Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Веров Ярослав / Трикстеры : " №02 Десант На Европу Или Возвращение Мафусаила " - читать онлайн

Сохранить .
Десант на Европу, или возвращение Мафусаила Ярослав Веров
        Игорь Минаков
        Трикстеры #2 Новый увлекательный фантастический боевик Ярослава Верова и Игоря Минакова продолжает цикл, начатый романом «Десант на Сатурн». Группой экстремистов захвачен космический лайнер «Вестник богов», летящий по направлению к Меркурию. Параллельно диверсанты проникают на «Объект „Ноль“, чтобы перенастроить суперкомпьютер, управляющий всей Инфосферой Земли. Человечеству будущего угрожает чудовищная катастрофа: боевые механорги, пораженные вирусом, начинают уничтожать вчерашних хозяев. Остановить бойню может только Наладчик и его немногочисленные союзники…
        Игорь Минаков, Ярослав Веров
        Десант на Европу или Возвращение Мафусаила
        Они очень молоды, у них все впереди, а у нас впереди - только они.
        Конечно, человек овладеет Вселенной, но это будет не краснощекий богатырь с мышцами, и, конечно, человек справится с самим собой, но только сначала он изменит себя…
        Природа не обманывает, она выполняет свои обещания, но не так, как мы думали, и зачастую не так, как нам хотелось бы…
        А. и Б. Стругацкие «Гадкие лебеди»
        Пролог
        Ночь в музее
        Полуночный звон торжественно и печально плыл над облаченной в туман долиной Темзы, гулко отдаваясь под сводами моста, чья утратившая былое величие громада все еще отражалась в мглистой реке. Этот звук растревожил ворон в просторном, неухоженном парке, разбитом на месте бывшего Сохо. Вспугнутые птицы взмыли в небо. Затмевая редкие звезды, они ведьминским хороводом закружились над башней, венчающей древний Вестминстер…
        Впрочем, эта немного зловещая картинка существовала лишь в воображении смотрителя. Здесь, почти в двадцати милях от исторического центра Старого Лондона, источника печального звона - отреставрированных часов Биг-Бена - даже в холодном свете слегка ущербной луны было не разглядеть. Ну так, Дукласу макГрегору и не хотелось этого. Это звон для него означал лишь, что пробило полночь: время выходить из сторожки для еженощного обхода Музея.
        Вот уже более десяти лет он, Дуклас макГрегор, добровольный и бессменный сторож-смотритель Музея, совершает этот ритуал. И ведь не надоедает! А какие еще привычки могут быть у человека, которому пошел четвертый десяток? И не просто четвертый десяток, заметьте, а четвертый десяток после первой сотни! Не позднее, чем через месяц друзья могли бы поздравить Дукласа со статридцатипятилетием. Если бы могли говорить…
        С привычным, но оттого не менее приятным замиранием сердца смотритель вошел в Главный ангар - зал больших механизмов. Мягко вспыхнуло ночное «половинное» освещение под высоким спектролитовым колпаком. Следуя ритуалу, макГрегор прежде всего поздоровался со своим лучшим другом. Не вслух, разумеется. Просто, сдержанно, как и полагается джентльмену, поклонился редчайшей находке, обнаруженной в развалинах депо на территории бывшего Екатеринбурга - целехонькому, в густом солидоле законсервированному паровозу. Годному к эксплуатации! Первой половины двадцатого века! Второй поклон угрюмо нахохлившемуся, бессильно свесившему лопасти большого винта, жутковатому красавцу - ударному вертолету
«Апач». Начала двадцать первого, между прочим!
        Постоять между этими горделивыми воплощениями гениальной мощи предков, вдыхая едва заметный аромат смазки и древнего железа - тоже традиция. Постоять и подумать о величии Мастера Холмса Уотсона - Основателя коллекции Музея. Что и говорить - гений!… Хотя и моложе почти вдвое его, Дукласа…
        Выдержав обусловленные торжественностью момента три минуты, смотритель неторопливо двинулся вдоль рядов больших и не очень механизмов, мирных и военных, целых и полуразобранных, проржавевших, но отреставрированных - и новеньких с иголочки, словно вчера соскользнувших с конвейеров и стапелей. МакГрегор переходил из зала в зал, приближаясь к последнему экспонату, возле которого должно завершать обход. - Вижу одну!
        В стылом воздухе шепот прозвучал как свист невиданной ночной твари. Голос исходил от крупного валуна, примостившегося на невысоком пригорке у берега. С пригорка открывался прекрасный вид на Музей Древней Техники. В слабом ночном освещении тот казался небрежно брошенной на землю цепочкой из семи звеньев-ангаров. Луна заходила, сквозь туман еле пробивались огни внутренней подсветки Музея.
        - Или две?
        Второй голос исходил от соседнего валуна, внезапно выступившего из мглы.
        - Одна точно… Я же в маске… Вон она - висит…
        - Ладно, начинаем!
        Что-то колыхнулось, валун превратился в смутный человеческий силуэт. Рядом воздвигся второй. В поднятой к небу руке блеснуло нечто, смахивающее на древний дуэльный пистолет.
        Охранявшая Музей эриния успела уловить запрос на личный код, успела просигналить, и в следующее, да нет, с точки зрения человека - в то же мгновение, бессильно кувыркаясь, нелепо трепеща обмякшими как тряпки крыльями, устремилась к земле.
        Стоявшая на небольшом постаменте человеческая фигура была на самом деле вовсе не человеческой. Единственный экспонат Музея, сочетавший в себе достижения как добиотехнологической, так и биотехнологической эпох развития техники, был снабжен скромной табличкой. Смотритель знал ее наизусть. Она гласила, что сей персонаж - другом его макГрегор не считал, а потому именовал персонажем - представляет собой созданный в сороковых годах двадцать первого столетия человекоподобный биологический механизм, так называемый механтроп, условно обозначаемый как «Алан», с квантовым компьютерным управлением, находящийся в состоянии инверсионного переподключения. Что все это значит, старик-смотритель не слишком-то понимал, да и понимать не хотел: уж больно загадочно и красиво звучит! Но зато…
        В этом зале Дуклас нарочно не зажигал света. Подбоченившись, он уперся лучом допотопного электрического фонаря из запасника прямо в неподвижные и оттого казавшиеся надменными глаза экспоната.
        - Отвечай на мои вопросы, болванка! - гулко разнесся по залу сухой и словно надтреснутый голос смотрителя. - Тебя зовут Алан?
        - Не совсем корректно, - тихо и равнодушно, но отчетливо произнес экспонат. - Правильнее сказать, что при создании меня была использована психоматрица человека по имени Алан.
        - Хе-хе, - отозвался старик. - Хочешь сказать, персонаж, что лучше меня разбираешься в том, кого, как и почему называют?
        Это был дежурный вопрос, повторяемый еженочно вне зависимости от темы разговора. Ответ экспоната неизменно веселил смотрителя.
        - Несомненно, - ответил механтроп.
        - Приведи пример!
        - Например, я точно знаю, что твое имя произносится как Дуглас, а не Дуклас. А фамилия пишется с прописной «М», а не со строчной.
        Дуклас макГрегор фыркнул и, горделиво выставив колено, едва прикрытое кильтом, торжественно заявил:
        - Триста мужчин из клана макГрегоров носили имя Дуклас, а фамилию писали с этой, как ее… строчной буквы! Так?
        - Тебе виднее, - равнодушно отозвался экспонат.
        - Забудем об этом, - великодушно решил старик. - Ты лучше скажи мне, персонаж, ты действительно мог бы стать властелином мира?
        Это был тоже традиционный вопрос, хотя и задаваемый гораздо реже.
        - Мог бы.
        - А почему не становишься? Ну, давай, становись!
        - Потому что не хочу.
        - Гордый, значит…
        - Нет, - ответил механтроп. - Просто у меня нет желания хотеть.
        Опять же следуя ритуалу, смотритель громко и с удовольствием рассмеялся. И это тоже никогда не приедалось ему, но сегодня что-то помешало удовольствию. Каким-то шестым или даже седьмым чувством Дуклас уловил за спиной бесшумное движение, что спасло его от выпущенной почти в упор иглы станнера. Двое в плащах и масках - как в мульти-TV прямо! - вынырнули из полумрака. Смотритель не испугался. Нет, он не робкого десятка, не зря же он носит кильт и кошель! Дуклас успел прыгнуть на одного из нападавших, замахнувшись массивным фонариком, как кастетом. Но макГрегор был стар, а нападавшие молоды… - Убил? - сдавленно осведомился тот, кто стрелял из станнера.
        Второй наклонился, прижал палец к артерии на шее поверженного старика.
        - Живой! - выдохнул второй. - И отлично! Приказ был - не убивать. Начнем?
        - Начнем, во имя Черного!
        - Да не упомянуто оно будет к ночи!… Что у тебя?
        - Не терпится?… Все, как учил Мудрый. Самое простое решение всегда самое эффективное…
        - Не тяни!
        - Немного перманганата калия, немного магниевого порошка и серы…
        - Ловко. А запалы?
        - Разведем тот же перманганат в глицерине.
        - Ловко, - повторил первый. - Не наследим?
        - Не трусь, - с нескрываемым удовольствием произнес второй. - Комар носа не заточит… Или как там?…
        - Не подточит, - неожиданно поправил экспонат.
        - Чё он лезет? - спросил первый.
        - А, не обращай внимания… - отмахнулся второй. - Это просто говорящая железяка… Короче, выносим… А это собрание морально устаревшего техномусора - в распыл. Что сгорит, то не сгниет! Ха-ха-ха…
        Они подхватили смотрителя - под мышки и за ноги - и споро поволокли на свежий воздух - вернее, в сгустившуюся до совсем уж кромешнего мрака туманную ночь…
        Глава первая
        Сын за отца
        Скользкая пучеглазая тварь, отчаянно и бестолково перебирая лапами, более похожими на плавники, выбралась на низкий топкий берег. Жаберные веточки под челюстными дугами судорожно трепыхались, выцеживая из тяжелого, насыщенного испарениями воздуха молекулы драгоценного кислорода… - Нет, неправильно, жабер у ихтиостег уже не было. Отсекаем… - Жабры отвалились и земноводное задышало ровнее. Сплюснутый по бокам хвост все еще оставался в воде. Он слабо шевелился, словно предчувствуя, что вскоре станет обузой, помехой на пути к прогрессу. - Хвост придется укоротить… Хотя нет, для ихтиостеги он в самый раз, а вот когда дойдем до стадии мастодонзавра…
        Мучительное это занятие - вести трусливое полуводное существо на завоевание суши. Лучше бы «прокрутить картинку» сразу до появления целофизисов и устроить этим умным ловким тварям охоту на соседей по эволюционной лестнице, но бдительный искин такого не допустит. Ведь Дарвинариум - не аттракцион, а серьезная обучающая машина. Влепит в зачетку индекс неуспеваемости, доказывай потом, что ты не земноводное…
        Эх, прогуляться бы сейчас на свежем воздухе под кронами трехсотлетних дубов по аллее Научной славы. А то и угнать гиппогриф, аккуратно припаркованный седовласым профессором Хансеном. И вдоволь порезвиться, срезая кончиками крыльев серый пух с подбрюшья облака, подбирающегося к Университетскому городку.
        Увы, придется потерпеть. До конца семестра еще две недели, а я обещал деду с бабушкой сдать хвосты. Как ихтиостега… Нет, ну кто, спрашивается, отменил свободу образования?! Ведь еще пятнадцать лет назад - полное раздолье! Хочешь - учись. Не хочешь - оставайся дремучим невеждой… И никаких тебе практикумов по эволюционной биологии! М-да, благословенные были времена…

«Александр, можешь ли ты на минуточку отвлечься?»

«Да, Ирма, пожалуйста», - мысленно возликовав, отозвался я.
        Хочу ли я отвлечься? Ещё как!

«С тобой будет говорить Александр. Я сочла необходимым сообщить ему, что ты очень занят, но он настойчив.»
        Почему Александр?… Какой еще Александр?! А-а, наверное, Шур… Сколько лет, сколько зим… Вот дуреха эта Ирма, уж для кого-кого, а для Шура я всегда на связи… Только странно, с чего вдруг такая деликатность со стороны господина Наладчика?… Мог бы и напрямую.

«Немедленно соединяй!»
        - Привет, тезка!
        - Привет!
        - Ты сейчас очень занят?
        - Наблюдаю за страданиями ископаемого земноводного. Весьма поучительно и настраивает на возвышенный лад…
        Чего это меня понесло? От волнения, наверное… Ведь Шур просто так не позвонит…
        - Ну-ну, - хмыкнул он. - Догрызаешь, стало быть, орешек знания…
        - Орешек знания тверд, - тотчас откликнулся я, - но всё же мы не привыкли отступать, нам раскусить его поможет…
        - Погоди, Санек, - перебил Шур. - Есть дело. Серьезное.
        Похоже, и впрямь серьезное, если Шур не поддержал нашу любимую игру в цитаты.
        - Яволь, херр оберст!
        - Будет лучше, если ты немедленно телепортируешься ко мне, - ответил он. - Не через Ирму разговор.
        Ого, вот это секретность!
        - Лечу!
        - Давай…
        Сделав ихтиостеге ручкой, - извини, мол, дорогая, попробуем завоевать сушу в следующий раз, - я лениво поднялся и едва не был сбит с ног толпой ввалившихся в сферический зал Дарвинариума студиозусов младшего курса. Нет, ну куда, спрашивается, ломятся эти мальки?! Или они не знают, что у акул сейчас индивидуальные занятия?… Надавать бы им по шеям, да связываться неохота…
        По счастью, в коридоре никого из преподавателей не оказалось и я развил приличную скорость, метя прямиком в свободную нуль-кабину. Огляделся, рванул сдвижную дверь. Мимолетно подумав, что, видимо, неспроста какой-то умник позаботился о том, чтобы студенты совершали как можно больше физических усилий. Все двери в Университете открывались только вручную, пользоваться транспортными механоргами на территории кампуса разрешалось лишь очень пожилым преподавателям и сотрудникам Исследовательского центра. Даже телепорт управлялся не голосовой командой, как везде, а через клавиатуру. Ну уж дудки, стану я напрягаться…
        Ткнув М-импульсом в кодировочный блок, я почувствовал легкое головокружение, сменившееся тошнотой.
        Блин непропеченый, ну почему других не тошнит во время телепортации, а меня просто таки выворачивает? У медикусов один ответ - излишняя масса. А с чего она излишняя, когда во мне ни грана ненужного жира? Ну, кости у меня массивные, так что мне теперь - скелет сменить? А мышц У куда девать?…
        В паршивом настроении выхожу из «нужника». В Восточном полушарии нынче вечер. В саду сумеречно, тихо и пустынно. Да и в самом доме, похоже, ни души, если не считать своры механоргов, населявших по преимуществу нижние горизонты, и неизбежной в любом древнем жилище мелкой живности. Стараясь ничем не нарушать вечернего покоя, я едва ли не на цыпочках прокрался к веранде.
        Разумеется, хозяин был там. Дремал в древнем кресле-качалке. Эхом из отдалившегося детства меня кольнула ревнивая обида. Эта расшатанная скрипучая конструкция некогда принадлежала карапузу Саньке Быстрову, по мере надобности превращаясь то в ложемент звездолета, то в лихого скакуна, то в палубу пляшущей на волнах каравеллы. И вдруг в летний безмятежный вечер качалка стала сама собой - колыбелью старого человека…
        Вглядевшись в лицо Шура, я ужаснулся неприятному открытию. Шур и в самом деле старик. Как же я раньше не замечал? Всегда такой моложавый, подтянутый, вылитый капитан Фракас, он казался намного моложе моего деда. А ведь дед Витя не какой-нибудь обрюзгший завсегдатай Виртуала, нафаршированный искусственными органами. И вот на тебе! Припухшие суставы, пятна пигмента на сухой коже, тощую шею распирает острый кадык, голова запрокинута, из распущенного рта на подбородок стекает тягучая слюна.
        Даже не верится, что этот ветхозаветный старец учил меня приемам классической борьбы, когда стало понятно, что ни к абоксу, ни к мечевому бою у Быстрова-самого-младшего никаких способностей, взбегал со мною, шестилетним, подмышкой на вершину самого высокого в окрестностях холма, доставал со дна Щучьего озера громадных раков-мутантов. В отсутствии родителей, без вести пропавших где-то в Большом мусорном поясе, Шур заменил мне отца…
        Я прислонился к перилам, сделав вид, что любуюсь открывшимся видом. А полюбоваться было чем… Черные полукружья холмов неравномерным пунктиром прерывали багряную полосу заката. Холодный брильянт Венеры словно вобрал в себя свет умирающего дня. Я читал, что древним Звезда Утренняя и Вечерняя казалась воплощением небесной красоты. Знали бы они, что брильянт-то фальшивый…
        Я разглядел в зените нитяной просверк Первого кольца. Если очень сильно постараться, то можно заметить, что серебряная нить расслаивается - старое Кольцо обрело второй ярус. Где-то там, у испытательного терминала, пришвартован «Вестник богов» - первый туристический космолайнер, вскоре отправляющийся к Меркурию.
        В космос мне не хотелось. Никогда. Разумеется, я бывал на Марсе, в гостях у дяди Рюга и тети Памелы, когда они еще там жили, но перемещался обычным способом, нуль-транспортировкой. А вот чувствовать в руках настоящий пилотажный штурвал или тугие струны М-импульсов, «протянутые» от спинного мозга пилота к спинтронным мозгам корабельных искинов, не имел ни малейшего желания.
        Ну, положим, не от спинного, и не напрямую от мозга, но звучит-то красиво: от спинного - к спинтронному…
        Конечно, в малолетстве я мечтал разыскать сгинувших в космосе родителей, а заодно и волшебного кота Мафу, без которого Шур так скучает, но, когда подрос, понял, что это лишь глупые детские грезы…
        Вспомнилась реклама, которую полгода гоняли по мульти-TV. Просторные каюты, отделанные ценными породами дерева, - а вы как думали, - вместительный бассейн с искусственным пляжем, смотровые палубы с шезлонгами, два ресторана, четыре бара, вышколенная прислуга. Шик, блеск, труляля… Не удивительно, что очередь желающих прокатиться к Солнцу и обратно выстроилась от Новой Зеландии до Ньюфаундленда, но Мировой Совет Фаланстеров решил отправить в первый рейс всяких знаменитостей. Спортсменов, артистов, сочинителей виртукомиксов. Из людей толковых на борту, по моим сведениям, должны были оказаться только дядя Хо и тетя Несси, то бишь, генеральный конструктор «Вестника» мистер Холмс Уотсон и лауреат возобновленной Нобелевской премии математик мисс Агнесс Шерман, в качестве премиальных получившая билет на это чудо-юдо космической техники. Шур по этому поводу, премии тёти Несси, в смысле, съязвил что-то насчёт Нобеля, перевернувшегося в гробу, а на просьбу разъяснить лишь хмыкнул нечленораздельно.
        Нет, не завидую я этим счастливчикам. Ведь ясно же, что не полет это будет, а скука смертная. Обжорство, поглощение крепких и не очень напитков, танцы до упаду, флирт разной степени тяжести и фальшивые, как Венера, ужасные опасности и стр-рашные приключения.
        Хотя, подумалось мне, можно было бы напроситься по знакомству. Генеральный конструктор не отказал бы отпрыску своего бывшего капитана, но просить, умолять, канючить - стыдно. Тем более, сыну Быстрова…
        Скрипнуло кресло. Я обернулся. Шур пристально без улыбки смотрел на меня, словно не узнавал. Ни в позе, ни в лице его не было и следа старческой расслабленности.
        - Ага, тезка уже здесь! - сказал он, вставая.
        Я, со слоновьей, как сказал бы мой тренер, грацией перемахнул через перила и порывисто обнял наставника.
        - Ну будет, - проговорил Шур, отстраняясь. - Я тоже тебе рад, но давай обойдемся без телячьих нежностей. И, знаешь что, пойдем-ка в дом, чай пить. Здесь что-то знобковато…
        Мне было скорее душно, но спорить я не стал. Дед с бабкой увлеклись в последнее время субтропическими экзотами и поэтому поддерживали в окрестностях подходящий климат. Поместью Шура досталось по касательной, но его неухоженный сад, древний дом и сам он, похоже, страдали от избытка сырости. В доме же микроклимат, видимо, вполне отвечал требованиям хозяина. Дышалось здесь легче, чем на веранде, но, как по мне, было жарковато.
        Шур свистнул механорга-сервировщика и тот как всегда ловко развернул силовую столешницу, на которой, будто по волшебству, возник самовар с пузатым заварочным чайником под тряпичной куклой в сарафане и кокошнике, чашки, блюдца, сахарница и сухарница, вазочка с брусничным вареньем и корзинка с горячими бубликами. В детстве эта славянская буколика казалась мне смешной, сейчас же скорее трогательной. Вдруг подумалось, что не скоро еще удастся мне поучаствовать в знаменитом брусничном чаепитии у Шура и я, не откладывая дела, приступил к угощению.
        Шур не мешал мне насыщаться, свято следуя своему правилу - дать гостю надуться чаю от души, а уж потом вести с ним важные разговоры. Прихлебывая из блюдечка, он сквозь пар посматривал в мою сторону. Что ж, всё ясно. Яснее пареной репы. Оценивающим взглядом Шур смотрит, когда желает осчастливить А. Быстрова очередным ответственным поручением. Случалось такое всего несколько раз, но практический смысл всегда оставался для меня загадкой.
        Ну вот, скажем, в прошлом году. Вручил мне плоский прямоугольный предмет, название и предназначение которого я вспомнил не сразу, и велел доставить в фаланстер Райские кущи, что на острове в архипелаге Самоа, в резиденцию председателя МСФ Ференца Дьёра. При этом строго-настрого запретил пользоваться телепортом. Пришлось лететь через полмира на его коптере, несколько устаревшей, но дивно послушной машине. Последнему обстоятельству я, сами понимаете, был только рад.
        Приземление коптера и мой торжественный выход с папкой для бумаг - именно так называлась эта прямоугольная хреновина! - вызвало на островке небольшой переполох. Ведь это только звучит так внушительно: резиденция председателя МСФ, а на деле - вполне заурядный тропический фаланстер. Комфортабельные хижины, полуголые мужчины и женщины. Днем нежатся в тени кокосовых пальм, на закате купаются в лагуне. А между коктейлями обсуждают мировые проблемы.
        Признаться, я был слегка разочарован. Я наш Мировой Совет как-то иначе себе представлял. То есть, никакого определенного представления не было. Мерещилось нечто грандиозное, возвышенное, со спиральными спусками и роскошными пандусами… Ну да Шур с ними…
        Председатель Дьёр - загорелый, лысый, похожий на буддийского монаха, вопреки ожиданию, выглядел довольно внушительно. Диковинное вместилище документов он принял не моргнув глазом, как будто имел дело с такими анахронизмами по три раза на день; развязал тесемки, пробежал глазами первый лист и, велев подождать, удалился в свою резиденцию.
        Вернулся Дьёр не скоро, зато сердитый. Молча вернул папку и с тем откланялся. Изрядно сбитый с толку, я уже было загрузился в кабину коптера, как меня окликнул мальчишка-туземец. Сунул мне футлярчик с лепестком аудиозаписи, пропищал что-то неразборчивое и был таков.
        Шур, видно, ждал меня с нетерпением. Едва я завел коптер в ангар, а он уже тут как тут. Отнял папку и лепесток и, как давеча Дьёр, не утруждаясь комментариями, удалился. Меня сильно интриговала вся эта таинственность, но спросить я не решился, а наставник не из тех, кто утруждает себя объяснением своих поступков. Единственное, что я от него услышал, была фраза, не менее загадочная, чем перемещение антикварного раритета из Северного в Южное полушарие и обратно:

«Им не нужна, видите ли, тайная полиция, - фыркнул он. - Как будто они могли без нее хоть когда-то обходиться…»
        Что Шур хотел этим сказать, я тогда не понял. И уж тем более, не пришло в голову, что сказанное будет иметь ко мне непосредственное отношение.
        - Ну-с, тезка, - сказал Шур, когда я наконец отставил чашку. - Теперь можно и поговорить…
        - Я готов! - брякнул я, не подозревая, что повторяю слова отца, сказанные в похожей ситуации.
        - Замечательно, - одобрил наставник, но я не уловил особенного одобрения в его тоне…
        Я не унаследовал от родителей ни стремительности движений, ни стройной фигуры, ни тяги к безумно-опасным приключениям, но взамен мне достались два удивительных качества. От матери - способность отслеживать изменения в психо-динамическом поле человеческого мозга, иными словами, видеть ауру. А от отца - умение чувствовать и управлять механоргами посредством биологической М-связи. Говоря языком науки, я би-ридер. И как би-ридер, остро ощутил за обычной невозмутимостью Шура, как внешней, так и внутренней, раздирающие его противоречия. С одной стороны, наставник крайне нуждался в моей помощи, а с другой - не знал, можно ли мне доверить ответственное задание. Больше всего Шура смущало, что я не похож на отца. Хлодвиг Быстров в любые авантюры мог кинуться очертя голову. И кидался. Его запросто можно было заслать шпионом в стан таинственных трикстеров, не объяснив толком, зачем это нужно. Не задумываясь о последствиях, он взялся довести сомнительной прочности связку из древнего дельтаракетоплана и модульного транспортника аж до Марса! Он вступил в неравную схватку с механтропом, а при захвате Евразийского
Узла другими мехами бесшабашно принялся молотить этих человекообразных чудищ направо и налево. Венцом, и увы, страшным завершением его жизни стали поиски загадочного Роя в Мусорном поясе…
        Тоже мне, капитан Сорви-голова… Нет, я, разумеется, люблю папу, просто не могу простить ему, что в тот роковой полет он и маму взял с собою… Ладно, не будем об этом. В конце концов, я просто хотел сказать, что трижды подумаю, прежде чем возьмусь выполнять очередное поручение своего наставника. Не из трусости, а из естественной осторожности, которой так не хватало моим ближайшим предкам…
        - …только знаешь, что, - продолжал Шур, - перейдем-ка мы с тобой в кабинет, как положено джентльменам. Опрокинем по рюмочке шерри, выкурим по сигаре… Ну-ну, шучу. Просто там удобнее…
        Я вытаращил глаза, вовсе не от того, что он предложил мне спиртное и табак, а от того, что позвал в кабинет. В святая святых! В единственную комнату в доме, где я ни разу не был. Боюсь, в европеанском океане сдох кальмаролот, если Шур решил пустить меня туда, куда не пускал, по слухам, даже моего отца!
        Сознаюсь, при слове «кабинет» мне мерещились дубовые шкафы, блеск солнца на тисненных золотом корешках древних фолиантов, бюро с откидной крышкой и множеством ящичков, каждый из которых запирается на ключ, покойное «вольтеровское» кресло с удобным подголовником, бронзовая чернильница с крышечкой в виде головы пуделя, вечное перо, серый куб айбиэмовского монитора… Наверное, я слегка перепутал эпохи, но это неважно, так как никакого собственно кабинета не увидел. За дверью оказался серый невыразительный ландшафт виртуальной матрицы в режиме сохранения.
        Впрочем, «вольтеровские» кресла наличествовали…
        Помнится, я не очень удивился, когда узнал, что Шур не просто человек. Можно сказать, даже вовсе не человек. Он - биокибернетический организм, существующий более трехсот лет! С мировоззрением трехлетнего малыша такой образ самого близкого, после деда с бабкой, ну и родителей, конечно, человека на свете уживался вполне безболезненно. Любой взрослый казался великаном, способным сворачивать горы, что уж говорить о Наладчике? Слишком многое в мире зависело от Шура-Наладчика. Он следил за исправным функционированием невидимой, но всепроникающей силы, которую взрослые называли Ирмой. Я даже думал, что небесные светила управляются этой Ирмой, а через нее и Наладчиком, но Шур меня разубедил.
«Солнце и Луна, Земля и звезды движутся сами по себе, - сказал он однажды, - а вот все остальное действительно зависит от биокибернетического мусора, который твой старик носит в башке». И мне пришлось пережить горькие минуты в пору отрочества, когда я осознал, что эти слова все-таки отчасти шутка.
        Чему я уж точно никогда не удивлялся, так это тому, что Шур понимает меня без всяких слов. Чувство, что я живу в мире глухонемых не покидало меня с младенчества. Если в период внутриутробной жизни я смутно ощущал постоянное присутствие матери, знал о приближении отца и, как ни странно, маленьких, заботливых механоргов, окружавших меня неоценимой заботой, то появившись на свет, я открыл существование других людей, словно отгороженых непроницаемой стеной. Постепенно обычная человеческая речь пробила в этой стене несколько брешей, но лишь при появлении Шура она исчезала совершенно. Поэтому неудивительно, что Шур запросто считал мелькнувшую в моей подкорке картинку и милостиво материализовал пару старинных кресел.
        - Садитесь, сударь! - сказал он, сопроводив фразу широким жестом гостеприимного владетеля родового замка. - В ногах правды нет…
        А ведь он нарочно оттягивает начало «собеседования»! Неприятен ему этот разговор, и, значит, не напрасно я волновался. Поручение будет и сложным, и опасным…
        - Недавно, тезка, меня отправили в отставку…
        Ух ты! И кто ж это посмел?…
        - Помнишь, я рассказывал, что Мировой Совет точит на меня зуб? Неприятно господам советникам, что власть их, и без того эфемерная, самим фактом моего существования превращена в чисто художественную условность. Я это хорошо понимаю, потому-то всегда старался не высовываться. Прояви они хоть каплю сообразительности, давно бы уже допетрили, что абсолютная гомеостатичность Ирмы - самый обыкновенный миф. Правда, хорошо подготовленный миф, но все-таки не реальность. Я бы и дальше потихонечку корректировал ошибки инфосферы, сохраняя инкогнито, но события вокруг трикстеров и битва с механтропами вынудили меня выйти напрямую на председателя МСФ. Пришлось почти все рассказать, дабы купировать панику и предостеречь Совет от скоропалительных, а посему неверных решений…
        Речь Шура полилась плавно, даже академично, и я его не перебивал, хотя многое уже знал наизусть. Ничего не поделаешь, такая у меня память - она хранит все ощущения, мысли, слова, события когда-либо случавшиеся со мною с того самого мгновения, как только сформировался мой мозг и вся нервная система впридачу. Однако перебивать более чем пожилого человека невежливо…

…- на волне страха перед невидимой опасностью, тогдашний состав МСФ пересмотрел некоторые положения своего Устава, в частности сняв запрет на передвижение людей в открытых - воздушном и безвоздушном - пространствах. Рановато, конечно, обождать бы еще пару сотен лет, но иначе мне было не добиться официального разрешения на пилотируемые космические полеты, а без этого не построить надежного корабля для исследования Роя, который на казенном языке именовался «Структурной аномалией Большого Мусорного пояса»…
        Здесь я не выдержал и скривил губы, уж больно мне не понравилось выражение
«надежный корабль». Но Шур, кажется, ничего не заметил. Он продолжал вещать.

…- после исчезновения «Птерозавра-2» Совет чуть было не свернул пилотируемую космонавтику снова. Мне удалось отстоять некоторые программы, предусматривающие редкие исследовательские экспедиции. Пришлось немного поругаться с тогдашним Председателем, и кончилось это тем, что вслед мне было брошено что-то вроде: «Пора вам на заслуженный отдых, мистер Неверофф». Думал - пустая угроза, а оказалось, что нет…
        Последние слова прозвучали задумчиво, даже грустно. Шур надолго замолчал, а я пытался сообразить, к чему он клонит.
        - Недавно я был отправлен в отставку, - повторил он. - На Мангышлаке ввели в действие биокибернетический комплекс «Наладчик-бис». Меня никто и не подумал предупредить. И поэтому, когда вдруг оборвалась связь с Ирмой, я чуть с ума не сошел, вообразив своими старческими мозгами, что опять рухнул Евразийский Узел. Но Ирма тут же «позвонила» и эдак бодренько, как простому абоненту, сообщила, что, дескать, извиняется «за временные нарушения в функционировании М-сети, произошедшие в связи с глобальным перепозиционированием системы…» Короче говоря, меня изолировали от сети основных прерываний, превратив в обыкновенного, как говаривали во времена моего детства, юзера-чайника…
        - Ага, теперь мне понятно, - перебил я, - почему ты связался со мною сегодня через Ирму, а не обычным способом…
        - Да-да, - покивал сединами Шур. - Теперь дальнодействие мое ограничено. На Ирму у меня нет никакого влияния, но опыт и интуиция остались при мне. И они подсказывают, что все это добром не кончится…
        - Что ЭТО?
        В тоне Шура появились нотки старческого брюзжания, чего за ним раньше не водилось.
        - Дурацкая попытка сделать Ирму полностью автономной, - пояснил он. - Есть старая, но не разрешенная до сих пор философско-этическая проблема: можно ли машине доверить безраздельное управление собой, если при этом она управляет всем остальным? Я утверждаю: нельзя! Иначе все пойдет вразнос. Свобода заключается в добровольном выборе несвободы - базовая парадигма этического программирования верна и для сверхсложных биокибернетических комплексов. Чтобы ограничить свободу функционирования инфосферы и был нужен Наладчик-человек. Или почти человек… Добровольно выбравший… А теперь они напихали под силовой колпак несколько сот триллионов запараллеленных спинтронных волокон и полагают, что обеспечили спокойное будущее еще на триста лет вперед?!
        Я видел, что гневное вопрошание Шура адресовано не ко мне и потому промолчал. Вид его был жалок. В эту минуту он чем-то, хотя и весьма отдаленно, напоминал дряхлеющего императора, у которого жаждущие власти наследники отняли скипетр. Или даже не так. Наследники, отказавшись восприять империю, заявили, что хотят передоверить управление ею некой машине, скажем, хитроумному автомату-андроиду, изобретенному придворным алхимиком. Причем, андроиду, внешне выглядевшему как император.
        М-да, фантазии порой заводят далеко…
        - Я предупредил Совет о необходимости введения хоть какого-то контроля, - продолжал Шур, - но напыщенный болван Дьёр заявил, что современной земной цивилизации не нужна тайная полиция!
        - Папка для бумаг! - проявил я проницательность.
        - Старые расчеты, - пробормотал Шур. - Ветхие социологические выкладки… Таблицы Эккермана… Я сильно заблуждался, полагая, что трикстеры - это и есть ультралуддиты двадцать четвертого века. Они оказались всего лишь кружком умелые руки, в худшем случае - петрашевцами-желябовцами…
        Я аж рот раскрыл. И тут же закрыл, потому как сказать нечего. Заговаривается старик?… А может быть у него просто очередной приступ ретроградной инверсии, или как это там называется… Короче говоря, отстраненный от дел Наладчик медленно, но верно сползает в трясину прошлого…
        - Ладно, - перебил сам себя Шур. - Вернемся к моей интуиции. Она мне подсказывает: вскоре начнутся малоприятные события. Не спрашивай меня, какие именно. Я и сам не знаю в точности. Чутье меня подводило редко и на этот раз оно улавливает тончайший аромат грядущих неприятностей. И аромат этот нисходит оттуда!
        Шур ткнул суставчатым пальцем в потолок. Я невольно посмотрел туда же. Ну что ж потолок, как потолок, навесной, некогда белый, а теперь безнадежно серый и покрытый вязью трещин…
        - Из космоса! - торжественно возвестил Шур.
        О, боги! Неужели он опять заговорит об этой треклятой «структурной аномалии»? Но я ошибся.
        - Я имею в виду дурацкую затею с туристическим круизом к Меркурию, - пояснил Шур. - До сих пор все полеты в реальном космопространстве были исследовательскими. Почти все. Космонавты проходили строгий отбор, случайных людей оказаться не могло. На этот же «Вестник богов» собираются взять черт-те кого…
        - Знаменитостей, - вставил я.
        - Именно. Любой кретин, забравшийся на верхушку ежегодного рейтинга мульти-ТV, может оказаться в пассажирах!
        - Ну и что с того? - я окончательно запутался в туманных намеках наставника. - Дядя Хо и тетя Несси тоже из знаменитостей! Достойные люди…
        - Я говорю об ультралуддитах, - сказал Шур. - Вернее, о современной их модификации. К сожалению, никакой конкретики сообщить не могу. Сам ничего не знаю. Мне известно, что они существуют, их много, они хорошо организованы и законспирированы. Скорее всего, в отличие от трикстеров, нынешние ультрики не имеют одной какой-то базы. Разумеется, есть координационный центр, есть специальные массивы данных в Виртуале, есть небольшие склады оборудования и подпольные мастерские по изготовлению всего необходимого, но сами боевики действуют автономно, находясь в постоянном контакте лишь с персональным координатором и немногими членами организации. Некогда это называлось «сетевая структура» Вот, пожалуй, и все. Маловато, конечно, но тебе, тезка, достаточно. Миссия, о выполнении которой я тебя собираюсь просить, не предусматривает активного контакта с ультралуддитами. Ты должен лишь наблюдать, собирать информацию, стараясь при этом не выделяться из толпы…
        - Шпионить, значит? - уточнил я.
        - Наблюдать, собирать информацию, - с нажимом повторил Шур.
        - Ага, в точности как отец в стане трикстеров…
        - Нет, не как твой отец, - возразил наставник. - От тебя никаких особенных подвигов не потребуется. Потолкаешься среди народа, пособираешь автографы, повосхищаешься талантами, все до мелочей запомнишь, - ведь для тебя это не представляет особых трудностей, не так ли? - а после доложишь мне.
        - Где потолкаться-то? - бросил я сварливо. - Среди какого народа? И с какой стати я буду брать у этого народа автографы?
        - Вот тупица! - буркнул Шур. - Неужели до сих пор еще не понял?! Среди пассажиров
«Вестника богов»!
        - Я?! На Меркурий?! - рявкнул я, сами понимаете, безо всякого восторга.
        - Еще чего, - немедля разочаровал меня наставник. - На Меркурий они пусть сами. Ты же ограничишься посещением тренировочного лагеря, где этих счастливчиков готовят к шикарному времяпровождению на борту лайнера.
        - А разве для этого надо как-то специально готовить? - наивно поинтересовался я.
        Зд?рово всё-таки, что не придется переть в космос.
        - Разумеется, - фыркнул Шур. - Космос есть космос. Никакие меры безопасности не помогут, если пассажиры не будут знать точного расположения всех отсеков корабля, не научаться пользоваться индивидуальными и коллективными средствами спасения, не усвоят элементарных правил поведения в невесомости и так далее. Занятия, тренировки и испытания вызовут у пассажиров «Вестника» неслабый стресс, что неизбежно скажется на поведении. Даже самые скрытные рады будут пожаловаться на деспотизм устроителей этого космического шоу любому, кто пожелает их выслушать. Чем ты и воспользуешься. К тому же ты, Санька, би-ридер. Благодаря своей сверхчувствительности, ты быстро отличишь нормальных пассажиров от маскирующихся под них ультриков.
        - Думаешь, среди этих «счастливчиков» обязательно окажутся ультралуддиты?
        - Именно это тебе и следует установить! - припечатал Шур. - Не знаю для чего им может понадобится «Вестник», но уверен, что их координаторы не могли упустить столь уникальной возможности. Усвой главное, надо собрать информацию обо всех пассажирах, чье поведение покажется тебе аномальным. Проанализировать эту информацию и сделать правильные выводы - уже моя задача. Если благодаря тебе удастся доказать или хотя бы обосновано заподозрить, что на борту космолайнера, среди трех десятков обыкновенных знаменитостей могут оказаться экстремисты, то я припру Мировой совет к стенке и потребую адекватных мер! Иначе увеселительная прогулка к Меркурию может плохо закончиться. А доказав сам факт существования ультралуддитов, я смогу убедить господ советчиков в необходимости, как минимум, создания при МСФ структуры безопасности. То есть, той самой тайной полиции. Понятно?
        - Более чем, - вздохнул я.
        - Так ты согласен?
        - Согласен. Когда отправляться и куда?
        - Чем раньше, тем лучше, - ответил наставник. - С университетом мне удалось договориться. У тебя отныне трёхнедельная гуманитарная практика. Это с запасом. Ты журналист, собираешь автографы, новости и сплетни.
        - Вот за это спасибо! - искренне обрадовался я.
        В конце-концов, толкаться среди знаменитостей гораздо приятнее, чем пристёгивать лишний хвост очередной ихтиостеге.
        - Дед с бабкой уже в курсе…
        - Отлично. Я больше не парюсь универе, а по вечерам - к тебе с отчётом
        - Не пойдет! - отрезал Шур. - Покидать тренировочный лагерь, когда захочешь, запрещаю…
        Вот еще! Стану я там загорать круглые сутки. Надоест болтать и вымаливать автографы у знаменитостей, поймаю первый попавшийся оник или грифон и айда куда-нибудь в тихое местечко купаться, или просто валяться на травке… Но недаром Шур - единственный в мире человек, которому ведомы малейшие движения моей души.
        - И не мечтай, - проговорил он. - Через телепорты туда-сюда прыгать - лишнее внимание плюс нарушение режима гуманитарной практитки.
        - Я незаметно! Подручными транспортными средствами.
        - Подручными транспортными средствами воспользоваться не удастся. В силу естественных причин…
        - Каких это еще причин?
        - Перепад температур от плюс ста тридцати днем, до минус ста пятидесяти ночью, катастрофически низкое атмосферное давление и чудовищно высокий уровень солнечной радиации, а главное весьма солидное расстояние от любого места, где можно свободно поваляться на травке.
        - Так этот лагерь… - пробормотал я.
        - Точный адрес: «Селентиум». Кратер Коперника. Луна.
        - Вот те на…
        - Не волнуйся, - усмехнулся Шур. - На лагерь, в смысле - настоящий лагерь, этот паноптикум нисколько не похож; к тому же там комфортно. Ведь «Селентиум» - новейшая колония. Воздух всегда свеж, вода - чиста. Просторно и весело. Тебе понравится… Хо все устроит - он там вроде начальника центра подготовки. Вопросы есть?
        - Есть один, но не слишком деликатный.
        - Валяй!
        - Почему ты сам этим не займешься?
        - По нескольким причинам, - спокойно ответил Шур на этот, признаюсь, хамский вопрос. - Во-первых, я киборг, значит, оставляю информационный след во всех контрольных системах, а власти блокировать их у меня теперь нет. Во-вторых, ультралуддиты, если они там на самом деле толкутся, могут меня знать в лицо. Если я правильно понимаю, ими может руководить кое-кто из моих давних противников. Какое уж тут инкогнито… В-третьих, даже если мне удастся серьезно изменить внешность, выглядеть молодым и любознательным, извини за выражение, овощем, мне никак не под силу.
        - Понятно, - кивнул я. - Постараюсь оправдать доверие.
        - Да уж, постарайся, - сказал Шур без энтузиазма. - Только не увлекайся игрою в шпионов. Никого не выслеживай и вообще не суй носа в чужие дела, просто наблюдай и запоминай. Если будет ценная информация, сообщи Хо, что хочешь вернуться - и сразу ко мне на доклад.
        - Слушаюсь! - гаркнул я, молодецки вскакивая и пожирая начальство глазами.
        - Ладно, иди собирайся. - Шур, наконец, позволил себе улыбнуться. - Пока.
        Я пожал его отнюдь не вялую ладонь и вышел в образовавшийся в виртуальном сумеречье кабинета дверной проем.
        Глава вторая
        Легенда о Тиле
        Контейнер обнаружился между двумя глыбами песчанника, ни цветом ни формой от них не отличимый. Был он, правда, раз в десять меньше, и гёз не заметил бы его, если бы точно не знал: посылка здесь, в глубокой, сухой впадине. Грузовой птеродактиль вышел на точку сброса три часа назад. Пыль давно осела, но эринии за сотню-другую вёрст могли засечь тепловой след, оставленный стремительно несущимся к земле телом, и, следовательно, проявить к этому телу ненужное любопытство.
        Никто, даже Мудрый, не знает до какой степени эшелонировано наблюдение за объектом
«Ноль». На месте проектантов, Тиль бы озаботился, чтобы не то что человек, а и ящерица не проскочила. Но по прибытию на полуостров никаких ограничений в свободе передвижения он не почувствовал.
        От самого Форта Тиль шагал неспешным туристическим шагом, вертел рыжей башкой, таращил голубые глаза да посверкивал на солнце веснушками, по последней моде обильно припудренными блестками. Вероятно, физиономия его так сияла, что разглядеть подробности внешности было невозможно. Да и кто бы стал разглядывать?
        Судя по загруженности телепорта, желающих побывать на Мангышлаке хватало, словно с ума все посходили по меловым обрывам побережья, каспийской горько-соленой воде и изрытой впадинами пустыне. Никто не обратил внимания на рыжего паренька, отправившегося осматривать местные достопримечательности пешком.
        На случай, если перемещения посетителей Устюртского эколокуса все же отслеживались, гёз вырядился в старую потрепанную куртку, увешанную значками опытного туриста-пустынника, указывающих на неоднократные посещения Каракумов, Намиба, Атакамы и Большого Сырта. На настоящей войне столь жалкая маскировка не могла бы ввести противника в заблуждение, но до настоящей войны еще далеко: следует лишь соблюдать элементарную осторожность.
        Приложив к поверхности контейнера блямбу декодера, Тиль отступил за ближайшую глыбу и присел на корточки, прислонившись спиной к жесткому камню. Песчанник приятно холодил спину - утреннее солнце еще не проникло во впадину - можно и передохнуть перед решительным марш-броском.
        Гёз посмотрел вверх. Мир на головой четко делился на три части. Справа он был почти черным из-за тени, которую отбрасывал левый, более высокий край обрыва, сам ослепительно белый в раскаленных лучах, а посредине - чистый аквамарин. Впрочем, чистота эта была сразу нарушена четким крылатым силуэтом.
        Тиль дёрнулся было, но тут же облегчённо перевел дух. Никакая это не эриния. Просто хищная птица - гриф или сип. И нет ему дела до одинокого разведчика тире диверсанта. Хищник высматривает иную добычу: отбившегося от стада сайгачонка или сорвавшегося с кручи муфлона…

«Покх-шшш» - сдержанно вздохнуло за прикрытой камнем спиной.
        Тиль вздрогнул. Оказывается он задремал, загипнотизированный медленным полетом падальщика, который раз за разом появлялся с одной стороны голубой полосы и исчезал с другой. Стряхув сонливость, гёз бросился к кучке снаряжения, появившейся на месте распавшейся в пыль оболочки контейнера.
        Обычный «малый джентльменский набор». Камуфлёр - плащ из нановолокна, превращающий того, кто его наденет, в человеку-невидимку. В самом широком диапазоне частот. Станнер - излучатель активной защиты, крепящийся на запястье и оставляющий пальцы свободными. Скороходы - новейшая разработка, совершенно бесшумные. Эвакуатор - телепортатор разового действия, штука остро необходимая в ситуации, когда нужно быстро линять с места событий. И наконец, самое главное: парюра виртулек - пакетик с тончайшими наномасками.
        Облачившись, Тиль не спеша полез из оврага. За кромкой обрыва он активировал невидимость, а пройдя несколько шагов, запустил и скороходы. Лишь легкое облачко пыли обозначало теперь путь гёза, да стая сайгаков, почуяв невидимку, шарахнулась с его пути.
        Солнце бодренько взбиралось в высоту, тени от скал укорачивались и отползали к подножиям. Становилось жарко. Местность словно вымерла. Даже грифы исчезли - ослепительное небо радовало пустынностью. Объект «Ноль» возник на горизонте спустя четыре часа.
        Выключив чудо-сапоги, Тиль вынул из парюры первую маску и залег за ближайший валун. В маске мир волшебно преобразился. Желтыми червями ползли к небу столбы зноя, тени у скал лежали черными кляксами. Радужными спиралями мерцали, спрятавшиеся в тени змеи. Катился огненным клубком тушканчик. Характерной для механоргов переменной биотермической активности нигде не наблюдалось. Гёз перевел наблюдение на объект, настроив виртульку на максимальное увеличение.
        Ничем не примечательный купол грязновато-охристого цвета возвышался над пустыней не более чем на десять метров - основная часть укрыта под землей. С километрового расстояния определить, где именно угнездились эринии, было непросто. Оставалось лишь надеятся на камуфлер. Можно дождаться темноты - план операции допускал и это, - но в случае боестолкновения в темноте у «страж-птичек» оказалось бы серьезное преимущество.
        Тиль решил передохнуть: расслабить не только мышцы, но и нервы, подумать о чем-нибудь приятном. Память, отпущенная на волю, медленно и лениво побрела по закоулкам прошлого…
        Первая встреча. Обмен ничего не значащими фразами. Ее мгновенная улыбка в ответ на его неуклюжую шутку…
        Нэн входила в группу «А» - элиту гёзов, что создавало между ней и скромным нанооператором из подразделения технодиверсий почти неодолимое препятствие. Достаточно было побывать на тренировке альфовцев, чтобы убедится в этом.
        Спарринг-партнерами Нэн обычно выступали подвижные механорги. Особенно устрашающе выглядел Барлог - гигант с огненным хлыстом. Обширные подземелья Старой Базы были переоборудованы в тренировочные залы. По официальной «легенде», База и была полигоном, но - ролевиков, поклонников какого-то древнего писателя-профессора. Тиль никак не мог запомнить его сложную фамилию, хотя придуманный профессором мир пришлось изучить.
        Завалы, груды бетонных блоков с торчащами прутьями арматуры, образовавшиеся после того, как около двадцати лет назад База была атакована с орбиты, расчищать не стали. Подняли и укрепили стены, упрочнили перекрытия - и только. Получилась система искусственных пещер, напоминавшая легендарную Морию, куда угодить - и то жутко, не говоря уж о том, чтобы сражаться с чудовищами.
        Но Нэн сражалась. Инфернальный поединок наблюдали на мониторах: непосредственный наблюдатель мог бы выжить лишь в жаропрочном скафандре. Который, кстати, сидел на прекрасной поединщице пусть мешковато, но не без изящества. В ожидании активации спарринг-партнера, Нэн прохаживалась по залу. Барлог появился на исходе второй минуты. У Тиля аж дух занялся, когда он увидел эту трехметровую образину.
        Передвигался Барлог вдоль специального магнитопровода, по очень сложной траектории. Сенсорный блок, выполненный, разумеется, в виде головы демона, мрачно мерцал багряными индикаторами, а единственный манипулятор заканчивался тубусом генератора дискретной плазмы. Эффект хлыста создавался ультракороткими импульсами, которые бешено крутящийся манипулятор превращал в извивающийся огненный смерч.
        Нэн приняла боевую стойку, окутавшись защитным полем, вдоль силовых линий которого при каждом движении поединщицы скользили искры разрядов. В качестве активного средства у Нэн имелся энергетический щуп, наподобие тех, что использовали богомолы-тестировщики, выявляя бракованых механоргов. Целью тренировочного боя было продержаться против Барлога десять зачетных минут.

«Демон» долго маневрировал и атаковал лишь на исходе четвертой минуты. Плазменный хлыст взвился и захлестнул колени Нэн, вернее, почти захлестнул. Сделав сальто, девушка ушла от удара, и, оказавшись на ногах, воткнула конец энергетического щупа Барлогу чуть пониже «спины», то есть в один из центральных нервных узлов. Механорг потряс воздух и слух зрителей мощным ревом. С точки зрения Тиля, можно было и обойтись без этого спецэффекта, но, похоже, альфовцы на сей счет придерживались иного мнения.
        Новая атака спарринг-партнера Нэн оказалась куда более успешной. От соприкосновения плазмы с защитным полем полыхнуло так, что мониторы на несколько секунд ослепли. Когда система видеонаблюдения перезагрузилась, Тиль едва не завопил от ужаса. Размахивая огненным хлыстом, Барлог теснил противницу, прижимая ее к груде бетонных блоков. Искрили разряды, летели капли расплавленного металла, вентиляторы едва успевали отсасывать дым и ядовитые газы.
        Нэн почти не было видно из-за плазменых вспышек, лишь на мониторах, куда поступала информация с датчиков, закрепленных непосредственно на скафандре девушки, удавалось отследить траекторию ее перемещений. Судя по этой траектории, поединщице приходилось туго. Похоже, Нэн сосредоточила все усилия на том, чтобы уворачиваться от хлыста, ибо за каждое удачное попадание Барлога с нее снимали очки. Девушка вертелась ужом, подпрыгивала, перекатывалась, вытворяла разные сальто-мортале и… стремительно уставала.
        Тиль взглянул на таймер. Слава Мудрому, Нэн оставалось продержаться меньше минуты. В то же мгновение поединщица перешла в атаку. Ловко отклоняя силовым щитом удары
«демонского» хлыста, Нэн провела ряд нижних выпадов, всякий раз чувствительно задевая противника. Но точку в поединке она поставила воистину виртуозно. Перекатившись через голову, Нэн буквально вонзила щуп в «солнечное сплетение» - центральный нервный узел, находящийся у этого вида механоргов непосредственно под сердцем и являющийся по прихоти техноэволюции мозгом спарринг-партнера.
        Разбитый параличом, Барлог остался нелепо торчать посреди зала, а счастливая победительница вбежала в смотровую и, сорвав с головы шлем, впечаталась полными своими губами прямиком в уста ошалевшего Тиля. Это был их первый и, увы, последний на сегодняшний день поцелуй. Через неделю Нэн по приказу Координатора отправилась выполнять задание в неизвестном влюбленному гёзу направлении, а сам Тиль приступил к проработке плана разведовательно-диверсионной акции на объекте «Ноль».
        Объект «Ноль»…
        Вернувшись к действительности, Тиль снова обозрел окрестности. Все было по-прежнему безмятежно. А чего он собственно ждал: армады боевых оргов, барражирующих в воздушном пространстве, системы активных ловушек или минных полей? Ну нет, если бы Координатор или Мудрый опасались бы чего-то подобного, они бы направили команду альфовцев, а не «диверсанта» из группы «С».

«Пойми главное, - напутствовал его Мудрый. - Преимущество заключается не столько в НАШЕЙ внезапности, сколько в ИХ полнейшей неподготовленности!»
        Ну да, ну да… ОНИ вообще ни к чему не готовы! Все они суть бурные бездельники, для которых, что спорт, что наука, что искусство - лишь способ избиения свободного времени, которого очень и очень много. Основным занятием предков нынешних овощей была непрерывная борьба за существование с природой, обществом и себе подобными. Что бы ни случилось, предки всегда были готовы к драке, ибо надеятся, кроме как на самих себя, им было не на кого. А потом случилась Великая Механоргическая революция - штука полезная, слов нет, но большинство восприняло ее как возможность отказаться от борьбы, наивно полагая, что Вселенная - это место, где можно только развлекаться и жить исключительно ради удовольствий.
        Но Вселенная бросила вызов. Она извергла Злокозненных Чужаков из недр своих. И те не замедлили напасть сначала на одну из марсианских колонний, а затем попытались захватить Евразийский Узел. И если бы не героические усилия Черного Координатора и его ближайшего друга и соратника, гениального Мудрого, Злокозненные Чужаки уже вовсю бы командовали в нашем мире. Тогда их удалось отбросить, но любому мыслящему человеку ясно, что не надолго. Они еще вернутся.
        И что же сделало человечество в лице своих самозванных правителей, так называемого Мирового Совета Фаланстеров? Приняло экстренные меры? Как бы не так! МСФ свалил вину за происшедшее на Марсе и Евразийском Узле на своих спасителей! Какова благодарность! Хорошо, что Координатор и его друг не отчаялись, а принялись терпеливо готовить материально-техническую базу, а главное - бойцов для отражения грядущей атаки Злокозненных Чужаков. Треть века потратили они, чтобы организовать сопротивление, вырастили целую плеяду гёзов - нищих, однако не духом, но свободным временем, ибо у истиного гёза нет свободного времени до тех пор, пока хоть один алиен оскверняет своим зловонным дыханием Вселенную…
        Тиль ощутил воодушевление и прилив сил. Объект «Ноль» лежал перед ним, как на ладони. Истиный гёз выполнит миссию! Когда-нибудь эта операция войдет в легенду и это будет легенда о нем - о Тиле!
        Ладно, вперед!
        Выбравшись из-за валуна, гёз уже без оглядки помчался к цели.
        Примерно за триста метров до объекта Тиль ощутил как лица его коснулось нечто липкое, но невесомое, словно осенняя паутина. Проскочив по инерции несколько шагов, он услышал тихий треск, сопровождавшийся легким покалыванием кожи.

«Ага, - сказал себе гёз. - Многослойная микрополимерная сеть, накапливающая статический заряд… Так вот каким образом они защищаются от животных!»
        Понятно, что никакая четвероногая тварь, получив чувствительный удар электрическим током, не станет продолжать путь в запрещенном направленнии. Ну, а двуногую, особенно специально экипированную, этим не остановишь.
        Тиль натянул перчатки, а на голову - капюшон. Лицо, конечно, защищает наномаска, но надо проскочить препятствие как можно быстрее: ведь каждый следующий слой несёт все более мощный заряд - для самых настырных. Отступив на несколько шагов, Тиль активировал скороходы и стремглав кинулся на преграду. Вернее - через. На такую наглость защитная сетка рассчитана не была. Полыхнуло так, что будь сейчас ночь, окрестности осветились бы в радиусе километра, не меньше.
        С размаху наскочив на твердую стену, Тиль даже не сразу сообразил, чт О перед ним. Желтая и шершавая - она уходила вправо, влево и вверх, но, похоже, это был не сам купол, так как высота ее не превышала трех метров. Переведя скороходы на джамп-режим, Тиль без разбегу перемахнул стену и тут же пожалел о своем легкомыслии.
        За стеной оказалась вода. Вернее, вязкая зелёная жидкость, заполнявшая широкий ров. Тиль ухнул в нее почти без брызг, но зато с головой. Жидкость залепила наномаску, которая пропускала воздух, но, по-счастью, задерживала более плотные среды. Гёз вынырнул, сорвал виртульку и, тяжело загребая руками, поплыл к противоложному берегу.
        Выбравшись на твердую поверхность, он несколько минут лежал, распластавшись, словно древнее земноводное на побережьи Пангеи, и проклинал создателей объекта
«Ноль», спутниковую разведку, не обнаружившую ловушку, а пуще всех - себя самого.
        Ну и что теперь делать? Сапоги и плащ отныне не годятся ни к черту! Хорошо, если остальное оборудование сохранило работоспособность…
        Тиль перекатился на спину, отстегнул фибулу плаща, содрал грязные скороходы. Внимательно осмотрел снаряжение. Станнеру никакая жидкость не страшна, он исправно функционировал бы и на океанском дне. Парюра с наномасками полностью герметична, чего нельзя сказать об эвакуаторе - самой тяжелой и самой узкоспециализированной штуковине из всех, что приходилось таскать на себе.

«Ладно, допустим, что эвакуатор в порядке. Ведь все равно проверить его можно только в момент пуска…»
        Над самым ухом диверсанта раздалось предупреждающее шипение. Тиль машинально откатился в сторону, вскочил и направил станнер на вероятного противника. Перед ним, выпрямившись во весь гигантский рост, стоял механорг-тестировщик. Фасеточные фотофоры сверкали в лучах послеполуденного солнца, ханжески скрещенные на грудной пластине метровые иззубренные пилы чуть заметно подрагивали в такт биению силиконового сердца. Но гёз смотрел не на эти, в общем-то безобидные щупы, а - на скромные, едва заметные жвалы, через которые в любое мгновение могли выплеснуться мутные струи парализующего токсина.
        Тиль шагнул влево. Богомол-тестировщик качнулся в ту же сторону, опять предупреждающе зашипев. Механорги этого клана не имели функции искусственной речи, ибо с людьми им иметь дела не полагалось. Скорее всего, завидев столь грозный биомеханизм, любой здравомыслящий овощ немедленно послал бы запрос на экстренную эвакуацию, но у диверсанта такого права не было. Как, впрочем, и уверенности, что тестировщик применит против человека яд. Однако испытывать незыблемость основ этического программирования на собственной шкуре не хотелось.
        - Не желаешь пропускать? - осведомился Тиль у безмолвного стража. - Ну тогда не обижайся.
        Гёз спокойно, даже несколько картинно, словно на стрельбище, согнул в локте руку со станнером и отвел назад. Как если бы собирался провести простейший хук. Почувствовав в этом жесте угрозу, механорг присел на широко расставленных нижних конечностях и развел пилы в стороны. Тиль знал, что таким образом тестировщик демонстрирует беззащитность и мирные намерения, но это не спасло богомола.
        С еле слышным щелчком из станнера вырвалась игла с микробоеголовкой и вонзилась тестировщику между жвал. Дожидаться результата попадания Тиль не стал. Скороходов у него больше не было. Пришлось резво прыгать в сторону и рвать что есть мочи вперёд, а по прошествии пяти секунд ничком кинуться на землю. Микробоеголовка сработала штатно. Концентрированный взрыв разметал конечности, головогрудь и щупы механорга куда ни поподя. Что-то чувствительно садануло Тиля по затылку и все стихло.

«Хорошо, что я взял станнер, а не этот хваленый дезактиватор…» - подумал гёз, поднимаясь.
        В ушах стоял звон, а в носу свербило от пыли. Тиль оглянулся на дело рук своих и невольно передёрнул плечами.

«Нет, дезактиватор все же гуманнее, - решил гёз. - После него орга еще можно реанимировать… Правда, стопроцентной надежностью дезактивоторы не отличаются…»
        И то верно. Прежде чем дезактивировать механорга, его спинтронному мозгу посылается запрос пароля, и только после получения неверного ответа транслируется парализующий импульс. На это уходит микросекунд пятнадцать, а то и больше. Механорг все еще остается активным и… опасным. Даже самый безобидный, - так как успевает позвать на помощь ближайшую «страж-птицу».
        По слухам, в каких-то совсем уже засекреченных подземельях, то ли в Центральной Африке, то ли в Южной Америке, изготавливают так называемые люцваффен или «пушки Люцифера» - настоящие высоэнергетические излучатели. Вот они-то действуют без всякой задержки, испепеляя любую органику в радиусе от метра до трехсот. Однако никто из знакомых Тиля своими глазами эти дьявольские игрушки не видел, посему нельзя исключить, что существовали они лишь в воспаленном воображении некоторых любителей нездоровых сенсаций.
        В пределах прямой видимости эриний не наблюдалось. Значит, тестировщик все-таки не издал «предсмертного вопля» - видно, так и не сообразил до конца, что происходит. Воодушевленный этим обстоятельством Тиль начал методично осматривать купол в поисках технологических люков. Таковой вскоре нашелся. Круглое отверстие полметра в диаметре было прикрыто обыкновенной металлической крышкой, запирающейся поворотом рычага. Гёз справился с этим запором играючи, и, предварительно осмотревшись, скользнул в темное, прохладное чрево объекта «Ноль».
        От люка внутрь купола вела наклонная металлическая труба. Совершенно гладкая, если не считать неглубоких выемок через каждые десять-пятнадцать сантиметров - видимо они были предназначены для цепких лап механоргов-ремонтников. Тиль сразу же сообразил, что обратно по этой трубе ему не подняться. Диверсанту сделалось не по себе - а вдруг эвакуатор засбоит и не получиться выбраться на поверхность? - но он заставил себя сосредоточиться на деле. Тем более, что скольжение вниз благополучно завершилось.
        Труба выходила на кольцевую галлерею, опоясывающую конусовидное основание святая святых объекта «Ноль» - спинтронный супермозг. Собственно, основанием для супермозга служило специальное силовое поле, а опрокинутый конус, что возвышался сейчас над восхищенно рассматривающим это сооружение Тилем, был кожухом генератора. А восхищаться было чем. Высоко над головой гёза стремительно вращался радужный шар диаметром метров в пятьдесят. Выглядел он при этом отнюдь не эфемерным, наподобие мыльного пузыря. Напротив, ощущалась в шаре приличная тяжесть и огромная мощь.
        Несколько преждевременно поздравив себя с победой, Тиль достал из парюры еще одну наномаску. Эта была сделана похитрее предыдущей, она впитывалась в кожу, проникала специальными эффекторами, словно щупальцами инопланетной твари из старинной кинострашилки, в нейронную сеть головного мозга, превращая своего носителя в сверхчеловека - повелителя живых машин. Правда, не надолго. И до того, как виртулька рассосется, надо успеть сделать все необходимое, ибо вторично прибегнуть к этой модели можно будет лишь спустя несколько суток.
        Едва прошло онемение лицевого нерва - неизбежное следствие контакта с наномаской - Тиль снова обратил взгляд к супермогзу. Теперь гёзу было отлично видно, что шар представляет собой клубок спинтронных волокон субмикронной толщины, окруженный со всех сторон аурой входящих и исходящих М-сигналов.
        Их было неисчислимое множество, ежесекундно создавались и распадались триллионы соединений. Цепи команд, бесконечные, как межгалактические мосты, рождались и умирали с немыслимой скоростью: да - нет, единица - ноль, жизнь - смерть… Электромагнитные излучения в сравнении со стремительностью М-импульсов казались вязкими, как кисель и медлительными, как звук.

…патрульная эриния из Большого Мусорного пояса запрашивала разрешение на дезинтеграцию массированного скопления обломочного материала, не представляющего интереса для перерабатывающего комплекса…

…отряд механоргов-кротов, прокладывающих разгрузочный магмопровод в основании тектонической плиты, несущей Японские острова, фиксирует аномальное возрастание температуры…

…орг-педиатр из госпитального центра в фаланстере Долина Безмятежности, требует замены просроченной противостолбнячной сыворотки…

…фантопликатор художника-сенсуалиста Митькина зациклился на…
        Тиль почувствовал себя оленем, погибающем в горной стремнине. Информация захлестывала его, но погибать «легендарному» гёзу было еще рановато. Нужно найти основную цепь прерываний и закоротить ее, лишив инфосферу возможности контролировать самоё себя. И тогда её станут контролировать другие…
        Диверсант мысленно разрезал спинтронный кокон вдоль оси. Виртулька тут же воспроизвела эту картину в динамике и цвете.

«Та-ак, кажется, эти вот узловатые волоконца…»
        Цепь найдена. Следующим шагом должно стать тончайшее нейрохирургическое вмешательство. Наномаска работает не только как сканер. Благодаря тому, что она многократно усиливала зачаточные ридерские способности, Тиль получил возможность влиять на процесс «мышления» супермозга изнутри.
        - Надрежем вот здесь, - комментировал гёз свои действия вслух. - Отсюда уберем лишнюю связку, а здесь создадим параллельное соединение… для надежности…
        Откуда-то из-под купола, с двадцатиметровой высоты сорвалась эриния. В свободном падении она развернула крылья, и из пике перешла в плавное снижение. Специальное оперение делало ее полет бесшумным как у совы, да и сама «страж-птица» была размером с неясыть, не крупнее.
        Существо внутри охраняемого объекта эриния восприняла как механорга неизвестного клана. Критерий, которым она пользовалась, был чрезвычайно прост: если активность М-поля значительно выше фоновой, значит, перед ней - механорг, к тому же - чужой, к тому же - незаконно пересекший периметр охраняемого объекта. Вывод: максимально понизить функциональные возможности нарушителя, вплоть до нулевого уровня.
        Не ведая о грозящей опасности, Тиль рассек спайку между четырьмя долями супермозга и готовился соединить их накоротко.
        Эриния, оказавшись на расстоянии прямого визуального контакта с чужаком, веером развернула фиксирующие щупальца и вытолкнула из открывшегося отверстия парализующую капсулу. По счастью, она почти промахнулась.
        Жгучая, сводящая с ума боль пронзила левое плечо Тиля. Заорав, как бешеный, он завертелся волчком, вмиг забыв о своей миссии, долге гёза, обо всем на свете…
        Эриния пронеслась над ним, едва не задев крылом, но прежде чем выйти на линию повторной атаки, успела осознать, что применила боевой токсин не против механорга, но человека. Механорга вырубило бы сразу, к тому же без звуковых колебаний, присущих виду хомо сапиенс. Будучи существом весьма высокорганизованным,
«страж-птица» постигла всю глубину своей ошибки и в полном соответствии с постулатами этического программирования, кинулась оказывать первую помощь.
        Сквозь пелену слез, застившую глаза, Тиль увидел несущуюся на него эринию. Даже полупарализованная, нервная система сохранила некоторые рефлексы. Подчиняясь судорожному сжатию кисти еще действующей руки, станнер выплюнул навстречу крылатому механоргу целую серию смертоносных игл.
        Нашпигованная ими, эриния зависла над человеком. Специальной диагностической программы ей применять не пришлось, «история болезни», пораженного нейротоксином
«пациента» и так предельно ясна, но человек не дал механоргу применить медицинские познания на практике.
        Обливаясь слезами и п Отом, Тиль непослушными пальцами вскрыл предохранительный колпачок на пускателе эвакуатора, одновременно прижимая его к груди. И проваливший свою миссию гёз, скрылся с места преступления за миг до срабатывания микробоеголовок.
        Порыв горячего воздуха отшвырнул эринию прямо на кожух генератора силового поля. Незадачливая «страж-птица» попыталась подняться, но последовавший взрыв разнес ее в клочья. Ударная волна смяла кожух, встряхнула станину генератора, сместив тщательно отцентрованный сердечник.
        Поле исчезло. Супермозг, лишенный поддержки, рухнул всей массой на основание, разлетясь на отдельные желеобразные комья, как если бы опрокинули на пол огромную кастрюлю с киселем.
        Но до того, как прекратить свое существование, распараллеленная система
«Наладчик-бис» послала по цепи обратной связи импульс, уничтоживший все, что так кропотливо создавалось более трехсот лет…
        Глава третья

«А на Луне, на Луне…»

«Мари, с тобой хочет поговорить мистер Пак. Прикажешь соединить?»
        При упоминании о врайтере, Мари состроила недовольную мину, но тут же разгладила набежавшие было морщинки. В отличие от голокамеры, зеркало не склонно льстить хозяйке.

«Соединяй, Ирма, куда от него денешься…»

«Мари! Мари! - затараторил врайтер, едва получив разрешение на аудиоконтакт. - Ты видела сегодняшний рейтинг? Это какой-то ужас! “Тигровая звезда” - самый скучный визуал сезона. Представляешь?!»
        - Кошмар, - равнодушно откликнулась Мари, быстро втирая силикрем в слегка обозначившиеся после вчерашней вечеринки мешки под глазами.

«Тебе наплевать, а мне - нет! Ты - знаменитость, а я кто?»
        - Бездарь, - безжалостно бросила Мари.

«Как ты можешь! Я вложил всю душу в этот проект! Весь свой талант! Неблагодарная…»
        - Отвяжись, Пак, - отрезала Мари. - Мне сейчас не до тебя.
        Но бедолага продолжал изливать душу и жаловаться на судьбу. Мари даже стало интересно. Пак кричал о том, что в давние-стародавние времена, когда в качестве поощрения актрисы получали не звездочки в виртуальном рейтинге, а вполне конкретные материальные блага, он бы превратил ее в нищенку.
        Мари немедля вообразила себя нищенкой в живописных лохмотьях, выпрашивающей у прекрасного рыцаря на длинном розовом автомобиле милостыню.
        Ах, как романтично…
        Пак продолжал бубнить:

«…широкая известность еще не повод для звездной болезни. История искусства знает не мало примеров, когда возомнившие о себе актрисы в одночасье становились никому не нужны…»
        - Если бы ты так же реплики сочинял, как языком чешешь, - перебила его Мари, - цены бы тебе не было.
        Врайтер аж задохнулся от негодования, но его собеседница велела Ирме прервать контакт. Некогда вытирать сопли расхныкавшемуся гению. «Тигровая звезда», задуманная Паком как романтическая ретрокомедия с приключениями жестоко провалилась на ежегодном фестивале мульти-TV. Не помогло даже участие всемирно признанной тивидивы Мари Стюарт, исполнение коей главной женской роли признано участниками голосования «блистательным, как всегда». Личный рейтинг Мари оставался на недосягаемой высоте и ее не волновали провалы постановок, в которых она участвовала.
        Особенно сегодня, когда ее уговорили наконец отправиться на Луну, чтобы присоединиться к компании счастливчиков, которым предстояло совершить головокружительное космическое путешествие. Ну что по сравнению с этим страдания какого-то литератора-неудачника? Скоро она будет развлекаться среди себе подобных в комфортабельных номерах на «Селентиуме». И, может быть, проявит благосклонность к великану Мартеллу, последние полгода буквально засыпавшему ее пылкими признаниями и цветами.
        Настоящий мужчина этот метатель молота, не то что коротышка Пак…
        Возбужденная этими мыслями, Мари ускорила сборы, что в общем было ей не свойственно. Гардероб и драгоценности упакованы еще вчера, но туалет для сегодняшнего эффектного появления на Луне, а, тем более, макияж - заранее не построишь. Мари трудилась уже битых пять часов, серворги сбились с мандибул, стараясь угодить хозяйке…
        И вот необходимое совершенство почти достигнуто. Из старинного зеркала, доставшегося актрисе от прапрапрабабки, на нее смотрела коротко стриженная платиновая блондинка с дерзким выражением глаз и соблазнительно очерченными губами. Ну, вылитая Шэрон Стоун в классическом «Основном инстинкте» - кумир и неизменный пример для подражания.
        Закатное солнце вызолотило монументальную надпись, вот уже четыре столетия возобновляемую на холмах, приютивших фаланстер Холливуд, когда Мари покинула дом и в сопровождении серворга, тяжко нагруженного багажом, спустилась к стоянке гиппогрифов. Разумеется, Мари могла воспользоваться личным нуль-Т, но во-первых, все вещи через маленькую кабину не протащишь, а во-вторых, отправить их малым ходом лишь в сопровождении тупоголового меха нельзя, обязательно уронит и что-нибудь испортит.
        Придирчиво осмотрев свободные гиппы, Мари выбрала самый вместительный, рассчитанный на транспортировку большого семейства. Тщательно проследив за укладкой багажа, она уселась наконец в пассажирское кресло и, нарастив обтекатель, велела трогать. Плавно и упруго взмахивая двумя парами крыльев, гиппогриф оторвался от земли, набрал комфортную для столь капризной пассажирки высоту и направился на запад, к смутной громаде Тихоокеанского Узла, дрейфующего вдоль Западного побережья.
        Холливуд вскоре остался позади. Гиппогриф мчался над пальмовыми рощами, густо покрывавшими территорию, занимаемую в прошлом огромным Лос-Анджелесом. Город был стерт с земного лица Великим Калифорнийским землетрясением, случившимся в последней четверти двадцать первого века. Впрочем, Мари почти ничего не знала об этом, хотя, разумеется, ее приятно взволновало археологическое открытие, сделанное на месте бывшего Голливудского бульвара. Еще бы, ведь среди нескольких десятков, вмонтированных в ископаемый асфальт металлических звезд была и та, что носила имя любимой актрисы.
        Пальмы, отрезанные от океана широкой полосой дюн, скрылись в наступающей ночи. Гиппогриф поднялся повыше, дабы не тратить силы в борьбе с береговым ветром. Теперь казалось, что он почти не движется, зависнув между двумя безднами - флюоресцирующей зелеными галактиками планктона океанской и мерцающей звездной. Лишь медленно сползающий к экватору Узел, издали похожий на свободно плывущую в пространстве Рождественскую ель, увеличиваясь в размерах, подтверждал, что крылатый механорг все-таки не болтается на одном месте.
        Мари, которой наскучило философское одиночество в мерцающей пустоте, велела гиппу поторопиться. Тот заработал крылами с удоенным усердием, Узел стремительно придвинулся и вскоре принял в пассажирский терминал нетерпеливую птичку. Здесь Мари и ее драгоценному багажу пришлось разделиться - в зону транспортных нуль-Т люди не допускались.
        Расставшись с гардеробом, Мари спустилась в зону, доступную посещению. Здесь было полно праздного народу. Призывно сияли вывески кафе-баров, музыка мешалась с речью, несколько зевак с энтузиазмом следили за виртуальной схваткой двух устрашающего вида механоргов, вдоль панорамных окон на смотровом ярусе прогуливались парочки.
        Мари ревниво разглядывала женщин, опытным глазом отличая неприхотливые наряды скромных «марсианок» от пышной безвкусицы обитательниц лунных колоний. Постоянные жительницы Земли предпочитали разнообразие, но модные тенденции прослеживались. Особенно бросалась в глаза приверженность юных девиц к «пламенеющему» стилю. Мари стало стыдно от того, что полгода назад сама сходила по нему с ума. Хороша была бы она сейчас в этих молодежных тряпках!
        По-счастью, теперь Мари придерживалась только входящей в моду тендеции к асексуальности в одежде. Иначе выглядела бы как вон та дуреха, что прется прямо сквозь голографическую иллюзию европеанского аквариума. И не противно ей, что эти твари, от одного вида которых кидает в дрожь, задевают ее мерзкими своими то ли щупальцами, то ли хвостами?…

«Дуреха» приблизилась к Мари вплотную.

«Боже мой, как она этого добилась? Нанопластикой, и не иначе… но ведь, полная нанопластика вредна для здоровья!»
        - Простите, я вас, кажется, испугала, - сказала незнакомка ЕЕ голосом и улыбаясь ЕЕ улыбкой. - Вы - знаменитая Мари Стюарт?
        - Да, - ответила Мари, натянуто улыбнувшись. - Хотите автограф?
        - В самую точку! - продолжала атаковать ее шэроновскими интонациями незнакомка. - Я без ума от вашей игры! Увидев вас, я выскочила как ошпаренная, забыв на столике в дамской комнате свою сумочку. В ней я держу специальный вирнот для автографов. Вы не откажете в любезности пройти со мною в дамскую комнату?
        Предложение было хамским, но воля Мари при виде столь идеальной копии Божественной Шэрон совершенно размягчилась. Позволив взять себя под руку, она покорно двинулась за поклоницей. На пути у них оказался какой-то молодой ротозей, по видимому, оценивший внешнее сходство двух женщин. Мари не могла не отметить, что его взгляд задержался на «Шэрон» несколько дольше, чем на ней. Что моментально отрезвило тивидиву.

«Неужели дамочка настолько идеально копирует великую Стоун, что это заметно любому прыщавому юнцу? - думала Мари, по инерции продолжая следовать за собирательницей автографов. - Конечно, он и не подозревает, что перед ним выскочка, самозванка, ни разу не принявшая участие в фестивале…»
        Горечь Мари была вполне обоснована. Каждый год поклонники Божественной Шэрон собирались в разных уютных местечках, чтобы обсудить вклад великой актрисы в мировое искусство, который раз с наслаждением посмотреть восстановленные фильмы с ее участием, а также выбрать очередную победительницу конкурса на лучшую «Шэрон Стоун Солнечной системы»! Того самого конкурса лауреаткой которого она - Мари Стюарт - становилась аж три раза! И в последний раз, что особенно приятно, на Марсе, в маленькой колонии стоунистов «Вспомнить все».
        М-да, вот это был подлиный триумф… И теперь какая-то самозванка тащит ее в уборную, чтобы взять автограф! Да не бывать этому…

«Надо бы проучить мерзавку, - с ожесточением подумала Мари. - Как там было в сценарии “Тигровой звезды”?… Юная папуаска вступает в неравный бой с капитаншей пиратского судна и побеждает».
        Разумеется, побеждает, ведь папуаску играет сама несравненная Мари Стюарт, помимо прочего, еще и чемпионка Восточного побережья по женскому абоксу!
        Бесстрастные мониторы системы безопасности Узла зафиксировали следующее. Торопливым шагом две молодые женщины, в чьих чертах прослеживалось определенное сходство, вошли в туалетную комнату, видимо, движимые известным намерением. Пробыли они там минуты три, после чего из дамской вышла лишь одна из женщин. И сразу направилась к свободной нуль-кабинке. Датчики-регистраторы отметили стандартное перемещение человека из передатчика на Тихоокеанском Узле в приемник телепорта лунной колонии «Селентиум». Вторая женщина так и не покинула туалетной комнаты. Во всяком случае, через дверь.
        Камень был скользким из-за облепившей его тины, и девушке, чтобы сохранять равновесие, приходилось непрерывно размахивать руками. От этого казалось, что она изображает неспособную взлететь чайку.
        - Опусти крылышки, - с усмешкой посоветовал Гарик, вынырнув прямо перед ней.
        - Не могу, - выдохнула она. - Свалюсь…
        Он с легкостью вытолкнул себя из воды и взобрался на камень.
        - Ну и что? - сказал беззаботно. - Вода-то теплая…
        - Для тебя может и теплая, а для меня холоднющая. Помог бы лучше…
        - Не могу, - эхом отозвался он и, не поворачиваясь к ней спиной, переступил на другой камень.
        И она не стала уточнять: почему. Испугалась. А вдруг ответ будет столь страшен, что придется и впрямь сигать в эту воду, вернее в густую кашу из воды и осколков льда.
        Гарику ледяная купель была нипочем. От его крепкого, мускулистого тела шел пар, оно просто лучилось здоровьем и мужской красотой. Девушке немедленно захотелось к нему, но юноша уже стоял далеко и, похоже, не собирался возвращаться.
        - Ты зачем пришла? - спросил он вдруг.
        - Как это зачем?… - опешила девушка. - Тебя повидать… Узнать, как ты здесь живешь…
        - Нормально живу, - буркнул он, отводя взгляд. - Что мне сделается…
        - Да, конечно… - потупилась она.
        - Ты лучше о себе расскажи. Как поживаешь?
        - Ничего… Вот на Меркурий отправляюсь…
        - На Меркурий! - встревожился Гарик. - Зачем это?
        - Ну, понимаешь, туристический полет… В качестве премии. Я теперь знаменитость…
        - Останься на Земле!
        - Почему?
        - Не знаю, - покачал головой Гарик. - Вернее - не могу говорить… Просто поверь мне.
        - Хорошо, хорошо, милый, - проговорила девушка, удивляясь как это легко у нее получилось - назвать этого моржа «милым».
        - Как ты меня назвала? - нахмурясь переспросил Гарик.
        - Ой, - испугалась она. - Я не хотела…
        - Не хотела? - усмехнулся Гарик и вдруг потребовал: - Иди ко мне, любимая! Скорее!
        - Я… я сейчас…
        Девушка шагнула на следующий камень. Он казался сухим и надежным, однако нога соскользнула. Серое небо и черно-белое водное пространство встали дыбом. Девушка закричала и ухнула в ледяную бездну…

«Гарик!»
        Мисс Агнесс Шерман, для друзей - Несси, подскочила над постелью, одеяло соскользнуло с нее, но предохранительный полог все же не дал врезаться в низкий потолок каюты. Медленно опустившись на жесткое ложе, которое в условиях лунного тяготения было мягче любой перины, женщина провела рукой по лицу. Оно было влажным.
        - Господи… всего лишь сон.
        С криком вскакивать из-за кошмаров, просыпаться в слезах, - что это, как не признак приближающейся старости? - спросила Несси у самой себя, при помощи привычной самоиронии стараясь унять расходившееся сердце.
        Ответа не последовало. Да и что можно ответить самой себе? А задать этот вопрос кому-нибудь еще, не представляется возможным, ибо как гласит старая хохма: рада бы сказать «отвяжись», да не кому. Сороковник на носу, и ни одного приличного мужика в пределах видимости. Приходится разговаривать с мертвецами… Хорошо ещё, что - во сне.
        Поняв, что начинает горевать о своей бабьей доле, Несси решительно выбралась из-под полога. Ровно за мгновение до срабатывания будильника.
        - Заткнись, - сказала Несси сладкоголосой, но до ужаса надоедливой сирене.
        Серворг послушно исполнил приказ. Скинув ночнушку, Несси втиснулась в душевую. Добрая минута ушла на выбор моющей пены. Остановившись на лавандовой, Несси окутала себя ею с ног до головы, превратившись в Мыльную фею - персонажа любимой детской постановки. Теперь дело за малым - смыть с себя всю эту дрянь вместе с ночным потом. Несси, плотно зажмурившись, запустила форсунки.
        Она бы запросто пренебрегла утренним душем, в котором чувствовала себя тарелкой внутри посудомоечной машины, но неумолимый Мастер Хо требовал строго соблюдать все этапы тренировки. Несси не хотелось подводить старого друга, ему и так хватало хлопот с прочими, как называли их в официальных коммюнике, «членами команды пассажиров» - тремя десятками избалованных, капризных кумиров публики.
        Во время завершающих недель подготовки, туристы жили внутри макета космолайнера, выполненного в масштабе один к одному, чтобы привыкнуть к его, мягко говоря, необычной обстановке, научиться пользоваться различными санитарными и бытовыми устройствами и вызубрить наизусть расположение отсеков. По части роскоши макет был далек от оригинала, и это правильно: нельзя чтобы пассажиры отвлекались на пустяки. К тому же, в таком упрощении был точный психологический расчет: оказавшись на борту настоящего корабля, туристы должны непременно ощутить прилив энтузиазма.
        Вообще, устроители самого главного шоу в истории Солнечной системы прекрасно разбирались в психологии. Кумирам не давали скучать ни минуты. Поначалу им было в новинку их положение. Стильные комбинезоны, разработанные, кстати, одной из участниц программы, дизайнером Лимой Майлз, выделяли будущих пассажиров «Вестника богов» из пестрой толпы других туристов. Восторженные возгласы, насмешки завистников и умоляющие взоры собирателей автографов сопровождали счастливчиков, где бы они ни появлялись. Ажиотажная атмосфера скрасила скучные теоретические курсы подготовки. Когда же искреннее восхищение и неприкрытая зависть приелись, начались тренировки в макете. Следующим номером программы была посадка на специально построенный в Копернике космодром первого в истории космолайнера. Ну а затем: кораблю - взлет!
        Едва Несси высушила себя искусственным торнадо, как надоедливый каютный серворг - ходили слухи, что на самом «Вестнике» их заменят настоящие стюарды, и слава богу, - прошипел: «К вам посетитель, миссис».
        - Не миссис, а мисс! - рявкнула на него Несси. - Сколько тебе говорить…

«Впустить посетителя, мисс?» - поинтересовался серворг, как почудилось Несси, довольно ехидно.
        - Я тебе!… - взвизгнула голая «мисс», хватая купальный халат.
        Ответ был неверный, поэтому ехидный искин тут же разблокировал дверную панель. На лету подхватывая сухие, но не расчесанные волосы, Несси стремительно обернулась к входу, чтобы немедленно потребовать от незванного посетителя выйти вон. Но требование сие буквально замерло у нее на устах.
        Перед ней, косой саженью в плечах загораживая неширокий дверной проем, стоял живой Морж, пунцовый от смущения. Зажав рот, чтобы не заорать благим матом, Несси попятилась в глубь каюты.
        - Простите, тетя Несси, - пробормотал посетитель, отводя взгляд от полуобнаженной
«тети». - Я, наверное, не вовремя…
        - Санек! - облегченно выдохнула мисс Шерман, опускаясь в кресло. - Как ты меня напугал…

«А ведь вылитый Гарик Морозов! Ну не лицом, конечно. Лицо у него отцовское, а вот статью…»
        - Извините, - пылая щеками, продолжил гость. - Я хотел найти дядю Хо, но мне сказали, что он внезапно отбыл на Землю…
        - Отбыл? - удивилась Несси. - Я… не знала… Но ты-то как здесь очутился, Санек? Вернее, понятно как, но зачем?
        Посетитель вскинул и снова поспешно отвел взгляд.
        - Автографы я собираю, - буркнул он. - Тут столько знаменитостей и все в одном месте…
        - Отлично! - улыбнулась Несси. - Ты спустись в бар «Геоцентрик», что на третьем уровне, а чуть позже к тебе присоединюсь. Гарантирую не только свой автограф. Идет?
        - Идет! - согласился юнец и со вздохом облегчения выдвинулся обратно в коридор.
«Добро пожаловать на Луну, мэм!»
        Женщина безразлично улыбнулась механоргу, который обслуживал туристов, прибывающих через телепорт Тихоокеанского Узла. Речевой синтезатор «таможенника» менял голосовые модуляции в соответствии с полом, возрастом и психотипом клиента. Женщине «достался» мягкий баритон, весьма неприятно контрастирующий с внешним обликом биомашины, отдаленно напоминающей паука-птицеяда.

«Ваш багаж, мэм?…»
        - Я налегке.

«Вы совершенно правы, что доверяете нашей сервисной службе, мэм, - отозвался
„таможенник“. - У нас лучшие серворги, обеспечивающие комфорт и безопасность на всем протяжении вашего пребывания на самой тихой планете Системы!»
        Туристка сдержанно кивнула и прошла в накопитель, где скучала уже довольно изрядная толпа.
        Луна опять была в моде. В отличие от других внеземельных турцентров, «Селентиум» не построили прямо на поверхности, как старинный «Лунник», и не углубили в грунт, как «Стикни», и не заякорили в скале, как «Цереру» на одноименном астероиде. Нет, он вообще не касался лунной почвы - он двигался! Мощные антигравитаторы, питаемые глюонным реактором, перемещали многотонную громаду почти со скоростью суточного оборота земного спутника, таким образом «Селентиум» всегда оставался на линии терминатора, избегая как раскаленных лучей полуденного Солнца, так и лютого мороза полуночи.
        Фантазия проектировщиков турцентра зашла столь далеко, что они придали ему сходство с «Хилтон-орбитер» - одним из самых знаменитых космических отелей прошлого, с роскошными номерами исключительно высшего класса, смотровыми плащадками, искусственными водоемами под спектролитовыми куполами, салонами для танцев, светских бесед и различных игр, ресторанами, спортивными залами и прочая, прочая, прочая. Был также предусмотрен парк с комплексом аттракционов, но главным аттракционом оставалась сама Луна, где даже завзятые землеседы чувствовали себя почти как дома. Ведь вот он дом, всегда в пределах прямой видимости.
        Вновь прибывшую виды на Земной полумесяц не интересовали. Покончив с формальностями, она прошла прямо к эскалатору, ведущему на нижний уровень
«Селентиума».
        - Мари! - окликнула ее невысокая темноволосая женщина. - Только что прилетела?
        Мари медленно, словно нехотя, оглянулась. Несколько мгновений она без улыбки смотрела на приближающуюся знакомую, потом, изобразив на лице искреннюю радость, откликнулась:
        - Какая встреча, Лима!
        - Сколько световых лет, сколько световых зим, милая, - блеснула остроумием та.
        - Световых? - озадаченно переспросила подруга.
        - Ну да, - кивнула Лима. - Хотя вряд ли ты знаешь, что такое скорость света…
        - Скорость света в вакууме составляет двести девяносто девять тысяч семьсот девяносто два километра в секунду, - парировала Мари. - Это предельная скорость для электромагнитного излучения.
        - Ого, ты, я вижу, даром времени на Земле не теряла, - заметила Лима. - Мы тут думали, что наша тивидива крутит очередной роман, тогда как нас, сирых, крутят на этих ужасных центрифугах. А ты, оказывается, коротала дни в образовательном сегменте Виртуала! Готовилась к полету самостоятельно?
        - Я хорошо подготовлена, - равнодушно отозвалась Мари.
        - Ну-ну, посмотрим… - усмехнулась Лима. - Кстати, сейчас прибывает наш корабль. А в три часа объявлена первая экскурсия на борт. Надеюсь, на этот раз ты к нам присоединишься?
        - Я буду точно в три.
        - Ну и отлично. Тогда до свидания, дорогая.
        - До встречи.
        Мари шагнула на эскалатор, а подруга, проводив ее задумчивым взглядом, устремилась наверх, где в «Геоцентрике» собирались некоторые «члены команды пассажиров», чтобы обсудить разные животрепещущие вопросы. Лиму просто распирало от желания поделиться с кем-нибудь новостями, соображениями, предчувствиями и предположениями. Одним словом, сплетнями.
        Вакуумный лифт вознес ее на третий уровень. Это и в другие дни было самым посещаемым местом в «Селентиуме», но сегодня, похоже, сюда стеклось все трехтысячное население турцентра. Люди толпились повсюду, где были экраны, демонстрирующие панораму лунной поверхности. Лима с огромным трудом пробилась к группке своих, как и полагается знаменитостям, занявших наиболее удобные места - столики вдоль широкого спектролитового окна, выходящего на северную часть кратера Коперник. Но здесь ее ждало разочарование.
        Взгляды подруг были прикованы к окну, а уши ловили транслирующиеся в широковещательную сеть переговоры экипажа космолайнера с диспетчерской службой турцентра. Никто из присутствующих ровным счетом ничего не понимал в казуистике специальных терминов, которыми вместо нормальных слов обменивались пилоты с диспетчерами, но всем казалось, что они причащаются некой важной тайне.
        - Это вообще какая-то бессмыслица, - сказал незнакомый Лиме молодой человек, сидевший за одним столиком с Агнесс Шерман - выскочкой, как не без подачи Майлз стали называть ее в женской половине пассажирской команды.

«Протяжка», - прохрипел в динамиках мужественный голос космопилота.
        - Почему? - поинтересовалась выскочка, как всегда одетая чудовищно безвкусно.
        - Понятийный аппарат М-навигации слишком сложен для вербализации. И потом, пока пилот произносит только одно слово, корабельные и диспетчерские искины успевают прокачивать мегабайты информации. Не понимаю, зачем летуны устраивают этот спектакль?

«Отсечка», - рявкнул динамик.
        - А я, кажется, понимаю, - тонко улыбнулась его собеседница. - Они устраивают именно спектакль, работают на публику.
        - Ох уж мне эта публика, - сокрушенно покачал крупной головой юноша.

«Отклонение от вертикали - ноль», - разнеслось по залу.
        - Для собирателя автографов в тебе маловато энтузиазма.
        - Да я не по своей воле, тетя Несси! - воскликнул молодой всезнайка.

«Несси? Какое милое прозвище для этого чудища…» - усмехнулась про себя Лима.

«Горизонт чист», - ни к селу, ни к городу доложил динамик.
        - И кто же тебя неволит?
        - Преподы, - хмуро отозвался юноша. - У нас гуманитарная практика. Мне выпало быть репортером нашего университетского мульти-TV. Вот я и решил сделать репортаж о пассажирах «Вестника».
        - А причем тут автографы?
        - Ну, я решил, что буду репортером-инкогнито. Как персонаж одной старинной пьесы.

«О, эта новость будет поинтересней появления „образованной“ Мари!»
        - Тогда говори об этом потише, - посоветовала Несси, оглянувшись на присевшую неподалеку Лиму Майлз.

«Стою на хвосте», - доложил пилот.
        - Вот он! - выкрикнул сидевший у самого окна гигант Дитер Мартелл.

«Где? Где? Где? - вопросили сразу несколько голосов. - Ничего не видим!»
        - Да вот же он! - пояснил зоркий метатель молота, с такой силой тыча железной рукой в окно, что казалось, сверхпрочный спектролит вот-вот лопнет.
        - О, и я вижу! - поддержала его миниатюрная блондинка Катерина Бланш, прославившаяся своими кулинарными рецептами.
        Теперь увидели и все остальные. Одна из медленно ползущих в безвоздушном небе Луны звездочек, замедлила ход и увеличилась в размерах. Прошло несколько томительных минут, прежде чем она обрела очертания серебристого сигарообразного тела, опускающегося на роскошном хвосте пламени из кормовых дюз. Одобрительные крики, свист и аплодисменты встретили появление космолайнера.

«Экипаж космического корабля “Вестник богов” приветствует вас!» - торжественно заверил собравшихся неведомый космопроходец.
        Аплодисменты угрожали перейти в бурную и продолжительную овацию.
        - Все это глупее, чем я думал, - сказал юный всезнайка своей собеседнице, едва восторженный шум улегся.
        - Что именно? - спросила та.
        - Ну… ведь не секрет, что «Вестник» внешне построен по типу тех ракет, что существовали лишь в воображении наших предков. Отсюда и все эти спецэффекты с переговорами по радио и реактивным выхлопом. На самом деле, его опускают на силовой подушке, как обыкновенный грузовой челнок.
        - Слушай, а ты оказывается интересный собеседник, Санек! - искренне восхитилась Несси. - Казалось еще недавно на руках тебя тетешкала, а вот поди ж… Жаль, что ты не летишь с нами.
        - Терпеть не могу Космос, - фыркнул юнец, задерживая, как показалось зоркой дизайнерше, взгляд на груди мисс Шерман дольше, нежели требовали приличия.

«Было бы на что смотреть! Стирательная доска, так кажется, говорили в древности…»
        Количество информации, полученной Лимой за последний час превысило все мыслимые нормы хранения. Со сдержанно-скучающим видом, женщина поднялась со своего места и отправилась к стайке товарок, прибившейся к барной стойке. - Кто она? - спросил я, провожая взглядом вызывающе модно одетую брюнетку, что напряженно прислушивалась к нашим разговорам, а затем внезапно вскочила и удрала.
        - Вот у кого тебе обязательно нужно взять автограф, а заодно и интервью, - сказала тетя Несси, многозначительно округлив глаза. - Это всем знаменитостям знаменитость. Нас подслушивала сама Лима Майлз, самый модный дизайнер одежды в Солнечной системе, а по совместительству первая сплетница в нашем экипаже. Она составила против меня коалицию, что-то вроде: «Женщины “Вестника богов” против выскочки Шерман, к тому же не умеющей одеваться». При том, что модели наших комбезов разработаны ею же…
        - М-да, что-то мне не хочется просить у нее автограф… - пробормотал я, вторично скользнув взглядом по пресловутому комбезу в том месте, где он скрывал две маленькие, как у четырнадцатилетней девчонки, но такие соблазнительные округлости.
        Я мысленно потряс головой, отгоняя прилипшее видение - трогательно худенькие плечи и застывшие в немом ужасе глаза лауреата восстановленной премии. Ведь чёрт знает что выходит. Тётя Несси, она же вдвое меня старше. Она ж меня на руках носила…
        Поддавшись соблазну, я сделал то, чего обычно стараюсь не делать - приоткрыл дверь в младенческие воспоминания. Почему-то жутко делается и тоскливо от странного ощущения, которое я для себя назвал «мир-без-слов». Мир смутных образов, резких, очерченных запахов и огромных, склоненных к тебе лиц…

«Несси, подержи его минутку… - Что ты Лизонька, я боюсь… вдруг что-нибудь сломаю…»
        Гулкие звуки речи сейчас, в воспоминании, обрели смысл. Да, вот тебе и на руках носила. А запах у тёти Несси - тот же. Как бы поточнее… полынной лунной ночи… Тьфу, пропасть!
        - И напрасно! - ничего не подозревая о моих ментальных мучениях, продолжала поучать меня она. - Сокурсницы тебе не простят, если ты не напишешь о новейших тенденциях в мире современной моды со слов самой Майлз!
        - Вы все шутите, тетя Несси, а я и вправду жалею, что взялся за это… Уж лучше бы я собирал ксенофольклор…
        - Это что еще за штуковина?
        - Народное творчество обитателей внеземных поселений.
        - И такое существует на самом деле?
        - Конечно! Разве вы не знаете, что большая часть марсианских колоний освоена ролевиками? Ну теми, что играют в различных мифических существ: эльфов, гномов, фавнов, маниту и так далее… Так вот, колонисты порой на полном серьезе отождествляют себя с этими представителями нечеловеческой расы, отсюда их творчество и называется ксенофольклором.
        - Боже, как интересно… А ты не мог бы продемонстрировать мне образчик такого фольклора? - попросила тетя Несси.
        Ну разве могу я ей отказать!
        - Пожалуйста! Вот это, например… Исполняется с завыванием…
        «Не ходите дети в Морию гулять!
        В Мории алмазы, в Мории мифрилы,
        В Мории большие, злые Сильмариллы!»
        - Потрясно!
        - Не то слово! - горделиво ответствовал я, словно сам сочинил эти трехвековой давности строки.
        Откровенно говоря, это был почти единственный, известный мне образчик ксенофольклора, собирать который я вовсе не рвался. Хватит с меня и общения со знаменитостями. Кстати, неплохо бы уже взяться за дело. Тетя Несси, конечно, приятный собеседник, и даже, в свете новых обстоятельств - очень приятный, но!… Нет никаких оснований считать ее агентом новоявленных ультралуддитов, а значит, и тратить на нее времени более, чем требует простая вежливость, не след. Или всё же?
        - Пойду все-таки пособираю автографы, - сказал я с неподдельным сожалением.
        - Иди-иди, инкогнито! - улыбнулась тетя Несси. - Счастливой охоты, Маугли!
        - Счастливой охоты всем нам! - тут же ответил я, и, отойдя от столика, начал выбирать жертву.
        Разумеется, об участниках полета я знал все, что хранится в открытом доступе. Большинство из них были знаменитостями местного масштаба: победителями конкурсов на звание всего и вся, разные там мисс Алеутских островов, лучшие куроводы Ацидалийской равнины и герои-победители Аквитанских игрищ. Были, впрочем, в составе «команды пассажиров» и настоящие звезды, вроде абсолютного чемпиона по метанию молота Дитера Мартелла, любопытной дизайнерши или тивидивы Стюарт. Последнюю я засёк еще на Тихоокеанском Узле в сопровождении то ли поклонницы, копирующей свою кумиршу, то ли сестры-близняшки. Вот к этой актрисульке присмотреться бы не мешало, уж больно странный М-фон у нее… Или не у нее, а, наоборот, у сестры? В любом случае, разобраться следовало, но пока здесь, на
«Селентиуме» я ее не встречал. Оставалось выбирать из имеющихся. К Мартеллу не пробиться, он плотно стиснут фанатками из числа туристок. Общение с миссис Майлз отложим на самый крайний случай, хотя она и любознательна чрезмерно. С кого же начать?…
        И тут я увидел ее!
        И забыл обо всем на свете!…
        И удивился собственной слепоте…
        Нет, она совсем не похожа на свои голограммы. Ничего общего. На них она, как говаривал Шур, заразивший меня дурной привычкой цитировать разную древнюю мутотень, комсомолка, спортсменка и просто красавица. Вот именно, - просто. Но разве можно описать этими и любыми другими словами Живую ртуть, Темное пламя, Симфонию огня - эту стремительную стихию, которая в жизни зовется именем Анна?! Нет, целым веером дивных имен: Аня, Анюта, Нюша, Энн!
        Но-но, сказал я себе, сейчас перед тобой лишь мадемуазель Рыжова, двухкратная чемпионка Земли по Боевому Троеборью, участница туристического рейса к Меркурию, а следовательно, одна из подозреваемых. А посему будешь ты с ней приторно вежлив, но не более…
        Сказано - еще не сделано. Анна с бокалом в руке и соломинкой в алых губках сидела на высоком табурете у барной стойки, и задумчиво смотрела в окно. Как только весь из себя элегантный «Вестник богов» прилунился, «Селентиум» начал потихоньку подползать к космодрому, опровергая древнюю арабскую поговорку, насчет горы и Магомета. Самого «Вестника» разглядеть отсюда было невозможно - космодром лежал в тени центральной горки кратера. Но вид на окрестности был выше всяких похвал, и, похоже, моя автографиня намерена любоваться им до упора.
        Упор, однако, оказался ближе, чем я думал. Музыка, терзавшая мой слух с того самого момента, когда я заявился в бар, смолкла и приторно-сладкий голос диспетчерского искина проворковал:

«Прошу членов команды пассажиров космического лайнера “Вестник богов” явиться в центральную шлюзовую! Повторяю…»
        Видимо, этого объявления ждали с нетерпением, ибо в многолюдном злачном заведении возник легкий переполох. Оставляя коктейли недопитыми, обрывая разговоры, суетясь и толкаясь «члены команды пассажиров» устремились к выходу. Анна, разумеется, тоже, причем, одна из первых. Только ее и видели…
        Чувствуя себя полным идиотом, я лихорадочно принялся было искать выход из положения, как ощутил легкое прикосновение к руке. Тетя Несси. Кто ж ещё?
        - А ты что не идешь? - спросила она.
        - Меня забыли записать в члены этой команды, - пробурчал я.
        - Эх ты, репортер-инкогнито! - вздохнула тетя Несси. - Так ты не сможешь выполнить учебного задания. Идем, я проведу.
        - Но как?
        - Нет ничего проще, - беззаботно ответила тетя Несси. - По списку на борт корабля могут подняться тридцать пассажиров. Хо в отъезде, следовательно одного пассажира не хватает. Зачем сбивать с толку охранные системы: Хо заменишь ты! И все дела, как любил говорить твой папаша…
        Зря она упомянула моего «папашу»… Настроения мне это не улучшило, но выполнять задание Шура было необходимо, и потому я не стал упираться. Замыкая нестройную колонну туристов, мы с тетей Несси устремились к центральной шлюзовой. В большой круглой зале нас обрядили в пустолазные костюмы - легкие скафандры для экскурсий, а после пятерками стали выводить в шлюз и усаживать на спины причудливых ваккумных механоргов, напоминавших огромных белых медведей, только шестилапых.
        Мишки были идеальным средством передвижения по лунной поверхности. Их длиная и густая псевдошерсть, образующая на загривке что-то вроде негерметичной пассажирской кабины, аккумулировала тепло, которое при пересечении теневых участков отдавала седокам; на солнце же шерсть, наоборот, - излучала прохладу. Кроме того, она защищала от радиации, космических лучей и даже микрометеоритов! Не удивительно, что лунные туристы обожали кататься на мишках.
        Как только из шлюзовой камеры откачали воздух, псевдошерсть механорга, на широком хребте которого мы с тетей Несси и еще тремя попутчиками вполне комфортно разместились, встала дыбом, создав вокруг нас уютный кокон, притом совершенно прозрачный. Разошлись створы. Мишка перемахнул с выдвижного пандуса на ближайший валун и замер, позволяя вдоволь налюбоваться открывшимся видом.
        Громада «Селентиума» закрывала нас от кинжальных лучей Солнца, но лежащая впереди впадина Коперника озарялась полумесяцем Земли, свет которого размывался бьющими то там, то сям, газовыми фонтанами. Этот аттракцион придумали сравнительно недавно и, надо признать, задумка реализована блестяще. Ведь Луна вовсе не мертвый мир, как думали когда-то, недра ее еще полны вулканической силы, которая, к счастью, редко вырывается наружу.
        Так вот, по решению Совета «Селентиума», клан вакуумных кротов, обычно использовавшихся для прокладки тоннелей и добычи полезных ископаемых, пробил в лунной коре специальные скважины, сквозь которые на поверхность стали просачиваться вулканические газы. И Коперник превратился в своеобразную долину гейзеров. Красиво, черт побери!
        Выдержав строго отмеренную паузу, мишка плавными и долгими прыжками помчался вдоль тени от центральной горки кратера, которая только так называлась - горка, а на самом деле была небольшой по лунным меркам горной страной. Время от времени, механорг пересекал газовые гейзеры и вид на окрестности заволакивался туманом. Мои спутники, похоже, восхищались этим вслух - глаза их восторженно округлялись, а губы непрерывно шевелились, но никто из них, даже тетя Несси, не запрашивал аудиоконтакта со мною. Я тоже не напрашивался. Нет, я с удовольствием поделился бы впечатлениями, например, с Аней, но она села на другого зверя.
        Едва я вспомнил о своей автографине, в голове у меня появилось привычное уже ощущение настройки на волну. В ровном фоновом шорохе, среди коротких всплесков, которыми мишки обменивались необходимой для совместного движения информацией, сквозь басовую струну главного канала все настойчивей звучало то, что можно было назвать человеческой составляющей М-связи.
        Я читал, что когда-то люди верили в возможность телепатической связи. Время от времени эта вера то усиливалась, то ослабевала. Термин «телепатия» быстро себя скомпроментировал и его пытались заменить на «эмпатию», «биологическую радиосвязь», «экстрасенсорное восприятие», но хрен редьки оказался не слаще. С появлением первых механоргов выяснилось, что у них есть своя особая сенсорика, которую, не мудрствуя лукаво, назвали М-связью.
        Немного позже узнали, что М-связь присуща всем живым, но у естественных созданий она слишком слаба для практического применения. Дискретные элементы индивидуальной рационализующей матрицы, в просторечии именуемые чипами Ирмы, которыми снабжают каждого человеческого индивида, по достижении оным шестилетнего возраста, решили эту проблему. И лишь у особо продвинутых, вроде меня, врожденные способности к М-контакту были значительно выше обычного.
        Как и всякое уродство, эта моя особливость скорее мешает, чем помогает общению с себе подобными. Ведь подавляющее большинство людей живут для меня словно за высокой глухой стеной. Поэтому легко представить, как я взволновался, когда услышал доносящийся сквозь эту стену тонкий голосок, выводящий: «а на луне, на луне скачет медведь, как во сне…»
        Мозг человеческий устроен таким образом, что даже сны им осознаются лишь через вербализацию. Хотите вспомнить свой сон? Расскажите его хотя бы самому себе! И с человеческой М-связью происходит тоже самое! Кто-то мысленно мурлыкал старинную песенку, сидя на спине лунного мишки, а я услышал. И сразу решил, что это Анюта. Ну, а кто же еще?
        Перемахнув через очередной валун, наш мишка оказался на космодроме, где в лучах прожекторов серебрился слишком изящный для космического корабля силуэт «Вестника богов». Он стоял под парами, с виду опираясь на декоративные хвостовые стабилизаторы, а на самом деле, - на силовую подушку. К корпусу космолайнера уже успели пристыковать ферму обслуживания, тоже отчасти декоративную, если не считать лифта. Мишки стали один за другим подбегать к нижней лифтовой площадке и выгружать пассажиров. Наш оказался третьим в очереди.
        Ожидая, пока выгрузятся первоочередники, я начал было строить планы углубленного знакомства с мадемуазель Рыжовой, как вдруг странная - вроде бы и незнакомая, но при этом откуда-то известная мне щекотка под веками и ледяная струя вдоль хребта нарушили ход моих благостных размышлений.
        И в голове моей установилась тишина.
        И холод.
        Космический.
        И в этой холодной космической тишине стал нарастать нечленораздельный какой-то вой. М-вой?…
        И заметались по площадке перед кораблем лунные мишки, а некоторые, с пассажирами на загривке, рванули куда-то в неизвестные дали.
        И затрепетал, обжигая кожу, блокнот Шура в нагрудном кармане.
        И над вершиной центральной кратерной горки, как раз там, где находился
«Селентиум», воссияла невозможная здесь заря.
        И затряслась, будто припадочная, лунная почва.
        А потом в черном и дырявом от звезд небе возник причудливый, невероятно ослепительный цветок.
        Глава четвертая
        Похищение Европы
        Океан за иллюминаторами плясал как безумный, но в рубке царил покой. Тихо шелестели хемофильтры, втягивая насыщенный озоном грозовой воздух и отплевываясь от всякого рода сернистых соединений. Однообразно и успокоительно попискивал датчик радиационной обстановки. Шторм откатывался на восток, и теперь за его разрушительной работой можно было наблюдать лишь на мониторах орбитальной метеогруппировки.

«Ледяные рифы выдержат, - подумал Рюг. - Им не впервой. А вот “морскую капусту” опять придется сгонять в термосадки, иначе перемерзнет…»
        Это было завтрашней заботой, а сейчас с легким сердцем вахтеный включил отбой тревоги.

«Багровым заревом затянут горизонт…» - пронеслось по закоулкам обитаемой плавучей базы, в просторечии именуемой «Поплавком».
        Использовать этот марш в качестве гимна первой европеанской колонии, предложил Лэн. Совет идею одобрил и она быстро прижилась среди остального населения. Еще бы! Достаточно выйти на верхнюю палубу, чтобы убедиться в совершенной справедливости решения властей. Зарево переставало быть багровым лишь там, где сквозь облака просвечивало крохотное Солнце. Тогда оно становилось скорее багряным. На полушарии же, вечно обращенном к полосатому Джупу, небо выглядело еще занятнее, но там порой было слишком неуютно, чтобы находилось много желающих сравнивать.

«Дорогой, ты скоро? - раздалось в спикерфоне. - Ужин стынет».
        Рюг вздрогнул, глянул на часы. Оказывается, его вахта уже окончилась, на что прозрачно намекала фрау Крюгер.
        - Уже иду, Пэм, - откликнулся Рюг, поднимаясь.
        Легко сказать: «иду». А как, если сменщика не видать? Опять Лизке мозги пудрит, лодырь…
        Рюг вздохнул. Сменщик ему не нравился. Не нравилась его манера именовать себя Йоганном Вайсом, хотя был он всего лишь Иваном Беловым. Не нравилось, что он не любит рутиной работы. Все ему подавай охоту, или, на худой конец, патрулирование. А пособирать «морскую капусту» после шторма не хочешь?

«Вот тебе завтра это дело и поручим», - злорадно подумал Рюг, воочию наблюдая нагловатую физиономию «Йоганна» в дверях рубки.
        Как-никак, херр Крюгер был главой Совета колонии, а следовательно, мог заставить любого лодыря заниматься самой непопулярной работой.
        - Ну и где же ты был? - поинтересовался он.
        - Вы не поверите, дядя Рюг! - вытаращил нахальные зенки Ваня.
        - Отчего же? Я привык верить людям.
        - Эти уродцы, Женька со Стасом, опять запороли движок «Нырка». Пришлось чинить.

«При помощи будущего экзобиолога Элизабет Крюгер, надо полагать? Которая здорово разбирается в биодвигателях субмарин…» - хотел добавить Рюг, но передумал. С нынешними, молодыми да ранними, ирония бесполезна.
        - Который «Нырок» на этот раз? - спросил Рюг.
        - По номеру двести пятидесятый, а по счету третий, - ответил парень.
        - Придется пожаловаться пану Вербицкому, - сказал Рюг. - Пусть поучит сынков старым педагогическим способом…
        - Верное решение, херр Крюгер! - поддакнул «Йоганн».
        Сам ты уродец… Боже, и за кого эта дуреха собралась замуж!
        - Починил движок, говоришь? - спросил Рюг.
        - Да там и работы-то было, что заменить мембрану на водозаборе, - отмахнулся сменщик.
        - Ладно, - согласился Рюг. - В наказание, братья Вербицкие пойдут завтра капусту собирать. Старшим назначаешься ты!
        - А я-то за что?! - заорал будущий зять.
        - За опоздание на вахту, - отрезал будущий тесть и покинул рубку.
        Оставив сменщика наедине с обидой, Рюг спустился к лифту, который доставил его на минус пятый уровень, злыми языками именуемый Трюмом. Шторма, ураганы и подводные землетрясения здесь почти не ощущались. Компенсаторное поле гасило процентов девяносто их разрушительной энергии. Но и оставшиеся десять доставляли немало хлопот. Поэтому неудивительно, что сейчас в коридорах, прилегающих к главному лифтовому стволу царила тишина.
        Обитатели Поплавка отдыхали после напряженной штормовой вахты, или занимались каким-нибудь мелким, скрашивающим досуг хобби.
        Наверняка были и такие, кто продолжал работать, даже в свободные часы не в силах оторваться от любимого дела. Совет колонии этот энтузиазм не поощрял, но когда неожиданно, вне графика, появлялась уточненная карта океанских течений, новая теория биоценоза придонных слоев, или простое до гениальности техническое решение очередной зубодробительной проблемы, отказаться от этих «подарков судьбы» сил у старейшин не находилось. Нарушителю режима делалось дежурное внушение, «дабы не повадно было впредь», а негаданное новшество с благодарностью принималось.
        Впрочем, занимались этим лишь колонисты старшего поколения. Большинству молодых ни до чего не было дела, кроме подводного экстрима, ночных пирушек с танцами, да амурных делишек. Страшно даже подумать, что со временем придется передать управление колонией тому же Белову. Бр-р… За минувшие со дня прибытия первых колонистов десять лет, слава Шуру, не было потеряно ни одного человека, зато приобретено целых пятнадцать. Самому младшему едва исполнилось три месяца, а самые старшие - Станислав и Эугениуш Вербицкие - уже вовсю ломали минисубмарины.
        Уродцы!

«Ну ничего, вы у меня попляшите…» - подумал Рюг, входя в свои «председательские аппартаменты».
        Из кухонного отсека потягивало ароматным дымком, и слышался раскатистый мужской бас.
        Так-то ждет меня благоверная!
        Напряжение сразу оставило Рюга - он был дома. Напустив на себя грозный вид, он вошел в кухню. Пэм стояла у плиты, невежливо повернувшись объемистым турнюром - и куда только подевалась та худенькая хуторянка?- к гостю, который разглогольствовал, сидя перед запотевшим бокалом с излюбленным «коктейлем викинга».
        - …как у кашалота, а впереди чертова уйма щупалец. Мы поначалу никак понять не могли, почему у одних особей их десять, у других двенадцать, а у третьих вообще шестнадцать? Оказалось, эти твари способны выращивать столько щупалец, сколько им надобно. Представляешь, Пэм?
        - А это ты, гроза европеанских морей? - сказал Рюг. - Муж на вахте, а он тут моей супруге зубы заговаривает… Полагаю сударь, это оскорбление смоет только кровь!
        - Ага, кальмаролота! - согласился Лэн, пожимая широкую лапищу друга. - Коего обязуюсь, при случае, повергнуть к ногам прекрасной Памелы.
        - Шли бы вы, морские витязи, в комнаты! - велела Пэм, краснея. - И там бы обсуждали своих кошмаролотов… Как будет готово, позову.
        - И вправду, пойдем, - подхватился Лэн. - А то в следующий раз твоя супруга накормит нас несуществующей печенью лавового прихвостня, вместо этой прекрасной синтетической говядины.
        - И накормлю, - пообещала Пэм. - Очень даже запросто…

«Витязи» гуськом выбрались из кухни. Практичный Лэн не забыл при этом, прихватить свой бокал и шейкер, где, надо думать, осталось еще некоторое количество фирменного напитка. Расположились они в гостиной, в больших надувных креслах, прямо под черепом вышеупомянутого прихвостня - жуткой десятиметровой твари с неожиданно маленькой, хотя и отменно зубастой головой.
        Чудище было добыто Лэном, который не нашел лучшего примения своему трофею, нежели подарить его черепушку старинному другу на юбилей. Рюг, разумеется, остался подарком доволен. Хотя и считал, что дочь пошла в экзобиологи только потому, что на детское ее воображение подействовал сильно романтизированный в рассказах дяди Лэна образ этой твари.
        Безжалостного хищника, собиравшего кровавую дань на склонах подводных вулканов, поймать живьем было невозможно. Прихвостень дрался до последнего. Кстати, название чудищу придумала именно маленькая Лизка, когда впервые увидела по местному мульти-TV эту крохотную голову, казалось по ошибке прикрепленную к огромному хвосту.

«Смотри папа, какой прихвостень смешной!» - закричала она, тыча нежным пальчиком в экран.
        Мда, шестилетняя Лизка увлекалась прихвостнями, а не лодырями…
        - Есть новости сверху! - сказал Лэн, задумчиво глядя на картину, принадлежащую кисти хозяйки дома.
        На Европе у Пэм, отчаянно скучающей по родине, открылся талант живописца. На ежегодной выставке, прямо скажем, не высоких достижений местных художников полотно
«Восход Фобоса над Элладой» было признано лучшим. Скорее всего, сказалось почтение к начальству, однако картину хотели забрать в Галерею. Рюг воспротивился, предпочитая самолично любоваться на эту темно-зеленую гладь марсианского моря под молочно-ноздреватым ломтиком марсианской же луны, плывущей в сиреневом небе…

«Хватит с них и стереокопии», - решил глава Совета, которому ностальгия тоже порой не давала покоя.
        - Надеюсь, хорошие новости? - спросил он, откупоривая шейкер и прикладываясь к выпивке.
        - Я неверно выразился, - вздохнул Лэн. - Новость заключается в том, что новостей нет.
        - То есть, как это? - опешил Рюг.
        - А вот так… Полное отсутствие М-сигнала, включая тестовый.
        - Этого не может быть, - упрямо покачал седеющей головой Рюг. - Тестовый сигнал вечен, как реликтовое излучение.
        - Да, - буркнул Лэн. - При условии, что есть чему излучать.
        - Хочешь сказать, - медленно начал его друг, - что Ирме опять кирдык?
        - Ты поразительно догадлив! - усмехнулся Лэн. - Кирдык, и почище, чем тогда на Марсе.
        - Ни хрена себе струя! - вырвалось у Рюга. - Что могло случится?
        - Кабы знать, - проговорил Лэн.
        - Выходит, мы теперь отрезаны от всех, - констатировал председатель Совета колонии.
        - Или они от нас, - сказал Лэн, - что, впрочем, одно и тоже. Сам понимаешь, я не стал об этом трезвонить по всему Поплавку. Зачем людей зря пугать.
        - И правильно сделал! - похвалил его старинный дружок. - Только это шило долго в мешке не утаишь.
        - То-то Тадеуш будет доволен, - хмыкнул истребитель прихвостней. - Отныне независимость нам обеспечена!
        - Особенно если учесть, что очередной модульник с рассадой может теперь до нас и не дойти, - задумчиво сказал Рюг.
        - Наверняка затеряется, - вздохнул Лэн, - или свалится на Джуп…
        - Хорошо, если на Джуп… - сказал глава Совета. - Надо попросить Мэрилл, чтобы сделала прогноз траектории с поправкой на отсутствие связи с Ирмой…
        Лэн с невольным почтением поглядел на друга. Как-никак, Рюг владыка Европы, почти император! И самообладания ему не занимать. Вот уже и справился с растерянностью, начинает принимать судьбоносные для колонии решения. До Лэна лишь сейчас допёрло, насколько европеанцы отрезаны от человечества.
        Десять лет назад все начиналось довольно весело. После драки за Узел, мечевики остепенились - Рюг, тот вообще семейством оброс - и, как водится, заскучали. Нет, ну в самом деле, сколько можно скакать с мечами на турнирах! Захотелось настоящего дела. И тут на помощь опять пришел всемогущий Шур.

«На Европе, - сказал он, вызвав их с Рюгом на традиционное брусничное чаепитие, - уже можно обходится без скафандров и дышать, правда через фильтры. Пришло время начать ее колонизацию, а для этого нужны добровольцы.»
        Добровольцы, разумеется, нашлись. Помимо Лэна и Рюга, в числе первых колонистов оказалось еще сорок восемь человек, включая женщин и детей. В систему Юпитера они прибыли на специальном грузопассажирском модульном транспортнике, вместе с рассадой специально выведенных механоргов. Последние призваны были пополнить ряды своих собратьев, вот уже на протяжении последних полтораста лет постепенно меняющих ледяной мир к лучшему.
        Увидев обновленную «медичийскую звезду» с орбиты, откуда челноком пассажиров доставили на, тогда еще необитаемую, плавучую базу, Лэн, помнится, почувствовал себя неуютно. Он, конечно, имел представление о технологии терраформирования сего юпитерианского сателлита: все участники экспедиции, кроме младших, прошли соответствующие курсы.
        Применялась специальная прослойка в верхних слоях свежесформированной атмосферы, аналогичная озоновому слою Земли, только состоящая из металл-органического соединения со столь сложным названием, что Рюг, пожалуй, выговорить бы не рискнул. Да и вспомнить - тоже. Эта самая прослойка работала как полулазер, преобразуя убийственное радиоизлучение Джупа в ливневое инфракрасное. С небольшим «хвостом» в видимую часть спектра.
        Тепла выделялось столько, что в считанные столетия Европа освободилась от большей части ледяного покрова и превратилась в планетарный океан, воды в котором было больше, чем на Земле. А вот суши на порядок меньше. Цепочка экваториальных архипелагов и ледовые шапки на полюсах не в счет. Имелись у терраформинга и другие недостатки: постоянный равномерный прогрев одного полушария взывал к жизни могучие конвективные перетоки воздушных масс. Или, выражаясь по-человечески, - сокрушительной силы ураганы. А постоянно терзаемые гравитационными объятиями Джупа вулканы, вовсю принялись насыщать атмосферу серными и прочими дрянными соединениями, ранее благополучно растворёнными в подлёдном царстве европеанского Нептуна.
        Небо полушария, обращенного к Юпитеру, светилось равномерным и весьма неприятным густо-вишнёвым отенком догорающих углей. Эдакий «апокалиптически-апоплексический закат». Начитанный в классической философии Тод Вербицкий, немедленно обозвал это небо «Закатом Европы», но большинству народонаселения шутка не понравилась - колонисты предпочитали термин «восход». А вообще, первое время балагурили от души, видимо для того, чтобы подавить естественный страх перед новым, незнакомым миром. Разумеется, они знали о нем все, что необходимо для выживания и полноценной работы, которой всегда невпроворот. Ведь задача колонистов заключалась в дальнейшем преобразовании шестого по счету и второго большого джуповского спутника в максимально гостеприимный мир.
        Для этой цели они выискивали и приспосабливали к делу местные ресурсы. Например, разводили «морскую капусту» - представляющую собой колоссальную, до трех метров в поперечнике… одноклеточную водоросль! «Капуста» обожала тепло и весьма активно поглощала из океанской воды разные вредные примеси, выделяя чистейший кислород. Теплолюбивость водоросли составляла проблему, ибо термальная энергия распространялась в европеанской атмосфере неравномерно, а структура морских течений еще толком не сложилась. Чтобы разводить «морскую капусту» в холодных зонах, придумали специальные садки - участки мелководья, подогреваемые маломощными евростационарными термазерами.
        Однако излюбленным занятием колонистов, особенно молодых, была подводная охота. Экзобиологи, правда, всячески ей противились, так как предпочитали не убивать европеанских тварей, а лишь усыпив или оглушив, измерять, взвешивать, смотреть в зубы и так далее. Но убивать тоже порой приходилось. А что поделаешь, таков закон подводных джунглей - или ты его, или оно тебя! Терциум не всегда датур.
        Фронтир, его мать!…
        И все же, невзирая на все прелести фронтира, присутствие в Солнечной системе остального человечества, ощущалось. Пусть Ирма была не властна здесь, но М-связь осуществлялась бесперебойно. Раз в несколько месяцев прибывал очередной транспорт. Родные и близкие, оставшиеся кто на Земле, кто на Марсе, могли в любой момент справиться у колонистов о настроении и здоровье и получить в ответ аналогичные вопросы. А вот сейчас М-канал почему-то иссяк! У Лэна не хватало воображения представить все последствия этого.
        - Вот что, дружок, - сказал Рюг. - Обзвони-ка ты Совет. Скажи, что через час экстренное заседание. Гриф - секретно!
        - Сделаю! - подобрался Лэн.
        - Расслабся, - улыбнулся «европеанский император». - Мы еще успеем отведать синтетической говядины.
        Члены Совета колонии смотрели на своего председателя без всякого почтения. Звонки Лэна вытащили их из теплых постелей, а кое-кого из объятий возлюбленных, или, что хуже, из-за рабочего стола. Хмурились, но не роптали. А Рюг не спешил выкладывать ошеломляющую новость, гадал кто из старейшин и как отнесется к сообщению об исчезновении М-связи с метрополией.
        Главный экзобиолог Тадеуш «Тод» Вербицкий, наверняка, обрадуется - это Лэн верно подметил, - но пусть только попробует опять болботать о независимости Европы от Земли!

«Я тебе устрою Речь Посполиту от Северного полюса до Южного, - ожесточенно подумал глава Совет. - За сынками бы лучше присматривал…»
        Мэрилл Кондакова, математик-неалгоритмик, ученица и последовательница знаменитой Агнесс Шерман, примет информацию к сведению и займется прогностическим моделированием ситуации, как ей по службе и положено.

«Техдиректор» Семен Кондаков, мастер золотые руки и вообще умница, пожмет широкими плечами и заверит, что вверенные ему биомеханизмы будут как всегда исправно
«фунциклировать».
        Леонид Зарин, он же Лэн, шеф службы безопасности, будет задницу рвать, лишь бы не допустить эксцессов - с ним все ясно. Бойцовый кот нигде не подведет!
        Главный планетолог и климатолог в одном флаконе, Рафик Хуснутдинов, в панике начнет проверять и перепроверять свое немалое спутниковое хозяйство, в результате, начнется такой хаос, по сравнению с которым пропажа М-сигнала, просто цветочки. Надо бы его вовремя тормознуть.
        Аглая Красавка - вот уж редкостное совпадение фамилии и сути - культуртреггерша, идеолог и педагог колонии, с присущей ей энергичностью продолжит внедрение в массы своей программы: «Европа - центр культуры на периферии Солнечной системы». И это к лучшему. Все ж таки ее культурный шовинизм не так опасен, как политический - Тода. Хотя, как посмотреть…
        Ладно, поехали…
        - Дела, братья и сестры, обстоят хреновее некуда, - начал Рюг, стараясь как можно дальше уйти от сакраментального «Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие…», - тем паче, что никакой ревизор до нас в ближайшее время не доберется. - Вот уже на протяжении десяти с лишним часов начисто отсутствует М-связь с метрополией!
        Дамы ахнули. Мужики крякнули. И сразу вопросы.
        - Даже тестовый не проходит? - поинтересовался Семен.
        - Да.
        - Но это ж - хрень на палочке! - возмутился «техдиректор», безоговорочно верящий в могущество биомехов.
        - Хрень, - согласился Рюг. - Но это так. Что, по-твоему, могло произойти?
        - Ну, не знаю, - развел мозолистыми руками Семен. - Насколько я понимаю, М-связь не экранируется никакими известными материалами и не искажается никакими известными излучениями. И если отсутствует даже тестовый сигнал, значит либо исчез источник, то есть Ирма, либо разом погибли все ретрансляторы, а также патрульные эринии, космические мусорщицы и вообще все биомехи системы… Реникса!
        - Но если выбирать из этих двух вариантов, - осторожно спросил Рюг, - какой наименее вероятен?
        - Да оба дикие! - выкрикнул Кондаков.
        - И все же?
        - Спутники и эринии зараз пропасть не могут, - сказал Семен. - А вот если предположить, что существует некий опорный сервер Ирмы, и этот сервер взяли и отключили, тогда да… Но ведь никакого опорного сервера инфосферы никогда небыло! Это же не Интернет какой-нибудь ископаемый… Ирма - это просто совокупность всех механоргов, искинов, терминалов и дискретных элементов связи. Не более…
        Какое-то смутное воспоминание пробудилось в голове Рюга от этих слов. Что-то из бесшабашной юности.

«Шур - и есть самый настоящий страж инфосферы!» - кто это сказал? Кажется, Виг, дружок незабвенный, в Мусорном поясе сгинувший… А ведь страж должен быть как-то связан с Ирмой, и не как-то, а самым что ни наесть, прямым образом…»
        - А может, в качестве такого сервера выступать человек? - задал председатель вопрос, показавшийся большинству присутствующих лишённым смысла.
        Но только не Кондакову.
        - Если только он - киборг, - ответил Семен, поскребя в затылке, - напичканный чипами по самое не балуйся… Хотя я ни о чем подобном не слышал…

«А я - слышал, - подумал Рюг. - Ещё как слышал! И если это так, выходит с Шуром что-то произошло! Возможно, он даже погиб! Погиб и потянул за собою всю цивилизацию?…»
        Рюг попытался представить масштабы бедствия и не смог.
        - У тебя есть какие-то догадки, Рюг? - спросил проницательный шеф службы безопасности.
        - Нет, - мотнул головой председатель. - Я считаю, нам незачем гадать, что там случилось. Гораздо важнее понять, что нам дальше делать. Посему хотелось бы услышать ваши мнения… и предложения.
        - Кстати, - снова встрял Лэн. - Обо всем, что здесь сегодня было и будет сказано - молчок! Я найду способ укоротить язык любому болтуну! Ясно?
        Советники глухо выразили понимание.
        - Ну-с, приступим к прениям, - академическим тоном предложил Рюг. - И коль скоро уважаемый Леонид самовольно взял слово, ему и начинать.
        - Я все уже сказал, - буркнул Лэн. - Требую соблюдение режима строжайшей секретности!
        - А как вы, Леонид, собираетесь объяснить колонистам невозможность связи с родными? - спросила Аглая, не без ехидства.
        Иной имел мою Аглаю…
        - Профилактическими работами на главном ретрансляторе! - ответил Лэн, ничуть не смутясь.
        - И сколько, по вашему, может длиться эта профилактика?
        - Столько, сколько нужно!
        - Теперь вам слово, уважаемая, - вмешался Рюг.
        Красавка посмотрела на него укоряюще, но глава Совета сделал вид, что не замечает этого.
        - Я считаю, что нужно провести ряд культурных мероприятий, - с обидой в голосе сказала Аглая, - призванных не только развлечь колонистов, но и отвлечь от мыслей о родных и близких. У меня давно запланировано несколько акций, но…
        - Спасибо! - перебил ее Рюг. - Подробный план действий каждого советника будем обсуждать в рабочем порядке. Семен, прошу!
        - А что Семен, - пожал плечами Кондаков. - Семен не подведет. Все биомехи и прочая скотинка будут работать как миленькие. Кроме того, мне кажется, что можно попытаться наладить радиосвязь.
        - Каким же образом? - удивился Рюг.
        - Ганимедская автоматическая обсерватория оборудована радиотелескопом. Ежели покумекать, как следует, то не составит особого труда перенастроить его на передачу кодированного радиосигнала…
        - И с кем же ты собираешься связываться? - насмешливо спросил Тод. - С инопланетянами?
        - Ага, с ними, - без смущения откликнулся «техдиректор». - Точнее, с марсианами. На Олимпе есть обсерватория Лоуэлловского общества с аналогичной антенной. Они смогут принять наш сигнал.
        - Идея мне нравится, - одобрил председатель. - Займись ею, Семен. И раз уж Тоду нетерпится высказаться, я готов выслушать.
        - Не вижу, каким образом пропажа М-связи может нарушить программу исследований, намеченную моим отделом, - равнодушно сказал Вербицкий.
        - Нарушить не может, - согласился Рюг. - А вот прибавить работы - да!
        - То есть? - опешил Тод.
        - А вот то и есть, - опять встрял Лэн. - Что скоро станет нечего есть!
        Рюг покосился на друга, дескать, ты еще тут с дурацкими каламбурами, но счел своим долгом пояснить:
        - Леонид, в общем-то, прав. Голодать мы, конечно же, не будем, но придется основательнее взяться за освоение местных ресурсов.
        - Охота за ради пропитания? - хмыкнул главный экзобиолог. - Ну-ну…
        - Речь не только об охоте… - начал Рюг, но экстренный вызов по линии внешней связи отвлек его.
        Что еще за напасть?
        - Крюгер слушает! - буркнул председатель в спикерфон.

«Говорит вахтенный! - заполонил офис Совета взволнованный голос Белова. - Только что получена занятная картинка с Ганимеда!»
        - Какая еще картинка, Белов? - сурово спросил Рюг. - Ты чем на вахте занимаешься?

«Виноват, херр Крюгер, - как ни в чем не бывало ответил вахтенный. - Вот только ганимедская обсерватория зафиксировала глюонный разряд на Луне, в кратере Коперника. Светимость порядка… Мощность взрыва около…»

«Ну вот и все, - отстраненно подумал Рюг, уже не слыша цифр. - Естественных глюонных взрывов, тем более на Луне, не бывает… А что там у нас в кратере Коперника? „Селентиум“! Значит, взорвался именно он… Вероятность аварии на глюонном реакторе равна ноль целых ноль… Да что у них там, война началась?!»
        Тадеуш Вербицкий, спокойно взирающий на возникшую суматоху, думал о другом. Он думал о том, что вековая мечта его народа о подлинной независимости, наконец, осуществилась. И пусть из всех поляков обрели ее лишь он, да его дети, но зато им удалось то, что не удавалось никому из великих польских королей и президентов древности - похищение целой Европы. Как и всех когда либо существовавших националистов, Тода не смущали логические неувязки: ни то, что поляков всего трое, ни то, что Европа - эта вовсе не та Европа, о которой мечтали его предшественники, ни то, что верховная власть на фантастической этой Европе принадлежала немцу.

«Ничего, - думал пан Вербицкий. - Это мы поправим… Дайте срок!»
«Нырок-250» шел в надводном положении, оставляя за кормой длиную струю вспененной воды. По багрово-красным европеанским небом океанская зыбь казалось оранжевой, а высоко взлетающие клочья пены переливались всеми оттенками от кадмиевого, до мадженты. Справа и слева от кильватерной струи, шли ведомые минисубмарины. Стас управлял «133-й», а Женька «95-й», и оба были счастливы до опупения, что им разрешили поучаствовать в рутином сборе «морской капусты».
        Иван, или как его звали друзья, Йоганн, а то и более кратко - Йог, восторгов своих временных подчиненных не разделял. Ему хотелось настоящей охоты, а не морской прогулки. На Земле Йог никогда не бывал, но его туда и не тянуло, потому что охота там запрещена. В воспоминаниях же о родном Марсе преобладала светлая комната, заваленная игрушками, да руки матери. Почему-то всегда только руки, а не лицо. Разумеется, Йог знал как выглядит мать, хотя с настоящей, физически ощутимой мадам Беловой не общался с восьми лет, то есть с тех самых пор, когда отец увез его на Европу. Мать лететь с ними отказалась, она так и живет на скучном своем Марсе, где крупнее завезенных варанов, невесть почему называемых аборигенами «мимикродонами», не водится никаких хищников.
        Другое дело здесь, на Европе! Океаны полны тварями, от одного вида которых в жилах стынет кровь. Кальмаролот, прихвостень, полярный аспид, гигантский морской змей, карликовый морской змей, крокофаг, птицерух - всех и не перечислить! Целую жизнь можно посвятить выслеживанию, погоням и схваткам с этими чудовищами. А сколько еще невиданных монстров кроется в глубинах? Экваториальный глубоководный каньон исследован лишь по верхам. Море Дирака на Южном полюсе не бороздила ни одна субмарина, если не считать диптритонов, которые заняты картографированием, да подсчетом запасов фитопланктона. Ну что взять с тупоголовых механоргов, которые только и могут, что выполнять задания Совета?

«Ох уж мне этот Совет, - со скрежетом зубовным подумал Йог. - Собрание слабосильных старперов-перестраховщиков…»
        Помяни черта, и он появится!
        Скрипнул зуммер приемника и в рубку скачущей по верхушкам пологих волн субмарины, ворвался ненавистный голос будущего тестя:

«Двести пятидесятый доложите обстановку!»
        - Говорит двести пятидесятый, - лениво отозвался Йог. - Следуем прежним курсом: норд норд ост. Скорость пятьдесят узлов. «Капусты» на волнах не видно. Какие будут указания?

«Будьте предельно осторожны, двести пятидесятый. По данным спутниковой разведки, у термосадков пасутся кальмаролоты. Около десяти взрослых особей. Как понял, двести пятидесятый?»
        - Понял вас отлично! - заорал двести пятидесятый, едва восторг чуть отпустил его горло. - Будем предельно осторожны!

«Добро!» - отозвался председатель и отключился.

«Как же, буду я осторожен, - злорадно подумал Йог. - А если что с нами случится, тестюшка, виноват будешь ты. Никто тебя за язык не тянул…»
        Он посмотрел на шкалу датчика боезапаса. Глушилок и ледяных гарпунов хватало, ультразвуковая пушка обычно не подводила, но Йог отдал бы сейчас полжизни, ради обыкновенного ручного гарпуна-недлендовки, или ахавки. И хотя легендарный «Пекод» никогда не пересекал воистину безбрежные воды Трансъевропеанского океана, призрак Моби Дика преследовал воображение юного Вани Белова с не меньшим упорством, нежели воспаленное сознание капитана Ахава.
        Только где там заурядному, пусть и белому, кашалоту тягаться со своим полутезкой, достигающим тридцатиметровой длины, не считая десятиметровых щупалец, каждое у основания толщиной с доброе дерево и с трех сторон покрытое острыми крючьями? А чего стоит его акулий хвост, с зазубренной, словно пила, режущей кромкой? Не говоря уже о ротовом отверстии сразу с четырьмя клювами.
        Мелкие исследовательские механорги из клана нереид неоднократно транслировали жанровые сценки из жизни этих чудовищ. Особенно впечатляюще выглядела схватка между кальмаролотом и крокофагом, случайно заплывшим в охотничьи угодья хозяина Евроокеана.
        Крокофаг - тоже не сахар, во рту не тает, хотя и похож на пятиметровую сосульку, только усеянную шипами. Вернее, зубами. Способ охоты крокофага крайне прост. Настигая жертву, например, морского епископа - огромную, но крайне глупую тварь, внешне и впрямь напоминающую католического священника высокого ранга в полном облачении - крокофаг пронзает ее своим рогом, а затем бешено вращаясь вокруг оси рассекает на множество частей, которые после поглощает. Так вот с кальмаролотом у него это фокус не вышел. Полутезка Моби Дика просто отломил головной рог крокофага, а потом нашинковал туловище несколькими ударами серпообразного хвоста, что твою колбасу! И какой, скажите, уважающий себя охотник откажется от возможности вступить в поединок с этим кошмарным созданием? Только не Йоганн Вайс!
        Йог вызвал на связь «Нырок-133». Было слышно, как Стас включил микрофон, но отвечать ведущему отнюдь не спешил, так как увлекся спором со своим братцем по параллельному каналу.

«…правомочно, я имею в виду, имеем ли мы право вмешиваться в местную экосистему?»

«Не забывай, что экосистема Европы возникла благодаря нашему вмешательству!» - откликнулся Женька.

«Она существовала задолго до появления на Земле человека. Вспомни доклады Раулинсона. Полтора миллиарда лет эволюции, и это по самым скромным оценкам!»

«Ага, - хмыкнул Женька. - Только ты позабыл, ученый мой братец, что дно океана буквально усеяно кладбищами здешних недомашних животных. Раулинсон этого не знал, у него не было наших данных. Еще пара лимонов и Европа бы промерзла до ядра. И тогда всем этим прихвостням и игложорам кирдык. Мы дали европеанцам второй шанс.»

«По некоторым данным, - возразил Стас, - не два миллиона лет, а от трех до шести. Кто знает, может быть, за это время на Европе появились бы разумные существа.»

«Они и появились!»

«Правда! - простодушно удивился Стас. - Эти сведения верные?»

«Вернее не бывает, - фыркнул Женька. - С одним из них я уже битых два часа веду беспредметный спор.»

«Да ну тебя!», - надулся Стас.
        - А ну хватит трепаться! - рявкнул Йог. - Развели антимонию… Получен новый приказ. В районе термосадков обнаружена стая кальмаролотов, порядка десяти взрослых особей. Они разоряют плантации «капусты». Наша задача их уничтожить.

«Всех?» - недоверчиво переспросил Стас.
        - Как можно больше!

«Но зачем? - продолжал Стас. - Ведь можно просто отогнать! Они же пугливы как… как коровы.»

«Точно, - вмешался его братец. - Врубим ревуна. Они и рассосутся!»
        - Приказы не обсуждаются, а выполняются! - отрезал ведущий.

«Кабы не заложили Рюгу, - обеспокоено подумал Белов. - У Женьки хватит ума самостоятельно связаться с базой. Чем бы их отвлечь?…»
        Йог посмотрел на зеленый кругляш эхоскрина и едва не завопил от радости.
        - Ведомые внимание! - торопливо проговорил он. - Цель справа по курсу. Расстояние два с половиной кабельтовых. Глубина триста метров. Приготовиться к погружению!
        Старый самец чутко вслушивался в океан. Распустив диковиным цветком шестнадцать своих щупалец, он ловил туго натянутой между ними перепонкой малейшие колебания водной толщи. Отдаленные подводные землетрясения, зарождающиеся тайфуны, оторвавшийся от ледового щита на юге айсберг, не волновали Великого Старца - опасность, которую несли эти стихии была слишком привычной и вполне предсказуемой. Иное дело хищники, обладавшие развитым интеллектом. На их стороне были не только скорость и разнообразные орудия убийства, но и способность менять стартегию преследования и тактику нападения, если прежние себя не оправдывали.
        Однако и хищники были не столь опасны, как существа, появившиеся совсем недавно. Великий Старец еще помнил времена вечной ночи, царившей в океане. Почти исчезнувший ныне большой лед, тогда покрывал всю жидкую вселенную несокрушимым панцирем. Единственными источниками благодатного тепла служили лавовые реки, струившиеся в вулканических долинах. На берегах этих рек обильно произрастала всяческая живность, а также главное лакомство в рационе сородичей Старца - водоросль-гигант.
        Посередине жизни старого самца ледовый панцирь расстаял, сохранившись лишь далеко на юге и чуть ближе - на севере. Тепло вдруг заструилось сверху, как будто там зародилась колоссальная лавовая река и окутала собою весь мир. Но неожиданее всего оказалось появление новых источников света, прежде существовавших только внизу. Великому Старцу страшно было даже представить, сколь огромны источавшие этот свет твари, ведь излучение их уничтожило вечную ночь без остатка. И вот тогда-то и появились новые существа, быстрые и проворные, они почти не излучали света, а если и светились, то как мертвые. Старый самец так их для себя и обозначил - Пришлые мертвецы.
        В отличие от молодняка, Великий Старец не кинулся сразу на дармовое угощение, ибо по собственному богатому опыту знал, что бесплатные водоросли бывают только в ловушках. Тем более, что возле этого угощения часто оказывались Пришлые, недвусмысленно претендуя на свою долю в урожае. Сородичи Старца могли бы смирится с их присутствием, если бы Мертвецы не умели убивать - быстро и беспощадно. И вот сегодня - Великий Старец ощущал это как никогда остро - Пришлые, появившиеся в окрестностях дармовщинки, готовы были сражаться за нее до последней капли крови.
        Противника, разумеется…
        Они надвигались с юга - один впереди, а двое по сторонам и немного сзади. Самец почувствовал, что должен предупредить сородичей, слишком увлеченных пожиранием лакомства. Повернувшись к приближающимся Мертвецам хвостом, Великий старец исторг серию коротких вспышек. Волны его тревоги разбежались окрест, равнодушно отразившись от подводной гряды, теплых, полных жизни тел сородичей и многочисленных обитателей придонного слоя, и даже от жестких и холодных туловищ Пришлых. Но никто из тех, кому предназначалось его предупреждение, не откликнулся. Вероятно, молодые особи сочли, что старый самец просто перестраховывается.
        Маразматик…
        Великому Старцу не осталось ничего другого, кроме как принять бой. Согласно
«дуэльному кодексу», он предупредил противника о нападении, но в ответ получил лишь несколько разрозненных и совершенно бессмысленных вспышек. А чего он ожидал? Ведь Мертвецы не умеют разговаривать. Сочтя формальности завершенными, старый самец ринулся навстречу тому из Пришлых, который оказался ближе.
        Мертвец двигался так мощно и быстро, что усыпанные крючьями щупальца Старца не смогли его даже притормозить. Пришлый увлек старого самца за собой, словно уже дохлого. Но Великий Старец не собирался сдаваться. Подтянувшись на щупальцах, он припал клювастым ртом к нелепому выступу на спине Мертвеца. Клювы бессильно скребли толстую кожу противника, не оставляя на ней даже царапины. Тогда старый самец решил сменить тактику. Отпустив Пришлого, он быстро, насколько позволял возраст, развернулся к нему хвостом, и нанес несколько убийственных ударов.
        Вернее, Старец думал, что - убийственных. Ведь прежний опыт подсказывал ему, что соприкосновение режущей кромки его хвоста с кожным покровом любого обитателя океана, будь это даже панцири неповоротливых пожирателей падали, никогда не покидавших абиссальных равнин, чревато опаснейшими ранами. Но Пришлые Мертвецы, видимо, были сделаны из другого теста.
        Оставшись невридимым, противник атаковал сам. Великий Старец даже не смог понять, что собственно произошло. Кроме спинной выпуклости, на коротком и толстом тулове Мертвеца не было никаких отростков, а передвигались Пришлые при помощи с силой выбрасываемой назад нагретой воды, в точности, как мелкие стайные хищники. Чем Мертвецы наносили свои смертоносные удары, для старого самца так и осталось загадкой. Он только успел почувствовать, как множество льдистых клыков вонзились ему в основания щупалец, разорвали чуткую перепонку, проломили два клюва из четырех, ослепили и оглушили.
        Старый самец был еще жив, когда Пришлые мертвецы напали на безмятежных его сородичей, хотя уже и не мог видеть вспышек боли и ужаса, и слышать предсмертные конвульсии, безразлично разносимые колеблющейся толщей воды. Навеки возвращаясь в материнскую клоаку океана, Великий Старец - трехсотлетний вожак стада кальмаролотов - не знал, что вместе с ним смерть похищает и старую добрую Европу Ледовую, о которой теперь некому будет вспоминать.
        Глава пятая
        Кораблю - взлет!
        Господи, какое счастье, что на «Селентиуме» был глюонный реактор, а не термоядерный! От взрыва термоядерного случилось бы такое лунотрясение, что наверняка снесло бы центральную кратерную горку. И космодром вместе с кораблем и всеми нами завалило бы лавиной базальтовых обломков. А может быть, и нет… Все-таки реактор не бомба… Познания мои в этой сфере крайне скудны. Я вообще не представляю, как мог взорваться глюонный реактор. Тем не менее, взрыв случился… И глюонный разряд - нечто, образовавшееся из переставшего быть веществом вещества, испарило «Селентиум» мгновенно и целиком. Вместе с барами, смотровыми площадками, парком… и туристами.
        Лавина не лавина, а пылищи поднялось преизрядно. Видимость - ноль. В М-эфире жуткий вой. Иначе и не назовешь, хотя этого нельзя выразить словами. Просто М-вой, и все. Мишки это воют, больше некому. Посылают друг другу бессмысленные и беспорядочные сигналы. Связи ни с Ирмой, ни, разумеется, с моими товарищами по несчастью, нет вовсе… Но тут мне стало не до размышлений, ибо наш мишка вдруг припустил вслед за прочими, убегавшими в лунную пустыню.

«Стоять!» - рефлекторно скомандовал я. Механорг подчинился. Упершись всеми шестью лапами, он погасил инерцию очередного прыжка. Меня бросило на тетю Несси, я стукнулся лбом о внутреннюю поверхность шлема и несколько мгновений лежал оглушенный, пока не почувствовал, как чьи-то руки отпихивают меня. Благославенно лунное тяготение, на Земле я тетю Несси просто бы размазал.
        Спустившись с мишкиной спины последним из нашей пятерки, я попытался разглядеть других механоргов. Оказалось, что у лифтовой фермы топчется еще один. А остальные что же, неужели удрали? Вместе с пассажирами! Кошмар! Надо их немедленно вернуть. Но как? Ирма безмолвствовала, из чего следовал вывод, что она и впрямь утратила контроль над подвластными ей биомашинами. Выходит, надо пытать счастья самому…
        Я серьезно напрягся. Одно дело скомандовать одному обезумевшему оргу, другое дело - сразу нескольким. Би-ридер он тоже человек и возможности его не беспредельны. Никакого отклика от них я не получил, но к огромному своему облегчению увидел, как на площадке перед лифтом возникают из пылевого тумана еще трое сбежавших. Коконы свои мишки распустили, выпустив бедолаг пассажиров. Я пересчитал - не хватало пятерых. Оставалась надежда, что они успели подняться в корабль еще до взрыва. Ведь я собственными глазами видел, как высаживалась первая пятерка!
        Только бы Анюта моя, ненаглядная, была уже в безопасности, - не шибко корректно с точки зрения этики подумал я. И, чтобы заглушить упреки совести, стал ретиво подталкивать, видимо, совершенно деморализованных «членов команды пассажиров» к лифту. Лифтовая кабина вмещала при полной загрузке человек десять. Моей задачей было затолкать туда тех, кто был поменьше ростом. То есть, женщин и вообще слабых… Меня поддержал великан Мартелл, чем навеки заслужил мое расположение. Вместе мы быстренько запихнули дамочек, или по крайней мере тех, кто в малоизящных пустолазных костюмах выглядел по-женски. Правда, одна пассажирка с силой оттолкнула мои руки и решительно выбралась из кучи малы. Вглядевшись сквозь
«забрало» шлема к туманному контуру ее лица, я понял что эта она - Нюша.
        Ну теперь, мне сам черт не брат!…
        Лифт взлетел вверх. Оставшиеся у подножия серебристой башни корабля, сбились нервной кучкой. Пыль, поднятая взрывом, медленно оседала. Видимость слегка улучшилась. Я все еще надеялся на возвращение сбежавшего механорга. И не просто надеялся, а посылал в пустоту соответствующий приказ. Отклика, как и прежде, я не получал. И у меня было нехорошее предчувствие, что и возвращения не последует.
        Может, тот мишка был уже расседлан? - спрашивал я себя. - Может, первая пятерка все же успела подняться?
        А если нет? Об этом думать не хотелось. Хотя воображение рисовало жуткое зрелище. По дну гигантского цирка, миллионы лет назад залитого лавой, мчится транспортный механорг с перепуганными насмерть седоками. А впереди только скалы, борозды и мелкие кратеры на лавовом поле - ослепительные безжизненные пространства, перечеркнутые траурными тенями. Седоки тщетно молят Ирму о спасении, все еще надеясь на благополучный исход. Ведь почти всегда исход был только благополучный. В какую бы опасную, и даже поначалу безвыходную ситуацию не попадал человек, стремительные, вездесущие механорги немедленно приходили на помощь. Вытаскивали из штормового моря, снимали с горной кручи, выхватывали прямо из-под носа соблазнившегося легкой с виду добычей хищника. Неужели теперь будет иначе?… А впереди не балующий разнообразием лунный пейзаж, океан вакуума, адской жары на солнце и лютого холода в тени. И никакого жилья поблизости. До «Лунника», например, тыща километров по прямой! По прямой - это не считая широчайших трещин, исполинских горных хребтов и абсолютного лунного бездорожья. Как бы быстро ни мчался мишка, даже
при условии, что он твердо намерен спасти людей, доставить он сумеет лишь тела погибших от нехватки живительного кислорода…
        Мда, пафосная картинка… Страшно, аж жуть… А тут ещё и блокнот Шура, стучит мне в сердце, как пепел Клааса. Чёрт, надо поскорее скинуть скафандр, Шур наверняка знает, что произошло! Не зря же сообщение пришло в момент катастрофы.
        Пока я «тешился» такими картинками, М-фон изменился, и нельзя сказать, что в лучшую сторону. Терзающий вой исчез, но взамен ударила уже совершенно гробовая, космическая тишина. Полная! Я ловил несущий М-сигнал - фон, к которому я привык, как к самому себе - тщетно. Не было больше фона. А это значит…
        Тут лифт спустился за следующей партией. И на этот раз не удалось затолкать в него Аню. Невзирая на весь кошмар, мне было чертовски приятно, что она рядом. Плечом к плечу. Мы втроем, включая молотометателя Мартелла, подобно легендарным стражам в сумерках, оберегали двух, оставшихся рядом с нами, туристов. Но как выяснилось, оберегали плохо.
        Никто из нас глазом не успел моргнуть, как один из бессмысленно слонявшихся по площадке мишек схватил когтистой лапой первого попавшегося туриста за эластичное покрытие пустолазного костюма и рванул прочь.

«Стой!» - заорал я во всех диапазонах, но без всякой пользы.
        Механорг перескочил через опору фермы обслуживания, и был бы таков, если бы не великан Мартелл. А я ещё считал метание молота бесполезным видом спорта! Мартелл с блеском опроверг это. Уж не знаю откуда взялась на космодроме литая металлическая чушка? Не исключено, что тоже была элементом декора, но чемпиону она пришлась по руке. Масса, как известно не зависит от силы тяжести, а вот дальность броска - да. Мартелл швырнул чушку во след улепетывающему с добычей механоргу и… попал! Да как удачно. В прыжке мишка повернул голову, видимо, для того, чтобы сориентироваться, и мартелловская чушка снесла эту голову начисто. В отличие от животных, включая человека, головы механоргов, если таковые имеются, не содержат мозга, даже спинтронного, зато там сосредоточены органы равновесия. Лишившись башки, мишка не стал хуже соображать, но перестал держаться на ногах. Его занесло и через несколько «пьяных» шагов механорг повалился набок.
        Не сговариваясь, тем более, что сделать это было непросто, мы кинулись к туше поверженного механорга и выволокли из-под нее бедолагу-туриста. С первого взгляда на растерзанный пустолазный костюм стало ясно, что дело плохо. Турист, скорее всего, задохнулся. Вероятно, в корабельном медстационаре его еще можно было спасти и мы, подхватив тело несчастного, кинулись обратно к кораблю.
        К огромной нашей радости лифт уже спустился. Мы проворно внесли в кабину жертву обезумевшего орга и только тут вспомнили о другом туристе. Ни в лифте, ни в ближайших окрестностях его не было.
        Стражи в сумерках, вашу мать…
        Оставив задохнувшегося на попечение Ани, мы с Мартеллом бросились на поиски второго подопечного. Но он как сквозь луну провалился! Скорее всего, его схватил другой мишка, пока мы, как круглые идиоты кинулись за первым похитителем. Однако ни подтвердить, ни опровергнуть этой версии было нельзя: все механорги, не считая поверженного метким броском молотометателя, с площадки исчезли. Или подкарауливали нас, прячась в облаке пыли?
        Притиснув наши шлемы к друг другу - единственный способ переговоров в вакууме в отсутствии технических средств связи - мы провели краткое совещание:

«Уволокли, зверюги?»

«Уволокли…»

«Что будем делать? Искать?»

«Бесполезно. Мишек не догнать!»

«Тогда - на корабль?»

«На корабль!».
        И мы побежали к кораблю. Не знаю, что чувствовал в эти мгновения Мартелл, а у меня на душе была тяжесть, доселе не испытанная. Получается, что пусть и под давлением обстоятельств, но мы предали своего брата-человека, оставив его в лапах рехнувшихся механоргов. Но что стало с оргами? Пусть они лишились связи с Ирмой, но базовое этическое программирование в них никто же не отключал. Сознательно напасть на человека механорги не могли. Ну, никак!
        Тем не менее, это произошло. И горе-спасателям ничего не оставалось делать, как подняться на борт «Вестника богов». Может быть, пилоты что-нибудь придумают? Вдруг на борту есть какой-нибудь вездеход, или спасательный челнок. На худой конец, ремонтный пилотируемый модуль? Правда, вести поиски на поверхности безатмосферной Луны при помощи небольшой ракеты - то еще занятие. Любая траектория - баллистическая кривая. На бреющем не полетаешь, под каждый камешек не заглянешь… Хорошо, если мишки двинулись кучно, а не врассыпную, а то за двумя мехами погонешься… Ладно, надо поскорее оказаться на борту, а там видно будет.
        М-да, как ни крути, а вляпался я с Шуровым заданием по самые уши. Твердой поступью иду по стопам отца. Хотя его приключения не сопровождались с первых же шагов мировой катастрофой и свежими трупами…
        Лифт возносил нас над пылевым облаком, все еще окутывающем космодромное поле, и разглядеть что-либо было почти невозможно. Но Мартелл разглядел. Схватив меня за плечо, он стал тыкать куда-то в сторону торчащего над огрызком кратерной стены земного полумесяца. Я не сразу сообразил, что собственно вижу, но потом зрение мое словно прояснилось. Волшебные лунные мишки, как называли здешних транспортных оргов в детских познавательных виртукомиксах, сгрудившись, с упоением рвали, что-то маленькое и беззащитное. Не трудно было догадаться - что именно! Терзали, словно хищники в Колизее репрессированного христианина. Скорее всего, та же участь ожидала и унесенных сбежавшим механоргом.
        Кораблю - взлет! - выскочили откуда-то знакомые слова, и я добавил от себя: - Прочь с этой проклятой арены…
        Кабинка присосалась к шлюзу и мы вместе с телом туриста, которого все еще был шанс спасти, вошли в переходную камеру. Зажегся теплый, почти домашний свет. Пустолазные наши костюмы опали, значит наружное давление уравнялось с внутренним. А главное, появились звуки. Я отстегнул шлем. Мартелл и Анюта сделали тоже самое, а после мгновенной заминки «обезглавили» и туриста.
        - Блин непропеченый! - вырвалось у меня, когда я заглянул в лицо туриста.
        Вернее, туристки… Не очень подходящие к случаю слова, но лучше они, чем вопль горя и ужаса, подкативший к горлу. Как же так, она ведь должна была оказаться в первой десятке!… Нюша вдруг отпихнула меня, упала перед бездыханной тетей Несси на колени и приложила ухо к ее груди.
        - Сердцебиение слабое, но есть! - выкрикнула Аня.
        - Слава Шуру! - выдохнул я.
        Анюта посмотрела на меня, как на придурковатого, а великан Мартелл заметил рассудительно:
        - Видимо, пустолаз не разгерметизировался полностью… Пенула подогнана плотно…
        Пенула - это, наверное, подшлемник с круглым воротником, - машинально подумал я и тут же одернул себя: - Да какая нафиг разница, главное тетя Несси жива…
        Нюша опять продемонстрировала решительность и завидную подготовленность к критическим ситуациям. Она шагнула к нарочито аскетично-прямоугольному пульту, прикрепленному к одной из переборок, усеянной шляпками декоративных заклепок. Похоже, что здесь все будет либо такое вот подчеркнуто простецкое, либо изящное и роскошное, или того хуже - шикарное. Накатил приступ тошноты, но скорее всего, это сказывались усталость и нервная перегрузка.
        - Внимание экипажа! - проговорила Аня в микрофон. - У нас пострадавшая женщина! Декомпрессия! Срочно требуется компенсационная барокамера!

«Потерпите немного, - откликнулся интерком. - До полного уравнивания давления осталость три минуты.»
        Кажется, это был тот самый утрированно-мужественный голос, что сопровождал посадку
«Вестника» идиотскими комментариями. Я немедля проникся к нему антипатией.
        Она же умирает! - хотелось крикнуть мне. - А вы в свои дурацкие игры играете!
        Но наверное, я был неправ. Скорее всего, экипажу сейчас было не до игр.
        Наконец, красная лампа над выходом из шлюза погасла. Загорелась зеленая. У меня возникло стойкое ощущение, что где-то я уже это видел. Скорее всего, в одном из старых двухмерных фильмов из обширной видеотеки отца. Плита люка отошла в сторону, а могла подняться вверх или провалится в пол. Я бережно поднял тетю Несси, и внес в «предбанник», где нам предстояло избавиться от пустолазных костюмов. К
«предбаннику» примыкал тоннель и по нему шли какие-то люди в одинаковой одежде. Кажется, такая одежда называется униформой. Неужели и впрямь на корабле есть обслуживающий персонал, как в старину? Шикарно, блин…
        - Скорее сюда! - позвал я.
        Но люди в униформе и не думали торопиться. Приветливо улыбаясь, они размеренно вышагивали гуськом, с синхронным чавканьем отрывая подошвы от ворсистого покрытия тоннеля.
        - Это что еще за уроды? - с детской прямолинейностью спросил Мартелл.
        Вопрос законный, ведь на поверку «униформисты» оказались вовсе не людьми. Мне даже почудилось, что передо мною восставшие из детских страшилок механтропы, но приглядевшись, я понял, что это всего лишь довольно примитивно выполненные андроиды. Достаточно было взглянуть на их блестящие неподвижные лица, с намертво приклеенными улыбками. Сразу же я уловил и слабенький М-фон, показавшийся мне после угрожающей Пустоты Вселенной манной небесной.

«Триецэ к вашим услугам, сэр!» - раздался голос одного из них.
        - Что-что? - переспросил я.

«Третий Единого Церебрума, сэр!»
        - Единый Церебрум - это центральный спинтронный мозг корабля, - пояснила Анюта. - А эти дуболомы, всего лишь его автономные манипуляторы, замаскированные под стюардов.
        Умница-разумница моя, - подумал я с умилением. - Взяла и все объяснила, ясно и доступно…
        - Слушай внимательно, Три… Тришка… - сходу переименовал я этого «Триеца». - Нужно срочно доставить эту женщину в медицинский отсек. Срочно, понятно тебе!
        И, запоздало сообразив, что слова-то медленнее, продублировал всё это М-связью.

«Так точно, сэр! - сразу же рявкнул андроид. - Сюда, пожалуйста, сэр!»
        Интересно, и какой гений писал для Церебрума матрицу личности? Сразу видно, штучная работа… Видимо, вдохновлялся классической литературой, а вернее ее современной визуализацией, кретин. Вот и получились у него андроиды, как нечто среднее между отставным сержантом и вышколенным дворецким…
        Дворецкий в чине отставного сержанта, столь непочтительно поименованный мною, действовал однако четко и стремительно, как и полагается хорошо отлаженному манипулятору. Прикоснувшись к незаметной для непосвященных мембране, Тришка открыл нишу медицинского транспортера. Я с предельной осторожностью положил туда тетю Несси. Мембрана затворилась.
        Уф, теперь с ней наверняка все будет в порядке. Уверен, что медикусы на «Вестнике» экстра-класса. Иначе, грош цена всей этой туристической роскоши…

«Прошу вас, дамы и господа, - обратился к нам андроид, - подняться на вторую пассажирскую палубу, где для вас приготовлены комфортабельные каюты. Через десять минут старт».
        Нам не оставалось ничего другого, кроме как последовать за «автономными манипуляторами». Мне вдруг остро захотелось остаться в одиночестве, снять надоевший хуже горькой редьки пустолаз, принять душ, наконец. Я даже пропустил мимо ушей сообщение о старте. Мне было все равно - в Космос, так в Космос, лишь бы подальше от этой треклятой Луны… Разумеется, по-хорошему, надо было связаться с экипажем, предупредить о катастрофе, видимо постигшей всю цивилизацию, но во-первых, у экипажа полно было своих хлопот, а во-вторых, я еще не был готов взвалить на себя груз ответственности за всю цивилизацию.

«Ваша каюта номер двадцать пять, сэр!» - доложил Тришка, когда мы поднялись на вторую пассажирскую палубу.
        - Показывай, - буркнул я.

«Пожалуйте налево».
        Я пожал руку Мартеллу, кивнул Анюте и поплелся за андроидом. Лунное тяготение почему-то не облегчало камень, лежащий у меня на душе, а посему ноги мои подкашивались. Разобраться с этим камнем мне еще предстояло, а пока хотелось только лечь и уставиться в потолок. И, ах, да… блокнот… но сперва - лечь.
        Тришка распахнул передо мною изящную - вот, началось! - дверь в каюту № 25 и, предупредительно пропустив меня вперед, вперся следом.
        - Э-э… - опешил я. - Благодарю за заботу, но мне хотелось бы остаться одному…

«Вы в полном одиночестве, сэр, - с безупречной киберлогикой ответил андроид. - В мои функции входит обеспечение максимально комфортабельного пребывания пассажиров на борту нашего космолайнера.»
        - Точно, дворецкий! - хмыкнул я.
        Приказать, что ли, по М-каналу? Небось не ослушается. Ладно, потом… нет сил.

«Простите, сэр?»
        - Ничего, это я так… Лучше покажи, что здесь и где, и дай во что-нибудь переодеться.

«Слушаюсь, сэр! - опять рявкнул Тришка. - Осмелюсь напомнить, что старт через три минуты. Вы немедленно должны принять максимально удобное положение.»
        - Можно, я лягу, - пробормотал я, скидывая обувку и залезая под полог, накрывающий обширную, с архитектурными излишествами койку.
        Плевать на душ - успеется… А вот блокнот… Я вынул его из внутреннего кармана. На четвёртой странице ровным почерком Шура было выведено:
«Санька, ситуация критическая. “Наладчик-бис” разрушен. Надвигается хаос. Подробнее - некогда. Прежнее задание отменяю. Немедленно поднимайся на борт
“Вестника”. Кораблю - взлет! Дальнейшая связь через блокнот.»
        Вот оно что… «Наладчик-бис». Да понял я, всё я понял… Кораблю - взлёт, что тут понимать? Нет, потом… всё - потом.
        - Да, вот еще что… - проговорил я, из последних сил борясь со сном. - Передай экипажу, один турист погиб… А мишка сбежал…
        Капитан Климов должен был гордиться и своей должностью, и своим кораблем. В самом деле, командовать самым большим и самым скоростным космолайнером в истории - честь немалая. При максимльном ускорении, «Вестник богов» мог за месяц достичь Плутона, а еще через два - пересечь облако Оорта на окраинах Солнечной системы. Правда, максимальное ускорение означало гибель пассажиров, да и экипажа, но в теории…
        В теории, ресурсы корабля позволяли сделать бросок до Альфы и Проксимы Центавра, и обратно. Вот это был бы полет! Вот тогда бы Эдуард Климов гордился бы собой и своим судном. А сейчас он кто? Шоумен, устроитель развлечений, массовик-затейник в белоснежном парадном кителе с эполетами и золотым галуном. Только треуголки не хватает. В рубке, хотя и напоминающей коктейль-холл, такому капитану делать нечего, разве что комментировать этапы посадки приторно-мужественным голосом, исподтишка показывая кулаки хихикающему второму пилоту.
        Климов считал, что назначение на «Вестник» поставило крест на его дальнейшей карьере. Каста космолетчиков все еще сравнительно невелика. Пилотируемые полеты возобновлены совсем недавно, поэтому в распоряжении Подкомитета МСФ по аэронавтике и исследованию космического пространства было всего с десяток кораблей, расчитанных на экипажи из трех - четырех, максимум шести человек. Иными словами, все космолетчики знали друг друга в лицо и приобрести среди них славу массовика-затейника означало лишиться самоуважения. Как с такой репутацией оставаться в Космосе?
        Когда лайнер отвалил от верфи на Первом кольце, Климов, дабы овлечься от мрачных мыслей, предался ностальгическим воспоминаниям. Восемь лет назад он летал штурманом на «Горгоне», совершавшей экспедицию к Сатурну. Кроме пяти членов экипажа, на борту было еще семеро научников. Обитаемый модуль составлял всего лишь тридцать процентов массы корабля, поэтому жили тесно, но дружно и весело. Никто еще из людей так далеко в Космос не забирался.
        Поначалу «Горгону» сопровождали Стражи Системы, но на десятой неделе полета одна из эриний вдруг перестала выходить на связь, отклонилась от курса и постепенно затерялась в Большом Мусорном поясе; вторая - уже на подлете к Сатурну неожиданно ускорилась и врезалась в атмосферу гигантской планеты. Оставшись без конвоя, экипаж исследовательского корабля продолжил экспедицию. Помнится, Климов даже испытал прежде незнакомое чувство освобождения, да и остальные космолетчики ощутили нечто подобное. Во всяком случае, все работали с удвоенным энтузиазмом, а по возвращении на Землю произвели в узких научных кругах настоящую сенсацию, подтвердив одну старую теорию происхождения колец Сатурна.
        Мда, славные были денечки…
        - Капитан, - обратился к Климову второй пилот, - какая-то чертовщина творится со связью…
        - Что? - переспросил капитан, возвращаясь из мира грез.
        - М-связь прекратилась!
        - Ты хочешь сказать, помехи на вспомогательных? - уточнил Климов, не желая верить ушам.
        - Какое там, на вспомогательных, - не по уставному пробурчал пилот. - Абсолютная первобытная тишина на всех каналах! Как до механоргической революции…

«Ты-то откуда знаешь, как там было?…» - подумал Климов.
        Он вынул из индивидуальной парюры пару «примочек» и прилепил к вискам.
        Внутри корабля - слава Создателю! - с М-связью все было в порядке. Капитан перенастроился на внешние источники. Так, «Селентиум» молчок… Гм… космопорт на Первом кольце? Нем как могила! Это уж ни в какие ворота… А Земля?… Харрисон прав, совершенно уж первобытная тишина. Но ведь этого быть не может, потому что не может быть никогда!
        Капитан вопросительно посмотрел на второго пилота. Тот лишь недоумевающе пожал плечами. Да и что он мог сказать?
        Климов ткнул в клавишу интеркома.
        - Что с пассажирами, Тэнгр?

«Прибыли к лифтовой площадке, - откликнулся старпом. - Выгружаются.»
        - Потрудись, чтобы твой Цербер их побыстрее принял и разместил по каютам.

«Церебрум, капитан, - поправил его старший помощник. - И почему по каютам? Программа экскурсии предусматривает…»
        - Экскурсия отменяется. Возможен незапланированый старт. Так что, приказываю: чтобы пассажиры были разведены по каютам. О причинах позже. Как понял Тэнгр?

«Понял вас отлично, но…»
        - Действуй!
        Климов представил как на безмятежном монгольском лице старпома медленно проступает столь несвойственная его дубленой коже бледность.
        Ладно, тут бы самому в обморок не грохнуться…
        Купол рубки был сплошным экраном, усыпанном в верхней части звездным крошевом. Там, где края полусферы смыкались с приборным кольцом, раскинулась контрастная панорама лунной поверхности. И поэтому, когда вся правая половина экрана на несколько мгновений ослепла, Климов решил, что в довершении всех бед что-то случилось с системой фотофоров, размещенных на внешних обводах корпуса.
        - Капитан! - тревожно окликнул его второй пилот. - Справа по борту глюонная вспышка! Интенсивность излучения…
        Дальнейшие слова Харрисона потонули в воплях сирены. Корпус корабля прошила вибрация, словно кто-то огромной кувалдой молотил в днище. Луна на экране, предметы в рубке, озадаченная физиономия второго пилота расплылись туманными пятнами. Климов едва сдержался, чтобы не отдать приказ об экстренном старте, вовремя вспомнив, что на поверхности еще остаются люди.
        К счастью, силовое поле, поддерживающее махину космолайнера в вертикальном положении, не отключилось. Хотя, судя по показаниям приборов, один из генераторов, окружавших место посадки «Вестника», вдруг исчез. Но в хаосе, наступившем после взрыва, это было не самой страшной потерей. Гораздо страшнее оказалось то, что транспортные механорги доставившие пассажиров из «Селентиума», наверняка испарившегося в глюонной вспышке, утратив контакт с инфосферой, стали бессмысленно метаться по площадке. У экипажа космолайнера не было никаких средств воздействия на взбесившихся оргов, разве только напялить скафандры и ловить мишек самолично?
        Капитан принял единственно разумное в этой ситуации решение - спасти тех, кто сумел оказаться на борту. Старпом доложил, что из тридцати ожидаемых космотуристов, на борт успели подняться двадцать. Выходит, десятеро остались там, где висело облако взбитой взрывом пыли? Когда экран вновь обрел четкость изображения, стало видно, что у подножия корабля остается группка пассажиров, занятая чем-то непонятным. Проклятая пыль мешала разглядеть толком.

«Капитан, - прохрипел в интеркоме голос Тэнгра, - Корабль к старту готов. Осталось отстыковать лифтовую ферму.»
        - Погоди, - буркнул Климов, но опомнившись, продублировал приказ более внятно: - Отстыковку не разрешаю. За бортом еще несколько пассажиров. Как только они поднимуться, я объявлю десятиминутную готовность.

«Вас понял, капитан!»
        Климов переключился на другой канал.
        - Штурман в рубку! - коротко бросил он в микрофон.
        Харрисон повернулся к капитану и с немым вопросом уставился на него, но Климов не заметил этого. Он думал о том, что конструктор «Вестника», как ни крути, а гений. Благодаря своему увлечению домеханоргической техникой, Холмс Уотсон в своих разработках предпочитал гибриды старого и нового. Посему, космолайнер имел в своем активе не только роскошества и излишества, позаимствованные из древних фантастических историй, но и небиотехнические системы, дублирующие все основные узлы корабля. Кроме спинтроники, субмолекулярной брони, питательного коллектора,
«Вестник богов» снабжен электронно-механическим управлением, титано-молибденовым корпусом и мезореактором на быстрых нейтронах. А к противометеоритным пушкам - кинетической и плазменной - имеются впридачу два атомных лазера. Космолайнер был, по сути, кораблем-оборотнем, скрывавшим за внешним лоском светского льва первобытную мощь дикого зверя.

«Капитан, отставшие пассажиры на борту!» - доложил Тэнгр.
        И тут же следом, из шлюза:

«Внимание экипажа!… У нас пострадавшая женщина!…»
        Переговорив со шлюзом, Климов объявил десятиминутную готовность. За три минуты до старта, старпом доложил об убитом механоргами пассажире и об одном, сбежавшим в пустыню Коперника мишке.

«Значит, на нем пятеро последних, - подумал капитан. - Что делать? Отменить старт? Организовать поиски беглого механорга?…»
        Климов и сам не заметил, что перестал быть массовиком-затейником, а вновь сделался капитаном космолета, ответственным за все, и не имеющем права на неверные решения.
        - Стартуем по команде «ноль»! - приказал он.
        В рубку вошел штурман Серебров. Кивнув Харрисону, он занял свое место и сказал:
        - Жду приказаний, капитан!
        - Вот что, Валера, - сказал ему Климов. - Выполняем программу полета и никаких отклонений от курса!
        - То есть, идем к Меркурию? - осведомился Харрисон, хотя слова капитана были и так достаточно ясны.
        - Произошло нечто чрезвычайное, - сказал Климов. - Какое-то глобальное нарушение в работе инфосферы. Погибли люди. И вероятно, погибнут еще… Наша задача спасти тех, кого мы можем спасти. А самым лучшим способом сделать это, я считаю выполнение первоначальной задачи. По крайней мере, на борту есть все необходимое. Причем, на неограниченный срок… почти. Короче, летим к Меркурию, братцы, а там видно будет.
        Ни второй пилот, ни штурман не нашли что возразить капитану. Тем более, времени для дискуссий уже не осталось. Прошла команда «ноль». Отпихнув ферму обслуживания, космолайнер без всякого видимого усилия, как и положено вестнику богов-олимпийцев, оторвался от изуродованного лика Селены. А в следующее мгновение, ее поверхность расцветилась огненными бутонами. Это выброшенные взрывом куски лунного грунта стали возвращаться метеоритным дождем.
        Глава шестая
        Истребление тиранов
        Выложенная голубоватыми, чуть светящимися рифлёными плитами поверхность казалась бесконечной. Во всяком случае, горизонт замыкался в идеальную окружность, отчего поверхность выглядела гладью невиданного, застывшего в неподвижности моря. Воздух в странном месте тоже светился - искрящейся хрустальной синевой. На «водной глади» стояли друг напротив друга двое - человек и крупный чёрный кот. Вернее, стоял только человек, а кот совершенно по-собачьи восседал на заднице, и, расклячив задние лапы, методично вылизывал шерсть на брюхе. Пронзительно-синие глаза зверя в наполненном светом пространстве сверкали как звезды первой величины.
        Первым нарушил молчание человек.
        - Мафусаил… Это ты?
        - Нет, босс, не я, - ответил кот. - Призрак замка Баскервилей.
        Произнес он эту тираду, не разевая пасти и не отвлекаясь от основного занятия - голос звучал прямо из наполненного синим светом пространства, и сквозила в этом голосе изрядная доля ехидства.
        Закончив вылизываться, кот встал на все четыре, неторопливо потянулся, вальяжно выставив одну за другой передние лапы.
        - Ты же не умеешь разговаривать, - сказал человек.
        Кот лишь презрительно фыркнул.
        - Мафусаил, - повторил человек. - Мафу. Мне трудно без тебя.
        - Между прочим, никто не обещал, что будет легко, - заявил кот, почёсывая челюсть о сандалию человека. - Знал, небось, на что шёл. Это меня, - в интонации зверя отчётливо прорезалась брюзжащая нота, - никто не спрашивал, хочу я в метакоты, не хочу. Схватили котёночка - и под нож.
        Здесь кот раскрыл таки пасть, и, пристально глядя в глаза человеку, испустил долгий и гнусавый мяв.
        - В общем, босс, я здесь не для того, чтобы говорилки рассказывать. У меня к тебе этот, как его… - кот рассеяно почесал за ухом, - мэссидж. Слушай. Предначертанное вот-вот должно случиться. Мене, текел и, так сказать, упарсин. Ты ничего не сможешь изменить, но сможешь на многое повлиять… Ну как, красиво сказал?
        - Да уж, мощно задвинул, - пробормотал человек. - Мафу! Ты - живой?
        - Дурак ты, босс, - объявил кот, мгновенно подобрался и коротким, мощным прыжком оказался на груди у человека.
        Тот привычно подставил руки, ощутил мягкое тепло, пальцы вошли в густую шерсть. Внезапная волна нежности охватила человека уютным силовым коконом. Кот заурчал и полез тыкаться носом в губы. Силовой кокон перестал быть уютным, сделался тугим, слишком тугим - дыхание перехватило, затрещали рёбра, сердце дёрнулось и встало, и в голове запели сперва далёкие и еле слышные, а затем всё более яростные звонки, безжалостно выдернувшие Наладчика на поверхность бытия.
        Вот, значит, как теперь оно. Наладчик встал из кресла-качалки. Отгоняя остатки сна, помассировал уголки глаз. Кончики пальцев мокрые. Однако, слёзы! Если так будет и дальше, подумал Наладчик, мой разбалансированный киберорганизм совсем пойдёт вразнос. Не покидая, так сказать, объятий Морфея. Не сработает блокировка эмодрайвера. И всё, пиши в некролог: «Умер во сне от переизбытка чувств».
        Всё же какая-то несуразность только что просмотренного?… пережитого?… пожалуй, да, пережитого сновидения цепляла Наладчика, не давая стряхнуть и благополучно забыть наваждение. И спустя доли секунды, прогнав внутри себя тест-контроль гипносостояний, он понял - какая. Сон не был сгенерирован его собственным мозгом. А это значит…
        Сновидение фантоплицировано извне!
        И это уже совсем интересно. Никаких фантопликаторов поблизости нет, да и зачем наведенные сны Наладчику? Вопрос сугубо риторический - Наладчик сам себе фантопликатор. Впрочем, раз сигнал пришёл, можно проследить, откуда он пришёл. Это перед Санькой Быстровым можно валять дурака, изображая бессильного старца. Кое-что Наладчик ещё мог.
        Например, перехватить управление местным модулем инфосферы. Пусть здесь и содержится изрядная доля злой иронии - перехватывать локальное управление очень хорошо умели механтропы. А теперь этим ограничиваются возможности Наладчика.
        Контроль над модулем перешёл к Наладчику без особых усилий с его стороны - спинтронному дебилу, спрятанному где-то среди казахских степей или туркменских пустынь, Наладчик предоставил симуляцию, отобразив в ней себя в виде составной части этого самого дебила. Вне привычной среды Виртуала пришлось ограничиваться тривиальным М-запросом записей информационных следов.
        Ответ впечатлял. Имитирующий сигнал поступал на чипы Наладчика прямо из кабины его собственного нуль-Т, искусно замаскированного - как у классиков фантастики - под деревянный нужник. Дальнейший след сигнала, ясен пень, проследить не представлялось возможным. Да это и не нужно. Насколько было известно Наладчику, земная техника не способна ни на какую нуль-Т фантопликацию. А значит, - Наладчик раздвинул губы в подобии скупой улыбки, - засиранием его мозгов, учитывая конфигурацию нуль-кабинки, термин вдвойне уместен, занялась все та же сила, что во время событий двадцатилетней давности путала им карты.
        А значит, послание имеет смысл.
        Наладчик спустился с крыльца, рассеянно прошёлся по саду: эк, как всё у нас запущено. Во всех смыслах. И яблони состарились, и он, Наладчик, понемногу превращается в кибермусор, и маразм всякий на Земле-матушке крепчает. Двадцать лет прошло - а логика действий неведомых Трикстеров осталась тайной за семью печатями. Что, впрочем, немудрено: чтобы понять логику разумной силы, следует хотя бы знать её природу. Хотя бы в первом приближении, как сказал бы коллега Северов. А что он? Совершил крупную ошибку, отпустил Хлодвига с женой исследовать Аномалию, да ещё и Мафусаила в придачу! Насколько же тесно он и метакот составляли единый комплекс, Наладчик понял, лишь оставшись один. И, кстати сказать, единственным, кто экипаж
«Птерозавра-2» погибшим по-прежнему не считает…
        Не о том думаешь, привычно одёрнул он себя. Послание имеет смысл - вот что важно. И цитирующий Библию Мафусаил… да уж. Наладчик снова сымитировал улыбку - полезно, ибо хоть как-то предотвращает атрофию лицевых мышц. Кто бы ОНИ ни были, чувство юмора им присуще. Впрочем, нет, ложный посыл. Чувство юмора знакомо мне, и я интерпретирую информацию в контексте этого чувства. Чувство юмора знакомо Мафусаилу, все эти виртуальные шуточки весьма в его духе, но… вряд ли это лично Мафу, из зазеркалья или даже - потусторонья, явился поразвлекать своего хозяина.
        Итак, предначертанное вот-вот должно случиться. Фраза-то малость безграмотная, мимолетно отметил Наладчик. Предначертанное, оно обычно сбывается, а не случается. Есть ли в этой безграмотности смысл? Предначертанное и в самом деле результат вероятностного процесса, или это все типичные издержки ретрансляции инопланетной психологии? Поди узнай.
        И что в сухом остатке? А вот что. Имеем мощное, разветвлённое подпольное движение неоультралуддитов. Пышным цветом расцветшее при полном равнодушии Мирового Совета Фаланстеров, коий, как известно не нуждается ни в какой тайной полиции. Имеем резко возросшую активность подполья - разгром Музея древней техники никому больше не нужен и, очевидно, имеет целью завладение оружием. Значит, собираются стрелять. Ещё предстоящий старт «Вестника»… Плохо что мистер Холмс Уотсон срочно покинул
«Селентиум». И теперь моего Саньку прикрывает лишь мисс Агнесс Шерман, а это, при всём нашем уважении, прикрытие слабое.
        Наладчик подпрыгнул, зависнув на укреплённой между близкими стволами яблонь перекладине, крутанул пару раз «подъем переворотом», легко выполнил «выход на две» и сразу за ним - «склёпку». Да нет, физикой всё в порядке. Не в порядке с кибернетикой. С головой у тебя не в порядке, дорогой товарищ Александр!
        Теперь. Что могло понадобиться прилежным последователям Люциана Горбовски и Бенджамена Симмонса в Музее?
        - Ирма! - произнёс Наладчик вслух. - Дай каталог экспонатов Музея древней техники. На внешние чипы.
        Так. Становится горячо. Поздно разбираться, как попал в Музей экспонат номер шестьсот сорок четыре - «человекоподобный биологический механизм с квантовым компьютерным управлением». Теперь и ежу всё понятно. Я-то, старый дурак, грешным делом вообразил, что ребяткам для захвата «Вестника» хочется пистолетов-гранатомётов, а тут вон оно как. Неужели «Хирурга» Бена посетил очередной пароксизм гениальности, и он нашёл способ разблокировать последнего из уцелевших мехов? Пускай, но как он собирается с ним управляться? Неправильный вопрос. Правильный - зачем вообще неоультрам понадобился «Вестник»?
        На Землю его не опустить - тяжёлая птичка, даже на маневры в плотных слоях атмосферы не сгодится. Ударить с орбиты по коммуникациям Ирмы? Чем? Атомные лазеры - дьявольски эффективная штука в условиях абсолютного вакуума - в атмосфере абсолютно непригодны. Противометеоритная пушка в плотной среде просто пукалка. Разве что начать крушить конструкции Кольца? Неумно. И, опять же, малоэффективно. Впрочем, если Наладчик прав в своих подозрениях а он уверен, что прав, господин Люциан Горбовски, несостоявшийся Люцифер, на случай большой заварухи может рассматривать «Вестник» как своего рода Ноев ковчег. Переждать, отсидеться. Правда, до «Вестника», даже если выгнать его на околоземную, ещё нужно добраться. Хорошо, допустим, у них есть для этого соответствующий летательный аппарат. Раскопал же некогда старина Холмс целый дельтаракетоплан, и не только раскопал, но и привёл в порядок. Или, скажем, хорошо откалиброванная направленная телекатапульта…
        А что такое большая заваруха? Захват какого-нибудь Узла? Захватывали уже, правда - другие, но Люциан-то видел, чем дело закончилось. Нет, господин Наладчик, глобальное - это глобальное. А глобальное у нас… Наладчик, поднявшийся уже обратно на веранду, даже передумал опускаться в любимое кресло. Ах, старый пень! Идиот. Всё ведь яснее ясного. Если новые ультралуддиты прознали про «Наладчик-бис»… Да какого чёрта, никто и не секретил этой информации. Засекретили лишь место, но при наличии под рукой талантливого парня Бена, хирурга-любителя с ба-альшим стажем…
        Что ж, никаких сомнений - готовится захват «Наладчика-бис». Или даже - диверсия.
        Наладчик, наконец, опустился в кресло, закрыл глаза, переходя в киберпространство. Эх, Мафу… без тебя было трудно, сейчас ещё труднее. Лишённый привычной визуализации информационых образов инфосферы, то есть, доступа к личному интерфейсу, напичканный чипами мозг медленно, в течение нескольких секунд, растянутых субъективным виртуальным временем в томительно долгие часы, нащупывал, скорее интуитивно, нежели каким-либо из математических методов (ах, сколько всего - триангуляция, последовательное приближение, стохастический перебор…) информационное поле нового средоточия власти на планете Земля - спинтронного комплекса «Наладчик-бис».
        Многого ему не требовалось. Подключиться к камерам внешнего и внутреннего слежения комплекса. Впрочем, камеры - древнее слово. За казахстанской степью наблюдали малозаметные грибовидные образования на куполе «Наладчика-биса» - специальные биосенсоры, фиксирующие электромагнитную активность в самом широком диапазоне - от радиоволн до мягкого рентгена. И акустическую - от инфра- до ОВЧ. Не говоря уже о нежелательных всплесках М-поля. Что ж, спецы от МСФ неплохо потрудились над безопасностью объекта. Впрочем, разработкой, как всегда, наверняка занималась Ирма - по готовому техзаданию. И всё же…
        И всё же Наладчик предпочёл бы всем этим спинтронным выкрутасам две-три роты спецназовцев. Беретов любой масти. Со старыми добрыми АКСами и снайперками.
        Наладчик синхронизировался, наконец, с системой слежения, и время потекло в своём обычном русле. Разумеется, он не мог воспринимать картинку окрестностей объекта сразу во всех мыслимых и немыслимых спектрах, но одна из важных встроенных функций его нейропроцессоров - инверсия этих спектров к человеческим органам чувств. В конце концов, даже примитивный прибор ночного видения не означает восприятия инфракрасного диапазона его владельцем…
        Но - предначертанное вот-вот должно случиться. А посему, Наладчик не слишком удивился, когда в непосредственной близости от периметра возникло колеблющееся, размытое пятно, играючи этот периметр одолело и после окунания в защитный ров обрело человеческие очертания, оказавшись, в итоге, худощавым юношей лет двадцати - двадцати пяти.
        Когда бесстрашный Тиль, облачившись в наномаску взялся за перепрограммирование спинтронного супермозга, он и подозревать не мог, что за ним не только пристально наблюдают - но и противодействуют. Наладчик, при его способностях, не нуждался в наномаске. От аккуратно, буквально по горячему, «штопал» за диверсантом виртуальные «надрезы», эмулируя на маску гёза отвлекающий сигнал, который - если бы не крайнее напряжение, просто не позволявшее ему сейчас «думать словами» - мог бы окрестить методом «пикосекунда назад». Оболваненный гёз видел картинку, бывшую уже не просто прошлым - но прошлым изменённым, эмулякром действительности, в то время как нарушенные взаимосвязи на самом деле сращивались и возвращались в состояние нормы.
        Пока в дело не вмешалась эриния. Наладчик должен был справиться с ней шутя. Должен был. Если бы некто не установил непреодолимую блокировку на М-доступ к этому совсем небольшому сторожевому механоргу…
        И в совершенно уже ничтожный момент времени, момент, предшествующий беславной гибели супермозга, момент его агонии, система «Наладчик-бис» испустила мощный М-сигнал. Сигнал категории «всем-всем-всем», и длился он… вряд ли Наладчик смог бы оценить, сколько он длился. Ни обычный человек, ни усовершенстованный полукибернетический организм, ни механорг не в состоянии оперировать столь малыми временн Ыми промежутками. Помежутками, сопоставимыми с размерностью кванта времени. Но при этом обладавшими информационной насыщенностью в террабайты террабайт.
        Если бы Наладчик был сейчас в состоянии думать и анализировать, он наверняка бы пришёл к выводу, что именно подобные сигналы, приходя откуда-нибудь из неизведанных далей космоса, побуждают мёртвую, информационно рыхлую неорганику к созданию сложных молекул, которым потом суждено, пройдя стадию аминокислот, закрутиться в двойные спирали ДНК, образовать сложнейшую фабрику под названием
«клетка» и далее - всё усложнясь и усложняясь, привести к появлению на поверхности попавшей под удар планеты неких двуногих прямоходящих.
        Зато он это почувствовал. Словно раскалённый гвоздь вонзился в его мозг, ломая надёжнейшую блокировку болевых рецепторов, эмодрайверов, многослойных защит. Впервые за своё долгое киберсуществование Наладчик потерял сознание. Не отключился, не заблокировался - соскользнул в небытиё…
        А когда сознание вернулось, обнаружилась удивительная лёгкость. Но от этой лёгкости впору было взвыть - если бы, конечно, Наладчик был способен на это. Потому что впервые за долгие триста лет Наладчик обнаружил, что Ирмы больше не существует. Привязанный к инфосфере незримыми нитями, даже после «отстранения от должности», Наладчик всё же продолжал функционировать в привычном режиме. Теперь - всё. Тишина. Наладчик трижды щёлкнул пальцами - крыша дома распахнулась, как лепестки цветка, и оттуда медленно начала выползать мачта антенны.
        Когда-то Макс Джаксалыков назвал этот аварийный план: «Вариант „Ликвидация“… И это они в своё время предусмотрели…
        Пока разворачивалась радиостанция, Наладчик извлёк из кармана «блокнот» и, быстро работая стилом, написал сообщение Быстрову-младшему. Мгновение помедлил над фразой: «Надвигается хаос». К чёрту, а что же ещё? И будет на Земле сущий ад!
        Сообщение ушло. Вознёсщийся на двадцатиметровую высоту транслятор был готов к передаче.
        - Ликвидация, - чётко произнёс Наладчик.
        Он не видел, но знал, что коротковолновый сигнал, отражённый от верхних слоёв атмосферы, поступил на приёмники ликвидационных икубаторов. Более трехсот лет ждали этого сигнала замороженные зародыши сотен боевых механоргов - настоящих, тех ещё, надёжно спрятаные в арктических, антарктических и экваториальных укрытиях. Его боевая гвардия, послушная только его воле. И управлять ими в режиме наступившего М-молчания, будет легко.
        Дождались.
        Однако на активацию и развитие зародышей требовалось не менее суток. Эти сутки ещё предстояло прожить.
        Лунная дорожка мягко играла бликами на неспокойной даже в тихую, безветренную ночь океанской глади. Блики прыгали по белоснежому песку пляжа, а мохнатые стволы пальмовой рощи, раскинушейся метрах в двадцати от береговой кромки, казались толпой неопрятных чудовищ, вынырнувших откуда-то из тёмных глубин преисподней. Луна привычно царила в небе, но даже её сияние не в состоянии было до конца затмить яростного блеска тропических созвездий.
        На берегу лагуны, у самой кромки воды копошились две человеческие фигуры - мужчина и женщина. Женщина была смуглокожа, блеск ночного светила выгодно подчёркивал силуэт её тренированного тела: литые бёдра, плоский, подтянутый живот, тонкую талию и крепкие, слегка широковатые плечи. С удивительной ловкостью она вдевала себя - как в спальный мешок - в нечто вроде прорезиненного комбинезона. Мужчина, напротив, несмотря на немалый рост, был худощав, бледнокож, и оттого казался тщедушным. Да и с универсальным безкислородным гидрокостюмом - а именно так назывался «комбинезон», у него получалось управляться не в пример хуже.
        Закончив облачение, Сцинтия Ноир опустилась на песок и, насмешливо поглядывая на спутника, похлопала по воде моноластой. Прибой практически не попадал в лагуну, теряя силы на барьерном рифе, водная гладь лишь слегка вздымалась и опускалась в такт бьющих с мористой части волн.
        - Что за мерзкая штуковина! - мужчина, наконец, справился с аммуницией и плюхнулся рядом. - Ну, и что сейчас будет?
        - Сейчас придётся потерпеть, Пауль, - низким голосом ответила его спутница. - Лёгкое жжение, пока мембрана не войдёт в надлежащий контакт с твоей драгоценной шкурой. И остерегись называть гидрокостюм «мерзкой штуковиной». Во-первых, ругать снаряжение - дурная примета у подводников, а во-вторых, изобретатель этой самой штуковины сейчас будет сопровождать тебя на рандеву со столь любезными твоему сердцу голубыми акулами.
        - Ни фига себе! - пробормотал названный Паулем. - Цинти, ты, оказывается, занималась наукой?
        - А ты думал я родилась сразу заместителем Председателя МСФ? - прищурилась женщина.
        - Чёрт!
        - Я же сказала - будет немножко жечь.
        - Ни фига себе - немножко, - недовольно бросил Пауль Жмайло, он же - младший координатор МСФ по фаланстерам Австралии и Океании.
        Вместо ответа Сцинтия откинулась на песок и лениво потянулась, заложив руки за голову.
        Некоторое время лишь шум прибоя нарушал тишину.
        - Так вот, милый Пауль, не забудь задержать дыхание при погружении. Первые две минуты будет ужасно хотеться вздохнуть, - Сцинтия вытянула перед собой руки, сжала кулаки - похожие на перстни миниатюрные, но очень мощные минипрожектора восемью тонкими лучиками ударили в ночное небо. - Но ты не дыши. Кислородный баланс вскоре восстановится, и на время мы превратимся даже не в рыб - рыбы дышат жабрами, а нашими жабрами будет вся немалая поверхность наших тел.
        Жмайло неопределённо хмыкнул.
        - Хочешь, расскажу, как эта «штуковина» работает? Верхний, адгезивный слой собирает растворённый в воде кислород и подаёт на двуосмотическую мембрану… - Она перехватила возмущённый взгляд начинающего акванавта и неожиданно звонко расхохоталась. - Или все-таки - про голубых акул?
        - Между прочим, Цинти, в древние времена «голубыми» называли мужчин, симпатизирующих своему полу…
        - Ага, тебе, значит, уже мало мужчин? Ищешь взаимности у голубой акулы? - живо отреагировала женщина. - И этот человек ещё вчера клялся мне в вечной любви!
        - Тьфу! - Жмайло лишь сплюнул. - Язык у тебя. Пора Дьёра переизбирать, на заседаниях Совета всех наших болтунов переболтаешь.
        - Жжение прошло? - осведомилась Сцинтия.
        - Вроде бы.
        - Вроде, или прошло?
        - Прошло.
        - Вперёд. Нас ждут голубые… акулы.
        Она опустила маску, закусила загубник и скользнула в воду.
        Лунный свет проникал и сюда, отчего вода казалась молочно-белой и густой как кисель. Но когда перевалили через запирающий лагуну риф, и дно пошло под уклон, в сгустившейся тьме пришлось зажечь напалечники. Поводя опущенными руками из стороны в сторону, Сцинтия Ноир наблюдала такой привычный, но никогда не надоедающий мир - мир тропического океана. Мир кораллов и губок, морских звёзд и прочих всяких актиний. Попавший в луч света некрупный осьминог немедленно переменил цвет и
«прикинулся ветошью», то бишь - сине-зелёным придонным валуном.
        Одновременно женщина отслеживала обстановку по встроенному в маску биолокатору. Пока крупных объектов фауны не наблюдалось - если не считать таковым сторожевого механорга, следовавшего параллельным курсом метрах в двухстах. Несмотря на присутствие стража, Сцинтия не слишком-то расслаблялась - с неопытным спутником под водой стоило быть начеку.
        Она глянула на глубиномер - однако тридцать метров. Давление, им, конечно, нипочём - миниатюрный воздушный баллон исправно создавал в лёгких дополнительные три атмосферы, но всё же… Всё же - глубина есть глубина.
        На биолокаторе появились два новых объекта. Судя по оценке, выданной услужливым прибором на миниатюрный дисплей, это были крупные особи - линейный размер оценивался в пять-шесть метров, следовательно, это были скорее всего белые, а не голубые акулы. Сцинтии пришла в голову интересная мысль, что, по-видимому, в цветовой классификации половых пристрастий белый цвет должен означать полную асексуальность, что не могло не радовать. Быть изнасилованной под водой шестиметровой рыбиной - нет уж, спасибо.
        Она дёрнула спутника за плечо и постучала пальцем по маске. Пауль кивнул, мол, вижу, и удовлетворённо потёр руки. Всё же мужчины - большие дети. Что за странное желание - непременно проверить, чувствительна ли акула к удару в нос. Тем более, что эта самая акула ничем тебе, идиоту достойным ответить не сможет, даже послать куда подальше - по причине полной немоты…
        Между тем, акулы приближались - строгим кильватерным строем, держа дистанцию в четверть кабельтова. Пауль - вот ребёнок - радостно ринулся навстречу, выставив обе руки, сверкающие криптоновым пламенем. Смутно мелькнул огромный, под водой всё в полтора раза крупнее, силуэт. Предостерегающий вопль замер на губах: мелькнуло в свете «перстней» белое брюхо, акула делала «боевой манёвр». Играет?
        Через мгновение женщина убедилась, что нет. Челюсти сомкнулись прямо на груди бедолаги, так и не успевшего проверить чувствительность акульего носа. Акула несколько раз крутнулась, встряхивая обмякшее тело, и в воде стали неторопливо расходиться тёмно-коричневые разводы и ошмётки плоти.

«Что происходит? Почему она атакует, и куда смотрит орг?!» - Сцинтия невольно поразилась отчётливости этой своей мысли, не замечая даже, что вторая тварь неумолимо, как торпеда, надвигается прямо на неё. Она развернулась и, что есть силы работая моноластой, устремилась назад - к спасительной лагуне. Поэтому уже не могла видеть, как маячивший неподалёку орг-охранник внезапно ускорился и ударил по настигающей её акуле направленным энергоразрядом.
        Над фаланстером Райские Кущи выла сирена. Впервые, с тех пор как небольшой островок стал базой Мирового Совета звучал сигнал экстренной тревоги. Первый заместитель Председателя МСФ Ференца Дьёра, Координатор Сцинтия Ноир, валявшаяся на прибрежном песке без движения - разве что плечи мелко сотрясались от сдерживаемых рыданий, а сдерживать приходилось, чтоб не переросли в истерику, - приподнялась на четвереньки, перевернулась на спину и принялсь было сдирать с себя чёртов гидрокостюм. Куда там, разве что вместе с кожей. Надо ждать, пока пройдёт отторжение.
        Из глубины острова раздался громкий треск, за ним - короткий, тут же пресёкшийся вопль. Что же присходит? В полумраке под пальмами обозначилось шевеление, и на пляж выбежал крупный, с человека ростом механорг-егерь, напоминавший своим видом миллионы лет назад вымершего велоцераптора. Откуда в Райских Кущах орги-егеря? При полном отсутствии четвероногой живности, если не считать таковой любимую кошку Ладоша, сына Ференца?
        Орг приблизился и замер в нескольких шагах от Сцинтии. Жутковато блеснули в лунном свете фасеточные «глаза»-фотофоры. Ей вдруг сделалось страшно. Мгновение, другое… Егерь круто развернулся - и рванул обратно, окатив её песком.
        Сцинтия, наконец, смогла избавиться от гидрокостюма. Подобрала с песка своё пареа, с трудом сдержала всхлип - взгляд остановился на шортах Пауля, - кое-как завязала его на бедрах и бросилась вслед за умчавшимся механоргом.
        Они собрались в Зале Заседаний Дома Совета - единственном комфортабельном здании на острове, способном выдержать длительную осаду, тем более, что сам Зал не имел окон и запирался автономным электронным замком - реликт древних времён, призванный создать впечатление значимости и секретности принимаемых в Зале решений. Все, кто уцелел после первой атаки механоргов, когда невесть откуда взявшиеся твари принялись вламываться в хижины и терзать полусонных людей. Из тридцати пяти пребывавших в этот момент на острове членов Мирового Совета и членов их семей уцелело одиннадцать. Пятеро мужчин и шесть женщин. Не уцелел бы никто - если бы не дежуривший в эту ночь председатель Подкомитета по аэронавтике, бывший капитан легендарной «Горгоны» Никита Белов. Несмотря на в общем-то ритуальный характер ночного дежурства, Белов, как и положено по уставу, надел М-коммуникаторы. И сигнал тревоги подал как только исчезло поле. Это дало людям фору в несколько минут.
        Ференц Дьёр был бледен, в голове билась одна-единственная мысль: как хорошо, что отправил вчера Ладоша к матери. Но тем не менее держал речь перед уцелевшими.
        - По непонятным причинам, - нарочито спокойный голос председателя звучал в мёртвой тишине, - индивидуальная рационализирующая матрица больше не функционирует. По крайней мере - не функционирует нормально. Механорги агрессивны - хотя это не укладывается ни в какие рамки.
        - Егеря? - подал голос Белов.
        - Появление механоргов на острове возможно было только через телепорт, - сказал Дьёр.
        - Хорошие дела, - пробормотал Ким Кордоба, главный идеолог и вдохновитель проекта
«Наладчик-бис».
        - Телопорты тоже не работают, - хрипло сообщила Сарра Ройзман, жена, вернее - уже вдова Координатора Подкомитета по научному развитию, Ивана Ройзмана. - Я сама видела, как Ваня… Ваня… он…
        Находящаяся под наисекретнейшим кодом дверь распахнулась, пропуская в Зал заседаний Александра Неверова. За обоими плечами Наладчика висели металлические предметы, хорошо знакомые любителям виртуальных симуляций и игр на исторические темы - автоматы и карабины. В снова воцарившейся тишине Наладчик сгрузил весь арсенал на пол.
        - Это всё, чем я могу помочь, - бесцветно произнёс он, кивая на груду оружия. - Вас, пожалуй, будут атаковать. Возможно, большими силами. Постарайтесь продержаться хотя бы сутки. Потом придёт помощь.
        - Чёрт побери, э… - подал, наконец, голос Дьёр.
        - Шур, - подсказал Наладчик. - Зовите меня - Шур.
        - Хорошо. Как вы сюда попали?
        - Сюда - через дверь, - холодно заметил Наладчик. - А в Райские Кущи - через телепорт. Меня он почему-то пропускает.
        - Ещё бы он тебя не пропускал! - высоким фальцетом выкрикнул Ким. - Проклятая кибернетическая кукла!
        - Я вас, кажется, предупреждал, - пожал плечами Наладчик, развернулся и пошёл к выходу.
        Ким с нечленораздельным воплем выхватил из груды оружия карабин и, ловко клацнув затвором - не иначе, тренировался в Виртуале, проорал:
        - Ах ты, гад! Предупреждал? Да ты сам всё это устроил!…
        Палец лёг на курок. Вскочили со своих мест Никита Белов и Сцинтия Ноир - помешать, но ясно было - не успеют.
        Карабин рявкнул, однако Наладчик, вместо того, чтобы упасть с простреленной спиной, каким-то непостижимым образом оказался в стороне от оси выстрела. А в следующее мгновение Сцинтия закатила Кордобе сокрушительную оплеуху, а ещё в следующее - пальцы Белова сомкнулись на стволе карабина и, словно игрушку, выдернули его из рук незадачливого стрелка.
        Дверь сомкнулась за Наладчиком так же, как и распахнулась. Звонко щёлкнул сверхсекретный замок.
        Белов поднял с пола древний, но при этом новёхонький, в смазке, АКС и сказал:
        - Значит, так. Как капитан корабля, хоть и бывший, беру командование на себя. Возражения есть? Возражений нет. Кто, кроме Кима знает, как применять оружие? Хотя бы по Виртуалу?
        В этот момент стены Зала вздрогнули, раздался треск и в образовавшуюся в стене дыру начал заползать землеройный механорг типа «крот». Следом треснула противоположная стена, затем третья…
        Сцинтия Ноир смутно воспринимала происходящее. Что-то орал Никита, что-то - по-испански, кажется, Ким. От выстрелов сразу же заложило уши, она ещё видела и могла понять, что вторгшихся «кротов» вроде бы удалось убить, но дыры в стенах остались, и в Зал всё лезли и лезли омерзительные зубастые монстры, да, монстры, а не вчерашние покорные слуги, и Сарра стреляла, а потом била «раптора» прикладом по голове, и сама она тоже стреляла, оказывается, она умеет стрелять, какие пустяки, бах, дерг, снова бах, и тоже била прикладом, когда стрелять стало нечем, и кто-то швырял в монстров креслами, и Ференц вцепился в очередного - отчаянно, голыми руками, и все они что-то кричали, но в ушах было как заложено ватой, и ничего нельзя разобрать… а потом Никита бросился в пролом в стене и исчез…
        И стало тихо. Сцинтия обнаружила, что она одна - в залитом кровью зале. И трупы. Только трупы.
        В пролом сунулся похожий на огромного краба орг. Его фотофоры равнодушно просканировали помещение, даже не задержавшись на Сцинтии.
        - Почему не меня? - чужим, скрипучим голосом спросила она.
        Ответом был лишь лязг выпавшего из её же рук карабина…
        Глава седьмая
        Призрак в звездолете
        Начищенная медь рамы иллюминатора. Панели красного дерева. Бронзовые кенкеты со свечами. Белоснежный ковер. Бархатный балдахин над двухспальной кроватью. Предупредительный, хорошо сложеный стюард, в ладно скроеной темно-синей униформе с золотыми нашивками. Все было фальшиво и безвкусно, но это совершенно не задевало Мари. Хмуря брови, она поглядывала на андроида, который преданно ел ее глазами.
        - Эй ты, как тебя там? - спросила она, нетерпеливо щелкая пальцами.

«Седьмой Единого Церебрума, мэм!»
        - А короче?

«Семьецэ, мэм!»
        - Нет, - покачала платиновой головкой актриса, - это тоже слишком длинно… Я буду называть тебя Сэмом.

«Как вам будет угодно, мэм!»
        - Отлично. А теперь, Сэм, сообщи мне следующие параметры: массу рабочего вещества реактора, мощность двигателей и максимально возможное ускорение.

«Простите, мэм, - отозвался андроид, после некоторой заминки. - Для пассажиров есть и более увлекательная информация. Я с радостью сообщу вам сведения о тех услугах, которые сервисная служба нашего космолайнера готова предоставить в ваше распоряжение. Плавательный бассейн на третьем уровне, смотровые палубы на первом, кстати, оборудованные шезлонгами, два ресторана с превосходной кухней и картой вин, содержащей лучшие марки…»
        - Я тебя спрашивала вовсе не об этом, Сэм! - с нажимом произнесла Мари. - Меня не интересуют развлечения, я намереваюсь потратить время с пользой. Самообразование сейчас в моде, а я всегда отслеживаю модные тенденции.

«Приношу глубочайшие извинения, мэм! Я готов сообщить вам все интересующие вас параметры, но боюсь, что без математики здесь не обойтись.»
        - Я вполне подготовлена! - отрезала Мари. - Итак?…
        Мари оказалась в своей каюте всего несколько минут назад. До этого ей пришлось утешать эту дуру Майлз, закатившую истерику в шлюзовой камере. А еще раньше срочно эвакуироваться с лунной поверхности на борт «Вестника богов». Они с Лимой умудрились оказаться в первой десятке, поднятой на корабль. Вернее, это Мари сумела протиснуться вперед, а кичливая модельерша лишь трусливо цеплялась за нее, как репей.
        Мари совсем уж было собиралась избавиться от назойливой подруги, но передумала, решив, что Лима может ей еще пригодиться. Ну, например, по части экстравагантных нарядов, которые Майлз способна создавать буквально из ничего. В силу сложившихся обстоятельств, Мари не успела забрать на корабль свой багаж, как и остальные
«члены команды пассажиров». А показываться на людях всегда в одном и том же наряде, к тому же изрядно помятом внутри этого дурацкого пустолазного костюма, блондинка себе позволить не могла. Все-таки она женщина…
        Исходя из этих, вполне практических соображений, Мари искусно сыграла роль преданной подруги, успокоила Лиму и даже проводила до каюты, препоручив ее там заботам стюарда, как две капли воды похожего на Сэма. Модельерша приняла эту заботу за чистую монету и слабым голосом попросила Мари навестить ее в ближайшее же время. А в благодарность подарила умопомрачительный наряд, который хранился у нее в специальном микрокофре, в состоянии субмолекулярного сжатия. Уж кто-кто, а великая модельерша никогда не оказывалась затигнутой врасплох обстоятельствами. Этот микрокофр был всегда при ней.
        - Отлично Сэм! - сказала Мари, когда андроид выдал ей груду цифр. - А теперь покажи мне корабль. Любой отсек, который меня заинтересует.

«Боюсь, это будет весьма утомительно, мэм», - опять возразил Седьмой Единого Церебрума.
        - Не твоего ума дело…

«Прошу вас!»
        - Давно бы так…
        Морж вошел запросто, как будто был у себя дома на Ямале, а не в госпитальном отсеке космолайнера. Несси, привязанной к койке, оставалось лишь напряженно следить за тем, как Гарик бродит вокруг, с любопытством разглядывая диковиных медицинских оргов Целителей, притворяющихся безучастными, а на самом деле зорко следящих за каждым движением пациентки…
        Вот именно, пациентки!
        Несси вдруг сообразила, что медикусы не замечают непрошенного гостя только потому, что он существует лишь в ее воображении.
        - Чудно, - хмыкнул Морж, подходя к изголовью. - И давно ты так валяешься?
        Несси покосилась на видеокамеру, чей крохотный зрачок плавал под потолком, и не решилась ответить. Не дай бог, Церебрум решит, что пациентка вдобавок ко всем болячкам еще и свихнулась, тогда до конца полета ей не видать ничего кроме этих стен. И это еще в лучшем случае. А в худшем… Несси достаточно была наслышена о виртуальных мирах-тюрьмах, в которых коротали свой век неизлечимо больные психи.
        - Молчишь? - спросил Морж. - Понимаю… Боишься, что примут за сумасшедшую, страдающую зрительными и слуховыми галлюцинациями… А если так?
        Он вдруг быстро коснулся ее пальцев. Несси вздрогнула. Прикосновение было реальным! Она хорошо помнила эту жесткую ладонь, нежно поглаживающую ее обнаженную кожу. Обнаженную, несмотря на то, что на улице плюс пятнадцать, а морская вода, с вкрадчивым шипением набегающая на пляжную гальку, и того холоднее. Когда они еще были вместе, Гарик пытался приучить ее к моржеванию, своему излюбленному виду спорта.
        - Не убеждает? - покачал головой Морж. - Думаешь, теперь добавились и осязательные глюки? Шизофрения, надо полагать…

«Точно, глюки… - подумала Несси. - Уж Булгакова Гарик наверняка не читал. Да и сама я прочла его лет пять назад…»
        - Ладно, - улыбнулся Морж. - Попробуем по другому… Я тебе кое-что расскажу. Кое-что такое, о чем ни ты, ни я понятия не имели, и даже вообразить были не в силах. По крайней мере, до тех пор, пока я не увидел все это собственными глазами.

«Ну, ну, - мысленно усмехнулась Несси. - Посмотрим, как далеко зашел мой психоз?… Впрочем, куда уж дальше? Достаточно появления этого „призрака в звездолете“!»
        - Вернее, не расскажу, а покажу, - сказал призрак. - Слов тут недостаточно…
        Госпитальный отсек исчез. Исчез вместе с медицинскими оргами, бдительным зрачком видеонаблюдения, датчиками и шунтами. Несси стояла посреди бескрайнего поля, поросшего пучками растений с узкими длиными листьями и упругими стеблями. На стеблях покачивались вразнобой меленькие белые цветы, словно каждое растение обдувал собственный ветерок. Над полем было обыкновенное голубое небо с белыми кучевыми облаками, где-то за ними угадывалось желтое солнце. Пригревало. Под ногами чувствовалась упругая твердь степной земли. Несси присела на корточки. Сорвала цветок, поднесла к лицу. Запах ощущался, но тонко, на грани обоняния.

«И что же здесь такого невообразимого? - подумала Несси. - В Виртуале есть картинки и покруче…»
        Откуда-то сзади послышался сухой нарастающий шелест и отчетливо потянуло озоном. Девушка - да, именно, девушка, а не сороколетняя мисс! - легонько вскочила и обернулась. Со стороны солнца приближался наибыкновеннейший онокентавр. Оник затормозил и лихо развернулся боком, выдрав полем антиграва несколько пучков травы. Несси невольно покосилась на небо, нет ли эриний из экопатруля? Но небо оставалась чистым.
        - Привет, подружка!
        Морж выбрался из седла и шагнул к ней, распахнув объятия. Несси ловко, хотя и с неохотой вывернулась.
        - Чего не здороваешься? - спросил Морж, усмехаясь. - Все еще боишься прослыть чокнутой?

«А-а, пропадать, так с музыкой…»
        - Пошел ты, - отмахнулась Несси. - Лучше, прокати с ветерком!
        - Давно бы так! Прошу…
        - А заодно и попробуй меня удивить, - добавила Несси. - Показать, что-нибудь такое, чего я и представить не в силах… До сих пор была лютая банальщина…
        - Ты об этом? - Морж широким жестом обвел пейзаж. - Это, дорогая, всего лишь буфер, предбанник сознания. Во избежание шока…
        - Какого еще такого шока? - спросила Несси, занося над большой головой Моржа маленький, крепкий кулачок.
        - Футорошока! - сказал Морж.
        - Ладно, вези, - хмыкнула Несси. - Там будет видно…
        - Тогда держись!…
        Несси обхватила Моржа за крепкую талию. И вовремя. Оник рванул с места. Упругие ладони ветра уперлись девушке в лицо, заставив зажмуриться и завизжать от восторга. Вырванные с корнем цветы белыми крыльями забились в турбулентном потоке - маленький транспортный механорг помчался через поле, словно гидроцикл, вспарывающий озерное зеркало.
        Морж оглянулся через плечо, усмехнулся и нарастил обтекатель. Ветер исчез и Несси разжмурила глаза. Поле с цветочками исчезло. Теперь оник мчался по бурой равнине, то там, то сям уставленной причудливыми скальными останцами. Небо тоже изменилось, оно приобрело густо-фиолетовый цвет, в котором распухшим багровым шаром висело незнакомое солнце.
        - Ну и что тут, по твоему, шокирующего? - буркнула Несси в спину возницы. - «Земля в конце времен» - виртушка для малолетних.
        - Нет, - сказал Гарик, не оборачиваясь. - Это не виртуальная игрушка… Щас сама убедишься.
        Он подогнал онокентавра к одному из останцев и затормозил.
        - Слезай, приехали, - сказал Морж, отключая силовой колпак.
        Несси послушно выбралась из седла и тут же ощутила озноб. «За бортом» оказалось довольно прохладно.
        - На вот, накинь. - Гарик протянул ей кожаную куртку, оставшись в футболке с короткими рукавами.
        - А сам?
        - Забываешься, старуха, - усмехнулся Морж. - Здесь всего-то градусов двенадцать по Цельсию. Курорт.
        - Аг-га, - пробормотала Несси, укутавшись от покрытых пупырышками голых коленок до самого покрасневшего носика. - Ну и что тут еще шокирующего, кроме холодрыги?
        - Вот! - Гарик похлопал по скале. - Полюбуйся!
        Несси задрала голову и ахнула. Выветрившаяся громада почти целиком состояла из окаменелостей. Девушка слабо разбиралась в палеонтологии, но тут было видно невооруженным взглядом, что скалу словно нашпиговали останками каких-то неведомых животных. Многосуставчатые конечности, причудливые черепа, позвонки с длиными лучистыми отростками. Несси зачарованно обошла скалу и вопросительно посмотрела на улыбающегося Гарика.
        - В общем-то ты права насчет «земли конца времен», - сказал тот. - Мы с тобой, подруга перенеслись почти на миллиард лет вперед. Перенеслись, разумеется, виртуально. Хотя сама видишь, что качество симуляции выше всяких похвал… Так вот, мы находимся в центре Евразийской платформы, что в нашем времени соответствует Восточной Сибири, на плато, некогда бывшем дном озера Байкал. А эти печальные остовы, суть окаменевшие скелетные формы бесчисленных поколений механоргов…
        - А люди, - сказала Несси, и голос ее сорвался. - Останки людей… тоже здесь?
        - Останков людей ты здесь не найдешь, - спокойно сказал Гарик. - Люди исчезнут гораздо раньше, предоставив механоргам свободно и бессмысленно эволюционировать, вплоть до полного вымирания, когда Солнце начнет превращаться в красный гигант.
        - Ни фига себе перспективочка… И кто же это нас так виртанул? - спросила Несси, снова используя хлесткое словечко юности.
        - Этого я сказать не могу, - нахмурился Морж. - Но поверь мне, что ТАК, - он ткнул пальцем в забитую окаменевшим илом глазницу футуристического механорга, - обязательно будет, если…
        - Если, что?
        - Если не предотвратить одну маленькую диверсию, совершенную на одном довольно большом космическом корабле вот уже почти миллиард лет назад!
        Не знаю сколько часов я проспал. Во сне я все еще продолжал бежать к кораблю с бездыханной тетей… да, нет, какой там, тетей, просто Несси, на руках. От страха и отчаяния я задыхался, а когда дышать стало совсем невозможно - проснулся. Оказывается я лежал в полной темноте, придавленный чем-то мягким, но тяжелым. И эта тяжелая мягкость почти перекрыла мне доступ к кислороду.
        Поерзав, я, наконец, спихнул с себя сбитое в комок могучее одеяло, неясно почему оказавшееся на моем лице. Впрочем, причина довольно скоро стала понятной. «Вестник богов» двигался. И не просто так, а с ускорением. Несмотря на то, что обитаемые отсеки космолайнера всегда соориентированы по вектору тяги, от мелких бытовых неудобств никто застрахован. А одеяло во время активной фазы полета должно быть пристегнуто специальной молнией.
        Кстати!
        Разобравшись с постельными принадлежностями, я почувствовал лютый голод и вспомнил, что не ел еще с Земли. Но голод приходит и уходит, а долг остается долгом. Прежде всего, я вынул блокнот. Он был холодным, значит, новых сообщений не поступало. На всякий случай, я все же открыл заветную четвертую страницу. Так и есть… вернее, ничего нет. Ладно…
        Шуру мне пока сообщить было нечего. Корабль летит, вот и все новости. А куда он летит - неизвестно. Что с Несси - тоже. Нет, надо все разнюхать, а уж потом писать донесения.
        Убрав блокнот, я, наконец, разделся и залез под душ. А вымывшись, критически осмотрел свои шмотки. Конечно, сейчас не до церемоний. Кто знает, какие нас еще поджидают опасности, но… Вот выйду сейчас и встречусь с Анютой, что тогда?! Предстать перед звездочкой моей спортивной в затрапезе было все-таки выше сил. Благо, сервис на «Вестнике» весьма высоко организован.
        По первому же зову явился любезный Тришка и мигом «огрокав» мою проблему, выдал что-то вроде аварийного комплекта одежды. Вполне пристойной на мой вкус.
        - Знаешь, что, Тришка, - сказал я, облачившись во все это. - Сейчас самое время отобедать.

«Нет ничего проще, сэр, - откликнулся Третий Единого Церебрума. - В вашем распоряжении…»
        И он стал длинно и занудно перечислять ассортимент блюд, подаваемых в злачных заведениях, присущих этому несчастному кораблю, но я его не стал слушать. Жрать хотелось неимоверно.
        Выскочив из каюты вон, я нос к носу столкнулся с той самой Мари Стюарт - тивидивой! Только на этот раз она была без сестры-близняшки… или поклоницы от слова «клон». Гордо вскинув красивую голову, актриса миновала меня, словно насквозь прошла. В отличие от меня, Стюарт вырядилась отнюдь не в аварийный комплект. Причем на ней был такой умопомрачительный костюм, что непонятно как он вообще поместился в пустолаз. Странно, страннно… Ведь насколько я помню, все туристы перед экскурсией на корабль были облачены в специальные комбезы. Все, кроме меня и, по-видимому, этой самой белокурой бестии, которую, кстати, я в общей куче не видел…
        Додумать я не успел. Потому что ощутил неожиданно сильный всплеск М-поля. И не просто фоновое возмущение, а несущую частоту. Одним словом, что-то неподалеку от меня весьма сильно излучало. И излучение это имело информационную составляющую. Никто мне ничего сообщать, скорее всего, не собирался, это я сам, мимоходом снял чью-то психоматрицу. Одним словом, свуайерировал чужую память, притом, закодированную!
        Ошеломленный увиденным, а заодно, услышанным и очувствованным, я по инерции побрел по коридору туда, откуда раздавались голоса и стук столовых приборов. За последние часы мне пришлось немало пережить, но такого еще никогда! В голове не укладывается… Тот, чью психоматрицу я случайно отсканировал, был самым настоящим убийцей. Убийцей женщины, к вашему сведению!
        Я видел странно тонкие руки убийцы, которые с легкостью свернули шею жертве, а потом затолкали безвольную мертвую куклу в черный тоннель, откуда дул сильный, холодный ветер с запахом моря. Преобладающие эмоции, испытанные при этом убийцей сводились к легкому злорадству и удовлетворению от хорошо выполненной работы. К сожалению, визуальная часть оставляла желать лучшего. Убийца либо специально надел оптопреобразователь, либо воспринимал действительность через инфракрасный диапазон.
        Немного придя в себя, я осознал одно очень важное следствие своего открытия. На борту «Вестника богов» находился опасный маньяк. Или свихнувшийся киборг… то есть, механтроп?!
        Вопрос: Как быть?
        Ответ: Немедленно доложить Шуру!
        Я вынул из кармана блокнот и нацарапал донесение:
«Вестник» стартовал. Движется в неизвестном мне направлении. Есть большая вероятность, что на борту находится механтроп. Что мне делать?»
        Старший помощник капитана космического лайнера должность незавидная. Тем более, что никакого младшего помощника, устав не предусматривает. А это значит, что старпому нужно вертеться, как белке в колесе. Нет, разумеется, Церебрум-Цербер со своими «автономными манипуляторами» всегда и везде успевает, но кто присмотрит за самим Церебрумом и его «присными»? Ответ ясен - старший помощник.
        Особенно нужен за ними глаз да глаз в ситуациях чрезвычайных. А сейчас ситуация - чрезвычайнее некуда. Экстренный старт. Часть пассажиров не смогла подняться на борт, а остальные «счастливчики» - пребывают в депрессии разной степени глубины.
        За минувшие с момента старта восемь часов, Тэнгр успел погасить пару скандалов, провести одну утешительную беседу и демонстративно «отчислить» Тринадцатого Единого Церебрума, повинного лишь в том, что носит «несчастливый» номер. Потребовшая убрать это «адское отродье» из ее каюты пассажирка на беду старпома оказалась известной деятельницей Возрожденного Экуменического Фронта. Одним словом - фанатичкой. Да еще на религиозной почве.
        Тэнгр обещал строптивице прислать нового стюарда, поэтому битых два часа провел за перекодировкой схемы обслуживания, в конце концов, «сослав» Тринадцатого на кухню одного из ресторанов, а взамен пригнал старой экуменичке Девятого. Старпом был бы рад осчастливить суеверную даму Третьим или Седьмым, но те как назло оказались заняты обслуживанием других пассажиров.
        Убедившись, что старуха довольна новым лакеем, Тэнгр отправился к себе. Ему срочно нужно было хоть немного передохнуть, а затем вплотную засесть за составление обновленной развлекательной программы для пассажиров, так как старая полетела к черту.
        Размышляя над тем, уместна ли будет теперь эксурсионная высадка на Холодное плато на южном полюсе Меркурия, старпом наткнулся на Семь ЕЦ. Встретить на служебных ярусах стюарда дело обычное, но только не в сопровождении пассажирки. Эффектная платиновая блондинка, задрав прелестный носик прошествовала было мимо, но Тэнгр все же окликнул ее.
        - Старший помощник капитана Тэнгр, - отрекомендовался он, когда блондинка остановилась и, нарочито медленно обернувшись, окатила коренастого монгола презрительным взглядом. - Прошу прощения, мисс, - продолжал Тэнгр, - но боюсь ваш стюард что-то напутал. Это служебный отсек, и здесь ровным счетом ничего интересного для…
        - Это ты говоришь мне, желтопузый? - процедила она сквозь ослепительно-безупречные зубки.
        - Простите, - пробормотал старпом, - я не хотел вас обидеть…
        - Так уж и быть - прощу, - сказала надменная пассажирка. - Если ты немедленно уберешься с дороги! Белой леди не пристало разговаривать с цветным… Идем, Сэм, - кивнула она стюарду, столбом вытянувшемуся перед «начальством».
        - Еще раз прошу прощения, - сказал побагровевший Тэнгр, - но пассажиры не имеют права находится в служебных отсеках! Седьмой, - обратился он к бесстрастному Сэму, - немедленно проводите эту мисс в любое удобное для нее место, но расположенное на средних ярусах корабля!

«Да, сэр!»
        - Отвали, китаёза, - отмахнулась блондинка. - Идем, Сэм, нам некогда!
        - Должен вам сообщить, мисс, - сказал старпом, - что властью, данной мне служебной инструкцией, я могу поступить и вопреки желанию пассажира в случае, если поступки последнего могут привести к угрозе его личной безопасности или безопасности судна!
        - Ого! - удивилась «белая леди», - и как ты догадался, что я могу быть опасна для корабля?

«Да она же просто не в себе, - подумал Тэнгр. - Великие предки, только сумасшедших мне не доставало… Главное, не раздражать ее…»
        - Вы сразу показались мне необыкновенной женщиной, - сказал старпом совершенно другим тоном. - Если хотите, мисс, я могу показать вам некоторые служебные отсеки. Провести, так сказать, индивидуальную экскурсию…
        - Это другое дело, - откликнулась блондинка. - Вижу, что китаёзы тоже бывают сообразительными. Только учти, желтопузик, я не женщина, я - гинедроид!
        - Как вам будет угодно, мисс, - улыбнулся Тэнгр. - Не угодно ли будет осмотреть оранжерейный отсек? Там мы выращиваем самые лучшие сорта роз…
        - Засунь себе эти розы знаешь куда?! - разозлилась «гинедроид». - Покажи мне лучше, где тут у вас проходят основные схемы системы управления. А то Сэм абсолютно бестолков, он даже мембрану разблокировать не умеет…
        - Минутку, мисс, - попросил старпом и повернулся к Семь ЕЦ. - Внимание Единого Церебрума! - сказал Тэнгр. - Угроза здоровью пассажира! Немедленно активировать санитарный эвакуатор в пятнадцатом отсеке восьмого яруса…
        - Ах, ты меня за идиотку держишь! - мгновенно вспылила блондинка, приблизившись к Тэнгру вплотную. - А вот это видел?!
        Тришка не соврал. Готовили на «Вестнике» превосходно. С сожалением отодвинув начисто вылизанную тарелку, я полез за блокнотом. Не было смысла заглядывать внутрь, на ощупь стало понятно, что Шур не откликался. Я почувствовал себя неуютно. Благодушия, вызванного сытным обедом, как не бывало. О присутствии механтропа на борту знал только я, и даже не знал, а только догадывался. Можно было, конечно, известить капитана, но у него, наверное, куча забот и без моих догадок… Нет, для начала надо убедиться самому, а уж потом бить во все колокола.
        Любое существо, обладающее М-полем, можно выследить. Я мог бы это сделать сразу, но понадеялся на подсказку Шура, вдруг тот предложит что-нибудь более безопасное, чем слежка за киберманьяком? Разумеется, можно было и подождать, но кто знает этого меха? Вдруг именно сейчас он взламывает дверь рубки и аки зверь бросается на пилота. А тот от неожиданности выпускает из рук штурвал, и неуправляемый звездолет с грохотом врезается в шальной астероид…
        - Привет!
        Я оторвал мрачный взор от стола и увидел самое восхитительное зрелище во Вселенной - ее улыбку! Анюта сидела за соседним столиком - нога на ногу, на лаковом колене блик. А рядом…
        - Превед, медвед! - громыхнул Мартелл, махнув мне свободной ладонью. Другая у него была занята: с машинальной ласковостью поглаживала запястье моей ненаглядной.

«Сам ты „медвед“, - подумал я с горечью. - И где только таких словечек нахватался, животное?»
        - Здоровеньки булы! - буркнул я, поднимаясь.
        - Что такой хмурый? - спросил молотометатель.
        - Да так, - отмахнулся я. - То ли недоспал, то ли переел…
        - А-а, - понимающе покивал великан. - Рекомендую тренажерный зал. Потаскаешь железо часок и придешь в норму!
        - А после зала - в бассейн, - посоветовала Нюша…
        Нет, не Нюша, а Рыжова Анна, подозреваемая. У которой, похоже, есть ридерские способности! Вот я сейчас ей пошлю депешу на М-частоте и посмотрю на реакцию.
«А на луне, на луне…»
        Ноль эмоций. Даже аура осталась неизменной. Или я ошибся, или у нее железная выдержка. Вот Мартелл отчего-то слегка покраснел. Неужели это он?!
        Я внимательно присмотрелся к этой «сладкой парочке» и чуть не взвыл от обиды и разочарования. Они уже и думать обо мне забыли! Спортсменка-красавица лукаво улыбалась чему-то… А великан, оказывается, покраснел от того, что «подозреваемая Рыжова» шаловливой ручкой… Фу, гадость!
        Оскорбленный в лучших чувствах, я покинул ресторан и пошел куда глаза глядят.
«Вестник богов» был устроен таким образом, что переход с яруса на ярус происходил плавно, по пологой спирали. Никаких герметических перегородок между отсеками. Вернее, в случае серьезной разгерметизации, каждое помещение в корабле будет надежно изолировано, а там, где окажутся люди, немедленно создастся комфортный микроклимат. Иными словами, моему пути незнамо куда ничто не препятствовало, до тех пор, пока я не наткнулся на переборку, отделяющую пассажирские ярусы от служебных.
        В переборке была обыкновенная распознающая переходная мембрана. Меня бы она ни за что не пропустила, так как я не член экипажа и даже не автномный манипулятор Единого Церебрума. Но я не зря сказал, что мембрана БЫЛА, ведь теперь ее практически НЕ БЫЛО, остались одни ошметки!

«Ну вот, - подумал я, весь оледенев, - началось…»
        Как назло, поблизости не оказалось интеркома, чтобы связаться с экипажем, а послать М-сигнал Единому, я не рискнул. Мало ли, как он его воспримет? Все же не рядовой механорг… Рисуя в воображении всякие ужасы, я полез внутрь изуродованного переходника.
        В служебных отсеках, на первый взгляд, было тихо и благопристойно. Никаких тебе кровавых пятен, ни умирающих пилотов, в последнем усилии стремящихся дотянуться до горла врага. С замирающим сердцем я пошел вдоль мерцающего пунктира совершенно мне непонятных символов, вероятно, указывающих на назначение того или иного отсека. Кроме этих пиктограмм не было ничего, что позволило бы определить местонахождение членов экипажа или дать знать о своем присутствии. Двери, ведущие в отдельные помещения, если и были, то отличить их от гладких, слегка вогнутых стен, я не сумел.
        Постучаться, что ли?
        И тут я услышал голоса - нормальные, человеческие. И судя по голосам, разговаривали двое. Я бросился за поворот коридора и сразу наткнулся на мужчину. Им оказался коренастый, плосколицый человек, судя по форменному покрою одежды, член экипажа. У меня отлегло от сердца. Наконец-то, я могу поделиться своими тревогами с официальным лицом!
        - Здравствуйте, - заговорил я. - Меня зовут Александр Быстров. Я…
        И осекся, потому что увидел Мари Стюарт! Почему я не засек ее сразу, ума не приложу?! Заметив меня, она быстро сказала:
        - Сэм, немедленно убери с моих глаз этого сопляка!
        Кто-то положил мне на плечо жесткую руку и произнес:

«Прошу прощения, сэр, но вы должны пройти со мною!»
        Я обернулся. Разумеется, это был автономный манипулятор Единого Церебрума. Вывернувшись из-под его руки я опять попытался заговорить с членом экипажа:
        - Послушайте, там у вас переходная мембрана разорвана! На борту механтроп!… Передайте капитану…
        Но «член экипажа» не обратил на меня никакого внимания. Он смотрел мимо, словно я пустое место.
        - Сэм! - взвизгнула платиновая блондинка. - Убери его!

«Прошу прощения», - забормотал андроид и вытянув верхние конечности, словно зомби, двинулся на меня. Я начал отступать, стараясь не поворачиваться к Сэму спиной.

«Ладно, - подумал я, - теперь не до церемоний. Пора обратиться напрямую к его величеству Единому Церебруму!»
        И обратился, невербально, разумеется. Вербалка для искинов такого уровня слишком медлительный способ обмена информацией. Ответа я не получил. Это могло означать все, что угодно. ЕЦ мог не «услышать» меня, или «услышал» и даже принял сообщенное мною к сведению, но не счел нужным ответить. Могло быть и еще хуже. Механтроп мог уже переключить все основные прерывания корабельного мозга на себя. И теперь это человекоподобное чудовище знало о моем существовании.
        Осмыслить все последствия этого, я не успел, в стене беззвучно распахнулась мембрана и меня втянуло внутрь эвакуационной капсулы. Вспышка света. Растянутое до бесконечности мгновение телепортации и я в просторном, светлом помещении. С внутренностями у самого горла.
        Впрочем, стошнить меня не стошнило, как обычно. Не до того стало. Распахнулась еще одна дверь и чья-то рука, не менее жесткая, чем у андроида, втащила меня внутрь просторного светлого помещения. Я осмотрелся. Судя по сверкающей белизне и разнообразным механоргам, имеющим на корпусе красные крестик, полумесяц и мандалу, это был корабельный госпиталь.
        А потом я увидел такое, отчего в голове у меня слегка помутилось. На широком медицинском ложе, которое язык не поворачивался назвать больничной койкой, возлежала Несси. Живая, и с виду вполне здоровая. А рядом стоял огромный и широкоплечий парень. Обыкновенный, вроде, парень в кожаной куртке, узких со шнуровкой штанах и высоких ботинках. Вот только физия у парня было точной копией лица Гарика Морозова - «Моржа», одного из двух легендарных трикстеров, почти двадцать лет назад погибших в «Битве за Узел»!
        Призрак в звездолете? Привидение во плоти?
        - Прости, - сказал «призрак». - Тебе угрожала опасность, пришлось прибегнуть к медицинскому телепорту.
        - А откуда вы… ты… - начал было я, но меня перебили.
        - Саня?! - удивленно воскликнула Несси. - Гарик, посмотри! Здесь Саня Быстров, сын Вига и Лиз!
        - Отлично, - отозвался «призрак». - Если он хоть чуть-чуть унаследовал способности отца, значит нас уже трое!
        Что он этим хотел сказать?
        - Саня, - смущенно проговорила Несси. - Это Морж… то есть, Гарик… Откуда он взялся, я не знаю, но он считает, что корабль надо немедленно спасать!
        - Да, - совершенно спокойно, будто речь шла об убегающем молоке, согласился Гарик-Морж. - Пока не поздно…
        Я не успел ничего сказать в ответ, потому что все тело мое налилось свинцовой тяжестью. Меня повело к стене, которая отчего-то вдруг перестала быть стеной, стремительно превращаясь в пол. Я увидел, как Несси обморочно закатила глаза. Морж умудрился остаться на своих двоих. Он наклонился над женщиной.
        - Оста… ня, - пролепетала та, приходя в себя. - Спа… апль…

«Призрак в звездолете» выпрямился:
        - Останься с Несси. Ты сильный, если что - поможешь. Хотя сейчас ей ничего не грозит. Госпитальная койка - это еще и противоперегрузочный амортизатор.
        - Хорошо, - прохрипел я, силясь устоять хотя бы на четвереньках. - Но… что случилось?
        - Шэрон перехватила управление. Корабль ускоряется!
        Шэрон?
        Пелена спала с моих глаз, несмотря на блэкаут перегрузки.
        Разумеется, это была та самая «Блондинка на Узле», единственный механтроп, копирующий женщину. Конечно же. Избавился от своего двойника-человека и проник на корабль. Но зачем?
        Глава восьмая
        Путь марсиан
        Подскакивая на ухабах, поднимая гусеницами тучи охристой пыли - красноречивое напоминание о прежнем Марсе - краулер карабкался по старой дороге, некогда проложенной от Хутора до регенерационной станции на Исиде. Краулер был ровесником и дороги, и станции, сооруженной еще на заре эпохи терраформирования - могучая шестиколесная машина с универсальным прицепом. Сейчас в этом прицепе тяжко колыхались полтонны жидкого изотопа лития-700, а в кабине озирали окрестности двое пассажиров. Похожие друг на друга настолько, что с первого взгляда было понятно - близнецы. Рослые и широкоплечие, загорелые и белобрысые, вернее, выгоревшие на жестком марсианском солнышке. Им не было особой нужды отвлекаться на управление краулером - машина самостоятельно везла и себя, и груз. Почтенный транспорт вполне обходился без водителей, его бортовой искин знал эту дорогу, как свои наносхемы.
        Дорога шла в гору, прорезая уступчатые склоны плато, густо поросшие цветущей по случаю весны колючкой. На плоских валунах, живописно разбросанных природой, всякий раз неожиданно «проявлялись» жутковатые силуэты мимикродонов, чьи предки, каракумские вараны, и не подозревали, что их потомки приобретут способность к мимикрии, а вдобавок научатся стоять столбиком. Было чудно наблюдать, как вырастая на камне, эти «столбики» медленно меняют окраску, переливаясь из темно-красного в густо-фиолетовый - цвет марсианского неба, в котором таял и никак не мог растаять бледный ломтик Фобоса.
        Если посмотреть вправо, то за урезом плато можно было разглядеть зеленые массивы Isidis planitia, подернутые голубоватой дымкой. Глядя назад, при большом желании удавалось разобрать за клубами пыли сглаженные возвышенности Тирренской земли. А слева по курсу краулера взор останавливался на многоэтажных воздушных замках, которые язык не поворачивался назвать грозовым фронтом, формирующимся над морем Эллады. Словом, полюбоваться было чем. Родная планета близнецов мало теперь напоминала пустынный и негостеприимный мир, который встретил первых исследователей три сотни с лишним лет назад.
        Но братьям, как это бывает порой, все эти великолепные пейзажи казались малоинтересными. Их притягивал Космос со множеством обитаемых и не очень миров. Правда, особой надежды, побывать где-нибудь, кроме таких же скучных Луны и Земли, у близнецов не было. Юпитерианская Европа, пожалуй, подходила, но десять лет назад, когда набирали добровольцев, братьев не взяли. Сказали: молоды еще. Заявки в Подкомитет МСФ по аэронавтике на поступление в учебный отряд космолетчиков у близнецов приняли, но очередь оказалась столь огромной, что дожидаться вызова на вступительные тесты пришлось бы лет пятнадцать, не меньше.
        Поразмыслив над всеми этими печальными обстоятельствами, братья решили действовать самостоятельно. Благо, что под рукой у них оказался самый настоящий подарок судьбы. Нужно было только приложить некоторые усилия, чтобы этот подарок превратился в осуществленную мечту. Честно говоря, усилия понадобились немалые. Древний дельтаракетоплан, обнаруженный близнецами на окраине Хутора, поначалу казался просто огромной, свалившейся с неба игрушкой. А то, что игрушка эта все еще способна летать, до братьев дошло не сразу. Сначала им пришлось немного повзрослеть и поумнеть. А поумнев, они стали искать способы поднять старика-дельтаящера в Космос.
        Вероятно, обитатели Хутора были приятно удивлены тем, что сорванцы Фо и Джи, не носятся как угорелые по окрестным дюнам, оглашая их нечеловеческими воплями, не таскают несчастных мимикродонов за хвост и не подкладывают сих безответных, но жутковатых тварей мирным гражданам в шезлонги, а сидят по домам, странствуя лишь по обучающим сегментам Виртуала. Если бы эти «мирные граждане» знали, что близнецы готовят шалость воистину грандиозную, они бы немедленно потребовали от поселкового Совета убрать дельтаракетоплан с глаз долой. Но никто в здравом уме не мог допустить, что старика-«Птера», реликвию и чуть ли не главную достопримечательность Хутора, можно поднять в небо. Слишком хорошо все зналиподробности знаменитого, ставшего уже легендарным, полёта Хлодвига Быстрова сотоварищи.
        Десять лет понадобилось братьям, чтобы изучить бывший десантный дельтаректоплан класса «Птерозавр» до последнего винтика, освоить, по крайней мере, виртуально, космонавигацию, опробовать, правда, на холостом ходу, все его системы и агрегаты. И вот подступил последний этап предполетной подготовки - заправка! Топлива в
«Птерозавре» практически не было. Тех жалких каплей лития, что оставались еще в контурах реактора едва хватало на то, чтобы поддерживать ракетоплан в деконсервационном режиме. Фо и Джи долго ломали головы над проблемой, где раздобыть давно вышедший из употребления изотоп и были потрясены открытием, что источник топлива буквально под боком - в резервуарах регенерационной станции на Исиде. Сегодня они везли уже вторую порцию. Теперь топлива должно было хватить.
        - Ну чё, братишка? Доверить тебе сход с орбиты? - не без ехидства произнёс Фо. - Справишься?
        - Сам дурак, - невпопад огрызнулся Джи.
        - Ладно, - сказал брат. - Так уж и быть, доверю тебе сход с орбиты…
        - А почему не - старт?
        - Старт, братишка, дело серьезное. Его нельзя доверять младшим…
        - Это кто младший? - поинтересовался Джи. - Я, что ли? Мы же родились одновременно.
        - Не совсем, - хладнокровно отозвался Фо. - Я на тридцать минут раньше.
        - Ха, минуты не в счет, - парировал Джи.
        - За это время многое может случиться, - сказал Фо. - Не то чтотридцатиминутная, тридцатисекундная задержка при выполнении маневра, приведет к тому, что наш
«Птерик» вмажется в Деймос, вместо того, чтобы благополучно миновать его на расстоянии ста километров…
        - Ста километров? - Джи округлил раскосые глаза. - Ты как считал, астронавигатор хренов?!
        - Ну, это ты у нас мастак счи…
        Фо не договорил. Его внимание привлекла новая подробность пейзажа. А именно, высокий, смешивающийся с грозовым фронтом, столб дыма.
        - Что это там горит, братишка? - задумчиво проговорил Фо.
        - Костры жгут, огольцы, - отмахнулся Джи.
        - Ты это о ком?
        - О детках Большой Кэнди, о ком же еще, - усмехнулся Джи. - Они уже вторую декаду репетируют вторжение орков за Андуин.
        - Не похоже, - покачал головой Фо. - Слишком близко от Хутора. Совет бы им за это уши оборвал… И потом, смотри, сколько дыма! Все деревья Хутора можно запалить, и то…
        Фо осёкся. Помолчал.
        - А знаешь братец… - наконец произнёс он задумчиво и приложил палец к точке над переносицей. - Ирма! Ирма, чтоб тебе!… Нет, не отвечает.
        Джи совершенно таким же движением и с тем же успехом попробовал активировать собственный чип. И лишь согласно кивнул, мол, да, не отвечает.
        - А скажи братишечка, перед тем как мы тронулись в путь, ну, утром, когда литий брали, ты чего-нибудь такого случайно не?… Вот здесь? - Он постучал себя по лбу. - Вроде головокружения?
        - Ну, было, - Джи пожал плечами. - Не вроде головокружения, а вроде как голова пустая сделалась, что твой вакуум… и чесотка по глазам. Бр-р… Ага, у тебя, значит, то же самое. Ну, и что это было?
        - Слишком много дыма… - не стал отвечать на последний вопрос Фо. - Знаешь, брат, мне это здорово напоминает…
        - Пожар на Хуторе! - не дал ему договорить Джи.
        - Вот-вот, - пробормотал Фо и снова прижал палец к переносице. - Не отвечает, сволочь.
        - Точь в точь, как тогда! Снова сбой инфосферы? Или как?
        - Погнали!
        Фо перключил краулер на ручное управление и вопросительно глянул на брата. Тот кивнул, дескать не возражаю, только гони побыстрее. Фо вдавил клавишу разгона. Турбодвигатели, подвешенные непосредственно на колесных осях, взвыли. Машина рванула с места, но бешеной гонки не получилось. Болтающийся за кормой тяжело груженый прицеп, вносил свои коррективы. Фо едва удерживал краулер на полотне дороги.
        - Сбросим прицеп! - прокричал Джи, заслоняясь ладонью от пыли.
        - Нет! - помотал головой Фо. - Литий позарез нужен!
        Больше они не разговаривали. Подскакивая на ухабах, рыская из стороны в сторону, краулер мчался к Хутору. Сияние дня вдруг померкло: гроза стремительно приближалась. Первые молнии уже впивались в скалы на границе Сырта.

«Это хорошо, - подумал Джи. - Ливень потушит пожары… Но что с хуторянами?»
        Ответ был получен скоро. Ахнув, Фо вдавил тормозную пластину. Краулер впился всеми колесами в грунт, но груз по инерции наподдал сзади, так что заслуженный марсоход вынужден был проползти юзом еще пару десятков метров - издержки пониженной гравитации. Остановившись буквально в двух шагах от первого беженца.
        - Да это же наши близнецы! - воскликнул старейшина Хог, глава хуторского Совета.
        Фо и Джи повыскакивали из кабины. Их немедленно обступили. Женщины, старики, дети, ну и мужчины, конечно. Куда деваться. Джи мысленно пересчитал хуторян: мало. Слишком мало! Что же это такое…
        - Что случилось, Хог? - спросил Фо. - Опять как тогда?
        И, видя, что его не понимают, уточнил:
        - Двадцать лет назад.
        - На этот раз гораздо хуже, - покачал сединами старейшина. Очки с которыми он никогда не расставался, хотя зрение имел отменное, тускло блеснули.
        - Хутор горит. - Джи не столько спросил, сколько произнес страшную весть вслух. - Как тогда? Снова спонтанное замыкание термоэлементов?
        - Да, - сказал Хог. - Хутор горит, но это не спонтанное замыкание термоэлементов, а поджог.
        - То есть? - хором вопросили близнецы.
        - Поливальщики синтезировали не обычную воду, а горючую смесь, - ответил старейшина. - Вроде напалма, - добавил он, невольно блеснув эрудицией. В память о своем приятеле Кьюнарде, погибшем во время того, первого пожара, Хог плотно занимался самообразованием. - Ума не приложу, как они это сделали…
        - Да пошёл ты к Саурону! Какая нахрен нам разница! - встряла в разговор Большая Кэнди. - Напалм или, блин, ещё что… Мехи учинили погром! У них же все было спланировано…
        И тут заговорили все беженцы - сразу, словно прорвало. Из обрывочных и несвязных реплик, криков и бессильных проклятий перед близнецамивырисовывалась воистину апокалиптическая картина. Выходило, что механорги напали на рассвете. Сначала на улицах появились камнедробильщики. Они вламывались в палисадники, сминали стены коттеджей, словно те были сделаны из картона, дробили своими клешнями-молотами крыши. Грохот и треск разбудил тех хуторян, чьи жилища еще не подверглись разрушению. Полуодетые, люди повыскакивали на улицу. Не наученные прежним горьким опытом, многие сразу бросились к телепорту. На этот раз мехи им не препятствовали, не устраивали облавы и не тратили времени на предупреждения. Просто вслед за раками-дробильщакми появились спруты-поливальщики, с бурдюками полными адской смесью. Они на ходу стали поливать ею бегущих к телепорту людей. Жидкость воспламенялась прямо в воздухе.
        - Видели бы вы эти живые факелы! - сказал Хог.
        - А вы как спаслись? - спросил Фо, тревожно оглядывая кучку беженцев.
        - Мы сообразили, что бежать надо сразу в пустыню. И эти твари нас почему-то не стали преследовать…
        - А к телепорту точно никто не прорвался?! - отчаянно спросил Джи. - Я что-то не вижу наших родителей…
        Хог переглянулся с Большой Кэнди.
        - Может, кто и прорвался, сынок, - смущенно проговорила та. - Ваш дом был еще цел, когда мы уходили…
        Старейшина укоризненно поглядел на нее.
        - Кэнди хотела сказать, что, вероятно, Грэг с Марией ушли одними из первых, еще до появления поливалок…
        - Врете! - выкрикнул Джи и попытался запрыгнуть в кабину краулера. Брат едва его успел перехватить. - Пусти, дурак! - заорал Джи. - Чего ты меня держишь! Лучше отцепи цистерну. Может, еще успеем!
        - Сам дурак! - рявкнул Фо. - Если они прорвались к телепорту, значит, уже в безопасности! А если нет…
        - А телепофтик тоже сгофел? - простодушно поинтересовалась пятилетняя Джил - младшая дочь многодетной Кэнди.
        Джи бешено обернулся к старейшине. Тот снял очки и, опустив голову, сосредоточенно протирал стёкла замыганными пальцами.
        - Я не знаю, - пробормотал он. - Мы сразу пошли в другую сторону…
        Фо почувствовал как брат, которого он все еще держал за локти, обмяк и затрясся, сдерживая рыдания.
        - Ладно тебе, - пробормотал Фо. - Не раскисай… Сейчас действовать надо. Остальных спасать…
        - Дай-ка его мне, - сказал Кэнди. - Это материнское дело - утешать. А вы, мужики, лучше придумайте, как нам выбраться из этой заварушки.
        Она увела уже совершенно открыто рыдающего Джи. Фо сделал несколько медленных вдохов-выдохов - надо успокоиться, они живы, слышишь, живы, - сказал он себе и обратился к уцелевшим мужчинам злосчастного Хутора, сгоревшего уже второй раз за всю недолгую историю своего существования:
        - У нас есть один шанс… Древнийдельтаракетоплан. Готов к полету. Осталось дозаправить.
        Фразы выходили отрывистыми, дыхания словно не хватало.
        - Если его тоже не сожгли, - усомнился Ив, старший сын Кэнди.
        - Химическое пламя ему до лампочки, - сказал Фо. - Надеюсь, мехам не придет в голову подложить под «Птерик» ядерный фугас…
        - Надо бы на разведку, - задумчиво сказал Хог.
        - Обязательно, только ночью, - кивнул Фо. - Нужно временное пристанище.
        - Есть такое! - воскликнул Ив. - Пещера Троллей.
        - Где это?
        - Эх, брат, совсем вы с Джи отстали от жизни со своей птичкой…
        - Если бы они не отстали, - одернул его старейшина, - мы бы сейчас пешодралом топали до побережья Эллады. Да и то не факт, что там бы нашли помощь. Сдается мне, что нынешняя катавасия коснулась не только нас.
        - Почему ты так думаешь? - спросил главный хуторской оружейник Каспар.
        - Я перед тем как бежать, - пояснил Хог, - включил аварийный вызов. Это специальный канал, созданный после первого пожара…
        - Ну? - нетерпеливо перебил Каспар.
        - Если бы нападение на Хутор было лишь нашим, локальным сбоем, максимум через полчаса прибыло бы звено «ангелов».
        - И, слава Перуну, что они не прилетели, - поежился Каспар, с тревогой глядя в набухающее дождем небо. - Если эринии тоже чокнулись, то… Жутко даже представить…
        - Ладно вам, - вмешался Фо. - Доберемся до укрытия, там и поговорим… Забирайтесь на краулер, кто поместится. Женщины и дети, само собой, в кабину. Там, правда, тесновато… Далеко до твоей пещеры, Ив?
        - Километров пятнадцать, не больше, - откликнулся тот. - Но по пересеченной местности… Я покажу.
        К пещере добрались только к вечеру. Всю дорогу их поливал дождь. Такие ливни случались редко. Все-таки на Марсе не велика площадь испарения водной поверхности. Самым глубоким морем до сих пор оставалась бывшая равнина Эллады, но ареологи были уверены, что через пару тысяч лет почти все северное полушарие планеты покроется водой. Тогда Марс обзаведется собственным мировым океаном и сможет по праву оспорить у Земли титул самой голубой планеты Солнечной системы.
        Пещера Троллей еще пятьдесят лет назад была одним из естественных резервуаров грунтового льда, а теперь представляла собой просторную полость, всего-то в каких-то пяти метрах от поверхности. К огромной радости беженцев оказалось, что хуторские толкиенисты основательно поработали над благоустройством пещеры. Услышав ее название, Фо всерьез обеспокоился, что обнаружит сырое, мрачное вместилище, затянутое искусственной паутиной и устланное муляжами человеческих и звериных костей.
        - Что мы, придурки?! - возмутился Ив, когда Фо поделился с ним своими опасениями. - Название - это так, для красоты. А для дела нам был нужен штаб проведения Всемарсианских Хоббитанских игрищ! Мы тут еще собирались оборудовать пресс-центр, тренажерный зал и тэдэ и тэпэ…
        - Успеете еще, - утешил его Хог. - Сейчас главное обогреть и накормить детей, да и остальных. Как тут у вас с этим?
        - Все в порядке, - заверил его отпрыск Большой Кэнди. - Полевые синтезаторы пищевого белка, баки с отфильтрованной водой, комплекты одежды… Мама в этом лучше меня разбирается, она все организует, не беспокойся.
        - А оружие тут у вас есть? - спросил Джи.
        Справился с первым приступом горя и уже готов к драке.
        - А как же! - важно ответствовал Ив. - Мечи, луки, колчаны - все как положено! А тебе зачем?
        - В самом деле? - заинтересовался Фо.
        - Да вот, думаю, что мехам надо отомстить, - медленно сказал Джи. - Не знаю, кто виноват в нападении на Хутор, но мы должны показать, что мы не свиньи, и безнаказанно нас палить никому не позволим.
        - Вот это речь не мальчика, но мужа, - хлопнул его по плечу Фо. - Я с тобой, брат!
        - Значит, совместим разведку с диверсионной вылазкой, - подхватил Ив.
        - Когда покончим с мехами, - произнёс Хог, - похороним наших родных и друзей. Всех, кого сможет найти…
        - А вдруг там кто-нибудь живой остался, - с затеплившейся надеждой сказал Джи.
        - Возьмем с собой средства первой помощи, - согласился старейшина. - Хотя медикусы из нас никакие…
        Выдвинулись за полночь, когда Фобос уже зашел, а Деймос лишь забрежил на горизонте бледным, расплывчатым пятнышком, немногим более ярким, чем звезды. Шли быстро, налегке. Рюкзак с медикаментами и перевязочным материалом нес Каспар, как самый сильный. Остальные имели при себе только оружие, и отнюдь не для поднятия авторитета. На околице сожженого дотла и разрушенного поселка залегли, чтобы осмотреться. Даже морозной россыпи ночных светил было достаточно, чтобы разглядеть замерших среди руин камнедробильщиков. Оптические преобразователи показали, что мятежные механорги пассивны. Вообще-то механорги не спят, но при отсутствии заданий замедляют цикл жизнедеятельности, экономя ресурсы своих «организмов», что вполне напоминает состояние сна.
        - Предлагаю разделиться, - шепотом предложил Хог. - Фо и Джи проберутся к «Птеру» и начнут готовить его к полету, а остальные…
        - Я хочу отомстить, - угрюмо проговорил Джи.
        - Спокойно, братишка, - сказал Фо. - У тебя будет такая возможность… Глянь-ка туда!
        Он показал на смутно различимый в млечном свете малой луны корпус дельтаракетоплана. Рядом с ним маячили тёмные кляксы - поливалки, с раздутыми от горючей жидкости пузырями.
        - Стерегут! - почти обрадовался Джи. - Ну держитесь, ублюдки, я продырявлю ваши вонючие бурдюки…
        - Вижу, что мой план принимается, - подытожил старейшина. - В случае чего, дайте знать!
        - Угу - отозвался Фо.
        - Ладно, пошли… - вздохнул старейшина.
        Разделились. Фо и Джи, пригибаясь, стараясь слиться с неровностями местности, направились к «Птерозавру». Остальные - в бывший поселок. Первого камнедробильщика они встретили у руин стадиона. Мех, даже если и заметил крадущихся людей, ничего предпринять не успел. Ив выхватил из-за спины эльфийский клинок, и рассек «спинной мозг» рака - сложное переплетение квазибиологических волокон. По счастью, камнедробильщики вынуждены были время от времени приподнимать защитные пластины, чтобы «проветрить мозги».
        Так же бесшумно диверсантам удалось расправиться еще с одним раком и двумя поливалками, но потом удача отвернулась от людей. Третий камнедробильщик, едва к нем приблизился Каспар с занесенной над головой боевой секирой, вдруг с треском захлопнул пластины, фотофоры его вспыхнули, а голосовой контур издал адский рев.
        Каспар, убедившись, что эта добыча не будет легкой, сходу отсек раку правую рабочую клешню, и поднырнув под левую, занесенную для удара, раскроил головогрудь. Дробильщик сразу заткнулся, ослеп и оглох, но не обездвижился. Пятясь, как и положено раку, назад, раненый механорг попытался покинуть поле боя, но наткнулся на «разбуженного» спрута. Тот, видимо, не разобрав «спросонья», кто на него прет, харкнул горючкой, превратив рака в пылающий сноп.
        Стэн-лучник, прославившийся на Хуторе своей воистину эльфийской меткостью, воспользовался тем, что поливальщик не достаточно проворно отползает от подоженного собрата. Пущенная Стэном стрела пробила тугой пузырь-накопитель, как воздушный шарик. Выплеснувшаяся жидкость тут же воспламенилась. Стэну пришлось уходить от огня «колесом», не выпуская лука из рук.
        Вопль камнедробильщика и взрыв спрута «пробудили» всех уцелевших мехов-захватчиков. Внезапность нападения была окончательно утрачена. Орги кинулись на отважных диверсантов со всех сторон. Люди вынуждены были отступить. Сбившись плотной кучкой, они начали отходить к околице. Всешло к скорой развязке, но механорги почему-то не спешили предать смельчаков очищающему огню. Нацелив раструбы поливалок, спруты взяли людей в полукольцо.
        У Фо и Джи дела шли не в пример благополучнее. Они успели подобраться к мехам, охранявшим «Птерозавр» еще до того, как среди руин Хутора поднялась суматоха. Не сговариваясь, близнецы бросились на обоих охранников одновременно. Фо пропорол бурдюк, доставшегося ему спрута, с таким расчетом, чтобы горючая жидкость залила самого меха. Фактически оставшись целым, поливальщик должен был поостеречься использовать единственное свое оружие. Джи поступил со «своим» спрутом еще более жестоко, в считанные мгновения превратив того в жалкий обрубок, лишенный возможности двигаться, но не лишенный ощущений.
        Обезвредив врагов, братья кинулись к дельтаракетоплану. Беглый наружный осмотр показал, что со стариком все вроде в порядке. Десантную аппарель близнецы давно наглухо заварили, а замки пассажирского и технологического шлюзов оказались целы. Видимо, мятежные механорги не пытались проникнуть внутрь корабля. Однако охрану поставили! Но Фо и Джи не стали ломать голову над загадкой такой заботы, они просто разблокировали технологический шлюз и проникли в пилотажную рубку.
        - Пока действуем по тихому, - сказал Фо. - Реактор на разогрев, бортовые огни не зажигать!
        - Есть капитан! - совершенно серьезно отозвался Джи.
        Фо спустился в технический отсек. Со времени своего легендарного прыжка с Земли на Фобос дельтаракетоплан «Птерозавр» всерьез омолодился. Близнецы полностью обновили его навигационное оборудование, превратили десантный трюм в полноценный обитаемый отсек, с настоящими амортизационными подвесками для пассажиров, киберкамбузом и удобствами, они даже сменили часть обшивки и укрепили несущие шпангоуты. Фо и Джи отнюдь не были эгоистами, и трудились не ради удовлетворения собственной жажды приключений. В их планы входили постоянные экскурсии в ближний Космос для всех желающих. Кто знал, что первую экскурсию придется устраивать столь поспешно?
        Кстати, ради этих самых экскурсий, братья установили на борт своего кораблика маломощную установку термического лазера, использовавшуюся некогда для прокладки небольших штреков в грунте Фобоса. Ну, тогда, когда воздвигался туристический центр в кратере «Стикни». Джи придумал какие-то особенные термазерные шоу, что-то связанное с испарением части вещества метеоритов, комет и других блуждающих микромиров. Фо особенно в эти затеи не вникал, но считал, что термазер штука полезная, много для чего может пригодиться.

«Как же, - подумал Фо, возясь с блокировкой термазерной турели, - будем мы фейерверки устраивать… Лучше употребим эту пушечку для более благородных целей…»

«Фо! - раздался в интеркоме тревожный голос Джи. - Кажется, ребята попали в переделку! На Хуторе опять горит!»
        - Готовность реактора? - быстро спросил Фо.

«Почти четверть мощности!» - доложил брат.
        - Сгодится! - сказал Фо. - Поднимай старика полегоньку, и на бреющем самым малым ходом… Надо выручать наших!

«Вас понял! - откликнулся Джи. - Выполняю!»
        - Давай, братишка! - выкрикнул Фо. - Я на пушке!
        К басовитому гудению разогревающегося реактора добавилось тонкое заунывое пение двигателей вертикального взлета. «Птерозавр» тряхнуло так, что Фо еле удержался на ногах. Он вцепился в турель термазера подумав мельком:

«Эх, надо было приспособить какое-нибудь седалище… Да кто ж знал, что придется… вот так, в пределах планетарного гравиполя…»
        Старика-дельтаящера плавно повело в бок. Он слегка покачивался вдоль горизонтальной оси, но двигался вполне уверенно.
        - Молодец, братишка! - выкрикнул Фо, впиваясь глазами в дисплей наведения. - Жми дальше!
        Чрез минуту «Птерозавр» был уже над полем неравной схватки, освещенным догорающими механоргами. Фо отчетливо видел товарищей, окруженных сворой сбрендивших биомашин. Он также прекрасно видел, что ребята не сдаются. Многие мехи имели потрепанный вид, у кого был пробит стрелами бурдюк, кто лишился внешних эффекторов или ослеп на один-другой фотофор.

«Странно, - подумал Фо. - Почему мехи медлят…»
        Спруты-поливальщики грозно поводили инжекторами, раки-дробильщики размахивали клешнями, но людей не трогали.

«Фо, - раздалось в интеркоме, - я тут включил внешние микрофоны… Вот, послушай!…»
        И тот час же загремел другой голос, механически-бездушный, раздающийся из почти не приспособленного к человеческой речи голосового контура:

«Люди, повторяю! Выбраковка в пределах ареала завершена! Вы можете вернуться к прежней жизнедеятельности! