Ревизор: возвращение в СССР 16 Серж Винтеркей
        Артем Шумилин
        Ревизор: возвращение в СССР #16
        Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Павел неожиданно для себя становится причиной большого переполоха в Верховном Совете. Все больше возможностей появляется для занятия своим любимым ревизорским делом, хоть и урывками между учебой и работой. И в КГБ к нему относятся со все большим интересом. Впрочем, есть и понимание, что все это внимание может в любой момент обернуться проблемами, если не быть настороже…
        Ревизор: возвращение в СССР 16
        Глава 1
        Добравшись наконец до дома, сообщил жене, что нас ждут у отца в гостях.
        - По какому поводу? - заволновалась Галия, что забыла о какой-нибудь знаменательной дате.
        - Они машину купили, - ответил я.
        - О, какую?
        - «Москвич».
        - Молодцы, - обрадовалась за них Галия и принялась собираться. Через час мы были уже в гостях. У Киры уже был накрыт стол. Мальчишки крутились возле отца и одолевали просьбами покатать их на машине.
        - Папа сегодня празднует, а кататься будете завтра, - объяснил я детворе. - Потерпите чуть-чуть.
        - Вечером сходим ещё раз посмотрим, - пообещала детям радостная Кира. - Папа посидеть вам в машине разрешит и побибикать.
        - Ура! - закричали пацаны. Вот, теперь игрушка всей семье будет.
        Накатила ностальгия. Вспомнил, как сам лет в пять впервые сидел в купленном отцом запорожце… Всплыли перед глазами радостные лица отца и матери, я по полной ощущал значимость события…
        Посидели у них часа два, обсудили институтский ГСК. Председатель их профкома уже почти добился выделения места, скоро станет известен адрес.
        - Но нам с тобой в том краю, по-любому, не удобно будет, - заметил я. - Так что нам не принципиально, где место под ГСК выделят.
        - Э, не скажи, - возразил отец. - Нам же меняться потом. А на ходовое место быстрее желающие найдутся.
        - Тоже верно, - согласился я.
        Остаток вечера, просто, отдыхали и наслаждались семейной обстановкой за бутылочкой хорошего вина.
        - Инну сегодня должны были выписать, - вспомнил я. - Наверное, дома уже. И не позвонишь, не узнаешь, как там дела…
        - Раз отпустили, значит, в порядке! - сказал отец, - не будем пока ее тревожить пару дней, пусть в себя после больницы в домашней атмосфере приходит.
        Выпили и за её здоровье. Слишком долго сидеть за столом не стали, вышли все из дома и пошли в сторону станции. Новоиспечённые автолюбители остались возле своей машины. А мы с женой попрощались, ещё раз их поздравив, и пошли на электричку. А то у меня пёс дома уже заждался.

* * *
        Секретарь, поздоровавшись, тут же провела Пархоменко без очереди в кабинет. Трое сидевших в приемной посетителей даже взглядом не выдали, как они этим недовольны. Ссориться ни с Пархоменко, ни тем более с секретарем зампреда ВС дураков не было.
        - Проходи, присаживайся, - велел Игнатий Федорович.
        Огромный, с грубыми чертами лица, он казался тем, кто его не знал, деревенщиной, случайно пробравшейся на такую высокую должность. Зато все, кто с ним были хорошо знакомы, такой иллюзии не имели. Хватка у Игнатия Федоровича была железной. Если он во что вникал, то обойти его на этом поле было уже практически невозможно.
        Пархоменко пристроился на краю стула. Не нравилось ему выражение лица зампреда.
        - Василий Николаевич, а ты не запамятовал, где именно работает Межуев? - сразу в лоб спросил его Игнатий Федорович.
        - В КПК, но это же не значит, что мы тут должны перед ним в струнку ходить! - возмущенно ответил Пархоменко. - У нас свои функции и задачи, и в них точно не входит со студентами возиться, выдавая им легкие задачи, как Межуев хотел бы…
        - Погоди, не горячись, - сказал зампред, выбивая барабанную дробь пальцами по столу, - получается, ты у нас гордый и самостоятельный, обособляешь себя от партии? Считаешь, что мы тут сами по себе, и партийные задачи решать уже не должны? А партбилет для красоты чисто носишь?
        - Да ни в коем случае! - тут же почуял подвох Пархоменко, - как же бы я мог…
        - А получается, что смог, - покачал головой Игнатий Федорович, - что тебе сказал Межуев этому пацану поручить?
        - Да какие-то отчеты писать или что-то в этом роде, - поморщился растерянно начальник секретариата, - или записки по науке и технике. Что-то, что нам точно не нужно. Мы по другим вопросам зашиваемся… Да я считаю, что этот пацан счастлив должен быть, что на такую работу попал, а не бегать жаловаться…
        - А он и не жаловался… - вздохнул зампред, - а зря. Так бы мы раньше про твои бесчинства узнали. А не тогда, когда ему Межуев сам позвонил, чтобы спросить про доклад…
        - Да какие бесчинства, Игнатий Федорович, право слово! - возмутился Пархоменко. - Распустили молодежь, первокурсник, а на что-то претендует вообще…
        - А такие! - сверкнул глазами зампред. - Комитет партийного контроля работает в тесной связке с Политбюро, напоминаю, если ты почему-то об этом забыл. Владимир Лазоревич затеял специальную новинку для Политбюро - собирать от разных специалистов доклады по новинкам науки и техники, обобщать их и делать на их основе доклад для членов Политбюро. Сейчас же век НТР, НИОКР и все такое. И твой новый сотрудник, которого ты письма разбирать отправил по своей дури, должен был тоже в этой программе участвовать! Владимир Лазоревич его для этой задачи с докладами из рук директора Курчатовского института вырвал. Очень уважаемый академик хотел первым его к себе пристроить.
        А что теперь Межуеву предъявлять Политбюро по твоей милости - вырезки из писем трудящихся, осуждающих вторжение США во Вьетнам? Вот где твои мозги, а? Что это за барство такое - думаешь, импортный костюмчик нацепил, в красивый кабинет сел на серьезную должность, канцелярская твоя душа, и КПК с Политбюро тебе больше не указ? Мне самому тебя на землю опустить, или у тебя хитрый план был разозлить Межуева, чтобы он сюда с партийной проверкой пришел, и по статье тебя уволил? Да еще и меня зацепил?
        Пархоменко сидел в полуобморочном состоянии. Едва он услышал, что помешал работе Политбюро, как потянул галстук, ему стало не хватать воздуха.
        - Иди уже, дурень, - смилостивился зампред, - я даже не знаю, что теперь будет. Остается надеяться на то, что Межуев не обозлится слишком сильно, а тебе надо теперь бегать и шустро разгребать завалы. Пацану верни работу на условиях Межуева. И, не знаю, что ли… Да, так и сделаем - подключай своих на эту задачу - напишите сами этот доклад для Межуева. Пацан уже не успеет. Поставьте там его имя только, чтобы все выглядело чинно-благородно. Подводить Политбюро я лично не готов. Надеюсь, и ты тоже.
        Пархоменко только и смог пробормотать, что больше не подведет и все исправит, и, сгорбившись, пошел к выходу из кабинета.
        - Постой, - сказал ему вслед Игнатий Федорович. - Доклад готовый завтра к 11.00 отдайте моему секретарю - лучше пусть она лично его Межуеву передаст, чем вы снова что-то напутаете.

* * *
        Поднялись на лифте. Еще когда подходили к двери, я услышал, как разрывается телефон. Поспешил открыть, но он тут же смолк.
        - Паша, Галия, здравствуйте! - мать Ивана отворила свою дверь и стояла на пороге, - наверное, там что-то срочное, телефон разрывается уже несколько часов, почти без остановки!
        - Спасибо, Ирина Леонидовна, - поблагодарил я. - Ну, раз так, то сейчас снова перезвонят.
        - Надеюсь, ничего с мамой или папой не случилось? - испугалась Галия.
        - Нет-нет, что ты! - поспешил успокоить я ее, - скорее всего, это по поводу работы меня разыскивают.
        Ну да, сразу вспомнил про недавний звонок Межуева. Интересно, от него названивают? Ну а какой я доклад сделаю, если у меня еще пропуск не оформлен? Впрочем, так ему и скажу, выше головы не прыгнешь…
        Как и обещала Ирина Леонидовна, телефон зазвонил буквально через минуту после того, как мы вошли.
        - Павел… Тарасович, добрый вечер! - услышал я какой-то измученный голос, обладателя которого я не узнал, - а подскажите, пожалуйста, как точно ваш доклад должен называться, который Межуев вам поручил сделать?
        - Простите, а с кем я говорю? - решил уточнить у собеседника.
        Ну мало ли, сам Межуев попросил кого проверить, не готов ли я изложить все, о чем мы с ним беседуем, любому встречному. Может, я и параноик, но это партийная элита… Те еще зубры. Мало ли они в какие игры со мной готовы играть.
        - Это Пархоменко Василий Николаевич, - тем же замученным голосом сказал мужик, - мне бы все же название услышать… И завтра зайдите ко мне в любое время с одиннадцати до трех, надо будет переговорить по вашим обязанностям у нас. Уточним кое-что.
        Ого! - подумал я. Большая птица почтила меня своим звонком…
        - Здравствуйте, Василий Николаевич, - покладисто сказал я, - речь шла о докладной записке о новинках техники, нашей и зарубежной, и как они могут повлиять на экономику СССР.
        - Спасибо, Павел Тарасович, - Пархоменко сегодня был невероятно вежлив. - Завтра вас жду. Доброго вечера!
        Галия уже успокоилась, поняв, что звонок не имеет к ее родственникам в Святославле никакого отношения. Но ей все же стало любопытно.
        - И кто звонил, что хотел?
        - Да мой начальник в Верховном Совете, глава секретариата, - ответил я. - Один раз с ним всего общались, и был он тогда весь такой напыщенный и надменный одновременно. А сейчас вот звонил, и очень даже вежливо со мной разговаривал. Есть у меня одна догадка, почему, но точно не скажу, во что все это выльется…
        В субботу в девять утра я уже стоял у проходной Камвольной фабрики на Яузе. Дежурный охранник позвонил куда-то и очень скоро появился Воздвиженский. Увидев меня он, очевидно, растерялся.
        - Доброе утро, Глеб Николаевич. Я Ивлев, - представился я.
        На его лице отразилось недоверие, изумление, потом недоумение. Так и не понял, что его больше смутило, мой возраст, он явно ожидал кого-то более серьезно выглядящего, или то, что мы уже знакомы.
        - С чего начнём? - спросил он меня.
        - Давайте, с очистных, - решил я. - Надо закрыть этот вопрос в первую очередь. А то фабрика сильно внимание к себе привлекает своими грязными стоками.
        Он кивнул и повёл меня в сторону реки.

* * *
        Подмосковная деревня Коростово.
        Апполинария с мужем, Аришкой, Трофимом и Эльвирой укатили на центральную усадьбу на «Жигулях» Ахмада.
        И только тут Никифоровна вспомнила, что не заказала им новый таз эмалированный. Вот-вот вернуться Егорыч с Родькой с рыбалки, рыбы опять целое ведро притащат, а старый таз мужчины под свои нужды строительные выпросили. И в чём рыбу чистить?
        Пока Никифоровна бегала во двор, посмотреть, может ещё не уехал со двора жигулёнок, уже и рыбаки в конце улицы показались.
        - Смотри, Аннушка, сколько мы рыбы наловили, - похвастался Егорыч.
        - А наши уже уехали по магазинам. Забыла им таз наказать купить, - расстроенно поделилась Никифоровна. - Старая совсем стала.
        - Ничего страшного, - поспешил её успокоить Егорыч. - Что, тебе обязательно с центральной усадьбы таз? У нас в Сельпо, небось, не хуже есть. Родьку сейчас пошлём, он быстро обернётся.
        Никифоровна обрадовалась и поспешила в дом за деньгами. Из мелких в кошельке были только рубль и десятка. Рубля на таз не хватит, - решила она. - Придётся десятку дать.

* * *
        - Вот эти два сарая надо сносить и ставить тут новый корпус под очистные, - показывал мне Воздвиженский. - Тут производственный корпус общей стеной, - показал он мне. - И бульдозер не подгонишь, надо по кирпичику аккуратно разбирать.
        - И в чём проблемы? - спросил я.
        - Кто будет этим заниматься? - раздражённо спросил он. - Мне что, рабочих с цехов снять? План сорвать?
        - Рабочие руки, что ли, нужны? - удивился я. - И только в этом была вся проблема? Из-за этого вы два года очистные не могли запустить?
        - Не только. Ещё финансирование. Людей нанять не проблема, хотя и рабочих толковых, непьющих, тоже, поискать надо. Расплачиваться потом с ними чем?
        - Ну, уж не поверю, что вам не выделили средств на реконструкцию одновременно с оборудованием.
        - Выделили на новый корпус. А расчистка места под него - это наши проблемы.
        - Ну, давайте, будем их решать.
        В голове сразу всплыло просительное лицо Лехи. Уже тягостно стало приходить на занятия - он все время с такой надеждой на меня смотрит, рассчитывая, что я заказ для стройотряда найду. Сами они что-то там, вроде, попытались найти, но как-то без энтузиазма, и ничего не вышло. А тут такой случай…
        - Людей я вам приведу, сильных, непьющих, готовых работать по двенадцать часов без выходных. Они вам не то что, два сарая, всю фабрику по кирпичику разберут.
        - Это где ж такие есть?
        - Студенты. Им за два летних месяца надо денег заработать на год вперёд. Вот они и будут стараться на совесть. Сколько вы планировали на снос этих строений потратить?
        - Разбор и вывоз обломков кирпича, я считал, фабрике обойдётся тысяч в пятнадцать.
        - Из них студенты могли бы взять на себя, собственно, сам разбор и загрузку самосвалов. Сколько за эту работу дадите?
        - Ну, тысяч десять, - вопросительно взглянул он на меня.
        - Двенадцать, - возразил я тоном, не терпящим возражений, делая вид, что оцениваю объём работы. - Они, кстати, и новый корпус вам помогут возвести. Стены не потянут, конечно, тут каменщики нужны, но фундамент залить смогут. Быстро и чётко. Только им батька Черномор грамотный нужен.
        - Кто? - не понял меня Воздвиженский.
        - Инженер-строитель, который бы указания им давал, проверял и контролировал.
        - Это я и сам могу, - выпрямил он спину. - Я строительный институт окончил. А до армии строительный техникум. Три лета каменщиком на стройке отпахал, любого прораба за пояс заткну.
        - Слушайте, Глеб Николаевич, ну, тогда, вообще, никаких проблем не вижу. Команду из студентов я вам предоставлю. Финансирование выбьем, только, посчитайте всё как следует. Можно считать, очистные сооружения на фабрике уже стоят. Пойдёмте, теперь, производство посмотрим.

* * *
        Подмосковная деревня Коростово.
        Гордый Родька впервые в жизни пошёл в магазин с целыми десятью рублями в кармане. Ему доверили серьёзное дело. Он очень спешил к ближайшему магазину. Уже много раз он ходил сюда с дедушкой. Подбежал, дёрнул запертую дверь и только тут увидел табличку «Учёт». Разочарованию мальчишки не было предела. Он растерянно стоял у магазина. Тут к нему подошли трое парней-старшеклассников.
        - Привет, у тебя деньги есть? - спросил один из них.
        - Есть, - честно ответил Родька.
        - Можешь дать? Мы вернём.
        Такого мальчишка не ожидал. Но уже признался, что деньги есть, отказывать неудобно и зажимая в руке чирик, он спросил:
        - Точно вернёте? Это не мои деньги.
        - Точно-точно. Где ты живёшь?
        Родька подробно рассказал, где он живёт и отдал деньги парням.

* * *
        Москва, квартира Ивлевых.
        Галия готовилась дома к экзаменам, как вдруг услышала, что в подъезде что-то происходит: послышалось многоголосое пение, заиграла скрипка… Галия открыла дверь и столкнулась на лестничной площадке с соседями, Ириной Леонидовной и Ксюшей. Они с любопытством смотрели куда-то наверх и прислушивались. Тут спустился Иван и позвал женщин наверх.
        - Пошли скорей! - призывно махал он руками. - Там целое представление!
        Женщины осторожно начали подниматься. Начиная с шестого этажа, лестница была уже полна народу. Соседи вперемешку с настоящим цыганским табором. Музыка, песни, скрипки, гитары. Так шумно и оживленно в подъезде еще никогда не было. Все поднимались потихоньку наверх. На восьмом этаже в двухкомнатной квартире были распахнуты настежь двери, и женщины протиснулись туда. В большой комнате не было ничего, кроме столов, стоявших буквой «Г». Стулья стояли только вдоль стен, а всё остальное пространство было свободным. На нем собирались соседи с разных этажей.
        - Дорогие друзья, коллеги и соседи! - вдруг громогласно возвестил хозяин квартиры Яков. - Благодарю вас всех, что собрались на наш с Идой праздник. Сегодня мы отмечаем новоселье в этом прекрасном доме!
        - О, так, у них новоселье! - воскликнула Галия, глядя на Ксюшу и Ирину Леонидовну. - А мы без подарков. Нехорошо…
        - Сейчас что-нибудь придумаем, - улыбаясь, ответила Ирина Леонидовна и стала пробираться к выходу. Галия пошла за ней.
        Выпустили их хозяева с трудом и то, под честное слово, что они скоро вернуться.
        Галия выбрала кухонный набор из свадебных подарков, а Ирина Леонидовна с Ксюшей тоже вышли со свёртком и поехали все вместе, в этот раз на лифте.
        Они вошли в квартиру вместе с как раз подошедшей Линой. Она с любопытством оглядывалась вокруг, пытаясь понять, что происходит. Только она вошла, её сразу вытянул в центр комнаты молодой красавец-цыган, и повел танцевать. Музыка не прекращалась, шутки, смех, песни… Говорили с трудом, ничего не было слышно. Галия и соседки протиснулись к хозяйке и вручили свои подарки. Она тут же усадила их за стол. Успели посмотреть один номер, как подъехала ещё одна пара в национальных костюмах.
        - Семью Данченко с новосельем! - громогласно прокричал новый гость и всучил хозяину что-то тяжёлое в коробке.
        Вновь прибывшие гости выступали перед остальными гостями, которые им подпевали и аккомпанировали. Все было очень профессионально, голоса красивые и поставленные. Видно было, что никакой это не табор, а труппа, коллеги Якова и Иды по театру.

* * *
        Глава 2
        г. Москва. Дом Ивлевых. Квартира на восьмом этаже.
        Вскоре сделали перерыв. Тихонько пела скрипка, часть гостей вышла в подъезд покурить. Молодой цыган, увлекая за собой Лину, тоже вышел на лестницу.
        - А вы тоже поёте? - восхищённо глядя на него, спросила Лина.
        - Он танцует! - рассмеялся один из цыган, куривший рядом.
        - О, как это здорово! - мечтательно воскликнула она.
        - А вы здесь живёте? - полюбопытствовал её новый знакомый.
        - Да, тут, на шестом этаже, - разоткровенничалась она.
        Какой парень! Как он танцует! И тот же дед плохого слова не скажет - артист!

* * *
        Подмосковная деревня Коростово.
        Родька пришёл домой в сильном волнении, боялся, что бабушка Аня будет ругаться, что он таз не купил.
        Никифоровна поняла, что что-то не так, ещё он только порог переступил.
        - Родион, а что ты с пустыми руками? - спросила она, продолжая чистить рыбу. В ведре ей это делать было неудобно, тесно.
        - В магазине учёт, - ответил ей Родька.
        - А, понятно. Деньги не потерял?
        - Там старшим ребятам очень деньги нужны были, - ответил Родька. - Они пообещали завтра вернуть.
        - Ты что, деньги отдал? - удивлённо уставился на него Егорыч.
        - Тише-тише, старый, не шуми, - зашептала Никифоровна. - Мал он ещё, не понимает.
        - Что за ребята хоть? - спросил дед. Родька пожал плечами.
        - Парни какие-то, лет на пять старше меня. Не видел раньше никого из них…
        - Родион, - поднялась Никифоровна и подошла к нему, - понимаешь, нельзя отдавать деньги чужим людям. Лучше, если никто чужой, вообще, знать не будет, что у тебя есть деньги.
        - Но я же не мог им сказать, что у меня нет денег, - возразил мальчишка, - когда они знали, что они у меня есть.
        - Но почему? - удивилась Никифоровна, подумав, что Родька, просто, врать не хотел.
        - Ну, не мог же я в магазин прийти без денег, - ответил он.
        - И то правда, - горько усмехнулся дед, переглянувшись с Никифоровной. Та только руками беспомощно развела.
        Они ещё долго шептались между собой, вроде, даже немного спорили. Родьке было очень неуютно, и он удрал во двор.

* * *
        Обошли с Воздвиженским производственные цеха. Он неплохо разбирался в технологическом процессе.
        - Так я же сколько лет здесь уже работаю, - ответил он, когда я обратил его внимание на это. - Всё оборудование знаю, и организация ремонта на мне и запчасти.
        - А технологи у вас толковые? - поинтересовался я. - Способны новую продукцию освоить? Предложения по оптимизации производства дать?
        - Их тут целая команда. Есть и толковые.
        - Нам бы определиться с обновлением оборудования, - задумчиво проговорил я. - Надо с вашим главным технологом встретиться, и всей его командой.
        - В понедельник она будет на работе, приезжай, всё устроим.
        - Хорошо, во второй половине дня подъеду, - ответил я. - А вас попрошу к тому времени прикинуть слабые места, через которые фабрика деньги теряет. В планах есть переход на хозрасчёт. А кто лучше вас фабрику знает? Надо составить список всего, что требует внимания или ещё только потребует в ближайшие годы. Если окажется, что тут всё оборудование надо менять, то будем выбирать первоочередные задачи, менять постепенно. Но у нового руководства должна быть объективная картина перед глазами.
        - Хорошо, сделаю, - пообещал он.
        Мы плодотворно пообщались и расстались вполне доброжелательно. Зря Воздвиженского директором не назначили, он фабрику, как свои пять пальцев знает.
        Не заметил, как на фабрике часа четыре провёл и поехал в Кремль. Пархоменко уже заждался, наверное.
        Едва вошел в его приемную, как секретарша, выглядевшая лет на пять старше, чем когда я ее в прошлый раз видел, сверкнула в меня глазами как-то очень недобро. Но тут же перестроилась на ходу. И, натянув притворную улыбку, сказала:
        - Павел Тарасович? Проходите, Василий Николаевич вас ждет!
        Никого больше в приемной не было, понятное дело, суббота все же. Не понравилась мне реакция секретарши - явно ей что-то про меня Пархоменко плохое наговорил, раз так на меня реагирует. Правда, с чего бы мне другого ожидать? Я так понимаю, Межуев сделал какой-то ход, и явно выиграл, раз Пархоменко стал живо интересоваться деталями докладной записки, что тот поручил мне сделать.
        Вошел внутрь, поздоровался:
        - Добрый день, Василий Николаевич!
        Тот поднял глаза от бумаг на столе. И надо же, как и его секретарша, выглядел очень изможденным. Даже воротничок рубашки у него был один запачкан, чего я от него никак не ожидал. Весь же из такой себя франт был, когда я у него на встрече был. Что тут у них тут такое было? Неужто за рабочую неделю так упахались?
        - Присаживайтесь, Павел Тарасович! - притворился он тому, что рад видеть меня, намного более умело, чем его секретарша. Глаза светятся вниманием ко мне, вокруг них такие добрые морщинки, словно у бабушки, что рада видеть любимого внука.
        - Спасибо! - вежливо ответил я, присаживаясь за стол для совещаний.
        - В общем, такое дело, сразу мы не разобрались, но теперь все выяснили. Вам больше нет необходимости работать у Марка Анатольевича, теперь у вас будет свободный график посещений, с одной обязанностью - готовить раз в две недели докладную записку о новинках отечественной и зарубежной техники. Собственно, так она и будет называться.
        Он сделал паузу, выжидая моей реакции.
        - Хорошо, - кивнул я. Похоже, мои ожидания подтвердились - Межуев навел тут порядок. Не ошибся я - власти у него навалом. Интересно, чем он так Пархоменко пронял? Но никакого торжества во взгляде я себе не позволил. В принципе, сам блатных никогда не любил, которые распальцовкой занимаются, и сам таким не собираюсь выглядеть. Работать я буду честно, ну а что сидеть постоянно в четырех стенах не буду, как остальные сотрудники, так это вовсе не означает, что я меньше пользы принесу, с моим-то знанием того, что будет иметь пользу для науки и техники, а что тупиковый вариант развития.
        - Учитывая, какой цейтнот был, первый доклад мы сделали за вас, и уже отправили товарищу Межуеву, - буднично сказал Пархоменко, словно так оно и нужно, и протянул мне канцелярскую папку, завязанную на бумажные веревочки, - вот ваша копия, ознакомьтесь.
        Ну что сказать… Кто-то, может быть, и обрадовался бы, что доклад, который я не подготовил из-за их противодействия, вместо меня сделали. Но не я. Я привык отвечать за то, на чем есть мое имя. А тут отослали доклад, даже не дав мне на него посмотреть. Нехорошо…
        Но устраивать скандал по этому поводу несерьёзно. Покажусь блатным и капризным, собирающимся наводить здесь свои порядки, опираясь на Межуева. А я не собираюсь. Не в моем это стиле, скандалить и злоупотреблять связями. Так что говорить Пархоменко ничего не буду. Просто в этот раз позвоню Межуеву, и разъясню, что это доклад готовил не я. Независимо от того, понравится он мне или нет, когда я с ним ознакомлюсь.
        - Хорошо, - снова сказал я.
        - Все, можете идти, Павел Тарасович, - с едва заметным облегчением сказал Пархоменко. Видимо, он все же опасался, что я что-то такое выкину, увидев доклад, который я якобы сам написал.
        Попрощался и покинул кабинет и приемную. Уже когда шел по коридору, вдруг сообразил, почему Пархоменко и секретарша так плохо выглядит - да они же, наверное, не спали и всю ночь готовили эту самую докладную записку! Ну да, он же даже название ее узнал только вечером… А может быть, еще кого-то к подготовке привлекли - вот не могу я поверить, что сам Пархоменко или его секретарша специалисты по таким вопросам. Интересно, кто им дал такое задание? Лично Межуев?
        Решил сразу забежать к Марку Анатольевичу. Он мне очень понравился, как начальник, и в целом, по-человечески, и просто молча исчезать из его поля зрения я не хотел, не по-людски. Но его кабинет был заперт - хоть кто-то в субботу уже ушел с рабочего места.
        Ничего, запасной ключ он мне дал, так что я зашел в кабинет, сел за стол, и быстро просмотрел вручённый мне Пархоменко доклад на пятнадцати страницах. На титульнике стояли его и моя фамилия. Интересно, так и отправили, без подписей и печати? Моей-то подписи там точно быть не должно… Начал читать.
        Ну что же - неплохо, в целом, но мои доклады, конечно, я буду делать иначе. Тут сухая констатация - такие-то новые патенты зарегистрированы, такие-то заводы будут открываться у нас и за границей, и очень условная привязка к экономике. Похоже, не нашлось у них под рукой никого, кто в экономике хоть что-то понимает. Особенно в рыночной.
        Вот в чем будет моя фишка и полезность для тех, кто будет мои доклады читать - я буду разъяснять, к чему именно приведет на Западе внедрение той или иной технологии. Чтобы было понятно, что мы потеряем, если проигнорируем работы в этом направлении, решив вместо этого выпустить еще дополнительную тысячу танков. Сколько их всего у нас будет, к концу СССР, больше чем за пятьдесят тысяч, вроде? А потом все девяностые большую часть их мы будем увлеченно резать на металлолом, причем США будут милостиво подкидывать нам на это деньги, тысяч по пять долларов за каждую уничтоженную единицу, да продавать за бесценок в Африку и Азию, любой стране, что пожелает купить… Оптом и в розницу.
        Так что сидеть в Верховном Совете в кабинете, изображая бурную деятельность, я не буду. Но положительно повлиять на развитие советской экономки, дай бог, все же смогу. Чтобы после краха СССР наследники его могли быстрее встать с колен, что будут сделать легче, если у них будет больше современных инновационных предприятий, продукция которых будет востребована за рубежом.
        Сразу набрал и Межуева. На домашний телефон. Тот быстро снял трубку.
        Поздоровался, представился. Сразу перешел к делу:
        - Владимир Лазоревич, вам там должны были якобы от меня докладную записку передать, так вот - я к ней не имею никакого отношения. Они ее зачем-то сами, даже меня не уведомив, сделали, а мне копию только что вручили. Я бы и не мог сам ее написать, у меня только в понедельник пропуск в спецхран будет готов.
        Межуев хмыкнул, а потом сказал:
        - То-то я заметил, что непонятно вообще, есть ли там твоя подпись под всеми этими завитушками пышной подписи Пархоменко и канцелярской печатью… А что, этот доклад так плох, что ты не хочешь быть замешан, как соавтор?
        - Да нет, неплох, ошибок там нет, просто он бесполезен. Там почти нет привязки новых технологий к экономике, а я уверен, что, как экономист, именно это в таких докладных записках и должен прописывать. Как можно обосновать значимость той или иной технологии, если нет привязки к экономике, и не указан экономический эффект?
        - Ну что же, такой ответственный подход к делу я могу только одобрить, - слова Владимира Лазоревича прозвучали так, словно он улыбался. - Спасибо за информацию, буду иметь в виду, что этот доклад неинформативен. С другой стороны, я так понимаю, что они таким образом хотели извиниться за то, что спутали мои планы на тебя…
        Я понял, что Межуев скандалить тоже по этому поводу в Верховном Совете не собирается. Но сам промолчал - не мое дело комментировать его размышления по такому поводу.
        Он довольно хмыкнул, видимо, оценив это, и сказал:
        - Хорошо, Павел, работай, следующую докладную записку жду через две недели. Передавать их будешь через Пархоменко, но на всякий случай отдавай еще один экземпляр Воронцову Матвею Федоровичу. Я их буду сверять, а то мало ли, начнут что-то править в силу своего соображения, прежде чем мне передадут.
        - Так и сделаю, Владимир Лазоревич, - сказал я.
        - Тогда все на этом. Только обязательно учти, что эти доклады впустую пропадать не будут, делай их старательно! Их серьезные люди будут читать!
        Слово «серьезные» он произнес с особым значением. Это кто-то же будет мои записки читать? Прозвучало так, что кто-то серьезнее его… Учитывая, как он только что играючи на колени Пархоменко поставил, человека на высокой должности, что это за люди?
        - По-иному не умею, Владимир Лазоревич.
        Он снова хмыкнул, мы попрощались, и он положил телефон.
        Ну что же, разговор прошёл, вроде бы, успешно. Заперев кабинет, я отправился домой.
        Зашел только в дверь подъезда, а у нас праздник бушует где-то так наверху, что и внизу слышно. Заглянул домой, жены нет. Пошёл наверх, посмотреть, что там за свадьба. Оказалось, там цыганское новоселье со шведским столом. Гости и хозяева уже весёлые, живые выступления сменяют друг друга. Высмотрел Галию, скромно притулившуюся за столом, и пробрался к ней через танцующих. Она мне быстренько бутербродов положила и стала рассказывать, кто тут есть кто. Но я и сам уже догадался, что цыгане профессионалы, из «Ромэна». Заметил Ивана с Ксюшей, отплясывающих в центре комнаты, Лину с кем-то из артистов. Молодцы соседи, устроили праздник всем.
        Когда прервались на перекур, подошёл к хозяевам. Высказал им своё восхищение широтой и размахом праздника и поздравил от всей души с новосельем.
        Посидели с женой ещё с час и ушли к себе, Галия утомилась, да и у меня было дел по горло. А подъезд продолжал гулять. Часов в девять вечера выходил с Тузиком, гости переместились во двор и ещё целый час прощались там с хозяевами, всё стихло только часам к десяти вечера.

* * *
        Москва. Дом Ивлевых. Квартира на восьмом этаже.
        Гости разъехались и разошлись, остались только родственники Иды из Брянской области, которые приехали специально на новоселье и хотели задержаться на несколько дней, посмотреть Москву.
        - Что это Мишка в соседку нашу вцепился? - спросила Ида, глядя на сестру.
        - Ну и что? - ответила та. - Все взрослые люди. Понравился он ей. Ты ж сама видела.
        - Ну, зачем это? Мы только вселились, с соседями только знакомимся, - озабоченно проговорила Ида. - Вы уедете, а нам тут жить.
        - Да ладно тебе, - возразила ей сестра. - Мишка у меня красавец, ему давно пора в Москву перебираться. Видела, какими глазами эта Лина на него смотрела? Может, он ещё соседом твоим станет.
        Только этого не хватало, - подумала с досадой Ида и вышла с кухни.

* * *
        Подмосковная деревня Коростово.
        Уложив вчера детей спать, взрослые устроили совещание по поводу происшествия у магазина. Пришли к выводу, что ругать Родьку нельзя, он ещё слишком молод, не сказать, что наивен, но говорить «нет» не каждый взрослый умеет, что уж с ребёнка взять. Ругать его не стали, но провели серьёзную беседу на эту тему. А парней этих решили найти и наказать. Чтобы неповадно было у малолеток деньги отнимать. Трофим, как старожил поселения, знающий всех соседей, предложил с утра порасспрашивать Родьку об этих парнях. Вчера было бесполезно с ним говорить, он очень расстроился и в конце уже откровенно ревел.
        После завтрака Ахмад и Трофим хотели уже взять Родьку и пройтись по домам, где есть старшеклассники. Малец нужен был для опознания мошенников. Когда ему сказали об этом, бедный пацан побелел с лица и, чуть дыша, едва стоял на ногах растерянный и перепуганный.
        Но, пока они собирались, к дому подошёл чужой парень лет пятнадцати на вид, и робко остановился у калитки. Заметив Родьку, он стал оживленно махать ему рукой, подзывая.
        Родька подошёл к калитке, и сразу повеселел. Это оказался тот самый вчерашний парень с магазина, что и завел с ним разговор про деньги. Дружески поздоровавшись, он буднично сунул ему две пятёрки, сказав: «Спасибо большое, пацан, здорово вчера выручил», потрепал его по плечу и ушёл.
        Родька вернулся к Ахмаду с Трофимом, удивлённо наблюдавшим за происходящим со стороны, и протянул им деньги на вспотевшей ладошке.
        - Ты смотри, вернули, - потрясённо проговорил Ахмад.
        - Ну, иди, бабушке Ане отдай, - подтолкнул его к крыльцу Трофим. - Обрадуй всех.
        Малый убежал в дом. А мужчины многозначительно переглянулись и молча закурили.
        - Это деревня потому что, - сказал Трофим, - тут у нас люди порядочные.
        - Что же ты так города не любишь? - улыбнулся Ахмад, - порядочных людей везде много. Мы все же в СССР живем, а не на Манхэттене!

* * *
        Воскресенье провели дома. Звонил Сатчану доложить о вчерашнем визите на фабрику. Естественно, ничего что может показаться подозрительным, мы друг другу по телефону не говорили.
        - По монтажу новых очистных решили вопрос, - рассказывал я, - нужно будет денег немного выделить на строительство корпуса под них. А насчёт производства, мне хочется с технологом пообщаться. Так-то мне Воздвиженский оборудование показал, вообще, он толковый хозяин, должен тебе сказать, всё оборудование древнее, но ухоженное. Но буду с технологами говорить, чтобы узнать, будет с него еще толк или точно нужно менять. И ещё. Надо будет смотреть, в каком виде им план спускается. Если там поартикульно расписывается, то фиг мы так слёту, по своему желанию, ассортимент поменяем. Но это всё я тебе позднее скажу.
        - Давай, не затягивай, - согласился Сатчан и попрощался.
        Заходил Брагин, спрашивал, в какой квартире артисты из «Ромэна» живут. Мол, он поговорил и с отцом, и с родителями Жени, все идею одобрили. Коллектив известный, отзывы только хорошие, да и престиж свадьбе обеспечат высокий. Их вон и по телевизору время от времени показывают! Сегодня отец хочет приехать, договориться с ними.
        Спросил его, разговаривал ли он со своей невестой по поводу жизненных трудностей. На что Костян с большим уважением к ней ответил, что она, конечно, ещё очень молодая и настоящей жизни не знает, но она хорошая.
        Вот тебе и раз. Интересно, как он это разглядел? Но факт остаётся фактом: я понял, что с этой минуты говорить при нём о Женьке плохо очень чревато. Можем и поссориться…
        Глава 3
        г. Москва, квартира Ивлевых.
        Теперь, что бы ни случилось, вмешиваться нельзя, только, если Костян сам за советом придёт насчёт своей семейной жизни.
        - Я рад за тебя, - постарался сказать я как можно искренней.
        Может, мы неправильно всё поняли, и из неё выйдет прекрасная жена-соратница, которая за мужа и в огонь, и в воду пойдет? Не уверен я что-то… Галия все же поработала с людьми по линии комсомола, какой-то опыт имеет, и ей эта Женя совсем не понравилась. Ну ладно, время покажет.
        Объяснил ему, как артистов найти, и он ушёл.
        А вечером позвонил капитан Румянцев. Прямо домой. Ну, этому я не удивился, КГБ знает все телефоны советских граждан, но то, что он звонит в воскресенье и домой, меня немного напрягло.
        - Добрый вечер, Олег Петрович, - настороженно проговорил я. - Чем обязан?
        - Мне поручили согласовать с тобой лекцию у нас.
        - Опять? - удивился я.
        - Не опять, а снова, - нравоучительным тоном поправил он меня. - Лекция по поводу визита Никсона. Польза и последствия для СССР. Сможешь?
        - Смогу.
        - А ко вторнику сможешь?
        - Смогу.
        - И завтра текст на согласование привезёшь? - хитро спросил Румянцев.
        - А что за спешка? - почувствовал я подвох. Опять яму мне роют? - Визит уже неделю, как закончился.
        - Вот, о чём и речь: уже целую неделю! А мы до сих пор не знаем, чем это нам грозит, - хмыкнул он.
        - Хорошо. Только завтра с утра у меня экзамен. Во второй половине дня привезу, - пообещал я и попрощался.
        И что это всё такое? На слабо меня хотел взять? И время ещё так ограничил. Чтобы текст больше спонтанных мыслей содержал? Чтобы потом с ним психологические изыскания проводить? Или почерк будут анализировать? Типа, я не успею отпечатать до завтра. Ну-ну.
        У нас ребята в одной конторе детектор лжи обманули, выпив пару стопариков. А тут заочный анализ. Подумаешь… Налил себе бокальчик вина и сел за доклад.
        Как это всё не вовремя. Экзамен завтра, потом на Лубянку доклад на проверку отвезти, потом на Камвольную фабрику с технологом знакомиться.
        Но безопасность страны - это важно. Первым делом написал, что все инициативы по разоружению - это хорошо. Но самим США доверять нельзя, для них СССР как был геополитическим конкурентом, так и остался. А в борьбе за мировое господство все средства хороши.
        США всё используют как оружие. Нельзя идти им на уступки, с ними, как в той поговорке: дашь пальчик, всю руку откусят. Особо отметил, что, по правам человека, вообще, не надо с ними разговаривать. Имея в виду, что американцы нам это будут в ближайшее время навязывать, а закончится все это Хельсинскими соглашениями в 1975 году, после которых СССР начнут прессовать за нарушения прав человека на основании нами же подписанного соглашения. Сами себя и накажем, таким образом.
        Напряжённость в мире нарастает, а если посмотреть, кому это выгодно, то все вопросы отпадут сами собой: за большинством конфликтов на Земле торчат уши американцев. США шулер, а с шулером по определению невозможно играть честно. Все это понимают, но всегда есть кто-то, кто ведется на их предложения, а получает по лбу в ответ, заметьте, в одиночку.
        Закончил доклад, сложил листки в нужном порядке и положил сразу в портфель, чтобы не забыть завтра взять с собой. Теперь вернёмся к нашим баранам, в смысле, к подготовке к экзамену.
        С самого утра заехал в библиотеку имени Ленина, получил пропуск в спецхран. Обрастаю корочками, - подумал я, разглядывая его.
        Хорошо, всё по пути, приехал на экзамен «История народного хозяйства СССР» вовремя, даже, пробился на сдачу в первой пятёрке. Ответил билет легко и полно. Но преподаватель у нас был очень строгий.
        - За ответ на билет могу поставить тебе только четвёрку, - заявил доцент Сивушкин. - На «отлично» надо ответить ещё и на дополнительные вопросы.
        - Ну, давайте, попробую ответить, - согласился я, усмехнувшись про себя. Поле чудес, блин. Только Якубовича не хватает. Отличный ответ на билет - это всего лишь четыре? И он, возможно, надеется, что меня дополнительными вопросами сейчас до трояка опустит.
        Но, зря я на него бочку мысленно катил. Все дополнительные вопросы были адекватные. Ответил на все, эрудиции хватило, получил свою пятёрку и к половине двенадцатого уже был свободен до следующего экзамена в четверг.
        Вышел из аудитории. Меня обступили одногруппники с расспросами, все волнуются. Сивушкин недавно на кафедру пришел, никто ему ничего не сдавал с других курсов, спросить не у кого, как и что. Успокоил их как мог, и отозвал Лёху в сторонку.
        - Что у вас с работами для стройотряда? - поинтересовался я. - Нашли что-нибудь?
        - Ничего такого, ради чего стоит каникул лишаться, - понуро ответил друг. - Крохи, а не нормальные деньги…
        - Буду сегодня на одном предприятии, договорюсь о встрече для тебя с главным инженером, - пообещал я ему. - Позвоню вечером, когда и куда тебе подъехать.
        - Спасибо, - обрадовался он.
        Потом заехал на Лубянку, через дежурного на входе вызвал капитана Румянцева и вручил ему доклад.
        - Хочу уточнить насчёт завтрашней лекции, - сразу приступил к делу я. - Мне по-любому приезжать? Или вы позвоните по результатам согласования доклада?
        - Позвоню, - отстранённо ответил он, листая мои записки, потом опомнился и протянул мне руку на прощанье.
        И что он там высматривал?
        Поехал на фабрику на Яузе, предварительно позвонив от метро Воздвиженскому, что буду у него примерно через час.
        Он познакомил меня со скромной женщиной лет сорока. Старший технолог фабрики, Леся Алексеевна, в белом халате. Невысокая, светло-русая, средней длины волосы собраны в хвост, всё время держала руки в карманах своего халата. Правой рукой непрерывно перебирала ключи в кармане, слышно было, как они позвякивают. Разнервничалась что-то. Наверное, боится, что новое начальство весь коллектив заменит.
        - Леся Алексеевна, давно вы на этой фабрике работаете? - поинтересовался я.
        - Как пришла девчонкой после университета, так и работаю, - настороженно ответила она.
        - О, вы с Глебом Николаевичем здесь старожилы, - заметил я, - костяк производства. На вас все процессы опираются. Администрацию можно легко заменить, а вот специалистов, да ещё хороших, днём с огнём не сыщешь.
        Специально так сказал, чтобы она успокоилась. Но вместо этого, она ещё больше разволновалась.
        - Новая метла по-новому метёт, - ответила она, с опаской взглянув на меня. - Директор новый пришёл, сразу главбуха уволил, своего привёл.
        - Ну, привыкли люди в одной команде работать, - развёл я руками. - Не пропадёт ваш главбух, не переживайте. Его старый директор за собой на новое место потянет, если у них отношения были хорошие.
        На этом страхи старшего технолога закончились, сумел ее успокоить, и мы спокойно занялись делом. Во-первых, мы выяснили, как им спускается план. Оказалось, очень удачно спускается: по видам тканей без конкретики.
        - Отлично! - обрадовался я. - Внутри каждого вида у вас уже развязаны руки, можете развивать выпуск ходовых позиций.
        Очень повезло, что каждая советская женщина или сама шьёт, или к портнихе ходит. К нам присоединилась, типа случайно, Валентина Петровна, председатель профкома. Пригласила старший технолог и двух своих сотрудниц, девчонок недавно после университета, которые молчали, как партизаны на допросе, почему-то меня испугавшись. Махнул на них рукой, слишком молодые, буду взаимодействовать с Лесей Алексеевной. Авось, сами оттают, и начнут принимать участие в наших делах.
        Мы вшестером закрылись в кабинете у главного инженера и прошлись по текущему плану. Что выгодно выпускать, что не выгодно, что пользуется спросом, что нет. Женщины откровенно сказали, что ткани из ассортимента фабрики годятся, в лучшем случае, на домашние халаты.
        - Дамы, - обратился я к ним в конце концов. - Мы будем пытаться пробить финансирование новых технологических линий. Но, в свете возможного перехода фабрики на хозрасчёт, вы можете инициировать изменения в будущем плане. От каких позиций вам следует отказаться ввиду их нерентабельности?
        Они указали мне две позиции, очень трудоёмких, а главное, из-за изношенности оборудования было невозможно их сделать качественно. Но план есть, надо выпускать, вот и гонит фабрика туфту.
        Потом мы с ними прикинули, какую ходовую ткань можно было бы выпускать на имеющемся оборудовании, но её нет в плане. По словам Леси Алексеевны, перейти с одного вида ткани на другой технологически не так просто.
        Попросил отвести меня на склад готовой продукции. Ходили между рулонами различных тканей. То, что в плане называлось плательной тканью, было удручающего вида. Правильно женщины сказали, только на халаты. И то, я Галие такой бы не купил.
        Стоял, стоял, думал, думал.
        - Есть технологическая возможность ширину увеличить с девяноста сантиметров до полутора метров? - спросил я Лесю.
        - Есть, - пожала она плечами.
        - Дамы, скажите мне, - обратился я к своим спутницам и кладовщице, ходившей за нами следом. - Представьте себе, что здесь не эта лабуда на ткани, а простая однотонная ткань, светло-голубая, например. Пойдёт она на постельное бельё?
        - Пойдёт, - кивнула Валентина Петровна.
        - Но у нас простынной ткани в плане нет, - возразила Леся.
        - Пока нет, - многозначительно взглянул я на неё. - В один цвет красить и проще, и быстрее. И продукцию на выходе будем иметь ходовую.
        Глаза Леси Алексеевны сверкнули пониманием.
        - Короче, - начал я подводить итоги совещания. - Для начала, надо добиться внесения изменений в план. Начать выпускать ходовую продукцию на том оборудовании, что есть. И думать, как модернизировать производство. Глобальной замены всего оборудования сразу вряд ли удастся добиться, вам хоть бы одну новую линию поставить, желательно импортную, - взглянул я на Воздвиженского. - Начнёте на ней выпускать ходовую качественную продукцию, перейдёте на хозрасчёт и будете копить денежки на следующую линию. Так, глядишь, и всё оборудование постепенно замените. А может, новую линию сразу в новом корпусе разместить? - предложил я, глядя на Воздвиженского. - Сделать новое помещение с запасом, чтобы ещё несколько линий со временем туда воткнуть. Постепенно фабрика в новый корпус переедет. А, Глеб Николаевич?
        - Ну, это слишком много согласований надо, один проект года два будут делать, - недовольно скривился он.
        - Что тогда? Будете перестраивать под новые линии имеющиеся здания?
        - Это быстрее и проще. Да, и может, особо и перестраивать ничего не надо. Посмотреть надо, на это новое оборудование.
        - А вы не смотрели ещё?
        - Да мы даже не мечтали о нём! - воскликнула эмоционально Леся.
        - Ну, давайте, смотрите, выбирайте, - улыбнулся я в ответ. - Ни в чём себе не отказывайте. Подберите всё желаемое оборудование и оформите как справку по несколько вариантов для разных видов тканей: подороже, подешевле, чем они отличаются. А люди, - показал я глазами наверх, - уже посмотрят и решат, на что именно они смогут выбить фонды. Вдруг, вам повезёт, и вам всё сразу закупят, что вы просите.
        Потом мы вернулись в кабинет главного инженера и коллективными усилиями переписали план в том виде, в каком хотелось бы его видеть. Новый вариант я забрал себе. На этом мы совещание завершили и я, любезно со всеми попрощавшись, поехал домой. С Воздвиженским договорился, что приеду завтра с командиром студенческого стройотряда из МГУ.

* * *
        Лубянка.
        Капитан Румянцев сидел в кабинете начальника и ждал, пока полковник дочитает рукописный текст доклада, который привёз сегодня Ивлев.
        - Какую литературу он брал в спецхране? - наконец спросил он, положив доклад на стол.
        - Никакую, Павел Евгеньевич, - ответил Румянцев. - Он пропуск только сегодня получил. В самом хранилище, даже, не был ещё ни разу.
        - О как, не торопится, - удивлённо посмотрел на подчинённого полковник. - И что ты обо всём этом думаешь?
        - Так-то интересный доклад, и не скажешь, что за вечер написал. Тем более, у него экзамен сегодня был.
        - То есть, горячка его с толку не сбивает и на качестве анализа не сказывается.
        - Так точно.
        - Можно рекомендовать его аналитикам. Не хочет агентом работать на постоянной основе, ладно, надо тогда придумать, как его дополнительно мотивировать на периодическое сотрудничество. Прикинь варианты, посовещайся еще с мозголомом. Пусть предложит, что ему может быть интересно.

