Подумаешь, попал Валентин Георгиевич Вишняков
        Подумаешь, попал #1
        Герой этого романа фэнтези в результате несчастного случая попадает в параллельный мир в тело молодого парня, командира взвода одного из полков, находящихся в Белоруссии перед самой войной. Он быстро вживается в новое тело и даже почти забывает, что Виталий Кропоткин - это не он. Благодаря тому, что этот мир мал, получает звания и награды, но тут же попадает в нелепые, а порой опасные ситуации, из которых ему помогают выбраться приобретенные друзья… В некоторых эпизодах книги герои выпивают, жизнь тогда была такая. Конечно, лучше обойтись без этого. Пример тому - генерал Горбатов который не пил и не курил, несмотря на то, что в жизни ему пришлось многое испытать.
        Пролог
        Мы ехали с рыбалки, до города еще оставалось километров пять, вот только минуем пригородный поселок. Мишка, сидя за рулем оживлено о чем- то говорил, наверное о
        прошедшей рыбалке, ему опять повезло, он взял карпа кило на три, который в процессе его болтовни уже подрос до пяти килограммов. Мишку ничуть не смущало, что рядом сидит свидетель его удачи, ведь факт есть факт карпа он поймал, вот только, вот только во время пути рыбка немного смогла подрасти.
        - Что это, - Мишка вдруг вскрикнув нажал на газ, старая нива, до того не спеша катившая через поселок, рванула вперед. Все казалось, как в замедленной киносъемки.
        Остановка рядом с детским садом, толпящийся народ, с детьми ожидавший рейсового автобуса и летящий на них КамАЗ, за рулем которого не было никого. Крик Мишки.
        - Прыгай Сергей.
        Не знаю, успел бы я выпрыгнуть из машины, но бросать друга одного.
        - Давай. Последнее что я выкрикнул.
        Мишка крутанул руль, страшный удар, резкая обрывающаяся боль и темнота.
        КамАЗ буквально в трех метрах от людей, после столкновения с нивой ушел
        чуть в сторону снеся урну возле остановки, врезался в дерево.
        Глава первая
        Очнулся я от того, что меня кто то тряс.
        - Витёк проснись.
        Голос постепенно прорывался в моё сознание, какой к черту Витёк, причём здесь я.
        Но от меня не отставали.
        - Командир зовет.
        Командир, какой командир. Я, наконец, пересилив себя, встал с кровати, а именно на ней я и лежал.
        Здоровенный парень, в гимнастерке который усилено, тряс меня, увидев ,что я открыл глаза, оторвал от моего плеча свою могучею лапищу.
        - Ну, здоров ты, спать, - сказал он, тебя к ротному вызывают.
        Так что быстрей одевайся и к нему.
        Я окончательно пришел в себя и недоуменно уставился настоящего перед домной солдата. Нет, похоже, я ещё сплю. Я встал, потянулся и огляделся.
        Уже почти рассвет и казарма, рассчитанная примерно на роту, была перед домной.
        И так я, какой то Витек. Рядом крупный парень в военной форме погон нет, в петлицах треугольники младшего сержанта, обращение фамильярное как к равному себе.
        Значит я тоже сержант, впрочем, это можно было предположить. Кровать моя была одинарной,
        как и еще две, остальные были двухъярусные и в них спали солдаты. Чтоб окончательно прийти в себя, я начал не спеша одеваться.
        Будивший меня сержант, вышел из казармы, и его шаги затихли в коридоре.
        Я не ошибся взятая с табуретки гимнастёрка, имела петлицы старшего сержанта. Треугольники были новые, очевидно недавно прикреплённые значит, я как минимум
        замком взвода. И так бриджи сапоги яловые начищенные до блеска кожаный ремень офицерский. Очевидно всё- таки армейская служба не пропала даром последний раз
        портянки наматывал лет двадцать пять назад, когда на месяц попал в «партизаны». Вроде всё нет кровать. Бегло глянув, как заправлена соседняя койка, привел
        за полминуты свою кровать в подобный вид. Ощупал карманы гимнастерки, нашел комсомольский билет, куда же без него.
        Кропоткин Виталий Викторович 1918г. - Член с 1938г. Солдатская книжка старший сержант
        сверхсрочник 125 полк пехота. Командир взвода, а вот это интересно, оружие за мной был закреплен наган, а ещё я числился командиром легкого танка БТ-7. Надо было торопиться.
        Я вышел в коридор не широкий не длинный, он упирался еще в одну дверь. Посредине стояла тумбочка, возле которой отирался дневальный.
        Вдоль стенки тянулся ряд пирамид, в которых расположились винтовки и пара пулемётов Дегтярёва. Рядом с дневальным красовался пулемёт максим на колесном станке и пара ящиков, очевидно с боеприпасами. Увидев меня, дневальный вытянулся, но я махнул рукой давая понять, чтоб расслабился. На тумбочке красовался обыкновенный старого вида заводной будильник, показывающий время полшестого значит скоро
        подъём, может так и надо вставать раньше солдат. Но что дальше, какой распорядок зарядка, умывание, завтрак, а потом. Может распорядок, как положено, висит на стене, но нет. Кое- что на стене действительно висело, портрет Сталина попробуй его не узнай и чуть пониже него боевой листок. Так постой, меня требует командир роты к себе, а я тут прохлаждаюсь.
        - Боец, командир у себя, - спросил я как бы, между прочим, оглядывая дневального.
        Тот опять вытянулся и сообщил. - У себя товарищ старший сержант.
        И скосился на дверь в конце коридора.
        - Ясно. Я пошагал к двери и постучался.
        - Войдите, - раздался прокуренный с хрипотцой голос.
        И я вошел. Нечего особенного я не увидел. Небольшая комната ближе к окну, стол за ним сидел молодой черноволосый офицер, с петлицами старшего лейтенанта.
        Так офицерами они станут позже, а сейчас командиры.
        - Товарищ старший лейтенант, старший сержант Кропоткин прибыл.
        - Садись князь. Лейтенант улыбаясь, указал мне на один из стульев напротив себя.
        Я машинально сел, «князь» нечего себе обращение, с чего бы это. Может все- таки я сплю.
        - Тут такое дело Виктор. Продолжил старший лейтенант. Нужно съездить в полк, а до него, сам знаешь не близко, прибывает пополнение, надо забрать.
        Старший лейтенант закурил и продолжил. - Старшине, не когда, Свинцов сам знаешь в отпуске, а Воронцов только что, загремел в больницу.
        Старший лейтенант указал на стоящий, на небольшом сейфе телефон.
        - Жена его звонила, аппендицит у него.
        Я встал. - Надо так надо, товарищ командир.
        - Брось Виктор, - старший лейтенант махнул рукой. - Не сегодня - завтра, придет приказ на присвоение тебе звания младшего лейтенанта. - Так что готовь кубари, а все политрук будь он не ладен. Расстарался, хорошо хоть сейчас на курсы попал месяц не увидим. - Докопался до нас видите ли, в 125 полку зреет контрреволюционный заговор. В отдельной роте, командиры сплошь князья и графы собрались.
        Мне надо было больше узнать, о том, куда я попал. Ведь даже как зовут старшего лейтенанта, я не знал. Что делать? Прикинуться внезапно заболевшим и разыграть потерю памяти, ерунда. Подать рапорт о выходе в запас, но похоже, этот Кропоткин совсем недавно сделал наоборот, остался на сверхсрочную службу. Надо импровизировать.
        Я, рассмеявшись спросил?
        - Командир тебя больше по этому делу теребили, а я что, простой сержант.
        - Ну да, ваше сиятельство, вы ведь больше в комендатуре просидели, а нас туточки допрашивали следователи, а потом некогда было, толком поговорить всего неделя прошла.
        - Ну, в общем, как только тебя взяли под белы рученьки началось.
        Примчался дивизионный комиссар, с ним пара следователей из особого отдела. - Ведь ты тут отморозил, когда наш политрук спросил на комсомольском собрании, о твоём происхождении ты и ляпнул из князей. Что тут началось, политрук прям кипятком, исходил. Собрал всех командиров, коммунистов, как так он всего лишь месяц у нас, а уже нашел врага народа.
        - Вот вы товарищ Воронцов были непосредственным командиром у этого классового врага, и должны были внимательно изучить биографию подчиненного тем более, когда он изъявил желание остаться на сверхсрочную службу, ну и что, что он воевал, ах он награжден.
        Старший лейтенант внимательно посмотрел на меня.
        - Кстати ты чего медаль не носишь, приказываю носить, в роте только ты награжден и воевал.
        Я кивнул головой соглашаясь. В это время дневальный гаркнул. - Рота подъем!
        Мы встали. Сиди, буркнул старший лейтенант, сам же приоткрыв дверь крикну.
        - Рота по распорядку, Федоруку готовить машину к поездке, да и старшину ко мне.
        Сам снова усевшись за стол, стал, перебирая кое какие бумаги, продолжил.
        - Так вот политрук вдруг как вскочит. - Глядит, на нас такими глазищами, как на врагов народа.
        - Все ясно! И кинулся в дверь.
        Потом на следующий день стало ясно, куда он рванул, взяв без спросу машину.
        В политотдел округа. Приехали из НКВД забрали тебя, начали допрашивать нас, оказывается этот бдительный сыщик, раскрыл заговор. Как же целое дворянское гнездо.
        Егор Воронцов, а не из тех ли он графов Воронцовых, что угнетали народ строя себе дворцы по всему черноморскому побережью. А командир роты Сергей Владимирович Корнилов, конечно близкий родственник того Корнилова, что кровью залил весь юг России. Комроты горестно усмехнулся. Целую неделю нас мурыжили, пока проверяли и удостоверились, что комвзвода Воронцов из семьи потомственных рабочих, что вся моя семья крестьяне, родом из деревни Корниловка.
        - Все это время политрук гоголем ходил, выпрашивал солдат о нашей контрреволюционной деятельности. - А потом вдруг сник, имел продолжительный разговор с дивизионным комиссаром. Следователи из особого отдела, не чего не объясняя уехали.
        Политрук Гольц старался нам на глаза не попадаться, особенно как привезли тебя
        в новенькой форме, но всего в синяках. Наш фельдшер опасался, что у тебя могут быть поломаны ребра и рекомендовал постельный режим, но через несколько дней, ты уже занимался своим взводом и обкатывал роту танком.
        Видно все- таки досталось мужику, подумал я, раз я на его месте, но дышалось вроде бы свободно впрочем, нет худа без добра, есть повод закосить мало ли что могли отбить у меня следователи из НКВД, по первой не чего, а потом раз и последствия появились.
        Я уже поспокойней слушал старшего лейтенанта.
        - С тобой поступила сопроводиловка, улыбнувшись, продолжал тот, да Виталий
        Кропоткин, из тех самых Кропоткиных, что поддержали революцию, но рекомендуется
        ему не всех посвящать в это поскольку есть лица не знающие, что князь Кропоткин был пламенным революционером, пострадавшим от кровавых рук самодержавия.
        Вот тут я вспомнил, что некто князь Кропоткин, был основателем движения анархистов и в какой то мере сотрудничал с большевиками, в самом начале революции, что потом с ним случилось, не знаю вряд ли, что то хорошее. То, что Виталий его родственник
        это да, вряд ли прямой наследник ,иначе ротный политрук сам загремел бы за контрреволюцию.
        Стук, и в дверях появился старшина. Он был лет сорока, типичный прапор из анекдотов.
        Это не значит, что он плохой человек.
        - Вызывал?
        - Проходи Афанасий Петрович, пригласил ротный. - Тут вот какое дело, старший сержант едет за пополнением вернётся только, наверное, к завтрашнему вечеру.
        - Так что давай, сух паёк на сутки, человек на двадцать.
        - Сделаем, кивнул старшина.
        - На чем едет?
        Ротный задумался, полуторка или ЗИС.
        - Мне ЗИС на завтра очень нужен, - забеспокоился старшина. - Мне ещё на склад надо ехать продукты получать, а завтра суббота, завсклада до обеда только будет.
        - А Федорчук, какую машину готовит?
        - Так я ему сразу сказал, Леха бери полуторку.
        - Хорошо. - Старший лейтенант отпустил старшину и взял со стола бумаги.
        - Вот тебе командировочная, этот пакет отдашь в штабе полка, там получишь указание на этот месяц.
        Я взял бумаги и глянул на дату, чуда не произошло, 20.июня 1941г.
        Но я еще не знал, где нахожусь, может в какой- то русской глубинке, но в командировочном листе. Значился Белосток. Белоруссия, что я знал об этом
        то, что всем частям под Белостоком будет котел, и все.
        - Ну, давай сержант командировка на всякий случай будет, на три дня, всё - таки на выходной выпадает. Ротный снова углубился в бумаги.
        - Разрешите взять личное оружие.
        Старший лейтенант посмотрел на меня и произнес, боишься бандитов, хорошо тем более часть пути вдоль леса, а там я слышал, постреливают.
        Я вышел из кабинета мысленно, так назвал комнатку и увидел младшего сержанта, дежурного по роте. Как его зовут, я не знал. По званию обращаться глупо, похоже, мы немного были приятелями, ведь называл он меня Витек.
        Он обратился ко мне сам, почти шепотом.
        - Слушай друг, ты ведь знаешь, у меня в воскресенье день рождение, а ты в городе
        будешь, возьми пару бутылок беленькой, вот деньги он полез в карман.
        - Не надо остановил я его. - Возьму на свои деньги. Говоря, я почти не сомневался, что вряд
        ли мы будем праздновать его день рождения. Как тебя будем теперь величать, спросил я его полушутя.
        Парень улыбнулся. - Михаилом Потаповичем.
        Я чуть не рассмеялся. Вот что Миша, ротный приказал нам ехать с оружием.
        - Нет проблем. Дежурный достал из тумбочки журнал, ваш автограф.
        В графе выдача оружия, я записал свою фамилию и расписался.
        Михаил тем временем, отпер один из ящиков и достал кобуру, в ней наган.
        Я сгреб, две упаковки с патронами.
        - Зачем тебе столько?
        - Ротный сказал, по лесам постреливают. - Да, Федорчуку тоже полный боекомплект.
        Вооружить водителя было отсебятиной, но вряд ли ротный будет возражать.
        Тут появился водитель. - Нам бы в столовку, обратился он ко мне.
        - Хорошо Федорук, но сперва вооружись.
        Тот пожал плечами, взял из пирамиды свой карабин, СВТ заметил я, их было среди винтовок всего три, когда он расписался. Дежурный сунул ему подсумки с обоймами.
        - Подожди меня. - Я пошел в казарму, она была пуста, солдаты очевидно ещё не вернулись с пробежки, или чего там у них запланировано.
        Моя тумбочка, как командира взвода, стояла обособлено, возле моей кровати. Одна, для одного. Сперва вытащил ящичек и достал несессер с опасной бритвой. На коробочке написано, что то непонятное на латинском языке. В коробочке, сама бритва, помазок, на крышке небольшое зеркальце.
        Я, наконец- то увидел своё лицо, симпатяга парень. Уже неплохо. Коробочка, а в ней медалька, памятуя приказ ротного, прицепил на грудь. Теперь кроме комсомольского значка и Ворошиловского стрелка, что то значимое. Знать бы за какие заслуги, Виталик получил её, ясно что за финскую войну. Наградную книжку тоже в карман документ, туда же кошелек, купюры имелись, мелочь по привычке сунул в карман бридж, в самой тумбочке взял вещь мешок, на полочке мыльницу, одеколон тройной, сунул в вещь мешок, ни тапочки не
        пару книжек не стал трогать. Да, снял со спинки кровати вафельное полотенце.
        Федорчук переминаясь, стоял на крыльце, за спиной у него, висел карабин.
        Я же пристраивал кобуру с наганом на ремень. Федорук посмотрел на меня.
        - Зачем они нам, сколько раз ездил, оружие не брал.
        - Ротный сказал неподалёку, милицию обстреляли, даже кого - то ранили, соврал я.
        - Тогда понятно. Федорчук вздохнул.
        - Ну, пошли, покушаем, сказал я, приглашая Федорука идти вперед.
        Столовая оказалась за углом казармы. Стояла полевая кухня, ещё дымя трубой.
        Длинный навес, под которым тянулся такой же сколоченный с досок стол, вкопанные скамейки, с двух сторон.
        Федорчук потопал к одиноко завтракавшему дневальному, а я направился к снимавшему пробу ротному. Один из помощников повара, который вместо пилотки выделялся белым колпаком на голове, тут же увидев меня поспешил поставить ещё одну тарелку гречневой кашей с мясом. Я присел, взял ложку потянулся за хлебом, тот был белым, все отличие от солдатского пайка. Я видел как второй помощник повара, раскладывал прямо на столе, нарезанные буханки серого хлеба.
        - Долго собираешься, - буркнул старший лейтенант. - Впрочем это, даже хорошо.
        - Зачем ЗИС гонять, все равно впустую идёшь, завезёшь смену караула на склады.
        - А то уже отделение Звягенцева неделю там кукует, назад пешком дойдут полезно, всего двадцать километров.
        - Хорошо, - прожевав сказал я. - Что еще?
        - Ну глянешь мельком, всё ли там в порядке, удружили поляки с этими трофеями,
        и главное зачем они нам, всё там со времён царя гороха, сперва наши в мировую бросили своё старьё, потом немцы добавили то что наши ещё побросали, когда фронт после революции рухнул, ну а затем поляки своего добавили, того гляди всё рванет, хорошо хоть в глуши.
        Я согласно кивнул головой.
        - Да, захватишь ещё пару ящиков тех патронов, что старшина там обнаружил, все ровно
        не учтены, да и лет им сколько, а к нашим винтовкам подходят, а то стыдоба одна,
        у нас сам знаешь учебные стрельбы раз в три месяца, и то лимит три патрона на
        человека, какие тут показатели стрельб, в мишень лишь бы попали.
        Я снова согласно кивнул . Ротный уже попевал чай.
        К столовой двигалась колонна солдат.
        - Пакет, хоть не посеял?
        Я сделав глоток чая, ударил себя в грудь.
        - Опять в за пазуху сунул, догадался ротный. - А если по нужде? - Попробуй, в штабе планшетку выпросить, ну хоть старую, не уж то не найдут, эх Кропоткин - Кропоткин не будет из тебя дельного командира без планшета, а ещё князь.
        Старший лейтенант встал. Я тоже вскочил. Солдаты по команде старшины, сели за стол. Я нагнал ротного, который широкими шагами шел к казарме.
        - Послушай Сергей, - обратился я к нему, - я не говорил, там в комендатуре в НКВД, видел немца перебежчика. - Так вот, его допрашивали в соседней комнате, на повышенных
        тонах, и я подслушал, там говорили о том, что рано утром в воскресенье, немцы на нас нападут, не объявляя войны, будут бомбить ближайшие к границе селения, и гарнизоны подвергнуться усиленным артобстрелам.
        Старший лейтенант, остановился как вкопанный, и внимательно уставился на меня, взгляд его не предвещал нечего хорошего.
        Ну вот, сунулся со своими всезнаниями, тоскливо подумал я.
        - Знаешь, что товарищ сержант, - прошипел ротный. - Не вздумай не кому говорить эту чушь, мало нам по твоей милости нерв попортили, сам едва не загремел, а теперь слухи распускаешь, да за такое. Старший лейтенант со злостью сплюнул, - в общим ты понял?
        - Понял и молчу, - проговорил я. Мало ли что, болтают всякие дезертиры.
        - Вот именно, - проговорил Сергей. - Езжай давай, да караул не забудь. Он скрылся за дверями.
        - Чего это ротный, такой злой стал?
        - Из за слухов, - ответил я.
        - Это каких таких слухах, - спросил озабоченный старшина.
        - Да так, разных ответил я. И больше нечего не произнес.
        - Пошли сух пай получать, - сказал старшина.
        - Пошли Петрович, - ответил я.
        Царство Афанасия Петровича, было расположено неподалеку, так называемого гаража.
        Большой сарай с раскрытыми двустворчатыми воротами, рядом с которыми топтался часовой. Из ворот тарахтя выехала полуторка, и направилась к стоявшему напротив
        гаража амбару. Часовой потопал следом.
        Старшина придирчиво осмотрел большой висячий замок, достал из кармана ключи на цепочке и отпер охраняемый объект. Амбар, не сказать чтоб был заставлен полностью .
        В нем были бочки, судя по запаху с квашеной капустой, на полках лежали мешки с крупой, стояли ящики, чуть подальше виднелись тюки с формой, лежали шинели,
        стояло несколько пар новеньких сапог, и прочее нужное в хозяйстве старшины.
        Тебе банки с чем, - спросил старшина .Тушенка, или рыбные .
        - Давай часть тех, часть тех.
        Старшина хмыкнул. Итого десять банок тушенки , десять рыбных.
        Старшина быстро распределил консервы, и я подхватив ящик, подал его Федорчуку,
        который уже находился в кузове машины. Я заметил бункер с картошкой.
        - Петрович дай бульбы, вдруг где задержимся, давно печеной картошки не ел.
        - Ишь ты бульбы ему подавай, да ладно через месяц новая будет, он сунул мне мешок набирай.
        В это время подошли солдаты заступающие в караул, во главе с сержантом, тот увидев меня крикнул. - Виталий, тут тебе хлеборез, пять буханок хлеба передал.
        - Отдай Федорчуку. Водитель замялся, - это куда я хлеб дену, не можно его на грязное.
        - Держи, - старшина сунул водителю старый, но чистый вещмешок, по приезду отдашь.
        Я набрал картошки, почти килограмм двадцать. Уладив свои дела, я сел в кабину рядом с водителем и стали ждать, когда загрузятся солдаты с сержантом. По кабине постучали, мол можно ехать.
        Федорчук со вздохом завел мотор, и мы тронулись.
        - Заправка в норме, - спохватился я.
        - Порядок старшой, еще канистра у меня в запасе, а в полку подзаправимся.
        Дорога была грунтовка, лишь в городке, местами брусчатка.
        Миновав поля, почти въехали в лес. И тут я понял почему наша рота, находилась отдельно от полка. Вот это был склад. Куда не глянь тянулись груды ящиков, по видимому снарядных, стояли зарастающие травой пушки, еще времен балканской
        войны, это был хлам, опасный хлам.
        Начальство просто не знало, что с ним делать и поэтому ограничилось, пока охраной, чтоб не дай бог детвора, а то и диверсанты, не рванули все это.
        Редкая колючая проволока, две вышки по углам, на которых маячили часовые, небольшой домик для караула. Сержанты сменяя друг друга, ограничились приемкой вещей караула. В кузов закинули два ящика, со старыми патронами.
        Я заглянул в один, подходят для наших винтовок, вот только гильзы дореволюционные
        Латунные, местами позеленевшие, подхваченные патиной.
        - Этого добра, еще ящиков двадцать, пояснил начальник караула, сперва хотели забрать все,
        но старшина обеспокоился, вдруг проверка, спросят откуда в роте не учтенное добро.
        Я кивнул соглашаясь. Потом озадачил сменившегося сержанта тем, что в роту им придётся идти пешком.
        - Ну наконец то, - Федорчук прибавил газу.
        - К вечеру бы успеть, мне ещё в штаб надо, оформить пополнение, передать пакет.
        - И поужинать, чай в столовке двоих покормят, - добавил водитель.
        Я в это время заряжал наган, разорвав бумажную коробку, в ней было двадцать штук патронов, взял семь, остатки сунул в боковой карман гимнастерки.
        - Притормози, и снаряди магазин карабина.
        Приказал я водителю. Тот подчинился, не чего не спрашивая, выполнил требуемое.
        Дорогой попадались редкие машины, чаще повозки запряженные одной, двумя
        лошадьми.
        И тут я увидел их, три поваленных подряд телеграфных столба обрывки телефонных проводов.
        - Это что же деется, - проговорил водитель.
        - А ты спрашиваешь зачем оружие, - проговорил я. Поднажми еще чуток.
        Только бы не нарваться одинокие машины привлекают внимание диверсантов,
        а Бранденбург - 800 похоже уже в действии.
        Выдут в форме на дорогу и попробуй разберись настоящий это патруль или нет.
        Мы въехали в довольно большое село и решили чуток передохнуть.
        Оставив Федорчука у машин, я направился к сельскому совету, возле него стоял младший лейтенант милиции и о чем то спорил с пожилым, дородным мужчиной.
        Я подошел и отдав честь спросил. - О чем спор товарищи.
        - Да тут воно у чем дело, у милиционера участкового, затриманный у подвале сидит.
        Ему, его у город надо, а звязку не мае, ещо у чора був, а теперяче нетути.
        машина зовсим зломалося, а подводой и к ночи не добратися.
        Милиционер обратился ко мне, слушай старшой выручай ты я гляжу в город едешь,
        доставь задержанного в участок я сопроводиловку дам, мне еще в одно село смотаться надо, участковый показал на велосипед прислоненный к стене сельского совета.
        Я оторопел от такого предложения. - Товарищ младший лейтенант, у меня своих забот хватает и охранять вашего задержанного я не буду, тут на дороге черт знает что творится, столбы телефонные повалены, поэтому и связи нет.
        - Где это? - встревожился сержант.
        - Километров в десяти от сюда.
        Тот бросился к велосипеду.
        - Остынь лейтенант, остановил я его, с Белостоком тоже, как я понял связи нет, а это значит и там кто то постарался.
        Милиционер задумался, надо в ту сторону ехать, смотреть. И снова взялся за велик.
        - Знаешь что, садись ко мне в кузов, подброшу до места сказал я.
        - Можно и так, согласился участковый.
        - Панас Сидорович, - крикнул он пожилому мужчине. Федьку в случае чего по утру, как обычно из подвала отпустите, как раз проспится.
        - Это скотник здешний, как напьётся жену гоняет, хотел проучить немного, суток на десять посадить, - пояснил он мне.
        И этого субчика мне хотели всучить, подумал я о семейном дебошире.
        Помог милиционеру затащить велосипед в кузов и мы тронулись в город .
        Уже был полдень, что меня не очень то радовало.
        - Часа через полтора подъедим, - как бы читая мои мысли, сказал Федорчук.
        Но недалеко от пролеска, снова показались поваленные столбы.
        В месте с участковым, мы осмотрели их. Они были подпилены, провода порезаны.
        - Вот что, - сказал я, - мне надо спешить. Тут мы все ровно не чего не сделаем, до своего участка ты только к вечеру доберёшься, наган хоть заряжен, ещё нарвешься на этих
        столба рубав.
        - У меня два патрона в барабане всего лишь, - признался он. Федьку пришлось попугать.
        Я порылся у себя в кармане, и протянул пяток патронов.
        - Спасибо, - обрадовался он. И достав из кобуры наган, начал его заряжать.
        - Может, тебя в город подбросим спросил я.
        - Доложишь начальству, пусть меры принимают.
        - Связь нужна, да и вместе поспокойней будет, мне командир сказал, чтоб поосторожней был, нквдшники случайно остановили патруль военных, позавчера это было что-то им не понравилось, а те ряженые оказались, одного задержали, а двое ушли, на мотоциклах передвигаются.
        - А ладно, поехали. Милиционер снова забрался в кузов.
        Я как накаркал, нас остановил невдалеке от города военный патруль.
        Особисты, один лейтенант и два сержанта. И что делать, ряженые они или нет. Один из сержантов внимательно всматривался в меня, лейтенант проверял наши документы.
        Рядом стоял мотоцикл. Младший лейтенант, напуганный мной даже не стал вылезать из кузова, правая рука его покоилась на кобуре. Напряжение росло.
        - Вспомнил! - вдруг вскрикнул сержант, пялившийся на меня, а ты старшой неужто не узнал? Вот это попал, подумал я, встретить знакомого и не узнать его, вдвойне подозрительно.
        - Попробуй не узнай, - ответил я нейтрально.
        - Ну ты старшой, не обижайся, - служба у нас такая.
        - Наши это, товарищ лейтенант, соседи со 125 полка.
        Лейтенант кивнул, вернул документы.
        - Нечего подозрительного не видели?
        - Кто то столбы телеграфные повалил, вот с младшим лейтенантом едим докладывать.
        - То -та связь кругом пропала, нас и послали выяснить в чем дело.
        - Где это произошло, лейтенант был взволнован.
        - Мы видели в двух местах, опоры подпилены, провода порезаны, без ремонтников там не обойтись.
        - Укажите где именно, - особист достал из планшета карту.
        - Так Левицкий заводи, надо срочно доложить. Мы поехали вслед за ними. Милиционера, высадили у городского отделения. Тот попрощавшись покатил свой велосипед.
        В штабе полка царило напряжения, все куда то спешили.
        Наконец я добрался до зама командира полка, майор был не один, рядом с ним склонился над бумагами судя по ромбам, батальонный комиссар.
        - Разрешите?
        Увидев меня, они казалось обрадовались. - Входи, входи сержант.
        Я достал пакет и протянул майору.
        - Это хорошо, что именно ты приехал, - майор отложил пакет.
        - Тут такое дело, с вашей ротой с утра нет связи, с 3 батальоном тоже, но туда хоть вестовых можно послать, а к вам полдня добираться.
        - Связи пока не будет, на линиях совершена диверсия, - сообщил я.
        Майор уставился на меня. В это время зазвонил телефон. Зам командира полка, автоматически снял трубку.
        - Забелин у аппарата, а что уже в курсе, послать связистов в помощь, выделить машину слушаюсь.
        Забелин положил трубку, и закрутил ручку, снова поднял трубку.
        - Дайте шестого. - Ворошин, срочно берите отделение связистов, на складе получите
        провода, отделение хозяйственного взвода, с пилами и лопатами будут ждать у КПП.
        - Пусть возьмут оружие, встреченные нами особисты сказали, что диверсанты
        вооружены, - подсказал я.
        - Да пускай вооружатся, мало ли что, - продолжил в трубку майор.
        Зам командира полка, вновь посмотрел на меня и вновь сказал.
        - Да это хорошо старший сержант, что приехали именно вы.
        - Вас все ровно бы пришлось вызывать.
        - У лейтенанта Воронцова аппендицит, - сообщил я. Сегодня утром, его прооперировали.
        - Вот как, в разговор вмешался батальонный комиссар, печально надеюсь с ним
        всё будет в порядке.
        - Вот в чем дело, - продолжал майор.
        - Поздравляю, пришел приказ о присвоении вам, звания младшего лейтенанта.
        Он пожал мне руку. Комиссар сделал тоже самое. Я вытянулся по стойки смирно и рявкнул. - Служу трудовому народу. Едва-едва не вырвалось, служу Советскому Союзу, вот был бы цирк.
        Батальонный комиссар продолжил снова. - В воскресенье, в местном доме трудящихся, будет концерт для военнослужащих, будут выступление артистов, номера трудовых коллективов.
        - И будет неплохо, если выступите вы, расскажете о своем дедушке, о том как воевали с белофиннами. Комиссар кивнул на медаль.
        Да опять я попал, нет концерта я не боялся, он будет, но совсем другой, страшный и кровавый.
        - Я бы с радостью, - ответил я. - Но товарищ батальонный комиссар, увы в воскресенье я должен быть в своей роте, в ней на этот момент не осталось не одного командира
        взвода, а положение сами знаете какое.
        - Сейчас у нашей роты, очень ответственное задание, охрана важного объекта.
        - Давайте так, как только лейтенант Воронцов поправится, я буду в полном вашем распоряжении, к сожалению о своем двоюродном дедушке, я знаю не больше чем вы, но надеюсь вы поможете мне, правильно составить доклад о нем.
        - Война с белофиннами, я готов рассказать о мужестве и героизме наших бойцов, о том как коммунисты первые поднимались в атаку, увлекая всех за собой.
        - Ведь я сам был, участником этих событий.
        - Могу рассказать, как молодой политрук, прикрыл собой юную медсестру, когда она под огнем выносила раненого. (Действительный случай, сам когда то прочитал в газете.)
        Комиссар не довольный сперва моим отказом, похоже проглотил наживку.
        - Ну а конкретно, за что ты получил медаль, - спросил он?
        - Как и многие другие, за прорыв линии Маннергейма, - закончил я.
        - А как звали того политрука.
        - К сожалению я только видел это, мы шли в атаку и больше я ничего не знаю, как все там было, меня самого контузило в том бою, наш танк горел. - Ребята вытащили меня из
        танка, мы целые сутки отбивали атаки в захваченном нами доте, пока не подошла помощь.
        - А вот и подвиг, - воскликнул комиссар. - Именно об этом вы должны, рассказать, ну скажем недели через две.
        - Ну вот и договорились, вмешался зам командира полка, он снова крутанул ручку телефона.
        - Строевая часть, Криницкий? - Документы на Кропоткина готовы?
        - Что, нужны только фотографии. - Хорошо, он сейчас к вам зайдет.
        - А пополнение, я за ним прибыл, - забеспокоился я.
        - Все завтра, а сейчас бегом в строевую часть, пока фотограф не ушел.
        В строевой я проторчал два часа, правда успел пока сохли фотографии,
        смотаться в финн часть получить подъемные.
        Потом к кладовщику, тут же в подвале выдали командирскую форму и все что к ней прилагается, в том числе так желаемый ротным планшет. Опять в строевую, фотографии готовы, китель взятый для съёмки у одного из штабистов сидел как влитой. И вот, у меня на руках удостоверение - командира красной армии.
        Первая ступенька - младший лейтенант. Переоделся в подсобке, сапоги оставил свои, лишние вещи сунул в новый вещмешок, купленный у начхоза.
        Начало темнеть. Федорчук уже выспался в кабине, увидев меня пожаловался, уже и обед и ужин пропустили. Тут, он разглядел меня.
        - От те раз, уходил сержантом, вернулся лейтенантом.
        - Пока младшим. - Но обещали в следующий раз, если я станцую и спою, дадут лейтенанта.
        - А что касается еды, у нас есть сух пай, но надо решить вопрос с ночевкой.
        Машина хоть и на территории части, должна быть под охраной.
        - Ну это понятно согласился Федорчук, я могу и в кабине ночь провести. - А вы?
        - Сейчас лето, можно и в кузове. - Видел мне и шинель новую выдали, не хочу проситься в казарму на ночлег. - Здесь, в уголке двора тихо. КПП с удобством неподалёку. - В общем Леша, я сейчас выйду с части, тут я видел магазин через дорогу, надо кое что купить.
        Я так и сделал прошел к КПП, предъявил свое удостоверение, сказал что из этого же полка, но откомандированный вместе с ротой в другой город.
        - Я скоро вернусь, мы тут с водителем в машине ночь пересидим, чтоб вы знали в казарме душно, да и надоело.
        Дежурный сержант кивнул, ему было все ровно, не выпускать командный состав в город, приказа не было. Я перешел дорогу и вовремя. До закрытия, оставалось десять минут.
        У меня с собой был пустой сидор, взятый у водителя. Взял четыре бутылки водки, три пачки соли, несколько пачек рафинада, чай развесной, печенье, копченой колбасы - три круга. Поскольку магазин был смешанный, купил два перочинных ножа, крючки, леску, еще всякой мелочевки, вспомнил про спички. Все это, упаковал в сидор.
        - Милок, ты прям как на войну собираешься, - сказала продавщица.
        Как она была права.
        - В командировку посылают, а там глухомань, больше месяца торчать придётся.
        - Да и вообще мать, дай мне ещё бутылочку водки, батон, парочку банок паштета, пять бутылок пива, столько же сладкой воды, и все это в авоську.
        Деньги ещё оставались, взял два кило карамелек, подумав, десять пачек папирос.
        Выбрав самую большую шоколадку , презентовал её продавщице .Та расплылась
        в улыбке.
        Нагруженный подошел к КПП, отозвав дежурного сержанта, вручил ему три бутылки пива, так на всякий случай, не сколько не сомневаясь, что дорожка к магазину давно проторена. Армия, есть армия, всё по прежнему. Сержант удовлетворено кивнул, и скрылся в дежурке.
        Лешка Федорчук, уже колдовал над банкой тушенки, примериваясь вскрыть её, рядом лежала буханка серого хлеба.
        - Погоди, ещё пригодится, - остановил его я, и подал авоську.
        Разглядев её содержимое, Леша охнул.
        - Подождем немного, - проговорил я.
        Фонарь висевший неподалёку на столбе, давал достаточно света, как я и ожидал через КПП повалил народ, расходился по квартирам командный состав.
        Мы расположились в кузове. Лешка не торопясь, вскрыл банку гусиного паштета, нарезал ломтями батон. Я добавил вкусностей, печенья и конфет. У запасливого шофёра, оказалась кружка и стакан. Рядом кто то кашлянул. Я приложил палец к губам, и Лешка, только что собиравшийся вскрыть сургуч на бутылке, спрятал её под кусок брезента.
        Я приподнялся, рядом с машиной стояли троя. Офицер в фуражке, на рукаве его была повязка патруля, и двое рядовых, тоже с повязками. Поняв что передним, тоже офицер, начальник патруля козырнул и представился.
        - Капитан Заботин, потрудитесь объяснить, что вы тут делаете?
        Я одел фуражку, спрыгнул на землю, и представился.
        - Командир взвода первой роты, младший лейтенант Кропоткин, прибыл за пополнением в нашу роту, вместо уволенных в запас. Я достал удостоверение, и командировочное .
        Капитан, бегло посмотрел документы и вернул.
        - Почему, не попросились на ночь в казарму?
        - Так поздно приехали, пока решались вопросы, уже стемнело.
        Майор Забелин в курсе, и батальонный комиссар тоже.
        - А машину не могу оставить, в ней имущество роты, в том числе боеприпасы.
        Капитан хмыкнул. - Что то я не припомню, такого младшего лейтенанта в нашем полку, а я знаю всех командиров.
        - Так я же только сегодня звание получил, а приказ раньше пришел, поэтому в полк меня и отправили. До этого был старшим сержантом, командиром взвода, - обижено ответил я.
        Капитан вдруг улыбнулся, - ну извини лейтенант.
        - Сам знаешь, служба у нас такая, - он вновь козырнул и направился в сторону КПП.
        Там выслушал доклад дежурного, вместе с патрульными, покинул территорию части.
        Сержант подошел к нам.
        - Заботин, сообщил он мне, мужик строгий но справедливый, командир третьего
        батальона, у нас недавно.
        - Наш полк сам знаешь, до конца еще не сформирован, более трети состава не хватает, я сам на сверхсрочную остался. - У нас в деревни, - он вздохнул, но продолжать не стал.
        - Когда он вернётся? - спросил я.
        - А чего ему возвращаться, ночь отдежурит, пройдется пару раз по центру, посидит в комендатуре и домой, жена у него молоденькая.
        Сержант мечтательно вздохнул. Потому комбат, и пошел сегодня в патруль, будто ротных и взводных не хватает, зато почитай вся суббота и воскресенье его.
        - А дежурный по полку?
        - Старший лейтенант Ворошин? - Тот доклады от дежурных по ротам примет,
        и завалится спать.
        - Это хорошо, - улыбнулся я. Тогда проведи инструктаж своим, и давай сюда.
        - Мои кубари обмывать будем, ведь ещё днем, я был такой же как ты, сержант.
        - Вот значит как! - восхитился тот. То - то я думаю, чего это ты, на пиво расщедрился.
        Он быстро пошагал к будке КПП.
        - Стакан прихвати, - крикнул я.
        Мы сидели хорошо, потом я после того как бутылка была выпита, отправил всех отдыхать. Расположившись на расстеленном брезенте, положив под голову вещмешок,
        и прикрывшись шинелью, я постарался заснуть.
        Разбудил меня Федорчук.
        - Товарищ командир, я смотрю - все на завтрак строятся , может и нам пойти?
        Я встал, выпрыгнул из кузова, и мы пошли в столовую. Подойдя к дежурному по
        столовой, показал командировочный лист, и указал на голодного Федорчука.
        Через пару минут, мы уплетали перловую кашу с мясом.
        На гражданке, я на неё даже бы не посмотрел, а так нечего, пошла за милую душу.
        Запив дробь шестнадцать, как называли перловку в мое время компотом, я отправил водителя к машине, а сам пошел искать комбата первого батальона, нашего непосредственного начальника.
        Комбат был недоволен, целая рота черти где, в батальоне и так недобор.
        - Пятнадцати человек не дам, десять и точка. Сержанта нет, у самого не хватает.
        - Неужели у вас в роте, нет подходящих бойцов.
        - Есть, - ответил я.
        Капитан взял листок, из чернильницы выудил ручку. - Фамилию быстро.
        Я впал в ступор, фамилий рядовых, я не знал.
        - Ну, - потребовал комбат.
        - Боец Федорчук, - ответил я.
        Капитан записал. - Имя, отчество?
        - Алексей, - проговорил я, а отчества не знаю.
        Комбат вспылил. -Не знать отчества своих подчиненных, я вот всех знаю.
        И тут же уставился на меня. - А к стати, как твое отчество? - Да и имя, не знаю.
        - Фамилию ты назвал, Кропоткин. Потом встал. - Дожили, надо срочно побывать у вас, навести порядок, небось и устав забыли как выглядит.
        - Не забыли, - сказал я. - Младшего лейтенанта, вчера получил, приказ пришел, вот меня и вызвали. - До этого старшим сержантом был, командиром взвода.
        - Все равно не помню, - капитан покосился на меня.
        - Уже комвзводов, без меня назначают, нет - это уж слишком.
        - Так я прикомандированный сперва был, вместе с танком, на усиление, а уже позже, ввели в постоянный состав.
        - Так у меня получается, в батальоне еще и танк есть?
        - Есть, - признался я. - Майор Забелин, и батальонный комиссар Крапивин в курсе.
        - Один я не в курсе, как ты говоришь, - капитан вновь, взял ручку, и сам же продиктовал себе, за доблестную службу. - Сколько он уже служит?
        - Два года, - ответил я.
        - Присвоить звание, младшего сержанта, Федорчуку, пусть будет А.А, в строевой разберутся.
        - Так он здесь, со мной приехал.
        - Тогда проще, вот приказ, бери его книжку, и дуй в строевую, а я пока людей сам для вас подберу, а то знаю я вас, самых-самых заберете.
        - Держи, - я отдал Федорчуку красноармейскую книжку. Тот сунул её в карман.
        - А чего это, она понадобилась, - спросил он.
        - Запись сделать. - На еще это.
        Он машинально, протянул руку, я опустил ему в ладонь треугольники - выпрошенные мной у начхоза. Федорчук быстро сообразив, достал книжку и прочел новую запись.
        Младший сержант, - произнес он.
        - Извини, младших лейтенантов вчера давали, а завтра вообще наверное ефрейторов давать будут.
        - Завтра воскресенье, - уточнил Леша. - И будут давать, только увольнительные.
        - Вот видишь, лимит в полку на звания закончился, так что цепляй уголки.
        - А то вон, к нам новобранцев ведут.
        Действительно, в сопровождении сержанта, шло отделение солдат. Сержант
        отрапортовав, передал мне список личного состава, и ушел. Перед домной стояли,
        самые-самые.
        Те которых - « покупатели»,берут в самую последнею очередь. Появился Федорчук, довольный как кот, съевший миску сметаны.
        - Сержант, - обратился я к нему. - Построить это войско, как положено.
        Тот, как будто всю жизнь командовал, выстроил солдат по ранжиру, и доложил мне.
        - Бойцы сказал я, с этого момента, вы подчиняетесь только мне и младшему сержанту Федорчуку, и естественно старшим командирам полка. - Любые другие командиры, для вас не существуют, и приказы их не действительны, вы из роты специального назначения.
        - Теперь, начиная с правофлангового представиться, сообщить о полученном образовании, гражданскую специальность - если такая имеется, кто что умеет делать.
        По сути только троя, хоть на что годились. Москвич Епифанцев - образование десять классов, Ворошиловский стрелок, но москвичей в армии недолюбливали, считая их неженками и зазнайками, поэтому и отдали мне. Небольшого роста, но мускулистый, похожий на бурята паренек - назвался охотником, и на вопрос бьет ли он в глаз белку. Ответил, что не только белку, но и медведя бил. Третий был фрукт особый. Степан Грищенко - лет двадцати пяти, назвался трактористом, хотя прав не имеет, умеет водить машину. В училище при заводе, выучился на моториста. И как такого золотого специалиста, вручили нам.
        Спросил напрямую. - Почему, попал ко мне.
        Тот замялся и произнес. - Судимость у меня, условно год - за драку дали, и обижено добавил , сперва за меня руками ногами схватились , а как узнали о судимости, так все, только и знал, что полы в казарме мыл, да территорию подметал, а ведь я не виноват
        был - они первые начали.
        - Ты Грищенко, на жалость не дави, - раздался вдруг голос рядом.
        Я обернулся, к нам подходил батальонный комиссар, в сопровождении еще одного военного. Я подал команду смирно, и развернувшись доложил.
        - Знакомлюсь с поступившим пополнением.
        Комиссар кивнул, и продолжил. - Так вот, боец Грищенко, родина дала тебе шанс, оказала доверие, призвав в ряды красной армии, и за это ты должен быть ей благодарен.
        - У вас все? - спросил комиссар, обратившись ко мне.
        - Да, - ответил я.
        - Хорошо, познакомитесь - это младший политрук Иволгин Василий Петрович.
        Мы пожали друг, другу руки.
        - Он назначен к вам вместо Гольца, того перевели в другую часть.
        - К вам поедет кинопередвижка, политрук на ней старшим.
        - У вас ведь, последний раз кино показывали, месяца два назад? Я кивнул.
        - Поспешите с отъездом. - К вечеру, чтоб были на месте. И добавил.
        - Пойдемте поговорим, - он потянул меня за рукав.
        Потом вдруг остановился. - А ведь вы, оказались правы.
        - В чем?
        - Ремонтники устранили последствия диверсии, и ночью когда возвращались назад,
        наткнулись на этих столба рубав, была перестрелка, одного бандита убили.
        Другие, воспользовавшись темнотой ушли, а если бы связисты были безоружны.
        - У вас кстати, как с этим?
        - У меня наган, у водителя карабин.
        - Не густо, вот что, возьмите трех бойцов и пойдемте.
        Я прихватил с собой, москвича, охотника и Грищенко.
        Федорчук, поехал в парк, заправиться. Политрук знакомился, с оставшимися людьми.
        В оружейной комнате, комиссар выделил нам: один пулемет - с двумя полными дисками,
        и две трехлинейные винтовки.
        - Можно, мне пулемет? - спросил Грищенко.
        - А ты умеешь? - с сомнением спросил я.
        - Так у нас, в училище курсы были, считали раз трактористы, значит будущие танкисты, мы и танк водили, и мат часть изучали.
        - Даже два раза, из пулемета стреляли, и разбирать могу, у нас учебный был.
        - Хорошо. Винтовки естественно, достались москвичу с охотником.
        - Бойцы, быстро к остальным, - приказал комиссар. - Чеботарев, уши не греть.
        Это, относилось к дежурному по батальону, и тот вышел из оружейной комнаты.
        Мы остались одни.
        - Инструкции помнишь? Я кивнул, хотя не понимал о чем речь.
        - О том, что если случится война, и придется уничтожить объект, знаем только я,
        ты и там на верху, - продолжил Крапивин. - У Корнилова, в сейфе, на случай боевых действий под грифом секретно, лежит пакет, в нем приказ.
        - В случае отступления наших частей, охрану с объекта снять, объект подлежит
        уничтожению. Исполнитель, комвзвода Кропоткин Виталий Викторович.
        - Держи, комиссар достал из планшета листок, и протянул мне.
        - После случая с Гольцем, решили не рисковать. Я взял листок.
        «Мандат. Младший лейтенант Кропоткин Виталий Викторович, выполняет особое задание. Приказано: всем воинским частям, работникам НКВД, милиции, партийным органам
        и другим службам, оказывать содействия в выполнении задания. В случае отказа, саботажа и препятствия выполнения задания, виновных в этом считать изменниками
        родины, со всеми вытекающими последствиями.
        Приказ Верховного Комиссариата, заверено дивизионным комиссаром Полтораком В.П.
        Подпись, печати.»
        Я спрятал эту грозную бумажку, во внутренний карман. А ведь с этим складом, что то не так. Понятно, что танк придан роте, не для усиления охраны, а для уничтожение объекта, и об этом в роте знал только Виталий, в тело которого переселилось мое сознание.
        - Товарищ Кропоткин, поспешите с прибытием в часть, и будь те готовы к выполнению, поставленной перед вами задачи. - Даже ценой, своей жизни, - добавил комиссар, и попрощался со мной.
        Я пошел к своим людям, продолжая думать, о том, что я узнал.
        Кое что, было не понятно, то комиссар предлагал мне задержаться, выступить с речью перед концертом. А теперь торопит меня. И тут я вспомнил, когда-то виденный мной фильм. За день, до начало войны, к нам перебежал унтер офицер, немец - антифашист
        с точными данными о начале войны, ему естественно не поверили.
        Но кое кто, все же принял меры. Похоже, те кто беспокоился о том, чтоб склад ни в коем случае, не достался врагу, были из них.
        Федорчук, уже заправил полуторку, и снова строил отделение.
        - В общем так бойцы, ехать нам придется часиков пять, в машине вдоль бортов есть, откидные сидения для ваших задниц в самый раз, в углу под брезентом, лежат вещи нашего командира, их не трогать, а то голову оторву.
        - И еще, - добавил подойдя я. - В районе, действует банда, могут быть переодетыми в форму бойцов красной армии, поэтому нами были получены, пулемет и две винтовки.
        - Если от меня поступит команда - стреляй, стрелять на поражение, без всяких размышлений типа, а может это свои, а среди них командир старше нашего.
        - При внезапном нападении, стрелять без команды, безоружным падать на дно кузова.
        - Всем все понятно, теперь в машину.
        Подошел младший политрук, - сказал. - А вот и наша Кино, на колесах.
        Подъехала кинобудка, с одним водителем - он же киномеханик.
        - Едим быстро, если что не так, сигнальте, - сказал я Иволгину, и кивнул на кобуру с ТТ,
        в случае чего стреляй.
        - Ну я думаю, днем напасть не решаться, - ответил политрук.
        - Тем более, увидев столько солдат у тебя в кузове.
        Ну ладно, давай, а то еще ехать и ехать.
        Уже проехали километров пятнадцать, от города, как Федорчук сказал.
        - Гляди командир, никак наш старый знакомец, педали крутит.
        Я присмотрелся, действительно, мы нагоняли велосипедиста в милицейской форме.
        - Ну-ка притормози, - приказал я.
        Лешка обогнал велосипедиста, и просигналив, остановил машину .
        Участковый подъехал к нам, снял фуражку, смахнул со лба капли пота.
        - А старшой, - произнес он, и осекся.
        - Да нет, теперь как и ты, младший лейтенант, - улыбнулся я.
        - Не зря, к начальству мотался, приказ о присвоении звания пришёл, - и тут же добавил.
        - Подвезти?
        Участковый задумался, и сказал. - Тут, в десяти километрах от тракта, хутор есть, про стрельбу ночную слышал? - Те кто сбежать успели, могли туда податься, ненадежный там элемент живет, хочу смотаться, проверить.
        Мне вдруг жалко стало, этого молодого парня, болеющего за свое дело. А ведь он, возможно прав, и на этом хуторе, скрываются те самые бандиты. И вряд ли он успеет, даже вытащить свой наган, первый то он стрелять не будет, сперва предложит сдаться.
        Я вылез из кабины. - Вот что Петр, понизил голос. - Я должен тебе, кое что сказать.
        Достал документ, данный мне комиссаром, - читай.
        Он развернул бумагу и начал читать, потом вернул её, внимательно глянул на меня.
        - Мне в группу, нужен человек, знающий местность, тебе я могу доверять, думаю уже
        завтра, я смогу многое объяснить, так что садись в кузов.
        - Бойцы, - крикнул я. - Принять у младшего лейтенанта, транспортное средство.
        Не успели мы немного проехать, как увидели пару мотоциклов, пылящие нам навстречу.
        Я выглянул и крикнул в кузов. - Внимание, Грищенко пулемет.
        Мотоциклы остановились. Их было четверо, в форме НКВД. Старший хотел было, махнуть рукой, чтобы мы остановились, но вдруг передумал.
        Полуторка, а вслед и кинопередвижка, прокатили мимо патруля. Патруля ли? Настоящий патруль, вряд ли остановит то, что грузовик полон вооруженных солдат.
        А вот ряженный? Направленный в их сторону пулемет, остановит точно. Не возьми я, с собой участкового, лежал бы он сейчас, где не будь в канаве, прикрытый ветками со своим велосипедом.
        Ох не понравились мне эти мотоциклисты, особенно старший, взгляд пронизывающий злой, как будто готовый разорвать нас на куски, на лице шрам - такого не забудешь.
        Федорчук покосился на меня. - Думаете не настоящие?
        - Кто его знает, но лучше поберечься, и быть на стороже.
        В роту мы успели как раз к ужину, бойцов разобрали по взводам.
        Себе я оставил Грищенко с пулеметом, и конечно охотника, ну и москвича.
        Тут то я и выяснил, что у меня во взводе, только одно отделение с сержантом,
        плюс танк с экипажем. Почему так? Просто рота, была не полного состава, и командир роты посчитал, что иметь во взводе танк, и так слишком жирно.
        В десять часов вечера, объявили, что будут показаны два фильма, «Светлый путь»
        и « Петр 1». Поднялся галдеж. Я же сказал Корнилову, что срочно надо поговорить.
        Мы уединились с ротным, у него в кабинете. Попытавшемуся увязаться за нами
        замполиту, я сказал, что дело сугубо личное и не надолго.
        - Что у тебя там, за секреты? Я, достал свой мандат.
        - Так и думал, что тебя не просто так к нам прислали, а милиционера, тоже из за этого приволок с собой?
        Я кивнул . - В общем так, через пару часов, мой взвод выдвигается в район объекта.
        Такой приказ получен мной, от командования, я на танке, остальных людей, повезет Федорчук. - Дай распоряжение старшине, чтоб выдал на личный состав продовольствие,
        на неделю, две палатки и шинели.
        - Усиление поста, думаешь могут совершить диверсию, - спросил ротный.
        Я, уклончиво кивнул головой, но тут же сказал.
        - Сергей, ты не забыл, что у тебя в сейфе, лежит пакет на экстренный случай.
        - Так вот, там инструкции на твои, и мои действия, со своими действиями я ознакомлен,
        поверь, лучше сегодня, тебе ночевать в роте.
        - Ты думаешь, они все же сунутся, - спросил он, закуривая папиросу.
        - Не чего я не думаю, я просто выполняю приказ.
        Непонятно, кто больше был недоволен поступившей команде.
        Мой взвод, который вместо кино, должен получать снаряжение и довольствие.
        Или старшина, который должен все это выдавать.
        На ворчание старшины я ответил, что получен приказ, и я тоже может многое чего не хочу, но приходится выполнять.
        К складу, подошли бойцы с моим отделенным Михаилом Потаповичем, в нем вместе с вновь прибывшими, оказалось десять человек.
        Плюс мои, механик водитель и заряжающий, к ним я, не зная как обращаться, просто приказал готовить танк. Слышал, как недовольно бурча механик водитель, пожаловался заряжающему.
        - Зазнался наш командир, как кубари получил, зазнался и чего спешить.
        - А я вот только, с наряда сменился, - поддакнул заряжающий.
        Вот напасть подумал я, как же мне узнать их имена. Помог, как не странно старшина, со своим списком личного состава. - Ты своих, всех забирать будешь, -спросил он вытаскивая шинели. При нем был список с фамилиями. Подсвечивая себе фонарем, он выдавал шинели. За экипажем танка, числились кожаные куртки.
        Вот так, я и узнал имена людей из взвода, правда не всех запомнил, но да ладно.
        Милиционеру я подсунул, временно свою шинель, у меня и так была теплая куртка.
        - Вы что, до зимы в усиление будете? - удивился старшина?
        - Ночью в лесу сыро, и прохладно, ты что хочешь чтобы, у меня все простыли?
        Я об этом, как то не подумал, - сказал старшина.
        Тут появился младший политрук и сказал, что едет снами. Что то вроде этого, я ожидал.
        Ведь не просто так, нам его подсунули, нет, контролера мне над собой не нужно.
        И я залился соловьем, о том, что в роте остается один ком роты, куда это годится,
        завтра в обед, Грищенко заедет в роту, и тогда, политрук сможет побывать на объекте.
        Ночью, там все ровно делать нечего. Политрук согласился, тем более перед показом фильмов, он решил выступить, перед бойцами.
        Я впервые сидел в танке, точнее в этом БТ-7.
        Сам все таки я тоже, срочную службу был танкистом, командиром на Т-72, но бывал и в Т-55 и даже Т-64. Но такой раритет, видел только в кино и на картинках.
        Освещение было так себе, мельком осмотрел бое укладку, уселся в неудобное для меня командирское кресло, оно же наводчика. О рации, можно было только мечтать, мне протянули танка- шлем.
        - Юра, тронешься сразу за Федорчуком, - сказал я, механику-водителю. - Держи дистанцию, как только надо будет что, я подам сигнал.
        После чего выполз, уселся на башне, свесив вниз ноги. Дал команду Федорчуку, трогаться в перед.
        В этот раз, поездка заняла у нас, около часа. Уже стемнело, двигались не спеша, подсвечивая дорогу фарами. Ехавший вмести с Федорчуком Михаил, знал пароль и потому, нас тут же пропустили на склад, подняв шлагбаум.
        Зевающий начальник караула, доложил, что все нормально. Вдоль завалов ящиков со снарядами, ходят два парных патруля, и один часовой на шлагбауме, остальные
        отдыхают.
        - Что же, пойдем пройдемся, - сказал я, и подумал жалко, что я не знал, что надо искать.
        Но если рассуждать, оно должно быть неподалеку, от начала склада, стрелять из танка можно только со стороны заезда, с расстояния метров двести. Но почему подрыв, решили делать с танка .
        Склад довольно большой, подрывников наверняка накроет.
        Да кроме того, с танка можно сделать несколько попыток, и иллюзия защиты, какая не какая броня. Вот именно, никакая. От пуль, и небольших осколков и все.
        Кроме того, объект нельзя будет заранее минировать, об этом сразу все прознают, да и вообще, не исключен само подрыв, человеческий фактор.
        В случае нападения, специальная группа подрыва, может не успеть, быть уничтожена.
        У танка, находящемуся рядом, шансов больше. И так, что то важное надо уничтожить. Значит, оно должно быть доступно, для выстрелов пушки. Все, поиски надо начинать от начала.
        - Сержант, фонарик есть, - спросил я. Тот кивнул - пошли, я достал свой, как оказалось трофейный более мощный.
        Мы пошли, и почти сразу же наткнулись на то, что я искал. На довольно большой высотой метра три, штабель ящиков. Накрыты они были, хоть и местами, в изодранную просмолённую парусину. На фасадной стороне которой, был нарисован большой желтый круг, это то и привлекло мое внимание, чем не мишень. Я приподнял парусину, сколоченные из досок ящики, были большие. На одном из них, я разглядел выцветшие надписи, латинскими буквами. В свете фонаря читалось, (Grosen - Berta).
        - Большая - Берта, - произнес я.
        - Чего? - не понял сержант.
        - Так быстро, найди мне фомку, ломик.
        - Это зачем? - спросил он.
        - Затем, зачем, я сюда приехал чтоб узнать, что здесь такое. - Это приказ, командования.
        Сержант вскоре появился, вместе с Федорчуком, держащим в руке небольшой ломик.
        В след за ними увязался, не знающий, что ему делать участковый.
        - Лешка, вскрой этот ящик.
        Через пять минут скинув сверху, просмоленную бумагу, мы разглядывали снаряд.
        Не меньше двух метров, который весь был в солидоле.
        Нечего себе болванка, - произнес сержант. - Это сколько пудов, он весит.
        Снаряд был, повыше человеческого роста.
        Я отошел от пирамиды, основание ее похоже, составляли ящики со снарядами, уже на четверть вдавленные в землю, сверху них лежали ящики чуть поменьше, но шире.
        Очевидно гильзы, с пороховым, или еще каким зарядом.
        Я обошел пирамиду, подсвечивая фонариком и приблизительно подсчитал, на сколько выстрелов она рассчитана, не меньше чем на сто, а может больше.
        Я вспомнил как, толи в книге, толи в журнале, видел фотографии самой пушки, с длиннющим таким стволом, размещалась она на чем то, вроде гусениц, или железнодорожной платформе. Фотография воронки, от взрыва снаряда - целый кратер.
        Но Берта, насколько я помнил, после войны, была интернирована во Францию или
        США, там выставлялась как трофей на площадях. Стоп, какой войны, первой мировой, а сейчас идет вторая. Франция капитулировала. Берту, возвратили назад в Германию.
        - Командир, о чем задумался?
        Мои размышления прервал Федорчук, все еще держащий в руках ломик.
        - Да так ребята, похоже мы на пороге большого бума.
        Петра снаряд, тоже впечатлил. - Чего то я не помню, чтоб у нас были такие пушки, - сказал он. - Такой снаряд, разве что, на луну запускать.
        - В «Аэлите», видели в кино.
        - Это у Жуль Верна, из пушки на луну, - поправил я. - А у Алексея Толстого, была ракета.
        - А что касается пушки, то действительно, у нас таких нет, а вот у германцев есть.
        - Это какая она должна быть, - спросил начальник караула.
        - Я же сказал, Большая Берта, - проговорил я, и тут же спросил.
        - Железная дорога, далеко от сюда?
        - Километра полтора, будет, - ответил Федорчук.
        - Верно, - подтвердил сержант. Иногда звук, проходящих поездов слышно.
        Я начал соображать. В первую мировую немцы, снаряды видно для прорыва обороны
        русских войск подвезли, но произошло контрнаступление, и немцы орудие не успели доставить. Снаряды попали к русским, наши не знали, что с этим делать, кое как перевезли, нежданный трофей на старый склад боеприпасов, уже непригодного вооружения. А теперь, немцам достается этот склад, они находят снаряды к своей Берте.
        Орудие у них есть, завод изготовляет для нее снарядов мало.
        Дорого и накладно, из тех же материалов, идущий на один снаряд, можно изготовить сотню для гаубиц. А тут целый боекомплект, в хорошем состоянии, стоит тащить сюда старушку Берту. Я представил себе обстрел Ленинграда, или Москвы и поежился.
        Теперь понятно, почему так обеспокоены в верхах.
        Я то думал на складе, хранятся снаряды с химической начинкой, в крайнем случае с термитной. Посмотрел на часы, почти двенадцать. Рано утром начнется.
        Интересно, сколько времени немцам понадобиться, добраться до сюда.
        Сутки, двоя. Помню, что в конце июня, Минск будет сдан.
        Пошли, я не знал, что делать, единственное, что знал точно, расстреляй склад из танка,
        навряд ли я уцелею, рванет так, что на целый километр ничего живого не будет.
        А стрелять придется, с метров 150-200, просто с более дальней дистанции местность не позволит.
        Был ли этот склад в моем мире, я не знал, помню что под Ленинградом,
        это орудие было уничтожено, авиацией и дальнобойными морскими орудиями.
        Солдаты поставили палатки, и уже спали.
        Ко мне подошел мой замком взвода, Михаил и спросил. - Взял?
        Я сперва не понял, о чем он. Настроение было паршивое, хотелось выпить.
        И тут я вспомнил, чего хочет от меня Михаил.
        - Конечно, - ответил я.
        - Федорчук? Подай мне, тот мешочек с которым, я в магазин ходил.
        Тот зевая, полез в кузов машины.
        - Сейчас, слегка отметим, завтра поверь,. будет не до этого.
        Я достал две бутылки водки, кольцо колбасы и буханку хлеба.
        Расположились мы в комнатушке, начальника караула. Мы, это я, виновник торжества Михаил Потапович, которому уже стукнуло двадцать пять лет, и участковый который, все еще не понимал, что он здесь делает, и будет ли у него документ, оправдывающий его перед начальством.
        Естественно, начальник караула и Федорчук,. тоже присутствовали.
        Выпили за именинника, потом за мои кубари, которые сержантов, не чуть не удивили.
        Поскольку об присвоении звания, они уже слышали, от ротного.
        В общем, посиделки были короткими, чуть больше часа, потом начальник караула пошел менять посты. А я посмотрев на часы понял, что до большого бума, осталось около трех часов,
        и что мне делать. Федорчук, прихватив с собой младшего лейтенантам милиции, отправился к своей машине, рассчитывая как всегда, подремать в кабине, а участкового пристроить в кузове, на свежем воздухе -лето все же.
        Михаил позевывая, стал располагаться, на одном из двух топчанов, которые были
        в помещении начальника караула, другой должен был занять я.
        Начальник караула же, сказал, что в караулке и так есть свободные места.
        - И долго мы будем в усилении, - спросил Михаил, видя, что я не тороплюсь гасить керосиновую лампу.
        - Думаю до завтра, - ответил я.
        - На почитай, я вновь достал, выписанный мне документ.
        Михаил привстал потянулся к лампе, и крутанув барашек, добавил освещение.
        - Н да, бумага. Делать, что то придется командир.
        - Если завтра начнется война, у меня приказ, взорвать этот склад, - сказал я, на прямую.
        - Война? - Мой сержант, аж подскочил.
        - Да я же говорю, - перебежчик, так сказал.
        - И ему поверили?
        Поверили, не поверили , - проворчал я. Но меры, на всякий случай решили принять,
        поэтому мы и здесь. - Ты снаряды видел? - А у немцев, есть такая пушка.
        - И поэтому мы здесь, не для усиления, а наоборот, для уничтожения склада.
        Представь себе, такая пушечка, начнет стрелять по городам и укрепрайонам.
        А тут и снаряды, рядышком, только от солидола оттереть.
        Мишка, от услышанного, до сих пор был в ступоре.
        - А как же договор, о ненападении, - пролепетал он.
        - А вот, часа через два и узнаем.
        Я хоть и не выспался, понял, что уже не смогу заснуть. У моего сержанта, похоже тоже сонливость как рукой, сняло, за дверцей послышался шум.
        Это протопал мимо, сменившийся караул.
        А я думал о том, как выполнить приказ и остаться в живых. То что в моем мире, оно не было выполнено, я не сомневался, да и был ли, такой склад. Иначе о том, как то бы в истории упоминалось. Такой тарарам запомнился бы, как пить дать. В этом месте, образовался бы кратер. По дну овражка, протекает ручей, а значит озеро тут бы, наверняка образовалось. А что немцы, не может быть, чтобы они не знали об этом складе от поляков. Я вспомнил, что ротный жаловался, о том что связь опять пропала.
        На улице мне послышалось, будто кто то вскрикнул. Я ринулся к дверям, на ходу опоясываясь ремнем.
        - Караул, в ружье!
        Я выскочил из караулки, за мной Мишка со своей СВТ. Возле будки караульного, была какая то возня. Как минимум две фигуры, склонились над третей. Не помню как, но в руке появился
        наган, взвод курка и я начал палить, почти в упор. Вскрикнув, повалилась одна фигура. Еще одна, обернулась ко мне. Получай, приклад Мишкиной СВТ, обрушился на голову второго.
        С сзади, топот ног. В это время, ударила автоматная очередь. Позади, послышался стон.
        - Огонь, - вскричал я, - стреляя на вспышки выстрелов.
        Раздался рокот мотора, темноту разрезал луч фары, послышался лязг гусениц. Танк, о нем я забыл. Взмах рукой, машина остановилась. Я взлетел на нее, прыжок в открытый люк. Руки действовали, как бы сами по себе. Пулеметная очередь ударила, по заметавшимся в свете фар фигурам.
        - Юра, на полной вперед, танк рванулся с места и я больно приложился лбом.
        Последнего из нападавших, я расстрелял, когда он пробовал развернуть мотоцикл, стоявший в метрах ста от будки. Еще один, протараненный мотоцикл, был отброшен в кювет. Я высунулся из башни. Стараясь разглядеть, хоть что не будь. Подбежало несколько человек.
        - Что там, - спросил я, не к кому конкретно не обращаясь.
        - Свиридова, начальника караула убило, произнес кто то.
        - Собрать оружие, документы, проверить транспорт и к караулке, отдал я команду.
        Дождавшись, когда мотоцикл протолкали к складу, я приказал.
        - Юра, сдай назад.
        Все были на ногах. Мишка, с пятью бойцами, утопал в конец склада. Танк, перегородил въезд на склад. Я сидел за столиком, рассматривая все, что нашли у диверсантов.
        Документы НКВД, один капитан, один лейтенант, и четыре сержанта.
        Я не сомневался, те самые, что попались нам на пути из Белостока.
        Смотри, я показал участковому удостоверения, видишь, скрепки и вокруг них нет ржавчины, верный признак подделки, хотя по виду не скажешь.
        - А почему нет?
        Петр, достал своё и убедился, у него вокруг скрепки, были желтоватые разводы.
        - Дело в том, что немцы, аккуратисты и скрепки делают из нержавейки, - пояснил я.
        Потом, перешел к оружию, два автомата ППД, четыре пистолета ТТ, три финских ножа, пять гранат, в просторечье называемые лимонками. Один ТТ и автомат, я взял себе, еще один ТТ протянул участковому.
        - Держи, трофей и набери, я кивнул на ящик, взятый из мотоцикла, полный патронов.
        - А разве можно, - засомневался Петр. Разглядывая пистолет. - Ведь их наверное, сдать надо?
        - Куда?
        - Наверное, в следственный отдел в, комендатуру наконец, - проговорил участковый.
        - Ведь будет следствие .
        - Успокойся, и бери, - зло бросил я. - Скоро, не до того будет.
        - Грищенко , - крикнул я.
        Тот появился, как из под земли, кое как протиснулся в дверь, за спину закинут пулемет.
        Я взял кобуру, вместе с ремнем. - Держи, - личное оружие. Тот не стал спрашивать, зачем и почему,
        скинул пулемет, и тут же начал опоясываться.
        Епифанцева и Федорчука ко мне, - сказал я ему.
        Москвич появился сразу. - Будешь автоматчиком, - и вручил ему ППД, с двумя запасными дисками. - И ординарцем, при мне, добавил я.
        - Есть, - ответил он козырнув.
        Подошел Федорчук, и получил ТТ.
        По хозяйски, достав кисет, он вытряхнул из него остатки махорки, и насыпал в него патронов из ящика.
        - Епифанцев, - обратился я к москвичу, и кивнул на полупустой вещмешок начальника
        караула, оставшегося без хозяина. - Остальные патроны из ящика, высыпь в него и головой отвечаешь за сохранность.
        Патроны ТТ и ППД, были одни и те же. Я снова посмотрел на лимонки, и тут взгляд мой упал на миску, в которой лежал кусковой сахар. Мозаика, началась складываться. Гул моторов, как я и ожидал послышался с рассветом, монотонный он наползал с запада, становился все громче и громче. Я, объявил построение. Солдаты выстроились, в две шеренги, девятнадцать рядовых, два ефрейтора - мои механик водитель, с заряжающим и двое сержантов. Рядом со мной стоял участковый, которого формально, я подчинил себе.
        - Бойцы, слышите этот гул, - сказал я.
        - Это летят, немецкие самолеты, бомбить наши мирные города, до последнего нам не верилось, что враг решиться напасть на нашу страну.
        Где то на западе, в стороне, где была граница, послышалась канонада и гром от разрывов, боже мой, как же близка граница.
        - Властью, данной мне, - прокричал я.
        Гул, низко летящих самолетов накатил на нас, шла целая армада, тяжелых бомбандировщиков. Бойцы поеживаясь, смотрели в верх.
        - Не беспокойтесь, эти гады, бомбить нас не будут. - Крикнул я, у них приказ, этот склад оставить целым. - А у меня, я потряс своей бумажкой, в случае войны, уничтожить его.
        - И так, согласно приказу, я снимаю караул.
        Вздох облегчения, прокатился по строю. Не у кого не возникли вопросы, о достоверности приказа, начальник караула убит, а я старший командир, из их же роты, кого же еще слушаться. В этот момент послышались разрывы, бомбили наш городок, и скорей всего наши казармы. И стало ясно, тот Кропоткин погиб, война началась, и он не успел добраться до склада. А я же жив, и тут. А самолеты, все летели, и летели.
        Отдав приказ сворачиваться, я задумался, а куда следовать, понятно на
        восток, в окружение попасть не хотелось, и погибнуть в бессмысленном скоротечном бою тоже.
        - Петр? - обратился я к участковому.
        Достал карту, выпрошенную у комиссара. К нам подошел мой зам - комвзвода.
        Выбрали местечко, рощицу километров в пяти, там я приказал дожидаться меня
        до вечера. После большого бум, а дальше по обстоятельствам.
        Бойцы разместились, кое как в машине. Поскольку в нее запихали все, что могло пригодиться. Продукты, ящики с патронами, сколько могли взять, пару штук и так запихнули в танк. Прошло пол дня, после начала войны, танк с полуторкой укатили.
        Со мной оставались, Грищенко с Епифанцевым. Я приказал им откинуть брезент, где красовался желтый круг мишени, и вскрыть ящик. Как я и ожидал, это были тротиловые шашки, килограммов двадцать не меньше.
        - Идите к мотоциклу, и ждите меня.
        Мотоцикл я осмотрел заранее, проверил зажигание, подлил бензина.
        Стараясь не обращать на приближающиеся канонаду, поскольку все мое внимание,
        было связано с моими действиями, я разложил на дощечке, несколько кусков сахара и достал фляжку с водой. Лишь только третий вариант, меня удовлетворил.
        Я взял три гранаты, бечевку и поднялся к ящику с тротилом.
        Бегом! Бегом! это была русская рулетка, пятьдесят - на пятьдесят.
        Сажусь за руль мотоцикла, Грищенко с пулеметом в коляску, Епифанцев сзади меня. Завелось быстро, я рванул с места, крепко держа руль. Скорость была бешенной, Епифанцев чуть не вылетел на какой то кочки с сидения. Дальше , еще дальше. И тут, это случилось, это был не просто грохот. Нас что то приподняло и бросило на кусты, а взрывы продолжались и продолжались.
        Очухался я, когда меня кто то приподнял и прошептал. - Кажись все.
        На самом деле мне не шептали, а кричали в ухо, и это был Грищенко.
        Епифанцева мы нашли в кустах, с оцарапанным лицом, и порванной гимнастеркой.
        Я глянул в ту сторону, откуда мы приехали. В километрах трех, под самые небеса, подымался огромный столб дыма, и похоже там еще, что то рвалось, и тут сверху посыпалась всякая всячина, стала оседать пыль. Да, с танком был не вариант, от него мало бы что осталось. С большим трудом, вытолкнули из кустов мотоцикл, и покатили к месту встречи.
        - Мы думали вам хана, - сказал Федорчук, оглядывая нас. - Так громыхнуло, что мы чуть не оглохли, а землю то как затрясло, с ног некоторые попадали, и верите или нет, пяток самолетов с неба, как языком слезало, они как раз над складом пролетали.
        - Ну тогда сто грамм за сбитые надо, - пошутил я. На самом деле, надо было рвать когти.
        Хотя бы в сторону Минска, попасть в котел, не очень то хотелось.
        Проселочными дорогами, мы двигались подальше от границы.
        Милиционер оказывается, умел водить мотоцикл и ехал впереди, с восседавшем за пулеметом Грищенко, за ним я на танке, следом Федорчук. Казалось, все вокруг нас гремело и грохотало. Похоже в бой вступили, приграничные части, а мы до обеда проехали километров шестьдесят. И все же нарвались, на механизированную колонну.
        Нашу, потрепанную с воздуха, она спешила к границе, батальон легких танков, штук двадцать БТ и Т-26. Усатый майор, рассматривал мои документы и вернув их спросил, немцев видели. Нами уничтожена группа мотоциклистов, - почти не соврал я.
        - Где? - встрепенулся майор, я указал на карте.
        - Уже там?
        Я кивнул, нисколько не сомневаясь, почти был уверен, что враг уже близко от нас.
        Танк, тебе точно нужен? - спросил майор оглядывая мой БТ- 7. Ну началось.
        - А то час тому назад, у меня с воздуха два танка сожгли, - продолжил он.
        Я показал ему документ еще раз, удостоверение, где было записано, что я кроме прочего и командир танка, правда в этот раз не указывалось, какого, на том и разошлись.
        Танковая колонна, двинулась на встречу своей судьбе.
        Мы проехали через небольшое село, не останавливаясь. Над сельсоветом, еще висел алый стяг, но попадавшиеся нам люди были встревожены, и останавливаясь испугано смотрели нам в след.
        - Горючки еще, километров на двадцать, сообщил мне Юрий.
        Надо было что то делать. Как раз, притормозивший Петр, сообщил мне о том же.
        - Воздух, - это кричал, высунувшись из кабины полуторки Мишка.
        Действительно, чуть в сторонке от нас, разворачивалась драма. Там была основная дорога, на которую мы, уже было хотели выскакивать.
        Какую то воинскую колонну, начали долбить налетевшие самолеты.
        - К лесу, - заорал я.
        - Мы им не поможем? - спросил Петр.
        - Чем, добавим к разбитым машинам еще наши?
        Лес был неподалёку, дорога к нему и вела. Нас все таки заметили, и один из пикировщиков, даже чуть не накрыл нашу полуторку, но Федорчук вовремя притормозил, и очередь прошла мимо, вместе с пронесшимся самолетом. Полуторка вслед за нами, влетела под прикрытие деревьев. Самолет еще раз пронесся над нами, завывая мотором, но на этом все. Проехав с километр мы остановились, пора было передохнуть и перекусить.
        - Товарищ командир? - обратился ко мне один из бойцов.
        Его я не знал, он был не из моего взвода, поэтому я лишь кивнул головой, усилено делая вид что рассматриваю карту.
        - А почему мы не вернулись назад, в казармы? - спросил боец.
        Что ему было ответить. И я ответил. - Рота находилась в Потырях, до тех пор пока
        существовал склад, с ликвидацией оного, она должна была выдвинуться и соединиться с полком.
        - А почему мы, не приближаемся , а удаляемся от Белостока? - вновь спросил боец .
        Вот въедливый какой. - Мне с моим взводом, поставлена определенная задача, и я её выполняю. - Ваше отделение, осталось без командира и перешли в мое подчинение на правах старшего по званию, и вы обязаны выполнять их, а не обсуждать мои приказы.
        - Но мы удаляемся от зоны боев, и я как комсорг роты, обязан указать тебе Виталий на это.
        Ах вот оно что. Комсорг значит, такому дай слабину, он и командовать начнет, и вот перед нами новоявленный политрук.
        - Встать!
        - Что? - боец все же вскочил на ноги.
        Как жалко что я, не знаю не его имя, не фамилии. -Товарищ боец, - сказал я. - Повторять больше не буду. - Я только что, сообщил вам, что являюсь вашим непосредственным командиром, хотя вы и так знаете это. - Вам было указано, что мои приказы не обсуждаются, или вы не знаете устава? - Все же вы продолжаете обсуждать их и даже указываете, как я должен поступать, и что мне делать. - Взвод, - прокричал я становись!
        Готовящиеся к ужину и можно сказать даже к обеду, поскольку его не было, подскочили с мест и начали строиться. Участковый молодец, встал рядом со мной.
        Михаил, доложил мне о том, что взвод построен.
        - Товарищи бойцы, - сказал я. Наша родина подверглась вероломному нападению врага,
        наши части сейчас ведут бои. Действительно с двух сторон, доносилась канонада, что меня настораживало.
        - И я понимаю, что некоторые из вас недоумевают, почему мы, вместо того, чтобы вступить в бой с врагом, как бы отступаем.
        - Но это не так, мы уже вступали с ним в бой.
        - Нами уничтожены диверсанты врага, которые пробовали захватить охраняемый нами объект. - Это был не наш склад, и даже непольский, это был склад немецкий.
        - Оставшийся после империалистической войны, и в нем хранились снаряды с тону весом каждый, причем очень хорошо законсервированные, пригодные к применению.
        - Все вы слышали взрыв?
        Меня перебили. - До сих пор, в голове звенит, - послышался выкрик.
        - Один такой снаряд, оставляет, - продолжил я, -воронку шириной, до двадцатию метров, а глубина до пяти, разлет осколков с километр.
        - Вы представляете товарищи, что было бы достанься они врагу. - У них есть пушка, но мало таких снарядов, и мы лишили их этого. - Нами был уничтожен не наш, а вражеский склад боеприпасов.
        - И сейчас, ко мне подходят и говорят, мы мол бездействуем, нечего не делаем.
        - Это кто, Иванишин что ли? - Произнес Федорчук. Он может.
        - Товарищ командир, каша, остынет!
        - Разойдись.
        *****
        В полуосвещенном кабинете сидел он, уже не молодой, мрачный.
        Погашенная трубка лежала на столе рядом, с бумагами. Он думал, и мысли его были тягостными.
        И так война, всего лишь какой то день, и враг продвинулся местами на сотню километров. Он ждал сообщений, о положении на границах.
        Раздался стук в дверь, и вошел ординарец с папкой в руках. Вслед за ним, слегка ссутулившись, круглолицый человек в очках.
        - Что там? Хозяин кабинета, мотнул головой вниз.
        - Заседают, - проговорил человек в очках.
        - Заседают, - проворчал хозяин. Сперва все проворонят, а потом начинают заседать.
        - Что там? - Вновь с просил он опять, но уже у своего ординарца, только правду, хватит вранья. Генерал - майор взял указку, включил лампу, освещающую большую карту, висящую на стене. Начал доклад, о полученных сводках. Человек в очках, взяв из специальных стаканов синие и красные флажки, начал втыкать их по мере доклада.
        В одном месте, генерал майор оживился, 11 полк из 17 дивизии, отбив все атаки у
        границы, сам перешёл в наступление, отбросил части румынской дивизии, захватил мост и на плечах противника, ворвался в город на вражеской территории, ведутся уличные бои.
        - Прикажите отступить.
        - Что? - растерялся докладчик.
        - Вы же видите, что кольцо сужается, другие части бросают свои позиции и бегут.
        - Хорошо, - генерал - майор сделал у себя пометку и продолжил.
        На центральном фронте ведутся упорные бои, и больших изменений, пока не произошло.
        Пока подумал хозяин, а от границ отступили, вот- вот Львов сдадут.
        - На севере, происходят ожесточенные бои, но враг так и не смог перейти границу .
        - Там невозможно использовать танки, - вставил свои слова, в доклад круглолицый.
        - Но противник числено превосходит нас, а резервов нет.
        - Горшков, просит разрешение, использовать в качестве пополнения частей, спец - контингент. Хозяин на минуту задумался, но все же кивнул головой. - Хорошо.
        В этот раз, пометку сделал у себя в папке человек в очках.
        - А что там у Павлова, - спросил хозяин, взял трубку, начал не спеша набивать её.
        - На западном направлении, все намного серьезней, - ответил генерал - майор.
        Противник, с ходу смяв пограничные заставы, и части расположенные у границы, используя мех- части и превосходства в авиации, продвинулся глубоко в наши тылы.
        - А почему превосходство в авиации, разве у нас, нет там авиачастей?
        Генерал замялся. В перед выступил очкастый, достав листок из своей папки, начал читать.
        - И вы говорите, прервал его хозяин, сотни самолетов, так и не взлетев, сгорели прямо на земле.
        - Да, - подтвердил очкастый. На аэродромах, затеяли расширения полос, на некоторых бетонирование площадок, и всё это почти, на всех аэродромах сразу.
        На оставшиеся, перегнали самолеты, на них, получился такой завал и теснота, что невозможно было взлететь. Молодые, неопытные летчики, во время бомбежки, делая попытки взлета, врезались в друг, друга увеличивая хаос и потери.
        Хозяин, наконец раскурил трубку. - Виновных в этом бардаке наказать, с этого момента авиашколам, выпускать летчиков, только в звании сержантов, а звания лейтенантов давать, только тем, кто докажет, что достоин того.
        Пометки у себя в папках, сделали оба докладчика.
        - Дальше, - бросил хозяин. Генерал - майор, вновь взял указку.
        - В результате скоротечных боев, наши войска, оставили города Белосток, Потыри и..
        Хозяин, вновь прервал докладчика.
        Белосток, Потыри? - проговорил он. Что то знакомое, недавно обсуждали.
        Операция «Танкист», - напомнил докладчик в очках.
        - Ах да, - хозяин яростно пыхнул трубкой, и поместил её в сделанную из черного мрамора пепельницу.
        - Там было, что то связанное с большим складом, трофейных боеприпасов для пушек.
        - Особенно беспокоили одни, большого калибра, кажется Толстушки Берты.
        - Хуже, - поправил очкастый. Большой Берты, ее заряд гораздо мощнее, и бьет она дальше в два раза.
        - Тогда возник вопрос, что делать с этим богатством, у нас нет орудий такого калибра,
        перерабатывать дорого и опасно.
        - А тут как раз немцы, заняли Париж и вернули себе свою Берту.
        - Тогда и возник вопрос, что делать, если немцы нападут и снаряды достанутся им.
        Заминировать опасно, вдруг, что то пойдет не так, человеческая ошибка.
        - Вы тогда просматривали наградные листы, за зимнею компанию , наткнулись на фамилию Кропоткин, который из своего танка, расстрелял вражеский дот, тем самым помог пехоте прорвать в том месте оборону врага.
        - Тогда вам, и пришла гениальная мысль, - продолжал говорить человек в очках.
        - Как сейчас помню, вы сказали.
        - Вот чего себе голову ломать, товарищи, в случае нападения врага, расстреляйте склад из танка, а исполнителем возьмите, ну хотя бы этого танкиста Кропоткина, операцию так и назовите «Танкист». Очкастый закончил говорить, льстиво улыбнувшись.
        Хозяин погрозил ему пальцем, мол не люблю такого.
        - Ну так что? - нахмурился вновь хозяин. Потыри, у немцев?
        - Младший лейтенант Кропоткин, выполнил задание, - сообщил очкастый, вновь улыбнувшись.
        - Говорят, грохнуло так, что за сотню километров было слышно.
        - Лейтенанту Кропоткину орден, - произнес хозяин.
        Генерал майор, вновь раскрыл свою папку, и стал записывать . Младшему лейтенанту орден, красной звезды, - продиктовал он в слух.
        - Я сказал, лейтенанту, - проговорил хозяин, и он посмотрел на очкастого.
        - А что, этот подвиг на знамя тянет? - товарищ нарком.
        Тот просмотрел лист о событии, и ответил. - Тут еще сказано, вовремя взрыва, накрыло целую эскадрилью немецких бомбандировщиков. - Пленный летчик, сбитый под Минском рассказал он, чуть в сторонке пролетал видел. От тех, одна пыль осталась, и даже в их колонне, взрывной волной, один самолет на другой кинуло, из экипажей не кто не уцелел.
        - Кропоткин? - знакомая фамилия, - сказал меж тем хозяин.
        - Да вы правы, он близкий родственник, пламенного революционера Кропоткина.
        Хозяин прервал его. - Пишите. - Приказ, капитану. - Как его?
        - Виталий Викторович, - сообщил нарком.
        - Виталию Викторовичу Кропоткину, - продолжил хозяин, присвоить звание Герой Советского Союза. - Наградить, золотой медалью и орденом Ленина.
        Посмертно, подумал про себя очкастый.
        - Да объявите по радио, пропишите в газетах, страна должна знать своих героев.
        Очкастый кивнул.
        - И постарайтесь найти его, - добавил вождь, настроение его немного улучшилось.
        Нарком госбезопасности, выйдя из кабинета, облегчено вздохнул, прислушался.
        Услышал приказ, обращенный к генерал майору, позовите этих дармоедов, послушаю, что они там придумали, штабисты хреновы - вечно думать за них приходиться, даже как ликвидировать склад, с пользой для дела, раз и целого авиаполка противника нет.
        - Запомним, - сказал сам себе нарком, и пошагал в свой кабине.
        На следующие утро в центральных газетах была статья « Подвиг лейтенанта.»
        Как лейтенант Кропоткин, внук того самого революционера, чье имя носит одна из станций метро. С небольшой группой бойцов, взорвал немецкий склад (ведь он был когда то немецкий). Взрывом, накрыло немецкий авиаполк, было - было.
        Итог уничтожены ценные боеприпасы врага, вместе с самолетами - погибло множество пилотов люфтваффе. Германия чуть ли не в трауре.
        За подвиг, лейтенанту, присвоено внеочередное звание капитан.
        Указом Верховного Совета СССР, присвоено - звания Героя Советского Союза.
        *****
        Об этом я узнал чуть позже, находясь в не очень для себя хорошем положении.
        А пока, мы банально находились в тупике. В прямом смысле, лесная дорога привела нас в некуда. Казалось, ведет она в правильном направлении. И вот тупик, заброшенный хутор. Бензина нет, назад не повернешь. Как в том мультфильме, улыбаемся и машем.
        И чтоб никто не догадался, делаю вид, что сюда мы и шли, точнее ехали.
        Объявляю привал. Настроение не какое. Хорошо колодец, хоть и старый, но действующий. Пробую сверяться по карте, дорога не обозначена, в двадцати километрах деревня Колодезно.
        Вроде из Белостокского котла выпрыгнули, но прямиком в другой, Минский. Его пока нет, но сколько осталось, меньше недели, точно не помню.
        Да и прав комсорг, пора немцев пощипать. Канонаду почти не слышно, но это не значит, что её нет. Нечего, в крайнем случае мужикам скажу, что имею задание на какое то время, находясь в тылу врага, совершить диверсию, а потом уже идти на соединение с нашими. Подзываю к себе Ивана Толбухина, того самого охотника, толи хакаса - толи якута. Протягиваю ему один из финских ножей. Тот берет пробует, чуть ли не на язык.
        - Метал хорош, -почти чисто на русском говорит он. - Но для охоты, не годится.
        Шкурку видели те, плохо снимать, попортить можно.
        - А для двуногого, годиться? - спрашиваю я. Тот кивает головой.
        - А сможешь тихо, без шума? Мне интересно самому, что он скажет.
        - А почему бы и нет, - отвечает он. Чем двуногий зверь, хуже шатуна, тот хитер и опасен.
        - Однако Иван, брал его.
        - Хорошо, - говорю я. Возьми с собой, кого порасторопней и сходи оглядись.
        - Да осторожней, скоро стемнеет.
        - Посмотри, что это за болото, на карте обозначено, буквально двух шагах от сюда.
        Люди готовят кушать, командует этим Федорчук, исполняя обязанности старшины.
        Ему это нравиться. Подходит Петр, он мрачный.
        - Командир, - говорит он. - Что то надо делать, буза может подняться. - Я тут пробовал прикорнуть немножко, слышу шепчутся двоя.
        - Один говорит, слышишь канонады не слышно почти, наши уже немцев добивают, а мы с нашим командиром по лесам шарахаемся, от немцев прячемся.
        - Вся заслуга, взорвали склад, а нужно было его взрывать или нет.
        - Как бы потом, за него на орехи не получили.
        Комсорг опять воду мутит, надо будет, что то делать. Но мысли мои прерывает солдатик, поправляя пилотку докладывает. - Меня Иван Толбухин послал, говорит у болота, кто то есть, дымом пахнет.
        Я поднимаюсь, с трудом с пенька и вдруг накатывает, боже как же хочется спать.
        Беру с собой Грищенко с пулеметом, пяток солдат, Михаил остается за меня, и на всякий случай готовится к обороне. Солдатик уверено ведет нас через пролесок , несмотря на сгущающиеся темноту. Как из под земли выныривает Иван, и шепчет, - туточки рядышком.
        Я действительно вижу, небольшой костерок, возле него одинокую фигуру.
        Подкрадываемся ближе. Но вдруг человек у костра вскакивает, в руках у него оказывается винтовка. Видно, как напряжено всматривается в темноту. И вдруг крик.
        - Кто здесь? Стой, стрелять буду.
        Понятно, что нас он не видит, но видно что то услышал.
        Я поднимаюсь, и кричу. - Свои.
        - Какие свои? - Говори, пароль?
        - Какой пароль, - говорю я, смотря на нацеленный ствол винтовки. - Ты боец не дури, перед тобой командир красной армии, и я здесь не один.
        Но тот все таки, не приклонен. - И я здесь не один, со мной танк, так что назовитесь.
        Мне почему то становится смешно, и я называюсь. - Младший лейтенант Кропоткин.
        Я вижу, как за спиной бойца, появляется Иван и продолжаю разговор.
        - И у меня тоже, есть танк.
        Все происходит мгновенно, боец на земле, в руках у Толбухина его винтовка.
        Я сижу у костра, и соображаю. Боец назвавшийся, Иваном Бровкиным, обижено потирая ушибленное плечо рассказывает.
        - И не какое здесь не болото, оно чуть в сторонке к реке.
        - А тут просека. Замолкает, говорить или нет.
        Я подбадриваю, протягивая найденный у кого то, кусок сахара. Боец жаловался, что почти сутки, нечего не ел.
        - Выездной полигон, третей мех бригады, для стрельб, наконец сдается он.
        - Ну, а где твой танк , - спрашиваю я.
        - Туточки, рядышком, - сообщает, боец Бровкин.
        - У капонире стоит, только он не исправен, механик говорит, заглох чего то.
        Осмотр откладываю на потом, спать охота, нет мочи, даже есть не хочу.
        Еду приволокли, и Бровкин наяривая кашу, продолжает свой рассказ.
        Уходят в дозор, Грищенко с охотником.
        Я же под навесом, прикрывшись своей кожанкой, засыпаю на каких то ящиках.
        Мать-мать, проснулся я сам, уже рассвело.
        Спал я на снарядных ящиках, рядышком посапывал Бровкин. Неподалеку, еще три бойца возрождали потухший костерок.
        - Кто не будь, пошел сменить дозор, - спрашиваю я.
        - Милицейский с Сорокиным, - отвечают мне.
        Молодец Петр, сообразил. Я оглядываю пространство, вокруг под навесом штабель ящиков, штук двадцать, тут же четыре бочки. Бочки, я поднимаюсь и иду к ним босиком. Ах да, вспоминаю, как уже сонный, сбросил сапоги, давая ногам отдохнуть. Возвращаюсь назад, наматываю портянки, обуваюсь и вновь устремляюсь к бочкам.
        Первая солярка, а что в других, бензин, снова бензин, две полных и одна початая.
        А вот масла нет. Бужу Бровкина, спрашиваю. - Масло есть?
        Тот удивленно глядит на меня, и отвечает.
        - Было бы у меня масло, товарищ командир, так я бы его съел.
        - П -фу ты, машинное, - объясняю я.
        - Так возле танка, -отвечает он. - Мы бочку туда откатили, думали мотор запустить, масло подлить .
        - Веди, - говорю я. По пути заставляю его вновь рассказать, как он докатился до такой жизни. Тут я вижу, две полевых палатки, каждая человек на десять.
        - Бровкин, почему спал не в палатке?
        Тот вновь, удивлено смотрит на меня. -Так я на посту, - отвечает он, вполне серьезно.
        Я останавливаюсь и гляжу на него. - Тогда почему спал?
        - Так я поста не покидал, а уже сутки, как старшина поставил и укатил, прошло, должен был привезти продукты, смену, мотористов, однако не приехал. Потом добавил.
        - Механик еще возле танка оставался, но он вчера в обед сказал, что пойдет пройдется до села, что не будь поесть раздобудет, но так и не пришел, а тут еще самолеты
        разлетались, стрельба была, грохот такой стоял, наверное учения идут большие.
        - А вот и танк, - произнес мой проводник.
        Но я смотрел на бойца, а ведь он еще не знает, что война, вчера ему так и не сказали о том.
        - Война Иван началась, немец наступает.
        - Идиш ты, а я думаю чего летуны разлетались, и кресты у них черные.
        - Я как командир красной армии, снимаю тебя с поста.
        Дальше я осмотрел танк, обыкновенная кургузая тридцать четверка .
        Я забрался во внутрь, пощелкал тумблерами, лампочки едва засветились.
        Аккумуляторы посажены. Перебираюсь на место механика , запускаю баллон, воздух стравлен, я ругаясь выключаю освещение и вылезаю из танка.
        Вижу шагающих в мою сторону, Грищенко с Толбухиным . Машу им рукой, Егор принимай аппарат, и тут же объясняю выявленные мной болячки.
        Посмотрим, Грищенко передает пулемет Ивану, и прыжком вскакивает на танк.
        Я подхватываю свой автомат, и натыкаюсь на бочку, с естественно маслеными потеками.
        Половина бочки масла, уже кое что, я чувствую как повышается настроение. Иду в сторону хутора, осматриваюсь, а тут оказывается есть тропка, точнее заросшая дорога, танк пройдет свободно. Прислушался нет, не ошибся, канонада нарастала, где то шел яростный бой.
        В памяти возникла, когда то виденная карта, третья и десятая наши армии, вместо того, чтоб занять жесткую оборону, предприняли убийственную контр атаку, не подтянув резервы, не дождавшись тылового обеспечения. По ним ударили с флангов и два механизированных корпуса, сотни танков, оставшись без боеприпасов и горючего , сгорели за сутки. Пехотные дивизии, оставшись без поддержки брони, нечего не могли противопоставить танковым клиньям противника, охватывающих их.
        От этого я и бежал. Что то случилось, это я понял сразу. В кругу десятерых бойцов, было двое, один пошатываясь, приподнимался с травы, другой Михаил стоял потирая свой немаленький кулак. Почему то, я не удивился, что пораженный этим кулачищем оказался Иванишин.
        - Что здесь происходит?
        Михаил молчит. Слышится злой, хриплый голос Иванишина - Завели в дебри, трусы!
        Захотелось ударить, резко, с ноги, но я сдержался.
        - Юра, - крикнул я мех - воду. Нужно проехать метров триста, вон тропка, там один кустарник.
        - Постарайся так, чтоб следом прошла полуторка. И добавил. - Там обратишься к Ивану Бровкину, заправка полная, масло у Т-34.
        - Этого, я кивнул на Иванишина, арестовать за паникерство. - Сержант, постройте личный состав.
        На полигоне кипела работа. Через два часа , ругаясь на чем свет стоит, Грищенко
        доложил, что танк исправен, надо только завести с толкача.
        - Что там было?
        Егор, опять выругался. - Этот горе механик, видно в капонире резко сдал назад, и забил выхлопные трубы землей. Начались проблемы с двигателем, в конце концов он окончательно заглох.
        - Понятно, доделывай, Юрий тебе в помощь, а я буду подбирать экипаж.
        Бровкин, оказался наводчиком и чего молчал в танк его, он оказывается на БТ- ездил,
        заряжающим, а как полк начал переходить на Т-34 перевели в наводчики.
        Епифанцева ко мне на Т-34 заряжающим, надо только под натаскать, что такое кулак,
        а что растопыренные пальцы, в общем бронебойный и осколочные снаряды.
        Бровкин возгордился, почти командир танка. Грищенко наконец с помощью БТ, который дернул и протащил, почти с полсотни метров, запустил двигатель Т-34.
        Мы отогнал танки, под деревья, туда же полуторку, и вовремя. Над нами, выискивая цели, пролетела пятерка лапотников - немецких пикировщиков. Личный состав, тоже попрятался.
        После этого, я навел кое какой порядок. Мишку, назначил на взвод, участкового ему в помощь. Заправили полуторку, танки из леска не выгоняли, бочки с бензином и
        соляркой, подкатили прямо к ним. В Т-34 оказалось всего два заряда к пушке, но под навесом в ящиках было как раз то, что нужно. Как объяснил Бровкин, бригада готовилась к замене легких танков БТ и Т-26 на Т-34, которые в скорости, должны были прибыть по железной дороге. В части, было два танка Т-34, поэтому один из них, сделали
        учебным. Нашли этот пролесок, рядом с болотом, кое где деревья для проезда по вырубали, и сделали полигон , для переподготовки танкистов. Стреляли в сторону болота, оно тянулось на несколько километров, и по словам местных, там никто не лазил. Полуторкой подвезли ящики со снарядами, и начали загрузку по ходу я объяснял Епифанцеву, где бронебойные , а где осколочные. Отобрал винтовку у
        Бровкина, когда услышал перебранку, его и Юры. Выяснялось, что тот сунулся в месте с ней в танк, а что личное оружие.
        - Мне ее старшина вручил, когда на пост ставил, мой то наган, в части остался.
        Я кивнул Епифанцеву, тот понял и достал из вещмешка, один из трофейных ТТ.
        Грищенко, уже отдал свой пулемет, группе бойцов отправляющихся в прикрытие.
        Время уходило. Где то вдалеке, послышались не только разрывы, но и звуки
        перестрелки.
        Но в день выводить на дорогу колонну, а её уже можно так назвать, было бы самоубийством, без воздушного прикрытия нас разнесут в пух и прах.
        Надо потренировать своих бойцов, в случае авиа налёта.
        Тут вернулся Петр, ушедший с тремя бойцами за мотоциклом и доложил, - что боец Туров оставленный охранять арестованного Иванишева, сбежал вместе с ним.
        С агитировал таки одного. Построив личный состав, я объявил пропавших бойцов, дезертирами. Потом, поставил задачи и началась тренировка.
        Я занимался танкистами, Михаил пехотой, а укативший на мотоцикле участковый Симчук, должен был объяснить, как действовать дозорной группе.
        В танках связи не было, даже местной. Я натянул, поверх гимнастерки комбинезон.
        Они нашлись в одной из палаток, тоже самое сделали и остальные. К вечеру перекусив выдвинулись. Впереди Петр на мотоцикле с пулеметчиком, и еще одним бойцом, потом я на Т-34 посадив в танк еще одного человека, полуторка и так была перегружена.
        Она шла последней, после БТ. В кузове на снарядных ящиках, поверх которых была
        кинута палатка, разместились двенадцать бойцов. Кроме того, в ней были две бочки, одна с бензином другая с соляркой, в канистру были перелиты остатки масла.
        Дорога, как не странно была почти пуста, если не считать время от времени, попадающиеся сгоревшие машины, брошенные телеги с убитыми лошадьми, а кое где телами людей, все это мы объезжали не останавливаясь. Я не знал всей обстановки, все таки я, не был военным историком и то, что сейчас творилось вокруг, мною было почерпнуто из фильмов и книжек. Мой путь лежал на восток, в сторону от Минска. Дорога была второстепенной. Временами то стыла, то сбоку доносились раскаты орудийных выстрелов. Включили фары с опущенными светофильтрами, так чтоб только, была видна дорога. Перед въездом в село, нас наконец то остановили.
        - Кто, куда? Услышал я крики, когда по моему сигналу колонна остановилась.
        Спрыгнув на землю, двинулся к группе людей, окружившей мотоцикл.
        Симчук, и не думал вытягиваться перед капитаном.
        - Спец отряд, младшего лейтенанта Кропоткина. Сообщил он.
        - Какой еще спец отряд? - Вскрикнул капитан. - Мне велено занять тут оборону, и я подчиняю вас себе. Если бы перед ним были бы старшие по званию, капитан так бы не хорохорился. Как же оборону, почему тогда не вижу окапывающихся людей, пост на выезде из села выставил и то хорошо, услышал рокот моторов прибежал узнать в чем дело, а если немцы, тревогу хотя бы подняли.
        Отдав честь, я достал из планшета свою грозную бумажонку. В селе, задерживаться мы не стали, а двинули дальше. Петр умчался вперед, минут через десять, он примчался назад,
        - Впереди колонна техники стоит, я отправил бойца узнать кто они, пулеметчик прикрывает,
        а сам назад к вам, - сказал он. Мы стали ждать результата разведки. Часть скорей всего наша, но лучше подождать. Через некоторое время, приметили бегущие две фигуры, одной из которых оказался Иван охотник, он и доложил. Подполз близко и пересчитал, сперва стоит бронемашина с пулеметом, потом три машины, а к ним трое пушек прицеплено, потом танк, не наш, я наши знаю, еще две машины но без пушек, рядом костры горят, возле них люди, не по нашему говорят, одеты не в наше, немцы это. Ивану я верил, и так мы попали в слоеный пирог, позади батальон капитана, как его там не помню, безмятежно дрыхнет после дневного перехода, впереди немцы, возможно рота, но с батареей
        пушек, броневик и танк. Проезжая через село, я видел пару сорокапяток, вероятно приданные, для усиления батальона.
        - Вот что Петр, подозвал я участкового, жми в село подымай этого капитана, сообщай о немцах и то что я принимаю бой, похоже мы в оперативном окружении, и быстрей назад. Что предпримет капитан, меня не интересовало, у него своя голова на плечах, а я думал о том, что нужен бой, будь это днем, я бы может и не решился.
        Конечно в походной колонне, их можно было прищучить, но я помнил по книжкам, как сгорают БТ. Ночью вариант. Михаил? - приказал я. Берешь десять человек с пулеметчиком, на тебе еще автомат, и выдвигаешься к немцам, Иван тебя проводит.
        - Ждешь моей атаки, если немцы забеспокоятся раньше, открывай огонь, отсекай от пушек.
        - Понял. Кивнул тот и скрылся в ночи.
        Я стал ждать , немцы всего в километре, думаю полчаса хватит. Подошел Федорчук.
        - А мне что делать? - спросил он.
        - У тебя два бойца, охраняешь боезапас. Провел инструктаж с экипажами. Время текло, казалось медленно, все чаще я поглядывал на часы. Меня охватила дрожь, перед моим первым боем, решил подождать еще пять минут. Время вышло. - По машинам. Т-34 катила по дороге набирая скорость, вот и бронемашина, виден человек выступивший вперед. Он махал фонариком, очевидно часовой решил, что это свои, но вот, что то заподозрив он скинул с плеча винтовку.
        Поздно дорогой, пулеметная очередь скосила его, теперь ганомак выстрел с ходу, почти в упор. Во рту сразу запершило от пороховых газов. Двигаемся вперед, вдоль машин стоящих на обочине. Ими займется Бровкин . Слышу как клацает затвор пушки, все обговорено второй, тоже бронебойный. В свете фары, возникает силуэт танка, видно как в люк ныряет человек.
        Тыкаю ногой Грищенко в спину, танк останавливается, поворачиваю башню приспускаю ствол, выстрел. Сноп искр от попадания. Показываю кулак. Снова бронебойный, снова лязгает затвор пушки, посылаю ещё один снаряд в танк врага, тот аж подпрыгивает от удара. Тыкаю механика ногой два раза, мол вперед, показываю растопыренную ладонь. - Кривцов не спать, - ору я.
        В танке нечем дышать. Пулеметная очередь, посыпает машину, перед нами. Головная трогается с места, выворачивая на дорогу. Врешь не уйдешь. Тычок механика в спину, выстрел. Взрыв сноп огня. Вокруг мечутся люди. Пулемётом, пулеметом их, но и гусеницами неразумных, а нечего под танк бросаться. Разворачиваю башню, что там с пушечками. Видно как из ствола БТ, вырывается пламя от выстрела. Тоже делаю наводку, и посылаю свой привет по машине, откуда ведется по нам пулеметный огонь. Вот это да, машина пропадает в снопе яркого пламени, очевидно взорвались боеприпасы. Даю команду, танк протискивается, сминая одну из пушек. Выскакиваем на другую сторону дороги, к полю и начинается веселье, те кто из немцев уцелели и залегли отстреливаясь от нашей пехоты, сейчас как зайцы вскакивали и неслись прочь, стараясь не угодить под гусеницы. Снова заработал пулемет, было душно и жарко. Ну вот и все.
        Я сидел на броне, и пил воду из фляжки, еще чуть в сторонке в поле, копали могилку, у нас погибло двое и слегка зацепило Михаила. Тот с перевязанной головой, набивал диск автомата, который я отдал ему. Епифанцев с барского плеча, отсыпал патронов. Федорчук и еще несколько бойцов, занимались сбором трофеев и документов. Со стороны села послышались выстрелы, пару раз стрельнула пушка, потом стихло. Зато где то впереди, куда мы отступали загрохотало, и уже не стихало. И так мы в окружении. Надо поскорей в лес, привели пятерых пленных, и что мне с ними делать, обузу с собой таскать не буду. Подошел Федорчук и так жалобно смотрит на меня, оказывается одна машина цела, а вот водителей больше нет, узнавал до этого. Столько добра пропадет, заканючил он, ну точно старшина.
        - Сколько? - спрашиваю я.
        Тот начинает перечислять. - Десять канистр с бензином, двадцать карабинов, боеприпасы к ним, ну автоматы пяток штук, те меж собой распределили. Это ясно, у самогона плече висит.
        - То мы для ближнего боя, а винтовки все при нас, ну и семь наганов их.
        Он протягивает мне вальтер. Куда их мне, но все же беру.
        - Еще консервов, их с десяток ящичков, - продолжает перечисление младший сержант.
        И эти, как их там гавлеты их.
        - Галеты, - поправляю я.
        - А еще ребята, пулемет крупнокалиберный сняли с броневика, десять коробок к нему.
        - Все хватит уговорил, сяду за руль, но только временно.
        - Да и гранат, их три ящика, только никто не знает, как ими пользоваться, успевает добавить он.
        Смотрю на карту, уточняю путь следования, машу кулаком Епифанцеву, напоминая,
        что сейчас он вместо меня. Хорошо хоть, на полигоне под натаскал, и даже дал один раз выстрелить, в сторону болота из пушки, так на всякий случай, киваю охотнику на пленных. Тот кивает в ответ, снимает автомат с плеча, пара очередей и те падают на
        землю. А что, мы в окружении. Снова впереди пылит мотоцикл, за ним я, за мной Т-34, потом полуторка, замыкает нашу кавалькаду БТ. Где то в верху, снова гудят самолеты, стараюсь не обращать на них внимание, надеюсь им не до нас. Нужно быстрей, укрыться от них. Лес, где ты мой милый лес, звучит в голове.
        Глава вторая
        Снова удар, я отлетел к стенке, и уже не подымался. А так все хорошо начиналось.
        Мы выскочили на главную дорогу, и я понял, что совершил ошибку.
        День, мы переждали в леску. Где то позади слышались, уже приглушенные орудийные выстрелы, вероятней всего, батальон неизвестного мне капитана, продолжал держать оборону. Пол дня мы отсиживались в леске, к которому свернули, надо было передохнуть. Выставив охранение, я тут же провалился в сон. Меня будили, а я не хотел просыпаться. Ведь я в отпуске, зачем так рано вставать, оно мне надо.
        - Виталий, вставай. Я наконец проснулся, передо мной был Мишка, но не тот, с которым мы поехали на злополучную рыбалку, мой заместитель и вспомнилось все.
        Я встал, провел рукой по проклюнувшейся щетине, огляделся, мы на лесной опушке.
        Солнце в зените.
        - В чем дело, спросил я.
        - Тут пяток бойцов с сержантом, к нам прибилось.
        - Ну так что?
        - Так они, он махнул рукой на восток, с укреп района, говорят немцы уже там.
        Я прислушался, действительно была тишина. - Давай сюда сержанта .
        Я достал карту и начал всматриваться, карта была до начала оборонительных
        сооружений. А дальше, все. Сержант оказался сапером, как и его бойцы. И тут он рассказал такое. С неделю тому назад, поступил приказ о демонтаже части дотов, то есть вооружения и оборудования, для того чтоб перенести его, на строящиеся укрепления у новой границы. Отделению сержанта Колыванова, три дня тому назад было поручено, демонтировать бронеколпак, для того чтоб перевезти к новому доту у границы. И тут началось. В общем, оружия при них не было. Целые сутки, они не знали, что началась война. Потом поступил приказ ждать, должны были подойти солдаты с вооружением, и занять дот, а им нужно восстановить дот. Солдаты так и не подошли, зато подошли немцы. - А что нам делать, - сказал сержант, из лопат и кирок не постреляешь, зато главный дот, который не успели разоружить и демонтировать держался долго, до него было метров триста. Хотели податься к нему, но потеряли троих человек, хорошо оврагом удалось уйти.
        К своим, что за речкой, уже не попасть, место открытое и немцы мост с ходу взяли.
        Так и получилось, добравшись до леса, убегая от преследовавших их немцев, вышли к нам.
        - А за речкой, оборона крепкая, наши там держатся. Как бы в подтверждения этому в километрах пяти, вновь послышались пушечные выстрелы, и даже долетели отзвуки пулеметных очередей.
        - А почему, мост не взорвали, - спросил я.
        - Так не успели, наверно, - произнес сержант.
        - Нам комвзвода говорил, что его заминировали на всякий случай.
        А бой меж тем разгорался, было слышно, как часто заухали немецкие пушки, ведя обстрел.
        Я попытался сообразить, что делать опять пережидать, а чего, сейчас немцы возьмут прорвут оборону, и покатят дальше сея хаос, громя тылы.
        - Стройся, - прокричал я, все хватит таиться, чего то выжидать, ну да, можно бросить технику, податься в глубь леса, чего-то переждать и потихоньку начать партизанить.
        Первоначально я так и думал сделать, но это все проза жизни. Читал я книжки про партизан, смотрел фильмы, во многих так все красиво получалось.
        Громили гарнизоны, пускали под откос поезда, да были потери, наваливались
        зондер команды и многие отряды гибли в неравном бою, окруженные со всех сторон.
        Такое ли я хотел, с другой стороны у меня, почти взвод танков, взвод пехоты.
        - Младший сержант Федорчук, - скомандовал я .
        Лешка аж подпрыгнул, - вооружить отделение, сержанта Колыванова.
        - Сержант, водители есть? - спросил я.
        - Да как же ответил он, я могу Степанков тоже.
        - Вот и хорошо.
        Мы выскочили из пролеска, впереди опять участковый Симнчук, в этот раз только с пулеметчиком в коляске. Следом моя Т-34, потом БТ, за ними машины. Недалеко от речки расположилась
        батарея гаубиц , или каких то еще орудий, и беспрестанно лупила по противоположному берегу. Рядом у моста стояло, около десяти машин, из которых выпрыгивали солдаты. За мостом шел бой. Это я, рассмотрел в бинокль. Пять танков, из которых один дымил, два бронетранспортера и до роты пехоты, шли в атаку, на закрепившиеся на противоположном берегу нашим частям.
        Сейчас добавится, еще как минимум рота. Вперед, наши танки выскочили на батарею,
        заработали пулеметы. Грищенко без команды, протаранил одно орудие, танк подпрыгнул и если бы не шлемофон, я бы чувствительно приложился об какой то выступ. Я снова за наводчика. Кручу бешено ручки, выстрел вижу, как разметало расчет еще одной пушки, а сама она заваливается на бок, вперед вырывается БТ, подминает под себя еще одно орудие, двигается дальше, но вдруг его разворачивает, таран тяжелого орудия не проходит даром, у танка срывает гусеницу. Но медлить нельзя, по дороге к мосту несется полуторка, и по растерявшемся немцам, стреляет станковый пулемет. Добавляю осколочным, даю команду вперед. Проносимся мимо БТ, возле которой суетятся две фигуры, одна с кувалдой. Снова делаю знак, растопыренные пальцы, влепляю по одному из грузовиков. Его опрокидывает, снова выстрел, наш пулемет беспрерывно бил, по разбегающимися немцам, те падают, некоторые прячутся за машинами, бью по ним осколочным, вижу как вспыхивает еще одна машина .
        Нас с боку снова обгоняет БТ, производит выстрел и вновь вперед. Продолжаю стрелять осколочными, вместо колонны грузовиков, сплошной металлолом, горящих остовов. Танки уже перед мостом, проносимся по нему, из захваченного нами грузовичка выпрыгивают саперы. Картина нас не ждали , а мы припёрли, выстрел, промах спешу однако, пот застилает глаза. Делаю наводку, танк по которому я собираюсь стрелять, вдруг задымил и замер вижу, как в прицеле промелькнул БТ - Бровкина, молодец думаю
        я, ухватил мою цель, но нечего приникаю
        вновь к прицелу, ганомак всаживаю ему в задок бронебойным, и тот нехотя, опрокидывается вверх колесами. Вновь показываю кулак. Несемся вперед, подминая под себя, залегшую под огнем пехоту. Снова остановка и в этот раз, точно влепляю в бок танка, тот еще какое то время движется, потом вдруг вспыхивает, и его башенка, как в кино отрываясь от корпуса летит прочь.
        - Трогай кричу я, но в этот момент танк вздрагивает, мы проползаем немного и останавливаемся.
        В гусеницу попали кричит, оборачиваясь Грищенко, и добавляет, похоже наши долбанули не разобравшись .
        - К черту, - я показываю кулак.
        Ко мне склоняется Епифанцев, командир кричит он, нет больше бронебойных, одни осколочные. Я растопыриваю пальцы и вновь кручу ручки. Заработал наш, пулемет отсекая пехоту, те уже в отличии от наших разобрались, что происходит. В прицел попадает большой танк, посылаю ему заряд осколочного в трансмиссию, в надежде, что хотя бы для нее это что то да значит. Противник получив в филейную часть затрещину , видно обиделся и начал медленно
        разворачиваться, но все же попадание не прошло
        даром, на пол обороте он заглох, и даже стройная струйка дыма, потянулась вверх, но башня, она развернулась к нам, мы выстрелили одновременно.
        Сильный удар, звон в ушах. Помню как, кто то меня куда то тащит. Очухался я окончательно,
        в чем то вроде землянки, меня тряс за руку какой то офицер, две шпалы подполковник, как сквозь вату в ушах прорывается.
        - Молодец лейтенант, здорова нас выручили , всего одна сорокапятка оставалась.
        И та ударила по нам, подумал я.
        - А как вовремя мост подорвали, продолжал подполковник, непременно отмечу, наградные подпишу, да ты никак ранен?
        Я до того прижимал ладонь ко лбу, отрываю её и осматриваю, она вся в крови .
        Меня начинает мутить. Слышится команда, в санчасть его живо, меня куда то несут .
        Прихожу в себя, от чьего вскрика, все как в тумане.
        Слышится чей то сдавленный голос, воды - воды. - Ну будьте милостивы воды, горю - воды. Стон затихает.
        Опять чей то голос, - тебе можно, а ему нельзя, ранение в живот.
        И уже чуть тише. - К утру всё равно отойдет, видывал я такое в германскую, нежилец. Снова какой то шум.
        - Вы куда, спрашивал тот же голос, что говорил про германскую, очевидно санитар.
        - Где, младший лейтенант Кропоткин?
        - Тута он.
        - Что с ним?
        - Легкое ранение в голову, средняя контузия, так врач сказал, через недельку оклемается.
        - Нечего, мы и сами контузию лечить умеем, у нас через пару часов все проходит.
        - Где его документы?
        - У доктора, уже лепечет санитар.
        - Корзунов, забери.
        Меня подхватывают чьи то руки, и бесцеремонно волокут.
        И так, Кропоткин Виталий Викторович?
        Я стою босиком, еще окончательно не пришедший в себя. Меня в ночи куда то везли, потом бесцеремонно бросили в какой то подвал. Все тело ныло, болела голова, меня начал даже бить озноб. Что это такое, я ощупал себя, в одной гимнастерке и бриджах, ну да, так я и залез в танк,
        Сапоги, очевидно стянули в санчасти. Но где я? Что происходит. Темнота начала понемногу отступать . Сквозь небольшое окошечко, пробились первые лучики света. Послышались, шаги двери с лязгом отворились.
        Раздалась команда. - Встать.
        Я понял, обращаются ко мне. Мне помогли, удар под ребра ногой, чувствительно даже очень. И меня повели, точней потащили, пальцы ног, больно царапал бетонный пол.
        Пере домной, сидел лейтенант НКВД. Он разбирал какие то бумаги, время от времени, бросая на меня, хмурый взгляд, и он мне не нравился. Лейтенант нашел, что искал и стал читать.
        - По показанию ефрейтора Каломыхина, единственного оставшегося в живых из саперной группы сержанта Колыванова, именно вы приказали взорвать мост, тем самым сорвав наступление наших частей.
        - Ну да, отдал я такой приказ саперам, пока мои пехотинцы прикрывали их.
        Но какое наступление, все что осталось от полка подполковника, что жал мне руку
        и обещал наградить, едва сдерживало атаку немцев, вряд ли они могли наступать.
        Лейтенант не дождавшись моего ответа, взял какие то документы и вытащив листок зачитал.
        - Показание бойца Иванишина, комсорга первой роты 125 полка.
        Младший командир, Кропоткин Виталий Викторович во время службы, халатно относился к своим обязанностям, разлагал дисциплину в своем взводе, имелись случаи рукоприкладства. Один из них, коснулся лично меня. Так младший сержант, Михаил Потапович Суслин на мое замечание, о его непозволительном поведении с личным составом, ударил меня. - Комвзвода, старший сержант Кропоткин, вместо того чтобы наказать своего подчиненного, обвинил во всем меня.
        - Замполит нашей роты, Гольц Виниамин Гойцович, пробовал обратить на эти безобразия командования полка, особенно после выходки, сержанта на комсомольском собрании. Решался вопрос, о дачи рекомендации данному комсомольцу, в кандидаты члена партии. На вопрос о его происхождении выяснилось, что оно дворянское, и даже из каких то там князей. Дальнейшему разбирательству, помешала начавшиеся война.
        Лейтенант прекратил читать. - Это правда, - спросил он у меня.
        - Что правда? Вопросом на вопрос, ответил я.
        - Что ты, из князей?
        Я лишь только кивнул. Кивнул и лейтенант. Сильный удар по моей злосчастной
        Голове, и я падаю на бетонный пол, удар ногой по ребрам, и я от боли скручиваюсь как эмбрион.
        - Встать.
        Подняться я не могу, меня усаживают на табуретку. Лейтенант продолжает зачитывать. Я почти не слушаю его. Тот продолжает читать. 21 июня, ночью старший сержант Кропоткин, прибыл в сопровождении нескольких лиц на охраняемый объект. При не выясненных обстоятельствах, погибает наш начальник караула.
        Кропоткин берет командование на себя, и даже нацепляет лейтенантские знаки различия.
        Особист берет мое удостоверение, читает выдано 20 июня 1941 года.
        - Лихо сработано, - произносит лейтенант, как настоящие, но слишком новенькое.
        Снова берет листок, переворачивает и читает.
        Сняв караул, сержант Кропоткин, минирует склад с боеприпасами и взрывает его.
        В дальнейшем, вместо того чтобы идти на соединения с нашим полком, он уводит подразделение в лес, избегая тем самым боевых действий с противником. На недовольные замечания, личного состава, применяет силу, особенно свирепствует младший сержант Суслин, самолично избивая тех кто, был против такого поведения, у нас отобрали оружие, поэтому когда нас задержал патруль НКВД, у нас его с собой не было. Подпись: рядовые: Иванишин Эдуард Севостьянович, Туров Борис Игнатович.
        Лейтенант закончил читать. - Это правда, - спросил он, кладя листок в папку.
        - Что? - Прохрипел я, сквозь разбитые губы. - У Турова винтовка была, бросил вероятно скотина.
        Вновь удар, и я отлетаю к стенке. Мрак.
        Усталый озабоченный, капитан НКВД, только что вернувшийся с передовой уселся
        за стол.
        - Липоткин, что там у тебя?
        Лейтенант протянул бумаги, тут три расстрельных.
        Дезертирство, начал читать капитан: пятеро рядовых бросив оружие, тут все ясно он подписал. Начал читать дальше. Потом поднял взгляд на лейтенанта.
        - А ты знаешь, немцы уже в Минске, а эти - он подписал следующий документ.
        Если бы мост не отбили, и не взорвали, наша бы дивизия тоже бы откатилась, а так
        еще держимся, подкрепление должно подойти.
        Он уже не читая, хотел подмахнуть последний листок, но что то его остановило, прочел.
        Старший сержант Кропоткин Виталий Викторович, выдавая себя за лейтенанта красной армии, приказал взорвать мост через реку Березину. До этого, что выяснилось из показаний рядовых Иванишина и Турова из того же полка, проявив трусость и
        малодушие, бросил важный склад с боеприпасами, взорвал его без приказа.
        Вердикт: За проявленную трусость, нанесения ущерба и прочих провинностей,
        старшего сержанта Кропоткина Виталия Викторовича, расстрелять бес суда и следствия, по закону военного времени. Исполняющий обязанности особого отдела дивизии
        капитан: Малышев В.И. Капитан взглянул на лейтенанта, хотел что то сказать, но в горле образовался комок, и он раскашлялся. Лейтенант выжидая стоял, протягивая руку за листком.
        - Смертный приговор, наконец прохрипел капитан.
        - Ну да, ответил лейтенант, таким туда и дорога.
        Капитан вдруг вскочил, и нанес мощный удар. Лейтенант в печатался в стену, и сполз по ней на пол.
        - Ты хотел, чтоб я подписал себе, смертный приговор, вновь произнес капитан.
        Лейтенант отплевавшись кровью с выбитыми зубами, прошептал.
        - Чего, за что?
        Капитан достал выписку из приказа, подписанную командиром дивизии.
        В ней числился и младший лейтенант Кропоткин, представленный к ордену красной звезды за бой у моста. Утром капитан хотел навестить раненого в санчасти, чтоб кое что уточнить. Он присел на угол стола, смотря как его помощник с трудом подымается с пола. Порылся в своей планшетке.
        - Ты когда последний раз, газеты читал?
        Малышев достал «Правду », смотри. Лейтенант стал читать, по мере прочтения, начал тяжело дышать, пошатнулся и вновь уселся на задницу.
        - Где те двоя, что оговорили лейтенанта, точнее капитана.
        В комендантском взводе, людей не хватает, я их туда определил.
        - Кривошеев, крикнул капитан. Дверь отворилась, в нее заглянул сержант.
        - Кропоткина сюда, да поосторожней, он не в чем не виноват, а наоборот герой.
        - А этого, он кивнул сержанту, на лейтенанта туда, и добавил. -Липоткин, сдать оружие.
        Сам прошел к столу, и начал писать приказ.
        Утром, вместо одного приговоренного, расстреляли двух рядовых из 125 полка.
        Я сидел в углу в темной, пустой комнате, каждый глубокий вздох, каждое движение вызывало боль. Похоже все же одно, или два ребра, мне сломали. Послышались шаги, лязг открываемой двери. Ну вот и все. Луч фонаря забегал по комнате, и уставился на меня.
        - Тут он. Голос одного из сержантов, что меня бил, заставил вздрогнуть.
        На домной склонились, приподняли и подхватив под мышки понесли.
        Очутился я в той самой комнате, в которой вели допрос, усадили на стул и это хорошо.
        На табуретке, я бы не удержался. Перед домной стоял, капитан НКВД.
        - Кривошеев, - спросил он сержанта. - За доктором послали?
        - Сигульков пошел, - ответил тот.
        - Ну как себя чувствуешь герой, -спросил капитан .
        - Хренова что то, - проговорил я, лапы болят, и хвост отваливается.
        - Что, что? Не понял особист.
        - Потом вдруг хохотнул, ты прости капитан, меня не было, а этот мой заместитель, чтоб
        ему пусто было, поверил россказням, двоим из твоих бойцов.
        - Они дезертиры, - пролепетал я, облизывая запекшеюся на губах кровь.
        - Тем более, приказ об их аресте, я уже подписал, а лейтенант Липоткин пойдет у меня рядовым, в окопы.
        Я пожал плечами, Липоткина мне было не жаль. Потом, что то до меня дошло.
        - Я младший лейтенант, - поправил я особиста.
        Тот улыбнулся, достал газету, начал читать. В это время, появился военврач.
        Через несколько часов, меня вновь куда то везли. Голова в бинтах, грудь крепко стянута.
        Гостеприимство в особом отделе, не прошло даром. Кроме меня, в кузове было еще несколько раненных. За всеми наблюдал санитар. Ты смотри капитана, чтоб не
        растрясло.
        Послышался голос Кривошеева, ему поручили сопроводить меня до эвакопункта.
        Заботливый ты мой, от немцев меньше прилетело, чем от тебя.
        - Воздух. - Истошный крик санитара, оторвал меня от дремоты. Машина не остановилась,
        а наоборот добавила газу. Близкий разрыв встряхнул её, но машина продолжала ехать.
        - Воздух, воздух. Проворчал сержант нквэдешник.
        - Танки это, очевидно через соседей прорвались, ну теперь до станции бы успеть.
        Мы успели. Паровоз был под парами, раздался его тревожный гудок.
        Где то невдалеке, слышались разрывы.
        - Куда мы их, все полно? Послышался женский голос.
        - Так что их, немцам оставлять, грозно проговорил в ответ нкведешник.
        - Петровна, ты чего?
        - Давай в перевязочный, - раздался чей то басовитый голос. Меня понесли.
        - А вы куда, молодой человек?
        - Я сопровождающий, у меня документ есть, за этого раненного я головой отвечаю.
        Вновь, проревел сержант.
        - А как же я, у меня в машине, весь бензин пропал при обстреле, бензобак пробили.
        Я не поверил, это был Лёша. Так вот, кто нас вез.
        - Сержант! Позвал я. Нкведешник, помогавший затащить меня в вагон, склонился.
        - Тот водитель, что нас вез, мой ординарец, Федорчук его фамилия, можешь проверить.
        - Так вот, впиши его в сопроводиловку, пусть едет с нами, я же забуду про твои художества.
        Сержант хмыкнул и прокричал. - Федорчук ко мне, - и добавил, это со мной.
        Меня понесли дальше по вагону, судя по всему, это был раньше вагон ресторан.
        Поезд тронулся, набирая ход, и я провалился в сон. Не знаю сколько я проспал, но чувствовал себя немного получше. Слышались стоны . Кто то всхлипывая, просил, - доктор, а может не надо руку того, как же я без неё, я же плотник.
        - Лежите спокойно молодой человек, у вас развилась гангрена. - Петровна маску.
        Я закрыл глаза, постараюсь вновь уснуть, чтобы отрешиться от происходящего, но не смог. Через некоторое время простыня, перегораживавшая операционную откинулась. Надомной склонилась коренастая фигура, лицо которой, было скрыто марлевой повязкой.
        Лежал я на полу, хоть и на матрасе.
        - Петровна, что у нас там?
        Петровна, совсем молоденькая медсестра, начала зачитывать из тетрадки.
        - Капитан Кропоткин В. В. - танкист, общая контузия, легкое ранение в голову, ушиб грудной клетки, вероятность перелома двух ребер.
        - Понятно, следующий.
        Бровкин И. А. - ранение в бедро, осколок извлечен, ожег обеих рук, танкист.
        Дальше, я уж не слушал, Бровкин, жив хоть и ранен и его БТ выходит сожгли.
        Впрочем много ли, его легкой броне надо.
        Хирург уже осматривал последнего, и сказал. - Этого на перевязку, я на обход.
        Двери скрипнули, и из тамбура послышался басок, - товарищи это что же вы тут устроили.
        - Да так, перекусываем.
        - А пьете зачем?
        - Так то, на радостях.
        Это был голос Федорчука . -Командир мой жив оказывается , вот товарищ сержант сказал, что он тут у вас, только раненый.
        - Смотрите у меня, будете бузить, выставлю.
        - А можно, я его проведаю.
        - Куда? Окрик врача. - Там операционная, вход только в халатах.
        - Доктор вот, возьмите.
        - Что это?
        - Тушенка, правда немецкая, трофейная, ох и много мы их гадов побили.
        - Отдайте там, сестричке, - сказал врач.
        - Вот и повод, туда пройти, - обрадовался Леха. - Где он здесь?
        - Товарищ, вам сюда нельзя. Сердитая медсестра, закончив бинтовать плечо раненому, набросилась на вошедшего .
        - Так доктор разрешил, иди говорит передай, сестричке, вот тушенка трофейная, а это лично от меня.
        - Ой карамельки.
        - Они самые.
        - Так где здесь, лейтенант Кропоткин лежит?
        - Федорчук я здесь. - Окликнул я его, слегка приподняв голову, и тут же добавил.
        И не лейтенант, а капитан.
        - Идиш ты, восхитился младший сержант, несколько часов прошло, а вы из лейтенанта, капитаном стали.
        - Товарищи, тише вы, тут же раненые, - возмутилась медсестра. - Сейчас Василий Федорович придет, всем попадет.
        - Так вас, в звании уже повысили, - Леха был поражен. И не только, я тебе там в полку говорил, что если я хорошо спляшу, а сплясал видно хорошо, то мне от командования поощрения будут.
        - Да ты не переживай, я тебя к медали представил, тот сержант, в штаб армии документы везет.
        - А меня, послышался чей то слабый голос.
        - Бровкин и ты тут? Удивился водитель.
        - Да вот лежу, да на сестричек гляжу.
        - Тебя тоже к медали, и младшего сержанта присвоили, годишься в командиры.
        Я вспомнил, как торговался с особистом дивизии, вспоминая всех тех, что были со мной. Тот особенно не возражал, смотался в штаб дивизии, он был в двух шагах. Подготовил документы.
        Через сутки, мы были в Смоленске, распрощались с сержантом. Вместо него, в госпиталь явился лейтенант НКВД. Был он приветлив и вежлив, после разговора насчет Федорчука сказал, нет проблем. Проблем, действительно не было. На следующий день, он заявился с каким то подполковником из штабных. Тот все пытался обнять меня, поздравляя вручил мне, орден красной звезды. Федорчуку просто пожал руку, в которую и вложил медаль. Не забыли и про Бровкина. Подполковник уходя сказал.
        - Товарищ Кропоткин, поступило распоряжения, для вручения высшей награды Героя Советского Союза, вам надлежит прибыть в Москву.
        Документы уже готовятся, надеюсь здоровье вам позволит, перенести перелет.
        - А мой ординарец?
        - В связи с вашим ранением, допустимо иметь сопровождающие лицо.
        Проговорил штабист, и скрылся в дверях .
        - Это что, я вместе с вами, Москву увижу! Вспыхнул Леха.
        - Ну ты куркуль, водка еще осталась? Оборвал я его.
        - Последняя, хотел её там в поезде достать, когда про вас услышал. Сияя ответил тот.
        - Но сержант, что вас сопровождал, душа человек, угостил спиртом, у него целая фляжка с собой была, ну а я его тушенкой, с собой пара банок нашлась. Федорчук выскочил из палаты.
        Душа человек, вспомнил я сержанта, он скотина, чуть всю душу мне не выбил.
        Москва нас встретила. Точнее меня, встретили. Лейтенант НКВД, уже немолодой в фуражке, как я потом узнал, скрывающию лысину. Оглядев меня он покивал головой, ну да в пилотке, в простой хотя и новой гимнастерке, а что вы хотели, человек с фронта. Мы куда то ехали, я напомнил, что мне надо сделать перевязку. Лоб уже украшал небольшой пластырь, но ребра давали о себе знать, перелет дался мне нелегко.
        Жесткие сиденья, брр. Лучше не вспоминать. Пока в госпитале мне, делали какой то бандаж, лейтенант ходил звонить. Вернулся он мрачный, вновь оглядел меня, сказали везти, какой есть, все остальное потом.
        - Куда его? Возмутился врач, ему бы у нас недельки две отлежаться.
        - С начало туда, а потом сюда, - промолвил лейтенант.
        Федорчука оставили на месте, поскольку на его счет распоряжений, не каких не было,
        так выписаны, командировочные и сопроводиловка и все.
        Мы как не странно, поехали не в кремль. Нырнули под какую то арку, и притормозили.
        Это был стадион, у нас проверили документы. Мы снова пошли.
        Мимо трибун, повернули ко входу под лоджией, и уже пройдя по тоннелю, оказались у массивных дверей. У нас снова проверили документы. Лейтенант остался, меня уже полковник провел по коридору, и опять за массивными дверями, мы оказались в большой комнате, обставленной очень подходящей, для высшего руководства мебелью.
        Огромный стол, вдоль него с дюжину стульев. Он стоял перед картой утыканной флажками, с трубкой в руке. Обернулся затягиваясь и выпуская дымок. Потом, оторвав от губ трубку сказал.
        - Здравствуйте товарищ Кропоткин. И тут же спросил. - Как вы думаете, мы победим?
        - Несомненно товарищ Сталин. Ответил я, как можно уверенным голосом.
        - И я так тоже думаю, - товарищ Кропоткин. Сталин внимательно оглядел меня.
        - Мне сказали, вы ранены?
        - В основном контузия, и хорошо приложило грудную клетку, врачи опасаются, что возможно перелом ребер, но я думаю просто сильный ушиб, в госпитале сказали, недели через две буду как огурчик.
        - Это хорошо, так значит придумка с танком, оправдала себя? Сталин хитро прищурился.
        И я не знаю почему, решил соврать.
        - Так точно товарищ Сталин, стрелял с удаленного расстояния, рвануло так что чуть не оглох.
        Сталин улыбнулся. -Я был уверен в вас, товарищ Кропоткин и родина высоко оценила ваш подвиг, пленные немцы рассказывали, что при взрыве, у них погиб чуть ли не полк их самолетов.
        - Возможно, мои подчиненные находившиеся на удалении видели, как несколько самолетов врага накрыло взрывом, - ответил я.
        - Ну вот, а вы говорите возможно. Довольный Сталин нажал на какую то кнопку под столом, вошел генерал - майор с коробочками. С помощью полковника, он прикрепил награды. Я чуть не застонал, когда они копошась задевали мои многострадальные ребра.
        Сталин вновь обратился ко мне. - Поздравляю вас товарищ Кропоткин.
        И тут я ляпнул. - Служу Советскому Союзу.
        Вождь, опять с хитринкой посмотрел на меня и проговорил .
        - Неплохо сказано капитан, надо подумать, а не внести ли это изменение в устав.
        Я чуть не вздохнул с облегчением. Тут я кое что вспомнил, золотая звезда героя, появилась у вождя всех народов намного позже. Портрет в роте, был тоже без неё, а там бы такого бы не позволили. А сейчас, она у него на груди. Так вот откуда,. весь этот танец с бубнами, а не сам ли Сталин предложил эту авантюру с танком. Мысль была бы не плохой, будь тот склад с обычными боеприпасами. Впрочем, не мне судить.
        - До свидания товарищ Кропоткин, поправляйтесь. Вот и все.
        Снова в машине, и на этот раз в другой, сопровождает молчаливый лейтенант.
        Подъехали к какому то дому, поднялись на второй этаж. Лейтенант так же молча, открыл дверь и отошел в сторону, давая понять, что мне нужно войти.
        Я вошел, дверь за мной закрылась, сопровождающий остался за ней.
        - Проходите, товарищ Кропоткин и присаживайтесь.
        Я послушал говорившего, вряд ли кто в это время, осмелился ослушаться его.
        Берия был сама любезность, поздравил меня с высшей наградой Родины, и лишь потом перешел, к нужной теме.
        - Как вы это сделали? - задал он вопрос.
        - Сделал что?
        - Взорвали склад, и остались в живых?
        Ах вот, оно что, Берия не глупец и прекрасно понимал, что взорвав склад с помощью легкого танка и даже тяжелого, вряд ли бы я уцелел. Что же врать ему не стоит.
        - С помощью гранат и сахара, - ответил я.
        - Сахара, - переспросил нарком?
        - Ну да, сахар использовал как замедлитель, наложил на чеку гранаты, привязал и капнул воды, нечто подобное, применяли в первую мировую войну, при установки мин на воде , только там замедляли срок их всплытия.
        - Понятно, - надеюсь вы не рассказали об этом ему?
        Так вот в чем дело, догадка моя оказалась верна, затея с танком Сталина.
        - Я сказал, что взрыв, произошел после первого выстрела.
        - Так и говорите, а лучше вообще не упоминайте,. за что вас наградили. - Вы выполняли секретное задание, и потому не можете разглашать подробности.
        - Это я уже понял, товарищ нарком.
        - Вот и хорошо, люблю сообразительных людей, с ними проще работать.
        - Да если что, свяжись со мной, думаю что это тебе понадобиться.
        Поняв, что разговор окончен, я встал.
        - До свидания, товарищ нарком.
        Тот не ответил, вероятно думая, правильно ли делает отпуская меня.
        *****
        Про меня казалось забыли. В прочем мне скучно не было. Меня доставали все, и соседи по палате, и вечно крутящиеся вокруг медсестры, как будто им делать не чего. Приходили пионеры пели песни, читали стихи и все требовали, чтобы я рассказал о своем подвиге. Появился репортер накропавший обо мне статью, и долго мурыжил меня, пока я не отделался от него, рассказав о бое под Березиной.
        Буквально через день, по всему госпиталю ходили газеты, с громким названием статьи,
        «Потомки Кутузова ». Бой описан был красочно, я бы так не сумел, как два наших танка и небольшая группа пехоты, под моим командованием, зашли в тыл немцам, с ходу уничтожили дивизион немецких пушек и в результате боя, отбили стратегически важный мост, после чего, обрушились на атакующего наши позиции врага, тот понес потери до батальона пехоты и роты танков. Моя фотография со всем иконостасом, рядом улыбающийся Федорчук со своей медалью. Федорчуку, временно пристроющегося помогать по хозяйству ,тоже досталось толика славы. Наконец чуть ли не к концу июля, меня выписали и тут ждал сюрприз, новенькая офицерская форма. При всей этой красоте, я заявился в штаб бронетанковых войск за направлением, и тут я убедился, что на данный момент я не кому не нужен. Танков нет. Посылать на фронт, как обычного пехотного командира, орденоносца героя. Ухватились за справку из госпиталя, где была приписка, рекомендуется в течении месяца отдых, для окончательного выздоровления. Возник вопрос, что делать с Федорчуком, но как говорится водители везде нужны, описав штабистам какой он ловкий и умелый, я пристроил его в
штаб, жалко расставаться, но что поделаешь. Сам я не знал что делать, вроде и жил где то до службы в армии Кропоткин Виталий, но где я не знаю, да и знал бы, туда ехать палиться, родственники соседи. Встречи с бывшими сослуживцами, я особенно не боялся, контузия ранение, временная амнезия. Деньги, аттестаты на продовольствие я получил. Остается одно, где то снять квартиру, не дорого но сердито.
        Скоро эвакуация начнется, пустого жилья будет полно. Вдруг окрик.
        - Виталий, ты ли это?
        Пред домной стоял, бравый старший лейтенант, танкист с орденом красной звезды на груди. Он полез обниматься. Я с трудом отстранил его.
        - Ну ты медведь задавишь, не видишь нашивку за ранение ребра еще толком не срослись.
        - Ну вот к нему всей душой, а он зазнался, кличкой своего бывшего командира называет.
        - Сколько раз можно повторять, я Степан Берлогов, а то все Медведь, да Медведь.
        - Да косолаплю я маленько, так порода у меня такая, все в роду так ходят.
        Ты лучше скажи, чего понурый такой стоишь возле штаба?
        - Комиссовали что ли, под чистую?
        - Не совсем. Признался я.
        - Сказали не нужен, танков нет, иди погуляй немного, пока их наклепают, вот и не знаю в какую сторону гулять.
        - Фи проблема. Степан оглядел меня. Капитан орденоносец, герой, куда же тебя такого денешь? - Так, так те места все заняты. - Вот что, Виталий пойдешь ко мне взводным,
        а там глядишь опять меня обскочишь. - Ты как Т-34 знаешь, или на легких катаешься?
        Я показал на свой орден красной звезды.
        - Этот, получил как раз за то, что катался на Т-34.
        - Читал, уважаю. Кивнул Степан и сообщил.
        - Наш мех полк, сейчас в бригаду преобразуется, до этого были в резерве ставки.
        - Командир приехал назначение получать, скоро наверно выступать будем.
        - Ну как, к нам согласен?
        - Согласен.
        - Ну тогда пошли.
        Мы стояли в десяти шагах от штаба, наверное я совершал ошибку, ринувшись вслед за энергичным старшим лейтенантом. Мы шли по коридору, когда из одной двери, вышел моложавый подполковник. Берлогов тут же вытянулся, и отдал честь.
        - Григорий Савович? - обратился он к подполковнику.
        - Я тут нашел себе взводного, вместо Лавушкина, убывшего по болезни, бывший мой подчиненный в финскую, а теперь глядите. Степан сделал шаг в сторону, открывая меня.
        Командир мех - бригады оглядел меня, и спокойно сказал.
        - Свободных командных должностей, кроме командира взвода, в роте старшего лейтенанта Берлогова у меня нет, согласны?
        Я кивнул. Да и что я мог сказать, в звании я вырос, а вот должность, до сих пор
        значилось, командир взвода. Мы вошли опять в кабинет.
        Уже на улице возле эмки, пришлось ждать. Степан хотел сесть за руль, подполковник остановил. - Сейчас подойдет назначенный к нам водитель, мне сказали геройский
        парень, участвовал в боях от самой границы.
        Я раскрыл рот, к нам подходил Федорчук, с двумя вещмешками, перепоясанный командирским ремнем с кобурой ТТ, врученным когда то мною.
        Тот ошарашено поглядел на меня, и вместо обращения к старшему по званию, произнес.
        - Товарищ капитан, и вы туточки.
        Еще с месяц, нас держали в тылу, как не тяжело было на фронте.
        Под Смоленском и недалеко от Киева, шли тяжелые бои.
        Я знал, чем это все закончится, но молчал кто послушает, пускай даже героя Советского Союза, да меня примут за контуженого психа.
        Первым делом в оборот, меня взял комиссар, формирующейся танковой бригады. Он отличался от тех политработников, которые вмешивались в решения командира полка, да он вел свою пропагандистскую работу, но как то так, без лозунгов, которые мне кажется всем осточертели. Собрав личный состав бригады, он представил меня, единственного героя Советского Союза, в их соединении и попросил рассказать о боях, в которых я участвовал. Первым делом я сказал, что дело, которое совершил, получив звание героя, под грифом секретно и больше, чем напечатано в газете я добавить не могу, единственное что нам пришлось выдержать бой, с группой диверсантов.
        Потом рассказал, о ночной схватке, и уничтожении колонны противника.
        Бое у Березины, подвиге сержанта Колыванова, который ценой жизни, взорвал мост не дав врагу подтянуть резервы. Упомянул младшего сержанта Федорчука, на своей полуторке, он врезался в пехоту противника, а с установленного на ней трофейного пулемета, готовившаяся к атаке немецкая рота, была рассеяна. Федорчук сидел от смущения, красный как рак.
        Естественно, я не рассказал о том, как меня после боя, раненого и контуженного, избивали особисты. Такая пропаганда, была не нужна. Мне хлопали, задавали вопросы.
        Последние предложение выступавшего после меня, младшего политрука, выдвинуть меня в качестве комсорга батальона привело в шок. Я вспомнил Иванишина, но тут меня спас комиссар сказавший, что я подал заявление о вступлении в партию и ЦККПСС утвердило это. Оказывается без меня - меня женили. Я вспомнил, что до войны Кропоткин подавал заявление и вот сейчас ЦИК, а непросто партийная ячейка, утвердила его . Комиссар торжественно пожимал мне руку. Я смущено, что то лепетал.
        Однажды, нас подняли по тревоге. Фронт рухнул сразу в нескольких местах, немцы прорвав оборону, окружили наши армии под Киевом. Наша недоукомплектованная бригада, была недалеко от Воронежа. Основной костяк её составлял первый батальон, состоящий из трех рот. Первая- тяжелая, десять кв-1, вторая в которой оказался и я, была из одиннадцати Т-34, и третья смешанная солянка, одна Т-34, а остальные БТ и Т-26. Второй батальон, был вообще не полностью сформирован, и имел всего восемнадцать машин, один взвод 34, другие легкие танки.
        Мотострелковый батальон, вообще едва, насчитывал роту набранной из вчерашних школьников и рабочих с заводов, не имеющий брони. Две остальные роты, и саперный взвод должны были прибыть позже, откуда то из под Урала. Все это мне, рассказал начальник штаба бригады, майор Ракитин, когда мы совершали погрузку техники на платформы. Весь путь и мытарства поездки, вспоминать не хочу, особенно когда на перегоне, после внезапного торможения с платформы, чуть не слетел Т-26, что задержало эшелон, почти на час. Второй эшелон, со вторым батальоном и тыловыми частями, безнадежно отстал. Нас загнали на какую то станцию, и без того заполненную составами. Стоял невообразимый шум, паровозные гудки, лязг отцепляемых и сцепляемых вагонов, толпы беженцев. Люди сновали туда сюда, и не смотря на выставленных часовых, упрямо пролазили под нашими платформами. Рай для шпионов. Я с тревогой посматривал в верх. Толька налета вражеской авиации, нам и не хватало.
        Две пары сдвоенных пулеметов максим, спереди, и сзади нашего состава, вот и все прикрытие. Конечно, станция наверняка тоже имела зенитные установки, но это мало утешало. Увидев идущих вдоль вагонов людей, я спрыгнул на землю.
        Это были командир бригады Романцев, комиссар Ярполин и скорей всего, начальник станции.
        - Вы поглядите, - кричал Романцев железнодорожнику.
        - Это же танки, знаете как их ждут, нам нужно выгружаться, а вы куда нас загнали?
        В тупик, справа эшелон со скотом, слева пассажирский состав с беженцами.
        Нам платформа, для спуска техники нужна!
        - Не чего не могу поделать, - проговорил начальник станции.
        - Второй путь, где имеется пригодная, для вас платформа, сейчас занят.
        - Кем? - Тут же спросил, влезший в перепалку комиссар.
        - Там вагоны, предназначенные для погрузки станков, завод у нас эвакуируют, вот, вот прибудут машины.
        - Когда вот, вот? - не вытерпел подполковник Романцев.
        - Товарищ Ретушев звонил, что демонтаж уже начался, а вы знаете кто такой товарищ Ретушев, первый секретарь горкома.
        Тут вмешался я. - Разрешите?
        И не дожидаясь оного, схватив станционное начальство за грудки, оттащил его в сторону.
        Достал из планшета заветную бумажку, которая как оказалось, не сгинула в бою у моста.
        Планшет который, чтобы не мешался, я сунул в вещмешок, а его отдал на сохранения Федорчуку, в танке чем меньше вещей в бою, тем лучше.
        Железнодорожник прочитав бумагу, побледнел.
        - Быстро, наш состав к платформе под разгрузку.
        - Я сейчас, все будет сделано.
        Начальник станции развернулся, и побежал. Я спрятал документ, прокатило.
        - Что это с ним? - спросил Романцев.
        - Да так, справку показал, что я контуженый, и за свои действия не отвечаю, так он решил, что лучше от нас по быстрому избавиться.
        Действительно, через полчаса, наш состав подогнали к нужной платформе.
        И началась разгрузка. Более опытные механики, садились за рычаги, подменяя менее обученных. Я стоял, наблюдая за съездом танков моего взвода, первая рота уже выгрузилась и следовала к месту сосредоточения бригады.
        На платформе среди суетящихся военных, показались двое, один штатский в дорогом бежевом костюме, и начальник станции.
        - Это ты, Сидор Констанинович правильно сделал, что военный эшелон вне очереди
        Пустил, говорил гражданский, им быстрей нашего надо, да и смотри, сколько платформ
        и вагонов освобождается, сюда и будем грузиться, а то тех, что нам выделили не хватало.
        Я обернулся к проходящим, в этот раз мой комбинезон был расстёгнут, так что видна была гимнастерка, на которой блестела звезда героя. Начальник станции, шарахнулся в сторону.
        - Ты чего? - спросил гражданский. Увидев меня, он приподнял шляпу, поздоровался.
        Что то сказал, но я не расслышал, очередная 34, с ревом съехала с платформы, я поспешил к ней. Нам снова повезло, над рощей, где разместился наш батальон, в сторону станции пронеслось с десяток юнкерсов. Мой механик водитель, хотел было крикнуть воздух, но я одернул его показав кулак. Через некоторое время, раздался грохот от разрывов и стали видны дымы пожаров, станция горела.
        Меж тем вечерело, стал накрапывать дождь. Появился командир роты, и позвал к себе командиров машин.
        - Через час выступаем, - сообщил он. - Сразу после ужина, экипажам проверить исправность машин, чтоб во время марша отставаний не было.
        - Все, занимайтесь.
        Своим ходом, мы двинулись к Белгороду. А дождь не прекращал лить, наоборот усилился, осень брала свое. Я с тревогой подумал о наших автомашинах, те шли следом по уже разбитой дороге.
        Не чего прорвемся, чай немчуре тоже не слаще приходится, ворчал мой мех - вод.
        Наша 34 была радиофицирована, что облегчало переговоры . В конце, концов уже поздней ночью, въехав в какой то поселок, мы остановились. Послышалась команда, глушить моторы.
        Максим , мой мех - вод высказался.
        - Половина заправки, ушло на переход.
        Я в свою очередь, молча похвалил себя за то, что мое рацпредложение поддержал
        командир батальона, и сзади за башней к танкам, прикрепили по бочке с топливом.
        - Командирам рот и взводов, прибыть к комбригу.
        Послышалось в шлемофоне. Я отстегнул провод от него, и нехотя вылез из башни.
        Темно, дождь все не прекращался, я поежился и спрыгнув с машины направился туда,
        где кто то, усилено махал фонариком. Мы набились в дом, вероятно бывшим сельским клубом, там какой то полковник склонившись над столом, что то доказывал нашим командирам.
        - Дробить бригаду, не дам, - произнес Романцев.
        - Да вы поймите, - полковник выходил из себя. У нас почти нет артиллерии, чем отражать танковые атаки противника, а тут вы, неужели нельзя придать каждой роте, хотя бы по танку. Романцев, взглянул на карту и сказал.
        - Из всей бригады у меня, здесь всего лишь танковый батальон, остальные части,
        где то на подходе, я смотрю у вас тут нет сплошной обороны, каковы вероятные направления ударов противника, и где он сейчас находится?
        Полковник пожал плечами.
        - Вы что, не знаете обстановку?
        - Высланная на разведку группа, на автомашине до сих пор не вернулась, дороги наполнены беженцами и отступающими частями, - вмешался какой то майор.
        И тут же добавил. - По последним полученным данным, это было еще днем, мотоциклисты противника, были замечены в тридцати километров от нас.
        - Что у вас с соседями? - спросил Романцев. Полковник, зло бросил карандаш на стол.
        - Я с одним из своих полков, связь потерял, а вы в этой каше о соседях спрашиваете,
        уже третьего курьера посылаю, последний приказ из штаба армии, закрепиться и держаться.
        - Понятно. Комбриг оглянулся, и посмотрел на нас. Заметив меня, окликнул.
        - Капитан Кропоткин?
        - Я.
        - Подойдите сюда. Он указал на карту. Полковник, очевидно командир пехотной дивизии,
        неохотно подвинулся.
        - Возьмете свой взвод, и выдвигайтесь в этом направлении. Он показал на карте деревушку,
        со смешным названием Сердитое.
        - Как у вас рация?
        - Вроде нормальная.
        - Сможете связаться с нами? - В общем я думаю, к разведке боем, вам не привыкать.
        - Действуйте!
        - Есть.
        Я вышел . Дождь вроде начал затихать , но дороги то размыты .
        Впрочем чего это, танки грязи не боятся. Отдал приказ дозаправиться.
        Начал давать вводные командирам танков, младшему лейтенанту Горошко и старшему сержанту Поплывцу. Пустые бочки, были скинуты и мы обходя нашу колонну, двинулись из села.
        Проехать надо было километров двадцать, ох и дались они нам, не смотря на ночь, как только мы выскочили на большак, чуть не увязли, нет не в грязи.
        По дороге шли люди, ехали запряженные лошадьми телеги, отчаянно сигналя,
        прорывались груженые чем то машины. По обочинам валялся брошенный хлам, местами автомобили с раскрытыми дверьми. Кое где виднелись костерки, которые уставшие люди, несмотря на прошедший дождь, умудрились развести. И этот людской поток,. был перемешан, гражданские, военные. Пришлось свернуть в поле, в ночи, не подавив людей передвигаться было бесполезно. Хорошо, что вскоре мы выбрались на проселочную дорогу, и заляпанные грязью машины пошли быстрее. Направление было подходящим, определил по компасу. Максим, вдруг резко затормозил. Танк дернувшись, остановился.
        - Ты чего? Я резво пару раз, включил и выключил задние габариты, сигнал остановки.
        Шедшая за нами, на оговоренном расстоянии машина, успела остановиться.
        - Кажись я кого то, чуть не сбил, - сказал мех вод.
        Я завертел башней, вглядываясь в темноту. Показалась какое то движения, и появившиеся человеческая фигура, замахала рукой.
        - Держи на мушке, приказал я стрелку и откинув люк, высунулся из танка.
        - Кто такие? Я посветил фонариком и заметил несколько человек.
        - Я же говорил, что свои. Послышался, чей то знакомый голос.
        - Я по шуму мотора, враз определю, что это 34 едет - значит свои.
        - Свои разные бывают, пора бы это знать Грищенко.
        Проговорил я, вылез из башни и присел на крыло.
        - Командир, ты? - удивлено воскликнул Степан.
        - Я Грищенко я, а кто еще, по ночам на танке разъезжать будет?
        Рядом со Степаном возник еще один знакомый боец.
        - Иван - охотник! Радостно воскликнул я.
        - Здорова командир. Он протянул мне руку.
        - Как поживаете?
        Произнес он это,. так буднично, будто ни чуть не поразился нашей встречи.
        - Неплохо, вот немцев ищу.
        - Поохотиться вышел? Как бы одобрительно, спросил Иван.
        - Знаем такое место, только - только от туда.
        - Километра два. - Подтвердил Степан.
        Охотник глянул так на него, что мой бывший мех- вод замолчал.
        - Зверь шибко сильный. Продолжил охотник.
        - Нашими ружьями его не пробить, - он показал на свое СВТ.
        - А твоими. Он кивнул на танк. Поохотится можно, добыча славная, десять с пушками
        и два поменьше с пулеметами, двуногого зверя почти нет.
        - Так, так понятно, десять танков и два бронетранспортера, - произнес я вслух.
        - Много, - согласился Иван. Но когда, такого славного охотника как ты, это останавливало, сам знаешь, нужно только тихо подкрасться, пока зверь спит.
        - Хорошо, уговорил, - согласился я. Нужно,только начальству доложить. Я склонился в люк и крикнул, - Славка не спать, давай связь с Ракитой. В танке забубнили.
        - Ракита, - Ракита, я Клен прошу связи. Наконец ему ответили.
        - Ракита на связи, что у вас? Я взял шлемофон радиста.
        - Говорит Клен, к нашей Сердитой бабушке, заехал с товаром купец иноземный, попросился ночевать, в торбе десять утюгов и две сковородки, гвоздей совсем мало, навещу бабушку, проверю качество товара.
        - Клен, о чем ты? Голос позывного Ракиты, осекся, потом ответил, - понял.
        - Клен, будь внимательным, купец может оказаться пронырой, как бы не обдурил.
        - Буду осторожным, - проворчал я. Мы действительно были осторожными.
        На малых оборотах, подобрались к селу. Двое немецких солдат, будучи в дозоре, услышали гул моторов. Но поднять тревогу, не успели. К ним метнулись две тени, короткая возня. Знак фонариком и вот, наши танки врываются на улицу. Застрочили пулеметы. Я навел прицел, остановка выстрел. Нормально. Немецкая бронетехника, сгрудилась на площади у сельского совета. И лишь одна из бронемашин, была на выезде из села, по ней я и выстрелил. Потом мы сделали разворот, навожу на цель, выстрел. Немецкий Т-3, задымил и вспыхнул. Я не увидел, как у одного танка противника, повернулась башня, но выстрелить по мне он не успел. Т-34 старшего сержанта Поплывца, опередила его. Начался расстрел. Для такого дела, снарядов не жалко.
        Потом по домам, где ночевали танкисты. Грищенко, со своими людьми не отставал.
        Орудуя снятым с моего танка пулеметом, он подавлял очаги сопротивления.
        Другие бойцы, закидывали гранатами. Вскоре все стихло, начало светать.
        Степан и пять бойцов, что были с ним, начали обыскивать дома, собирать трофеи.
        Кое кто из моих танкистов, обследовал танки, те что не взорвались и не сгорели.
        Иван присел на лавку, что была у сельского совета, и закурил. Я сел рядом, только что доложил, что купец: с утюгами и сковородками, утонул в колодце, а Клен, не потерял не одного листика. Грищенко нашёл таки, запрятавшегося немецкого офицера, целого майора. Я подумал, и решил взять с собой.
        - Хорошая охота была, однако. Наконец Иван, произнес ожидаемое, от него слово.
        Он прислушался.
        - Еще звери идут. Я напрягся.
        - Ничего не слышно.
        - Далеко еще, много моторов гудят. Он ткнул в сторону юго-запада. -Там смотри. В это время, взревел двигатель одного из немецких танков. Я подскочил, как ужаленный. Из него, показался довольный Степан.
        - А этот, еще нечего.
        Я махнул ему рукой, и сам подбежав прыгнул на танк, после чего дал команду, двигаться за околицу села. В бинокль, а мне принесли трофейный, я наконец то увидел колонну машин. Она была большой. Начал считать, впереди бронемашина, за ней пять тентованных машин, затем четыре заправщика, еще один ганомак, после него с десяток машин тянущие на прицепе пушки, снова, около десятка машин, и уже видно, чтоб не раздолбить окончательно дорогу, замыкали все это, два танка охранения. Нечего себе силище. Я сделал знак, двигаться назад.
        - Командир, топливо почти на нуле, - пожаловался Степан.
        - Ничего, сейчас у немцев займем.
        Я снова вызвал Ракиту, доложил обстановку.
        - Клен, возвращайся назад, - поступил приказ. Но у меня, уже возник план.
        - Поприветствуем гостей, и вернусь.
        Колонна, не доезжая села остановилась. Снова пошел дождь, немецкий офицер, из бронемашины, оглядел поле, перед селом. С левой стороны дымились три русских танка, один из них, как бы в бессилии, что то сделать застыл, повернутая башня, ствол опущен почти до самой земли. У выезда из села стоял Т-3, из него торчал танкист, и приветливо махал рукой. Офицер облегчено вздохнул, и дал команду вперед. Я быстро закрутил ручкой, наводка, выстрел, прям в бок.
        Последний танк дернулся, и встал. Снова наводка, вдоль колонны.
        Гремели разрывы. Две другие 34,. били по пушкам. Колонна встала, запылал головной ганомак, пораженный выстрелом из Т-3. Тот чуть съехав с дороги, открыл огонь по ближайшим машинам. Били пулеметы. Второй танк, все же успел сделать по нам выстрел, рикошет об браню башни, аж в ушах зазвенело. Но вот и он, уже горит, с такого расстояния не промахнешься. Начинаем долбить, осколочными по машинам. Из них выскакивают люди, падают разбегаются. Вот ударил по нам пулемет, но что он может сделать, всаживаю снаряд в ту сторону. Одна из машин сворачивает в поле, но безнадежно застревает, из нее как горох сыплются солдаты. Переключаюсь на пулемет, что поделаешь своего башнера, как подготовленного наводчика, усадил в трофейный Т-3.
        Снова осколочными, да сколько тут вас, больше половины машин уже пылают. Одна из них, вдруг исчезает в облаке взрыва, все ясно везла боеприпасы. Какой же плохой обзор в башне, что делается впереди колонны, не вижу, да и средину едва примечаю. Закончился диск в пулемете, машу стрелку давай мол. И пока тот перезаряжает, кручу башню в бок, что это, не верю своим глазам, Т-3 горит и дымит, одна из Т-34, замерев с оборванной гусеницей отстреливается, у другой своих дел хватает. Ай да немцы, сообразили, две машины выскочили в поле, и расчеты отцепив орудия, долбят по нам, они меня не видят, а вот я.
        - Максим давай влево, и вперед. - Осколочный. -Ору я, еще.
        Ну вот пушки, заткнулись. Что там с Грищенко, может успели вылезти. Но бой, еще не окончен. Кто то из немцев, попытался пробиться к селу, но там Иван и еще пяток бойцов с двумя трофейными пулеметами, положили их. Перестрелка стихает. Смотрю как, кое где начинают вставать немцы, и подымать руки. Черт с ними живите, где то за дорогой вижу, бегущих в поле посылаю очередь. Кто то падает, сколько их там ушло, до взвода.
        Моя 34, медленно движется, вдоль разгромленной колонны. Мне бы радоваться,
        но что то не весело. Моя так называемая пехота, сгоняет в кучу пленных. Добавляют к ним майора, всего пятнадцать человек, некоторые из них легко раненые. Повсюду слышны стоны. Замечаю среди пленных санитара, даю в помощь одного менее пострадавшего камрада, и отправляю оказывать помощь раненым.
        Подходит Иван, говорит. - Степка сгорел, совсем танк взорвался, нечего не осталось.
        Я киваю головой, мой башнер тоже сгорел. Тут выясняется, что погиб младший лейтенант Горошко. Высунулся из люка, когда сорвало гусеницу, и тут пуля.
        Слышу стук кувалды, мой мех - вод пошел помогать, натягивать гусеницу.
        - Иван, - сказал я. - Собирай трофеи и документы. -У пленных их уже отобрали.
        Моя группа возвращалась назад, вслед за нами тащился
        чудом уцелевший бензовоз, за рулем которого, сидел пленный немец под присмотром грозного Ивана, и еще одна машина, в которой было с десяток пленных, со связанными руками и груда трофейного оружия. Всех раненых, в том числе и санитара, оставил в селе, зачем нам с ними возиться.
        Романцев читал донесение,. и не верил. Двенадцать танков, четыре бронемашины,
        десять пушек, двадцать машин. Он глянул на груду солдатских книжек, более двухсот
        солдат и офицеров вермахта, и бригада потеряла, всего двоих человек.
        Да тут еще, командир немецкого танкового батальона, сообщает сведенья такие, что начштаба армии прям пищит от нетерпения, как желает встретится с ним.
        Комбриг оглядел своего подчиненного, представление на орден красного знамени, на тебя отправлено.
        - Уже все награды какие есть, у тебя будут не жирно. Я скромно потупился, хотелось сказать, а я еще вышивать умею. А что награды, орден славы мне уже не светит, это солдатская и пожалуй самая достойная из всех наград, до орденов названых в честь полководцев, еще дожить надо.
        Глава третья
        Чуть ли не на сутки, где мы держали оборону, установилось затишье.
        Бригаду все же разделили, приказом командующего армии, первую роту тяжелых танков, кинули на помощь соседней дивизии, которая откатилась не удержав позиции, оголив наш фланг, с нею ушел комиссар. Ажиотаж, после хоть и небольшой победы затих.
        А после случилось то, что должно было случиться. Все началось с бомбежки. Самолеты налетали, казалось непрерывно. Нас как я и ожидал, поскольку мы не имели своих пехотных частей, все же раскидали по позициям. Хорошо что хоть по взводу, а не по штучно. Это уже попытался сделать командир батальона, которому нас временно придали. Мы стояли друг перед другом, и мерились своими полномочиями. Он капитан, я капитан. Он комбат, я комвзвода, но это как посмотреть. У него медалька двадцать лет РКК. У меня медаль за отвагу, ордена, красной звезды, Ленина, золотая звезда героя Советского Союза. Впрочем вначале, этого он всего не увидел. Я вылез из танка, спросил где командир и направился к указанному мне человеку, стоящему на бруствере окопа, напряжено всматривающегося в туманную дымку приникнув к биноклю.
        Уже похолодало, несмотря на это, капитан был в распахнутой шинели.
        Оторвав от глаз бинокль он посмотрел на меня, а танкист прибыли наконец то.
        - Один танк будет здесь по центру, другой там на пригорке, от туда все как на ладони, третий будет на правом фланге. - Все понятно? Я остался стоять на месте.
        - Что еще? Комбат раздражено махнул рукой.
        - Выполнять.
        - Что выполнять? Спросил я спокойно, и добавил.
        - За расстановку танков и их действия, - отвечаю я.
        - Да как ты смеешь мальчишка, да я тебя.
        На меня накатила злость, и я расстегнул комбинезон. Рука капитана в замахе замерла.
        - Извинитесь, - проговорил я. И так мы, смотрели друг на друга.
        И комбат понял, что проигрывает.
        - Мои танки прибыли для взаимодействия при отражении атак противника, при поддержки бронетехники, а не в ваше личное подчинение.
        - А на том при горочке, как вы заметили, наш танк будет отличной мишенью для врага.
        Комбат был красным от злости, но поняв, что я не уступлю процедил.
        - Поступайте, как считаете нужным, но я доложу о вашем поведении.
        - А я о вашем . Не остался я в долгу.
        - И запомните, еще раз попробуете накричать на меня, или поднять руку.
        Я наклонился к уху капитана, и прошептал. - Пристрелю, как бешенную собаку.
        Капитан отпрянул и оцепенел, он пробовал что то сказать в ответ, но видно нечего не приходило в голову. Я развернулся и пошагал к машинам. И так сотрудничество не удалось, но надо первым делом подумать о маскировке. А вот тут были трудности, это вам не Белоруссия, где если не лес, то все ровно неподалеку рощица. В конце концов нашлись места, там удобный кустарник, там овражек. Взяв с собой командиров танков, старшего сержанта Поплывца и лейтенанта Егорина выдвигаемся на передовую.
        Вот дорожный тракт, с одной стороны поле, с другой холмы, овражек.
        Может я зря наехал на комбата, но нет, тот пригорок, что он мне предлагал действительно открытая позиция, поле для обстрела как на ладони, а вот со стороны холмов мертвая зона. Вижу, как на пригорок вкатывают сорокапятку, вот неугомонный комбат не меня так артиллеристов поднапряг. Замечаю балку неподалёку от пригорка, указываю на нее лейтенанту Егорину, тот кивает головой. Смотрю дальше, показываю позицию Поплывцу, ну а сам в резерве, это не значит, что не буду участвовать в бою, просто у меня не будет определенной позиции. Через два часа началось. Сперва появились два мотоциклиста, объезжая лужи и рытвины на дороге, они катили не спеша к нашим позициям и похоже у кого то не выдержали нервы, раздался выстрел, потом еще и понеслось. Результат, один убитый из разведчиков, при развороте мотоцикла спрыгнул с заднего сидения, чтоб подтолкнуть и тут его настигла пуля. По окопу забегал ротный.
        - Кто стрелял? - Вопрошал он, - говорил же, без команды не стрелять.
        Но на дороге, уже появилось кое что посерьезней. Две бронемашины и два танка, Т-2 и Т-3.
        Разъехавшись, они открыли огонь, в ответ заухала сорокапятка с пригорка. За всем этим я наблюдал из окопа. Близкие разрывы возле бронетехники врага, не каких результатов пока не дали. Еще одна пушечка, укрытая где то пониже попала в Т-3, но не смогла пробить броню. Тройка ударила по пригорку, и тут началось. В след за разрывом танкового снаряда последовали другие, по пригорку забила артиллерия врага. Но это было не все, часть снарядов разорвались возле окопов. Была пристрелка, я присел прикрывая голову руками. Несколько выстрелов послышалось в ответ.
        Две 34, выскочив из укрытия на намеченные позиции, сделав пару выстрелов откатились назад. Тотчас, где только что они были, поднялись столбы земли, орудия противника перенесли огонь на новую угрозу. Я приподнялся и навел бинокль. Дело было сделано,
        Т-3 дымил, от него волоча ногу отползал один из танкистов, опрокинутая на бок горела бронемашина, развернувшись спешно отступали танк и ганомак. Последний не успел, тявкнула укрытая сорокапятка. Ганомак дернулся, и задымил. Я навел бинокль на пригорок. Тот был весь изрыт воронками, и среди них выделялось, что то бесформенное, все что осталось от сорокапятки с расчетом. Выбравшись из окопа я побежал к оврагу, где укрывалась моя Т-34.
        Не добежал немного, почти пере домной возник гигантский гриб, меня отбросило.
        Сколько был бес сознания, не знаю. Оттолкнувшись
        рукой, я поднялся и пошагал, пошатываясь. Позади, что то гремело. Немцы обрабатывали окопы из своих гаубиц. Ко мне подбежал Иван, его я взял к себе вместо погибшего башнера и помог взобраться в танк. Глотнув из фляжки, отнюдь не воды я сказал. - Сейчас затихнет и полезут.
        Так и было. Я вывел свой танк, и он покатил вдоль осыпавшихся окопов. Лишь кое где,
        виднелись бойцы, поправлявшие бруствер. Танк остановился. Я наполовину высунулся из башни, доставая бинокль. Рядом с окопом копошились санитары, перевязывая раненых, лежали в рядок убитые. Появился комбат, правая рука на перевязи, и глянул на меня так, будто я виноват во всем этом.
        - Ползут! - Крик, заставил всех зашевелиться.
        Санитары поспешно, начали оттаскивать раненых. Я же приставил к глазам окуляры, их было семь танков, среди них даже были две четверочки, серьезный противник.
        Они катили не спеша: - четыре на правом фланге, три посредине. Показалась пехота, не меньше двух рот. Комбат подошел к танку и проговорил.
        - Слушай ты танкист, у меня в ротах по тридцать - сорок бойцов осталось, пушек больше нет, одна надежда на вас, действуй как тебе надо.
        Комбат отойдя, спрыгнул в окоп. Я же нырнул в башню и стал ждать. Первый выстрел, и Т-4 со сбитой гусеницей завертелся на месте, со вторым я поспешил, третий утихомирил подранка.
        Т-34 находилась постоянно в движении, это делало нас, менее удобной мишенью и успокаивало бойцов показывая, что они не одни. Все внимание обратилось на меня, даже те коробочки, что были справа довернули к центру, а зря. Вспыхнула одна тройка, подставившая борт, потом заполыхала двойка, до этого уцелевшая после первой атаки. Словил снаряд и мой,
        танк, но броня выдержала. А вот ответ, прям под башню. Разрыв рядом, но ничего вот и тебе, что не нравится? Еще один Т-4 с заклиненной башей попятился назад. Атака сорвалась. Четыре танка и до взвода пехоты неплохо. Снова откатываемся в укрытие. Подошел комбат, нервно куря он проговорил.
        - Думал не выдержат, побегут, а тут вы, даже не дали, толком немчуре порезвиться,
        в общем извини капитан погорячился. Поморщившись, он поправил перевязь на руке.
        - Серьезно? - спросил я.
        - Терпимо, как ты думаешь еще полезут?
        - Прилетят. -Проговорил в ответ, глядя на небо, тучки по расходились.
        Действительно, через час появились два звена «стервятников», и тут уж нам досталось.
        Да так, что я начал молиться, близкие взрывы пошатывали машину, казалось этому не будет конца. Подойдя к окопам, точней то что от них осталось, я понял что обороны
        больше нет, после налета авиации, еще раз прошлась артиллерия.
        Я окончательно оглох, на одно ухо. Два танка и три бронетранспортера, пехота в притык сними. Будь что будет, моя 34 пошла в атаку следом Поплывца. Третья с разорванной башней, прямое попадание бомбы, дымилась в овраге. В этот раз не ушел не один танк, добавился один ганомак, два успели улизнуть. А у подбитых машин, была свалка, рукопашная и тут я не чем не мог помочь. Оказывается от нашей пехоты, что то осталось и те вслед за нами ринулись в атаку.
        Стоя на крыле машины, из ТТ отстреливал сильно рьяных. Рядом, раздалась автоматная очередь. Оглянулся это Иван срезал немца, взобравшегося на трансмиссию с гранатой. С криком вынув финку, бросился на фельдфебеля душившего кого то из наших, патроны в ТТ кончились. Немного погодя, схлопотал в ухо, ответить выпадам ножа не успел, красноармеец штыком пропорол моему обидчику брюхо, и тут же сам завалился от удара приклада по голове. Я поднырнув, всадил нож в горло тому немцу. И тут произошел перелом, враг побежал мы за ним, но буквально метров через полтораста, немцы остановились, их было человек тридцать, нас с десяток.
        Все запыхавшиеся в крови, уставшие смотрели друг, на друга. Пулеметная очередь, нарушила раздумье, кидаться друг на друга или нет. Т-34 Поплывца, воспользовалась разрывом между дерущимися и вклинилась в него. Оставшихся мы добили, пленных не брали. Тяжело дыша, вернулся к своей машине. Максим копался, пробуя что то сделать.
        Потом с сожалением махнул рукой, хана мотору проговорил он стирая с лица пот.
        Начало вечереть, опять стал накрапывать дождь. Иван, вывел меня из раздумий.
        - Плохо дело командир, - произнес он. Обошли нас однако.
        Я попробовал прислушаться, но слух толком не вернулся, но охотнику я верил. Подобрал трофейный автомат, к сожалению один рожок. Немцы нас больше не беспокоили. Я оглядел сколько нас осталось, двадцать пять человек, почти все раненые, трое серьезно, до утра двое точно не доживут. Оружия хватает, в основном трофейное и танк, правда горючки маловато. Я дал приказ на отступление, как самый старший, держать оборону дальше, не имело смысла. Ночной переход дался мне тяжело, да и прошли мы не так уж и много. Измученные едва перебирающие ногами, наконец то ввалились небольшой лесок, недалеко от речки. Меня почему то всегда, тянуло хоронится среди
        деревьев, возможно боязнь налетов, или находясь в окружении, а сейчас так и выходило, лес давал иллюзию защищенности. До бескрайности уставшие завалились спать, где кто.
        - Я посторожу, - заверил меня охотник Толбухин.
        - Привлеки кого не будь, из экипажа Поплывца. - Пролепетал я засыпая, весь путь я проделал пешком, как и многие из выживших, давая пример. На танке везли раненых.
        Как и ожидалось, во время перехода, двое умерли. Их похоронили в воронке, присыпав землей, третий из раненых, молоденький лейтенант держался, иногда в подал в забытье звал маму, то какую то Оксану, мне было его жалко, чуть помладше меня ранение
        в ногу, контузия. Ногу ему пропороли штыком, во время рукопашной, а контузию получил в артобстрел. Проснулся я, когда был полдень. Поднялся с трудом, все мышцы ныли. Иван колдовал над раненым лейтенантом. Рядом, горел небольшой костерок.
        Я подошел к Толбухин, тот большой согнутой иглой, сшивал края раны, на икре левой ноги лейтенанта.
        - Утром, шибко стонать начал, - объяснил он. - Горячка началась, рану чистить пришлось, ничего командир молодец, выдержал. Похвалил охотник лейтенанта. Молодец в полу оборочном состоянии, впился зубами в ветку сунутую в рот, сдерживая крик.
        - Других посмотришь? - спросил я.
        - А чего не посмотреть, - согласился Иван. - Иначе потом мороки, больше будет.
        Пятерых подранков, я поднял и отправил к лекарю самоучке.
        Как оказалось не зря, у одного уже началось воспаление, и самое меньшее, что грозило, остаться без руки. Иван своим охотничьем ножом, извлек осколочек.
        Перевязочного материала хватало, анестезией служил спирт. Я приказал всем выдать,
        по пятьдесят граммов спирта, и выпил сам. Спали на земле, а с утра выпал иней, простуды только не хватало. Канистра со спиртом, была обнаружена в подбитой бронемашине, с которой был снят и пулемет. Отдельные выстрелы, и иногда канонада, слышались приглушено, где то на севере - востоке. Противник, замыкал колечко.
        Я собрал после обеда, всех сержантов. Их оказалось четверо. Двое моих, старший сержант Поплывец и младший сержант Иван Толбухин, и двое с пехоты.
        Собрал я их отнюдь не для совета, как быть и что делать. Из истории я знал, что через два месяца эти территории будут освобождены, а к лету опять сданы из за ошибок
        командования, ну не буду рассуждать вперед. Зимовать где то здесь, я не собирался.
        И так начал я, через час выступаем, танк придется оставить топлива нет, запрячем
        где не будь здесь. Через час, действительно выступили. Расчет был прост, атакующие части немцев ушли вперед, тылы еще не подтянулись из за распутицы. А время уходит, день два и специальные части, начнут суживать круг, и добивать отдельные подразделения попавшие в котел. Надо быстрее уходить, к большим лесам и пробиваться к своим. Встретить не большие части немцев, мы не боялись, пять пулеметов, семь автоматов. Бронетехника это конечно серьезно, но пробирались мы, окольными дорогами, всегда была возможность при звуке моторов, нырнуть в ближайшие кусты, или укрыться в балке. Временами встречались беженцы, возвращающиеся в свои села, останавливаясь они понуро смотрели нам вслед, как бы размышляя, а не прибиться ли к нам. К вечеру одна из встреч нас порадовало, небольшой табун лошадей перехватил
        Иван, со своей группой авангарда. Пришлось один раз даже стрельнуть, поскольку пастух с подпаском видно хотели избежать встречи. Пора было передохнуть. И мы остановились, в небольшой рощице.
        - Кто такие? - Начал я, когда ко мне подвели задержанных.
        Это был мужик лет сорока, одетый в тулупчик на голове заячий треух.
        - Так лошадей перегоняем, - сказал мужик почесывая бороду.
        - Куда, к немцам? - Снова спросил я.
        Мужик замялся. - Так с конезавода мы, в тыл гнали, а тут раз, а немец ужо со всех
        сторон.
        Молчавший до этого подпасок, вдруг заговорил. - Врет он все дяденька командир, Гришка специально перегон замедлял, а как понял что немчура вперед ушла, погнал табун к своей деревне, я так понял, он решил часть лошадей себе оставить, а остальных немчуре отдать, чтоб подлизаться.
        - Молчи щенок. - Гришка замахнулся. Но тут же ойкнул, получив удар под дых от одного из конвоиров.
        - Расстрелять. Кивнул я на пастуха.
        - Не надо. Завопил тот, поняв что я не шучу, но тут же захрипев упал.
        Иван склонился над ним, и вытер об тулуп финку. - Пулю жалко. Пояснил он.
        Парнишка отнюдь, не был напуган. - Дяденька? Просил он.
        - А вы меня с собой возьмете, мне идти не куда.
        Я оглядел его, среднего роста лет четырнадцати - пятнадцати, таких года через два в армию начнут брать.
        - Посмотрим, - сказал я.
        - Сколько лошадей всего? - Семнадцать, две под седлами, - ответил подпасок и тут же добавил.
        - Я в этом году, семилетку закончил.
        - Ну раз семилетку, - проговорил я. - То ладно, возьму тебя на этот поход ординарцем.
        - А оружие дадите, стрелять я умею. Я улыбнулся.
        - А как тебя зовут, стрелок, командиру сперва представляться надо, а потом что то
        просить.
        - Петька. Тут же выпалил парнишка. - Ну раз Петр, Леонид, - окликнул я Поплывца назначенного моим заместителем.
        - Выдать бойцу, фамилия? - спросил я.
        - Долин. - Сказал паренек.
        - Выдать бойцу Долину, оружие.
        Отдохнув, мы отправились к ближайшей деревне.
        Нужно было раздобыть телеги, другую конскую сбрую, и естественно фураж.
        Иван, еще с одним бойцом ускакали вперед. Опять зарядил дождь.
        Плащ накидки были не у всех, кроме того, из одной мы сделали носилки, для
        переноски раненого лейтенанта, еще одной накрыли его от дождя.
        Шинели у бойцов вымокли, и я понимал, что нужно где то найти крышу над головой,
        чтоб обсушится и согреться. Подскакали разведчики, деревня была рядом, немцы еще не побывали в ней. Нашли председателя, мужик был испуган, и как поняли он ещё не знал, что происходит. Я снял свой давно грязный, пропахший потом и гарью комбинезон, и просто выбросил его. Сидели в сельсовете. Иван подкидывал дровишки, в растопленную печку буржуйку. Становилось теплее. Почти весь отряд, кроме шестерых назначенных в дозор и по уходу за лошадьми, набились в избу. Шел торг.
        - Да где я вам телеги возьму, почти все, дней десять назад, вместе с лошадьми в армию мобилизовали.
        - Ну лошади, у нас самих есть. - Сказал я .
        - А вот за телеги и фураж, четырех коней могу оставить.
        - Ишь - ты четырех, ты я смотрю командир большой начальник, вон скока наград имеешь может, что и найдем, а расписку все же оставьте.
        - Да пожалуйста, мне не жалко. В конюшне и рядом, находившимся с ним амбаром нашлось все. Селяне еще не успели, растащить по домам. Хорошо, что все было рядом с сельсоветом.
        Занималось утро, кое кто из деревенских начали подходить, разглядывая нас.
        - Ты гляди Федот, никак опять наши защитники отступают.
        Обратился один дед, к другому.
        - Так то они, германца заманивают. Ответил второй. - Чтоб потом, убежать не смогли.
        - А ну тише вы, балаболы. - Прикрикнул на них председатель.
        Мы получили три телеги, еще пару седел и другую упряжь .
        В одну груженую сеном, расположили раненого лейтенанта, в другую мешки с овсом и картошкой, и еще кое какой снедью. Я написал расписку, и кивнув на амбар сказал.
        - Остальное, раздай селянам.
        - Чего это? - Вдруг спросил председатель.
        - Там мука, пшеница, свекла.
        - Ты что, не понял? Прошептал я. - Немцы уже Белгород взяли, мы не просто отступаем, а выходим из окружения.
        Мужик чуть не плюхнулся в грязь, от полученного известия.
        - Ну так тогда, все забирайте. Проговорил он.
        - Мы и так по трудодням, все положенное после уборочной роздали.
        - Куда? - Отмахнулся я. Раздай по хатам, да пусть попрячут, немцы придут все подчистую отберут, а жить то как то надо. - А мы месяца через два, погоним врага.
        - Клянусь, в новом году, опять советская власть, будет здесь.
        Последние слова, вряд ли утешали председателя, но я больше не собирался распространяться, не о том, что делать, и как вести себя в оккупации.
        - Хорошо хоть, дочку с внучкой, успел отправить до родни.
        Последнее, что я услышал от него. Передвигаться стало, намного легче. Одну из телег, использовали для посменного отдыха. Несколько выделанных коровьих шкур, хоть как то укрывали сено, и наше имущество от дождя.
        Услышанные выстрелы, прогремевшие в километрах пяти, насторожили нас.
        Где то разгорался бой, добавились пулеметные очереди, а потом заухали минометы.
        То один, то другой боец поглядывали на меня, ожидая, что я предприму. Я приказал остановиться, там откуда шла пальба, вскоре затихло, лишь изредка доносились одиночные выстрелы, и иногда стрекот автоматной очереди.
        - Все равно бы, не успели, - сказал я.
        - По прямой да через поле, сами бы нарвались в открытую на минометы.
        Никто нечего не сказал, понимая, что сейчас, чтобы разогнать и уничтожить нас, достаточно одной бронемашины. Впереди вдруг, возникла заминка. Наша конная разведка остановилась. Приглядевшись, я увидел кузов грузовика, застывшего посреди дороги, та шла вниз, а потом на при горок. Подойдя ближе, я понял в чем дело.
        В низине, перед подъемом образовалась лужа и ЗИС ходу влетев в нее, увяз по самую кабину. Возле машины находился человек, вокруг него и крутила наша разведка.
        - Иван, - крикнул я.
        - В чем дело, быстро отправь людей на взгорок, еще не хватало, чтоб немцы скатились нам прям на голову.
        Толбухин кивнул, и четверо дозорных ускакали на верх пригорка.
        Я же стал разглядывать человека. Без головного убора, сверху донизу в грязи.
        - Кто такой? - спросил я. Хриплым, простуженным голосом ответили.
        - Старшина Телепин. Я пригляделся, везет мне на встречи.
        - И что это Афанасий Петрович, вы тут под дождем делаете?
        - Сторожу. - Ответил тот, потом вздрогнул.
        - А я ведь не назывался по имени отчеству, вы меня знаете?
        - Да и вы меня Петрович, должны помнить.
        Я откинул, прикрывавшею голову плащ накидку. Старшина удивлено воскликнул.
        - Кропоткин, комвзвода!
        - Он самый, так что ты тут сторожишь.
        - Да есть чего.
        - А бензин на нуле. Это сообщил Максим, залезший в кабину машины.
        - Закончился. Подтвердил старшина.
        - Сперва увязли по уши, потом остатки дожгли пробуя вылезти.
        - А водитель где? - спросил Максим, покидая лужу.
        - Да пошел подмогу искать и пропал, а ночью пока спал, и бойцов сопровождения не стало, сбежали.
        - Бывает. Вздохнул я. И полез в кузов, чтоб оглядеть содержимое. Откинув брезент, я замер целый клад. В первую очередь, я увидел на ящиках, два противотанковых ружья, их длинные стволы с квадратными искрогасителями, не с чем не спутаешь.
        - Максим, живо сюда, и позови старшего сержанта Поплывца.
        - Что вы делаете, это имущество 17 полка, я должен был доставить в третий батальон.
        Встревожился Афанасий Петрович.
        - Не понял? Возмутился я. - То есть, пусть достанется немцам, если не по назначению?
        - Как немцам?
        - А ты что, не знаешь, мы в окружении.
        - Как опять? Афанасий, чуть не заплакал. - Да сколько можно.
        - Погоди Петрович. Утешал я его. - Будет и на нашей улице праздник, они фашисты, тоже в котлах побывают ты уж поверь.
        Я не стал уточнять, когда это будет 1942 - еще даст нам прикурить.
        Наше вооружение, пополнилось двумя ПТР и четырьмя ящиками патронов к ним, несколько ящиков с гранатами, в том числе и противотанковыми. Остальное же, десять ящиков мин, для ротных минометов без них самих, для нас было бесполезным грузом.
        - Вот и опробуем. Сказал я. Для нас ПТР, являлось новинкой, эти ружья только толь ко, входили в вооружение красной армии. Старшина опять забеспокоился.
        - То есть как, уничтожить?
        - Петрович, ты заколебал. - Сказал я.
        - Ты служил в 125 полку, потом оказался в 17, как, я потом тебя расспрошу.
        - Я же вывел из окружения, целое подразделение нашего полка, и повоевали мы неплохо.
        - В конце, концов, - я показал из подворотника своей кожаной куртки, свои шпалы.
        - Я старший, по званию.
        - Ну ты растешь, Викторович.
        Впервые старшина, назвал меня по отчеству. Тут вмешался мой ординарец Петр.
        - К командиру надо обращаться по званию, или товарищ герой Советского Союза.
        Увидев мои регалии, он как не искушенный, не знал что главней.
        Мы опять тащились по грязи, но все таки начало подмораживать, того и гляди снег пойдет.
        На каждую телегу, было по подменой лошади, и то что среди бойцов были селяне, здорово выручало нас. С ПТР по машине, чтоб научиться целиться сделали несколько выстрелов, ну а потом по кузову. Рвануло не так чтоб уж сильно, после известного склада, мне этот взрыв показался хлопушкой, на новогоднем празднике.
        Спустя несколько часов, наш отряд увеличился вдвое, остатки роты прикрытия, увидев нас сами присоединились к нам, они прикрывали отход своего батальона. Меня даже как то возмутило, бросили около сорока бойцов, после короткого боя, с двумя бронемашинами и ротой пехоты.
        Отбив атаку, батальон бежал. Рота прикрытия получила команду, держаться до вечера.
        Поняли уже к ночи, что немцы их просто обошли, и что делать дальше. Лейтенант командовавший, этой группой, сперва растерялся, но тут подошли мы. Сперва нас приняли за немцев, и даже открыли огонь. Убив, одну из лошадей под нашим дозорным. Я еще раз поблагодарил бога, за то что мне пришла, как всегда в голову мысль, иметь авангард. По звукам выстрелов мы поняли, что палили из дектяря. В переговоры вступил Иван, приказав огонь в ответ не открывать.
        Спешившись он залег с еще одним бойцом, приказав другим отогнать лошадей.
        - Эй славяне, чего вы по своим палите, - крикнул он в темноту.
        - Какие свои? - Раздался вопрос.
        - Бойцам красной армии. Ответил Толбухин.
        В ответ, сперва тишина, - чем докажешь? - раздался вопрос, немного погодя.
        - А давай выйду я и ты. - Ответил Иван.
        Мы уже подошли ближе, и я не стал вмешиваться в переговоры.
        - А давай. Навстречу Ивану, вышел рослый ефрейтор с дектяревым в руках.
        Иван оценил его, и первые его слова были. - Курить будешь? -Земляк.
        Лейтенант Лазарев, сразу передал командование мне. Я понимал, что попросту он груз ответственности возложил на меня, как старшему по званию. Вооружение было не ахти, все, тот же самый пулемет дектярева, тридцать трех линеек и две гранаты.
        Десять бойцов, вообще были вооружены, одними саперными лопатками. Как же так? Оказалось батальон, только что пополнился маршевой ротой, не имевшей вообще никакого оружия, и рота Лазарева, как самая боеспособная, и осталась в прикрытии, не кого не интересовало, что на винтовку было по обойме боекомплекта. Хорошо, что у нас в запасе были и наши и немецкие карабины, отряд разросся. Мы наконец то, подошли к лесу. В прочем имея кое что, против бронетехники, я уже поспокойней стал относится к встрече с врагом. На каждую ПТР, я отрядил трех бойцов, имея уже шесть пулеметов, два из них трофейных, один из которых тяжелый.
        Я перекроил весь отряд, и не потому, что усиливал каждый, конечно основу составляли мои танкисты, как самые опытные в технике. Старший сержант Поплывец, стал командиром взвода истребителей танков, он состоял из пятнадцати человек кроме ПТР, они имели два пулемета ДТ, снятых с танков и два автомата. Взвод лейтенанта Лазарева, двадцать пять бойцов, усиленный двумя пулеметами, и столько же автоматов. Отделение разведки младшего сержанта Толбухина, при одном дектяре. И наконец штаб, при мне родимом, туда относилась и хозчасть и другое тыловое обеспечение. Раненый лейтенант Бондарев, после лечения Ивана, шел на поправку, ходить он пока не мог, но к станковому пулемету пристроенному на телеге он попросился сам, при нем приданный помощник и возница. Афанасий Петрович получил под команду, одного постоянного и троих выздоравливающих бойцов.
        Он вошел в свою стихию, прибрав к рукам два воза, с продовольствием и боеприпасами.
        Попробовал замахнуться и на моего ординарца Долина, но получив от меня конкретную взбучку, утихомирился. Я, ординарец и еще два бойца при автоматах, естественно пулемет с Бондоревым составляли резерв. В леску собрав всех, я произнес речь.
        - Товарищи бойцы, с этого момента вы подчиняетесь только мне и моим заместителям.
        Я специально расстегнул куртку, чтоб все увидели мои награды. Возможно, находясь в окружении, мы встретим командиров выше меня рангом и даже непосредственных ваших начальников. Я как старший командир, подчиняю вас себе, и только мои приказы вы обязаны выполнять, до выхода из окружения, за невыполнения их, паникерства и дезертирство расстрел на месте, будем громить врага при каждой встречи с ним. Все это я сказал памятуя Иванишина, чуть не угробившего меня из за моего сочувствия к ближнему, оставшееся от прошлого.
        Углубившись по заброшенной дороге, в леса стали приводить себя в порядок.
        Дисциплина прежде всего, сам не любивший её, я понимал, что без нее отряд превратится в разложившеюся толпу, и последствия будут не обратимы. Чтоб наметить, наш путь следования. Дал команду на отдых, а сам расположившись в найденном шалаше, развернул карту. Петр притащил мне котелок с кашей, заправленной салом. Неторопливо пережевывая обед, я обдумывал наше положение, прорвав оборону, немцы углубились километров на сто, дальше не хватило ресурсов, тылы отстали из за не погоды, да еще недобитые части русских, оказывали сопротивление. Но и вновь организовать оборону, было не из чего. Бросали все, не имеющие опыта, вооружения тыловые части, такие же самые батальоны ополченцев и наконец как простых
        пехотинцев, курсантов училищ. Выбираться придется, если повезет, как минимум неделю.
        - Когда, и при каких обстоятельствах сдались в плен. Допрашивал я, перед мной сидел майор только по две шпалы в петлицах, указывало, что он был командиром красной армии.
        - Да как ты смеешь? Майор аж задохнулся, я был контужен, у меня не оставалось в пистолете патронов.
        - Бывает, вздохнул я. И контузия была, и ранен был, и патроны тоже закончились, но в плен я не сдался.
        - Значит вам повезло. Майор опустил плечи.
        - Документы?
        - Сейчас, его я сберег. Майор потянулся к сапогу.
        Я напрягся, но он достал, замызганный носовой платок.
        Хоть что то сохранил, в развернутом платке оказался партийный билет.
        - Хорошо. Сказал я. До выхода из окружения, пойдете во взвод лейтенанта Лазарева, рядовым.
        - Как?
        - Попав в плен, вы у же запятнали себя как коммунист, и командир красной армии,
        дав вам в руки оружие, мы даем вам возможность, оправдать себя и искупить вину.
        На самом деле, удостоверение майора было у меня в планшете, досталось как трофей с другими документами. В деревушку вошли не запланировано, что - что, а кушать хочется всегда. Уже хорошенько примораживало. И даже, выпал первый снег, небольшой так слегка припорошило. Спасло нас то что, как всегда выслали в перед разведку.
        Ко мне подскакал Иван. - Плохо дело командир, в деревне немцы, деда одного встретил за хворостом ходил. Говорит лютуют, двоих повесили - укрывали красноармейцев.
        - Сколько не выяснил? Говорит три машины, и один броневик.
        Как минимум, взвод солдат, причем скорей всего из тех частей, что должны выискивать
        и добивать, группы красноармейцев пробирающихся к своим. - Ещё, - добавил Иван.
        С ними прибыло несколько человек в гражданской одежде, вооружены, с белыми повязками на руках, соблазнили нескольких местных к себе, те и вешали, проводили обыски и грабили в основном они.
        - Понятно полицаи, - с ними я еще не сталкивался. К ночи решили провести, более тщательную разведку. Полученная информация, мне не понравилась. Немцы были опытные, выставили заставы с двух сторон, каждая по двоя часовых, а по самой деревни ходил смешанный патруль. Просто так не подберешься, очевидно опасаются, как раз тех на кого охотятся. Нужно было, что то придумать. И придумал. Ночью в километре от деревни, началась стрельба. Разгорался бой, отчетливо слышались автоматные очереди, одиночные винтовочные выстрелы. Немцы в деревне всполошились. Забегали, вскоре на околицу выдвинулась бронемашина за ней грузовики набитые солдатами, бой не стихал, и надо было спешить на помощь камрадам. Но грянул выстрел, еще один, бронетранспортер встал, как вкопанный по нему и машинам ударили пулеметы, и другое оружие. Это было избиение, солдаты противника не успевали выпрыгнуть из кузовов, валились назад, падали на землю и больше не подымались. Еще один наш отряд, просочился в деревню, и с тылу напал на оставшихся двух фрицев и полицаев.
        Когда началась пальба, часовые и патруль поспешили, к большой избе, где расположились на ночлег их офицер, и основные силы. Тот не долго думая, собрал почти всех своих солдат, выдвинулся из села. Оставшиеся же собрались у избы, ожидая развязки событий. Тут то по ним и заработал дектярь, полетели гранаты.
        Только один из немцев, успевший заскочить в избу, отстреливался какое то время, но брошенная лимонка, успокоила и его. Итог боя, немцы вышли в финал все, у нас один раненный. Я сразу распорядился, пленных не брать, это каратели и потому к ним не какой жалости. Исключение сделали для полицаев, их было четверо, трое из них раненые, но это нечего. Сняли с перекладины закоченевшие трупы селян, мужчину и женщину, и на их место начали прилаживать полицаев. Деревня, как вымерла. Только одна молодка прибежав, пробовала отбить своего мужа, кидалась на бойцов с кулаками. Один из них, оттолкнул её в сторону сказал.
        - Да иди ты, скаженная. Та упав быстро поднялась с земли, в руке её сверкнул нож.
        - Не дам Евдокима. Крикнула она, собираясь кинуться на своего обидчика.
        Я выстрелил воздух, и проговорил.
        - Тебя баба пристрелить, или рядом с мужем повесить. Та замерла, и вдруг вскричала.
        - Люди, да что же вы делаете, у нас дети малые двое, как без мужика их подымать.
        - Заткнись ведьма. Уже разозлился я. - Раньше надо было думать, когда мужика в полицаи посылала, односельчан вешать, у них небось тоже дети малые остались.
        Женщина вдруг затихла. Ох, и не понравилось мне это.
        Уже позже, когда освободили из сарая пятерых пленных, и те указали на хату, где их укрывали. Я пожалел, что просто так, повесил предателей. В избе обнаружили, убитую бабку и троих детей, у маленькой девочки, была размозжена голова. Я не мог на это, больше смотреть. Только сказал похоронить. А ведь она знала об этом, думал я о жене полицая, быть может именно они, выдали семью укрывших наших бойцов. Я постарался забыть об этом, окунувшись в дела отряда. Опросил бывших пленных, в том числе майора. Поспешил вывести, отряд из деревни. А как хотелось отдохнуть в тепле, помыться, а то тело давно немытое начинало чесаться, и появилось опасение,
        а не завелись ли вши, но вроде бы нет. У нас добавилось еще три телеги, бывшие у полицаев заваленных продуктами, отобранные ими у селян, кое что досталось от немцев. Оружие тоже порадовало, два пулемета и три миномета, по двадцать мин на каждый, хорошо еще, что ротные и под них пошла, только одна из телег. Через сутки мы их даже использовали, выпустив по пяток мин, из двух, по небольшой колонне грузовиков. Немцы поспешили ретироваться, не приняв боя, оставив догорать на дороге две машины.
        Через четверо суток, вышли к своим, даже сами не ожидая этого, оказались в тылу, пройдя сквозь лес, телеги пришлось бросить, по тропкам, не очень то и проберешься
        с ними, к нам прибилось отдельными группками, еще человек двадцать. Среди них выделялся старший лейтенант летчик, сутки назад сбитый, и поэтому еще не обтрепавшийся, в теплом на меху комбинезоне, он то нам и поведал о параде в Москве.
        Все слушали его, затаив дыхание, ну кроме меня, я то его видел в кинохронике.
        Так вот, вышли мы значит из леса на дорогу, топаем, а тут на встречу кавалькада из десяти всадников. Разведка наша при переходе замешкалась, и не успела выдвинуться вперед. Мы встали. Передний всадник в папахе, в белом полушубке остановил коня.
        - Кто такие, почему двигаетесь от фронта? - воскликнул он.
        Подъехала свита, двое по всей видимости офицеры, остальные охрана.
        Свои, и это генерал. Я выдвинулся в перед, и отдав честь доложил.
        - Капитан Кропоткин, с отрядом бойцов вышли из окружения.
        Генерал оглядел меня, потом отряд.
        - Танкист?
        - Так точно. - Ответил я.
        - Где танк потерял?
        - Под Белгородом.
        Что я танкист, было видно и так. В кожаной куртке, с шлемофоном на голове .
        - Ну вот Ярцев, - сказал генерал.
        - А ты гадал, чем свой фланг прикрыть, людей мол нет, а я тебе целую роту нашел, да еще с ПТР, в общем так, людей по быстрому проверить и в окопы. Потом добавил. Лошадей забрать, вон бедняг как довели, а среди них, породистые есть, таких только под седло.
        Действительно, уже вторые сутки нам не чем было их кормить, те по дороге сгрызали
        кору у деревьев, обгладывали ветки. Генерал ускакал. Остался, моложавый полковник с двумя людьми. Взмахом руки, он сделал знак следовать за ним. Я снова сидел перед особистом. Тот разглядывал мои документы, хорошо хоть оружие не отобрали, мои награды, явно смущали его, да и поведение, ответы.
        - Как попали в окружение?
        - Во время не отступил. Я и мои люди, держались до последнего и оставили позиции,
        только тогда, когда поняли, что немцы обогнув нас, ушли далеко вперед, а воевать стало не чем, в рукопашной уничтожили роту немцев, поэтому оружие у нас в основном трофейное. Прорывались с боями, полностью могу ручаться только за своих людей и остатка 17 полка, люди проверенные в боях, постоянно были у меня на виду.
        Примкнувшие позже, мне мало известны, пятерых вообще освободил из плена, в том числе одного майора, вот его документы, партийный билет был спрятан при нем.
        - Хорошо, меня просили особенно вас не мурыжить, воевать не кому. Сказал лейтенант. Кроме того, фамилия мне ваша знакома. Давайте сделаем так, в плен вы не попадали, врагов уничтожали, так что свободны. Чтоб не терять зря время, отделите тех людей, в ком уверены, будем считать проверку они прошли, и выдвигайтесь на позиции, остальные подойдут по позже.
        Так и сделал. Кроме лошадей, у нас попробовали отобрать кое какое оружие, но я
        сказал, что генерал распорядился оставить все при нас, а что касается трофейного, так пойдите возьмите, у немцев еще есть. Двух коней, что посильнее тоже оставили при себе. Старшина Телепин, должен был получить боеприпасы и продовольствие, и при случае кое какую амуницию. Оставив с собой двоих человек, он кинулся в свою стихию. Я хотел отдать ему и Петра Долина, но тот не в какую не хотел отсиживаться в тылу.
        При мне было шестьдесят человек, и мы получив провожатого двинулись к позициям. Под ногами хрустел свежевыпавший снег, мороз же крепчал, и если бы не двойные портянки, ноги бы уже потеряли чувствительность. На фронте, было затишье перед бурей. Немцы выдохлись, а наши еще не набрали сил. Окопы были отрыты, и то хорошо. Занимали их довольно протяженную линию, всего лишь взвод ополченцев со старыми трехлинейками, при одном максиме. Командовал ими молоденький лейтенант, с досрочного выпуска. Увидев нас он сказал.
        - А мне говорили, постараются людей наскрести и пополнить мой взвод.
        - А тут дядька капитан, с полуротой явился. Ответил я. - Ну что взводный, будем знакомиться.
        Лазарева с его взводом, придав ему один ПТР поставил посредине. Взвод лейтенанта Малькова, с его разношерстно одетыми ополченцами, на менее танкоопасно
        направление. Из противотанкового снаряжения, у них так и остались, бутылки с зажигательной смесью. Подошло еще человек пятнадцать, из моего бывшего отряда. Их я добавил, к старшему сержанту Поплывцу. Я же, и отделение Ивана составили резерв. Пришел со своим связным, командир батальона, капитан Егорин, оглядев позиции, он был рад такой подмоге, но все же сказал.
        - Богато живешь капитан, девять пулеметов на роту.
        - Что с бою взято, то свято парировал я. - Да тут в роте у Скобина. Всего два дергача. Пожаловался комбат, да и людей у него поменьше.
        - Могу дать крупнокалиберный станковый пулемет, с ним восемь коробок с лентами,
        бронемашины пробьет, может остановить Т-2.
        - А давай. Согласился комбат.
        - Я сейчас, как раз к нему, пусть людей пришлет.
        Пришел и сам старший лейтенант Скобин, в надежде выпросить еще что нибуть, но тут его ждало разочарование. Слегка обидевшись, он со своими бойцами потащил
        пулемет к себе. К вечеру, появился старшина Телепин, порадовавший нас ужином.
        Правда получился он скудным, на взвод ополченцев не кто не рассчитывал.
        Пришлось делиться, хорошо еще старшина раздобыл тушенку, вероятно сменял
        на что то. Ополченцев до меня, очевидно никто к себе не приписывал, хотя территорию выделили, и те сутки сидели голодные. Неопытный лейтенант Мальков, просто не мог понять, что в списках, он не где не значиться, и упомянуты они только в разговоре,
        «а тут у нас, стоят ополченцы». Я занес взвод Малькова, в свою роту. На раздобытых где то санях, Афанасий Петрович, привез кроме того патроны, ящик гранат, несколько полушубков и три пары валенок. Это было к ста те, я тут же заставил переобуться своего ординарца, с его ботиночками, по снегу не побегаешь. Один полушубок достался мне, как и шапка и я не стал отказываться, поскольку куртка на морозе уже не согревала. Остальные полушубки, сменяясь одевали дозорные, пока личный состав отогревался в землянке. Ну а с утра, что с утра. Немцы устроили побудку. Артподготовка и они
        Пошли, в свой последний и решительный бой, собрав все резервы. Взяв бинокль я насчитал пятнадцать танков и бронемашин ползущих на мой участок обороны, потом появилась пехота не меше роты, а сколько еще, сидят в ганомаках их пять, десять танков не много ли. Я пригляделся и понял, основной удар был на меня, на роту Скобина двигалось всего пять танков и пехота, на правый фланг батальона, только три бронемашины и до взвода пехоты.
        - Рота к бою, приготовить противотанковые гранаты и бутылки со смесью.
        Танки начали пристрелку, пушек же на нашем участке не было, что же пора. В бой вступил, мой тайный резерв, припрятанные от вездесущего комбата минометы. Навожу все три, перелет, а вот второй залп накрытие, как жалко, что мало мин но и те бы успеть выпустить. Под разрывами, залегла пехота врага, но разве это, когда нибуть спасало от мин, вспыхнул и задымил один ганомак, еще, еще, что все последняя мина ушла в высь. Теперь в окопы. Во время. Танки накрыли минометную площадку, и стали перепахивать её вдоль и поперек. А между тем задымил один из
        них, заработали бронебойщики. Но минометы сделали свое дело, лишь жиденькая цепочка солдат последовала за броней, загорелся еще один ганомак, закрутился с оторванной гусеницей танк, поставив свой бок под еще один выстрел. Но сталь накатывала все ближе и ближе, ударили пулеметы. Вскрикнув возле меня, на дно окопа свалился боец, с развороченной черепушкой. Близкий разрыв, накрыл меня комьями земли, я встряхнулся и выглянув за бруствер пригнулся,. и побежал по окопу.
        - Стреляем, стреляем, - кричал я. - Приготовить гранаты, - и сам на мгновения высовываясь палил из автомата, тем самым подбадривая себя. У ПТР, задранного к верху дулом, лежал неподвижно стрелок, его второй номер зажимал рану на плече, и не на что не реагировал. Я отбросил автомат с пустым диском, и схватив эту здоровую бандуру, выставил на бруствер, на отрытой земляной
        полочке, на портянке лежало три тяжеленьких патрона. Я передернул затвор, вставил патрон и стал выискивать цель, они были рядом. Т-3 уже готовился навалиться на окоп, как я всадил ему в мотор. Тот чертыхнулся и затих снова перезаряжаю выстрел, но нет снаряд рикошетит, об танковую броню. Ругаясь сам кричу себе не спеши, беру последний патрон и не обращая, на прошедшею над головой очередь, попадаю прямо в смотровую щель механика водителя, машина не доехав до меня, каких то десять метров, виляет в сторону.
        Какой то солдатик, выпрыгнув из окопа кидает в танк связку гранат, и сам согнувшись падает в снег. Взрыв, из танка начал вываливаться экипаж нащупываю кобуру с ТТ. Рядом автоматная очередь. Оборачиваюсь, это Петька увязавшейся за мной, валит танкистов почти в упор. Оглядываю поле сражения, шесть танков дымят, как миленькие, три бронемашины так же. Пулеметчики молодцы, покосили пехоту противника, в том числе и тех кто повыпрыгивал из ганомаков, не давали подняться уцелевшим. Один из танков, утюжит окоп с добровольцами, но тут же вспыхивает, закиданный бутылками с коктейлем Молотова. Еще один в сторонке, перевалившись, устремляется к нам в тыл. Эх патроны бы. Как бы читая мои мысли раненый боец, отрывает руку от раны, с трудом говорит.
        - Туточки они, указывая на раскрытый вещмешок. Петька роется в нем, а я переношу ружьё на другую сторону, в мою протянутую ладонь, ложиться патрон. Передергиваю затвор. Есть пуля догнала танк, тот перестал удаляться, посылаю еще один. Задымил. Кричу Петру. - Перевяжи раненого. Сам возвращаю на место ПТР. Оставшихся два танка огрызаясь, отползают прочь, для меня не удобная позиция, сменить бы, но все равно не успею. Зато одну из бронемашин достал, удрала только одна. Оставшейся пехоте сложней, не поднимешься не побежишь. Ползти далеко,
        да на открытой местности, пуля враз нагонит, а лежать до ночи, ой как долго, а мороз все крепчает, то там то здесь слышаться крики, рус сдаемся. Поднимаются фигуры с вытянутыми к верху руками.
        Раздается одиночный выстрел, то застрелился, как выяснилось позже раненый офицер. Постепенно отхожу, от горячки боя. Слышу, как плачет Петька, боец которого он перевязывал, умер у него на руках, от потери крови. Как можно мягче, успокаиваю его.
        - Это война говорю я, и потери еще будут. Подбираю свой автомат, и иду по окопу.
        - Командирам доложить о потерях, - кричу я. - Оказать помощь раненым, и по возможности отправить в тыл. Ко мне подводят пленных. Оглядываю их, около пятнадцати человек, этих тоже в тыл, пусть несут наших раненых. Эту процессию и встречает, в первую очередь комполка. Он уже знает, что все атаки отбиты, особенно тяжело было у меня. Рядом с ним крутится политрук с фотоаппаратом, очевидно корреспондент. Заснял пленных немцев. Потом танк, так и не сумевший уйти к нам в тыл. Собирался было заснять поле, усеянное подбитой бронетехникой и трупами врагов. Но увидел, что там бродят фигуры, время от времени наклоняясь и что то подбирая.
        - Что они там делают? - спросил корреспондент. - Мне надо, снять панораму.
        - Мородерствуют? - строго спросил полковник.
        - Нет товарищ комполка, по моему приказу, собирают боеприпасы оружие и документы.
        - У меня, пол роты вооружено трофейным, как говорится бьем врага его же оружием.
        В этот момент появляются два бойца, тянущих на себе тяжелый пулемет, снятый с бронемашины. Политрук быстро, щелкает их.
        - Ну да, вы же окруженцы, - как бы, вспоминает полковник.
        - Мне, все же надо снять, уничтоженную технику врага. Вмешивается корреспондент.
        - И срочно в номер.
        Кричу бойцам, чтоб прятались и не отсвечивали. Начинается перебежка политрука, с лейкой.
        - Пиши наградные, все подпишу, - говорит полковник.
        - На тебя, отдельно составлю.
        Дело хорошее, зову Петьку и прям у него на спине, дописываю его фамилию, в наградные, их я уже составил, потребовав от командиров фамилии, особо отличившихся, за что и как, на всякий случай. Передаю списки полковнику. Тот начинает просматривать.
        Подходит заинтересованный политрук.
        - А товарищ командир, из большого ружья, три танка подбил, в том числе и этот.
        Наябедничал Петька, указывая на прорвавшийся через позиции танк.
        - Я только патроны, успевал подавать.
        Полковник смотрит на меня, и говорит.
        - Эх представил бы тебя капитан к герою, но боюсь зарубят это дело, скажут из окруженцев.
        - Так он и есть герой, - удивлено говорит Петька.
        - Знаю, что герой, - говорит комполка. - Только звезду капитан, не скоро получит.
        - Так она у него уже есть, дяденька покажите.
        Я цыкаю на неугомонного парнишку. Но политрук, уже делает стойку.
        - Действительно, покажите, - говорит он.
        Полковник недоверчиво качает головой, воспринимая все это, как фантазию мальчишки. Но я все же расстегиваю полушубок. Политрук, цокая языком тянется к фотоаппарату.
        Пришлось позировать, на фоне подбитого танка. Немцы получив тумаков, больше не лезли. Моя рота уменьшилась, двадцать погибших и десять раненых, отправленные в санбат. Появился старшина с обеда - ужином и все сожалел, что не участвовал в бою.
        Я умолчал, что представил его к медали за боевые заслуги, за прошлые и будущие,
        ведь если бы не ПТР, которые он вез, вряд ли бы мы удержали позиции.
        Не выйдя здесь, наш отряд из окружения, смяли бы взвод Малькова одним ударом, и покатили бы дальше немецкие танки. Безусловно противник знал, кто держит тут оборону но, как говорится информация устарела.
        Ночь наступила внезапно, но толком отдохнуть нам не пришлось, на наши позиции подошла свежая рота, полного состава все в белых маскхалатах, и почти у всех автоматы.
        Сперва я подумал, что они сменят нас на позициях, но они только потеснили нас
        в окопах. Началось все так, в моей землянке были лейтенант Лазарев, старший сержант Поплывец и старшина Телепин, Петька был послан за Мальковым. Старшина в тусклом свете, который давала керосиновая лампа, раскладывал продукты. У нас был припоздавший ужин. Сперва позаботились о солдатах. А потом уж о себе, на снарядном ящике выставлены алюминиевые кружки, лежит фляга со спиртом.
        - Стой кто идет, послышался окрик часового.
        - Свои пехота, сибирская дивизия прибыла, чтоб научить вас воевать, послышался в ответ задорный голос. - Давай, посторонись боец. Через откинутую плащ палатку, служившую дверью, ввалился человек в белом полушубке,
        в валенках, в след за ним топал еще кто то.
        - Тут и будет мой штаб, - посторонних прошу удалиться.
        Сказал вошедший, едва увидев наш растрепанный вид.
        Свой полушубок, я одолжил Ивану отправленному, еще с двумя бойцами посмотреть, что делают немцы, сам же сидел в его шинели.
        - Это кто, тут командует? - спросил я, разглядывая непрошеного гостя.
        Тот посмотрел на меня, и сказал.
        - Сержант, а вас не учили вставать, когда обращаетесь к старшему по званию.
        Я продолжал сидеть, соображая, что от меня хочет этот горлопан.
        Поплавец и Телепин вскочили. Хотел подняться Лазарев, но я остановил его.
        - Тут командую я, и команды встать не было.
        - Товарищ капитан, на вас шинель Толбухина. - Вдруг напомнил Телепин.
        - А вы кто такой? - спросил я вошедшего. За ним уже толпиась, еще в парочка полушубков.
        - Старший лейтенант Козырев. Ответил тот, пытаясь понять, не разыгрывают ли его.
        - Капитан Кропоткин. Я отодвинул ворот шинели, показал шпалу на гимнастерке.
        - Извините, товарищ капитан. Козырев, козырнул.
        - Но нам сказали, что тут только взвод, лейтенанта Малькова.
        Опять штабные неурядицы, подумал я, у кого то до сих пор значиться, что здесь оборону держат одни лишь добровольцы. Так оно и оказалось, мы находились на стыке двух дивизий. Между которыми, была брешь, заткнутая ополченцами.
        - Опаздываете товарищ Козырев. Продолжил я.
        - Сегодня моей роте, пришлось повоевать, на вашем участке.
        - Так мы только вчера с поезда, весь день шли спешили.
        - Нам сказали, что окопы и землянки готовы, горожане отрыли.
        Пришлось потесниться, не было приказа, покидать позиции, и мы тут были первыми.
        К комбату был послан вестовой. И пока суть да дело, покушали выпили за знакомство.
        Пришел злой от недосыпа, капитан Егорин. Поняв в чем дело, он сперва хотел раскидать моих людей по другим ротам, но я сказал, что мой отряд распылять не дам.
        В это время, появился из поиска Толбухин. Они притащили языка.
        Среди ополченцев был студент, знающий немецкий. И пленный ефрейтор поведал, что после утреннего боя, от батальона, что держит наш участок, осталось меньше роты, техника повыбита, а резервов поблизости не каких.
        - Так что это получается, у нас сейчас численный перевес.
        Егорин достал карту, мы склонились над ней.
        - Если мы сейчас ударим сюда, возьмем деревню и станцию, если повезет отобьем мост.
        Егорин, посмотрел на Козырева.
        - На станции и у моста через речку, свой гарнизон, до роты, так сказал пленный.
        - Поддержите нашу атаку?
        Старший лейтенант загорелся. - Конечно, - Сказал он.
        - Сибирикам не терпится, вступить в бой.
        В разговор вмешался Толбухин. - Этот немец старший, у пулемета был.
        - Сказал он, двоих мы убили, они только сменились. Иван посмотрел на меня.
        - Понятно, - сказал я. - Командира полка, пока посветим в нашу задумку, время упустим, а там к гансам подкрепление может подойти.
        - К кому? Не понял Козырев.
        - Гансы, Фрицы имена, распространенные у немцев. - Пояснил я.
        - Вот что Козырев, твои люди в маскхалатах, ночью на снегу вообще их не разглядеть.
        Так и порешили, один из взводов старшего лейтенанта, которых провел Иван на участок вырезанного дозора, проник в окопы противника, и по ходам сообщения, растекся по землянкам, и другим пулеметным точкам. Немцы, были застигнуты врасплох. Схватка была не долгой. Мы бегом поспешили на помощь, преодолев нейтральную землю, не потеряв не одного человека. После окопов, сходу ворвались в деревню, там возле сельской школы засев в ней, немцы оказали первое серьезное сопротивление. По нам ударил пулемет, несколько человек упало, взвод Ларина завязал с ними бой, полетели гранаты. В это время я с остальными людьми, при поддержке роты Козырева, обойдя деревню захватили станцию. Её гарнизон был небольшим, и почти не оказал сопротивление, здание и пристройки были зачищены в минуты. У моста шел бой, это Скобин со своими людьми, пробовал прорваться на противоположную сторону.
        - Надо обойти, по льду. - Крикнул я.
        - Понял. - Козырев отдал распоряжение, и сам повел своих людей.
        Я же занялся составом. Который, единственный был на станции.
        Тут я словил пулю, ну как, почти в скользь задев левое плечо, меня откинуло, но это и спасло, автоматная очередь прошла мимо. В двух вагонах оказались немцы, засев в них они отчаянно отстреливались, пока на сделанных из ящика салазках, не подтащили крупнокалиберный пулемет, и тот поставил точку в этом бою. На нескольких платформах, стояли тягачи с четырьмя гаубицами. Состав пришел вечером, и утром немцы собирались
        произвести разгрузку. В вагонах мы, и покрошили артиллеристов.
        *****
        В штабе дивизии шло совещание, прибыл представитель из армии.
        Полковник Гладышев, показывал на карте направление главного удара.
        - Вашим частям. Обратился он к командиру дивизии. - Предстоит, занять деревни
        Стародубцева, Пархоменко и освободить одноименную узловую станцию, и самое главное постараться занять мост, для этого вам придается рота танков, из резерва армии.
        Генерал - майор подозвал к себе, полковника Ярцева. - Твоему полку, необходимо выполнить поставленную задачу, - сказал он, - кроме танков вас поддержит, полковая артиллерия и приданные минометчики, действуйте, атака назначена на семь утра.
        - И помните, наступление будет по всему фронту, но ваш удар основной.
        В этот момент к комполка, протиснулся лейтенант связи и передал ему записку.
        - Это, донесения от третьего, - прошептал он.
        Ярцев прочел, лицо его нахмурилось. - Это точно, - спросил он у лейтенанта.
        - Да, я сам слышал удаляющиеся звуки боя, ваш начштаба выехал туда.
        - В чем дело Ярцев? - спросил комдив.
        Полковник оправился и произнес. - Разрешите доложить, товарищ генерал.
        - Ваше приказание выполнено, деревня Пархоменко и станция освобождены, мост захвачен, на левом берегу удерживается плацдарм, капитан Егорин, просит подкрепление.
        - Как? - генерал - майор, удивлено уставился на комполка.
        - Егорин ночью, решил произвести разведку боем, их поддержала рота соседей, и вот взяв передовые укрепления противника, решили не останавливаться на достигнутом.
        К вечеру, наш наступательный порыв выдохся, точнее люди, просто устали до невозможности. Утром, когда подошла танковая рота, от моста мы двинулись вперед, опрокинув в встречном бою вражескую мехколонну и вступили в небольшой городок, где накрыли какую то тыловую часть. В этом бою, погиб комбат Егорин. В конце, концов враг был
        выбит, но какой ценой, у меня в роте в строю, осталось тридцати человек, в других и того меньше. Но наконец то подошли резервы, и нам разрешили остаться передохнуть,
        а свежие части, пошли дальше. Меня разбудили рано утром. Кое - как встав, я начал приводить себя в порядок.
        - К комполка вызывают, - доложил мне Мальков.
        И я пошел на доклад. Штаб полка, расположился в здании горсовета. Возле него, стояло несколько машин и бронеавтомобиль. Я прошел мимо часового, и поднялся на второй
        этаж. Комполка был в настроении, хотя и видно было, что не выспался.
        Вместе с ним, мы прошли в кабинет.
        - Сам командарм, желает нас видеть. - Шепнул он.
        Подумаешь, и покруче желали. Мы вошли. В комнате было три человека. Два генерала и полковник. Комдива я узнал, и как не странно второго, только генерал - лейтенанта тоже.
        Это был высокий, тощий человек в очках.
        - Вот он наш герой, - сказал Ярцев. - Капитан Кропоткин.
        - Знаю, знаю такого. Генералы по очереди протянули мне руки, пришлось пожать.
        - Я его поставил на батальон. Продолжил полковник. - Вместо Егорина.
        Дальше я слушал отстранено, как во сне. Наконец мы вышли, я и комполка.
        - Чего ты как не родной, или не нравиться, что всего лишь ко знамени представили. Но тут уж извини, наступлением командовал Егорин, его к герою посмертно представили.
        - Ну да, а тебя не вполне заслужено, к ордену Ленина, подумал я, а сам сказал другое.
        - Не в этом дело, Федор Степаныч, просто сколько хороших людей потеряли сейчас,
        у меня в батальоне и роты не наберется.
        - В этом ты прав, - согласился Ярцев.
        - Но нечего, нас отводят во второй эшелон, пополнят людьми, приоденут, а то смотреть срамота одна, не солдаты, а сброд оборвышей какой то. Ну ладно, ты к себе, а мне еще командующего проводить надо.
        Я пошел дальше, и чуть не прошел мимо дома культуры, где расположился мой штаб .
        Подумать только, я пожал руку Власову.
        Через несколько дней, батальон действительно пополнился почти до списочного состава. Появились полевые кухни, приоделись и наконец то сходили в баню.
        Наступление наших войск приостановилось, немцы опомнившись, заняли жесткую оборону. Произошло, еще одно событие. Как то раз, нас вывели на торжественное построение и зачитав приказ. Нас начали награждать, кое кто в том числе и я, получили по две награды. Еще одна красная звезда, и наконец то орден красного знамени. А кое кому, и звезды на погоны, точнее пока еще кубари. Поплывец, получил младшего лейтенанта, а Лазарев старшего, он же стал ротным вместо меня. Началась учеба с личным составом, пополнение было первого призыва, кое кто даже не разу, не держал в руках оружие. Но командовать батальоном, пришлось не долго.
        Пришел приказ, всех воинских специалистов, использовать по назначению, особенно летчиков и танкистов.
        Комполка, был в плохом настроении.
        - Лучшего комбата, у меня забирают. Сказал он, глядя на меня.
        - И не только, Поплывец тоже танкист .
        - Да знаю я, с этим сейчас строго, опытных спецов не хватает.
        - Вот, список моих.
        Ярцев глянул, семь человек и с других еще пятеро. Он подписал бумаги. Своих я знал, двоих механиков - водителей, одного заряжающего, естественно Поплывца, командира танка, Ивана Толбухина записал, как своего башнера. Взял и Петьку Долина, больно уж он просился, и еще одного радиолюбителя, из бывших ополченцев. К нам присоединились остальные, два механика - водителя, и три заряжающих поклявшихся, что могут быть
        и пулеметчиками, и наводчиками, ну хотя бы в танке сидели. И начались наши
        мытарства, ожидая этого я с помощью старшины Телепина, запасся продуктами, набив ими вещмешки группы. С Иваном, мы имели и другой НЗ, трофеи от простых зажигалок, до пистолетов, системы вальтер и люггер. Петьку, который хотел прихватить с собой шмайссер, заставил его отдать старшине, за лишнею банку тушенки.
        Лазарев, который оставался за меня, как не просил, так и не смог выпросить у меня ,
        цейсовский бинокль, мотивируя это тем, что в тылу он мне не нужен.
        Распрощавшись со всеми, мы на попутке отправились в тыл.
        Путь наш был не близкий, аж куда то под Куйбышев. Почему не близкий, а попробуй доберись в военное время, когда нет не расписаний поездов, не другого вида транспорта. На одной станции, пришлось проторчать, чуть ли не двое суток , мерзнув в полуразрушенном подвале.
        Да надоели патрули, выискивающие диверсантов и дезертиров. Троим, которых приписали к моей группе пришлось сделать внушение.
        Уже на второй день отправки в тыл, они напились и хотели отправиться в город, надеясь найти в нем так недостающей на фронте, женской ласке. Одного Иван приласкал так, что тот долго ходил с фонарем под глазом. В конце, концов нам повезло, и за трофейный вальтер, нас согласился подвести один интендант, впустив в свой вагон. Он сопровождал довольно ценный груз, первые поставки союзников, рации для танков и самолетов, имея для сопровождения трех вагонов, всего двух человек. Встретил я его случайно, когда он отбивался от толпы гражданских, пытающихся как то пролезть в вагоны, чтобы уехать подальше от фронта. Как так получилось, что вагоны под груз оказались пассажирскими, я не знаю, может в тот момент других не было. Но я быстро сориентировавшись, помог отбиться ему от наседавшей толпы, показал ему свои документы, и напросился в попутчики. Тот понимая, что нарушает инструкции все же рискнул . Повлияло то, что он читал про меня и естественно вальтер. Внутри вагоны, были заставлены всевозможными ящиками и коробками, оставляя узкий проход. Интендант мне пожаловался, что вагонов сперва было пять, но ближе
к Москве их состав попал под бомбежку, и два вагона сгорело, сколько груза погибло он не знал, у него имелись лишь общие списки приборов.
        Ну мы с ним выпили, в чисто офицерской компании, то есть я , он и Поплывец.
        Потом я позвал своего радиолюбителя, и мы буквально сперли две радиостанции, и запчасти к ним, спалив пустые коробки в печурке. Радиостанции были довольно компактные, и легко влезли в вещмешки. Перед Сергеем, я просто помахал давно измятым листком, моей индульгенции, сказал, что интендант разрешил взять эти коробки.
        Я ужасно рисковал, но мне надоело, не иметь связи в танке. Поэтому мы вышли, чуть раньше Куйбышева и оказалось попали в самую точку. На станции, как всегда патруль остановил нас для проверки документов. Пожилой капитан милиции, не чуть не удивился
        встретив нас здесь, сразу напряженность его куда то пропала.
        - А танкисты? Он объяснил куда нам следовать дальше, оказывается в старых казармах, был сборный пункт для нашей братии, что это такое я примерно представлял.
        Находиться на казарменном положении, зубрежка уставов и строевая, дожидаться
        назначения. Построив свою команду, я ввел ее в расположения части. Дежурный проверил наши документы, и отправил с нами провожатого. Тот подвел нас, как не странно к бани. Вызванный к нам, подошел пожилой майор, страдающий отдышкой и сказал. -В общем так, все имеющие при вас оружие сдать, как и личные вещи, те которые разрешены, после сан обработки вам вернут.
        Я выслушал это повествование, и выступил вперед.
        - На каком основании, вы это требуете, - спросил я у майора, на счет вещей и личного оружия командиров.
        - На счет приказа, - майора Головко, начальника сборного пункта.
        - Понятно, взвод кругом, шагом марш.
        Мы пошагали в сторону КПП. Майор забеспокоился.
        - Куда вы?
        Мы последовали молча, я давно приучил своих людей, подчиняться только моим
        приказам.
        - Задержать их!
        В конце, концов крикнул майор. Выскочивший дежурный сержант, вместе с помощником попробовали нас остановить, но просто были отброшены в сторону. Мы последовали в центр города. Уточнив у встречного патруля, где находится Военный Комиссариат, мы проследовали туда. Отдав инструкции Поплавцу, я вошел вовнутрь здания.
        Дежурный лейтенант, спросил меня по какому я вопросу. Я сказал, что мне надо срочно увидеться с главным комиссаром, и предъявил свое удостоверение.
        - Хорошо. Дежурный позвонил, и с кем то переговорив, сказал.
        - Пройдите по коридору, и направо, вторая дверь слева вас примут.
        Примут, а как, думал я продвигаясь по указанному маршруту. Вот и дверь, я постучался.
        - Войдите. Меня встретил еще один лейтенант в приемной, спросил по какому я вопросу.
        - По важному, - ответил я. - Скажите капитан Кропоткин. Я показал удостоверение.
        Лейтенант скрылся за дверью, пробыл он не долго, выйдя сказал.
        - Вас ждут.
        Я вошел. За массивным дубовым столом, сидел дивизионный комиссар, это был Крапивин.
        Тот встал - Здравствуйте, дорогой Виталий Викторович, давно не виделись.
        Когда то, бывший батальонный комиссар, улыбался.
        - Я тоже рад, - ответил я, пожав протянутую руку.
        - Так это из за тебя, весь сыр бор, майор Головко звонил сюда, в комендатуру, на уши поставлен весь гарнизон города.
        - Не знаю? Ответил я. Мы шли за назначением, нам указали на какие то строения, там какой то майор, попробовал забрать наше личное оружие и вещи.
        - И вы отказались?
        - Естественно.
        - Почему?
        - Согласно положению о военном времени, личное оружие не передается не в чьи чужие руки, без приказа командира.
        Майор потребовал сдать его, и личные вещи, даже не предъявил не какого регламентирующего документа, рядом с ним, не было представителей особого отдела, не НКВД. - Личное оружие, командир в военное время сдает, либо по требованию своего непосредственного начальства, либо при аресте. - Я что арестован?
        - Ну что вы, Виталий Викторович. Комиссар пригласил меня за стол, давайте выпьем чаю
        поговорим.
        Перед тем как сесть, я снял полушубок и положил на один из стульев, стоявших вдоль стены кабинета. Вошел лейтенант, и что то прошептал комиссару, тот хмыкнул.
        - Отмените все, нечего не произошло, просто учебная тревога, людей капитана проводите в общую приемную, и напоите чаем. -Да. Комиссар придержал своего адъютанта. - Нам тоже чай, ну и в общем, как обычно к нему.
        Лейтенант глянул на меня, кивнул и скрылся за дверью.
        - Между прочим, майор Головко, ваш непосредственный начальник.
        Продолжил комиссар, прерванную беседу.
        - Только после того, если бы я отдал ему предписание.
        Я достал документ. - Тут сказано, по прибытию отдать оное начальнику резерва, либо в военный комиссариат, я выбираю вас.
        Комиссар взял предписание. Вошел лейтенант с подносом, и стал расставлять принесенное на стол, я вздохнул, увидев ассортимент, тут было все, что невозможно
        было достать в иные времена без блата, печенье, конфеты, яблоки, мандарины, сыр и тарелка, с нарезанной копченной колбасой.
        - Ну чай потом, сперва. Комиссар потянулся, и достал из шкафчика бутылку коньяка.
        Мы выпили по рюмочке, потом еще.
        - Вот это и это. Комиссар показал сперва на петлицы, потом на орден красного знамени, я получил благодаря тебе.
        - А это, перебил я Крапивина. Потрогал звезду героя, за тоже самое, мне вручал лично Сталин.
        Мы выпили за Сталина. Потом комиссар, взял трубку одного из телефонов, и потребовал соединить его с майором Головко.
        - Что? Да он у меня, слушай ты башка стоеросовая, что ты тут учудил, не разобравшись, поднял весь город на уши, а это сейчас в общем ты знаешь, каких людей растревожил. Наорать на капитана, героя Советского Союза, без всяких оснований, потребовать сдать личное оружие.
        - Да, предписание у меня. - Почему? - Слушай майор, а на своем ли ты месте, капитана Кропоткина, я лично знаю, мой однополчанин, да что там, вся страна его знает, а вот тебя похоже мы знаем плохо, может к тебе капитана Семенюка прислать.
        - Что? Не надо. Так вот и не зарывайся, примешь команду капитана Кропоткина как положено героев, и если еще раз поднимешь ор, на весь город по пустякам, ко мне из обкома звонили, спрашивали в чем дело, не чего не беспокойся сказал, что учебная тревога.
        Крапивин положил трубку. - Ну вот и все, заходи в гости.
        И начались наши трудности. Сам майор Головко, даже не вышел нас встречать, передав все, что касается нас, какому то старшему лейтенанту, тот и привел нас в какое то
        помещение. Может, это когда то и была казарма, но сейчас это довольно большая
        с местами выбитыми стеклами здание, заваленная всяким хламом, поломанной старой мебелью, какими то плакатами и портретами, и прочей ерундой. Вечерело.
        - Кроватей нет. Уточнил старший лейтенант. - Удобства во дворе на право, в метров ста от казармы.
        В общем дыра, дырой, но фронтовиков этим не удивишь и не испугаешь, пуганные. В столовой нас в списках не оказалось, поэтому и не покормили на поверке, когда на очищенном от снега плацу, выстроили все учебные подразделения, в том числе и резервные, отдельно офицеры, отдельно рядовые с сержантами, нас тоже не оказалось в списках, но может завтра с утра. Кое как, при свете фонариков расчистили площадку
        для сна, да и завалились спать прижавшись к друг другу. Среди ночи нас разбудили,
        это был патруль. Лейтенант, начальник патруля, светя фонариком спросил.
        - Кто здесь, капитан Кропоткин?
        - Ну я.
        - Забирай своего. Они вытолкнули,. моего мех - вода Максима, с подбитым глазом.
        - Ночью запрещено покидать казармы. Сказал начальник патруля уходя.
        Оказывается Максиму приспичило, и он пошел в туалет, по дороге назад его и задержал патруль при чем жестко.
        - Это куда мы попали? - спросил Поплывец.
        Утром нас опять не покормили. Пришлось добить остатки сух пая, взятого в дорогу. Похоже нас решили не замечать, подумал я. Но нет, через час заявился капитан, весь с иголочки одетый в новую шинель, начищенные яловые сапоги.
        - Чего это вы не на плацу? - Заявил он. - Сейчас строевая.
        Действительно, с улицы доносились команды. Раз -два и раз - два, левой, левой.
        - Да и троих в наряд, дрова колоть ты, ты и ты. Он указал на троих рядовых из моей группы.
        - Быстро, встали и пошли.
        - Сидеть. Отдал я приказ. И поднявшись сказал.
        - Капитан, за этих людей отвечаю я, и значит приказы могу отдавать только я.
        - Это почему же?
        - Имею при себе документ, что я старший группы, а здесь в списках мы не значимся, значит вам не подчинены.
        - Ну что же, - капитан ухмыльнулся. - Нечего, и не таких обламывали, дайте срок.
        Я приказал брать вещи, и мы двинулись к КПП. Нас не выпустили, в этот раз наряд был усилен и в нашу группу нацелено оружие. Дежурный потребовал пропуск, у нас естественно его не было.
        На все увещания, что мы не из этого курятника, он не реагировал. Пришлось вернуться назад.
        Я взял с собой Ивана Толбухина, и пошел искать майора Головко, чтоб разобраться в обстановке ситуации. Для меня, негде его не оказалось. На просьбу, дать позвонить ответили, что связь с городом, только через майора, да и посторонним звонить не положено. Проходя мимо какой то двери, мы заметили небольшую очередь. Я подошел к старшему лейтенанту, стоявшему последним, одетому хоть и офицерскую, но старенькую шинель. Спросил, что здесь, оказался местный магазинчик.
        Мы разговорились.
        - Ты я смотрю из новых. Он оглядел мой, еще прилично выглядевший полушубок.
        - А что ?
        Я тут уже вторую неделю, тоже в полушубке заявился, друзья фронтовые подогнали, по прибытию повели нас в баню, вещи все забрали, типа на обработку выдали это старье и все с концами. Все что было трофейное, тоже забрали не положено мол. У кого личное оружие сдали его, то потом вернут, остаются только деньги, и тут сволочи придумали,
        в столовой кормят по второму разряду, щи пустые, каша без приправы, хлеб отрубной.
        - А тут, - старший лейтенант махнул рукой. - Дерут в три дорого, кушать то хочется.
        Мне захотелось его расспросить еще немножко, и я попросил его подождать, перед прилавком, было мало места, поэтому то очередь и торчала у дверей.
        Выбор был не велик. Но что поделаешь, да и дорого. Деньги у меня были, получил по аттестату, за три месяца, учитывались ордена, лично подбитые танки и главное звезда героя Советского Союза.
        - Куда столько берешь? - Спросила дородная тетка.
        - Друзей кормить надо, - ответил я.
        - А новенькие, что ли скинулись?
        Я только кивнул головой .
        - Мне то что, берите сколько угодно, коли деньги еще есть.
        И я брал. Иван побежал за сидорами. Хлеба, не было, набрал сухарей.
        Сделал намек продавщице, и та шепотом спросила.
        - Чего? Был спирт, но у нас он тоже еще был.
        Остановился, на трех бутылках водки. Иван привел с собой и Петьку.
        Как то не прилично командиру, таскать вещмешки при рядовых.
        - Ну вы и набрались, - сказал старший лейтенант.
        - Это на всех.
        - Понятно.
        По пути, я вытянул из моего нового знакомого, еще кое что.
        Его дружек, пробовал возмущаться, сейчас сидит на губе, и якобы за неповиновение, ему грозит попасть в какое то новообразование штрафбат.
        Так вот чего добивается от меня Головко, открытого бунта, ну что же посмотрим.
        Занятие у офицерского состава, только до обеда, строевая, зубрежка устава.
        После обеда слоняются по части, сидят в казарме, выхода в город нет. Рядовой и сержантский состав, привлекают к работам. Хуже всего, учебным ротам .
        То есть призывников, прежде чем отправить на фронт, в течении месяца учат строевой, уставам и владению оружием. Строевая действительно с утра, потом же увозят, на какие то работы, там заготовка дров, разгрузка вагонов и многое другое и без обеда.
        Пригоняют к ужину, а вот после него зубрежка устава. Кормежка, у них намного хуже чем у нас, случаются голодные обмороки, но это еще не все, в казармах у них заправляют всем блатные, были случаи избиения, отбирают все что мало-мальски ценное, сами не на работу не на строевую не ходят.
        - Это как же?
        Мы вошли в нашу казарму, точней как бы в прихожею. Я сказал Ивану, чтоб все приготовили, сам же попридержал старшего лейтенанта, продолжая опрос.
        - Да вот так, один сержант было поставил их на место, так его утром повешенным нашли, якобы сам в петлю сунулся. Походу блатные, о чем то с Головко договорились, у них и выход в город свободный. - Так вот блатные и фронтовиков решили под себя подмять, мы то командиры отдельно от рядовых и сержантов живем, но в одном здании услышали ночью шум, драку прибежали, наших мехводов, башнеров человек всего двадцать, а их больше тридцати подвалило, но тут нас семеро. Все после фронта, чего бояться. Судимые было и на нас кинуться решили, но сам знаешь, поднять руку на командный состав, это трибунал. Сейчас у нас с ними нейтралитет. - Но вот капитан Большаков, пошел к майору Головко, и результат губа, якобы руку на старшего по званию поднял.
        Понятно куда клонил здешний капитан, когда говорил, что и не таких обламывали.
        - Ну ладно пойдем, выпьем немного за знакомство.
        - Ты пойми, почему я это тебе рассказал, - говорил слегка захмелев Юрий. Так звали старшего лейтенанта. - Ты один, кто пока обломал Головко, но берегись он злопамятный, у него тут большие связи, враз подставит, и ему не чего не будет, это блатные хвастают, он чуть ли не постоянный контингент из них сделал, не отправляя с другими на фронт.
        Это, я давно уже понял. Куйбышев резервная столица, его население выросло благодаря этому раз в десять, разные организации, эвакуированные предприятия, чтоб здесь жить надо иметь специальное разрешение. Продукты только по карточкам, а они сейчас стратегическое сырье, и где его брать на складах. А куда они поступают в основном, правильно в армию. И если интенданты
        на фронтах и воруют, то по не многу иначе враз, могут угодить под трибунал. Боевые командиры не церемонятся, и недокормленные бойцы с которыми надо идти в бой, их очень волнуют.
        Есть конечно лазейка, по убытию личного состава, но наглеть нельзя, тут находят компромисс между получателями и выдающими. Тыл, это уже другая кухня, под прикрытием, что тут кормят по второй категории, продукты не докладывают. Особенно там, где постоянно меняющийся состав. Учебные роты, резервный состав, месяц два на голодном пайке выдержат и тут экономия продуктов, да еще какая в два, а то и три раза, а куда их девать правильно нужным людям и на черный рынок, для этого то и блатные нужны, причем свои, от тебя зависящее, те кто вместо срока на фронт подались, за поблажки и кормежку сведут с нужными людьми. А тут еще резервный состав, фронтовиков можно потрусить.
        Нет похоже майор уже заигрался, почувствовав себя чуть ли не богом, в своей части,
        намека полученного от дивизионного комиссара, меня не трогать не понял, его видишь ли оскорбили, значит у него есть большой покровитель, как минимум из обкома партии, если не сам секретарь.
        Юрий ушел и мы наконец то скинувшись, не все время на мою зарплату бойцов кормить. Отправил троих, во в главе с Поплывцом в магазин. Остальные продолжили наводить порядок, заколотили проемы в окнах, где не было стекол плакатами, привели какую то мебель в божеский вид. Разбирая хлам, добрались до печки контрамарки, это обрадовало и двое отряженных, начали готовить её к топке, благо чего пойдет на дрова хватало.
        Появился капитан, заместитель Головко хмыкнул, и сказал зря это затеяли, скоро решится ваш вопрос о зачисление в резерв, рядовые уйдут в казарму к прочим, вы к офицерам, но требование тоже сдать личное оружие, это для того, чтоб не было инцидентов. - Да начальник резерва разрешил выход в город по пропуску, но только вам и после выполнения всех распоряжений.
        Капитан ушел. Ишь расщедрился, подумал я о Головко. И тут до меня дошло, меня собираются оставить одного, как только будет приказ, нам придется разоружиться,
        команду мою прижмут к ногтю. Я же выйдя в город, скорей всего не доберусь до него, ведь казармы в пригороде. Куда делся капитан, кто его знает. Тут же меня достанут
        так, что поневоле захочется проветриться.
        - Ты смотри, - отодвинув большой шкаф, чтоб сделать из него лежаки, бойцы обнаружили запертую дверь.
        - Ломай. - приказал я.
        Это была комната, вероятно дежурного офицера. Пошарил фонариком. О чудо, под потолком свисала лампочка, в самой казарме были лишь оборванные провода, а может это и не была казарма, а какая то канцелярия. Я нащупал выключатель, свет загорелся. Выключив фонарик осмотрел комнату, хлама здесь было поменьше. Стол, несколько стульев, шкаф с полками, на которых громоздилось три старинных печатных машинки, но привлекло меня не это, на столе стоял телефон. Вероятно один из первых, где соединили слуховой аппарат с микрофоном. Я выключил свет и закрыв за собой двери, приказал поставить шкаф на место. Пришел Поплывец с продуктами, и порадовал меня таким известием, на выходе из магазина к ним прицепилась пятерка, не пойми кого, толи солдаты толи ухари, намеками, что мол они здесь все и надо делиться, если мы хотим жить спокойно. Поплывцу, даже пришлось показать пистолет, после того как двое из них, поиграли ножечками надеясь запугать. Пятерка чуть в сторонке, проводила их до самой казармы. Понятно зэки, от безнаказанности совсем обнаглели, если конечно не получили команду фас. Но это вряд ли, хотя кто его
знает. Я приказал, проверить оружие. У двоих, его не оказалось вовсе, пришлось на время дать трофейное, с зэками если полезут, решил не церемониться. Подниму такую бучу, что Головко не обрадуется. Сходил к офицерам резерва, переговорил с Юрием, тот сказал, что если дойдет до драчки, они молчать не будут, такого количества свидетелей если начнется проверка майору не заткнуть, но это если буча будет громкой, и дойдет до верха. Такая шумиха, Головко не нужна. К ночи строем, сходили в туалет, по маленькому можно и в помойное ведро. На поверку не пошли, зачем если нас нет в списках. После десяти, отодвинули шкаф . Поставив возле закрытых дверей Толбухина, я приказал не кого близко не подпускать.
        Взяв трубку, я крутанул ручку телефона, работает или нет, если да, то какая связь внутренняя, или с городом.
        В ухе прозвучал сонный женский голос, -АТС слушает?
        Как можно грозно, я прорычал.
        - Соедините меня, с городским отделом НКВД.
        - Сейчас, ждите. - Сонливость у барышни, как рукой сняло.
        После шипения, прозвучал мужской голос.
        - Дежурный Городского НКВД, сержант Войкин у аппарата.
        - Позовите старшего дежурного, дело государственной важности.
        Сержант не стал расспрашивать какое дело, и кто звонит, телефонистка вероятно сообщила ему что соединила с частью номер такой то.
        - Майор Ладынин, слушает.
        Ого майор, это значит на общевоинской ранг, полковник.
        - Товарищ майор, дело особой важности, требуется меньше ушей.
        - Минуточку, девушка позовите дежурного из НКВД, что у вас.
        Снова жду.
        - Говорите.
        - Товарищ майор, мне срочно нужно сообщить нечто важное наркому Берии, он меня знает, скажите «танкист», узнал такое, что больше не кому сообщить, учтите если вы этого не сделаете, а нарком все равно узнает в общем вы поняли.
        Какое то время, была тишина.
        Берия еще не спал, последнее время, он вообще мало спал.
        Он еще был у себя в кабинете, когда раздался телефонный звонок.
        Взяв трубку он произнес. - Слушаю? Это был Куйбышев, прямая линия.
        - Какой танкист? - Ах да, он знал одного танкиста.
        - Слушаю, товарищ Кропоткин.
        Я начал с домыслов. Конечно их, я изложил как неопровержимый факт, кражи это безусловно тоже солидный аргумент. Но работа на Абвер. Я вспомнил, что когда то, видел документальный фильм как СМЕРШ в 1943 году в Куйбышеве, раскрыл агентурную сеть гитлеровцев, замешаны оказались, некоторые офицеры тыловых частей, и даже кое, кто повыше. Абвер использовал уголовников, после вербовки и подготовки для заброски к нам в тыл. Проворовавшийся Головко, тесно связан с криминальным элементом, на этом Абвер мог подловить майора, и склонить к сотрудничеству. Вступив со мной в конфликт, майор не ожидал такого моего поведения, и испугался, что я что то знаю о его махинациях. Вместо того, чтобы поладить со мной, хотя бы отправить меня без проволочек, в какую нибуть часть, он запаниковал и пошел на конфронтацию дальше, а потом придумал как избавиться от меня. Его напугала моя связь, с дивизионным комиссаром Крапивеным, конечно тому, что то перепадала от майора, но тот испугался шумихи которую я мог поднять. Местное начальство могло это прикрыть, у самих рыльце в пушку, но кое что прикрывать, не кто не будет.
        - Так вот товарищ нарком, мы разбирали мусор в казарме, которую нам определили на ночлег, один мой подчиненный нашел листок бумаги, который передал мне. Сейчас
        я его зачитаю. - В органы НКВД, я сержант Крылов резервной части такой то, случайно подслушал разговор, моего командира майора Головко, с одним из солдат фамилию не знаю, но из бывших осужденных, когда он передавал ему какие то бумаги.
        Здесь все, говорил Головко, куда в какую часть, кто направляется. Сколько маршевых рот, куда ушло. Дальше подслушать не удалось, меня заметили и я сделал вид , что только что подошел к дверям. - Майор Головко занимается хищениями, при чем большими, личный состав голодает, а ранее осужденные обирают призывников, на мое замечание меня избили, а поданный мной рапорт остался без ответа.
        Берия выслушал. И спросил? - С сержантом разговаривал.
        - Его нашли повешенным, за неделю до моего прибытия, в той самой комнате, где был найден листок, очевидно он успел спрятать перед смертью.
        - Следствие было?
        - Я расспрашивал, признали самоубийство, по тому что я узнал, крупные хищение продуктов налицо, некоторые солдаты, из призывников теряют сознание от недоедания, их вообще часто кормят раз в день, сам тому свидетель, мою группу вообще не кормят, требуют чтоб я сдал свое личное оружие. Зеки не боясь, обворовывают командиров прибывающих в резерв, при нахождении
        их в бани, и те ходят в обносках, такого даже на фронте не увидишь. Сегодня напали на лейтенанта Поплывца, из моей группы и если бы не пистолет, который он не сдал по моему приказу, его избили бы и ограбили, находящийся рядом патруль части, не как не среагировал. По моим данным, постоянный состав резерва, набран в основном из одних уголовников.
        Берия помолчал, потом спросил. - Почему об таких вопиющих фактах, доложили лично мне, а хотя бы не в местный особый отдел.
        - По резерву ходят слухи, что Головко покровительствует кое кто, из высшего руководства города Куйбышева, кроме того, из записки сержанта возникает подозрение о шпионаже.
        - Да, я пришел к такому же выводу.
        - Если данные подтвердятся, я могу сказать что действую от вашего имени.
        - Да. Берия намек понял, если все подтвердится, он может сказать, что Головко был в разработке его ведомства, и я так удачно подвернувшийся с направлением в резерв, был посвящен в планы НКВД, начал собирать данные о деятельности командного состава резерва.
        - У тебя все, капитан.
        - Самая малость, у меня возникло подозрение, что нас хотят убить.
        - К чему такие выводы?
        - Слишком развязно ведут себя бывшие зека, могут полезть этой ночью, вместе со мной нас тринадцать человек, вооружены только пистолетами. - Вероятно хотят все списать, на конфликт, и во всем обвинить нас, мол приказам не подчинялись, вели себя грубо, и вообще сами все начали.
        - Ладынин, - гаркнул в трубку Берия. - Ты все слышал, знаю что подслушивал, так вот Головко был в разработке по ему приказу, занимался ты, нет полковника Терехина в известность не ставить, проморгать шпионов Абвера, и где, кто то должен ответить. Головко арестовать немедленно, к части резерва роту автоматчиков, сам лично по быстрому.
        Зеки заявились через два часа, не знаю может шли просто попугать, уязвленные отпором Поплывца. Но я решил, если сунуться, действовать жестко.
        После разговора с Берией, я позвал Ивана, дал почитать листок, сказал что тот якобы нашел его при разборки мусора. Тот молча кивнул. Написанная левой рукой, химическим карандашом, записка помятая и вывоженная в пыли выглядела подлинной.
        Может и не был Головко предателем, но за все остальное придется ответить.
        И вот, они все таки заявились. А мы вас ждали.
        Вышибив дверь, уголовники попали, под наш дружный огонь. Было темно и лишь только вспышки выстрелов, освещали комнаты. Слышалась ругань, вскрики раненых.
        - Атас ребята, нас пред..-Крик оборвался, но было слышно, как убегали оставшиеся, мы не погнались следом. Двор казармы, вдруг осветили фары въезжающих автомобилей.
        Послышались команды, здания начали оцеплять. Подбежали и к нашему.
        - Выходи, кто тут есть.
        - А вы кто? Спросил я.
        - Спец рота НКВД, - был ответ.
        - Позовите майора Ладынина, я капитан Кропоткин.
        Вскоре появилась, прихрамывающая фигура.
        - Я Ладынин, - сказал подошедший человек.
        Утро было неприятным, шел снег. Я не выспался, но пришлось присутствовать при допросах. Оказывается зеки, действовали сами, решив проучить залетных фраеров.
        Безнаказанность вскружила голову, им казалось, что тут они главные, и остальные должны ходить под ними, как и на зоне, только тут еще лучше осталось подмять
        под себя хозяина, и вообще будет лафа. К нам послали своих шестерок, и запуганных призывников, тех которые решили, что лучше делать то, что требуют хозяева жизни. Теперь те из них кто уцелел, пуская сопли сдавали своих руководителей. Зэки, повели сперва себя по борзому. Но Ладынин, пристрелил самого крикливого, при всех и те сразу присмирели.
        Я знал, что большинство из них, если бы попали в нормальное подразделение, честно бы воевали, скостив свой срок, а те кому повезет стали бы офицерами, а может даже
        героями Советского Союза, но им попался майор Головко.
        Того привезли, вместе с семьёй. Допрос был жесткий, с применением силы. Показали записку, сержанта Крылова.
        - Тут ясно написано, что вы передавали секретные сведенья противнику, сержант узнал об этом и был убит.
        - Я не чего такого не делал, взвыл от очередного удара майор.
        - Привести семью.
        Ввели женщину и парнишку, лет шестнадцати. По знаку Ладынина, сержант ударил женщину, и та вскрикнув отлетела к стене.
        - Ты хочешь чтобы семья, была расстреляна вместе с тобой.
        Поняв, что нквдешник не шутит, Головко поплыл. - Уведите их, он указал на семью, при них не могу.
        В первую очередь он рассказал, о немецких агентах, как они вышли на него, где живут не знает, но каждый четверг, встречаются в условленном месте.
        - Так потерпим, четверг завтра. Теперь о хищениях, кто еще замешан.
        Арестов пока не проводили, боясь вспугнуть агентов Абвера. Ладынин дозвонился до
        Москвы, и сказал всего два слова. - Все подтвердилось.
        Как будут брать шпионов, меня в это не посвящали, да я и не лез в это дело, знаю, что постоянный состав части, потихоньку куда то вывезли, и я им не завидовал.
        С части не кого, не куда не выпускали. Зато со своей командой, появился новый начхоз, и нас начали кормить. Еда не ахти какая, но со слов Юрия, на много лучше, чем до этого. На третий день, за мной пришла машина.
        Берия, сидел за столом в кабинете, и смотрел на меня.
        - Ко мне, идти служить не хочешь?
        Я пожал плечами.
        - Не хочешь? - Констатировал грозный нарком.
        - Тогда предлагаю, на место Головко, начальником резервной части.
        Я, отрицательно покачал головой.
        - Мне бы на фронт, тыл не для меня. Берия улыбнулся.
        - Подвигов не хватает, вон наград сколько, вешать скоро не куда будет.
        Видел бы ты Брежнева, подумал я. И промолчал.
        - Ладно знай, о том что случилось здесь, не распространяйся, для всех Головко арестован за хищения, об немецкой агентуре не слова. - Слишком большие головы в Куйбышеве полетели, по легенде, их перевели на новое место работы.
        - Не надо сейчас, народ смущать тем, что высокие партийные работники в чем то
        замешаны.
        - Понятно, - произнес я.
        - Награду не жди. Нарком стал серьезным, - а вот звание тебе повысим.
        - Вы свободны, товарищ майор. Я вышел.
        В строевой части, сделали все по быстрому. Поскольку приказ, был уже подписан.
        Я шел по городу думая, не зайти ли к комиссару Крапивину, потом передумал, а вдруг и его того, арестовали за что то. Патрулей в городе добавилось, и меня остановили для проверки. И естественно задержали, кроме удостоверения при мне нечего не было, не документа о направлении в резерв, не пропуска . Спорить было бесполезно, лейтенант начальник патруля был прав, а я нет пришлось сдать оружие, и конвоироваться в ближайший опорный пункт милиции.
        - Вот товарищ капитан, еще одного шпиона задержали. - При нем только новенькое удостоверение, оружие и больше не чего.
        - Обыскать.
        С меня сняли портупею, содрали тулуп.
        - Не чего себе шпионы, как рядятся, - присвистнул один из сержантов.
        - Документы на награды есть, - спросил капитан.
        - Есть. Ответил я в, такой то части, ведь не таскать с собой такую кипу.
        А уезжая спешно, на пришедшей за мной машине, я и не думал, что мне что то будет нужно.
        - Так ты из этих, бежишь сволочь. Особист взбеленился, видно здорово им хвосты накрутили.
        - Наградами, прикрыться вздумал.
        Он попробовал сорвать с меня, звезду героя. Я не дал. Тогда он меня ударил. Я ответил. И тут началось, не помню сколько меня били. Думал о боже опять, выбитыми зубам, я не отделался.
        Я лежал на полу, и не мог пошевелиться. Все болело, как глупо я попал, почки наверное отбили, а ребра, нос точно сломан. Дышать было тяжело, я чуть было не захлебывался кровью.
        Топот ног, и голос такой знакомый. Крапивин. - Ну где тут у вас шпион?
        - Да вон он, лежит.
        - Что же вы его так, кровищи то сколько.
        - Так сопротивляться стал при обыске, товарищ дивизионный комиссар.
        - Так посмотрим, что при нем было.
        - Званием майора прикидывался, героя нацепил, вот награды, столько не в жизнь не получить продолжал особист. Пауза.
        - Идиоты. - Раздался мощный рык.
        - Федоров, ко мне.
        В кабинет ворвался, младший лейтенант. - Слушаю. Прокричал он.
        Всех кто здесь находиться, арестовать как пособников немцев.
        - А тебя капитан, я лично допрашивать буду.
        Меня подняли понесли. Затолкали в эмку. Крапивин сел рядом.
        - Что делать, что делать лепетал он, меня же расстреляют, только от него после разноса и тут такое.
        Я открыл глаза, и проговорил с трудом.
        - У меня предписания не было, а они награды начали с меня срывать, я не вытерпел, где мои награды?
        - Ах да в участке, чуть не забыли.
        Крапивин вылез. Я завалился на бок.
        - Вот они, и удостоверение тоже, - комиссар дрожал. - Что делать, снова повторил он.
        Я сплюнул сукровицу, и соврал.
        - А я ведь к тебе шел, звание хотел обмыть, а тут эти, слово даже не дали сказать.
        - Они за все ответят, и я тоже.
        Мне показалось, что комиссар чуть не заплакал.
        - Скажи, что в аварию попа, а я подтвержу, только если ты моих ребят, что в пункте резерва сейчас, без меня не куда не отправишь, золото, а не ребята хочу, чтоб при мне были, особенно некоторые и так многих потерял.
        - Хорошо. Крапивин, снова вылез из машины.
        - Федоров, - крикнул он. И стал, что то шептать, очевидно, что то придумал.
        - И помни. - Уже громче добавил он. - Не сделаешь как надо, сами окажемся сам знаешь
        где, хозяин за него, не кого не пощадит.
        Снова сел в машину.
        - В госпиталь, - крикнул он водителю и добавил. - Василий, ты не глупый, майора везем с аварии, что произошла под пригородом, пять человек погибло.
        - Понятно, товарищ Крапивин, - ответил водитель, сбавляя скорость.
        - Нынче ездить опасно, гололед.
        А комиссар опасный человек, враз списал целый наряд, может кто из них меня и не бил.
        Жалею, а кто бы меня пожалел.
        Снова госпиталь, и опять попал, не по ранению, хирург осматривающий меня под грозным взглядом комиссара, молча проглотил версию об аварии на дороге. Бывает.
        Крапивин появлялся дважды, справляться о моем здоровье. Я лежал один, в отдельной палате кормили меня манной кашей с ложечки, поили куриным бульоном и киселем.
        Отделался я можно сказать легко, внутри вроде, не чего не отбили. Я, как когда то меня учили, сгруппировался расслабился, и получал удовольствие. Так сломанное ребро , два пальца на руках, ими я защищал голову, гематомы, все тело в синяках. Когда поджили губы, пришел дантист, что то рассматривал во рту заставлял делать прикус. Через три дня, мне вставили четыре золотых зуба. Процедура, не из приятных.
        Крапивин принес коньяк, мы немного впили.
        - Как он на меня кричал, я был не жив не мертв. Рассказывал он. - Спрашивал, не покушение ли на тебя было. - Говорю нет, установили, что водитель был пьян, ты сидел в кузове, машина на мосту, сбив ограду, проломив лед, ушла под воду, тебя выбросило
        из кузова, это и спасло, но получил травмы. Остальные, кто был в машине погибли.
        Комиссар погрустнел. - Мне кажется, он мне не поверил, но наказывать не стал сказал, что лучше работать надо.
        Еще бы не поверил, Берия, да чтоб не знал, как все было на самом деле, тот же
        Федоров, или водитель поспешили настучать. Просто, версия об аварии, всех устраивает, виновные в моем избиении строго, даже смертельно наказаны. Шума, поднимать не буду.
        - Что с ребятами? - спросил я.
        - Катаются как сыр в масле, с новым начальником резерва, я переговорил, сделал внушение, теперь на всех сборных учебных пунктах, внезапные проверки, оказалось, не только Головко занимался хищениями.
        В госпитале, я почти что влюбился, в молоденькую медсестру Веру, ухаживающею за мной. Когда немного оправился, стал оказывать знаки внимания. Старался попасть на перевязку, тогда, когда дежурила она. Вера краснела, и на все мои высказывания о ее
        нежных ручках, и прелестном личике говорила.
        - Ну вы скажете тоже, товарищ майор.
        В общем, красавица была неприступной. Заметив мои потуги, дежурный фельдшер, когда медсестра вышла из процедурной, сказал.
        - Зря стараешься майор, за ней ухаживает капитан Безбородько, летчик, настоящий герой орденоносец, пять немецких самолетов сбил.
        Понятно, тут меня принимают за тыловика, угодившего в госпиталь, из за несчастного случая. Благодаря знакомству с дивизионным комиссаром, имеющий отдельную палату.
        В общем тыловик, пользующийся блатом. Таких, никто не любит, а в военное время, даже призирают. Я сразу стал ощущать на себе ехидные взгляды, с такой вот улыбочкой, увидев которую, охота дать в морду. Поэтому, перестал ходить в большую палату, где по вечерам для раненых показывали фильмы. Добило меня то, что как то зайдя в процедурную, застал там Веру обнимавшуюся с каким то парнем. Я вышел.
        Вышел, и тот. - Слышь ты, тыловая крыса, - проговорил он.
        - Увижу что, возле Верки крутишься, рога по отшибаю, твой второй номер.
        Я схватил парня, за ворот его бежевого халата.
        - Сам ты крыса, - ответил я. И твой номер, шестой.
        Не знаю, чем бы все это закончилось, но тут появился начальник госпиталя.
        - Что здесь происходит? - спросил он. Мы молча разошлись.
        Я перестал ходить на перевязки и процедуры, сам снял бинты, и стал разрабатывать пальцы левой рук, гипс с них сняли, неделю назад.
        Заявился Крапивин с Федоровым, принеся какие то пакеты.
        - Тут все. -Сказал он. - Новая форма. Федоров достал мой ТТ, из своего кармана.
        - Я созванивался с начальником госпиталя, через недельку тебя выпишут.
        - Сейчас же. - Взмолился я. - В резерве долечусь, не могу здесь больше находиться.
        Крапивин не стал спорить. - Хорошо. - Я пойду договорюсь, а ты тогда одевайся.
        Они вышли. Я скинул пижаму, и начал одеваться.
        Новенький отглаженный китель, бриджи, сапоги в пору.
        Крапивин постарался. На кителе, как положено прикручены, все мои награды.
        Дверь отварилась.
        - Товарищ майор, вы пропустили две процедуры, я буду жаловаться Витольду Ивановичу.
        Это Вера, два дня тому назад, ее летчик улетел, мне об этом шепнула уборщица тетя Клава.
        - Мне они не нужны, меня выписывают.
        Я обернулся. Красавец, в новой с иголочки форме, на петлицах танки, по две шпалы,
        а на груди, весь набор имеющихся на данный момент наград.
        - А как же комиссия, она только по четвергам? Бледнея проговорила девушка.
        - А за меня ее, дивизионный комиссар Крапивин проходит.
        Все решилось быстро, с Крапивеным, не кто не спорит.
        Я не спеша шел по коридору, наслаждаясь своей маленькой местью.
        На меня смотрели, сестренки в белых халатах, будто специально пробегая мимо оборачивались и с улыбкой провожали меня взглядом. Мой номер первый, подумал
        я вспомнив летчика. Комиссар, ждал меня возле эмки.
        Было еще холодно, но уже наступала весна.
        - Твой полушубок в машине. Сказал Крапивин, может оденешь.
        - Потом, как доедим. Ответил я.
        *****
        Да что это мне, так не везет. Сижу в камере и думаю, как я докатился до такой жизни.
        В резерве, со своей группой, пробыл не долго, скоро собранную команду отправили
        в Сталинград, там на тракторном заводе, шла сборка танков, и сразу формировались экипажи. Перед отправлением, ко мне в вагон подсело несколько попутчиков. Попутчики, оказались из особого отдела армии. Эту братию, я по известной мне причине не любил, поэтому отделавшись лишь приветствием, завалился спать.
        Меня как старшего офицера, определили в пассажирский вагон, постарался Крапивин, прибывший провожать. Мы, хлебнули из фляжки коньяка, да и распрощались.
        К полудню, должны были прибыть на место. С попутчиками перекинулись парочкой фраз. Вот удружил мне комиссар, в купе сперва я был один, что меня удивило, но теперь понятно, оно предназначалось для этих троих пассажиров.
        - Так вы говорите, служили под Белостоком ? Спросил меня, моложавый капитан.
        - Не чего я такого не говорил, хотя да служил. - Буркнул я в ответ. Вопрос капитана, мне не понравился, как и он сам. Тот лишь усмехнулся.
        - Значит и в окружении, пришлось побывать? Вот пристал.
        - Всякое бывало. Я отвернулся к стенке, давая понять, что не расположен к беседе. Откуда этот капитан знает, что я был в Белостоке, может встречались, не помню.
        Я снова задремал, под стук колес. Услышал как капитан, позвал одного из своих людей, пойти покурить, тот спустился с верхней полки, и они вышли. Я заснул. Проснулся, когда услышал как засобирались мои попутчики, встал обулся. Поезд замедлял ход, замелькали дома. Приехал. Свой полушубок, я оставил в резерве, обменяв его на шинель, весна потеплело. Особисты вышли из вагона первыми, чуть ли не к вагону, подкатила легковушка попутчиков встречали.
        - Товарищ майор, давайте мы вас подвезем. -Предложил капитан.
        - Спасибо но.. Докончить я не успел. Сзади на меня навалились, скрутили руки и я оказался в машине зажатый, с двух сторон.
        - Вещи его не забудьте. Кричал капитан. Машина тронулась.
        Капитан, с переднего сиденья обернулся ко мне.
        - Ну здравствуйте, Виталий Викторович, или как вас там.
        Меня по распоряжению капитана, отвели в камеру, он спешил доложится начальству о прибытии. Вот опять, бить будут, с тоской подумал я, капитан знает Кропоткина, вероятно перед войной он и задерживал его, а тут такая встреча, я его не узнал, и его это насторожило. Влип по самое, не могу сыграть в амнезию, после контузии, тут помню, тут не помню не получится. За кого, он меня принял. Вероятно за подмененного.
        Ну да, настоящего Кропоткина, по его мнению взяли в плен, нашли похожего, из своих. Сейчас лоб украшает небольшой шрам, золотые зубы. После хорошего питания в госпитале, да и в резерве не в чем себе не отказывал, лицо округлилось , начал отпускать усы. В общем, мало чем напоминаю себя прежнего. А эти ребята, что делали в Куйбышеве, правильно искали немецких агентов. Прислали особистов со стороны, местные то опростоволосились, вон Терехова сняли, вместо него сейчас Ладынин. Дела закончились, и тут под конец такая удача, сам бы я не насторожился, если бы меня не узнал человек, с которым до этого тесно общался. Я встал с нар, и нервно начал ходить по камере, туда сюда. Кто же этот капитан, думай Федя думай. Я вдруг остановился, кое что вспомнив, а что если, тут за мной пришли.
        Кроме двух мордоворотов сержантов, в допросной было двое, тот самый капитан и майор. Они с интересом, разглядывали содержимое моего чемоданчика, подаренного Крапивиным. Достав из него, мой новенький френч, со всеми наградами. Сам я в дорогу, переоделся в повседневку, так удобней, ведь я не думал, что поеду в СВ, рассчитывал на теплушку, да и форму затаскивать, было жалко, должна же быть у среднего командного состава парадно выходная. А вот и наш подопечный, майор госбезопасности, радостно улыбнулся мне.
        - Присаживайтесь. Один из сержантов, схватив меня за плечи, грубо усадил на табуретку. - Что же вы так, прокололись. Майор развернул корочку удостоверения, и начал читать. - Кропоткин Виталий Викторович. - Майор - танкист,
        и это сразу из сержантов, - особист взглянул на капитана, как бы желая услышать подтверждение.
        - Не сразу, сперва в лейтенантах походил, - ответил я.
        - А это, - майор кивнул на награды. Не обращая внимание на мои слова.
        - Вы думали, будет хорошим прикрытием, ну да кто же будет подозревать майора, да еще героя, только вот с наградами переборщили.
        - Это почему же, в самый раз, ответил я. - Еще орден красного знамени, где то
        задержался.
        Особист вскочил, краснея от злости. - Да я тебя фашист, в порошок сотру.
        Я понял, будут бить. - Одни уже пробовали. - Сказал я. И где они.
        Майор занес, руку для удара.
        - Свяжитесь, с дивизионным комиссаром Крапивеным, быстро сказал я, он объяснит вам, кто я такой и что бывает с теми, кто хоть раз ударит меня.
        Особист, в последний момент, изменил траекторию удара, и кулак пронесся мимо моего уха, очевидно Крапивина, здесь хорошо знали.
        - Причем здесь, дивизионный комиссар? - Спросил майор, отойдя от меня и садясь за стол.
        - А вы у своего помощника, Гольца спросите.
        Я увидел, как побледнел капитан, и понял, что попал в точку.
        - Так вы его знаете. Майор в упор глянул, на съежившегося капитана.
        - Конечно, служили вместе в 125 полку, в поезде, я его сразу узнал, только вот разговаривать и обниматься, как со старым знакомым мне не хотелось.
        - Это почему?
        - Благодаря его бдительности, чуть не сорвалась операция, разработанная на самых
        верхах, поэтому о ней знал, строго ограниченный круг лиц.
        - Меня, из за доноса политрука Гольца арестовали, слегка помяли, но поступил приказ свыше, и меня освободили, Гольца от греха подальше, куда то перевели очевидно к вам,
        ведь не наказывать человека за бдительность.
        - Это все слова. Заговорил, пришедший в себя Гольц.
        Я не обращая на него внимание, обратился к майору. - У вас на столе мой планшет, там среди прочих документов, есть один, он уже не действительный, так просто завалялся.
        - Да вот этот, прочтите. Особист прочитал.
        - Это на счет задания, которое, чуть не сорвал Гольц.
        - А вот газета Правда, это на счет героя и звания и Комсомольскую правду посмотрите, там и статья и фотографии есть, прочтите и поймете, от куда столько наград, как говорил мне один знакомый капитан, из вашего ведомства, срывая со своего помощника петлицы, прессу читать надо.
        Майор читая багровел, все больше и больше, искоса бросая на Гольца взгляд не предвещавший, не чего хорошего. Зазвонил телефон. Майор поднял машинально трубку,
        и представил к уху, вскочил со стула, свободной рукой, стал застегивать верхние пуговицы на френче.
        - Да товарищ генерал, так точно товарищ генерал, уже разобрались, нет ничего такого не применяли. - Ждем.
        Майор поменял цвет лица, с красного на белый, еще раз глянул на Гольца.
        - Советую застрелится, иначе сам застрелю, благодаря тебе, сюда едет представитель
        Ставки, разбираться.
        Упало тело, Гольц от переживания потерял сознание, слабенькое видно оно у него.
        Майор, с надеждой посмотрел на меня, но вы то хоть скажите, что вас при мне и пальцем не тронули.
        *****
        Я слушал рассказ Поплывца. Они покинув свой вагон, на перроне стали ждать меня.
        А я все не появлялся. Состав привезший их, тронулся с места, мои люди забеспокоились
        бросились к вагону. Проводник только успел крикнуть, что майора скрутили и увезли куда то на машине, мои попутчики. По перрону забегали патрули, и группа военных заинтересовала их. Прибывало начальство, и с вокзала убирали всех посторонних.
        Началась перебранка. Поплывец не хотел уходить, ему и Толбухину, я рассказал по секрету о своих приключениях, не все конечно, но те поняли, что у меня большие связи, и тут такое, меня похищают.
        Подошел поезд. Перебранка перешла в драчку, вот, вот дело могло дойти до оружия.
        Два полковника, не знали что делать, идти на помощь патрулю, но из вагона уже выходят те, кого они прибыли встречать. Бросились к прибывшим. Но один из генералов, обратил внимание на потасовку.
        - Иван, ты?
        Толбухин отпустив лейтенанта, которого держал за грудки, обернулся.
        - Дядя, вы!
        Воскликнул он и бросился к генералу, который действительно был ему, толи двоюродным, толи троюродным, в общем родственник.
        - Что тут происходит? - генерал обнял родича.
        - Да вот неподчинение. Доложил, запыхавшийся лейтенант.
        - Кричат, у них майор какой то пропал. Генерал отпустил родича, и снова спросил.
        - Иван, в чем дело?
        - Дядь. Волнуясь начал Иван, мы сюда приехали, а нам говорят, что командира нашего, он в другом вагоне ехал, какие то нехорошие люди схватили и увезли, а наш командир,
        шибко известный человек, о нем в газетах пишут, его сам Сталин награждал.
        - Ты о ком, Иван.
        - О герое Советского Союза, майоре Кропоткине. -Вмешался, младший лейтенант Поплывец.
        - Интересно, слышал о током. Высказался по военному одетый, но без знаков различия человек в островерхой папахе.
        - Это что тут, у вас происходит? - Обратился к полковникам второй генерал, до этого молчавший.
        - Пойдемте от сюда, в этом деле надо основательно разобраться.
        - А как же не подчинение, старшему по званию. Пролепетал лейтенант.
        Но один из полковников, показал ему кулак и тот умолк .
        Разобрались быстро, на пирон выезжала, только одна машина особого отдела.
        Так я познакомился, с членом военного совета Хрущевым.
        Но встреча, не была долгой.
        И так, я все еще сидел на табурете, Гольц пришел в себя, и что то лепетал, что просит прощения. Когда в кабинет вошел, человек в штатском.
        - Что у вас тут, происходит. -Начал кричать он.
        - Хватаете людей почем зря, а потом извините, ошибочка вышла. - Да я вас, я вам покажу кузькину мать. Никита Сергеевич Хрущев. Я его, сразу узнал. Грозно затряс кулаками.
        - Это не я, это вот он задержал, - проговорил майор, указывая на Гольца.
        - Молчать. Хрущев саданул капитана в ухо, тот отлетел в угол.
        Слышал я, что будущий секретарь ЦККПСС, любил распускать руки, и тут увидел воочию. Грянул выстрел. Никита Сергеевич пошатнулся, и рухнул на пол.
        Капитан направил ствол на меня, но на него налетел майор. В комнату ворвались еще люди. Гольца скрутили. Но Хрущеву, не кто уже не мог помочь, так из за меня косвенно нарушился цикл истории в будущем. Началось разбирательство, меня допросив
        отпустили, так как выходило, что я сам лицо, как бы пострадавшее от неадекватных действий капитана Гольца. Скорей всего, ему предъявят обвинение в измене родины, но это меня уже не волновало.
        Глава четвертая
        Я открыл, глаза болела голова нет не от банального перепоя, я умудрился простудиться и это весной, когда уже потеплело, май на дворе, однако меня хорошо проветрило, после того, как я изрядно вспотел. Шло наступление на Харьков, чем это закончилось я примерно знал, но бегать кричать люди остановитесь, что же вы делаете сперва надо выровнять фронт я не собирался, кто меня послушает. Меня назначили командиром роты, в танковом батальоне. Благодаря связям в кавычках, все танки были Т-34 но один люк, можно сказать дверца чуть ли не на всю башню, меня угнетал, благодаря этому я и не заметил, как меня просквозило, но приходилось терпеть, не обращать внимание на поднявшеюся температуру. В роте было десять танков, сформирована она была прямо на заводе в короткий срок, при моем непосредственном участии. Естественно одним из командиров взводов, стал младший лейтенант Поплывец и нечего, что у него во взводе одним из командиров танка был старший лейтенант Кобзев. Тот тоже пришел из резерва, мог рассчитывать на взвод, но опыта боев было маловато, кроме того он был специалистом на Т-26 и к Т-34, нужно было
привыкать, хорошо хоть частично, механики водители пополнили нас прямо с завода. Коробка передач на танке до сих пор оставляла желать лучшего, и рабочие мотористы, ставшие в строй были просто находкой.
        И так наступление, прорвав оборону врага, части 6-й и 57-й наших армий устремились к четвертому по величине и значению городу нашей родины Харькову. Уже были освобождены ряд городов. Как всегда начальный успех операции вдохновил наших отцов командиров, и враг откатывался особенно не сопротивляясь. Но перед самим Харьковом, противник встал в жесткую оборону наша мех - бригада несла ощутимые потери от пушек и зениток врага установленные на прямую наводку. Я считал, что потери не в живой, не в технической силе были не оправданы, да снарядов не хватает, поддержки авиации почти не какой, и после того как в бесплодной атаки в лоб, моя рота потеряла три танка, я взбеленился, нагрубил начальнику штаба мех - бригады майору Поланину, когда он прибыв в наш батальон, вновь хотел отправить его в бессмысленную атаку по открытому полю, где уже дымило пятнадцать наших машин и лежало несколько десятков пехотинцев, причем мы так и не дошли до бое столкновения с противником. Командир батальона капитан Руковишников молчал, выслушивая начштаба. Но когда тот обвинил нас в трусости, не выдержал я.
        - Товарищ майор, потрудитесь забрать свои слова обратно.
        - Что? Поланин взбесился. - Да ты понимаешь, с кем говоришь.
        - С графоманом и самодуром, там, - я указал на поле. - Батальон уже потерял половину танков, при чем без нанесения противнику каких либо потерь, без поддержки артиллерии нам не продвинуться.
        Майор вскипел. - Мальчишка, капитан Руковишников, я отстраняю Кропоткина от командования ротой.
        Руковишников молчал. Пришлось вновь, высказаться мне.
        - Майор Кропоткин, поправил я, и отстранить меня от должности, может только командир бригады, вы же товарищ майор, можете внести предложение для этого.
        У Поланина, аж перехватило дыхание.
        - Да я ж вас, вы у меня под трибунал пойдете, за невыполнения приказа.
        - Какого приказа? - уточнил я.
        - Да тут вам до города два часа ходу осталось, - Капитан Руковишников роте Кропоткина немедленно пойти в атаку, и выбив врага из занимаемых ими позиций ворваться в предместье Харькова выполнять.
        - Есть.
        Капитан козырнув, укоризненно посмотрел на меня, мол напросился. Это было самоубийство. Небольшие потери в роте, до сих пор в момент наступления, были благодаря тому, что каждая третья машина, была радиофицирована. Мой радиолюбитель, к имеющимся двум оснащенным рациям машинам, добавил еще две, из наших прихваченных запасов. Теперь я, и мои командиры взводов, имели связь со мной, и вовремя выполняли приказы. Комбата это не удивило, когда моя рота прибыла в их бригаду, в качестве пополнения. Батальон, как и сама бригада, до сих пор представляла солянку, из разнообразия техники большинство , которой до сих пор были устаревшие легкие танки, с пушками 45-калибра. Поэтому моя рота в бригаде считалась ударной.
        То есть, одной из самой мощной и подготовленной, в двух незначительных боях это оправдывалось, но сейчас. Получив приказ, Руковишников не мог не выполнить его.
        А значит мне придется, исполняя приказ с ротой, вновь идти на убой. К нам подкатил мотоциклист по виду связной, остановив свой драндулет, слез и подойдя представился.
        - Младший лейтенант Сковородников, связной штаба корпуса.
        Оглядев нас, он достал из своей сумки пакет, и почему то протянул его мне. Поланин перехватив его вскрыл, махнув рукой Руковишникову, чтоб тот расписался о доставке. Связной уже покатил дальше, но начштаба стоял, как замороженный.
        - Что там? - Своим вопросом комбат привел его в чувство.
        - Немцы ударили нам во фланг, Изюм взят мы в тактическом окружении.
        - Не может быть? Не поверил капитан.
        - Сам не верю. В этот момент послышались крики. - Воздух.
        Мы глянули в верх . Действительно на нас заходило с десяток юнкерсов. Все бросились искать укрытие. В ближайшей выкопанной щели, куда юркнули комбат с начштабо, места для меня не хватило, и я побежал дальше, почему то прикрывая голову руками,
        будто это могло спасти от бомбежки. Позади, послышались первые разрывы.
        - Сюда, - товарищ майор.
        Какой то солдат в каске, махал мне рукой высовываясь из довольно большой воронки.
        Я бросился в нее, и тут же прижался к земле. Неподалеку грохнуло, и нас с бойцом присыпало комьями земли. Я начал отплевываться от грязи, попавшей мне в рот.
        Рядом со мной, что то упало, и я с ужасом увидел, что это была человеческая кисть.
        Налет был, не долгий. Первым выглянул из воронки солдат.
        - Кажись улетели. Он снял каску и провел по взмокшим волосам. - Взопрел, как после
        бани. Поведал он. - Только вот после нее, тело и дух чистый, а тут как бы портки стирать не пришлось.
        Я кивнул, и полез из воронки. Щели куда запрятались мой комбат и начштаба бригады, как таковой не было. Просто небольшой котлован и все. Начштаба батальона, погиб еще раньше, возглавив бессмысленную атаку, на оборону немцев. Я как самый старший по званию, взял командование на себя. Осталось всего двадцать машин.
        Грохотало, казалось повсюду. Некоторые части, до сих пор продолжали наступление, другие остановились получив известие о прорыве врага. Те меж тем громя тылы, замыкали колечко.
        Я раньше не как не мог понять, читая хронику этих боев, как немцы умудрились, имея по численности войск, чуть ли не вдвое меньше, суметь окружить и уничтожить, две наши армии. Теперь на ум приходило одно, бездарность некоторых наших командиров, отставание тылов, и как всегда паника в окружении.
        Остановив, готовившиеся очередную на нашем участке атаку на противника, я приказал отходить, под моим командованием были остатки батальона, и около роты мотострелков.
        Что было в пакете я не знал, может приказ держаться, может об отступлении.
        Единственное я знал, что вырваться из окружения довилось не многим.
        В степях под ударами авиации, наши части кидаясь то сюда, то туда в конце концов начнут сдаваться, как и в сорок первом году. Попадать в плен, я естественно не
        собирался. Надо было действовать, причем не медленно. Вызвав к себе командиров рот и взводов, я развернул карту у меня их было две, одна выданная штабом мех - корпуса, ограничивалась районом наступления бригады, другая выпущенная еще до войны, не такая подробная, как военного образца, зато охватывала не только Харьковскую, но и Курскую, Воронежскую и другие ближайшие области. Я попробовал вспомнить все, что знал о Харьковской операции 1942 года, но на ум приходила только такая же неудачная 1943года. Стоп, немцы нанесли фланговый удар на Изюм с юга, и что делают отцы наши командиры, разворачивают войска с Харьковского направления, и бросают их на атакующего противника, это притом, что тылы наши уже разгромлены, и немцы замкнули кольцо, срезав Харьковский выступ. Получается под постоянной бомбежкой, наши танковые части израсходовав горючие при переходе, не смогли в встречном бою оказать какое то воздействие на противника, и были уничтожены.
        - Какая заправка у нас осталась, быстро, - спросил я у зам - по тылу батальона.
        Тот замялся, но все же высказался.
        - Если тылы не подойдут, то на один переход.
        - Так, все что осталось, немедленно произвести дозаправку. - Снаряды?
        - Можем только довести до полного боекомплекта, часть машин.
        - Распределить поровну. - Наступаем район станция Андреевка, пехоту где посадить на машины, где на танки.
        - А как же Харьков, - спросил командир второй роты.
        - Какой Харьков? - Мы в окружении, немцы ударом с юга замкнули кольцо, так что снабжения прерваны, личному составу об этом пока лучше не знать. И чтоб не последовали другие вопросы. Крикнул. - Выполнять. - Все машины требующие ремонта уничтожить. - Это командиру ремонтного взвода. Хорошо раненые были отправлены в медсанбат. Хорошо ли? Помочь я им все ровно не чем не мог, скорей всего там уже получили приказ о эвакуаци.
        Немцы нашего стремительного удара не ожидали. Потеряв две машины, мы прорвали их заслон и устремились в тыл противника. Просто, повезло. Основные силы их были стянуты, для обороны Харькова, как и наши, для его освобождения. Попавшееся на пути колонна, оказалась крепким орешком, даже не знаю сколько в ней было бронетехники. С ходу подбив передовой танк, отдал команду по рации, действовать самостоятельно. Наши автомашины, шли чуть отстав от танков, и поэтому вовремя остановились. А между тем бой разгорелся не шуточный, со стороны дороги были степь да поля. Маневру машин не нашим не их, не чего не мешало.
        - Бронебойный. - Орал я быстро поворачивая башню, ловя в прицел очередную мишень. Выстрел. Не смотрю куда попало, не до этого понимаю, что влипли серьезно, и теперь только быстрота действий может спасти нас, а если нет то хоть продать свою жизнь подороже. Кричу не переставая, пусть у кого рация слышат ребята.
        - Не стоим на месте, бьем гадов.
        Успеваю заметить, как единственный наш КВ, вклинился в автоколонну с пушками, и начал таранить ее, так правильно не давай развернуться, нам и танков хватает.
        Уже дважды прилетает и нам, машина содрогается от ударов, лицо горит от впившихся крошек брони, она выдерживает, хотя вроде бы бьют в упор, как и я. Вот противник посерьезней, Т-4. Стреляет первым, но снова везет, снаряд идет рикошетом об башню, только звон в ушах, даю в ответ бронебойным. Вспышка, получи родимый. Вижу конец колонны, автомашины с пехотой, по привычке показываю растопыренные пальцы, раз за разом посылаю осколочные, от куда то выныривает наш БТ, таранит одну из машин устремляется на другую, но тут вспыхивает, и превратившись в большой костер, замирает. Ищу в прицел противника, показывая кулак. Попадается тройка, со сбитой гусеницей, но ствол идет в нашу сторону . Успеваю первым. Пот льется ручьем, застилая глаза, но бой еще не закончен. Вновь в прицеле Т-4, тот от кого то пятится огрызаясь, но вздрогнув стопориться, прилетело сразу от двоих. То КВ Жолудева, командира второй роты. Но что это, его танк вдруг закрутился на месте, с катков слетает гусеница.
        КВ стреляет. Но что происходит дальше, не вижу. Танк встряхивает, он казалось становиться на дыбы, я чувствительно ударяюсь головой о люк. Максим ругаясь, с помощью Ивана переключается на заднею передачу, и танк сползая выравнивается. Ах вот в чем дело, в триплексе мелькает опрокинутый Т-3. Максим без команды, протаранил танк противника. Заработал курсовой пулемет , это наш радиолюбитель открыл огонь по разбегающейся пехоте противника. Неужели все, хочется вылезти оглядеться, но нельзя еще стреляют. Мелькают фигуры людей, вовремя останавливаю увлекшегося радиста, это наша пехота. Наконец откинув люк вылез, жадно глотаю свежий воздух. Оглядываюсь. Кругом битая техника, это чего тут мы наворотили, дымы , дымы. Неподалеку раздается грохот. С горечью вижу, что это наша 34 превратилась в груду металла, рванул боекомплект. К КВ подлетает наша летучка, возле него уже крутится экипаж.
        Пробую связаться с машинами. Откликаются две. Вызываю к себе командиров, сам пытаюсь считать горящие танки и сбиваюсь со счета. Идут докладывать, но и так вижу, прогноз неутешительный, в строю осталось шесть машин. КВ будет седьмым. Техник говорит, что можно восстановить еще одну, но нужно время. Приказываю сжечь. Подводят пленных зачем они, что с ними делать. Замечаю двоих офицеров. Гаутмана и лейтенанта, этих возьмем. Наконец ко мне подходит младший политрук Степашкин, и от него узнаю точные потери врага. Впечатляет, двадцать восемь танков, четыре бронемашины, более тридцати автомашин, шесть орудий, больше двухсот трупов солдат врага. И двадцать пять пленных, остальные бежали. Как всегда посылаю трофейщиков. Степашкин откуда то достал фотоаппарат, и щелкает поле сражения. Это правильно.
        У нас потери, сорок пять человек погибли, двадцать раненных. С трудом сдерживаю
        слезы, среди погибших Поплывец, это его танк взорвался. Но надо спешить, еще одного такого боя не выдержать, боекомплект на исходе. Пять автомашин, добавилось к нашим. Немецких солдат отпускаю, благо они почти все раненые, те кто поздоровей бежали еще во время боя. Степашкин, осуждающе смотрит на меня.
        Сую ему в руки трофейный автомат. - На стреляй.
        Тот опускает ствол, и шепчет. - Не могу.
        - Вот и я уже не могу, были бы эсэсовцы, другое дело.
        Хотя один эсэсовец у нас есть, тот самый гаутман - танкист. Это получается мы целый танковый батальон разгромили, хоть какая то помощь нашим. Суммарно если взять, то нами уничтожен сборный полк. Повезло, что застали в походной колонне, не дали развернуться.
        Это я думаю поглядывая в небо, но нет авиации противника не видать. В пути происходит заминка, заглох двигатель у одной 34. Техник разводит руками. Сливаем горючие, достаём пятнадцать снарядов, все что осталось в бое укладке, снимаем пулеметы. Танк приводим в полую негодность. Снова трогаемся. Станция Андреевка, остается правея. Еще рывок и можно ударив в тыл немецких позиций, выходить к нашим. Но как к этому отнесутся там. Доносится грохот боя, точно еще какая то часть прорывается из окружения, надо помочь. Меняем направление, снова придерживаю пехоту, и одними танками, захожу в тыл врага. Тех не так уж и много, танков всего три, но батарея долбает по нашим колоннам, остервенело не жалея снарядов. Сминаем пушки, расстреливаем с пулеметов расчеты. Переключаемся на танки и пехоту противника. Те не ожидали такой подлянки, и оказались сами зажатые в тиски. Полковник Герасимов, зам- по тылу 3-го мех- корпуса, между прочим моего. Берет командование в свои руки. С ним остатки тыловых частей корпуса, еще какой то дивизии.
        В общем, ко мне попадают три легких танка, и каким то чудом два уцелевших заправщика. Всего у нас, до трех сот действующих штыков. Садим их на трофейные грузовики, благо еще четыре, досталось от немецких артиллеристов. Двигаемся мы в немецком тылу. Над нами пролетает эскадрилья стервятников, но поднятая пыль мешает, приглядываются к нам, очевидно приняв нас за своих улетают. Сидим в БАО Герасимова. Поскольку начался дождь.
        Бронеавтомобиль оснащен 37 мм пушкой, но снарядов нет, как впрочем у танков почти тоже, по три на ствол, курам на смех. В роще, где мы укрылись, ждем результатов разведки, и разрабатываем план прорыва к своим. Какая не какая сила. Пробую вспомнить приказ под номером 227, когда он принят и не коснется ли нас. Вопрос, когда лучше всего пойти на прорыв, днем или ночью. Днем сложнее, ночью не разобравшись, можно получить от своих. Возвращается разведка, нечего утешительного, автомашины перед позициями придется бросить, перерыто так, что пройдут только танки. В конце концов решаем нанести удар днем, вперед пойдут автомашины, авось подпустят ближе приняв за своих. Но тут вмешивается старший лейтенант сапер, а если мины.
        Об этом как то не подумали, но что сделаешь, пехота пойдет вслед за танками по гусеничному следу. На том и порешили. Сперва удача сопутствовала нам, действительно поначалу немцы приняли нас за своих. Что позволило нам приблизится к первым линиям окопов, если смотреть с нашей стороны. Было это утром и пост не успев спохватится, был сметен с дороги. Пехота покидала машины, в ход пошли гранаты, первая линяя была прорвана, дальше вперед пошли танки. Я вновь сидел за наводчика. Атаковали пулеметами и гусеницами. Пехота шла тремя волнами, штурмовики занимали и зачищали окопы, потом те кто тащили раненых и пленных, и наконец группа прикрытия. Последняя линия окопов встретила нас пулеметным огнем, но для танков это была ерунда, мы проутюжили окопы, давая возможность пехоте двигаться вперед, а вот и ничья земля, разворот башни, даем понять, что мы свои посылаю снаряд в глубь обороны противника, тоже делают и остальные.
        И тут грохот, яркая вспышка.
        Очнулся я, и сразу не вспомнил, где нахожусь. В голове трещало шумело, в общем ничего толком не соображал, было темно. Я стал действовать на ощупь. Пахло гарью.
        - Жив, командир? - Как сквозь вату, услышал голос Ивана.
        - Да вроде. Я откашлялся. Подбили, надо покинуть машину произнес я.
        - Пока не горим командир, но высовываться лучше не надо.
        - Что с остальными? - Максим? - позвал я.
        - Погиб, - ответил Толбухин. Похоже на мину нарвались, причем на нашу.
        - А Федотов?
        - Вылез из танка через верхний люк, тут немцы его и срезали. - Я сразу люк прикрыл, мало ли что, у механика крышку заклинило, нижний так мы на пузе сидим, только
        через верх можно, но лучше ночи дождаться. - Продолжал заряжающий.
        Я поискал, и нашел фонарик включил. Увидев Максима, с залитым кровью лицом, накрыли его куском брезента. Начал искать свои вещи. Планшетку, автомат. В планшетке было все карты, наградные, сами ордена, я снял их перед боем. Мало ли что, не хотелось попасть к врагу при таких регалиях. Сунулся в башню и посмотрел в прицел метрах в трехстах, были немецкие позиции. Сколько же до наших. Через триплекс механика водителя, ничего не видать забит землей. Башню разворачивать нельзя, привлечем внимание. Догадался снять пулемет. Все же пригляделся. Метров от силы двести. Но Толбухин прав, сейчас тем более через верх, соваться нельзя срежут с пулемета и все. Ждем когда стемнеет, есть не хотелось только пить, время тянется медленно, постоянно смотрю на часы. Время от времени слышны пулеметные выстрелы, идет вялая перестрелка, противоборствующих сторон. Надеюсь немцы не сунуться, все таки здорово мы им врезали.
        Наконец стемнело. Осторожно приподнимаю люк, вроде тихо. Выползаю из башни беру автоматы, свой и Ивана, тот лезет следом. Я уже на земле сразу перехожу в горизонтальное положение, и начинаю ползти. Толбухин нагоняет меня, ловко у него получается, будто всю жизнь ползал. Отец его родом с Ярославской губернии, еще до революции подался на прииски, да там и остался, женившись где то в сибирской глуши на аборигенке. Поэтому Иван лицом похож толи на хакаса толи якута, а повадки и говор русский. Ползем минуя воронки, временами натыкаемся на трупы, от некоторых идет тошнотворный запашек. Когда изредка взлетают осветительные ракеты замираем, пережидая пока они затухнут. Вдруг Иван делает знак и мы останавливаемся
        прислушиваясь в темноту. Действительно слышаться тихие голоса. Переговариваются на русском. Я подымаю голову, и издаю тихий свист. Голоса замолкают.
        Я же в полголоса кричу, - славяне свои, не стреляйте.
        Тишина, слышится звук передергиваемого затвора.
        - Какие свои, пароль назовите? - раздается взволнованный голос.
        Какой пароль, мы не знаем. Говорю в ответ.
        - Танкисты мы, из тех что прорывались, танк, что недалеко от вас стоит.
        Действительно, проползли мы метров сто пять -десять, а кажется все пятьсот.
        - Побожись, - слышится напряжённый голос.
        - Так не верующий я, коммунист. Отвечаю, а сам думаю есть боженька, на войне и самые ярые атеисты начинают верить. Но сработало.
        - Эй танкисты, ползи по одному, и не балуйте, у нас пулемет.
        Уже в окопчике разглядываем друг друга, это секрет, до окопов еще метров сто. Их троя, старшим младший сержант с ручным пулеметом. Прикрываемся плащ накидкой, и я в свете фонарика показываю ему свой документ. Младший сержант впечатленный, целый майор. Посылает впереди нас, одного из своих бойцов. Снова ползем, вот и окопы нас принимают и ведут по ходам сообщений. Не на долго задерживаемся в землянке, старший лейтенант, очевидно командир роты, куда то звонит и нас в сопровождении троих автоматчиков ведут дальше в тыл, уже не в окопах, передвигаемся чуть ли не бегом. Останавливает окрик часового, но услышав ответ от наших сопровождающих пропускает, уже не спеша идем дальше. И вот какой то хмурый заспанный
        майор глянув на нас, сердито спрашивает у наших проводников.
        - Окруженцы, почему не забрали у них оружие.
        - На каком основании? - спрашиваю я. Мы вышли с боя, с личным оружием.
        - Все вы так говорите бегунки, а на деле, все вы трусы.
        Пытаюсь понять кто это такой, этот майор на особиста не похож. Не политрук ли? Вскоре появляются и тот другой. Я в штабе полка.
        - Что вы так кипятитесь Викентий Сидорович. Говорит капитан, беря для осмотра наши документы, а у самого глаза такие добрые, что аж в дрожь кидает. Открывает мое
        удостоверение вглядывается, и внезапно меняется в лице. Вскакивает, подвигает мне стул.
        - Присаживайтесь Виталий Викторович. Сама любезность.
        - Может быть чаю, или лучше чего покрепче?
        Майор с замполитом, удивлено смотрят на него. Тот же рассыпается в комплементах.
        - Наслышан о ваших подвигах, - продолжает он.
        - Когда капитан Жолудев и младший политрук Степашкин, рассказали о том, как ваш отряд разгромил механизированную колонну врага, по сути целый полк мы сперва не поверили, но захваченные пленные, и документы подтвердили это, кроме того сейчас проявляется пленка, Степашкин говорит, должны получиться хорошие кадры.
        Все думали, что вы погибли. Особист печально вздохнул. Я не понял, что этим вздохом хотел он сказать, толи грусть, что я якобы погиб, то ли выразил сожаление, что этого не случилось.
        - Сколько танков и людей прорвалось, - спросил я.
        Капитан снова вздохнул. - Шесть почти целые, один должен быть в течении суток
        восстановлен, потери в пехоте до взвода, так говорят ваши командиры.
        - А полковник Герасимов, - он нами командовал?
        - Ранен, направлен в госпиталь.
        Впервые особист, при выходе из окружения, так со мной разговаривает.
        Окружения, как они мне надоели, уже в третий раз прорываюсь из котла.
        Майор встретивший меня, так не приветливо, о чем то шепчется с политруком.
        Доноситься голос. -Неужели тот самый, тогда понятно.
        Тут на меня накатывает зверский голод, ведь сутки почти не ел.
        Будто читая мои мысли, капитан спохватывается. - Ну так что, может все таки чаю.
        - Можно чего покрепче, - говорю я, и добавляю. - Сутки почти не ел.
        Началась суета, тут все замечают стоящего, в сторонке Ивана с двумя ППШ за плечом,
        сопровождавшие нас бойцы, давно вышли.
        - Знакомьтесь, мой заряжающий, младший сержант Толбухин, племянник генерал - майора Толбухина. Ну и что, что двоюродной, к чему уточнять такие мелочи.
        Статус Ивана сразу повысился, кроме того орден красной звезды и медаль за отвагу,
        которые выглядывали из под расстегнутого комбинезона, делали ему честь .
        Через полчаса, нас пригласили за стол. В какой то комнатушке, мы скинули свои грязные промасленные, местами прожженные комбинезоны, и умывшись уселись за стол.
        Особых разносолов не было, нарезанное копченое сало, отваренная картошка, селедка, квашеная капуста, хлеб и конечно спирт. За столом я поинтересовался о судьбе танков, и личного состава, оказывается их придали танковому батальону, потрепанному в боях, на этом участке фронта, то есть фактически передали в другую армию.
        - Значит меня тоже? Поинтересовался я.
        Капитан замялся и сказал. - О вас доложено по инстанции, пока вам надлежит,
        прибыть в штаб дивизии, а там уже может определят, куда вам направиться.
        Я подумал и сказал. - При ремонтном взводе, был ефрейтор Петр Долин, он как бы мой ординарец, при нем все мои вещи.
        - Понятно, - сказал капитан.
        - Фактически он, вроде сына полка. Продолжил я. При мех - бригаде проходил курсы
        стрелка радиста, я бы хотел чтоб его и младшего сержанта Толбухина, отпустили
        со мной, понимаете спаянный экипаж в танке, много значит в бою.
        - Постараемся помочь. Вмешался политрук. Мы выпили за победу, потом за Сталина.
        И я отправился спать.
        В штабе дивизии, я тоже не задержался, при чем здесь я и стрелковая дивизия, это был как бы пересылочный пункт для меня. Одно стало ясно, разгром моим батальоном частей вермахта, внес некоторую сумятицу в планы врага, и удар наносимый ими во фланг
        6-армии, был ослаблен в следствии чего, некоторым частям, как и мне, удалось вырваться из замыкающего котла.
        Я подумал, что было бы с нами встреться бы мы на хотя бы полусуток позже. Их бы колонна была развернута, а мы бы окончательно потрепанные в бесцельных атаках, на их обороняющиеся части, с пустыми баками, без боеприпасов, просто были бы мальчиками для битья. Хватило бы и артиллерии, чтоб уничтожить нас, а тут еще целый танковый батальон из дивизии Рейх СС.
        Это были все мои измышления, пока я ехал в штабном автобусе, поглядывая на гаутмана
        сидевшего в углу, под охраной двух автоматчиков. Тот меня не узнал, еще бы, тогда я был в комбинезоне в танка -шлеме в перепачканном сажей и кровью лицо, а сейчас бравый офицер в новеньком мундире при наградах, и только фронтовик особенно танкист, глядя на мое лицо все изрешеченное оспинками поймет, что это не по природе, я стал рябым, а от мелких окалин, что впивались в мое лицо, при столкновении брони со снарядом. Врач осматривающий меня сказал, что это пройдет. Я ему верю, но как говорится до следующего боя. В американских и некоторых английских танках, как я знал, внутри обклеивали танк резиной или пробкой пропитанной негорючими составами, но все это чушь горело все и вся. Рядом со мной подремывали Толбухин с Долиным, я все таки вырвал их с собой. Петька не был призывного возраста, так годика через два. Но уже гордо называл себя танкистом, имел первое звание, и грудь его украшала медаль за боевые заслуги. Петра я прихватил с собой в надежде пристроить его, где нибуть в тылу. В конце концов нас привезли в штаб армии, определили на ночлег, и на какое то время забыли. Что штабным стало не до меня
я понял по суете, которая воцарилась вокруг. Очевидно поступил приказ попробовать деблокировать наши войска, взятые в кольцо, я знал что не к чему это не приведет. Оставив своих бойцов в занимаемом нами домишке, я пошел в штаб армии, чтоб разузнать о своей судьбе, ведь для чего то я был вызван. Не успел я дойти до штаба, как перед домной остановился виллис.
        В нем сидел подполковник, рядом с водителем, а позади два автоматчика.
        - Здорова герой, - произнес подполковник.
        У меня в груди не хорошо похолодело, уж не за мной ли. Стараясь не выдать волнение, я отдал честь.
        - Здравствуйте, товарищ подполковник. Но тот видно посчитав, что дань вежливости была выполнена уже не обращал на меня внимание, вместе с автоматчиками он вылез из
        машины и пошагал к штабу. Вторым чутьем я почувствовал, что это не к добру и поэтому не стал заходить в штаб, остановился возле рекламной тумбы, на которой были прикреплены относительно свежие газеты, делаю вид, что интересуюсь новостями. Ждать пришлось не долго, вскоре подполковник вышел, а позади него двое конвойных, вывели какого то полковника без фуражки и ремня. Посадив конвоируемого в машину, они укатили. Я вздохнув с облегчением, зашел в здание.
        Там царило какое то затишье, перепуганный часовой даже не стал у меня спрашивать, кто я такой и зачем явился. В конце концов, какой то майор покопавшись в бумагах, выдал мне предписание.
        Я затребовал, чтоб предписание было написано и для моего экипажа, тот не стал возражать и состряпав какую то бумажку, сходил заверил ее, сделал выписку аттестатов, и снова углубился в разборку своих бумаг, ну хоть что то. Я вышел из штаба и только тогда вскрыл, пакет. Майору Кропоткину В.В. надлежит явиться. Я чуть не скомкал предписание. И так путь мой лежал в город Ефремов, в только что сформированную,
        но похоже еще не до конца 5 -танковою армию. О ее судьбе, и командующего я узнал случайно, благодаря мультфильму про котенка с улицы Лизюкова. Меня просто заинтересовало, кто такой Лизюков. И про этого человека у меня возникли
        противоречивые чувства, с одной стороны герой Советского Союза, с другой, впрочем мне ли его судить. Одно было ясно, что жизнь не безопасна. Вернувшись и достав карту, я начал намечать маршрут следования, что бы быстрей прибыть в пункт назначения. Началась бомбежка, и бросив все мы выскочили из дома, ища место где бы укрыться. Но самолеты бомбили центр городка, где был расположен штаб армии. И поэтому для нас все обошлось. Били зенитки, и даже добились кое какого успеха, один из самолетов люфтваффе дымил возвращаясь к себе. Надеюсь он не долетит. Добираться пришлось не один день, и с трудностями выискивая попутный транспорт.
        Самое обидное, что вскоре, нам придется возвращаться почти назад. Как я и ожидал 5-танковая была на пути к формированию. Шло простое объединение танковых корпусов, в одно соединение. Мое прибытие, совпало с назначением генерал-майора Лизюкова, командующим армией. Но встретится с ним мне не пришлось, так как я получил переназначение, во вновь сформированный танковый корпус. Снова дорога.
        В расположение корпуса прибыли поздно ночью, и кое как найдя место для ночевки, в каком то заброшенном сарае, наскоро перекусив заснули. С утра я решил привести себя в порядок, да и помыться не мешало, подняв своих архаровцев я потянул их за собой.
        Прихватив все свои вещички, мы спустились к речки и полностью раздевшись кинулись в воду. О чем я тут же пожалел. Не смотря на разгар лета, с утра речка была довольно прохладной. Петька тот час же с криком выскочил из воды, возможно я сделал бы тоже самое, но видя как Толбухин спокойно погрузившись в воду вынырнув, выпустил струйку воды изо рта произнес.
        - Ай хороша. Я тоже сдержавшись, обернулся и сказал.
        - Петька, тащи мыло. Тому поневоле, пришлось вновь зайти в воду.
        Вскоре та перестала казаться холодной, намылившись и хорошенько сполоснувшись,
        мы полезли из воды. Раздался девичий крик. Немая сцена. Мы такие хорошие, чистенькие в чем мать родила, и пятеро девчат в форме, с полотенцами через плечо.
        Вероятно явившиеся за тем же самым, что и мы. Помыться. На крик прибежали два офицера и сержант.
        - Полушин? Кричал на сержанта, один из офицеров.
        - Я тебе, что приказал до полудня, чтоб не одна душа не появлялась.
        И тут же переключился на нас. - Кто такие, как посмели, на гаупвахту захотели, так я быстро наряд на кухню устрою, отвечать?
        И я ответил. - Капитан, ты бы коней бы попридержал. После чего отодвинув крикуна
        в сторону, направился к своей одежде. Что произошло я не видел, но услышал звук падения тела. Я обернулся, капитан лежал на примятой траве, а рядом невозмутимо стоял Иван.
        - Да я, да ты. Только хрипел лежащий.
        Клацнул затвор автомата, это сержант Полушин, среагировал на действие Толбухина.
        - Что тут происходит?
        Я оглянулся. Появилось новое действующее лицо. Девчата так и не ушли, уже не чуть не смущаясь, с интересом наблюдая за происходящим. Новое лицо было полковником, с большими, но все же не как у Буденного усами.
        - Разрешите одеться, товарищ полковник, - спросил я.
        Капитан поднявшись, потянулся к кобуре.
        - Разрешаю. - Сказал полковник и добавил. - Колышкин отставить.
        - Да они же старшему по званию, неподчинение оказали.
        Высказался тот, застегивая кобуру.
        - Разберемся.
        Я протерся чистой портянкой, специально взятой, для этого, натянул трусы одел бриджи, обулся, после чего накинул гимнастерку, потянулся за портупеей.
        - Так что там, насчет старшего по званию? - Спросил я у онемевшего капитана.
        Надев фуражку, я подойдя к полковнику козырнув представился.
        - Товарищ полковник, майор Кропоткин, прибыл, для дальнейшего продолжения службы.
        Полковник улыбнулся, снял с носа очки, чтоб протереть и спросил.
        - Кропоткин, мне кажется мы где то встречались?
        Я быстро оглядел его, два ордена, знамя, красная звезда, медаль РКК.
        - Так точно на финской, - ответил я, и попал в точку.
        - Ну да, ты у меня в батальоне, танком командовал.
        - Смотрю растешь парень, вон уже майор, герой, наград столько, аж завидки берут.
        Я сделал вид, что смутился.
        - Последний раз, чем командовал?
        - Ротой Т-34, потом сводным батальоном.
        - Это хорошо, - оживился полковник.
        - Пойдешь, у меня в 3-й бригаде командиром батальона.
        - Разрешите вместе с экипажем, товарищ комкор. Я наконец то понял, кто передо мной.
        Тот поглядел на моих уже одевшихся, и стоящих по стойки смирно бойцов.
        - Орлы, - заключил он, - только кого то не хватает.
        - Механика - водителя, - подсказал я. - Погиб, в последнем бою.
        - Колышкин. Окрикнул полковник, капитана. - Дать майору мех-вода из резерва.
        - Есть. Я поглядел на Колышкина и понял, что нажил себе врага.
        - Разрешите, я сам подберу водителя.
        И получив разрешение, отдал команду своим собираться.
        Девчата со смехом, протопали мимо нас к воде. Колышкин, отдав приказание сержанту, не кого не подпускать и не подглядывать, поплелся за нами. Получив направление, я наконец то отправился в свою мех - бригаду. В штабе мне, уже все уши прожужжали, какая она отличная, получила звание гвардейской, но не чего, и мы не лыком шиты.
        В бригаде были перестановки, естественные после боев и преобразований.
        Ротмистров, ее бывший командир, став комкором, потянул вслед за собой и всех
        остальных, так бывший комбат, стал комбригом, а я на его место, как меня воспримут я не знал, может на это место, метили кого то из своих, но это не мои проблемы.
        Танковая бригада по технике, была полностью обеспечена, по новому штату.
        Комбриг подполковник Максимов, оглядев меня сказал. - Я думаю учить тебя не чему, а потому принимай батальон, а там посмотрим. Он очень удивился, когда выбирая машину, я взял себе Т-34 вместо КВ, привык я к ним, другого объяснения не понадобилось.
        А вот с механиком, я не знал кого взять, в взводе тех обеспечения болталось трое неприкаянных, по виду бравые ребята, в конце концов я устроил им типа экзамена, проехавшись с каждым по очереди, одного отмел сразу, на команды реагировал заторможено, путался в передачах. Двое других вроде бы нечего, только вот опыта маловато, всех получше, уже к себе разобрали, другие экипажи, в конце, концов взял себе белоруса Олеся Гуревича. Очень уж он, старался понравиться мне, нечего опыт приходит вовремя езды. Приказав собраться всех командиров, Максимов представил меня батальону. В моем батальоне 28 -танков, 7-КВ, 11-Т-34 и десять Т-60.
        Я оглядел своих подчиненных, и сказал давайте знакомиться гвардейцы, и началось, не скажу чтобы я всех запомнил за раз. Командиров рот это точно, с начштабом в придачу. Политрук в это время, находился в штабе корпуса. Один из командиров танков, пристально смотрел на меня. Бровкин Иван! Мы обнялись, он уже был старшим сержантом, и имел две медали. Командиром танка, он стал с моей подачи, поскольку в солдатской книжке у него записали, участие в боях командиром танка. Звание младший сержант, как и медаль тоже моя инициатива. Заслужил. В мех бригаду, попал после госпиталя. Повезло в батальон, где формировали маршевые роты, приехали «покупатели», и на вопрос есть ли танкисты, вызвался один из первых, увидев награду - медаль за отвагу его взяли, и вот воюет на Т-60. Подошел Толбухин, и узнав Бровкина тоже обрадовался.
        И на то, что у того треугольников прибавилось хмыкнул, показав орден. Бригада не долго пробыла в резерве, её как и весь корпус тронули с места, погнали грузится на станцию.
        Нас бросали под Воронеж, остановить продвижение врага. Под утро, нам пришлось
        спешно сгружаться на станции Елецк, и выдвигаться своим ходом в сторону Воронежа. На марше, я на какое то время подменил Гуревича, так как видел, что такой переход
        на Т-34 начал его выматывать. -Командир тебя, - Петька сунул мне, свой танка- шлем. Я остановил танк, и по быстрому поменялся с мехводом.
        - Второй я первый, почему молчишь. - На связи, - отозвался я. - Немедленно разворачивай свой батальон на Катериновку, по сообщениям, там прорвались немецкие танки. - Вас понял. Короткая передышка, сверяюсь с картой, ставлю задачу командирам рот и взводов. Снова марш. Вскоре вижу, горящее село. Вглядываюсь в бинокль, точно из села выползают немецкие танки, спешно оглядываю местность. Вон там лесок, а с этой стороны овражек. Дорога, прямо за селом разветвляется, как они пойдут прямо, или повернут на Воронеж, чтобы зайти с тыла, а там и до колечка не далеко. Думаю как бы поступил сам, атаковать сейчас с ходу, вести бой в районе села, нет дурных, сколько их там не известно. А как бы я поступил, повернул бы на Воронеж. Связываюсь с командирами рот, укрываемся за леском наблюдаю.
        Вновь вызывает комбриг. - Второй, что у тебя там?
        - Первый, вижу коробочки, сколько их не знаю, часть еще в селе.
        - Второй, я первый, третий подойдет, часа через полтора.
        - Понятно, вижу коробочки, поворачивают на Воронеж. Молчание.
        - Думаю атаковать, жду третьего.
        Что, меня заставило оставить в запасе часть КВ, и роту легких танков, до сих пор не знаю. Сказав начштабу, чтоб действовал по обстановке, я сам повел остальные танки в атаку.
        Ударили во фланг, до противника метров пятьсот. Ору сжимая тангенту.
        - Мой головной. Навожу на цель. Кричу, - остановка. Выстрел, есть.
        Головная машина, задымив остановилась, вижу, как еще три, последовали ее примеру.
        Не плохо. Идем на сближение выстрел, мимо. А черт, не надо спешить. Но еще два
        танка подбиты, противник поворачивает в нашу сторону, как их еще много. Мне все же везет, еще один танк в мою счет. Но уже враг, начинает долбить по нам.
        - Маневрируй. - Кричу Олесю, а слышит ли он меня.
        Выстрел в гусеницу, тоже неплохо, моего подранка добивает кто то другой.
        Но что это, чей то голос врывается в наушники. - Горю ио, ай. И тут же обрывается на этой ноте. Кручу башней, точно полыхает кто то из наших, и я понимаю почему, из села вышла еще одна колонна, танков больше первой, и вот уже они устремляются
        нам во фланг, а мы еще первую не добили. Ору, вновь сжимая тангенту.
        - Тяжёленькие, разворачивайтесь к селу, принимайте гостей, мы тут сами.
        Снова кручу башню, удар танк вздрагивает, но вроде бы нечего страшного, ловлю в прицел Т-3, вижу что он. Ах молодец, словил под башню. Давай следующего, но на моем направлении все.
        - Бери левей. - Командую Олесю. Мне надо следить за боем, командир я или кто, как жалко, что нет в танке башенки командира, как у многих немецких танков, приходится наблюдать за всем через прицел. Вижу, дымит еще один из моих. Но колонна ударившая по нам, уже атакована, сама попала в клещи три повернувшие на встречу КВ и еще четыре атаковали немцев во фланг. Смотрю, как мои добили таки, последнего на дороге.
        - Бьем остальных, - командую я.
        Замечаю, что еще одна 34 замерла, но из этой, хоть экипаж выскочил.
        Все внимание, на вышедших из села. Тем это не нравится, и они начинают пробовать
        вползти назад в село, но поздно. Уже четыре из них, не куда не торопятся, а меж тем, наши легкие танки охватывают село с тыла. Снова в ушах голос Максимова.
        - Второй я первый, как там у вас?
        - Воюем.
        - Жди, скоро будем.
        Посылаю вновь снаряд. Попал не попал, но уже семь дымов. Считаю, сколько еще стреляют по нам, разбрелись все же сволочи. Восемнадцать. Как восемнадцать.
        Это, сколько же их было. Один из КВ тоже задымил. Продолжаем обмениваться любезностями. Но тут с тыла, из деревни по врагу удар нанесли наши легкие танки. Укрываясь за домами, они напали и снова спрятались за строение.
        Эх, где наша не пропадала, радуюсь тому, как еще посланный мной снаряд, находит цель, а враг упокоение. Горят, уже половина насчитанных мной. Часть немецких танков, все же пятясь вползают в село, по ходу снося две хаты. Кто то попадает в один из них, и с того повалил дым, прям из хаты, стенку которого он снес. Четверка танков, пробуют развернувшись бежать, но на пути овраг, и один из них опрокинувшись исчезает
        из виду. Еще один получает в трансмиссию, а не хрен поворачиваться задом. Два других замирают, пробуют отстреливаться, но КВ, чуть ли не в упор добивают их. Заваливаемся в село выискиваем сбежавших, а там кавардак, во всю идет бой. Вижу, догорающий наш легкий танк. Двигаемся дальше, черт тут же пехота, заработал наш пулемет.
        Бросившийся навстречу нам фриц, с чем то продолговатым, падает как подкошенный. Раздавшейся взрыв, разносит его на куски, что смертник, но нет скорей всего у него была мина липучка, и он хотел бросить ее нам на мотор, да поспешил. Снова заработал пулемет, и двое немцев, перебегавших на другую сторону улицы падают на землю, как подкошенные.
        Черт где же наша пехота, когда она так нужна. По пути попадается дымящий полугусеничный бронетранспортер, чуть в сторонке еще один. А вот и наш, Т-60 ему тоже хорошенько досталось, полу -оторванная башня свисает с корпуса.
        А вот и обидчик, маленьких один, из бежавших, от нас танков. Ого Т-4, как удачно подставил бок . Выстрел, и тот до этого двигаясь не спеша, дернувшись замирает.
        Буквально через секунды его, как тараканы начинает покидать экипаж, но Петька не спит, двое не успевают забежать за угол дома. Двигаемся вперед, вот и конец села.
        Выезжаем разворачиваемся, смотрим. На ловца и зверь бежит, выскакивает Т-3 и как бы удивлено замирает. Знаем мы такие замирания, я успеваю первый, и тот замирает на всегда.
        - Последний, - кричит Иван.
        - Что последний? - переспрашиваю я, думая об оставшемся танке.
        - Последний бронебойный, улетел, поясняет мне Толбухин.
        - Ну так осколочный давай.
        Он заряжает. И я чуть не всаживаю его в выскочившую Т- 34.В упор, и осколочным можно бед натворить.
        - Внимание всем коробочкам говорит второй, всем покинуть село, кто не входил оставаться на месте.
        Установилось затишье, лишь временами из села доносились выстрелы.
        Что говорило о том, что в самом селе еще хватает немецких солдат. Эх пехоту бы сюда.
        По команде, моя и другая 34 обошли село и присоединились к танкам батальона.
        Высунувшись из танка, я взглядом окинул поле боя ого, сколько же мы их намолотили. Не меньше сорока, если считать и тех, что прихватили в селе. Подсчитываю наши потери один КВ, три 34, и не хватает четырех легких танков, один дымит возле крайнего дома, два подбитых видел в центре села и скорей всего четвертый, где то там.
        А Катериновка продолжает гореть, если поднимется ветер, то огонь может перекинуться, и на уцелевшие дома. Из оврага показались люди, и приглядевшись я понял, что это гражданские.
        Так и оказалось, около двадцати человек, в основном женщины и дети, те
        кто успел бежать, когда в село вошли немцы. Они были полураздетые напуганные, но все же определив, что мы свои повылезали из оврага. Какой то мальчуган лет десяти подойдя к машине сообщил, - а мой тятька, с дядей Гришей и дедом Егором, немцев поймали сейчас приведут.
        Действительно, показалась еще одна группа людей. Трое мужиков тащили, двоих немецких танкистов. И видно было, что им здорово досталось. Комбинезоны изорваны лица в крови. Оказалось, что это экипаж с того танка, что сверзился в овраг, в аккурат
        рядом с тем местом, где укрывались сельчане. И когда из опрокинутого танка из нижнего люка оказавшемся с верху полезли немцы, дед Егор из двустволки которую успел прихватить, ухлопал одного фрица, двоих же оставшихся еще не опомнившихся от полученной встряски, прихватили сельчане и возможно бы разорвали на части, если бы не тот же самый дед Егор, предложивший отдать их нам. У не добитого фельдфебеля, я только и смог выяснить, что мы столкнулись с одним из полков 11 танковой дивизии вермахта, а еще один полк наступает несколько правее, получив команду произвести
        атаку в сторону Ельца. Как бы в подтверждении его слов послышались орудийные выстрелы, где то километрах пяти от нас, завязывался бой.
        - Похоже наши, - высказался командир роты, тяжелых танков Селуянов.
        Я и так, понял это. Решение было принято немедленно, готовимся к бою, идем на помощь своим. Роту легких танков, оставляем у села, чтоб не выпустить немцев, да и иметь
        прикрытие с тыла. Мой танк подкатил к подбитой 34, возле которой колдовал экипаж.
        У той, сбило гусеницу с ведущим катком.
        - Бронебойные остались, - спросил я у командира танка, лейтенанта Семенцова.
        - С десяток будет, - ответил тот.
        - Быстро восемь мне перекинем, у меня все закончились.
        Лейтенант кивнул, бросил кувалду, и в считанные секунды оказался внутри танка.
        Мы зашли с тыла, и как оказалось вовремя, немецкие танки, охватывали наш второй батальон с флангов, при поддержки артиллерии, которая уже успела развернуться
        и начала наносить потери нашим. Встречный танковый бой, и не в нашу пользу.
        Где то дальше в тылу, спешно окапывалась наша пехота, немецкая же находящиеся
        в основном в бронетранспортерах, оставалась на местах, пока не вмешиваясь в бой.
        И так, наш удар с тылу был неожиданным. Особенно для артиллеристов, на них возглавил нашу атаку мой заместитель, начштаба Иволгин. Рота КВ, просто смяла две батареи врага, уничтожая расчеты орудий, давя гусеницами и пулеметным огнем.
        Я же тридцать четверками, нанес удар по стоявшим, чуть в отдалении бронемашинам.
        Их было одиннадцать, и с них хватало осколочных. Как и ожидалось, первоначальный
        успех гитлеровцев, закончился их поражением.
        - Первый я второй атакую, с тыла не попортите наши шкурки. Нарушил я радиомолчание.
        - Второй я третий. На мой позывной отозвался командир, второго батальона Капитан Лопухов.
        - Вас понял.
        Разгромив пехоту врага, буквально в считанные минуты, оставив от бронемашин
        металлолом, ударили по флангам врага, причем с тыла. Немецкие танкисты увлеченные боем, не сразу заметили, что творится, что то не то. То один, то другой, их танки
        вспыхивали, получая снаряд в моторное отделение. А когда разобрались, было поздно. Зажатые со всех сторон, их танки нарушив, первоначальный строй, заметались по полю подставляя свои борта. И так разгром был полный, лишь только двум Т-3 удалось вырваться, из наших клещей и то благодаря тому, что у нас банально закончились
        снаряды, а осколочные удаляющимся танкам, не приносили какого либо вреда.
        У меня опять потери, две 34 причем безвозвратно, только из одной, да и то не весь экипаж сумели выбраться, погиб комроты Рябушкин. Одно утешает, погибли ребята отомщенные.
        К нам подъезжает комбриг, на броне- автомобиле. Глаза Максимова сверкают.
        - Молодец Кропоткин, вовремя подоспел, думал хана бригаде, шли к тебе на помощь да сами нарвались. Окидывает взглядом округу, - не меньше полка намолотили.
        - Два полка. Уточняю я. - Под Катериновкой, моим батальоном, уничтожено до сорока
        танков противника.
        - То есть за день нами, почти разбита танковая дивизия противника. Улыбается Максимов. Я пожимаю плечами.
        - Кто его знает, какой состав у этой дивизии.
        - Катериновка взята? - Спрашивает Максимов доставая карту.
        - Не совсем. Признаюсь я. - Там засела пехота противника, я оставил легкие танки для блокады, сама Катериновка на половину выгорела, нужна пехота, чтоб выбить немцев полностью.
        - Понятно. Комбриг свертывает карту.
        - Нашей бригаде поставлена задача, освободить село, отбросить противника, и продолжать наступление.
        - Так что сажай пехоту на танки, и вперед, мы следом, надо привести подразделение в порядок.
        - Не могу, - говорю я. Горючие на исходе, снарядов совсем не осталось.
        - Что не одного? Как бы удивился Максимов.
        - Посмотрите сами, если не верите. В этот момент со стороны Катериновки, послышалась пальба из орудий.
        - Это что там такое. Там явно разгорался бой. Бронеавтомобиль был с рацией, и комбриг нырнув в него вызвал третьего. - Вот что, бери все что у тебя на ходу, и бегом в Катериновку, возьми роту десанта, действуй, там бой идет.
        - Что значит всего треть боекомплекта на машину осталось, у второго вообще и того нет.
        Минут через десять, второй батальон, рыча моторами, уходит с десантом на борту в сторону села.
        - А ты давай быстрей загружайся, заправляйся, снарядов можем дать только половину боекомплекта, сам понимаешь, тылы еще не подошли.
        Деваться не куда. К селу поспели только, через часа полтора. Оказалось, к Катериновке подошли тыловые части одиннадцатой дивизии, и если бы не подоспел второй батальон бригады, то бы неизвестно, чем бы все закончилось. В охранении у немцев было десять танков, два успела подбить 34, стоящая на приколе. Вступившие в бой легкие танки потеряли, еще две машины. В общем за день, бригада потеряла, почти половину танков, хотя и нанесла противнику ощутимый урон, разбив танковую дивизию вермахта.
        Катериновка в конце, концов, была взята. Треть дворов сгорело, но все же мы нашли
        хату для ночевки. Уцелевшие мирные жители, те кто решил не покидать села и дома их сгорели, ютились у соседей. В тесноте оказались и мы, раздав последние распоряжения,
        я было завалился спать, но размечтался. Буквально через час меня трясли.
        - Что такое, немцы? - спросил я у Петьки надевая сапоги.
        - К командиру вызывают.
        Злой, вконец вымотанный за последние сутки, я шел в здание бывшего сельского совета, где расположился штаб мех бригады. Возле него стояло несколько танков и бронемашин, видно начальство какое то прибыло, и я не ошибся. Уже открывая дверь я услышал.
        - Я требую, чтоб наступление корпуса продолжалось, нужно развивать полученный
        успех.
        - Моя 87 бригада, и так продолжает двигаться в сторону Воронежа, но не имея разведданных, можно угодить в такое же положение, что и немецкая дивизия разбитая нами.
        - А что делает здесь бригада в Катериновке, почему она не атакует остатки той самой дивизии?
        - Она недавно после боя, ждем подхода частей обеспечения корпуса, требуется дозаправка и пополнения боекомплекта.
        Я не спешил входить, решив дослушать, что скажут дальше.
        - Но вы ведь не могли выступать, не имея каких то запасов всего этого.
        - Есть стратегический корпусной НЗ.
        - Ну вот и давайте, через два часа все силы корпуса, должны продолжать наступления, через сутки должен подтянуться 9 мех-корпус.
        Войти я так и не успел. Дверь открылась, и из нее вышел коренастый человек в танковом комбинезоне, но в фуражке. Я отдал честь. Мужчина взглянул на меня, как бы пытаясь понять кто я такой, но не чего не сказав вышел из дома, вслед за ним выскочило еще двое офицеров. Я вошел в комнату, кроме Максимова, начштаба бригады, в ней были комкор Ротмистров и еще двое офицеров.
        - А Кропоткин, долго спишь? - сказал Максимов увидев меня.
        Комкор оторвался от карты. И произнес. - В общем вы поняли, товарищ Максимов, через полтора часа, выдвигаетесь в этом направлении.
        Мне захотелось выругаться. Ночной переход, к нечему хорошему не привел. Уже к рассвету, мы нарвались, на свежие силы противника, причем они о нас знали от отступивших немцев, а мы о них нет. Головная машина, следующая, как бы в разведке, в метрах трехстах впереди основных сил, была уничтожена сразу, тут немцы поспешили, что дало нам возможность рассредоточится. Завязалась перестрелка,
        обыкновенное прощупывание сил, подошедший второй батальон поддержал нас огнем, и мы попробовали перейти в атаку, но тут кроме танков и полковых пушек ударила серьезная артиллерия, и нам пришлось отойти, чтобы перегруппироваться. Не помогла и корпусная артиллерия, которая была подтянута к месту боя. Завязалась артиллерийская дуэль. Но хоть внимание, от нас было отвлечено. Вскоре и она затихла.
        От батальона, в строю осталось десять машин. Увезли в санбат раненного Бровкина, он единственный кто смог выбраться из горящего танка, накрытого тяжёлым снарядом.
        Ранен оказался и Максимов, но очевидно не слишком серьезно. Вылезая из бронеавтомобиля с перебинтованной правой рукой, висевшей на перевязи, он направился ко мне. - Почему прекратили атаку? - спросил он сердито.
        Я указал на подбитые танки, три моих и два второго батальона. И это в течении десяти минут, уточнил я, тем более нет уверенности, что врагу нанесен хоть какой то урон.
        - А обойти не пробовали? Комбриг нахмурился, как бы давая приказ к действию.
        - Мы получили всего лишь половину боезапаса, часть уже расстреляли. - Соваться не известно куда, с полупустыми баками, имея по пятнадцати снарядов на ствол, это самоубийство.
        - А ты философ, как я посмотрю. Комбриг невесело усмехнулся, вновь глянув на дымящие в полукилометре машины. - Сейчас подойдут заправщики, и грузовики со снарядами. Обрадовал он. - Сперва загрузиться Михайлов, потом твои.
        - Люди двое суток без сна, да и последний раз ели, вчера утром. Продолжил я.
        - С обедом что небуть решим, да и сух пайки прикажу выдать, а вот что касается сна, слышал наверное что командарм приказал?
        Я кивнул головой. - Только вперед.
        - Ну вот видишь, потерпите еще маленько.
        Второй батальон успел получить все, и танки подготовить и покушать. А мы успели только заправиться, погрузить в танки снаряды, тратя на это последние силы.
        Я уже было распорядился послать людей за кашей, после того как отогнали танки
        в балку, к кухне, что была метрах трехстах. Как налетела авиация противника, и нас начали бомбить. Бомбежка была не долгой, нам повезло, а вот кухне нет.
        Обидно было до слез, тем более, что и обещанный сух паек не был выдан, поступил приказ на выдвижение. Как и говорил комбриг, мой батальон пошел выискивать слабые места у противника. Второй же батальон, напомнил короткой атакой, что мы еще здесь, и не куда не делись. Вновь заработала немецкая артиллерия, но нас уже это не касалось. Через полчаса ходу, мы действительно наткнулись на пехотную часть. Но нашу, остатки пехотного полка окапывались, собираясь держать тут оборону. Кто и сколько немцев перед ними, они не знали. Как и не знали, что это именно наша бригада, ведет бой с их правого фланга. Потому повеселели глаза майора узнав, что они здесь не одни. Я решили дальше обнадежить его, предприняв разведку боем. В сторону деревеньки, что была перед ними. В этот раз с нами был взвод пехоты, что выделили нам от батальона мотострелков. В деревеньку мы вошли вовремя, а вот выйти из нее не успели. Нос к носу столкнувшись с противником, который в нее заходил, переправившись через какую то речушку в брод, вот где нужно было держать оборону той части, что мы только встретили. Заговорили танковые пулеметы
кося людей и лошадей. Да нам навстречу вылетел эскадрон, не меньше, они видно хотели с ходу ворваться в населенный пункт, распугав в нем старушек, или кто в нем остался, поскольку когда мы вошли в деревню, мне она показалась вымершей.
        Лошади с ржанием, что уцелели уносились прочь теряя всадников. Сразу за эскадроном тянулись пушки на конной тяге, а лишь потом с десяток странных грузовичков, а дальше опять пароконные возы. Это то, что я успел рассмотреть. Не когда было, надо было стрелять и давить. Форма правда у разбегающихся в ужасе солдат, была какая то странная не мышиного цвета. Сателлиты дошло до меня, когда я в прицел увидел перекошенное в страхе лицо водителя, не успевшего выпрыгнуть из кабины грузовичка, когда наша 34 шла на таран. Следующие среди колонны, три легких танка, не представили нам не какого труда разобраться с ними. В общем отвели душу. Убегающих за речку, а тем более ускакавших преследовать не стали. Еще кое кто пробовал сопротивляться, отстреливаясь из камышей, как появились первые пленные.
        - Это кто? - Воскликнул один из бойцов, оглядывая смуглых солдат, тянущих руки в верх.
        - Кажись мадьяры. Промолвил сержант, которому было лет за сорок.
        - Ну чего столпились, - прикрикнул он на зевак.
        Но народ любопытствовал. Смотря на венгров, без всякой злобы, еще бы победа досталось малой кровью. Поэтому десантники и танкисты узнав, что перед ними не немцы, отнеслись к пленным снисходительно. Пробовали заговорить с ними, и даже предлагали закурить.
        - Смотри немчура, кого только не погнали с собой на нас, еще
        Бы, считай всю Европу покорили, теперь значит этих вот, заставляют с нами воевать.
        - Отставить разговорчики. Где этот политрук, когда он нужен? Снова в штабе корпуса околачивается, ну я ему устрою. - Вы думаете перед вами простые, несчастные парни.
        - Которых, как я слышал только что, немцы чуть ли не силой погнали воевать с нами. -Так вот это не так, пошли они добровольно, и стреляют они в нас не из под палки, и насилуют наших девчат с удовольствием, и деревни жгут улыбаясь, они хуже немцев, поверьте мне, потому что лютуют похуже их на оккупированных территориях, стремясь выслужиться перед своими хозяевами. Бойцы слушали меня и смотрели на пленных, уж очень не вязался их вид с тем, что я говорил, в отличие от немцев, они не вели себя вызывающе, наоборот, были напуганы и смотрели на нас так, что поневоле могли вызвать жалость.
        Вернулись наши с трофеями, едва не отплевываясь, подвели одну телегу, чуть ли не доверху набитую различным добром.
        - Смотрите мужики, что у них чуть ли не в каждом возу. Ефрейтор из мотострелков, вынул женское пальто с лисим воротником, потом ворох женских платьев.
        В возу оказались: часы с кукушкой, посуда, и даже детские игрушки.
        - Что это? - Я вопросительно указал на барахло.
        Пленные молчали. Я подозвал младшего сержанта Калымбакова, зная что он из казанских татар.
        - Поговори сними на своем, уж несколько слов они должны понять, все таки к тюркам относятся.
        Подойдя к телеге, я стал разглядывать добычу европейских сверхчеловеков.
        Взгляд мой упал на то самое пальто, и кое что привлекло мое внимание, обрывки белых ниток приглядевшись, я понял что они образуют. Ах ты, я повернулся к пленным.
        С начала я думал, что все это барахло с какого нибуть магазина, ну может частично награблено у населения, но нитки образовывали звезду Давида.
        - Они говорят, домой хотели послать, - сказал Калымбеков.
        - Сволочи! Все девятнадцать пленных, с ужасом смотрели на меня, так я был грозен.
        Я оглядел своих подчиненных. Не зная, как к ним обратится.
        Среди вас есть, дети израилевы?
        - Чего? - Не понял сержант, пехотинец.
        - Ну евреи.
        - У меня стрелок - радист. Всколыхнулся командир танка, Сергей Иванов.
        - Зови!
        - Боковский, где ты там, к комбату.
        На окрик из танка, стоящего ближе к переправе, вылез щупленького вида человек.
        И посмотрев в нашу сторону, понял что его зовут, спрыгнув на землю, подбежал к нам.
        - Знаешь, что это? Я хотел, чтоб он объяснил бойцам, что означает звезда Давида, а потом уж я дальше провел ликбез, среди бойцов, мне не хотелось чтобы они делили врагов,
        пришедших на нашу землю, на просто солдат пригнанных сюда воевать, и идейных, все они одинаковы фашисты. Боковский повел себя странно, схватив пальто, он вдруг прижал его к себе и чуть не прокричал.
        - Софочка!
        Глянув на него, я увидел как по его лицу потекли слезы. Я все понял.
        - Что это с тобой? - спросил своего подчиненного Иванов.
        Но тот снова проговорил. - Софочка!
        И вдруг кинулся к танку. Что то предпринять, мы не успели.
        Боковский выскочил из танка с автоматом, и очередью срезал пятерых из пленных,
        прежде чем механик водитель с заряжающим обезоружили его.
        Я связался с первым, доложил об уничтожении частей из венгерской дивизии.
        Получил приказ, временно закрепиться у брода. То есть мне, давали передышку.
        Через некоторое время прибыла кухня. Хотя мы нашли чем подкрепиться, кое что взяли в обозе у венгров. С кухней прибыл наконец то ротный политрук, на отремонтированной 34, которой технари, заменили ведущий каток. Пришла и машина за пленными, те к стати напуганные происшедшим вспомнили, что некоторые понимают
        славянску мову, объяснили почему, так подставились. Они были уверены, что находятся в тылу, ведь в эту строну ушла большая танковая часть немцев. Ну да слоеный пирог, тут ваши , здесь наши. Пару часов удалось поспать. К вечеру заявились корпусной комиссар, с особистом.
        Я понял по чью они душу.
        - Боковского не дам, - заявил я. - Давайте разбираться на месте.
        - А ведь ты комбат, тоже виноват. - Комиссар недобро прищурился.
        Все ясно, был среди пленных понимающий русский язык, вот и нажаловались, еще небось про конвенцию вспомнили, так мы ее вроде бы не подписывали.
        - В чем? - спросил я. - Расстреливать пленных, я не призывал, просто объяснил ребятам, что венгры тоже наши враги, а то уже некоторые чуть целоваться к ним не лезли, курево
        папироски стали предлагать, пока не обратили внимание, что у тех в обозе хранится.
        - И что же в нем такое было? - спросил комиссар.
        - Вещички расстрелянных евреев, из Харьковского гето. - Боковский - сам харьковчанин, опознал пальто своей жены, понял что с ней произошло, и кто виноват, вот башку и снесло, я уже провел с ним беседу, объяснил, что просто так пленных, расстреливать нельзя, сперва суд над ними провести надо, а потом воздать по деяниям.
        - Они наших пленных и мирных жителей, просто так убивают, для них мы хуже животных, потому как за людей, нас не считают.
        - Я смотрю товарищ Кропоткин, вы не ту стезю избрали, вам бы политруком быть,
        - заметил особист. - До этого писавший у себя, что то в блокноте.
        - Вы знаете, что Боковского ждет трибунал, и скорей всего штрафная рота?
        Спросил он, засовывая блокнот в планшет.
        - Нашли чем напугать танкиста, - сказал я. - Он и так со смертью рядом ходит, причем такой, что не пожелаешь не кому.
        - У меня только в батальоне за последние сутки, не один экипаж, вместе с танком сгорел.
        Тут крыть, было не чем.
        - И все же.
        - Да забудьте вы про него, отпишите, что погиб, пропал без вести.
        - К ста те, насчет отпишите, - вмешался в разговор комиссар.
        - Вам письмо, и судя по всему, давно вас ищет.
        Я взял еще довоенный конверт, с пятью штампами и приписками, интересно от кого оно, потом посмотрю, с начала проблему с бойцом решу.
        - Так где все таки, наш виновный в расстреле? - Спросил капитан, похоже он не собирался
        отступать, судя по интонации голоса.
        - Комиссия учтет все, побудившие к этому деянию факты.
        - В дозоре, вместе со всем экипажем танка, у нас война все таки, и надо быть на чеку, а у меня каждый человек на счету.
        - Связь есть? - Вызовите, - сказал капитан вставая.
        - Есть, но не буду, вы собираетесь сорвать приказ командования о наступлении, я сейчас со своим отрядом, буду форсировать реку, и мне не улыбается попасться также, как ваши любимые венгры.
        Я уже понял, что этот капитан не отступит, и скорей всего прибыл он из штаба армии, и свою задачу выполнит, любой ценою.
        - А сейчас извините. Я тоже встал. - Пора выступать.
        Капитан не как не отреагировал на мой демарш, а просто сказал. - Я с вами.
        - Да пожалуйста. Запретить ему я не мог, до чего въедливый фрукт, не люблю таких.
        - Ну а я назад, в корпус, - сказал комиссар подымаясь.
        - Что будем делать с трофеями? - ведь не могу я здесь все бросить, - спросил я.
        - Ведь докладывал, что захвачено три грузовика, оружие, две пушки на коном ходу с боекомплектом, тут я покривил душой, пушек было четыре, но две вместе с пулеметом, я отдал полку, что окапался невдалеке от нас, жалко стало пехоту, их и так осталось едва батальон. Подарку майор обрадовался, еще бы, противодействовать бронетехнике, он мог только, как он поведал один ПТР на три роты, да бутылки с зажигательной смесью.
        Комиссар тоже обеспокоился и сказал, что он поторопит в штабе с этим, а пока остается в деревне со своими людьми, чтобы приглядеть за хозяйством. Я передал ранец,
        принесенный Иваном.
        - Что здесь? - спросил комиссар.
        - Две бутылки венгерского вермута, и копченая колбаса. - Поведал я.
        - Понятно. Тот кивнул одному из своих сопровождающих. - Коля возьми.
        И распрощался со мной, посоветовав не злить особиста, те очень злопамятные.
        Колей, оказался мой знакомец, капитан Колышкин.
        Мне ли не знать, вставные передние зубы, всегда будут напоминать об этом.
        Речка форсирована. Был получен приказ, вперед. И я попробовал зайти с тыла, тем частям вермахта, что не давали продвинуться нашему корпусу, но не тут то было, по нам открыла огонь артиллерия, противника, потом присоединились танки. В батальоне снова были потери, сгорел Т-60. Мне пришлось отойти и начать, вялую перестрелку.
        - Вам пора покинуть нас , - сказал я особисту. - Тот, за кем вы прибыли погиб.
        Я врал и особист знал об этом, но не стал спорить. Он видел, что из сгоревшего танка, не кто не спасся, и очевидно гибель экипажа потрясла его. Буркнув что то вроде до встречи, он сев в свой бронеавтомобиль укатил назад. Пока я размышлял, что же мне делать, жечь понапрасну танки мне не хотелось. Вернулся особист. Оказывается у брода, шел бой. Это что же, мой батальон отрезали от своих. Я отдал приказ, о выдвижении к речке. Там действительно, шел бой. Я рассмотрел в бинокль, что посреди речушки, там где была переправа, стоит подбитый немецкий танк. Еще несколько, обстреливают деревню и противоположный берег, а пехота противника, опять же венгры, пытаются перейти речушку. По ним, из деревушки стреляют пушки, и вероятно бьет пулемет.
        - В атаку. - Скомандовал я. И опять нам повезло, потеряли всего один танк, но пять немецких, остались на берегу безымянной речушки. Кроме того, было уничтожено при поддержке батальона пехоты, до двух рот противника. И опять пленные, но я с ними не стал возится, предоставив, это другим.
        Оборону брода организовал комиссар, вместе с прибывшими трофейщиками. Его поддержали соседи, и тут мои танки .
        К вечеру нас наконец то сменили, подошел еще один механизированный корпус, и его части бросились в атаку. Мы же отошли на отдых. Который испортила бомбежка, хорошо хоть не кто не погиб, было человека два легко раненых, да и только. Но вот танк, прямое попадание и все, мы остались безлошадными. Перед бомбежкой, мы уселись
        перекусить в яблоневом саду, выпить слегка трофейного вермута, и тут. Я то нашел себе машину, заняв место раненого Иванова. А вот мой экипаж, не могу же я отобрать
        машину у старого. Я ощупал себя, все ли документы с собой, заглянул в планшетку и нашел не прочитанное письмо, а я про него и забыл. Короче в танке сгорел мой комбез. Перед обедом, я привел себя в порядок, умылся, побрился переоделся в гимнастерку, и тут такое. Портвейна мы все таки выпили, помянув добрым словом наш танк. Но опять же письмо, я не успел прочитать. Вызвали в штаб корпуса. Как говорится, награда нашла героя. Мне вручили орден красного знамени, который обещан был, еще в боях под Харьковом. Но плюшки еще не закончились, на петлицы упала еще одна шпала,
        я стал подполковником. Впрочем комкор, тоже не был обижен, ему присвоили звание генерал майора. Пришлось все это обмыть. Во время трапезы, я заметил завистливые взгляды капитана Колышкина, который руководил ординарцами обслуживающих нас, старших командиров. У этого штабиста, висела всего одна медалька, так и хотелось сказать, просись в действующие части, и если останешься в живых, тоже получишь ордена.
        - Да чуть не забыл. - Сказал начштаба корпуса. Пришла разнарядка, послать на ускоренные курсы подготовки младшего командного состава, наиболее отличившихся сержантов, не хватает командиров танков, и взводов, мы и сами можем, вырастить у себя таких, но дальше старшины и может младшего лейтенанта, они не прыгнут, а нам нужны кадры.
        - Так что готовь список, человека три - четыре, из тех что безлошадные. - Месяца через три, будут кубари носить, тут же учитывается опыт боев, воинское звание, а то сам наверное знаешь, как сейчас командиров готовят? - Наберут бывших школьников и студентов, и мурыжат их по полгода, приходят к нам, их еще готовить и готовить надо.
        Я согласно кивнул, выпили за победу, тут к нам присоединился и Колышкин, за такое все должны выпить.
        - Списки передашь Колышкину, он их проводит .
        А вот это засада, то что я задумал, он может и притормозить. Но тут я вспомнил, что среди тех кто сопровождал комиссара, когда тот приезжал разбираться на счет расстрела пленных мелькал и Колышкин, а комиссар через брод противника не пустил.
        - Я знаю, что комбриг подал списки отличившихся за бои при Катериновке, - сказал я.
        - Но можно я еще подам небольшой, за бой, при переправе у речки Безымянной?
        Ротмистров подумав, кивнул.
        - Давай, - а я подпишу, можешь прямо сейчас. - Колышкин!
        Капитан вскочил, спешно что то дожевывая. Мы вышли, протопав в комнату занятую под штаб.
        Колышкин с недовольным видом вставил, чистый листок в печатную машинку, и стал ждать.
        Я готовил три списка. Наградной, поощрительный, и направление на курсы.
        Колышкин взял листочки, и первым делом начал читать.
        - Не пойдет, - сказал он. Толбухин всего лишь заряжающий, а Долину едва шестнадцать исполнилось, по комиссии не пройдет.
        - Но ты же можешь, годик добавить, я знаю, а в бригаде сами разберемся.
        Колышкин нахмурился. Я понимал, что он мстит нам, за инцидент у речки выставивший его на посмешище перед девчатами. Но второй листок поразил его, он глянул на меня. Я кивнул. Колышкин быстро отпечатал на машинке приказы, больше не задавая вопросы. Таких людей, как Колышкин, надо или давить, или приручать к себе.
        Я выбрал второе, и оно сработало. Комкор быстро подписал два приказа о поощрении, в виде присвоении звания сержантов Гуревичу и Долину, и старшего сержанта Толбухину.
        Второй документ, о направлении их в танковое училище на ускоренные курсы младшего командного состава.
        Третий, он прочитав, - сказал. - Однако. - Взглянув на своего комиссара и Колышкина.
        Но тоже подписал. Мы снова выпили. Ротмистров завел беседу с комиссаром.
        - Александр Ильич, почему вы мне не доложили, что участвовали в бою у речки Безымянной.
        - Как вы, всего имея несколько человек, отразили атаку роты танков, и до батальона пехоты, используя трофейную пушку?
        - Да что там, всего один танк подбили. Смутился комиссар. - Остальное вон, танкисты сделали, он махнул рукой в мою сторону.
        - Все ровно молодцы, продержались до их подхода, если бы не вы, те смяли бы пехоту, что там была, и ударили бы нам во фланг. - Поэтому я подписал резолюцию подполковника Кропоткина, о награждении вас и капитана Колышкина, орденами Красной звезды.
        Ожидая попутной машины в бригаду, я наконец то прочел письмо. Оно было от моей младшей сестры, оказывается у меня была такая, а я и не знал.
        *****
        Дорогой Виталий, пишу тебе третье письмо, два наверное затерялись в этом хаосе.
        Уже год, как идет эта проклятая война, и я понимаю, что у тебя нет времени, да ты наверное и не знаешь куда писать. Сейчас я в эвакуации, как и наш институт, ты помнишь как я писала тебе, что собираюсь поступать на исторический факультет, так вот я поступила. Учеба даже не началась, нас послали рыть окопы, и противотанковые
        рвы, очень тяжело было, нас даже бомбили, некоторых убило. Было страшно. Я переживала за тебя, ведь ты служил у границы, а там многие погибли. Но тут тетя Даша, наша соседка, дала мне газету, когда я вернулась с оборонных работ. А там такое, ты жив и ты теперь герой Советского Союза, счастью моему не было конца. Я выпросила эту газету у тети Даши, и теперь храню ее, как и другую прошлого года, где твоя фотография у подбитого танка, однажды они очень помогли мне. Уже в эвакуации, ты знаешь какая я трусиха, и как боюсь вида крови, Зоей Космодемьянской точно мне не стать.
        Так вот в госпитале, я не могу работать, становится дурно и тошно, а кушать хочется,
        то что нам дают по карточкам студента, так это разовое питание в столовой, пустые щи и пригорелая каша, кусочек ржаного хлеба. И то если успеешь. Занятия по вечерам, при свете керосиновых ламп. Парней всего двое, комиссованных по здоровью. Девчата
        почти все, при госпиталях, или еще где работают. Так вот меня, чуть не выгнали из комсомола и за одно из института, обозвали иждивенкой, а как докопались до моего происхождения, то вообще хай поднялся, гнать мол такую надо.
        Я вздохнул вспомнив того, в ком я сейчас нахожусь, того тоже затравили за дворянскую косточку. Читаю дальше.
        Я вся в слезах выскочила из аудитории, где проходило собрание и бросилась в комнату, где жила вместе с тремя девчатами, нас разместили, этажом выше в том же здании, где
        идут занятия. Вернулась, а там уже руки тянут, за мое исключение из комсомола и института. Вот говорю я, смотрите и к президиуму. Сую этой Кате газеты и нашу
        фотографию, ну ты помнишь, ту где мы с тобою когда ты с финской вернулся, в форме и при медали, чтоб они не думали, что я как однофамилица примазываюсь.
        - Это мой родной брат говорю, он за себя и за меня, и за нас всех воюет. Та смотрит и краснеет, а потом говорит, что же ты раньше молчала. А я сквозь слезы говорю,
        хвастаться не люблю, а сейчас обидно стало. Та меня обнимает и говорит, глупенькая ты наша, ты нас прости, время такое тяжелое. И тут же кричит.
        - Товарищи мы, чуть не совершили ошибку.
        И пошло, девчата газеты, чуть ли не до дыр зачитывали. Тебя обсуждали, а некоторые
        полевую почту выпытывать начали. А я знаю? Меня на почту устроили, работы много, но не чего теперь хоть карточки выдают продуктовые, жить можно, а по вечерам учусь. На почте меня и надоумили, как тебе написать.
        Береги себя, бей врага. Твоя сестричка Женя.
        *****
        Я рассмотрел конверт. Герою Советского Союза, Кропоткину Виталию Викторовичу. Кому ? Кропоткиной Евгении Викторовне. Адрес. г. Уфа, педагогический институт.
        Письмо меня, полгода искала. Я рванул опять в штаб, нашел Колышкина, тот благодушен старая вражда забыта, с его помощью оформил аттестат на сестру.
        Письмо позже напишу, пока не знаю о чем. Наконец то попалась машина, ехать казалось всего семь километров, пешком можно дойти, но не безопасно, обстановка
        может поменяться в любую минуту. Старшина предлагает занять вместо себя, место в кабине, я отмахиваюсь одним рывком, оказываюсь в кузове. Везут продукты, мешки с крупой, ящики с тушенкой, это хорошо солдат кормить надо. В бригаде поздравляют, опять пришлось пить вермут с его травами, уже не лезет в горло, хорошо спирт нашелся. Максимов шутя грозит пальцем. - На мое место метишь?
        Через три дня, прощаюсь с ребятами. Тех отправляют на учебу. Петька чуть не плачет,
        просит оставить. Но я не преклонен, пускай хоть несколько месяцев побудет в тишине и безопасности, да и дисциплине научится, а то разболтался здесь.
        Снова бои, нас вывели из 5-й армии и бросили в район Сталинграда. Но к нему не пробиться, не хватает сил, у меня в батальоне осталось пять машин, три КВ и две34.
        - Крапоткин? - Максимов подзывает меня к себе. - Бери две машины, и дуй в сторону Лазовки, там черти что творится, не поймешь, толи она еще наша, толи там уже немцы,
        а командование требует, в корпусе говорят, едва рота танков осталась, ты у нас самый богатый.
        - Батальон в вашей бригаде, значит вы самые богатые. - Парирую я.
        - Так тяжеленьких, я значит вам оставляю.
        Максимов кивает, я иду к танку. Лозовка близко к Дону, ну не чего может искупнусь.
        В штабе оставляю все свои вещи, из документов только удостоверение. Награды на мне, как талисман, после того как вовремя артобстрела, осколок угодил мне в грудь и медаль спасла меня, отделался только синяком. Все шутят, что на мне вторая броня. Я подумал убьют, так убьют, пусть на мне будут. Сверху гимнастерки, легкий комбинезон, хоть и лето к закату, но как еще жарко. Едем первыми, всматриваясь в запыленный колыхающий нагретый солнцем воздух, вон и Лозовка, слегка прикрытая деревьями село. Вдруг со стороны села какая то вспышка, ныряю в танк. И он тут же, содрогнувшись от сильного удара, замирает на месте.
        - Командир, гусеница сбита. Амба, - кричит мехвод.
        Я сам понимаю, нечего хорошего. Смотрю в прицел, так и есть, из села выползают танки. Навожу прицел, танк содрогается еще от одного удара, рикошет. Стреляю сам, не пойму попал не попал. Вторая 34 вырывается вперед, стреляя на ходу, вероятно пробует отвлечь на себя внимание. Но тут же как бы спотыкается, и из нее начинает валить густой дым, боже как глупо думаю я, посылая еще один снаряд. Попал наконец то, вижу как вспыхивает один из танков врага. Как сквозь вату, слышится голос стрелка радиста Боковского.
        - Первый, Первый я второй, в Лозовке немецкие танки, ведем бой, нас подбили.
        Снова наш танк содрогается, башню наполняет удушливый дым.
        - Покинуть машину, - ору я, откидывая люк, и как сотню раз делал, выпрыгиваю наружу, оглядываюсь, за мной не кто не лезет, одна чернота, из люка вырывается пламя и дым.
        Спрыгиваю на землю, вижу мех-вода, тот бежит от машины, падает и уже не подымается. Оборачиваюсь, немецкие танки, уже рядом стреляют из пулеметов. Бегу к реке, что то обжигает руку. С ходу прямо с обрыва, прыгаю в воду. Повезло глубоко, выныриваю и хватаю ртом воздух, гребу прочь от берега. Правая рука болит и плохо слушается,
        сапоги тянут в низ, на короткое время останавливаюсь, пробую их скинуть, мешают брюки комбинезона. Все же рывком носка от пятку, скидываю один становиться легче.
        Рядом появляются фонтанчики, пули догадываюсь я, набираю воздуха и снова ныряю. Под водой руками, скидываю второй сапог. Выныриваю гляжу, как не далеко я уплыл. На берегу стоит танк, на нем высится человек в черном, и целиться в меня из автомата.
        Снова ныряю. Стараюсь уплыть, как можно дальше, легкие разрываются требуя воздуха. Выныриваю и жадно дышу. Уже издалека, доносятся крики на немецком, а берег так близко, парой бросков кидаю свое тело вперед. И вот ноги нащупывают дно, тяжело дыша, вышагивая раздвигая воду выхожу на берег. Сильный удар в спину, резкая боль и я падаю на землю.
        Сознание, приходит медленно . Слышу чьи то голоса.
        - Федор гляди, какие цацки на нем.
        - Не цацки, а награды, да не трогай ты их, не тобой заслужены.
        - Сам же сказал перевязать.
        - Так ты сверху повязку наложи, на саму рану тампон, а потом вокруг груди мотай.
        - От горе луковое, давай помогу.
        Когда коснулись раны, от боли я застонал.
        - Пуля у него в теле.
        - Не пуля, а осколок, они ж в него из пушки саданули.
        - Ох и умен ты Федор.
        - А то. Я же посчитай до ранения два месяца повоевал, но оно то не сурьезное было, месячишко в госпитале пробыл.
        - Это ты без году неделя, самолет увидал и сломя голову побежал, еле догнал.
        - А с рукой, что делать? - Бинтов у меня больше нет.
        - А я портянкой перетяну, рана то на вылет, у меня свежая есть, давай иди ветки ломай, волокушу делать будем.
        Вскоре меня потащили. Было слышно, как эти двое солдат переговариваются между
        собой.
        - Федор, а что нам будет, за то что мы от своих отстали?
        Тот вздохнул. - Могут и в дезертиры записать, поди докажи. - Зачем ты во время авиа налета, две версты отмахал?
        Молодой вздохнул в ответ. - А что теперь будет, протянул он снова.
        - Само меньше, штрафная рота, как повезет, а то и к стенке поставят.
        - А то, что мы этого тащим, в заслугу будет.
        - В том то вся и надежда Василий, кабы не земляк ты мне, я бы за тобой не побежал, кричал стой, стой а ты еще пуще. В общем слушай меня.
        *****
        Начальнику особого отдела дивизии, майору Горюнову В. А.
        От старшего лейтенанта Негодина С .П.
        Рапорт.
        Докладываю вам, что мною при патрулировании территории входящей в нашу ответственность, были задержаны двое рядовых, Нехвостин и Рябинин они несли раненного. Рядовые объяснили, что во время авиа налета, на их маршевую роту, они слегка отстали от нее потому, что услышав шум боя, на противоположном берегу Дона засмотрелись на него. Там два наших танка, схлестнулись с шестью немецкими. Бой был не равный и скоро прекратился. Немцы потеряв, две свои машины, подожгли наши.
        От одной из них, в реку бросился человек. Немцы открыли огонь по нему, но он хоть
        и раненный, доплыл до противоположного берега. Бойцы подобрали его и оказав помощь, понесли к своим. Раненный был без сознания, но при нем оказались документы, на подполковника Кропоткина В. В. Раненный подполковник, был срочно отправлен
        в санбат, а бойцы возращены в свою часть. За спасения командира РКК, дело на рядовых не заводилось, просто были предупреждены о том, что могло им грозить за покидания части без разрешения командира, в военное время.
        Глава пятая
        Хирург Звягенцев сделал с десяток операций, сложных в этих условиях.
        А тут еще одна, он хотел перепоручить её своей помощнице. Но та уже начала читать поступательный лист, подполковник -танкист, ранение под левую лопатку, возможно осколочное ранение предплечья правой руки, сквозное, а также контузия, небольшие ожоги пальцев рук и лица, брови и ресницы подпалены.
        - Все ясно, - готовь к операции. В первую очередь, на пробитие лопаточной кости.
        Елена кивнула. Подполковник танкист, откуда он взялся, в их пехотной части.
        Нет в начале войны, ему приходилось оперировать и танкистов, потом попадались, но редко в основном ожоги и осколочные. Ожоги, о них он вспоминал с содроганием, чем он мог помочь, временами только обезболивающем, которого уже не было, если ожег начиная с тридцати процентным поражением, тогда только спирт, с большими
        поражениями тела, можно было не браться, это уже смерть. Этому повезло, во время вылез из танка.
        - Вечаслав Владимирович? - Это была Елена, иначе он её не называл.
        - Что готов?
        - Да, но вы только взгляните.
        Он взглянул и промолвил. - После операции, сообщите Ретунову.
        Ранение было не сложным, осколок не пробил лопатку, только ушиб кости. Удаление метала, очистка раны зашивание. Потом рука. Повезло парню.
        Он сидел на лавочке и курил. Когда, появился лейтенант Ретунов.
        - Что, опять самострел, - спросил особист, Звягинцева.
        - Да нет, пойдемте. Он затушил папиросу об перекладину скамейки, и бросил окурок в специально выкопанную ямку.
        - Да ну. - Окровавленная гимнастерка, с увешанными на ней наградами, поразила лейтенанта, он не имел еще не одной.
        - Кто он? Хирург протянул удостоверение. Особист прочел.
        - Откуда он взялся? - наша армия только формируется, но она общевойсковая.
        - Не знаю, ваши привезли.
        - Сообщите старшему лейтенанту Негодину, операция прошла успешно, будет жить.
        - Ну вы там, следите за ним. - Сказал особист уходя.
        - Зачем, он еще без сознания.
        Лейтенант понял, двусмысленность своей просьбы, и смутился.
        Звонок из штаба армии, поднял майора Горюнова среди ночи.
        Он услышал голос, старшего майора Малышева.
        - Горюнов, у вас, как ты говоришь в санбате, подполковник Кропоткин?
        - Точно, товарищ старший майор.
        - Так вот майор, подполковнику Кропоткину самое лучшее обслуживание, а если позволяет ранение, лучше в эвакогоспиталь, и в лучший госпиталь. - Ты понял?
        - Это почему?
        - Ты что, в штрафбат захотел, могу устроить.
        Малышев подумал, о боже, с кем приходиться работать, один год назад чуть под расстрел не подвел с этим Кропоткиным, теперь эти запросы присылают.
        - Ты что, газет не читаешь? - Да если там на верху узнают, что из за вас идиотов, такой человек пострадал, штрафбатом не отделаетесь.
        А мальчик то растет, подумал Малышев, кладя трубку телефона, уже подполковник, там, он посмотрел в верх, о нем не забывают. Откуда было знать, старшему майору особого отдела армии, что про Кропоткина из за всех неурядиц на фронте, давно забыли и лишь только их система, получив серьезный пинок, продолжает работать в прежнем режиме,
        раскручивая саму себя.
        - Этого нельзя трогать, он скорей всего один из них, и играет в вышей категории, просто хорошо законспирированный, кое кто по секрету ему шепнул, в Куйбышеве под прикрытием поработал, результат, первого секретаря сняли, пропал не известно куда. Куда именно, конечно в конторе знают, но. Полетели многие головы, сам нарком приезжал, и этот Кропоткин, имел с ним беседу.
        У Горюнова, как раз после звонка начальства, появился Негодин и сообщил, звонил лейтенант Ретунов, ну тот что по дезертирам и самострелам
        работает. Так вот он сообщил, что при осмотре вещей подполковника, обнаружилось наград на целый полк хватит, в том числе звезда героя Советского Союза, странно не правда ли, надо
        хорошенько проверить, не с той ли он стороны пришел, если так, то немцы через чур переборщили. Логика со стороны Негодина была, но этот звонок Малышева, можно и загреметь.
        - Подожди.
        Майор встал, и пошел в политотдел дивизии. Батальонный политрук Левгайский, был у себя , он что то диктовал сержанту Тройкиной. Девушка старательно печатала на машинке. Увидев Горюнова, Левгайский расплылся в улыбке.
        - А Василий Александрович, по какому вопросу?
        - Викентий Вольфович, вы что нибуть знаете, о том кто такой Кропоткин?
        Батальонный политрук на минуту задумался.
        - Ну да, революционер, сподвижник Ленина. - А что?
        - Нет, не он.
        Тут подала голос сержант Тройкина. - А я тоже знаю одного, - она покопалась в столе и выудила от туда папочку, в ней оказались различные вырезки из газет.
        - Вот, - она протянула одну из них. - Это из Комсомолки, за прошлый год.
        Майор посмотрел фотографию, и прочел заметку.
        - Разрешите, - я верну, он протопал к себе.
        Старший лейтенант ожидая, читал какой то приговор трибунала.
        - Вот я, и то помню. - Майор протянул заметку, про нашего мальчика.
        - Похож?
        - Да вроде он.
        - Ты читай. - Капитан Кропоткин В. В., на фоне очередного им лично подбитого немецкого танка.
        - Ты саму заметку прочти. - Герой Советского Союза
        Кропоткин Виталий Викторович, вновь доказал, что достоин почетного звания.
        - Так тоже капитан! Воскликнул Негодин.
        - Дурак ты, старший лейтенант, газеты читать надо.
        - Да тоже когда, дел много. - Попробовал защититься Негодин.
        - А ты все равно просматривай. - Заметка за прошлый год, тут написано, что он вновь отличился, а значит снова награжден.
        - Ах вот оно, что. Негодин от пришедшего понимания, аж привстал.
        - Сам рапорт составлял. -Продолжал майор. - Подполковник, принял не равный бой, Дон раненый переплыл, чтоб в плен не попасть, есть свидетели, а ты его.
        - Это не я. Тут же отбрехался старший лейтенант. - Это Ретунов панику поднял, мол не бывает столько наград.
        - Звонили от туда. Горюнов поднял палец в верх. - Сказали, что если с подполковника упадет хоть волосок, штрафбатом не отделаешься.
        Майор ткнул тем же пальцем, в грудь Негодина. Тот побледнел.
        - Да сказали отправить героя, в самый лучший госпиталь, со всеми сопроводиловками.
        - Я звоню Реутову, нет лучше сам поеду, а то опять что то напутает.
        - А я свяжусь с соседями, узнаю не их ли это подполковник.
        *****
        Полковник Максимов был в плохом настроении, захотелось даже выпить, но нельзя, во всей бригаде осталось пять танков и это из 65. Но главное люди погибли, оба комбата, четверо из командиров рот, мотострелков едва взвод наберется. Треть личного состава безвозвратных потерь, а тут еще начштаба, пулю от снайпера схлопотал, хорошо хоть в плечо, жить будет. Его размышления прервал звук остановившейся машины.
        - Разрешите товарищ полковник. - Это был капитан Колышкин. - Приказ из штаба, наш корпус отходит на переформирование.
        Наконец то, Максимов облегчено вздохнул.
        - Да. Колышкин, всегда серьезный улыбнулся. - Соседи сообщают, ими был найден подполковник Кропоткин, раненый, сейчас у них в санбате, готовят к отправке
        в госпиталь.
        Полковник вскочил. - Далеко от сюда?
        - Километров сорок.
        - Ты на чем?
        - На виллисе.
        - Пойдет. Савушкин! Появился ординарец.
        - Вещи комбата Кропоткина бери, документы я сам возьму.
        Они успели, машина полуторка только подошла. Чтобы везти раненых в эвакогоспиталь. Первого вынесли Кропоткина, его Максимов сразу узнал. Бледного с перебинтованной грудью и рукой. Полковник бросился к нему, но его остановил старший лейтенант, в котором сразу узнавался особист.
        - Вы кто? - спросил он.
        - Его командир, а в чем собственно дело?
        - Он недавно после операции спит, доктор просил не тревожить, и так дорога до станции по колдобинам.
        - Что с ним?
        - Ранение средней тяжести, но большая потеря крови. Сообщил Звягицев. Хирург вышел с сопроводиловками, чтоб передать их медсестре, которая поедет с ранеными.
        - Понятно. А при чем здесь вы? - Нахмурился полковник.
        Особист замялся, но ответил. Приказ начальника, сопроводить подполковника Кропоткина, до эвакогоспиталя, то есть до поезда, и передать поручение врачам, чтоб к раненому особое внимание.
        - Это зачем же?
        - Особое распоряжение начальства, там на верху его знают и ценят.
        - Понятно, тут со мной его вещи и документы.
        - Ясно, при нем было только удостоверение.
        - Тут, в планшетке все остальное. Полковник отдал ее и крикнул. - Савушкин, неси вещи комбата.
        *****
        Евгения снова прочитала повестку. Военный комиссариат. Как, зачем? Может стало известно, что то про брата, или ее саму призывают на службу, но обычно берут
        Добровольцев, или же девушек имеющих определенную специальность, впрочем, кто их знает она решила не с кем не делиться, а пойти и узнать все сама.
        Только начальнику почтампа, показала повестку. Та всплеснула руками.
        - Ты что, написала заявление на фронт?
        - Нет.
        Любовь Андреевна задумалась. - Ладно иди, чего гадать, потом расскажешь.
        И вот она в комиссариате. Показала повестку дежурному. Тот посмотрел и сказал.
        - Вам в 11 кабинет.
        Возле кабинета, была очередь, небольшая. Ждать пришлось, около часа.
        За столом сидел пожилой человек, в военной форме.
        - Слушаю вас? - Вот, - она протянула повестку.
        Тот прочитав ее, взял какой то журнал, полистал его. Нашел искомое. И вдруг улыбнулся, привстал.
        - Евгения Викторовна, на вас пришел денежный аттестат, вы теперь, как член семьи среднего командного состава, будете получать определенную суму в деньгах, и продовольственные карточки.
        - Отовариваться можно здесь же, в военторге, можно и в магазине политотдела.
        Но лучше у нас. И будьте осторожны, насчет денег. - В городе полно преступных элементов, пользуются, что нормальные мужики сейчас на фронте.
        У вас есть с собой какой нибуть документ, удостоверяющий личность?
        - Комсомольский билет.
        - Очень хорошо, пойдемте. На почте, Женька работала до обеда. Поэтому отоварившись
        она пошла домой, как называла она теперь свое общежитие.
        Поздно вечером, для девчат, она устроила настоящий праздник, тут было все, начиная с конфет, которых она не видела целый год, печенье колбаса, настоящий чай.
        Оказывается, для героев Советского Союза, был особый тариф. Как и денежный аттестат, полуторный.
        - Женька! - Сказала Екатерина. Теперь, тебе можно не работать.
        - Вот еще, а что я буду делать, сидеть одной. - Скучать?
        И она на следующий день пошла на работу, прихватив кулек конфет.
        *****
        Стук колес я проснулся, попробовал привстать, боль откинула меня назад. Я застонал. Но все же, это что я сейчас безрукий. Неужели, попробовал пошевелить пальцами и той
        и этой рукой, можно но больно, значит руки на месте. С трудом от боли, поднял правую руку, можно на предплечье повязка. Ну да, я же был ранен. А левой не могу
        действовать. Почему? Мои попытки привели к тому, что я опять застонал, сильная боль под лопаткой. Услышав, появилась медсестра.
        - Лежите спокойно, я вам сейчас дам попить, или вы хотите наоборот?
        - А как?
        - Утка. - Ответила медсестра, так обыденно, будто не чего в этом, такого особенного нет.
        - Нет спасибо, попозже, ответьте, что у меня с рукой?
        - Ранена.
        - Это ясно, я имею в виду левую?
        - Ах это, - девушка улыбнулась.
        - Она у вас прибинтована к груди.
        - Зачем?
        - У вас осколочное ранение под лопатку, нужно несколько дней спокойствия, чтоб рана затянулась.
        - Ух а я думал, что то серьезное.
        - Потерпите и все пройдет.
        Медсестра ушла, а я под стук колес, вновь уснул . Через три дня поездки, не хочу
        вспоминать, как мне это пришлось пережить, наверняка были раненые, намного тяжелея меня, мы прибыли на конечную станцию. При выгрузке, я все таки настоял, что спущусь сам, в конце концов, ноги у меня были целы.
        Мне все таки помог пожилой санитар, спуститься на платформу. Правая рука хоть уже и действовала, но могла подвести. Стояло несколько санитарных машин, две полуторки и три автобуса, переоборудованных по нужды медучреждений, санитар повел меня к полуторке. Но тут раздался голос старшей медсестры.
        Семеныч ты что, это же полковник, его в другой госпиталь.
        - Звиняем те у товарищ командир, вам вон туды, - и провожатый, бросив меня на полдороги побежал принимать следующих раненых. Куда вон туда, я так и не понял.
        Слышались голоса. - А здесь выгружаем, только тяжелых, и часть выздоравливающих. Всего 21 человек, поторапливайтесь, через десять минут, отходим.
        - Семеныч возьми чемодан и вещмешок, это вещи полковника.
        Похоже в поднявшейся суете, я не кому не был нужен.
        Я присел на скамеечку. Семеныч увидев меня, бросил к моим ногам чемоданчик и
        вещмешок убежал. Это был мой чемоданчик, и скорей вещмешок тоже.
        Откуда я не знал. К чемоданчику, была привязана моя планшетка. С платформы уходили санитарные машины, одна за другой. Свистнув, паровоз покатил дальше, увозя раненых в другие города, и госпиталя. На платформе после того, как укатил эвакогоспиталь, вновь засуетился народ. Меня забыли. Откуда мне было знать, что санитар поезда Семеныч, осуществил свою, хоть и маленькую месть, специально отведя меня в сторону, пытаясь тем самым насолить особистам, от которых пострадал его брат. Суета вокруг меня при погрузки, со стороны особого отдела, натолкнула его на мысль, что я один из них причем важная фигура.
        - Вероника Сергеевна, у нас одного нет, - сказала медсестра, старшей медсестре.
        Когда по сопроводиловке, в их автобус загрузили, только четырех раненых офицеров.
        Состав уже тронулся. Больше не кого не было.
        - Вероятно скончался по прибытии, а карточки не переоформили, трогаем.
        Не сказать, чтоб я чувствовал себя слишком уж слабо, но относительно дееспособен, левая рука была примотана к груди, так должно было быть, еще хотя бы недельку, как сказал врач. Правая рука была, относительно действующей, по крайней мере ложку она в руках, могла держать, хотя повязка на предплечье была еще нужна, рана подживала.
        Первыми мою не кем не охраняемую фигуру в тапочках, пижамных штанах и перебинтованным торсом, а главное при вещичках заинтересовала, группа подростков, во в главе вполне взрослого дядьки, в полувоенной форме, слегка прихрамывающего.
        То, что сейчас они захотят меня обокрасть, а я нечего не смогу сделать, к бабки не ходи. Один из подростков, было готов пойти на рывок, но тут показался патруль.
        Группку не состоявшихся грабителей, как ветром сдуло. Старший патруля молоденький лейтенант, тоже заинтересовался моей личностью, но похоже он такое видел впервые. Нет раненых он видел, не раз, только что был состав, санитарные машины, и они как всегда ограничивали доступ к платформе, обеспечивая быструю разгрузку, и погрузку раненых, как говорила одна знакомая фельдшер, иногда минуты решают все.
        Все таки лейтенант подошел ко мне, и отдав честь задал вполне естественный вопрос.
        - Лейтенант Козенцев, чем могу помочь?
        - Похоже меня забыли, - ответил я.
        Лейтенант удивлено уставился на меня. Его такая история, поразила.
        - Меня ссадили с санитарного поезда, подвели к скамейке, оставили мои вещи и все,
        - продолжил я. - До здания вокзала я могу дойти, но мои вещи, я кивнул на руки.
        - Разрешите спросить. Козенцев пытался понять, такую нелепую ситуацию.
        - А вы кто?
        - Как видите раненый. Ухмыльнулся я, и добавил. - Подполковник Кропоткин.
        Лейтенант нахмурился. То что перед ним раненый, он и так видел, но еще из среднего командного состава, вряд ли человек в такой ситуации будет лгать.
        - Извините лейтенант, но становится прохладно, а я.
        - Да, да, Сколкин, Протошин, взять вещи товарища командира.
        Лейтенант помог мне подняться, и шел рядом подстраховывая.
        Мы прошли в комнату дежурного по вокзалу. Здание вокзала я узнал. Куйбышев.
        Лейтенант усадив меня на старенький, обитый потертой, черного цвета кожей диван,
        - сказал. - Прокопыч, представляешь, этих госпитальных, до того затуркали, что раненого потеряли. И виновато посмотрев на меня, добавил.
        - А я нашел.
        Старенький Прокопыч, вполне серьезно посмотрел на меня и спросил.
        - В какой госпиталь следовали, товарищ?
        - А я откуда знаю? Удивленный вопросом, ответил я.
        - Понятно, а документы у вас есть?
        Рот открыл не только я, но и Козенцев.
        Тоже мне, особист доморощенный, подумал я, но все же ответил. - Кое какие найдутся в планшетке, по крайней мере я их туда положил, перед выходом на задание, - вспомнил я. Сейчас спросит, какое задание.
        - Какое задание? - Спросил начальник вокзала.
        Это меня взбесило. - Вам знать о том, не обязательно, - выкрикнул я.
        - Прокопыч ты чего? - Лейтенант, попробовал вступиться за меня.
        - Ты Леша еще молодой, сопливый, они этим и пользуются, несколько месяцев тому назад, у нас целую немецкую шпионскую шайку накрыли, так теперь они видать
        по другому решили действовать. Прокопыч закурив папиросу, продолжал.
        - Сидит такой раненый, да поезда считает, что за день мимо нас проходит, который куда.
        Я увидел, что лейтенант аж заслушался. Прокопыч разошелся.
        - Этот раненый, своим ходом за тобой пришел, а на бинты ты не смотри, может под ними нечего и нет.
        Это меня добило, я встал. - Разматывай смотри.
        - Где надо, там и посмотрят. Прокопыч снял трубку телефона.
        - Может вещи посмотрим? - Подлизываясь к Прокопычу, залепетал Козенцев.
        - Посмотрим? - Козенцев взял вещмешок, поставил его на стол, и стал развязывать.
        Ребята наверное, собирали меня от души, на столе появились: три бутылки венгерского вермута, пузатая бутылка французского коньяка, две банки немецкой тушенки, и одна банка консервированных сосисек - немецких. Добила меня, выуженная из кармашка
        Вещмешка, губная гармошка. Мне стало плохо, нет действительно плохо, голова закружилась и я присел.
        - Ишь как шпиона перекосило, - зло сказал Прокопыч.
        Лейтенант саданул меня в лицо, и я потерял сознание. Мне что то виделось. В голове промелькнул агитационный мультфильм, нам его показывали, как то перед боем.
        Назывался он, «Смерть пионера», о том как сидя на танке, немец играя на губной
        Гармошке, популярную среди немецких солдат мелодию, «Мерли Марлен», хотел заставить
        ее сыграть, мальчика державшего скрипку, а тот в ответ играл интернационал, взбешенный немец расстрелял пионера. Может этот ролик, видел и Козенцев
        промелькнула мысль, когда я пришел в себя.
        - Очнулся, товарищ капитан. - Ворвался в мои уши чей то голос.
        Я услышал звук удара, обо что то. Вскрик, били не меня, уже хорошо.
        - За что, послышался голос лейтенанта Козенцева.
        - А избивать раненого, это не чего.
        - Так я один раз тут такое увидел, руки аж зачесались, сразу видно шпион.
        Еще удар, на этот раз молчание, только звук падающего тела.
        - Я его не трогал, только про документы спросил.
        Это был начальник станции.
        - Алексей не знаю чего, его саданул, когда из вещмешка это достал.
        - Ну и что, трофейных продуктов не видел, впрочем от куда, тыловики.
        - Товарищ майор, вы меня слышите? Это голос капитана.
        А фиг вам, буду молчать.
        - Он, подполковником представился. Послышался шепелявый голос Козенцева.
        - И ты его сразу в морду, героя, танкиста, а что бей своих, чтоб чужие боялись так глядишь немец и до Урала дойдет, из за таких как вы, мне приходиться в тылу торчать, весной тоже одни, увидели героя Советского Союза и давай его бить, ну совсем как вы.
        - Не может быть? - воскликнул начальник станции.
        - Как не может быть, а это что сейчас было. - Глинов, врачей вызвали.
        - Нет товарищ капитан.
        - Давайте я. Голос Прокопыча.
        - Отставить я сам. Центральная, срочно врача на вокзал с машиной, для перевозки
        раненого. - Кто говорит? Капитан НКВД Федоров.
        Федоров, знаю такого, правая рука Крапивина, только он тогда старшим лейтенантом был вспомнил я.
        - Как у вас оказался подполковник Кропоткин?
        - Так лейтенант Козенцев привел, говорит госпитальные впопыхах забыли.
        - И вы не поверили, и давай бить, вон у него лицо в крови.
        - Я не бил, это Лешка, я только документы просил предъявить.
        - И он весь забинтованный, отказался их предъявит?
        - Он про какую то планшетку сказал, - залепетал начальник станции, а Лешка в вещмешок дурак полез.
        - Мородерничать значит, у раненого, героя Советского Союза!
        В этот раз влетело начальнику станции, и по делом.
        - Глинов?
        - Я!
        - Арестовать обоих.
        - Есть!
        Эге, а лейтенанту даже штрафбат не светит, жалко дурака, повелся на разговоры старого дедка, а он теперь тебя и топит.
        - Капитан? Я откашлялся, оставь ты их дураков, они уже поняли, что переборщили и так нас мужиков мало осталось.
        - Добренький вы товарищ Кропоткин, да ладно. Глинов, отставить арест. А вы, сукины дети такого человека, чуть не загубили.
        - Капитан?
        - Да?
        - Открой одну бутылку вермута, что то пить захотелось.
        - А можно?
        - Полезно, и за встречу, с весны не виделись.
        Когда заявились врачи, настроение у меня было приподнятое. Осмотрев меня вывели,
        и уложив в автобусе, повезли в госпиталь. В процессе поездки я услышал, перешептывание медсестры с доктором.
        - Будет теперь Верке, за то что раненого забыла, вон нас как капитан распекал, когда узнал что именно в наш госпиталь, этот раненый должен был поступить.
        - Меньше болтай Катя, при приемке раненых Вера, как старшая группы, должна была уточнить причину отсутствия одного больного, но она этого не сделала.
        Я позвал врача.
        - Доктор?
        - Вам плохо?
        - Да нет, терпимо, не наказывайте не кого на ошибках учатся, ну поругайте и все, а с капитаном я переговорю.
        Врач кивнул. Добренький я, ну да добрый, зачем людям жизнь портить, она и так тяжелая, и кроме того, я знаю психологию людей. Пусть ты не виноват, но ты виноват, что из за тебя виноваты другие, а значит за это надо хоть как то, да напакостить тебе.
        Если капитан устроит, а может подключиться и Крапивин, в госпитале Варфоломеевскую
        ночь, то как мне там лежать, а тем более лечиться. Все это я поведал капитану, мужик он не глупый, такого Крапивин вряд ли бы возле себя держал.
        - Ну вы товарищ подполковник…Я не дал ему досказать , - знаю добрый и пушистый.
        Капитан чуть не рассмеялся, сказать он хотел что то другое, но согласился со мной.
        В палату меня положили к полковнику. Хоть не в одиночку, как прошлый раз. Тот был из выздоравливающих, старше меня лет на десять, балагур и как я понял бабник. Как только мед персонал удалился, он поднялся с кровати и почему то спросил. - Ты на долго?
        - Не знаю. - Честно ответил я.
        - А я через две недельки, уже отсюда вперед и с песней.
        - Так что давай знакомиться, полковник Вяземцев Артур Николаевич.
        Вяземцев особо выделил звание, мол знай наших.
        - Подполковник Кропоткин Виталий Викторович.
        - Да ну, молодой да ранний. - Кто же ты будешь?
        Я его понял и ответил. -Танкист.
        - То, то я гляжу рябой.
        - Издержки профессии.
        - А я брат на свежем воздухе, артиллерия.
        Узнав мое звание, полковник повел себя со мной как с равным.
        - Девушки такие здесь работают, просто шик заливался полковник, я тут не давно с одной на интересную тему беседовал.
        Он не закончил, принесли ужин. Одна из вошедших с подносом, оказалась моей знакомой. Именно она внесла поднос, который поставила на мою тумбочку, помогла приподняться
        осмотрела повязки, вечером в перевязочную заключила она, и взяла ложку собираясь кормить меня. Но я воспротивился.
        - Я сам, что вы со мной как с маленьким, правая рука у меня вполне функционирует.
        - Хорошо. Девушка наклонилась и прошептав. - Спасибо. Поцеловала меня в щеку.
        - Ай, я - яй и это наша неприступная Венера, кинулась на первого встречного, а меня поцелуем наградите? - произнес полковник Вяземцев, увидев эту сцену.
        - Я целую только героев. - Ответила девушка и направилась к двери.
        - А я думал вам нравятся рябые? - Парировал полковник.
        Но девушка не удостоив его ответом, вышла прикрыв дверь.
        - Вот так одним все, другим не чего. - Беззлобно проговорил мой сосед, вяло копаясь в тарелке с кашей. - Что то не идет на сухую, - промолвил он бросая ложку.
        - Слушай танкист, а у тебя не чего нет, тут у нас с этим строго, главврач зверь, достать конечно можно спирта, но не всегда.
        - Вермут.
        - Годится.
        Я кивнул на шкафчик, куда сложили мои вещи. В вещмешке посмотри, там еще колбаса есть. Бутылку французского коньяка, я попросил передать капитана Федорова, его начальнику, дивизионному комиссару Крапивину. Полковник быстро достал мой вещмешок и развязав достал то, о чем я говорил.
        - Ого венгерский, не то что наша муть, и так у нас есть полчаса, пока придут за посудой, потом обход, тебя на процедуры. Быстро ловкими движениями, Вяземцев откупорил бутылку, найденным у него в тумбочке универсальным, складным ножом, имеющим при себе несколько прибамбасов, в том числе и штопор. Рядом на столике, стоявшем между кроватями, имелся и графин с водой, а возле него, пара граненых стаканов.
        Полковник помог мне присесть за столик, и началось. Каша все таки была съедена, неплохая такая, и масла и мяса хватало.
        - Выпьем за женщин, когда был налит второй стакан, а что без них, не куда,теряется сам смысл жизни. - Рассуждал полковник. - Ты тут я вижу, нашей Верочке понравился.
        С нотками зависти сказал он. - Я ее было начал обхаживать, как здоровье позволило, но она не в какую, себя блюдет, пришлось на других перекинуться, а что бабам тоже ласка нужна.
        Мы выпили.
        - Я вот женат и дочка есть, - полковник разлил по стаканам остатки вина, из бутылки. Посмотрев на пустую, сунул ее подальше под стол, сказав. -Баба Нюра подберет, она собирает, а это с пробкой, в хозяйстве пригодится. Полковник продолжил рассуждать.
        - Сейчас война идет, сколько мужиков на фронтах гибнет, то то и оно, и окажется, что нас на баб хватать не будет, а поэтому мы просто обязаны их удовлетворять, потому что
        бабы, это тоже люди, и нечего человеческого им не чуждо.
        Закончив на этом свою речь, полковник разом опрокинул содержимое стакана в свою глотку.
        Я последовал за ним. И вовремя.
        - Это что тут у нас? Раздался грозный голос.
        - А это вы Феликс Эдуардович. Прозвучал как бы обрадованный голос полковника.
        - А мы тут ужинать заканчиваем.
        Он быстро присосался, к эмалированной кружке с киселем. Я сделал тоже самое. Главврач принюхался. - Пьете?
        - Что вы, любезнейший наш дорогой целитель.
        Не обращая на разглагольствование Вяземцева, доктор протопал к столику и взяв один из стаканов, принюхался. - Странно не пойму чем пахнет, вино, не вино, больше травами какими то.
        - Так то оно и есть. Подхватил полковник. -Лекарственными травами, тут просто товарищу подполковнику, сбор в эвакогоспитале рекомендовали принимать, мол очень полезно перед едой, я попробовал муть невозможная.
        - Ну и где, этот сбор?
        - Так нет уже, там чуть, чуть оставалось.
        - Ну , ну не поверил доктор, и закончил ладно. - Вновь поступившего на осмотр в процедурную, я сам его проведу, и погрозив пальцем полковнику, вышел.
        - Уф пронесло, - сказал Вяземцев ему вслед.
        Мне помогли подняться, а дальше уж я сам потопал.
        - Ну что же, нечего, рана затягивается. - Сказал Феликс Эдуардович осмотрев меня.
        - Месячишко полежите, отдохнете у нас.
        Повязку мне сделали уже не прикручивая, руку и это хорошо. Сделали перевязь для нее, посоветовав на первое время, не очень то сильно, напрягать. Переодели в новые пижамные штаны, кремового цвета, перед тем вколов какой то укол, накинули такого же цвета халат.
        - Совсем другое дело. - Сказал полковник увидев меня.
        - За это надо выпить. Он намекал на оставшуюся бутылку вермута.
        Что же, старшим по званию не отказывают. Не знаю от чего толи от вина, толи от укола, но я быстро захмелел и меня потянуло на сон. Улегшись я отказался от второго стакана. И уже засыпая увидел, как полковник закупорил полбутылки оставшегося вина, сунул ее в большущий карман халата, в другой отправил завернув в газету, нарезку копченой колбасы, направился на выход, что то бурча насчет, Людочки, которая сегодня дежурит.
        Утро было обычным, для госпиталя, первым делом посещение одного заведения, хорошо хоть теперь я мог это делать сам, там же умывание под краном, потом завтрак, обход врачей и нечего не деланье, скукота. Полковник после обхода, куда то пропал по своим делам. А что делать мне, лежать надоело, таскаться по госпиталю, нет увольте.
        Тут я вспомнил, что так и не написал письмо сестре, времени не было да и вообще,
        о чем писать, ведь я ее совсем не знал. По ее письму я понял, что это молодая еще наивная девочка лет восемнадцати, оставшееся одна в этом жестоком мире, нет конечно не одна, ведь у нее есть брат. А что с родителями, о них она не чего не писала, значит их уже нет. Но, что случилось, как об этом узнать, не у посторонних же из определенного ведомства. Мои раздумья прервал появившийся полковник.
        Артур Николаевич посмотрел на меня с улыбкой. - Ну все подполковник, ты попался.
        Сказал он, подвинув стул к моей кровати. Уселся на него. - Ты думаешь я не чего
        не узнаю. - То, то я думаю, только ты появился, а все вокруг тебя хороводы вертят, недотрога Вероника прямо тает увидев тебя. -Сначала ее словам, целую только героев
        я не придал значения. - Но теперь. Полковник легонько толкнул меня в плечо, но даже от этого, я чуть не застонал. Тот, увидев мою гримасу проговорил.
        - Извини, слушай какого лешего, ты не сказал, что и правда герой?
        - Нет ну я понимаю скромный, но своему товарищу по палате, мог бы. Вяземцев вздохнул.
        Мне, от посторонних лиц приходится узнавать, что со мной в палате, лежит герой Советского Союза.
        - И прочее и прочее, и прочее. - Прервал я его.
        - Ты о чем? - Удивился полковник.
        - Как о чем, о наградах. Я уже понял к чему ведет Вяземцев, и поэтому сразу решил все прояснить, раз и на всегда.
        Полковник искал повод выпить, и похоже он нашел его.
        - Да так у меня этих наград, вагон и маленькая тележечка. - Сказал я, и сразу говорю заслуженных.
        - Покажи.
        - Там в планшетке, на чемодане посмотри.
        Федоров когда еще в вокзале, я поведал ему о моем беспокойстве на счет наград.
        По прибытии в госпиталь успокоил меня, сказав, что обнаружил оные завернутые в бархатную тряпицу, в планшете. Полковник разглядывал мои достижения, расстелив лоскут бархата на столе. - А я то хотел похвастаться тебе этим. Он достал из своей тумбочки два ордена, звезда, и знамя. - Тут ты меня обскакал, причем опередил меня на несколько кругов.
        С начала он спрятал свои награды, потом убрал на место мои, с какой то грустью произнося.
        - Одним все, другим не чего. Но потом вдруг переменился, снова появилась улыбка. - За это надо выпить. Он достал из большущего кармана бутылку, с какой то мутноватой жидкостью.
        - Борматуха, - сказал он. - Но поверь отличного качества, не раз проверенная, там я знаю у тебя еще тушенка осталась.
        Я с тоской вспомнил, опротивевший мне вермут. Но в этот момент постучали.
        - Разрешите? -Послышался голос. Полковник быстро спрятал бутылку.
        В палату вошел Крапивин, как положено, в накинутом белом халатике.
        - О Вячаслав Алексеевич. Обрадовался я своему спасителю. Но как оказалось чуть позднее, радовался я рано.
        - Виталий Викторович, гляжу вы нас не забываете, наведывайтесь в гости.
        В словах дивизионного комиссара, слышался сарказм.
        - Да вот решил немножечко отдохнуть, воздух тут говорят полезный.
        - Ну ладно. Крапивин посмотрел на Вяземцева, как бы спрашивая, а это кто еще.
        - Полковник Артур Николаевич Вяземский, мой сосед по палате, свой человек, - поспешил представить я.
        - Свой это хорошо. - Соловин заноси.
        В раскрывшихся дверях, показалась массивная фигура Соловина. Тот едва протиснулся в дверь. Был он без халатика, но зато с двумя увесистыми сумками.
        - Тут на первое время тебе хватит, извини дел полно, так что не скоро тебя проведаю еще раз.
        - Солонин, ты там у дверей постой, и некого не впускай, скажи что разговор
        секретный. -Ты полковник давай, помогай. Так в том портфеле стратегический запас, - из него, Крапивин извлек сперва одну, потом посмотрел на полковника, вторую бутылку армянского коньяка, и поставил на стол. - Где твой шкафчик? Я кивнул на него.
        - Тут еще, шесть бутылок водки, - сказал комиссар. -Но сильно не увлекайся, хотя Федоров и сказал что тебе можно.
        Пока Крапивин прятал содержимое в шкафчик. Вяземцев поспешно сунул, свою бутылку под подушку.
        - Ну, а тут, Вячеслав Алексеевич наклонился над баулом, и начал перечислять, шпроты три банки американские, достал, одну банку сейчас откроем.
        - Это для девушки, я знаю, в прошлый раз ты тут вокруг одной увивался.
        Он достал коробку шоколадных конфет ассорти, и сунул её в мою тумбочку.
        Заметив заинтересованный взгляд полковника, я показал ему кулак.
        Тот замотал головой мол ни, ни. На столе появился хороший ломоть сыра.
        Несколько яблок, все это выкладывалось, на заботливо развернутую газету Артура.
        Появился и кулек конфет, вперемежку шоколадных, с карамельными, какая то копченая рыба, и булка свежего белого хлеба. Остальное содержимое баула, переместилось вниз моей тумбочки.
        - Ну ладно полковник, нож хоть есть?
        Тот кивнул, достав свой универсал.
        - Тогда нарезай, - Крапивин посмотрел на два стакана.
        - Не порядок.
        В этот момент послышался голос Солонина. - Сюда нельзя, совещание.
        - Но ведь обед по распорядку. - Женский голос возмущался.
        Крапивин быстро нырнул за дверь, вернулся он с двумя кружками компота.
        - Этого хватит, нас не беспокоить. Он без зазрения совести, выдул компот из одной
        кружки, возможно мой, поставил ее рядом со стаканами.
        Сказал. - Теперь порядок, разливай.
        Выпили мы немного. Коньяк был отличный.
        Крапивин резко засобирался, после второго тоста, произнесенного Вяземцевым.
        - Все товарищи, не могу задерживаться, время поджимает.
        Крапивин закусил кусочком сыра, и не забыв баул, почти выйдя из палаты сказал.
        - Да Виталий, если что то срочно понадобится, звони.
        Просто скажи, соедините с Крапивиным, и дежурному назовешь себя.
        - Это кто был. - Спросил полковник.
        - Ты же слышал, Крапивин.
        - А он кто, генерал? - непонятно, лампасы есть, а звание из за халата не разглядел.
        Но оно и понятно, халатик на комиссаре держался, за счет завязок на воротничке, который и скрыл петлицы.
        - Вроде того, но чем он занимается, тебе лучше не знать.
        Полковник кивнул, посмотрел на початую бутылку коньяка спросил.
        - Ты еще будешь? Я отрицательно замотал головой.
        - Тогда можно я с другом, оставлю на вечер.
        - Полную, он честно спрятал в мою тумбочку.
        - Людочка?
        Тот удивлено посмотрел на меня, и кивнул.
        - Бери и конфет прихвати.
        Вяземцев получив согласие, прихватил жменю конфет из кулька, туда же отправил одно яблоко. Бутылка уже, я даже не заметил, как пропала со столика.
        Дверь открылась, появилась Вероника. - Ну как у вас дела больные, нечего не болит?
        - У меня, как только вижу вас, начинает болеть сердце, повышается давление и я понимаю,
        что только вы можете исцелить меня.
        - Ну что же больной, есть хорошее средство от вашего недуга, зайдите в процедурную и попросите тетю Дашу, поставить вам большую клизму, поверьте все симптомы пропадут моментально.
        Полковник вздохнул, - уйду я пожалуй, не буду мешать. Он вышел.
        - Конфетками балуемся, медсестра посмотрела на стол, потом на стаканы.
        - Повезло вам, что профессор занят, сложная операция.
        - Угощайтесь Верочка.
        Девушка взяла одну конфету, и развернув, отправила ее в рот.
        - А вот это. - Я наклонившись достал коробку конфет из тумбочки. Специально для вас. Через некоторое время Верочка вышла, в этот раз поцелуй, доставшийся мне был не только в щечку.
        Дни потекли однообразные, один за другим, рана болела все меньше и меньше. Наконец то написал письмо сестре, извиняясь за долгое молчание, и за свой корявый почерк, ссылаясь на ранение. Опасение, что Евгения знает почерк брата, были не лишены основания, кроме того писал я в основном о настоящем, минуя темы о воспоминаниях, вскользь коснулся ранения и о том, что нечего серьезного, больше беспокоился о ней, и получила ли она аттестат.
        Дней через десять, у меня развился роман с Вероникой, не знаю, что девушка думала о моем отношении ко мне, вероятно помнила, как полгода тому назад, я чуть ли не бегал за ней. Я, старался не вспоминать об этом. Сам понимал, что тех чувств, что испытывал
        Ранее, уже не было.
        Вскоре произошли изменения. Вяземцев, как и говорил прошел комиссию, и был выписан
        из госпиталя. Пришел попрощаться, мы с ним выпили, обещали писать друг другу и все.
        На следующее утро, у меня появился новый сосед, который сразу мне не понравился. Когда его принесли, по тому как он вел себя с медперсоналом было понятно, что человек привык командовать, и не привык получать отказов. В первую очередь ему не понравилось, что он не один в палате. На что получил ответ, что госпиталь и так переполнен. Я так и не понял получил ли он ранение в ногу, или то был, простой
        перелом, но на правой ноге у него был гипс. Когда персонал удалился, наступила
        тишина. Новосел не спешил знакомиться, я тем более делая вид, что увлекся газетой.
        В конце концов он подал голос. - Слышь ты, ты ходячий?
        Тон вопроса покоробил меня, и я просто ответил. - А если и так, то что?
        Сосед приподнялся и присел на кровати. Я увидел, что это мужчина лет пятидесяти
        с проседью на висках, смотрел на меня так, будто я только что, наступил на его любимую мозоль.
        - Что, как ты смеешь со мной так разговаривать, да ты у меня, немедленно встать и представиться как надо.
        Я не отреагировал, в конце, концов я раненый.
        Раздался звон колокольчика, оказывается его снабдили оным. Появилась медсестра.
        - Слушаю вас ? - Сказала она, когда сосед перестал, трясти колокольчик.
        - С кем вы меня положили? - Задал тот вопрос.
        - Немедленно позовите старшего, исполнять.
        Медсестра испугано посмотрела на меня, и выскочила за дверь. Я встал надел тапочки, накинул халат, висевший на спинке кровати, и направился к выходу.
        - Стоять, ты куда?
        - До ветру, вы тоже хотите, позвоните в колокольчик, вам утку принесут.
        Я вышел. На встречу мне попался, Феликс Эдуардович.
        - Что у вас произошло, - спросил он, останавливаясь.
        - Так не чего особенного, просто мой новый сосед, хотел чтоб я принес ему утку.
        Я не стал, тогда он давай звонить в колокольчик, медсестре сказал, чтоб позвали старшего.
        Главврач вздохнул. - Вот дал бог пациента. - Пойду узнаю, что он хочет.
        - А кто он такой, профессор?
        - Генерал майор Свиридов. Да, с этим мне не тягаться.
        Профессор медицины потопал дальше, я чуть погодя, последовал за ним.
        Прислонившись возле дверей, стал слушать.
        - Я так не оставлю, он у меня в штрафбат пойдет, мальчишка, так разговаривать с генералом.
        - Успокойтесь Константин Макарыч. - Проговорил главврач. - Оно вам надо?
        Опять крик. - Что, как вы со мной разговариваете?
        Голос профессора стал строже, -как со своим пациентом, вы забываете, что главный здесь я, в конце, концов в табеле о рангах, мы равные в званиях.
        - Извините, как вас там, но этот щегол, у меня за все ответит, мне нужно связаться с особым отделом, и не отговаривайте.
        А это мысль, я развернулся и потопал в дежурку. С Крапивиным меня связали сразу, тот оказался на месте. И выслушав меня сказал.
        - Умеешь ты Виталий, находить неприятности, на свою голову.
        - Что, так серьезно? - Этот Свиридов большая шишка?
        Комиссар рассмеялся. - Да нет, он по снабжению, в одной из армий, Сталинградского фронта, где то там, он может и шишка.
        - Так в чем дело?
        - Субординация.
        - Ну знаете, лампас на пижамах нет.
        - И это верно. - Я сам не могу, мне на совещание, а вот Федорова пришлю.
        Я вернулся в свою палату. Профессора, уже не было.
        - Что щегол появился? - сейчас тобой займутся.
        Я не чего не ответил, молча прилег на кровать, и занялся газетой.
        Лишь только слышалось сопение генерала. Минут через двадцать, в дверях появился военный. Еще молодой, старший лейтенант, он представился.
        - Следователь военной прокуратуры, Шишов.
        - Тот час полились обвинения в мою сторону, от Свиридова. Выходило так, что я не только не выполнил требование старшего по званию, но и оскорбил его, и даже чуть не избил. Лейтенант строго посмотрел на меня, и потребовал представиться.
        - Подполковник Кропоткин.
        - Полностью? - Потребовал следователь, не чуть не смутившись, услышав мое звание.
        Ах полностью, пожалуйста.
        - Герой Советского Союза, подполковник Кропоткин Виталий Викторович.
        Следователь немножечко стал вежливей.
        - Вам предъявлено обвинение, в не подчинению старшему по званию.
        Я увидел, как дверь немножечко приоткрылась, и в щель просунулась голова капитана Федорова.
        - Какое не подчинение? - спросил я.
        - Что вы его попросили сделать? -спросил следователь, у генерал майора.
        - Я попросил его представиться, вместо этого, он оскорбил меня. - Я сделал замечание, он полез в драку, я вызвал медперсонал.
        Я чуть не захлопал в ладоши. Лейтенант уже смотрел на меня.
        - Товарищ следователь, где мы находимся? - спросил я.
        - В госпитале. - Следователь, был удивлен моему вопросу.
        - Вот именно. - Заключил я.
        - А значит, все мы находящиеся на излечении, обязаны выполнять требование, только лечащих нас врачей, кто бы мы не были по званию, на нас нет формы, а значит мы все одинаковы.
        - Кроме того, я до сих пор не знаю, не звания, не имени этого гражданина.
        Лейтенант смутился, формально я был прав.
        - Мой сосед не назвался, только спросил ходячий ли я. - Я ответил что да. Тогда он потребовал, чтобы я подал ему утку.
        - Я не гордый, но видите, я распахнул халат, показав перевязанную грудь и плечо.
        - Какую утку? - Вскричал Свиридов.
        - Наверное ту, что у вас под кроватью, вам ее уже принесли?
        - Вот видите, как он разговаривает со мной.
        Лейтенант уже запутался, не зная, что делать, с одной стороны генерал - майор, как видно с амбициями, с другой лицо, тоже не менее важное, и между ними произошел конфликт.
        - Может вы помиритесь, с надеждой. - Спросил он, закрывая блокнот.
        - Что! Генерал вскипел. -Я с этим щеглом.
        - Но он же герой…Лейтенант не закончил.
        - И что из этого, если каждый, кто нацепит звездочку, так перед ним все обязаны
        стелиться.
        В палату вошел Федоров, он поздоровался со следователем, пожал мне руку и обернулся
        к Свиридову.
        - Как высказали товарищ, значит вы считаете, что родина незаслуженно награждает, тех кто отличился на поле боя, пролил свою кровь, и они не достойны не какого уважения.
        - Да я, да вы. - Как вы стоите перед генералом.
        - Перед кем? -Капитан оглядел Свиридова.
        - Я вижу перед собой больного, в халате с загипсованной ногой.
        - А вот и я. В палату вошел Крапивин, как всегда в накинутом халате. - Я смотрю у вас Виталий Викторович гости.
        - Я требую посторонних, покинуть палату. - Закричал совсем взбесившейся, генерал -майор.
        - Это кто тут посторонний? -спросил Крапивин.
        - Вы, и этот капитан.
        - Почему?
        - Вы мешаете следствию.
        - Какому следствию? - спросил комиссар, у старшего лейтенанта.
        Тот спрятал свой блокнот. - Не какому, тут просто недоразумение, товарищ дивизионный комиссар.
        - А что за субъект пробовал, меня выгнать отсюда?
        - Генерал -майор Свиридов, он очевидно еще не отошел от шока, после перелома ноги.
        - То-то я думаю, чего он на меня орет, хотел уже на место поставить.
        - Товарищ Кропоткин, я переговорю с Феликсом Эдуардовичем, это не дело, лежать в одной палате, с таким эмоциональным соседом. И уже обращаясь к Свиридову произнес.
        - А к вам пришлют хорошего психиатра, нервы я смотрю, у вас не в порядке, на старших по званию орете.
        - Что?
        - Ну вот, все слышали?
        В конце концов, я сам попросил, чтоб меня перевели в другую палату.
        Попал в четырех местную, но зато с нормальными постояльцами. Одним майором
        и двумя капитанами. Один капитан, оставшись без левой руки, ожидал комиссования, двое других, наоборот шли на поправку, и готовились к скорой отправки на фронт.
        Меня тоже ожидала, комиссия. Чувствовал я себя, с каждым днем все лучше и лучше, по крайней мере уединившись с Верочкой, и кое чем занимаясь с нею, я уже не чувствовал
        той первоначальной боли. Вскоре сняв повязку, у меня удалили швы. Крапивин посетил меня еще раз, и озадачил меня тем, что после комиссии, я отправлюсь не на фронт, а в Москву. Пришло уведомление, об зачислении меня на слушателя, в академию РКК.
        Я возмутился, а как же фронт.
        - Не беспокойся, на твой век войны хватит, поучись с месяца три, сейчас это не долго, и опять на фронт. Ты пойми, без этого, ты выше командира полка не прыгнешь. Звание, тоже придерживать будут, а так в деле появиться запись, что ты, был слушателем военной академии.
        Доводы были ясны, я понял, что без протекции Крапивина не обошлось. Ну и хорошо,
        что сейчас ожидает меня на фронте. Не чего хорошего, везде идут оборонительные бои, каждый день погибают тысячи людей. А к сорок третьему, уже будет перелом,
        появится надежда на победу.
        - Ты только там, не куда не влипай. Попросил меня Крапивин. - А то я тебя знаю, не захочешь, а все равно в какую то историю влезешь.
        Как же он был прав. Вот наконец и комиссия, как и ожидалось консилиум врачей признал меня годным к прохождению службы, только рекомендовал комиссариат, предоставить мне отпуск, для полнейшего излечения. Но у меня уже было, направление в академию, и занятие начинались через неделю. По рекомендации комиссара Крапивина,
        я побывал в ателье, и сапожной мастерской, где был пошит мундир, и сточены неплохие хромовые сапоги. Осень во всю вступала в свои права, вот и пожелтевшие листья стали опадать. Я сидел на скамейке, ожидая Веронику, чтоб попрощаться.
        Когда в госпитальном скверике, среди немногочисленных гуляющих выздоравливающих,
        показалась фигурка девушки в сером пальтишке, на голове синий берет. Девушка явно, кого то искала. От нечего делать, я стал разглядывать ее, не большего росточка, довольно симпатичная. Девушка вдруг увидев меня, устремилась к скамейке.
        С чего это вдруг.
        - Виталий! -Радостно воскликнула она. Я, из вежливости поднялся.
        Девушка налетела на меня, и обхватив руками прижалась ко мне. Я удивлено застыл, не зная что делать. В это время появилась Вероника, и замерла увидев такую картину. Обнимавшая меня девушка продолжала, что то говорить, что именно я не прислушивался, тоже при обняв ее, краем глаза наблюдая, как Вероника, резко развернувшись пошагала прочь. Я же старался решить, что мне делать, вдруг одна мысль пришла мне в голову.
        - Женька, ты как здесь? - спросил я, и к моему облегчению попал в яблочко.
        - Ну как же братик, я как только получила твое письмо, сразу подумала о том, что тебя надо навестить, ведь ты писал, что это не надолго. - На работе и в институте отнеслись к этому с пониманием, и дали мне несколько дней выходных, господи, как же трудно было до сюда добираться, но когда я показывала твою фотографию в газете, и твое письмо из госпиталя, мне помогали, сажали на попутный транспорт. - И вот я здесь!
        Она отодвинулась от меня, и внимательно осмотрела.
        Я был в шинели, и не смотря на прохладную погоду в фуражке.
        - А ты возмужал, стал таким солидным. - Проговорила она, и тут же улыбнувшись добавила, в тебя все девчата с нашего курса влюблены.
        - Это как? - Растеряно спросил я.
        - Заочно, по фотографии, некоторые даже подсовывали мне свои, чтобы я тебе их
        показала.
        - Ну это не сейчас. -Проговорил я, и посмотрел на часы. Через полчаса должен был подъехать Крапивин, чтобы отвести меня на аэродром.
        Женька вдруг стала серьезной. - Тебя что, уже выписали?
        Она увидела стоящий на скамейке чемодан, и рядом с ним вещмешок.
        И вдруг опять кинулась обнимать меня. - Виталий, ты опять на фронт? - Заговорила она, сквозь слезы.
        - Да нет сестренка, начал успокаивать я ее, сейчас мне надо лететь в Москву, а там тоже засяду за учебу, так что не волнуйся, несколько месяцев, точно проведу в тылу.
        Это известие, девушку обрадовало.
        - Значит ты будешь жить в нашей квартире, и мне надо будет писать по ее адресу.
        Вот это раз, у нас значит есть своя квартира в столице, а я и не знал.
        Впрочем, как и не знал адреса, не будешь же узнавать его у Женьки. А та продолжала.
        Ключ, у дяди Сережи управдома, ну ты его знаешь, он обещал за ней приглядывать.
        - Очень хорошо. - Проговорил я, вновь взглянув на часы.
        - Женя пройдем в госпиталь, мне надо еще, кое что уладить.
        Вероника, как мне сказали, уехала на вокзал, встречать поезд с раненными. Я спешно написал записку, и оставил дежурной медсестре. Появился Крапивин.
        Глава шестая
        Москва меня встретила, первым снежком. Выбравшись из самолета я уже понял, что не кому не нужен, в отличие от генерала который летел, со мной, верней я вместе с ним
        транспортник был предназначен для него, а я так попутный пассажир. Поэтому все прелести полета достались мне, поскольку генерала тут же укутали в большой тулуп, мне же , и сопровождавшего его адъютанта такового не предложили. Весь полет я ежился от холода в своей шинельке и фуражке, обещая себе по прилету, в первом же попавшимся военторге приобрести шапку и тулуп. И так за генералом пришла машина, я же был предоставлен сам себе, потому оглядевшись, потопал к некому строению, проходя мимо таких же транспортников, пары мигов и зенитной установки, возле которой находился лишь один дежурный слухач. Который равнодушно проводил меня взглядом, остальной расчет вероятно, находился в палатке, стоявшей неподалеку. Возле здания, похожим на барак топтался часовой, увидев меня, он казалось обрадовался поводу поглумиться над старшим по званию, поскольку первым его возгласом было.
        - Стой, кто идет?
        - Свои, - тут же ответил я, классически ожидая нечто вроде, свои сейчас дома сидят.
        - Пароль? - Нашелся часовой.
        - Не знаю я не какого пароля. - Пробурчал я, поскольку только что прилетел.
        - А это, что же вы на машине не уехали, - удивился часовой.
        Хотел ответить, что рылом не вышел, но сказал другое.
        - Так мест не было, да и не за мной она пришла.
        - Эге. - Сказал боец. - Попутчик значит?
        Я кивнул. Тот посмотрел в сереющие сумеречное небо, и вздохнул.
        - Не повезло вам, товарищ подполковник, сегодня уже транспорта не будет, да и завтра договариваться придется. - Ладно проходите, спросите у капитана Овечкина, где на ночлег можно разместиться.
        С капитаном Овечкиным, мы нашли общий язык, поскольку таким незапланированным
        пассажиром, я был не первым. Мы слегка выпили, закусив все той же тушенкой.
        И он определил меня, на сколоченную из досок лежанку, застеленную матрасом.
        Не раздеваясь, я завалившись уснул. Утром, Овечкин разбудил меня.
        - Повезло тебе подполковник, машина в город идет, так что собирайся поскорее.
        Мне повезло вдвойне, полуторка шла без старшего, так что в кузове трястись не
        пришлось. Водитель на удивление попался молчаливый, сам не о чем не спрашивал, на мои же вопросы отвечал коротко. - Скоро. - Да. - Нет.
        В пригороде Москвы, нас остановили на контрольном пункте, проверили документы и пропустили.
        - Ну вот и все . - сказал шофер проехав немного. - Мне надо в другую сторону, а вам
        в центр, тут уже трамваи ходят.
        Я быстро нашел остановку, и как раз успел вовремя, подкатил трамвай, взяв билет и уточнив у кондуктора где мне надо выходить пристроился у окошка. Трамвай медленно заполнялся. На одной остановке, я уступил место пожилой женщине. Поставил чемодан между ног, одной рукой придерживал лямки вещмешка, другой держался за поручень.
        Я было начал вспоминать последний день в Куйбышеве, встречу с сестрой, но что то заставило меня среагировать. Резкий удар локтем назад, чей то ой - к, я быстро развернулся, позади согнувшись стоял парнишка, не говоря не слова, я нанес ему удар
        в подбородок. Парнишка отлетел, чуть не сбив с ног кондукторшу.
        - Люди, что это делается. - Заверещала разукрашенная девица . - Военные детей, не за что избивают.
        Как не странно, ее поддержала женщина, которой я уступил место.
        - Совсем военные в тылу распоясались, - проговорила она. - Нет чтоб на германцах, свою удаль показывать.
        В трамвае зашумели. Я же тем временем застегивал кобуру, из которой шустрый
        парнишка, едва не вытащил ТТ, кожаный ремешок нему, был аккуратно обрезан.
        Парень меж тем осмелел, и произнес шепеляво вытирая рукавом кровавую юшку.
        - А может он диверсант?
        На меня смотрели уже не только со злобой, но и с подозрением. Но как говориться, не на того напали.
        - Вожатый! - крикнул я, водителю трамвая.
        - Остановите возле патруля, или пункта милиции, тут кое кто хочет с ними пообщаться.
        - А я чего. Парнишка рванул к выходу, но его удержали цепкие руки кондукторши.
        - А билетик ты не приобрел. - Проговорила она.
        Размалеванная девица меж тем, тоже стала пробираться к выходу. Но тут ее остановил я.
        - А вы гражданка куда, вы лучше сумочку вашу, гражданам покажите.
        Больно уж зев у нее широкий. - Товарищи, вы свои кошельки проверьте, на месте ли они? Девица, попробовала вырваться закричав.
        - Это что же деется, средь бела дня хватают и лапают, отпусти сейчас же, охальник.
        - Ты еще крикни насилуют, - добавил я, перехватывая вторую руку девицы, пальцы
        которой, готовы мне были впиться в лицо.
        Трамвай, меж тем остановился. Послышался трель свистка, это заливался в него пожилой вагоновожатый. Паренек вдруг изловчился, вывернулся из рук кондукторши, и оттолкнув какого то дедка, выскочил таки из вагона, но как оказалось в объятия подбежавшего милиционера.
        Это было обычное, отделение милиции, в которое и доставили всю нашу компанию.
        Кроме задержанных и меня, было еще трое потерпевших, две женщины и дедок, который считал себя самым пострадавшим, у него пропали продовольственные карточки, оные и еще два кошелька при досмотре сумки девицы, и были обнаружены.
        - Ах ты воровка. Женщина лет сорока, набросилась на девку и вероятно бы вырвала ей клок волос, если бы не молоденький сержант, самоотверженно вставший между ними.
        Если с девицей все было ясно, она никак не могла объяснить наличие кошельков потерпевших в своей сумке, то парнишка, похоже спокойно мог выйти из этой истории сухим. Капитан милиции, как профессионал в своем деле, так и объяснил мне, что он конечно оформит мальца за мелкое хулиганство, ну и все, предъявить ему фактически не чего, он конечно понимает, что несовершеннолетний и есть карманник, а гражданка Фирсова его сообщница, но на подозрениях дело не сошьешь. На тот аргумент, что оный шельмец и обрезал поводок на пистолете. Капитан ответил, что при обыске никаких режущих предметов, не было обнаружено. Вот гражданке Фирсовой грозит срок, тем более, что это уже не первый ее привод.
        - Понятно, мне нужно было дождаться, когда мой пистолет окажется у него в руках.
        Саркастически заметил я, а уж потом, с голыми руками наброситься на воришку.
        - Ну зачем же так. Капитан, не чуть не смутился.
        - Вы товарищ подполковник, поступили правильно, помогли задержать преступников,
        за это вам огромное спасибо, закончил он, сейчас подпишите ваши свидетельские
        показания, и можете быть свободны.
        - Капитан, тут такое дело, - решил действовать я.
        - Чем могу помочь? - спросил тот, достав из пачки Казбека папироску, и разминая ее.
        - Понимаете, я ищу свою сестру. Соврал я. - Не видел с начала войны.
        - Вот сейчас есть, несколько дней, решил заняться ее поисками.
        - Москвичка? - спросил капитан. Я кивнул.
        - Уже легче. Он взял телефонную трубку. - Давайте данные.
        Вот это, была засада. Быстро подсчитав в уме год рождения, я назвал его не уточняя день и месяц. Капитан продиктовал в трубку все, что я сказал, и мы стали ждать.
        Мне предложил чаю. Я не отказался. Капитан, быстро наполнил чайник водой из графина, и поставил на керогазку, от нее же прикурив.
        - Разрешите? Я потянулся к вещмешку. - Давайте уж сразу перекусим, а то я еще не ел. Капитан не был против, тем более, что сам тоже еще, не чего не ел.
        В дополнении к хлебу, и банки тушенки, я достал сахар рафинад.
        Ожидание информации затянулось, и мы успели позавтракать. Капитан как бы между прочим спросил, о том где я воевал.
        - Везде понемножку, - ответил я.
        - Вот сейчас после госпиталя, куда назначат не знаю.
        В кабинете у капитана было прохладно, и шинели я не снимал, чему сейчас был рад, иначе увидев мои награды, вопросов бы было больше. Наконец зазвонил телефон.
        Капитан повторял в слух, что ему передавали, больше всего мне надо было знать московский адрес. И я его услышал, последние слова о том, что гражданка Кропоткина
        Евгения Викторовна, в данный момент находиться в эвакуации в Уфе, я пропустил мимо ушей.
        - Не повезло тебе подполковник. - Сказал капитан, кладя трубку.
        Я делано вздохнул.
        - Впрочем там хоть войны нет, а нас все таки бомбят, утешил меня милиционер.
        Пока я находился в отделении, снежок успел выпасть, но еще не большой, у капитана я уточнил, как лучше добраться до такого то адреса, и опять чуть не прокололся.
        Хорошо, что капитана в этот момент отвлекли очередные задержанные, и мне объяснил дежурный старшина.
        - Так тут рядом, это наш район, пешком дойдете.
        С капитаном, мне пришлось встретиться еще раз. Действительно пройдя два квартала, я оказался в небольшом дворике, который образовывали три четырех этажных дома, стоявших буквой П. Первым кого я увидел, была дворничиха сметавшая снег с дорожки. Она сама обратилась ко мне.
        - Ищете кого то, гражданин военный?
        Я кивнул и спросил. - Как найти управдома?
        Михайлыча что ли? - уточнила та.
        - Ну если его звать Сергей, то да.
        Дворничиха, оценивающе посмотрела на меня. - Квартиру что ли, хочешь снять.
        - Да нет, жил я здесь когда то, квартира должна была остаться за мной и сестрой.
        Она недавно, в эвакуацию уехала.
        Взгляд дворничихи насторожил меня, она внимательно стала разглядывать мое лицо, и вдруг не чего не говоря рванула с места.
        Я устремился за ней. Узнала догадался я, но к чему такой старт.
        Оставив метлу, возле входа в подъезд. Бабка, хотя скорей еще довольно шустрая женщина, просто пуховый платок скрывавший ее лицо, делал ее старея, скрылась за дверью.
        Я хмыкнув, подождав немного зашел следом.
        За одной из дверей, на первом этаже я услышал разговор, довольно громкий.
        - Да говорю же тебе Михайлыч, он это в форме при оружии.
        - Не может быть, Женька мне жаловалась, что наверное погиб братик, у самой границе служил, нет ни каких вестей от него, а тут объявился.
        Я уже хотел было постучаться. Но тут, продолжение разговора меня заинтересовало.
        - Ты вот что Мифодьевна, не нервничай, дельце обстряпано, как положено, его я выписал, как не проживающего и сестру тоже, по убытию оформил, так что квартира ушла в фонд не занятых.
        - А вещи?
        - Что вещи, пусть доказывают, что они их.
        Вот это да, целая квартирная мафия.
        - Где он этот недобитый, пусть только попробует сунуться, у меня связи повсюду, такие хаты в столице всем нужны, тем более что немцев отогнали подальше.
        - А как же Сталинград, бают взяли. - Запричитала дворничиха.
        - Вот ты глупая баба, еще где нибуть ляпнешь такое, в раз загребут.
        - Пошли лучше, с этим прохвостом разберемся.
        - А если он к себе пошел?
        - Ключей у него нет, жили они надо мной, уже бы шум поднялся, а там ему майор из НКВД в раз укорот сделает.
        Я быстро ретировался из подъезда, и зашагал прочь из дворика.
        Услышанное, не понравилось мне. Это что же мою квартиру, отдали какому то майору, или тот просто замешен в махинациях с квартирами. Ноги сами принесли меня к отделению милиции. Капитан выслушал меня и задумался, я его понимал, бодаться со всесильной организацией ему не хотелось.
        - Тебе остановиться не где, - спросил капитан, как бы расписывающийся в своей беспомощности.
        - Разреши позвонить знакомому, - попросил я.
        - Пожалуйста.
        Он пододвинул ко мне телефон. Код я помнил, Берия сам мне дал его, при встречи в Куйбышеве, как бы ожидая, что я опять во что то влезу. Долгое время, трубку на той
        стороне никто не брал, и я уже было собирался дать отбой, но тут раздался щелчок, а за ним знакомый голос с акцентом.
        - Да, я вас слушаю?
        - Это танкист. Проговорил я, слегка волнуясь.
        В этот раз мой абонент не стал уточнять, кто такой этот Танкист.
        - Слушаю тебя подполковник, только по быстрому, у меня мало времени.
        - Это не телефонный разговор, - ответил я.
        Что мне нравилось в этом в сущности, страшном человеке. Это то, что он не стал задавать разъяснительных вопросов.
        - Куда прислать машину? Я уточнил у капитана номер отделения, и стал ждать.
        *****
        Берия был на докладе у хозяина, иначе про себя, он так Сталина не называл.
        Сталин, как всегда прищурившись, смотрел на своего собеседника.
        - Я вижу, что ты мне еще, что то хочешь добавить к сказанному?
        Спросил он, начиная потрошить Флуераш, для трубки.
        - Да товарищ Сталин, до меня дошли слухи, что некоторые люди из ведомства товарища Меркулова, пользуясь своей властью, не законно отбирают жилье для себя, у простых
        людей.
        Сталин прекратил набивать трубку. О противостоянии Меркулова с Берией он знал, и даже иногда специально провоцировал их.
        - Вы уверены? - спросил хозяин, раскуривая трубку.
        - Мною дана команда на проверку, и уже есть подтверждённые факты.
        - Что же разбирайтесь, товарищ нарком, позже доложите мне, сейчас у нас более важные дела.
        - Но товарищ Сталин, среди пострадавших фронтовики, представляете, человек после тяжелого ранения выписывается из госпиталя, и выясняет, что его выбросили на улицу, он идет жаловаться на произвол в милицию, и выясняет, что та не чем не может помочь,
        поскольку в беззаконии, замешаны люди из аппарата НКВД.
        - То есть ты хочешь сказать, что дело приобретает политический оттенок.
        Нахмурился Сталин.
        - Все может быть. - Прямо проговорил Берия, и добавил. - Один из пострадавших, герой Советского Союза, вы лично вручали ему эту награду, злоумышленники не могли об этом не знать.
        Сталин встал, и заходил по кабинету. Берия хитро подвел разговор к главному, прекрасно зная, как не любил хозяин, когда кто то, хоть мало - мальски ущемляет того в его власти.
        - Кто он? - спросил Сталин остановившись, и бросая трубку в мраморную пепельницу.
        Этот жест, указывал на крайнее раздражение, и не довольство верховного.
        Подполковник Кропоткин, товарищ Сталин. - Он только что, выписался из госпиталя.
        - А танкист. - Сталин даже слегка улыбнулся. - Но он же не простой человек, его вся страна знает.
        - Но это не помешала нечистым на руку чиновникам, прибрать его квартиру себе.
        Сталин, поднял одну из телефонных трубок и сказал.
        - Вызовите ко мне, товарища Меркулова. И бросил Берии. - Свободны.
        Один из всемогущих наркомов, стоял бледным перед Верховным.
        - Это что получается, товарищ Меркулов, ваши люди, вместо того чтобы заниматься своими непосредственными делами, попросту обворовывают людей, отбирают жилье, запугивают, но самое страшное у кого, у тех ,кто сейчас не жалея жизни, воюют, но за что, за кого, спрашивают они, когда их израненных выкидывают из собственных домов, вместо благодарности.
        Нарком молчал.
        - Почему по городу ходят слухи об этом, спрашиваю вас я, да потому что это правда.
        - Я проверю это, и приму меры. Наконец взяв себя в руки, проговорил Меркулов.
        - К кому? - уточнил Сталин.
        - К тем, кто их распространяет, - сказал нарком.
        - Вы начнете с меня? - Голос верховного стал мягким. И от него у наркома побежали мурашки.
        - Я начинаю думать, - продолжал Сталин, именно этого вы и добиваетесь, может вы сами замешаны в этом деле?
        - Что вы, товарищ верховный главнокомандующий, слухи могут распространять враги.
        - Я же сказал, что это не слухи, а правда.
        - Почему квартиру, героя известного всей стране, занимает ваш человек?
        - А перед этим в Куйбышеве, его же избивают ваши люди, чуть ли не до смерти?
        Нарком опустил глаза.
        - Быть может потому, что он и я, стали героями по одному и тому же указу.
        Нарком встрепенулся. - Товарищ Сталин, виновные в том деле наказаны.
        - Как видно не все, у меня создается такое впечатление, что кое кто не смея поднять руку на меня.
        - Товарищ Сталин, я разберусь во всем.
        Меркулов понял, что молчание может привести к непоправимому.
        - Надеюсь, вы помните, я всегда все узнаю первым, вы в одном правы, что так действуют только враги, ищите их у себя сами, или быть может попросить товарища Берию, чтоб он помог вам?
        - Справимся сами, - товарищ верховный.
        - Да, и если я еще раз узнаю, что на товарища Кропоткина, без моего ведома, совершены противоправные действия, я точно буду знать, кто виноват в этом.
        Меркулов был не глупцом, он понял, Кропоткин был не причем, просто Сталина, уверили в том, что капают под него самого, и было ясно, кто это сделал.
        Впрочем надо сперва разобраться с теми, кто его так подставил. Меркулов покинув кабинет верховного, остановился, а что если так хитро копают именно под него, кому из его окружения можно верить, кто то метит на его место. Нет, тем кто сейчас рядом, верить нельзя, где гарантия, что те кому он отдаст приказ, не связаны с этим делом, просто уберут того кто занял квартиру, этого любимчика Сталина, и все.
        Меркулов вошел в свой кабинет, и снял трубку, соедините меня с Куйбышевым.
        *****
        Я остановился в гостинице. номер было снять не просто, но деньги были, кроме того подействовал звонок от кое откуда. Поужинав я завалился спать. Раз была дана команда, бучу не подымать, значит так и должно было быть. Утром как не странно, меня разбудил Крапивин. Было видно, что он только что с дороги.
        - Ну вот я так и знал, что весь сыр бор из за тебя. - Начал он, смотря как я одеваюсь.
        - Конечно, во всем виноват я, поддержал я комиссара.
        - Не юродствуй ты вот выспался, а я нет, полночи до Москвы добирался, полночи у начальства просидел . - Давай рассказывай, что у тебя стряслось, и больно нос не задирай, что раскрыл еще одно государственное дело.
        Я начал рассказывать. Крапивин слушал меня внимательно, и под конец сделал вывод.
        - Обыкновенная уголовщина, кое кто из нашего ведомства, снюхался с твоим управдомом, скорей всего не только с твоим, и пользуясь тем, что хозяев на данный момент нет, начали махинации с жильем. - Вот тебя считали погибшим, а сестричку твою только ленивый не обидит, наивная душа, я убедился, к стати как ты и просил, посадил ее на прямой поезд до Уфы.
        - Спасибо.
        - Начальство думает копают под них, пускай думают, но это между нами, разберусь в этом деле, останусь в Москве, повышение обещали.
        - Я в деле, тем более оно личное, - заключил я, до учебы еще пять дней.
        Крапивин нахмурился, но возражать не стал.
        Утром я был у дома, где была уведенная, у меня квартира. Первым делом, я постучался в дверь управдома. Какое то время пришлось подождать, лишь на повторный стук, послышался вопрос. - Кого еще черт принес, в такую рань?
        - Михалыч, это я Виталий Кропоткин, мне бы только ключ забрать, от квартиры.
        За дверью наступила тишина. Я вновь постучался, и спросил.
        - Ну как насчет ключа, сестра сказала, что оставила его вам.
        - Нечего не знаю, никто не какого ключа мне не оставлял, - послышался ответ.
        - Не может быть, я своей сестре верю.
        - Это ваша дело, молодой человек.
        - Что же, тогда придётся обратиться к слесарю, взломать замок, не буду же я торчать у дверей своей квартиры.
        Вновь наступило молчание.
        - Михайлыч, вызовите слесаря, я знаю у вас есть телефон.
        - Не кого я вызывать не буду, да и вообще, это не ваша квартира.
        - Как это не моя?
        - В ней не кто долгое время не жил, и согласно распоряжения горкома, все пустующие квартиры, отошли в резервный фонд.
        - Михайлыч, вы что то путаете, квартира является собственностью нашей семьи, и не в какой фонд отойти не могла.
        - Молодой человек, мне лучше знать.
        - Слушайте Михайлыч, откройте дверь, не будем мы же, спорить не видя друг друга.
        - Я сейчас вызову милицию. -Сорвался на крик управдом.
        - Не надо Михайлыч, не кого вызывать, - сказал я.
        - Это почему же, ко мне ломится, неизвестно кто угрожает.
        - Как не известно кто, ведь вы меня прекрасно знаете.
        - Не знаю я вас, все я звоню.
        - Не надо не кому звонить, милиция уже здесь, - сказал я.
        Уступая место, капитану Гвоздеву. Тот решительно постучал в дверь.
        - Откройте гражданин Перегорей, у нас есть постановление, о привлечении вас к ответственности, за махинацию с жильем.
        Но дубовую массивную дверь, открывать никто не спешил.
        - Шепитов, найдите слесаря. Наконец сказал капитан одному, из двоих сержантов,
        пришедших с нами.
        Но тут раздался, чей то властный голос.
        - Прекратить, что здесь происходит? По ступенькам спускался майор НКВД.
        Я посмотрел на него, высокий, уже в годах мужчина, от него так и веяло жутью, это
        был человек привыкший распоряжаться чужими судьбами, ломать их, в общем типичный палач, из застенок грозной организации.
        - Вот, у нас есть постановление, о задержании гражданина Перегорея.
        Сказал капитан Гвоздев, отдав честь.
        - Давайте его сюда, - потребовал майор.
        - Минутку, - вмешался я. - Кто вы такой, и что делаете в моей квартире?
        - В какой вашей? Нквдешник, обжигающим взглядом окинул меня.
        В табеле о рангах, он был по званию, почти что полковник, да и вообще, что ему какие то подполковники, когда через его руки, вероятней всего проходили генералы, а может даже маршалы.
        - Капитан, произнес он, арестуйте этого человека, - его перст небрежно указал на меня.
        - Вот тебе, и здравствуйте, - произнес я. На каком основании.
        Рука майора потянулась к кобуре. - Капитан, выполнять, или вы тоже хотите быть арестованными?
        - Да теперь понятно, почему люди не любят, и бояться нас.
        Из подъездной, появилось еще несколько лиц. Майор перенес свой взгляд, на выступившего из полумрака Крапивина. Тот направлялся к нему спокойно, давая рассмотреть себя.
        - Коршунов, Коршунов произнес он, - до чего вы докатились.
        - Я. Майор старался говорить твердо, и скрыть охватившее его волнения.
        - Да вы. - Федоров, - арестуйте его.
        Капитан Федоров, действовал молниеносно, в миг взлетел на ступеньки, обогнув свое начальство, нанес сильный удар под дых майору так, что тот согнулся, пробуя глотнуть воздух. Два лейтенанта НКВД, двигаясь следом, скрутили задержанному руки, надели наручники, сняли ремень с кобурой. Управдом не разобравшись в чем дело, но слыша перед тем голос майора, открыл дверь, и тот час же был схвачен милицией.
        - Вот тут мы их, и допросим, - сказал проходя в квартиру Крапивин.
        Я шел следом, за нами волокли задержанных.
        - Федоров. - Приказал комиссар. - Поставь кого-нибудь, у входа.
        Сам уселся на диван, стоявший в зале. Я оглядел комнаты управдома. Их было две, отдельно кухня и ванная с туалетом, на стенах ковры, картины. Да роскошь, а мебель не фанерные шкафы и серванты, все из покрытого лаком дерева.
        Меня вдруг осенило, и этим я поделился с комиссаром.
        - Очень может быть, раз ты говоришь, что кое, что здесь ваше, с него и начнем.
        Федоров начал заниматься обыском, майора отвели на кухню, управдома же поставили перед Крапивиным. Пара ударов, Михайлыч начал сознаваться, даже в том чего он не делал. Были заданы вопросы, и насчет того, что было украдено из квартиры Кропоткиных.
        Я стоял со скучающим видом, оглядывая обстановку делая вид, что меня это совершено не касается, все протоколировалось, и я надеялся получить список вещей, поскольку сам не знал, что у нас было, а что нет. Федоров при обыске, обнаружил несколько тайников
        с деньгами и ценностями, но самое главное для меня, в комоде в нижнем ящике для белья, были найдены документы владельцев тех квартир, которые благодаря шустрому
        управдому, обрели новых хозяев. Мне отдали те, которые принадлежали моей семье. Допрос лиходея продолжался, и когда тот начал приобретать политический оттенок,
        Михалыч попробовал увернуться от этой темы, но лейтенант который его вел, быстро направил тот в нужное русло, выбив арестованному несколько зубов. Когда с этим
        субъектом было закончено, принялись за майора. Тот сперва пробовал запираться, грозя всеми карами, но когда ему предъявили документ, о его аресте подписанный самим Меркуловым, сник и попробовал замкнуться. Но допрос вел уже Федоров, Крапивин же тонко намекал, какие вопросы надо было задавать. Майор это конечно хорошо, но комиссар понимал, что ему надо ухватить птицу пожирнее, причем не только из их ведомства, иначе Меркулову не сносить головы, за то что проморгал у себя такое дело.
        В конце, концов им удалось, где уговорами, где угрозами, кое чего добиться.
        Эти дела не касались непосредственно махинаций с квартирами, но тоже представляли кое какую ценность. Так например, один из районных военкомов, выдавал некоторым гражданам за мзду, справки о непригодности их к военной службе. На вопрос почему тот, имея такие данные не привлек того к ответственности, майор признался, что потребовал у военкома, документы для своего племянника. Кроме того, майор выяснил, что бланки военных книжек, и командирских удостоверений уходили на сторону.
        За это Крапивин ухватился, ведь удостоверения, причем не поддельные, могли оказаться у врага. Арестованный поняв, что ему грозит, пытался всячески обелить себя, выдавая все новые данные, которые у него до поры, были в разработке, но временно были приостановлены, и отнюдь не корысти ради, или укрывательства виновных, просто майор был карьерист, и собирался постепенно завершать эти дела, громко и помпезно, одно за другим, выставляя себя перед начальством. Но вот беда, Крапивин тоже был карьеристом, и собирался он действовать по другому, одним махом прикрыть всех фигурантов,. при чем так , чтоб объединить это в одно крупное дело. То есть раскрытие заговора.
        - А еще, - сообщил Коршунов. Один из секретарей горкома партии, умудрился потерять важные документы, о минировании Москвы.
        - Что, почему не доложили, - прохрипел Крапивин.
        - Документы быстро нашлись, на квартире у любовницы данного товарища, которые тот забыл у нее, - ответил майор. - Она довольно известная певица, и по тому посчитали, что ничего страшного не произошло.
        Певица, я вдруг вспомнил виденный в той жизни сериал, об одном покушении на Сталина, где была замешана популярная в Москве, но не в стране, певичка выступавшая в основном в ресторанах, дыма без огня не бывает, от куда то сюжет был взят, и скорей всего из архивов КГБ.
        - Нужно ее тщательно проверить, - шепнул я Крапивину. - Нутром чувствую, пропажа была не случайной.
        Крапивин моментально ухватился за эту мысль, вот оно.
        - Так всех быстро на лубянку, - распорядился он.
        Мне вручили ключи от квартиры, найденные в карманах майора, Федоров оставался со мной, ему надо было еще обыскать мое жилище. Во дворе стояло две эмки, в них и уехали нквдэшники, вместе с задержанными. Перед этим, я переговорил с Крапивиным. Я помнил, какая шумиха была в прессе в 90 годах, когда под одним из зданий в Москве, обнаружили тоны взрывчатки, заложенных еще в войну, как могли не обезвредить после войны, такую мину. Да очень просто, закладки делали разные группы саперов, ничего не знающие друг о друге. Конечно были общие данные о них, стекающие в одни руки,
        а значит часть документов были утеряны, или заменены, вопрос кем, конечно врагом.
        Все это было втолковано в голову комиссара, конечно наводящее. Я уже понял, что Крапивин принимает меня за человека Берии, а может и самого Сталина.
        - Выясни, - говорил я. Документы о минировании, могут быть подложными, и скорей всего, именно этому человеку из полит отдел, было поручено курировать минирование
        Москвы. Крапивин побледнел, от такого предположения.
        - То есть ты, хочешь сказать, что у немцев есть данные, о закладках.
        - Я только допускаю, такую возможность. -Поправился я.
        - А так оно или нет, проверять нужно тебе.
        Среди зевак во дворе, я заметил дворничиху, и подошел к ней.
        - Что Мифодьевна, - произнес я, - а ведь ты могла оказаться, вместе с управдомом.
        - Что вы Виталий Викторович, причем здесь я? - Испугано залепетала женщина.
        - А при том, - проговорил я. Ваш разговор с Михайлычем, я подслушал, и понял, что ты помогала ему, мне стоит только кликнуть того, я указал на стоявшего во дворе милиционера, и ты враз попадёшь в кутузку.
        - Да нечего особенного я не делала. Вновь загомонила дворничиха. - Только докладывала, что слышала от жильцов дома, от соседних дворников, кому как не им знать обо всем,
        что творится вокруг.
        - Тише ты Мифодьевна, и слушай теперь обо всем, что интересно и подозрительно, будешь докладывать мне, а сейчас найди мне троих - четверых здоровых мужиков. Я потряс листком данным мне Федоровым. - Будем возвращать на место то, что было украдено.
        - Да где же я их найду, здоровых.
        - Твои проблемы, - ответил я. Где тоже же нашли, когда разворовывали мою квартиру.
        *****
        Меркулов был бледен, узнав о чем пойдет речь.
        - Об этом знали единицы, - произнес он читая доклад Крапивина.
        - Но утечка была, - сказал комиссар.
        - Это ясно. Нарком в волнении скомкал листок, как об этом докладывать самому.
        - Но и не доложить нельзя, - мягко произнес комиссар. - Сделаете это, так как, раскрытие еще одной организации врага, в конце, концов не лично вы занимались этим делом, все было так скрытно, что даже я не знал о минировании Москвы.
        - А какой то майор узнал, - произнес нарком, - а все так было хорошо спланировано, опыт Киева очень помог, сколько тогда врагов при взрывах было уничтожено.
        - Представляешь, те кто минировали Москву, даже не знали в каком городе находятся, людей брали из разных частей, там где невозможно было скрыть, использовали ЗК, их потом ну в общем ты понял. Начальникам групп давали несколько объектов на выбор,
        те сами решали, какое здание будут минировать, действовали по ночам. Всех участников отправили в удаленные гарнизоны. Полная информация была, только у одного человека.
        - Если документы утеряны, или как ты говоришь заменены, найти закладки будет очень сложно.
        Крапивин понял, что большинство участников этой опасной проделанной работы, так и не добрались до нового места службы.
        - Где куратор? - спросил комиссар.
        - Странно он умер, от сердечного приступа, - ответил нарком и мы здесь не причем.
        Оба посмотрели друг, на друга, озарённые догадкой.
        - Я уже распорядился, о задержании этой певички, - сказал Крапивин.
        - Кто еще знает об этом деле, - спросил нарком.
        - Только я и трое моих людей, очень надежные, - ответил Крапивин. - И еще, тот самый Кропоткин, ведь благодаря его заявлению, мы вышли на майора.
        Нарком встал. - Всея на доклад, медлить нельзя, да с этого момента, ты становишься
        моим заместителем, прежнего я снимаю, ведь надо кому то отвечать за провал в работе, и за жизнь Кропоткин отвечаете головой, распоряжение самого.
        - Но ведь он же фронтовик?
        - За то, что может произойти в бою, мы не отвечаем, но если с ним, что то случиться по нашей вине в общем вы поняли, никто не смеет его тронуть.
        Сталин был в ярости, в волнении он даже переходил на грузинский.
        - Как такие документы, могли попасть в руки врага.
        - Нужно было чтоб главную функцию выполняли мы, а не полит отдел. Произнес в свое оправдание Меркулов. - Кроме того, радио сигналы на подрыв знаем только мы, тут утечки не было.
        - Вы уверены. - остановился Сталин.
        - Команду на действие можете отдать, только вы, и еще трое, самых приближенных к вам людей, радио сигнализатор находится в Куйбышеве, под надежной охраной, сигнал может отдан только с него.
        - Все ровно, немедленно приступить к разминированию города.
        - Слушаюсь.
        - Да разминирование производить по ночам, соблюдать скрытность, но без фанатизма. Людей задействованных, предупредить о не разглашении и только.
        Нарком кивнул.
        - Раз враг знает о минах, значит он попробует задействовать их, подложив свои взрыватели вы представляете, что может произойти все идите, нет постойте, тут мне пришла в голову одна мысль, создать специальное подразделение по борьбе с вражескими шпионами. Меркулов остановившись обернулся, и произнес.
        - Разве особый отдел, и части НКВД, не справляются со своими обязанностями.
        - Как видите нет, шпионы пролезли даже к вам.
        Наркому, нечего было ответить на это.
        - Так что ищите среди ваших людей, кто может создать костяк, этого формирования, привлекайте из разведки, да и вообще из других родов войск, кандидатуру на руководителя я уже наметил, наш друг Лаврентий рекомендовал очень опытного
        человека.
        *****
        Итак квартиру я отвоевал. В течении двух дней, ее привели в относительный порядок, мебель расставили по моему вкусу, где что раньше стояло, я не знал и делал лишь
        предположение, многое было утеряно, столовое серебро, часть картин, но капитан начальник участка, обещал найти украденное, на что я лишь скептически ухмыльнулся.
        Меня поражало другое, как квартира на четыре комнаты, кухни и ванной с сан узлом, остались в собственности князей Кропоткиных. Ну с самим Кропоткиным, ярым революционером было все понятно, выходит мандат выданный самим Лениным, как то действовал и на родственников князя, в чем я сильно сомневаюсь, однако все может быть.
        О брате самого Кропоткина, я знал мало, лишь только то, что он при царе, дослужился до генерала. Альбомы и фотографии, были утеряны стараниями управдома, как и многие документы, они попросту были саженны. Постельное белье, кроме оставленного майором, тоже было разворовано, все что присутствовало на кухне управдома, я посчитал своим, сервизы, кастрюли и сковородки, все перекочевало ко мне, часть действительно принадлежало мне по праву.
        Оставалось одно, я уже побывал в академии генштаба, и официально был зачислен на трех месячные курсы, одним из слушателей. Через три дня начинались занятия, обедать можно было в буфете, по сносным ценам, кроме того были оформлены документы на
        получение продовольственного пайка, на время учебы, и не кто не отменял денежного довольствия, часть его конечно было оформлено на сестру, но и то что оставалось составляло немалую сумму, конечно если бы мне приходилось скупаться в магазинах, или на рынке, мне мало бы на что хватало. В первую очередь я задумался над словами
        Крапивина, когда он вырвался ко мне, очередной раз мы выпили по рюмки коньяка,
        я потянулся за ножом, чтоб вскрыть очередную банку тушенки.
        - Вот ты меня удивляешь Виталий, все делаешь сам, а ведь уже в чинах, того гляди полком, или бригадой командовать будешь, а там и до дивизии недалеко.
        - Ну ты скажешь Силантьеич, - проговорил я и добавил. - Ты это к чему.
        Комиссар закусил привезенным им нарезанным лимоном, продолжил.
        - Все житейские дела у тебя должен устраивать ординарец, в просторечье денщик, официально оформим.
        - Рылом еще не вышел, и должности пока нет, - парировал я.
        Крапивин хитро прищурился. - Это пока нет, а кадры хочешь я подсоблю найти.
        Понятно подумал я, своего человека для пригляда ко мне хочет устроить.
        - Кадры привык подбирать сам, - возразил я.
        - Получу должность, тогда и ординарца себе найду.
        - Ну считай уже получил, в Подмосковье формируется отдельная танковая бригада.
        - Пока только началась, так вот думаю на должность командира назначат тебя.
        Завтра к десяти, будь в резерве главного штаба бронетанковых войск.
        - Но у меня же учеба, или уже нет.
        - Одно другому не помеха, - сказал Крапивин.
        Расклад был такой, с 9 утра до двух, слушанье в академии генштаба, остальное время на формируемую бригаду. Короче отдыха не какого. И я понимал откуда дует ветер,
        сам хозяин не удосужился переговорить со мной, но очевидно недавний инцидент, напомнил ему обо мне, и тот просто поинтересовался о моем продвижении по службе, узнав что я вполне справляюсь с батальоном, предложил выдвинуть чуть повыше.
        Окружение это поняло по своему. Будучи командиром танкового батальона, я уже как бы являлся одним из замов комбрига, поэтому чуть повыше, комбриг.
        На следующий день я уже был в штабе резерва, танковых войск.
        Хмурый подполковник, молча изучил мои документы. Потом произнес.
        - Так, так недавно из госпиталя, вам еще отпуск после ранения нужен.
        Я вздохнул, и показал направление на учебу.
        - Ну и пришли бы после нее, товарищ герой Советского Союза, - добавил он чуть смягчившись.
        - Мне пришел устный вызов, явится сюда за направлением. - Проговорил я. Посмотрите у себя.
        Подполковник недоверчиво покосившись на меня, решил связаться с более высшим начальством. Очевидно ответ поразил его. Положив трубку, он вскочил изо стола.
        - Следуйте за мной, - сказал он.
        Выйдя из кабинета, мы проследовали по коридору в другой, возле которого находилось несколько человек, начиная с полковников и кончая генерал лейтенантом, ожидающих вызова в кабинет, за назначением. Мы проследовали минуя их без очереди. - Товарищ Кропоткин!
        - Хозяин кабинета привстал, генерал - майор, намерено не называл меня по званию, тем самым не унижая себя.
        - Мне уже звонили, и так, на какой фронт хотите получить назначение.
        Даже так. Я удивлено посмотрел на генерал - майора.
        - В данный момент подполковник Кропоткин, является слушателем академии генштаба,
        - сообщил мой сопровождающий.
        - Ах вот как? - хозяин кабинета начал копаться в бумагах.
        - Мне поступил приказ о назначении вас, комбригом одной из танковых, или механизированных бригад, но поскольку вы слушатель академии генштаба, без распоряжения высшего командования, мы не имеем права отзывать вас для назначения, нонсенс какой то. Я уже понял, что приказ поступил только на повышении в должности, и поэтому решил действовать сам. Прекрасно зная, что генерал - майор, скорей всего решит дать мне отсрочку о назначении, на время учебы. А это значит, несколько месяцев я буду
        без должности, что скажется на денежном аттестате, да и вообще на продвижение по службе. Одно дело числится в академии комбригом, а не каким то комбатом. Поэтому
        я взял быка за рога.
        - Назначьте меня, на вновь формируемую танковую бригаду.
        - А как же учеба, - спросил генерал - майор.
        - А это и будет одним из действием учебы, - ответил я.
        - Участие в непосредственном формировании части, - разрешите только мне самому, подбирать командные кадры, ведь товарищ генерал вы правы, много времени мне предстоит уделять непосредственно учебе, так что большую половины заботы о бригаде, на это время придется на моих заместителей.
        В конце, концов я добился своего, и меня назначили в новь формируемую отдельную танковую бригаду. Но появились новые заботы и хлопоты, бригада пока был только на бумаге, которые вручили мне вместе с предписанием. Место формирование МТС, которое располагалось в старом монастыре, чудом избежавшем полного разрушения от бомбежек
        и артобстрелов, враг был остановлен в трех километрах, от каменных стен обители.
        Все что я знал, в монастыре сейчас находился саперный взвод, которому было поручено подготовить бывшую МТС к размещению в нем, воинской части. Что же с чего то надо было начинать. И началась беготня. Первым делом я переподчинил взвод саперов себе, ведь в отдельной танковой бригаде, должен быть таковой, думай Виталий думай. Искать в Москве личный состав для танковой бригады, где. Всех танкистов отправляют в резервные части, расположенные поблизости от танковых заводов, в Москве лишь только штаб резерва, для высшего и среднего командного состава. Посылать запросы в тот же самый Куйбышев, конечно надо, но пока нужно собрать костяк бригады. Стоп госпиталя
        и танковое училище. В резерве ставки я уточнил, есть в пригороде одно такое, действует полгода, через неделю должен состояться выпуск курсантов. Вновь иду по кабинетам,
        а время то поджимает, пришлось все же сделать звонок другу. Дозвонился не сразу, Крапивин на новой должности, был весь в делах и заботах, но тут я.
        - Силантьевич, тут такое дело, меня назначили командиром бригады, но она пока только на бумаге, я знаю, что ко мне назначат особиста, хотелось бы чтоб это был свой человек.
        - Я понял. Дивизионный комиссар, или кто он там сейчас, перебил меня.
        - Хорошо, есть на примете у меня человечек, давно на фронт просится, возможно ты его видел, один из тех лейтенантов, что были со мной, Капралов его фамилия, сейчас приготовлю приказ о его назначении, на данный момент, это в моей власти.
        - Это очень хорошо, буду ждать его вместе с машиной, у себя дома.
        - С какой еще машиной. Удивился Крапивин.
        - Ну мне по статусу положено, иметь свою машину, столько разъездов, учеба, бригада, дом.
        - Ну ты хитрец, ладно, что то придумаю.
        - Да вот еще, конечно технику мне с заводов со временем выделят, насколько я знаю
        первая партия уже прибудет через месяц, так по крайней мере меня заверили, сам знаешь какая трудность с этим.
        - Тут в Москве я знаю, на ЗИС тоже есть цех по ремонту танков, мне людей учить надо, ну хотя бы три Т-34.
        - А я то тут причем? Изумился Крапивин такой наглости.
        - Ну я знаю, ты можешь все.
        Я все еще был в резерве штаба танковых войск, когда началось, у меня со своими заботами совсем вылетело из головы, под Сталинградом, немецкий фронт был прорван их 6-я армия была взята в кольцо. Я эти воспользовался, повсюду в кабинетах стоял ажиотаж, и я подмахнул еще кое какие бумажки, штабисты стремясь побыстрее избавиться от назойливого подполковника, подписывали то, на что ушел бы не день и не два.
        Хотя я знал, что занимаюсь не совсем своим делом, для этого нужны были заместители, но куй железо пока горячо, накладные, предписания, финансовая часть, строевая, тут мне повезло, какой то капитан махал перед своим начальством рапортом.
        - Григорий Фомич вы мне обещали, что отпустите на фронт, но прошел уже год, так немцев без меня разобьют.
        Пожилой полковник, с укором смотрел на одного из своих замов. А у меня до сих пор не было не одного, я быстро из кипы бумаг выбрал один листок и обратился.
        - Товарищ полковник, можно вас.
        Тот ухватился за меня, как за соломинку.
        - Что у вас подполковник? Тут несколько предписаний, товарищ Васильев уже подписал.
        - Лисицын займитесь, - обратился тот к капитану.
        Капитан с неудовольствием посмотрел на меня, но разглядев кто перед ним,
        тут же сказал.
        - Пройдемте, товарищ подполковник.
        Он уселся за один из столов, я сел напротив и протянул ему первую бумагу. Это был приказ о назначении меня в должности комбрига. Капитан занимался своим делом.
        Я же сидя наблюдал за его действиями. Как он виртуозно, печатает на пишущей машинке. Копируя стопку приказов, предписаний , запросов.
        - Хотите на фронт, - спросил я.
        Когда капитан вставил, очередной листок бумаги, в печатную машинку.
        Капитан отвлёкся, от своего дела.
        - С начало войны мечтаю, ведь я кадровик, не в том смысле, что кадрами занимаюсь, закончил танковое училище, на финской был ранен, после госпиталя законопатили сюда, думал не надолго, а вот уже два года штаны протираю.
        - А мне люди нужны. -Сказал я. -С опытом боев, ну и в кадровом вопросе.
        - Как вас зовут, капитан?
        - Инокентий Александрович Лисицын, - представился он, полностью и опережая меня сказал.
        - Вас я знаю, и рад наконец то встречи с вами.
        С капитаном мы быстро договорились. С вновь отпечатанным листком, я сунулся к полковнику.
        - Тут товарищ полковник, согласно приказу, мне разрешено самому набирать личный состав, и вот я нашел себе заместителя, по строевой части.
        Полковник занятый чем то своим, не читая подмахнул рапорт капитана Лисицына, о переводе его в новь формированную, танковую бригаду.
        - Спасибо Геннадий Владимирович, - с жаром произнес капитан.
        Когда до полковника дошло, что он подписал, то нахмурился, но от моих радостных
        слов благодарности за то, что он прям от сердца оторвал, но отдал мне опытного помощника, махнул только рукой.
        - Забирайте, все равно рано или поздно сбежал бы.
        Тут мне стало уже немного легче, в бумажных вопросах, капитан был как рыба в воде.
        Он тут же взял часть того, что касалось кадров на себя, подготовил запросы в местные госпиталя, в училища, на завтра с утра мы решили встретится тут же, я же направился домой, не забыв перед этим, наведаться в местный буфет. Цены в нем были согласно военторговским. Посетив Московские кооперативные магазины, я понял, что даже мне они не по карману. В простых же магазинах, все было по карточкам.
        У моего дома стоял виллис, заметив меня из него вылез лейтенант, в форме НКВД , это был хоть и не очень, но все же знакомый по Куйбышеву, и по квартирному делу офицер.
        - Ну что же Юра, будем работать, - сказал я.
        - Давай сперва подымимся ко мне, перекусим и проедимся по разным местам.
        Лейтенант был со мной вежлив, и по интонации голоса, я даже понял, что он слегка побаивается меня, толи его Крапивин, так накрутил, толи действительно меня принимали за человека Берии, больно уж много событий связаны со мной, там где должна работать госбезопасность.
        Уже вечерело, когда мы притормозили у очередного госпиталя. Раньше это была школа, но в связи с эвакуацией, и потребностей в лечебных учреждениях, на данный момент, это был госпиталь. Мы быстро прошли в кабинет заведующего. Это был моложавый, подполковник медицинской службы, так я определил его звания не вдаваясь в табель о рангах, военврач такого то ранга. Поздоровались, я показал ему предписание,
        и затребовал списки и дела всех готовившихся к выписке, годных к строевой службе выздоравливающих. Мне принесли их, где то двенадцать папок. Почему я требовал списки, всех выздоравливающих, да потому, что танковая бригада состояла не только из танкистов, но еще и мотострелкового батальона, и вспомогательных служб.
        Как формируется новые части я знал, обычно из других частей выдергивают какие то подразделения, делают из них костяк, и пополняют его новобранцами, и только закончивших курсы военспецов, и конечно толикой излечившихся из госпиталей.
        В итоге эту сырую часть, в которой едва двадцатая доля имела боевой опыт, бывало сразу кидали в бой, где она перемалывалась в первых же боях. Вот почему прошедшие медкомиссию в госпиталях, старались всеми правдами и неправдами, попасть в свою бывшую часть, где все знакомо и сослуживцы и командиры, знаешь чего от них ожидать, они же знают тоже о тебе. Я в трех предыдущих госпиталях, уже отобрал человек сорок, к сожалению танкистов было всего десять из них, но все же, лиха беда начало, уже кое что.
        Я начал просматривать одну, за другой папки, не забывая смотреть графу гражданская специальность. Две откинул сразу, этих не отдадут, командир и наводчик гвардейских
        минометов, у них своя специфика. Третья папка, наводчик артиллерист, младший сержант имеет медаль, ближе к теме подойдет, делаю пометку. Беру четвертую папку читаю,
        гвардии старшина Телепин Афанасий Петрович, вот это да, откладываю сразу в сторону. Подобрал еще троих, танкистов не одного, но зато есть лейтенант полковой разведки.
        На пятерых отобранных, выписываю предписание, отдаю главврачу. Уточняю когда выписка, комиссия через три дня, киваю Капралову, тот у себя делает пометку в блокноте. Очень хотелось увидеть старшину, но да ладно успею еще повидать, дел много, а послезавтра учеба. Приглашаю лейтенанта ночевать к себе. Машину оставляем возле отдела милиции. Я так и не подобрал себе ординарца, да и водитель нужен.
        Дел невпроворот, утром кое как заведя на морозе виллис, едем за Лисицыным к штабу резерва танковых войск. Лисицын уже на месте, ждет меня и ту я понимаю, что за человек мне попался. За вчерашние полдня он умудрился, раздобыть полуторку, добыть
        в военкомате двоих помощников для себя, выбрав их из мобилизованных, те уже затаскивали в кузов небольшой сейф. Предстояла дорога к нашей базе. К обеду надо быть в танковом училище, там же учебные центры для подготовки механиков водителей, и наводчиков. Снова пылим, точнее поднимаем недавно выпавший снег по проселочной
        дороге, миновав на выезде пост, на котором у нас проверили документы.
        - Признавайся где взял машину, - говорю я капитану, начштабом будешь.
        Тот улыбается и говорит косясь на лейтенанта.
        - Ограбил родное ведомство, только все по закону, сделал запрос на выделение в нашу
        танковую бригаду машины с водителем, сам же его одобрил, посетил ведомственный гараж, наглеть не стал, но выбрал машину хоть и не студебеккер, но зато водитель хоть и в летах, мастер на все руки.
        - Ну а ты, где взял виллис? - спрашиваю у Капралова.
        Тот улыбается и говорит. - Ограбил родное ведомство, Крапивин мне разрешил взять в гараже машину, что попроще, выдал на машину разрешительный документ.
        - Ну, а я как увидел виллис рассудил, сейчас на наших дорогах, не покатаешься, а эта машинка с проходимостью получше, прыгнул в неё и покатил, кто на ней раньше ездил не знаю, в командировочной срок окончания не указан.
        Мы рассмеялись.
        - Так буду я начштаба. - Спросил Лисицын, увидев стены бывшего монастыря.
        - Обязательно будешь, война не скоро кончится, я вон её с комвзвода начинал, вот в люди выбился.
        Ворота монастыря были раскрыты, во дворе стояло несколько подвод, на которые
        грузились солдаты в ватниках. Саперы догадался я. Виллис притормозил, перегораживая дорогу. Я вылез из машины, благодаря себя за то, что догадался надеть тулуп, купленный за большие деньги мною на рынке, в военторге их не оказалось, сезон видишь ли, летом заходите.
        - Кто старший? - крикнул я.
        Ко мне с неохотой подошел, и доложился старшина, стараясь угадать моё звание, моя молодость не давало ему не каких шансов.
        - Командир саперного взвода, старшина Кулейкин.
        - Товарищ старшина, это куда вы собрались?
        - Так ведь сделали, что положено, возвращаемся в свою часть.
        - Отставить, приказом командования, ваш взвод введен в состав моей бригады.
        - Капитан Лисицын, представить старшине приказ.
        - Есть.
        Капитан достал из планшета один из листков, и предъявил его старшине.
        Тот прищурившись, начал изучать его. Потом обернувшись по простецки махнул рукой, и крикнул. - Слезайте хлопцы, приехали.
        Неполный взвод состоял всего из восемнадцати человек, не считая старшины Кулейкина, при них было, три подводы при каждой по лошади, шанцевый инструмент, топоры, пилы, лопаты. И не какого вооружения, кроме двух винтовок, и нагана старшины.
        На мой вопрос почему так, тот ответил, что поскольку их часть тыловая, потому оружия им было почти не нужно. Понятно. По минному делу, среди них был один специалист, и то нечего, остальные плотники, каменщики, один краснодеревщик. В общем обычная, тыловая солянка.
        - Ну что же, пойдем посмотрим, что вы тут сделали, и началось.
        Втык от меня старшина получил хороший. Оказалось, что положено у них было, то что заколотили в помещениях несколько выбитых окон, благо, что те были невелики, подлатали еще кое что, и на этом все. Первым делом отправили в ближайший лесок, две подводы на заготовку дров. Осмотрел мастерскую МТС, которую саперы слегка раскрали,
        сняли тиски с верстака, разобрали оказавшеюся, при ней кузню, приказал все вернуть на место.
        Капралову тоже нашлась работа, оказывается при монастыре был пост охраны, которого мы и не заметили. Одно отделение из семи человек, прислали сюда из районной
        комендатуры, дней десять тому назад, как только было принято решение с бывшей МТС, сделать базу для формирования отдельной танковой бригады, было организована охрана объекта. Естественно отделение было сформировано из нестроевиков, и добровольцев, под командой сержанта запаса. Обо всем этом поведал нам найденный, сонный солдатик,
        лет семнадцати, в одной из бывших келий переоборудованную в караулку, на вопрос, где сам сержант и остальные бойцы, тот замялся и испугано потупился.
        - Все ясно в самоволке, - заключил лейтенант Капралов.
        - А этого, как самого молодого, оставили здесь. - Где твое оружие боец, почему не на посту. Грозно рыкнул лейтенант, и огляделся. - Старшина Кулейкин!
        Тот крутился рядом, ожидая очередного разноса.
        - Я.
        - Этого арестовать, и препроводить на гаупвахту.
        - Есть, - откликнулся тот, соображая, где это самая гаупвахта.
        - Не надо меня сажать, - взмолился солдатик, поняв, что тут нашлись люди, погрозней отделенного.
        - Ну так отвечай, когда тебя спрашивают командиры.
        Лейтенант действительно, рассердился не на шутку. - Где личный состав, где оружие?
        - Так не было его у меня, у нас у семерых, всего две винтовки, у отделенного, и того кто в караул заступает.
        Паренек поведал, что прибыв сюда на второй день, они поняли, что начальства не какого над ними нет, и уже на третий день, перестали выставлять пост. Приходящий из соседней деревни сторож, отдал им ключи, и был таков. Раз в неделю, им должны были привозить
        продовольственные припасы, и все, а тут появились саперы, и отделенный посчитал, что им вообще всем делать не чего, и его оставили здесь, а сам увел остальных на постой в деревню.
        - Я им покажу на постой. - Вновь взревел особист.
        - Где эта деревня?
        - Так туточки, немцы до нее не дошли, и она целехонька, в трех верстах от сюда.
        Капралов посмотрел на меня, и я кивнул.
        - Действуйте, возьми с собой для солидности старшину, и двух его вооруженных людей
        в полуторку, и в перед.
        Я оглядел солдатика соображая, что же с ним делать, нет для ординарца он мне не годился, мне нужен бойкий и сообразительный.
        - Вот что боец , - сказал я. Ты где должен быть сейчас, на посту? Вот и ступай.
        - Так у меня оружия нет, - Промямлил он.
        - Тебе я вижу, штык в чехле оставили, так вот бери его вешай на ремень, и иди к воротам.
        Тот понуро, семеня валенками поплелся к выходу из помещения.
        Я чуть не сплюнул, глядя на него.
        Лисицын меж тем, занимался оборудованием штаба, со своими помощниками.
        Это в прошлом была конторка МТС, и поэтому имела боле менее презентабельный вид, большой стол, пара расшатанных стульев, умывальник, вешалка, я поглядел на лампочку, подергал веревкой выключателя, вспомнил о виденном под навесом бензогенераторе,
        пустые бочки. Помощники капитана, внесли небольшой сейф выгруженный,
        из полуторки и поставили в угол, куда указал тот. Он же меж тем налаживал печатную машинку прихваченную, как и сейф с места бывшей службы. Вставил в нее чистый лист
        и уставился на меня. Я поняв, что он от меня хочет. Сказал, - и так регламент работы. -Первое едем в город, сперва в танковое училище, благо уточнил, где оно находится, потом в ближайший центр формирования маршевых рот, людей не хватает. Первостепенно ищем, где заправиться, насчет этого посоветуюсь с водителем полуторки. - Ты Женя, тоже не сидишь на месте, возьмешь полуторку, двоих вооруженных бойцов
        посетишь определенные нам склады, первым делом продовольственный, потом оружейный. Сколько чего нам положено, ты знаешь, постепенно все вывезем сюда,
        да подготовь приказ, о присвоении старшине Телепину Афанасию Петровичу, звание младшего лейтенанта, я постараюсь его утвердить, в конце концов это не наше дело, все выбивать и доставать, а он мужик хваткий, ты мне поверь, что положено все вытребует,
        а то мне завтра на учебу, времени на бригаду совсем мало будет.
        Капитан, быстро печатал. Его помощники окончили таскать собранные им вещи, растопили печь. На дворе послышался звук мотора, это возвратился Капралов.
        Лейтенант был злой, и порывался, тут же ехать в комендатуру, сдать самовольщиков, но я его убедил на первый раз не делать этого, оглядел привезенных им бойцов.
        Два вполне солидных мужика, один из которых в звании младшего сержанта, с фонарем под глазом, видно работа особиста, трое чуть постарше того, что остался на карауле и все под хмельком.
        - А где шестой?
        - Не нашли мы его. Пояснил Капралов. Домой видите ли, на побывку подался,
        вместе с винтовкой, в соседний район. Ну я дозвонился до комендатуры, и объявил его за дезертирство в розыск, благо в сельском совете телефон, оказался действующим.
        Для пятерых провинившихся, нашли все же место, для гаупвахты, в монастыре имелись подвалы. Мы же с Лисицыным, разъехались по намеченным делам. Первым делом я разыскал училище. Это действительно, было бывшее кавалерийское училище, слегка потрепанное бомбежками, но все же выглядело солидным. Высокий каменный забор, дореволюционные, толстостенные казармы, серого цвета. Меня несколько минут промурыжили на КПП, потом все же дозвонившись в штаб, подняли шлагбаум и дали въехать на территорию. Меня встретил дежурный по училищу, и провел к начальнику оного.
        За столом сидел седоусый, полноватый полковник.
        - Подполковник Кропоткин, комбриг 7 отдельной танковой бригады, - представился я. Полковник соизволил встать, и тоже представился.
        - Товарищ Кропоткин, по какому вопросу вы к нам?
        Я достал, и протянул ему предписание, и заявку. Тот пробежался взглядом по ним, и поморщился.
        - Вы думаете мы печем танкистов, как калачи, - высказался он. - Да у меня все курсы, наперед заявлены.
        - Согласен с вами, - сказал я. Но вы получили от меня предписания, в конце, концов, это не моя прихоть, начальство спросит с нас всех, если бригада в положенный срок, не пойдет в бой.
        - Так то оно так, но я все ровно не смогу, предоставить вам положенное количество экипажей, в конце, концов есть и другие училища, где готовят не по ускоренным курсам. И тут до меня дошло.
        - Вы готовите командиров из тех курсантов, кто уже имеет боевой опыт, то есть из тех младших командиров, -сержантов, кто проявил себя в бою.
        Полковник согласно кивнул головой, и продолжил. - Поэтому у нас большой запрос.
        - Так я один из тех, кто отправлял к вам таких бойцов, сейчас мне тоже придется пройти ускоренные курсы.
        Полковник, удивлено уставился на меня.
        - Академические, - поправился я. После чего, сразу на фронт со своей бригадой.
        - Так зачем, вам сейчас экипажи.
        - А вы, что предлагаете мне, потом еще месяцы формировать бригаду, а если она
        понадобиться раньше.
        - Ну хорошо, мы постараемся выделить вам, десять экипажей.
        - Замечательно, - сказал я. - Но я хочу сам, с ними познакомиться.
        Полковник задумался. Сейчас выпускной курс на политзанятиях, пройдемте мной,
        только снимите ваш тулуп, у нас отапливаемые помещения.
        Я кивнул, и стал разоблачаться.
        - Ну - надо же, -кажется, я о вас слышал. Полковник, пробежался взглядом по наградам. Пройдя по длинному коридору, мимо дневального на тумбочке, мы остановились у дверей. Слышался гомон, спорящих голосов. Полковник открыл дверь.
        - Можно, Анатолий Иванович? И не дожидаясь ответа зашел, утянув меня за собой. Гомон тот час же, стих. Мы смотрели на вставших с мест курсантов, те смотрели на нас. Все молодые ребята, почти у всех награды. -Иван Толбухин , - тот тоже, хитро прищурившись глядел на меня, рядом с его коренастой фигурой, совсем тощим, и маленьким выглядел Петька.
        - Командир, вы нас нашли, а мы о вас только что говорили, воскликнул он радостно.
        Ну как тут, не поверить в проведение. Послышался голос преподавателя.
        - Ну что же товарищи курсанты, похоже у нас появился случай, услышать от самого, руководителя боя, который мы только что разбирали.
        Я обернулся, за мной стоял старший политрук, и со всей серьёзность, смотрел на меня. Под таким взглядом, не отступить не промолчать.
        - Что именно вы обсуждали? - спросил я.
        - Бой под Катериновкой, - ответил политрук. Когда фактически, была разгромлена немецкая танковая дивизия, я привел это сражение, как факт того, что непобедимость немецких молниеносных танковых ударов миф: - достаточно врагу столкнуться с решительностью, отвагой и правильностью действия командира, таким как комбриг Максимов, вовремя оценившего обстановку, и не давшего врагу, ударить во фланг нашей армии. Но как оказалось, среди курсантов, нашлись участники боя, и они высказались, что именно действия их комбата, привели к разгрому дивизии противника.
        - Ну это понятно, - улыбнулся я. - Я всего лишь воспользовался сложившейся ситуацией,
        но не отправь мой батальон, Максимов к Катериновке, наша бригада оказалась бы в клещах, так что комбриг действительно, проявил свои командирские способности, но а дальше нам просто повезло, застать врага выдвигающего в колонне, тут действительно своими решительными действиями, не дав врагу опомниться, и развернуть колонну к бою,
        проявил отвагу наш батальон. - Разгромив противника у села, мы получив сообщение
        по рации, что бригада атакована, ударили по врагу с тыла, это и решило исход боя. Так что да, бои в районе Катериновки, можно назвать небольшим танковым сражением, да победа была благодаря отваги, и умелыми действиями всех танкистов бригады, налаженной радиосвязью и везению. Да, да везению, ведь мы не знали не численности
        врага, не то в каком направлении он движется, так что в первую очередь необходима разведка.
        - Что же, поблагодарим нашего гостя за выступления.
        Я понял, что политрук ожидал от меня большего, но я не он, и ораторствовать не мой конек. Тут заговорил начальник училища.
        - Товарищ Кропоткин, прибыл сюда, для получения экипажей в его бригаду, училище решило выделить ему десять, то- есть, целую роту.
        Я увидел, что среди курсантов есть и Бровкин.
        Что же, трое командиров танков, у меня уже есть. Я видел, что ребятам не терпится приблизиться ко мне, но дисциплина есть дисциплина.
        - Я вижу, что все курсанты, у вас отличные ребята.
        Сказал я. -Но я хотел бы, чтобы в десятку вошли троя, ведь именно их я отправил в училище из своего батальона.
        - Хорошо, -кивнул полковник. - Я вас понимаю. - Продолжайте занятие, - сказал он замполиту и мы вышли.
        Перед этим я кивнул троице, давая понять, что сегодня мы обязательно встретимся.
        Уже в кабинете начальника училища, за стаканом чая, мы пришли к окончательному соглашению. Вызванный зам, майор Перегуда, очень возмущался, когда узнал, что
        среди курсантов выбранных мною, есть Толбухин. Оказывается он собирался оставить его в училище, в качестве инструктора.
        Но я был не приклонен. - Кроме того, вряд ли бы, у вас получилось оставить его у себя.
        - Иван не захочет оставаться в тылу, когда другие воюют.
        - Но что бы он сделал против приказа, - спросил полковник.
        - Написал бы дяде, и его забрали бы у вас.
        - А кто его дядя? - спросил майор.
        - А вы догадайтесь.
        - Неужели тот самый, - высказался полковник. Я кивнул.
        Все вопросы были закрыты. Меня радовало то, что являясь и начальником подготовительных курсов, механиков водителей, наводчиков, полковник проявил смекалку и на тактических занятиях, а также практических, придавал к будущему командиру, механика водителя закрепляя его за ним, тем самым подготавливая, уже почти готовый слаженный экипаж. Заряжающих обычно подбирали на месте, и экипаж сам готовил их.
        Чуть позже, появится пятый член экипажа, стрелок радист. Умением пользоваться рацией, должен владеть весь экипаж, конечно если таковая имелась.
        Я попросил полковника отпустить до вечера, всех троих своих ребят со мной, тот дал согласие. И зам тут же выписал на них увольнительную, до девяти часов вечера, я заверил, что доставлю их к сроку, и попросил не наказывать их, если от них слегка отдавать будет спиртным. Те согласились, и через десять минут мы уже обнимались, у моей машины.
        Я снова ехал еще к одной точке. Тоже казармы, по пути мы перекидывались словами, разговор шел в разнобой, каждому хотелось высказаться. В конце концов в верх взял Толбухин.
        - Командир, а мы сейчас куда едим?
        - Ох Иван, дел много, а времени мало, сейчас мы едим в учебный полк, где в течении месяца из новобранцев, пробуют сделать, каких не каких солдат, потом формируют в маршевые роты, пополняя их выписанными из госпиталей, и отправляют на фронт.
        Вот одну из таких рот, я попробую перехватить.
        На въезде нас проверили на КПП, узнав что мы как бы покупатели, нас пропустили. Успели мы, как бы вовремя. К выходу у же формировалась колонна. Я подъехал к старшему, вылез из машины, предъявил майору свои документы и предписание.
        Перед нами было, около шестисот человек.
        - Это не ко мне, - сказал майор. Мы, уже получили место назначения.
        - У меня приоритет, - сказал я. Указом ставки, в связи с формированием новой танковой бригады, имею право вводить в нее любую, резервную часть.
        Майор потупился. - Но причем здесь мы? - Мы, пехота.
        - Ну во первых, я беру не всех, во вторых, всем известно, что в танковую бригаду входят мотострелки, а это пехота. - К стати, у меня пока нет командира батальона, не желаете?
        Майор на минуту задумался. Потом мотнул головой. - А не все ли равно, я согласен.
        Тем временем заинтересовавшись задержкой в выдвижении, к нам подошли офицеры, из постоянного состава полка.
        - В чем дело?
        Это был подполковник, в новой шинели, в папахе, вместо шапки. Я представился. Тот несколько смягчил тон, но когда узнал, что я собираюсь уполовинить маршевую роту, забеспокоился.
        - Это невозможно, через пять часов, на станции их должен ждать состав.
        - Вы что то имеете, против приказа ставки?
        - Нет. - Хорошо рядовой состав я могу пополнить из резерва, но командирский и сержантский состав дать не могу, их и так мало.
        - Майора Хрипунова я забираю с собой, что касается сержантского состава, будет видно.
        - Вот еще и старшего команды искать. Вздохнул подполковник. Я отдал ему предписание, и он немного успокоился.
        После чего пошел утрясать свои дела. Я же вновь повернулся к строю.
        - Участвующие в боях, - выйти из строя. Я не чуть не удивился, когда из этих сотен, вышло всего человек двадцать, все они были после госпиталей. Среди них один только, сержант и то неплохо. -Водители и трактористы, выйти из строя продолжил я. Этих оказалось и того меньше, всего пятнадцать человек, что меня даже удивило, обычно в военкоматах их отбирают сразу, и так определенное количество призывников, отправлялось на курсы вождения. Один из воевавших, нерешительно шагнул к группе водителей. Я присмотрелся к нему.
        - Боец ко мне!
        Тот подошел ко мне, и доложил, - ефрейтор Панков, и добавил.
        - Был на гражданке водителем такси, на войне возил комполка, но вот снаряд, его убило,
        а я в госпиталь попал.
        - Понятно. - Встань рядом.
        Боец послушно встал, возле курсантов.
        Потом я назвал слесарей, тех было с десяток. А вот радиолюбитель, оказался один. Вызвал ворошиловских стрелков, тех было около тридцати. Потом сказал, чтобы мои курсанты подобрали заряжающих. Те нырнули в толпу, и стали выбирать из нее, самых крепких и коренастых. Всего около пятидесяти человек. Потом, предоставил майору
        Хрипунову право выбора. Тот сделал проще, подошел к шеренгам и стал считать, я сказал ему отобрать человек двести. Наконец с выбором было покончено. Я отозвал Хрипунова к себе, достал карту, указал на карте монастырь, по ней выходило километров двадцать и приказал выдвигаться к нему, там будет из офицеров только особист, передашь ему эту записку. Я быстро набросал послание.
        - Как же такую ораву, одному довести? - спросил он.
        - Сержант и фронтовики помогут, - сказал я. - Приглядись к ним, кто подойдет сделай из
        них сержантов, ну тогда я перепишу весь личный состав.
        - Правильно, только тех кого я вызывал, отдельно. И да чуть не забыл, самое главное хлопнул я себя по голове, повара нам нужны. -Об этом я позабочусь, - сказал Хрипунов
        и еще кое о ком, он хищно посмотрел на оставшееся толпу.
        - Ну что же товарищ Панков, - посмотрим, что ты за водитель?
        Я указал ефрейтору на виллис. Тот получив приказ подбежал к машине, и уселся за руль. Я сел рядом и спросил. - Москву знаешь?
        - Я в ней родился, - был ответ.
        Что же водитель, он действительно был хороший, и город знал не плохо. Поэтому он быстро довез нас, до штаба резерва танковых войск. Как и договаривались, Лисицын уже ждал нас возле него. Он похвастался, что уже сделал ходку со складов, взял около пятидесяти автоматов ППШ, столько же пистолетов ТТ, патроны к ним, загрузился тушенкой с крупами короче, ели доехали, да еще полевую кухню пришлось за собой
        тащить. Вот балбес, а я и забыл про них. Следующим рейсом, прихватишь еще одну. Мы прошли в штаб. Лисицын по старой дружбе, через адъютанта, помог мне попасть без очереди, на прием к генералу. Где тот начал расспрос, как у меня дела с формированием части. Я рассказал все, что успел сделать. Пожаловался на нехватку кадров.
        - Да кадров, у нас сейчас не хватает, - согласился генерал, но вы ищите, готовьте свои.
        Я тут же подсунул ему рекомендацию, о присвоении старшине Телепину, звания младшего лейтенанта. Генерал пойманный на словах, подписал приказ.
        Дело было сделано. Решив в штабе, еще кое какие вопросы, мы направились в госпиталь.
        Главврача долго уламывать не пришлось. Он подготовил выписку Телепина, того вызвали в кабинет ошарашив этим. Вот тогда, появился я.
        - А так, вот в чем дело! - произнес старшина. - Так и знал, без меня не справляетесь.
        Я кивнул соглашаясь, и показал на форму, принесенную со склада госпиталя.
        - Одевайся, у нас мало времени.
        Старшина со вздохом, начал одевать форму, хоть и чистую, но быушную.
        - Нечего, - сказал я. - На новой должности, новую раздобудешь.
        - Какой новой должности? - спросил тот, надевая гимнастерку.
        - А ты, посмотри на петлицы.
        Тот наконец, обратил внимание на кубари.
        - Приказ уже подписан, сейчас поедим сфотографируешься, получишь новое удостоверение и будем обмывать.
        - А должность какая? - вновь, спросил он уже натягивая бушлат.
        - Будешь моим, временно исполняющим обязанности, замом по тылу.
        - А почему временно? - тут же спросил он.
        - Афанасий Петрович. Так должность то майорская, а ты вот вырасти, хотя бы до капитана.
        - Ну раз ты, за два года с сержанта, до подполковника дослужился, то и я глядишь, до майора дотяну.
        - Так я танковое училище заканчивал. Напомнил я. -Перед выпуском, на Финскую попросился, поэтому ускоренный выпуск, старшим сержантом вышел, ну а потом перед войной дали лейтенанта. - Теперь вот академические курсы, надо осваивать.
        - Идиш ты, академиком хочешь стать?
        - Не, генералом.
        - Ишь куда шагнул, - подивился бывший старшина.
        - А чего, должность то, у меня генерал - майорская.
        - Неужто, уже армией командуешь? - притворно, восхитился старшина.
        - Не, еще пока не доверили, но вот бригаду подсунули.
        Мы вышли во двор госпиталя.
        - Бригаду? - Так вот ты, куда меня сосватал. Петрович, аж покраснел, ну с батальоном я еще смогу сладить, но бригада?
        - Так помощников подбирай, она только формируется, с миру по нитки собираем, - сообщил я.
        - Только формируется? Петрович, вдруг к моему удивлению улыбнулся.
        Так тут, какие возможности, какой размах. Тут он остановился.
        - А это, что за мальчики перед нами? - Что то лица больно знакомые, а ну хлопцы
        подойдите, и представитесь как положено.
        - Ты смотри! - восхитился Толбухин, ехали за старшиной, а встретили целого младшего лейтенанта.
        - То, то же молодежь, так что ведите себя скромно, а то схлопочите по наряду.
        И тут они обнялись. Пока Петровичу делали новое удостоверение, я вновь скупился в штабном буфете. Поехали ко мне. Пригласил и Панкова. Его тоже порадовал, взял у него солдатскую книжку, в строевой сделали запись, поставили печать. Не нравится мне звание ефрейтор, появился еще один, младший сержант.
        Мои гости, с любопытством осматривали квартиру. Петька и Иван Толбухин, как деревенские жители восхищались наличием, отдельной ванны и туалета.
        Ивана же Бровкина, как городского жителя, я подозревал в том, что будучи жителем коммуналки, он поражался, как такие апартаменты, могут принадлежать одной семье.
        И лишь Егор Панков, не чему не удивлялся, как столичный житель, он знал, что не смотря на социалистическое равенство, были те, кто был еще ровнее. Я в сущности
        тоже не знал, как Кропоткины умудрились сохранить за собой, такую ценность, как собственное жилье, и кое какие ценности. Столовое серебро и картины, были найдены у управдома, причем подозреваю, что кое что, раньше моей семье не принадлежало, но это мелочи, ведь что то безвозвратно пропало, например часть книг, и еще кое каких вещей. Хорошо хоть комната сестры, мало пострадала, нет какие то вещи пропали, но очевидно майор НКВД занявший квартирку, собирался поселить в ней свою дочь, поэтому не позволил нарушать в комнате обстановку. Нет все же надо, как то узнать о Кропоткиных больше, кроме того, что мои так называемые родичи, были князьями, а прадед и дед царскими генералами, я больше не чего не знал, расспросить не у кого. Шустрый Панков, меж тем накрыл на стол. Впрочем, что там было накрывать, отрыл пару банок тушенки, нарезал копченой колбасы, и хлеба, поставил чайник.
        Выпили изрядно, кроме конечно Панкова, тот ограничился одной рюмкой. Усталость и напряжение последних дней взяли свое, меня развезло, поэтому свою команду я проводил до порога. Панков отвезет их в училище, потом к своей радости он узнал, что может ночевать дома, машину он заверил есть где ставить, рядом пожарная часть, где служит его тесть.
        - К семи часам, чтоб был здесь, как штык. Не раздеваясь я рухнул на кровать, и заснул.
        Проснулся я от стука в дверь, голова после вчерашнего плохо соображала, и я с трудом сообразил, что уже утро, и надо вставать. Приехал и стучал мой водитель.
        Откинув шторы затемнения, я увидел за окном хмурое утро. Шел снег.
        Протопав по коридору, я открыл дверь, и впустил Егора, буркнув.
        - Жди, - протопал в спальню. Скинул с себя гимнастерку, галифе, и в трусах зашел в ванную. Принял холодный душ, побрился в общем привел себя в порядок.
        Егор меж тем, приготовил незамысловатый завтрак. После душа стало легче, хоть и морозило захотелось выпить полтинничек, но нельзя ограничился чаем, сразу потеплело. В одних трусах сидя за столом, я объяснял Панкову распорядок дня, к девяти часам, я должен быть в академии генерального штаба, около двух, водитель должен встречать меня там, едим в бригаду, вечером домой, и так почти каждый день, кроме воскресенья.
        - До обеда, если не кому не понадобишься, можешь быть дома, продолжал я, облачаясь в мундир, пошитый в ателье, немного подумав нацепил на него, лишь звезду героя, нечего выпендриваться, скажут нацеплю остальные, быстрей бы ввели колодки. Но тут появился еще один персонаж, про которого я, совсем забыл. Телепин. Младший лейтенант поздоровавшись, протопал на кухню, и оттуда донесся его голос.
        - Командир вводные давай, чем сегодня займусь я?
        Егор ждал нас у машины. Афанасий Петрович, получил свои вводные на сегодня, ознакомиться с местонахождением части, и встретиться с личным составом, взять бумаги
        касающиеся снабжения у капитана Лисицина, у него же полуторку.
        Я сел рядом с водителем. В шинели было удобней, но прохладней. Брезентовая крыша виллиса, не препятствовала проникновению мороза. Мы ехали в центр. Егор нарушил молчание первым.
        - Тут такое дело, товарищ подполковник, моего старшего брата в труд - армию забирают, вчера повестка пришла.
        Я задумался, труд-армия, о ней я кое что знал, мой прадед пропал в ней, да не он один. В труд-армию призывали тех, кто не имел брони, а по возрасту уже не годился на военную службу, то лет от пятидесяти, до пятидесяти -пяти, а так же других нестроевиков. Их использовали на тяжелых работах, возведению новых заводов в тылу, в шахтах, лишь поздней, многое из того, что они делали, станут выполнять пленные немцы. Кормили труд - армейцев, по так называемому второму разряду, то есть впроголодь, а работать заставляли на износ, потому болезни и смертность среди личного состава, была не в диковинку. Я посмотрел на часы, как минимум полчаса было в запасе.
        - Когда? - спросил я у Егора.
        - Так уже, на призывной пошел.
        - Попробую забрать его к себе, - сказал я. Но учти, не в санаторий на войну.
        - Так он сам на фронт просился, но по возрасту не взяли.
        - Езжай, на этот призывной.
        - Это мы быстро, тут рядышком.
        Не смотря на холод, возле военкомата толпился народ.
        Родные пришли проститься со своими близкими, за ограду их не пускали. Двор был полон призывников, их уже распределили по командам. Оставив машину на Телепина, мы беспрепятственно прошли во двор. За нами было устремилась какая то женщина, но
        часовой остановил её.
        - Погодь Мария, - крикнул ей обернувшийся, на окрик Панков. - Сноха пояснил он.
        Я безошибочно определил, будущих труд - армейцев. Одетые кто во что, в основном уже в годах, они не стройными рядами, не по ранжиру, стояли перед разглагольствующим перед ними, старшим лейтенантом. Одним словом, не строевики. Я подошел к офицеру. Тот разглядев мое звание, поспешил представиться. - Старший лейтенант Ермолов.
        Я представился в ответ.
        - Вот что старший лейтенант, мне нужен Павел Панков. - Я его забираю.
        Как не странно, старший лейтенант не стал спрашивать, что зачем.
        - Сержант Панков, выйти из строя.
        Народ расступился, и к нам вышел мужчина, не смотря на свои годы, выглядевши еще молодцом. - Сержант Панков, - представился он. И несмотря на «гражданку», отдал честь.
        - Переходите в распоряжение, товарища подполковника. Ермолов обернулся вновь ко мне.
        - Нужно сделать запись, о убытие бойца, в ваше распоряжения у военкома.
        Я кивнул, пойдемте. Формальность была соблюдена. Приказ о моем праве, подбирать из резерва людей в свою бригаду, действовал и здесь, забрал я и старшего лейтенанта, тот узнав о том, что я могу брать к себе любого, напросился сам.
        - Да я нестроевик, руководил артелью, имею высшее образование, мне бы на фронт, а меня в тыл.
        - А что вы делали в артели, - спросил я.
        - Моя артель занималась приемом втор сырья, в основном метала, и его переработкой, у нас был свой кузнечный цех в Подмосковье, но его разбомбило.
        - А что вы делали?
        - Ну там топоры, косы, ножи, и прочею металлическую мелочь, нужную в хозяйстве, занимались ремонтом автомашин.
        - Стоп и это вы, все можете?
        - Ну да, у меня основная специальность, специалист по ремонту, механической техники.
        Что то, старший лейтенант не договаривал.
        - На фронт хочу, признался он, а меня в тыл, на какой то завод.
        - В танках разбираетесь?
        - В институте курсы были, поэтому и звание получил.
        - Понятно. За старшего лейтенанта, пришлось повоевать. У него оказывается, была броня. Но опять, я взял в верх объяснив, что ремонт техники, после боя необходим, если он возможен на месте. Старшему лейтенанту поручил подобрать, среди призывников, себе команду, ну а также пользуясь случаем, набрал еще взвод, будущих мотострелков. Обещав забрать своих людей, после двух часов, я наконец то покинул военкомат.
        - Плохо начинаете, товарищ Кропоткин.
        Я стоял перед, генерал - майором, руководителем курсов. Он не стал требовать от меня, объяснений, причины опоздания, и при всех с удовольствием отчитывал меня.
        - Вот вы герой Советского Союза, а какой пример показываете, своим товарищам.
        Он оглядел кафедру, я тоже, их было человек двадцать пять, все постарше меня, но не в званиях, хотя были и полковники, каким то чудом затесался даже, один капитан.
        - Садитесь, товарищ Кропоткин, и больше не опаздывайте, да и награды если они есть, носить все.
        - Слушаюсь, товарищ генерал - майор.
        - И так продолжим, лекцию о влияния бронетехники, в первой мировой войне, кому не понятно имеется в виду, империалистическая.
        Все таки хорошо, что я попал на курсы в академию, хоть и ускоренные, но они давали, что то вроде диплома.
        - Основная учеба у вас там, на фронтах. - Не какая учеба, не заменит вам опыт
        полученный в бою, и вы уже показали, что имеете его, и проявили себя, иначе бы вас не направили сюда.
        Говорил генерал - майор. - В будущем вы будете командовать, дивизиями, а может и армиями. Так и знал, первый день был посвящен знакомству. К двенадцати часам, мы были свободны. Пообедав в столовой академии генштаба, я вновь посмотрел на часы.
        - Разрешите?
        Это был капитан, единственный, среди нас майоров, и полковников. Он был, чуть постарше меня, может года на два. Он не просто присаживаться ко мне, он хотел поговорить. Что же, время еще есть, поговорим. Я кивнул.
        - Капитан Шубников, - представился он.
        - Вам представляться не надо, вас тут многие знают, все таки все мы танкисты.
        Тут я кое что вспомнил. - А вы случайно не.. - Я не закончил.
        - Да мой отец, комкор Шубников.
        Так, теперь понятно, как капитан попал в академию, подумал я. И не ошибся, капитан
        попал в академию, как и я после госпиталя, врачи рекомендовали побыть в отпуске, для полной поправки здоровья, и отец рекомендовал ему, провести его с пользой.
        И хотя капитан, командовал всего лишь танковой ротой, его зачислили на академические курсы. Я посмотрел на награды, орден красной звезды, медаль за отвагу, и получены в бою. Службу проходил Шубников, отнюдь не у отца, и даже в другой армии.
        - Хотите ко мне в бригаду? -Нужен командир, танкового батальона.
        - У вас есть, своя бригада?
        Я кивнул. - В основном пока, только на бумаге, занимаюсь формированием, но к концу нашей учебы, я думаю, она станет полноценной.
        - Я как раз и хотел, напроситься к вам. Капитан потупился.
        - Боюсь меня хотят, после окончания академии, отправить в танковое училище.
        - Хорошо, тогда пойдемте, отдыха не обещаю.
        И отдыха не было, признаться лучше выдержать бой с превосходящим противником, чем с чиновниками, пусть и армейскими. Оно конечно понятно, бригада не одна моя, всем все надо. Взять хотя бы то, что мне с трудом получилось, отбрыкаться от двадцать танков Валентайн, поставляемые нашими союзниками, нет уж увольте, лучше подожду наши Т -34. А вот от трех наших легких, плавающих танков пускай, вооруженных только пулеметами, я не отказался, для разведки то что надо.
        Учеба давалась мне легко, пригодились навыки, игры некоторые стрелялки, брались из реальных танковых сражений.
        - Вы отменный тактик. Говорил генерал Конанов, разбирая мои работы на задачи,
        которые в качестве контрольных, давали нам на занятиях, кое что, я решил передать в ставку. Но вот домыслы, лучше не допускать, вот вы написали, что Харьковская
        трагедия хоть и в меньшем масштабе, может повторится.
        - Я сам чуть не попал в котел, - сказал я. И если бы вовремя, не изменил направление удара, моего батальона, разгромлен был я сам.
        - Мне попадались донесения об этом деле, но как вам удалось узнать, что наши фланги
        обрушились.
        - Был во время получен об этом пакет, и разведка не подвела.
        - Но почему вы решили, что это может повторится?
        Мы оставались одни, другие слушатели уже покинули кафедру. Я подошел к карте, висевшей на стене, на ней были обозначены, действительные на данный момент фронтовые обозначения.
        - Под Сталинградом, нас ждет успех сказал я. Паулюс скоро сдастся, что придется делать нам, наносим удары на Ростовском, и Воронежском направлении.
        - Правильно поддержал генерал, тем самым вынуждаем врага, ослабить удары на кавказском фронте, и возможно отрежем его, от основных сил.
        - Что происходит дальше, вновь не подтянув резервы повторяем ту же ошибку движемся на Харьков. Немцы на кавказском направлении, боясь участи 6-армии откатываются, сюда к морю, а здесь, - я указал на юга- восток Украины.
        - Понятно, наносится фланговый удар. Войск на Кавказе не хватает, для нанесения решающего удара, в результате отход немцев, превращается в их триумф.
        - Это всего лишь мои мысли стратега, - ответил я.
        Как оказалось, их или не донесли, или не прислушались, но это в будущем.
        А пока в бригаду. Что то в ней, началось выклевываться. Мотострелковый батальон, был сформирован почти полностью. Майор Хрипунов взялся за дело со всей серьезностью, гонял будущих мотострелков в хвост и в гриву. Из трех поступивших после ремонта Т-34, сделали учебные, во первых натаскивали экипажи, во вторых, приучали пехоту к погрузке и покидание брони, обкатывали, заставляя пропускать танк над собой, отучали от танка боязни. Наконец прибыли с завода первые танки, пока двенадцать. Но это, уже было кое что, не полный батальон танков. Приезжал проверяющий из штаба танковых войск, не похвалил, но и не отругал. Наша бригада, пока числилась в резерве, и не подчинялась не какому фронту. Автомашинами оснащена, на семьдесят процентов,
        оружием на девяноста. Через неделю прибыла еще одна рота танков, что замечательно при машинах был командир, и механик водитель. Из первой партии, я отобрал себе танк, сделав его командирским, механика взял из фронтовика, недавно выписавшегося из госпиталя, других членов экипажа, решил подобрать позднее.
        Павла Панкова, я сделал своим ординарцем, как оказалось в первую мировую он был денщиком, у одного полковника, и потому эта должность, не чуть не смутила его, тем более он, как и брат, вечером отправлялся ночевать домой. Зато теперь перед тем,
        как идти домой, он растапливал мне титан, и я мог принимать горячий душ, а то и ванну.
        На одной из лекций, о коммунистической партии, я чуть не заснул, хорошо сидящий рядом Николай Шубников, вовремя толкнул меня в бок, лектор был из приглашенных,
        приведший его старший политрук, внимательно следил за аудиторией.
        И тут лектора понесло. - Я некогда не забуду, этот знаменательный день, когда мы провели их в подвал.
        Это точно, я не ошибся, приглашенный был один из тех, кто расстрелял царскую семью.
        Понятно, политрук следил за нашей реакцией. Но меня не подловишь.
        О том, как это было я знал и так, смотрел документальные фильмы, читал в журналах. Смотря на палача расстрелявшего детей, не показывал не каких эмоций, как все хлопал
        в ладоши по окончании выступления, но вопросов как некоторые, задавать не стал.
        Уже на улице, Николай сказал мне. - я знал, что царя расстреляли вместе с семьей,
        но относился к этому, с пониманием, так было нужно, в конце концов в Англии тоже короля казнили, да и во Франции всю королевскую семью обезглавили, но я не думал, что будет так тошно выслушивать того, кто с гордостью рассказывает, о том как ему пришлось штыком добивать девочек.
        - Забудь об этом, - сказал я. - И скажи спасибо, что не пришлось пожимать руку этому герою, думаешь за что у него орден, красного знамени. - Давай лучше немного выпьем.
        Что мы и сделали, уже сев в поджидавшую нас машину. Несколько глотков коньяка,
        из фляжки, немного сбил тот осадок смятения, что появился после лекции.
        Виллис выехал из пригорода, и покатил по утрамбованному снегу. Это уже сделали наши машины. Бригаде нужно было все: обмундирование, продукты, вооружение.
        - Странно, не когда здесь патруля не было, - сказал Егор.
        Я наклонившись тоже увидел, стоящую на обочине эмку.
        Из нее вылезли трое, и один из них властно махнул рукой, требуя остановиться.
        Что то в этом, мне не понравилось.
        - Приготовить оружие, - сказал я. Сам расстегнув кобуру. Сидевший рядом с братом Павел, завозился с автоматом. Егор притормозил. К машине подошел, старший патруля.
        - Капитан Литов, проверка документов, прошу предъявить удостоверение личности, а также другие документы, командировочные, предписания.
        Капитан почему то, показался мне смутно знакомым. И тут у меня промелькнула
        воспоминание, дорога из Белостока, нквдэшник, тоже взмахнувший было рукой,
        требуя остановки, но давший отмашку, заметив в кузове слишком много бойцов.
        Тогда на всякий случай, постарался запомнить его, не понравился он мне.
        - Предъявите сперва ваши капитан, - потребовал я, приготовив ТТ.
        - Что?
        Да тот самый, косой шрам на правой щеке.
        - Немцы, крикнул я.
        Но капитан, выстрелил первым.
        Я не смог уклониться от выстрела в упор, сам тоже нажимав на курок.
        Меня отбросило на Николая, тупая боль, я почувствовал, что не могу вздохнуть и проваливаюсь в не бытье. Очнулся я оттого, что кто то тормошил меня приговаривая.
        - Командир очнись. И я послушался, открыл глаза. - Глотните, легче будет.
        Это был Павел, и он подсовывал мне ко рту фляжку, и я глотнул.
        И опять стало невозможно дышать. Спирт.
        Несколько раз попробовал хватануть воздух, и наконец у меня это получилось.
        Грудь охватывала ноющая, сильная тупая боль.
        - Сейчас получше станет. Это был уже Егор. Мой полушубок был расстегнут, как и мундир. Я, лежал на заднем сиденье виллиса. Егор приложил к груди какой то сверток. Сперва была, резкая обжигающая боль, но потом она стала затихать, и в конце, концов стала терпимой.
        - Что, со мной? - спросил я.
        - Да вот. - Павел показал мою трофейную, серебреную фляжку, со сквозным отверстием.
        Пуля ее прошибла, а медалька дальше не пустила, - сказал он. - Синяк правда болезненный будет, но то нечего, через недельку пройдет, снежком холодным оттек снимет.
        - Ты не перестарайся. Оборвал Егор. - Как бы легкие, не застудить.
        - А мы по приезду, баньку истопим, - ответил водитель. - Меня как то, об руль приложило, так тоже сперва дух вышибло, но нечего, через сутки очухался полностью.
        Значит, меня спасла фляжка сунутая во внутренний карман полушубка, и медаль, как хорошо, что генерал, потребовал носить все награды. Но тут я спохватился.
        - Что с капитаном?
        - Так он этих обыскивает, - сказал Павел.
        - Все троя положены, одного вы, других я из автомата.
        - Плохо, что на смерть, - сказал я. Подошел Николай, он был бледным, отстранив от меня Павла, помахал тремя красными книжками.
        - Командир, - сказал он, голос его дрожал. -С чего вы взяли, что это немцы?
        Я понял, найдя удостоверения, Шубников решил, что я ошибся.
        Одного в 41 годе встречал, - ответил я. Тоже патрулем прикидывались.
        Двоих из его компании, потом во время нападения на наш склад убили, а вот его среди них не было.
        Николай кивнул, но было видно, что сомнения все таки не оставили его.
        Через минут двадцать, мы были в монастыре. Николай пригнал эмку. Капралов взяв бойцов на грузовике, поехал за телами нападавших. Мне помогли переместиться в штаб, и я разместился на старенькой кушетке, тот час же мной занялся санинструктор.
        Николай присвистнул.
        - Что такое? - спросил я.
        - Да так, ничего.
        Санинструктор обработал мой синяк, и сделал тугую перевязку вокруг торса .
        - Ребра вроде целы, - но лучше бы показаться хирургу, сделал он заключение.
        Но я его уже не слушал, боль в груди начала стихать, дышать стало легче. Стараясь поменьше двигаться, я поудобней разлегся на кушетке. Вскоре появился хмурый Капралов, они привезли трупы нападавших. Повторный обыск нечего не дал, и Капралов тоже, начал сомневаться, а не настоящий патруль мы расстреляли. Документы, не придерешься.
        - Я по рации связался с особым отделом, сказали, что для разбора, приедет специальная группа, а пока выясняется, от куда взялся, этот патруль.
        Вскоре действительно прибыла следственная группа, во главе строгого капитана.
        Одет был он, в общевойсковую форму, но представил грозное удостоверение СМЕРШ. Недавно сформированный отдел, пострашней особого отдела, и имеющий почти, неограниченные полномочия. Капитан взялся лично за меня, а его помощники за других участников инцидента.
        - С чего вы взяли, что остановивший вас патруль, немецкие диверсанты?
        Капитан спрашивая меня, не называл меня не по званию, не по должности, тем самым подчеркивая, что ему без разницы, кто перед ним, но хотя бы еще, был вежливым.
        Я уже было сам, начал сомневаться, а не ошибся ли я?
        С выяснением от куда мог взяться патруль, тоже не все ясно. Это могли быть люди, из городского отдела НКВД, областного, и даже районного, и наконец московского военного округа, или резервного фронта.
        Появился лейтенант, и что то начал шептать капитану, тот согласно кивнул.
        - Двое, капитан Ломакин и лейтенант Свиридов, числятся сотрудниками штаба, десятой армии, резервного фронта, - произнес смершавец.
        И не очень добро, посмотрел на меня. - Личность третьего, пока не удалось опознать, так как удостоверение, залито кровью. - Три дня назад, они были откомандированы, для пополнения в наш отдел.
        Я чуть не поперхнулся, уничтожить будущих смершавцев, наверное я действительно
        обознался, тут меня не что не спасет. Стоп, но что они делали у моей части.
        Этот вопрос, я задал капитану.
        - Не знаю, может заплутали, и хотели уточнить дорогу, - ответил тот.
        Я совсем упал духом, особенно после того, как капитан произнес слова, гражданин Кропоткин, вы задержаны, до дальнейшего выяснения дела.
        Но тут ворвался Капралов, неся какой то чемоданчик.
        Есть вскричал он, мы обыскивали тела, а про машину забыли.
        Чемодан был полон сюрпризов, кроме мощной, портативной рации, в нем были еще в специальном отделе, несколько различных удостоверений, и запас фотографий, а так же куча еще, всяких принадлежностей.
        Капитан рассматривая все это, сказал лейтенанту.
        - Вызовите сюда, из штаба десятой армии человека, знающего лично Ломакина и Свиридова, да и позови сюда Стыкова, с его инструментами, пусть внимательно осмотрит удостоверения.
        Младший лейтенант Стыков, оказался на высоте, разглядывая в лупу, корочки нквдэшников, он с уверенностью заявил, что фотографии переклеенные, но сделано мастерски, просто так на взгляд не определишь.
        Тут заявился младший лейтенант Телепин, и доложил о том, что банька готова.
        - Я посмотрел на смершавца. Тот только махнул рукой, и сказал.
        - Что же вы, хотя бы одного в живых не оставили?
        - Как получилось, - ответил я. Сам думая о том, случайно, или нет, было нападение на меня.
        Прошла неделя, и Капралов мне по секрету сообщил, что тела нквэдешников были обнаружены, присыпанные снегом местными жителями, отправившимися за дровами в один из лесочков. Капитан смершавец заявил, что те не прошли отбор, раз дали себя убить диверсантам. Дело закрыли, посчитав что группа диверсантов уничтожена.
        Хотя разговор с капитаном состоялся еще раз, тот пробовал уточнить у меня, обстоятельства нападения на склад. Я рассказал, как было дело, но когда смершавец
        пожелал узнать кое какие подробности, я сказал, что все подробности под грифом секретно, и если он хочет узнать больше, то пусть обращается к товарищу Берии, тот я думаю не откажет в просьбе.
        Глава седьмая
        Я находился в академии, лекция была довольно интересной, и вел её какой то старенький
        профессор в гражданском. Как представился, я пропустил мимо ушей, подумал опять,
        какой-нибудь революционер, расскажет о зарождении народовольчества, потом бомбистов и под конец подполья, но нет он начал рассказ, с чего все началось.
        Нет не сотворения мира, и эпохи падения Адама и Евы. Он рассказал о православии и я
        понял, пришел приказ с верху, началось послабление верующим и церкви, конечно все произошло раньше, но так в открытую, тогда почему не прислали читать проповедь какого не будь иеромонаха, или даже архиепископа. Но нет, я понял почему. Лекцию вел историк, он вкратце рассказал о расколе церкви, где то в начале десятого, или какого то там века, я откровенно дремал, почти все это я и так знал, все таки образование еще при союзе получил. Но тут лектор коснулся того, что вряд ли простят ему нынешние политработники, похоже профессор, преподававший еще при царизме, слегка увлекся.
        - Вы думаете там, пролетариат ждет только момента, чтобы восстать и поддержать вас в борьбе, с немецким фашизмом, ошибаетесь, их менталитет совсем другой, а все дело в
        католицизме, пускай сейчас не в столь яром, но веками воспитанные к ненависти к православию западные народы, считают тех кто поддерживал его, варварами и невеждами, людьми низшего сорта, и пускай сейчас в большинстве мы атеисты, это не чего не меняет. Для них мы по прежнему, люди второго сорта, а значит подлежим уничтожению, или в превращению в рабов. Я окончательно пришел в себя, сон как рукой сняло, присутствующий при лекции замполит в чине полковника, обеспокоенно ерзал не зная, прервать лекцию, или нет.
        - Поэтому как всегда, их полчища и пошли на нашу матушку Россию, - продолжал лектор.
        - И наша обязанность, как всегда встать на её защиту. - Не посрамим наших предков, как и они разгромим захватчиков.
        Нет лектору, не должны предъявить антиправительственную пропаганду, наоборот он сделал то, что должны делать замполиты. Вдруг дверь открылась, и к полковнику
        проскользнул человек в форме, который начал шептать что то на ухо замполиту, тот переспросил, потом резко поднялся и проговорил торжественно.
        - Товарищи, Фельдмаршал Паулюс, и его армия сдались!
        Что тут началось, все по вскакивали с мест , послышались радостные крики .
        Я бы не удивился, если бы это происходило на улице, то кто не будь, начал палить в воздух, из личного оружия. Естественно, занятия были на сегодня закончены.
        Было всего лишь одиннадцать часов, и мы покинув здание военной академии, думали
        чем заняться, машина за нами должна была прибыть, не раньше половины второго.
        - Может пойдем в ресторан, и отметим победу под Сталинградом, - предложил я.
        Николай слегка смутился, не зная что ответить. Я понял, что смущает капитана, денежный вопрос. В ресторанах такие цены, что всего его денежного довольствия, хватит лишь на одно посещения заведения.
        - Угощаю, хлопнул я его по плечу.
        Но в ресторан, мы так и не попали. К академии подкатил наш виллис, и из него выскочил
        наш особист. Увидев, кинулся к нам, он очень сильно был чем то взволнован.
        - Что случилось? - спросил я обеспокоено.
        И не ошибся. Утром в часть заявился генерал - майор, и предъявил приказ, о том что наша бригада переходит в его подчинение, точнее вливается в его бригаду, недавно понесшую в боях, большие потери, чуть ли не девяносто процентов личного, и технического состава.
        Я понял, что ехать в бригаду, или в штаб резерва танковых войск, что то требовать и доказывать бесполезно. Мне нужен был телефон, и я пошел опять в здание академии.
        *****
        Хозяин, был в хорошем настроении, набив свою любимую трубку он раскурил её, потом хитро прищурившись посмотрел на своего наркома.
        - Что еще тебе, Лаврентий? - я же вижу, хочешь что то еще сказать.
        Лаврентий, согласно кивнул и сказал. - Дело касается танкиста.
        - Что, опять во что то влип?
        Берия вздохнул, и продолжил. - Его назначили на бригаду, точнее он с нуля создал её.
        - Я уточнял, крутился как белка в колесе, и вот когда она почти готова, её у него забирают.
        - Ну и что здесь такого, Лаврентий?
        - Но ведь вы сами, подписали приказ, о назначению его на бригаду.
        Сталин нахмурился. - Что ты этим, хочешь сказать?
        - Нечего конкретно, просто достойный человек обижен.
        - И побежал к тебе жаловаться?
        Берия с минуту помолчал. - Просто странно, это? - Неделю тому назад, на него совершено нападение, он едва не погиб, к сожалению немецкие диверсанты, все были уничтожены.
        - Слышал об этом, - кивнул Сталин.
        Берия не чуть, не удивился, Коба всегда был, в курсе всего, поэтому он сейчас, на своем месте.
        - То есть, ты хочешь сказать, что возможно кто то, хочет любыми способами, убрать танкиста, и нападение на него не случайно?
        - Не чего нельзя, исключать, - ответил нарком.
        - Ну этим пускай, товарищ Абакумов занимается, - сказал Сталин.
        - А ты иди Лаврентий, сегодня такой день, так этих тевтонов прищучили.
        После ухода, наркома госбезопасности, Сталин в раздражении откинул трубку, и взял другую, телефонную. Ответ, был немедленный, как и соединение, с нужным лицом. Верховный не стал говорить с далека, а на прямою спросил, не засиделся ли товарищ генерал Васильев, на своем месте, может пора взять винтовку, и в окопы, ну да, раз перетасовки, без ведома ставки делает, одного комбрига снимает, другого угробившего
        свою бригаду ставит. - И да, извинитесь перед товарищем полковником Кропоткиным.
        Сталин и не думал повышать, кого то в звании. Просто не любил этого слова, подпол, после того, как в тринадцатом году, ему чуть ли не сутки, пришлось просидеть в неудобной позе, в этом самом подполе, скрываясь от полиции. Выражение, народные
        мстители, ему было более по сердцу, чем подпольщики.
        *****
        В резерве штаба, бронетанковых войск, прониклись к словам Главкома. Поэтому, когда адъютант доложил генерал - лейтенанту Васильеву, что в приемной, среди прочих, ожидает подполковник Кропоткин, то тотчас же пожелал принять его. Не прошло
        и часа, как меня поздравили с повышением звания, и извинились за досадную ошибку, найдя стрелочника, в виде полковника из строевой части. Генерал - майора, рьяно взявшегося наводить свои порядки в моей бригаде, срочно взяли к себе, на место, того самого полковника, куда отправили того, не знаю.
        Единственное, что я понял, что пора затихнуть, поскольку если часто пользоваться
        своими связями, то могу и надоесть, и вместо плюшек в виде очередного звания, может последовать и оплеуха.
        Оставался месяц учебы. В бригаде до сих пор была нехватка, двух танковых рот в виде техники и спец состава, их ожидали со дня на день, а пока учеба и ученья. На полигоне танкового училища, произвели несколько стрельб. Что же плоховато, но все же лучше, если в бой вступать, вообще без подготовки. А тут еще нововведенье, погоны. Это для всех остальных, было неожиданно, но я то знал, и поэтому заранее предупредил Телепина, чтоб навел связи в интендантской службе, и был готов к получению этого добра в первую очередь.
        - Так это что, как при царе будет, - прошептал он.
        Я лишь только махнул рукой, чтоб меньше болтал.
        - Ты теперь будешь прозываться офицером, так и будь им, а то опять старшиной сделаю.
        Афанасий Петрович, только ойкнул, он до сих пор числился ИО по тылу в бригаде, и уже во всю гонял старшин, а то и ротных, по видимому мечтая остаться на этой должности, поскольку разузнал, что рост в звании у неё, до подполковника. Как и ожидалось, он извернулся, но получил на часть погоны, и другие принадлежности, один из первых. Пока ходили только слухи, поскольку приказа по войскам, еще не было, но уже фабрики и заводы, получили заказ, и начали производить галуны, звездочки и шить погоны.
        И вот когда прозвучал указ, о возрождение погон, и других знаков отличия в войсках, бывший старшина не ударил в грязь лицом. Начались выдача погон, и других фурнитур к ним в бригаде. Не обошлось без казусов, ведь не кто, поскольку в бригаде большинство была молодежь, не знал, как крепить и пришивать погоны, и поэтому у некоторых они съезжали на спины, у кого на грудь. Это чуть позже, на гимнастерки, начали нашивать на
        плечи, специальные держатели, а погоны делать с хлястиками. Павел не ударил в грязь лицом, и мне, и себе, и брату, пришил погоны, как положено, недаром был денщиком в первую мировую.
        - Ну вот теперь, вы настоящий полковник. Радостно воскликнул он, увидев меня в обновке.
        - А до этого каким, искусственный был, - спросил я, любуясь на себя в зеркале. Действие происходило, на квартире.
        - Каким, каким? - переспросил ординарец.
        - Не важно, - бросил я, но все же, пояснил.
        - Ну не настоящим.
        На занятиях в погонах, были мы одни.
        - Пижон! Услышал я в спину, чей то возглас. Еще бы, блеснуть погонами и новым званием, получилось в один день. В перерыве нас окружили, посыпались вопросы, где достали. Хотелось ответить, уметь надо, но скромно потупившись сказал, старшина выдал, а вообще посоветовали, искать в военторге.
        Афанасию Петровичу, я так же нарисовал, какие погоны носят рядовой и сержантский состав, какие младший офицерский состав, и так вплоть до генералов. Эти разъяснения и рисунки, были напечатаны чуть позже, в военной прессе, и брошюры в дополнению к уставу, произошли изменения и в званиях, исчезли всякие там статьи и ранги, впрочем ранги во флоте остались. Зато Капралов нацепил капитанские погоны, и стал как бы посолидней. В общем время шло, на фронтах установилось относительное затишье. В мою бригаду, так как она числилась отдельной, а значит расширенной, дополнительно были причислены, две батареи орудий, а также взвод САУ. Эти самоходки особенно порадовали меня, так как я знал, что у немцев уже появились, первые тигры, дорабатывались пантеры, да и другие танки проходили модернизацию.
        На 23 февраля, нас пригласили на торжественную встречу, в один из известных заводов.
        - Ребята, будут танцы, - сказал потирая руки Шубников.
        - Николай угомонись, - сказал я. Какие танцы, девчата там по двенадцать часов, а то
        и больше вкалывают, до танцев ли им. - Поедет человек тридцать, - сказал я.
        - Костяк составят фронтовики, естественно у кого наград побольше.
        - Это ты на себя намекаешь жмот, поделись, - вставил тут же Николай.
        - У тебя свои есть, со своего батальона возьмешь, в первую очередь лейтенантов
        Толбухина, Бровкина, и младшего лейтенанта Долина.
        - А я, - спросил, присутствующий при нашем разговоре Телепин.
        - Ну вот, бес в ребро, седина в бороду! Воскликнул Николай. - Тебе то зачем? Мы люди молодые, у нас еще и жен нет, а тебе лет, ну сорок, это точно.
        Афанасий Петрович, обижено замолк. Но тут, вмешался я.
        - Отставить дискриминацию по возрастному признаку, Петрович, заслуженный фронтовик, и медали не в тылу заработал, так что поедет.
        Тот сразу оживился. - Может туда конфет прихватим, у меня запасец в НЗ есть.
        Я чуть не хлопнул себя по голове. - А ведь верно, вот что Петрович, возьмем с собой полевую кухню, заварим гречневую кашу, и тушенки побольше, и компот из сухофруктов, им знаешь, как тяжело с едой, в тылу все по карточкам. - Ну и водочки прихвати.
        - Так я это, и вино достать могу. Добавил и.о. по тылу.
        - Действуй !
        Тут вмешался замполит. - Товарищи командиры, нужно хотя бы человек пять новобранцев взять, а то, как сказал комбриг, дискриминация получиться. Себя то он, уже вписал в делегацию, хотя к фронтовикам его вряд ли можно было причислить.
        Недавно призванный, был парторгом на каком то предприятии, его я не выбирал, прислали, язык подвешен хорошо, что из приспособленцев, сразу же после первой
        стычки понял, как себя вести надо, теперь бегает в рот заглядывает, и самое главное,
        не стучит.
        - Конечно возьмем, Ярослав Борисович, - говорю я. - Пусть молодежь видит, за что воюем.
        В конце, концов поехало, до сорока человек. Хорошо погуляли. Ну в хорошем смысле. Действительно, была торжественная часть, выступали руководство предприятия,
        передовики, как говорится все для фронта, все для победы. От нас выступил замполит, как всегда народ и армия едины, и прочее, и прочие, и под конец зараза вспомнил меня.
        - А теперь слово предоставляется, командиру нашей бригады, герою Советского Союза полковнику Кропоткину Виталию Викторовичу.
        Ах вам надо слово, ну я и дал его. Дал слово, что будем бить врага до его последнего конца, в его же логове, ну и остальное в том же духе. Потом, посыпались вопросы.
        Одна пигалица, лет шестнадцати спросила, а было ли мне на войне страшно.
        Что ей ответить. - Конечно говорю я, в каждом бою было страшно, что вот сейчас
        погибну, а еще одну фашисткую гадину не раздавлю. Мне захлопали. Потом спросил какой то пацан, а много ли я танков подбил.
        - Честное слово не знаю, - ответил я. Когда пальцы на руках кончились, считать бросил.
        Тут в дверях появился Телепин, и начал делать мне знаки, что мол еда готова. Отлично.
        - А теперь слово предоставляется, лейтенанту Телепину, - чуть ли не кричу я.
        Тот выступил коротко, чуть ли не в духе Василия Алибабаевича, в стили кушать подано, садитесь жрать. Положение спас замполит.
        - Товарищи, приглашаем всех, отведать наш фронтовой обед.
        А тут еще крик. - Батька! -Кричала та девчонка, что спрашивала, бывает ли мне страшно.
        Гляжу, она повисает на нашем Петровиче, а следом за ней тот самый пацан. Все замерли. Слышится лишь голос Телепена. - Дочка, сынок! Оборачиваюсь к Шубникову, и говорю.
        - А ты его, ехать отговаривал.
        - Дела, - говорит Николай.
        Телепин, думал семья погибла, когда узнал, что поезд на котором она ехала, разбомбили. Я сам чуть не заплакал, увидев, как плачет бывший старшина.
        - А мамку нашу, тогда убило. Эти слова девчонки, расслышал и я.
        - Лейтенант Телепин, даю двое суток увольнительных, - сказал я.
        - Есть, - отвечает Телепин.
        - Только, после окончания мероприятия.
        Танцы, действительно были. Только Телепин не танцевал, сын - четырнадцатилетний
        пацан, не отходил от него, а вот Настю ангажировал Петька, почему то они сразу приглянулись друг, другу.
        - Танцевать толком не умеет, а туда же, - вздохнул Николай.
        И тут же ускакал, в темпе вальса, с озорной хохотушкой.
        - А вы почему, не танцуете? - спросила меня девушка, в сиреневом платье.
        Я уже слегка выпил, и чуть не брякнул нечто, в духе поручика Ржевского из анекдота, но удержался и произнес.
        - Да вот, не приглашает не кто.
        - А вы с немцами, такой же застенчивый, - спросила она улыбнувшись.
        - Еще бы. - Отвечаю я, ей.
        - Подкатываю так на танке, познакомиться хочу, камраден говорю, на огонька прикури, и тот стоит так дымит, я к следующему, а вам прикурить не надо, а тот что ты, мы немца - туриста, нам от ваших сигар тошно становиться. - Но все же берет подкуривает, аж башню от наших сигар у него сносит. - Я к следующему, бите говорю.
        - А вы,. шутник?
        Я беру девушку за руку, и веду танцевать, звучит вальс, его я танцевать толком не умею, но как видно тело, движения знает. И партнерша говорит.
        - А вы, не плохо танцуете.
        - Так постоянно танцевать приходиться, в бою такие па, выкидывать пригодиться.
        - Ну что вы, о войне и о войне, - возмущается девица, расскажите лучше о себе.
        А что я могу рассказать о себе, задумываюсь я. Только про войну и знаю, не детства не юности, та далекая в том мире, не в счет.
        - А вы, в полит отдел не побежите, - спрашиваю я.
        - Это зачем, - удивляется она.
        - Да так, был инцидент, как только сказал, что я княжеского рода, так такое началось.
        - Вы все шутите. По изменению тепла руки, чувствую, что партнерша начала терять ко мне интерес.
        Быстрей бы вальс этот закончился, а то несу черт знает что.
        - Станцию Кропоткинскую знаете? - Спросил я, наклонившись к уху девушки.
        Та кивает головой, и говорит. - Живу я там, неподалеку.
        - Так вот, он мой - двоюродной дедушка.
        Девушка все же, выхватывает из моей руки свою, хорошо вальс закончился.
        Мы, пробираемся сквозь толпу к стенке. И едва успеваем, звучит новый вальс, и снова кружатся пары. Актовый зал полон. Девушка кое как, находит свободное место, рядом с пианино, которое стоит в углу зала, и садится на стул рядом с ним.
        - Вы будете играть? - Я прислоняясь к инструменту.
        - Если вы будете петь, - парирует она.
        - Что же, попробуем. - Поднимаю крышку пианино.
        - Только ради бога, не романсы, я не столь сентиментален.
        - А вы нахал. -Девушка захлопывает крышку.
        - Не умеете? - С ноткой сочувствия, спрашиваю я.
        Почему же, умею, - отвечает она. - Просто тут полно народа, и все хотят танцевать, как я смотрю.
        Я тоже, уже внимательней разглядываю собеседницу, не очень то она, похоже на заводскую девчонку, хотя бы ее руки, действительно созданные, чтобы играть.
        - Вы не местная, - говорю я. Та смотрит на меня.
        - С чего вы взяли?
        - Ваши руки, вряд ли они когда нибуть, делали грубую работу.
        - Что же Шерлок Хомс, вы правы, к этому предприятию, я имею косвенные отношения.
        А девица то умна, сразу видно, высшее образование, а еще и начитанная.
        - Меня сюда пригласили, - сказали будут герои, танкисты.
        - Представьте, - меня тоже пригласили, - ответил я.
        - И в чем, претензии к пригласившим вас?
        - Вам, сказали будут герои танкисты, - пожалуйста, вот он я.
        Девушка внимательно осматривает меня. - Награды все ваши? - спрашивает она.
        - Почему бы, и нет.
        - Да так просто, когда я пришла сюда, то перед самыми танцами, слышала разговор двух солдат, один другому говорит, надо было как Санька сделать, выпросил у сержанта медаль, теперь гляди, девчата вокруг него, так и вьются.
        - Да доктор Ватсон, вы меня раскусили, пользуясь своим положением, я приказал скинуться всем сержантам по награде для меня, чтобы было легче покорять девичьи сердца, но увы мне, увы. В это время протиснулся старшина, фу ты, младший лейтенант Телепин, вместе с своими детьми.
        - Товарищ командир? - Ну мы пойдем, - спросил он. - Только вот директора надо найти, - дочку отпросить на выходные.
        Я согласно кивнул, и спросил. - Помощь нужна? - Куда пойдете?
        - Они у тетки живут, там тесно, можно в часть на сутки поселиться, у меня каморка
        хоть куда.
        - Разрешаю, я сам скажу директору, думаю не откажет. Телепин уходит.
        Следом появляется Петька, и просительно смотрит на меня.
        - Чего тебе отрок, - спрашиваю я.
        - Можно мне с Телепиным, - спрашивает он. - Может помочь, надо?
        - Дурень ты Долин, отец детей нашел, думал погибли, им немного одним побыть надо, -и снисходительно спрашиваю. - Что девчонка понравилась? - Так завтра, в части увидишь,
        только сильно не надоедай, а то Петрович враз, тебе укорот сделает.
        Петька, насупившись отходит. Девушка удивлено смотрит на меня.
        - Так вы и правда, старший командир? - спрашивает она.
        - Всамделишный.
        Мне почему то, уже не хочется флиртовать с девицей, настроение куда то пропало.
        - Я еще в новых званиях не разбираюсь. Она указывает на погоны.
        Звучит новый вальс, слегка заглушая её голос. Хохмить тоже не хочется.
        - Я всего лишь полковник, - с грустью отвечаю.
        - А папа все таки не обманул, что будут герои, звезду героя, вряд ли кто вам одолжил бы, вы не переживайте, папа им разрешит.
        Я уже толком не слушаю её, достаю из нагрудного кармана фляжку с коньяком, дырки в которой, старательно заделали наши технари, напаяв на них серебряные полтинники.
        - Будете? - спрашиваю я, из вежливости предлагая, девушке.
        - Нет, папа не разрешает.
        - А кто у нас папа?
        - Директор завода, а до ранения, тоже командовал.
        Я делая глоток, чуть не поперхнулся, комбриг Максимов, мой бывший командир.
        Сейчас, генерал - майор в отставке. По ранению не прошел комиссию, предложили руководить заводом, благо подходящим, делают снаряды для наших танков, разрешили даже форму носить, оборонка все же. Встретились в штабе танковых войск, вот он и решил пригласить, так сказать на годовщину РКК, нашу бригаду, не всю конечно.
        - А то у меня, женщин семьдесят процентов работают, - жаловался он, нормальных мужиков не видят.
        - Вы уже познакомились?
        Внезапно раздавшийся голос, заставил вздрогнуть. Оборачиваюсь хорошо, что фляжку успел спрятать, а то был бы, как нашкодивший школьник. Действительно, подумай только, а ком вспомнишь, вот и он. В новеньком генеральском мундире, погоны, лампасы, звезда героя, за ту самую, Катериновку, и прочее в купе. Тяжело опирается на трость, еще бы, ногу чуть не оттяпали.
        - Вот, только из кремля, - сообщает он. Там тоже было торжественное собрание, в честь праздника, вспоминаю я, меня не пригласили, рылом не вышел, лампас еще нет.
        А про Максимова вспомнили, и то хорошо, поэтому на торжественной части на заводе не был.
        Дочке, вашего лейтенанта, два дня отгула дал, - сообщает он. - Удивительный случай.
        Дочка наконец то, вскакивает со стула. - Папа садись, - предлагает она. Он согласно кивает, и присаживается, и смотря на неё, говорит. - Вот видишь Танюш, какими орлами приходилось командовать.
        Понятно, девицу зовут Таня, по характеру вся в отца. Опять звучит вальс, на этот раз я приглашаю даму, и кружу её под музыку, как не странно Штрауса, он же австриец, впрочем когда он творил, о фашизме даже не думали. Ну вот полный облом, мечтал закадрить, какую нибуть девчонку, предложить проехаться на машине, а там и на ужин при свечах, давно бабы не было, времени для всяких шашней не хватает, ППЖ завести себе стоит. Мысли какие то, не те, а что звание и должность позволяет, каждый комбат на это уже имеет право, и не кто слова не скажет.
        Ну вот, слышу я голос партнерши.
        - О чем задумались? Герой, танкист.
        - Так, не о чём, - отвечаю я . -Ведь не говорить ей, о своих мыслях.
        Снова перерыв в танцах. Максимова окружили заводчане, о чем то спрашивают .
        Мы ищем укромное местечко, чтоб передохнуть, но везде шушукаются пары, парни из моей бригады не теряют время. Татьяна, понемногу начинает привлекать меня, а что довольно симпатичная, не глупая, папа генерал, это я так к слову, протекцию он мне не сделает, если бы конечно я был какой не будь лейтенант. Вижу как заметив меня, пробирается наш особист. А он то тут откуда, сам не пожелал ехать с нами, понятно было бы, если бы до сих пор носил форму нквдэшника, от них, люди шарахаются, но он давно носит обыкновенную, только корочка у него при себе особая. По выражению его лица, вижу, что то случилось. Он извиняется перед моей дамой, что вынужден оставить её без кавалера, так как дела служебные. Я нахожу Николая, и оставляю его, за старшего, не портить же праздник, прощаюсь с Татьяной , с Максимовым . Девушка провожает меня с каким то сожалением , вероятно я все же ей глянулся, нечего если получиться еще увидимся.
        - Что произошло, - спрашиваю я облачаясь в шинель.
        - Многое, - сообщает он.
        Я киваю головой, мы садимся в эмку. - Да что стряслось?
        Новости посыпались, как из рога изобилия. Основная, немцы все таки дали нам
        прикурить, и опять на Харьковском направлении, большие потери. Меня это не удивляет, это было ожидаемо, нельзя слишком увлекаться, Гансы еще сильны. А еще, прислан пакет из ставки, лично для меня, но Капралов догадывается, похоже бригаду все же бросают на фронт.
        - Все, - спрашиваю я. Капралов хмуриться.
        - Тут такое дело, - сообщает он. Приехал майор, из военной прокуратуры, привез
        солдатика, ну того самого, из караула, что дезертировал с оружием.
        - И что?
        - В общем трибунал, его к расстрелу приговорил, наделал он дел, дома жену с любовником пристрелил, из за этого и бежал, потом скрывался, но все же выловили.
        - А теперь, - Капралов вздохнул. - Его перед строем всей бригады, хотят расстрелять.
        Хотели сегодня, да вас и части людей не было.
        - А мы то тут, причем? - удивился я.
        - Так и я майору, об этом толкую, доказываю, что не наш он человек, а он мне свое, покинул пост с нашего объекта, на розыск вы подавали, значит ваш.
        - Ладно разберемся, а чего же в праздник расстрел задумали?
        - Я у него о том же, а тот дурак какой то попался, говорит для усиления пропаганды о неотвратимости наказания.
        Майор действительно оказался, тот еще кадр, но беседовал я с ним чуть позже.
        Первым делом пакет, что же Капралов, почти был близок к истине. Бригаду действительно выводят из резерва и перебрасывают на Воронежское направление, давалось три дня, для подготовки к маршу всех частей, и то неплохо. Недостающую
        технику и людей пополним, за счет остатков, той самой бригады, в которую собирались влить, а теперь наоборот, она вливалась в нашу. Что могло от неё остаться, я представлял. Люди туда сюда, а вот техника. Я снова решил пошарить, по закромам наших тылов.
        Майор был не приклонен, мол таково решения трибунала, расстрелять перед строем товарищей. Что же товарищи, действительно его в нашей бригаде были, те самые,
        разжалованный мною сержант, и четверо рядовых, отсидевших трое суток на гаупвахте,
        а потом месяц ходивших в наряд на кухню и прочих тяжелых работ. Наказывать того солдатика, что все же оставался на посту, я не стал. Что же перед товарищами, так перед товарищами, только не в пределах части. Майор согласился. Договорились, что расстрел будут производить двое солдат из комендатуры, что конвоировали дезертира. Майор лишь попросил людей, чтоб прикопать осужденного.
        Утром майор, на своей полуторке выехал к месту казни, вместе с одним отделением,
        присланным к нему, я обещал быть чуть попозже. В самом деле, ведь не морозить личный состав, пока копают могилку. Что же, с Капраловым мы подъехали, через некоторое время. Могилка уже была выкопана, на краю оврага .
        - Приступайте, - сказал я майору.
        Тот, недоуменно посмотрел на меня. - А как же личный состав? - Я думал он подойдет?
        - А все его товарищи здесь. Махнул я рукой, на отделение с лопатами, другие о нем, указал на дезертира, и слыхать не слыхали, бригады тогда еще не было.
        Майор аж скрипнул зубами, но делать не чего. Пробубнил, что то о неотвратимости наказания, зачитал приговор, грохнули выстрелы, тело упало в промерзлую землю. Майор не прощаясь укатил прочь. Я подождал пока могилу забросают землей, и построил отделение.
        - С этого момента считайте, что вы обелили себя перед родиной, наказывать за прошлое больше не буду, думаю новых проступков больше не будет, считайте легко отделались и сами понимаете, что с вами было бы дай, ход вашему делу, а теперь бегом в часть.
        Сели с Капраловым в машину, и покатили в город, дел еще было много, а времени нет. Дела на фронте действительно были неважные, немцы рвались к освобожденному от них Харькову, чем это все закончится я знал. Вот и собирают резервные части, чтобы бросить их, на помощь Воронежскому фронту, чем не плоха для этого, почти сформированная бригада.
        В академии пошли нам навстречу, хотя учиться оставалось чуть ли не месяц, нам выдали нечто типа документов, что были прослушаны неполные курсы, дающие нам право при последующем поступлении, всего лишь подготовительные занятия и сдача чего то вроде экзамена. Части, готовили к срочной отправке. Так что, нашему Афанасию Петровичу не повезло, ему было не до семьи. Ключи от квартиры, в этот раз оставил перед этим сменив замки, в отделении милиции, о чем сообщил в письме Евгении. Дворничиху тоже напряг, чтоб не сильно расхолаживалась, наблюдать за обстановкой.
        Снова грузились в эшелоны. Более опытные механики, загоняли технику на платформы.
        Я не стал рисковать,. прекрасно понимая, что малейшая оплошность задержит нас.
        И снова в дороге, старенький еще дореволюционный, пассажирский вагончик, где разместился штаб нашей бригады, плохо отапливался, и приходилось ходить в накинутом на плечи полушубке. Как всегда в военное время, ехали с остановками, хотя наши составы имели приоритет. Один раз, нас даже пробовали бомбить, но наши ястребки поспели вовремя,
        отогнав стервятников, и завязав бой на отдалении от железной дороги, одно звено не пускало к нам бомбандировщики, еще несколько истребителей отгоняло от них прикрытие, из десятка мессеров. Наш эшелон удалялся, но еще видны были точки в небе, гоняющиеся друг за другом. Я оторвался от окна.
        - Замполит, - крикнул я.
        Капитан сразу же появился. Он со своим заместителем, занимал соседнее купе.
        - Бой в воздухе видели, - спросил я. Тот согласно кивнул, не удивлюсь, что за развернувшимся сражением в воздухе, наблюдали многие из нашей бригады. Летчики ценой своей жизни, спасали наши.
        - Узнай какой полк прикрывал нас с воздуха, отправь в штаб армии от моего имени, благодарность и просьбу, наградить отличившихся. В нашем направлении подготовить наградные листы, всем участникам боя на медаль за отвагу. Как командир отдельной
        части, я имел право награждать медалью без отсрочки. Я прекрасно знал, как могут долго идти наградные листы, через многие инстанции. Замполит кивнул и вышел. Опять какой то полустанок. Небольшая полуразрушенная платформа, не могла удовлетворить наших потребностей, для выгрузки техники. Хорошо, что предвидя такое, я своевременно распорядился подготовить хотя бы две разборных эстакады, усиленную рельсами и швеллерами, и сейчас саперы с технарями, в темпе готовили их. Сам я на виллисе, отдав распоряжение замам, отбыл в штаб армии.
        В комнате было накурено, какой то генерал - майор, сам без телефониста, накручивал ручку телефона, и потом, что то вперемешку с матом самозабвенно орал в неё. Еще один генерал, бормоча про себя, исследовал карту развернутую на столе. Подполковник стоящий рядом усиленно старался, что то ему втолковать. Генерал - лейтенант лишь отмахивался.
        Я кашлянул, стараясь обратить на себя внимание. И обратил, генерал оторвался от карты и уставился на меня. Я тут же, не теряя времени представился.
        - Полковник Кропоткин, командир 7-й отдельной танковой бригады, прибыл в ваше распоряжение, на данный момент, идет разгрузка техники на станции Верховая.
        Генерал встрепенулся.
        - Ты то нам и нужен, воскликнул он. Иди сюда полковник, - сказал он указывая на карту.
        Сейчас 3 танковая, и отдельная общевойсковая армии, находятся в тактическом окружении.
        Я посмотрел на линии, отчерченные на карте цветными карандашами.
        Знакомая картинка, её я видел в онлайн игре, танковые сражения.
        - Вот тут сейчас, немецкая танковая дивизия, наносит удар по нашим тылам, завершая окружение. Вам предстоит в встречном бою, задержать их до подхода наших резервов.
        Понятно, те же грабли, что и в прошлой действительности, враг сжигает наши танки.
        Сам останавливается на достигнутом рубеже, замыкая кольцо.
        Наши части, попав в окружение, с боями прорываются из котла, оставив Харьков, бросая вооружение и технику. В прочем Харьков уже оставлен, всего лишь на несколько недель освобожденный, и вновь сданный, еще идут отдельные стычки в предместьях, группами бойцов не успевших покинуть город, но это уже все. Почти на полгода, город вновь в оккупации. Я решительно развернул карту к себе.
        - Товарищ генерал, разрешите, - сказал я глядя на опешившего от такой наглости командующего.
        - Я только что закончил курсы академии генштаба, там в процессе учебы рассматривался
        и такой вариант событий. Я не стал уточнять, что этот вариант рассматривался с моей подачи, и только теперь до меня дошло, что нападение на меня было не случайным.
        Скорей всего в академии генштаба, оказался агент Абвера. По сути я выдал их план атаки, но как всегда в ставке, или проигнорировали этот вариант событий, или попросту до них не дошло то, что происходит в стенах их учебных заведений, а ведь ведущий курсов мне чуть ли не клялся, что доведёт до ставки возможные действия противника. Стоп да неужели, впрочем мне сейчас не до того. Генерал - лейтенант, все ещё таращился на меня с открытым ртом. Так, что то надо сказать.
        - Товарищ генерал, контратака нечего не даст. - Конечно на какое то время, это сдержит врага, но в результате моя бригада понесет непоправимые потери, она и так неполного состава.
        - Так что же вы, предлагаете. Генерал посмотрел на меня. Он был старше, нет в отцы не годился, скорей старший брат, уже умудренный опытом прожитых лет, и потому прислушивающийся к мнению других.
        - Нужно организовать оборону.
        Нечего нового, я не предлагал, имеющиеся под рукой части, и так вгрызались в промерзшую еще землю. Часть моей мотопехоты и артдивизион, тоже войдут в оборонительный рубеж.
        - Здесь, - указал я на карте, противнику так и так придется остановиться, подтянуть тылы, пополнить горючие и боезапас. Основные же силы моей бригады, нанесут у дар сюда.
        - Почему именно сюда, - спросил генерал.
        Вопрос был интересным, но не рассказывать же генералу, что мне известны диспозиции противника и его слабое место.
        - Удара в этом направлении, враг не ожидает. Просто ответил я, -нам же удастся деблокировать нашу 3-ю танковую армию, что позволит ей вывести часть техники, и имущества, конечно при условии, что врагу придется отвлечься на нас.
        - Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим. - Генерал оживился.
        Конечно, это была авантюра. Но что поделаешь, этот план внезапно возник у меня в голове. Там в академии, я предлагал совсем другое. Генерал слушал меня, и сам
        не верил в то, что я предлагал.
        - Поймите, потом это обойдётся большей кровью. В конце, концов он дал согласие.
        В план внесли изменения, мотопехота отправлялась со мной полностью. Пока я находился в штабе разгрузка была завершена. Уже почти совсем стемнело, когда
        к станции подошел последний эшелон с тыловыми частями. Дав указание, я выехал к остаткам той бригады, которая должна была влиться в мою.
        Полу - сожженная деревенька. Въехали мы в неё ночью, и нас не кто не остановил, хотя шум производимый нами, мог бы насторожить любого, тем более в сложившейся обстановке, ранее почти тыл, теперь был, считай в прифронтовой зоне. Мой виллис сопровождали три легких танка, что имелись у меня в бригаде, и отделение автоматчиков на бронемашине.
        Где мог находиться штаб бригады, я догадался и сам. Сонный часовой в тулупе, устроившийся на лавочке возле дома бывшего председателя, среагировал только тогда, когда старший лейтенант Копейкин, мой командир разведки вежливо одолжил у него карабин, и попросил не кричать, иначе в дыню получит. Майор пьяный в доску, спал и не как не реагировал на тычки и подталкивания. Более вменяемый оказался лейтенант, из недавно прибывших. Он и смог рассказать, и обрисовать весь расклад. На данный момент, старшим в бригаде, был зам по тылу, тот самый майор, которому как я понял было все по барабану, а что бригада расформировывается. Этот майор, должен был стать моим замом по тылу. Но нет, пускай уж лучше Телепи, надо как то окончательно утвердить его на должности. Что касается танков, в строю оставалось: семь 34 , еще три были в ремонте. Личного состава, семьдесят три человека, в том числе с новоприбывшими. Начштаба, замполит и два комбата, погибли в боях. Понятно, несмотря на ночь, я объявил построение, надо же знакомиться с личным составом, а времени нет. Да, я не стал церемониться, и попросту разбросал людей и
технику, по моим батальонам. Майора же отправил в тыл, такой офицер мне не нужен.
        В дальнейшем, начал осуществлять свой план, который несколько отличался от того, что предлагал ком - фронта, я не собирался бросать свою бригаду, делая бессмысленную попытку прорваться к третьей танковой армии, в действительности так оно и было, бригада погибла в встречном бою, с немецкой танковой дивизией, почти не выполнив того, что должна была сделать. В ходе разработки операции, я выпросил у ком - фронта разрешение, действовать по обстановке, если что то пойдет не так.
        Была ночь шел мокрый снег, первый месяц весны все таки. После непродолжительного марша, части бригады укрылись в леску. Танки да и другая техника, еще в Подмосковье были выкрашены в белый цвет. Противник все еще продолжал наступление, в результате которого и образовалась, так называемая курская дуга. К утру моя бригада должна была оказаться в тылу у противника, без всякого прорыва обороны. Еще до утра полевые кухни приготовили завтрак, начиная же сутра, было запрещено разжигать костры, делать все что могло демаскировать наше укрытие. В штабной платке так же имеющий белый цвет, я собрал командиров батальонов и рот, где и высказал план своих действий.
        - Вас удивило то, что вместо того чтоб в вязаться в бой, мы выдвинулись совсем в другую сторону и укрылись здесь, нам предстоит переждать день, и ночью выдвинуться сюда, я указал на карту.
        - Белгород, - вскрикнул Шубников.
        - Да .
        - Но оборона противника, целой армии не получилось взломать её.
        - А нам не придется взламывать её, мы ударим с тыла.
        - Не понял, как это? - спросил командир второго танкового батальона, Воронин.
        - Мы уже в окружении. - Части немецкой танковой дивизии, продвинулись до сюда.
        - Но это же получается мы, как минимум на двадцать километров, в тылу у врага.
        - Это так, дальше враг не пройдет, на этом рубеже уже будет остановлен, там в том числе и наш артдивизион, для дальнейшего наступления врагу не хватает не сил, не резервов, они и так сняли с фронтов кое какие части. За день, они покинут с этого участка свои оборонительные рубежи, и перебросят их на новую линию фронта, чтоб закрепиться на достигнутом.
        - И так не у немцев, не у нас, нет резервов для дальнейшего наступления, и контр атак, остается ждать и накапливать силы, на это могут уйти месяцы, да кроме того немцам
        сейчас не до нас, ведь у них в тылу окруженные наши части, которые прорываются и прорвутся, поскольку у врага нет сил, для полного их разгрома.
        - Так надо прийти на помощь нашим, - сказал вновь комбат -2.
        - Воронин? - прервал я. Вы меня не слушаете, я же говорил, что навстречу нам была брошена целая танковая дивизия, и сейчас она израсходовав большую часть горючего, ждет нас, а мы не придем, наоборот ударим им в тыл, во фланг, этого враг не ждет, потом ночной марш и мы в Белгороде.
        - Ваш 1-й батальон, - обратился я к Шубникову. Вместе со второй ротой мотопехоты наносите удар с тылу, по обороне противника и лишь после этого, запрашиваете помощь у наших, до этого соблюдать режим радиомолчания.
        Тут вмешался мой начштаба, Зверев. - Одной бригадой, взять целый город, -это авантюра,
        да и откуда враг знает, о нашем выдвижении.
        Я рассмеялся. В том то и весь расчет, я же говорил, что немцы отовсюду наскребли силы, для удара по нашим армиям, сейчас гарнизон и оборона под Белгородом ослаблена, им хватит сил, чтоб отразить атаки, если бы они наносились в лоб, все таки ряд траншей доты, артиллерийские огневые точки, что касается того, что враг знает о нашей бригаде, так её заметили с воздуха еще в пути следования, и наверняка разведка доложила о нашем прибытии. Я вздохнул, - наша армейская разведка доложила, что немецкая танковая дивизия вместо того, чтобы добивать нашу 3-ю танковую армию, устремилась нам на встречу, а мы изменили путь следования, пусть поищут.
        - Понятно, а на удар с тыла, они не рассчитывают.
        Весь день мы отдыхали, пару раз поднималась тревога, и все замирали, когда проносились вражеские самолеты, но это не были разведчики, и потому не кружили
        специально над леском, чего то и кого то выискивая.
        Находиться целый день на морозе, да еще в железе не имея возможности согреться, такова жизнь военного. Хорошо еще в первые весенние дни, температура не превысила
        - 10, да и полушубки и ватники, спасали от переохлаждения. В средине дня, наши секреты все же были потревожены, небольшая немецкая часть едва, едва не наскочила на них, но все обошлось. Фронт откатился, и орудийная пальба доносилась приглушено, но похоже вражеское наступление наконец то выдохлось. И теперь доносился только рокот
        машин, это немцы спешно перекидывали пехотные части, дабы закрепиться на отвоеванных позициях. Одну из таких частей, мы и укатали в прямом смысле слова,
        в лоб-лоб столкнувшись с ними на дороге. А ведь прошло всего около часа, как мы покинули своё укрытие, после того, как разогрели двигатели. Машина Толбухина шла
        головной, и он среагировал мгновенно, дав команду механику водителю идти на таран, когда свет тускло светящихся фар бронетранспортера врага осветил их.
        Наша колонна, шла вообще бес света, только красные задние габариты, были включены, все же была опасность столкновения, у тех машин у которых по какой то причине их не было десантники, подсвечивали фонариками с красными светофильтрами.
        Короче водителям было не сладко, хорошо еще ночь была не снежной, но приходилось
        двигаться на небольшой скорости, держа дистанцию. Взвод Ивана Толбухина, шел головным выполняя роль разведки. Их три машины, и наткнулись на фрицев.
        Как разведчикам Толбухину, разрешалось нарушать радио-эфир, он и дал команду своему взводу идти на таран, а десантникам покинуть машины. Бронемашину врага отбросило с дороги повалив на бок, заработали пулеметы. А Т-34 продолжали таранить автомобили, их было десять грузовиков, и один ганомак сопровождения, не знаю удалось ли кому то из врагов уйти в создавшейся сумятице, но и того, что я увидел было достаточно, хорошо, что была еще ночь, и свет фонариков не мог показать всю ту жуть, месиво из метала и человеческих тел. Десантники добивали молча, еще живых, но изувеченных врагов.
        - Не меньше роты, - сказал начштаба, и добавил.
        У нас, один убитый и двое легко раненных. Я кивнул, и отдал приказ двигаться дальше, еще предстояло пройти не меше сотни километров. Танками спихнули с дороги остовы
        смятых грузовиков, ведь по ней должны пройти наши топливо заправщики, и машины с боезапасом и мотострелками. В рейд я взял, только мощные студебеккеры, и теперь не жалел об этом. Все таки, они получше наших полуторок. В этот раз в перед ушли, три наших легких танков с отделением разведчиков. В километрах пятнадцати, было небольшое сельцо, в нем я рассчитывал сделать короткую остановку, не больше часа, чтоб дать людям слегка передохнуть, и поесть чего нибуть горячего, да хотя бы чая, не один же сух - пай кушать. Я ехал в бронемашине тоже
        американской, в ней все же было поудобней, и попросторней, чем в танке. Вел ее Егор Панков, сказав, что в армии он был водителем броневика, а это бестия хоть и потяжелей той машинки, но он справиться.
        Со мной был и Павел, куда же без него, на спиртовке он умудрился заварить кофе.
        Майор Хрипунов, мой командир мотострелков сидел рядом, мы обсуждали с ним задачу поставленную ему.
        - Эх людей маловато, для такого дела, жаловался он.
        Действительно ему предстояло с частью батальона, прорвать фронт, ударив в спину врагу.
        - Тебе и так даю роту танков, взвод саперов и часть взвода разведки.
        Сказал я. - Сам подумай, с чем я город брать буду, только на внезапность и рассчитываю.
        - Вы уверены товарищ полковник, что наши не откатились, как и везде, и фронт всего лишь в десяти -пятнадцати километров от города.
        - Там оборона у наших эшелонированная, еще с осени, так что вряд ли ее прошибли,
        а вот противник, часть своих войск, снял для усиления группы прорыва под Харьковом, броне частей особых там не должно быть, как и в городе, лишь бы наши не сплоховали, и нашли части, чтоб поддержать нас. Бронемашина вдруг резко остановилась, и я забрызгал карту кофеем.
        - В чем дело, Егор? - Недовольно окликнул я, водителя.
        - Да там танкисты, чего то встали. В дверь заколотили. Павел открыл ее. В проеме показался Копейкин. И не дожидаясь моего вопроса, сам доложил.
        Село наше, пострелять пришлось немного. Он залез в кузов, и машина тот час тронулась.
        - Там генерала нашего отбили, - сообщил он, косясь на кружку с кофе.
        Заметив его взгляд, я кивнул Павлу, тот достал еще одну кружку, и из чайника, в котором и заваривал кофе, налил напиток разведчику.
        - То есть как отбили, - спросил я. - Он что, в плен попал.
        - Не успел, мы когда в сельцо заскочили, там уже шел бой.
        - Так себе, немцы одну избу штурмовали, до взвода их было, ну мы и вмешались.
        В общем один ганомак отбили, и машину у них сожгли.
        - Сейчас там наша мотопехота подошла, все дома обыскивают, вдруг кто уцелел.
        - Бог с ними немцами, что за генерал то?
        - Генерал - майор Лукашин, командир сто третей пехотной дивизии.
        - Он у командарма был, когда немцы тут фронт прорвали. В общем кинулся в дивизию,
        а ее немцы у же расколошматили, едва самого не прихватили, в общем пришлось
        побегать, в Родине, сельцо так называется и оказался. Я кивнул, не мое начальство ну
        и ладно. Генерал, оказался ранен в ногу. Его перенесли в другую избу, в той которую он занимал, все стекла повыбило. Лукашин, сразу попробовал взять командование на себя, решив, что мы как и он окруженцы. Но я сразу, отбрил его.
        - Слышите гул моторов, - сказал я. Гул сотен машин, был естественно слышен.
        - Неужели мы контратаковали, - спросил он.
        - Ну, не совсем так. - Моя танковая бригада, совершает рейд по тылам противника.
        Я не стал уточнять, куда и как. Наш врач, осмотрел ногу генерал - майора и успокоил его, сказав, что кость не задета. С генералом было всего три человека, водитель, ординарец и офицер связи, оказывается перед самым селом, у них кончился бензин, и они бросив машину пошли пешком. В селе немцев, еще не было и они решили заночевать.
        Понятно, а вечером заявились фрицы, и кто то из жителей, стуканул что там то заселился большой красный начальник, подумал я, и те решили взять его живьем.
        - А я ведь, уже стреляться собрался, - сказал Лукашин.
        - Но тут, твои орлы подоспели, спасибо выручили. Через час, снова двинулись в путь. Лукашина и его людей, разместили в нашей бронемашине, сам я пересел в свою 34. Копейкин на трофейном ганомаке, укатил вперед. Как и ожидалось, нас не ждали. Смахнув пост фельджандармов, устремились в город. Копейкин расстарался, где то в пригороде захватил фельдфебеля прекрасно знающего, что где. Расклад сил у противника был такой: гарнизон - батальон пехоты, комендантский взвод, естественно при комендатуре, еще до роты разных тыловиков, столько же полицаев. В ночное время, усиленные армейские патрули. Две зенитные батареи, а вот это важно, их надо брать в первую очередь, опасные штуки. Как я и предполагал, совсем недавно город покинули, артдивизион, саперный батальон и
        усиленная танковая рота. С ближайших позиций, был так же снят батальон егерей.
        Как размещены артиллерия на позициях, фельдфебель не знал, тыловик однако.
        Но кое что, все же у нас было, именно через эти позиции, мы когда то прорывались из окружения, примерно через эти, но местность не изменить и потому в танковую
        роту, предназначенную для прорыва обороны немцев, я включил взвод, Ивана Бровкина. Да и Толбухина и Бровкина я сделал взводными, а что военный опыт имеется, одни
        из немногих, получили звание лейтенанта, на ускоренных офицерских курсах, конечно образование у Толбухина всего пять классов, но кто об этом знает, сейчас если
        покопаться в досье некоторых генералов и маршалов, так у них и трех классов не наберется, взять хотя бы генерала Горбатова, а он сейчас армией командует.
        У Сталина хотя бы семинарное училище. И так наши танки ворвались в город, мы спешили, но одно дело ворваться, другое дело знать куда наносить удары.
        К сожалению во всей бригаде, не нашлось не кого, кто бы знал город. Выручил опять Копейкин, он на своем ганомаке, наткнулся на патруль, в упор пристрелил из пистолета старшего патруля немца в звании ефрейтора, два же полиция под дулами автоматов, дали спокойно себя разоружить, и стали нашими проводниками, а куда деваться, жить то хочется, особенно их поразило, то что за бронемашиной появились танки, с десантом на борту. Казармы гарнизона располагались в школе, которая уже раним утром была атакована. С десяток танков, ворвавшись во двор устроили побудку, открыв огонь из пушек. Десантники же поливали окна огнем из автоматов и пулеметов, не давая высунуться из окон, взяв двух этажное здание в кольцо. Начался пожар, а что вы хотите от фугасов и кумулятивных снарядов. Немцы в одних подштанниках, стали выпрыгивать из разбитых окон, оставаясь неподвижно лежать на грязном снегу. Лишь изредка в ответ раздавались выстрелы, на которые тот час следовала определенная реакция, выстрел
        осколочным снарядом, и градом пуль. Почти тоже самое, произошло с комендантской ротой, которая располагалась напротив комендатуры, в бывшем доме культуре. Там вообще не чего не успели понять, и обошлось без пушечных выстрелов, наши автоматчики ворвались в здание, расстреляв часового, и вышибая двери сразу открывали огонь, или перед тем, как ворваться в комнату, кидали
        гранаты, и неважно был кто в помещении или нет, главное чтоб в ответ, прилетело поменьше пуль, а значит меньше потерь. Такие действия, я заставлял делать своей мотопехоте, тренируя их при штурме зданий в обветшалом строении бывшего помещения приема - странников при монастыре, надеюсь бог меня простит за тот разгром, что мы там учинили, хотя и так этот обветшалый барак, годился только на снос. Штурм комендатуры, тоже не занял много времени. Всего трое часовых, дежурный офицер, трое связистов и все. Но оказалось нет, откуда нам было знать, что в бывшем райкоме партии, были подвалы и гестапо активно использовало их. Само гестапо, располагалось в правом крыле здания, и тоже хлопот не представило, двое сотрудников находившихся в этот момент на месте были убиты, а еще один раненый, предпочел застрелится. Я расположил свой штаб, в бывшей комендатуре. Хотелось спать, но временами еще слышались выстрелы, это была уже агония противника. Город был наш, и хотя людей не доставало, чтоб прочесать весь вдоль и поперек, использовались мобильные группы, курсирующие по улицам.
        На выездах из города, были выставлены усиленные посты, взвод танков отделение мотострелков, а так же в самом городе, готовые к действию основные силы бригады.
        Связь естественно между ними, поддерживалась через радиостанции. Режим молчания был нарушен. Капралов занимался просмотром захваченных документов, и допросом
        пленных. Немецких офицеров было аж семь, те кто уцелел при захвате гостиницы, где они квартировали. Конечно были и такие, кто жил на квартирах, это сейчас и выяснял наш особист. Павел как раз заваривал кофе, которое по своей привычке предпочитал я, когда вошел один из сержантов охраны штаба бригады, и сказал, что ими задержан мужчина представившейся одним из руководителей подполья, города Белгорода. Что же я, самопровозглашенный комендант города, решил принять его. Настроение было отличное, поступила радиограмма от майора Хрипунова, немецкие позиции на протяжении полукилометра захвачены, связь с нашими установлена. Наступил день. День шока и ожидания. Шок был у всех. У врага, который так и не понял, что произошло, когда вдруг нарушился весь баланс обороны их эшелонированных позиций. Они были захвачены сходу. Три линии окопов, с их дотами и дзотами, пулеметными гнездами, захвачены ударом с тылу. Да и как иначе, часовые у батарей сонными были вырезаны, расчеты закиданы гранатами в землянках. В первых окопах и дзотах, вообще не кого не было. В первых, это для нападающих, для немцев же это был, третий
рубеж обороны.
        В дзотах стояли, лишь станковые пулеметы. Их обслуга мирно дрыхла в протопленных землянках, не о чем не беспокоясь, досматривая свой последний сон. Вторая траншея была немного оживленной, в ней вместо положенному по протяженности взводу, была
        лишь стрелковая команда, из трех человек, одному из которых надо было бодрствовать, все же охотники за языками, иногда добирались и до них. И лишь первый рубеж, был готов к обороне, на нем как и положено, был полный состав, но его бы хватило для
        отражения лобовой атаки противника. Три ряда колючей проволоки, минное поле перед этим, и три с половиной сотни метров, простреливаемой ничейной земли.
        Ничейная земля, она бывает разной протяженности. В зависимости от местности, бывает она глубиной в километр, бывает, как сейчас в несколько сот метров, но иногда,
        особенно в городах, или в горах и лесистой местности, противника отделяют считанные метры. Но эта ничейная земля, была небольшой и не маленькой, и ей было уже несколько месяцев. Сначала осени, её взрывали артиллерийские и минометные снаряды оставляя после себя воронки разной величины, снег хоть и постоянно обновляющийся, был грязен, но не только от взрывов время от времени
        вскапывающих землю, но и от тел павших их крови. Где сугробами, где свежими окоченевшими телами, лежали те, кто пробовал преодолеть, эту ничейную землю.
        Младший лейтенант Заварцев, сейчас был одним из них. От его взвода полковой разведки, осталось семь человек. Кто сейчас лежал в госпитале, ожидая выздоровления, кто уже был комиссован потеряв руку или ногу, но были и те кто был похоронен. Они вытаскивали всех своих вне зависимости ранен тот был, или убит, сколько ушло в рейд, столько и должно было вернуться. До линии первой траншеи врага, оставалось с пару десятков метров, уже вернулись трое саперов, сделав проход в минном поле, и прорезав первую преграду из колючей проволоки, дальше они пойдут сами, он и еще трое разведчиков, остальные вместе с саперами оставались в группе прикрытия. Преодолев первую полосу колючки через проделанный лаз, Заварзин стал ждать, когда ефрейтор Епифанов ножницами для перекусывания проволоки, проделает проход, во второй линии колючки, а впереди последняя, самая паршивая, на проволоку проклятые фрицы, подвешивали банки из съеденных ими консервов, тем самым создавая шумовую сигнализацию, и если она загремит, это будет провал всей миссии, а так же скорей всего, гибель всей группы. Немецкие пулеметчики не спали, время от
времени посылая в верх осветительные ракеты, а то и пулеметную очередь, которая проходила над головами не принося не какого вреда. Но это сейчас, стоит только врагу их обнаружить и тогда, пули пойдут на шум взрывая землю впиваясь в тела. Поэтому младший лейтенант, сам осторожно снял пару привешенных жестяных банок, и стал придерживать проволоку, которую сейчас перекусывал Епифанов. Штаб дивизии срочно требовал языка, а от него естественно армейский. Первая проволока была перерезана, взялись за вторую и тут, вдруг все взорвалось, тишина была нарушена, автоматными очередями, взрывами гранат, и криками ура. При первых же выстрелах, разведчики вжались в землю предполагая, что стреляют по ним. Но нет, до них некому не было дела. Стрельба и взрывы не прекращались. Заварзин приподнял голову, из окопа на бруствер, вскочил немец в свой мышиной шинели, на мгновение застыл, вскрикнул и повалившись скатился прямо чуть ли не на Заварзина, проволока помешала. Сомнений не было, в окопах шел бой.
        Капитан из разведки штаба дивизии, ожидал поисковую группу, ушедшею в поиск, он находился в землянке командира роты на передовых позициях, срочно требовался язык, они сейчас находились в скверной ситуации, там слева немцы, потеснили соседей, перешли в наступление, после того как вновь, заняли Харьков. В окружение попали несколько наших дивизий, некоторые вообще были разгромлены. И вот сейчас был возможен удар во фланг их дивизии, а резервов не каких. Вот срочно и требовался язык, чтобы узнать возможен удар, или нет. Вдруг тишину нарушили выстрелы, доносящиеся с немецких позиций. Неужели, капитан выскочил из землянки, вслед за ним последовал командир роты. Сомнений не было, разведчики нарвались, и ведут бой. Перестрелка разгоралась, заухали взрывы гранат. Вторая группа, с горечью подумал капитан, два дня
        тому назад, попытка взять языка, была предпринята на соседнем участке, тогда разведчиков прихватили у самых окопов. Результат трое бойцов погибло, четверо ранены. Чуть в глубине вражеских позиций, раздались орудийные выстрелы, донесся рокот танковых моторов.
        - К бою, - это кричал ротный. Люди выскакивали из землянок, занимали позицию. А бой все не утихал, он казалось наоборот разросся, переносясь на фланги врага. Да что там происходит. Старший лейтенант был рядом. К нему подбежал вестовой.
        - Товарищ командир, там по телефону комбат спрашивает, что у нас здесь творится.
        - Если бы я сам знал, - буркнув это, кинулся комроты назад в землянку. Капитан меж тем старался понять, что произошло. Бой меж тем напротив них стал затихать, но на флангах
        казалось наоборот, разгорался разбегался дальше. Немецкие пулеметы заговорили, обрушив свой огонь на позиции соседнего батальона, чуть дальше огонь открыла артиллерия. Но как не странно, в их сторону не ударил не один пулемет. Наоборот, на флангах врага стали рваться снаряды. Появился комроты и сообщил, что комбат сейчас сам явится сюда. Значит у немцев есть танки, как бы утвердил свои мысли комроты. Капитан не ответил, он думал о другом, как десять человек, включая саперов, могли устроить такой тарарам. Гляди бегут, боец рядом передернул затвор винтовки. Действительно в предрассветной темноте, показались человеческие фигуры. Донесся голос Заварзина. Не стреляйте свои. Капитан узнал разведчика, по фигуре такого здоровяка, не с кем не спутаешь. Младший лейтенант спрыгнул в окоп, вслед попрыгали и остальные бежавшие, и о радость среди них был язык, похоже лейтенант все таки
        взял его. Но бой по флангам, все не утихал понемногу отдаляясь.
        - Что происходит Степанчук? -Это был комбат.
        Ротный доложил. - Да вот, разведка вернулась.
        - Это я вижу, я спрашиваю, что там происходит. Комбат указал пальцем, на окопы врага.
        - Разрешите доложить, вклинился вдруг один из бойцов в маскхалате.
        - Лейтенант Ивушкин, из батальона майора Хрипунова, который сейчас ведет бой на вражеских позициях, и просит помощи, батальон не полный, но есть танки.
        Комбат, удивлено уставился на говорившего. Капитан из дивизионной разведки, тоже был ошарашен услышанным, не какого майора Хрипунова, он не знал. Комбат опомнился первым.
        Языка, в штаб полка, распорядился он, а вы за мной, - кивнул он лейтенанту.
        Капитан последовал следом, за ними в землянку ротного, туда же устремился Заварзин.
        - Так что ты там говоришь, - спросил комбат, внимательно разглядывая человека,
        Назвавшимся лейтенантом Ивушкиным. Я из седьмой отдельной танковой бригады, добавил тот, сейчас основные силы занимают Белгород, группа же под командованием майора Хрипунова, то есть наша, выполняет задачу по прорыву фронта.
        Комбат вопросительно посмотрел на разведчика, тот лишь озадачено, пожал плечами.
        Не о какой 7-й танковой бригаде, он в армии не знал.
        - Может соседи, - сказал он. Раздумывая, не провокация ли это. Но Заварзин уже занимал трубку телефона, докладывая в штаб полка, о проведенном рейде, упомянув и о бое.
        С дивизией тоже надо было, как то связаться, может пока он сидел тут почти сутки, что то изменилось и там, знают больше о происходящем, но надо было сперва добраться, хотя бы до штаба полка, там прямая связь.
        - Вы вообще откуда взялись тут, - спросил комбат, выдирая трубку у младшего лейтенанта.
        - Так из под Москвы, - сообщил Ивушкин. - Еще на прошлой недели, там квартировали.
        Комбат затребовал комполка, и в ожидании слушал лейтенанта.
        - Так вот мы ночью выступили, потом наша группа отделилась от бригады, и сюда в бой.
        - Так вы окруженцы? Констатировал факт комбат, далековато отступили, чтоб пробиться к своим.
        - Не какие мы, не окруженцы. Обиделся Ивушкин, - мы просто атаковали врага, пробившись к ним в тыл.
        - Разберемся. Тут появился сержант и сообщил.
        - Тут еще один прибег, - говорит наши, Белгород взяли.
        Тут инициативу проявил капитан. - Ты со мной, - он ткнул в Ивушкина, а вы он посмотрел на комбата, наладьте нормальную связь, с этим самым Хрипуновым.
        *****
        - Что опять обделались? Сталин был не в духе снова Харьков сдали, может снова до Москвы откатимся?
        Присутствующие на совете маршалы и генералы молчали. Они ждали когда главнокомандующий выскажется.
        Но тот уже умолк, внимательно разглядывая присутствующих.
        - Наступление врага остановлено он, израсходовал все свои резервы, так что больше атаковать не будет наконец произнес маршал Тимошенко.
        Сталин, вновь стал грозным.
        - Резервы свои исчерпал, а у нас они есть, я спрашиваю, целую танковую армию
        Потеряли, опять котел нам устроили.
        Сталин в раздражении отошел от карты, висевшей на стене и уселся за стол.
        - Кто говорил, что немцы не умеют воевать зимой. Сталин уставился на Ворошилова.
        Тот как то весь съежился.
        - Разрешите? Со стула поднялся Жуков, только что вернувшийся с фронта. Он подошел к карте взял указку и продолжил. - Маршал Тимошенко прав, у противника больше не
        хватает сил для дальнейшего наступления. - Ему снова придется накапливать силы, что даст нам время для накопления своих, но существует угроза для фланговых атак, сейчас в результате отступления наших войск, образовался выступ. Жуков очертил по карте выставленных флажков. - Как видите, получается своеобразная дуга в районе Курской и части Белгородской области.
        - Так и назовем ее Курской, - проговорил Сталин. И тут же спросил. - Что вы предлагаете товарищ Жуков, чтоб избежать потери и этого рубежа?
        Жуков на мгновение замер, но тут же резко заговорил. - К сожалению, нам придется на время отказаться от некоторых планов, в частности от окончательного деблокирование Ленинграда. - Я предлагаю те части, которые были предназначены для этого,
        перенаправить на укрепления позиций на Курской дуге, других резервов у нас пока нет.
        В кабинет вошел полковник с папкой в руках, и направился к Сталину.
        Начал что то нашептывать ему на ухо, показывая какие то листки. Оставив папку, он вышел.
        - Раз вы и так стоите возле карты, товарищ Жуков, - сказал Сталин, с ухмылкой.
        - Прошу вас красный флажок, что у Белгорода передвинуть на него.
        Жуков оказался в замешательстве, но выполнил просьбу главнокомандующего.
        Ему пришлось потянуться, чтоб сделать это. Сталин встал.
        - Вот, - он указал на карту. - Появился еще один выступ, небольшой, но значимый, освобожден Белгород .-Товарищ Жуков, немедленно вылетайте туда и сделайте все возможное, для того чтоб расширить его и соединить с Курской дугой, да ваше предложение насчет переброски войск я одобряю.
        Жуков кивнул, взял со стола свою папку и вышел.
        - Смотрите, что получается, - сказал Сталин. Взял трубку. Его настроение немного улучшилось .-Мы потеряли ферзя, но взяли туру.
        - Но как?
        Это был Тимошенко, - нам не удалось с ходу, взять город в ходе зимнего наступления.
        - Однако взяли как, говорится в донесении в результате обходного маневра, одной танковой бригадой, вместо того чтоб ударить врага в лоб, удар нанесен был с тылу.
        - Да подготовьте приказ, о наименовании бригады в Белгородскую и удостаивание чести называться гвардейской.
        Потом взял листок и проговорил. - Кто тут ей командует? Сталин раскурил трубку. Приготовите приказ, о награждении полковника Кропоткина, орденом Суворова да, да недавно из учрежденных.
        *****
        Я все еще находился в Белгороде, а куда деваться. Первые сутки враг был ошеломлен. Пробные удары малыми силами, мы легко отразили. Зато наконец зашевелились наши, для них это тоже был шок. Но все же, как доносила разведка они сперва заняли траншеи противника и совместно с моими орлами слегка расширили захваченный участок.
        Группу Хрипунова попробовали переподчинить себе, но он не растерялся сказав, что получил приказ от непосредственного начальника выдвинутся на воссоединение, что и сделал и вовремя в город так и не подошли другие наши части. Примчался правда, какой то полковник пробовал покомандовать, но регалии уже не те, у меня вроде как свое начальство есть.
        Ему наконец то я по рации и доложился. Виноват, заблудился де отмахиваясь от злых дядек намекнул ему, что вроде план разработан был совместно, а что залезли на чужую армейскую территорию, так земля то одна, наша советская.
        Генерал пожурил слегка за молчания, и видно поспешил доложится ком - фронта.
        Заработал зато - горком партии, во главе того самого подпольщика. Вовремя он заявился, иначе арестованным подпольщикам хана была бы, да и двум десятком заложникам,
        по утру оказывается их должны были казнить. Охрана во время ночного боя, заперлась в подвале, а он был большой, видно подумали, что партизаны там какие то сделали налет на комендатуру, чтоб отбить заложников. В общем решили сами казнить, на месте. Но мои ребята взрывом противотанковой гранаты вышибли двери и поубивали всех четверых. Порадовали меня и захваченные склады, часть продовольствия и имущества отдали на нужды города, остальное бдительный Телепин постарался оставить у нас, раскидав их по другим местам. Продовольствие лишним не будет, как и
        фурнитура, что там было, я в подробности не вдавался. Факт тот, что рацион в котлах улучшился. Сделал он это как оказалось вовремя, в город начали входить наши части. Совместными усилиями мы воссоединились с соседом слева, и отбросили врага на десяток километров от Белгорода. Я наконец то покинул город, бригада наступала, выбила врага,
        из какого то большого села выдвинувшись от него на километр и дальше все, потеряв семь машин встали в глухую оборону, да и распутица вот, вот начнется. Понемногу стало теплеть. В одно прекрасное утро меня вызвали в Белгород. Я забеспокоился чего это, на всякий случай приготовился к худшему, могут и склады припомнить. Телепин успел все вывести из города с десяток машин причем трофейных и все полнехонькие. Он клятвенно
        заверил, что о них знают только доверенные люди, а немецкая документация, та сгорела во время боя, сколько чего было, кто знает. Ведь передали склады, когда уходили горкому, вот они пускай и делятся там много, что осталось, а так вообще, что с бою взято, то свято и так трофейщикам столько всего пришлось отдать, одних пулеметов двенадцать штук, а ганомак то нашим разведчикам нужнее, подумаешь при нем три пулемета, так пускай пока запасец пуль к ним есть побудут, а что в ротах есть, так в каждую суму не заглянешь ну и что, что почти при каждой машине, что то есть, запас спину не тянет. Ведь зенитки все восемь штук отдали и снаряды к ним, а автоматическая 37 миллиметровая спарка самим пригодится, мух с крестами отгонять. Все это выслушав я, на всякий случай просмотрел наградные листы, отдавать в чужие руки я не стал, не наша армия, а назад в свою не отзывают, может решили нас все же переподчинить, что же вполне возможно в конце концов если бы не трофеи, то сейчас бы бригада, если не голодала, то пояса уж точно пришлось бы затягивать. Давать продукты нам наотрез отказались, да и боезапас надо
пополнить воевать то с чем.
        Я грешил на того полковника, что получил, отворот поворот в душе понимая, что по своему интенданты правы без аттестата они не чего не дадут, самим потом отвечать, но боеприпасы, горючие, ведь должны понять, раз нарезали участок фронта. Если бы не это, давно бы свалил, но приказа от моего командарма вернуться к своим нет, и связи прямой тоже. Коды радиостанций поменяли, давно пора , а то Абвер их уже вычислил, и шифрограммы наши. В общем и так собирался ехать. Павел начистил надраил, мою можно так сказать парадку, и мы отправились к начальству на своем броневике.
        Телепин увязался со мной, надеясь с моей помощью, что то вырвать у армейских интендантов. Я точно не знал, кто меня вызывает, прибыл пакет с посыльным с требованием прибыть в штаб армии, и хотя прямого подчинения командарму 4 армии у меня не было проигнорировать его, я не мог, так как моя бригада действовала на его участке фронта.
        Дежурный в штабе армии, смотрел на меня с любопытством, но не чего пояснять не стал. Сказал только. - Ждите, - и занялся своими штабными делами.
        Прошло примерно полчаса, я уже отсидел задницу на жестком стуле, неподалеку от стола дежурившего майора. Поэтому обрадовался, когда появился Телепин. Младший лейтенант был отнюдь, не в радостном настроении.
        - В чем дело Афанасий Петрович, - спросил я.
        - Во всем отказали.
        Зло бросил тот в ответ. Запросы писал я, причем один из них был, на мое требование о пополнении боезапасов и горючего.
        - Так и сказали, вы де не наши пополняйте у своих снабженцев.
        Майор в это время, опять отвечал кому то по телефону и бросил в нашу сторону.
        - А ну заткнитесь! И тут же продолжил в трубку, что вы Любушка, это я не вам.
        - Значит мне? Я навис над майором, найдя над кем выплеснуть свое раздражения.
        - Младший лейтенант Телепин, вы слышали, как этот штабной разговаривает со старшим по званию?
        - Так точно, он приказал вам заткнуться, причем сидя в кресле, на сделанное замечание кому то по телефону вероятно даме уточнил, что высказанная фраза предназначалась именно вам.
        - Встать. Я повысил голос.
        Майор недоуменно посмотрел на трубку, будто именно из неё только что, последовал приказ. На меня накатило какое то бешенство, я вырвал трубку телефона у продолжающего сидеть майора и бросил её на рычаги. Из за двери показался какой то полковник, и спросил.
        - Что тут происходит?
        - Да вот приезжий, разбушевался. Майор встал и за стола.
        Ситуация была нелепой, меня же сделали виноватым. Но вмешался Телепин.
        - Товарищ полковник, товарищ майор нагрубил, товарищу полковнику.
        - Интересно, это как же?
        - Я доложил комбригу, что интенданты отказываются снабжать нашу бригаду. - Товарищ Кропоткин спросил почему, я не успел ответить, так как майор сказал, полковнику Кропоткину заткнуться.
        Полковник повернулся к дежурному. Но тот, с честными глазами сказал.
        - Не было не чего такого, им отказали в чем то снабженцы, вот и вызверились на меня,
        а я то тут причем, товарищ полковник.
        Да, Станиславский сказал бы верю, вот что значит опытный штабист, далеко пойдет, если кто не будь не пристрелит.
        - Что же вы так, товарищ комбриг? Полковник покачал головой.
        - Что у вас за требования, - спросил он.
        Телепин достал из планшета бумаги.
        - А вы собственно кто такой ? - спросил я. Прежде чем младший лейтенант, передал запросы .
        - Зам по тылу армии, - ответил тот. Посмотрев на одну заявку, он тут же ответил.
        - Что же, все правильно, мы свои части с трудом обеспечиваем, а тут еще приблудная.
        Это уже был, край всему.
        - Сделайте тогда, резолюцию на бумагах об отказе.
        Полковник естественно, нечего писать не стал.
        Я вновь просмотрел пакет с требованием, явиться в штаб 3-й армии, но к кому.
        Полковник потерял ко мне всякий интерес, и скрылся за дверью. Майор как не в чем
        не бывало, уселся в свое кресло, что ему чужой полковник. В это время появился еще один человек из нашей бригады, выехавший из нее еще утром. Бригада понесла потери, особенно мотострелки, чуть ли не на треть убитыми и раненными. Это был капитан Капралов, наш особист.
        - Ну вы хоть нас, чем порадуете, - спросил я у него.
        Капитан, занимался пополнением. - Девяносто три человека, - ответил он.
        - Что же неплохо, хоть и неполная, но почти рота.
        - В основном бывшие партизаны и подпольщики. Продолжал Капралов. - Ну с этими все понятно, есть кому поручиться, а вот окруженцы, таких одиннадцать человек, пришлось
        повозиться, почему не пробивался к своим, не ушел партизанить, ну кто ранен был и у людей укрывался, тем небольшую поблажку делал. В общем сейчас всеми, Лисицын занимается.
        Тут вдруг послышался шум, гомон голосов. Дежурный майор подскочил, стал застегивать верхние пуговицы. Прибыл уезжающий куда то вместе с начштаба, командарм 3-й армии. У майора было желание нас куда то деть, но приказывать мне он не мог. Появился какой то генерал - полковник, за ним еще двое генералов званием поменьше и куча разных офицеров среднего звена. Все проследовали в кабинет, бывшем когда то кабинетом, коменданта Белгорода при фашистах, и недолгое время моим.
        Я, затерявшись в свите проследовал туда же. Не командарма, не начштаба я в лицо не знал. Зато генерал полковника, опознал сразу, как только тот снял фуражку.
        Георгий Константинович, собственной персоной.
        - Чаю с дороги, - предложил генерал лейтенант.
        - Успеем, ты Горбатов сперва о последних делах на фронте доложи.
        - Так фронт стабилизировался, немецкие атаки отбиты, благодаря полученным резервам, местами продвинулись еще на несколько километров.
        - Значит Белгород удержим, если немец попрет.
        - Непременно, - ответствовал тот. - Оборона глухая.
        Я кашлянул. Генералы обернулись ко мне.
        - Разрешите, товарищ генерал - полковник, обратиться к товарищу генерал -лейтенанту.
        Жуков недовольный, что их перебили нахмурился, но все же кивнул разрешая.
        - Товарищ генерал, тут я слышал подошли резервы, теперь я думаю, моя бригада может, сняться и отправиться в место дислокации своей армии.
        Горбатов, недоуменно посмотрел на меня.
        - Вы кто, полковник? - наконец спросил он, раздражено.
        - Командир 7-й танковой бригады, полковник Кропоткин, - представился я.
        - Ах Кропоткин, но участок который вы занимаете наиболее танкоопасный, а у меня общевойсковая армия. -Товарищ генерал - полковник, когда меня назначали на 3-ю армию мне обещали, передать танковый резерв.
        - Успокойтесь, никто бригаду от сюда снимать сразу не будет, в одном полковник прав, его участок должна занять часть предназначенная для этого, то есть пехотная.
        Горбатов кивнул соглашаясь.
        - Бригада же, пока пусть будет в резерве армии.
        - То есть, ее передают мне, - уточнил Горбатов.
        - Временно, - ответил Жуков.
        - Приказ об этом будет? - Вновь вмешался я.
        - Вы куда то спешите, полковник? - Вновь нахмурился Жуков.
        - Дело в том, товарищ генерал - полковник, что за время боев за город, его обороны
        и других боевых действий, бригада понесла потери, израсходовала свой боезапас и горючие.
        - И что же? - Жуков, вопросительно уставился на меня.
        - Я не раз делал запрос, с просьбой выделить мне требуемое, но мне было отказано.
        - Последний раз только что, лично зам по тылу армии.
        Я указал на полковника, не ожидавшего от меня такой подлянки.
        - Почему было отказано? - Жуков, грозно посмотрел на полковника.
        - Но бригада же не наша, - пролепетал растеряно тот.
        - А чья, немецкая? - Жуков был взбешён, он сперва посмотрел на Горбатова, потом на генерал майора, но после раздражено махнул рукой.
        - Горбатов? - сказал он. Вы, теперь командарм, вот и действуйте.
        Генерал - лейтенант посмотрел на полковника. - Я снимаю вас с должности, вашим делом займется военная прокуратура.
        - За что? - Полковник был ошарашен. - Сами знаете за что, оставить стратегическую часть, в военное время без боеприпасов, и других необходимых вещей.
        - Но она же, не числится за нами.
        - Если бы снабдили, не кто бы вас не осудил.
        Полковник замолчал, перебирая в голове, в чем он был не прав.
        - Вон от сюда, - приказал генерал. Тот поспешил выйти.
        Я не знал, жалко мне полковника или нет, но понимал, Горбатов был прав, положение было серьезным, у меня боекомплекта в танках оставалось на один хороший бой, а если враг попрет, что делать. Я видел как вслед за полковником, последовал майор, скорей всего из особого отдела и понял, что тыловикам и снабженцем достанется.
        Я не ожидал, что все будет так серьезно, думал нажалуюсь, бумаги подпишут и все.
        Горбатов протянул руку: - давайте ваш запрос.
        - Разрешите. Я выглянул из кабинета и позвал Телепина.
        - Что это такое?
        Горбатов глянул, на подсунутые вслед наградные листы. Я объяснил.
        - Давайте их сюда, я подпишу, - сказал Жуков. В конце, концов я ком - фронта.
        - А ты Федорыч, еще возмущался, за что я тебя с армии снял, - сказал Жуков подписывая листы, генерал - майору.
        Тут я понял, почему в штабе армии, такая неразбериха. Жукова кидают командовать фронтом, в столь ответственный момент, тот делает перестановки, кого награждает кого наоборот.
        Возвращался я весьма довольный, завтра бригада отойдет в резерв, для приведения себя в порядок и пополнения. Да, уходя из штаба, шепнул дежурному майору .
        - Ты штабная крыса, слишком умным и борзым не будь, а то враз на фронте окажется и попрошу я тебя к себе, нет роту не доверю, а вот на взводе попробую, а там как себя покажешь, у меня взводных в мотострелках недокомплект, таких парней потеряли.
        Майор вздрогнул, стоял он сейчас, как и положено на вытяжке по стойке смирно.
        - А капитан, за твоим поведением здесь проследит, я кивнул на Капралова, своего особиста у которого кроме обычной, была и корочка СМЕРШ. Капитан как бы между прочим, показал мне ее, объяснив это тем, что так решило руководство, уж больно часто я влипаю в такие истории, что аукается аж в кремле.
        - А мне такую дадут, - пошутил я.
        На что Капралов серьезно ответил, что на бригаду хватит и одной.
        В бригаде, все было спокойно. Немцы, получив по полной утихли, вероятно решив, что перед ними целый танковый корпус, а не бригада, так по крайней мере сообщил взятый язык. Правильно, ведь не могли немцы допустить того, что Белгород был отбит у них силами одной бригады. Недалеко от моего штаба, ревел движком танк Т-34. Только он был какой то грязный, с потеками ржавчины по корпусу. Из него выскочил лейтенант Долин, и устремился ко мне, увидев как я вылез из бронемашины.
        - Что такое Петр, - спросил я, видя радостную физиономию танкиста.
        - Да вот узнаете? - сказал он указывая на Т-34. Я пригляделся.
        - Неужели. Да, тот самый танк, который мы припрятали в начале войны, оставшись без снарядов и горючки. Тогда загнав его в овраг, закидали ветками, а потом присыпали землей, обвалив на него край оврага, который и так готов был осыпаться в любой момент. Я прикинул, ну да километров двадцать отсюда, если по карте смотреть.
        - Да как же вы? Я знал, что взвод Бровкина в недавнем бою, потерял одну машину, экипаж во время покинул подбитую машину, та сгорела войдя в безвозвратные потери.
        Вообще таких вышло четыре, причем две, как не жалко с экипажем, еще пять техники обещали восстановить. Вот Петр и вспомнил о захоронке, и с разрешения комбата решил наведаться, благо та оказалась в результате недавних боев, на нашей земле. Короче на танке и трофейном ганомаке, проследовали к ней, поехали и два техника, чтоб оценить, на что годиться танк. Каково же было изумление когда, немного раскопав, а потом выдернув другим танком обнаружили, что хорошо прикрытый брезентом и ветвями движок не пострадал. Попробовали запустить его, заправив машину. Короче танк пришел ко всеобщему удовольствию, своим ходом, а вид так то мелочи, очистим, отмоем , покрасим - тем более скоро и так окраску надо менять, зима то кончилась и нечего, что еще снег лежит.
        Прошла неделя. Все бойцы бригады, стояли на площади города освобожденный ею.
        Миг был торжественный, и радостный, бригаде вручали гвардейское знамя, потом пошли награждения, сперва награды вручал я, сам лично, медали за отвагу, за боевые заслуги, списки для них, подготовил я сам, прочитав поданные командирами подразделений . Просмотрев за что, некоторых вычеркивал, поскольку подавал на них на более высокую награду, за тот же бой. На одном имени задумался. Ефрейтор Коробейников, командиром взвода к медали за отвагу, написал на него о представлении к сержантскому званию. Все за бой в городе, он заменил убитого командира отделения, и не дал выскользнуть из казармы взводу полицаев, забросав их гранатами. О втором подвиге я знал сам, во время обороны города ефрейтор Коробейников, заменил раненного комвзвода и от обороны, воспользовавшись местностью, а именно по балке, пока одно отделение отвлекала атакующих на себя, ударил с тылу. В результате, враг понес большие потери и отступил. Комбат представил Коробейникова к медали за отвагу, и к званию сержанта, назначив его на взвод. Очевидно не комбат, не ротный не участвующий в освобождении города не знал, о поданном списке комвзвода,
прорывая в этот момент линию фронта. Я исправил ошибку, написав представлении сержанта Коробейникова, к ордену красной звезды и званию младшего лейтенанта. Их то и подписал Жуков. Кроме Коробейникова, еще десятка полтора, ждало второе награждения, уже от начальника штаба армии. Не было в списках, только меня.
        Не могу же я сам, на себя писать реляцию. - Орденом Суворова второй степени, награждается командир бригады полковник Кропоткин Виталий Викторович.
        - Поздравляю. Мне нужно было только обернуться, ведь я стоял рядом. Орден вручил мне сам Горбатов, пожав руку. При обнял, и расцеловал в щеки.
        Естественно, гуляла вся бригада. Почти все, участвующие в боях были награждены.
        Не знаю, может кто и обиделся не получив награды, но командирам главное не обойти ею того, кто ее заслуживал. Значки гвардейцев получили все, даже те кто только что влился в бригаду.
        - Это сколько теперь, мы получать будем?
        Услышал я, и вспомнил, что гвардейцы получают всего по аттестации, чуть ли не вдвойне, в том числе увеличенный продпаек. Вручил я по медали и братьям Панковым, тем самым признавая их службу мне. Все три моих комбата, получили по знамени, не обошел и Капралова, красная звезда украсила его грудь, со смершем надо дружить.
        Телепин, получил вторую звезду на погоны, и тоже красную звезду, как и Бровкин и Толбухин не забыл и о Петьке Долине, тот не чем особым вроде и не блеснул, поэтому по Сеньки и шапка. Я даже слышал, как его пугал Афанасий Петрович.
        - Ты Петька с такими побрякушками, он указал на медали на мою Настю даже не заглядывайся, да награды, да боевые у меня тоже такие есть, о большем надо думать щегол, что значит танков на всех не хватило, вон Толбухин нашел где то и подбил, да и Бровкин молодец отличился. Телепин вздохнул. Вот отдам Настю за кого не будь из них, а что бравые ребята, а еще лучше за Николая Шубникова, вот орденоносец, не то что ты.
        - Что значит, настоящий орденоносец комбриг. Впрочем ты прав, орденов у него больше, чем у нас вместе с тобою наград. Афанасий провел по своей груди, с двумя медалями и
        красной звездой, и тут же сказал. - Вот за него Настю, и отдам.
        Я лишь в душе посмеялся, над их разговором. Уже потихоньку, удаляясь по коридору. Мы квартировали, в бывшей городской школе. Услышал рык, бывшего старшины.
        - Ты куда это, без разрешения старшего по званию, а ну встать по стойке смирно, когда с тобой зам командира бригады разговаривает.
        Нет, в душе Телепин так и остался старшиной. Я так и не узнал, за что мой зам по тылу распекает парнишку, через два дня Петька, сгорел в танке. Погиб и Колька Шубников, меня самого опять ранило, не сильно осколком задело икру, правой ноги.
        Бой был страшный, нас наконец то нашла, та танковая дивизия, с которой мы разминулись и мы впервые столкнулись с тиграми. Очевидно немцы, не смирились с потерей Белгорода и собрав все силы, нанесли неожиданный удар прорвав фронт. Вот и пригодилась наша бригада. Поднятая по тревоге. Две стальные махины столкнулись. Машин с обеих сторон было поровну, но немецкие сплошь Т-4, не в чем не уступающие нашим Т-34, но тигры и пусть их всего было пять, я сперва даже не понял, что передо мной.
        Бой вышел встречным, две колонны, столкнулись одна с другой, танки разбрелись по полю. Прорвалось много танков врага, вот что я знал, поэтому и вывел всю бригаду стремясь занять позиции, намеченные для подобного случая, не успели, слишком поздно пришло донесение. Атака немцев была ночной, не задерживаясь они устремились к городу.
        Итак, выпущенный снаряд не пробил шкуру танка противника. Я сев за наводчика, с ужасом разглядел массивный корпус.
        - В перед не останавливаться, - крикнул я. Тут же приказал механику водителю, идти зигзагом, борт не подставлять . И для всех. - Я первый у немцев есть тигры. - Я о них говорил в лоб не бить, только в бок и мотору.
        А в наушниках опять. Третий, третий я подбит. И снова вопли. - Горю -мамочки.
        В прицел попался Т-4. Этот танк я сжег, с первого выстрела. Видел как он задымил.
        Промелькнул и наш танк, уже во всю полыхающий, но продолжавший движение. Снова попал в прицел тигр, пальнул по гусенице, и о чудо сбил, тот слегка крутанулся, и застыл поворачивая башню, ища обидчика, выпалил. Я чутьем понял, что попал но стрелял не в нас, как позже узнал, по танку Долина, тот остановился для выстрела, но не успел.
        Зато успел я, как раз под башню, в бок. Добавил еще. Монстр задымил, дальше было не до него. Страшный удар, сотряс машину. Но повезло, снаряд прошел вскользь.
        Но на этом везение закончилось. Башню заклинило, как не старался провернуть, в прицеле мелькнул корпус еще одного тигра, и пропал, но он был прямо перед нами.
        - Тарань, - завопил я. Мех- вод меня понял. Понял и я, что нечто похожее уже испытал, когда Мишкина нива, таранила КамАЗ. Меня, отбросило назад, и я больно у дарился затылком. Запахло гарью, в сидении которое снесло с места, я очутился чуть ли не в лежащем положении. Тело мех-вода было выше меня, его голова неестественно откинута
        Назад, и он казалось разглядывал меня.
        - Всем покинуть машину, - прохрипел я.
        Откликнулся только заряжающий, остальные были мертвы. Вдвоем откинув люк, мы выползли наружу. И буквально скатились на землю. Наш танк с задранным стволом в верх, застыл на опрокинутом им на бок, монстре. Таранили в бок, разбив свои гусеницы катками 34, залезла на трансмиссию тигра. На нем кроме неестественной позе, других повреждений видно не было.
        Что то лязгнуло, и из башни вывалился немец. В руках у меня появился вальтер, который кроме обычного ТТ, таскал всегда с собой, я стрелял в упор, немец дернулся и затих. Контуженный заряжающий потянулся, ища свой пистолет, и виновата уставился на меня.
        Я указал на убитого мною немца. И просипел. - У него. Тот меня понял и вырвал у того, такой же, как у меня вальтер.
        - Нихтчишен. Что то вроде этого услышал я.
        - Вылезай поговорим, - бросил я в ответ. Выползли двое, с поднятыми руками.
        Они с ужасом глядели на нас, ну да, сумасшедшие русские протаранившие их тигр.
        - Где еще трое, - спросил я, по видимому у командира.
        - Драй камраден повторил я, указывая на откинутый люк.
        Тот понял. - Цвай ранен. Получил я ответ.
        - Ганс капут.
        - Туда ему и дорога, - пробурчал я.
        Бой еще шёл. Но немцы откатывались огрызаясь, наши хоронясь за подбитой техникой, посылали им в ответные выстрелы. Неподалеку разорвался шальной снаряд, и что то стукнуло меня в ногу. Ойкнув я присел, на перемешанный с землей снег.
        - Держи их на мушке, - сказал я башнеру.
        Сам же стал, ощупывать ногу, стараясь понять серьезность ранения. Послышался гул моторов.
        Я оглянулся. Прямо возле нас, остановилась моя бронемашина и легкий танк.
        Ко мне бросился Павел. - Товарищ полковник, что с вами?
        - Да вот, зацепило малость.
        - Фельдшера сюда, - крикнул он обернувшись.
        Из машины выскочил парень, с сумкой с красным крестом.
        Вдвоем с Павлом, они затащили меня во внутрь бронетранспортера и младший лейтенант
        Медик, стал стаскивать с меня сапог, перед этим разрезав штанину комбинезона.
        - Павел. - сказал я. - Скажи, чтоб охраняли тигр, это танк новый немецкий, кличут так.
        - Да, экипаж весь из него, чтоб вытащили, танк целехонек нужен.
        - Понятно. Ординарец выскочил из машины.
        Послышались отдаленные разрывы снарядов, это запоздало со стороны города ударила
        по отступающему врагу, наша артиллерия. Судя по всему152 мм, может в кого и попадут.
        - Что там? - спросил я, вскрикнув от внезапной боли.
        Мне показали кусок метала, величиной с пятак.
        - Осколок на излете видно достал, торчал я его и вынул, -объяснил мне фельдшер обрабатывая рану. Я слушаю его, шипя от боли. Наконец, он стал наматывать повязку.
        - В госпиталь, хирургу показаться, все равно надо . - Сделал он заключение . - Рана неглубокая , но мало ли что, на ногу не ступать, а то кровь пойдет, будут осложнения.
        - Хотя бы на неделю постельный режим, - добавил он в под конец.
        Потом вылез из машины, ища новых пациентов, судя по всему, немцы его не интересовали, своих хватает.
        - Дай. Сидевший неподалеку ефрейтор радист, сразу понял меня, и протянул наушники вместе с тангентой.
        - Второй я первый, - стал я вызывать Шубникова. Никто не откликался. Я чуть подождал, повторил. Молчание. - Третий, - я первый. Воронин откликнулся сразу.
        - Первый, я третий.
        - Третий, - что у вас?
        - Противник отброшен, преследование прекратили, у меня всего семь коробочек, первый подбит, но по докладу от четвертого, у них шесть и два тяжелых.
        Я понял, от бригады осталось чуть больше роты, и две самоходки. А еще утром было, сорок шесть маши. Сила.
        - На противника заходят илы, - продолжил комбат - 2.
        - Сколько их ушло, - спросил я.
        - Машин пятнадцать, среди них два тяжелых.
        Силы считай, что равны, но враг отступил, резервов у него нет, значит мы победили, но какой ценой. Я вновь отдал приказ через Павла, подсчитать свои потери и врага. Воронин правильно поступил, что не стал преследовать, врага два тигра на расстоянии попросту
        расстреляют их, своими мощными орудиями.
        - Может в госпиталь, - сказал, мой водитель Егор. Я отрицательно мотнул головой.
        Рана ныла, но еще больней было в душе, такие потери, бригады считай, что нет.
        В машину ввалился Хрипунов, и принес новости, мотопехоту противника, устремившейся
        вслед прорвавшимся танками, фланговым ударом перехватила и отбросила 26 стрелковая дивизия. Фронт стабилизируется.
        - А ну кА, давайте сюда пленного командира тигра, - приказал я.
        Лейтенанта, танкиста втащили. В бронемашине сразу стало тесно. Радист знал немецкий, сам такого выбирал, надо ему сержанта дать подумал я. Допрос, на кое что дал ответы. Немцы на удар решились, после того, как взятый ими язык показал, что стоявшая против них танковая часть была куда то переведена, а корпус то, или не корпус пленный красноармеец не знает. Переброшенная таковая дивизия, перешла в наступление и устремилась на Белгород, следом пошла дивизия мотопехоты. Но когда на них утром, обрушились советские танки, стало понятно, что русские свой корпус не куда не перебрасывали, и теперь наша дивизия разбита, закончил немец. Скорей всего так и подумал командир дивизии, после скоротечного боя, принесший большие потери стой и с другой стороны, приказал отступать. Немца увели. Мне страшно хотелось увидеть поле боя, но чертова рана. Наконец вместо ушедшего отдавать приказы Хрипунова, появился Воронин с забинтованной головой, я тут же вспомнил о своей шишке на затылке, и та отозвалась головной болью, то - то меня всего трясет и тошнит. Фельдшер, видя мое состояние решил, что это из за раны в ноге, нет
в госпитале стоит показаться, хотя бы в санбат заглянуть.
        Воронин доложил потери, как я и ожидал : тридцать три машины мы потеряли.
        Техники сейчас осматривают их, но одиннадцать машин, точно сгорели, причем восемь вместе с экипажами. - Остальные потери уточняются, - продолжал Воронин. - Потери врага, три тигра.
        - Две машины, подбил мой экипаж, - сказал я.
        - Третий самоходчики. Добавил комбат, одну из них подбили, а значит потери 34 машины. На меня накатывала, все большая слабость. Нами уничтожено 35 машин, это вместе с тиграми. Мах на мах подумал я, эх если бы не эти тигры, солидная доля наших потерь, на них. Меня пошатнуло, и я чуть не упал с сиденья. Воронин, придержал меня вовремя.
        Павел бросился за медиком. Младший лейтенант, появился бледный как мел.
        Вероятно потрясенный увиденным, мотострелки помогали санитарам отыскивать
        раненых. Немцев втихомолку добивали, а чтоб не мучились, зло оправдывали себя лишь немногих, что были более менее целыми согнали в группку, и то не обошлось без
        зуботычин. Фельдшер осмотрев мою шишку, все же приговорил меня к госпиталю окончательно. Пока за меня, - сказал я Воронину. Мой начштаба, уже лежал в госпитале
        словив пулю, в ночном бою. В бронемашине меня окончательно растрясло, и я чуть не отключился. Хорошо госпиталь находился, как и положено в городской больнице.
        Хирург толи осетин, толи грузин, осмотрел меня. Обработал шишку, чем то пахучем. Вновь прочистил рану на ноге, вкололи два укола, дали успокоительного и наконец
        облачив меня, в что то вроде пижамы, поместили в койку. Я сразу забылся.
        Глава восьмая
        Совещание шло уже в течение часа, командующие Фронтов наиболее напряженных участков, сидели за большим столом в кабинете. После таких совещаний бывали случаи, когда главкомы менялись местами, и командармы становились командующими фронтов.
        Сталин попыхивал трубкой, что говорило о том, настроение у него было сносное.
        А почему бы и нет, фронт более менее стабилизировался, на Кавказе противник даже был отброшен, чуть ли не к Новороссийску, по крайней мере организовался плацдарм, для дальнейшего наступления, но как всегда не хватало сил . Наступление принесло не только освобождение ряда территорий, но и большие потери. Выслушав доклад командующего Кавказским фронтом, все внимание переключилось на Воронежский и Юга западные фронты.
        Послушав главком встал, затянулся и выпустив изо рта струйку дыма спросил.
        - А почему, генерал Горбатов не расширил свой доклад, а отделался лишь фразой,
        что наступление немцев было отбито, и передовые вражеские части были разбиты.
        Командарм до этого выступивший с речью замялся и не зная, что сказать посмотрел ища поддержки на Жукова, с которым и прорабатывал речь.
        Сталин, между тем не дожидаясь ответа сам продолжил.
        - Замысел был гениален, дать вражеской танковой колонне оторваться от своих резервов, и лобовым ударом разгромить ее.
        Похоже Сталин, сам поверил в то, что услышал, сперва от Жукова, а потом Горбатова, хотя немецкое наступление было неожиданно для них, но признаваться в этом, когда все обошлось тем более нанесенный фланговый удар, окончательно разгромил наступавшего противника, что почти уравняло потери Харькова и нескольких дивизий.
        А что Белгород не сдали, две вражеских дивизий, в том числе и танковая перестали
        существовать, как и отдельные другие части. Да потери большие, но это все же победа.
        - А что у вас товарищ Жуков, командиры бригад и корпусов, до сих пор сами ходят в атаки, как какие то взводные?
        - Извиняюсь, товарищ Сталин. Жуков поднялся с места.
        - О каких, командующих корпусов вы говорите?
        Сталин поморщился. - Мне кажется, или я ошибаюсь, в донесении промелькнула фамилия Шубникова. - Который героически погиб, в танковом сражении под Белгородом.
        Георгий Константинович, прокашлялся при этих словах.
        - Товарищ Сталин, извините еще раз сказал он, но погиб не комкор Шубников, а его сын, командир танкового батальона, в целях обмана противника, нами был распространены ложные сведенья, что в районе Белгорода находится танковый корпус, о чем знали все интендантские и другие тыловые службы. - На самом деле в резерве, была только одна танковая бригада.
        Сталин, еще больше нахмурился. - А это значит вражеская разведка, обыграла вас сказал он, как всегда в раздражении бросив трубку. Злился он не на ком фронта Жукова, сумевшего обмануть самого себя, а на то что он сам, был уверен в том, что Белгород прикрывает целый танковый корпус.
        - Это выходит, противник и правда мог вернуть Белгород себе, -спросил он напрямую.
        - Почему же, возразил Жуков, наши резервы были вовремя подтянуты, а танковая бригада нанесшая основные потери противнику, одна из лучших.
        - Да знаю. К Сталину вновь вернулось хорошее настроение, и он вновь потянулся за трубкой.
        - Что там с комбригом Кропоткиным? - Опять, в госпиталь загремел?
        - Уже сбежал, - вмешался в разговор Горбатов. - А ведь не только ранение получил, но и контузию.
        - Слышал об этом, подумать только, вражеский танк на таран взял.
        - У него что, снаряды закончились? - произнес Сталин, и затянулся.
        - Не как нет, товарищ главнокомандующий. Командарм замялся.
        - Да знаю я. Сталин, строго посмотрел на руководителя танкостроения, слышали нашим танкистам, приходится идти на таран, потому что враг пустил против них свои новые танки, и наши пушки уже не могут взять их броню.
        - Когда у нас появятся новые танки, способные воевать с ними на равных?
        - Идет разработка новых моделей Т-34, с более мощной пушкой, - промямлил тот.
        - Идет разработка, - передразнил его Сталин. - А у немцев, они уже есть.
        - Но нашаТ-34 не чуть не хуже, раз враг был разбит.
        - Люди у нас лучше, - ответил главком. - Собирайтесь, поедим в Кубинку, туда сегодня доставили этого тигра, вот там и посмотрим, чьи танки лучше, это кстати всех касается.
        Назад ехали молча. Потом Сталин, бывший на переднем сидении, обернулся к пассажирам сидевшим позади него. Он, специально посадил в свою машину трех человек.
        Руководителя Челябинского машиностроительного завода, Жукова и Берию.
        - Ну что скажете? - спросил он.
        - А что сказать . Жуков повел плечами, в машине в шинелях было тесновато .
        - Нам просто повезло, что у противника, еще мало таких машин.
        - Но они у него уже есть, - бросил Сталин. И представите себе, если у них вскоре будет, хотя бы дивизия, этих монстров. - Подумать только, с двух километров прошибает лобовую броню у КВ, у Т34 просто снесло башню, наши же пушки добились хоть каких то результатов, только на расстоянии трехсот метров.
        Сталин перевел свой взгляд с Жукова, на руководителя танкостроения.
        - Так когда вы говорите, товарищ Петров, наши танкисты могут на равных тягаться с немцами?
        Петров молчал.
        - Даю три, нет два месяца, - но чтобы, опытный образец нового танка был готов.
        - Лаврентий, проследите.
        - Слушаюсь, товарищ главнокомандующий.
        Петров, глотнул слюню. И Жуков почувствовал, как дрожит всем телом его сосед.
        - Нет, каков мальчишка! Сталин, вновь обратился к Жукову.
        - Георгий, а не засиделся он у тебя в комбригах, может пора на корпус ставить.
        Жуков понял, о ком идет речь, на минуту задумался, прежде чем ответить.
        В его непосредственном подчинении, комбриг Кропоткин всего две недели.
        Что он про него знал, герой Советского Союза, на бригаде всего лишь несколько
        месяцев, вроде был слушателем военной академии.
        За последний месяц, успел отличиться дважды, занять и удержать до подхода помощи Белгород.
        И вот теперь, разгром передовых частей, немецкой танковой дивизии, сам отличился в бою, сумев захватить новейший танк противника, который теперь изучают наши конструктора.
        - Сейчас он на своем месте, - осторожно начал Жуков.
        Сталин ничего не сказал, лишь отвернулся от собеседника.
        Жуков понял, что начинает впадать в немилость. Похоже слухи о том, что комбриг ходит у вождя в любимчиках, не без основательны, и поэтому поспешил продолжить.
        - Сейчас бригада переведена в тыл, для укомплектования, в последних боях она понесла большие потери, предлагаю на её основе, сформировать новый танковый корпус.
        - Командиром, назначить полковника Кропоткина.
        - А что? Сталин вновь обернулся.
        - Полковник, достоин стать генералом?
        - Я подготовил представление о награждении полковника, Звездой Героя, тут же ответил Жуков, тут он приврал, на самом деле, это был очередной орден красного знамени.
        Сталин поморщился, но тут же сказал. - Ладно, я подпишу, но добавите к нему представление на Героя, Шубникова - посмертно, надо как то утешить отца.
        Жуков про себя вздохнул, есть время переписать представление.
        - А орден красного знамени, получите вы. В глазах Сталина, мелькнула искорка.
        Тут, Жуков закашлялся.
        *****
        Меня вызывали в Москву, к самому. Самолет должен был быть, через два часа. Павел надраивал мои сапоги, я же глядел на себя в зеркало, хорош Звезда героя, другие
        ордена, хотел сперва вместо них нацепить орденские планки, но не тот случай.
        Дверь вдруг распахнулась и в зеркале, я увидел командарма Горбатова. Я обернулся,
        увидел на плечах у него, по три звезды на погонах.
        - Поздравляю. - Тут же нашелся я. Генерал - полковник отмахнулся. Вперился в меня, и тут же переменился. - Ты что, в этом собрался лететь.
        - А что? - Я вновь оглядел себя в зеркале.
        - Как знал Ванька, - крикнул он в раскрытую дверь.
        Тут же появился его ординарец, с пакетом. - Вот, свои отдаю.
        Ординарец ринулся к столу и начал разворачивать пакет. Мой Павел оторвался от сапог, и с любопытством уставился на действия собрата. Я присвистнул, и тут же сказал.
        - Это надо обмыть.
        В свертке были, генерал-майорские погоны, две пары и бриджи с лампасами.
        - Только что, пришел приказ на меня и тебя.
        - Ну мне проще было, - добавил он смутившись. Меня тоже кстати вызывают.
        Павел меж тем, по быстрому стал накрывать на стол, благо было чего, тех запасов, что прихватил Телепин на складах, еще хватало. В том числе, французский коньяк.
        Бриджи, немножко были широковаты, но нечего, главное с широкими лампасами.
        Погоны на френче были перешиты, и оп ля, новый генерал перед вами.
        Воронин, тоже присутствовал при обмытии.
        - Да, я тебе нового замполита привез, он сейчас у тебя в штабе.
        - Это я знал, где тебя искать, но ничего, за ним послали.
        Как бы в подтверждение его слов, в дверь постучали.
        Замполит бригады, остался при артдивизионе и погиб вместе с ним, отражая атаку прорвавших фронт гитлеровских частей. После стука, дверь открылась.
        - Разрешите. В проеме показался, крепкого телосложения майор.
        Его густые, сросшиеся брови, сразу напомнили мне кого то. Неужели, но сейчас он должен быть на Кавказском фронте. И переброшен на плацдарм, в последствии названый Малой землей.
        - Брежнев Леонид Ильич, - представился майор.
        Нет, определено я все таки вмешался в историю, и потихоньку начал менять её.
        С начало Хрущев, ну тут моя вина косвенная, потом тигры, в моей мире, в это же время, бронированная кошка, была захвачена на Ленинградском фронте, где первые танки этой серии, проходили испытания в боевых условиях. И тяжелая машина, попросту увязла в болоте, благодаря чему была захвачена целой и невредимой. Тут же их перебросили на Белгородское направление. И результат, почти тот же самый, машина была захвачена.
        - Присоединяйтесь, Леонид Ильич. Сказал я, переводя взгляд на Горбатова.
        Майор Воронин, немножечко подвинулся, и в образовавшееся место, Павел тут же поставил стул. Дорогой Леонид Ильич, не стал себя упрашивать, еще при его жизни, там я знал, что застолья он любил. Брежнев взял налитую ему рюмку, встал и тут же провозгласил тост, за нас с Горбатовым, быстро сообразив по какому поводу праздник.
        Что - что, а говорить он умел, заслушаешься. Вот и Хрущев в своё время заслушался, приблизив его к себе, кого теперь Ильич, будет смещать со своего поста.
        Горбатов меж тем, потихоньку попивал чай, оказалось он совсем не пьет. Вскоре поставив кружку сказал. - Ну нам пора.
        Перелет был, без приключений. Два истребителя сопровождали наш самолет, сменяя друг друга. Был инцидент, когда эскорт посчитав, что линия фронта достаточно далеко,
        покинули свой пост, уйдя на дозаправку. Налетевший неизвестно от куда немецкий ас, безжалостно расстрелял дуглас, в котором как оказалось, был кто то из представителей ставки.
        Что было с пилотами сопровождения и офицерами отвечающими за это, я не знаю, понятно ничего хорошего. А тут на борту, два генерала. Был еще один случай, когда летчик, изменив маршрут, доставил одного командарма прямо в руки гестапо, или еще кому, сам факт то, что важные и секретные сведенья, попали в руки врагу.
        Не удивлюсь, если у летчиков сопровождения, был негласный приказ, сбить нас, если подобный инцидент повторится. Но в Москву мы прибыли, без происшествий.
        Нас ждали машины, что важно, для каждого отдельно. Со мной был Павел, да еще я прихватил Телепина, повидать детей. Зам по тылу, надо было развеяться, после гибели Долина, он как то осунулся, признавшись мне, что почти перед самым боем, отругал того за преждевременно съеденный НЗ. Вроде так, не злобясь по отцовски, а оно вон как вышло, что я теперь Настеньки скажу, хорошо между ними настоящей любви, еще не было, так молодежная симпатия одна.
        Телепин, вдруг окрысился на меня, глядя на им же, подаренную трость, рана все же давала о себе знать.
        - А ты тоже хорош, комбриг называется, тебя командовать назначили, вот и командуй, нет в самое пекло надо лезть, будто других нет. Немного остыв, лейтенант сказал.
        - Извиняюсь, товарищ полковник, но все же поберечься надо.
        Нечто подобное, я услышал от Сталина. Перед ним стояло три генерала. Генерал армии Жуков, генерал - полковник Горбатов, и генерал - майор Кропоткин, но распекали меня одного. Наконец Сталин, бросил читать нравоучения и сказал.
        - А теперь о хорошем. Он протянул руку. Его адъютант тут же подал, ему коробочку, уже раскрытую, в ней мелькнула золотая звезда. Она предназначалась Жукову, потом пришла, очередь Горбатова, ему вручили орден красного знамени. А что же мне, я тоже хочу, много наград не бывает. Сталин вновь протянул руку. И, золотая звезда, я думал о красной, а оно вон как.
        - Поздравляю.
        Я как всегда, просияв ответил. - Служу Советскому Союзу.
        Такой термин, уже начали вводить в войска.
        - И да поздравляем, командиром корпуса, надеюсь дивизии, вам тоже будут подвластны.
        *****
        У меня было три дня, я знал что особенно отдыхать не придется. Ну и ладно, за эти три дня, я сумею выкроить время, для личных целей. После кое каких поручений, моя команда, была отпущена по домам. Точнее Телепин, до вечера, ночевать он будет у меня. Я решил позвонить, кое кому. Я не ожидал, что кто то будет дома, но мне ответили.
        Приятный женский голос сказал. - Слушаю?
        Я тут же понял, это она. - Таня, здравствуйте, это Виталий и тут же добавил, Кропоткин.
        - О! В возгласе была радость.
        - Это вы?
        - Да, это я. - Тут же, подтвердил я.
        - Как хорошо, можете меня поздравить.
        Я тут же начал соображать с чем, ее можно поздравлять.
        - У вас день рождение, - спросил я первое, что пришло мне в голову.
        - Нет, я выхожу замуж. Ошарашила она меня, я замер.
        - Вы где, сейчас? - Спросила трубка, и добавила.
        - Завтра, ресторан « Астория». - Я вас приглашаю.
        - Благодарю. -Но к сожалению не смогу, сами понимаете служба.
        - Очень жаль. И тут же, радостный голос добавил.
        - Я теперь, буду генеральшей.
        - Еще раз поздравляю, ответил я, и тут же мстительно сообщил.
        - А я, уже генерал.
        Трубка замолчала. Я же, не ожидая ответа, положил свою на рычаг.
        Что же, я начал анализировать, Таня мне нравилась, но влюбился ли я в неё, тут же дал себе ответ нет, не успел, не хватило времени, это уже хорошо. Всего несколько часов, знакомства, без охов и ахов. Одни лишь светские разговоры, она девушка умная
        программированная, подвернулся ей генерал из знакомых её отца, стал приударять за ней, скорей всего штабист из тыловиков, и вот уже предложение, кто откажется.
        А что полковник, таких много. В одной дивизии несколько штук.
        Я не держал, не обиды, не сожаления, но напиться захотелось.
        Наступал апрель, в Москве все еще было морозно, хотя снег почти подтаял. В папахе, в шинели с генеральскими погонами, я выглядел бы комично в трамвае или пешком.
        Хотя дома, было что выпить и закусить, но одному не хотелось, но тут я вспомнил, что в Москве у меня все же есть знакомый, и я позвонил ему. Меня с ним связали.
        Он уже знал с кем, поэтому сразу спросил. - Что у тебя опять?
        - Я не понял? - просто хочу пригласить своего друга, в ресторан.
        - А есть повод, - спросил он, -просто дел очень много, а без повода можно и у тебя вечером.
        - Есть. Тут же ответил я. - Это хорошо, хочешь генеральские звезды обмыть.
        Высказал свою осведомленность, Вячеслав Алексеевич.
        - И не только. Обрадовал я его. - Меня на корпус назначили.
        - А это уже новость. Согласился Крапивин.
        - И еще одна, я уже дважды герой.
        - Выезжаю. Тут же прозвучал ответ. Я же между делом, сняв китель, готовил дырочку для награды.
        Мест нет. Лаконичная табличка, не остановила нас. Швейцар, когда в дверь постучали, сперва замахал руками. Но разглядев корочку, которую предъявил офицер сопровождавший Крапивина, тут же открыл двери. Увидел перед собой двух генералов, вообще разошелся в улыбке. Сразу нашелся свободный столик. Ну и чего греха таить, две вполне приличные девушки. Офицер примостился у стойки, и попевая кофе следил за обстановкой. Генерал -лейтенант Крапивин, был в общевойсковой форме и особенно не выделялся. Кроме нас было еще три генерала, четыре полковника и все, остальной контингент в гражданском. Но зато выделялся я. Не у одного из военных, не было столько наград, а тем более звезд героя. Кто то даже из присутствующих, заказал для меня песню три танкиста, в ответ я послал бутылку коньяка. Потом прозвучала новинка сезона, офицерский вальс. И я справился с ним, в основном благодаря даме, блондинка скорей всего крашеная, чуть постарше меня. В общем я назюзюкался. Тем более, что продолжение было у меня дома. Трофейный коньяк, с таким же шоколадом, пошел
        на ура, потом мы с блондинкой уединились, что то было, чего то нет. Факт тот, что я вскоре уснул и больше нечего не помню. Бодун был хороший, и я с головной болью, кое как заставил себя встать на ноги и протопать в туалет, потом освежающе - бодрящий душ.
        Горячий кофе, окончательно привел меня в норму.
        Раздался стук. Думая, что это кто то из своих я открыл дверь.
        Ни Крапивина, ни дам уже в помине не было. Записку от бывшего комиссара, я нашел на кухонном столе. «Времени в обрез, мы ушли». Я представил как рано утром, Крапивин с помощью своего сопровождающего, выдворяет сонных, полупьяных дам, следя за тем, чтоб те не стащили чего нибуть на память. И правильно сделал, иначе бы оргия продолжилась, а что человек с войны, должен немного отдохнуть. Как говориться, снять стресс. Но увы , это была всего лишь дворничиха. А я такой красивый, перед ней в трусах и тапочках. Я не стал смущаться, а сразу спросил.
        - Что то важное? Дворничиха слегка замялась, оглядывая меня.
        - Я не вовремя, Виталий Викторович?
        - Заходи, я сейчас.
        Дворничиха вошла в прихожею, я же пошел одеваться. На кухне, угостив её кофе, я стал слушать доклад и кое что меня заинтересовало.
        - А еще они сказали, позвонить по этому номеру, как только вы объявитесь, продолжала женщина.
        Начало было же такое, два типа в форме, помахали перед ней корочками и потребовали следить за мной.
        - Но я то знаю, какие люди у вас бывают.
        - Вот сегодня утром, генерал с девчатами от вас выходил.
        Дворничиха догадывалась, кто такой Крапивин и поэтому решила, что идет какая то, под коверная борьба, но у меня связи повыше, и лучше держать мою сторону.
        Я же из этого, сделал иной вывод. Зачем выяснять какой то службе, где я и когда появлюсь дома, я и так постоянно под колпаком. Один Капралов, чего стоит. Значит, те кто за мной хочет проследить, враги.
        - И еще, начали возвращаться эвакуированные но по вызову, - сообщила Мифодьевна.
        Я её понял, намек на сестру. С её характером, если бы она была одна, опять бы кинули.
        Институт, а что тот, половина преподавателей сейчас не из Москвы, а еще не освобожденных городов, так что филиал, останется в Уфе. Насколько я знаю, учебные учреждения уже открылись вновь.
        - Спасибо. Я достал из буфета пару банок тушенки, подумав добавил трофейные сосиски, консервированные в соусе и бутылку вина, а так же конфет для детей.
        - В общем так, - сказал я. К вам подойдут люди из органов, сделаете все как они скажут,
        и помните, те кто подходил к вам, скорей всего враги.
        Я выпроводил женщину, сунув ей в приподнятый фартук продукты, и опять пошел звонить Крапивину. Тот нашелся не сразу, был на каком то совещании и поэтому, голос прозвучал как то отрешено и безнадежно.
        - Кропоткин, пить больше не буду, не уговоришь.
        Я лишь хмыкнул, и тут же выложил ему то, что рассказала мне дворничиха.
        - Так и знал, не может такого быть, чтоб как только, появляешься ты, появляются
        шпионы. -Жди, скоро буду с командой.
        - Вячеслав Алексеевич, поспешил я, - мне нужна машина, а то не солидно как то, целый генерал и пешком. - Или на трамвае ездить?
        - Будет тебе машина, - пробурчал Крапивин, и охрану приставлю.
        - Это еще зачем?
        - Сдается мне, нападение тогда на тебя было, не спроста.
        - Я тоже, подумал об этом.
        Потом заявился Телепин, за ним Павел. Телепин был злой, и не выспавшийся.
        - В чем дело Петрович, - спросил я понимая, что у того что то случилось.
        Тот не стал ходить вокруг, да около. - Понимаешь Викторович, вовремя я приехал.
        К своим шел, настроение радостное было, а там.
        - В общем Сережку, я нашел в коммуналке побитого, лицо в синяках.
        Мне обрадовался, папка говорит, забери нас к себе, на фронт.
        Рассказывал Телепин, а руки его дрожали. Его дочь, Настенька, приглянулась одному
        пареньку, главарю всей шпане, того района. И началось, то пристанет, то конфеты предложит. Потом угрозы начались, в общем проходу не давал. Настя даже, стала оставаться на заводе, после смены, боясь мафиози местного разлива. Того боялись все, в том числе и взрослые. Что такое толпа подростков, руководимая более старшими отморозками я знал. Обозленный женишок, натравил свою шпану на Сергея, тем самым давая понять, что если его сестренка, не ответит гарному хлопцу взаимностью, то её брату не жить, достанут и в школе.
        - Разберемся, - сказал я Афанасию. - Я так понял, поэтому ты ночевать и не заявился.
        - А как детей бросишь, сказал тот, видел я, парочка подростков во дворе у них крутится.
        В дверь постучали, на пороге стояли двое. Старший лейтенант и сержант, оба в форме НКВД. Сержант оказался водителем эмки, приданной мне. Старший лейтенант, руководил группой, которая будет оберегать меня, на время моего пребыванье в Москве. А быть мне в ней, как я понял не меньше недели. Старшему лейтенанту, я рассказал о проблеме Телепина без утайки.
        - Вот как получается, пока отцы воюют, одни подростки на заводах вкалывают, другие в банды сбиваются, и прессуют тех, кто в них не входят.
        - Знаю я о таких проблемах, - вздохнул старший лейтенант. - Вот только, не до них нам сейчас.
        - Значит с этой проблемой, буду справляться сам, - твердо сказал я . - Не хочу, чтобы все мысли, моего офицера, вместо того чтобы думать о делах на фронте, были о детях.
        Старший лейтенант задумался, и наконец ответил.
        - Хорошо, можете задействовать меня и моих двоих парней, в конце, концов наша обязанность охранять вас.
        План мой был прост. Настя в открытую, должна была возвратится домой. Действительно он сработал. Я и мой маленький отряд, через черный ход, проникли в дом. Длинный коридор, заставленный всякой рухлядью, начиная с разваливающихся шкафов и кончая весящими на вбитых в стенки гвоздях тазах, для стирки. Снующая под ногами малышня, тяжелый запах пота и амбре, из общей кухни и туалета, в когда то шикарной до революции квартире, на одну семью, в которой жил какой нибуть врач, профессор, или на худой конец инженер, теперь селились шесть семей, занимая по комнате.
        Не объясняя, что к чему, двое нкведешников, засели в одной, из такой комнатушки вначале коридора, сам старший лейтенант, переодетый в гражданку, должен был на небольшом расстоянии, сопроводить до дома девушку, и якобы встречающего с работы сестру Сергея. Порывался для этого дела, сам Телепин, но я быстро разъяснил ему,
        что он тем самым, провалит все дело.
        - Ты и так засветился, пусть думают, что ты заскочил проведать, и опять на фронт.
        Переговорил с Сергеем, и выяснил, что отделали его двое одноклассников, и еще двое ребят постарше, тоже из их школы, по приказу Сеньки Большого, главаря банды подростков в которую, они тоже входят.
        - Они еще меня предупредили, если кому расскажу, то со стукачами у них один закон, перо в брюхо.
        - А какое тут стукачество, если меня избивают, а сестру мою, Сенька своей шмарой хочет против ее воли сделать, - заплакал Сергей.
        - Вот я, и пожаловался отцу.
        - Это не стукачество, -заверил я, при обняв парнишку и объяснил.
        Сенька со своей бандой, для тебя враги, поскольку действуют, как бандиты, пробуя навязать свои порядки. Ты же Сергей относишься, к нормальным людям, те которые живут по чести и их большинство. - Если бы ты промолчал, то значит струсил, предал бы себя, свою сестру, отца то- есть, сдался бы врагу, и тогда бы действительно потерял свою честь.
        Парнишка успокоился, и одевшись вышел, встречать сестру.
        Приоткрыв светомаскировку, в окошко, я увидел как во дворе к Сергею подошли
        двое, таких же как и он мальчишки, и начали что то допытываться у него. Сергей как ему и посоветовали, послал их, и сказал, что ему лясы точить некогда, он идет встречать сестру, да и вообще завтра они съедут от тетки. Пацаны отстали, и Сергей скрылся в арке ворот. Вернулся он через полчаса, с Настей. Девушка обняла отца, поздоровалась со мной, с Павлом. Ну что же, будем ждать. Их тетю, вместе с двумя ее детьми мальчиком и девочкой пяти лет, двойняшками отправили к соседям. Всем жильцам коммуналки , запретили выходить, сидеть тихо, что и было сделано. Лишь иногда плач маленького ребенка, нарушал тишину. Через час началось, Сергей и Настя кушали, когда в коридоре послышался топот шагов, звон опрокинутого ведра, мат на это.
        И раздался треск, от удара дверь распахнулась и в комнату ввалились четверо. Я уставился на Сеньку, он на меня. За столиком мы седели втроём, я и младшие
        Телепины. Естественно в первую очередь, главаря заинтересовал я.
        - Дядя, а ты кто такой? Взгляд его прошелся по столу, на котором стояла бутылка вина, открытая банка тушенки, печенье, коробка конфет. - Ах, вот оно что.
        Сенька взбесился, в руке его сверкнул нож.
        - Так вот оно в чем дело значит, вот оно как!
        Он обращался к Насте, - я к тебе всей душой, а тебя какой то фраер пляшет.
        - Что значит пляшет? - спросил я.
        На мне была полевая форма, сверху на френч, прикрывая погоны, накинута телогрейка.
        - Ну ты дядя попал! - Сенька с ножом кинулся на меня.
        Я не стал церемонится, и просто выстрелил из пистолета, в нападавшего, попав ему в коленную чашечку. Что я дурень, вступать в рукопашный бой, с дылдой выше меня на голову, да еще размахивающего финкой. Тот час, была откинута занавеска, разделяющая комнату и еще в троих, уставился ствол автомата Павла и ТТ Телепина,
        ну а сзади на них, навалились нквэдешники, причем тоже, не церемонясь. Двое парней, получили по голове пистолетами, и не зря, один из них уже пробовал нацелить на меня, вынутый из кармана куртки наган.
        Сенька подвывал, лежа на полу, зажимая колено руками, под ним уже натекла кровь, и похоже моча. Появился старший лейтенант, и заткнув рыдающего бандита, ударом ноги под дых, обыскал того, и укоризненно уставился на своих подчиненных, выудив у раненого небольшой пистолет.
        Настя вся дрожала, от пережитого. Это я чувствовал, поскольку та, чтоб успокоиться, ища защиты и поддержки, вцепилась мне в руку. Где то на улице, послышались свистки, это среагировала на звук выстрела, доблестная милиция. Вскоре появилась и она,
        в лице лейтенанта и двух сержантов. В комнате и так было не протолкнутся, хотя троих нападавших, связав им руки, вытолкнули в коридор.
        - Старший лейтенант Бондарев, - представился, начальник моей охраны. Предъявил удостоверение. - Тут лейтенант, моя епархия, - сказал он, начальнику патруля.
        Вооруженное нападение, на советского генерала, а это измена родины.
        Лейтенант, разглядев меня в погонах, побледнел, отдал мне честь.
        - Извините, товарищ генерал, не увидел сразу.
        Зато заметил, на столе ножи, наганы, перевел взгляд на лежащего, с перетянутой ремнем ногой, скулящего Сеньку. Побледнел еще больше.
        - Что узнал? Бондарев положил ему на плечо руку. - Так что же у тебя лейтенант, на районе действует банда, грабят, избивают наших граждан, а вы и не телитесь.
        - Так заявлений не было, - пролепетал милиционер, и добавил.
        - Так слухи, но мы к ним присматривались, пацаны еще.
        - Ах дети, с такими игрушками, этому, - старший лейтенант, пнул еще раз лежащего,
        и не обращая на его протяжный стон, сказал. - Года два, как в армии надо быть, да еще один такой же в коридоре стоит.
        Лейтенант молчал. В этот момент появился сержант нквэдешник, и показал ракетницу.
        - Вот в сапоге, у одного при тщательном обыске нашли, и еще одну финку, можно я ее себе оставлю, холодного и так на статью хватает.
        - Оставь, оставь, - проговорил Бондарев, взламывая ракетницу.
        Патрона не было, но это не чего уже не значило, одно наличие, давало высший приговор. Скорей всего, дурак парнишка, нашел ее на месте боев, и таскал чтоб пофарсить, чем не пугач.
        - Немецкая, - старший лейтенант, вновь уставился на лейтенанта.
        И вдруг крикнул ему, прямо в ухо. - Присматриваетесь значит.
        Глухарев, вызывай наряд с Лубянки, за этими детьми, как их тут называют.
        Лейтенант, был не жив не мертв. Я не стал за него вступаться, попугает Бондарев и все, зато на районе будет порядок.
        Телепиных я забрал к себе, в душе себя ругая , что вот мол, устраиваю коммуналку
        у себя. А что делать, оставлять тут, где и так не развернуться, а у меня четыре комнаты, кабинет, кухня и прочие удобства. В общем до конца войны, пусть живут. Отругал
        Афанасия Петровича, узнав что не сделал на детей аттестат. Тот только руками развел, офицерам положено, а то что он сам теперь офицер не подумал, как то замотался с бригадными делами.
        С утра, снова занялся только своими делами, заехал в рай отдел, сделал отметку о проживании у себя на квартире двух не совершеннолетних, шестнадцати и четырнадцати лет, от туда же, сделал вызов сестре в Москву. Дозвонился до Максимова, поздравил со свадьбой дочери. Получил нагоняй, за то что не пришел. Сослался на то, что был в это время у самого. Максимов вздохнул. - Как же наслышан, - сказал он.
        - Поздравляю, со всем сразу.
        Потом добавил, - поспешила моя Танечка, то уши мне про тебя прожужжала, а потом встретилась с одним штабистом, на каких то именинах в два раза старше ее, но зато генерал.
        - Это очень интересно, прервал я его, но зачем мне эти подробности.
        - Так ты по делу звонишь? - Помогу чем смогу, не обиделся мой бывший командир.
        - Да вот, у тебя на заводе, Настя Телепина, трудится.
        - Да помню, у нее еще отец нашелся.
        - Так вот, ей учиться надо.
        - Так в чем дело, у нас при заводе доучиваются, не в полной программе правда, сам знаешь, не когда, но аттестат получит.
        - Отец ее хочет, чтоб нормальную десятилетку закончила.
        - Ну хорошо, - пробурчал директор завода. Оформлю ее увольнение этим числом, пускай учиться.
        Я вздохнул, предстояло найти, хорошую школу поблизости.
        Чего мне это стоило. Пришлось пойти на соглашение с директором, завтра выступать мне с Телепиным, перед учениками, а я знал, какой из бывшего старшины оратор,
        отдуваться мне. Нет будь это рота солдат, тут был бы Петрович на высоте, но вот перед гражданскими, а особенно детьми, он терялся.
        Бондарев, нашел меня сам. Впрочем как нашел, два его сержанта и так следовали за нами
        по пятам, пока он разбирался с бандитами. - Двоим совершеннолетним грозила вышка, другие под вопросом, но скорей всего лагеря, лет на пять, ведь за бандой были и убийства.
        - Товарищ генерал, знаете такого Кононова? - Спросил на последок, старший лейтенант.
        Я наморщился, припоминая знакомых, на ум приходил только один.
        - Генерал - майор Кононов? - переспросил я.
        Старший лейтенант кивнул. - По номерам телефонов, о вашем появлении в Москве, СМЕРШ вышел на него.
        Я не удержавшись присвистнул, и стал вспоминать о чем мог проболтался.
        Кроме Харьковской операции, которую выдвинул, как предположение, вроде не о чем,
        но если он шпион, и доложил о том врагу, то естественно те, предприняли попытку убрать меня.
        - С вами хочет встретится, товарищ Абакумов, - сказал Бондарев. - Сейчас же.
        - Надо, так надо, - сказал я, садясь в машину.
        Гроза всех шпионов, встретил меня подчеркнуто вежливо, но разговор был тяжелый и опасный. Если бы я, не был дважды героем, генералом, командиром еще не существующего корпуса, он был бы жестким. Но пока, мне предложили чаю.
        - Так значит вы, обсуждали с Кононовым, что может случиться, под Харьковом?
        Спросил начальник СМЕРШ.
        - Ну как обсуждал, - сказал я. Шло обычное занятие, на стене висела карта с обозначением положения на фронтах. - У нас были, как бы зачеты, требовалось учитывая обстановку, высказать свое предположение, о действиях противника, я предположил основные удары врага, как очевидные.
        - Почему вы не пошли, с этими предположениями в генштаб.
        - Кто бы меня принял, - спросил я. Абакумов, пристально посмотрел на меня.
        - Кроме того, генерал майор Кононов, заверил меня, что мысли интересные и он доложит о
        них куда надо.
        - На следующий день, на вас было покушение?
        - Да, - подтвердил я.
        - А вы товарищ Кропоткин не задумывались о том, что подсказали врагу, как действовать?
        Вопрос был обвиняющее, провокационным.
        - Вряд ли, - ответил я. Скорей всего, они испугались, что их планы могут быть раскрыты в прочим, чтоб подготовить такой удар, нужен был как минимум месяц.
        - Однако вы нанесли, свой удар, как я знаю, без всякой подготовки, и освободили Белгород.
        - Вы меня, в этом обвиняете?
        - Ну что вы. Генерал посмотрел, на мою вторую звезду.
        Похоже опрос, начал перерастать в допрос, и я перешел в атаку. - О возможности нанесения удара на Харьков, наверняка ставка вела разработку, и без меня, оно было очевидным.
        - Допустим. Абакумов зашел, с другой стороны.
        - Вы не выполнили приказ армейского командования, завязать бой с наступающим противником, вышли не в свой район, то есть из оперативного подчинения вашей армии.
        - У меня было разрешение, действовать по обстановке. - Часть бригады была оставлена для сдерживания врага, и насколько я знаю, он дальше не прошел.
        - Вы не выполнили приказ, целая немецкая танковая дивизия, прошла по вашему участку не встретив сопротивления.
        - А с кем тогда сражался мой артдивизион, он почти был уничтожен. - Но благодаря этому, враг не прошел.
        - Оборону держал не только он, но и пехотная дивизия.
        - Но враг не прошел, а нами был взят стратегический объект.
        - Как вы, решились на это?
        - Очень просто, я помыслил, откуда у врага силы, для наступления. - Вывод один, резервы были взяты, с ближайших фронтов, а значит оборона врага ослаблена, были взяты языки
        которые подтвердили догадку. В результате Белгород освобожден, благодаря удара с тылу, в лоб бы его не взяли. - В начале зимы пробовали, целые дивизии не смогли.
        - А так, я справился одной бригадой, получив существенный удар, противник приостанавливает свое наступление, бросает все силы на Белгород, моей бригадой разгромлена танковая дивизия врага, та самая -приказ командования выполнен, и даже
        перевыполнен. Я уставился на Абакумова. - Еще вопросы есть?
        Тот, в раздражении сломал карандаш, не зная, что сказать.
        Раунд мной был выигран, но какой ценой, я приобретал опасного врага, и что то надо делать.
        - Товарищ генерал, а вы быстро работаете, в течении суток, раскрыть такого врага и где в ген- академии, его уже задержали?
        Абакумов встал, поднял свой стакан чая, в подстаканнике отпил и наконец ответил.
        - Зачем же, через него, мы выйдем на остальных агентов. - Да Крапивин был прав, у вас талант разоблачать шпионов. - Я слышал вчера, вы взяли мелкую сошку.
        - Всего лишь банду, - ответил я. - Но я не как, не мог предположить, что генерал Кононов окажется врагом, ведь это такие секреты, сливались противнику.
        Абакумов усмехнулся. - Вы всего лишь любитель, - ответил он, и добавил.
        - Я просмотрел все ваши дела, враг сам нарывался на вас, вы его не искали как мы.
        - Тут вы правы согласился я, меня пробовали унизить, обокрасть, наконец убить, я обращался за помощью к службам, не спорю использовал личные знакомства.
        - И благодаря работе, соответствующих органов, выяснялось, что кроме краж, вымогательств и прочей уголовщины, присутствовала работа, на врага заключил Абакумов.
        Я согласился. Глава СМЕРШ смягчился, я почувствовал, как холодок в его взгляде исчез.
        - Враг находит, всю эту мразь, в наших рядах, и использует ее, - сказал смершавец. Но
        Кононов, это другое, тут чувствуется идейный противник, да и тут, - Абакумов замолк.
        - Ну впрочем, это неважно.
        Мы расстались, хоть и не друзьями, но и не врагами, вот что значит, немного лести и прикинуться простачком, способным только шашкой махать. Все же встреча и разговор с главой СМЕРШ, меня встревожила. Кононов, что я о нем знал, мужчина уже в годах, генерал-майор, преподает в военной академии, довольно грамотно и интересно, любит послушать мнения других. Я начал вспоминать, говорил ли я что нибуть о курском выступе, но нет нечего такого, но все же, я привлек внимание Абвера, и меня попытались убрать, или захватить.
        Еще четыре дня, я мог находиться в Москве. Остатки бригады, перевили ближе к Воронежу, для пополнения. Я же опять, как угорелый, носился по инстанциям, выбивая для формируемого корпуса людей, снаряжение и технику. Я спешил, поскольку указом Сталина,
        3-я танковая армия, формируется вновь, и мой корпус мог войти в её состав. Узнал, пока что нахожусь в резерве ставки. В генштабе бронетанковых войск, мне опять попытались всучить танки, пришедшие по ленглизу, но я взял полк СУ-100.
        Двадцать новеньких самоходных установок, были переданы мне. Только вот экипажи, могли желать лучшего, процентов 70 не обстрелянная, плохо обученная молодежь, только вот Сасковец, командир полка, имел боевой опыт.
        Эшелон с сушками стоял под парами, и готовился к отправке. Сосковец внимательно слушал меня, делая кое какие пометки, у себя в блокноте. Вместе с ним отбывал и Телепин, его я не освобождал от должности, зам- по тыла бригады.
        - Вот Афанасий Петрович, был бы ты хотя бы капитаном, или майором, сделал бы я тебя корпусным снабженцем, своим замом по тылу.
        Я конечно шутил, но бывший ротный старшина воспринимал мои слова серьезно.
        - Нечего, послужу немножко в бригаде, должность то майорская, глядишь и сам майором стану.
        - Станешь, станешь. Я обнял однополчанина, который и в столь короткое время, успел урвать для родной бригады, кое что дефицитное из снаряжения.
        Поэтому ехал, в отдельном, прицепленном на станции Сортировочная вагоне, забитом столь важным грузом.
        Раздался гудок, состав дернулся, лейтенант обнял детей, расцеловал и вскочил в вагон.
        Я отвлекся на майора Сосковца, который заспешил к штабному вагону .
        Все таки повезло мне, а могли достаться СУ-76, с одной стороны калибр как у Т-34,
        а с другой, нам еще предстоит тягаться с тиграми и пантерами, сотки понадежней будут.
        Хвост состава почти скрылся из вида, когда раздался истеричный голос Насти, а где Сергей, я оглянулся по сторонам, парнишки негде не было. Вот стервец, успел запрыгнуть на какую то из платформ с бронетехникой, мелькнула мысль.
        Всю дорогу, когда мы ехали до станции, паренек уговаривал отца, взять его с собой,
        пробовал уговорить и меня, но я только пригрозил ему надрать уши, а отец выдрать, как сидорову козу. И вот теперь паренек, сам подался в бега.
        Кое как успокоил девушку, сказав, что дня через три, пропажа найдется. Подвезя Настю до дома, я отправился по своим делам. Требовалось выбить технику, подобрать и сформировать людей, для своего штаба. Оных конечно мне могли и назначить, но я хотел
        сам сделать выбор. С Телепиным, я передал приказ о назначении своим замом по полит части, майора Брежнева, полит управление утвердила его кандидатуру на эту должность, и мне теперь осталось найти себе начальников, штаба и разведки.
        Капралов, естественно тоже, уйдет на повышение, возглавит особый отдел корпуса.
        Офицеров для корпуса, нужно больше, чем для бригады, но где их брать?
        В родной бригаде, на должность командира, я поставил Воронина, Толбухина сделал ротным, остальные назначения по бригаде, оставил на усмотрение, самого комбрига.
        В конце, концов мне удалось выбить для корпуса восемьдесят танков, что уже было неплохо. Они должны были поступить, вместе с экипажами, с двух заводов находящихся в данный момент в зауралье. Снова необстрелянная молодежь, все таки костяк моей бригады были фронтовики. А теперь, где их взять, снова искать по госпиталям.
        Но выздоравливающие, стремятся вернуться, в свои части.
        Машины тридцать штук, для мотострелков, полк гаубиц состоящих из двух дивизионов 122 мм орудий, на тягачах, должны прибыть на пункт формирования, своим ходом.
        Я слушал генерал - майора Стребунца и делал пометки у себя в тетрадке.
        Кавалерийская бригада, из трех эскадронов и пулеметная рота.
        Тебе мало?
        - Еще бы хотя бы, по батарее минометов, в каждый батальон мотострелков, - ответил я Стребунец вздохнул. - У тебя и так, всего выше крыши.
        - Много не бывает кавбригаду сами мне навязали. - С ней то что не так?
        Стребунец ответил. - Все ,что осталось от 2-го кавкорпуса, вырвались недавно из Харьковского котла.
        - Понятно. На этот раз, вздохнул я. Выходит тоже, требуется пополнять мат- частью.
        - Какая мат-часть, кадровик замахал руками, лошадьми пополним, главное люди.
        В Воронеж, я решил добираться своим ходом. Можно конечно и самолетом, но время терпело. В Москве мне удалось, выбить для себя и своего штаба, одну эмку и два доджа. Прекрасно зная, что до фронта, машины сами могут и не дойти, а затеряться, где то по дороге, я решил сам сопроводить их.
        Оставались люди, начштаба мне нашли. Подполковника Травченко, недавно после госпиталя, потерял два пальца, на левой руке, чуть не лишился глаза, как и я слегка, прихрамывает.
        Я разглядывал этого здорового мужика, и удивлялся, а в люк танка он как пролазил.
        Оказалось проще, простого - это я эстет, предпочитаю машины с двумя люками, а для него удобней одна -люковый, на всю башню. Войну Травченко начинал командиром батальона, имел два ордена и медаль, считал себя старым фронтовиком. Но я все же поразил его, пусть я на груди носил, всего две награды, а остальное орденские
        планки, но две золотые звезды, это две звезды.
        Семен Леонидович, сразу стал называть меня по имени- отчеству, хотя был лет на пятнадцать старше меня. В общем, мы поладили друг, с другом.
        Я даже поселил его на оставшиеся сутки у себя, и уже вдвоем засели за бумаги и карты.
        Впрочем обстановку на фронтах, мы знали не из сводок совинформбюро, и больше занимались личным составом. Благодаря Травченко, мы обзавелись капитаном Синицыным, того просто выкрали из госпиталя, где он должен был куковать еще с неделю. Капитана полковой разведки, я соблазнил майорскими погонами, и тот в конце, концов сдался, хотя рвался в родную часть. Но перспектива прыгнуть на планку выше, пересилила. Звание, он получил не отходя от кассы, то есть по моему представлению, прямо в штабе танковых войск.
        - Тебя Викторович, похоже здесь боятся и уважают, - сказал начштаба.
        Видя как бывший капитан, с которым он вместе лежал в одной палате, - прилаживает новенькие погоны. Я скромно промолчал. В общем, дел хватало.
        Настя предоставленная сама себе, после школы занималась тем , что изучала нашу
        довольно большую библиотеку. Я встретив дворничиху, наказал ей приглядывать за квартиранткой, следить, чтоб не кто не обидел. Настя не плохо умела готовить. Продуктов впрок, заготовил её отец. Кое что припас и я, объяснив Насте, что скоро появиться
        хозяйка, то есть моя сестра, с которой они скорей всего подружатся.
        Требовались водители, их опять нашли по госпиталям. Одного я забраковал, больно смахивал на блатного, это еще нечего, но его вороватые глаза, которые при разговоре,
        тот отводил в сторону, мне не понравились. Короче, одного водителя, взяли прямо из учебного центра, молодого еще не опытного, но способного.
        Еще одного сержанта и двоих солдат, прихватили на формировочном пункте, тоже после ранения, сержант отвоевал год, солдаты участвовали в паре боев, но хоть обстрелянные. Пришлось для этой гвардии, выписать семь автоматов и патроны к ним. Мой расчет был прост, добраться до нужного нам пункта, дня за три.
        Почти перед самым моим отъездом, появился Бондарев, выглядевший как побитая собака. По его виду я сразу понял, что - что то случилось. Он подтвердил мои догадки, каким то чудом Кононов почувствовал за собой слежку, и привел преследователей на явку, оказавшейся заминированным домом. Генерал покончил с собой, взорвав дом, вместе с оперативной группой.
        - Три таких парня погибло, - сказал смершавец мне.
        - Ну а Кононов, - спросил я.
        - Тоже, - ответил Бондарев. - Одни головешки, от дома остались.
        Я что то не очень поверил, в смерть агента Абвера, но не стал говорить о том
        лейтенанту, пусть думает, что так оно и есть. Единственное, с чем я был согласен, что Абвер потерял ценного агента.
        Простился с Настей, я пообещал ей найти, и поскорей вернуть беглеца брата.
        Я не сомневался, что того рано или поздно обнаружат, и тому придется сознаться, кто он такой и откуда.
        Машины в Подмосковье, ехали ходко, по еще не раскисшей от весеннего потепления грунтовки.
        Впрочем имея не плохие карты, мы выбирали хорошие дороги.
        Что было относительно, местами приходилось объезжать, еще не засыпанные воронки.
        Один раз, даже застряли в уже раскисшем месиве, и лишь благодаря тому, что нас было порядочно, Эмку чуть ли не на руках, вынесли из грязи. Естественно, я и Травченко, наблюдали на все это со стороны. Пару раз нас останавливали на пропускных пунктах,
        но естественно документы у нас были в порядке. Все вокруг стояло в разрухе и запустении. Вместо деревень торчали лишь остовы печей, лишь изредка кое где
        поднимались струйки дыма. Уцелевшие сельчане, обитали в выкопанных землянках, а то и просто занимали таковые, оставленные нашими, или немцами. Я прямо чуть ли не скрежетал зубами видя эту разруху, меня душила злость, и эти дойче, потом полвека спустя, будут кричать на весь мир о том, как жестоко мы с ними обходились.
        Заночевали в городке, в который въехали ночью, побеспокоив районное начальство.
        Не мудрствуя, мы подкатили к двухэтажному зданию горкома партии, застав первого секретаря еще на рабочем месте. По тому как тот меня встретил, я понял, что газеты он читает.
        - Товарищ Кропоткин? Было первое, что я от него услышал.
        - Он самый, - не стал я его разочаровывать.
        Судя по культе руки и медали за отвагу, я понял, что тот воевал, и сразу за уважал партийца.
        Тот приглядевшись к моим погонам, перешел на звание.
        - Товарищ генерал, чем могу помочь?
        - Нам бы переночевать, - сообщил я, глядя как зевает Травченко, еще не отвыкший от
        госпитального режима.
        Горкомовец задумался, и спросил. - Сколько с вами человек?
        - Со мной десять, предупреждаю сразу, нечего особого нам не надо, мы не из привередливых.
        Партиец кивнул и сказал. - Во время оккупации, тут у немцев была комендатура и поэтому в одном из помещений располагалась караулка, поставлены кровати для солдат.
        - Так пока и осталось, самим иногда, приходиться пользоваться.
        - Годиться, - заключил я.
        - В часиков, в семь-восемь утра, мы уедим.
        - Так может тогда чайку, - предложил хозяин.
        - И не только, - сказал я.
        - Трофимыч, - крикнул секретарь горкома.
        На зов появился дед который, открыл нам двери, когда наша компания заявилась на огонек.
        Трофимыч быстро разжег кирогаз, и водрузил на него большой пузатый чайник.
        За стол уселись вчетвером, сам хозяин и я со своими офицерами.
        Прислуживал нам Павел. Трофимыча, отправили спать.
        Рядовой состав во главе с сержантом, перекусывали в караулке, выставив перед этим часового. Павел вместе с нехитрой закуской достал бутылку водки, стаканы нашлись у однорукого горкомовца.
        Где это вас? - Спросил я у него, намекая на культю, когда мы выпили по одной, и не спеша закусывали сварганенными Павлом бутербродами, в виде нарезанного хлеба и копченой колбасы. Секретарь поморщился, но все же ответил.
        - Вторая ударная.
        Я понял его , когда он после произнесенных слов замолчал, он больше нечего не скажет .
        - Да тяжело там пришлось. Я не стал говорить, не о командарме Власове, не о его сдаче в плен, и предательстве, которое страшным пятном, легло на всех кем он командовал,
        на живых и мертвых.
        Услышав мои слова, в которых не было не осуждения, не сочувствия просто констатация факта, секретарь горкома продолжил.
        - Я младшим политруком был в роте, мне можно так сказать повезло, перед самым
        котлом ранили, успели вывезти в последний момент, как горлышко захлопнулось.
        Мы выпили еще. Вскипел чайник и Павел сам, что то жуя заварил и налил чайку, достал рафинад и сушки. Потом долил чайник, чтобы заварить чайку, для остальных.
        Я ночевал на кушетке, сняв сапоги, укрывшись шинелью. Нечто подобное нашлось
        и для подполковника Травченко. Майор же Синицын, спать он собирался в караулке,
        пошел проверить часового, который выставленный у дверей горкома, охранял не только нас, но и наши машины .
        Уже засыпая, я вспомнил Генерала Власова пожимающего мне руку, вот же сволочь
        ведь тогда и не думал, что через полгода, так же улыбаясь, будет пожимать руки офицерам вермахта.
        Рано утром перекусив, мы покинули городок , который похоже не очень пострадал во время оккупации, он в своё время без боя был сдан, без боя и освобожден.
        Дальше вновь дорога, не очень загруженная, со сносным покрытием и потому ехали
        с более менее приличной скоростью, для нынешнего времени.
        Сменился и пейзаж, попадавшиеся деревни, носили редкие следы пожарищ, враг сюда не дошел, но временами бомбил. Его, все же больше интересовали железнодорожные узлы и воинские части. Днем остановились на перекус, прямо на обочине дороги, водители заправляли машины, из прихваченных нами канистр с бензином, доливали воду в радиаторы. Мимо проехала телега, груженая какими то мешками, возница пожилой мужчина, было хотел остановиться для беседы, но наш сержант махнул ему рукой, мол следуй дальше.
        Я посмотрел на карту, оставалось еще полпути, прикинул где лучше остановиться для ночлега. Подошел Семен Леонидович, ходивший по надобности в кусты и тоже стал разглядывать карту разложенную на капоте эмки. Конечно можно было и срезать, сделать путь короче, но сейчас весна и короткий путь, мог забрать больше времени, чем более длинный. Карта была хорошей, сам выбирал такие, где было отмечено почти все,
        начиная с маломальских деревушек, речушек и мостиков через них. На карте дороги имеющие покрытие, по цвету отличались от обычных грунтовок. Наметил дальнейший путь, указав водителям, где надо свернуть. И вновь дорога. Впереди на одном из доджей в натянутом брезентовом верхе, ехал майор Синицын с одним из автоматчиков, потом эмка со мной и Травченко, а следом на втором додже, все остальные. Вторую ночь провели в деревне, заняв две хаты, слегка потеснив хозяев, зато и молочка попили парного. До деревушки, враг не дошел, километров двадцать и та уцелела, как и все хозяйство. И снова в путь. И тут началось. Хотя это был, еще так можно сказать тыл,
        я понял, что как рассчитывал, к вечеру добраться до своего подразделения, я не успею.
        Мало того что, дорога казалось была запружена войсками, так начались проверки,
        кто куда, казалось каждая часть, выставляла свои патрули. В этой сутолоки, мы чуть
        не потеряли одну машину, которая отстала от нас, из за вклинившуюся откуда то,
        артиллерийскую колонны. Тихоходные тягачи, внесли сумятицу в этот поток, хорошо еще что в основном, он был в одном направлении. Через полчаса оглянувшись, я увидел, что вслед за нами движется не наш додж, а полуторка с какими то ящиками, вслед за ней студебеккер с характерным покатым верхом, крытым брезентом. «Катюша»-догадался я, таких машин позади, было с десяток. Я приказал просигналить Синицину, чтоб он притормозил. Тот понял правильно, и автомобиль с ним остановился, вильнув на обочину. Мы поступили так же и стали ждать. Проехали мимо гвардейские минометы, промелькнули ЗИСЫ с каким то грузом. А нашей машины все не было. В конце концов Синицын, кое как развернув свою машину, поехал искать потерянный додж. Постоять пришлось чуть ли не с час. Наконец подкатили наши доджи, и встали за нами.
        Майор Синицын поспешил доложиться. Рассказ его был, немного с юмором.
        Замыкающий додж вел молодой, еще не опытный водитель, и когда с развилки с права, в общий поток вклинились тягачи с артиллерией, тот растерялся и оказался зажат между двумя тихоходными махинами, не туда не сюда. Полковник, командир этой артиллерийской -колонны, заинтересовался доджем. Он гарцевал на коне, и потому, не был стеснен общим потоком.
        - Понятно, - сказал я. Этот полковник увидев, что машина следует без офицера, попытался отжать её. Синицын кивнул. - И вот что гад сделал, приостановил свою колонну, сведя ее на обочину, сам со своим конем не давал вырваться из нее нашим. Короче, машину согнали в кювет и началось. Документов на машину не каких, у солдат только личные книжки, причем только у Панкова Павла отметка, что он из гвардейской танковой бригады. Полковник как не стращал его, тот в ответ грозил автоматом и генеральским гневом, и тут я подкатил. Конечно майор, полковнику не указ, но когда я пригрозил особым отделом, тот сразу пошел на попятный, его ребята помогли вытолкать машину на дорогу, и вот мы здесь.
        Я сплюнул, столько время потратили. Поехали тем же порядком, только учитывая происшествие, в последнею машину, пересел Травченко, а в мою Павел. Пришлось ехать ночью. Свернули с основной дороги, и чуть не заплутали. Пару раз эмка вязла в грязи,
        но это нечего. Хоть фары были и притушены, но все равно привлекали подвижные патрули. Что тоже, задерживало наше продвижение. Впрочем когда наткнулись на следующий, тот нам помог, отыскать нашу бригаду недалеко от Воронежа.
        Воронин отрапортовал.
        - На данный момент в бригаде в строю, двадцать средних танков и три легких.
        Значит кое какие, машины после ремонта встали в строй, что же не плохо.
        Неподалеку находился и самоходный полк, майора Сасковца. Я вспомнил про Телепина и его сбежавшего сына. Воронин усмехнулся. - Ну да, целая история. И потом уже серьезно сказал.
        - Пришлось зачислить парнишку в бригаду, стервец грозился вновь сбежать, если в тыл отправят, так пусть пока под приглядом отца побудет, тот в наказание, влепил ему пять нарядов вне очереди, сейчас на кухне отрабатывает.
        - Хорошо. Я зевнул, и решил поспать, а после обеда заняться делами.
        - Тебе кстати подполковника присвоили, как и Хрипунову, ну и еще кое кого, не забыли.
        - Я Бровкина, тоже на роту поставил, - сообщил обрадовано новоявленный подпол.
        Я кивнул. - Ему с Толбухиным, старших лейтенантов дали, ну все о делах, надо поспать немного, а то сутки в дороге без сна.
        Воронин, уступил свою кровать. Проснулся от шума, кто то с кем то ругался.
        Я взглянул на наручные часы, швейцарские, трофейные, было половина третьего дня.
        Во дворе, кто то на кого то орал, ругался, стращал. Вставать все ровно надо было, я оделся, обулся, перепоясался ремнем, шинель одевать не стал. На улице уже было, относительно тепло, все таки на юг переместились. Во дворе около хаты, толпился народ, все офицеры, все знакомые, кроме одного майора, в черной кубанке на голове.
        - Кончай перепалку, - крикнул я, вклиниваясь в средину.
        Все моментально стихли. Я начал здороваться с теми, кого еще сегодня не видел.
        Майор Брежнев, Майор Хрипунов, майор Сосковец, подполковнику Воронову, который успел прицепить звездочки кивнул, как и Травченко с Синицыным.
        - Здорова Артур Николаевич, чего шумишь?
        Мы машинально пожали друг, другу руки.
        - Японский городовой, Витька? Мы обнялись.
        - Комбриг Гаврилов, представился майор в кубанке. И тут же пояснил.
        - У плетня, мой Орлик привязан был, а тут товарищ полковник, на гнедом подъехал,
        в общем кони чего то не поделили, товарищ полковник не удержался в седле упал,
        слегка зашибся, ну и поднял ор.
        Перепалка, вновь возобновилась. - А чего твой мерин, на моего Самурая кусаться полез.
        - Это тот полковник, что наш додж, умыкнуть хотел. Шепнул мне Синицын.
        - Этот может, - ответил я ему. И наконец перекрывая шум, представился.
        - Командир 7-го танкового корпуса, генерал - майор Кропоткин, кто еще не знает.
        Мои знакомцы представились друг, другу, как и оказалось, Гаврилов командовал той самой бригадой кавалеристов, что вырвалась из окружения, она была передана мне, и находилась в стадии переформировки.
        А вот Вяземцев, меня удивил, он вместо двух обещанных дивизионов, привел три
        причем один тяжелый 152 мм и хозчасть. То есть целый артполк, боюсь такое богатство у меня постараются отобрать.
        - Ты, что еще полковником ходишь? Спросил я, после совещания.
        - Залет был, - признался тот.
        - Не на ту бабу влез, - пошутил я.
        И получил ответ. - А ты откуда знаешь, а впрочем -жена командующего армейской артиллерией оказалась, генерала Сарачева - знаешь такого?
        - Не а.
        Я к нему в замы, после госпиталя попал.
        - Выхожу как то от него, а тут такая красотка, возле штаба вертится.
        Туда сюда, в общем пару раз было, а на третий попались, что было, ор на весь штаб.
        - Я только тогда и узнал, чья она жена, в общем меня из штаба выперли, с понижением в должности. Веришь или нет, дивизионом, как какому то мальчишки пришлось командовать.
        - В общем звание есть, а должности нет. - Вот чуть ли не через год, на полк поставили и то резервный, не успел сформировать, получил приказ, дивизион туда, дивизион сюда. Кое как весь полк увел, он конечно не полного состава, но все же.
        - Слушай, я тебя своим замом сделаю, а полк раскидаем по бригадам, иначе отберут,
        как полноценную единицу.
        А давай! Согласился Вяземцев. - А машину дашь?
        Все таки увел у меня додж, сволочь.
        И снова потянулись дни, учебы, и сколачивание корпуса.
        Надомной, появился непосредственный начальник. Командующий резервным фронтом, генерал - лейтенант Гаврилин, личность неодиозная и мало известная.
        Резервный фронт, имел одно название, поскольку представлял собой штаб, неполного состава и части входящие, то выходящие из него, после формирования и доукомплектования, они пополняли поредевшие в боях армии Воронежского и Юга -западного фронта. Меня же, точней мой корпус, пока не трогали, но это пока.
        Понемногу, он стал пополняться техникой и людьми. Как и ожидалось, восемьдесят процентов пополнения, были вчерашние мальчишки, лет восемнадцати, а то и семнадцати имеющие не полное образование, командовали ими такие же юнцы, закончившие ускоренные курсы, младшего командного состава.
        Я не стал дробить и разбавлять, две вновь сформированные танковые бригады, командирами и обстрелянными экипажами, из гвардейской части, которая и так на треть пополнилась новым составом, поскольку мне нужна была, хотя бы одна воинская часть, имевшая опыт в боях. Время шло, заканчивался май, приближалось лето. Вновь началась формировка третей танковой армии, и мой корпус, недополучил последние предназначенные ему десять Т-34, целую роту танков.
        И две бригады, вместо пятидесяти танков, имели по сорок пять .
        Помня о приближающейся «Курской дуге», я усилил каждую бригаду, батареями САУ -100, раскидав полк майора Сосковца. Как и ожидалось, на мой корпус облизывались.
        В первую очередь, генерал Рыбалко, которому было труднее всего, ведь формировка его армии, только началась. Гаврилин, показал на одном из совещаний, мне стопку запросов на мой корпус, а то и на отдельные его части, и если бы не приказ о том, что отдельный танковый корпус, является резервом ставки, то вполне возможно, его бы уже переподчинили, а то бы и раскидали. Но то что шла подготовка к битве, сказалось на нас. Поскольку моя часть, будучи резервной, находилась в тылу, как бы во втором эшелоне, нам резко урезали в двое поставки продовольствия, и соответственно боезапаса и горюче смазочных материалов, причем все это было, на законном основании.
        Все, в первую очередь шло в те части, которые непосредственно находились на передовой и, хотя особо боевых действий не велось, все понимали по интенсивности подготовки укреплений и наращиванию сил, что вскоре, что то произойдет.
        Я вспоминал все, что видел и слышал, о битве на Курской дуге, но основное, что я помнил, то что враг нанесет одновременно два удара, с запада и востока, и конечно сражение под Прохоровкой. Но теперь диспозиция немного изменилась, Белгород находился в наших руках, и оборонительные сооружения вокруг него укреплялись не только, за счет минных полей и земляных сооружений, но и воинскими частями.
        Сдавать город, не собирались. Но меня, сейчас волновали другие проблемы, люди в корпусе начали не доедать, рацион снизился, особенно в отношении мяса и масла.
        Как говорится, каша и щи, стали пусты. Мне пришлось выступить перед своей бригадой, поскольку та являлась гвардейской, уменьшение довольствия её не касалось, и она по прежнему снабжалась полуторным запасом. Безоговорочно на время, мои орлы постановили, отдавать дополнительную пайку, в другие части. Это хоть немного, но решило проблемы в питании, кроме того я негласно разрешил рыбалку и охоту на территории, где располагались мои части. Особенно рацион, пополнила жареная рыба и уха. Основа ловли рыбы, конечно было её глушение, и не смотря на запрет, такого способа его обходили. Если с едой, кое как, проблема временно была решена.
        То что у меня было запланировано в учебе личного состава , а именно обкатка
        мотострелков танками, а так же стрельбы, становилось невозможным. Я не мог потратить на учебу, тот резерв горючего и боекомплекта, что был в корпусе, поскольку в любой момент он мог из резервного, оказаться на передовой, причем собственным ходом.
        Отдав приказ заниматься изучением техники, и муторным, но так не обходимым для любого танкиста быстрым запрыгиванием и покиданием машины на время тренировкам. Я отправился к Гаврилину. Генерал - лейтенант обедал. Основу его обеда составляла жареная рыба. Ком - фронта игнорируя мои заверения о том, что я уже поел, усадил меня за стол. Женщина средних лет, в цветастом фартуке, поставила на стол еще один столовый прибор.
        - Уверяю, моя Машенька самый лучший повар на свете, - сказал Семен Карпович.
        И тут же занялся поеданием, своего рыбного тезки. Мы выпили по сто грамм.
        То что жена генерала умела готовить, я убедился. С удовольствием съев, пару жирных карасей в сметане.
        - А я ведь догадываюсь, чего ты приехал просить у меня. - Сказал Гаврилин, наливая себе еще. - Сам знаешь, у нас снабжение идет, по остаточному курсу, численность состава не постоянна.
        - Это ты задержался, но очевидно на счет твоего корпуса, есть определенные планы.
        Я сам догадывался какие, корпус прорыва. Недаром все части, были подвижного состава и эта кавбригада. Но я так же знал, что пока есть время, людей надо учить не шагистики, которая нужна на парадах, политзанятия тоже нужны, но не в таком же объеме.
        - У меня большинство механиков водителей, имеют лишь несколько часов накатки,
        - сказал, я. - Что будет с ними, с машиной в бою, а ведь от опыта вождения зависит многое, а стрельба по целям, в этих училищах наводчики и командиры едва по снаряду выпустили, им как говорят, в действующей подучат, а как, не сегодня завтра в бой.
        - Ты представляешь, какое соотношение в потерях будет, у нас и у врага.
        Гаврилин молчал какое то время, потом все же произнес.
        - Хорошо, я попробую сделать запрос, мотивируя это твоими доводами, только особенно не рассчитывай.
        Мой запрос, подкрепленный ком фронта Гаврилиным, частично был удовлетворен.
        На станцию для получения дополнительного горючего, и боезапаса выехал я сам и как оказалось не зря. Вагоны со снарядами, уже бойко разгружались, причем не моими людьми.
        - В чем дело. Я сверился с накладными, и показал их, растерянному начальнику станции.
        - Где мои цистерны с горючем?
        Тот молча указал в глубь станции, где к трем, отдельно стоящим цистернам, уже подкатывали заправщики. Чего то подобного я ожидал, поэтому прихватил с собой взвод автоматчиков, во главе майором Капраловым.
        - Прекратить грабеж. Это дело я назвал так, поскольку меня действительно грабили.
        Особист рьяно взялся за дело. Загруженные снарядами две полуторки он не стал выгружать, а в сопровождении автоматчиков направил на нашу базу.
        Чужие заправщики, были отогнаны и перекачка началась, в наши.
        Перегрузка вагонов продолжалась. Еще три машины со снарядами, уже мои собирались отходить от вагонов, когда появился он. Генерал Рыбалко, плотный круглолицей , сейчас он не был похож на того улыбчивого, добродушного дядечку, каким я его видел в фильмах и на фотографиях. Его виллис, перегородил дорогу, нашим машинам.
        - Кто посмел? - Кричал он, пристав в машине.
        Я подошел к нему. - В чем дело? - товарищ, генерал - лейтенант.
        Наши взгляды встретились. Оба мы были в полевой форме. Два, генерала.
        Только он старше по званию, и он командарм, по всем ступенькам, я уступал ему.
        Но у меня же две звезды героя, и нашивки за ранения, больше наград я не нацепил, даже планки.
        - Как вы смеете? Наконец проговорил Рыбалко, разглядывая меня.
        - Сейчас же верните мои машины и груз.
        - Машины верну, с дозаправкой, но груз он мой.
        - Как ваш, Дружинин?
        Высокий подполковник подбежал к генералу, и достал из планшета какие то документы.
        - Смотрите. Мне предъявили накладные, в которых, по распоряжению Воронежского ком - фронта, генералу Рыбалко, разрешалось, взять со станции Грузовая, необходимый для его армии груз.
        - Телепин? - крикнул я. Мой лейтенант, тоже достал накладные за подписью Гаврилина, в которых указывался номер состава, и номера вагонов, а также количество грузов прибывших для меня .
        Я предъявил их. Рыбалко, не стал смотреть.
        - Груз мой. Пробурчал он, распоряжение ком фронта.
        Формально оба, мы были правы. Но груз все же, предназначался мне.
        - Пускай машины уходят. Вмешался в нашу перепалку начальник станции, не дай бог налетят. Он был прав.
        - Я, этого так не оставлю ,-сказал Рыбалко, делая знак водителю отъезжать .
        - У меня машины, прибыли без снарядов.
        Мне стало жаль командарма, ведь сейчас его, вновь формирующиеся армия, была в худшем положении, чем мой, почти сформированный корпус. Вполне возможно эти снаряды и горючие, предназначались ему, но были перенаправлены мне.
        - Телепин, часть поступившего, отправить в расположение 3-й танковой. -Приказал я.
        Тот неохотно ответил. - Есть. И бросился к машинам.
        Рыбалко, услышал мои слова, вылез из виллиса и подошел ко мне.
        Генерал достал пачку Казбека, и предложил мне папиросы.
        Я отказался, сославшись, что не курю.
        - И правильно. Лицо генерала становилось, из красного нормального цвета.
        - Ты представляешь, приходят танки, в баках почти пусто, без боекомплекта, экипажи толком не обучены, славные ребята, рвутся в бой. Генерал помрачнел.
        - Только были у меня уже такие, там под Харьковом, нам вперед, в перед, а потом фланговый удар, тылы смяты, горючее на исходе, снарядов нет, короче танки, что остались, пришлось сжечь. Рыбалко, посмотрел на меня.
        - Впрочем кому я говорю, сам наверное бывал в такой обстановке.
        Он разговаривал со мной, как с равным, хотя по возрасту годился мне чуть ли не в отцы.
        - По разному было, - согласился я.
        - Ну так вот, я к Рокоссовскому, так и так мои коробочки без нечего, а тут узнал, состав со всем нужным прибыл, я ж не знал, что это к тебе. - Тоже наверное, без всего сидишь?
        - Почти, - сказал я.
        - Ну, буду должен. -Сказав, командарм пожал мне руку, и направился к виллису.
        Я знал, примерно через месяц, его и наверное мой корпус пополниться всем необходимым, но время для подготовки экипажей, будет упущено, что скажется в боях.
        Уладив с подполковником свои дела, подошел Телепин.
        Правильно сделали, товарищ генерал, - сказал он, своих надо выручать.
        И тут же хитро прищурился.
        - В нескольких километрах на переезде, говорят состав разбомбили, - сказал он.
        - Я съезжу посмотрю?
        - Давай, - согласился я, только поосторожней там.
        - У меня запасец накладных есть, просроченные но нечего.
        Взяв с собой в студебеккер, отделение автоматчиков, Телепин выехал, когда его машина развернувшись проехала мимо, я заметил что третьем в кабине мелькнула рыжая головка Сергея. У меня до сих пор не было своего зама по тылу, которого сперва дали но потом перевели в другую часть. И я временно на эту должность забрал к себе Телепина, понимая что одному со всем не управиться, у начштаба своих дел по горло, как и у замполита.
        Брежнев, внезапное повышение воспринял, как должное и со своей работой справлялся.
        В мои дела не лез, конечно там где надо, брался и за то, что к политзанятиям не имело
        не какого отношения, сам вместе с личным составом изучал технику и вооружение.
        По дороге назад, я заехал в штаб резервного фронта и оформил приказ о присвоении звания капитана Телепину, тем самым окончательно утвердив его, на должность зам - по тылу корпуса.
        В моем штабе, меня ожидал майор Синицын. - Вот задержали.
        Он указал на двоих военных, старшего лейтенанта с фингалом под глазом, и старшину в изорванной гимнастерке, оба предстали передо мной без головных уборов и ремней.
        - Лазили вокруг, что то вынюхивали, а я со своими ребятами как раз занятие, по скрытому пересечению местности проводил. Смотрим , эти двое в стогу сена укрылись,
        и за нашим артдивизионом наблюдают, те как раз пушки чистить начали.
        - Не пушки, а гаубицы, - поправил полковник Вяземцев.
        Находившийся тут же. Он уже давно, заменил на погонах свои скрещенные пушки на танки и больше пропадал у самоходчиков, считая что раз подразделение у тех называются батареями, значит относятся к артиллерии, а потому непосредственно, относятся к его юрисдикции.
        - Так вот, взяли мы их тепленькими, спрашиваю ребята, что вы тут делаете, и кто вы
        такие.
        Те представились, что так и так после госпиталя, направляются в такую то дивизию, резервного фронта, для дальнейшего прохождения службы.
        Звоним проверяем, оказывается эта дивизия с месяц, как убыла на юга - западный фронт.
        - Ну и что здесь такого, - спрашиваю я. Тут такая неразбериха, вполне возможно запросы, по госпиталям еще остались. - Или документы не в порядке?
        С документами все вроде в порядке, только вот не нравятся они мне, что то.
        Подошел Капралов, взял документы, проверил следы от скрепок, те в виде ржавых оттисков были на месте. Но это еще не факт. Я еще раз глянул на задержанных, старшему лейтенанту лет тридцать, красная нашивка на гимнастерке- говорящая о тяжелом ранении, у старшины желтая, посмотрел выписки из госпиталей, вроде все в норме, оба прибыли на место службы, после отпусков по ранению.
        - Следы от ран смотрели? - спросил я, Капралова.
        Тот в ответ хмыкнул, и уставился на старшего лейтенанта. - Показывай, пехота?
        Задержанный психанул, и с криком. - Нате смотрите, тыловые крысы!
        Стянул с себя гимнастерку.
        На спине у него виднелся длинный рубец, с еще красноватой, не так давно затянувшейся
        раной, похоже оставленной осколком от мины, или снаряда. Вдоль рубца тянулись с той и другой стороны точки, оставшиеся после снятия швов.
        Я развернулся и направился к выходу, сказав особисту. - Продолжайте разбираться.
        Сам направился к корпусному госпиталю, который развернулся совсем недавно, и тоже пополнялся персоналом, готовясь к нашему выдвижению на фронт.
        Я сам, зачастил по вечерам в их хозяйство, обхаживая молодую фельдшерицу, та вроде готова вот-вот ответить, на мои ухаживания. Но в этот раз, я шел не к ней.
        Старший хирург госпиталя, - Ксения Михайловна была у себя.
        Разглядывала брошюры на медицинскую тематику.
        - А Виталий Викторович, - сказала она вставая, и не без иронии добавила.
        - Вы случайно дверью не ошиблись, или на более зрелых потянуло?
        Самой женщине было едва за сорок, и выглядела она еще вполне привлекательной.
        Но вот, Ксения Михайловна взяла лежащую на столе, пачку Беломора и выжидающе посмотрела на меня.
        - Один грамм никотина убивает лошадь, - сказал я.
        Женщина хмыкнула и сообщила.
        - Я за два года товарищ генерал, выкурила столько, что на два табуна хватит.
        И продолжила. - Вы, ведь не курите? Я кивнул.
        - И я не курила, но когда у тебя на столе умирает мальчик, которому стукнуло едва
        восемнадцать, а ведь мальчиков таких было много, кого то спасаешь, кто то остается калекой.
        - Но вот глаза тех, кто еще минуту назад смотрел на тебя с надеждой.
        Женщина с горечью отбросила на стол пачку, так и не вынув из неё папиросу.
        - Кому я говорю, - сказала она.
        - Вы ведь сами, столько смертей видели.
        Она кивнула на три мои нашивки, две из которых были красная и желтая. - Сами под ней ходили, - добавила она.
        Я прервал ее. - Ксения Михайловна, я как раз по этому поводу, нужна консультация.
        Через два часа, задержанных у нас забрал СМЕРШ. Ксения Михайловна сидела, курила.
        - Хочется особенно после такого, пояснила она, вот и курю помогает успокоиться.
        Да старший лейтенант, со старшиной раскололись, и то что они поведали нас разозлило.
        Я чуть не отдал приказ расстрелять, до того тошно на душе стало. В Харькове, немцы захватили наш госпиталь.
        Часть раненых, особенно тяжелых не успели вывезти. Абвер сработал молниеносно. Обследовали раненых их документы. После чего на полуторку, с якобы убитыми водителем и санитаркой, наткнулась группа бойцов, прорывающаяся из окружения, те подобрали раненых находящихся в кузове. У санитарки нашли сумку с их документами. Отряд со своими ранеными и подобранными, через три дня вышел к своим, что не удивительно, немцы специально сделали им коридор. Раненых отправили в госпиталя долечиваться.
        Как же их раскусили? А Ксения Михайловна с моей подачи.
        Там в госпитале, куда они попали, определили их к выздоравливающим по истории
        болезни, с месяц ходили только на перевязки. Комиссия бегло осмотрев, дала рецензию годные, и две недели отпуска, после чего на фронт.
        Ксения, тщательно осмотрела раны, и сделала заключение. - Раны поверхностные, да и следы от стежков ей не понравились, у нас не так раны сшивают, не та школа, тут как то равномерно - аккуратно, как на швейной машинке, у нас же не до этого. - Все делается в спешке и за ровностью швов, не следят.
        Что же насторожило меня, а то, с какой лихостью снял с себя гимнастерку старший лейтенант, я сам был ранен в спину осколком и помнил, с какой болью доставалась мне каждое движение руками. Даже потом, через некоторое время, когда рана зажила, оставались условные рефлексы, при каждом резком движении, лицо непроизвольно морщилось, в ожидании боли.
        Капралов своими методами, расколол по полной. Оба засланных, закончили разведшколу Абвера, готовилась легенда к заброске, а тут госпиталь подвернулся.
        Раненых и захваченный медперсонал, расстреливали сами предатели, а немцы все это
        снимали, чтоб дороги назад не было. Потом недельку отлеживались, после так называемых операций, и снятия швов. Лишь при тщательном осмотре, опытным хирургом, можно было понять, что это лишь неглубокие порезы кожи, а не глубокая рана, которой около месяца заживления. Единственное, что меня утешало, это то, что благодаря этой заброски, несколько десятков бойцов уцелело, выйдя из котла, а не были уничтожены.
        - Вот поэтому, из за таких, нормальных парней, вырвавшихся из окружения, и допрашивают как шпионов, зло бросил Синицын, и выругался.
        Женщина хирург уже ушла, оставив в банке из под консервы, недокуренную папиросу.
        - А все таки вам бы Смершем командовать, - высказался Капралов.
        - Это же сколько, благодаря вашей чуйке диверсантов похватали.
        - Так это не первый раз? - Спросил Синицын, который не был в курсе, моих похождений.
        Я не стал отвечать на его вопрос, не хотелось, да и начштаба зашел.
        Семен Леонидович, был взволнован. - Нас вызывают в штаб фронта, к Коневу, - сказал он.
        - К кому? - переспросил я.
        - Ах да. - Травченко протянул пакет. Я достал из него листок.
        В нем был приказ, о переименовании Резервного фронта в Степной и назначении
        командующего им, генерала армии Конева.
        Командующий встретил нас дружелюбно, после знакомства и рукопожатий началось совещание. Кроме нас было еще несколько генералов и полковников, фронт разрастался, но название хоть и поменялось, по сути он так и оставался резервным.
        Среди генералов, был и командарм пятой танковой Ротмистров, мне показалось, что он как то с интересом посмотрел на меня.
        Его интерес я понимал, хочет заполучить мой корпус себе.
        - Догадки ставки о том, что враг нанесет свои удары по Курскому выступу подтвердились.
        Начал Конев и подошел к карте.
        - Враг, рассчитывает двумя ударами прорвать оборону Центрального и Воронежского фронтов, взять их части в кольцо, и уничтожив их, развить наступление на Москву.
        - Как вы знаете, идет усиленная подготовка, возводятся несколько рядов эшелонированной обороны. - Наш фронт будет в резерве, его задача, после того, как враг будет измотан в боях, нанести по нему удар, опрокинуть его и развивая наступление
        завершить разгром.
        Я вспомнил сражение под Прохоровкой, тогда чтобы избежать поражения, танковую армию резерва, бросили в бой, та ценой колоссальных потерь, сдержала натиск врага, и тот отступил, перейдя в оборону, но не был окончательно разгромлен. Лишь благодаря атаки брянского фронта, куда была переброшена танковая армия Рыбалко, были достигнуты успехи и освобожден город Орел.
        - Танковой армии генерала Ротмистрова, выдвинуться ближе к фронту, и оставаться в резерве. -Танковому корпусу, генерал - майора Кропоткина, ставиться особая задача.
        Конев посмотрел на присутствующих, и те правильно поняв стали покидать помещение. Конев дождавшись, когда мы остались одни, выдвинул из стола ящичек, достал пакет с сургучными печатями, и протянул мне, пакет с грифом секретно.
        Я взял его, и по тому как Конев повел себя, присев с безразличным видом, понял, что приказ ставки, касался лично меня. Я сделав пару шагов в сторону, взломал сургучные печати, вскрыл конверт, в нем был приказ выдвигаться в сторону Белгорода, и еще один, лично от главнокомандующего.
        Генерал-майору Кропоткину, действовать по обстановке. Я показал его Коневу, тот кивнул и протянул мне руку, для прощания. Я вышел и пошел к своей машине.
        Возле виллиса стояли братья Панковы, и покуривая папиросы, о чем то вели беседу со старшиной, тоже вероятно каким то штабным, толи водителем, толи ординарцем, как Павел. Увидев меня, братья распрощались со знакомым.
        Я поискал взглядом своего начштаба Травченко, и увидел его, тот неподалеку вел разговор с каким то полковником. Махнул ему рукой, давая понять чтоб он заканчивал.
        Тот похлопав полковника по плечу, устремился к нам. Мы сидели на заднем сиденье,
        потому я достав из планшета пакет, спокойно протянул его Травченко. Тот бегло
        пробежался по двум листкам с приказами, вернул мне бумаги. Приказ о выдвижении корпуса к Белгороду, будет доведен до всех комбригов и замов на совещании по прибытию, о втором приказе будут знать лишь те, кому доведу я лично .
        Травченко кивнул, соглашаясь со мной. По сути мой корпус, выводился из подчинения фронтов являясь резервом ставки, и лишь она могла повлиять на мои последующие действия.
        - А как быть со снабжением, забеспокоился Травченко памятуя о нашем положении тыловиков.
        О том же я спросил и у Конева, покидая его. Приказ о снабжении части 273117 отдан всем фронтам, сказал он. Это номер вашего корпуса, соответствующие документы.
        По этому приказу, снабжение шло как по фронтовому то есть без ограничений.
        Травченко рассмеялся, вот Телепин обрадуется, он сейчас сможет выбить и то и другое аж три раза, пока мы не выдвинулись к Белгороду.
        Действительно пункты, всех трех фронтов находились в Курске, как самом узловом железнодорожном пути.
        - Ты что думаешь, снабженцы такие дураки. -сказал я. - Получать будем необходимое, с баз Воронежского фронта, а чего нет с других, - добавил я, разворачивая карту.
        Давая мне свободу действий ставка, а точней Верховный, ожидал от меня чего то такого, чего не ожидает не он, а тем более противник, и тут палка о двух концах, если я оправдаю его ожидания, то для меня все будет хорошо, а если нет то.
        Травченко увидев, что я чем то задумался над картой, не стал меня беспокоить.
        Я же лихорадочно вспоминал все, что помнил о сражении на Курской дуге.
        Кое что знал из игр на эту тему, в которые играл сам, больше мне давали кадры
        всплывающие из сознания, виденные когда в фильмах, и я помнил, что врагу удалось
        вклиниться в оборону, до тридцати километров, не больше и то местами.
        И тут глядя на карту, лежащею у меня на коленях я вспомнил, что когда то видел их
        в своем мире. Я достал карандаш и быстро стал рисовать стрелки, наносимых ударов врага, и наших контр атак. Я спешил, поскольку всплывшая в сознании карта, могла исчезнуть. Удара из под Белгорода не будет, скорей всего он будет западнее, рядом с обозначением самого города увидев, что Травченко следит за моими действиями, я сложил карту, и спрятал её в планшет.
        - Так мыслю, как будет действовать противник, - сказал я.
        Семен Леонидович лишь только опять кивнул.
        Я очень надеялся, что разглядел он только стрелки на карте , рядом с ними были
        обозначения частей и их численность. Мы уже подъезжали к штабу корпуса.
        - Семен Леонидович, - сказал я. Прошу вас, собрать весь штаб и командиров через час.
        Подполковник выскочил из машины, и направился к штабу корпуса.
        Я же поехал к своему временному жилью.
        Глава девятая
        Мой виллис катил по пыльной, почти пустой дороге. Лишь из редко попадались машины, следующие в ту или иную сторону, везущие ну уж очень необходимые грузы.
        Передвижение воинских частей днем, строго запрещалось. Я догонял свой корпус, он выдвинулся к Белгороду, двое суток тому назад. Не обращая на качку создаваемой, ухабами разбитой тяжелой техникой дороге, я изучал карту. Егор Панков мой водитель объезжал, уж очень глубокие рытвины, созданные разрывом бомб.
        - Всё таки зря охрану не взяли, раздался позади голос моего адъютанта.
        Теперь у меня был и такой, молоденький лейтенант, недавний выпускник училища, присланный ко мне, из штаба фронта. Лейтенант сидел зажатый на заднем сиденье, между моим ординарцем Павлом, и автоматчиком.
        Я обернулся к говорившему и спросил.
        - Александр, ты бывал под бомбежкой, или артобстрелом?
        Тот опустил голову. - Нет товарищ генерал-майор. И пояснил, я лишь два дня как
        прибыл. - Я с Сибири, точнее из Томска, там и училище закончил, после десятилетки.
        Понятно, городской мальчик, хоть и из глубинки. Разговор о машине с охраной, он
        затеял после инструктажа майора Капралова, особиста корпуса.
        Беседу продолжил Павел, на правах обстрелянного вояки.
        - Вот налетит авиация германцев, увидит нашу машинку за которой катит еще одна, и
        поймут, едет кто то важный, раз при охране, и не отвяжутся, пока не отбомбятся по полной.
        - А как же наши ястребки, - спросил лейтенант.
        - Ну не могут же они постоянно крутиться над дорогами, а специально вызывать парочку истребителей, для сопровождения каждого начальника, которому вздумается куда то проехаться, так не какой авиации не хватит.
        Закончил сержант со смехом. Я снова углубился в изучение карты. Правы были оба, и лейтенант и сержант. В сущности я нарушал предписание выехав без охраны, хотя вроде бы мы и в тылу. Но враг мог поджидать, и в более глубоком тылу, вспомнить хотя бы нападение на меня под Москвой.
        Переброска целого корпуса, тем более танкового ближе к фронту, та еще морока.
        А сейчас соблюдая скрытность, передислоцируются целые армии.
        Это там, где то западнее, одни и те же части днем, сновали туда сюда, создавая ажиотаж переброски войск, без конца работали радиопередатчики, наполняя эфир.
        А у нас тишина не какой подготовки к наступательной операции, только усиленная оборона.
        Но ночью все оживало, шли колонны техники, обгоняя пешие роты, сновали конные разъезды патрулей, выискивая подозрительные личности.
        В прочем патрули были и сейчас. Впереди на дороге, замаячил такой же виллис, как у нас и три фигуры, один офицер и двое солдат с автоматами. Офицер вышел на средину дороги и взмахнул рукой, требуя остановится. Двое автоматчиков с повязками патруля вскинули свое оружие, давая понять, что требование надо беспрекословно выполнять.
        Приготовились и мы, не так явно, но всё же, три ППШ готовы были к стрельбе.
        Офицер с повязкой, подошел к машине и представился.
        - Старший лейтенант Бобров, предъявите ваши документы.
        Я молча достал свое удостоверение. Егор кроме того, бумажку за подписью зам ком фронта, разрешающие передвижение днем.
        Старший лейтенант, разглядев меня в генеральской форме, немного волновался.
        Лет ему было, почти столько же сколько и мне, но мои широченные лампасы на бриджах, смущали его. Просмотрев мои документы и разрешение, он вернул их, и отступив в сторону отдав честь крикнул . - Проезжайте. Вот и все, не каких приключений,
        патруль был настоящий и вылавливал нарушителей, не имеющих спец пропусков.
        Где то в километрах десяти, должна была быть одна из наших частей, укрытая в небольшом лесочке, пункте отдыха после ночного марша. Я начал выискивать глазами, возможные следы недавно прошедших танков, и они все таки попадались, но с воздуха попробуй определи. Вслед за броней ехали специальные машины, тащащие за собой
        волокуши, которые хоть и не полностью, но заравнивали следы гусениц.
        Неподалеку от леска, снова показался патруль. Опять проверка. В лесок я, заезжать не стал. Зачем беспокоить людей. В нем сейчас располагался танковый батальон, из третей танковой бригады. В корпусе, он замыкал нашу часть при передислокации, и выступил одним из последних. Я же сейчас определял по карте, диспозицию корпуса возле Белгорода. Моя родная бригада, была уже на месте расположения, и тоже тщательно маскировалась. Город был прифронтовым. Его уже несколько раз бомбили, после освобождения. Но похоже ПВО справлялось с поставленной задачей, и разрушении были незначительные. Кроме того неподалеку был авиаполк истребителей, прикрывающий город и прифронтовую зону. Сам фронт находился в километрах двадцати, и имел несколько рубежей обороны. В здании штаба корпуса, не кого кроме дежурного офицера и охраны не было, ну разве несколько связистов и тыловиков. Все, были при частях.
        Я по конспирации, как и весь штаб, был одет в общевойсковую форму.
        Не каких комбинезонов и эмблем с танками. Павел помог мне умыться после дороги,
        и поспешил на кухню справиться на счет обеда, не в сеже сух пай кушать.
        Я же сидя за столом, вновь уселся за картой. Приближался день удара врага, и он будет.
        Только, я немного вмешался в историю. Если с запада все оставалось по прежнему,
        то с нашей стороны, удара из под Белгорода не будет, врагу сперва надо будет взять город, а сделать это будет, ох как не просто.
        И что остается, наносить удар восточней города, или западнее, на время оставляя его в покое. Это если будет сопутствовать успех, можно будет фланговым ударом вновь занять город, я начал рассуждать, как действовать мне, опять же все зависело от направлении ударов врага, нужно было учесть и тот, и этот вариант действия противника. Формально я находился в подчинении и резерве воронежского фронта, с другой имел право принимать собственное решения, и ком фронта об этом знал. И так, если атака врага будет западнее Белгорода, у меня два пути, после того, как их танковые дивизии увязнут в нашей
        обороне. Первое нанести фланговый удар, и тем самым отрезать пути к отступлению и окончательно разгромить врага, но был еще один путь, самый заманчивый. Стремительный бросок на Харьков, а что смять незначительную оборону врага, и вперед, ведь после Курской битвы пусть чуть позднее, город так и так будет освобожден. Оставался другой момент, враг нанесет удар восточнее, и тогда мой корпус окажется на направлении главной атаки противника, сметя рубежи обороны, а он имеет на это силы, вон в том времени прорыв был местами до тридцати километров, и если бы не танковые армии, то бы вообще увенчался успехом. Что же тогда моему корпусу остаётся, прикрывать Белгород.
        Размышления мои, прервал ворвавшийся Вяземцев. Полковник был взбудоражен.
        - Поедем, покажу чего я нашел.
        - Ну и чего? Я оторвался от карты, и посмотрел на Артура.
        - Там увидишь, - загадочно произнес он.
        - Хорош, - я свернул карту и вышел в след за Вяземцевым во двор.
        Там нас поджидал додж, который на правах моего зама, взял себе Артур, еще один достался одному из моих комбригов, Воронину. Я сел в додж рядом с Вяземцевым и тот дал команду трогаться, и мы покатили из города, в след за нами последовал мой виллис и пара мотоциклов охраны. Их навязал мне Капралов, устроивший мне взбучку, за то что я езжу один. Адъютант видно все же успел нажаловаться. Посты не на выезде из города, не на проселке нас не останавливали, понимая что едет какая то шишка, да и додж Вяземцева похоже примелькался. Мы подъехали к одному из лесков у небольшой речки, где расположилась одна из наших бригад. Танки, машины стояли между деревьями, под натянутыми маскировочными сетями. Рядом с ними, тут же установили палатки для личного состава. То что, решил мне показать Вяземцев, я увидел на одной из полянок
        к которой мы подошли, оставив наши машины. Это был танк. Точнее танкище, КВ-2 стоял в уже слегка проросшим, вокруг него кустарником, возле него суетились люди.
        В одном из них, я узнал капитана Ермолова, нашего техника. Тот увидев нас спрыгнул с машины, и отдав честь сказал, танк можно восстановить. И вопросительно посмотрел на меня, ожидая моего согласия. Я еще раз оглядел этого монстра, вспомнил, что нам предстоит и дал добро.
        Ну и зачем я сюда притащился, думал я, в пол уха слушая идущего рядом Артура.
        - Это я его нашел, когда мы с Зиночкой ходили посмотреть, есть грибы, или там ягоды какие.
        Понятно, Артур опять взялся за старое, появилась в бригаде новая санинструктор,
        и он тут как тут, а ведь вроде женатый человек, дочка есть, в прочем не мне судить.
        У самого в санбате есть пассия, Людочкой зовут, как то проболталась, что у неё есть жених, служит где то зенитчиком пишет. Война все спишет, вспомнил я слова одной из героинь видимого мной фильма. Кстати, о фильмах.
        Уже вечерело, и когда мы подошли к машинам, увидели подкатывающую кинопередвижку. Тут же появился замполит бригады, отдав честь, мы поздоровались.
        - Товарищ генерал может останетесь, через час стемнеет, а тут фильм привезли, говорят цветной, я таких ещё не видел, американский.
        Я остановился и спросил, - дублированный?
        - Что, не понял замполит.
        - Ну с переводом, - объяснил я.
        - Сказали с какими то субтитрами, - ответил майор.
        - И то хорошо, а что за фильм?
        - «Унесенные ветром», наверное про ураган. Я невольно рассмеялся.
        Майор насупился. Я же, чтоб не попасть в просак решил сказать, что видел этот фильм будучи в Москве.
        - Этот фильм, о гражданской войне в США, - пояснил я майору.
        - Войне Северных штатов и Южных, освобождении негров от рабства.
        - То что надо, - оживился майор, и откозыряв куда то убежал.
        Мы решили остаться. Через час стемнело. Для нас и командира бригады, откуда то
        появились стулья, прочие же расселись кто как, многие стояли. Фильм шел долго и хотя на английском языке с переводом в низу, В виде строк , всем понравился. То и дело слышались восклицания, вот это девка и почему то все болели за южан. Хотя замполит перед показом, выступил с речью о том, что фильм о борьбе негров с угнетателями.
        Вяземцев куда то пропал, очевидно после просмотра, решил уединиться с Зиночкой.
        Зато появился Воронин и предложил мне заночевать в бригаде, подумав я согласился. Панков Егор мой ординарец был во всеоружии, добавив к позднему ужину еще кое чего.
        Очевидно Телепин не забывал меня,. и через Егора подкидывал всякие разности к моему столу.
        Телепин естественно не стал моим замом по тылу, званием не вышел.
        Прислали другого, подполковника Сковородченко, а уже его замом стал Телепин, который в честь этого, стал капитаном. Станешь майором, пояснил я.
        - Назначу, своим замом.
        - А в чем дело? - спросил он, присвойте звание и все тут.
        Я аж оторопел от такой наглости и так через звания прыгнул, потом вспомнил себя. От младшего лейтенанта до генерала, впрочем не я один такой. Вспомнились Вершигора, Федоров и другие.
        Ну в прочем дело не об том. Я, Воронин и его начштаба, немного выпили и подзакусили. Потом в свете керосиновой лампы, я опять достал злополучную карту.
        - То что я скажу сейчас, секретная информация сказал я, впрочем вы и сами догадываетесь.
        - Враг готовит полномасштабный удар, по нашим позициям, чтобы срезать Курский выступ. - Наши войска готовятся к отражению удара. - Один из ударов, возможно придется по Белгороду в прямую, с право или с левого фланга, я не знаю.
        Все уставились на карту.
        - Разрешите, - спросил майор Волков, начштаба бригады.
        - Слушаю, - ответил я, взглянув на него.
        - На месте врага, я нанес бы два удара по нам, сразу с правого и левого фланга, тем самым взяв город в кольцо.
        - А у них хватит сил, - возразил я.
        - Возможно и нет, но какой то из ударов будет главным, а другой отвлекающий.
        Я задумался. А ведь Волков прав, все же не зря я приехал в бригаду.
        - Ладно, сейчас поздно, завтра к 12 часам, жду вас на совещании.
        Мне предложили топчан, сбитый из снарядных ящиков, и кинутый на него матрас, с настоящей подушкой. Как только прилег я сразу заснул. Когда проснулся, было уже девять часов. Не позавтракав, я распрощался с Вороненым напомнив о совещании.
        По при бытию, меня ждала взбучка. Оказывается с час назад, в мой штаб прибыл Горбатов и явно не в духе. То что меня не оказалось, еще больше разозлило его.
        Молча я выслушивал, о недостатках маскировки моего корпуса.
        Оказывается утром он на У-2, облетал позиции своей армии, и увидел на берегу речушки, большое скопление людей и автомашин. Заинтересовавшись, он приказал пилоту приземлиться рядышком. На генерала не кто не обращал внимание, на нем была кожаная куртка без погон, и шлемофон. Была идиллия, на бережку нагишом загорали люди, кто купался, кто занимался постирушками, а то и вовсе спал, разомлев на солнышке. И тут гроза. По началу солдаты не поняли, кто и за что их ругает. Появились офицеры. Да они видели самолет, подумали вестовой и поначалу не обеспокоились. Но когда Горбатов представился, тут уж все завертелось. Оказывается это был полк, приданный моему корпусу, в качестве мотострелков. После двух суточного марша, по пропыленным дорогам, люди уставшие и потные, завидев речку обрадовались и расслабились, решив передохнуть. Естественно Горбатов в своем духе, объяснил, где можно расположиться, не при детях будет сказано, закончил тем, что надо убраться с открытого места, пока не налетели немецкие самолеты. Выслушав претензии Горбатова. Я предложил ему отзавтракать.
        Подполковник же Хрипунов, получив взбучку от меня, отправился устранять недостатки, в его ведомстве. Отзавтракав, командарм отбыл по своим делам. Я же приказал вызвать на совещание, командиров подразделений. Что же, начштаба бригады Волков, оказался прав. Противник в назначенное время по нам ударил с двух флангов, как и по курскому выступу.
        Налет авиации мы переждали, спасибо командарму Горбатову, с его придумками, насчет ложных позиций и фанерных танков. Основная бомбежка, пришлась по ним. Наши потери были большими, более половины макетов сгорели безвозвратно. И тут я на некоторое время растерялся, все же я не был профессиональным тактиком, хорошо еще, что на совещании были разработаны планы, при разных действиях противника.
        И когда по фронту все загрохотало, части сами начали выдвигаться на заданные позиции.
        Нужно было угадать, где основной удар. По донесениям, враг уже прорвал передовые позиции.
        И наконец я решился, что собирался в первую очередь сделать враг, правильно. Срезать Курский выступ, оставив одну бригаду прикрывать город, основные силы я направил во фланг врагу под Прохоровкой. Там уже завязалось, великое танковое сражение. Как и в нашем мире, смяв передовые позиции, противник попытался вырваться на оперативный простор. Уже сутки бес сна, пересев в свой танк, я дремал не обращая внимание на гул мотора. Лишь только близкий разрыв снаряда, вывел меня из полусонного состояния.
        Я сунулся в командирскую башенку, снятую с какого то немецкого танка, и наваренного на мой танк, толком не чего не разглядеть. Снаряд был шальной, и поэтому я рискнул откинув люк, выглянуть наружу. Впереди буквально, чуть ли не в километре, шел бой. Все было в дыму и поднятой пыли, по полю двигались, горела масса коробочек. И я отдал приказ рассредоточиться, и пойти в атаку двумя танковыми бригадами. Удар был с фланга.
        Я устремился вперед, нарушая обещание Капралову, самому не ввязываться в драку, ну куда уж там адреналин требовал выхода.
        Буквально в несколько минут, мы уже оказались в этой каше. И я как бы оказался на своем месте, там в другой жизни, я не раз разыгрывал это сражение, на компьютере в том числе, если бы у нас были силы нанести фланговый удар. В той битве враг не был полностью разгромлен, часть танков успели отойти нанеся, нашим огромный урон, а что вы хотите тигры и пантеры и всякие ферденанды, попробуй с ходу подбей. А пушки у них, помощнее наших, разве только наши сушки могут потягаться. Наша атака переломила ход сражения. Первый же взятый на прицел
        танк, оказавшийся тигром, получил в бок бронебойным, и дернувшись задымил. Я уже искал следующего. В поле зрения попал танк, и я едва удержался, чтобы не выстрелить это был наш.
        Все перемешалось, я же нашел новую цель, добил подранка, Т-4 у него слетела гусеница, но он еще огрызался, паля из пушки. Карусель завертелась, и мы стали её участниками. Не на позывные, не на крики и вопли раздающиеся в эфире, я уже не обращал внимание. Удар рикошет, только звон в ушах, толком нечего не разберешь сплошной дым, время от времени мелькают машины, не успеваю прицелиться. Хорошо у меня опытный водитель, Николай лавирует в этом безобразии, иначе бы уже в кого то врезались, а что попалась прокинутая на бок Т-34 вероятно от удара более мощной машины, а вот и она пантера, горит. Из нее выпрыгивает экипаж.
        Заработал наш пулемет, двое упали, еще один укрылся за танк, четвертого раздавили.
        Сколько времени прошло, не понятно, танк вдруг остановился.
        - Командир, кажись все, - сказал механик.
        Дышать было нечем. Я открыл люк и выглянул наружу, еще грохотали моторы, двигались наши танки, продолжая выискивать цели. Повсюду дымы, черной копотью поднимавшиеся от горевшей техники, заволакивая небо. Где то раздался грохот, и оторванная взрывом башня, подлетела
        в верх, крутанулась и задев машину стоящею рядом, упала на землю.
        Я продолжал оглядываться, вроде целей не видать, видно всех угрохали.
        И тут, мать её. Я нырнул в башню, и завертел ручки. -Бронебойный, - ору я заряжающему. Клацнул затвор, но из башенки моей цели, высунулась рука и замахала какой то белой тряпкой, мол сдаемся. Я выругался.
        - Командир, что там? - спросил башнер.
        - Проститутка, - ответил я, продолжая держать руку на гашетке.
        - Чего, от куда? - Не понял заряжающий.
        - От туда, - ответил я.
        Позади нас, в метрах пятнадцати, стояла Т-34 с намалеванными крестами.
        Экипаж её осмелел, и начал продолжая размахивать белой тряпкой , выбираться наружу .
        К ним подбежала наша пехота, беря в плен. Уже начали ходить санитары, подбирая раненых и оказывать им помощь. К нам подкатила Т-34, из нее высунулся танкист, и начал орать на меня.
        - Чего стоишь, а ну быстро выдвигаемся в колонну.
        - А ты кто такой? - спросил я.
        - Майор Бекитов, - ответил тот.
        - Ну я тоже майор, только генерал, - ответил я.
        - Ну да, не поверил тот. Я расстегнул верхние пуговицы комбинезона, и показал погоны.
        - А такой молодой, - растеряно сказал танкист.
        - Так уж вышло, - ответил я.
        Отдав честь, майор укатил.
        - Ширин, что со связью? - крикнул я. Из соседнего люка, выглянул стрелок радист.
        - Нет связи, одни шумы.
        Я поглядел антенны не было, вероятно ее срезало снарядом.
        Ох и повезло, ударь он чуть ниже.. У «проститутки» появилось двое танкистов, очевидно
        оставшихся без машины, в грязных обгорелых комбинезонах. В одном я узнал Лёвушкина, командира танка, в одной из моих бригад.
        - Чего стоишь ,-крикнул я, - забирай, наш трофей.
        - Только это безобразие, прикрой чем то.
        Я указал на кресты. Лёвушкин кивнул, и полез на танк. Мой стрелок радист, меж тем прилаживал новую антенну. Запасливый парень, надо отметить и пулеметчик неплохой.
        Вскоре я раздавал команды, указывая место сбора. Надо было двигаться в перед.
        *****
        Полковник Вяземцев оставался в городе, как мой заместитель. Он отбыл в бригаду Воронина, так же оставшуюся на месте. Гвардейцы готовились к бою, выдвигались в колонну. Вяземцев увидел одиноко стоящий КВ-2, рядом с ним Ермолова вытирающего ветошью руки.
        - Ну как спросил? - он у него.
        - Движок наладили, затвор поставили, пулеметы парочку тоже, снаряды подвезли.
        - Тяжелые, еще не загрузили.
        - Это вы здорово, - похвалил Артур.
        - А что со связью.
        - Так не предусмотрена была.
        - Понятно, Курочкин?
        - Я. - Боец стоявший у доджа кинулся было к полковнику.
        Но тот крикнул, чтоб нес радиостанцию.
        - Вот и связь, и стрелок будет, сказал Вяземцев.
        - Комбинезон и шлем найдется? - спросил он Ермолова.
        - Найдется, - ответил тот.
        - Так теперь мех-вода надо подобрать, и заряжающего покрепче.
        - Найдем, безлошадные есть.
        - Только вот на него командиром, лейтенант Вирошкин хотел.
        - Мало ли кто хотел, мой танк, я нашел.
        - Так для экипажа пять человек надо, - ответил капитан.
        - Ладно пусть будет, не всегда же мне в бригаде торчать.
        Просто давно мечтал, свой танк иметь, танкист я, или не танкист.
        Через полчаса, танк выполз на дорогу и погрохотал по ней. Они, на много отстали от бригады. Ближе к городу, уже слышались разрывы.
        - А быстрей нельзя, - крикнул Артур водителю.
        Тот отрицательно помотал головой, и крикнул в ответ.
        - Машина тяжелая, больше двадцати пяти не пойдет.
        - Ладно, чего уж там.
        Последняя машина скрылась из виду, лишь следом катил додж, и пара мотоциклов с охраной. А впереди уже завязался бой. Вяземцев с тоской подумал, что не успеет.
        Но тут из пролеска, вынырнули несколько танков и бронемашины. Это были немцы.
        Они обходили бригаду, для удара с тылу.
        - К бою. Вяземцев сам примкнул к прицелу. Уже рвались снаряды. Наконец цель.
        Выстрелили одновременно. Им повезло немцы спешили и их снаряд лишь чиркнул по башне. Зато тяжелая болванка, пробила броню тигра, и тот встал как вкопанный.
        Быстрее, быстрее, - торопил полковник заряжающего, наводя на следующею цель.
        Он промазал, а в них попали, в башне зазвенело как в колоколе. Так что все, кто находился в танке, на какое то время оглохли, броня выдержала. КВ выстрелил снова, попавший по ним Т-4, аж подпрыгнул и почти раскололся на двое. Командир, гусеницу сбило заорал мех - вод после следующего в них попадания.
        - Врешь не возьмешь, снова выстрел, и еще один танк вспыхнул как факел.
        Два оставшиеся, стали отползать назад. По танку забарабанили пулеметные очереди.
        - Фугасный давай, потребовал полковник.
        Прямо не попал, но близкий разрыв крупнокалиберного снаряда, опрокинул бронемашину, придавив собой несколько бывших в ней человек. Задымил еще один ганомак, это подоспевший БОА, из своей 45 миллиметровки, ведомый Ермоловым всадил ему заряд. Вяземцев еще раз выстрелил в до гонку, уползавшим танкам, вздохнув полез из люка. Подкатил БОА, из него выскочил техник Ермолов.
        - Жив , - спросил он полковника. Тот лишь кивнул, сняв шлемофон и вдруг перекрестился.
        Потом с тоской посмотрел, на остатки догорающего доджа. Ермолов ему, что то рассказывал. В голове еще гудело, наконец слух начал возвращаться и стало слышно.
        - А к нам на мотоцикле подлетели кричат, командира надо выручать.
        - А у нас только БОА остался, танки то все ушли.
        Из леса где, оставались тыловые части бригады, подкатила полуторка с солдатами, таща за собой пушку.
        - Курочкин? - окликнул своего радиста полковник, свяжись с Ворониным, спроси как
        дела. Тот достав радиостанцию затараторил. -Третий, третий, - ответь второму .
        Есть ответ.
        Вяземцев взял наушники и спросил. - Третий, я второй, что у тебя?
        Атаку на город отбил, наступаем.
        - Так держать, я вот тоже немножко намолотил.
        Потом отдал наушники Курочкину, подумал, что тому нет еще и двадцати, а вот не взял бы его с собой в танк, погиб бы хлопец вместе с водителем доджа.
        *****
        Сперва я выслушивал Капралова о том, что я не держу своих обещаний самому не лесть в бой. Потом ругань Горбатова, который сперва похвалил меня, а потом обругал, когда узнал, что я сам повел корпус в атаку, оспинки на лице от крошек брони не куда не скроешь, значит было попадание в танк, хоть и не фатальное. Ротмистров же просто обнял меня, и поблагодарил за своевременную помощь. Оба генерала обещали представить меня к награде, что же их дело не откажусь. Хоть их вроде бы и так хватает, но лишних не бывает. Услышал о приключениях Вяземцева, улыбнулся, вот кого наградить надо, как и многих других.
        Рассматриваю донесения командиров частей о потерях, раненых, убитых.
        К предоставленным спискам отличившихся , добавляю свои. Майор Лисицын мой штабист, едва успевает оформлять списки награжденных. Просмотрев подписываю. Корпус ведет наступление на Харьков. Танки с десантом, кавалерия и подвижные части третей армии, вырвались вперед. Взломав оборону противника, пора и мне их догонять.
        Сажусь в БОА, перед этим глянув в небо. В отдалении шел воздушный бой.
        А ведь они были и над нами, когда мы дрались, подумал я видя, как один из самолетов, задымив устремился к земле, только бы не наш.
        - Ну ладно Егор в перед. Тяжелая бронемашина урча, выбралась на дорогу.
        КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
        Обложка для книги создана с помощью программы paint.net
        Из фотографий снятых лично автором.