Сохранить .
Чужие руки Александр Верт
        Субботним вечером в маршрутке столкнулись мечтающая о звездной карьере девушка Маргарита и уставший врач-хирург Иван. Вместе они попали в аварию. Врач сломал обе руки, а Маргарита вскоре поняла, что все его умения теперь в ее руках.
        Столь странным способом сведя их вместе, судьба изменила жизнь обоим.
        ЧУЖИЕ РУКИ
        АЛЕКСАНДР ВЕРТ
        1
        Рита опять опоздала на автобус, и все потому что слишком долго крутилась перед зеркалом. Предстать пред своим педагогом, Маратом Арнольдовичем, без соответствующего вида она никак не могла, потому была вынуждена приводить себя в порядок после долгого рабочего дня в магазине за углом. Сама виновата, что не смогла поступить в театральный сразу после школы. В этом году она должна была поступить обязательно, не зря же ходила на курсы и держалась на равных с самыми роскошными барышнями.
        На улице моросил теплый майский дождик, но Маргарита не могла ему позволить испортить свой вид, потому пряталась под большим цветастым зонтом, а потом вместе с ним запрыгнула в маршрутку. Как только та резким рывком отъехала от остановки, девушка, места для которой не нашлось, буквально рухнула на мужчину, сидевшего на первом сидении.
        Он был небрит, заметно растрепан. До появления девушки он спал, но когда та уцепилась ему в плечо и случайно ударила мокрым зонтом по голове, он дернулся. Мгновенно открыв глаза, он громко и раздраженно выругался, настолько грубо, что Рита, хотевшая было извиниться за свою неловкость, гордо стала в позу.
        - Как вы можете так ругаться?! - сказала она строго. - Тут же дети, это просто неприлично!
        - Какая жалость, - огрызнулся мужчина, стряхивая воду с рубашки, словно это могло спасти промокшую одежду. - А обрушиваться на людей, как стихийное бедствие, прилично?
        - Вместо того, чтобы ругаться, лучше бы уступили место девушке, - внезапно вмещался тучный мужчина, - она ведь маленькая, и стоять ей в такой тряске тяжело.
        - Вот и уступите ей место, я что, против?
        - О нет, я не могу, я очень устал, лучше вы.
        - Да что вы говорите, - разведя руками, воскликнул мужчина, понимая, что вода с зонта черноволосой девчушки, капая ему на ногу, затекает в кроссовок. Видимо этот день хотел его просто добить.
        Невнятно ворча себе под нос, он все же встал, понимая, что юное стихийное бедствие лучше посадить во избежание последующих трагедий.
        - Садитесь уже и уберите этот чертов зонт! - рявкнул он.
        В этот момент маршрутка резко затормозила и ушла в сторону.
        Мужчина, оказавшись рядом с маленькой хрупкой Ритой, спешно прижал ее к себе, закрывая ее голову своими руками. Девушка успела закричать от ужаса, чувствуя, как ее бросило в сторону окна. Глухой удар по голове смешался в ее сознании со скрежетом металла по асфальту.
        Стало темно.
        2
        Иван сидел в кресле-каталке в ординаторской травматологического отделения и смотрел в монитор телевизора. Там рассказывали о вчерашней аварии в центре города. Пьяный водитель легковушки выехал на встречку, влетел в переполненную маршрутку и отправил ее в полет с переворотом до ближайшего столба. Мужчину тошнило от этих новостей, но Костя, дежуривший сегодня в травме, даже не думал выключать телевизор, ставя чайник.
        - Выкати меня лучше на улицу, - попросил Иван раздраженно.
        Он тоже работал в этой больнице, только в соседнем корпусе.
        Вчерашний день Ивана весь был неправильным. После пятничного суточного дежурства он застрял на работе на целый день. После нескольких экстренных операций ему пришлось сообщить родным совсем юного мальчишки, что спасти его не удалось, и устало уползти домой. Ему тогда казалось, что хуже быть уже не может, но оказалось, что может. Хуже было прямо сейчас.
        - Я курить хочу, - признался Иван.
        - На территории больницы курить запрещено, - усмехаясь, ответил Костя.
        Он был моложе своего коллеги, но они давно дружили, потому молодой врач не боялся отвечать веселым тоном.
        - У меня одна нога в гипсе, могу тебя ей стукнуть, - пробормотал Иван.
        - Вань, успокойся, - посоветовал ему Костя, ставя на стол два кружки. - Все будет хорошо.
        - Не будет!
        В качестве аргумента Иван поднял руки, обе его кисти были в гипсе.
        - Ты видел снимки, и я их видел. Мы оба знаем, что оперировать я больше никогда не буду, так что дай мне хотя бы покурить!
        Костя выдохнул, понимая, что любые утешения и шутки тут не помогут.
        - Я не стал бы говорить «никогда», - прошептал он, но уговаривать коллегу остаться и выпить кофе не стал, а достав из своей сумки сигареты и зажигалку, спрятал их в карман и вывез товарища в коридор.
        У Ивана была сломана правая нога. Перелом был пустяковый, но на ногу лучше было пока не наступать. Костылями он пользоваться не мог, потому и катался по больнице в сопровождении личного санитара, именно так он называл своего врача, когда они были вдвоем.
        На улице, заехав за угол, Костя осторожно поставил сигарету меж пальцев Ивана и поднес к ней зажигалку. Мужчина довольно затянулся и тут же выдохнул.
        - А что с той девчонкой, кстати? - спросил он, словно только теперь вспомнил маленькую напомаженную барышню с мокрым зонтом.
        - Все с ней в порядке. Сотрясение, ушиб мягкий тканей бедра и бровь она, красотка, рассекла, ныла, что швы накладывать пришлось, вроде как, в театральный поступает. Она еще здесь, на всякий случай оставили под наблюдением. Завтра утром домой пойдет.
        Иван фыркнул.
        - Профурсетка.
        - Ты ворчишь, как старик, - шикнул Костя и сам закурил, все же случившееся не нравилось даже ему.
        Иван скривился. Так действительно ругалась его бабушка на модных наглых красавиц, так же она назвала его бывшую жену накануне свадьбы. Почему Иван вспомнил об этом сейчас, он и сам не знал, но Лена действительно оказалась еще той особой, и очень скоро спрофурсетничала налево от молодого врача-ординатора, все время пропадавшего в больнице. Это было очень давно, но сегодня Ивану в голову лезли только такие воспоминания, и это раздражало его еще больше. Впрочем, это было лучше, чем думать о том, что он будет делать, когда гипс все же снимут.
        - О, кстати, смотри, та самая, - шепнул Костя, потушив сигарету.
        Он кивнул в сторону лавочки, где сидела девушка в ситцевом платьице.
        Иван с трудом ее узнал. Без макияжа и вычурного короткого платья, она показалась ему очень милой. Он даже улыбнулся, забывая про сигарету. Было что-то очаровательное в этой юной особе, читающей книгу.
        - Ей, кстати, есть восемнадцать, - прошептал Костя, забирая тлеющую сигарету из сломанной руки хирурга.
        - Ты что, дурак? - испуганно спросила Иван.
        Он и сам не знал, почему вспылил, но сердце от комментария травматолога стало биться сильнее.
        Ночью Иван успел подумать, что напрасно защитил девчонку. Да, она молоденькая, да, хорошенькая, но там, в маршрутке, она показалась ему расфуфыреной стерлядью, спасать которую ценой собственных рук ему казалось сущим бредом. Его руки могли спасти множество жизней, а что могла одна дутая мадама? Впрочем, закрывая ее, он не думал ни о чем. Все произошло как-то само собой, а теперь, видя нормальную милую девушку, он подумал, что может быть и не зря, может, она тоже может многое, просто еще сама об этом не знает, отвлекаясь на всякие глупости, но намеки Кости были совершенно дикими. Куда ему, тридцатидвухлетнему дядьке, до восемнадцатилетней девицы? Это было даже не смешно.
        Девушка внезапно подняла глаза от книги и посмотрела на него, видимо, почувствовав взгляд, сразу вздрогнула и встала.
        Иван отвернулся, невольно хмурясь.
        - Она сюда идет, - хихикнул Костя. - Ну, я думаю, она тебя докатит.
        - Эй!
        Иван обернулся, но только увидел, как врач махнул рукой и, блеснув на солнце белым халатом, исчез в дверях служебного входа. Иван невольно выругался, тихо, но откровенно, поминая Костю самым «добрым» словом.
        - Вы всегда так ругаетесь? - спросил мягкий девичий голос.
        Иван выдохнул, ему еще никогда прежде не удавалось выставлять себя в дурном свете с такой частотой, еще и в глазах одной и той же особы.
        - Нет, просто мне что-то не везет, - признался он и посмотрел на девушку.
        В руках у нее была книжка в мягкой обложке, явно купленная в ларьке на территории больницы. Пауло Коэльо - «Мата Хари. Шпионка». Книги он этой не читал, но рад был видеть в руках этой девушки, вместо какого-нибудь простенького романчика в черной мягкой обложке с аляповатой картинкой.
        Она держала книжку в левой руке, но почему-то положила поверх правую. Глядя на эту руку, Иван замер. Она держала вместе указательный и средний палец. Мужчине показалось, что он буквально видит свои руки на фотографии с универского выпускного. Он держал там диплом точно так же, как она держала эту книгу. Тогда еще его друзья долго придирались к «склеенным» пальцам, заставляя обратить внимания на такую собственную странность. Он действительно без надобности не разделял эти два пальца.
        - Я хотела сказать «спасибо», - прошептала девушка. - Я совсем ничего не помню, но я одна почти не пострадала, все явно благодаря Вам.
        Иван уставился на девушку, смутно представляя, что ему делать с подобным «спасибо». Когда с такими речами приходили пациенты он хотя бы знал, что действительно потрудился, а тут то что? Потискал девчонку напоследок.
        Хмурясь, он все же выдавил из себя скупое «не за что» и попросил ее отвезти его на третий этаж.
        Девушка с радостью согласилась.
        - Может быть, я что-то еще могу для Вас сделать? - спросила она.
        - Живите себе спокойно, - ответил мужчина, махнув на нее гипсом на правой руке.
        От этого движения рука противно заболела. Ноющая боль вдруг стала острой, но он все равно заставил себя криво улыбнуться, прощаясь с Ритой. Он был уверен, что больше никогда не увидит эту юную темноглазую красавицу.
        3
        Риту действительно выписали в понедельник. С ней все было в порядке, но девушке все равно выдали больничный на целую неделю, хотя даже швы с ее лба обещали снять уже в среду. Зачем ей больничный лист - девушка откровенно не понимала.
        - Иногда подобные травмы дают о себе знать через некоторое время, - говорила еще медсестра в машине скорой в день аварии.
        - Если вдруг появятся какие-то изменения в Вашем самочувствии, обязательно обратитесь к врачу, а лучше сразу приезжайте сюда, в больницу, - инструктировала ее врач, отдавая документы при выписке.
        Маргарита кивала, соглашаясь, но все еще не понимала, что именно могло пойти не так.
        Сразу после аварии у нее болела голова, а в горле стояла противная тошнота. Рассеченная бровь измазала ее всю кровью. Тогда было страшно, а потом уже ничего не было, и, девушка, невзирая на запреты, встала с кровати на следующий день, не понимая, зачем ей лежать. На нее махнули рукой, но на работу идти все же запретили, а значит "Продуктовик", в котором она работала, обойдется без нее, хотя Рита опасалась, что ее могут просто уволить, и найти новую работу просто не удастся. Потому с больницы она поспешила в магазин, где еще не знали о случившемся.
        Хозяйка «Продуктовика» почему-то не разозлилась, поохала, поахала, поругала лихачей и заключила:
        - Лечись, Ритуля. Если врачи говорят, что надо отдыхать, стоит их послушать и отдохнуть.
        Потом женщина все равно перешла к причитаниям об ужасах мира. Рита безмолвно вздохнула, но послушно выслушала все.
        Если увольнять ее не собирались, можно было переживать о своем лице. Шрам через бровь ее очень волновал. Она понимала, что тот будет заметен. Оказавшись дома, девушка сняла повязку и долго крутилась перед зеркалом. Опухшая перемазанная йодным раствором бровь ей совсем не нравилась. Линия шва, тонкая и черная от запекшейся крови, ее пугала. Не то, чтобы Рита боялась стать некрасивой, она наоборот считала, что ничего не могло ее испортить, но молилась, чтобы шрам был все же незаметным, заранее пытаясь решить, что она будет делать, рисовать бровь на этом месте или напротив - выщипывать. Быть может, стоило и вовсе подкопить денег и сделать перманентный макияж, чтобы уж совсем наверняка? Или наоборот придумать креативный зигзаг?