* * *
        Добравшись до метро, позвонил Сатчану. Он был ещё на работе.
        - Есть новости с Яузы, - сказал я, поздоровавшись.
        - Отлично! - обрадовался он. - Подъедешь или я к тебе?
        - Давай, лучше ты ко мне. У тебя же рабочий день заканчивается, - попросил я. - Пока доедешь, я уже до дома доберусь.
        И пообедать успею. А то в животе урчит.
        Мы попрощались, договорившись, что он, перед самым выездом, наберёт мне домой.
        Через час двадцать я сидел у него в машине.
        - Не знаю, хватит ли вашего ресурса на такой подвиг, - поздоровался я с ним и протянул откорректированный план, который мы составили в виде таблицы с двумя вариантами цифровых значений: «есть» и «надо».
        - Что это?
        - Это план, спущенный из министерства, - пояснил я. - Перед тем, как перейти на хозрасчёт, нужно добиться изменений в планы на будущее.
        - А, я понял, - взял он у меня таблицу. - А по реконструкции и оборудованию что?
        - Обсуждали сегодня, как раз, этот вопрос с технологом и главным инженером. Попросил их составить список всего, что требует замены. Они, даже не рассматривали вариант с заменой производственных линий и не были готовы к разговору. Они подготовят свои предложения, а вы уже прикинете, что из этого можете себе позволить.
        - Что ещё? - вопросительно взглянул на меня Сатчан.
        - Работы там будет много, - честно ответил я. - Но не всё сразу. Главное, людей там заинтересовать, и они сами всё сделают. Там что главный инженер, что старший технолог много лет на фабрике, всё про неё знают. И в работе заинтересованы. Такие кадры беречь надо.
        - Это хорошо, что заинтересованы, будем беречь, - улыбнулся он. - С очистными что?
        - У Воздвиженского проблема с людьми. Была. Организую сейчас своих парней из МГУ поработать в стройотряде на фабрике. Завтра командира стройотряда буду с Воздвиженским знакомить. Территорию под новый корпус наши парни ему расчистят, фундамент зальют. Глеб Николаевич, оказывается, сам инженер-строитель, будет направлять молодёжь и контролировать.
        - Это вы здорово придумали!
        - Да, и парни мои заработают за лето, и монтаж очистных с мёртвой точки сдвинется.
        - Ну, молодцы.
        - Вы, главное, с оплатой студентам вопрос порешайте. Потому, что Воздвиженскому на демонтаж старых помещений средства не выделялись. А только на строительство нового корпуса.
        - Не боись за своих, - ткнул он меня с улыбкой в плечо кулаком. - Не обидим студентов.
        - Ловлю на слове, - улыбнулся я, попрощался и вылез из машины.
        Позвонил сразу Лёхе, когда домой вернулся. Договорились встретиться с ним завтра в одиннадцать в метро.
        Только положил трубку, телефон зазвонил. Думал, Лёха что-то уточнить решил, а это оказался капитан Румянцев с Лубянки.
        - Павел Тарасович? - спросил он на мое «Алле» явно для проформы, потому что, не дожидаясь ответа, продолжил: - Ждём вас завтра без пятнадцати четыре. Ваш доклад согласован.
        - Хорошо, буду, - ответил я, а он быстро свернул разговор, попрощался и положил трубку, не дождавшись от меня ответа.
        Глава 4
        г. Москва, квартира Ивлевых.
        Во вторник с самого утра позвонил Василий, автомеханик с приборостроительного завода. И пригласил заехать к нему, как будет время.
        - Судя по голосу, у тебя всё получилось? - с надеждой спросил я.
        - Приезжай, сам посмотри, - ответил он, весьма довольный собой. Это радует. Договорились, что заеду к нему сегодня, если успею. Если нет, завтра буду прямо с утра.
        Около одиннадцати встретились в метро с Лёхой и я повёл его на фабрику.
        - Запоминай дорогу, - сказал я ему. - Дальше сам будешь с главным инженером взаимодействовать.
        - А ты все же не сможешь с нами поработать?
        - А у меня другая работа есть. Мне придется летом лекции читать по городам и весям Подмосковья.
        Лёха уважительно посмотрел на меня.
        - Ты говорил как-то, что какому-то другу из Брянска в Москву перевестись помогаешь, - заговорил он вдруг.
        - Есть такое дело, - взглянул я на него вопросительно.
        - Свету надо в Москву переводить, - смущаясь, объяснил он. - Мы твердо решили уже, что тоже пожениться хотим. Как вы с Галией. Чего тянуть-то? И смысл нам тогда отдельно жить? И мама со мной согласна…
        - О, здорово! - воскликнул я, про планы пожениться я уже знал, но раньше они не были настолько определёнными. - Это я про Мишу Кузнецова рассказывал. Он, кстати, наш со Светой одноклассник, она его знает. Он сейчас будет переводится в МИИТ. Пусть Света к нему подойдёт, всё узнает и с ним вместе переводится. Я Мишке всё подробно написал. Я так понял, после первого курса там полно студентов отчисляют, много балбесов не туда поступило, так что места должны быть. Да им и легче будет вместе учиться…
        - Спасибо, - оживился Лёха.
        - Когда свадьба-то?
        - Вот, денег заработаю и сразу женюсь, - улыбнулся Лёха.
        Вскоре мы уже ходили по территории фабрики в сопровождении Воздвиженского. Намекнул ему, что оплата работы студентов согласована с райкомом и чтобы он не стеснялся, и обращался к ним за финансированием.
        - Начальство, в первую очередь, заинтересовано в том, чтобы вопрос с очистными сооружениями был решён как можно скорее, - многозначительно посмотрел я на него.
        Глеб Николаевич с энтузиазмом начал показывать Лёхе, что нужно будет сделать. Я молча ходил за ними, не вмешиваясь. Лёха пару раз оглянулся на меня, вопросительно глядя, но, наткнувшись на мою хитрую улыбку, вздохнул и начал сам расспрашивать Воздвиженского об оплате и условиях работы. Основные вопросы он сам решил, и, на удивление, довольно уверенно разговаривал. Периодически поглядывал на меня, и я одобрительно кивал головой, чтобы его подбодрить. Единственное, что пришлось подсказать ему, чтобы сразу договорились, где ребята будут переодеваться, мыться после работы и обедать. В предыдущие разы мы с заказчиками не вышли на конкретные договоренности и не было смысла это обсуждать.
        Воздвиженский был очень доволен, пока ходили по территории, у него ещё несколько идей родилось, где наш стройотряд можно использовать по мелочи. Думаю, если ребята себя хорошо проявят, он им и ещё работу найдёт. А уж если переоборудование производства начнётся, там работы будет немерено, можно весь год по выходным или вечерами подрабатывать. Но при главном инженере я Лёхе это говорить не стал. Успею ещё.
        Они вдвоём остались обсуждать конкретные рабочие моменты, дату начала работы, оформление пропусков к этому моменту. А я попрощался с ними и поехал на Лубянку.
        Прибыл, даже, немного раньше. Капитан Румянцев одобрительно посмотрел на меня, пожимая руку при встрече.
        - Сильно доклад доработали? - поинтересовался я. - Мне бы прочитать, что получилось, перед выступлением.
        - Время есть, успеешь. - ответил он, привёл меня в свой кабинет и положил передо мной отпечатанные листы. Пробежался по тексту: ну, добавили несколько фраз о направляющей роли компартии в начале и конце доклада, а по сути всё осталось в моём варианте. Это радует.
        Без пяти четыре пошли с Румянцевым в актовый зал. Опять всех сотрудников заставили надеть марлевые повязки. Опять я зачитал по бумажке согласованный текст.
        - У меня всё, товарищи. Пожалуйста, вопросы? - посмотрел я в зал.
        - А как вы считаете, искренен ли американский президент в отношении разрядки с СССР? - тут же спросили меня с первого ряда.
        - Любой американский президент является выразителем интересов элит, которые контролируют американское государство и отстаивают национальные интересы США. Другого человека просто на эту позицию не допустят. Ясное дело, те, кто контролирует американские богатства, живут очень хорошо, и не хотят умереть в ядерном взрыве. Так что в этом плане можно рассчитывать на его искренность. Но она базируется сугубо на понимании американской элитой силы и мощи СССР. Это то, что они уважают. Язык силы - единственный язык, который они понимают. Горе той стране, которая не может им противопоставить такие козыри, что есть у СССР, но вызывает у них раздражение.
        - А выгодно ли нам идти Никсону навстречу? По вашему докладу следует, что да, но нельзя ли уточнить, почему именно?
        Этот с залысиной и глазами, как у рыбы, уже второй вопрос мне задаёт, достаточно бесцеремонно. И все, терпят, главное. Кто он такой, интересно?
        - Разрядка означает для СССР возможность меньше расходовать на военные нужды, и больше в интересах людей. Наше население стремительно растет, нуждаясь в большем количестве квартир, легковых машин, мебели, да и в той же колбасе, в конце концов. Наши, советские, люди - главный приоритет для нас, я думаю, тут со мной все согласятся по этому моменту. Так что да - никаких иллюзий, что США станут для нас менее опасны, иметь нельзя, но и передышка в гонке вооружений нам не помешает, чтобы лучше удовлетворить нужды населения.
        Следующий вопрос задал самый, пожалуй, возрастной человек в зале, по внешнему виду лет так за пятьдесят пять:
        - А почему вы так против любых переговоров по правам человека? Настолько все серьезно, вы считаете?
        - Американцы стремятся доминировать во всем. И для этого используют стратегию, хм… можно назвать ее «стратегией работы по секторам». Также, как артиллерия работает на поле боя - не бьет куда попало, а стремится нанести наибольший ущерб в самых уязвимых местах противника. Риторика в области прав человека - одно из главных средств американцев на мировой арене против их противников с другой идеологией. Они в этом очень сильны. Неудивительно, если учесть, что все крупнейшие мировые СМИ, помимо советских и китайских, находятся под полным контролем американцев. И у них в области прав человека, и обвинительной риторики, огромный опыт. Надо ли нам сотрудничать с ними в этой области, принимая хотя бы часть тех правил игры, что они хотят нам навязать? Все равно же обманут, и не будут соблюдать никакие договорённости в этой сфере. Это не противостояние в сфере ядерного оружия, тут у них намного более сильные позиции, чем у нас. Тем более, что советские и китайские СМИ уже давно работают не рука об руку, и США это тоже будут использовать.
        Услышав про китайцев, тут же возбудился другой мужик в возрасте, сидевший рядом с тем. Небось, подумал я, услышав его вопрос, какой-то доклад готовит по китайцам, а тут я что-то, возможно, смогу ему подсказать:
        - И как США будут использовать китайцев против нас, вы считаете?
        - Их главная задача - всячески возбуждать вражду между нами. Они уверены, и правильно, с моей точки зрения, что то, что две крупнейшие социалистические страны враждуют, очень сильно бьет по престижу социалистической идеологии в целом. Их мечта усугубить ситуацию, вплоть до вооруженных столкновений между нами. Чтобы этого достичь, они будут всячески обхаживать Китай, вплоть до предоставления полного доступа китайских товаров на свой рынок. В ответ будут требовать возможности работы крупных американских корпораций на рынке Китая. Это логично - там очень дешевая рабочая сила и выгодное географическое положение. Ну и логично для них, что, чтобы наладить связи с Пекином, будут использоваться наработанные связи в китайских диаспорах в капиталистических странах - от Сингапура и Индонезии до собственно мощной китайской диаспоры в самих США.
        Наконец, после еще девяти вопросов, меня отпустили. Капитан Румянцев проводил меня на первый этаж. И как-то даже уважительно пожал мне руку на прощание.
        Правда, этим все и ограничилось. По линии «Знания» меня в этот раз не оформляли, так что даже десятки не будет. Ладно, переживу. Не та организация, чтобы права качать. Даже рассмеялся, представив, как оторопел бы, если бы Румянцев стал бы мне вдруг какой-то пакет с собой совать. Тут тебе не «Дары природы». Тут вам не там!

* * *
        Лубянка.
        Капитан Румянцев поднялся к себе в кабинет, проводив Ивлева до выхода. У кабинета его уже ждал психолог.
        - Ну, что скажите, Денис Дмитриевич? - обратился к нему капитан, отпирая дверь своего кабинета.
        - Ну, не знаю… Для чего конкретно он вам нужен? - спросил Левин, проходя за капитаном в кабинет.
        - Воронин не хочет его из рук выпускать. Говорит, пусть, хоть, на аналитиков работает. Да вы же сами видели, как бойко он чешет по всем вопросам, что ни спроси…
        - Не только бойко, но, видимо, и разбирается хорошо, я так понимаю? Это, все же, не моя сфера интересов…
        - Поверьте, так оно и есть. Очень грамотный дает расклад. Неожиданный по каким-то моментам даже, что особенно ценно. Мы же должны любые точки зрения учитывать в своей работе.
        - Да уж. Тогда, конечно, отпускать его не хочется, - согласился подполковник. - Но, кстати, насчёт аналитиков: а вы не пробовали, просто, предложить ему на благо Родины поработать? Он зрелый человек, мишурой зарубежной его не соблазнить, живёт по принципу «где родился, там и пригодился».
        - Вы же сами в отчёте писали: «прагматичен и расчётлив». Нафига ему на нас работать, если ему и так неплохо? Чем мне его замотивировать? Он же может вместо толкового начать всякую фигню писать, чтобы мы отцепились поскорее. А фигня нам ни к чему, сами понимаете…
        - Ну, предложи ему что-нибудь полезное для семьи. Там же в материалах написано, что он отказался ехать на учебу за рубеж, потому что жена беременна. Вот они и его ценности, его уязвимое место - семья.
        - Например?
        - Путёвку в Ялту предложи за счёт профсоюза, - потянулся за печеньем на подоконнике за шторой подполковник, - для всей семьи. Со временем, если докажет свою ценность, еще что-нибудь подкиньте, что нам ничего стоить не будет, а ему полезным окажется. Участок под дачу, машину без очереди, гаражный кооператив какой. Парень хозяйственный, оценит.
        - Ладно, спасибо, Денис Дмитриевич. Пойду к Воронину докладывать.
        Румянцев проводил психолога из кабинета и вернулся к себе. Ну, что-то уже становится ясно. Семья, значит, на первом месте. Как оформить нужную путевку, он прекрасно знал. Были способы. Да даже через тот же профсоюз Верховного Совета через наших людей можно аккуратно оформить, чтоб никто в Верховном Совете и не знал, что она вообще была туда выделена. Главное Ивлеву сказать, чтобы не трепался. Ну, он точно не тупой, должен понять, что это в его интересах…

* * *
        До конца рабочего дня остался всего час, пока обещанный магарыч куплю, пока доберусь до приборостроительного завода, Василий уже домой свалит. Поеду к нему завтра, поговорим с ним без спешки и горячки.
        Поехал домой. От метро к дому шёл на некотором расстоянии за артистом из «Ромэна», который на Лину глаз положил. У них, похоже, всё сложилось, он шёл с цветами и с какой-то коробкой. Когда я вошёл в подъезд, он уже успел уехать на лифте. Я ещё сомневался, вдруг, он на восьмой этаж поедет, к своим коллегам из театра. Но нет, на шестом вышел. Слышал, как Лина радостно взвизгнула, открыв дверь. Ну, дай-то бог. Главное, чтобы она хоть с ним поладила. До сих пор не могу понять, как она могла упустить Ивана и Гришу. Все же у мужиков есть при себе, оба основательные и серьёзные.
        Жены ещё дома не было. Вторник, она на работе. Взялся за ужин. Тут зашёл Брагин. Впустил его и вернулся к плите.
        - Слушай, я же не москвич, - смущаясь, начал он.
        - Как не москвич? Уже москвич, - улыбнулся я.
        - А где ты обручальные кольца покупал? - спросил он с любопытством, наблюдая, как я отваренные уже пельмени вылавливаю из кипятка шумовкой и выкладываю на сковороду обжаривать на сливочном масле, пока они не разварились. Пельмени из натурального мяса, натуральное масло, тесто такое же, без семи добавок «Е» - ммм, вкуснятина.
        - В ГУМе, - ответил я. - Там хорошая ювелирная секция. Лучше вдвоём сразу ехать. Кольца мерить надо… Ты что, голодный?
        - Нет, с чего ты взял?
        - Ну, ты так смотришь на пельмени.
        - А, интересно просто. Первый раз вижу жареные пельмени.
        - Учись, пригодится, - улыбнулся я и положил ему полную шумовку пельменей на пробу.
        - Здорово, - стрескал он их стоя, торопливо жуя.
        - Вкусно-оо! Спасибо! Побегу, а то Женя ждёт.

* * *
        Москва, ГУМ.
        Женя оглядывалась по сторонам. Конец рабочего дня, в магазине толпы народа. Хорошо, Костя у друга узнал, куда надо идти, на какой этаж, а то они до ночи тут эту ювелирную секцию искали бы.
        Не привыкла она в таких толпах толкаться. Мама обычно ей прямо домой все приносила померять, если что купить надо. Что не подходило, возвращала на какую-то «базу».
        К прилавкам, сначала, надо было протолкнуться. А потом выяснилось, что там совсем не обручальные кольца выставлены. Когда они их, наконец, нашли, Женя уже порядком устала. Но выяснилось, что нужно сначала кольца выписать у продавца, потом оплатить в кассе, а только потом подойти с чеком получить.
        - Жень, мне друг советовал, - начал Костя, - одному из нас встать в очередь выписывать кольца, а второму в кассу. Пока выпишем, уже и очередь в кассу подойдёт. Давай, я в кассу пойду встану?
        - А ты не будешь кольцо мерить? - удивлённо посмотрела на него Женя.
        - Да, надо бы. А давай, ты мне своё колечко оставишь, а сама в кассу пойдёшь. Я такое же и куплю по размеру.
        - Я сама выбрать кольцо хочу, - нахмурилась она в ответ на такое предложение. - Нет уж, стой, рядом.
        - Я теперь всё время рядом буду, - стоя прямо за ней, Костя обнял её за талию.
        Женя положила сверху на его ладони свои руки.
        Рядом захныкал ребёнок у отца на руках. Девочка была ещё маленькая, устала, тёрла глазки и капризничала.
        Как там моя бабушка говорила? - начала вспоминать Женя, глядя на девчушку. А вспомнив, сказала:
        - Это что тут за рёв? Уж не стадо ли коров?
        Малая, застеснялась, спрятала лицо в рубашке отца и поглядывала краешком глаза на Женю, а та, почувствовав, как крепче прижал её Костя, продолжала, строя ей смешные рожицы:
        - Это не коровушка, а малышка-рёвушка. Ты малышка не плачь, я куплю тебе калач.
        Так, с шутками и прибаутками, дождались своей очереди кольца выбирать. Костя налюбоваться на невесту не мог. Выбрали кольца и пошли в кассу очередь занимать. Только встали в очередь, Костя сразу притянул к себе невесту. Довольная Женя улыбалась ему, почувствовав свою власть над парнем. И это у них еще даже до постели не дошло!

* * *
        Поужинали с женой, расспросил у неё, как на работе дела.
        - Этот зек из соседнего подъезда, - напряжённо начала рассказывать она, - сегодня шёл за нами в метро от самого перехода на Новокузнецкой. И ехал с нами в одном вагоне.
        - Не хочу тебя пугать, - смеясь, сказал я, - но он шёл за вами от самого завода.
        - Как?
        - Да вот так. Я помог ему устроиться на ЗИЛ.
        - Да ну тебя! - махнула она на меня рукой. - Мог бы и предупредить. А то мы с Ксюшей, как две дуры, всю дорогу шли и оглядывались.
        Она вымыла посуду и усвистела к соседям. Вот, они мне там сейчас косточки перемоют, как следует.
        Только разложил учебники и конспекты, хотел к следующему экзамену слабые места закрепить, как позвонил капитан Башагин-Баранов.
        - Дома будешь? - спросил он с ходу. - Заеду?
        - Давай, жду, - ответил я.
        Что-то мне его голос не нравится. Расстроен чем-то сильно. Что там, интересно, с этими велосипедами?
        Он приехал минут через сорок, Галия ещё не вернулась от соседей.
        - Ну, рассказывай, - с нетерпением потребовал я, усаживая его ужинать.
        - Да, что рассказывать? - понуро ковырялся он вилкой в пельменях. - Завод большой, думал, дело будет громкое. А тут…
        - Что?
        - А-аа, - разочарованно махнул он рукой. - Моё начальство на их сторону, в итоге, встало. Сначала, вроде, давай-давай, работай. А потом, вдруг, стоп, так надо было. Представляешь?
        - Да что надо-то было?
        - С планом мухлевать.
        - Ага, всё-таки, мухлёж с планом был. Значит, мы правильно их вычислили, Вася! - радостно постучал я по столу. - Это главное. А всё остальное фигня.
        - Не фигня. Так бы у меня раскрытие было. А теперь что?
        - Зря ты так. Все твои знают, что дело это ты раскрутил. И начальство, и коллеги. И то, что послушал своё руководство и заднюю дал, не создавая никому проблем, поверь, тоже, кому надо, заметили и оценили. У начальства к тебе теперь доверия будет больше. Сегодня ты им помог, завтра они тебе помогут.
        - Да что я им помог… Подполковник наш с их директором как начали мне выговаривать, что я усердный не там, где надо, мол, да, завысили они отгрузку, но они же не для себя старались, а для трудящихся, премию им выполнением плана обеспечивали. Коллектив завода не виноват, что материалы не подвозят в срок и запчастей на оборудование нет, месяцами ждать приходится и простаивать. У рабочих завода, между прочим, семьи и все кушать хотят. Я, короче, ещё и виноват остался.
        - Так. Слушай сюда. Ты ни в чём не виноват, а это простейшая манипуляция, - поспешил я успокоить его. - Вызвать в тебе чувство вины, чтобы впредь тебе неприятно было об этом деле не то, что говорить, а даже, вспоминать. Им так спокойнее, когда они думают, что ты не будешь об этом на каждом углу болтать. А главное, испытывая чувство вины, ты не придёшь за ответной услугой. А услугу ты им обоим сегодня оказал.
        - И что мне делать? - с тоской взглянул на меня Вася.
        - Ничего. Тебе открытым текстом велели забыть об этом деле. Но в следующий раз, с глазу на глаз со своим подполковником, когда будешь докладывать ему о результатах очередного расследования, спроси: что делаем, даём делу ход или как с велосипедами? Поверь, он поймет, что ты его хитрость раскусил, и зауважает. А когда руководитель тебя уважает, то и с премией все хорошо, и следующее звание без проблем получишь.
        Вася рассмеялся. Его отпустило. Да уж, непросто лавировать между своими и чужими интересами. Этому тоже учиться надо.
        - Но как, - спросил он, отсмеявшись. - Как ты умудряешься такие вещи понимать? Удивляюсь я тебе, Пашка! Ох, далеко ты пойдешь!
        - Вашими молитвами, - отшутился я.
        Вася шутку принял.
        - Ага, - сказал он. - Возьму батин барабан, палочки, да как начну за тебя молиться, как у него в племени принято! Аж соседи из окон повыпрыгивают от ужаса.
        - Врешь, небось, что у тебя настоящий африканский ритуальный барабан есть.
        - Вру, конечно, - легко согласился он, - нет такого. Думаю, это последнее, что батя хотел с собой взять, собираясь на учебу в Москву по линии компартии…
        Вскоре вернулась Галия и Вася свернул визит и засобирался.
        - Спасибо за хлеб-соль, - улыбаясь, подал он мне руку на прощанье и ушёл.
        Остаток вечера готовился к экзамену.
        Глава 5
        г. Москва, квартира Ивлевых.
        В среду с самого утра позвонил Карнабеде на завод, договорился с ним, что подъеду в течении часа. Измерил изнутри сторону чемодана, к которой буду колёса крепить. Выбрал из своих стратегических запасов бутылку коньяка и попросил Галию выделить мне чего-нибудь дефицитного в довесок. Получился вполне приличный подарочный набор.
        Василий даже не взглянул в сумку, что я ему вручил, а сразу начал с горящими глазами демонстрировать мне то, что у него получилось. Как я и предполагал, самым трудоёмким оказалось сделать хомутики с сердечником, которые фиксировали трубы одна в другой. Карнабеда вручную доводил их до ума. Их пришлось варить из двух видов материала, полоски и толстой проволоки, потом зачищать наплывы. А сама конструкция простейшая, никаких трудностей не вызвала.
        Поблагодарил Василия от всей души и попросил вырезать мне площадку, дно чемодана укрепить. На неё я буду собирать всю эту конструкцию, включая колёса. Он быстро вырезал мне прямоугольник из листа и зачистил края.
        - Ну, поехал собирать, - подал я ему руку на прощанье. - Если всё получится, закажу ещё один комплект.
        - Давай, - рассмеялся он.
        Заехал домой, оставил ручку и набрал соседку Анну Аркадьевну на работу. Спросил, не будет ли она так любезна, принести мне колёсиков разных, желательно, самоориентирующихся. По одному, я прикину, какие колёса мне подойдут, остальные верну, а подходящих закажу восемь, нет двенадцать штук.
        Она не стала спрашивать, куда мне столько, только игриво намекнула, что Анжелику она уже давно прочитала. Ну, ничего страшного, книги Сатчан мне регулярно подвозит. Чего только у меня уже нет на подарки…
        Положив трубку, собрался съездить в спецхран, опробовать пропуск. Пора начать подбор научной литературы, выполнять же поручение Межуева надо. Пусть на каждый отчёт мне даётся две недели, но надо хоть вначале разобраться, как этот спецхран работает. Да и в целом, нечего такое важное дело откладывать на последний момент. Межуев должен быть доволен моей работой, тогда я и дальше смогу работать в Верховном Совете. Учитывая, что жену к Кремлёвской больнице так вовремя прикрепили, а потом и малыша туда же прикрепят, одно это стоит, чтобы ценить эту работу…
        Когда на входе в библиотеку спросил одну из сотрудниц, как попасть в спецхран, то был смерен женщиной-библиотекарем изумленным взглядом.
        - Молодой человек, какой вам спецхран? - спросила она меня, - туда студентов не пускает. Вам в общий зал нужно.
        - Я не как студент здесь, - протянул я ей корочки референта Верховного Совета.
        Изучала она их долго, и изумление никуда с лица библиотекарши не пропало. Но корочки есть корочки - повела она меня в нужный зал. Дальше уже изумлялся милиционер, который сидел там на входе. Но все же внутрь я попал.
        Ходить по хранилищу и искать источники мне никто не позволил, мол, давайте конкретное название книги, журнала или газеты, тогда и принесём. Работать с полученной литературой можно только в читальном зале, ну, это я ещё могу понять. А вот как мне запросить то, не зная, что?
        - Дайте, хотя бы, каталог ваших запасов на русском языке и английском, - попросил я строгую на вид сотрудницу.
        Стройная женщина, выше среднего роста, с гордой осанкой, с короткой стрижкой, в строгом костюме занялась мною.
        - Можно ваше удостоверение? - строго попросила она. Я дал, конечно, удивляясь тому, как она, думает, я без него мог бы пройти мимо милиционера? Внимательно рассмотрела его, сверилась с фотографией. Наконец, признав, что я нахожусь здесь на законных основаниях, приступила к работе:
        - Павел Тарасович, какая литература вам нужна?
        - Если бы я знал, - честно ответил я. - Как вас зовут?
        - Галина Сергеевна, - представилась она.
        - Очень приятно. Галина Сергеевна, мне поручено раз в две недели готовить доклад по новинкам науки и техники, как нашей, так и зарубежной. Со временем, уверен, я определюсь со списком достойной периодики на русском и английском языках, которую стоит анализировать в первую очередь. Но пока что я буду работать со всем подряд, чтобы найти наиболее толковые журналы. Если бы вы показали мне каталог, то дело пошло бы быстрее.
        - Хорошо, я так поняла, художественная литература вас не интересует?
        - Правильно. В данный момент только научная и техническая. А в будущем посмотрим.
        Она кивнула и отошла к коллеге, взяла у неё большой талмуд, напечатанный не очень четким шрифтом, и мы начали его вместе изучать. Первым делом мы с ней выделили наиболее часто выходящие издания, их я буду просматривать в первую очередь, так как они, по идее, будут содержать наиболее актуальную информацию. И постепенно буду знакомиться со всем имеющимися у них специализированным фондом. Потом можно будет просматривать только новые поступления за две недели из достаточно широкого списка периодики. Но сейчас я решил просмотреть, хотя бы, самые важные периодичные издания за последний год-два, сколько успею.
        Важность иностранных журналов легко определить по названию. Все журналы, в названии которых есть слово Гарвард, Кембридж, Стэнфорд и т.д., звучные и знакомые, я смело могу считать важными. В них точно о самом полезном уже написали.
        Она кивнула и ушла. Сама будет меня обслуживать? Пока ждал, думал, что спецхран спецхраном, но и в основных фондах может быть интересная периодика. Надо будет и туда сходить. Вскоре Галина Сергеевна принесла мне две стопки иностранных журналов. Английский подзабыл, но быстро втянулся. Правда, пришлось, всё же, англо-русский словарь попросить. Нашёл несколько интересных изобретений за прошедшие годы: жидкокристаллические индикаторы, консервация почки человека для пересадки, магнитоэнцефалограмма, оптоволокно, электронный набор книг, эндопротез суставов и конечностей силиконовый. И по мелочи: наручные часы электронные кварцевые, калькулятор карманный.
        Решил, что отдельно выделю в докладе организацию единой телефонной службы спасения, которая появилась в штате Алабама, США в 1968 году, знаменитый номер 911. А то советская система хуже. Попробуй в стрессовой ситуации вспомнить, какой именно номер тебе сейчас нужен, 01, 02, 03? Человека в опасной ситуации так может заклинить, что он все перепутает. Гораздо разумнее иметь единый номер для всех экстренных служб. Опытный диспетчер легко разберется, что именно нужно для того, кто просит о помощи.
        Заинтересовал меня и микроскопический радиоприёмник в наушниках для синхроперевода, или для работы спецслужб. Вот уже когда он был изобретен, оказывается…
        Также меня заинтересовала статья о нашем Кулибине из Омска. Некто А. А. Горохов ещё в 1968 году описал персональный компьютер, но на промышленный образец денег ему не выделили.
        Надо, хотя бы, раз в неделю в библиотеке полдня проводить. Много интересного можно нарыть.
        Для первого доклада уже хватит. Но я ещё обязательно приду. Сдал журналы Галине Сергеевне и попрощался. Надо ей презент, что ли, какой-нибудь принести в следующий раз. Здорово мне помогла сегодня.
        Вернувшись домой, застал у нас Анну Аркадьевну. Они с Галиёй любезничали у нас на кухне. На углу стола на газете лежало несколько образцов колёс, и только один образец самоориентирующийся.
        - Добрый вечер, - улыбнулся я, беря его в руки. - Вот, этих, пожалуй, попрошу у вас двенадцать штук. А хотя, зачем мне столько?
        В голову пришла идея облегчить конструкцию. Со стороны ручки у меня будет два колеса, чтобы чемодан, собственно, катить за собой. А на противоположной стороне, для устойчивости, достаточно одного колеса посередине. И вся конструкция легче будет, и себестоимость меньше, если говорить о серийном выпуске в будущем.
        - Девять колёс хватит, Анна Аркадьевна, - проговорил я.
        - Что ты задумал? - с любопытством спросила жена.
        - Вот, сделаю, тогда и увидишь, - поцеловал я её в макушку и пошёл за книгой.
        Довольная соседка забрала все свои колёса и поспешила откланяться, сжимая новую книгу под мышкой. Дюма сам себя не прочитает, - улыбаясь, подумал я, закрывая за ней дверь. - И экзамен завтра сам себя не сдаст.
        Поужинав, сел готовился. Но не прозанимался и часа, как зазвонил телефон. Капитан Румянцев пригласил завтра на беседу. Что им всё от меня надо? Неужели, вчера прокололся на чём-то? Вроде, специально, сам себя проверял, каждое слово продумывал. Говорил специально медленно, чтобы успеть обдумать сказанное.
        - У меня экзамен завтра, - ответил я. - Не знаю, когда смогу приехать.
        - Ну, как освободишься, так и приезжай, - согласился Румянцев и попрощался до завтра.
        Что это он такой покладистый? Хотя, похоже, это как раз позитивный знак. Раз никуда не торопятся, похоже, ничего лишнего я не ляпнул. Надеюсь только, что не решили в очередной раз зря тратить мое время, убеждая в сексоты идти.
        Ладно, нет смысла сидеть и переживать. Завтра всё узнаю, - решил я и продолжил готовиться к завтрашнему экзамену.

* * *
        Москва. Квартира прокурора Томилина.
        Константин с отцом приехал в гости к невесте и её родителям. Вроде как, обсудить дела, а на самом деле, Косте очень хотелось поскорее увидеть Женечку.
        Родители заседали в гостиной, а он сбежал в комнату к невесте. Но не успел он перекинуться с ней и парой слов, как будущий тесть открыл к ним дверь.
        - Молодёжь, мы, вообще-то, ваше ближайшее будущее обсуждаем, - с недоумением посмотрел он на них. - Не хотите присоединиться? - спросил он тоном, не терпящим возражений.
        - Вот, не даёт детям помиловаться, - улыбаясь, заметила Марина Геннадьевна, с удовольствием наблюдая, что молодые проявляют друг к другу всё больше и больше интереса и симпатии.
        Косте с Женей пришлось занять место за столом рядом с родителями. Речь шла о совместном подарке от родителей на свадьбу. И раньше что-то говорили, что хорошо бы после свадьбы съездить куда-нибудь в отпуск. Но Костя не думал, что они это настолько серьёзно.
        - Заграничные паспорта уже готовы, - доложил Брагин-старший. - Выездные визы тоже сделал. Надо будет вылететь в Одессу заранее. Свадьба двадцать четвёртого, двадцать шестого нужно стартовать, чтобы на теплоход точно не опоздать.
        - Куда стартовать? - переключил наконец своё внимание с Жени на разговор Костя.
        - В круиз по морю в Европу, - счастливо улыбаясь, ответила ему Женечка. - Из Одессы по Чёрному и Средиземному морям поплывем.
        - С заходом в порты Турции, Египта, Сирии, Ливии, Греции, Италии и Франции, - радостно дополнила программу круиза ее мать. Так четко, что казалось, уже наизусть заучила.
        - Какой круиз? - с недоумением посмотрел на присутствующих Костя. - У меня стройотряд начинается сразу после сессии. Мы классный объект нашли. Нам за месяц работы по шестьсот рублей заплатить обещали. Мы с Женей полгода жить на них сможем.
        Женечка растерянно переглядывалась с матерью. Брагин-старший сделал вид, что закашлялся.
        - Вот, это я понимаю - ответственный подход к семейной жизни, - неожиданно встал прокурор и протянул Косте руку. - Всё правильно, сынок. Сделал дело, гуляй смело.
        - А как же круиз? - робко спросила Женя.
        - Потом поедете, в августе, - как о само собой разумеющемся ответил Томилин.
        Женечка надула губки и отвернулась от Константина.
        Чуть позднее, когда отцы вышли на балкон покурить, а будущая тёща куда-то отлучилась, Костя попытался приобнять невесту за плечи, сидя рядом, но она обиженно дёрнула плечом.
        - Жень, ну ты чего? - зашептал он ей. - Ну, мы же с тобой говорили: надо рассчитывать только на себя. Если я откажусь сейчас от стройотряда, меня следующий раз не пригласят.
        - Ну, и не надо, - воскликнула невеста, не поворачиваясь.
        - Это ты на одну стипендию никогда не жила, - возразил он ей. - Ты, кстати, хорошо учишься? Стипендию получаешь?
        Женя резко повернулась и ошарашено посмотрела на него.
        - Зачем тебе моя стипендия? - спросила она.
        - Всё какие-то деньги, - пожал он плечами. - Просто, пытаюсь понять, на какую сумму в месяц мы с тобой жить будем.
        - Я не получаю стипендию, - опять отвернулась она и скрестила на груди руки. - Мне оценок на стипендию не хватило.
        - Плохо, - задумчиво проговорил Костя. - Как ни крути, не могу я в круиз ехать, сама видишь. А то будем на одну мою стипендию с тобой жить. На тридцать пять рублей.
        Женя ничего не ответила, только хмыкнула возмущённо и обиженно.
        Вернулись отцы за стол.
        - Ну что, молодёжь, носы повесила? - спросил Брагин-старший. - Завтра поедем покупать вам ещё один свадебный подарок.
        - Какой? - тут же оживилась Женя.
        - Завтра увидишь, - тормознул её отец.

* * *
        Решил не сидеть ночь перед экзаменом за конспектом, а наоборот, лечь спать пораньше. Какой смысл себя насиловать? Важнее хорошо соображать на экзамене. Чтобы цитаты из Маркса, Энгельса, Ленина и материалов последнего съезда КПСС всплывали в голове уверенно. Я из них такое словесное кружево могу соткать, что преподаватели плывут просто от изумления. Взял Тузика и пошёл гулять. Во дворе столкнулся с возвращавшимся откуда-то Николаем с седьмого этажа, капитаном.
        - О, здорово! - обрадовался он, увидев меня. - Подготовил список подарков? Я улетаю завтра. В понедельник в рейс уходим.
        - Надолго? - пожал я протянутую руку.
        - Минимум на пять месяцев, но там как пойдёт, может и задержаться где придётся.
        - Я зайду к тебе через полчаса, - пообещал я.
        - Напомни мне, ключи тебе от новой двери оставить, - попросил он.
        Не стал растягивать прогулку, ещё же с женой обсудить, что нам надо и список составить. Только вернулся домой, а Галия мне записку подаёт.
        - Дядька какой-то звонил, просил передать тебе, чтобы перезвонил, вот, телефон свой оставил.
        - Рязанов Иван Михайлович, - прочёл я. - Кто такой? Хорошо, сейчас перезвоню. Тут такое дело, Коля-капитан завтра в рейс уходит на пять месяцев. Так что ты, пока я звоню, давай, садись и пиши, что нам привезти. Надо список ему отнести.
        Жена подхватилась писать. А я набрал этого Рязанова. Это оказался главный инженер с молокозавода.
        - Кажется, припоминаю, - ответил я. - Это у вас линию надо разобрать и по видам металла рассортировать? И полы в этом цеху под плитку залить на три сантиметра? Что, согласовали с руководством оплату?
        - Согласовали, - подтвердил он. - Когда приступить сможете?
        Вот тут я немного завис. По идее, можно уже отказываться, работу я для нашего стройотряда нашел. И, судя по налаженному на ткацкой фабрике контакту, им и новую работу должны выкатить после первой выполненной задачи. Но тут тоже соблазн есть - объем работ большой, и сумма там приличная. А на ткацкой фабрике потом ребятам можно будет по мелочам уже осенью по вечерам подрабатывать. Да и уважать больше будут, если увидят, что востребованы. Так что отказываться никак нельзя…
        - Видите ли, мы взяли уже один объект, - честно сказал я. - Но, думаю, что вас тоже не бросим. Завтра я вам точно скажу, когда мы сможем у вас начать. Мы договаривались, если мне не изменяет память, на три тысячи за оборудование и десять за полы в цеху.
        - Восемь за полы в цеху, - поправил меня Рязанов.
        - Ах, да, восемь, - поспешно согласился я, получив подтверждение ранним договоренностям.
        Мы попрощались до завтра, и я сразу перезвонил Лёхе Сандалову. Он, конечно, обалдел от такого поворота. Честно сказать, я уже тоже начал думал, что с этим вариантом ничего не выгорело. Уж больно долго ни слуху, ни духу о них не было. А получается, они просто деньги искали. И как нашли, так сразу и набрали…
        - Что теперь делать-то? - запаниковал Леха. - Это же такая сумма хорошая, а мы уже на Яузе фабрику взяли.
        - Подожди, не горячись, - остановил я его. - Завтра поговори с парнями. Согласятся они взять ещё один объект или нет? Может разделитесь, может по очереди все вместе будете работать сначала на одном, потом на другом объекте. Обсудите всё спокойно, взвесьте свои силы.
        Тут у меня возникла еще одна мысль. У нас же еще и старшие курсы есть, и я там тоже уже с некоторыми студентами познакомился. Не сказать, чтобы все жили богато, наверняка найдутся те, кто будет очень заинтересован в такой серьезной подработке. А для меня выгодно себя положительно зарекомендовать перед как можно большим количеством студентов нашего факультета. Это же МГУ, большинство станет со временем большими начальниками. Но никогда не забудут, кто им первый в жизни стройотряд организовал и хороший заказ нашел, когда им деньги были очень нужны. Всегда можно будет, появившись на горизонте, об этом напомнить. И какую-то поддержку для собственных дел получить от них. Поэтому я после небольшой паузы продолжил:
        - Если вам покажется, что для двадцати человек слишком много работы, я подтяну знакомых парней со второго курса. Но сначала получи согласие от наших. А то, может, они скажут: сами всё сделаем, будем два месяца работать, а не один.
        - А, кстати, хорошая мысль, - обрадовался Лёха.
        - И напомни Ираклию, чтобы к Самедову сходил, узнал, как деньги в фонд Мира переводить. А то все преподаватели в отпуска разъедутся, где потом кого искать?
        - Хорошо! Спасибо, - поблагодарил меня друг и мы попрощались.
        У Галии уже было всё готово, она перечислила в списке нам кроссовки по одной паре, журналы мод, написала в скобках любые, но лучше с выкройками, джинсы нам обоим, женские туфли нарядные чёрные, нитки мохеровые.
        Я от себя дописал плиточный клей, взял денег четыреста рублей и пошёл на седьмой этаж. У Николая застал Григория, он тоже пришёл со своим списком и остался на проводы друга. Они и меня хотели за стол усадить, но я отказался, сославшись на завтрашний экзамен, правда, стопку выпить они меня все же убедили.
        Отдал список и деньги, поинтересовался, не слишком ли большой мы список выкатили.
        - Да я же капитан, а не матрос, так что нет никаких проблем, - махнул рукой безразлично Николай.
        Пояснил также, что клей желательно найти, хороший, профессиональный. Такой, чтоб и на потолке держался. Сказал, что, если не хватит, доплачу потом.
        Мужики поржали надо мной, мол, кто плиткой потолок выкладывает. А я возьми и ляпни:
        - Да вот, зеркальную плитку хочу в ванной на потолок прилепить.
        - Оригинально, - вдруг посерьёзнел капитан. - А где ты такое видел?
        Я сразу понял по его виду, что он этой идеей для своего интерьера заинтересовался.
        - В ГДР, когда в командировку ездил, - соврал я. Эх, какая же это шикарная отмаза. Никто, даже, не удивляется.
        И Николай только кивнул, соглашаясь:
        - А я видел, как зеркальной плиткой широкие полосы в ванной выкладывали на уровне лица вдоль всей стены. Вместо зеркала. Тоже красиво.
        - Можно и так, - поддержал его я и быстренько смотался.
        Когда я уже пробежал мимо шестого этажа, Николай закричал мне сверху:
        - Стой! Ключи забыл, - и стал спускаться ко мне.
        Пришлось возвращаться. На шестом этаже мы встретились, он передал мне ключи.
        - О, что вспомнил! - воскликнул я. - Затирка для межплиточных швов! Поспрашивай тоже, пожалуйста.
        Тут к нам спустился Григорий, закуривая.
        - Вы чего тут застряли? - спросил он.
        - Да, - махнул я рукой, - хорошая мысля приходит опосля. Короче, у них затирка бывает с противогрибковой защитой, - переключился я обратно на Николая. - Чтоб грибок чёрный не заводился. Допиши в мой список, пожалуйста, тёмно-синяя, белая и малиновая затирка. Белой и малиновой по килограмму, а темно-синей килограмм пять. С противогрибковой защитой!
        - Да понял я, понял, - ответил Николай.
        Пьяненький же, забудет… Тут на этаж приехал лифт и из него вышел Линин цыган. Зыркнул на нас как-то недобро и, не здороваясь, прямиком к Лине в квартиру.
        - О, уже и ключи ему дала, - заметил я, когда дверь в квартиру за ним закрылась.
        - Это ещё кто такой? - недовольно спросил Григорий.
        - Артист из «Ромэна», - тихо ответил я.
        - Цыган, получается? - ошарашено спросил он. Я кивнул в ответ.
        - Пойдёмте, я свой список дополню, а то вы забудете про затирку, - настойчиво сказал я, жестами подгоняя мужиков, и они послушно поплелись наверх. Гриша в осадок, чувствуется, выпал, увидев этого красавчика. Пусть лучше в квартире сидит, а то сейчас еще отчебучит что-нибудь. Так-то он с Линой порвал, но в пьяном виде не факт, что четко об этом помнит…
        Вернулся домой и вспомнил, что собирался лечь спать пораньше. Взял конспект и потащился в спальню. А мысли вернулись к стройотряду. Если и третий объект объявится, наши, точно, его не потянут. Тогда, уж точно, придётся Марка Колоду подключать, пусть второкурсники там батрачат.
        Глава 6

* * *
        Капитан Румянцев сидел дома на диване, напротив включенного телевизора. Новости давно закончились, уже вовсю транслировали какую-то оперу, но он думал о завтрашнем разговоре с Ивлевым. Полковник Воронин, когда он к нему пришел озвучить предложение психолога о туристических путевках, чтобы поощрить Ивлева лучше работать, был непривычно задумчив. Нет, Румянцев понимал, что работа у того такая, что думать много приходится, но обычно Павел Евгеньевич решения быстро принимал. А тут выслушал его, и полминуты что-то напряженно размышлял, хмуря лоб. А потом сказал:
        - Путевки - это хорошо, но недостаточно. Ситуация изменилась. Нам его надо плотно на крючок подцепить. Что эти в Верховном Совете сделали, чтобы его заинтересовать - работу ему предложили, верно? Вот и мы так же сделаем. Заботится парень о семье - очень хорошо, значит, будет больше ценить, что мы неплохие деньги ему подкидываем.
        Как хотелось капитану спросить его - что же там такое изменилось по Ивлеву, что Воронин решил так расщедриться прямо с ходу… Любопытно было очень, да и разрабатывает Ивлева он сам, не помешала бы ему такая информация. Но стало понятно, что полковник ничего ему не расскажет. А это на него не похоже… Обычно Воронин старался снабжать своих подчиненных всей имеющейся у него информацией, разумно предполагая, что так работа будет сделана лучше.
        Вот и сидел сейчас капитан, уставившись на экран телевизора, но не видя на нем ничего, пытаясь сам понять, что же там по Ивлеву могло измениться? В голову приходила только одна неприятная мысль - что это что-то, что Воронин мог знать, а ему не положено. Не все тайны полковник мог обсуждать со своими подчиненными.
        Но Румянцев не мог взять в толк, какая же тайна может быть связана с умным пацаном, что ее нельзя сообщить капитану КГБ, которому поручена его разработка?
        Явно, что он не шпион, тогда бы с ним так не цацкались. Какая работа, какие путевки? Совсем другие бы приказы отдавались - прослушка телефона, тотальная слежка, сбор дополнительной информации. Да и поскольку сам Румянцев никогда в таком не участвовал, не его профиль, то и дело Ивлева точно забрали бы у него.
        Но что тогда???

* * *
        В четверг с утра приехал в университет на экзамен, а у нас митинг у аудитории. Лёха и Женя Булатов яростно агитировали членов стройотряда не делиться ни с кем работой, а всё сделать самим, даже, если придётся работать два месяца до самого начала второго курса.
        - Меня Женька убьёт, - простонал оказавшийся рядом Брагин.
        - Почему? - удивился я.
        - Нас родители в путешествие за границу хотят отправить. Собирались сразу после свадьбы, еле уговорил их перенести на месяц. Чтобы после стройотряда поехать. Женька на меня обиделась, ей хотелось сразу после сессии и отправиться. А если я ей сейчас скажу, что вообще не поедем, это будет скандал. Тут уже и родители обидятся, - махнул он расстроенно рукой.
        Как у вас, у богатых, всё сложно, - подумал я, а вслух сказал:
        - Не расстраивайся, может и успеете ещё всё за месяц сделать. Это как работать будете. А вообще, конечно, не простую ты девушку в жёны берёшь.
        - Вот, и мама всё время это говорит, - грустно сказал он. - Кстати, они с бабушкой на свадьбу приедут, а у меня комната одна… Можно будет им у тебя остановиться на пару ночей?
        - Конечно, Костян. Да не переживай ты так, - попытался я подбодрить его. - И кстати… Товарищи, - решил я помочь Лёхе и Булатову. - Появилась одна мысль: если хорошо себя сейчас проявить, то вас будут регулярно приглашать в будущем на разные работы на оба эти предприятия. И не обязательно срочные. На камвольной фабрике намечается серьёзная реконструкция производства. Там работы будет немерено, можно будет договориться о подработке после учёбы по вечерам или по выходным. На самом деле, там на обоих объектах работы полно.
        - Так мы и не не против, - ответил Ираклий. - Как себя проявить-то?
        - Да это просто, - улыбнулся я. - Вас много, налетели как саранча, всю работу быстро раскидали, сделали все на высшем уровне, сдали, деньги получили и стоите, копытом бьёте: хозяин, новую работу давай!
        Послышался смех. Не всё, конечно, будет так легко и просто, но их двадцать, а не шесть, как мы в Святославле работали. Как вспомню, так вздрогну, как выматывались. Это сам себе после говоришь - молодец, и денег заработал, и мышцы нарастил, но первая реакция всегда одна и та же.
        Под шумок опять пролез на экзамен в первой пятёрке. Сдал легко, даже сам не ожидал. Преподаватель меня хорошо знал и дополнительными вопросами не мучил.
        Выйдя из аудитории, спросил, что со вторым объектом решили?
        - Надо конкретный ответ человеку дать, - объяснил я, - когда собираетесь приступить к работе?
        - Да как мы скажем-то? - подошли ко мне Лёха с Булатовым. - Мы ж не знаем, как на камвольной фабрике дела пойдут, может мы за один день два сарая на кирпичи разберём, и ещё день на зачистку территории у йдет.
        - А там ещё строительство нового корпуса, может, не сразу начнётся, - заметил Лёха. - Я с отцом говорил, там тоже подготовительная работа должна проводиться, разметка фундамента, ещё что-то. Пока они будут размечать, мы на молочный комбинат перейдём.
        - Короче, парни, я говорю, что вы начинаете работать двадцать шестого, прикидываете, как идут дела на камвольной фабрике и когда вы сможете освободиться. Только после этого можно будет конкретные сроки объявить. Но вы учтите, что на молочном комбинате, если линию разберёте, то уже никуда не уходите, пока полы в цеху не зальёте. А то останется Москва без кефира, - пошутил я.
        - Да это понятно, - кивнул Булатов.
        - Ну, хорошо, товарищи! Удачи всем! Я пошёл, меня уже ждут, - попрощался я с группой.
        Приехал на Лубянку и вызвонил с помощью дежурного на входе капитана Румянцева. Он вскоре спустился за мной. Поздоровались нейтрально, по его виду не понял, что могло стать темой для «беседы», как он вчера выразился.
        В кабинете он сел на своё место, я, уже без приглашения, положил портфель на диван и сел за приставным столом для посетителей. Как к себе в кабинет уже сюда хожу, - мелькнула у меня мысль.
        - Как экзамен? - спросил Румянцев.
        - Сдал, - настороженно ответил я, присматриваясь к нему и пытаясь понять, о чём сейчас пойдёт речь.
        - Родина в тебе нуждается, - перешёл он наконец к делу.
        - Опять? - откинулся я на стуле, испытывая откровенное разочарование.
        - Что значит «опять»? - возмутился капитан. - Родина в нас всегда нуждается.
        - Я уже говорил сто раз, могу ещё раз повторить: Родину люблю, защищать ее готов. Но стучать не буду. Я комсомолец, членом партии хочу стать. Я просто не понимаю, как можно это совмещать?
        - Многим очень даже удаётся, - усмехнулся Румянцев. - Но речь не об этом. Речь о настоящей работе. Тебя хотят привлечь для подготовки докладов, похожих на те, что ты уже дважды делал.
        - Зачем вам это? - спросил я, хотя и прекрасно понимал зачем. Ясен перец, почуяли, что я понимаю, о чем с ними беседую. Люди опытнейшие, собаку съели в поиске полезной информации. - У вас же целая армия профессионалов-аналитиков.
        - Инертность мышления, - встал он из-за стола. - Послушали тебя во второй раз и поразились. Оба твоих выступления вызвали множество споров. Иногда ты высказываешь мнение, противоположное тому, что у нас общепринято. Первая реакция: да что за бред? Но потом начинаешь думать и понимаешь, что что-то в этом есть, может, не в той степени, как ты утверждаешь, но наша общая стратегия, определённо, этот фактор не учитывает… Короче! Мели, Емеля, твоя неделя.
        - Вы это серьёзно, Олег Петрович? - сказал я. - Нет, приятно, конечно, слышать…
        - Серьёзней некуда, - сел он опять за стол. - Я поговорил с начальством, так вот - мы готовы предложить тебе оформление на работу.
        - Штатным сотрудником КГБ? - удивился я.
        - Ну ясно, что не в КГБ, ты вряд ли сам захочешь, я так понимаю. Но есть возможность устроить тебя на любое предприятие Москвы. Никто и знать не будет, как ты там оказался. Кроме того, можем устроить тебе путёвки на отдых через их профсоюз: Ялта, Сочи. Для всей семьи. Вот, где ты это лето собрался провести?
        - В Паланге, в Прибалтике. Жена беременна, нельзя с ней на юга, - машинально ответил я, обдумывая его предложение и, не найдя в нём очевидного подвоха, спросил: - И как часто нужно будет делать доклады?
        - Раз в полторы-две недели, - сказал капитан, но потом замялся и добавил, - правда, иногда можем попросить и почаще. Мало ли какая экстренная ситуация. Но злоупотреблять не будем.
        - С публичным выступлением?
        - Желательно. Когда слушаешь автора идеи и есть возможность тут же задать уточняющий вопрос, это намного полезнее, чем когда читаешь безликий доклад. Написанное тоже можно понять неправильно, так что возможность сразу же и спросить, что именно имеется в виду, дорогого стоит.
        - И вас не смущает, что я уже в двух местах на полставки работаю?
        Ну, ясное дело, что про Верховный Совет они знают, а вот про ЗИЛ могли и не разузнать… Врать Румянцеву не буду, не та структура, где стоит врать без веской причины. Ну и проверю заодно, насколько серьезно они под меня копали, собирая информацию…
        - Ну, нас не интересует, где ты еще чем занимаешься, если будешь качественно по нашим вопросам работать.
        - Тогда можно обсуждать, конечно, - ответил я. - Всегда говорил, что готов Родине служить.
        Тем более, что это реальный шанс что-то изменить к лучшему и, в будущем, для всей страны, и, в настоящем, для меня. Если стучать не надо, и никаких бумаг с моей подписью у них не будет валяться, то почему бы и нет? Но все же надо поторговаться…
        - Отдых - это, конечно, хорошо, - вспомнил я, что с путёвками для всей семьи у меня вопрос и так уже решён через Сатчана. - Но отпуск всего один месяц в году, а работать придётся круглый год.
        - Устроим тебя на полставки куда-нибудь, будешь зарплату в течении года получать. Ходить туда не надо работать, ходить будешь только к нам с докладами. А нет, вру - в кассу будешь за зарплатой все же заходить, это верно. И отпуск в Ялте, - улыбнулся он, решив, что это шикарное предложение.
        - В Ялту я и от общества «Знание» съезжу, - обдумывал я его предложение. Если трудоустройство будет фиктивное, только за зарплатой приезжать два раза в месяц, то надо выбрать предприятие где-то поближе к дому, чтобы время на поездках туда-обратно не терять.
        - А на Кубу? - хитро смотрел он на меня. - На Кубу общество «Знание» тебя отправит?
        - На Кубу? - улыбнулся я. - Куба - это очень серьёзный аргумент.
        - Вот, и полетите следующим летом, с супругой и ребенком, - рассмеялся он, оценив мою шутку. - Так, если мы договорились, то давай сразу и прикинем, куда мы можем тебя пристроить? - предложил он.
        Ну что сказать? Отдых на Кубе - это круто. Океан имеет свою прелесть. Он намного чище, чем море, не надо, как на Черном море, купаться вместе со всяким дружелюбно плавающим рядом мусором. Да и простор там, не надо валяться на пляже, так полотно упакованном отдыхающими, что пройти тяжело до моря и обратно к своему лежаку.
        - А нет ли в этих ваших списках НИИ Силикатов на Проспекте Мира? - спросил я на всякий случай. - Это, просто, в нескольких минутах ходьбы от моего дома.
        Капитан с интересом посмотрел на меня.
        - НИИ Силикатов? - переспросил он, собираясь записать.
        - Филиал НИИ Силикатов, специализирующийся на техническом стекле. Точнее не помню.
        - Может, адрес знаешь?
        - Где-то был, искать надо, - достал я из портфеля свою тетрадь-ежедневник и начал листать, пытаясь вспомнить, когда мне Ионов там лекцию устраивал.
        - Насыщенное у тебя расписание, - заметил Румянцев, наблюдая за мной.
        - Хочешь жить, умей вертеться, - на автомате ответил я. - Вот, нашёл. Тут и телефон их председателя профкома.
        - Давай, - взял он у меня тетрадь и переписал к себе адрес и название института и контакты.
        - Значит, к какой дате и на какую тему мне готовить следующий доклад? - сразу уточнил я.
        - Я позвоню, - ответил явно довольный капитан. - Сначала всё уточню, - потряс он запиской с адресом НИИ, - сходишь устроишься. А я, за это время, согласую дату и тему следующей лекции.
        На том мы и распрощались. Всю дорогу домой анализировал произошедшее. Само предложение удивило, можно сказать, ошарашило. Но приятно. Подписывать ничего не просили, вроде, всё по-честному. Посмотрим ещё, на какую зарплату меня возьмут, рублей тридцать пять-сорок нашему семейному бюджету совсем не помешают.
        Но не буду бежать впереди паровоза, сначала устроюсь. Допуск в спецхран есть, можно будет сразу просматривать периодику и политического направления, и научно-технического. Мало ли что в голове всплывет, при виде новостей. Политикой я в будущем мало увлекался, но экономика тесно с ней связана, так что немного нахватался, как без этого.
        Кстати, освободился пораньше, можно сразу в библиотеку и махнуть. Зашёл в магазин, купил вафельный тортик Галине Сергеевне, надо налаживать контакты, глядишь, подружимся… Буду приходить, а меня уже ждёт подборка свежих журналов за прошедшее со дня моего последнего посещения время. Не придётся время на подбор литературы терять.

* * *
        Москва.
        - Куда мы идём? - шёпотом спросила Женечка Костю, который вел ее за руку за спиной отца.
        - К папиному знакомому, - так же шёпотом ответил тот.
        - Зачем? - допытывалась девушка.
        - Он коллекционер.
        - Что он коллекционирует?
        - Не знаю, посмотрим. Отец сказал, сюрприз будет.
        Брагин-старший привел сына и будущую невестку к известному московскому антиквару Вистульскому. Интеллигентного вида сухощавый седой мужчина встретил их с улыбкой на лице и напряжением в глазах. Сверху на рубашку и брюки у него надет был тёплый красивый халат.
        Большая четырёхкомнатная сталинка была сплошь заставлена старинной мягкой мебелью, горками с посудой, рабочими столами красного дерева, бесчисленными кушетками, пуфиками и трюмо. Стены увешаны картинами и гравюрами разного размера. Часть картин стояла прямо на полу, прислоненная к стене. Старинные канделябры нескольких вариаций. Вазы большие и маленькие, статуэтки, настенные часы…
        У Кости глаза разбежались.
        - Что интересует товарища генерала? - хитро прищурив глаза, спросил коллекционер.
        - Альберт Львович, - повернулся Брагин-старший к хозяину дома, - сын женится, - показал он рукой на Костю. - Подарок свадебный молодым нужен. Что-нибудь полезное для дома, для семьи.
        - Понимаю, - улыбнулся коллекционер, глядя на Женечку, которая с интересом начала обходить комнату, разглядывая экспонаты этого, по факту, музея. - Может, посуда? Есть великолепный набор тарелок.
        - Покажите, пожалуйста, - кивнул генерал.
        Коллекционер открыл одну из горок и выставил на шикарный инкрустированный стол шесть глубоких тарелок, сверкающих позолотой и шесть таких же столовых.
        - В этом сервизе когда-то было более ста предметов, - гордо рассказывал, при этом, он. - У меня есть ещё три закусочных тарелки из него, - выставил он их тоже на стол.
        - Какая лёгкая, - взяла в руки Женечка одну из тарелок, разглядывая замысловатую роспись.
        - Фарфор, - улыбнулся хозяин квартиры.
        - Из него, небось, императоры ели когда-то, - с благоговением пробормотал Костя, взяв в руки одну из тарелок.
        - Не знаю, как насчёт императорской фамилии, а вот какие-нибудь Шереметевы вполне могли, - улыбнулся опять коллекционер.
        - Ну, что, дети, берём? - спросил генерал.
        - Берём, - улыбнулась довольная Женечка.
        Генерал с хозяином квартиры прошли в соседнюю комнату и, смеясь, как старые добрые знакомые, что-то обсуждали там, поглядывая на молодёжь.
        Когда они вышли, коллекционер подошёл к одному из шкафчиков со стеклянными дверцами, достал оттуда фарфоровую статуэтку и поставил рядом с тарелками.
        - А это молодым от меня свадебный подарок, - проговорил он, улыбаясь.
        - Спасибо, Альберт Львович, - поблагодарил его генерал вместо растерявшихся молодых.
        Статуэтка изображала юную барышню, расчёсывающую волосы, мелкие детали тонко проработаны, можно было разглядеть бусики на шее и кружева на ночной сорочке, расписана она была в бело-розовых тонах с позолотой.
        - Какая красивая, - прошептала Женечка, - спасибо вам.

