Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Вихарева Анастасия : " Семиречинская Академия Наследство Бабки Авдотьи " - читать онлайн

Сохранить .
Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи Анастасия Вихарева
        Часть I. Брат, похоже, сошел с ума. Связавшись с мошенниками, спустил все, что оставил отец. Так Кирилл оказался в деревне. Но именно там, пройдя через испытания, он открывает дорогу в новый мир. Часть II. Что это - эксперимент? Почему их собрали и бросили здесь? Они ж такие разные! Как ужиться друг с другом, как понять, что эти зелененькие лепечут или рычат тупорылые звероящеры?
        Часть первая
        Глава 1
        Кирилл на мгновение растерялся: пустыня? Набрал горсть обжигающего песка, пропустил сквозь пальцы. Заметив высокий бархан, взобрался на него. Ноги тонули и проваливались, песок набился в кроссовки, от земли поднимался жар, как от раскаленной печи. Ярко светило солнце, с моря дул легкий бриз, но не приносил облегчения - сразу захотелось пить.
        Море было недалеко. Синее, как пролитые чернила. Но не это взволновало его: неподалеку он заметил город - невысокие каменные здания. И рощу: здесь пустыня оборвалась.
        Он спустился в сторону города, наткнувшись на небольшую группу людей, которые восседали и возлежали на покрывалах. Странная одежда, такую давно никто не носил. Цветные хитоны и туники, переброшенные концами через плечо, подвязанные шаровары. Перед каждым лежал кирпич или гладко отшлифованная дощечка с нацарапанными буквами, по которым они водили иглами из металла и дерева.
        И смеялись…
        Кирилл знал наверняка, что речь их чужая, и даже не задумался, как он понимает, о чем они говорят.
        - Ты думаешь, он стоит за спиной? - мужчина задумчиво прислушивался к себе, замерев с поднятым пальцем у лба.
        - … - и никакого ответа Кирилл не услышал, но заметил, что игла, которую мужчина держал в правой руке, прошла по кругу, едва уловимо останавливаясь на некоторых буквах.
        Кирилл не понимал, что делает человек, остановился, засмотревшись. Люди вокруг занимались тем же самым, разговаривая с невидимым собеседником. Кирилл никогда не видел такого скопления народа, которых всем скопом следовало бы отправить в психушку.
        - Мальчик, ты с кем? Ты чей? - услышав он голос за спиной.
        Кирилл вздрогнул и оглянулся. К нему шел юноша, лет восемнадцати, в синем хитоне, поддерживая полы и опираясь на посох. Глаза его были до того пронзительными и ясным, что казалось, будто он смотрит сквозь него. Черные волосы кудрями рассыпались по загорелым плечам, движения его крепкого тела были уверенные и мягкие.
        Перед тем, как подойти к Кириллу, юноша остановился перед мужчиной, выслушав его. Долго смотрел, потом бросил одно лишь слово:
        - Разверни, - и перешел к другому человеку.
        Самоуверенность юноши, да еще за таким глупым занятием, в какой-то степени позабавила Кирилла. Но к своему удивлению, заметил, что взрослые ему внимали. Похоже, юноша был тут за главного.
        - А ты почему не достаешь богоугодную жертву? - он словно бы вспомнил про него, обратившись с вопросом.
        - Чего не достаю? - ошарашено переспросил Кирилл.
        - Жертву…
        Кирилл какое-то время смотрел то на юношу, то на людей.
        - А-а… что они делают?
        - Чистят информационное поле, чтобы услышать в голове голос Бога, - внимательно его рассматривая, ответил юноша. - Он говорит с нами. С каждым из нас. Но услышать его могут только те, кто возделывает свою землю. Здесь, - юноша приложил руку ко лбу.
        - ??? - Кирилл изумленно уставился на юношу.
        - Как же ты станешь магом, если не научишься управлять своим собственным пространством? - нахмурился молодой человек. - Без своей земли тебе не попасть в обитель Ра, твои демоны порубят тебя прежде. Ты даже не услышишь вопроса, зачем пришел. Все эти люди, - обвел он народ рукой, - учатся убивать демонов. Ра - Бог Солнце, он озаряет наш разум Светом, проливая на нас воды Священной Реки.
        - Я? Магом? - Кирилл опешил, бросив взгляд в сторону людей, по которым было незаметно, что они воюют с демонами. Выглядели они счастливыми.
        - Да, магом, - миролюбиво окинул его взглядом юноша. - Ты, наверное, новенький? Я тебя раньше не видел. И одет странно… - задумчиво пробормотал он. - Сандалии… песок набивается и застревает. А штаны? Заползет скорпион, будешь бить себя руками? И рубашка не пропускает воздуха и не защищает от солнца.
        На пару мгновений молодой человек ушел в себя, будто тоже разговаривал с невидимым собеседником, повел бровями и, приоткрыв рот, издал едва слышное «О-о».
        - А ты кто? - нахмурился Кирилл.
        - Жрец и хороший учитель, - юноша подбросил деревянный посох. - Смотри!
        Посох упал на землю, обратившись в змею. Змея приподнялась, раскачиваясь из стороны в сторону, нацеливаясь на него. Но юноша улыбнулся, подставил ей руку. Змея заползла в ладонь, юноша встряхнул ее, и та обернулась посохом.
        - А-а… - промычал Кирилл неопределенно. Перевел взгляд на толпу, испытывая необъяснимое чувство борьбы между тем что видел, и тем, во что верил.
        Юноша слегка наклонил голову, поманив за собой приветливой улыбкой, неторопливо побрел между рядами, позволив пристроился сбоку.
        - Учатся, - кивнул он.
        - Чему? - Кирилл искренне удивился.
        - Чувствовать боль, радость, слушать голоса во тьме, видеть и понимать Око Ра. Чтобы человек стал чистым, мертвые должны уйти. Все эти люди постигают Книгу Мертвых.
        - ??? - снова не понял Кирилл.
        Юноша постучал себя по лбу.
        - Здесь. Ты должен вспомнить все, что с тобой было, найти всех, кто притаился во тьме.
        - В какой тьме? - с неверием усмехнулся Кирилл.
        - Вот, брат твой… Кажется, его Александр зовут? - юноша прищурился, изучая Кирилла. И снова показалось, что он заглянул в душу. От ясного и пронзительного взгляда по спине пробежал холодок.
        - Да, но… - Кирилл растерялся.
        Имя Александра юноша знать не мог.
        Телепат?
        - Люди заставили его уснуть, а пока спал, зарыли в темнице. Он с ними до сего дня, но не знает об этом. Мертвые тени блуждают рядом с ним, и он уже не помнит ни тебя, ни вашу маму. Мертвецы утащили его с собой во тьму, а душа горит в огне. Он жив, но мертв. И только тот, кто знает язык мертвых, может заставить мертвецов открыть свои лица.
        - А как ты узнал имя Саши? - подозрительно спросил Кирилл.
        На мгновение ему показалось, что юноша, испытующе вглядываясь в его лицо, чего-то испугался. Он помрачнел, прикусив губу, и словно бы закрылся от него посохом, крепко сжав его побелевшими пальцами.
        - Мальчик, ты пришел из будущего… - юноша нахмурился еще больше. - Я… рад… Рад, что умру прежде, чем твое будущее наступит.
        - Почему? - пожал плечами Кирилл.
        - Рука твоя исторгает боль, которую только слепой не увидит, - юноша осуждающе покачал головой. - Старшие жрецы предупреждали меня, и Бог говорил то же самое, что однажды придут темные времена, когда демоны сойдут на землю и будут править людьми, но я не верил. Ты пугаешь меня, - признался он. - Я… я не готов… Как же я буду лечить людей, если боюсь болезни? - похоже, юноша снова обращался к невидимому собеседнику. И тут же поднял глаза на Кирилла: - Наверное, Ра вызвал тебя, чтобы показать мне мою самоуверенность. Услышав Бога, рано считать себя его Сыном.
        - Бога? - Кирилл улыбнулся.
        - А разве можно сомневаться, если ты здесь? Для него нет ничего невозможного, - юноша дотронулся до Кирилла рукой, точно сомневался, что видит живого человека. - Ты далеко… Ты очень далеко! Но я тебя вижу. И ты видишь меня.
        Кирилл перехватил его руку, останавливая.
        - У нас это по-другому называется… - он кивнул на людей. - Массовый психоз. У меня мама врач, я в этом разбираюсь. Да вас всех… прости за прямоту, в психушку надо отправить. Нет, я… но я не собираюсь…
        - Твоя мама лечит тело, а мы - разум и душу, - усмехнулся юноша, внезапно улыбнувшись. - Бог - Всевидящее Око, и он говорит из пространства. Я не могу показать, Он открывается внутри человека. Но если пожелаешь - увидишь! И приходит Он с легионами охраняющих его духов, у которых железные клювы и медные крылья, и все они будут клевать и рвать тебя и кричать: «Уйди!» Но если победишь легионы, однажды он откроет Лицо. Смотри, сколько людей посвящают свои руки Господу. Разве ты видишь в их лицах хоть каплю сомнения? - жрец взмахнул рукой. - Они учат язык мертвых и учатся отвечать на вопросы. Пока так, с помощью кирпича и иглы, а когда легионы рассеются, будут слышать здесь, - он приложил ладонь ко лбу.
        - Охренеть! - пробормотал Кирилл.
        Юноша с любопытством придвинулся к Кириллу.
        - Откуда ты? Из какой страны? Из какого времени? Ни в землях Египта, ни в землях, которые вокруг, нет ни одного человека, который бы сомневался в существовании Ра!
        - Я из России… - начал Кирилл и замолчал, вспомнив, что во времена Ра такой страны не было.
        - Россия? Никогда не слышал, - юноша задумчиво покачал головой.
        - Есть такая! - упрямо пробормотал Кирилл. - На севере… там, где зимой идет снег.
        - Да, я знаю. В далеких землях, за морем, где много рек и озер, живут люди, которые называют бога Родом. Я учусь с ними в Великом Храме Семиречья. Расскажи мне о будущем. О твоем будущем.
        - Ну, мы в космос поднялись, а это уже о чем-то говорит, - Кирилл позволил себе погордится. - Вам, с вашими кирпичами, до нас далеко. Вы, вон, еще бумагу не изобрели.
        - У нас есть бумага… У нас много что есть, - усмехнулся молодой жрец. - Мы продвинулись дальше. Мы знаем, на чем стоит космос, как стоит, и что бывает, если уподобиться демону, - юноша усмехнулся, повернувшись спиной, через полуприкрытые веки рассматривая горизонт. - А эти люди утратили знания во время катаклизма, которому сами были виной, и теперь мы возвращаем их. Но нельзя сразу дать то, к чему люди еще не готовы. Когда твой брат предаст тебя, ты поймешь, о чем я, - тихо сказал он.
        - И ничего не предаст, - сердце Кирилла облилось кровью.
        Вот она - тяжесть! Боль и обида поднялись из сердца и захлестнули, обжигая и сдавливая грудь. Слова жреца ранили глубоко, словно приблизив что-то неотвратимое и страшное, о чем он знал, но не мог вспомнить.
        Кирилл сверлил жреца взглядом, а юноша оставался спокоен, задумчиво поглаживая посох, не отрывая взгляда от того, что он видел где-то там, за горизонтом.
        - Я вижу! - чуть громче и настойчивей произнес жрец. - Не далее, чем неделю назад, твой брат обобрал вас до нитки и не оставил себе ничего.
        - Нет! - Кирилл сделал шаг вперед, сжимая кулаки - и остановился. Юноша уже стоял к нему лицом, приготовившись отразить нападение, выставив между собой и им посох. Он крепко зажмурился, стараясь проснуться. Где-то там, во тьме, было что-то такое, о чем сказал юный жрец. - Нет! - повторил Кирилл уже не так уверенно и со страхом.
        - Я могу смотреть в будущее, и так далеко в космос, куда вы никогда не сможете долететь. И ты… - жрец расслабился, убирая посох с дороги. - Ты тоже мог бы. И ты увидишь.
        Жрец что-то говорил еще, но голос стал звучать глухо, проходя волной через все тело - и почему-то перестал принадлежать юноше, проскрипев старушечьим голосом где-то совсем рядом, над ухом:
        - КНИГУ-ТО, КНИГУ БЕРЕГИ!!! ТАМ СЛОВА, В КОТОРЫХ ИСТИНА!
        - Какую книгу? - с запоздалым любопытством вслух подумал Кирилл. Мир жреца тонул во мгле.
        - КНИГУ МЕРТВЫХ! - проскрипело над ухом.
        Было холодно. Под ногами, засасывая и налипая на ступни, хлюпала жидкая глина, скользкая, как мыло. Небо покрывали свинцовые тучи. Мелко моросил дождь с крупинками снега. Поздняя осень с ранней зимой. Еще не все деревья сбросили красные и желтые листья. Или это был тот самый первый снег, после которого зимы оставалось ждать еще месяц. Промозглая слякоть поднималась колючим белым туманом, заполняя низины небольшой извилистой реки, вдоль которой вилась натоптанная и изрезанная ободами колес дорога, срезая по пойменным лугам.
        Кирилл с трудом передвигал ноги, спина горела от ударов, губа распухла, глаза заплыли, перебитое колено почти не разгибалось.
        Рядом, нестрогой колонной по трое, шли такие же связанные по рукам люди в рваных одеждах, едва прикрывающих изможденные тела. Многие, как и он, шли босиком, изранив ноги в кровь. Много, очень много людей, измученные дорогой, и кто-то тащил его вперед, поддерживая сбоку и сзади. Старики, женщины, совсем дети, крепкие мужчины и молодые парни. Колонна растянулась на пару сотен метров. С обеих сторон их сопровождали хорошо одетые вооруженные люди с мечами и на конях, без устали работая плетками, подгоняя людей картавыми криками и бранью.
        - Немцы что ли? - ни к кому не обращаясь, в ужасе сжался Кирилл.
        Интуитивно он почувствовал, что сбылось то, о чем предупреждал юноша.
        Или ему показалось… Юноша и жаркое солнце уплывали из памяти, как сон.
        - Да нет, - услышал он рядом, - Золотая Орда… Здорово тебя приложили! Думали, не оклемаешься. Давай-ка теперь сам, - отпустил его мужчина, что шел рядом и тащил под руки.
        - Как зовут-то тебя? А то не имени, ни отчества… Наш, не наш?
        - Кирилл, - машинально ответил Кирилл, обдумывая услышанное. И вдруг брови его поползли вверх. - Какая Орда?
        - М-да… совсем память парню отшибло, - проговорили справа, хохотнув. - Орден такой, христианский… Тут не только германцы и скандинавы, сброд со всего света, и все без роду-племени. Замерз, поди? - заботливо поинтересовались у него сзади. Обернуться не получилось, веревка стягивала шею и руки. - Что ж ты на самой дороге-то упал? Кто в наше время по дороге ходит? Мог бы в лесочке. Авось, прошли бы мимо, а теперь, вот, с нами.
        Кирилл кивнул, обнаружив, что привычной одежды у него нет, на нем висели какие-то лохмотья с чужого плеча, едва прикрывая голое тело, и наброшенная сверху шерстяная шаль, подвязанная крестом.
        - Позади согреются, передадут одежу, потерпи… Странная у тебя была одежка, странник что ли? А по лицу - наш… И говоришь по-нашему… А руки-то, руки белы… Из княжеских будешь?
        Кирилл отрицательно замотал головой.
        - Тады разбойник… Нынче все разбойники… - усмехнулся старческий голос со спины. - Басурманина обидел?
        - Да не обижал я! - взвыл Кирилл.
        Терпеть боль не было никаких сил. Из носа все еще шла кровь, крупными каплями падая на веревку. Он умнел на глазах: нет, это не сон… во сне такой боли не испытывают. Он едва не вскрикнул, когда-то кто-то споткнулся и ткнулся в горящую от боли спину. Извернулся, глянув через плечо, заметив парня лет двадцати пяти, с длинными спутанными волосами, с опухшим разбитым лицом и следами плетей по всему телу.
        Кирилл не сразу заметил, что у парня вырезан язык. Догадался, когда тот ответил на взгляд, что-то промычав, подбадривая.
        Вид чужой беды напугал Кирилла еще больше.
        С другой стороны, чуть отставая и прикрывая собой, как скала, выступал мрачный, богатырского вида мужчина, с застарелыми шрамами по всему телу. Тот самый, который тащил его. Был он высок и широк в плечах - и странный не сломленный взгляд, который смотрел сурово, с тихой болью, будто все шли в плен, а он провожал. На просвистевшую в воздухе плетку богатырь в легкой рубахе, свисающей с него лоскутами, глянул хмуро. Нагнул голову, чтобы налившейся кровью взгляд с застывшей ненавистью был не так заметен.
        - Ты держись, молодой еще, может, выживешь и вернешься, - посоветовал он глухим голосом, когда охрана проследовала дальше. - Здесь дорогу охраняют. Недалеко вражеская застава. Сбежишь, переловят или волков спустят, а к лесу выйдем, там сторожить несподручно. Если пойдешь против течения, к своим выйдешь. А рыбы в реке навалом, не пропадешь. Как раз до зимы успеешь.
        - Токмо надо понять, кто свой, а кто чужой. Среди наших тоже есть псы поганые. Уводят и продают, как скотину, - бросили впереди обижено, кивнув на скачущий навстречу отряд. - Сжигают книги, убивают волхвов, разоряют селения. Всех убивают, кто в спасителя их не верит.
        - А как верить, он же помер тысячу лет назад… Сами же и убили! - усмехнулся еще один, позади. Оглянуться Кирилл не посмел, двое охранников были почти рядом, направляя коней по пожухлой траве обочины.
        - Не оне… Объявлен разбойником за кровь невинную. Чертом себя за спину садил и объявлял духом святым, - прозвучал за спиной молодой голос, не прошедший ломку. - Мол, я один свят, а все другие бесы. И се, как узрите меня на небесах ваших, пути ко мне направляйте, я есть стезя пространная и тернистая, кровь и плоть… И на детей позарился.
        Охранники пустили лошадей в галоп. Кирилл повертел руками, ослабив веревку. Вытащил ладонь, развязал узел на шее. Но снимать веревку совсем не стал - могли заметить.
        Наконец, он мог повернуть голову.
        Прямо позади него шел почти старик. Глубокие морщины, седая борода. Острый с горбинкой нос, впалые щеки. Заостренное лицо продолговато, с высоким открытым лбом. Седые длинные волосы, перехвачены шерстяной перевязью на лбу, спутано падая на плечи. Широкие льняные штаны и порванная рубаха до колена, подвязанная вязанным пояском с кисточками.
        Не иначе, старика выдернули прямо с кровати. Штаны и рубаха когда-то были белыми, исподними, в котором спят. Наверное, раньше он был силен. Он и сейчас держался прямо, ступая мягко, словно крался. Цепкие глаза его окинули Кирилла, почему-то заставив сжаться, словно он взглянул в омут, забыв обратить внимание на их цвет и остальные приметы.
        Рядом со стариком шел пожилой мужчина с рыжеватой шевелюрой. С выступающими широкими скулами и распухшим, в кровоподтеках носом-картошкой. Широкий подбородок с глубокой выемкой, разбитые опухшие губы и кровоточащие десны с выбитыми зубами. Телом он был еще крепок, и глаза его, глубоко посаженные под широкими нависающими бровями, были не менее ясными и пронзительными. Одет он был, ни в пример остальным, точно собирался в плен заранее. Теплые штаны с меховой оторочкой, теплая вязанная из толстой льняной нити рубаха, небольшая котомка-мешок.
        По другую сторону от старика шел высокий крепкий мужчина, лет тридцати пяти, чем-то похожий на богатыря, который поддерживал Кирилла, но меньше ростом. Такой же широкий, плечистый, голубоглазый и светло-русый, а за ними весело скалился тот самый худой молодой балагур, который пошутил насчет Спасителя. Балагур кивнул Кириллу в знак приветствия, проявляя любопытство и без стеснения разглядывая его. Ему было около тридцати, с подвижными чертами лица.
        Рядом с балагуром шел парнишка. Совсем юнец, с нежной кожей, по-детски припухлыми чертами, испуганный, озирающийся по сторонам. Он старался держаться ближе к статной женщине со спутанными волосами, в рваном сарафане, которая выступала широким твердым шагом, иногда что-то подсказывая пареньку.
        За всеми ними шли еще луди, но рассмотреть их как следует не получилось, лица многих ничего не выражали, кроме отчаяния и глухой тоски. Большинство из них смотрели под ноги, не поднимая головы, лишь изредка зыркали по сторонам, заслышав топот лошадей.
        - А ты отколь знаешь? - недоверчиво проворчал высокий старик к балагуру, который до этого с подозрением рассматривал Кирилла. - Языком чесать надо к месту.
        - Я с такой мутью не выжил бы, - с досадой произнес балагур. - Муть ихнюю полгода с себя снимал. Избави вас Боженька от такой тьмы! Молитвослов евангельский теперича от корки до корки разобрал. Греческий-то я уразумею, был я уже у них. Не марают, погани, рук, спускают на людей мертвечину - и люди сами все добро отдают, слезами обливают да ноги маслом умасливают, а те сидят и считают, не положил ли краюхи хлеба за пазуху. Чтобы я так жил! - произнес он на распев и с акцентом, определенно кого-то копируя. - Болезные оне: чертовщина примерещилась, а оне и рады. Павлик их, который явление Божьего Сына узрел, по всему свету рыскал в поисках достатка для энтих боголюбов.
        - Тут ты не прав! Они не на всякую чертовщину крестятся, только на противную, которая зубы в ответ скалит, - прилетело откуда-то спереди.
        - Во-во! - обрадовался балагур проявленному интересу.
        Видимо, от тяжелой дороги устали все. Или всем уже было все равно, услышат их, не услышат, и что с ними будет. Люди как-то сразу оживились, посматривая через плечо, кто с надеждой, кто со страхом. Кто-то пересилил себя и зашагал бодрее.
        - Дык че? И отдают! - рассмеялись за три ряда впереди, не обернувшись. - И приписываются к крепостям под княженьку ихнего. Раньше вся земля наша была: где хотел, там и селился, а теперь уже и не наша, под боярами да церквями. Бабам черненьких да рыженьких рожать стало не в диковинку!
        - А нас не спрашивают, - вскинулась женщина, хмуро глянув на мужчин исподлобья.
        - Подожди миленькая, я тебе орудие их на блюде поднесу, если до Бога достану, - с болезненным сочувствием бросил женщине через плечо мужчина, который шел перед Кириллом.
        - Это ж каким окаянным гадом надо быть, чтобы свое же дите на петле подвесить да псом назвать? - покачал головой еще один. - Ну не признал, так ведь лицом один в один. Был у нас случай, да не один.
        - Эка невидаль, - усмехнулся сквозь зубы грамотный балагур, ядовито посматривая на охранников, которые закусывали на ходу хлебом и вареными яйцами, доставая из сумы на седлах. - Спаситель ихний племяша, Иоанна Марка - четырнадцать пацаненку не исполнилось, - брал с собой в постель, верша по ночам таинства. И то его, а то Марию Магдалину. Лобзал как бабу, а тот не противился, припадал на грудь без стеснения. И преподносят свету белому, как великое деяние. А вы говорите, псом называют… Да нешто под шилом кто думает?
        - Тьфу! Срамота! - передернулся один из стариков, плюнув под ноги.
        - Че, прямо так и лобзались? Как мужик с бабой? - заинтересовались впереди. - И прямо в постель брал?
        - Так это у них в порядке вещей, - подтвердил балагур. - Святым лобзанием любви сие называют. Иуда, который властям его сдал, поцеловал Иисуса в уста, когда брали его. И когда сидел спаситель ихний у Симона с бандою, в упрек Симоне поставил, мол, не дал ты мне целования, слезами не оттер и маслом ноги не смазал. Сам-то он плотник, да видно руки не из того места выросли, на язык проворнее оказался.
        - А чей же он? - из передних рядов вышел мужчина лет сорока, пропуская людей вперед и пристраиваясь к балагуру с повышенным интересом.
        - Зачат Духом Святым, - усмехнулся балагур.
        - Да как же, без мужа родить - самый порок и есть! - не поверил мужчина. - А при муже - дело богоугодное! Жинку не забавы ради берут!
        - Ну, где ж это видано, чтобы мыслью или чертом дите зачиналось? - рассмеялся балагур. - Матушка его с сестрою жила у дяди при монастыре. Священники у них часто руки на людей налагали, закрывая в темницу - это у них вместо наказания было, а после отпускали. Не станет же первосвященник себя выставлять на посмешище. Придавили голову некому Иосифу, да и поставили в известность: мол, снизошел Дух Святый и оплодотворил. С пузом и просватали. Сынка, понятное дело, настоящий папаша учил уму-разуму, от него и настропалился чертями заведовать.
        - И поверил? - не поверили впереди.
        - А как же. Если черт ум замазал, куда деваться-то?
        - Значит, был такой человек, который первым решил снесть людям головы… И расплодились как зараза… Родом было завещано, что придут темные времена, когда станут уводить людей в плен страшные люди-нелюди.
        - Ну а как без этого? Только он не первый, - продолжил объяснять балагур с ноткой грусти. - То там, то здесь поднимали голову разбойники, обращаясь за подаянием к народу через черта. И первосвященники снимали им головы. Того же Симона-Петра наложением рук закрыли в темницу. Темницу-то он понял, да только ума не стало - свои не признали. Как проткнули шилом, в люди не показывался.
        - А как же раскрыли? - полюбопытствовали у балагура. - Спасителя ихнего?
        - Ходил с ними Иуда. Ученый был, философ, счетовод, смотрел, смекал. А как понял, чем те четверо занимаются, доложил властям. И весь народ потребовал его казни, обнаружив кровь его на себе. Суд у них был справедливый, три стороны. Старейшины - мудрые люди от народа, первосвященники, которые знали закон, и римские начальствующие.
        - А что же Иуда?
        - Срама не перенес, - пожалел балагур. - За то, что помог раскрыть преступление, полагалось человеку прощение и награда. Его простили, но он казнил себя. Слишком много людей пострадало и по его вине.
        - Дедушка, а что это за проклятие такое: шило? - спросил парнишка неподалеку от Кирилла, обратившись к старику.
        Кирилл навостри ухо, в глубине чувствуя, что это важно, только пока не мог понять, почему.
        - У тебя, сынок, душа есть, девица. В узелок вас духи завязали. Так Родом написано, чтобы за едину жену посягать. Ты - дух, она - душа твоя, а у нее наоборот: она - дух, а ты душа. Сызмальства она тебе дается. Крепость твоя или беда. Ударят тебя, она боль почувствует. Ее ударят, твое сердце кровью обольется. Шило - это когда по лицу бьют, по детородным органам стегают, несут всякий бред, чтобы душу проклятой по свету белому отпустить. А то мылом присушат - в любви объясняются, поглаживают да проповеди читают, чтобы в ноженьки их душа кланялась. Хоть шило на мыло, хоть мыло на шило - а все одно, смерть! А еще в ухо нашепчут, чтобы мать с отцом не признавал, чтил Христа поганого и жертву перед Родом не ложил, не искал убийц и грамоту забыл - все, чему нас пращуры учили. И служить заставляют, чтобы не вздумал убежать. Презирал бы народ свои и выдал человека, который правду людям кажет.
        - Только это и помнит человек, - усмехнулся молчаливый спутник впереди Кирилла. - А противиться начинаешь, боль выходит или сон одолевает. Тошнит людей от правды, тяжело им на нее смотреть.
        - А ваша вера лучше? - не поверил Кирилл.
        Оба старика тяжело вздохнули, переглянувшись.
        - Наша вера - знание. Род - Прародитель всего сущего. Сварог - Дух, сознание Его. Перун и Велес - два царства… Перунько - Небо, громовержец. Велес - Земля, все, чем сыт человек. Стрибог - истина света ученья Перунова, которою человек видит и слышит, а знание, это - Даждьбогово, мира небесного, и учит оно как чистым стать перед Родом-батюшкой. И когда боги разжигают Огонь Семаргла - разум у тебя появляется, который видит правое и неправое.
        - Ученье наше не простое, каждого Бога надо потрогать, понять, уметь подойти к нему да поздороваться… Даже Буря Яга Усоньша Виевна, жинка Велеса, дочь Кощея Бессмертного, Рода-батюшку радует, как Дива Додола. Тут она, вроде и камень, а живое дерево родит, зверя и птицу, когда слушает мудрого Велеса. Или вот, Макошь. У каждого человека судьба - прядет она нити от рождения до смерти. А Доля и Недоля узелки не глядя завязывают… Нити и узелки не простые - волшебные. Наложили на тебя шило, и судьбы у тебя нет, одни узлы Недоли. Или мыло. Вроде Доля, а все одно Недоля. А если клубок распутать да узелки развязать, может человек изменить судьбу. Или Марена, жена Кощея, царица она здесь - все умирает: и люди, и звери, и злые, и добрые, а в Небесном царстве - невеста Дажьбога, там смерть случается лишь по велению Рода.
        - А гасят враги шилом да мылом в человеке огонь Семаргла, чтобы никогда народ не стал хозяином своей земли, чтобы жилось на земле хорошо только змеям да свистунам, завистникам да губителям, которые наползли нечистью со всех концов. Сохрани нас Сварог в годину темную! - помолился старик, сложив перед собой руки.
        Идти стало тесно. Те, что спереди теперь тоже старались попасть в зону слышимости, сбившись плотнее. И подтянулись задние. Изможденные лица словно бы просыпались - кто-то чувствовал обиду, кто-то боль, кто-то интерес, а кто-то страх, поминутно оглядываясь, чтобы не прозевать всадника с плетью и мечом. Веревки уже не жали, пленники приободрились, выпрямились, подгоняя друг друга добрым словом. А стража словно не замечала, что вокруг стариков и балагура собрались толпою, растянувшись поперек дороги на восемь человек.
        - Дык, про то и талдычим, все мы внуки Рода небесного, нам ли искать спасителей? - вопросил высокий старик, воздев руки. Пальцы у него оказались на удивление длинные и не мозолистые. Кирилл невольно сравнил его ладони со своими. Он уже не сомневался, что рядом идут волхвы, которые могли заставить слушать себя даже взглядом. Последние слова старик сказал слишком громко, чтобы его услышали дальние, привлекши внимание охраны. Один из всадников что-то сказал другому и тот послал коня в галоп, догоняя старика, с силой размахнулся и на скаку ударил по голове дубинкой плетки, а после выкрикнул что-то, заставляя людей снова образовать строй.
        Люди выстроились и пошли чуть быстрее, вытаскивая ноги из грязи, не глядя друг на друга. Старик охнул и схватился за веревку богатыря рядом, чтобы не упасть. Богатырь, с ненавистью взглянув на угнетателей, подхватил старика и понес на себе.
        Кирилл только сейчас заметил, что вся спина старика была изрезана ударами. Кровавая рубаха прилипла к телу и закоростела.
        Какое-то время шли молча, дожидаясь, когда всадники поотстанут или уйдут вперед. Но те не торопились, вызывающе посматривая на связанных людей свысока. Минут через двадцать их позвали. На другом конце образовалась пробка больше той, которую только что разогнали.
        Наконец, старик застонал и глубоко вздохнул, откашливаясь и сплюнув кровавой слюной, и пошел сам, опираясь на руку рядом идущего богатыря. Тот не отпускал его, обхватив рукой со спины.
        - Это наши гады безродные! - зло скрипнул зубами человек впереди. - Ишь, выслуживаются! Маши плеткой, и не надо шибко умным становиться! Показал волхва нашего, и вот уже барин или помещик. Землю им за это дают. А обезглавленных до нитки обирают да в крепостные загоняют и дань накладывают. А кто оружие поднять может, убивают, не милуя. Одни вдовы да сироты на Руси-матушке остались.
        Ему не ответили, и молчание продолжалось еще долго.
        - До Итили доведут, дальше на корабле повезут, оттуда уже не вернуться, - наконец, тяжело бросил кто-то.
        - Надо по-новому, Волгой нынче Итиль кличут, - подал старик голос. - Недалеко до нее осталось, но и не близко.
        Услышав голос старика, люди вздохнули с облегчением, снова сплотившись рядами поближе, будто хотели его защитить.
        Воспользовавшись минутой, Кирилл всеми силами пытался понять, как он здесь оказался и что его ждет. Неминучая судьба, которая ясно вырисовалась из всего того, что он знал, заставляла сердце сжиматься от ужаса. И все, что он знал и к чему относился с легкостью за давностью лет, вдруг выдавило ту беспечную реальность, которая когда-то казалась ему незыблемой.
        Над рядами пронесся звук рога. То, что это сигнал, Кирилл понял сразу же, как только на звук повернулись все головы. Люди остановились, дожидаясь команды. Проскакал отряд, сгоняя пленников на обочину.
        Рассаживались на пожухлой траве.
        Охранники тоже спешились, разожгли костер, отваривая солонину, пустив коней пастись. Один из них принес ведро с размоченным ржаным хлебом и мукой, черпая кружкой и подавая по очереди, заодно проверяя крепость веревки на руках и кому-то затягивая ее туже. Люди жадно выпивали мешанку, завистливо глядя на тех, которым еще предстояло попить и одновременно поесть. Удивляясь сам себе, Кирилл принял кружку и с жадностью выпил воду, внезапно ощутив голод, от которого свело живот. Мешанка была пустая, клейкая и противная на вкус, но он заставил себя выпить кружку до конца. Он не сомневался, что однажды вырвется на волю, а для этого ему предстояло выжить.
        Как только охранники отошли, замешивая новое пойло и разливая дальше, те, которые были во время хода далеко, придвинулись. Теперь балагура и стариков окружили плотным кольцом.
        Наверное, так было теплее.
        - Ты там что-то про Иисуса сказывал… - напомнили ему.
        - Се есть Спаситель, который начал сеять семя человеческое, называя его «Духом Святым». А сеяние - «крещение огнем»! - отмахнулся он, упав на траву.
        Глаза у него были светлые, голубые, в них отразилось серое небо в разрывах. Ветер сделал свое дело, образовав в сплошной нависающей массе промозглой хляби просветы.
        - Так это ж черт! - приникнув ухом, изумился народ, до которого крамола доходила через посредников.
        Грязные, оборванные, изможденные, промокшие насквозь люди передавали друг другу теплые вещи и, наверное, искали утешения, и давали его сами, стараясь не показывать упадок духа и сил.
        - А мы про что? - обрадовались оба старика народному интересу, посматривая на балагура.
        - А у них по закону было положено приколоть шилом ухо к косяку, если болеть понравилось.
        Его толкнули, и он торопливо сел. Те всадники, что поели, поменяли тех, что раздавали еду. Удивляя и Кирилла, и стариков, они вдруг начали сами сгонять народ в кучу. Их цель стала понятной лишь спустя какое-то время. Охрана разделилась, часть всадников ушла в ту сторону, где была застава, а часть осталась сторожить, патрулируя на некотором расстоянии, чтобы видеть всех и сразу.
        - За подмогой или жратва закончилась, - кивнул богатырь, с которым и на привале Кирилл оказался рядом. Тот позволил ему привалиться к себе, согревая боком. Кто-то даже сунул озябшие руки богатырю в подмышки.
        - Вроде, какой бы раб не мечтал о свободе, ан нет, не мечтают! - пожалел балагур. - Живота не жалея, суют головы под ворога - и свою, и жены с дитями. А за ухом-то душа! Не человека, душу его убивают, а без души человек животное и есть. Вол, котором землю пашут.
        Стариков и балагура слушали с интересом. Кто-то дремал, воспользовавшись привалом. Пленение свое люди воспринимали без особого трагизма. Или надеялись на лучшее, или привыкли к таким явлениям, или наоборот, не привыкли показывать чувства. Но с виду все были добрые и приветливые.
        Отряд вернулся с подмогой. На седлах некоторых были перекинуты мешки. Людей подняли, выстроили и погнали вперед. Словно бы жалея их, в разорванной ветром мороси выглянуло холодное солнце, сделав просветы еще шире, осветив некошеные грязно-желтые луга с невысокой травой, опушки багряно-бурого леса. Как чудо, как ласковая поддержка родимой земли, с которой многие уводимые в полон прощались навсегда, в небо поднялась птица и прокричала горестно, развернулась и улетала назад.
        Но так стало еще хуже. Солнце чуть согрело воздух, который сразу стал сырым. Легкий ветерок продирал влажностью насквозь. Было так тихо, словно природа вымерла. Только чавканье жижи под ногами, да выкрики охранников. И топот копыт, который предупреждал, что враг за спиной.
        Шли больше половины дня, а на пути не попалось ни одного живого селения, только выгоревшие холмики пожарищ за лето поросшие редкой сорной травой, да печи, сложенные из обожжённой глины и камня.
        - Дедушка, а почему люди не гонят их? - спросил Кирилл, стараясь сдержать слезы. Боль в ногах и натертых веревками запястьях казалась невыносимой, но люди терпели - и он терпел. Наверное, многим было еще привычно ходить босиком в эту пору, а его ноги кровоточили, изрезанные острыми камнями и тонкими льдинками. Веревка мешала идти, но лямка, к которой были снова привязаны руки, ослабла настолько, что при усилии он мог бы вытащить ладонь.
        Он едва пошевелил окоченевшими руками, обрадовавшись, когда сзади ему передали зипун, заботливо надетый на плечи стариком и богатырем, который снова шагал рядом, прикрывая от плетей. Охранники проявляли повышенный интерес к обоим старикам, которые показались Кириллу грамотными, как балагур. Он уже не сомневался, что она ведут какую-то игру, заодно с балагуром. Не было в их глазах ни страха, ни обреченности, а только хитрость и пытливая любознательность, с которой изучали каждого человека.
        - Охраны всего сто человек, нас же вчетверо больше, я посчитал. Трое на одного! У них ни пулеметов, ни автоматов, стрелы только и мечи. Если за ноги хватать, можно стянуть с лошади, - предложил он. - Я веревку перегрызу, - он с надеждой посмотрел на старика через плечо, показывая веревку, которую почти развязал. - И вам освобожу руки.
        Заметив его движение, юноша без языка, который шел по правую от него сторону, торопливо закрыл веревку от взгляда посторонних, что-то сердито промычав и сделав пальцами знак богатырю по левую от Кирилла сторону. Тот поправил веревку, не завязывая, накрутив на руку.
        - Умереть всегда успеем… - пробормотал богатырь, показав старикам на пальцах то же самое, что показал немой.
        - Ты, хлопчик, в глаза людям посмотри! - усмехнулся старик. - Нас, мудрых, мало… Но много! Не знаешь ты, через что прошли они. Били их, ох как били! Разбудить надобно, да так, чтобы сия наука на пользу встала. А то побороть-то поборем, а на завтра снова на этой дороге окажутся. Полон им надобно всем сердцем прочувствовать. Боятся они его должны больше, чем черта.
        Кирилл оглянулся. Пожалуй, вокруг уже проснулись, и впереди и позади сплотились. Но там, куда не долетали обрывки разговора, были. Людьми владело отчаяние. Они словно бы они не осознавали, что с ними происходит, или уже не верили в спасение, принимая судьбу, как должное.
        - Забыли люди Бога, все на волхвов, да на князей надеялись, а что они сделают, если человек сам лежит, как колода, и не повернуть его, не сдвинуть с места? - тяжело вздохнул богатырь, тоже оглянувшись. - Пугают волхвами детей малых, вдалбливают страх и ненависть, падучей болеть начали, предаем друг друга, войной друг на друга идем… Разучились снимать с себя тьму, не умеют, а Бог ленивых не милует. Все, как предупреждали нас деды и прадеды. Наказывает Род, что забыли Его, Сурью пить не хотели. Помяни мое слово, птицы железные глаза людям выклюют, кони железные землю потопчут, кровью людской земля переполнится от правления Зверя, который дан нам за непрочность нашу, за отречение от заступника нашего.
        - Сохрани нас, Сварог Небесный! - помолились впереди.
        - А как с шилом-то? От резкой перемены климата люди болеют, а тут душу с мясом вырвали! - заступился за людей старик, упрекнув богатыря. - Ни к Богу, ни к себе не оставляет оно любви. Что-то помнит человек, а ума в памяти нет. Не так просто из темницы выйти. И волхвы, бывает, спотыкаются! Здесь только труд да терпение, а их человеку всегда будет недоставать.
        - А куда нас ведут? - поинтересовался Кирилл.
        - В полон. Похоже, в Орду. Раньше она была Хазарским каганатом, а столицу называли, как реку, Итиль. Или в Константинополь. А уж там по всему свету распродадут: грекам, римлянам, евреям, арабам, германцам и этим… кривоногим. Да не дойдут многие, забьют плетьми и за борт, рыбам на прокорм. Тут свои пока, а там своих не будет. А девкам и вовсе не позавидуешь, кочевники до девиц наших охочи, - он кивнул вперед. - Насильников нынче много развелось. Раньше-то торговали мы с этими народами: коней, мед, мех, древесину, зерно и лен, а теперь сами вместо товара…
        - А дома еще горше судьбинушка: ни земли, ни воли не осталось, - заговорил богатырь, который шел рядом со стариками. - Уж не понять, кто правит, то ли Ярославичи, или Всеволодовичи… Орда князя выбирает, Орда им в помощь, за то и расплачиваются нами, народом. Поначалу выбирали девиц пригожих, да мужчин сильных, кто к работе пригоден, но больше убивали, а теперь уж некого. Народа-то, почитай, не осталось, чужеземцы одни. Под шилом здоровые не родятся, а людьми торговать выгодно, и собирают всех подряд: и калек, и малых, и старых, и убогих. Кого схватили, того и погнали.
        - А вы? - удивился Кирилл. - Почему же вы сразу не сопротивлялись, пока можно было?
        - Я человек, и оне вроде люди. Поселился рядом, не бросается на людей, речами масла масляней, - горько усмехнулся богатырь. - Что же, изувер я, чтобы головы рубить ни про что? Тайно над костями нашими молятся. Нет, чужих-то, конечно, мы побивали, и не раз, - оправдался второй богатырь. - А со своим народом, это только оне воевать умеют. И вроде побили, но года не прошло, а оне снова наплодились и расползлись. И опять брат на брата, дети на родителей.
        Кирилл сумрачно промолчал. Сам он ни в Бога, ни в черта не верил - с такими мыслями можно в школу не ходить. Странная и страшная бессмысленная война вызывала у него удивление. Историю он знал не так хорошо, как сейчас хотелось, но помнил, что старых богов сами люди разбили в щепы и пустили вниз по реке, проводив до самых порогов, где они исчезли в глубине вод.
        Выходит, была Варфоломеевская ночь, и длилась она не день, и не два.
        Тысяча лет прошла, а люди не изменились, все так же мечтая покорять народы и устанавливать мировое господство, чтобы иметь золото, на котором мог бы и есть, и пить, и носить на себе, не утруждаясь. И он к этому привык. Трудно представить, как это, когда нет ни ненависти, ни зависти, ни подлости, ни желания запустить руки в огород соседа. И все так же в каждом человеке оставалось что-то хорошее. Вот идет толпа пленников: помогают друг другу, поднимают соседа, если упал, закрывают от плети - и тихо ненавидят своих мучителей. И те, которые ведут их, забивая насмерть, тоже помогают друг другу, делят пищу, о чем-то весело болтая между собой, п подсчитывают барыши…
        - А ты сам-то чьих будешь? Больно на наших не похож. И речь чудная, и вопросы задаешь, будто из леса вышел, - поинтересовался новенький парнишка, поставленный впереди Кирилла после привала. - Руки у тебя холеные, ноги нежные. Вроде как из князей, а грамоте не обучен. Простой истины не ведаешь. Читать, княженька, не учили? Клубки разматывать, перунички пускать?
        - Нет, я из будущего… - признался Кирилл. - У нас по-другому все, мы хорошо живем.
        - И не убивают, не воруют, не калечат? Ни дури, ни срамоты? - приникнув ухом, балагур и старики как будто и не удививились. - И что нам будет за отречение от Рода?
        - Да, но… - Кирилл растерялся, вспоминая историю.
        - Скоро рабство закончится? - прищурился мужчина сбоку.
        - Нет, - покраснел Кирилл еще больше. - Мы восемьсот лет будем крепостными.
        - И вешать будут, и в масле поджаривать, и кожу живьем снимать, и плетьми до смерти сечь? - полюбопытствовали у него.
        - Будут, - сник он. - А потом произойдет революция, и очень много погибнет народа. Потом война… - сказать что-то хорошее Кириллу оказалось нечего. Да, через тысячу лет будут телевизоры, автомобили и самолеты, дома начнут строить из бетона, в космос поднялись, но, если бы этому народу, способному, ищущему знания и правду, не мешали, не убивали не истязали, не заставляли кланяться, кланяться, кланяться, кто знает, какие высоты освоил бы. Не цари поднимали промышленность и науку, сам народ поднимался, скорее, вопреки тем, кто заставлял его верить в сказки, убивая любое инакомыслие и свободолюбие. Люди, которые шли рядом, знали, что земля круглая, что вселенная круглая, сравнивая со сварожьим кругом.
        - Все будет: и голод, и войны, и рабство, и убивать и красть не перестанут. И в спасителя будем верить, и в пророков, и в мудрецов, и богах ваших будут искать знания, потому что хорошие люди будут всегда, - вспомнил он тетю Веру и свою мать, которая всю жизнь спасала людей.
        - Потому что в одиночку не выжить? - усмехнулся балагур.
        Начинался вековечный сумрачный лес. Сразу запахло хвоей и грибами. Ступать по опавшей листве стало мягко, камни не втыкались в ободранные ступни. Зипун пришлось отдать, но ветра здесь не было, и неожиданно Кирилл согрелся. Охранники теперь ехали по двое, усмиряя встревоженных лошадей, с опаской вглядываясь в кусты и деревья. Поначалу и Кириллу лес показался жутковатым, но его спутники вдруг как-то приободрились и повеселели, о чем-то перешептываясь и показывая дальним непонятные знаки.
        Потом вдруг разом замолчали, когда небольшой отряд из охраны рассыпался по лесу. Тишину нарушал только хлюпающий звук под ногами, которые вязли в глине и подкатывались.
        - Пожить еще немного, а там и умереть не жалко! - тяжело вздохнул плененный богатырь, и в руке его, словно по волшебству, появился остро отточенный металлический стержень.
        Богатырь исподлобья глянул на охрану, перемигнувшись с одним из тех, кто шел впереди. Тот негромко свистнул - и свист передали по рядам, но незаметно, больше толкали друг друга в спину.
        - Все это нам и волхвы предсказывали, - усмехнулся богатырь, когда веревка в одно мгновение была перерезана немым, а у немого парнишки богатырем. - Хорошо, это когда я вернусь с сыном с поля своего, мимо мельницы, и не пешим, а на возе сена для коровы, а у ограды жена с дитем встречает с крынкой кваса холодного или молока поверху с хрустящей горбушкой хлеба, еще теплого, - помечтал он, передавая заточку впереди идущим. - А на заборе полотно белое льняное, на новый сарафан… И поведет она меня к колодцу, и польет на руки, чтобы умыться. А дом у меня теплый, большой, чтобы и батюшке с матушкой не тесно, и сынке с жинкой. А на масленицу блины со сметаной и пироги… с черемухой, с рябиной, с малиной и морошкой, медовуха сладкая, - богатырь взглянул на Кирилла со смехом. - А у соседей все тоже ладно да складно.
        - Нет, так не будет, - обрадовался Кирилл, сообразив, что люди готовятся к побегу. Теперь и его руки были свободные, а сам он внезапно почувствовал безудержную радость. - Вернее, будет, но не у всех. А за Уралом, за горами, крепостного права не было, - подсказал он. - И под монголо-татарами были недолго. Там, где тайга!
        - Берегись! - крикнули ему сзади.
        Прямо за спиной, заметив, что старик поднимает руки, охранник размахнулся для удара. Но старика, на которого Кирилл и не подумал бы, встал впереди него, встречая неприятеля. Охранник замер без движения, а конь его вдруг резко остановился и, как будто не замечая седока, тихонько побрел рядом со стариками, по-человечески раздувая ноздри и фыркая, словно был чем-то недоволен и жаловался, а после взбрыкнул, и седок упал, оставшись лежать на земле в том положении, в каком он сидел.
        Из спины его торчала стрела…
        Никто не обращал на упавшего охранника внимания, проходили мимо, снимая веревки и нарушая строй. Кирилл сообразил, что пришло освобождение. Передавая острые лезвия друг другу, спрятанные то в волосах за ухом, то вшитые в подол, люди группами уходили в лес. А охранники падали и падали, пораженные уже мечами, взятыми у убитых. Во многих местах завязалась недолгая кровавая сеча.
        - Вы… Вы? - остановился Кирилл, пытаясь рассмотреть, что происходить за деревьями.
        - Да нешто святому человеку Господь попустит погибнуть от лап зверей? Все они под Богом ходят. Мы про Византию наслышаны, нам туда не шибко охота! - рассмеялись оба старика. - Знаем теперь, куда идти. Людей мы искали.
        - Нашли? - с надеждой спросил Кирилл.
        Старик уже сидел на коне. Он посмотрел на Кирилла и кивнул головой, как бы в знак согласия.
        - Что Род задумал, люди могут изменить, - похлопал он на место позади себя, подзывая его.
        Кирилла закинули за стариковскую спину, и он ухватил его крепко за талию.
        - Дает он им выбор, а это уж человеку решать, на чьей он стороне, - бросил старик через плечо. - Ты брата прости… Спасать его надо, с шилом души нет, умрет от людской злобы, а КНИГУ найдешь, БЕРЕГИ!!! - где-то снова под ухом прозвучал уже знакомый старушечий голос.
        Старик взмахнул мечом и тронул ладонью загривок коня. Конь сорвался с места. Люди бежали в лес, раздевая по дороге охранников догола, и одевались на ходу в теплую одежду. Сознание Кирилла какое-то время словно бы неслось вместе с этим стариком на коне по лесу и ветви хлестали его по лицу…
        - Какую книгу? - хотел спросить он, но старик был уже далеко - тьма выдавливала его из бытия.
        Глава 2
        Кирилл проснулся, и еще секунду чувствовал, как мелькает перед глазами рябь багряной листвы. От застрявших в памяти образах в душе остался осадок.
        «Сон в руку!» - мысль была неожиданной, но ясной.
        За последние несколько дней Кирилл много, о чем передумал…
        С братом Александром, который заменил Кириллу отца, действительно что-то происходило. Он помнил его другим: веселым, подтянутым, остроумным, талантливым. Когда Александр поступил в институт, как отец, собираясь стать строителем, Кирилл решил, что сделает все, чтобы стать похожим на брата. Брата поддерживали не только дома. На фирме отца остались друзья, которые ждали, что Александр продолжит начатое отцом дело в качестве крепкого хозяина.
        Но не далее, как год назад, Александр познакомился с Ириной Штерн, влюбившись с первого взгляда. Встретил ее на остановке. Сначала почувствовал запах, потом увидел ее саму и понял, что без нее не жить.
        Мать поначалу Александра поддерживала, не вмешиваясь в их отношения, проникшись к Ирине светлыми чувствами. У Александра и раньше были девушки, которых он приводил домой, и когда Ирина отказалась остаться, мать выделила ее, как самую приличную из всех. Кроме того, матери льстило, что Ирина училась в медицинском институте. Сама она, хирург высшей квалификации, не сомневалась, что сумеет убедить ее пойти по ее стопам.
        И обрадовался Кирилл. Все же, новая девушка брата училась на психолога и сразу разобралась в его отношениях с одноклассниками. Кирилл уже давно болезненно переживал по поводу скованности в присутствии девчонок. Многие его друзья еще в восьмом классе обзавелись парой, а в девятом хвалились победами, о которых он пока мог только мечтать. В свои шестнадцать он даже ни разу ни с кем не целовался. Поговорить об этом с матерью так откровенно, как с Ириной, не получалось.
        Но вскоре Александра словно подменили…
        Теперь все его мысли были заняты новой девушкой. Он перестал замечать и Кирилла, и мать, и друзей. Необычное поведение, когда он вдруг стал похож на тряпку, вызывало удивление. Он не мог ни спать, ни есть, ни говорить о чем-то другом, болезненно умирая в ее отсутствие. Когда же они были вместе, наоборот, вел себя не менее странно: глупо улыбался, смотрел на нее щенячьим взглядом, хвастался, выдумывая про себя неприглядные дурацкие бандитские истории, а если ему казалось, что с Ириной обошлись несправедливо, становился агрессивным.
        Но продолжалось это недолго…
        Когда стало ясно, что с Александром что-то происходит, мать попыталась с ним поговорить. И тут же пожалела об этом - разговор закончился скандалом.
        Кирилл впервые в своей жизни испугался по-настоящему. Сашка, который до этого не обидел бы и мухи, с глухой яростью набросился на мать с кулаками, обвинив, что это из-за нее у него с Ириной не заладились отношения. После того случая Ирина предпочитала встречаться с Александром где-то в кафе или на дискотеке, а если приходила, разговаривала через зубы - и вымещала злобу через того же Александра, настраивая его против матери. После каждого брошенного упрека, Александр доводил мать до слез, а синяки на ее теле стали обычным явлением.
        Кирилл пытался остановить брата, вставая у него на пути, но Александр сметал его взмахом руки, за шиворот забрасывая в другую комнату и закрывая на ключ. Доставалась даже тете Вере - маминой сестре, которая поначалу пыталась с Александром воевать.
        События нарастали стремительно…
        Вскоре Александр бросил учебу. Скорее, его отчислили… Он уже не мог сидеть за книгами, нервничал, мерил комнату шагами, иногда включал музыку на полную громкость, так что сотрясались стены, а если Ирина не отвечала на звонки, сходил с ума. А Ирина в такие минуты вела с ним себя еще холоднее, чем обычно. В конце концов, брат начал пить, пропадал из дома на двое и трое суток. И не прошло трех месяцев, как вдруг оказалось, что у Александра крупные долги. Строительная фирма, которую оставил в наследство отец, перешла в чужие руки. Инструмент растащили, офис, базу и транспорт забрали судебные приставы. На фирму от заказчиков перечислялись авансы на строительные материалы, но деньги пропали, и когда и кем они были сняты со счета, Александр ответить не смог, но экспертиза доказала, что деньги снимались даже не с банковских карт, а были выданы по чекам, которые он подписывал лично.
        Вину брат так и не признал, отрицая участие в краже, считая, что все это было подстроено, но доказать ничего не смог. Он даже не смог вспомнить, где находился в это время. Так что, когда встал вопрос о продаже фирмы, продавать было нечего, разве что название.
        Новость была настолько неожиданной, что до последней минуты, пока приставы не пришли описывать имущество, ни мать, ни Кирилл не могли поверить, что все это происходит с ними. Забрали мебель, забрали бытовую технику, компьютер. Остался только ноутбук, который Кирилл успел спрятать.
        А еще месяц спустя вдруг выяснилось, что Александр заболел игровыми автоматами.
        Компьютер в их доме был с тех пор, как Кирилл себя помнил. И никогда Александр не увлекался играми, в отличие от Кирилла, который мог просиживать за новой игрой часами.
        После похорон отца, для матери это был еще один удар. Астма внезапно перешла в тяжелую острую форму, которая осложнялась инфарктом. Ей, проработавшей половину жизни заведующей хирургическим отделением областной больницы, выйти с синяками на улицу, где ее знал каждый второй, казалось немыслимо. Она перестала выходить из дому, пряталась от знакомых, отключая телефон. И все больше проводила время в постели, так и не сумев смириться с инвалидностью.
        Кирилл и тетя Вера дежурили по очереди, боясь оставить ее одну. Дорогие лекарства не помогали, с каждым днем мать угасала, а Кирилл ничего не мог поделать и в ужасе ждал момента, когда останется один. Он уже не сомневался, что Александр выставит его из дома, как только станет полноправным хозяином квартиры, в то время как брат метался по квартире, выворачивая и вытряхивая содержимое ящиков, шкатулок, белья, обыскивая все места, где мать могла прятать пенсию, и когда находил копеечные суммы, внезапно успокаивался и исчезал. Продукты и лекарства теперь, собирая чеки, чтобы доказать, что пенсия матери потрачена, закупала тетя Вера, а иногда подкидывала Александру ровно столько, чтобы избавить себя от скандала и спровадить его из квартиры.
        К брату начали приходить новые знакомые. Из старых друзей уже давно никого не осталось. Разговоры брата с новыми знакомыми были не те, что прежде, когда обсуждали книги, фильмы и о чем-то мечтали. С новыми знакомыми брат проводил время за бутылкой водки или литрами пива, а содержание разговоров с нецензурной бранью сводилось к воровским авторитетам, которые кому-то пожали руку или что-то сказали. Продукты, закупленные на месяц, съедались за пару дней, в доме стало грязно и неуютно. И мать внезапно изменила тактику. Она врала, что кашель ее вызван открытой формой туберкулеза, напоминала об опасности заражения и о летальных исходах, вызванных этим заболеванием, чтобы хоть как-то отвадить непрошенных гостей, но это мало помогало.
        В последнее время Кирилл ненавидел Александра, испытывая лишь презрение. Брат превратил их жизнь в ад, разрушил все его мечты. Надежда, что что все еще наладится, таяли, как дым, понимая, что жизнь его катится в яму.
        А брату и правда становилось только хуже. Нес какую-то чушь о больших людях, которые вот-вот дадут ему работу, помогут встать на ноги. Кричал на мать, оскорблял отца, обвиняя, что тот держал фирму исключительно на связях с людьми, которых называл друзьями, и которые, после его смерти, не захотели его поддержать, а если мать пыталась напомнить, что заказы у него были, и то, что он обокрал их, полностью его вина - он снова становился зверем, не замечая, что мать умирает.
        И вот три дня назад, Александр потребовал продать квартиру, сообщив, что взамен риэлтерская фирма подобрала дом в пригороде, в котором матери, с ее астмой, несомненно станет лучше. Мать ужаснулась, но после разговора с новыми знакомыми сына махнула рукой. Они подтвердили, что долг у Александра слишком велик, чтобы его оставили в покое. Только подозвала Кирилла, прижала к себе и долго смотрела в пространство перед собой, поглаживая его по голове, а потом горячо прошептала в ухо:
        - Ты не расстраивайся, может все обойдется, лишь бы гадов этих не было рядом… Авось, Сашка одумается. У меня книжка спрятана, там деньги есть, на черный день копила… Ты только, Кир, не бросай меня… Я умру, но мне так страшно! - призналась она, крепко сжимая его ладонь. - Потерпи, сыночка, недолго осталось. Верка тебя не бросит, будешь с ней жить. Своих-то детей у нее нет, ты ей вместо сына.
        - Мам, ну что ты такое говоришь? - Кирилл расплакался, чувствуя свою беспомощность. - Лучше бы ты их Сашке отдала… . Пусть бы закрыл долги.
        - Нет, Кирюш, они на нашу квартиру нацелились. Четырехкомнатная, в центре города… Не отстанут, пока не получат. А про деньги Сашка не знает. Книжка у тети Веры спрятана. Деньги еще от отца остались, мы с папой на образование для вас откладывали, на нашу с ним серебряную свадьбу… Там счет в долларах, не обесцениться. Завещание я на тебя написала, опекуном тетю Веру назначила. Если умру, сразу к ней иди… - мать закашлялась.
        - Мам, ты чего? - подавал пульверизатор с лекарством, Кирилл почувствовал, как дрожит рука. - Ты даже не думай! Сашка нам с тетей Верой горло перережет, если узнает. Мам… - слезы покатились из глаз, обжигая щеки. Он заревел, как маленький, уткнувшись в мамины колени.
        - Сашка у нас наркоман что ли… Не знаю… - она отдышалась. - Ты береги себя, ты один у меня остался. Мы, конечно, его полечим. Авось, поможет. Может, наладится еще, бог с нею, с квартирой…
        Кирилл лежал, вспоминая последние события, и думал о том, что ждет его впереди. Предстоял переезд. Его история была не единственной. Год назад, вся школа обсуждала случай с одноклассницей. Ее с сестрой и матерью выгнал отец. Жили они на улице, ночуя, где придется. А однажды она оставалась ночевать в школе и об этом узнали. Завуч сделала ей выговор на общей школьной линейке. Лелька после этого перестала ходить в школу, и где она сейчас, никто не знал. Случаев таких было много, люди вдруг становились бездомными, и не могли объяснить, как это произошло. Кирилл понимал, что помочь им с матерью некому, точно так же, как не помогли остальным. Ему еще повезло, у него оставалась тетя Вера, которая души в нем не чаяла.
        Кирилл сжал зубы так, что боль отдалась в десну. Он обязательно выберется из этого дерьма. Но что же произошло с Александром? И как ему поможешь, если он не слышит, не видит - и ненавидит их, обвиняя во всем, что с ним происходит.
        И снова Кирилл вспомнил сон…
        Может, действительно загипнотизировали, закодировали? Отчего он вдруг стал таким? Он отчетливо вспомнил слова старика: «шило наложили». Почему же он не расспросил? Он слушал себя, но голова пухла от тяжелых мыслей и грустных размышлений о себе и о матери. Он лежал, вспоминая парнишку с ясными чистыми глазами, старого человека, который исподволь, на пару с грамотным балагуром смущал народ речами, и богатыря, который нес его на себе, чтобы он не упал.
        Какое шило? Как, если брат до встречи Ирины на остановке никогда ее не видел?
        Или встречался?
        Смутные сомнения и подозрения, что брата используют, переросли в уверенность. От прежнего Александра не осталось ничего.
        В дверь постучали.
        - Вставай. Надо поесть. Сейчас машина придет с грузчиками. Квартира уже не наша, новые хозяева торопят с переездом. Я поесть приготовил…
        Александр, на удивление, был трезв.
        - Отстань! - мрачно бросил Кирилл, внезапно почувствовав обжигающую ярость.
        Брат услышал. Прошел в комнату, сел на кровать.
        - Кирюш, ну не знаю я, как это получилось! - он то ли смеялся, то ли оправдывался, то ли искал утешения, но раскаяния в голосе брата Кирилл не услышал. Бросил взгляд в его сторону, полный ненависти, но тот лишь пожал плечами и улыбнулся. - Дом, говорят, хороший. Бабушка Ирины там жила. Умерла она два года назад. Это ж не край света, просто пригород. Многие уезжают, вон столько вокруг коттеджей! Матери давно пора из города уехать… - Александр явно повторял чьи-то слова. - И потом, у нас немного денег осталось, еще машина есть… Я заработаю, вот увидишь. Сколочу бригаду… Я ведь могу и автомехаником.
        - Нам не коттедж предложили, а деревянный дом с удобствами на улице, - зло усмехнулся Кирилл. - Ты себя-то не обманывай! Ты его видел? Кто будет здесь жить? Ирка твоя? Чмо ты!
        Новость, что здесь будут жить Ирина, была как удар ножа в сердце. Кирилл не сомневался, что так она решила жилищный вопрос, придумав для Александра сказочку и наобещав ему всего в три короба. Квартиру они тут же продадут или обменяют. Квартиры, полученные с помощью обмана, себе не оставляли. Слава богу, Александру тоже будет негде жить, позлорадствовал Кирилл, тетя Вера его на порог не пустит - в этом она поклялась и матери, и ему. Александр выгнал ее, запретив приходить даже к матери, и она теперь приходила, только когда его не было дома. Она, в свою очередь, запретила ему приближаться к своему дому.
        Александр промолчал, бросив в его сторону взгляд.
        Кирилл кожей почувствовал, словно бы другой человек смотрел из глаз брата. Он вдруг зачем-то сравнил его глаза: правый глаз был злым, левый - жалким и почти безжизненным. И насторожился, ожидая худшего, когда Александр напрягся, нервно сжимая кулаки. Брат пошел в отца: спортивного телосложения, крупный и сильный, со здоровыми кулачищами. Отец с детства водил его в спортивную секцию, а порой и сам занимался с ним и борьбой, и боксом.
        - Ну, вообще-то мы пожениться хотели, так что как бы квартира у нас остается… - с досадой пожал он плечами, стерпев оскорбление. - Вроде, как и не продаем… Квартиру купил Родион - дядя ее. Обещал после свадьбы на Иришку переписать. Он мне помочь хочет. Поверь, когда Иришка будет рядом, все измениться. Но жить с вами она не согласна.
        - Значит, Ирка твоя от нас избавляется? - Кирилл встал, обернулся к брату, раздраженно сплюнул на пол уже чужой квартиры. - Думаешь, не передумает со свадьбой? Надеешься, что тебя пожить к себе пустят? Ты посмотри вокруг, ты же все спустил, голые стены остались. Кому ты такой нужен?
        Теперь он точно знал, где искать Бога - в предчувствиях! Он давал ему знания о будущем, и почти никогда не обманывая. Иногда он за несколько дней знал, что произойдет вскоре, и сейчас ясно представил в своей комнате чужих людей, которые расставят мебель, повесят на окно новые шторы. И уже не сомневался: зло всегда побеждает, как бы не доказывали обратное: квартиры нет, брат стал чужим, мать…
        Вспомнив о матери, Кирилл почувствовал себя еще хуже. Он словно проваливался в какой-то колодец, у которого не была дна.
        - Деньги-то они отдали, - Александр, похоже, чувствовал себя уже хозяином, плевок задел его за живое, он тоже вскочил с кровати и сжал кулаки. - Ты бы спасибо сказал! - упрекнул он. - Квартира у нас, долгов, которые от отца остались, больше нет…
        - Готов зад им лизать? - с ненавистью процедил Кирилл, отступая. - Развели тебя, как… как там твои дружки говорят, лоха? А ты купился! И не папа растратил деньги, а ты! В банке сказали, что ты деньги со счета снял! Спасибо, что не убил, чтобы выставить нас!
        Взбешенный Александр застыл перед Кириллом, прищурив глаза. На всякий случай, Кирилл закрылся локтями, ожидая удара. До Сашки ему было далеко, но если ударит, он будет драться!
        - Ты хоть название деревни спросил? - глянул исподлобья.
        - Конечно. Что я, совсем дурак? - вдруг одумался Александр, внезапно меняясь в лице и в поведении. - В Черемушках. Это же не далеко, пятнадцать километров! Вот договор и план есть… Видишь, дом большой, - Александр протянул Кириллу бумаги: свидетельство на дом, договор купли-продажи и технический паспорт домовладения. - И земли много, почти полгектара, а дом на маму записан, так что вам не о чем беспокоится, - Александр уткнулся в документы.
        - Ты сам там был? - Кирилл с подозрением покосился на бумаги, внезапно почувствовав подвох.
        - Да… То есть, нет, но… Мы мимо проезжали. Дом пустой, на замке, не стали дверь ломать, она железная, и решетки на окнах. Кирюш, ну, пойми, выбора у нас не было. Остальные - цена та же, а какие-то маленькие и участки небольшие. Можно потом, не торопясь, продать землю и купить квартиру в городе, - спокойно сказал он, складывая документы в папку и протягивая Кириллу. - Никто в город не рвется, все больше коттеджи строят. Так что, обошлось нам это дешево, я считаю. На вот, держи!
        В голосе его Кирилл уловил такую уверенность, какая была до встречи с Ириной, словно тот человек, которого он когда-то знал, выглянул наружу.
        - Не забывай, по цене четырехкомнатной квартиры, а удобств там нет!
        - Ну и что? Половину-то пришлось отдать! Мне, чтобы купить этот дом, пришлось еще папин джип обменять.
        Кирилл вдруг понял, что Александр в чем-то прав. Земля в Черемушках стоила очень дорого. Переезд перестал казаться ему смертельным. Он сможет видеться с друзьями, и даже школу бросать не придется, только придется ездить на автобусе каждый день. Но некоторые ребята из класса и дальше жили. Разговаривать с братом о чем-то еще не хотелось - он вышел на кухню.
        Кусок в горло не лез, Кирилл подошел к окну, прощаясь с двором.
        Ярко по-весеннему светило солнце, весело щебетали воробьи, купаясь в луже. На улице снег почти сошел. Соседка гуляла с собакой, таская ее за собой на поводке, а собака упиралась, пытаясь освободиться. Кирилл всегда мечтал о собаке, но мать болела, и заводить животных ему запретили строго настрого.
        И вот ничего этого нет - двор стал чужим…
        А потом под окном раздался сигнал, в квартиру поднялись люди и стали выносить вещи, загружая их в кузов грузовика.
        ***
        Ехали долго. Изредка мелькали деревушки, ютившиеся вдоль дороги. В крытом наполовину кузове было неудобно и холодно, но в кабине сидели водитель и два грузчика. Александр остался в городе. Сказал, что приедет на своей машине, как только заберет ее из автосервиса.
        Пока грузили вещи, Ирина стояла во дворе, объясняя водителю, как добраться до места. Видеть ее было тошно, но и Кирилл, и мать промолчали. Грузчики оказались неразговорчивые и сумрачные, словно пришли похоронить их. Смягчился только один из них, когда мать стала рассказывать про себя и вдруг узнала одного, которому вырезала аппендицит. Память на лица у нее была феноменальная, она помнила всех своих пациентов и истории их болезни, и внезапно замолчала, когда тот грузчик посочувствовал ей, сказав что-то такое, отчего она побледнела и застыла, обратившись в камень.
        От Кирилла испуг матери не ускользнул, но расспрашивать ее при людях он не стал, лишь насторожился, понимая, что грузчик ничего хорошего ей не сообщил.
        А зря…
        Уже давно миновали все пригородные районы, а машина все ехала и ехала… Мать закуталась в одеяло, усевшись на полу кузова на подушки, прижимая Кирилла к себе, обмотав его другим одеялом. Согревшись в ее объятиях, часть дороги он спал. Деревни вокруг давно закончились, дорога стала местами разбитая - и сплошной полосой лес, будто их везли по тайге.
        Наверное, так оно и было.
        Наконец, грузовик выехал в поле, а через какое-то время мелькнул указатель «Черемушки».
        Кирилл привстал, высунувшись из-под брезента, и сразу увидел дома, раскинувшиеся по обе стороны широкой реки, и железобетонный мост, соединивший два берега. В лучах уходящего солнца село показалось Кириллу большим. Пара улиц в центре, несколько улиц с новенькими коттеджами и много покосившихся и пустых домов на окраине, заколоченные крест-накрест досками, как будто Черемушки пережили войну.
        Проезжая мимо центра, когда машина ненадолго затормозила, и один из грузчиков забежал в магазин за пивом, привстала мать, проявив интерес. В центре сосредоточились огороженные железными кованными узорчатыми заборами трехэтажное здание школы, стадион, рядом со школой, судя по вывескам, клуб и библиотека, на другой стороне три больничных трехэтажных корпуса и поликлиника, чуть дальше административные здания, расположенные по кругу площади и два торговых центра - и почти все новые, построенные из кирпича и панельных блоков.
        - Помню, раньше это село проезжали, когда ездили в соседнюю область, - горько усмехнулась мать, - пока трассу через горы не проложили. Нам теперь, Кир, лучше тоже, в соседнюю область… ближе будет. Но места тут красивые. Мы с папой сюда ездили отдыхать. В горы и по реке сплавлялись, - кивнула она на реку внизу.
        Кирилл испытал шок. Все его надежды рухнули. Он понял, что больше никогда не войдет в свой класс, не получит разряд по шахматам, не выиграет олимпиаду по математике, не увидит Савичеву Маринку…
        Сердце сжалось и взорвалось болью.
        Подавлено Кирилл посмотрел на мать. Глаза ее были отрешенными и ничего не выражали. Она презрительно скривилась, думая о чем-то своем.
        - Мам, как же так? - выдохнул он потерянно.
        - Поздно, Кирилл, - мать тяжело вздохнула. - Лучше уж тут, чем в могилу…
        Машина тронулась, отъезжая от магазина, продолжая двигаться даже тогда, когда село почти закончилось. Теперь и мать смотрела на дорогу со страхом, тоскливым взглядом оставляя село. И вдруг, поднявшись на гору, грузовик повернул с дороги, проехав три дома, стоящие одиноко, и остановился. И Кирилл, и мать вздрогнули и замерли, переглянувшись.
        - Все, мать, приехали, - грузчик опустил задний борт, запрыгивая в кузов. - Замерзли? Идите в кабину. Вам бы печку затопить… Ладно, я сам, а вы грейтесь, пока разгружаем. За это время в избе маленько нагреется. Далековато вы забрались, чего вам в городе не жилось?
        Мать надсадно закашлялась.
        - Астма у меня, бронхиальная…
        - Ну и? Могли в пригороде дом купить, - тот самый, с вырезанным аппендицитом, искренне им сочувствовал.
        - А нас никто не спрашивал, - криво усмехнулся Кирилл.
        Он еще не видел дом - машина остановилась к нему передком, не сумев развернуться, - наполовину брезентовая крыша кузова закрыла обзор, и не испытывал желания взглянуть - ему было все равно. Он не мог ничего изменить, только принять случившееся, как данность.
        Дом стоял на отшибе на возвышенности. С холма Черемушки просматривались по обе стороны реки, как на ладони. Дальше центра дома были разбросаны по всему периметру в беспорядке, не образуя привычной и принятой стройности улиц. Берег с этой стороны был высокий, скалисты, отсюда были видны даже дома и производственные здания за рекой. В прошлом Черемушки гордо именовались райцентром, но после того, как окрестные поселения вымерли, а дорога потеряла статус областной, изменился и статус села. Если не считать бывшего села Захарово, которое располагалось в подножии гор неподалеку, где сейчас располагалась спортивно-оздоровительная база, в радиусе семидесяти километров жилых селений не уже осталось. Поля заросли молодым подъельником и березняком, а разрушенные дома разобрали на дрова.
        Вынув из бардачка автомобильную карту дорог, Кирилл долго рассматривал ее.
        Горы находились на границе двух областей, разделенных горным хребтом. Однажды всем классом их возили на экскурсию в пещеры, и они ночевали в спортивно-оздоровительном комплексе в селе Захарово. Именно там же он и понял, что Маринка Савичева, которая расшибла ему лыжей нос, наехав и ткнувшись своими горячими губами в его лицо, нравится ему больше, чем другие девочки из класса.
        Сейчас ничто не радовало взгляд: вокруг еще лежали сугробы, но не как в городе, снег был подтаявшим и чистым, на реке еще оставался лед. Возле дома в широком палисаднике, затянутом кустами, разрослись деревья, которые, видимо, никто никогда не подрезал. Отсюда были видны даже вершины гор, не таких высоких, как на той безе, но все же горы. Но ему, привыкшему к городскому шуму и высоткам, непривычная тишина и простор казался почти убийственным - он чувствовал себя раздавленным и раздетым, им овладело отчаяние и оцепенение. Он не мог представить, как он будет здесь жить. Ненависть к брату захлестнула его с новой силой, и он не видел причины, по которой мог бы хоть когда-нибудь простить Александра. Мать тоже не выглядела радостной, но взгляд ее стал осмысленным, в ней вдруг появилась какая-то решимость, которая напугала Кирилла, когда она прищурилась, кивнула сама себе и бибикнула, напугав грузчиков.
        - Пойдем, сынок, обратно не повезут. Пригород, значит… Ну-ну… Если и это Сашку не отрезвит, значит, мы уже ничем ему не поможем, - мать открыла кабину - и захлебнулась в кашле от холодного воздуха.
        - Мам, но ведь это несправедливо! Получается, что мы по стоимости четырехкомнатной квартиры купили развалюху в деревне, про которую знать никто не знает, - возмутился Кирилл. - Нас на улицу выгнали, а все эта крыса его! - он с досадой пнул заборную доску. - Они будут жить в городе, в нашей квартире, а мы здесь? И ты еще Сашку защищаешь?
        - Будет тебе! - мать впервые за последнее время улыбнулась. - Сашку тоже выгнали, только он пока этого не осознает. Он болен, его лечить надо, а лучшего места, чем эта деревня, не придумаешь. Зачем он им теперь? Жить он будет с нами, куда ему деваться-то? Мы справимся, и все у нас будет хорошо!
        - Хорошо? В этой дыре? Скажешь тоже! - сдерживая слезы, фыркнул Кирилл. - Оглянись вокруг, это же деревня! Мне теперь всю жизнь тут жить? Я не хочу! Я собирался в институт поступить! У меня столько планов было…
        - И поступишь. У тебя есть тетя Вера.
        - А тебя на кого оставлю?
        - Кирилл, ну-ка! - мать достала носовой платок и вытерла ему нос, как маленькому. - Не говори глупостей! Честно говоря, я ожидала худшего, - она посмотрела в сторону дома, оценивающе прищуриваясь, удовлетворенно кивнула. - Этот дом еще сотню лет простоит и ничего ему не сделается. Да разве в деньгах дело? Пусть подавятся. У таких нелюдей радости в душе нет, им хоть сто квартир подай. Они не остановятся, и кто-то да поставит их на место, - она решительно взяла Кирилла под руку. - Папка твой строителем был, многому меня научил. Кирюш, - она тяжело вздохнула. - Два сына у меня, один попал в беду. Будь ты на моем месте, как бы поступил? Ты не о Саше думай, а о своих детях… А-а, - она махнула рукой. - Ты не поймешь меня, пока внуки у меня не появятся. Вы ведь у меня оба… - она похлопала себя по сердцу, - здесь!
        Кирилл понял, что на деньги, отложенные матерью - последняя надежда, что когда-нибудь он вернется и начнет жизнь с нуля - можно не рассчитывать. Жизнь теперь действительно нужно было начинать с нуля.
        Он промолчал, но мать, кажется, поняла, о чем он думает.
        - Кирюш, может, поправлюсь. Воздух-то здесь какой чистый! Знаю я эти места. Пока вы не родились, отец твой часто меня сюда привозил, - она показала рукой в сторону гор. - Там, с той стороны, - она улыбнулась, - папа родился. А ты не знал?
        - Как, здесь? - Кирилл раскрыл рот. - А почему бабушка жила в Елизаветино?
        - Это она перебралась, когда деревню их снесли. Папа настоял. Там уже и не осталось ничего, но это недалеко, съездим как-нибудь. Грибов там, как в сказке, видимо-невидимо, и озеро, а в озере белые лилии и черные лебеди. Здесь тоже люди живут. А квартира у тебя будет.
        Она обняла Кирилла, уткнувшись в плечо. Кирилл прижал мать к себе, чувствуя такую нежность и жалость, словно у него вырвали сердце.
        - Тетя Вера хотела свою квартиру Саше завещать, но теперь-то вряд ли… - проговорила мать, отдышавшись. - Детей ей Бог не дал, вы у нее вместо сыновей. Не выгонит, когда поедешь учиться. Я держать не буду, как бы плохо мне не было. Главное, Сашу вернуть. Я тоже расстроена, но, если опустим руки, лучше нам не станет, - мать протянула Кириллу руку. - Сыночка, помоги-ка мне. И потом… Помнишь, тетя Вера лечиться от бесплодия ездила? Она тогда еще тоже квартиру хотела продать.
        - Ну, помню… - Кирилл пока не понял, к чему клонить мать, но смутное подозрение мелькнуло в душе.
        - Папа денег ей дал на операцию, и она вроде как одну комнату нам продала. Ту, маленькую, которая на лоджию выходит. Мы тогда тебя туда прописали. А зря, - пожалела мать. - Ты пока несовершеннолетний, могли бы оспорить сделку.
        Кирилл понял, что жизнь его не совсем закончилась. Он даже пожалел, что не может оказаться у тети Веры прямо сейчас. Вот бы плюнуть в лицо этой новостью Александру и той крысе, которая выставила их из квартиры! Но мать, казалось, читает его мысли.
        - Не вздумай Сашке об этом сказать, - испугано прикрикнула она. - У Саши не должно быть ни малейшего сомнения, что мы все потеряли!
        Это было обидно, но если Кирилл хотел сохранить свое при себе, то надо было молчать.
        Водитель подошел к матери и виноватым голосом произнес:
        - Ну что, мать, мы закончили, за работу бы подкинуть…
        Мать посмотрела на него с такой неприязнью, что водитель попятился, потом скривился и крикнул грузчикам:
        - Садитесь, поехали!
        Один из грузчиков открыл рот, собираясь возмутиться, но водитель не дал ему раскрыть рта.
        - Поехали, я сказал!
        Проводив машину взглядом, Кирилл и мать направились в дом. Ворота были не заперты. Мебель и вещи сгрузили и свалили во дворе, завалив проход на крыльцо, рядом с которым стояла пустая собачья будка. Дом оказался пятистенкой с дворовым пристроем, с наколотыми дровами. Не сказать, что маленький, но небольшой. Окружал дом высокий забор, за которым располагался огород с колодцем и садом. Перед домом - просторная ограда с тропинкой, посыпанная гравием и битым кирпичом, которая упиралась в ворота. Пока рабочие сгружали вещи, снег притоптали, оголив камни. Ко двору примыкала баня и бревенчатый капитальный сарай для домашних животных. В самом дальнем углу находился туалет, в который сходили по очереди, прочувствовав деревенскую жизнь с ее неприглядной неустроенной стороны.
        Вылетев с досадой из туалета, Кирилл едва не упал, запнувшись за незамеченную им цепь. Немного успокоившись, подумал о том, что собаку ему теперь никто не запретит завести, даже если это будут самые шерстяные из собак.
        Ну почему нельзя иметь все сразу?
        Мать проследила за его взглядом и снова поняла, о чем он думает. Ее способность читать его, как открытую книгу, всегда удивляла Кирилла, а иногда расстраивала, особенно если нужно было соврать.
        - Поедем к тете Вере, зайдем на рынок. Купим самую большую собаку, даже если это будет кавказец, - пообещала мать. - Никогда не знаешь, что ждать от людей. Собака нам теперь просто необходима.
        - Мам, ты правда согласишься на собаку? - Кирилл на мгновение забыл, где они находятся.
        - Ну, конечно же, у тебя должны быть какие-то радости, - она заглянула в чулан, посветив фонариком мобильника. - Почему из-за Александра ты должен страдать?
        - Мам, кавказцы дорогие, я на любую согласен, но лучше овчарку, - он вспомнил соседку, которая выводила гулять своего пса.
        - Папа очень хотел собаку, - вспомнила мать. - Когда он на границе служил, у него был Ферзь. Скучал очень. Но из-за моей болезни позволить себе держать животное мы не могли. Всегда чувствовала себя виноватой, - призналась она. - Я ведь тоже люблю животных. Иногда увижу бродяжку, так хочется ее взять, а понимаю, нельзя, и помочь ничем не могу.
        Мать задумалась, помрачнела.
        - Не помогла ни разу, а теперь вот, сама без дома осталась, и все придется начинать заново. Мужа нет, годы не те, и на работу не устроишься, не возьмут нигде с таким букетом болезней, - оперевшись на Кирилла, мать прижала руку к сердцу в новом приступе кашля, присев на диван. - Дождалась на старости лет. Кирюш, ты не казни себя, дай Бог, лишь бы см тобой подобной беды не случилось.
        И только тут Кирилл понял, что мать переживает больше, чем он. Он вдруг отчетливо почувствовал в ее лице раскаяние и неприязнь к Александру, которую она то ли скрывала, то ли подавляла. А еще, наконец, осознал, что они осиротели. Как тогда, на кладбище, после похорон отца. Александр теперь был не тем братом, который катал его на санках, водил в кино и покупал мороженное, и не тот, который учил его разбираться в компьютере и ругал за оставленные где-то варежки. Это был другой, чужой человек, у которого уже не было души. Жестокий, злой, словно подавленный чьей-то волей.
        Неужели он и сейчас не одумается?
        И сразу понял - не одумается. Миллионы людей поступали так же - и не раскаивались. Мысль, что Сашка будет жить в их квартире со своей подругой, снова показалась ему почти невыносимой, отдаваясь болью. Он уже мечтал, чтобы и брат однажды оказался на улице.
        Дом встретил их смолянистым запахом и мудрой настороженностью. Крепкий, с высокими потолками, с некрашеными дубовыми полами. Ни одна червоточина не коснулась потемневших от времени бревен корабельной сосны и лиственницы, будто они были заколдованными. Ни обоев, ни штукатурки, лишь потемневшие, покрытые лаком бревна. Мох, плотно забитый между бревнами, еще сохранил блеклую зеленую окраску, не потемнев со временем.
        В первой половине дома располагались прихожая, две спаленки, горница и кухня. Заглянув в спальню за печью, вход в которую был из прихожей, мысленно обживая ее, Кирилл подумал, что там, пожалуй, поместится и кровать, и стол, и кожаное кресло, доставшееся ему от отца. Одна сторона печи, образуя заднюю стену, обогревала комнату. Тут было уже теплее, чем в остальном доме.
        Горница, с окнами в ограду, оказалась большой - теперь уже удивилась мать. Из горницы вели два прохода - на вместительную кухню окнами в огород, с умывальником в углублении за печью. Умывальник все еще висел на своем месте над треснувшей раковиной, и еще один проход в другую, смежную с прихожей спальню, пожалуй, даже больше, чем первая. Когда-то здесь жила большая семья…
        Мать щелкнула выключателем. Тускло загорелась лампочка. Вернулась на мост, чтобы осмотреть пристрой, который располагался через теплый мост. Сейчас пристрой, в котором вполне можно было жить, был забит наколотыми дровами. Он состоял из одной горницы и кухни. Горница, за счет смещенной к стене печи, оказалась больше той, которая осталась в другой половине дома, такая же в длину, но шире. Зато кухня меньше в половину. Очевидно, мост до строительства пристроя был частью дома, составляя другую его половину. Не обогреваемый, но капитальный, с такими же покрытыми лаком стенами, теплым потолком и некрашеными полами.
        Глава 3
        - Авдотья эту часть дома жильцам сдавала… - прозвучало за спиной. Кирилл и мать от неожиданности вздрогнули и оглянулись.
        Позади них в проходе стояли двое мужчин. Один совершеннейший блондин-альбинос, с красновато-голубыми усталыми глазами, вокруг которых лежала сеточка морщин. Лет тридцати пяти, высокий, плотного спортивного телосложения. Мужественные прямой нос и массивный подбородок.
        Одет… Даже в городе редко встретишь человека, который бы так одевался. Дорогой черный костюм: брюки, жилет, пиджак, желтый галстук в красную полоску под цвет шелковой рубашки, лакированные остроносые утепленные ботинки. Поверх костюма нараспашку рыжая замшевая куртка с меховым воротником. Сам он и голос его показались веселыми, и разглядывал новых жильцов, оценивающе.
        - То родственники нагрянут, то охотники, то лыжники… Места знатные. Отдыхающих летом много бывает. У нас на лето лагерь открывается, из города детей привозят, студенты на практику приезжают, - договорил он, осмотревшись. Заметил коврик перед порогом, вытер ноги.
        Второй оказался невысоким полноватым мужчиной лет пятидесяти с короткими рыжими кудрявыми волосами. Отличали его глубоко посаженные коричневые глаза, с широкими рыжими бровями над ними, и хищный крючковатый нос, который никак не вязался с круглым лицом и яркими веснушками. Щетина придавала ему некоторую диковатость. Одет он был в черную кожаную куртку на меху, застегнутую на молнии до мохерового зеленого шарфа, повязанный толсто на шее, в черные теплые брюки и кожаные теплые ботинки, в которые были заправлены концы брючин. Теплую кожаную меховую фуражку он мял в руках, открыто рассматривая и мать, и Кирилла.
        Блондин-альбинос подошел к матери и протянул руку:
        - Давайте знакомиться, Артур Генрихович Шрахтенберг… Да-да, я немец, - кивнул он головой. - Строили здесь кирпичный завод, влюбился, женился, остался. Вот, руковожу… В прошлом глава местной администрации, сейчас хозяйственник. Выкупил земли, организовал акционерное общество, занимаемся животноводством, выращиванием тепличных культур, лесопереработкой. Да чем мы только не занимаемся, чтобы выжить! Жизнь наша напрямую от предприятия зависит, но иногда жить не дают - воюем потихоньку, - пожаловался он.
        Мать чуть замешкалась, но быстро собралась и протянула руку:
        - Анна Владимировна, Ворон… Бывший врач, дисквалифицирована по инвалидности… астматик. Вы извините, просто я…
        - Не буду скрывать, наслышан и репутацию вашу проверил, - сухо и по-деловому признался Артур Генрихович, и сразу смягчился. - Вы уж извините, что я к вам без приглашения, и вот так сразу… - он виновато улыбнулся, добродушно распахнув руки. - Я как узнал, что к нам врач едет, да еще хирург, профессор, обрадовался. Врача у меня в больнице хорошего нет, девочки молодые, практикантки. Приезжают, уезжают… - он с досадой поморщился. - Пока рожениц до области везем, они у нас еще одного успевают выносить, - пошутил он. - У кого-то аппендицит, кому-то зуб вырвать, а то, бывает, охотники друг друга постреляют. Если вы не сможете, то я, конечно, пойму вас, но нам нужна ваша поддержка. Ну, хотя бы подсказать правильный диагноз… Сами понимаете, девочки приезжают без опыта совсем. Хочу предложить вам взять руководство больницей на себя, - он наивно взмахнул белесыми ресницами и почти выкрикнул, округлив глаза: - Ну нет у нас врачей! - всплеснул руками. - И как заманить - не знаю! А моим людям квалифицированная помощь во как нужна! - резанул себя ладонью по шее. - Пять часов до больницы везем, а если дорогу
перемело…
        Рыжий дяденька кивнул.
        - На той неделе двое скончались, - пожаловался расстроено, прочистив горло легким покашливанием. - Пока из лесу привезли, пока в область доставили… по дороге. Несчастный случай. А недавно еще один от зуба скончался. Флюс вскочил, гной в мозг вытек. Зубного врача из города не дождались.
        Кирилл заметил, как в матери смешались все чувства.
        - А как я… - она растерялась.
        - Да нет же! - опять всплеснул руками Артур Генрихович. - Вы можете вести прием, но, если тяжело, вы только проверяйте девочек. Какой диагноз ставят, что и как… Много хозяйственных вопросов накопилось. Тут профессионал нужен - зубастый и клыкастый. Я ведь не врач, не знаю, что для больницы нужно. Привезли с поля бойца раненого, а у девочек бинта не нашлось, а то инсулин забыли заказать, опять человек помер… Наша власть медицину не жалует, - он горько усмехнулся. - Больница хорошая, есть оборудование, которым даже и не пользуемся. Некому, не знаем для чего да как. К нам ведь и из Захарова то и дело привозят. Кто ногу вывернул, кто сломал, а зимой под лавину попали трое. Нам захаровские помогают, поддерживают, деньги выделяют. Мы хоть с разных областей, но живем тут, как на необитаемом острове. Вы не пугайтесь, газ есть - труба рядом. В позапрошлом году скважину пробурили, теперь и нефть своя. На асфальт или на горючее самое то. Продукцию с комплекса перерабатываем и продаем в соседнюю область, до них ближе. Заводик кирпичный, лесом приторговываем, летом выпуск прессованной доски наладили,
звероферма, комплекс свиноводческий. Все как у людей.
        - А много у вас обслуживает больница? - робко поинтересовалась мать.
        - С захаровскими, пожалуй, тысяч пятнадцать будет. Но специалистов не осталось почти, в город поуезжали, когда настали тяжелые времена. Это сейчас производство работает, а раньше-то ни работы, ни денег. Видели, небось, сколько домов пустует. С тех времен и стоят. Ну, если вы не хотите… - он расстроился, покачав головой.
        - Нет, нет… Нет… - испуганный голос матери сорвался на хрипотцу, она разволновалась. - Я согласна… Просто так неожиданно ваше предложение! Поймите правильно, я думала, никогда не смогу в строй вернуться. Зачем же убивать себя надеждой? - руки матери мелко дрожали.
        Кирилл видел, что ей хотелось закашлять, но она пыталась сдержать кашель, закрыв рот рукой, лицо ее покраснело, вздуваясь жилами.
        - Вот и славно! Вот и договорились! Ну, тогда… - Артур Генрихович протянул ей носовой платок, сложенный вчетверо. - Он чистый, не побрезгуйте. И не стесняйтесь, я знаю, что это за болезнь. Моя жена болела астмой, оттого и переехали сюда. Поначалу-то тоже в городе устроились. И вы знаете, прошла астма, - обнадежил он ее. - Здесь рядом сосновый бор, кедры, горы. А дом у вас хороший, подправим, перестроим, газ проведем. В центре и отопление есть, но сюда не тянем, котельная не справляется. Но мы уже новую закупили. Бригада как раз простаивает, мы древесину еще не скоро будем отправлять, лед через месяц сойдет, не раньше, мы баржами ее вывозим. В старые-то времена сплавляли - всю реку загадили, - опять пожаловался он. - Чистили долго. Хорошо экологи помогли из Гринписа. Я, когда в Германии жил, участвовал в их движении и руководил бригадой быстрого реагирования. Теперь и рыба к нам вернулась, щуку на удочку берут аж возле дома, третий год выпускаем форель. Первый улов отправили на реализацию. Еще один заводик нужен, - он опять развел руками, на этот раз широко. - Так что и лесом обеспечим, и кирпичи
наготовлены. Но вы уж устраивайтесь как-то быстрее, а то скоро посевная. Не приведи господи остаться как прошлом году!
        - С какой-то заразной болезнью всю бригаду в область увезли. Оказалось, пищевое отравление, - пояснил рыжий. - Пока возили туда обратно, неделя прошла, а для посевной неделя - катастрофа.
        - Мы вообще-то специалистам вашего уровня квартиры предлагаем, но у вас дом большой, крепкий. Нам такой, пожалуй, и не построить, - по-хозяйски осмотрелся Артур Генрихович. - Опять же, свободных квартир все равно пока нет. Так что, все законно и в пределах помощи, которую оказываем тем, в ком нуждаемся. Ссудой поможем, материалами. Когда бы нам приступить?
        - Да я хоть завтра! - просияла мать.
        - Ну, завтра, так завтра, - он переглянулся с рыжим. - Определитесь, куда вам и что. Работают ребята быстро, орлы бывалые, быстро управятся. А потом посевная начнется, строительство и сплав - заберу, - предупредил он. - Я вижу крышу надо полностью перекрывать, потолок сырой, видите, течет, - Артур Генрихович прошел по дому, заглянув во все углы. - Дожди начнутся, затопит. Вам в таких условиях жить нельзя. Вы уже весь дом осмотрели?
        - Не надо ссуды, я думаю, найду деньги на крышу. Да мы еще и не смотрели, зашли только. Конечно, переделать тут кое-что надо… - согласилась она.
        - Матвей, ты помоги нашему главврачу. Надо, чтобы вовремя человек к работе приступил. Ой! - спохватился он. - Я, кажется, помощника и правую руку мою не представил. Матвей Васильевич. Их, правых рук, у меня семеро, - улыбнулся он.
        - Можно просто Матвей, привычней как-то, - скромно потупившись, поправил Матвей.
        - Ведет строительство и занимается лесом, - Артур Генрихович кивнул в сторону мужчины с рыжей шевелюрой. - Все вопросы по ремонту решайте с ним.
        После этого он обратился к Матвею:
        - Я машину возьму, еще на завод заеду. А ты отдыхай. Завтра приступай, пока время есть. Возьми всех, кто свободен… Бригада Михеича с лесозаготовок вернулась, посылать в лес до осени не будем, поздно.
        - Надо бы и бригаду Михалыча вернуть, - кивнул Матвей Васильевич. - Болото подтаивает от грунтовых вод, техника может под землю провалиться, не стоит рисковать. Нормальные объемы сделали. Теперь пусть лесники вырубками займутся, готовятся к посадкам. Правда, говорят, кедр у них в питомнике нынче плохо взошел.
        - Лиственницу пусть садят, она быстрее до деловой древесины вырастет, - распорядился Артур Генрихович.
        Артур Генрихович ушел, оставив их втроем. Матвей переминался с ноги на ногу, ждал, пока хозяйка решится на что-нибудь. Мать тоже молчала, не зная с чего начать разговор.
        Матвей начал первым:
        - У вас семья-то большая? - спросил он, осматривая помещение.
        - Я, сын… Кирюш, подойди сюда, - позвала она. - И еще один, Александр. Но его нет, едет где-то. Бросил нас. В общем, попали мы сюда по его милости. Невеста у него отсюда, Ирина Штерн. Связался с ней, и что-то нехорошее с ним происходит, не знаем, что и делать, - мать тяжело вздохнула.
        - Это Родиона племянница? - с ехидцей оскалился Матвей.
        - Его, - кивнула мать.
        - Не вы первая, не вы последняя… Помогают нам с людьми, переселяют в пустующие дома - они многим тут жизнь запоганили, но больных-то нам не шибко надо, - он махнул рукой с улыбочкой - Вы не стесняйтесь, кашляйте, если вам по болезни вашей надо.
        - Ну что, давайте, дом, что ли, осмотрим? - предложила мать. - Или, может быть, с утра?
        Она пошла вперед, Матвей за нею, Кирилл следом.
        Первое, что не понравилось матери, то, что окон было много, но маленькие. Матвей успокоил ее, сказав, что устранить это можно за один день, вставив новые. Лесопилка работала, окна делали на продажу на совесть из качественной древесины, а то и металлопластиковые - тоже были, хранились на складе для коттеджей.
        В другой половине дома потолок был тоже с подтеками. Видимо, крыша провалилась под тяжестью снега. Но, по мнению Матвея, все было поправимо, поскольку основное в доме фундамент и стены, а им сносу не было. Высокий фундамент из кирпича и бетона делал он сам, еще юнец, когда дом только-только строился тридцать лет назад, и хорошо помнил, сколько бетона тогда залили в землю. Строил дом муж Авдотьи, хозяйки дома, когда был председателем Черемушкинского совхоза.
        Потом договорились убрать печь из пристроя, а ту что в доме переложить, чтобы была аккуратная и не такая большая. Газ к каждому дому подводили бесплатно, но Матвей посоветовал одну печь все же оставить. Мало ли что. И посоветовал превратить мост в жилое помещение, пообещав прислать местного архитектора, который проектировал и строил коттеджи. А после того, как слазили на чердак, не осталось сомнения, что крышу надо полностью снимать, снимать потолок, а заодно запланировать теплую мансарду.
        Матвей прикинул и назвал цену, которая приятно удивила мать.
        - Это же так естественно! Материалы свои выделяем, для себя, - рассмеялся он. - Лишнего с себя не возьмем. А бригады за зарплату работают, а не в прибыль. Простаивают, не простаивают - нам все равно платить.
        На время ремонта дома Матвей посоветовал поселиться у кого-нибудь на постое, сложив ценные вещи хоть в ту же баню, поклявшись, что ничего с ними не случится и ни единой мелочи не пропадет, но мать раздумывала недолго, решив пережить это время в бане, обратившись за согласием к Кириллу.
        Кирилл кивнул, задумавшись о чем-то своем. Такого поворота событий он не ждал.
        - Ну и ладно, - согласился Матвей. - Баня, должно быть, хорошая, Родион ее после смерти Авдотьи построил. Он охотник, привозил из города знакомых. Пировали тут. Дома семья, а тут никто не мешал.
        - Это что же, коттедж у меня будет? - обрадовалась мать.
        - Ну… типа того, - развел Матвей руками, неопределенно кивнув в сторону села. - Строим! Видели, какие дома отгрохали? Это в позапрошлом году, как нефть нашли. Для государства непригодная, а нам самое то. Соляра своя, теплицы отапливаем. Решили сразу строить капитальное жилье, чтобы потом не переделывать. Пока для специалистов, но на лето планируем для простых работяг.
        На этом Матвей ушел, потрепав Кирилла по волосам и подмигнув ему:
        - Ну, строитель, готов к работе приступить? Тебе, парень в школу идти, школа у нас хорошая - вот твоя работа! А то отстанешь!
        Когда они остались одни, мать осмотрелась вокруг и задумчиво произнесла:
        - Знаешь, Кирюша, я так боюсь перемен, но нет худа без добра. Вот и на работу, может, вернусь… Это так неожиданно! - она поставила электрический чайник и достала бутерброды, приготовленные еще в городе. Руки у нее все еще дрожали. - Если завтра будут разбирать крышу, нам нужно где-то устроиться на ночь, чтобы рабочим не мешать. Ты посмотри, как там в бане, а то, может, поторопились.
        - Мам, у нас на этот ремонт все деньги уйдут, да?
        - Да, Кирюша, почти все. Но если материал выделят бесплатно, может, что-то останется… Мотоцикл тебе обязательно куплю, на который права не надо, - пообещала она. - На рынке видела, они не дорогие.
        - Скутер? - подсказал Кирилл, внезапно сообразив, что в деревне жизнь не такая уж плохая, если не вспоминать про все остальное.
        - Хотя, лучше бы, конечно, настоящий мотоцикл, - согласилась с его мыслями мать. - Чтобы в школу не опаздывал. Ну и… меня подвезешь иногда. Мы, наверное, красить и оклеивать будем сами. Как считаешь, справимся?
        - Мам, у нас что, есть другой вариант? Ты, правда, думаешь, что мы в бане сможем прожить это время? До лета в ней жить придется.
        В баню пока не заходили, и Кирилл плохо представлял, что она из себя представляет, но с наружи выглядела большой, и предбанник у нее был теплый.
        - Кирюш, у нас разве есть другой вариант? - передразнила его мать. - Давай-ка мы приготовим поесть. А пока я буду готовить, ты мелочевку во двор под крышу сноси, - попросила она. - И тарелки достань. В общем, посмотри, что нам может пригодиться. А мебель попрошу рабочих убрать. Надеюсь, не украдут за ночь. Саша, видимо, не появится сегодня.
        Кирилл занес дров, чтобы подложить в печь и вышел во двор. Было уже темно и слегка подморозило. Он достал из кучи вещей старую зимнюю куртку и надел ее, подождав, пока согреется, вышел во двор. На душе было тяжело. Даже тут Александр повел себя скотиной, будто чужой. Наверное, Кириллу еще не верилось, что теперь это его реальность. Ему вдруг показалось, что он снова спит и видит сон.
        «Не раскисать, не раскисать!» - приказал он себе. Зашел в баню, посветив сотовым телефоном, нашел выключатель и включил свет.
        Баня оказалась на удивление вместительной. Делилась она на три отделения: парную, три на три метра с удобными пологами, помывочную такого же размера, и большой теплый предбанник, примерно, три на шесть метров с утепленной покатой крышей и лестницей на чердак с оконцем. В предбаннике был даже камин, который выходил в парную каменкой. «Ого!» - удивился Кирилл. Большие морозы давно закончились - не замерзнут. Он немного расстроился, когда увидел, сколько пустых бутылок придется выносить. Они были повсюду - и в мешках, и на полу по углам, и на чердаке. «Ее тоже надо бы протопить», - подумал он, поеживаясь от холода. Подбросил в камин несколько сухих березовых поленьев, лежавших тут же, открыл трубу, бросил бересту и поджег. Огонь весело побежал по поленьям, заражая своей беззаботностью.
        От старых хозяев в предбаннике осталась кушетка для массажа, стол и диванчики, обитые дерматином, и узорный шкаф, в котором хранили посуду и напитки. На полу чердака над парной и помывочной валялось много сухих листьев, а на трех поперечных шестах все еще висели веники. Здесь вполне могли поместится кровать и стол для него.
        Кирилл заметил, что бачок под воду совсем пуст, а помыться с дороги не мешало. Он тут же нашел пару ведер, наносил с колодца воды.
        Пока он носил воду, поленья почти прогорели. Подбросил еще охапку дров, прикрыв камин чугунной заслонкой, что открывалась и закрывалась на две створки в разные стороны. Потом вынес бутылки, подмел чердак, собрав сухие листья, бросил в огонь. После этого занялся разбором вещей: выбрал постельное белье, одеяла и матрасы, сложил их отдельно, собрал одежду, аккуратно развесив на чердаке на шестах для веников, сдвинув шесты к стене. Всю прочую мелочевку: книги, игрушки, шкатулки сложил в пространстве между сараем и баней. Выбрал необходимую посуду, разложив в шкафу, остальную оставил там же, куда складывал ненужные пока вещи.
        Наконец, мать позвала его. Она принесла на кухню стулья, постелила на стол скатерть и прибралась. Стало уютно. От печи шло тепло. Мать поинтересовалась, чем он занимался, но, когда он начал рассказывать, заметил, что она почти не слушает его. Мать отстраненно разложила в тарелки макароны и колбасу, и так молча, не разговаривая друг с другом, сели за стол.
        Некоторое время дружно ели.
        - Кирюш, я что-то переживаю за Александра, - наконец, начала она. - Телефон не отвечает. Может, по дороге что случилось? Не в себе был, мог в аварию попасть.
        - Мам, ну ты хоть сейчас его не оправдывай! - Кирилл почувствовал, как в нем закипает возмущение, Мать жалела человека, который просто выкинул их на улицу, как щенят. - Что с ним может случиться? Наслаждается, что нас нет. Ненавижу его!
        Кирилл отвернулся, размазывая по лицу тыльной стороной ладони увлажнившиеся глаза.
        - Кирюша, не смей так говорить! - прикрикнула на него мать, съежившись и опустив плечи. - Если что-то случится, ты об этом очень пожалеешь!
        - Мы с тобой сидим, как два дурака, а они там смеются над нами, - фыркнул Кирилл, бросая ложку. - Мама, ну ты представляешь, они сидят в нашей квартире… Там, где мы сидели с папой, ходят по полу, по которому он катал меня на спине… Или жрут блины и радуются, что Ирка теперь пристроена.
        - Бывает, что люди переезжают, - ровным голосом ответила мать.
        - Они разговаривать с нами не хотят! - рассмеялся Кирилл. - Зачем ты квартиру ему разрешила продать? Ну и пусть бы убили его! Он нам даже про дом наврал, будто ездил его смотреть! Он не смотрел! Он даже не знал, где он находится! И врал мне, глядя в глаза! - вспомнил Кирилл. - А говорил: ой, дом в Черемушках, пригород, на землю новую квартиру купим, рассказывал сказки, как все классно, замечательно, здорово, а где, покажи? - Кирилл скрипнул зубами, сжимая вилку до боли в суставах. - Если бы тут не нужен был врач, кто бы нам помог? Слышала, что Матвей Васильевич сказал? Мы не первые! А представь, если бы нас привезли в полуразрушенный и заколоченный дом, мимо которых проезжали? Наверное, просто испугались, что ты подашь на них в суд. Все же, ты не какая-то работяга. А, может, этот блондинчик пригрозил, с него станется.
        Кирилл отрешенно уставился в тарелку, с ужасом думая о том, что все могло быть много хуже.
        - Тех, кто может подать в суд, обычно убивают, - согласно кивнула мать, словно опять прочитав его мысли. - Если честно, я даже не представляла себе, как это все могло быть, а когда мимо заколоченных домов проезжали, представила. И все же… Знаешь, Кирюш, - она ненадолго задумалась, - а я рада. Сама бы я на переезд в деревню никогда не решилась. И пусть он предал нас, но зла не держу. И ты не держи.
        - Я не хочу больше о Сашке говорить, он мне не брат, - отрезал Кирилл. - Я вырасту, заработаю много денег, и киллера найму, чтобы его убили. Папа ему фирму для нас оставил, а он нас обворовал! Я его ненавижу! Ненавижу!
        Кирилл вдруг почувствовал, что ему становится легче. Боль, которую он держал в себе, выходила наружу с его высказанной ненавистью.
        - Ты как Сашка, он не помнит про нас, а ты все плохое пытаешься забыть. Я видел, как он таскал тебя за волосы, в лицо плевал, как ударил тебя в прихожей, головой об стену! И пусть убьют его! Или ты хочешь, чтобы он еще и тут нас изводил? Да пусть он сдохнет! Сдохнет, как тварь подзаборная! Сволочь он, ненавижу!
        Кирилл вскочил, нервно подойдя к окну. Уперевшись рукой в косяк, уставился в непроницаемую темноту за окном. Его трясло, руки его дрожали, слезы бежали сами собой - и он ничего не мог с собой поделать. Его вдруг охватила глухая ярость.
        Мать оставила еду, подошла сзади и погладила. Кирилл отмахнулся. Тогда она с силой схватила его руку и прижала к себе, не давая вырваться.
        - Кирюша, сейчас же замолчи! - она говорила горячо и в самое ухо, погрозив пальцем перед лицом. - Люди иногда болеют. Может быть, у него травма, о которой мы не знаем? Может, загипнотизировали его? А кто ему поможет, кроме нас? Ну, все, все! Все! - мать держала его и гладила по голове. - Подумай, почему люди попадают в секты и ведут себя, как наш Сашка? Как будто булавку ему в голову воткнули… Мне бы раньше об этом догадаться, - укорила она сама себя.
        Кирилл уже не плакал, но всхлипывал заложенным носом. Он насторожился при слове «булавка». Чувство тревоги кольнуло в самое сердце. Он вдруг обрывочно вспомнил свой сон, и незнакомые лица мелькнули перед глазами.
        - Почему ты это сказала? - серьезным голосом спросил Кирилл.
        - Что сказала? - не поняла мать вопроса.
        - Ну, про булавку? - пояснил Кирилл.
        - А-а-а! Сказка такая есть про Финиста ясного сокола, - мать вздохнула и потянула его за собой за стол, усаживая. - Там жена втыкает Финисту в голову булавку, и он забывает о самом дорогом, о девушке, которую любил.
        - Странное чувство, как будто не сказка это, а моя жизнь, - с горечью усмехнулся Кирилл, хлюпнув носом. - Во сне я что-то видел, как раз перед тем, как нам сюда уезжать. Странный был сон, подробности не помню, но такой реальный, будто все на самом деле происходило, как в жизни.
        - Кирюша, ну хоть ты меня не пугай! - умоляюще воскликнула мать. - У нас Сашка ненормальный, если еще ты будешь ненормальным, я не вынесу!
        Рассердившись друг на друга, продолжили ужинать. Кирилл с матерью согласиться не мог, хоть и отошел от обиды на нее. И когда вдруг почувствовал, как мать мягко дотронулась до его ноги под столом, не сдержался.
        - Мам, - он оттолкнул ее. - Не приставай, ты не заставишь меня Сашку любить!
        - Что? - вскинулась в недоумении мать. - Я пристаю к тебе?
        - А зачем ты мне ногу трогала? - сердито разошелся Кирилл. - Ну не делай вид…
        - Я? - мать подняла скатерть и заглянула под стол. - Ой! - глаза ее удивленно округлились.
        Кирилл тоже заглянул под стол.
        Из-под стола на него таращился огромный кот. Черный, как смоль, и пушистый, как кавказец. С минуту кот и Кирилл сверлили друг друга взглядом. Хвост кота качался из стороны в сторону, ударяя по полу. Кирилл вздрогнул, когда кот вдруг подмигнул и как-то неестественно, будто бы ухмыльнулся, сверкнул недобрым красноватым угольком в другом глазу.
        - Это не кот, посмотри на него! - мать всплеснула руками, озадаченно прижав их груди, очевидно, испытывая те же чувства. В сомнении покачала головой. - Это пантера! Или пума. Может, рысь? Тут лес недалеко.
        - Мам, для пантеры он толстоват и маловат. Иди сюда! Кис-кис!
        Кирилл протянул руки, но кот попятился и отпрыгнул назад без разворота. Кирилл отодвинул стул, полез под стол и… кота нигде не было.
        - Мам, куда он девался? Это какой-то неправильный кот…
        - Не знаю, - мать тоже начала поиски кота. - Кис-кис-кис…
        Но кот как сквозь землю провалился, исчезнув у них на глазах.
        - Мам, пойдем спать, нам вставать рано, - Кирилл, наконец, прекратил поиски кота. - Я в бане нам приготовил, найдем его завтра, может он под полом?
        - А я все думала, откуда это удивительное ощущение, что за мной наблюдают, - задумчиво проговорила мать. - Это, наверное, он нас встречал. Интересно, давно он тут? Явно не голодал. Жаль, что молока не взяла и колбасы не осталось.
        - У меня тоже такое чувство было, - признался Кирилл, зевая. Разговаривать ему не хотелось, он устал, глаза слипались. Наверное, было уже далеко за полночь. - Мам, я спать хочу!
        - Ну, пошли, сынок, пошли. Я тут завтра приберу, - кивнула она.
        Глава 4
        Кирилл проснулся и высунул голову из-под одеяла.
        Он лежал на чердаке, где постелила мать. Поднять на чердак кровать не успели, было слишком поздно. Часы показывали одиннадцать. Рядом лежала аккуратно сложенная одежда. Он встал, спустился в предбанник. Мать, пока он спал, сделала из него жилую комнату. Расставила стол и стулья, втиснула пару кресел и раскладной диван, расставила на полке книги. Кирилл удивился: в углу стоял холодильник - как же она его втащила? На столе стояла трехлитровая банка с молоком, батон хлеба, открытая и початая банка тушенки, вареный картофель и яйца.
        Интересно, где она это все взяла?
        Он налил себе теплой воды в ковш, достал мыло, щетку, зубную пасту и вышел к колодцу, осматривая территорию.
        Часть огорода за колодцем занимал разросшийся сад. Рабочие уже разбирали крышу, сбрасывая вниз гнилые доски и снимали слой утепления из земли. По крайне мере, стало понятно, кто помог матери затащить холодильник и мебель. Еще несколько человек работали в доме. Дом стоял без окон и без дверей, которые уже успели достать.
        Матери нигде поблизости не было…
        Он вернулся в баню, сделал бутерброд и заметил записку. Мать предупреждала, что ушла в больницу знакомиться с персоналом и оформлять соответствующие документы, и просила сразу ей позвонить, если появится Александр.
        Отодвинул записку - это было в ее духе. В прежние времена она дневала и ночевала на работе, проводя там основную часть своего времени, особенно после того, как отца, который забирал ее домой, не стало. Так что он привык быть предоставленным сам себе. Вышел за ограду, рассматривая следы на снегу. Нет, брат не приезжал, с вечера остались следы машины, на которой приезжали Артур Генрихович с Матвеем и той, которая привезла их сюда, других он не заметил. За ночь от обиды не осталось и следа, уступившей место тревоге. Сердце кольнуло, теперь он тоже беспокоился. Кирилл не мог думать об Александре хорошо, но в глубине души он верил, что даже такой, каким брат был сейчас, он не мог поступить с ними так без причины. Еще вчера Кирилл был уверен, что брат находится в доме невесты, но сейчас он сомневался. Зачем он им теперь нужен? Он и дня там не продержится.
        Время тянулось медленно. До обеда Александр так и не появился и на звонки не отвечал, но по крайне мере, сигнал теперь проходил. Первое, что пришло на ум, рассмотреть дом получше, изучив территорию, на которой он располагался. Кирилл оделся потеплее, обошел дом вокруг.
        Дом рушили на глазах, и выглядел он не лучше заколоченных и полуразрушенных, что стояли неподалеку. Несколько человек выносили кирпичи, разбирая печи - работа шла полным ходом. Но это обстоятельство ничуть не обрадовало - теперь у него не осталось и того дома, который подсунули им вместо их квартиры. Разве что баня, малопригодная для жилья. Вокруг дома образовались кучи строительного мусора - доски, земля, вещи, оставшихся от прежних хозяев. Рабочие с любопытством разглядывали его, что-то обсуждая между собой, посматривая с любопытством в его сторону. Это было неприятно, но прятаться в бане не хотелось, да и за вещами нужно было присматривать.
        - Эй, пацан, ты близко не подходи, доской попадут, убьешься… - крикнули ему.
        - Ты бы пока свое собрал, а то мужики мебель перенесли, а о тряпках и всякой мелочи я не стал просить - завалят или поломают, - попросил, наверное, бригадир. - Ты в стайку на пол брось чего-нибудь, да и сноси туда. А то прям посреди двора все валяется - завалим, измараем, потопчем.
        - Тут где-то Леха с Серегой бегали, помогут, - подошел дядя Матвей, сунул пальцы в рот и громко свистнул.
        Из-за угла дома выскочили двое пацанов. Один, долговязый, - его ровесник. Выглядел он озабоченным, в рабочей одежде, чем-то похожий на Матвея Васильевича. Сын, наверное, решил Кирилл. Второй был года на три младше, коренастый крепыш. И оба рыжие.
        - Идите сюда! Знакомьтесь, сосед наш будет, - нахмурившись, сообщил им Матвей Васильевич. - Хотели чем-то заняться, вот и помогите парню.
        Оба смотрели на Кирилла приветливо, улыбаясь.
        - Я Леха, а он Серега, а тебя Кирюха зовут, мы уже знаем, - представился тот, что был помладше. - А мы твою мамку видели. Она сначала брата вашего искала, а потом в больницу пошла, - сообщил он.
        Тот, что был постарше, дернул брата за пальто, потянув на себя.
        - Думаешь, он не знает? Давай показывай, чего там у тебя, - развязно попросил парень. Сергей старался выглядеть взросло, говорил нарочито грубоватым голосом. - Дядя Матвей сказал, надо вещи сносить.
        Кирилл сразу представил, как мать обзванивает больницы и знакомых. И заволновался, вспомнив слова, брошенные в запальчивости. Значит, у Штернов Сашки действительно не было, иначе мать обязательно сообщила бы об этом. После того, как жизнь немного наладилась, смерти Александру он уже не желал. Конечно, если еще раз поднимет на мать руку, лучше его убить, но прежний Александр не позволял себе даже грубого слова.
        И внезапно поймал себя на мысли, что думает, как мать.
        Ребята, увидев его обеспокоенное лицо, смотрели на него с тревогой, поняв, что сболтнули что-то лишнее. Не говоря ни слова, Кирилл быстро вернулся в баню, вытащил сотовый телефон из сумки, набрал номер матери.
        - Кирюш, Саша вернулся? - услышал он голос матери, в котором чувствовалась надежда.
        - Нет… а ты… не нашла его?
        - Нет, но соседи видели, что его новая машина стоит под окнами во дворе, там, где раньше наша стояла. Я просила их сходить к нам, там Ирина и этот… Они сказали, что Саша еще вчера ушел из дома. Они поссорились. Я звонила им, но на мои звонки не отвечают, - пожаловалась мать. - Один раз только сказали, чтобы я их больше не доставала. И Саша трубку не берет. Как бы чего не сделал с собой.
        - Может, телефон в квартире оставил, - предположил Кирилл, почувствовав облегчение. - Мам, а ты скоро вернешься?
        - Ну… - мать замялась. - Девочки попросили им помочь… Ознакомилась с картами, сейчас у меня обход. Тут трое тяжело больных. Один с печенью, у одного перелом, а третий с ножевыми ранениями. Его на дороге подобрали, личность пока не установили, выясняют. Крови много потерял.
        Надолго, усмехнулся Кирилл. Мать принялась за старое. Но, по крайне мере, для нее жизнь вошла в привычное русло. Он порадовался. Хоть что-то хорошее. Когда она работала, ее болезни отступали.
        - Ты покушал? - строго спросила мать.
        - Да, мам, за меня не переживай, я в порядке. Ты позвони мне, если Сашка объявится.
        - Обязательно, - пообещала мать. - Кота не забудь покормить, оставь ему блюдечко с молоком. Может, поест… Говорят, семейство кошачьих в доме к отсутствию мышей… - пошутила она.
        Леха с Серегой стояли около двери, не решаясь ни войти, ни уйти, препираясь друг с другом. Кирилл тоже молчал, не зная, как начать разговор. Ему было неудобно, что чужие люди будут на него работать, отплатить ему было нечем, но, глядя на вещи, сваленные в беспорядке, он понимал, что нуждается в помощи - вещей было много. Их уже и потоптали, и завалили землей с чердака. А ребят, кажется, больше интересовал вопрос, почему он так удручен, почему не рад тому обстоятельству, что он в Черемушках.
        - А мы там живем! - младший Леха выскочил за открытые настежь ворота, показав в сторону дома с красной крышей через две улицы. Дом почти не был виден, и Леха направился к забору, чтобы Кирилл мог получше его рассмотреть, надеясь, что тот последует за ним.
        - Дядя Матвей - мамин брат, - объяснил Сергей. - Он с нами живет, только вход в квартиру у него с другой стороны. У нас дом двухквартирный.
        Кирилл пошел вслед за ребятами. Дом ребят был большой и новый, из красного кирпича.
        - А у нас в городе квартира была. И лоджия. А в подвале клуб компьютерный…. - Кирилл с горечью вспомнил оставленную квартиру. Забытая за ночь обида вспыхнула с новой силой, но не такая злая, как прежде.
        - И что сюда переехали? Из города к нам не переезжают. Обычно, наоборот, - удивился Серега.
        Леха толкнул его в бок.
        - Говорят, у вас мать больная, а брат пьет и деньги проиграл… Много. Он на Ирке Яшихиной собирался жениться.
        - Яшихиной? - удивился Кирилл.
        - У нее отца зовут Яша… Яков Самсонович. Она уже третьего в деревню переселила, а сами все в город потихоньку переезжают. Сначала дядя ее, Родион Агапович, потом сестра, теперь вот и мать собралась. Один жених уже уехал, не стал жить, а один дурак дураком, им с сестрой вернуться некуда.
        Кирилл почувствовал, как жаром налилось лицо, представив, как над ними смеется все село - все те люди, которые работали на доме. Он был готов провалиться сквозь землю. Эти двое, пожалуй, единственные, кто отнесся к нему по-человечески, проявляя любопытство и сочувствие.
        - Как третьего? - прищурился Кирилл. - Сашка наш - третий?
        - Ну да, - без обиняков подтвердил Леха. - Дядя Матвей и дядя Артур, когда узнали, возмущались очень. Даже предупредить вас хотели, но потом, когда выяснил, что мамка у вас болеет, да еще врач… Она у тебя доктор докторов?
        - Доктор медицинских наук. Она профессор, преподавала в медицинской академии, - объяснил Кирилл.
        - Ну вот, доктор докторов, - согласно кивнули оба. - Решили, что не надо вмешиваться, вашей мамке здесь лучше будет. Только с Родионом сильно ругались. Я сам слышал, как они обещали его засудить, если вам другой дом продадут или по высокой цене, - подтвердили ребята догадку Кирилла. - Они-то сначала вон тот хотели подсунуть, - Серега показал на покосившийся домик неподалеку.
        Кирилл ужаснулся, облившись кровью.
        - … и все черемуховцы на суд поедут, - долетело до него. - Вот они и испугались!
        - А правда, у тебя мамка докторов лечит? - с любопытством подивился Леха.
        - Не докторов… А доктор медицинских наук, - раздраженно поправил Кирилл. Парень учился в пятом классе, а не разбирался в таких элементарных вещах. - Она придумала операцию, которая лечит у людей то, что раньше не лечили. Она хирург, но может и терапевтом, и стоматологом, и анестезиологом. Прошла обучение, как врач общей специализации, заведовала хирургическим отделением в областной больнице.
        - Ух, здорово! - Серега уважительно посмотрел на Кирилла, и тут же перевел тему: - А у нас дома есть компьютер, нам дядя Матвей подарил на прошлый новый год.
        Удрученный вид Кирилла ребята, очевидно, отнесли на свой счет.
        - У меня тоже… и у мамы есть, свой, она на нем докторскую диссертацию писала, - не думать о сплетнях не получалось, лицо у Кирилла продолжало гореть. - А кто те двое? Ну… перед Сашкой?
        - Да, ладно, не парься, - пренебрежительно махнул рукой Серега. - Штерны у Авдотьи учились колдовать, а она, знаешь ли, сильная была ведьма, - в голосе его прозвучала гордость. - К ней из города приезжали лечиться. Говорят, у нее черти в подполье жили, и петух по ночам кукарекал!
        Оба парня уставились на Кирилла выжидательно, с масляным любопытством, дожидаясь подробностей.
        - Колдунья? - Кирилл забыл о том, что убит горем. - Какая Авдотья?
        - Как, какая? Вы ж в ее доме живете, - изумился Серега непросвещенности Кирилла. - Ее мертвой нашли, а потом Родион ее дом на себя переписал.
        - Ей голову проломили! Крови море было! - возбужденно и почему-то полушепотом поведал Леха, таинственно и влажно сверкнув глазами. - Лежала, как живая! Не дышала только. Я сам видел, мы с дядей Матвеем приходили. Врач сказал, старая она, чтобы вскрытие делать, так и оставили в дома. Только покойников нельзя одних оставлять, а эти… - он таинственно помолчал. - А когда утром пришли, она пропала.
        - Нет, гроб-то похоронили… Но не открывали! - подтвердил Серега.
        - Говорят, будто с того дня ее видят то тут, то там, все больше в захаровской стороне, - опять с заговорщическим и таинственным видом поведал Леха. - А еще говорят, что черти ее утащили, а душа бродит, раз свои колдовские способности не передала никому. Колдунам просто так нельзя умирать.
        - Врут, наверное, - постарался разрядить обстановку более спокойный и уравновешенный Серега. - Точно никто не знает. Ее родственники потом весь дом перерыли, все искали чего-то. Деньги, наверное. Раз лечиться приезжали, платили, наверное, хорошо. Прятала где-нибудь. У нее в доме точно клад зарыт.
        - И что, нашли? - известие о кладе ему понравилось, надо было сначала самим осмотреться - деньги бы им не помешали.
        - Наверное. На что-то же они покупают квартиры - они дорого стоят, - ответил Леха расстроено. - Мы с утра тут все углы облазили, нет ничего.
        - Без меня! - возмутился Кирилл. - Клад принадлежит тому, на чьей он земле. Если дом наш, то и клад наш!
        - Ваши только двадцать пять процентов, и то, если найдете, - уверенно заявил Леха. - Остальные - государственная собственность! Но мы бы не отдали, - помечтал он. - Я бы себе мотоцикл купил! Мне еще в прошлом году обещали.
        - Можно за грибами ездить и за ягодами, а еще на рыбалку! - поддержал его Серега. - Если в медвежий угол, то можно с сетью, там ни за что не поймают. Главное посмотреть, кто из егерей дома, - добавил он уверенно, проявляя деловую хватку.
        - А если дядя Матвей узнает, что вы баклуши бьете, он вас с собой в следующий раз и на катере не возьмет, - строго прозвучало за спиной. - Бездельничаете? Клады ищите? А пока ищите, убытки растут!
        Матвей Васильевич выглядел сердито, но глаза его смеялись.
        Виновато спохватившись, ребята переглянулись и вернулись во двор.
        Сначала уложили настил из досок в сарае, куда перенесли коробки с книгами, мягкими игрушками, одежду, которая пока была не нужна. Стиральную машину Кирилл занес в предбанник, там же разложили прочую бытовую технику, которая могла им понадобиться. Утюг, миксер, кухонный комбайн, мамину швейную машинку, электроплитку, приобретенную накануне переезда, чайник. Диваны и кресла покрыли газетами и картоном от разобранных коробок.
        На ужин ребята пригласили Кирилла к себе. По дороге оба наперебой рассказывали, как замечательно жить в Черемушках, особенно летом, пообещав взять на танцы. Первым делом, его просветили, которые из девчонок уже заняты, а которые еще свободны, которые соглашаются целоваться и на кое-что еще, а к которым лучше не соваться, и пообещали сходить с ним за реку, чтобы показать новые Черемушки - бывшее село Яровое.
        В гостях Кирилл познакомился с черной и лохматой собакой Мальвой, весело машущей хвостом. Потягиваясь, собака вылезла им навстречу из своей будки, обнюхала и залезла обратно, прихватив кость, брошенную в миску.
        Родители Лехи и Сереги оказались очень мягкими и сердечными людьми, замучив Кирилла расспросами, как они провели первую ночь. Кирилл уже подозревал, что и им не терпелось услышать, не беспокоили ли их черти. И долго возмущаясь, искренне жалея мать, пытаясь его убедить, что жизнь в Черемушках не так плоха. Оптимизма ребят и их родителей Кирилл не разделял, но день прошел незаметно.
        Когда Кирилл вернулся, люди еще работали, и разошлись, когда стало совсем темно. От дома остался один сруб. Мать хлопотала по хозяйству. По ее спокойному виду Кирилл догадался, что Александр нашелся. Это обстоятельство добавило ему уверенности. Ему очень хотелось расспросить ее, но в присутствии Матвея Васильевича, заглянувшего на огонек, он не решился. Мать расспрашивала Матвея Васильевича про работу и вакансии на их предприятиях, из чего сделал вывод, что с Сашкой все в порядке.
        На четвертый день, вечером, когда, наконец, они остались одни, он рассказал матери о своих новых знакомых, и о том, что узнал об истории дома и о семейке новых родственников, с которыми вряд ли породнятся.
        Над его мечтой о кладе, мать откровенно посмеялась, щелкнув по носу.
        - Какой же ты у меня еще маленький! Давай-ка спать ложись, завтра разбужу рано. Собирай портфель. Документы я директору отдала. Кстати, школа мне понравилась.
        Кирилл пытался запротестовать, ему хотелось дождаться Александра, но мать заявила, что сначала сама поговорит с ним, и Кириллу лучше при этом не присутствовать.
        Спорить с матерью было бесполезно, и, наверное, она была права. Тяжело вздохнув, Кирилл отправился на чердак, по дороге заглянув в холодный дощатый пристрой к бане, в котором лежали дрова. Блюдечко с молоком осталось нетронутым. Тот факт, что кот не появился, пренебрегая дарами, его огорчил. Он не забыл, что теперь мог позволить себе иметь животное, но кот, скорее всего, был соседским.
        А жаль, кот ему понравился.
        Уже в полудреме он услышал, как приехал брат. Голоса матери и Александра внизу, в предбаннике смешались в приглушенном разговоре. Мать была твердой, а Александр на этот раз больше молчал, покаявшись, что видел не этот, а другой дом, и что сделку доверил риелторам, которые готовили и документы, и сдавали их в регистрационную палату, а он не проверил как следует, не заметив, что там, в адресе, вписан другой район.
        Поняв, что разговор происходит не на повышенных тонах, Кирилл успокоился. Он еще не знал, что скажет брату, но был рад, что тот наконец-то с ними. Теперь, когда Александр не сможет играть на игровых автоматах, появилась надежда, что брат изменится, и, возможно, разлюбит Ирину, узнав правду не от них, а от людей. Конечно, Александр будет расстроен, но если они будут вместе, то помогут пережить тяжелое для него время - на то они и семья. Только так он мог вернуться к ним - через боль.
        Засыпал Кирилл с надеждой.
        На следующий день Кирилла разбудили ни свет, ни заря. Он попробовал заупрямиться, чтобы остаться с рабочими, но в ответ прозвучало твердое материнское «нет!».
        В последнее время брат и мать редко были так единодушны, что не могло не радовать. Пришлось подчиниться.
        Мать хозяйничала. Предбанник выглядел по-домашнему. Даже каждому нашелся угол. Александра мать поселила в помывочной, переделанной в спаленку. На полу растеплили ковер и на окно повесили штору.
        Спустившись вниз, Кирилл заметил, что Матвей и мать занимаются чертежами, обсуждая проект реконструкции дома. Мать изредка обращалась за советами и к Александру, пытаясь привлечь к обсуждению, но тот пялился в телевизор, оставаясь равнодушным. Сидел на диване, подавлено уставившись в пространство, машинально переключая каналы. Мать и Александр уже поели, Матвей пил кофе в процессе обсуждения, так что Кирилл завтракал в одиночестве.
        Наконец, мать и Матвей до чего-то договорились - мать протянула лист Александру, попросив:
        - Саш, мне кажется, в данном случае мы сэкономим, а результат получим тот же. Посчитай, сколько надо будет материала.
        Александр взял чертеж из рук матери, повертел в руках. Бросил матери, отодвинувшись.
        - Понятия не имею… - с тем же равнодушием пожал плечами, снова уставившись в телевизор.
        - Лучше уж скажи, чтобы отстали, - Кирилл почувствовал раздражение. - Мам, он же не собирается жить с нами. Да, Сашка? Он в нашей квартире жить собирается со своей Иркой! Наверное, не знает еще, что он у нее третий городской дурачок. В этом селе. А сколько их вообще было, никто не знает. Ну, давай, иди, живи, что тогда тут делаешь?
        - Ты че привязался? - бросил Александр со злостью. - Да, мы поссорились, да, я собираюсь вернуться в город, да, я не собираюсь жить здесь… Даже если не с Ириной, я все равно здесь жить не собираюсь! - заявил он твердо. - Ирина не заставляла меня играть на автоматах. Сказали бы спасибо, что Родион Самсонович помог выкупить квартиру, - взвинчено прикрикнул он. - Конечно, с домом он поступил… Но я его понимаю. Я съездил, посмотрел, район мне понравился. Откуда им было знать, что я понятия не имею, где это? Если я вам не нужен, - Александр вскочил, беспорядочно бросая в сумку то, что попадало ему под руку, - хорошо, замечательно, я уезжаю!
        - Саша, а ты не хочешь предварительно поговорить с людьми, которые такими же умными словами бросаются? - вступил в разговор Матвей с насмешкой. - Мы тут не год, не два, всю жизнь на семейку эту любуемся.
        - А ты кто такой, чтобы я вас слушал? - остановился Александр, с неприязнью уставившись на Матвея Васильевича. Подошел к столу, протянул руку за ключами от машины.
        Матвей перехватил ключи, надел на палец, кивнул на стул. Кирилл облился холодной испариной: Сашка был в полтора раза крупнее дяди Матвея.
        - Сядь! - приказал он. - Машина матери пригодится. У нас летом грибы, ягоды, веники, охота и рыбалка, а автобусы рейсовые в лес не ходят. Ты уже достаточно в ту семью отдал, и остановиться без специальной помощи не сможешь. Ты еще документы на машину оставь, пожалуйста, - попросил строгим голосом. - Давай посчитаем… Я твоей маме верю. Офис, база… Сколько это? Двадцать миллионов? Техники… четыре камаза, строительный кран… Еще пятнадцать. Квартира четырехкомнатная - еще семь. Итого сорок два. Тебе не кажется странным, что все это теперь принадлежит Родиону? Машина у него новая, квартира… Повезло ему нарваться на бизнесмена! И как-то так получилось, что все твои долги точнехонько уложились в то, что у вас с матерью было!
        - И что, ну забрали машину… Надеетесь, что начну собирать ваши сплетни? - усмехнулся Александр, внезапно натолкнувшись на сопротивление. Очевидно, он помнил, что Матвей Васильевич здесь был начальником и пользовался уважением, а там, за дверью было не меньше пятидесяти человек, которые скрутят его в одно мгновение. - Да кто вы такой, чтобы меня учить? Документы надо? - Александр гневно вывалил вещи из дорожной сумки, швырнул пакет с документами в Матвея. - Подавитесь! Что тебе еще, мужик? Поселиться здесь решил? Ну-ну! - он перевел взгляд на мать, внезапно меняясь. Теперь лицо его исказила ухмылка. - Мать, ты с ним уже переспала, или этот деревенский урод пока только подъезды делает? Собираешься подобрать это деревенское чмо?
        Матвей спокойно подобрал документы, и встал напротив Александра. Александр раскраснелся, кривился, сжимая кулаки, но дядя Матвей был спокоен, как удав. Глаза матери тоже налились кровью ненависти и презрения.
        - Сашенька, а где ж мне лучше-то взять? - ядовито процедила она. - Ты ж меня в эту деревню… Из-за деревенской шмары! Я еще не старая, мне едва за сорок пять. Я, знаешь ли, ягодка опять! В моем возрасте бабы еще деток рожают! Так что, ты иди, иди, а мы тут как-нибудь сами, без тебя! Все, что можно было - все в твоей новой семье, из-за которой ты нас еще убьешь… Иди! Мне, вон, Кирюшу надо от тебя спасать. Не собираемся мы хоть как-то судиться и рядиться. Бог вам судья! Матвей, отдай ему ключи, пусть уезжает!
        - Давай, - Александр протянул руку.
        - Отдам, но сначала посидишь и послушаешь одного человека, - холодно заявил Матвей, открыл дверь и попросил: - Славу позовите!
        Через несколько тревожных и гнетущих минут в комнату зашел парень, лет двадцати пяти, одного возраста с Александром. Одет он был в зеленого цвета ватник и такие же штаны. Внешность обыкновенная, но спустя мгновение Александр задергался, стараясь на парня не смотреть. Изо рта Славы текла слюна, руки дрожали, глаз подергивался.
        Кирилл застыл, впервые увидев человека, место которого было в психиатрической клинике.
        - Вы что-то хотели, дядя Матвей? - спросил парень и как-то странно начал моргать.
        - И что, мне надо слушать это урода? - Александр усмехнулся, разваливаясь в кресле, сложив ногу на ногу, оскаливаясь в усмешке. - Ну, начинай!
        - Этот урод, жертва твоей необычайно умной невесты, - дядя Матвей тоже ухмыльнулся и посмотрел на Александра свысока. - В свое время, то бишь, три года назад, это был очень интересный молодой человек, - Матвей обратился к Славе. - Как твою девушку зовут?
        - Ирина Штерн, - слегка заикаясь, сказал Слава. - Она не будет любить вас, если вы станете говорить о ней плохо… - парень затряс головой и сунул в рот палец, кусая его до крови, но как будто не чувствуя боли.
        - С кем теперь Ирина, невеста твоя? - ласково спросил Матвей.
        - Здесь! - блаженно улыбнулся парень, показав на свою голову. - Смотрит на меня сверху, - у парня вдруг покатились слезы, он уперся в стену и начал биться головой. Пена изо рта у него не шла, но он держался руками за голову, царапая себе глаза, повалился на пол, начиная дергаться в конвульсии.
        Александр брезгливо от него отодвинулся.
        - Ты что несешь, козел! - лицо у Александра вытянулось.
        - А теперь я расскажу его историю… На, Славик, поешь, - устало вздохнул Матвей, присаживаясь на стул и протягивая Славе бублик и кружку кофе, когда тот пришел в себя. Он снова улыбался, как будто не помнил, что с ним только что произошло, только улыбка была блаженная.
        - Закончил парень институт. Горный. Познакомился с Ириной, привел в дом. Сначала воровать начал у родителей. А потом мать узнала, что спит она не только с сыном, но и с отцом. Пробовала выгнать, а получилось наоборот - отец их выгнал. И жену, и дочь, и сына. Вот тогда-то Ирина и предложила их отцу купить им полуразвалившуюся хибарку в Черемушках, а, чтобы квартиру не отсудили, оформить ее на себя. Такая вот… история!
        Александр криво усмехался, но сидел на месте, не пытаясь встать.
        - Кстати, матери твоей развалюху готовили не лучше, - с насмешкой продолжил дядя Матвей. - Можешь посмотреть на нее, ее хорошо отсюда видно. И поверь, если бы не вмешался Артур Генрихович, жить бы вам на улице! - закончил он.
        - У него же черепно-мозговая травма, - заикаясь, вдруг заговорила мать, подсаживаясь к Славе, погладив его и пододвинув тарелку с сушками.
        - Но доказать мы ничего не можем, - бросил с неприязнью дядя Матвей.
        - Его в больницу надо, - предложила мать.
        - Не надо, заколют его там, хуже только сделают, - решительно воспротивился Матвей. - Сами поднимем, сейчас получше уже стало. Держу его в бригаде, чтобы среди людей был. То поднесет, то переложит, все какие-то деньги. Он еще по инвалидности получает, мы ему пенсию истребовали. Понимать что-то начал, а то вовсе памяти не было. Авдотья - та умела лечить, - он с сожалением покачал головой. - Это болезнь со временем проходит иногда.
        - А что же они, ссорились? - поинтересовалась мать. - Она вроде им как бабушка?
        - Да нет, - поморщился Матвей. - Отца она приветила, жили лет шесть. Тогда и дом построили. А потом муж ее бывшую жену с пацанами привез. Поначалу вроде как, чтобы не мыкались одна, чтобы дети были рядом. Авдотья добрая была, жалостливая. Встретила бывшую по-человечески, привечала, а как муж умер, помогала с сыновьями, учила. Они не родные ей.
        Он снова обратился к Александру, успокоившись.
        - Иди, я даже рад. Когда черепушку пробьют, наверное, суд примет во внимание, что двое удивительно одинаково выглядят и мыслят, и оба собирались жениться на одной и той же девушке.
        - Хм, - Александр все еще улыбался, но в глазах его застыл испуг. - Вы хотите сказать… И что? Это ничего не доказывает, вы сами сказали… Не Иринка их из дома выгнала, а отец.
        - По непонятным причинам, вскоре отец их умер, прострелил себе голову, - словно бы наслаждаясь, продолжил Матвей Васильевич, кивнув на Славу. - И странно, да, когда Славка узнал, что отца нет, поехал Ирину искать. А вернулся к нам - вот такой! Мать у них тоже умерла. Сердце не выдержало, когда поняла, что с сыном сделали. Только сестра у него и осталась. Иди-ка сюда, - Матвей взял руку Александра против его воли и положил ее на лоб Славы, пальцем поводив по черепу, успокаивая Славика, который испуганно вздрогнул.
        Александр тут же отдернул руку, побледнев.
        - Что там? - мать тоже склонилась над парнем. И тоже побледнела, как полотно. - Боже мой! Боже мой! Но это же… - она сдавленно вздохнула, прохрипев, повалилась рядом, стараясь дышать глубоко. - Такое мог сделать только врач! Боже мой, лоботомия!
        - Такое могут сделать деньги. Большие деньги, которые вы им оставили.
        Александр теперь сидел с вытянутым лицом. Кирилл не удержался и тоже пощупал то место на лбу, которое так напугало и мать, и брата. На лбу парня, чуть выше переносицы, в черепе прощупывалась ровная круглая дырка чуть меньше сантиметра в диаметре.
        - Саша, посмотри на себя со стороны, - Матвей показал рукой на его лоб. - Ты выставил мать и брата из квартиры. Ради людей, которых знаешь всего год. Что они тебе дали? Покажи мне здесь хоть одну вещь, которая принадлежала бы им. Так за что ты так стараешься их оправдать? Почему плюешь на людей, которые тебя любят?
        - Дом, - произнес Александр автоматически, наморщив лоб.
        - Дом куплен, причем за большие деньги! - констатировал Матвей Васильевич. - В сорок два миллиона он вам обошелся. Он таких денег не стоит. Ты хоть какие-то чувства брата и матери чувствуешь? - с жалостью спросил он. - Нет? А почему? Это внушение, гипноз, приказ. Саша, ты у нас уже третий такой в деревне. Мы ведь и бабушку их, Авдотью, хорошо знали - и каждый скажет, знахарка была сильная. И порчу умела напускать. Поначалу учила она их, они ведь не сразу такими стали. Свой-то сын у нее погиб, когда людей спасал. Упырь ты, если не одумаешься! Давай-ка лучше память свою проверь… - Матвей протянул Александру проект, сделанный матерью. - Человек ничего не забывает, все помнит, если голова как надо работает. Мать говорит, что ты расчеты по материалам делал. Да и как не делал, если строительную фирму возглавлял! И четыре курса строительного института, которые теперь коту под хвост. Всего год оставался. Так оно и бывает, когда у человека амнезия. Обсчитай! - приказал он.
        Александр долго смотрел на него и, наконец, признал, сумрачно изменившись в лице:
        - Мать, я не помню… Вернее помню, но… - он нахмурился. - Как будто не со мной это было. Не понял… - внезапно испугался он еще больше.
        Кирилл и мать переглянулись. Лица их напряженно и выжидательно вытянулись, взгляды устремились на Александра.
        - Что? Я сказал что-то не так? - он смотрел то на мать, то на Матвея Васильевича.
        - Саш, как ты можешь не знать, если для папы ты делал такие расчеты? - взгляд матери уставился на Александра с тревогой.
        - Да, Сашка, много раз, - подтвердил Кирилл. Он вдруг снова вспомнил свой сон, почувствовав пронизывающий холод. И брат, и Славик - оба могут умереть, если прикажут, как библейские Сапфира и Ананий. Люди все отдавали - все, что было! Сон был вещим, и он учил его.
        - Да? - взгляд Александра рассеяно скользил по бумаге.
        - Саш, длина фасада по периметру здания увеличивается при расчетах на… Ну!… Ну!… - мать пыталась подсказать ему, но Александр лишь пожал плечами.
        - Мам, я не помню, - повторил Александр. - Голова что-то заболела, - он, вернулся на диван. - Я прилягу, - попросил он. - В последнее время голова болит часто. Я старюсь об Ирине не думать, но при ней такого не бывает. Вы хоть и не принимаете ее, пусть она обманщица, стерва, но мне с ней хорошо было. И сейчас хорошо, когда думаю о ней. Когда уж вы это поймете? Неужели же при плохом человеке можно выздоравливать?
        - Теперь я понимаю, почему его выставили из института, - опешила мать.
        - Можно, Александр, можно! Так оно и бывает, - вздохнул Матвей. - С чего ты заболел-то? И с чего вдруг твоя болезнь стала настраиваться на определенного человека? Болезнь она или есть, или ее нет. Саша, речь не о твоей бывшей невесте, о тебе! Бывшая, потому что ты им больше не нужен. С нами они тут ни с кем не поделились, ни со Славиком, ни с его сестрой, ни с тем парнем, который прожил здесь полгода и уехал. Мы даже не знаем, где он и что с ним. И тоже грезил. Авдотья сама его поднимала, он первый был. Она тогда еще живая была, так что повезло ему. Он ведь чуть ума второй раз не лишился, когда она его в чувство привела, да и увидел, что в землянке живет, - Матвей говорил уже спокойно, без иронии. - Пойдем Славик, я работу тебе дам, будешь мусор в машину носить.
        Матвей Васильевич и Слава ушли. Мать нервно мерила шагами комнату, заложив руки за спину.
        - Мы лишь попросили тебя посчитать! Твои навыки нам бы очень пригодились. Если хочешь жить там - живи! Но помоги хотя бы обустроиться, - попросила она. - Ведь люди работают! - мать немного успокоилась. - Шла вечером, со мной здороваются, узнают уже. Я не собираюсь никому портить жизнь и пить кровь. Ты взрослый человек, но есть еще Кирилл. Поэтому, Сашенька, напрягись, вспомни, пожалуйста, как расчеты делаются, у нас дома этим занимался ты! - и неожиданно для Кирилла, предложила Александру: - Давай-ка я тебе голову помассирую!
        - Зачем? Не надо, пройдет.
        - Раньше тебе это нравилось, помогало сосредоточиться, - не моргнув глазом, уверенно и твердо солгала мать, глядя Александру прямо в глаза.
        Кирилл согласно кивнул, поддерживая мать.
        - Мам, да нет у меня ничего! - отмахнулся Александр. - Мало ли кто ему голову пробил. Ну, хорошо, - согласился он, раздражаясь. - Помассируй, раз помогает!
        Кирилл не стал смотреть, как мать устраивает брату осмотр. Он видел, как ее ловкие руки прощупывают каждый миллиметр его черепа. Он никогда не видел, что бы мать массировала голову Александра раньше, в крайнем случае, гладила - и то, что брат отодвинулся, говорило лишь о том, что он что-то да помнил - память его работала. Но предстояло выяснить, насколько серьезно он повредился в уме. Сам Александр оценить ущерб, похоже, был не в состоянии, его память перестала быть многофункциональной, а он этого даже не заметил: катился в яму, закрывая для себя все пути, чтобы снова подняться.
        Когда Кирилл вернулся, осмотр уже закончился. Александр спал, подогнув под себя колени. Мать взяла сумку, бросив туда документы и ключи от машины, жестом позвала Кирилла на улицу.
        Он взял портфель, вышел следом.
        По дороге Кирилл заметил, что мать дрожит. Он шла быстрыми шагами, не оглядываясь и не дожидаясь его. Он не успевал за нею, ему то и дело приходилось бежать.
        Наконец, он не выдержал:
        - Мам, может, скажешь, что там у Саши?
        - М-м-м… - она поджала губы. - В том, что у него есть последствия черепно-мозговой травмы, я уже не сомневаюсь. Так оно и бывает. Но не могу вспомнить, когда это могло случиться. Он не падал, не дрался, не приходил с синяками.
        - Ты что-то нашла? - остановился Кирилл, схватив ее за рукав и развернув к себе.
        - Нет, ничего подобного, как у Славы, у него нет, но я не уверена. Нужно делать обследование. Но есть нечто, похожее на укол, чуть выше переносицы, - она ткнула пальцем себе в лоб. - Осталось воспаление и припухлость, - мать пошла тише, задумавшись. - Видимо позавчера. Он, когда приехал, начал доказывать, что задержался всего на один день, а его не было… два дня и три ночи!
        - А зачем? - Кирилл пытался сообразить, зачем это кому-то понадобилось.
        - Понимаешь… - она остановилась, уставившись под ноги. - Для некоторого кодирования, чтобы его нельзя было снять, применяют сильную боль, которая к тому времени, когда он встанет, проходит. Они же знают, что я врач, и мне не трудно вернуть его в нормальное состояние. В смысле, объяснить, насколько он здоров или болен. В этой области я для него непререкаемый авторитет. И все же… Боже, зачем мы его оставили? - всплеснула она руками. - Как я могла этого не понять, не заметить, думать, будто все хорошо, и что мой сын просто влюбился не в того человека?
        Затравленный взгляд матери смотрел в одну точку, не замечая, что происходит вокруг, Кирилл едва успел оттащить ее в сторону, когда по дороге к их дому проехал еще один груженый КАМАЗ с кирпичами и пиломатериалом.
        - Мам, на нас люди смотрят. Давай отойдем, а то ты как маленькая топчешься. Ты ж не просто так, ты главный врач! - напомнил Кирилл. - Кстати, ты заметила, ты почти не кашляла утром.
        - Я принимаю еще одно лекарство, - улыбнулась мать. - Артур Генрихович посоветовал. Ему из Германии прислали. А в больнице антибиотик импортный нашла, хороший очень. Я подумала, может, на бронхиальную астму какая-то инфекция наложилась. Есть много неоткрытой заразы. Честно говоря, удивлена. Хорошая больница. Кирюш, главврач тоже человек… Я спасаю людей, а сына спасти не могу.
        - Мам, а поставить укол в череп… и лоботомию сделать, как у Славы, это трудно?
        - Специалист работал, - кивнула она. - Спил у Славы профессиональный, сделан специальным инструментом. Надо знать, как и что. Любое вмешательство такого рода может вызвать любые последствия - от эпилепсии до полной потери памяти. И кто мне скажет, в руках каких мошенников побывал мой сын?
        - Значит, кроме Иринки и ее дяди Родиона, им еще кто-то помогает, - выдвинул Кирилл предположение. - Подумай сама, Иринка на третьем курсе… едва закончила. Она даже не настоящий врач, она психолог. Мам, помнишь, когда ты занималась со мной, ты утверждала, что память нельзя потерять: надо лишь найти инцидент, вспомнить его много раз - и тогда процесс восстановления проходит быстрее? Может, нам просто заставить Сашу вспомнить детали? Если долго мучиться…
        Мать покачала головой.
        - Да, ты прав. Они забрали у нас фирму, квартиру, сына. Возможно, мужа. Папа всегда был аккуратен за рулем, обычный день, никуда не спешил. Я уже ни в чем не уверена. Но как такое возможно? - руки у матери опустились. - Чтобы так запрограммировать человека, нужно специальное оборудование, которым пользуются военные. Мы не диссиденты, я не выступаю с антигосударственной пропагандой… И не государству все досталось, а мошенникам.
        - И тем, кто с ними заодно, - пожал плечами Кирилл. - За такие деньги они могли десять квартир купить. Я просто уверен, что Сашку на автоматы они же подсадили. Нет, кто-то еще есть, тот, кто забирает львиную долю.
        - Ну да, - согласилась задумчиво мать. - С другой стороны, если бы они могли так обойтись с любым человеком, давно уже были бы миллионерами. Получается, Саша наш оказался слабым звеном? - она достала носовой платок, высморкалась, вытерла глаза, поправив подводку. - Кир, иди-ка ты домой и посмотри за Сашей, - вдруг передумала она тащить его в школу. - Никуда не отпускай. Желательно, что бы он лежал в постели. Хотя, - она махнула безнадежно рукой, - вряд ли ты сможешь его удержать. Но проследи, чтобы он не поднимал тяжести, и не лез туда, откуда можно упасть. В общем, Кир, посмотри за Сашей. Сейчас ему нужен покой, а я попробую что-нибудь из лекарств подобрать.
        Освобождение от школьной повинности Кирилл сразу счел благоразумным, пропуская мимо ушей последующие наставления. В школу его не тянуло. Он никого там не знал, и желания идти туда, пока по деревне о них болтали, не испытывал. Он еще не успел осмотреть дом как следует и, вопреки насмешкам матери, верил, что клад существует. Кроме того, по всему огороду валялись старые вещи бывших владельцев, и там было такое, что он видел впервые.
        Мать поправила ему воротник и развернула:
        - Иди! - слегка подтолкнула к дому. - Если что - что?
        - Позвонить! - уверенно ответил Кирилл.
        - Молодец! - похвалила мать, помахав рукой.
        Кирилл вприпрыжку кинулся в сторону дома. За ночь заморозило, и теперь снег хрустел под ногами. Из печных труб к небу поднимался сизовато-голубой дым, принося с собой запах хлеба. Многие в Черемушках пекли его сами. Звезд уже не было, но все еще висел побелевший рожок полумесяца, а само небо казалось бескрайним. Кириллу даже почудилось, что он в сказке «Вечера на хуторе близь Диканьки», когда закончилась рождественская ночь. Такого неба в городе точно не увидишь. Где-то неподалеку закукарекал петух - и ему ответили издалека. И тут же залаяла собака, и снова ей ответили, словно переговаривались. Нехотя вылез из будки дворовый соседский пес за оградой, прислушался, но не присоединился, очевидно, вспомнив, что Кирилл почти свой. Обнюхал кость и залез обратно в будку.
        Наверное, таких чувств Кирилл никогда не испытывал. Такие же просторные и пространные, как пространство от горизонта до горизонта. Даже когда они ездили отдыхать на дачу к подруге матери тете Августе. Там он знал, что может вернуться в город - туда, где его дом, теперь чувства были противоположные: он скучал. Это был потерянный уголок рая. Но вдруг с удивлением понял, что боли нет. А когда дошел до дома, который внезапно перестал быть домом, пугая остовом, ему вдруг захотелось не останавливаться, а идти, идти по асфальтовой дороге дальше.
        Глава 5
        - Саш, а это что? - Кирилл вертел в руках предмет, состоящий из рамки с вставленными в нее множеством тонких деревянных пластин, отшлифованных так, что на ощупь они казались шелковистыми.
        Брат повертел вещь в руках, пожал плечами.
        - Наверное, что-то от станка, может быть, ткацкого… Выброси, зачем тебе?
        - Саш, может, придумаем куда их… - приятные на ощупь пластинки выбрасывать было жалко, второй раз такие не достать. - Смотри, какие!
        - Давай, бросим пока на стайку, потом придумаем, - предложил брат, заинтересовавшись. - Если вот так накрест наклеить на мебель или стену, будет здорово, можно штору сделать, тоже прикольно получится. Тут и дырочки готовые. А это у тебя что?
        - Круг какой-то, ногой жмешь, он крутится…. Саш, смотри! - Кирилл хохотнул, развлекаясь.
        - А я знаю, в музее видел, прядильная машина. Сейчас уже электрические есть.
        - Саш, а где бы ты спрятал клад, если бы старым был?
        - Не знаю… Где-нибудь в подвале, или между бревнами… Хотя нет, будет пожар, все к чертовой матери сгорит. Закопал бы в огороде.
        - А на чердаке?
        - Вряд ли.
        - Почему?
        - Старому человеку лезть на чердак? Опять же, сгорит, если пожар, - брат пожал плечами. - Нет, закопал бы.
        Кирилл выдохнул с облегчением. Значит, если клад существует, рабочие, разбирающие крышу, вряд ли его найдут.
        - А полы у нас тоже будут менять? - поинтересовался он.
        - В пристрое, кажется, собирались. Там пол уложен на стояки, дал неровную усадку. А в капитальной половине вряд ли. Он на фундаменте, половицы, похоже, из дуба - им сто лет ничего не будет. А сверху, я слышал, собираются уложить ламинат.
        - Хорошо бы. А копают что? - Кирилл кивнул на экскаватор.
        - Отстойные ямы для канализации, газ подводят, траншею для водопровода от колодца.
        - Так далеко!
        - Чем дальше, тем лучше, их еще закроют сверху. Отстойник близко - начнет вонять или стоки попадут в колодец. Вам повезло, что здесь врач нужен. Я смотрел проект, очень даже ничего. Если получиться, как задумано, будет шикарный дом.
        - А тебе? - пренебрежение брата больно кольнуло, но Кирилл решил не показывать свою обиду. - И когда это будет готово? - вздохнул он.
        - Скоро. Сейчас дом можно за три недели построить. Кто-то сруб готовит, кто-то трубы укладывает, кто-то канализацию. Кстати, я слышал, здесь в одной из бригад отец Ирины работает. Яков… Самсонович, кажется. Как-то неудобно, может, пригласим? - предложил Александр. - Думал, про Иринку что-нибудь узнать, но он явно не в духе.
        - Саш, ты чего? Они в нашей квартире живут, а тебе неудобно? - опешил от предложения Кирилл. - Не любит тебя ни Иринка, ни Родион, ни отец ее. Саш, ты поспи, а я пойду, соберу еще чего-нибудь, - и вдруг просиял. - Есть клад! Он клад ищет! Думает, найдут, а он сразу на него права заявит!
        - Кир, не подозревай всех, - рассердился Александр. - Яков Самсонович сварщик, у него бригада здесь работает.
        - Ну и что? А клад ищет. Другому было бы стыдно в глаза нам смотреть!
        - А чего ему стыдиться? - пожал брат плечами. - Не воровал, не убивал. Кирилл, - строго и назидательно приструнил он, - они на законном основании выкупили нашу квартиру. И не надо ничего придумывать. Люди нам помогли, мне, в частности!
        Кирилл вышел, но на сей раз собирать вещи не пошел. Достал только старый отцовский военный бинокль. Во-первых, он был зол, потому что болезнь брата не поддавалась лечению, и он чувствовал свое бессилие, а во-вторых…
        Странно, что делает здесь отец врага?
        Вот и тот, о котором говорил Александр. Глаза вороваты, следит за каждым движением своих товарищей - неприятный тип. О чем-то говорит с кривоватой усмешкой.
        Если встать внизу, то, наверное, можно послушать, о чем они разговаривают…
        Кирилл слез с сеновала, подобрался поближе к бригаде.
        Он не ошибся: отец Ирины возмущался, что дом строят для приезжих, когда местным жить негде. Но его не поддержали, заметив, что дочка его перебралась как раз в квартиру этих приезжих, и эта приезжая уже проводит сложные операции. Нашлись и те, кто с Яковом Самсоновичем согласился. Но по большей части его расспрашивали про Авдотью, про странное ее исчезновение трупа. Яков Самсонович высказал предположение, что унесли ее те, кто не хотел вскрытия, то есть убийцы или воры, и подтвердил, что многие ценные вещи пропали. А еще заявил, что пока не собирается уезжать, но рад, что дочка устроилась в городе, и пожалел, что она рассталась с Александром - парень ему понравился, да и мать у него культурная.
        - Сань, я только что подслушал, что Иркин отец о тебе говорил… Что ты - чмошник поганый… - не краснея, соврал Кирилл, чтобы Александр прочувствовал глубину своего падения.
        - Не ври, - не поверил брат. - Что он может обо мне сказать, если не знает меня совсем. Мы с ним ни разу не встречались.
        И все же, Кирилл заметил, как нервно дрогнула у брата губа.
        - Ну, не говорил… - признался он. - Только я все равно не понимаю, почему тебе нельзя любить меня и маму, почему начинаешь болеть, а когда думаешь об Ирке, то у тебя все проходит?
        - Кирилл, это любовь, - объяснил Александр. - Два человека любят друг друга.
        - Но ведь она тебя не любит ни капли. И не болеет, - пожал плечами Кирилл.
        - Я люблю. Мне плохо без нее, - признался Александр.
        - Я не верю, должно быть какое-то объяснение… Тот же Слава, прозомбировали - и любит. Давай поэкспериментируем… Ты же не боишься? - вызывающе предложил Кирилл. - Если это нормально, то ты не должен болеть от того, что любишь меня и маму. Почему ее можно любить, а других нельзя? Я и маму люблю, и тебя, а если девушка у меня появится, то не думаю, что стану чувствовать в отношении вас что-то другое.
        - Я ничего не боюсь, - устало выдохнул Александр, понимая, что Кирилл не отстанет.
        - Тогда давай так: сначала представь, что ты как будто любишь ее, желаешь ей добра и отдаешь ей много денег. Посмотрим, какое чувство у тебя появится. А потом думай так, как будто ты не о ней думаешь, а обо мне и маме, а про Иринку наоборот, как будто ты пытаешься вернуть то, что она у нас украла.
        - Она ничего не крала, мне ваш бред уже надоел! - взорвался Александр. - Если ты думаешь, что я начну себе что-то внушать, то глубоко заблуждаешься!
        - Значит, боишься, - спокойно констатировал Кирилл.
        - Хорошо, уговорил, экспериментатор, - согласился Александр, рассмеявшись. - Но я не верю, что будет что-то такое, чего я не жду. Любовь к тебе и маме, это совсем другое. Подрастешь, поймешь. Что там у тебя по плану? - Александр лег на диван, сложил руки на грудь, полуприкрыв глаза.
        - Расслабься, закрой глаза и говори мне, что ты чувствуешь и о чем думаешь, - попросил Кирилл, усаживаясь рядом с Александром. - Давай сначала по первому пункту, как будто Ирина твоя любимая.
        - Чувствую прилив сил, бодрости. Хочется идти куда-то, что-то делать. Ощущение такое, что я дома с ней, она рядом, голос ее слышу, - Александр сладко зажмурился.
        - Но ведь она сейчас не говорит о любви, не отдает ничего, - напомнил Кирилл. - Может, еще что-то есть?
        - Боюсь потерять ее… - Александр насмешливо взглянул на Кирилла. - Это ты у тетки Верки научился, психотерапевт хренов? - полюбопытствовал он.
        - Нет, как раз-таки нет, у твоей Иринки, - соврал Кирилл, сразу сообразив, что тетя Вера могла вызывать у Александра изжогу. - Тетя Вера филолог, а Ирка твоя психолог. Саша, но ты уже потерял ее, вы не вместе, ей на тебя наплевать. Значит, то, что она тебе говорит в уме, неправда.
        - Мне просто хорошо, когда я думаю о ней, - признался Александр. - Так всегда бывает. Да прилепится муж к жене своей, и станут одной плотью.
        - Ну, хорошо, - согласился Кирилл. - Теперь попробуй подумать о нас с матерью.
        Минут через пять Александр взмолился.
        - Да не могу я о вас думать… Что мне о вас думать? Что-то голова у меня болит и горло… - он потер шею. - Давит… Больно как…
        - И да возненавидит он всех близких своих, которые добра желали. Странно да? Тебе даже думать о нас тяжело. А как такое возможно, если тебя не закодировали? - задал он резонный вопрос.
        - Ну да, я чувствую, что не люблю вас с мамой, недоволен вами, меня раздражает ваше присутствие… - и внезапно он уже сам начал исследовать свое состояние, несколько опешив. - Кирюш, прости, но ведь это не так! Это не мои чувства!
        - Саш, а ты попробуй Ирку свою разлюбить в уме, у тебя вообще крышу снесет, - посоветовал и усмехнулся Кирилл. - Попробуй! Мама сказала, что людей так специально кодируют, чтобы они делали и не думали.
        - Хорошо, попробую. Только, Кир, если человек не хочет, его не закодируешь! Например, разведчика, - Александр снова расслабился.
        - Значит, в глубине души ты давно мечтал нам отомстить и разорить нас? - поинтересовался Кирилл, подвигая кресло поближе и усаживаясь в нем. - За что? Что мы тебе сделали? И институт давно мечтал бросить? И проиграть столько денег, на которые мог бы объездить весь белый свет? Ты же мечтал побывать в Америке, в Австралии, на Камчатке, как нам папа обещал. Я сегодня понял: если бы люди чувствовали тяжесть или дискомфорт, они бы не стали выполнять команды. Тогда сопротивляться кодированию и гипнозу можно только здравым рассудком, вопреки тому, что чувствуешь.
        - Ты опять начинаешь? - рассердился Александр.
        - Квартиру ты отдал, но это тебя не беспокоит, а то, что я на твой телефон сел, ты мне все утро выговариваешь, - напомнил Кирилл. - Но квартира намного больше. На нее можно тысячи таких смартфонов купить! Значит, потерять квартиру тебе было приятно, а раздавленный сотик злит? Брат, мне кажется, я должен говорить тебе правду, как дядя Матвей.
        - Хорошо, я стараюсь… Что я должен делать? - и вдруг Александр застонал от боли, упал на кровать, схватившись за голову. - Кир, я умираю! У меня веревка на шее! - он скатился на пол. Глаза у него покраснели и покатились слезы. - Ой, как глаза тоже колет! У меня сейчас голова треснет… М-м-м… - он глухо застонал. - Скорую вызывай!
        Кирилл испугался, решив позвать на помощь дядю Матвея, но внезапно остановился, глядя на Александра глазами, полными ужаса.
        - А ты Славу вспомни! - мрачно произнес он. - Чем ты его лучше?
        - Кирилл, заткнись! Звони маме! - прикрикнул Александр, вставая на корточки. - Ой, как больно!
        Кирилл выскочил на улицу.
        Кажется, у Александра началась паника, он был напуган. И Кирилл не знал, радоваться ему или… Во всяком случае, лечение болезни начинается с ее осознания. И, похоже, Сашка смог пощупать свою болезнь.
        Матвея Васильевича он нашел сразу, позвал - и тот последовал за ним, не задавая вопросов. Увидев Александра на полу, Матвей на ходу отодвинул Кирилла, схватил Александра и посадил его, приказав твердым и спокойным голосом:
        - Успокойся! Никто тебя не душит, но душили… Раньше. Кода ты был в отключке. Ты просто вспомнил боль!
        - А-а-а… а-а-а… а-а-а … - испуганно всхлипывал Александр. - Да вы не понимаете, меня сейчас душат! Это все ведьма ваша, проклятый дом! - он тяжело дышал, взгляд его стал затравленным.
        - Соматические болезни, слышал о таких? - поинтересовался Матвей. - Просто ты думаешь не так, как тебе приказывали. Вот такое объяснение тебе дали, чтобы ты понимал любовь правильно. Пройдет, не переживай… - дядя Матвей похлопал его по плечу. - Помучаешься маленько и пройдет. И слава богу, что вспомнил. Выздоравливать начинаешь.
        Александр еще тяжело дышал, но глаза его заблестели:
        - Я же говорил, что Ирка на меня как-то действует… С ней так легко, чувствуешь себя счастливым, отдаешь, и счастье в голову летит. Никогда такого раньше не испытывал. Мать не жалко, Кира вон… - Александр плакал. - Помогите, дядя Матвей! - взмолился он.
        - Сам должен. Вспоминай, кто был, что хотели. Ты сильный парень, бугай такой, справишься! На тебя, парень, шило и мыло наложили.
        - Какое шило, какое мыло?
        - Обыкновенное. Да ты не переживай, ты не первый, не ты последний, Авдотья умела снимать, значит, и накладывать умела. Передала, видно, уменье… Рассказала, что да как, вот они и применили на практике.
        - Как вы сказали? - вздрогнул Кирилл.
        - Что как? - не понял Матвей, который уже и забыл про него, пока возился с братом.
        - Как болезнь эта называется? - переспросил Кирилл.
        - Да по-разному ее называют: порча, шило, проклятие, присушка, эпитамия… Как только ее не называют. Колдовская штучка. Как-то Авдотья рассказывала, что накладывают ее через другого человека, а потом еще и на самого человека, чтобы крепко держалась. Про шило я знаю, а как снимают - нет. Объяснила, да не понял я. Она ведь и меня маленько учить пыталась. Первого Иркиного мужика вылечила, а Славку не успела. У него не только шило, ему еще голову проткнули, - Матвей тяжело вздохнул. - Его может и не вылечить уже. Ой, как сестра с ним мучается, - покачал он головой. - Ты, Александр, не бойся. Думать надо головой, а когда умные мысли к голове не прикладываются, с особенной осторожностью. Спрашивать надо себя - почему?
        - Маме позвони! - попросил Александр Кирилла.
        - Вы мать-то не пугайте, она у вас людям шибко нужная, - остановил Кирилла дядя Матвей. - А ну как рожает кто, или аппендицит вырезают… Ведь бросит все, да побежит. Вам бы мать-то поберечь, - Матвей повернулся к Александру, лицо его было сердитым. - Кроме Авдотьи вряд ли кто в деревне сможет тебе помочь, ты уж как-то сам себя настраивай, а я попробую узнать, кто еще этим занимается.
        Кирилл Матвея уже не слушал, словно перешел в другую реальность. Он вдруг отчетливо вспомнил свой сон, стариков, которые объясняли, что такое шило.
        Значит, накладывают еще, только цели другие.
        Кирилл смотрел на Александра и знал, что ему можно помочь, но как? Кириллу отчаянно захотелось снова оказаться там, с этими людьми из своего сна, которые могли и знали.
        - Забудьте вы про нее! Это только наше с нею дело! - взмолился Александр. - Иринка не такая, зачем ей это нужно? Я и так ее без памяти люблю.
        «Да чтобы квартиру нашу к рукам прибрать!» - хотел выкрикнуть Кирилл, но промолчал, скрипнув зубами. Объяснять что-то брату было бесполезно - он не думал, не анализировал, не искал истину, руководствуясь одними лишь чувствами, которые, похоже, возвращали его в исходное состояние, стоило ему расслабиться.
        И Матвей Васильевич махнул рукой, когда услышал ответ.
        - Нет, я сильно занят, может быть, потом… - искренне сочувствуя, сказал он и вышел.
        Глава 6
        Март и апрель пролетели незаметно. Бригады строителей трудились в две смены. К первомайским праздникам реконструкцию дома почти закончили. Он изменился и теперь совсем не походил на тот, который Кирилл и мать увидели впервые. Это был настоящий коттедж, ничуть не хуже тех, которые строили для специалистов. Надстроив еще один мансардный этаж, его утеплили, обшили кирпичом, покрыли крышу синей черепицей. Пахло краской, клеем и лаком.
        На первом этаже, где был мост, расположилась прихожая и лестница. Ванная комната и комната матери располагались в том месте, где был пристрой. В другой половине дома - гостиная, столовая и кухня. И не было таких огромных печей. Только небольшие камины, который мать попросила поставить на тот случай, если вдруг начнутся перебои с теплом. И окна в доме теперь были большие, как в городе. На втором этаже расположились комнаты - Кирилла и Александра с теплыми лоджиями и панорамными окнами. Окно Кирилла выходило на село, что не могло его не радовать.
        Комната Кирилла понравилась не только ему, но и новым школьным друзьям, которых он наконец-то смог пригласить в гости. Теперь ребята часто засиживались у него допоздна за компьютером, который, удивительно в такое время, был не у всех. Или смотрели фильмы по новому телевизору-плазме. Мать постоянно задерживалась на дежурствах, так что гнать их по домам было некому.
        И, наконец-то, все вещи заняли свои места. Но когда их расставили, оказалось, что их так мало, что дом казался почти пустым. Встал вопрос о покупке новой мебели. Деньги, предназначенные на ремонт, еще оставались. Артур Генрихович не обманул, за материалы платить не пришлось, газ подвели бесплатно, да и за работу заплатили втрое меньше того, если бы ремонтом занимались сами.
        Кирилл надеялся, что его мечта, наконец, сбудется, часто проверяя и обустраивая будку, но когда мать собралась в город за мебелью, речь о собаке сразу же превратилась в укор:
        - Кирюша, у нас так много не хватает и так много надо, что о собаке думать в настоящее время просто глупо. Хорошая собака стоит столько же, сколько уголок школьника, который тебе необходим. Ты же хочешь сидеть за нормальным столом? Давай как-нибудь в другой раз.
        Кирилл пожалел, что его вообще родили, завидуя Лехе и Сереге, у которых собака была. Любимая. Вряд ли они променяли бы ее на уголок школьника или даже роликовые коньки. Он глотал слезы, обнимая за шею чужого друга, вылизывающего его щеки, издали наблюдая за тем, как мать и Александр садятся в машину. Конечно, в доме жил странный кот, но кот не нуждался в друге. Он изредка появлялся, и никого не подпускал, ни к кому не проявляя привязанности. И все так же оставался равнодушен к колбасе, молоку и кошачьему корму.
        В последнее время Кирилл уже и побаивался его, заметив в нем некоторые странности, присущие нечистой силе. Не выказывая ни враждебности, ни дружеского расположения, обычно, когда Кирилл оставался один, кот вдруг появлялся из неоткуда, наблюдая за ним желто-зеленым, с красными пляшущими огоньками взглядом. Кирилл в такие минуты боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть его. А если вставал, кот буквально проваливался сквозь землю - и каждый раз, перед тем, как ему исчезнуть, на мгновение темнело в глазах.
        В существование кота верила только мать, да еще отец бывшей невесты Александра Яков Самсонович. Скользкий, слащавый тип, казалось бы, после незначительной просьбы матери сообщить ей, если рабочие вдруг увидят кота, переменился в противоположную сторону, точно его подменили. Теперь он каждый день интересовался судьбой зверя, излучая неподдельную заботу и беспокойство. Свой интерес он объяснял просто: кот был редчайшей породы, принадлежал приемной его матери Авдотье, но после ее смерти исчез - и теперь, с его возвращением, вернулась и надежда обрести вновь утраченное сокровище.
        В его объяснениях Кириллу чудился подвох, но объяснить себе в чем именно, он не смог. Кот действительно отличался от прочих котов, и мать, которая тоже его иногда видела, с этим согласилась. Во-первых, его размеры были больше обычного. Во-вторых, черная шерсть, ниспадая до самого полу, обладала какими-то фантастическими свойствами, помогая ему быть невидимым. Однажды Кирилл на мгновение отвел взгляд, сразу же потеряв кота из виду, а спустя минуту, вплотную приблизился к тому месту, где заметил его, увидел кота снова - в той же позе, в какой сидел до исчезновения. В-третьих, его лапы с острыми когтями с металлическим отливом, хищные клыки и острые зубы напугали бы кого угодно. Кот словно специально подражал нечистой силе, чтобы оправдать про себя самые худшие подозрения. И, пожалуй, Кирилл с удовольствием вернул бы его хозяевам, чтобы он однажды не перегрыз им горло. Кот, в свою очередь, в друзья не набивался, оставаясь диким.
        Вряд ли такой таинственный зверь стал бы встречать у ворот дома или дежурить возле школы. Кирилл мечтал о друге, который мог бы разделить с ним и горе, и радость - и невольно проверял конуру, будто друг там должен был появиться сам собой. В утепленной будке не хватало только подстилки да самой собаки - пусть непородистая, пусть маленькая, но живая душа. Отказ матери купить ему собаку стал ударом в самое сердце. До последней минуты он отказывался поверить, что мать его предала. Верил до последней минуты, пока мать и Александр не вернулись из города.
        Кирилл лежал на кровати и безучастно пялился в потолок, не проявляя интереса к тому, что передвигали внизу мать и Александр. Он не ответил и тогда, когда мать позвала его обедать. Всякое желание разговаривать с ними пропало. Жизнь снова казалась ему беспросветной. И когда мать зашла в комнату и позвала его с собой в магазин, Кирилл не ответил, лишь отвернулся к стене. Здесь всем было хорошо, кроме него.
        В какой-то степени и он радовался переменам. Мать изменилась, ей стало намного лучше. На лице ее появился румянец. В последнее время она сама вела прием и проводила операции. За месяц открыла новую лабораторию, привела в порядок родильное отделение - и, наконец, заработало оборудование, купленное захаровскими владельцами. Мать как-то незаметно расцвела и перестала вспоминать о городе, об их квартире, о папе. Изменился и Александр, перестал пить, даже собирался восстановиться в институте, но по-прежнему много говорил об Ирине. Последние два дня были из тех редких дней, когда мать была дома, занимаясь исключительно домашними делами.
        А ведь она обязана была помнить, что именно он до последнего момента был рядом и терпеливо сносил все трудности, пока она возилась с Александром и с домом, работал и учился не покладая рук. И пусть она хотела, как лучше, но это не давало ей право убивать его мечту!
        - Зачем? - тихо и едва внятно спросил Кирилл, колупая стену пальцем.
        - Надо! - ответила мать, ободряюще хлопнув его по спине. - Надо кое-что и кое-где посмотреть. Тебе понравится, обещаю.
        - Сашку проси, у вас здорово получается счастливыми оставаться! - обиженно ответил Кирилл, отодвигаясь к стене.
        - Саша тоже пойдет с нами. Мы не пойдем, а поедем. Вставай! - она потрепала его, пощекотав.
        Кирилл не реагировал. Мать уже собралась выйти из комнаты, но вернулась и села рядом, погладив его по голове.
        - Завтра первое мая. Я считаю, мы заслужили и отдых, и небольшой праздник. Приедет тетя Вера и тетя Августа. Нужно купить мяса на шашлык. Будем жарить прямо во дворе. Баню истопим. А в-третьих, мы с Сашей посчитали и решили, что мотоцикл тебе не помешает. Их везли на той же машине, на которой доставили нам мебель. Здоровые такие, импортные. Александру понравились, он был в восторге. Тут многие ребята имеют свой транспорт. Мы хотели скутер, но я думаю, ты его уже перерос.
        Кирилл навострил уши, но вида не подал. На одну чашу весов упала собака, на вторую мотоцикл. Чувства его смешались. Он как будто предавал друга, но ни друг, ни он сам уже не видели в этом большой трагедии.
        - Мотоцикл? - настороженно переспросил он. - Вы не мне покупаете, Сашке! Наверное, он уже отписал машину Ирке своей? - Кирилл подавил боль, которая рвалась наружу на мягкий голос матери.
        - Нет, Кир, на этот раз покупаем для тебя. И я, и Саша, и тетя Вера. Это подарок на твое совершеннолетие. Я разговаривала с дядей Матвеем. Он тоже считает, что тебе можно купить мотоцикл, если водить умеешь. Один мотоцикл дядя Матвей заказал в магазине для Сережи. Ты же не хочешь ходить пешком, пока твой друг рассекает по Черемушкам на мотоцикле? Так что собирайся, - она вышла.
        Кирилл сел на кровати, обдумывая соблазнительное предложение. Хотелось плюнуть, но не получилось. Каждый день сломя голову парни разъезжали по Черемушкам, с девчонками за спиной, которые крепко к ним прижимались. И он почти чувствовал, как это, когда тебе дышат в спину, сплетая руки на груди.
        Сомнения отпали сами собой. Он натянул кроссовки и вышел.
        Мать и Александр уже сидели в машине и ждали его. Александр загадочно улыбался, совсем как раньше, пока с ним не приключилась эта история, как будто вернулся прежний его брат, с которым они когда-то делили одну комнату. В последнее время он не злился, не впадал в депрессию, не хамил. Ни говоря ни слова, Кирилл сел на заднее сиденье. По привычке переднее место ему не уступали, так повелось еще с тех пор, пока был жив отец.
        Александр повернул ключ, машина легко тронулась с места.
        Минут через пятнадцать они были в двухэтажном торговом центре. Мотоцикл выбрали темно-синий с фиолетовым отливом - большой, мощный, с огромным баком. Стоил он дорого, там были и подешевле, но мать решила не скупиться.
        Несколько смутила коляска, но брат лишь рассмеялся.
        - Идиот, ее же снять можно! На рыбалку или куда еще, самое то! И палатка поместится, и ведро, и мать с корзинками.
        Александр тут же передал ключи от машины матери, чтобы на обратном пути опробовать новое транспортное средство. Кирилл уже засомневался, что ему позволят ездить самому, но Александр лишь рассмеялся, взлохматив ему волосы.
        - На него права нужны. У тебя есть шанс получить сразу категорию А и Б. Экзамен на следующей неделе, я узнавал. Машину ты хорошо водишь, и мотоцикл, я думаю, осилишь.
        После этого мать и Александр отправились за продуктами, а Кирилл остался сторожить свое сокровище, в тайне надеясь, что кто-то из одноклассников пройдет мимо. В этот миг он уже и не думал о руках, обнимающих его, а мчался на своем мустанге навстречу ветру. Добраться до гор с таким транспортным средством он мог за каких-то пять минут! И было немного обидно, что мать и брат поставили ему условие, что он не сядет за руль без прав. Многие правами не заморачивались, и никто их не ловил. Конечно, на права сдавать надо, и неплохо бы потренироваться на полигоне. Он много раз проходил мимо него, с завистью наблюдая за лихачами, взлетающими над горками и на мгновение зависающими в воздухе, представляя себя на их месте.
        И как назло ни одной девчонки поблизости…
        Кирилл глазел по сторонам, испытывая нетерпение. И немного смешался, когда у стеклянных дверей, за которыми скрылись прощенные мать и брат, заметил черного пса, выпрашивающего подачки.
        Ощущение, что он кого-то предал, вернулось - Кирилл засмотрелся на собаку.
        Пес был большим, до ужаса здоровый - это при том, что кобель был страшно худ и ребра его можно было пересчитать на ощупь. Черная спина, толстый густой хвост, а по размеру не меньше кавказца. Настоящая боевая машина. Вот бы ему такую! Но к такому псу ему даже близко не позволят подойти. Сердце Кирилла тоскливо сжалось от жалости. Люди старательно обходили пса стороной, хотя пес был миролюбив и приветливо махал каждому хвостом. Когда очередной человек спускался с крыльца, пес махать хвостом переставал, провожая тоскливым взглядом, но быстро забывал, встречая того, кто показывался в дверях. Он почти тыкался носом в сумку, выпрашивая себе подношение.
        Когда пес заметил пристальный взгляд Кирилла, он забеспокоился и, уступая территорию, собрался уже уходить, нехотя спускаясь с крыльца, но неожиданно вышла мать, с полными пакетами, и к немалому удивлению Кирилла, позвала пса, предлагая огромный кусок колбасы.
        - Туз, иди-ка сюда… Ой ты мой хороший! Смотри, что я тебе приготовила! - она погладила его.
        Пес сразу же забыл про Кирилла, проглотив колбасу в один присест. Кирилл опешил, потеряв дар речи. На мать это было не похоже, он даже засомневался, его ли это мать. Слез с мотоцикла и подошел к ним,
        - Мам, а можно я тоже его поглажу, - попросил Кирилл, тихонько приближаясь.
        - Туз, свои! - приказала ему мать.
        Пес послушно обнюхал Кирилла. И, не обращая больше на него внимание, сунул морду в сумку, будто знал мать всю его жизнь. А мать снова повела себя странно, раскрывая пакет и давая собаке обнюхать его содержимое.
        - Кирюш, это и есть мой сюрприз, - кивнула она на пса весело. - Ну, посуди сам, зачем брать дорогого щенка, если такая умная псина ищет хозяина? Местные не берут, считают, слишком большой, не прокормить. А я считаю, нормальный, - пожала она плечами, - Мы ж на окраине живем. С таким можно ничего не бояться. Мы с ним еще неделю назад подружились, но я ждала, когда дом доделают. Пусть сразу привыкает охранять от чужих. Сидеть, Туз!
        Туз послушно сел. Мать надела на него ошейник, только что купленный в магазине. Прицепила поводок.
        - Мам, похоже, он вообще городской, здесь мало кто учит собак командам… - Кирилл, еще не пришедший в себя, погладил Туза.
        - Он и есть городской. Охотники два года назад оставили. Он при больнице живет, иногда в магазине попрошайничает. В общем, ходит тут по центру. Ну что, согласен иметь такого друга?
        - Мам, спрашиваешь! - восхищенно выдохнул Кирилл, преданно заглядывая в почти человеческие глаза. Пес еще не понимал, что жизнь его изменилась, но немного встревожился, когда его потянули к машине, пытаясь вывернуться из ошейника. Но как только мать открыла дверцу, кликнув Туза, он, не раздумывая, залез в машину, располагаясь с грязными лапами на заднем сидении. Глаза его заблестели, он нетерпеливо заскулил, поторапливая.
        Туз, скорее всего, решил, что его везут в город к хозяину. Дома он слегка растерялся, поняв, что привезли его не туда, куда он стремился попасть. Несмело остановился у ворот ограды, принюхиваясь. А после по по-хозяйски обошел двор, раздумывая, что бы это все значило.
        Мать вынесла ему воды и миску супа, добавив туда хлеба. Туз с жадностью все это съел, попил воды. Кирилл принес с сеновала старое сено, бросил в будку, сверху положил старое пальто, позвал Туза.
        Тузу будка понравилась, хотя для него она была, пожалуй, маловата: пролазил он едва-едва, да и встать во весь рост не получалась, но, наверное, понял, что теперь у него есть дом. Пока цепь прилаживали на трубу, которая шла вдоль ограды, сидел в будке, высунув наружу только морду. За долгий срок скитаний пес отвык от внимания и человеческой речи и, похоже, чувствовал себя неловко, с любопытством прислушиваясь к разговорам.
        А Кирилл на Туза не мог наглядеться. В Черемушках такого пса не было ни у кого. Несколько запоздало, но пес вспоминал все команды, которые положено знать воспитанной собаке. Сидел, лежал, вставал рядом, подавал голос и лапу, и при этом как-то сразу понял, что хозяин его Кирилл. А когда сообразил, что он теперь не бездомный, обрадовался не меньше, не обращая внимания на Александра, который отнесся к появлению нового жильца равнодушно.
        На следующее утро рано по утру, разбуженный петухами, Туз вылез из будки, впервые ответив на утренней собачей перекличке, рекомендуя обходить его территорию стороной. Из груди его вырвался такой угрожающий вой, что на всех концах Черемушек собаки примолкли. Тронутый вниманием к своей персоне, Туз постоял минуты три, прислушиваясь и недоумевая, почему ему не перечат, попробовал погавкать и, не дождавшись ответа, вернулся в будку, захватив по дороге кость, оставленную у миски накануне. Счастливый Кирилл все утро не отходил от будки, испытывая чувства гордости и умиления. И Туз отвечал ему тем же, с удовольствием подставляя морду и живот новому хозяину.
        Первомайские праздники решили отметить с размахом. Ближе к вечеру накануне праздника приехали тетя Вера и давняя подруга матери тетя Августа. Туз обнюхал новеньких и для порядка порычал, сразу же успокоившись, когда Кирилл объяснил ему приказом «Фу, свои!».
        Увидев дом, тетя Вера и тетя Августа безгласно остановились у калитки, в молчании задрав головы. Листья еще не распустились, но почки раскрылись - двухэтажный особнячок утонул в зеленоватой дымке. Обойдя дом, вышли в сад и огород, напились воды из колодца. Возле весеннего родника, стекающего в направлении реки, ярко-зелеными кустами зацветали сочные стебли лягушачьей травы и выпускали свои саблевидные листья камыш и осот. Луг за огородом еще белел подснежниками и местами уже расцвели лимонно-желтые одуванчики.
        Обе восхищенно ахали и охали.
        Тетя Вера была старше матери на три года, но выглядела моложе. Часть своей жизни она прожила с мужем на дальневосточной заставе, и с тех времен сохранила некоторый акцент. Делать ей там было нечего, именно там она полностью посвятила себя познанию и созерцанию, выучив японский и китайский языки, заочно и экстерном сдав экзамены, закончила филологический факультет, после чего развелась с мужем и на пять лет уехала в Японию, устроившись переводчицей. Там она переняла некоторые японские традиции и пристрастилась к суши. Пресытившись Японией и частично Китаем, вернулась, на некоторое время забыв об этих странах, занявшись исследованием собственной истории и культуры. Закончила исторический - тоже заочно и тоже экстерном. И снова заболела, уже Египтом. В Египте и Сирии она прожила еще пять лет. Потом были Монголия и Гималаи, где она постигала йогу и восточные единоборства. Семь лет назад ее вдруг как подменили: тетя Вера внезапно вернулась, нашла мужчину своей мечты, раздобрела, проводя за плитой и с тряпкой в руках большую часть времени. Спустя три года снова переосмыслила свою жизнь, решив, что
семейная жизнь не для нее, подписала несколько контрактов на перевод книг и углубилась в какой-то свой, придуманный мир, так и не сумев смириться с бытовухой. Но надолго уже не уезжала, посвятив себя матери и племянникам. Оно густо и ярко красила ресницы и брови. Короткие волосы ее были неестественно малинового цвета. По-молодежному носила вязаную юбку-мини, черные колготки с узором и короткую коричневую кожаную куртку. Единственное, о чем она сожалела, это то, что она не может иметь детей. Первая беременность закончилась выкидышем, а при чистке матки врач занес инфекцию.
        Кирилл любил тетку Веру безумно, и она отвечала ему тем же, поддерживая во всех начинаниях. Так, однажды, благодаря ей, он встал на коньки, потом на ролики, потом освоил скейтборд, трижды прыгнул с самолета с парашютом, и, наконец, забил на все, увлекшись археологией. Пробовал разобраться в египетских и японских иероглифах, но склонность к такому роду занятий оказалась нулевая. Понять можно, но вспомнить, как это произноситься, наверное, смог бы только японец или тетя Вера. «Это язык чувств, мыслей и телепатов!» - восхищенно ворковала тетя Вера, пока он, испытывая некоторый шок, тупо пялился на иероглифы, пытаясь запомнить хоть что-то или, на худой конец, научиться их различать. Для него все иероглифы было на одно лицо.
        Тетя Августа не молодилась. Они дружили с матерью с института, когда их поселили в одной комнате в общежитии. Сразу же после института она вышла замуж и поменяла профессию. Полная, невзрачная на вид, но ее прическа и костюмы всегда оставались безупречны. Всю жизнь она проработала главным бухгалтером на крупном заводе, а когда завод перешел в частные руки, ее сократили, приняв на ее место молодую девчонку. После увольнения тетя Августа год пыталась справиться с сильнейшим стрессом. В конце концов, как основная часть интеллигенции, подалась на рынок. Она была кормилицей в семье с тремя детьми и мужем-домохозяином. После, когда завод выкупили иностранцы, ей снова предложили возглавить финансовый отдел, но она предпочла семейный бизнес чужому. От пережитого стресса у нее осталась любовь к быстрой езде. Так она с ним справлялась: выезжала на безлюдную дорогу и выжимала скорость до предела. Никто уже и не сомневался, что она однажды убьется. Но пока нет, пока она пару раз слетела в сугроб с обочины, еще пару раз чуть не утопила машину и сорок километров шла пешком, чтобы вызвать на подмогу трактор. И
стоило ей чуть-чуть понервничать, как ее тут же штрафовали за превышение скорости.
        Наконец, обе тетки вернулись в ограду. Пока мать и тетя Августа разговаривали, сидя на скамейке, тетя Вера надула шарики, развесив на заборе, умиляясь теплу, солнцу и первой траве, по которой можно ходить босиком. Александр и Матвей Васильевич разжигали мангал, разрубая ветви садовых деревьев, оставшиеся после обрезки. Туз прохаживался рядом, непременно останавливаясь возле ведра с мясом, глубоко втягивая носом воздух.
        Кирилл перенес вещи тети Веры и тети Августы в комнату матери. Сообразив, что сумки тяжелые, Матвей Васильевич вызвался ему помочь. Тетя Вера и тетя Августа, полной грудью вдохнув деревенский воздух, последовали за ними.
        - О! - округлились рот и глаза у тети Веры, когда они остановились на пороге гостиной. - Может, я у вас лето поживу? - предложила она. - Боже, всегда мечтала о камине…. Остаюсь! - она плюхнулась на софу, блаженно улыбаясь.
        - Поэтому и поставили камин, чтобы вам понравилось, - сообщил Матвей. - Владимировна много о вас рассказывала, ждала.
        В присутствии дам он чувствовал себя скованно. Веснушки на лице проступали ярче - он хмурился и торопился уйти. Тетя Вера закосила взглядом в его сторону, молча жестами вопрошая Кирилла. Кирилл, так же молча, ответил, укоряя за нетерпение. Когда Матвей Васильевич ушел, первым делом тетя Вера поймала его и расцеловала в обе щеки. Кирилл не отбивался, терпеливо дожидаясь, когда закончатся лобзания, понимая, что лучше не напоминать, что он заканчивает девятый класс и вот-вот станет совершеннолетним.
        - Рассказывай! - хором приказали обе тетки.
        - Что рассказывать? - растерялся Кирилл.
        - Как вы тут, как мать? - потребовала тетя Августа.
        - Что за мужчина тут у вас хозяйничает? - добавила тетя Вера.
        - Про мужчин потом, - укорила ее тетя Августа. - Это потом! Как мамино здоровье, только предельно честно, не выдам!
        - Нормально. Кашляет еще, но не задыхается, намного лучше, - успокоил Кирилл. - Это правда! - заверил он, посмотрев на нахмурившуюся тетю Веру. - А дядя Матвей - это наш сосед, он нам с домом помогал. Сашин начальник, он теперь работает у него в бригаде. Не женат, детей нет.
        - Просто так не помогают, - с подозрением заявила тетя Вера. - У них с Анькой роман?
        - Да нет никакого романа! - обиделся Кирилл. - Просто живем рядом, это дядя Лехи и Сереги. Здесь деревня! Тут все друг друга знают!
        - Это те два рыжих пацана, что мотоцикл свой разбирают на запчасти? - поинтересовалась тетя Августа. - Похожи! Но я подозрительно отношусь к любому мужику, который не имеет детей в возрасте за пятьдесят. Больной?
        Кирилл понял, что они думают о романе матери и дяди Матвея, невзирая на его оправдательную речь, и не поверят, пока мать сама не подтвердит его слова.
        - Нет у них никого романа! - обиделся он, не зная, как их еще убедить. - Свободный он! Ну, я так думаю… И не больной, нормальный. Может, не повезло просто. Встретившись с такими тетками, - Кирилл скептически осмотрел обоих, - я бы тоже не захотел жениться.
        Женщины переглянулись.
        - Спасибо, племянничек! - обиделась тетя Вера. - И в правду вырос, если о женитьбе подумываешь! Присмотрел кого? В школе? Влюбился? Рассказывай!!! - она подняла руки в жесте «сдаюсь», всем своим видом выражая доверие. - Я не думаю, как Августа, что человек обязательно нездоров, если не обзавелся хвостиками к пятидесяти, - сердито взглянула на тетю Августу. - Замечательно, что не женат, может, меня, красивую, ждал! Но если я разобью Анькино сердце, голову оторвем тебе, Кирюха! - пригрозила она.
        - А Матвей симпатичный мужчина, глаза у него черные, блестят, как бусинки… - подумав немного, проговорила тетя Августа. - Заметили, как краснеет?
        - Много ты видела мужчин, Августа, которые бы к пятидесяти сохранили такое качество? - прищелкнула языком тетя Вера. - Да что бы на Анькином месте проворонить такого мужика!
        Обе снова вопросительно уставились на Кирилла.
        Кирилл понял, что убедить их не удалось, но доказывать ничего не стал. Сердито хлопнул дверью и услышал, как тетки прыснули ему вслед, пожалев, что вообще остался с ними наедине.
        Стол накрыли во дворе, выложив салаты и угощения, установили на окне музыкальный центр. Когда упаренные женщины вышли из бани, Александр и Матвей уже нажарили шашлыков и потушили на углях рыбу, а за столом собрались гости: родители Сережи и Леши, соседка Инесса и коллеги матери по работе. Одурев от счастья, Туз радовался гостям и угощению со стола, перепадавшего ему в изобилии. Позже всех пришел Яков Самсонович, отец Ирины.
        Никто, кроме Александра, который сразу же протянул ему руку и посадил рядом с собой, накладывая угощения, последнему гостю не обрадовался. Его старались не замечать, но он не огорчался, сел в сторонке и молча улыбался, наблюдая за вечеринкой. Александр подсел к нему, не участвуя в разговорах, лишь подходил к столу, чтобы наполнить рюмку Якова Самсоновича и подложить ему очередную порцию горяченького мясца.
        Тост за тостом - гости захмелели. Тетя Вера, наконец, с красным носом и щеками, набралась смелости и подсела к Матвею, откровенно заигрывая. Но он краснел и отодвигался, украдкой посматривая в сторону матери. Кирилл уловил его взгляд, и взгляд ему не понравился. Мать о чем-то оживленно беседовала с тетей Августой и коллегой по работе, не отвечая взаимностью. Но Кириллу легче не стало, он вдруг испытал ревность.
        Ох, уж эти игры взрослых! А вдруг обе женщины были правы?
        Наконец, гости начали расходиться. Засобирался и Яков Самсонович, прощаясь с Александром. Увлеченная Матвеем, тетя Вера только сейчас обратила на Якова Самсоновича внимание и сообразила, что перед нею отец бывшей невесты племянника.
        - А он что тут делает? - удивилась она. - Кто ему разрешил здесь находиться?
        - Да он тут частенько бывает, - пояснил ей ситуацию Кирилл. - Проверяет, не нашелся ли клад, зарытый их бабкой.
        - Это мой друг, - заявил Александр, вызывающе. - Ему не нужно разрешения. Тетка Верка, а ты почему на людей нападаешь? - прищурился он. - Разбирайся с Матвеем. Матвей Васильевич, увели бы вы ее куда-нибудь, а то женщина горит желанием обнять мужчину своей мечты.
        Александр был пьян. Кирилл сразу почувствовал, что он вернулся в то состояние, которое у него было в то время, когда они ругались. Брат набычился, выпятив нижнюю губу, руки у него сжались в кулаки, а глаза налились кровью.
        - Вы тут тоже… я заметил, не самый желанный гость, - ядовито заметил Яков Самсонович, подливая масла в огонь.
        - Это я-то не желанный? - возмутилась тетя Вера, задохнувшись. - Это я-то! Да как ты смеешь… Вор, рецидивист! Мало вам Анькиной квартиры, вы и на дом нацелились? Обхаживаешь ребенка? Что вам еще надо с твоей потаскушкой? Я бы постеснялась на улицу выходить, если бы у меня была такая дочь!
        - Зачем мне отбирать? Мы вроде как не чужие… - Яков Самсонович не ожидал такого отпора. - Саша почти зять мне. Милые бранятся, только тешатся, - миролюбиво произнес Яков Самсонович. - Да вы Сашу своего спросите, он подтвердит. Разве по-другому думаешь, Александр?
        - По-другому? Нет, конечно же! Тетя Вера, не лезь не в свое дело, - опешил Александр от признания Якова Самсоновича, пытаясь переварить новость. - Вы приехали к матери, вот и занимайтесь своими делами.
        - Вы слышали, что хозяин сказал? Я бы на вашем месте… - поучил Яков Самсонович тетю Веру. - Не забывайте, что за вами еще должок!
        - Я бы на твоем месте, никогда здесь не появлялась. Не зли меня! - пригрозила тетя Вера. - А ты, Саша, сначала разберись с тем, что натворил. Шел бы ты… Стоп, какой должок? - спохватилась она. - Анька, у тебя долги, а ты дом строишь?
        - Какой должок? - придвинулся Матвей Васильевич к Якову Самсоновичу, преграждая ему путь к отступлению. - Ты не надейся, мы Анну Владимировну в обиду не дадим. Говори!
        Тетя Вера и тетя Августа тоже наступали на Якова Самсоновича, он попятился, упершись спиной в забор.
        - А вы договор внимательно почитайте! Там все-о-о написано! - пропищал Яков Самсонович, глаза у него забегали по наступающим на него обидчикам.
        - Анька, неси договор! Мы его держим! - приказала тетя Вера.
        - Отойдите от человека, - бросился на помощь Якову Самсоновичу Александр. - Что вы напали на человека? При чем тут он? Я вас приглашал? Вас приглашали? Уж если приехали, не надо нам портить отношения с людьми!
        - Саня, разберемся без тебя! У тебя долги, а ты его защищаешь? - Тетя Августа отталкивала Александра плечом, не давая ему дотянуться до тети Веры. - Единственный способ избавиться от кредитора, убрать его и весь его род с лица земли! - продекларировала она, недобро посматривая на Якова Самсоновича. - Сейчас мы как раз этим займемся! - грозно прорычала она, но не сдержалась и хихикнула.
        - Вот! - мать протянула тете Августе договор купли-продажи.
        - И где здесь про долги? - спросила тетя Августа Якова Самсоновича, просматривая договор.
        - В пункте про условия владения домом… что собственность на дом может быть оспорена, если в доме найдется собственность старого владельца, которая не сразу будет возвращена наследникам.
        Кирилл и ужаснулся, и обрадовался. На чердаке сарая накопилось много старых вещей, которые он собрал во время ремонта. Как в воду глядел!
        - Я вам все верну, они там, - он махнул рукой в сторону сарая. - Я не думал, что они кому-то понадобятся… Там все такое старое… - взмахнув возбужденно руками, торопливо проговорил он, - станок ткацкий, прядильная чурка, чугунки и ухваты, половики есть, подсвечники и самовар… Еще череп, свечи, и всякие склянки с порошками и шкурками лягушачьими. Я хотел выкинуть… - про хрустальный шар, найденный в бане под кушеткой, Кирилл благоразумно решил умолчать.
        - Что? - сурово переспросила мать.
        - Склянки… череп… скелет…, - виновато повторил Кирилл. - Я думал, если что, то медику не помешает.
        - Ну… это можете оставить себе, - пояснил Яков Самсонович. - Нас интересуют книги и кот. Породистый. Там написано. Ну и деньги, она копила… Знаем, что были, сама показывала, но не нашли.
        - Что? - переспросила мать, на этот раз хватаясь за сердце.
        - Может, убийцы унесли? - поинтересовался Матвей, стоя напротив Якова Самсоновича плечом к плечу с тетей Верой. Общий враг их сплотил. Тетя вера положила руку на плечо Матвея Васильевича, словно на опору столба.
        - Да-да! - поддакнула она. - Кирилл, попридержи Туза, он сожрет нас всех! Не лезь в разборки взрослых, разберемся без тебя! - тетя Вера пальцем пригрозила Тузу, который сообразил, что среди своих появились чужие, только он пока не понял, кто.
        - Никто украсть их не мог, на виду она их не держала! - взвизгнул Яков Самсонович.
        Матвей повернулся к матери и успокоил ее:
        - А из-за скелета не переживайте, мы их в горах нашли. Хотели в музей сдать, да нет у нас музеев, а отдать на сторону жалко. Один в школе стоит, ребята на нем учатся. Авдотья лекарила, попросила для себя, вот мы второй ей и отдали. У них Ирка в морге ума набиралась, с детства там околачивается, любит резать мертвечину. У Авдотьи училась прилежно. Они от вас чего-то другое хотят. Видал я того кота, Авдотья берегла его, других таких не сыскать. И деньги у нее были, и книги, только не показывала никому, прятала… Но если воры ее убили, - прищурился Матвей Васильевич, - то нашли бы! К чему людей беспокоить, которые знать ничего не знают? - он повернулся к тете Вере. - С этим разобраться надо раз и навсегда, а то не отстанут, я эту семейку знаю!
        - Воры умеют находить, что им нужно, - промычала тетя Вера.
        - Да нет, Авдотья мастерица была прятать, - усмехнулся Яков Самсонович, с вызовом глядя ей в глаза. - Уж мы-то знаем! Все места знаем, где прятала, но найти не можем. И документов нет, не все. Вы кота видели - здесь он! Значит, и все остальное здесь.
        - А при чем тут кот? - всполошилась мать. - Коты сами по себе!
        Тетя Вера и тетя Августа переглянулись, подозрительно уставившись на мать. Смысл ее слов они не совсем поняли, или поняли и не до конца уразумели. А тем временем возмущенная мать распахнула ворота нараспашку.
        - Иди! Ищи! Найдешь, все твое, а сыновей моих не тронь! И пугать меня не надо! Я людям голову не протыкаю, чтобы кошелек себе набить! Это вы черепа ломаете!
        - Аня, да купи ты им кота… - рассмеялась тетя Вера. - Из-за какого-то кота такой скандал!
        - Не только кот, еще деньги и книги, но не любого, а именно нашего кота! - задохнулся от злости пунцовый Яков Самсонович.
        Кирилл наблюдал за потасовкой взрослых, на всякий случай, посадив Туза на цепь на безопасном расстоянии, успокаивая его. Туз рычал и рвался в бой, цепь отбрасывала его назад, и он, припадая, скулил, выпрашивая свободы. Кирилл взял его за ошейник, приказав сидеть. Туз послушался, но сидел беспокойно, не переставая гавкать. Он видел, как зла хозяйка, как решительно настроена тетя Вера и тетя Августа, как мечется Александр, стараясь отодвинуть Матвея Васильевича от Якова Самсоновича.
        - А документы, документы у вас на кота есть? - хитро прищурилась тетя Августа. - Где документы? Чем докажите, что ваш?
        - Свидетели есть! Свидетели! - радостно взвизгнул Яков Самсонович. - Все наши подтвердят!
        - Ага, сговорились? - поймала его тетя Августа. - Знаем мы, мы тоже свидетелей найдем!
        И вдруг Кирилл увидел, что кот, черным силуэтом в лучах заходящего солнца, сидит на заборе, как раз там, где к забору был прижат Яков Самсонович.
        Кирилл остолбенел…
        Кот лежал, с дьявольской насмешкой наблюдая за людьми прищуренными глазами. Хвост его с силой бил по забору, и лишь раз выпустил когти, тут же втянув их обратно. Лица всех скандаливших людей были повернуты к нему, но ни один из них не видел его.
        Кирилл протянул руку в направлении кота:
        - Да вот же он! Вот же кот! Смотрите!
        - Где? - все разом обернулись к Кириллу.
        - Вот! - он протянул руку, показывая пальцем, - Вот… только что был тут…
        Кот исчез. Стоило ему отвести взгляд, как кот исчез, как в прошлый раз, когда он видел его в своей комнате.
        - Кирилл, что это пришло тебе в голову? Не надо обманывать! - попросила тетя Вера. - А вас, чтобы я больше здесь не видела! - пригрозила она грубо и решительно. - Переступите порог дома, придушу собственными руками! Мы вашего кота не воровали. Не идет, значит, не хозяева. Документов у вас нет, а свидетелей и мы найдем. А тебе, Саша, не следует водить дружбу с людьми, которые о долгах напоминают. Не ты, он тебе должен, столько должен, что им ни в жизнь не расплатиться!
        - Да пошла ты! - крикнул ей Александр, пытаясь оттащить от Якова Самсоновича. - Кто тебя просил лезть в мои дела. Мы и без тебя разберемся, для начала свою жизнь устрой… Вдова бесплодная, у себя там некому жизнь портить, решила здесь всем испоганить? Если ты еще не поняла, Иринка… Как ты назвала ее, потаскуха? Жена моя! Мы год с ней жили! Ее не бросают, как тебя! Не успела приехать, уже трясешь своими прелестями перед мужиком, который может ни разу в жизни бабу не пробовал!
        - Саша, замолчи! - заорала мать, внезапно побледнев. - Да как ты смеешь? Щенок!
        - А пусть говорит… Собака лает, ветер носит, - бросила тетя Вера, нисколько не обидевшись. - Твоя Ирина продала уже твою квартиру, новую купили, в элитном доме! С каким-то уголовником живет. С фингалами ходит! Видела я ее раза три, - язвительно промурлыкала она, наслаждаясь произведенным эффектом. - Богатством Господь ума не прибавляет, не дождалась тебя, племянничек! Да вот хоть у Августы спроси!
        - Это правда? - обернулся Александр к Якову Самсоновичу. - Это правда, что она с кем-то живет и квартиру продала?
        - Я свидетель! Мы, как-никак, в одном подъезде живем! - предупредила Якова Самсоновича тетя Августа. - Да, Сашенька, это правда! А про Ирку я мужику ее рассказала, даже познакомила с хахалем, когда мать твоя Славку на обследование привозила!
        - И ты? И ты знала? - сорвался Александр на мать.
        - Ну, конечно! Что ж мне не зайти да не посмотреть, как там новые люди устроились! - испытующе взвизгнула мать, испепеляя его взглядом.
        Александр, с окаменевшим лицом, на негнущихся ногах развернулся и ушел в дом, не дожидаясь ответа Якова Самсоновича. Побледневшее лицо его было страшным. Кирилл хотел идти за ним, но в этот момент Яков Самсонович с силой толкнул тетю Веру. Она отлетела и упала, не удержавшись на ногах, рядом с Кириллом. Кирилл отпустил Туза, помогая ей подняться.
        - Грабители! Грабители! - она, наконец, поднялась и отряхнула грязь с юбки.
        - Людей мы не грабим, - с презрением бросил в ее сторону Яков Самсонович. - А волов запрягали и будем запрягать! Моя Ирка делала всех, и будет делать - вашего запрягла, и тому козлу рога отшибет! А что мне, кого бояться? Сам Господь скотину учит резать. Сам учит, Сам выбирает! А за кота и книги вы нам еще ответите! Засудим вас, по-хорошему хотели. Сыночка своего берегите, недолго ему осталось!
        - Что, Бога приватизировали? Ни стыда, ни совести! - бросила ему вслед тетя Августа. - Матвей Васильевич, закрой за ним дверь!
        - Господи, Господи, да когда же это кончится? - мать всхлипнула.
        - Анька, успокойся! Ничего он не сделает, - тетя Вера и тетя Августа бросились ее наперебой успокаивать.
        - Я, пожалуй, пойду, - потеряно проговорил дядя Матвей, стоя в стороне от женщин. - Вы не расстраивайтесь, уезжают они скоро. С работы Яков уже уволился. Я бы вам не советовал связываться с ними. Скандалами вы ничего не добьетесь, это не те люди. Наживете врагов. Они и убить могут, - он глубоко задумался, переживая. - Как-то странно… В кражу не верят, искали и ищут, весь дом перерыли. Но ведь Авдотью убили, почему бы не поверить? Она могла сама убийцам сказать, за жизнь-то что не сделаешь? Понятно, что убийцы были недалеко. Иначе, куда бы она делась? И зачем она им мертвая понадобилась? - недоуменно пожал он плечами. - Может, испугались, или свидетельства какие-то были? Документов нет, ценных вещей нет, Авдотьи нет - а им лишь бы деньги да книгу какую-то… Может, сами ее убили? Я Авдотью знал, заходил к ней, не собиралась она ни умирать, ни дом переписывать. Ругались в последнее время, сильно она пожалела, что учила их: Ирину, Родиона, Якова. Вас, женщины, охранять надо, но, думаю, сегодня вам ничего не грозит.
        Матвей нерешительно топтался на месте, переступая с ноги на ногу, потом сел на скамейку, почесав голову.
        - А ну их! - тетя Августа подсела к нему с рюмкой. - Праздник только испортил!
        - А где Саша? - спохватилась мать. - Кирюш, посмотри, как он там. Праздник, а мы…
        Кирилл обошел дом, Александра нигде не было. Он вышел в баню. Но его не было и там. В крытом дворе он его тоже не нашел. Но почувствовал тревогу, увидев открытые двери сарая и мгновенно обмяк, потеряв голос. Сашка висел в петле, дернувшись пару раз.
        - Саша… Мама! Мам! Сашка повесился! - в ужасе заорал Кирилл, обхватив ноги брата и поднимая его. - Помогите!
        - Ох, ты! - мать ворвалась в стайку как тигрица, схватилась за сердце и повались по стене.
        - Веревку режь! - не растерялась тетя Вера, мгновенно сориентировавшись.
        - За ноги держи, за ноги… Не опускай! - таким же хриплым голосом прошипела тетя Августа, вцепившись в Кирилла.
        Матвей Васильевич оттащил Александра к обмякшей матери, встряхнул ее, приказав подсказывать, что ему делать. Сама она все еще была без сил.
        - Бей… дыхание… массаж сердца… удар… еще удар… Сыночка, ты в своем уме? Да что с тобой? - взвизгнула мать.
        - Саша, дураков много, из-за всех не перевешаешься, шея-то одна! - философски заметила тетя Августа, когда Александр вздохнул. - Ну, будет вам, ожил! Ну и дура-а-ак! Совсем больной! - покрутила она пальцем у его виска.
        - Кирилл, воды неси… - попросила тетя Вера. - В лицо ему надо плеснуть.
        Александр сел и всхлипнул.
        - Я не могу, я не хочу жить, опустите меня! Я все равно повешусь не сегодня, так завтра… Да отпустите вы меня! - отмахнулся он. - Я все ей прощаю, все прощаю, я в подвале буду жить, лишь бы рядом… Почему нам нельзя вместе? Ой, как больно, ой как сердце больно… Горит! Все горит! Внутри все горит! О-о-о… - он снова повалился на землю, схватившись за грудь.
        - Сашку нельзя одного оставлять, и тебя, Анька, нельзя одну оставлять, решительно заявила тетя Вера. - Я пока с посадками помогу и с Александром поработаю. Нет ничего лучше спорта и коллектива.
        - Да не бывает такого, что бы люди так убивались! - развела руками тетя Августа.
        - Меня тысячу раз бросали, я бросала тысячу раз. Да если б я вешалась из-за каждого… - успокаивая, добросердечно упрекнула Александра тетя Вера. Перевела взгляд на тетю Августу, поднимая голову. - Ты, Августа, присмотри за квартирой, цветы не забудь поливать.
        - Присмотрю, - поклялась тетя Августа мрачно, глаз у нее подергивался. - Вот такая любовь! Я с одним промучилась всю жизнь, а вот такая же дура. Ну в натуре я!
        - Ой, девоньки, да за что мне такое горе? - всхлипнула мать, закатываясь в рыдании. - Что с парнем моим сделали?
        Кирилл вышел во двор. Ему хотелось вдохнуть побольше воздуха. Страх, который он испытал, когда увидел брата в петле, никак не отпускал. Руки дрожали и коленки подкашивались, и внутри все сжалось в один ком, подкатывающий тошнотой к горлу. Он вдруг понял, что случись что с братом, он может и без матери остаться. И от этого сердце сжималось еще крепче.
        Глава 7
        Весна пролетела незаметно. Экзамены он сдал легко, даже и не учил, наслаждаясь новыми впечатлениями и опытом. Жизнь в Черемушках имела свои прелести. Кирилл уже не думал о городе. Знал, город для него не потерян, квартира тети Веры однажды должна была стать его наследством, если тетя Вера не перестанет его любить, что было маловероятно. Во всяком случае, одна комната принадлежала ему. Тетя Вера благородно напомнила об этом, когда позвала его жить к себе. Без матери в городе она чувствовала себя одинокой.
        Но пока и Черемушки Кирилла устраивали…
        Село жило как-то само по себе, словно выпав из времени. Приметы современности мирно уживались с укладом быта времен таких далеких, о которых уже никто и не помнил. Наверное, только Кирилл и тетя Вера замечали развешанные у торгового центра на продажу кружева, самотканые половики и ковры, ряды глиняной посуды, туеса из бересты и плетеные корзины - и бабушек, собравшихся на посиделки возле какого-нибудь дома с прялками.
        Тетя Вера, которая жила в комнате матери, скупала все подряд, чем снискала расположение местных. Она бы и тропинки в огороде застелила половиками, если бы мать не остановила ее. После этого тетя Вера какое-то время не выходила гулять, а потом неожиданно обрела второе дыхание - и первая партия кружев улетела в Японию. Она прекрасно владела языками, читала иероглифы, преподавала в частной школе, подрабатывала переводами и переводчиком, имея много полезных знакомств. Через две недели после первой удачной выставки она увлеченно готовила вторую коллекцию, пока Кирилл рылся в ее книгах и зависал в Интернете, собирая информацию об этих местах.
        Исследуя с друзьями окрестности, нашли немало пещер, а в пещерах и неподалеку - скальные гроты, которые сами по себе образоваться никак не могли. И неожиданно наткнулись на старинные капища, на которые до него никто не обращал внимания. Лежат себе валуны и лежат, сенсацию из этого не делали. А когда он заметил высеченные на камнях знаки, похожие на те, что видел в книгах тети Веры, ребята лишь пожали плечами, считая, что выбить их мог кто угодно и когда угодно. Но заинтересовались, проявив интерес к своей истории.
        Одноклассники приняли Кирилла сразу, пригласив на сходняк, который устраивался по поводу дня рождения одноклассника Андрея. Через неделю девчонки не сводили с него глаз, посылая в день по несколько записок - и он почти забыл о прошлом. В мае старшие классы перед экзаменами отправили на посадку леса. Сажали сосну, ель, кедр, лиственницу и пихту. Там Кирилл окончательно почувствовал себя своим. Ребята в школе оказались дружелюбные. И, наконец, его уговорили отправиться на озера, чтобы сделать из него заправского рыбака.
        Впечатления оказались незабываемые. На заимке, где охотники и рыбаки хранили припасы - крупу, сухари, муку, соль, сахар - заночевали. Кирилл поначалу струхнул, в лесу на всю ночь он оказался впервые. На улице в это время шумел лес, доносились множество устрашающих звуков - шорох, рев, свист, рычание. Но ребята лишь посмеялись над ним, без труда разбираясь в шумах леса и распознавая множество следов.
        Туз не отходил от них ни на шаг. Леса он побаивался - может, поэтому охотники от него избавились, бросив в Черемушках - но на перекатах с удовольствием выхватывал поднимающуюся на нерест рыбу, вытаскивая на берег. С Тузом Кирилл наловил три ведра осетров. Леха и Серега управлялись с острогой с проворностью индейцев, и наловили втрое больше. Поначалу Кирилл не придал этому значения: азарт, охвативший его во время ловли, прошел, он понятия не имел, что с этим уловом будет делать, но, когда вернулся, на огороде его уже ждала выстроенная коптильня и приготовленный навес. Матвей Васильевич лично взялся показать, как правильно заготавливать рыбу на зиму, которую местные и вялили, и сушили, и солили. Оказалось, заготавливать рыбу во время нереста для черемуховцев было мероприятие ответственное. Запасами с озера, леса и огорода кормились всю зиму. Во время нереста поднимали егерей, чтобы отлавливать браконьеров с сетями, а местным давали пару дней выходных. После полученных разъяснений Кирилл начал относиться к промыслу ответственно, уделяя навыкам больше серьезности. После бани да под пиво, через месяц
от рыбы остались воспоминания. Даже Александр испытал чувство сожаления, когда рыба закончилась. На будущий год на нерест решили отправиться всей семьей.
        Под чутким руководством дяди Матвея, тетя Вера быстро научилась вспарывать рыбинам животы, вытаскивая икру. Ее закатывали в банки, укладывая в ледник - ледник под черемухами восстановили по совету местных, натаскав льда с реки и собрав последний не стаявший снег, присыпая слоями торфа, - а рыбу натирали солью и развешивали, закрывая марлей от мух. А потом объедались, черпая икру ложками. За икру и рыбу, которую тетя Вера обожала в любом виде, Кириллу присвоили почетное звание «кормилец».
        Но не успел Кирилл моргнуть глазом, как остался один.
        С раннего утра до позднего вечера друзья вкалывали то на покосе, то пасли коров, то ломали веники, то промышляли на озерах рыбой и грибами, а кто-то устроился на работу. Даже по вечерам встретиться не всегда удавалось. Наслушавшись рассказов о темном черемуховском прошлом, в котором были случаи, когда от человека находи лишь окровавленные одежды и обувь, мать соваться в лес ему одному запретила строго-настрого. Кирилл, в общем-то, и не рвался, особенно после того, как неподалеку от Черемушек встретил медведя, который поднялся на задние лапы и пошел на него. Он едва успел завести мотоцикл и выбраться на дорогу. Пару раз он рискнул испытать себя в деле, напросившись к Лехе пасти деревенское стадо, а после неделю лежал с температурой. Обгоревшая кожа слазила с него лохмотьями. Чтобы снять зуд от ожогов, мать мазала спину кислой сметаной и умиротворенно наставляла, как тяжело дается молоко. Зато на солнце он мог теперь находиться сутками. Кожа его стала темно-бронзовая, светло-русые волосы выцвели и пожелтели, на лице ярко выделялись голубые, слегка поднятые уголками глаза.
        Эта раскосость отличала его от брата, с которым в остальном они были похожи. За последние два месяца он вдруг вытянулся и стал с Александром почти вровень. Отличие их с братом было лишь в том, что Александр, имея за плечами армию и спортивные секции, имел стальные мышцы, о которых Кирилл мог только мечтать. Пока он был худощав - и не приходилось надеяться, что это можно как-то исправить. Тетя Вера гоняла его не хуже тренера сборной страны, заставляя отжиматься и обливаться холодной водой, но тренировки не помогли, разве что сбросил еще пару килограммов.
        Попыток суицида брат больше не предпринимал, но состояние улучшилось ненамного. Он по-прежнему оставался раздражительным, грубым, жаловался на здоровье. И все же тете Вере удалось заставить его обливаться по утрам ледяной водой из колодца, подтягиваться с нею на турнике. Местные девушки Александром интересовались, прохаживаясь вечерами мимо дома, внимание брату льстило, но интереса он не проявлял. Попытки завоевать его сердце вызывали в нем лишь сочувствие - он все еще надеялся, что Ирина вернется в его жизнь.
        И ждал…
        И вдруг подметили, что среди всех девушек Александр как-то незаметно для себя выделил одну. Ни к кому он не относился с такой враждебной неприязнью, как к сестре Славы, с которым познакомил его Матвей Васильевич. Того самого, с лоботомией. Когда упоминалось имя Мирославы, Александр вздрагивал, а если кто-то защищал ее и говорил о ней что-то доброе, обижался. Александр то тихо презирал ее, то деятельно ненавидел, замечая в ней только ужасы, которых никто кроме него не видел. А если представлялся удобный случай и слушатели, высмеивал. А то он вдруг испытывал какой-то непонятный страх, когда ему хотелось причинить ей боль, вымещая свою злобу, будто винил в чем-то.
        И произошло это неожиданно, стоило Александру однажды зайти к матери на работу и увидеть ее.
        Тихая и подавленная Мирослава - обычно ее звали Мирка, была младше Александра на два с половиной года. Работала медсестрой, ничего худого мать не могла сказать о ней, а кроме того, жили неподалеку - дом их стоял чуть ниже, и тоже возле самого берега. Ей со Славкой повезло меньше - дом их почти развалился и местные не жаловали, считая, раз имели ген дурной наследственности, то и она не в себе. Подруг за два года в Черемушках у нее так и не появилось, и парни обходили стороной, не мешая Александру глумиться над нею, а иногда подначивая.
        Дома такое поведение сначала объясняли ревностью, но в своих чувствах Александр был искренним. Шло это из него самого. Славке он даже иногда сочувствовал, совершенно уверенный в том, что все, что с ним произошло, не имеет к Ирине отношения.
        Особенно непонятным поведение его было для матери.
        А девушка, между тем, которую в доме ее то с насмешкой, то с сочувствием называли «Мира нет мира», тянулась к Александру, не понимая его неприязни, то пыталась защищаться, то пробовала объясниться. Все было бесполезно, Александр лишь усугублял и без того ее тяжелое положение. И однажды, когда Александр за волосы вытащил ее с танцплощадки и при всех обозвал «подстилкой», замкнулась в себе и на дискотеках больше не появлялась.
        Мать, конечно, об этом узнала, сначала испытав шок. Потом попробовала заставить Александра попросить у своей сотрудницы прощения, а когда он в какой-то необъяснимой ярости начал крушить все, что попадалось ему на пути, перепугалась, рассорившись с тетей Верой, которая в эту минуту тихо ненавидела Александра, подсовывая ему его вещи.
        Но мудрая тетя Вера нашла, чем утешить мать, и как вывести Александра на чистую воду.
        - Анька, надеешься, что нас он ненавидит меньше? - она с минуту наблюдала, как Александр ножом пластает диван, который прихватил на кухне, после того, как разбил сервиз, который подарили отцу и матери на свадьбу. - Да скрывать приходится, чтобы с голоду не подохнуть! А кормить не станем, так и нас вытащит! Уже выбросил! Видим его - во плоти!
        - Верка, перестань! Саша, прекрати! - мать металась между ними, то мешая тете Вере кинуть Александру его же магнитофон и ноутбук, то вырывая их из рук Александра. - Ты же видишь, у него истерика, он себя не контролирует!
        - Нет, Анька, свой магнитофон на диван швырнул! А твой стул в щепу разлетелся. И ноутбук пока целый… - усмехаясь, тетя Вера травила Александра, вновь и вновь открывая для себя что-то новое. - Еще как он себя контролирует! Ну, ну, давай, Сашуля, просто ударь, чтобы экран треснул и клавиатура разлетелась! Я уж и открыла!
        Кирилл на мгновение замер, наблюдая за Александром, который немного медлил, когда в его руках снова оказался его ноутбук, сначала отбросив его, а потом внезапно начал ломать, словно бы доказывая тете Вере, что приступ у него настоящий.
        - Ой, молодец! Ой, молодец! - похвалила тетя Вера, по второму разу подсовывая магнитофон. - Кирилл! Неси, что там у него в комнате осталось!
        - Диски! - рассмеялся Кирилл, пулей влетев в комнату Александра и сгребая диски в охапку, спустился, бросая их перед тетей Верой.
        - Анька, помогай! - тетя Вера подбросила одну коробку, вынула диск и сунула Александру в руки. И вдруг отлетела к стене, закрывая лицо руками.
        Кирилл вскочил, схватив железную витую подставку для цветов, встав между тетей Верой и Александром.
        - Что, диски свои пожалел, а маму с тетей Верой не жалко? - в ярости выкрикнул он. - Слышь ты, чмо безродное, я тебе убью, если ты хоть пальцем кого-то тронешь! На, сученыш, на! Ломай! - он ударил по дискам подставкой, сокрушая их ногами. - Тетя Вера, неси еще! Пусть меня ударит, он знает, что я его убью!
        С перекошенным лицом, Александр кинулся в прихожую, к зеркальной стойке, перерывая вещи.
        - Что, ключи от машины ищешь? - усмехнулся Кирилл, остановившись в проходе. - А не твоя! Пешком иди!
        И увидел, как Александр размахнулся и ударил в зеркало. Стекло раскололось, оставшись висеть осколками на панели. Клеевая основа держала их крепко. И тут же выскочил на улицу, хлопнув дверью.
        - Господи, что это было-то? - ужаснулась мать, всплеснув руками, оценивая ущерб.
        - А это, Анька, больная голова, которая никому покоя не дает…
        - Мам, ты заметила, он свое не трогает, - удивился Кирилл. - То, что своим считает…
        - Да разве ж это все не его? - снова всплеснула мать руками, опускаясь на краешек разрезанного дивана.
        - Нет, видимо, - тетя Вера достала из холодильника лед и приложила к глазу. - То, что общее, это не его. Он и свое бы отдал, но не нам. Я все удивлялась, как из дома воруют… А так и воруют! У него в голове нет такого, чтобы что-то считать твоим, моим, Кирилла. Он зверем стал, его как огня бояться надо!
        - Хороший был диван, - мать покачала головой, рассматривая порезы.
        - Плюнь! Поеду в город, куплю материал, обтянем, - тетя Вера пристроилась рядом. - Не в диване дело! Зато на Сашку полюбовались во всей его подлости!
        - А сервиз-то! Двадцать пять лет берегла! Подарочек сделал мне на серебряную свадьбу с отцом! Слава богу, Митя не дожил до такого позора! - мать тихо заплакала, ткнувшись в плечо тети Веры, которая обняла ее и гладила по спине, успокаивая.
        - Да бог с ним, с сервизом, - Кирилл не знал, то ли ему уйти, то ли остаться. - Сашка у нас совсем с ума сошел?
        - Совсем, сыночка, - всхлипнула мать. - То ли уж выгнать его… Убьет он нас тут когда-нибудь!
        - Да подожди ты, выгнать… Повоюем еще! - скривилась тетя Вера. - Я думаю, остынет, вспомнит, посчитает убыточки, может, придет в себя. Нам надо деньгами наказывать - его деньгами! Не вздумай ему ноутбук покупать!
        - А я знаю, куда он деньги прячет! - обрадовался Кирилл. Он поднялся в комнату Александра, вынул шкафчик, открывая потайную секцию, вынимая скопленные братом сбережения. Вернулся в гостиную. - Вот!
        Мать запротестовала, но тетя Вера решила довести дело до конца, отсчитав на новый сервиз и на восстановление мебели. Остальное положили обратно.
        Александр вернулся, когда сели ужинать.
        - Где мои деньги? - глаза его сверкнули ненавистью, спустился он из своей комнаты в столовую. - Быстро положили на стол!
        По его перекошенному лицу внезапно поняли, что именно их Александр считает ворами и разбойниками.
        - А, это те, которые взяли в возмещение убытка? - приятно улыбнулась тетя Вера. - А ты думал, это все дешево стоило? Нет, Саша, мы тебя не держим, прощать никто ничего не собирается, и скажи спасибо, что мы пока решили обойтись без милиции. Ты куда-то собирался? Вперед и с песней! - тетя Вера ладонью резанула воздух в направлении двери.
        - Жизнь мытарей - она тяжелая! - усмехнулся Кирилл, наливая себе суп, вспомнив свой сон.
        Все так - все так, как говорил старик. Ни одной мысли, которая бы помогла человеку встать на ноги. И ненавидим будешь за имя, которое умом твоим правит, потому что сделать что-то с этой мразью уже нельзя.
        - Для Ирки деньги-то копил? Прикинь, возвращается она из Египта, или из Америки… С двадцатью-то миллионами! - рассмеялся Кирилл, вдруг испытав подъем. Враг у Сашки был не бог весть где - в голове! - А ты приходишь и достаешь из широких штанин… из робы, копейки свои, ложишь, обливая слезою лице ее, произносишь коронную фразу: вот, Ириш, все что имею!
        - Сумел заработать! - продолжила тетя Вера, прислушиваясь к Кириллу. - Если, конечно, еще меня из квартиры не выставит… Вот это видел? - она выставила вперед кукиш, сунув Александру под нос.
        - Да, все, что сумел заработать… Как думаешь, возьмет?
        - Ну, деньги-то возьмет, а Сашку вряд ли, - засомневалась мать. - Есть будешь? По-моему, Саша, это ты унижен, а не Мирослава, которая нянчит брата и помощи не просит.
        - По-нашему, все мы одинаково тут думаем, - подсказала тетя Вера, поправив мать. - И, знаешь что? В следующий раз я тебя так припечатаю, пожалеешь, что родился! - пригрозила она.
        Сашка в тот вечер хлопнул дверью, закрывшись у себя в комнате. Он всю неделю ни с кем не разговаривал, пока мать не принесла очередную новость.
        Спустя неделю после того случая, Мирослава вдруг решила выйти замуж. Кажется, за казаха, которого учила русскому языку. Она надеялась, что он поможет подправить дом, который разваливался на глазах, и ухаживать за Славой, которому становилось то лучше, то хуже. Стоило ему выпить, как у него снова начинались приступы эпилепсии. Лицо его было постоянно разбитым и опухшим, но выходя из таких состояний, он ничего не помнил. Мать отговаривала ее, убеждая не торопиться, поскольку жених ее был человек новый, и раз он развелся, для этого должны были быть какие-то причины. Мирослава поначалу согласилась, но вскоре, после еще очередной стычки с Александром, неожиданно поменяла решение. И Александр вроде как-то сразу успокоился, понимая, что любовью тут и не пахнет.
        Но тетя Вера и Кирилл вдруг увидели в этой неприязни нечто большее, чем просто ревность…
        Родители Славы и Мирославы были мертвы - а это наталкивало на определенные мысли. Тетя Вера видела в этом дурной знак, она проводила аналогию между тем, что случилось с родителями Славы и Мирославы, и беспокоилась о матери, а Кирилл с некоторых пор стал разделять ее опасения. Он шестым своим чувством вдруг сообразил, что возможно Мирка та самая девушка, через которую брата подловили на крючок - слова стариков из его сна не выходили у него из головы.
        С тех пор его не покидала мысль сблизиться с нею.
        Имея возможность с балкона обозревать село, Кирилл иногда следил за ее домом с помощью отцовского охотничьего бинокля, дожидаясь, когда она пойдет на реку, или в лес. Но Мирка день-деньской была занята на работе или на огороде. И неожиданно он открыл, что за их домом тоже наблюдают…
        Блеснули окуляры, и Кирилл отпрянул от штор.
        Блеск линз от обычного солнечного зайчика он умел отличить - родители часто присматривали за ним, когда был маленький и гулял во дворе. Снедаемый любопытством, Кирилл переключился с Мирославы на дом Штернов. Теперь он точно знал, что их интерес к его семье не угас.
        Но дни летели, а ничего не происходило. Мало радости смотреть, как люди ползают по огороду кверху задом, или выгоняют в стадо скотину. Все как у всех. Наблюдали за ними лишь изредка и недолго. Бинокли в деревне были в каждом втором доме - не охотник, так рыбак.
        На какое-то время Кирилл успокоился, больше переживая о том, что Сашка снова сблизился с отцом Ирины Яковом Самсоновичем. По непонятной причине, отложив переезд в город, тот снова работал сварщиком, постоянно обращаясь к Александру то за стройматериалами, то за рабочими - и все время старался втянуть его в какие-то свои делишки. Сашка в последнее время возглавил бригаду строителей, домой возвращался поздно. По просьбе матери Матвей Васильевич не спускал с обоих глаз, и неприязнь Александра к дяде Матвею лишь усилилась, теперь он заходил в гости много реже.
        О своих подозрениях он поведал как-то за ужином, но фактом наблюдения за домом заинтересовалась только тетя Вера, матери было не до того. Она до позднего вечера пропадала в больничных корпусах, в которых начался ремонт. Наученная горьким опытом, она следила за всем сама, иногда останавливая рабочих, чтобы заменить цвет краски или поменять штукатурку на более качественную, или успеть выбить под ремонт у Артура Генриховича дополнительные средства. Она лишь пошутила в ответ, взлохматив его волосы, что и он проявляет нездоровое любопытство.
        И вот в один из таких дней встал вопрос о том, где и как хранить заготовки. Старая овощная яма обвалилась, использовать для хранения его было нельзя.
        Банки в столовой уже мозолили глаза своим видом. За них то и дело запинались. Батарея банок росла и вширь, и в высоту. Первый ряд банок выстроился еще в середине мае, заполненный вареньем из цветов одуванчика. Потом собирали викторию, тазами и ведрами обрабатывали вишню, крыжовник и огурцы. На подходе были яблоки, слива и овощи. А еще грибы, которые собирали всей семьей по выходным. Тетя Вера и мать заразились деревенской жизнью, вдруг вспомнив, что родились и выросли в деревне, по-хозяйски обихаживали огород, проводя на нем все свободное время: поливая, выпалывая, подрезая, подвязывая. И что-то постоянно солили, варили, закатывали в банки, которые мать приносила из столовой больницы.
        Семейный совет пришел к единодушному мнению, что лучшего места, как подвал не придумать. Но когда заглянули, оказалось, что подпол совершенно не приспособлен для этой цели. Сначала следовало очистить его от мусора, углубить и расширить, пустив часть земли на утепление фундамента, а часть поднять, чтобы забетонировать пол и стены подвала.
        Но решить-то решили, а вот исполнять принятое семейным советом решение оказалось некому…
        Относительно свободными был только Кирилл и тетя Вера, но она как раз закончила перевод книги и подготовила новую коллекцию местных умельцев, собираясь в Японию. Таким образом, вся ответственность и тяжесть по созданию подвального хранилища упала на плечи Кирилла. Именно Кириллу вменили в обязанность выносить из подвала не менее десяти ведер земли в день, запретив выходить на улицу, пока норма не будет выполнена. Правда, клятвенно пообещали, что как только ремонт в больнице закончиться, его непременно освободят от повинности, а если сделано будет достаточно и на совесть, позволят возвращаться домой так поздно, как только пожелает. А тетя Вера поклялась вернуться из Японии не с пустыми руками, а с последней версией…
        Самым обидным стало то, что каждый считал своим долгом проследить за неукоснительным соблюдением вмененной повинности. На следующее утро, пока мать и Александр собирались на работу, а тетя Вера искала ключи от машины, в комнату заглянули девять раз, обращая внимание, что мудрый человек трудиться с утра.
        Кирилл скрипел зубами и глубже залазил под одеяло, чтобы противные голоса не проникали в уши. На сердце лежала тяжесть, рассчитывать на помощь не приходилось. Леха и Серега третий день окучивали картофель, которого у них было насажено целое поле.
        Наконец в доме стало тихо, он снова смог заснуть…
        Проснулся Кирилл поздно. На столе стоял приготовленный для него завтрак. Мать всегда так делала, чтобы не забывал поесть. Выпил чай с бутербродом, вылил стакан молока в яичницу с беконом, туда же бросил два куска хлеба, бросил две горсти собачьего сухого корма и вынес Тузу. В последнее время Туза не привязывали, он свободно перемещался по ограде, даже забегал в огород, легко перемахивая через забор. Мать покормила его, но от угощения он не отказался.
        Кирилл снял рубашку, вышел в огород, набрал колодезной воды и вылил на себя. Несколько раз подтянулся на турнике, быстро сообразив, что без строгого контроля со стороны норму ему не выполнить. Пощупал бицепсы, сразу потеряв ровно половину настроения. Но тело благодарно отозвалось мгновенной бодростью. И подумал о том, что выходить за ворота, пока не исполнена повинность, ему запрещено, но если огородом к реке, то вряд ли это будет считаться нарушением запрета - ибо не воротами, а через калитку! Позвал Туза, прошел мимо бани и колодца, мимо теплиц и ровных зеленеющих грядок с овощами и ягодами, спустился к обрыву.
        От огорода до реки было недалеко, метров двести. Разрезанный рекой холм открывал материнские твердые породы с вкраплениями гранита и щебня. Кирилла всегда интересовало, как люди находят в реке золото, нисколько не сомневаясь, что где-то тут оно есть, но золото никто не искал, и он не пытался. Вниз обрыва вела деревянная лестница, а дальше пристань, сложенная в несколько рядов бревен, с привязанными лодками и катером. Катер Кирилл сразу узнал - Матвея Васильевича, на нем ездили на рыбалку вначале лета.
        Он вдруг подумал, что лето получается не такое уж и замечательное, как ему обещали. Чего хорошего в том, что он предоставлен сам себе, и не с кем поговорить?
        Попробовал воду ногой на ощупь. Теплая.
        Не раздумывая, нырнул. Туз плюхнулся рядом, поднимая тучу брызг…
        За весну мать начесала с Туза пакет шерсти, но он все равно оставался шерстяным и мучился от жары. Поняв, что купание приносит облегчение, Туз начал сбегать из дому, чтобы окунуться. А после ползал по земле, собирая на себя грязь. Сначала, после таких вылазок, его пытались мыть, поливая из шланга, но Туз находил это забавным, тут же отыскивал очередное грязное место, и от него отстали.
        Когда Кирилл вышел из воды на берег, время близилось к полудню. Кожа покрылась гусиными пупырышками синеватого цвета, но на солнце он быстро отогрелся и тем же путем направился обратно.
        И неожиданно вздрогнул, остановившись…
        Кот не появлялся давно - с той самой первомайской вечеринки, чуть не закончившийся смертью Александра. Он нисколько не похудел, наоборот, стал еще толще. Задрав хвост, он бежал по тропинке, а Туз преспокойно шел следом…
        Сначала Кирилл подумал, что кот ему снова привиделся, но, когда остановился, остановился и кот. Выгибая спину, животное вернулось, потеревшись о ногу Туза, который обнюхал его и лизнул, как давнего знакомого. Кирилл не шевелился, но, похоже, на сей раз животное не думало исчезать…
        Наконец, коту наскучило стоять, он побежал вперед, оглядываясь, словно бы приглашал за собой. Туз ринулся за ним, пристраиваясь сбоку. Кирилл едва поспевал за ними. У самого дома кот нырнул в подвальное оконце и растворился во тьме. Туз, по-видимому, расстроился - сунул морду в окно, которая пролезла лишь до глаз, поскулил в темноту и еще раз обнюхал место, где кот пропал.
        Тупо уставившись на подвальное окно, Кирилл пытался сообразить, как огромный зверь пролез внутрь. Одичавшее животное, по-видимому, не испытывало желания вернуться к хозяевам. Наверное, кот был частью этого дома. Сердце его радостно ёкнуло - война?
        Пусть будет война!
        Кирилл уже решил про себя: ни при каких обстоятельствах он не выдаст кота хозяевам. Будущая битва за любимца, а в этом Кирилл уже не сомневался, лишь добавляла предвкушения. Если Туз смог снискать расположение странного животного, то и он сможет. Удивительно, но он бы нисколько не удивился, если бы вдруг узнал, что кот и Туз питаются из одной миски.
        Покачав головой, Кирилл направился в подвал…
        В подвале еще сохранился нежилой запах затхлости и сырости два года одиноко простоявшего дома. Авдотья оказалась на удивление хозяйственная и домовитая: стены побелены известкой, которая предохранила бревна от грибка и плесени даже в том месте, где стол умывальник. Кота поблизости не было, но Кирилл знал, видимость обманчива. Скорее всего, сидел в темном углу, наблюдая за ним. При свете лампочки мусора оказалось не так много, как показалось на первый взгляд - бросали его в подвальную дверцу, вот и лежал на виду. Он взял два больших ведра, пару мешков под мусор, спустил удлинитель с лампочкой. Конечно, оставаться с котом в подвале не хотелось, но не брать же с собой Туза! После того, как он увидел их вместе, страх прошел. Из разговоров он знал, что порода кота была особенная и редкая.
        Проделать одну и ту же операцию пришлось раз пять, но она не заняла много времени. Здесь было почти то же самое, что и на чердаке: чугунки, дырявые миски, старый патефон, разобранная швейная машинка и прочий хлам. После ремонта полов в углах еще сохранилась щепа, которая сыпалась сверху. Мусор, уложенный в мешки, он сваливал в углу двора.
        Пожалуй, на этом можно было закончить, но Кирилл вдруг подумал, что если поработает еще, то несколько облегчит себе жизнь в дальнейшем. Хотелось закончить с подвалом и освободить себя для других дел. Грунт оказался легким и рыхлым. Чтобы свободно передвигаться, планировали снять его на метр. Затопление дому не грозило, он стоял на холме. Он наметил первый угол…
        И вдруг, сунув руку за столбик, который стоял почти впритык к стене, Кирилл нащупал сверток…
        Он вздрогнул и обомлел, отдернув руку. Через минуту протяну и вынул сверток.
        Обертка полуистлела. Из-под нее пробивался целлофан в несколько рядов, в котором лежало нечто. Голубая тесьма, потемневшая от времени, легко поддалась, когда Кирилл дернул ее. Он подполз ближе к свету, аккуратно развернув целлофан, доставая большую старинную книгу в кожаном переплете.
        Через минуту Кирилл уже не сомневался, что бывшие хозяева искали именно ее.
        И еще раз вздрогнул, когда что-то мягкое ткнулось в подогнутую ногу…
        Кот сидел рядом, мурлыча под нос. Кирилл осторожно протянул руку и погладил его. Кот не сдвинулся с места, лишь привалился к ноге еще плотнее, наваливаясь, подставляя ушки, будто они уже были друзья.
        Определенно на сегодня работа была закончена!
        Кирилл зажал сверток подмышкой, взял кота на руки и вылез из подвала. Положив книгу на стол, налил в блюдечко молока, отрезал кусок рыбы и кусок колбасы, положил рядом. Но кот, обнюхав угощение, не принимая пищи, потерся об ногу, перебравшись в гостиную на диван.
        - Ну ладно, раз не голодный, пойдем в мою комнату, - согласно кивнул Кирилл. - Посмотрим, что же в ней такое…
        Кот словно бы понял. Спрыгнул на пол и посеменил к лестнице, продолжая изредка оглядываться, словно зазывая за собой. Немного озадаченный его поведением, с противоречивыми чувствами, от которых бросало то в жар, то в холод, в глубокой задумчивости Кирилл побрел следом, испытывая нетерпение, бросая тревожный взгляд на книгу.
        Такой сыр-бор…
        Он бы ничуть не удивился, если бы сон предупреждал его именно об этой книге. Кирилл и верил, и не верил, но надежда крепла, пока он разглядывал ее. Она была очень старая - это подтверждал не только ее вид, но список владельцев в самом конце, который занимал несколько страниц. Последние владельцы вписывали себя в книгу на вклеенном листе, который отличался от остальных листов цветом и текстурой. Сама книга была тяжелая и толстая, черно-коричнево-зеленоватого оттенка. Посередине он обнаружил тисненый двойной круг и знаки. В написании самой книги использовались пять цветов: кроваво-красный, темно-зеленый, желтый, ярко-синий и черный. И вся она была испещрена красивыми картинками и разными схемами, назначение и смысл которых он не понимал, а листы оказались тонкие, желтоватые, эластичные на ощупь и слегка просвечивали.
        Он с восхищением и сожалением разглядывал книгу, прощупывая каждую буковку на обложке. И сразу почувствовал, как энергия наполняет пальцы, разливаясь по телу. Но любопытство Кирилла лишь усилилось. Если это была та самая книга, то, несомненно, здесь был способ вылечить брата…
        Всех беспокоила слепая его вера и надежда вернуть Ирину. Кирилл лично присутствовал при откровенных высказываниях Якова Самсоновича, который не считал Александра за человека, но он не верил ни дяде Матвею, ни матери, ни тете Вере, ни даже тете Августе. Помня о суициде, чуть не приведшем его к смерти, мать и тетя Вера опасались за него. Но Кирилл, устав от пафосных речей брата, при угрозах и стенаниях когда ни мать, ни тетя Вера не могли их слышать, нет-нет, да и поддакивал, советуя в следующий раз выбрать такую смерть, которая не разоряла бы их снова.
        Конечно, он шутил. И боялся, понимая, что Сашка мог снова сделать это. Иногда в глазах его была такая тоска, словно там жил другой человек, а иногда взгляд становился диким - и снова Кирилл понимал, что там, где-то в глубине его подсознания что-то происходит.
        И вдруг такая удача…
        Странно, он снова будто оказался во сне, когда шел, связанный по рукам. Вот бы научится так, как те старики, которые взглядом обезоружили охранника и разбудили людей! Его охватило странное возбуждение. «Авдотья могла… Авдотья могла…» - крутилась в голове мысль голосом Матвея Васильевича.
        Старинные незнакомые буквы разочаровали Кирилла. Книга оказалась для него бесполезной.
        - Хм, мне ее не прочитать… - с сожалением признал он, обращаясь к коту. - Возможно, придется отдать… Но тебя они не получат! - он погладил кота, продолжая рассматривать буквы.
        И резко вспомнил предупреждение во сне, полученное дважды; «БЕРЕГИ КНИГУ!» - будто снова его услышал.
        - Нет, книгу я им тоже не отдам, - тут же согласился он. - Может, тут написано, как голову людям пробивать, а они это уже умеют. Им уже и так хватило знаний Сашку дураком сделать. Ну а вдруг там способ, как его вылечить?
        Кот посмотрел одобрительно, молчаливо соглашаясь с ним.
        - Может быть, тетя Вера? - внезапно сообразил Кирилл. - Точно! Если в японском разобралась… Надо бы куда-то спрятать, - он осмотрелся.
        Спрятать надо было так, чтобы Сашка не нашел. Книга окажется у семейки Штерн в тот же день, как только он догадается о ее существовании. И вдруг заметил, что кот смотрит на него пристально, как-то уж слишком по-человечески… Кириллу стало не по себе. В глазах кота отразилась тьма, наполненная красноватыми отблесками, словно он заглянул в колодец, в котором в глубине сверкали блики.
        Невольно вспомнилась нечистая сила.
        Кот перевел хищный взгляд на зеркало. Кирилл проследил за его взглядом - и обмер…
        В зеркале отразился он и книга, которую он держал, прижав к груди, но книга была другой - на обложке можно было явственно прочитать «Тьма». Кирилл подошел ближе, но буквы четче не стали, разве только те, на которых упала его собственная тень.
        Мысль витала вокруг головы: надо занавесить окно и читать ее в темноте…
        «Перед зеркалом!» - сообразил он.
        И почувствовал, как из живота поднимаются и выворачиваются инородная тяжесть, занимая половину головы. Чувство было неприятным, но страха он не испытал, понимая, что демоны и в нем есть. Не могли не быть, если поверить словам жреца. И они не подарок. В противном случае многие люди легко переступали бы через них. И Слава, и Александр были полностью подчинены чьей-то злой воле, управляемые и в то время, когда никого из тех, кто смог им навязать ее, рядом не было. Значит, что-то было такое, что имело физическое выражение и существовало в информационном поле, независимо от их сознания.
        Кирилл быстро завешал окна одеялами, так чтобы в комнату почти не попадал свет. Буквы книги загорелись, не давая света. Он с трудом мог рассмотреть свое отражение. Было жутковато, к тому же он вдруг услышал, как что-то упало с настенной полки…
        И перепугался еще больше, когда включил свет.
        Кот залез на комод, встал на задние лапы и тянулся к верхней полке, стараясь зацепить лапой подсвечник. Пара новогодних, декоративных свечей уже валялась на полу. Сверхъестественным образом кот пытался подсказать, как правильно обращаться с книгой…
        Очевидно, кот был связан не с домом, а с книгой, которую он держал в руках, и, возможно, вовсе не был котом…
        Как-то же он оставался невидимым?
        Кирилл уставился на кота, на мгновение потеряв дар речи и возможность двигаться.
        Кот спрыгнул на пол, играя со свечами, подцепил лапой, всем своим видом показывая, что он всего лишь кот, который воспользовался темнотой, чтобы добыть игрушку. Но Кирилл коту не поверил, пожалев, что рядом нет Туза. При свете он испытал невероятное облегчение.
        И… снова вздрогнул, когда кот, умываясь лапой, подмигнул ему…
        Задрожав всем телом, Кирилл выскочил из комнаты, остановившись лишь внизу возле зеркала, встроенного в стенной шкаф в прихожей, заметив, что никакой надписи на книге нет.
        Он приоткрыл рот и так застыл, испытав еще один шок.
        Похоже, книга была не только написана необычным зеркальным способом, но имела необыкновенные колдовские свойства, маскируясь под старинную книгу, которая могла быть, а могла не быть… Но ведь это была только книга! «Вот трус!» - подумал про себя Кирилл, стараясь успокоиться.
        Он неспеша обошел дом, потянув время, чтобы не возвращаться, налил себе чая.
        И снова вспомнил стариков…
        «Эти демоны начинают пугать людей и веревки кажут. А если боль выдавить, слова их поганые, которые жалят, как змеи, сами выйдут».
        Демоны оказались совсем не такими, как их представляли. Никакой плоти у них нет, и живут они не в аду, а в человеческом информационном поле, и сводят человека с ума, заставляя делать то, что он никогда бы не сделал, будь он чист.
        Кирилл вдруг подумал: если брат находится во власти демонов, спасти его будет сложнее, чем прочитать книгу. И что же он сделает, если сейчас не сможет побороть себя? Никаких демонов он пока не видел, но, если верить всему, что о них говорили, никакими деньгами от них не откупишься. А самое неприятное в этой истории, что сам он мог в любое время оказаться на месте Александра.
        Кирилл боролся сам с собой. Пять или десять человек, умеющих обращать человека в раба, и вот уже толпы зомби убивают, раздают и раздевают. И могло ли быть иначе, пока живут такие люди, как Родион Агапович, как Ирка, как отец ее, и даже Александр, для которого нет ни семьи, ни прошлого?
        Собрав остатки духа и решительности, он вернулся в свою занавешенную комнату. Сел перед зеркалом…
        Себя он видел, но кот в зеркале не отражался. Сердце стучало так, что Кирилл чувствовал удары всем телом, руки и колени дрожали, но он заставил себя протянуть руку и погладить кота, убедившись в его существовании.
        «Вампир? Говорят, они тоже не отражаются, - с неприязнью подумал Кирилл, испытывая желание уйти. Сердце сжалось, зашевелились по коже головы, стекая в позвоночник, побежали мурашки. Но он справился, подавляя подкативший к горлу ком тошноты, лишь отодвинулся на расстояние. И, не рассчитав, слетел со стула… - упал, ударившись об угол прикроватной тумбы, зацепив скатерть и потушив свечу.
        Боль привела его в чувство…
        Будь кот вампиром, сто раз мог бы выпить кровь всех, кто жил в доме. Мысль пришла как подсказка, как обида. Туз кота не боялся…А кот, кажется, испугался сам. Зверь уселся на книгу, вылизываясь и умываясь, потом лег на нее, закрывая собой, будто показывая, что не отдаст, если Кирилл не переменит о нем своего мнения.
        Кирилл снова зажег свечу. Кот благодарно освободил книгу, улегшись рядом.
        Кирилл развернул книгу, чтобы текст в зеркале смотрел на него прямо. При свече появилась возможность сравнить оригинал текста и картинок с его зеркальным отражением. Там все было наоборот: красивые девушки и юноши вдруг превращались в чудовищ, вампиров и оборотней, а чудовища становились людьми с головой животных, с плетками, трезубцами и саблями - то вдруг поднимались птицами с человеческими головами, держащими в клюве пальмовые ветви или змей, а то замазаны кровью.
        Знаки и буквы со стороны Кирилла были обычные, но со стороны зеркала светились огнем. Он получше рассмотрел обложку: со стороны зеркала в центре светился круг из двух колец - две змеи, которые держали себя за хвост, словно хотели себя сожрать. В круге горел огненный рисунок - два треугольника, сложенные в виде звезды. С его стороны был круг, скорее, крест, напоминающий свастику с загнутыми концами, но он был темным, тисненым, едва заметный. В центре - пятиконечная звезда.
        И вдруг в зеркале вдруг заплясали тени, поднимаясь в отражении из-за спины. Боясь пошевелиться и обернуться, Кирилл застыл от ужаса.
        «Не бойся! Иди в огонь!» - голос пришел из пространства и прозвучал в голове так отчетливо, что Кирилл вздрогнул, едва удержавшись на стуле.
        «Какой огонь?» - он едва успел подумать, как тут же получил ответ, не успев сообразить, кто сказал за спиной:
        «Во тьму! Там ужас, который стоит между мной и тобой!»
        - Я не могу! - хрипло выдавил Кирилл.
        «Там нет ничего, что ты не знаешь, там мертвая плоть, которая правит людьми!» - голос звал, голос манил, наваливаясь тьмой. Тени вдруг стали явственнее и вышли из зеркала, Кирилл почувствовал, как они проходят мимо и касаются его, словно люди, которых он знал и не знал. Перед ним проплыла тетя Вера - и вдруг стала другим человеком, оставшись лишь неузнаваемой частью тела, потом внезапно нагнулся отец - и снова переменился, изрыгнув ругань…
        Такой книги не могло быть!
        Руки мелко дрожали, он чувствовал, как вокруг него что-то происходит. Боль проходила через него, и не доставала. Нервы сдали - он захлопнул книгу и бросился прочь, остановившись лишь на берегу…
        Глава 8
        Кирилл слегка удивился, когда заметил на причале Мирославу. Он медленно приходил в себя. Тени не отпускали, преследуя какое-то время, будто гнались за ним. Но солнечный свет и мирная картина летнего дня вернула его в бытие. Мирка сидела в конце пирса, спиной к нему, опустив ноги в воду, и часто сбрызгивала лицо водой.
        Кирилл слегка растерялся: была она той самой, или не была - какое это теперь имеет значение?
        Ни Мирославе, ни Сашке помочь он не мог. Видения все еще стояли перед глазами, но как-то смазано, будто таяли и внезапно становились узнаваемыми. Странно, именно нога болела в тот день, когда отец поднял его на руки и понес домой. Он почти был без сознания, когда отец что-то сказал ему на ухо, но отчетливо вспомнил сейчас. «Не бойся, я понесу, а ты держись за плечо!» И тетя Вера в тот день совсем вылетела из головы, будто ее вырезали, но она была - и именно так испуганно встретила их, вскрикнув и подхватив его.
        Но кто были те, другие?
        Туз напротив, сразу подошел к девушке и ткнулся мордой в плечо. Мирослава вполоборота повернулась, протягивая руку - и тут же, краем глаза уловив Кирилла, испуганно отдернула. Перестала болтать ногами и как-то затравленно сжалась, стараясь не смотреть в его сторону.
        Выглядела она неважно. Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что Александр, возможно, в ее присутствии не столько раздражался, сколько умирал сам. Было в ее взгляде и в ее ауре что-то тяжелое, точно камень закрыл девушку. И он обманулся бы, но вдруг почувствовал те самые тени, сгустившиеся над девушкой, будто укрывшие ее тьмой, интуитивно, как минуты три назад в своей комнате.
        Мирослава торопливо и неловко засобиралась, прикрывая оплывший глаз.
        - Подожди… - вдруг попросил Кирилл, не ожидая, что скажет это. Слова сорвались сами собой, голос прозвучал с отчаянием. Страх все еще владел им.
        Девушка взглянула сердито и не ответила, но движения ее замедлились.
        - Я понимаю… Ты думаешь, мы с Сашей заодно… - торопливо проговорил он, провожая ее взглядом. - Но это не так… Саша маму бил… Мы тоже все потеряли…
        Мирослава вздрогнула и остановилась.
        - Я знаю, Сашка тебе нравится… Но… - Кирилл запнулся, понимая, как нелепо звучат его слова.
        - Анну Владимировну? - Мирка, наконец, повернулась, не скрывая изумления.
        Кирилл кивнул.
        - Я давно хотел поговорить с тобой, но… - Кирилл взглянул на часы. Папины, швейцарские, противоударные, водонепроницаемые. Мать или Александр могли вернуться в любое время, непременно заглянув в его комнату, как обычно делали, а книга осталась на столе. - Ты не уйдешь? Я должен вернуться… Ненадолго. Никуда не уходи!
        Кирилл уже бежал к огороду, перемахнув через две грядки.
        Возле комнаты он замер, прислушиваясь, и только потом вошел, уловив в зеркале свое отражение. Книга лежала там, где он ее оставил, но кота поблизости не было. Сдернул с окна одеяло, аккуратно завернул книгу в полотенце, сунул под матрас, поправив подушку. На кухне прихватил бутерброды из хлеба, сыра и колбасы, прогрев в микроволновке - на всякий случай, если Мирка вдруг голодная, и полотенце.
        Стояла жара, пот катился с него градом.
        Мирка ждала его. Было заметно, что она нервничает и, возможно, уже собралась уходить. Кирилл как можно приветливее улыбнулся, протягивая целлофановый кулек.
        - Есть хочешь?
        Мирка тоже улыбнулась.
        - Ты за бутербродами ходил?
        - Нет, я кое-что спрятал… Я искупаюсь? - спросил он в надежде, что за то время, пока остывает, продумает разговор с нею.
        Мирка засмеялась, засмотревшись на него. Пожала плечами.
        Девушка была обыкновенной. Сломленная, но не озлобленная. И глаза… Не то голубые, не то зеленые - цвета морской волны. Если судить по тому глазу, который не был залит кровью.
        Кирилл нырнул глубоко, чтобы достать обжигающую прохладу. И сразу вернулся, повиснув на помосте, вынул один бутерброд, проглотил в три приема. Невольно он покраснел, стараясь не смотреть на ее голые коленки. Наверное, он впервые так близко был к телу девушки.
        Бутерброды быстро закончились.
        - О чем ты хотел поговорить? - спросила Мирослава напрямую.
        - О нас… - Кирилл выбрался на помост, вытерся полотенцем и присел рядом. - Мне кажется, наши проблемы имеют один корень. Я хотел бы узнать… С чего все начиналось у вас? Ты же понимаешь, что мы в одной лодке. Поэтому, постарайся быть откровенной. Я никогда никому не расскажу.
        Мирослава помрачнела и закусила губу, уставившись вдаль.
        - Если ты не хочешь, можешь не говорить, - согласно кивнул Кирилл. - Это брат тебя?
        - Упала, - смутилась Мирослава.
        - На глаз? - ехидно заметил Кирилл, не поверив. - Ты должна показать маме. Сетчатка могла отойти. Ты не должна обращать внимания на Сашку… Он раньше был другой, добрый, спокойный, раньше он бы тебя не обидел.
        - Раньше все были другими, - горько усмехнулась Мирослава.
        - Не все. Кто-то остался, как был. Да, нам не повезло. И мы можем оставить, все как есть, а можем попробовать разобраться.
        - Ты говоришь, как взрослый, - рассмеялась Мирка.
        - А я и есть взрослый. Мне шестнадцать месяц назад стукнуло, я в десятый класс перешел. Можно пить, курить, жениться… Если хочешь знать, я все умею, - похвалился он.
        Разговор не клеился, но знакомству положено начало.
        - А хочешь, пойдем сегодня на танцы? Ну, как моя девушка?
        Кирилл снова покраснел, он вылез их воды, присаживаясь рядом. Мирка взглянула на него испуганно.
        - Если Сашка тронет тебя, я его убью! - пообещал Кирилл. - Мы не на самом деле, мы сделаем вид… - он заметил, как Мирослава побледнела и задрожала губа. - Мне кажется, если бы все было как раньше, то Сашка обязательно обратил бы на тебя внимание. Ты не должна выходить замуж, это неправильно… Это даже не назло…
        Кирилл вдруг заметил, что слова идут откуда-то из глубины, срываясь с языка, будто и не он их придумал. И он понимал, о чем говорит и для чего, но не сразу, а лишь после того, как услышал их из своих уст. И обомлел, заметив рядом с развалившимся на прохладных досках Тузом кота, который жмурился на солнце и ехидно ухмылялся.
        Да-да, именно ухмылялся!
        - Может быть, враги наши именно этого хотят? Чтобы ты испортила себе жизнь, чтобы у нас жизнь не наладилась? Но если мы объедимся, им будет сложнее портить нам жизнь.
        - Может быть, - неожиданно согласилась Мирослава. - Только знаешь, у меня столько проблем, которые сами собой не решаются. У меня нет образования, как у Анны Владимировны, мне никто помогать не станет. Мне жить негде, у меня дом развалился совсем. Крыша не выдержит, если снега навалит, как в прошлом году. И газ к нам никто не подведет, хотя до нас осталось метров триста. А ты знаешь, сколько дрова стоят? Полторы моих зарплаты! А-а… - Мирка безнадежно махнула рукой.
        - И об этом поговорим. Тут есть пустые дома, в которых есть и крыша, и газ рядом, но никто не живет. Вон этих брошенных домов сколько. Можно их разобрать и ваш отремонтировать, - Кирилл сел рядом, положил руку на плечо девушки. - За рекой живут две медсестры и нянечка. У них дома лучше вашего, но все равно старые уже. Мужьям их новые квартиры дадут, они к осени передут. Да много кому дадут нынче новые квартиры, целую улицу построили. Так может старый дом попросить?
        - Кирилл, это все денег стоит! - под его рукой Мирка сжалась. - Я не тот человек, которому что-то могут дать. Я здесь никто, мы чужие.
        - Не-ет, мы будем хитрые, как лисы, ядовитые, как змеи, и проторим дорогу, как дикие медведи… - прищурившись, Кирилл взглянул вдаль. - Ну так как, идем на танцы?
        Под рукой Кирилл почувствовал, как тело Мирки напряглось, она хотела сбросить руку и боролась с собой.
        - С таким фингалом? - Мирка смутилась.
        - Ну… придумаем легенду! Я побил твоего жениха, и тебе досталось, - он расслабился. - По-моему, ничего так?
        - Господи, какие же вы разные, - Мирка взглянула на него исподлобья. - Я старше тебя на три года! Как я могу пойти с тобой на танцы?
        - Насчет возраста… Это как сказать! У моей тетки Верки любовники бывали младше и на десять лет. И всех она бросала, а не они ее!
        - А у тебя девушка есть? Ну, по-настоящему… - Мирка покраснела.
        - Э-э, - отрицательно покачал головой Кирилл. - С девушками мне не везет, - тяжело вздохнул он. - Не до них было.
        - Я не понимаю, зачем тебе помогать мне?
        - Откровенность за откровенность. Я знаю, что ты любишь Сашку, и мне кажется, он тебя тоже. Но крыша у него не на месте. Если вы будете почаще бывать вместе, то злость из него выйдет, или ты его разлюбишь. А я буду рядом защищать тебя. Он не посмеет обижать мою девушку. Я хочу понять, почему именно ты? Почему он ненавидит тебя одну? И любит какую-то тварь. Остальные - пустое место.
        - Не знаю, - Мирка с тоской посмотрела на воду.
        Кирилл вдруг ощутил боль. Явственную, будто носил ее в себе. Он и раньше чувствовал людей, но боль пришла к нему впервые. Прочитать ее не получилось, а Мирка вдруг распрямилась.
        «Это не твоя боль, не твоя! - напомнил себе Кирилл. - Но ты помог ее выпить.»
        - Я заеду за тобой в десять, - удовлетворенно проговорил он и вдруг вспомнил. - У нас мазь есть, она быстро снимает синяки! Мама ею пользовалась, когда Сашка… Ну ты сама понимаешь. Пойдем!
        Мирослава испугано затрясла головой, в глазах ее снова отразилась затравленность.
        - Дома никого нет! - успокоил он. - Только я.
        Он взял смущенную Мирославу за руку и потянул за собой, ощутив, как она дрожит всем телом. Прошли по лугу, вошли в огород. Кирилл пропустил девушку вперед.
        - Как у вас красиво! - восхитилась она, остановившись на полдороге. - Какие теплицы! И столько цветов! А у меня не растет ничего.
        - Это мама с тетей Верой хозяйничают. У вас почву талыми водами промывает, огород в низине. Земля бедная. Переедешь в новый дом, и у тебя вырастет, - объяснил он.
        Кирилл прошел к кустам роз, выбрал три красные. Протянул покрасневшей девушке. Наверное, никто ей розы не дарил, она засмущалась и покраснела.
        - Твои бы слова, да Богу в уши! - Мирка тяжело вздохнула. - откуда ты все это знаешь?
        - Меня интересует все, что лежит в земле. Я собирался стать археологом. Или геологом. Не решил еще. Мне то и то нравиться.
        - А я в медицинский, но теперь, наверное, не получится. Славку нельзя одного оставить. И с деньгами проблема. Правда, Анна Владимировна сказала, что на новое оборудование нужен специалист, а учится всего три месяца. Я написала заявление.
        - А ты не думай об этом, - посоветовал Кирилл. - Если вернем то, что у нас украли, поступишь. А нет, женюсь на тебе - заверил он. - И превратим жизнь бандитов в ад! Будем счастливые глаза им мозолить!
        - Назло? Это они будут нам счастливые глаза мозолить, а мы жалеть, что жизни у нас нет. Глупости это все, - девушка остановилась. - Противно так… не могу я, ты не приходи. Пусть все будет, как есть. Спасибо, конечно. Но жизнь - штука сложная, кто умеет, тот по-другому живет.
        - Предлагаешь сдаться? Не-ет, это мы еще посмотрим, кто кого, - Кирилл перехватил девушку за руку. - Пожалуйста, помоги мне! Если хочешь знать, я на твоей стороне! Я ненавижу брата! Это он сделал из нас дураков. Думаешь, оценил, что мы ему жизнь спасали, все отдав, что от папы осталось? Как бы ни так! - процедил он сквозь зубы. - Он спит и видит, что еще отдать, чтобы его там приняли. Он нам головы оторвет, стоит им захотеть. И все это, - Кирилл махнул рукой на дом, - мы можем снова потерять. В один день.
        Кирилл уставился на девушку выжидательно. Мирослава повела плечом, наклонив голову.
        - Я не знаю, что можно добиться обманом? - она задумалась, рассеянно перебирая носовой платок.
        - Я тоже не знаю. Но если ты то, что я думаю, уверен, что-нибудь да получиться… - уверенно заявил Кирилл, с любопытством рассматривая Мирославу. Никакой связи с Александром он пока не видел. - Подожди меня, - он перевел тему. - Я вынесу мазь и провожу тебя.
        - Не стоит, - запротестовала Мирослава, воровато оглянувшись на дорогу. - А вдруг кто увидит?
        - Нам как раз не стоит прятаться, - напомнил Кирилл.
        На свидание Кирилл шел впервые. Конечно, лучше бы что к чему посоветоваться с Александром, но это-то как раз в его планы не входило. Костюм? Какой костюм, если на мотоцикле! Можно взять у Сашки кожаные куртку и брюки в заклепках, но куда в них в такую жару? Но, черт возьми, не в школьной же одежде! И спортивный костюм не оденешь…
        Кирилл перебрал весь гардероб, убедившись, что плохо он к взрослой жизни подготовился.
        М-да, была бы машина, было бы проще…
        - Мам, представь, что у тебя свидание… Первое… В чем бы пришел твой парень? - разрешился Кирилл от переживаний.
        - Кир, у тебя свидание? - приятно поразилась мать.
        - Я спрашиваю гипотетически… Впрочем, ну да, - согласился он, - есть девушка, и мне надо сразить ее.
        - Тогда подгузник, - проходя мимо, насмешливо бросил Александр. - Не заметить такое невозможно!
        - Пошел ты! Это ты к Ирке своей в подгузниках на свидания ходил? - едко ответил Кирилл.
        - Наверное, ходил. А иначе как обвели вокруг пальца? Как младенца, - поддержала мать. - Кир, главное, одежда должна быть чистой, аккуратной, не вызывающей… Сейчас лето, можно одеть футболку и шорты. И положи с собой что-то теплое… Когда девушкам набрасывают на плечи пиджак, это так романтично! - блаженно улыбнулась она. - Ваш папа меня так сразил.
        - А цветы?
        - Ага, обязательно! Когда она будет прыгать под светомузыку с цветами, это тоже так романтично! - снова усмехнулся Александр, пригладив ежик коротких волос.
        - Сашка, отвали! Меня твое мнение не интересует. Положит куда-нибудь.
        - К концу вечера они завянут. И кто-то задом на них… - Александр сделал неприличный жест.
        - Александр! - одернула его мать. - Это просто кошмар какой-то! Кир, - она тут же сменила тон голоса на мягкий и ласковый. - Обычно цветы дарят, когда идут в гости. Если это романтическое свидание, то можно, а если на дискотеке встречаетесь, то, пожалуй, не стоит.
        - А целоваться-то научился? - поддел брат.
        - Не твое дело! - Кирилл покраснел. Он думал о поцелуях. И теоретически представлял, как должно быть. Но чувствовал, что не сможет, если Мирка сама его не поцелует. Мирка была симпатичная, разве что скованная и не уверенная в себе. Зато братец у него с амбициями и завышенным самомнением. Гонор вылазил из всех щелей.
        - Кир, а ты не хочешь сказать, кто она?
        - Мам, может, я ей не понравлюсь, - отмахнулся Кирилл.
        - Если не понравишься, то вкуса у нее нет. Совершенно! - покачала головой мать. - Зачем тебе такая девушка? Ну, попытайся хотя бы намекнуть, я ее знаю?
        - Мам! - Кирилл покраснел. - Я как-нибудь приглашу ее в гости.
        - Какой же ты у меня стал большой! - умилилась мать. - Одень джинсы и синюю футболку с воротничком, она тебе идет, - посоветовала она.
        Наверное, Мирка не надеялась, что он не передумает. Света в доме не было, но сама она вышла сразу. Бриджи, футболка и туфли на каблуках.
        - Кирилл, что-то не хочется… Ты иди один.
        - Так… Сашку боишься? - догадался Кирилл. - Клянусь, я от тебя не отойду. А если он нарвется, будет иметь дело со мной. Давай, садись… Извини, что без цветов. Просто подумал, как мы с цветами на дискотеке.
        Мирка села и обняла за талию. В нос ударил приятный волнующий запах духов. Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что думать о Мирке, как о девушке брата, тоже не получается. Она ему нравилась. Он понял это, когда смотрел на нее. В лучах заходящего багряного солнца глаза ее сияли, как звезды. Как странно, что до сих пор он не замечал ее.
        И откуда у него такие мысли?
        Возле клуба толпилась молодежь. Танцы начинались в девять, но так рано никто не приходил. Обычно собирались в половине одиннадцатого, а расходились во втором часу. И до утра по селу бродили парочки. Особенно много народа собиралось в пятничный и субботний вечер. Даже захаровские приезжали. Те, которые постоянно жили в Захарово, обслуживая базу отдыха.
        Поставив мотоцикл неподалеку в общий ряд, Кирилл взял Мирославу за руку и повел к дверям. Она волновалась, или боялась. Вспотевшая ее ладонь до боли сжимала его пальцы, но она, кажется, не замечала. И заторопилась, когда вдруг столкнулась взглядом с Александром. Он стоял среди взрослых парней, и когда увидел их вдвоем, в первую секунду не поверил глазам. Потом подвинул парня в сторону, быстрым шагом направляясь к ним.
        Мирослава вздрогнула - движения ее стали каменными. Она чуть поотстала, прячась за спину Кирилла. Кирилл напрягся, но не отступил. Он готовился к этому скандалу.
        - Ты что… - Александр сверлил Кирилла взглядом, остановившись напротив. Кирилл старался сохранить спокойствие. Но это было нелегко. Он знал: если начнется драка, ему едва ли удастся продержаться минуту.
        Брат был взбешен. Глаза его превратились в щелки.
        - Ты че меня позоришь? - процедил он сквозь зубы.
        - Чем? - Кирилл приветливо улыбнулся, подтянув к себе Мирославу и обняв ее рукой за плечо. - Я думал, это ты нас позоришь. Я, знаешь ли, сорок миллионов на игровых автоматах не проигрывал! И не спивался, не таскал домой бомжей и уголовников. А с кем я, мое личное дело. К вам, уважаемый Александр Дмитриевич, это никого отношения не имеет.
        - Я пойду, - Мирослава завозилась под рукой, пытаясь освободиться.
        - Никуда ты не пойдешь. Ты моя девушка. Мы не можем вечно прятаться, только лишь потому, что один дурак испытывает к тебе необыкновенное влечение.
        - Ага, меня тошнит… Иди! - благословил Александр Мирку.
        - Странно, что тошнит только от моей девушки, - насмешливо заметил Кирилл. - Ты, случайно, не ревнуешь? Меня или ее? И, кстати, мы с ней уже давно, у нас все серьезно.
        - Ты че несешь? - выдавил из себя Александр. - Мать знает?
        - Мама испытывает противоположные с тобой чувства. Это ты болезненно реагируешь на нормальных людей. А что ты тут делаешь? Тебе в казино, в элитный клуб… Ирка, насколько мне известно, по деревенским парням не сохнет, тут ее дожидаться бесполезно.
        Кирилл усмехнулся, обнимая Мирославу, потянул за собой, внезапно испытав подъем. Брат стоял молча, словно в нем что-то сломалось. Похоже, он растерялся. Ударить он не решился, на них смотрели с любопытством и подходили ближе, окружая.
        - Все нормально! - прошептал Кирилл девушке на ухо, крепко сжимая ее ладонь, пока поднимались по лестнице.
        - Ты… Кир, ты смелый, но мне так неловко. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
        - Ты о чем? - Кирилл остановился, оперевшись на перила. - Неприятности? Да у меня их полно! И главная неприятность - мой брат!
        - Мне что-то нехорошо… Меня тошнит… - Мирка побледнела, вцепившись в Кирилла. - У меня голова… разболелась…
        - Потерпи! Пожалуйста! - Кирилл обнял девушку и почувствовал, как она дрожит. - Мы не можем сейчас… На нас смотрят, после первого танца мы выйдем и посидим на улице, хорошо?
        - Шею сдавило, будто повесили… - Мирка закашлялась, побледнев, как полотно, схватившись за горло. Глаза у нее были испуганные, и сама она внезапно помертвела.
        Похоже, сил у нее совсем не осталось, она едва стояла на подкосившихся ногах. Кирилл не поверил глазам: Мирослава окуталась темной дымкой, взгляд потух, словно что-то тяжелое заслонило их. На мгновение он отшатнулся, интуитивно почувствовав знакомое - глазами Мирки на него смотрел кто-то другой. Но кто? И столько ненависти было в зрачках, что ею она могла бы сжечь кого угодно. Но он точно знал, ничего подобного Мирка сейчас не испытывает.
        - Что ты сейчас чувствуешь? - тихо спросил он, стараясь не показать страх и не встревожить девушку еще больше, чувствуя кожей, как народ с любопытством глазеет на них.
        - Мне так плохо! - взмолилась Мирослава, глаза ее увлажнились.
        - Ты… ты чувствуешь ненависть? - Кирилл решил проверить догадку. На мгновение ему показалось, что он сошел с ума. Прямо из воздуха на него смотрел кот, а спустя еще мгновение кот устроился на плече, внимательно вглядываясь в Миркино лицо. И сразу от них отвернулись, будто они втроем перестали существовать. Кота никто не видел, даже Мирка. Кирилл облился испариной и сразу же вспомнил, что видел кота не он один - и если его ищут, то быть галлюцинацией они никак не мог.
        - Что? - девушка вскинулась.
        - Я… я… - Кирилл потрясенно встряхнул головой, погружаясь в пограничное состояние. Свет словно бы притупился, воздух стал густом, плотным, точно резиновый. Там, в Миркиной тьме что-то происходило, он как будто погружался в эту тьму. Перед глазами мелькали руки, сдавливая шею веревкой, затыкали нос, так что не хватало воздуха, и что-то говорили. Видения приходили и уходили, рассеиваясь.
        Кирилл снова вспомнил сон. Так вот о какой тьме говорил жрец!
        - Кирилл, я так благодарна тебе, и так боюсь за тебя! Правда, зря мы это затеяли, - взмолилась Мирка. - Не могу объяснить… Что со мной?
        - Тебе стало легче?
        - Да, - ответила Мирка. - Немного.
        - Значит, не зря, - похоже, он считывал с Мирки информационное поле. - Кажется, я вижу то, что называют демонами… А плевать на танцы! Народ уже забыл о нас… Поедем-ка на все четыре стороны! - он прижал дрожавшую всем телом девушку к себе, приложив ее ладонь к своему сердцу, чтобы согреть холодные, как лед, пальцы. - Не бойся, это пройдет. Сдается мне, мы наступили на твою порчу!
        - На какую порчу? - испугалась Мирослава.
        - Перестань думать обо мне, как о брате, - Кирилл снова смотрел в зрачки Мирки, забыв о девушке, и внезапно почувствовал, что яд опять выходит на него, поднимаясь из глубин ее подсознания и рассеивается, обнажая сильные видения, которые мелькали в голове. - Кажется, я экстрасенс. Нет, не отводи глаз… Верь мне!
        И вдруг глаза у Мирки перестали быть чужими. Страх, боль, которая еще не прошла полностью, переживания только что случившейся размолвки с Александром, мысли о нем. Поле ее стало чистым. Кирилл подхватил Мирку на руки и донес ее до мотоцикла, усадив на сидение.
        - Настоящие парни приглашают девушек в ресторан. Ресторан здесь один - столовая, но она закрыта! - он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. Ему не верилось, что у него получилось выставить демона из человека, но сам он уже понимал, что воля его оказалась сильнее той силы, что поднялась из Миркиного подсознания. - Мы сейчас заедем за картошкой, а потом рванем на костер! Согласна?
        - Хоть на край света, только подальше отсюда, - Мирка грустно улыбнулась. - Что со мной было?
        - Потом как-нибудь объясню. Я и сам не до конца понимаю. Со мной это… впервые.
        Кирилл уже собирался отъехать, когда его схватили за рубашку. Он оглянулся. Позади стояли Леха и Марат, удивленно воззрившись на его девушку.
        - Это… ты… в смысле, вы куда? - Леха галантно нагнул голову. - Здрас-сьте!
        - А, придумаем! - Кирилл махнул рукой вдаль.
        - А можно с вами? - попросился Марат, засмущавшись. Девушки у него тоже не было, и он тоже ни разу не целовался. Это Кириллу было доподлинно известно, и, наверное, сейчас ребята завидовали ему.
        Кирилл неопределенно пожал плечами.
        - Только давайте гусей трогать не будем, - попросил Леха странно виноватым голосом. - А то Марфа Сергеевна до третьего петуха матери жаловалась. Их у нее всего три было - два гуся и гусыня. Получается, мы как бы у нее гусей извели.
        - О, черт! - расстроился Марат. - Стащим потом у захаровских, там целая ферма, да и подсунем ей. Нет, ну это же надо! Почему всегда хорошему человеку не везет!
        И Марат, и Леха, и Кирилл переглянулись, встревожившись. В селе давно пытались найти вора, который промышлял гусями, не оставляя ни перьев, ни косточек. А это были они. Гусей ловили в заводи, а после жарили в углях, рассматривая свою шалость как веселое приключение. Но Марфа Васильевна была бабка строгая и справедливая, половину жизни проработавшая в милиции - и если пришла жаловаться к матери Лехи, с которой раньше лишь здоровалась на дороге, то наверняка подозревала и Леху, и всех, с кем он проводил время.
        Настроение сразу поубавилось, теперь виноватыми себя почувствовали и Марат, и Кирилл.
        - Так может, прямо сейчас и сгоняем? Мешки только нужны, - предложил Кирилл. - Последний раз, исправить косяк. Я согласен, с гусями пора заканчивать. Перейдем на картошку. Она тоже вкусная. А потом на костер.
        - Я рыбу возьму и огурцы, - предложил Марат.
        - А я попробую вино слить, - кивнул Леха. - Мать малиновую настойку поставила.
        Сгонять на захаровскую ферму с гусями и утками, по времени заняло около часа. Гусей там было море, их никто никогда не считал. Вырастали - сразу на убой. У Марфы Васильевны их ждала жизнь счастливая и долгая. Так что совесть не мучила, скорее, гордость, что спасли чьи-то жизни в обмен на те, которые загубили. Воровать не пришлось, сторож был в доску свой, парень из противоположного класса, устроившийся на лето работать на птицеферму. Он сам выбрал подходящих гусынь и гуся и передал через сетчатый металлический забор уже в мешках.
        Гусей из мешков вытряхнули в ограду старушки, с удивлением обнаружив, что друг засунул в каждый мешок еще по утке и с десяток довольно крупных не то гусят, не то утят.
        - Во, дурак! А я думаю, что мешок такой тяжелый, - Марат повис на заборе. Гуси, утки и мелкая шелупонь пищали и бегали по ограде. - Как мы их ловить будем?
        - Никак, бабка проснулась! Атас! - с забора спрыгнули и залегли в траву.
        Марфа Васильевна включила в ограде фонарь и вышла на крыльцо.
        - Ох ты боженьки мои! - всплеснула руками. - Вернулись, сердешные! А это чьи? Притащили-то зачем? Где ж я хозяев буду искать… Да никак это… - бабка встала посреди ограды, подперев бок рукой. - Ну, погодите у меня! - погрозила она. - Задам я вам перца! - но сказанное прозвучало без злости и неуверенно. - Как же мне собрать-то вас, - забеспокоилась она о гусятах и утятах. - Лучше бы цыплят подбросили, тимуровцы бестолковые… Кто гусят и утят по осени подбрасывает? А от цыплят по весне - яйца, - осталась бабка недовольной, пытаясь загнать птицу и птичью молодь в стайку.
        - Ей не угодишь, - возмутились ребята, отгоняя мотоциклы, чтобы бабка не услышала, как они их заводят.
        - Наплюйте, через полчаса встречаемся у меня, - предупредил Кирилл. - Кто что может.
        Ребята разъехались в разные стороны.
        - Ты как? - Кирилл помог Мирославе сойти с мотоцикла, кивнув на скамейку возле калитки.
        - Нормально, - Мирка слегка засмущалась, когда Кирилл взял ее за руку. - Это твои друзья? Весело вы живете.
        - Нормальные живем, - ответил Кирилл. - Дружим трепетно и нежно. Только в последнее время не часто. Ты, пожалуйста, не уходи никуда, я скоро. Я тебе своего боевого друга доверяю! - навалил он на нее мотоцикл.
        - И не забудь взять средство от комаров, а то загрызут, - подсказала Мирослава.
        - Точно! - спохватился Кирилл. - Но сначала…
        Кирилл заметил в ограде джинсовую куртку. Взял ее и накинул на плечи девушке. И на мгновение замер. Наверное, мать была права… Стоило положить куртку Мирке на плечи, глаза их встретились. Но как-то не так, как обычно. Кирилл даже почувствовал ее дыхание, внезапно испытав волнение. От Мирки приятно пахло духами, и губы ее почти затмили все остальное лицо, и что-то где-то поднялось и воззвало внутренним голосом перестать думать о Мирославе, как о способе достучаться до брата.
        Чтобы избавиться от внутреннего голоса, пришлось приложить немалые усилия. Мирка была не столько красивая, сколько позабыто-незащищенная, хрупкая и закрытая. Он еще не забыл тень вокруг нее, и взгляд, который смотрел из души, но страха не испытывал.
        - Иди! - Мирослава легонько подтолкнула его.
        Место выбрали много дальше, чем обычно. Кириллу хотелось показать Мирке пещеры и капище. А если получится, встретить восход на вершине горы, которую он каждое утро видел из своего окна, просыпаясь. Первая в горном хребте, сложенном из гранитных и базальтовых пород. И тянулся хребет до самого Захарово. Чуть дальше, за огнями захаровской базы отдыха, начинались настоящие горы. Снег на их вершинах не таял до конца лета, и круглый год там можно было увидеть лыжников.
        Ребят и девчат собралось много. Минут через пятнадцать возле дома соседей пугали порядка десяти моторов. Когда Кирилл произнес знакомое название, хохочущая толпа быстро расселась на железных коней и умчалась по трассе, не дожидаясь, когда соберутся остальные. Для них оставили крупную надпись мелком на заборе. И когда Кирилл и Мирослава прибыли на место, ребята уже запалили костер и доставали умыкнутые из дома припасы.
        Неподалеку от разбитого лагеря Кирилл остановился, стараясь сохранить хладнокровное выражение на лице. Сердцу его требовалась небольшая передышка. Столько всего свалилось за один день! Сначала книга, потом те твари, которые поднимались от людей, неожиданная удача с Мирославой, Александр, который внезапно пошел на попятную, а еще ребята… Ему и в голову не могло прийти, что его считают лидером. Получилось все как-то само собой, но от Кирилла не ускользнуло, как легко ребята с ним всегда соглашаются. Мало того, они без единого возражения поменяли дискотеку на стихийную тусовку.
        Ну да, он был на голову выше остальных, и мысли высказывал после того, как все высказались, редко конфликтовал, улаживая дела миром…
        Наверное, сейчас его распирала гордость. Но раньше ему никогда не приходилось отвечать за других, и от этого было тревожно. А хуже всего, что стоило Мирке обнять его - там, на мотоцикле, когда она вышла к нему из дома, он перестал воспринимать свидание спланированным актом возмездия. Он даже не заметил, как угодил в свои сети, вдруг обнаружив, что Мирка не только волнует ум, но греет тело, вызывая умопомрачительное желание близости. Свидание с ней было первым, когда он остался с девушкой наедине, когда все сближало людей. Сумерки быстро окутывали землю, на небе загорались звезды, и его сердце стучало так громко, что он почти не слышал цикад. Ее близость, голос, фото обнаженных девиц в уме и мысли о сокровенном и тайном, когда сам не свой он совал простыни в стиральную машину, чтобы скрыть следы.
        Все смешалось. Его мысли, рожденные желанием, сладкие, словно мед, накладывали на разум свои путы, бессовестно лишая воли к сопротивлению и загоняя чувство вины в недоступные уголки души. Его сознание истаивало от множества мучительных, но не причиняющих боли призрачных фантазий, как все происходит. И тут же казнил себя: мог ли он позволить себе думать о Мирке, как о женщине? Если между ними что-то произойдет, а потом они расстанутся, не станет ли она страдать? И благодарил Бога, что Мирка не знает о его переживаниях. Меньше всего ему сейчас хотелось разочаровать или обидеть ее.
        - Кирилл, почему остановились? Что-то случилось? - обеспокоилась Мирка. Она, напротив, была спокойна и несколько отстранилась, стараясь показать холодность.
        - Не могу… мотоцикл перегрелся… Я мазь взял, от комаров, - Кирилл достал из кармана зеленый тюбик. - Боюсь, нам не хватит, если мы сейчас не намажем себя. Пока ребята хворост соберут, пока девчонки накроют поляну… Успеем!
        - А-а, - Мирка кивнула и успокоилась, снимая куртку и выдавливая чуть мази на ладонь. - Давай я сначала тебя намажу.
        Она растирала его мышцы, а Кирилл мечтал о своем. И с каждым Миркиным прикосновением видел мечту все ближе, и ближе.
        - Правда, здесь красиво? - он решил, что пора переходить в наступление, первым делом усадив Мирославу рядом и положив руку на плечо, чуть прижимая ее к себе.
        - Кирилл, я не знаю, что ты задумал, но я перестану помогать, если ты не перестанешь за мной ухаживать. Мне эта красота, как нож по горлу. Я здесь лишь по причине, которая тебе хорошо известна, - Мирка стояла напротив и смотрела в глаза с прищуром, немного охладив его пыл. - Честное слово, я жалею, что согласилась поехать с вами.
        - А зря, - Кирилл тяжело вздохнул, но сам он уже понимал, что отступиться сейчас - проиграть брату и выставить себя на смех. - Я хотел поднять тебе настроение. Можешь называть меня Кир, мне так больше нравится. Нам не стоит показывать при всех, что мы чужие. Я здесь именно поэтому остановился. Если мы ни разу не поцелуемся, нам не поверят, а я не целовался никогда… Там ребята с девушками. Думаешь, за нами не наблюдают? Так что, садись рядом, я закрою глаза, а ты объясни, как это делается!
        - Ты это серьезно? - опешила от его наглости Мирослава.
        - Еще как серьезно, - спокойно ответил Кирилл, втайне злорадствуя. - Нам разок другой, чтобы до Александра дошло, что у нас все серьезно. А потом я покажу тебе нечто необыкновенное. Здесь языческое капище. Я сначала не поверил, проверил по справочникам. Да ты сама все увидишь!
        - А мать что скажет? Не боишься? Кирилл, я с твоей мамой работаю, она знаешь какая строгая? - испугалась Мирка. - Нет, все, я больше в эти игры не играю! - открестилась она руками. - Отвези меня домой.
        - Мама на нашей стороне. Я ей все объясню и попрошу подыграть. У нее завтра выходной, и еще послезавтра, если на операцию не вызовут. Мирка, не разбрасывайся словами! Если хочешь знать, мы ссоримся из-за тебя постоянно. Тетка Верка приедет, мы и ее подключим! И потом… - Кирилл решил, что пора признаться, чтобы не ставить Мирославу в неловкое положение. - Я, между прочим, весь день смотрел в окно, не пройдешь ли ты мимо… Мне не хотелось бы это говорить, но… я сам не свой! Чисто теоретически, мне шестнадцать лет, а я не целованный, не балованный, ни разу не провел ночь не в своей кровати, не обнимал девушек. Это нормально?
        - И ты решил начать с меня? - рассердилась Мирка.
        - Нет… ну да… То есть… А с кого я должен начать, если мне нравишься ты? Ну, представь, я затаскиваю девушку в… В общем, неважно куда. Произношу свои сокровенные слова, целуюсь… возможно, избавляюсь от девственности. А потом пытаюсь ей объяснить, что все это было способом перейти из одной фазы развития в другую?
        - Кирилл! - Мирка закрыла лицо ладонями, прикусив губу, с тоской взглянув на костер, возле которого веселилась молодежь, прыгая через огонь, а после в сторону Черемушек.
        Кирилл вдруг сообразил, что все сделал неправильно. Черная пелена вновь окутала Мирку легкой дымкой. В девушку вселилось черте что, она не чувствовала ничего, что чувствовал он. Где-то там, в ее подсознании, притаилась боль одиночества и кривда о себе самой. И люди верили. Даже сама Мирка верила безостановочно избивающему ее демону. А на нем что-то сломалось. «Ты один из нас» - вспомнил он слова жреца.
        Тогда какого черта он делает?
        Кровь отхлынула от лица. Кирилл мгновенно избавился от своих желаний и мыслей. Но суть демона он уловил - и вогнал свой страх так глубоко, как только смог. Наверное, за последний день он сильно повзрослел, если сумел принять мертвое, противопоставляя этой мертвечине свою волю и силу. Или кот снова был где-то рядом, ненавязчиво подсказывая, с чем он столкнулся.
        Кирилл резко встал, сохранив прямо противоположное своим чувствам лицо. От девушки его отделял всего лишь шаг. Он грубо схватил ее за плечи, развернув в сторону костра.
        - Смотри! Ты видишь, что делают они? Им весело! - проговорил он, стараясь привести ее в чувство. - Они не думают, что кто-то что-то подумает о них! Завтра они будут испытывать другие чувства, сохранив эту ночь в памяти. Проснись! - он встряхнул Мирославу за плечи. - Ты живой человек! И ты не обязана ни перед кем отчитываться. Тебе нравится Сашка? Замечательно! А ты ему? Ты сейчас винишь перед козлом, с которым собираешься связать свою жизнь… А он помнит, как избил тебя утром? Нет, не отворачивайся! - Кирилл удержал Мирославу, которая внезапно перестала сопротивляться и теперь смотрела куда-то перед собой с застывшим лицом. - Чем мы хуже их?
        - Мне так гадко, - призналась Мирослава упавшим голосом. - Я давно заметила, что не умею так… Раньше могла, а потом как отрезало. Честно? Я им завидую.
        - У тебя голова не болит? - поинтересовался Кирилл.
        Кирилл снова погрузился в какое-то пограничное состояние, слегка напугавшись. Они были не одни. На самом краю дороги, в паре метров от них, на него смотрели два существа, избавленные от плоти. Словно привидения, только не было в них света - мрачная тьма, вышедшая навстречу человеческим образом. На мгновение Кириллу показалось, что одно из них потянулось к ним тенью, словно хотело понять, кто нарушил их покой. И отпрянуло, наткнувшись на невидимую преграду, словно бы провалившись под землю, оголив кусты, которые стали им опорой.
        Боялся ли он? Нет. Парнишка-жрец не боялся, и балагур, и старики, и богатырь - они все не боялись. Он был один из них. Он точно знал, что другие подобного не видят. Никогда. И он не сошел с ума: кот являлся не ему одному. И книга существовала в реальности, иначе враги не стали бы ее искать.
        - Немного, - кивнула Мирка, поморщившись. - Такое ощущение, что что-то давит на голову… - она обвела рукой то место, в котором еще сохранилась темная субстанция. Кирилл уже не сомневался, что Мирка чувствует руки человека, который прозомбировал и ее, и Александра, заставляя забыть о себе.
        - Вспомнить можешь? - нахмурился Кирилл. - Это важно.
        Мирка на минуту задумалась, прикрыв глаза.
        - Нет, - она покачала головой. - Я его не знаю… мужик какой-то… не могу представить его, как человека. Он широкий… и какой-то не целый. Я не вижу его, только чувствую.
        Кирилл внезапно успокоился. Мало ли что у человека в голове! Мысли людей он не видел, но их темное прошлое открывалось ему в виде ауры, наполненной грязью. Он уже не сомневался, что поле Мирки несло в себе информацию обо всем, что с нею произошло в тот день, когда наложили заклятие на Александра - страшная правда из первых рук. Он пожалел, что не может найти ответ по книге прямо сейчас. Мирку было жаль. Если она та самая девушка, никто кроме него не поможет ей выйти из сумрака. За мечтой Кирилл не гнался - она рассыпалась прахом, когда мирок девушки вышел наружу грубым насилием.
        - Спасибо, - Мирка вдруг улыбнулась. - Мне так легко стало! Правда, не понимаю, что со мной. Столько проблем навалилось… - она пожала плечами, а Кирилл внезапно заметил, что она изменилась. - С тобой легко. Ты не представляешь, какое горе потерять все и сразу. Сначала отец, потом Славка, потом… да что я рассказываю, - Мирка махнула рукой, зябко поежившись.
        - Представляю, - ответил Кирилл. - Мой папа погиб.
        - Мне иногда кажется, что я сплю, - разоткровенничалась Мирка. - И вот проснусь, а мама живая, и брат… не болен, и мы дома. Я так часто думаю об этом… Я знаю, надо бороться, но я не знаю, как, и у меня нет сил, - Мирка вдруг всхлипнула, утерев слезы. - Если бы не Славка, я бы уже давно…
        Мирка замолчала, с тоской бросив взгляд в сторону костра.
        - Слышишь, не смей так даже думать! Я запрещаю! - Кирилл резко обнял ее, прижимая к себе. - Если думать о плохом, жизнь не изменится!
        - А я как раз не думаю о плохом, только о хорошем. Но жизнь от этого лучше не становиться. Может, как раз наоборот надо?
        - Не нам страшно должно быть, а сволочам, которые сделали такое с твоей и с моей семьей. Я не успокоюсь, пока не заставлю их сильно пожалеть об этом. Ты со мной? - Кирилл сжал Миркины ладони, заглянув ей в глаза.
        Она согласно молча кивнула, выдержав его взгляд.
        - Глаза у тебя мамины, - вдруг произнесла она, засмотревшись.
        - Я знаю, - рассмеялся Кирилл.
        И его мечта внезапно выскочила наружу, едва он перевел взгляд на чуть приоткрытые влажные губы, которые Мирка перестала прикусывать. Удержаться Кирилл не смог: он дотронулся до губ, лизнув языком - теплые и пухлые. Мирослава не сопротивлялась, лишь слегка приподняла голову, приближая лицо.
        Кирилл осмелел, робко взяв губы Мирославы своими губами, прислушиваясь к себе…
        Неловкое молчание длилось недолго…
        Сердце Кирилла треснуло, как разбитое зеркало, грудь полыхнула огнем. Он решил, что лучше не молчать, а целовать объект вожделения, чтобы запомнить минуты наслаждения так же ярко, как чувствовал. Остановиться он уже не мог - горячие сладкие губы и нежная кожа, и руки, обвивающие его талию - Кирилл таял, обращаясь в сгусток томительного ожидания, и дал бы съесть себя, закажи его Мирка на обед.
        - Кирилл, стоп! Остановись! Мы что делаем? - Мирка схватилась за голову, отступив шага на два.
        - Целуемся, - предупредительно вежливо заметил Кирилл, разом выплывая из своего необычного состояния, в котором пребывал. - Кстати, у меня это впервые… Мне понравилось.
        - На этом закончим, - испытующе взглянув на него, потребовала Мирка. - Это черт знает что! Не похоже, что ты не целовался раньше!
        - Я на помидорах тренировался, - засмеялся Кирилл. Он притянул Мирку и поправил ее волосы. - Клянусь! Ладно, поехали, а то нам ничего не достанется. Согласись, ты пережила со мной, лучший момент твоей жизни? - Кирилл завел мотоцикл, хитро прищуриваясь.
        - Кир, это вообще не обсуждается! - смутилась Мирка, усаживаясь позади. - Пора уже взрослеть!
        - А я о чем? - изумился Кирилл. - Не ты, так другая, не век же мне одному куковать. Сохнуть потом по мне будешь. Я-то точно не забуду - такое не забывают!
        - Забудешь, - взгрустнула Мирка. - Все забывают. Я, например, не помню.
        - Значит, парень был не тот! - успокоил себя Кирилл.
        Рассвет наступил быстро. Часть ребят и девушек разъехались еще раньше, когда было темно. Часть внезапно решила встретить восход с Кириллом и Мирославой, рассаживаясь рядами на вершине горы, куда добрались, когда уже солнце высунулось багряным краем над горизонтом, окрасив его в огненные цвета. И тут же утонуло в поднявшихся от горизонта вместе с солнцем розовых и алых облаках. Но немного времени спустя облака рассеялись, оставив небо чистым, с глубокой лазурной синевой, оставив желтое солнце одиноко катиться по небосводу.
        Черемушки, затянутые утренним маревом тумана, отсюда казались миражем. И такое же Захарово в другой стороне, еще скрытое тенью гор. Вид был удивительно умиротворенный - сотни гектаров нехоженого дикого леса, поля вдоль дороги, серо-голубая лента реки, сверкающая бликами на перекатах, и озеро, к которому стекались горные речушки, луга, то синие от дикой герани и люпина, то желтые от купальницы и зверобоя, то розовые от иван-чая и зарослей шиповника, то белые от ромашки. Кто-то уже проснулся, по дороге проехала сначала одна машина, потом другая, автобус, развозивший доярок и пастухов на летние гурты, рыбаки торопились к озеру, чтобы в законный выходной порыбачить, а следом егеря и рыбнадзор на катере, чтобы поохотится на браконьеров. Черемушки жили своей жизнью.
        На всякий случай Кирилл позвонил матери и сообщил, что с ним все в порядке, и он задержится еще ненадолго, чтобы показать своей девушке капище и пещеру. После этого остальные ребята засобирались, прощаясь с Кириллом, оставив их с Мирославой наедине.
        - Не стоило называть меня своей девушкой, - расстроилась Мирослава. - Если твоя мать узнает… - она в ужасе покачала головой.
        - Напротив, все идет по плану, - обнадежил ее Кирилл, помогая подняться.
        Спускались долго. К капищу в прошлый раз добрались по реке, остановившись у каменного выступа, от которого вверх вели едва приметные полуразрушенные ступени. По берегу к ним вела тропинка, бывшая раньше дорогой, засыпанная щебнем. С этой стороны склон густо порос соснами, и вырастали на пути скалы. С тяжелым рюкзаком за спиной, Кирилл не всегда успевал поддержать Мирославу, которая сняла туфли на каблуке и топала по усыпанной хвоей земле и острым камням босиком.
        - Нет, это не стоило того, чтобы лезть через бурелом! Кажется, я порвала брюки!
        Мирка сползла по склону прямо в руки Кирилла, который поймал ее и помог отряхнуть песок. Перед ними открылся обширный луг, с одной стороны закрытый высокими отвесными скалами, с другой круто обрывался у реки. Местные здесь бывали, об этом говорили оставленные на берегу угли костров и примятая между камнями капища трава.
        Вход в пещеру, затянутый корнями и скрытый молодым подъельником был чуть дальше, за скалами. Кирилл нашел его случайно: хотел залезть на самый верх, чтобы взглянуть на капище сверху, и, поскользнувшись, навалился на каменную кладку, обвалившуюся под его весом.
        В тот раз сунуться в пещеру не рискнули, побоявшись обвала, но через неделю наведались, расчистив вход от песка и глины, которые копились веками. И разинули рты, когда через сотню метров извилистого хода с ответвлениями вдруг наткнулись на обширную залу, поросшую сталагмитами и сталактитами, с черным бездонным озером посередине. Та зала напугала их не столько размерами, сколько вздохами - на дне озера вода вдруг начала бурлить и пускать пузыри. Спуститься вниз ребята ни в какую не согласились, единодушно повернув назад.
        Настоящих исследователей из друзей не получилось. Стоило им понять, что в пещере кто-то побывал, интерес тут же угас. Если и было что-то ценное, давно вынесли.
        Об этой пещере местные не знали, Леха и Серега удивились, когда он показал вход. Но и не заинтересовались, пещер в округе было много, в основном, бывшие рудники, в которых добывали камни и руду. Во время революции в них прятались от белых, от красных, от зеленых, и закладывали, чтобы чужие не прознали. А еще раньше хранили припасы, обустраивая ледники. Кто-то даже сейчас пытался получить сыр с известной плесенью, но местные пещеры или стерильными были, или слишком холодными, - проверили раз, проверили два, да и оставили забаву.
        Само капище Леху с Серегой не вдохновило, для них оно было не более чем нагромождение валунов. Мало ли кому взбрело камни кругами выложить.
        - Стоило! Смотри! Если пройти по кругу, то выйдешь там же, где вошла… - Кирилл остановился возле круглых крупных камней.
        - Попробую догадаться: есть место, где камни выходят на обратную дорожку, - рассмеялась Мирослава.
        - Естественно, но суть в другом. Тот, кто создавал это капище, использовал двойную спираль! Не мудрствуя лукаво, Мирка, много ты знаешь современников, которые испытывали бы желание рассмотреть двойную спираль, как объект исследования и поклонения? - Кирилл взглянул на нее с вызовом. - Вернись на несколько тысяч лет назад, когда человек стругал стрелы из камня и не имел представления о колесе. И вдруг строит капище, используя двойную спираль!
        - И что? - Мирослава заинтересовалась, попробовав пройти путь между уложенными в ряд камнями.
        - И все утверждения, что человек был туп, как пещерная обезьяна, лопнули! - объяснил Кирилл, ткнув пальцем в землю. - Первое, он должен был начертить схему. Даже образованному человеку это не так легко сделать. Попробуй сама! Второе, наложить ее на местность. Третье, разобрать камни по сорту и по размеру… Заметь, одна спираль состоит из темных камней, которые взяты из другого места, - Кирилл переступил через заграждение и нагнулся, рассматривая вторую линию заграждения. - Если вспомнить капище в Англии, то там тоже использованы камни двух видов - местные и голубые. Из карьера, который находится за много миль. Оба капища имеют в основе что-то одно, одинаковое знание. А существуют капища, которые отдаленно напоминают человеческий мозг, рассматривая его как свой-чужой.
        - Кир, откуда ты это знаешь?
        - Тетя Вера у меня помешана на этом. Мы с ней не от мира, - честно признался Кирилл, пожимая плечами. - А еще мне сон приснился, странный такой, будто я попал в прошлое… - Кирилл задумался, присаживаясь и пытаясь вспомнить сон в деталях. - Сначала забыл про него, а потом он начал сбываться. Я не сразу понял, а когда понял, решил покопаться в истории. И вот что обнаружил: наша история вымысел от начала до конца. Кто-то здорово над нею поработал, выставляя нас дебилоидами. Кто сейчас помнит, что Золотая Орда исповедовала христианство? Триста лет мы были ее колонией. Это потом ее разбили, и на ее месте образовался каганат.
        - Например?
        - Стойбищ не так много. Датируют пятью - десятью тысячами лет, предоставляя в качестве доказательства дикости каменные наконечники стрел и глубину их залегания. Но как по камню можно определить временной отрезок его обработки? Или глубина залегания… Движения ледников сдвигали пласты на сотни метров. И несколько неожиданно появление этих стойбищ. Камни - в любом месте собрать можно. Обточить - дело несложное. А артефакты, которые могут опровергнуть данные выводы, тщательно замалчиваются или исчезают: монеты, шлемы, оружие, украшения, предметы быта. Такие капища сохранились лишь в глухих местах, куда официальные историки не могут добраться.
        Вот, например, выдержка из «Истории государства российского»: «Чрезвычайная отважность славян была столь известна, что хан аварский всегда ставил их впереди своего многочисленного войска…» Что делали славяне на Кавказе, и с какой стати били врагов своего врага?
        Или: «Древнее оружие славянское состояло в мечах, дротиках, стрелах, намазанных ядом, и в больших, весьма тяжелых щитах…» Если умели ковать мечи и наконечники, значит, и кузня была, и плавильня, и прочие необходимые приспособления - молот, щипцы, ведра…
        А где брали яд? У нас нет смертельно ядовитых растений и животных. Значит, химия была. А где краска - там чернила. Во время крещения Руси строили церкви, покрывая золотом купола и с золотой и серебряной утварью внутри - разве золото из Византии везли? Нет, отобрали у народа, который вдруг обнищал и стал безграмотным…
        Версия, что Русь была темная и необразованная, выгодна только церкви, которая претендует считать себя лучом света в темном царстве. Это политическая сила, паразитирующая на народных страданиях. Доказано, чем глубже человека загнали в угол, тем более он нуждается в Боге, и тем более отдает. При этом церковь ничего не дает взамен и ни за что не отвечает. Поставь над человеком человека - и человек как бы умер, смирился с рабством, утвердился в мысли, что над ним обязательно должен быть хозяин, а он - подневольное существо. И делай с ним, что хочешь - унижай, обирай, высмеивай, издевайся.
        - Кир, не слишком умно богохульствовать.
        - Мирка, попробуй объяснить, с чего это вдруг твои родители, твой брат стали друг другу врагами? Не знаешь? Тогда читай Евангелие: «Я пришел разделить…» Есть объективная сторона явления, которая не принята или не изучена, - Кирилл жестом указал на капище. - А здесь разгадка. Предположим, есть два человека, и можно на расстоянии через одного манипулировать другим. Саня Ирку нашел по запаху, на остановке, а что, если этот запах был приманкой - и показали ее через тебя?
        - Кир, ты в своем уме? - Мирка округлила глаза. - Как можно через меня кому-то что-то показать?
        - В своем, - уверенно ответил Кирилл. - Ты вполне могла стать объектом насилия, о котором не помнишь. Почему Александр, ни с того, ни с сего, вдруг начинает испытывать к тебе неприязнь? Он ведь и Ирку так же на остановке подобрал. Извини, конечно, но если он зомби, то он опасен и для тебя, и для нас. Кстати, я заметил, он может ударить маму, даже тетю Веру, но ни разу не ударил меня, как будто у него выключатель срабатывает - еще не человек, но уже не зомби. А все просто, про меня не знали или не посчитали серьезным противником. Меня просто не включили в программу.
        - Кир, этого не может быть, - Мирка села рядом, слегка испугавшись. - Ты говоришь странные вещи.
        - Я пытаюсь решить задачу, - взглянул на нее Кирилл. - А вопросы подводят меня к одному знаменателю: в программе Александра мы объявлены врагами, как домашние его. мы можем его переубедить или остановить, поэтому им было необходимо настроить его против нас. А ты… - ты, тот человек, который может управлять им на расстоянии. Ты - враг врагов. По отношению к чужим он адекватный, а для своих умер. Теперь про меня знают, и Сашка все еще для них доступен. Но я жив. Могу предположить, что засунуть в человека такую программу можно лишь через второе лицо. То есть, через тебя. Отсюда еще один вывод: я должен охранять тебя двадцать четыре часа в сутки, ты - гарантия моей безопасности! Ты должна беречь себя. Поверь мне. Вспомни то, что с тобой случилось, вспомни брата - и поверь мне!
        - Боже! - Мирка побледнела, сглотнув ком. - В мою смену уже три раза поступал вызов… Светлана Германовна лично просила, чтобы к ней на вызов меня послали.
        - И? - насторожился Кирилл.
        - Твоя мама… Она запретила, - Мирка покраснела. - Ну, чтобы мы случайно у них с Сашей не столкнулись. Она боится, что его… если он меня…
        - Посадят?
        Мирка кивнула.
        - Тьфу, тьфу, тьфу! - Кирилл переплюнул. - Не смей! - и расплылся в улыбке. - У меня лучшая мама на свете!
        Мирослава снова кивнула.
        - Попробуй посмотреть на это с другой стороны, - Кирилл обнял ее, кивнув на капище. - Вселенная имеет двойственную структуру, это уже доказано, генетический код имеет двойную спираль, человек, по всем религиям древних, связан через ребро в одну плоть с другим человеком. Не удивлюсь, если здесь изображен сам человек - дух и душа. Одно начало, один конец, но не одно и то же.
        - Кир, ради всего святого, пойдем отсюда, меня бросает в дрожь от этого места, - взмолилась Мирка. - Я тебя услышала, я буду осторожной.
        - Капище здесь ни при чем, это страшные воспоминания пытаются выйти наружу, - едва взглянув на нее, произнес Кирилл.
        Мирка снова погрузилась во тьму - один глаз ее стал каким-то замученным, второй наконец-то прокричал голосом Александра. Кирилл почувствовал ненависть брата кожей, словно вошел в зрачок и предстал перед ним. И не обрадовался. О Сашке он и думать забыл, пока пытался расположить к себе Мирославу. С другой стороны, двое связанных между собой людей были относительно свободны в своем выборе, пока их не беспокоили и не сталкивали лбами. Ни с кем ему не приходилось чувствовать себя так легко, как с Мирославой, будто знал ее всю жизнь. Пока из нее не вылазила тьма, с нею было тепло, и кажется, он понимал ее с полуслова.
        И тут же поймал себя на мысли, что мог ее себе придумать, обнаружив в ней что-то от брата, которого знал много лет, пока тот был для него примером для подражания.
        - Ты должна вспомнить, что с тобой сделали эти твари. Хорошее, плохое - все.
        - Я постараюсь, - пообещала Мирка.
        - Не сможешь, - с мрачным видом покачал головой Кирилл. - Сдается мне, человеку, который не видит тьму, вспомнить то, что за гранью, не дано. Я вижу, а ты нет. Ты чувствуешь себя прямо противоположно.
        - Кир, ты, случаем, не экстрасенс? - прищурилась она.
        - По секрету?
        Мирка кивнула.
        - Наверное… Со вчерашнего дня. Я…
        Кирилл запнулся. Рассказывать Мирке о книге и странном животном, которое как бы кот, но не кот, он был не готов. Сам он избегал даже думать о том, с чем столкнулся. И хорошо помнил полученное предупреждение, внезапно сообразив, что сама книга могла пожелать достаться ему, а не кому-то другому. Наверное, он был готов принять те знания, которые она таила. Если уж на то пошло, то он всегда слушал внутренний голос, который манил его ко всему запретному и необычному, и всегда чувствовал, что случится вскоре.
        Стоило копнуть, как тут же становилось понятно, что историки что-то не договаривают. Был народ - обут, накормлен, горд, бесстрашен, умен и ловок - и вдруг объявлен варваром, который пугал своим видом, а убийцы, которые не гнушались не только кровью народа, но и отца с матерью, и кровью брата, вдруг объявлены героями, которые тащили на себе государство, поднимая перед всем миром. Войны, голод, нищета, болезни, безграмотность… Неужели же народ, который сумел прославить себя свободным и бесстрашным, уже тогда прослыв хитрым и сильным, не построил бы город на Неве, или не создал флот за тысячу лет без царей?
        И получил ответ.
        Знание никуда не ушло, оно лишь поменяло хозяина и стало доступно избранным, которые вели народ в огонь. Вряд ли кто-то из них пытался использовать его для себя, но с удовольствием испытывал на других, чтобы обогатится и подчинить людей, сделав их безвольным и послушным стадом, которое уже не мыслило иной жизни. Люди верили хозяевам, сами себя обирая до нитки, как верил Александр.
        - Пойдем, это там, дальше… - Кирилл достал из рюкзака приготовленные фонари и два мотка белых ниток.
        - А если что-нибудь случится? Нас может завалить, - спохватилась Мирослава.
        - Ребята знают, если что-то случится, нас быстро найдут, - успокоил Кирилл. - Я взял продукты и воду. Но если ты боишься…
        - С тобой? Нет, - Мирка решительно взяла фонарь из рук Кирилла и один моток ниток, надела куртку. - Показывай! Безусловно, мы делаем глупость, но мне это даже нравится!
        - Я же еще видеокамеру взял! - спохватился Кирилл.
        Бинокль он повесил на шею, а видеокамеру, засняв капище со всех сторон, установил на камне, поймав ракурс и оставив включенной. Мирка должна была видеть, как они выглядят, целуясь, со стороны. Впрочем, ему и самому было любопытно. Несомненно, на Александра это тоже должно было произвести впечатление.
        - Ты же не собираешься это оставить? - отмотав назад возмутилась Мирка.
        - Напротив! Это наш первый день! Моя первая девушка! - ехидно заметил Кирилл. - Файл обязательно пойдет в архив! Еще не муж, но уже не мальчик. Честное слово, знал бы, как это классно, целовался бы с детского сада! Могу себе представить, как мои обрадуются, когда это увидят. Особенно тетя Вера. Вас надо обязательно познакомить.
        - Кирилл, ты классный парень, но иногда мне хочется тебя убить, - рассердилась она.
        Глава 9
        
        Мирка присвистнула, глядя в темноту, остановившись у входа. Кирилл привязал начало бечевки к дереву и подтолкнул девушку вперед, осматриваясь. Сверил направление с компасом, отметив начало пути. И слегка разочаровался, когда заметил засыпанную щебнем дорожку и ровные тесаные стены, укрепленные каменной кладкой.
        - Наверное, ребята были правы, а озеро - заполненная водой шахта, - предположил он упавшим голосом.
        - Ну, раз уж пришли… Зато знаем теперь, что тут относительно безопасно, - Мирка решительно шагнула вперед.
        Свободный проход в пещеру вскоре закончился, начались каменные выступы. Пещера петляла, раздаваясь в стороны до причудливых залов с каменными фигурами, то сужаясь, так что пробирались ползком, то падала круто вниз или устремлялась вверх, изрезанная трещинами и впадинами. Стены ее слагались из твердых чередующихся между собой горообразующих пород, в том числе гранита, словно кто-то вырезал внутри проход. И тогда стены таинственно мерцали в свете фонаря, а иногда порода становилась рыхлая, и снова Кирилл замечал, что кто-то здорово потрудился, укрепляя стены и свод гранитными плитами.
        И все же, за те сотни лет, пока пещеру не топтали стопы исследователей, в местах, где она «подтекала», Мирка то и дело замирала перед образованиями из камня в виде цветов и розеток кальцитовых наростов. Очевидно, верхние породы горы слагались известняками и доломитами, а пещера располагалась чуть ниже уровня их залегания. Пока ничего особо ценного Кирилл не заметил, основной проход оставался широким, а нечастые узкие ответвления едва ли подходили для исследования. Он тщательно вымерял пройденное расстояние, продолжая двигаться по компасу. Здесь было холодно и местами затхло, но в целом дышалось легко - воздух в пещере циркулировал. Он пожалел, что не оделся по-зимнему. Кое-где на стенах и на наростах, преграждающих путь, сохранилась наледь. Значит, она замерзала и оттаивала.
        И неожиданно Кирилл заметил отметины на скалах.
        - Подержи фонарь, я сфотографирую.
        - А что это? - полюбопытствовала Мирослава, рассматривая знаки.
        - Не знаю, наверное, сообщение какое-то, - предположил Кирилл, счищая пыль кисточкой. - Без тети Веры не обойтись.
        - Темно, съемка может не получиться, - Мирка покачала головой. - Я попробую срисовать, у меня неплохо получается.
        - Давай, - сразу же согласился Кирилл. - А я поищу еще…
        - Только не уходи далеко, а то умру от страха, мерещится черте что?
        - Что именно? - насторожился Кирилл.
        - Как будто мы не одни, и за нами наблюдают. И тени…
        - В такой темноте? - удивился Кирилл. День, ночь - в пещере было темно, хоть выколи глаз. Пока находились тут, он уж и забыл, как выглядит белый свет.
        - Нет, но… Я чувствую, там, в темноте, и близко… Поворачиваются, встают, и даже будто касаются иногда… Ветер…
        - Не молчи, я тебя слышу. Жаль, что не взяли факелы, чтобы зажечь в местах остановки, - пожалел Кирилл. - Постой, - он вынырнул рядом с Миркой, направляя свет на ее лицо, - а как ты чувствуешь, как тень, или что-то живое?
        - Нет, не человек, но эмоционально, наверное, люди. Тень - и понимание образа мыслей.
        - А боли нет?
        - Нет, боли нет.
        - Хм, - Кирилл почесал затылок. - Замкнутое пространство с отсутствием звука и света прекрасно подходит для глубокой медитации. Но по правилам вместе с демонами должна выйти боль. А если не выходит?
        - Это ты у нас у нас экстрасенс, - напомнила Мирка.
        Дальше двигались медленнее и с осторожностью, просматривая каждый сантиметр. Породы изменились. В некоторых местах Кирилл заметил прожилки роговой обманки. Иногда приходилось преодолевать завалы полуразрушенных и подмытых стен, которые заинтересовали его более всего, но отбор проб он оставил на обратный путь.
        - А представь, если найдем золото, алмазы, драгоценные камни! Что бы ты с ними сделал? - помечтала Мирка.
        - Не найдем, - уверенно ответил Кирилл. - Я не заметил ни оливина, ни пиропа, ни флогопита. И золото… Возможно, но порода твердая. Если и есть, нам его не достать. На камни тоже рассчитывать не приходится, люди здесь часто бывают. Может кварц, но он копейки стоит. Сдается мне, что Леха и Серега по части сокровищ были правы, их здесь нет. Капище расположено прямо у пещеры, а это значит, сотни человек прошли ее вдоль и поперек. На анализ породы соберу потом, но не сейчас, - отмахнулся он. - Посмотрим, как далеко она ведет, не залезая в опасные места.
        - Жаль! Я бы квартиру купила… А ты знаешь, как золото намывают? - спросила она.
        - Примерно. Можно попробовать на перекатах. Конечно, до нас проверили сто раз, но мне всегда было любопытно, что останется в решете. На всех месторождениях сто раз проверяют, а потом раз, и кто-то что-то нашел. Не забудь, ты моя девушка, я теперь должен тебе помогать! Возьму моторку, поедем за грибами или за вениками, обязательно испытаем удачу! Нам всего ничего нужно - три килограмма! - засмеялся Кирилл.
        - Вау! Вот это да! - Мирка остановилась, заметив впереди причудливые тени.
        Кирилл тоже остановился, прислушиваясь и всматриваясь в темноту. Именно в этом месте ребята повернули назад, бросившись наутек, и лишь он осмелился войти в залу с непроницаемым озером посередине, дождавшись, когда оно выдохнет и успокоится. Второй моток толстой нити подходил к концу, значит прошли они более полутора километров. Если верить карте, то были недалеко от вершины горы, чуть сместившись в сторону.
        На этот раз Кирилл обошел озеро, обнаружив небольшой ручей, вытекающий из щели. На другой его стороне пещера разветвлялась на несколько ходов, часть из которых или заканчивалась тупиком, или уходила резко вверх. Лезть по крутому склону он не рискнул, но некоторое время изучал осыпавшиеся породы щебня и камней, промытых сточными водами. Те, которые ему показались подозрительными или понравились, сунул в карман.
        - Куда теперь? - Мирка с любопытством следовала за Кириллом.
        - Думаю, сюда, - Кирилл уверенно ткнул в один проход. - Здесь люди бывали, проход частично укреплен.
        - И знак есть, - Мирка засмотрелась вверх, направив свет фонаря на фигуру в виде глаза.
        - Круто! - согласился Кирилл, сделав снимок. - Как на египетских папирусах.
        Вспышка фотоаппарата на мгновение ослепила обоих.
        - Заправские исследователи по чужим следам не ходят, - запротестовала Мирка, не удовлетворившись его доводами. Она тоже порылась в камнях, оставшись разочарованной. Ничего ценного, обычная галька.
        - Правильно, но мы изучаем не саму пещеру, а пытаемся обнаружить следы древних, которые ее посещали, а значит, движемся в правильном направлении. Кстати, - Кирилл усмехнулся, - ценные камни в природных условиях выглядят булыжниками, поэтому опознать их может только профессионал, а все прочие топчут и думают, как ты.
        Кирилл подал ей несколько камней.
        - Возьми, - они могут оказаться с друзами. - Мелкие, но красиво.
        - Мне кажется, или откуда-то дует ветер, - Мирка принюхалась. - Нет, не ветер, полем пахнет…
        Кирилл тоже уловил свежий запах, остановившись. Не говоря ни слова, он достал свечу, поджег ее, постояв у каждого входа по нескольку секунд. Наконец, погасил, рассматривая широкое отверстие, наполовину заполненное неровной дорожкой не до конца просохшей глиной.
        - Талые воды. Здесь выход на поверхность… Так, ты остаешься. Если меня завалит, возвращайся старым путем. Заблудиться тут невозможно. Или вытянешь меня, если я застряну.
        - Я здесь одна не останусь! - ужаснулась Мирка.
        - Останешься! Я его проверю, - твердо приказал Кирилл, обматывая себя веревкой. - Мы недалеко от поверхности. Нам здорово повезет, если сумеем выбраться, мы почти рядом с тем местом, где я оставил мотоцикл.
        Кирилл усадил испуганную девушку, поцеловав на прощание, и неторопливо нырнул в проход, прощупывая потолок и стены саперной лопаткой. Вода хорошо промыла породу, местами он смог даже подняться, местами приходилось ползти на коленях. Но полз он не долго, уперевшись в скалу, сквозь щели которой брызнул свет. Расчистив выход, он обнаружил себя в чаще террасы, недалеко от подножия горы, где жгли костер. И свистнул Мирке, подергав за веревку.
        Бледная и с испуганными глазами Мирка выползла минут через десять, перемазанная в глине.
        - Обратно идти не придется, - довольно сообщил Кирилл, заметив ее радостный взгляд, который сразу стал таким, как только она почувствовала себя на поверхности.
        - Слава Богу! Только как же мы слезем вниз? - Мирка глянула вниз отвесной стены. - Разобьемся!
        - Нет, если сначала поднимемся, а потом спустимся, - успокоил Кирилл. - Но я не закончил. Ты подожди меня, а я проверю, куда ведет глаз.
        - А не боишься? - тонюсеньким жалобным голосочком проблеяла Мирка, внезапно сообразив, что снова останется одна.
        - Нет, поверь, здесь опаснее, чем там, - усмехнулся Кирилл, решив, что перед своей девушкой показывать трусость не имеет права. - Я быстро, одна нога здесь, другая там, пока нитки не закончатся. А ты отдохни, сутки уже не спим.
        Он достал из рюкзака припасенные бутерброды и термос, протягивая Мирке. И сразу услышал сигнал пропущенных звонков, которые пошли на телефон.
        - Это мама! - он набрал номер, подробно объяснив, где он и что с ним, опустив подробности и скрыв, что собирается спуститься в пещеру еще раз.
        - А мне мама уже никогда не позвонит, - завистливо вздохнула Мирка, задумчиво пережевывая бутерброд и запивая кофе. - И папа не позвонит. Иногда так хочется умереть, чтобы оказаться рядом с ними.
        - Не смей так говорить! - рассердился Кирилл. - Если совсем станет худо, я на тебе женюсь, чтобы от армии откосить. Так что мне еще ребенка надо успеть нам сделать!
        - Кирилл, иди уже, а то я заметила, если тебе что-то в голову пришло, самостоятельно не выйдет, - вскинулась Мирка. - С ума сойти, я перестала переживать и о Славке, и о неприятностях, которая ждет меня дома. У меня, вообще-то, жених там… Один. Некормленый.
        - Этот козел, который тебя избил, умрет! - пообещал Кирилл.
        - Кто? Славка? Это он меня, - призналась она. - Тимур защищает. Забудь про него, у него дома жена и ребенок. Наш брак будет фиктивным, он хочет гражданство оформить.
        - Чего им у себя не живется? Зачем это тебе?
        - А деньги? Он пятьдесят тысяч пообещал. Такие огромные деньги на дороге не валяются. Мне три года надо пахать, чтобы столько накопить.
        - Нет, это не выход, - Кирилл сел рядом, прижимая ее к себе. - Мы что-нибудь придумаем, я же обещал! Пробьем квартиру, а если не получится, попрошу маму поговорить с Матвеем Васильевичем, чтобы отремонтировали вам дом.
        - И не надейся, я не врач, я всего лишь медсестра. Спасибо, что Славке хоть какую-то работу дают. И пенсию назначили. Так хоть еду из больницы не тащу домой.
        - А какая неприятность? - спохватился Кирилл.
        Мирка покраснела.
        - Братец твой… Думаешь, он не убьет меня?
        - Кто? Сашка? - облегченно рассмеялся Кирилл. - Забудь про него! Он смертельно болен, а болезнь мы знаем. Пусть с Иркой своей разбирается, а ты ему кто? Ты ешь, ешь, и помни, я тут, - Кирилл похлопал по земле ладонью. - В смысле - там!
        Кирилл спустился по обнаруженному промытому водами проходу, оказавшись возле озера. Наступившая темнота давила. Он внезапно почувствовал, что Мирку недооценил, ее присутствие снимало напряжение. И посочувствовал ей - она сидела одна в этой темноте минут двадцать, пока он расчищал путь наверх. Страх выползал из всех щелей, как многоголовая гидра, и его желания перебороть его оказалось недостаточно.
        Глаз уставился на него, совсем как живой. На мгновение ему показалось, что он слегка засветился, будто в зрачке был вставлен камень или осколок стекла, от которого отразился свет. Остановившись перед темным коридором, Кирилл не сразу смог заставить себя сделать шаг, против воли подумывая, не вернуться ли назад. И решительно зашагал вперед, так быстро, как позволял разматывающийся за ним моток ниток.
        Он немного замедлил движение, заметив, что местами снова начались разветвления, выбирая проторенную тропу, которая теперь была более заметной. Она то ныряла в провалы, то поднималась, едва заметными ступенями, выбитыми в камне. И внезапно остановился с недоумением на лице.
        С глазами что-то произошло - тьма вдруг стала проницаемой, будто засветилось само пространство. «Опаньки!» - Кирилл воззрился на стену и на свод, которые прекрасно видел без света. - Флюоресценция?»
        И неожиданно вспотел: неподалеку от него сидел кот.
        Кот с прищуром уставился на него, тоже остановившись и сделав вид, что не имеет к свету отношения. Но сомнения отпали сами собой: кот светился призрачным светом, оставаясь черным, зато вблизи него сияние было особенно ярким.
        - Ты… как здесь… как здесь оказался? - выдавил из себя Кирилл.
        - Шел за тобой, - необыкновенный, нечеловеческий голос, больше похожий на мысль, чем на речь, прозвучал, но как-то странно. Из пространства, минуя уши. - Ты смелый и сильный колдун, я в тебе не ошибся, - похвалил он.
        - Ты… Ты кто такой? - Кирилл не верил. Он не сомневался, что надышался испарениями озера, и теперь видит галлюцинации. Он слишком долго пробыл в пещере - не зря ее заколотили. Но природный инстинкт исследователя сделал свое дело - ему вдруг пришло на ум попробовать разобраться в природе галлюциногенных видений.
        - Страж, - представился кот, и вдруг исчез и тут же появился прямо перед Кириллом. - Я охраняю Хранителей.
        Он нисколько не сомневался, что Кирилл последует за ним. Тихонько побрел, мягко перебирая лапами, посматривая по сторонам. Кирилл тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения. На ум сразу пришли слышанные где-то рассказы, что именно так и сходят с ума. Он задался вопросом, пройдет ли болезнь, когда он выберется.
        - Я не глюк, - уверенно проговорил кот, вдруг снова оказавшись рядом. - Я сила, которая оберегает тебя от демонов. И, разумеется, от тебя самого. Может, ты объяснишь, как ты выпил демона, не испытав ни страха, ни отвращения?
        - Что я сделал? - Кирилл застыл с отпавшей челюстью.
        - Выпил демона. Я помог, - хитро рассмеялся кот, поигрывая хвостом. - Я дал возможность видеть их и кормил мудрыми наставлениями, чтобы вырвать из лап зверя.
        - А что ж ты сразу-то не объяснил? - недовольно проворчал Кирилл, вдруг почувствовав, что там, где только что был, стало пусто. Мысли как-то сразу успокоились, выставляясь из памяти целыми кусками последних событий, которые сами по себе произойти никак не могли.
        - Соли много, - рассмеялся кот, размышляя сам с собой. - Я - вода, я раскрыл секрет соли. Соль осталась, но уже не камень, а раствор. Так ее проще вывести из организма. Вы привыкли верить, а вера - это иллюзия. Заговори я с тобой, и ты считал бы себя больным, а теперь видел и знаешь. Правда - это явь и жизнь, Кривда - навь и смерть. Кривда, как Правда, но она Кривда. В Кривду человеку проще верить, чем в Правду, ибо Кривда утвердилась на сырой земле, разлетелась по всему царству-мытарству, а Правда там, где Боги. Сила - ее Закон, и знать ее нельзя, пока не достанешь. Не человек положил этому начало, человеку не дано сдвинуть их или поменять местами. Человеческие кости украшают оба берега реки, за которой царство мрака - и никто не плачет по ним. Боги не обманывали людей, предупреждая о мщении. Они не добрые и не злые - они гармония и миропорядок, и все, что не соответствует Истине, будет уничтожено. Боги не умеют прощать и не перестанут пить кровь, пока человек не повернется к ним лицом - это не их желание, а Закон, по которому силы из среды самого человека противостоят ему и уничтожают.
        Кирилл вдруг поймал себя на том, что слепо бредет за котом, уверенно выбирающем направление, заслушавшись и отключившись. Кот словно убаюкивал его, часть его волнообразных слов тонула во мраке, оставаясь за пределами сознания. Кирилл даже не был до конца уверен, что слышит именно кота. Кто-то еще пытался ворваться в сознание: голос накручивался на тонувшую в пространстве речь, придавая ей приторный эмоциональный оттенок. И облегченно вздохнул, убедившись, что нить все это время разматывалась.
        - Давай дружить! - кот подошел и привстал, ткнувшись головой в ладонь. И достал, сейчас он был еще больше, пугая своими размерами.
        Моток, третий по счету, последний, подошел к концу…
        - Вот так вот… - немного подумал Кирилл. - Давай, - вздохнул он. - Тебя только с книгой можно сплавить, - рассмеялся он.
        Кот остановился возле небольшого углубления, образующего проходной грот со скрытой нишей. Будь Кирилл один, он едва ли обратил бы на нее внимание. И снова на стене под самым сводом он заметил глаз, а ниже нацарапанную надпись, едва видимую с того места, где стоял.
        - Это переводится? - поинтересовался он, поднимая фонарь.
        - Переводится, но смысл написанного ты пока не готов услышать, - кот нетерпеливо потоптался на месте.
        - Напрасно ты во мне сомневаешься, - обиделся Кирилл.
        - Тогда войди в эту дверь, - ехидно посоветовал кот. - Она перед тобой.
        Кирилл долго пытался нащупать или рассмотреть хоть какие-то признаки, которые бы указывали на дверь.
        - Нет тут никакой двери! - наконец, сделал он вывод.
        - Я демонами не болею и врать не умею. Если сказал есть - значит, есть. И ведет она в мир Хранителей. Раньше они себя жрецами и волхвами звали, потом колдунами и магами, а теперь вот Хранители. Хранители Семиречья. А по сути ничего не изменилось. Мудрые люди, с которыми приятно иметь дело. И не стоит возмущаться, - прочитал кот мысли. - Когда боги решат помыться, твоя лампочка вместе со знаниями уйдет с земли, а их знания останутся, потому что они вечные. Для тебя они, как застывший камень. Колупаете от него по кусочку и думаете, что знаете. Но тот, кто умеет проходить сквозь стены, видит их, как воду, в которую может войти, - Кот фыркнул, выразив разочарование. - Есть, - подтвердил кот свои же слова. - И ведет она к сокровищам. Мы, собственно, пришли. Бродить здесь можно долго и легко заблудится. Дальше пещера частью обрушилась, частью стала непроходимой, а ведет она к мертвому озеру.
        - Что за мертвое озеро? - заинтересовался Кирилл.
        - Жерло потухшего кратера с сероводородными и метановыми источниками, - объяснил кот. - Убивают быстро и безболезненно. А дверь в Семиречье ведет, в царство хранителей.
        - А что за Семиречье? - нахмурился Кирилл.
        - Узнаешь, когда придет время. Или не узнаешь. От тебя зависит.
        - А зачем оно мне? - искренне удивился Кирилл.
        - Во, дурак! - фыркнул кот.
        - Нет, правда… Жизнь у меня, как американские горки. Мне проблем хватает. Зачем мне еще Семиречье? Да и книга эта? Что мне со всем этим делать?
        - Птицы по небу летают, и у каждой - своя речь: Матерь по-своему подсказывает, Орел поднялся - можно и его понять, Алконост яйцо понес - слышит человек, если язык уразумеет. И темные языки, когда Лебедь-Обида небо закрыла, или Ворон глаза клюет, или Грифон и Могол терзают, или Сирин запела. Заговори с тобой Сварог, не поймешь ни слова. Не услышишь даже. А между тем, что ни слово у него, то золото. Свароговым словом своды раздвигаются, по его слову Земля-матушка обратно в океане утонуть могла бы. Спрашиваешь, зачем оно тебе? Языки учить, твердость под ногами родить. Тебе, парень, великая честь оказана.
        - А тебе не кажется, что кто-то меня забыл спросить? - рассердился Кирилл.
        - Семиречье не одну тыщу лет простояло. Поселилась в нем мудрость и стала подспорьем, и разумеет о светлом саде, о темных подземельях, болезней не ведает, а живут там тысячу лет, оставаясь людьми праведными, - кот уверенно и неторопливо направился в обратную сторону. - И ты собираешься от этого отказаться? Я ж говорю: дурак. Поначалу все дураки. А потом царями становятся. И царем не хочешь?
        - Не, неправда, только не живут! - не поверил Кирилл, сматывая толстую нить на автоматическую катушку.
        - Было. Человек жил, как в Раю, пока на землю не пришел тот, кто стал печатать на скрижалях новые законы. Закон не закон, а вол через хомут не переступит. Тут смекалка нужна, да воля крепкая, а скотина туда идет, куда пастух гонит.
        - Ну и, где оно - Семиречье?
        - Рано тебе еще знать. Сначала руки помой, - рассмеялся кот.
        Он остановился
        - Много раз на землю опускалась Великая Тьма. Города становились пылью, в реках текла кровь, головы слагались в курганы. Многие народы стерты с лица земли, не оставив о себе памяти. Ах, если бы слушали они пророков, и сейчас еще жили бы их внуки и правнуки. Что твои знания? Изобретение теплого клозета десятки раз кануло в лету и вернулось вновь - как-то жили без него, а знания богов - Закон! Ступил не туда - и умер. Рабство, голод, мор, войны, предательство, страшная жизнь, дикие нравы, каста избранных и бесправные миллионы.
        - А отец, а мама? А дядя Матвей и Артур Генрихович? Мир не без добрых людей. Были и будут.
        - Да, повезло им. Но пришел пастырь - и посыпают голову пеплом. Артур Генрихович дыма не чувствует, мысли его не откликаются на русский язык, а душа - за тридевять земель. Матвей Васильевич… Не молился бы ты на него, береженого Бог бережет, - кот смерил Кирилла таким взглядом, от которого побежали мурашки. - Давно мечтает поймать кота за хвост, да смотреть промеж глаз не умеет.
        - Ты хочешь сказать… - Кирилл остановился.
        - Нет, не власть его манит, а страсть обладания раритетом, - усмехнулся кот. - Возьму, мол, на себя груз тяжкий, добуду мудрость великую, буду спасать малых детушек… А корни помыслов червями объедены.
        - А я? - удивился Кирилл. - Я не напрашивался.
        - А ты правильный, - ответил кот. - Не горяч, и не холоден, ничего святого в тебе нет и от зла далеко. Твои друзья не помышляют о высоком, а ты любопытен, один из многих, которые сокрушают железный посох пастырей. Хоть и без души, - посочувствовал он. - Нет у тебя ближней, закрыт ты с другой стороны.
        Кирилл замешкался. Раз или два он спрашивал себя - какая она, душа? Будь она с горбом и весом трижды выше нормы, было бы и такую безопаснее прибрать к рукам, чтобы самого не прибрали. И понимал, что найти ее не сможет, если только приманить точно так же, как приманили через Мирославу Александра.
        Услышать о смерти той, которая была предназначена лишь ему, он оказался не готов. Дыхание перехватило, и тьма, которая окружала со всех сторон, вдруг стала плотной и тяжелой.
        - Без души? Как без души? - вскинулся он.
        - Да на что она тебе? Главное, ушла с миром. Где ты видел, чтобы люди душу искали? Не дано им увидеть друг друга в сердце своем. Можно всю жизнь ждать ее и не дождаться. В твоем времени это единственная возможность остаться человеком, - кот нисколько не расстроился. - Наркотики, алкоголь, кодирование…
        - Ну, знаешь! - Кирилл почувствовал боль утраты. - Это как… Смерть близкого родственника. И я теперь до смерти буду один?
        - Отчего же? Женщин много. Но под душу не подкладывай, чтоб смерть себе не заказать.
        - Это как? - покосился Кирилл на кота.
        - Ну, - кот задумался. - Вот не было болезни у Александра, и человеком был. Да разве ж девушки не засматривались? И он хвостом крутил. Но помнил - там душа, на другом берегу, зла не желал, справедливость искал, и дико было ему поднять руку на женщину. Помнил: женщина - будущая мать, хранительница очага, чья-то любимая. А пришла беда, назвалась душою другая - и не видит, не слышит, не помнит. В уме желанный он, слезой умыт, да только тот, кто мертвую душу его миловал, сыт и мозгами думает, а не воловьим слухом, а он… живет в своем нарисованном мире.
        - А-а… - Кирилл снова подумал о Мирославе.
        - Восстановить семя брата - святое дело. Она как сестра тебе, но не кровная. Ты с братом и в болезни, и в здравии рядом был. Она хоть и не видела тебя, но помнит. Он откололся от тебя, а ты с другой стороны подошел - и теперь он в мыслях искать тебя будет, как опору, чтобы ногами встать. А замуж душу брата берут, когда совсем тьма навалилась.
        - Как все сложно!
        - Закон не таблица умножения, на нем Небесная и Поднебесная стоит. Он - Твердь каменная. А кто им пренебрегает, тот яму себе копает.
        - Ну, о женитьбе я еще не думал, - спохватился Кирилл.
        - Я знаю. Но покажи обман, и не выйдет брат из темницы.
        - Но… - Кирилл покраснел. - Со счетов не сбрасываю.
        - Надо собираться, - разоткровенничался кот. - В три погибели демона согнешь, если по имени будешь прохаживаться да посмеиваться, стрелы пуская. И душу поднимешь. Так что, может, и не придется жениться-то! Рассказать брату о том, кто такая Ирина Штерн не получится, но со стороны Мирославы он - открытое ухо. Замечательно, что нашел ее. Я помог!
        - Ты? - Кирилл пришибленно остановился.
        Правильно, а иначе, откуда у него такие мысли про Мирославу? Каким местом он думал, когда повел ее в клуб? Откуда решительность взялась? Да он бы еще сто лет к ней подойти не отважился.
        - Это что же, мне перед Миркой надо выставить… эту… - Кирилл наклонил голову, чувствуя, как взволнованно бьется сердце. Вот оно - спасение!
        - В невыгодном свете. Так, чтобы Мирослава себя человеком почувствовала. Смыть с нее грязь. И не грех нечисть за волосы потаскать. Да так, чтобы Мирослава заново родилась, - подтвердил кот. - Видишь ли, - поучительно заметил он, - в смерти униженный чувствует то же, что и тогда, когда смерть не позволила ему заступиться за себя. Земля жестоко мстит, поднимая тени. Если найдется кто-то сильнее, страх уйдет. Сознание обретет свободу, и она сможет бороться с врагом.
        Какое-то время Кирилл молча следовал за котом.
        Прикупить цветов, да побольше! Нет, Миркины проблемы цветами не решить, здесь нужно что-то другое! Если бы с тетей Верой посоветоваться… Без нее, похоже, не обойтись. И как рассказать обо всем матери, чтобы не побежала к Мирке разбираться? Возможно, именно близость матери и Мирки на работе помогла им удержать Александра. Он работает, он бросил пить, он излечился от игромании…
        Мать была Александру ближе - она его рожала. А с другой стороны, она могла сидеть таким же Грифоном, как Иринка, пусть и не таким опасным. Мирка благоговела перед матерью, боялась ее, чувствовала в ее присутствии скованность, а для матери Мирка была простым работником, о котором она думала в последнюю очередь.
        Кирилл снова с благодарностью вспомнил стариков из своего сна. В том, что произошло с народом, оба волхва разбирались не хуже кота. И про царя в голове объяснили так, что понял с первого раза. В общем-то, с тех пор ничего и не изменилось, разве что народа стало много, на каждую голову не наступишь.
        - Подожди, - Кирилл позвал кота, нагоняя его. - А ты уверен, что Сашка себя Царем не посадил?
        Кот пренебрежительно фыркнул.
        - Царь, как удочка с наживкой, которую можно в любой омут закинуть. Если бы посадил, сиял бы, как тот фонарь, что у тебя в руке! Она не первая, кому они голову снесли. Сразу-то не разберешь, кто с кем в узелок завязан.
        Кот замерцал ярче, так что стало видно озеро, до которого, наконец, добрались.
        - Кир, ты? - Кирилл от неожиданности вздрогнул, ослепнув от направленного на него света.
        - Мирка, ты что тут делаешь? - выдохнул Кирилл, испытующе взглянув на кота, который с добродушной усмешкой сверлил Мирку горящими угольками глаз.
        - Тебя ищу… Я ждала, а тебя все нет и нет, - Мирка кота в упор не видела и слепо шарила впереди себя и поднимала фонарь. - А ты с кем разговаривал? Ты меня напугал! Правда, меня саму тут чуть кондратий не хватил.
        - Сам с собой, - успокоил Кирилл. - Я часто рассуждаю вслух, чтобы не путаться в мыслях. Так что, в следующий раз пропускай мимо ушей. А ты смелая! - Кирилл с едва заметной улыбкой рассматривал Мирку в призрачном свете. Сравнить ее с Ириной Штерн и обозвать врага нехорошим словом так сразу язык не повернулся. Не умел он пока хулить человека, пусть даже последнюю тварь, которая этого заслуживала.
        - Тебе мама три раза звонила, я не стала трубку брать, - доложила Мирка, выбираясь на поверхность.
        - Ну и зря, - пожалел Кирилл. - Волнуется. Я первый раз дома не ночевал. Она там себе таких ужасов нафантазировала.
        - Тогда звони быстрее, - Мирка почти вытянула его на свежий воздух, сразу протянув телефон.
        - Уговорила!
        Взъерошенная Мирка в грязной футболке и порванных бриджах, с глиной на лице и волосах, выглядела как боец в боевой раскраске. Ей бы еще автомат наперевес. Сам Кирилл выглядел не лучше. Едва взглянул на экран телефона - и брови его поползли вверх. Они провели под землей пять часов, а он не заметил, словно в пещере время двигалось по-другому.
        - А у нас осталось что-нибудь перекусить? - Кирилл заглянул в рюкзак.
        - Э-э, - Мирка отрицательно качнула головой. - Кстати, надо бы помыться. Если кто-то встретит нас на дороге, будут сплетни. Не отмоешься потом.
        - И пусть думают, - беззаботно отозвался Кирилл. - Мы закроем на это глаза.
        - Кирилл, нам тут жить! - возмущенно прикрикнула Мирка.
        Она сердито подхватила свой рюкзак и полезла в гору. Кирилл последовал за ней, помогая удержаться. И сразу почувствовал себя виноватым, восхитившись Миркиным мужеством - босые ее ступни, изрезанные камнями, кровоточили, но девушка не жаловалась.
        Маршрут оказался коротким и несложным. Поднимались недолго, через пятнадцать минут стояли возле мотоцикла.
        - Тетя Вера приехала. У нас баню топят. Если хочешь…
        - Кирилл, ты вроде взрослый парень, - Мирка стукнула его ладошкой.
        - Да ладно тебе! - Кирилл показал ей козу, пощекотав за талию. - Там ручей есть, заедем… Но о нас уже знают. Сашка рассказал. И про скандал в клубе.
        - Да? - Мирка выжидательно и испуганно уставилась на него. - Ой, что будет! - он готова была пролить слезу. Наверное, все-таки больше от боли. Кирилл понял это по ее прикусыванию губ, когда очередной камень истязал ее. - Тебе влетит? Сильно?
        Кирилл пожал плечами.
        О том, что тетя Вера в сообщениях заботливо напомнила о презервативах, Кирилл благоразумно решил промолчать. Главное мерзавцем она его не считала, и смайликами поддерживала. Настроение у него поднялось, когда он вернулся к мыслям о приятном. Обоим предстояло раздеться, чтобы отмыть с себя грязь. И тяжело вздохнул, запретив себе на эту тему даже думать, как раз таки из-за отсутствия оных презервативов. Своим умом не дошел, и мыслей про них не имел. И тут же поклялся прикупить коробку и поставить на самом видном месте, научившись ими пользоваться.
        - Я совершеннолетний. Моя жизнь никого не касается. Тетя Вера самолет забодает, если на меня полетит!
        - Повезло тебе, - согласилась Мирослава. - А у меня нет родственников… Вернее, есть, но…
        - Отказались?
        Мирка кивнула.
        - Помогали отцу выгнать нас из дома. На суде такой грязью облили, мама не выдержала. Тогда у нее случился первый сердечный приступ.
        - Сожалею, - посочувствовал Кирилл и внезапно подумал, боль Мирки идет из сердца. Он напряженно поскрипел извилинами, сочиняя богохульное слово против Грифона, но чернить людей, пусть и тех, кто причинил боль, оказалась целая наука: вышло криво и не совсем уверенно.
        - А все из-за этой кошки драной. С братом твоим, с отцом, с моим братом, и бог знает с кем еще… Мы переживать не будем, - Кирилл прижал девушку к себе. - Штерны, конечно же, по горам не стали бы лазить - менталитет другой.
        - Да, Кирилл, только нашему менталитету тоже не позавидуешь, - с досадой ответила Мирка, печально рассматривая подогнутый каблук. - Брюки можно выбрасывать и туфли тоже! Ты хоть бы предупредил, что столько приключений и романтики намечается.
        - Брось, твои брюки на рынке стоят пятьсот рублей и туфли столько же.
        - Кирилл, я зарабатываю не как твоя мама! - напомнила она.
        - Я что-нибудь придумаю, - виновато пообещал он. Взяв из рук Мирки туфлю, рассматривая его. - Кстати, мне тоже в город надо. Мы с тетей Верой поедем, она часто туда-сюда мотается. Сэкономим. Поедешь со мной?
        Кирилл наморщил лоб, туго соображая, где достать деньги. Тысяч пять у него в копилке было. Те, что выдали в лесничестве за весенние посадки деревьев на вырубках. Но надолго ли их хватит? Дверь, за которой лежали сокровища, встала перед глазами, как наяву. Впрочем, какие там могли лежать сокровища? У кота мерило ценностей было другим, не человеческим. И тут же пожалел, что не успел собрать коллекцию камней.
        Мирка не сдержалась, проговорив расстроено:
        - Это тебя твоя тетя Вера повезет туда и обратно, а я для нее чужой человек.
        - Уже нет, - уверенно ответил Кирилл. - Послушай-ка, нам нужно смотаться в горы… У тети Веры есть дружок… У него ювелирная лавка… вернее, ювелирный салон. Каждое лето он с мужиками промышляет где-то здесь, в горах. А потом делают из камней бусы, серьги, картины. Если собрать хорошую коллекцию и показать, может быть он что-нибудь возьмет. Копейки, но на туфли должно хватить. Ты работаешь сутки через двое?
        - Ну да… - Мирка недоверчиво покосилась на Кирилла.
        - Вот и славно! Завтра начнем!
        - Я завтра по веники собиралась и за грибами, - неуверенно запротестовала Мирка. - Скоро лист станет жестким.
        - Одно другому не мешает! Не пойдем, а поедем!
        - Ну не знаю, - засомневалась Мирка, повторив его же слова: - Если здесь что-то ценное было, давно собрали…
        - Ты рассуждаешь, как Леха с Серегой, - усмехнулся Кирилл. - Если не велись промышленные разработки, откуда взялись карьеры? Что-то же должно было остаться! Попробуем понять, чем тут промышляли. Если нет, пойду работать в бригаду к Матвею Васильевичу.
        - Из-за меня? - испугалась Мирка.
        - Из-за любимой девушки, которая не должна переживать о китайских туфлях и пропитанных ядовитыми красками бриджах, - Кирилл шмыгнул носом, завел мотоцикл, поджидая, когда Мирка устроится позади. - Черепная коробка у нас твердая, пробьемся!
        Глава 10
        Мать и тетка, с полотенцами на головах, пили чай, болтая ни о чем. Разговор прекратился сразу же, как только Кирилла заметили. В воздухе повисло выжидательное молчание, и было слышно, как стрекочут за окном цикады, и жужжит за стеклом шмель, застряв за створкой.
        Разогрев в микроволновке борщ и котлеты, Кирилл присел рядом, чувствуя неловкость. По счастью, Александра рядом не оказалось, но он был дома: на спинке дивана лежали солнцезащитные очки и стояли в прихожей синие сланцы.
        - Расспрашивайте! - согласно кивнул Кирилл, не сомневаясь, что именно это собирались сделать непререкаемые авторитеты. Но ни у кого на поводу он идти не собирался.
        - А в баню не пойдешь? - тетя Вера, как ни в чем не бывало, похрустела пальцами, ехидно ухмыльнувшись. - Мы уж думали: ты женился и не вернешься!
        - Вечером, - ответил Кирилл, заметив, что мать старается в его сторону не смотреть. Вспомнив, как она вела душеспасительные беседы с Александром, Кирилл мысленно усмехнулся. К экзекуции готовилась. Мать заходила издалека, долго подбирая слова, понижала голос, проявляя излишнюю озабоченность, в конце концов, смиренно принимала похождения брата, переживая больше, чем он, когда его очередной роман заканчивался.
        - С тобой, Кир, не соскучишься, - не выдержала тетя Вера. - Мира не от мира? Почему она? - недоуменно взмахнула ресницами. - Сане решил насолить?
        - Почему не от мира? Нормальная девчонка… - уткнувшись в тарелку с борщом, Кирилл пожал плечами, чувствуя, что краснеет. - Плевал я на Сашку!
        - Кир, давай, теперь еще ты с ума сойди! - проговорила мать расстроено, испытующе взглянув на него. - Она замуж собралась, а ты девушку выставил в неприглядном свете. Видели вас.
        - Ну, во-первых, я этого не допущу, - бросил Кирилл с вызовом. - Во-вторых, брак фиктивный… Из-за денег, он гражданство покупает. Даром этот козел Мирке не нужен. В-третьих… Мам, стоит ли бояться Мирки? Она нас не разденет, как семейка Штерн.
        - Звучит, как Адамс, - усмехнулась тетя Вера, мягко похлопав Кирилла по плечу. - Но все же, Кир, ты хорошо подумал?
        - Мирка нуждается в помощи… Мам, мы еще поговорим об этом. Помочь и раздеться догола - разные вещи! Я подумал, тетя Вера, Мирослава мне нравиться.
        - Ну-ка, ну-ка… О чем это мы поговорим? - тетя Вера нахмурилась.
        В душе Кирилла шевельнулся червячок. Ясно, что мать и тетка думали, о чем угодно, но только не о деле - обе насторожились, и, возможно, испугались.
        - Мам, о законной помощи, без которой Мирке не выжить, - раздосадовано бросил Кирилл. Там, вдали, когда он продумывал разговор, объяснить матери Миркины проблемы казалось легко, а сейчас язык одеревенел, не находя нужных слов.
        - Что ты имеешь в виду? - сама не своя, нахмурилась мать.
        - Начнем с того, что дом их скоро развалится, - с упреком буркнул Кирилл. - В Черемушках сколько угодно домов без хозяев, и любой лучше, чем их дом. Пусть бы им дали квартиру или помогли переехать в другой. На худой конец, отремонтировали бы старый. Мирка работает в больнице, а ты главврач. Неужели тебя устраивает, что она сутками пашет за копейки, а потом замерзает в землянке? Еще и со Славкой возиться приходится.
        - Они и так стоят в очереди, - охрипшим голосом взвизгнула мать.
        - Подожди, Анюта, я мимо проходила, в их доме и вправду жить невозможно… Разобраться надо, - тетя Вера повернулась к Кириллу. - Что ты там предложил?
        Кирилл слегка растерялся, почувствовав поддержку.
        - Для больницы построили три дома, - он кивнул на мать. - Да, врачи нужнее, но, если кому-то дадут квартиру, мог бы старое жилье отдать или продать больнице. Уж, наверное, один из них окажется лучше. Пусть на время, пока Мирка очереди ждет. Ей до пенсии придется ждать, а уехать она не может, ей некуда, да и Славка на руках. И потом, пусть не газ, но дровами-то обеспечить можно!
        - Я бы, Кир, помогла, но что люди скажут? Первым делом начнут на тебя пальцем тыкать, что не людям, а сама себе… - расстроилась мать. - У нас на очереди пятнадцать человек стоит!
        - Так, Анька, притормози! Не болтай ерунды… - вспылила тетя Вера. - Мало ли кто с кем по молодости. Если возможность есть, в чем проблема?
        - Во-первых, дома еще не сданы - шкура неубитого медведя. Во-вторых, тем будут давать, у кого кроме медика в семье кто-то из работников совхоза или завода. Славка инвалид, его на работе держат из жалости, налог платить не надо, его можно в расчет не принимать. В-третьих, инвестировали строительство захаровские владельцы, их слово решающее.
        - Что, девчонке совсем кранты? - размышляя сама с собой, вслух посочувствовала тетя Вера. - Вот так загнут в три погибели - и никому ты не нужен?
        - Не было бы этого случая, поговорила бы с Артуром Генриховичем, а теперь как в глаза смотреть? - мать сердито сверкнула взглядом. - Здравствуйте, Артур Генрихович, там у меня медсестре жить негде. А которой? А-а, эта та, которая с сынком твоим шашни крутит? Она самая…
        - Ну, Анька, не ожидала от тебя! - тетя Вера потрясенно уставилась на мать. - Ты когда успела гадиной такой стать?
        - Боже, поставлю вопрос на совещании, но кто согласится? Жилье приватизированное, кто-то от родителей уехать мечтал, кто-то детям оставить. С развалюхами возиться никто не станет. Наделал ты, Кир, делов! - бросила мать в сердцах.
        - А при чем здесь Кирилл? - вступилась за него тетя Вера. - В меня пошел! Ну не разведай он обстановку, кто бы вспомнил про девочку? - она обернулась к Кириллу. - Ты хоть девственность-то потерял, или пока только конфеты и букеты с разговорами?
        Кирилл решил промолчать. Но нежная волна затопила его, когда он взглянул на тетку, понимавшую его с полуслова. Он что-то промычал в ответ нечленораздельно, погремев крышкой сковороды, выкладывая на тарелку голубцы. Настроение упало. Мысль, что он не может помочь Мирке, тяжестью легла на сердце, воткнувшись, как заноза.
        - Кирилл, сядь! - приказала мать.
        - Сел, - он присел рядом с тетей Верой, напротив матери. - Мирка мне нравится, другого ответа не будет! Саня бесится, так и это доставляет мне удовольствие. А то, что ты… заодно с ним…
        - Вот именно! Вот именно! - рассерженно всплеснула мать руками. - Ты решил воспользоваться ею, чтобы Александру досадить? Мирослава пережила трагедию, которая, тьфу, тьфу, тьфу, - мать постучала о ножку стола, - обошла нас стороной. Я понимаю, как ей тяжело сейчас… Чем же ты лучше Саши, если играешь ее чувствами?
        - Я ее чувствами играть не собираюсь. Может, мне к Мирке уйти, чтобы у вас тут была тишина, покой и голова не болела?
        - Даже так! - глаза тети Веры поползли вверх. - Кир, палку-то не перегибай!
        - Она Мне Нравиться! - упрямо и с вызовом бросил Кирилл. - Мы прекрасно провели время. Правда, туфли и брюки пришли в негодность, но на них я как-нибудь сам заработаю…
        - Чем же вы таким занимались? - вскинулись обе женщины.
        Кирилл прошел в прихожую, достал фотоаппарат и видеокамеру, сунув их в руки тети Веры. Какое-то время сидели молча, пока тетя Вера просматривала записи и снимки.
        - Ты где это нашел? - лицо ее вытянулось, от иронии не осталось и следа.
        - Не покажу, если не пообещаешь выполнить одну мою просьбу! - криво усмехнулся Кирилл. - Возьми меня в город.
        - Не обязательно просить, я бы и так взяла, - тетя Вера дружелюбно улыбнулась, не отрываясь от видеокамеры.
        - С Миркой, - поправился Кирилл, стараясь выглядеть беззаботно. - Нам на рынок надо.
        - Кирилл, ты серьезно решил бросить нам вызов? - огорчилась мать, поглаживая скатерть ладонью. Значит, она тоже нервничала.
        - Молодец! - похвалила тетя Вера, не поднимая головы. - Моя школа! Никогда в тебе не сомневалась. Вот, Анька, учись! Высокий, статный, лицом пригож, сказал - отрезал!
        - Перестань ему потакать! - не выдержала мать, хлопнув ладонью по столу. - Кир, ты хоть понимаешь, какую обузу ты на себя… Ей нужно устраивать жизнь! Что с нею будет, когда вы расстанетесь?
        - А я не собираюсь расставаться, - внезапно разрешился Кирилл от сомнений. - Симпатичная девчонка, интересная, в институт мечтает поступить… Если хочешь знать, она полезла за мной в пещеру - одна, не испугалась! И кто, по-твоему, устроит ее жизнь? Чисто гипотетически? Ну, приведу я сестру Ирки, Светочку Штерн, похвалишь?
        - Не бросайся из крайности в крайность! - возмутилась мать.
        - А он не бросается, он правильно говорит! - снова подала голос тетя Вера, откладывая видеокамеру. - Ну, помогли тебе, а не будь ты доктором наук, где бы ты была? Сидела бы в такой же халупе и локотки кусала! Девчонке не повезло. Нам бы помочь выплыть, а мы топим шкурными интересами. Что, разбогатели? Молодец, Кирилл, я тебя сверху донизу зауважала! Есть в нашей семье мужик. Про презервативы только не забывай! - опять напомнила она.
        - А ты мне их купить помоги, - Кирилл почесал лоб, слегка покраснев. - А то подумают, бог знает, что.
        - Нет уж, привыкай, - усмехнулась тетя Вера. - Первый раз язык заплетается, а распробуешь продукцию, дальше как по маслу идет, - она перевела взгляд на мать, которая собирала посуду и складывала в раковину с грохотом. - Ну, поставь ты себя на ее место! Повесится Мирка, легче будет? Ты ж от греха не отмоешься! Анют, неужели такая плохая девушка?
        - Да нет, старательная… Если б Саша привел в дом, слова бы не сказала, - разрешилась мать от задумчивости, покачав головой. - Для Кирилла она слишком взрослая.
        - Ну, знаешь, Сашик наш, похоже, тоже не ровно дышит! Видела, какой он вчера ходил? - засомневалась тетя Вера. Она загадочно и таинственно подняла вверх палец. - И посуду помыл, и белье из машины достал, и здоровьем поинтересовался! Я таким Александра со смерти отца не видела.
        Кирилл навострил уши, не сразу поверив в то, что услышал. А спустя мгновение просиял.
        - Мам, а можно Мирку пригласить? Ну, как свою девушку? Чай попьем, спросишь, что по дому сделать, чтобы год другой простоял…
        - Не простоит, - мать покачала головой. - В том-то и дело, деньги на ветер. Без Артура Генриховича вопрос не решить. Пятнадцать двухквартирных домов построили, я поинтересуюсь, на каких условиях жилье распределяют.
        Кирилл замер, горячая волна благодарности прошла через все тело. Если мать бралась за дело, не отпустит, пока не добьется своего. Даже отец не мог повернуть ее вспять. Тетя Вера одобрительно хмыкнула, очевидно, тоже не сомневаясь, что дело решенное. Она лениво потянулась, украдкой поглядывая на видеокамеру, все еще лежавшую на столе.
        - Ни за что не поверю, что ты в пещеру не собираешься… Кир, ты обещал! Пойду собираться, а то чует мое сердце, потом как дожди зарядят на месяц… Когда идем? Завтра? Учти, в город поедем через неделю, у меня встреча.
        С теткой спорить было тоже бесполезно. Пожалуй, она одна и могла приструнить мать, чем нередко пользовался отец.
        - Нет, не пойдет, - Кирилл поморщился.
        - А что так? - огорчилась тетя Вера. - Сделка есть сделка.
        - Я собираюсь в горы за озером. Хочу собрать коллекцию минералов, чтобы показать твоему знакомому. Возможно, что-то его заинтересует. Карта у меня есть, я ее в конторе нашел. Там таких шесть штук. Мне деньги нужны, - Кирилл покраснел. - Мирка идет со мной, попутно грибы, веники.
        С минуту тетя Вера о чем-то молча напряженно раздумывала.
        - Прекрасно! - расплылась она в улыбке. - А дороги там есть?
        Кирилл пожал плечами, ненадолго вышел, вернувшись с огромной синей папкой с подшитыми картами. Картам было лет тридцать, он нашел их в кабинете землеустроителей. Похоже, ими давно никто не пользовался. Серега, который помогал матери в конторе администрации мыть полы, сразу же согласился отдать одну из них, как только услышал о коллекции игр, которую Кирилл пообещал взамен. Дома он аккуратно раскрасил черно-белые листы ватмана с нанесенными полями, лесами, дорогами и речушками акварельными красками, чтобы не путаться, обозначил высоты и впадины. И обозначил места, в которых часто бывали люди.
        Раздвинув стол, тетя Вера разложила на столе папку, внимательно изучая каждый лист.
        - По старой дороге проедем, - решила она спустя какое-то время. - Начнем отсюда. Как самая продвинутая в команде, отныне экспедицию возглавляю я!
        - Верка, ты не заболела? - возмутилась мать.
        - Я? Нет, выздоравливаю, - решительно настроенная тетя Вера уже составляла список вещей, обгрызая конец ручки. - Мой Валерка на этом неплохие деньги зарабатывает. Правда, ребята собирают камни севернее… Но кто сказал, что здесь их нет? Проверим! Если задержимся, прикроешь Мирославу.
        - И не подумаю! - с вызовом бросила мать, собираясь уходить. - Я пытаюсь сына наставить на путь истинный, а ты что?
        - И я пытаюсь… - не отвлекаясь, ответила тетя Вера. - Анька, миллионы людей болеют каменной лихорадкой, а чем мы хуже? Это знаешь ли, на удачу, кому как повезет. Тот же аметист измеряется в граммах, а без меня они его найдут? - тетя Вера подняла загоревшиеся идеей глаза, посмеиваясь над матерью.
        - Анька, да не принимай ты так близко к сердцу! Прогуляемся, поснимаем виды, обнародуем… Захаровские спонсоры за такую рекламу обеими руками ухватятся, а я на этом заработаю. Поможешь, Кир?
        - Тьфу! - в сердцах плюнула мать. - Верка, ты не повзрослеешь! Поклянись, что не полезете, куда не следует!
        - Клянемся! - хором отрапортовали Кирилл и тетя Вера, переглянувшись.
        Глава 11
        
        Стараясь не думать о сокровищах, Кирилл работал не покладая рук, понимая, что Миркины проблемы решить гораздо важнее, чем стать каким-то Хранителем. Впрочем, Кирилл не слишком-то верил тому, что наплел ему кот. Есть Боги, нет Богов, крыша от этого менее дырявой не станет. От этого зависело не только ее благополучие, но то, что творилось в доме. Даже тетя Вера, которая на каждый камень после тщательного его исследования лепила этикетку-сопроводиловку и укладывала их в мешки, взмолилась.
        - Кир, мы не рабы, рабы не мы! А может, ну их нафиг? Мы пять дней пашем, а радоваться нечему. Я понятия не имею, что за мусор мы собирали.
        - Соберем, разложим, станем мудрее, - отрезал Кирилл. - В следующий раз собирать начнем по уму.
        - Отпуск заканчивается, я ни одной грядки не прополола, - жалобно простонала Мирослава, падая на покрывало рядом с тетей Верой. - Самый умный из нас оказался Туз, слинял в тот же день!
        - Зато загорела как! Шоколадка! - парировал Кирилл, вспомнив про Туза, из-за которого чуть с ума не сошли, пока он не объявился в доме.
        - Ну, давай, хоть в баню съездим, потеряли нас уже, - рассердилась тетя Вера. - Мы собрали столько красивых камней, среди них, наверное, есть что-то ценное. Пусть не ценное, на бусы-то пойдут.
        - Нет, с вами невозможно работать! - возмущенно отозвался Кирилл, раскладывая очередную партию собранного материала, в первую очередь, проверяя на цвет, прочность, твердость.
        - А мне вот этот синий камень нравится, старше нас на миллионы лет и пролежал бог знает сколько… Я, наверное, себе его оставлю, - Мирка достала из кармана и отложила в сторону синий камень, раздумывая, какой следующий взять из кучи.
        Заметив камень, тетя Вера на мгновение замерла, потом схватила, приблизив к глазам.
        - Топаз! - произнесла она убитым голосом, слегка изменившись в лице.
        Мирослава и Кирилл выжидательно уставились на нее.
        - Вы где его нашли? - она выразительно приподняла бровь, зажимая камень двумя пальцами, поднимая на свет и проверяя на прозрачность.
        - Ты где его нашла? - переспросил Мирославу Кирилл.
        - Там… - растерявшись, кивнула Мирка вниз склона, с любопытством рассматривая камень в руках тети Веры. - В ущелье, когда от реки поднимались. Ты сказал, что тебе надо задержаться, а меня сюда послал. Я по привычке подобрала. Красивый. Со стеклянным блеском.
        - И-и? - Кирилл перевел взгляд на тетю Веру.
        - Ничего не могу сказать… Видишь ли, все зависит от чистоты камня, я в этом деле не специалист. Неплохо бы показать оценщику. Думаю, что-то да стоит. Сами мы не местные, но местных обошли. Но суть в другом, рядом с топазами обычно находят турмалины, бериллы, кварцы и гранаты. Надо искать жилу.
        - На квартиру не хватит? - жалобно проблеяла Мирослава.
        Тетя Вера рассмеялась.
        - На квартиру не хватит. Даже на новую избу… Мои сережки с топазами стоили в свое время одну мою зарплату. Но он крупный, - примерилась к камню, взвешивая на ладони. - Наберитесь терпения. У нас не только этот камушек, у нас целая машина камней. Попробуем взглянуть на это по-другому. Пять шесть камушков, которые окупят наши страдания, у нас есть. Не могут не быть, мы самые красивые собирали. Яшма там точно есть.
        - А я что говорил? - просиял Кирилл. - Пойду, покопаюсь еще, а вы ужин для кормильца приготовьте!
        - Фу, Кир, как неблагородно с твоей стороны! - недовольно проворчала тетя Вера, вставая и отряхивая пыль, толстым слоем налипшую на тело, пока она делала спилы. - Мы все пойдем, часа четыре у нас еще есть. А на ужин тушенка и сухари. В любом случае, через три дня отправляемся домой, мне нужно в город. Это место надо как следует исследовать. Откуда там камень появился, с горы скатился или водой принесло.
        Кирилл тяжело вздохнул, с грустью взглянув на кота. Опять не получилось улизнуть с книгой. Он как раз собирался обратиться к духу этих гор за мудрым наставлением. Впрочем, если цель - поживиться, то лучше духов не беспокоить.
        - Набить бы им всем морду! - тетя Верка слюнявила палец, отсчитывая купюры. - Значит так, в следующий раз берем только те, которые у нас взяли. Где искать, знаем. Устрою я им!
        - Это мы столько заработали? - Мирка не верила в происходящее, с испугом наблюдая за руками тети Веры.
        - Мы в десять раз больше заработали, только не продать нам самим. Нам еще повезло, что Валерка покупателей нашел. Топаз взяли за десять тысяч, а продадут за ту же сумму в у.е. Яшму взяли за пятьдесят, а продадут за триста.
        - И это все за неделю! - Мирка держала в руках деньги, решительно не понимая, откуда они на нее свалились. Она с сомнением покачала головой. - Я, наверное, уйду с работы.
        - А зимой что будешь делать? - рассмеялась тетя Вера. - Если хочешь на этом заработать, нужно связи иметь или самому быть прославленным ювелиром.
        - Кир, это твое, - тетя Вера подвинула пачку денег к краю стола.
        Кирилл прятать их не торопился. Развалившись на диване, он переключал каналы на плазменной панели, стараясь скрыть свои чувства.
        - Я в офис еду, могу вас до рынка подбросить, - предложила тетя Вера.
        - Ой, Вероника Владимировна, я, наверное, не буду их тратить, - Мирка смущенно перебирала деньги, о чем-то задумавшись. - Мне для дома нужно. Я бы лучше толь купила, чтобы крышу закрыть.
        Кирилл и тетя Вера ехидно переглянулись.
        - Кир, ты скажи, - кивнула тетя Вера согласно.
        Мирка воззрилась на Кирилла в тревожном ожидании, слегка побледнев.
        - Я обещал, что переедешь в новой дом? И переедешь!
        - На новую квартиру рассчитывать не приходится, но шести семьям квартиры передали с условием, что они отдадут сельсовету старые квартиры. Три квартиры передали больнице, три в школу. Матвей Васильевич их осмотрел. К осени подлатают и распределят между остро нуждающимися очередниками. Ты в их числе, первая на очереди. Какой-то один достанется тебе. Так что к осени переедешь в новый дом.
        - Да-а? - Мирка недоверчиво перевела взгляд с одного на другого.
        - Мы не хотели говорить, пока вопрос не решиться, - довольно ухмыльнулся Кирилл.
        - Мне даже нечем вас отблагодарить… - Миркина мука на лице была такой выразительной, что даже тетя Вера рассмеялась.
        - Нас не надо благодарить, мы только выступили за правду единым фронтом. А это, знаешь ли, и долг, и честь, - с уважением к самой себе проговорила тетя Вера, заметив, что Кирилл пялится на спинку кресла и вращает глазами. - Кирилл, что с тобой?
        - Нет, ничего, - хихикнул Кирилл, прицениваясь к ней. - Из тебя вышел бы отличный… отличный… - он запнулся, подбирая слово. - Это не я, это… это… так думает…
        - Отличный кто? - поморщилась тетя Вера. - И кто думает?
        - Хранитель. А думает Страж, - промямлил Кирилл, стараясь больше в ту сторону не смотреть. - Тоже, наверное, Бог.
        - Мне лестно, что ты обо мне высокого мнения, только не совсем понятно, какой Хранитель, и что за Страж? Вот уж не предполагала, что ты начнешь запредельно фантазировать! - фыркнула тетя Вера, удаляясь в свою комнату, пробормотав, скорее, для себя: - Может тебе книги начать писать?
        - Кир, мне так неловко, - Мирослава подсела к Кириллу. - Словно я пришла на чужой праздник без подарка. Я никогда в жизни не рассчитаюсь с Вероникой Владимировной.
        - Блин! - выругался он. - Мы все собирали камни. А за машину, которая все это время стояла, тетя Верка себе пятнашку накинула - по две штуки за день! Это она нам должна спасибо сказать. Ну что, собираемся? А после в кафешке посидим.
        Кирилл с сожалением остановил взгляд на верхней пуговице Миркиной блузки. Необыкновенное чувство снова пришло, заставляя биться сердце, вонзаясь в одно место сладкой болью. Он крепился из последних сил. Связать себя с Миркой он не боялся, но полученная власть над братом иногда пугала его. Чем обернется близость с Миркой, он не знал, а испортить процесс перерождения Александра не хотелось.
        Неожиданно (как и предсказывал Страж), в горах, пока перемывали косточки Ирины и ее родственников, болезнь Александра пошла на убыль. Не только Кирилл, все заметили трансформацию, которая произошла с ним, когда Мирка была принята всеми членами семьи. Бесился, но тихо сам с собою, переживал, но молча. Раньше он был кум королю, самоуверенный, авторитетный, а когда мысли о нем были высказаны Мирославе, вдруг осознал свою болезнь именно так, как ему долго пытались втолковать. Он сопротивлялся, он всеми силами вытаскивал себя на тот уровень, в котором пребывал долгое время, он звонил Ирине, пытаясь убедить себя в том, что она не до конца разочаровалась в нем - и чем больше разочаровывалась в нем Мирослава, тем больше он осознавал свое падение.
        Но лечение болезни начинается с осознания болезни - в этом никто не сомневался. На Александра забили, предоставив его самому себе.
        Нет, любить Ирину он не перестал, но вместе с тем, откуда ни возьмись, у него вдруг проснулась совесть. Сам не свой, он как приведение бродил по дому, и не забывал помыть за собой посуду, достроил подвал, впервые отдал матери зарплату - и, кажется, вспомнил, что у него есть брат, обращаясь к Кириллу то за одним, то за другим. Осторожно намекая на переживания матери, он иногда засиживался в его комнате допоздна, и даже помирился с тетей Верой, и к Мирке начал относиться терпимее, перебрасываясь парой незначительных фраз, когда они сталкивались лбами.
        Вывод Кирилла был неожиданным: чтобы добить брата окончательно, самой Мирке нужно было родиться заново. И не торопился, замечая, что в присутствии девушек, с которыми Александр приятно проводил время, она ведет себя странно: теряется, сравнивает, комплексует. Уверенность - вот чего ей не хватало.
        Страж поддерживал Кирилла, советуя уступить, когда Александр разберется в себе и его потянет к Мирославе. В том, что его потянет, Кирилл уже не сомневался. Иногда Сашкин взгляд останавливался на Мирке украдкой - сметенный, изучающий, растерянный. Он присматривался к ней, очевидно, чувствуя влечение.
        - Может, шубу ей купить? - посоветовался Кирилл с котом, когда остались наедине.
        - Можно и шубу, зима долгая, - задумался кот. - Дубленки недорого стоят. И телефон. Смески будешь скидывать. Но если Александра подразнить, то лучше нижнее белье.
        - С нижним бельем проблема, я размера не знаю, - смутился Кирилл.
        - Вот я бы… - кот замечтался, - встал на задние лапки, да и послушал, какой сама попросит, а повезет, так и полюбуемся. В купальнике-то мы тыщу раз ее видели!
        - Ну да! - развел Кирилл руками. - Купил, а потом забрал что ли?
        - А ты глаз ей отведи! - промурлыкал кот. - Уж чего проще! Купил, а потом еще раз купил…
        - А что нам это даст? - наморщил лоб Кирилл. - И увидит Сашка белье… - он что, белья не видел?
        - Белье видел - на Мирославу не надевал! Тут хитрость нужна, чтобы тело к белью приложилось! То, что в уме его, не ее, представить не сможет, а вот если фотографию в полный рост, так и представлять не надо!
        - Круто, - согласился Кирилл. - А как я сделаю такую фотографию?
        - На полиграфе закажи! - рассердился кот. - Плакат любимой девушки - лучшее доказательство любви, пусть не в полный рост, так хоть в белье!
        - Ненормально как-то, девушку брату отдать… И Мирка на фотосессию никогда не согласится, - покачал головой Кирилл, одеваясь сам. - Можно подумать, что Мирка мне не нравится, и я пытаюсь сбыть ее… в любые руки…
        - Ты нашел камень красоты необыкновенной, и гранишь, как искусный мастер, - рассердился кот. - Небесный мастер! С таким камнем никакой алмаз не сравнится. Представь, как заиграет всеми цветами радуги, когда озарит его Свет! Это, ученик мой, камень Вечности из Древа Жизни.
        - Ты, случайно, сказками у дуба не подрабатывал? - съязвил недовольно Кирилл.
        - Ты же знаешь, девушка никогда не полюбит тебя, как твоего брата, они - одна плоть, - кот спрыгнул с дивана на пол, собираясь с Кириллом. - Это судьба!
        - Обидно, - согласился Кирилл, услышав, что тетя Вера и Мирка тоже вышли из комнаты и разговаривают в гостиной. - А я, значит, сиди дома! - он потер виски. - Я уже начинаю сомневаться, что здоров. Одна приставучая шизофрения прямо так и преследует меня.
        - Все гении и мудрые люди были шизофрениками, - парировал кот. - Тем, кому благоволят, боги посылают духа, чтобы наталкивал на размышления. Вам ведь и поговорить-то не с кем. Засмеют, если про мудрость начнешь рассуждать. Но правда в том, что общественную точку зрения нынче формирует Кривда, удобная сынам кощеевым, - презрительно фыркнул он и исчез.
        И почти сразу Кирилл услышал возгласы в прихожей.
        - Откуда он взялся? - удивленно воскликнула тетя Вера.
        - Ой, какой красивый! - Мирка взяла кота на руки, с трудом оторвав его от пола.
        - Это я его принес, с улицы, он бездомный, - облегченно вздохнул Кирилл, чувствуя, что камень с души упал. - Мыши дома, должен же их кто-то гонять.
        - Не похож на бездомного, - не согласилась тетя Вера. - Его, наверное, ищут.
        - Бездомный, я его в подвале еще год назад заприметил, - соврал Кирилл.
        - То-то у нас мышей в доме нет! Красавец, - согласилась тетя Вера. - Похож на того, который на заборе сидел… Помнишь, в мае? - обратилась она к Кириллу. - Наверное, той же породы.
        - Помню, - облегченно вздохнул Кирилл, заметив, как подмигнул ему присмиревший кот.
        - Ой, надо же покормить его! - всполошились обе женщины, сюсюкая с котом.
        Глава 12
        
        Александр криво ухмыльнулся, заметив на стене фотографии Мирославы и Кирилла в обнимку. На разложенное кружевное белье он едва взглянул. Но плохо скрытое раздражение от Кирилла не ускользнуло. Но развязные движения брата были несколько наигранными, он не остался равнодушным - уловка сработала.
        - Как думаешь, понравится? - Кирилл кивнул на белье.
        - Фанатеешь? - хмыкнул Александр, взглянув на плакат. - А это что? - он поднял трусы, повертел в руках, растягивая резинку.
        Кирилл с обожанием уставился на фотографию над кроватью, погладив ее.
        - Кстати, мы скоро снова в горы уходим, не хочешь с нами?
        - Нет, развлекайтесь, - благословил Александр.
        - Зря. Прикинь, мы кажется нашли жилу! Нам руки не помешает. Мирка предложила Славика взять, но только от него… посмотрим, в общем.
        - Золотую? - посмеялся Александр, но в глазах мелькнул азартный огонек.
        - Самоцветы.
        - М-да? Поздравляю, - кивнул Александр.
        - Кстати, ты не мог бы вечером проводить Мирославу до дому? - как бы между делом спросил Кирилл. - Она собиралась на танцы, а я не могу пойти. Разбираю материал, - не задумываясь, соврал он. - Надо подготовить, а то тетя Вера зашивается.
        - Да, кстати, что за кот у нас объявился? - поморщился Александр. - Яков Самсонович интересовался…
        - Попросился пожить. Жизнь у котов тяжелая: то под машину попал, то собаки порвали. Мы его из города привезли, он в подвале жил. Не хочешь, как хочешь, - перевел Кирилл тему. - А ты не мог бы сарай под мастерскую переделать? Мы хотим туда камнерезный станок поставить. Дядя Валера обещал подогнать, чтобы мы мусор к нему не тащили.
        Александр пожал плечами.
        - Я собирался на его месте поставить теплый гараж из пеноблока. Так и быть, оставлю вам угол, утеплю, - как-то слишком быстро согласился он. - На кой черт вам это сдалось? Это ж все несерьезно.
        Кирилл взял из мешка камень, сунув брату под нос.
        - Что это?
        - Ну и? - Александр оттолкнул от себя руку. Пошамкал губами, разминая их, будто собирался произнести непроизносимое слово. - Булыжник…
        - Кремень, - Кирилл раскрыл альбом. - Если разрезать его, то внутри он может оказаться вот таким. Красиво, да? Если сделать срез на месте, то сразу понятно, возьмут камень или выбросить его. А выбрасывать есть куда. Дорожки забетонирую, между теплыми грядками. У колодца и тропинку мы уже обсыпали.
        - Кремень? Похоже, вы совсем там, - Александр покрутил пальцем у виска.
        - Совсем, не совсем, а дубленку Мирке купили, - не принял к сердцу Кирилл.
        - Ты больной? - возмутился Александр. - Лучше бы о матери подумал! У них с отцом двадцать пять лет! - неожиданно вспомнил он.
        - Не сравнивай меня с собой. Мы скинулись и купили золотые сережки. Те, что папа подарил, пришлось продать. Кстати, из-за тебя! - напомнил Кирилл. - Так ты проводишь Мирку? Мы на конце живем. Сейчас лето: туристы, залетные гостербайтеры. Мало ли что.
        - А не боишься, что мы… ну… - Александр завел палец на палец и сделал неприличное движение.
        - И не мечтай! - усмехнулся Кирилл. - Мирка не Ирина твоя, не ловит мужиков феромонами на остановках. Она приличная девушка.
        - Перебьетесь! - пренебрежительно бросил Александр. - Сама дойдет!
        - Ладно, встречу, - не расстроился Кирилл, вооружаясь лупой и напильником.
        - Че, реально так занят? - как бы между делом поинтересовался Александр, остановившись у мешка с образцами и перебирая камни. - Тетя Вера вчера целый день сидела над справочником.
        - Не заметно? - испытующе взглянул Кирилл на Александра. - У нас не так много времени осталось, скоро дожди начнутся.
        - Ну, если только по пути… - миролюбиво согласился Александр, кивнув. - Я могу не один…
        - Тронешь пальцем - убью! - пригрозил Кирилл.
        - Это уж как сама захочет! - рассмеялся Александр, разведя руками. - Начнет приставать, сам понимаешь, я отказать не смогу. Моя честь не в том, чтобы сохранить девственность, а в том, чтобы взять ее.
        Кирилл передернулся, но благоразумно промолчал. Александр был в благодушном расположении, портить ему настроение не хотелось. Он еще ниже склонился над мешком, перебирая камни.
        Кот потянулся лениво, наблюдая за Кириллом. После того, как он получил в доме официальную прописку, не скрывался, оставаясь всеобщим любимцем. Даже от колбаски, молочка и кошачьего корма не отказывался. Но при Александре старался не попадать ему на глаза.
        - А я что говорил? - промурлыкал он. - У них есть тема для разговора - ты, тетя Вера, ваши приключения. Это их объединит. Ты неплохо поработал с Мирославой, когда разбивал камень в ее информационном поле.
        - На кой хрен я это сделал? - раздраженно спросил себя Кирилл, уставившись в окно.
        - Чтобы вылечить брата, - напомнил Страж. - Это твое первое испытание.
        - Первое, что?
        - Испытание. Самое простое. Разорвать связь между Владыкой и его жертвой. Между делом, это опыт, который помогает Хранителю в будущем судить о людях непредвзято и объективно. Он начинает понимать, что движет человеком.
        - И что движет Александром? Я попросил, он согласился. Боюсь, что Мирка воспримет это как расположение, - вздохнул Кирилл. - Или обидится.
        - Не сомневайся, она думает об Александре гораздо менее реалистично, чем он есть. Эта встреча наедине поможет ей сравнить тот образ, который ей навязали. Уверен, когда она почувствует Александра, как человека, и сравнит с образом, образ частично потеряет над нею власть. И Александр, который думает предвзято, откроет для себя много нового. То же, что смотреть на хорошую и плохую фотографию и вдруг встретится с оригиналом.
        - Качество фотографии зависит от фотографа, - закончил Кирилл.
        - Нарисовал чудовище - будет чудовище, нарисовал ангела - будет ангел. Александр, при всех его фокусах, считает себя ангелом. А Мирка, обладая мягкостью и рассудительностью, постоянно испытывает комплексует. Истинные знания друг о друге немного, но уравновесят силу демонов.
        Кажется, время застыло. Кирилл стоял у окна, понимая, что сделал глупость, которую, возможно, никогда не сможет себе простить. Все же, не стоило доверять Александру. И наблюдал за домом Штерн через бинокль, встревожившись, когда заметил свет. Не подумал о том, что могла появится сама Ирина, которая редко, но приезжала навестить родителей.
        Мирка взяла телефон лишь после третьего звонка.
        - Ты где?
        - Кирилл, все нормально, мы почти у дома. А ты не спишь?
        - Нет.
        - Саша приглашает меня на чай.
        Кирилл молчал, смысл сказанного дошел до него не сразу.
        - Ты против? - испугалась Мирка.
        - Нет… Нет, конечно, просто не ожидал от него…
        - Ой, а мы не разбудим Анну Владимировну? - испуганно спросила Мирка.
        - Ее нет, на дне рождения у сотрудницы, а тетя Вера в городе, ты же знаешь.
        - У Инессы Викторовны, да, я слышала, когда она приглашала.
        - Кир, ты дома? Я думал, ты за нами следишь, - брат тупо хихикнул. Очевидно, был навеселе. - Поставь чайник, мы скоро будем.
        - Идиот! - процедил Кирилл сквозь зубы. - Просить проводить Мирославу, чтобы потом бегать за вами по кустам?
        - Да ладно, я пошутил, - рассмеялся Александр, отключив телефон.
        - Похоже, им там весело! - бросил Кирилл недовольно коту, который спускался за ним по лестнице.
        - Мне сложно объяснить, что бывает, когда встречаются две души… Примерно то же, как когда Перун встретил своего сына Дажьбога. И хотели бы друг друга побить, да кому Род небесный поможет, если один голова, а другой хвост? Сам себя не съешь.
        - А как же проклятые, о которых я тут весь вечер читаю?
        - Проклятым человек становится, когда один стал нежитью, усадив в уме ближнего себя царем. Вампиры - второе задание. Осилишь девятнадцатый параграф, перейдем к практике. Славка самый что ни наесть проклятый, а Александр, и Мирослава - жертвы.
        Поставив чайник у себя в комнате, Кирилл разложил в беспорядке камни, чтобы создать видимость проделанной работы. Повесил на стену зеркало. Без света книга в зеркале отражалась ярче, картинки вдруг оживали, поэтому свечи он зажигал редко.
        Александр и Мирослава появились минут через десять.
        Мирку было не узнать, глаза у нее светились. И Александр радовался непонятно чему, виновато посматривая на Кирилла. Заметив фотографии над кроватью, она будто только сейчас вспомнила, что она его девушка. И зарделась, когда Кирилл потянулся ее чмокнуть. Разумеется, Саня притащил свой фотоальбом, размышляя над каждым фото, описывая предшествующие события, а Мирка, как это ни странно, слушала с интересом, будто всю жизнь мечтала на них посмотреть.
        Кирилл остался в одиночестве, почувствовав себя лишним.
        - Кир, а ты чего молчишь, - добродушно поинтересовался брат, заметив, что Кирилл уткнулся в атлас.
        - Ничего, ничего, продолжайте, - махнул Кирилл. - Я смотрю, у вас много общего, - съязвил он. - Как прошел вечер?
        - Замечательно! Жаль, что тебя не было, - выдохнула Мирослава с плохо скрытой радостью. - Мы танцевали… Саша меня пригласил.
        - Ну да, танцевали, - подтвердил Александр. - Так тебя же не было!
        - Я рад за вас, - как можно добродушнее кивнул Кирилл.
        - Ну а ты? - поинтересовался брат. - Мира рассказала про ваши подвиги. Скоро станете профессиональными альпинистами и скалолазами?
        - Не буду утомлять. Подумаешь, один минерал горит синим пламенем, другой желтым… Светоч все равно не задержится в вашей голове, я смотрю, вам не до наук, - мягко ушел Кирилл от ответа. - А как твоя Ирина? Не звонит, не пишет?
        И сразу пожалел о своем вопросе. Нет, демон не ушел. В глазах брата промелькнула тревога, он как-то сразу переменился. Заметила перемену и Мирослава, засобиравшись.
        - Я провожу, - кивнул Кирилл, открывая дверь и дожидаясь, когда выйдет Александр.
        - От кого и что прячем? - усмехнулся он.
        - Моя комната, что хочу, то и делаю, - отрезал Кирилл, пряча ключи в карман. - У тебя тоже замки вставлены.
        Шли молча. Ночь закончилась. На востоке разгоралось алое пламя. Разговаривать Кириллу не хотелось, и Мирка понимала его. Наверное, чувствовала себя виноватой.
        - Кир, - наконец, не выдержала она. - Я с ним поцеловалась. Он по-настоящему мне нравится, понимаешь? Вернее, нравился… Ничего такого не было.
        - А сейчас? - заинтересовался Кирилл.
        - И сейчас. Мы не можем быть вместе, но друзьями могли бы…
        - Если ты думаешь, что я обиделся, то зря, - успокоил ее Кирилл. - Ты одна имеешь право быть с ним. Мира, но я боюсь за тебя. Заметила, как он испугался, когда я спросила про Ирину? Если прикажут, он бросит тебя к ногам, даже не задумываясь.
        - Почему ты так решил? - остановилась Мирослава, наваливаясь на забор.
        - Потому что он зомби, - зло бросил Кирилл сквозь зубы. - Я должен защитить себя, мать, тетю Веру, тебя… Послушай… тебе опасно оставаться с ним наедине. За любовь надо драться, но так, чтобы никто не понял, что мы деремся.
        - Ты не можешь посвятить мне свою жизнь.
        - А почему бы нет? - Кирилл пожал плечами. - На данный момент нет ничего более важного. Папа всегда говорил: «Наш дом - наша крепость», а еще «Берегите маму!» Именно это я и собираюсь сделать. Выставить врагов из крепости и позаботится о матери. Мы все в опасности, пока существуют Штерны. Они не оставят нас в покое, пока Саня будет мозолить им глаза и канючить у кощеевой твари, чтобы она погладила его по головке.
        - Штерн… У них фамилия не склоняется. Похоже, и спина тоже, - Мирослава тяжело вздохнула.
        - В общем, пока ты продолжаешь оставаться моей девушкой, - твердо заявил Кирилл. - Сашке не отказываем… В смысле, даем понять, что ты не против, но у тебя как бы есть я, и у него там тоже кто-то есть. Он должен сделать выбор. Твердый. Объективный.
        - А если он больше не подойдет? - испугалась Мирослава.
        - Мы подойдем! Моя комната напротив, - усмехнулся Кирилл. - Мы добьем эту мразь!
        - А голову они не пробьют нам, как Славке? - расстроилась Мирослава.
        - Мне не посмеют, мама их сразу в тюрьму засадит. А тебе могут. Поэтому не хочу, чтобы ты оставалась с посторонними наедине. Сашку можно смело отнести в эту категорию. На сегодняшний день ближе меня, тети Веры и мамы у тебя никого нет. Я хочу, чтобы ты это железно усвоила.
        - Ах да, я забыла, - Мирка просияла. - Мы сегодня тянули жребий! Мама твоя хотела, чтобы все было справедливо. Нас четверо было… Три медсестры и одна нянечка. Три квартиры и комната в общежитии.
        - И? - нетерпеливо прищурился Кирилл.
        - Мы переезжаем в квартиру Зелениных. Смотри! - Мирка ткнула рукой на улицу под горой. - Половина дома, а им тот коттедж! - перевела она палец на отстроенную за лето улицу из кирпичных домов. - А наш снесут. Под пристань. Славка так вообще не верит… Он про маму сегодня вспомнил, на могилу сходил.
        - Ну-у, получше вашего, - не разделил ее оптимизма Кирилл.
        Квартиру в тех домах назвать квартирой - язык не поворачивался. Тонкие дощатые перегородки. Комнатушки, куда могла влезть одна кровать. Печь в половину дома. Правда, на ту улицу газ уже провели, и многие печь убирали, чтобы не занимала места… Половина черемуховцев жили в таких условиях. Коттеджи и многоквартирные дома по типу городских стали строить недавно, последние лет семь, когда во главе закрытого акционерного общества встал Артур Генрихович, налаживая жизнь и быт своих работников и односельчан.
        - Ой, да ты что! Три комнаты, газ, водопровод! И сад… - Мирка прижала ладони к щекам. - Боже, я такая счастливая!
        - Погоди радоваться, барак он и есть барак. Газ - это когда отопление и горячая вода. А вторую половину кто занимает?
        - Он еще лет тридцать простоит, ту улицу недавно строили, - обиделась Мирка. - Но раз Зеленин управляющий, ему положен коттедж. Кстати, они переезжают скоро, а мы в следующем месяце. И соседи нормальные. Не пьют, не скандалят. Я хотела маме твоей подарок сделать, как ты думаешь, что ей подарить?
        - Это не маме, это нам с тетей Верой, - скептически напомнил Кирилл. - Я рад за тебя. Не айс, но жить можно. Главное, крыша и стены не разваливаются. Завтра отправляемся в горы, будь готова. И не забудь лекарства для Славки.
        - Не забуду, - шмыгнула Мирка носом. - Я еще три дня назад все собрала. Думаешь, медитации ему помогут?
        - Не знаю. Но тетя Вера по этому делу мастер. Проверим. Хуже не будет, - успокоил Кирилл. - В конце концов, что ему тут одному делать? Таскать с места на место тяжести он и там может.
        Глава 13
        
        Со вторым испытанием возникла непредвиденная проблема. Кирилл не смог разорвать связь между Славкой и Ириной, а на той стороне творилось что-то непонятное. Даже тетя Вера, которая верила в йогу, медитации и травки, начала сомневаться, что Славку можно вылечить. Он мог часами сидеть, погруженный в самого себя, окутанный такой тьмой, что иногда становилось страшно и бросало в дрожь - и ничего не видел ни он, ни Кирилл. А стоило ему подумать о себе, как о человеке, тут же начинались приступы эпилепсии. Славик был запрограммирован оставаться дурачком.
        Удивляя тетю Веру своей просвещенностью, иногда Кириллу все же удавалось вытащить тьму на свет, следуя советам кота. А на следующий день Славке становилось еще хуже: он просыпался избитый, едва выползая из палатки, и медленно отходил, падая до своего обычного состояния. Ночью ему снились кошмары, которые он описывал, как настоящее, с той лишь разницей, что та сила, которая приходила и избивала его, не издавала ни звука.
        И все же, к концу второй недели, за ужином, Славка вдруг рассказал о походе в школьные годы, а потом взял гитару и запел. Голос у него был красивый, глубокий, а глаза вдруг сделались одухотворенными.
        Перемена была настолько разительная, что все трое слушателей боялись пошевельнуться, чтобы не спугнуть мимолетное видение.
        - Он в музыкальной школе учился, - тихо прошептала Мирка. - А еще он рисует… Рисовал. Удивительные вещи рисовал. Мама у нас была художником.
        - Обалдеть! - прошептал в ответ Кирилл. - Может на резчика камня его?
        Значит, Славка выздоравливал. Кирилл, потерявший всякую надежду, и тетя Вера, расписавшаяся в собственном бессилии, воспряли духом.
        - С ума сошел? Рано! Он без пальцев останется, - ткнула его в бок тетя Вера.
        Но спустя мгновение, с прищуром думая о чем-то своем, согласно кивнула.
        - Я попробую. Можно поучиться на том, что у нас не возьмут. У самой у меня опыт небольшой, я ж из любопытства…
        - Кстати, у меня скоро занятия начинаются, - недовольно вспомнил Кирилл, когда Славик отложил гитару.
        - А у меня отпуск заканчивается, - взгрустнула Мирослава. - Но Зеленины уже переехали, так что… - она весело улыбнулась. - Последнее с огорода соберем, картошку выкопаем и тоже будем на новом месте устраиваться.
        - Славик, а ты о чем думаешь? - Кирилл заметил, что Славка снова погрузился в себя, оставаясь здесь, но где-то в другом месте.
        - Об Ирке, о чем же еще-то? Все они только о ней и думают, - недовольно поморщилась Мирослава.
        - Об этой твари, Славик, надо думать объективно, - настойчиво посоветовал Кирилл - Только тогда сдвинемся с мертвой точки. Она тварь, злобная тварь. Она убила твоих родителей, выставила вас на улицу, отравила вам жизнь, а тебя сделала калекой.
        Он решил не отступать. До него только сейчас дошло, что болезнь могла быть прикручена к нему вместе с Ириной, которая в свою очередь тоже сопротивлялась, обращаясь к врачам и целителям. Соматика не могла меняться только на одной стороне, выздоровление Славки неизменно вело к ухудшению состояния ее самой. Во время его беспамятства Царя или Царицу хвалят, пытаются ей угодить - то же делали и они.
        Договорить он не успел. Слава вдруг закрыл глаза, будто от удара, и через мгновение уже лежал на земле в беспамятстве, колупая глаза. На губах выступила пена, из расцарапанной щеки потекла кровь.
        - Так, стоп! - встал на пути Мирки и тети Веры Кирилл. - Я понял…
        - Кир, он же убьет себя! - испуганно воскликнула тетя Вера.
        - Не убьет, у него этих приступов было… Представь, что нас нет, понаблюдаем!
        - Кирилл, отпусти! - злобно прорычала Мирка, стараясь вырваться из объятий.
        - Нет, именно на такую реакцию и рассчитана лоботомия… Все будут бросаться на помощь. Вы разве не видите, это ложная эпилепсия! Руки работают, тело работает, это не судороги… Вернее судороги, но… В подсознании его что-то происходит, надо понять, что… А если он сейчас там, в том состоянии, когда ему пробили башку?
        Обе женщины разом прекратили сопротивление, уставившись на Славика с интересом.
        - Молились, значит? - зловеще прошептал Кирилл, избавляясь от задумчивости. - Попробуем расстроить их планы.
        - Кир, ты о чем? - забеспокоилась тетя Вера.
        - А давайте проверим мою теорию! Предположим, на том конце Ирка, и здесь она - держит в руке информационное поле. Что они могли про себя рассказать? Правильно, что лучше их никого нет. Когда Славка начинает сопротивляться сказочникам, он уходит в бессознательность. Значит, мы сейчас как бы тоже там… Встаем в круг и начинаем поливать грязью сволочей, восхваляя Славика, а в первую очередь гнобим Ирину, как будто это она перед нами. Пусть хлебнет своего дерьма.
        - Кирилл, ты с ума сошел? - испугалась Мирослава.
        - Нет! Кир, ты гений! - тетя Вера захлопала в ладоши. - Шаманы именно так изгоняют злых духов. Я, кажется, поняла смысл диких танцев и угрожающих криков, а галлюциногены нужны, чтобы видел обратную сторону луны. На наших это не срабатывает, потому что кричат шаманы на своем, - она прошлась по лугу, вооружилась веткой и ножом. - Мы дадим Славику опору, на которую он сможет встать! Ну что, поехали, Кир!
        - Поехали! - намазывая лицо боевой раскраской из грязи, засмеялся Кирилл. - Ты, Мирка, соперницу свою все это время могла бы иметь во все щели!
        - Ладно, поверю вам на слово, - мрачно согласилась Мирослава.
        Приступ в этот день длился минут тридцать. Заметив, что Славка приходит в себя и пытается вспомнить, где он, прекратили шаманить, быстренько заняв место у костра и разговаривая ни о чем. Точно так, как показывали в фильмах, когда больной просыпался в какой-нибудь пещере.
        На следующий день заметили, что Славик о чем-то думает и хмурится.
        Вечером того же дня произошло еще одно знаменательное событие: он вдруг отчетливо осознал, что болен, и болен давно. И пожалел об этом, впервые усомнившись в своей настойчивости обладать тем, что пыталось от него избавиться. Переживал, но осознавая тщетность и безнадежность своей «любви». И снова вспомнил мать, внезапно испытав чувство горечи и вины.
        Работать стало легче. Сам момент, когда ему делали лоботомию, вытащить пока не получилось. Но он вдруг начал чувствовать тени, и то, с чем они приходят, словно бы разделившись в себе. Думать об Ирине объективно он еще не мог, но не терял сознание. До полного выздоровления было далеко, но, наконец, сдвинулись с мертвой точки.
        - Я думаю, у него есть что-то кроме лоботомии, - рассудила тетя Вера. Она повертела в руках справочник по травам средней полосы России, с которым не расставалась. - Что-то, типа внушения или гипноза. Возьми колдунов Вуду. Они убивают человека ядом, проводят ритуал захоронения, а потом откапывают - и получите совершеннейшего раба. Он умрет, если прикажет колдун. Не кто-то посторонний, а именно колдун. Почему для других он закрыт?
        - Колдун не любого травит, а того, кто пришел к нему сам, - не задумываясь, ответил Кирилл. - А до этого отравил женщину, через которую позвал носителя матричной памяти. Общеизвестно, что вампиры умеют наложить Зов, когда жертва сама на него идет, и когда пьют кровь - издеваются, я думаю, раздевают - человек испытывает удовольствие. У Сани и Славки жизнь покатилась под откос, а им ни холодно, ни жарко - спят и видят, как вампирша прижимает их к себе.
        - Кир, этого мало! Тогда любой врач был бы колдун Вуду.
        - Славика зовут со стороны души. Почему люди бежали за Иисусом? Он жил в семье, никто и не думал на него молиться. И вдруг, он возлагает руки, плюет в землю, мажет грязью глаза, шепчет на ухо. Чем больше он проповедует и совершает таинства воскрешений, тем больше людей видят в нем нечто иное. А другие судят трезво, обращая внимание на тот факт, что изгоняет он нечистого и болезни силою Везельвеула, то есть - демоном! То, что мы сделали. Но мы Славика не вылечили, мы закрыли одного демона другим.
        - Стоп, что он, говоришь, делал? - тетя Вера изменилась в лице. - Возлагал руки и плевал в глаза? Славка извивается, как будто его чем-то придавили, и все время царапает глаза! Кир, мы, кажется, нашли!
        - Теть Вер, ты прямо на лету схватываешь! - восхитился Кирилл.
        - Это оттого, что я относительно здорова. А твоя идеи не нова. Египетская Книга Мертвых полностью подтверждает твою теорию. Мы закрыли беса бесом. Не лучший вариант, но пока альтернативы нет.
        - Это что же, мы навредили Славику? - испугалась Мирослава.
        - В какой-то степени да, - кивнула тетя Вера. - но у нас выхода нет. Нам нужно заставить Славку вспомнить, а он не может, с той стороны поднимается какая-то муть, которая его вырубает. Кир, что там по твоим схемам?
        - Попробуем искать то, что связано с ушами, глазами, бредом из тьмы.
        - Если ты прав, это прорыв в психотерапии.
        - Как бы ни так! - Кирилл внезапно понизил голос, воровато оглянувшись. - Сидим тихо, мирно, никого не трогаем. Ты представляешь, что с нами сделают организации, которые живут на пожертвования? Они нас на фарш пустят!
        - Славик, ты понял, что нужно искать? - обратилась тетя Вера к Славке, показывая ему схему. - Позволь голове думать об Ирине, а сам смотри, как я тебя учила. Ты - пограничный столбик, ты - суслик на стреме, ты - Всевидящее Око. Будет больно, не паникуй, мы должны понять, кто и что с тобой сделал. Понял? Кивни.
        Славка кивнул, о чем-то задумавшись.
        - Надо признать, мы все же продвинулись, - успокоил себя Кирилл. - Посмотрим, что будет через три дня.
        - Почему через три? - удивилась тетя Вера.
        - Спасителю виднее, он собаку на этом съел, - усмехнулся Кирилл. - Наверное, должна произойти какая-то ломка, укрощение строптивых.
        Славик хватался за голову и выл, катаясь по земле. Боль была сильной. Слезы лились из его глаз ручьем, и он снова отключался, впадая в беспамятство, но уже не в припадке, а засыпая мертвым сном, когда его невозможно было привести в чувство.
        Камни вдоль ручья собирала лишь Мирослава, которой не хватало сил смотреть на брата, нервы ее не выдерживали. А кроме того, она и сама вдруг начинала находить у себя то одну болезнь, то другую.
        Что-то прочитать в информационном поле не получалось, разве что кот иногда вытаскивал слово или фразу, снимая боль на минуту, другую. В такие моменты Славка приходил в себя, понимая, что никакой болезни у него нет. Но, если и было на свете чудо, то происходило оно на их глазах. В него уверовали все члены экспедиции, в том числе и сам Славик.
        В его самочувствии наметился несомненный прогресс. Речь стала внятной, голова потихоньку начала соображать. Он уже не собирал все камни подряд, выбирая лишь те, которые подходили для продажи. Память, как таковая, полностью не вернулась, но кое-что он о себе помнил, а как, объяснить не мог. Мирке оставалось лишь подтвердить или опровергнуть ложные воспоминания. Мирку теперь беспокоило другое: если Славку признают здоровым, пенсии им не видать, как своих ушей.
        Иногда Славик все бросал, малодушно пытаясь сбежать.
        - Слава, возьми себя в руки! - хладнокровно приказывала тетя Вера, вставая у него на пути. - Нет, ты никуда не уйдешь!
        - Я не могу! Мне больно! - выл Славка, махая руками. Но ударить тетю Веру, которую считал чуть ли не матерью, или Кирилла, который был выше на голову, не решался. - Я этого не вынесу! Сделайте что-нибудь! Дайте таблетку!
        - Нет! Никаких таблеток, - упирался Кирилл. - Славка, если закроем соматику, нам в следующий раз ее не поднять! Пойми и все пройдет!
        - Как? Не видно же ни хрена! Вас бы на мое место!
        - Не знаю… Сделай что-то такое, чего не сделал бы, стань другим… Нас там не было, ты сам должен вспомнить! - настаивал Кирилл. - Уже таблетку просишь, а месяц назад слюни пускал!
        - Что у тебя здесь? Вот здесь? - тетя Вера махала рукой у него перед лицом, заставляя его взглянуть то влево, то вправо.
        - Люди там…
        - Кто?
        - Не знаю! Отпустите меня…
        - Славик, ты снова нормальным стать хочешь?
        Сама того не ведая, тетя Вера и со своей памятью разобралась. Это была не медитация, как она говорила, а что-то другое. Но смысл индийской мифологии, когда поднимаются жестокие боги с ножами в кровавых одеждах, дошел до нее в том понимании, в каком они реально существовали. Способ оказался настолько эффективным, что она труда вытащила чужую память. Никогда она не была на демонстрациях, ее не били дубинками, она не напивалась до такой степени, чтобы скатится с лестницы. Но помнила, как будто прожила еще одну жизнь. А сразу после этого избавилась от хронической боли в суставах и тяжести в печени. Но последнее списала на травы, которые готовила для Славки и пила вместе с ним.
        - Кто смотрит в глаза?
        - Я не знаю, там темно… Да кто там может быть? Вы сами придумали! Голоса, но я не слышу, они как… как… Я не знаю, но я их слышу…
        - О чем они говорят?
        - Не знаю…
        - Славка, ты мужик или баба? Ты же в армии служил, ты чего орешь?
        - Славик, ну пожалуйста, посмотри, а то так и будем жить… Вспомни, какой ты был! Добрый, умный, тебя все любили…
        День за днем одно и то же, но все же, болезнь Славы отступала. Он стал адекватным, хотя его по-прежнему заносило. И Кирилла радовало то, что у него были единомышленники, команда, которая поддерживала его во всем. Один бы он не справился. Ни со Славиком, ни с его демонами.
        Глава 14
        
        Хорошо в деревне летом. Жаль, лето быстро закончилось. Дни еще были теплыми, а ночью поднимался холодный туман. Листья на деревьях начали желтеть, местные убирали с огородов урожай. Кирилл сидел на остановке недалеко от дома, размышляя о том, хорошо он его провел, или так себе. Все живы здоровы, Мирка переехала в новую квартиру, Славик вдруг воскрес и начал потихоньку соображать, братец… Братец человеком не стал, но резко изменился, и, несомненно, в лучшую сторону. Мать поправилась, она перестала кашлять и уже два месяца не пользовалась лекарствами. Бизнес тети Веры процветал: четвертая партия местных кружев улетела в Японию, вышла книга в ее переводе, наладили сбыт камней, нашли места, где искать ценные самоцветы и, в общем-то, прилично заработали. Мирка холодильник купила, стиральную машину, мебель. Кое-что бэушное, но в приличном состоянии.
        Жизнь налаживалась. Город остался в прошлом. Только ради матери Кирилл согласился бы переехать хоть на северный полюс.
        - Ну вот, - подытожил кот. - У тебя трое подопытных. Даже четверо, если считать тебя самого. И всегда можем понаблюдать за противной стороной. Ну, не суть. Тетка твоя за всю жизнь ни разу не болела, а почему? - кот ни о чем, кроме демонов, думать не мог. Ни минуты покоя.
        - Информационное поле чистое? - предположил Кирилл, пнув камень.
        - Чистое поле - не панацея, - кот помахал хвостом в некоторой задумчивости. - Не бывает такого, чтобы грязь в доме не копилась, если не убирают. И один демон способен закрыть небо. Тетка твоя всегда прислушивалась к себе, размышляла над чувствами, боролась с ними, ставила цели и добивалась их. Память у нее феноменальная.
        - Изучать демонов полезно, но времени много отнимает. Мне надо в институт готовиться, - напомнил Кирилл. - Славика вытащили, Мирке помогли, Сашку… Может мне в психологи податься?
        - Тема демонов не имеет ничего общего с современной наукой, но включает все человеческие науки, какие известны в настоящее время, - кот обиделся. - В Семиречинской академии и врач, и археолог - мимолетные базовые предметы. Там, брат мой, первый и последний студент согнет тебя в три дуги одним лишь взглядом.
        - А где это?
        - В Семиречье, конечно же, - фыркнул кот. - К чему афишировать академию, в которой, в иной год ни один абитуриент поступить не может?
        - А как без студентов-то? - рассмеялся Кирилл.
        - Я не сказал, что студентов нет. Там принимают лучших из лучших. Мы треснем, но туда поступим - твердо заявил он. - Тем более, мы способности к магии подтвердили.
        - И диплом мага выдадут? - ухмыльнулся Кирилл.
        - А как без диплома-то? - снова усмехнулся кот. - Уж поверь мне, с таким дипломом весь мир открыт. О таком дипломе разве что мечтать. А какие спецы преподают, ни одному институту не снилось! Уж поверь, твоему диплому во всем мире цены не будет!
        Кирилл почесал шею, прихлопнув комара. Неплохо иметь диплом, который котируется в Америке или в Австралии. Судя по секретности, ВУЗ военный. Представил себя в погонах - неплохо смотрится.
        Ах, да, как он мог забыть, кот из него пытался сделать Хранителя.
        - А специальность? В перспективе?
        - Самая что ни на есть специальная! Мы вселенную собрались бороздить, а он думает, как в болоте выжить! - рассердился кот.
        - Так уж и вселенную? - Кирилл недоверчиво покосился на кота.
        - Открой глаза пошире! - кот привстал, возмущенно спрыгнул со скамейки. - Что есть планета Земля? Микроскопический шарик на краю галактики. А тарелки летят и летят, медом им тут намазано? А как под воду и под землю ныряют?
        - Паранормальные потому что.
        - Им ли с нечистью якшаться? - кот сел на задние лапы и почесал нос. - Вы на колени встанете и строем будете ходить, если пальнет одна такая. Им до нас долететь, как тебе с теткой Веркой в город съездить.
        - Ну, и что их привлекает?
        - Ага, серости и убожеству торопятся помолиться! Каждый день слезу проливают: где там человек с большой буквы, избранный, венец творения? Плохо им там, без голода и глада, без войн и господина, который три шкуры спустит! Прямо спят и видят, как ПВО их тутошнее сбивает!
        Кирилл пожалел, что засомневался. Отдувайся теперь за все человечество. Насмешки кота всегда оборачивались поиском нового демона. Кирилл окинул дорогу: захаровский автобус, на котором должна была вернуться мать, запаздывал. Впрочем, мыслями он был далеко. Снова вспомнил сон. Жреца, который сказал, что он один из них.
        - А чем я буду заниматься?
        - Культуру двигать, тянуть народ к свету, - прищурился кот, провожая взглядом проехавшую мимо машину. - Считай, сколько раз поднимался народ, сколько падал. Не странно ли, что люди порой меняются до неузнаваемости? Жил человек, жил, не выделялся - и вдруг по лесам с ружьишком шастает, неугодных отстреливает. А иной вождя полюбил, который соседей его в печи сжигает. То великая депрессия, скакнет цивилизация на тысячу лет вперед. Или жил человек, уж и копано-перекопано в огороде, а тут вдруг махнул лопатой - и могила с древними письменами. Обещаю, скучать не придется.
        Кирилл пожал плечами.
        - Круто! - не об этом ли он мечтал? Его всегда манили загадки цивилизаций, древности. Может, заразился у тети Веры. - А сколько учиться? - живо поинтересовался он.
        - Видишь ли, пословица: «век живи - век учись» - родилась в Семиречинской академии. И не факт, что поступим. Обнадеживать не стану. Нам такую голову надо иметь, как те, что на тарелках прилетят.
        - Ты все-таки думаешь, что они ради какой-то академии здесь?
        - Я не думаю, я говорю открытым текстом.
        Страж пока не обманывал, разве что скажет иносказательно.
        Кирилл возбужденно вскочил, меряя шагами остановку. Где-то там был уголок, жители которого бороздили просторы вселенной, оставив землю со всем ее народонаселением далеко позади. Кирилл неожиданно вспомнил знаки в пещере, явно указывающие на порталы в другие измерения или куда-то, куда простому смертному ни за что не попасть.
        Заманчиво.
        Но почему об этом Семиречье кроме кота никто не знает? Что за зона пятьдесят один? Здесь, в России, где все хожено-перехожено? Кирилл представил карту, пытаясь угадать приблизительное место, где могли спрятать секретную академию.
        - Знают, - привычно прочитал Страж мысли. - На земле не было ни дня без войны. Не будь Семиречья, люди уничтожили друг друга. Не давать им оружие раньше, как они будут готовы, распределять знания, чтобы не было превосходящих сил, делать жизнь справедливой, быть примером…
        - Кот, однажды я видел сон… Жрец… Он учил людей тому же, чему ты учишь меня. Видел людей, которые спасали угнанных в рабство… Но это никому не нужно сейчас, у нас другое время. И, судя по тому, сколько пролито крови, плохо они справлялись.
        - Спасать людей - неблагодарное занятие. Нельзя спасти того, кто смирился и готов нести на себе иго. Важнее открыть человеку глаза, тогда он сам выйдет на волю. Есть и другие не менее важные дела. Столько саблезубых завезли, а теперь уже и не встретишь. Оказывается, на каждый вид существует иммиграционная кривая, существенно меняющая вид под условия планеты. И магнитное поле имеет значенье, и давление, и среда обитания. Кто-то должен делать историю, а кто-то вселенную цветущим раем.
        - А динозавров тоже завезли?
        - Не сказать, что завезли, но завезли, - ответил кот. - А как ты представляешь мутацию в другой вид? Нашли останки дриопитека, австралопитека, неандертальца. Две руки, две ноги, черепная коробка. А сравнили генетику - о, ужас! - ни одного одинакового гена. Каждый вид уникален, неповторим, занесен в красную книгу. Физические данные и формы не показатель принадлежности к одному и тому же роду. Это фантазия Богов - от простого к сложному. Современная акула и мастодонт не имели ни общего предка, ни даже родственника. И как они все появились? Да просто вышли из Божьего Сада! Кстати, на Землю уже давно ничего не завозят, а только вывозят. Смысла нет. Здесь вирусы и те себя неуютно чувствуют. Демона нельзя насытить. Вечная борьба добра со злом.
        - Ну ты хоть намекни, где твое Семиречье, - попросил Кирилл.
        - Под землей.
        - Круто! - разочарованно развел руками Кирилл. - Если так просто, почему в эту академию очереди не выстраиваются?
        - Потому что принимают, тех кто готов. Можно ли тащить людей к свету на аркане? Покажи мне, кто их твоих друзей мечтает вытаскивать мир из пропасти, кто из них готов увидеть демона? И нужно ли им это? Даже тетка Верка не прошла бы испытание. Как говорится, насильно мил не будешь.
        - А я? Я тоже не мечтал.
        - Но ты, спасая близких, ухватился за соломинку.
        - У меня другого выхода не осталось. Если уж мама расписалась в собственном бессилии… Но я даже рад, что так случилось. Сейчас мне кажется: после смерти папы мы снова живем нормальной жизнью. Мы смеемся, обсуждаем планы, строим что-то, мама как будто десять лет сбросила. Как в детстве, когда мы все были счастливы. Сашка встретился с Мирославой - может, у них все еще срастется. У меня собака, наконец, появилась. Мы с папой всегда о ней мечтали. И ты…
        - Срослось, - емко подсказал кот.
        - Да, - ответил Кирилл. - Нам крупно повезло, что мы переехали в Черемушки. Я даже не могу злиться на семейку Штерн. У меня классные друзья, и у меня было самое лучшее лето.
        Часть вторая
        Глава 15
        Два года - десятый и одиннадцатый класс, пролетели, как одно мгновение. Кирилл с котом засиживался допоздна, не растрачивая время на обычные радости. Кот весьма недурно разбирался во всех науках, объясняя самые сложные вещи витиевато, но потом доказать обратное как-то не получалось. Захочешь - не забудешь. Но в конечном итоге любая тема сводилась к природе демонов и проблемам, которые Кириллу предстояло решить.
        - Что значит - подпространственный провал электронов на орбите атома? Нет, я понял, но как? С какой радости? - закручинился Кирилл, перечитывая коварный список экзаменационных вопросов. В школьной программе такого нет. Достаточно знать, что они провалились, а куда…
        - А какие проблемы? - удивился кот.
        - Куда они проваливаются? Три ряда электронных оболочек, а с четвертого в каждом периоде проваливаются под оболочку предыдущего…
        - С чего ты взял, что провал идет под оболочку? - не понял кот.
        - Ну как… Ученые доказали! - растерялся Кирилл.
        - Когда? - изумился кот.
        - Не знаю, но вот же таблица Менделеева! - ткнул Кирилл в книгу, открывая обложку.
        - Странно, а я всегда думал, что множественные формы орбит доказывают иное! - лениво потянулся кот, едва взглянув на учебник. - Ваши ученые доказывают, что конечная стадия развития атома - железо. Если у меня золото под ногами, мои глаза меня обманывают?
        - Что ты имеешь в виду? - приготовился Кирилл выслушать версию кота.
        - Видишь ли, протон для электрона то же самое, что ты для информационного поля, источник радости и грусти, - несколько разочарованно бросил кот. - Ты столько работал с демонами, с матричной памятью, что должен был столько же раз убедиться, что кроме видимой области трехмерного пространства существуют другие измерения. Слишком просто бывает у человека, у Бога «просто» - миллионы разлетающихся галактик. А все остальное Закон, в котором есть три основополагающих фактора: Бог, Бездна, и все, что между делом.
        - Ну-ну? - Кирилл поудобнее устроился в кресло, сложив ноги позу лотоса, придвигая кружку с горячим кофе.
        - Примерно так: не стало в тебе «тебя» - информационное поле отлетело.
        - Ты хочешь сказать, что атом - абстрактно мыслящий?
        - Сам по себе нет. Но, посуди сам, если в твоем теле отлетело сознание, твое тело стало не более чем несостоятельным набором запчастей. В тебе больше нет информационного поля, нет связи с матричной памятью. В твоем теле больше нет внутреннего пространства, оно стало камнем, принадлежностью общего пространства. Пока над твоим телом стоит сознание, ты - личность, нет его - прах. А разве Бог устроен по-другому? Его Сознание выше области пространства. И так же, как у тебя, у него есть свои подпространства. Так что, можешь смело рассматривать Бога, а в нашем случае, вселенную, как себя самого. Ровно, как и атом.
        - То есть, вселенная - абстрактно мыслящее существо? Да за такой ответ меня сразу из школы в психушку попрут.
        - Ну, в школе преподают ограниченные бытием преподаватели, а тебе пора учиться мыслить масштабно. Лицо Бога обращено в Бездну, сам он, как Бездна. Царствие Небесное его - правая сторона, а Царствие Поднебесное - левая сторона, а вместе два Царства образуют его собственное пространство, подобно пространству человека.
        - Это как? - опешил Кирилл.
        - Давай рассматривать атом в двух пространствах сразу, и начнем с водорода. Предположим, протон и нейтрон - это одно и то же, разница в том, что иной раз частица повернут к нам, в другой раз вывернута в другое пространство. Протон - магнит, окруженный магнитным полем, нейтрон - тот же протон, только вывернутый наизнанку, как брюки, а его вывернутое магнитное поле мы видим, как электронное поле. Если это так, что ты можешь сказать о простейшем атоме водорода?
        - Ммм… У него есть нейтрон и электронное поле. В том пространстве я увидел бы протон с магнитным полем.
        - Да. А теперь возьмем атом водорода за основу, как нормальное состояние частицы по отношению к нашему пространству. Любой протон, оставшись один, фактически за доли секунды разворачивается в это состояние, превращаясь в нейтрон с электронным полем. То есть, в нашем мире преобладают нейтроны, в том - протоны. Отсюда следует, что два пространства упорядочены и неразрывно связаны, существуя, как одно, являясь друг для друга подпространствами. Там нейтрон с электроном, оставшись в одиночестве, за то же время обращаются в протоны с магнитным полем.
        Как они выглядят?
        Протон - стержень, окруженный магнитным полем, с зарядом плюс и минус на полюсах. Но в целом он не имеет заряда. Нейтрон разделился сам в себе, ядро положительное, размазанный в виде колец Сатурна электрон отрицательный. При этом положительный заряд чуть больше отрицательного - это гравитационная составляющая. Он способен притягивать электронные поля других атомов, но лишь в той степени, пока два электронных поля с одинаковым зарядом не начинают взаимодействовать между собой, отталкиваясь с большей силой, чем сила притяжения нейтрона. Поэтому два атома водорода всегда образуют пару, и этим обусловлено то, что он легко вступает в реакцию с атомами, где есть свободное электронное поле.
        А что происходит на другой стороне?
        - Ну… Два протона притягиваются друг к другу, как два магнита. Естественно, в определенном порядке. Плюс с минусом, минус с плюсом. То есть, перевернуто друг к другу.
        - Мы подошли к тому, что значит «спин». В атомах и молекулах нет одинаковых частиц. Они одинаковы, но благодаря способности укладываться лишь в определенном порядке, составляющие будут отличаться спинами.
        А теперь представь, что частицы - это не твердое вещество, а некое поле, занимающее место в пространстве. Когда электромагнитные волны распространяются в пространстве, мешают ли они друг другу?
        - Ну, вопрос конечно интересный, - задумался и улыбнулся Кирилл. - Если ударная волна, ее, наверное, можно загасить встречной. Вопрос на засыпку, может ли ударная волна от падения метеорита обогнуть землю. Если ударить ногой мяч, он деформируется в месте удара и сместится в пространстве. Падение метеорита в океан вызовет цунами, падение на материк - дрожь земли. Но лишь в одном океане и на одном континенте. Но все это обусловлено смещением вещества. В случае электромагнитных волн увеличивается мощность волн, которые никак не мешают друг другу. Кванты электромагнитной волны одинаковы, будь то квант света, квант звука или квант рентгеновского излучения. Они отличаются частотой и длиной. Нет, не мешают, - сделал он вывод.
        - А теперь перенеси это на атомы и найди отличие от молекул.
        - Ты хочешь сказать, что в атоме все другие частицы встают в одно место, подобно электромагнитным волнам, увеличивая массу атома, а в молекуле атомы ведут себя как твердо вещество, занимая определенное место в пространстве, увеличиваясь и в массе и размере?
        - Именно это я и хочу сказать. А теперь снова представь атом водорода. Предположим, в результате термоядерных процессов, он столкнулся с протоном. У протона нет электронной оболочки, у него магнитное поле. Поэтому он легко пробил защиту. У этой нестабильной частицы мощное магнитное поле, есть электронное поле, в два раза увеличилась масса. Вывернуться наизнанку ему не дает нейтрон. Порядок уложения кирпичиков действует не только там и здесь, но еще между этими пространствами. Атом развернулся перпендикулярно этим двум пространствам. Протон тянет туда, нейтрон не дает. У атома два пути: распасться или присоединить такую же частицу, чтобы уравновесить противоборствующие силы.
        - Присоединив такую же, атом переходить в новое качество, - догадавшись, продолжил Кирилл. - Теперь это гелий - инертное вещество. У него два протона и два нейтрона. Он, фактически одинаковый и там, и там. Масса ядра увеличилась в четыре раза. У него мощное магнитное крестообразное поле, у него два кольца крест-накрест электронных полей. Он как бы закрыт в кокон от внешнего воздействия, и в этом состоянии он может пребывать вечно.
        - Атом эволюционировал. Был водород, стал гелий. Естественно, это не простой процесс, нужны условия. Давление, скорость движения частиц, термоядерные процессы. Звезды состоят из водорода и гелия, новые - преимущественно из водорода, старые - из гелия. И у таких звезд очень мощное гало, потому что, в отличии от атомов с постоянным радиусом, молекулы ведут себя как твердое вещество, наращивая мощность электромагнитных полей уже в пространстве. А теперь можешь сам пройтись по цепочке превращения одного атома вещества в другое.
        - Я, вообще-то, спросил о провалах электронов, - напомнил Кирилл, заметив, что кота занесло.
        - А я о чем? Для картины нужен холст, кисть и краски, - рассердился кот. - При термоядерных реакциях происходят слияния ядер до стабильного ядра атома. В недрах звезды происходит обратное - распад, с высвобождением протонов, электронов, нейтрино, и прочих частиц, способных пробить электронную защиту ядра, а то и прикрутить себя намертво. Нужно помнить только о том, что в одной точке пространства не может встать точно такая же частица с таким же спином. Водород и Гелий имеют две оси - . Следующий ряд периодической таблицы открывает еще одну ость пространства, X, Y, Посчитай, сколько спинов там может уложиться.
        - Восемь. Два по оси X и Y, и шесть по оси Z, - глядя на периодическую таблицу элементов, ответил Кирилл. - Третий ряд - восемнадцать. По тем же осям, но с противоположными спинами. А с четвертого ряда начинаются провалы электронов, которые указывают, что два пространства начинают строить мост. Появляется как бы еще одна плоскость пространства, которая лежит перпендикулярно двум предыдущим пространствам, которое помогало атому эволюционировать. Две несущие стены помогают удержать перемычку. Мы как бы теряем электроны из виду, вместо них мы видим нарастание магнетизма. Это не химия, это, скорее, физика…
        - А теперь переложи это все на те знания, которые оставили вам древние в сказаниях о своих богах. Род, Перун, Велес, Змей, Святогор, Серая уточка, Железный столб, Семаргл-огнебог… И ты поймешь, что знания о микро и макрокосмосе всегда лежали перед тобой. Демонология не предполагает деление на науки, она рассматривает явление в целом. Все великие открытия делались интуитивно, а иногда во сне. И то, что пытаются разузнать ваши ученые, древние знали наверняка! И сумели уложить знания в одну лишь сказку. Проблема не в том, как все это проверить, а в том, как не получить по морде. Открыт порох, суммарный и атомарный вес его изучен вдоль и поперек, а как остановить безумие, не скажет ни один ученый. И так во всем.
        - Чем плох телефон? - обиделся Кирилл.
        - Требуются доказательства? - усмехнулся кот. - Люди верят всему, что им сказали и показали - и не ищут ответ. В телевизор можно сунуть все, что угодно. Но есть ли в том истина? Миллионы людей не знают куда преклонить голову, спят, и видят сон. Высокопарностью слов ни сыт, ни пьян. Раньше открытия приближали человека к Богу, а сейчас выдавливают из Бытия, в котором сам себе не рад.
        - Но ведь живы!
        - Надолго ли? - прищурился кот. - Объединилась Смерть с Кощеем и распять собралась Дажьбога. И пошел Дажьбог в море-океан на остров Буян, где в яйце смерть Кощеева хранилась. Видит, в небе Семаргл-огнебог и Перун-громовержец, в поле Волх скачет - сын Индрика-змея, и Змей поддонный спину подставляет. Достал яйцо, принес, а Смерть ему чащу хмельную. Набежала Жива, выбила отраву из рук. И прозрел… Попробуй разрулить свой вопрос, потому что здесь - ответ.
        - Не-а, рулить отказываюсь, - сразу отказался Кирилл. - Я с моими мозгами дальше твоих слов не хаживал.
        - Горе мне, горе, с именами хоть разберись! - с досадой бросил кот. - Не ответишь на экзамене, человека не увидят. Вот сейчас только пространство поднебесной рассмотрели! Три тут, три там, одно измерение между ним, в Небесном царстве столько же, впереди вселенной еще три, пространства там как бы нет, но сам Сварог впереди Рода бежит, путь Солнцу прокладывая, три в чреве его, там где Бездна упокоилась, да сам Род. Двадцать одно измерение у Рода Небесного. У человека десять. Не ленился бы, давно бы переплюнул Энштейна! Приложи на себя! Так кто пошел воевать?
        - Сам Перун?
        - Именно! Но до Царствия Поднебесного ему не достать, если только через Дажьбога. Волх, сын Индрика Змея, такой же хвост Велеса, как Дажьбог хвост Перунов - но и через него не получится. Могучим Волха делает матричная память Царствия Небесного. Как все Боги, он питается молоком коровы Земун. Дажьбог могуч, оттого что нет у Подвселенной сознания, не руководит она собой - и оттого относительно чист Перунов хвост. Волх и зверь, и не зверь. Что может человек против Вселенной, которая за Родом в огонь и в воду? Вот ты, вроде нет у тебя ближнего, а земля, которая хранит твою матричную память, не умерла, доказывая то, что человек после смерти не умирает. Все так же поит тебя корова Земун молоком, которое течет по земле, где Волх и зверем скачет, и Финистом Ясным Соколом летит. И смотрит Перун на Волха-зверя, и понимает: один Кощей бессмертный поднимается из земли - и Марена с ним. И Дажьбог не возвращается. Спустился до Велеса, но не повернулось колесо сварожье. Как у Мирки, если бы сама она чистой была и кровь Александра видела. И что бы ни делала, как бы не поднимала, и мыслью, и делом - Смерть там.
Опоит Ирина зельем Александра и прикует все помыслы ее к горам Карпатским. Не под нею Александр, а под ворогом. По большому счету, двое всегда могут встать лицом друг к другу, и будут смотреть друг на друга, но между ними всегда будет лежать поддонный Змей, по которому и перешел Дажьбог, чтобы освободить Подвселенную от Кощея. И посмотрели, и поняли - загажена подвселенная, леса повырубили, зверей повывели, что ни человек, то нечисть, а для человека места не осталось. И сирые, и убогие, и естественно, мечтаем о бессмертии, и нет ни одного бессмертного - все под смертью ходят, преклонившись перед Сыном человеческим.
        - Может, грохнуть Иринку, - рассудил Кирилл. - Что-то зачастила в Черемушки. К Сане клеится, к Мирке в подружки набивается - могут не устоять. А Славку насмерть замучают, если в их руки попадет. Хорошо, что он с дядей Матвеем на лесоповале, там его в обиду не дадут.
        - Ну вот, начали за здравие, кончили за упокой. Садись за книгу, убивальщик, и ищи ответ, как слопать пряник и не подавиться. Скоро экзамены в школе закончатся, а мы пока дверь открыть не пробовали.
        - Я все равно не понимаю, как можно войти в камень?
        - Там портал - дверь на ту сторону. Сложная процедура, согласен, но не смертельная.
        - Я сто раз всю книгу перерыл, об этом ни слова, - Кирилл повертел книгу, сунув ее под нос коту.
        - Книга Тьму изучает, а разворот в пространстве - Свет, - кот отодвинул ее от себя и телепортировался с кровати на стол. - Ты снова забываешь, что Бог над пространством и Он - разумное существо. Хранители - его ударная гвардия, которым поручена великая миссия быть свидетелями и хранителями его Закона в этом мире. Как говорится, себе доверяй, но проверяй.
        - но я не смогу в другом пространстве выжить, там другие физические законы! - расстроился Кирилл. - Я люблю свое тело, я не хочу его потерять!
        - И не надо. Мы не в другую Подвселенную идем, а сокращаем путь в другую точку пространства через загибулину. В космосе много таких пространственных дыр. Не смотри по сторонам, здесь такого перехода нет, - фыркнул кот. - Специальная аппаратура нужна, которая создает видимость материи там, где ее нет. Если языком образа, то там воронка, которая заработает, когда мы встанем перед лицом ее и попросим нас пропустить.
        - А почему любой не может перейти? - засомневался Кирилл.
        - А как без меня-то? Я ключ, который выведет тебя в люди! - кот снова фыркнул, довольный собой.
        - Отдаю должное, ты умеешь водить за нос! - рассмеялся Кирилл. - Ты заставил меня перерыть тонны макулатуры, зная, что сможешь и без этого меня переправить.
        - Да, заставил, и столько, что Верка перестала зубы скалить, - напомнил кот. - Мы для твоей тетки теперь кладезь мудрости! А еще убедился, что макулатура она и есть, и все современные знания не стоят выеденного яйца. До древних вам ползти и ползти.
        - С этим я не могу не согласиться. Но и не соглашусь. Древние много знали, но мы-то свои знания еще на практике применяем.
        Кот ехидно захихикал.
        - Не буду тебя разочаровывать, скоро сам все увидишь.
        Глава 16
        Пока Кирилл готовился к экзаменам в институт, ему старались не мешать. Академии и институты стоило дорого, конкурсы на бюджетные места стали такими же, как на мисс Россия. Десять человек на место и вся комиссия куплена давно. На чудо не надеялись. Но Кирилл клятвенно заверил: не займет первое место - будет ждать следующего года.
        И все понимали - два.
        Впереди армия. Восемнадцать ему стукнуло в начале июня, как раз перед экзаменами. Слава богу, после того, как весенний призыв закончился. Дома только об этом и говорили в последние дни.
        - Кирилл, это не армия! Поставлю плоскостопие, кто в твой билет будет заглядывать? - наконец, сдалась мать. - Наша молодежь никому не нужна: ни образования, ни на работы, ни жилья… Раньше хоть общежития были, а сейчас родители не помогут - ложись в гроб и помирай. Не хочу, чтобы ты себя угробил по приказу каких-то бесчестных людей, защищая их кошельки. Это не народ, это бандиты! У нас не демократия, а алигархократия. Пусть своих детей отправляют себя защищать. Наши Черемушки - луч света в темном царстве, в других местах апатия, депрессия, полное безразличие, - она обернулась к тете Вере, выражая удивление. - Не понимаю, как нас еще не съели до сих пор. Ты представляешь, больницы закрывают! - обернулась она к тете Вере с возмущенным лицом.
        - Да уж, местным повезло: начальство с зубами и не высовывается, как некоторые, - поддакнула тетя Вера. - В Москве выставил себя такой кандидатом, так от его хозяйства ни рожек, ни ножек не оставили. А оппозиционеры? Уж на что карманные, из тюрем не вылазят.
        - По телевизору тут показывали: человека трое пинали до смерти, и даже не остановился никто. Стариков поджигают, в рабство угоняют… Что ж дальше-то будет?
        - Ну, правильно, квартиры распродали, кому они теперь нужны? - Мирка пожала плечами. - Кирилл, мы в армию тебя не отпустим. Я сама тебе что-нибудь сломаю… Всего-то девять переломов, а там двадцать семь стукнет!
        - Я служил, пусть и он послужит! - брезгливо скривился Александр. - Чего вы его жалеете? Невозможно слушать! Сначала его будут бить, потом, может, он.
        - Саш, иди, мы без тебя решим! - в сердцах приказывала Мирка, качая на руках трехмесячного Олежку. - И не забудь молоко у бабы Дуси забрать.
        - Ути-пути, маленький, ути-пути, сладенький, папочка молочко принесет… - умильно счастливый Александр состроил козу, проверяя сырость памперса. - Вот с кем надо нянчиться! А наша мамка нянчится с каким-то чужим дядькой, на котором разве что мешки таскать. Да, сынулечка?
        Покачать Олежку выстраивались в очередь, а младенец таращился на всех голубыми, как у Александра, глазами, пускал пузыри, агукая на непонятном языке, состоящих из одних гласных, добавляя «пф, пф». Александр и Мирка жили после свадьбы на первом этаже, в бывших комнатах матери и тети Веры. За пару месяцев Александр возвел пристрой, в котором расположили детскую и спальню, а в комнатах устроили гостиную и отдельную ванную. Тетя Вера и мать переехали на второй этаж. Над пристроем теперь располагались спальни матери и тети Веры, а в бывшей комнате Александра кабинет и ванная комната.
        Известие, что Мирка и Александр решили пожениться, привело и мать, и тетю Веру в шок. Они смирились с Мирославой, хоть и рассматривали Кирилла, как обманутую жертву, пойманную на крючок. Случилось это на позапрошлый новый год. Он принял известие с тайной радостью, стараясь ее не афишировать.
        Перед этим Александр ходил подавленный, кислый, а когда Кирилл застал его целующимся с Мирославой, внезапно признался:
        - Я у тебя девушку увел, - его, очевидно, эта мысль мучила.
        - Поздравляю, рад за вас, - спокойно ответил Кирилл. Он ликовал - задание кота было выполнено. Да и Мирка давно ему все рассказала.
        - Так ты… - Александр смешался.
        - Ты, возможно не поверишь, но мы с Мирославой просто друзья. Давно уже… В общем-то, у нас ничего и не было. Да, она мне нравится, - на всякий случай Кирилл решил не давать Александру повод думать, что он не дорожит Мирославой. - Но она всегда тебя любила. Это мне и непонятно! Я надеялся, что она в тебе разочаруется. Так что не расслабляйся, это не ты, это я у тебя ее уведу.
        Не сказать, что Кирилла не тошнило, когда он замечал Александра и Мирославу в обнимку с глупыми рожами. Так они могли сидеть и час, и два, молча прижимаясь друг к другу. Сначала в укромных местах, после признания - открыто. Свадьбу сыграли в начале июня.
        Но радоваться было рано. Ирина Штерн пока не ушла в прошлое. Прознав про свадьбу Александра и Мирославы, она объявилась. И вызвала Александра из клуба. Мирка отпускала его, сама она на танцы ходила редко - в начале беременности она чувствовала себя плохо.
        По счастью, Кирилл оказался рядом.
        Наглость бывшей пассии Александра его взбесила - он выскочил следом, застукав их в тот самый момент, когда они собирались уходить.
        «Ты че, бычара, с этой шалавой собрался шашни крутить? У тебя жена дома беременная, или забыл? Мозги отшибло?» - набросился он на него, испытав злость, которую едва смог сдержать. Хотелось плюнуть брату в лицо. Он даже не понял, как схватил Ирину за волосы и протащил по земле.
        «Мало вам фирмы отца? Мало квартиры? Я с тебя, тварь, шкуру спущу и буду на медленном огне поджаривать, если узнаю, что ты в семью лезешь!»
        «Кир, отпусти ее!» - потребовал Александр не своим голосом, но заступиться не посмел.
        «Пошла вон!» - Кирилл пнул Ирину под зад, выказывая свое полное презрение.
        «Я его люблю!» - попыталась было вступить она в разговор, но Кирилл человека в ней не видел - напугать ее, поставить на место он мог только сейчас, а иначе придется все начинать сначала.
        «Засунь свою любовь себе знаешь куда? А ты че молчишь, козел?»
        «Ириш, извини, но у меня действительно жена, ребенок…» - виновато отступил Александр. Он был сам не свой, казалось, он вот-вот поведется, как бык на привязи.
        «Эта башкой покалеченная?» - приструнила его Ирина.
        «Что ты сказала? - процедил Кирилл с ненавистью, сжимая кулаки. - А не хочешь кирпич на голову и дырку в черепе, а то нам бы подлечится!»
        «Не смей так про мою жену!» - возроптал вдруг Александр, растерявшись.
        Домой Кирилл Александра тащил силой, и караулил три дня, пока Ирина не уехала. Кроме того, Александру досталось и от матери, и от тети Веры, которые теперь имели на него большее влияние. И тем же вечером предупредил Мирославу, заставляя искать демона, который растопил Александра в один миг. Он уже начал сомневаться, что от Штернов когда-то избавятся - демоны поднимались и поднимались, обнаруживая себя внезапно, как будто вырастали на пустом месте.
        Но все же прогресс был на лицо, через неделю Александр уже не понимал, почему на него все злые, вспоминая Иринку с сожалением, но как отрезанный ломоть.
        - Всего год - плолтора! - сердился Кирилл. - Не сходите с ума!
        - Всего, когда каждый день не издеваются, - проворчала тетя Вера, не одобряя ни мать, ни Кирилла. - А если пинают, длиною в жизнь. Ты кого собрался защищать? Бандитов? Пусть они своих детей калечат! Они в лицо тебе насмехаться будут, а ты по отбитым почкам слезы проливать. По мне так всю страну давно пора поделить надвое, Москва там, а мы как-нибудь здесь, без сволочей, которые пьют нашу кровь. Голоса у России нет! Столько талантов, а мы на голые задницы безголосых пассий насильно смотреть должны. Да сколько можно терпеть?
        - Все бандиты из глубинки вылупились, - парировал Кирилл. - Не москвичи законы принимают, и бюджет не москвичи утверждают. Они не плачут, вам-то что?
        - В том-то и дело, словно одну голову сняли и другую на ее место поставили, - горько посетовала мать.
        - Боятся они голоса России, не зря революция началась с захвата телеграфа, - уверенно заявила тетя Вера. - Столица - душа страны, а это не душа, это гнездовище вампиров и змей, которые торгуют страной и людьми. Ты для них мясо - и будешь мясом! - строго взглянула она ни Кирилла.
        - Ладно, не поступлю, лягу под каток, - смирился Кирилл, ретируясь.
        Экзамены пролетели незаметно. Выпускной бал и аттестат о среднем образовании. Место Мирки оставалось свободным, обзаводиться подружкой Кирилл не торопился. В какой-то степени ему льстило, когда девчонки пытались его закадрить, и он ловил себя на мысли, что ему нравятся все.
        - Ну надо же! Я столько времени телочку клеил, а она сама на тебя повесилась? - после очередной победы, Леха расстраивался. - Вот так прямо сама? Нет, ну это же надо! - размахивал он руками, снова и снова пытаясь понять, что у него нет такого, что есть у Кирилла.
        - А ты делай умное лицо и рассказывай скорбно про разбитое сердце, - советовал Кирилл.
        - Прекрасный пол на сеновале, удобный и приятный на ощупь, - дразнил Леху Игорь, еще один их друг. - Ну давай уже, попробуй! А то уйдешь в армию девственником, засмеют же.
        Только Леха краснел, бледнел и заикался, когда до дела доходила.
        - Если сам пол жалеет, что его потоптали, нам о чем переживать? - поддерживал Игоря Кирилл, стреляя по сторонам глазками.
        И вдруг все закончилось. Закончилась школьная пора, к которой он привык. А с нею и детство. И даже мать и тетя Вера пытались поговорить с ним по-взрослому, навяливая очередной институт.
        Два дня Кирилл не находил себе места, реально почувствовав, как стремительно приближалась та самая армия, о которой он никогда не думал всерьез - и старость. Он так привык к тому, что его все это время кормили, поили, одевали, подкидывали на карманные расходы. Даже Саня иногда совал рублей пятьсот, чтобы посидел с девушкой в кафе в центре.
        - А если я не поступлю в семиречинскую академию? - схватился он за голову, оставшись с котом наедине. - А если поступлю, как долго мы сможем это все скрывать?
        - До июля, когда начнутся экзамены в институтах, время у тебя есть. Не советую тратить время на болтовню! Завтра с утра берем рюкзак и отправляемся в Семиречье. Сообщишь родным, что отправляешься в какую-нибудь экспедицию в горы, куда Макар телят не гонял, чтобы хорошенько над выбором подумать. Понять, что и как в Семиречье, двух недель тебе за глаза хватит, - посоветовал Страж. - Не примут, будем знать, чего не доглядели. Пары дней, чтобы выбрать тутошний альма-матер, нам за глаза хватит. ЕГЭ у нас на руках, балы высокие - ты и без экзаменов будешь зачислен. Ну а нет, так и в армию сходим, мышцы подкачаем. С твоим талантом не пропадешь!
        - В горы? На две недели? - Кирилл схватился за голову. - Кто меня отпустит?
        - Парень, тебе восемнадцать лет! - опешил кот, уставившись на Кирилла. - Придумай чего-нибудь! На худой конец, пожалуйся на усталость. Мол, уезжаешь в спортивно-оздоровительный лагерь… А поступим, сможем претендовать на защиту по программе конспирации. Обеспечат такое алиби, что ни одна собака не пронюхает!
        Сборы были недолгими. Вечером Кирилл поговорил о группе туристов, которые сплавлялись по реке, и выдвинул желание составить им компанию, после остановившись где-нибудь в молодежном лагере. Его слова никто всерьез не воспринял, как-то пропустив мимо ушей, ни запретов, ни нравоучений не последовало. С появлением маленького Олежки всем стало не до него. А утром, пока все спали, Кирилл написал записку, чтобы его не искали и не ждали, и отправился в пещеру.
        В конце концов, могли потом созвониться…
        Не прошло и часа, как, с замиранием сердца, он стоял перед той самой дверью, потыкав в нее пальцем. С тетей Верой они тут были и не раз, и не два. Всю пещеру облазили, пытаясь выяснить, как далеко она протянулась. Но ни конца, ни края у пещеры не было. Обнародовать пока не спешили, тетя Вера собиралась наложить на нее лапу, разработав маршрут, протянув электричество и выбирав самые красивые залы, чтобы установить подсветку. И готовила справочник, изучая ее проходы.
        - Да будет дверь! - произнес кот, трансформируясь в темное облако и наложившись на камень. - Ну че стоишь? Иди! - обиженно прозвучало из этого облака, пока Кирилл нерешительно топтался на месте.
        - В камень? - заупрямился он.
        - Ты видишь камень? - рассердился кот. - Шагай, сказал!
        И Кирилл вошел, слегка согнувшись, сразу зажмурившись от яркого света.
        А когда пришел в себя, не поверил глазам…
        Он стоял посреди огромной, метров двадцать в высоту, бесконечно вытянутой залы с колоннами, с рядами зеркал вдоль стен. Мир вокруг был материален, чего нельзя было сказать про него. Руки его, и все тело увязли в чем-то густым и вязким - нечто вроде плотного поля, почти физического. Он видел покрытый узорной плиткой пол, выложенной в орнамент, но непослушные ноги его не доставали.
        Он уже собирался двинуться в глубь, когда его вдруг остановил голос кота:
        - Эй! Я что, вечно буду носить тебя, как беса? Выйди назад!
        Кирилл оглянулся, нос к носу столкнувшись с тем самым облаком, в которого обратился Страж, сразу догадавшись, что нужно сделать.
        Вышел он в тот же зал, обретши свое тело.
        Кот фыркнул, отплевываясь.
        - Ну вот, мы на месте! - довольно проговорил он, усаживаясь на задние лапы.
        Кирилл едва сдерживал волнение, озираясь по сторонам, втянув голову в плечи. Зеркала отразили его во множестве. Свет лился отовсюду.
        - Круто! - сдавленно прошептал он, исследуя одну из колонн, то ли сделанную целиком, то ли искусно покрытую малахитом.
        - Ты дверь запомни, а лучше запиши! - посоветовал кот. - Кому она вместо нас нужна? Ей поди сотни лет уже не пользовались.
        - А там еще были двери с глазами, а они куда ведут?
        - А это мне не ведомо! Мне туда хода нет, - ответил кот.
        Только после слов кота Кирилл обратил внимание, что над каждым зеркалом на непонятном языке сделана надпись из золота, а само зеркало, метра четыре в вышину и три в ширину не имеет стекла. Эффект создавало поле внутри массивной рамы.
        Он быстро зарисовал не то иероглифы, не то веды в блокнот, поймав себя на вандализме - им вдруг овладела мысль сделать на колонне рядом с входом зарубку, чтобы потом было легко найти дверь. Но Страж бы не одобрил. И вздрогнул, услышав за спиной приятный голос.
        - Кто такие?
        Прихрамывая на одну ногу, в темных очках, с тростью, быстрым шагом к нему приближался высокий мужчина в строгом черном костюме, лет сорока, с аккуратно подстриженной бородкой.
        - Я… мы… поступить… В Семиречинскую академию…
        Кирилл растерялся, понимая, что люди, наверное, здесь были, но сколько он никогда не задумывался. Он представлял домики в горах, шахты под землей, научный городок на окраине города, замаскированный под серьезную охранную контору. Он был даже готов к тому, что Семиречье находится не в России.
        - А разве есть такая? - удивился мужчина, почесав щетину на щеке.
        - Но… - Кирилл поискал взглядом кота, собираясь с мыслями. - Но если… А как тогда… Вы знаете, я попал сюда таким странным способом, что не сомневаюсь, есть такая… А вы, собственно, кто?
        - Твоя галлюцинация, - бодро сообщим мужчина. - Смотрел фильм «Игры разума»? Шизофренический бред иногда бывает очень, очень натуральным! Суди сам, все признаки на лицо! - мужчина начал загибать один палец за другим. - Сначала к тебе является некое животное, обученное человеческой речи… Что это у тебя? Книга? И вдруг ты натыкаешься на книгу, которая умеет сама собой исписывать листы, принимая в зеркале другие черты. Наверное, ты даже заприметил демонов?
        - Ну, заприметил, - мрачно согласился Кирилл.
        - И наконец, ты вдруг перестаешь существовать в человеческом теле…
        Кирилл молчал, испытывая внутреннюю борьбу. Наверное, он почувствовал страх за себя самого. Мужчина говорил очень убедительно, а кот словно набрал в рот воды, как-то сразу расположившись к пришельцу.
        - Что же, я и Олежку придумал? И Мирку с братом? И Славка все еще дурачок, а не горных дел мастер? - недовольно бросил он.
        Мужчина долго смотрел на Кирилла исподлобья.
        - Вы упрямы, молодой человек… - он покачал головой. - Совсем юнец. Не рановато собрались оставить бренный мир?
        - Я не оставляю, я пытаюсь в нем разобраться, - обиделся Кирилл, сообразив, что собеседник подшучивает.
        - Достойный ответ! - кивнул мужчина, уже не скрывая своего любопытства. - Вы, безусловно, будете допущены к экзаменам…. Верочка, - обратился он к браслету в виде дорогих часов на руке, - проводите молодого человека до места!
        - Да, профессор, - приятный женский голос прилетел из неоткуда, на мгновение образовав в голове вакуум, словно заглянул туда. И в тот же миг перед Кириллом зависла небольших размеров шаровая молния, покачавшись перед носом и словно бы пощекотав.
        Кирилл застыл от ужаса, боясь пошевелиться, чтобы не дай бог, не взорвалась.
        - Куда клубочек покатится, туда и идите, молодой человек, - приказал женский голос строго. - Он приведет вас в нужный сектор.
        Профессор сдержанно улыбнулся, наблюдая за его реакцией.
        - Ну что ж, молодой человек, я вас немного провожу, - он жестом пропустил его вперед. - вас кажется Кирилл зовут? Как мне к вам обращаться?
        - Кир… Кирилл, - хмуро бросил Кирилл.
        - Вы делаете успехи, наслышан!
        - О каких успехах вы говорите, профессор? - Кирилл оглянулся на кота, который скромно следовал на некотором расстоянии.
        - Ну как же, в вашем возрасте претендовать на звание студента Семиречинской академии, справившись, в общем-то, с довольно сложным, запутанным заклятием… Кстати, профессор Муравин, Даниил Иванович, - мужчина протянул Кириллу руку. - Из праздного любопытства, кому бы вы объявили благодарность - коту или себе?
        - Не себе, конечно, - снова растерялся Кирилл. - Как бы я сюда попал?
        Зала, наконец, закончилась арочным проходом. И началась другая. Здесь тоже повсюду стояли зеркала, тяжелые, в узорно кованых оправах, но располагались они широкими рядами с проходами между ними, а комната и колонны была не зеленые, а красновато-желтые, словно сделанные из янтаря и оникса. И здесь над каждым зеркалом имелась надпись.
        Мужчина показал пальцем на одну из них.
        - Правила просты - это адрес. То же самое, что название местности, селения, улицы и номера дома. Позволяет экономить пространство и быстро перемещаться. Это, - он жестом руки показал на пол, - нечто вроде сортировочной в почтовом отделении. Семиречье поделено на сектора, каждый сектор защищен паролем. Многие двери ведут во внешнее пространство. Но вам пока ни одну дверь самостоятельно не открыть.
        - Знать бы, как это прочитать… - с сожалением пробормотал Кирилл, пытаясь сориентироваться и хоть что-то запомнить.
        - Перемещения абитуриентов ограничены, предупредил профессор. - Следуй за проводником, он укажет путь в ваше новое пристанище, надеюсь, на последующие десять лет.
        Легким наклоном головы профессор откланялся, шагнув в зеркало, возле которого остановились. Огненный шар, все это время следовавший позади, выплыл вперед, ринувшись за мужчиной, и, словно бы одумавшись, замер у самой зеркальной поверхности, отпрянув назад, зависнув на уровне груди в метре от него. И тихо поплыл дальше, замирая перед каждой дверью, будто пытался определить, в какую из них заманить его.
        Кот пристроился рядом, тоже оглядываясь на каждую дверь.
        - Ну а… когда документы сдавать? - поинтересовался Кирилл, нарушив гнетущее молчание.
        - Ты это о чем? - мяукнул кот, стараясь на Кирилла не смотреть. - Тут кругом телепаты, они уже давно проверили всю твою подноготную! Если тебя это порадует, то первый экзамен ты сдал вполне успешно. Не развернули… И то хорошо!
        - Какой экзамен? - опешил Кирилл.
        - Рассудок твой вполне здраво размышлял о собственной болезни. Он не отринул возможность шизофрении, анализируя совокупность доказательств за и против. Ты не принял во внимание собственные домыслы и реалистичность видений, опираясь исключительно на внешние факторы, которые были причиной или следствием твоих действий, которые опирались на полученную информацию. Слепая вера свойственна одержимым людям, тогда как здравомыслящий человек испытывает потребность в получении доказательной базы. Для Хранителя это необходимое качество - они часто становятся объектами зомбирования, если попадают в недобрые руки. А охота на Хранителей, сам понимаешь, идет самая настоящая.
        - Никогда бы не подумал, что один ответ может так много сказать о человеке, - опешил Кирилл.
        - Смотря, какой вопрос, - поморщился кот.
        Огненный шар нырнул в зеркало. Кот переступил с одной лапы на другую и тоже исчез, даже не приблизившись к двери. Кирилл поспешил следом, подражая профессору - зажмурился и шагнул вперед, всего лишь на миг почувствовав себя в невесомости.
        И каково же было удивление, когда в лицо ударил соленый ветер и крупные капли дождя…
        Глава 17
        Высоко над головой повисли наполненные влагой тучи. Из разрывов синих лоскутов на землю падали лучи света, сокрытого за тучами светила. Кирилл и Страж стояли на мощенной камнем тропинке, примыкающей к широкой дороге. С одной стороны, насколько хватало глаз, простиралась водная гладь моря или безбрежного соленого озера. Высокие волны накатываясь на песчаный берег с кучами выброшенной морской растительности. Берег был сплошь усыпан цветными причудливыми ракушками любых размеров, и ползающей во множестве живностью. А дальше, за песчаным пляжем, насколько хватало глаз, вырастали скалы, облепленные гигантскими птицами, которые заставили его открыть рот и глаза еще шире. Половина из них могла бы запросто им закусить, не поняв, что поела. Он внезапно почувствовал себя в фильме «Юрский период».
        С другой стороны, на террасах, спускающихся по склону, к тому месту, где он вышел из зеркальной двери, высились утопающие в зелени каменные дворцы - с лепниной, с мраморными статуями и колоннами, с садами и парками.
        Он снова пришибленно и затравленно застыл, пытаясь сообразить, как это все могло быть скрыто на земле. Он точно знал, что таких птиц на земле не существует. Может, существовали, но они вымерли. Кроме того, даже для оптического обмана, здесь было слишком много места.
        - Мы на другой планете? - испуганно предположил Кирилл.
        - Нет, конечно, что-то иллюзия, но очень натуральная, - восхитился кот. - Что-то взято с поверхности земли. Семиречье - огромная территория. Здесь есть леса, горы, реки и море. Я же говорил, Семиречье - подобие атома, шесть закрытых от внешнего пространства миров, и еще два внешних. Один - вход в Семиречье, второй - твой мир. Семиречье - семь миров, которые объединены в один.
        - А как? - только и выдавил Кирилл. Над головой пронеслась тень, затем прошумел ветер. Огромная птица с кожаными крыльями, едва оперившаяся вокруг шеи, с каким-то невероятно длинным хвостом и зубастой пастью, просвистела над головой и камнем ушла в воду, чуть отлетев от берега. И тут же вынырнула с рыбиной в зубах. Отряхнулась - и вдруг побежала по воде, расправив крылья, взмахнула и так же легко поднялась, как упала.
        - Ну ни фига себе! - отскочил Кирилл, от неожиданности присев. - А говорили, они не летают! Да какой же это закрытый мир, если над нами светит Солнце?!
        - Сложно объяснить… - задумался кот, вышагивая по дороге к городу. - Семиречье устроено примерно так же, как атом платины. Есть ядро - сердце Семиречья, есть центр… Все его миры существуют в трехмерном пространстве того же мира, что остальные, но попасть из одного в другой можно только через ядро. Два внешних мира, как ворота в него. В принципе, Семиречье могло бы существовать само по себе, но в связке с планетой вся система намного стабильнее. Судьба галактики зависит от него. Он рассадник жизни, когда кто-то попал в беду или остался без планеты под ногами.
        - Откуда у них такие технологии? - Кирилл внезапно сообразил, что попал в совершенно иной мир - в параллельную вселенную, закрытую от постороннего взгляда.
        - От Богов. Боги создали атом, сознание, живую плоть, вселенную… Семиречье лишь отражение того, что было создано и построено задолго до него. Это нечто вроде хранилища знаний и артефактов, и таких хранилищ в галактике достаточно. Я тебя не разочаровал?
        - Нет, что ты! Я просто… - потрясенный до глубины Кирилл потер виски. - Я в шоке! Как они смогли это все устроить? Я разуверился в нашей науке! Наверное, для тех, кто это построил, мы не умнее обезьяны!
        - И то, как они переживали за вас, оставляя вам знания, говорит об их великодушии, - усмехнулся кот.
        Не встретив ни одного человека, Кирилл и кот прошли вдоль широкой улицы, остановившись у трехэтажного здания с фонтаном. Здесь огненный шар внезапно прекратил существовать, с грохотом и вспышкой света ударив в один из шпилей, увенчанный металлическим наконечником.
        От дождя, который не переставал лить, хотя сквозь него светило солнце, Кирилл промок насквозь.
        Возле колоссов, поддерживающих выступ крыши и саму крышу по углам здания, остановились. Само здание: трехэтажное, восьмиугольное, с широкими открытыми балконами, огражденными балюстрадами - при его внушительных размерах казалось почти воздушным, а колоссы по углам и на входе выглядели как живые. Сразу появилось ощущение, что они взирают на мелкую букашку, представшую перед ними, пытливо и сердито. От взгляда каменных статуй Кириллу стало не по себе. Честное слово, он повернул бы назад, не будь рядом кота.
        - Нас демоны не запугали - от камней начнем бегать? - презрительно фыркнул Страж, поднимаясь по мраморной лестнице. - Идем!
        - Мертвый город… - выдавил из себя Кирилл, не заметив ни одной души. Город и сам стоял, словно памятник.
        В холле, обставленном мягкими диванами и резными столиками на гнутых ножках, было пусто. Никто их не встретил, и куда идти дальше, похоже, не знал даже кот.
        - Наверное, нам следует подождать? - с сомнением произнес он, принюхиваясь, как собака. - Мы пришли слишком рано.
        - Ты хочешь сказать, что здесь тоже утро? - засомневался Кирилл, вспомнив, что лучи пробивали тучи высоко над горизонтом.
        - С сутками здесь такая неразбериха, что про солнце можешь забыть, - рассмеялся кот. - И про стороны света. Здесь их нет, в каждой части Семиречья свои. По часам, - кот кивнул на стенные часы, которые Кирилл не сразу заметил, - половина седьмого.
        - Фу-у, - облегченно вздохнул Кирилл, снимая с себя рюкзак. - Я уж испугался, думал, мы одни тут!
        - Может и такое статься, - расположившись рядом, пробормотал кот. - Здесь бывают лишь студенты, практиканты и ученые люди. Или никого не бывает… Часто эксперименты ставят, мол, накось, выкуси… А потом возьмут, да забудут… Город мог еще с тех времен остаться, когда планету прицепили. Или с земли телепортировать. Когда-нить откроют правду на мерзости ваши! - проворчал кот.
        - А милиция, а магазины и больницы? - не поверил Кирилл.
        - А зачем? Если совершил преступление и пытаешься скрыть - одержим демоном. Перед тобой автоматически закроются все двери. За порядком следят из центра. Больницы… Есть пункт оказания первой помощи, куда немедленно доставят, а дальше или переправят на поверхность планеты, через которую модно податься на лечение в другие края, или вызовут скорую помощь с базы - бригада прибудет через три минуты. А магазинов, как таковых, здесь нет, там… - кот неопределенно поставил лапу на землю, выпустив когти и надавив. - Все там! Но есть производственный склад, в котором можно заказать все необходимое, или выбрать из того, что есть. Кстати, база на на обратной стороне Луны. Там есть приличный торговый центр и кафе, где можно отведать экзотические продукты.
        - На Луне? - споткнулся Кирилл.
        - Ну да! - с ехидцей взглянул на него кот. - Это не так далеко…
        - Чур меня, чур! - отмахнулся Кирилл, поглядывая на часы в нетерпении. Он сел на диван, снимая с себя рюкзак. - Не поверю, пока не увижу своими глазами!
        Сидели долго. Он успел вздремнуть, проснувшись, когда часы показывали половину девятого. К нему так никто и не вышел. Но кто знает, во сколько здесь просыпались.
        - Вероятно, нам стоит поискать людей? - наконец, не выдержал он.
        - Перестань доставать меня, - недовольно бросил кот. - Если здесь никого нет, значит, пришлют. Мы отметились, мы есть в главном компьютере, а главное, не получили регистрационную карту. Следовательно, мы как бельмо на глазу.
        В ту же секунду дверь скрипнула, в холл вошли еще двое - молодой человек с девушкой под руку. На плече парня пристроился черный ворон, с удивительно живыми цепкими глазками. Догадаться, что это еще один Страж, не составило труда. Заметив Кирилла, парочка заметно обрадовалась, расположившись на соседнем диване, с любопытством рассматривая и его, и его кота. Что-то было в их облике общее, словно брат и сестра. Оба одеты просто - футболка, шорты, кроссовки. Так сразу и не скажешь, городские или деревенские. На пальцах правой руки у обоих - обручальные кольца.
        - Вот видишь! - испытующе взглянул на новеньких кот. - Теперь не одни. Кстати, я бы на твоем месте познакомился…
        - Может, сами подойдут? - понадеялся Кирилл.
        - Им это не нужно, их двое! Прямо как в старые добрые времена - дух и душа… - с удовлетворением промурлыкал он. - Если во всем мире останутся одни, скучать не будут. Но, не стоит слишком много рассказывать о себе, - посоветовал он.
        - Почему?
        - В целях безопасности. Прежде, чем хранить чужие секреты, необходимо научиться беречь свои, - отрезал кот.
        Кирилл раздумывал недолго, нарушив идиллию двух голубков.
        - Привет. Я Кир, - он испытующе взглянув на девушку, протянув парню ладонь.
        - Макс, - назвался парень, подавая в ответ свою, обменявшись крепким рукопожатием.
        Девушка поприветствовала Кирилла кивком головы.
        - Маша, - представилась она, не проявляя повышенного интереса. Куда больше ее занимали растения - она встала, прошлась, останавливаясь возле каждой кадки и принюхиваясь к бутонам.
        - Сокровище какое! - кивнула она, внезапно оживившись. - Вымер, наверное, на земле. Я о таком не знаю даже. Меня этот доисторический мир напугал, но жутко интересно.
        - Машка, сядь! Вдруг они ядовитые! - встревожился Макс, заметив, что девушка раздавила лист и пробует сок на вкус.
        - Брось! С чего им ядовитые растения одомашнивать, - не согласилась она, но лизать палец перестала. - Как думаете, экзамены будут сложными?
        - Сдается мне, не столько сложные, сколько хитрые, - избавляясь от скованности, бросил Кирилл.
        - Ну не скажи! - возразил парень. - Догадайся с трех раз, что за сила и в каком месте уравнивает все в едино?
        - Прокруст? Прокрустово ложе… - догадался Кирилл. - Нет?
        - Ну да! - опешил парень, зауважав Кирилла. - Может, объяснишь почему, а то я так и не понял.
        - Ой, ребята, это же так просто! - всплеснула руками Маша. - Макс, я третий раз тебе пытаюсь объяснить. Схватил нас великан. У кого ноги коротки - вытягивает, у кого длинные - обрубает. Прокрустово ложе - бытие, а сам Прокруст - наша жизнь. Руки простираются поперек, рука дающая, рука загребущая… Ноги стоят на одной и другой подвселенной - не перепрыгнуть. Хотим, не хотим, а стоим. Мы пришли и ушли - мы путники, а он разбойник, который поджидает нас на дороге и выравнивает по ней. Все мы смертные, у всех есть начало и конец.
        - Ни фига себе, блин, завернула, - протянул Кирилл, с уважением взглянув на Машу.
        - Ага! И я бы не догадался, - рассмеялся Макс. - А какой у тебя вопрос выпал на засыпку?
        Кирилл покраснел, смутившись.
        - Про шизофрению… Типа, не заболел ли я…
        Маша прыснула в кулак, Макс сдержанно улыбнулся, старясь скрыть усмешку.
        - Представляю, что они еще напридумывают! Слышь, Маш, мы с тобой про геополитику забыли посмотреть! Сердцем чувствую, что-то да будет!
        - А я вообще ничего не учил, - расстроился Кирилл, внезапно сообразив, что шарить извилинами придется во все стороны. И, похоже, Стражам подсказывать не позволяли. - Я просто по школьной программе готовился в слегка расширенной версии.
        - Не дрейфь, прорвемся! - подбодрила Машка, не сомневаясь в успехе ни минуты.
        - Нам проще, - шмыгнул Макс носом, покосившись в ее сторону. - У нас одна голова на двоих. А ты почему один?
        - Я по жизни один, - Кирилл вздохнул, размышляя, насколько это плохо. - Супруга не дожила до этого светлого дня, - он скрыто усмехнулся.
        - А-а… - Маша с любопытством окинула Кирилла взглядом. - Бывает… Волшебный мир… - она перевела тему. - Видели, там рамфоринх, птицы юрского периода? Тот тоже весил пять килограмм и имел размах крыльев чуть больше полутора метров… Интересно, сколько же тут миров?
        - Откуда знаешь? - встревожился Кирилл.
        - У меня энциклопедия есть с вымершими животными, всегда интересовалась. Нет, не стоит бояться, питается рыбой. Просто не ожидала увидеть живого представителя…
        - Ну, знаешь! Если сохранился рамфоринх, здесь какая угодно зараза может обитать! - предупредил Макс.
        - Не думаю, городок-то процветающий, - Маша беспечно повела плечом.
        - Постойте-ка, если этот мир создавался несколько миллионов… а то и миллиард лет назад, мы попали в древний мир! - радостно развел руками Кирилл.
        - Откуда тебе знать, как выжить в том мире? - одернул Кирилла Макс, не разделив возвышенной радости. - Нам сразу сказали: «оставь надежду всяк сюда входящий!» Не на земле…
        - Вы как хотите, а я пойду, проверю, чем они там занимаются! Сколько можно дрыхнуть? - Маша недовольно взглянула на часы на стене, сверив их с часами в сотовом телефоне. - Три часа разницы… - она встряхнула его, поводила рукой с зажатым в ладони телефоном по воздуху. - Блин, и связи нет.
        - А у меня… - Кирилл осекся, сообразив, что дозвониться до своих не получится. - Я с тобой!
        - Эй! - испуганно вскрикнул Макс, догоняя их. - Не съедят же, в конце концов.
        В единодушном молчании двинулись мимо арочных проходов, ведущих в богато обставленные комнаты, похожие на комнаты отдыха, мимо закрытых резных дверей с массивными литыми бронзовыми ручками.
        - На первых этажах общаг всегда так, - подбодрил всех Макс. - Бытовые помещения. Я техникум закончил, знаю.
        - Да вот же лестница! - вскрикнула радостно Машка, жестом приглашая за собой.
        Второй этаж мало чем отличался от первого, с той лишь разницей, что повсюду здесь лежала вековая пыль. На ковре остались четкие следы кроссовок.
        - Что же, здесь никто не бывает? - в растерянной задумчивости остановился Макс.
        - Как в фильмах ужаса… - испуганно прижимаясь к нему, полушепотом предупредила всех Машка, пропуская Кирилла вперед. - На третий этаж, наверное, можно не подниматься!
        - Так, стоп! - внезапно просветлел Кирилл. - А с чего мы решили, что нас доставили в общагу? Возможно, мы в учреждении и ждем комиссию.
        - Фу-у! - два облегченных вздоха за спиной прозвучали одновременно. - А когда здесь начинается рабочий день?
        - В десять, я полагаю, потому что в девять никто на работу не пришел, - осмелевшая Машка, обогнав ребят, с любопытством заглядывала в каждую открытую комнату. - Но что-то запаздывают.
        - Лето, пора отпусков. Не факт, что здесь кто-то бывает, с этаким-то слоем пыли. Может здесь была пыльная буря? - размышляя вслух, позволил себе усомниться Макс. - А где Масяня? - вдруг резко обернулся он, напугав Машу и Кирилла.
        - Какой Масяня? - всполошился Кирилл.
        - Страж… Ну, ворон, - взмахнул Макс руками, как крыльями. - У тебя он на кота похож.
        Кирилл вдруг вспомнил, что внизу, в холле, кот таинственным образом исчез из виду, сразу после того, как он завел новые знакомства. И ворон… он сидел на плече, а во время разговора его вдруг не стало.
        - Это у них нормальное явление, - поторопился он успокоить обоих.
        - Да знаю! - с досадой отмахнулся Макс. - Но нельзя было подождать? Ладно, спускаемся!
        - Ага, - кивнул Кирилл, поворачивая назад.
        И тут же обернулся на изумленный вскрик.
        Остановившись в проходе, Машка во все глаза пялилась в центр гостиной, до которой Макс и Кирилл не дошли.
        Гостиная оказалась сравнительно небольшой, с выходом на лоджию, оплетенную лианами и вьющимися растениями. В центре ее стоял стол, накрытый белой скатертью, уставленный яствами. Блюда были еще горячими, а фрукты казались свежими. И вполне узнаваемые.
        Поросенок в яблоках, щука невероятных размеров в сметане, жареная индейка, крабы, вино…
        - Это для нас! - первой пришла в себя Машка. - Накрыто на троих…
        - Не факт! - оживился Кирилл, сглотнув слюну. Аппетит не заставил себя ждать.
        Он тупо таращился на накрытый стол минуты три, не сомневаясь, что тут какой-то подвох, отчего ему вдруг сделалось тревожно. На мысль его натолкнуло «Прокрустово ложе». Кому это надо было, накрывать стол, не позвав гостей.
        - Если тут кто-то был, почему нас не позвали? - наконец, заговорил он, мысленно проклиная кота.
        - Да брось! Могли использовать суперсовременное оборудование! - предположила Маша. - Телепортация! Если они миры двигают…
        - Знают, что нас трое и голодные! - обрадовался Макс. - Стол накрыт на троих.
        - Черт, как есть хочется, - обеспокоился Кирилл. - Себя не узнаю, я могу целый день оставаться голодным и не чувствовать голод, а сейчас сосет в желудке, будто неделю не ел. Такое ощущение, что я умираю… Но я пил чай с бутербродами утром.
        - И у меня! - внезапно сообразил Макс.
        - Перебьешься! Я бутерброды взяла! - рассердилась Машка, прикрикнув на Макса. - Не хватало, чтобы мы тут отравились! Не хорошо без хозяина за стол садиться. Вы же не думаете, что нам станет прислуживать «то, не знаю, что»?
        - А я ничего не взял, я вообще про еду не подумал, - расстроился Кирилл, вспомнив свои сборы наспех.
        - Тут на всех хватит, - выуживая из рюкзака внушительных размеров целлофановый пакет и термос, успокоил Макс. - Машуля у меня мудрейшая хозяюшка - это у нее в крови. Я зверею, когда голодный.
        - Девушка, мне больше нравиться, когда я еще девушка… Мне ж не тридцать лет! Женщина, это когда в возрасте… - раздавая бутерброды, недовольно проворчала Маша. - Странно, да? Нас пытаются накормить… Что-то мне это напоминает! Какую-то странно неприятную картинку.
        - Одиссею, - не задумываясь, с набитым ртом, благодарно напомнил Кирилл. - Баба одна заманивала путников на остров, кормила, а потом обращала в свиней - и пожирала. Людоедка, в общем.
        - Ну и? Что обозначала сия Богиня? - поинтересовался Макс, спускаясь по лестнице следом за Кириллом.
        - Дурную привычку! - пренебрежительно фыркнула Маша. - Жрать все, что плохо приколочено.
        - Родилась от Зевса и Геры. Если по-нашему, то от Лады и Рода… Ну или Сварога. Небожитель. Но обитала на земле. В славянском эпосе есть две Богини, которые бывают на земле. Жива и Марена, Жизнь и Смерть. Не Жива, следовательно, Марена.
        - Но почему на острове? - увлеклась исследованиями Машка.
        - Она не царица, она богиня. Живет на острове, но правит миром, - предположил Кирилл. - У меня случай был, я и не думал, что мой интерес к археологии имеет нездоровый интерес.
        - Точно! Я тоже догадалась! - радостно вскрикнула Маша. - У нас тоже был… Макс очень любил давать взаймы, а я в это время с ума схожу, не знаю, как накопить.
        - Хрень одна на голове крутилась, мы ее месяц убрать не могли, - рассмеялся Макс. - У Машки так показывает, а у меня наоборот.
        - Наверное, выуживать рыбку с двух сторон проще? - позавидовал Кирилл. - Как вы друг друга нашли?
        - Легко! - пренебрежительно бросила Машка. - Он меня всегда раздражал. А встретились - краснею, слова сказать не могу, а он наглеть начинает и глазки всем клушам строит. Их у нас в деревне много!
        - Да нет, - развел руками Макс. - Я на ворона наступил, принес домой, а он страшно умный оказался. Слезу по Машке вместе проливали, а она в это время глазки парням строила. И, главное, я всегда знал, кому именно. Приду в клуб - точно, в обнимку сидит. А потом, когда начал про Тьму узнавать, догадался, что она моя половинка. Уговорил поработать в паре. Ну да, легче оказалось. Мы, можно сказать, мысли научились читать.
        - И что теперь? Так и будем здесь ждать? - расстроилась Машка, испытывая разочарование. Никто их здесь не ждал, и другие абитуриенты сюда попасть не торопились.
        - Я думаю, нам надо разделиться. Кто-то должен ждать здесь, а кто-то должен проверить и понять, где мы находимся. Может, поискать кого. Должен же кто-то здесь еще жить. Городок-то не маленький.
        - Я здесь одна не останусь! - воспротивилась Маша, заметив, что парни смотрят на нее.
        - Так надо, Машуль, здесь безопасно, а там все что угодно можем встретить, - мягко попросил Макс, обнимая девушку. - Можешь на крылечке посидеть, не возбраняется.
        - А если не вернетесь? - испуганно взглянула на него Маша.
        - Вернемся! Что с нами может случиться? Ну, разве что в канализацию смоет… Жди нас сутки, а потом возвращайся домой.
        - Сутки? - вскинулась Маша, избавляясь от слезливого тона. - Ты с ума сошел?!
        - Нет, конечно! Час, два. Чисто гипотетически, если что-то случится…
        - Я с вами! - Маша разом засобиралась, оказавшись с рюкзаком и рядом.
        - А если кто-то про нас вспомнит? - засомневался Кирилл. - Придут, а никого нет. Я тоже не могу остаться. Что ты будешь делать, если на Макса нападет какая-нибудь тварь? Тут, по крайне мере, безопасно.
        - Да где же безопасно, если там наверху бродит, не пойми какая тварь! - возмущенно и с обидой в голосе отозвалась Машка. - А вдруг мы на том самом острове? Чисто гипотетически?
        - А мы им записку оставим, - решил Макс, исчерпав все способы убеждения.
        - Ага… А если читать не умеют? - протянул разочарованно Кирилл. - У них тут свой язык. Мы, похоже, с ума сошли, если думаем, что здесь живет Богиня Смерть!
        - Да кто ее знает! Подослала к нам Стражей, выбрала самых невинных и наивных, и утащила под землю! - разошлась Машка, раскрасневшись от возмущения.
        - Пусть с нами идет, - милостиво согласился Макс. - мне спокойнее, когда она рядом. Найдем кого-нибудь и сразу вернемся.
        - Фу-у! - облегченно выдохнула Машка, сразу же оказавшись во главе компании.
        Глава 18
        - Проблема не в том, что мы не можем выйти, как вошли. Сама эта планета может оказаться точно таким же миром, который строили, чтобы высмеивать меня, тебя, нас всех… Она необитаема, похоже.
        - А за каким хреном мы им понадобились? - засомневался Макс.
        - Плодиться и размножаться… Выбрали трех идиотов и выставили из Рая, как Адама и Еву. Тебе, Машуль, выпала честь дать начало роду человеческому! - попробовал пошутить Кирилл, но шутка оказалась плоской. Машка зыркнула так, что стало стыдно. Что он к чужой жене пристает?
        - Но-но! Полегче! - с угрозою в голосе произнес Макс, поднимая внушительных размеров кулак. - Машка - моя жена!
        Вот именно.
        - Я не претендую, я на тот случай, если братец тебя подведет! - оправдываясь, пробубнил Кирилл. - Кстати, доказано, что в основе человечества прародителями были именно три человека, двое мужчин и одна женщина.
        - Да пошли вы! - Маша обиделась окончательно.
        - Давайте рассуждать логически… - Кирилл настроился на серьезный лад. И понял, что сказать ему особо нечего. - Вымрем, если не влить струю свежей крови. Согласен подождать лет двадцать. Других женихов для дочери у вас все равно нет! А уж когда мы наплодим вам внуков, можете засылать сватов…
        - Какие же вы все-таки козлы! - покачала Машка головой.
        Дождь закончился, небо выветрилось и стало почти чистым. С моря дул теплый бриз. Город на склоне холма, покрытый тенью вечерних сумерек, без единого света в окне, выглядел мрачно, напоминая причудливое нагромождение скал.
        Битый час колесили по тем местам, где стояли зеркала. Никаких зеркал не было и в помине. Оставалось надеяться, что появится один из Стражей, но те как сквозь землю провалились. И ни одного человека: город оказался не то иллюзией, не то многовековой историей. Повсюду разбросаны человеческие кости и черепа, объеденные до дыр муравьями. Сами жители беды не ждали, многие скелеты лежали в кроватях, а многих трагедия застала на пороге дома. Те, что лежали на улице, растащили дикие звери, бродившие во множестве в окрестностях. Чистой была лишь одна, словно кто-то специально ее подметал. И в каждом доме украшения, драгоценности, дорогие наряды, вышитые золотом.
        Никому и в голову не пришло что-то положить в карман - мудрая интуиция подсказала, что каждая вещь могла оказаться ловушкой. Волосы вставали дыбом у всех троих. Если и что-то могло их здесь удержать, так это отсутствие какого-либо намека на выход из мрачного мира.
        - Теперь я понимаю, почему кот не дал мне подняться раньше, до вашего прихода… - Кирилл потер виски, пытаясь сообразить, что делать дальше. Но мысли, лишенные здравого смысла, наползали одна на другую. - Выйти отсюда мы не можем, но за нами наблюдают, это факт!
        - Сомневаюсь, - рассердился Макс, вспомнив о чем-то. - Нас видели в зеркальной зале, а когда мы вошли сюда, могли потерять из виду.
        - Зачем-то же нас притащили сюда? - с тоской рассудила Машка, разгневанно тряхнув головой.
        - Выпей успокоительного, я что-нибудь придумаю, - посоветовал Макс.
        - Уж придумай! - проскрипела Машка, как пила. - Как я могла согласиться? Сразу же было понятно, что тут нечисто.
        - Послушайте, а если это экзамен на выживание? На самом видном месте Бог стоит или просто памятник? - Кирилл кивнул на памятник на площади, потерев виски. - Может, хоть что-то припоминаете?
        - Да нет таких Богов! - раздраженно бросил Макс.
        - Ну как нет? Все та же Смерть! Она здесь повсюду! - Машка воспитанностью не отличалась, вызывающе сплюнула под ноги. - А тот из бронзы на площади на отца народов похож! Изображение богов в виде человека - вторичная культура, первично верили в силу, которую олицетворял Бог Изначальный. Сознание вселенной, время, пространство, земля, наше информационное поле. Символы, конечно, были, но безликие.
        - Да бросьте вы, кому это теперь надо? - раздраженно бросил Макс. - Нам где-то нужно устроиться на ночь, а завтра с утра попробуем достать еду. Маш, у тебя бутерброды не осталось?
        Машка с тоской покачала головой, уставившись на красивейший закат.
        Закат над морем она видела впервые. Как, впрочем, и море. О себе старались не рассказывать. Может быть, потом, когда станет ясно, что дело совсем дрянь. Никаких опасных животных пока не заметили, но они могли обходить город стороной. Все же, присутствие человека еще чувствовалось. Про электричество в этом мире знали много и активно его использовали - с моря постоянно дул ветер, и в городе работали вертушки с магнитами, издавая характерный звук, когда ветер поднимался особенно сильный. Смазать подшипники тут было некому. Вскоре звук перестали замечать. От вертушек провода опускались в емкости, разъеденные кислотой с опущенными в нее электродами, а оттуда к трансформатору. Но ни одна розетка в доме не работала, где-то рубильник вырубился.
        - Вы как хотите, а я попробую залезть на скалу и разорить пару гнезд, - предложил Кирилл, внезапно тоже почувствовав голод.
        - Я с тобой, - вызвался Макс.
        - Поздно уже, свалитесь, - прикрикнула Машка. - Хотите, чтобы я одна осталась? Нет уж, дудки! В каждом доме на заднем дворе сад разбит, может быть, найдем чего-нибудь. А завтра в лес сходим, грибы в любое время растут. Трава и лес имеются, не пропадем.
        - Я в этот склеп больше ни ногой! - брезгливо бросил Макс. - Я бы и ночевал здесь, если бы знал, что ночью нам ничто не грозит. Но если судить по растерзанным трупам на улице, хищников здесь предостаточно. Поэтому нам лучше вооружиться до зубов!
        - Логично. А ты хоть одним каким-то владеешь? - рассмеялся Кирилл.
        - У меня десантура за плечами, - усмехнулся Макс в ответ, поиграв бицепсами. Был он на полголовы ниже Кирилла, но широк в плечах и выглядел куда как более внушительно.
        - Круто! - оценивающе рассматривая Макса, согласился Кирилл. - Но ты не смотри, что я худой и бледный! Зато жила крепкая! Я вообще-то боевые искусства изучал. Всего помаленьку. Не пропадем!
        Для ночевки выбрали дом на окраине, бесцеремонно очистив от выбеленных скелетов. Тут их оказалось немного - пара на первом этаже, и штук пять во дворике. Видимо трагедия застигла жителей утром, когда люди уже встали. Кровати оказались заправлены, но со временем белье и одеяло изветшали, пропитавшись нежилым запахом и плесенью.
        То, что здесь произошло, случилось давно, но определить когда конкретно затруднились.
        Пока Маша убирала паутину, прибирая в комнате, принесли дров и растопили камин. Вскипятили кипяток. Фрукты в садах были, но не созревшие, лето здесь тоже наступило недавно. Но зато в одном из ульев, подвешенных к балке, летали пчелы. Макс легко разобрался в устройстве местных ульев, вынув пару сотовых пластин.
        - А удобно! - он похлопал по улью, сделанного из необычайно твердого дерева, почти не тронутое гнильцой. - И грызуны не заберутся, и ползающие насекомые болезнь не занесут. Как это я сам не догадался?
        - В пчелах разбираешься? - спросил Кирилл, помогая Максу поднять улья на прежнюю высоту.
        - Дед у меня занимался, а я на пасеке у него вырос, - рассматривая соты, поделился он. - Можно чай из листьев заварить, а то я траву знакомую не вижу. Не будем рисковать.
        От сладкой воды с приторным вкусом в желудке осталось пусто, но на какое-то время голод уходили. Долго сидели на крыльце, изучая звездное небо. От земного оно почти не отличалось - тот же ковш Большой медведицы, тот же Млечный путь, туманной дымкой протянувшийся от края до края. И даже Луна, но крупнее раза в три. Отсюда кратеры ее были видны невооруженным глазом.
        - Я вот что думаю, никакого производства здесь нет, а между тем цивилизация была достаточно высокого уровня. Если в этом мире остались животные, значит, где-то остались люди, - предположил Кирилл. - Мы не одни, это же ясно, как божий день! Они где-то там! - кивнул он неопределенно.
        - Да плевать на них, я домой хочу! - всхлипнула Машка.
        - Вот и плюнь! На кой хрен он тебе сдался? - обнимая ее за плечи, посоветовал Макс. - Ни работы, ни образования, ни жилья… - он заговорил, совсем как тетя Вера. Сердце Кирилла от слов его сжалось. - Ни хрена же там нет! А тут - целый мир! Нет, мы конечно привыкли, но на привычку есть отвычка. Машка, давай рассуждать здраво: что у нас с тобой есть, без чего нам не жить? Стиральная машина? Здесь они тоже есть… Я в ванной комнате видел. К тому же, автомат нам с тобой не светит, у нас водопровода нет! - напомнил он. - Радио, телевидение? И слава богу! Как раз изобрету - и станем богатыми! Пускай докажут, что не я придумал! У нас здесь шанс есть, понимаешь?
        - А у меня мать с ума сойдет, когда поймет, что я пропал без вести… - Кирилл затосковал, понимая, если он не вернется, худшее ждет его впереди. - Ладно, Олежка есть, может, обойдется без сердечного приступа… Странно, у меня такое ощущение, что кот обвел меня вокруг пальца! Он знал, знал, что я не вернусь!
        - И Масяня знал… Мы своим так и сказали, что уезжаем и, возможно, не вернемся. Корову соседке оставили, за собаку, своей-то у нее нет, а бабка не старая еще и трудолюбивая, с Тузиком она всегда хорошо обращалась. Сена ей надолго хватить, с прошлого года три стога стоят. А избу на замок закрыли. У нас многие в город подались, деревня вымирает.
        - Возможно, мы им не подошли, - рассудила Машка со слезой в голосе. - Про миры их мы теперь знаем, поэтому решили нас не выпускать, поселив в таком мире, откуда нам не выбраться и… - она всхлипнула, - и не расплодиться нам даже за тысячу лет! И как рожать без врачей то?
        - Ну, этот вопрос решим. У меня мать врач высшей категории, кое-чему я у нее понахватался.
        - Ладно, - поднялся Макс, помолчав. - Завтра осмотрим окрестности, разведаем дорогу. И неплохо бы коня или тачку, пешком людей мы с вами за сто лет не отыщем.
        Все понимали, Машкина версия единственная, которая могла объяснить забытый мир, отсутствие людей и их неожиданное пленение. Самое логичное объяснение. Их прочитали и отвергли. Может, не только из-за порталов, о которых они теперь знали, решили их изолировать от общества, но и знание демонологии, которую могли употребить во зло человечеству, приблизив зомбоапокалипсис.
        Лучше бы убили, гуманисты хреновы.
        - Добро, - согласился Кирилл, на этот раз, понимая, что влипли по-крупному. - И насчет оружия подумаем, а то мне как-то не по себе, - поежился он. - Мы в чужом мире! А если здесь саблезубые не вымерли? Или динозавры? Мы, может, на миллион лет в прошлом!
        - Лук подойдет? Или шашку вострую желаешь? - усмехнулся Макс.
        - Нам бы автомат, или ружьишко на худой конец, - не воспринял Кирилл его иронию.
        - Ну а как они жили? - неопределенно кивнула Машка в сторону города. - Я не заметила оружия.
        - Мы половину их вещей не понимаем, - напомнил Макс. - Уверен, оружия у них было полно! Здесь нейтронную бомбу сбросили, не иначе. Все целое осталось.
        - Забудь про другой мир, - пожал плечами Кирилл, сунув руки в карман. - Он вышел из нашего, значит, все, что тут есть, несет отпечаток нашего прошлого! Мы про древний мир что знаем? Здесь и кожистокрылые, и перистые, и шерстяные… Мы в прошлом приблизительно шестьдесят пять миллионов лет назад, когда еще девяносто пять процентов жизни не вымерло, а там такие монстры по земле бегали, шагу не ступишь, чтобы на саблезубую тварь не нраваться. В меловом периоде или в палеогене… - он скис, слегка побледнев. - Ну ничё так мирок, зубастый!
        - Огромное мерси за напоминание, а как ты объяснишь… Вот это! - Макс вскочил, глухо вскрикнув и ткнув пальцем в белую тень над головой. - Быстро в дом!
        Просить Кирилла и Машу не стоило. Они уже осторожно выглядывали из дверей, оба побледневшие с напуганными лицами.
        - Здесь еще привидения летать умеют, - констатировал Макс, провожая взглядом быстро исчезнувшее видение. - Не стойте тут, идите в дом. Эта злобная тварь может вернуться.
        - А ты? - напуганные голоса Макса и Маши прозвучали одновременно.
        - А я попробую на крышу влезть и понаблюдать, что за хрень тут твориться.
        - Мы с тобой! - на этот раз Машка и Кирилл были единодушны.
        - Черт с вами! Одеяло возьмите!
        - А-а, - рассвирепел на себя Кирилл, спохватившись. - У меня же бинокль с собой и цифровая камера! Камера и фотоаппарат днем на солнечных батареях заряжаются. Тетя Вера из Японии привезла.
        - Молодец! А компьютер не захватил? - усмехнулся Макс.
        Кирилл порылся в рюкзаке и вытащил небольшой ноутбук. Тоже на солнечных батарейках, по типу калькулятора, только батарея мощнее.
        - Я смотрю, ты крутой у нас? - Макс присвистнул. - А чего потащился в такую даль? Мог бы дома поступить куда-нибудь. Приключений захотел? - спросил он подозрительно.
        Кирилл слегка покраснел.
        - Тетя Вера привезла, она у меня в Японии часто по делам бывает. Ну и отец никогда не отказывал.
        - Понятно, можешь дальше не объяснять, - усмехнулся Макс. - Пришли бандиты и приставили нож к горлу, кошелек или жизнь.
        - Если бы! Они разделали нас под орех… Догадываешься, как?
        - Догадываюсь, - утвердительно кивнул Макс. - У нас полдеревни таких блаженных. Из города приехали пятеро молодых парней, в секту агитировали. Люди с ума посходили, очередь к ним стояла. Я сам видел, как бесов изгоняли. Там такое началось! Что ни прихожанин, то одержимый - вся деревня! А у нас сарай к их ограде примыкал, я с сеновала вижу, как пришел человек, вышел, а спрашиваю, что там было, не помнит.
        - Скажи спасибо Масяне! - напомнила Машка, сразу за тем повернувшись к Кириллу. - Мы сначала милицию хотели вызвать, а потом они укатили, брать стало нечего.
        - А блаженные?
        - Ждут, когда за ними вернуться. Кто-то в себя пришел. Пожалуйста, не надо об ужасах, нам еще кирпича на голову не хватало… - попросила она.
        - Где твой бинокль? - спросил Макс.
        - Вот, держи, - протянул Кирилл.
        До рассвета было еще далеко, но ночь была не то, чтобы светлая, прозрачная, с хорошей видимостью. Огромная Луна, быстро увеличиваясь в размере, стояла в зените, быстро двигаясь по ночному небу, и звезды мерцали чуть крупнее, чем на земле. Пахло какой-то пряной травой, во всю стрекотали цикады, и нет-нет, да и доносились со стороны леса и со стороны моря незнакомые крики зверей и птиц.
        Белую птицу заметили сразу - она кружила над городом, испуская необычное свечение.
        - Жар-птица? - выпрашивая у Макса бинокль, предположила Машка.
        - Н-нет, скорее птица Рух или Могол. Странно, действительно напоминает привидение или голограмму. Заметили, просвечивает, если через бинокль смотреть.
        И словно подтверждая слова Макса, птица камнем бросилась на землю, но удара не последовало - птица просто исчезла в том месте, где ударилась о землю.
        - Она не в этом мире, - догадался Кирилл. - Миры наложены друг на друга, имея разный спин. Но они в одной плоскости. По крайне мере, шесть из них.
        - Какая интересная гипотеза, - облегченно вздохнула Машка, укладываясь спать. - Наверное, наш мир тоже часть миров?
        - Возможно, но он с внешней стороны. Если брать во внимание наши привидения и всякую чертовщину, то у нас тоже есть нечто подобное. Мы тарелки видим, а ни поймать, ни сбить не можем, они как эта птица, в другом измерении. И они нас видят, и приходят иногда в наш мир, чтобы подразнить. Они далеко продвинулись! - разочарованно протянул он.
        - Каждый день буду учить физику, чтобы вернуться назад! - поклялся Макс, оглядываясь, будто рядом собирался увидеть учебник. - Машуль, ты потерпи!
        - Тогда уж лучше химию, она ближе к истине, - усмехнулся Кирилл, недобрым словом помянув кота.
        - А представьте, что нас экзаменуют, ну, на выживаемость, на прочность, на сплоченность. Чисто теоретически, - Машка высунула голову из-под одеяла, в которое завернулась, рассуждая сама с собой. - Мы остались одни, все в этом мире для нас чужое…
        - Бред. Ради этого надо было убить целый город? - раздраженно фыркнул Макс, передавая бинокль Кириллу и укладываясь рядом с Машей. - Не смеши, Маш, скелеты гнили на улице не одну сотню лет! Никого здесь не было с тех пор - шкатулки с драгоценностями нетронуты. Кто бы отказался?
        - Кир, у нас завтра день тяжелый, ты тоже ложись спать, - предложила Маша.
        И Макс, и Кирилл решили, что кроме оружия для защиты брать в проклятом городе ничего не стоит. Оба вдруг поверили, что драгоценности несут энергетику владельцев, о чем не преминули напомнить Маше. После этого пыл к сокровищам у нее угас. Но смотреть на скелеты в полусгнившей одежде и остались драгоценности - было невыносимо, сразу чувствовали, как когда-то все они жили.
        - Может, они решили этот мир заселить? - не выдержала Машка, ворочаясь в постели.
        - А какой смысл нас сюда тащить? - не согласился Кирилл. - Мы самые обычные, среднестатистические, ничем не прославившиеся. Только свистни - миллионы желающих найдутся переселиться в этот мир. И вдруг мы, с дуба упавшие и мечтающие о Семиречинской академии, о которой никто ни слухом, ни духом. Где приемная комиссия? Где абитуриенты? Где экзаменаторы? По большому счету, мы сами напросились на приключения - пытаемся войти в мир, в котором тарелки летают. Как бы ты поступил на их месте? Будем жечь, палить, убивать, грабить… Не-ет, нам надо оставаться людьми. Просто так, на всякий случай. Может, нам показывают, к чему могут привести знания? Я, лучше, поостерегусь, чтобы потом за себя стыдно не стало. В любом случае, нам ничего уже не пригодиться, если нас действительно бросили.
        - Ну, не знаю… Пожалуй, у нас, у землян, слова часто расходятся с делом, но, чтобы так, в мертвый город? ради нас убить столько людей? Если встречу хоть одного гуманоида, я уши ему оборву! - грозно пообещал Макс, обращаясь в небо. - Они горько пожалеют, что засунули нас сюда!
        - Все же, будем готовиться к худшему, - вздохнула Маша, разом присмирев под рукой Макса.
        - Я вам не мешаю? - поинтересовался Кирилл, услышав, как Макс засопел.
        - Не болтай ерунды, - бросил Макс с горькой иронией. - Думаешь, после всех ужасов я на что-то способен?
        Маша и Кирилл сдержано захихикали в ответ, разом почувствовав, как ушло напряжение.
        Кирилл высунул голову из-под одеяла, не сразу сообразив, где он и кто перед ним.
        - Вставай!
        Сон как рукой слетел вместе с воспоминаниями о нем. Пару мгновений он тупо смотрел на Макса, убитый горем. Вылазить из-под одеяла не хотелось. Вчерашний день медленно выплывал во всех подробностях, оглушив и притупив все чувства. Но наваристый запах бульона вернул к жизни, пощекотав вкусовые сенсоры.
        - Хватить дрыхнуть! Машуля скоро птичку приготовит, а яйца уже сварились. Я всмятку люблю, а ты?
        - Да мне как-то без разницы. А где…
        Макс был подозрительно весел, оптимистично настроен и, похоже, признал планету пригодной для жизни.
        - На скалы поутру сбегал. Простят, думаю, жрать же охота! - весело отозвался он. - Жратвы тут навалом! Не пропадем.
        - Я бы сделал то же самое, если б ты меня разбудил, - одобрил Кирилл, почувствовав, как заурчало в животе. - Только я пока не убивал никого, мух и комаров разве что.
        - Я тоже. Ну, если не считать домашнюю скотину. Я с руки ее кормил, мудро воспитывал, и временами раскаивался, что держу исключительно для желудка. Но такова жизнь, сильный ест слабого, - с грустью признался Макс. - Ну, ты как, готов исследовать новый дом?
        - Поем и буду готов, - Кирилл оделся, засовывая в рюкзак трусы.
        - Давай, я в грязное белье подброшу, Машка постирает, - усмехнулся Макс, забирая их и засовывая в карман.
        - Не надо, я сам, - покраснел Кирилл. - Она что, твои от моих не отличит?
        - Мы утром решили, что девушка должна заниматься женской работой, а наше - добыть пропитание и решить, что нам делать дальше.
        Макс ушел.
        Кирилл вышел на балкон, зажмурившись от яркого солнечного света, в котором утонул город. Он лежал перед ним, как на ладони. Красивый. Богатый. На самом видном месте огромная статуя человека со свитком в одной руке и посохом в другой, облепленный стаей птиц, устроивших на голове его гнезда. Следы разрушения совершенно не коснулись города, разве что кое-где осыпалась облицовочная плитка, и дождь оставил разводы на стенах. Сотни почти новых, на первый взгляд, дворцов, будто построенных пару лет назад, увитые плющом, расположились на террасах, спускаясь ровными рядами к гавани. Конечно, сказка была не для всех - в каждом таком дворце имелся задний дворик с пристроем для прислуги. В ту роковое утро основную массу людей смерть застала именно там. Но темная сторона города, памятником уснувшего на берегу моря, не могли затмить его величия. Город был сказочно красив, и многое в нем не понимали - огромные залы, богатые гостиные, словно там жили не только хозяева, а кто-то еще. Зачем им столько спален и тех же ванных комнат? Несколько закрытых дверей, с которыми провозились предыдущие полдня. Максу все же
удалось вскрыть одну, но ничего, что могло бы пролить свет, не обнаружили: одежда, какие-то приборы, там же взяли одеяла.
        Кирилл вздохнул. Одно дело в качестве туриста полюбоваться на древности, другое - остаться навеки их пленником. Обнаружив его отсутствие, дома, наверное, с ума сошли. Не слезают с телефона. Чего доброго, милицию вызвали, отправили Александра догонять тех самых туристов.
        Его затопила волна необыкновенной нежности.
        И тревоги - не забыли ли покормить Туза, который уже давно походил на борова, раздавшись вширь и едва пролезая в будку. Будку пришлось переделать, увеличив входную дыру. Туз с утра караулил, когда ему вынесут все, что осталось от ужина и от завтрака. И не сводил глаз с дороги, пока он не вернется из школы. Кирилл пожалел, что в последнее время он уделял ему меньше времени, все больше занимаясь демонами и подготовкой к экзаменам, а теперь уже как бы поздно.
        Кстати, а где книга?
        Кирилл внезапно понял, что давно ее не видел.
        Он мгновенно оказался возле рюкзака, вытряхивая содержимое. И слегка побледнел, замешкавшись. Книга пропала, осталась лишь обертка. Руки мелко дрожали, когда он снова и снова перебирал рюкзак, словно надеясь на чудо.
        Значит, кот забрал ее… Или…
        Тяжелые мысли прервал голос Макса.
        - Долго собираешься сидеть? Остынет все… Что с тобой?
        - Книга… - потерянно проговорил Кирилл, руки у него опустились. Надежда вернуться домой таяла - без книги Страж не принадлежал человеку. - Ее нет…
        И заметил, как вытянулось лицо Макса. Не сказав ни слова, он почти бегом спустился по скрипучей лестнице. Кирилл не сомневался, что и Машка с Максом лишились своего сокровища. На мгновение ему стало стыдно - пусть на миг, но он их подозревал, и тут же поймал себя на мысли, что всему должна быть причина.
        - Вот, сволочь! - Макс гневно пнул пустой рюкзак, сжав кулаки. - Попадись он мне, голову оторву! Сволочь!
        Маша сидела над вещами, опустив плечи, растерянно уставившись перед собой.
        - Ребята, мы в таком дерьме… Нам без Стража домой не попасть.
        Никто ей не ответил. И так понимали, что сделать уже ничего нельзя. Стражи исчезли, прихватив с собой раритеты.
        Но когда? Кирилл помнил, что не выпускал рюкзак из виду.
        - Почему именно мы? - снова задался вопросом Макс, на этот раз без тени сомнения на лице. Кирилл услышал, как в голосе его прозвучало не то отчаяние, которое он умело скрывал, не то грусть, что мир, в котором он вырос, остался где-то там.
        - Не пьем, не курим, без вредных привычек, - стараясь говорить спокойно, выдавил из себя Кирилл, чувствуя, как предательски дрожит голос. - Пожалуйста, ребята, надо взять себя в руки.
        - Я здесь не останусь! Если Масяня вернется, он нас в любом месте найдет. Если с вами что-то случиться, я не вынесу… - Машка проронила слезу. - Вы хоть понимаете, что мы в другом мире? Там, по крайне мере, мы знали, чего ждать…. Макс, возьми меня… возьми за руку.
        - Машуль, правда, если ты расклеишься, я не вынесу… Если с тобой что-то случиться… - расстроился Макс. - Давай, не сейчас. Ну, не так здесь плохо, да? Любой дворец наш! У тебя любые драгоценности будут, и самые красивые платья… Да? - Макс растаял, как воск, став совершенно беспомощным. - Машуль… ну прости меня, прости!
        - Чувствую, что я здесь лишний! - расчувствовался Кирилл. - Я тоже убит, но не раскис. А мне, между прочим, хуже, чем вам. Я бобылем тут. Если не найдем людей, войду в царство мертвых девственником!
        - У тебя девушки не было? - хлюпнула носом Машка, забыв о своем горе.
        - Были, - расстроился Кирилл еще больше. - Но мне от этого не легче, все это в прошлом!
        Макс как будто тоже одумался, перестав себя жалеть. Наверное, представил себя на месте Кирилла и ужаснулся его участи.
        - Хватить ныть! - приказал он всем сразу, как-то мгновенно став серьезным и взрослым. - Вы пока завтракайте, а я попробую достать оружие и пороюсь в библиотеке. Возможно, есть карта. Если тут все осталось нетронутым, то карта должна быть! - уверенно произнес он.
        - Давай, ты не будешь все на себя брать, мы тут в одной лодке, - недовольно заметил Кирилл. - Старше нас на три года, а строишь из себя… У меня тетка иероглифы египетские и японские почитывает на сон грядущий, думаешь, разберешься один?
        - Слышь, ты! - возмущенно отозвался Макс, высверливая пренебрежительным взглядом дырки в теле Кирилла. - Вставать для начала вовремя научись! Тетка одно, а ты другое, посмотрим-посмотрим…
        - Не ссорьтесь! Мы тут одни в целом мире, а между нами согласия нет. Глупо, - остановила их Машка, вдруг взяв себя в руки. - Кир прав. Макс, у нас с тобой образование среднестатистическое, три по всем предметам, остальное Масяне спасибо бы сказать, а Кир… В институт готовился. По-настоящему, в котором науки изучают, а не демонов.
        - Ну, не скажи! Стражи во всех науках разбираются будь здоров! - с благодарностью кивнул Кирилл, примирительно подстраиваясь под Макса. - Подтягивают с нуля.
        - Пусть будет по-вашему, - согласился Макс, расслабившись. - Но по боевым искусствам мне тут равных нет! Ты, Кирилл, даже не думай меня переплюнуть.
        - А тут ты еще больше заблуждаешься! Моя тетя Вера…
        - Нет тут тетки твоей! Ты в рюкзак ее забыл положить! - взорвался Макс, срывая на нем зло, и видимо, почувствовав облегчение, примирительно бросил: - Жду, давайте быстрее… Пора нам куда-то двигаться. Людей пойдем искать. Но сначала надо собрать все, что может в дороге пригодиться.
        В путь отправились лишь на четвертый день. В последний день под руководством Кирилла, у которого был опыт в таких делах, собирали снаряжение, используя то, что нашлось под рукой. А два предыдущих дня Макс истязал новобранцев, обучая правилам ближнего боя, метанию ножей, стрельбе из лука, и худо-бедно, разобрались, как рубить с плеча мечом.
        Луки и мечи сняли со стен в богатых домах, разом поумнев. Цивилизация оказалась продвинутая. Лук, похожий больше на арбалет, и меч, острый и легкий, что-то среднее между шашкой и мечом, у местной знати были не более чем спортивным увлечением. Для серьезного боя использовали оружие посерьезней - нечто вроде лазерного луча, способного выжечь дыру в теле в одно мгновение, когда загоралась красная лампочка, а она то загоралась, то не загоралась.
        Нашли несколько таких пушек, но выстрелила лишь одна, и то потому, что была заряжена. Разобраться с лазерным оружием решили потом, когда в нем возникнет необходимость. Пока ничего опасного не заметили. Живности было много, даже слишком. Летала, ползала, бегала и плавала, но пока не опасная. Разве что странные птицы, лишенные оперенья, пролетали над головой, хватая на лету птиц мелкого пошиба, как ласточки комаров, широко разевая зубастую пасть. В небе им не было равных, огромные, чуть меньше человека по размеру, но размах крыльев достигал иной раз метра три, а то и все шесть. Но то, что на земле, их интересовало мало, по земле они передвигались неуклюже. Разбегались и отталкивались ногами, или падали вниз со скалы, подхватываемые воздушными потоками. И неплохо плавали, ныряя с головой надолго, а после с добычей в зубах, выбирались на берег и поднимались по скалам, мимо гнезд с орущими птенцами, используя цепкие ноги и острые коготки на крыльях, чтобы иметь высоту для полета.
        Сами по себе птицы оказалась мирные. Макс постоял рядом, наблюдая, как одна из них раскрывает крылья и клокочет, отпугивая его, а когда кинул рыбу, поймала на лету, проглотила и сразу успокоилась. И даже последовала за ним, сохраняя дистанцию, грозно выкрикивая что-то свое.
        - Лежачих не бьют! - размышляя об устройстве здешнего мира, констатировал Макс, удивляясь очевидной глупости. - Уж куда как проще, ползи себе и собирай мясцо по дороге, ан, нет, пожирают только в трудах добытое.
        - Как они тут жили? - не переставала удивляться Машка. - Ты посмотри, какие зубы! С другой стороны, как она сама выжила? Брысь!
        - Несъедобная, наверное, - пошутил Кирилл.
        Уже почти поднялись на вершину холма, когда резкий звон в ушах заставил их остановиться.
        - Не понял! - матом кроя планету, выдавил из себя Макс. - Я зарежу эту тварь…
        - Прекрати! Мы вышли на открытое пространство. Здесь какое-то излучение… Слышите… - Кирилл прислушался к себе.
        - Надо было разобраться в их устройствах, - пожалел Макс. - С походом мы поторопились.
        - Я что-то тоже слышу, будто кто-то шепнул в ухо. - Маша сползла по склону, замеряя место, откуда слышимость звука становилась уловимой.
        - Не понял! - разошелся Макс, упрямо взбираясь вверх.
        - Стой! Ты дурак? Пространство не то, что ты думаешь. Если миры подобны электронным полям, здесь другой частотный диапазон, - быстро предположил Кирилл. - Мы к нему не адаптировались.
        - Молодец! - сплюнул Макс. - Ты умрешь здесь, если будешь ждать, когда привыкнешь. Тут вышка какая-то, похоже, она все еще работает. Даже не одна, они в ряд стоят, как электрические вышки. Но проводов нет. Ты случайно вату не захватил? Уши бы надо заткнуть.
        - Вата нам еще пригодиться, попробуй использовать жвачку, у тебя целая коробка, - посоветовала Маша.
        - А что будем делать, когда зубная паста закончиться? Я зубы лечить не умею! - Макс скатился до Кирилла, снимая рюкзак. - Черт, гниды! Какой идиот ее тут поставил?
        - Давай, давай, раскошеливайся, - Машка совала в рот одну подушечку орбита за другой, примеривая к ушам. - Странно, а почему мы внизу звук не слышали.
        - Волны рассеиваются в пространстве, а здесь они интенсивнее. А если это защита? Снимем, и хренова туча динозавров наползет? - спохватился Кирилл. - Нам ведь и пойти-то больше некуда!
        - Если от динозавров, что же он человеческим голосом на человеческом языке шепчет? Охренеть! Это электрические столбы и есть! Мы в электромагнитное поле зашли. Птицы в небе… - Машка ткнула рукой в небо, - спокойно перелетели. Наверное, высоковольтный кабель внизу.
        - Ну, и че делать будем, здоровьем рискнем? - несколько озадачено спросил Макс.
        - Может, стоило идти по дороге, как все нормальные люди? - усмехнулся Кирилл.
        - Надо же! У меня, конечно, ум короток! - с сарказмом напомнила Маша недавний спор, когда ее мнение проигнорировали, решив дорогу в обход гор прокладывать напрямик. Судя по карте, в обход получалось километров сто, напрямик не больше десяти.
        - Но с горы-то сразу видно, что ждать, - попробовал оправдаться Макс. - Непонятная система… Если кабель под землей, вышки тогда зачем?
        - Избран… избран… кто куда избран? - Кирилл снова прислушался к себе, пытаясь разобраться в собственном информационном поле.
        - Имперский… император… Странно, я принимаю информацию на уровне чувств, - подключилась Машка. - Макс, попробуй разобраться, у тебя всегда лучше получалось.
        - Влет ловим, - обалдел Макс. - Это что, массовое зомбирование населения? Какая-то хрень… Машка, помнишь, у нас дома такая же волна иногда душит народ. Все зашибись, все классно, народу пофиг, что там за забором.
        - Да ну! - недоверчиво покосился Кирилл.
        - Ты ее не слышишь, потому что она работает только на тебя, читается она с другой стороны, - объяснила Маша. - Люди поэтому друг друга не чувствуют. Боли в ней нет, но, скорее всего, волна разрушает организм. Мы так и не поняли, чего они хотят, там нет определенной информации, работает, как фон, снимая напряжение и желание разобраться в проблемах. Мы были уверены, что это наши обрабатывают народ. Но теперь я начинаю сомневаться…
        - Не-а, это надо прекратить! - настроился Макс на борьбу. - Если использовать те пушки, срезав опоры?
        - Пожалуй, сработает, - согласился Кирилл. - Эта хрень нас в любом месте достанет.
        - Но вы же еще не разобрались с оружием, - напомнила Маша. - Эти вышки тут столько лет стояли, никому не мешали… Мешать-то некому.
        - Пришло время! - Кирилл и Макс настроились решительно, доставая мощные бластеры. - Теперь мы тут живем. А вдруг они на всю планету работают? Однажды хоть кто сломается.
        - Ну ладно. Может, вы правы. У меня нет сил слушать эту муть, - соглашаясь, пожаловалась Машка, пока ждали, когда загорится красная лампочка. - Голова начала болеть от этой фигни.
        - Ну так и не сиди здесь, иди цветочки пособирай, пока мужики с ветряными мельницами воюют, - посоветовал Макс. - Кто-то должен разобраться в местном гербарии. Может, к чаю что-то найдешь.
        Машка сползла еще ниже, оставив ребят с новой игрушкой.
        Наконец, оружие заработало в полную силу, словно заряжался от мощного поля, но сплав, из которого делались опоры, был слишком прочным и тугоплавким. От их выстрелов на металле оставались лишь легкие царапины, едва заметные в бинокль.
        - Стремно! Так мы можем по ней всю свою жизнь палить, толку будет ноль. Взрывать ее надо.
        - Чем? У тебя тротил есть? На худой конец, порох?
        - А если автогеном попробовать?
        - У тебя есть сварочный аппарат?
        - Нет. Но если подойти поближе, то радиус поражения будет явно достаточным. Глянь, сколько сплавленных дырок в песке оставили, - Макс кивнул на то место, по которому учились стрелять. Мощная штука.
        - Выживем? - скептически вопросил Кирилл, вспомнив, как раскололась надвое голова.
        - Не избавимся, сдохнем точно! - Макс уже закрывал уши, обвязав голову свитером.
        До вышки оставалось пара сотен метров, когда Кирилл почувствовал, что теряет сознание.
        - Мы в чаше, работает, как передающая антенна. Значит, там наверху есть какое-то устройство, которое передает сигнал. Кир, надо дойти! Возьми себя в руки, это только волна…
        - Я знаю, я понял, - преодолевая себя, Кирилл почти полз, закрывая уши руками.
        - Брось, она не в ушах, она через тело проходит, - рассматривая вышку, Макс кривился от боли, точно у него болел зуб, и тащил на себе Кирилла, героически подставляя плечо. - Лишь бы Машуля не сломалась. Мы палили-то куда? Мы в башку этой вышке целились! А надо в опоры!
        Метров за пятьдесят вдруг почувствовали облегчение. Началась слепая зона, в которой волна потеряла силу.
        - Ни фига себе! - расстроился Кирилл, примериваясь к стояку. - Мы сдохнем здесь, пока пилить ее будем.
        - Не сдохнем! Жить захотим, не сдохнем. Давай так, направляем луч в одно место и одновременно. Ждем, когда загорится красный диод, и снова плавим. Забудь про время.
        Работали целый день, оставляя немного железа, чтобы безопасно работать на других стояках. И наконец, подобрались к центральному стояку в виде столба.
        - Вот дураки-то! - расстроился Макс, когда за расплавленным металлом показались провода. - Теперь мы точно знаем, что сигнал идет по проводам.
        - Или питание к источнику сигнала, - не стал обольщаться Кирилл.
        - А вот мы проверим! - перерезать лазером провода оказалось делом пары секунд.
        И вдруг наступила оглушительная тишина. Прислушивались минут пять.
        - Вынь жвачку, ничего же не слышно! - засмеялся Кирилл, заметив, как Макс во все стороны крутит головой, подставляя то одно ухо, то другое.
        - Ты иди к той вышке, а я к той, если обе не работают, значит, цепь мы разомкнули. А если нет, то нам будет легче - теперь мы знаем, как к ней подступиться.
        Разошлись в разные стороны. Головная боль постепенно сошла на нет, оставив в душе неприятный осадок. Кирилл словно проснулся, вдруг испытав необыкновенную легкость. И только сейчас обратил внимание, насколько зеленая трава и какие яркие цветы вокруг. И запах. Необыкновенный аромат местных трав слегка пьянил. Солнце клонилось к закату, но плоская вершина холма еще утопала в лучах, обласканная свежими порывами ветра. И он не сразу сообразил, услышав треск, что прямо на него падает вышка, которую они оставили ржаветь.
        Мгновение Кирилл наблюдал за падением, пытаясь сообразить, в какую сторону ему бежать. Черная тень легла чуть дальше от него и быстро наползала. Интуитивно он бросился от нее прочь, и неожиданно понял, что сделал глупость. Тень вышки догоняла его быстрее, он бежал навстречу своей погибели. Ноги будто прилипли к земле, время работало против него. И вдруг он оказался зажат между двумя металлическими балками, едва оставшись в живых.
        Кирилл не сразу пришел в себя, обнаружив, что на нем самом нет ни царапины.
        - Кир, ты жив? - бледный, как смерть, Макс пытался пролезть чрез заграждение.
        - А Машка, Маша где? - встревожился Кирилл.
        - На лугу, наверное, - исследуя зажатое тело Кирилла, Макс присвистнул и озадаченно почесал голову.
        - Послушай, брось меня, Машка там одна, позови ее. А если мы ошиблись, и сигналы действительно отпугивали зверей?
        - Да подожди ты, надо же тебя как-то вытащить! - расстроился Макс.
        - Если с Машкой что-то случилось, ты мне никогда в жизни не простишь! Я тут как в панцире, со мной все будет в порядке. Люди под завалами две недели лежат, и живые. Сначала Машку отыщи, и тащи ее или сюда, или отправь в город. Нам здесь ночевать придется… Ты меня не оставишь? - жалобно простонал он. - У них, походу дела, все оборудование работало на солнечных батареях, а если лазер ночью не работает?
        - И что-то от ветра перепадало… Больной что ли? Нас тут всего трое! Одному мне не потянуть… В смысле, охота там, рыбалка… Ладно, я скоро, не дрейфь! - согласно кивнул Макс.
        Вернулся Макс лишь часа через полтора. Кирилл едва сдержал радость, заметив знакомую фигуру в быстро угасающих вечерних сумерках, и сразу понял, что беда не приходит одна. Машку Макс тащил на руках. Тело ее безвольно обвисло, и выглядело как-то неестественно, словно он тащил тряпичную куклу.
        - Что с ней? - тревожно спросил Кирилл, пытаясь выбраться. - Случилось, спрашиваю, что?
        - Сама виновата, на кой хрен читала эту муть, пока мы были тут? Машуль, ну давай, солнышко, попей водички! - Макс заметно осунулся, но все его переживания, видимо, остались там, когда он нашел жену. Теперь он был, скорее, зол. - Сознание потеряла… Она часто так беспробудно засыпала, пока мы готовились в эту… тьфу! Будь она трижды неладна! Это не сон, но и не совсем коматоз, это что-то другое.
        - Выкипание… Мирка так спала, - успокоил его Кирилл. - Демона словила.
        - Какая Мирка? - поинтересовался Макс, навострив уши.
        - Девчонка одна, я на ней эксперименты ставил, - раздраженно бросил Кирилл. Ему внезапно показалось, что и Макс, и Машка могут быть подсадными утками. Всего лишь на мгновение, но холодок пробежал по спине и оставил неприятный осадок. Он чуть не погиб, а умирать не хотелось. С какой стати Страж бросил его так внезапно? Ну не побежал бы он за ним, в конце концов! Сразу, как только появились эти двое со своей вороной. Экзамен уже начался, причем с первых минут, как они ступили на эту землю - а эти двое голубков улавливали его в сеть и одновременно поднимали настроение, чтобы он не свихнулся. К чему хозяевам, достигшим всех высот просвещения, отдавать мир трем недорослям, которые могут в избытке чувств натворить здесь что угодно?
        - Гриб! Гриб! Греется земля… - простонала Машка, бесцельно блуждая мутными глазами, не узнавая ни Макса, ни Кирилла.
        Она была и здесь, и где-то в другом месте, выдавливая бред. Если притворялась, то очень натурально, сам он не раз и не два внезапно отключался, оставшись без сил. Кирилл справился с досадой, стараясь не думать о том, что он погребен под тоннами железа. И снова кольнули нехорошие подозрения, когда Макс пробежал мимо, даже не взглянув на него, против правил, заставляя Машку выпить воды, сбрызнув оставшееся в лицо.
        «Ученики, е-мое!» с раздражением подумал Кирилл, точно зная, если поднимался новый демон, лучше не мешать, пока не заговорит. Однажды, чтобы избавиться от сонного состояния, даже напарился в бане и нырнул в обжигающе холодную воду - не помогло, едва выбрался на берег, а чувства одолевали такие, что лег бы под забором и спал, спал, спал. Не знать элементарных правил оказания помощи Макс не мог.
        На всякий случай, он решил вмешаться, рассудив, что если эти двое наблюдают за ним, то лучше дать правильный ответ.
        - Не трогай ее, нельзя, оставишь след.
        - Она не должна спать, мы же прошли через дверь, - с недоумением произнес Макс, раздражаясь. - Если спит, значить что-то произошло с нами за то время, пока мы были здесь. Веришь, нет, мы даже иногда мыслями обменивались, а сейчас я чувствую боль.
        Он обеспокоенно проверил пульс и лоб.
        - Эта штука, наверное, - Кирилл слегка растерялся, внезапно усомнившись в своей догадке.
        - Она и на тебя подействовала, только ты пока не понял… Ладно, разберемся, а пока надо вытащить тебя. Я, когда нашел ее на земле, так перепугался. Спасибо, что подумал о ней, - тепло поблагодарил Макс, укладывая Машку неподалеку. После проверил на крепость поперечины. Оружие работало, но слабее, чем днем, видимо, аккумулятор вышел из строя, или подействовало отсутствие поля.
        - Я не выберусь до утра? - испугался Кирилл. Ноги и руки у него затекли. Железный каркас вышки проседал, плечо и ногу сдавило.
        - Кто тебе сказал? - усмехнулся Макс. - Копать придется, а лопата у нас есть?
        - Есть, конечно! Саперная, посмотри в моем рюкзаке, и, если можно, побыстрее, а то я не доживу! - взмолился он.
        Макс копал быстро, но Кирилл чувствовал, жить ему осталось недолго. Ветер усиливался, железная громадина раскачивалась, поскрипывая, готовая вот-вот сорваться в том месте, где железо прогнулось и пока держало ее.
        - Не успеем! - запаниковал Кирилл.
        - Успеем, держись, немного осталось, - подбодрил Макс. - Попробуй пошевелить ногой…
        - Ребята… Макс, что случилось? - Машка вдруг пришла в себя и села, протирая глаза.
        - Машуль, у нас ЧП. Если не бросишься на подмогу, мы с тобой останемся в этом дубовом мире одни… без зятя для дочурки.
        Машка уже была рядом, выгребая отбитую землю руками. Кирилл внезапно взвыл. Балка легла на него, придавив многотонной массой, вдавливая в яму под ним. Все трое перепугались насмерть.
        - Живой? - выдохнул с облегчением Макс, испытывая радость, когда Кирилл зашевелился.
        - Живой, но на грани…
        - Попробуй вытащить ноги, где жмет?
        Кирилл потянул ноги на себя, пытаясь выползти из-под балки, внезапно почувствовав свободу. Он дернулся раз, другой и выскользнул, откатываясь в сторону.
        - Ребята, простите меня, я такой гад! - покаялся Кирилл. - Я не могу избавиться от подозрений, хоть режьте меня на части… Правда… Спасибо!
        - Мы тоже, - признался Макс. - Против воли. Высоковольтная линия еще работает! Я это чувствую. Мы просто все еще в чаше, а перейдем в другую, будет то же самое.
        - А ты, Машуль, что чувствуешь? - две головы повернулись в сторону Машки, которая с отрешенным видом продолжала копаться в земле уже без причины.
        - Камеру одиночку, - Машка устало села рядом с Максом. - Так тошно, хоть волком вой. Чувствую, надо что-то делать - и ни одной конкретной мысли. Вы лучше попробуйте себя в другом. Вот одна вышка, вот другая. Вы расходились в разные стороны. А теперь смотрите сюда, - Машка смела пыль со стен ямы. - Здесь камень, и здесь. Скальная порода, а здесь…
        - Дробленый камень, - догадался Кирилл, забыв про боль, рассматривая побитый в гравий гранит. - Макс, надо перерубить основной кабель!
        - Надо, - согласился Макс, просияв в лице, всаживая лопату в землю. - Не думаю, что он далеко. Эта хрень меня уже достала!
        Глава 19
        Откуда только силы берутся у человека, когда он смотрит по сторонам и видит нетронутые земли? Непривычно знать, что впереди не встретишь ни одного селения. Город на берегу был, пожалуй, единственный. А дальше начались древние развалины и мрачные крепости и замки, от которых мало что осталось. Все прочие постройки оказались много древнее - и не было в них ни удобств, ни намека на цивилизацию.
        А среди развалин безопасно паслись животные и притаились хищники…
        Карта закончилась, вернее, стала бесполезной - и сразу начались неизведанные просторы. И как-то внезапно. Пробирались по джунглям и бескрайним равнинам десятый день, а им не было ни конца, ни края. Даже растительность поменялась, но не резко, а плавно, отвоевывая ареал обитания за долгие века или научившись жить в мире и согласии. Среди высоченных зарослей папоротников, хвощей, плюща, лиан и бамбука вдруг как в сказке представала яблоневая роща, с увешанными спелыми ранними яблоками деревьями, или слива, ломившаяся под тяжестью недозрелых плодов, или другое какое дерево с сочными плодами, неизвестное и ни с чем несравнимое. Все перемешалось. Птицы и животные далеко разносили семена, которые во влажном и теплом климате с жирными черноземами быстро прорастали.
        Как-то незаметно для себя Кирилл переболел археологией: на каждом шагу открытие, и не внесешь его в летопись времен, а Машка выдохлась и давно запуталась, придумывая названия новым видам растений и животных. Все они тут были новые, лишь отчасти напоминая земные - те, которые остались в другом мире. Треть видов животных, несомненно, саблезубые и близкие к ящерам. Но что удивляло, так это то, что напасть на них желающих не оказалось. Хищники мирно и непугано следовали за стадами, игнорируя их присутствие, что не могло не радовать.
        - Я вот думаю, на кой хрен нашим пращурам ставят в вину, что они поздно стали возделывать землю? - в задумчивости произнес Макс, лежа на берегу и любуясь косяками рыб, снующих у самого берега. - Рыба сама на берег выбрасывалась, тонны мяса бороздили леса, яйца чуть ли не с неба падали… Живи да радуйся! Ну, распахали гектар леса, чтобы получить двенадцать центнеров зерна. Даже на корову не хватит. А грибы, а ягоды, а те дрова и сено? Прикинь, раньше вся земля распахана была, и маленькие перелески, чтобы снег не сдувало. В этих-то перелесках вся деревня себя грибами на зиму обеспечивала, - ударился он в воспоминания. - За ночь вот такие вылезали! - он широко развел пальцы.
        - Это ты закладываешь научную базу под проект «Человечество с нуля»? - ехидно поинтересовался Кирилл.
        - Да-а, отсутствие баб не идет тебе на пользу, - поморщился Макс. - Похоже, ни о чем другом думать не можешь. Подожди семнадцать лет, видишь, стараемся!
        - Мы здесь две недели уже. В институт не поступил. Если вернусь, осенью в армию заберут… А про то, что дома твориться, даже думать не хочу.
        - Армия, как армия. Ты, главное, сразу себя поставь. Если кто прыгнул, бейся до последнего. Поймут, что сдачи не будет, станешь изгоем. У нас как бы такого не было, но те, кто в обычных войсках, рассказывали. Еще погранцы не жалуются, там у них тоже строго. Шкура дороже - возьмут да и пальнут в спину. Ты еще рассчитываешь вернуться?
        - Не знаю. Мне временами дом сниться.
        - Ребята, идите обедать, уха готова.
        - Спасибо, Боженька, что дал нам пищу… Ну, даст Бог, не отравимся, - благословил Кирилл. - Давай, Макс, пробуй, ты первый, сегодня твоя очередь.
        - Да ничего так, есть можно, - сделала вывод Кирилл, пробуя уху со сладкими корнеплодами на вкус. - Что-то среднее между картошкой и бананом.
        - Зима начнется, придется вернуться в город, - покачала головой Машка.
        - А зачем? Пойдем на юг. Там тепло и круглый год лето! Всегда удивлялся, что людям на югах не живется? - решительно воспротивился Макс. - Если еще раз встретим тех животных, похожих на лошадей, объездим. Быстро бегают, и спина крепкая. А пешком я отказываюсь!
        - Ты их сначала поймай, они дикие совсем…
        - Мустанги тоже когда-то были дикие. И коровы. И куры.
        - Какие же мы дураки! - хлопнул себя Кирилл по лбу. - Сразу надо было! Если здесь кто-то выжил, он так же думал! На юге надо искать! У нас юг всегда был более населенным, а в тайге и сейчас днем с огнем никого не встретишь!
        - Ага, - усмехнулся Макс. - А ты знаешь, где здесь юг, а где север? Мы десять дней идем на запад, а если по растениям судить, то как бы наоборот. Заметили, хвойных деревьев стало меньше? Папоротники, лиственница и эти, с копной сена которые. У меня, кстати, кроссовки порвались, выбрасывать пора. Что же, босиком дальше?
        - Почему сразу, босиком? Можно в лаптях или что-нибудь из шкур сообразить.
        - А ты умеешь? - Макс бросил ироничный взгляд в сторону Кирилла.
        - Нужда заставила учиться, - озабочено проговорил Кирилл. - Корзину-то сплели! Ну, если тебе нравиться босиком, то никто не запрещает.
        - А знаете, ребята, я думаю, что нас выбрали, потому что мы разбираемся во всем, что касается выживания. Я в растениях и животных, Кирилл много знает о минералах и рудах, а Макс умеет защищаться - и у всех среднее образование. Что еще нужно, чтобы построить цивилизацию?
        - Хотя бы еще одну женщину! - усмехнулся Макс в сторону Кирилла. - Он же стал на дикаря похож! Прикинь, захожу утром в шалаш, а он пытается корягу…
        - Макс! Идиот! - выдохнул со злостью Кирилл, отодвигая тарелку. - Я не целовался, я жилу доставал, чтобы кроссовок твой подшить! Попросишь меня еще о чем-нибудь!
        - А что, нельзя было это сделать… - Макс внезапно замолчал, привстал, удивленно уставившись на стрелу с опереньем, просвистевшую над ухом и воткнувшуюся в ствол позади. - Атас! - побледнел он, пригибаясь в траву. - Черт… уходим, уходим!
        - Это что было? - изумленно вопросил Кирилл, прикрывая собой Машку, пока Макс собирал вещи и оружие, ползая по вытоптанной ими траве.
        - Аборигены! Мы тут не одни! - рассвирепел Макс, прихватив стрелу. - Нас или попугали, или решили взять в плен…
        - С чего ты взял? - расстроилась Машка, выглядывая из-за толстого ствола дерева.
        - Убить нас могли сто раз, мы ж, как дураки, на виду у всех сидели! Я ж думал, мы одни. Блин, - выругался Макс, оглянувшись. - И бежать не знаешь куда…
        - Мы тоже не лыком шиты, зря тренировались? - голос Кирилла дрожал от страха перед неизвестностью, но сам он был настроен решительно.
        - Ты дурак? Это ж а-бо-ри-ге-ны! - покрутила Маша пальцем у виска. - Они тут каждую тропинку знают… Хуже! Может, у них и нюх, как у зверей! Выследят! А вдруг нас сюда закинули, чтобы мы их чему-нибудь полезному научили?
        - Тогда я попробую выйти… Да пошло оно все к черту! - он отбросил лук и лазерную пушку, поднимаясь. - Если убьют, считайте меня героем!.. Эй! - он поднял руки, показывая, что безоружный. - Эй! Люди! Я пришел с миром!
        Машка прыснула со смеха и сразу замолчала - кулак Макса ткнулся в ее ребро.
        - Да фильм вспомнила… Тот тоже пришел с миром… - снова хихикнула Машка, пытаясь за штанину заставить мужа лечь на траву.
        - Эй! - Кирилл решил, что подвиг Максу не светит, встал в полный рост и замахал руками, привлекая к себе внимание. - Не подскажите дорогу?
        Три стрелы заставили его припасть к земле. Одна воткнулась в плечо и застряла.
        - А-а… сволочи! - он отполз к Максу и Машке, стараясь не высовываться из густой и высокой травы.
        - Получил? Ты чего полез-то? - разозлился Макс, вытаскивая стрелу. - Повезло, кость не задета… Машуль, обработай рану и перевяжи. И это, спиртом залей, могли отравой стрелу намазать.
        - А-а-а… Я умираю! - в ужасе простонал Кирилл, скривившись от боли.
        - Не факт! - оборвал его стенания Макс. - Они ж не ждали, что мы нарисуемся… Разве что поблизости еще племя и между ними терки… Охотники, наверное, на кой хрен им травиться отравленным мясом?
        - Потерпи! Потерпи! - Машка отломила сук и сунула Кириллу в рот, изготовившись плеснуть в рану спирт.
        - Мы с детьми воюем? - рассматривая стрелу, Макс слегка удивился. - Смотрите… Длина стрелы… Вытянутая рука и треть перед луком, максимум метр, ну девяносто, а эта сантиметров семьдесят, облегченный вариант… Такой даже зайца не завалишь… Ни фига себе, наконечник-то металлический! - присвистнул он. - Запросто могли убить!
        - Кто бы сомневался! - Маша привязала к ране толстую подушку из марли и ваты, посыпанную стрептоцидом. - Вообще-то и каменные наконечники убивают, и обычные, деревянные. Раньше так и воевали между собой.
        - Я жить хочу! - в отчаянии простонал Кирилл, умоляюще взглянув на Макса. - Валим отсюда, пока яд по телу не распространился. Потом тебе придется тащить меня на себе.
        - Перестань ныть! - взорвался Макс. - Дурья башка, они тут на каждом шагу! Нам бы понять, с кем мы столкнулись… Сидите здесь, здесь вас не достанут, а я обогну поганцев и займусь ими со спины, - Макс взглянул и ткнул пальцем на овраг, который спускался к берегу. - Если что, спускайте плот. Встретимся внизу по течению. Маш, у тебя косынка есть, ну та, красная с синей полосой. Привяжи на видном месте, чтобы я вас нашел…
        - Ты же не собираешься их убивать? - испуганно взглянул на него Кирилл. - А вдруг у них кровная месть? Нам тогда точно не жить, нас все аборигены будут искать, как индейцы конкистадоров, чтобы снять скальп. И не успокоятся, пока не снимут!.. Послушай, Макс, мы же собирались местных найти? - напомнил он цель экспедиции. - Ну вот, нашли!
        - Максик, ты как-то так, поделикатней! - сочувствуя поганцам, попросила Маша, испугавшись и за себя, и за Макса, и за поганцев.
        - Уговорили! Намну бока, и станется с них… - хмуро процедил Макс, тихо скользнул в траву и пополз, как уж.
        Вернулся Макс через пару часов, уже открыто, по поляне, крикнув притихшим Кириллу и Машке, чтобы выходили. Перед собой он погонял связанных пленников.
        - Макс! - взвизгнула Машка в гневе, поднимаясь во весь рост. - Ты же обещал!
        - Обещал, сделал! - довольно хмыкнул Макс, разлепляя своим пленникам закрытые скотчем рты.
        - Е-мое! - остолбенел Кирилл с отвалившейся челюстью.
        - Ой! Зеленые человечки! - у Маши тоже округлились глаза.
        - Если бы эти уроды не намазали себя боевой раскраской, я бы мимо прошел, - возмутился Макс. - Их же в листве ни хрена не видно!
        - Макс, так это ж инопланетяне! - всплеснула Машка руками, пощупав одного из зеленых человечков.
        Светло-серовато зеленые, зеленые костюмы в виде брюк и куртки, ярко зеленый пушок на голове, прикрывающий широкий и высокий череп, огромные, как у лани, глаза, приплюснутые носы и щелки рта с острыми зубами, которыми могли бы перегрызть что угодно, и острый подбородок. Маленькие, едва доставали Кириллу до груди. Самый высокий - метр пятьдесят, не больше, но руки и ноги пропорциональные, если принять во внимание, что в их миру тоже ценились длинные ноги. И пальцы… - тонкие и длинные с голубыми ногтями. Если не помнить, что гуманоиды, можно, наверное, принять за людей.
        Напоминать Максу и Маше, что всех без исключения гуманоидов, особенно зелененьких, подозревают в кражах людей, экспериментах и насилии над ними, Кирилл решил пока не стоит. Что они могли им сделать игрушечными стрелами, пусть и острыми.
        - Маш, это мы тут инопланетяне, а они, по ходу, местные… - предположил Макс. - Что, если они из этого мира на нас охотятся?
        - И что ты собираешься с ними делать? - спросил Кирилл, разжигая костер. - Мы же не можем их держать в плену.
        - Контакт налаживать, - раздраженно бросил Макс. - Кир, попробуй им показать, что мы тоже люди. Ну там, покажи, один плюс один равно два… Таблицу умножения попробуй вспомнить, буквы напиши, и это… закон там какой-нибудь, вдруг они ступенью выше. Сам сказал, эксперименты проводят. Хотя вряд ли… - он безнадежно махнул рукой.
        - Это ты не прав, - рассматривая зеленых человечков, задумчиво проговорил Макс. - Ты посмотри на их одежду. Такую кустарным способом не изготовить.
        - Кажется, я поняла, почему с нами в контакт никто не вступает… - с философской задумчивостью проговорила Маша. - Вот прилетели они, а как вступить, если ни они по-нашему ни бе, ни ме, ни мы по-ихнему не шарим. И выложили они перед нами свои письмена, законы там, таблицу умножения, а смысл? Ни мы ни бе, ни ме, ни они… - повторила она, избавляясь от задумчивости. - А если они не знают ни счета, ни письма? Мы же ничего не знаем о них.
        - Да как же не знают? Краску на лицо намазать додумались, а на стену там, или на деревяшку нет? - всплеснул Кирилл руками. - Взять, к примеру, Макса, попросил нас знак оставить, а они что ж, не сообразят? Первая буква, это человек - «я». Вторая - «ты», третья «я здесь», четвертая - «здесь враг», пятая… «Враг идет» - слово «враг» и «ноги». Вот и письменность получилась. А там и до букв недалеко.
        - Никогда не понимал, как тетя Вера столько иероглифов запоминает, но я кажется понял, в чем их смысл… - оживился Кирилл. - Мы пользуемся языком древних, письменностью, стилем изложения мыслей, и ничего нового не придумали. А если и вводим в оборот новое слово, то заимствуем из других языков. Но, по сути, их язык ничем не лучше и иногда звучит так же отвратно, как если бы сказали на нашем. Скейборд - снежная доска. Брейк-данс - «тормоз-танец», имиджмейкер - «делатель изображений». Они любят свой язык, а мы нет.
        - А что мы хотели? - Машка пожала плечами. - Тысяча лет рабства - и стойкий иммунитет ко всему, что нам об этом напоминает. Мы пытаемся стереть тысячелетие из памяти, как дни нашего позора. Никто ж не считает себя потомком крепостных, все ищут близкого родства с дворянством. А все цари - великомученики, не смотря на огромное количество убиенных.
        - А с этими что будем делать? - перебил обоих Макс. - Отпустим, они нас тут же замочат или своих приведут. Нам против всех не удержать оборону.
        - Давайте попробуем для начала их покормить, - предложила простодушно Маша. - С такими стрелами еду сложно достать.
        - Прикинь, мы даем им еду, значит, мы добрые, - рассмеялся Кирилл. - А как бы ты взглянул на инопланетян, которые решили тебя накормить?
        - Земной едой? Или своей? - уточнил Макс.
        - Ну да… - задумалась Машка. - Что бы им такое предложить? Макс, поймай нам еще пару таких рыбин! Мы их в костре обжарим. Слышь, Кир, надо бы их поближе к огню, чтобы видели, что мы не собираемся их отравить. Заодно поймут, что мы не людоеды какие-нибудь.
        - Разумно, - согласился Кирилл. - И гуманно. Вечереет, скоро ночь, а ночи здесь прохладные.
        Пока Макс острогой и сачком отлавливал рыбу на ужин и запекал, Маша собирала уже опробованные грибы и жарила. Кирилл перетащил зеленых человечков к костру, присел рядом, погладив каждого по голове. Развязал пленникам рты, оставив связанными руки и ноги. Могли сбежать. Глаза их показались ему умными и бесстрашными.
        Неторопливые переговоры зашли в тупик.
        Зеленые человечки из его объяснений, похоже, не поняли ни слова, и на мгновение Кириллу показалось, что они посмеиваются над ним. Кивнув на него пренебрежительно, один из них что-то просвистел своим связанным спутникам, и те закивали головами, но понять эмоции по их нечеловеческим лицам оказалось невозможно.
        - Ну, как успехи? - подошел Макс, передав Маше связку рыбин.
        - Слушай, может ты им мозги отбил, пока ловил? - нахмурился Кирилл. - Тупые они какие-то.
        - Да нет, я только одного оглушил. Они, в общем-то, не сильно сопротивлялись, когда я на них пушку навел. Знают, чем пахнет. Ладно, удачи тебе. Кстати, ужин готов. Пока грибочки кушаем, и рыба запечется.
        - Тащи!
        Когда зелененькие поняли, что их решили покормить, осмелели и уминали за обе щеки не хуже Макса, у которого аппетит был отменный. И уже сами придвинулись к огню. Правда, пришлось им ослабить перевязь на руках, затянув какую-то странно знакомую песню. Нет, слова были своими, вернее, чужими, а мотив вполне человеческий.
        - Да они же молятся! - вдруг воскликнула Машка, удивленно уставившись на пленников. - Головами кивают на огонь… И на руки их посмотрите.
        - Придумал! - радостно-возбужденный Кирилл развязал одному из них руки. - Так, все молимся… Ничто так не объединяет, как Бог! Потом разберемся, что за Бог! На единоверцев не нападут! Так мы завоюем их доверие.
        Мысль Кирилла поняли с полуслова, присоединившись. И сразу заметили, как за ними внимательно наблюдают.
        - Продолжаем, продолжаем! - подбодрил Кирилл напевая. - Изыди, дух нечистый, да отвратится от меня всякое зло…
        - Ты ду-у-у-у-маешь они на э-э-это ку-упятся? - сдерживая смех, грудным голосом пропел Макс, раза три ударившись любом о землю.
        - Не-е-езнаю, но я бы ку-у-у-упилась… - пропищала Машка, выкрикнув тоном, услышанным от пленников, воздев руки.
        - Если поо-ооо-верят, посчитают чуууудом, тогда на нас ме-еее-Хе-Хе-стное духовенство прибежит посмотреть….
        - Хватит, наверное, а то, похоже, у них крышу снесло. Глянь, какими масляными глазками смотрят! - остановился Макс. - Нам пора решать, что с ними делать. Может, утром выпустим? А то мне не хочется ночью куда-то бежать от этой шелупони…
        - А зачем бежать? Мы ж как раз людей ищем, - напомнила Машка. - Ты думаешь, здесь еще какие-то есть? Сомневаюсь. Мы их выпустим, а они своих приведут на нас полюбоваться. Мы ж теперь свои? Или нет?
        - Хочешь сказать, это они тут замки понастроили? - рассмеялся Кирилл.
        - Нет, но… Сдается мне, люди вымерли, а эти остались. А вдруг люди здесь жили, как завоеватели? Предположим, построили колонию. А те, из центра, когда поняли, что влет зелененьких убивают, пальнули по нам? С чего мы взяли, что наш мир не один из множества миров? Тут тоже до космоса рукой подать. Выяснить бы, где он находится этот центр. А вдруг они знают, как отсюда выбраться.
        - Знаешь, Кир, если это так, то нам стоит их бояться. Они о нас не лучшего мнения, - расстроилась Машка. Страшно с такими… озлобленными.
        - А нам с ними не страшно? - изменил тактику Макс. - Мы до зеленых соплей можем доказывать, что хотим жить с ними в мире!
        - И не докажем, - согласился Кирилл. - Во, влипли!
        - Мы всю жизнь проведем в бегах? - расстроилась Машка. - У нас бойцов нет, чтобы объявить им войну. Уж лучше сразу…
        - Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Вы как хотите, а я их отпускаю. Ну прибегут, - решительно заявил Макс. - Спать будем по очереди. Встретим! Мы ж их разметем сразу. Если нападут, пальнем из пушек, делов-то!
        Он развязал пленников, забрав оружие и погрозив пальцем.
        - Не балуйте!
        - А если у них тоже пушки есть? - спохватился Кирилл, когда все четверо скрылись за деревьями.
        - А что же они со стрелами? - прищурился Макс, потеряв душевный покой, в котором только что пребывал.
        - Наконечники-то стальные! Прикинь, а если здесь у них деревня, а там мегаполисы? У нас и ракеты ядерные имеются, и в космос летает, а дом с клозетом на улице. Все, нам хана! Мы покойники! - убитая горем Машка подавлено взглянула в огонь, и внезапно перевела недоуменный взгляд на вернувшихся зеленых человечков.
        - Чего это они? - испуганно притих Макс.
        - Не знаю! - Кирилл встал, испытывая волнение.
        Зеленые человечки остановились возле костра, проговорив что-то на своем певуче свистящем языке, расселись возле костра, пытаясь улыбнуться своими безгубыми шелками ртов, обнажив острые ровные зубы. Щелки у них оказались на удивление эластичными, но улыбки их всем стало не по себе.
        - Похоже, им в лесу ночью страшновато… одним… - тихо прошептала Машка, опускаясь на землю.
        - Стоп, а ты вещи их досматривал? - спохватился Кирилл.
        - Да нет там ничего, одежда и веревка… А, забыл, коробка какая-то металлическая. У всех. Я открыть ее не смог… И фляжки… А смотрят-то, смотрят как!
        - Макс, это у них огонь в глазах отражается, как у кошечьих, - упрекнула его Машка. - У них глаза по-другому устроены.
        - Я не понял, мне их всю ночь охранять? - возмутился Макс, обратив внимание, что один из гостей достал фляжку и пустил ее по кругу. Когда очередь дошла до него, он едва сдержался, чтобы не выплюнуть обратно содержимое, проглотил, натужно покраснев. - Офигеть! Чистый квейк! Бомба замедленного действия! Спирт!
        - Да ты что? - раздобрел Кирилл, принимая из рук фляжку. - А фляжку-то на заводе делали! Штамповка, пластик!
        - Так, ребята, я что-то не поняла, мы с кем дружить собрались? - в замешательстве вопросила Машка, изучая гостей.
        - С этими… с гуманоидами… - выдохнул Кирилл сдавленным голосом, откашливаясь. Спирт пошел не в то горло, перехватив дыхание. - Извини, Маш, но тебе, похоже, не досталось!
        - И ладно, слава Богу… Не пью и пьющих презираю, - Машка махнула рукой. - Я о другом… Студенты это, как мы. Точнее, абитуриенты! Вы что, не видите? Они замуровались по-зимнему, шубы натянули. Не холодно же. Если местные, привыкнуть, по идее, должны.
        - Да ну! - недоверчиво округлились глаза у ребят. Оба взгляда с изумлением изучающе уставились на зеленых недорослей, которые слегка засветились в темноте.
        - Флюоресцируют!
        - Повезло, можно без лампочки ночью читать, - позавидовал Кирилл. - Фосфора, видать, в организме много… Так у нас водоросли светятся, светляки, рыбы глубинные, а кто еще-то?
        - Кир, ну ты совсем? Они ж духом светятся! У них энергетика такая, сильная. Не удивлюсь, если они летать умеют или вещи телепортировать, - заступилась Машка за зелененьких.
        - Не умеют! Умели бы, давно бы куда-нибудь поближе к дому телепортировались, - не согласился Макс. - У них и кожа свет отражает! Пигмент такой, не зря зеленые…
        - Так, если студенты, надо забыть, что они инопланетяне и выучить несколько слов по-ихнему, - предложил Кирилл, подсаживаясь к одному из гостей. - Я… - он похлопал себя в грудь. - Кир! Я Кир. Давай, Макс, теперь ты…
        - Я, - Макс повторил движение. - Макс. Макс…
        - Я… Маша. Маша…
        Все четверо гостей закивали, раскрывая рты, пытаясь повторить. Получилось, но не сразу и не с первого раза. Слышать человеческую речь от кого-то еще, от которой почти отвыкли, показалось до одури приятно.
        - Иа-а Алиаээ - произнес один из них, прижимая кулак к груди и поклонившись.
        - Ну, понял, Алиайе, - довольный Макс перевел взгляд на другого.
        - Иа-а Илиаээ… - произнес второй с придыханием, и тоже поклонился.
        - Ну, понял… - Макс запнулся, озадаченно почесав голову. - Не понял, и тебя Алиайе? Ну а тебя?
        - Ихлиайэ…
        Макс чертыхнулся, испытывая трудности в преодолении языкового барьера. Он навел палец на четвертого, пригрозив:
        - Если и тебя Аллиайе, я сам вам дам имена!
        - Илиае, илиае… - закивали все четверо, обрадовавшись.
        - Подожди, Макс, надо понять, чему они обрадовались. Это… Они думают, что ты сам сообразил или понял чего-то…
        - Иа-а Алийэ…
        - Так, похоже, для них не так важно слово, сколько частота звучания, догадался Кирилл. - Ну, как дельфины, Один и тот же звук, в разной тональности, может означать что угодно. И, кстати, их язык считается много богаче, чем наш. Ты посмотри на их рожи, они ж созданы свистеть! А уши? Где у них уши? Барабанная перепонка!
        - Они что, из воды вылупились? - повернулся Макс к Кириллу и Маше в растерянности. - А что делать? Мы так до ручки дойдем!
        - Ребята, не похоже, чтобы они ультразвук улавливали, в воде одно, а в воздухе другое! - перебила их Машка. - У всех наших животных, использующих ультразвук, не уши, а локаторы. А у этих… какие-никакие, а есть, но вряд ли приспособлены к ультразвуковому приему.
        - Маш, рыбы могут улавливать звуки кожей, и эти могут. Оттого и светятся. Заметила, они не все время сияют? - Кирилл попытался настоять на своем. - Мы с вами разговариваем, а они что, молчали все это время? Но, надо признать, по-нашему у них неплохо получилось.
        - Мы так ни к чему никогда не придем… - отрезал Макс. - Я сказал, я сделал. Ты… Али… А-ли!
        - Али, - кивнул один из пришельцев.
        - Ты, Луи… Повтори. Луи!
        - Луи, - кивнул второй.
        - Ты… - Макс задумался, разрабатывая новые имена.
        - Лёля, - подсказала Машка. - А вторую можно Юля. Ну и дураки же вы! Мы здесь парой, стопудово, тут два мальчика и две девушки!
        - Пусть будут Леля и Юля, - согласился Макс. - Только как же мы их будем различать, они ж на одно лицо? И кто у них девушка, а кто мужик?
        - Это поначалу, а потом присмотримся, - обнадежила Машка, вытаскивая одно одеяло и передавая зелененьким. - Но имена надо сразу правильно дать, а то запутаемся.
        Глава 20
        Четверо гуманоидов схватывали на лету. На третий день они сносно могли позвать по имени, произнести пару фраз, типа: «пора есть», «опасность», «привет», «рыба», а через полторы недели их выдавал лишь акцент и высоко поставленный мелодичный голос, но какой-то трубный, который слышался и в ушах, и в голове. В конце концов, выбор у них был небольшой - миллионы лет люди на земле разговаривали, как люди, и к другому были не приучены, а зеленые, как оказалось, легко могли разобрать язык животных. Птица ли пропищит, тишина ли подозрительная - все четверо настораживались и крутили головой в разные стороны, а зрачки делались большими, на всю радужку.
        И значительно поднаторели в алфавите.
        Всю себя Машка посвятила зеленым человечкам, отрабатывая на них материнские инстинкты. Непритязательные в еде - могли собрать листья или червей из трухлявого пня и жевать их долго и тщательно. Но то, что Машка готовила, распробовали быстро и оценили по достоинству, принюхиваясь и часто посматривая в сторону разбитого лагеря, когда время подходило к обеду. В сборе грибов или ягод им не было равных. Пока Кирилл и Макс набирали ягоды по небольшому стаканчику, у зелененьких корзинка была уже полная. И лазили по деревьям, точно взлетая, собирая самые спелые фрукты.
        Настораживал лишь один факт их биографии. Оказывается, они вполне могли закусить энергетикой, высасывая ее непонятно как. Просто смотрели и пили - и человек свечкой истаивал, погружаясь в сонное состояние, а еще могли передавать ее друг другу, как бутерброды, подзаряжая друг друга на ходу. К вечеру Макс, Кирилл и Маша валились от усталости - хотя никуда не торопились, шли берегом реки, надеясь встретить человеческое жилище и собирая по дороге съестные припасы, но цель была поставлена, и она подгоняла вперед - а этим зелененьким хоть бы что. Весело щебечут, как птички.
        - Похоже, в бессознательность погружают, - Кирилл подозрительно кивнул в сторону гуманоидов, которые готовились к празднованию дня рождения Макса так же увлеченно, как делали все остальное. - Чистой воды телепатия. Похоже, они просто нас считывают. Быстро они тут освоились.
        - Все может быть, как-то же понимают нас, - он с подозрением покосился на зелененького, прочитав имя, вышитое Машкой на комбинезоне.
        Распознавать их по лицам Кирилл с Максом пока не научились, Машка только как-то их различала. Глаза у всех миндалевидные, слегка вытянутые, зрачки не оформлены в радужку, плавно переходя от черного к бесцветно стекловидному телу внутри глаза. Головы и места, где у человека брови и ресницы, покрыты пушком, заметные лишь при ближайшем рассмотрении. Четырехпалые. Мизинец, как таковой, отсутствует. Зато большой и три других пальца более чем работоспособны: длинные, а сама ладонь необыкновенно подвижная и эластичная. Заужены в талии. Какие-то худосочные. То ли изголодались, то ли такими и были. И ноги тоже удлиненные, развиты необычайно, приспособленные и плавать, и ходить по земле, и лазить по деревьям. Одеваться предпочитали в серовато-зеленый обтягивающий защитный комбинезон, так что сразу и не поймешь, надето на них что-то или голые.
        - Эти из центра вряд ли бросили бы гуманоидов так надолго одних, не имея мысли поселить их тут навеки. И они так думают, но надеются, что про нас вспомнят - Машка вчера сказала. Их вообще в лесу оставили. И никаких стражей у них сроду не было, они в школах все это изучают.
        - Мы тут подыхаем, а тем гадам, которые нас сюда засунули, хоть бы что! - бросил Макс с раздражением.
        - Зато теперь знаем, что Семиречинская академия - межзвездное учреждение. Вряд ли там есть место человеколюбию. Правильными, мля, еще себя считают.
        - Интересно, сколько нас таких? - Макс озабоченно взглянул вдаль, под своды сумрачных джунглей. - Чего доброго, перебьем друг друга, - и смачно выругался, сплюнув. В этих местах даже намека не было, что кто-то в какие-то времена тут жил. Зато змеи водились в изобилии. В последнее время приноровились их ловить, снимать шкуру и жарить колбаски. Ядовитые или нет, проверяли на зелененьких. В этом плане им цены не было.
        - Матом не крой, вдруг прослушивают, - предостерег Кирилл. - Маленькие еще.
        - Если телепаты, что им мат… Ишь, как стараются контакт наладить, нечета нам, оболтусам, - с иронией оскалился Макс. - Ладно, пошли хворост собирать!
        - Слышь, я не понял, а мы куда ползем? - шагая за сосредоточено-задумчивым другом, поинтересовался Кирилл. - Что ищем-то?
        - Стороны света… - с досадой бросил Макс, остановившись у свежей навозной кучки. - Тебе ж сказали… смысл! Вот и ищу! Ну-ка, помоги ловушку поставить. Повезет, вечером будет жарить шашлык. Эх, еще бы кетчуп с майонезом! - тоскливо вспомнил он.
        - Зато сивухи у нас - пей не хочу, - усмехнулся Кирилл.
        - Вот-вот! Как бы с этими зелеными алкашом не стать! Для нас с тобой отрава, а для них… горючее и есть!
        Это да! Самогон зелененькие точили с дерева без названия, добывая смолянистый сок. Дерево, не мучаясь изысками, так и назвали: камрад бодяжный. Сначала вытекал сладковато-пьянящий сок, а если упаривать на медленном огне через крышку с трубчатой пружиной, то на конце вытекал самый настоящий спирт, а на дне оставалась сладкая патока, которую использовали вместо сахара.
        Не сказать, чтобы зелененькие пили много - пары глотков на день им хватало. Обычно котелок под деревьями оставляли на ночь, рано утром, когда кто-то поднимался готовить для всех завтрак, начинали упаривать. Часа четыре - и фляжки полные. Зелененькие горючку берегли, но, обрабатывая рану Кирилла, не экономили. Зажила она быстро, напоминая о себе лишь шрамом. Как-то слишком быстро, к утру осталась лишь розовая полоска. Гуманоиды то и дело прикладывали руку к ране, втирая сальные выделения, которые кроме всего прочего содержали какой-то природный универсальный антибиотик.
        Вообще к зелененьким привыкли подозрительно быстро. Но временами вспоминали, что между ними и людьми пропасть. Им, троим, вся их жизнь была в диковинку и в то, что они о себе рассказали, верилось с трудом. Наверное, их рассказы о себе, уложилось в голове только у Машки. Кирилл и Макс из всего этого поняли, что закрой зелененьких в закрытой банке - не пропадут. Их кожа имела пигмент, подобный хлорофиллу, который усваивал углекислый газ, и вырабатывал кислород, регенерируя поврежденные клетки. На свету в листве они были менее заметны, а в темноте бледнели. Молодые гуманоиды имели окрас салатовый, старики с возрастом становились буро-зелеными с желтоватым или красноватым оттенком, как вся растительность по осени. В организме их жила какая-то микроскопическая хрень, усваивая тот самый углекислый газ и освобождая кислород. Она-то и светилась, когда зелененькие были перевозбуждены или чем-то взволнованы, и именно ее они подсеивали в рану.
        И гордились.
        Их симбиотический дружок пользовался в галактике огромной популярностью, как наилучший медицинский препарат от всех хворей. В человеческом организме зелень в большинстве своем через какое-то время погибала, но что-то оставалось и дремало до тех пор, пока организму не требовалась помощь. Стоило спорам попасть в то место, где начиналось омертвение тканей, как бактерии тут же брались за дело, образуя нечто вроде смолы, которая становилась тканью в соответствии с генетическим кодом.
        Жизнь их у себя дома была не сахар. Планета то и дело впадала из крайности в крайность, вращаясь на орбите двойных звезд. То она оказывалась между двумя солнечными дисками, когда вскипали океаны и пересыхали реки, то до обеих звезд было так далеко, что оставалось впасть в спячку, как впадают в спячку лягушки, змеи, и прочие холоднокровные. Снежные зимы укрывали планету многометровым слоем снега, скрывая под собой самые высокие деревья и огромных животных, подобных стотонному маменхизавру. Вся планета впадала в зимнюю спячку. У них даже рыбы умудрялись зарыться в песок куда поглубже, чтобы пережить тяжелые времена, или замерзала во льдах, не пугаясь, что ее раздавит. Зато в периоды, когда планета была сбоку от звезды, все живое плодилось и размножалось в пышном великолепии, о котором другие планеты могли лишь мечтать.
        И еще одна особенность: живность и растительность с их планеты легко приживалась в любом месте, не теряя своей жизнеспособности даже в открытом космосе, тогда как завезенная извне вымирала в тот же год, который был равен примерно десяти земным годам. Так и жили: восемь земных лет благоденствия, полтора года арктической зимы и полгода знойной засухи.
        Сами по себе зелененькие были всеядны, используя в пищу все, что имели под рукой. Не боялись потерять конечность - калеками они оставались недолго. Жили долго, восемьсот земных лет, но плодились редко. Сначала женщина откладывала священное оплодотворенное яйцо с живым зародышем, в котором просматривались ручки и ножки, потом отец и мать по очереди вынашивали яйцо в кожистой сумке, с первых дней прививая зародышу правильное мышление. Следующий несколько лет заботливые родители обучали его всем премудростям выживания. Еще столько же он постигал науки и философию, оставаясь при родителях. И только через сто пятьдесят земных лет его считали совершеннолетним, когда он мог самостоятельно принимать решения. Умереть они не боялись, считая, что смерть освобождает их из телесной темницы.
        В общем, жили зелененькие в согласии с собой, природой и космосом. Поверить, что им по сто пятьдесят лет, опять смогла только Машка. Судя по наивной доверчивости и простодушию, жизни их никто не учил, или развитие шло каким-то другим заторможенным путем.
        - Что ж вас сюда-то занесло? - размечтался о долголетии Макс, исследуя занозу в пальце, с удовольствием подставив оный под плевок. - Жили бы у себя в раю!
        - Природа человека так устроена, что он ищет и отдает, - завел один из зелененьких философскую муть. - Цивилизация - это не красивые дома, напичканные техникой, а люди, которые испытывают потребность творить и делиться творениями с себе подобными. Художник, который пишет картину порывом, не будет полностью удовлетворен, если оставит ее себе. И поэт, и изобретатель. И нам, построившим свою цивилизацию, хочется дарить ее вселенной. Мы отдаем и получаем, рассматривая другие цивилизации, как творения искусства. Но, чтобы понять творение иного разума и оценить по достоинству, нужно научиться чувствовать глубину и красоту так же, как те, что ее построили. Мы коллекционируем цивилизации, собирая их достижения. Но одно дело смотреть на заставшее творение, а другое - видеть, как она живет, дышит, поднимается и падает, и эпохи, в отличии от порядка на нашей планете, сменяют одна другую.
        Глубокая философия. Крыть было нечем. У этих зелененьких ни войн, ни революций, никаких потрясений, а гости и колонизаторы выметывались самой природой.
        Наверное, такой взгляд был правильным, но мысли землян не привыкли летать так высоко. В самой постановке ответа вроде бы ничего нового, но не часть тебя, и хоть ты тресни.
        Хотя…
        Если раньше казалось, что стоит выйти в гуманоиды, как вот они - широкие перспективы. Но после бесед с зелененькими все трое вдруг почувствовали какую-то ответственность.
        Умели они убеждать…
        И не лишним оказалось узнать о космических порядках.
        Оказывается, чтобы прилететь на обитаемую планету, кроме прививок, требовалось разрешение. Получить его можно было лишь после сдачи экзамена по культуре и праву. Само разрешение проставлялось в специальном чипе-паспорте, который должен был иметь всякий, собирающийся куда-то лететь. Каждая планета жила своей особенной жизнью, стараясь сохранить индивидуальность, чтобы оставаться интересной для галактики.
        Земля, и еще сотня подобных ей закрытых планет, пользовались особой обратной популярностью - как не надо жить. Весь мир, миллионы лет бороздивший просторы космоса, дивился стремлению землян выйти в этот самый космос, после того, как отказался радоваться ему, как все нормальные абстрактномыслящие. И весь мир, живя в согласии с Законом, пытался понять, откуда у землян такая идея-фикс построить светлое радостное будущее для всех и для каждого, после того, как сам закон мирового порядка, и тот, кто его установил, были объявлены вне закона.
        - Значит, Страж был прав, - помянул кота Кирилл. - Он то же самое сказал.
        - Ну, понятно, - согласился Макс. - А как долго нас будут здесь держать?
        - Пока не найдем смысл, - ответил один из зелененьких. Это четверо, хоть и допускали мысль, что их тут бросили плодиться и размножаться, все же надеялись, что это испытание для абитуриентов.
        - Какой смысл? - тупанул Макс, обретая второе дыхание.
        - Смысл, для чего нам это нужно. Или наоборот, не нужно.
        - Раньше мы думали стать искателями, собирать новое, - добавил второй зелененький. - А теперь, когда встретили вас, жить в мире, стать частью культуры вселенной, подняться в глазах других народов. По нам будут судить о нашем народе.
        - Высокой целью задались, благородной, - согласился Макс.
        - Кир, а у нас с тобой какой смысл? - подивился Макс.
        - Выйду в люди, там посмотрю… Я все что угодно могу думать. Но какая бы цель не была, если с матерью по моей вине что-то случилось, я себе никогда не прощу!
        - Внук есть - есть и смысл, - похлопал его Макс по спине. - Поверь, переживут твою потерю!
        От разговора остался осадок незаконченности. Мысли Кирилла то и дело возвращались к нему, расстраивая. За две последующие недели бесцельных блужданий даже зелененькие скисли, избегая философских измышлений. День рождение Макса пришлось как нельзя, кстати, чтобы разрядить обстановку.
        Гуманоиды подошли к делу ответственно, расчистив на берегу площадку и построив нечто вроде навеса, чтобы дожди, которые здесь были нередкими и всегда внезапными, не испортил праздник. Машка назидала за женщинами зеленых, которые строгали овощи, фрукты, грибы, чистили рыбу. А Макс и Кирилл, не расставаясь с пушками, в надежде добыть мясо, пока двое гуманоидов-мужчин добывали патоку и спирт, дегустируя натуральный продукт и к обеду повеселев, болтались от одной ловушки к другой, в которой так ничего и не обнаружили. Рыбу наловили еще ночью, поставив остроги, но рыба и змеи уже всем надоели до чертиков.
        Наконец, решили побродить по окрестности, увидев в кучке навоза добрый знак. Следы были, но съедобные животные, которые более или менее походили на коров, кабанов, коз и овец, с нестрашными для нападения на них размерами, словно сговорившись, обходили людей и гуманоидов стороной, спасаясь от хищников и человека в многочисленных стадах со свирепыми бронированными, вооруженными острыми рогами и копытами животными по другую сторону реки. Если верить Машке, то от платибелодона и альтикамелуса до игуанодона и зауропода, словно кто-то специально собирал животных из разных периодов земли. Тут были животные, вымершие и десять, и двадцать и шестьдесят пять миллионов лет назад, но, тьфу, тьфу, тьфу, лишь те виды, которым человек мог противостоять. Даже хищники боялись соваться к таким стадам, довольствуясь теми, которые отстали или пали по естественным причинам. Звероящеры были, и во множестве, но мирные или добрые. Главное не бежать от него, а постоять, пока не отвалит. Жертву они ловили, когда она со всех ног пускалась наутек. Бегали быстро и долго не выдыхались.
        - Дураки мы, - разрешился от сомнений Макс, - если крокодилье мясо похоже на курицу, значит, все динозавры съедобны. Я по телевизору смотрел, как его готовить. В реке крокодилов тьма-тьмущая.
        - А ты в курсе, что у варана такая зараза во рту, не захочешь, а сдохнешь? - передернулся Кирилл. - Я пробовать древних бронированных тварей отказываюсь. Тем более крокодилов, которые питаются падалью.
        - Тогда надо искать мелкотравчатого…
        - Согласен, надо перебраться на ту сторону, в долину. Там место открытое и пастбища сочнее. А кто останется лагерь охранять? - спохватился Кирилл.
        - А чего его охранять? - беззаботно пожал плечами Макс. - Мы тут давно всех распугали! Если что, запалят костер. Машка в курсе техники безопасности. Увидим дым, вернемся.
        Поднялись на вершину скалы, осматривая окрестности в бинокль. Стадных животных в долине было немного. Заметив одно такое сборное стадо, Кирилл и Макс пересекли лог, перебрались на другую сторону реки по валунам, не рискуя сунуться в воду, в которой мог обитать какой угодно зверь. По пологому берегу спустились ниже по течению к устью, где заметили животных.
        - Смотри, кладка… сырая еще, только что вылупились, - Кирилл остановился возле ямы, изучая остатки не склеванной птицами скорлупы.
        - Значит, дальше можем столкнуться с какими угодно динозаврами? - насторожился Макс.
        - И, кстати, шестьдесят пять миллионов лет назад млекопитающие вполне могли уживаться с динозаврами, существуя параллельно! Машке это будет интересно.
        - Надо что-то небольшое, не тяжелое, но чтобы шашлыка всем хватило, - Макс, залег в траве, приценился к стаду, высматривая самку с несколькими детенышами, чтобы потеря одного не стала для нее трагедией.
        - Блин, я кажется кинжал оставил, - Кирилл недовольно взглянул в сторону лагеря, который остался вне пределов видимости - и вздрогнул, резко хватая Макса за рукав, дернул, развернув и ткнув в сторону лагеря рукой.
        Над лесом поднимался черный дым - кто-то жег сырые хвойные ветви.
        С минуту молча смотрели, пытаясь сообразить, случайно или преднамеренно посылают сигнал.
        - Нас, наверное, потеряли, - предположил Макс, слегка успокоившись. - Мы ж не сказали, куда пошли. Что могло случиться? Я Машку знаю, она так и поступит, если ее разозлить, сто пудов не пойдет искать!
        - Точно! - согласился с ним Кирилл. - Зеленые в лесу, как у себя дома…
        - Ну, задам я ей! - пригрозил Макс, приметив неподалеку подходящего детеныша. Мать, похожая на страуса, двух метров ростом, но не в перьях, а покрытая густой длинной шерстью, прикрывающей сильные голые ноги с мощными когтями, с выводком из четырех цыплят возвращалась с водопоя. - Зацени! Я наброшу лассо на последнего, а ты отсеки ему башку, чтобы не пикнул. Возьми мой нож. Лишь бы мамаша не поняла, что случилось. Я топил щенков, знаю. Если услышит, будет искать, тогда нам не поздоровится. Она нас ногами запинает.
        Провернули операцию ловко. Оттащили добычу в кусты, а когда мамаша с выводком скрылась, вернулись к переправе, выбравшись по скальной круче на другой берег.
        Первым забрался на скалы Макс, сбрасывая лассо, чтобы Кирилл привязал тушку птицы. Следом поднялся Кирилл, подталкивая тушу снизу. Потом еще пару раз проделали операцию, чтобы преодолеть всю кручу. До лагеря добирались почти бегом - дым стал еще гуще.
        - Нет, наверное, что-то случилось… - встревожился Макс, заторопившись. - Я Машку знаю, пошутила бы и успокоилась… Кир, я пойду вперед, а ты дотащишь?
        - Само собой, - кивнул Кирилл. Тушка была килограмм на пятьдесят, но до лагеря оставалось рукой подать.
        - Если что, кричи, - Макс бросился бежать.
        Минут через пятнадцать Кирилл успокоился. Макс уже, несомненно, был в лагере и пока не позвал его. Он сбавил шаг, позволив себе передохнуть. С тем, что дотащит тушу без помощи - это он поторопился. Но мысли о шашлыке не позволили ему бросит ее на полдороге. Дотащил дичь до опушки, возле которой разбили лагерь, и застыл, как вкопанный.
        Машка плакала. Макс ходил по лагерю в нервном расстройстве, ругаясь матом, на чем свет стоит, переворачивая то, что осталось нетронутым. В центре поляны - разваленный навес и перевернутый стол со всеми наготовленными для пиршества продуктами, и смятые шалаши, словно по ним прошлись великаны. Машкина пушка лежала у нее на коленях, согнутая рогаликом, а сама она, красная и опухшая прижимала к глазу носовой платок, макая его в ведро с водой.
        - Маш… Че случилось? - Кирилл в ужасе взглянул на взбешенного Макса, речь которого понять было сложно. - Макс?
        Машка едва качнула отрицательно головой, всхлипнув громче.
        - Зелененьких… зелененьких украли! - в голос завыла она.
        - Как украли? Кто украл? - опешил Кирилл.
        - Не знаю… Звери… - Машка, очевидно, рассказывала уже не в первый раз. Убрала платок с глаза, который опух, заплывая синяком.
        - Вот! - кивнула на пушку. - Словили и унесли!
        В полном недоумении и потрясении Кирилл опустился рядом с Машкой, пытаясь осознать и поверить в сказанное.
        - А че хотели-то? Съесть?
        - Не знаю… Унесли… Зубами… - Машка несколько раз открыла и закрыла рот, изображая пережевывание чего-то большого.
        - А че тебя оставили? - машинально спросил Кирилл, думая о своем, пытаясь представить, как это было. И, главное, кто? Кто мог схватить зеленых зубами?
        - Я не знаю! - Машка утерла слезы, вдруг как-то внимательно уставившись на Кирилла. - Они налетели, когда вы ушли. Сначала тихо все было, а потом…
        Машка снова завыла, видимо, передохнув и набравшись сил. Макс продолжал крыть все и всех матом и в ярости крушить все, что осталось после нападения, с каким-то непередаваемым наслаждением раздавливая сладкие дыньки, которые росли на деревьях и напоминали что-то среднее между дыней и арбузом.
        - Свист, треск, дали в глаз… Когда пришла в себя, тут уже все было разрушено, а зелененькие в зубах пищали, а после повернулись и ушли…
        - Охренеть! - только и смог выдавить Кирилл, осматривая лагерь и разрушения. Первое потрясение сменилось недоумением.
        Какому зверю понадобились зелененькие? Сами они были не местные, про необыкновенные их качества, если на планете и был кто-то разумный, не мог знать никто. Машка не преувеличивала ничуть: на земле остались многочисленные следы огромных лапищ, которые мог оставить только двуногий динозавр. С чего бы динозаврам так выборочно подходить к пище на обед? Да еще в глаз наподдать.
        - Черт! - Макс остановился рядом, пнув попавший под ноги котелок. - Справил, называется, день рождение!
        - Да подожди ты! - прикрикнул на него Кирилл. - Хватит крушить! Нам и так ничего не оставили! Что-то здесь не так!
        - Что ты этим хотел сказать? - сердито взглянул на него Макс.
        - Первое, почему дождались, когда мы уйдем? Второе, почему Машку не тронули? Третье, кто надоумил, - Кирилл взял у Машки пушку, с любопытством повертев ее в руках, - привести в негодность оружие? Маш, у них руки были?
        - Короткие… но были, - она скорчила перед собой руки, растопырив пальцы. - На динозавров похожи, но нет… - Машка покачала головой, припоминая. - Хвост короткий, и держаться почти прямо… И гибкие…. Больше на кенгуру похожи, морда приплюснутая, но челюсти… Боже! - она содрогнулась всем телом.
        - Маш, припомни что-то еще…
        - Они переговаривались, когда ломали тут все… Уве! Уве! Уве! - Машка сделала отвратное лицо, высунув язык, с отвращением отрыгивая.
        - Может, что-то было в руках?
        Машка отрицательно покачала головой.
        - А зелененькие? Зелененькие как себя вели?
        - Перепугались насмерть, как и я… Стояли, окруженные стаей, прижимались друг к другу спинами и глаза таращили.
        - А сколько же их было? - посерел Макс, оставшись с вытянутым лицом.
        Машка снова задумалась.
        - Шестеро… да, шестеро.
        - Как-то они странно себя повели, не находишь? - повернулся Кирилл к Максу.
        - Что ты этим хочешь сказать?
        - Разумные звероподобные ящеры… - Кирилл сосредоточенно уставился в пустоту перед собой.
        - Очень может быть, - Макс начал успокаиваться.
        - Макс, мы привыкли думать, что разумность - это газеты, телевизор, туалетная бумага и одежда… А как же наши аборигены? Они истории сочиняют, живописуют, изобретают, как приготовить личинки в бамбуковой палке. Следовательно, образ жизни не есть показатель разумности или ее отсутствия. Разумность - она здесь! - Кирилл постучал пальцем по лбу. - Наличие матричной памяти и образное мышление! Вы только взгляните - они не взяли ничего, не сломали деревья вокруг, они целенаправленно уничтожили наш лагерь! - в голосе Кирилла появилась уверенность. - А Машкина пушка? Они ж вывели ее из строя! Маш, а где рюкзаки зелененьких? Они что, надели их перед нападением?
        - Нет… Вспомнила! Двое… - Машка в возбуждении прикусила губу. - Двое из их шалаша что-то взяли…
        - Офигеть! - похолодел Кирилл, хихикнув. - Прикинь, Макс, если это еще одна группа абитуриентов? Ничего не объяснили, выпустили на волю и оставили…
        - Может, мы не на земле? - с серьезным лицом задумался Макс. Кириллу даже показалось, что он слышит, как скрипнули его извилины. - может нас через портал вообще куда-то к черту на галактические кулички отправили. А что, я слышал, что такое возможно.
        - Да вы что? Луну свою не узнаете! - разозлилась Машка. - Солнце наше, луна наша… Но, если Кирилл прав, мир вывернут и имеет другой спин и орбиталь, то да - это другой мир. Даже если наш мир исчезнет - этот останется! Мы на внешней оболочке, вся дрянь с неба падает не сюда, а на нас, а тут безопасно. Потому и переселяли всю живность сюда миллионы лет, как в заповеднике.
        - Ну да, - согласился Кирилл. - А если наш мир отвалится, один из этих миров станет внешним. Кот сказал, что Земля была нужна, чтобы привязать центр этого Семиречья к орбите. Солнце относительно стабильно, не пульсирует, как некоторые, не горячее и не холодное… Мы опять же привыкли думать, что мы хозяева планеты, но у нас под ногами земля, которая нам не принадлежит и вряд ли будет. По крайне мере, я не стал бы переселять туда ни одно животное - они там сразу вымрут, как уже однажды было. За рога, за копыта, за шерсть, за мясо, за вредность, за редкость, за угрозу всем нам или сельскому хозяйству, за все, что угодно! Мамонты вымерли, - Кирилл загнул палец, - слоны под угрозой, бизоны почти вымерли…
        - Кир! Прекрати! Мы поняли! Что нам делать? - Машка гневно сверкнула глазами.
        - Добывать зеленых! Предположим, ящеры наслышаны о нас. Мы с тобой, Макс, прохлаждаемся, они работают. У нас оружие - они безоружны. Машка тут покрикивает. Наши зелененькие - знаменитые галактические целители, из них лекарство делают! Чтобы мы подумали на их месте?
        - Даже на своем, зная о нас самих! - вставила Машка. - Они наверняка насмотрелись на нас там!
        - Они что, не видели, что мы жратву готовим на всех? - взревел Макс.
        - Не мы, они готовили! Мы с тобой периодически использовали их продукт! - напомнил Кирилл. - Если они хоть сколько-то интересовались нашим миром, они должны знать, что алкоголь для нас - яд, отрава, а для зеленых - привычная еда! Мы их накормили - и они сделали то же самое, поделились с нами едой! По идее, как будущие студенты прославленной академии, которая открывает двери во вселенную, мы не имеем права на вредные привычки!
        - Да ну ее нафиг, эту академию! - возмутился Макс.
        - И получилось, что вы объели бедных зеленых человечков! - закончила Машка, снова сверкнув зло глазищами. - Какого хрена вы налакались с утра? Это ж надо было так лохануться! Где их теперь искать?
        - Ну, зеленые, наверное, объяснят, что ошибка произошла, - повинился Макс. - Может… им тоже… бухла захотелось?
        - Как, если язык не знают? - всплеснула Машка руками, схватившись за голову.
        Сухой треск заставил всех обернуться и изумленно вскрикнуть. На поляну вышел парень лет двадцати пяти, с котомкой за спиной, озирающийся по сторонам на тот беспорядок, что устроили ящеры.
        - Привет! - бросил он, едва взглянув на компанию. Его перекосило, когда он чуть не наступил на кучу, оставленную в подарок. - Тут дины не пробегали?.. - и сам ответил на свой вопрос: - Пробегали… - устало выдохнул, присаживаясь на бревно у раскуроченного костра, блаженно вытянув ноги. - Быстро бегают черти, пожалуй, не догнать… Эй, ребята, идите сюда, тут свои! - махнул он кому-то рукой.
        Глава 21
        На поляну вышли еще семеро - четверо людей, а трое явно не люди, но с незначительными отличиями. Оценивая причиненный ущерб, они прошли в их сторону, присаживаясь рядом.
        - И? Кого у вас увели? - поинтересовался один из пришлых с мягким приятным акцентом. - Кстати, Ян, - он протянул по очереди руку Максу, Кириллу, галантно поцеловал руку Маше. - Мария? - он слегка приподнял бровь.
        - Нет, Мар… - Машка запнулась, слегка покраснев. - Зовите Маша, я привыкла.
        - Не стоит стесняться своего имени, каким бы оно ни было, - упрекнул ее Ян.
        - Марфой? Да ну! - скривилась она, махнув рукой. - Это имя у нас давно не используют.
        - Красивое старинное имя. Жену царя грозного звали Марфой.
        - Женой она была недолго, - парировала Машка, сразу дав понять, что не потерпит руководства. - Отравили!
        - Николай, - представился еще один.
        - Дарина, - представилась девушка, привстав и слегка поклонившись.
        - Ядвига, - представилась вторая, с таким же акцентом, как у Яна.
        - Рум, Злата, Эльф… - назвал остальных по очереди Ян. - Имена мы сами им дали, подобрали, что ближе… А иначе никак, сложно запомнить или язык сломаешь. Кстати, больше половины нашей группы взяли в плен. Всех, кто по определению подошел под интуриста. Этого оставили - он с нами был, - Ян кивнул на Эльфа. - Это убило его больше, чем если бы утащили с остальными!
        - А вы как здесь? - смутился Макс.
        - Как все, соблазнились и повелись. А-а, - Ян махнул рукой. - Мы уже забили!
        - А зачем они…
        - Спасают, наверное, - предположил Ян. - В огонь и в воду за своих. Так они представляют себе порядочность. Но это даже хорошо, мы бы с вами еще сто лет не встретились, а они прямехонько привели. Они тут как дома, в привычной среде обитания.
        - Возможно, дома, - Николай криво усмехнулся. - А то с чего бы им нас невзлюбить?
        - Или засланные казачки, - предположила Дарина.
        - Да кому мы тут нужны? - грустно произнесла Ядвига. Голос ее был грудной, глубокий, как-то сразу взял всех за душу и заставил вспомнить о доме. - Это дикая планета, без намека на разумную жизнь. Нас забросили сюда явно с целью проверить, кто из нас выживет.
        - Ну, вы как, с нами, или остаетесь? - спросил Ян, кивнув на остальных.
        - А как вы их нашли? В смысле, как вы поняли, что они сюда ломанулись? - удивился Кирилл.
        - Где-то по следам. Они ж прут как танки, напролом. А где-то по запаху. Русик их за версту чувствует, нюх у него особенный. А так бы давно сбились со следа. Но медлить нельзя, я ж говорю, бегают по земле, как блохи по телу. Но не могут же они всех тащить на себе! Нагоним!
        - А много их? - поинтересовался озабоченно Макс.
        - Примерно, около десяти баранов, - скривился Эльф. Самый высокий в группе, за два метра ростом, и самый ушастый, с огромными голубыми грустными глазами, слишком утонченный, чтобы быть человеком.
        - Это я его бараном назвал. Он въехал. Теперь всех, кто раздражает или на кого обидится, называет баранами, - объяснил виновато Николай, заметив, что Маша, Кирилл и Макс слегка смешались, засмотревшись на инопланетянина. Машка - та не сводила с него глаз, краснея. Максу пришлось ткнуть ее в бок, чтобы привести в чувство. - Я уж ему объяснял, что нехорошо обзываться, и ругал его. Не, обратно никак! Так что вы культурно с ним, а то научим…
        - Эх, покурить бы! Сигареточки не найдется? - поинтересовался Ян, заметив, что Макс и Кирилл собирают рюкзаки.
        - Бросил, - отозвался озабоченный Макс. - Денег много уходит, а курить всякую дрянь себе дороже.
        - А я еще не начинал, - вставил Кирилл.
        - Надо что-то из еды собрать, - озаботилась Машка. - Мы ж пообедать не успели!
        - Пойдем налегке, тут жратвы навалом, по дороге достанем, - остановил ее Ян. - Вы там что-то типа бутеров себе сообразите, чтобы на ходу пожевать. Ну что, братва, все передохнули? - обратился он к своим.
        Ему ответили дружными кивками.
        - Жалко, тушу придется бросить! - Макс постоял возле добычи, утерев слезу. - Рисковали жизнью!
        - Слышь, а где вы такие пушки достали? - изумленно присвистнул Николай, заметив, что Макс и Кирилл засовывают за пояс лазерное оружие.
        - А-а, - Макс махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли. - Там город есть. Вымерший. Но это далеко, месяц уже ползаем по лесам и болотам. Надеюсь, на этот раз они нам не пригодятся!
        - О нападении забудь! - предупредил Николай. - Это не гуманно - убивать абстрактно думающих. Я о еде. Нас много, и многие с целой тушей справлялись в один присест. Но бегают тихо. У них там мясо на субстрате выращивают, а здесь чисто первобытным инстинктом выживали. Похудели, бедолаги, едва ноги переставляли, покуда мы их подобрали.
        - Мы кого спасать собрались? - насторожился Макс.
        - Брось, нормальные ребята! - похлопал его ободряюще Ян. - Подающие надежды! Слово ласковое скажи - и поделятся! Хороший аппетит не повод отринуть братьев по разуму! Ну что, погнали?
        Все взгляды устремились на Рума, который втянул широкими ноздрями воздух. Черты его были слегка грубоватыми, но не на столько, чтобы не иметь сходства с человеком. Он без слов ткнул в сторону леса.
        - Телепат! - уважительно предупредила Ядвига. - Думать про него плохо - нельзя! Отвечает кратко и часто мысленно, забывая сказать вслух. Не привык еще… К Златке обращайтесь, она переведет.
        - Примем к сведению, - кивнул Макс, замыкая колонну.
        Двигались быстро, максимально освободив женский пол от груза, распределив их ношу между теми, кто относил себя к мужскому. Ящеры, немного для чего-то попетляв, двинулись дальше на юг, в том же направлении, в каком шли Макс, Кирилл и Маша. Светлоокий и высокий Эльф, по представлению землян именно эльфийской расы, снимал на ходу фрукты, передавая по очереди всем желающим. Злата, будучи такой же телепаткой, изредка на ломаном языке передавала короткие сообщения от Рума, которые поначалу расстраивали всех членов группы, а спустя часа три порадовали. Пленники наконец-то топали своими ногами, оставляя отметины на деревьях. Но, скорее, для себя, чем в надежде, что их станут искать. Знаки были редкими и едва приметные, зато след от неторопливо вышагивающих тяжеловесных динов после дождя стал как хорошая наезженная дорога. Видимо они устали, и теперь волокли хвосты по земле.
        - А я уж было подумал, что заряженная бодрость - их обычное состояние, - обрадовался Николай, тяжело дыша.
        - Ты что, не видишь, они наших ждут! - ткнул Ян в ничем не примечательную яму. - Стояли. Сегодня мы их не догоним, они опережают нас часа на три. Нам нужно безопасное место на ночь. Не приведи Господи, сородичи их нагрянут!
        - Они куда их ведут? - испугался Кирилл, свернувший в сторону, заметив стаи гнуса, поднявшиеся из травы, и землю, которая качнулась под ногами. - Эй, здесь болото! Танки грязи не боятся, а нам не жить, если нас специально заманивают!
        - Черт, это плохо, - Ян озадаченно почесал затылок. - Идем по следу. Эти ящеры твердую землю носом чуют.
        - Я, кажется, понял, куда их ведут… К вратам. Где-то тут их, скорее всего, оставили, - подошел Николай. - Решили, что это их шанс вернуться. Ну, если спасут от нас, варваров, цивилизованных инопланетян.
        - Если их планета сплошное болото… - согласился Макс, вспомнив город, который выглядел удивительно красивым и безмятежным. - Нас в городишко забросили.
        - Пожалуйста, только не говорите мне, что мы будем жить бок о бок с такими… с такими тупыми и ограниченными чудовищами! - простонала Дарина в ужасе.
        - А никто и не говорит, - бросил Ян. - Но будем!
        - Ты еще веришь, что мы вернемся? - с иронией спросила у него Маша, которая заметила, что Эльф, услышав разговор, побледнел, сделавшись пепельно-серым.
        - Девушка там у него, Леля, - объяснил Ян.
        - Я не про возвращение, я про этот мир, - торопливо поправилась Дарина. - Нас тут как встарь после потопа собрали, каждой твари по паре. Эльфы, орки, люди, драконы, гоблин наш, вечно голодный и чем-то недовольный. Нам только зеленых человечков не хватает!
        - Хватает! - рассмеялась Машка. - Зелененькие тоже есть.
        - А я что сказала? - Дарина развела руками. - Ну вот, я ж права!
        - Эльф, никуда они не уйдут! - успокоила Маша Эльфа. - Мы Лельку из-под земли достанем! В конце концов, они тоже люди, разберутся!
        - Лишь бы на нас ночью не напали, - мрачно проговорил Макс, переобуваясь в рваные кроссовки и с тоской рассматривая дыры на потертых джинсах. Экипировка инопланетян оказалась куда как прочнее земной. Но и они за это время пообносились. Никто не предполагал, что их ждет такое долгое приключение. У многих закончилась зубная паста и мыло. И кто-то здорово похудел, имея под рукой лишь экологически чистые продукты, не обременяя себя мучным, сладким и жирным.
        - Давайте немного вздремнем. Я так понимаю, дальше будет хуже.
        - С гнусом? Завтра встанем красивые, как вареные раки. Я к комарам едва привыкла! - пожаловалась Дарина, втирая в себя травку, которую нашли для Машки от комаров зелененькие.
        - Дым их немного отгонит.
        - А наши-то там как? У этих торкнутых динов шкура толстая. Они, наверное, гнус еще не открыли…
        - Они что, совсем не понимают, что мы другие?
        - Видимо, нет… Видишь ли, они - утро, мы - светлый день. Рано или поздно на их планету придут млекопитающие - а им это обидно. Простить не могут!
        - Ребята, а есть-то как хочется!
        С Максом молча согласились. От подобия бананов и каких-то болотных кислых ягод в животе не появлялась привычная плотность. Есть все равно хотелось.
        - Нет, никто никуда не пойдет, только хворост и сухие листья. Завтра встанем чуть свет. Может, мы ошиблись, и болото закончиться?
        Но ни завтра, ни послезавтра ящеров догнать не получилось. Часть пути дины снова тащили пленников на себе. Видимо, учуяли погоню и прибавили шаг. Спасало лишь то, что они позволяли пленникам выспаться и кормили до отвала, легко добывая пищу в застоялых озерцах среди болотных зарослей, порой достигающих и сорок метров в высоту. Но тропу, которая то и дело петляла, выбирали твердую, а если и встречались переправы, то идти по ней за динами оказалось безопасно.
        На следующее утро на берегу озера нашли их стоянку. Возле углей потухшего костра осталась тушка огромного выпотрошенного змея. Мясо кусками жарили на огне, скармливая пленникам. И живучую сырую рыбу, которая еще била хвостом, пытаясь выбраться из ямы. Многие рыбы здесь умели ползать среди травы, являя собой земноводное.
        На этот раз поступили умнее, запасаясь едой впрок. Здесь, в болотах, найти что-то съестное было практически невозможно. Разве что ягоды, но добраться до них не было никакой возможности. Пробовать подозрительные грибы отказались все и сразу. Зато запросто можно было встретить ящера или тритона, размером с бревно, поджидающих зазевавшихся путников. На одного такого змея, кольцами обвившего Николая, долго смотрели со страхом, утирая со лба холодный пот. Дарина плакала, а Николай, помятый, но живой, все пытался заглянуть в глаза Максу, снесшему голову рептилии лазером, чтобы тот видел, что язык у него отнялся, но то, что он сделал для него, осознает. Таких ядовитых и острых клыков, как у того тритона, не было даже у саблезубых тигров. Рептилия как раз нацеливалась проглотить его, пытаясь удавить.
        На всякий случай, чтобы снять пробу, отрезали с тритона по куску мяса, поджаривая. И сняли шкуру, вспомнив, что кожа змей достаточно прочная. А у сего разбойника она оказалась сросшаяся с чешуей. Те, кто практически остался без обуви, тут же опробовали ее на себе, используя на подошву. У Яна, к счастью, нашлось в рюкзаке толстое прочное шило, нитки и резак. Кожу сушили и разминали весь вечер, потратив всю соль, которая была. Но оно того стоило, жалоб на травмы на следующий день сразу стало меньше, сшитые из кожи тапки со шнуровкой оказались очень прочными. Правда, пришлось потратить время, от динов отстали еще часа на четыре.
        Дальше шли осторожно, а если делали привал, то обязательно расставляли часовых, чтобы во время короткого сна их не слопали. Дорогу, если тонула в мутной воде, обязательно прощупывали, не полагаясь на то, что по ней прошли дины - ящеры могли спокойно преодолеть ее вплавь. И когда, наконец, почувствовали под ногами твердую землю, сначала редко, а потом, когда все чаще и чаще стали попадать уже знакомые растения, радости не было предела. Эльф впервые за пять дней смог по-настоящему утолить голод, наголо ободрав плодовое дерево. Не привычный к мясу, мучаясь расстройством желудка и жуткими коликами, на болотах он страдал больше остальных, позволяя себе издавать неприличные звуки в сторону тех, кто шел позади него - и, в конце концов, оказался замыкающим, часто отставая, чтобы «подумать» в одиночестве.
        Как таковой, дороги не было, но там, где прошли дины, она явила себя в виде примятой травы и колеи от их хвостов, застывшие после дождя. Ящеры поднимались в горы, внезапно представшие во всем своем величии. Укрытые снежными шапками, в обрамлении облаков, острыми пиками подпирающие небо.
        Время разрыва снова сократилось до трех часов пути. Но как ни старались, нагнать их не получалось. Дины торопились. О доме уже никто давно не вспоминал - миры, оставленные где-то там, казались далекими, словно сон, а те, что волею судьбы топали бок о бок, казались родными и близкими.
        - Да, верно, этот мир действительно состоит из множества замещений. Заметили, как резко иногда один период вехи земной истории сменяется другим? Музей под открытым небом. Кстати, млекопитающие совсем недурно чувствуют себя с ящерами. Разнообразие местной флоры и фауны поражает воображение. Неужели это все когда-то было и жило на земле? - удивлялись земляне.
        - Ну, возможно, что-то явило себя уже здесь…
        - Коллега, неужели вы все еще верите в теорию Дарвина? - обычно так начинались дорожные дискуссии, которые ненадолго заставляли забыть об усталости, отвлекая от тяжелых мыслей. Впрочем, какие тяжелые? Все думали о том, как нагнать звероящеров, и что потом все они будут делать, в тайне надеясь, что им как-то удастся вернуться домой.
        - А что такое теория Дарвина?
        - Эволюция вида. От инфузории туфельки до хомосапиенс. Сначала ласты, потом ноги, далее крылья…
        - Мы провели много исследований. Творец часто повторяет форму, которая ему удалась, но обычно такие виды далеко отстоят друг от друга в генетическом плане, что можно с уверенностью сказать - вид не эволюционирует, он снисходит в готовом виде с подмножеством вариаций, которые помогают ему в дальнейшем выжить. Окрас, размер, отсутствие или наличие волосяного покрова, параметры температурного диапазона… Двойственность генетического кода «от и до». Изменение структуры к ущербности и вымиранию.
        - Ну не скажите, коллеги, наши ученые вывели много полезных растений, в результате селекции с генетическими изменениями. Я бы сейчас съел викторию со сливками. Поспела уже, наверное.
        - Отошла уже, сейчас малина, черешня, персики…
        - Вам не кажется, что мы спорим о том, что первично, а что вторично? Естественно, сознание. Именно поэтому мы здесь - и встретились, и уже готовы ломать копья. Нам ли, пощупавшим сие Сознание, сомневаться?
        - Ну, по большому счету, мы закладывают научную основу для наших потомков. Нам будет трудно объяснить, как мы спустились на землю. Конечно, наш мир не назовешь раем, но мы его любили! И будут говорить, что предки пришли со звезд.
        - Ваш не назовешь, а мой - Рай и есть!
        - Не надо придираться к словам, я гипотетически… Мы можем заложить основу для будущего Рая или Ада. В какой-то степени от нас зависит, что будет с этим миром. Если мы хотим жить в мире и согласии, мы должны прекратить любые трения между нами. А для этого нам нужно на чем-то остановиться - и признать Истиной!
        - Дай бог, чтобы наши потомки не перебили друг друга. У нас выжил один вид - хомосапиенс, но наши фантасты мечтают о мирах с представителями разных видов, и люди с удовольствием разделяют их взгляды.
        - Ты понимаешь, о чем они?
        - Ну, так…
        - А мне как-то по барабану… Какой проект? Какая основа? Наш ждут глиняные горшки, одежда из шкур и житие в пещерах! Мы ж ни хрена не умеем! О, черт, торкнутые дины валят кучи где попало… Никакой культуры - вот с чего надо начинать!
        - Ну, знаешь! Наши кучи тоже где-то там остались, мы свои тоже не прятали!
        - Не говори за всех, я вязать умею! А Кир в рудах разбирается!
        - А доменную печь дровами топить будем? Не заступайся за них, блаженный ты наш! Скажи спасибо, что никого из нас не схавали по дороге! Если дины все еще бегут, значит, взаимопонимание между ними и пленниками не наступило, иначе бы они нас подождали.
        - Подожди, народ! Если нам здесь жить, нам без этих ящеров никак! Я не собираюсь таскать за собой деревянную соху, она тяжелая!
        - Брось, тут столько всего - на наш век хватит! Пахать будут потомки, а я руководить! Макс, вот будет у нас сын, у вас дочь…
        - Но! Но! Дочь он уже мне обещал!
        - Не прокатит! Здесь другой мир - дети наши будут одной плотью. А ты, Кир, пролетаешь! Судьба твоя - бобылинная!
        - Он у вас будет на подхвате, очередь для него установим. Вы для одной, а он для всех! Не расстраивайся, Кир, ты не один, там еще есть, справитесь!
        - Мужики, кто заказывал рога? Нет? Тогда мочим его прямо щас, пока не отрасли!
        Глава 22
        И вдруг следы резко вернули в сторону - к скале. И возле нее закончились. Рум крутил головой во все стороны, не сомневаясь, что следы оборвались именно здесь.
        - Вот, суки! Они обвалили ее… Нам не поднять.
        - Можно попробовать расколоть лазером.
        - Нам ее жизни не хватит расплавить. Это же гранит!
        - Может, щель какая-то есть? - Машка пощупала скалу, осматривая.
        - Сдается мне, слабых местов здесь нет…
        - Ой, ребята, а если они там? Под камнями? Надо копать!
        - Черт, поздно уже…
        - Слышь, Макс, а ты рассказывал, что вытащил Кира, не вгрызаясь, а подгрызая. Может за нею пещера?
        - Там земля какая-никакая была, а тут камень… М-да, без перфоратора ни хрена не сделаешь. Может, это аборигены? Тащат, чтобы всей деревней сожрать?
        - А если через горы?
        - Мы дороги не знаем. Они там вышли через сотню метров и дальше себе идут, а мы в какую сторону подадимся?
        - М-да-а… - Кирилл, как и все, чесал голову, пытаясь определить размер препятствия. - Спасательная миссия провалилась, - сделал он неутешительный вывод.
        - А если использовать уклон? Подкопать - вдруг откатится?
        - А это может сработать, - заинтересовался Макс идеей Яна. - Опоры нужны, чтобы нас не накрыло, пока копаем.
        - Ладно, мальчики, работайте, а мы займемся лагерем и ужином. Попробуем найти воду. Кир, дай нам бинокль и твою пушку.
        - Маш, только осторожнее, это отцовский подарок.
        - Ты это уже сто раз говорил, я помню!
        - Машка! Этот бинокль наша единственная надежда подобраться к ящерам! Сказали, осторожнее - отвечай: слушаюсь и повинуюсь!
        - Фи, Маш, как ты терпишь? Он же у тебя тиран, деспот, изверг!
        - Ладно, девочки, у нас есть запасные варианты, а пусть они без нас попробуют!
        - Машуль, я пошутил… Не мешайте…
        Скала долго не поддавалась. Лишь на следующий день одна из опор вдруг заскрипела, едва сдерживая навалившуюся на нее тяжесть. Яма была готова. Опоры вырвали веревками, раскачивая скалу по бокам. А когда она накренилась, открылась зияющую щель.
        Кирилл заглянул внутрь, подсвечивая фонариком бесполезного сотового телефона, который только на фонарик теперь и годился.
        - Темно. Подземная река была, гальки окатанной на дне много. И течение было отсюда туда, - указал он вперед. - Наносы песка в ту сторону.
        - Это, наверное, когда здесь было море, промыло так. Значит, пещера будет в уклон.
        - Интересно, как далеко она тянется? - за ним вошли остальные.
        Рум принюхался.
        - Следы туда ведут, хорошо сохранились. Далеко тянется.
        - Ну, если ящеры смело туда вошли, значит, они оттуда вышли. Главное, проверенная. Интересно, как они ее нашли? Точно местные. Идемте собираться. Нужно запастись факелами. Только из чего мы их сделаем, чтобы горели долго?
        - Придумаем что-нибудь. Можно смолу деревьев использовать.
        Пещера оказалась просто огромная. Местами она прокладывала путь по глубоким ущельям, а после снова ныряла в гору. Идти было трудно. Часто путь преграждали валуны и завалы, разросшиеся сталактиты и сталагмиты. Одна зала следовала за другой, во многих местах остались подземные озера, в которой плавала слепая рыба и раки, местами на стенах гроздьями свисали летучие мыши, указывая на то, что где-то поблизости есть выход. Дышалось легко, воздух в пещере циркулировал.
        - Мы третий день идем, а она никуда не свернула. Разве так бывает?
        - Еще как бывает! Есть пещеры протяженностью пятьсот километров. Это ужас сколько! Это кажется, что идем быстро, а на самом деле тащимся, как черепахи. И потом, мы по следам идем, а пещера виляет. Гора как будто червями изъедена.
        - Это ж сколько этой пещере лет?
        - А свод не обвалится? Не шумите!
        - Если монстры прошли - и не обвалилась, мы всяко выберемся.
        - Не могу понять, откуда запахи приходят…
        - Такое ощущение. Что мы в другом измерении. Я столько слышал о пещерах, но никогда не бывал. Темно, хоть глаз выколи! Теперь я понимаю, почему в пещерах живут лишь слепые рыбы и мыши.
        - А я бывал!
        - Ребята, еда подходит к концу, завтра есть снова будет нечего. И дины ни крошки не оставляют. Может, раков наловим?
        - А на чем ты их готовить собрался? Сырую рыбу есть отказываюсь. Вдруг она с паразитами.
        - Если судить по крокодилам, то не так уж много им надо еды. Съел тушу - и полгода перевариваешь. Крокодилы тоже быстро плавают и бегают. Если кости оставили, значит, наших они подкармливают, но сами не едят. А нашим пары туш на две недели хватит.
        - Зато мы быстро ноги протянем, если эта пещера не закончиться. Может, мы заблудились?
        - Хватит говорить о еде, у меня живот свело.
        - Кажется, у меня веревка ослабла, потеряюсь… Злат, посвети глазками…
        - Еще один день - и у меня на всю жизнь клаустрофобия! Пожалуйста, не бросайте меня!
        - Хватит ныть! Спасательная операция превратилась в какой-то балаган! Строем поставлю, пушку наведу - бегом побежите!
        - Макс, что ты нам сделаешь своей пушкой? Она у тебя давно разрядилась!
        - Надо свет включить. Посчитаемся и осмотримся…. Следы разделились, я не знаю, в какую сторону идти.
        - Ты уверен? Это последние два факела. Я слышу капает, может, за водой отошли?
        - Нам тоже надо пополнить запас воды. Без еды протянем, без воды недолго.
        - Я не протяну, у меня от голода начались галлюцинации. Такое ощущение, что я вас всех вижу.
        - Эльф, тогда угадай, что я сейчас делаю?
        - Рукой машешь, вот так! А теперь ногу задрал…
        - А я?
        - Ты протянула руки и шаришь в темноте.
        - Обалдеть! А как ты это увидел?
        - Не знаю…
        - А еще что видишь? Стены там, воду…
        - Нет, только вас.
        - Он что, угадал?
        - В точку!
        - Он, наверное, ауру видит. Или инфракрасное излучение. А раньше с тобой такое бывало?
        - Нет, но у нас есть такие представители.
        - Повезло! А вдруг и у меня что-то откроется?
        - Ты это, ты постарайся понять, как ты это делаешь. Может пригодиться. Пересчитай нас, мы тут все?
        - Все, конечно, куда мы денемся, связанные одной цепью.
        - А знаете, мне иногда кажется, что я чувствую свежесть - и даже ветер!
        - Не кажется, я давно его заприметил.
        Рысцой бросились по проходу, запинаясь друг за друга. Через сотню метров заметили лучи - и сразу ослепли от яркого света.
        - Еханый бабай! - первым нарушил молчание Николай, выдохнув изумленно.
        Внизу в подножии гор растилась огромная, необъятная по своим размерам равнина, окруженная горной цепью, с речным озером посередине, словно опрокинутое блюдце, в которое водопадами стекались реки от гор, а дальше озеро снова становилось рекой, впадая в море или океан. Река разрезала долину надвое. С одной стороны, сочные пастбища из зарослей травянистых деревьев и травы, которые с высоты казались именно травой, с другой те же джунгли, но с хвойными и другими деревьями, которые вдруг возвышались, как грибы - тонкий ствол и развесистая треугольная крона. Такие и за горами росли, и все знали, что вблизи такое дерево может быть в ширину метров тридцать. В одной стороне, в самой дальней, там, где заканчивался обзор, возле горы, которая все еще дымила, покрытая черной сажей, из-под земли вырывались мощные горячие источники, иной раз доставая в высоту те самые деревья. И стада, стада животных, мирно пасущихся в долине.
        Бинокль ходил по рукам, и каждый находил что-то новое.
        - Вот он - рай для динозавров! Интересно, они тоже грешат?
        - Динозавры? У них ума - с грецкий орех!
        - Не у всех! Наши умнее!
        - Кир, пошевели извилиной! За что-то же Господь обратил на них огонь и серу! Двести пятьдесят миллионов лет плодились и размножались, и вдруг на тебе, вымерли все до одного!
        - Не все, крокодилы остались.
        - Вот именно! Вымерли только разумные и самые тяжеловесные. Причем накрыло их прямо рядом с гнездовьями. Точно так же, как мамонтов. В один день, в одну минуту. Ты веришь, что это был метеорит? Почему не бежали, не прятались, не искали тепленькое местечко?
        - Динозавр динозавру рознь - вымерли теплокровные, не все они были крокодилами.
        - Обращение Солнца вокруг ядра галактики двести пятьдесят миллионов лет, представь, что есть места, где мы попадаем в ямы космического холода или наоборот. Мы, возможно, пересекли орбиту нейтронной звезды или туманность, в которой температура десять тысяч градусов.
        - Динозавры благоденствовали сто пятьдесят миллионов лет, вымерли шестьдесят пять миллионов лет назад. Если мы где-то в опасном месте пролетали, у нас с тобой, Никола, еще девяносто пять миллионов лет благоденствия. О чем нам переживать?
        - А ледниковый период?
        - Это не яма, это ямка! Вымерли только те, кто не имел шкуры с мехом. И человек. А здесь нам ничто не грозит. Обилие вполне себе живых вымерших видов доказывает мою точку зрения.
        - Зря ты так считаешь, - вставила Ядвига. - Вымерло девяносто пять процентов всего растительного и животного царства. И оголодавшие саблезубые хищники. Как двести пятьдесят миллионов лет назад, как шестьдесят пять миллионов, как десять миллионов… Никто не знает, когда и как произойдет очередная глобальная катастрофа.
        - Вы о чем? Я туда не полезу! Это надо быть сумасшедшим! Там хищные донты, доны, завры! Машуль, даже не думай! Ты, Ядвига, Дарина и Злата пойдете назад! Еды мы вам достанем, Эльф и Рум выведут. А я, Кир, Никола и Ян что-нибудь придумаем, чтобы звероящерам надавать по мордам.
        - Макс, ты здесь на тех же правах, что и остальные, не надо мной командовать! - взвизгнула Дарина. - Машулей, вон, командуй!
        - Ты можешь делать что хочешь, а Машка моя жена! Она пойдет назад, здесь опасно. Машуль, вперед и с песней! Подождете нас на выходе. Не вернемся, идите в город. Рано или поздно, туда кто-нибудь припрется на него поглазеть! Вернешься домой, придумаешь, что матери сказать.
        - Макс, если ты не прекратишь наезды, я разведусь с тобой прямо сейчас! - обиделась Маша. - И не надо на меня так смотреть! Это была твоя идея сунуться в эту семиречинскую академию. Поступил?! И, если честно, то этот мир меня вполне устраивает! Ни тебе президентов, ни клоунов на большой арене, ни бандитов, ни фанатов! С голоду не умрешь и хоть голая ходи! У нас в деревне всяко хуже. А телевизор и прочие радости, так я от них уже отвыкла. Я, между прочим, рай себе примерно так и представляла.
        - Что ты в этом раю без мужика делать будешь?! Может. сама на охоту отправишься или дрова нарубишь? Будешь спорить, я тебе синяк поставлю на второй глаз!
        - Макс, прекрати! - вмешался Кирилл.
        - Я тоже не пойду, - спокойно и гордо глядя взбешенному Максу в глаза, проговорил Эльф. - Мы с Льюньолели с детства обручены. Я без нее, без друзей не вернусь. Мы тут все равны, не стоит тебе качать права, пока тебя не уполномочили.
        - Вы че тупите? Вы видели, что там внизу твориться? - Макс пошел по лицу красными пятнами, сжав кулаки. - Там монстры! Там звери, которые жрут друг друга! Это не наш мир! Это доисторический мир! Они там летают, ползают, скачут и прыгают! Это они отсюда игрушечные, а там горы с пятиэтажный дом.
        - Макс, ты напуган, - вдруг заговорил Рум, приятным голосом, который тонул в пространстве, словно таял, разливая вокруг себя благодать. - Страх не самое лучшее состояние объективно оценить степень опасности. Миллионы безобидных тварей чувствуют себя в внизу вполне безопасно. Пожалуйста, взгляни еще раз! Там нет паники, нет беспокойства, матери с малышами, птицы без крыльев, многие хищники довольствуются оставленными им хвостами… Создатель, рисуя миры, никогда не предполагает жестокость, которая не оставляет животным шанса выжить. Иначе здесь не осталось бы ни одного безобидного вида. У многих древних видов, которые в моем мире прекрасно сосуществуют до наших дней, есть одна особенность - необыкновенно быстрая регенерация тканей. В большинстве своем - они ленивы и малоподвижны. Их ноги-сосиски не приспособлены к быстрому бегу. Как маменхизавр смог бы вылупится из гнезда и набрать вес в 25 тонн, если каждый день рисковал быть съеденным? Хищники контролируют свою численность, зачастую пожирая детенышей. Здесь хищников, сопровождающих стада, не больше, чем у вас в саванне. Кстати, там внизу очень
много млекопитающих, которые чувствуют себя прекрасно. Их ноги позволяют развивать скорость, превышающую скорость ящеров, и маневрировать. А кроме того, кто сказал, что мы собираемся спуститься вниз? Мы пойдем за ними… - Рум кивнул на соседнюю гору.
        - Ага! - взревел Макс, бесцеремонно выдернув бинокль из рук Рума, наведя в то место, на которое он указал. - Чего-то я не понял, они че там… Сбросить их собираются?
        - Радуются, что могут показать такую красоту! - осадил его Рум. - Для динов здесь действительно рай. Для вас это прошлое, для них будущее. Теперь они знают, как будет выглядеть их мир через многие миллионы лет. Тебя не удивляет, что многие хищники того времени имели очень развитый мозг и охотились сообща? Очень многие свои творения Бог пытался сделать подобными себе, чтобы видеть и смотреть на свои творения как бы со стороны. Лишь спустя миллионы лет Бог попытается сделать человека более самостоятельным и мобильным, позволив ему самому устраивать свою жизнь. Они ближе к Творцу, чем все мы.
        - А ты откуда знаешь? - поинтересовался Кирилл, заметив, что дины и их пленники продолжили свой путь.
        - Ты не забыл, - с ехидцей напомнила Злата, - он телепат и чувствует пространство, как я. Кстати, мы шли к вам навстречу, чтобы собрать всех вместе. Так проще выжить. Дины бы нам очень пригодились. Надо заставить их поверить, что мы не враги. Они тоже телепаты… Все народы, подключенные к глобальной сети, имеют такую особенность. Макс, если ты будешь продолжать в том же духе, они нас близко не подпустят!
        - А вы не можете им телепортировать все то, что ты только что объяснила Максу?
        - Нет, мы не знаем их языка, - покачала головой Злата. - Это сложно объяснить… Предположим, есть объект - дерево. Образ кодируется в нескольких символах, как некий сигнал определенной частоты. Мы привыкаем им пользоваться, а получая информацию, легко ее расшифровываем. Рум прочитал динов на уровне эмоционального восприятия, их общее состояние информационного поля, но то, что в действительности они думают, осталось для него непонятым, он только догадывается.
        - Да, действительно, Макс, держи себя в руках, - встряла Ядвига. - Перед гостями неудобно. Ты парень горячий, мы-то к этому привыкли, а для них дикость!
        - Ну, знаешь! Они тоже саданули Машке в глаз! Без базара! Все еще синяк не сошел!
        - Это, Макс, не саданули! Погладили! Могли случайно… Если бы саданули, от Машки не осталось бы мокрого места.
        - А в рот шелупонь зеленую зачем засунули? Окажись я между такими зубищами, я бы от страха описался! Их сто пудов кондратий хватил, на всю жизнь бедолаги остануться заиками!
        - Это их обычный способ таскать тяжести, - объяснил Эльф. - Я где-то читал… Может руки были заняты?
        - Да где же слабые! Стальную пушку загнули в калач! - пренебрежительно бросил Макс, недовольный тем, что на него толпой бочку катят.
        - Относительно слабые! - поправился Эльф. - Значит, больше полагались на зубы.
        - Надо идти, - напомнил Никола, не принимая ничью сторону. - Они вообще-то далеко.
        - Мы знаем, где они, можем значительно сократить путь.
        - А как они все-таки нашли этот переход? - в недоумении Кирилл оглянулся на пещеру. - И как вообще додумались кого-то спасать?
        - Интуитивно, - объяснила Злата. - Они тоже чувствуют пространство. Иногда лучше, чем я и Рум. И нас. Но не понимают наших мыслей. А наши чувства для них вообще густой лес. Они первичны, мы вторичны. Но вряд ли они вспоминают о нас. Сдается мне, они уверены, что мы потеряли их след. Они же думают, что мы с Земли там остались.
        С высоты птичьего полета Макс рассмотрел террасу, которая вела почти до того места, где останавливались дины, сообщив об этом остальным. Но сначала решили добыть пищу, чтобы восстановить силы. Искать долго не пришлось - среди камней во множестве ползали змеи, а для Эльфа нашелся орешник, неопознанный куст с сочными ягодами и дикие яблони. Машка раскопала сладкие луковички и приготовила змей на огне, обжарив на прутьях. Шашлык получился отменный. Соли только не хватало, которую потратили на то, чтобы изготовить прочную обувь тем, у кого обувь приказала долго жить. Удивительно, но шкура змеи выдержала долгий путь, даже не потерлась о камни.
        Терраса оказалась на удивление ровная. Не иначе, когда-то здесь было море, а терраса - береговая линия, внезапно поднявшаяся вместе с горами. Возможно, так причудливо застыла лава, не успевшая выветриться.
        Часа через три были на месте, пожалев, что потратили столько времени на ловлю змей. Еды им оставили столько, что хватило бы накормить десять таких групп. Дины, видимо, тоже проголодались, пиршествуя на славу. Мясо они не готовили, ели сырым, раздирая тушу ящера зубами. Очевидно, приволокли из долины. И досыта накормили пленников.
        - Сомневаюсь, что у них есть хоть какая-то цивилизация, - проворчал Макс. - Они даже огнем пользоваться не умеют!
        - Дины и от жареного не откажутся, - фыркнула Злата. - Только вряд ли им понравиться. К чему им наши изыски? Видишь ли, Макс, при наших размерах, мы гораздо прожорливее - им достаточно пообедать один раз - и сыты месяц, а то и полгода, а мы принимаем пищу и три, и четыре раза в день. Если все это сложить, в три раза больше получится.
        - Ну, конечно, белые, пушистые, прыг-скок, прыг-скок… - раздраженно бросил Макс. - Завалили тушу в пять тонн и костей не оставили!
        - Макс, ты че, боишься их? - усмехнулся Эльф.
        - С чего мне бояться?
        - Не знаю… Ты так агрессивно настроен… Милейшие ребята! Вон как пекутся о наших! И покормят, и развлекут, и на себе понесут… Кто бы меня так же на загривке тащил.
        - Удобно, наверное, - позавидовали еще. - У них спина покатая, с шипами.
        На повороте, после того как по валунам и нависшей над бурными потоками массивной гранитной плите пересекли еще одну горную реку, Рум вдруг резко остановился, заступив за скалу. На него почти налетели, чуть не столкнув вниз.
        - Там они, ждут! - полушепотом выдавил он из себя.
        Кирилл осмотрел в бинокль место лагеря динов неподалеку. До него оставалось метров сто. Ровная площадка располагалась чуть ниже. Дины сидели полукругом, мордой к скале, уставившись на нее. И пленники, усаженные впереди динов, как будто их пытались продемонстрировать. Звуки они издавали именно такие, как изобразила Машка, при этом мотая головой, словно бы рыгали и отрыгивали. Ветер эхом доносил их громкую обрывистую речь. Очевидно, что-то горячо обсуждали между собой - и многие пытались перерыгать других.
        - Они нас не унюхали? - удивился позади Николай.
        - Ветер в нашу сторону, - догадался Макс.
        - Че делать будем? - Ян заметно волновался, встряхивая и разминая подрагивающие ладони.
        - Я выйду, а вы бегите, если нападут, - предложил Макс.
        - В героях решил походить? - с издевкой бросил ему Эльф. - Меня не тронут, я с тобой пойду! Я как они!
        - Нет, лучше я, - снова дохнул словами из пространства Рум. - Я смогу задержать их на кое-то время…
        - Не парьтесь, они знают, сколько нас. Все пойдем с поднятыми руками… - объявил Никола. - И пушки придется отдать. Они знают, что у вас они есть, - он кивнул на Макса и Кирилла, не отвлекаясь от созерцания до чудовищ обезображенного природой врага.
        - Вы че, с ума тут все посходили? - перекосило Макса. - Это вы тут героев из себя строите! У меня хоть какой-то опыт есть!
        - Вы че там, в армии, на динозавров охотились? - испытующе взглянул на него Ян.
        - Он прав! - поддержал Николу Кирилл, мягко вразумляя Макса. - Мы с тобой пуляли по всему, что под руку попало! Если заподозрят сокрытие, мы и пять секунд не продержимся! Не жадничай! Если выживем, сбегаем до города - там целый арсенал таких пушек!
        - Да боже ж мой! Они ж тоже люди! - Машка вышла вперед, смело шагая в сторону лагеря.
        Заметив ее, дины обернулись. Они явно не ожидали увидеть человека, поразившись не меньше пленников. Зеленые замахали руками, радостно вереща. Следом просветлели лица пленников, что-то объясняя динам, которые вряд ли поняли их, но успокоились, вернувшись на место, усаживаясь на задних полусогнутых ногах и массивном хвосте.
        - Машка, стой! Дура! - Макс побледнел, как смерть, внезапно изменившись в лице.
        - Вот именно! Это вы дураки! - Ядвига и Злата последовали за ней, взявшись за руки.
        Дины вскочили, принюхиваясь. Трое прикрыли пленников, загородив собой. Остальные попытались броситься в их сторону, но трое гуманоидов, один сильно худой, издалека чем-то напоминавший Эльфа, но, несомненно, совершенно другой расы, ибо почти не уступал трехметровым динам ростом, доставая до головы, а двое, такие же крепкие и массивные в плечах, как сами дины, с сильными ногами и торсом, загородили им путь.
        - Выходим с поднятыми руками! - приказал Макс, осипшим голосом. - Нас обнаружили!
        Наверное, эти сто метров неизвестности до конца жизни останутся незабытыми. Вроде бы шли, а время как будто остановилось. Кирилл вспотел, коленки подгибались - животный ужас накатывал волнами. Оказавшись в окружении, сплотились спинами, продолжая двигаться в сторону пленников. Обе пушки бросили под ноги звероящерам. По их мордам, покрытым роговыми панцирными пластинами, понять что-то было невозможно, но, похоже, дины смешались, заметив Эльфа, в котором признали гуманоида. Переминаясь с ноги на ногу, тяжело волоча хвосты, они уступили дорогу Машке, что-то прорычав между собой, когда она бросилась обнимать зеленых человечков, а они ее. Через минуту Эльф и Леля обнимались совсем не по-дружески, прослезившись. Следом, к прихрамывающему парню, отличавшемуся от человека лишь цветом голубовато-зеленоватой кожи, полезла целоваться Злата, которая в отличии от своего бой-френда имела кожу золотистого оттенка, и волосы у нее были не бело-синие, а темно-каштановые, с черными прядями.
        Макс сделал жест, который всеми динами был понят сразу, разрядив обстановку - он заложил руки за спину, потом подошел к кучке ящеров и постучал кулаком по лбу. Сразу после этого расспросы и восклицания посыпались со всех сторон. Никола и Ян знали половину пленников, представив их по очереди Кириллу и Максу, которые подивились именам, прозвучавшими уж как-то слишком по-человечески.
        - Подруга у него, что-то типа Валида, ну и я и пошутил: «а тебя не Валидолом кличут?» - рассмеялся Ян. - Он тогда кивнул. Так и повелось, Валидол и Валидол… Потом-то разобрались, но мы уже привыкли, да и сам он… Грымз, Горгуль… Они тебе никого не напоминают?
        - Ну! - оглядывая мощные торсы и грубые черты лица, которые смотрелись не приятнее морд ящеров, Макс застыл с отвисшей челюстью. Подруги, и того хуже, выглядели куда как более угрожающе. - Орки?
        - Да нет! - махнул рукой Никола. - Я имел в виду первых людей… Ну да! - вдруг радостно согласился он, взглянув на своих дружков с новой точки зрения. - Только эти симпатичнее, на корню не гниют.
        - Троглодиты, они у нас продукты воровали… - пожаловался Ян. - Воруют и воруют! Привыкли мясо добывать из пробирки, а тут оно на своих бегает. Мы их сетью накрыли. Это Гром… вообще-то Хрюуюм Хархир Харе… Хоре… Короче, не помню! - запутался Ян. - Как-то не по-нашему. Когда понял, что значит «гром», ему понравилось, - удовлетворенно порадовался он за Грома. - С другими не успел познакомиться, Златка знает, она с ними давно, - Ян всесторонне изучал остальную публику, испытывая не меньшее благоговение, чем Макс и Кирилл. Предупредил уважительно: - Одни телепаты у них собрались, импульсами друг друга пеленговали. И нас так же вычислили.
        Дины почувствовали себя неуверенно, сбившись в стаю, собираясь тайком улизнуть. Обе пушки они вернули, пододвинув к Кириллу задними лапами, когда тот оказался поблизости.
        - Надо контакт наладить, - кивнув Кирилл на динов, почувствовав себя среди радостно возбужденных воссоединившихся гуманоидов лишним. Все гуманоиды переключились на себя, забыв и о нем, и о Максе. Видели они их впервые, поэтому лишь взглянули, кивая головой. Кроме зеленых человечков он никого не знал, а зелененькие и раньше не ждали от него телячьих нежностей, им вполне хватало Машки.
        - Как? Почесать за ушком! - с издевкой бросил Макс, который чувствовал себя не лучше. - Не, я пас!
        - Ну, давай, пушку подарим! - предложил Кирилл, заметив, что Ян и Никола о чем-то оживленно беседуют с четырьмя мощными гуманоидами. Двух он уже знал, Грымз и Горгуль, а двое подошли позже. - Мы с тобой, как две белые вороны.
        - Ладно, уговорил! - согласился Макс, направляясь в сторону динов. - Подарим твою, свою я себе оставлю!
        Заметив его, дины расступились. Он смело подошел к одному из них, протянув оружие.
        - Пушка! Пуш-ка… - и внезапно приободрился, заметив любопытство. Потом медленно поднял, тыча в курок. - Ку-рок!
        И выстрелил. На скале остался расплавленный след - в рядах динов любопытство сменилось холодком.
        - Чему-то бы хорошему научить… - начал Кирилл, но Макс его перебил.
        - Чему-то хорошему они научены! Пусть знают, что зубы и броня от вымирания не спасают, - он вложил пушку в руки дина, поправил палец. Руки у них оказались, на удивление, похожи на руки, но только уж больно корявые, что-то среднее между рукой и ногой, которые они держали перед собой. Погрозив пальцем, Кирилл навел пушку на скалу и помог выстрелить, дождавшись, когда загорится красный диод.
        - Надо было с лука со стрелами начинать! - хихикнул Кирилл, когда дины обступили собрата, исследуя игрушку.
        - Не, ну нормальные ребята! - согласился Макс, почувствовав с динами родство, когда те старательно постарались его не задеть, раздумывая, что с этим оружием делать. - Макс! - он постучал себя кулаком в грудь.
        - Хакс! - охотно повторил один на выдохе, словно отсалютовал.
        - Кир… Кир! - Кирилл тоже постучал себя в грудь.
        - Хыр… Хыр… - прорычал другой, ткнув в него не то когтистой лапой, не то облапившейся рукой. Кириллу даже показалось, что он уловил насмешку, которая не столько прозвучала в словах, сколько в том чувстве, которое пришло вместе с рычание сразу ото всех ящеров.
        - Ну, для первого раза неплохо… - рассудил Макс, не загружаясь чувствами.
        - Слышь, а я, кажется, понял, откуда у нас легенды о говорящих драконах, - восторженно произнес Кирилл. - Это остатки того народа… Получается, они почти до наших дней дожили? До ледникового периода? Не удивлюсь, если где-то есть мир, в котором они и сейчас благоденствуют.
        - На вымерших не похожи. Благоденствуют, наверное. Не-а, наши летать умели! - скептически смерив взглядом динов, не согласился Макс. - Ну, обучить их языку, вряд ли можно…
        - Не сомневайся! Смотри, как быстро въехали! Нет, чисто не смогут, но если телепортируют, услышим, как Рума… Ты видел, чтобы он рот открывал?
        Задумавшись, Макс с сомнение покачал головой. Потом пришибленно уставился на Макса.
        - Вот именно! Он не потому молчал всю дорогу, что не умеет, просто наш язык не до конца усвоил! - выдвинул радостно гипотезу Кирилл. - И Златка… У нее губы едва двигались?
        - Это они нам так любую хрень могут сунуть? - испугался Макс, внезапно обнаружив себя в стане врага. - То-то я раздражаюсь в последнее время!
        - Суют! Ей богу суют! Ты стал реже «хрень» поминать! - сделав серьезное лицо, поддел его Кирилл. - Тревожный симптом! И «суки» я сто лет уже не слышал!
        - Пошел ты, ящер! - обиделся Макс, махнув рукой. - Я это, слышь, пойду с Машкой помирюсь!
        Кирилл кивнул, протискиваясь между ящерами. И внезапно застыл с удрученно отвисшей челюстью, чувствуя, как сводит скулы. Дины разложили пушку на составные, исхитрившись вынуть необыкновенный кристалл, размером с орех, брызнувший светом во все стороны. Они удовлетворенно прищелкивали хвостами, как будто потеряв к пушке интерес.
        Когда кристалл попал в его руки, Кирилл едва сдержал волнение, пытаясь не выдать дрожь в руках. Камень вибрировал, пульсируя, то и дело испускал необыкновенное сияние, которое создавало вокруг него мощную ауру, разогреваясь и обжигая ладонь.
        Такого камня быть не могло! Но, судя по реакции динов, они даже не сочли его драгоценным.
        Страшно обрадовавшись, Кирилл покрутил пальцами над частями разложенного на камне оружия.
        - Собрать! Соб-рать…
        На него внимательно посмотрели, но тут же отвернулись, не удостоив ответом. Не дождавшись реакции, Кирилл в воздухе сделал жест, как бы сгребая запчасти в кучу, положив между ними кристалл.
        - Соб-рать!
        Кажется, его поняли. Один из динов что-то нечленораздельно промычал, придвинулся - и так ловко и быстро собрал оружие назад, что изумленный Кирилл охнул, не успев запомнить, что к чему прилагалось. Брови его поползли вверх, а дины вдруг заинтересовались им самим, разом окружив и пытаясь пощупать. На мгновение екнуло сердце, пришла мысль позвать на помощь, но он вдруг услышал знакомое слово…
        Похоже, с ним пытались поговорить…
        «Соб-рать!» прилетело его собственных голосом, и эхом повторилось несколько раз, а следом «Кир» и «Макс», только «Макс» прозвучало уже голосом Макса. Один в один. Он слегка растерялся, расписавшись в полном своем невежестве, относительно телепатии. Но внезапно сообразил, что контакт состоялся. От одной этой мысли его бросило в жар, и почему-то сразу вспомнилась тетя Вера. Он невольно почувствовал вину - это она должна была быть на его месте!
        Глава 23
        За последние три месяца, после тех двух, ничего особенного не случилось - пристроили еще один сарай, испытав гордость. Теперь был свой клуб, в котором собирались на посиделки, разговаривая обо всем и обсуждая планы на завтрашний день, на неделю, на будущую жизнь. Начинался сезон дождей, который лил с неба, как из ведра, так что носа из хижины не высунешь. Их строили дины из массивных каменных глыб, которых здесь было предостаточно. Сами они устроились в вместительном гроте, устроившись вполне себе с комфортом. Поставили каменный стол, каменные стулья, соорудили очаг. И ураганы - они сметали на своем пути все. Только теперь Кирилл понял, отчего огромные динозавры и ящеры благоденствовали в свое время - им, кораблям первобытной земли, ураганы были нипочем, и если огромные непрекращающиеся разряды били в панцирь, не падали замертво.
        Многие учились друг у друга языку. Сказать, что говорили на каком-то одном, было бы неверно, чужие слова легко прилипали к ушам и оставались, смешиваясь. И уже не резали слух, а передавались дальше - и кто бы что ни говорил между собой, начинали понимать. Даже рычание динов вдруг обрело какой-то смысл, и все чаще и чаще на той же охоте объяснились их непередаваемым языком, избавленном от условностей. Появилось какое-то свое, местное наречие, объявленное законным. А кроме того, все без исключения земляне внезапно стали улавливать и свои собственные мысленные обращения, пока на уровне интуиции, перестав чувствовать свою ущербность, или рядом с телепатом не проговаривали слова, как это принято, а отвечали так же мысленно, начав различать, что есть мысленно сказанное слово, а что невысказанная мысль, которая не должна была стать общедоступной.
        По гуманоидам получалось, что человек, какой бы расы он ни был, обладает таким даром. Кто-то в большей степени - чистый телепат, кто-то в меньшей - эмпат или скрытый телепат. И все без исключения воспринимают посылы души, обращенные на человека. Про бессознательность говорить не приходилось - ее боялись, демоны не закрывали рта, пробивая землю, внезапно обретая голос в душах. Оттого они сильно дорожили своей половинкой, стараясь найти ее как можно раньше. Основы демонологии им преподавали еще в школах, обучая чистить и защищать свое информационное поля. И если ученик к концу обучения не обладал даром телепатии и не слышал советы из пространства, он ограничивался в правах и свободах. Таких было немного - человек, умеющий видеть и слышать, отставать не мог.
        Ущемленными, не имеющие пару и лишенные возможности оставить потомство, не особо загружаясь, что будет через тысячу и миллион лет, в лагере были лишь трое. Сеня Белый, покрытый белой меховой шкурой, которая на его планете спасала его долгими зимами от холода. Спать он мог в снегу. В жару эта шкура спасала его от зноя. И тоже телепат, а издаваемые им гортанные звуки могли понять лишь дины. Гоблин Яша, которого давно называли Гоблин - этот сам по себе. Он как-то даже признался, что в голодный год мог бы отложить пару яиц и закусить ими. Гоблин вообще вызывал удивление у всех - он был, но как бы отсутствовал. Почему-то взгляд никогда не мог сфокусироваться на нем самом даже у телепатов - и не получалось запомнить его во всех подробностях. Вернее, его помнили, но через какое-то время его образ в уме начинал смазываться.
        - Это оттого, что нас из Рая не изгоняли, мы сами попросились, чтобы пощупать, потрогать, подумать в относительном одиночестве, - раздумывая о своих свойствах, выдвинул он гипотезу. - Курить хочешь? - и самым невероятным образом передавал Яну свои ощущения, когда как бы куришь, но не куришь.
        А однажды, когда ему надоело, что к нему постоянно пристают с просьбой вызвать чувства по прошлой жизни, чуть не придушил Яна тем самым сигаретным дымом, засунув в него не только дым, но и пепельницу с окурками. Голова у Яна поплыла, и он едва не потерял сознание, на недели две забыв о сигаретах, пока вдруг Гоблин Яша сам не напомнил, подразнив.
        Остальные пытались наладить быт, перенимая привычки и полезное уменье. Не отставали даже дины, которые соединялись на всю жизнь, чтобы периодически, раз в десять лет, если еще одного хищника позволяла кормовая база, отложить яйцо и воспитать достойного Сына Бога, знающего о динозаврах, ящерах и драконах все, как о себе самом. В общем, жизнь наладили, и как-то даже прикипели друг к другу. О доме почти никто не вспоминал, открывая в себе второе дыхание.
        Первым делом обзавелись средством связи. Прикормили птиц, похожих на голубей. Возможно, это и были голуби, но необычной раскраски - голубые с красной грудкой, как снегири. Вторым делом избавились от рванины. Женщины объединили усилья и выведали у динов, какое дерево дает сок, который становиться смолой. Его и объявили каучуконосом. Сок собрали и попробовали уварить, высушить, сдобрить натертым панцирем черепахи. Получилась довольно сносная резина. С помощью открытого Кириллом гипса изготовили по ноге форму - и, наконец, добились-таки результата. Даже те гуманоиды, которые носили обувь с гарантией на десять и двадцать лет, переобулись в удобные калоши по распутице и открытые в жару сланцы.
        Следующий этап - выделка шкур и получение пряжи. Это оказалось довольно легко, даже искать не пришлось. Шкуры всегда были под рукой, шерсть срезали у длинношерстных копытных. И многие растение имели внутри себя волокно или покрывали себя пухом. Разработкой технологии изготовления полотна решили заняться потом, когда встанет вопрос о пеленках и распашонках, а пока все мужчины и дины в их числе вдруг заболели приручением скотины, которая могла обеспечить молоком, шерстью, мясом, не выходя из дому. Или птицы, чтобы иметь под рукой яйца, которые годились в пищу даже Эльфу, открывшему для себя в тропических джунглях много новых видов растений. Одно плохо, большие запасы продуктов в теплом климате быстро гнили.
        Даже изобрели электричество, используя для вращения динамо-машины водопад…
        Правда, лампочка так и не зажглась, опознать вольфрам Кирилл не смог. И был ли он здесь вообще? И от использования железа в промышленных масштабах пока тоже пришлось отказаться - не достало домны, а железо, которое смогли добыть, даже не потянуло на чугун. Скорее, сплавленная с глиной руда. Но кость застряла в горле - все понимали, без железа не выжить. И дины вызвались отыскать каменный уголь, а Кирилл исходил горы вдоль и поперек, отыскивая материал для цемента.
        Стадное чувство у динов прошло, теперь им приходилось охранять лагерь от вторжения зверозубых, которые то и дело норовили нарушить границу, поднимаясь в горы от затопленных дождями равнин и джунглей. И сопровождали кормильцев, спускаясь с ними в подножие, помогая отыскивать фрукты, овощи, грибы, добыть рыбу и мясо, после помогая дотащить добычу до лагеря. Поднять тушу на пару тонн могли только они.
        Не то, чтобы их об этом просили, но, когда Макс предложил всей толпой перебраться в город, идти в такие места, где зимой с неба падает снег, дины категорически отказались. Чисто по-человечески их можно было понять: ниже минус пятнадцати градусов по Цельсию дины впадали в глубокий анабиоз. Они были теплокровными, но не имели защитного покрова, а в крови их циркулировала некая жидкость, наподобие антифриза, который не позволял организму замерзнуть ниже прожиточного минимума, и когда огромные холодные потоки воздуха проникали в легкие, охлаждала кровь, которая становилась густой и вязкой, отключая все системы жизнеобеспечения. Несомненно, холод - это единственное, чего они по-настоящему боялись.
        И для всех землян сразу стала понятной трагедия, которая произошла шестьдесят пять миллионов лет назад, когда внезапно началось оледенение планеты. Млекопитающие пировали по всему миру, объедая динозавров и падавших замертво птиц без перьев до кости - и так выжили сами, не оставив от древнего мира ничего, даже в самых далеких уголках планеты. А многие после вымели сами, когда трупы динозавров.
        - Не холод, мы, как вы, можем сшить теплые одежды, их отсутствие - наша смерть, если у нас произойдет что-то подобное, - один из динов кивнул вниз, на стадо, за которым мирно следовала пара саблезубых тигров, не рискующих подойти к ящерам с хвостами и в броне ближе.
        - А чем вы там у себя занимаетесь? - поинтересовались у них.
        На лица динов не различали, поэтому имена им давать не стали. Человеческому глазу не сосчитать количество бугорков на лбу и не рассмотреть узор на панцирном щите, прикрывающем голову, но сами себя они не путали.
        - Пасем стада, охраняем яйца. Мясо продаем силуронам - они надежные союзники. А силуроны тем, кто хочет купить. Они доставляют его на большие густонаселенные планеты, а нам везут то, что нам нужно.
        - Понятно, посредникам… - проворчал Ян. - А те продают в десять раз дороже. Неплохой бизнес! Поди, как деликатес подают? У нас акульи плавники за сто пятьдесят тысяч покупают, а тарелка супа из них стоит пять штук!
        - В смысле? - повернулись к землянам.
        - Ну как, как… поймали акулу тонны на три, плавник отрезали, тушу выбросили в море. Обычное дело. Как будто больше жрать нечего… Мы пытались корабль остановить, так нас протаранили, и мы же виноваты оказались. А-а… - он махнул рукой. - Бесполезно!
        На Яна посмотрели с уважением. Правда, не все поняли, чем он таким занимался на земле, но по лицам остальных землян Ян был героем.
        - Нет, мы тоже продаем, недорого, - заступился дин за силуронцев. - Желающих купить много. Это промышленные планеты с суровым климатом. И те, кто бороздит просторы вселенной на больших кораблях.
        - А еще возделываем землю, рассеивая семена парагвы, выращиваем пьезоуглеродные кристаллы, которые очень ценятся в вашем мире, - второй дин ткнул рукой в лазерную пушку Макса. - Мы называем их чумчуй. Перерабатываем шерсть, из которой делают самые дорогие ткани, собираем смолу парагвы, которая становиться янтарем.
        - Бороздим просторы вселенной, чтобы поделиться мудростью, дарованной свыше, - взгрустнул по дому еще один дин. - Когда-то наши предки жили здесь. А потом планета начали остывать, и ее отдали планету людям, а мы ушли на другую. О том времени сохранились много легенд.
        - Что, прямо на земле? - не поверил Макс.
        - Все когда-то уходят. И вы уйдете. Это будет еще не скоро, но, когда это произойдет, мир подарит вам новую планету.
        - Им не подарит, их нигде не ждут! - усмехнулся Гоблин Яша, которого только и заметили, как он заговорил. Наверное, телепатически ему постоянно приходилось напоминать, что он тут, среди живых. - И вряд ли они доживут до того времени! У них и дня не проходит, чтобы не поклониться демонам.
        - А ты откуда знаешь? - обиделся Макс. - Мир как мир, выживаем, как умеем.
        - Я смотрел на него и вчера, и сегодня… Там даже живые как мертвые, а мертвые, как живые.
        - В смысле? - раскрыли рот земляне.
        - Не знаю, как, не могу объяснить. Я только хотел посмотреть, почему выбрали именно вас, - расположился Гоблин к беседе. - Хотелось посмотреть, как там без вас.
        Он настроился на радиоволну, принимая какое-то метафизическое состояние, став вдруг темным провалом.
        - Надо же забрать квартиру… - голос у него стал совершенно другим и каким-то буднично-прозаическим и обеспокоенным бытовухой. - Че ей простаивать? Ты пока не говори, что свидетельство о смерти выправляешь…. - И вдруг голос у него снова поменялся, стал мужским. - Надо тело предъявить, а где я его возьму? Тоже, стрекаешь, как сорока… сбегутся сычи, ни хрена не получим! Тихо надо…
        - Это что, нашу квартиру делят? - изменившись в лице, Ян повернулся к побледневшей и прикусившей губу Ядвиге. Им голос был знаком.
        - А на что она вам? - усмехнулся Никола. - Пусть достанется хорошим людям!
        - Ну, знаешь! Я еще не умер! - возмутился до глубины души Ян.
        - Умер, не умер - руки коротки, - похлопал его по плечу с сочувствием Макс.
        - А вы позвоните, - предложил простодушно Гоблин Яша. - У вас часто так делают. Привет, чё звонишь? А-а-а… Ну, возьми трубку! Ну, возьми!.. Че, на занятия идем?
        - Как? - развел руками Ян. - Сотовые давно сдохли! Ношу, как тотем!
        - Я помогу, я могу… Не позвонить, поверить. Я иногда так делал, если заняться нечем. Музыку слушаю… Если как сейчас, сигналы проходят. «А я добьюсь твоей любви…» - затянул он. - Мы как раз рядом с вашим миром, еще три дня назад вышли на финишную прямую.
        На Гоблина Яшку воззрились все земляне, пытаясь переварить новость. Он как-то сразу вырос в глазах, вдруг оставив их далеко позади. Никому и в голову не пришло, как следуют расспросить его о его необыкновенных свойствах полудуха-получеловека.
        - Валяй! - кивнул Ян, измышляя, чтобы такое ответить родственничкам.
        К Гоблину Яше как всегда выстроилась очередь, кроме Макса и Машки. Им позвонить оказалось некому, разве что соседке, которой оставили скотину, но телефона у нее не было, а пугать не хотелось. И вдруг испугался Кирилл, не зная, что сказать матери, которая давно его похоронила. Он вдруг ощутил пустоту.
        - Не парься, - подошел довольный Ян. - Скажи, что в тайге на прииске. Все здорово, все классно, когда вернешься, не знаешь. Главное, черта два тебя в армию заберут.
        - Она с ума сойдет, когда номер не высветится, она у меня не глупая, - расстроился Кирилл еще больше.
        - А ты дождись, когда она на дежурстве будет. Позвони на стационарный. Типа, свой не берет, а на сотовые не соединяют. Если Гоблин смог в наш мир заглянуть, мы этих козлов, которые нас сюда засунули, отыщем - я уверен!
        - Спасибо, друг! - тепло поблагодарил Кирилл, расчувствовавшись.
        - Только отыскать козлов не получиться. Ваша планета на внешней стороне, а остальные миры Семиречья вращаются по типу цветка, они никогда не соединяются, сохраняя порядок положения относительно друг друга. Попасть из одного мира в другой можно только через ядро. Если там не выпустят, не выйдем отсюда.
        - Плохо, - скисли все, и тут же согласились: - Значит, мы все еще в Семиречье, что не может не радовать.
        Где-то глубоко Кирилл вдруг почувствовал боль, которая волной разошлась по телу, но не ранила, а словно поманила куда-то. И неожиданно понял, что со многими друзьями, которые были с ним рядом все это время, да, пожалуй, со всеми, уже не хочется расставаться. И тот мир его совсем не манит, разве что мать, тетя Вера, Мирка с Александром, которым не хотелось причинять боль. Но гуманоидам было что терять, их миры были такими, как этот, наполненный жизнью и смыслом, без боли, без жестокости, без борьбы за место под солнцем.
        Кирилл едва дождался следующего дня, обратившись к Гоблину Яше с личной просьбой, сначала хорошенько порасспросив, что твориться в доме, рассказав свою историю с самого начала. Известие, что дома успокоились, его и огорчило, и обрадовало. Мать, конечно, обвиняла в его гибели Штернов, но доказательств не было - ей пришлось отступить. Тетя Вера немного винила себя, плакала по ночам, как мать, а после обе перенесли всю свою любовь на маленького Олежку, который теперь стал чем-то вроде Кирилла, которого пытались воспитать заново. Сашка все еще был болен, но после заявлений матери, что во всем виноваты они, обходил дом Штернов десятой дорогой. Разве что Мирка, занятая воспитанием сына, не верила в его смерть, категорично заявляя, что от Кирилла всего можно ждать - в смысле, хорошего, постепенно уверив в этом и тетю Веру, которая, наконец, смогла расшифровать надпись в пещере - «дверь».
        - Соединять? - хитро прищурился Гоблин.
        - Подожди. А как они перебрасывают в другой мир землю, животных, постройки? - неопределенно кивнул Кирилл, и Гоблин его понял. Повел плечом, пренебрежительно оттопырив губу.
        - Это как передача импульса - слаженная работа всех систем. Кстати, здесь не только эпохи земли. Таких мест по пальцам пересчитать. Рассадник жизни, в котором многие оставляют самое ценное, чтобы однажды пополнить или восстановить условия, к которым приспособились. Снаружи всегда что-то происходит, то метеорит на голову свалиться, то, как с динозаврами, климат поменялся. Но не всем дано войти сюда. Зачем восстанавливать ваш мир, если вы сами уничтожили его? - философски заметил он. - Вы злые, жестокие, вам нужна кровь. Для половины вашего населения убивать естественная потребность, как для другой ограждать убийц от гнева Бога. Вы или ненавидите, или рисуете, принимая вымысел за реальность.
        - Я знаю, - согласился Кирилл. - Но мы не выбираем. Если система сформировалась и сильные имеют тебя, как тогда быть? - Кирилл пожал плечами, развел руки. - Люди убивают животных, друг друга, вырубают леса, травят моря и океаны, жгут книги, вешаются. Но, если позвать за собой, не пойдут. Убивая и умирая, все до одного считают себя праведниками. Мы не злые, мы конченные. Убивая свой мир, до последнего будем верить, что творили добро. Нам их не остановить. И не только демоны виноваты.
        - Мне тебя жаль! - посочувствовал Гоблин. - Ты рай видел, ты уже не сможешь без него. Это как посадить себя за решетку, в которой нет света и воздуха.
        - Но, когда ты один, рай рано или поздно становиться адом, - откровенно признался Кирилл, вздохнув с завистью. - Я живой человек. Хочется иногда покрасоваться перед кем-нибудь, - улыбнулся он.
        - Разве ты один сейчас? У тебя никогда не было столько друзей, понимающие тебя с полуслова. А Бог? Это то, чего вам не хватает. Он рядом, но вы проходите мимо! Для вас услышать его равносильно смерти.
        - Вот ты, слышишь, видишь, чувствуешь, одной ногой в его мире. А какой он?
        - Как ты, как Лейла для Эльфа, как Макс для Маши… Бог - душа внутри и мудрый добрый друг снаружи. Он личность, с которой я всегда могу поговорить - глаз, ухо, слово.
        - Голимая муть, - фыркнул Кирилл. - У нас тоже так говорят, но все это слова!
        - Нет, ты не путай, я говорю о физическом контакте, а в твоем мире верят, что именно так происходит. И даже когда Он отвечает, они не воспринимают его, как объект. Представь вы, что голова ваша подключена к глобальной сети, скорее, напугались бы. Трудно убивать, когда знаешь, что кто-то все это видит и после предъявит, назвав убийцей. Он не человек, не примет во внимание «я не хотел», скажет - сделал, значит, хотел. Или «была нужда», скажет - не была, ты не искал выход без насилия. Или «я раскаялся», скажет - не раскаялся, убит не один, а двое. Он сегодня сказал: мне нравится Кир, но он не часто думает о той, которая сидит в темнице. Ты Рай открыл, а как же войдет она, если Бог не радует тебя?
        - А как? - снова развел руками Кирилл.
        - Мир состоит из Бога, все от него, - твердо произнес Гоблин. - Мы только попытались сохранить его творения. Представь, если бы мир динов исчез в одно мгновение. Что было бы с ними? Но вселенная огромна, миллионы непохожих друг на друга народов живут бок о бок, и лишь немногие обрекли себя на одиночество. Твои пращуры не прощали врагов - ни внешних, ни внутренних, знали, что враг притаился там и тут. А для вас не существует врагов, которые манипулируют вами - вы готовы убить всякого, кто пришел оттуда. И нет никого, чтобы ненавидеть, если среди вас. Вы, как дышло, куда повернули, там и вышло. Но внутренние враги иногда много опаснее. Вы - чужие для всех, ни один мир не откроет вам двери, и миллионы придут на помощь тем, кого вы пытаетесь выставить вон.
        - А почему к нам не пришли? Почему нам не помогли?
        - Пришли - и спасли. Многих, кто позвал. Ты, например. И ты здесь не один.
        - Да я вообще-то не расстроен, - безразлично пожал плечом Кирилл.
        - Нет, ты меня не понял…
        Гоблин Яша кивнул на инопланетных друзей, расположившихся устроить пикничок. Зелененькие снова протягивали всем фляжку, предлагая разделить трапезу, а им пытались объяснить, что алкоголь для многих чистейшей воды отрава. Грымз с Грымзой объявили их напиток вне закона, обратившись к народу с призывом искоренить зло вместе с зелененькими. И мудрость, наконец, сошла на землян, кто-то вдруг вспомнил, что алкоголь всегда называли «зеленым змеем», избавиться от которого так и не смогли.
        - Они недолго будут здесь, если им откроют врата. Их ничто не держит, они всегда смогут покинут и твой мир. И повсюду они будут дома, как брошенное в землю семя. А ты - где найдешь себе пару?
        - Что, баб на земле не осталось? - рассмеялся Кирилл. - Найду кого-нибудь!
        Гоблин тоже засмеялся, обнажив все зубы сразу.
        - А кто позволит им выйти наружу?
        - А-а… - Кирилл слегка растерялся и расстроился одновременно. - Что значит сие? - нахмурился он.
        - Для начала ты должен отпустить душу, чтобы стать чьей-то душой. А это челобитная самому Богу… Это я к тому, что ты не должен строить планы, пока не будешь свободен. У нас не принято приводить в дом пришельца с идолами чужих Богов.
        Гоблин помолчал, испытующе смерив Кирилла взглядом. Потом расстроено отвернулся, по-человечески сунув руки в карман, которые вдруг стали по потребности его.
        - Будешь звонить домой?
        Кирилл отрицательно качнул головой.
        - Нет, второй раз мать не переживет. Пусть остается как есть. Если вернусь, поймут, если нет, легче от моего звонка будет, но лишь на время, а потом придется пережить все заново. Гоблин, а ты можешь меня научить?
        - Научить - что?
        - Ну, видеть, слышать?
        Гоблин расплылся в довольной улыбке, вдруг испытав сильное волнение.
        - Попробую! Иди за мной! - он сразу расположился к Кириллу, избавившись от только что сквозившей в словах отчужденности.
        - А ты чего так обрадовался-то? - с подозрением поинтересовался Кирилл, когда нагнал его.
        - Я как ангел низвергнутый - прославляюсь, когда веду за руку обобранного до нитки. Ну вот, и для меня нашли дело! - радостно просиял он.
        Вернулись только на рассвете. В лагере давно все дрыхли, кроме двух динов, исправно несших караул. Впрочем, и другие дины несли караул, прикорнув под навесом. Спали они стоя, вытянув хвост и чуть наклонившись вперед, присев на задние мощные ноги. Скорее, лапищи, с острым когтем-шпорой, который запросто могли использовать как пику. Спали они чутко. Разбудить их мог любой звук, даже неуловимый шорох змей, которых в горах была тьма-тьмущая.
        Остановились на расстоянии, стараясь по дороге ничего не задеть. Заметив их, один из динов махнул лапой, разрешая продолжить путь. Мимо него прошли демонстративно зевая, и когда он отошел, лица снова приняли озабоченное выражение и в движениях появилась нервозность.
        - Помедитировали, называется! - бросил Кирилл с досадой дрожащим от возбуждения голосом.
        - Надо будить твоих, спросим с них строго! - грозно нахмурился Гоблин. - В следующий раз, когда будем рядом с вашим миром, попробую разузнать, как эта игрушка здесь оказалась.
        - Это не наше, - нырнув в листья папоротника, Кирилл оттащил Гоблина в сторону подальше от посторонних глаз, испуганно замотал головой. - Макса спроси, он в армии служил! И Ян, и Никола… мы тут не причем, клянусь!
        - Если рванет, будем долго летать в небе пеплом! Ну, дины разве что выживут, их радиация породила, следовательно, оставит жить. Обзаведутся еще одним когтем… Могли и они подложить… - задумался Гоблин. - Не удивлюсь, если с собой притащили… - он вдруг оживился, словно сбросил груз. - И я! Я уйду в другую вселенную!
        - Слышь, клоун, шутишь - предупреждай! - бросил Кирилл, старясь взять себя в руки. Руки подрагивали, в глазу начался нервный тик, чего с ним никогда не случалось. - Все уйдем!
        - Полноте, отнюдь! - избавляясь от пространственного звучания, удовлетворенно и злорадно потер ладони Гоблин. - Урановые залежи когда отложились? - он насладился замешательством Кирилла. - Начало мезозоя, триасовый период - тот самый, начало юрского периода! А уран - термоядерные реакции. Три миллиона тонн! И все еще фонит. Тебя не удивляет, что образование урана не происходило ни до, ни после? Если бы уран плодился в недрах самостоятельно, все вулканы имели бы его в себе! Ан, нет! То-то и оно! Без повышенного радиационного фона ребятки замерзают, а сам уран - их рук дело! По большому счету, они первичны, а мы вторичны, взрывать или не взрывать - нас не спросят!
        - Они с ума сошли? - побледнел Кирилл.
        - А им какое дело? Зато зоосад их жить останется! Ты же взял с собой зубную щетку, одежонку какую-никакую, пушку прихватил, когда на глаза попала. А для них так же естественно таскать с собой боеголовки и взрывать на незанятой территории, как для вас поставить флаг. Поэтому пушки ваши разве что их посмешили!
        - Надо вводить моноторий… моторорий… мороторий… - Кирилл запнулся, стараясь выговорить слово, которое вылетело из ума. - Слышь, там город вымер… Может, они тут не в первый раз?
        Гоблин Яша посмотрел на Кирилла, прищуриваясь одним глазом.
        - Это любопытно! Попробуем метод дедукции, что мы имеем? Боеголовку с часовым механизмом, который раз-два, раз-два… Сравнительно, небольшая. А вдруг там уран. Или протонно-нейтронная смесь, или тяжелый водород. Ты, наверное, прав, кто-то поддерживает жизнеспособность ящеров, и не где-нибудь, а в этой чаше. За горами динозавры таких размеров, - Гоблин неопределенно кивнул в сторону низменности, - редкое явление, здесь - чувствуют себя превосходно.
        - Но, если был бы повышенный радиоактивный фон - мы все свалились бы с ожогами!
        - Не до такой степени… - Гоблин почесал макушку, сохраняя спокойствие. - У нас нет приборов измерения, это первое. Второе, все мы в той или иной мере радуемся радиации, кто-то больше, кто-то меньше. Я, например, не существую - я плод своего воображения. Привык знать, что я есть. А вы… вы создаете, ты таким, дины другим.
        - Да ну! - Кирилл недоверчиво смерил Гоблина взглядом.
        - Спроси обо мне! - пренебрежительно фыркнул Гоблин.
        - Спрошу, - согласно кивнул Кирилл. - И что из этого следует?
        - Не все факты учтены. Например, нас сюда зачем-то засунули и закрыли. Вас якобы для сдачи экзаменов, меня… Стой! - взволнованно вскинулся Гоблин. - Я ж тоже пошел сюда за тем же! Не поверишь, хотел всесторонне изучить явление человеческих форм! Предположим, дины отправлены составить нам компанию…
        - Вряд ли, уж больно активно бросились спасать! - ядовито не согласился Кирилл, пожалев, что пытался привить Максу любовь к ящерам. - Никто их об этом не просил, помимо воли спасали. Есть только одно разумное объяснение: им сказали, что мы захватили в плен гуманоидов, напичкали демонами и пытаемся расплодиться. А заодно поручили взорвать боеголовку, чтобы сохранить доисторический мирок. То-то они погладили нас по головке, зная наверняка, что скоро мы взлетим на воздух! Но как-то же их пропустили с такой бомбой? - воскликнул Кирилл в гневе.
        - По большому счету, и вас оставили в городе, который напичкан оружием, - съехидничал Гоблин, постучав кулаком по лбу Кирилла. - Прозаично, но вполне жизнеспособно. Тогда можно делать первый вывод - нас пытались столкнуть лбами. Никому из нас не дали инструкций, а им дали.
        - И они молчат, как партизаны. А зачем?
        - Посмотреть, выживем или перебьем друг друга, - рассмеялся Гоблин. - Мы куда собирались сунуться со своим свинячим рылом? - он потыкал пальцем в небо. - Ты, когда планировал сюда поступить, о чем думал?
        - Я? - Кирилл смешался. - Сначала посмотреть, потом магию изучить. Думал, поступлю, там видно будет…
        - А что для тебя магия? - повел бровью Гоблин, хихикнув.
        Кирилл задумался.
        - Да кот один с толку сбил, показал пару фокусов… - Кирилл внезапно приободрился. - Магией у нас считают все, что не имеет объяснений - лечение без лекарств, превращение посоха в змею, ну там, сверхспособности. Чтобы колдонуть - и глаза на лоб повылазили!
        - Управление массами? - подсказал Гоблин, сдерживая ядовитое зубоскальство. - Вот те раз! Все, что не имеет объяснений - имеет в других местах! На то, чему бы учиться стал, посмотрел, велика вселенная, всегда есть чему поучиться, - философски заметил он. - Одна сверхспособность уже есть - заразились зеленью. Кстати, зеленые дружки зелененьких вполне могли бы и нас защитить, надо бы поинтересоваться, - обеспокоился он. - В смысле, вас… - Гоблин вздохнул, глянув куда-то вдаль. - Что-то совсем человеком стаю. И посох в змею превратить не проблема, если материей управлять, ну или, даром внушения. Но не все магии под силу. Например, остановить боеголовку, которая вот-вот пукнет!
        - А где гуманность? - обескуражено возмутился Кирилл.
        - Каждый раз, когда столкнешься с другим миром, придется принимать решение. Пожалуйста, вот тебе полигон! Принимай! И поторопись, у нас не так много времени. Если не найдем способ остановить часовой механизм, пора делать ноги. Чем дальше, тем лучше - на глубину пары сотен километров, лет эдак на сорок. А потом сможем полюбоваться на солнышко короткими перебежками.
        - А нельзя попросить этих? - сказать «дины» у Кирилла язык не повернулся. Динов он больше не считал людьми.
        - А если заупрямятся? - задумался Гоблин. - У динов есть особенность - они тупо добиваются своей цели.
        - В том-то и дело! - вдруг насторожился Кирилл. - Не удивлюсь, если их решили подловить. Прикинь, вот болезнь, а вот боеголовка… Взрывайте, а мы похлопаем в ладоши. Они не раздумывая кинулись спасать, кого считали достойными.
        - Ты все еще веришь, что это экзамен? - пренебрежительно скривился Гоблин.
        - Нет, но… Все указывает именно на это, - задумался Кирилл. - Только ребятам лучше не напоминать, расстроятся, - он покачал головой, судорожно разрывая лист папоротника и сунув его механически в рот. И тут же выплюнул, почувствовав горечь. - Они уже внушили себе, что будут здесь жить вечно.
        - Тогда им лучше не говорить, что дины собираются их убить. Это их убьет раньше, чем убьют дины! Пусть в мире и покое доживут последние часы, - снова хихикнул Гоблин. - Впрочем, месяц другой, возможно, в запасе у них есть - мы не знаем, какой отсчет времени взят за основу. Возможно, она уже испускает нечто вроде катализатора, чтобы в момент взрыва весь мирок полыхнул одновременно.
        - Или наоборот! - предположил Кирилл. - Прошла серия превращений обычных атомов до актиноидов - тихо, мирно, без катаклизма, в глобальном масштабе. А в меловом решили повторить. И не угадали! Вместо урана сыпался мел на всех континентах! Кстати, происхождение мела так и не выяснили, а выяснять-то оказывается нечего, выжгли и не дожгли!
        - Все может быть! - согласился Гоблин, задумавшись. - На суше сгорело, а в океанах и морях выпало в осадок. Пласты на земле: уголь - уран - мел. Между углем и мелом двести пятьдесят миллионов лет благоденствия.
        - Тогда первый эксперимент они провели не в триасе мезозоя, а в карбоне палеозоя - тогда образовался уголь и известняки, а актиноиды - конечный продукт. Первый раз получилось, второй - сглючили. Вот гады! - зло выдохнул он. - А я ведь их друзьями считал!
        Гоблин тяжело вздохнул.
        - Нам это не поможет - мы не можем их упрекнуть прошлым, тогда земля был «безвидна и пуста», а они хозяева жизни.
        - Ну, если придется столкнуться лбами, попробуем напомнить, чем закончился эксперимент! Расскажем им о Хиросиме и Нагасаки…
        Заметив, что народ проснулся, и кто-то вышел, направляясь к водопаду, двинулись следом, в надежде перехватить знающий контингент. Решили, что пугать раньше времени всех не стоит. Да и дины могли принять панику за противоборство, ускорив процесс обогащения сего мира любимым элементом.
        Кирилл вдруг почувствовал облегчение, когда сообразил, что Гоблин больше не подозревает землян. Теперь он не сомневался, что гуманоиды их типа встанут на их сторону, если дело дойдет до драки.
        Глава 24
        - Часовой механизм управляется издалека, - Макс слез с боеголовки, вытирая пыль о штанину. - Выражаясь человеческим языком, здесь нет кнопки. Я пробовал ее вскрыть - бесполезно, даже автоген не возьмет. Лазер не справился.
        - Е-мое, как жить-то мало осталось! - с тоской глядя на экран, подсвеченный снизу синим, а буквы или цифры, никто так и не понял, красным, произнес Никола. Он сунул руки в карманы и ушел в себя, тихо морщась и напрягая лоб. Через пару мгновений вдруг оживился. - Слышь, Кир, я твою видеокамеру сломал, простишь? Она вдруг перестала фурычить. Я, правда, не хотел! - покаялся он от всей души.
        - Зарядка кончилась. Или память. Я же снимал все подряд, не жалел батарейки, - махнул Кирилл. - Да кому она сейчас нужна?
        - Ну, слава Богу! Камень с души… Что-то я еще хотел… - Никола снова ушел в себя, перелистывая страницы последних дней. - А, да… Ян, ты случайно с Дарьей моей шуры-муры не крутишь? - нахмурился он. - А то она ночью про тебя вдруг вспомнила: «А-а! Ян! Уходи!» К чему бы это? Я так, чтобы не казнить себя там, когда знаешь, оно как-то легче… - снова повинился он.
        - Ты че, сдурел? - Ян покрутил пальцем у виска. - Во сне что ли?
        - Ну да, во сне.
        - Приснилось, наверное, как от быков удирали. Я две ночи после того случая не спал. А Даринку вишь как торкнуло, с опозданием…
        - Тогда ладно… Я никому ничего не должен? - наконец, встряхнулся он. - Вот и… Пойду-ка я помолюсь. Как-то сразу не заладилось, сразу… - он покачал головой.
        - Подожди себя хоронить! Мы все жить хотим, - упрекнул его Кирилл. - По-моему, ее только дины могут остановить, надо дать им шанс исправиться!
        - Ну что, гуманоиды, у кого какие предложения? - вразвалку пройдясь вокруг боеголовки, примерно пяти метров в длину и два в диаметре, Макс еще раз заглянул на табло, словно хотел убедиться, что он останется в живых.
        Женщинам пока решили не говорить, пожалели, все равно ни одна из них в боеголовках не разбиралась, разве что начнется паника, но мужской пол мобилизовали весь. На толпившиеся гуманоидные расы Макс старался не смотреть. Даже зеленые на этот раз не сомневались - вымрут. Металл, из которого боеголовка была изготовлена, был им знаком - точно такой, какой использовали для космических кораблей и аппаратов - металлу не грозил ни холод, ни жара, ни столкновение с космическими объектами.
        Предложений было два, они уже озвучивались ранее. Первое, поговорить с динами. Война ни к чему не вела, десять динов могли противостоять целой армии, которую они могли выставить они из себя, любимых. Пули им тоже были не страшны. Разве что жидким азотом, но его-то как раз-таки под руками не оказалось ни у землян, ни у инопланетян. Второе - переждать долгую ядерную морозную зиму или страшно жаркое лето в пещере. Длина ее была именно такой, чтобы отсидеться безопасно. Правда, что потом есть и что пить? Мертвые моря и реки и пустые леса на земле еще долго оставались такими, пока не вымыло на поверхность семена, а из глубин пещер, нор, берлог, опять же, из глубин океана на поверхность не поднялась живность, получив незанятые территории с благоприятными условиями без хищников, без охотников.
        - Интересно, на что дины рассчитывают? - ужаснулся Эльф, стоявший в обнимку с Румом и Горгулем, словно пытался закрыть их своим телом.
        - На рай в одиночестве, - пошутили зелененькие, один в один, как близнецы-братья. Различать их на лица по-прежнему получалось только у Машки, которая видела в них, сто пятидесятилетних, лишь подростков-малышей, которые могли сунуть пальцы в розетку ради любопытства.
        - То-то не согласились оставить долину! Надо же, а еще вчера переживали, что, мол, снимется урожай, а половину придется выбросить, мало нас, не съедим! - угрюмо пробегая взглядом по всем, исторг со стоном трехглазый и коренастый Гром. На его планете сила тяжести была таковой, что здесь он почти пребывал в невесомости, обладая при своей горе мышц завидной ловкостью и проворством, взлетая на самые крутые склоны в один присест.
        - А почему мы решили, что это они? - вдруг усомнился Рум, шаря внутренним оком в пространстве. - Я не чувствую беспокойства… Ничего!
        - Не забывай, они тоже телепаты, им привычно молчать! - напомнил Болид.
        Так его назвали в честь его способности летать. Не так чтобы очень хорошо, как таковые крылья у него представляли собой складки кожи, которые волочились за ним, как плащ. Но с горки там, или через пропасть перелететь мог - и даже парить в струях ветра. Даже среди инопланетян крылатый народ был редкостью, на которую стоило посмотреть. Болид был из их числа, и на него возлагали большие надежды, мечтая приручить какого-нибудь летающего ящера. Упадет - не разобьется. Но общение с ним было затрудненно, в отличие от явных и скрытых телепатов-гуманоидов Болид был, скорее, эмпатом. Но сильным эмпатом, иногда улавливая скрытые даже от телепатов желания, поэтому часто раздражался, как Макс, начиная хамить или обижаться. Никто до встречи с ним и не подозревал, как много чудовищных подозрений и желаний таятся в каждом. После того, как мало-мальски он научился языку, он становился спокойнее, воспринимая более слова, а не то, что за душой.
        - В любом случае, надо их звать, - поставил точку Ян. - Попробуем договориться.
        - Может, сначала спрячем ее в пещере? - усомнился Гоблин, прощупывая сенсорами пространство, которое часто давало ему умные советы. - Засунем куда поглубже… Все равно нам ее не остановить. Диаметр горы, примерно, километров тридцать, в высоту… - он смерил на глаз. - Километров восемь. Будет сильное землетрясение и толчки, но переживем как-нибудь.
        Лица после его слов поначалу вытянулись, а спустя мгновение просветлели.
        - А как мы выберемся отсюда? - спохватился зелененький.
        - Мы ее сунем и унесем ноги на ту сторону! - прищурился Эльф.
        - Нет, так дело не пойдет, мы не знаем наверняка, кто ее сюда положил. А если не дины? А если тут шла война и она осталась, а вы случайно ее включили? - раздосадовано бросил Никола. - Что же, мы так и будем их обвинять, не зная наверняка? Как мы после этого собираемся жить? Они нас этой бомбой попрекать, мы их… Через пару сотен лет никто и не вспомнит, с чего все началось. А потом союзников начнем искать, врагов… И как мы незаметно протащим ее мимо лагеря? А главное, как мы ее вообще потащим? Поднять ее только динам под силу. А в другом месте нам без тех же динов не пройти, здесь самый безопасный участок.
        Снова воцарилось долгое и тяжелое молчание.
        - Глазам динов позавидует орел, - вспомнил кто-то из инопланетян брошенное ранее сравнение - мысль отвлечь их отмели сразу же.
        - Может, перестреляем их поодиночке? - предложил Никола, очевидно, взяв за пример боевики, о которых мог рассказывать долго и красочно, будто в кинозале сидишь.
        Но и эту мысль отмели, участвовать в кровавой бойне никому не хотелось - опасно и хлопотно, а главное, не выгодно, часовой механизм от этого не остановиться. Хотя тогда бы ее смогли перетащить. Но как-то сразу одумались. Если они в радиации такой силы не горели, да еще сами же и производили у себя пушки, что она им?
        - Тогда надо звать… Давай, Рум, ты… И Гоблин, - кивнул Макс. - Вы набьете им мозги, если озвереют.
        Рум и Гоблин ушли. Остальные рассаживались возле боеголовки группами и парами, стараясь о том, что перед глазами, не думать. И переговаривались ни о чем, дела на ум не шли. Трудно планировать, когда знаешь, что ничего этого завтра может и не быть. Кто-то прошелся по склону, собирая оранжевые и красноватые веточки гигантской сырной плесени, которую использовали вместо оного за неимением настоящего сыра, и мартюши - улиток, не имеющих аналога для сравнения. Кисло-сладкие, освежающие на вкус, отлично утоляющие жажду и голод. Какое-то время дружно хрустели, разгрызая раковины и закусывая, понимая, что скоро все эти деликатесы, неведомые больше нигде, уйдут в небытие. И, возможно, папоротники и хвощи перестанут быть такими огромными. Их споры вполне могли заменить муку, свешиваясь пыльными мешками. Смешивая их с размолотыми мясистыми корнями местного растения, которое, наверное, было распространено повсеместно, пекли сладковатые лепешки, по вкусу напоминавшие рыхлый несладкий кекс, а если добавить кусочки фруктов, получался пудинг, который всем пришелся по вкусу.
        На жаре уже все спеклись. Кто-то потихоньку перебрался в тенечек. А те, кто не смог утолить утренний голод, размахивая плетеными шляпами, ловили гигантских кузнечиков, размером с кулак, придумывая на ходу новые эпитеты прыгунам, взлетающим из травы на три и четыре метра. Лапки их ценились за отличные нежные вкусовые качества, мясо их было каким-то сухим и бескровным. А когда надоело гоняться за ушлыми насекомыми, и эти стойкие солдатики перебрались в тень. Кто-то задремал, досматривая утренние сны.
        Дины появились, ведомые Румом. Гоблин шел сзади, словно гнал впереди себя стадо. К тому времени, как они появились, страсти улеглись, ругаться и искать виноватых расхотелось, желание было одно - уговорить динов отказаться от идиотской затеи и продолжать жить дальше в любви и согласии. Жара сделала свое дело, разморив и осатаневших, и тешивших надежду как-то пережить катаклизм. Но гуманоиды, зная тяжелый характер ящеров, были не так оптимистично настроены, как земляне, большей частью досадуя на Великих Хранителей. Все же, мозг динов был устроен несколько иначе, и раздражение при их появлении начало нарастать.
        Но такой реакции, с которой дины обозрели боеголовку, остановившись на некотором от нее расстоянии, не ожидал никто. Всем показалось, что среди них воцарилась некоторая растерянность и даже паника. Они топтались на месте, внезапно разговорившись на своем языке. Рум и Гоблин отодвинулись на безопасное расстояние, давая ящерам выяснить отношения и выработать свою версию происходящего, или как-то разобраться с точкой зрения, которая, похоже, с всеобщей не совпадала.
        - Ишь, как забеспокоились, когда вожжа под хвост попала! - злорадно прорычал Макс, испытывая не столько злобу, сколько досаду, понимание необходимости применения грубых мер убеждения, и тщетность второго, если дины заупрямятся.
        - Чего они там планируют? - обратился Ян к Яма Муди, еще одному телепату, кивнув на разошедшихся динов.
        - Решают, кому земля понадобилась, долго ли протянет и… - Яма Муди внезапно нахмурился, вызвав беспокойство и Макса, и Кирилла, и Николы. - Похоже, до них только сейчас доперло, чем они должны были заниматься…
        - В смысле? - отпала челюсть у Макса.
        - Они даже и… не планировали… Дошло, как увидели…
        - Это что же, мы сами им помогли? - Никола пришиблено толкнул Яма Муди в бок, подергав двухметрового переростка за конец рубахи.
        - Ну да… - те из гуманоидов, которые обладали даром телепатии, внезапно прекратили обращать на остальных внимание, застыв с такими выражениями, будто узнали что-то очень важное, чего не могло быть.
        - Эй! - позвал Ян Яма Муди, но тот не отозвался.
        - Ладно! - бросил Макс, направляясь к динам. - Нашкодили - теперь в кусты? Хватит репу парить!
        Ян и Кирилл двинулись следом, поравнявшись плечом к плечу. Никола несколько поотстал, но потом решительно выступил вперед, когда предстали перед динами, словно хотел заслонить Макса.
        - Вы че творите? Угробить решили нас? - Макс оттолкнул Николу и Кирилла, которые попытались его удержать. - Суки! Мы ж с вами за одним столом сидели!
        - Макс! Остановись! - бросились к нему Гоблин и Рум, хватая за руки. - Да хватит!
        - Чего хватит? Вы сговорились тут? По мозгам погладили? - взбесился Макс. - Они тут в войну поиграть собрались, а вы рукой махнуть не даете? Че, давно не воевали? Отцепись от меня! - Макс завернул руку гуманоида, заставив его поклониться. И сразу выпустил, накачивая кулак, когда услышал позади рычание и окрик.
        - На! Меня мочи! Все равно жить осталось недолго!
        Дины Макса не тронули. Кириллу даже показалось, что дины любуются Максом, испытывая за него гордость. Куда ему против них! Но не испугался.
        - Макс, успокойся! - Ян тоже вступился за динов, угрожающе двинувшись на Макса. - Дай им сказать!
        Макс зло сплюнул, покрываясь багровыми пятнами.
        - Это не боеголовка, - объяснил Яма Муди, приблизившись к бомбе и с уважением рассматривая ее. - Это… Она образует вокруг мира, замкнутого от внешнего мира дополнительное защитное поле, создавая гравитационную устойчивость. Я слышал об этом, но никогда не видел.
        К установке уже подходили другие гуманоиды, как к реликтовому артефакту, испытывая благоговение и страх.
        - Ты можешь нам объяснить? - повернулись трое землян к Кириллу.
        - Я сам пока ничего не понял, - отрицательно качнул головой Кирилл, продолжая стоять и пытаясь переварить информацию.
        - Мы стоим у мировой истории. Здесь заключен источник жизни этого мира! - благоговейно выдохнул Яма Муди.
        - Ты можешь нормально объяснить? - попросил Кирилл, нахмурившись.
        - Видишь ли, - начал издалека Яма Муди. - В природе существование атома лежит между вселенной, куда мы все хотим попасть, и между Тьмой, куда уйдем, если не попадем туда! - он ткнул пальцем в небо. - Планеты и этот мир устроены по подобию, но они не атом, они состоят из таких же атомов, как мой, как ваш мир. Она, - он кивнул на установку, - создает некую пространственную кривую, в которой разместился наш мир. Если она перестанет работать, мы окажемся, скорее всего, в вашем мире, который расплющит о наш, а наш о ваш.
        - Ну и? И чего она так валяется? Нельзя было положить в безопасное место? - снова взвился Макс, исследуя установку. - Лежит тут, ржавеет… Ну сдохнуть же может! - обеспокоился Макс, разозлившись еще больше.
        - Скорее всего, много веков назад ее выбросило через жерло вулкана. Она легкая, обычно плавает на поверхности ядра в магме, как поплавок.
        - Нет, Макс прав, надо бы перенести ее в безопасное место. Вдруг наши потомки найдут способ ее разобрать! Нужно отнести ее в пещеру.
        - А домой никто не хочет? Вдруг выйти через нее можно? - расстроился Никола.
        - Чего тебе тут не живется то? Вечный отпуск! Я вскопал тут земли немного, подсолнух посадил, семечки в кармане завалялись. Вроде не жарил, так, сунул на дорогу…
        - Хорошо бы, - помечтал Никола. - А лучше капусту, свеколку, моркошку… Борща хочется, сил нет, - пожаловался он. - Эх, знал бы, захватил бы семян!
        - В город надо, в городе, наверное, семена остались. Заметили, улетают, - ткнул Ян в небо, заметив в вышине тучу пернатых птиц. - Зима-то закончилась! Ну, теперь ящеры не отвертятся!
        - Уж и не знаю, спасибо сказать, что разобрать не дали, или мудро промолчать, как будто не произошло ничего? - пожалел о своей горячности Макс, стараясь подержаться за конец установки, которую тащили дины, расталкивая множество рук.
        - Да, надо перед ребятами извиниться, - согласился Кирилл, хмуро взглянув на усмехающегося Гоблина. - Не дай бог, затаят обиду!
        - Да перестаньте вы! - Гоблин прервал их размышления. - Они ж понимают… мне иногда кажется, что они как я, только вошли в этот мир, а я на пороге остановился… Какой еще народ прожил бы миллионы лет? Сущие ангелы! Вот помяните мое слово, он им еще и крылья подарит, как у Болида!
        - Не, у него они какие-то неполноценные, - усмехнулся Грымз, вытирая с установки налипшую грязь. - Жаль, что нельзя жениться на их женщине, я бы горя с ней не знал!
        Мужчины взглянули на Грымза с сочувствием.
        Грымз с Грымзулей и Горгуль с Горгулей были с одной планеты, но такие непохожие, словно их выносили разные миры. Лишь одно могло их объединить - хороший аппетит. На планете их царил матриархат. Женщины были и крупнее, и сильнее, принимая решения, которые Грымз и Горгуль исполнять бежали бегом, стоило тем прикрикнуть.
        «Нет, здесь такого не будет! - съехал с катушек Макс, когда внезапно сообразил, что их женщины быстро перенимают опыт, устанавливая какие-то свои правила, пытаясь ими командовать. - Перевоспитаем!» - поклялся он себе, решив взять шефство над бедолагами. Негоже женщинам радовать мужа добычей, обращенного в домохозяйку, тем более, что с женщинами на охоте в глазах своих женщин все они сразу выглядели в невыгодном свете. Грымза и Горгуля с пустыми руками не возвращались, сразу найдя общий язык с женщинами динов, у которых половые признаки были довольно условными, когда курица могла закукарекать, а петух снести яйцо.
        - Все-таки хорошо, что мы не одни, - все еще переживая, вздохнул Никола, заметив, как из хижин из листьев выходят женщины, с удивлением рассматривая установку. - Что бы мы одни-то делали? Наворотили б делов!
        - Забудь! - ответил Эльф. - Мы откатились в прошлое, но ушли далеко вперед.
        - Слышь, Кир, а откуда у нас столько урана? - задумчиво вопросил Никола. - Если не дины, то кто?
        - Х-хр-хрехх! - пренебрежительно бросил один из динов, услышав его. Трое мотнули головой, соглашаясь. - Три миллиона тонн?
        - Ну, три!
        - Четыре миллиарда лет назад мимо Солнца пролетела нейтронная звезда. Ее излучение и пыль накрыли планеты солнечной системы. Отсюда и радиоактивные элементы.
        - А там, ну, у вас, как же вы теперь? - пожалел их Никола.
        - Мы нашли планету в бинарной системе. Одна планета - красный карлик, вторая подобна Солнцу, но больше его в пять раз. У нас много планет, которые богаты всеми элементами. И ураном. Эти звезды и планеты будут долго служить нам домом. Вам кажется, что ничто не может выжить при таком излучении, потому что для вас это смерть, но если бы заглянули в свое прошлое, то поняли бы, что простейшие и растения, те же сине зеленые водоросли и плесени, или тараканы - буквально пьют радиацию. Те же хвощи и папоротники - и все голосеменные, а следом другие, которые ищут способ выжить в иных условиях. Вода - источник жизни, откуда, думаешь, взялась?
        - Ну, не знаю! Она появилась еще на заре существования вселенной, - уличенный в невежестве, Никола забегал глазками, покосившись в сторону Кирилла, но Кирилл пожал плечами и благоразумно промолчал, не выдвинув ни одной теории.
        - Да точно так же, как уран и все другие элементы! - дин похлопал Николу по плечу. - Без радиации конечная стадия развития атома - металлический водород. Сильная радиация открывает новые перспективы. И не сразу, не взрывом, а позволяя элементам накапливаться в земле миллионы лет.
        - Это ж сколько богатств от того времени осталось! - заметил второй дин, усмехнувшись. - Честное слово, не дал бы вам ни грамма, знай, куда вы все это богатство потратите!
        - Ну да! - оживился Кирилл. - Два атома гелия - бериллий, его используют, как источник нейтронов в ядерных реакторах, три - углерод, четыре кислород, а дальше как хочешь, так и положь. Наверное, этим и объясняется наличие минералов, которые мы не можем получить искусственно. Тема тянет на диссертацию!
        - Давай, строчи! Мы будем звать тебя профессором Киром.. - хохотнул Ян. - Как тебя по батюшке?
        Кирилл метнул на него взгляд и гордо вышел из топающей в направлении пещеры толпы с металлической штуковиной, свернув за водой. Наверное, многим хотелось пить, как ему, но почему-то никто не отцепился от установки, возможно, понимая исторического важность момента. Страдание, пусть и в виде жажды, как трудность преодоления, поднимало цену героического дня в собственных глазах, придавая ему вес и отличительную особенность от будней остальных. Или надеялись, что дины передохнут у водопада, который как раз лежал на пути в половине километра от лагеря.
        До пещеры, если по террасе, оставалось километров пять….
        Глава 25
        - Жарко тут, - Ян вытер пот со лба, катившийся градом. - Еще один день, и можно подавать меня к столу!
        - Честное слово, Кир, твой градусник показывает как-то криво… - скептически произнес Макс. Розоватый спиртовой столбик в стеклянной трубке остановился на отметке сорок три. Он замер перед термометром, пытаясь определить - это много или мало?
        - Мы же его примерно установили, - оправдался Кирилл.
        - Все может быть… - разлепил глаза Никола, обмахиваясь листом дерева. - Мы в чаше, в долине одни динозаврихи с яйцами остались - им такая температура, судя по динам, самое то, а все другие животные куда-то ушли. Я уж не говорю про наших, даже птеродактили улетели.
        - Птеродактили теперь тоже наши. Сохранить флору и фауну для наших потомков - первоочередная задача на ближайший миллион лет, - определил цель и задачу Ян.
        Он собирал кухонную утварь, чтобы приготовить поесть прямо на берегу водопада горной реки, где выживали первые поселенцы. Там же и спали, обживая гроты, с тревогой посматривая наверх. Лед на вершинах гор таял с ужасающей скоростью, каждый день отступая. Даже дины истаивали, не закрывая пасти, предпочитая валяться в тенечке, а не на солнце.
        - А здоровье оставляет желать лучшего, - испытывая угрызения совести, Макс внезапно помрачнел. - Мы с Машкой уж и на головах пробовали, не зачинаются потомки.
        - Да ладно тебе! Какие твои годы! Если что, поможем! - рассмеялся Кирилл. - Замечено, чем больше ждешь, тем меньше шанса. У меня мать врач, я про это наслушался.
        - Ну, смотри, твои проблемы, - отшутился Макс, помогая ему. - Мы с тобой мечтали породниться. Ну и, вроде как первый потомок, слава и почет.
        - Я буду переживать, если мы начнем размножаться, не имея медицинского образования, - вздохнул Ян. - Столько разных случаев знаю, когда все заканчивалось смертями. Если плоды наши застрянут, зелененькие не помогут. Вы что-то про город рассказывали, там, случайно, больниц не было?
        - Не знаю, мы пару домов всего осмотрели, - пожал плечами Макс. - Но топоры, пилы, инструмент - нам бы пригодился. Свой-то еще долго не появится. Кир, ты когда с железом решишь?
        - Ты мне руду найди для начала! Думаешь, это так просто? - насупился Кирилл. - Даже алюминий не получилось выплавить. Как без специального оборудования и электричества? Глинозема навалом, а где криолит взять, и в чем расплавить до тысячи градусов? Все опять упирается в домну, в топливо для нее, и не придумал еще, как горячий воздух подавать.
        - Думай! Думай! Даже гуманоиды на тебя надеются, - подбодрил его Никола.
        - Вот смотрю на них, и понимаю, вроде телепаты, космос освоили, нечета нам, а хуже нас, - философски подметил Ян. - Чем больше у цивилизации знаний, тем меньше его у народа. Все знают про железо, а откуда берется, не додумались поинтересоваться. Про радио знаем, про телевиденье, гуманоиды голограммные компы, вон, вспоминают, а с чем едят, как работает, никто толком сказать не может. И так куда ни плюнь! Мы не стали знать больше, мы знаем меньше - предки наши по земле ходили, а мы нахватались всего по верхушкам. Даже ведь и оставит после себя нечего.
        - Да ладно тебе! Продумаем! Не, надо в город идти, самое время, - твердо решил Макс. - Зря время теряем. Кто мог подумать, что тут не лето совсем, а зима? Ребята! - вдруг вскинулся он, с незадачливостью уставившись на свои загнутые пальцы. - Новый год на носу! Мы ровно полгода здесь!
        - Точно-точно! - разрешился от задумчивости Никола, возбужденно махнув руками. - Когда мы сюда пришли? В конце июня? Июль, август - по лесу шатались. Две недели гнались за динами, еще три месяца балду гоняли, потом бомбу нашли… - он покрутил руками, подсчитывая на пальцах. - Две недели прошло, как мы ее в шахте спрятали.
        - Отчего это балду? - не согласился Ян, удовлетворенно взглянув на деревню с неуклюжими каменными хижинами. Сотни лет простоят, и ничего с ними не станет. Но сейчас в домах было пекло. А навесы и времянки из пальмовых листьев, бамбука и хвоща на солнце высохли. Деревню оградили частоколом и рвом, чтобы не заползали змеи. - Быт налажен… Вон, даже дома из камня построили.
        - У нас цемент непрочный, первый дождь - и нас этими камнями накроет, как медным тазом, - криво поморщился Никола, взваливая на себя внушительных размеров мешок с тяжелыми кокосовыми орехами. - Честное слово, Кир, когда поднимемся хотя бы до цемента, дадим тебе звание «Отец Народа» и сделаем почетным гражданином.
        - И закатаем в памятник, - рассмеялся Ян.
        - Я-то вообще во всем этом ни бум-бум, простой русский крестьянин, - пожалел Макс, возглавляющий пеший строй. - По техникуму техник-электрик. А вы, - обратился он к Яну и Николе, - чем в миру занимались?
        Ян пожал плечами.
        - Таксовал. Нет, профессия, конечно, есть, инженер компьютерных сетей, но здесь моя профессия без пользы.
        - Может быть, в далеком будущем пригодится еще. Будущее, знаешь ли, не за горами… - успокоил его Кирилл, обрывая на ходу орехи с голых ветвей орешника, сбросившего пожелтевшие листья.
        - А я на заводе работал, пока не уволили, - рассказал Никола. - Москвичи по дешевке выкупили. Сначала зарплату урезали, потом сокращения начались, а потом вообще закрыли, распродав имущество. А у нас там работать больше негде. Еще шахта была, но ее закрыли еще раньше. У нас что-то типа поселка.
        - А на своем заводе чем занимался? - поинтересовался Макс. - Нам теперь все пригодиться.
        - Детали строгали, какие закажут. А потом сказали: дорого! Далеко! Сказали - сельским хозяйством занимайтесь, мы вам кредит сто тысяч дадим!
        Никола и Макс загоготали.
        - А че вы ржете? Мало? - спросил Ян.
        - Камаз, чтобы зерно или сено вывезти с поля - дешевле двух миллионов не купишь, комбайн - десять миллионов, трактор - три миллиона - он дороже камаза стоит, плуг, сеялка, культиватор - им цены нет, свои давно не производят, - объяснил Макс, тыча под нос Яна загнутые пальцы. - Скотный двор, сама скотина, чтобы польза была, а не та, которая ради забавы, горючее, удобрения, какие-никакие пестициды и гербициды. Предположим, все это есть. Обработать таким комплектом можно до ста гектар. Урожай, нормальный урожай - двадцать центнеров с гектара, если зерно сортовое. Закуп тонны - шесть тысяч. Сто умножаем на двенадцать тысяч - миллион двести тысяч. Через год вся эта техника начнет сыпаться. Окупаемости никакой.
        - Ну так, мясо, молоко…
        - А смысл? За что горб ломаешь? Когда цены поднимутся, как на сахар - вчетверо, тогда посмотрим. А деревянную соху пусть правительство само за собой таскает. Мы не рабы - рабы не мы. Оно нас в три погибели гнет, а когда мы ему про горючее, про кирпич, про металл, он нам что отвечает? У нас демократия! Свободный рынок!
        - Нам-то что до них? - рассмеялся Кирилл. - И пусть будет свободным и голодным, глядишь, одни олигархи останутся, остальные вымрут. Мы тут, они там, и мы тут, как сыр в масле.
        - Да как-то обидно, поимели нас, - расстроился Макс. - А случись завтра война, будут жрать друг друга - тыла нет, ничему не научились.
        - Избавь нас от угрызений совести, мы тут ни при чем, - осадил Кирилл. - Народу, по-моему, тоже по барабану. Он тихо сам собою…
        Наконец, добрались до водопада. Горная река, слагаясь из множества мелких ручьев где-то на вершине тающего ледника, пробивая себе путь под скалами и через пещеры, вымывая непрочные породы. Воды сначала собирались в подножии, в огромной чаше пресноводного озера - возле этого озера визжали, пищали, рычали, мычали все птицы и животные, нуждающиеся в пресной воде. Дальше, рассекая надвое по границе живописной долины и непроходимых джунглей, река прокладывала путь к морю, наполняя водой голубую лагуну. Рыбы в ней плавало столько, что ее ловили голыми руками, особенно во время отлива. На сыром илистом дне между наростами местной растительности оставалась не только рыба, ракушки и прочая водная живность, но и заросли морской травы, затянувшие прибрежные воды. Моря или океана - это пока выяснить не удалось. И кто только не жевал ее с утра до ночи! И динозавры, и жвачные млекопитающие, и морские коровы, и птицы всех мастей и видов, и ракушки, прилипшие к мясистым сочным листьям.
        Весь мир сошел с ума, когда избавлялся от такого богатства. Если дины собирались в лагуну, все женщины дружно вышагивали за ними, чтобы запастись солью и поискать в раковинах жемчужины. Иные были величиной с кулак, а створки раковин годились на блюдо. Сами же моллюски имели вкус превосходный. А к ракам и крабам даже подойти было страшно - мутировавшие в гигантов, они сами могли напасть на кого угодно, если зазеваешься. Некоторые достигали полутора метров, не считая клешней. И не дай бог наступить на ската или кистеперую рыбу с мощной челюстью, которые часто запутывались в траве, или того же морского ежа, с ядовитыми иглами.
        Изнывающие от жары ленивые люди и, против правил, полуживые дины с открытыми пастями, позволяя мухам летать между зубами, валялись на берегу, даже не подняв головы, когда Кирилл, Ян и Макс подошли к честной компании. Кто-то лежал в воде, остужая тело, погружая временами голову, чтобы и она охладилась, кто-то закопался во влажный песок, кто-то спрятался от солнечных лучей за камнями.
        - Нет, Кир, твой градусник не врет, - наконец, избавился Макс от сомнений. - Я еще никогда динов такими не видел.
        - Эй, народ, кто готовить будет? Голодными останемся.
        Нард ответил ленивым молчанием, отмахиваясь от Макса, как от назойливой мухи.
        - Я по дороге орехами перекусил… Смотрите, даже сырная плесень засохла, пыль одна… Мартюши из своих домиков повылазили… - Кирилл поднял пару улиток, разглядывая аппетитные по запаху, но какие-то вялые сморщенные тельца, случайно раздавив скорлупу.
        - Это не пыль, это споры. Разлетятся, а к зиме снова нарастет. А мартюши, наверное, высохли. Вон, сухая косточка внутри. Давай в воду бросим, посмотрим, оживет или нет?
        - Надо бы как-то новый год отметить…
        - Ты для начала их с места сдвинь.
        - Эй, народ! Я говорит буду, - Макс встал на выступе скалы, примыкающей к водопаду, позволяя воде себя обливать. - Ночью прохладнее будет, надо идти в город. До зимы надо успеть. Дожди начнутся, мы здесь до следующего лета застрянем. А зимой нас тут смоет к чертовой матери. Мы по лесу пойдем, там прохладней.
        - Куда, куда? - уточнил Яма Муди, возлежащий в тенечке на сырых камнях, поросших мхом, то и дело посматривая на Орели. Ей одной солнце и жара были нипочем; разморенная, чуть ли не просвечивая, она распласталась на скале в солнечных пекельных лучах, единственная, получающая от жары удовольствие.
        - «К чертовой матери» - выражение такое есть, «иди туда, не знаю куда, от меня подальше», - объяснил Никола, бесцеремонно хватая и оттаскивая за ноги двух с половиной метров гиганта. При своей худобе, Яма Муди был не слишком тяжелый, но со стороны выглядело зрелищно. - Я тут лежал, это мое место! - возмутился он, приподнимаясь.
        - Вот уже и территориальные конфликты начинаются! - подняла голову Златка, переживая за Кирилла, который попытался сунуться к Горгулю и Горгуле и нарвался на кулак внушительных размеров.
        - Эй, крокодилы! Не надо по лицу хвостом! Вы мне яйца отдавили! - возопил Гром, когда два дина дошли до берега и внезапно с разбегу, как это делали все прочие народности, решили окунуться с разбега, не заметив его в прибрежной глине.
        Прозвучали редкие насмешки.
        - Народ! Вы оглохли? Ночью надо выходит! Днем сдохнем! - продолжил митинговать Макс.
        - Ладно, заберу мои вещи, как зайдет солнце. Я иду с тобой, - успокоил его Сеня Белый из воды.
        - Снежный человек - раз, кто еще? - грозно вопросил Макс.
        - Все идут, отвали! - прорычал один из динов. - Там на всех просторах пращуры резвятся. Сожрут ведь без нас.
        - А ты че, бестолочь, за всех отвечаешь? - возмутился Валидол. - Я бы остался. Там, наверное, не прохладнее, чем здесь. Тут море, горы, а там сейчас, скорее всего, пустыня под таким солнцем. А зимой замерзнем.
        - Кстати, обрати внимание, ящер - я щер. Щербатый, с зубами, с пастью, но разумный, личность, «Я», - издал дин смешок, показывая все зубы. - ПраЩер, ну или, как вы произносите, пращур. Мы твои далекие предки - щербатые, с зубами, с пастью, и разумные. Это мы вас учили и в люди вывели, обезьяны лысые! У вас на словах одно, а в животе другое. У тебя, например, страх, когда вспоминаешь, что сама дорога туда и обратно месяца на два потянет. И другие так же думают. Но я решил, лень и страх нельзя поощрять.
        - Глаза боятся, ноги идут, - решительно заявил Макс. - Народ, вечером выступаем, а пока - всем спать, сил набираться!
        - Нужен им твой поход, - рассмеялся Кирилл. - Им бы день пережить, да ночи дождаться!
        Когда солнце скрылось за крайней горой, внезапно жизнь возобновилась. Кто-то вспомнил, что за весь день у него не было во рту ни крошки. Кто-то перебрался в лагерь, собирая вещи. Кто-то уже был готов, внезапно вспомнив, радуясь, что два дня проведут в холодной пещере, правда, без света. Но дины и Сеня Белый прекрасно видели и в ультрафиолетовом излучении, и в инфракрасном, а Эльф видел ауру. Так что для них любая тьма была ясным денем. На всякий случай запаслись водой, едой, факелами, сожалея, что не родился еще тот человек, который вырвал бы горящее сердце и повел за собой, и при этом не умер. Несколько дней в пещере уже никому не казались ужасными, особенно после того, как в одном из ответвлений нашлась, наконец, глубокая шахта, в которую сбросили установку.
        Путь до пещеры не занял и полтора часа. Светила полная луна, ночь была на удивление светлой. Но пока шли, внезапно налетел порывистый ветер, и в низине вдруг началась паника. А через полчаса небо от края до края разрезала молния, как будто дав какой-то условный сигнал. Все живое вдруг зашевелилось, карабкаясь по склонам вверх, или быстро переплывая реку и скрываясь в джунглях, которые полегли под ветром, как высокая трава.
        - Однако, шторм начинается, - тревожно заметил кто-то. Все сразу заторопились.
        - Если начнется дождь, нас смоет вниз, нам тут даже спрятаться негде.
        - А мы почти пришли, - обрадовались впереди, посветив факелом остальным.
        Прощались с уютной и такой родной долиной внизу со слезами на глазах. Здесь был Рай - и они оставляли его - надолго или нет, никто сказать не мог.
        - Мы не были изгнаны, мы сами уходим, - пошутил Гоблин, ощутив необыкновенное чувство, когда свет молний, играя и пересекаясь, осветил ее и долго полыхал, словно давая им получше рассмотреть, то что твориться внизу.
        - Смоет яйца, - заволновались дины, высматривая места кладки.
        - Не, не смоет, - уверенно высказал мнение Эльф, внезапно рассмотрев долину по-своему. - До них волнам не добраться, а для потоков приготовлены обходные пути. Они тут миллионы лет яйца откладывали, опыт нажит. Зато черепашки безопасно доберутся до моря. Они еще позавчера начинали выползать из песка, а сегодня весь день на них идет охота.
        - Вот она, расплата за невинную кровь, - высказался кто-то из женщин.
        - Ну чего стоим-то? - одумался Яма Муди. - Вперед!
        - Вы знаете, в пещерах вообще-то опасно, - вспомнила Ядвига, повернувшись ко входу лицом.
        - Если здесь был берег моря, то сама пещера образовалась рекой, которая хорошенько промыла ее, - успокоили всех дины. - Где-то там лежит материк, который поднимал эти горы, а потом разошелся с этой плитой. Пещера была рекой в разломе, а после сверху ее накрыло лавой. Потолки ее из массивного гранита, а под ногами песок и галька. Там, на той стороне все еще болото, а раньше было огромное озеро, из которого вода текла сюда.
        - А куда же девалась река? - полюбопытствовали зелененькие.
        - Да кто ж ее знает! - рассмеялся дин. - Пробила себе новое русло.
        - Будем рисовать карты, разберемся, - пожал плечами Мальв.
        Свое имя-кличку Мальв получил сокращенно от «Мальвина». Длинные голубовато-белые волосы с синими прядями и голубая кожа рассматривались в качестве основного признака. С темноволосой и златокожей Златой, как это ни странно, одного с ним вида, они были полными противоположностями не только во внешности, но и в характерах. Златка всегда деятельная, остроумная, заводила в женском коллективе, а Мальв сам по себе, вел созерцательный образ жизни, подолгу бывая в одиночестве. Сначала, когда его замечали сидящим на самой высокой скале, пытались растормошить и привлечь к общественным работам, но спустя время, после того как он не изменил себе, от него отступились, предоставив самому себе. Пожалуй, даже, как Гоблина Яшу, перестали замечать. Но когда установилась жара, он, наконец, слез со своей скалы, оказавшись обычным нормальным парнем, внезапно проявляя интерес и к земному, иногда напоминая всем, словно бы упрекая, что за всеми делами забыл, когда в последний раз медитировал. И раздражался, если внезапно появлялась возможность посидеть на старом месте, а к нему уже привыкли и опять проявляли внимание.
        Однажды Златку принародно спросили, как она умудряется вести хозяйство, кормить мужа, забираясь к нему на скалу, и при этом всегда быть довольной и счастливой, на что она отвечала: «Я всегда могу с ним поговорить, мы же телепаты! А то, что он видит - вижу и я. Мы всегда позволяем мужчине обращаться к Богу, познавая его в сравнении и в наблюдениях, а когда он отвечает - я это чувствую, мы как бы оба прославились. Мы ж не женаты еще, он и торопится познать Закон. А в еде он неприхотливый, - махнула она. - Что приготовлю, то и ест».
        Пересчитались, на всякий случай, страхуясь веревками. Насчитали четырнадцать человеческо-гуманоидных пар, пять пар динов и трое - вечный соблазн для женского пола и украшение для мужчин. Особенно Гоблин, которого каждый видел, как хотел.
        Многие уже зевали, пытаясь договориться и остаться на ночь, чтобы выдвинуться в поход с утра.
        Макс и дины оказались непреклонными.
        - Вы целый день спали! - разошелся Макс не на шутку.
        - А если зима наступит раньше, чем мы вернемся? - не сбрасывая со счетов непостоянство климата, грозно прицыкнули дины.
        - Если мы так будем пререкаться, и за год не доберемся, - поддержал Макса и динов Кирилл. - Нам надо туда, а потом еще обратно, и не с пустыми руками, нагруженные пойдем. Так что, каждый день на счету.
        - Вы хоть дорогу-то помните? - поинтересовался Болид у Ма5кса и Кирилла. - А то у вас память, как темная ночь, не разбудить.
        - У нас карта есть, нам только до того района добраться, - обнадежил всех Макс.
        - Ну, тогда, чего мы ждем? - ввернул кто-то, первым скрывшись в темноте.
        Путь до города занял, занял два месяца. Могли бы быстрее, но на крутом склоне вдруг обвалилась земля, и половина группы, в основном дины, скатилась вниз на острые скалы. Все остались живы, но раненых было много. Пришлось задержаться на неделю. Зеленые не отходили от больных, растрачивая свою зелень, которая, оказывается, приводила в чувство и динов. Впрочем, их раны и так затягивались быстро. На второй день никто из больных уже не заговаривал о смерти и не прощался с жизнью, и даже шутили.
        Дальше двигались осторожно, предпочитая не рисковать.
        Дины были правы, все те животные, которые ушли из долины, по неведомым тропам перебрались на эту сторону гор. Леса кишели зверьем, объедающем молодые побеги здешней растительности, прореживая джунгли, и обжиравшимся друг другом. Здесь было прохладнее, чем в чаше. Жарко, но дул ветер, прогоняя жару. И все же многие деревья сбросили листья, а трава пожухла.
        - Значит, где-то там дальше горы заканчиваются, не по пещере же они мигрировали, - сделал предположение Кирилл, наблюдая за животными. - И тянется горная гряда бог знает на сколько километров. Наша долина не вместила бы и сотую долю всех этих парнокопытных и хищников. В прошлый раз их было в десять раз меньше.
        - Надо полагать, - согласились с ним.
        - Если горы поднимались плитой, то они могут иметь протяженность, как у нас в Перу. Надо бы организовать экспедицию, - предложил Никола.
        - Для начала изобретем бумагу, карандаши и ручки, потом приручим животных, на которых можно летать и ездить, вот после и организуем экспедицию, - наотрез отказалось большинство.
        Многие зверели оттого, что ноги были стерты в кровь. Грымз, Горгуль, Гром, Болид и Сеня Белый вообще шли босиком, поделившись обувью с теми, кто босиком не мог. Про обувь как-то не подумали. Лапти, сплетенные неумело, уже на следующий день приходили в негодность. И когда, наконец, вдруг открылся холм и столбы в виде вышек, Машка вскрикнула, показывая вперед себя пальцем.
        - Мы пришли! Мы пришли! - женская часть начала визжать и бросилась обниматься, испытав невероятный подъем.
        Мужская часть молча топала вперед, посматривая на женскую свысока и снисходительно, но и она прибавила шаг, предвкушая еду, безопасную постель, и все то, о чем рассказывали Кирилл, Макс и Маша.
        Но сам город поразил воображение даже динов, когда открылся взору. Огромные дома, со множеством колонн и статуй, утопая в цветах и зелени, встретили их не просто тишиной, а смехом и радостью открытых улиц и гуляющих по нему людей и инопланетян.
        - Мне что, сниться? Ущипните меня за ухо? - эхом прозвучал голос Кирилла, который разевал рот так же, как остальные.
        - Стойте, мы же спим и видим сон… Макс, ты же говорил, он мертв…
        - Я не знал, я, правда, не знал, что тут… Мы где, в прошлом, или в будущем?
        - Ой, Кирилл, там наша дверь… - Машка ткнула в зеркала, установленные в ряд перед городом.
        До зеркал бежали почти бегом, остановившись напротив дверей, в радостно-возбужденном состоянии.
        - Над нами издевались? Или мы сами лоханулись? - уставился на зеркала Макс, пытаясь сообразить, чтобы это все значило.
        - Пока не проглочу хоть одного гада из центра, не поверю, - взревели один из динов, топтавшиеся на месте.
        - Может, кого-то оставим сторожить зеркала? - на всякий случай подсказал Рум. - А то унесут, как в прошлый раз.
        - Ну, еще не хватало, чтобы мы тут потерялись! - тряхнув головой, не иначе, все еще считая город наваждением, проговорила Лейла, отпуская руку Румины.
        - А мы их с собой прихватим, - предложила Горгуля. - Пусть только попробуют! Ребята, берите мое, оно выходит в такую комнату, в которой таких зеркал тысячи три…
        - И наше… И наше… - прозвучало с нескольких мест.
        - Может, это такая прикоюха, типа, выживем-не-выживем? - раздражаясь, чего с ним уже давно не было, рассвирепел Макс.
        - Да ладно, брось! - остановили его, испытывая те же чувства. - Не плохо же провели время.
        - А меня сразу в армию заберут, когда я домой вернусь, - вспомнил Кирилл, упав духом. - Зря поверил коту. Если увижу, я ему уши надеру и хвост оторву, а лучше кастрирую!
        - Нет, надо разобраться, что у меня дома, в конце концов, произошло, - вдруг словно бы очнулся Ян. - Я им кто? Меня чуть из квартиры не выписали, похоронить собирались.
        - Нам зла на них держать не стоит, - остановила его Ядвига. - Ян, это мое лучшее время и с тобой, и со всеми вами. Ребята, я вас никогда не забуду!
        Ядвига вдруг зарыдала, по щекам ее потекли слезы.
        - Да мы все не забудем! - Яма Муди, обнимая Орели, достал из ее кармана носовой платок, подавая Ядвиге. - Ну, скоро вы там? - бросил он динам, которые под чутким руководством Златы пытались вынуть из земли зеркало.
        - Не выходит, - пожаловался один из динов, оставшийся в стороне. - Крепко сидит. Боимся, сломаем.
        - Да бросьте вы его, - рассмеялся Никола. - Ну, уберут, будем жить дальше. Надо же, я завтра собирался тут как следует поживиться.
        - Мы все собирались, - угрюмо произнес пришибленный многолюдностью города Болид. - Ну а вы, зелень, чего молчите?
        Четверо зелененьких пожали плечами, продолжая рассматривать город.
        - Там флаг Семиречинской академии… - один из них ткнул в тот самый дворец, до которого Кирилла, Макса и Машку проводили Стражи и шаровые молнии.
        - Ну что мы стоим-то, рты раззявили… Пошли, что ли? - перекосило Эльфа. - Я буду бесконечно рад, если вернусь домой, и не расстроюсь, если останусь тут. Я привык!
        - А я вот смотрел на вас на всех, и понимаю теперь, как высоко может лететь человек, даже если он не птица, - рассудил Мальв, подбирая свой рюкзак. - Можно рассуждать о Законе, а можно видеть его, чувствовать, как проникает во все сферы бытия.
        - Да бросьте вы эту дверь! - пренебрежительно скривился Макс, заметив, что дины все еще пытаются вырвать зеркало из земли. - Нам ясно дали понять: вот вам дверь, а вот порог! Стыжусь ли я себя, когда в груди моей огонь горит отверстый? О нет, я в гневе нахожу мучителям мученья, которые воздвигну сам…
        - Макс, на тебя вдохновение нашло? - рассмеялся Гоблин. - Не раздавит? Идите за мной, студенты! Я ваш куратор. Поздравляю, вы все зачислены в Семиречинскую академию. А те, которые не радовались и не печалились вместе с вами, вернулись домой много раньше.
        - Гоблин, ты че, с дуба пал? - хохотнули в толпе.
        - А я разве похож на обычное существо? - Гоблин вдруг изменился, и Кирилл узнал в нем профессора, который встретил их в зеркальной зале. А спустя какое-то время, когда пришел в себя, заметил, что и другие испытали те же чувства.
        - Но зачем же вы… Какого…
        - Ребята, девчата… У нас не простая академия. Мы оплот, мы надежда Творца, который обращается к нам, дает нам знания, испытывает нас. Мы представители своего народа, и зачастую именно мы решаем судьбы мира. Что же, вы совсем не понимаете, что многому научились за это время? Вы, движимые любопытством, исследовали целый мир! Познали языки многих народов, представителями которого являетесь, наладили взаимоотношения, проявляли чудеса храбрости, бросаясь на помощь друзьям. Решили множество задач, которые всегда могут встретиться на вашем пути - и каждый из вас выявил пробелы в своих знаниях. Конечно, мы могли бы читать вам лекции, но тогда любой из вас мучился бы сомнениями, размышляя не над живой практикой, а над мертвой теорией. Чужие миры таят много опасностей, вы всегда можете погибнуть. Не на страх должны опираться, а на мудрость. Я рад, что вы все будете учиться в моей группе. Я рад, что вы все избавились от сомнений и полюбили Семиречье, как свой дом. Да, здесь много миров, но все они похожи между собой, и для всех для них вы теперь Хранители. Многие его покинут, когда закончится обучение - но
вы понесете Семиречье в своем сердце.
        - Мы, право слово…
        Никто не пошевелился, рассматривая Гоблина в образе профессора во все глаза.
        - Я, разумеется, преподнес вам сюрприз? - с ехидцей поинтересовался он.
        - А как же скелеты? Столбы эти…
        Кирилл мгновенно вспомнил те моменты, когда Гоблин вдруг надолго исчезал, но никто про него не вспоминал и не искал. А когда появлялся, обязательно случалось что-то такое, отчего и жизнь становилась интереснее, и место в пространстве начинал занимать. Насторожился он лишь единожды, когда тот, в один миг, успел вытащить пятерых ребят, когда те провалились в пропасть, переместившись к месту трагедии бог знает откуда. Как он это сделал, не понял никто, а сам он объяснить не смог.
        - Ну! - развел куратор руками. - Это самое простое, что мы могли для вас сделать. Страшная правда, которая на многих планетах единственное, что вы найдете. Таких миров, как Земля, множество. Люди, отказываясь от Закона, не могут подойти к концу иначе. И только вы можете дать им свободу, когда они будут к ней готовы.
        - Но как же…
        - Нельзя сделать народ свободным через насилие.
        - И… А…
        - А теперь мне нужно уйти, а вы проследуйте в тот дом, - махнул он рукой, указав на здание, гордо возвышавшееся на одной из террас. - Занимайте комнаты, какие пожелаете. Это ваш дом на ближайшие десять лет. И вот еще что, - Гоблин - теперь уже снова Гоблин, рассмеялся, - не забудьте предохраняться. До третьего курса ни-ни! Мы располагаем детским садом, но кормящая мать должна быть рядом, а нам предстоит еще многое повидать. Впереди у вас весенние каникулы, которые вы пропустили, далее полтора месяца экзамены, месяц летней практики и два месяца летних каникул. Те, кто живет далеко, могут продолжить обучение, сдавая экзамены досрочно, чтобы успеть добраться до дому и вернуться, когда начнутся каникулы. На будущий год мы познакомимся еще ближе с вашей историей, а после займемся экономикой.
        Гоблин улыбнулся и исчез, словно провалившись сквозь землю.
        - Ни фига себе! - толпа медленно приходила в себя, разглядывая друг друга. - Так это был экзамен?
        Макса похлопали по плечу.
        - Мы экстерном сдали! А те, кто не радовался Семиречью, отправился домой!
        - Пожалуйста, ущипните меня! - закручинился Кирилл. - А как же… меня ж в армию заберут! - снова вспомнил он.
        - А мы тебе руки ноги сломаем, а зелень потом вылечит!
        - Мы ж друг друга чуть не угробили! - раздосадовано пожаловался Никола, вышагивая в общем строю.
        Прохожие на них не обращали внимания, словно грязные и чумазые земляне, гуманоиды и дины, одетые, как дикари, здесь появлялись каждый день. Кто-то поприветствовал их кивком головы, окинув взглядом, и торопился дальше, кто-то посмеялся, ехидно хихикнув вслед, словно знал, что им пришлось пережить.
        По всему видать, такие же студенты - чересчур озабоченные, важные, суетливые, или только так казалось.
        - Надо бы набить им морды! - копируя Макса, протянул Сеня Белый, и ответил сам себе: - Да ладно, пусть живут!
        Трехэтажное здание в конце улицы встретило их тишиной и прохладой. Больше всех озаботились дины, подбирая для себя что-то подходившее для их габаритов. Но волновались они зря. Левое крыло здания будто специально приготовили для великанов. Большие залы с потолками не меньше десяти метров, лампы солнечного света с подогревом, когда можно получить какой угодно заряд бодрости, мягкие травянистые полы с необыкновенным пружинистым мхом, огромный бассейн с проточной водой, даже морозильная камера и зеркальная дверь - опробовать ее не рискнули. Остальные комнаты были пониже, даже коридор имел не такие высокие потолки, но дины и тут чувствовали себя свободно, забежать в гости к однокурсникам они могли, правда не все сразу. Задняя дверь коридора первого этажа выходила в огромный сад. Мимо их дома проходила прямая дорога, ведущая к песчаному пляжу и нагромождению скал, облепленных птицами.
        - Ни фига себе, террариум! - присвистнул Ян, озираясь. - Я как Алиса в стране чудес!
        Не иначе, остальные испытывали те же чувства. Дины заметно подобрели, удовлетворенно кивая и прищелкивая языками. Наверное, динов такими видели впервые - они светились довольством, излучая неведомую прежде доброжелательность.
        - У нас на планете мы строим нечто подобное. Но неудобно, мы мигрируем со стадами - такую постройку с собой не унесешь, и непрочная - многие наши животные не замечают, что наступили или раздавили хвостом что-то стоящее. Мы вырубаем дома в горах или строим нечто вроде пирамид, в которых живет много нас. Особенно привели динов в неописуемый восторг скалы, до которых было недалеко, их дом стоял на нижней террасе: есть, обо что почесать спину.
        Сад пришелся по вкусу и Эльфу, и Лейле, и Мальву, и Злате.
        Эльф, Грымз, Горгуль, Яма Муди, Гром и их подруги заняли второй этаж левого крыла. Правое крыло достались Кириллу, Максу, Яну, Николе, Зелененьким, Болиду, Сене Белому, Валидолу, Руму и тем женщинам, которые сопровождали их. Здесь комнаты были меньше по размеру. К каждой спальне примыкала комната гигиены, а между комнатами была огромная гостиная, где могли собираться в свободное время. На первом этаже, напротив покоев динов, располагалась огромная столовая, на третьем - библиотека, спортивный зал, общая учебная комната.
        Разумеется, первым делом помылись с дороги. Потом собрали все, что осталось в рюкзаках, перекусили и отправились отдыхать. Но спать долго не пришлось. К ним внезапно нагрянули гости, живущие неподалеку, а к вечеру пришла целая комиссия, чтобы провести инструктаж.
        Новые студенты немало удивились, когда узнали, что им все это время полагалась стипендия, которую они теперь могли получить в кассе административного здания, и потратить ее в торговом центре. Но самая приятная новость пришла от куратора Гоблина, который появился на следующее утро, разрешив воспользоваться зеркальной дверью, которая стояла в зале динов. Дверь выходила как раз в то место, где располагался их лагерь в горах с такой родной долиной. Дверь динам поставили, чтобы раз в месяц они могли поохотиться и утолить голод, не вызывая тем самым нареканий со стороны вегетарианцев и противников сыро- и мясоедения - а их в городке было предостаточно. И несколько озадачил, когда сообщил остальным, что им тоже придется добывать пищу там же, если вдруг не хватит стипендии.
        - Участок выделен нашей группе, как подсобное хозяйство. Там мы будут проходить практические занятия по ботанике, биологии, минералогии, картографии, археологии, океанологии - это наш полигон. Еще вопросы есть?
        - А когда мы получим стипендию и сможем побродить по торговому центру? - прозвучал вопрос от женской половины.
        - Да хоть сегодня. Но прежде вам стоило бы поинтересоваться обменным курсом валют, - усмехнулся Гоблин. - Честное слово, я бы не стал тратить деньги на всякую ерунду, зная, как много нужно купить справочного материала, без которого вам будет трудно двигаться дальше. И прежде чем что-то купить, проконсультироваться у тех, кому доверяю. Не всякая полезная вещь полезна присутствующим, и есть некоторые ограничения для предметов вывоза на закрытые территории. Все запрещенное будет изъято. При переходе такие предметы аннигилируют безвозвратно. Особенно это касается жителей Земли. Но спешу вас обрадовать, мы располагаем пунктом обмена валюты, так что, когда отправитесь домой на каникулы, у вас будет на что погулять. Конечно, если сможете сэкономить.
        - Профессор, у меня есть личный вопрос, - слегка покраснел Кирилл, вспомнив про армию.
        - Мы в курсе твой проблемы. Твоя служба будет проходить после завершения обучения на крейсере, который охраняет воздушное пространство закрытых миров от всевозможных проникновений извне и нежелательных контактов.
        - Круто! - позавидовали Кириллу.
        - То же самое относится к остальным землянам, в том числе и к женскому полу, - издал Гоблин смешок. - Мы никогда не считали ваши вооруженные силы заслуживающими внимания. Про такую армию говорят: «оставь надежду всяк туда попавший». Мы заметили, отслужившие в армии менее любопытны, более агрессивны, и или объявляют себя лидерами, или беспрекословно подчиняются, не помышляя задуматься, насколько справедливо то или иное решение. И зачастую не ищут справедливости, предоставляя право сильному разобраться со слабыми физическим насилием. Для землян ты получишь военный билет с отметкой «не годен». А так же вы получите документы, подтверждающие ваше постоянное пребывание на территории закрытого учебного заведения.
        - А если проверят? - приятно изумились земляне.
        - Мы, безусловно, дадим ответ, предоставив все соответствующие лицензии и сертификаты. С волками жить - по-волчьи выть. Но будет лучше, если таких вопросов не возникнет - для вашей же пользы. Избавившись от нас, могучие ваши земляки испытывают неприязнь к любому нашему вмешательству. И вы навлечете на себя гнев сильных мира того.
        На землян посмотрели с сочувствием, повздыхали, ехидно похихикали.
        Больше вопросов не возникло, и Гоблин исчез, снова предоставив группу самой себе.
        Семеро землян, в сопровождении некоторых гуманоидов, изъявивших желание осмотреть город, тут же отправились в указанный административный корпус искать ту самую кассу, в которой их ждала обещанная награда. И несколько удивились, когда всем им выдали пластиковые браслеты, которые на руке вдруг перестали существовать, врастая в тело, а Кириллу дополнительно выдали военный билет и справку историко-археологического и экологического заведения некой Семиречинской академии, расположенной в глухой тайге на задворках цивилизации.
        Гуманоиды тут же просветили землян, как пользоваться таким браслетом, имевшем хождение во всей галактике не только как банковская гарантия, но как удостоверение личности. Расплатится по нему было проще простого - достаточно положить руку на кассовый аппарат, который тут же снимал нужную сумму.
        - Этак любой проходимец разденет! - испытывая недоверие, засомневался Ян. - Заставит положить руку - и вот уже гол, как сокол.
        - Нет, как раз наоборот. Любые попытки насилия тут же заблокируют браслет. Кстати, они имеют несколько форм: карта, серьга в ухе, зуб мудрости, все что угодно. Если нервная система начнет вопить об опасности, он тут же отправит сигнал бедствия на станцию слежения. Это больше, чем браслет - это симбионт. А проверить состояние счета можно в любом месте, достаточно испытывать такое желание и иметь под рукой небольшое устройство наподобие вашего компьютера. Вот, - Румина достала из сумочки небольшой аппарат, и внезапно перед изумленными землянами материализовался экран и панель. - Это то, что вы называете компьютер. У нас звучит по-другому, но суть та же. Можно закачать какую угодно информацию.
        - Если у вас с собой был компьютер, какого черта мы там мучились? - поинтересовался Кирилл с досадой.
        - У нас ничего с собой не было, нам вчера вечером все вещи вернули, - Рум немного удивился. - Вы же не думаете, что мы летели в такую даль с пустыми руками? Естественно, мы взяли с собой все, что сочли необходимым. Но на досмотре, перед тем, как отправить нас за ту дверь, все забрали.
        Только сейчас Кирилл обратил внимание, как все изменились: все инопланетяне прибарахлились, у некоторых появились украшения.
        - Я еще утром заметил, - пожал плечами Макс, больше заинтересовавшись своими сбережениями. Он поставил на панель палец, в нетерпеливом ожидании воззрившись на Румину, после того как на экране появились непонятные записи. - Это много или мало?
        - И много, и мало, - кивнула Румина. - Мне, например, хватило бы, чтобы купить подарки родителям и сестре, и на билет туда и обратно. - Но вам для занятий нужен такой же компьютер, а он стоит половину того, что у вас есть. А вторая половина вам потребуется на справочники и программное обеспечение - это все стоит недешево. Я, например, пока не могу себе позволить голографическую энциклопедии. Но что-то мы, наверное, могли бы взять в академии, поэтому торопиться не будем.
        - А еда? Можем мы позволить себе посидеть в том кафе? - кивнула Ядвига на вывеску, возле которой толпилась разномастная публика. Она решительно настроилась воспользоваться своим кошельком.
        - Это не кафе… - рассеянно глядя на вывеску, помрачнели все четверо инопланетян. - Это кто-то из наших решил подзаработать…
        - В смысле? - опешили все семь землян.
        - Нас засняли, и теперь показывают… Вы что, не видите на экране нас?
        - Убь-ю-ю! - прорычал Макс, сжав кулаки и направляясь к кинотеатру.
        - Но мы же не знаем, кто и с какой целью это сделал! - попытались его остановить. - Нам же компы покупать! Человек может уже просек свою нищету!
        - Всем надо! - не останавливаясь, прорычал Макс.
        - Да ладно вам, мы ничего плохого не делали… А кто снимал то? У кого была с собой камера? Может, Гоблин?
        - Он же нас в люди вывел, теперь нас все будут узнавать!
        - Что-о? Вы думаете, он нас там героями выставил, а себя дураком? - Макс остановился, покрываясь багровыми пятнами, но пыл его поостыл. - Да я нашего Гоблина… Вот козел!
        - Надо сначала посмотреть, - предложил Эльф.
        - Еще деньги на эту гниду тратить! - поддержала Макса Дарина.
        - Вы как-то неадекватно реагируете, - всполошилась Злата. - мы ж не знаем, зачем он это сделал. Что, зарплату ему мало в академии платят? Может, опять какая-нибудь традиция.
        - А мы его делиться заставим, - захихикала Маша. - Пусть только попробует утаить - размажем по стенке!
        На этот раз решение было единогласное. В кино шли дружно, испытывая необыкновенный подъем, в надежде вычислить гада, если это не Гоблин. И чуть было не столкнулись лбом с зелененькими, Грымзом и Горгулей, торгующими сырной плесенью и теми самыми ракушками, которые собирали на склонах гор. Остальные продавали билеты, встречая зрителей и провожая их на свои места. Дины стояли возле стены, демонстрируя себя и давая потрогать всем желающим. Некоторые дотошные зрители даже пытался дождаться, когда кто-то из них дохнет жаром, другие обходили стороной. Народу собралось много.
        - Вы чего тут делаете? - растерянно спросил Ян.
        - Нам предложили подработать, мы не стали отказываться, - весело ответили зелененькие, чуть сокрыв радость на лицах, видя гнев.
        - Кто предложил? - прищурившись, вкрадчиво поинтересовалась Дарина.
        - Гоблин… в смысле, профессор… Он пообещал сюрприз. Сказал: не пожалеем.
        - Гоблин? - лица у всех вытянулись.
        - Все-таки Гоблин! - стиснул Макс кулаки.
        - Если фильм будет иметь успех, мы заработаем кучу денег, - помечтали зелененькие. - Смотрите, сколько народу собралось!
        - Сюрприз, говорите, - Эльф закатал рукава, повязал фартук, поднял поднос с печеньем, стаканчиками сока и кусочками сырной плесени. - Сколько брать?
        - Вот столько, - обрадовались зелененькие помощи, показывая меню.
        До начала сеанса еще было время. Макс и Кирилл закатали рукава, нарезая ходовую плесень и упаковывая в пакетики. Маша и Дарина рассортировывали ракушки. Никола и Ядвига мололи орехи, смешивая с патокой и обильно поливая мороженное, которое покупали так же охотно. На улице стояла жара, прохожие заглядывали в зал и оставались, чтобы насладиться зрелищем в прохладном зале. Народ прибывал и прибывал, рук скоро перестала хватать, у стойки скопилась длиннющая очередь, но, к счастью, скоро начался сеанс.
        С фильма вышли и с чувством облегчения, и с чувством горечи, и с чувством гордости. Кажется, нельзя испытывать все эти чувства одновременно, но именно так оно и было. И многое встало на свои места. Оказывается, в академии было принято устраивать первокурсникам что-то вроде проверки, когда каждый мог проявить себя и раскрыться.
        Не слишком приятно сознавать, что ты сломал высоковольтную линию электропередач, которая снабжала весь город электричеством и связью со всеми мирами - до такого еще никто ни разу не додумался, но раз уж решили пожертвовать городом - так тому и быть. И Макс, и Кирилл, и Машка на экране выглядели героями. Не взяли ничего - не варвары. Не стали ждать, когда их спасут или вспомнят. И героями выглядели дины, спасающие гуманоидов от землян. А еще большими героями выглядели земляне, не бросившие гуманоидов в беде. А когда нашли ядерную бомбу, зал рыдал и задыхался от смеха.
        В общем, фильм удался - этакий трогательный боевик. Здесь, в академгородке их зауважали, начали узнавать и приглашать к себе. Кто-то дружески хлопал по плечу, кто-то поздравлял и с поступлением, и с успехом фильма, и давал запоздалые советы. Наверное, никто не остался равнодушным. А главное, теперь все знали: дины в душе добряки, земляне часто торопятся с выводами, многие из гуманоидов копируют друг друга, чтобы не раздражать и не выделяться, а почти бесполезные зеленые с их симбиотической зеленью самые необходимые в плане выживания в любых условиях.
        На пороге общежития Кирилла ждал еще один сюрприз: ему сообщили, что в комнате его дожидается гостья.
        Он удивился, здесь его никто не знал, чтобы прийти вот так. Он быстро поднялся на второй этаж, едва сдерживая волнение, и остановился на пороге, не узнавая старую женщину, которая обернулась. Она была старой, лицо избороздили морщины, но ее лучистые и задорные глаза смотрели на него молодо.
        - Ну, здравствуй, - проговорила она, окинув взглядом спальню. - Уютно у тебя… Ах, да, - поморщилась старушка, - я не представилась… Я та самая Авдотья, которая выбрала тебя. Надо же, ты превзошел мои ожидания, - она довольно улыбнулась, вставая и приблизившись. - Дай-ка, я на тебя полюбуюсь!
        - Вы? - хрипло выдавил из себя Кирилл, растерявшись.
        - Я, я…
        - Живы?
        - Старую гвардию не так-то легко сжить со свету! Я, знаешь ли, в свое время тоже зеленью обзавелась, - пошутила бабка, рассмеявшись.
        Она раза три постучала об пол посохом, и перед нею из синего пламени возник небольшой столик с едой и чашками для чая. Немного поворчав, она разлила чай, показывая на место рядом с собой.
        - Жизнь там поганая, но, если все уйдем, человеку с бедой некуда будет пойти. Ты уж не сердись, что я Светку хочу через тебя вывести в люди.
        - Какую Светку? - не понял Кирилл.
        - Ту самую, которую в люди вывожу, - повторила Авдотья, издав смешок. - А вдруг однажды породнимся с тобой? Пара-то тебе нужна, как без суженной?
        - Вы что-то путаете, моя жена умерла, когда ей было три года. Я нашел эту информацию в своем банке памяти.
        - Та, да не та! Ты - строгий мужик, вот и возьми Светочку в жены, - посоветовала она серьезно. - Я не знаю, кто бы ей еще подошел. Она как ты - вдова. Ближнего убили, а ее не дозвались. И пряник, и кнут претерпела, так что она тебе под стать. Ну да это только мои пожелание, чем черт не шутит, а вдруг присмотришься, а с кем тебе быть - сердце подскажет. Я лишь о помощи прошу.
        - Вы бы мне еще Ирину посоветовали - она тоже ваша внучка, - раздражаясь, но не смея перечить старухе, недовольно бросил Кирилл. - Вы уж как-то сами. А выбрал меня кот, а не вы, вы не могли обо мне знать. Стечение обстоятельств. Мы могли и не переехать в тот дом.
        - Не торопись, больно ты скор, - прошамкала старуха, прикусывая размоченное печенье. - Я детям не доверила бы и медной монетой распорядиться. Я не про ту Свету, а про ту, которая сегодня примет смерть, если не поможешь ее остановить.
        Кирилл молча разглядывал старуху, и доверяя, и не доверяя. Там, на земле, он вряд ли прошел бы мимо чьей-то беды, но здесь вдруг испытал тревогу, словно кто-то предупреждал: не верь, не верь…
        - Короче, что я должен сделать? - напрямую спросил Кирилл.
        - Выйти к ней отсюда и поговорить. Три месяца осталось до нового учебного года. А живет она в городе с отцом и матерью. Книгу ей никак не оставить. Да она ей не шибко нужна, сама до всего додумалась. А до двери сама не дойдет. Кот твой у нее живет, помогает, но не верит она ему, а Черемушки - слова такого в голове нет, и не подсказать. Вас на каникулы отпускают, так поживи маленько у тетки своей, а перед экзаменами забери ее к себе.
        - Я должен посоветоваться с Гоблином… Как? Кот не здесь? - всполошился Кирилл. - И как я выйду? Ну, то есть, обратно потом попаду? - испугался он.
        - Вот это другой разговор. За кота не переживай, вернется, когда кликнешь. Он же дух, - старуха повеселела, и даже как будто помолодела. - Ему учеников искать надобно. Правильных. Праведных. Вот и Светочку нашел. Вот адресок. Ты поторопись… позвони… мол, ошибся, а голос приятный ее распознал. Что приедешь к ней скоро скажешь, дай надежду… тут и телефончик есть. Ах да! - старуха внимательно посмотрела на Кирилла, размышляя. - Яшу надо просить… Ты варенье-то ешь, я сама варила. Малину на Земле собираю… у Черемушек. Там есть знатные малинники.
        И вдруг, как профессор и куратор Гоблин, она торопливо растворилась в пространстве, оставив его наедине со своей растерянностью и оставшейся на столике запиской, а через пару минут, когда Кирилл уже собирался встать из-за стола, вернулась с Гоблином.
        - Ах, Авдотья Захаровна, что же вы молчали-то? - торопливо говорил Гоблин, почесывая за ухом. Оценивающе смерил Кирилла взглядом: - Справится, не с таким справлялся. Мы все уладим. Но вы сами такие вопросы не решайте больше в одиночку, - упрекнул он ее. - Кир, ты ж вещмешок собрал уже?
        - Нет еще, - расстроился Кирилл. Но ведь завтра все мы должны быть на станции, чтобы отправиться на орбиту Марса.
        Полететь в космос Кириллу предстояло впервые - это и был тот самый обещанный Гоблином сюрприз. И вот все планы рушились в одночасье, теперь он должен отправится за какой-то Светой, в то время как другие будут любоваться марсианскими, может быть, самыми высокими в солнечной системе горами. Он внезапно испытал отчаяние, которое не ускользнуло от Гоблина.
        Но куратор только усмехнулся, переглянувшись с обеспокоенной старухой.
        - Да не пытайтесь скрыть! - попросил Гоблин Авдотью, которая сама не своя пыталась устоять на ногах, держась за кресло. - Девушка собирается покончить с собой, - объяснил он Кириллу. - Ее постоянно извращенно, с избиениями, насилует отчим, а мать разрешает. Она полностью зависит от них. Восстановить позвоночник несложно, твоя мать вполне могла бы провести такую операцию, но никто не покажет ее врачу, а сломал его отчим. И, естественно, никто, кроме твой матери, не сделает такую операцию бесплатно. Мы могли бы помочь частично ускорить процесс заживления после операции, но для этого нам нужно послать кого-то из наших, чтобы ввести в организм регенерирующие биофаги. И мы решили послать тебя. Кир, из всех ты один живешь неподалеку. Кроме того, ты один мог бы испытывать к ней симпатию, которая не ускользнет от нее. Она радуется каждому демону, которого смогла обезвредить. И ты один можешь поговорить и рассказать все твоей матери.
        - Ну, я согласен, - кивнул Кирилл. - Что я должен делать?
        - Первое, мы сейчас позвоним. Ты скажешь ей, что у нее твой кот, который потерялся, когда ты приезжал с ним в город - и произнесешь несколько подбадривающих слов. Второе, ты пообещаешь прийти за котом. Нужно ее остановить. А когда вы встретитесь, внезапно проявишь интерес к ее болезни и предложишь сбежать из дома, чтобы показать ее твоей матери.
        - Да без проблем. Моя комната свободна, пусть поживет у нас. Валяйте, звоните. Только как же она подойдет к телефону, если не ходит?
        - Трубку ей кот притащит, мы же даем ему соответствующие инструкции… Кстати, профессор Авдотья Захаровна будет преподавать вам ботанику. Она знатный травник. В ее последнем справочнике указаны двадцать тысяч видов растений, собранные в Семиречье со всех концов галактики. Заметь, ни один вид не потеснил другой!
        - Извините… - Кирилл уставился на старуху во все глаза - она лишь махнула рукой.
        - Да звоните же скорее! - простонала она, хватаясь за сердце. - Она ж думает: кот-то ей мерещиться! Подышала на зеркало, а там нет никого!
        Глава 26
        
        Кирилл шагал по протоптанной кем-то тропинке, увязая в сыром снегу, вдыхая пахнущий весной воздух, и внезапно понимал, что ему нечем оправдать свой побег из дома. Никто его там не ждал, про него давно забыли - и вдруг, вот он, здрас-сте! И почему не на автобусе, а из леса? Ладно, напомнили под конец, что на дворе зима, вернее, конец марта, приоделся. Так привык к лету, что и в голову самому бы вспомнить не пришло.
        Сердце билось где-то у горла и в теплой куртке на меху, сшитой из материала, который более или менее мог сойти за тот, который производили на земле, было жарко. И джинсы, и меховые ботинки - всей группой рыскали по торговому центру, чтобы обнаружить отдел с земной одеждой. Производили ее, конечно, в Семиречье, но качественно, от настоящих не отличить. Там же выбирали подарки для матери и родственников, собирая деньги на них всем миром. Вся его стипендия ушла на учебные материалы. Фильм профессора Гоблина оказался как нельзя кстати, после показа интересные моменты включили в рекламный ролик о Семиречинской академии. Ролик транслировался на всю галактику, так что деньги в черной кассе у группы были. Немного, но на экскурсии и разного рода мероприятия должно было хватить. В академии каждая группа зарабатывала, как могла: кто-то травки продавал, кто-то патенты, кто-то облака разгонял - не возбранялось.
        Он пощупал карман с документами и выделенной из черной кассы суммой. Документы должны были подтвердить его слова и оправдать его перед матерью, а деньги хватить на похищение сосватанной ему девицы. Планы профессорша-травница могла строить любые - но жениться в его планы не входило. Он бы и так помог.
        Выкрасть девушку нужно было за два дня, а еще как-то уговорить мать оставить ее у себя до лета. Сказать, что переписывался?.. Хотя нет, отчего же тогда им не написал? И раньше познакомиться не мог, каждый день на виду. Может, сказать, что учусь с ее братом? А где тогда брат? Сбил на велосипеде… Нет, позвоночник ей сломали в детстве, еще семи ей тогда не исполнилось… Господи, как можно насиловать калеку, которая ничего не чувствует, только боль, да еще бить при этом?
        Кирилл мысленно содрогнулся, представив себе ее отчаяние. Девушка с трагической судьбой не выходила из головы, все проблемы меркли, когда он думал о том, что с ней сделала собственная семья. Какие там марсианские горы, когда тут такая беда у человека?!
        И постарался выбросить из головы, когда увидел знакомые очертания дома.
        - Ты иди, побудь с ней, - попросил он кота. Кот встретил его у входа в Семиречье, словно и не бросил его. - Эх Васька, Васька, перегрыз бы им горло…
        - Тогда она с голоду умрет. После того, как отчим успокоится, какую ни какую корку хлеба бросит. Но воду иногда дать забывает, у нее обезвоживание. Иногда я чего-то из холодильника приволоку. Но если в холодильник не положат, где возьму? Ну ладно, я пошел. Ждем тебя. Ты им деньги покажи, они без страха в дом пустят, чтобы ограбить. Но ты им все не показывай, скажешь, мол, заплатить скоро много должны, а жить негде. Я посодействую, вызову демона алчности. А как из дому уйдут, вызовем такси. Но ты в другую сторону сначала поезжай, вдруг искать начнут. Хотя вряд ли. Если только деньги мозги застят. Так она совершеннолетняя, имеет право уехать. Но они в нее мертвой хваткой вцепятся, у нее ж пенсия по инвалидности.
        - Да понял я, понял…
        Кирилл уже подходил к калитке.
        Дорожка была вычищена до самой дороги. Рядом с калиткой кот исчез, оставив его одного. И сердце Кирилла отозвалось щемящей болью, когда навстречу ему лениво из будки выполз Туз, гавкнув пару раз, радостно завилял хвостом, заскулив и бросившись навстречу.
        - Ах ты ушастый! Ну как ты ту без меня? - Кирилл тепло обнял Туза, обнимая его голову и целуя морду. - Гуманоид ты мой! - с любовь проворковал он, истаивая от нежности. - Дома кто есть? Все дома!
        Обе машины, и Александра, и тети Веры стояли во дворе, припорошенные выпавшим за ночь и подтаявшим снегом.
        Дверь в дом оказалась запертой изнутри. Он позвонил, потом постучал. Ждать пришлось долго, дома еще спали.
        - Кто там, - он узнал сонный голос тети Веры.
        - Теть Вер, это я, Кирилл…
        Неожиданно наступившая тишина слегка его напугала. Тетька Верка могла шмякнуться в обморок.
        - Теть Вер, ты живая там? - он приник ухом к новым железным дверям с глазком и чуть не упал, когда дверь распахнулась.
        - Кир… Кирюшка… Кирочка… Господи… - тетка щупала его, дрожа всем телом, и внезапно повернулась и завыла как сирена. - Анька… Анька!
        На крик ее выскочил раздетый Александр, за ним, завернувшись в простыню, Мирослава, а следом мать, хватаясь за сердце.
        - Тьфу, черт, я думал на нас напали… - плюнул Александр и внезапно замер с удивленно округлившимися глазами, схватившись за перила. - Кирилл, ты? Откуда?
        - Нас вертолетом доставили, высадили на дороге… Из тайги… Ну, правда, не позвонить, не написать… - побожился Кирилл. - Там такая глушь! У нас там исследовательский центр, и ребята - супер! В общем, простите, что я вот так пропал и нашелся.
        Кирилл обнял мать, которая вытирала слезы, шмыгая носом, поднимая брошенный рюкзак.
        - Кир, а мы тебя… похоронили… - выдавила из себя сама не своя Мирослава.
        Кирилл рассмеялся.
        - Я так и думал. Ну и… воскрес!
        Он и не заметил, как вытянулся. Теперь он был выше Александра на полголовы, а мать и тетя Вера едва доставали ему до плеча. И мышцы он за это время накачал, хоть и не такие, как у Александра.
        - Да что мы на пороге-то! - вдруг одумалась тетя Вера, разведя руками. - Господи… какой же ты стал… возмужавший красавец!
        Рассказывать Кириллу особенно было нечего. Ушел с ребятами на сплав по реке. Там же двое рассказали ему о засекреченной Семиречинской академии. Брали туда не всех и учеными становились лишь через десять лет, а собирают они тайные знания древних, исследуя стойбища и остатки их жилищ. Иногда прочесывают тайгу в поисках шаманов, которые радуют их своими легендами и обрядами. Ведут наблюдения за НЛО. И разрабатывают сверхсекретное оружие. А в остальном, все как у всех - разбирают гербарии, копаются в земле, исследуют останки растений и животных, которые иногда откапывают. Например, кладбище мамонтов.
        Легенду ему сочинили в ректорате.
        - Не доверяю я таким заведениям, - расстроилась тетя Вера. - Что это за академия, в которой нет телефона?
        - Есть, но связь плохая. Там тайга кругом, кто ж будет вышки ставить. И нельзя. Там, теть Вер, такое оружие, весь мир можно в одно мгновение с лица земли стереть! Да и, опять же, узнают о старых захоронениях кладоискатели, изучать будет нечего, ты же знаешь, - восторженно отозвался Кирилл. - Да, кстати, - спохватился он, - я кое-что привез для тебя.
        Кирилл вывалил на диван содержимое рюкзака, бережно развернул один из свертков.
        - Тут торговые пути по России тысячелетней давности. На раскопках библиотеку нашли, я одну припрятал… Ты поосторожней с ней, она на шкуре нарисована. По ходу, замуровали ее в стену с человеческими останками. Кости мы похоронили. Да у нас весь подвал такими находками забит! Кстати, я десять дней ее реставрировал. А здесь редкие японские мыслители второго и третьего века. Сама переведи. Не знаю, стоит ли она того… - в сомнении покачал он головой.
        - А это что? - раскрыла рот тетя Вера.
        - А… это… брюлики… попадают иногда, - небрежно бросил Кирилл.
        - Ты же говорил, что вы в тайге! - изменился в лице Александр, прикинув, на сколько карат потянет алмаз.
        - Нет, ну нас иногда в тундру забрасывают, - рассмеялся Кирилл, как будто собирать в тундре брюлики было для него обычным делом. - Это прошлым летом было, что-то типа практики. Что добудем, тем и живут академики. Вы же знаете, наука у нас не в почете. Но нас не обижают. А мне диплом только и нужен. А материала я уже столько нарыл, на две диссертации хватит.
        Тут Кирилл душой не кривил. Отснятые кадры флоры и фауны доисторического мира тянули не только на диссертацию, но на научные открытия, которые могли поднять его и как фотографа, и как археолога, и как теоретика-ботаника.
        - Серьезное заведение! - неохотно, но припертая к стенке неопровержимыми фактами, признала тетя Вера. Она пролистывала книгу, то и дело «зависая» в потрясении. - Старые иероглифы, их не используют уже давно. Но ты-то, ты-то как? - она захлопнула книгу.
        - Нормально, а что, плохо выгляжу? - улыбнулся Кирилл.
        - Слышь, лягушонок, а где ты так загорел? - искренне позавидовала Мирослава. - Можно подумать, ты не на севере, а где-то на юге! Боже, а как вырос-то… На кедровых орешках? Что-то ты, Кир, темнишь!
        - А, это солярий у нас… Рядом с бассейном. Да там и сауна есть. Но я ненадолго, нас на месяц отпустили повидаться с родными и к экзаменам подготовиться, а потом практика начнется. Что-то вроде каникул. Мне в городской библиотеке посидеть нужно. Я, теть Вер, поживу у тебя немного? У меня там однокурсник есть, мог бы у него пожить, но боюсь, вдруг стесню.
        - Кирилл, не придумывай, - обиделась тетя Вера. - Я так по тебе соскучилась, - она расплакалась, утирая слезы. - Ты хоть представляешь, что тут с нами было? Тебя всем поселком искали, чего только не надумали. Мы ж решили, что тебя убили. Но тело не нашли, поэтому ты пока считаешься без вести пропавшим. Ради бога, живи, сколько хочешь! Я отвезу и поживу с тобой, - обрадовалась она.
        - Нет, ждать не надо. Не до тебя будет. Я ненадолго, мне пару редких книг отсканировать. Если не найду в библиотеке, придется выйти на коллекционеров редких изданий. Так что, могу в любое время сорваться и укатить в любую точку мира.
        - Даже мира? - покачала мать головой, фыркнув недоверчиво, услышав последние слова. Она хлопотала на кухне, кажется, пекла пирожки. Пахло вкусно, любимыми блюдами.
        - Видишь ли, мам, - Кирилл достал два паспорта и положил на стол. - У меня двойное гражданство. По шведскому паспорту я могу выехать в любую страну без визы. Я ж говорю, серьезное заведение!
        На паспорта смотрели с изумленными лицами, боясь их пощупать. Кажется, ему не только поверили, но поняли, чего ему стоило добиться места в академии.
        - Ты, Кир, в следующий раз просто предупреди, что тебя не будет. Мы чуть с ума не сошли! Мы ж ребенка собрались назвать твоим именем, если девочка - Кира, а мальчик - Кирилл, - попросила Мирослава.
        - И как скоро? - обрадовался Кирилл.
        - Ну, в перспективе, - усмехнулся Александр.
        - Смотри сам, лишь бы над вами эксперименты не ставили, - напутствовала тетя Вера.
        - Боже, вырос-то как, взрослый совсем стал! - прослезилась мать. - Я, пожалуй, возьму выходной, хоть день проведем вместе. Пирожки тебе настряпаю.
        - Мам, давай, когда я из города вернусь. Мне правда, очень нужно.
        - Правильно, раз на такое место попал, держись! - очень серьезно, Александр похлопал брата по плечу. Шведское гражданство? Это не укладывалось в его голове. - Рад за тебя! А в город, когда собираешься?
        - Чем скорее, тем лучше. Времени до экзаменов немного осталось. Материала надо собрать кучу. Ты, теть Верь, как?
        - Давай завтра с утра, - оживилась тетя Вера. - Заодно Славкины камни на реализацию отвезем.
        - А сегодня ночью нельзя? - попросил Кирилл.
        - Ну, хорошо, - кивнула она. - Но ты, поди, не выспался, спать хочешь?
        В гостиную вошла Мирослава с Олежкой на руках. Подсела к накрытому столу, подвигая тарелку.
        - Это кто у нас такой приехал? - просюсюкали над ними, потрепав Олежку за нос. Племянник здорово подрос за это время. И зубы уже прорезались.
        - Давай кушать будем, - расплылся Александр. - За маму, за папу, за бабу веру, за бабу Аню, за дядю Кирилла… - внимание всех сразу переключилось на малыша.
        - Его раздражает, когда вы тычете ему ложкой в нос! - невольно усмехнулся Кирилл, уловив недовольство племянника. - Ну, привет… - он подержал в руке маленькую ручку. - Дядя Кирилл твой нос трепать не собирается.
        Олежка взглянул на него с прищуром, будто понял, что он сказал, сразу признав за своего. И пока ел, таращился, замечая подробности, которые остались незамеченные для взрослых. Например, могучий дяденька мог не произнести ни слова, а четверо услышали. А еще глаза у него глубокие, как будто проваливаешься в них. Сразу не покапризничал, а теперь как-то боязно.
        - Годик нам уже, мы уже папа говорим и стоять умеем! - похвастался обмякший Александр. - Ладно, мам, я на работу побежал, - он передал Олежку матери, на ходу допивая кофе. - Вернусь, поговорим еще! - бросил он Кириллу.
        В комнате ничего не изменилось, разве что обои выцвели на стене, напротив окна. Кирилл растянулся на своей кровати, испытав невероятное блаженство, заметив, что думает о тех, кто остался в академии. Черт возьми, лишь бы все это не оказалось сном! Надо же, весь мир лежат у него в кармане, а он скучает по динам, по зелененьким, по Машке с Максом, по Эльфу, Грымзе, Горгуле… И куратор Гоблин с Авдотьей Захаровной, как родные.
        Удивительный мир - и открытый и закрытый одновременно, а этот и открыт, но закрыт. Таким счастливым билетом наградила его судьба, что до сих пор не верилось. Старые друзья, как тени, остались в прошлом. Хотелось повидаться со всеми, но от мысли разбудить их он отказался еще тогда, когда они не стали исследовать с ним пещеру. И в академии поступили так же, вернув шестерых землян назад, когда те не стали спорить с судьбой, не сдвинулись с места, не раскрыли секрет, который лежал на виду. Просто съедали все, что им оставляли - и ждали, когда за ними придут. А ведь и он мог поступить так же, не натаскай их Стражи на мифологию. Наверное, он думал об этом, испытывая страх.
        Мир тихо растворился, уступив место дремоте и тревожным мыслям. И вздрогнул, когда через пространство до него долетел мат и ругань - а следом всхлип и боль, словно крик о помощи.
        Руки сжались в кулаки сами собой.
        Инопланетянам, которые не умели закрываться, на земле было не выжить…
        Добрались до города долго. Дорогу подморозило и машину то и дело заносило. А после попали в утренние пробки. Позавтракали. Тетя Вера умчалась сдавать товар в магазин. Славка ваял из камня талантливо: миниатюрные статуи Венеры, Аполлона, тотемные скульптурки животных - выглядели, как живые. У него даже появились свои клиенты. В основном дизайнеры, оформляющие интерьеры в богатых домах.
        Кирилл еще раз прочитал адрес, вызвал такси и через двадцать минут был на месте.
        Старая хрущевка, немноголюдно. Но дорога рядом - это хорошо, и что хрущевка, тоже хорошо, нет вахтера и камер слежения, уедут, никто и не заметит.
        - Я по поводу моего кота… ребята-волонтеры подсказали, что видели его у вас. Естественно, вознаграждение гарантированно. В допустимых пределах.
        Перед Кириллом стоял вполне приличный на вид мужчина лет сорока пяти. Сильный, ухоженный. По нему не скажешь, что последняя тварь.
        Кирилл еще раз взглянул на номер на двери, сомневаясь, что не ошибся.
        - Какого кота? - скривился мужчина, глянув назад через плечо. Позади него стояла женщина чуть старше по возрасту, с юркими глазками и вся какая-то липкая, вызвав неприятное ощущения.
        - Да вот же он! - широко улыбнулся Кирилл. Заметив, что мужчина собирается закрыть перед ним дверь, быстро вынул из кармана свернутую пачку купюр, расправляя ее. - Сколько я вам должен?
        Закрывать дверь мужчина передумал мгновенно.
        - Ну так… - он провел рукой по щетине, испытующе изучая Кирилла. - Лечили, кормили, поили… - произнес он на распев, прикидывая, в какую сумму оценить свои услуги, чтобы хозяин кота не отказался от питомца.
        - Может, обсудим? - Кирилл бесцеремонно протиснулся в дверь, отталкивая мужичонку.
        Сомнения отпали сами собой, кот мило поприветствовал его насмешкой, мысленно подсказывая, что делать.
        - Грубее надо, развязнее…
        - А у вас не хилая хата… - он помахал пятью пятитысячными купюрами у него перед носом, осматривая прихожую и проследовав на кухню. - С севера приехал, за баблом. Не знаю, где остановиться… Друганы обещали сразу квартиру подогнать, как получу свои кровные… Угла для меня не найдется? На неделю другую? Свои люди, сочтемся.
        - Ну, я не знаю, мы вообще-то не сдаем, - засомневалась женщина. - Мать, за две недели пятнашку плачу! За комнату! Половину сразу, половину, если останусь. Я смотрю, трешка у вас.
        - Вам бы к риелторам обратиться, - посоветовала она.
        - дороже выйдет, они за два месяца вперед берут, а мне надо недели на две, а плачу за месяц. Эх, мать, устал я с дороги. Мне прямо ща на нары кости кинуть. Прикинь, сказали бабло только на третий день выдадут. А вертолетик обратно только через две недели заберет. Так и мотаюсь, туда-обратно. Семьи-то у меня нет. Я ж лесом торгую.
        - Ну, мать, надо помочь человеку, а то правда, куда он. Когда, говоришь, расплатятся с тобой?
        Кирилл скопировал движение, размазав ладонью подбородок.
        - Через три дня. Ну так как? - Кирилл снова помахал перед носом деньгами, закручивая и раскручивая купюры. Кот прыгнул к нему к нему на руки, тычась мордой в щеку. - Узнал папочку, узнал, моя крохотулечка… Что ж ты, сволочь, не дождался-то меня?
        - А где ж он жил-то? - немного растеряно, с некоторой задумчивостью, спросила женщина.
        - Да баба у меня тут была, но не срослось. Мужика привела.
        - А кот-то как зашел? Светка что ли пустила? Да не, что же она с кровати сползла? И где ж он прятался-то? Только сейчас его увидела…
        - Что тут думать, проскользнул между ногами… - выдвинул версию мужчина.
        - Ты ж сказал, лечил его? - прищурился Кирилл.
        - Да и то правда, - спохватился мужчина. - За так отдать не могу, это ж сколько вложили!
        - Ну так как насчет комнаты, пятак сверху кину, не жмись. Половину сейчас, половину через три дня отдам.
        - Так ты за три дня вынесешь тут все! - внезапно засомневалась женщина.
        - Ты че, мать, с дуба пала? - рассмеялся Кирилл. - Чего у тебя есть? Шубы норковые, золотишко? Или холодильником твоим соблазнюся? Сколько ему, лет восемь? - Кирилл приценился к холодильнику. - Ты ж бомжа по сравнению со мной! У меня, мать, голова на месте и бабки пальцы не жгут! Я чисто по-человечески помочь хочу хорошим людям, к плохим бы мой кот никогда не подселился.
        - Да ты вроде молодой еще, - недоверчиво покосился мужчина. - Я бы тебе больше двадцати навскидку не дал.
        Кирилл загоготал, посматривая на мужика сверху вниз.
        - За деньги все нынче можно купить! Солярий, сауна, ботекс, массажистки… Возьму как-нибудь с собой, помолодеешь лет эдак на двадцать… Че, за девку свою боитесь? Пальцем не трону, если нельзя. Хотя… - Кирилл почесал живот, скользнув затяжным взглядом по хозяйке, - не отказался бы! В тайге с бабами туговато!
        И сразу заметил, как блеснули ее глаза в ответ. Она сразу засуетилась, переложив заботу о будущем постояльце на мужа.
        - Сколько ты говоришь? - присел он на край стула.
        - Считай, пятнашка за хату, пятак за борова моего, половина сразу, половина через неделю.
        - А если обманешь?
        - Выставишь, делов-то! Я ж тут никто! - удивился Кирилл. - Ну, если дольше, еще накину! В общем так, спать я где буду? Сплю я крепко и не люблю, когда мешают.
        - Ну, давай, Светкину комнату займешь, в гостиной поживет, - кивнул мужик. - Хотя нет, - спохватился он. - Воняет она… Не дай бог люди придут. В нашей спальне можешь пожить, а мы в гостиной. Чай, ненадолго?
        - Зуб даю! - поклялся Кирилл.
        Через десять минут хозяева освободили комнату, испытывая глубокое чувство благодарности, когда Кирилл отдал деньги и положил сверху пару тысяч, чтобы хозяйка сбегала в магазин и купила продукты. И как только она вышла за порог, подсел к хозяину, кивнув на закрытую дверь.
        - А че у вас там с девкой-то? Че она не выходит?
        - Больная, безногая она, с калекой подобрал, - пожаловался мужик, растирая ладони.
        - Ну, больная не больная, была бы… - он снова загоготал, похлопав заговорщически хозяина. - если не твоя, дашь разок? Не бесплатно! Я цены знаю! Ну, то что калека… Полторы за сутки хватит? Ну так, чтобы хозяйка не узнала…
        Щека у хозяина нервно дернулась. Он как-то сразу обмяк, осторожно отодвинувшись.
        - Да мне что, я… Да, бери! - махнул он рукой. - Так срамная же!
        - А ты помой! - предложил Кирилл с насмешкой. - За такие-то деньжищи! А ты сам-то пробовал?
        Глаза у мужика забегали, сам он съежился.
        - Да ну! Да ладно! - пощекотал его Кирилл.
        - Вожусь я с ней вот с таких лет! - вздохнул хозяин, показав рукой от вершка два горшка.
        - Есть там куда сунуть-то? - деловито поинтересовался Кирилл, снова доставая деньги.
        - А что же ты, совсем без вещей? - перевел мужик тему, испытующе взглянув на него.
        - А на кой мне таскать с собой барахло, если купить могу? - Кирилл пожал безразлично плечами. - Бабло выдадут, зараз и куплю.
        - А сколько?
        Кирилл прикинул на пальцах.
        - Двадцать обещали.
        - Двадцать - что? - мужик нахмурился.
        - Ну ты даешь! - рассмеялся Кирилл. - Лимонов! С работягами я еще с задатка расплатился, теперь окончаловка прет.
        - Неплохо у вас там живут, - охнул хозяин.
        - Кто умеет, везде неплохо живет, - поучительно заметил Кирилл. - Бабло не пахнет.
        Он встал, сунув руки в карман, прошелся по комнате. Направляясь к двери, бросил через плечо - Ну ты там подмой, не люблю залежалый или пользованный товар!
        Кирилл едва дождался вечера, так и не сумев вздремнуть. Хозяйка и хозяин о чем-то то тихо, то громко спорили, но дверь в комнату Светланы несколько раз скрипнула. Он вышел в кухню, сославшись, что проголодался, попросил еды.
        - Да на что она тебе? - с досадой бросила женщина, не скрывая, что знает о его разговоре с ее мужем.
        - Да она мне и не нужна, - холодно бросил Кирилл. - Боюсь, мужик нас твой надолго не оставит. Я бы с тобой замутил. Приглянулась ты мне. Ради такой женщины мне ничего не жалко.
        - Других что ли нет? - фыркнула женщина.
        - Другие есть, только времени у меня нет их искать. Сто тысяч. Тебе даю сто тысяч. Я, мать, целый год женщину не видел. Не щупал. Надеялся и верил.
        Играть крутого с распальцовкой, а теперь еще и обделенного любовью и лаской, он уже устал. Слова закончились, его мутило. Алчные мысли, разного рода подозрения, планы грабежа то и дело пробивали пространство, обращаясь к нему. В целом же в их уме было так темно и плотно, что разобрать что-то не получалось. Они думали обо всем и сразу.
        - Я прибрала там, - она поставила перед ним тарелку с рожками и котлетой. - Посиди у Светки часок. Пусть думает, что у вас срослось.
        - С севера и часок? Не дурак, поди. Когда он у тебя на работу уходит? И где работает?
        - Не работает давно. Подрабатывает иногда частным извозом. Но это не деньги. Мы вообще-то комнату не сдаем, дык машину надо ремонтировать.
        - Во сколько?
        Она пожала плечами.
        - Когда как. Обычно в семь утра дежурит на остановке.
        - Вот и славненько! - улыбнулся Кирилл.
        Ждать было нельзя, еще день - чувствовал - не выдержит. Слово такси его насторожило: если мужчина брал заказы на станции, мог засветится с адресом. - Ты с утра с ним поезжай, как будто на целый день, придумай куда, а через часок возвращайся.
        - Что же я, квартиру на тебя оставлю?
        - Вы чего все такие пугливые? Неужто я барахло потащу заграницу? На, возьми с собой! - Кирилл достал иностранный паспорт с его фотографий, бросил на стол. - Смотри не потеряй! - фотография через пару дней засветится, имя и фамилия, как в общем, и страна, липовые.
        Хозяйка открыла паспорт, с изумлением взглянув на Кирилла.
        - Так ты не наш?
        - Наш. Только умные люди там живут, а здесь деньги делают. Ну ладно, я пошел… А че она у вас, такая страшная?
        Он вышел из-за стола, так и не притронувшись к еде, почти бегом вернулся в комнату, достал из сумки телефон.
        - Теть Вер, ты еще дома?
        - Дома, а ты где? - встревожилась она.
        - Слава богу! - прошептал Кирилл. - Как же я тебя люблю! Записывай адрес и жди меня в половине седьмого на углу дома. Не звони, я сам выйду.
        - Кирилл, что случилось? С тобой все в порядке? Может милицию вызвать? - испуганно начала выспрашивать она.
        - Со мной все в порядке. И тихо-тихо, чтобы нас с тобой не заметили. Как увидишь меня, сразу выходи из машины и открой заднюю дверь. Ты меня поняла? И лучше не на джипе, а еще лучше, номер грязью замажь.
        - Кир…
        - Все, я не могу говорить, это не телефонный разговор! Я просто прошу тебя, не проспи!
        - Ты у кого-то книгу собрался украсть? - всполошилась тетя Вера.
        - Нет, нашего кота! Я его с собой тогда взял, а по дороге его украл один мужик. Ребята подсказали, где искать. Я сейчас на койке его сплю, - Кирилл рассмеялся и сразу почувствовал, как расслабилась тетя Вера.
        - Когда я до тебя доберусь, возьму ремень и так отхожу, как родители не охаживали! - пообещала она.
        - И вот еще что, есть у тебя что-то обезболивающее? Возьми с собой лекарства.
        - Он до утра доживет? - снова испугалась тетя Вера. - Что с котом?
        - Думаю, доживет. Ну все, пока, целую!
        Осталось поговорить со Светкой.
        Кирилл вышел из комнаты, сунув мужику обещанные полторы тысячи. Заметив, что тот сунулся за ним, повернулся с развязной кривой ухмылкой, разминая кулаки.
        - Свечку подержать собрался? Ты это, отойди от двери, мы сами столкуемся. Иди, бабу приласкай, а то она сама не своя…
        Кирилл толкнул дверь, плотно затворив ее за собой.
        Комната пропахла испражнениями - казалось, запах въелся в стены. На него глянули два ненавидящих глаза и задыхающийся голос с мольбой и ужасом произнес:
        - Пожалуйста, пожалуйста, не надо!
        - Свет, я не собираюсь ничего делать. Я пришел помочь. Прости, другого способа достать тебя не было. Мне кот рассказал о твоей поганой жизни, а я, знаешь ли, по жизни гуманист.
        Он включил свет, приветливо улыбнувшись.
        - Вот, выпей, это снимет боль, а завтра мы отсюда уезжаем.
        Лицо исказила боль.
        - Зачем вы врете? Вам меня на органы продали? - по лицу в кровоподтеках и шрамах побежали слезы. - Они давно хотят, только у меня органы гнилые! - с бессильным вызовом предупредила она.
        Кирилл на мгновение содрогнулся, не сразу освободившись от оцепенения.
        - Нет, - тихо произнес он, присаживаясь рядом. - Завтра мы уезжаем в больницу к моей матери. Она хирург. Очень хороший хирург. И она сможет поправить твой позвоночник, чтобы ты снова могла ходить. Твои родители ничего об этом не знают и не узнают. Ты же умеешь считывать информацию с человека, попробуй! Я тоже умею, я очень долго этому учился. Если мы не будем помогать друг другу, мир нас раздавит.
        Кирилл посадил ее, поправив одеяло. Светка оказалась легонькой, и такой худой, что казалось он щупает скелет. Пальцы его уперлись в кость. Тем лучше, вынести ее не составит труда. Один глаз ее распух и затек, но во втором вдруг появилась какая-то холодная решимость. Подбитые зубы скрипнули с ненавистью.
        - Я знаю, ты хочешь есть, но потерпи до утра. Будет подозрительно, если я, сытый, вдруг уразумею голодную, - он улыбнулся, доставая из кармана шоколадку и пластиковую бутылку воды. - Это тебе поможет. И пожалуйста, выпей лекарство, нам далеко ехать.
        - Я не поеду! Я никуда не поеду! - почти выкрикнула она. Кирилл едва успел зарыть ей рот рукой.
        - Поедешь. Мы поедем в Черемушки, - горячо прошептал он. - Это не так далеко, но не близко. Четыре часа на машине. Она будет ждать нас утром, возле дома. Я попросил тетю помочь, но она пока ничего о тебе не знает, так что главная проблема у нас еще впереди. Там горы кругом, там река, недалеко база отдыха, и пещера, в которой есть дверь в другой мир. Там считают, что ты должна жить с ними. Я тоже теперь там живу.
        - Зачем тебе помогать мне?
        - Если мой друг теперь твой друг, разве я могу ему отказать, когда он меня попросил?
        - Я не смогу заплатить за операцию.
        - И не надо. Не все можно измерить деньгами. Например, материнскую любовь. Если я попрошу маму, она мне не откажет. Я уверен. Она очень добрый и отзывчивый человек. Я знаю, у них там есть плановые операции. Сама подумай, хуже уже быть не может. Чего тебе бояться?
        Лицо Светланы снова исказила боль.
        Кирилл выключил свет, пододвинул кресло, сжал в ладони холодную маленькую дрожащую руку.
        - Я прилягу тут? Как верный рыцарь, буду охранять тебя всю ночь. Кот, разбудишь?
        Кот прыгнул на кровать, укладываясь в ногах у Светланы.
        - Спите, если что-то произойдет, я разбужу, - пообещал он.
        - Ты тоже его слышишь? - взволнованно прошептала Светка, когда кот слегка засветился, чтобы она могла видеть Кирилла.
        - Конечно! - рассмеялся Кирилл. - Он не совсем кот, он Страж и мой первый Семиречинский Учитель. И твой, полагаю. И вот еще что, ты должна держать язык за зубами, а если что, кивай и поддакивай. Хорошо?
        В доме началось шевеление. На этот раз кот разбудил вежливо, крикнув в ухо:
        - Вставайте! Пора делать ноги!.. Кстати, та злая тетенька дважды заглянула ночью, убедившись, что вы не спали вместе.
        - Свет, какие вещи забрать?
        - Документы! Они здесь… - она потянулась, указывая на тумбочку.
        В шкафу не оказалось ничего, кроме застиранного белья. Ни трусов, ни платьев, никакой-либо другой одежды. В постели Светка лежала голая.
        - Ах да! - Кирилл подставил утку. - Ты это, не стесняйся, я подрабатывал в больнице санитаром, - соврал он, не моргнув глазом. - Если что, ты попроси.
        И все же, неприличные звуки заставили его поморщиться. Он отвернулся, чтобы Светка не заметила его брезгливости.
        - Все, - вполголоса произнесла она, покраснев.
        Кирилл осмотрел ее, убедившись, что зелень зелененьких работала всю ночь. Синяк еще оставался, но глубокие пролежни начали сходить.
        - Боль чувствуешь?
        - Нет, - она отрицательно качнула головой, прислушиваясь к своим ощущениям. - Немного, но не сильно. Мне действительно стало… по-другому себя чувствую. Это так должно быть? Таблетка помогла?
        - Ну вот, а ты пить лекарство не хотела. Выпей еще, - Кирилл протянул три капсулы сразу. Документы он положил в карман.
        Наконец, дверь хлопнула.
        - Ну все, уехали! - довольно промурлыкал кот.
        - За базар отвечаешь? - усмехнулся Кирилл.
        - Ты че, баклан, не доверяешь? - распушил кот хвост, поднимая трубой.
        Кирилл забрал свои вещи, попросив тетю Веру подъехать к подъезду и открыть заднюю дверцу, оставаясь за рулем, чтобы сразу надавить на газ. Просить тетю Веру дважды не стоило, она звякнула через минуту, сообщив, что все готово.
        - Свет, если будет больно, ты потерпи, никто не должен нас видеть. Мы взрослые люди, но ты не дееспособная, твои опекуны могут подать на меня в суд. Они за копейку удавятся, а за твою пенсию горло перегрызут.
        Кирилл завернул Светку в одеяло, поделившись с нею своими теплыми носками. Бросил ключи на стол. За отпечатки Кирилл не боялся, перчатки с чужими отпечатками ему выдали в академии. Они должны были доказать его непричастность к похищению. У двери прислушался, выждав минуту. Вроде тихо. Люди уже ушли на работу, кто работал с утра, а кто не работал, еще отсыпались. Второй этаж - добежать до подъезда времени займет немного. Хлопнул дверью, чтобы щелкнул замок, бегом пролетел два пролета, забросил Светку на заднее сидение какой-то старенькой ржавой семерки, сам сел на переднее.
        - Гони! - он обернулся к тете Вере.
        - Вы кто? - в испуганных глазах тетки Верки отразился тихий ужас. Она не тронулась с места, побледнев. - И что это все значит? - голос ее дрожал. - Где Кирилл, где мой племянник? - испуганно уставилась она на Кирилла.
        - Объясню по дороге, гони! - Кирилл вспомнил про маску, стянул ее с себя, расхохотавшись. - Такой я тебе больше нравлюсь? Пожалуйста, поговорим за поворотом! Если мои аргументы не покажутся убедительными, вернешься, но нас не должны здесь видеть! - быстро проговорил он, теряя терпение.
        Из соседнего подъезда кто-то вышел, не оглянувшись, заспешил на остановку. Он вздохнул с облегчением.
        - Этой девушке нужна наша помощь, я объясню, поехали. Давай не здесь!
        Не сказав ни слова, тетя Вера отъехала от подъезда, завернув за детский сад и снова остановилась.
        - Теперь, Кирилл, объясни мне, что это за маскарад, что это за девушка… Это ведь девушка? Что с ней? И что вообще все это значит?
        - В общем, так, девушку зовут Светлана. У нее сломан позвоночник. Сломал его отчим, когда насиловал. Семь ей было или около того. Она не ходит. Ее каждый день избивают, каждый день с нею делают такое, что нам не присниться и в страшном сне. У нее нет ни одного платья. Одеяло - это все, что я смог найти. Вчера мне ее продали за полторы тысячи. Наш кот жил у нее какое-то время… Кстати, он на заднем сидении… - Кирилл заметил, как тетя Вера закосила глазом через плечо. - Когда я посмотрел на все на это, я решил, что прежде ее нужно вытащить их этого дерьма, а во-вторых, показать матери. В любом случае, в доме инвалидов ей будет лучше, чем здесь. Мы сможем доказать жестокое обращение с подопечной, я все записал. А теперь ты можешь вернуться, если сможешь.
        Тетка издала протяжный стон, откинувшись на спинку сиденья.
        - Кир, ты не можешь без приключений! - она покачала головой, раздумывая про себя. - А где ты взял эту маску? Я так напугалась, когда ко мне в машину запрыгнул какой-то уголовного вида мужик.
        - И перчатки… - Кирилл стянул с себя перчатки, плотно прилегающие к коже. - Я ж объяснил, засекреченное учреждение, новейшие разработки… Где ты взяла эту древнюю полуразвалившуюся тарантайку? Мы на ней куда-то доедем? - он обернулся: - Свет, ну ты как, живая?
        Не менее изумленно воззрившись на Кирилла, Светлана раскрыла рот, не издав ни звука.
        - Ты напугал девочку… - обернулась тетя Вера, изучая ее. - Это кто ж тебя так? Надо одеть девочку, - изменила он решение. - Сначала мы заедем ко мне. Кстати, эта тачка лет двадцать стояла у меня в гараже. Первая моя машина. Списанная уже. Веришь, нет, но номерного знака у нее нет совсем! Поэтому нам надо успеть добраться до гаража, пока еще темно, а у гибдэдешников пересменка.
        - И покормить! Нас обоих. Я не смог там ничего проглотить. Кусок не полез в горло! Но у нас нет времени. Та тетка… в смысле, мать ее, вернется через час и обнаружит пропажу. Может позвонить в милицию. Нам нужно за час миновать все посты. Просто так, на всякий случай, чтобы не засветиться. Заедем в какое-нибудь придорожное кафе, и из одежды что-нибудь прикупим по дороге.
        - Брось, когда мы ее умоем и приоденем, никому в голову не придет, что она - это она. Родная мать ее не узнает. Не будут же они всех проверять. Тем более, на всех постах мою машину как облупленную знают. Если ее родители такие сволочи, как ты говоришь, куда они будут звонить? Это ж разборка начнется, все синяки и разрывы наружу вылезут!
        - Как знаешь, - успокоился Кирилл. Тетка была мудрой, он привык ей доверять. - А как мы незаметно проскользнем к тебе домой?
        - Нам и не придется проскальзывать. Я оставлю вас в гараже, забегу в гипермаркет, там все куплю, а потом отвлеку бабу Раю, нашу вахтершу, а ты в это время поднимешься. Очень ей надо разглядывать, кого-ты там на руках носишь. Мало ли, девушка ногу повредила.
        Глава 27
        
        - Даже не знаю с чего начать… - мать присела на край кровати, погладив Светлану по голове. Заметив напряженный взгляд, в котором сквозил страх, поторопилась успокоить.
        - Позвоночник поправим, разрывы зашьем. Меня больше беспокоит нервный узел в месте перелома. Восстановится ли. Процесс реабилитации будет долгим и… Я не стала бы загадывать наперед. Я вызвала из города нейрохирургов. Вы же понимаете, что я не смогу провести такую операцию одна, - обратилась она и к Светлане, и к Кириллу, с утра дежурившему в больнице рядом со Светланой. - Кстати, нам пришлось уведомить правоохранительные органы. Мы обязаны это делать, когда к нам поступают такие больные.
        - Мам, если ты насчет денег, я заплачу, - кивнул Кирилл. - Надеюсь, этих сволочей посадят надолго.
        - Нет, дело не в деньгах, мы поставим тебя на ноги, - мать задумчиво похлопала Светлану ладонью поверх одеяла. - Но ты должна бороться за себя. Процесс реабилитации будет долгим и тяжелым. Она с семи лет не ходит, - взглянула она на Кирилла. - Мышцы атрофировались давно.
        - Я буду, - пообещала Светлана. - Анна Владимировна, у вас такой хороший сын, добрый и… - она всхлипнула, улыбнулась, пытаясь сдержать слезы.
        - Я знаю! - мать, снова похлопала по одеялу, поглаживая худенькое тельце. - Вернулся, и чувствую себя лет на двадцать моложе, камень с души упал. Операция будет послезавтра, - сообщила она, - оборудование у нас все есть, нужные лекарства тоже. Постарайся как следует отдохнуть и не переживать.
        - Тетка Верка поставит тебя на ноги, - Кирилл потрепал Светлану по голове. - Мне к экзаменам нужно готовиться, а ты не скучай, вечером загляну. Хочешь яблоки?
        - Кир, ты меня завалил продуктами, полки ломятся. Нас здесь хорошо кормят. Пожалуйста, не надо… Мне так неудобно!
        - Свои люди, сочтемся! - рассмеялся Кирилл.
        Кирилл вышел из больницы, пересек двор и оказался на улице. Весна пришла ранняя - снег таял, зацвела верба, воздух пропах сыростью. Настроение как-то сразу поднялось, на сердце стало радостно. Прошло две недели, как он вернулся, а сердце его осталось в Семиречье. Два раза он возвращался на консультации и за справочной литературой, попроведав друзей, которые решили сдавать экзамены досрочно.
        Плохая идея!
        Едва взглянув на экзаменационные вопросы по социологопатии, он чуть ума не лишился. Проанализировать и обобщить материал об одногруппниках, обращая внимания на такие мелочи, на которые никому бы в голову обратить внимание не пришло. Ну что, жили, ели, спали, охотились. У динов даже имена не спрашивали, все равно они были на одно лицо. Хотя нет, их начали узнавать. У одного шишка там, у другого здесь, у одного зубы чуть острее, у другого хвост длиннее, один красно бурый, другой буро-красный, а у третьего еще зелененькие полосочки. А боевые качества участников? Кто бы стал их друг в друге искать?
        Но нет, Хранитель всегда разведчик - видеть, слышать, понимать. Хранитель всегда руководитель - разработать, выбрать, выполнить.
        Вот оно, отрицательное его качество: не способен искать отрицательные качества, судит предвзято, восприятие с повышенной эмоциональностью. Но как можно составить досье на того, с кем спал, делил кусок хлеба и съел пуд соли? Но на него-то составили!
        Уж от кого, кого, а от Яма Муди и Эльфа он такой чернухи не ожидал! А дин, по имени… - или по кличке?.. - Раух, состряпал такое досье, от которого впору сквозь землю провалиться!
        Извините, дорогие, объективность превыше всего, и только потом - прими, как есть! «Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку» - тут не прокатит.
        Вот…
        Мысль застряла, Кирилл мысленно рассмеялся - сделать перевод текста на одиннадцати инопланетных языках!
        Здрассь-те!
        Он и предположить не мог, что Валидол и Валида, и Мальв и Злата с одной планеты! Две этнические группы - и такие разные! С другой стороны, если бы в группе присутствовал какой-нибудь японец, или китаец, их бы тоже сочли разным народом. И что самое обидное, все гуманоиды легко справились с заданием. Кому-то бабка с дедкой рассказали, кто-то в рекламных роликах просек. Готовились. Молча, как партизаны.
        Ну ладно, на первый год перевод устный, а на второй - письменно! Как можно за год выучить одиннадцать алфавитов и языков?
        Любой Хранитель должен иметь качества посла и миротворца - привлечь, убедить, открыть глаза, опираясь на традиции народа…
        Господи, в своих бы разобраться! Перевернуто с ног на голову, словно кто-то специально преследовал мысль отравить умы ядом ненависти друг к другу. Самые безобидные ритуалы вдруг обрели кровавый смысл.
        А чего стоит классификация растений и животных, или признаки разумности того или иного вида? Оказывается, на высшей ступени стоят телепаты и те виды, которые могут напрямую позаимствовать любые знания из вселенской кладовки. Многомиллионные города, горы мусора, уничтожение ресурсов - как раз-таки говорят об обратном. Оказывается, такому виду само абстрактное мышление и в тягость, и во вред - он живет по инерции абстракционизма, оторванный от реальности и от земли, и какая бы палка не попала в руки, он будет бить себя этой палкой, подбрасывая вверх, чтобы на него упало яблоко.
        Ну, гуманоидам, перед глазами которых тысячи цивилизаций, виднее - им есть с чем сравнивать.
        Бедная, бедная Светка, как она будет учиться, если едва умеет читать и писать? Хотя, при таких темпах обучения, три года дополнительных подготовительных курсов вполне может хватить, чтобы обставить его. Сами семиречинцы жили в одном из миров, где были школы, детские сады, больницы, гостиницы, производство. Многие со старших курсов по утрам отправляли туда детей в ясли, в детсад и в школу, или вечером шли развлекаться, как обычные студенты. Там, в небольших городах, располагались все культурные и деловые центры, банки, посольства, правительство, базировалась какая-никакая армия.
        Жили компактно, не расселяясь по планете, занимая один материк, остальные считались заповедными. Как, впрочем, и в других мирах Семиречья. Когда старшекурсники взяли их с собой на ознакомительную экскурсию, его поразила та простота и чистота, в которой жили семиречинцы. Для них была открыта вся вселенная. Семиречинские тоже учились в академии, но обучение их составляло шесть лет, и приходили они сразу на пятый курс. Добродушные, милые, приятные, с таким удовольствием принимающие гостей, словно ты любимый родственник, которого потеряли в детстве.
        Странность заключалась в том, что так оно было и на земле каких-то две тысячи лет назад. И каждый семиречинский малец понимал это, пример земли всегда был у него перед глазами. Они даже фильмы могли смотреть земные.
        Авдотья Захаровна - неутомимая старушка, на многое его недопонимание пролила свет. Она затащила его в гости сразу после операции «Света и медведи». Долго расспрашивала и о Светке, и о матери, и о тете Вере, и о доме - обо всем.
        Оказывается, семиречинцы - очень древний народ, а все кто пришел после - пришельцы. Разница состояла в том, что тут были их семьи - родители, дети, родственники. А пришельцы не имели ничего, оставляя в другом мире семью, друзей, родственников. Попасть в число этого народа можно было только через Семиречинскую академию, и это правило было неизменным. Если решил, что размеренная жизнь Семиречья подошла тебе, ты не заставишь думать так же всех, кто тебе дорог. На земле была другая культура, другое воспитание, другие ценности, которые впитывались с молоком матери. И как бы хорошо себя не чувствовал человек, боги его шли за ним от души. Отсюда второе правило - принять они могли лишь тех, кто оставлял мир, но не душу. Душа его шла за ним, чтобы здесь родить детей, построить дом. Или как Кирилл, когда сам дошел, сам понял - и душа у Бога благословила. Так что были годы, когда ни один землянин не прошел через дверь. Семиречье - был поистине другой мир, другая земля, а народ Семиречья не уступил бы и пяди этой земли чужеземцам.
        - Мы для всех какой-то отрицательный пример, как не надо жить, - обиделся Кирилл, отодвигая от себя чашку чая, которым потчевала его Авдотья Захаровна. - Но ведь есть же я, мама моя, тетя Вера, та же Светка. Неужели же нельзя им как-то помочь? Ведь мы же соседи!
        - Как ты им поможешь? Родиону, Ирке, Яше? Человека в них нет, а на нет - и суда нет. Они злобствуют, так ведь принимают их, не косят, как траву. Закон такой издали: как же можно врага среди народа искать? Мол если позволить, так разделится народ сам в себе, ибо всяк друг другу враг. И не ищут. А они нас еще как ищут - и тут покоя от них нет. Книги анафеме предают, сжигают, людей пытают - да все молчком, тишком, в тайне. А выйдут на свет, милейшие люди. И вроде на виду враг, а народу дела нет, спит он. Мы, конечно, не забываем - так ведь одна голова. Взять, к примеру, Джордано Бруно. За что умер? За то, что земля круглая? И умер, и разнесли весть по свету. А кому весть, если дела людям нет, круглая она, или плоская? А иначе никак, не сдвинуть с мертвой точки. Думаешь, одного его сожгли? Да просто брели по дорогам и рассказывали встречным поперечным: иду я из города такого-то, ох посмотрела, как человек горит в огне, да гордо как горел - ну не дурак ли, если землю круглой назвал? Делать ему нечего, раз на звезды пялился! Да как же можно идти-идти, да с другого места обратно прийти? И тычешь пальцем
в небо - а еще сказывал, дурак такой, будто не все там звезды, а висят такие же планеты, которые света не имеют, а светят с того боку, которое к солнцу повернулось… И не скажешь, что ты тоже знаешь, что она круглая, - Авдотья Захаровна осуждающе покачала головой. - Не дело горячку пороть. Ну, ладно, сожгли на площади, а когда в подвале, когда живьем в стену замуровали, когда в масле жарят? Не на виду - и не ляпнешь, чего к языку пристало, с первым прохожим на дереве повиснешь.
        - Ну, а разве нельзя, например, книгу инкогнито написать? И пусть бы читали и сами додумывали?
        - А кому писать-то? Менделеева возьми! И не объяснишь, как таблица в голову прилетела! Они ж атомы то малехонькие, не видать! Приснилась мол, а раз процесс пошел, вроде как сон был в руку… Такой войны не было с тех пор! Кто ж с авторитетами да с церквями будет спорить, кроме головы бесшабашной да безбожной? Иной раз такой жирный кусок кинуть приходится, уж и считаешь, а стоило ли оно того?
        - А сколько же вам лет? - вдруг уставился на Авдотью Захаровну Кирилл, слегка опешив. Она все это время говорила «мы», «нам».
        - Да я уж и не помню! - она хитро прищурилась, спрятав руки под фартук, усмехнулась добродушно. - Добираем до человеческих годков! Так оно ведь так еще обиднее: жил бы да радовался, а тебя хищное зверье растерзало.
        После того разговора в доме у Авдотьи Захаровны сразу стало как-то легче. Он уже не винил себя, что как-то незаслуженно перепрыгнул через головы более достойных, обладающих цепкой памятью, особыми знаниями и способностями, усидчивостью и трудолюбием. Будь ты семи пядей во лбу, дверь не откроют, и найдут, если ты рай для ближнего, а он рай для тебя. Но и тогда не всем дано поставить точку прошлому. Человека от животного отличает умение смотреть на небо или внутрь себя. Не потому что без этого ему не жить, но исключительно в силу природной любознательности. Нет ее - и Бога с тобой нет. Он никогда не упускает возможность посмотреть на себя твоими глазами, покопаться в себе, пощупать. А в себя не смотришь, не Бог - живут в земле твой твари и руководят тобой.
        Накинув на голову капюшон, Кирилл перешел через дорогу, остановившись у магазина. Странно, почему в голову ему не пришла мысль подарить Светке игрушку? Из окна на него смотрел белый медведь, такого же размера розовый слон, пара кукол и непонятного вида зверек с печальными глазами. Словно его тоже потрепало жизнью.
        - Сколько стоит? - кивнул Кирилл на витрину. - Серо-буро-малиновый с бантиком.
        Продавщица засмеялась.
        - Он как раз малиновый, но чуток выцвел на солнце и пыль насела. Он у нас тут сторожил. Уценили, а все равно не берут. Возьмите тигра? Или зайцев, - продавщица сняла с полки охапку игрушек. - Есть из новых мультфильмов лошарики и пикемоны.
        Кирилл поморщился. Если покупатель знает, зачем пришел, к чему выдвигать свою версию покупки. Он кивнул.
        - Все возьму! И того, серо-буро-малинового. Не вечно же ему торчать в окне, так последний цвет потеряешь! Медведя, этот горшок с цветочком, тигра…
        Спустя мгновение, нагруженный, он уже возвращался, быстро взлетев по лестнице на второй этаж, заглянув в знакомую палату. Светка спала. Соседка хотела что-то сказать, но он прижал палец к губам и быстро расставил игрушки на кресло и на тумбочку, положив серо-буро-малинового рядом, похлопав его об ладонь, вытряхивая вековую пыль. Без пыли он оказался милым зверьком, и даже улыбнулся, внезапно высунув язык и расправив нитки-губы.
        Кирилл улыбнулся ему в ответ. Не дело, когда у человека нет детства. Светка не сломалась, а это главное. И пусть напомнят, что прошлое осталось в прошлом, и кто-то ждет. За неделю она порозовела, поправилась, стала похожа на человека. Не сказать, что красавица, но, наверное, симпатичная, нисколько не похожа на мать. Инвалидное кресло для нее заказали, но еще не привезли. Свободных в больнице не оказалось. Он пожалел, что не может набить морду тому гаду, который сломал ей жизнь.
        Не, надо было восстановить справедливость!
        Кирилл кивнул молча наблюдающей за ним соседке, подмигнул и тихо вышел.
        Операция прошла успешно. Сделали все, что могли. Никто и не ожидал такого результата. На пятый день Светка согнула ноги, обнаружив, что они у нее снова есть. Тетка Верка радостно визжала на всю больницу, как оглашенная, прыгая по палате. И сразу после этого в палате воцарилась тишина - вошла Светкина мать с котомкой в одной руке и пакетом в другой.
        - Свет, мы рядом, если что, ты позови, - погладила тетя Вера Светлану. - Мы тебя в обиду не дадим.
        Кирилл, присел к соседке, рассматривая журнал для вязания.
        - Кирилл! - приказала мать.
        - Я хочу послушать… Я любопытный! Я не уйду! - усмехнулся Кирилл. - Не мешай мне развлекаться!
        - Кирилл! Им нужно поговорить!
        - О чем? Я согласен, надо, но не уверен, что Светлана вполне адекватно оценивает ситуацию. И не удивлюсь, если тот гад сидит внизу. Что же, в свитере она сюда приехала? Сейчас просить будет заявление забрать, домой вернуться - тяжело без пенсии, зубы в холодильник не положишь!
        Кирилл нагло рассматривал женщину, которая стояла словно каменная. Похоже, он угадал. Светка боролась с собой, из глаз ее снова смотрел на мир затравленный зверек - и столько боли было в ее мыслях, что невольно сам Кирилл чуть было не попал на удочку.
        - Свет, я понимаю, - он взял Светкину руку, сжимая ладонь, - тебе как никогда хочется иметь близких, мать, которая тебя родила, чтобы иметь сочувствие, поделиться радостью… Но она не мать тебе, это твой враг. Ты могла бы ходить в школу, участвовать в олимпиадах, встречаться с одноклассниками. Все это время за стенами твоей темницы был огромный мир. И она смотрела на тебя и радовалась, что тебя там нет, что какой-то гад бьет тебя и рвет твои внутренности. И теперь она пришла просить за него, и чтобы ты снова вернулась туда. Тебе это надо? Возможно, если его посадят и накажут ее, разделив их, она быстрее поймет, что все это время не была человеком. Никакой зверь не позволяет себе такой жестокости с детенышем. Ты не о ее чувствах должна думать, и не о своих, человека можно спасти только через раскаяние, а его, как видишь, нет. Слова не отражают сути раскаяния, он в делах, а дела ее таковы, что она будет снова грызть твое горло. Начатое надо доводить до конца.
        Кирилл вышел, мимо застывших матери, тети Веры, Мирославы с Олежкой.
        - Кирилл, я тебя как-то узнаю и не узнаю, - опешила тетя Вера, разглядывая его лицо.
        Он слабо улыбнулся, пожимая плечами.
        - Понятно же, что произойдет! Жизнь до поганого предсказуема…
        - А где она будет жить? Что с ней будет? - развела мать руками.
        - Мам, я думал, ты догадалась. Поживет у нас в моей комнате, она все равно пустует. Там, кстати, есть компьютер, учебники, позанимается. Ей предстоит многому научиться, чтобы сдать вступительные экзамены. Мы одного поля ягоды, ей самая туда дорога. Ну как, теть Вер, поможешь? Задом наперед ты думать умеешь. И не смотрите на меня так! Это не более, чем дружеская поддержка! Миллионы людей сдают комнаты и квартиры, я ж имею право распорядиться своей жилплощадью? Или нет? - взглянул он хмуро и строго.
        - Кир, ты у меня такой мягкотелый, такой пушистый, из тебя веревки можно вить! - развела руками мать. Она рассмеялась. - Ты готов весь мир тащить на руках!
        - Да я бы так не сказала, как раз наоборот. Это он из нас веревки вьет, и ведь не отказать никак! Припер к стенке.
        - Хорошему человеку отчего бы не помочь? - бросила Мирослава. - Чтобы я и Славка без него делали? Я присмотрю за ней. Только как она будет подниматься на второй этаж?
        - Своими ногами! Кажется, это уже никем не оспаривается. Главное, процесс пошел. А теперь, с вашего разрешения, я ненадолго удалюсь…
        Такого удовлетворения Кирилл никогда не испытывал. Наверное, сбылась его мечта. И если бы не вмешался кот, он с удовольствием запинал бы Светкиного отчима до смерти. И почему гаду нельзя причинить такую же боль, какую причинил он сам? Да, сила у него была - и не маленькая. С одного удара мужик отлетел в грязный снег метра на три, скорчившись пополам.
        - Кирюша, это недопустимо, всем подлецам рожу не набьешь! - строго укорила его Авдотья Захаровна, которая, не иначе, взяла над ним шефство. Только теперь Кирилл понял, почему Светку она назвала свей внучкой - она и его считала внуком, как избранного ею наследника.
        Кирилл тяжело вздохнул. Раскаяния он не чувствовал - гордость распирала грудь.
        - Светку нельзя пока… Ей учиться и учиться. Я не говорю о всей школьной программе, но даже на подготовительных курсах у нее должны быть базовые знания. Иначе она будет чувствовать себя неуверенно и не сможет себя проявить. Она привыкла подчиняться, нужно время, чтобы она почувствовала себя человеком.
        - Что же делать? Мы не можем повесить ее на твою мать.
        - Завтра последний экзамен, потом месяц практики - и два месяца я проведу дома. Я мог бы взять над ней шефство. Повкалываем на огороде. Женщинам нужна помощь. Полазим по горам. Славке надо запастись материалом на зиму, заодно физически окрепнет, подучу ее обращаться с компьютером, попробуем разобраться с гигиеной и вкусом. Одеваться она совершенно не умеет. Освоит компьютер, начнет учиться удаленно. Тетя Вера с ней занимается. У нее это неплохо получается.
        - Полежи десять лет голый, посмотрю на тебя… - проворчала Авдотья Захаровна. - Травки бы ей попить. Зелень-то она хорошо, да не наша, не чувствует она человека. Если бы сами посеяли, - вон, как на тебе прижилась, - она через прищуренный глаз приценилась к нему. - Так то живая! А в таблетках другая, редкая просыпается - ген не тот! Соберу тебе мешочек. На-ко, иди, посмотри! - старушка вышла в сени, увешанные травяными вениками, уверенная, что Кирилл идет за нею. И недовольно остановилась возле пустого места. На шесте болталась веревочка. - А то собирайся, поможешь мне. Индурама шелковидная тут только в одном месте растет, а раз за нею потопаем, заодно попробуем Исейник вешенковый отыскать. Самое для него время.
        - Может, послезавтра? - перепугался Кирилл. - А то у меня завтра с утра…
        - И ночь будешь сидеть? - с кривой усмешкой бросила через плечо Авдотья Захаровна. - Обычное дело перед испытанием проветрить голову, а в дыму она и с банным листом в тяготу.
        - Вы как Никола! Он второй день по Семиречью шляется, голову проветривает.
        - Ты за него не переживай, за него Дарья думает - слизнет, как корова языком. И его зови! Поработать всегда полезно. На день раньше вас отпущу. Чего время терять?
        Глава 28
        Кирилл оставил уютный домик с семью сараями и лабораторией за ним, вернувшись через сеть дверей в академгородок, нос к носу столкнувшись с Николой и Максом. Оба с печальным видом сидели на крыльце общежития, глазея на прохожих. Максу на экзаменах пришлось тяжелее всего. Он привык решать все сам, редко обращая внимание на других. Если бы не Машка, которая сразу после обнародования экзаменационных вопросов осталась в Семиречье, доставая гуманоидов и выпытывая их на предмет их речевых оборотов, ни в жизнь бы ему экзамены не сдать. Последний экзамен - признаки разумности вида - вроде и простой, но сама мысль об этом могла оказаться ловушкой. Тысячи рас - и многие из них жили на и в деревьях. Не то же ли делали многие виды животных? Рыли ямки и обживали пещеры - а медведи пещерные, которые передавали пещеры своим наследникам, тоже люди? Или речь? Тогда и дельфины - люди, и собаки, могущие проявить интерес к гавкающему собрату.
        Экзамен этот был туманный и расплывчатый. Экзаменационная комиссия из шести человек на каждом экзамене придиралась к каждому слову, улавливая и иногда выворачивая смысл наизнанку. Каждому по способности, от каждого по стандарту. Или выставят из Семиречья на год - иди, размышляй, авось чего надумаешь! Гуманоидам хорошо, они и здесь, и там у себя в одном месте, а на земле как драконий язык осилишь?
        Но как-то справлялись, голова работала на грани. Сами себе удивлялись. И внезапно вспоминали, что дины именно так и подзывали друг друга, и иногда и тебя. И тыкали во что-то носом, яростно размахивая хвостом. Сами тексты были не сложными, перевести туда и обратно. По большому счету, все это слышали не раз. Пока языки были только тех народов, представители которых учились в группе. И сразу же стала понятной безусловная истина - самыми трудными оказались те, чьи представители были по одному, как например, Сеня Белый. Он жертвовал собой, используя любой язык, чтобы его понимали.
        - Я вот смотрю на все, что тут происходит, сверху вниз, и понимаю, с жиру бесимся. Как можно нас сравнивать с той же птицей, которая срет где попало? Мы помним, что срать надо в определенном месте, - философски заметил Макс.
        - Ну, а когда Эльфа пронесло, что же, перестал человеком быть? - скептически бросил Никола. - Тогда и дины не люди, весь сад засрали! Мухи налетели… Надо их на субботник выгнать…
        - Ты не прав! - покачал головой Макс. - Они это со смыслом, не посередь дороги, а под куст, удобряя землю, чтобы добро не пропало! Это, брат, глубокая философия в прозе жизни.
        - Че сидим? - поинтересовался Кирилл, подсаживаясь на ступень ниже.
        - Размышляем, - безразлично пожал Никола плечом. - Вот ты, как думаешь, сдадим или не сдадим?
        - Я не думаю, я вспоминаю, - ответил Кирилл, немного подумав. - Мы как на зеленых вышли? Раз - и стрела прилетела!
        - А если белка шишкой по голове? - скривился Никола. - Стопудово, именно такой вопрос и последует.
        - Белка шишку, а эти стрелу!
        - Ну а если бы и они камнем, но метко?
        - Ну, не первый же признак надо брать за основу!
        - Кир, если бы на их месте были дины, мы б с тобой ни за что не признали в них человека. Судили так: руки есть, голова есть, стрелять умеют… А по динам я бы мог пальнуть, наложив при этом в штаны, - признался откровенно Макс. - И они нас тем же местом…
        - Они нет, мы для них нелюди, но люди. Машку вдарили, но так, для острастки… Но согнуть пистолет, на мол вам - признак глубокого мыслительного процесса. Короче, мы об этом можем в другом месте поговорить. Авдотья Захаровна позвала нас за травами. Чувствую, не просто так, подскажет что-нибудь, один раз она уже нас выручила. Да к тому же обещала зачесть день в практику и отпустить пораньше.
        - Круто! А че сидим? - оживился Макс, поднимаясь.
        - Там девчонки поесть приготовили, позавтракаем и с собой что-нибудь соберем, - вскочил Никола. - Это, наверное, на весь день. Давайте быстрее, мужики, Авдотья Захаровна ждать не любит. Блин, Кир, как у тебя получается иметь всех и сразу?
        - Он же свободный радикал! Куда хочу, туда причалю! - пошутил Макс.
        - Ты че, вместо языков химию зубришь? - хихикнул Кирилл, приподнимая бровь.
        - Да хотел понять, как этот мир-то устроен, а потом что-то захватило. Ну, еще чтобы понимать, о чем ты там лепечешь, когда камни пинаешь. И поперло, и поперло, пока до конца не дочитал. Уверен, без ворона не обошлось. Кстати, решил физику за лето осилить.
        - Молодец, - похвалил Кирилл. - А то не пойми, что ждать.
        - Маш, я тебе розы не дарил?
        - Дождешься от тебя!
        - Смотри, какой веник приволок! За прошлое и на будущее! Бери, бери! Когда еще сюда попадем!
        - Макс, не порти красоту такую! Я тебе что сказала?
        - Не растут они больше нигде! - Авдотья Захаровна прошлась мимо диких огненных роз, вдохнув аромат.
        Голова слегка кружилась. И не понять, то ли бабочка сидит, то ли еще какой диковинный цветок. А от птичьего крика и пролетающих пчел и шмелей закладывало уши.
        - Царство цветов! - Дарина, которую Авдотья Захаровна почему-то всегда называла Дарья, вопила от восторга, охала и ахала, прикладываясь к каждому и носом, и руками, и обнималась с ними, и фотографировала во всех ракурсах.
        - У нее на цветы всегда была такая реакция, - Никола восторгов суженной не разделял. - С ума с вами с бабами сойдешь! Я понимаю, если бы я щуку вытащил на удочку метра на полтора.
        - Главная особенность этого мира, что здесь нет растений, которые вытесняют цветковые. Прежде, чем войти сюда, мы переоделись. Именно по той причине, чтобы не занести семена осота, вьюнка, и прочих корневищных, которые быстро отвоевывают территории. Здесь собрано девяносто пять процентов насекомых опылителей и видов бабочек, а в земле специальные черви и бактерии, которые делают землю рыхлой и плодородной. И птиц, их естественных врагов. Иногда Бог, открыв для себя что-то новое, внезапно начинает изучать свойство, признак или содержание во всех их проявлениях. К примеру, налепил топтыжек, и дал им в пищу папоротники и хвощи. Мягкие, растут быстро, размножаются споро. А когда развелось их, задался вопросом: а как сделать так, чтобы ходили они без присмотру, но под присмотром - и так появились хищники. Поначалу, неказистее топтыжек. Не радовали они его - лениво ходят, лениво ищут, изо дня в день, изо дня в день. Стал на ноги их смотреть, на зубы, на то, во что одеты. И так появились большие зубы и маленькие, и вогнутые внутрь, и вывернутые наружу, и лопатой, и иглой, и широкие, и узкие, и острые, и
тупые, и для травы, и для мяса… И про ноги то же не забыл, про панцирь, про шкуру… И стало их много, и разных. И снова понял - смотрит на творения свои, и один радуется. И сотворил первого человека. Дал ему самые крепкие зубы, самые быстрые ноги, самый полезный хвост, одел, как ему на то время казалось, краше солнца ясного.
        - Итак, появились дины! - хохотнули Маша и Ядвига, о чем-то пошептавшись, взглянув на троих динов и Валидола между ними, рассматривающих медовуху бочковидную, пытаясь слизнуть с огромного цветка липкий нектар.
        - Так вот, - не обратив на них внимания, Авдотья Захаровна чуть укрепилась в голосе, - первый признак разумности - если представители вида умеют распознать красоту и оценить ее. Животные существуют по принципу: они и есть мир. Они тоже копируют друг друга, учатся, обращаются к опыту, но сам опыт приходит к ним, как данный свыше. Тогда как человек держит опыт при себе и размышляет, оставляя за собой право выбора поступить так или иначе. Человек не копирует бездумно, испытывая себя перед тем, как применить увиденное на практике. У животных - коллективная память. Тогда как человек несет ее в себе. Пример, вывели животное из природы, пожил месяц другой в клетке, вернули, а он отвык от всего, не узнает никого. Или человек, для которого и клетка опыт.
        Пока Авдотья Захаровна говорила, слушатели глотали ее слова, как воду живую, навострив уши и не проронив не слова, не отрывая от нее взгляда. Гром, тот смотрел влюбленными глазами - нигде и никто больше не смог вырастить сразу сотню растений с его планеты, да чтобы еще дали семена. Словно попал домой. Упал на колени, щупая их, не мог поверить глазам.
        - Перспективный ответ! - Макс переглянулся с ухмыльнувшимся Кириллом.
        - Авдотья Захаровна, дайте-ка я коротенько… - в руке Яна как по волшебству появилась ручка и блокнот. - Как вы там сказали, коллективная память?
        Старушка махнула рукой, присаживаясь в тенечке на опушке.
        - Вот он, клад! Исстари хорошая примета - увидишь цветущий папоротник - желание сбудется… Скоро уже, совсем скоро! Папоротник цветущий. Листья широкие, а корень толще. Редко цветет, но красота неописуемая. Ишь, дураки-то, рвали его бездумно, никто не прошел мимо, а красоты его не видели. Так вот, второй признак разумности. Не всякий думающий человек имеет право называться человеком. Лишь тот народ благ у Бога, кто редкое явление сохранит и для потомков, и для Бога, прославляя его. Не войдет в Семиречье человек, который побежал собирать папоротник. И Богу такой не нужен: не рвать его, а навозом обложить.
        - Бабушка, а когда он зацветет, можно на него посмотреть? - поинтересовалась Северина.
        - Ну, конечно, милые вы мои чада, для человека красота такая кажется, - Авдотья Захаровна погладила листья цветущего папоротника рукой. - На третью ночь придем сюда. Ишь, бутон прячет! Хитрит!
        Женщины склонились над папоротником, рассматривая его во все глаза.
        - Пойдемте отсюда, не надо его пугать, - попросила старушка, загораживая папоротник, но через несколько шагов остановилась. - А это Баломелия розовидная. Еще одно растение, избитое кривотолками. Земляне в народе его называют Дурман вонючий, Черный сглаз или Белена черная. Сильно ядовитое и галлюциногенное.
        - Отряд пасленовые, - вспомнил Кирилл. - Только цветы у него…
        - Растет только здесь, - Авдотья Захаровна постояла возле высокого растения, заложив руки за спину и залюбовавшись им.
        За ней семенили паровозиком, стараясь не ступить мимо тропинки. А когда останавливалась, собирались в кучу. Дины позади то и дело воровато оглядывались, чтобы подсчитать ущерб, нанесенный хвостами. Все женщины украсились венками. Даже дины. Венки им плели сообща, взяв за основу побеги лозы. Плохо, когда из-за большой головы плохо видишь свои руки. Узнав, что Кирилл, Макс и Никола собираются к Авдотье Захаровне, сбежались все, кто был в это время в общаге. Даже те, кто сдал экзамены еще месяц назад и теперь заканчивал практику, собираясь на три месяца домой.
        - Всегда связывали с демонами. Если чуток придавить его и намазать виски, произойдет нечто невероятное. По Закону всякая Тьма обязана прибежать к человеку и показать лицо свое. Тот, кто знает, поймет, откуда набежали. А тот, кто не знает, падает с ног и за голову хватается. Мы, сейчас, конечно, не будем пугать самих себя, но, когда начнутся занятия, проведем исследования. И вот, казалось бы, зачем Бог столько яду положил на всякое место? Ведь сорняк придорожный. Семен с растения до десяти тысяч штук. Да нешто другим растеньицам место не оставить?
        Но спросите себя, к чему же защищать себя видениями?
        А был Бог в гневе! Сила войска темного нашла на человека, а он спит, сорняки не выпалывает. Нет человека, земля его пуста и безвидна. Пошлю еще один сорняк, сказал сам себе, на сорняки их, и кто примет его, тот умрет, а кто о сорняках знает, пусть лечится. А кто мимо прошел - не поклонился, не оглянулся, не мой это человек.
        И вот третий признак разумности: всякое явление исследует человек. Животное не берет ядовитое растение, а человек пытается применить его. И яд имеет пользу. Только человек способен взгляд обратить в ту сторону, куда никто не ходил…
        Авдотья Захаровна вела по тропинке и рассматривала каждое растение, где-то собирая листья, где-то выкапывая корень, а которое просто срывали, зная, что корень даст новые побеги. Ей помогали, вооружившись перчатками. У каждого уже была охапка за плечами, о растениях узнали не мало, и страх перед экзаменом прошел. Все как-то само собой уложилось в голове. По записям Яна насчитали с сотню признаков, когда человека можно считать разумным, когда бестолковым, а когда он и не человек вовсе.
        - … сохранить достоинство - стремление человека, заложенное в основе его. И невдомек живущим с насильником и убийцей, что нет под ним опоры. Свое достоинство он не имеет, и чувствует, пытаясь выбить опору из-под своей жертвы… И как бы человек не оправдывал себя, он грамоте не обучен. Если ты не знаешь, как быдло сделать человеком, ты не лезь, ты пройди мимо. Ты будешь править им, или кто-то другой, результат, может, тот же, но греха на тебе не будет… Истинная красота - большое в малом и малое в большом. Мало вас, единицы, но по малому признали - жив народ! И знают, не огородить вас, большая боль исторгнется, как огонь, и пожрет…
        - Бог - телепат, только так. От голоса его содрогается вселенная. И те, кто слышит его, поймут. А что такое телепатия? Передача образа на расстоянии. К примеру, все вы видите Кархардию пестролистную. И каждый мог словами сказать по-своему, но образ ваш - един. И если вы скажете образом, на каком бы языке не говорил человек - поймет вас. А то поймете образ глубже, дополните новыми ощущениями. Например, Тархур и братья его видят Кархардию в большем диапазоне частот, чем Максимка или ХрёмКахари. Сказали вслух, но, если ты телепат, со словами выйдет образ и упадет в землю каждого услышавшего. И не важно, разговаривали ли вы между собой, или обращались к другим народам. Телепатическая речь - выработанная с годами привычка. Она дублирует речевые обороты голосом. А общение между собой - привычка обращать внимание на образную речь, чтобы лучше понять собеседника. Землянам, к сожалению, только предстоит освоить новый для них язык общения. Но, как мы все убедились, еще одна особенность разумности, данная человеку свыше, дается им с такой же легкостью, как остальным. Практика, практика и еще раз практика.
Лучше один раз пощупать, чем сто раз услышать. С пятого курса ваши предметы в большинстве своем будут облечены лишь в образ, который сжато и емко передает то, что словами можно описывать долго, много - и не приблизиться ни на йоту…
        День клонился к закату. Вернулись к домику Авдотьи Захаровны, нагруженные под завязку. Помогли развешать травы под навес, накрыв марлей. И с удовольствием остались на ужин. Знатные грядки и теплицы знаменитой травницы ломились от плодов и ягод. И как-то по-домашнему. Женщины настрогали салатов, пока запекались пироги в духовке и поджаривался бычок на вертеле, которого доставили через десять минут после заказа, а мужская часть пробовала наливки и бальзамы.
        А после любовались крупными звездами, испытывая и трепет, и волнение. Земляне, что где-то там каждый из них откроет еще не один мир, который позвал их, выдав неограниченный кредит доверия, а инопланетяне, что где-то там остался дом, который скоро обретут. Галактика Млечный Путь, наполненная звездной пылью и темной материей, рассеивала звездный свет - и не каждый дом можно было рассмотреть. С Авдотьей Захаровной было так же легко, как, наверное, с собственной бабушкой. Она разбиралась не только в растениях - она разбиралась во всем. Даже Гоблин, будучи опытным наставником, коренной семиречинец, прибегал посоветоваться, в иных вопросах полагаясь на нее, как на самого себя.
        Кроме того, она была провидица. Подбирая учеников, никогда не спешила. Редкий случай, чтобы ее избранник не прошел испытание. И при этом часто рисковала, тогда, как другие подбирали уже сформировавшиеся пары.
        Но когда вернулись в академгородок - сумерки только-только начинались. Время в мирах Семиречья было не одинаковое. И сразу, пожелав друг другу спокойной ночи, отправились спать, чтобы не проспать начало экзамена. Следующий день предстоял волнительный. Особенно волновались гуманоиды. И всем им хотелось быстрее попасть домой и сообщить радостную весть - поступили! А пытаясь заснуть, каждый еще долго не мог сомкнуть глаз. Кирилл ворочался полночи - одеяло казалось колючим, и то холодно, то жарко, а то разные мысли лезли в голову, и когда выходил на балкон, кто-то да стоял уже там и вздыхал, как он, а титаны безмолвно взирали на них, не проявляя ни капли сострадания.
        «Мы строим дом, мы строим до-о-ом…»
        А дальше никак. Практика телепатического синхронного пения не давалась никому. Мало того, что в словах не было никакой рифмы, так еще голосовое воспроизведение каждый на своем становился сущим кошмаром. У кого-то это была последняя практика, для кого-то только ее начало. Профессор Кряжинский Игнат Раденович был неумолим
        - Никто не выйдет отсюда живым, пока я не услышу созвучное: Слава, слава, Боже наш дом храни!
        - Может мы сразу с последней строчки и начнем? - предложил кто-то.
        - И не надо трясти хвостами, они вам не помощники - лучше шевелите извилинами! - издевался он, помахивая в такт рукой.
        Репетировали третий день. Репетировали до полночи, собираясь у динов, понимая, что могут вообще лишиться каникул.
        - Ну как можно такое спеть? - горестно восклицали те, чьи корабли вот-вот должны были прилететь или улететь, а кому-то уже пришлось отказаться от брони.
        - Ну давайте попробуем сначала спеть вслух на каком-нибудь языке, а потом попробуем мысленно.
        - Да не могу я это петь, что за хрень? - всклоченный Макс отбросил от себя текст, потоптавшись на листе ногами. - Это ни на одном языке не звучит! - он поднял лист, расправляя его. - проверяли же уже!
        - В том-то и суть, - философски заметил Горгуль. - Нас пытаются научить думать синхронно. - Представьте галактические символы - мы думали нам их не осилить, но, когда разобрались, оказалось проще простого. Да, он может быть не так удобен, как тот алфавит, к которому мы привыкли, но он понятен всем. И на любой язык символы переведут одинаково.
        - Кир, а как ты догадался? Помнишь, ты объяснял нам с Максом, что такое письменность?
        - Не знаю… В голову прилетело… У меня тетя филолог - радуется каждому символу. Если бы не было письменности, она бы ее изобрела. Так что, для меня это было нетрудно…
        - Послушайте, есть предложение, - Машка похлопала в ладоши, взяв руководство на себя. - Давайте на минуту забудем, кто мы и что мы, и дружно родим общегалактические символы… Ну, возьмите Авдотью Захаровну или Гоблина, или… - она покраснела, заметив, что профессор Игнат Раденович стоявший у окна и кормяший с руки голубя, обернулся и усмехнулся. - Извините…
        - Нет, нет, продолжай… - махнул он рукой одобрительно. - Вы совершенно правы. Все мы открываем вам суть созвучно вашему восприятию. Именно это я и хотел бы от вас услышать. Вы, Марфа, идеально раскрыли содержание задания.
        - Не называйте меня Марфой, лучше Машей, я привыкла, - Машка снова покраснела.
        - Необоснованно отказываетесь от имени, оно красивое и древнее. Ваше имя означает жрицу самой Марены - «Мару хвалить». «Ф» пришло в русский язык с христианством и завоевателями, а коренное звучание этой буквы глухое «хв». Быть жрицей Смерти - знать демона смерти во всех его проявлениях. Посвященная в тайны бытия, открывающая причины видений, лжи и обмана. Я буду рад за тебя, когда ты примешь свое имя с должным почтением. Или Дарина, Дарья - подаренная. Итак… не будем терять время!
        Польза от пения оказалась немалая. На следующий день слова шли от сердца и звучали тихо, но громко. И как-то в лад. Сначала промычали, потом попробовали использовать те или иные слова, а после обрушили свод громким, на разные голоса звучанием своего гимна уже на девять последующих лет.
        - Отряд, становись! Смирно! - пошутил Макс, перед тем как профессор Кряжинский поздравил студентов с окончанием его практики, попрощавшись с ними до следующего учебного года, не преминув упомянуть, что летние каникулы должно проводить с пользой.
        - Вы, наверное, и не заметили, как все вы изменились. Но для нас это очевидно. Сущая, казалось бы, безделица, пожать гуманоидному собрату руку или заменяющую ее конечность, но кто станет отрицать, что даже на самых гостеприимных планетах существует некий барьер между коренным населением и пришельцами. Вы преодолели его и вошли в общество, как полноправные его члены, открыв для себя, что жить среди людей гораздо приятнее, чем среди себе подобных, но нелюдей. Не буду вас задерживать! - он развел руками. - Мы еще много обсудим с вами, когда соберемся в этом зале вновь. Бегите, бегите… Собирайте чемоданы! - благословил он. - А у кого практика продолжается, желаю вам успехов.
        - Вы на чем теперь? - обступили Эльфа и Лейлу, корабль которых улетел два дня назад. В галактике до их звезды было дальше, чем до остальных. Располагалась она за ядром галактики, и все земляне смутно себе представляли, где это.
        - Доберемся с ребятами до Руны, сделаем пересадку. Там самый крупный порт и наше представительство. Наши там бывают постоянно, а если нет, попросят ближайший корабль забрать нас.
        - А сколько до вас лететь? - испытующе взглянув на небо, спросил Ян.
        - Чем дальше, тем быстрее. Корабли пользуются такими же гиперпространственными переходами, как в Семиречье. Корабли летают не в пространстве, а в под или над ним, а после входят в пространство, вынырнув неподалеку от звезды. Чтобы набрать такую скорость, нужно иметь приличное расстояние. Рум и Мальв, которые живут несоизмеримо ближе, будут добираться столько же. И билет, кстати, стоит не дешевле!
        - Круто! - задумчиво почесал голову Никола, изменив о космосе мнение. - Может, сгоняем куда-нибудь?
        - Вы из закрытого мира, вам пока нельзя, - напомнили ему. - Только по Солнечной системе и на базах - вам не выдадут разрешения для высадки на планетах других звездных систем.
        - Хоть бы издалека полюбоваться! - помечтал Никола.
        - А смысл? Деньги лишние? Заблудишься, даже ведь не сможешь объяснить, откуда, чтобы вернули. Мы понятия не имеем, как вы называете звезды, у нас другие звездные карты и навигация. Подожди до конца третьего курса…
        - Честное слово, у меня голова кругом идет от больших перспектив, - признался Ян. - Я здесь, и вроде сложного ничего нет… А как подумаю, что я на земле, и только-только в небо поднялись, в животе урчать начинает, и все кажется таким маленьким, бесперспективным, суетным…
        - Не тебе одному, - ответил Макс, направляясь к общежитию.
        Без Грымза, Горгули, без Эльфа, Рума и Мальва в общаге сразу стало пусто. Даже женского пола как-то перестало хватать. И в академгородке прохожие стали редкостью. Экзамены закончились, многие разъехались на летние практики, которые у старшекурсников проходили на других планетах. И им предложили до конца практики закрыть свои комнаты и перебраться на закрепленный за ними участок, где должна была пройти практика по океанологии, а после в цветущий мир, где проходила практика по травологии, разрешив на стенах кровью нацарапать любые послания новым абитуриентам. Академгородок закрывался на ремонтные профилактически-восстановительные работы.
        - Интересно, что они на этот раз придумали? - собирая вещи, гадал Макс. - Если они у меня тут выбьют дверь, я им головы поотрываю!
        - Когда мы вернемся, в любом случае их уже тут не будет. Может, записку им оставить - не сидите, дурни, радуйтесь жизни, пока есть время?
        - Кровью? Правильно, напиши… И подпишись: мы с вами! Недалеко тут, в другом мире цветочки собираем… Не пугай ребят, уверен, тут все перевернут и трупов навалят, как в прошлый раз. Там на площади драгоценностей насыпали, больше чем в пещерах Али Бабы и Мотне Кристо.
        - Ну так, искусственные.
        - Но они-то об этом не знают! Наши пушки работали в полную силу.
        - Скорее, там было какое-то управление. Вряд ли нам позволили бы убить зелененьких.
        - Да кто их знает! - раздосадовано бросил Макс. - Жалко ребят. С теми четырьмя, которые на другом конце города сидели, мы так и не встретились. И тем троим, которые в восьмом блоке закрылись и обжираловку устроили, не повезло. Дурни. Надо было побродить по городу, собрать всех. У нас в общаге пустых комнат дофига еще. Может, нормальные были ребята. Если их сюда пропустили, значит, светлые уже.
        - Да ладно, сказали же, у них будет второй шанс и подсказки.
        Один из троих, который все время бродил возле блока, исследуя окрестности, пока парочка занималась любовью, Кириллу понравился. За то, чтобы дать ему второй шанс, проголосовала половина академгородка. А вторая половина за пару, которая вытащила парня из-под ящера и просто сидела и ждала, когда он поправиться, отказав Гоблину в образе человека предоставить парня самому себе.
        - Сами-то они захотят еще раз рискнуть? - не сдержал Макс раздражения.
        - По существу, мы тоже могли вылететь, если бы задержались здесь еще на пару дней, - напомнил Кирилл. - Причем, без всякой реабилитации.
        Мысль остаться без академии подействовала на Макса отрезвляюще.
        - С другой стороны, Гоблин подсказывал, что делать, - согласился он. - Не достало парню времени догнать нас. И от телепатов был далеко. Все зло от баб! - сделал он ничем не обоснованный вывод.
        - Я, Макс, сильно тебе благодарен, что ты заставил нас идти искать людей. Один бы я не решился.
        - Так по одному и не оставляют! Ладно, пошли, а то дверь унесут!
        - Телепортируют… - поправил Ян, заглядывая в комнату. - Готовы?
        Долина приятно поразила глаз. Сначала палаточным лагерем на старом месте, а после шикарной яхтой, пришвартованной к берегу.
        - Если Эльф был здесь и промолчал, я не посмотрю, что он вдвое выше меня! - пригрозил Валидол, присвистнув.
        - Нет, у них была травология и микробиология. Они брали пробы на берегу и в прибрежной полосе, - качнула головой Орели. - Я их расспрашивала.
        - Стыдно признаться, мы завтракали здесь целый год, и ни разу не убрались за собой! - Дарина придавила ногой пакет из-под печенья.
        - Перегниет. Видишь, он уже разложился почти, - кивнула на пакет Валида. - Попадает в желудок, кислота разъедает ее на углеводы. При случае ею можно закусить.
        - Но все равно, как-то неприятно, - согласилась с Дариной Ядвига. - Может, наш лагерь специально разместили в том месте, где мы мусор складывали? С намеком? Нет, ну правда…
        - Ну вот, началось, испортили настроение! - пробормотал Яма Муди, нахмурившись. - В общаге на цыпочках, и тут на корточках!
        Дружно двинулись к палаточным навесам и сразу поняли, поставили не для них. Палатки под завязку были набиты реактивами и пробирками, и странным оборудованием.
        - А где нам жить? - развели руками сразу несколько студентов.
        - Может, вернемся в нашу деревню? Дома-то стоят еще, - предложил Макс.
        - Что же вы, не сумеете неделю обойтись без крыши над головой? - усмехнулась профессор Садини, посматривая свысока.
        Ростом она не уступала динам и Яма Муди с Орели. Вылитая богиня. Если боги существовали в образе человека, то она была из них. Совершеннейшею ее красоту во все глаза рассматривали все женщины без исключения, а мужской пол, кроме динов, которые толк в красоте не понимали, проглотили слюну. Точеная, словно из кости, золотые волосы, пропорциональные черты лица и тела, удивительная синева глаз, и запах…
        Боже, какой от нее исходил запах!
        - Ой, Машка… Я бы не задумываясь с такой женщиной тебе изменил! - восхищенно выдохнул Макс.
        - Чем же тебе Авдотья Захаровна не подошла? - не оборачиваясь на Макса, усмехнулась профессор Садини. Она только начала вести у них занятия.
        - Ну… Скажете! - смутился Макс, не избавившись от робости.
        - Маша, измени ему с профессором Гордеем Веденеевичем, - посоветовала профессор Садини. - Он этого заслуживает.
        - Наш Гоблин не соблазняется, мы уже пробовали! - покачала Машка головой.
        - Из праздного любопытства, с чего вы решили его соблазнить?
        - Узнать хотели, как он против правил шастает между мирами… - ответила Дитерия.
        - Что? - изменился в лице Болид. - Когда это?
        - Че ты на нее набросился? Мы все в этом участвовали, - сердито шикнула на него Валида. - Кроме них, - она кивнула на зелененьких. - Они сразу отказались.
        - Это не сложно, если иметь право носить с собой это, - профессор Садини вынула из кармана миниатюрное устройство, напоминающее сотовый телефон. Создает пространственную петлю. В космосе он не работает и в мире, который расположен в одной плоскости, бесполезен, и здесь выдается не каждому, а само его действие ограничено. Вас удовлетворил мой ответ?
        - Да, да… - кивнули с женской половины.
        - А теперь выбираем понравившиеся реторты и идем брать пробы. Грунта, воды, поверхность листьев, слюна животных, фекалии, скалы… Все, что сможете предложить в качестве исследования. Первое, вы должны перечислить мне те виды микрофауны и микрофлоры, невидимые глазом, которые вы топчете, пьете, едите, собираете на себя. Безусловно, многие из вас впервые столкнулись с новыми видами. Вам предстоит понять, почему они не испытывают к вам враждебности. И многие из вас привнесли в этот мир что-то свое. Я бы хотела услышать, почему ваш микромир не повлиял на местные формы жизни. Второе, я предупреждаю: те из вас, кто добудет новый неизведанный вид, получит вознаграждение в сумме вашей годовой стипендии, а те, кто обнаружит в образцах единственный в группе вид - поделится своими впечатлениями о пейзажах красной планеты, которая находится от нас на расстоянии восьмидесяти миллионов километров. Естественно, трехдневное путешествие полностью оплачивается академией. Состоится оно перед началом нового учебного семестра. Работаем в паре. Поскольку Кирилл и Сенюгиель таковой не имеют, им позволено объединиться.
        - На Марс что ли? - обрадовался Никола.
        - А что тебя так удивило? - в свою очередь приподняла бровь профессор Садини.
        - Да нет… я просто…
        - Не привык, что живешь, как человек? - усмехнулась профессор, наморщив нос.
        - А на яхте когда? - поинтересовался Макс.
        - Яхта нам понадобиться сразу после того, как ваши образцы мы отправим в реостат. Мы не можем вплавь добраться до места разлома, чтобы познакомиться с обитателями глубин. Ну, что стоим, разбираем реторты… Идите, идите, у вас не так много времени. Вам еще нужно приготовить соответствующий раствор, исследуя его на наличие живых организмов, а после найти безопасное место для ночлега.
        Студенты оживились, сосредоточено наполняя походные сумки. Кирилл и Саня Белый завистливо повздыхали, когда Макс признался, что может за Марс быть спокоен - уж Машка чего-нибудь нароет. Марс не выходил из головы и у Кирилла, он вдруг стал сам не свой, снова заболевая минералогией. В прошлый раз ему не удалось, может, на этот раз получится?
        - Сеня, притормози! Новый вид мы точно не откроем, тут уже все перерыли, но мне нужно попасть на Марс!
        - Да на кой он тебе сдался? - пожал плечами Сеня Белый. - Мне так вообще не понравился. Там кроме гор и посмотреть не на что. А на горы я и тут насмотрелся.
        - Да как же ты не понимаешь? Это же Марс!
        - И что? - тупо уставился на него Сеня. - Не найдем, сам слетай. На станции, в деловом секторе есть турфирмы. Они организуют экскурсии. Это недалеко от торгового центра. Мы там с Эльфом все облазили, пока ждали, когда нас пригласят. Мы еще на станции познакомились.
        - А дорого? - с придыханием спросил Кирилл.
        Сеня пожал плечами, задумавшись.
        - Да я бы не сказал… Месячная ступуха.
        - Дорого, - не согласился Кирилл. - Яма Муди последний раз давал мне свой комп. Если не куплю, мне хана.
        - Ты тогда сам выбирай, чего брать. Я бы тоже не отказался посмотреть на пещеры, - согласно кивнул Сеня.
        - На какие пещеры? - подозрительно прищурился Кирилл, остановившись и обернувшись.
        - Ты что, с Луны свалился? - пожал плечами Сеня. - Там самые красивые пещеры. Справочники полистай! Я и то больше знаю!
        Кирилл зашагал дальше, погрузившись в себя так глубоко, что забыл о Сене и о том, где он находится. Сеня едва успел оттащить его в сторону, когда мимо проскакала толпа сборных животных, а за ними радостный ящер о двух ногах, с головой, больше чем туловище, и рудиментами рук, метров шести, а после стайка дейнонихов, от метра до двух, с хитрыми намерениями изъять добычу у предыдущего хищника численным превосходством.
        - Как ты думаешь, почему они нас не трогают? - поинтересовался Кирилл, взирая на гигантов с благоговейным трепетом. Без динов он старался в долину не спускаться. Да и другие земляне побаивались. На всякий случай им всем выдали лазерное оружие парализующего действия, но никто им еще ни разу не воспользовался.
        - Мы не числимся в их рационе, коллективная память, помнишь? Привыкли, что мы неподалеку. Видели, что сами охотимся. А кроме того, они подчиняются телепатическим посылам. Мы для них как «свой», пока не обижаем. Ваши животные тоже не бросаются на человека, пока его не загнали в угол или не претендует на его территорию. Бог сказал: ходи безопасно по саду и давай название всему, что ты видишь. Мы можем опасаться только тех, кто лишен сознания, бросаясь на все, что движется.
        Кирилл успокоился, вернувшись к своим размышлениям. Марс стоил того, чтобы достать что-то такое, чего не смогут другие. Он пробежал глазами окрест, выискивая взглядом братьев по разуму. Кто-то уже копался в земле, кто-то потрошил на берегу морскую траву, дины с радостным похлопыванием пытались заставить гигантскую рептилию раскрыть пасть, чтобы почистить ей зубища ватным тампончиком.
        - Я прямо вижу их на Марсе, - позавидовал Сеня, обратив взгляд в ту же сторону.
        - Решайся, мы с тобой идем в джунгли! - сказал Кирилл, высматривая, на чем перебраться на другой берег реки.
        - Может, по пути попробуем разобраться с листьями? Я прав, да? - по-будничному согласился Сеня, не увидев в этом ничего, что могло бы его напугать.
        Переплыли реку быстро, используя травяные островки, которые в превеликом множестве прибивались к берегу. Сами растения, имея на листьях воздушные подушки, опустив в воду в подвешенном состоянии корни, практически не тонули. А обвитые вокруг сломленных ураганом сучьев, на которые опирались, плыли по воде не хуже плота. Вместо весла использовали те же сучья, с намотанными на них водными растениями. Сама река, с чистой прозрачной водой, в этом месте была глубокой, дно практически не просматривалось.
        - Мы долго собираемся идти? - застонал Сеня, когда не смог уговорить Кирилла прищипнуть пару листьев и вернуться назад. - Мы куда вообще идем?
        Кирилл обернулся к Сене и поделился своим планом.
        - В долину гейзеров. Я уверен, там есть сероводородные источники, где сера выходит на поверхность. В долине, где ребята остались, серы нет, так?
        - Ну! - просветлел Сеня. - Серобактерии?
        - Вот именно! - приподнял Кирилл палец. - А если повезет, наскребем железобактерии.
        - А почему ты решил, что их в другом месте нет? - засомневался Сеня.
        - С голоду дохнут, - пресек Кирилл допрос. - Обычно в десяти метрах от источника вода уже бывает чистая.
        - А еще где возьмем? Я тут подумал про мусор, специфический бактериофаг должен быть!
        - Ты подумал, бабы наши вперед тебя подумают! Подумаем еще.
        - Не бабы, а женщины. Девчонки обижаются, когда вы их так. Сами себя они называют и не женщины, а девчонки.
        - Согласен, - снова ушел Кирилл от разговора. - Мы пока идем, ты высматривай пораженные листья и гнилые плоды.
        - Болезни собирать будем! - азартно прищелкнул языком Сеня. - Круто! Правильно, суть в том, чтобы найти то, что не лежит в долине! Труп для этого подойдет?
        - Какой труп? - насторожился Кирилл.
        - Не знаю, пахнет здесь.
        - Ищи, патологоанатом! - отдал Кирилл команду, положившись на Сенин нос. - Прямо в точку попал!
        - Ну что ж, поздравляю! - профессор Садини похлопала в ладоши, аплодируя. - Вся ваша группа летит на Марс. - Вы проявили столько воображения и находчивости, что не вознаградить вас не получилось. - Особенно отличились Кирилл и Сенюгиель. Они заработали сразу четыре поездки. Только они догадались взять пробу из себя самих. И со специфическими микрофагами тоже удачная идея. Три могут получить в виде стипендии. На двоих. То бишь, по половине.
        - Спасибо! - трогательно в полголоса поблагодарил Сеня, ткнув Кирилла в бок.
        - Давай обойдемся без поцелуев! - скривился Кирилл, отмахнувшись от него локтем. - Я насилую только девушек!
        - Итак… - профессор Садини включила экран и обратилась к нему. - Тип простейших включает свыше миллиона видов, разделяясь на двадцать четыре основных класса… Вам не нужно знать всех представителей, их не смогла бы запомнить даже я, но вы обязаны знать основные свойства каждого класса, включая подклассы и семейства, основные характеристики, самых ярких и типичных представителей, отличительные признаки и генетические характеристики. Пожалуйста, вот ваши образцы, микроскопы, сканеры, справочники. У вас три дня на подготовку до зачета.
        - А мы на яхте еще поплаваем? - весело прощебетали от девушек.
        - Да, после отправимся собирать типы протоплазменных, предположительно видимых человеческим глазом, и червеобразных. Часть образцов возьмем здесь, но основную часть нам придется добывать на коралловых рифах. Желаю вам удачи!
        Профессор Садини отправилась по своим делам, растворившись в пространстве.
        - Она нам понадобиться! - застыв перед горою стеклянных чашек, заложив руки в карман, мрачно произнес Макс, поджав губы.
        - Да, ладно, брось! Всего-то двадцать четыре класса! - похлопал его Яма Муди. - Я их всех со школы помню!
        Гуманоиды как будто вздохнули с облегчением. Даже дины и те покряхтели, повосклицали, потолкались у чашек и разбрелись, располагаясь возле экранов электронных микроскопов и вспомогательных рабочих компьютеров.
        - Ты! А мы это не проходили! Я только амебу и инфузорию туфельку запомнил!
        - Ты про новый набор абитуриентов подумай! Им сейчас хуже, чем нам. Хотел бы я знать, что там происходит… Я один за них переживаю?
        - Настоящая микробиология понеслась! Изменил я мнение об академии… - с такой же тоской пожаловался Никола. - Чем бы ни тешили, все в руки дают. У тебя мазь от летающих зверей еще осталась?
        - Возьми там, в рюкзаке, карман справа. Не отвлекай!
        Глава 29
        Две недели пролетели быстрее быстрого. Практика по биологии осталась позади. Всем пришлось несладко, когда прикинули, сколько болезнетворных тварей разъедает их изнутри. Себя сканировали с величайшим пристрастием, рассматривая внутренние органы, печень, почки и легкие, хватаясь за сердце всякий раз, как аппаратура выдавала результат, высыпая на экран ранее не изученных тварей. И с удивлением обнаружили, что зелень в организме работала и как сканер, и как лейкоциты, и как стволовые клетки, разбираясь не хуже доктора и обучая лейкоциты великой борьбе за выживание. Так что, ответить, с какой такой радости, оказалось несложно.
        То же самое можно сказать и обратно. Бактерия, скорее, нечто средние между бактерией и вирусом, цефелатина, паразитирующая на паразитах, охраняла хрупкое равновесие. Все виды случайно занесенных микроорганизмов, не приспособленные к ней, поедались заживо, а приспособившись, теряли свойство быть смертельно опасными. На уровне нанотехнологий она считывала генетический код, который у простейших редко бывает сложным, и чаще не оформлен должным образом - прочной оболочкой ядра, как у многоклеточных, внедрялась и поступала следующим образом: пресекала способность мутировать, а после ослабляла, так что вскоре к новому виду приспосабливались все прочие виды животных и растений, вырабатывая антитела.
        И когда профессор Садини вызвала дверь и отправила их в объятия профессора Авдотьи Захаровны, наверное, прослезились, вдруг перенесшись из мира, кишащего паразитами, в мир цветущий и радостный.
        - Заждалась вас, чада мои, - проворковала старушка, издав недобрый смешок. На этот раз Авдотья Захаровна студентов слегка напугала, смахивая, скорее, на Бабу Ягу. - Закатывайте рукава, разбирайте рукавички… Сегодня у нас ядовитейшие растения и виды растительных ядов. Много их у нас, бывают, что и от запаха замертво падают. Так что масочки не забудьте.
        - Может, с чего-нибудь попроще? - предложил Валидол. - А то мы от профессора Садини едва живые вырвались!
        - Попроще бараны жуют! - нахмурилась Авдотья Захаровна. - Спрашивай, Дарьюшка!
        - А дипломы нам тут когда будут вручать, сразу после первого курса, или после второго? - поинтересовалась Дарина, поднимая руку.
        Со всех сторон раздались смешки.
        - До диплома, чада вы мои, не все доживут, - на полном серьезе ответила Авдотья Захаровна, присаживаясь на доску на двух металлических подставках, похожую на ту, которую использовали серфингисты, поднимая загнутый руль.
        На доску поначалу не обратили внимания, приняв за очередное приспособление или оборудование, которых у Авдотьи Захаровна было пруд пруди. Доска легко подняла ее в воздух. Она закрыла одну подставку, используя вторую как педаль для ног, развернулась лицом к группе.
        - Это че такое? - раскрыли рты все и одновременно.
        - Это? Леталка! Знаете ли, в ступе неудобно… - старушка одобрительно похлопала по доске, подбирая с земли рюкзак и поставив его впереди себя, пристегнув ремнем. - Мы и не заметим, как потопчем тут все, насилу выпросила. Да и много ли, пешком-то? Легка в управлении, руль вправо, руль влево, газ, тормоз… Удерживается над поверхностью магнитным полем, частично воздушным потоком, когда высоко. Поднимается до ста пятидесяти метров, выше не тянет. Самолетом ее называют, сама летит… Зарядка солнечная и магнитная. Ну, что застыли, как истуканы? Разбирайте! - Авдотья Захаровна кивнула на сарай позади группы. - Там же сухие пайки. Вернемся ли нет, не знаю…
        Все оживились, кидаясь к сараю и вытаскивая самолетики со сложенными рулями и подставками, изучая конструкцию. Размеры самолетиков были разные, и на динов, и на зелененьких.
        - Идите отсюда, это мое, я первый взял!
        - Иди ты! Самые большие динам!
        - Ребята, вы ведро оставили, в чем чай кипятить будем?
        - Вот мерзавцы! Я же только на минутку отошел!
        - Это ж сущая безделица! А-а-а-а…
        - Как он головой стену не прошиб?
        Для того, чтобы освоить новый вид передвижения, понадобилось чуть больше часа. Чувствуя себя настоящими драконами, дины вопили, как звери, пытаясь подняться выше и выше. Но им пришлось смириться - на отметке в сто метров самолетик начинал тащиться, как черепаха, хоть как выжимая скорость. Самая большая скорость в девяносто километров развивалась на высоте, примерно, от десяти до сорока метров. На высоте ниже трех - пяти метров начинала чувствоваться магнитная подушка, когда можно было остановиться и висеть.
        - Нам больше и не надо, - строго сказала Авдотья Захаровна, убедившись, что некоторые студенты имеют опыт вождения подобных транспортных средств. - Деревья не так уж сложно облететь. Над водой она не работает, - сразу предупредила она, - если глубина реки более двадцати метров, а ширина более двадцати. Но не тонет. Поэтому не трепыхайтесь, садитесь на воду и гребите к берегу.
        - Не Баба Яга! - с уважением произнес кто-то из девчонок, восхищенно прищелкнув языком.
        - Не обольщайтесь, внученьки! На лопату я вас уже посадила…
        Глава 30
        Кирилл снова шел по берегу реки, обращая внимание, как сильно отличается растительность и живность земли от того, к чему он привык в Семиречье. Пусто, однообразно и непривычно. Прислушиваясь к звукам и пространству, он обошел рыбаков, постояв за деревьями, и тихо скользнул дальше, не потревожив ни одного сучка.
        Первое июля. Не так много оставалось времени, чтобы подготовиться к следующему учебному году, который начинался десятого сентября. В академии время, затраченное студентами на дорогу, засчитывалось в учебные дни. Но ему предстояло прибыть раньше, поездка на Марс была запланирована на шестое сентября.
        - Ты сильно возмужал! - удовлетворительно заметил кот, рассматривая Кирилла.
        - А ты почему ни разу не навестил? - огорчился Кирилл. - Я постоянно вспоминал про тебя.
        - Эт` в мои обязанности не входит! - фыркнул кот. - Куча дел!
        - Спасибо тебе… Правда, спасибо! - тепло поблагодарил Кирилл. - Как представлю, что я здесь, что-то мне тошненько становиться. Я так привык к ребятам, что не мыслю жизни без них. И к академии.
        - Не расслабляйся! - предупредил кот. - Повернуться не могут, думаешь? Ты вот человека избил, а не заступись за тебя Авдотья Захаровна, сидел бы, кошкины слезы лил! На первый раз простят, на второй погонят! Пока ты дешевле ломаного грошика. Вот как поступишь, если человека бьют? Да не один, а трое или семеро? Биться будем, или в сторонке постоим?
        - Ну, заступлюсь, конечно! - не раздумывая ответил Кирилл.
        - А если носы поломаем и поломают? - съехидничал кот.
        - Надо полагать… - растерялся Кирилл.
        - То-то и оно! Сам демоном, или на тебя демона. А правильный ответ - с умом подружить. Не дошло?
        - Нет… Я что, в переговоры должен вступить?
        - Тебя чему в твоей академии учат? Телемост установи и пригласи на собеседование. - пренебрежительно фыркнул кот. У тебя демон в руке! Погладь его по головке!
        - Вот дуб! - удивился Кирилл сам себе, стукнув ладонью по лбу. - Странно, что меня до сих пор не выставили! Это что же, я маг теперь? В смысле, экстрасенс?
        - Не думай про себя так плохо, пожалей меня, - поморщился кот. - А то животик от смеха надорву!
        Невольно Кирилл вспомнил сон, забытый давным-давно. Те два старика и могучие богатыри - не такими разве были, как профессор Садини, как профессор Гоблин, которому нравилось, что на курсе ему дали такое имя, как профессор Авдотья Захаровна, и многие другие семиречинцы, с которыми ему пришлось столкнуться? Не многие из них говорили «я», все чаще «мы», а когда обращались, обязательно подчеркивали, что имеют в виду конкретного человека - «ты». И снова не верилось, что избавился от какой-то тяготы, словно сошел с картины и теперь смотрит на нее со стороны. Теперь, когда он почувствовал свободу, он не пожалел бы жизни, чтобы отстоять ее - и снова вспоминал свой сон и множество обреченных на тьму людей, которым дела не было до свободы.
        Страж тоже примолк, оставаясь полуматериальным, порой даже не замечая, как ломится сквозь кусты и траву, позволяя проникнуть в свое тело, не причиняя ему вреда и оставаясь непримятыми. Он был где-то далеко, возможно, снова искал ученика, собирая их по всему свету.
        Кажется, снова кому-то не повезло. Но двенадцать человек оправдали надежды, обратившись в бегство, когда поняли, что жить им осталось недолго. И огорошили не только куратора, но и академгородок, используя ванны для прикрытия, чтобы невредимо выбраться из города. И смех, и грех, но человек должен быть таким - без царя в голове. Самые что ни наесть люди. И их сразу приняли и порадовались. Будут строить, ломать, взрывать - и научатся понимать, как мало знают о жизни.
        Их дом стоял на возвышенности. Крепкий, с сиреневой черепичной крышей. Он стал родным. Пожалуй, он уже и забыл, как оно в городе. Старая городская квартира ушла в прошлое и больше не занимала в сердце места. Разве что отец, нет-нет, да и смотрел ему вслед. Просто стоял и смотрел, улыбаясь с какой-то невыразимой грустью.
        Кирилл расправил плечи, открывая для себя в открывшемся пространстве с раскинутыми по обоим берегам домами много нового. Черемушки подросли. Начало лета ознаменовалось новым строительством, словно назло кризисам и потрясениям, доказывая, что жизнь она не там, а здесь. Непроданный кирпич и лес вставали новой избой или еще одним производственным цехом, а продукция раздавалась жителям вполцены. Крепкий достался Черемушкам хозяин, теперь вот решил расширить тепличное хозяйство, раздобыв какие-то новые технологии и материалы. Теплицы заняли четверть поля, сразу за животноводческим комплексом. И, кажется, вошли во вкус, вплотную занявшись переработкой. Чуть дальше новый корпус перерабатывающего цеха стоял уже под крышей, наполовину закрытой профнастилом.
        Добравшись до края огорода, Кирилл избавился от всех мыслей. Он вдруг почувствовал себя дома. Старая пристань, лог, заросший купальницами, ромашками и лютиком, новый забор - а сразу за ним заросли малины, кусты роз, целое поле ровно окученной картошки, а дальше прополотые, без единого сорняка грядки - и две присевшие над грядками женские фигуры, рыхлившие землю между всходами.
        Кирилл неслышно подошел и остановился позади, чувствуя, как радостно защемило в груди.
        - Вот увидишь, к осени сама будешь ходить, без костылей, - рассуждала тетя Вера, выговаривая своей ученице. - Вода укрепляет позвоночник и мышцы. В любом реабилитационном центре в первую очередь лечат бассейном и беговой дорожкой. И то и другое у нас есть.
        - Хорошо бы! - тяжело вздохнула Светлана, изменившаяся за последние два месяца до неузнаваемости. - А вы не знаете, Кирилл скоро приедет?
        - Вот бы знать! У них там, засекреченных, даже письмецом порадовать не дадут, - с досадой бросила тетя Вера, сгребая прополотые сорняки.
        - Может, его на разведчика готовят? - предположила Светлана, перебирая ростки и выдергивая сорняк между ними.
        - Нравиться он тебе? - ехидно поинтересовалась тетя Вера.
        Светка кивнула, склонившись ниже.
        - Он красивый, - тяжело вздохнув, она подобрала подол платья, подтягиваясь чуть дальше за тетей Верой. - За ним, наверное, все девушки бегали.
        - Ну, что было, то было, и бегали, и приставали, - вспомнила тетя Вера. - Житья от них нет, каждый день спрашивают. Честно говоря, я буду рада, если он, наконец, на ком-нибудь остановиться.
        - Они красивые… - Светка как-то сразу помрачнела, погрузившись во тьму. Видимо, желание тети Веры ее задело за живое.
        - Ты не хуже… - в такт ее словам, нараспев протянул Кирилл и рассмеялся.
        Обе женщины вздрогнули, переглянулись и обернулись, вскрикнув. Тетя Вера вскочила, протягивая руки, и прижалась, вдыхая его запах. А после отодвинулась, рассматривая с любовью.
        - Ох, Кир, никогда не знаешь, что от тебя ждать! А возмужал то! А почему ты… огородами?
        - Ну, ты же знаешь, нам, разведчикам, нельзя казать народу лицо! - усмехнулся Кирилл и обнял тетю Веру.
        Он немного смешался, когда понял, что Светка не может встать самостоятельно. Она шарила рукой в сорняках, сваленных между грядками, вытаскивая из-под травы костыли. На лице ее отразилась и радость, и смущение, и отчаяние, и боль. Не хотела, чтобы он застал ее в таком виде.
        «Влюбилась!» - озадачился Кирилл. Где-то там, в ее сердце и мысленных посылах он почувствовал себя.
        Влюблять ее в себя в его планы не входило - всеми силами он пытался заменить ей брата. Ее ненужная привязанность могла все испортить. Ни один Хранитель не имел права раскрыть себя, и каждый принимал свой выбор самостоятельно. Семиречье закроется для нее навсегда, если целью станет он, а не Семиречье. Кроме того, из трех свободных девушек последнего набора он заприметил одну, не думать о которой не получалось. И с нетерпением ждал минуты, когда их курс вернут в академгородок, чувствуя, что ревнует к парню по имени Андрей. Он тоже не имел пары, пройдя все изначальные испытания с необыкновенной порядочностью и сообразительностью. Заметив, что Кирилл на появление Алины на экране реагирует как-то неадекватно, ребята дружно порадовались, придумывая, как им устроить встречу.
        Наверное, Кирилл переживал самые страшные чувства в своей жизни - он и хотел помочь Светлане, и нежность была в душе, но так лишь усугублял ее положение, давая ей хоть какую-то надежду.
        - Свет, ты еще встретишь парня, я даже знаю где, - Кирилл выждал минуту, прибегая к мысленным посылам, рисуя образ Андрея. И только после этого поставил ее на ноги, расставляя костыли по обе стороны.
        Светка образ не приняла, он застрял где-то в его собственной голове, присушенный к Алине. Кирилл вздохнул. Поздно, ее благодарность перешла в другое, более глубокое чувство, и требовался не один день, чтобы вылечить ее.
        - Я тебе лекарства привез, быстро встанешь на ноги, - пообещал он торопливо, сразу же отвернувшись. - Теть Вер, на берегу не твое вечернее платье валялось? Я подобрал… - Кирилл протянул тете Вере платье василькового цвета из бридиверской мореники, украшенное серебряной вышивкой и искусственными алмазами, выращенными в естественных условиях.
        - Сдурел! - глаза у тети Веры округлились до предела, когда она, не удержавшись от любопытства, сняла резиновые перчатки, вымыла руки в ведре с водой и вынула платье из пакета. - Это ж бешенные деньги!
        - Не переоценивай себя, я приобрел его по бросовым ценам на распродаже, - засмеялся Кирилл, продолжая не замечать Светлану, которая пыталась самостоятельно дойти до скамейки. - Просто как-то вдруг вспомнилось о доме, тебя помянул. Ты ж у нас все синее любишь? Еще подумал: разом и откуплюсь от твоих забот… - Кирилл сделал задумчиво виноватое лицо. - Скажу: бешенных денег стоит - а чего стоило его достать! А вот стою перед тобой и понимаю, не дорос еще, вру и краснею. Язык каменный!
        - Ты никогда не врал, но научился! - взглянув на него краем глаза, усмехнулась тетя Вера и покачала головой. - Спасибо! - тепло поблагодарила она, похваставшись: - Я же вышла в люди, меня пригласили на кинофестиваль! Его и надену!
        - А ты со Славкой разве уже не работаешь? - пропуская Светлану вперед, поинтересовался Кирилл с деланным изумлением. - Я надеялся, мы в горы двинем!
        - Да нет, у нас все по-старому. Мы и Свету подключили, когда она обратно в «рай» засобиралась. Мать ее три раза приезжала, совсем ума у бабы нет, - раздраженно сообщила она. А спустя мгновение в голосе ее прозвучали теплые нотки. - Света шлифует изделия и расписывает глазурью, и картины из камней слагает - у нас теперь ни один камень не пропадает, все в дело идет. Ты и не представляешь, как она рисует! - и тут же сердито вскинулась, застывая и раздражаясь бранью: - Надо же, опять он бочку опрокинул! Ну не собака, а сущее наказание! Река рядом, иди купайся, так нет, ему в бочке надо. Туз, ну-ка, иди сюда!
        Заметив Кирилла, Туз с повизгиванием метнулся вдоль забора, легко перемахнул, и виновато виляя хвостом, обошел тетю Веру за пару шагов, прыгнул на Кирилла, преданно заглядывая ему в глаза.
        - Ах ты мой старый друг! - Кирилл потрепал пса. - Думаешь, заступлюсь? - он достал из рюкзака кость из жил, предназначенную динам для чистки зубов с запахом свежего мяса. Тузу она, наверное, тоже должна была понравиться.
        - Все воспитание свел на нет! Чем огурцы поливать? - рассердилась на него тетя Вера. Она подняла железную бочку, сунула в нее шланг и включила воду. - Пойду, матери позвоню, а то заждалась тебя.
        Тетя Вера ушла, оставив его со Светланой наедине. Светка была смущена. Прикусывая губу, она сосредоточено пыталась подняться по лестнице, отдыхая на каждой ступеньке. Кирилл без слов хотел приподнять ее, но она механически выставила руку, отстраняя.
        - Я сама! - упрямо и холодно произнесла она.
        - Сама так сама, - Кирилл слегка удивился, почувствовав, что во дворе чего-то не хватает. Точно здесь только что кто-то был и ушел, и его аура все еще была тут, потихоньку рассеиваясь.
        - А где Сашка и Мирослава? - он удивленно окинул взглядом гостиную, заметив, что часть мебели исчезла. - Опять! - выдохнул он, начиная закипать.
        - Нет-нет… мать сама отдала, они и брать-то не хотели! - махнула рукой тетя Вера, поправляя стулья вокруг стола. - Им дом дали на той стороне реки, поближе к работе… Как-то неожиданно, через пару дней, сразу после того, как ты уехал. Он же у нас теперь начальник, - она глубоко кивнула, испытывая гордость. - А мы тут, втроем… Но частенько приезжают, почти каждый вечер. Или мы к ним. Анька теперь и ночевать-то редко домой приходит, так в больнице и живет. Мы ее уж и жалеть перестали, пускай горит, горбатого могила исправит.
        - А ты говоришь, по-старому… - огорошенный известиями Кирилл не находил слов. - А чего им тут не жилось?
        Тетя Вера рассмеялась.
        - Ну, сам посуди, Сашка второго ребенка ждут. Подумал и решил, что, если еще ты жениться надумаешь, мы тут по головам ходить будем. Этот дом, как ни крути, из старого переделан, а новенький коттедж, да не меньше нашего. Да переживает еще, что сделал глупость, когда с Иркой связался. Чувствует вину-то, столько отдал, но обиду, сказал, не держит, Мирославу встретил. У-у, как она его держит в ежовых рукавицах! Мирослава опять же в упрек начала ставить, что Олежку избаловали и занянчили. Он же криком исходится, чтобы бабушки прибежали, когда внушение делает, - тетя Вера снова тяжело и горестно вздохнула. - А я считаю, что сам Александр и избаловал. Он же с рук его не отпускает.
        - Да ладно? - изумился Кирилл, раскрывая рот от радости, немного удивившись. Это было именно то, чего он добивался - счастливая ячейка общества. - Это ж хорошо!
        - Я знаю… Но пусто стало в доме. Об Олежке сердце болит, каждую минуту о нем думаю - вышла в огород и слушаю, не заплачет ли. Какие из них родители? Им же на танцы, погулять…
        - Наплодились - родители! Ты, тетка Верка, замуж выйди - и заимей своих! - заметив, как тетя Вера болезненно сжалась, понял, что сболтнул лишнего. - Или нас со Светланой удочери! А и в самом деле, отчего бы не взять из детдома? Тебе сорок, вся жизнь впереди! Лет сорок, тьфу, тьфу, тьфу, сто еще есть! Женщина ты обеспеченная, а если что, поможем.
        - Да ты что? - вскинулась тетя Вера сердито. - Я жду не дождусь, когда ты в город переедешь, а я тут, с матерью. Квартиру я на тебя перепишу.
        - Да на что мне твоя квартира? - рассмеялся Кирилл, снимая с себя рюкзак и вытряхивая его содержимое. - Плохо же ты меня знаешь! Я заболею, если твоими квартирами начну думать! Не смей обо мне вспоминать, когда планируешь свою жизнь. Я тебя люблю, и если ты от чего-то откажешься, я буду винить себя до конца дней. Неужели ты повесишь на меня такой камень?
        - Кирилл, ты давно голову проверял? - испытующе взглянула на него тетя Вера, слегка обидевшись. - С каких это пор моя квартира стала болезнью?
        - А с таких, что один раз живем, - рассмеялся Кирилл. - Я тебя знаю лучше, чем ты меня. У тебя горит все внутри, когда ты с Матвеем Васильевичем, а когда он сделал предложение, сваляла дурочку. Даже сейчас думаешь о нем, когда вы расстались. А я-то думал, почему он в гости не заходит.
        - А как ты узнал? - остолбенела тетя Вера, замерев с поднятой рукой.
        Кирилл слегка растерялся. Прочитал. Случайно вышло. Крик души. Тетка Верка, как и он, была вдовой. «Много нас таких!» - испугался Кирилл собственных мыслей. Войны и потрясения никогда не проходят бесследно. Чистая тетя Вера была изгоем всю свою жизнь, у нее никогда не ладилось с мужчинами, как бы она не любила и не привязывалась. И вот, наконец, кто-то испытал те же чувства, а ни он, ни она не чувствуют друг друга, переживая каждый сам в себе, замкнувшись. Неужели же и он обречен вариться в собственной каше, ни разу не испытав то, что чувствовали Макс и Маша, Ян и Ядвига, Никола и Дарина - и многие его друзья, с которыми он учился? Будущие его перспективы не стали открытием, он давно это знал, но по спине пробежал холодок.
        - У тебя на лице все написано, - бросил недовольно Кирилл. - Я и мать любим тебя, нам больно видеть, как ты разрываешься между собой и нами. Если ты была бы счастливой, - и ты это понимаешь! - мы бы все только выиграли. Еще один мужик в семье не помешает.
        Кирилл раскрыл еще один пакет, доставая сухую траву в целлофановой обертке, приготовленную Авдотьей Захаровной.
        - Свет, это тебе, здесь есть инструкция, которой нужно строго придерживаться. Многие травы в составе сбора ядовиты, - предупредил он. - Сама ты сможешь ходить уже через пару недель. Твоя болезнь осталась вот здесь, - двумя пальцами Кирилл постучал себя по лбу. - Даже не думай, что полюблю тебя такой! - подразнил он ее. - Встанешь на ноги, присмотрюсь. Но не обещаю. Это как в кино, мисс Вселенная, конкуренция фактически не оставляет тебе шансов.
        - Кирилл, ну зачем ты так? - укорила его тетя Вера.
        - Я никогда не стану ходить вокруг да около, ты же знаешь, - буркнул он, заметив, что Светка потерянно стоит и смотрит, не решив, хорошо или плохо то, что он ей только что сказал.
        Боль, которую она терпела десять лет, пыталась ее унизить, но сила воли и то новое, что открылось недавно, успокаивали, давая ей малюсенький шанс, который она не могла упустить. Она умела контролировать чувства, не принимая их на веру, ее внутренний мир долгое время оставался единственным местом, куда она могла смотреть. Кажется, она даже уловила в себе демона и теперь боролась с ним с той же решимостью и отвагой, с какой приняла решение умереть, выжидая момента, когда что-то колюще-режущее попадет ей в руки.
        Слава богу, от бабушки и отца в квартире ее осталась целая библиотека. Ее мать связала книги стопками, свалив в полупустой Светкиной комнате, и когда заходила покормить или проверить дочь, Светка просила ее придвинуть книги ближе. И тогда Светка погружалась в свой мир, забывая о своей увечности и насилии, пресыщаясь теми чувствами, о которых узнавала из книг. До тех пор, пока отчим, развлекаясь или латая дыру в бюджете, не продал их букинистам.
        - Мог бы потактичнее, - расстроилась тетя Вера. - Свету нам никто уже заменить не сможет. Она именно тот человек, который расширил наше производство.
        - Странно, а я разве не за вас болел, когда решил идти с вами в горы? Но горы слабакам не радуются, - возвестил Кирилл, придав своему голосу торжественность. - Я просто не хотел, чтобы она тут в одиночестве закисла. И вот еще, - Кирилл протянул Светлане эластичный пояс для позвоночника. - Пригодится, когда разбойничать начнем! Выбор за тобой!
        «Сдохну тут со скуки!» - Кирилл прекрасно понимал, что деревня не то место, где радуются каждый день. Друзей позабирали в армию, кто-то поступил учиться, а те, что остались или вернулись, как в любое другое лето, трудились, не покладая рук. Проще было бы устроиться на работу, чтобы не маяться, но ждать, когда Светка окрепнет, осталось недолго. Славке и тете Вере, да и той же Светлане, которая вдруг начала зарабатывать неплохие для Черемушек деньги, он был нужнее. Сам Кирилл от безделья потихоньку начинал сходить с ума, чувствуя, что за год, что он отсутствовал, без него привыкли обходиться.
        В огороде ему доверили немногое, окучить картошку еще раз и опрыскать против колорадского жука, а в остальном справлялись без него. Поливали, пололи, опять закатывали в банки, распределяя, что в подвал, а что в овощную яму и ледник, которые Александр и Славка выкопали еще в прошлое лето.
        В новом доме Александра Кирилл выдержал недолго. Рачительный хозяин теперь выговаривал и за погнутый гвоздь. Он житья не давал ни себе, ни соседу, приставая к тому то с повалившимся забором, то заставлял подправить окно, чтобы ни то, ни другое не портило вид, то взывал к его совести, призывая разобраться с коровой, навалившей кучу прямо на дороге. И, как это ни странно, Мирослава его поддерживала, изменившись до неузнаваемости. «Туфли три тысячи стоят!» «Руки не из того места растут?»
        «Где же я просчитался-то?» - пилил себя Кирилл, вспоминая, какой Мирка была. «Муж и жена - одна сатана! - пренебрежительно фыркала тетя Вера. - Плюнь, срослось и ладно!»
        Пару раз он сходил за грибами, убедившись, что нет ни одного леса, в который бы захотел пойти еще раз. Те двенадцать грибов, которые сумел найти, достались ему случайно. Просто их не искали, как следует. Лето выдалось сухое, грибы были, но на корню поеденные червями. После семиречинских лесов слушать тишину и видеть пустой лес было непривычно. Человек разорил и раздел природу догола - ни зайца, ни волка, ни птиц, ни белки - все попрятались, а из трав только те, что не годились в пищу. Да и сами деревья, будто сорная трава, не то, чтобы маленькие - обиженные, больные. Еще один день он разбирал дрова для бани и каминов, раскалывая и складывая в поленницу, и день чистил колодец, ныряя и собирая со дна накопившийся ил. А после, чтобы не тратить время, заставил себя сесть за учебники.
        И когда вдруг зазвонил сотовый, высветив незнакомый номерок, и вкрадчивый голос профессора Авдотьи Захаровны позвал к пещере, Кирилл чуть не сошел с ума от радости.
        - Передаю по буквам: армейская служба у тебя началась! - весело сообщила Авдотья Захаровна. - Мы следим за поместьем, и не все в нем ладно.
        Кирилл поперхнулся сырной плесенью, которой старушка его решила побаловать после того, как накопали целый пакет корней лопуха и набрали корзину шляпок красного мухомора.
        Бабка Авдотья похлопала его по спине.
        - Артура Генриховича собираются нынче убить. Все хозяйство объединили в одно, он теперь и главный акционер, и генеральный директор. Он как бы и хозяин, и не хозяин, все доходы по осени распределяют между работниками. Многим Черемушки, как бельмо в глазу. Сама его должность выборная, а раз выборная, другого человека выбрать недолго. На это и расчет, когда его не будет. Охрану мы к нему приставили, но не должно по полям с автоматами людей пугать. Исполнителей мы знаем, а кто приказы отдает, пока не нашли. Покарауль маленько. Ты тут вроде как свой, примелькался. Вот тебе волшебный приборчик - связь будете держать, а близко не подходи. Минут за десять проверяй дорогу, по которой Сам поедет. Лесок там какой - просканируй, люди - обрати внимание. Будут подозрения - пошли сообщение. Надо будет убрать - используй паралич.
        Заданию Кирилл не обрадовался - прощайте скалистые горы!
        - А надолго? - удрученно поинтересовался он.
        - Пока главаря не найдем. Приборы его больную голову не выдают, не видал никто. Сама операция в плане подготовки, изучают местность, маршруты, когда, куда и с кем. На тебя выписано транспортное средство, доставят нынче вечером. Тут таких много, но это бесшумный и скорость повыше. И окуляры выдадут волшебные, которые и днем, и ночью зрят. Не светись лишний раз.
        - Понял, не дурак, - рассмеялся Кирилл. - Эх, мне бы Макса!
        - У Макса своих забот полно! Он родину-мать за мягкое место щупает. Доживет ли до утра, не знаю, - вздохнула сочувственно Авдотья Захаровна и задумалась.
        - В смысле? - прищурился Кирилл.
        - Да нешто летом отдыхают? - всплеснула старушка руками. - Из боярского плена вызволять пошел Марфушку! Кто мир от скверны должен чистить - инопланетяне прилетят?! Или семиречинские пойдут воевать с бандитами окаянными? Кому этот мир нужен? На вас и уповают. Чай не чужие. Оставь его, снова ведь во тьму скатится.
        Странно, но поначалу Кирилл даже улыбнулся, не сразу сообразив, что в плен взяли Машку, и вот бы знать в какой. На словах выглядело не страшно. Но минуту спустя он молча взвыл. Кто? Навская сила не знала ни жалости, ни пощады, когда косила людей. Могли в дом терпимости продать, или на те же органы, или за границу переправить, или выкуп потребуют, Макс теперь не бедный… Как он там один, без него?
        Кириллу вдруг захотелось сию же минуту оказаться рядом с Максом, которому, несомненно, требовалась помощь. Планируемое убийство Артура Генриховича не шло ни в какое сравнение с потерей друзей.
        - Был ты, Кир, дурак, дураком и помрешь, - засмеялась старушка, снова напомнив ему бабу-ягу. - Да кто когда болел за человека? На всей матушке Руси человека-то и не сыскать. Не бьемся мы, думаешь, за землю-матушку? Про деревню сказывают: «Черемушки богато живут» - а богатство разве не с Черемушек зачинается? Пришли, посмотрели. Можно, если по уму. И вроде ума много не надо. Запруду сделай - рыбу выпусти, а на другой год бери да продавай. Или вот займись-ка глиной - и горшок, и кирпич, и алюминий. Или лес. Разбей на сто участков, руби да высаживай, руби да высаживай, чтобы и правнукам было что рубить. Ель, сосна, лиственница, кедр… так ведь нет, тайгу пожечь, рыбу потравить да на берегу бросить… А как раньше-то было, пошел человек в лес - и саженец с собой прихватил, высадил рябину, смородину, черемуху, яблоньку. А через десять лет пошел в лес, и глаза радуются. Ты с добром, и к тебе добро. Не придут вороги за человека заступиться, Макс и Машенька дела их черные на белый свет вытаскивают. А когда люди знают, по сторонам посматривают. По тебе работа, али нет, уж и сомневаться начала.
        - Авдотья Захаровна, обижаете! - покраснел Кирилл. - Я, правда, я со всей ответственностью… Просто, мы в горы собирались, чтобы мои без работы не остались.
        - Ну, до того времени доживем ли, - старушка опять тяжело вздохнула.
        Кирилл проводил своего преподавателя до пещеры. Два раза пришлось остановиться, чтобы не столкнуться с людьми нос к носу. Еще раз остановились на капище, присев на берегу.
        - Запомни, Кирилл, никакой самодеятельности. Смысла нет объявлять врагами человека темного. Мы ж не звери. Заплатили, он и соблазнился. Не он - придут на его место другие. Нам на самый верх подняться надобно, чтобы судьбоносного запеленговать. А там уж без нас разберутся. Или пригрозят, или по головке погладят, или на другую сторону повернут.
        Ну, в сравнении с тем, чем занимались Макс и Машка, дело было плевое. Даже обидно. Избавившись от всех сомнений, Кирилл кивнул.
        - Ну а как там Светлана наша? - с теплотой в голосе поинтересовалась Авдотья Захаровна.
        Кирилл улыбнулся, задумавшись, раскрывать ли Авдотье Захаровне всю правду. И решил, что стоит, чтобы и она на его счет иллюзий не питала. Признание получилось сбивчивым. На ноги она встала, костыли оставила, ходит, опираясь на трость - и пока походка, как у гуся лапчатого. Но тренируется много: два часа утром, два вечером, час - полтора плавает в бассейне в огороде, пока кожа не покроется пупырышками. Травы оказались чудодейственными.
        - Алинка твоя молодец, - похвалила Авдотья Захаровна, одобрив его выбор и заставив покраснеть. - Собирала грибы, ягоды, будто деревенская. Приятная на вид, статная, веселушка-хохотушка… Ну да не будем загадывать наперед, - Авдотья Захаровна поднялась, кивнула, скрывшись в пещере, что-то пробормотав себе под нос.
        Какое-то время Кирилл еще сидел на капище, а после, наломав березы на веники, поторопился домой, еще издали заприметив остановившуюся возле дома газель.
        Глава 31
        Прошло всего несколько дней, а Кирилл проклял и себя, оттого что так глупо попался на удочку, и Авдотью Захаровну - и правильно ее побаивались, и Артура Генриховича, который спал четыре часа в сутки, а остальное время колесил туда-сюда, нигде не задерживаясь. Не мозолить людям глаза уже не получалось.
        В том, что Артур Генрихович - Хранитель, сомневаться не приходилось. Он слыл вездесущим и всегда отдавал четкие указания, после чего сразу начинали работать слажено, а мог подолгу разговаривать с людьми и посидеть с ними, расспрашивая о семье, о детях, о том, чего ждут от будущего. Люди его и уважали, и побаивались.
        Сообщения на телефон он всегда передавал точные, с указанием времени переброски с одного участка на другой, и Кириллу, кроме того, что он не высыпался, работать с ним было несложно. Иногда, когда Шеф был в поле, удавалось состряпать себе алиби. Крутится возле дома Артура Генриховича для Кирилла тоже оказалось вполне естественно, Александр был его соседом, так что иной раз Кирилл оставался ночевать у брата, чтобы рано утром не вызывать подозрений, и даже прикрыть, если что.
        Наконец-то ситуация начала прояснятся. За Артуром Генриховичем следили шесть человек, разбившись на пары. Двое часто крутились около дома, приютившись напротив у того самого соседа, который сильно раздражал Мирославу и Макса коровой и забором.
        Через пару дней соседа устранили. Выдали ордер на квартиру за рекой, предоставив машину для переезда. Счастливый сосед, без сожаления расставшись с ветхой избенкой, переехал в тот же день. К великой радости Мирославы, ветхую избу снесли, разделив участок между двумя соседями слева и справа. Теперь у Александра и Игоря Степановича, еще одного заместителя, огороды были как раз вполовину огорода матери. Александр был так рад, что уже на следующий день после разрешения занять землю - день как раз выпал на выходные, - собрал бригаду и перенес забор, разметив новый участок под сад и под детскую площадку. Сразу после этого вокруг дома Артура Генриховича посторонних не осталось, только свои. Позади его дома к его огороду примыкали огороды еще двух заместителей.
        Еще двое дежурили недалеко от административного здания, а двое рыскали за ним, отслеживая передвижения.
        - Двенадцать соток для деревни мало, - Артур Генрихович пришел поздравить Александра, едва взглянув на Кирилла. - Восемнадцать, куда ни шло. Просторы кругом, куда не посмотри. Привязаться к земле легко, а жить без нее не получится.
        - Мне надо за дипломом съездить, - отпросился Александр.
        - Ты молодец, - похвалил Сам. - Собирайся, поехали. Оборудование в городе надо забрать. Пока грузятся, успеешь?
        - Успею, - по-деловому ответил Александр, бросив Мирке: - Собери!
        Все как-то сразу засуетились, забегали. И вдруг Кирилл услышал в голове обращение Артура Генриховича, в то время как он о чем-то лепетал с Олежкой.
        - Я буду дома через два дня. Попробуй выйти на контакт с повстанцами и пошарить в голове.
        - Постараюсь, - так же мысленно ответил Кирилл, забеспокоившись. - Но, если заказ пришел из города, вас могут ждать на обратной дороге. Шесть человек - это много. Могут быть еще, о которых мы не знаем.
        Сам усмехнулся.
        - Жирный кусок Черемушки, мы ж запустили фирменную линию. Богато жить нынче опасно. Есть три дороги: по старой, по новой, и вертолетом. Здесь им меня не поймать. Приходи сюда, пока меня нет. Я слышал, они интересовались твоей подноготной и слегка удивились, когда сообразили, что мы выходим почти в одно и то же время.
        - Понял, - слегка наклонил голову Кирилл, усмехнувшись. - Я допрошу, с какой стати.
        - И, если будет возможно, узнай номера входящих и исходящих. Сам знаешь, послать официальный запрос мы не можем, но пробить, вполне. Если начнут упрямиться, действуй жестко. Нам с ними церемониться ни к чему, ребята опасные.
        - А документы не пробовали проверить?
        - Пробовали. Ни о чем. Стране нужны рабочие руки. Приехали устроиться на хорошее место. Те телефоны, что зарегистрированы на них, или не отвечают, или ими пользуются за тридевять земель. Мы даже не уверены, что паспорта не принадлежат кому-то еще. Но сходство есть. И людей на месте нет. Двое пропали без вести, двое не оказались на месте. Криминала за ними не числилось. То, что внутри головы, органам не предъявишь. А двое вполне могут оказаться теми, кем себя называют. Так что, поосторожнее. Кстати, главарь бандформирования тусуется возле дома.
        - Не уверен, что они не рванут за вами, - засомневался Кирилл. - Как бы миссия не провалилась.
        - Сбрось сообщение, а после отдыхай, - Кирилл услышал, как Артур Генрихович смеется.
        В гостиную вошли Александр и Мирослава с дорожной сумкой.
        - Прямо поедем? - спросил Александр, прощаясь с семьей.
        - Нет, через Захарово. Хотел показать тебе их оранжереи. Возможно, там и заночуем. Машины выйдут ночью, успеем. Да, моя машина что-то барахлит, поедем-ка мы на твоей. На ходу?
        - Да, да! - согласно кивнул Александр, забирая с тумбы ключи. - Так даже удобнее, не придется брать такси.
        Посидев еще немного с Мирославой и повозившись с Олежкой, который ходил ногами, как человек, что-то высыпая, сбрасывая, ломая, Кирилл засобирался домой, обдумывая, как подобраться к тем шестерым. На душе его было неспокойно. Даже крепкий Александр вряд ли справился бы с бандитами в одиночку. На свои способности рассчитывать не приходилось, в деле он себя пока не проверял. Если водитель свой человек - а в этом Кирилл не сомневался - та парочка, что следила за джипом Артура Генриховича - пока машина его стоит во дворе, с места не сдвинуться. Хитрый ход. Достать в городе машину не проблема. Но завтра, когда он не выйдет, или, когда встретится с заказчиком, станет понятно, что дома его нет.
        Похоже, никто и не скрывал слежку. На что рассчитывали? Не испугались, не задергались, не оставили преследования, когда им ясно дали понять, что их вычислили. И где теперь те двое, что тусовались возле дома?
        Всех шестерых Кирилл знал в лицо, найти их не составит труда, но как втереться в доверие?
        Впрочем, он же маг! По местным меркам.
        Субъективная причина магического искусства - умение проявить качества, недоступные общенародному пониманию. С некоторых пор магия и очарование звучали, как синонимы. Очаровать, заставив забыть о логических умозаключениях. Магический посох или палочка, метла, умение нарисовать пентаграмму, получение ответов на прошлое и будущее и прочие атрибуты примерно так бы и действовали, если истинно неземные изобретения предъявить на обозрение. Тот же самолет Авдотьи Захаровны, который она упрямо называла «леталками». До полноценного мага было еще далеко, преобразование материи начинали изучать лишь на пятом курсе, и вызвать огонь там же, а все что до, рутина и познание, но кое-чему, все же, он научился!
        Вспомнив про Макса и Машку, задумался об остальных.
        Именно там вершилось что-то стоящее, а здесь шестеро идиотов подвязались подзаработать быстро и не пыльно. Кирилл остановился, пересмотрев свой план.
        Если те двое вели слежку, лучше дома Александра им и придумать нельзя. Видели его много раз, и, возможно, это была та самая причина, по которой пытались узнать о нем. Ухватятся, как за подарок. Он чувствовал, что оба где-то рядом, возможно за забором. Не могли уйти далеко.
        Ясно, что отрабатывали три варианта нападения. Да, конечно, проще, достать жертву поздно вечером, когда выходит из машины. Или возле администрации. Или в поле. Здесь могли избежать свидетелей, в других местах гарантии никакой. Машина у Артура Генриховича бронированная, постоянного маршрута нет, и в офисе сложновато - машина останавливается во дворе, который под охраной, как и сам офис. Случайные люди - как бельмо на глазу. Не город, не спрячешься. Каждая собака друг друга знает. Устроят облаву, все дороги перекроют, все леса прочешут. Захаровские свои вертолеты поднимут и псарню спустят, которая как раз специализируется на поиске людей на случай схода лавины.
        Нет, вариант расправы возле дома со счетов никогда не сбросят. Здесь тихо, ни охраны, ни людей. Артур Генрихович часто гулял по улице с детьми, навещая соседей, не прятался.
        - Я, возможно, переночую у вас? - спросил он.
        - Да ради бога! Ты как не родной! - рассмеялась Мирослава. - Я тогда пирог испеку. Может, мама Аня или мама Вера заглянут. Ты какой любишь, с черемухой, с викторией, с малиной? Когда стройка шла, сад поберегли, все свое. Мне акации нравятся, а Саня вырубить хотел. Ну, теперь-то не тронет! Или мясной рулет?
        - Я все люблю, - ответил Кирилл. - Пойду, осмотрюсь. А то я столько раз у вас был…
        - Да, иди… Тут так здорово! - восхитилась Мирослава, глаза у нее светились. - Я словно в волшебную струну попала! - она присела рядом, задумчиво взглянув куда-то вдаль. - А помнишь, как мы встретились?
        - Помню.
        - Я ж тогда умереть хотела. Просто дура была, да?
        - Да нет, не забывай, чему я тебя учил. Человек слаб, если не видит и не слышит. Ты кровь выпила. И свою и Сашкину. Не будь нас рядом, все было бы по-другому. Так и бывает.
        - Когда ты так говоришь, мне становиться тревожно.
        - Вот и займись этим, а я пройдусь, - подбодрил он ее.
        - Ну не пугай меня! - не расстроилась Мирослава. Она встала, подобрала разбросанные игрушки, поманив Олежку на кухню. - Я за свою семью любому горло перегрызу!
        Кирилл усмехнулся. Пожалуй, от прежней Мирки не осталось и следа. Теперь это была цветущая женщина, которая знала себе цену и умела постоять за себя. Более того, самая красивая, если не думать о ней, как о жене брата. Алина чем-то смахивала на нее. Возможно, именно поэтому он выбрал ее. Светлана не хуже, но не было в ней той женственности и слабости, когда хочется защищать, чувствуя себя настоящим мужчиной. И одеваться пока не научилась, подражая тете Вере и матери. Длинные юбки, какие-то нескладные кофты, и сандалии или сланцы. Мирослава и дома выглядела королевой, не позволяя себе подобное, Александр на жену и ребенка денег не жалел.
        Путь к сердцу мужчины лежал именно через такие мелочи. Или через желудок, когда нет ни матери, ни денег, чтобы плотно пообедать в ресторане. Желудок, это не про него. Его закармливали и здесь, и дома, и там. Девчонки в общежитии готовили замечательно, но победа все же доставалась не им, а тому же Максу или Сане Белому, которые выпускали за плитой пар. Сам Кирилл к еде был не столько равнодушен, сколько непривередлив.
        На улице Кирилл остановился, визуально изучая все точки, с которых могли вести наблюдение. Огороды на стороне улицы Александра спускались к реке. И берег был пологий. Прямо за огородами пойменный луг и песчаный пляж. Старых домов здесь осталось немного, все они остались в стороне, зато коттеджи росли, как грибы после дождя.
        Дорога через четыре дома разветвлялась: одна сворачивала к реке на мост, а вторая к животноводческому комплексу по старой деревне. И лесопилка, и кирпичный завод были неподалеку. Улица, что проходила выше, тоже была закрытой. С одной стороны, дом водителя, с другой - участкового, с Сашкиной стороны дома - ветеринара и зоотехника.
        Получалось, наблюдение могли вести только с двух мест - с дороги и из-за огорода в том месте, который не успел закрыть сосед Александра.
        Заложив руки в карман, неторопливой беспечной походкой Кирилл направился по дороге, сканируя пространство на предмет источника мыслительных процессов. Люди здесь были и люди прятались. Кирилл оглянулся: с открытого места поворота были видны лишь ворота дома Артура Генриховича. Дорога поднималась в горку, закрывая обзор. Значит, они не видели, как Александр и Артур Генрихович уехали.
        Несколько раз он обернулся, нетерпеливо осматриваясь, а потом, торопливо расстегивая ширинку, ломанулся в кусты, за которыми почувствовал людей. И, заметив их, отскочил в сторону, чтобы сделать свое дело, издав облегченный громкий выдох.
        - Извините, мужики… - виновато развел руками. - Ну, согласитесь, в такой момент… Я, правда… ну правда… Не истолкуйте превратно… - он пытался застегнуть ширинку на джинсовых шортах, но молния заела, зажевав край рубахи. - С ума сойти!
        Он рассмеялся. Заметив две ответные ощеренные ухмылки, избавился от скованности.
        - Кирилл, - протянул руку для знакомства.
        Ему кивнули, изучая, но пожать руку не торопились.
        - Да ладно, с кем не бывает! Я ж извинился! Братан у меня, на ящик пива поспорил и выиграл, на халяву чё не выпить? Он у меня без пяти минут зам. А шеф у них мудной такой мужик…
        Играть болтливого звиздуна, укладываясь в рамки собранных по деревне сведений, оказалось не так просто, как думалось вначале. Вот бы знать, что о нем думают односельчане! Поинтересоваться как-то не пришло в голову. За три года, что они живут здесь, кроме молодежи он ни с кем особо не сошелся. Кирилл состряпал обиженное лицо, старясь казаться пофигистом.
        - Братан хотел меня на свое место. Не получилось. Этот козел ихний сказал, без образования не возьмет. Ну не козел? - Кирилл зло сплюнул. - Я коровам хвосты крутить не собираюсь и на трактор поганый не сяду, а может, мне лопатой помахать?
        Его молча изучали, не произнеся ни слова. Кирилл огорчился, снова чувствуя себя виноватым. Кажется, пора была применить магию…
        - Ну ладно, я тогда пошел, - пренебрежительно бросил он, отправляя мысленный посыл великой потери. Вот же он, рядом, спросите меня, где ваша цель.
        Он уже повернулся, когда его окликнули.
        - Стой! Ты это… - сказавший примолк, заставив Кирилла напрячься.
        Улыбнувшись во весь рот зубов, Кирилл легко развернулся, сгладив неловкое молчание:
        - А вы чьи? Я вас уже встречал. На лето отдохнуть? - помог он с версией, кивнув на старые дома. - К родителям или родственники? Мы сами не местные, я тут никого не знаю. Ребят в армию позабирали, а меня мать откосила… - недовольно пробормотал: - С тоски тут подохнешь. Чудные они, - он неопределенно кивнул, - пашут, как быки, и почему-то уверены, что по-другому нельзя. Лето, жара, а на реку никого не дозовешься. Смотрят, как на идиота - и ты так же смотришь. На кой хрен мне полями садить картошку, если я ее не ем? И мясо я в магазине куплю, дешевле встанет. Может, на пляж?
        - Мы тут тоже по работе, - промычал один из двух, пристально изучая Кирилла. - Тетка у меня там, - он кивнул на один из домов, известных Кириллу, как «дом пустующий». Но раньше там жила старушка, которую дочь недавно забрала в город.
        Похоже, им снова требовалась помощь.
        - Слышал, на завтра шеф в город собирается, я вот думаю, может, напроситься? - задумался он. Под утро машина Артура Генриховича должна была выехать вслед за камазами, так что выдать тайну он не мог. И про него они, должно быть, знали не мало. - А что, может, поближе познакомимся. У меня братан во как за три года поднялся! - кивнул на дом брата Кирилл, потом с любовью взглянул в сторону своего дома. - У меня мать практичная женщина, умеет найти подход к людям, - он рассмеялся. - Тетку привезла, та закрутила с прорабом, он нам и дом подправил, и братана на ноги поставил, - задумался, сделав расстроенный вид. - А я не успел. Тетка за городского чувака замуж собралась, а этот, хмырь местный, просек… Дом у нас во-он там, на том берегу…
        Кирилл вышел из-за кустов, показывая рукой на другой берег.
        - А чего тебе в городе не сиделось? - воровато оглянувшись, один из двоих вышел на дорогу.
        - Это че, в натуре, прикол? Я ж там всю жизнь прожил! - оттопырил он нижнюю губу. - Повидаться!
        - А говорили, что ты где-то учишься? - полюбопытствовал осторожно второй.
        - Отучился, - горестно вздохнул Кирилл, нервно дернувшись. - Сессию завалил, а без бабла не восстановится. Думал, попашу тут лето. Слышь, мужики, а может, на берегу посидим? - напомнил он, оттирая со лба пот, встряхиваниями проветрив рубашку. - А то у меня от их разговоров голова опухла.
        - Значит, ночью в город собираешься? - спросил один, размышляя.
        - Ну да! А вам тоже надо? - простодушно полюбопытствовал Кирилл. - Так я могу заступиться!
        - От добра - добра не ищут, - усмехнулся второй, тоже выходя на открытую местность.
        С собой он тащил пакет, в котором звякнуло стекло.
        - О-о! - обрадовался Кирилл. - А то давайте, я тоже жратвы захвачу? У меня сноха как раз наготовила. Там у шефа какая-то бодяга закрутилась, сказали, раньше, чем через неделю не вернутся. В дорогу собирает.
        - Да ты что? - изумленно вскинулся тот, что был повыше. - Кстати, Дмитрий, - представился он. - А это Илья. Мы тут проездом, - так же легко соврал он. - Осмотреться, узнать, почем тут дома продают.
        Первому, назвавшемуся Дмитрием, было лет тридцать пять. Выглядел он культурно, в наглаженной рубашке с короткими рукавами, в брюках, в кожаных туфлях. Наверное, этим он и обратил на себя внимание. Высокий, с залысинами, крепкие бицепсы на руках и короткие пальцы. Не шкаф, но где-то рядом. Цепкие глаза с печалью, нос с горбинкой - сломан, сместившись горбинкой в сторону, в остальном ничего особенного. Второй, Илья, моложе, лет двадцати пяти, сбитый, накачанный, ниже почти на голову. Одет, наоборот, слишком просто - спортивные брюки с карманами, сланцы, застиранная футболка неопределенно серо-желтого цвета, под цвет его полинявших грязно-серых волос, светлые рыбьи глаза, чуть навыкате, высохшие потрескавшиеся губы, черты лица правильные, обычные, в толпе ничем не выделишь.
        Илья протянул руку, поздоровался, сунул руки в карманы, развязно поинтересовавшись:
        - А че там у тебя есть? - спросил он. - Лучок, огурчики?
        - За пирог не ручаюсь, пироги, возможно, будут только к вечеру, а остальное… найдем, - удовлетворенно сказал Кирилл. - Встретимся за огородом на берегу. - заметив, что оба воровато оглядываются, он снова решил не мешать мужикам. Пусть прячутся и дальше. - Вы это… не светитесь тут. Братан сказал, не шариться с кем попало. Ну да, до реки ему дела нет!
        - Что теперь, мимо не пройти? - искренне обиделся тот, что был помельче.
        Кирилл махнул рукой, заторопившись к дому под пристальными их взглядами.
        Артур Генрихович как в воду глядел. Не знать, откуда за ним наблюдают, он не мог. И легко провел обоих, разминувшись. То, что он нарыл у них в голове, смотрелось неутешительно. Сунуть что-то в голову, забитую тьмой, оказалось и не сложно, и сложно. Оказывается, проще было обратиться к демонам, чем добраться до сознания - а с демонами лучше наоборот.
        Так, теперь заставить обоих залезть в воду на достаточный срок, чтобы перетряхнуть содержимое документов и сотовых, а дальше лучше ждать указаний. Кто-то из местных им однозначно помогал, давал наводки. Выбрали пустующий дом, самый что ни наесть безобидный, и с соседом легко сошлись. Про него знали достаточно.
        - Так, пока не поешь, не отпущу! - выросла на пороге Мирослава возмущенной фурией.
        - Я на берегу, там меня знакомый дожидается, - Кирилл спрятал за спиной набитый продуктами пакет. Сам он не пил, не курил, да и Саня давно не употреблял, но две полторы литровых бутылки пива умыкнул. Если Мирка догадается, начнутся расспросы.
        - Кто? - нахмурилась Мирослава.
        - Я не Саня! - отрезал Кирилл. - Отчитываться не обязан! Я у тебя в теплицах пошарил, не теряй, если чего не досчитаешься.
        - Да бери, не жалко, - махнула Мирослава, пропуская.
        Дмитрий и Илья ждали на берегу, о чем-то споря. На этот раз он вышел через заднюю калитку. Заметив его, оба замолчали, но выглядели более приветливо. Рассмотрев содержимое пакета, высыпанное на траву, оживились, одухотворенно проникнувшись к Кириллу заботой.
        - Шеф спать пошел, а братан к матери поехал, можно расслабится, - Кирилл кивнул на две бутылки пива. - У нас дома с этим строго. По шарабану настучит, и как оно не спросит.
        - А ты че? Здоровья не хватает? - пошутил один, откупоривая бутылку пива и разливая в одноразовые стаканчики.
        Кирилл загоготал.
        - Куда мне против него! Одной рукой завалит! Жилтрест! Еще в детстве качался.
        Слово за слово, разговорились, но разговор как-то не клеился. Пара другая вяло брошенных фраз - и еще один пропущенный стаканчик. Оба следопыта предпочли про себя умолчать. Искупались, но в воду вошел только один, второй остался лежать на берегу. Дважды им позвонили, и один раз Дмитрий, который считался за старшего, отошел в сторону и весь разговор выглядел мрачно, вытянувшись в струнку, кивая и поддакивая.
        Вспомнив кота, Кирилл мысленно обругал его, где шляется? Он примерно так и представлял, что произойдет, когда остановится разнять дерущихся. Ни тот, ни другой его не слышали, а демоны, наслаиваясь один на другой, обоих поглаживали по головке, и снять их не получалось. У Стража демоны выстраивались именно так, как он того хотел, вытаскивая нужного. Чересчур увлекшись, один раз лоханулся, погрузив Илью в какое-то полубессознательное состояние. Зрачки его застыли и расширились, что, несомненно, тут же заметил второй, всполошившись. Но, как это ни странно, промашка оказалась наудачу.
        - Ты че с ним сделал? - прикрикнул Дмитрий, посверлив его злым взглядом, пытаясь привести другана в чувство.
        - Я? - опешил Кирилл. - Ты больной? Мы на жаре сидим, а он столько выпил! Тащи в воду, оклемается! - посоветовал он.
        Проверить оба сотовых телефона десяти минут хватило. Сканер за минуту снял всю информацию, прямехонько отправляя куда-то там. Оружия, кроме ножей, у следопытов не оказалось, зато нашлась записная книжка и карта местности. Когда оба мужика вернулись, Кирилл лежал, как ни в чем не бывало, и потрошил сушеную воблу, запивая пивом. Раздумывал он о своем, стоит ли искать тех четверых.
        Двое у администрации обычно тусовались на лавочке за забором прилегающей к площади аллеи славы с памятником солдатам.
        Иногда на праздники зажигали вечный огонь, и на каждый праздник в обязательном порядке возлагали венки. Брачующимся тут особо пойти было некуда, фотографировались возле памятника, на самой высокой скале, с вершины которой почти все Черемушки были видны, как на ладони, объезжали окрестности, выискивая места с историей. В последний раз на капище Кирилл заметил подвязанные к деревьям ленты. Белые и красные. Не иначе, тетка Верка постаралась. Странно, церкви в Черемушках не было. Вернее, была, но за тридевять земель, а в основном тут жили староверы, которые молились надомно. Церковь в любое место приходила, как к себе домой, а здесь им были не рады.
        Еще двое могли быть где угодно. Искать их было бесполезно, разве что самому наткнутся. Пару раз он заметил их возле кирпичного завода, и еще раза три за магазином возле моста…
        Мост на бетонных сваях построили бог весть когда, и непонятно по какой причине. Никаких поселений до самых гор, которые отсюда были так далеко, что про них и не вспоминали, не было. Но поговаривали, что где-то там стояла военная часть, охраняя ракетные шахты. Пожалуй, это было единственное логичное объяснение существования моста - он и сейчас выглядел как новенький. Он пригодился, когда другой берег реки начали активно застраивать и осваивать. По весне мост красили, мыли, проверяли на наличие трещин, латали выбоины. Еще его называли «жизненная артерия» В паре километров, в самом узком месте, был еще один мост, построенный недавно «на всякий случай, а если вдруг», но им пользовались пока редко, разве что пешеходы. А по-другому перебраться на ту сторону реки можно было разве что в брод где горные речки, впадающие в озеро, редко превышали три - пять метров в ширину.
        - Ну как, пришел в себя? - усмехнулся он, когда два другана вернулись.
        - Я напугался, - признался Дмитрий. - Первый раз вижу, чтобы у него от пива крыша съехала.
        - Не, я все помню, - еще не совсем пришедший в себя Илья пугливо озирался. - Померещиться же такое!
        - Мне пора, - поднялся Кирилл, нацарапав на клочке бумаги номер своего телефона. - Дома точно потеряли. А вы, если что, зовите. Вечером дискотеки в клубе проводят, танцы, шманцы, бабье. Если возьмете за компанию, буду рад.
        - Стар я уже для тряски, - рассмеялся Дмитрий. - Ты бы разведал там, где, когда шеф бывает. Нам бы перетереть с ним тет-а-тет. Бригада у меня простаивает, а у него стройка по всем фронтам. Если выгорит, бабла отвалю, - деловито предложил он. - И не щелкай клювом. Я заметил, мнительный он, тачка у него бронированная. От кого прячется?
        - Не-а, раньше, чем вернется, не получиться, - лениво отказался Кирилл. - Сороковник подкинь, обсудим. А за меньшее, мне смысла нет. Червонец преподу за закорючку в зачетке, за учебу тридцатник.
        - А тебе не помогают, сирота казанская? - похоже, оба обалдели от наглости Кирилла.
        - Ну, у братана своя семья, жена грымза, за копейку удавиться, - он пожал плечами.
        - Это мы заметили, - в голос согласились оба.
        - А мать… Хы-ы-ы… А жить на что? Я святым духом ни сыт, ни пьян!
        - Червонец за сведения, остальные, если дело выгорит, - не стал торговаться Дмитрий. - Раньше закроем тему, раньше вступишь на путь истинный.
        Добытые сведения оказались поистине кладезем открытий. Не далее, как на следующий день стало известно, что операцией руководит ни кто иной, как Штерн Родион Агапович, а Родиону Агаповичу дает указания некий депутат областной думы Веденеев Валентин Вениаминович. И прямо из зала заседаний, где он решил забаррикадироваться, его вывели в наручниках за махинации в особо крупных размерах. Дело хотели прикрыть, но газетная шумиха не позволила. Все шестеро следопытов исчезли из Черемушек на следующий день.
        - Ты молодец, не испугался, - похвалила Авдотья Захаровна, передавая новые травы для Светланы. - Без крови и пальбы.
        - Да ну! - отмахнулся Кирилл обиженно. - Макс и Машка там, сама говоришь, родину спасают, а я тут, как баран! Мне даже рассказать будет нечего! Ян с Николой тоже, наверное, вершат историю…
        - Твоя больная головушка не дальше носа смотрит. Хоть по затылку ее, хоть в лоб! - рассердилась Авдотья Захаровна. - Первое дело твое по Горынычам! Не дошло? Серебра злата обошлось бы стране! Да и Семиречью в Черемушках людей не радовать! Тут вон сколько людей живет, а Максимушка с Машулей двадцать дур из беды вызволили. Вот всем вам надо, чтобы огниво палило из всех орудий, чтобы трупы дорогу выстлали… - она похлопала Кирилла по руке, прислонилась к березе, почесав спину. - Гром гремит, земля дрожит, а они беду и за беду не считают. Когда в горы-то?
        - Завтра. Тетя Вера собралась уже. Светка вроде как подъем на скалу осилила. Места у нас проверенные. В прошлом году и без меня справились, до весны материала хватило.
        - И правильно, нечего без дела сидеть, - одобрила Авдотья Захаровна. - Помоги, милок, помоги. И бабке. А то не донесу траву лютую.
        - Авдотья Захаровна, вы так любите ядовитые растения! - перебирая собранные травы, заметил Кирилл.
        - Ты хотел сказать, помешалась я на них? - усмехнулась старушка. - А известно ли тебе, молодой человек, что даже там! там! - профессор вскинула сухую руку к небу, - не всякий яд получить умеют! А как известно, яд - букет расстроенных болезней… Вот, к примеру, поверье такое сложилось, будто мясо собак излечивает от туберкулеза. Да разве ж излечивает? Мясца напоследок и грех на душу. А нечто бы собрать подорожник, каштан, чихотную травушку, медуницу. Но нет, ноженки к труду не приучены. Проще из ружья пальнуть или нож к горлу приставить. Иногда против болезни большая доза нужна, а человеку ее не осилить, вот тогда-то и берут другое растеньице и примешивают. Два яда друг друга не придавят, а для человека не одно и то же. Химический яд - тяжелый, и наложился и отложился.
        - Так что травологии быть! - рассмеялся Кирилл, взваливая на себя мешки с травой. - Интересно, а ребята, другие, тоже родину спасают?
        - Им не ведомо лютое время. Долги земле возвращают. Накось, вот, посылку забыла отдать, - Авдотья Захаровна вывернула карман, рассматривая небольшой приборчик, похожий на огрызок карандаша. - От Сени Снежного. Не простая палка, волшебная. Стоит навести такой приборчик на землю, как тут же радиочастотная волна принесет тебе сказку о подземных сокровищах. У них там три года весна, три года лето, три года осень, три года зима. Без такого приборчика, пожалуй, и не вспомнишь, куда припасы положил. Землю кажет!
        Авдотья Захаровна удовлетворенно хмыкнула, наведя карандаш острием в землю, нажав кнопку. Через пять минут в пространстве развернулась небольшая голографическая картинка, примерно полметра на метр, разукрашенная цветными полосами.
        - И-и? - не выдержал Кирилл долгого молчаливого созерцания, слегка разочаровавшись.
        - Что и? Сердечный, я не сумеречная зона! - Авдотья Захаровна протянула приборчик, вложив его в ладонь Кирилла. - Не серый камень под ногами, и то ладно! Направь на породу, да и пораскинь извилинами-то!
        - Обойма надолго заряжена? - поинтересовался Кирилл, изучая подарок, пытаясь понять, на чем он работает.
        - Да на что оно мне знать? Не мне на дареном коне ездить, - поморщилась старушка. - Не пытала.
        - А… как там… - Кирилл смутился, спросить профессора о той, что грезил по ночам, язык вдруг сделался каменным. - Ну… как они там? Первокурсники?
        - Человеками себя почувствовали, - рассмеялась старушка. - Замуж твоя собралась за гарного парня из земель далеких, заморских. Чернобровый, черноокий, белолицый, речь медовая, уста сахарные, косая сажень в плечах - без всякого изъяну. И черта лысого не побоялся в руку взять, да и накрутить ему веревку… Не дождалась она тебя…
        - Но как же… - Кирилла почувствовал, что его ударили обухом по голове, руки опустились, а сердце сжалось, облившись горячей кровью.
        - Не прав, тут ты не прав, - покачала старушка головой. - Людей нашей породы далеко разбросало. Приглянулась ему Алинка, и она, как увидала, ни есть, ни спать…
        Слова тонули, словно в вате. Удар пришелся ниже пояса. Он так привык думать, что у него кто-то есть, что и не думал отвечать на ухаживания и флирт, и сейчас чувствовал себя дураком, которого обвели вокруг пальца. Чудовищная несправедливость - человек не мог чувствовать другого человека, если тот не прикручен намертво, когда даже смерть не разлучит, пока не уйдут с земли оба. И, наверное, он впервые укорил ту, которая оставила его и не отпустила. Не то, чтобы больно, обидно чувствовать себя одиноким.
        Авдотья Захаровна смерила Кирилла ехидным едким взглядом и ушла, оставив одного.
        Возмущенный до глубины души, Кирилл едва ли смотрел на дорогу, полностью погрузившись в себя. Мысли - пустые и ненужные, запоздалые укоры и разочарование. А могло быть иначе, если бы…
        «Если бы» не оставило ему шанса. И даже не тот, белобрысый…
        Откуда он свалился с большой любовью, колдун хренов? Куда теперь эти руки, волосы, голос, запах, которые он себе напридумал? И не накостыляешь! Он бы не удивился, если бы старая ведьма сама это устроила, чтобы пристроить Светку. Да кто она такая, чтобы решать за него? Он почти ненавидел и Светку, и Авдотью Захаровну, которая предсказала ему не то, что он хотел.
        Тревожное предчувствие пришло неожиданно, словно крик о помощи. Кирилл остановился, прислушиваясь. И вздрогнул, увидев впереди, шагах в пятидесяти человеческое тело, в котором сразу узнал Дмитрия. Рядом с ним растекалась лужа крови.
        «Исполнителя убрали… - Кирилл похолодел. - Но почему здесь?»
        - Таких совпадений не бывает… - заступил дорогу Страж.
        Кирилл подошел чуть ближе и застыл, пытаясь определить, жив ли он.
        - Вызывай скорую и милицию, - посоветовал кот. - Он еще жив.
        - Я могу помочь? - испуганно спросил Кирилл.
        - Не обязан, это ловушка, - предупредил кот. - Если не хочешь париться остаток дней на нарах, хлебая баланду.
        Кирилл быстро набрал номер скорой.
        - Мам, я могу остановить кровь… - взвыл Кирилл.
        - Если нож на месте, не доставай и не прикасайся, - приказала мать. - Мы уже едем. Ой, Кир, лучше оставь все как есть, это человеческих рук дело. Раны могут быть не совместимые с жизнью, потом доказывай, что тебя там не было…
        Но Кирилл уже рвал траву, вспоминая все, чему учила его профессор Авдотья Захаровна. Бадан, вероника, герань, девясил, ежевика, тысячелистник, кровохлебка… растирая и пережевывая, чтобы выделился сок. Рана была глубокой, чуть ниже сердца, и еще одна со спины недалеко от позвоночника. Туго набив раны травой, он перевязал их разорванной на ленты футболкой, пытаясь заставить раненого дышать. Дыхание то и дело прерывалось, он хрипел, рот наполнился кровью. Было глупо думать в такую минуту о чем либо еще, но он думал - и о том, что его сделают козлом отпущения, когда этот хмырь отбросит копыта, и о Авдотье Захаровне, которая вбила в голову столько знаний, которые пришли так естественно, будто разбирался в травах всю свою жизнь, и о том, что если зелень зелененьких попала со слюной, жить будет, но зря он одарил его долголетием, мудак не стоил и футболки его, и о том, что добрая четверть человечества сама собирает на себя всякие беды, когда лезет с добротой куда не просят, и о том, что не было печали…
        Глава 32
        - Кирилл Ворон, с вещами на выход! - Кирилл вздрогнул.
        Две долгих недели показались ему вечностью. Допросы следовали один за другим, а следователи, которые должны были собирать улики, правдами и неправдами пытались выбить из него показания.
        - Что ты делал в лесу?
        - Грибочки собирал… - удар под дых. - Ходил на капище, я изучаю язычество… Там пещера, - и не схватишься за грудь, руки в наручниках за спиной. Возвращался, увидел человека в крови, вызвал скорую, потом помочь решил…
        - За что ты его убил?
        - Я не убивал! - эту фразу Кириллу приходилось повторять, как мантру.
        Снова удар.
        - Я клянусь! Зачем мне его убивать? Мы едва знакомы. Я видел его возле дома брата, познакомились на пляже, выпили бутылочку пива. С ним был его друг Илья.
        - Кто такой, где живет?
        - Я не знаю, он мне документы не предоставил, - Кирилл не понимал, как ему удается вставлять шпильки. Он не хотел, у него не было ни сил, ни настроения, само собой получалось, хотя говорил он правду и только правду.
        - Пиши явку с повинной, - ему подсовывали бумагу и руку.
        И он писал. Как вышел из дома, как щебетали птицы, как дошел до капища, как побродил по капищу под пение птиц в лесной чаще и журчание реки, как медитировал, молясь о мире во всем мире, как на обратном пути наломал веники березовые, которые пришлось бросить возле раненного, как вызвал скорую и не смог удержаться, чтобы не применить те знания, которым его научили.
        - Да он над нами издевается! - негодовали мучители, читая эссе. Рвали. Надевали бумажный пакет на голову, били резиновыми дубинками, снова совали бумагу и ручку. И Кирилл излагал свой урезанный в некоторых деталях день с большим трудолюбием.
        Про Авдотью Захаровну он решил умолчать. Не поверили бы, что живехонькая покойница бегает по лесу в поисках мухоморов. Но только на нее и уповал, она была для семиречинских его алиби. Да и Страж был с ним. За ним пришли в тот же день. Повязали и увезли в город. Адвокат появился на следующий день. Но встречи были недолгими, их разрешали раз в день по полчаса. Он посоветовал держаться, дожидаясь, когда Дмитрий придет в себя и даст показания. Его состояние оставалось стабильно тяжелое. На всякий случай, его усиленно охраняли, чтобы свои не добили. Мать и тетя Вера сходили с ума. Тетя Вера дежурила под дверями прокуратуры, пытаясь добиться встречи.
        Впрочем, он просто не верил, что кто-то подумает на него.
        А следователю нужны были признательные показания, иначе убиенный становился очередным «глухарем». Этих глухарей накопилось столько, что на звездочки по выслуге лет можно было не рассчитывать.
        - Ты украл Светлану Мерещакову, было?
        - Есть такой подвиг. Но ее нельзя украсть по обоюдному согласию, она совершеннолетняя. Ей уже исполнилось шестнадцать. А нынче летом ей стукнуло семнадцать.
        - Она недееспособная.
        - Уже дееспособная, но пока инвалид. Ей сделали операцию.
        - Рассказывай.
        - Что рассказывать? Сказали, что кот мой у них. Приехал. А они мне ее предложили. Ну, вы сами понимаете, для чего… Ради любопытства решил посмотреть. А там лежит голый скелет, весь в дерьме. Вы бы прошли мимо? Вот и я не прошел.
        - Чего из квартиры вынес - рассказывай!
        - Вы, о чем? У меня и свидетель есть. Светлана. Одеяло только забрал, не голую же ее тащить.
        - Как познакомился с жертвой?
        - С какой?
        - Ты дурака-то не валяй!
        Давление продолжалось и в камере. Семь уголовников, один другого «караше». Стражу Васька пришлось сидеть вместе с ним, поглаживая их демонами. Первую недели они пытались создать атмосферу «воры в законе и петух», и не могли понять, как к концу вечера сидели, развесив уши, слушая поучительные истории «от безысходности в светлое будущее». История с похищением их потрясла, поверили не сразу, но «начальник подтвердил» - было дело.
        Зауважали. Но спать ему приходилось чутко. У каждого был свой интерес.
        Наверное, Кириллу помогло то, что он встречался с данной категорией людей, когда «раздевали под орех» Александра. Опыт общения у него был. Только теперь они поменялись местами - он раздевал их в уме. Страж, воспользовавшись случаем, прибивал ему гвоздиком знания о демонической составляющей воров и убийц, которые принадлежали к опасной группе, когда демон придавал человеку сил, стирая границу между добром и злом. Они были частью системы, в которой слабым звеном считалось человеколюбие, а сильным - расчетливое использование человеколюбия в угоду своим потребностям. Но, как это ни странно, вера в «добрую фею» жила и в них.
        На вторую неделю ворона на хвосте принесла, что пацан под крышей. Гнетущая обстановка, которой добавляли драйва обшарпанные стены, унитаз за ширмой, какая-то доисторическая алюминиевая посуда, абсолютно несъедобная баланда из крупы с килькой в томате и двухъярусные нары, слегка разрядилась.
        Прощались со слезами на глазах, Кирилл был в доску свой. И все семеро клялись на зуб переосмыслить свою жизнь. Кое-кто из них потерял добрую половину своих демонов.
        Нормальные оказались мужики.
        На выходе ему выдали конфискованные вещи. Впрочем, их было немного. Его подняли с постели и увезли в чем был. В кабинете следователя сообщили, что Дмитрий пришел в себя и дал признательные показания. Оказывается, убить им приказали Кирилла. Следили за ним, поджидая на тропе. Кто был его подельником, он не знал. Никогда раньше не видел. Получил удар ножем в спину, дальше не помнит.
        - Что с ним будет? - поинтересовался Кирилл, пытаясь понять, чем он кому-то помешал.
        - Если свои собрались убить, ему в тюрьме самое место. Отсидится. Но ты в следующий раз давай как-то без эксцессов. Ты вроде нормальный парень, характеристика, вон, из академии твоей пришла.
        - Постараюсь.
        У ворот его ждала тетя Вера и Артур Генрихович. С тетей Верой тепло обнялись.
        - Кир, мы с тобой скоро с ума сойдем, - пожаловалась тетя Вера, расписавшись в своем бессилии. Она плакала, позволив выйти наружу напряжению последних дней. - Говорила же тебе Анька, не трогай ты этого морального урода!
        Артур Генрихович пожал руку, ощупал, отвел в сторону. Молча погрозил пальцем.
        - Зачем? - только и спросил он. Кирилл его понял.
        - Я не мог бросить человека умирать.
        - Должен был. Вызвал скорую, а дальше пусть эти звери сами разбираются. Вот из-за такой жалости теряем бойцов. Мы не можем спасти всех. Люди сами должны спасаться. Ведь понял, что ловушка. Если бы не бактериофаги, он бы умер. Что тогда?
        - Артур Генрихович, на месте этого Дмитрия мог оказаться любой человек. Вы, я, тетя Вера. Как мне потом с этим жить, если я прошел бы мимо вас, зная, что я мог помочь, дать мизерный, но шанс? Да не волнуйтесь вы так, я после такого опыта демонологию точно экстерном сдам, - Кирилл усмехнулся, вспоминая своих подопытных по камере.
        Артур Генрихович приобнял его, похлопав по спине.
        - Молодец. Хороший ты парень. Я свисну, когда понадобишься, - он улыбнулся и не оборачиваясь ушел к дожидавшейся его машине, оставив с тетей Верой наедине.
        - Поехали домой, - проговорила она устало. - Там все места себе не находят. А исхудал-то как!
        - Теть Вер, сначала ты меня покорми, - Кирилл взглянул на нее щенячьими глазами. - Хочу пиццу, хочу роллы и суши, хочу мяса… И никакой каши! А после в горы! У меня меньше месяца осталось, а я так вам пока ничем не помог.
        - Это ты-то не помог? - изумилась тетя Вера. - Да ты перевернул нашу жизнь! Ты не представляешь, в каком отчаянии я была три года назад. Кто бы мог подумать, что все так обернется… Ладно, пошли, тут недалеко есть кафе, герой, - тетя Вера потрепала Кирилла по волосам, взяла под руку, потянув к машине.
        Глава 33
        Горная речушка искрилась, весело журча меж камней. Светлана перемывала груду камней, старательно очищая от грязи щетками и долго рассматривая каждый камень на солнце, раскладывая на кучки. Урожай собрали большой: яшма, кварциты, переливт, гранат, кремень, окаменевшее дерево. Тетя Вера готовила еду на костре. Славик, с блаженной улыбкой, которая несколько беспокоила Кирилла, делал срезы, проверяя качество и художественную ценность камней, иные тоже откладывая в сторону и подписывая, иные отбрасывая в сторону, проверял их состав реактивами. Он не переставал улыбаться с тех пор, как вернулся, отвезя последнюю партию камней домой на своем стареньком военном уазике, с проходимость не хуже, чем у теткиного джипа.
        Лагерь разбили прямо у жилы. Две палатки с надувными матрасами, раскладные стол и стулья. Разборная печь для приготовления пищи, которую Слава смастерил сам. Для приготовления на костре уходило слишком много времени, да и дров требовалось много, которые в горах на такой высоте были в дефиците. Жилу нашел Кирилл с помощью прибора, который передала ему Авдотья Захаровна. Бесценная оказалась штуковина. За две недели - третья ходка. В прошлый раз собрали лазурит, голубые опалы и бирюзу.
        Кирилл возился с валуном, откапывая его и пытаясь расколоть. Все признаки и приборчик указывали на то, что внутри валуна шла кристаллизация, и он уже добрался до пустот с друзами красного аметиста и дымчатого кварца, пригодных для ювелирных украшений. И то и дело ловил на себе взгляд Светланы, которые она бросала на него украдкой. Но ничего кроме досады он не испытывал.
        Со Светланой оказалось сложнее, чем с Миркой. Девушка любила его всем сердцем, всей душой, замирая, смущаясь и краснея от каждого его прикосновения, в каждом сказанном слове искала для себя надежду, Самое ужасное было в том, что она оттаяла и поверила после всего, что с нею произошло, и Кирилл чувствовал, что не имеет права лишить ее той силы, которая поднимала ее, заставляла проходить через боль и идти вперед. Каждое утро и вечер, прикипев, словно к родной дочери, тетя Вера занималась с ней йогой, заставляла ходить по два километра за день, делала ей массаж и растирания. Она даже велосипедный тренажер с собой в горы взяла, чтобы Светлана крутила педали, укрепляя мышцы спины и ног.
        И Светлана расцвела. Волосы после операции отросли, спускаясь на плечи каштановыми кудряшками с красноватым отливом. Она все еще была худой, но на теле ее появились девичьи округлости. Пухлые губы, вздернутый нос, острый подбородок и высокие скулы, глаза, словно синие блюдца.
        Красивая, но Кирилл не чувствовал к ней ничего, кроме братского желания защитить от всего мира. Он болел за нее душой, переживал за ее неудачи, и даже представлял, что однажды она будет счастливой, выйдет замуж, но за кого-то другого. Ему было с чем сравнивать. Даже к Мирославе он испытывал больше влечения. А кроме того, та девушка, первокурсница, не выходила из головы. Он знал, что в академгородок они вернутся еще не скоро, и твердо вознамерился дождаться и отбить ее у соперника. При мысли о ней сердце сладко сжималось, мысли начинали скакать, по телу пробегал жар. Он влюбился, хоть и никогда не видел ее в живую.
        - Идите кушать, копатели-искатели, - позвала тетя Вера, раскладывая в тарелки тушеную картошку с мясом и разливая по кружкам чай.
        - Сестренка, давай я помогу, - подчеркивая обращение, Кирилл бросил лопату, подошел к Светлане. Взял один из мешков, складывая камни. Кирилл искал любой повод, чтобы назвать Светлану сестрой в надежде, что она привыкнет видеть в нем только брата.
        - Кир, сначала покушайте, а то все остынет. Потом сложим.
        Славик отложил болгарку, снял очки и респиратор. Кирилл помог Светлане поднять.
        Сели за стол.
        - Хороший у тебя прибор, - позавидовал Слава. - Затарились знатно. Не хотел пока говорить, - он загадочно улыбнулся, - но ты скоро уезжаешь на свою учебу, поэтому скажу вам первым. Я женюсь.
        Все трое уставились на Славу в немом изумлении.
        - Да-да, - подтвердил он. - А чего тянуть? Квартира у меня есть, работа, хоть и пыльная, тоже есть. Я теперь и ювелиром могу, спасибо дяде Валере, всю зиму учился паять кольца, цепочки, серьги, браслеты. Дядя Валера сказал, что у меня круто получается. Пока из серебра, но если найдем золото… С пробами и сертификатами дядя Валера сказал поможет, прогонит изделия через свою фирму. Так что ребенка я всем обеспечу.
        - Ребенка? - переспросила тетя Вера, приподнимая брови.
        - Угу, - кивнул Славик с набитым ртом. Проглотил картошку, вынул из кармана фотографию с УЗИ, протянул тете Вере со счастливым лицом. - Три месяца уже. Мальчик будет. Решил Кириллом назвать. Ты не против? - взглянул на Кирилла.
        - Нет… В смысле, нет, конечно!.. А как же Ирина Штерн?
        Славик брезгливо махнул рукой.
        - Не напоминай. Слышать про эту тварь ничего не хочу. И у меня еще есть дочка. Четыре годика ей, зовут Танюшкой, - Славик снова счастливо заулыбался. - Мы заявление в ЗАГС подали, свадьба через месяц. Хотели раньше, пока ты не уехал, - он снова взглянул на Кирилла, - но там запись на месяц вперед. Осень - пора свадеб. Да и не успеть нам подготовиться.
        - Это не дочка бабки Агафьи, у которой муж погиб? - подозрительно прищурилась тетя Вера. - С дочкой которая?
        - Угу, - кивнул Славик.
        - Славик, она ж тебя ежовыми рукавицами раздавит! - посочувствовала ему тетя Вера. - Она ведь старше тебя?
        - Ну, у нее не забалуешь, - согласился Славик. - А мне другой и не надо. Что ж я, ребенка своего брошу? Не отговаривай, теть Вер.
        - Да я и не думала, я за тебя рада, - рассмеялась тетя Вера.
        - Надеюсь, Свет, ты меня не бросишь? Твои картины на дереве из камня расходятся на ура. Где ты только такие сюжеты берешь? У нас, Кир, безотходное производство, Светлана из крошки делает удивительные вещи.
        - Я знаю, что у моей сестренки талант, - похвалил Кирилл.
        - И вас тебя поздравляю! - ответила Светлана, радуясь за Славика. - Может, теперь бабушка Агафья научит меня кружева плести и лентами вышивать?
        - Свет, тебе надо учиться. Ты должна нагнать своих сверстников, - строго внушил Кирилл.
        У него камень с души упал: для блаженной отстраненности у Славки была причина. А еще не могло не радовать то, как он относился к Штернам. Это была победа - полная и бесповоротная. Все его подопечные выздоровели и нашли себя в жизни, почувствовав под ногой твердую опору. Оставалось только Светлану поставить на ноги. Глядя на нее, он не сомневался: от поклонников у нее отбоя не будет, лишь бы она не зациклилась на нем.
        Но, похоже, стимул ей был нужен. Очевидно, она старалась заработать деньги, чтобы не стать бременем матери и тете Вере. За все это время он не увидел ее с учебником.
        - Ну, все переженились! Остались ты да я, тетя Вера. Когда уж ты с дядей Матвеем сойдешься? Только не говори мне, что вы таком не встречаетесь. Как школьники, ей богу, - усмехнулся он.
        - Не раньше, чем ты у нас женишься, - парировала тетя Вера.
        - Я, возможно, скоро тоже женюсь. Не хочу вас радовать раньше времени, но я, кажется, влюбился в одну абитуриентку. Очень красивая и веселая девушка, - признался Кирилл. И сразу почувствовал, как Светлана облилась кровью. - Мы пока не встречались, и она вообще о моем существовании не знает, да и увидимся мы не скоро, они только весной вернуться в академгородок, но уж я не упущу свой шанс. Правда, мне сказали, что у нее поклонник появился… - смягчил он удар, сделав скорбное лицо. - Свет, а ты чего не ешь?
        - Что-то не хочется, - выдавила Светлана, вставая из-за стола и бегом спустившись к реке. Тетя Вера и Славик смотрели на него осуждающе.
        Кирилл спустился к реке, присел рядом со Светой. По лицу ее катились слезы, и она пыталась их скрыть, споласкивая лицо водой.
        - Света, девушку я могу бросить, и мы, возможно, никогда с этой девушкой не увидимся. А со своей сестричкой я всегда буду рядом, я всегда ее буду оберегать, и я всегда буду на ее стороне, чтобы с тобой ни случилось. Ты мне веришь?
        Светлана кивнула.
        - Ты ее любишь? - тихо спросила она.
        - Не знаю, наверное, - Кирилл пожал плечами. - Я все время о ней думаю. Она очень хорошая, в нашу академию плохих людей не берут. Вы обязательно подружитесь. Когда ты туда поступишь, там буду я, твой брат, и, возможно, она - твоя сестренка, и много парней, которые будут мечтать, чтобы ты на них посмотрела. Очень много. Я ничего не могу рассказать тебе сейчас, но там другой мир, где много-много людей, которые никогда не причинят тебе зла. Свет, ты должна постараться, очень-очень, чтобы я мог быть с тобой рядом.
        - Это не из-за того, что я… что мне… - она всхлипнула.
        - Глупенькая, иди сюда, - Кирилл притянул девушку и крепко обнял. - Моя сестренка для меня всегда будет лучше всех, в отличии от девушки, которую я могу однажды возненавидеть. Я за тебя любому голову оторву, уж поверь мне. И тетя Вера, и мама, и Александр с Мирославой, и Славка… Мы все тебя очень любим. Мы же твоя семья, твои близкие.
        Кирилл уловил, как чувства девушки смешались. В душе ее шла борьба. Для нее долгие годы близкие были насильниками и мучителями, и ей было проще принять его как мужчину-защитника, а не брата. Но она ему верила, верила безоговорочно, и сейчас взвешивала, остаться ли девушкой, которая ему не нужна, или принять его в сердце как брата, которым она всегда будет рядом. Пока она жила в их семье, она многому научилась, многое поняла, хоть и не до конца, многое примерила на себя. Где-то в глубине души ее жил страх, что все закончится, как только в доме поймут, что она не его девушка, что она не нужна ему. Именно от этого страха Кирилл пытался ее сейчас избавить.
        - Пойдем за стол, ты не поела ничего, - он потянул ее за собой.
        Поздно вечером Кирилл вылез из палатки на воздух. И незаметно подошел тете Вере и Светлане. Они сидели на обрыве, застыв темными силуэтами на фоне ночного неба, освещенные луной.
        Светлана плакала, шумно втягивая ночной воздух носом.
        - Тетя Вера, зачем он так? - голос Светланы дрожал, в нем было столько обиды, что он невольно почувствовал себя виноватым.
        - Как? - мягко спросила тетя Вера.
        - Но я же люблю его! Я не виновата, что со мной случилось все это.
        - И он любит тебя. Разве бы он стал спасать тебя, если бы не любил? Он любит тебя, как брат. И я тебя люблю, как мама. Ты можешь даже звать меня мама Вера, или просто мама. Меня никогда никто не называл мамой, а я только об этом и мечтаю с тех пор, как узнала, что у меня не будет детей. И я тебя нашла. Прости, что не пришла за тобой раньше. Я не знала, что ты есть и тебе так плохо, - тетя Вера тоже плакала, обняв Светлану крепко-крепко.
        - И ты меня не бросишь?
        - Никогда! Что ты такое говоришь?! Ты же моя дочка!
        - А он теперь мой брат?
        - Самый настоящий!
        - Но ведь это неправда…
        - Правда. Мы сами делаем правду истиной.
        - Мама Вера, я тебя так люблю! Я так боюсь, я так боюсь, что однажды проснусь, а ничего этого нет, ни тебя, ни тети Ани, ни Кирилла, а я в той страшной комнате, которая мне снится. Я боюсь, я очень боюсь.
        - Ничего не бойся, я всегда буду рядом, даже после смерти. Я не смогу оставить свою девочку. Как подумаю, что тебе пришлось пережить, у меня волосы встают дыбом. Такое и взрослый-то не выдержал бы. Ты такая сильная, такая храбрая и красивая! Ну вылитая я. Не плачь!
        - Тетя Вера… Мама Вера, а вы почему плачете?
        - От счастья девочка, от счастья!
        Кирилл развернулся и незаметно вернулся в палатку. Тетя Вера была самая мудрая женщина на свете. Она все поняла и, как всегда, приняла удар на себя. Светка была в надежных руках. Горечь в его душе еще оставалась, но со своей проблемой он разобрался.
        Нет, тетку Верку надо выдать замуж! Тогда у Светки еще и отец появиться. Настоящий. Тот, который сможет ее поддержать. Она должна понять, что люди - не звери, а семья - где тебя ждут и любят, что бы с тобой ни случилось.
        Кирилл засыпал он с мечтой о высоких Марсианских горах и самых красивых пещерах, вспоминая пейзажи, заснятые марсоходами. Даже не верилось, что он увидит это все своими глазами. До полета на Марс осталось всего десять дней. И уже во сне перед ним поплыли картинки со знакомыми лицами ребят, которые стали его семьей: зелененькие, дины и все остальные, и их общежитие, из которого они могли шагнуть прямо в чашу с долиной, по которой гордо вышагивали динозавры. На какое-то мгновение перед ним встало лицо Авдотьи Захаровны, делающей строгое внушение, и Гоблина в образе профессора Муравина Даниила Ивановича в строгом костюме с указкой в руке. Кирилл улыбнулся во сне. Он стерпел бы от них любое наказание, но вроде не за что. Как же он соскучился по всем по ним. Еще две недели, и он снова увидит их всех. На душе стало светло и радостно.
        Интересно, а какие задания были у Николы с Дариной и у Яна с Ядвигой? Он не сомневался, что и они с испытаниями справились. Спасать мир - не мешки ворочать, холодные мозги нужны и горячее сердце. Пока есть такие ребята, у мира есть надежда.
        Обложка для книги выполнена для индивидуального коммерческого проекта Алиной Мирзаевой

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к