        Она рисовала свою бровь на зеркале, пытаясь что-то решить, а потом отчаянно вздыхала и возвращалась к другой своей дилемме.
        Она так и не смогла выбрать монолог для экзамена.
        Кем она должна была быть? Графиней из "Собаки на сене" или Ниной из "Маскарада"? Девушке и вовсе хотелось быть Булгаковской Маргаритой, но Марат Арнольдович называл это пошлостью и безвкусицей.
        - Ты непременно должна быть Джульеттой, - утверждал он.
        - Там будет армия Джульетт, а не хочу быть розовой томной барышней, еще и как все! - не соглашалась девушка. - Я с характером.
        - Характер твой там никому не нужен, - уверенно отвечал педагог. - Не хочешь Джульетту, бери Элизу из Пигмалиона, но никакой Маргариты!
        Цветочницу Элизу самой Рите хотелось назвать пошлостью, просто в качестве протеста. Обе героини ей не нравились.
        Она до темноты ходила по дому, читала монологи, притворялась то страстной дамой, то милой наивной девицей и обессиленно уснула, так ничего и не решив.
        Что ей снилось, она не помнила, но, проснувшись в пять утра без будильника, приготовила завтрак, поела и вышла из дома. Город еще только просыпался, а она ехала в автобусе, наблюдая мелькание домов, а потом вышла и свернула в переулок. Пройдя квартал дворами, наперерез, она перешла через дорогу, зашла на территорию больницы, поднялась на последний - третий - этаж самого маленького корпуса.
        Дверь нужного кабинета была открыта. Зайдя, она сняла с вешалки халат, надела и шагнула к столу.
        - Что вы делаете? - спросила испуганно женщина со шваброй, стоявшая в дверях.
        Рита вздрогнула. Наваждение, приведшее ее сюда, рассеялось. Она и не думала, куда идет и что делает, словно продолжала спать, а этот вопрос напугал и ошарашил.
        Что она делает здесь в чужом кабинете?
        - Простите, - тихо прошептала она и бросилась прочь, забыв про халат.
        Выскочив на коридор, Рита метнулась к лестнице, перепрыгивая через ступеньки, сбежала вниз и замерла на улице.
        Ей хотелось разрыдаться от ужаса, но дрожащей рукой она приподняла бейдж, висевший на халате.
        "Заведующий отделением Северин Иван Сергеевич" было написано на бумажке в пластиковом корпусе, но кроме надписи была и фотография, от вида которой у Риты подкосились ноги. Именно Северен был человеком, закрывшим ее. Если бы не его руки, ей проломило бы череп, по крайней мере, так говорили медсестры в больнице.
        Рита действительно заплакала, не понимая, что происходит.
        Кто-то обратился к ней, но она ничего не поняла и не ответила, просто бросилась прочь.
        Перед выпиской она пыталась поговорить со своим спасителем еще раз. Ей казалось, что она была недостаточно благодарной, но мужчина, видимо, прятался от нее, откровенно не желая никаких встреч.
        Теперь она убегала подальше от больницы в его халате, понимая, что это не похоже на последствие травмы.
        4
        Иван не хотел покидать палату. Не имея возможности пошевелить ни одним пальцем, он чувствовал себя беспомощным. В таком состоянии лишний раз видеть знакомых совершенно не хотелось. Правда, он понимал, что в любой другой больнице о нем так заботиться не станут, а просить о помощи ему просто некого.
        Сидя в кровати, он читал. Переворачивать страницы бумажной книги он не смог бы, а нажимать краешком гипса на кнопку читалки труда не составляло. Ему подарили ее год назад, в честь назначения, и заранее набросали множество медицинских книг. Современное обилие писателей врачей Ивана раздражало.
        "Вылечил человека - напиши об этом книгу, так что ли?" - ворчал Иван ни то от того, что не терпел пафоса с которым большинство этих книг было написано, ни то от того, что сам хотел бы что-то написать, но не находил ни времени, ни сил.
        Но сегодня он, наконец, заметил в собственной электронной книжке работу Пола Каланити. Книга называлась "Когда дыхание растворяется в воздухе". Иван считал такое название откровенно глупым и безвкусным. Оно ему не нравилось, и он не собирался читать эту книгу, но теперь заметил приписку к названию. Слоган гласил: иногда судьбе все равно, что ты врач. У Ивана аж дух перехватило от этих слов. Его же судьбе тоже было все равно. Он нервно ткнул сенсор носом, именно носом, чтобы было быстрее, и ушел в эту историю. Если верить ей, то судьбе все равно, кто ты. Это было не важно. История человека, о котором он читал, история автора, перевернула его сознание. В строчках этой книги Иван внезапно нашел свои собственные мысли и чувства, выраженные тонким словом. Эта книга стала собеседником врачу.
        Ему даже стыдно стало: человек с онкологией борется и живет в полную силу, а он тут сидит и жалеет себя.
        Хотя было о чем жалеть. Пальцы не двигались, и дело было не только в спицах, проходящих через сломанные кости. Все было слишком сложно. Левую руку совсем раздавило, не факт что он вообще сможет ей пользоваться. С правой дела обстояли лучше, но на прежнюю жизнь рассчитывать не приходилось. Костя убеждал, что нельзя терять надежды, даже притащил утром реабилитолога. Только смешно это было и глупо. Он и сам все хорошо понимал, но если пару часов назад хотелось просто выйти в окно, то теперь, с этой книгой что-то менялось.
        "Ее должен прочесть каждый" - думал Иван, читая о безжалостной болезни другого человека.
        - Здравствуйте, Иван Сергеевич, - обратился к нему кто-то.
        Мужчина поднял глаза, едва не уронив читалку на пол, неловко придержал ее локтем, заранее понимая, что разговор будет неприятным. У его постели стоял главный врач больницы, а он не пришел бы пожелать ему здоровья. Это было не в его духе.
        - Здравствуйте, Николай Петрович, чем обязаны? - спокойно спросил Иван.
        - Разговор есть, - признался мужчина, поправляя халат.
        Медсестра быстро принесла стул внезапному посетителю.
        - Спасибо, - Николай взял бейдж, висевший на груди медсестры, взглянул на имя и, расплываясь в улыбке, добавил: - Большое спасибо, Мариночка. Я вас не забуду.
        Иван пронаблюдал, как выдавила из себя улыбку рыженькая Маришка и спешно вышла, ничего не говоря.
        Проводив медсестру взглядом, главный врач резко стал серьезным и посмотрел на Ивана.
        - Послушай, Вань, и постарайся меня понять правильно, - начал он.
        - Чего вы хотите? - сразу к делу перешел Иван.
        Одно это вступление успело его разозлить.
        Николай хмыкнул, но перешел к делу.
        - Отделение не может без заведующего, и я не вижу смысла назначать исполняющего обязанности, при условии, что ты... не скоро вернешься.
        - Вы хотите меня уволить? - почти без гнева спросил Иван.
        Ему вдруг стало все равно. Он и так не врал себе, что этот момент настанет, просто ждал его много позже.
        - Что ты? Я права не имею тебя вот так уволить.
        "Ну, только если права" - хмыкнув, подумал Иван, но язвить не стал, я спросил напрямую:
        - Что тогда?
        - Снять тебя с должности. Кто-то должен быть на этом месте.
        Мужчина даже повысил голос, словно небритый хирург пытался спорить. Иван же молчал, просто глядя на собеседника. Ему окончательно стало все равно.
        - Делайте, что хотите, но если мое мнение что-то значит, не ставьте на эту должность своего сына.
        - А кого, Вань? Больше же некого. Слава слишком молод, Раиса стара, да и баба у руля...
        - Делайте, что хотите, - перебил его Иван и просто закрыл глаза, опрокидывая голову на подушку.
        - Но ведь ты не станешь говорить, что я...
        - Ничего я не стану говорить. Оставьте меня.
        Николай ушел, только тогда Иван открыл глаза. Почему он лежал один в спец. палате? Потому, что он здесь свой, но одному же тошно. Как так вообще вышло, что у него ничего кроме работы не осталось? Само собой, ведь, без трагедий. Жена ушла к другому. Детей не было. Родители давно переехали в Канаду. И жизнь вроде была не банальной, а в ней словно ничего и не было.
        Он закрывал глаза и гнал прочь один навязчивый вопрос: что он будет делать потом, когда его выпишут?
        5
        Жизнь Риты превратилась в какой-то дурной сон. Что бы она ни делала, а все равно просыпалась в пять утра, в шесть выходила из дома и в половине седьмого шагала по территории третьей городской больницы, доходила до второго хирургического отделения и бежала прочь как можно быстрее домой, где на двери в ее комнате все еще висел халат Ивана Северина. Так прошел весь ее больничный. Девушка решила, что сошла с ума, отмечая огромное количество новых совершенно чужих ей привычек.
        "В меня словно кто-то вселился" - шептала она себе в ужасе понимая, что ее руки делают все не так.
        Ей сняли швы, но о брови она даже думать не могла. На курсы не поехала, не могла она думать о каком-то там поступлении. Рыдая в пятницу в проклятый белый халат, она окончательно решила, что пойдет в больницу и все расскажет, пусть ее отправят в психушку, лишь бы ей помогли.
        Она была готова поверить, что во всем виновато сотрясение, которое, как все предупреждали, может дать о себе знать через какое-то время.
        Только этот белый халат и вторая хирургия никак не увязывались в логичную теорию о травме. Она могла возомнить себя кем угодно, но не человеком, которого не знала.
        Всхлипнув она окончательно решила, что завтра, когда ноги унесут ее в больницу, она не побежит домой, а пойдет в приемник "сдаваться".
        В субботу ноги ее никуда не понесли. В воскресенье ей и вовсе показалось, что все как прежде. Она даже зашла в "Продуктовик" и лично сказала, что завтра выйдет на работу.
        - Точно можно? - заботливо спросила хозяйка.
        - Конечно, я же в полном порядке! - объявила Маргарита, уверенная, что все так и есть.
        Вот только в понедельник в седьмом часу она снова шла по крутой лестнице на третий этаж к кабинету заведующего отделением, только на этот раз застыла, не коснувшись дверной ручки, слыша голоса.
        - Николаю Николаевичу это не понравится, - говорила женщина неуверенно.
        - Зато Николашка от меня не сбежит. Сел в мое кресло, пусть работает! - рявкнул в ответ Северин.
        Рита почему-то стразу узнала его голос. Сердце у нее сжалось от ужаса и чувства вины, словно она специально отобрала руки у этого человека.
        - Но, Иван Сергеевич, - продолжала женщина, - вы же понимаете, что он не сможет сделать эту операцию, и я не смогу.
        - Так пусть ищет варианты! Что, больниц в городе мало? Врачей мало? В теории, Сенов из первой мог бы.
        - Мне он отказал.
        - Раиса Федоровна, не вы этим должны заниматься, а вот он.
        Женщина, а она была уже не молода, подумала немного и призналась:
        - На среду уже назначена операция.
        - Никаких гастростом!
        Северин аж стукнул гипсом по столу.
        - Тише, Ваня, тебе руку никто еще раз собирать не будет, - вмешался молчавший все это время Костя.
        - Это временно, потом…
        - Поле такого временного лечения, мы вообще ничего не добьемся. Парню всего двадцать два года, о какой нормальной жизни может идти речь с дыркой в брюхе?
        - Константин Петрович, - буквально взмолилась женщина, не озвучивая просьбу.
        Все было и так понятно. Костя пожал плечами.
        - Я бесполезен. Травматолог я, просто травматолог, - пробормотал он. - Но, Вань, я конечно понимаю, что ты готовила его к операции, но пластика пищевода - это не аппендицит удалить.
        - Я ему обещал, - признался Иван устало.
        - Но Никалашка ничего не сделает, - озвучил Костя. - Так что, гастростома - это лучше, чем дать ему умереть.
        Стало тихо. Иван закрыл глаза, понимая, что они правы. Никому не нужен пациент, который может умереть на столе. Если бы не авария, еще неделю назад он прооперировал бы парня, и все было бы иначе, теперь момент был уже упущен.
        - Я понял, - наконец произнес Иван. - Раиса Федоровна, держите меня в курсе. Пусть будет стома, а потом найдем способ.
        Женщина в ответ кивнула, облегченно выдыхая. Ей не хотелось скандала с новым заведующим, еще и сыном главного врача. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK.VK.(Все же она дорожила своей работай, а в ее возрасте, отправить на пенсию не трудно даже хорошо работающего специалиста, если он не угодил начальству. Она, конечно, понимала Северина и разделяла его позицию, но собственное рабочее место было все же дороже принципов. В конце концов, она не отправляла пациента домой умирать. Этого, как ей казалось, достаточно, чтобы спать спокойно.