* * *
        Пройдя в спецхран, сразу заметил, что Галины Сергеевны нет за стойкой.
        - Простите, - обратился к сотруднице библиотеки. - А Галина Сергеевна на работе?
        - Секунду, - тут же отложила дела сотрудница и куда-то отлучилась, но почти сразу же вернулась. Вслед за ней шла моя знакомая. Я приготовил на всякий случай свой пропуск.
        - Добрый день, - сказала она, игнорируя мой пропуск, - Павел Тарасович. Что будете брать сегодня?
        - Всё то же самое, что и вчера, только за семидесятый год.
        Она кивнула, что-то посмотрела и ушла, а я отошёл от стойки и пристроился за ближайший стол в читальном зале. Минут через двадцать вернулась Галина Сергеевна, принесла мне журналы.
        - А можно ещё словарь англо-русский попросить? - спросил я.
        - Ой, забыла! - испугалась она.
        - Ничего страшного, бывает, - улыбнулся я и вручил ей тортик. - Это вам к чаю.
        Она не хотела брать, но я состроил такое огорчённое лицо, что она рассмеялась, взяла его, пообещала мне словарь и ушла.
        А я, пока, начал листать принесенные ею журналы. Вскоре мне словарь принесли и дело пошло быстрее. Нашёл светоизлучающий диод и индикаторы на светодиодах, цветной телевизор с одной электронной пушкой trinitron.
        В одном журнале напоролся на статью о трансплантации сердца, и одновременной трансплантации сердца и лёгких. Неужели, наши этого ещё не делают? В этом же журнале за другой месяц нашёл статью об искусственном оплодотворении яйцеклетки человека. Надо же, а через пятьдесят лет - это будет обыденная процедура.
        Отдельно выделил всё, что касается вычислительной техники: цветная компьютерная графика, оконный графический пользовательский интерфейс, выпуск стандартного программного обеспечения (вместо заказного индивидуального).
        Каждое открытие или изобретение фиксировал на отдельном листе с указанием источника информации. Предполагая, в дальнейшем, ниже расписать значение этого открытия-изобретения для экономики и результаты его применения в СССР. Когда буду оформлять свою докладную записку раз в две недели, буду стараться придерживаться того же размера, которого была та, что Пархоменко за меня сделал и отправил Межуеву. Вполне может быть, это какой-то стандарт, принятый для докладных записок. А что не влезет из заготовок, то пойдет в следующий доклад. Лучше иметь запас, чем не знать, про что писать.
        Закончив часа через два, сдал журналы, любезно попрощался и покинул библиотеку.
        Дома у нас опять застал Анну Аркадьевну с Галиёй на кухне. Рядом на газетке девять колёс.
        - Вот, спасибо! - обрадовался я.
        Женщины меня тут же посадили ужинать, а сами вышли в большую комнату. Ну вот, покушаю и можно собирать всю конструкцию, - подумал я, набросившись на еду, без обеда ведь сегодня остался.
        Потом достал чемодан и весь оставшийся вечер плющил трубу в нижней части, чтобы соединить с площадкой, ковырялся с отверстиями в площадке и в сплющенной части ручки, потом собирал всю эту конструкцию на болты, безбожно издырявив чемодан. Закончив, попробовал убрать и выдвинуть ручку, повозить по кухне. Устойчивость хорошая, даже, на трёх колесах, управляется легко, правда, чемодан пустой. Но в целом, мне понравилось. В следующий раз попрошу Карнабеду просверлить на заводе отверстия и сплющить низ у ручки и тоже просверлить. На сборку меньше времени уйдёт. И контргайки надо где-то раздобыть. Или, хотя бы, по две гайки на все соединения накрутить. А то потеряешь в дороге и что делать?
        Анна Аркадьевна давно ушла, жена читала в спальне. Выдвинул ручку у чемодана и покатил в спальню с деловым видом. Проехался перед женой раз, потом второй, пока она не заинтересовалась.
        - Это что такое? - удивлённо спросила она.
        Проехался перед ней ещё раз и сложил ручку. Перевернул чемодан штатной ручкой кверху и взял его, как обычно.
        - Ух ты, - выдохнула Галия. - А колёса где?
        Повернул к ней чемодан стороной с колёсами. Она встала с кровати и подошла ко мне с обалдевшим видом. Поставил опять чемодан на колёса, выдвинул ручку и подал ей. Она, как маленькая, стала возить его взад-вперёд по комнате. Сперва молча улыбалась, потом начала повизгивать от радости.
        - Как здорово! - наконец выдохнула она и подошла ко мне. - Как ты это придумал?
        - Представил, как поеду с тобой и Родькой в Палангу с вещами на два месяца, - улыбнулся я. - Само сразу всё придумалось.
        - Какой ты у меня молодец! - восхищённо смотрела на меня жена.
        Да, я такой! - улыбнулся я про себя.
        Глава 7
        г. Москва. Квартира Ивлевых.
        - Можно и побольше чемодан купить, - заметила, улыбаясь, жена.
        В этот момент раздался звонок.
        - Куплю, дорогая, обязательно куплю, - пообещал я и пошёл к телефону.
        Звонил Рязанов с молокозавода.
        - О, добрый вечер. Как раз, собирался вам звонить, - соврал я, хлопнув себя при этом ладонью по лбу, забыл про него совсем. - Значит, так - картина у нас складывается такая: ребята выходят двадцать шестого на первый свой объект, расчищают площадку под строительство и переходят к вам. Работают у вас и возвращаются на первый объект, там к этому времени должны подготовиться к заливке фундамента.
        - И когда они будут у меня? - безрадостно спросил Рязанов.
        - Вот это будет известно только после начала работ. Никто вам сейчас не скажет, как дело пойдёт. Им надо две кирпичных постройки разобрать и в грузовики погрузить для вывоза. Может, за пару дней там всё разнесут…
        - Да что за проблемы здание снести? - перебил меня Рязанов. - Ковшом экскаватора сломать, им же и обломки погрузить.
        - Там общие стены с рабочим корпусом. Аккуратно надо разбирать, по кирпичику, - объяснил я. - Но вы не волнуйтесь. Наши студенты в вашем объекте очень заинтересованы. И у них всего два месяца на то, чтобы денег побольше до следующего лета заработать. Потом в сентябре учёба начнётся. Так что, до сентября они вам, в любом случае, всё сделают, даже если по двенадцать часов работать придётся.
        - Хочется на это надеяться, - недовольно ответил Рязанов.
        Больше мне сказать ему нечего было. Обещал позвонить ему числа двадцать седьмого, когда станет что-то со сроками ясно.
        Сел писать свой комментарий на справках к открытиям-изобретениям для ВС. Сколько успею, столько и отвезу завтра в комиссию по промышленности. Заодно спрошу Воронцова, как сейчас регистрируются патенты.
        Потом зайду на первый этаж к Марку Анатольевичу. Надо ключи от Комитета по миру ему вернуть и соображениями своими с ним поделиться по ответам на письма.
        Есть у меня одна мысль… Самедов что-то сдулся совсем с заданиями для нашего Прожектора. ЗИЛ свою агитбригаду взращивает. Скоро наш маленький университетский комсомольский коллектив совсем не у дел останется. А Свете Костенко запись нужна в личном деле об активной жизненной позиции и общественной работе. Да и другим не помешает, вон как тот же Ираклий ужом вьется… Может, подключить наших комсомольцев к работе с письмами у Марка Анатольевича? Не знаю, конечно, практикуется ли в Верховном Совете работа внештатных сотрудников? Стажеры там, или ученики, скажем? Но наше дело предложить. Если примут комсомольское предложение, то подскажу ребятам шаблоны писем напечатать и только название получателей в них потом впечатывать. Если всё выгорит, неплохое начало карьеры у ребят будет.
        Галия всё что-то жарила-парила. Немыслимые запахи от работы отвлекали. Ещё и пирог сладкий испекла. Завтра у неё последний день работы перед отпуском. Потом сразу в декрет. Будет проставляться.

* * *
        Полковник Воронин с удовлетворением выслушал доклад капитана Румянцева, что с Ивлевым удалось достичь желанной договоренности. Поблагодарив капитана за хорошую работу, он его отпустил. И отметил, конечно, что тому дико любопытно, почему вдруг внезапно к Ивлеву было продемонстрировано такое особое отношение. И присутствует даже некая обида, что его не посвящают в эту тайну.
        В другой раз полковник бы только усмехнулся замеченному. Но в этот раз ему было не до усмешек. Капитан, наверное, уверен, что это какой-то секрет, к которому он, в отличие от Воронина, не имеет допуска. Вот только и Воронину радоваться было нечему - он и сам не знал. Впервые в жизни ему позвонил лично профильный зампред КГБ, поблагодарил за работу, ведущуюся в отношении Павла Ивлева, и дал два указания. Первое - всячески привязывать парня к Комитету, не скупясь на поощрения, в том числе и материальные. Второе - активно привлекать его к аналитической работе по актуальным темам, и копию представленных им материалов пересылать лично ему. Включая те, что уже написаны. Вопросы, какого черта, естественно, генералу полковник задавать побоялся. Если бы надо было, ему бы сказали.
        Первая мысль была - что парень блатной. Но от нее тут же пришлось отказаться. Блат, дело такое - он сразу либо есть, либо его нет. Был бы у парня серьезный блат за пределами Комитета, что возможно, учитывая внезапное предложение работы в Верховном Совете, уже давно бы на КГБ вышли и предложили отстать от него со всякими инициативами. Не любят в верхушке КПСС, когда детишек ее членов тревожат из КГБ. Так что даже, если его высокопоставленный госслужащий нагулял на стороне, то уже бы позаботился о сыне. И уж точно не звонил бы зампреду КГБ с предложением вовлечь поглубже в комитетские дела.
        Правда, был еще вариант, что родственник или друг семьи у парня был где-то в самом Комитете. Но опять же - еще быстрее бы сработали, сразу велев отстать от него, или вот, как по звонку от зампреда, всячески поощрять при вовлечении. Не спустя почти год после первой с ним беседы… Не бьется все это… Совсем никак не бьется…
        Полковник был грамотным специалистом, и раз за разом пролистывал дело Ивлева, и написанные им доклады, в попытке найти хоть какую-то ниточку, что поможет составить сколько-то разумную гипотезу. Наконец, взгляд его в очередной раз остановился на первом протоколе общения парня с сотрудником КГБ. Том самом, где Павел Ивлев возмущался бездействием КГБ в отношении «завербованных ФБР лидеров американской компартии». Тем, что их в СССР принимают как героев… Неужто???
        Да нет, не может быть… КПСС проглядело, КГБ проглядело, а шестнадцатилетний пацан, сугубо, как написано в протоколе, руководствуясь логикой, разоблачил аферу ФБР? Хотя, именно это многое бы прояснило… Возможно ли, что переданный наверх со смехом доклад с этой гипотезой кто-то все же принял там всерьез, провел необходимые мероприятия и все подтвердилось???
        Полковник откинулся на спинку кресла, и потер виски. Если это так… если это действительно так… то да, тогда все складывается. Поэтому вначале всем было плевать на этого Ивлева, а теперь вот такой вот звонок от зампреда КГБ. И такой интерес к любым его материалам. Вот это уже похоже на правду.
        А ему ничего не сказали, потому что теперь начнут серьезную игру с предателями. Скорее всего, начнут им сливать фальшивую информацию для ФБР. Раньше-то они ходили беспрепятственно по любым нашим кабинетам, и собирали для ФБР огромное количество ценнейшей информации, получается. А теперь каждый контакт будет заранее продумываться, и информация для него собеседникам с советской стороны даваться подготовленная…
        Но что это значит, если он угадал? Первое - Ивлева нельзя терять. Генерал прав, надо с ним активно работать. Отслеживать внимательно, не падает ли интерес к сотрудничеству, тут же подкидывать очередные пряники, чтобы он точно не решил соскочить… Если вдруг что-то еще Ивлев сможет угадать важное, пусть и не такого масштаба, то все же это верный путь для него, Воронина, в генеральское кресло. Самый лучший путь из всех возможных, что у него сейчас есть…
        Интересно, тому капитану, что с ним тогда впервые провел беседу, орден дадут? Могут помешать, правда, его комментарии к тому докладу, что он сам категорически не верит в это… А Ивлеву? Сейчас точно нет, чтобы у посвященных в его досье не возникло таких же предположений по Компартии США, как у полковника. А вот когда игра со шпионами ФБР завершится, чем-то могут и наградить.

* * *
        С утра у нас на кухне шли сборы. Ксюша помогала Галие паковать по кастрюлям угощение, а кастрюли по сумкам. Выделил им на сабантуй бутылку вина и бутылку водки.
        - Хватит вам? - поинтересовался я.
        - Хватит, хватит, - уверенно ответила Ксюша. - Ещё Юрка будет проставляться, у него в понедельник первый рабочий день. Добавлять точно не надо, а то есть у нас желающие упиться до поросячьего визга.
        Девчата нарезали пирог и уложили в большую миску. Стащил у них один кусок и встал у окна караулить такси.
        Доехали до завода быстро. Свой портфель с докладом по новинкам науки и техники отдал Галие, кое-что из сумок Ксюша взяла, а остальное пришлось тащить на себе.
        С завода поехал прямиком в Кремль. В телефонном разговоре Межуев просил меня передавать мои записки через Пархоменко, видимо, они их будут, предварительно, оформлять надлежащим образом, распечатывать. Но вторую копию я должен передать Воронцову. Межуев зачем-то хочет иметь два варианта моих записок: официальный и черновой. Ну, надо, значит, надо.
        - Доброе утро, - зашёл я первым делом в приёмную Пархоменко и поздоровался с его помощницей. - Василий Николаевич у себя?
        Она молча кивнула мне, набрала начальника по телефону, доложила обо мне и тут же показала рукой на дверь приглашающим жестом. Отлично, ждать не пришлось, это я удачно зашёл.
        - Здравствуйте, Василий Николаевич, - прошёл я в кабинет. Он молча поднялся, протянул мне руку и показал на стул за большим столом для посетителей. - Я тут прикинул, доклад для Владимира Лазоревича нужно подготовить уже к следующей пятнице, через неделю. Хотел у вас уточнить режим нашего взаимодействия. За какой срок мне нужно сдавать вам рукописи? Чтобы вы успели их без горячки оформить и к сроку передать наверх.
        - Чем раньше, тем лучше, - опасливо покосился он на меня.
        - Удобно вам будет, если я буду подвозить материалы по мере написания? Допустим, в два-три приёма. Или лучше всё одним скопом привезти? Назначите мне крайний срок, допустим, за три дня.
        - Даже не знаю, - откинулся он в кресле, задумчиво глядя на меня. - Думаю, можно частями. Мы свободнее будем в выборе времени, когда твоим докладом заняться.
        - Вот, у меня уже есть кое-какие наработки, - достал я ту часть, что написал вручную. То, что под копирку, отдам Воронцову. Пархоменко бегло просмотрел мои листки. - Думаю, что на следующей неделе ещё привезу столько же. Если вам в пятницу уже надо передать мой доклад наверх, то какой у меня крайний день?
        - Среда, - отрезал он. - А почему ты по отдельным листам изобретения расписал?
        - Они из разных областей знаний, так будет удобнее распределять их по направлениям для более детальной профессиональной оценки.
        - Хорошо, мы также сделаем.
        - Спасибо. Значит, в следующую среду я у вас.
        Он кивнул, протянул мне руку, и я покинул его кабинет.
        - До свидания, - улыбнулся я секретарше. В ответ получил кивок и вымученную улыбку и вышел в коридор.
        Только тут я понял, что не знаю, где находится комиссия по промышленности. Пришлось спуститься сначала в Комитет по миру.

* * *
        Пархоменко посмотрел на закрывшуюся за посетителем дверь. Каков наглец этот Ивлев… Теперь, получается, он еще и должен обеспечить ему распечатку его черновиков? Но ведь не поставишь же его на место - небось, тут же последует звонок от Межуева, что его протеже снова мешают работать. И если этот звонок снова будет адресован зампреду Верховного Совета, то в этом кабинете может освободиться кресло.
        Ну его… придется все сделать в лучшем виде. Для Политбюро все же делается, если Межуев не обманул. Хотя, Пархоменко не мог себе представить, чтобы кто-то решился впустую трепать языком про Политбюро, если на самом деле это совсем не так… Нет, точно не обманул, за каким-то лешим там востребована писанина этот пацана, у которого молоко на губах не обсохло…

* * *
        Марк Анатольевич в этот раз был не один. Из-за закрытой двери во второй кабинет, на которой красовалась табличка «Глава Советского Комитета защиты мира», послышался заразительный хохот и продолжение какого-то весёлого монолога, кто-то разговаривал по телефону.
        - Здравствуйте, Марк Анатольевич, - улыбаясь, подошёл к его заваленному бумагами столу. - У вас всё без перемен, - заметил я, пожимая протянутую руку. - Мешков только больше стало.
        - Да уж, жаль, что тебя забрали, - искренне расстроился дед.
        - Вот, пока не забыл, - выложил я ключ от кабинета ему на стол.
        Марк Анатольевич с грустью убрал его в ящик стола.
        - А насколько секретно всё, чем вы тут занимаетесь? - спросил я.
        - Да что тут может быть секретного? - расстроенно махнул он рукой.
        - Марк Анатольевич, а если вам комсомольцев в помощь на эту работу пригласить? Есть ребята, желающие Родине послужить. Студенты МГУ. Имеют опыт работы в Комсомольском прожекторе.
        Тут дверь открылась и из кабинета главы комитета вышел энергичный мужчина средних лет, среднего роста и спортивного телосложения. Глаза его смеялись, то ли улыбчивый такой по жизни, то ли, просто, сейчас в хорошем настроении.
        - Ильдар Ринатович, вы только послушайте, что нам предлагает эта светлая голова! - воскликнул Марк, показывая на меня.
        - Где ж у него светлая голова? Он же брюнет! - рассмеялся весельчак и протянул мне руку. - Юсупов.
        - Ивлев, - улыбнулся я. - Павел.
        - Нет, вы послушайте, Павел предлагает привлечь комсомольцев к разбору этих авгиевых конюшен, - показал он на мешки сзади себя.
        - Это как? - с интересом уставился Ильдар на меня.
        - Ну, типа, комсомольская инициатива студентов МГУ, - развёл руками я. - Придумать надо, как это всё оформить. Мы к нашему секретарю комсомольской организации в университете, конечно, подойдём и он подскажет, как это лучше сделать. Но тут нужно, сперва, ваше принципиальное согласие получить. Меня целый месяц в КГБ проверяли, прежде чем сюда к работе допустить.
        - С одной стороны, конечно, это правильно, - хмыкнул Ильдар, - а с другой… Надо обсудить всё это с товарищами, - показал он пальцем на потолок. - В конце концов, в КГБ, если нужно, так же проверят и студентов из университета. Правильно? - посмотрел он на Марка.
        - Абсолютно верно! - с надеждой в голосе поспешил ответить тот.
        - Ну, вот и хорошо, - добавил я. - Жду, тогда, от вас решения. Запишите мой телефон.
        Ильдар поманил меня рукой в свой кабинет. Продиктовал ему свой домашний номер и попрощался.
        Уже выйдя от него, спросил у Марка, как мне найти комиссию по промышленности. Он отправил меня на четвёртый этаж.
        Воронцов очень удивился, когда помощница доложила ему обо мне и, даже, выглянул из кабинета, чтобы убедиться, что это я. Получилось, что он лично открыл мне дверь и пропустил в свой кабинет.
        Передал ему копию справок, оригиналы которых оставил Пархоменко. Он удивлённо посмотрел на меня, мол, что мне с ними делать?
        - Межуев просил, - пожал плечами я, - вроде, хотел сравнить потом то, что я написал с тем, что от Пархоменко получит.
        - А, хорошо, - кивнул Воронцов и спрятал мои записки в отдельную папку.
        - Договорились с ним, что буду подвозить справки в течении двух недель, чтобы они не перепечатывали их потом все сразу в авральном порядке. Оставшиеся справки должен сдать не позднее следующей среды, чтоб они успели всё оформить к пятнице.
        - Ну, отлично. Пусть работают, - усмехнулся Воронцов.
        - Матвей Фёдорович, а как у нас в стране патентуются изобретения?
        - А тебе зачем? Изобрёл что-то? - с интересом посмотрел он на меня.
        - Ну, проверить хочу, - скромно ответил я, - может, конечно, и велосипед изобрёл, а может нет.
        - Регистрацией изобретений у нас занимается специальный комитет по изобретениям. Они сидят в Черкасском переулке.
        - А где это, поточнее? Мне бы узнать, с чего начинать, какие документы нужны? Сколько это будет стоить?
        - Ты что, всерьёз что-то изобрёл? - недоверчиво спросил он. Я кивнул. - Слушай, ну там целая история, сам с первого раза не подашься, сто процентов. Это целая наука - правильно заявку составить. У тебя есть какие-нибудь знакомства на заводах? Образец заявки есть на любом крупном заводе, у них там целые отделы этим занимаются. Собаку съели на этом деле. БРИЗ - бюро рабочего изобретательства. Они подскажут как описательную часть заявки правильно составить, в скольких экземплярах и как чертежи оформить.
        - Ничего себе. Спасибо вам за подсказку, - озадаченно проговорил я, попрощался с ним и ушёл.
        Оказавшись на Красной площади, решил сразу зайти в ГУМ и купить два чемодана побольше. Выбор был невелик, желтые и коричневые. Быстро купил двух коричневых монстров, и потащил их домой. Странно, наверное, со стороны смотрелось, как я легко нёс два здоровых чемодана.
        По дороге домой думал, куда мне за помощью с оформлением заявки на изобретение обратиться, на ЗИЛ или на Приборостроительный завод?
        На ЗИЛе я, вроде как, работаю, но это не рационализаторская история, а моя личная. Так что, в любом случае, надо будет людей за помощь отблагодарить. Подключать комсомольских вожаков к этому вопросу мне почему-то не хочется. Как пить дать, в соавторы напросятся. А как ко мне в БРИЗе ЗИЛа отнесутся, если я сам по себе к ним заявлюсь? Захотят ли помочь? Это большой вопрос.
        А на Приборостроительном заводе меня Василий всем представит и отрекомендует, как человека благодарного. И сильно сомневаюсь, что в соавторы полезет, он же плату от меня получил чин чином.
        Приехал домой, жены ещё дома нет. Сам перекусил. Позвонил Карнабеде на работу и договорился, что подъеду к нему в течении часа.
        - Что-то не получилось? - забеспокоился он.
        - Да нет! Напротив, всё отлично. Просто, ещё два чемодана прикупил, сейчас измерю и поеду к тебе.
        Приехал я чуть позднее, начал рисовать схему для Василия по новым размерам и меня осенила идея сделать эти ручки универсальными. Ведь и чемоданы бывают разных размеров, и люди все разного роста. Первую ручку я под свой рост сделал, а Галие, например, она высоковата.
        Нарисовал на схеме пять отверстий на внутренней трубке с равным шагом, как на флейте, только расстояния между отверстиями больше. Так можно будет подгонять высоту ручки под любой чемодан и любой рост человека. Взял новый чемодан, три колеса и поехал к Карнабеде.
        Василий с ходу понял мою мысль. Самое классное, что хомутов он уже наваял и часа за полтора, прямо при мне, сделал новый, регулируемый по высоте, вариант и мы собрали его на новом чемодане.
        - Прикольно, - оценил он готовый образец. - Но я бы постеснялся с таким ходить.
        - Почему? - удивлённо посмотрел я на него.
        - Да, что я, слабак какой, а не мужик? Чемодан не донесу?
        - Ну, дело хозяйское. Подскажи, а у вас на заводе есть БРИЗ?
        - Есть, конечно. Как без него. Не свиноферма, все же, а серьезное предприятие.
        - А можешь меня с ними свести?
        - Зачем?
        - Хочу заявку в комитет по изобретениям подать. Мужчине, может, оно и не надо, а женщинам пригодилось бы.
        - Ну, так-то да, - согласился он со мной, но в голосе мне послышался скепсис.
        Обижать не хочет, - усмехнулся я мысленно. - Не понимает, во что это может, со временем, вылиться. И я бы, наверное, не понимал, если бы в будущем не пожил.
        Он отвёл меня в заводской отдел БРИЗ. В отделе стояло несколько кульманов, значит, и чертежи здесь можно заказать. Василий представил меня начальнику отдела, мужчине лет за пятьдесят, среднего роста, с большой залысиной, роговых очках, в белом халате и объяснил цель нашего появления.
        Тот взглянул на мой чемодан и долго смеялся. Вся эта конструкция у него вызвала странные ассоциации.
        - Надо было колёса по широкой стороне приделать, - хохотал он, возя по большой комнате за собой пустой чемодан, - и за верёвочку возить, как машинку детскую.
        - Да, ладно вам, Максим Леонтьевич, - стало неудобно передо мной Василию. - Женщинам пригодится.
        А тот повернулся к своей коллеге, молодой женщине, тихонько притаившейся за столом в углу:
        - Анфис, будешь с таким ходить? - спросил он её, широко улыбаясь.
        Анфиса застеснялась, заулыбалась и замотала отрицательно головой, мол, даже и не просите. Неважно, что она думала, по ней было видно, что девушка не готова против своего начальника пойти. А он уже совершенно конкретно высказался. Похоже, зря я опасался, что кто-то захочет ко мне в соавторы навязаться.
        Максим Леонтьевич, тем временем, положил чемодан на стол, быстро разобрал ручку на две части и осмотрел её. На глаз определил внешний диаметр труб и толщину стенки, чувствуется, грамотный инженер.
        - Значит, хочешь на изобретение заявку подать, - констатировал он, внимательно разглядывая площадку и колёса снаружи. - Скажи честно, тебе для чего изобретение нужно? Хочешь для поступления в аспирантуру лишние пять баллов иметь?
        О такой возможности я, даже, не слышал, но многозначительно заулыбался и сделал вид, что он меня раскусил.
        Глава 8
        г. Москва
        - Ладно, сделаем тебе изобретение, - похлопал он меня по плечу.
        - Спасибо, чем буду обязан? - сразу намекнул я, что отблагодарю.
        - Давай, сначала дело сделаем, - остановил он меня жестом, довольно улыбнувшись, что я понятливый. - Я сделаю чертежи, потом вместе твою заявку заполним. Она нужна будет в трёх экземплярах. Желательно всё сразу начисто написать, а то замучаемся перепечатывать.
        - Здорово! - обрадовался я.
        - Да подожди радоваться! - рассмеялся Максим Леонтьевич. - Ты свидетельство получи сначала.
        - Ну хорошо, когда мне к вам приехать заявку заполнять?
        - Ну, давай во вторник. Я чертежи уже сделаю, наверное.
        - Вы только размеры нигде не указывайте, пожалуйста, - попросил я, - и материал не конкретизируйте, и болтовые соединения не прорисовывайте.
        - Точно? - удивился он такой моей просьбе, а я кивнул, подтверждая. - Ну, как знаешь, - пожал он плечами в ответ.
        Мы с Василием попрощались с ним и вышли из бюро.
        - Вроде, толковый мужик, - заметил я, когда мы шли по территории.
        - Нормальный, когда не шуткует сверх меры, - улыбнулся Василий и протянул мне руку на прощанье.
        - Сделай, пожалуйста, ещё один такой же комплект, - вспомнив, попросил я его, протягивая десятку. - Приеду во вторник в БРИЗ и к тебе загляну.
        - Договорились, - спрятал он деньги и пошёл к себе в гараж, а я на проходную.
        Всю дорогу домой вспоминал, с какими подводными камнями приходилось сталкиваться из-за этих патентов. Вот с чем мне повезло, так это с тем, что с патентными вопросами в будущем я немного сталкивался. Размеры. Не указывать в заявке ни в коем случае. Аферисты потом чуть-чуть размер меняют и всё, никакого нарушения авторского права. Болтовые соединения. То же самое, сделают на каких-нибудь заклёпках и вперёд. Далее, материал. Укажем алюминий, а сделают из стали или какого-нибудь оргстекла или углепластика. И все пропало.
        Что ещё? Так, навскидку, больше ничего не вспомнилось. Но время есть, может, ещё что в памяти всплывёт.
        Пока ехал домой, решал, что в выходные делать? Вроде, давно в деревне не были, но там всё должно быть хорошо, хозяйство под надёжным присмотром. Там и Трофим, да и Егорыч уже прочно поселился. Дорвался и до земли, и до стройки после скучной жизни в городской квартире, аж руки дрожат. Настоящие советские мужики, все в руках у них ладится. А мне готовиться к экзаменам надо.
        Вернувшись домой, застал жену уже дома. Она получила отпускные и купила тортик. Пока она разогревала ужин, пошёл звонить бабушке на работу в надежде, что она ещё не ушла.
        К своей радости, застал её на месте. Она обрадовалась мне, сразу стала допрашивать по поводу экзаменов.
        - Пока что все хорошо, бабуль. Два экзамена сдал на «отлично», но впереди ещё два, в понедельник и четверг. Буду готовиться все выходные. Как у вас дела? Как ремонт продвигается?
        - Воду в дом завели от колонки, - похвасталась бабушка. - Кольца привезли, копают септик.
        - Молодцы, - порадовался я тому, что мне не пришлось стройкой заниматься. По времени не потянул бы. - А как ваши курочки? Все живы?
        - Растут курочки, - радостно заявила бабуля. - Двух уже сварили.
        - Уже? - удивился я. - Там же есть нечего было, когда я их в последний раз видел. Кожа и кости.
        - Давно ты у нас не был, - рассмеялась бабушка.
        - Сдам последний экзамен и сразу приеду, - пообещал я. - Галия с понедельника уже в отпуске и сразу в декрет. Сегодня последний день отработала.
        - Ой! Уже в декрет вышла? - воскликнула бабуля. - Как время-то летит!
        Мы ещё поболтали немного, бабушка поделилась новостями от Жариковых. Инне помогает свекровь. Швы немного тянут, а в целом, всё обошлось. Малый вес набирает, кормилица управляется с двумя, он сытый, всё хорошо. Положил трубку с таким ощущением, как будто со всеми повидался.
        Сели ужинать. Галия всё расспрашивала, будут ли колёса и у новых чемоданов.
        - Будут, будут, - улыбнулся я её интересу, - во вторник привезу еще один комплект. На нем отшлифуем все, и третий вариант может еще и лучше сделаем.
        Вот, жена моя сразу поняла, насколько это полезное приспособление. Это такое счастье, когда муж и жена в одну сторону по жизни смотрят. Нравится мне, что она всегда безоговорочно на моей стороне…
        Мысли перескочили на Брагина. Человек-то он не плохой, порядочный, ответственный и не дурак. Заносило его поначалу, но он с этим справился, правильные выводы сделал, сейчас у него хорошие в группе со всеми отношения. А вот, невеста его меня сильно беспокоит. Галия моя девушка добрая, всем тысячу оправданий всегда придумывает, даже, когда и не надо. Если уж она об этой Жене плохо сказала, значит так и есть, если не хуже.
        Тут я вспомнил, что Костян просил маму с бабушкой к нам пристроить.
        - Блин, дорогая, совсем забыл. Костян Брагин просил его маму с бабушкой на пару ночей приютить, когда они на свадьбу приедут.
        - Конечно, приютим, - пожала плечами жена. - О чём речь? А что мы, кстати, ему подарим на свадьбу?
        - Думал, несколько томов художественной литературы, - вопросительно посмотрел я на неё. - Или у тебя другое предложение?
        - Нет-нет, книги очень хорошо будет, тем более у тебя сплошной дефицит, ему все и везде рады, - ответила она. - Поможем молодым начать создание собственной библиотеки, - мечтательно улыбнулась она. Но потом сразу же и помрачнела.
        Я сразу понял почему. В число «молодых» помимо Костяна входила и Женечка, которую Галия если и вспоминала, то с ужасом.
        Очень удачно зазвонил телефон. Это был капитан Румянцев.
        - Ну, всё согласовано, - радостно сообщил он. - Можешь в понедельник идти устраиваться в НИИ. Не забудь паспорт.
        Он продиктовал мне контакты человека, который поможет мне устроиться и попрощался. Ну вот и хорошо, - подумал я, положив трубку. - Блин! А тему-то очередного доклада капитан мне не сказал! Вообще-то, мне уже пора иметь его номер, на такой вот случай. Наберусь наглости, при следующей встрече, и попрошу. Впрочем, думаю, моя наглость его уже давно не удивляет.
        Правда, периодически я удивлялся тому, что Комитет так круто взял с этой полставкой, да и с Кубой. Жирно как-то совсем… Неужто все же смогли понять ценность той информации, что у меня в докладах?

* * *
        Москва. Дом Ивлевых, однокомнатная квартира на шестом этаже.
        Инга Леонтьевна примчалась в Москву проведать дочь. Что-то она была подозрительно воодушевлена при их последнем разговоре по телефону на днях. Рассказывать ничего не стала, сослалась на то, что не может говорить, видимо, не одна была. Вот это мать и встревожило. Дочка уже так нагулялась, что возникли проблемы с Гришей и его дедом. И они все еще не позади, угрозу деда Инга прекрасно помнила. Как и решительный огонь в его глазах. Так что надо убедиться, что Лина опять не делает какую-то глупость.
        Войдя в квартиру, Инга Леонтьевна сразу наткнулась на мужские тапки. Ну, так и есть, - подумала мать. - Новый мужик появился.
        - Миша? Забыл что-то? - спросила Лина из кухни и выглянула в коридор. - Ой, мама, привет! - чмокнула она Ингу Леонтьевну. - Хорошо, что приехала.
        Выглядит хорошо, - отметила про себя мать, - руки в муке, довольная и, даже, счастливая.
        - Ну, рассказывай, - непроизвольно улыбнулась мать, вешая плащ на вешалку, - что за Миша?
        - Ой, мама, он - артист!
        - Да ну? - искренне удивилась Инга Леонтьевна. - Что, прямо, знаменитый?
        - Нет, но он в театре работает.
        - Каком? - на автомате поинтересовалась мать. По большому счёту, ей это было не важно, потому что в театре она была последний раз в пятьдесят восьмом году.
        - В «Ромэне», - немного смутившись, ответила Лина.
        Хотя Инга Леонтьевна по театрам не ходила, но «Голубой огонёк» по телевизору у соседей каждый год смотрела.
        - Цыган, что ли? - ошарашено уставилась она на дочь.
        - Ну и что, мам? - сразу изменилась в лице Лина. - Какая разница? Такой же советский человек, как и другие.
        - Никакой, конечно, разницы, - не очень уверенно ответила ей Инга Леонтьевна. Артистов она уважала. Тем более, столичных. - Но что, ты не могла среди наших кого-то найти?
        - Я искала! - обиделась дочь. - Ты же помнишь, что из этого вышло. Сосед с третьего этажа на Валика с кулаками набросился, не дал, даже, слова ему сказать. Роману только квартира нужна была. Военный обругал меня, что я стариком его и сыном не интересуюсь. Стала уже потом с другим интересоваться, так меня же обвинили чёрт знает в чём.
        - Это кто ещё обвинил?
        - Да, - махнула рукой Лина, - Лидка хотела меня с братом подруги познакомить.
        - И что?
        - Ничего. Извини, сказал, я не готов развивать с тобой отношения. Мол, много вопросов мне задаешь.
        - Так и сказал? - удивилась мать. - Вот, дурак.
        - Так ему и надо, - с ехидством ответила Лина. - Зато я с Мишей познакомилась. У нас на восьмом этаже поселились артисты и устроили новоселье для своих. Тут, наверное, весь театр гулял. И соседей всех пригласили. Ох, как мы отплясывали! Они такие все красивые! А как поют, как танцуют…
        Лина вспомнила тот праздник и расплылась в блаженной улыбке.
        Ну, цыган, так цыган, чёрт с ним, - подумала Инга Леонтьевна, глядя на счастливую дочь. Но тут же испугалась за неё. Погуляет сейчас и уедет на какие-нибудь гастроли. Ищи его потом, свищи. А девка ещё одного удара не выдержит. Она после этого Григория Андреевича Гончарова тысяча девятьсот тридцатого года рождения сколько времени в себя прийти не могла, будь он неладен.
        - И какие у Миши планы? - осторожно начала выяснять мать, присев на табурет.
        - Мам, - Лина села напротив, - планы самые честные. Мы уже заявление в загс подали. Свадьба двадцать второго июля.
        Мать оторопело смотрела на дочь. Но у той глаза светились неподдельной радостью. О плохом думать совсем не хотелось.
        - Смотри, сырники подгорели, - переключилась на плиту Инга Леонтьевна.

* * *
        Субботнее утро пролетело незаметно в обычных хлопотах. Сначала пылесосил квартиру, потом ходили с женой по магазинам. Наконец, пообедали и только прилегли отдохнуть, как раздался стук в дверь. Тузик тут же поднял шум.
        - Лежи, лежи, - сказал я жене и пошёл открывать.
        Это оказался Костян Брагин. По его смурному виду сразу понял, что что-то не то и распахнул перед ним дверь.
        Сказал Галие, что это ко мне, чтоб она не подымалась и пригласил Костяна на кухню. Он сел у окна и уставился себе на руки.
        - Как дела? - попытался я вывести его на разговор.
        - Как сажа бела, - буркнул он и взглянул на меня каким-то затравленным взглядом.
        О-оо, как тут всё запущено!
        - Рассказывай, - велел я тоном, не терпящем возражений.
        - Да что рассказывать? Не знаю, как сказать своим, и Женечке, что у нас стройотряд на два месяца, а не один. Это будет такой скандал!..
        - Понятно, - сел я за стол. - А для тебя важно работать в стройотряде?
        - Конечно, - удивлённо посмотрел он на меня, мол, чего спрашиваешь?
        - А почему?
        - Ну, потому, что все будут работать. Потому, что у нас товарищество. Потому, что мне неудобно будет отдыхать в круизе, когда все работают и деньги зарабатывают. Представляю себе, как я буду там мучиться и глупо себя чувствовать… И потом, на что мы с женой после свадьбы жить будем? Женечка из приличной семьи, у нее запросы.
        - Так-то ты всё верно говоришь, - задумался я, чем можно ему помочь. - Но жизнь такая штука сложная, всё время приходится искать компромиссы…
        - Что искать?
        - Компромиссы! Это решения, удовлетворяющие обе стороны.
        - А, компромиссы! Не расслышал. Ну, тут такого решения нет, - грустно усмехнулся Костян.
        - Ну, почему? Безвыходных положений не бывает, - сказал я и вдруг мне в голову пришла одна интересная мысль. - Слушай… А ты предложи Жене тоже вступить в стройотряд, там же уже есть и другие девушки. Скажешь нашим ребятам, что вы вдвоём с ней работаете первый месяц, а потом уезжаете. А оплату за стройотряд получите как, если бы, ты один два месяца отработал.
        Конечно, я надеялся, что Женечка не согласится на такое предложение. Судя по рассказу Галии о разговорах с ней. Не царское это дело, лопатой махать. Для этого, по ее мнению, слуги есть. Авось, устроит скандал и покажет своё истинное лицо. Даст бог, и свадьба расстроится. Но прямо сказать об этом Брагину не мог. Он возмутится, скажет, что это какое-то коварство, что его невеста не такая и ждет трамвая… А вот в таком варианте, авось молодой и неискушенный балбес и купится.
        - Точно! - округлились глаза у друга, и я понял, что сработало. - Мы сегодня, как раз, все встречаемся у них. Расскажу при всех, как дела со стройотрядом складываются, сколько денег мы можем заработать при таком варианте. Главное, что ее папаша точно будет, он ко мне хорошо относится и всегда поддерживает.
        - Правильно, - поддержал я его. - Ещё упомяни, что у нас в группе учатся дети очень важных людей, министров и замминистров. Твои однокурсники и однокурсницы и сами, наверняка, далеко пойдут. Неплохо бы Жене с ними познакомиться и подружиться. Хорошие знакомства по жизни ещё никому не помешали. А совместная работа в стройотряде очень объединяет и сплачивает. Там сразу видно, кто чего стоит, и вот эти отношения уже будут на всю жизнь!
        - Ага, - закивал головой заметно повеселевший Костян, глаза его загорелись. Все же тяготеет он к трудовой романтике, что совсем неудивительно для советской молодежи, и последние мои слова очень его вдохновили. - Спасибо тебе. Как я сам не догадался?
        Для этого тебе надо жизнь прожить, - подумал я.
        Он вскочил окрылённый. Проводил его и потихоньку прилёг отдохнуть рядом с уже спящей женой. На полчасика. Потом к экзамену следующему готовиться надо.
        Вечером нашёл в почтовом ящике письмо от Славки Комарцева. Судя по штемпелю, со вчерашнего дня лежит. Слава писал, что Эмма хорошо сдала уже первый экзамен, и что им обоим очень понравилась моя идея поступать на заочное. Он, даже, как раз удачно вышло, что полковнику нужно было в город, привез его на совещание в штаб, а сам сходил на завод в бухгалтерию поговорить с Ириной Викторовной. Но на нашем с ним месте уже работает новая сотрудница. Не стал спрашивать насчёт Эммы, раз место уже занято, просто поговорили, обменялись новостями.
        В основном, Ирина Викторовна и Изольда Марковна допрашивали его о службе. Спрашивали и про меня. Рассказал, что знал. Они просили передать, что помнят и ждут. Это шутка, конечно, никто не хочет, чтобы меня из Москвы выперли обратно в Святославль, но привет от всех горячий и пламенный он мне передаёт с огромным удовольствием. Славка признался в письме, что не ожидал сам от себя что так соскучился по ним всем.
        И в самом конце письма он попросил замолвить перед Ахмадом словечко за Эмму. Ей, по большому счёту, всё равно куда, всё равно кем. Конечно, Славке хотелось бы, чтобы она работала в хороших условиях, с хорошими людьми. Как мы с ним в бухгалтерии. Но и у Ахмада в отделе ей, по идее, тоже будет хорошо. Хоть вместе с моей мамой присмотрят и поддержат на первых порах, чтобы Эмма так сильно не смущалась.
        Улыбнулся про себя, вспомнив, как начиналось моё знакомство с Изольдой. Мы достаточно долго притирались. Но сейчас, прочитав письмо друга, я понял, что и сам соскучился.
        Далее приветы от всех наших, кого он видел, от Клары Васильевны и, конечно, от Эммы.
        Сел сразу писать им ответ. Пообещал, что обязательно поговорю и с Ахмадом, и с мамой. Уверен, они что-нибудь придумают. Только они сейчас у нас в деревне под Москвой гостят. В конце июня только должны выйти на работу. Надеюсь, не поздно будет Эмме документы на заочное подать. Посоветовал собрать заранее все справки, кроме той, что с работы, разумеется. Лучше кому-то съездить в институт заранее, узнать, какие у них требования. Написал, пусть Эмма к Свете обратиться, та ей точно поможет все в Брянске разузнать.
        Запечатал письмо, подписал конверт. Всё-таки, много мы потеряли в двадцать первом веке, отказавшись от живых писем. Все эти обрывочные фразы в мессенджерах - совсем не то.

* * *
        Москва. Квартира прокурора Томилина.
        Вся семья Томилиных, с гостями в лице отца и сына Брагиных, опять собралась за одним столом, как повелось у них с некоторых пор. Уже третий раз подряд получилось устроить совместную встречу в субботу.
        - Ну что, маму с бабушкой пристроил на квартиру к другу? - поинтересовался Юрий Викторович Томилин у Кости.
        - Да-да, всё нормально. Он хороший друг, помог мне.
        - Не знаю, что они не захотели в гостинице остановиться? - обиженно спросил задетый за живой Брагин-старший.
        - Пап, ну, они же понимают, что это не я буду оплачивать. У меня ещё денег на это нет, - виновато ответил Костя.
        Он очень беспокоился, как родители встретятся впервые за столько лет. Мама до сих пор на отца в обиде. По большей части из-за того, что жилось им первое время после развода непросто. Отец начал хорошо помогать только последние лет десять. А до этого, как мама всегда говорила, «только чтоб мы отвязались». По её мнению, все, кто живёт в Москве, априори богачи. И потом, мама всегда говорила, что отец очень большой начальник, а оказалось, что в Москве полно таких. И полно тех, кто очень далёк от того, чтобы быть богачом.
        - О чём задумался? - хлопнул Костю по плечу будущий тесть. - С таким серьёзным видом сидишь.
        За столом только что дружно смеялись над чьей-то шуткой, но Костя, задумавшись, всё пропустил.
        - А? - опомнился он. - Да вот, насчёт стройотряда всё думаю.
        - О-оо, стройотряд, - мечтательно улыбнулась Марина Геннадьевна мужу. - Помнишь, Юр? Песни у костра… Ты меня всё поцеловать пытался.
        - Лучшие годы были, - поддержал её супруг. - Хотя чего пытался? Все у меня получилось.
        Жена шутливо шлепнула его по руке.
        - А что за проблемы со стройотрядом? - спросил Юрий Викторович, улыбнувшись ей.
        - Да Паша, друг мой, еще один объект хороший нашел, - ответил Костя. - Так наши теперь хотят два летних месяца работать вместо одного. Больше денег чтобы заработать.
        - Я не понимаю, - вступила в разговор возмущенная тем, что круиз снова под угрозой, Женечка, - у них такие родители! Ты рассказывал, у вас сын министра в группе учится. Он что, тоже будет летом работать? Вот и зачем ему это?
        - Конечно, у нас же братство, - удивлённо посмотрел на неё Костя. - Все работают, не важно, кто у тебя родители.
        - Это какого министра сын? - заинтересованно спросил прокурор Томилин.
        - Не министра только, а замминистра. Иностранных дел, вроде, - ответил Костя. - Витя Макаров.
        - Макаров? - переглянулся с Томилиным Брагин-старший. - Первый зам. Серьезно.
        - Ничего себе, какие у вас ребята учатся, - удивилась Марина Геннадьевна.
        - Почти все такие, - пожал плечами Костя. - И все работать два месяца собираются. А мы же в круиз в августе собрались. Я вот что думаю, может, нам с Женей вдвоём пойти в стройотряд работать, чтоб деньги не потерять и от коллектива не отрываться? У нас же не только парни в стройотряде. Девушек тоже немало. Мы тогда за июль неплохо заработаем на жизнь в новом учебном году, и в круиз после этого в августе поедем.
        - Очень хорошая мысль! - подхватил Томилин. - И Жене будет интересно и полезно завести новых друзей. И товарищи будут не в обиде.
        - Правильно, сын, мыслишь, - поддержал Брагин-старший. - Горжусь тобой.
        - А что там делать надо будет? - обеспокоенно спросила Женя, не понимая вообще, что происходит. Как ее планы отдохнуть летом, а потом съездить на теплоходе за границу начали превращаться вот в это?
        - Девчонкам, конечно, самую трудную работу давать не будем, - начал было Костя.
        - А мы наравне работали, - вспомнила Марина Геннадьевна. - Помнишь, Юр? Ой, Женечка, там будет так весело.
        Женя ошарашено оглядывала присутствующих за столом, продолжающих оживленно переговариваться. Они шутят, что ли? Все уже единогласно решили, даже не спросив ее, что она тоже должна работать в каком-то стройотряде. Да она даже на картошку с группой не поехала, в библиотеке отсиделась. Но все настроены так серьёзно. Даже мама вспоминает с улыбкой, как носилки с мусором строительным таскала. Говорит, это весело… Это как, вообще, может быть весело? Грязной и потной по восемь часов подряд тяжелый мусор таскать? Нет, даже не восемь, а от рассвета до заката, как Костя радостно рассказывает, чтобы точно все успеть?

* * *
        Глава 9
        г. Москва. Квартира Ивлевых.
        Весь субботний вечер просидел за конспектом. Звонил Фирадаус, договорились, что они завтра подъедут с Дианой. Его работа произвела большое впечатление на руководителя дипломного проекта, он хочет позвать заведующего кафедры на защиту. И тот, заинтересовавшись темой, даже накидал ему список вопросов, которые будет сам задавать, чтобы дипломник заранее к ним подготовился. Вот Фирдаус и решил по этим вопросам со мной проконсультироваться. Попросил его привезти окончательный вариант работы, интересно, что осталось от моего текста.

