Тускло блеснул широкий наконечник.
- Но может быть Пэла прав…- робка подала голос целительница Насма: - Может быть, Белокожие пощадят нас…
- Не может!- отрезал шаман: - Белокожие ненавидят нас… Они другие. Они поклоняются Рыбьему-Глазу-Дня, а мы - Великой-Матери-Сияющей-В-Ночи. У них белесая кожа, а у нас - темная. Они превратили огонь в раба, а у нас огонь - наш брат. Они едят вареное мясо, а мы - живое, сырое. Никогда никто из Белокожих не пощадит Людей ночи. Они убивали нас всегда, как диких зверей. Поэтому помолчи, Насма, если мысли твои заблудились в тумане.
- А помолчите-ка вы все…- раздался вдруг каркающий голос, и люди вздрогнули, настолько резким и неприятным он был.
Из вороха тряпья и старых облезлых шкур выбралась и на четвереньках переползла на середину, поближе к стоящим друг против друга шаману и Зарду, сгорбленная косматая старуха, прорицательница Вэжанэ.
Она воззрила единственным горящим глазом в темное мутное небо, воздела костлявые руки вверх и закричала, словно раненная ночная птица:
- Демон Ночи и Демон Огня говорили со мной словами туманными мрачного смысла: Кто будет бежать - погибнет. Кто будет стоять - погибнет. Кто будет лежать - погибнет. Кто будет спать - тот спасется!
- А ну пошла прочь, старая карга!- вдруг взревел Пэла: - Довольно нам слушать выживших из ума стариков и кликуш! Воины и сильные женщины уйдут по Запертой тропе. Я сказал! Мы уходим! Прямо сейчас!
- Я прокляну тебя!- прошипел шаман.
- Я убью тебя!- ответил Старший воин.
- Проклятие страшнее смерти!- возразил шаман.
- А вот посмотрим…- усмехнулся Пэла, перехватывая копье поудобнее. Воины за его спиной тоже подняли оружие.
Шаман сел на камень и горестно опустил руки:
- Идите… Все равно Запертая тропа пропустит лишь самых сильных. Не многие из вас доживут до завтрашней ночи…
- Бесконечные пещеры пожрут вас раньше.- бросил на прощание Пэла, и первым шагнул во мрак, спускаясь со скалы, которая приютила племя.
Один за одним воины и женщины, что стали воинами в последние дни, уходили прочь. Кто-то - опустив голову, кто-то - наоборот, высоко подняв ее, но никто не смотрел на оставшихся. Плакали дети, горестно стонали старухи, сжимали бессильные кулаки старики. Пророчица Вэжанэ сидела на холодных камнях и тихонько выла, словно передразнивая ветер.
- Не надо, старая…- тронул ее за плечо шаман: - Этим уже не поможешь… Мы все погибнем - без заслона нам не успеть к Бесконечным пещерам. Сила победила ум и опыт. Теперь надо встретить смерть достойно…
* * *
Рассвет наступил, но мгла вокруг осталась почти такой же непроглядной, как ночью. И все так же выл ветер, и все так же сидели у потухших костров люди. Плакали дети, плакали женщины. У края пропасти лежало тела старого охотника Кууда - он умер в самом конце ночи, в час Нетопыря, и шаман Кань закрыл его невидящие глаза.
Длинноволосая Кэрас, мать двоих черноглазых пареньков, что сумрачно топтались поодаль, подошла к шаману и тронула его за плечо:
- Что нам делать дальше? Белокожие к вечеру буду здесь. Не сидеть же, словно птенцы в гнезде на скале, ожидая, когда снежный барс придет и сожрет всех. Надо прятаться, бежать, укрываться…
- Я думаю над пророчеством…- пробормотал шаман, и повернулся к женщине: - Я не понимаю, что оно значит! Я - не понимаю… Видимо, горе помутило мой разум… Что значит: «Кто будет спать - тот спасется»? Как ты думаешь?
Он вдруг вскочил и закричал, обращаясь к остальным:
- Все, все - думайте, что значит пророчество! Кто будет спать - тот спасется! Спасется! Это наша единственная надежда! Ну?!!
Люди ночи загомонили, словно очнувшись от оцепенения, в которое все погрузились после ухода воинов. Кажется, вот оно - спасение, надо всего лишь разгадать пророчество! Всего лишь…
- Слышь-ка, Кань…- прошамкал беззубый старик Гырьез, лысый, словно горный утес: - Когда еще дед деда моего был жив, а я только-только выучился ходить, рассказывал он, что есть в здешних горах источник. Если зверь или птица или человек, скажем, попьет из него - в миг все члены его точно каменные станут, и заснет он, став, словно мертвый. Но это не смерть, это сон такой, особенный. И если потом положить спящего на лед, то пролежит он так вечно, и только тепло живого огня способно разбудить его.
- Ну и где тот источник искать?- с сомнением перебил старика шаман.
- Не части, торопыга!- сурово нахмурился Гырьез: - Когда я молодым был, ходили мы с Лейкой, помнишь, был такой высокий охотник? вздешние края. Вот тут, на этой скале, и ночевали тогда, а утром спустились в ущелье, чтобы кабарожек у водопоя подстеречь.
- Постой-ка…- закатил глаза шаман: - Ты еще с той охоты один вернулся, а Лейка Длинный, сказывал ты, с обрыва упал и сломал шею…
- Не сломал он ничего.- улыбнулся Гырьез: - Лежит Лейка в пещерке небольшой, я его льдом да снегом обложил. Попил он, недовера, из источника. Попил - и уснул.
- Чего ж ты людям не рассказал про то?- поинтересовался шаман:- Чего ж не принес тело друга?
- То долгая песня…- набычился старый охотник: - Он, Лейка, жениться хотел на Умме… Ну, и я тоже…
- Вот, стало быть, как…- Кань покачал головой: - Хитер ты, Гырьез, хитер, как каменная куница…
- Дык я вот и говорю - может, про этот источник и говорится в пророчестве-то, а?- виновато пробормотал Гырьез, и пожав плечами, отполз в сторону, мол, я все сказал, а вы уж сами тут решайте…
Шаман посмотрел на обступивших его женщин и стариков:
- Ну что скажете?
- Выпьем мы из того источника - и уснем. А кто разбудит потом?- покачала головой Арга, нестарая еще крепкая женщина, прижимая к груди сопящего младенца: - А по-другому как спастись нам? Убьют Белокожие всех, никого не пощадят…
- Они нас и спящих перережут, им, собакам, это легко…- прошамкал седобородый Улл.
- А может, придумать чего? Я вот тут подумал…- встрял в разговор старших черноволосый Джит, сын погибшего Орыга.
- Цыц! Куда лезешь!- разом замахали на дерзкого старики и женщины, но шаман Кань остановил их и кивнул пареньку:
- Говори!
* * *
- О владыка, вернулись следопыты!- сотник княжеской дружины поклонился и отошел, пропуская к сидящему у костра князю двоих закутанных в меха людей.
- Говорите!- властно сказал князь, отбросив в сторону ветку, что строгал от безделья.
- Мы нашли их!- выдохнули следопыты разом, и в доказательство выложили на камни у ног князя вороненые кинжалы, черные стрелы, кожаные пояса, резные детские игрушки, женские медные ожерелья и браслеты.
- Далеко?- князь вскочил, размял затекшие ноги, потянул перевязь с мечом из кучи шкур, на которых сидел: - Биться там можно? Да не молчите же!
- Э-э-э…- в нерешительности протянул один следопыт, а второй махнул рукой и выпалил: - Мертвые они, владыка! Мужики ихние баб, стариков и ребятишек порезали всех и бросил валяться на корм дичью всякому, а сами ушли на восход, за горы, думаю, двинулись. Если поспешим мы - завтра нагоним, там по самой кромке надо пробираться, они быстро идти не могу, стрелами снимем.
Князь хищно осалился, вскинул рог в серебренной насечке и раскатисто протрубил общий сбор. Воины спешно оружались, хватали гориты со стрелами, вскидывали на плечи мешки с припасами, и уже через час отряд охотников за нелюдью под водительством князя ходко шел по курумнику, огибая величественный пик, вершину которого украшала снежная шапка.
* * *
- Вон тама они все лежат, княже!- следопыт указал рукой вниз, на подножие утеса. Князь, ухватившись за камень, свесился вниз, жадно вгляделся - на небольшой каменистой площадке у выбивающегося из скалы источника вповалку лежали темные тела. На одежде ярко алели пятна крови.
- Все мертвы, вы проверяли?
- Ага. Не дышат. И кровь всюду.- следопыт шмыгнул простуженным носом: - Я старика одного ножом потыкал - мертвее не бывает.
- Собакам собачья смерть!- оскалился князь: - Вперед! Нас ждут еще живые враги!
* * *
Шаман Кань пошевелился и открыл один глаз. Тихо. Никого. Никого, если не считать лежавших повсюду тел соплеменников, обильно политых кровью. Кровью из жил Морьи, самой старой женщины племени. «Я пожила уже, и пусть кровь моя даст жизнь детям нашим!»,- просто сказал старуха и сама взрезала себе запястье костяным женским ножом.
Сын Орыга придумал все толково - женщины, дети, старики по одному пили из источника и засыпали, а шаман растаскивал неподвижные тела, рвал одежду и поливал кровью, делая так, словно бы людей убили. Белокожие должны были обмануться. Должны - и обманулись…
Те двое, что пришли проверить мертвых, все же сделали черное дело - ножами истыкали Гырьеза, проверяя, мертв он или нет. И старик умер, умер во сне, так и не пошевелившись. Дух Справедливости сказал свое слово - за обман, который сотворил Гырьез много лет назад, поплатился он кровью…
А остальные… Им было суждено жить, и шаман будил Людей ночи, улыбался детям, ободряюще хлопал по плечам стариков, и торопил, торопил, торопил соплеменников.
Лейка, тот самый долговязый охотник, что много-много лет назад пришел в это место вместе с Гырьезом, дого ничего не мог понять, обалдело хлопая глазами, но пророчица Вэжане хлопнула его по лбу бараньей лопаткой, что всегда носила с собой, и сказала:
- Ты один мужчина среди нас! Разговоры потом, а сейчас нам нужна твоя сила и смелость!
И Лейка понял - беда. Он поудобнее перехватил копье и полез вверх по скале - сторожить.
Вскоре племя уже уходило прочь от источника, уходила в заповедные Бесконечные пещеры, туда, где их никто никогда не найдет.
Стоя над двумя кучами камней, возвышающимися над телами Гырьеза и старой Морьи, что отдала свою кровь, чтобы жило племя, шаман Кань воздел посох и сказал:
- Мы еще вернемся на земли Белокожих! Мы еще отомстим, и да помогут над Духи Предков!
* * *
Дружинники князя и ополчение из свободных людей Пригорья нагнали нелюдей к концу второго дня. Все произошло так, как и говорил следопыт - степняки перебили большую часть одетых в лохмотья и прикрывавшихся изрубленными щитами нелюдей из своих длинных луков, а оставшихся дорубили дружинники во главе с князем, потеряв при этом всего двоих - неслыханная удача в сече с дикими горцами…
Одного нелюдя, израненного, с залитым кровью лицом, удалось взять живым. Дружинники подтащили его и бросили к ногам князя.
- Вот и конец кровавым мрачникам!- удовлетворенно усмехнулся князь, вытаскивая кинжал. И словно в ответ на его слова, где-то в вышине, между скал злобно проклекотал что-то орел.
- Эй, вы, говорят, понимаете язык птиц и зверей.- князь пнул пленника носком забрызганного кровью сапога: - Что он сказал?
- Он… сказал… «Конец… И вновь начало!» - прохрипел в ответ Пэла, отворачивая лицо от ненавистных Белокожих.
Князь помрачнел, нагнулся и резким движением перерезал лежавшему горло:
- Не будет никакого начала! И довольно! Хэй, люди! Мы возвращаемся!
Князь не знал, что орлы никогда не лгут…
|