        Ивану же этого было мало.
        - Поехали, Кость, - сказал он.
        Перед глазами у него стояли снимки, на которых сульфат бария белыми линиями выдавал пищевод, искривленный, суженный с трудом пропускающий жидкую смесь в желудок.
        Ивана злила его собственная беспомощность и понимание того, что потом он тоже ничего не изменит. Раньше он часто говорил себе: кто, если не я? Теперь же выходил тот же вопрос, но с другим тоном и другим смыслом.
        Пока Костя выкатывал кресло из кабинета, Ивану показалось, что кто-то юркнул к лестнице, но в отделении было тихо, да и по коридорам никогда никто не бегал, потому он решил, что ему действительно только померещилось.
        - Я хочу курить, - признался он Косте.
        - После этого разговора я и сам хочу курить, - признался в ответ травматолог, вызывая лифт.
        Ему тоже было гадко от того, что он ровным счетом ничего не мог изменить. Он уже решил, что попробует обзвонить своих сокурсников, но не имел никакой надежды на успех.
        - Знаешь, что меня действительно смущает, - заговорил он, желая немного отвлечься. - Исчезновение твоего халата. Николаю-то он точно без надобности.
        - Без надобности, - эхом повторил Иван, с трудом понимая смысл этих слов. О халате ему думать никак не хотелось, но он все же выдохнул и проговорил: - Не думаю, что он пропал, скорее всего, он или в коробке с моими вещами, и мы его просто не заметили, или его скинули в одну кучу с больничными тряпками, и он валяется где-то в прачечной. Плевать, где.
        Ему действительно было плевать.
        Костя только кивнул, выкатывая друга на улицу и отъезжая в сторону. Только оба врача с удивлением уставились на девушку, стоявшую в их неофициальной курилке.
        Рита дрожащей рукой держала между пальцев карандаш для губ и делала вид, что курит, откровенно дрожа.
        Костя, узнавая девушку, быстро подхватил ее под руку, опасаясь, что она может убежать, увидев его.
        - У Вас все в порядке? - спросил он, опасаясь делать выводы.
        - Нет, - призналась Маргарита, обернулась и, увидев Ивана, разрыдалась. - Я совсем не в порядке.
        Выронив карандаш, она закрыла лицо руками и стала быстро говорить всхлипывая.
        - Я не сумасшедшая. Я все понимаю, только мои руки - они не мои! Я пишу не так как раньше, стрелки нарисовать не могу, зато розетку починила. У меня даже почерк не мой, а каждое утро я прихожу сюда, во второе хирургическое отделение. Понимаете?
        - Нет, - неуверенно прошептал Костя.
        - Да, - внезапно уверенно сказал Иван. - По закону жанра, у нее мои руки.
        - Какого жанра? - непонимающе спросил Костя, хмурясь.
        - Моего, - совершенно спокойно ответил хирург, явно не шутя. - Маргарита, постарайтесь сейчас успокоиться. Мы сейчас пойдем в мою палату и попытаемся во всем разобраться, хорошо?
        Рита, испуганно и неспело посмотрела на мужчину, поражаясь его холодному спокойствию, всхлипнула и кивнула. Она, в любом случае, решила, что ей нужна помощь. Она только сейчас поняла, что если ее жизнью управляло нечто, связанное с Иваном Севериным, то кто, если не он, может ей помочь?
        6
        Иван имел тягу к мистическим историям. Они ему нравились. В школе он даже писал рассказы с судьбоносно-мистическими сюжетами. К ужасам все это отношения не имело. Да и в реальность таких историй Северин никогда не верил. Если бы ему кто-то попытался рассказать о судьбоносном чуде, он бы только посмеялся, но в литературе, подобное казалось ему красивым. Он с трудом верил, что смог вдруг сказать, что ему что-то понятно. Даже стыдно было немного, что он вспоминал о своих юношеских фантазиях, просто видя, как эта девушка нервно подносит карандаш к губам, он узнавал себя самого. После тяжелого дня или сложной операции он точно так же жадно глотал дым, не в состоянии сбросить напряжение.
        Он молчал, подбирая слова, но по-прежнему ощущала себя героем одной из своих ненаписанных историй. Если бы он действительно был автором, то счел бы собственные руки достойной платой за человеческую жизнь, если уж ее действительно пришлось воровать у смерти, а если бы судьба в его истории была не просто отговоркой, то спасенному пришлось бы вернуть миру долг его собственных рук. На бумаге, как ему казалось, это была бы невероятно мудрая история, но в реальности она была похожа на безумие, только он не мог не проверить сою собственную мысль.
        Оказавшись в палате, он сразу перешел к делу:
        - На столе ручка и блокнот. Напиши там свое полное имя.
        Костя, ничего не понимающий, хотел помочь перебраться другу на кровать, но тот только отмахнулся, кивая на Риту.
        - Зачем? - испуганно спросила девушка.
        - Мне нужно увидеть твой почерк.
        Иван смотрел на нее так серьезно и так уверенно, что девушка невольно поежилась, словно перед ней был не мужчина, не врач, а страшный колдун, наславший на нее проклятие.
        - Пожалуйста, мне надо кое-что проверить, - прошептал Иван, чувствуя, себя сумасшедшим.
        Он не верил сам себе, но не мог теперь не убедиться. Если он прав, Рита напишет свое имя его рукой, тогда можно будет объяснить свою собственную догадку. Если же нет, отправить несчастную девушку на МРТ, впрочем, туда ее в любом случае стоит отправить, после.
        Рита вздохнула и шагнула к столу, стоявшему у самого окна в этой маленькой палате для одного человека. Блокнот действительно лежал там, ручка крепилась к нему с помощью маленькой петли из резинки.
        «Алюшина Маргарита Михайловна» хотела написать Рита, но ее руке было все равно. Чужим почерком она вывела: «Северин Иван Сергеевич».
        От откровенного ужаса открыл рот даже Костя, видя знакомый подчерк.
        - Но… это…
        Он так и не смог сказать, что именно он обо всем этом думал. Просто слов подобных не было. Иван же, не видя написанного, понимал по лицу коллеги, что не ошибался, и девушка действительно писала его почерком. Таких совпадений не бывает.
        - Кость, принеси фурацилин и ножницы.
        - Что? - ошалело спросил Костя, чувствуя себя внезапно свихнувшимся.
        - Принеси из перевязочной невскрытую бутылку фурацилина и ножницы, - невозмутимо повторил Иван, глядя на испуганную Риту.
        - Зачем?
        - Принеси, пожалуйста.
        Ничего не понимая, Костя выдохнул и вышел.
        Девушка обернулась, стараясь не дрожать.
        - Вы знаете, что происходит? - спросила она, дрожащим голосом. - Я с ума сошла, да?
        - Не думаю, - прошептал Иван, опуская глаза. - Я постараюсь объяснить свою догадку, только прошу, давай на «ты», хорошо?
        Он все же взглянул на девушку. Та, прислонилась плечом к стене и коротко кивнула. Ей было откровенно все равно, как говорить, только бы ей помогли.
        В этот момент вернулся Константин. У него в руках были большая бутыль с желтым раствором и большие металлические ножницы.
        - Вскрой, - велел Иван, кивая на Риту.
        - Я? - испуганно переспросила девушка.
        Иван кивнул. Костя растерянно пожал плечами, он ничего не понимал, но протянул девушке бутылку.
        - Но тут же… разве это вообще можно открыть ножницами? - бормотала девушка, разглядывая металлическую крышку с пологим краем. Ее даже подцепить нельзя было, по крайней мере, так казалось Маргарите, но ее правая рука думала иначе. Раскрыв ножницы, она каким-то мистическим образом все же зацепила край крышки и сняла ее. Оказалось, что под металлом пряталась резиновая пробка.
        Врачи молча переглянулись. Это была сущая мелочь, но с первого раза стерильные флаконы никто не вскрывал. Сам Костя, когда-то удивлялся, что бывалые врачи делали это ножницами в одно движение, а, пытаясь, возился с полминуты, сминая крышку. Теперь он тоже снимал ее одним движением, именно ножницами. Это был самый быстрый способ.
        Костя выдохнул первым.
        - Что это все значит? - спросил он, понимая, что голова у него идет кругом.
        - У нее, кажется, мои руки, - ответил неуверенно Иван, не отводя глаз от девушки. - И, видимо, это не оставит ее, пока она не исполнит мое обещание.
        - Ты про операцию? - почти испуганно спросил Костя. - Это же безумие!
        Иван не ответил. Он смотрел на испуганную Риту, что также внимательно смотрела на него.
        - Я не смогу больше оперировать, - тихо сказал Иван, глядя ей в глаза, - но кто-то должен сделать то, что я не успел, поэтому…
        - Нет, - буквально вскрикнула девушка. - Этого быть не может!
        - Не может, - внезапно согласился Иван, - но оно уже происходит.
        Он и сам считал это откровенным безумием, но оно уже происходило. Оно уже управляло жизнью этой девочки и его собственной.
        Рита отрицательно покачала головой. Бутылка просто выскользнула из ее ослабевших от ужаса рук и разбилась.
        - Рита, я…
        - Ничего не говорите! - перебила она мужчину и бросилась к выходу.
        Костя хотел ее перехватить, но просто не успел. Он сам был ошарашен происходящим и сказал бы, что эти двое сошли с ума, если бы сам не видел странностей. Ему очень хотелось поверить, что это розыгрыш, но по лицу Ивана, он понимал, что речи о шутках быть не могло.
        Плохо было только одно: Рита все же убежала, благо, ее номер был в истории болезни.
        - Я съезжу к ней, - сказал Костя. - Ее все равно надо обследовать, да и… Что за чертовщина вообще происходит?
        - Ее действительно надо обследовать, но я почти уверен, что она в полном порядке, но ехать к ней должен не ты, а я, - спокойно ответил на это Иван, с трудом понимая, как можно построить разговор в данной ситуации.
        7
        Возле маленького продуктового магазинчика поднялся настоящий переполох, когда к его дверям подъехала машина скорой помощи.
        - Кому-то плохо?
        - Кто-то умер что ли?
        - Ох, Зинка наверно разболелась, - причитали старушки, сидевшие на лавочке возле магазинчика.
        Вот только Зинка, она же Зинаида Петровна, хозяйка «Продуктовика» выбежала на крыльцо и пронаблюдала, как врач скорой выкатил коляску, на которой сидел небритый мужчина с гипсом на обеих руках.
        - Иван Сергеевич, - ошарашенно воскликнула женщина, вскинув руки. - Что ж вы тут делаете? Что случилось?
        Она бросилась к машине скорой.
        - Мы знакомы? - спросил растерянно Северин.
        - Ох, конечно, вы меня не помните, - охнула Зинаида. - Я Кирова Зинаида Петровна, лежала у Вас с аппендицитом три года назад.
        Иван не уверенно кивнул. Женщину он, разумеется, не помнил, но если она лежала три года назад, то и помнить не мог. Слишком много людей проходило через его руки, и запоминались только самые неординарные случаи.
        - Ну, мы поехали, да? - уточнил врач скорой.
        - Да. Спасибо, Борис.
        Иван кивнул сокурснику, временно прощаясь. Вызывать такси в его случае было бесполезно, поэтому он сразу позвонил Борису и выяснил, что тот сегодня работает, а значит, приехав в тройку с пациентом, может его забрать и по дороге на станцию забросить по нужному адресу. Назад он, в теории, тоже мог отвезти своего товарища, но думать о возвращении в больницу Иван не мог, сначала ему нужно было поговорить с Ритой.
        - Зинаида…
        - Петровна, - подсказала ему женщина. - Что ж с Вами случилось-то?
        Иван кивнул и прямо сказал, зачем появился здесь:
        - Зинаида Петровна, мне нужна Рита, Маргарита Алюшина, она у Вас работает или она не пришла? Мы с ней вместе попали в аварию, и только она мне может теперь помочь в одном очень важном деле.
        Женщина ойкнула.
        - Тут Рита, тут. Она опоздала, сама не своя, но она тут, сейчас.
        Она сначала метнулась к магазину, потом назад к мужчине.
        - Может я Вас…
        - Не надо ничего. Вы только отпустите сейчас Риту, пожалуйста.
        Но Рита и сама вышла на крыльцо, привлеченная разговорами посетителей.
        - Что вы здесь делаете? - спросила она дрогнувшим голосом.
        - Я хотел извиниться за это утро и поговорить, - ответил Иван.
        Он смотрел на нее и снова не узнавал. Это была не та девочка, которую он ругал за ветреность. Строгая молодая девушка, с едва различимым шрамом через правую бровь к середине лба ничуть ее не портил. Мужчина, наверно, не заметил бы его, если бы не знал, что девушке накладывали швы. Она сложила руки поверх синего передника, подобрала волосы и смотрела на него строго и опасливо, словно он действительно пытался ей навредить.
        - Поди поговори с человеком, Рит. Таким людям нельзя отказывать, - заявила Зинаида, жестом требуя передник. - Если надо, не приходи, ради Ивана Сергеевича я тебя хоть на неделю отпущу.
        - Спасибо, - кивнув, поблагодарил Иван.
        - Я скоро вернусь, - пообещала Рита, все же снимая передник и отдавая хозяйке магазина.
        К Ивану она подошла очень несмело. Он пугал ее, хоть и был совершенно беспомощным в данной ситуации, особенно в коляске и с гипсом.
        - Простите меня, Рита. Этим утром я был очень резок, просто происходящее выбило из меня всякий такт, - начал мужчина.
        - Но я не могу сделать, то, о чем…
        - Рит, я не буду ни о чем просить, - перебил ее Иван. - Я хочу Вам помочь. Это ведь меня тоже касается и мне действительно не все равно, что будет с Вами, понимаете?
        Рита молча вздохнула и отвернулась. Ей хотелось бежать от этого человека, и она не смогла бы объяснить почему.
        - Мы можем отъехать куда-нибудь и поговорить? - прямо спросил Иван. - Прошу Вас, Рита.
        Девушка выдохнула.
        - Мне кажется, мы перешли на «ты», - сказала она, буквально заставляя себя произнести эти слова.
        Она понимала, что Иван хороший человек и отличный врач, и причин его бояться у нее не было, но ей все еще казалось, что кто-то пытался отобрать ее собственную жизнь, и это противное ощущение все портило.
        - Ну да, на «ты», - неловко согласился Иван.
        Ему рука машинально потянулась к носу. Когда ему приходилось говорить с женщинами, которые казались ему симпатичными, он часто невольно потирал спинку носа, а теперь чуть не стукнул себе гипсом по носу.
        - Тут рядом есть парк, мы можем поговорить там, - предложила девушка.
        - Отличный вариант. Вы меня отвезете? - окончательно растерявшись, спросил Иван.
        Он только теперь подумал, что ему придется просить помощи у девушки. Когда он думал о деле, забывал о нынешнем положении вещей.
        Но Рита бодро кивнула.
        - Конечно, - сказала она и быстро покатила коляску по тротуару. - Извини меня за маршрутку.
        - Что? - не понял Иван.
        Рита тоже смутилась и, радуясь, что мужчина не видит ее лица, продолжила:
        - До аварии я успела наговорить всяких глупостей и, кажется, ударила тебя зонтом. Извини, я не хотела.
        Иван хмыкнул.
        - Пустяки.
        Это действительно были просто пустяки, особенно сейчас, к тому, что ему тогда просто хотелось спать.
        Какое-то время они снова молчали.
        - А почему вы… эм…?
        Рита не знала, как спросить, боясь задеть, но Иван и сам понял.
        - Почему я на колесиках? - уточнил он. - Из-за рук не могу костылями пользоваться, и вообще ничего не могу, но на правую ногу мне нельзя становится. Знаете, сколько людей бегает со своим гипсом, а потом приходят с неправильно сросшимися костями? Много таких, и Костя, ну врач наш, Константин, обещал меня задушить полотенцем в ординаторской, если я стану одним из них, - признался Иван, - а я его знаю, задушить не задушит, но отлупить он может.
        Рита невольно хохотнула, но тут же стала серьезной.
        - Вы, правда, из-за меня не сможете больше оперировать? - спросила она.
        - Правда, только ты тут не при чем.
        - Но кто-то же виноват.
        - Если кто-то должен быть виноват, то эта честь принадлежит водителю той машины, только он умер сразу. Думаю, с него хватит.
        Иван говорил спокойно, и Риту это пугало, но она ничего не могла сказать, не представляя, о чем вообще говорить с человеком в подобной ситуации.
        Ей казалось, что мужчина должен был злиться, когда-то обвинять, а он только смотрел вперед и молчал, о чем-то задумавшись.
        До самого парка они молчали. Тротуар, благо, был ровным, и кресло ехало спокойно, пока Иван сам не указал на площадку, что казалась ему удобной для беседы. Скамейки здесь стояли полукругом, уходя вглубь аллеи, и коляска, поставленная рядом, не мешала бы прохожим.
        - У меня в кармане сигареты и зажигалка, - начал мужчина, как только они оказались на месте.
        Рита, догадываясь, зачем об этом говорилось, сразу возразила:
        - Курить вредно, к тому же мы в общественном месте.
        Иван выдохнул, ему казалось забавным, что девчонка пыталась его учить, и в то же время это утомляло.
        - Вредно, - подтвердил он, - но мне очень надо.
        Маргарита попыталась побыть принципиальной, но тут же поняла, что отказывать этому человеку просто не может. Стыдливо опуская глаза, она все же залезла рукой в карман пиджака, наброшенного на плечи мужчины.
        Ей казалось очень глупым, что на нем был именно этот пиджак, наброшенный на простую черную майку с коротким рукавом, но размышлять на эту тему она все же постеснялась, поставила сигарету меж пальцев, изрезанных темными от йода линиями рельефа и щелкнула зажигалкой. Иван с трудом сдержал смешок, видя, как девушка смущенно отводит глаза. Затянувшись, он снова заговорил:
        - Сделай еще кое-что. У меня в другом кармане кошелек, возьми его и купи себе мороженого.
        - Я не хочу, - окончательно смутившись, заявила Рита.
        - Хочешь сказать, ты не любишь мороженое? - невольно улыбаясь, спросил Иван и снова затянулся. - Это будет мое тебе «спасибо» за то, что возишься сейчас со мной. Так что сделай мне одолжение, выбери себе что-нибудь вкусное и купи.
        Он говорил так уверенно, что Рита невольно кивнула и, не поднимая глаз, подчинилась. Маленькая будочка с мороженым была в двух шагах, но ей все равно не верилось, что взяла у мужчины деньги.
        Иван же считал это правильным. Крупных сумм в кошельке не было, и даже если девчонка решит его ограбить, он не потеряет много, впрочем, мужчина был уверен, что Рита на подобное просто не способна, потому курил и думал, что именно ей сказать, и как вообще относиться к происходящему.
        Маргарита вернулась с большим рожком пломбира, политого густым шоколадным сиропом.
        - Спасибо, - пробормотала она, все еще смущаясь, и вернула кошелек в карман пиджака.
        - Не за что, - прошептал Иван, удивляясь, что такая красавица может смущаться из-за какого-то мороженого.
        Года два назад он ухаживал за одной медсестрой, ту нельзя было смутить ни цветами, ни дорогими украшениями. Потом она и вовсе заявила, что ей нужна машина. Иван обалдел от такого заявления и понял, что в женщинах он ничего не понимает.
        - Я, похоже, выбираю только стерв, - пожаловался он тогда Косте.
        - И это проблема? - хихикнул травматолог. - Тогда начни ухаживать за той, кого никогда бы не выбрал, и наткнешься на сокровище.
        - Не смешно.
        - А я и не шучу, - отвечал на это Костя, а сам откровенно хохотал.
        Теперь глядя на Риту, Иван думал, что этот совет был не лишен смысла, только перед ним был сущий ребенок, девочка, симпатии к которой мужчина откровенно стыдился. Не желая думать о своей личной жизни, он скинул окурок в урну, стоявшую рядом, буквально выбивая его гипсом на второй руке. Боль прокатилась по пальцам до самого локтя от столь грубого движения. Стиснув на миг зубы, Иван выдохнул и заговорил:
        - Давай начнем сначала.
        Пока он говорил, боль постепенно отступала.
        - Мы ведь толком не знакомы, так что, думаю, есть смысл начать именно со знакомства.
        Он не мог смотреть на девушку, наблюдавшую за ним большими глазами и несмело поедающую мороженое, потому чуть опустил глаза, но поняв, что совершенно неприлично смотреть на грудь собеседницы, скользнул взглядом еще ниже и замер на обнаженных коленках. Это тоже было неприличным, но он не смог отвести от них взгляд. Хорошенькими были эти коленки, сведенные вместе и выглядывающие из-под краюшка юбки.
        - Я Иван, - начал он. - Мне тридцать два года, и я пока еще врач. Не женат. Детей нет.
        Ему вдруг показалось, что он озвучивает пункты какой-то глупой анкеты на сайте знакомств, а ведь он один раз чуть не заполнил такую анкетку, правда, потом передумал. Понимая, что он несет полную чушь, он все же взглянул на девушку.
        - У меня трехкомнатная квартира тут, на Ленина.
        Это заявление было самым глупым из всего им сказанного, но он не смог остановиться.
        Рита опустила глаза. Все это напоминало ей разговоры мамы, что постоянно искала ей женихов и рекламировала их то профессией, то машиной, а Рита всегда думала, что самое важное, это что человек представляет из себя как личность.
        Мужчина молчал, и она решила рассказать о себе:
        - Мне только восемнадцать, в прошлом году закончила школу, хочу поступить в театральный, но сразу не получилось, там конкурс большой, а я просто обязана стать актрисой и сниматься в кино.
        Она испуганно подняла глаза, словно сказал глупость:
        - Это не глупости, это все очень сложно и серьезно, я с детства мечтала.
        Иван прикрыл глаза, понимая, что эта девочка сейчас перед ним оправдывалась.
        - Верю, - прошептал он, только, о чем говорить, не знал.
        У него было странное ощущение, что он на свидании, на которое его затащили силой, и теперь откровенно не знал, как от него сбежать. Решив, что молчание худшее, что может быть в этот момент, он все же заговорил о деле:
        - Мы с твоим врачом немного обсудили происходящее. Это все, конечно, очень странно и не похоже на последствия травмы, но лучше все проверить, так что приходи завтра в больницу, хорошо? По бумагам напишем, что у тебя просто головные боли, можем даже положить, просто мистика мистикой, а мне будет спокойнее, если мы будем знать наверняка, что ничего органического за этим не стоит.
        Он взглянул на Риту, та выдохнула и внезапно призналась:
        - Это я украла Ваш халат.
        - Украла халат? - переспросил Иван, не веря своим ушам.
        Маргарита, стыдливо кивнула и лизнула мороженое, словно это могло помочь ей.
        - Я после выписки утром пришла в больницу, - начала она свой рассказ. - Надела его, а потом в нем убежала. Я не хотела. Я его верну, обязательно.
        Иван расхохотался. Это был болезненный почти истерический смех, от которого наворачивались слезы. Халат в этой истории был последним, что его волновало, но этот ангелочек действительно переживал из-за этой белой тряпки с бейджиком.
        - Прости, - произнес он, отсмеявшись. - Просто это сущие пустяки, особенно сейчас.
        Он выдохнул и вдруг почувствовал острую потребность откровенно высказаться о происходящем:
        - У меня, кажется, вообще все плохо. Не адекватно я реагирую на ситуацию. Мне сейчас положено сильно переживать, искать пути к принятию правды, а я ее, вроде, и понимаю, а, вроде как, и не осознаю. У меня же нет ничего, кроме рук.
        Он посмотрел на гипс, под которым прятались его ладони, и продолжал:
        - Хирургия - это ведь работа руками, не только по смыслу, но даже в происхождении слова, это почти рукоделие, как бы забавно это ни звучало.
        Голос его становился все тише.
        - Я, наверно, еще не понял, что все потерял, но сейчас я даже думать об этом не могу. Просто у меня есть обещание, которое я хочу выполнить, несмотря ни на что.
        - Я подслушивала ваш разговор утром, - призналась Рита.
        Ей было страшно от того, что сердце сочувственно сжималось. Выходило, что жизнь воровали не у нее, а у человека рядом, причем в буквальном смысле. Она взяла и забрала у него самое ценное. Мужчина, как ей казалось, должен был ненавидеть ее за это, а он даже не злился.
        - Кто тот человек, которого вы обсуждали?
        Иван вздохнул.
        - Да мальчишка совсем, - прошептал Иван. - Сейчас ему уже двадцать два. Он даже поумнел, а два года назад совсем пацаненком был. Начитался где-то чего-то в интернете и в честь несчастной любви решил выпить бутылку уксуса.
        Иван закатил глаза, невольно понимая, что это какой-то очевидный бред.
        - Только, видимо, в интернете не пишут, что от этого не умирают. Он просто сжег себе все от языка до самого желудка, а теперь все дошло до того, что есть он не в состоянии, рубцы все перекрывают, и пища просто не проходит через пищевод. Мы сначала расширяли всеми возможными способами, он от операции отказывался, она большая, опасная, а теперь кроме нее и вариантов нет, только он очень слаб.
        - Он может умереть? - испуганно спросила Рита.
        - Без операции он однозначно умрет, - спокойно ответил Иван. - Да и операцию теперь может просто не пережить. Нас врачей за смертность на столе очень сильно по голове бьют, не учитывая ни сложности операции, ни состояния пациента - ничего не учитывая, поэтому никто не хочет за него браться. Времени много упущено.
        - И что теперь? - спрашивала Рита.
        Ей действительно было не все равно. Она сама начинала переживать за человека, о котором спокойно говорил врач. Только девушка помнила, как он ругался утром, и понимала, что это обманчивое хладнокровие.
        - Ему сделают другую операцию, - признался Иван, вздыхая. - Поставят трубку прямо в желудок, чтобы он не умер с голоду, только это все…
        Он выдохнул, понимая, что снова начинает злиться, потом посмотрел девушке в глаза и спросил:
        - Ты бы вот заметила парня с трубкой, торчащей из живота?
        Рита это представила и тут же хихикнула:
        - Прям научная фантастика.
        Только ей тут же стало не смешно, потому что она понимала, что речь не о фантазийном сюжете со сверхлюдьми, да и Иван хмурился так, что ей стало стыдно.
        - В его годы положено гулять и веселиться, учиться, в конце концов, а не лежать в больнице. Я знаю логику врачей, он годами будет искать человека, который возьмется за операцию, или и вовсе искать деньги, чтобы за это заплатить в бесплатной медицине. Хотя мне сложно осуждать своих коллег. Просто я его два года веду, он мне «свой», они тоже «своих» не бросят, а чужие доходяги им зачем?
        - Плюс к карме? - предположила Рита осторожно, желая хоть немного разрядить этот тяжелый разговор.
        - Нет никакой кармы, - печально ответил Иван. - Справедливости в этом мире тоже нет.
        Они помолчали.
        - Дай мне еще сигарету, пожалуйста, - попросил Иван в итоге.
        На этот раз Рита сразу послушалась, не пытаясь отговорить мужчину от вредной привычки.
        - Я когда-нибудь обязательно брошу, - сказал мужчина, затянувшись. - Когда-нибудь.
        Рита только кивнула, доедая растаявшее внутри вафельного рожка мороженое. Их разговор пришел к молчанию, только теперь оно не казалось им неловким, скорее, напротив, уместным. Каждый думал о своем. Быть может, эта тишина сменилась бы новым откровением, но у Ивана зазвонил телефон. Рита ответила вместо мужчины и сразу передала ему трубку. Ей было странно держать телефон у самого уха другого человека, но она почему-то не ощущала ни неловкости, ни смущения.
        Звонил, как оказалось, Борис. Он мог забрать сейчас Ивана назад в больницу, и врач, разумеется, согласился, следующая возможность пришлось бы ждать несколько часов.
        Рита не возражала, только вывозя коляску из парка, спросила:
        - Вы, правда, думаете, что я могу сделать эту операцию?
        Иван невольно хмыкнул.
        - Хорош бы я был, если бы не верил своим собственным рукам, - ответил он. - Помешать тебе может только страх, но ты пока не думай об этом, лучше просто приезжай завтра в больницу. Проверим твою красивую головку, а потом уже все остальное. И пожалуйста, не обращайся ко мне на «вы», я начинаю чувствовать себя старым.
        - Извини, я приеду.
        Рита даже улыбнулась, хотя понимала, что, скорее всего, приедет она или нет, не зависит от нее вовсе. Утром ноги сами унесут ее в третью городскую больницу.
        На этом они так и расстались. Рита долго еще стояла у магазина, смотрела на дорогу и думала о враче по имени Иван. Ей казалось, что он много старше, а теперь даже удивлялась, что мужчина такой строгий в тридцать два, словно настоящий старик.
        «Наверно, если его побрить, он очень симпатичный», - подумала Рита и окончательно смутилась, считая, что думать о подобных глупостях в ее ситуации - это страшное невежество, но мысли сами лезли в голову против ее воли.
        8
        В магазин Маргарита вернулась только чтобы уйти, сославшись на головную боль.
        - Возможно, меня завтра положат в больницу, - предупредила она, уходя.
        Теперь думать об увольнении девушка не могла. Ей казалось, что ее голова совершенно пуста, но все же о чем-то сосредоточенно думала, и ночью она не спала, только смотрела, как в щель меж штор прорывались огни фар, изредка проезжающих мимо машин. Они скользили бликами по потолку, искажали тень старой люстры и исчезали.
        Утром она встала, позавтракала. Просто выпила крепкий кофе, закусив его бутербродом с толстым ломтем колбасы. Она уже устала доказывать себе, что никогда так не рубила продукты и вообще старалась не есть бутерброды. Сегодня все происходящее Рита воспринимала как должное. Спокойно добравшись до больницы, она замерла на ее территории, постояла немного, испытывая острое желание закурить, даже поискала в сумке карандаш, но желание внезапно отступило.
        Рите даже показалось, что она снова просто Маргарита Алюшина, но все равно направилась к приемному отделению в большом новом корпусе, где и располагалась травматология.
        Ее там ждали. Выяснив фамилию, дежурный врач сразу кому-то позвонил, что-то узнал, и девушку просто отвели на второй этаж.
        - У нас тут, кажется, мест нет, - неловко признался Костя, встретивший ее наверху. - Я тебя, давай, пока к Ивану отведу, а там разберемся.
        Он был еще в майке и джинсах и зевал так, словно только что выкатился с кровати. Северин же был бодр и что-то читал, сидя за столом.
        - Доброе утро. Поболтай пока со своей невестушкой, а я пойду проснусь, - заявил Костя.
        Иван нахмурился, а Рита только смутилась. Оба они ничего не сказали молодому травматологу и позволили ему просто оставить их наедине.
        - Присаживайся, - сказал Иван, кивая в сторону кровати.
        Сам он сидел на единственном стуле, и выбора у девушки не было. Она осторожно присела на край кровати, находящейся в полном беспорядке.
        - Извини за этот сумбур, - говорил Иван, внимательно глядя на нее. - Да, и на шуточки Кости внимания не обращай. Ему кажется, что это весело, дразнить нас как в детском саду.
        - «Тили, тили тесто, жених и невеста»? - уточнила Рита, невольно улыбаясь.
        - Именно.
        Врач тоже едва различимо улыбнулся и посмотрел на Риту. Перед ним снова был новый человек. Она казалась ему сильной и решительной, несмотря на романтичные локоны темных волос, что падали на ее плечи с хвоста на макушке. Ей действительно стоило быть актрисой. Что-то ведь завораживало Ивана в ее облике каждый раз, когда они виделись после аварии, впрочем, и до - он не мог ее не заметить.
        - Я подумала о том, что…
        Рита, начавшая было говорить, после недолгого молчания, сбилась и стихла, не в силах подобрать слова.
        - О чем? - спросил Иван.
        Маргарите показался этот вопрос глупым. Она была уверенна, что мужчина мог ожидать от нее только одного. В действительности он думал столь о многом, что не мог выбрать главное.
        - О той операции, - все же призналась Рита. - Я не представляю, как это возможно, я ведь ничего не знаю, и что-то может пойти не так.
        - Я в любом случае буду с тобой, - ответил Иван, словно сам уже давно все решил.
        Впрочем, он действительно успел все продумать и просчитать.
        Рита выдохнула, не понимая, как присутствие человека, не способного использовать руки, может помочь в подобной ситуации.
        Вздохнув она призналась:
        - Я могу попробовать сыграть врача по вашему сюжету, но мне страшно.
        Иван хмыкнул. Было понятно, что ей страшно. Даже ему было жутковато, от подобной идеи. Что ей ответить, Иван не знал, но, к счастью, вернулся Костя и торжественно заявил:
        - Да, мест у нас нет. Когда будет операция? - спросил он тут же у Ивана.
        - Этой ночью, - спокойно сообщил врач.
        - Оперирует у нас Северин, а кто ассистент?
        - Их двое: Константин Баринов и Станислав Иванов, - невозмутимо ответил Иван.
        - Как Баринов? - спросил сам Константин Баринов обалдело. - Я не могу, я же травматолог.
        - Название инструментов ты знаешь, подать сможешь. Официально тебя там не будет.
        Костя хмыкнул.
        - А анестезиолог?
        - Аня.
        - Ужова?
        - Да, твоя Анна Ужова.
        - Тогда я твой хоть до утра! - торжественно объявил Костя и тут же обратился к Рите: - Сейчас у тебя возьмут анализы, потом я сам повожу тебя по всяким обследованиям, а кровать мы пока поставим тебе прям тут, чтобы ты днем могла поспать.
        - Тут? - спросил Иван, осматривая маленькую палату.
        Если поставить еще одну кровать, то меж двумя койками останется только узкая полоска, в которую с трудом можно будет пройти.
        - Да, полежит бесплатно в платной палате, зато и душ, и туалет свой, а ты приставать к ней все равно не будешь, - спокойно ответил Костя, но тут же серьезно добавил Рите. - Не хочу я привлекать внимание к твоему появлению здесь, да и вам стоит как-то приловчиться быть одним целым, раз уж от этого зависит жизнь человека, надеюсь, ты правильно понимаешь?
        Рита мало что понимала, но все же кивнула.
        - Тогда жди медсестру, а я вернусь, через пол часика.
        Константин снова исчез, и они остались вдвоем.
        - Вы все уже решили да? - спросила она, почему-то не злясь и не огорчаясь.
        - Вообще-то я уговорил Славу оперировать самостоятельно, если ты откажешься, - признался Иван. - Он молодой, талантливый, просто неопытный, да и на подобных операциях ассистентом был всего один раз, и то во время студенчества, но пациент у нас отчаянный, на все согласен, так что, если ты действительно готова, то тебе стоит днем поспать.
        - А что я делать-то должна? - испуганно спросила Рита.
        - Просто прийти, расслабиться и ничего не бояться. По документам оперировать буду я, так что отвечать за все мне в любом случае.
        Рита кивнула, хотя отсутствие ответственности ее не утешало.
        Врач подтолкнул к ней ноутбук, случайно сбрасывая со стола тот самый блокнот. Именно его мужчина читал, до появления Риты.
        Девушка спешно подняла блокнотик, но положила не на стол, а на кровать, почти машинально.
        - Спасибо, - неловко пробормотал Иван и попросил, кивая на ноутбук: - Включи.
        Рита послушно открыла, нажала на кнопку, оказалось, нужен пароль. Его она не знала, но руки сами провернули манипуляцию. Впрочем, пароль не знал даже сам Северин, просто помнил, как он набирается. Первая цифра, нижняя левая буква, еще две цифры, еще две буквы, потом три цифры, снова буквы, пробел и ввод. Эта белиберда его вполне устраивала в роли пароля, потому что любое слово он мог забыть, вот такую нехитрую комбинацию - никогда.
        Когда система загрузилась, Иван продолжил давать девушке задания:
        - Зайди в систему больницы и найди данные по Кириллу Старченко, которого нам с тобой оперировать.
        Рита хотела возразить, но руки сами открывали окошки, выбирали какие-то пункты, переходили от реестра к реестру в общебольничной базе данных, пока не открыла данные.
        - Покажи, я взгляну на его вчерашние анализы, - невозмутимо попросил Иван.
        Стоило ей повернуть ноутбук, и в палате появилась медсестра. Пока она брала кровь у Риты, Иван хмурился, глядя в монитор.
        - Что-то не так? - спросила девушка, как только они снова остались вдвоем.
        - Нет, все хорошо.
        Он даже заставил себя улыбнуться.
        - Кстати, ты ведь сделала все, что я у тебя попросил, значит, и там сможешь сделать все, что я скажу, даже если ничего не поймешь. Рит, я не верю во всяких там шаманов и медиумов, но постарайся представить, что ты просто проводник. Ты ведь тоже хочешь ему помочь, правда?
        - Правда, - согласилась девушка, понимая, что ей небезразлична судьба человека, которого она никогда не видела, словно чувства Ивана стали и ее собственными чувствами.
        Наверно, Костя был прав, говоря, что они одно целое. Эта мысль Риту не пугала. Она только улыбнулась, но ничего не успев сказать, была вынуждена уйти за Константином.
        Тот почему-то, водя ее по больнице, расхваливал своего друга:
        - Иван очень хороший человек, отличный друг, вот такой мужик вообще! - для полноты картины он показал большой палец. - И представь себе - один. У него руки золотые, хотя ты, наверно, сама поняла. Ты, кажется, розетку починила, да? Или я что-то путаю?
        Он не дожидался ответа и продолжал говорить, только все эти слова для Риты казались очевидными. Она внезапно поняла, что прекрасно знает, что Иван человек одинокий, и вопрос не только в личной жизни, но в каком-то особом складе ума, склонном к одиночеству.
        Она просто слушала Костю, как слушают в дороге радио, не вникая в мелодию и текст, особенно если любимые песни так и не звучат.
        Как и предполагалось, Рита была совершенно здорова.
        - Чертовщина, и никакой органики, - заключил Костя, явно ставя диагноз. - Хоть НТВ вызывай.
        Ему очень нравилась его собственная шутка, но Рита ее явно не оценила и даже не улыбнулась.
        Когда она вернулась в палату, там действительно стояла вторая кровать, зато стола больше не было, а вещи Ивана были свалены в коробку, стоявшую у стены. Оказалось, под кроватью было еще целых три коробки. Это все были вещи, вынесенные из кабинета, после снятия мужчины с должности. Самого врача в палате не было, и девушка тихо села на кровать, не зная, что ей теперь делать. Она обещала позвонить на работу и узнать, точно ли ей нужен больничный лист, или она может просто отпроситься, но никуда звонить ей не хотелось. Думая о чем-то неясном, Рита машинально стала поправлять кровать Ивана, прекрасно понимая, что врач просто не в состоянии уложить аккуратно одеяло. Тогда она вновь нашла блокнот. Она была уверенна, что Иван не из тех людей, что могут вести дневник или писать что-то личное, потому смело заглянула внутрь, в конце концов, он сам велел ей написать свои имя именно здесь, а значит, не боялся, что она увидит здесь, что-то.
        Устроившись на своей кровати поудобнее, Рита стали листать странички в мелкую клеточку, исписанные такими же маленькими кривыми, но понятными буквами. Она уже знала, что так пишет Иван, только вот в начале блокнота видела только какие-то имена, фамилии, телефоны, даты, что-то было обведено, что-то подчеркнуто, где-то стоял восклицательный знак. Обычный рабочий блокнот, но она-то помнила, что, зайдя сюда, видела текст на этих самых страницах. Заглянув в конец, она перевернула блокнот вверх ногами и стала рассматривать узоры. Линии, выведенные обычной шариковой ручкой, переплетались в этих клетках в какие-то загадочные фигурки. Что-то подобное сама Рита рисовала когда-то в школе, если было очень скучно, но ее рисунки были проще: то косички, то зигзаги, а тут была не просто фигура, а нечто живое, словно змея, из геометрических отсеков, свернулась клубком среди лиан, а теперь была готова развернуться. Признавая, что ее воображение способно придумать и не такое, она улыбнулась и перевернула страницу.
        «Не говорила жизнь ни «да», ни «нет»
        И ей не нужен был ответ» - гласили строчки в центре следующей страницы. Она не знала таких стихов, не видела автора и не очень понимала, зачем вообще были написаны эти строчки, но ей показалось, что они лучше всего другого отражают происходящее.
        Какие-то завитки, нарисованные потом перечеркнутые завершали страницу, различим остался только один маленький листик, похожий на лист березы, прорисованный каждой своей прожилкой. Маргарита почти не дышала, читая текст на следующей странице:
        «Когда-то давно, средь ручьев и пенья птиц, родился поэт, восхищенный земной красотой, воспевающий ее строками своими, но этого ему, казалось, было мало. Умер поэт от невыраженных чувств, но родился в нем певец, слагающийдивные баллады средь холмов и долин, но не мог он словами слиться с тем миром, что так восхищал его. От тоски в поиске погиб и певец, породив музыканта, играющего звуки ветра, тающие в пении птиц. Звуков тоже было мало, они не могли отразить все, что окружало. Бросил он музыку и умер, но породил художника, что линиями и красками отражал окружение, но ему не хватало рельефа. Тогда умер и художник, родив скульптора, ваяющего разные фигуры из мрамора и глины, от антилопы до изгиба прибрежной волны. Но чем больше он лепил и высекал, чем больше создавал и повторял форм, тем больше думал о причинах такого строения. Прекрасное стало загадкой, той самой загадкой, что хотелось понять, тогда на смену скульптору пришел ученый, исследователь, изучающий глубины всего, вникающий в строение и суть, но нашел он то, чего нельзя было увидеть глазами и понять одними лишь исследованиями. Эмоции,
чувства и что-то большее породили в ученом сначала психолога, а затем и философа, но пустая философия из фраз и умных размышлений утомляла его самого и не имела успеха у тех, кто были вокруг. Наблюдая, как искажаются в чужих умах его мысли, он умолк, перестав поражать мир своими рассуждениями, но в поисках выражения всего того, что роилось в его голове, он начал писать, стремясь словами описать и мысль, и краски, и форму, даже звук. Тогда родился писатель, что в стопках бумаги мог спрятать целый мир, но даже он порой уставал, отражая в себе все, чему научился в прежних воплощениях, не мог быть всеми, не зная уже кем еще можно было обратиться. Цепляясь за жизнь, он старался писать, но руки слабели с каждой строчкой...
        Лежа в высоких травах луга, средь душистых цветов, он улыбался лучам солнца, сливаясь с миром, что его окружал. Он больше не был писателем или поэтом, художником или искателем истины. Он был человеком - частью мира, способной творить, жить и чувствовать»
        Рита выдохнула, понимая, что то не просто записка, не отрывок из какой-то книги, это нечто написанное самим Иваном. Строгим, суровым Иваном, что стучал гипсом по столу, хмурился, грубо ругал девочек с мокрыми зонтами в переполненной маршрутке. Этот самый Иван Северин, которого она уже неплохо знала, оказался романтиком, и Рита ушла в мир его короткий историй. Она читала про девушку в трамвае, про людей, которые о чем-то говорили, а потом буквально проглотила историю человека, игравшего со Смертью в шахматы, чтобы вернуться к жизни.
        - Что ты делаешь? - спросил внезапно Иван.
        Он появился в палате неожиданно, прислонившись плечом к стене, замер, стоя на одной ноге.
        - Это все ты писал? - спросила Рита, не веря, что этот суровый небритый тип может вообще писать истории.
        - Я, только хватит читать эту чушь, ладно?
        Он допрыгнул до кровати на одной ноге и сел. Коляска больше не могла подъехать к койке, но это не волновало ни Ивана, ни Риту.
        Девушка закрыла блокнот и молча положила его в коробку, на ноутбук, а потом все же решилась спросить о том, что еще писал Иван и что он читал. Мужчина ответил, а через минуту они уже смело говорили обо всем: о книгах, фильмах, творчестве, идеях.
        - Да мне родня дырку в черепе проела, что нельзя быть и врачом и писателем, - признался в итоге Иван.
        - Что за глупости?! А как же Чехов, Булгаков, Азимов?!
        Иван только пожал плечами. Он не считал себе ни Чеховым, ни тем более Азимовым, мол «куда мне до них», но высказывать об этом не стал, не желая напрашиваться на комплементы, правда, потом все же спросил, действительно ли ей понравился и смущенно улыбаясь, выслушал все, что она думала о его творчестве.
        Чуть позже Рита даже покормила его сама.
        Мужчина отнекивался, ворчал, но девушка заявила, что нет ничего такого, в том, что его кормят обедом собственные руки.
        Ей было легко с этим человеком. Она с трудом верила, что был старше ее на четырнадцать лет.
        Потом, лежа на разных кроватях, они долго обсуждали любимые книги, оказалось, Иван знал немало о разных пьесах и тоже был уверен, что Рите не стоит быть ни Джульеттой, ни тем более цветочницей Генри Хигенса, но кем ей быть, не сказал, только обещал подумать. Успокоившись, словно это все меняло, Рита все же уснула, обнимая больничную подушку, словно все так и должно было быть.
        9
        Иван не сразу понял, что она не просто обнимает подушку, а тихо посапывает, словно котенок. Почему-то никем, кроме котенка, он назвать ее не мог - настолько она была милой.
        Мужчина долго смотрел на маленькую милую девушку и начинал жалеть, что ему не двадцать или хотя бы не двадцать пять.
        «Завтра она уйдет, и все закончится» - решил для себя Иван, отворачиваясь к стене, чтобы упереться в нее лбом.
        Он был уверен, что не может ошибаться, а значит, все действительно закончится, и очень скоро они расстанутся навсегда.
        Он так и лежал до темноты, надеясь уснуть. Его ждала бессонная ночь, а он думал о каких-то глупостях. Ему даже захотелось все отменить, но не из-за безумства собственной идеи, а потому что Маргарита тогда окончательно исчезнет из его жизни.
        Эта идея его откровенно разозлила, и он, негодуя, вылез из палаты, стараясь как можно тише допрыгать на одной ноге до самой двери.
        План был прост, чтобы не думать глупостей, нужно было занять себя делом. Потому, когда Риту пришел будить Костя, Ивана уже не было. Он давно был в своей родной второй хирургии, говорил с пациентом, осматривал снимки, беседовал со Славой, дежурившим этой ночью. В рабочей обстановке он быстро стал серьезным и уверенным в себе.
        Девушка же, проснувшись, с трудом поняла, что происходит.
        - Просыпайтесь, Иван, - шутливо сказал ей травматолог. - Пора мыться.
        - Что? - почти испуганно спросила Рита. - Какое еще мыться?
        Костя рассмеялся.
        - Такое! К операции готовиться пора! Или ты хочешь, чтобы все прошло без тебя?
        - Хочу, - внезапно для самой себя призналась девушка, но с кровати все же встала и поплелась туда, куда ее отвели.
        В больнице было тихо. Пациенты спали. Одинокие лампы горели на постах разных отделений. Врачи пили кучно кофе в ординаторских, согласно собственным дружеским предпочтениям, время от времени проверяя на всякий случай телефон.
        Девушка всего этого не видела и не знала, она тихо прошла за мужчиной на улицу, потом по хорошо освещенному коридору до светлой комнаты с умывальниками.
        - Так вот ты какая?! - воскликнул высокий юноша, стоявший возле умывальника. - Рад познакомиться, наслышан о Вас, не думал, что ученица нашего Ивана Сергеича может быть такой юной. Слава, - представился он, протягивая девушке руку, - Ваш ассистент.
        - Рита, - жалобно ответила девушка, но руку все равно пожала, машинально, но уверенно.
        - Хватит кокетничать, руки заново мой, - рявкнул на него Костя, словно был здесь начальник.
        Сконфуженный юноша спешно отвернулся к умывальнику.
        - Идем, я выдам тебе костюм, вроде, должен подойти.
        Он провел ее мимо умывальников к маленькой комнатке, где на длинных столах стояли цилиндрические металлические емкости, с какими-то бирками.
        - Это костюм Ани, но вы вроде почти одинаковые. Держи.
        Костя выдал ей пакет с синим костюмом, проинструктировал, куда сложить свои вещи, а потом вышел. Рита с ужасом и замиранием сердца переоделась и застыла перед дверью.
        Она уже поняла, что Иван не рассказал правду, представив ее коллегам, как свою ученицу, но от этого ей было лишь страшнее. Она смотрела на дверную ручку и понимала, что вся эта ответственность просто ей не по плечам. У нее дрожали ноги, кружилась голова. Ей хотелось убежать или хотя бы плакать. Именно в этот момент кто-то постучал в дверь.
        - Рит, у тебя все хорошо? - спросил уже почти родной голос Ивана.
        Девушка выдохнула, молча открыла дверь и посмотрела на мужчину, по-прежнему сидевшего в кресле. Вот только на нем был такой же синий костюм, волосы прятались под шапкой. Она заставила девушку улыбнуться, ибо на ее темном фоне были белые обглоданные скелетики маленьких рыбок. Понимая, что у Ивана не только с эмоциями, но и с чувством юмора все хорошо, она призналась:
        - Я не справлюсь.
        - Ты справишься, - уверенно заявил Иван. - Ты ведь актриса, так сыграй роль уверенного в себе врача, молодого, но уверенного. Я буду говорить все, что нужно будет делать. Слава тебе поможет, да и Костя тоже. Твои руки сделают все сами. Я сам не верю, что говорю это, но от судьбы ведь не уйти.
        Девушка кивнула.
        - Рит, давай станем одним целым на одну ночь, чтобы спасти этого человека?
        Она улыбнулась. Так ее еще никогда не просили, к тому же, ей действительно казалось, что они одно целое.
        - Тебе тоже страшно? - спросила она тихо.
        - Страшно. Каждый раз немного страшно, а сегодня особенно, но все просто обязано получиться.
        - Всегда?
        - Имеет значение только сегодня.
        Они смотрели друг другу в глаза, словно создавали какой-то особый смысл для слова «сегодня».
        - Давать наркоз? - спросил женский голос.
        Иван прикрыл глаза и вопросительно посмотрел на девушку. Та кивнула. В ней страх смешался с уверенностью. Она знала, что она может, но легкая дрожь у сердца все равно оставалась.
        - Давай, - скомандовал Иван, не сводя с нее глаз.
        Врач ожидал от нее слез, истерик, отговорок, а девушка снова перевоплотилась прямо у него на глазах. Он и сам верил, что перед ним молодой врач, которому просто не доставало опыта.
        Оставалось только улыбнуться и кивнуть в сторону умывальника.
        - Кость, покажи ей, как правильно мыть руки.
        - Конечно, только тебя сначала подготовлю.
        Травматолог, откровенно посмеиваясь помог врачу пересесть с кресла на высокий металлический стол на колесах.
        - Лови, - весело крикнул он, толкнув стол в светлую комнату.
        - Боже, Костя! Нельзя так, что о нас больной подумает, - заговорил Слава из операционной.
        - Больной уже ничего не подумает, - сообщила Аня, проверяя зрачки. - Он готов, так что можете начинать.
        - Начинай, - невозмутимо скомандовал Северин.
        Стало тихо, но эта тишина показалась Рите самым естественным, что могло быть.
        «Я - Иван Северин» - сказала она себе, и тут же поняла, что, не замечая Костю, тщательно вымывает руки до самых локтей, а потом заходит в операционную, не опуская рук. Держать их согнутыми, повернув ладонями к себе, было чем-то настолько естественным, что она уже и не верила, что хоть когда-то прятала руки в карманах.
        Ей подставили белый халат. Она легко нырнула в него руками и завязала лямочки на рукавах, так же уверенно опустила руки в перчатки и шагнула к столу.
        - Ну, что у нас тут? - спросила она почти машинально.
        Ее не смутил разрез на животе сделанный Славой. Ее не пугали разговоры мужчин об удачных или неудачных отрезках кишки, что должна была стать пищеводом ее первого пациента. Ей казалось, что она просто смотрит странный сон, а тело ее принадлежит кому-то другому.
        Человек, отдававший команды, сидел на столе, словно ангел за ее спиной. Его накрыли стерильной простыней, на нос натянули маску, остались только внимательные серьезные глаза с легким прищуром, возникшим от напряжения. Он руководил не только ее руками, но и тремя медсестрами и двумя врачами, давая новые и указания. Рита плохо понимала, что происходило. Все постепенно уходило в туман, она видела только мелкие движения собственных пальцев, а потом ее повело в сторону.
        - Костя, выведи ее, - жестко скомандовал Северин.
        На глаза девушки навернулись слезы, ноги действительно ослабли, руки задрожали, но Константин действительно подхватил ее и вывел.
        Усадив на кушетку напротив умывальников, он легонько хлопнул ее по щеке.
        - Герой, а ну не падать! - велел он.
        Через миг он сунул ей под нос какую-то вату. Резкий запах ударил Рите в нос, туман тут же рассеялся, и она просто разрыдалась, едва не закрыв лицо руками в окровавленных перчатках.
        - Слава, зашьешь все сам? - спросил Костя, спешно снимая с девушки белый халат с завязками и перчатки.
        - Да! - довольно отозвался юноша.
        Иван голоса не подал, он слышал всхлипывания девушки в коридоре и чувствовал себя сущей сволочью. Ему хотелось сжать руки в кулаки, но те не двигались, отражая его желание тупой болью.
        Костя вывел Риту прочь, отвел в ординаторскую хирургии, усадил на диван, дал ей кружку и велел:
        - Пей!
        Это было так уверенно, что девушка не думая выпила и тут же выплюнула все обратно, с ужасом осознав, что ей подсунули какую-то жгучую гадость.
        - Чистым спиртом плюется, - негодующе возразил Костя. - Зато ведь полегчало, правда? С боевым крещением тебя?
        Он забрал у нее стакан, а Рита совсем разрыдалась.
        Пока она плакала, одна из медсестер успела привезти Ивана, а тот кивком попросил Костю выйти.
        - Тише, Ритуль, все уже закончилось, - мягко заговорил с ней Северин, осторожно коснувшись ее руки гипсом.
        Он хотел бы ее сейчас обнять, но сделал только то, что мог, осторожно погладил ее руку кончиками пальцев, что тут же противно заныли от подобного прикосновения.
        - Я не смогла, - рыдая, воскликнула Рита и бросилась мужчине не шею.
        Не думая о правилах и о приличиях, она упала на колени к ногам мужчины, повисла у него на шее и разрыдалась сильнее прежнего, прижимаясь к его груди.
        - Я подвела тебя.
        - Глупенькая, ты даже не поняла? Ты ведь все сделала.
        Он осторожно обнял ее, даже попытался погладить ее по голове, но только легонько скользнул пальцами по ее волосам.
        - Все? - не поверила Рита.
        Она действительно не понимала, ни сколько времени провела в светлой операционной, ни что успела сделать, у нее осталась только слабость в дрожащих руках.
        - Да, все, - подтвердил Иван. - Операция прошла успешно. Ты справилась.
        Он улыбнулся и, не удержавшись, осторожно поцеловал ее сначала в одну щеку, затем в другую.
        - Спасибо тебе. Ты только что спасла человеку жизнь.
        Рита плакать перестала, улыбнулась и снова прильнула к груди мужчины. Теперь она была счастлива.
        Они посидели так немного, а потом Иван попросил:
        - Только можно ты еще историю моей рукой напишешь, чтобы потом и вовсе никто ничего не доказал.
        Рита только рассмеялась.
        Она пила кофе с мужчинами, шутила и писала то, что говорил Иван, даже расписалась за него, своей рукой.
        Ей было уже хорошо и спокойно, но за ночью пришло утро.
        - Ну, вот и все, - объявил Костя. - Пора разбегаться. - До сих пор не верится, что все это произошло.
        Рита сразу взглянула на Ивана. Хирург напротив отвернулся. Он молчал и не сводил с нее глаз, наблюдая, как она смеется с молодыми врачами.
        - Да, все действительно закончилось, - прошептала Рита.
        - Уверена, что тебе больничный не нужен? - уточнил Костя.
        - Да, - ответила девушка и запоздало поняла, что надо было отвечать иначе, хотя бы для того, чтоб задержаться.
        Теперь же пути к отступлению не было, потому она просто встала, попросила свои вещи, чтобы переодеться, а потом осталась одна.
        Нырнув в свой собственный сарафан, девушка долго смотрела на свои руки, размышляя над их судьбой, а потом, решив надеть новую маску, вышла, весело улыбаясь.
        - Все, наконец-то я перестану сюда приходить и буду спать по утрам!
        - А работа? - спросил Костя.
        - Мой магазин, открывается только в десять, и живу я в двух шагах от него, можешь умереть от завести!
        Она улыбалась, смеялась и не смотрела на тихого мужчину в кресле, что с большим интересом рассматривал гипс на своей ноге.
        Они молча направились к выходу. Сумку, с которой девушка приехала сюда, заблаговременно принесли. Ей оставалось только забрать ее с колен у Ивана, явно не замечавшего ее существования, покинуть корпус и выйти за территорию третьей больницы, чтобы забыть все как страшный сон.
        - Рит, спасибо, - еще раз сказал Иван, все так же глядя на гипс.
        Девушка только улыбнулась.
        - Это, правда, все? - спросила она, выходя из больницы.
        - Правда, - ответил врач.
        Костя, выкативший коляску, благоразумно исчез, оставив их вдвоем.
        - Я подумал о твоем экзамене, - заговорил мужчина неуверенно. - Не знаю, можно ли там выбрать хороший монолог, но ты могла бы сыграть лучшую Катерину из «Грозы». Ты способна передать всю ее драму.
        Рита смущенно опустила глаза.
        - Я обязательно перечитаю эту пьесу и подумаю.
        - Подумай.
        Они немного помолчали.
        - Тогда я пойду?
        Мужчина кивнул, боясь даже смотреть на нее.
        Девушка осмотрела больничный двор, потом Северина, вздохнула и замерла. Она хотела очень много ему сказать, но слова в голову лезли не те. Они все ей казались глупыми и бесполезными. На уме вертелось неуместное «спасибо», а к горлу снова поступала тошнота.
        «Ну, я пошла», - сказала она сама себеи шагнула прочь.
        - Рита! - окликнул девушку Иван.
        Маргарита обернулась, затаив дыхание.
        - Не попадай больше в аварии, ладно? - попросил мужчина.
        - Конечно. Больше не буду, - дрогнувшим голосом отозвалась будущая актриса.
        Ей очень хотелось, чтобы мужчина ее остановил. Она бы непременно отнекивалась, но он должен был ее остановить.
        Иван закрыл глаза, чтобы не видеть, как девушка уходит. Он все же улыбался, радуясь, что такие, как она, в этом мире еще существуют.
        «Кому-то непременно с ней повезет» - решил он для себя.
        - Ну и почему ты ее отпустил? - возмущенно спросил Костя, наблюдавший все, через окно на первом этаже.
        Иван откровенно рассмеялся.
        - Хватит говорить глупости, ты уже вторую неделю расхваливаешь свой кофе и все грозишься меня им напоить. Сейчас самое время.
        Травматолог скривился, но спорить не стал, понимая, что это бесполезно. Видимо, действительно было самое время для кофе в отделении травматологии, ибо у кофе в хирургии совсем иной вкус.
        10
        Иван сидел в палате и смотрел на пустую кровать, где еще вчера спала Рита. У Кости уже начался рабочий день. Его расхваленный кофе показался хирургу самым обычным, впрочем, он едва ощутил его вкус, убеждая себя, что все сделал правильно.
        Теперь больница ожила словно муравейник. Иван слышал голоса, но смотрел только на кровать. Ему некуда было спешить, у него впереди еще много дней в этой маленькой больничной палате. К нему, наконец, приходило чувство потери: и Риты, и рук, и карьеры, и просто любимого дела.
        Именно в таком состоянии его и застал главный врач со своим сыном. Мужчины буквально вломились в палату, едва не налетев на вторую кровать.
        - Какого черта, Иван?! - закричал Николай Петрович. - Что это?!
        Он тряс перед лицом Северина раскрытой истории болезни.
        - Протокол операции, - ответил мужчина, не поднимая на кричавшего главного врача глаза.
        - Как это понимать?! В моей больнице! Вот это…?!
        - Что «это»?! - строго спросил Северин, наконец, посмотрев Николая Петровичу в глаза. - У Вас в больнице штатный врач не может провести операцию?
        - Но ты же ее не проводил! Кто?!
        - Там подпись моя, почерк мой, какие еще вопросы? - отрешенно спросил мужчина.
        Николая Петрович оскалился.
        - Да я тебя по статье уволю!
        «Интересно, по какой?» - подумал Иван, но молча прикрыл глаза.
        - Пациент в реанимации, тяжелый, - подсказывал молодой Николай Николаевич в модном накрахмаленном халате, под которым вместо медицинского костюма была представительная рубашка.
        - После таких операций пациенты всегда в реанимации, и их состояние довольно тяжелое. Я не вижу причин сомневаться в последующей состоятельности швов и анастомозов, поэтому уверен, что если вы не накормите его сейчас - а командовать в реанимации, Николаша, Вам никто не даст - с пациентом все будет в полном порядке. Потом его заберет первая хирургия, я уже договорился.
        Молодой человек только рот открыл, не зная, что сказать.
        - Вы забываетесь! - вскрикнул Николай Петрович.
        - Да пошел ты к черту! - внезапно заявил Северин, понимая, что его тошнит уже от этих людей. - Увольняйте! Не уволите - я сам заявление напишу. Рожи ваши бюрократские я видеть больше не в состоянии! Пошли вон отсюда!
        - Иван Северин! - рявкнул главный врач, становясь в позу и буквально сминая историю болезни. - Вы все еще в моей больнице.
        - А мне казалось, она государственная.
        - Государственная, но из платной палаты мы вас мигом выбросим.
        Иван рассмеялся. Это было уже последней каплей. В нем что-то словно взорвалось. Усмешка превратилась в оскал. Не будь гипса на руках и правой ноге, он непременно бы ударил мужчину. Иван невольно дернул пальцами, стараясь сжать их в кулаки куда сильнее всех прежних раз, вызывая дикую боль, скользящую разрядом до самых локтей и отзвуком поднимающуюся к плечам.
        В беспомощном гневе он дернул ногой, сбрасывая со здоровой левой ноги резиновый тапок, а тот угодил Николаю Петровичу прямо в нос.
        - Проваливайте, твари, - прорычал Северин.
        Стало тихо. Бывший заведующий второй хирургии и главный врач просто гневно смотрели друг на друга.
        - Что здесь происходит? - спросил прибежавший на шум заведующий травматологического отделения.
        Это был крупный лысый мужчина, похожий скорее на члена банды, укравшего медицинский халат, чем на врача. Олег Петрович, а именно так звали мужчину, при всем своем виде, был человеком интеллигентным и справедливым.
        Главный врач, не в силах уже говорить, покрывшись пятнами, показал мужчине историю болезни.
        Тот посмотрел только на подпись и, не вникая, сообщил:
        - Иван Сергеевич, на данный момент, пациент нашего отделения, и, учитывая тяжесть его травм, я рекомендую отложить все разговоры на потом, а сейчас пройдемся в мой кабинет.
        Иван даже не поверил, что все эти люди оставили его.
        Мужчина знал, что поступил правильно, но тихо завыв, просто рухнул в кровать, злясь на весь мир. Он только теперь почувствовал, что жизнь его рушится, а сам он при этом едва ли способен держать себя в руках. Хотелось крушить все вокруг, но Иван просто физически был на это сейчас не способен.
        Его карьера хирурга действительно закончилась, и та ночная операция была последней.
        11
        Рита, придя домой, от усталости сразу уснула.
        Ее накрыл странный сон, подобный видению. Она вышла на сцену театра в белом халате. Ей предстояло сыграть молодого талантливого врача с большим будущим.
        - Но ты не актриса, ты - врач, - сказал ей человек из зрительного зала.
        Девушка удивилась и тут же поняла, что стоит не на сцене, а в больничном коридоре.
        - Ты - врач, - сказал чей-то голос, но никого вокруг не было.
        - Я - актриса, Маргарита Алюшина.
        - Ты - врач, - повторил голос.
        Рита хотела возмутиться, взмахнула руками и ощутила их тяжесть. Испуганно посмотрев на свои руки, она поняла, что ее кисти прячутся в чем-то странном. Она сначала подумала, что это гипс, вспоминая руки Ивана, но присмотревшись, с ужасом поняла, что это бетон.
        Вскрикнув, Рита вскочила, внезапно проснувшись.
        Выдохнув, она встала, остудила свою безумную голову водой, окончательно приходя в себя, и решила все же заняться поступлением. Включив компьютер, она нашла в сети «Грозу» Островского, посмотрела на заглавие, на список действующих лиц и просто выключила монитор. Ей не хотелось читать никаких пьес и играть ничего не хотелось.
        Отправившись на кухню, Рита заварила себе чай, сделала любимый салат: просто кислые яблоки с капустой, немного соли и щепотка сахара. По новой привычке отрезала ломтик колбасы, тонко и аккуратно, положила его на хлеб и тихо заплакала, глядя на этот идеальный откровенно Ритин бутерброд.
        Северин был прав, она стала снова собой, только при этом вместо счастья ощущала пустоту и отчаяние. Этой ночью она чувствовала свое предназначение. Она точно знала, что находится на своем месте, там, где должна была быть, а теперь не понимала ни кто она, ни зачем.
        Дрожащими руками она вытирала одинокие слезы, вспоминая вчерашний разговор с Иваном.
        - Почему ты не стал писателем? - спрашивала она. - Не верю, что с такими записками ты не мечтал об этом.
        - Мечты мечтами, но на писателей не учат. Всегда нужна профессия.
        - А журналистика? Разве не идут туда мечтающие писать?
        Иван усмехнулся.
        - Не думаю, что меж журналистом и писателем действительно много общего, по-моему, нисколько, но это вопрос убеждений, а со мной все было проще: я с детства мечтал быть врачом. Мне было около пяти, когда я попал в больницу, в детскую хирургию с банальным аппендицитом. Ничего серьезного, но меня впечатлили грозные дяди в белых халатах, а потом я повзрослел, многое переосмыслил. В университет поступал уже как романтик с убеждением, что иду спасать людей, а потом и это сползло, осталось только понимание, что я сделал правильный выбор.
        Мужчина даже пожал плечами и посмотрел в сторону.
        - Это трудно объяснить. Просто это неотъемлемая часть меня.
        - Как невидимый орган, - прошептала Рита теперь в пустоту, понимая, о чем тогда говорил мужчина.
        Именно в этот миг зазвонил телефон.
        Рита всхлипнула, смахнула последнюю слезу и ответила, не глядя на экран.
        - Да, - бодро ответила она, невзирая на мокрые от слез глаза.
        - Рита, ты снова не приедешь на репетицию? - спросил Марат Арнольдович, явно не собираясь здороваться.
        Его манера называть занятия репетициями всегда забавляли Риту. Она считала это оригинальным, а теперь подобное сравнение показалось ей неуместно гротескным. Речь шла о посиделках полукругом, и чтении монологов, иногда импровизациях. Это были занятия, на худой конец вечера, но не репетиции.
        Маргарите вдруг стало противно. Она вспомнила тучного дяденьку с глупой безвкусной бородой, который тот гордился. Борода нынче в моде, и все носили бороду, вот только Северину она, как считала Рита, шла, хоть и старила его, а ее педагога делала смешным.
        Девушка буквально видела, как мужчина своими пухлыми пальцами стремился приобнять каждую из девушек. Он вроде бы учил их, направлял, но Рита вдруг поняла, что он просто стремился прикоснуться.
        Ей стало тошно.
        - Я не приеду, - сказала она уверено.
        - А как же поступление? Рита, ты совсем забросила подготовку. Ты талантлива, прекрасна, ты просто обязана поступить!
        - Я знаю, но не приеду, ни сегодня, ни потом. До свидания.
        Марат Арнольдович пытался еще что-то говорить, но Рита положила трубку и просто легла на стол. Она понимала, что она, быть может, действительно талантлива и правда может достичь многого, но мысль о театре вызывала только чувство пустоты в груди.
        - Я - врач, - прошептала она, вспоминая свой сон.
        12
        На улице стоял теплый субботний день конца июля. Жар, пробираясь в квартиру через открытое окно, мешал Рите думать. Девушка сидела на кухне, обдуваемая прохладным потоком неутомимого вентилятора, когда в дверь кто-то постучал.
        Маргарита подумала, что ей показалось, но кто-то позвонил в дверной звонок. Девушка никого не ждала, потому взволнованно заглянула в глазок, но увидела лишь букет красных роз в чьих-то руках.
        - Кто там? - почти испуганно спросила она, не понимая, кто мог к ней так явиться.
        - Иван Северин, - ответил ей знакомый голос.
        Сердце у Риты сжалась, ни то от этого имени, ни то от голоса.
        Спешно открыв дверь, она замерла, глядя на мужчину. Его глаза были единственным, что осталось неизменным. Волосы Ивана отрасли, и были небрежно зачесаны назад, создавая легкий хаос. Он побрился и действительно оказался симпатичным, по мнению девушки, только в такую жару все равно пришел к ней в пиджаке и держал в одной руке букет, в другой торт. Только Маргариту это не волновало, она просто смотрела мужчине в глаза.
        - Привет, - сказал тихо Иван.
        - Привет, - в такт ему ответила Рита.
        Не отпуская дверной ручки, она прижалась щекой к двери, неловко улыбаясь. Она не знала, что ждала его, пока не увидела на лестничной площадке.
        - Я сразу скажу, зачем пришел, ладно? - спросил неуверенно Иван и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я старше тебя и, возможно, я совсем тебе не подхожу, но ты мне нравишься. Очень нравишься. Я думал о тебе все это время. Пустишь?
        Рита мягко улыбнулась.
        - Заходи, - сказала она, шагая назад на кухню. - Можешь не разуваться.
        Она просто улыбалась, ставя чайник.
        Мужчина тихо прошел следом. Он все же оставил ботинки в коридоре, поставил торт на край стола и снова посмотрел на Риту.
        - Какой же ты, все-таки, старомодный, - хихикнула девушка, глядя на врача. - Не дари мне больше роз - это очень банально, есть много других, куда более приятных цветов.
        Она осторожно забрала букет из его рук, скользнув нежно по пальцам, на которых авария оставила россыпь мелких шрамов.
        - А будет другой раз? - спросил Иван, не отводя от нее глаз.
        - А ты хотел отделаться одним букетом? - смеясь, спросила Рита.
        Она ставила красные розы в вазу, неспешно и бережно.
        - Я имел в виду…
        Иван не договорил, внезапно замолчав.
        - Садись за стол, - велела ему девушка, делая вид, что ничего не понимает. - Ты будешь чай или кофе?
        - Наверно, чай, - неуверенно ответил Иван, все же сев.
        Его внимание сразу привлекли бумаги Маргариты. На столе лежали книги по химии, и записи с расчетами и задачами. Он ничего не смог спросить, ибо девушка быстро собрала все книги и сгрузила их на подоконник, а потом села напротив.
        - Рассказывай, - широко улыбаясь, попросила она. - Как наш пациент, все с ним хорошо?
        Иван кивнул. Парень действительно был жив, по сути, теперь здоров, главное было не делать новых глупостей.
        Рита покачала головой, понимая, что неразговорчивость Ивана выглядит очень милой.
        - А руки твои как?
        Мужчина коротко посмотрел на собственные ладони и снова взглянул на Риту.
        - Вроде, ничего. В быту я почти не замечаю разницы. Почерк немного изменился, и все сначала было трудно, а теперь только самые мелкие движения, правда, левая рука немного слабовата, впрочем, я теперь в поликлинике работаю, моих рук хватает, чтобы вскрыть панариций или родинку удалить, только я, наверно, совсем не о том говорю.
        Рита улыбалась, понимая, что он заворожено, смотрит ей в глаза. Хотя она сама делала то же самое, чувствуя приятную полноту в груди.
        - Именно то, - прошептала Рита, осторожно касаясь его руки.
        Ей нравилось прикасаться к теплым рукам мужчины, осторожно, ласково.
        - Рит, - прошептал Иван, внезапно перехватив ее руку и крепко сжав ее пальцы. - Я первую книгу написал, ее, кажется, даже издавать будут.
        - О чем?
        Она широко улыбалась, пока теплые руки, сжимали ее пальцы.
        - О тебе. Обо мне. О нас той ночью, - отвечал Иван.
        - У книги хороший финал?
        - Да, что-то вроде «жили они долго и счастливо».
        Рита перестала улыбаться, прикрыла глаза, совсем забывая про закипевший чайник, и опустила голову, чтобы коснуться щекой мужских рук.
        - Почему ты сразу не сказал, что я тебе интересна? - спросила она.
        - Потому что я старый ворчун в гипсе, - прошептал Иван. - Не умею я ухаживать за девушкой, когда о себе позаботиться не могу.
        - Глупости какие.
        Она резко отпрянула, посмотрела на мужчину и призналась:
        - А я, кажется, в мед поступаю.
        - А как же мечта?
        Рита пожала плечами.
        - Может быть, когда-нибудь. Просто мне пусто без этого, только не знаю, смогу ли поступить. Я все забыла. Придется, наверно, еще год пропустить, хотя не хотелось бы. Может, лучше получить среднее?
        - А если платное? - спросил Иван совершенно серьезно.
        - На платное я, конечно, поступлю, но где деньги взять на учебу, едва ли я смогу по-настоящему работать, поэтому, боюсь, это не вариант.
        - Выходи за меня замуж, а тебя выучу, - совершенно серьезно заявил Иван.
        - Ты дурачок? - с умилением спросила Рита.
        - Я серьезно. Мне не интересно уже бегать по свиданиям, я семью хочу настоящую. Хотя цветы и прочие мелочи я тебе гарантирую.
        - Ты точно дурачок, но мне нравится.
        Иван улыбнулся.
        - Снова будем одним целым без всякой чертовщины?
        - Будем.
        Он коснулся рукой ее щеки.
        - Вань, ты знаешь, что у нас давно чайник кипит? - спросила Рита, приближаясь к нему, позволяя его пальцем, скользнуть за ухом к затылку.
        Мужчина приблизился, не сводя с нее глаз.
        - Думаешь, он от этого умрет? - спросил он, самым серьезным тоном.
        - Не умрет, - шепнула девушка, приближаясь к мужчине.
        Они почти коснулись носами, но продолжали внимательно смотреть друг на друга, словно продолжали странную беседу.
        Каждому из них казалось, что он снова обрел утраченный кусочек себя, оставалось только коснуться губами, и пусть дальше кипит чайник, плавится от жары торт, а ветер срывает с подоконника листы черновиков.
        ___________________________
        Конец

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к