* * *
        Москва. Квартира прокурора Томилина.
        Женечку, молчавшую весь вечер, как только проводили отца и сына Брагиных, прорвало.
        - Я не понимаю, какой стройотряд? - возмущенно спросила она родителей.
        - Обычный стройотряд, - пожала плечами мать, - тебе понравится.
        - Зачем мне это? Почему я должна с ними возиться в грязи? Я дочь прокурора!
        - Женя! Ты что? Какая разница, чья ты дочь? - удивилась мать.
        - Слушай меня внимательно, - потребовал отец, - ты дочь простого районного прокурора города Москвы. Там дети собираются работать, родители у которых на должностях союзного значения! И, заметь, ни они, ни их родители не видят ничего зазорного в стройотряде. А тебе что? Работать стыдно? Я что, лентяйку вырастил? Ты где, думаешь, вообще живешь, при капитализме, что ли? И считаешь себя владелицей заводов и пароходов, чтобы не хотеть работать?
        - Да нет, - дала заднюю Женя, почувствовав, что отец очень разозлился.
        - Женя, так нельзя! - встала на сторону отца и мать. - Даже Костя рвётся работать со всеми, а у него, между прочим, отец генерал милиции! Ты, хоть, понимаешь, какая это величина?
        - Вот, именно! Это тебе далеко не районный прокурор! - продолжал ругаться отец.
        Вот, накинулись, - обиженно думала Женя. Что я такого сказала?
        - Да, ладно вам, не орите так, пойду я в ваш стройотряд, - вынуждена была согласиться она.
        Что-то свадьба с Костей перестала ей казаться таким хорошим решением, как раньше, чтобы сбежать от назиданий отца. У парня, похоже, тоже шило в заднице, если он вместо круиза ее на строительную площадку тащит… Но заикаться об ее отмене она не смела. Чувствовала, что для родителей это будет перебор. Так можно через четверть часа и на лестничной площадке с двумя собранными чемоданами оказаться перед запертой дверью…

* * *
        Эль-Хажжи прикатили в воскресенье, когда ещё одиннадцати не было. Галия накрыла лёгкий стол, отметили её декретный отпуск. Потом девчонки скрылись в спальне, а мы с Фирдаусом занялись его дипломной работой. Приятно было обнаружить, что мой текст оставили полностью, только чуть-чуть больше сдобрили руководящей и направляющей ролью КПСС. Я-то тоже по этому поводу накидал кое-что, но еще добавили, видимо, решив, что переборщить с этим никак невозможно, а недоборщить - опасно. И плевать, что дипломник гражданин капстраны, что для меня лично весьма странно. Какое он имеет отношение к КПСС?
        Обсудили также с Фирдаусом дополнительные вопросы, которые ему собрались на защите задавать.
        А потом я прикатил самый первый образец чемодана с ручкой, ещё нерегулируемой. Фирдаус обалдел сначала, но потом повозил чемодан по кухне и заценил. Правда, потребовал нагрузить чем-то, чтобы ощутить разницу. Не вопрос - у меня в шкафу уже за сотню книг от Сатчана скопилось.
        - Очень удобно, - заметил он, поносив тяжёлый чемодан сначала в руке, а потом повозив на колёсиках. - Для перелётов самое то. Весь аэропорт пока пройдёшь, все руки оттянешь.
        - Патент хочу оформить, - довольно улыбаясь, объяснил я. - Уже чертежи готовят.
        - В Союзе? - обеспокоенно спросил Фирдаус. - Подожди, не спеши. Давай, я с нашим юристом сначала поговорю. Что-то, мне кажется, ты поторопился.
        - Думаешь? Я почему и решил с тобой посоветоваться, что тоже есть сомнения. Инженер, который мне чертежи сейчас делает, сказал, что это потянет только на «изобретение», получу свидетельство и всё. А про патент даже речи не идёт.
        - Слышал, что изобретатели в СССР получают малую долю от продажи изобретения. Тормозни, пока, с оформлением. Я всё узнаю и решим, как лучше, - попросил Фирдаус и опять переключился на чемодан, ласково погладив его по боку. - Ну классная же вещь!
        - Я тебе другой дам, - пообещал я. - Он новый, больше раза в полтора и у него ручка по высоте регулируется. С него сейчас чертежи делаются.
        Тут вышли девчонки на кухню. Галия-то не удивилась, увидев Фирдауса, увлечённо катающего по кухне наш маленький чемодан, сама так же наиграться не могла на днях. А Диана откровенно зависла с открытым ртом. Довольный Фирдаус протянул ей ручку, и она сама стала также ходить взад-вперёд. Прокатила чемодан по коридору несколько раз. Приподняла, оторвав от пола, крякнула уважительно.
        - Блин, первый раз такое вижу, - воскликнула она.
        - Потому что это первый образец, - усмехнулся я. - Ты сейчас держишь в руках прототип. Исторический момент, обрати внимание!
        Мы с Фирдаусом рассмеялись.
        - Правда, что ли? - недоверчиво посмотрела Диана на Галию.
        - Может быть, - кивнула она ей в ответ. - Паша хочет изобретение зарегистрировать.
        - Ого! - ошарашено посмотрела на меня сестра. - Ничего себе!
        - А давай я тебя сфотографирую, - предложил я и полез за фоторужьём. - Лет через тридцать повесите эту фотографию в музее компании «Эль Хажж и Ко», знаменитой на весь мир своими чемоданами на колёсиках. Представляешь, и снизу будет стоять подпись: «Супруга владельца компании с прототипом в руках. 1972 год».
        - Правда? - круглыми глазами посмотрела Диана на мужа.
        - Может быть, - радостно улыбаясь, ответил он ей.
        По Фирдаусу видно, что капиталист - глаза уже горят, рыночный потенциал он видит.
        Диана моментально собралась, причесалась, поправила помаду на губах. Удобно села у нас на новом диване, выставив впереди себя чемодан, но так, чтобы были видны её красивые ноги. Сделал несколько кадров.
        Диана была так счастлива, как будто муж уже владел собственной процветающей компанией по производству чемоданов.
        - Ну, Фирдаус, теперь не подведи, - еле сдерживая смех, шепнул я арабу.
        Тот улыбнулся в ответ, любуясь женой.
        - А вообще, всё реально, - сказал ему, когда мы уже вернулись на кухню и сели за стол. - Жаль, я не знаю юридических тонкостей, но думаю, твой юрист подскажет, как нам лучше сделать. Он же сможет сделать от меня доверенность на твоё имя? Чтобы ты представлял за рубежом мои интересы?
        - Конечно, - тут же ответил он. - Я сегодня же с ним встречусь и всё узнаю.
        - Спасибо, тогда жду твоего звонка. А то у меня на вторник уже встреча назначена насчёт оформления заявки на изобретение здесь, у нас.
        - Всё, по коням, - шлёпнул он ладонями по столу. - Диана, уходим.
        Сестра тут же с готовностью поднялась и начала с нами прощаться. Как он её выдрессировал. Или ей так хочется женой миллионера стать? На самом деле, неплохая мотивация.
        Остаток воскресенья спокойно готовился к очередному экзамену.
        В понедельник Галия осталась дома, поприкалывались с ней, что ей на работу теперь только через год. Сессию она уже, считай, сдала, где перезачётом прошлых зачетов и экзаменов в БИТМ, где сама автоматом за старательность зачёты и экзамены получала. Ну и исходя из ее всем понятного положения, тоже. А пару оценок ей батя, обойдя коллег, проставил, чтобы меньше волновалась. И теперь она свободна, как вольный ветер. Собиралась плитки ещё погреть, пока время есть. Белые и красные она все уже перегрела, взялась за синие.
        А я поехал в университет на экзамен. Не сказать, что предмет лёгкий, но я готовился и опять хотел пролезть сдавать в первых рядах. Но нас, парней, отодвинули девушки. Они откуда-то прознали, что наш преподаватель всегда ставит хорошие оценки красивым девушкам. И наши матрёшки все накрасились, завились, надели короткие платьица и туфли на высоком каблуке и, уверенные, что хорошие оценки уже у них в зачётках, потребовали пропустить их вперёд. Ну, делать нечего, пропустили их. И тут Булатов прибежал отдать преподавателю экзаменационный лист, что взял из деканата.
        Вылетел из аудитории красный как рак, отбежал подальше от двери и как начал ржать. Мы все обступили его, представив себе кучу непристойностей вместо экзамена.
        - Сироткин заболел! - еле выдавил из себя Булатов. - Экзамен будет принимать Артюхова. И она уже нашим красоткам мозги вставляет за ненадлежащий внешний вид.
        Галина Михайловна очень строгая, никогда не улыбается, но ее ценят как прекрасного специалиста. Ей, навскидку, уже лет семьдесят. Конечно, она в шоке от наших дурёх. Как бы домой не отправила, переодеваться.
        - Ой, девки, девки, - расстроенно проговорил я. - И себя подставили, и Сироткина. Она же им сейчас плохих оценок наставит, а ему потом выговорит декан, что ничему студенток своих по предмету не научил.
        Народ наш сразу притих. Не подумали, сперва, о возможных последствиях.
        Но Галина Михайловна все же умеренно посвирепствовала, я ожидал намного худшего. Плохие оценки получили только те девушки, что собирались сдать за счет сугубо внешнего вида, и вообще к экзамену не подготовились. А кто учил, смог прийти в себя от неожиданности и настроиться на сдачу, тот нормально сдал.
        Первой зачем-то пошла сдавать Галя Романович, и Галина Михайловна еле-еле натянула её на трояк. А за ней пошла Света Костенко и легко отстрелялась на отлично.
        - Зачем ты первая пошла? - спросил я Романович, когда обе вышли.
        - Не знаю, как сказали, что Сироткина не будет, сразу из головы все вылетело. Думаю, какая разница? - чуть не плача, ответила она. - Теперь не видать мне стипендии.
        - Надо было тебе первой идти, - повернулся я к Костенко. - Тебя такими поворотами из седла не выбить. А Галя посмотрела бы на тебя и сдала бы нормально.
        - Надо было, - согласилась Света с расстроенным видом.
        - Ладно, не расстраивайтесь так, - вступил в наш разговор Ираклий. - Подумаешь, без стипендии полгода. Это же не отчисление. У нас стройотряд будет, не забывайте, там можно будет подработать. Вот Костян, к примеру, с невестой собираются на полгода денег вперед себе на совместную жизнь заработать.
        - Его Женечка тоже будет с нами работать? - удивился я.
        - Конечно, он попросил, а наши не против, - без тени сомнения ответил Булатов.
        Ну, дела… Хотел бы я посмотреть на этот аттракцион, - подумал я, заходя на экзамен в составе первой мужской пятёрки.
        Сдал я на отлично. Мне что с Сироткиным, что с Галиной Михайловной, одинаково комфортно. Магия удачно притянутых к месту цитат классиков марксизма-ленинизма и решений последнего съезда КПСС действует на преподавателей наповал, как и задумано. Пожелал всем удачи и поехал в НИИ силикатов устраиваться на работу.
        Там меня встретила Ираида Германовна, сотрудница военно-учётного стола. Миниатюрная, но очень строгая и ответственная женщина средних лет в строгом платье с прямой юбкой на пухлой фигурке, с седеющим пучком на голове и огромной связкой ключей. Она пристёгивала их карабином к толстой цепочке и замыкала её этим же карабином у себя на поясе. Так и ходила маленькая, важная и звенела ключами при каждом шаге, как Бурёнка колокольчиком.
        Она отвела меня к себе в маленький кабинетик площадью метра два, там можно было только стоять перед окошком, как в кассе. Сама она открыла сначала обычную дверь, потом решётчатую, заперлась изнутри и открыла сначала окно на решётке, потом в обычной двери. Внутри оказался просторный кабинет. Видел, как она прошла к металлическим шкафам-картотекам, запираемым на ключ. Пока она принимала мои документы, я разглядывал эти ряды. Неужели в этом НИИ столько сотрудников? Или часть из них такие же, как я? Но безопасность на высшем уровне. На окнах за решётками заметил белые и прямоугольные, как пастила, датчики сигнализации.
        Она подала мне чистый лист и ручку, написал заявление под её диктовку.
        - Приходите завтра, - буднично сказала Ираида Германовна. - Приказ и пропуск будут готовы. Я покажу вам, где у нас касса.
        Она заполняла по данным моего паспорта какую-то анкету за своим рабочим столом, спросила с меня 2 фотографии, хорошо, что у меня были с собой. Опыт есть опыт…
        - Вы так молоды, даже, военного билета ещё нет… - озабоченно проговорила она, не отрываясь от дела. - На пропуске будет указано название организации, где вы теперь работаете, и отдел. Выучите их как следует, мало ли что…
        - Конечно, конечно, - пообещал я.
        Чего она так переживает? Решила, что я оперативной работой, что ли, буду заниматься? Заботится о моей легенде, чтобы не прокололся?
        - Трудовую книжку мы вам заведём, - добавила она.
        - О, а у меня уже есть трудовая, - ответил я.
        - А что ж вы молчите, давайте, - встала она из-за стола.
        - Она у меня в другом месте лежит.
        - Уже лежит? - удивилась она.
        - Там, где я работаю, - попытался объяснить я, - по-настоящему работаю…
        - А, я всё поняла, - прервала она меня и вернулась за стол. И руками сделала такой жест своеобразный - типа, не хочу лишнего об этом знать.
        - Ираида Германовна, а во сколько мне завтра приходить за пропуском? - уточнил я.
        - После одиннадцати уже можно.
        - Спасибо. Я могу идти?
        - Да, до завтра.
        - До свидания.
        Какая же интересная мне открылась сегодня система, - думал я, возвращаясь домой. - И что, на каждом предприятии есть такие мёртвые души? Скорее всего. И какая экономика это выдержит? Всё вокруг государственное, всё вокруг ничьё, деньги никто не считает. Сославшись на нужды государственной безопасности, можно делать всё, что угодно. Ни у кого даже вопросов не возникает. Надо, и всё тут.
        Вернувшись, застал у нас Фирдауса. Он уже с полчаса меня ждёт, оказывается.
        - Ну что, поговорил с юристом? - спросил я.
        - Да. Не вздумай ничего в СССР оформлять, - сразу заявил зять. - Во-первых, тебе выплатят копейки, если оформят как патент, а не как изобретение. За изобретение ты вообще ничего не получишь. Но за рубежом что-либо оформить может стать затруднительным.
        - О, как. А я думал, у нас своя база изобретений, а за рубежом своя.
        - Так и есть, но ваши уже от имени государства некоторые изобретения, которые считают выгодными для страны, патентуют за рубежом, - пояснил Фирдаус. - Так что, оформляем патент только за рубежом. В ведущих странах мира.
        - Как скажешь. Но мне не хотелось бы, чтобы советские потребители пострадали. Давай тогда договоримся, что, если СССР захочет приобрести лицензию на выпуск для внутреннего рынка, то продадите ее за символическую цену, хорошо?
        - Конечно, - улыбнулся Фирдаус. - Патент будет твой.
        Правда, тут я задумался. А что скажут в Союзе, когда будут покупать эту лицензию, увидев, что патент оформлен на Павла Ивлева? Не начнут ли искать меня, и не появится ли у меня из-за этого куча проблем? Но тут же я сообразил, что за рубежом живут миллионы русских эмигрантов. Кто еще в девятнадцатом веке уехал, кто после первой мировой, кто после второй. Ни за что не придет в голову чиновнику в СССР, что будет этим заниматься, что он покупает изобретение советского гражданина.
        Да и в Союзе Павлов Ивлевых как собак нерезаных, если регистрировать патент без отчества, а я так и скажу сделать, то попробуй еще найди, кто из них может быть к этому причастен. И если даже выйдут на меня и спросят, опрашивая всех Павлов Ивлевых, то всегда можно удивиться и сказать - товарищи! Где я и где какие-то буржуазные чемоданы на колесиках? Вы что, шутите, что ли?
        Еще больше меня успокоило соображение, что СССР обычно не заморачивается соблюдением чужих патентных прав. Захотят выпускать вдруг такие чемоданы, просто стырят конструкцию, чтобы не платить ничего правообладателю. Даже не узнают, что по моим указаниям могут купить лицензию за гроши, и выпускать чемоданы легально, потому как и спрашивать не будут…
        Правда, судя по реакции Максима Леонтьевича, сомневаюсь, что какой-то советский завод вообще решит заняться выпуском такой продукции. Настроения сейчас брутальные - схватил чемодан и потащил, нафиг тебе еще колесики, ты что, не мужик? А женщины у нас с мужчинами имеют полностью равные права, их вон, сколько, по всей стране тяжеленные шпалы укладывает… Работа, на которой и здоровый мужик легко может спину сорвать.
        - Ну и отлично, договорились, - кивнул я Фирдаусу. - Значит, в Союзе я заявку на изобретение оформлять не буду. Просто принесу тебе новый чемодан и чертежи к нему.
        - Да, и Альберт Карлович сказал тебя привезти, оформить доверенность на меня.
        - Хорошо, надо на этой неделе всё сделать, потому что потом трудно выбрать время будет.
        - Может, сейчас и съездим?
        - А, давай.
        Мы поехали в ливанское торгпредство, предварительно набрав Альберта Карловича и договорившись с ним о своём приезде. Старый юрист подтвердил мои опасения, что патент надо оформлять максимально обтекаемо. Никаких чётких формулировок, типа, собираются на болтовые соединения, просто, скрепляются, не уточняя, с помощью чего.
        Классный специалист, чувствуется, собаку уже съел на этом деле. Вначале я, услышав, что юрист, судя по фамилии и отчеству однозначно не ливанец, распереживался, что он вполне может стучать в КГБ. Ну а что тут думать? Наш соотечественник, работает на торгпредство капиталистической страны, однозначно к нему должны были подкатить с таким предложением товарищи в костюмах. Но потом, вспомнив, что именно он посоветовал не регистрировать патент в СССР, успокоился. Сотрудничай он с КГБ, такого совета Фирдаусу он точно бы не дал. Значит, можно не опасаться, что у Комитета появится компромат на меня…
        - Ты, когда описание изобретения подготовишь, Альберту Карловичу пришли на проверку, - посоветовал я зятю.
        - Хорошая мысль, - кивнул юрист, глядя на Фирдауса. - В этом вопросе ошибаться нельзя.
        - Размеры не указываем, материал, и в описании сборки никакой конкретики, правильно? - посмотрел я на Альберта Карловича.
        - Правильно. Но, есть ещё важное правило, не описывать лишнего, - пристально посмотрел он на меня, как учитель на ученика. - Чем меньше информации об изобретенном продукте, тем лучше. Если ты укажешь в назначении «для перевозки тяжестей», то как понять, десять килограммов это тяжесть, или не тяжесть? А девять? Поэтому, надо писать: «для перевозки чего-либо» и никак иначе.
        - Как интересно, - задумавшись над его словами, проговорил я. Да, и от такой мелочи зависит, станешь ты миллионером или нет.
        Пока мы беседовали, помощник подготовил доверенность, и, кстати, отпечатан текст был на матричном принтере. Хоть я в руках черновик, который проверял Альберт Карлович, и не держал, но характерный треск печатающего матричного принтера я ни с чем не перепутаю.
        Всё оформив, мы покинули торгпредство, маленький особнячок XIX века на улице Гиляровского. Уютное здание, мне очень понравилось.
        Завтра у меня должно быть уже два экземпляра чемодана с регулируемой ручкой. Фирдаусу не терпелось увидеть усовершенствованный вариант, сказал, что заедет завтра вечером. Заодно передам ему чертежи, пусть сразу начинает оформлять патент, как домой с учёбы вернётся. Или перешлет с кем-то, кто в Ливан летит, чтобы отцу передал с подробными инструкциями. Ну, если найдется кто, кому он такое готов доверить. Мы расстались, попрощавшись до завтра.
        Во вторник прямо из дома, едва дождавшись одиннадцати, я пошёл в НИИ силикатов.
        Позвонил с проходной Ираиде Германовне. Она снова пришла за мной с огромной связкой ключей на поясе. Проделав сложные манипуляции с двойной дверью в свой рабочий кабинет, она опять открыла два окошка, в двери и в решётке, и выдала мне пропуск. А также дала расписаться в приказе по институту о моём зачислении на работу на полставки лаборанта с зарплатой, ни много, ни мало, пятьдесят рублей в месяц! Больше тридцати пяти я, даже, и не мечтал. Как их припекло, однако. К чему бы это? И мне же ещё Кубу в будущем году обещали… А Румянцев, до сих пор, тему и дату следующего выступления мне не дал. Если сегодня не позвонит, придётся завтра к нему самому ехать.
        Из НИИ поехал на приборостроительный завод. Сначала зашёл к Василию Карнабеде, забрал у него второй комплект регулируемой ручки.
        - Ещё что придумаешь, звони, - протянул он мне руку на прощанье.
        Потом пошёл в БРИЗ, сказал Максиму Леонтьевичу, что повременю пока оформлять заявку. Он был удивлён, сказал, что уверен был в моих серьёзных намерениях и, даже, начал уже заполнять форму заявки. Объяснил, что хочу еще подумать, как следует, над образцом, совесть не позволяет регистрировать что-то, что не совсем продумано. Забрал у него промышленный образец и чертежи, заплатив ему чирик с искренними словами благодарности. Взял бланк заявки, что он начал оформлять, под предлогом посмотреть и сунул его к чертежам, типа, на автомате.
        Ну, вот и всё. Можно отдавать всё это богатство Фирдаусу с надеждой, что он всё сделает по-честному и не оформит этот патент на себя. Ну, с этим до конца никогда не угадаешь, чужая душа - потемки. Успокаивает то, что подобных «изобретений», хорошо подумав, я смогу найти еще десятки, так что не так и страшно.
        Глава 10
        г. Москва. Приборостроительный завод.
        Второй регулируемый комплект засунул в чемодан. Все необходимые отверстия Василий уже насверлил, по образу и подобию нашего первого чемодана, мне останется только всё скрутить.
        Не успел я подойти к дому, как увидел у нашего подъезда знакомую «Волгу». Фирдаус уже ждёт меня. Во как у него предпринимательские инстинкты правильно работают!
        Галия настояла, чтобы мы сначала пообедали, а уже потом второй чемодан собирали. Ей хотелось поскорее накормить нас и сбежать в гости. Оказывается, художники с пленэра вернулись. И Галия мучается от любопытства, что же они там за картины за такой длинный срок нарисовали? Отправили ее туда, сверкнула счастливо на прощание взглядом. Надо будет зайти к художникам попозже, как Фирдауса провожу. Всё-таки, люди деньги мне свои доверили, надо отметиться, узнать, всё ли в порядке. И вообще, давно не виделись. Удивился, что с нетерпением жду этой встречи. Эти соседи у нас, конечно, очень интересные люди.
        Пообедали, Галия нас оставила, и мы с Фирдаусом собрали второй чемодан. Вернее, Фирдаус сам собирал под моим чутким руководством. Я специально на этом настоял. Чтобы, если в дороге, не дай бог, что-то случится, чтобы быстро сам смог всё исправить. Объяснил ему мотивы, он серьезно и уважительно закивал:
        - Павел, тебе нужно самому бизнесом заниматься. Ты был бы успешным бизнесменом. Наперёд очень много вещей продумываешь.
        Сам сказал, сам тут же вздохнул, признавая реалии СССР. А я только саркастически улыбнулся. Мой единственный бизнес в СССР - помогать людям наподобие Сатчана. Но об этом Фирдаусу я точно говорить не буду.
        Правда, пришлось отвлечься на телефон. Позвонил-таки Румянцев.
        - Мне доложили, что ты уже устроился на новое место работы, - сказал он. - Готов приступать к новым обязанностям?
        - Всегда готов, - ответил я.
        - Ну, тогда слушай. К следующему понедельнику нужна будет первая твоя официальная аналитическая записка. Прочувствовал торжественность момента? - хохотнул он.
        - Прочувствовал. На какую тему?
        - На твой взгляд, какая сейчас тема была бы самой актуальной?
        - Внешнеэкономическая стратегия СССР, - выдал я, что первое в голову придёт. Нефть в цене поднимется, СССР на нефтегазовую трубу подсядет, вместо того, чтобы промышленность и технологии развивать. Уже мельком говорил об этом, надо усилить посыл. Может, Комитет кому мозги и вставит в правительстве…
        - Почему бы и нет? - после небольшой паузы сказал Румянцев. По этой паузе я понял, что то ли тема, то ли ее формулировка его удивила.
        - В понедельник записку до которого часа можно привезти? - начал я записывать себе в тетрадь-ежедневник.
        - До конца рабочего дня. Она будет нужна с утра во вторник. Мы вечером просмотрим, а с самого утра по ней и выступишь.
        - Хорошо, - ответил я, - Олег Петрович, а можно ваш номер телефона на всякий случай?
        Он завис на несколько мгновений, но потом продиктовал. Видимо, решил, что никакого вреда в этом не будет. Мы попрощались.
        Я вернулся к работе над чемоданом с Фирдаусом. По ходу сборки мы с ним обсудили, как можно ее упростить на поточном производстве. Ещё я ему посоветовал всю внутреннюю часть конструкции спрятать под подкладку чемодана. Сошлись на том, что ручку тоже надо как-то облагородить. Обсудили также, что третье колесо я ставлю, просто, для устойчивости, а можно было бы поставить две пластмассовых ножки по краям, будет устойчивее, дешевле и легче.
        Потом мне пришла в голову мысль.
        - А что, если разбить это изобретение на два патента? - предложил я. - Смотри, сделает кто-то хитрый одно колесо складное или выдвижное и нашу ручку и всё, у него совершенно другое изделие. Есть смысл, наверное, патентовать отдельно ручку и колёса с опорами. Короче, этот вариант тоже рассмотрите. Нужен совет кого-то, кто собаку на этих патентах съел.
        - Поговорю с отцом, у него, наверняка, найдется такой человек, - заверил меня Фирдаус.
        Передал ему чертежи. Убрали нашу выдвижную ручку, он взял чемодан как обычно, за штатную и понёс в машину. Смотрел за ним в окно и думал, выгорит у нас это дело или нет? Столько нюансов, конечно, с первого раза всё точно не предусмотрим.
        Он уехал, а я поспешил на первый этаж вслед за Галией поздороваться с художниками.
        Они привезли множество работ, больших и маленьких и устроили для нас настоящую выставку. Первым делом поинтересовался у них, как добрались, нашли ли деньги за рамой. Они заверили меня, что всё прекрасно и я позволил себе переключиться на картины.
        У Михаила Андреевича во всех пейзажах чувствовался размах, широта, простор. Только небо, только ветер, - вспомнились мне слова песни из детского кинофильма. Небо он пишет, конечно, невероятно реалистично.
        А у Елены Яковлевны все работы домашние, с вниманием к деталям, если дерево, то одиночное и очень причудливое, если вид из окна, то в маленький уютный дворик. Просто, завис перед одной её небольшой работой. Вид из открытого окна, цветущая сирень с ещё непросохшими каплями после дождя. Мне показалось, что я чувствую запах сирени, настолько реалистично выписаны были ближние лепестки цветков и постепенно, по мере удаления, чёткость терялась в мазках, создавая иллюзию объёма.
        Заметив мой интерес, Михаил Андреевич подошёл ко мне и, переглянувшись с женой, взял чёрный фломастер, эту работу и протянул жене. Елена Яковлевна с добрейшей улыбкой на лице подписала сзади что-то и протянула мне со словами:
        - Это вам от нас подарок.
        Взял картину и прочёл сзади: «Сирень. Куйбышев. Май 1972 год. Любимым соседям и друзьям на долгую память» и подпись художницы с сегодняшней датой.
        Блин, неудобно-то как! Словно я выцыганил эту картину. Так на нее смотрел, как голодный на корочку хлеба, что они не выдержали и подарили ее. Но опыт уже научил, что предлагать деньги бесполезно. Только поссоримся.
        - Спасибо, - только и смог сказать я. - Любимым соседям… Так приятно.
        Передал «Сирень» Галие полюбоваться. Она радостно разахалась.
        Потом женщины принесли чашки и мы пили чай с конфетами из Куйбышева. Художники делились впечатлениями о поездке. А мы им рассказали про новых соседей с восьмого этажа и про их новоселье на весь подъезд. Художники очень жалели, что пропустили такое событие.
        - Хотела бы танец цыганки нарисовать, - сказала задумчиво Елена Яковлевна, - в «Ромэн» идти не очень удобно, вряд ли удастся раздобыть билет так близко к сцене. Нарисовать хочу в настоящей, кочевой одежде, как в таборе у них было. Но только на фоне природы. Чтобы одежда и дух не противоречили окружению. Ну какая страсть на фоне бетона и плитки?
        Я запомнил про первый ряд на «Ромэн». Надо продумать, как добыть туда билетик и хоть как-то расплатиться за щедрый подарок…
        Вернулись домой, а у нас телефон звонит, как межгород. Едва успел трубку схватить. Соединили со Святославлем. Оказалось, это Марат всё дозванивался.
        Галия тут же отобрала у меня трубку и болтала с ним минут пять. Потом, положила, наконец, трубку и вышла ко мне в кухню, с довольным лицом.
        - Марат в Москву едет! - обрадованно заявила она.
        - Когда?
        - У них в выходные соревнования, - ответила она. - Приедут в пятницу. А-аа, как здорово! Я остаюсь в Москве.
        - Ну, подожди, дорогая, обещали же бабушкам и маме, что в деревню приедем сразу, как последний экзамен сдам. Давай, как и планировали, в четверг в деревню, ну, а в пятницу, тогда, вернёмся.
        - Эх, не спросила Марата, когда он приедет, - расстроилась Галия.
        - Ничего страшного, у соседей оставим ключ и предупредим, что твой брат приедет. А ему в дверях записку оставим, что вечером будем, ключ там-то.
        - А если кто другой записку прочитает и ключ возьмет? Соседи же не знают, как мой брат выглядит.
        Понял, что Галия все еще переживает из-за того, что соседей ограбили.
        - Фотографию поищи брата в альбоме, там точно было несколько. Оставь соседям вместе с ключом.
        - А, ну да! - обрадовалась Галия.
        В среду с самого утра писал записки к изобретениям. Часам к четырём привёз их столько, чтобы общий объём не превысить, Пархоменко. Он, без особого восторга, принял их. Копии занёс на четвёртый этаж Воронцову.
        - Привет, привет, рационализатор, - встретил меня тот.
        Откуда он про чемодан уже знает? Блин, пугает даже…
        - А хорошая идея - проверенных комсомольцев на помощь комитетам привлекать, - продолжил он свою мысль.
        Ах, вот он о чём.
        - Ребята хотят серьёзными делами заниматься, пользу приносить, - сказал я как о само собой разумеющемся. - А вы откуда уже об этом знаете?
        - Так весь секретариат гудит, включая хорошо тебе известного Пархоменко, - усмехнулся Воронцов. - Ругается - почему только в Комитет по миру помощников берут?
        - О, решили, значит, взять, - обрадовался я, - а что ж молчат?
        - Да шут его знает, - пожал плечами Воронцов. - Может, не до конца ещё согласовали.
        У меня с Пархоменко и так отношения неровные, а тут он, судя по намекам Воронцова, еще обиделся на меня из-за того, что я его секретариату эту инициативу не предложил, а сразу по прежнему месту работы пошел. Но в Комитете по миру реально людей не хватает, чего Пархоменко обзавидовался?
        - Ну, они тоже там, в секретариате, чудные, - расстроенно заметил я. - Одно дело письма граждан разбирать, другое документы с информацией о делах государственной важности и всякие приказы на сотрудников Верховного Совета СССР. Как можно к этому студентов-внештатников допускать?
        - Да никто и не разрешит, конечно, - зачем-то помахал у меня перед носом Воронцов моими записками. - По факту Комитет по миру единственный, куда можно вашу студенческую братию допускать без множества подписок. Так что кое-кто много хочет, да мало получит!
        - Да уж… Когда у Межуева следующий доклад, через две недели? - уточнил я.
        - Да, - кивнул он.
        Мы попрощались, и я пошёл на первый этаж в Комитет по миру. Похоже, дело в том, что Пархоменко теперь, после того как Межуев ему напинал за излишнюю инициативу с моим трудоустройством, будет любую мою инициативу негативно рассматривать. Ничего с этим не поделать. То-то он смотрел на меня сегодня так странно.
        Марк Анатольевич встретил меня с распростёртыми объятиями.
        - Ильдар Ринатович, смотрите, кто пришёл, - прокричал он в соседний кабинет через открытую дверь. - Проходи, Павел, проходи.
        Вышел глава комитета. Увидев меня, сразу улыбнулся, сделал шаг мне навстречу и протянул руку. Поздоровались с ним, потом я подошёл к Марку Анатольевичу.
        - Слышал, у вас с Пархоменко из-за моего предложения война? - спросил я.
        - Да какая война? - рассмеялся Ильдар, потирая руки с азартом. - Так, небольшое боестолкновение.
        - Скажите, а на ребятах это не скажется? - забеспокоился я.
        - А как это на них скажется?
        - Ну, мало ли, - развёл я руками. - Паны дерутся, у холопов чубы трещат.
        - Что ты, что ты! Мы своих ребят в обиду не дадим, - воскликнул Марк Анатольевич. - Вот же Пархоменко поднял шум на весь Кремль, - посмотрел он на Ильдара. - Из-за него мы сейчас без людей останемся. Ни себе, ни людям.
        - Что есть, то есть, - задумчиво потёр подбородок Ильдар. - Давайте, все успокоимся. Чуть выждем и опять к этому вопросу вернёмся.
        - Вы только поймите меня правильно, - поспешил объясниться я. - Если б дело только меня касалась. Мне-то фиолетово, кому там моё присутствие жить спокойно не даёт. Но ребята придут молодые, неопытные, но очень ответственно к работе относящиеся. Им очень трудно будет в конфликтной атмосфере работать. Они все косые взгляды на свой счёт принимать будут.
        Марк Анатольевич и Ильдар многозначительно переглянулись.
        - Вы поняли, Ильдар Ринатович, - сказал он, улыбаясь. - Ребята придут молодые и неопытные. А сам он, значит, уже взрослый и опытный. Волнуется за зеленую, необстрелянную молодежь.
        - Да, ладно вам, Марк Анатольевич, - возразил ему Ильдар. - Вы же сами говорили: светлая голова.
        - Это да, что правда, то правда, - согласился Марк.
        - Вы как, всё-таки, решите молодёжь привлечь, - сказал я, - звоните. Мой номер есть?
        - Есть, есть, - протянул мне руку Ильдар, заметив, что я собрался уходить.
        Попрощались со всеми, и я ушёл от них, решив, что, возможно, не так и плохо, что Пархоменко принялся палки в колеса моему предложению вставлять. Я и не думал, что в Верховном Совете могут так быстро вопрос с комсомольской помощью решить положительно. Ребята в стройотряде работают, им сейчас, всё равно, не до этого. А за лето Пархоменко, надеюсь, перебесится и успокоится.
        Вернувшись домой, засел за конспект, завтра последний экзамен этой сессии. Галия пропадала второй день у художников, что-то им помогала, демонстрировала свои наработки за последний месяц. Жена очень воодушевилась живописью, особенно, когда узнала, сколько можно зарабатывать рисованием.
        Вечером заходили Брагин с невестой. Как раз вернувшаяся домой Галия очень характерно отреагировала. Сначала, когда Брагин первый вошел, явно обрадовалась, а потом, когда в нашу квартиру вступила Женечка, напряглась. И в самом начале беседы снова к соседям слиняла, извинившись перед гостями, что якобы договаривалась.
        Меня как свидетеля попросили связаться со свидетельницей и поговорить о выкупе. Костя радостно рассказал, что саму свадьбу будет вести артист из театра «Ромэн». Их артисты будут и выступать на свадьбе.
        - О, так вы договорились-таки с ними? - обрадовался я. - А ты молчишь, - посмотрел я на Костю, - я подумал, родители цыган не одобрили.
        - Это я не одобрила, - надулась Женечка, - а родители, как раз, были в восторге.
        - А тебе не нравятся их выступления? - удивился я. - Мы с женой ходили к ним на новоселье, там, похоже, весь театр гулял. Нам очень понравилось, как они выступали.
        - Ну, не знаю, - фыркнула Женечка. - Видела я по телевизору как-то. Топанье, крики какие-то животные. Краски яркие слишком. И так и мельтешат перед глазами…
        - Ну, а кого бы ты хотела видеть на своей свадьбе? - спросил я, начиная уставать от её пренебрежительного тона в отношении реально хорошего ансамбля.
        - Полно хороших музыкантов! - взглянула она на меня как на дурака и начала перечислять популярные зарубежные коллективы. От «Pink Floyd» до «Christie». Хорошо, хоть Битлз не назвала, и то, наверное, потому, что знала, что коллектив уже распался.
        Смотрел на неё и думал, она так прикалывается, что ли? Смотрю дальше - нет, не прикалывается. Просто, похоже, вообще не ориентируется в жизни.
        - Жень, ты, вообще, представляешь, сколько стоит выступление этих музыкантов? - спросил, наконец, я, видя, что надо вмешаться, пока она не выставила себя где-нибудь полной дурой, ведя такие разговоры, и не подставила этим Костяна. - Эти иностранные коллективы, что ты назвала, потребуют за выступление на свадьбе сотни тысяч долларов. Ты действительно считаешь, что у твоих родителей есть такие деньги?
        - Ну, нет, - первый раз на моей памяти стушевалась она.
        - Откуда у них, вообще, валюта? - усмехнулся Костян.
        - Вот и заказывают вам на свадьбу, тех, кого могут себе позволить, - в заключении сказал я. - И уверяю вас, это очень недешёвые артисты по меркам СССР.
        - Да, родители размахнулись, конечно, - покачал головой друг. - Была б моя воля, я б как вы с Галиёй отметил свадьбу.
        - А как вы отмечали? - поинтересовалась Женя.
        - Ой, наши ребята договорились в столовке в нашей общаге, - начал вспоминать я. - Нам там нарезали горы разных бутербродов, горами лежали пирожки, пирожные слоёные и песочные, было море вина, газировки, компотов. Столы убрали, сделали огромную танцплощадку. Вот там крутили только самую модную музыку. По-моему, вся общага гуляла. Да? - взглянул я на Костю.
        - Что ты! Твою свадьбу до сих пор вспоминают.
        - И обошлась она мне всего в двести рублей, если мне память не изменяет, остальное вы сами собрали и оплатили.
        - Это был наш свадебный подарок, - улыбнулся воспоминаниям Костя. - Вот это была свадьба. Витька Макаров у отца водителя с «Чайкой» выпросил…
        - Я тоже «Чайку» хочу, - заявила, вдруг, Женечка.
        - Ну, там вовсе не «Чайка» главной темой была, - рассмеялся я. - Помнишь, как вы невесту выкупили, а мне Галию выдали в халате, бигудях и тапочках? И до ЗАГСа время в обрез, представляешь? - посмотрел я на Женьку.
        - И как же она в бигудях и халате замуж выходила? - ошарашено смотрела она на меня.
        - Да нет, конечно, не в бигудях. Это девчонки розыгрыш такой устроили.
        - Я бы ни за что не вышла к людям в бигудях, халате и тапках, - недовольно повела она плечиком.
        - Ну, надо же как-то было гостей развлекать. Там весь Горный институт за выкупом невесты наблюдал. Тоже до сих пор нашу свадьбу вспоминают.
        - Это же моя свадьба, причём тут, вообще, гости? - с недоумением посмотрела Женечка на меня.
        - Так если людей не порадовать, то в чем смысл вообще, свадьбы? - не выдержал я. - Можно просто в Загсе расписаться, да в ресторане покушать вдвоем, или с родителями. Нафига гостей звать? Короче, ребята, вы хотели, чтобы я с вашей свидетельницей пообщался насчёт выкупа? Давайте телефон. А то экзамен завтра…
        Она продиктовала номер и они ушли, немного офигевшие от того, что я так неожиданно свернул разговор. А я едва сдержался, чтобы Женечке что-то более жесткое не сказать. Одно остановило - Костян бы обиделся. Да, правильно Галия всё про Женьку поняла. Пуп земли, блин, а не Женечка. Амбиций море, знаний о жизни почти ноль. «Pink Floyd» ей подавай… Прям не дочка районного прокурора, а олигарха из девяностых… Вот как такое чудо можно было воспитать???
        В четверг в университете Брагин подошёл ко мне, поздоровался и молча стоял рядом, слушая разговоры наших парней. Через некоторое время он спросил меня, звонил ли я свидетельнице.
        - Нет ещё, давай сначала экзамен сдадим, - попросил я. - Сегодня надо ещё в деревню ехать, завтра брат жены приезжает, надо Галию домой вернуть. А потом он в воскресенье уедет, и мне надо будет её на неделю до твоей свадьбы обратно в деревню отвезти.
        - Вот ты - Фигаро здесь, Фигаро там, - удивился Брагин.
        - Такова семейная жизнь, - развёл руками я. - Знаешь, скажу тебе сейчас один умный вещь, - произнес я с деланным грузинским акцентом, заставив его усмехнуться. И, избавившись от акцента, продолжил. - Я счастлив, когда вокруг меня много друзей и родственников. Ради хорошей компании можно и побегать с утра до вечера. Плохо, когда некуда и не к кому бежать…
        - Давайте, я свидетельнице позвоню, - предложил Ираклий. - Что нужно сказать?
        - Да девчонки Женькины там что-то выдумывают, - виновато проговорил Костян. - Хотят время согласовать и всё такое.
        - А, понятно, - махнул рукой Ираклий. - Ерунда, я позвоню. Давайте телефон.
        Я взглянул на Брагина с надеждой. Он кивнул и продиктовал номер.
        - Спасибо, - сказал я ему, - а то вот, ну совсем… Не разорваться же мне?
        - Да я всё понимаю, - ответил Костян и тут пришёл Булатов из деканата и нас начали запускать на сдачу.
        Пока мы решали, кто будет звонить свидетельнице, на сдачу экзамена выстроилась очередь. Зашёл в кабинет только во второй пятёрке и сдал на «отлично». Пока отвечал на первый вопрос билета, периодически взывая к авторитету классиков марксизма-ленинизма, остальные весь билет бы уже ответили. Барановский устал меня слушать, перед вторым вопросом остановил и поставил пять. Видимо, я посмотрел на него с явным разочарованием, настроился же уже отвечать, потому что он мне сказал:
        - Иди, Ивлев, я знаю, что ты знаешь. Тебя же на семинарах тоже было не остановить.
        Ну, я и пошёл. Не настаивать же на продолжении экзамена.
        Глава 11
        г. Москва . МГУ.
        Вышел из аудитории, видимо, с недовольным видом, потому что Катя Слонова испуганно спросила:
        - Ты что, не сдал?
        - Ну, если Ивлев не сдал!.. - схватилась за голову Романович.
        - Спокойно, спокойно, девушки! - воскликнул я. - Отставить панику! Всё я сдал. Пять баллов.
        - А что, тогда, недовольный такой? - спросила Света Костенко. - Пять с плюсом, что ли, хотел?
        - Да так, вспомнил про одно срочное дело, - ответил я.
        И на самом деле, выходя, вспомнил про доклад для КГБ к понедельнику. Похоже, празднование в семейном кругу окончания первого курса нашей семьёй откладывается на неопределённый срок.
        Приехал домой и сел на телефон. Сперва набрал бабушке на работу. Сообщил, что первый курс мы с Галиёй успешно окончили.
        Выслушал счастливые бабулины всхлипывания. Оттаивает потихоньку с Трофимом, опять женщиной становится, - с одобрением подумал я. - А то, когда была главой семьи, не позволяла себе почти эмоций женских проявлять. Всё-таки, слишком большая ответственность не идёт женщинам на пользу. Кратковременно можно, а надолго нельзя, женщина твердеет, превращается в каменную скалу.
        Узнал, как у них дела, когда мама с Ахмадом планируют уезжать. Отпуск у них заканчивается двадцать пятого, уезжать планируют накануне. Ну и отлично, успеем ещё пообщаться до их отъезда. Сказал, что не приедем к ним на этих выходных, работы навалилось. Приедем на неделе как-нибудь. Решил все же не тащить Галию на один день в деревню. Потом уже, когда с братом всласть наболтается, отвезу сразу на недельку.
        Бабушка, вроде, нормально восприняла. Тем более, Галия ехать не хотела из-за брата. Вот, и отлично, все, вроде бы, довольны. Завтра посижу в библиотеке, а за выходные доклад в КГБ подготовлю и, сколько успею, записок на новинки науки и техники.
        Потом набрал отцу, похвастался, что первый курс успешно окончил. Он поздравил меня и радостно сообщил, что Тимур тоже первый курс окончил, и без проблем, что никто из нас не ожидал. И подруга его тоже. Порадовались вместе за них, молодец Ветка, хорошо на нашего сорвиголову влияет. Ещё батя поделился, что хлопочет сейчас насчёт перевода Дианы на заочное.
        - Точно, Фирдаус же защищается уже двадцатого, - спохватился я. - Это они совсем скоро уедут?
        - Да, уедут, - с грустью ответил отец. - Не думал, что когда-нибудь скажу это, но мне будет их не хватать.
        - Мне тоже, - признался я. - Ведь, знал же, что уедут, но думал, что до этого момента ещё полно времени. Совсем загонялся со своими многочисленными делами.
        - Ну так ты не зря бегаешь, вон сколько всего уже сделал. Есть чем гордится! - сказал отец. - А что про Инну слышно?
        - Всё хорошо, ей свекровь помогает, были какие-то проблемы со швами, вроде. Но сегодня с бабушкой говорил, ничего такого не сказала.
        Еще поговорили насчёт батиных пацанов. Прошке в июне исполняется шесть лет. Он где-то услышал, что в школу берут с шести лет и на полном серьёзе собрался в сентябре в школу идти, а не в подготовительную группу детского сада. Отец попробовал с Кирой с ним поговорить, но тот и слышать ничего не хочет. В школу рвется, и все тут!
        - Точно, у него же день рождения, - типа вспомнил я. - Какого, двадцатого? - ткнул я пальцем в небо в первый попавшийся из оставшихся дней июня.
        - Двадцать первого, - поправил меня отец.
        - А, точно, - поспешил я записать в ежедневник и в записную книжку.
        И поддержал отца - сказал, что нефиг малому в шесть лет в школе делать. Будет самым мелким, обижать его пацаны старшие будут. И вообще, далеко не все готовы в шесть лет к школе. Пусть лучше наиграется в детском саду.
        Сказал это не потому, что Павла Ивлева самого в школу в шесть отправили. Я же не помню ничего, как на нем это сказалось. Хотя нет, явно не очень хорошо все же сказалось, раз с моста сиганул. Впрочем, кто его знает, повлияло ли на это именно чрезмерно раннее поступление в школу.
        А поддержал отца, потому что, когда-то, как молодой отец, с кучей литературы ознакомился, и в результате дочка пошла в школу с семи лет. Психологи категорически не рекомендовали спешить.
        Батя что-то мямлил про то, что пацан настырный, и от своего не отступится, и даже стал намекать на то, что я же пошёл в шесть лет в школу, и вон какой умный получился. Пришлось ответить честно, что это никак не связано, а он все же отец, и должен с шестилеткой справиться. Пусть придумает что-то, чтобы ему самому расхотелось в школу в сентябре бежать.
        Тут домой вернулась жена.
        - Ты уже дома? - удивилась она. - А что не зашёл за мной к художникам? Экзамен сдал?
        Пришлось быстренько свернуть разговор с отцом.
        - Да-да, дорогая, всё отлично, - поспешил успокоить я её. - Только пришлось планы поменять: сегодня остаёмся дома, ты же так и хотела?
        - Если мы, всё равно, завтра вернулись бы, то какая разница? Так, хоть, прокатились бы, а то дома скучно. А что случилось? Почему планы изменились?
        Ну вот же блин! Думал, жена обрадуется, что лично сможет встретить брата. Хотела же вчера. А вон оно как! Гормоны, что ли, бушуют, что она показания стремительно меняет?
        Ответить я не успел, зазвонил телефон. Это был Пётр. Просил помочь с отправкой мамы в субботу домой из Шереметьево. Тот же рейс, в два сорок ночи.
        - Конечно, отправим, не переживай, - ответил я. - Ты у нас опять останешься ночевать? Инна сама там справится? Как у неё швы? Малого ей уже можно поднимать?
        - Да вроде, поднимает, ничего уже, полегче.
        - Ну и отлично, - обрадовался я.
        Хотя и подумал, что вряд ли Петр сам поймет - стоит ли ей это уже делать после таких сложных родов. Впрочем, зная Инну, ей это без разницы. Что себе вообразит, то и будет делать.
        - Она ещё хочет с Сашкой в деревню перебраться, с матерью пообщаться, пока те не уехала. И с Аришкой, а то вы сейчас увезёте её на море до конца лета. Ну, и у бабушек Инне спокойней будет. Отвезём их в воскресенье?
        - Отвезём, почему нет, - пообещал я. Марат, всё равно, днём на соревнованиях со своими бойцами занят будет. И куда денешься, помогать родственникам надо. Не в коляске же мотоцикла он мать с чемоданами в аэропорт ночью повезет. И жену с младенцем на дачу…
        Пётр поблагодарил и попрощался. А я только развёл руками, глядя на жену.
        - Не было печали, купили порося. Это я про нашу машину, хотя она у нас и подарок, а не купленная. В субботу вечером провожаем с Петром его мать домой в Шереметьево, а в воскресенье перевозим с ним в деревню Инну с малышом. Марат будет днём занят на соревнованиях. Придётся тебе дома выходные коротать. А вечерами будем с Маратом общаться. А хочешь, в воскресенье с нами прокатись в деревню, чтобы одной не сидеть в четырёх стенах?
        - Даже, не знаю, - задумалась Галия. - Если Ксюша не позовёт куда-нибудь гулять, то, может, и съезжу. А где, интересно, они там все разместятся? Там и так бабушка с Трофимом, Никифоровна с Егорычем, твоя мама с Ахмадом и Аришкой, Родька. Ещё и Инна с малышом.
        - Может, Трофим к себе бабулю уведёт, - предположил я. - У него большая хата, я, как минимум, две комнаты разглядел, помимо кухни.
        - Ой, я и забыла, что у него свой дом есть, - рассмеялась Галия. - Это, получается, у нас там два дома? Это ж сколько народу можно разместить!
        - Дофига, - улыбнулся я.

* * *
        Москва.
        Ираклий сразу после экзамена позвонил Брагинской свидетельнице, как и обещал парням. Но ему сказали, что девушка сейчас в институте, будет после часа дня. Ираклий перезвонил после часа и опять попросил к телефону Риту. Когда взявшая трубку ответила, что Рита это она, Ираклий отчего-то растерялся.
        - Добрый день, - ещё раз поздоровался он. - Я от Кости Брагина, он сказал, что ты хочешь поговорить со свидетелем.
        - А, да-да, - обрадовалась Рита, - как хорошо, что ты позвонил. Мы с девчонками, как раз, собираемся завтра после экзамена в сквере перед Большим Театром. Ты тоже приходи.
        - А что вас туда занесло? - удивился Ираклий.
        - Так мы ж учимся там рядом.
        - А-аа, понятно. Во сколько вы собираетесь?
        - Ну, девчонки как экзамены сдадут, будут туда подходить. Часов с двенадцати, наверное, уже будем там.
        - И где вас там искать? - решил уточнить Ираклий, не сильно представляя себе эти места.
        - Ну, найдём свободную лавочку вокруг фонтана, - объяснила Рита. - Только ты не перепутай фонтаны, не тот, что у Большого Театра, а тот что около памятника Карлу Марксу.
        - Ох, Рита Сусанина, потеряюсь я там.
        - С чего вдруг я Сусанина… А, ты шутишь, что ли? Ты что, не москвич?
        - Нет. Увидишь несчастного, растерянного и испуганного паренька, значит, это я, сразу меня зови, красавица! - снова пошутил Ираклий и Рита заливисто рассмеялась.
        - До завтра, испуганный паренёк, - весело попрощалась она.

* * *
        Сессия сдана, надо возвращаться к работе в обществе «Знание». Позвонил Константину Сергеевичу, доложил, что первый курс окончил, готов вернуться к работе. Попросил на первую неделю июля меня отпустить, мне надо родственников вывезти на отдых в Палангу. Сразу обсудили с ним мои гастрольные туры. Договорились, что в этот раз не по две недели будем со Сковородкой ездить, а по одной неделе, потом неделя перерыв, потом опять неделя гастроли и так далее. А в августе сразу две недели перерыв сделаем, чтобы я хоть немного на море отдохнул. Константин Сергеевич был на всё согласен, получив с меня обещание три недели отпахать на выезде за лето. На этом мы и попрощались.
        Итак, билеты у нас на вечер тридцатого. Первыми с нами едут бабушка, Трофим, Аришка и Родька. Через месяц бабушку и Трофима сменят Никифоровна и Егорыч. А Галия, Родька и Аришка будут отдыхать все два месяца. А мне надо будет в свободное время, от «Знания», записок для КГБ и Верховного Совета, ездить в Прибалтику, чтобы Галия себя брошенной не чувствовала. Да, и надо будет же заодно возить её в Клайпеду к врачу. Хоть пару раз, так точно, все же уже поздний срок.
        Надеюсь, мои волшебные корочки помогут мне с билетами, чтобы мотаться туда и обратно. А то ж иначе нелегко придется… Вот сразу и проверю завтра, не откладывая, теперь уже зная свое расписание по обществу «Знания».

* * *
        Святославль. Квартира Якубовых.
        Оксана собирала сына в командировку. Точнее, она распихивала по сумкам гостинцы, подарки и просто дефицитные вещи, которые она сумела достать за то время, что не видела дочь. Несмотря на то, что ей отказали от дома, где сейчас жила её единственная дочь, она матерью быть не перестала и каждый раз, когда удавалось что-то прикупить, она брала вещи и себе, и Галие. Ну и с расчетом, конечно, что дочь растает и сменит гнев на милость. И теперь Марату предстояло всё это тащить в Москву.
        - Ну, мам, - удивлённо остановился перед ней сын, заметив рядом с чемоданом и большой дорожной сумкой ещё и битком набитую сетку. - У меня же ещё и свои вещи будут.
        - А это сумочка тебе, там пирожки в дорогу, - невинно хлопая глазами, посмотрела на него Оксана.
        Загит, до этого молча наблюдавший за этими сборами, хмыкнул и сочувственно посмотрел на сына.
        - Целая сумка? Мам!
        - У тебя же целая команда, - ехидно ответил сыну Загит, поглядывая, при этом, на реакцию жены.
        - Нечего кого попало кормить! - резко выпрямилась Оксана. - Сам ешь. А что останется, сестре отвезёшь. Не с пустыми же руками ты в гости заявишься.
        - Шах и мат, сын, - тихо веселился Загит, наблюдая за своими родными.
        Марат тяжело вздохнул и обречённо махнул рукой.

* * *
        В пятницу с утра Галия попросила меня походить с ней по магазинам, собралась стол приготовить.
        - Я Ивана с Ксюшей пригласила на вечер, - сообщила она, - хочу, чтобы они с Маратом познакомились.
        - А что, хорошая мысль, - поддержал я.
        Ну, если не с Иваном, интеллигентом-археологом, то с Ксюшей, работающей на заводе, Марат точно общий язык найдет. Хотя, вспомнив, как Иван бился с новым ухажером Лины на лестничной площадке, то, может быть, и он еще не совсем потерян для простого народа.
        Мы прошлись по магазинам, которые выбирала Галия, потом зашли на рынок. Домой я притащил четыре полных сетки. Спросил, нужен ли я буду ей ещё, а то у меня работа. Галия сказала, что сама теперь управится, и я рванул в Ленинку и просидел там часов до пяти, пока в животе на весь читальный зал урчать не стало. Но, зато, набрал материала и для Межуева, и для Румянцева. Нужно очень аккуратно свои знания о будущем преподносить, обязательно ссылаясь на какую-то информацию из настоящего. А то, что из неё выводы не общепринятые делаю, так что? Я аналитик, я так вижу.

* * *
        Москва. Театральный сквер.
        В двенадцать часов Ираклий вышел из метро и пошёл искать памятник Карлу Марксу. Нашёл быстро, правда, не без помощи добрых людей, и переключился на поиски фонтана и лавок вокруг. Он быстро наткнулся взглядом на пятерых весело хохочущих девчонок.
        - Как экзамен сдали? - подошёл он к ним.
        - Хорошо, - ответила самая бойкая. - Ты от Женьки по свадьбе?
        - Ага, - ответил он. - А кто свидетельница?
        - Я, - ответила эта девица и он отметил про себя, что девчонка очень даже ничего. Ниже его на полголовы даже в туфельках на каблучке, а при его невысоком росте это очень ценно. Пышненькая брюнеточка с маленькими ладошками. У Ираклия прямо слюнки потекли. - Рита… Какое у вас красивое имя, - промурлыкал он.
        Девчонки захихикали, а Рита смутилась и покраснела, но в её взгляде он увидел то, что хотел.

* * *
        Вернулся домой уставший, голодный, но удовлетворённый плодотворно проведенным днём.
        А у нас Ксюша и Иван уже ждут, кто первый появится, я или Марат. Правда, они не просто ждут, а пельмени лепят. Вот потеха, если честно. Сидят втроём с Галиёй вокруг стола, в фартуках, все в муке, сосредоточенно так лепят, стараются.
        Как увидел их, сразу за фоторужьём побежал. Сделал несколько кадров. Всех вместе за работой. Потом каждого на фоне сотни уже налепленных пельменей.
        - Эх, какой же вкусный фоторепортаж в этот раз, - воскликнул я. - Может, сварим чуть-чуть на пробу? А то я сегодня без обеда.
        - С ума сошёл? - возмутилась жена, вставая из-за стола. - Язву решил заработать? Садись, суп будешь есть.
        - А пельмени когда? - робко спросил я.
        - Скоро, - улыбнулась она. - Отец звонил, передал, что брат, сначала своих в гостиницу заселит, потом сразу к нам. И, судя по времени, они уже в Москве. Так что, ешь суп пока, скоро и пельмени будем ставить вариться.
        - Хорошо, - пошёл я мыть руки. - Мне с бульоном только пельмешки нужны, не сливай его!
        - А то я не знаю!
        Марат приехал минут через сорок, навьюченный, как не знаю кто.
        - Что ж ты не сказал? Встретил бы тебя, - с сожалением проговорил я. - Что это всё такое? Спортивный инвентарь? Ценный очень? В гостинице нельзя оставлять?
        - Ага, если бы инвентарь, - поставил он передо мной чемодан и сумки со вздохом облегчения. Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Представил его гостям. Поздоровавшись с ними, Марат развернулся к Галие, показывая на свой багаж:
        - Разбирай, сестрёнка, это всё тебе.
        Жена тоже обняла брата, поцеловала и отправила в ванную умываться.
        - В маленькой сумке еда, её надо сразу на кухню, - проговорил Марат, видя, что я чемодан и сумки потащил в большую комнату. Принес сумку на кухню. Галия раскладывала по тарелкам многочисленные пирожки и булочки и потихоньку начинала хлюпать носом.
        - Ну, что случилось? - обнял я её и с недоумением заглянул в лицо. Она только разревелась и уткнулась мне в рубашку.
        - Ты что, дорогая, по родителям соскучилась? - догадался я. Она кивнула головой, вытерев заодно об меня лицо. - И что делать? Хочешь навестить их?
        Жена сразу перестала рыдать, умылась и задумалась.
        - Мы же в Палангу уезжаем, у нас билеты, квартира снята, - возразила она мне прагматично.
        - Ну, тогда хотя бы позвони, поблагодари, - подсказал я ей.
        Десятью минутами позже, когда мы с Маратом сидели уже за столом и ели суп, он вдруг насторожился, и с удивлением показал на Галию, болтавшую по телефону в коридоре:
        - Я не ослышался? Это она с матерью? - не поверил он собственным ушам.
        - Тихо, не мешай, - махнул я рукой. - Пусть поговорят. Понимал, что Галию это размолвка огорчает, но что настолько!..
        - Мать тоже переживает, - усмехнулся Марат, - видал, сколько всякого барахла ей передала?
        - Мне нечего сказать по этому поводу, - развёл руками я. - Не знаю, что на вашу мать нашло, и как мне с этим бороться, не понимаю.
        - Всё, так или иначе, утрясётся, - глубокомысленно проговорил он. Ну да, не при соседях же ему детали нашей размолвки с тещей обсуждать.
        Иван и Ксюша и так уже удивленно начали поглядывать на нас. Подмигнул Марату, и он, поняв меня, тут же завел разговор о том, как ему в гостинице понравилось. А я пошёл выбрать чего-нибудь к пельменям из своих закромов.
        Поставил на стол бутылочку белого вина. А Галия всё ещё говорила по телефону, правда, уже с отцом, как я понял, подслушав, когда проходил мимо.
        - Фух, - вошла жена, наконец, в кухню, - не поверите, прямо камень с души свалился, - призналась она.
        - Всё нормально, помирились? - спросил я.
        - Поговорили, - неопределённо ответила Галия.
        Теперь уже у меня от сердца отлегло. Не хватало мне еще, чтобы она тещу, змею подколодную, простила, и она снова к нам наведалась всякой хренью в мой адрес заниматься. И ведь хитрая же бестия, не угадаешь, что еще учудит!
        - И то хорошо, - заметил Марат. - Надо за это выпить.
        - И поесть, - добавил я, учуяв обалденный запах домашних пельменей.
        Девчонки быстро достали сметану, сливочное масло, поставили перед каждым большую глубокую тарелку. Мужики, как и я, захотели пельмешки с бульоном, девушки - без. Галия ещё зелёного лука нам покрошила, который она на окне в банках с водой выращивала.
        Только мы с парнями схватились за ложки, раздался стук в дверь. Не скрывая досады, пошёл открывать. Это оказался Гриша. Билеты принес для Родьки в Палангу и обратно. Тут же потащил и его тоже за стол.
        Пока все перезнакомились, пока поели, бутылку мою выпили. Хотел поставить ещё одну, но Иван меня остановил, сходил к себе и выставил на стол португальский портвейн. Мне пить было не с руки, завтра за руль, да и не хотелось особо. Делал вид, в основном, что пью.

* * *
        Москва. Театральный сквер.
        Девчонки очень благосклонно отнеслись к Ираклию, особенно после того, как он их пригласил в кафе рядом, и взял всем чаю и пирожных. Правда, в кафе было много народу, так что они смогли занять только один свободный столик на четверых. Пятерых девчат Ираклий усадил, раздобыв с боем ещё один стул. Но самому пришлось стоять. Он развлекал их как мог, очень старался. И когда им намекнули, что покушали, дайте другим, он, смущаясь, предложил проводить.
        - Кого? Нас всех? Всех сразу? - загалдели, смеясь, девчонки.
        - Нет, только одну, - так же смущаясь, ответил Ираклий и посмотрел на Риту.
        Она мило улыбнулась, не говоря ни слова, но Ираклию и не надо было никаких слов. Он подставил ей свою руку и повёл Риту к метро, возглавляя ватагу шумных и смешливых девчат. Совершенно не стеснявшихся отпускать шутки в адрес его и Риты.

* * *
        Дорогие читатели! Мы рады, что серию читает больше девяти тысяч человек. Наше сообщество все больше с каждой книгой, товарищи! Будем признательны, если поставите лайки этой книги серии (если еще не успели это сделать):
        Глава 12
        г. Москва . Квартира Ивлевых.
        Вскоре Иван и Ксюша ушли, причем долго благодарили, что очень душевно посидели. Вот он, СССР, каким его почти и не помнят в двадцать первом веке - Галия припахала гостей лепить пельмени, а они еще и спасибо сказали, когда уходили, так им все понравилось. Усмехнулся, подумав, как бы отреагировал любой из моих гостей в 2023 году, усади я его пельмени лепить… Небось, подумал бы, что я кукухой поехал… Быстро закончилась бы дружба…
        Галия с Ксюшей на выставку какую-то с Еленой Яковлевной с первого этажа в субботу договорились идти. Похоже, Ксюша тоже попала под очарование пары художников. Впрочем, ей этого было и не избежать, она хоть и настоящий художник, в отличие от Галии, но ей далеко до мастерства наших соседей. Если сравнивать с армией, то она лейтенант, а они то ли полковники, то ли и вовсе генералы. Причем боевые и заслуженные на фоне восторженно смотрящего на них желторотого лейтенанта.
        После ухода Ивана и Ксюши поговорили более откровенно с Маратом.
        - Как думаешь, - спросил я его, когда Галия побежала провожать гостей до квартиры, чтобы еще что-то обсудить. Подружились они с Ксюшей так, что тем для разговоров и планов было много, и она что-то еще забыла спросить за те несколько часов, что вместе общались. - Есть ли шанс, что Оксана образумилась, после того, как Загит ее гадалку приструнил?
        Марат только кажется дуболомом, но это больше имидж и сознательно принятое решение не отказываться от привычной жизни, что ему нравится. Встречал я раньше таких же парней, которые на первый взгляд только и годятся для того, чтобы лбами кирпичи разбивать и чужие носы. Но думать так большая ошибка. Пожелай они - и многого смогут добиться. Вот и в Марате и сила воли есть, и любознательность. Не почувствуй я этого в нем, не предлагал бы пойти получать высшее образование. Просто он еще не созрел морально… Да и не факт, что захочет, когда созреет… Загит вот тоже, захотел бы - давно бы на серьезной руководящей должности сидел бы. Он же как взглянет - люди инстинктивно в струнку вытягиваются. С другой стороны, может, и хорошо, что не пошел в начальники. Уверен, что пожарный из него - один из лучших в стране. Кто работу будет делать, очень нужную для страны, если все в начальники пойдут?
        Вздохнув, Марат ответил:
        - Не, маман если что себе придумает, то никогда не отступится. Молись, братка, чтобы они с Галией не помирились. Чем вы дальше друг от друга, тем всем спокойнее будет. Она теперь на тебя еще и за гадалку наверняка обижается…
        - Ну, я как-то так и сам думал, - кивнул я благодарно за проявленную искренность.
        Да, чего там непонятного-то! Столько подарков Марат от Оксаны приволок совсем неспроста. Подлизывается к дочке…
        Галия вернулась, и мы перешли на более безопасные темы. Она с жадностью расспрашивала брата об общих знакомых, о его делах в Святославле. Пока я не положил свою руку на ее, и не показал взглядом на часы - время было позднее, а Марату, я так понимаю, завтра надо рано вставать.
        Галия тут же засуетилась, сворачивая нашу вечеринку. Попросила меня перенести к нам в спальню из большой комнаты чемодан и сумку с гостинцами от матери. А Марат попросил в семь утра растолкать его и в восемь отправить в гостиницу к команде и ушёл спать.
        У меня же на субботу были свои планы, надо написать доклад для КГБ и записки к найденным вчера в спецхране новинкам науки и техники.
        Пока жена ещё часа полтора разбирала подарки, продумывал тезисы доклада, с котором предстоит выступать во вторник в КГБ. Тему «Внешнеэкономическая стратегия СССР» выбрал хоть и быстро, но совсем не случайно. Давно уже мучила меня мысль, что надо как-то стимулировать технологическое развитие нашей страны.
        Думал о том, годится ли для СССР китайская стратегия реформ. Помирившись с США на общей почве нелюбви к СССР, китайцы предоставили свои дешёвые трудовые ресурсы западным корпорациям, и те нарадоваться на это не могли. Вот только западники и понятия не имели, насколько китайцы восприимчивы ко всему успешному и способны подражать всему передовому. Сотни тысяч западных предприятий, переехавших в Китай в поисках огромного рынка и дешевой рабочей силы, привезли с собой сотни тысяч передовых западных технологий. Китайцы вначале усвоили их, а потом на их базе развили собственные, часто превосходящие западные. Если сравнить уровень китайской продукции девяностых годов и две тысячи двадцатых, то это небо и земля. От устаревших производств 1970-х они развили собственную промышленность до очень высокого уровня. Стратегия, рассчитанная на многие десятилетия - это в духе китайцев. Но не все способны просчитывать ходы на пятьдесят лет вперёд. Не всем это подходит и с точки зрения национального менталитета. Но, как ни крути, у китайцев поучиться есть чему.
        К сожалению, этот путь нынешнему СССР совсем не подходил. Только Горбачев подружился с США, как СССР сразу резко и закончился. Небезопасно для славян с американцами дружить. Это китайцы хитры и всегда помнят о национальных интересах своей страны, а русский, подружившись с врагом, расслабляется и считает его другом, ради которого можно и последнюю рубашку снять. Ну а американцы и не против снять последнюю рубашку со слишком доверчивых иностранцев, не побрезгуют снять ее и с трупа. Они, как и китайцы, никогда не забывают, что друзей, выше чем собственные интересы, у них нет. Их компас - алчность и стремление доминировать над миром.
        Поэтому решил предложить для нашей страны другой путь, чем у китайцев, но с тем же результатом. Уже несколько дней об этом думал. Заманить на свою территорию иностранных инвесторов с Запада нам ещё не скоро удастся. Да и частный сектор наша элита развивать совсем не готова. Мне бы вдолбить в умы наших политиков и экономистов, что надо развивать не только военный сектор промышленности, но и гражданский тоже. Наращивать экспорт высокотехнологичных товаров гражданского назначения. За технологиями будущее. Или мы получим их, или это сделает кто-то другой, как оно и вышло в той моей, прошлой жизни. Или мы наберёмся сейчас терпения и научимся играть в долгую, или через полсотни лет нас обойдут на повороте и нам останется только догонять.
        Успел перед сном записать тезисы, а с утра в субботу продолжил работу над докладом. Марат уехал на свои соревнования. Галию художницы увезли на выставку. Остался один и работал почти до обеда, закончил доклад для КГБ и взялся за записки по новинкам для Межуева.
        Потом вернулась жена и сели обедать. Она рассказывала, что ей очень понравилось, но она не смогла долго ходить по залам, ноги устали. Пришлось бросить осмотр и ехать домой. И сейчас ей очень неудобно перед Ксюшей и Еленой Яковлевной, что они из-за неё недосмотрели выставку.
        - Вообще, не бери в голову, - ответил я ей. - Они старше тебя, опытнее и мудрее. И потащили тебя на последних сроках в музей. Понимали же прекрасно, что ты много не проходишь. И потом, ладно, Ксюша молодая, она, может, и походила бы ещё. А Елена Яковлевна уже немолодая женщина, ей, так же как и тебе, тяжело ходить на большие расстояния. Так что, думаю, она, наоборот, рада была, что прогулка по выставке закончилась. Тем более, вы всегда можете приехать ещё раз и закончить осмотр экспозиций.
        - Да? Похоже, что ты прав, - сразу успокоилась жена. - Они же обсуждали по пути домой, стоит ли ещё раз приехать.
        - И что решили?
        - Пока, ничего, но я не поеду больше. Так устала в этот раз, - грустно посмотрела она на меня.
        - Это нормально, - поспешил я успокоить её и, улыбаясь, обнял. - Через три месяца пройдёт.
        Галия рассмеялась, отправил её отдыхать, а сам сел дальше работать с записками по новинкам. В этот раз мне удалось найти биокерамику для имплантов, органическое стекло, цифровой магнитофон, электронную селекцию телевизионных каналов и дистанционное управление выбором каналов. Из медицинских достижений выделил искусственное сердце, позволяющее дождаться донорского, и пересадку костного мозга. Из компьютерных новинок: постоянное запоминающее устройство на цилиндрических доменах, большую интегральную схему, шестнадцатиразрядный компьютер, микропроцессор и микросхему оперативной памяти. Расписал детально, как сильно эти изобретения изменят мир в будущем, и какие именно шаги по их внедрению надо сделать нам в СССР.
        Вскоре вернулся с соревнований Марат. Не стал будить Галию, разогревал шурину ужин сам. Мы с ним посидели тет-а-тет, воспользовавшись моментом, обсудили наши внутрисемейные дела.
        - Как у тебя там дела, не нашел еще будущую жену? - спросил его.
        Улыбнувшись, он ответил:
        - Да не спешу я, как ты, кольцо на палец надевать. Свободным похожу еще лучше.
        - Ну, значит не нашел еще ту, ради которой кольцо стоит надевать.
        - Может, и так… - усмехнулся Марат.
        Затем мы переключились на первый день межзаводских соревнований. Он сказал, что команда его держится достойно, шансы пройти дальше есть.
        Вскоре проснулась Галия, вышла заспанная, растерянная.
        - А что вы меня не разбудили? - спросонья спросила она. - Маратик, ты, наверное, голоден?
        - Не волнуйся дорогая, я его уже накормил и посуду вымыл, - успокоил я её.
        - Правда? - сонно взглянула она на брата. Тот кивнул головой, улыбаясь. - Ну, чай, хоть, попейте, - выставила она целую миску с мамиными пирожками и плюшками.
        - О, это мы всегда готовы, - довольно потёр руки Марат и Галия поставила на плиту полный чайник.
        Хотел оставить их вдвоём и сходить в гараж за машиной, но Марат засобирался со мной. Думал, он ещё о чём-то поговорить хочет без Галии, а ему, просто интересно было, какой у меня гараж. И не терпелось увидеть машину.
        Пришлось ему объяснять, что гараж снимаю. Устроил Галию специально в Горный институт, чтобы там вступить в ГСК. Построим с женой там гараж и будем искать вариант обмена на наш район.
        Ему было интересно всё, сколько стоит аренда, сколько стоит готовый гараж купить, а сколько построить, вступив в ГСК.
        - Ну у вас и цены! - воскликнул он, когда я его просветил на эту тему.
        - Москва, что ты хочешь?
        - А почему ты Галию в ГСК сунул, а не сам?
        - Надо было её трудовую туда пристроить. Только штатные сотрудники могут в ГСК вступить.
        - Ну, свою трудовую пристроил бы, - не понимал он.
        - Не могу свою. Она у меня в другом месте лежит.
        - И где?
        Я протянул ему корочки Верховного Совета. Решил, что всё равно узнает, так уж лучше от меня. И, опять же, тёще, наверняка, приедет, расскажет. Глядишь, может и успокоится змеюка.
        Марат остановился, разглядывая моё удостоверение.
        - Это как ты туда попал? - посмотрел он, наконец, на меня с ошарашенным видом. С еще более чем ошарашенным, чем когда московские цены на гаражи узнал.
        - Пригласили, - скромно улыбнулся я.
        - И что ты там делаешь?
        - Записки информационные готовлю по материалам зарубежной печати.
        - Не может быть, - недоверчиво посмотрел он на меня. - И как ты читаешь эту иностранную печать?
        - На английском языке, - ещё больше стал улыбаться я. - Пойдём.
        - И где ты её берёшь, эту зарубежную печать на английском языке? - всё ещё недоверчиво смотрел на меня он, словно решив, что я его разыгрываю.
        Пришлось молча протянуть ему ещё один пропуск, в спецхран Библиотеки имени Ленина. Это его добило. Остаток пути до гаража он шёл молча, переваривая полученную только что информацию.
        Но стоило мне открыть гаражные ворота, как он пришел в себя и принялся рассматривать мой драндулет, засыпая попутно множеством вопросов.
        Марат проехался со мной с огромным удовольствием, отметив, что я уверенно себя чувствую за рулём. Ещё бы, у меня стажа под сорок лет. Когда мы вернулись домой, он был уже в полном адеквате и, сгорая от любопытства, устроил мне допрос про работу в Кремле. Но больше, чем уже сказал, говорить не стал. Переключил его внимание на жену, попросив её рассказать брату про Кремлёвскую поликлинику, где она теперь наблюдается, как супруга кремлёвского сотрудника. Жена взахлеб начала ему рассказывать о чудесах современной медицины и потрясающих условиях, и уровне обслуживания. Так-то лучше.
        Весь оставшийся вечер проболтали, сидя за столом. Поиграли в карты и домино. В какой-то момент Марат сообщил, что завтра, после соревнований, он со своей командой поедет сразу на вокзал, к нам уже не вернётся. Галия расстроилась, не ожидала, что командировка брата так быстро закончится. Было очевидно, что им обоим не хотелось расставаться.
        Вскоре приехали Пётр с матушкой. В одной руке у него был один из тех больших чемоданов, с которыми родители Петра приехали в Москву, а в другой наша раскладушка. Познакомили их с Маратом, объяснили, что им с Петром спать сегодня в одной комнате и переключились на расспросы об Инне и Саньке.
        Инна Викторовна больше рассказывала про внука, и веса-то он за неполный месяц больше килограмма набрал, и головку приподнимает, и взглядом за игрушкой следит. Чудо, а не малыш.
        - А у Инны как дела после операции? - спросил я.
        - Нормально, - пожала она плечами.
        - Жалуется, швы тянут, - ответил Пётр. - А так, ничего, вроде, ходит, делами занимается. Но нагибаться резко нельзя, напрягаться нельзя. Ещё полгода много чего будет нельзя.
        - Ничего, всё будет хорошо, - сочувственно дотронулась до его плеча Инна Викторовна. - Зато у вас малыш такой хороший есть.
        - Это да, - сразу заулыбался Пётр. - Он уже меня узнаёт. - с гордостью проговорил он.
        Не удержался и тоже улыбнулся, сын - это, конечно, здорово.
        - Вот теперь я тоже в Москву захотел, - вдруг озвучил Марат мысли, которые, похоже, крутились у него в голове всё время, пока мы с Жариковыми общались. Галия аж взвизгнула от радости. - Ты мне поможешь устроиться?
        - Конечно, чем смогу - помогу, - пообещал я.
        - С такими корочками ты много чего теперь можешь, - уважительно проговорил он.
        - С какими? - тут же заинтересовался Пётр. Пришлось сходить к пиджаку в прихожей и показать ему удостоверение.
        Пётр, также, как и Марат долго его рассматривал.
        - Почему-то я не удивлён, - вернул он мне их, наконец, но расспрашивать ни о чём не стал, видимо, подумал, что ещё успеет, нам же с ним из Шереметьево ещё вдвоём возвращаться.
        Жариковы посидели у нас ещё с час, и мы начали собираться. Галия с Маратом, чувствуется, ещё долго спать не лягут. Он как признался, что в Москву хочет, у жены глаза загорелись, она уже, небось, представляет, что брат где-то рядом живёт. Чувствую, будет теперь, идя по улице, с новым смыслом на окна домов смотреть - прикидывать, где ее брата можно поселить.
        Инна Викторовна попрощалась со всеми и мы отправились в аэропорт. Довёз я их быстро, припарковался поближе, уже знал, что тут и где.
        Инна Викторовна несколько раз пыталась отправить нас домой, но Пётр отказывался. Видно было, что им тоже не хочется расставаться. Я держался поодаль, не лез, пусть сын с матерью пообщаются на свои темы.
        Проводили её. На обратном пути, к моему удивлению, Пётр не спросил меня о работе в Верховном Совете. Всю дорогу сидел задумчивый. Может, расставание с матерью переживал. Конечно, Караганда это тебе не Святославль, тут на выходные не приедешь.
        Приехали поздно. Марат с Галиёй уже спали. Заглянул в большую комнату. Марат спал на раскладушке, уступил Петру неразложенный диван, на котором предыдущую ночь спал.
        Утром в половину восьмого уже все были на ногах. Марат собирался на соревнования, у них там сегодня полуфиналы и финалы. Из его команды двое в полуфинал, оказывается, вышли.
        А нам с Петром предстояло сейчас ехать в Мытищи за Инной с ребёнком, потом в деревню, потом сразу назад. Завтра у нас с ним рабочий день.
        Проводили Марата, оба, и он, и Галия, были подозрительно спокойны и радостны при расставании. Что-то вчера уже, похоже, придумали, черти, для скорейшего переселения Марата в Москву. Ну, посмотрим…
        Жена заявила, что раз брат больше не вернётся сегодня, то она не хочет сидеть дома одна и поедет с нами.
        Приехали в общагу, а у Инны уже сумки у порога стоят и сама готовая. Малого уже покормили. И тут у меня одна мысль появилась…
        - А как же вы его от кормилицы увозите? - заволновался я.
        - Наши там с соседкой договорились, - ответила Инна, обрадовавшись нам. - У неё ребёнок грудной.
        Уж не с дочкой ли Михайловской они договорились? - поразился я и подумал, как бы нам это боком не вышло. Конфликт же у нас был, поначалу, конкретный. Но вслух ничего говорить не стал. Завел речь о другом:
        - Банку детского питания, что мы вам давали, взяла с собой?
        - Зачем? - удивлённо взглянула на меня сестра.
        - Всё за тем же, - настойчиво ответил я. - На всякий пожарный. Вдруг, новая кормилица заболеет, таблетки надо будет пить. Да мало ли что.
        - Козьего молока в деревне полно, - пожала плечами сестра, но банку со смесью достала и в одну из сумок запихала. Уже прогресс, как-то повлиял на нее.
        Мы с Петром стали перетаскивать сумки в машину, а Инна подняла малого и собралась спускаться с ним по лестнице.
        - Тебе, разве, можно уже? - остановился я в дверях.
        - А куда деваться? - махнула она рукой.
        - Слушай, давай его сюда, - велел я, поставив сумки. - Одно дело по комнате перенести, другое дело до машины тащить. Сумки потом принесем. Иди, иди!
        Усадил их в машине сзади рядом с Галиёй. Та сразу попросила малыша на руки. Ну, пусть играется. А мы с Петром несколько раз ещё сходили за сумками, заперли их малосемейку и поехали в деревню.
        Нас там уже ждали. Как только заметили, что мы подъехали, целая толпа из дома высыпала. Аришка довольно уверенно повторяла «блатик Саса» и тянула к мелкому руки. Пока я помогал Галие выбраться из машины, мама приняла младенца из рук Инны и сразу наклонилась к Аришке, чтобы познакомить её с братишкой. Малая же, первым делом, потрогала ему глазки, мама даже сделать ничего не успела. Тот разорался возмущённо и все принялись наперебой объяснять малышке, что Саша это не кукла, он живой и ему больно. Когда до неё дошло, что она сделал брату больно, она разревелась ещё громче Саньки. Инна разнервничалась и вылезла сама, не дождавшись помощи. Пока я обходил машину, она уже сама вылезла, держась за живот. Ну, дети ревут, оба, какая мать усидит.
        Инна бросилась к Аришке, мама успокаивала Саньку. Вот у них тут весело теперь будет.
        Поздоровались, наконец, со всеми, бабушка меня обняла, прослезилась.
        - Какой же ты у нас молодец, - проговорила она. - На все пятёрки экзамены сдал. Галия, детка, иди я тебя обниму, пышечка ты наша.
        У бабушки, даже, лексикон изменился, - удовлетворённо отметил я.
        Мама с Инной хлопотали с детьми, бабушки накрывали на стол. Вскоре вся наша большая семья сидела вокруг стола.
        - Эх, был бы здесь папа, - проговорил вдруг Родька.
        За столом повисла тишина. Никто не нашёлся сразу, что ответить пацану.
        Глава 13
        Подмосковная деревня Коростово.
        Когда мы все собрались за столом, радуясь друг другу, воспринимая успехи и радость отдельных членов семьи как общие, как свои собственные, воцарилась неповторимая атмосфера семейного единения, когда один за всех и все за одного. Понятно, что пацан, почувствовав это, захотел поделиться этим ощущением с самым близким человеком.
        Нахлынули воспоминания о давно минувших днях. Мои родители из первой жизни часто собирались с родственниками и друзьями. К нам постоянно приходили, мы часто ходили в гости. Вместе радовались успехам друг друга, вместе решали проблемы. Стоило кому-то попасть в беду, сразу мобилизовывался весь круг его общения. Этакая система коллективной безопасности.
        Сколько не старался потом, не мог вспомнить момент, когда меня стал тяготить «этот колхоз», как я по молодости выражался. Тогда такой образ жизни казался мне анахронизмом, мы стали единоличниками и, лично я, неплохо себя чувствовал до поры до времени.
        Но прошло время и всё чаще я стал скучать по тому ощущению защищённости, которое бывает, когда тебя окружает большой коллектив неравнодушных к тебе людей.
        - Кстати, о папе! - поспешил я разрядить обстановку и обратился к Родьке. - Он же билеты на поезд для тебя принёс на море и обратно. Меньше двух недель до поездки осталось! Все, кстати, собрались? - посмотрел я на бабушку с Трофимом.
        Все переключились на разговоры про отпуск и море, атмосфера за столом опять стала непринуждённой. Постепенно мы все занялись своими делами. Встали из-за стола и пошли на экскурсию. Ахмад с Трофимом и Егорычем похвастались своими достижениями в строительстве перед нами с Петром. Теперь у бабушек был полноценный санузел с туалетом, ванной и раковиной. На кухне тоже появилась мойка. Никифоровна с нескрываемым удовольствием продемонстрировала мне два крана с холодной и горячей водой.
        - Ну, программа минимум выполнена. Теперь можно подумать и о строительстве бани на следующий год. Да? - оглядел я всех.
        - А что так растягивать? - спросил Трофим. - Фундамент надо этим летом заливать.
        - Да и сруб можно поставить, - добавил Ахмад. - Ему, всё равно, год выстаиваться надо. Как раз следующим летом уже отделку внутри можно будет делать.
        Мы обсудили с мужиками, сколько денег надо, сколько осталось, и что мы можем, исходя из этих данных, себе позволить. На фундамент, по нашим прикидкам, оставшихся денег вполне хватает.
        - Может, кто сруб готовый продаёт? - спросил Егорыч. - Разобрать, да перевезти к нам. Только фундамент, тогда, надо именно под него делать.
        - У нас точно никто не продаёт, - задумался Трофим. - Поспрашать надо. Значит, с фундаментом, пока, не спешим.
        Ну, вот и хорошо. И мне легче, и старые при деле. Главное, деньжат им подкидывать.

* * *
        Пётр перетаскал из машины оставшиеся вещи в комнату, которую ему указала тёща. Кроватку даже где-то раздобыли, - удовлетворённо отметил он.
        - Коляску я на мотоцикле сам привезу, - пообещал он вошедшей следом жене.
        - Пашку попроси, что он, не привезёт на машине? - устало села она на кровать.
        - Да неудобно из-за каждого пустяка занятого человека дёргать, - ответил ей муж. - Он сейчас знаешь, где работает? В Верховном Совете СССР. Это я ещё про учёбу не говорю в МГУ.
        - Да, ладно тебе, - отмахнулась Инна, - какой Верховный Совет? О чём ты говоришь? Кто Пашку туда пустит?
        Пашку и не только туда пустят, - подумал Пётр. - Не только пустят, но и с руками оторвут. Но спорить с женой он не стал. Она ещё не отошла от тяжёлых родов и ей сейчас не до брата и его карьеры.

* * *
        Галия собралась идти смотреть, что с курами стало. Взяли с собой Аришку. А Инна пошла знакомиться с новой кормилицей в сопровождении Никифоровны. К моему огромному облегчению, это оказалась не дочь Михайловых, а соседка Трофима.
        - А где у нас курочки? - спросил я малую. - Ты нам покажешь?
        Аришка с серьёзным видом взяла меня за палец и повела из дома. Цыплятки наши переросли стадию безобразных индюшат, превратились во вполне себе приличных куриц и петухов и вольно гуляли по двору, пашне с картошкой и окрестным кустам.
        Осмотрев хозяйство, мы вернулись в дом.

* * *
        Караганда.
        Иван Викторович привёз жену из аэропорта домой, дал ей переодеться и умыться с дороги и потребовал отчёта, как там у детей дела. По телефону на переговорном пункте далеко не всё можно рассказать.
        Супруги сели на кухне за столом. Инна Викторовна подробно рассказала о своих впечатлениях о пребывании в Москве. Жалела сына, ей казалось, что Инна не настолько плохо себя чувствует, как демонстрирует.
        - Представляешь, - делилась Инна Викторовна с мужем, - только Петя переступает порог своего дома, как тут же превращается в домашнюю прислугу. Инна всё время просит его что-то сделать, что-то подать. Ни секунды покоя бедному мальчику.
        - Ну, какой же он мальчик, дорогая, он уже отец двоих детей, - возразил ей муж.
        - Ну и что? Он со службы пришёл, может он отдохнуть?
        - Он же не в действующих войсках по полигону носится, он в институте жопа-часы высиживает, - опять возразил ей муж, - а жена у него после операции. Ещё месяца не прошло, пусть помогает, ничего с ним не случится. Дорогая, представь себя на её месте.
        Инна Викторовна поняла, что у мужа её беспокойство сочувствия не вызывает и переключилась на другую тему.
        - Была дома у Павла, брата нашей Инны, - сказала она. - Ох, скажу я тебе, квартирка у него шикарная. И в Москве, а не в Подмосковье.
        Иван Викторович недовольно хмыкнул.
        - Далеко пойдёт парень, - продолжала Инна Викторовна. - Только на второй курс перешёл, а уже в Совете Министров СССР работает, представляешь?
        - Да что ты придумываешь, - изумленно возразил он ей. - Кто его туда возьмёт без образования?
        - Мне Петя сказал, - возмущённо взглянула на него жена из-за того, что он ей не поверил. - Мы в аэропорту стояли, он мне говорил, что сам только узнал, когда меня к ним привёз. Знал бы, не дёргал бы ночью человека, у него и так голова пухнет: и учёба, и работа, и жена беременная. Ещё и поспать не дают.
        - Ерунда какая-то, - недовольно сказал Иван Викторович. - Что-то ты явно перепутала.
        - Ну, хочешь, сам Пете позвони, - обиженно ответила ему жена.

* * *
        Инна вернулась от кормилицы довольная, соседка ей понравилась, сестра сразу написала Петру список, что привезти вместе с коляской. Это были, в основном, продукты, как я понял, она хотела ими отблагодарить новую кормилицу.
        - Ну, и хорошо, - сказал я с облегчением. - А то, как сказали про соседку с грудным ребёнком, я, грешным делом, про дочку Михайловскую подумал.
        - Мы бы не стали так рисковать, - усмехаясь, ответил Трофим под согласные возгласы бабушек.
        Выбрал время и поговорил с мамой и Ахмадом насчёт Эммы Либкинд. Просил помочь с трудоустройством. Объяснил, что для заочного надо.
        - О чём речь, сынок, - воскликнула мама. - Что она сама-то не подошла ко мне? Всё-таки, чай, не чужие люди.
        - Ну что не подошла - понятное дело. Стесняется, мам!
        Переглянувшись с Ахмадом, и увидев, что тот кивнул, мама пообещала, что всё будет нормально. Я так понял, они уже и прикинули, куда её пристроить можно. Видимо, есть незаполненная вакансия.
        Немного передохнули и поехали втроём с Галиёй и Петром обратно в Москву. Машину сразу поставили в гараж. Пётр от души поблагодарил нас и пошёл на электричку, а мы с женой домой.

* * *
        Москва. Квартира прокурора Томилина.
        Женя хотела сегодня встретиться со своей подругой, однокурсницей и свидетельницей, но той не оказалось дома, а Риткина бабушка сказала ей, что та встречается сегодня с мальчиком в парке Горького.
        С каким ещё мальчиком? - в растерянности думала Женя, положив трубку. - Откуда у Ритки мальчик вдруг нарисовался?
        Устав теряться в догадках, Женя набрала другую их однокурсницу, Леру.
        - Привет, Лерусик, - поздоровалась с подругой Женя. - Не знаешь, случайно, что за мальчик у Ритки появился?
        - Как же не знаю, - озорно хохотнула та. - Странно только, что ты не знаешь! Сама же его и прислала! Это друг твоего Кости, насчёт выкупа невесты приехал поговорить.
        - Как? - потрясённо переспросила Женя.
        - Вот так! Он её как увидел, так сразу и вцепился, - продолжала веселиться Лера и хотела ещё что-то сказать, но у Жени голова закружилась и в ушах зазвенело от ужаса. Она извинилась, сказала, что надо бежать и свернула разговор.
        Как же так? Что теперь делать? У этого гада Пашки жена беременна, а он в Ритку вцепился. Что же теперь будет? Надо же её предупредить… Или не надо? Но как тогда с его женой встречаться? Как в глаза ей смотреть? А вдруг и Костя такой же? Говорят же, вроде, что похожее тянется к похожему? И он тоже гулять будет? И какую-нибудь заразу ей принесет?
        Женя так разнервничалась и распаниковалась, что разревелась и стукнула кулаком о подоконник с досадой и отчаянием.

* * *
        Вернулись домой с женой не очень поздно и остаток воскресного вечера провели вдвоём. Галия собиралась на море. Предвкушая скорую поездку, выложила на кровать всю одежду, что хотела бы взять с собой, а рядом на полу расставила и обувь. Глядя на все это имущество, предложил ей складывать всё сразу в чемоданы и смотреть, помещается или не помещается.
        У бабушки же с Трофимом ещё будет, как минимум, чемодан, у Родьки чемодан. Два чемодана наших, правда, они на колёсах. Можно дать их везти Родьке и Трофиму. А я потащу бабушкин и Родькин. Мне мышцы качать полезно…
        У Галии в чемоданы уместилась только часть вещей. Предложил ей пересмотреть, всё ли обязательно с собой везти, но если всё же нужно, то пообещал привезти ещё рюкзак из деревни.

* * *
        Москва. Квартира прокурора Томилина.
        Марина Геннадьевна заметила, что у дочери вид болезненный и, присмотревшись внимательнее, она поняла, что она недавно плакала.
        - Женя, что случилось? - требовательно спросила мать.
        - Ничего, - спрятала та глаза.
        - С Костей поругались?
        - Нет.
        - Так, иди сюда, рассказывай, девочка моя.
        - Костин свидетель за моей Риткой приударил. А он женат! И у него жена беременная.
        - Ничего себе, - растерянно плюхнулась на табурет Марина Геннадьевна.
        - Да! И что мне теперь делать? - опять начала всхлипывать Женя.
        - Ничего, - резко ответила мать. - Доченька, это не твое дело. Кто, где, с кем… Они все взрослые люди, сами разберутся.
        - Но, разве, так можно? - удивилась Женя.
        - Можно и нужно, - тяжело вздохнув, ответила ей мать. - А вмешаешься, ещё и виноватой останешься. За своим мужем надо смотреть, а чужие - не твоя забота.
        - Но как можно об этом молчать? - сопротивлялась Женя.
        - Доченька, если Рита придёт к тебе и спросит: что за парень этот Костин друг? Вот, тогда ты всё и расскажешь, как будто не знаешь ничего об их отношениях.
        - А может, Лерке сказать, чтобы она Ритке передала?
        - Это уже какие-то сплетни получатся, - с сомнением ответила Марина Геннадьевна.
        - Но что тогда делать?
        - Ждать. Всё, так или иначе, само решится. Если Рита умная девушка, она не станет кидаться в омут с головой.
        - А если кинется?
        - Доченька, если кинется, то и тебя слушать не станет. Только подругу потеряешь.
        Женя шмыгнув носом, согласно кивнула головой.

* * *
        Святославль. Квартира Якубовых.
        Марат пришёл домой с вокзала рано с утра. Благо идти недалеко. Родители ещё спали, но проснулись, когда он в дом вошёл. Сразу вышли из своей спальни, обступили обрадованно.
        - Докладывай, - шутливо потребовал отец, обнимая сына.
        - Здорово все прошло! Мои два призовых места взяли! - улыбаясь, заявил Марат и пошёл в ванную приводить себя в порядок перед работой.
        - А у сестры как дела? - обеспокоенно спросила мать, стоя под дверью.
        - Тоже всё отлично!
        - Как ей мои подарки? Глянулись?
        - Вроде нормально, довольна. Так она же сама тебе сразу и звонила!
        Мать оставила его в покое и пошла готовить завтрак.
        Вскоре они все вместе сидели за столом, и Марат начал оживлённо пересказывать впечатления Галии от кремлёвской поликлиники, куда её Паша прикрепил.
        - Как он умудрился-то? - спросил пораженный отец.
        - Не поверишь, он в Кремль на работу устроился, - улыбаясь, ответил Марат. - У него такое удостоверение солидное, вы бы видели! Такой муж сестрёнке достался! Это что-то с чем-то. Помяните мое слово: скоро по телевизору его увидим!
        Загит удивился еще сильнее, и тут же покосился насмешливо на жену. Мол, ну и что там плела твоя гадалка, что Пашка Галие не подходит? Та тоже удивилась, но сейчас, конечно, сделала вид, что ничего особенного и не произошло.
        - Он Галию куда-то на работу устроил, - продолжал докладывать Марат, - в ГСК впихнул, будет гараж строить. На машине его проехался, ну классная! С виду «Победа», а на самом деле новенькая иномарка дизельная, представляешь? - посмотрел Марат на отца. - Я решил тоже в Москву перебираться, - заявил он вдруг. - Никогда таких возможностей в нашем городке не будет, что есть в Москве. Вон как Пашка развернулся! А и года не прошло, как уехал.

* * *
        Москва. Камвольная фабрика на реке Яуза.
        - Ну, сколько вас в наличии? - оглядывал выстроившихся студентов главный инженер Воздвиженский. - Четырнадцать парней и восемь девчат. Отлично. Сегодня мы с вами будем разбирать на кирпичи вот эти два строения. Разбирать будем аккуратно, отбивая по швам, а не по кирпичам. Понятно?
        - Понятно! - отозвался разноголосый хор.
        - Вот и отлично! Разбирай инструмент!
        Студенты с гиканьем бросились к ящикам с кирками и молотками.
        - Девчата! Зачем вам молотки? - тут же закричал Воздвиженский. - Вы отколотые кирпичи в стопки складывайте! Да много не хватайте за раз, а то надорветесь! Не больше четырех кирпичей!
        Девчонки, что успели похватать кирки или молотки начали придуриваться и менять их парням на что-нибудь, например, на стихотворение или танец в присядку.
        Женя Томилина наблюдала за всем этим цирком отстранённо, пытаясь понять, у кого из этих клоунов отец может быть министром?

* * *
        Проснулись с женой от телефонного звонка. Звонил межгород. Пока я проснулся, пока сообразил, что происходит, пока дошёл до аппарата, звонки прекратились. Галия тоже встала, больше ложиться не стали, занялись обычными делами. Когда телефон зазвонил следующий раз, Галия оказалась ближе и сняла трубку. По разговору я понял, что это Марат, отзванивается, что добрался до дома. Думал, быстренько поговорят и всё, но они беседовали минут десять.
        - Ну, что там? - поинтересовался я, когда Галия вышла в кухню, закончив разговор.
        - Родители в шоке, - сделала жена большие круглые глаза.
        - Почему? - удивился я.
        - Марат им сказал, что в Москву хочет.
        - Ну, вы даёте. Надо ж было как-то подготовить их сперва.

* * *
        Караганда.
        Придя на работу Иван Викторович всё поглядывал на часы, выжидая время, когда сын Пётр в Москве придёт на работу. Жена вчера ошарашила, так ошарашила. И не верилось, и любопытство распирало.
        Наконец, можно было звонить в Москву.
        - Привет, сынок, - поздоровался он, дождавшись, пока его позовут. - Маму встретил, всё нормально, долетела. Как у вас дела? Жену перевёз в деревню?
        - Перевёз, пап, всё хорошо, она под присмотром. И новую кормилицу в деревне нашли, не хуже прежней.
        - Что-то мать про шурина твоего Павла рассказывает какие-то небылицы?
        - Какие?
        - Будто он в Совете Министров работает?
        - А, ну это попутала. Он там точно не работает.
        - Ну я ей и говорю, что-то перепутала, старая, - с облегчением сказал Иван Викторович, мир снова стал понятным.
        - Верно, перепутала. Не в Совете Министров он работает. А в Верховном Совете!
        - Да что же снова за небылицы!
        - Какие же это небылицы? Я сам корочки в руках держал. Подпись, печать солидная!
        - Не может быть…
        - Может, пап. Видел бы ты, как мы с ним мотоцикл мне покупали, так не говорил бы. Он думает по-другому, не как все. А в Кремле умные люди сидят. Они это поняли.
        - Как можно думать по-другому? - проворчал Иван Викторович. - Что-то я совсем перестал хоть что-то в этой жизни понимать.
        - С ним пообщаться надо подольше, тогда поймёшь. Так это не объяснить. Ты бы и сам понял, что к чему, если бы не подначивал его, принимая за обычного студента, а как с равным поговорил бы.
        - Хорошо, сын, я понял, - сказал Иван Викторович и попрощался.
        Понял, что ничего не понял, - подумал он, положив трубку и стал прокручивать в голове свой последний разговор с этим Павлом. Что он там говорил?
        Теперь Иван Викторович совсем по-другому бы к его словам отнёсся. Вот только, вспомнить, толком, не мог, о чём тогда речь шла. Ага, тот советовал перебираться всей семьёй в Москву. Иван Викторович припомнил, что подумал тогда: «Ага, сейчас, всё брошу и уеду». Что тот ещё говорил? Что он, как специалист, Караганду перерос. Ну, это может быть и верно… Больше ничего конкретного вспомнить не получалось.
        Ну, ладно, не последний раз виделись. Следующий раз внимательней буду слушать, - решил Иван Викторович. Надо же, какая нынче молодежь пошла! Рассказать, что в таком возрасте можно в Верховном Совете работать - так не поверит же никто.

* * *
        Отвёз Румянцеву свой доклад на согласование. Он напомнил, что завтра в 10?00 у меня выступление. Добавил сразу время в ежедневник.
        - На память, смотрю, уже совсем не надеешься? - подколол меня Олег Петрович.
        - И не надеюсь, и привычка, - улыбнулся я и мысленно добавил: старческая.
        Потом заехал в Кремль, оставил записки Пархоменко и копии Воронцову. Заглянул на первый этаж в Комитет по миру. В этот раз Марк Анатольевич был один. Узнал у него, как там война у Ильдара с Пархоменко?
        - Пока у них временное затишье на период отпусков, - доверительно сообщил он мне. - Но Ильдар хочет, пока Пархоменко будет в отпуске, протащить твоих ребят через все согласования.
        - Ну, звоните, как что-то прояснится, - улыбнулся я и попрощался.
        Вот у них тут игры подковёрные. Хотя, что я удивляюсь, обычные дворцовые интриги. Игра престолов в советском антураже.
        И кстати, Румянцев подкалывал меня насчёт ежедневника, а я в нём заметил, кроме всего прочего, что в среду у Прошки батиного день рождения. Надо будет съездить, поздравить.
        Решил сразу съездить за подарком. Купил в ГУМе проверенную Родькой сборную модель самолёта.
        Вернулся к обеду, Галия сообщила, что звонил Лёха Сандалов, обещал перезвонить. А у этого что стряслось? Долго теряться в догадках не пришлось, друг перезвонил буквально через десять минут.
        - Здорово, - обрадовался он, что застал меня. - Мы решили выйти на работу на камвольную фабрику сегодня, чтоб время не терять.
        - Молодцы, - одобрил я.
        - Сараи нормально разбираются, мы на следующей неделе будет готовы идти на молокозавод, - заявил он. - Дай телефончик, надо тамошнего инженера предупредить.
        - А, конечно, - полез я за записной книжкой и продиктовал ему нужный контакт. - Как у вас там, вообще, дела? - поинтересовался я. - Все на работу вышли? Никто не филонит?
        - Никто, только невеста Брагинская тут такое вытворяет…
        Глава 14
        г. Москва. Квартира Ивлевых.
        - Что вытворяет? - напрягся я, подумав, первым делом, что она работать отказывается наравне со всеми.
        - Да упёртая хуже осла, - с досадой проговорил Лёха. - Глеб велел парням кладку разбирать, а девчонкам кирпичи в стопки складывать. Так нет же, Женя русский язык не понимает. Схватила зубило и молоток, стоит и колотит вместе с парнями. А силёнок-то не хватает, стоит, злится, психует, на всех кидается.
        - А кидается-то чего?
        - Да её и Костян уговаривал к девчонкам идти, и мы все, а она в ответ, да пошли вы все! Представляешь? Сама, мол, знаю, что мне делать.
        - Ну, оставьте её, - в полном недоумении проговорил я. - Чёрт её знает, что её так переклинило. Я думал, она, наоборот, филонить начнёт.
        - Да фиг бы с ней, конечно, но мы же рядами кладку снимаем. А она за нами не успевает, тормозит всех, - объяснил, наконец, суть проблемы Лёха.
        - Это плохо, конечно, - задумчиво согласился я. - Даже, не знаю, что сказать. Как-то неожиданно всё это.
        - Да мы сами все в ужасе, - пожаловался Лёха. - Атмосфера на стройплощадке сразу какая-то гнетущая стала. Все как люди себя ведем, работаем, стараемся, а тут эта морду всем кривит…
        - У меня только одна надежда, что её надолго не хватит так выпендриваться.
        Лёха рассмеялся и попрощался, сославшись на то, что перерыв заканчивается.
        Ну и дела, - подумал я, положив трубку. Получается, я своими попытками открыть Косте глаза на истинное лицо его невесты, всю нашу группу подставил. Кто же знал, что Женечка так себя странно вести начнет? Догадывался я, что она странная, но что настолько? И что теперь делать?

* * *
        Караганда.
        Инна Викторовна подала мужу ужин и ждала, что он, как обычно, начнёт делиться событиями прошедшего рабочего дня. Но муж был немногословен и задумчив.
        - Вань, всё нормально? - озабоченно спросила она.
        - А? Да, - рассеянно взглянул он на жену. - Петру звонил сегодня, сказал, что ты долетела, встретил, всё нормально.
        - Что, он Инну отвёз в деревню?
        - Отвёз. Спросил я его насчёт шурина.
        - А-аа, и что? - сразу оживилась она.
        - В Верховном Совете он работает.
        - Ну а я что говорила? - довольная Инна Викторовна победно взглянула на мужа, уперев руки в бока.
        - Ты говорила в Совете Министров, это другое.
        - Да какая разница? - возмущённо отмахнулась от него жена. - Главное, что в Кремле! Я сразу подумала, как об этом узнала, что в Москве-то возможностей побольше, чем у нас тут для молодежи.
        - Согласен. Думаю, и не только для молодежи. Тем более, что я, как специалист, уже перерос Караганду. Может, и есть смысл прислушаться к совету парня…
        - Какому? - с любопытством наклонилась к нему жена.
        - В Москву перебираться.
        - Он сам предложил? - удивилась Инна Викторовна. - Значит, можно на его помощь рассчитывать. А с его связями это тебе не на пустое место ехать в никуда.
        Иван Викторович согласно кивнул, задумчиво глядя на жену.
        - Значит, я так понимаю, что ты не против переезда? - спросил он.
        - А когда я была против-то? - удивилась жена, - Мне и так хотелось к сыну поближе и внучке, но не было определенности с его местом службы. Кочевать вслед за его назначениями по военным гарнизонам за Уралом - не вариант. А теперь он в военном институте работает в Москве - я же правильно понимаю, что его не должны за Урал снова услать?
        - Вроде да, обычно так не делают, это же не обычная гарнизонная служба.
        - Ну так и надо перебираться, значит, в Москву! У нас теперь не только внучка, но и внук, будем помогать молодым за ними присматривать.
        - Надо как следует всё обмозговать, - решил Иван Викторович.

* * *
        Галия хлопотала на кухне, весело что-то напевая себе под нос. Похоже, решение брата перебраться в Москву очень её воодушевило.
        - Дорогая, а какие планы у Марата? - поинтересовался я.
        - Для начала, устроится к нам на ЗИЛ, получит койко-место в общежитии, пропишется, встанет на очередь на кооператив, - как о само-собой разумеющемся ответила жена.
        - План по захвату мира, - улыбнулся я. - Только он растянется на долгие годы.
        - Ну, ты же поможешь ему? - невинно посмотрела она на меня.
        - Конечно, помогу, дорогая. Но вы оба должны понимать, что это будет далеко не так быстро, как у нас с тобой. Всё равно, даже с моей помощью, завоевание твоим братом Москвы растянется на годы. И очень многое будет зависеть от него самого. Нужно будет принять активное участие в комсомольской жизни завода. Я только сведу его с нужными людьми, а проявить себя он должен будет сам.
        - Он проявит, - уверила меня жена.
        - И высшее образование… Без него высоко он не взлетит. Смысл быть мастером, если в том же возрасте можно быть начальником цеха? Я много поездил по промышленным предприятиям по линии «Знания». И немало видел начальников больших цехов, которым еще и тридцати нет! А некоторые, такое впечатление, и помладше будут. Сугубо из-за высшего образования так взлетели. И везде, в самых разных сферах, то же самое.
        - Он понимает. Надо только помочь ему определиться, что за высшее образование ему больше пригодится в будущем. Ну и помочь поступить, если проблемы с этим будут. А пока ему бы училище закончить…
        - Ну, тогда, всё прекрасно, - улыбнулся я.
        Похоже, надо звонить Сатчану, тем более повод есть.
        - Привет, как дела? - спросил я, услышав знакомый голос в трубке.
        - Нормально, - уверенно ответил тот. - Что нового?
        - Приступили сегодня на камвольной фабрике к расчистке места под очистные, - доложил я. - до конца недели закончат. Можно будет начинать строительство нового здания.
        - О, хорошие новости.
        - Мои ребята готовы и фундамент залить. Надо только обеспечить строительство всем необходимым.
        - Хорошо. Переговорю сегодня с Воздвиженским, с чем у него проблемы.
        - Тут еще такой вопрос. Помнишь, у нас в Святославле на Механическом заводе секцию самбо десантник вёл, брат Галии?
        - Как же, как же, помню, я ж ходил к нему.
        - А, ну да. Он привозил в прошедшие выходные свою команду на отраслевые соревнования. Его подопечные два призовых места взяли. Так вот, он на ЗИЛ планирует на работу устраиваться. Не знаешь, там секция самбо есть?
        - Не знаю… Но узнаю! - поспешно добавил он. - Такие энтузиасты нам нужны, - задумчиво проговорил он, похоже, сразу начав просчитывать варианты, как это можно использовать в своих целях. - Он же с детьми у нас тогда не смог работать? Помнится, мы его в педучилище на учёбу отправили… А он учится?
        - Да, на второй курс перешёл.
        - Так, отличненько… Ему в Москву и с учёбой переводится надо будет.
        - Разумеется, - подтвердил я.
        - Слушай, тогда, пусть не затягивает. Пока лето, выберем училище, без спешки переведётся. Я бы, кстати, снова к нему походил. У парня талант свою науку объяснять. А у меня работа сидячая, неохота растолстеть…
        - Хорошо, передам, - пообещал я и попрощался.
        Главное, что я никого ни о чём не просил, - усмехнулся я про себя.
        - Ну, вот и всё, - вернулся я, улыбаясь, к жене на кухню. - Марата уже ждут на ЗИЛе, хотя и не знают ничего о нем. Сатчан лично пропихнет. Но помимо основной работы, ему придётся ещё и спортивную секцию вести. Ещё с учёбой надо вопрос решить, так что, пусть не затягивает с переездом.
        - Конечно, - обрадовалась Галия. - Вечером позвоню ему, как с работы придёт.

* * *
        Москва. Квартира прокурора Томилина.
        Женя вернулась после первого дня стройотряда уставшая как собака и злая на весь мир. Всё тело ныло, ладони горели. Еле вытерлась после душа, ладонями просто шевелить было больно.
        - Ну, как первый день прошёл? - поинтересовался отец за ужином.
        - Ужасно, - огрызнулась Женя.
        Мать взглянула на неё понимающе и глазами показала мужу: оставь её. Видимо, решила, что та продолжает из-за подруги переживать.
        А Женя не переживала, она злилась. А это разные вещи. Злость подталкивает к действию, заставляет что-то делать. В конце недели она выходит замуж, а у неё никакой радости от этого.
        Наоборот, ей хочется всё бросить и забыть, как о страшном сне. Но на банкет уже закуплены батареи бутылок, гости на низком старте в ожидании грандиозной пьянки, а в её комнате висит, занимая четверть комнаты, шикарное свадебное платье.
        Женя злилась на весь мир, но особенно на однокурсников Кости, они все сегодня казались ей лицемерными и мерзкими. Прикидываются заботливыми и внимательными, а сами готовы за спиной беременной жены дурить головы глупым девчонкам.
        И Костя не казался уже таким правильным и серьёзным. Жене даже смотреть на него сегодня было неприятно.
        - Женя, а что у тебя с руками? - показала вдруг мать на волдырь на пальце.
        - Это называется первые трудовые мозоли, - хмыкнул отец. - В перчатках завтра работай или рукавицах. А то руки совсем убьёшь. К работе привычка нужна.
        - О, господи! - в ужасе воскликнула мать, осмотрев дочкины ладони, и обнаружив, что волдырей еще немало. - Что же ты голыми руками такое делала?
        - Эк тебя угораздило-то, - с сочувствием посмотрел на руки дочери отец, привстав с места. - Тут и перчатки, и рукавицы нужны будут завтра. А сегодня на ночь намазать бы чем-то. Пойду в гараж схожу, посмотрю рукавицы какие-нибудь.

* * *
        Москва. Кутузовский проспект.
        Ираклий пригласил Риту погулять вечером после стройотряда. Чтобы далеко от дома её не увозить, он предложил ей прогуляться по Кутузовскому проспекту, на котором она жила.
        Опрометчиво сделал это еще вчера, не предполагая, насколько сильно устанет после первого трудового дня. Сейчас ему хотелось только упасть на кровать и заснуть, но звонить девушке и переносить встречу из-за усталости было как-то не по-мужски. Так что на назначенное место прибыл вовремя, планируя вести себя как ни в чем не бывало. Впрочем, как оказалось, понравившаяся девушка способна произвести прямо-таки животворное влияние. Едва он увидел Риту, как у него открылось второе дыхание, и он ожил.
        Ему очень хотелось поделиться с девушкой всеми событиями первого трудового дня стройотряда, но тогда пришлось бы рассказывать и о Женечке. Рита все же ее подруга, а как рассказать о поведении невесты Брагина, мешавшей парням работать, цензурными словами, Ираклий не придумал и решил не говорить о ней вообще. Рассказывал в красках, как они дружно набросились на эти несчастные сараи и, как муравьи, разбирали их на кирпичики.
        Молодые люди просто гуляли и наслаждались обществом друг друга.

* * *
        Вечером зашёл Брагин. По его смурному виду я понял, что ситуация с его Женечкой и после перерыва не исправилась и распахнул дверь пошире.
        Галия сразу предложила ему жареной картошечки. Брагин было замотал головой отрицательно, но я кивнул вместо него. Что я, не помню, какой жор у меня был после бетонных работ? Галия быстренько поставила перед ним тарелку и оставила нас.
        - Спасибо, - смущаясь, сказал ей вдогонку Костян.
        - Ну, что, совсем всё плохо? - спросил я. - Женька не успокоилась?
        - А ты откуда знаешь? - удивлённо посмотрел он на меня.
        - Земля слухами полнится, - улыбнулся я.
        - Мне так перед нашими стыдно, - признался он. - Не знаю, что делать? - беспомощно развёл он руками.
        - Так, главное без паники, - сказал я. - Вы так и не убедили её оставить кладку в покое и идти укладывать кирпичи, как все остальные девчонки?
        - Нет.
        - Что она говорит при этом?
        - Посылает всех, где хочу, говорит, там и работаю.
        - Странно всё это, - сказал я.
        - И что делать?
        - Ну, отстранить её от работы не вариант, - сам себе ответил я.
        - Не вариант, - кивнул Брагин. - Нажалуется отцу своему. И моему отцу. Что позвал сам, а работать не даю.
        - А просто поговорить с ней пробовал?
        - Она вообще какая-то дикая стала, не то, что разговаривать со мной, рядом стоять не хочет. Словно забыла, что у нас вот-вот свадьба будет.
        - Ничего себе, - удивился я. - Это нехорошо. Но я примерно, зная женщин, предполагаю, что случилось. Что-то себе в голову вбила, а поделиться и обсудить не считает нужным. Детский сад, штаны на лямках. Ты не косячил в последние дни? Не говорил ей что-то, что ей очень не понравилось?
        Костя, озадаченно почесав затылок, задумался. Потом тряхнул головой:
        - Да мы почти и не общались. Она экзамены сдавала, я сдавал. У меня и шанса не было что-то обидное сказать. Так просто, перезванивались, уточняли, какие у кого новости по учебе. Сомневаюсь, что мой рассказ про сданный экзамен мог ее обидеть…
        - Вот же как все странно… - теперь уже я удивился услышанному.
        - И что делать? - опять спросил Брагин.
        - Принудить её к разговору, если тебе не всё равно. Заставить объясниться.
        - Как? - удивлённо смотрел он на меня.
        - Ну, нужно создать такие условия, когда ей некуда будет бежать, придётся что-то говорить. Ну, не знаю, в лифте застрять на пару часов, - рассмеялся я. - Придумай что-нибудь. Пригласи домой, запри дверь и спрячь ключ. И скажи, что пока не объяснит, что случилось, ты её не выпустишь.
        - Она не пойдёт ко мне. Тем более сейчас, когда наверняка зверски устала после сегодняшней работы.
        - Ну, значит, ты к ней иди, - развёл руками я. - Какие ещё варианты? Не оставлять же всё как есть. У вас меньше недели до свадьбы осталось.
        - Ладно, попробую, - нехотя согласился он, поблагодарил и попрощался.

* * *
        Святославль. Квартира Якубовых.
        Оксана весь день ходила под впечатлением от слов Марата, что он хочет перебраться в Москву. Она то радовалась, потому что давно хотела отправить его из провинции куда-нибудь, где много перспектив, то переживала, что теперь, вслед за дочкой, и младший сын исчезнет из виду. А с кем же они с Загитом на старости лет останутся?
        Эх, кто ж знал, что девушка Руслана, среднего сына, окажется такой злопамятной! Теперь внучку не показывает, только, если случайно в городе встретятся, и то эта бешенная Настя сразу так орать начинает на всю улицу, что Оксане сразу хочется сквозь землю от стыда провалиться. Подумаешь, была против женитьбы сына неизвестно на ком, да ещё и по залёту. А какой матери понравится, что сын на сироте безродной решил жениться? Главное, она всё равно, Русланчика на себе женила, к себе жить увела, ребёнка родила. Вынудила его наперекор родителям пойти. И теперь ещё знаться не желает, стерва! А Русланчик против неё слова сказать боится. Заходит только раз в год, с днём рождения поздравить. Да оглядывается опасливо, заходя в подъезд и выходя, боится, что кто-то его увидит и потом жене расскажет.
        От Рафика, старшего сына, вообще уже много лет одни открытки по праздникам из Владивостока приходят, да позвонит пару раз в год. В гости не приглашает, сам не приезжает. Ничего не рассказывает, только намекает.
        Был расчёт на самую младшенькую, на доченьку. Но этот выскочка Пашка заморочил девочке голову и увёз её подальше от родного дома.
        Оксана вернулась домой в подавленном настроении. И вроде бы хорошо, что Марат уедет в Москву, но плохо то, что там он под влияние Пашки может попасть. А тот настроит его против матери, как уже дочку настроил… Не то, чтобы она не желала детям счастья, конечно, желала. Но они всё делают не так, всё неправильно. Откуда взяться счастью и благополучию в таком случае?
        Тут раздался телефонный звонок. Оксана взяла трубку. Это оказалась Галия.
        - Здравствуй, доча! - обрадовалась Оксана. - Как дела? Как ты себя чувствуешь?
        - Всё хорошо, мам, - ответила ей дочь. - А Марат дома?
        - Нет, у него, наверное, тренировка сегодня. Что-то передать?
        - Да нет, - замялась дочь, - я лучше перезвоню.
        - Когда вы уезжаете в отпуск? - поинтересовалась Оксана, чувствуя, что дочка положит сейчас трубку.
        - На тридцатое билеты. Жильё с первого июля сняли.
        - И когда вернётесь?
        - К началу учебного года.
        - Счастливые! Два месяца будете отдыхать.
        - Да это я буду отдыхать. Паша привезёт меня и уедет работать в Москву.
        - Ты что же, одна там будешь? - заволновалась Оксана.
        - Да нет. Там ещё бабушка его со своим дедушкой и внучкой будет и мальчишка соседский.
        - Где ж вы там все разместитесь?
        - А там три комнаты сняли, места хватит, даже много будет. Паша нам с ним целую комнату взял, а сам собирается приехать только пару раз на одну неделю и один раз на две недели. Один из двух месяцев, представляешь? Целый месяц койка пустовать будет.
        - А куда вы собрались? - заинтересованно спросила Оксана.
        - В Палангу, это Прибалтика.
        - Зачем же койке пустовать? - спросила Оксана. - Давай, я к тебе приеду, всё помогу чем-то, у тебя же срок уже, как никак. А как Паша твой приедет, я на раскладушечке посплю где-нибудь.
        - А папа что скажет, что ты так надолго исчезнешь? - робко, после заминки, спросила Галия.
        - Загит только одобрит! - радостно ответила Оксана.

* * *
        Глава 15
        г. Москва. Квартира Ивлевых.
        Галия положила трубку телефона и вышла в кухню, подозрительно молчаливая и загадочная. Я тут же пожалел, что не прислушивался к разговору. Взяла меня какая-то задумчивость, пил чаек и пялился в окно…
        - Что случилось, дорогая? Ты с Маратом говорила?
        - С матерью, - подняла на меня испуганные глаза жена.
        - И что? - напрягся я.
        - Она хочет в Палангу со мной ехать.
        - Чего?
        - Я такая дура! - схватилась за голову жена. - Я сказала ей, что из двух месяцев твоя койка будет занята всего месяц. Она и решила ехать, чтоб койка зря не пустовала.
        - Угу, койка чтоб не пустовала, - скептически повторил я.
        Было бы наивно рассчитывать, что тёща изменилась и не будет свои козни и дальше строить. Но Галия в этом не виновата. Она открытая девочка с доброй душой, пока ещё бесхитростная. Поделилась с матерью тем, что её волнует. Это обычное дело для обычной семьи. Только это не наш случай.
        - Если не хочешь, чтобы мать превратила твой отпуск в кошмар, - взял я её лицо в ладони и поцеловал. - Больше не общайся с ней до самого отъезда. Никакой больше информации, куда, когда, адреса, пароли, явки. Поняла? - жена кивнула и всхлипнула. Умом, вроде и согласна, но душа противится. - Вот и умница. Я не имею ничего против других твоих родственников, но мама у тебя очень специфичный человек, ты сама это прекрасно понимаешь. Рисковать превратить в ад два месяца твоей жизни? Рисковать здоровьем будущего ребёнка? Ради чего? Чтобы лишний раз убедиться, что люди не меняются? И тысячу первый раз заречься: больше никогда? Отдых на море не место для таких экспериментов, дорогая. Если она нас совсем допечёт, придется возвращаться в душную Москву, потеряв деньги, что потратили на жилье. Или ты до самого конца будешь там заложницей её причуд. Согласна со мной? - она опять кивнула. - Значит, как в прошлый раз. К межгороду не подходишь. Договорились?
        - Угу, - улыбнулась она.
        - Умница. Всё будет хорошо, - обнял я её и стал покачивать. - Всё будет хорошо.
        - А как же Марат узнает, что надо уже в Москву переводиться? - отстранилась от меня Галия и вопросительно посмотрела на меня.
        - Я сам ему позвоню, - пообещал я.
        Пришлось заказать разговор чуть позднее, жена вспомнила, что у брата сегодня тренировка. Поговорил с ним о делах и сообщил, шифруясь, что Галия уходит в подполье до отъезда в отпуск, потому что некоторые товарищи проявляют нездоровый интерес к прибалтийским курортам. Если что, связь через меня. Он, как ни странно, сразу всё понял и долго смеялся над моей тирадой. И Галия заметно повеселела после моего разговора с Маратом.
        Во вторник с самого утра я был уже на ногах. Предстояло выступление в КГБ. Я теперь, вроде как, свой, интересно, они сегодня в масках будут или нет?
        Без пятнадцати десять был уже на Лубянке. Мой пропуск в НИИ силикатов на дежурного на входе не возымел никакого действия. Пришлось ждать, пока он вызвонит Румянцева.
        - Олег Петрович, а нельзя мне тут на пропуске какую-нибудь подпись поставить, которую у вас все дежурные знают? - решил приколоться я, когда Румянцев спустится за мной. - А то что вы всё время вынуждены бегать за мной?
        - Нет, нельзя, - с серьезным лицом ответил он. - Не положено у нас посторонним тут ходить самостоятельно.
        Ну, в этом я и сам был уверен, но захотелось посочувствовать человеку, что ему так бегать постоянно приходится. Ну и пусть лишний раз убедится, что я во внутренних порядках Комитета ничего не понимаю. Точно не американский шпион.
        Дальше все уже пошло по накатанному, рутинно. Ознакомился с собственным докладом по внешнеэкономической стратегии СССР, выступил в том же привычном зале. Все были в масках, как и раньше. В этом плане ничего не изменилось. Как обычно, после доклада посыпались вопросы:
        - А почему вы уделяете столько внимания именно гражданским технологиям? - спросили меня из первого ряда.
        - Научно-технический прогресс ускоряется, и появляется все больше товаров, которые граждане считают необходимыми иметь для нужд семьи. Еще полсотни лет назад почти никто не владел личной машиной, а теперь это мечта десятков миллионов советских граждан. Что уж говорить про телевизоры, холодильники, магнитофоны и множество других вещей, которых раньше и вовсе не было, а теперь они всем нужны? По сути, СССР вступает в соревнование с другими странами за качество всех этих товаров. А теперь представьте, что наши телевизоры, машины, холодильники и магнитофоны будут хуже качеством, чем западные? Что это означает с идеологической точки зрения? Это мощный удар по имиджу советской власти, товарищи! Наша ракета может быть самой точной, а танк самым быстрым, но нашим гражданам это не будет так интересно, потому что они не владеют ни ракетой, ни танком. Им нужен магнитофон не хуже, чем сделанный японцами, телевизор не хуже британского.
        А с этим есть важный нюанс. Качество высокотехнологичных западных товаров так высоко, потому что там мощная конкуренция. Компании, производящие гражданскую технику, вынуждены стремительно развивать и улучшать технологии, иначе вылетят с рынка, уступив свое место на нем конкурентам. А у нас такой конкуренции нет. У нас план. Завод может производить очень плохой телевизор, но его все равно поставят в торговую сеть. А потом, советский гражданин, купив его, будет ругаться на советскую власть. На КПСС. Слушать тайком вражеские радиоголоса. Искать не ту литературу. И так далее. Вам это нужно, товарищи? Вот почему важнейшее значение для советской экономики имеют современные гражданские технологии, и контроль за их непременным внедрением.
        Хорошо ответил, понял это по тому, как озадаченно переглянулись несколько самых пожилых товарищей в масках на первом ряду. Морщинки у них на лбу образовались, значит, похоже, сумел донести до них значимость этого вопроса…
        - А как нам развивать качество гражданских технологий без западной конкуренции? - вопрос был задан с третьего ряда.
        - Вижу три основных пути. Первый - использование в мирных целях современных отечественных военных технологий. У нас очень хорошая военная техника, прекрасное оружие. Нужно создать специальный орган, который будет следить за тем, чтобы новые технологии, применимые в гражданском секторе, обязательно там внедрялись, улучшая качество советских товаров. Сейчас, к сожалению, работа эта почти не ведется. Очень многое из того, что передается, попросту не внедряется. Второе - нужно приглашать к нам работать иностранные компании с передовыми технологиями, что нам интересны. Разрешать продавать часть товаров на нашем рынке, а самим присматриваться, как у них там все организовано. Третье - полностью ваш профиль, нужно воровать новые технологии за рубежом. Не буду вас учить, вы в этом наверняка лучше меня разбираетесь.
        Пришлось прерваться ненадолго, зал зашумел одобрительно.
        - Хотя все же некоторые предложения внесу, как это можно делать более эффективно, - сказал я, и снова ненадолго пришлось прерваться, потому что зал снова зашумел. Даже под масками было видно, что некоторые улыбаются из-за нахальства студента. Ну ничего, немного стендапа не помешает…
        - Нужно иметь на территории западных стран своих людей под прикрытием, которые будут покупать акции иностранных компаний на деньги СССР, продавать по мере их роста, а на заработанные деньги создавать там свои предприятия, переманивать к себе ведущие умы среди инженеров и учёных. Развивать технологии там, пользуясь обстановкой с жесткой конкуренцией, и внедрять, передавая их на родину, спокойно в СССР.
        - А почему же вы решили, что купленные акции обязательно вырастут в цене? Даже капиталисты часто разоряются на акциях… А наши советские люди - не очень разбираются в капитализме… - прервал меня вопросом самый пожилой участник нашего мероприятия, сидевший на первом ряду.
        - В капитализме нет ничего особенного, - пожал я плечами, - я даже могу это доказать. Если вам интересно, могу составить список акций западных компаний, которые в несколько раз вырастут в цене за ближайшие два года. Сразу и убедитесь, что и советский гражданин не лыком шит.
        Пожилой посмотрел на меня так задумчиво, что я понял - это мое предложение обязательно будет иметь продолжение…
        - Ну и еще один момент по важности современных гражданских технологий - без них мы не сможем резко нарастить экспорт высокотехнологичных товаров, сделанных в СССР, на зарубежные рынки. Я уже говорил, что нефть и газ продавать за рубеж можно, но гораздо важнее для экономики иметь спрос за рубежом на промышленные товары…
        Еще вопросов семь, и на этом мы закруглились.
        - Чувствую я, доклад твой придется дополнить, - задумчиво сказал капитан, провожая меня.
        - Мне что-то надо делать по этому поводу? - напрягся я.
        - Нет, ты ответил на вопросы, и эти ответы мы сами в нужные места доклада и вставим, - махнул рукой капитан.
        И я понял, что мои доклады теперь важны не только для внутреннего круга собравшихся в зале сотрудников. Куда-то еще передавать будут повыше. Авось и удастся что изменить в Союзе к лучшему…
        Оставил также Румянцеву свой выездной график по Паланге, чтобы он мог его соотносить со своими планами. И планы на три недели, что буду по Подмосковью по линии «Знания» разъезжать. То, что буду часто в отъезде, никак капитана не взволновало, напротив, он даже сказал, если будут проблемы с билетами, к нему обращаться. Напомнил ему про кремлевские корочки, и он махнул рукой, мол, ну да, к чему мне комитетская помощь при них. А корочки и в самом деле чудодейственные - все билеты на запланированные даты я без проблем в специальном окошке на днях купил.
        Выйдя из здания на Лубянке, порадовался хорошей погоде и куче свободного времени. До конца дня я был совершенно свободен и решил съездить на Камвольную фабрику. На месте посмотреть, как у них там дела движутся. И Воздвиженскому, и Сатчану поручился за стройотряд, надо держать руку на пульсе. Да и что там у них с Женькой творится сегодня, тоже интересно…
        В списках стройотрядовцев меня закономерно не оказалось и доблестная вахтёрша меня не пустила. Воздвиженскому я не дозвонился, видимо, на объекте работает, в кабинете не сидит. Набрал с местного телефона тут же в проходной председателя местного профкома. Валентина Петровна очень быстро появилась и провела меня на территорию.
        Поблагодарил её и дальше пошёл сам. Воздвиженский, действительно, очень активно руководил отрядом, контролировал каждый шаг работников и весь процесс в целом.
        - Вы, прямо, как дирижёр, - восхищённо сказал я, подходя к нему после того, как немного понаблюдал за его работой издалека. - Как вам наша молодёжь?
        - Нормальная молодёжь, - протянул он мне руку с довольным видом. - Смотри, уже как продвинулись. А я ж не знал с какой стороны подступиться к этому делу.
        - Ребята на другой объект потом собираются, - сказал я. - А здесь продолжение будет? У вас проект нового корпуса-то готов?
        - Всё готово. Твой Сандалов говорил про молокозавод. Пусть они там, пока, работают. А я тут разметку сделаю, цемент завезу, арматуру, песок, щебень.
        - Сколько вам времени на это нужно?
        - Недели две на всё про всё, если задержек с подвозом материалов не будет.
        - Я просил райком вашу стройку на контроль взять насчёт снабжения. Звонили от них?
        - Да, да. Но сейчас самый строительный сезон, тут и райком может не спасти, - с досадой сказал он.
        - Ну, будем надеяться на лучшее, - сказал я и оглядел стройплощадку. Точнее, демонтажную площадку. На обоих сараях уже не было кровли и сами они стали значительно ниже, кое-где уже до оконных и дверных проёмов парни добрались.
        - Всем привет! - заорал я, подходя ближе и услышал множество приветствий в ответ. Ничего, настроение у ребят боевое.
        - О, здорово! - тут же спрыгнул откуда-то Лёха Сандалов. - Ты откуда?
        - Узнать пришёл, как у вас тут обстановка, - ответил я.
        К нам подошёл Булатов, потом подтянулся Ираклий.
        - Где Брагина-то девчонка? - спросил я. - Что-то я её не вижу.
        - Белоручка? - легкомысленно рассмеялся Ираклий. - С той стороны на самой дальней стене.
        - Почему белоручка? - удивился я.
        - Пришла сегодня в белых перчатках, а пока на них брезентовые надевала, уже и прозвище получить успела, - объяснил Булатов. - Представляешь?
        - Но работает? - уточнил я.
        - Работает, куда она денется? - пожал плечами Лёха. - Мы их с Костей специально сегодня на отдельную стену кинули, чтобы остальных не тормозили. Ну и настроение чтобы его невеста всем не портила.
        - Пойду, гляну, - сказал я.
        Куда она денется? Наивные вы люди, не знаете ещё, с кем дело имеете. Девочка эта, похоже, как пуля со смещенным центром тяжести. Сама не знает, что будет делать на следующий день. И никто не угадает…
        Зайдя за оба сарая, увидел на деревянных лесах Женьку и Костю. Они сбивали кирпичи верхнего ряда, идя навстречу друг другу. Отколотые кирпичи клали рядом на кладку, Костенко складывала их на леса, а Романович брала их оттуда и складывала в стопку.
        - Привет, труженики! - крикнул я им, только увидев. - Как работа движется?
        - Пашка! - обрадовано закричала Костенко. - Помогать пришёл?
        - Вдохновлять! - отмазался я, подходя ближе. - Работать, смотрю, у вас самих прекрасно получается.
        - Привет, - протянул мне сверху руку Костян.
        Как дела? - глазами спросил я его.
        Никак, - также молча, одними глазами, ответил он.
        Женька была в огромных брезентовых рукавицах. Остервенело молотила молотком по зубилу, поджав губы, в мою сторону, даже, не посмотрела. Словно и нет тут меня. Вот, чудная девка. Попала ей какая-то вожжа под хвост…
        Пожал плечами, видя, что Костян за мной наблюдает, покачал головой сочувственно и пошёл от них прочь, попрощавшись. А что я мог ещё сделать? Сказать ему - беги, мужик, пока не поздно? Это он сам сейчас, наблюдая за Женечкой, понять должен. Если она до свадьбы так себя с ним ведет, то какие же крупные и чудные тараканы полезут из ее головушки после свадьбы… Сказал бы - чернобыльские, но сейчас только я один во всем мире и понимаю смысл этого выражения…
        Приехал домой, Галия попросила узнать, к какому времени завтра поедем Прошку поздравлять? Позвонил отцу, спросил, какие у них, вообще, планы, завтра праздновать или в выходные?
        - Слушай, ну мы не собирались, прямо, праздновать, - ответил батя. - Кира его на завтра собирает, пойдёт нарядный. Накупили в сад сладостей, ему завтра подарок в группе будут вручать. Ну, и у нас завтра Кира хотела по-домашнему вечером посидеть.
        - Можно мы с Галиёй к вам присоединимся? - спросил я.
        - Конечно, приезжайте к шести, - оживился отец. - Только, без машины.
        - Понял, - рассмеялся я и мы попрощались.
        Только положил трубку, телефон зазвонил.
        - Павел Тарасович? - уточнил женский поставленный голос.
        - Да, здравствуйте.
        - Это Валерия Николаевна, помощник Пархоменко, - представилась она. - Зайдите ко мне за июньским талоном в стол заказов.
        - А когда это надо сделать? - спросил я. Это что, мне доступ в спецраспределитель, что ли, дадут?
        - Чем быстрее, тем лучше, - ошарашено ответила она. - Вообще-то, это в ваших интересах.
        - Я понял, спасибо. Обязательно зайду, - пообещал я.
        Хотелось, прямо, схохмить: сидите там, никуда не уходите, я уже выезжаю, но сдержался. Ну, посмотрим, посмотрим, как партийная номенклатура живёт-поживает…

* * *
        Москва. Квартира прокурора Томилина.
        Марина Геннадьевна разбинтовывала кисти дочери.
        - Ты не снимала перчатки? - спросила она.
        - Нет, так и ходила в них целый день, - ответила Женя.
        - Ну, получше стало, - заметила Марина Геннадьевна. - Во всяком случае, новых волдырей не прибавилось. Так и ходи на работе в перчатках. Они шёлковые, в них руки не потеют и бинты не сползают и не пачкаются.
        - Но мам, меня и так белоручкой прозвали из-за этих перчаток, - возразила обиженно Женя.
        - Сами они белоручки, - начала обрабатывать лопнувшие мозоли мать. - Разве у белоручек такие руки бывают?
        Женя морщилась от боли и вытирала о плечо слёзы, упрямо катившиеся по щекам. Было очень обидно. Она старалась, даже Костя сегодня сказал, что она молодец. А все смеются над ней и чуть не пальцем показывают. Она же чувствует, как они смотрят на неё, и замолкают, когда она подходит. И как тут с ними подружишься, как папа обещал?

* * *
        В среду съездил в Кремль, получил талон и адрес стола заказов, к которому меня прикрепили.
        - Талоны необходимо отоваривать месяц в месяц, - важно сказала Валерия Николаевна, подсунув мне ведомость расписаться.
        - Хорошо, спасибо, - ответил я и попрощался.
        Ну, что, сразу съездить, что ли?
        Глава 16
        г. Москва
        Неприметная дверь в неприметном продуктовом магазине с надписью «Стол заказов» оказалась закрытой.
        - Вам кого? - услышал от ближайшего прилавка.
        - У меня талон в стол заказов, - ответил я полной хмурой продавщице.
        - Звоните, - ответила она.
        Куда звонить? Кому звонить? По какому номеру? Видимо, у меня было такое лицо растерянное, что та же продавщица крикнула, оторвавшись от очереди:
        - Да в звонок звоните!
        Только тут я обратил внимание на обычный дверной звонок сбоку двери.
        - Спасибо, - кивнул я продавщице и позвонил.
        Дверь почти сразу приоткрылась, выглянула маленькая шустрая женщина в белом халате.
        - Вам чего, молодой человек? - недоумённо уставилась она на меня.
        Ну да, парней моего возраста, видимо, среди ее клиентуры обычно не бывает…
        - У меня талон.
        С этими словами я достал документы и вытащил небольшой листик, на котором стоял штамп «Предварительный заказ». Ниже стоял штамп «Июнь 1972» и поперёк всего этого ещё один нечитаемый прямоугольный штамп. Найдёшь такую фигню случайно и выбросишь как мусор, потому что, понять, что это такое, непосвящённому человеку, в принципе, невозможно. Опять же надо знать адрес «Стола заказов», где примут этот листочек.
        Увидев мой талон, сотрудница стола заказов моментально пропустила меня внутрь. Забрала у меня его и ловкими движениями начала выкладывать на стол передо мной привычные для меня продукты: гречку, чай, кофе, копчёную колбасу двух видов, сыр, ветчину в банках. Но потом она выложила коробку импортных шоколадных конфет и ещё какую-то импортную пачку. Взвесила отдельно целый копчёный язык и взяла с меня двадцать два рубля тридцать шесть копеек за все. А когда я рассчитался, завернула мне всё в несколько слоёв плотной бумаги и перевязала шпагатом, обмотав свёрток несколько раз.
        На всё про всё ушло минут пять. Движения у сотрудницы стола заказов были чёткие, отработанные. Похоже, сюда постоянно кто-то приходит.
        - Благодарю вас, - сказал я, берясь за пакет.
        - На здоровье, - улыбнулась она.
        Ну, не сказать, что я увидел сегодня что-то сверхъестественное. Правда, мой чёс по «Дарам природы» меня здорово избаловал. Хотя и другие поездки по предприятиям часто очень даже были удачными с точки зрения приятных продовольственных подарков. Единственное, что тут было из того, что отсутствовало в «Дарах природы» - импортные продукты. Как будто советские сейчас хуже, можно подумать. В импортных уже кучу искусственных добавок освоили, а в СССР еще не успели пойти по этому пути. Но это, я так понимаю, намек на особый статус тех, кто здесь обслуживается. Как иначе понять, что ты партноменклатура? И это я самый маленький винтик в системе…
        Принёс всё это домой. Галия развернула и зависла над импортными упаковками, восторженно разглядывая их. Как же любовь ко всему импортному сильна в СССР! Непонятная пачка оказалась итальянской вермишелью. Галия сразу стала её варить, но не всю, а всего лишь пятую часть, только попробовать заграничное лакомство. Лично меня копчёный язык больше заинтриговал. Я сразу сделал себе пару добротных бутербродов.
        Потом мы дегустировали итальянскую вермишель, досталось каждому по три ложки. Жена была в восторге, и разваривается она совсем чуть-чуть, по сравнению с нашей, и цвет у неё ярче, более жёлтый, и вкус приятнее, нежнее. Первый раз видел, чтобы человек от пачки макарон так тащился, но не стал разочаровывать дитя и активно поддакивал. Чувствую, теперь мы эту вермишель по большим праздникам будем вкушать.
        После обеда Галия спала с блаженной улыбкой на лице. Какое же сейчас время интересное, человеку совсем мало надо, чтобы почувствовать себя счастливым.
        Только я сам хотел присесть и расслабиться, открыв сборник рассказов О. Генри, как зазвонил телефон. Аж подпрыгнул и ринулся в коридор, пока Галия не проснулась. Схватить трубку до второго звонка не получилось, но я оборвал его в самом начале.
        Это был Фирдаус, довольный и пьяный. С чувством глубокого удовлетворения сообщил мне, что защитился на «отлично». Сейчас у них сабантуй с преподавательским составом, а завтра он у меня. Причем он не спрашивал, можно ли приехать завтра в гости, а ставил меня перед фактом. Похоже, заразился нашими советскими привычками за время обучения…
        Поздравил его от всей души и отправил дальше праздновать. Стало немного грустно, ему останется только получить диплом и всё. Больше его в Союзе ничего не будет держать.
        Часа в четыре Галия проснулась и мы начали собираться в гости. Жена к моей сборной модели для именинника добавила ещё деликатесов из наших запасов. Через час выдвинулись. Галия отказалась ехать на такси. Ей доктора наговорили, что совсем расслабляться нельзя, нужна умеренная физическая нагрузка, а то тяжело рожать будет. Поэтому прошлись пешком до станции. Погода стояла великолепная. Она держалась за мою руку, мы шли не спеша, старался подстроиться под её шаг, чтобы идти в ногу. Накрыло такое умиротворяющее состояние, захотелось запомнить на всю жизнь этот момент.
        Вскоре мы были у отца. Кира хлопотала на кухне. Все после работы. Отец только детей из садика привёл. Прошка носился по квартире нарядный, в чёрных шортах, белой рубашке с чёрной бабочкой вместо галстука и белых гольфах.
        Поздравили его, и жена сразу скрылась на кухне. А мы с отцом принесли и разложили в большой комнате стол-книгу и застелили его заранее приготовленной скатертью.
        Расселись вокруг и тут же дети оказались у нас на коленях. Мне тоже очень нравилось в детстве слушать взрослые разговоры.
        - Фирдаус защитился сегодня на отлично, - сообщил я.
        - А я почему-то так и думал, - улыбнулся отец. - Он способный парень.
        Не стал говорить, что диплом вместе с ним писал, к чему? Улыбнулся и всё.
        - Я тоже способный! - заявил Прошка, повернувшись к отцу лицом. - Мне Елена Владимировна сказала.
        - Это воспитательница наша, - пояснил отец и чмокнул сына в макушку. - Вы у меня все способные, - с гордостью добавил он.
        - Я в школу пойду осенью, - опять заявил малый.
        - Тебе же только шесть лет, - возразил я, решив, что сейчас самое время поговорить серьёзно с братишкой.

* * *
        Москва. Камвольная фабрика на Яузе.
        Второй день Костя пытался общаться с Женей как ни в чём ни бывало, чтобы выбрать момент и вытянуть её на откровенный разговор, как посоветовал Павел. Прогресс был. Она уже начала отвечать «да» или «нет» и говорить «спасибо», когда он помогал ей слезть или забраться на леса.
        В конце дня он предложил ей проводить её, надеясь, что все же получится поговорить. Это обязательно надо сделать, - думал он. - До свадьбы осталось два дня. Однокурсники так ждали этой свадьбы, готовились, а сейчас косятся на них с недоумёнными взглядами. И Косте эти взгляды были неприятны. В некоторых он отчетливо улавливал, что сокурсники его жалеют… Как-то не так он хотел бы, чтобы они относились к нему и его невесте, но и злиться на них оснований не было - Женька вела себя откровенно странно…
        Женя сама кое-как переоделась в чистое по окончании рабочего дня, в перчатках застёгивать мелкие пуговички на блузке было очень неудобно и ладони опять горели. Когда она вышла из раздевалки, Костя растерянно уставился на неё, она проследила за его взглядом и простонала. Петли и пуговицы на блузке не совпадали и сдвинулись на одну.
        Видя, как она с несчастным видом начала ковыряться в перчатках, расстёгивая их, он начал помогать и быстро исправил ситуацию. Его охватило незнакомое до этого чувство, ему захотелось защитить её, укрыть, спрятать, оградить. Моё! - вдруг почувствовал он и уверенно одной рукой взял её за плечи, а второй забрал у неё сумку с рабочими вещами.
        Женя не стала возражать. Он смотрел вокруг на всех таким уверенным взглядом, что она почувствовала, он её в обиду не даст.
        Он попрощался со всеми, она, глядя на него, тоже всем кивнула, и они первыми ушли с фабрики. Шли до трамвая вдоль реки. Надо обязательно поговорить, понимал Костя. Не факт, что до свадьбы выпадет такой же удачный шанс.
        - Жень, что случилось? - наконец решился и спросил он.
        - Ничего, - буркнула она.
        - Но я же вижу, - остановился он. - Ты обиделась на меня за что-то?
        - Нет, - впервые взглянула она ему в глаза.
        - Тогда, в чём дело?
        - Я не знаю, - на лице её отразилось страдание. После чего совершенно непоследовательно заявила. - Я не хочу замуж!
        - Здрасте, - растерянно смотрел на неё Костя. - Но почему?
        - Потому!
        - Зря ты так, - расстроенно проговорил Костя. - Семья - это хорошо. Посмотри на нашего свидетеля и его жену. Я смотрю на них и мне так завидно…
        - Кому ты завидуешь? - потрясённо уставилась на него Женя. - Этому мерзавцу? - она резко отвернулась. - Правильно я не хочу замуж. Вы все такие!
        - Да какие? Жень! Ты чего?
        - Того! - начала плакать она. - У него жена беременная, а он с другими встречается.
        - Как? - теперь уже Костя потрясённо уставился на невесту. - Не может быть.
        - Может!
        - Так, - растерянно проговорил Костя. - Так, так, так… Ну и дела…
        Он испытал настоящее потрясение. Павел был его идеалом, образцом для подражания. А что теперь? Он машинально обнял Женьку и прижал к себе. Она не вырывалась. Он начал поглаживать её по плечу больше, чтоб самому успокоиться. Вспомнилась рассудительность Паши, взгляд, которым он смотрел на жену.
        - Нет, ерунда какая-то, - наконец проговорил он. - С чего ты это взяла?
        И тут Женю, наконец, прорвало, и она рассказала ему всё, как есть, испытав при этом невероятное облегчение. До этого она только с матерью могла поговорить об этом. Разговаривать ни с Ритой, ни, тем более, с женой свидетеля она не могла найти в себе сил.
        - Так. Понятно, - заулыбался вдруг Костя и повернулся в сторону фабрики, из проходной которой выходила толпа усталых, но довольных студентов.
        - Что тебе понятно? - потрясенная его улыбкой по такому поводу, Женька обиделась и попыталась вырываться, но он ее удержал.
        - Погоди, дай мне пару минут, и я тебе все объясню. Это недоразумение. Да куда ты рвешься! Или тебе не интересно?
        - Да что тут можно объяснить? - возмутилась Женька, но все же решила шанс Косте дать. Надоело ей злиться. Появилась надежда на то, что Костя все же может что-то ей объяснить…
        Дождавшись, когда толпа поравняется с ними, счастливо улыбающийся Костя, всё ещё прижимающий к себе Женю, сделал, вдруг, строгое лицо.
        - Ираклий! - позвал он. - Ты нашу свидетельницу, Риту, охмурил?
        - Я не охмурял! - тут же серьёзно ответил Ираклий, выходя вперёд. - Я, может, любовь свою встретил!
        Женя всё поняла и спрятала лицо на груди Кости от стыда.
        - А что ж ты не сказал-то, что ты не свидетель? - улыбаясь, спросил Костян. - Тут такой шухер из-за тебя.
        - Да не спрашивали меня. Спросили, я от невесты пришел, я подтвердил, - растерянно пояснил Ираклий. - А что случилось?
        - Да ничего, - улыбаясь, ответил Костя. - Просто, кое-кто решил, что наша свидетельница с женатым человеком стала встречаться. С моим лучшим другом.
        - С кем? - всё ещё не понимал Ираклий ситуацию.
        - Ну, с кем, как сам думаешь? С Пашей Ивлевым.
        Народ загалдел, стали смеяться и подначивать Ираклия. Ситуация прояснилась и стала всем понятна. На Женьку, смущающуюся и прижимающуюся к жениху, все смотрели с иронией и сочувствием.
        - Ну, я не знаю, как так получилось, - виновато проговорил Ираклий, подходя к ним. - Ерунда какая-то.
        - Не ерунда, а недоразумение, - провозгласил Булатов. - Главное, что всё прояснилось. Всё. Концерт окончен. По домам! Завтра чтоб все были вовремя!

* * *
        Братишка выслушал меня с серьёзным видом, периодически поглядывая на отца. Батя же, заметив это, с серьёзным видом сказал:
        - Я согласен с Пашей. Быть самым маленьким в классе так себе удовольствие. Хорошо подумай, Прохор, надо ли тебе это.
        Галия расставила перед нами тарелки, разложила приборы, расставила бокалы, принесла нарезки и салатик. Дома бы я ей помог, но тут отец не дал мне подорваться с места и прийти ей на помощь. Нажал на плечи со словами:
        - Да сиди ты спокойно! Ничего тяжелого она таскать не будет! А двигаться ей полезно!
        - Сегодня у нас праздничный ужин, - внесла Кира вслед за Галией большое блюдо с запеченной курицей и отварной картошкой. - Сынок, это всё в честь твоего дня рождения.
        Батя принёс бутылочку вина и бутылку лимонада детям. Мы расселись вокруг стола и по-взрослому поздравляли Прошку, говорили тосты-пожелания. Он с серьёзным видом слушал нас, как будто резко повзрослев.
        Но вскоре ему надоело быть взрослым, и они с братом вылезли из-за стола и принялись шалить, как и положено детям в их возрасте.
        Тут мне пришла в голову мысль, как окончательно убедить брата подождать со школой ещё год.
        - Вам как-нибудь в выходные надо поиграть в школу, - предложил я. - Прямо, как по-настоящему: четыре урока по сорок пять минут. Первая перемена десять минут, вторая пятнадцать и ещё одна десять, - подмигнул я Кире и бате. - И на следующий день повторить. Да, Прош? Как в настоящей школе дети учатся всю неделю, каждый день.
        - А домой приходят и уроки делают, - добавил отец, уловив мою мысль. - Точно, я буду школьные уроки преподавать, а мама с вами будет домашние уроки делать. Договорились, парни?
        - Да! Ура! - купились пацаны.
        - Если Проша сможет отучиться в игрушечной школе все два дня, значит ему и в настоящую уже можно идти, - добавил я, сделав серьёзное лицо.
        - Уверен, он сможет, - подмигнул мне отец. - Что там четыре урока всего отсидеть? В настоящей школе и пять уроков в день бывает, и шесть.
        Прошка слушал нас очень внимательно.
        - Ты согласен попробовать? - спросил я его.
        - Согласен, - бодро кивнул он и поскакал резвиться.
        - Всё-таки, рано ему в школу, - проговорила Галия. - Он, вон, на месте усидеть долго не в состоянии.
        Мы ещё посидели немного, попили чай с тортом. Долго задерживаться не стали, батя с Кирой с работы, да и Галия могла переутомится.
        Прощаясь, хозяева очень благодарили нас за то, что приехали, настоящий праздник у пацана получился.
        - Я вечером в воскресенье позвоню, - сказал я, подавая руку Прохору на прощанье, - узнаю, как тебе по-настоящему в школе учиться понравилось…
        В четверг хотели с женой поспать подольше, в кои веки свободный день выдался. Но часов в девять зазвонил телефон. Фирдаус, уже трезвый и бодрый, сообщил, что они с Дианой подъедут к нам часам к двенадцати.
        - Угу, - ответил я спросонья.
        Мне бы пойти ещё поспать, но пёс обрадовался, что я уже встал и сел у входной двери, намекая, что пора гулять.
        В двенадцать явилась одна Диана и попросила меня спуститься вниз, помочь Фирдаусу.
        - Что там такое? - удивился я и побежал вниз по лестнице.
        Волга Фирдауса была припаркована у самого подъезда, а сам он развязывал верёвки, которыми был стянут незакрывающийся из-за огромной коробки багажник.
        - Что это? - ошарашенно спросил я, подходя к нему.
        - Давай, помогай, - вместо ответа велел довольный Фирдаус. - Это подарок за помощь с дипломом.
        Мы вдвоём вытащили коробку. Судя по надписям, это телевизор.Indesit T12SI Matr 761. Для меня Индезит - это стиральная машинка. Даже и не знал, что когда-то они вовсю клепали телевизоры…
        Сразу в большой комнате распаковали.
        - Какой яркий! - удивился я. - Ничего себе…
        Телек был апельсинового цвета, прямо, как говорится, вырви глаз! Все тумблеры сверху расположены.
        Фирдаус принялся настраивать каналы. Повезло, что рядом Останкино и, соответственно, телебашня. Что-то удалось поймать. Но меня не это поразило, а то, что телевизор оказался цветным. Правда, у нас в 1972 году большинство программ ещё были черно-белыми и вот так сразу увидеть цветной телевизор в действии нам не удалось. Придется ждать цветной фильм когда покажут…
        Галия стояла, открыв рот и не веря собственным глазам.
        - Теперь надо газету с программой телепередач выписывать? - робко спросила она.
        - Конечно, дорогая, - улыбнулся я. - Это благодарность Фирдауса за помощь с дипломом.
        Она взвизгнула что-то нечленораздельное и зажала себе рот, смутившись.
        - Спасибо вам, - протянул я руку зятю и хотел подойти к довольной Диане, но Галия вперёд меня бросилась обнимать её.
        - Ну, теперь хочешь, не хочешь, а придётся стенку покупать, - смеясь, сказал Фирдаус. - Не на полу же телевизор стоять будет.
        Жена, опомнившись, позвала нас на кухню.
        - Сейчас будем чай пить! - радостно заявила она.
        В ход пошло всё, и конфеты импортные, и язык копчёный, и много чего ещё. Фирдаус оживленно рассказывал, как он вчера защищался. Когда уже всё позади, можно и посмеяться над своими переживаниями.
        Обсудили их дальнейшие планы. Диана уже перевелась на заочное, будет прилетать в страну два раза в год на сессию. Сейчас полетят в Ливан. А там, в интересах семейного бизнеса, может, и ещё куда родители отправят.
        Глава 17
        г. Москва
        Меня, в основном, интересовал способ связи с Эль Хажжами. Мало ли что? Как им позвонить в экстренном случае?
        Фирдаус дал мне номер родительской квартиры в Бейруте с кодом страны, и загородного дома.
        - Ну, вот теперь я могу вас спокойно отпустить, - пошутил я.
        - Пошли, поговорим, - позвал он меня.
        Мы ушли в спальню и прикрыли за собой дверь. Галия и Диана даже не заметили нашего ухода. Увлеченно болтали между собой.
        - Хотел еще раз подтвердить, что все наши договоренности в силе, - торжественно сказал Фирдаус, - и по чемоданам, и по товарам, и по акциям. Часть акций мой брат уже приобрел по твоему списку с разрешения отца. Пока на двадцать тысяч долларов, но, думаю, когда отец увидит твой чемодан, сумма резко увеличится.
        - Хорошо, будем сотрудничать!
        Вернулись к нашим женщинам.
        Эль Хажжи посидели у нас ещё недолго и засобирались.
        - Вы заедете ещё перед отъездом? - спросил я.
        - Обязательно, - пообещал Фирдаус.
        - Когда планируете лететь? Мы тридцатого вечером уезжаем в Прибалтику. Чтоб нам не разминуться.
        - А у нас на первое июля билеты, - ответила Диана. - Давайте, мы тридцатого утром и заедем к вам, - предложила сестра.
        - Тогда мы вас ждём, - обняла на прощанье Диану Галия.
        Эль Хажжи уехали.
        - Жаль, что они уезжают, - задумчиво проговорила Галия, вставая к раковине. - Диана так изменилась, после того как Фирдауса встретила… К лучшему. Нормальная подружка стала.
        - Ну да, теперь у нее полно своей колбасы, - пошутил я, - нашу делить больше нет никакой необходимости. И жадной перестала быть, совершенно искренне радуется, когда Фирдаус нам дорогие подарки дарит.
        - Вот и поэтому тоже обидно, - вздохнула Галия, - подарки у них, действительно, здоровские…
        - Это жизнь, - ответил я, убирая посуду со стола. - Но ничего страшного. Будут прилетать раз в полгода, пока Диана институт не закончит. И что-то мне подсказывает, что новые подарки тоже будут. Я буду Фирдаусу помогать в его бизнесе, а он о нас не будет забывать. Только молчок, об этом никому нельзя говорить.
        Галия посмотрела с обожанием на новенький телевизор, и ответила:
        - Что я, дура, что ли, болтать?
        Освободив стол, Галия заняла его шитьём. Они с Ксюшей уже не знаю какое по счёту летнее платье с запасом по талии начали шить.
        Мне до следующей среды надо сдать записки для Межуева, решил посидеть в библиотеке остаток дня, пока время есть.
        Несколько часов просидел в спецхране и не зря, нашёл сверхпроводящий композитный проводник, CCD-матрицу, которой будут оснащены, в дальнейшем, все сканеры и цифровые фотоаппараты.
        Заинтересовала меня противоблокировочная система на всех четырёх колёсах автомобиля, это уже в начале семидесятых она, оказывается, появилась!
        В IT-сфере: LAN адаптер для соединения компьютеров в сеть и территориальная компьютерная сеть, соединившая четыре компьютера в разных учреждениях США.
        Вернулся домой со своей добычей и сел за записки в большой комнате, чтобы девчонкам на кухне не мешать. Галия с Ксюшей перетащили на кухню нашу ручную швейную машинку и увлечённо строчили очередное платье для ее сегодняшних нужд. Посмотрел на фасоны, эти платья нужны только на больших сроках беременности, чувствую, переходить они будут из рук в руки.
        Ближе к вечеру ко мне в комнату вошла Галия в новом голубом платьице с широким белым воротником из вологодского кружева и покружилась передо мной.
        - Ого! - поразился я. - Это вы сами сшили?
        - Ну, воротник купили, конечно, - улыбаясь, ответила Ксюша, стоя на пороге комнаты.
        - Я на свадьбу так пойду, - заявила жена.
        - Очень красиво, - одобрил я, искренне восхищаясь, как сейчас выглядит округлившаяся жена.
        - Мы закончили, пошли ужинать, - позвала она и пошла переодеваться, пока я швейную машинку под стол на кухне прятал. Ксюша попросила её далеко не убирать, она им ещё будет нужна.
        Мы сели втроём ужинать, вскоре вернулся с работы Иван и пошёл по соседям искать подругу. Галия и его ужинать у нас усадила. Болтали, смеялись, обсуждали планы на лето. Конечно же, он заценил и наш новый телевизор.
        В разгар наших посиделок раздался стук в дверь, пошёл открывать. На пороге стоял Костян Брагин с тортом в руке и со своей Женькой за спиной, которая смущалась и явно нервничала. Распахнул перед ними дверь, не закрывать же перед носом. Познакомил их с соседями.
        Женьку посадил на свою табуретку, а нам с Костяном принёс пуфик из спальни, и мы уселись на него вдвоём. Не очень удобно, но деваться некуда, табуреток у нас всего четыре.
        Галия тут же поставила перед новыми гостями тарелки с едой. Они после работы смолотили всё, что им предложили. Женька пришла в белых перчатках и не снимала их, даже, во время еды.
        - Завтра мама с бабушкой приезжают, - напомнил Костя.
        - Кстати, во сколько? - уточнил я.
        - В шестом часу вечера поезд, пойдём их встречать, - взглянул Костян на Женьку, она кивнула едва заметно.
        - Хорошо. А на стройке как дела? - многозначительно посмотрел я на Брагина.
        - Нормально, мы приспособились, на один ряд всего отстаём, - ответил он и доложил, на каком этапе, вообще, у них сейчас работы.
        Женька всё больше помалкивала. Вскоре Иван с Костяном ушли на балкон курить, а Галия с Ксюшей поменяли тарелки, выставили чашки и нарезали тортик.
        Вернулись парни, они зацепились языками на балконе. Ваня рассказывал Косте про свою длительную командировку. Косте было интересно абсолютно всё, он засыпал Ивана вопросами, а тот рассказывал про жизнь в Египте. Женя тоже с интересом слушала и, даже, задала пару вопросов.
        - Мы тоже в морской круиз собираемся в августе по нескольким странам, - поделилась она. - Я вот всё думаю, как мы там будем без знания языков?
        - Не волнуйся, - улыбнулся я. - Вы же группой везде перемещаться будете, и на экскурсиях у вас русскоязычные гиды будут. И вообще, ты удивишься, как много народу за границей знает русский язык. Особенно, в соцстранах.
        - Правда? - удивилась Женя. - Откуда ты знаешь?
        - Ездил в ГДР недавно в командировку, - улыбнулся я.
        - Ого…
        - Ну, что, - обратился тут Костян к невесте, - поедем? Столько дел ещё.
        Она встала, улыбаясь, поблагодарила нас и попрощалась.
        - А что, это сейчас мода такая? - посмотрела Галия на Ксюшу. - В перчатках даже дома ходить?
        - Да нет, - ответила та. - Я сама удивилась.
        Иван с Ксюшей тоже вскоре ушли. Наконец, мы получили возможность обсудить визит Брагина с невестой.
        - Ну, хоть, разговаривать начала, - удовлетворённо отметил я. - А то как дикая кошка на всех в стройотряде шипела.
        - Ага, сегодня никаких глупостей не говорила с надменным видом. Словно сильно обожглась на чем-то, сидела, как пришибленная. Может, еще и получится из нее человека сделать, - согласилась супруга.
        В пятницу отвёз записки Пархоменко и копии Воронцову. Секретарша Пархоменко сунула мне талон в «Детский мир» на двадцать пять рублей. Я пытался ей сказать, что у меня ещё нет детей, но она посмотрела на меня, как на умалишённого. Поспешил взять талон и расписаться за него, понял, что я, видимо, ещё чего-то не знаю.
        Такой же клочок бумаги с несколькими штампульками, ничего особенного. Сзади карандашом Валерия Николаевна подписала номер секции, в которую мне надо обратиться.
        Сам ехать отоваривать талон не решился. «Детский мир», как я понимаю, это детские вещи. Без жены нет смысла ехать, вдруг, там выбирать надо будет, а с мобильного не позвонишь, не посоветуешься. Лучше вместе съездим на следующей неделе.
        Вернувшись домой, рассказал жене за обедом про этот талон и что надо будет выбрать время и доехать до магазина. Галия с загоревшимися глазами потребовала сразу и поехать. Оказывается, она уже несколько дней ищет по всем магазинам белые босоножки на низком каблуке под платье с кружевным воротником, и не может нигде найти.
        Пришлось ехать. Где искать нужную секцию, я понятия не имел. И увидев милиционера, дежурившего у входа, спросил, куда мне идти? Он моментально подтянулся, проводил нас с женой к лифту и нажал кнопку вызова. Вскоре приехал большой грузовой лифт с пожилой лифтёршей, они обменялись взглядами с милиционером, и, ни слова не говоря, нас с женой подняли на самый верх, где не было покупателей. Зато там был ещё один милиционер. Он попросил у меня талон и, увидев его, открыл нам дверь на склад. Система была такая: мы должны были набрать товаров в пределах номинала талона и оплатить их.
        У Галии разбежались глаза. Вещи были и детские, и взрослые. И обувь, и постельное бельё. Почти всё импортное и, судя по ценникам на образцах, недорогое.
        Галия начала накладывать мне в руки всё подряд. Пришлось тормознуть её.
        - Ты же босоножки белые хотела, давай спросим про них сначала, вдруг, найдут. Вычтем из двадцати пяти рублей их стоимость и на остаток наберёшь, что захочешь. Вернее, на что хватит.
        Жена кивнула, и я пошёл к прилавку, где рассчитывали и упаковывали покупки.
        - Прошу прощения, дамы, вы нам не поможете? - вежливо обратился я к сотрудницам секции. - Жене босоножки нужны белые на низком каблуке.
        - Размер какой? - тут же спросила одна из сотрудниц.
        - Тридцать седьмой, - ответила подошедшая следом жена.
        - Ждите, - ответила та и вышла из секции мимо милиционера.
        Ждать пришлось минут двадцать пять. Вернулась она аж с четырьмя коробками. Тут уж я Галию пустил вперёд. Нам принесли белые, и босоножки, и туфли в нескольких размерах. Всё импортное. Жена, естественно, выбрать не смогла. Ей хотелось не одну пару, а больше. Предложил взять югославские модельные туфли с маленьким каблучком рюмочкой, что стоили шестьдесят пять рублей, и босоножки на почти плоской подошве за тридцать пять. Сотня в совокупности…
        Посмотрел вопросительно на сотрудницу - общая сумма совсем не соответствует принесенному талону… Была надежда на то, что это не очень важно - на это намекал житейский опыт. Ну а зачем они иначе принесли обувь, которая стоит намного больше двадцати пяти рублей? Поиздеваться и обратно унести, что ли?
        Сотрудница, поняв, что я имею в виду, махнула рукой и сказала:
        - Ничего страшного. Можете взять еще других вещей на сумму в талоне.
        Хорошо, догадался денег с собой взять побольше. И мы ещё на двадцать пять рублей набрали детских костюмчиков нейтральных цветов, чтоб ни на мальчика, ни на девочку, один мужской джемпер, один женский, две однотонных мужских рубашки и всяких мелочей типа женских колготок. Ещё я попросил жену купить что-то, что мы оставим сотрудницам секции в благодарность за обувь. Она взяла им набор ярких полотенец для кухни. Их там несколько, разделят.
        Выложил всё, что мы отобрали. Одна сотрудница начала перекладывать товары и одновременно на счётах считать, какая сумма получилась, записала на клочке бумаги итог и отправила в кассу платить. Дал Галие деньги, и она пошла в кассу. А я наблюдал, как другая сотрудница, которая ходила нам за босоножками, складывала наши покупки так, чтобы более-менее компактный свёрток получился. Когда я отложил из кучи подарок со словами «А это вам за помощь с босоножками», женщина испуганно уставилась на меня и застыла в нерешительности.
        - Мы вам очень благодарны, - настойчиво проговорил я и улыбнулся.
        Она переглянулась с коллегой и коротким движением молча спрятала подарок под прилавок.
        До этого они работали как машины, на автомате, совершенно бездушно, не глядя на покупателей. А тут я выбил их из колеи подарком. Они начали удивлённо переглядываться между собой, и когда мы с женой уже уходили и прощались, они, даже, улыбнулись нам.
        Если талоны будут давать регулярно, то пусть они меня запомнят. Мало ли, что ещё понадобится в следующий раз. С душой будут искать!
        Приехали домой уставшие, но очень довольные. Особенно жена. Она тут же нарядилась в своё платье с кружевным воротником и обулась сначала в туфли, потом в босоножки. Однозначно, туфли смотрелись торжественней. Сумочка белая у неё есть. Короче, она надела туфли, по моему совету, на тёплый носок и собралась их весь вечер разнашивать. Я их ещё, перед этим, руками как следует помял, чтобы кожу размягчить.
        Где-то через час приехали Брагины. Костя еле припёр два десятилитровых ведра, прикрытых марлей.
        - Это вам, - тяжело выдохнул он, ставя их передо мной.
        - Что это? - удивлённо приподнял я их.
        - Это клубника, - пробралась мимо вёдер невысокая, худенькая, седая бабулька с лицом в мелких морщинках, которые сразу углубились все разом, стоило ей улыбнуться. - Мы специально во Дворец заехали.
        - Куда заехали? - не поняла Галия.
        - Есть у нас деревня такая - Дворец, - пояснила такая же невысокая и худенькая женщина, вошедшая следом за бабулькой. - Там у местных всё клубникой засажено, она там лучше всего растёт.
        - Это Павел и его жена Галия. Это моя бабушка, это мама, - представил нас друг другу Костян.
        - Клавдия Ивановна, - улыбнулась бабулька.
        - А я Татьяна Петровна, - улыбнулась мама.
        - Проходите, пожалуйста, в комнату, чемоданы туда же, - пригласила их Галия. - Пса нашего не бойтесь, он женщин любит. Диван я вам уже постелила. Полотенца тоже положила. Там ванна, там туалет.
        - Можно я первый? - рванул в указанном направлении Костян.
        Последней зашла в квартиру Женя с полной авоськой в руках.
        - Женечка, продукты хозяйке отдай, - попросила её Татьяна Петровна.
        - Привет, - разулась у дверей Женька. - Она тяжёлая. Давай, я сама поставлю. Куда?
        - Проходи на кухню, - пригласила её Галия.
        - А вёдра куда? - спросил я. - Что с ними делать?
        - Обжирайтесь, - подошёл вернувшийся Костян, взял одно ведро и потащил на кухню. Я взял второе и потащил следом.
        - А беременным много нельзя, - вышла к нам Татьяна Петровна. - Диатез у ребёночка будет.
        - Варенья можно наварить, - подсказала Клавдия Ивановна.
        - Куда нам столько варенья? - растерянно проговорила Галия, снимая марлю с одного из вёдер.
        - Клубничного варенья много не бывает, - глубокомысленно заметил Костян.
        - Может, вы одно ведро, тогда, заберёте? - предложила Галия. - Варенья Косте наварите.
        - Нет, нет! Мы ему трёхлитровую банку, и так, привезли, - улыбнулась всеми своими морщинками Клавдия Ивановна. - Это всё вам, за хлопоты, что принимаете нас. Спасибо вам огромное.
        Галия растерянно улыбнулась, глядя на меня.
        - Паш, сходи, пожалуйста, за сахаром, - попросила она.
        - Сколько купить?
        - Килограмм пять. Два ведра… Может, бабушкам в деревню часть отвезём? Аришка поест. И варенья тоже наварят. И с Кирой надо поделиться. Куда нам столько?
        - Понял. Тогда я сейчас за сахаром. Потом за машиной в гараж.
        - А я ягоды перебирать начну, - добавила жена. - Сколько успею.
        - Деточка, мы поможем, - подорвалась Клавдия Ивановна.
        - Да-да, сейчас. Только давайте продукты сначала разберём, - попросила Татьяна Петровна. - А то там колбаса, яйца варёные, курицы нажарили…
        - Мы с Женей пойдём, ладно? Дел ещё полно. - с мольбой взглянул на меня Костян, я кивнул. - Завтра к девяти все будьте готовы. Поедем невесту выкупать! - громко сказал он, чтобы все услышали.
        - Ленту Паше оставь, - остановила его Женя.
        - О, да, чуть не забыл, - вытащил он из кармана много раз сложенную ленту с надписью «Свидетель».
        - Ой, какая она жёванная! - смутилась Женька.
        - Да, я поглажу, поглажу, идите, - отпустил их я и сам стал собираться в магазин.
        Костины мама и бабушка вместе с Галиёй сели перебирать ягоды. Вся квартира сразу наполнилась ароматом клубники. Попросил у жены банку под сметану. Со сметаной и сахаром клубника вообще вкуснятина!
        Пришёл из магазина и поспешил в гараж. Пока пригнал машину, бабоньки уже две трети ведра клубники втроём перебрали, сахаром во всех свободных кастрюлях засыпали и в холодильник поставили. Сметану приткнуть некуда было.
        - Давайте разделим остатки клубники поровну, - предложил я, - как раз по две трети ведра отцу и бабушкам получится. Мы так и сделали.
        Позвонил отцу, предупредил батю, что мы скоро подъедем. Он заволновался было, но я его успокоил, что везу гостинцы, а то завтра некогда будет, а они скоропортящиеся.
        Специально не стал ему говорить, что именно мы привезем. Хотелось сюрприз им сделать. И оно того стоило.
        Когда я позвонил в дверь, они встречали нас всей семьёй, сгорая от любопытства. А при виде на две трети заполненного клубникой ведра у них у всех одинаково округлились глаза. Люблю такие моменты. Попросил их пересыпать куда-нибудь побыстрее, а то мы очень торопимся. Они засуетились, пересыпая ягоды в кастрюли. Столько восторженных возгласов от них услышали, стояли с женой, улыбаясь. Кира нам ведро обмыла и вытерла.
        - Пустое отдавать - плохая примета, - заявила она и положила в него пачку печенья.
        Мы попрощались с ними и поехали сразу в деревню.
        - Надо медный таз купить, - сказала Галия по дороге. - Варенье буду варить.
        - Эх, поздно уже, магазины закрыты, - с досадой проговорил я. - А завтра свадьба, не до тазов будет.
        В деревню приехали уже после восьми часов вечера. Нас никто не ждал, но, увидев в окно машину, сразу вышли встречать, только Инна малого укладывала. Долго объясняли нашим, откуда у нас столько клубники и почему мы не можем у них сегодня остаться.
        Все были настолько ошарашены, что, когда я спросил, нет ли лишнего медного таза, меня не сразу поняли.
        - Есть, есть, - наконец, сообразил Трофим. - Сейчас посмотрю, - и он ушёл к себе.
        - Давайте, пересыплем ягоды куда-нибудь, - попросил я и поволок ведро к нам домой. - Ведро вернуть надо.
        Только тут мама с бабушками опомнились, засуетились, подставили мне новый эмалированный таз. Сразу запахло клубникой на весь дом. Аришка была в восторге, она никогда не видела столько ягод сразу.
        - Смотрите за ней, чтоб не объелась, - посмотрел я, как она запихала в рот немытую ещё ягоду.
        - Клубнику привёз, а сахар не привёз, - подначивала меня оживившаяся Никифоровна. - Придётся последний мешок вскрывать.
        - А где он? Давайте, принесу, - предложил Ахмад. - Тут сахара много надо будет.
        На шутки и смех вышла Инна и ахнула.
        - Откуда столько?
        - Из Дворца, - улыбнулась Галия. - Деревня такая в Белоруссии.
        Пришёл Трофим с большим медным тазом, и с длинной деревянной ручкой в придачу, и вручил мне.
        - Дарю, - заявил он.
        - Ого, - растерялся я.
        - Бери, бери, - велела бабушка. - У нас ещё два есть. Купили недавно сразу три. Новенький, долго служить будет.
        - Спасибо! Это мы удачно заехали! - улыбнулся я. - Ну, на всю ночь вам развлекуху привезли. Поедем домой, а то у нас самих дома такое же развлечение.
        Мы попрощались со всеми и уехали.
        Вернувшись домой, Галия, первым делом, намыла тот таз, что нам подарил Трофим, ссыпала туда половину ягод из холодильника и засыпала сахаром. Клубника уже дала сок, и жена решила прокипятить её разок. Она довела клубнику до кипения, накрыла и оставила на плите.
        - И это всё? - удивился я.
        - Нет. Она за ночь даст ещё больше сока, - объяснила жена. - Завтра утром ещё раз доведу до кипения и оставлю на день. А вечером опять доведу до кипения и разолью по банкам.
        - Хитрая какая методика, - заметил я.
        - Тебе понравится, - улыбнулась она. - Надеюсь, со второй половиной ягод до завтрашнего вечера ничего в холодильнике не случится.
        - Давай их сахаром побольше пересыплем, - предложил я.
        А тем временем наши гости накрыли у нас на кухне стол из привезенных ими же продуктов. На сковороде разогрели курочку, запеченную с чесночком. Мама с бабушкой Костяна усадили нас с женой и хлопотали над нами как две наседки. Ну, теперь понятно, в каких условиях он вырос. Избаловали бабоньки, то-то он вначале такой дикий был и весь из себя пуп земли…
        Выставил из своего бара бутылочку грузинского вина. Посидели очень душевно. Оказывается, наш Костян родом из города Лунинец в Белоруссии. Они пригласили нас в гости. У них свой дом, места полно.
        - Отдыхайте, сколько хотите. У нас река Припять рядом, - говорила Татьяна Петровна.
        - Да, и нам будет веселей, - поддакивала ей Клавдия Ивановна. - А то как Костик уехал, скучно стало.
        - С удовольствием приедем когда-нибудь, - пообещал я и предложил идти спать. - Завтра у нас с вами будет длинный и хоть и приятный, но тяжелый день.
        А сам подумал, что через четырнадцать лет приглашение искупаться в Припяти станет звучать очень специфически. Там на ее большой части сложится чернобыльская зона с жесткой радиацией… И кажется, если правильно помню карту, и Лунинец радиация мимо не обойдет.
        Глава 18
        г. Москва
        На следующий день в семь утра мы все были уже на ногах. Женщины наводили марафет, а я готовил завтрак. Восьми ещё не было, как заявился Костян. В коричневом вельветовом костюме в мелкий рубчик, явно импортном, в белой рубашке и развязанным галстуком в руках. Женщины все были заняты, а ему нужно было галстук завязать. Пришлось самому заняться его галстуком. Попробовал на нем завязать, и привычный алгоритм сбился. На другом человеке никогда раньше не завязывал. Ничего, выход тут же нашел. Завязал его сначала на себе, потом снял и передал ему.
        - Кофе? - предложил я, видя, что он сильно нервничает. Костян охотно кивнул.
        - Мне кажется, я так и не смог уснуть сегодня, - пожаловался он.
        - Что, страшно? - улыбнулся я. - Что тебя больше всего беспокоит?
        - У меня такая квартира… Холостяцкая. Жене тяжело будет привыкнуть. Она совсем в других условиях жить привыкла.
        - Это всё очень быстро изменится. Она быстро твою квартиру обживёт, шторы повесит и всякого барахла натащит. Поверь, было бы гораздо хуже, если б она пришла к тебе жить, и обнаружила следы пребывания другой женщины.
        - Да? Я об этом не подумал, - нервно усмехнулся Костян, видимо, представив себе эту картину.
        - Так что, расслабься, - посоветовал я другу, - переживи этот день, и дальше наслаждайся жизнью с любимой женой. Главное, не спешите детей заводить. А то трудно будет с непривычки. Надо самим, сначала, к самостоятельной жизни привыкнуть и образование получить. Рассчитывать на отечественные резиновые изделия номер два я бы тебе не советовал. Поговори с отцом насчёт импортных резинок, у него такие связи, наверняка, сможет достать.
        Глаза новобрачного дважды расширились - когда я сказал, что трудно будет с непривычки, и когда он, видимо, представил, как придет к бате-генералу с просьбой об импортных презервативах. Так и ждал, что он спросит меня - а вам что, разве тоже не с непривычки ребенка рожать после первого курса? А про батю его я погорячился - тот, наверное, внуков ждет, чем раньше, тем лучше, от сына и дочери старого друга-прокурора. Он сыну если и даст презервативы, то вполне может сначала их иголочкой проколоть… Полагая, что генерал МВД всяко внуков и прокормит, и поднимет…
        Но Костян воздержался от вопросов. Лишь кивал головой, слушая меня с очень серьёзным видом. Представить себя в роли молодого мужа, по-видимому, он ещё мог, но от роли молодого отца он, чувствуется, ещё очень далёк.
        А я о совете не спешить с детьми не жалел. Его Женечка девочка непростая… они хоть бы без детей продержались бы в браке… А если еще ребеночек добавится, все вообще может выйти из-под контроля, уйдя из области здравого смысла…
        Накормил его и отпоил кофе. Женщины переживали, что мы на кухне сами хозяйничаем, но я убедил их, что мы вполне справимся, да ещё и их накормим.
        Галия заставила меня одеться, потом вспомнила, что свидетельская лента ещё не глажена. Бегали-бегали туда-сюда, еле собрались к девяти. Договорились, что Брагины поедут на такси, а мы с Галиёй за ними следом на своей машине.
        Жениха колбасило не по-детски, дрожал весь мелкой дрожью.
        - Чего ты переживаешь так? - попытался успокоить я его, пока мы с ним тормозили такси. - Первой брачной ночи опасаешься? Вот, ты представь, что и она так же и, даже, ещё сильнее. Но ты мужик - твоя задача успокоить жену и… ну и все остальное самому контролировать.
        Он только нервно хмыкнул. Посадили в такси его и маму с бабушкой, а сами поехали следом.
        У дома Томилиных уже ждал Лев Борисович, Брагин-старший. Он был сама галантность, помог выбраться из машины маме и бабушке Костяна, но потом отошёл в сторонку к нашим парням, которые прилаживали куклу-невесту к бамперу «Чайки».
        - О, Паш, а что ты не сказал, что с машиной будешь? - воскликнул Булатов. - У нас лент не хватит.
        - Да нет, хватит, - возразил Булатов-старший, - по одной красной и одной белой на каждую машину, и нормально.
        Парни накинулись на мою машину, обмотали капот лентами и подоткнули под них какие-то крупные живые ромашки. Пооблетают же все, но им виднее. «Чайка» и ещё два жигуля тоже были в таких же ромашках.
        Лев Борисович подошёл к Костяну, дрожавшему мелкой дрожью.
        - Ну, сын, пора, - проговорил он, взяв его за плечи и заглянув в глаза.
        - Так, мужики, по коням! - скомандовал Булатов. - Паш, ты свидетель, давай вперёд.
        - Какой этаж? - спросил я, прикидывая, стоит ли ехать на лифте. А то, по закону подлости, застрянем и в ЗАГС опоздаем.
        - Третий, - ответил жених.
        - Пешком пойдём, - решил я. - За мной!
        Но не тут-то было. Только мы вошли в подъезд, оказалось, что он весь оплетен паутиной из лент. Заметив, что к стенам ленты были просто приклеены пластырем, прикинул, что снести всю эту преграду не стоит, вообще, ничего. Но, похоже, от нас ждали не этого.
        - Так, и что мы должны сделать? - крикнул я наверх.
        - Пройти, - послышался с лестницы сверху девичий голос.
        - И всё? - уточнил я.
        - Распутать паутину, собрать ее в моток, пройти и всё, - спустилась на пару ступеней маленькая симпатичная девушка с такой же лентой «свидетель», как у меня.
        - Понятно, - огляделся я. - Парни, ищите конец ленты.
        - Вон он! - показал Лёха Сандалов.
        Мы быстро оторвали его от стены и стали сматывать ленту в клубок, отрывая от стен и отвязывая от дверных ручек и перил. Это, конечно, заняло у нас некоторое время, но не больше пяти минут. Смотав всю их паутину в большой колобок, я вручил его свидетельнице и собрался идти дальше. Но она показала мне на обведенные мелом и пронумерованные следы.
        - Это по ним, что ли, пройти надо? - усмехнулся было я простоте задания и стал искать след с номером один. И только тут до меня дошло, что девчонки пронумеровали следы не по порядку, а хаотично, как им в голову взбрело.
        - Так, парни, идём последовательно, - скомандовал я. - Сразу все не лезем, а то будем мешаться друг другу. Где первый след?
        Ираклий забрался по перилам повыше и указывал мне, куда делать следующий шаг. Так он провёл нас всех, а затем быстро пропрыгал по ступеням в нужном порядке сам. Не прошло и десяти минут, а мы уже были на втором этаже.
        - Что дальше? - спросил я, улыбаясь, свидетельницу.
        Ну а что - квест, как он есть. Прикольно…
        Тут сверху спустилась типа цыганка. Ну а по лицу - исконная жительница Рязани.
        - А, молодой красивый, позолоти ручку, - потребовала она, невероятно фальшивя. - Расскажу, как невесту найти.
        Насыпал ей горсть мелочи.
        - Что это? - обиженно посмотрела она на меня, - это вы так нашу невесту оценили?
        - Это мы залог дали, - отбоярился я. - За обещанную информацию, а не за невесту. Так, где её искать?
        - Сначала позолоти ручку, - настаивала мнимая цыганка.
        Пришлось дать ей рубль. Она спрятала его и отвернулась.
        - А информация! - потребовал я.
        - Сколько денег, столько и информации! - стояла она посреди лестницы, отвернувшись и скрестив руки на груди.
        - Это мошенничество, гражданочка! - крикнул я. - Парни, хватай её!
        Она завизжала на весь подъезд и побежала наверх, мы за ней. На третьем этаже все квартиры были украшены лентами, голубками, и другими фигурками, сделанными из бумаги.
        - Не понял, - остановился в растерянности я. - И куда нам? Костян! В какой квартире Женя живёт?
        - В этой, - показал жених.
        - И что дальше, девушки? - спросил я свидетельницу и цыганку.
        - Угадайте, где невеста, - хихикнула цыганка.
        - А что там угадывать? - вышел вперёд Костян и позвонил в дверь к Томилиным.
        - Дверь надо открыть! - погрозила ему пальчиком свидетельница. - Расскажи нам стихотворение или песню спой. Могут друзья сделать это за тебя. Свидетель, например.
        - Ладно, слушайте, - вышел я вперёд. - Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, то как зверь она завоет, то заплачет как дитя. Хватит?
        - Ещё! - строго посмотрела на меня «цыганка».
        - Спой мне песню, как синица тихо за морем жила, спой мне песню, как девица за водой поутру шла.
        Брагин ещё раз нажал на звонок.
        - Евгения! Мы в ЗАГС опоздаем! - заорал он.
        - Иду, иду, - услышали мы писклявый, и явно неженский голос.
        Дверь открылась и к нам вышел крупный мужик в тапках, завёрнутый в простыню, с нелепой а ля фатой из оконной тюли и с ярко-красным румянцем, намалёванным помадой.
        Брагин-старший чуть по лестнице не покатился от смеха.
        - Юрий Викторович, - растерялся Костян, глядя на будущего тестя, - а Женя дома?
        Тот из последних сил сохраняя серьёзный вид, сделал приглашающий жест и мы все ринулись обшаривать квартиру в поисках невесты. Но её не было. Зато в большой комнате был накрыт шведский стол, а Женькина мама и ещё какие-то тётушки быстро всем раздали бокалы с шампанским.
        - Марина Геннадьевна, - ошарашенно спросил её Костян, получив свой бокал и махнув его разом, - где Женя?
        - Не знаю, - улыбаясь во всё лицо, заявила она.
        - Не расслабляемся! - крикнул я. - Свидетельница где? Что нам дальше делать? Где невеста?
        - Может, в соседней квартире? - невинно улыбаясь, пожала она плечами. - Вы же сами решили сюда сначала войти.
        - Так, Костян! - заорал я, перекрикивая смех и разговоры. - Она в любой квартире на этаже может быть!
        Мы высыпали опять на лестничную клетку. Костян выбрал наугад ближайшую к лифту дверь.
        - Выкуп! - встала перед дверью «цыганка».
        Ираклий вышел вперёд.
        - Петь я не умею. Стихи не знаю. Разойдитесь все.
        Он уперся руками в пол, потом встал на руки, а затем остался стоять на одной руке, балансируя второй. Ловко!
        - Достаточно? - просипел он снизу.
        - Вполне, - смилостивилась и приняла выкуп «цыганка».
        Костян позвонил в дверь.
        Она сразу открылась и нас пропустили внутрь. Там в большой комнате тоже был накрыт фуршетный стол, а посреди комнаты стояла невеста, как положено, вся в белом и полностью покрытая плотной фатой.
        Костян было успокоился. А мне показалось, что это слишком просто для мероприятия такого масштаба, когда чуть не весь подъезд в выкупе невесты участвует. Должен однозначно быть еще какой-то подвох…
        - Проверь, кто там, - подсказал я другу.
        - Нельзя! Нельзя до свадьбы, - запротестовала свидетельница.
        - Сто пудов, это не Женька! - закричал я, перекрикивая смех и шутки гостей, уже получивших очередные бокалы с шампанским.
        «Цыганка» со свидетельницей встали живой стеной и не дали нам заглянуть под фату.
        - Ты что, не видишь, что это она? - вышла вперёд «цыганка», уперев руки в бока.
        - Не вижу, - заразился моими сомнениями Костян.
        - Ты должен точно сказать, твоя это невеста или нет, не заглядывая под фату.
        - Это ещё одно испытание, - зашептал я Костяну в ухо. - Щекочи её, по смеху поймёшь.
        Он кивнул и смело ринулся в бой. Мнимая невеста завизжала от неожиданности и захохотала в голос.
        - Это не она! - радостно объявил Костян.
        С «невесты» сняли фату, и пышную юбку, это оказалась совсем не та девчонка, это, во-первых. А во-вторых, она была одета и накрашена как Пеппи длинный чулок. Она начала прикалываться над Костяном, что сначала он не понял, что она не Женя.
        Её быстренько взяли в кольцо наши парни, уж очень у неё образ получился озорной. Эти косички, торчащие в разные стороны, веснушки нарисованные, юбочка коротенькая и чулки разного цвета.
        Мы с Костяном осмотрели эту квартиру, невесты не обнаружили.
        - Парни, идем дальше! - крикнул я. - Не расслабляйтесь. Невесты у нас до сих пор нет!
        Осталось две квартиры с голубками.
        - Не спеши, Костя, подумай, - подсказывал Брагин-старший, когда мы вышли обратно к лифту. - Время уже поджимает, смотри, не ошибись.
        - Не нагнетайте, - одёрнул его я, улыбнувшись. - Успеем.
        - Слушай, что тебе сердце подсказывает! - подсказала свидетельница.
        Костян сосредоточенно думал и выбрал, наконец, последнюю дверь на этаже. Хотел уже протянуть руку к звонку, как «цыганка» опять встала перед ним.
        - Выкуп!
        - А только парням можно? - спросила Света Костенко.
        Женькины девчонки посовещались и решили разрешить девчонкам тоже участвовать.
        Романович, Слонова и Костенко исполнили куплет и припев песни про Таню-Танечку из столовой заводской. Очень прилично спели, к моему удивлению.
        Костян тут же позвонил в квартиру. Дверь открылась, и мы ворвались в очередную квартиру всей нашей толпой. Там в большой комнате опять был накрыт фуршетный стол, а в центре комнаты на стульях сидели три накрытых одинаковыми покрывалами фигуры.
        - Так, - по-деловому осмотрелся Костян, видно было, что он пообвык уже, - трогать руками можно?
        - Нет! - хором взвизгнули Женькины девчонки. - Угадывай! Что тебе сердце подсказывает?
        - Блин, - тихо выругался он.
        - Давай, сынок, я в тебя верю! - пробасил уже переодевшийся будущий тесть.
        - Смотри на ноги, - подсказал я другу.
        - Они все босиком, - вопросительно посмотрел он на меня.
        Хотелось у него спросить: ты что, никогда голые Женькины ноги не видел? Но вовремя одумался. Похоже, не видел!
        Выбор был не очевидный и мы пришли к выводу, что надо рисковать, а то уже время начинает поджимать. Девчонки слишком раздули это мероприятие.
        Костян оглядев всех присутствующих, как бы ища поддержки, и указал на центральную фигуру.
        - Эта? - переспросила свидетельница. - Точно?
        - Точно! - сильно нервничая, ответил Брагин-младший.
        Фигура тут же встала и сбросила с себя покрывало под общий хохот! Тётка лет тридцати, размалёванная, с начесом, страшная, как атомная война. Запрыгала по комнате с криками «Ура, меня замуж берут!».
        У Костяна руки опустились.
        - Давайте остальных проверим! - предложил я.
        - Э, нет, нет, - вышла вперёд эта невеста с начёсом. - Только за деньги!
        Она выцыганила у нас рублей десять и разрешила снять только одно покрывало. Мы выбирали как в казино. Наконец, сняли покрывало, это оказалась не Женя, а ещё одна её подруга. Ну Костян дает… два выстрела из трех - мимо мишени! Впрочем, чему удивляться, если это договорная свадьба, по сути… Наконец, мы выкупили право снять последнее покрывало. Уже за двадцатку.
        Слава богу, хоть это оказалась наша невеста. Правда, когда с неё сняли покрывало, она сидела с жутко недовольным видом, скрестив руки на груди. Костян бросился к ней, обрадованный.
        - Я уж думала, так и буду сидеть всю свадьбу, - проворчала она.
        - Ура, товарищи! - провозгласил я. - Невеста у нас, можно ехать!
        А сам расстроился. Эх, пару дней только и побыла милой девушкой. Кто же в день своей свадьбы с такой миной жениха встречает?
        - Куда ехать? - спросила Женька и приподняла платье, показывая босые ноги.
        - Блин! - простонали мы хором с Брагиным. - Отдайте туфли! Ироды! - заорал я. - Время!
        - В кроссовках поедешь! - решил Костян. - Юбка длинная, не видно будет.
        - Чего? Какие кроссовки? - ошарашенно уставилась на него Женька. - Выкупайте мне туфли!
        Ещё минут десять и рублей двадцать, собранных по всем студенческим карманам, ушло на туфли, которые оказались в соседней квартире. Наконец, мы вышли из подъезда на улицу под любопытные взгляды соседей. Кинули конфеты собравшимся сорванцам из всех подъездов, их оказалась целая толпа, каникулы, все же, не факт, что всем досталось…
        Пока спускались к машинам, растрогался. Надо же, какие соседи в подъезде дружные. Столько квартир охотно включилось во всю эту свадебную эпопею…
        Невесту с подружками посадили в «Чайку», а в машину к нам с Галиёй сели мама и бабушка Костяна и ещё какая-то тётенька. Часть гостей сразу поехала в ресторан проконтролировать там всё. Часть гостей, включая наших парней, отправилась в ЗАГС своим ходом, не дожидаясь, пока все остальные по машинам рассядутся. Наконец, кортеж из пяти машин тронулся. Одна, добавившаяся у Женькиного подъезда, не была украшена лентами, но моргала аварийкой, как и все остальные машины в колонне. Ехали медленно. Настолько, что те, кто ехал своим ходом, приехали позднее нас всего минут на десять-пятнадцать.
        Народу в ЗАГСе было много. Это, даже, оказался не простой ЗАГС, а целый дворец бракосочетаний. Регистрация поставлена на поток, поэтому так важно не опаздывать. Мы стояли на улице, чтобы не тесниться в помещении. Костя, Женя, я, Галия и свидетельница прошли внутрь на разведку, Брагин-старший пошёл с нами. Выяснили, где надо отметиться, что мы прибыли, сдали паспорта наших молодых для оформления свидетельства и уселись ждать своей очереди. Вернее, как уселись? Сидячие места нашлись только для девчонок. Вскоре подтянулись все родители, и подошёл Ираклий, узнать, на какой мы тут стадии. При этом он так по-хозяйски обнял свидетельницу за талию, что у меня глаза на лоб полезли. Еще больше я удивился, увидев, что она благосклонно улыбается ему в ответ на такую вольность.
        Но не успел я обдумать увиденное, как вышла сотрудница, и, дежурно улыбаясь, пригласила нас в торжественный зал. Хорошо, Ираклий был рядом и метнулся за нашими, которые так и стояли на улице.
        Фотограф выстроил нас друг за другом и попросил заходить в зал не спеша. Первыми запустили молодых под марш Мендельсона, который заиграл живой квартет, пристроившийся в уголочке. За молодыми шли мы со свидетельницей, за нами в непосредственной близости как-то оказались Ираклий и Галия. Затем вошли родители и родня. Музыка стихла, и регистратор набрала в грудь воздуха, собираясь толкать свою привычную речь про ячейку советского общества. Но когда она увидела целую толпу народа, которая начала набиваться в зал, то кивнула квартету и опять заиграл марш.
        В руках у одной из подружек невесты разглядел маленький букетик. Не иначе, невеста будет бросать его подружкам. А традиция-то распространяется потихоньку.
        Нас пощёлкали с разных ракурсов, пока регистратор торжественно произносила общие слова. И вот наступил момент обмена кольцами.
        Женька надела Костяну кольцо легко, а у Кости что-то пошло не так. Женька, даже, охнула, как бы он ей палец не вывихнул от избытка чувств.
        - Ну, что тут у вас, - подошёл я к ним.
        - Кольцо на перчатку не налазит, - чуть не плача, проговорила Женя.
        - Снимай перчатку, - велел я.
        - Но…
        - Снимай.
        М-да… Все пальцы и ладонь в малиновых пятнах от незаживших мозолей. От одного их вида боль почувствовал.
        - Мама дорогая, - прошептала Галия.
        А свидетельница зажала рот рукой, как будто первый раз это видит. Что за подружка такая? Женька расстроилась…
        - Ничего страшного, - строго сказал я. - Поверни ладонь так к фотографу, чтоб ничего лишнего в кадр не попало. Костян, давай.
        Женьке стало больно в какой-то момент, она аж губу закусила и зажмурилась. Фотографии испортила. Теперь будет в свадебном альбоме с гримасой боли на лице в самый ответственный момент окольцевания.
        - И перчатку сверху надевай, - подсказал я.
        - Так кольца ж не видно будет, - возразила было Женя.
        - Ничего, мы все знаем, что оно там. Да, товарищи? - оглядел я собравшихся.
        У некоторых видок был очень смущённый, особенно, у наших стройотрядовцев, которые прикалывались над Женькиными белыми перчатками. Кожа, похоже, на руках очень нежная, та еще из нее работяга… Впервые в жизни что-то начать делать своими руками, и сразу попасть на стройку… М-да…
        - Объявляю вас мужем и женой! Новобрачные, можете поздравить друг друга! - перехватила у меня обратно инициативу регистратор.
        Вместо того, чтобы поцеловать свою молодую жену, растерявшийся Костян протянул Женьке руку, а та с готовностью пожала её под общий хохот. Мы все же заставили их поцеловаться, это их рукопожатие, старательно запечатлённое фотографом, войдёт в историю их семьи, как самое нелепое событие. Оба покраснели, как две свеклы.
        - Ну, так дело не пойдёт! - закричал уже подвыпивший прокурор Томилин. - Горько! Горько!
        Присутствующие подхватили, и Костяну пришлось ещё раз поцеловать теперь уже жену. Но он отгородил её от гостей спиной.
        - Зачёт! - крикнул я.
        Все бросились поздравлять молодых, у Женьки сразу оказалась в руках охапка цветов.
        - Рит, возьми, пожалуйста, - попросила свидетельницу Женя, оставив себе только маленький букет невесты.
        Рита перехватила часть цветов, часть Галие дала. Фотограф засуетился, выстроил нас для группового портрета. Потом мы выходили из зала за новобрачными парами. Он планировал сфотографировать каждую пару. Мы сначала встали со свидетельницей. А Ираклий за нами с моей женой. Но я быстренько поставил его вперёд к Рите, а сам встал с женой.
        Вышли на улицу, в машине генерала оказался целый ящик шампанского и бокалы. Нас заметно прибавилось, многие из гостей приехали к ЗАГСу. Бокалов на всех не хватило. Но нас такими пустяками с толку не собьёшь. Раздали бокалы женщинам, а мужчины пили шампанское из горла.
        - Как гусары! - разошёлся прокурор Томилин.
        А потом стали рассаживаться по машинам, их, кстати, заметно прибавилось, кто-то из гостей тоже был за рулём.
        Ираклий, выяснив, в какой ресторан ехать, повёл молодёжь к метро. Новобрачные сели в «Чайку», остальные гости стали распихиваться кто куда. Мы к себе в машину опять взяли маму и бабушку Костяна. Пока я стоял у своей машины, опершись на открытую водительскую дверцу, и ждал, пока все рассядутся и не придётся ли нам взять к себе кого ещё, увидел, как прокурор Томилин садится за руль одной из машин. Точно, он же и в ЗАГС за рулём ехал. А он пьяный или прикидывается? Вряд ли прикидывается, я же сам видел, как он гусара изображал. Скорее всего, реально уже сильно выпивший. Куда же он за руль-то лезет?
        Глава 19

* * *
        г. Москва. Кабинет первого секретаря Пролетарского райкома КПСС.
        Что за экстренность? - думал Сатчан в кабинете Бортко в ожидании, пока подтянутся остальные коллеги. - Неужели из-за проводки в типографии такой сыр-бор? Ну, подумаешь, старая, поменяем. Мог бы и предписание не выписывать, а на словах сказать, - вспомнил Сатчан про старшего инспектора пожнадзора, недавно посетившего контролируемый группировкой объект. Или Бортко встрепенулся из-за того, что инспектор отказался мзду брать от директора типографии? Так и такие инспектора, идейные, тоже встречаются…
        - Плохие новости, товарищи, - начал без предисловий Михаил Жанович, когда в кабинет одновременно вошли Войнов и Пахомов. - Удалось выяснить, кому наша типография приглянулась. Этих проверяющих из пожнадзора по звонку из горкома прислали.
        - Ну и что? Это наша типография! - воскликнул Пахомов. - У нас тоже есть свои люди в горкоме. Вон, недавно же на меховой фабрике завернули, и красиво завернули претендентов на контроль!
        - Но у наших людей в горкоме нет своих людей в ЦК, - раздражённо ответил Бортко. - А у этих - есть. Мы очень хорошо развернулись в последнее время, товарищи, ударно поработали. Вот вам и результат, привлекли внимание к себе серьёзных акул.
        Сатчан аж присвистнул.
        - Так мы что же, сдаём типографию? - не скрывая разочарования, спросил он.
        Огромное количество самых востребованных населением художественных книг, что печаталось каждую неделю, приносило группировке и лично Сатчану пусть и не столько, сколько меховая фабрика, но очень и очень существенную сумму. Не говоря уже о том, какие шикарные подарки выходили для нужных людей на праздники. Кто же откажется от четырнадцатитомника Джека Лондона, или пусть и разрозненных, но очень дефицитных томов Александра Дюма, Жюля Верна или Майн Рида?
        - А ты предлагаешь мне с людьми, у которых есть выход на ЦК авторитетом померяться? - вопросительно уставился на него Бортко. - Потеряем тогда не только типографию, но и все вообще. Абсолютно все…

* * *
        С нами опять поехала та тётушка, что и по дороге в ЗАГС. Пока наша колонна добиралась до ресторана черепашьим шагом, мама и бабушка Кости хоть получили возможность посмотреть Москву. Рассказывал им, что знал по дороге. Но в какой-то момент Татьяна Петровна спросила нашу попутчицу, решив, что она родственница Жени, теперь уже её невестки:
        - А что у Женечки с руками случилось? Ожог?
        - Ой, я не знаю, я коллега Юрия Викторовича, её отца, - ответила наша пассажирка. - А он не делился. Я сама испугалась, когда увидела…
        - Это не ожоги, - решил вмешаться я, - они с Костей в прошедший понедельник вышли в стройотряд работать, вот она и убила руки в первый же день без перчаток и без рукавиц.
        - Надо же, какая молодец, - заметила коллега прокурора Томилина, - неделя до свадьбы, а она в стройотряде пашет.
        Не стал ничего отвечать на это. Мамаша у Женьки, конечно, настоящая тетеря. Отправила дочь на стройку, впервые в жизни физическим трудом заниматься, и ни слова не сказала, как руки поберечь… Вот это я бы точно хотел обсудить, а не героизм Женьки, учитывая, что она на стройке случайно для себя оказалась… Но вряд ли это та тема, которую стоит сейчас поднимать.
        Все же вскоре мы подъехали к ресторану. Только мы вышли из машины, как Татьяне Петровне вручили каравай с солонкой посередине на рушнике.
        - Мать жениха! Просим! - увидел я соседку с восьмого этажа в красивом концертном цыганском наряде. Она, узнав нас с Галиёй, по-дружески улыбнулась. - По русской традиции, встречайте молодых у входа.
        Её муж тормознул гостей шутками и прибаутками и все, оказывается, ждали нас. Татьяну Петровну с караваем поставили у входа и понеслось!
        Соседи профессионально развлекали гостей. Заставили молодых откусить по кусочку каравая без помощи рук. Мол, кто больше откусит, тот и будет глава семьи.
        Первым попытался, разинув рот как бегемот, оттяпать кусочек побольше Костян. Женька, видимо, хотела уступить ему первенство и укусила косу-украшение. Но та под дружный хохот гостей оторвалась по всей окружности, когда её Женька зубами потянула. Её так и запечатлел фотограф с округлившимися глазами от неожиданности и огромным куском хлеба. Обошла она Костяна, ох, обошла!
        - Молодец, доча! - никого не стесняясь, болел за неё от души веселившийся прокурор Томилин.
        Как он только доехал до ресторана в таком состоянии. Хотя, повезло, что колонна ехала очень медленно.
        Большой зал ресторана был полностью занят свадьбой. Столы стояли буквой «П». Молодых сразу посадили во главе стола. Меня, как свидетеля, рядом с Костяном, а рядом с собой я усадил жену. Ираклий пристроился рядом со свидетельницей. Так мы и оказались в президиуме. Правда, на этом, наша миссия была окончена. Дальше праздником профессионально руководили артисты из «Ромэн». Чувствовался опыт. О нём говорила открытка в руках артистов с именами ведущих персонажей и подборка конкурсов и развлечений.
        Во время традиционного одаривания новобрачных мы с супругой торжественно вручили молодым три дефицитных тома со словами:
        - Это вам на начало новой собственной библиотеки!
        - О, спасибо, - сразу посмотрел, что за книги получил в подарок, Костян. А Женька проигнорила. Как Галия и говорила, не любительница она читать…
        Единственное, что исходило не от ведущих, так это борьба за букет невесты и галстук жениха. Но цыгане с огромным любопытством наблюдали за этими играми. Сдаётся мне, распространится теперь эта традиция в геометрической прогрессии.
        Конкурсы сменялись выступлениями артистов. Кроме наших соседей, участвовали ещё трое артистов: две женщины и мужчина. Впятером они умудрялись создать иллюзию присутствия целого табора. Работали очень профессионально - гости были в полном восторге.
        В какой-то момент в центр зала выбежал медведь с диким рёвом. Понятно, что никто не притащил в ресторан живого медведя, я на трезвую голову сразу и увидел, что это артист в костюме медведя, а не живой зверь. Но шкура, похоже, была настоящая. Глова так точно. И зубы такие конкретные. Мне показалось, я даже леску заметил, которой артист пасть открывал. Но нашей уже хорошо выпившей публике медведь зашёл на ура, тем более свет в зале немного приглушили. Визгу было на весь зал. Но потом ему быстро дали в лапы бубен и он начал с ним плясать.
        Хотя первый испуг у народа был вполне себе натуральный. Я заволновался было за Галию и стал говорить ей на ухо, что это артист, но она оказалась в восторге от всего этого и с удовольствием визжала вместе со всеми. Охотничий азарт, что ли, в ней проснулся.
        Потом сделали перерыв, все вышли покурить. Мне тоже захотелось проветриться. Оказался рядом с нашим соседом и вторым артистом из его команды. Тот был совершенно мокрый. Могу себе представить, сколько шкура медведя весит, а ему в ней плясать пришлось.
        - Отличный номер, - похвалил я мужиков. - Гости хорошо так взбодрились.
        - Говорят, это тебе, сосед, надо спасибо сказать за халтурку, - подмигнул мне Яков.
        - Рад, что вы здесь, - ответил я. - Мне очень нравится ваше шоу.
        Допоздна с женой оставаться не стали, хотя нам устроили настоящую дискотеку. Но надо делать поправки на беременность Галии. Когда включили танцевальные композиции с низкими басами, наш малыш забеспокоился, прямо стучаться жене в живот начал, типа, хорош там устраивать чёрте что.
        Извинились перед новобрачными. Предложили Косте забрать с собой маму и бабушку, но они захотели остаться.
        - Я первый раз на такой шикарной свадьбе, - оправдываясь, проговорила Татьяна Петровна.
        - Что вы, что вы, гуляйте, сколько угодно, - поспешил успокоить её я. - Как вернётесь, так вернётесь. Я, просто подумал, может, вы, или бабушка, устали.
        Бабуля тоже замотала головой, желая остаться.
        Помахал издали соседям. Яков поднял две руки, пожав их над головой в знак дружбы.
        Вернулись домой в десятом часу, малыш у жены успокоился. Она всё-таки утомилась и легла отдыхать. Пошутила ещё, что рок-музыкантом наш малый вряд ли станет.
        - Может, наоборот, он там в ритм вошёл и кайфовал, - пошутил я, оставил её, а сам остался ждать наших гостей.
        Выгулял пса в надежде, что они не вернуться сразу за нами следом. Они постучались в дверь ближе к полуночи.
        - Помогли подарки и цветы перетаскать из машины в квартиру, - тихонько оправдывалась Татьяна Петровна. - Это Галие, - всучила она мне три шикарных букета.
        - А это на завтра будет, - поставила бабушка две сумки на стол и начала выкладывать бумажные пакеты, а Татьяна Петровна раскладывала их в холодильнике.
        - Папаши расстарались! Такой банкет закатили, - приговаривала Клавдия Ивановна. - А собрать остатки постеснялись.
        - Не царское это, дело, мам, - ответила ей Татьяна Петровна.
        - Ну сами-то, понятно, начальники. Но жёны-то могли бы и собрать.
        - Лев без жены был, - задумчиво ответила ей дочь.
        Не стал дальше их слушать, пожелал им спокойной ночи и пошёл спать, день был длинный.

* * *
        Москва. Квартира Константина Брагина.
        У Кости не было в доме ни одной вазы под цветы.
        - Может, банка трёхлитровая есть? - спросила Женя.
        - Нет, - пожал плечами Костя.
        Тогда она прошлась по квартире и нашла ведро, на нем сушилась расправленная половая тряпка. Она сняла перчатки, двумя пальчиками сбросила тряпку и поставила ведро в ванную под кран набирать воды.
        - Тащи сюда все цветы, - велела она мужу.
        - Там ещё мама с бабушкой сумку с остатками еды собрали, - напомнил он, втыкая последний букет в полное ведро. - Надо бы разобрать и в холодильник положить. Как вовремя нам холодильник подарили, - подошёл он к жене. - Сними платье, а то запачкаешь ещё.
        - Потом. Давай, посмотрим, что ещё подарили, - сгорая от любопытства, потребовала Женя. - Там точно деньги должны быть. Мама сказала и во все подарки заглянуть, иногда и в подарки деньги кладут.
        - Ну, давай, - согласился он.
        Они больше часа перебирали подарки и складывали деньги в одну кучу. Помимо посуды, бытовых приборов и прочих разных нужных в хозяйстве вещей им подарили родители с каждой стороны по книжке на предъявителя с тысячей в каждой. Деньгами они насчитали ещё четыре тысячи двести. Бедность на время отступила! Костя вроде и радовался, как же не радоваться, когда такая сумма попала в руки, но и немного обидно было, что на фоне этих подарков их заработок в стройотряде смотрится уже не так козырно, как еще недавно.
        А ведь еще им друзья и коллеги родителей пообещали кухонный гарнитур и стенку. Приобретать заранее ничего не стали, желая дать молодым совместно поучаствовать в выборе.
        - Ещё шкаф нужен, - заметила Женя, снимая, наконец, с себя свадебное платье и отправляясь в ванную, - и вешалка в прихожую.
        - Угу, - ответил Костя и засунул целиком сумку, что им собрали в ресторане бабушка и мама, в практически пустой холодильник. Во рту пересохло - сейчас Женечка вернется из ванной, и начнется…

* * *
        На следующее утро мы с женой проснулись позднее обычного. Но бабушка и мама Костяна были уже на ногах. У них уже готов был завтрак. С удовольствием поели, удивляясь, как это вчера глаза не смотрели на всё это разнообразие свадебного застолья.
        Вечером у наших гостей уже поезд обратно. Им очень хотелось и с Костей пообщаться, и по магазинам в Москве походить.
        - Вот что. Вы не ждите его, - посоветовал я, - езжайте по магазинам. А то неизвестно, когда Костя придёт.
        Всё-таки, первая брачная ночь у человека была… Может, она плавно перетечёт в первый брачный день, кто его знает.
        Они обрадовались, что я принял решение за них, поговорили с Галиёй, куда им лучше съездить. Она отправила их, недолго думая, в ГУМ.
        - Если видите очередь, - наставляла она их, - одна из вас пусть сразу занимает, а вторая идёт смотрит, что дают. Иногда очень дефицитные вещи выкидывают, обидно будет, если из-за пары потерянных минут на вас не хватит…
        Гостьи, благодарно кивнув за столичную науку, быстро собрались и уехали.
        А вскоре пришёл Костян. С бутылкой.
        - Паш, надо поговорить, - покосился он на Галию с таким видом, что она сразу вспомнила, что её художники ждут, отсыпала конфет им в подарок и умчалась.
        Умница у меня жена, но по разочарованному виду гостя и ёжику было бы понятно, что у Костяна какие-то проблемы. После первой ночи глаза гореть должны, а не тускло тлеть.
        - А где мать с бабушкой? - поинтересовался он.
        - По магазинам их отправили в центр, не скоро придут, не переживай, - ответил я, выставляя рюмки и разнообразную закусь из холодильника.
        Выпил с ним по первой, вторую только сделал вид, но ему надо было для начала разговора. Он, видимо, уже до появления у меня успел тяпнуть для храбрости, так что быстро созрел для непростой темы, которую с усилием, но все же поднял.
        - Это нормально вообще, что жена лежит как бревно во время этого дела? - наконец, спросил он. - У тебя с Галиёй также?
        Ну, ещё не хватало, чтобы я с кем-то обсуждал секс с собственной женой. Но с высоты своего жизненного опыта поиграть в сексолога вполне смогу. Тем более, что эта тема в СССР очень мало обсуждается, не то, что в двадцать первом веке. Хотя в двадцать первом веке это все наоборот, начало перехлёстывать в дикую пошлость. Ну как на Руси без крайностей, особенности национального темперамента…
        - Послушай, - ответил я, - у всех всё по-разному, и это нормально, потому что все разные. Но интерес к друг другу, однозначно, должен быть. Это и называется взаимность. Бывает, что темпераменты не совпадают, но это всё ещё задолго до свадьбы опытным путем выявляется.
        - Как? - удивлённо взглянул он на меня. - Пробовать заниматься этим до свадьбы? А если девушка окажется порядочной, всё равно же жениться придется?
        - Ну, нет. В принципе, совсем и не обязательно до постели доводить. На стадии ухаживаний, когда ты её обнимаешь, зажимаешь, целуешь, в конце концов, ты видишь её реакцию, отзывается она на твои ласки или нет. Глаза с поволокой, учащенное дыхание, прижимается к тебе, позволяет ли руки запускать под кофточку, ошалев от удовольствия, и все такое. Тут уж без ошибки все понятно, если это есть, что и в постели девушка будет горячей. А если нет, то да, жди проблем. Либо ты вообще ей безразличен, как столб фонарный, либо девушка фригидная…
        Костян ошарашено смотрел и мне стало совершенно очевидно, что не зажимал он жену до свадьбы и не целовал. И очень зря. Ох уж эти договорные браки… и в этом Женечка оказалась не фонтан…
        - Что это такое - фригидность? - испуганно спросил он.
        - Это холодность женщины, равнодушие к сексу. Когда она никакого удовольствия от секса не получает. Для нее это в прямом смысле слова супружеский долг. Все равно, что одолженное у соседки масло ей вернуть, с теми же примерно эмоциями…
        Костян судорожно сглотнул.
        - И что мне делать?
        - Во-первых, не паниковать. Возможно, это, что называется, первый блин комом. Может, она не фригидная, а просто слишком зажатая. А дальше вы будете жить долго и счастливо. В любом случае, расслабься и не нагнетай. Где-то прочитал одно выражение, не помню уже где, но мне очень запомнилось: лучший секс с тем, с кем и без секса хорошо. Вам надо стать друзьями, понимаешь? По-настоящему близкими людьми и, скорее всего, всё у вас наладится. Главное, не дави, не придавай слишком много этому сейчас значения. Хорошее игривое настроение, посуду вымыл, на неё руками брызнул. Обычное общение хороших друзей, которым приятно быть вместе.
        - И что, не трогать её, пока мы близкими друзьями не станем?
        - Почему, трогай сколько хочешь, но так, как это должно было быть в начале, когда вы только начали встречаться. Обнимашки-целовашки, это важная стадия привыкания друг к другу, а вы её пропустили и сразу перешли на следующий этап. О, вспомнил ещё одно интересное выражение: женщина как музыкальный инструмент, как настроишь, так и играть будет. Иди купи пирожное с кремом, обними её за талию и дай укусить. Если у неё настроение будет хорошее, можно и поиграть, не давая ей его цапнуть.
        Он хмыкнул.
        А меня несло. Приятно чувствовать себя востребованным экспертом, хоть бы и в сексологии. Осталась все же привычка из будущего… Если ковид, то все эксперты по эпидемиям. Если экономический кризис, то все эпидемиологи тут же переквалифицируются в экономистов. Ну вот в СССР для сексологов непочатый край работы…
        - Есть еще одна интересная штука, как возбудить женщину. Поговорка такая есть - хочешь нравиться женщине, обращайся со шлюхой, как с леди, а с леди, как со шлюхой. Но тут, приятель, есть очень тонкая грань, можно и нарваться на проблемы, если не умеючи… Я лично, скажу честно, никогда в такое не играл…
        - Ну, я пошёл, - встал Костян из-за стола уже в намного лучшем состоянии.
        - Ты ж только не забудь, что тебе маму с бабушкой сегодня провожать, - напомнил я. Специально, чтобы он сдуру не напился после моего бесплатного урока сексуального просвещения, решив, что на трезвую голову все эти удивительные истины никак не осмыслить.
        Проводив его, решил зайти к художникам, проведать и дать сигнал жене, что можно уже возвращаться домой.
        Но ей там нравилось, она и не собиралась возвращаться. Меня тоже усадили смотреть слайды из Барселоны шестидесятых годов под оркестровую музыку.
        Часа через полтора я, всё же, засобирался, а то могут наши гостьи вернуться, а ключей от квартиры мы им не дали. Предложил Галие остаться, если есть желание, но она решила со мной вернуться домой.
        Успели вовремя. Минут через двадцать вернулись родственницы Костяна, увешанные бумажными свёртками разных размеров. Уставшие, но очень довольные.
        - Эх, туда бы на неделю заехать, а не на полдня, - заявила с горящими глазами Татьяна Петровна. - Столько дефицита!
        Невероятно счастливые женщины начали упаковывать свои покупки.
        Где-то через час пришли Костян с Женькой провожать родных до вокзала. Он был гораздо спокойнее, и она не смотрела на всех затравленным взглядом.
        Ну, авось не всё у них потеряно, - подумал я.
        Вскоре они все ушли. Татьяна Петровна с Клавдией Ивановной обнимались с нами на прощанье, как с родными. И Костян поблагодарил нас тысячу раз. И, даже, удивительное дело, Женька улыбнулась благодарно, прощаясь. Хотя родственники и не ее…
        - В холодильнике еды полно осталось со свадьбы, - заметила жена. - Надо доедать.
        - Угу, - задумчиво ответил я. Было стойкое ощущение, что я что-то забыл. Полистал свой ежедневник, вроде, ничего. Но взгляд наткнулся на запись о дне рождения брата Прохора. Точно, они же должны были эксперимент на усидчивость провести. Тут же набрал отца.
        - Привет, привет, - радостно поздоровалась со мной Кира.
        - Ну, что там у вас, играли в школу? - поинтересовался я.
        - Да, и вчера и сегодня, устали все. Отец сейчас отдыхает вместе с детьми. Ох и тяжелая же это работа: детям преподавать. Не представляю, как учителя в школе работают.
        - А Прошка что?
        - Ты знаешь, он молодец, - удивлённо и одновременно с гордостью проговорила Кира. - Он добросовестно отсидел по четыре урока и вчера и сегодня. Домашними заданиями уж мы его не стали нагружать, видя, что он и так устал.
        - Надо же, - тоже удивился я. - Хватило терпения и выдержки все четыре урока отсидеть?
        - Хватило, - подтвердила она. - Но ему было очень тяжело, и он заявил, что в школу больше не хочет. Мне кажется, мы перегнули палку, он теперь учиться не будет.
        - Будет, - возразил я. - Только надо обязательно объяснить ему, что он растёт и уже через год ему будет гораздо легче выдержать эти четыре урока. Не зря же дети начинают учиться только в семь лет. А в школе интересно, весело, друзья, девчонки.
        - А, хорошо, спасибо за подсказку, - обрадовалась она и мы попрощались.
        Как же бате повезло с Кирой! Просто фантастически… Умная, выдержанная, красивая, наверняка знает про его измены, но прощает. Так разве вообще бывает?
        Глава 20
        г. Москва
        Только я решил, что этот день закончился и можно, наконец, отдохнуть, как зазвенел телефон. Звонил Сатчан.
        - Привет. Вернулся, наконец? - устало спросил он.
        - Откуда? - удивился я.
        - Да не знаю откуда. Просто со вчерашнего дня пытаюсь тебя застать, а у вас трубку никто не берёт. Думал, на дачу на выходные уехали. Я сейчас подъеду, разговор есть, - сказал он таким тоном, как будто кто-то умер, и положил трубку.
        Через пятнадцать минут я уже гулял вдоль Проспекта Мира, теряясь в догадках, что такого у него могло случиться. Сатчан подъехал очень быстро.
        - Плохие новости, - протянул он мне руку, как только я залез к нему в машину.
        - Это я уже понял. Насколько плохие?
        - Мы с типографии уходим. Вот, насколько плохие…
        - Почему?
        - Пришлось уступить в неравной схватке.
        - Объясни, на вас кто-то наехал?
        - Наехал, - горько усмехнулся Сатчан. - Слово-то какое подходящее. Да, наехали, не та группа, что в прошлый раз, а более серьезная, из горкома, и у них поддержка в ЦК. Нам нечего им противопоставить.
        - Понятно. А как они о вас узнали?
        - Как-то узнали. Может, со сбытом где-то засветились.
        - Или кто-то из самой типографии вас сдал, - задумчиво проговорил я. - Ты можешь мне рассказать, как, вообще, это происходит? Не пришёл же к вам человек из ЦК КПСС со словами: поворовали, дайте другим.
        - Нет, конечно, - усмехнулся он. - Сначала проверка госпожнадзора. Привязались к старой проводке, останавливают работу производства. Деньги инспектор сразу брать отказался. А потом нашему директору дают неделю: собирай свои манатки и проваливай на все четыре стороны, а то по статье уволим или, вообще, халатность пришьём и под суд пойдёшь.
        - Проводка, помнится, там никудышная была ещё со времён старого директора. Вы что, так и не навели с ней порядок?
        - Да как-то руки всё не доходили…
        - Понятно. Кто ж вас сдал? - задумчиво проговорил я.
        - Это мы, конечно, постараемся выяснить, но сейчас другое важнее. Нужно порядок в бухгалтерии навести, чтоб комар носу не подточил. Никаких следов нашей деятельности не осталось. Тебе надо съездить и на месте все проверить.
        - Я не поеду туда, - резко ответил я. - Ты мне можешь гарантировать, что вас слил не действующий сотрудник типографии? Не можешь. И зачем мне там светиться? Привозите документы, я проверю. А самое первое, что я сделал бы, это уничтожил бы все клише с названиями книг из левых тиражей. Пока ваш директор ещё на месте, пусть выносит их и расплавляет в специальной машине, где они заготовки делают для другой машины, которая металлические строки отливает. И отлитые страницы левых тиражей пусть тоже обязательно все переплавит. А бухгалтерия что? Только увеличенный расход бумаги, и то если её через бухгалтерию проводили, могли же и не проводить. А клише и строки из книг - это вещдоки! От них в первую очередь избавиться надо.
        - Хорошо, сделаем, - сразу посерьёзнел Сатчан.
        - Меня почему очень беспокоит вопрос, кто вас слил? - посмотрел я на него. - В свете других объектов. Не дотянулись бы конкуренты и до них. Вот на меховой фабрике мы от нападок предыдущей группировки отбились. Но что новым конкурентам стоит тот же пожнадзор натравить? Считаю, что вы недорабатываете. Теми объектами, которые вы к рукам прибираете, заниматься очень серьёзно надо. Оборудование менять. Рабочим благоприятные условия труда и отдыха создавать, зарплаты повышать. Ты что думаешь, они не понимают, что у них под носом происходит? Они всё видят и всё понимают. А чтоб они молчали и за своё рабочее место держались, в них тоже надо вкладываться. Причём разница в условиях работы до вас и с вами должна быть как небо и земля. Чтобы они дорожили вашим присутствием у них на производстве и боялись, что вы уйдёте и опять станет всё по-старому. Понимаешь? В таком случае, они сами крота в своих рядах вычислят и тихонько линчуют. И камвольная фабрика меня тревожит…
        - Ну, ты наговорил, - усмехнулся Сатчан. - А с камвольной фабрикой что может случиться? Мы туда только зашли. Еще ничего сделать не успели.
        - Фонды на оборудование выбили?
        - Ну, практически, - кивнул он.
        - Ну, вот. Уже лакомый кусочек. Конкурентам этим заниматься не надо будет. Придут на всё готовое.
        - И что ты предлагаешь?
        - Затаиться, пока вы разбираетесь, каким образом типография от вас ушла. Пусть на Яузе спокойно делают ремонт, монтируют очистные, оборудование новое заказывают и получают на выделенные фонды. Не отсвечивайте там, до поры, до времени, не привлекайте к объекту внимание. Место хорошее, там одна территория чего стоит. Эту фабрику стоило бы сохранить за собой.
        - Думаешь, они не только про типографию знают? - напрягся Сатчан.
        - Все может быть. Опиши мне подробнее, как все случилось в типографии, что теперь ее оставить приходится.
        - Ну, как?.. Когда директор с проверяющими не смог договориться, он позвонил нам. Мы сами попытались решить, обычно на этом этапе все разногласия исчерпываются, но не в этот раз. Мы не смогли ничего сделать. Подключилось начальство, задействовав свои связи, оно выяснило, кто против нас играет и приняло решение отдать типографию и не связываться.
        - Получается, они заходили в типографию, уже зная, что будут сносить действующего директора?
        - Получается, что так.
        - Значит, дело первостепенной важности все же найти, кто против вас играет, сливая информацию. Ну а пока что… Привозите документы и отчётность с типографии, посмотрю, что там к чему. Только хвоста не приведи ни в коем случае, когда будешь бумаги забирать из бухгалтерии. Попроси кого-то за тобой ехать на машине в отдалении, чтобы убедились, что никто за твоей машиной не следит. И только когда созвонитесь, и он подтвердит, что за тобой никто не ехал, выезжай ко мне.
        Сатчан уехал. А я призадумался. Естественно, услышанное мне не могло понравиться. Похоже, что группировка Сатчана зарвалась, принявшись слишком сильно активничать. Не по рангу для молодых, в советских реалиях, пацанов. Это в двадцать первом веке тридцатилетний пацан-миллиардер никого не удивит. А сейчас все же у руля седые и заслуженные аксакалы… И, похоже, кто-то серьёзный заинтересовался чрезмерными успехами настолько зеленых «менеджеров теневой экономики».
        Единственное, что меня радовало, так это то, что комсомольская группировка, с которой я так тесно завязался, проявила благоразумие, и не пошла в рубку со слишком сильным противником. Это очень хорошо, что мании величия у них нет. Мне ли не знать, как аудитору, сколь многих губило ошибочное представление о собственной крутизне.
        Ну и была также надежда, что львы на шакалов не охотятся. Присваивают их добычу и отгоняют от нее, но не убивают. Лишний шум и всякий беспредел опасен и для тех, и для других, могут охотники прибежать с крупным калибром…
        Но все это, конечно, теория. Когда я сам жил в СССР, то, в силу возраста и неопытности, вообще понятия не имел, как подобные дела делаются. Надеюсь, именно так, как я думаю…

* * *
        Лубянка. Кабинет полковника Воронина.
        Полковник только пришёл на службу, успел повесить китель на спинку кресла и закинуть фуражку на пустующую напольную вешалку, как начал звонить телефон.
        - Началось в колхозе утро… - проворчал он и снял трубку: - Воронин.
        - Приветствую, Павел Евгеньевич. Это Дорохов, помощник Вавилова.
        - Доброе утро, Николай Максимович, - напрягся Воронин. Не каждый день ему звонит помощник заместителя председателя КГБ СССР. Последний раз это было, когда, без объяснения причин, велели Ивлева любить и жаловать и ничего для него не жалеть.
        - Нужно найти вашего вундеркинда Ивлева. Принято решение воспользоваться его предложением по закупке акций иностранных компаний. Подготовьте список.
        - Когда это надо? - забеспокоился полковник, вспомнив, как Румянцев ему докладывал, что в планах Ивлева сплошные поездки всё лето.
        - Как всегда, Павел Евгеньевич.
        - Я понял: вчера, - вздохнул полковник и, попрощавшись с Дороховым, тут же набрал Румянцева.

* * *
        Москва. Кабинет второго секретаря Московского городского комитета КПСС.
        - Итак, что мы имеем? - продолжил совещание второй секретарь горкома Захаров, солидный, уверенный в себе мужчина за пятьдесят. - Со слов начальника Пролетарского райотдела МВД Мещерякова, работники комитета ВЛКСМ его района проявляют подозрительную заинтересованность в работе его ведомства, в частности пожнадзора. Вы выяснили, о чём речь?
        - Да, типография у них там под проверку попала, серьёзные нарушения выявлены, - доложил член партийной комиссии Майоров, неброский мужичок, про таких говорят: «взгляду не за что зацепиться». - И давай сразу деньги инспектору пихать!
        - Что за типография?
        - Да не бог весть что. Не в этом дело, Виктор Павлович, они совсем там уже оборзели, - раздражённо высказался начальник финансово-хозяйственного отдела Ганин, немолодой, седой мужчина. - В открытую вписываются за свои объекты.
        - Действительно, распустил Бортко своих комсомольцев, - поддержал Ганина Майоров. - Всех под монастырь подведут.
        - Подождите, товарищи, - обратился к собравшимся второй секретарь. - Зачем его комсомольцам эта богом забытая типография?
        - Директора сейчас сменим и разберёмся, - ответил ему Ганин.
        - Вы так легко об этом говорите, Макар Иванович, - возразил ему Захаров.
        - Комсомольцы у Бортко обнаглевшие, но не сумасшедшие, - усмехнулся Майоров, - чтобы с нами связываться. Там одного намёка директору хватило.
        - Обнаглевшие, но не сумасшедшие, говоришь, Василь Семёныч? А вообще, мне, вот, интересно, какие у них ещё объекты есть? - задумчиво проговорил Захаров. - Они так ведут себя нагло и уверенно, что явно опыта уже где-то набрались.
        - Узнаем, Виктор Павлович, - заверил его Майоров.

* * *
        С утра в понедельник распланировал себе съездить в спецхран, чтобы успеть расписать до отъезда записки по новинкам для Межуева. Надо и очередную записку готовить, и увеличивать запасец на будущее. Но с утра пораньше позвонил капитан Румянцев и вызвал к себе на службу, озабоченно сказав, что, мол, не телефонный разговор.
        Пришлось ехать на Лубянку и опять ждать его на входе. Настроение у него было задумчивое, хотя обычно он весело балагурил и подкалывал меня. А тут, практически молча, привёл к себе в кабинет.
        - Что-то стряслось? - спросил я, прикрыв за собой дверь.
        - А? Нет, всё нормально. Поручение к тебе очень важное. Вот, думаю, до отъезда успеешь?
        - Что надо сделать?
        Он сформулировал задачу. Я был доволен услышанным. Получается, всё-таки, поверили мне. Или в меня.
        - А что со сроками? - спросил его.
        - Ну, как обычно, чем раньше, тем лучше. Был бы ты одним из нас - вообще сказал бы, что вчера. Но ты же гражданский… Успеешь до отъезда?
        - Постараюсь, - пообещал я и поднялся. - Поеду прямо сейчас в спецхран.
        Он тут же поднялся и проводил меня до улицы. Забавно, что я и так в спецхран собирался, - подумал я, подходя к метро. - Это сегодня ещё и экономических газет западных надо набрать, с детальной информацией с бирж. Ну, где наша не пропадала. До тридцатого список акций, по-любому, нужно подготовить, дам его не только КГБ, но и Фирдаусу. А то я ему пока только с пяток дал возможных вариантов для покупки акций, но, хорошо покопавшись, нарою намного больше.
        Просидел в библиотеке часов до четырёх. Потом уже и есть захотелось и глаза устали, и голова от постоянного перевода заболела.
        Приехал домой, Галия сообщила, что Сатчан звонил. Тут же набрал ему на работу, но у того уже рабочий день закончился. Как же неудобно без мобильников. Гном за домом, дом за гномом.
        Правда, не успел я толком передохнуть после обеда, как раздался требовательный стук в дверь. Тузик самозабвенно облаял дверь, а когда я подошёл к ней, сдал мне пост и с гордым видом удалился обратно к себе под стол на кухне. В надежде, что, либо при готовке, либо при еде про него вспомнят и кинут дополнительную пайку под стол. Забудешь тут про него, если он не стесняется напоминать. Этот холодный нос, неожиданно втыкающийся в ногу, уверен, не одного владельца симпатичного хвостатого до инфаркта довел…
        - Когда ты уже звонок на дверь повесишь? - вломился ко мне Сатчан с двумя большими коробками. - Вот, документы. Куда их?
        - Оставь тут, - пригласил я его на кухню.
        - О, растём, растём! - увидел он вышедшую из спальни Галию.
        Они обменялись дружескими приветствиями, Галия попутно накрыла нам стол к чаю и оставила нас.
        - Ну, какие новости? - спросил я. - Нашли, кто вас слил?
        - Пока что ничего конкретного…
        - А улики уничтожили?
        - Текст весь переплавили. А клише попортили, там металл другой, он не расплавился бы. Порубили на куски и на помойку отвезли.
        - Тиражей левых, остатков нигде не завалялось на складе?
        - Да нет, что ты! Первым делом этим занялись, когда стало ясно, что типографию оставляем.
        - Ну, смотрите сами. Когда вам дела сдавать?
        - В пятницу тридцатого. С первого июля в нашей типографии будет новое руководство.
        - Хорошо, постараюсь перебрать здесь всё по максимуму.
        - Спасибо. С нас причитается, - поднялся он и протянул мне руку.
        - Разумеется, - рассмеялся я, мы попрощались, и он уехал.
        Так, подведу итоги. Список акций у меня готов. Записки для Межуева мне надо сдать, крайний срок, в среду. А бухгалтерия до пятницы. Так что сначала записки.
        Сел работать и провозился с записками до позднего вечера. Время поджимает, а мне ещё бухгалтерию типографии изучать. Завтра отвезу список акций Румянцеву и записки в Кремль. И сяду за Сатчановские коробки.
        Вышел с собакой на улицу, только свернул за угол дома, как столкнулся с нашими соседями из Ромэна.
        - О, добрый вечер! - воскликнула Ида. - Как хорошо, что мы вас встретили!
        - Мы думали, думали, как вас отблагодарить, - полез во внутренний карман ветровки Яков, - и вот, - сунул он мне две контрамарки. - Они действительны весь июль. Обязательно сходите.
        - Весь июль? - с откровенным сожалением переспросил я. - Как жаль. А у нас с женой билеты на тридцатое, везу её в Прибалтику на море. А сам буду туда-сюда мотаться между командировками.
        - О, надо же, - растерялась Ида.
        - А можно я художникам эти контрамарки отдам с первого этажа? - воскликнул я. - Елена Яковлевна мечтает нарисовать цыганку в народном костюме в танце.
        - В самом деле? - удивлённо переглянулись артисты. - Хорошо, - сказала Ида. - А вам с супругой мы ещё подарим. Когда вы вернётесь?
        - К началу сентября рожать, как раз и вернёмся. Так что, в театр, думаю, раньше нового года мы не попадём.
        - Ничего, какие ваши годы! - похлопал меня по плечу Яков.
        - А вы нас с художниками познакомите? - спросила Ида.
        - Жену попрошу, она с ними дружит очень. Вот, - вернул я им контрамарки, - сами им и подарите.
        - Заранее спасибо! - обрадовалась Ида.
        - С нас контрамарки на новый сезон! - добавил Яков, мы попрощались и разошлись по своим делам.
        С утра переписал начисто список акций и поехал на Лубянку. Румянцев удивился, когда тут же внизу у входа развернул мою записку на одном листе. С двадцатью компаниями, акции которых обязательно подорожают в ближайшие годы. Добыча нефти, транспортировка нефти, изготовление оборудования для нефти по всему миру. Производители танкеров, а особенно супертанкеров. Японские компании, изготавливающие легковые машины. Прекрасно помню, что они используют фактор резко подорожавшего топлива, чтобы предложить американцам и европейцам свои маленькие экономичные машинки вместо огромных американских и европейских монстров, пожирающих большое количество топлива.
        - Это всё? - спросил он, я кивнул в ответ. А что он там ожидал увидеть? Список из сотен наименований?
        - Хорошо. Молодец. Оперативно, - похлопал он меня по плечу и, повеселев, поспешил откланяться.
        Мы даже подниматься к нему не стали. И хорошо. Пять минут, и я свободен. Поехал в Кремль. Оставил помощнице Пархоменко свои записки, замешкался чуть-чуть специально, вдруг Валерия Николаевна мне ещё какой волшебный талон забыла выдать? Но нет, пока что аттракцион невиданной щедрости закончился.
        Поднялся на четвёртый этаж в комиссию по промышленности, оставил копии своих записок Воронцову. Матвей Фёдорович прямо обрадовался, увидев меня.
        - Как хорошо, что ты пришёл, - неожиданно заявил он. - Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю.
        Он повёл меня по коридору в соседний кабинет, по-хозяйски открыл дверь и пригласил меня войти.
        - Галина Афанасьевна, вот тот молодой человек, про которого я вам рассказывал.
        - Павел, - стараясь скрыть своё недоумение, представился я, коротко наклонив голову вперёд в знак уважения к немолодой, но очень элегантной женщине. Стройная подтянутая фигура, красивые очки в тонкой металлической оправе, явно импортные.
        - Очень приятно, - ответила она, с любопытством рассматривая меня.
        - Я ухожу в отпуск с понедельника, - объяснил, наконец, Матвей Фёдорович. - Свои записки по новинкам науки и техники будешь приносить Галине Афанасьевне.
        - Понял, - кивнул я. - И когда вы из отпуска выйдете?
        - Тридцать первого июля на работу.
        Достал ежедневник и записал себе всё подробно. Даже вышел посмотрел, что на двери её кабинета написано, чтоб не блуждать потом печально по этажу в поисках Галины Афанасьевны.
        На этом наше знакомство пока что завершилось. Она мне мило улыбнулась на прощанье. Не знаю, как потом оно будет, а пока что у меня очень хорошее о ней впечатление сложилось. Видно, что вся в делах, а не просто вместо мебели сидит.
        Заглянул в комитет по миру, раз уже приехал. Там Марк Анатольевич опять был один-одинёшенек. Обрадовался мне как родному, но новостей пока что у него не было. Посидели минут пять, обсудили наши дела. Он выразил надежду, что все же, ближе к концу лета, привлечение комсомольцев ему на подмогу удастся согласовать.
        - Ну, подождём, - ободряюще сказал я ему и попрощался.
        Вернувшись домой, увидел у нас в прихожей на зеркале записку, подсунутую под раму: «Понедельник и четверг поливать цветы у Николая с седьмого этажа».
        - Что это? - улыбаясь, спросил я Галию. - Боишься забыть?
        - Это я тебе написала, пока помню, - улыбнулась она в ответ. - Вот тебе и ключи. Давай пообедай и вместе сходим, я тебе всё там покажу.
        - Ну, давай, - согласился я.
        А куда деваться? Обещали присматривать за квартирой.
        Когда через полчаса мы поднялись на лифте на седьмой этаж, и вышли, увидел у окна между этажами Лининого цыгана, он курил у открытого окна.
        Галия с ним поздоровалась, как со старым знакомым, чем меня сильно удивила.
        - Когда ты уже с ним успела на «ты» перейти? - удивлённо спросил я, когда мы захлопнули за собой дверь в квартире Николая.
        - Ну, не на «вы» же к нему обращаться, - посмотрела она на меня с недоумением. - А вообще, он все время у дома на лавке сидит, уже привыкла к нему.
        - А кстати, что это он в разгар рабочего дня дома? - заинтересовался я.
        - Мне кажется, он не работает, - ответила мне жена. - Сначала думала, что, раз он артист, на вечерние спектакли в театр ходит, а днём дома. А потом заметила, что Данченко с восьмого этажа и день, и ночь в театре. А по выходным на свадьбах. Их никогда дома нет. Был бы он с ними, то точно также бы и бегал бы, как ошпаренный.
        - Очень интересно… - проговорил я, удивившись.
        Глава 21
        г. Москва . Дом Ивлевых. Квартира на седьмом этаже.
        Подозрительный какой-то этот Миша. Только такого перца нам в подъезде и не хватало. Надо навести справке об этом «артисте». А как это сделать? Васю же не озадачишь: найди мне Мишу, кто такой не знаю, откуда он не знаю. Знаю только, что цыган. А, придумал! Надо артистов из «Ромэна» о нём расспросить.
        - А ты знаешь, - решил я подготовить почву для такого разговора, - я тут рассказал Якову и Иде Данченко, что Елена Яковлевна мечтает нарисовать танцующую цыганку. Так они в такой восторг пришли! Просят познакомить их с художниками.
        - О, давай, конечно! - обрадовалась Галия. - Я бы и сама с удовольствием с нашими артистами ближе познакомилась. Как они на свадьбе красиво выступали! Все были в восхищении!
        - Ты поговори с художниками, скажи, что артисты нас просят их с ними познакомить. Думаю, Елена Яковлевна только рада будет. Спроси, когда они могут гостей принять, а я поговорю с артистами, когда у них найдется пару часов свободных. Они, кстати, в благодарность за то, что мы их Брагиным порекомендовали на свадьбу, контрамарки к себе в «Ромэн» нам приносили. На лето. Я попросил их художникам передать. Так что не удивляйся, когда они это делать будут.
        - Контрамарки? Нам? Ой, как жаль!
        - Ничего, они пообещали на зимний сезон потом их дать, когда мы уже сможем ими воспользоваться… И, кстати, давай вместе с ними сходим в гости к художникам. Желательно это до отъезда сделать, - проговорил я, уж больно меня стал напрягать этот Миша-цыган, тем более сейчас, когда жена призналась в своих подозрениях относительно него.
        Сейчас начнутся отпуска. Прямо страшно квартиру надолго оставлять. А у нас ещё соседи, как на подбор, все не простые. Клондайк для домушников, а не подъезд. А если человек не работает, то велики шансы, что он, чтобы было на что жить, с криминальным миром тесно сотрудничает.
        Галия со всем согласилась, и мы вернулись к тому делу, ради которого пришли. Жена показала мне два куста в кадках и где она маленькую лейку ставит.
        - Воду вылил и сразу новой набрал, чтобы она отстоялась, - наказывала она мне. - И дверь я на оба замка запираю, мне так спокойнее.
        - Это правильно. Я тоже так буду, - поддержал я её.
        Мы заперли чужую квартиру и ждали лифт, чтобы спуститься к себе. Но лифт приехал на шестой, кто-то вышел и звенел ключами некоторое время, прежде чем вошёл в дом.
        - О, Миша, ты уже дома? - услышали мы снизу голос Лины и переглянулись пораженно с женой.
        - Он, вообще-то, получается, никуда и не уходил, - хмыкнул я, когда внизу захлопнулась дверь.
        Мы вошли в лифт, и жена прыснула со смеху, но потом озабоченно взглянула на меня.
        - Это что же получается, он её обманывает? - спросила она.
        - Хочу воспользоваться моментом и поговорить у художников с Данченко об этом кадре, - признался я. - Самого эта ситуация напрягает.
        - Угу. Правильно, - кивнула жена. - Лина, конечно, та ещё дурочка, но неприятно, когда кого-то у тебя на глазах обманывают.
        Мы вошли к себе.
        - Не расстраивайся за Лину, дорогая, - ответил я, удивившись, что она об интересах Лины печётся, а не о своих и других соседей. Но подумав, решил, что пусть лучше так. А то бояться еще начнёт этого Мишу. Будет ждать, чтобы он с лавочки подъездной ушёл, прежде, чем из дома выйти. - Лина уже давно раскусила бы его при желании. Тут всё строго по Пушкину: Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад.
        - Всё равно, - возразила мне жена. - Неприятно как-то, как будто сами обманываем.
        - Здрасте, это ещё почему?
        - Ну, она же не знает, что он дома сидит целыми днями. Она-то на работе весь день. Не видит ничего этого. А мы видим и молчим.
        - Ну, начинается, дорогая. Это самое неблагодарное дело - влюблённым глаза открывать на объект обожания. Потерпи чуть-чуть, она сама прозреет. Или мамаша ей мозги и без нас на место вставит. Она может…
        - Да не собираюсь я никуда вмешиваться, - с откровенным сожалением ответила жена.
        Похоже, кому-то становится скучно в декрете, - понял я. - Надо срочно ехать на курорт.
        - Тебе в поликлинике всё дали, чтобы прикрепиться в Клайпеде? - перевёл разговор я на другую тему.
        - А, да, завтра съезжу, заберу.
        Потом она ушла к художникам.

* * *
        Москва. Комиссия партийного контроля при ЦК КПСС.
        Межуев получил первый доклад от Ивлева и решил сравнить его с тем, от которого тот открещивался, присланном Пархоменко после того, как получилось его поставить на место при помощи зампреда Верховного Совета. Разница была, как говорится, и ёжику видна невооружённым взглядом. У Ивлева все новинки описывались на отдельном листе и группировались по отраслям. Каждое открытие или изобретение сопровождалось подробным анализом с точки зрения перспективности и влияния на экономику и на общество. Причём, что глубоко впечатлило Межуева, Ивлев прогнозировал сферы применения и экономический и социальный эффект от внедрения с горизонтом до пятидесяти лет! А конкретно - давал прогноз на пять лет, десять, двадцать и пятьдесят. И выводы были очень интересные. Даже, можно сказать, неординарные…
        Ну а доклад, который состряпал Пархоменко со своей командой, был неинформативным, сумбурным, да, попросту, бесполезным. Набор непонятных сведений, непонятно для чего. Никакого серьезного анализа. Не ясно совсем, к чему внедрять ту или иную новую технологию?
        Что еще было неприятно, на фоне доклада Ивлева так же бледно, как и доклад Пархоменко, выглядели и три других доклада, которые он попросил сделать молодых и считающихся талантливыми специалистов, правда, уже имеющих высшее образование. А ведь первоначальная идея была скрестить все доклады, сделав из них один общий. Но как, если доклад Ивлева хотелось немедленно передать наверх, в таком виде, как он есть, а все остальные - просто отдать в макулатуру…
        Межуев был крайне удивлён и озадачен глубиной анализа, систематизацией и подачей материала в докладе Ивлева. Да, паренек толковый, раз его академик к себе на работу тянул, но как он смог обойти всех остальных, еще даже не получив высшего образования? Владимир Лазоревич настолько был этим поражен, что почувствовал потребность срочно поделиться этим с кем-то, кто мог с профессиональной точки зрения оценить работу Ивлева. Он набрал знакомого академика-экономиста АН СССР и попросил о встрече как можно раньше. Тот сказал, что готов встретиться уже через несколько часов.

* * *
        Вернулась жена часа через два и доложила о выполнении своей миссии.
        - Елена Яковлевна так обрадовалась! - делилась со мной Галия. - Представляешь? Деточка, говорит, ты запомнила, что я рассказывала про свою мечту и стараешься мне помочь её исполнить? Да она так растрогалась, что чуть не расплакалась!
        - Тише, тише, - улыбнулся я. Жена у меня совсем ещё ребёнок. Такая впечатлительная. - Осталось дело за малым: поймать артистов и привести их к художникам.
        - Ага, - возбуждённо кивнула головой Галия. - Поймаешь?
        - Конечно. Куда я денусь? - рассмеялся я.
        - Михаил Андреевич сказал, что они охотно подстроятся под артистов. Понимают, как они загружены.

* * *
        Москва. Ресторан при гостинице «Россия».
        При гостинице «Россия» было целых пять ресторанов. Партийные чиновники любили их за близость к Кремлю и за привилегированное положение по сравнению со всеми другими постояльцами и гостями.
        Межуев назначил встречу своему приятелю академику в одном из ресторанов гостиницы. Они встречались здесь уже не первый раз. Когда-то их свела профессиональная деятельность, но, как это часто бывает при встрече двух интересных друг другу людей, между ними сложились более близкие, приятельские отношения.
        Когда они поужинали и обменялись новостями о себе и общих знакомых за бокальчиком хорошего вина, Межуев решил, что уже можно перейти к делу. Он вытащил доклад Ивлева и без каких-либо комментариев положил перед академиком.
        - Александр Матвеич, посмотри профессиональным взглядом, - попросил он приятеля, типичного пожилого учёного с седой шевелюрой.
        Академик изначально понимал, что его не сорвут просто так, поесть-попить, среди недели, значит, нужда в его профессиональной оценке есть острая.
        - Так-так, - проговорил он, отхлебнув вина из бокала, и вытер руки о льняную салфетку, прежде чем взять доклад Ивлева в руки. На котором уже не было обложки - Межуев ее специально снял, чтобы не искажать впечатление от работы.
        Пока академик читал, Владимир Лазоревич поглядывал за ним периодически, наблюдая за его реакцией. Налицо был явный интерес. Дочитав до конца, он сложил все листы в папку и вернул Межуеву.
        - Интересно, конечно, очень, - ответил он на вопросительный взгляд Владимира Лазоревича. - Что это? Я так понимаю, зарубежная аналитика? Наши стянули потихоньку? Давай только тогда сразу договоримся: я этого не видел.
        - Почему? - удивился Межуев.
        - А зачем мне неприятности? КГБ с меня ещё подписку потребует. К чему мне потенциальные проблемы с выездами на зарубежные конференции?
        - Друг мой, КГБ тут совершенно не причём. Ты мне, просто, скажи, что ты обо всем этом думаешь? Почему решил, что аналитика зарубежная?
        - Так анализ очень грамотно проведен, причем построен с точки зрения рыночной экономики, а не плановой. И явно работал не один человек, а наверное, с десяток. Скажем, отдел серьёзного аналитического института, нацеленный на прогностику. Американского, британского, возможно, французского. Сферы технические разные, нужно очень хорошо разбираться в разных аспектах, чтобы делать такой интересный анализ социальных и экономических эффектов внедрения.
        - Серьёзно? - удивился Межуев.
        - Да. Потому я и решил, что аналитика зарубежная. Я прав? - победно откинулся он на стуле с бокалом вина в руке.
        - Нет, - отрицательно покачал головой Межуев, потрясённо глядя на собеседника.
        - О, это наши спецы научились так писать? Снимаю шляпу. Но при каком они ведомстве? Если бы в Москве была команда, способная так толково работать, я бы о ней знал. Минуточку… Хотя я знаю только о тех, что не работают с погонами на плечах. Армия? Офицеры, настолько хорошо разбирающиеся в рыночной экономике и гражданских технологиях? Не смешите меня… И все же мы снова возвращаемся к КГБ… М-да…
        Межуев не стал его разочаровывать. Не объяснять же целому академику, что это доклад несовершеннолетнего пацана, закончившего один-единственный курс МГУ.

* * *
        Несколько раз за вечер поднимался на восьмой этаж к артистам «Ромэна». Правильно жена говорила: работают они и день, и ночь. Оставил в дверях записку, что художники приглашают их к себе в гости и просил уточнить, в какое время им удобно?
        Яков тихонько постучался к нам в двенадцатом часу.
        - Добрый вечер, простите, что так поздно, видел у вас свет горит в окне…
        - Здравствуйте, здравствуйте, - пригласил его войти я. - Совсем не поздно, мы вас ждали. Когда у вас будет вечер свободный в гости сходить к художникам?
        - У нас вечер среды свободен на этой неделе, - задумался он.
        - Так это же завтра, - заметил я обрадованно.
        - Завтра художников устроит? Ничего, что вот так совсем впритык?
        - Вполне. Давайте, к шести часам. Нормально или лучше позднее?
        - Давайте, лучше на семь договоримся, - попросил он. - Чтобы мы с репетиции точно успели добраться.
        - Решено, завтра в семь.
        Получается, что в среду у меня только вечер в кругу артистов и художников в семь. А до этого я совершенно свободен. Можно съездить в спецхран сделать задел на будущее с новинками для Межуева. А то потом начнутся гастроли по Подмосковью, может времени не хватить.
        Галия поставила тесто для сдобного пирога на вечер. Начинку решила сделать из сметаны и клубники. Вылила в дуршлаг целую баночку варенья и оставила, чтобы стекал сироп. Сразу добавил себе клубничного сиропа в чай вместо сахара. Красота.
        За завтраком поймал себя на мысли, что совершенно спокойно рассуждаю о планах на вечер, как будто я с однокурсниками собираюсь встретиться, а не с членами союза художников и с артистами театра. Да, это очень приятно! В прошлой жизни у меня таких знакомых не было. Всю жизнь прожил в одной квартире, и как-то в нашем доме никого из этой братии и не было, чтобы подружиться. А вне работы и дома как-то не получалось - всю жизнь вертелся как белка в колесе, какой тут отдых, чтобы такие знакомства заводить…
        - Хочу поработать сегодня в библиотеке, - обнял я жену. - Тебе помощь нужна какая? А то я часов в пять только планирую вернуться…
        - Вроде, ничего не надо, - ответила жена и я со спокойной совестью поехал в Ленинку.
        Довольно быстро нарыл снегоход с движком от мотоцикла, подушку безопасности надувную, параплан, сюда же впишу дельтаплан, и костюм-крыло для планирования без парашюта. Ещё меня заинтересовал робот с техническим зрением, правда, обслуживающая его ЭВМ была настолько громоздкой, что находилась в отдельной комнате, а команды от неё роботу передавались по радио.
        Ещё нашёл кассетный видеомагнитофон, калькулятор электронный карманный, кухонный комбайн.
        Из IT-новинок: операционная система UNIX, дискета или флоппи-диск.
        Когда мозги начали кипеть, а время еще осталось, решил почитать что-нибудь для души и взял книгу Роберта Хайнлайна на английском. Помогло то, что «Туннель в небо» я раньше несколько раз читал на русском в 90-е годы, книгу очень любил, так что английский проблем не создавал. Не заметил, как время пролетело. Только по чувству голода осознал, что зачитался. Записал себе в ежедневник книгу и номер страницы, продолжу при случае. А сейчас надо спешить, поход в гости уже скоро.

* * *
        Москва. Дом Ивлевых, однокомнатная квартира на шестом этаже.
        Лина вернулась домой чуть позднее обычного, пришлось пробежаться по магазинам. Продукты теперь быстро уходили, с тех пор как у нее появился свой мужчина.
        Еле допёрла сумки, и, открыв дверь своим ключом, прошла в коридор. В квартире было темно и тихо. Наверное, Миша ещё с работы не пришёл, - подумала она и потащила сумки на кухню. Разложив покупки, она надела фартук и принялась готовить ужин.
        Она теперь не спешила переодеваться, придя с работы. Мать, узнав, что Лина собралась замуж за артиста, очень переживала, чтобы он не потерял к дочке интерес со временем.
        - У них там одни красавицы в театре, ещё поклонницы всякие сами на шею вешаются, - учила мать Лину. - Смотри, будь всегда красивая и причёсанная, чтоб муж не видел тебя лохудрой в старом халате. Пришла с работы и не спеши переодеваться, чтоб он тоже тебя видел красивой и нарядной, как тебя другие видят на работе.
        Лина думала о том, что за мужем, конечно, хорошо, но есть нюансы. Денег стало не хватать и хлопот по хозяйству сильно прибавилось. Попробовала пожаловаться матери, так та только зафыркала на неё, мол, совсем разбаловалась одна жить. Терпи и не жалуйся, все так живут. Это детей ещё нет.
        Что правда, то правда. Вспоминая своё детство, Лина не могла вспомнить, чтобы мать просто сидела, она всё время что-то делала. Покой и отдых ей только снился. Вёдрами воду в дом таскала, помои из дома. А стирать зимой в бане? А тут, всё-таки, все удобства, горячая вода, канализация и мусоропровод.
        Кстати, о мусоре. Лина открыла шкафчик под раковиной и не увидела ведра за переполнявшим его мусором.
        Ну как же так? - чуть не расплакалась она. - Только одну-единственную работу ему поручила, и ту не делает. Мы же оба работаем, значит, и помогать он должен. И в конце концов, мы же договорились. Он же обещал… Эх!
        Картофельные очистки некуда было выбросить. Пришлось сначала два раза вынести мусор: сначала то, что было в ведре, а потом то, что было вокруг него. Печёнка на сковороде начала подгорать. Лина поспешно переставила сковороду на конфорку поменьше, а на её место поставила вариться картошку.
        Заправила печень луком и сметаной, вскоре по квартире поплыли аппетитные ароматы. Лина спешила, скоро муж придёт с работы. А то, что они ещё не расписаны, так это дело техники. Меньше чем через три недели они уже будут законными мужем и женой.
        Лина поставила на стол две тарелки, нарезала хлеб, потянулась за ещё одной тарелкой и закричала от неожиданности и испуга.
        В дверном проёме стоял заспанный Михаил и одной рукой чесал башку, а вторую протянул к Лине, пытаясь обнять.
        - Ты уже пришла, дорогая? А я и не слышал!

* * *
        Галия накормила меня, чтобы я в гостях не смолотил с голодухи всё печенье, что хозяева выставят к чаю. Вручила мне пирог прямо с противнем, накрыв его белым вафельным полотенцем и мы пошли на первый этаж.
        Данченки были уже там, только знакомились. Елена Яковлевна показывала Михаилу Андреевичу, какую вазу достать под тот чудесный букет, что преподнесли ей артисты. Наконец, цветы и вазу водрузили на стол. Две контрамарки на июль Яков вручал им, в знак дружбы, уже при нас.
        - Как клубникой запахло, - заметила Ида, принюхиваясь и оглядываясь.
        - Это у нас пирог с клубникой, - заулыбалась Галия.
        - Давай, Паш, неси его на кухню, - велела хозяйка. - Сначала ужин, потом сладкое.
        - Я что, зря пообедал? - деланно возмутился я, оглядываясь на жену.
        Все рассмеялись, обстановка, немного напряжённая, сразу разрядилась.
        Дальше сидели очень душевно, и художникам, и артистам было, что рассказать. Обе пары много поездили по миру, по советским меркам, конечно, многое повидали. Правда, я-то больше их поездил, как удивленно выяснил, пока они беседовали. Но об этом я никак не мог говорить, конечно.
        - Елена Яковлевна, вы как-то обмолвились, что мечтаете цыганку танцующую нарисовать, - улучив момент, все же нашел, как поддержать разговор я. - Вот, сходите в театр, там натуры будет…
        - В театре я возьму позы, движения, - мечтательно проговорила художница, - а вот с нарядом как быть? В театре же он не натуральный. - вопросительно взглянула она на Иду.
        - Ну, конечно, концертный наряд, - кивнула та и улыбнулась. - За натуральным в табор надо.
        - Да можно в колхоз к Мишке в гости съездить, - подхватился Яков. - У них там натуральный табор, даром, что в домах живут.
        - Что за Мишка? - постарался скрыть я свой интерес. Неужто тот самый?
        - Племянник мой двоюродный, - ответила Ида. - Они с Линой, соседкой нашей с шестого этажа, заявление в ЗАГС подали на двадцать второе июля. Свадьбу планируют у Миши дома справлять.
        - Да-да, свадьба будет по всем цыганским обычаям, - подмигнул Яков.
        - Как интересно! - восторженно воскликнула Елена Яковлевна.
        - Ну, не по всем, - поправила мужа Ида. - Какие им все обычаи, когда у них уже повторный брак у обоих. И выкупа за невесту не будет и ещё много чего.
        - Ну, это понятно, - согласился Яков. - Но всё равно, зрелище будет очень весёлое и занятное.
        - Вы так расписываете, как будто приглашаете, - улыбнулся я.
        - По цыганским обычаям, гостей на свадьбу не приглашают, они сами приходят, - уверенно заявил Яков. - Так что, если есть желание, поехали!
        - Есть, есть, - закивала Елена Яковлевна. - Миша фотоаппарат возьмет, - сразу начала планировать она.
        - Даже два! - тут же подхватил идею Михаил Андреевич. - Леночка, дорогая, такого пленэра у нас ещё не было! - возбуждённо проговорил он.
        Господи! Куда они собрались? В табор? С двумя фотоаппаратами? - схватился мысленно я за голову и случайно взглянул на жену.
        Галия сидела, недовольно насупившись. Блин. Тоже, что ли, на цыганскую свадьбу собралась ехать?
        - Дорогая, - поспешил я отговорить её. - Мы посмотрим потом фотографии. Я бы не рисковал лишними поездками в твоём положении. Далеко это от Москвы?
        - В Смоленской области, - ответила Ида. - От Вязьмы ещё на автобусе ехать часа полтора.
        - Вот видишь? - поспешил я округлить глаза, типа, это офигеть как далеко.
        Глава 22

* * *
        г. Москва. Дом Ивлевых, однокомнатная квартира на шестом этаже.
        - Миша! Как ты меня напугал! - воскликнула возмущённо Лина. - Я думала, ты на работе. Что ты дома делаешь? Опять… Ты, вообще, когда работать умудряешься? Двадцатого был аванс. Где деньги? - кричала Лина. Всё, что незаметно копилось все эти дни, с тех пор как Михаил остался у неё после новоселья на восьмом этаже, неожиданно прорвалось.
        - Любимая, послушай, - подошёл Михаил к мойке и сполоснул лицо. - Не всё так просто. У меня нет московской прописки, а без прописки, как ты сама прекрасно понимаешь, на работу я устроиться не могу.
        - Как нет прописки? - ошарашенно смотрела на него Лина. - Разве ты не работаешь в театре?
        - В театре служат, - на автомате поправил её Михаил. - Нет, я не работаю. Пока! Вот, мы поженимся, ты пропишешь меня и тогда…
        - Куда пропишу? - прошептала Лина, находясь уже в полуобморочном состоянии.
        - Сюда, куда же ещё? Вот, будет у меня московская прописка и я смогу устроиться куда-нибудь на работу. Может, даже, и в театр, тётка с мужем меня устроят.
        - Почему ты сразу не сказал? - растерянно спросила Лина.
        - Ну, ты сама подумала, что я артист. А я боялся, что как колхозник тебя не заинтересую, - смущённо ответил ей Михаил, ласково улыбаясь.
        - Я не смогу тебя сюда прописать, - откровенно сказала Лина, немного помолчав и пытаясь свыкнуться с новой реальностью, которая сильно отличалась от того, что она нарисовала себе в своём воображении.
        - Почему? - насторожился он.
        - Потому что это квартира не моя, а мамина, - ответила Лина и грустно взглянула на него.
        - И что же делать? - растерялся Михаил. Видно было, что для него такая новость стала неприятной неожиданностью.
        - Что делать? Откуда я знаю?
        - Разве ты меня больше не любишь, зайка? - Михаил подошел сзади, обхватил ее крепко руками, начал целовать шею, ласкать грудь, и Лина поплыла.
        - Надо ехать в Быково, говорить с матерью. Ой, крику будет… - прошептала она, сразу представив себе этот разговор.

* * *
        - Так что получается - Миша не артист? - шёпотом спросила меня жена, округлив глаза, как только мы вошли в лифт, покинув художников.
        Данченки ещё прощались с ними в квартире, окончательно договорившись перед этим всем вместе ехать на цыганскую свадьбу в колхоз в Смоленскую область.
        - Как видишь, - ответил я. - Но мы и так с тобой подозревали, что с ним что-то не то.

* * *
        Святославль. Квартира Якубовых.
        Оксана выбрала момент, когда муж был в хорошем настроении, отдохнув за время первого выходного за две тяжелые недели, чтобы поднять давно волновавший её вопрос.
        - Как жаль, что ты не можешь отпуск взять, - печально проговорила она, ложась с ним рядом.
        - Да какой отпуск, сама видишь, за троих работаю. В период отпусков всегда так. А в августе меня отпустят.
        - Жаль. А я с третьего июля уже в отпуске.
        - Вот, ты счастливая.
        - Я тут с дочкой общалась, - проговорила она, ласкаясь. - Пашка её в Палангу отправляет, это в Прибалтике, на два месяца. Сам будет приезжать ненадолго. А комнату снял на всё время. Считай, его койка будет пустовать. Я подумала, может, мне с ней пожить? Всё помогу чем-нибудь. Первая беременность, и срок уже поздний. Тяжело моей девочке без меня…
        - А Галия что думает по этому поводу? - напрягся Загит.
        - Её очень беспокоит, как ты тут один останешься? Не будешь ли против? А то и я уеду, и Марат.
        - Да что я, один не проживу месяц? - сказал Загит, решив, что Галия, наконец, помирилась с матерью.
        - Так ты не против?
        - Нет, конечно, - недоуменно взглянул на жену, а она радостно прижалась к нему.
        - Поможешь с билетом? - с надеждой спросила она.

* * *
        Вернулись домой. Галия была откровенно озадачена и расстроена. Оказавшись в декретном отпуске, свою кипучую энергию она не могла привычно потратить на работе или на учебе, и ей было не просто противно, что Миша обманывает Лину, но и хотелось что-то немедленно предпринять. Еле уговорил её не переживать, спокойно лечь спать и не думать о плохом.
        А сам в тишине до ночи разбирал документы типографии на кухне. Выложил на стол бумаги из обеих коробок. Потом в одну коробку откладывал то, что к обязательной документации не относится, вроде рабочих записей мастеров участков, промежуточных итогов выполнения плана, и прочей лабуды, передавать это новому руководству вообще не надо.
        Успел проверить расчётные ведомости, табеля, ведомости на выплату авансов и зарплаты. Там всё было в порядке. Система оплаты труда окладная, там всё просто и прозрачно. Первичка и ведомости учёта по материалам делились на две части, официальную и неофициальную. Очень удобно. Отложил лишнее в соответствующую коробку и все дела.
        В целом, в типографии оказалось не так много документов, мало, конечно, новым составом успели поработать. По-хорошему бы, проверить итоги в официальных ведомостях, но дома нет ни счётов, ни счётной машины. А с другой стороны, бухгалтер в типографии очень аккуратный, это по документам видно. Все итоги сначала карандашом написаны, а потом ручкой обведены. Так обычно бывает, когда бухгалтер два раза ведомость просчитывает, сам себя проверяет.
        И расчётные зарплатные ведомости чётко оформлены, чувствуется рука опытного специалиста. Одно удовольствие с такими документами работать.
        Спать пошёл за полночь. До конца документы перебрать не успел. Сложил остатки аккуратно в стопки на столе, решил, что завтра досмотрю.
        С утра в четверг после завтрака опять сел за документы типографии. Галия, тем временем, заканчивала сборы на курорт. До двенадцати закончил, подписал коробки, обозначая, где что лежит, и позвонил Сатчану на работу.
        - Ну, что там? В двух словах, - спросил он.
        - Закончил. Всё хорошо, - ответил я, - готов вернуть то, что одолжил.
        - Отлично! Я тогда заеду сегодня, - пообещал он и попрощался до вечера.
        Потом я позвонил бабушке на работу. Уточнил, собрались ли они уже и когда мне за ними приезжать? Бабуля сказала, что они давно готовы, на завтра она уже отпросилась и можно их забирать хоть сегодня.
        - Ну и отлично, - обрадовался я. - Спокойно вас сегодня привезу, ночь у нас переночуете, а завтра без спешки сядем на поезд. Будьте готовы часам к восьми.
        Сообщил жене, положив трубку, что сегодня всех привезу к ночи. Спросил, чем ей помочь, она попросила подсобить ей с бельём грязным разобраться. Мол, не хочется уезжать, оставив его не постиранным.

* * *
        Москва. Останкинский молочный комбинат.
        Студенческий стройотряд с понедельника вышел на другой завод. Женя с Костей исправно ездили на работу. После свадьбы все как-то быстро устаканилось. И на работе отношения с сокурсниками Кости у Жени сильно изменились. Её приняли в команду и стали относиться как к своей.
        Ещё Женя начала пробовать на вкус слово муж. Так странно было произносить его.
        - Девчонки, мужа моего не видели? - спрашивала она бывало. Сперва запинаясь на слове «муж»… не сразу привыкла.
        Несколько дней привыкала она и к новой квартире, но вскоре удивилась, когда поймала себя на ощущении, как будто сто лет уже здесь живёт.
        На работе больше ни с кем не спорила. Велели магнитом металл проверять и мелом подписывать, она так и делала. Магнитится, значит, сталь. Не магнитится, значит, алюминий. Мелкие куски, не тяжёлые, сама тут же в соответствующую кучу откидывала. Большие и тяжёлые таскали парни.
        Работа спорилась. Оборудование в цеху быстро разобрали и вынесли. Началась подготовка к бетонированию.

* * *
        Несколько часов стирали с женой, полоскали, отжимали, вешали. Точнее, я стирал, то и дело отгоняя жену. Чуть не поругались.
        - Ну дай мне, хоть, мелкие вещи развесить на балконе, - требовала она.
        - Тебе руки вверх нельзя поднимать, - возражал я.
        - Я же, всё равно, буду всё потом сама снимать.
        - Это другое, вешать труднее, - отвечал я.
        Перестирали всё с горем пополам, пообедали и прилегли отдохнуть. Галия сразу вырубилась и засопела. А ещё помогать мне собиралась.
        Часов в пять проснулись, пошёл в гараж за машиной и перегнал её к дому. Жена собрала мне с собой геркулеса для Тузика на неделю и всяких обрезков из мясного отдела на рынке, чтобы в деревне на нашу собаку не тратились, пока я буду на море.
        В половину шестого приехал Сатчан. Помог ему перетащить коробки до багажника его жигулёнка.
        - Смотри, - показал я ему, - вот эту коробку сожгите нахрен, а вот эту передайте новой команде. Здесь всё нормально. Бухгалтер типографии толковый, аккуратный. Знает, как вести двойную бухгалтерию. Короче, не бросайте его, пристройте временно куда-нибудь. Он вам ещё пригодится.
        - Ты, прямо, всё-всё проверил? - с сомнением оглядел документы в нужной коробке Сатчан.
        - Все, только итоги не просчитывал. Зачем? Если и вкралась где-то ошибка, то пусть ищут, если кому-то очень хочется. Ошибка ошибке рознь. Ошибка в расчётах серьезных последствий за собой не влечёт. И доказать умысел, в этом случае, практически невозможно.
        - Ладно. Я всё понял. - задумчиво проговорил он. - Спасибо. Забери, вот, последний привет от нашей типографии, - открыл он заднюю дверцу, где на сиденье стояли довольно высокие стопки книг, обёрнутые в толстую бумагу. - Бери две, и я две возьму, - велел он и мы потащили четыре стопки книг ко мне в подъезд. Обычно это была одна стопка. Расплатились так, значит, за мою работу. Ну, и отлично, жирный кусок, напоследок, значит. Он помог мне дотащить книги до квартиры, мы попрощались с ним, и он ушёл.
        Галию с собой в деревню брать не стал, еду туда и сразу обратно, какой смысл ей лишний раз трястись в машине. Тем более, обратно придётся ехать, набившись в машину, как селёдки в бочку. Опасаться того, что ГАИ остановит и прицепится, что права еще не вступили в силу, не стал - я был уверен, что мои корочки любые проблемы решат на месте. Тем более быковать я не собирался, что может разозлить инспектора и заставить его пойти на принцип, а первой мыслью у любого гаишника, который увидит, сколько мне лет, будет - чьим же я являюсь родственником, если в семнадцать лет уже работаю в Верховном Совете? И зачем ему это проверять, связываясь со мной? В Москве в ГАИ работать лучше, чем в Салехарде…
        Приехал немного раньше восьми. Меня сразу за стол усадили, как будто я с работы, а не из дома. Инна с Санькой на руках тут же подсела ко мне узнать, что нового в свете делается. Аришка Тузика начала гонять по всему дому.
        - Что, Пётр приезжает? - поинтересовался я.
        - Да, на все выходные, - удивлённо посмотрела на меня сестра, типа, что такие глупости спрашиваешь.
        - Вовремя мы вам мотоцикл купили, - заметил я. - Бабуля уезжает на месяц. Как теперь связь держать будем? - спросил я погромче, чтоб и Никифоровна слышала.
        - У нас в клубе есть телефон, но я там бываю сутки через трое, - ответила она.
        - Через Петю можно, - предложила Инна.
        - Да ладно, месяц пройдёт и не заметим, - сказал Егорыч. - Что может случиться? Ну, а если уж совсем что, до почты добежим позвонить. А вы телеграмму нам вышлете. Почтальонша каждый день, вон, бегает.
        - В самом деле, забыл совсем про почту, - хлопнул я себя по лбу.
        Тузик забился под кровать, и Аришка потеряла к нему интерес. Нашла в моём лице свободные коленки и потребовала взять её на ручки.
        - На моле еду, ту-ту! - показала она мне согнутыми ручёнками, как двигаются рычаги на колёсах паровоза.
        - Вот, вводите ребёнка в заблуждение, - рассмеялся я. - Где мы теперь ей паровоз найдём?
        - Ничего, увидит! - уверенно заявил Егорыч. - Их ещё полно ездит.
        Бабуля с Трофимом, наконец, собрались и потребовали, чтобы все сели на дорожку.
        - Ту-ту! - завопила Аришка и все зашикали на неё. Согласно советской примете, сидеть на дорожку надо молча.
        Сказать им, что, вообще-то, традиция эта пошла от того, что раньше люди, в этот момент, мысленно молились перед дальней дорогой? Ладно, не буду ломать шаблоны. А, может, кто и сейчас молится?
        Все встали, начали прощаться. Инна напугала Аришку - расплакалась, расстроившись из-за расставания. Мы с Родькой и Егорычем понесли чемодан, рюкзак и многочисленные сумки к машине. Все вышли нас провожать, прощание получилось какое-то невесёлое.
        - У нас, вообще-то, праздник! - напомнил я всем. - У некоторых товарищей отпуск начинается. Впервые за много лет. Да, бабуль? Ты когда последний раз на море была?
        - Ой, отстань, - отмахнулась, смутившись, бабушка. - Какое море?

* * *
        Москва. Комиссия партийного контроля при ЦК КПСС.
        Владимир Лазоревич весь день думал над словами академика после вчерашней встречи. Из головы не выходила фраза Александра Матвеича, что этот доклад - дело рук не одного человека. А ведь, и правда, данные, приведенные в этом докладе, касаются разных областей знаний. Анализ перспективности новинок сделан с точки зрения рыночной экономики. Откуда советский студент может, вообще, что-то знать про рыночную экономику на таком уровне? И изложение… Межуев и сам, ещё с первого раза, отметил логичность, последовательность и доступность формулировок и всего текста в целом. Чиновники, в основном, так не пишут. Они пишут особым способом - так, что, пока дочитаешь предложение, забудешь, с чего оно начиналось. Что-то понять можно, только имея большой опыт. Это, можно сказать, особый «чиновничий» язык.
        Межуев не раз ловил себя на мысли, что чиновники специально его придумали, чтобы много писать и ничего при этом не было понятно. Если кто-то не понял, что ему ответили, значит - сам дурак. А чиновники - люди умные, старались. Вон, сколько мудрёных слов написали.
        В этом же докладе всё было с точностью до наоборот. Ни одного лишнего слова, всё по делу и на своём месте. Четко, короткими предложениями.
        Межуев переживал всё больше и больше. А не запустил ли он собственными руками в Верховный Совет шпиона вражеской разведки? Для которого лучшие аналитики ЦРУ пишут доклады, и переводят на русский язык? Какой тогда будет позор! Он, фронтовик, видный партиец - и вдруг помог ЦРУ внедриться в Кремль…
        Хотя, Ивлева же проверяло КГБ при устройстве на работу… Но, подумав над этим вопросом, Межуев только крякнул и покачал головой. Да, проверяли. Но они видели перед собой несовершеннолетнего первокурсника, устраивающегося на должность референта. Могли не придать особого значения его личности и связям… А учитывая, что обычно таким юным парням такую серьезную работу не предлагают, могли и вовсе решить, что он родственник кого-нибудь из Политбюро, и просто дать ему «зеленый свет», чтобы не иметь проблем…
        Межуев прикинул, как могло ЦРУ подсунуть ему этого Ивлева, если все действительно так плохо. Могли американцы сообразить, что он поможет директору мебельной фабрики, потому что это его старый фронтовой друг? Догадаться, что он захочет лично увидеться с молодым человеком, вовремя предупредившим о грядущих проблемах для директора, и взять его на примету? Ну, если американцы настолько хитры… С другой стороны, а что он, вообще, знает о том, как работает американская разведка? Пару фильмов художественных посмотрел, пару шпионских детективов прочитал… тоже мне специалист…
        И что же ему делать? Доклад уж больно хорош для начинающего студента. А если он вредоносный, и нам его специально подсунули? Чтобы советская экономика увязла в бесперспективных дорогостоящих разработках и отвлеклась от других, способных обеспечить реальный технологический прорыв…
        Это было на одной чаше весов. А на другой - судьба молодого человека, у которого могут появиться серьезные проблемы, если он ошибся. КГБ - очень специфическая организация, все в Кремле помнили, что творилось при Сталине. Хотя и не обсуждали, даже на кухне со старыми друзьями. В том числе и потому, что боялись стукачей. Никогда не знаешь, кто может оказаться стукачем. Это сейчас твои собеседники важные и серьезные люди на очень высоких постах, но все они были когда-то студентами, а КГБ особенно активно вербует себе агентов именно в этот период…
        Вот позвонит он, сообщит о характере своих сомнений, молодого человека возьмут в оборот. А если потом окажется, что он не шпион, а он своими руками отправит на многодневные допросы молодого талантливого комсомольца? У которого, кстати, уже и жена беременна? На всякий случай Ивлева могут уволить с работы в Верховном Совете. Молодой человек может надломиться от такого… Или, напротив, завербуют, и дальше Межуев будет работать уже с агентом КГБ, постоянно опасаясь, что Ивлев сливает в Комитет информацию о нем… И ведь жаловаться придется только на самого себя, сам же его туда и отправил…
        Владимир Лазоревич всегда жил по принципу «доверяй, но проверяй», а в этот раз, сомнения были слишком серьёзными, чтобы оставить их без внимания. На одной чаше весов судьба человека, которого он сам прикормил и возможные проблемы у него и его семьи, но вот на другой - судьба его любимой страны… Что важнее?
        - Максим Валерьяныч? Приветствую, дорогой. Межуев. Встретиться бы, а? Чем быстрее, тем лучше, - решил он посоветоваться со знакомым генералом КГБ, прежде чем нести доклад Ивлева в Политбюро. Тот факт, что Максим Валерьянович два года уже как был на пенсии, его никак не смущал. Бывших сотрудников КГБ не бывает… Если генерал признает его опасения правильными, то ему все двери в КГБ немедленно откроются…

* * *
        ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ШЕСТНАДЦАТЫЙ ТОМ ПОДОШЕЛ К КОНЦУ - ЖДЕМ ВАС НА СЛЕДУЮЩЕМ ТОМЕ РЕВИЗОРА! ОН ТОЛЬКО ЧТО СТАРТОВАЛ: