Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Вишневская Дарья : " Забытая Сказка " - читать онлайн

Сохранить .
Забытая сказка Дарья Вишневская
        Нет мира в Катарии.
        Денно и нощно преследуют воины и маги, зовущие себя Инквизиторами, вервольфов и вампиров, скрывающихся в отдаленных уголках империи.
        Денно и нощно пылают на площадях костры, на которых сжигают "порождения Мрака".
        Но теперь вампиры и вервольфы решили наконец преодолеть свою древнюю вражду - и объединиться против общего врага.
        И помочь им в этом должна юная Тантра, обладающая великой и таинственной силой, что дается лишь одному колдуну или ведьме за целое тысячелетие.
        Тантра - единственная, кто способен использовать чудовищный древний ритуал Черной книги и поднять из могил армию мертвецов.
        Но по следу девушки уже идут Инквизиторы…
        Дарья Вишневская
        Забытая сказка
        В Мильготе каждый мальчишка знает, где стоял дом старого кузнеца, о котором поговаривали, будто он был колдуном. Сейчас дом этот, давно заброшенный и обветшалый, грустно смотрит слепыми окнами на дорогу, и с каждым годом все сильней опутывает крыльцо, окна и стены вьющаяся трава, все беспощадней закрывают бывшую кузницу деревья и кустарники, но долгие годы быть этому дому таинственным и загадочным местом, притягивающим пугливые взгляды горожан.
        Кузница стояла в отдалении от Мильгота, и о металле, что в стародавние времена ковал кузнец, до сих пор ходят легенды. Кузнец был нелюдимым полусумасшедшим стариком, и давно ему быть бы сожженным по обвинению в колдовстве, да мастерство выручало его - днем с огнем таких золотых рук не сыщешь.
        Он никогда не был женат, семьи не имел, лишь приемная дочь скрашивала его существование. Загадочной была и история ее появления: лет примерно за пятнадцать до своей смерти, как только пошел ему пятый десяток, кузнец зашел в городское правление и грубо попросил выдать документы на двухлетнюю девочку, которую, по его словам, он нашел в лесу и желал бы удочерить. В Мильготе кузнеца побаивались; городской голова удивился проявлению его сердоболия, однако бумаги сотворил.
        Жители, впрочем, видели дочь кузнеца намного чаще, чем его самого. В последние годы своей жизни старик сильно хворал, и никакое колдовство не могло ему помочь, поэтому всю работу выполняла Тантра, постепенно превращавшаяся из маленькой, но сильной девочки в бледного худого подростка, затем - в девушку, некрасивую, угловатую и вечно хмурую. Она выходила в город лишь за едой и различными мелочами, без которых никак не обойтись. Вечными спутниками, неотступно бредущими за ней по пятам, были презрение и страх.
        Глава 1. Дочь кузнеца
        Осенняя заря поднималась над Мильготом. Она раскрасила высь в безумные по своей нежности цвета, точно художник уронил на холст с облачным небом розовую краску. Звезды еще не потухли, им оставалось жить считанные минуты.
        Тусклый свет показал все пылинки, вьющиеся меж окном и полом, ветерок раздул шторы, луч медленно пополз от угла к стулу, на котором сидела Тантра, поджав ноги. Ее быстрые руки мелькали у ткани, затянутой в пяльцы. Оторвав взгляд от шитья, Тантра глянула на рассвет, и угол губ ее криво дернулся…
        Тантра - худая, всклокоченная девушка, черные волосы которой, должно быть, от рождения не знали расчески. Выражение ее лица редко менялось; случайная улыбка казалась натянутой - в облике ведьмы лишь большие зеленые глаза были живыми. Они точно дышали, только тихо, беспокойно, затравленно…
        - Эх, проклятие, снова встреча с этими!.. - пробурчала девушка, поднимаясь со стула и подходя к окну. Ее комната была на втором этаже дома, но даже здесь ветви деревьев ухитрялись закрывать небеса, изрядно портя этим великолепную картину.
        «Надо будет отпилить их, что ли…» - лениво и не в первый раз подумала Тантра, обернулась и оглядела свою комнату. Она была невелика, с единственным окном, маленькой дверью и низким потолком. Что касается убранства, то, кроме кровати, стула и ящика под кроватью (все сколочено собственными руками), здесь не было ничего, впрочем, Тантра была неприхотлива.
        Она надела темно-зеленое платье и сандалии, а затем вышла. Спускаясь по скрипящей лестнице, Тантра мельком подумала о том, что отец ее спит.
        «Как бы не разбудить его… Он что-то приболел… как всегда… опять придется в кузнице самой колдовать…»
        В прихожей старого дома помещались камин и стол. Тантра быстро подхватила с него тихо звякнувшие монеты и раскрыла дверь в утро.
        Кузнец жил в лесу. Тантра пошла по кривой извилистой тропе.
        Ее ноги касались росистой травы; по телу бежала приятная утренняя прохлада. Тантра наслаждалась этим чувством.
        В минуты, подобные этой, она забывала о своей сущности ведьмы-изгнанницы, о взаимной ненависти к миру, о вечном страхе - только величественное небо было перед ней, а вековые деревья - свидетели бесчисленных смен поколений - навевали на нее то же, что хрустальный воздух, чуть слышный аромат опадающей листвы, пение птиц и шепот ветра, - безмятежное чувство незыблемости и покоя - того покоя, которого ей так не хватало в жизни.
        «Надо же, как рассвет действует на меня… а ведь исчезнет же через полчаса…»
        Пройдя в высокие городские ворота, Тантра ощутила, что чистота осталась за спиной, а впереди - жестокий серый мир. Ее настроение резко упало, и она с озлоблением глянула на аккуратные одинаковые дома - в Мильготе люди жили в основном зажиточно. Порядочно. Как и подобает честным катарианцам.
        «Гребаные лицемеры!» - с остервенением подумала Тантра. Такие, как я, шрам на холеном лице города! Они презирают, да, презирают! За что - ведь зла я не делаю. Каждый щит, каждый меч стражника скован колдовством моего отца! Потому что не презирать меня - дурной тон… Ах да, Инквизиция. Запрет использовать магию простым людям. Почему, интересно, отец мой - чернокнижник, а дворянин, ничего не смыслящий в силах природы и знающий заклятия из книжек, - светлейший чародей? Так было всегда, они хранят умения от простолюдин… Но почему, разве это справедливо?
        Тантра плюнула на мостовую и, кипя злостью, направилась к таверне.
        Жители Мильгота уже начали просыпаться, и некоторые с недовольством косились на ведьму. Женщины с корзинами спешили на рынок, по дороге катили повозки, трещали окна и двери, звенели голоса - утренняя тишина растворилась в шуме дня.
        Тантра вертела головой по сторонам, но вдруг остановила взгляд на одном из зданий, и равнодушие лица смягчила улыбка - посторонний наблюдатель вряд ли бы заметил всю горькую ее жестокость.
        Тантра стояла у беломраморной лестницы, ведущей к дверям храма, и - что удивительно - ни одного стража не было рядом, а значит, ведьма могла подойти и заглянуть в окно.
        Что она и сделала, не без опаски ступая по чистой лестнице - давным-давно вопли о том, что Тантра «загрязняет землю своими шагами» развили в ней привычку постоянно следить за сандалиями.
        Дверь была заперта, и внутри было пусто, однако Тантра видела статуи всех шестерых катарианских святых, и их суровые посеребренные лица показались ей осуждающими.
        - Есть ли хоть один из ваших заветов, который я нарушила? - прошептала Тантра, прижимаясь лбом к стеклу, которое тотчас помутнело от ее дыхания. - Людские законы разве имеют для вас значение? Тогда за что, ответьте, мне такая жизнь?
        «Только и делаю, что ною…» недовольно подумала она и отодвинулась от стекла, продолжая касаться его длинными ногтями и вглядываясь в статуи, точно ища поддержки в каменных глазах.
        - Эй, ты! Ты что, не знаешь, что тебе запрещено? Живо спускайся!
        Тантра вздрогнула и обернулась. Высокий стражник в шлеме, сияющем на солнце, стоял и тупо глядел на нее.
        Тантра хмыкнула, а потом и рассмеялась, сама не зная чему. Почему-то на улице в этот миг повисла тишина, и громкий смех пронесся над застывшей толпой одинаковых, безликих людишек - так называла их Тантра.
        Продолжая посмеиваться, ведьма спустилась с лестницы, будто бы случайно оставив на ступени вьющийся локон грязи.
        - Слышь, ведьма! - воскликнул стражник. - Меня просили передать тебе, чтоб кузнец сковал еще три щита.
        - А плата? - Взгляд, брошенный из-под густых бровей, был настолько презрителен, что стражник поморщился.
        - Получишь, как сделаешь.
        Тантра незаметно вздохнула - это значило еще некоторое время впроголодь, ведь почти всю еду Тантра отдавала больному отцу, делая вид, что сама сыта и весела…
        Девушка пошла по дороге, а сердце ее захлебывалось в удушливой тоске. Тантра пыталась было вновь посетовать на судьбу, но теперь что-то внутри воспротивилось. Лишь через несколько часов, уже возвращаясь обратно, Тантра поняла, что даже свою нищенскую, никчемную судьбу ведьмы она не променяла бы на возможность превратиться в живую лицемерную марионетку. А пока ей предстояло пережить еще одну неприятность, мелкую, но роковую.
        Когда до таверны остался один переход, Тантра остановилась. Ее зоркие глаза разглядели под стенами богатого дома белоснежную, пушистую, жирную кошку.
        - Она не похожа на кошек, которых обычно держат ведьмы… те черные, худые и вообще не кошки, а бродячие коты… А эта… милое, раскормленное создание, не ведавшее в жизни ни единой горести… - Бормоча это под нос, Тантра подошла к кошке и опустилась перед ней на одно колено, поглаживая спину. Кошка довольно замурлыкала.
        И тут железная хватка привычных к молоту рук сжала ей горло. Кошка дернулась, сдавленно мяукнула, а Тантра все смотрела на нее, и ее лицо в тот миг было страшно…
        Чьи-то пухлые руки оттолкнули Тантру, кто-то всхлипнул под ухом, и через секунду чудом избежавшая удушения кошка была на холеных руках хорошо одетой бабы, а ведьма сидела на камне фундамента, прижимаясь спиной к стене дома и судорожно дыша.
        Должно быть, выглядела она в тот миг жутко, потому что баба смотрела на нее с ужасом.
        - Убирайся… - только и дернулись жирные губы.
        Тантра поднялась, отряхнулась и, прошипев на прощание что-то грубое, удалилась, в глубине души дивясь неожиданной вспышке жестокости.
        «Я чувствую, так до таверны и не дойду…» - подумала она, только бы не думать о кошке.
        И тут чувство горечи наполнило ее душу, серые стены Мильгота вдруг точно сжались, стискивая сердце холодными коготками, и сам воздух стал удушлив. Чтобы не упасть, Тантра схватилась рукой за одну из этих стен, а грудь будто рвали на куски, такой была боль…
        Пришла она в себя через несколько минут, когда холодные руки разжались. Тантра сидела на мостовой, а над нею опасливо возвышался проходящий мимо страж.
        - Что с тобой? - спросил он, и жалость в его голосе давила подозрительность.
        - Я… да нет… сейчас… - Она неуклюже, держась за стену, встала. Когда она увидела, что своими длинными ногтями оставила следы на штукатурке, ей стало вдруг одиноко.
        Тантра подняла лицо к лоскутку неба. Заря уже сошла с него, оно было светло-светло голубым и дивно высоким.
        «Что мне делать среди этих проклятых стен? Разве здесь мое место?» - подумалось Тантре. Кажется, ее губы что-то прошептали, потому что страж понимающе усмехнулся.
        - Ворожишь, ведьма? Наворожи лучше себе здравие, бледна, как труп! - И посмеиваясь, он отошел.
        Губы Тантры перекосила злая усмешка, и на миг ее лицо стало гримасой ведьмы, но потом складка у рта разгладилась. Тогда Тантра, вновь напустив на себя безразличный вид, встала и, добредя до дверей таверны, приоткрыла их.
        В этот час там царил полумрак и пахло свежим пивом и хлебом. Воздух был раскрашен солнечными лучами и пылью, за стойкой стоял трактиршик, привычными глазу движениями вытиравший стаканы, три столика были заняты - неизвестные Тантре молодые парни поправляли с утра здоровье и с жаром обсуждали что-то.
        Впрочем, нет - вон и один знакомый, сын хозяина трактира, слепой шестнадцатилетний парень, а рядом с ним его друг - хмурый здоровяк.
        Тантра, купив хлеба и сыра, хотела было идти домой, как вдруг слепой беспокойно зашевелил головой и спросил друга:
        - Кто там, женщина? Я слышу шелест платья.
        - Это ведьма, - сказал здоровяк, и в его голосе не было злобы.
        - Позови ее…
        Но Тантра подошла сама.
        - Здравствуй, - сказала она тихо - признаться, ей всегда жалко было этого паренька.
        - Здравствуй. Как жизнь?
        - Стараниями мильготцев все хуже и хуже. - Тантра села к ним за столик.
        - Да, это печально, - вздохнул слепой, - но может быть еще печальней…
        Тантра сдвинула брови.
        - Угроза?
        - Нет, предупреждение… - Слепой вдруг проворно схватил ее руку, подтянул Тантру к себе и прошептал. - Осторожней будь… люди на тебя когти точат… молись, чтоб никто в Инквизицию донос не накатал…
        - А кто же тогда, интересно, кузнецом мильготским будет?
        - Другого найдут.
        - За столько лет не нашли - и теперь не найдут.
        - Времена тревожные. Вампиры Грэта и вервольфья стая объединились.
        - И что?
        - А то, что они предложили колдунам присоединиться к их союзу.
        - Откуда ты можешь знать? - изумилась Тантра - то же самое пару дней назад рассказал ей отец, заметив, что только нечистые ведают об этом.
        - Они говорят, - слепой кивнул в сторону соседнего столика, - это заезжие инквизиторы. А еще они говорят, что это все добыли пытками из ведьм. И что теперь их будут искать гораздо строже. Так что тебе не сдобровать. Тебе лучше сбежать из Мильгота.
        - Куда я сбегу с больным стариком?
        Слепой пожал плечами.
        - Я не знаю. Но иначе… - он развел руками, - мне жаль тебя, ведьма, - добавил он чуть погодя. - И… знаешь что… если ты решишься бежать, то эта таверна послужит для тебя временным убежищем…
        «Все туже и туже затягивается эта петля…»
        - Благодарю…
        Тантра подхватила узелок с едой и, не сказав больше ни слова, бросилась прочь из таверны, хлопнув дверью.
        Пока она дойдет до кузницы, я успею немного рассказать о Катарии и о народе, что с давних времен жил на берегах Великого Ниаса.
        На северном берегу, сплошь покрытом лесами, обитали племена бледнолицых, голубоглазых и русоволосых охотников; на южном же - кочевники-скотоводы, главным богатством которых были бесчисленные стада.
        За двадцать лет до начала исчисления один из северных вождей смог путем бесчисленных войн объединить под своей властью оба берега, изгнав кочевников в степи, ближе к пустыням. Шесть южных племен согласились войти в состав будущей Империи и осели на земле, остальные же одиннадцать - ушли к югу.
        Того северного вождя звали Катарианс, как и столицу Катарии, со времени основания которой и ведется летосчисление…
        Бывшие охотники большей частью начали заниматься земледелием, благо плодородные почвы юга позволяли. Смешавшись с оседлыми южанами, они и породили тот народ Катарии, что существует до сих пор.
        Катария развивалась медленно, но главным ее счастьем было отсутствие всяческих соседей: на юге пустыни отгораживали ее от мира, на севере - густые, бесконечные леса, на западе - скалистый обрыв без дна, а на востоке - Тиэльские горы. Тысячу и двадцать лет жил народ катарианский в мире, пока на свет не появился первый вампир, сам себя назвавший Первоначальным. Даже сподвижники его не знали, откуда взялась в нем жажда крови и боязнь света. Тогда же родился от связи человеческой женщины и волка первый вервольф, обладавший способностью по своей воле менять облик. Чародеев, умевших бороться с нечистью, прозвали Инквизицией, а простым людям строжайше запретили практиковать магию…
        Число нечисти все множилось, однако в Битве у могилы большая часть их была уничтожена, остальные же сбежали далеко на север. Вервольфы начали вести волчий образ жизни, удаляясь от человеческого подобия, а остатки вампирской орды во главе с Первоначальным воздвигли магией замок Сетакор, где и тянут годы бессмертия до сих пор…
        А теперь, в конце 2024 года, те вампиры, что появились на свет после свержения Первоначального (вампиром становился не по обряду похороненный самоубийца) объединились с вервольфами в Союз против людей и зовут к себе ведьм…
        «Слабые попытки… глупо… люди раздавят их…» - думала Тантра, заходя в кузницу и велением мысли зажигая очаг.
        Инструменты, повинуясь ее взгляду, завертелись в работе, а девушка села на скамью и задумалась.
        «А ведь я и вправду могла бы попробовать бежать… найти вервольфов… Но отец не выдержит пути через лес».
        Монотонный стук молота о наковальню раньше успокаивал Тантру, теперь же она не находила себе места.
        «Я могла бы убежать… если б не отец… а, все равно его жизнь кончена. Да и моя… жаль, что ничего не изменишь…»
        Чувствуя себя разбитой и уставшей, Тантра ушла из кузницы, не доделав работу до конца.
        Глава 2. Оборотень и вампир
        В глубине леса есть поляна, которую покрывает высокая трава, имеющая рост в полчеловека. Инквизиторы избегали заходить туда, рассказывая сказки о змеях, - на самом же деле их останавливал страх перед вервольфьим городом.
        Нет, они не знали всей правды о норах, уходящих глубоко в землю, но воздух, витающий над лугом, нес в себе черную ночь, сияющую луну, волчий вой и извечную жуть.
        В один из серых дней октября пошел дождь, и земля вокруг входа в нору размякла.
        - Ненавижу такую погоду, - сказал царь вервольфов Гектор.
        В просторной норе было тепло. Посередине пылал очажок, и дым, клубясь, возносился вверх, к шумящему ливню. В норе стоял легкий запах волчьей шерсти.
        Гектор-человек был невысокого роста, плотно сбитый и коренастый; смуглая кожа, черные волосы и карие глаза указывали на его южное происхождение. По выражению лица Гектора было видно, что он мало к кому испытывает доверие, - оно было сурово.
        Его жена, царица Малия, была, напротив, белокожей, зеленоглазой, рыжеволосой и смешливой двадцатилетней женщиной. Что-то задорное чувствовалось в облике матери двоих волчат. Одного взгляда на ее лицо хватало, чтобы понять: она добра, умна, насмешлива и жизнерадостна.
        Двое маленьких близнецов-волченышей резвились в углу норы, изредка повизгивая.
        А вот пятый присутствующий не был вервольфом. Его выдавала излишняя бледность кожи, даже скорей ее сероватый цвет, а стоило ему приподнять свои веки с длинными ресницами - и в берлоге появлялся еще один источник света: его большие красные зрачки. Черты лица вампира были, пожалуй, не столь благородны, как у его тонколицых сородичей. Вампир этот будто бы спал, прислонившись спиной к сырой стене и уронив подбородок на грудь, но когда царь вервольфов Гектор расслабился и сам подумал о сне, Грэт спросил с неприкрытой ехидцей в голосе:
        - Что-то, друг-вервольф, я гляжу, ведьмы не торопятся присоединяться к нам. Явились от силы человек пять, и почти все ни на что не способны…
        - Да куда денутся. - Гектор усмехнулся. - Как заполыхают площади кострами, так взвоют и за милую душу к нам приползут. Подождать чуть-чуть осталось, мои оборотни-шпионы уже несут вести.
        - Откуда нам знать, что будет делать Инквизиция? Это ж такие непредсказуемые твари, сам знаешь. Может, они решат не тратить силы на ведьм, а сразу примутся за нас?
        - Ты думаешь, они найдут нас здесь?
        - Я думаю, что это возможно. Теперь, когда наши народы объединены, нас будут искать с утроенной силой. Нет, нужно настоящее убежище. Такое, куда даже инквизиторы побоятся сунуться. Я говорю о Сетакоре…
        - Ну, - Гектор возвел глаза к небу, - ты еще предложи Катарианс завоевать с кучкой волков и вампиров. Как, ответь мне, он может стать нашим? - Он вопросительно глянул на друга.
        По тонким губам Грэта бродила загадочная усмешка.
        - Еще как может… - прошептал он, - и держу пари, самое позднее, к началу зимы он станет.
        - Разъясни толком, - встрепенулась заинтригованная царица Малия, все время прислушивавшаяся к разговору.
        - Дошли до меня невеселые слухи относительно короля Вирта. Будто бы не так он заботлив к вампирам, как его отец, и вампиры, привыкшие к уважительному отношению, не так уж им и довольны. Соображаешь?
        Гектор мотнул головой.
        - Объясняю проще, - терпеливо продолжил Грэт. - Если мы потолкуем с каким-нибудь вампиром, который пользуется уважением в замке… потолкуем, может, и к решению какому придем.
        - Короля хочешь свергнуть, что ли? - недоверчиво спросил Гектор. - Ты уж прости мою тупость, просто я управляю лесным народом и в интриги как-то…
        - Даже если ты его свергнешь, - печально сказала Малия, - никогда никому не править замком, кроме Вирта.
        - Это еще почему? - удивился Грэт, считавший свой план очень удачным.
        - Забыл о Первоначальном? Умирая, старик заклял замок так, что королем в нем может быть лишь его кровный потомок. Кровный, я имела в виду - настоящий, зачатый, а не укушенный. А из таких - лишь Вирт. Проще говоря, если только попытается править кто-то другой, вечная тьма над замком рассеется, а это, сам понимаешь, смерть для его обитателей. Или я ничего не смыслю в магии.
        Грэт заметно помрачнел - вервольфья царица попала в точку.
        - Да и потом, - продолжила она, - так ли ты уверен, что вампиры замка тебя поддержат?
        - А вот это другой вопрос, - буркнул Грэт. - Тут тебе не древняя магия, тут дело проще. Кстати, Гектор, - Грэт обернулся к царю, - что там слышно о Графе?
        - Я знаю лишь то, что с тех пор, как он ушел, никто его больше в замке не видел. Наверняка он до сих пор в своем уединенном доме… Зачем он тебе?
        - Видишь ли, Граф весьма умен, и мне было бы интересно услышать его мнение…
        - Но вы с ним даже не знакомы.
        - Я уверен, он наслышан обо мне. К тому же, чтоб быть союзниками, вовсе не обязательно быть друзьями.
        - Но не мешало бы, - заметил вервольф.
        - Это точно, - кивнул Грэт.
        Гектор хмыкнул, и поневоле на Грэта нахлынули воспоминания о начале их дружбы…
        …Главарь шайки вампиров, тревожащих Катарию третью сотню лет, шел, слегка качаясь, по лесной тропинке. Будь он человеком, давно бы заблудиться здесь Грэту и сгинуть, но глаз его был подобен звериному, уши слышали мельчайший треск веточки на три мили вокруг, а луна… Такой красавицей представлялась она ему, и ее серебристый свет навевал на него воспоминания о ярком свете другой звезды, увидеть которую ему, увы, не суждено было больше в этой жизни. Но Грэт не грустил об ушедшем, и если б вновь ему предложили стать смертным, не задумываясь, он бы ответил «нет», ибо познал уже радость три раза видеть смену столетий.
        Этот лес был ему домом, ничуть не худшим его прежнего, могила на далеком кладбище - логовом, но он редко навещал ее, предпочитая переждать день в темной пещере. Многие вампиры слушали Грэта и, не колеблясь, отдали бы за него свои жизни, но этого не требовалось - тот сам мог выпутаться из неприятностей. Свобода…
        Сегодня его вампиры охотятся в одиночку, но стоит ему лишь призвать их… Грэт улыбнулся и облизнул клыки - он был сыт, оттого добродушен.
        Никогда человеку не разглядеть эту зверино-вампирскую тропку, вьющуюся средь деревьев, Грэту же она казалась широкой дорогой, и он, подумывая уже о спячке, ускорил шаг, но вдруг резко остановился, ибо нюхом ощутил неподалеку вервольфа.
        В те времена вампиры Грэта и вервольфы Гектора не то чтоб враждовали, но и отношений не поддерживали, и охотились в разных местах леса, а этот вервольф забрел на вампирскую территорию.
        «Что-то в последнее время шибко наглые эти звереныши…» - раздраженно подумал Грэт и тут же засмеялся, потому что из-за камня выскочил маленький волчонок. Примерно в таком возрасте - около полугода - они учатся оборачиваться в человека и обратно. Грэт с усмешкой опустился на одно колено и стал подманивать вервольфенка, точно щенка.
        Но не успели бледные пальцы вампира коснуться серебристой шерсти, как что-то сзади треснуло - на веточку в траве где-то сзади наступил тяжелый сапог. В то же мгновение Грэт подскочил, как кошка взобрался на дерево и, прикрытый летней листвой да собственной незаметностью, стал наблюдать за происходящим внизу.
        И тотчас его прошиб холодный пот испуга не за свою жизнь, а за чужую. Пусть маленький дурачок останется волчонком, тогда идущий через лес отряд инквизиторов побоится встречи с волком и волчицей, да уйдет подобру-поздорову, но стоит малышу хоть намекнуть на свою принадлежность к роду вервольфьему…
        Грэт еле слышно застонал, проклиная собственную глупость. Что стоило ему подхватить волчонка на руки и вместе с ним скрыться в листве? Поздно об этом думать - отряд в десять человек уже шагнул на поляну. Облаченные в черное воины в изумлении остановились перед волчонком, а тот уже прекращал им быть прямо на их глазах - шерсть уходила под кожу, лапы становились маленькими руками и ногами, забавная серебристая мордашка - обычным лицом ребенка.
        Старый инквизитор забормотал молитву, а Грэт в отчаянии кусал собственный кулак, не замечая, что кровь уже стекает по его бледной руке.
        - Вервольф? - спросил самый младший из инквизиторов, его товарищ кивнул.
        - Ну так чего же мы ждем? - спросил другой.
        «Даже во мне, вампире, больше жалости, чем в этих людях… - с омерзением подумал Грэт, - пусть им не жаль убить волченыша, но когда перед тобою младенец-человек…»
        - Кто возьмет на себя честь прикончить нечистого? - спросил старейший, подходя чуть ближе к сидящему в траве ребенку. Тот ради забавы вновь стал покрываться шерстью, и тогда Грэт не выдержал.
        Молнией он соскользнул с ветки как раз в тот миг, когда копье готовилось ударить по вервольфу, и вампир с диким ужасом подумал, что серебряный наконечник оцарапал и его кожу, но нет, обошлось, и вот Грэт, сжимая одной рукой шерсть воющего от боли и страха волчонка, другой уцепился за ветку и, ловко подпрыгнув, оказался на дереве. Если б в тот момент нашлись у инквизиторов серебряные стрелы, жизни Грэта и маленького вервольфьего царевича оборвались бы, но разгильдяйство инквизиции спасло их. Грэта - не в первый раз, надо заметить.
        А волчонок уже выл и царапался, а Грэт лишь оттягивал подальше от своих рук его морду, чтоб волчонок не укусил его и не возник парадокс верфольфо-вампира.
        Инквизиторы под деревом бесились, а Грэт взбирался все выше и выше. Ему сильно повезло, что, будучи вампиром, он мог летать и лишь ногами перебирал ветки, а руки были заняты волчонком, визг которого уже грозил оглушить.
        Инквизиторы поговорили меж собой и вдруг стали резко отступать и вскоре исчезли во тьме ночного леса.
        «Понятно, значит, старшие вервольфы близко. Что ж, отдам им это сокровище…» - с невероятным облегчением подумал Грэт и вдруг ясно ощутил, как что-то вонзилось ему меж лопатками, а когда он опустил голову, то увидел, как маленький наконечник обычной стрелы торчит из его груди. Вторая же, вонзившись резко, сбила вампира с ветки, и он полетел вниз, перевернувшись в воздухе и выбросив волчонка в кусты.
        А сам Грэт оказался лежащим на земле, и вокруг него с усмешками на лицах толпились инквизиторы. Непереносимая тоска и ненависть заполнили его душу. Грэт попытался шевельнуться, но старик-маг лишь махнул рукой, и невидимая колдовская сеть опутала руки и ноги вампира. Тот мысленно издал зов, призывая своих вампиров, но отлично ведь знал, что они не явятся так скоро.
        А инквизитор с серебряным копьем шагнул вперед, поднял свое оружие…
        «Все…» - ошеломленно подумал Грэт и крепко зажмурился. Что-то просвистело в воздухе, инквизиторы закричали, а потом послышалось яростное рычание. Грэт открыл глаза.
        И увидел, как по меньшей мере двадцать волков-оборотней наступают со всех концов поляны на инквизиторов, как они ловко увертываются от обычного оружия и легко сбивают людей с ног, как самый крупный из верфольфов грызет шею инквизитору и тот даже копье поднять не может. И тогда Грэт понял, кому обязан жизнью.
        Очень скоро кровавая схватка закончилась. Грэт встал, спокойно вытащил из своего тела две сломанные стрелы и молча глянул на вервольфов. И тогда самый крупный из них подошел к нему, сел и посмотрел на вампира своими желтыми тоскливыми глазами. Прошло мгновение, волк вытянулся, и рядом с Грэтом встал Гектор, царь вервольфов.
        Остальные вервольфы тоже приняли человеческий облик. Какая-то женщина с растрепанными рыжими волосами, плача, подхватила лежащего на траве волчонка, и в ее руках он стал человеком. Женщина прижала его к себе и затряслась.
        - Что тут случилось? - хрипло спросил Гектор. - Прости, Грэт… разумеется, я узнал тебя… мы забрели на твою территорию, но мой детеныш потерялся. И теперь нашелся. Что случилось?
        И Грэт рассказал, а когда закончил, Малия подбежала к нему и замерла. Грэт заметил еще одного ребенка на ее руках, близнеца первого. Женщина хотела кинуться на колени, но Грэт крепко схватил ее за руки и не дал.
        - Не надо, царица, - твердо сказал он, - твой муж уплатил мне долг, он спас мою жизнь, когда инквизитор стоял надо мной с копьем. Мы в расчете.
        Небо над их головами вдруг потемнело - слетались вампиры на зов господина. Все две сотни с лишком, разумеется, не прилетят, но двадцать высоких бледных мужчин опустились на поляну, сминая траву, и замерли, с изумлением разглядывая…
        - Все в порядке, братья, - сказал Грэт, - охота закончилась, возвращайтесь.
        - Что случилось?
        - Расскажу, только не сейчас. Больше всего на свете я мечтаю вернуться в свою могилу.
        - Ну, моя берлога не могила, - вмешался Гектор, - но переждать день ты, спаситель моего сына, всегда там сможешь…
        С тех пор все чаще Грэт бывал почетным гостем берлоги Гектора и Малии, и вскоре они стали друзьями не разлей вода. Часто в то лето вампиры охотились на вервольфьей территории, а вервольфы - на вампирской. Решение объединить народы пришло к Грэту и Гектору в начале второй осени их знакомства, благо сами народы были отнюдь не против. Берлога лучше скрывает от солнца, рассуждали вампиры, а вервольфы думали: «Что ж, раз наш повелитель жалует упырей, так ведь и нам они зла не делают». Случались, конечно, стычки, но все реже и реже.
        Правда, когда новость об их объединении достигла инквизиторских ушей… Сначала все было незаметно, потом все чаще стали видны в лесах отряды, а уж когда несколько вервольфов не вернулись с охоты, на Гектора страшно было посмотреть, настолько он извелся. Они с Грэтом обсуждали такое положение, и все меньше оно им нравилось. Решение пригласить ведьм в Нечистый союз пришло внезапно, его автором была Малия, которая, сама ведьма, стала оборотнем после укуса. Она рассказала о положении ведьм, о том, что если раньше их умения ценили, а труд почитали, то последнюю тысячу лет, с усилением власти Инквизиции, даже в глазах простого народа они - изгои. И будут рады присоединиться к верфольфам и вампирам, особенно зная, что не сегодня-завтра их ждет костер. Шпионы Гектора понесли эту новость по городам и весям, но мало кто откликнулся - боялись. Лишь потом, ближе к середине осени, когда, как и предсказывал Гектор, площади городов заполыхали кострами, ведьмы стали покидать деревни и города, уходя в северные леса. Но это случилось чуть позже.
        А пока Грэт выполз из берлоги и глянул на звезды. А потом снова на вервольфье село. Душою он уже крепко привязался к этому лугу с холмами, и мысль, что скоро придется покинуть его, чуть тревожила его мертвое сердце. Но лишь чуть, ибо не раз за долгую жизнь свою он уже рвал связи с любимым жилищем.
        Он знал, в какой стороне замок Графа, и намерен был лететь туда всю ночь. Поднявшись высоко в небо, Грэт сначала злобно выругался - ветер будет в лицо, а потом, уже успокоившись и быстро заскользив по воздуху в полувертикальном положении, Грэт расслабился и стал вспоминать все, что слышал о Графе.
        Не случайно именно этот сподвижник Первоначального раньше остальных пришел ему в голову. Во-первых, он очень стар - вторая тысяча лет недавно пошла. Во-вторых, уже много веков не живет он в Черном замке, выстроил дом далеко от него и обитает там один, точно изгнанник, занимаясь магическими науками. А раз он далек от Вирта, значит, разговору мешать никто не будет.
        Граф родился в 1005 году(а нынче 2024-й) в одном из торговых городов Севера. Рос сиротой на улицах вместе с сестрой Ванессой и лучшим другом Упырем (замечательная кличка, полученная еще в раннем детстве, когда вампиров не существовало. Непонятно даже, откуда взялась). А с появлением Первоначального вор по прозвищу Граф стал одним из первых его сподвижников, увлек друга и сестру за ним, вместе с Первоначальным потерпел поражение, поселился в Черном замке, пожил там некоторое время, справил свадьбу Ванессы и Упыря, а после удалился на покой. Замечательнейший маг, алхимик, некромант, ученый и философ.
        Грэт немало думал о предстоящем разговоре, так и эдак готовя свою речь, но когда после долгих часов полета он увидел под собой небольшой замок, все мысли тут же покинули его голову.
        Замок Графа состоял из двух невысоких башенок и пристроенного к ним двухэтажного дома. Рядом блестело озеро, отражающее небо и кажущееся его подобием; посыпанная песком дорожка вела в глубь парка.
        Графа вампир нашел сидящим на скамье, когда Грэт подошел, хозяин замка поднял голову и слегка усмехнулся - не похоже было, что гость не зван.
        - А, это ты… Здравствуй, сударь Грэт, наслышан я о твоих делах.
        «Как это, интересно, коли он живет отшельником?» - подумал Грэт, и Граф снова рассмеялся.
        - Неужели ты думаешь, что для меня трудна задача прочесть чужие мысли?
        Пока он смеялся, Грэт рассматривал его внешность. Он не казался ни молодым, ни старым. Поседевшие его волосы спускались на плечи, а взгляд оставался настороженным даже во время смеха…
        - Тогда ты должен знать, зачем я здесь. - Грэт, не дожидаясь приглашения, уселся на другой край скамьи.
        - Я предпочту, чтоб ты сам сказал это мне.
        Грэт, сбиваясь, начал рассказ, а когда закончил его, Граф долго молчал.
        - Так ты хочешь, - промолвил он наконец, - заручиться моей поддержкой, когда пойдешь воевать с замком?
        - Отчасти да. Но не воевать я с замком хочу.
        - А что тогда?
        - Я слыхал, недолюбливают вампиры своего короля Вирта. - Грэт отвел глаза, в притворном смущении колупая скамью коротким ногтем.
        - А ты думал, они станут любить и уважать этого жалкого честолюбивого и похотливого идиота? - сквозь зубы спросил Граф, и Грэт поразился: насколько спокойным был голос его, теперь же каждая нотка пропитана ненавистью.
        - Я лично с ним не знаком.
        - Пусть вампиры и не любят своего короля… но я вынужден согласиться с царицей вервольфов, выбора-то у них нет. Признаюсь, мой господин Первоначальный погорячился, накладывая свое проклятие. Помнится, он сказал: дотоле быть вашей благодатной тьме над замком, пока правит там мой потомок. То есть либо ищите других сыновей или дочерей Первоначального, а их нет, в этом я уверен, либо ищите прямых потомков Вирта. Их тоже вряд ли найдешь. А уж если станет кто другой на престол, то можешь распрощаться с тьмой и улыбнуться солнцу-смерти.
        - Я думал, ты своей магией или мудростью сможешь помочь.
        Граф захохотал.
        - Никогда моей магии не сравниться с силой того проклятия! Боюсь, улетать тебе придется ни с чем.
        Грэт в отчаянии уронил голову на кулаки.
        - А пока пережди день в моем замке. Уже скоро рассвет. Займешь комнату для гостей, там замечательный гроб…
        Граф лукавил, до рассвета оставался еще час, но когда Грэт устало опустился в гроб и накрылся крышкой, хозяин замка задумался.
        А потом он встал, зажег свечу у себя в кабинете и, вытащив пергамент и перо, снова задумался. Через десять минут письмо его к сестре было дописано. Щелчком пальцев призвал Граф свою любимицу - летучую мышь - и пробормотал заклинание, мысленно представляя себе путь до замка и до комнаты Ванессы. Воспоминания Графа стали воспоминаниями летучей мыши, ею вдруг овладело дикое желание добраться до того места, и она, взмахнув перепончатыми крылами, вылетела через открытое окно. Ей предстоял долгий путь навстречу восходу и солнцу, но магия неотвратимо жгла ее, и уже на следующую ночь Ванесса получила весточку от своего брата.
        Глава 3. Заговор в замке
        Летучая мышь забилась в окно около полуночи. Ванесса тут же вскочила и отодвинула раму, впуская вместе с посланницей и холодный воздух, но из пяти присутствующих вздрогнула лишь одна, ибо остальные четверо не чувствовали холода, они носили его в себе.
        Их было пятеро. Ванесса, древнейшая из вампирш, прелестнейшая и умнейшая из них, казалась красивой молодой женщиной, чьи щеки белы, а темно-русые волосы в беспорядке разметаны по плечам. Одета она была в строгое темно-красное платье.
        Муж ее, Упырь, был худощав, как все вампиры, бледен, как камни в стенах храма, и красноглаз точно демон, а на лице его застыла вечная угрюмость.
        Второй вампир, Юлиус, был невысокого роста, но крепко сложен, черноволос, и сквозь красноту его звериных глаз просвечивалась природная синева. На коленях его сидела человеческая девушка, румяная, волосы ее были черны, как крылья ворона, а глаза точно небеса в ясный день. Ее звали Мидой.
        А третий вампир, самый юный из бессмертных, лишь недавно начавший считать второе столетие жизни, стоял неподалеку от окна. Он был очень высокого роста, плотный, мускулистый, но с корявыми чертами лицо его почти никогда не пребывало в гневе, им всегда владела задумчивая отрешенность. Его звали Маро, и в замке у него была почетная должность - следить за людьми из подвала, несчастными пленниками, находящимися в скотском состоянии и вынужденными кормить вампиров своей кровью. Но сейчас Маро был со своими друзьями, оставив на время свое хлопотное занятие.
        Ванесса распечатала письмо, села рядом с Упырем и стала про себя читать. Упырь положил ей на плечи свои длиннопалые руки и спросил хрипло:
        - Что пишет Граф?
        - Будто этот парень, Грэт, главарь той шайки вампиров, приходил к нему.
        - И что? - оживился Юлиус, до того пребывавший в мрачной задумчивости.
        - Сейчас, подожди… Представляешь, он предложил Графу, - Ванесса охнула и быстро зашептала, резко понизив голос, - присоединиться к союзу вампиров и оборотней. И… Грэт догадывался о том, что в замке есть недовольные Виртом. Мы то есть. Но Граф был вынужден отказать Грэту, потому что проклятие Первоначального еще действует.
        - Ведь Граф не знает о Марете, - улыбнулась Мида.
        - Тихо ты, - обеспокоенно сказал Маро, - я не хочу, чтоб кто-либо узнал, иначе двенадцать лет моего труда пойдут насмарку.
        - Мне кажется, - медленно начал Упырь, - что пришло то время, ради которого мы растили Марета. Сколько тревог… сначала наложить на твою матушку, Мида, заклятие, потом подстроить их встречу с королем, да еще и в определенное время. Твоя мать пожертвовала своей честью и жизнью ради нашего плана, вечная память той славной смертной женщине. Потом мы должны были сделать так, чтоб Марета не приняли за полукровку и не уничтожили, потом вырастить не полубезумным скотом, а обычным ребенком, дать ему ум и воспитание, да так, чтоб никто ничего не заподозрил. Все ж ты молодец, Маро, ты был с ним все годы. И вот дорос наконец мальчик до того, что если и не может управлять замком, то хотя бы уже вступил в разум. Время, которое мы столько ждали, пришло, и кровь Первоначального играет не только в жилах Вирта.
        - Удачно совпало, - продолжил Юлиус, - что, объединившись, вервольфы и вампиры леса сами предложили нам союз. Может, нечистые станут великими? Для этого нужен надежный оплот - замок, но Вирт никогда не впустит их сюда. Значит, век Вирта-короля закончен. Без малого тысячу лет правил он нами, и разве унаследовал он ум отца своего? Быть может, это передастся через поколение… Пиши, Ванесса, ответ своему брату, расскажи обо всем.
        Ванесса взяла пергамент, перо и вопросительно уставилась на Юлиуса. Тот вздрогнул, очнувшись, и начал диктовать:
        - «Граф, здравствуй! Надеюсь, ты в добром здравии и расположении духа, о мудрейший из нас. Помнится, в письме ты рассказывал о том, что был вынужден отказать Грэту, повелителю вампиров леса. Но в замке полно недовольных Виртом. Я знаю, что ты скажешь: проклятие Первоначального. Условие было - кровный потомок, и я рад сообщить, что у Первоначального двенадцать лет назад родился внук. Ты знаешь похотливость Вирта. Мать моей служанки, смертная женщина из подвала, согласилась стать матерью будущего короля. Мы наложили на нее особое заклятие, подстроили все… В общем, она родила сына, но, к сожалению, умерла через год. Мы с помощью смотрителя подвала Маро воспитали мальчишку, и он с детства знает, для чего был рожден. Итак, главная преграда устранена. Сообщи об этом Грэту, а так же то, что в ночь с двадцатого на двадцать первое октября мы будем ждать его и царя вервольфов у озера, близ границы с Темной территорией. Нам есть о чем потолковать с ними. Никогда не видевший, но глубоко уважающий тебя Юлиус».
        В ту ночь сильно повезло заговорщикам, ибо Граф уговорил Грэта погостить в замке еще некоторое время - добровольный изгнанник выпытывал у вампира последние новости, и это заняло немало времени. Потому-то, когда постучала летучая мышь в окно, Грэт еще сидел в кресле у камина. Но кто знает, как повернулась бы история Катарии, случись все иначе.
        Граф прочитал письмо и поднял сияющие глаза на гостя.
        - Мне есть что тебе рассказать… чем тебя порадовать. А ты счастливчик, главарь шайки, редкостный ты счастливчик…
        Узнав все, Грэт согласился распить с Графом бутыль вина, и все тосты провозглашались за маленького мальчика Марета.
        - Как же все-таки мне повезло, - бормотал Грэт, забираясь в гроб и закрывая за собой крышку, ибо рассвет близился. Уже к следующему утру Гектор все узнает…
        Ночной воздух приятно ласкал мысли вампира, а настроение у него было просто превосходное. В те минуты стремительного полета Грэт не сомневался в удачности своего плана. Не будь его сердце мертвым, оно давно бы от радости разорвало грудную клетку.
        Из последних сил, когда недалеко было до рассвета, Грэт приземлился в селении вервольфов, нашел царскую берлогу и рухнул туда.
        Малия испуганно ойкнула, бросилась к нему, но тот уже поднялся со счастливой улыбкой на лице.
        - Редко в последнее время видела тебя таким… Ты хочешь сказать!.. - Малия прижала руки ко рту. - Ты хочешь сказать, все получилось?
        - Да, моя любезная госпожа. - Грэт отвесил насмешливый поклон.
        - А как же проклятие?
        - Оказывается, уже давно в замке растет сын Вирта. И, надо полагать, ему достойная смена… коль все получится. А все получится. Кстати, где мой друг? Не терпится сообщить ему радостные вести…
        - Твой друг только что вернулся с охоты…
        Грэт обернулся и увидел огромного серебристого волка со следами крови на морде. Пока он смотрел, волк медленно обратился в человека.
        - Так что за радостные новости я пропустил?
        Пришлось заново пересказывать.
        - Кстати, - закончил Грэт, - в ночь с двадцатого на двадцать первое они будут ждать нас для разговора около озера на границе с Темной территорией. Я плохо знаю те места.
        - Зато я хорошо знаю те места и то озеро. Оно небольшое, но очень глубокое. Кстати, после того, как смертная жена Первоначального родила Вирта, он убил ее и бросил именно в то озерцо…
        До двадцатого Грэт занимался лишь насыщением кровью и сном, а потом он призвал к себе всех своих вампиров и рассказал о своей затее. Никто из них, равно как и ни один из вервольфов, не отказался следовать за своим главарем.
        И вот настала та ночь. Как только солнце покинуло этот мир, Грэт высунулся из берлоги и взлетел на небольшую высоту. Гектор внизу превращался в волка, а став гигантским хищником, быстро побежал меж деревьями, и Грэту пришлось напрячься, чтоб не отстать - играючи вервольф может делать семьдесят миль в час и в таком темпе способен бежать хоть всю ночь, а если нужно скрыться, то сто в час по меньшей мере. Ибо мускулы у вервольфов куда более развиты, чем у обычных волков, и нельзя их даже сравнивать.
        Мерно тянулись минуты, прошел час, наконец шестым чувством Грэт понял, что вот она - вампирская территория. Шкура друга внизу мерцала серебром.
        И вервольф резко остановился у озера. Пол-луны отражалось в нем, скопище звезд да черный бархат неба.
        «Интересно, что там…» - подумал Грэт, глядя в холодные воды. Несчастная женщина! Жила с холодной тварью, зачала от него сына против своей воли, а когда сын родился, отняли и его, и… Эх, Грэт, такие мысли сделают сердце мягче масла… хотя кто знает, может, все беды наши от того, что не научились думать о чувствах других, будь то хоть смертный, хоть брат-вампир. Или оттого, что мы точно куски льда, навеки затвердевшего в своем бессмертии, или оттого, что, выпивая чужую кровь, мы совершаем действо, противоправное природе? Эх, Грэт, да ты философ…» - Он усмехнулся и тотчас забыл о своих размышлениях, ибо они очень часто тревожили его.
        - Скоро они там… - прошипел Гектор, принявший уже человеческий облик.
        - Да, чего-то не торопятся, - кивнул Грэт.
        - Простите, что заставили вас ждать, - сказал некто, вдруг соткавшись из воздуха, - нам пришлось соврать Вирту, будто захотелось поохотиться в лесу.
        Грэт с завистью глядел, как медленно Упырь и Юлиус теряют свою невидимость. Вампирам леса не дано исчезать.
        Будущие союзники пытливо уставились друг на друга. Страшные глаза Упыря блеснули недоверием, но он умело его скрыл - в отличие от Гектора, который даже не попытался убрать с лица возникшую на нем враждебность.
        Грэт посмотрел на Юлиуса, и отчего-то ему стало спокойнее…
        - Мы хотели… поговорить, - осторожно сказал главарь шайки, - Граф…
        - Граф рассказал, что вы могли бы помочь нам свергнуть Вирта… я так понял, что в обмен на убежище для ваших народов.
        Грэт кивнул.
        - Ты все правильно понял…
        - Меня зовут Юлиус, это Упырь.
        - Гектор… Грэт… - протянул вампир, учтиво кланяясь. Юлиус и Упырь с насмешкой переглянулись, но Грэта это не смутило.
        - Я хочу знать кое-что… сколько в замке заговорщиков?
        - Около десятка.
        Грэт фыркнул.
        - Теперь я понял, зачем вам понадобилась помощь извне. А что, если остальные вампиры… покажут зубы?
        - Этого не будет, поверь. Они все злы на Вирта, но знают, что зависят от него. Если дать им понять, кто хозяин Сетакора… Об этом вам не стоит беспокоиться.
        - Так что же мы должны будем сделать? - рявкнул Гектор, которого злило то, что в переговорах принимает участие лишь Грэт, к тому же в глубине души оборотень побаивался этих чужих, благородных вампиров, совсем не похожих на его лесных друзей.
        - Твои вервольфы, царь, должны будут постоять у ворот замка, дабы не возникло у вампиров Сетакора искушение что-либо выкинуть… Знаю, мрази эти непредсказуемы…
        Гектор усмехнулся сам себе. Грэт стоял, нахмурив брови, и поглаживал рукой тонкоствольную молодую березу, которая из-за близости к вампирскому аду не выросла и вполовину положенного.
        «А живи она рядом с людским поселением - смертные выпили бы из нее весь сок и срубили бы ради бересты…» - машинально подумал Грэт; его охватило вдруг беспокойство.
        «Кто мне эти вампиры, чтоб я им верил? Говорят, что нет угрозы бунта… и в то же время им нужны верфольфы? Быть может, предосторожность, но…»
        - Признайтесь, что вы что-то скрываете! - вырвалось у Грэта раньше, чем он обдумал, в чем же упрекать собратьев своих будет.
        Упырь и Юлиус снова переглянулись, и Грэт увидел, как дернулась щека Упыря.
        - Чего скрывать? - с презрительной неохотой осведомился сподвижник Первоначального.
        - Видишь ли, Грэт, - Юлиус вздохнул, - времена будут нелегкие. Нечисть Катарии набирает силу - и смертные чувствуют это. А значит, нам нужно держаться вместе, чтобы не быть уничтоженными Инквизицией.
        - Вы в Сетакоре, в своей ледяной цитадели, почти что неуязвимы! Какое вам дело до нас? Вы уж простите недоверие, но первый раз на моей памяти вы такие сердечные.
        - Дело не в том, что мы сердечные! А в нашей собственной выгоде! - воскликнул Упырь, и его хриплый голос сорвался. - Сетакор, как ты правильно сказал, почти что неуязвим. А ты подумай о том, что людям однажды надоест терпеть на катарианской земле наш Черный замок! И быть может, скоро настанут не лучшие времена для нечистого рода!
        - Да и какая разница, - подхватил Юлиус, - почему… Это более приемлемо… Для нас всех… - добавил он спокойнее.
        «Тут он прав», - подумал Грэт и оглянулся на Гектора. Царь вервольфов пожал плечами.
        - Я думаю, что мы не зря сюда притащились, - сказал он.
        Несмотря на то что смутные подозрения и вечное ожидание подвоха все еще терзали Грэта, поразмыслив, он кивнул.
        Наутро все вервольфы и вампиры спали либо прощались с насиженным местом - впереди был пусть и недолгий, но далекий путь.
        И когда луна поднялась над Катарией и Грэт высунул нос из берлоги, он увидел огромное количество волков. Вампиры поднимались над землею, и Грэт присоединился к ним, поглядывая сверху вниз на подрагивающий серый ковер. Жаль, не было на их пути деревень, иначе ждала бы их жителей незабываемая ночь…
        Эта ночь была сумрачна. Где-то внизу ухали филины, выли волки, шептались верхушки деревьев под прохладным ветерком. А для вампира это была симфония тоски.
        Грэт несся впереди всех, изредка поглядывая вниз, на вервольфов. С необычайной грустью он вдруг подумал о том, как давно не видел он света. Три столетия прошли мимо Грэта и осели в глухих глубинах его памяти, ничем не затревожив мертвое сердце. Воспоминания прежней, смертной жизни теперь казались настолько далеки… Грэт порой сомневался, а с ним ли было это все?
        «Я понял, что приобрел бессмертие, но какую цену за него заплатил, я не пойму никогда», - подумал Грэт и глянул на свои руки. Разве это руки сына лесника, пусть даже и стал он потом гениальным вором? Неужели когда-то эта бледная кожа, сквозь которую видны жилы, была загорелой? Неужели эта холодная тьма стала ему родной?
        - Прочь размышления, - с некоторой злостью выкрикнул Грэт, но ветер не донес его слов до остальных, поэтому они и не поняли их смысла и не спросили своего главаря о нем.
        А вскоре на фоне седеющего неба он увидел башни Сетакора…
        Обычно спокойный Юлиус этой ночью не скрывал своей радости. Ему не было причин ненавидеть Вирта, но он был привязан к Упырю и Ванессе, а те презирали сына Первоначального. К чему это все? Да зачем думать? Вирт - чудовище, и справедливо избавить замок от него… в конце концов, как приятно ощущать, что дело, в которое вложено столько времени и сил, идет к завершению…
        Мида сидела у него на коленях и грела руки, держа их у камина. Юлиус обнял ее и поцеловал ледяными губами.
        - Мы разделим вечность.
        Мида улыбнулась. В десятилетнем возрасте отнята она была у матери, тогда же стала служанкой этого сурового вампира… но шесть лет назад смогла растопить эту суровость.
        Упырь ходил по комнате туда-сюда, пытаясь скрыть свое волнение, и в царящей здесь тишине было слышно, как скрипит деревянный пол под его сапогами.
        Путаные тени носились по стене, временами проясняясь. Вот Ванесса встала с кресла и подошла к мужу - ее тонкий профиль упал рядом с его, костлявым и кривым.
        - Я пойду к себе. Не думаю, что мое участие понадобится, - спокойно сказала вампирша, ее голос был как всегда шелестящ. Какой-то ноткой он напомнил Юлиусу давным-давно слышанный плеск Ниаса о песчаный берег.
        - Ступай, дорогая. - Упырь поцеловал ее в лоб, и две тени на стене распались.
        - Миду забери, - окликнул Ванессу Юлиус.
        Вампирша обернулась и устало, как показалось Юлиусу, посмотрела на человеческую девушку.
        - Идем… - прошептала Ванесса, поднимая свои строгие глаза к каменному потолку замка.
        Мида соскользнула с колен Юлиуса и тревожно глянула на него - вампир улыбнулся. Успокоившись, девушка последовала вслед за Ванессой…
        Через полчаса в комнату пришел Маро, ухитрившийся спрятать Марета за пазухой. Впрочем, увидев мальчишку, Юлиус подумал, что, в общем, и немудрено - он был худ и очень мал для своих двенадцати.
        «Человеческие детеныши плохо растут без света…»
        Узкое лицо Марета не выражало ни тревоги, ни заинтересованности в своей судьбе - оно было безразличным.
        - Тебе что, все равно, что с тобой будет? - спросил Юлиус под треск камина, призванного согреть ребенка.
        - Я буду королем. - Марет глянул на него и улыбнулся. Его глаза были светло-светло зеленые, как две ледышки.
        Кто-то постучал в окно.
        - Это я, Грэт, - голос его звучал глухо, - мои вампиры и вервольфы Гектора ждут только вас.
        - Подожди, Грэт, мы сразу отправимся в спальню Вирта, чтоб прикончить его.
        Грэт кивнул.
        Вампиры выплыли в ночной воздух и заскользили, точно по невидимому мосту, к самой вершине Главной башни.
        Под ногой Грэта лопнуло стекло, и осколки ворвались в комнату. Жена Вирта пронзительно завизжала.
        - Ты что себе позволяешь, выродок? - злобно спросил Вирт влетевшего Упыря.
        Упырь медленно отошел от окна к стене.
        - Запомни, один из самых преданных слуг твоего отца - не выродок, и не тебе, ничтожество, говорить со мной. Взгляни, мой господин, в вечную тьму, что ты видишь там? Уж не вервольфы ли идут снимать с тебя корону?
        Вирт замер. Хоть в душе его и происходила, наверное, тяжкая борьба, лицо осталось бесстрастным.
        - Будьте вы прокляты. Не продержится долго замок… - прошептал он и хотел выпрыгнуть в окно, но путь ему преградил Юлиус.
        Тогда Вирт, взревев точно зверь, толкнул Юлиуса, и тот, ударившись виском о подоконник, потерял сознание. Вирт же перепрыгнул через его тело и исчез в темноте.
        Упырь кинулся за ним.
        Шум… голова раскалывается… кто-то тянет за рукав. Юлиус разлепил глаза и увидел перед собой вечно спокойное лицо Ванессы:
        - Он забрал Миду… Упыря и остальных отвлекли другие…
        Юлиус подскочил и через выбитое окно увидел, как Вирт бежит по крыше, вековая черепица трещит под его ногами, а за собой он тащит упирающуюся Миду - быть может, он рассчитывал пить ее кровь, когда покинет замок.
        Собственная мертвая кровь вскипела в Юлиусе, и он из окна прыгнул на крышу и бросился следом за Виртом.
        А вокруг царила суматоха. Верфольфы выли, точно тоскующие волки, вампирши визжали, Грэт внизу что-то кричал…
        Юлиус не мог видеть, что с другой стороны замка наперерез Вирту летят несколько вампиров, он мог и хотел видеть лишь самого короля и девушку, которую он тащил.
        Напрягая всю силу своих вампирских мышц, Юлиус почти догнал Вирта, ему оставалось до него каких-то четыре локтя, когда король поднял голову, заметив наконец Юлиуса. Злобная усмешка поплыла на его тонких губах, в тот же миг он демонстративно разжал руки, толкнул Миду, и девушка, не удержавшись, покатилась по черепице вниз.
        Руки Юлиуса зачерпнули пустоту, на мгновение он закрыл глаза, потом вновь глянул вниз, где, распластавшись на черной траве, лежала, раскинув руки, маленькая белая фигурка. Сознание Юлиуса точно рухнуло следом.
        Не говоря ни слова, с ледяным спокойствием Юлиус шагнул к ухмыляющемуся Вирту и вонзил меч ему в сердце, прекрасно понимая, что вреда не принесет, затем вытащил и вновь вонзил.
        Вирт, опустив голову, смотрел на появляющиеся в его груди раны.
        - Ты глуп, молодой вампир, - пробормотал он наконец.
        - Да уж, ты умнее, - неприязненно сказал Грэт, появляясь из-за башни, - но теперь не будет простора твоему уму. Я так полагаю, его изгонят? - обратился он к Упырю, тот, пожав плечами, неуверенно кивнул.
        - Глуп и ты, выродок из леса, - равнодушно сказал Вирт, - вы все боитесь света, а без меня, как завещал отец, он настанет.
        - Первоначальный был отцом не только тебе, но и всем нам. А разве ты не был дураком, когда двенадцать лет назад посещал смертную женщину из подвала, а? Ты ведь не рассчитывал оставить следы своего пребывания… однако оставил. Ты был дураком, когда понадеялся, что, если предашь всех, никто не предаст тебя, - заметил Маро, - все тебя предали. А мальчишка, который родился от твоей связи… он ведь кровный внук Первоначального. Понимаешь, ваше величество?
        И тут впервые в глазах Вирта появился страх, ибо понял он, что уже не нужен вампирскому роду. На мгновение он замер, а потом вдруг резко вытащил из кармана перчатку, взял что-то, сверкнувшее в свете луны, и вздрогнул. Серебряный ножичек порезал ему руку, мертвая кровь запеклась на ране, а через секунду Вирт рухнул на крышу, и глаза его остекленели.
        Юлиус вновь глянул вниз, закусив губы. Потом, не в силах больше сдерживать себя, бросился с крыши. Ветер разметал его плащ, и приземлился вампир на все четыре конечности, точно кошка.
        Мида была мертва, да и немудрено - девушка упала с высоты около десяти этажей в пересчете на человеческую систему счисления.
        Юлиус сел рядом и протянул ладонь, робко касаясь лица и закрывшихся глаз, нежно стер струйку крови, текущую изо рта, и, поднявшись, глянул на Миду сверху вниз. Она лежала, раскинув руки, одна была неестественно вывернута. Черной копной легли на лицо волосы. Красивое темно-бордовое платье роскошно и небрежно щекотал скользящий у земли ветерок, а шнурок на корсете ослаб, открывая глубокую впадинку между белоснежными грудями. Юлиус закусил губы так, что кровь медленно окрасила его клыки. Он почти ощущал, как эта кровь ледяными каплями замораживает ему сердце и крохотные льдинки рвут на части мертвую плоть.
        Рядом приземлился Маро и положил руку на плечо друга. Тот долго и молча стоял над телом, наконец поднял его на руки и взвился в воздух.
        - Стой, ты куда? - воскликнул Маро, но Юлиус уже был в небесах, и черная точка мгновенно исчезла из виду.
        Юлиус вернулся через час, уже без тела. Ближе к человеческому рассвету (ибо в вампирском замке вечно темно) он уже был со всеми в зале.
        Зал тот был высотой в два этажа. Обильно украшала лепнина его серые стены, черные кресла и диваны стояли по всему залу, столики, канделябры со свечами, а в углу - бутыли с вином. Здесь проводили большую часть своего времени вампиры, читая либо беседуя друг с другом. Проголодавшись, шли они в подвал, где людей выращивали точно скот, если же вампир скучал, он мог идти наверх, в свою комнату, спать либо бродить по замку и окрестностям. Жизнь здесь текла мирно и размеренно… до свержения Вирта, а сейчас зал превратился в гудящий улей.
        Вампиры судорожно переговаривались друг с другом, ибо первый раз за тысячу лет был у них повод к волнению.
        Но когда на верхнем балконе показался Юлиус, все замолчали - от него вампиры ждали ответа.
        Он стоял рядом с креслом, в котором сжался Марет, а вокруг замерли Упырь, Маро и Грэт.
        Долгое время толпа бессмертных молчала. Напряжение висело в воздухе, точно дрожащая струна.
        - Мы ждем объяснений, - спокойно сказал старый вампир.
        Упырь положил руку на плечо Марета.
        - Вы видите перед собой кровного внука Первоначального.
        В зале тотчас поднялся гул - вампиры зашептались друг с другом.
        Упырь воскликнул, перекрывая шум:
        - Вы спросите, откуда он? Все просто… Вы знаете, каков… был Вирт. Этот ребенок был рожден человеческой женщиной из подвала.
        - А почему смотритель не убил его, как и положено?
        - Смотритель заодно с заговорщиками, - сказал Маро.
        - И теперь я спрашиваю вас, согласны ли вы быть в подчинении у Марета?
        - А разве у нас есть выбор! - вскричала вампирша. - Если ты лжешь, то тьма рассеется…
        Юлиус не желал больше слышать споров. Он развернулся и убежал из зала.
        Глава 4. Первый совет
        Тянулись дни. Уж снег покрыл плотным ковром поля катарийских крестьян, превратил деревья в носителей белых шалей, заставил не один десяток одиноких путников, ругаясь, искать себе пристанище в деревнях, где теплый огонь отгонял призраков снежного леса.
        Не миновал первый снег конца ноября и замок. Там он припорошил деревья в парке, дорожки, сделал ледяным озеро и даже могилу Первоначального покрыл белой колюче-холодной шапкой.
        Морозы в северной части Катарии начинались в ноябре и продолжались примерно до конца февраля, а там уж природа помягчеет.
        И когда завывающий ветер гонял снежинки по воздуху, юный король вампиров и его свита предпочитали сидеть в теплой комнате Юлиуса, где день и ночь горел камин. Вампирам, естественно, не нужен был огонь, но о короле, который пока что был человеком, такого не сказать.
        И вот двадцать девятого ноября все они были там. Марет, Юлиус, Упырь, Маро, Ванесса, Гектор и Грэт.
        Король был на своем троне, Юлиус, Упырь и Ванесса - на диване, Маро стоял у окна, по давней привычке, Гектор в угловом кресле, Грэт развалился и почти лежал в своем кресле. На его губах мелькала улыбка, временами - искренняя.
        Глядя на манеры друга, царь вервольфов невольно вспоминал смертных повес, страстью которых были женщины, вино и карты; но это сходство не портило Грэта, а напротив, придавало ему по-юношески озорной вид.
        - Как идут дела у ведьм?
        - Из-за стужи им трудно добраться к нам, но как-то добираются, - зевая, сообщил Гектор, - мои вервольфы диву даются, а соглядатаи докладывают, что людям, видать, тоже холодно, оттого и палят костры на площадях… Бегут ведьмы от мучительной смерти, - добавил он через мгновение уже серьезно.
        - Я бы на вашем месте не о ведьмах думал, - буркнул Маро.
        - А о чем же? - вскинул брови Юлиус.
        - Людям ведь вряд ли понравилось, что нечистые начинают объединяться, - подхватил Упырь.
        - И что они могут нам сделать?
        - А ты сама-то подумай… да если б они захотели, от замка бы камня на камне не осталось. Да, многих бы они здесь положили, но это стоит того, чтоб нас уничтожить. Приди сюда хотя бы тысяч пять воинов, вооруженных серебром, и куда мы денемся, дорогая?
        - Типун тебе на язык! - высокомерно воскликнула Ванесса, медленно сползая с его колен. - Накаркаешь еще!
        Упырь усмехнулся и лениво притянул ее обратно.
        Грэт встал и подошел к окну. Опершись о подоконник, он тоскливо глянул в снежную тьму. Нет ничего тоскливей, чем безлунная ночь и зловещий заснеженный лес.
        - Временами я скучаю по той берлоге, Тор, - произнес он.
        - Я тоже, - признался Гектор, - но согласись…
        Он вдруг замолчал и прислушался. Сквозь рев вьюги отчетливо послышался волчий вой.
        - Твой гонец несет известия, - заметил Грэт.
        Гектор сорвался с места и выскочил в дверь. Через минуту его взволнованный голос был слышен под окнами.
        - Ну что там? Что? - Зуб на зуб не попадал.
        - Подожди, мой царь, - отвечал ему приглушенно вервольф, - дай обогреться, а вести я принес недобрые.
        Обычному человеку трудно было бы услышать разговор у подножия башни, находясь на ее вершине, но из пяти присутствующих четверым это было легко, ибо к бессмертию они получили еще и чуткие уши.
        Прошло несколько томительных минут, наконец Гектор вошел, а следом за ним - весь продрогший, в снегу, мужчина небольшого роста и неопределенного возраста. Он хмуро кивнул присутствующим и сел прямо на пол перед камином. Вода с его тающей одежды стала стекать по полу, но дыхание постепенно выравнивалось.
        - Так что за недобрые вести ты несешь? - нетерпеливо спросил Гектор.
        - Слушай, мой царь, - отрывисто произнес соглядатай-вервольф. - Видел я много в городах… отряды инквизиторов стекаются к столице… те, которые молодые, - солдаты, а старики остаются искать ведьм… Недобрый знак, согласитесь. Я отправился следом, в столицу, в светлейший город Катарианс… И вот что я слышал, с риском жизни пробравшись во дворец… о мой царь…
        - Так что же ты слышал? - сдвинул брови Юлиус.
        - Я отвечаю лишь своему господарю, - уклончиво заметил оборотень и обернулся к Гектору, - хотят они, царь, собраться в Катариансе… и оттуда прямо идти на замок. Числом будет их десять тысяч, чтоб быть уверенными. Дальше я не слышал - меня застукала служанка. Мне пришлось задушить ее, чтоб не поднимать шум, но дальше было оставаться опасно, ибо она успела что-то пискнуть, и инквизиторы в тронном зале насторожились. Едва я смог убежать из столицы, пошел снег. Я думал, я сдохну, как последняя собака, или утону в Великом, но жутко холодном Ниасе и не донесу тебе весть.
        - Прямо идти на замок? Ты не ослышался? - переспросил Грэт.
        - Мой слух остер, о друг-вампир, - почтительно сказал вервольф. - Я уверен, то и было сказано.
        - Верно сказали Маро и Упырь, потревожили беду, - процедил сквозь зубы Юлиус, - решать надо, что делать будем?
        - Если их будет десять тысяч, то пусть лучше мои вервольфы убегут в Далекий север, - вырвалось у Гектора.
        Грэт усмехнулся.
        - Вообще-то это вариант, - грустно сказал он.
        - Покинуть замок? Вот так оборвать тысячелетнюю связь с этим местом, которое создал для нас еще Король-отец? - Ноздри Упыря затрепетали от гнева.
        - Да пошутил я, - буркнул Гектор, отводя глаза, - я бы никогда не простил себе малодушия. Но решать, что делать, все ж надо. Если вы не хотите уходить из замка, то нужно противопоставить людской силе силу нашу.
        - Зря ты, брат, заговорил о силе, - возразил Грэт, - ее-то у нас, пожалуй, недостаточно. Пусть все ведьмы, вервольфы и вампиры даже соберутся, нас вместе будет, ну… - он помедлил, - ну, тысячи три, согласись. А их десять.
        - И далеко не все воины, есть ведь и маги среди них. - Маро поморщился, точно от зубной боли. - Ты говоришь: противостоять… но разве у нас есть что-то, чего нет у них? Пусть даже вампиры и не чувствуют боли, но стоит лишь царапнуть нас серебрянным кинжалом, как небеса померкнут.
        - Я не о силе речь веду, - мягко возразил Грэт, - признаться, на меня произвел впечатление Граф… я так думаю, решая судьбу замка, да и всей нечисти, мы не должны забывать о нем.
        - Да, - кивнул Упырь, - Графу стоит послать весть. Пусть гонцом будет тот, кто не боится света.
        - Гектор, - сказал Юлиус.
        - Я вам что, гончая?
        - Но из вервольфов ты бегаешь быстрей всех. - Грэт отлично знал, чем воздействовать на друга.
        Гектор нахмурился, но после минуты колебаний пробормотал:
        - Хорошо.
        Серебристый волк пустился в долгий путь, но через четыре дня, третьего декабря, он вернулся.
        Гектор зашел молча, в обличье волка прошествовал к камину, лег и тихо заскулил, глядя на огонь. Его шерсть сплошь была покрыта изморозью, а лапы отморожены так, что, если прикоснуться к ним, казалось, будто под пальцами ледышка.
        Грэт бросился к нему.
        - Кто тут маг? - не попросил, а потребовал вампир. - Сделайте что-нибудь с его лапами!
        Вошедший следом Граф выглядел не лучше, но в отличие от Гектора он не мог чувствовать холода.
        Граф опустился на одно колено возле волка и прошептал заклинание. Гектор заскулил от боли, и с его лап почти кипятком полилась на пол вода.
        Ванесса подошла и обняла своего брата.
        - Как ты? Мы не виделись сотню с лишним лет… - тихо спросила она.
        - Все так же, сестричка, - хрипло ответил Граф, - Гектор рассказал мне, что случилось здесь. Я много думал.
        - И? - Юлиус приподнялся с кресла.
        - Боюсь, моя и без того небезупречная память слишком полна, - виновато сказал Граф, - но я должен еще поразмыслить… а это, я полагаю, король? - Он подошел к Марету и, не раздумывая, встал на колени.
        Мальчик смутился, еще бы!
        - Встань, - тихо попросил он.
        - Удивительно ты похож на Первоначального… в тебе течет его кровь. - Граф поднял руку и коснулся волос Марета. - Да, сходство несомненно…
        - Я тоже об этом думал, - заметил Упырь, - этот мальчик станет копией своего предка, когда подрастет. Уж никто не усомнится в его праве носить корону!
        - Так, значит, Граф, ты не смог ничего придумать… - разочарованно протянул Маро.
        - Увы… но быть может, когда я снова в родных стенах, озарение посетит меня. Как давно и как недавно магией лепил я этот камин! - По лицу Графа скользнула тень воспоминания, на миг затуманившая его взор. - Бывало, соревновались мы с Первоначальным в искусстве… помнишь, Упырь?
        - Как же не помнить, - отозвался его друг детства, - не в обиду тебе будет сказано, но у него получалось намного лучше…
        - Я был горд, - сокрушенно покачал головой Граф.
        Юлиус злился. Вместо того чтоб решать судьбу замка, эти двое старейших предавались воспоминаниям. Даже ему, трехсотлетнему, не почувствовать всей пыли, радости и горя, что за десять веков оседает в памяти.
        - Надо собрать совет нечисти, - еле слышно напомнил Юлиус.
        - Со времен Первоначального это будет первый такой совет, - заметил Граф, - так и наречем его Первым.
        «И чую я, не последним он будет, - подумал Грэт, - неприятности к тебе, лесной король, липнут как к падали стервятники… Убежать? Убежать я всегда успею».
        В зал вампиры леса зашли все до единого, по старой привычке повинуюсь зову Грэта. А зал битком был набит вампирами замка, вервольфами, принявшими человеческий облик, да несколькими ведьмами. Все они стояли и молча слушали разговор, происходящий наверху, за большим круглым столом, где сидели Марет, Юлиус, Упырь, Граф, Маро, Грэт и Гектор.
        - Значит, мы не будем уходить? - в сотый раз переспросил Грэт, которому какой-то частью души этот путь был ближе.
        - Нет, - терпеливо ответил Упырь, - хотя вервольфы и вампиры леса могут уйти, мы остаемся. Сетакор был выстроен для нас, и мы его не покинем.
        - Быть может, магией можно добиться большего, чем силой? - с надеждой спросил Гектор, глядя на Графа. Молодому оборотню казалось, что пред ним величайший из мудрецов, и он не был не прав.
        - Мне нужно подумать, переворошить в памяти мои знания. Посидите пока молча…
        Потянулись минуты, самые томительные в жизни Грэта. Вскоре минут тех стало настолько много, что они сбились в часы.
        Вампир многому научился, кроме одного - долго ждать. Он уж весь извелся, издергался, стул под ним скрипел, когда он разворачивался и вертелся. Наконец Грэт просто положил подбородок на стол и прикрыл глаза.
        Остальные вампиры были погружены в спокойное терпеливое ожидание. Гектор же и Марет, будучи почти людьми, страдали ничуть не меньше Грэта.
        Прошло, вероятно, часа два, пока Граф не поднял голову и не осведомился ровным голосом:
        - Какой нынче год?
        - Две тысячи двадцать четвертый идет к концу.
        - Двадцать четыре отнять семь… семнадцать. Да, семнадцать лет, он еще так юн, - задумчиво произнес Граф.
        - О чем ты, дружище? - удивился Упырь.
        - Слышал ли ты хоть раз о волевых магах?
        - Само слово слышал, но о смысле не задумывался.
        - Позволь объяснить. Волевая магия - высшая форма колдовского искусства. Это сложно понять, даже я сам не до конца осознаю… в общем, коль ты волевой маг, то достаточно тебе напрячь силу воли, даже не произнося заклинания, как твое повеление будет исполнено. Когда Великий Тиэлец создал людей, он каждому дал по крупице магического дара. Но неразумно использовали его люди. И тогда отобрал он у всех их магию, оставив ее лишь каждому пятому. Вот почему прирожденных магов так мало. А дары остальных он сохранил. Подсчитай, сколько за тысячелетие рождается людей без магии и что будет, если собрать отобранные у них дары в один и наделить ими одного человека. Вот волевой маг. Таково было решение Тиэльца, и не нам с ним спорить. В начале нового тысячелетия, точнее, в седьмой год, появляется на свет такой маг. А коли ныне у нас двадцать четвертый, то маг этот еще жив и даже юн. И быть может, не знает о своем даре.
        - Это замечательно, конечно, - осторожно заметил Гектор, - но чем это поможет нам?
        - Слушай дальше, царь вервольфов. Есть два условия получения и сохранения волевой магии. Первое, я уже сказал - родиться пятого августа седьмого года. А второе - если направит владетель дара его на себе подобных, то сильная боль, равная боли пытаемого, пронзит его тело. Проще говоря, маг не должен убивать людей, иначе ему передастся их мука. Понимаете, господа вампиры, понимаешь, король Марет? Если мы найдем человека, рожденного 5 августа 2007 года, того самого волевого мага, и уговорим его присоединиться к нам… соображаете, сила какого масштаба будет на нашей стороне?
        - Но если он не может убивать, - уныло заметил Гектор, - то какая же от него польза?
        - Убивать он не может, царь вервольфов, - подчеркнуто вежливо сказал Граф, - но он может заставить других убивать. Или нет, неизящно выходит. - И тут вытянутое лицо его просияло. - Например, такому магу вполне по силам прочесть одно заклятие в самой черной из моих книг. Мне никогда не хватало дара, да и побаивался я, но ему-то это несвойственно будет.
        - Что за заклятие? - осведомился Юлиус.
        - Тот, кто прочитает это заклятие, оживит всех мертвецов последнего месяца, и все они на пятьсот миль вокруг восстанут из могил и, остановив свое тление, будут повиноваться тому магу. Слыхал я, немало умерло на Севере за последний месяц… тысяч восемь наберется, уверяю.
        Гектор и Грэт переглянулись.
        - Ты что думаешь? - тихо спросил вервольф.
        - Ох, не люблю я эту магию… но дело говорит он. Представь, что станет с людьми, когда восставшие из могил трупы, шатаясь, побредут на них. Запах-то останется. - Грэт усмехнулся, но тут же стал серьезным. - Не, Граф умен, и я ему доверяю.
        - А я доверяю тебе.
        В это же время Юлиус, Упырь и Маро вели совет отдельно.
        - Нам ведь нужно лишь отбить у людей охоту к нам соваться. Этого хватит вполне.
        - А может, пусть маг просто вызовет… да, скажем, землетрясение, - предложил Маро.
        - Наивные вы, - покачал головой Юлиус, - этого мага нужно сначала найти.
        - Но это как раз нетрудно, только долго. Достаточно забраться в главный храм Катарианса, найти там архив копий храмовых книг за всю страну. Там будет отдельная полка для 2007 года, где записаны все рожденные и умершие в Катарии за этот год. А дальше - дело техники, находишь пятое августа и ищешь. Имя, место рождения. Там все строго с этим вопросом, - сказал Упырь.
        - Нетрудно забраться в храм, - фыркнул Юлиус, - а ты попробуй, это раз. А что, если он родился в Катариансе? Там будет указан лишь город, и как искать-то его будем, Катарианс - большой городище!
        Упырь и Маро переглянулись.
        - Будем надеяться, он родился не в Катариансе, - буркнул Маро.
        - Ладно, представим, что родился он не в столице, а, скажем, в Вилионе или Мирионе. Но ведь сколько всего могло случиться за эти годы! Он мог вместе с родителями покинуть родной город. Он умереть мог, в конце концов.
        - Но что нам мешает попытаться? - поинтересовался Упырь.
        - Во-первых, риск. Вампира нельзя посылать в Катарианс, ибо долгое это дело будет. А вервольф разве согласится крупно рискнуть своей шкурой?
        - Ты им еще не предлагал.
        - Во-вторых… а впрочем, делайте как знаете, - безнадежно махнул рукой Юлиус, понимая, что друзей переубедить ему все равно не удастся.
        И все трое повернулись к Графу. Гектор и Грэт уже закончили свое совещание и теперь тоже смотрели на первого вампирского мудреца.
        - Ну так что решили? - поинтересовался тот.
        - Да мы согласны. Только вот проблема стоит: кто проберется в архив катарианского храма, чтоб узнать хотя бы имечко вашего колдуна?
        - Я, - с тяжелым сердцем ответил Гектор.
        - Ты вполне можешь послать кого-нибудь из своих вервольфов, - заметил Грэт.
        - А если что-нибудь случится, как я буду смотреть в глаза волчице и волчатам?
        - А как я буду смотреть в глаза Малии, Мирту и Дису, если они останутся без тебя?
        - В любом случае ты меня не переубедишь. - Гектор начал сердиться. - Только мне нужен спутник, потому что я плохо знаю столицу.
        - Естественно, это буду я.
        - Нет, Грэт, это не можешь быть ты. Солнце слишком часто светит в столице, чтоб она была для тебя безопасна. Я объясню тебе здесь, как добраться до храма, и силой своей магии перенесу тебя поближе к нему. Есть у меня одна волшебная штучка. - Граф полез в карман и после долгих поисков вытащил маленький прозрачный кулон на платиновой цепочке. - Эта вещь будет вести тебя, она сделает тебя невидимым, и через нее ты сможешь разговаривать со мной.
        - Действительно, полезная вещица, - пробормотал Гектор, беря кулон и рассматривая, как играет камень в тусклом свете, отражая все вокруг и перемешивая беспорядочно.
        - Ты пойдешь завтра? Даю тебе последнюю возможность отказаться, потому что я совсем не обещаю тебе, что ты вернешься из людской столицы.
        Грэт что-то процедил сквозь зубы, но Гектор, отмахнувшись, сказал:
        - Разумеется, я не откажусь.
        Закончился Первый совет, и советчики разошлись.
        Гектор утром встал, умылся, первый раз за долгие годы пригладил волосы, одел чистую одежду. Малия следила за ним, поджав губы. Она не сомневалась, что муж ее вернется - он был крепок телом и умен, но сердце ее болезненно замирало.
        Два сына его, едва научившиеся ходить, хотели было последовать за отцом, но Малия крепко схватила их. Оба обернулись волчатами и попытались укусить ее за белые полные руки, но руки те исчезли, и на своих детенышей, скалясь, глядела серая волчица.
        Гектор поспешно покинул свою комнату. Вампиры еще спали, двери в комнатах были наглухо закрыты. Казалось, и замок дремлет вместе со своими исконными хозяевами. Переходы, лестницы, длинные коридоры были погружены в пронзительную тишину, трепетавшую на кончиках пламени факела, что горел, жалея свет и тепло.
        Гектор нашел комнату Графа и постучался. Ему незамедлительно открыл хозяин и пригласил внутрь.
        Вервольф шел, стараясь не выказать изумления. Вся комната была забита какими-то алхимическими приборами, книгами, а на столе стояла огромная чаша. Гектор опасливо заглянул в нее. Черная жидкость плескалась там.
        - Тот кулон, что я дал, с тобой? - Голос Графа вывел Гектора из оцепенения.
        - Разумеется. - Гектор вытащил его и снова залюбовался камнем.
        - Запомни, когда он на твоей шее, ты невидим для людей, но не для животных. Это раз. Второе: когда ты закончишь и узнаешь все, тебе достаточно произнести в этот кулон название города, где живет маг. Твоя задача - найти этого мага. Третье. Если почувствуешь, что тебе грозит смертельная опасность, произнести в кулон мое имя. И последнее… Не теряй его. И если маг после твоих объяснений не захочет перейти на нашу сторону, - Граф помедлил, и нехорошая улыбка исказила его красивое лицо, - я сам с ним поговорю…
        - Так ты магией перенесешь меня в храм?
        - Увы… моя вампирская сила не действует там, где царит свет, - с сожалением сказал Граф, - я могу перенести тебя лишь на площадь перед храмом, но коль уж ты невидим, то проникнуть внутрь не составит труда. Главное, не попасться. Не теряй головы, царь вервольфов, что бы ты ни увидел. - Он медленно поднял руки, и искры заскользили вокруг них.
        - О чем ты? - поспешно выкрикнул Гектор, но его уже закружило в водовороте магии. Он больше не чувствовал своего тела, в глаза ему бил свет настолько ослепительно яркий, что, опасаясь ослепнуть, Гектор прикрыл веки, а когда открыл их…
        Глава 5. Людской храм и запись в храмовой книге
        Гектор понял, что сидит на мощеной дороге. Он завертел головой и вздрогнул - инквизитор в черных доспехах вальяжно прошествовал мимо, даже не заметив, мягко говоря, странного господина. Ибо магией Графа вервольф стал невидим.
        Гектор огляделся. Солнечный зимний день нависал над столицей, которая с холма, где стоял храм, была видна как на ладони. Гектор видел кварталы, видел богатые дома и нищенские лачуги. Он видел и дворец, белокаменную громаду в два раза больше Черного замка, но ничем более не привлек он вервольфьего взгляда, и берлога была ему во сто крат милей.
        Храм стоял на холме чуть поодаль от города, а у подножия холма расстилалась торговая площадь. Гектор чуть обернулся и увидел высокое белое здание за своей спиной, в дверь которого вошел седовласый инквизитор.
        Гектор осторожно встал и медленно пошел к храму. План действий не созрел еще в его уме, главное было - проникнуть в храм.
        Затаив дыхание, оборотень тихо прошмыгнул под прохладные своды. Длинный коридор провел его в Главный зал, и Гектор едва сдержал вздох удивления.
        Ибо зал этот был высок настолько, что шесть шестидесятифутовых статуй помещались в нем, оставляя меж собой весьма порядочно свободного пространства. Пол в этом зале был точно покрыт позолотой и отражал все, но Гектор, как ни силился, не разглядел в нем своего лица.
        Вместо этого он поднял взгляд на шестерых катарианских святых. Трое мужчин, три женщины в просторных одеяниях и с печатью скорби на лицах. И нечистый Гектор не мог выносить их взгляда, пронзительно честного, даже зная, что глядит не святой, а лишь его подобие. Статуи эти были, видимо, сделаны из чистейшего золота, а одежда их - Гектор вздрогнул - из серебра.
        За спинами святых оборотень разглядел еще три двери, и пока он раздумывал, какую из них выбрать, из средней вышел инквизитор. Он думал, он один в этом зале, поэтому поднял глаза на статуи и, почтительно склонившись, забормотал молитву.
        В его старых, морщинистых, но крепких руках Гектор заметил книгу в потертом переплете.
        «Ага, значит, библиотека там. А где библиотека, там и архив», - подумал вервольф, осторожно обходя молящегося инквизитора.
        Гектор юркнул в дверь и снова осмотрелся. Этот коридор был темен, и вел он к лестнице.
        Вервольф, стараясь не шуметь, стал спускаться. Винтовая лестница шла мимо белой стены, затем - мимо каменной кладки, а потом уж камни становились все сырей и старей на вид.
        Гектор усмехнулся. Видать, лестница эта была не для прихожан… потому-то не обязательно поддерживать ее в приличном виде. Вервольф поднял лицо и моргнул.
        Наверху послышался какой-то шум. Гектор насторожился и стал быстрей спускаться, но делать это бесшумно было невозможно, оттого молодой резвый инквизитор, несущийся вниз, скоро был уже совсем рядом.
        Гектор запаниковал, и было отчего. Лестница настолько узка, что даже если вервольф вожмется в стенку, и то инквизитор заденет его. А уж он-то небось знаком с такими штуками.
        Все это быстро пронеслось в голове Гектора, и он, не дав себе подумать больше ни секунды, перелез через перила и повис, держась за них одними руками.
        Инквизитор промчался, шелестя какими-то бумагами, и Гектор, облегченно переведя дух, вновь взобрался на лестницу.
        Каменный подвал застыл в молчании, ибо даже грохот шагов инквизитора вскоре смолк. Молчание это отнюдь не нравилось Гектору.
        И вдруг расхотелось ему спускаться дальше. Сжалось сердце вервольфа, точно покрылось завесой тьмы, но он со злостью плюнул и через силу, скрепя сердце, побрел вниз.
        Очень скоро лестница вывела его в просторный зал, стены которого черны от копоти. Гектор тенью прокрался и осмотрелся. Первое, что его поразило, гигантское количество шкафов. Ибо вся Катария записана в этих книгах, а переписывать их - рутиннейшая из работ.
        Инквизитор, чуть не задевший его, стоял у стола с наваленными бумагами, а за столом сидел еще один, маленький и щуплый, подслеповато щурящийся на свет одиноко горящей свечи.
        - Дружище, хоть я и принес тебе еще работы, мне кажется, подвал стоит время от времени покидать…
        - Если не я, то кто же? - полюбопытствовал другой инквизитор, макая перо в чернильницу и со вздохом подвигая к себе чистый листок.
        - Как насчет того, чтоб подняться и пропустить по стаканчику?
        - Сам знаешь, нельзя, я в храме работаю.
        - Тьфу ты, проклятый святоша! Да кто узнает? - рявкнул первый.
        «Так вот о чем говорят инквизиторы между кострами», - усмехнулся про себя Гектор.
        На мышеподобном лице инквизитора, сидящего за столом, проступило сомнение.
        - Ну ладно… в принципе это работа долгосрочная… - пробормотал он.
        - Наконец-то! - радостно воскликнул первый инквизитор, подхватил второго и они вдвоем почти что побежали к лестнице, Гектор же стоял у стены и дожидался момента, когда их шаги стихнут.
        Дождался наконец. С волнением подскочил вервольф к шкафам, стоящим вдоль стенки, и, щурясь, стал судорожно искать.
        Шкафы те были в два его роста, но благо нашлась лестница. Гектор искал год 2007-й, он оказался в двадцатом шкафу, седьмая полка.
        Родившиеся летом, вот она, потрепанная книжка. Гектор с приподнятым ощущением в груди взял ее и пошел к столу, где при свете свечи взволнованно стал перелистывать, нашел наконец август… кто только продал им такие блеклые чернила?
        А вот и страница пятого августа… почему именно пятого и именно августа? Надо спросить у Графа…
        Гектор стал вчитываться. Но, увы, около каждого имени видел вервольф пометку: «умер(ла)» либо «казнен(а)».
        Лишь возле одного имени была пометка «пропала без вести». То была Тантра Лиос, рожденная в 2007 году, пятого августа, в городе Ильготе. Была и вторая, только без пометки, тоже Тантра, только Саут, и тоже родилась 5 августа 2007 года, только вот местом рождения записан Мильгот Дарен-лайда.
        - Эх, везет нечистому роду. Две девушки, две Тантры, и молись, Граф, чтоб нашей была вторая, - прошептал Гектор, осторожно возвращая книгу на место.
        Потом он с интересом склонился над той книгой, над которой работал инквизитор до ухода. То была тоже учетная книга, только для тех, кому уж пошел седьмой десяток. Гектор печально вздохнул, увидев около одного из имен свежую надпись: «казнен».
        Гектор вернулся в зал, где стояли статуи, и оцепенел от ужаса. Кругом толпились инквизиторы, и невозможно было бы пройти чрез них, никого не задев. Они просто молча стояли, опустив взгляды в пол. И кажется, собирались стоять здесь еще долго.
        «Ну, я влип», - мрачно подумал Гектор, стараясь ступать тише. Он подошел к ним почти вплотную, и его передернуло - у каждого на шее висела серебряная цепочка.
        - Помолимся, братья, за наш успех, - глухо сказал седовласый инквизитор.
        Гектор вжался в стенку и тихо пополз, а сам умолял святых, чтоб ни один инквизитор не услышал его дыхания.
        Но, кажется, один насторожился. Гектору показалось, что душа его уйдет в пятки, он замер, задержав дыхание.
        Но инквизитор все хмурился, наконец что-то шепнул товарищу, и тот с ухмылкой кивнул.
        Тут нервы Гектора, и без того натянутые, не выдержали. Он сорвался с места, пинком распахнул дверь и бросился бежать.
        А бежал он отнюдь не тихо. И лишь тогда Гектор проклянул себя за глупость, когда вслед ему бросился отряд инквизиторов в двадцать человек.
        Гектор хотел шмыгнуть в коридор, ведущий к выходу, но сердце его похолодело, когда он увидел, что дверь наглухо заперта. Тогда не глядя Гектор бросился в другой коридор. Лестница повела его вверх, а сзади он будто слышал горячее дыхание догоняющей его своры.
        «Как они могли выследить меня, я же невидим» - удивленно подумал вервольф, машинально поискал на груди и вдруг с приливом дикого, пронизывающего до костей ужаса понял, что нет больше на нем волшебного кулона…
        Но выхода не было, и Гектор продолжал бежать. Удивительно, откуда пришли ему на ум слова молитв, которых он будто бы не знал, а тут вдруг вспомнил и стал лихорадочно, на бегу бормотать.
        «Будь что будет… обращусь в волка…» - подумал Гектор, и знакомое чувство свободы наполнило его, когда прыгнул человек, но серебристый волк опустился на четыре громадные лапы.
        В три прыжка Гектор преодолел лестницу и оказался на распутье пред двумя запертыми дверьми.
        «Лево-право-лево-право, смерть-жизнь, смерть-жизнь… серебро-железо… да конечно, железо!» - мысленно крикнул Гектор, одним ударом лапы выбивая из двери замок и кидаясь внутрь.
        Тут в лицо ему пахнул свежий ветер, но отнюдь не облегчил он ему душу, ибо если он выбежал на балкон, значит… сердце завыло - тупик…
        Да, он выбежал на широкий балкон. Внизу виднелись будто бы в тумане катарианские дома, и дворец освещали лучи зимнего солнца, но Гектора точно столкнули в пропасть без дна.
        - Тупик… - прорычал волк, обращаясь вновь в человека и запрыгивая на перила балкона. Гектор предпочел бы разбиться, чем упасть под серебряной стрелой.
        «Жаль, я не вампир и не летаю, как птица… жаль, что я не вампир, я - олух! Какой же я дурак, я потерял кулон…» - тоскливо подумал Гектор, оборачиваясь и глядя своей смерти в лицо.
        А смерть та была стара, и ею был инквизитор, держащий в одной руке копье с поблескивающим наконечником, а другой он насмешливо покачивал кулон.
        - Потерял ты свою побрякушку… нет, подумай, какая наглость! Грязный вервольф забрался в храм. Но ты не бойся, мальчик, я убиваю быстро.
        Голова Гектора закружилась, и из его затуманенной памяти вдруг всплыли слова Графа: «Если почувствуешь, что тебе грозит смертельная опасность, произнести в кулон мое имя»
        И пока ум Гектора прощался уж с белым светом, с Малией, с детьми, подсознание его заставило обратиться в волка вновь, прыгнув на инквизитора, выхватить из его рук кулон и, зажав его в зубах, броситься прочь.
        Он ощущал клыками холод цепочки, а душой тепло, ибо надежда появилась у него. Вервольф обратился в человека, кинулся на перила и вновь обернулся к своей смерти, только уже с усмешкой.
        - Ильгот, Граф, перенеси меня в Ильгот… - И водоворот закружил вервольфа, и последним, что видел он в Катариансе, было изумленное лицо старика-инквизитора.
        Гектор очнулся, лежа спиной на снегу. Небо было настолько голубым, а солнце настолько ярким, что привыкшему к полумраку оборотню стало больно.
        - Это, должно быть, Ильгот виднеется там, впереди, - сказал он себе и встал. - Ох, как больно и как холодно…
        Ежась и отбрасывая заманчивые мысли превратиться в волка, Гектор пошел к городу. Прохожие удивленно глядели на легко одетого господина.
        Снег не сыпался бешено, как то часто бывает, нет, полет редких снежинок был спокоен. Медленно и размеренно усыпали они плечи и голову Гектора.
        - А в-вы не подскажете, где я м-могу найти Тантру Л-лиос? - дрожа, обратился вервольф к проходящей женщине средних лет. Она печально вздохнула.
        - Кто б мне подсказал, куда делась она… лет восемь назад сгорел дом семьи Лиос, а девчонка точно в воду канула. Тела остальных Лиосов нашли, но Тантринья… - Женщина вновь вздохнула. - А по какому делу ищешь ты ее, путник?
        - Да так… а далеко ли отсюда Мильгот?
        - Да в двадцати милях от наших Западных ворот, если идти по той дороге.
        - Благодарю, любезная госпожа, - вежливо поклонился Гектор и пошел. Удалившись на достаточное расстояние от города, когда деревья скрыли его, оборотень стал самим собой и неспешно затрусил к Мильготу. Так прошло несколько часов, и Гектор, завидев впереди строения, поспешно обратился в человека вновь.
        Собственно, это был один дом, двухэтажный, и оттуда доносился шум. Гектор зачарованно прислушался, и звук молота, бьющегося о наковальню, показался ему милым, теплым, уютным и родным.
        - Быть может, здесь знают, где найти эту самую Тантру… Она теперь моя последняя надежда, иначе придется возвращаться в замок ни с чем, - вслух подумал оборотень, щупая на шее кулон.
        Он шагнул к двери и, подождав немного, нерешительно постучался.
        Молот опустился на наковальню последний раз, прошло несколько секунд, за дверью - легкие шаги, и вот тяжелая кованая дверь распахнулась.
        На пороге застыла девушка, взмокшая от пота. Одежда ее была грязна, черные волосы разметаны, лицо в саже - уставшее, застывшее и понурое. Лишь зеленые глаза, казалось, жили на нем. Они быстро обежали вервольфа.
        - Кто таков и чего тебе? - хмуро спросила девушка.
        - Скажите, где я могу найти Тантру Саут?
        По лицу Тантры пробежала тень, но потом она уступила место обреченности.
        - Это я, - глухо сказала Тантра, - ты - инквизитор?
        - Нет. - Гектор перевел взгляд вниз и вдруг понял, что кулон до сих пор на нем. Она не могла его видеть, но она видела!
        - А кто ты и почему ты ищешь меня?
        Гектор, вздохнув, снял кулон.
        - Это будет долгий разговор, уважаемая Тантра, долгий и тяжелый. А теперь могу я пройти, я совсем продрог?
        - Проходи и выкладывай. А я поработаю.
        - Ты сама работаешь в кузнице? - удивился Гектор, заходя в теплый дом.
        - Да, - последовал лаконичный ответ, и вновь молот застучал по раскаленному металлу. Кажется, она кует меч…
        - Знаешь Черный замок?
        - Это где обитают вампиры, последователи Первоначального? Разумеется, знаю. Говорят, там нынче не только они, но и шайки Грэта и Гектора.
        - Правду говорят… ты испугалась, когда я спросил, ты боишься инквизиторов… ты - ведьма?
        - Я не доверяю незнакомцам, - угрюмо прошептала Тантра.
        - Я ведь тоже в твоих руках, и можешь меня не бояться, - рассмеялся Гектор. - Ты поняла, кто я?
        Тантра качнула головой, но ее глаза настороженно заблестели.
        И тогда Гектор обратился в волка. Вервольф с серебристой шерстью, скалясь, лег на пол, прижав острые уши к голове.
        - Ты - оборотень? - все так же равнодушно не то спросила, не то утверждала Тантра. - Так чего же ты хочешь от меня?
        - Ты - ведьма? - настойчиво переспросил Гектор, снова становясь человеком.
        - Ты прав, вервольф, я ведьма. Но ты на мой вопрос не ответил - чего же тебе нужно?
        - Ты куешь мечи…
        - Да, был огромный заказ.
        - А в кузницах храма их посеребрят… - Гектор едва не завыл.
        - Откуда ты знаешь, что храм заказал их?
        - Храм и Инквизиция, детка. А знаешь почему? Потому что мой народ не дает людям покоя. Мой народ и народ Грэта.
        - Я так поняла, что ты - предводитель вервольфов Гектор, а вампир Грэт - твой союзник, - быстро сказала Тантра. - Так чем же я заслужила твое внимание, царь?
        - А ты сообразительна… - начал Гектор, но Тантра вскинула на него глаза и рявкнула:
        - Если ты сейчас не перестанешь вертеть вокруг да около, я вышибу тебя поганой метлой! Говори, зачем явился, или убирайся восвояси!
        - Не кричи. То, что я скажу, сильно изменит твою жизнь. - Гектор выдержал томительную паузу.
        - Говори, мать твою! - Тантра отбросила молот.
        - Я пришел к тебе, чтоб предложить присоединить свои силы к силам Нечистого воинства.
        Тантра некоторое время молчала, а потом вдруг расхохоталась.
        - Неужто ты думаешь, я поверю, что царь вервольфов пришел к обычной ведьме только поэтому? Не смеши меня. - Она мигом согнала улыбку с лица. - Что-то ты темнишь. - Ее глаза впились в вервольфа. - Либо ты не царь, либо…
        - Либо ты не обычная ведьма, - с раздражением закончил за нее Гектор. - Ты родилась под особой звездой, пятого августа седьмого года нового тысячелетия! Ты - волевая ведьма.
        Повисла тишина.
        - Я никогда о таком не слышала, - пробормотала наконец Тантра, и голос ее уже не был больше раздраженно-самоуверенным. Скорей растерянным.
        - Я и сам не большой знаток в этом деле, - признался Гектор, - но в общем… ты возводишь свое желание в произвол одной лишь силой воли. Стоит тебе ее напрячь…
        - Да, я замечала, что у меня хорошо выходит колдовать… - Тантра отвернулась. - И что, мой особенный талант так важен вашему Нечистому воинству?
        - Очень важен. Без тебя мы никак.
        - Ты думаешь, я соглашусь предать своих?
        Гектор фыркнул.
        - Своих нашла. Я так полагаю, из-за сильного чувства братства с обычными людьми ты живешь на отшибе, а в городе ты слышишь за спиной испуганный шепоток?
        - А ты не подумал, что я просто боюсь вервольфов и вампиров?
        - Не смеши меня, детка. Ты даже не вздрогнула, когда я обратился в волка, а уж вампира тем более не испугаешься.
        - Это попахивает сделкой с неизвестностью. Кто знает, что будет, когда я стану вам не нужна? Вы - холодные твари, и вас я боюсь не меньше, чем боюсь людей. Передай своим союзникам, что я не согласна, и никогда ты не добьешься от меня согласия.
        - Почему?
        - Тьма прельщает меня не больше, чем Свет. Я хочу покоя. Я боюсь. Так и передай, а теперь можешь уходить, а то есть немного серебра у меня в запасе.
        И Гектор сдался. Выругавшись сквозь зубы, он направился в лес, размышляя над тем, как будет добиваться ее согласия завтра, ибо никогда б не посмел царь вернуться в замок ни с чем.
        Но то, что случилось утром, разбило его планы, не оставив ни осколка.
        Глава 6. Слепой
        Тантра проснулась, с тоской вспоминая вчерашний разговор. За завтраком она была мрачна и неразговорчива - как обычно.
        - Кто такие волевые маги? - вдруг спросила она, отодвигая тарелку.
        Кузнец поперхнулся, потом, помедлив, вздохнул. Вытер седые усы и глянул на дочь прямо.
        - От кого ты о них слышала?
        - В храме. Мельком. Между двумя художниками шел разговор, и мне стало интересно. - Первый раз в жизни Тантра солгала кузнецу.
        - Врешь, - спокойно отреагировал он, - простым художникам не знать о магах воли. И если не хочешь говорить, не говори, но слушай. Раз в тысячелетие рождаются такие маги, их дар - редкость. Пятого августа две тысячи седьмого года родился тот, что еще жив.
        - Пятого августа? - переспросила Тантра, нахмурившись.
        - Да, - вздохнул кузнец, - это ты. Я взял тебя, когда услышал об этом от тебя самой. Мое сердце екнуло, и инквизиторы уже смотрели на меня косо, но тогда все обошлось. Я был еще не так стар, и мое колдовство тихо скрывало от тебя самой твой дар, ибо я знал, что от постоянных издевательств ты не выдержишь и наделаешь глупостей. Но я старею, стареют мои силы, и в последнее время я стал замечать… но не важно. Дар обычного мага, даже самого сильнейшего, - ничто по сравнению с твоим. Стоит тебе лишь пожелать. Все, кроме убийства. Прямого… - кузнец вздохнул. - Помнишь, я отлучался на пару недель года три назад?
        - Да, помню, ты ездил в Моррор-лайд.
        - И привез тебе то, что ты носишь на руке.
        Тантра перевела взгляд. Медное кольцо-печатка.
        - Ты строго-настрого запретил его снимать, - вспомнила девушка.
        - Я понял, что одному мне не справиться. Моя магия гасила в тебе озлобленность, но потом она стала ослабевать. Я запаниковал. Я подумал, ты наделаешь глупостей… в тебя бросили камень, и стоит тебе лишь сильно пожелать и напрячь волю, как лицо бросившего покрывает проказа… или еще хуже, дом его горит… Ты бы натворила неописуемых бед, дочка, ибо не в силах девочка сдерживать злость и обиду, а их в твоей жизни было достаточно. И тогда я поехал в Моррор-лайд… Дай-ка кольцо.
        Тантра впервые сняла его и подала отцу. Он взял его, повертел в руках, и вдруг небольшая крышка печатки отошла, как на шарнирах. Тантра глянула внутрь.
        Маленький рубин притаился там среди черного металла.
        - Знаешь, что это? - спросил кузнец.
        - Ну, камень, рубин, - неуверенно сказала Тантра.
        - Алмаз это, окропленный кровью тринадцати висельников. А металл этот был когда-то платиной, но почернел от пепла с костров тринадцати ведьм. Бывший алмаз и бывшая платина, кровь и пепел… Великая сила в них сокрыта, и она хранила тебя от тебя самой, давила в твоем сердце злость, обиду, ненависть. Потому, несмотря ни на что, ты была счастливей остальных в детстве. Хоть и не осознаешь этого. Никогда ты не желала зла, как тебя ни обижали. Обиду ты несла в себе и не выплескивала на обидчика. И в твоей чистой светлой душе злость растворялась.
        Тантра молчала, подавленная от услышанного.
        - И теперь ты можешь выбрать, продолжать ли носить это кольцо.
        - Я не думаю, что ты прав насчет обид… их не гасило кольцо. Я буду справляться со своими чувствами сама, - тихо сказала девушка.
        - Как знаешь, дочь моя. - И кузнец бросил печатку в горящую печь.
        И тут раздался стук в дверь, и сердце Тантры екнуло. Старый кузнец медленно поднял голову, и в его бледных глазах девушка разглядела спокойную обреченность. Он давно этого ждал.
        - Беги через окно, - прошептал он.
        - Откуда ты знаешь, кто это? - испуганно спросила Тантра.
        - Иди… спрячься в таверне, пока страсти не улягутся… я слышал, слепой - твой друг?
        - Ну… я не оставлю тебя.
        - Хочешь отправиться на костер вместе со мной? Моей душе будет спокойней, если ты отомстишь… Я пойду открою.

* * *
        Тантра бежала по темному утреннему городу, не видя дороги от страха и боли. Над ней висело чужое морозное небо, такое далекое, такое равнодушное, седое, как волосы на голове отца… Легкие сандалии стучали по гололеду в ритм шаткого дыхания… воздух, вырываясь изо рта, превращался в ледяной пар.
        Нельющиеся слезы жгли Тантру изнутри. Рыдания тоски рвали грудь, и зима клеймила кожу.
        «Меня ждут пытки… меня ждет костер… ведь поймают, поймают же! Я и слепого подставлю! Но я хочу жить. За что они делают это со мной?»
        И Тантра заплакала - истерически и безудержно. Никогда раньше ею не владела такая любовь к жизни… пусть никчемной и полной горечи, но освобожденной от адских мук…
        В такую рань на улицах не было еще никого, только девчонка-нищенка сидела на пороге таверны. Она была закутана в подаренную слепым шубу - впрочем, уже давно проеденную молью.
        Нищенка посмотрела на Тантру и нахмурилась.
        - Не выдавай меня! - Тантра рухнула на колени перед ней как подкошенная и краем глаза увидела, как меняется выражение длинного лица.
        - Иди… ступай… не выдам… - пробормотала девчонка, пугаясь, видимо, плачущей ведьмы.
        И Тантра почти на четвереньках заползла в пустую таверну. Она увидела слепого, который сидел за столиком и пил пиво. Услыхав шум дверей и почувствовав ворвавшийся мороз, он насторожился.
        - Это я… Тантра… - Девушка подползла к нему, в этот миг ее лицо было перекошенной маской страха. - Там инкви… - Ее голос сорвался, и она уже больше не владела им.
        - Поднимайся на второй этаж. И войди в первую комнату от лестницы, - спокойно сказал слепой. - Ну-ну, не бойся…
        - Они забрали моего отца! - взвизгнула Тантра и, не медля больше ни секунды, рванулась вверх, заскочила в комнату и уселась под окном, всхлипывая и сжимая колени руками, надеясь сделаться меньше, исчезнуть, оказаться вдали от темного утра, ставшего кошмаром…
        Некоторое время она провела в забытье, из которого ее вывел шум на улице. Сердце Тантры забилось чаще, когда она различила голос нищенки… и тут же душа ее рухнула вниз и разбилась на мелкие осколки.
        - Она там… забежала в таверну.
        Голоса, беготня, и слепой не спеша говорит (это уже звучало громче, чем смутный писк нищенки):
        - Должно быть, ваша светлость, девчонка что-то перепутала. В таверне моего отца быть не может нечисти, и я никого не слышал.
        - Ты слеп! - закричал один из инквизиторов. - Обыщите таверну, загляните в каждую комнату!
        Тантра юркнула под кровать и затаила дыхание. Вскоре она услышала топот и увидела кованые сапоги прямо перед глазами.
        Этот миг растянулся на вечность. Не было ничего в мире, кроме пыли, духоты, страха - и сапог.
        «Пусть уйдут… пусть уйдут…» - взмолилась Тантра.
        И тут она, чуть пошевелив ногой, задела свисающий край одеяла. Инквизитор насторожился, одернул одеяло и, схватив девушку за руку, грубо вытащил ее из-под кровати.
        Мир перед ее глазами померк.
        Тантра очнулась от холода. Она лежала на полу и видела тонкий луч света, льющийся из зарешеченного окна. Тантра вздрогнула и подтянула колени к груди, пытаясь согреться. На ней висело рваное платье, и была девушка босиком. Ногой она задела миску, металл звякнул о камень.
        - Это плохо, что ты очнулась, - несчастным голосом сказал кто-то в углу, - я так надеялся, что ты умрешь… и отец твой тоже надеялся на это… пока сам не умер.
        Тантра приподнялась. Странная слабость владела ее телом, и туман застилал глаза.
        - Это ты? - спросила она и во тьме разглядела слепого. Сердце ее сжалось от жалости, потому что на нем она заметила рваное рубище и кандалы. Так вот отчего так трудно двигать руками, ведь и она тоже закована!
        Слепой жался в углу.
        - Жаль, что ты не умерла. Это избавило бы тебя от мучений… а кузнец уже освобожден.
        - Неужто? - недоверчиво спросила Тантра.
        - Да, освобожден и уже отчитывается перед святыми за все грехи.
        - Умер? - дрожащим голосом спросила Тантра.
        - Это было лучшим исходом. Ему повезло куда сильней, чем нам с тобой. - Голос слепого был тускл и безжизнен.
        Тантра откинулась и, прижавшись спиной к покрытой изморозью стене, свернулась в клубок. Душа ее, еще вчера утром представлявшая собой обычную, пусть обиженную жизнью, но все же душу, нынче превратилась в израненного зверька. Охотники преследовали его и забьют просто за красивую шкуру. Тантра уже смирилась со смертью и мечтала, чтоб она быстрей пришла, чтоб закончилась эта мука, но один вопрос она еще хотела задать.
        - Зачем?
        - Что зачем? Если ты спрашиваешь меня, почему мы здесь, то поверь, я не знаю. Для меня это тоже загадка.
        - Нет, мне не нужен ответ. Я лишь хочу знать, почему ты отказался выдать меня, когда еще мог себя спасти?
        - Потому что в жизни ты не сделала никому зла. Даже на мне, несчастном слепце, лежит куда больше грехов, чем на тебе.
        - Но и добра я не сделала.
        Слепой пожал плечами.
        - Если б я выдал тебя, я бы не смог жить спокойно.
        - Но теперь тебя сожгут вместе со мной… это бессмысленная жертва.
        - Неужто бессмысленная? - с печальной улыбкой спросил слепой.
        Тантре хотелось выть.
        Томительно тянулись часы.
        - Жаль, я не могу избавить тебя от мучений… - пробормотала Тантра, растирая по лицу слезы тыльной стороной ладони.
        - Поверь, я сам себя избавлю, - заверил ее слепой.
        - Как?
        Он показал ей острый камень.
        - Я думал вскрыть сейчас вены, - признался слепой, - и, когда я умру, если хочешь, ты можешь последовать за мной.
        - Да, наверное, - дрожа, сказала Тантра. Мир, который стал адским кошмаром, имел не больше ценности, чем сон в спокойную летнюю ночь.
        Слепой поднял камень. Тантра, зажмурившись, отвернулась. Долго просидела она, прижавшись лицом к холодной стенке и изучая трещины в камне, а когда повернулась, слепой был мертв.
        Потом тянулись часы, не быстро не медленно проходили они мимо тягучей вереницей, и реален был лишь тусклый свет да пар изо рта. Рыдания уже не сотрясали слабое тело, оно было расслаблено. Временами, правда, боль снова посещала сердце, но, потерзав вдоволь, уходила, чтоб через часы снова возвратится. И тьма, и темница, и холод, и мертвое тело рядом…
        Ночь за зарешеченным окном сменила день, и потом уж утро согнало с небес темную королеву. Солнце озарило измученную Тантру, а она почти была уж мертва. И холодный труп оно осветило, который Тантра прижала к себе, и ее теплые слезы падали ему на лицо. И нельзя было воскресить смелого слепого мальчика…
        Благостной была тишина, она шептала Тантре, что есть еще время пожить, подышать, но и она ушла, уступив место шумным шагам где-то за дверью.
        И снова Тантра потеряла сознание. Точно сквозь тяжелую дверь слышала девушка обрывки фраз:
        - Мальчишка вскрыл вены… девчонка вряд ли протянет… но скоро суд… костер уж приготовлен.
        Тантра сидела в железном кресле; ее руки, ноги и шея были скованы. Она, к счастью, не видела всей комнаты, иначе ужаснулась бы, ибо на черных стенах здесь висели все орудия, выдуманные людьми, чтоб терзать друг друга.
        А когда ее полубесчувственного тела касалось раскаленное железо, а ногти пронзало болью от тонких иголочек, Тантра звериным голосом кричала…
        Да, ее отец был злым колдуном и насылал на людей проклятия… да, она сама того же свойства… да, она вызывала духов… да, оскверняла храмы…
        Снова боль, и снова тьма, и в этой тьме визжащей ноткой замирал ее слабеющий голосок.
        Пелена поплыла перед глазами. Девушку подняли и понесли куда-то. Она ощущала на своих холодных руках теплые пальцы инквизиторов и то проваливалась в спасительную тьму, то снова становилась сама собой. Она видела мрачный потолок, а потом он стал небом - седым и неласковым.
        Инквизиторы кинули ее тело на снег. Тантра очнулась от холодных его укусов и, застонав, приподнялась на одних руках.
        Кто-то взял ее правое запястье, снова кинул, но уже в цепях, тоже самое случилось с левым. Тантру приподняли, и она поняла, что закована и растянута меж двух столбов. Злой ветер стал рвать на ней лохмотья, а ноги едва находили в себе силы просто не сгибаться.
        Тантра стояла на замерзших досках повозки. Две старые клячи тащили ее, и мир плыл перед глазами девушки.
        - Когда? - хрипло спросила она.
        - Сгореть торопишься? Уж скоро… - ответил кто-то, чудом услышав ее хрип.
        А Тантре было все равно, хотя часть ее сознания, та, что была еще жива, страдала так, будто бы уже горела. Порой ожидание муки бывает страшней, чем она сама…
        «За что мне это? Неужель, как говаривают, я совершила больше грехов, чем мои палачи? Жизнь… - тоскливо подумала Тантра, - не успею я насладиться ею. Не видела ничего, кроме кузницы, дома, города да косых взглядов… Стоило, быть может, принять предложение того вервольфа? Может, не так нечисть была бы страшна, как братья-люди… Уж вампиры не стали бы меня сжигать лишь за то, что я такая, какой родилась…»
        Тантра даже не слышала своих мыслей, настолько ее сознание было погружено в огненную муку. Повозка была открыта, и ветер больно кусал ее тело. Со всех сторон слышались взволнованные шепотки, но как ни напрягала Тантра слух, слов различить не могла, а глядеть куда-то, кроме как вниз, на доски повозки, было выше всяких сил. Даже просто поднять голову и то, казалось, не хватит мужества.
        Вроде бы ее отвязали и поволокли куда-то. Сначала снег терзал босые ноги, потом Тантра поняла, что идет по прохладному каменному полу, а потом в глаза больно ударил яркий свет.

* * *
        «Ха! Они смотрят на меня так, словно заняты спасением человечества, а я мелкая букашка, которая их кусает и отвлекает от столь важной работы…», - подумала Тантра и вдруг поняла, что может размышлять, значит силы вернулись к ней. Несмотря на то что душа горела адским пламенем, рассудок был, как всегда, холоден и ясен, хоть и отравлен дикой горечью.
        - Тантра Саут, семнадцати лет. Перед святым судом Инквизиции обвиняешься в колдовстве и запугивании, а также насылании порчи и убийстве, - сухо сказал седой инквизитор, сидящий за столом. Их там было пять человек, и все с пренебрежением глядели сквозь Тантру, которая стояла, гордо подняв голову и хмуро глядя на них. Взгляд ее глаз в черных кругах должно быть, тяжел был, ибо некоторые судьи опустили головы. - Что сказать можешь?
        - Что там? Колдовство - признаю, такова моя природа, я такой родилась. А умру ли сегодня - это уж как угодно будет святым, - дерзко отвечала Тантра, хотя девчонке в рваном саване, которую через несколько часов ждет костер, трудно было хранить дерзость и достоинство.
        - В колдовстве призналась, - пробормотал инквизитор, записывая, - а как насчет запугивания, насылания порчи и убийства?
        - С каких это пор на костер одного колдовства не хватает? - издевательски спросила Тантра. - А запугивания… Как жить прикажете, господари мои, вдвоем на пару медяков в неделю? Несмотря на то что я ведьма, мной, видите ли, владеют еще и некоторые человеческие качества. Мне тоже изредка нужно поесть что-нибудь да наготу прикрыть… Что там, признаться нужно? Признаюсь, запугивала несчастных горожан своей жуткой колдовской силой. - Последние слова были произнесены с неприкрытой издевкой, как впрочем, и вся речь.
        Судьи вскинули головы, тараща глаза на эту сумасшедшую, которая перед смертью нашла в себе силы насмехаться над теми, кто решает ее судьбу. Тантра получала от этого злобное удовольствие.
        - А убийство, совершенное тобою прошлой ночью в темнице?
        Тантра вытаращила глаза.
        - Я… никого не убивала… - выдавила она.
        - Принесите ей стул, пусть сядет и выслушает.
        Стоящий сзади что-то пробормотал, и плетеный жесткий стул возник из небытия. Тантра с достоинством села, положила руки на колени и приготовилась слушать. Ее сердце стучало. Неужто даже в убийстве несчастного слепого обвинят ее?
        - Позовите девушку, живущую в доме напротив таверны.
        Вошла, озираясь, предавшая Тантру нищенка, специально для суда одевшаяся прилично. Ведьма зашипела от злобы, когда увидела ее самодовольное лицо, сейчас, правда, чуть перекошенное волнением.
        - Что имеете сказать суду Инквизиции, такая-то стольких лет, жительница Мильгота?
        И Тантра услышала, что, оказывается, несколько лет уже промышляет она колдовством, проклятиями, порчами и что однажды, пробравшись в кузницу, нищенка видела, как духи тьмы пляшут вокруг наковальни.
        - Некромантия?.. - пошептались судьи.
        - Да сами вы хоть в это верите? - гневно спросила Тантра, поднимаясь. Тотчас же жесткие руки усадили ее обратно.
        Нищенка глядела прямо и насмешливо, и взгляд этот заставил Тантру затрястись от злобы и потерять самообладание.
        - Ах ты!.. - Прежде чем чьи-то пахнущие золой руки зажали ей рот, из него успело вылиться немало бранных слов…
        - Молчать! - гаркнул повелительно кто-то, и Тантра подчинилась, шипя от злости.
        - Что еще имеете сказать суду, уважаемая?
        - Тварь ты! - заорала Тантра, и вновь увесистая оплеуха заставила ее замолчать.
        - Ненавижу таких, как ты, сумасшедших!
        - Ха, сумасшедших! - Голос Тантры поднялся до высшей ноты издевки, злобы и отчаяния. - Что я сделала тебе в жизни? Мразь, тварь, ненавижу тебя… Да не закрывай мне рот своими грязными руками! - огрызнулась ведьма на стража.
        - Прекратить! Обеим! - повелительно и холодно сказал некто, и будто невидимая сила вдавила Тантру в стул, и не было больше сил говорить, кричать…
        Бывшую нищенку вывели вон, вместо нее в зал вошла какая-то женщина. Из глубин памяти к Тантре пришла тень той бабы, у которой она чуть не задушила кошку.
        - Последний… пусть войдет, - сказал судья после того, как дверь за истеричной женщиной захлопнулась дверь.
        Озираясь, вошел старик, хозяин таверны. При взгляде на его растерянное лицо, постаревшее лет на десять, на морщины и беспомощно-недоуменные глаза сердце Тантры пронзила ни с чем не сравнимая жалость.
        - Что вы знаете об этой девушке, о Тантре Саут?
        - У нас в Мильготе ее кличут ведьмой, - живо отозвался старик, - но лично я не склонен верить, народ наш уж больно на выдумки горазд. Она сирота, попала к нам много лет назад, и ее на воспитание взял старый кузнец, который живет ближе к лесу. У меня Тантра покупала еду для себя и для отца. Плохого ничего о ней сказать не могу, мрачная девчушка, но да это понятно - ее с детства шпыняли. Но я всегда относился к ней неплохо, да и мой сын… Вы ведь освободите его? Мальчик слеп с пяти лет, и даже если б были колдовские дела, не смог бы он принять в них участие.
        - Мы хотели проучить вашего сына, подержать денек в темнице и освободить нынче утром, - холодно сказал инквизитор, - однако юноша был убит судимой ведьмой.
        Дикий взгляд старика нашел Тантру.
        - Не верьте ему! - воскликнула она. - Он боялся, что его сожгут, и предпочел легкую смерть - вены перерезал! Мы думали, что сожгут обоих, и он не хотел мучиться! Я не убивала его, клянусь!
        Старик глянул в ее заплаканное лицо и коротко кивнул.
        - Я верю тебе, - пробормотал он, развернулся и, не попрощавшись с судьями, вышел.
        - Через пять минут тебе объявят твою участь.
        Судьи ушли, и в зале повисло молчание. Тантра продрогла до костей, но об этом думала меньше всего. Ее голова была забита разными пустыми фразами, и леденело в груди…
        «Значит, его не хотели сжечь… да, мы дураки, что подумали так… и за мою ошибку… хоть бы костер, а не кипящее масло… из-за меня все это…». - Сердце Тантры обливалось кровью при мысли, что это она повинна в смерти слепого. И мысль эта терзала ее, не отпуская ни на минуту. Страх за себя, боязнь боли тоже вносили свою лепту и беспощадно рвали ей душу.
        Одна, две… пять минут наконец истекли, и судьи вошли. Один из них, самый старый, взял в руки желтый пергамент и стал громко читать. Тантра не помнила начало, она очнулась лишь при словах:
        - …приговаривается к смертной казни через очищение духа…
        «Смертельной казни через что? Очищение духа? Костер…». - Сердце Тантры заныло с удвоенной силой.
        - Будьте вы все прокляты, - сказала Тантра перед казнью.
        Ее, прикованную к двум столбам, которые несли два воина, повели босиком через весь город. Солнце уже закатилось, и последние его лучи догорали на земле.
        С серых небес пошел снег - редкий и медленный. Горожане жались возле своих домов, дети прятались за материнские юбки. Должно быть, Тантра выглядела страшной ведьмой в рваном саване, болтающейся меж двух столбов и глядящей на мир с неприкрытой тоской.
        - Неужто все? - ошеломленно прошептала она. - Неужто в последний раз я вижу небо, землю, снег? Разве все должно быть так перед смертью? Не верю… не могу поверить…
        Рваные тучи заволокли небо. Звезды на нем уже тускло горели, гораздо ярче был свет факелов, что держат в руках стражи. Вот и костер… Как быстро девушка прошла к городской площади, а она-то надеялась оттянуть мгновение-другое жизни! Туман заволок слезящиеся глаза.
        Ее вытащили на помост.
        - Твои последние слова, ведьма, или, быть может, желание?
        - Будьте вы все прокляты. - И Тантра, отвернувшись, взошла на костер.
        Ее привязали к дубовому стволу и руки скрепили цепями. Тантру охватила апатия.
        - Скорей бы все это закончилось…
        Вот кинул воин факел, огонь стремительно взлетел вверх по хворосту, и через несколько секунд его жарящий треск добрался до босых ног Тантры.
        Тогда Тантра потеряла сознание. Странное видение было у нее - то ли бред, то ли последний всплеск души, которая знает, что умрет.
        Чудилось ей, что оказалась она далеко в северных лесах, дальше даже, чем Черный замок Сетакор, намного дальше, и стоит на краю обрыва, сокрытого в тумане.
        Тантра, чувствуя себя необычайно легко и спокойно, шагает босиком по снегу, подходит к тому обрыву, и туман рассеивается пред ее глазами.
        И видит она, как чудное море блестит в свете заходящего солнца, как облака стелятся над поверхностью того моря, как дивно сверкают они и водная гладь. И будто бы замок виднеется на горизонте, замок из мечтаний.
        Тантра сделала шаг к нему и поняла, что падает, но сердце ее колотится от радости и счастья. Глухой удар спины о камни, и сквозь пелену Тантра видит луч рассвета, скользящий меж листьев дерева. И в тело возвращается боль.
        Глава 7. Спаситель-дождь. Сетакор
        Гектор был в отчаянии несравненно менее страшном, нежели Тантра, но все ж заставившем его носиться по Мильготу с единственным вопросом:
        - Где Тантра Саут?
        И каждый раз получал он равнодушный ответ:
        - Загребли инквизиторы… говорил я кузнецу, меньше с колдовством балуйся. Не верил… старый дурак…
        «Провалил я свою миссию», - подумал Гектор и представил с ужасом, как будет глядеть в лицо Графу.
        До поздней ночи слонялся Гектор по городу, потом целый день и на исходе следующей ночи он ожил, ибо услышал шум и понял, что Тантру ведут на казнь.
        Лихорадочные мысли, как спасти ее, угнетали его ум, и ни одна из них не была достаточно разумной… точнее говоря, каждая следующая была все бессмысленней.
        Вместе с небольшой толпой прошел Гектор к костру. Сложно было разглядеть во тьме Тантру, но он разглядел своим вервольфьим зрением.
        - Граф, - шептал он, приблизив к губам кулон, - я не успел… Тантру собираются сжечь…
        Кулон отозвался тихим смехом, но Гектор все же прикрыл его ладонью и обернулся.
        - Чего ты смеешься? - обозленно переспросил вервольф.
        - Если девчонка - не волевая ведьма, то невелика потеря. А если волевая… ты что, и впрямь думаешь, что она позволит себя сжечь? Да никогда. - Тон Графа был небрежный. - Тут Маро и Грэт рвутся к тебе, просят, чтоб я их направил в Мильгот своей магией.
        - Что? - рассердился Гектор. - Я сам справлюсь, так и передай.
        - Ну-ну. - Насмешка в голосе Грэта была явственно слышна, насмешка, но и беспокойство. - Ты не думай…
        - Хватит пустых разговоров! - рявкнул Граф. - Ты просто… в общем, когда она предотвратит свое сожжение, не знаю как, хватай ее и зови меня, я тотчас же перенесу вас обоих. Удачи… - И кулон замолк, вновь став безделушкой.
        Гектор отчаянно перевел взгляд на костер. Тихий огонек уже трепетал на хворосте, а Тантра извивалась и пыталась убрать ноги. На краткий миг Гектор вздрогнул, представив, что, не стань Малия его женой, ее ждала бы та же участь. Жалость к горящей девушке пронзила душу оборотня.
        - Брось, - пробормотал он, напрягая глаза. Тантра уже больше не дергалась, кажется, она от ужаса потеряла сознание.
        «Ну давай, сделай же что-нибудь» - с отчаянием подумал Гектор, - видать, придется прыгать волком в этот костер да грызть веревки… бедная девчонка уже горит», - и когда тело охватило превращение, Гектор остановил его…
        Что-то капнуло на лицо. Гектор вытер каплю дождя, но следом свалилась еще одна. И вот целый дождь барабанит по крышам и плошади… но отчего дождь этот, ведром льющийся, так темен? Огонь шипел, борясь со своей смертью, и Гектор лизнул капельку, свалившуюся ему на руку, и вервольфа скрутило, ибо с небес лилась густым потоком кровь…
        «Что время-то теряешь, дурак?» - спросил он себя. Меж облаков уже виднелись молнии, гром сотрясал землю, и народ бросился прочь с площади, поняв свойства дождя, а Гектор несся к Тантре.
        Горячие бревна опалили ему ноги, но он, не обращая на это внимание, отвязала кое-как Тантру. Сначала ему показалось, что она мертва, но нет - жизнь теплилась еще в ее теле.
        «Пытали, наверное…» - с ненавистью подумал Гектор, когда девушка, упав, уткнулась лицом ему в плечо и что-то пробормотала. Не теряя ни минуты, вервольф схватил ее за плечи и воскликнул:
        - Ну что, неси нас в замок, Граф! Ох и намаялся я с твоим поручением!
        Но к удивлению и возмущению Гектора, оказались они не в уютном зале замка, а в каком-то лесу. Гектор бережно уложил Тантру на расстеленный плащ, а сам громко выразил Графу свое отношение:
        - Какого мы здесь оказались? Ты говорил, мы будем в замке?!
        - Утихомирься, дружище, - миролюбиво говорил Граф, - ты должен будешь сначала объяснить девчонке, что вообще случилось, а то если она очнется в замке, то, чего доброго, спятит с ума или подумает, что умерла и попала на тот свет.
        - А как ее хоть в чувство привести? - нетерпеливо спросил Гектор.
        - Ну, там, по щекам похлопай, водичкой облей. - Голос Графа звенел от радости и от сарказма. Чувствовалось, что давно старый вампир не был так доволен.
        И Гектор, выругавшись, пошел к ближнему ручью. Он набрал воды, но облить ею лежащую на морозе девушку в одном саване просто не хватило духу. Тогда Гектор обратился в волка, лег рядом и до рассвета грел Тантру своим телом.
        А когда первые лучи солнца робко прикоснулись к горизонту, Тантра закашляла и резко открыла глаза. Волк тотчас отошел от нее и обратился в человека. Диким взглядом следила за ним ведьма.
        - С пробуждением, - ласково промурлыкал Гектор.
        - Я не понимаю… что случилось?
        - Ты помнишь, как тебя начали жечь?
        - Я почти сразу же потеряла сознание. Я умерла? - с надеждой спросила девушка.
        - Нет.
        - А почему мы в крови? - Тантра оглядела себя и вервольфа.
        - Потому что, когда ты потеряла сознание и стала гореть, пошел кровавый дождь. Он был настолько силен, что затушил огонь. Дальше мне оставалось лишь взять тебя и тихо смыться.
        - Зачем?
        - А потому что меня не покидает надежда, что в этот раз ты примешь мое предложение.
        Повисло долгое молчание. Тантра притянула колени к груди и опустила голову, задумавшись.
        - Я согласна помочь вам чем смогу, - промолвила она наконец.
        - Я вижу, ты дрожишь. Тебе холодно. Надо сказать этому мучителю, чтоб немедленно вернул нас в замок. - Гектор взял кулон и громко потребовал сего, другой же рукой он ухватил за плечо Тантру, кутающуюся в его плащ. Мир завертелся, а потом все вновь стало на свои места, и Тантра оказалась в маленькой тесной комнатке без окон.
        Но и ее оглядела она с великим изумлением.
        - Где это мы?
        - Подожди здесь. - И Гектор вышел через маленькую дверь.
        Минута, одна, другая… Вскоре Тантра потеряла им счет.
        Тогда дверь снова легко приоткрылась, и вошла девушка, лет, быть может, на пять старше Тантры, рыжеволосая и приветливая.
        - Здравствуй.
        - Здравствуй. А где Гектор?
        - Пошел отмываться да переодеваться. И тебе то же самое посоветовал. Кстати, я его жена Малия, царица вервольфов.
        Тантра сдержала свое изумление при этой новости - платье на Малии было обыкновенное, белое, и следа царственности не было в ее добром и по-своему красивом лице. Бывают же лица, прекрасные не изяществом черт, а именно этой подкупающей простотой.
        - Я бы с удовольствием помылась. Только вот где?
        - Ну, это я покажу, - рассмеялась Малия, - король вампиров попросил меня рассказать тебе все. Ну, пошли. Сейчас все вампиры дрыхнут, и ты никому не попадешься на глаза. Хотя с твоим умением вызывать кровавый дождь они тебя будут очень сильно любить. - Девушка снова рассмеялась.
        Тантра тоже слабо улыбнулась. Глядя на это жизнерадостное существо, никак не верилось, что она бывает волчицей. И никак не верилось, что, глядя на Малию, можно держать дурные мысли либо просто хмуриться. Таким удивительным и прекрасным свойством обладала царица оборотней.
        Вместе с нею Тантра вышла из той каморки, и взгляду ее предстал длинный-длинный коридор. Множество факелов освещало его, и множество дверей полосовали его стены.
        Малия пошла вперед, затем несколько раз повернула. Тантра покорно следовала за ней.
        Но вот коридор закончился. И началась длинная винтовая лестница, и в ней было столько ступеней, что Тантре показалось, будто она отмахала по меньшей мере милю.
        По пути Малия коротко рассказала обо всем, что в последнее время случалось. О союзе нечисти, об изгнании Вирта, о Марете, Юлиусе, Упыре и остальных, о планах людей и о том, какую роль должна сыграть во всем Тантра.
        А девушка молчала. Тошно было у нее на душе, и даже щебетание Малии не могло это заглушить… Со временем, конечно, и глубокая эта рана закроется, да только - в этом Тантра не сомневалась - часто еще будет она видеть во сне тоскливые глаза молодого слепого. Она тряхнула головой и отогнала все мысли…
        - Мы пришли. Вот твоя комната, - сказала Малия, толчком открывая дверь.
        Тантра прошла внутрь. Собственно, тут было две комнаты: ванная и спальня.
        В спальне в углу стояла большая, отчего-то двуспальная кровать, шторы закрывали полукруглое окно, а в центре комнаты стоял небольшой стол, заваленный едой, и три стула вокруг него.
        При взгляде на еду Тантра вдруг вспомнила, что уже больше суток ничего не ела. Это отразилось в глазах ее, и потому лицо Малии вдруг приобрело озабоченное выражение.
        - Нет, сначала помоешься, приведешь себя в порядок… иди, там уже все для тебя приготовлено.
        Тантра приоткрыла дверь, вошла в ванную, где стояла большая бочка, и заперлась. В комнате было жарко, и пар витал в воздухе. Тантра моментально сбросила с себя окровавленную одежду и бросилась в горячую воду. После мороза ей стало необычайно хорошо ощущать вокруг себя теплоту. Смыв с себя кровь и вдоволь насладившись, девушка вылезла и обнаружила чистую одежду и полотенце. Вытершись, переодевшись и ощущая себя будто заново рожденной, Тантра вышла.
        Малия расставила уже на столе съестное, поэтому ближайшие двадцать минут если и глядела куда Тантра, то лишь в тарелку. Насытившись, она откинулась на жесткую спинку стула и вздохнула.
        - Так вот, - медленно произнесла Малия, наливая себе вина, - меня попросили рассказать тебе все. Есть ли что-либо, что ты не понимаешь здесь?
        - Да, признаться… что именно мне нужно сделать, чтоб, - Тантра вздохнула, - вытащить из могил трупы?
        - Мерзкая магия, не понимаю, отчего Граф решил прибегнуть к ней. - Малия сморщила маленький свой нос. - Видать, положение не легкое. Что-то зачастили костры на площадях, но ты обратила внимание на одну деталь?
        - Ты о том, что молодые инквизиторы почти все куда-то подевались?
        - Да. Как думаешь куда?
        - Ты говорила мне… они все стекаются в Катарианс.
        - Новый год встретят они там, и полмесяца пройдет, прежде чем выступит их отряд. Всего их будет десять тысяч, и они пойдут к замку. - Малия вздохнула. - Ты почти что единственная надежда, потому что нас, нечистых, будет ну от силы тысячи четыре, и то если собрать всех. На данный момент - три. Так что либо умереть, либо воспользоваться помощью зомби, оживших мертвецов, которые будут подчиняться тебе.
        - Неужто так велика моя магия?
        - О, Граф закатывает от волнения глаза, когда говорит о ней. - Малия по-девчоночьи фыркнула. - Четырех из пяти каждых рожденных в тысячелетие лишали магии, и вся она в тебе. Так мне объяснили, но ты можешь спросить Графа.
        - Ты так и не ответила, что за магический обряд воскрешает мертвецов?
        - Я и сама, если честно, не знаю. Должно быть, какое-то заклятие, на которое ни у кого, кроме тебя, не хватит магических сил, - пожала плечами Малия. - Я хоть и сама ведьма, но в высшей магии дуб дубом. По мне, там, отварчик сварить, или порчу, или приворот. - Она легко усмехнулась. - Я была лучшим другом девушек нашей деревни.
        - Как получилось, что ты стала оборотнем? - полюбопытствовала Тантра, но просто из вежливости.
        - Я познакомилась с Гектором. Представь себе мой ужас, когда я узнала о его сущности. Но потом решила, что для меня он лучше всех, и сама стала такой же. Теперь вот, наследие нашего рода, два растут, еще один поспевает.
        Тантра улыбнулась. Невероятно хорошо ей было здесь после купания и еды, но хорошо было лишь телу. Она гнала от себя мысли, а они снова возвращались. Кузнец, слепой…
        - Я вижу, что-то гложет тебя. - Проницательно глядящая на нее Малия посерьезнела. - Я не знаю что и не лезу тебе в душу. Но когда-то, когда умерла моя мать, старая ведьма из нашей деревни утешила меня одной легендой.
        Тантра молчала, и Малия продолжила:
        - Будто бы, сотворив людей, Тиэлец увидел, что слишком прекрасной стала с ними земля. И сотворил он Первые врата и Третьи врата, но не для того, чтоб испортить, а чтоб привести в гармонию. Души еще не рожденных греются за Первыми вратами и ждут своего часа. Души умерших пребывают в покое, за Третьими. Они могут смотреть на нас, помогать нам. Ведь смерть… что такое, в сущности, смерть? Это ведь не значит, что ты не увидишь больше дорогих тебе людей. Смерть - это одна из четырех тайн мироздания, и пока не разгаданы все они, разве можно говорить о том, что душа смертна?
        Быть может, и не поняла Тантра, да и не прислушивалась к словам Малии, но сердцу ее почему-то стало малость полегче.
        - А теперь я уйду, а ты отдохни как следует. Я потом принесу тебе красивое платье, и ты пойдешь на разговор.
        В мягкой постели Тантра проспала, быть может, пару часов. Встала она бодрой и отдохнувшей и нашла висящим на стуле черное платье.
        Тантра, зевая, надела его и глянула в зеркало рядом с кроватью. Вампиры не нуждаются в зеркалах, поэтому они имелись лишь в двух комнатах: королевской и вот теперь Тантриной.
        Ее худощавость обострилась сильней, скулы уже выпирали, и в глазах - больших, зеленых, блестящих - поселилось выражение недоверия. И выглядит семнадцатилетняя Тантра, пожалуй, старше именно из-за этого мрачного взгляда исподлобья.
        Платье ее было по щиколотку. Сверху - тугой корсет, а дальше оно расходилось. Тантра, глядя на себя, усмехнулась.
        Ей предстояло ходить в таком наряде, как все вампирши в замке. Рассталась она с ним лишь пятого января, через месяц.
        У кровати Тантра обнаружила туфли точно по своему размеру.
        - Надо же, неплохо обо мне заботятся вампиры, - прошептала она, надевая их.
        Малии долго не было, и Тантра рискнула сама выйти из комнаты. Лестница не показалась ей такой уж длинной, и она быстро спустилась к тому коридору, где, как она поняла, находились вампирские спальни.
        Тантра провела рукой по влажной шершавой стене - и тут же отдернула ладонь. Ей показалось, будто она коснулась живого существа.
        Повисла тишина, и в ней Тантра явственно услышала чье-то дыхание - мерное, спокойное…
        «Сетакор… этим стенам тысяча лет…» - с благоговением подумала Тантра, и перед ее мысленным взором пронеслись сотни бледных красноглазых лиц. Полупрозрачные тени двигались словно призраки, проходили через стены и, щурясь, смотрели на Тантру…
        И тут ей показалось, что жгучая боль утихает, сменяясь тихой печалью.
        «Замок… он почти как живое существо!» - без страха подумала Тантра и вскинула голову вверх, глядя на высокий потолок. Ей послышался смех, голоса, журчащие через мелкие трещинки в этих дышащих стенах…
        На пути ее попадались и вампиры, и вервольфы в обычном облике и в человечьем. Все они поднимали ладонь либо кивали мордой в знак приветствия.
        И тут, к своей радости, Тантра увидела Гектора. Тот повернулся и просиял улыбкой.
        Нынче он был одет подобающе своему титулу. Гектор подошел и, взяв Тантру под руку, повел дальше.
        - Ты уже познакомилась с моей женушкой, но, к сожалению, мы не единственные владыки этого замка. Здесь правит Марет, внук Первоначального. Но он ведь мальчик двенадцати лет, сама понимаешь. Поэтому ему помогают Граф, Юлиус, Упырь и Маро. Мы с моим другом Грэтом почти не вмешиваемся - незачем. Сегодня с тобой хотят поговорить Юлиус и остальные. Не волнуйся, все будет хорошо.
        - Надеюсь… - усмехнулась Тантра.
        - А через несколько дней, двадцатого декабря, соберем Второй совет. В тот же день ты произнесешь заклинание, которое тебе скажут.
        Тантра кивнула.
        Гектор раскрыл одну из дверей. Тантра заглянула ему через плечо.
        В комнате той ярко полыхал камин, а у камина в кресле сидел хмурый мальчик лет двенадцати. Высокий здоровяк, мускулистый вампир замер у него за спиной. Еще один вампир сидел в кресле у стены, а на коленях у него - красивая женщина.
        Двое вампиров стояли у окна, один небольшого роста, черноволосый, другой - высокий, с длинными волосами цвета пепла. Они что-то оживленно обсуждали, но, заметив Тантру, смолкли.
        - А где Грэт? - раздраженно спросил Гектор. - То он прям горит жела… - Вервольф осекся. - В общем, где он?
        - Смылся куда-то. Я так полагаю, либо в винный погреб, либо в подвал… ну, сам знаешь, за чем… - с усмешкой сказала женщина.
        - Познакомьтесь, господа вампиры и король. Это Тантра Саут, наш оплот и наша надежда, волевая ведьма этого тысячелетия.
        Тантра кивнула в знак приветствия.
        - Это наш король Марет, единственный потомок Первоначального. Это Упырь и Граф, сподвижники предка Марета, это Ванесса, сестра Графа и жена Упыря, это Маро, хранитель подвала, а что там, лучше не знай… А это Юлиус. Вроде все… А с моим другом Грэтом, повелителем вампиров леса, познакомишься, когда он будет в состоянии. - Гектор коротко улыбнулся.
        - Присаживайся, - сказал Юлиус, и стул возник из небытия. Тантру чуть передернуло.
        - Тебе, разумеется, уже рассказали, зачем ты здесь, - начал Юлиус.
        Тантра кивнула.
        - Я расскажу тебе, что нужно сделать, но это после. Ты себе не представляешь, насколько сильны вампиры, когда ты с нами заодно, - сказал Граф, - сейчас для тебя самое главное - изучить замок, познакомиться с обитателями. Двадцатого декабря будет Второй совет…
        - Зачем ждать до двадцатого? - удивилась Тантра.
        Граф тонко усмехнулся.
        - Помнится, в моей далекой юности меня частенько обзывали любителем дешевых и показательных фокусов. Однако для этого названия, я бы сказал, были основания.
        Тантра больше не расспрашивала, и Граф продолжил:
        - Ты разумеешь грамоте?
        - Да.
        - Отлично. Итак, до двадцатого ты свободна, живи в замке и ни о чем не думай. Если что, спрашивай Гектора или Малию.
        Гектор быстро кивнул.
        Через пять минут Тантра уже шла одна в свою комнату. Услышанное не давало ей покоя, но ее волнение было вполне предсказуемо.
        Вампиры отнюдь не показались ей страшными, какими их рисовали сказания. Обычные люди, только бледны и холодны.
        А мальчишку жалко. Должно быть, жутковато жить одному среди вампиров. Но он потомок Первоначального и, быть может, унаследовал всю силу духа своего прославленного деда. Будем надеяться, хотя до них нет мне никакого дела, незачем мне… Зачем я здесь? Пожалуй, от безысходности и тоски, ведь нет у меня приюта, кроме как этот замок. А ведь еще три дня назад была я дома, и ничто не предвещало беды.

* * *
        Поев у себя в комнате, Тантра прилегла на кровать и устремила взгляд в высокий потолок, покрытый лепниной. И вдруг та щемящая боль, что жила в каждом мускуле ее тела, растворилась в чувстве безграничного покоя.
        Она подняла руки к лицу и увидела, что ни следа от пыток не осталось на них.
        «Хорошо, что, когда меня пытали, я была почти без сознания…» - подумала Тантра отстраненно. Воспоминания теперь были подернуты невесомой дымкой - она появляется на них спустя годы после раны на сердце и она же притупляет боль.
        Тантра знала точно - лишь Сетакор подарил ей покой.
        Глава 8. Грэт, король вампиров леса
        Ее сознание было полно новыми впечатлениями. Примерно к трем часам дня по людскому счету к Тантре в комнату зашла Малия с двумя малышами.
        - Ты не против, если мы посидим у тебя? - спросила Малия.
        - Конечно, нет, - обрадовалась Тантра, радуясь избавлению от одиночества и от неприятных мыслей, вызванных им.
        Малия села на стул. Ее сыновья расползлись по комнате Тантры, иногда для собственного развлечения превращаясь в волчат. Пока что Мирт и Дис делали это бессознательно.
        - Скажи, отчего вдруг вервольфы и вампиры решили объединиться? - спросила Тантра, зажигая свечи, потому что в царстве вечной ночи было чуть темней, чем необходимо человеческому глазу.
        - Мы стали дружить с Грэтом после того, как он спас моего сына Мирта, а Гектор в свою очередь отклонил копье Инквизиции от Грэта. Мысль объединить силы пришла потом, вервольфы и вампиры леса ее поддержали. Потом уж решили объединиться и с замком. Изгнали этого самого Вирта и поставили на трон его сына. Вот, в общем, и вся история Нечистого собрания. Или Союза, кому как нравится говорить. - Малия пожала плечами.
        - Я бы с удовольствием прогулялась по территории замка, ведь я еще ни разу не видела его снаружи.
        - Давай примерно через час, - согласилась Малия.
        Некоторое время девушки молчали, потом Малия усмехнулась и достала бутыль вина.
        Все так же молча она разлила его по бокалам, они, не говоря ни слова, чокнулись и выпили. За несколькими такими безмолвными тостами закончилась бутылка.
        И тут раздался сдержанный стук. Тантра, не ожидавшая этого, чуть не упала со стула. Малия же быстро встала и, чуть шатаясь, открыла дверь.
        Тантра вытянула шею, стремясь разглядеть того, кто стоял за дверью. Это был Грэт, но тогда еще его имени она, разумеется, не знала.
        - О, наконец-то ты зашел. - Голос Малии отчего-то (наверное, от вина) звенел насмешкой.
        - Развлекаетесь, дамы? - в тон ей ответил Грэт. - Могу ли я пройти?
        - Это не ко мне, а к хозяйке сей комнаты.
        Грэт нашел взглядом Тантру и сразу же отвел глаза.
        - Проходи, - сказала девушка, с интересом разглядывая вампира. С точки зрения людской красоты был он, пожалуй, не слишком привлекателен. Кожа Грэта была сера, и волосы цвета пепла. Серыми были и глаза за пеленою красноты. Казаться бы вампиру жутким, если б не вечная усмешка в его взгляде.
        - Позволь тебе представить. Мой друг Грэт, король вампиров леса.
        - Правильней будет - главарь шайки, - пробормотал он.
        - А это волевая ведьма Тантра, оплот наш и надежда. - В голосе Малии слышалась нескрываемая ирония, но Тантра не могла обидеться на девушку. В глубине души ей было приятно, что весь замок надеется на ее магию.
        - Весьма приятно. - Грэт рассеянно поцеловал Тантре руку. Девушка смущенно усмехнулась, ей отчего-то стало стыдно за свою мозолистую крепкую ладонь. Губы вампира были холодны как лед. От них рука точно онемела.
        - Грэт, наша новая подруга желала бы осмотреть замок. А я совсем не против свалить приятную обязанность проводника на тебя, - промурлыкала Малия.
        - Если долго блуждать по окрестностям замка, понадобится немало времени, пока обойдешь их все, - заметил Грэт, - но, поселившись здесь, я полюбил эти места на всю жизнь.
        - Ну, это значит навсегда, - усмехнулась Тантра.
        Грэт тоже улыбнулся.
        - Здесь мне по крайней мере не угрожает губительный свет дневной звезды, - заметил вампир и шепотом прибавил: - Зато свет другой звезды грозится спалить.
        Тантра не расслышала, оттого и не поняла усмешку на устах Малии. Царица с достоинством склонила голову, нашарила своих детей и ушла вместе с ними.
        - Так, значит, ты хочешь пройтись по окрестностям замка?
        - Да, не мешало бы. Я еще ни разу не видела вашу твердыню снаружи. Должно быть, она хороша.
        - Нет в нашем языке слов, чтоб описать этот замок. Быть может, простому человеку показалась бы странной, темной и неприветливой его громада, но нечисть чувствует сердцем. Ты поймешь. Замок не красив, но… увидишь, - твердо сказал Грэт. - Я зайду за тобой через десять минут, когда ты переоденешься… на улице холодно.
        Тантра нашла под кроватью зимние сапожки, а в шкафу - меховую накидку. Меньше чем за минуту она оделась и вышла, а Грэт в это время уже стоял под дверью.
        - Быстро что-то, - хмыкнул Грэт.
        - Да и ты тоже быстро зашел, - парировала Тантра. Накидка на ней была невесомой, но дивно теплой.
        Грэт взял ее под руку, и они довольно быстро пошли по коридорам. Каждому встречному Грэт кивал и шепотом называл Тантре его имя. Вскоре девушка уже запуталась меж вервольфьими и вампирскими именами. Последние были в основном устаревшими, но оно и понятно - во всем замке лишь Маро был моложе двух веков.
        - А вампиры не боятся, что со временем их станет слишком много? Ведь, как я поняла, вы людей держите в подвалах и пьете у них кровь, но люди ведь смертны.
        Грэт рассмеялся.
        - Нет, моя светлая госпожа, к чему бояться? Обычно позволяют превратить человека в вампира, только если какой-либо вампир до этого погиб. Теперь, боюсь, почти то же самое будет с вервольфами. Если раньше инквизиторы не давали племени Гектора размножаться, то теперь… Хотя, наверное, контролировать их размножение будем еще не скоро. Многие ведь, наверное, погибнут в битвах с людьми.
        Тантре стало малость страшно при мысли, что вот будут битвы, и, может, очень скоро, но потом она успокоила себя.
        Узкий коридор вывел их в зал. Тантра, раньше не видевшая этого места, задохнулась от восхищения. Магией Графа все здесь было оформлено, пожалуй, не хуже Белого Катарианского дворца. Все сверкало золотом, платиной и шелками.
        Мраморная лестница, ведущая вниз, была широка. Ноги девушки ступали по тончайшему шелковому ковру, вышитому золотом.
        - Граф - мастер магии, - отдала должное старому вампиру девушка.
        - К счастью, дешевые украшения - не единственная сторона его дарования. - На Грэта зал, кажется, не произвел впечатления.
        А Тантра, задрав голову, глянула в потолок. Он был как огромная карта Катарии. С бьющимся сердцем девушка нашла крошечный Ильгот, а там, в стороне, средь лесов замер такой далекий теперь Мильгот…
        Голубой Ниас разделял беломраморный потолок на две части. Вскоре шея Тантры затекла, да к тому же лестница наконец закончилась, и парадные двери вывели их прочь из замка.
        Ночной холод и свежесть царили здесь извечно. Тантра глядела на замершие в снегу деревья, кусты. Дремлет зимняя ночь, и протоптанная дорожка, петляя, теряется где-то вдали.
        Тантра хотела обернуться, глянуть на замок, но Грэт не позволил ей этого, схватил за руку и повел дальше.
        - Он будет казаться лучше, если глядеть на него, отойдя в сторону, - пояснил вампир. Он шел впереди и тянул за собой девушку. Тантра едва поспевала за ним, увязая в глубоком снегу.
        Вампир, продолжая идти, улыбнулся, и странно стало на сердце у Тантры, настолько чудно красивыми казались ей его сверкающие красные глаза, и улыбка, и клыки, и лицо. Тантре показалось, что на холодную льдинку внутри нее упала капля расплавленного металла.
        - Ну вот, теперь ты можешь оборачиваться и посмотреть. - Грэт наконец остановился.
        Тантра повернулась. И замерла, завороженная видом вампирского оплота, вампирской крепости и вампирского дома.
        Замок был настолько высок, что с Главной башни его люди казались не более муравьев, возящихся в муравейнике. Башен было семь, каждая своего размера и высоты, и шпиль высочайшей, казалось, разрывал тонкий черный шелк звездного неба. А основное здание замерло меж ними; бесчисленные окна его светились, и лепнина, покрывающая стены, была достойна лучших мастеров Катарии. Весь замок в пронзительном свете вечно полной здесь луны, парк, голые деревья, залитые этим светом, - все казалось Тантре таинственным и прекрасным. В Сетакор она навеки влюбилась, впервые в жизни испытав это чувство. Странные ощущения охватили девушку, и не один лишь замок был им причиной. Казалось ей, будто что-то светлое и радостное поселилось в ее душе, что-то, заставляющее сердце подпрыгивать до самого горла и сжимающее его в смертельно-сладостном порыве.
        Грэт глядел на нее и усмехался.
        - То же самое я испытал, когда увидел этот замок впервые. Быть может, ты хочешь посмотреть на аллею статуй?
        Тантра не могла сказать ни «да», ни «нет», ибо горло ее сжималось, она лишь кивнула и позволила ледяной руке вампира взять ее теплую ладонь и повести куда-то в глубь парка.
        Они обошли замок, и Тантра увидела, что вдоль дорожки стоят мраморные статуи. То были женщины и мужчины. Все они были вампирами.
        Дорожка вела меж залитых луною статуй к одной, крупней остальных.
        Это был высокий стройный вампир в плаще. Кольчуга его, ножны и меч в опущенной руке говорили о том, что он был воином. Лицо вампира было не молодо и не старо, черты прямые, а глаза холодней, чем снег на вершинах Тиэльских гор. То был Первоначальный.
        У ног статуи виднелась каменная плита.
        - Отец под ней, - сказал Грэт почтительно.
        Тантра обратила внимания на фонтан, бьющий неподалеку.
        «Должно быть, это кровь», - равнодушно подумала она, привыкшая уже к вампирскому быту.
        Но Грэт разрушил ее предположение. Он спокойно прошел к фонтану, взял невесть откуда два бокала и до краев наполнил их красным вином.
        Один из бокалов вампир вручил Тантре, другой же оставил себе. Как-то странно, демонически блеснули глаза вампира в свете луны, заклятой здесь навечно быть полной.
        - Ну, пей, - нетерпеливо сказал Грэт, когда его собственный бокал был уже полупуст.
        Такого странного вина Тантра не пробовала никогда в жизни. Оно было на вкус обычным, разве что очень терпким, но странные чувства оно пробуждало в душе, точно такие же, как этот Черный замок в звездном небе, такой же пронзительно, до боли красивый.
        И спутник ее показался Тантре таким же. Грэт остался тем самым, но нечто новое появилось в его облике, что-то, делающее его лицо в тысячу раз красивей, чем оно было. Может, лунный свет, вырисовывающий контуры вампира дивной серебряной кистью, а может, нечто такое случилось в душе Тантры, что она, не имея сил больше стоять, устало опустилась на неизвестно откуда возникшую сзади скамейку. Странное, неведомое ранее чувство разрывало ее душу на куски, одновременно прикладывая лед к горящей ране, остужая ее… И дрожь прокатывала по телу от осознания, что Грэт стоит рядом, смотрит на нее… Лед опустился на ее плечи…
        Тантра подняла голову и увидела, что не лед вовсе на ее плечах, но Грэт протянул руку и поправил сбившуюся прядь, нечаянно коснувшись ее кожи.
        - Я бы никогда не хотела покидать замок, - сказала Тантра.
        - Да, но боюсь, скоро придется, - с сожалением сказал Грэт.
        - Как? - нахмурилась Тантра.
        - Тебе придется принять участие в войне, ибо лишь тебе будут подчиняться восставшие из могил мертвецы. Значит, ты будешь вместе с их армией. Конечно, прямо в битву тебя никто не пошлет, - поспешно добавил Грэт.
        - Мне все равно, - безразлично сказала Тантра, но вдруг мысль пришла к ней в голову, и она оживилась. - Я давно хотела спросить… как же Гектор смог найти меня?
        - Храм каждого города делает записи об умерших и рожденных в самом городе и окрестных деревнях. А потом копии этих записей отправляются в Катарианс, а в местном храме есть такая рутинная должность - переписывать в особую книгу и сортировать людей по году рождения. Гектор говорил, там тысячи таких книг. Умирает кто - его тут же оттуда вычеркивают. Нудная, должно быть, работа.
        - А Гектор рассказывал… ну, о другой Тантре, которая родилась тоже пятого августа и тоже две тысячи седьмого года. Она, по идее, должна быть вычеркнута…
        - Да, он рассказывал о Тантре Лиос, которая восемь лет назад пропала без вести. Она жила в Ильготе.
        - А Гектор отправлялся в Ильгот? - взволнованно спросила побледневшая Тантра.
        - Да. Там ему сказали, что дом Лиосов сгорел, а девочка пропала.
        Тантра обхватила руками голову и застыла в такой нелепой позе.
        - Значит, вот оно что… - прошептала она, - значит, из Ильгота я родом… Но это уже не имеет значения… Буду хоть знать, это уже неплохо…
        Прошло несколько минут, и тоска, охватившая Тантру, снова постепенно утихла, уступив место чистому восторгу и печали, но печаль эта была не грустна, а возвышенна.
        И тогда Тантра перевела взгляд на Грэта, и его угловатое серое лицо показалось ей самым прекрасным, что есть на этом свете. Сердце ее наполнилось теплом.
        Судя по глазам, вампир думал точно так же, вглядываясь в черты Тантры.
        Тотчас прохладная рука легла на шею Тантры, другая тихо проскользнула, обхватив за талию, и девушка вдруг поняла, что на руках вампира стремглав несется в небеса.
        Тантра лишь вздрогнула, ощущая себя в воздухе, но не было ей страшно, потому что руки Грэта держали ее трепетно и крепко.
        Ветер разметал его волосы и шевелил их, но Тантра лишь прикрыла глаза и прижалась щекой к груди вампира, надеясь, быть может, расслышать стук сердца. Конечно, то было иллюзией, ибо мертвые сердца не бьются, но ухо Тантры уловило слабый бой.
        Они висели в воздухе, и Тантра глядела на расстилающийся внизу парк…
        - Ты не находишь в нем загадки? - шепотом спросил Грэт, указывая на лежащие внизу мрачные верхушки.
        - Нахожу. И в нем, и в статуях, и в Сетакоре… и в тебе.
        - Во мне нет загадки, - усмехнулся Грэт, - я всего лишь вампир. Как холодная смерть.
        Никогда еще в жизни Тантре не было лучше, чем сейчас. Ее сердце билось в сияющей радости, такой же чистой и ясной, как вечная луна над Сетакором.
        - Если б ты был смертью, то быть мертвой было бы для меня непостижимым счастьем…
        Хрустальный бокал, тихо звякнув, упал на могильный камень, и темное вино расплескалось, заполняя собой рунические печати.
        Потянулись дни - настолько быстрые, что Тантра не успевала следить за ними. Она лишь изредка высовывала нос из комнаты Грэта, в своей же почти не жила. То время было заполнено теми двумя чувствами из тех, что более всего ценила Тантра в своей жизни: любовью и покоем.
        Пройдут сотни, тысячи лет, и забытая сказка превратится в миф, но на всех фресках, изображающих легендарную Проклятую ведьму, рядом с девушкой с развевающимися черными волосами всегда будут изображать пепельноволосого вампира.
        А пока они жили в замке и наслаждались самым счастливым своим временем, но самая неумолимая и загадочная вещь - это его ход. Настоящее - это миг между памятью и грядущим. Не успеешь оглянуться - вот бывшее вчера настоящим превратилось в память, а то, что когда-то приносило радость, сейчас же вызывает лишь досаду. Но странная, вызванная магией замка любовь была крепка, оттого и стали они героями тысяч легенд и песен, и не о битвах и воинах были те песни.
        Но все чаще Тантра вздыхала, думая, что до двадцатого остается все меньше. День этот казался ей неким переходом между тихой спокойной жизнью, прогулками вместе с Грэтом и чем-то темным, пугающим. Сначала мысль об управлении толпой оживших мертвецов внушала ей отвращение и ужас, а потом… Тантра все чаще задумывалась о возможностях, которые подарит ей такое управление. Все меньше оставалось в ее душе от тихой деревенской девчонки и все больше - от Темной королевы, прозвища, которое дадут ей впоследствии, жуткой, загадочной, и, что греха таить, Тантре новый облик нравился куда больше.
        Но вот настал этот день, двадцатое декабря две тысячи двадцать четвертого года, день Второго совета… но отчего день, если за окнами вечная ночь?
        Глава 9. Второй совет нечисти. Заклятие в старой книге
        Тантра за круглым столом занимала почетное место. На девушке было белое платье - точно такое же носила Малия, волосы ее были аккуратно уложены, а на голове - небольшая изящная диадема. Грэт присел рядом и ободряюще положил свою руку на ее ладонь. Обожгло привычным любимым холодом, и Тантра благодарно глянула на вампира.
        За столом собрались важные лица. Марет, одетый как король, в беседе участия вообще не принимал, и с его худого лица никак не сходило недоуменное выражение. Мальчик словно задавал себе вопрос: зачем я нужен здесь? Но почета, который ему оказывали, никогда не удостаивался его отец.
        Юлиус сидел по правую руку от короля. Вампир казался бесконечно усталым и грустным. Тантра поймала себя на мысли, что никогда еще не видела его смеющимся или хотя бы давящим улыбку. Взгляд ее заскользил дальше.
        Вот Граф, мудрейший из вампиров. Пред ним лежит раскрытая старая книга, но меньше всего глядит он в нее.
        Упырь и Маро тихо беседовали о чем-то своем. Гектор сидел по левую руку от Марета, а рядом с ним - седой старец и старуха, но у обоих были настолько властные и резкие черты лица, что Тантра мгновенно догадалась - это Отец и Мать ведьм. На совете они представляли своих детей, которых с каждым днем в замке становилось все больше. А нечисть - ведьмы, вервольфы, вампиры - собралась в зале, внизу, под балконом, чтобы послушать.
        Песочные часы, стоящие на столе, уже высыпали в нижнее деление последнюю песчинку, когда двери замка тяжело распахнулись. Вошел высокий, плечистый вервольф в обличье человека. Его лицо обросло щетиной, одежда - пылью и грязью. Не говоря ни слова, он кивнул собравшимся в зале, быстрым шагом поднялся по лестнице и остановился пред Гектором, склонив голову.
        - Я пришел, мой царь, - глухо сказал он.
        - Отчего ты без Лируса, я же вас обоих посылал? - вскинулся Гектор.
        - Лирус остался в столице, мой царь, - уклончиво сказал вервольф. - Не беспокойся, с ним все в порядке. По крайней мере, пока я убегал, с ним было все в порядке.
        - Отчего же это он остался?
        - Он испытал четвертую вервольфью привязанность.
        Четвертой привязанностью вервольфы называли чувство, когда волк принимает решение жить в одном логове с волчицей. Первая привязанность: луна, вторая - бег, третья - лес. Ну а пятая - детеныши.
        - Разве остались в столице оборотни? - удивился Гектор. - Я об этом не знал.
        - Он испытал привязанность к человеческой женщине, мой царь.
        - Ах вот оно что. - Гектор нахмурился. - И из-за этого он решил остаться навсегда с людьми? Несчастный глупец, он мог привести ее к нам, неужто мы бы не поняли…
        - Нет, мой царь. Видишь ли, та человеческая женщина хочет, но не имеет права покинуть людей ради вервольф.
        - Отчего же? Разве она высшего сословия?
        - Более чем высшего, царь, - вздохнул вервольф. - Возлюбленная Лируса - принцесса Селена, средняя из дочерей катарианского императора. Так уж вышло, царь, и в том, что они встретились, есть моя вина.
        На несколько минут Гектор потерял дар речи, но потом взял себя в руки.
        - Ну и глупец же этот Лирус, - процедил царь сквозь зубы. - Нашел время, да еще и с кем! И когда отправишься в столицу в следующий раз, передай этому идиоту, что у него есть выбор: стая, его братья, или люди, которые единственное, чего для него не пожалеют, так это серебра!
        - Но мой царь, ты меня не для слежения за любовными похождениями Лируса посылал, - осторожно напомнил вервольф.
        - Ах да, - махнул рукой Гектор, и тут весь совет обратился в слух. - Так расскажи же, что ты узнал.
        - Справив Новый год, армия выйдет из столицы третьего января. Числом их будет, как вы уже знаете, десять тысяч. Они пойдут ровно, пересекут Ниас, а дальше по прямой - к замку. Они хотят раз и навсегда покончить с катарианской нечистью. А нового, мой царь, я ничего узнать не смог.
        - Десять тысяч… - протянул Юлиус. - Что ж, госпожа Саут…
        - Я сделаю все, - тихо сказала Тантра, глядя, как Гектор кивком отпускает вервольфа, - как скажет Граф.
        - Нынче ночью я зайду за тобой и все покажу, - сказал старейший из вампиров, - я уверен в успехе. Можете считать, что восемь тысяч мертвецов уже стоят под вашими окнами.
        - Но что делать с ними станем? Мы останемся в замке или шагнем навстречу людям? - спросил Юлиус.
        - Я так думаю, - изрек Граф, - что неплохо было бы выйти пятого января. Тогда мы успеем захватить Норлек-лайд и вдоволь отдохнуть в нем…
        Потянулись разговоры, споры, но их Тантра сочла для себя безынтересными. Она предпочла покинуть балкон. Правда, ей пришлось сделать это в одиночку, ибо Грэту как главарю лесных вампиров волей-неволей надо было остаться и принять участие в обсуждении.
        Тантра в первый раз за последние дни зашла в свою комнату и улеглась на своей кровати. Постепенно сон сморил ее.
        Она спала до тех пор, пока Граф не постучался. Тогда Тантра встала, надела короткое черное платье и плащ и вышла.
        Граф уже ждал ее. В руках он держал ту самую старую потрепанную книгу.
        - Имей в виду, тебе придется прочесть немало страниц. Это высшая некромантия, - предупредил Граф.
        Тантра молчала. Не увязывалась в ее сознании высшая некромантия с молодой деревенской ведьмой. Граф, видимо, прочел ее мысли, потому что сухо рассмеялся.
        - Главное, не бойся. У тебя есть сила, великая сила, главное использовать ее. Ты сможешь, у меня нет сомнений.
        Но Тантра молчала весь их путь. Они зашли в ту часть замка, куда Тантра никогда еще не заходила. Длинная лестница вела их вниз, и все меньше факелов было на стенах. И так они шли, пока они не уперлись в окованную металлом дверь.
        - Да, это лучшее место, здесь никто не будет мешать. - Граф вытащил из-под мышки книгу, передал ее Тантре, а сам, нащупав у себя на шее связку ключей, отомкнул дверь.
        Тантра осторожно вошла. И тут же факелы, висящие с незапамятных времен на стенах, вспыхнули ярким огнем, осветив зал. Пыль веков заструилась в воздухе.
        - Со времен Первоначального сюда никто не входил, - сказал Граф. - О существовании этого места знали лишь я, Упырь и он. Теперь и ты.
        - Я буду молчать, - пообещала Тантра.
        - Не имеет значения. - Граф пожал плечами. - Ну, для начала мы произведем простую некромантию. Согласись, негоже Темной королеве ходить пешком. Ты будешь летать на драконе.
        У Тантры перехватило дыхание, и она вскинула на Графа испуганно-изумленные глаза. Вампир рассмеялся.
        - Когда я, Упырь и Первоначальный были молоды, мы убили трех драконов. Сейчас драконы в Катарии перевелись, но еще тысячу лет назад их было в Тиэльских горах довольно много. Так вот мы убили трех небольших, но сильных детенышей и, подвергнув их тела заклятию, бросили тут, в глубинах под замком. Если произнести обратное заклятие, один из драконят воскреснет и будет тебе подчиняться.
        - А почему вы тысячу лет не воскрешали их? - удивилась Тантра.
        - Ну, когда мы их убивали, мы подумывали - а не удрать ли нам верхом на них из Катарии? Потом, со смертью Первоначального, такая необходимость отпала, - пожал плечами Граф. - Мы забыли о них, я вспомнил лишь сейчас. Своего дракона я оставлю тебе. Ты вольна летать на нем. Но помни - никогда воскресшей твари не стать тебе другом, поэтому следи за ним в оба. Пока что он будет подчиняться твоей воле, но кто знает… Некромантия - далеко не изученная наука. А теперь дай мне книгу и отойди подальше к стене.
        Тантра повиновалась. Она увидела, что Граф щелкнул пальцами, и откуда-то из небытия возникла подставка для книги. Граф укрепил на ней книгу, нашел нужную страницу, а потом вытащил из кармана кусок мела и нарисовал на полу странную фигуру, а по бокам ее - руны незнакомого языка. Все это время вампир сосредоточенно молчал.
        Затем он повернулся к книге и стал шепотом читать. Тантра не различила ни единого слова.
        Девушка поняла, что не нужно ей слышать, и стала терпеливо ждать.
        А через минуту она почуяла, что пол под ней трясет мелкой дрожью.
        С изумлением девушка вдруг ощутила, что в дальней стене возникла трещина, и чем дальше читал Граф свое заклятие, тем глубже становилась она, пока не треснула, высвободив за собой…
        Тантра вздрогнула, глядя в морду, покрытую чешуей. Глаза дракона блестели желтым огнем, а зубы, виднеющиеся из полураскрытой пасти, были каждый длиной с палец Тантры, и лучи света пересекались на этих клыках.
        Дракон неуклюже вышел из стены и, взревев, выдохнул пламя в потолок. Тот мгновенно стал черным.
        И несмотря на весь свой страх, Тантра залюбовалась этим созданием. Драконы в Катарии вымерли еще полтысячи лет назад, но этот молодой зверь стоял перед ней как живой. Его черная чешуя красиво переливалась, а перепонки меж крыльев были нежного розового цвета. Дракон этот был еще подростком, длиною от носа до хвоста примерно в два роста Тантры. Когда он стоял на задних лапах, чуть согнувшись, то девушка, сильно подпрыгнув, могла достать рукой до его морды.
        - Нравится? - спросил Граф, вытирая пот со лба. И вдруг вампир произнес гортанную команду, и дракон, тяжело переваливаясь, подошел к Тантре и - подумать только - положил ей на плечо свою тяжелую морду. Его желтый глаз преданно глядел на Тантру, он не собирался ничего делать, и девушке стало спокойней.
        - Придумай ему кличку. - сказал Граф.
        - Пусть зовется Демоном.
        - Отличное прозвище… Желаешь полетать на нем?
        - Да, но как же он выберется из подвала?
        Граф прошептал что-то, и вдруг потолок над ними отошел, открыв за собой звездное небо.
        - Но ведь мы глубоко под замком, как это???
        - Нет, мы не под замком. Над нами была толща земли, а этот зал - просто одно из ответвлений хода.
        Черный Демон склонил короткую шею, и Тантра, перекинув через него ногу, вдруг поняла, что сидит верхом на драконе. Ей было и чудно, и страшно.
        Черный Демон, издав короткий крик, взлетел. Взмах крыльев - и вот они в небе. Небольшой дракон развивал поразительную скорость.
        Тантра глянула вниз и подивилась. Они уже выше Главной башни. И страх вдруг куда-то пропал.
        - Дыхни огнем в эти небеса, Демон! - воскликнула она, и огненная струя врезалась в облако.
        Тантра, осмелев, уже не так крепко сжимала ногами шею Демона. Больше ей было нечем держаться, ибо ни о каких поводьях даже речи не шло. Но Демон никогда не дал бы ей упасть. Широко раскинув крылья, он парил над землей, и Тантра, уткнувшись ему в чешую, не могла сдержать чистых слез восторга.
        Но Демон быстро приземлился. Тантра ощутила легкую досаду, вновь оказавшись в том подземном зале. Небеса потухли, и потолок вновь стал цел.
        - Демон будет обитать здесь, пока ты не призовешь его, - сказал Граф, и дракон послушно влился в стену.
        Тантра обернула нахмуренное лицо к Графу.
        - Я бы хотела, чтоб он подчинялся только мне, - угрюмо сказала она.
        Граф рассмеялся.
        - Куда девалась робкая деревенская девчонка? Я вижу властную Темную королеву.
        Продолжая смеяться, он подошел к остолбеневшей Тантре и похлопал ее по плечу.
        - Он будет подчиняться одной тебе, - твердо сказал Граф, сметая с лица улыбку. - А теперь, моя Темная королева, изволь прошествовать к книге. Когда я уйду, громко и четко начни читать заклинание, которое я покажу. Что бы ты ни увидела, не бойся, твоя воля хранит тебя. Поняла, девочка?
        - Да. - Тантра кивнула и, дрожа от волнения, встала у книги в центре круга.
        А когда Граф растаял в воздухе, точно ветер подхватил страницы, стал перелистывать их и вдруг остановился. Тантра подошла ближе и поняла, что факелы на стенах потухли и что сама книга издает золотистое сияние.
        Тантра вгляделась в символы. Ни один из них не был ей понятен. Сначала. А потом буквы точно поплыли и стали складываться в привычные катарианские руны, которым давным-давно научил Тантру кузнец.
        И Тантра, памятуя указ Графа, стала читать. Сначала голос ее был слаб и робок, но потом чтение заклятия захватило ее. Рифмованные слова на неизвестном языке звучали весьма зловеще. И Тантра поняла вдруг, что не читает больше, а поет, и ее голос - чистый, высокий - заполнил собой весь зал, всю тьму. Никогда бы раньше Тантра не подумала, что сможет так звонко, красиво и зловеще петь.
        Странные картины заполнили ее сознание. Тантра прикрыла глаза, но даже сквозь веки видела, как где-то внизу, под каменной толщей пола, рвется на свободу жестокая сила. Но тяжелы и прочны путы, связывающие эту силу, - сама смерть. Тантра знала, что и ее можно победить, главное - продолжить читать. И она читала, даже не открывая глаз, - огненные буквы сами всплывали в ее сознании.
        Долго длилось заклятие, и Тантра думала, что силы скоро покинут ее, но наконец чтение завершилось пронзительной нотой.
        Девушка открыла глаза и вдруг ощутила дикую слабость. Она упала на пол, попыталась встать, но не получалось - точно что-то тянуло ее к земле.
        Она почти видела, как мертвые пальцы рвут землю, как лезут на свободу мертвецы, тела без душ и как тысячи тихих шепотов сливаются в один вой.
        «Госпожа…» - шипел кто-то. Тантра все силилась подняться, но мир обесцветился…
        Не в добрый час вышел из старого своего дома могильщик. Старец расслышал на кладбище какой-то шум и, приоткрыв тихо дверь, выглянул. И не выдержало его сердце то, что увидели глаза в рассветном тумане.
        Недавние могилы шевелились! Мороз прошел по коже деда, но старый дурак вместо того, чтобы закрыть дверь, еще сильней высунулся.
        Он услыхал, как трещат, ломаясь, гробы и как из земли медленно выползают мертвецы. Все они были на разных стадиях разложения, некоторые даже выглядели как живые, если б не обрывки одежды, другие же сплошь были покрыты трупными пятнами, от третьих уж отваливалось мясо, обнажая кости, но все они были не меньше месяца захоронения.
        Старика скрутило от ужаса, и тут-то он закрыл свою дверь, но сильные руки рванули ее на себя и вытащили могильщика из его дома. Последним, что видел старик в жизни, было мертвое лицо молодого парня.
        Проснувшиеся жители северных катарианских деревень подумали было, что либо они сошли с ума, либо настал конец света, когда увидели, что легионы мертвецов идут по улицам, и предводитель их - молодой парень в черном плаще.
        Жители сжались внутри своих домов. Одни впервые за много лет вспомнили молитвы, другие же громко и наизусть читали их, но ни первые, ни вторые, ни даже инквизиторы с серебряными стрелами - никто не мог остановить легионы, двигающиеся со всех сторон к Черному замку.
        - Как это стало возможным? - шипел король, и советники его герцоги, да и маги, потупили взор. - Иржи, - вдруг обратился король к верховному магу - и тот вздрогнул, ибо впервые за много лет услышал, как друг детства обращается к нему по имени. - Иржи, попытайтесь вспомнить что-либо, способное остановить нечистых.
        - Я думал, ваше величество, но ничего не приходит мне на ум. Единственный способ убить зомби - разрубить его тело на куски. Серебра не боятся, они ведь всего лишь мертвые тела, повинующиеся магии.
        - Хотел бы я глянуть в лицо тому магу. - Король опять-таки впервые за много лет сбился с властного тона и превратился в обычного злящегося старика. Он и сам чувствовал, что что-то не так, но ничего поделать с собой не мог, настолько велико было его потрясение - да и немудрено, не каждый день узнаешь, что по стране твоей бродят ожившие трупы.
        - Надеюсь, вашему величеству представится возможность вонзить кинжал в горло тому магу, - сладко усмехаясь, сказал главный подхалим герцог Марвиш. Король на дух не переносил этого мелочного подонка, но был вынужден считаться с ним.
        Король глубоко вздохнул.
        - Знаете, рабы мои, - так он называл своих приближенных лишь тогда, когда хотел напомнить им, кто здесь главный, - мое повеление будет таково.
        И все - маги и герцоги, присутствующие в этом просторном, залитом светом зале, - обратились в слух…
        Несколько дней провалялась Тантра в беспамятстве. Странные картины терзали ее глубокий сон, и все мечтала она проснуться, но не могла, точно что-то держало ее и сдавливало ей сердце. Но наконец на десятый день беспрестанного сидения у кровати Тантры Малия заметила, что веки девушки дрогнули.
        Она с радостью продолжила следить за ведьмой, а радость была от того, что не чаяли уже увидеть девушку живой. Длинные ресницы поднялись, открыв испуганные глаза.
        Тантра медленно встала и огляделась. Заметив улыбающуюся Малию, ведьма вздохнула.
        - Доброе утро, - поприветствовала ее царица вервольфов, - ты знаешь, какое сегодня число?
        Тантра покрутила головой.
        - Сегодня предпоследний день 2024 года.
        - Я что, десять дней валялась без памяти?
        - Даже чуть больше, ведь день сегодняшний идет к концу. Да, ты заставила, конечно, поволноваться…
        - Но у меня получилось прочесть заклятие?
        - Да, более чем. Граф очень доволен. А Катария в диком ужасе. - Малия злорадно усмехнулась. - Гадают, будет ли конец света или это всего лишь некромантия. Вампиры преклоняются перед тобой, считают тебя Темной королевой. Уже даже поговаривают, ты какая-то родственница Первоначальному. В общем, ты теперь самый ненавидимый человек для Инквизиции.
        - Да они меня и раньше не очень жаловали, - засмеялась Тантра, ей стало легко и спокойно.
        - Завтра будет бал. Каждый раз под Новый год вампиры его устраивают. Этакая большая и торжественная пьянка.
        Тантра снова усмехнулась. У нее было ощущение, будто после долгого заключения она наконец обрела свободу.
        Дверь с треском распахнулась, и влетел Грэт. Он подскочил к кровати, схватил Тантру за руку и замер, глядя ей в лицо. Малия с деликатной ухмылкой отвернулась.
        Следом за Грэтом вошел Граф.
        - Малия уже рассказала тебе, что все получилось?
        - Да. - Тантра кивнула.
        - Я, впрочем, и не сомневался. Да, немалая часть Катарии, глядя на шествующих к замку мертвецов, проклинает тебя.
        - Зато другая, пусть и малочисленная, благословляет, - заметил Юлиус из-за спины Графа.
        - Малия, - продолжал Граф, - поможет тебе подготовиться к завтрашнему балу. Ты должна выглядеть воистину Темной королевой. А пока что, царица, Юлиус и я покинем твою опочивальню.
        У самой двери Граф снова обернулся и бросил:
        - Малия зайдет к тебе утром по людскому времени.
        Тантра глянула на Грэта, и ее сердце загорелось радостью. Им будет о чем поговорить в ближайшие часы.
        Глава 10. Бал и мертвецы
        Тантра сидела в кресле перед зеркалом и глядела на свое отражение, первый раз в жизни будучи довольна им.
        Ее угольно-черные волосы были вымыты и уложены, но две-три вьющиеся пряди все ж опускались на голую шею. Кожа девушки за последние дни стала очень бледна, а глаза мерцали, точно изумруды. Тантра не старалась придать своему лицу выражение загадочности, оно само воцарилось на нем и казалось вполне естественным.
        Малия, стоящая сзади, повесила на шею Тантре платиновое колье с рубинами.
        Ведьма поднялась, встала рядом с Малией и стала разглядывать отражения обеих.
        На Тантре было черное плетье с поблескивающими на нем маленькими алмазами - оно было узким до пояса, а далее ниспадало вниз свободно. Малия же облачилась в любимый свой цвет - белый, и даже то, что было видно уже, что у Гектора будет еще один наследник, отнюдь не портило ее красоту. Рыжие волосы не были заплетены, они лились с головы и рассыпались по телу пышной копной.
        - Но первой красавицей, несомненно, будет Ванесса, - заметила царица.
        - Тут уж и спорить бесполезно. - Тантра развела руками. - Это само собой. - Говорила это девушка без злобы и зависти, ибо велико было ее преклонение перед Ванессой, старейшей из вампирш, и ни в чем не оспаривалось ее превосходство.
        - Она говорила, что зайдет к нам перед балом и мы вместе отправимся в зал. Грэта найдешь там потом, - поспешно добавила Малия. - Мне вампирши рассказывали, что всегда с нетерпением ждут этого праздника. Мне, признаться, малость любопытно.
        - Да и мне тоже.
        В дверь постучали, и когда вошла Ванесса, Тантре показалось, что она видит перед собой самое совершенное существо. Платье на вампирше было точно таким же, как и на ведьме, украшения ничем не превосходили ведьминых, но никогда бы Тантре не добиться этого изящества и грации. Ладно бы только этого - ведь многовековая привычка сказывается, но Ванесса научилась соединять самые прекрасные черты свои с простотой, добротой, умом и естественностью - а уж это, никто не спорит, большая редкость.
        - Сейчас одиннадцать часов двадцать минут, - произнесла вампирша после приветствия. Голос ее был низок, но мелодичен. - Бал начнется через десять минут, и нам надо будет быть уже в зале. Вы готовы?
        Тантра и Малия склонили головы и вышли следом за Ванессой.
        Остальные обитатели замка, должно быть, все собрались в зале, ибо коридоры были пустынны. Тантра немало удивлялась этому, ведь зал в замке был отнюдь не таков, чтоб вместить всех их.
        Но чья-то магия, и Тантра знала чья, расширила зал и лестницу до небывалых размеров. И украсила их золотом, мебель - шелком и бархатом, понаставила кругом столиков с вином и бокалами…
        Тантра подняла голову. Небывало высок был потолок над ними.
        Тишину пустых коридоров теперь сменил восторженный гам, шепотки, смех, звон бокалов и разговоры. Нечисть веселилась, ибо у нее был повод к веселью, и не только проводы уходящего года.
        - Где все? - спросила Тантра у Малии.
        - Если под «всеми» ты понимаешь короля лесных вампиров, то он сидит в кресле, в том углу, - ехидно ответила царица.
        Тантра невольно смутилась, но это быстро прошло. Она обогнула толпу вампирш, ведущих неторопливую беседу меж взмахами вееров, и увидела Грэта.
        Он сидел в черном кресле, мрачно глядя по сторонам, но, заметив Тантру, просиял и вскочил.
        - Мое почтение, - с насмешкой сказал Грэт, но Тантра увидела, как его восхищенный взгляд обежал ее облик, и от мысли, что есть на свете кто-то, в чьих глазах она будет в миллион раз лучше любой красавицы, девушке стало хорошо.
        Она подошла к нему ближе, и Грэт, наклонившись, поцеловал ее в шею.
        - Отличная сегодня, должно быть, будет ночь, - прошептала Тантра.
        - Любой день и любая ночь вместе с тобой для меня незабываемы.
        Грэт снова быстро поцеловал ее, потом взял под руку и повел вдоль стены. Ему приходилось перекрикивать шум веселящихся вампиров.
        - Глянь-ка туда! - сказал Грэт, указывая на балкон.
        Тантра перевела туда взгляд и увидела, что там расположился целый оркестр. Там было много музыкантов-вампиров, веками оттачивавших свое мастерство, в руках их были смычки со скрипками и виолончелями, флейты, арфы и еще какие-то инструменты, названий которых Тантра не знала. Среди пока что не играющих, одетых в белые одежды, были как мужчины, так и женщины, но мужчин все же больше.
        - Любопытно было бы послушать, как они играют.
        - Да, мне тоже, я еще ни разу не слышал, но вампиры говорят, музыка эта не поддается описанию словами, - кивнул Грэт. - Кстати, среди вампирш есть еще и поющие, с этим, наверное, вообще ничего не сравнится, ты представь, тренировать голос веками, причем у вампиров ведь он не изнашивается…
        - Не знала я, что ты интересуешься музыкой, - удивилась Тантра.
        - Ты думала, я дурак из леса. - Грэт усмехнулся краем рта и тихо прибавил: - Еще когда я был жив, моя сестра дивно пела и играла на виолончели.
        - Но ведь ты говорил, ты - сын лесника.
        - Так оно и есть, а мать моя пела и играла еще в юности. Пыталась обучить и меня вместе с другим братом, но я решительно сопротивлялся. Дурак был… эх, слышала бы ты, как пела моя сестра. Она была не только талантливой, но и доброй девчонкой. Куда все это делось, даже праха не осталось… - Грэт тряхнул головой и улыбнулся. - Но не будем о грустном. Сегодня ведь такая ночь…
        Он взял Тантру за руку и повел к дивану, где они уселись. Тяжелая холодная ладонь легла ей на шею, и Тантра придвинулась к Грэту еще ближе, ощущая волнение и тепло возбуждения.
        - Хороший, верно, будет праздник, - пробормотал Грэт, свободной рукой придвигая себе бутылку с вином.
        И в этот миг заиграла музыка. Тантра подняла лицо от плеча Грэта и глянула на балкон.
        Вампирская музыка была самым необычным, что слышала в жизни Тантра. Она казалась тяжелой для восприятия, но лишь первые секунды, пока скрипачи не повели смычками по струнам, выводя древнюю как мир мелодию, будоражащую сердце, заставляющую его плакать. Никогда еще музыка не была столь волшебной.
        Душа Тантры горела, а чувства ее стали смешением этой музыки и дивного женского голоса, льющегося и заполняющего собой весь зал. Тантра пригляделась и увидела, что это поет одна из скрипачек, отняв инструмент от плеча. Остальные продолжали играть.
        Скрипачка пела на старокатарианском языке, но ее голос и мелодия соединялись в такой гармонии, какой никогда не добиться смертному. Контрабасы и виолончели на время смолкли, мелодию выводили лишь скрипка да флейта.
        На несколько мгновений инструменты вновь соединились, отыгрывая проигрыш, а потом замолчали уже скрипка с флейтой, а пели контрабас, виолончель, еще какой-то низко звучащий инструмент да вампир, и басящий голос его навевал на Тантру мысли о дальних странах, ночи, темных лесах и воспоминания о Грэте, что лежал рядом, под тонким бархатным одеялом, и его холодная щека терлась о плечо Тантры…
        А потом все инструменты соединились, вампир с вампиршей запели вместе, и уже от резкого контраста между их голосами душа Тантры впадала в непонятное блаженство. Мелодия эта, временами протяжная, временами точно борющаяся за что-то, заставила слезы выступить на ее глазах, а когда все вдруг замолкло и одинокая скрипка стала плакать в наступившей тишине, Тантра, не выдержав, уткнулась в бархатный сюртук Грэта. Тот ласково погладил ее по волосам.
        - Мое сердце горит, - сказал он, когда скрипка замолчала и буйный шквал аплодисментов достался скрипачке.
        Тантра глянула на нее. Стройная девушка невысокого роста, рыжеволосая, вполне обычная, разве что владеет чувствами.
        - Поговаривают, та скрипка, которая у нее в руках, изготовлена братом Первоначального и заклята иметь какую-то магическую силу, но это слухи, - шепнул Грэт.
        - Над моей душой она имеет власть. Никогда не думала, что музыка может довести меня до такого состояния, - призналась Тантра. - Как звать эту девушку?
        - Кажется, Дирока. Да, точно, - вспомнил Грэт. - Юлиус рассказывал мне о ней.
        - Играет она просто… у меня нет слов.
        - При жизни она была лучшим мастером, настолько нравившимся Первоначальному, что он сам обратил ее в вампира, чтоб она не умирала. И вот уже тысячу лет она совершенствуется.
        Тантра залюбовалась этой девушкой, быть может, на лицо вполне обычной, но скрипка в ее руках превращала ее в королеву.
        Заиграла следующая мелодия, чуть быстрее. Дирока не должна была петь; здесь басил мужчина-вампир. Голос его вначале был тих и едва-едва слышен за аккомпанементом, но когда вся нечисть разделилась на пары, вампир на миг замолк, а потом его бас, низкий и громкий, заполнил весь зал, отражаясь от стен, и мелодия понеслась, ударяя по душе резкими перекатами.
        И начался танец. Тантра не танцевала до этого никогда в жизни, но когда ее обхватили ледяные руки Грэта, она забыла и об этом, и о своих печалях и страхах, ей хотелось вечно нестись в этом танце и чтоб эти холодные родные руки сжимали ее.
        Дирока и вампир пели что-то вместе, и от их пения, чистого и зловещего, хотелось умереть.
        Тантра опустила голову, исподлобья разглядывая остальные пары. Вот Ванесса и Упырь. Тантре стало грустно, когда она внимательней всмотрелась в эти лица, и она впервые задумалась о бессмертии. Если ты смертен, каждый день твой может стать для тебя последним, ты это знаешь и потому стремишься интересней и красочней прожить эту жизнь, но когда и позади тебя, и перед тобой лежат тысячелетия, то, как выразился Граф, «жизнь теряет свою ценность, ибо чего стоит один хорошо проведенный день, если впереди их бесчисленно. Не счастье это вовсе, а мучения, и я предпочел бы смертную жизнь бессмертной».
        «Граф прав», - подумала Тантра и перевела взгляд дальше. Ее глаза остановились на Малии и Гекторе. Вот уж воистину пример счастливой семьи! Быть может, Ванесса и Упырь красивей, но нет в их глазах той всепоглощающей любви и заботы, которая светится в глазах вервольфьей царственной четы.
        Ее мысли да и взгляд с вервольфьей царской четы перешли к Юлиусу. Он сидел на диване, у стены, и в свете свечей ей показалось, что в глазах вампира блестят холодные слезы. Он стиснул зубы, взгляд его потух, но одна-другая капля все ж прочертила борозду на его серой коже. Жалостно Тантре стало, и она с поспешным стыдом отвела глаза - будто сунула нос в чужую тайну.
        Красив был король Марет на троне. Излишняя бледность, глубокие глаза и тонкие черты лица наводили на мысли о его смешанной крови, но необычайно привлекательным делали они маленького мальчика. С возрастом он будет становиться еще красивей и все более похожим на Первоначального - так заключила Тантра. И опять ей стало жаль его, вынужденного отказаться от детских забав ради какой-то короны. Сейчас он, быть может, и не осознает…
        «Загадочная она все же, эта нечисть. Они не столько злы, сколько озлобленны, а между этим глубокая пропасть», - подумала Тантра и крепче прижалась к холодному телу Грэта. Он казался ей таким родным…
        - Устала? - заботливо прошептал вампир.
        Тантра, помедлив чуть, кивнула.
        - Я бы не против присесть и просто послушать музыку, - сказала она, и Грэт повел ее к диванам, креслам и столам.
        Они располагались довольно далеко от балкона и оркестра, поэтому здесь музыка была не столь громка. Искусственные цветы оплетали беседку, и Тантра с Грэтом нашли себе там прибежище подальше от танцующих.
        Некоторое время они молчали, думая каждый о своем. Потом Грэт негромко рассмеялся.
        - Что такое? - встревожилась Тантра.
        - Это ведь большая редкость. И мне невероятно повезло. - Будь он жив, он бы вздохнул, но воздух не нужен навеки сжавшейся груди.
        - О чем ты?
        - Я не представляю себе, что бы было, не ответь ты мне взаимностью. Я бы выл, как мой друг Гектор, только он воет от счастья, а я бы - от тоски.
        - У тебя впереди бесконечные тысячи лет. Постепенно я бы стерлась из твоей памяти, - сказала Тантра, чувствуя всю ненужность своих слов.
        - Может, стерлось бы твое лицо, твой голос, твое имя даже, но все, что связано с тобой, эти чувства… это будто часть меня… - Грэт потряс головой. - Когда я умер, я подумал, что больше ничего земное не будет иметь для меня значения. Двести с лишним лет так оно и было, я думал о своей, как нас называют, шайке, о стае вервольфов, о друзьях, о себе и крови в конце концов. Может, во мне не было зла, но и света тоже не было. А теперь я чувствую, будто в моей душе что-то оттаивает. - Грэт поднял глаза. Казалось, его смутило то, что он открыл свое сердце.
        Тантра долгое время молчала, с нежностью разглядывая кривоватые черты вампира. Стоило ей закрыть глаза, и они всплывали перед ее внутренним взором, одновременно обжигая и охлаждая сердце.
        - Вот я и говорю, это большая редкость, что ты ответила мне. Или не ответила?
        Тантра вскинула возмущенно глаза, и Грэт рассмеялся вновь.
        - Такая редкость бывает только в сказках. Обычно в настоящей жизни любит только один, другой же притворяется или обманывает себя, ибо нет другого выхода, хотя на самом деле… Эх, жаль, нельзя читать в чужих душах, тогда б на земле царило бы полное понимание.
        - В моей душе ты бы прочел… да ты сам знаешь, и нечего мне повторять тысячный раз. А насчет редкости - да, взаимность это такая вещь. Поэтому люди часто бывают несчастны. Потом они погружаются в море бесполезных забот или развлечений…
        - Но обида остается на всю жизнь. Знаешь, как шрам, который, может, обычно и не причиняет беспокойства, но иногда он раскрывается и кровоточит. И тогда охота выть и грызть зубами стенку.
        - Ты явно испытал то, о чем говоришь, - с беспокойством заметила Тантра, и Грэт слабо улыбнулся.
        - Я ведь тоже когда-то был смертен, и то, что сейчас кажется мне смешным, было смыслом моей жизни.
        - Может, через тысячелетия ты со смехом вспомнишь и обо мне.
        - Нет, это другое, - серьезно сказал Грэт. - Скоро мне исполнится триста лет, и это в несколько раз больше того возраста, в котором я умер. Я уже и смотрю на эти вещи по-другому. Кстати, через тысячелетия я не буду вспоминать о тебе…
        Тантра нахмурилась.
        - …через тысячелетие ты будешь со мной. Самым лучшим будет, если ты станешь вампиршей, но коли нет, после твоей смерти я последую за тобой, - закончил Грэт.
        - Не давай таких быстрых обещаний, - оборвала его Тантра, - многое может поменяться за то время, что отпущено мне.
        Грэт печально улыбнулся, но спорить не стал. Вместо этого он накрыл руку Тантры своей и пробормотал:
        - Зато радуйся, что нам отпущено хоть какое-то время.
        - Вот я и радуюсь, - так же тихо ответила Тантра.
        - Наверное, я утомил мою королеву своими слегка заумными речами.
        - Век бы тебя слушала и смотрела на тебя.
        Крупная дрожь пробежала по ее телу, и Тантра все ближе тянулась к вампиру.
        Шум бала доносился до нее как будто издалека, и все на свете не важно, кроме этого трехсотлетнего главаря вампирской шайки. И когда Тантра набиралась сил подняться и обойти этот проклятый разделяющий их стол, музыка и шум вдруг смолкли. Повисла мертвая тишина. Слово «мертвая» обретало в Сетакоре свое, особое значение…
        Настороженные Грэт и Тантра вылезли из своего убежища.
        В лицо им дохнул ночной холодный ветер, распахнувший настежь входные двери.
        Вампиры, вервольфы и ведьмы столпились вдоль стен, храня молчание. Марет и Гектор стояли посреди зала, царь ободряюще опустил тяжелую руку на плечо маленькому королю.
        - Что случилось? - воскликнула Тантра, подходя к ним.
        И тут же она осеклась, заметив, что луна освещает на пороге темную фигуру. Это был мертвец, распространяющий слабое зловоние. Глаза его были лишены яблок; вместо одежды на нем висели гниющие обрывки…
        Мертвец этот, неуклюже переставляя ноги, вошел, и за спиной его Тантра увидела невообразимое количество таких же, как он. Они заполнили весь парк и всю территорию вокруг замка. Смрад висел в воздухе.
        Мертвец шел, тупо глядя в лица собравшихся здесь и каждый раз отрицательно качая головой. Наконец он замер, и его мертвый взгляд встретился со взглядом Тантры. Тогда мертвец медленно пошел к девушке, стоящей около Гектора и Марета.
        Грэт рванулся в сторону, пытаясь закрыть ее, но она ласково отстранила его и сама пошла навстречу трупу.
        Он подошел к ней, долго всматривался в ее лицо своими жуткими глазами, а потом вдруг будто подкошенный упал на колени и, нашарив руку Тантры, поднес ее к губам.
        Девушку передернуло, когда мертвец поцеловал ее ладонь, но она не вырвала ее.
        - Госпожа, я искал тебя… мы искали тебя… - проскрипел мертвец ошметками голосовых связок.
        - Вы нашли меня… а я - вас… - прошептала Тантра, кладя другую руку на волосы, отдающие запахом тлена.
        Краем глаза она увидела, как в дверь, скрипящую под ветром, входят мертвецы. И все они опускались перед ней на колени, склоняя головы.
        Потом сзади подошли Марет и Гектор. Тогда преклонили колени остальные, кто был в этом зале, - вервольфы, вампиры, ведьмы… Тантра подняла руку, и в ее ладони возник бокал с вином, как и в ладонях Марета и Гектора.
        - Выпьем за наш союз, - громко сказала девушка, и все трое, чокнувшись, залпом выпили. Правда, то было не вино, а кровь.
        Она побежала по жилам Тантры, горяча их. Тогда девушка закрыла глаза и подумала, что это самый странный миг ее жизни.
        Глава 11. Златоволосый оборотень
        Лирус был очень обеспокоен. Утром он едва не выдал себя, шарахнувшись от серебрянного копья, в обед же начальник стражи в ласковых выражениях запретил стоять у входа в зал - это значило, что не увидеть ему принцессу, а сейчас, когда он уже понадеялся в одиночку - редкостное счастье - ночью стоять у ее дверей, тот самый начальник стражи приказал ему караулить воров у казны. Работа, конечно, почетная, только больно нудная. Его единственным приятелем был скользящий вдоль стены белесый луч.
        Поэтому Лирус и сидел, сжав медное копье и прислонившись спиной к кованой двери. Печаль переполняла его сердце, смешиваясь с тревогой, и не давала никак ему покоя.
        Лирус вспомнил, как оказался здесь. Давным-давно Гектор, вступая на царствование, пожелал иметь своих шпионов во дворце, и свободный лесной оборотень, прозванный за шерсть и цвет волос Лирусом, был вынужден сменить родную берлогу на Катарианс - пыльный, суетливый, чужой ему город.
        Лирус хмыкнул. Он бы давно смылся, если б не Селена. Когда-то, увидев юную принцессу, Лирус испытал к ней четвертую вервольфью привязанность. И больше не смог покинуть дворец, даже остался здесь в качестве стражника, ежедневно рискуя быть пойманным. Но то, что принцесса ответила ему и не бросила, узнав о его сущности, того стоило.
        «Это чудо, что я до сих пор не попался. Жаль, Селли сегодня не увижу… но завтра будет завтра. Хорошо, что никто до сих пор ничего не заподозрил…»
        Правда, с недавних пор сердце Лируса разрывалось на две части. Одна желала быть здесь, во дворце, другая же звала на помощь братьям-вервольфам. Но Лирус утешал себя тем, что, когда войска выступят, а он - в их составе, ничего не стоит будет сбежать.
        «Хотя царь, конечно, будет в великом гневе».
        Что ж, придется ему совладать с этим гневом.
        «Только вот родная моя Селли будет мне навеки тогда недоступна…»
        - А кто знает, какая из сторон одержит верх в этой войне? - говорила надежда.
        - Король с семьей сбегут на Юг, где нам их не достать, - говорил здравый смысл.
        - А если войска окружат Катарианс так, что мыши не прошмыгнуть?
        - Сбегут. Или, еще хуже, когда король поймет, что выхода у него нет, он просто-напросто подожжет дворец.
        Лируса передернуло от одной мысли.
        - А вообще-то, - продолжила излагать надежда, - самым лучшим вариантом было бы ваше с Селеной бегство подальше от всех этих грандиозных событий. Куда-нибудь на Юг…
        Лирус вздохнул. У них нет никакого шанса выбраться из дворца незамеченными. А уж если поймают… ему отсекут все, что ввергло его в грех, включая голову, а ее отправят в какое-нибудь дальнее поместье под присмотр суровых старых дев. От мыслей таких крутило внутренности даже сильнее, чем от ежедневного непосредственного риска быть случайно оцарапанным серебряным копьем.
        «Надо решаться что-то сделать…» - тоскливо подумал Лирус. Если б был кто-нибудь, у кого можно попросить помощи… но нет таких доверенных людей в Катариансе, а те шпионы царя, что сейчас в городе, и разговаривать с предателем не станут.
        Лирус плюнул на пол и растер плевок носком сапога. Златоволосому оборотню было о чем подумать и кроме Селены.
        Страж сидел на дне подвала. Узкая лестница, идущая вертикально вдоль стены, вела вверх, к люку с единственным отверстием - крошечной дыркой. Утром люк откроют и Лируса наконец выпустят.
        - Зачем меня сюда посадили?! Все равно ведь ключи от дверей у казначея, и никакой вор сюда не сунется… - Раздраженный Лирус пнул металлическую дверь, за которой скрывались богатства короля.
        Потом вервольф уселся на холодный пол, и размышления опять захватили его. Завтра, второго января… верней, уже сегодня утром в театре будут грандиозные игрища… и охота им смотреть, как иллюзии, созданные магами, убивают друг друга. А театр в Катариансе огромный. Скорей всего королевская чета и их многочисленное потомство проведет там весь день. Что же касается Лируса, то он будет уже в войске, раз так - не свидеться им больше… Черная тоска тянула оборотня на самое дно своего омута.
        Тогда он опустил голову и постарался забыться тяжким сном. Разбудил его лязг оружия…
        А Селена его не спала. Она сидела в кресле у окна, изредка поднимая взор от книги и с тоской глядя в усыпанное звездами небо.
        Комната принцессы была большая, но тесная…
        Она вздохнула, на мгновение взглянув на себя в зеркало. Не было нужды ему льстить, ибо принцесса унаследовала всю красоту своей матушки.
        Селена была стройна. Ее щеки румянец покрывал нежно-нежно, черты лица поражали изящностью, а милые синие глаза - холодностью. Светлые волосы кучерявились… но едва-едва. Селена была ровесницей Тантры, но выглядела года на два моложе, хотя и томила ее ежедневная маска, которую приходилось носить. Холодная, надменная принцесса… но долгими ночами последних лет Лирус видел лицо за этой маской, лицо доброй и наивной девчонки.
        Селена была мрачна. Лируса ей сегодня не увидеть. И завтра.
        «Отчего все так несправедливо? - думала она, снова принимаясь за чтение. Не сходить ли мне в парк, развеяться…»
        Мысль эта была заманчива, но сопряжена с множеством трудностей. И все эти трудности в кольчугах стражников дворца гуляли по вышеупомянутому дворцу. Селена злилась и нервничала одновременно, переодеваясь в одежду обычной служанки. Таким образом не раз она уже выбиралась из дворца и гуляла по парку. Чаще всего вместе с Лирусом, но в жизни почти каждого человека есть минуты, когда хочется побыть наедине со своими мыслями (отчего-то зовущие к одиночеству мысли редко светлые). Обычно ноги несут в спокойное уединенное место, почти для каждого человека оно свое. Таким местом для себя Селена считала один из дальних закоулков дворцового парка. Ох, не сносить стражам головы, если б король узнал, где проводит ночи его дочь. Но, к счастью, он не знал и никогда ему не узнать.
        Без хлопот Селена выбралась из своей клетки и лишь тогда вздохнула спокойно, когда, обойдя громаду дворца, очутилась в темном парке.
        Деревья неуклюжими громадами нависали со всех сторон, глубины парка, пугающие тьмой и неясными очертаниями кустов, казались волшебной сказкой, как и луна, звезды, которые еле видать.
        Хотя начало января царило на дворе, Селене не было холодно - собственные магия и любовь грели ее. Она прошла ближе к пруду, ограде и кустам и уселась на скамью.
        Втайне Селена надеялась, что Лирус как-нибудь отмажется от караула, скажется больным или что-нибудь в этом духе. Тогда почти до рассвета Селена будет счастлива, не думая ни о чем. Так условились они - встретиться здесь. Но тянулись часы, и уж перевалило за полночь, а Селли все глубже погружалась в бездну отчаяния и тоски.
        «Глупо было надеяться…» - подумала она и, подняв лицо к луне, прошептала:
        - Святой Тиэлец, создатель всего сущего! Дай мне сил… дай мне шанс… я брошу этот проклятый дворец, Катарию брошу и буду жить в глуши волчицей. Не надо мне ничего, кроме оборотня, который сейчас стережет казну. Забери у меня все украшения, мою магию, мою красоту, мой титул, но сделай так, чтоб у меня был шанс… Ничего и никого не побоюсь! - Последнюю фразу Селена произнесла уже громче.
        На несколько минут повисла тишина. Даже ветер, трепетавший ранее маленькие веточки на вершинах вековых дубов, сейчас вдруг смолк. Селене отчего-то стало боязно.
        Но страх еще крепче сковал ее, когда услышала она смутные голоса за оградой. Инстинктивно нырнула девушка в кусты и легла прямо на снег, не чувствуя ни холода, ни боли, а в голове стучало: «Только бы это были не стражи, посланные за мною… пусть охранник сбежал с поста к своей девке… или два стража решили пойти выпить… только б не за мной».
        Селена тихонько раздвинула кусты и, напрягая зрение, уставилась во тьму. А слух ее уже мог различить разговор неизвестных. Кажется, это мужчина и женщина… нет, скорей молодая девушка и средних лет мужик. Странно, но голос мужика звучал как-то неуверенно, но уважительно.
        - …Госпожа, Гектор и Грэт голову мне оторвут за вас… Вы должны вернуться в замок.
        - Слушай, но отчего я не имею права прогуляться по ночному парку моей будущей резиденции… хотя нет, лучше эту громадину оставлю Марету, а сама буду жить в родном моем замке. - Голос девушки, напротив, звучал насмешливо.
        - Госпожа, но это опасно. Если вас поймают…
        - Я волевая ведьма. Недавно Граф обучил меня становиться невидимой. Неужели ты думаешь, что мы с Демоном не сможем скрыться, если что?
        - И все равно у меня болит душа, - проворчал мужик.
        - Иди занимайся своими делами, а за меня не волнуйся…
        - Но если Грэт будет за вас переживать?
        - Видишь кулон на моей шее? Граф, если что, сможет увидеть меня. Конечно, нагоняй я получу…
        - Зачем это вам?
        - Люблю риск, - тихо засмеялась девушка. - А теперь иди, пока нас никто не увидел и не услышал.
        - Пусть святые хранят вас, сумасбродная девчонка, - проворчал мужчина, быстро прошел мимо кустов и скрылся. Селена смогла разглядеть только его широкую сгорбленную спину.
        Судя по шелесту платья, девушка, оставшись одна, уселась на скамью.
        - Нет, Демон мой, полетать мы еще успеем… да что с тобой… ты чем-то встревожен?
        По спине Селены пробежали мурашки, когда она услышала чье-то противное шипение.
        - Отпустить тебя, что ли? - задумчиво спросила девушка. - Ну иди прогуляйся, только по моему зову… и не вздумай обращаться в свой облик, а то повалишь деревья.
        Селена услышала шипение змеи совсем близко и попыталась отползти, только вот наделала много шуму.
        Тотчас чьи-то сильные руки зажали ей рот.
        - Не кричи, ладно? - попросил кто-то сзади и осторожно отпустил Селену.
        Принцесса перевернулась на спину. Над ней, ухмыляясь, возвышалась девушка едва ли старше ее самой. Ее стройная фигура была затянута в длинное черное платье, на плечи наброшена меховая накидка.
        - Подслушиваем? - с насмешкой спросила девушка.
        - Я… в общем, не хотела. Просто я услышала разговор и подумала, что меня ищут стражники. Вот и нырнула в кусты.
        - С чего это стражникам тебя искать? Ты что, преступница? - спросила девушка, помогая Селене встать на ноги. С дрожью принцесса заметила, как небольшая змейка обвилась вокруг руки девушки и скользнула ей на плечо.
        - Хуже, чем преступница, - вздохнула она. - Я - принцесса Селена, - и тотчас же пожалела о своем признании.
        - Это не та, случайно, из-за которой маленький вервольф Лирус потерял голову?
        - Откуда ты знаешь? - изумилась Селена. - И кто ты вообще?
        - Ну, в последнее время меня стали называть Темной королевой, только мне это прозвище не идет. Зови меня Тантрой, моим настоящим именем.
        Селена потеряла дар речи. Лишь мгновений через десять смогла она выдавить:
        - Я наслышана о тебе… это ты оживила мертвецов…
        - Мертвецов нельзя оживить. Можно только подчинить своей воле их тела, - вздохнула Тантра.
        - А что ты здесь делаешь, в дворцовом парке? И кто тот мужчина?
        - Много вопросов ты задала, ваше высочество, - уклончиво ответила Тантра. - Сама я здесь, чтоб развеяться, да и глаза соскучились по солнышку. А тот мужчина… того же свойства, что и твой Лирус.
        Глаза Селены расширились.
        - Оборотень… сколько же их во дворце…
        - Не знаю, меня не посвящают в такие детали. Мы с Демоном доставили сюда этого вервольф, а теперь свободны.
        - Демон? Кто это такой?
        Тантра подняла руку и показала небольшую змею, расположившуюся у нее на ладони.
        - Когда я пожелаю, он может становиться драконом.
        Голова Селены пошла кругом, но одна мысль зудела в ее сознании.
        - Отчего ты все мне рассказала, а не убила меня сразу? - тихо спросила принцесса.
        Тантра рассмеялась.
        - Судя по тому, что мне рассказывал царь вервольфов, твой Лирус не глуп, а значит, вряд ли бы испытал четвертую привязанность к злобной доносчице. Да и я уверена, что ты будешь молчать, ведь иначе и Лирусу-то не сносить головы.
        Селена вздрогнула. Тантра глянула на нее сочувственно.
        - Да уж, вам действительно не повезло.
        - Людская армия скоро двинется в бой. Лирус - с ней. - Селена прикрыла глаза, чтоб сдержать слезы.
        - Тебе остается ждать. - Тантра пожала плечами, ей все жальче становилось эту девчонку. - Если мы победим и захватим Катарианс, вы сможете быть вместе.
        - А если нет? Если он погибнет? - По щекам Селены пробежали долго сдерживаемые слезы, и она, всхлипывая, стала утирать их рукавом. Стыд за проявление слабости грыз ее.
        - А ты не думай об этом. Я так и делаю. - Голос Тантры вмиг потерял насмешливость.
        Селена хмуро кивнула.
        - Куда ты направишься? - спросила принцесса.
        - До утра погуляю по парку и по столице, а потом на драконе - да в Черный замок.
        - Да… я, наверное, пойду уже во дворец.
        - Иди. - Тантра повернулась и медленно пошла по дорожке.
        Принцесса глядела ей в спину, сердце готово было разорваться от дикого боя. И тут будто кто-то шепнул на ухо: «Разве не просила ты у Тиэльца шанса и разве ведьма на драконе - не шанс?»
        - Постой! - срывающимся голосом крикнула ей вслед Селена.
        Тантра обернулась.
        - Я хочу попросить тебя о помощи.
        Тантра пошла обратно и, оказавшись рядом, спросила:
        - Что я могу сделать?
        Собственный план показался Селене глупым, но все-таки она взяла Тантру за руку, и они уселись на скамейку.
        - Так что я могу для тебя сделать?
        …Селена съежилась и от холода, и от волнения. Чтоб успокоить себя, принцесса принялась водить глазами по стадиону.
        А стадион этот, амфитеатр, колизей на пятнадцать тысяч мест, был переполнен. Уж очень любили кровавые зрелища катарийцы. В последнее время, правда, все чаще настоящих гладиаторов заменяли магической иллюзией, но не сегодня. Сегодня кровь и смерть будут настоящими.
        Селена, сидящая на самом верху, в королевской ложе, обвела взглядом своих братьев и сестер, как бы прощаясь, потом глянула на отца. Тот с величавым спокойствием глядел на арену, но лицо его было изможденным, глаза впали, король осунулся - несколько ночей кряду он не спал. Селена посмотрела на него с грустью и сочувствием. Добрые чувства к нему еще жили в ее сердце, они остались там с тех далеких времен, когда жива была королева… а после ее смерти король отдалился от своих детей, но внутренняя связь меж ними еще не исчезла. И Селена поняла, что будет тосковать по господарю Катарии, а когда представила, что с ним будет, когда он узнает о предательстве дочери, ее сердце дрогнуло. Девушка вздохнула глубже, и взгляд ее случайно упал на арену. Она была уже залита кровью, но трибуны возбужденно кричали, требуя еще и еще… Селена вздрогнула, и ей хотелось зажать уши, чтоб не слышать этого скрежета мечей и стонов умирающих.
        - Когда сам не чувствуешь боли, боль других кажется миражем, - наклонившись к Селене, сказал король.
        Девушка почти не слышала его. Глаза ее выискивали в толпе бедняков внизу Тантру. Девушку было бы заметно, потому что основная масса жителей Катарианса светловолосы, а угли волос ведьмы средь белых перьев легко было б различить. Но не было Тантры, все не было…
        На арену выбежал маг и поднял руки. В мгновение ока мертвые тела исчезли, а окровавленные гладиаторы, безумно улыбаясь, ушли подсчитывать и залечивать раны.
        - Братья и сестры, жители славного Катарианса, - кричал маг, и голос его, колдовски громкий, разносился по всему стадиону, - позвольте поведать вам о неслыханном по своей дерзости поступке оборотней.
        Сердце Селены сжалось, и кровь отхлынула от румяных щек.
        - Один из них набрался наглости в облике человека в течение нескольких лет жить при дворце в качестве стража. Под пыткой он признался, что таких, как он, много, но они уже покинули дворец. И сегодня, братья и сестры, позвольте порадовать ваш взор казнью нечистого.
        «Под пыткой…» - растерянно подумала Селена, и ей показалось, что ее сердце застыло ледяным камнем в горле.
        И на середину арены вывели того, чьи волосы ослепительно блеснули в свете солнца. И палач уже точил топор, и пенек возник колдовством, и узник был в лохмотьях… и все это казалось Селене кошмарным сном.
        Трибуны загудели, и брань, льющаяся на Лируса, в смешении своем была неразборчива.
        Лирус угрюмо поднял голову и глянул на королевскую ложу, нашел лицо Селены и долго всматривался в него. До тех пор, пока верзила за спиной не опустил ему на плечо тяжелую лапу.
        - Клади голову… - тихо сказал палач.
        Дикая дрожь пробежала по телу Селены, и она, не думая о последствиях, вскочила с места, подбежала к барьеру и запрыгнула на него, покачиваясь. Смутно блеснули где-то внизу золотистые волосы и погасли.
        Трибуны охнули, топор в руках палача замер, а Лирус рванулся к краю арены, куда должна была упасть Селена, но палач удержал его.
        - И без тебя справятся…
        Туфли Селены опасливо заскрипели - не так уж и широк барьер, и любой порыв ветра легко снесет с него.
        - Дочка… - растерянно пробормотал король. - Что с тобой?
        Одновременно он делал знаки стражам.
        - Если кто-то ко мне подойдет, я спрыгну вниз… - звенящим от истерики голосом произнесла Селена.
        Стражи замерли.
        - Что с тобой, дочка? - мягко спросил король, его самого трясло.
        Вместо ответа Селена поднесла ладони ко рту рупором и крикнула:
        - Тантра! Тантра!
        Ее крик прокатился над замолкшими трибунами, и в первую секунду Селене казалось, будто никто не ответит, но потом она увидела среди зрителей черные волосы. Девушка, одетая в лохмотья нищих, вдруг отчего-то с первого ряда перепрыгнула на арену. Стражники рванулись к ней, но были отброшены непонятной, но очень яростной магией.
        Девушка подбросила в воздух что-то извивающееся, и в небе над Катариансом из маленькой змейки Демон стал самим собой, небольшим, но пышущим огнем и яростью драконом. Трибуны ахнули.
        Селена зачарованно глядела на него, как и все, впрочем, а Демон уже понесся к земле. Тантра ловко запрыгнула на него, помогла залезть обалдевшему Лирису, а потом Демон вновь взмыл над ареной.
        Рой яростных стрел осыпал его, но ни одна из них отчего-то не достигла своей цели. Тантра что-то крикнула, и Демон понесся к королевской ложе.
        Король рванулся к своей дочери, но она уже сделала шаг в пустоту, а через секунду Лирус подхватил ее, сам едва удержавшись на драконе.
        - Лир, держи ее крепче, - предупредила Тантра.
        В ту же секунду Демон принял вертикальное положение и точно штопор вознесся в голубое безоблачное небо.
        Лирус ногами крепче сжал бока дракона, а руками - свое новообретенное сокровище. Селена плакала - и от счастья, и от горя, потому что не суждено ей было больше увидеть любимого отца, братьев и сестер.
        А когда она посмотрела вниз, то ужаснулась. Катарианс плавал в туманной дымке точно игрушечный, и они стремительно от него удалялись.
        - Мы высоко? - восхищенным шепотом спросила Селена.
        - О, ваше величество, вы правы, мы очень высоко… - со смехом ответила Тантра. Весь вчерашний день Тантра провела на драконе, и ей уже стало казаться, что Демон - часть ее.
        - Куда? - спросил Лирус. - И кто ты?
        - Я так полагаю, в замок, если вы не против. А я - Тантра, как меня называют, Темная королева. Пусть твоя невестушка тебе все объяснит.
        Лирус погрустнел.
        - Да, ты, конечно, получишь нагоняй от Гектора, но и заслужишь уважение. - Тантра мигом поняла его грусть.
        - Чем? - уныло спросил Лирус.
        - Тем, что вернулся. Что не попросил меня унести вас обоих подальше от замка. О, вот и Ниас под нами. А пока помолчите, я жутко хочу спать, всю ночь и день на ногах, тьфу ты, в воздухе.
        И Тантра, зевнув, положила лицо прямо на чешую. Демон сам знал дорогу, а Селена шепотом пустилась в длинные объяснения…

* * *
        Демон вдруг взревел, и длинная огненная струя вонзилась в небо. Тантра мигом проснулась и осмотрелась.
        - А вот и замок, - облегченно выдохнула она, когда из тумана выплыл первый шпиль.
        Демон стремительно понесся вниз. Вот его лапы ударились о снег. А из замка навстречу уже бежал Грэт, и его лицо было перекошено то ли волнением, то ли злостью, то ли радостью - все это сменялось и чередовалось у вампира.
        Тантра спрыгнула с дракона сразу в холодные крепкие руки.
        - Почему тебя не было так долго? - укоризненно спросил Грэт. - Ты представить не можешь, как я… хорошо хоть, уже мертв, а то бы скончался от беспокойства.
        Тантра ощутила укол совести.
        - Я тебе объясню, - прошептала она, - а пока… это принцесса Селена… вервольф Лирус. Да, тот самый, который ради четвертой привязанности… В общем, он готов снова служить Гектору.
        Селене Грэт вежливо поклонился, но при взгляде на Лируса его лицо окаменело.
        - Что ж, - вымолвил вампир с презрением, - судьбу Лируса решит его царь. А у меня к тебе, дорогая, будет разговор.
        Холодные слова давили на душу сильней, чем если б Грэт ругался, но Тантра заглушала его голос поцелуями, между ними рассказывая о таком суматошном дне, и влюбленные немало повеселились, представляя улей, в который превратился взбудораженный Катарианс.
        Но средь смеха проскальзывало беспокойство, но Тантра, хоть и заметила этого, не подала виду, и следующий час пополнил чашу счастливых их часов.
        - Мне пора, - сказал вдруг Грэт, когда Тантра уже почти задремала, сидя с ним в одном кресле и положив ему голову на грудь.
        - Что такое?
        - Ты забыла, что я вампир и мне нужна кровь. Я должен посетить подвал. Примерно через полчаса я вернусь сюда. - Он осторожно взял Тантру на руки, сам встал и вновь усадил ее в кресло.
        - Стой! Я хочу с тобой! - Тантра вскочила и сжала ему руку.
        Грэт выглядел удивленным.
        - Ты что, хочешь это увидеть?
        - Нет, просто не хочу с тобой расставаться даже на полчаса.
        - Я боюсь, ты перестанешь относиться ко мне по-прежнему, если увидишь это.
        - Что за вздор? - Тантра подошла к двери и замерла, ожидая его. - Я всегда буду относиться к тебе так, как сейчас отношусь.
        - Ты сама попросила. - Грэт молчал и выглядел обреченным весь их длинный путь к подвалам.
        У кованой двери Маро стоял на страже. Увидев Тантру, он удивился, но не подал виду.
        - Вдвоем, что ли? - недоверчиво спросил он наконец, когда Грэт открывал двери.
        - Может, останешься? - спросил главарь лесной шайки.
        - Нет.
        - Что ж…
        Грэт и Тантра прошли по длинному темному коридору и оказались в просторном зале с множеством дверей. Грэт наугад выбрал одну из них, ключом, висящим на стене, отомкнул ее и чуть приоткрыл.
        В углу тесной грязной комнаты съежился кто-то. Грэт вошел и осторожно приподнял человека.
        Это была девушка, на год-два младше Тантры, худая, и в ее синих глазах застыло столько боли и страха, что Тантра отвернулась. Ей сделалось тошно, но… нет, Грэта она продолжала любить всей душой, но поняла вдруг, что никогда не согласится стать такой же, как он.
        Грэт омыл шею девушки водой из миски, крепче сжал ее плечо…
        - Нет! - воскликнула Тантра, отталкивая девчонку от вампира. Она упала и забилась в угол.
        - Дорогая, - устало сказал Грэт, пряча раздражение, - я не выживу без крови.
        Вместо ответа Тантра разорвала высокий воротник своего платья.
        - В этот раз выпей мою… и больше, клянусь, я не пойду с тобой сюда.
        - Твою? Я не могу пить твою, я люблю тебя.
        - Лучше выпей мою, я сильней этой девчонки. Больше никогда не пойду сюда, это не место для людей.
        Грэт замялся, но взгляд Тантры был тверд. Тогда вампир подошел к своей возлюбленной, осторожно положил ей руки на плечи и приблизил ее шею к своим губам. Сначала он просто поцеловал ее, а потом уж его клыки мягко проткнули кожу. Тантра не ощутила боли. Ее чувства были путанны, перед глазами разостлался туман. Все кончилось быстро. Уже через пять минут Грэт отнял губы от ее шеи.
        - Не плохо себя чувствуешь? - заботливо спросил он.
        - Так себе. - Тантра пожала плечами.
        Грэт обнял ее, и они вместе покинули подвал. К счастью, Тантре никогда в жизни уж не посетить его больше.
        К тому же потом Тантра иногда ловила себя на мысли, что та близость, что возникла меж ними, когда Грэт начал пить ее кровь, ничуть не менее горяча, чем та, что существовала между ними до того.
        Угрюмый вампир провел Лируса и Селену коридорами и, молча указав на дверь, исчез.
        Лирус постучался дрожащей рукой, Селена опасливо сжалась за его спиной.
        Дверь открыла невысокая, чуть полноватая женщина с длинными рыжими волосами и двумя младенцами, один из которых был на ее руках, второй цеплялся за подол белоснежного платья. В женщине этой Лирус признал свою царицу Малию.
        - Госпожа моя… - прошептал он, но Малия холодным кивком оборвала его и позвала за собой в комнату.
        Лирус и Селена вошли.
        Уютно трещал камин, а в кресле у него сидел царь. Он хмуро глянул на вошедших.
        Лирус упал на колени, потянув за собой Селену. При взгляде на лицо девушки Гектор, кажется, смягчился. Он махнул рукой, дозволяя встать.
        - А теперь я прошу женщин покинуть комнату. Мне интересно будет перемолвиться с моим вервольфом словечком-другим, - сказал Гектор, и морщинка меж бровей, разгладившаяся было, вновь стала видна.
        Малия увела Селену. Вервольф и царь его остались одни.
        - Что ты скажешь мне? - вопрошал Гектор.
        - То, что я не предавал своего народа. Я не перешел на сторону людей. Я думал воссоединиться с моими братьями в день первой же битвы.
        - Я вижу, твои лохмотья в крови. - Голос Гектора прозвучал странно.
        - Когда я шарахнулся от серебряного копья, люди заподозрили неладное. Они направили меня сторожить двери в казну, но посреди ночи схватили. И пытали, мой царь. Вот отчего кровь.
        - Что ж, - Гектор вздохнул, - я понял, почему ты потерял голову. И с моей стороны не простить тебя было бы глупым упрямством. Но запомни, с сегодняшнего дня ты носишь на челе некоторую метку. Которую ты смоешь в первую битву людской кровью.
        - Да, мой царь, благодарю тебя.
        Лирус благодарно поклонился, и когда собирался выходить, Гектор негромко сказал ему вслед:
        - Твоей подруге будет позволено стать волчицей и присоединиться к нашему народу.
        - Благодарю тебя.
        Когда Лирус вышел, Гектор долго смотрел ему вслед. Наконец он вздохнул, позвал Малию и попросил ее принести что-нибудь поесть.
        Глава 12. Норлек-лайд
        - Ну, Лит, когда наконец ты закончишь? - скучающе произнес Гектор.
        В центре темной, освещенной редкими свечами комнаты стоит высокий трон, в нем - Марет, и на его черных волосах поблескивает корона. Мальчик выглядит старше, и очень тонок его профиль, вырисованный лучами тусклого света.
        По обе руки от него стоят два вампира в черных одеяниях. Это Граф и Упырь. Ванесса окаменела на скамье близ трона, ее платье черно, как и волосы, руки Упыря лежат на плечах вампирши. Маро, огромный вампир, и Юлиус в плаще замерли чуть поодаль от Упыря и Ванессы.
        Грэт и Гектор стоят рядом с Графом. Чувствуется, что неудобно им, детям леса, в строгих одеяниях высших приближенных.
        У ног Грэта стоит скамейка, на которой в точно таких же, как и Ванесса, платьях замерли две девушки. Одна из них рыжеволоса, другая - брюнетка. Это Малия и Тантра.
        И в таком положении сидят король и приближенные уж второй час, а над большим холстом и красками трудится вампир-художник.
        - Готово, - вымолвил наконец Лит, и Тантра нетерпеливо вскочила.
        Тогда-то она поняла, почему этого вампира называют величайшим художником. Казалось, рисунок его зацепил часть бытия, но, зацепив, не передал с механической точностью - так многие умеют, - а будто подчеркнул в каждом изображенном его особый характер. Черты Упыря на портрете резче, чем в действительности, Граф отнюдь не глядит с такой насмешкой, Юлиус вовсе не грустен, а Ванесса, кажется, улыбалась, но на портрете этого нет. Но Лит изобразил не то, что видел, а то, что чувствовал.
        Тантра бы и дальше размышляла об удивительном таланте вампирского художника, но тяжелая холодная рука Грэта легла ей на плечо.
        - Сейчас утро четвертого января, - прошептал он ей на ухо, - пошли отдохнем. Сегодня вечером уже покидаем замок.
        Тантра вздрогнула, и жуткий страх перед неизвестностью заполнил ее душу. Даже тепло последней ночи счастья в замке не смогло его заглушить.
        За три часа до планируемого выхода войска Тантра проснулась. Она подтянула к себе колени, положила на них подбородок и стала искоса изучать спящего рядом Грэта. Лицо было до странности спокойно и казалось живым, только его болезненный бледный цвет, характерный, впрочем, для вампиров, чуть настораживал. Волосы темно-пепельного цвета разметались по подушке, черты лица отчего-то в последнее время обострились… Тантра зорко подмечала все в облике Грэта, и даже если б он был некрасивейшим существом в этом мире, для нее вампир остался б самым лучшим, что есть на свете. И сама мысль, что в этой проклятой войне Грэт может погибнуть, вызывала у Тантры дрожь и тупую боль в душе. Даже не боль скорей, а тревогу, рвущую на части и мешающую думать.
        Тантра рывком поднялась с кровати, оделась и, выйдя из комнаты, направилась прочь.
        Коридоры петляли, но наконец вывели ее в зал. Тут уже ничто не напоминало о былом торжестве. Уныло смотрелись пустые бутылки, пустая посуда и брошенные в углу инструменты.
        Но сама гостиная не была пуста. Вампирша Дирока сидела на полу, зажав коленями бутылку, и заливалась горькими слезами… вперемешку с вином. Тантре стало интересно, с чего бы великой скрипачке вампирской плакать, да еще и пить, ведь вампиры-то в отличие от людей почти не пьянеют.
        - Что с тобой? - участливо спросила дочь кузнеца.
        Дирока обернула к ней свои большие безумные глаза. Ее волосы, обычно аккуратные, теперь разметались по плечам.
        Тантра приметила и скрипку со смычком, валяющиеся у колен Дироки.
        - Что с тобой? - повторила Тантра.
        - Скрипка… - дрожащим голосом пробормотала Дирока. - Посмотри, что с моей скрипкой…
        Тантра, опустившись на пол, подняла инструмент и увидела, что одна из струн порвалась.
        «Вот уж верно говорят старые люди, если уж награждают кого святые великим талантом, то в обмен забирают разум…» - подумала девушка и сказала вслух:
        - Неужели струна рвется в первый раз? В замке наверняка есть мастера выправить скрипку, и все опять будет хорошо.
        - Выправить струну я и сама смогу, и все будет держаться отлично, - Дирока размазала по лицу слезы, - но… Первоначальный, обращая меня в вампира, заклял струны моей скрипки рваться в годы великих потрясений для замка… такое уже было в год смерти Отца… и вот теперь…
        Тантра молча положила скрипку на диван, смычок рядом и вышла. А когда в лицо ей неласково дохнул морозный ветер, она и думать забыла о плачущей скрипачке.
        - Демон, - властно выдохнула Тантра. Ветер, поднявшийся от взмахов крыльями, сбил снег с веток.
        Демон опустился перед ней, изогнув чешуйчатую шею, и Тантра взобралась на него. Легкость и радость охватили ее при взгляде на замок сверху, а сердце затрепетало от мысли, что где-то внизу спит такой родной, такой любимый вампир. Тантре вдруг захотелось увидеть Грэта, и она приказала Демону снизиться.
        Дракон послушно спланировал, и Тантра спрыгнула с его спины.
        Чья-то тяжелая холодная рука легла на плечо, и Тантра быстро развернулась. Ее передернуло, ибо это был мертвец, подернутый тленом.
        - Госпожа моя, завтра покинут твои слуги замок, - прохрипел он.
        - Да. Мы пойдем к людям.
        - Ты разрешишь нам убивать их?
        Запах тлена был настолько нестерпим, что Тантра быстро закивала, мечтая скорей отойти от трупа.
        - Я рад, моя госпожа. - Мертвец рухнул на колени, сжал ее ладонь в своих лапищах и поднес к губам.
        Тантра подумала, что сейчас ее вывернет наизнанку, но она гордо выпрямила спину и стерпела этот неприятный поцелуй. Но когда мертвец встал, поклонился и исчез за деревьями, Тантра бросилась к статуе и омыла руки вином. До конца она успокоилась, лишь когда вошла в комнату Грэта и, опустившись около кровати, положила голову рядом с рукой вампира. Ей было спокойно и хорошо. Никакие мысли не тревожили ее сумасбродный разум, и хотелось вечно лежать в такой нелепой позе, глядя в закрытые глаза и чувствуя лицом холод, исходящий от щек Грэта. К этому огромному куску льда, слепленному в форме человека, Тантра ощущала невообразимую нежность, и холод его был в сто крат лучше тепла.
        В дверь постучали, и сердце Тантры подпрыгнуло в нехорошем предчувствии. Она поспешно вскочила и бросилась открывать, стараясь ступать как можно тише.
        За дверьми стоял Граф. Тантра приложила палец к губам, и он усмехнулся.
        - Пора. Выходите, - шепотом бросил он и пошел дальше.
        Тантра обернулась. Грэт продолжал спать. Тогда она подошла к кровати, легко села рядом и провела рукой по пепельным волосам.
        Грэт мгновенно открыл глаза.
        - Что, пора?
        - Ага. Только что приходил Граф.
        - Надо ж, а я такой хороший сон видел.
        Тантра вспомнила, что против обычной вытянутой маски лицо Грэта сегодня во сне было спокойно и безмятежно.
        - Идем…
        - Да. - Грэт окинул взглядом свою комнату, взял Тантру под руку, и они вдвоем вышли из милого им замка.
        Все вампиры, вервольфы и колдуны стояли уже у ворот. Женская часть нечисти оставалась в замке и теперь прощалась с мужьями, отцами и братьями. Тантра тяжело отвела глаза, втайне радуясь, что уж ей-то с Грэтом не прощаться еще долго.
        - Зови, - коротко сказал Юлиус Тантре, и девушка закричала, крик ее понесся по лесу:
        - Слуги мои, ко мне!
        Прошло несколько секунд, и из-за деревьев показался первый мертвец.
        - Скажи остальным, чтоб они следовали за вампирами.
        - Да, госпожа, - проскрипел зомби.
        И нечистый отряд двинулся в путь, а следом за ними - восемь тысяч мертвых тел, что подчинялись лишь воле Тантры.
        А сама Тантра вместе с Грэтом верхом на Демоне взмыла в воздух.
        - Скоро мы покинем те места, где царствует тьма, - сказал Грэт через некоторое время. Тантра, дремавшая в его объятиях, никак не ответила, хотя ей стало малость не по себе.
        - Демон, спускайся, - сказала девушка через минуту, и дракон послушно спланировал вниз.
        Тантра спрыгнула с его шеи следом за Грэтом и, велев Демону лететь в небесах над отрядом, пошла к Юлиусу.
        Он шел рядом с Маретом, угрюмый и мрачный.
        - Скоро граница, - сказал он в ответ на незаданный вопрос ведьмы.
        И тут же Тантра словно прошла через невидимую преграду. Упругая волна толкнула ее, а потом рассыпалась. И небеса стали светлей, и луна отчего-то перестала быть диском, а превратилась в месяц - сияющий, золотой и радостный.
        - Отчего так?
        - Небеса лишь над замком были закляты Первоначальным всегда черными быть, а луна навеки полной. - Кажется, Грэт процитировал что-то из какой-то книги, но Тантра, хоть убей, не могла припомнить ее название.
        - А теперь мы покинули замок, - с неподдельной печалью в голосе сказал Юлиус.
        - Но мы вернемся, - добавил Маро, - и кто знает, быть может, мечта Первоначального о вампирском княжестве сбудется?
        - Смелая мысль, мой друг, - усмехнулся Юлиус.
        - Но осуществимая, - заметила Тантра. - Ведь Марет только называется королем, а где, спрашивается, оно, его королевство? Территория замка не потянет даже на захудалый лайд.
        - Мечты - замечательное, но бесполезное дело, особенно если жаждешь их осуществить, - склонив голову, сказал Граф.
        - Да, брат, ты кладезь вампирской мудрости, - с усмешкой бросил Упырь. - Ты даже в юности был таким. Красивый был такой мальчик, большеглазый, задумчивый, с кудряшками.
        - Не то что ты, хулиган и вор. Позволишь, может, напомнить вампирскому народу, за что тебя прозвали Упырем? - суховато спросил Граф - его обычное поведение в ответ на насмешку.
        - Не стоит, - поспешно заверил его старый друг.
        - А отчего тебя прозвали Графом? - спросила Тантра, обращаясь к вампирскому мудрецу.
        - Поверь, сам я не дворянского сословия. Просто в юности мы, когда промышляли воровством на улицах города (неужто десять веков назад было это?), брали себе прозвища. А насчет Упыря - сейчас так называют в простонародье вампиров, а на устаревшем языке Катарии упырь значит пьяница. Когда-то муж моей сестры очень любил это дело.
        - Неужто? - подивилась Тантра.
        - Вот и раскрыл он мой секрет, - проворчал Упырь. - Но я бы не хотел вспоминать об этом.
        - Как скажешь, друг. Только не рассказывай мне о кудрявом мальчике с большими глазами. Он умер тысячу лет назад.
        - Я, напротив, вспоминаю о том, какими мы были, с большой нежностью. Никогда б не подумал, что стану когда-нибудь таким… - Упырь с некоторой даже брезгливостью вытянул перед собой свои белые жилистые руки. В ночном свете, весь иссохшийся, бледный, красноглазый Упырь был воистину жуток…
        «Ну, с тобой этого никогда не будет. А если и будет, то я уже не увижу», - подумала Тантра, прижимаясь к Грэту.
        Нечистые, а следом за ними мертвецы шли быстро, не разбирая дороги меж деревьями. Они шли по лесу, и вековые деревья, вздымающиеся и пронзающие небо, не были препятствием. Таков был их путь, но и первая деревня, и последующие на их пути были заброшены. Черными тенями прошлись по ним вампиры, но близилось утро, и Граф мановением руки сотворил из воздуха огромное количество черных гробов. Оборотни превратились в волков и грели спящих колдунов своими телами, а Тантра и Селена (да, она тоже участвовала в походе, и Граф не смог побороть ее упрямства) уселись прямо на гробы, кутаясь в меховые накидки, созданные магией милостивого Графа.
        - Не жалеешь? - спросила Тантра, когда Селена слишком уж громко застучала зубами от холода.
        - Ни минуты, - спокойно и твердо отвечала принцесса, и высшая кровь играла в ее уверенном властном лице.
        Обе забылись тяжелым сном.
        Холодный рассвет разбудил их. Тантра очень долго не видела солнца, и оно показалось ей ярким, слепящим глаза. Она глядела на него сквозь сон, и светило дня показалось ей светлым, теплым, но чужим - таким, каким кажется нелюбимый, когда думаешь о любимом.
        Потянулись дни пути, и Тантра потеряла им счет. Она мечтала лишь быстрей дойти до этого проклятого Норлек-лайда, и когда наконец ее ноги ступили на землю герцога Норлека, радости не было предела.
        А те деревни, что встречались на пути, уже не были заброшены, и тот, кто обладает воображением, представь, что творилось там, когда изголодавшиеся по плоти мертвецы, да по крови - вампиры хлынули туда.
        Тантра глядела, как носятся они по улицам меж кривых домов, слушала крики и… наслаждалась. Ничто не угнетало ее, ибо как люди были жестоки с ней, так и она с ними. Она не до конца осознавала свою роль в этой жуткой кровавой фантасмагории. Ведь на самом деле не была эта обычная девчонка Темной королевой, Проклятой ведьмой, как ее называли. Она была всего лишь орудием в руках высших сил, которые решили покарать род людской, осознав, что люди слишком уж погрязли во зле, лжи и жестокости своей. Люди озлобили саму Тантру против себя, что же им было ждать от нее? Что останется она верна своему людскому облику после всего?
        Такими простыми мыслями утешала себя девушка, холодно взирая на людские страдания.
        - Ну? - процедила она, когда Граф подошел к ней.
        - Скоро мы зайдем в Норлекский замок, - заверил вампирский мудрец.
        - Да, скорей бы…
        - До утра еще далеко. У них много времени… А потом, со следующей ночью, мы двинемся к Норлеку.
        Граф стоял рядом с Тантрой на высоком холме, у подножия которого горела деревня. Блики огня плясали по задумчивым лицам вампира и ведьмы. Каждый из них думал о своем. Потом Граф негромко рассмеялся.
        - Что с тобой? - Тантра давным-давно перешла на «ты».
        - Я подумал о собственном ужасе тысячу лет назад, если б стоял на холме и глядел на то, как вампиры, вервольфы, колдуны и зомби разрушают горящую людскую деревню. А теперь… видать, я стал холодным старым пнем.
        Тантра не нашла что ответить. Она опустилась на корточки и принялась мять голыми руками ковер снега, не чувствуя ни холода, ни боли и с равнодушием думая о боли тех, кто внизу.
        «Может, прекратить? Ну, детей я приказала не трогать, а остальные…»
        Тантра и представить себе не могла, во что через двадцать с лишним лет выльется для нечисти ее строжайший запрет на убийство детей. Ведь именно в этой маленькой деревушке Норлек-лайда родился и вырос один из тех… впрочем, не буду забегать вперед.
        А пока Селена подбежала к Тантре.
        - Зачем? - крикнула она. - Что ты делаешь с моими подданными?
        - Я не делаю с ними ничего. Зато твои дорогие подданные когда-то не очень давно сделали то же самое со мной, с моим отцом и с моим другом…
        Селена со страхом попятилась, ибо таким жутким стало лицо Тантры.
        - И вообще у тебя был выбор - Лирус или Катария. В этой жизни нет ничего среднего, такое уж это проклятое словечко «или», - заметил Граф. - А пока прекрати истерику. Мы делаем с ними то, что они, не задумываясь, сделали бы с нами. Такова жизнь, звериный закон.
        - Мне жаль их, - пробормотала Селена.
        - Им было меня не жаль.
        - Это не они тебя чуть не сожгли! Эти не виноваты!
        - Какая разница? Уж поверь, они, - Тантра махнула рукой в сторону деревни, - сожгли немало таких, как я! Ты никогда не знала, что такое глядеть в лицо смерти и знать, какой она будет мучительной, так что не тебе упрекать! Пусть святые судят меня… а их они уже осудили. - Девушка развернулась и быстро пошла прочь.
        - Но ведь это Инквизиция, люди ни при чем! - крикнула Селена ей вслед.
        - С их одобрения, - только и сказала Тантра, сжав зубы. Ей было мерзко, но не стыдно.
        Хотя какой-то частью души Тантра отлично понимала, что не права, заставляя платить одних за грехи других, но все аргументы, что приводила ее совесть, разбивались точно волны о скалу, стоило девушке вспомнить суровое лицо старого кузнеца и странные глаза бледного слепого.
        Окутанные ясностью морозного солнечного дня мертвецы брели по деревенским дорогам мимо полей и садов…
        Тантра глядела вниз, и лакированные крышки гробов, отражая свет, слепили ее. По приказу Графа отныне мертвецы шли, таща на себе гробы со спящими вампирами, - это намного ускоряло продвижение.
        Демон парил в вышине, раскинув перепончатые крылья, и многим казалось, что он явился из какой-то архаичной сказки, из древних времен, из глубоких пещер и златоносных рудников Тиэла. Демон выдохнул огонь в воздух и взмыл еще выше.
        Тантра с бьющимся сердцем различила где-то вдали башню, крепостные стены.
        - Я вижу Норлекский замок! - воскликнула она, снижаясь настолько, чтоб Гектор ее услышал.
        - Ты ж осторожней, - предупредил царь оборотней, - нам нужно дождаться пробуждения вампиров, а потом уже идти туда.
        Никогда еще день не тянулся так медленно. Тантра изнывала, и когда наконец солнце ушло и звезды неярко вспыхнули на седых небесах, девушка быстро сорвала крышку с гроба Грэта.
        Вампир тотчас же открыл глаза. Его руки были сложены на груди, как у покойника, но он быстро переменил позу, увидев выражение лица Тантры.
        - Что, уже? - хрипло спросил он.
        - Да. Скоро первый наш захваченный замок, - волнуясь, воскликнула Тантра.
        Грэт усмехнулся и погладил ее по волосам.
        - Ну? Ты будешь внизу или со мной на драконе? - спросила девушка, глядя, как вампир встает и закрывает крышку.
        - Конечно, внизу.
        И Тантра ощутила смутную тревогу.
        - Может, лучше будет?..
        - Я не хочу, чтоб мои вампиры погибали, а я нет лишь потому, что я избранник нашей Темной королевы. Успокойся, я буду беречь себя.
        Глава 13. Первоначальный
        Демон стремительно взлетел, но все равно Тантра не могла избавиться от гнетущего ее беспокойства. С высоты она разглядывала вампиров, но отнюдь не так просто было различить Грэта средь них.
        Демон, выдохнув струю огня, понесся вперед. Тантра сощурилась и вдруг поняла, что на крепостной стене нет защитников.
        «Наверное, прячутся… или ушли…»
        Демон развил стремительную скорость, и через несколько мгновений его когтистые лапы опустились на площадку центральной башни там, где обычно сидят меткие лучники.
        Тантра оглядела крепость. Здесь было безлюдно. Внутренний дворик был пуст.
        Демон пролетел над всей крепостью, мерно взмахивая крыльями, а Тантра все осматривала оплот герцога Норлека и силилась понять, куда же делись люди. В ночной тьме разглядеть их было бы непросто.
        - Демон, подыши огнем на каждую башенку.
        Тотчас же стекла и витражи в Центральной лопнули, и огненная струя заполнила все внутри. Сомнений нет, будь там кто-нибудь, он бы сгорел, а перед смертью вряд ли бы сдержал крика.
        Вскоре обуглились и остальные башни. Тогда Тантра, не доверяя людям, вытащила из-за пояса длинный меч, усадила Демона на площадку перед безводным отчего-то фонтаном, а сама, озираясь, прошлась по внутреннему дворику основного укрепления. Здесь жил герцог, и крепость, построенная еще в незапамятные времена для войны непонятно с кем, теперь пригодилась людям. Но отчего они ее покинули?
        Здравый смысл твердил Тантре: «Убирайся лучше», а любопытство гнало ее дальше. И, как часто бывает у девушек, любопытство победило разум, и Тантра вошла в зал, где герцог пировал с семьей и приближенными. В противоположность традиции знать в этом замке обедала внизу, а слуги - еще ниже, в подвале. У остальных замков планировка не такова: герцоги - на высшем этаже, слуги… да, опять-таки в подвале. Так бывает в домах, так же бывает и в стране, когда что-то меняют, положение низших всегда неизменно.
        Здесь было тихо. Ни один факел не нарушал застывшую тьму, правда, как подметила Тантра, подходя к камину, угли еще не успели до конца остыть.
        Где-то скрипнула дверь. Это был всего лишь порыв ветра, но девушка уже резко обернулась, со свистом поднимая меч, и вдруг замерла.
        Дрожь прошла по ее телу, потому что на Тантру взирал белыми глазами молодой слепой. Он был в новой одежде слуги.
        - Как это может быть? - выдохнула девушка. - Ты же… ты же умер… ты ведь мертв… - Грудь ее сдавило от волнения.
        - Лекари Инквизиции назвали меня мертвым, Тантра, чтоб отправить прислуживать герцогу. Все ушли, узнав о приближении вашего отряда, но я остался, потому что соскучился по тебе. - Он ласково коснулся ее волос. Со щек девушки градом неслись слезы и, капая, ударялись о каменный пол и ее собственные ноги.
        - Но я ведь видела твое мертвое тело… ты перерезал себе вены…
        - Я потерял сознание, но я не умер.
        Голова Тантры кружилась.
        - Меня оставили сторожить и ценой жизни защитить то, что может помочь нечисти в войне с людьми. Но я перейду на твою сторону, - мягко говорил слепой.
        - Что это? Что тебя заставили охранять?
        - Это под замком, в катакомбах. Об этом нельзя рассказать, можно лишь показать.
        - Покажи мне, проведи меня туда! - потребовала Тантра, утирая слезы. Первый шок прошел. И впрямь, она ведь прекрасно знает всю лживость лекарей инквизиторских, и ведь действительно, не слишком-то и текла кровь у слепого. А что потерял сознание - естественно, от предчувствия костра! Огромная радость заполняла сердце Тантры.
        - Я проведу тебя туда, - кивнул слепой и спокойно пошел вдоль стены, держась одной рукой за нее, другой сжимая ладонь девушки.
        Они спустились в сырой подвал. И слепой повел ее по катакомбам.
        Потолок нависал над головой, ход был узок. От стен веяло плесенью.
        Бесконечные ответвления… откуда здесь свет? Ах да, это зажег слепой. Теперь он шел уверенней, иногда заворачивая влево или вправо. Рука его, прежде опиравшаяся о стену, теперь вытянулась вперед вместе со свечой.
        Переходы… переходы… Тантра уже потеряла счет им, тьма смыкалась за спиной, и верен был лишь свет свечи, кривая спина, мелькающая впереди, да мозолистая рука, сжимающая ладонь девушки.
        - Скоро?
        - Скоро уж, моя Темная королева.
        - Не называй меня так… ты связан не с самыми моими темными воспоминаниями… не считая, конечно, тюрьмы.
        - Скоро мы придем, - повторил слепой и пошел быстрее. Но ведь это невозможно, позвольте-ка, для человека, который не видит…
        - Как ты можешь так хорошо ориентироваться? - Ледяной пот подозрения прошиб Тантру. - Слушай… ты меня, конечно, извини… но как звали твоего отца?
        Слепой медленно повернулся к ней, и зловещая, совсем не принадлежащая ему улыбка расплылась на его лице.
        - Догадалась-таки, Темная королева. Раньше подозревать надо было. Да, я - призрак, иллюзия, ничто! - Слепой щелкнул пальцами и растворился в воздухе, а Тантра упала на пол, кусая руки и заливаясь горькими слезами.
        Она проклинала свою глупость. Иллюзия! Должно быть, кто-то из магов напоследок создал иллюзию, заклял ее каким-нибудь чаровничеством вроде «увидь того, кого желаешь» и ушел. А она-то, она попалась на такую простую ловушку, и в сердце защемило, потому что она теперь глубоко под замком, и катакомбы извилисты, и путь не найти.
        Тантра, шатаясь, встала и побрела назад, но, должно быть, где-то свернула не туда, ибо вышла в небольшой зал. Здесь было темно, но усилием воли девушка зажгла старые факелы, висящие по стенам.
        В центре зала стояла статуя. Это была худая девушка, за спиной ее - огромные крылья. Девушка сложила руки на груди крест-накрест, и лицо ее, красиво выточенное, было преисполнено скорби.
        Тантра все глядела в мертвые глаза, а потом вдруг упала на колени и опустила голову. Сердце ее разрывалось на куски от боли и страха. Такое бывает, когда оказываешься в безвыходном положении и на кону - твоя жизнь. И Тантра уже чувствовала это прежде.
        - Я обманул тебя… таково заклятие… - холодно сказал слепой, возникая за ее спиной.
        - Будь проклят ты, и маг, что заклял тебя! - закричала Тантра, начиная биться головой о пол.
        - Отсюда есть выходы. Но ты умрешь от голода и жажды, прежде чем найдешь их.
        - Пошел прочь! - Тантра телекинезом швырнула в призрака факелом. Слепой исчез, а факел потух.
        Прошло несколько томительных минут. Девушка постепенно приходила в себя, ее всхлипы стихали, и наконец она сняла со стены горящий факел и пошла обратно.
        Тишина бы владела этой непроглядной тьмой, если б не шаги Тантры да трещание огня. Она не теряла надежды, и надежда вела ее, как и свет в собственных руках.
        Но тупик за тупиком, совершенно на вид незнакомые повороты, бесконечные часы и то, что Тантра уже хотела есть и пить, сделали свое дело. Девушка поняла, что совершенно заплутала, и осознание этого изгнало из ее сердца даже слабый огонек надежды.
        Она кричала, пока ее голос не охрип настолько, что даже просто говорить вслух было сложно. Чтоб не сойти с ума, Тантра подбадривала себя разговорами сама с собой, но от этого-то и казалось, что она свихнулась, потому что странно одиноко звучал ее слабый голос.
        Бывали моменты, когда Тантра уже не могла заставить свое тело повиноваться. Тогда она просто садилась на холодный пол и погружалась в полусон-полусмерть. Потянулись вторые сутки пребывания ее здесь, затем третьи, четвертые, пятые… Они казались ей сном, давящим на голову. Тантра пыталась сопротивляться, бывало, часов по двенадцать шла, выискивая путь, но потом странное состояние вновь ею овладевало, и она снова засыпала - бывало на сутки-двое. Желудок ее тоже сначала будто бы вопил, требовал еды, но потом вдруг смирился, голод пропал, и лишь жажда иссушала девушку. От смерти ее спасло то, что в одном из коридоров стены были мокры и капельки воды выступали на них, и Тантра слизывала эти капельки, а потом садилась и думала, что умрет. Кому только в голову могло прийти выстроить под замком эти проклятые катакомбы? Но потом не оставалось ни на что времени, хотелось лечь, забыться и умереть.
        И вот на седьмые сутки Тантра уже не вставала. Она лежала, не чувствуя холода покрытого изморозью пола, не чувствуя уже собственного тела. Мрак надвинулся на ее сознание, и последней мыслью было: «Как глупо!» Она, точно последнее зарево перед смертью, осветила сознание Тантры, а потом все окончательно потухло.
        Она видела сон. Летний дождь с грозою волнуют вампирский парк, и теплые капли стекают по ее лицу… она оборачивается и видит, что Грэт сидит на скамье. Тантра села рядом с ним и, поцеловав, спросила:
        - Отчего ты грустен?
        - Оттого что ты мертва, моя милая, - глухо отвечал Грэт.
        - Нет, я жива, я рядом с тобой.
        Но Грэт печально покачал головой.
        Молния озарила небеса, затянутые черными тучами.
        - Нынче лето, нынче тепло, хорошо, - сказала Тантра, смеясь от радости. Ветер зашевелил ветки дерева, под которым они сидели, и капли с листьев упали на них. Благоухание лип заполнило собой парк.
        Молнии продолжали носиться по небесам, точно в нелепой гонке пытаясь догнать друг друга. А дождь был прохладен и свеж.
        - Наверное, нам стоит отойти от дерева, вдруг ударит молнией, - говорила Тантра, оборачиваясь к Грэту, но его рядом не было.
        Она вскочила и побежала, босыми ногами окунаясь в теплые лужи. Нигде не было Грэта, и Тантре стало тоскливо. Она крепко-накрепко зажмурилась, как обычно во сне, надеясь, что картина станет другой.
        Она и стала другой. Тантра стоит во дворике Норлек-лайда и видит Грэта, лежащего в гробу. Наверное, он спит… вот ему будет радость.
        Тантра тормошит его, и глаза его открываются. Девушка отшатнулась в ужасе, потому что глаза, обычно бывшие просто красными, как бывают серыми или голубыми, теперь налились кровью. Кровь заполнила зрачки и белки.
        - Ты ведь знаешь, что это значит, - говорило это чудовище голосом Грэта, беря ее за руку и прижимая ладонь к груди.
        Тантра знала. Такое бывает у вампиров, когда они умирают от жажды и в течение нескольких дней не пьют кровь.
        - Не умирай, выпей мою кровь… - просто сказала Тантра, свободной рукой проводя по пепельным волосам.
        - Поздно, моя королева, ты не успеешь найти путь. Марет дал мне кровь, и Селена, и вервольфы, но все они слабы от голода. Люди держат нас в осаде… Ты сейчас видишь сон, и дай я хоть во сне тебя поцелую… в последний раз.
        Тантра наклонилась, и мертвые холодные губы коснулись ее виска.
        - Ты не умрешь, - твердо сказала Тантра и проснулась.
        Над ней нависал черный потолок. Девушка, не имея сил встать, поползла к стене. Здесь точно кто-то шепнул ей на ухо решение, и перед ее затуманенным взором встала картина, как должен выглядеть магический символ призыва духа из небытия.
        Вот готов он и расплывается перед глазами, и нет больше сил, и смерть кажется райским покоем, но Тантра сказала слабым голосом, чувствуя, что жизнь уже уходит из тела:
        - Отец… Первоначальный… ты слышишь меня? Приди и позволь мне спасти твой народ… дай мне выход отсюда… Отец…
        Тантра не могла толком понять, что двигало ее языком, когда она призывала Отца всех вампиров, но он пришел в тот миг, когда был более всего нужен.
        Призрак, сквозь которого просвечивалась стена, замер. Тантра лежала у его ног, чуть приподняв голову.
        - Вставай, дочь моя. У тебя впереди длинный путь. А в запасе час, ибо через час душа Грэта расстанется с телом навсегда. - Голос Отца был глух.
        Призрак повернулся к ней спиной и быстро зашагал вперед. Откуда взялись у Тантры силы, но она встала и, держась за стену и щурясь, пошла следом за Первоначальным. Одна лишь мысль владела ее сознанием - дойти бы, глянуть на Грэта. Пусть придет за мной смерть, лишь бы не за ним…
        Первоначальный шел, а Тантра ползла, думая в недоумении, как в ней есть еще силы переставлять ноги. Но она ползла упорно, не позволяя себе ни секунды покоя. И туман, застилающий ей глаза, стал постепенно рассеиваться.
        Может, час уже прошел?
        - Я провел тебя, Тантра. Учти, ты обещала спасти мой народ, - предупредил Первоначальный и растворился серым туманом.
        Тантра подковыляла к двери и, приоткрыв ее, выскользнула, задыхаясь от свежего воздуха, пахнувшего ей в лицо. Ее волосы разметались, и ветер этот казался слаще всего, что на свете есть.
        Сейчас стояла глубокая ночь, и через окна были видны звезды. Тантра поползла к дверям, ведущим во внутренний дворик, поползла, плача от счастья.
        Тут же она наткнулась на что-то холодное. Подняв голову, Тантра увидела, что Грэт лежит, прислонившись к косяку двери. Он протянул слабеющую руку и погладил девушку по волосам. Его глаза были налиты кровью, зрачки и белки стали одинаково кроваво-красного цвета.
        - Грэт… не умирай… - захлебываясь слезами, воскликнула… нет, прошептала Тантра.
        Грэт слабо улыбнулся.
        - Не беспокойся, я не умру. Мне уже лучше. А это тебе… я берег для тебя… мое сердце разрывалось, когда я глядел на Марета и Селену… но я берег для тебя… - Грэт вытащил из кармана кусок черствого хлеба, и Тантра жадно в него вцепилась.
        - Что здесь случилось? - спросила она. Мысль «Я не умру…» дала ей больше сил, чем еда.
        - Люди пришли… Мы, дураки, всей толпой вместе с трупами рванулись в крепость. Мы просчитались, моя королева. Когда мы все оказались внутри, ворота захлопнулись. Мы теперь пленники этих стен…
        - Но ведь вампиры умеют летать.
        - Лучники с серебряными стрелами стоят вокруг, и мы потеряли уже нескольких отчаянных вампиров. Крови нет, мяса для вервольфов тоже, а еду эти мерзавцы всю вынесли. Я боюсь, Марет умрет, он ослаб… Я искал тебя, но вход в катакомбы был закрыт, открыть их можно либо магическим паролем, либо щеколдой изнутри. Я знал, что ты жива, и теперь, на исходе моих дней, приполз сюда, поближе к тебе…
        Тантра притянула к себе лицо вампира, поцеловала его в губы, а потом встала и пошла вперед на шатающихся ногах.
        - Я вернусь, - прошептала она, ласково касаясь волос вампира.
        Девушка вышла во внутренний дворик.
        - Демон! Демон мой… - прохрипела она, падая на колени перед фонтаном. Дракон был там, где она его оставила.
        Он придвинул к ней тяжелую морду. Тантра схватила его за чешую и с трудом забралась на спину. Там она просто уткнулась лицом в шею и пробормотала:
        - Взлетай, мой Демон, и да не достанут нас людские стрелы…
        Дракон вознесся в высь, и через мгновение людские крики разорвали тишину, повисшую над замком.
        - Сожги их, Демон, - шепнула Тантра, держась за длинную шею его обеими руками.
        И Демон стал вершить свой суд. Он летал над небольшим отрядом лучников, и те кричали, погибая в чудовищном огне, а Тантра лишь молилась - не потерять сознание бы. Оно угасало, а Демон все летал и палил. Отряд, держащий осаду, был невелик, и чудище, явившееся из ночной тьмы, истребило всех. Людские крики смешивались с трещанием огня, но смертей Тантра уже не видела.
        И вдруг мысль: «Грэт там умирает…» пробила ее разум. Тантра, борясь с потерей сознания, выпрямилась и воскликнула:
        - Демон, неси меня обратно в замок Норлека…
        Дракон, издав пронзительный крик, взмахнул перепончатыми крыльями и полетел обратно. У фонтана Тантра резко спрыгнула с его шеи и на подгибающихся ногах понеслась к Грэту. Красное сияние его глаз постепенно угасало.
        Тантра заметалась, не зная, что делать. В этот миг ее взгляд упал на меч, висящий на ее исхудавшем поясе. Она осторожно поднесла лезвие к собственному плечу, рассекла его, и кровь потекла темной струйкой.
        Девушка поднесла плечо к губам Грэта, и вампир жадно вцепился в нее. Уже через минуту Тантра ощутила дикое головокружение, но не отнимала плеча от бессознательно пьющего Грэта, потому что мысль «Я умру» не была и вполовину такой страшной, как мысль «Он умрет».
        А потом Тантра все-таки отняла плечо и, чувствуя жуткую слабость во всем теле, легла, положив голову на колени Грэта. Тогда-то сознание ее ушло.
        - Она ведь не?.. - произнес кто-то дрожащим голосом, почти что всхлипывая.
        - Не знаю, Селли, - отвечал мужчина, - я сделал все что мог, и если она сейчас не очнется, я за нее не ручаюсь.
        Тогда Тантра открыла глаза. За полукруглым окном стояла звездная ночь. Девушка лежала на кровати, до груди укрытая одеялом, а комната была тесна, но не холодна.
        - Граф, посмотрите, она открыла глаза, - восторженно сказала Селена, сидящая у кровати. Под глазами принцессы обозначились черные круги, она исхудала, но красота ее никуда не делась.
        Граф с улыбкой склонился над ней.
        - Ну, добрый вечер, Темная королева.
        - Не называй меня так… где Грэт?
        - Спит твой Грэт. Чтоб его поставить на ноги, нужна лишь человеческая кровь, а ее в окрестных деревнях достаточно. А вот ты заставила меня напрячь свой ум и вспомнить-таки заклятие кормления спящих, крайне сложное. Ты ведь не чувствуешь голода?
        - Нет… Люди держали вас в осаде? - Тантра закашляла - еще бы, неделю она блуждала по холодным коридорам.
        - Да. Эти воспоминания будут для меня не лучшими… - Граф содрогнулся. - Чтоб наши вампиры не сожрали Селену и короля, мне пришлось немало потрудиться над охранными заклятиями. А оборотни… эх, ты бы видела Гектора. Не столько голод бил, сколько жажда… Но теперь, когда Демон сжег людскую осаду (будь благословен тот день, когда я поймал этого дракона в горах Тиэла), мы смогли выйти, добыть крови для себя и еды для вас. Все хорошо теперь. Мы ждали лишь твоего пробуждения, чтоб покинуть Норлек-лайд и двинуться дальше.
        - Какое сегодня число?
        - Тридцатое января.
        - Как?
        - А так. - Граф пожал плечами. - Ты долго лежала без сознания.
        - Понятно… - Тантра прикрыла веки. - Когда я смогу увидеть Грэта?
        Селена встала и бесшумно вышла.
        - Я не знаю, когда он проснется, но поверь, с ним будет все в порядке. А ты молодец. Твоя слабая кровь вытащила его из объятий смерти, отсрочила ее приход к нему.
        - А тот хлеб, что он берег, отсрочил ее приход ко мне.
        - Вот оно что… - Граф помолчал. - Да, ваша история достойна прославления в легендах.
        - Не надо никаких легенд. Мы выступим завтра, когда я наберусь сил, хорошо?
        - Да. - Граф кивнул и вышел, оставив Тантру в одиночестве.
        Она приподнялась и, откинув одеяло, подошла к зеркалу. Как она изменилась с тех пор, как последний раз смотрела на себя!
        Тогда, в замке, зеркало отражало чуть полноватую девушку с ямочками на щеках. За то время, проведенное в замке, Малия старалась впихнуть в Тантру побольше еды, и ведьма утратила худобу. Тантра не была похожа на Темную королеву. Сейчас же прозвище стало подходить ей.
        Лицо ее как будто бы даже вытянулось, скулы выступили, как когда-то, черты заострились, а глаза запали и теперь мерцали на лице как два уголька. Тантра вытянула вперед руку и поразилась тому, как иссушили ее голод и жажда. Пальцы стали тоньше и, кажется, даже длиннее.
        «Теперь я вряд ли смогу так же крепко держать молот, как раньше… хотя я вряд ли снова возьму его в руки…»
        Дверь тихо скрипнула, и Тантра быстро обернулась. На пороге стоял тот, кого более всего желала она сейчас видеть, и глаза его теперь лишь чуть светились краснотой, и не заливала она их. Грэт стал самим собой.
        В эту комнату в последующие часы никто не заходил.
        Глава 14. День страха города Мильгота
        Тогда-то обозленная на своих бывших соплеменников Тантра и напустила нечисть на Катарию. Она сняла все запреты на убийства, и кровавая вакханалия охватила все деревни и города, что встречались на пути их.
        Тантра удивлялась, где людская армия, ведь к десятому-то февраля, когда подошла нечисть к Мильготу, пора бы уже быть там и людям. Ответ на вопрос сей принес шпион-вервольф в ночь на одиннадцатое, когда нечистые собрались на холме близ Мильгота.
        - Как? - Тантра вскочила с места. - Они что, отдали нам на растерзание весь свой Север?
        Вервольф, помолчав, сказал:
        - Я слышал следующее: «Наша армия станет около переправы через Ниас и будто бы будет дожидаться нечистых там. Пусть они в беспечности рассеются по Северу, их будет легче уничтожить, когда они разъединены». Больше я ничего не узнал.
        - Значит, мы не будем рассеиваться, - процедил сквозь зубы Юлиус.
        Упырь и Граф, угадав его мысли, кивнули.
        - Ты слышал, что с моим отцом? С моей семьей? - спросила Селена.
        - Король проклял вас, но ваше исчезновение играет на руку нечистой армии. Король, единственный, кто из Совета не разучился еще думать, расстроен, и его мысли в беспорядке. Потому-то он, наверное, и согласился с дурацким предложением своих воевод оставаться на Ниасе.
        - Главная боязнь людей в том, что мы можем натворить неописуемых бед, проливая кровь на всем Севере, - размышлял вслух Граф, - но если мы попытаемся это сделать, их расчет окажется верен. Нет, друзья мои, мне кажется, лучше всего нам было бы идти прямо к Ниасу.
        - Встретить их армию в открытом бою?
        - Да, друг мой Упырь. Отбросим их, согнем в бараний рог, и пусть живут на своем Юге, а на Севере мы создадим нечистое княжество. - В голосе Графа послышались нотки несвойственной ему беззаботности.
        - Ты остаешься верен мечтам Первоначального, - грустно сказал Упырь, - а что будет, если мы проиграем?
        - Ну что же, значит, таковою будет судьба наша.
        - Ты одинок, кроме сестры у тебя никого, - вмешался Гектор. - Вы, вампиры, бессмертны, а нам, вервольфам, приходится думать о подругах и волчатах. Что будет с ними, если мы проиграем?
        - Я договорился с Ванессой. Они с Ведьмой-матерью уведут женщин и детей подальше в леса, где никаким ищейкам Инквизиции их не достать.
        - Но как они будут без нас?
        - Тьфу ты, Гектор, верь просто в победу, и все, - проворчал Грэт.
        - Что ж, постараюсь, - пробормотал царь вервольфов.
        - С нами волевая ведьма, а значит, победа будет наша. - Граф обратил взор на Тантру, сидящую на скамье близ открытого гроба.
        Мысли ее были не о победах, а о селении, которое окружено со всех сторон. В Мильготе, его отлично видно с холма, нынче зажглись огни. Лишь двухэтажный дом на окраине стоит темный. Тантра вспомнила, как однажды возвращалась поздно ночью домой и как приветливо горели тогда знакомые окна. И в душе ее возникла тихая печаль…
        - Ты что, заснула, дорогая?
        - А? Что? Нет… - Тантра встряхнулась. - Я просто задумалась.
        - Я понимаю. - Грэт поднял взгляд и посмотрел на небосвод, усыпанный искрами звезд. - Это ведь родной твой город.
        - Ты прикажешь мертвецам его разрушить? - спросил Граф.
        - Нет. У меня свои мысли о будущем моего города. - Тантра рассеянно улыбнулась. - Этот город - мой.
        - Мы не будем препятствовать ничему. С Мильготом можешь делать что хочешь. Ибо велика наша к тебе благодарность.
        - Нынче утром я войду туда с тремя сотнями мертвецов, сделаю свое дело, и мы пойдем дальше.
        - Ты знаешь, Тантра, как важно для нас твое слово. Быть может, ты думала, что мы используем лишь твою магию, но лично я привязался к тебе просто как к человеческой душе, - сказал Граф.
        Тантра благодарно глянула на него.
        С рассветом Грэт поцеловал ее, и вновь их разделяла деревянная доска крышки гроба. Тантра постояла несколько минут, дожидаясь, пока все вампиры улягутся.
        Селена, перешедшая уже на ночной образ жизни, мирно дремала в объятиях золотистошерстного волка, Марет же, укутанный в плащ, спал в гробу с открытой крышкой.
        Тантра побродила немного по недолговременному стану нечисти и нашла наконец того, кого хотела. Предводитель мертвецов застыл, глядя на город внизу. Там царили смятение, паника и страх.
        - Ты нужен мне, - негромко сказала Тантра, переступая через спящего волка и подходя к мертвецу. Запах, исходивший от него, был уже настолько привычен, что Тантра не замечала его.
        - Я - ваш верный раб, госпожа. - Речь его была хрипла до безобразия, но слова можно было различить.
        - Собери примерно три сотни таких, как ты, и подходите к городу. Но стойте там, дожидайтесь меня.
        - Будет исполнено. - Мертвец поклонился и, шатаясь, пошел вперед.
        Тантра вернулась обратно, нашла родник в камнях и умылась ледяной водой. Душа сжималась в тоскливом предчувствии чего-то неприятного.
        Но Тантра переборола себя, и лицо ее, когда она подходила к родному городу, было непроницаемо. Жители сжались в домах, боясь выйти, и Тантра чувствовала на себе сотни взглядов. Испуг… да. Женщины визжали, дети плакали, и мужчины не могли найти в себе смелость выйти, ибо ужас, внушаемый ожившими мертвецами, был велик.
        - Найди мне таверну, слышишь? У таверны сидит нищенка, приведи ее на городскую площадь. Я буду там и скажу, что дальше… - Голос Тантры сорвался.
        - Да, госпожа. - Мертвец склонил безобразную голову, и три сотни его сородичей пошли за ним.
        - Дорогуша, незабываемое пробуждение тебя ждет… - прошипела Тантра и быстрым шагом пошла прямо к площади.
        Улицы и площадь были безлюдны. Крики ужаса, доносившиеся из каждого дома, уже смолкли, наступило затишье.
        Тантра вспомнила, как два месяца назад, а казалось, вечность пролетела, на площади этой сооружен был костер, и девушка шла к нему, босиком ступая по снегу. Воспоминания о тех муках ожили в ней, и старая рана вновь закровоточила.
        Тантра взмахнула рукой, и в одном из домов разбилось стекло на втором этаже. Оттуда, влекомое телекинезом, вылетело кресло и опустилась на морозные камни площади. Тантра уселась поудобней и, опустив голову на подбородок, стала ждать. Минуты текли, и девушка уже задремала, когда ощутила что-то давящее на своей шее.
        К счастью, святые наградили Тантру отменной реакцией. До того, как небесам бы померкнуть пред ее глазами от удавки, накинутой на шею, Тантра резко убрала голову и, соскочив с кресла, повернулась к нападающему.
        Язык пламени, вырвавшийся из ладони ведьмы, лизнул руки молодого инквизитора, и удавка выпала из них, а он охнул, глядя на ожоги.
        - Что, убить меня охота? Нет, меня могут убить лишь Тиэлец да святые. - Тантра хохотнула, увидев в глазах паренька испуг.
        Но постепенно что-то проступило на его лице.
        - Дочь кузнеца Саута? - прошептал он.
        - Узнал? - злорадно воскликнула Тантра.
        - Дождь из крови… так это ты вернулась опять в наш город, чтоб нас мучить…
        - Ха! Меня, одетую в обрывки платья, кинули в сырую холодную темницу на целые сутки, моего друга запугали, и он убил себя на моих глазах, мой старый отец умер благодаря той же темнице, меня вели босиком по снегу, и огонь костра подобрался к моим ногам… - Тантра не заметила, что начала кричать, а площадь стала заполняться людьми. - И после этого ты говоришь, что это я мучила вас, а не вы меня?
        На глазах ее выступили слезы, но Тантра стряхнула их и продолжила с неукротимой яростью:
        - Одно мое слово - и не будет больше города Мильгота… но я дам вам шанс.
        Через толпу людей пробился мертвец. Смертные кричали, расступались и с диким страхом и отвращением глядели на него.
        Он подошел к Тантре и бросился на колени.
        - Прости, моя госпожа…
        - Что такое?
        - Не смогли мы найти ее…
        - Ничего страшного, успокойся… - Тантра ласково погладила мертвеца по жестким волосам. Люди в толпе не сдержали охов отвращения.
        - Что еще прикажешь?
        - Ничего… - прошептала Тантра и громко воскликнула: - Слушайте меня, жители славного города Мильгота! Вы все, без сомнения, помните девушку, которая побиралась близ таверны? Я даю вам выбор - либо вы отдаете ее мне, либо я прикажу моим слугам, и они сровняют с землею весь ваш проклятый город. Хотите убедиться, что ведьма не шутит, или вам хватит моих слов?
        По толпе пронесся взволнованный шепоток. Тантра не заметила, как несколько мертвецов пробились сквозь толпу и встали рядом с ведьмой.
        - Ну?
        - Нынче она в Ильготе, - сказал кто-то.
        - Что она, позвольте спросить, там делает?
        - Она выходит замуж за ильготца.
        - Так что, сюда она больше не вернется? - начала злиться Тантра.
        - Вернется, - отвечал старый трактирщик, - она месяц работала у меня и вернется, чтоб забрать деньги.
        - Когда примерно?
        - Сегодня к вечеру.
        - Значит, так… - Тантра глубоко вздохнула. - Слушайте все. Пусть все взрослые жители Мильгота соберутся к вечеру на этой площади. Пусть в Ильгот отправятся несколько человек, чтоб встретить эту мразь и доставить прямым ходом сюда. Если ее не будет здесь к началу ночи, мои мертвецы утолят свою давнюю жажду крови. Сейчас некоторые мертвецы останутся на площади, а начальник городской администрации пусть отдаст мне ключ от кузницы.
        Дрожащий старик вышел из толпы, порылся в карманах, быстро отдал Тантре ключ и поспешил улизнуть.
        - Ты и ты, - Тантра кивнула своим мертвецам, - идем со мной. Остальные оставайтесь.
        Кузница стояла в свете утреннего солнца. Тантра была уверена, что никто не зайдет сюда без ключа и посему вещи кузнеца пребывают в сохранности.
        Тоскливо стало девушке, когда она отперла свой дом. Здесь было темно. Пыль витала в родном воздухе, и очертания знакомых предметов были родными до боли в сердце.
        Тантра прошла мимо наковальни, молота… Недокованный меч валялся на полу. Тантра подняла его и повертела в руках. Металл был холоден, как лед, как угли в потухшей жаровне.
        Тантра не замечала слез, льющихся по ее лицу. Она ходила по первому этажу, потом поднялась на второй, открыла двери в родную свою спальню.
        Инквизиторы, когда искали ее, все переворошили здесь. Старые платья валялись на полу около опрокинутой кровати, подоконник треснул, и отпечаток ног на нем - сажа осталась здесь, когда Тантра выпрыгнула из окна, а дерево, ветви которого девушка собиралась подпилить, теперь закрывали небо. И кругом пыль… пыль…
        Тантра подняла с пола одно из платьев, и оно повисло на ее руках. Оно было летним, сшитым из легкой дешевой материи. Тантра утерла им слезы, отбросила подальше в угол и навсегда вышла из родной спальни.
        Будучи внизу, она вспомнила, что в этом доме есть еще кое-что. Тантра подбежала к наковальне, нашла рядом с нею у стены длинный узкий сундук и распахнула его.
        Сталь мечей заблестела в тусклом свете только что зажженной свечи. Тантра вытащила меч, выкованный ею, и подняла его. По лезвию вились инициалы: Т.С.
        Тантра улыбнулась сквозь слезы. Меч этот она выковала для себя, лишь для себя, поэтому он был лучше остальных, он был легок, и лезвие его было остро.
        Все. Нет больше дел в этом доме, остались одни воспоминания, и Тантра собиралась предаваться им до самого вечера. Она села на стул, положила меч на колени, а ладони на эфес и замерла, опустив голову. Слезы тихо катились по ее лицу и, падая на лезвие, стекали по нему, а мертвецы замерли возле своей госпожи.
        Вечер опускался над Мильготом, и когда закатные лучи пробились чрез зарешеченное окно и коснулись ног Тантры, девушка вздрогнула.
        - Пора, - сказала она, вставая.
        Меч был в одной ее руке, в другой же - ключ. Она заперла родную кузницу, а ключ положила под камень, а камень тот был под вековым дубом.
        - Идем в Мильгот, - промолвила Тантра и зашагала, в опущенной руке сжимая меч.
        Мертвецы тенью следовали за ней…
        Площадь была битком забита народом, испуганно косящим в сторону мертвецов, замерших у покинутого кресла. Солнце в последний раз осветило город, а затем ушло.
        - Тантра Саут… дочь кузнеца… ведьма.
        Тантра, гордо подняв голову, прошествовала к креслу. Усевшись, она окинула жителей Мильгота властным взглядом.
        - Где она? - Тантра подняла руку, и багровое пламя заплясало на ее ладони.
        Над площадью повисла тишина, но лишь на один миг. Уже через секунду толпа (а страх делает человека беспощадней зверя) вытолкнула бывшую нищенку из своих рядов.
        Девушка упала на камни перед Тантрой, в кровь расшибив колени. Она подняла голову и Тантра всмотрелась в ее лицо.
        В последнюю их встречу та была замучена жизнью, одета в оборванные лохмотья и грязна. Теперь же перемена чувствовалась во всем ее облике, хотя и затенял ее страх. Она чуть пополнела, платье на ней было белоснежным, из дорогого материала, на шее блестели украшения, волосы вымыты и подстрижены до плеч. Но страх, безумный страх искажал ее лицо до безобразия. Она, дрожа, распласталась перед Тантрой и не могла встать.
        Прошло несколько минут, в течение которых Тантра рассматривала ее, а потом без улыбки спросила:
        - Что, страшно?
        Девчонку затрясло.
        - А мне, думаешь, не было страшно? - тихо спросила ведьма. - И каждый получает по заслугам. Тебе не грозили смертью, коли ты не выдашь меня, а слепому грозили! Он не выдал. Если тебе есть что сказать мне, я выслушаю напоследок.
        - Прости меня… оставь мне жизнь… - Тело бывшей нищенки затряслось от рыданий.
        Тантра опустила голову на кулак и замерла. Два чувства боролись в ее душе - жажда мести и дикая жалость. Они были равны по своей силе и рвали сердце на две части.
        «Она тебя не пожалела! Она бы никогда тебя не пожалела!»
        «Но ее жаль, она человек, и у нее есть чувства…»
        «Выдавая тебя, как грязная предательница, она не думала о твоих чувствах!»
        «Жаль…»
        «Вспомни ее ухмылку на суде!»
        Вот это воспоминание и обожгло душу Тантры, но слезы подступили к горлу, мешая вымолвить два слова.
        - Что сделать с ней прикажете, госпожа?
        - Ее… ты… подожди… - Тантра хотела выждать несколько минут, чтобы справиться со своими чувствами.
        Она закрыла лицо ладонью и замерла. Никогда ранее не было в ней такого разделения души на два куска, не было раньше противоречий, а если и были, то Тантра-то отлично знала, чего хочет. А сейчас… хотелось с голыми руками наброситься на эту мразь и задушить, но та часть Тантры, что была еще светла, крепко стягивала ее руки.
        По толпе людей пронесся взволнованный шепот, и Тантра подняла голову, лишь когда к ее руке прикоснулись чьи-то холодные пальцы. Грэт стоял рядом с ней, сжимая ее руку, а его глаза смотрели прямо и обеспокоенно.
        - Что ты хотела сделать, моя королева?
        - Я никогда тебе не рассказывала про ту девку, которая выдала меня и слепого Инквизиции? Вот она лежит. - Тантра с ненавистью ткнула пальцем в бывшую нищую, сжавшуюся от страха при виде красноглазого Грэта.
        - Ты хотела ее убить?
        Тантра холодно кивнула, и девка залилась слезами. Но это были необычные слезы - рыдания, казалось, раздирали грудь этой девки, а когда не стало больше сил, она просто завыла, как загнанный в западню зверь.
        Тантра снова опустила голову. Грэт смотрел на валяющуюся у его ног девку, и странно менялись его глаза.
        - Знаешь, дорогая, выбор, разумеется, за тобою, но… этот мир никогда не станет лучше от того, что мы будем отвечать злом на зло, - мягко сказал Грэт.
        - Я и не хочу, чтоб этот мир стал лучше, - ледяным голосом ответила Тантра, - я хочу, чтоб все получали по заслугам.
        - Но святые вовсе не тебя назначили судьей и палачом над этой девкой.
        - И что, ты предлагаешь простить ей все то хорошее, что она для меня сделала? - с саркастическим смешком спросила Тантра.
        - А разве ты хочешь не того же самого? Тебе будет еще тяжелее, если ты ответишь ей местью, уж я-то тебя знаю…
        Тантра замолчала, в глубине души осознавая, что Грэт прав.
        Она протянула руку и положила ладонь туда, где должно было быть сердце Грэта. Его кожа отдавала холодом.
        - Прогони их всех из города, - шепотом отдала она приказ мертвецу, - и ее тоже, ей ничего не делай… чтоб больше никого не осталось…
        Грэт мягко отнял руку от своего тела, поднес к губам и быстро поцеловал.
        Они остались вдвоем в целом городе, над которым поднялась еще неполная луна, и странным казался безлюдный Мильгот. Деревья стали корявыми чудовищами во тьме, дома - молчаливыми темными громадинами.
        - Куда мы пойдем? Вернемся к стану? - спросил Грэт.
        - Нет. - Тантра помолчала и вздохнула вдруг. - Я бы хотела пойти в храм.
        - Мне придется подождать тебя снаружи.
        - Отчего это?
        Во время разговора Тантра быстро шла к ранее так ненавидимому зданию.
        - Нечистая сила не должна переступать священный порог. К тому же я уверен, если ты хочешь пойти туда, тебе надо остаться наедине с собой.
        Тантра хотела заспорить с ним, но что-то остановило ее. Вот и храм.
        Грэт поцеловал ее в лоб и уселся там, где обычно сидели стражники. Тантра осторожно открыла дверь и прошла в зал.
        Свечи здесь были потушены, лишь алтарь пылал. Шесть фигурок святых были расставлены вокруг священной горы, одного из пиков Тиэла, где, по преданию, родился создатель всего.
        Тантра подошла чуть ближе к алтарю. Огонь, горящий здесь, был странного, фиолетового будто цвета. Тантра склонила голову и колени.
        «Что со мной, святые? Кто я вообще?»
        Отсветы этого пламени заплясали на ее лице, и казалось, со стороны алтаря подул ветерок, растрепавший волосы девушки.
        Тантра поднялась и пошла в глубь храма. У одной из стен заметила она разрисованный камень. Девушка подошла и провела рукой по залитой лирусом картине. Демон тьмы стоял, понуро склонив голову, а ангел - гордо.
        - Странно это… совсем не так, как в жизни… - шептала Тантра. - Ведь если мы победим в этой войне, торжествовать будет не свет. А кто я в этой пляске стихий, зло я или добро? Я не знаю, кому из них я служу… хотя нет, отлично знаю. Но злые на первый взгляд нечистые дали мне то, чего я не видела от таких чистых людей. Обманка это, игра темного ангела? Я хочу быть с Грэтом, хочу жить в замке… я хочу покоя… я не хочу никого убивать… - Тантра оперлась лбом о прохладный камень.
        Она прочла слова, выгравированные на том камне. Кажется, это был отрывок из какой-то религиозной книги:
        «…что бы ни случилось под солнцем нашей Катарии, как ни развернула бы судьба войска удачи, произошедшее, будь то пожар, наводнение, чума, - это воля святых. Тем они карают нас за грехи, в которых мы погрязли».
        Объяснение пришлось по душе Тантре - то был ответ на ее вопрос.
        Она покинула храм, нашла Грэта, и вскоре Мильгот остался позади.
        Описывать длинный путь к Ниасу не имеет смысла. Отряд мертвецов грабил все на своем пути. Медленно тянулись дни и ночи, о людской армии не было ни слуху ни духу. Но вот наконец Северный лес остался позади, и нечистые вступили на равнину Ниаса. То была ночь на двадцать восьмое февраля.
        Глава 15. Путь изо льда
        Третий совет нечистых состоялся в полночь. Они расположились близ леса, а на совете были Марет, Граф, Упырь, Юлиус, Маро, Грэт, Гектор, Тантра и Отец Всех Ведьм, седой старик.
        - Вот и подошли мы к Великому Ниасу, где все решится. - Голос Юлиуса звучал устало.
        - Только вот решится ли в нашу пользу? - проворчал Гектор.
        Граф глянул на него, и вервольф умолк.
        - У нас есть выбор, - заметил Упырь, - мы можем вернуться в замок…
        - А кто сказал, что они не пойдут за нами? - вскинул брови Граф.
        - Побоятся мертвецов ведьминых.
        - Мы прошли такой длинный путь лишь для того, чтоб отступить? - воскликнул Марет.
        Граф сухо рассмеялся.
        - Вижу, вижу я своего старого друга в его потомке. И в самом деле мы всегда и все решали без нашего юного короля… так давайте же вручим ему наши судьбы… напоследок.
        Марет тяжело вздохнул и обвел своих подданных властным, отнюдь не детским взглядом.
        - Мы пойдем к людям, - сказал он твердо. - Только разгромив их армию, мы будем уверены, что наше вампирское княжество будет в безопасности.
        - Княжество, король? - недоверчиво воскликнул Маро. - Я не ослышался?
        - А ведь Марет прав, - подала голос Тантра. - Подумай сам, Маро, если мы начнем создавать его сейчас, мы оставим за спиной угрозу. Но если мы сейчас разгромим их, люди долго еще не высунут носа с Южного берега.
        - Какое княжество, ведьма? - вскинулся Юлиус. - Да, мы часто говорили о нем, но это мечта, мечта Первоначального, и она неосуществима. Ты говоришь, разгромим… но если мы подойдем к мосту и перейдем Ниас, они будут ждать нас там, и Великая река преградит нам путь к отступлению.
        - Мои мертвецы и не подумают отступать, - сквозь зубы пробормотала Тантра.
        - Они - да, ибо у них нет нервов.
        - О чем ты говоришь? - Тантра вскочила. - Да люди бросятся в бегство, завидев нас!
        - Сомневаюсь. Там не только юнцы, но и опытные инквизиторы. И маги, и посеребренные мечи. То, что мы проиграм, вполне возможно.
        - Нет!
        - Поэтому я прошу Марета поменять свое решение, позволить нам отступить…
        Мальчик молчал.
        - Пусть те, кто за наступление и кто против, разойдутся в разные стороны, - промолвил он наконец.
        Тантра встала и решительно отошла к Графу. Рядом с ними встал лишь Отец Ведьм.
        Гектор, Упырь, Маро, Юлиус и - самое обидное - Грэт были за то, чтобы отступить.
        - Заметный перевес, - ехидно сказал Упырь.
        - Вы - трусы! - гневно бросила ему Тантра. - Вы просто… - Она, не в силах себя сдерживать, быстрыми шагами понеслась прочь, к равнине.
        Грэт хотел было пойти за ней, но упрек в трусости обжег ему душу, и в первый раз он всерьез обиделся на свою королеву.
        «Не понимает эта смертная дура, что я о ней думаю больше, чем о себе… тысячу лет ей сдались эти битвы!»
        - Если вы хотите, вы можете уходить, - сказал вдруг Марет, - но те вампиры, которые будут мне верны…
        - Никогда не покинут тебя, - пробормотал Упырь, опускаясь перед ним на колени. - Я подумал, что твой предок не позволил бы мне тебя бросить.
        Грэт молча поклонился королю и отошел к опушке леса. Близился рассвет, и пора открывать гроб. Укладываясь, главарь лесных вампиров ночным своим зрением заметил в небесах маленькую черную точку. То был Демон.
        Лишь когда небеса посветлели, Тантра смогла справиться со своей злобой. Она решительно не понимала робости вампиров, и это выводило ее из себя. Ведь нет никаких сомнений в победе!
        Но, подумав, Тантра неохотно согласилась с тем доводом, что кидаться с головой в атаку тоже не дело. Смелость должна быть хладнокровна и расчетлива, тогда лишь это будет смелостью, а не безрассудством. И Тантра почувствовала стыд за свою вспышку.
        - Жаль, начинается день… иначе я бы раскрыла крышку гроба, попросила бы у Грэта прощения и сказала бы… да ладно, и сам знает, - пробормотала Тантра.
        А Демон меж тем несся к Ниасу. Когда солнце взошло над землей, окрасить бы ему снега в нежный цвет, если б не случилась оттепель. Пришлось небесному художнику красить лужи. Тантра усмехнулась, и вдруг сердце ее забилось сильней.
        На горизонте блеснул Ниас. Не зря называли его рекой королей! Могучему Демону потребовалась минута полета, чтоб преодолеть его. Тантра, сощурившись, разглядела людской стан. Девушка, усмехнувшись, пробормотала заклинание маскировки и исчезла вместе с драконом.
        А на самом-то деле дракон несся к людской стоянке.
        Сердце Тантры забилось в смутной тревоге, когда она увидела, сколько здесь людей. Северяне, южане, полукровки, даже южные кочевники в традиционных своих одеждах.
        «Их, пожалуй, будет больше, чем моих мертвецов… Сегодня ночью все решится… сегодня ночью…»
        Тантра склонила голову, стараясь получше рассмотреть людей.
        Странное дело… обычно катарийцы и южные кочевники не очень-то жалуют друг друга, и лишь, пожалуй, королевская армия сдерживает их от открытых столкновений, но нынче они объединились, ибо поняли, что мистический враг согнет их поодиночке.
        «И все-таки люди в чем-то превзошли нечистых… хотя бы в том, что пусть они и разделены, но перед лицом опасности всегда собираются вместе… как братья из той сказки…» - подумала Тантра.
        Почти весь день кружился Демон над людской армией, а Тантра примечала все подробности. Серебра, как она с радостью заметила, было не очень много, но странные выражения на лицах людей тревожили ее.
        - Что-то они затевают… - прошептала Тантра, отдавая приказ дракону возвращаться.
        Демон понесся обратно к становищу нечистых.
        Солнце, последнее солнце ее жизни ушло. Тантра подскочила к гробу, дрожащими руками сорвала крышку и глянула в серое лицо, сейчас самое дорогое. Грэт открыл глаза, и в темноте его зрачки вспыхнули.
        Тантра прижалась к нему, не говоря ни слова, все пытаясь впитать в себя этот любимый холод. Грэт поднял руку и погладил ее по волосам.
        - Сегодня, родная моя… - прошептал он, поднимаясь из гроба. - Должно быть, красивая будет луна.
        - Кровавая будет луна, - сказал подошедший Граф, - и она осветит собою решающий день для Катарии. Вставай, Грэт, пора.
        - Мы пойдем через людской мост? - спросила девушка, сжимая руку Грэта и мечтая никогда ее не отпускать.
        - У нас нет другого выхода.
        - Но они в таком случае будут ждать нас. Они будут готовы.
        - У тебя есть другие предложения?
        Тантра стиснула зубы. Ей казалось, будто поганая склизкая змея шевелится в ее груди, и яд с клыков капает на сердце.
        Нечистые двинулись в путь. Мороз прошел по коже Тантры от дикого, заунывного воя, который издавал Гектор. Он был в привычном своем облике серебристого волка, а в наступившей темноте его глаза горели.
        - Когда мы подойдем к Ниасу, - заметил Граф, - нам придется пройти чуть-чуть вдоль него, чтоб выйти к людскому мосту.
        - Нечистые пойдут на людей с голыми руками? - Тантра нахмурилась и только сейчас заметила, что ведь так оно и есть…
        Граф загадочно усмехнулся.
        Полчища нечисти спустились с холмов и пошли прямиком к реке. Небеса нынче были затянуты дождем, холодные капли неслись по мертвым и живым лицам, а молнии то и дело прочерчивали на небе искристые раны.
        - Было бы хорошо, Тантрина, если б ты вылетела чуть ранее нас, и Демон поджарил бы людям…
        Тантра кивнула, слегка удивленная тем, что Граф использовал уменьшительно-ласкательное значение ее имени. Тотчас же ей стало страшно. Она повернулась к Грэту, поцеловала горящее холодным огнем лицо и кинулась прочь, увязая по щиколотку в грязи.
        Демон, парящий в выси, разглядел ее, понесся вниз, и Тантра, быстро уцепившись за его шею, забралась верхом.
        - Неси меня к людям, мой Черный Демон, - пронзительно закричала девушка.
        Дракон вознесся вновь, но уже не высоко он был. Отсюда Тантра ясно видела Графа, Грэта, Гектора… Марет и Селена остались позади, с ними несколько ведьмаков, так что в случае чего король и принцесса могли уйти…
        Вспышка молнии - и Тантра, обернувшаяся на миг, разглядела ухмылку на лице Графа. Еще одна вспышка - и вдруг в руке каждого из вампиров, ведьмаков и мертвецов возник сияющий длинный меч… Тогда Тантра приказала Демону нестись вперед и больше не оглядывалась…
        Вот и Ниас, вот она, величайшая из рек, река королей, воды которой глубоки и чисты, как слезы плачущей о смерти Катарианса вдовы… И тут Тантра ощутила дикую силу в своей груди. Ей казалось, будто душа ее стала прибежищем великой магии.
        «Если нечистые пойдут к людскому мосту, люди будут ждать их там… но если они переправятся через Ниас вот здесь, то прибудут с той стороны, с коей их никто не ждет… Но нет здесь моста… А есть моя сила…»
        Тантра подняла голову и вгляделась в туманные воды. А под взглядом ее они вдруг стали сереть, замерзать… Тогда Тантра поняла, что ей нужно, напрягла свою волю, сжала разум в кулак, и через Великий Ниас лег широкий мост изо льда, и мост этот был достаточен, чтоб армия нечистых прошла чрез него.
        Вот они… Теперь Тантра была видима и наслаждалась испугом и смятением, возникшими в людском лагере при виде парящего над ними чудища. Но чтоб дыхнуть огнем, нужно снизиться… а значит, есть риск, что люди придут в себя, и чья-нибудь шальная стрела собьет наездницу с шеи дракона…
        Тантра подавила в себе страх. Грациозно раскинув крылья, Демон издал дикий рев и понесся над землею, а струя пламени, бьющая из его пасти, сжигала под собою все.
        Тантра зло рассмеялась и направила Демона чуть вбок. Его шея раскалилась, и Тантре пришлось оторвать от нее руки, чтоб не обжечься. Ноги ее, касающиеся боков юного дракона, тоже обожгло.
        Если б Демон был настоящим, живым драконом, он бы давно потерял в легких воздух и рухнул бы на землю, но то, что он был мертв, сыграло на руку Тантре, ибо в мертвом, оживленном некромантией драконе пламя живет вечно.
        Люди внизу пытались укрыться, спасаясь от жуткого огнедышащего чудовища.
        Разлад царил здесь, и вряд ли армия будет слишком боеспособной, когда совсем скоро сюда придут нечистые.
        Демон взмыл высоко, и Тантра окинула взглядом Ниас. По длинному ледяному мосту что-то двигалось. Это что-то сияло дивным светом. Тантра догадалась - это светятся вызванные Графом из небытия мечи.
        - Летим обратно, мы достаточно поджарили их, - шепнула Тантра Демону, и тот точно огромная птица понесся над охваченной паникой армией. Он летел властно, медленно и спокойно.
        А Тантра смотрела вниз. Если б не темнота, она разглядела бы тысячи испуганных взглядов, обращенных к ней.
        - Сегодня вы все умрете! - крикнула она, и ее крик, прозвучавший низко, громко и зловеще, пронесся над всей людской армией.
        Демон уже приближался к Ниасу, когда острая боль пронзила руку Тантры. Девушка охнула и обернула голову.
        Длинная металлическая стрела торчала из ее предплечья. Она пробила ее насквозь. Стрелок, видимо, был весьма искусен.
        Тантра, дурея от дикой боли, попыталась вытащить стрелу, но тем самым сделала себе еще больнее. Тогда она разломила стрелу пополам, одну часть вытащила из сквозной раны (а руку будто отрубили, такой была боль), а вторую выкинула, и она шлепнулась о ледяной мост.
        Тантра оперлась лбом о теплую шею дракона. В воздухе просвистела еще одна стрела. Тантра испуганно дернулась, в этот же момент Демон резко рванулся вбок, а в следующую секунду Тантру окутала ледяная вода.
        Она осознала, что упала в Ниас, лишь когда звездное небо над головой стало меркнуть. Девушка стремительно опускалась на дно.
        Опомнившись, Тантра стала выплывать, но она могла грести лишь правой рукой, левая будто одеревенела, ибо наконечник той проклятой стрелы был большой и острый.
        Девушка уцепилась за край моста и, вынырнув, вдохнула морозный воздух. По телу ее пробежала волна холода. Зуб на зуб не попадал…
        Тантра выкарабкалась на мост и замерла, тоскливо вглядываясь в темноту на другой стороне Ниаса. Нечистые уже прошли по мосту…
        - Демон! - выплевывая воду, закричала Тантра, но лишь неясный шум с поля битвы был ей ответом. Где-то там, в холоде и мраке, Грэт сражается с теми, кто в любой момент серебряным кинжалом может оборвать его жизнь… Мысль эта заставила Тантру побрести вперед. Сандалии спали с ее ног, когда она упала в воду, и теперь лед кусал ее босые ступни. Тантра шла медленно, шатаясь и иногда поскальзываясь. Всем ее телом владела непонятная слабость… изо рта при дыхании шел пар…
        Несколько раз девушка звала своего дракона, но безуспешно. Поскользнувшись в очередной раз, Тантра подвернула ногу. Боль казалась нестерпимой и Тантра рухнула на лед, мечтая лишь о том, чтоб утихли три муки, пронзающие ее тело. Мокрые волосы под ледяным ветром заиндевели… и ресницы, и губы, и щеки…
        «Ну, ты же ведьма…»
        Но не мысль эта слабая, а сила воли Тантры сбила ледяную корку с ее тела, заставила боль чуть поутихнуть и дала девушке глоток спасительного воздуха. И снова Тантра пошла, тяжело дыша и хромая, но все же она шла. Во тьму и холод. Она звала Демона до тех пор, пока голос ее не пропал окончательно.
        А потом все-таки, недалеко от берега, голова Тантры закружилась, и сознание покинуло ее.
        Нечистые пришли оттуда, откуда никто их не ждал. Но людская армия не дрогнув отразила первый удар. Испуг, вызванный появлением дракона, был подавлен ликованием при виде того, что наездница упала в холодный Ниас, а уж оттуда-то вряд ли выплывет. И не юнцы безусые сражались в армии людей, а воины, закаленные и опытные, большую часть жизни проведшие в тренировках… Кровь лилась рекой, а лязг оружия, стоны умирающих, тяжелые шаги - все слилось в единую симфонию боя, боли и страха. Потери с обеих сторон были ужасны.
        Но нечисть все-таки стала теснить людей и прижала их к Ниасу…

* * *
        Бой начался для Юлиуса неудачно. Два раза его прошило насквозь людское копье, к счастью, железное. Но для копьеносца все сложилось еще неудачнее… Юлиус рубил сияющим мечом, и глаза его горели красным пламенем, а враги отступали, пораженные не силой воина, но его неистовой яростью. Кровь залила его белоснежную рубаху, кольчугу, руки и лицо, а когда он раскрывал рот, чтоб впиться в чью-то шею, и серебристые клыки сверкали во тьме… Юлиус был кровавым демоном зла. Он шел вперед, не оглядываясь и не замечая ничего, а когда бой был закончен и людей осталась сотня с лишним, как и вампиров, Юлиус бросил недобитую жертву и кинулся к предводителю людей - Стрелку.
        Упырь наводил на людей ужас одним лишь присутствием своим. Он не боялся серебра, которое мелькало то тут, то там, он вгрызался в глотки с отчаянной яростью, и пораженные его страшным ликом люди в ужасе отступали. Бок о бок со старым другом сражался Граф. В его руках плясала огненная магия, но философ был без кольчуги, и посеребренный меч, вонзившийся в его спину, оборвал тысячелетнюю жизнь. Захлебываясь собственной мертвой кровью, Граф медленно опустился на землю. И долго его глаза не хотели закрываться, веки подрагивали, а изо рта тонкой струйкой лилась кровь, но потом ресницы сомкнулись…
        - Прими в свое царство, мой друг… - прохрипел он, сжав руками голову, и тогда умер.
        Упырь, увидев смерть друга, просто взбесился. Он погнался за тем мечником, что ударил Графа, схватил его за шиворот и, подняв над головой, стал раз за разом пронзать мечом его грудь. Упырь сжал зубы, и смерть уже давно пришла в то тело, но вампир продолжал кромсать юного воина. Слезы лились по лицу Упыря, наконец он отбросил бездыханный труп и вернулся туда, где лежал Граф. Он стал у тела друга, и орда людей хлынула к нему. Упырь так и не смог сообразить, когда серебряные стрелы одна за одной прошили его насквозь. Меч выпал из дрожащей руки, Упырь попятился, недоуменно глядя на оперения, торчащие из его груди, а потом упал рядом с Графом, прижал руки к животу и медленно опустил веки. Небо для него навечно померкло.
        Но бой наконец-то закончился. Берег Ниаса был завален мертвыми телами… Людей осталось человек десять, и все они испуганно сжались возле Стрелка, нечистых же - раза в три больше, но не были средь них ни вервольфы, ни колдуны, все вампиры - и лишь один мертвец.
        Уцелевшие нечистые пошли к людям.
        Странно. Еще минут десять назад берег этот был адом… а нынче здесь так спокойно, и луна изливает свой неторопливый свет на мертвые тела и на вампира, который, хромая, брел к Стрелку.
        Это был Грэт. Все его тело и руки залиты были кровью. За собой он волочил меч, а в глазах его застыло странное равнодушие.
        - Тор, друг мой, ты жив?
        Тоскливый вой был ему ответом. Гектор, весь измазанный своей и чужой кровью, бежал к Грэту. Около него он обратился в человека, а глаза… В ночь давным-давно, когда несколько вервольфов не вернулись с охоты, Грэт уже видел у царя такие глаза.
        - Ни одного не осталось… - прошептал Гектор, кусая руки. - Все мои… нет их… Ни одного не осталось вервольфа… брат мой…
        Грэт положил ему руку на плечо.
        - Зато их волчицы будут знать, что они умерли победителями…
        Сдержанный смех раздался за спиной Грэта. Вампир обернулся и увидел, что это Стрелок, окруженный телохранителями.
        - Не смеются перед смертью, - сухо сказал Грэт.
        - Победили в этой войне! Насмешил, нечистый, вы победили в первом бою, но близится второй.
        - Что ты сказал? - Гектор подскочил к нему и схватил за грудки. При виде вервольфа телохранители не выдержали и бросились прочь.
        - Что слышал, царь… Идет сюда еще одна армия, и не уйти вам, ибо она идет с обеих сторон, с обоих берегов Ниаса. Да, я умру, но и нечистому племени придется отправиться следом за мной.
        Гектор и Грэт переглянулись. Тотчас же Грэт вздрогнул и обернулся, потому что окровавленная рука опустилась ему на плечо.
        - Он не лжет, брат мой, - прохрипел Юлиус, указывая на южный горизонт.
        Темная тень показалась на нем. Зрение вампира остро, а сердце, к счастью, давно умерло, иначе остановиться бы ему от отчаяния, ибо тенью той была несметная армия, шагающая к Ниасу. Не было времени раздумывать о военных планах людей, об их коварстве - Грэт вмиг смирился со смертью.
        - Где девчонка, что была на драконе? - заорал он, подскакивая к Стрелку.
        - Я подстрелил ее, и она свалилась в Ниас.
        Гектор поднял лицо к луне и, сменив облик, дико завыл. Его вой прокатился по берегам, задыхаясь эхом.
        Грэт так укусил губу, что кровь потекла по подбородку, но он ее не замечал. Вампир молча поднял руку с мечом и вонзил клинок в шею Стрелка. Тот даже не застонал, с ненавистью глядя на вампира. Но потом смерть взяла свое, и тяжелые веки опустились.
        Грэт же, вытащив клинок, кивнул Юлиусу и Гектору и побрел к ледяному мосту.
        - Царь вервольфов раньше никогда не отступал.
        - Какая разница? Я просто не хочу, чтоб наши тела достались им… Все равно ведь к смерти идем? - Грэт с жуткой безнадежной усмешкой указал на северный берег, где ярко горели факелы еще одного людского отряда.
        - С обеих сторон… они хотят дождаться рассвета… - Юлиус, не отставая, шел за Грэтом. Некоторое время вампиры и волк молчали, шествуя бок о бок по ледяному мосту. Луна освещала серые лица, серебристую морду, кровавые саваны…
        - Ведьма умерла? - с сожалением спросил Юлиус.
        - Она упала в эту проклятую реку… - Гримаса перекосила лицо Грэта.
        Гектор вдруг побежал вперед и исчез во тьме.
        - Тор? Тор, ты куда?
        Волчий вой, а следом радостный крик уже человека. Грэт и Юлиус подбежали к замершему на корточках Гектору у недвижимого тела.
        - Ведьма… - слабо улыбнулся Юлиус. - Она ведь жива еще.
        Грэт бросился на колени перед телом, подтянул голову к себе и прижал к своей груди. Изо рта Тантры вырывался пар, волосы заиндевели, а на платье со стороны руки темнела кровь.
        - Просыпайся… ну, очнись… - отчаянно пробормотал Грэт, тормоша девушку.
        Она закашляла и открыла глаза.
        - Бой закончен? Мы победили? - спросила она охрипшим на морозе голосом.
        - Нет, моя королева, - сказал Грэт, целуя ее в лоб.
        - Факелы? С обеих сторон? Люди?
        - Да… - протянул Юлиус.
        - Мы что, умрем? - Голос Тантры вознесся до детского.
        - Ты - нет, ведь ты не боишься света… - Глаза Грэта засветились и вдруг погасли. - Но я бы мог отнести тебя на руках куда-нибудь… Мы все могли бы улететь, кто-нибудь бы понес и Гектора.
        - Оглянись по сторонам, друг… Заметь, светло так стало… - печально вздохнул царь, принявший человеческий облик.
        Грэт обернулся к южному берегу и оцепенел. Яркие костры горели, рассеивая спасительную тьму, и если б не лежали нечистые на льду, а стояли, давно бы прошить стрелам их насквозь.
        - Выбирайте, мертвецы!.. - Над Ниасом понесся голос, усиленный магией. - Либо встаете вы, и мы казним вас милостивою серебряной стрелой, либо лежите там до рассвета, пока солнце не сожжет вас…
        В главном зале Черного замка беспокойно было в ту ночь. Оборотни, вампирши, ведьмы собрались там не в первый раз, собрались, чтоб послушать сморщенную старую колдунью, которая сидела на треножнике у камина.
        - Что ты видишь, Мать? - спросила наконец одна из ведьм.
        - Я вижу мертвые тела… их много… ужас царит на берегах Ниаса.
        - Муж мой и брат мой… они там? - вскричала Ванесса, поднимаясь из кресла.
        - Оба. Крепись, бессмертная, оба лежат рядом, в груди одного стрелы, в спине другого - меч.
        Ванесса закрыла лицо руками.
        - Царь, царь там?
        - Да. Он лежит на ледяном мосту. С ним мальчишка, главарь шайки, Юлиус и волевая ведьма. Шерсть царя твоего в крови…
        Малия прижала руку к животу.
        - Люди с обеих сторон… с обеих берегов великой реки… Мост изо льда, на нем нечистые, и не встать им даже… на них нацелены людские стрелы…
        - Скоро ли рассвет? - глухо спросила Ванесса.
        - Через час.
        Молодая ведьма подошла к ясновидящей, положила ей руки на плечи и прошептала:
        - Не терзай душу нам и себе, Мать. Мы поняли исход.

* * *
        Тантра задремала в холодных объятиях, но потом мысль, что скоро рассвет, помутила ее сознание, и она подскочила.
        Юлиус сидел на краю моста, свесив ноги, а Гектор лежал рядом, вытянувшись и глядя на луну.
        - Неужто это все? - ошеломленно спросила Тантра.
        - Да. Значит это, что наш земной путь подошел к концу.
        - Мне страшно.
        - Я знаю.
        - Странно как-то… как оно там?
        - Не было ничего, когда я первый раз умер… Только сон. Это всего лишь сон…
        - Я не знаю, что сказать тебе… Я умираю, но я счастлива.
        - Мы уходим из этого мира вместе.
        - Да…
        Страх ушел, остались лишь тоска да тревога.
        Тантра прижалась к холодному телу и мечтала никогда его не отпускать. Но через некоторое время Грэт мягко отодвинул ее.
        И тут дрожь прошла по телу Тантры, ибо увидела она, что восход начал светлеть.
        Грэт улегся на бок, положив одну руку на колено девушке, Тантра села рядом с ним, крепко держа в ладонях вторую и глядя в красные зрачки. Грэт улыбнулся ей напоследок, и что-то полузабытое, связанное с теплом и счастьем, вернулось к Тантре.
        Солнце неумолимо вставало, и вот лучи его упали на ночные тучи, превратив их из демонических замков в розовых ангелков. На берегах послышались крики людей, но словно откуда-то издалека.
        По-настоящему истинным было лишь лицо с кривой усмешкой на нем, но постепенно усмешка эта погасла, а глаза в какой-то миг выразили всю муку, весь страх Грэта - и Тантра охнула, будто бы это ее охватил жар беспощадного солнца.
        Вот краснота поблекла, и глаза Грэта стали обычными серыми, а пальцы, сжимающие руку и колено Тантры, медленно расслабились. Жизнь уходила из тела в окружающий воздух, сжигаемая ласковыми и такими жестокими лучами.
        Тантра, не веря, перевела взгляд с лица Грэта на руку. Она не была больше бледной рукой мертвеца. По цвету она в точности совпадала с живой рукою Тантры. Грэт стал смертным, и смерть пришла за ним вместе с солнцем. Вдвоем они опалили его ресницы и кожу, заставили глаза закрыться… Грэт умер.
        Тантра все не могла поверить. Черный цветок боли пустил ростки в ее душе. Тьма поднималась от глубины сердца к горлу, сжимала его, и град слез полился из ее глаз. Истерика острым лезвием полосовала ей внутренности, заставляла корчиться, проклинать небеса, целовать мертвые щеки. Тантре казалось, будто ее жалящие поцелуи способны вернуть жизнь Грэта и что сейчас дрогнут опаленные ресницы… Вся сила ее любви билась изнутри о грудь, и Тантра думала, что она может умереть от боли…
        А потом узел плача ослабился.
        Она оглянулась на Юлиуса. Он тоже был мертв.
        Гектор подполз и лизнул руку Грэта. Тантра подняла на волка полные слез глаза.
        - Что делать будем? - Волк медленно обратился в человека.
        - Нельзя отдать им их тела… - Гектор прочел эти слова по губам, ибо из горла Тантры не вырвалось ни звука. Вервольф мельком подумал, уж не сошла ли ведьма с ума, но потом устыдился - и тихая печаль по павшим друзьям овладела им.
        - Прощай, Юлиус…
        И тут же громадный кусок моста откололся, и тело Юлиуса исчезло в глубинах Великой реки.
        Гектор поднял мертвого Грэта. Тантра, помогая ему, пошла рядом. От моста уже откалывались громадные куски, и лед трещал под первым солнцем весны. Тантра, хромая, еле брела, а единственным ее чувством было недоверие. Неужто то, что вмещало в себя весь смысл, ныне стало обычным мертвым телом? Неужели все закончено? Неужели я сейчас умру? Как странно… только вчера мы прощались… я видела его глаза, такие родные, такие бесконечные… Какой холодный лед… а Грэт стал теплым… милые пальцы, последний раз я вас касаюсь… рука болит… а в груди будто с десяток ножей… почему я не могу дышать? Когда закончится эта мука?
        - Мы идем к Северному берегу?
        - Ближе… ближе к замку… Быть хочу там, где Грэт сейчас…
        Гектор кивнул, продолжая волочить Грэта.
        В этот же миг мост перед ними и за ними раскололся, оставив нечистых на небольшом ледяном островке. А горы уже ходили ходуном по Ниасу, выворачиваясь и сталкиваясь друг с другом. То была не весна, то была яростная магия Тантры.
        Сталкиваясь, горы взметали в воздух осколки льда, и эти осколки падали на сидящих Тантру и Гектора и на мертвого Грэта, голова которого покоилась на коленях Тантры. Девушка гладила пепельные волосы и не замечала того ужаса, что ее велением творили ледяные горы на Ниасе.
        Но что-то просвистело вдруг в воздухе, и Гектор, охнув, завалился набок. Из-под ребер его торчала стрела. Наверняка серебряная…
        Тантра вскочила и мощным колдовством своим призвала четыре самые яростные ледяные горы нестись к ней. Они приближались с четырех сторон, а за секунду, как они столкнулись, Тантра упала на лед, прижимая к себе тело Грэта.
        Во все стороны полетел лед, и четыре горы, сплетясь в одно целое, образовали купол, последней мыслью Тантры превращенный в стекло. И он стал медленно уходить под воду.
        Над берегами Великой реки распускался рассвет первого дня весны, года от строительства Катарианса две тысячи двадцать пятого…

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к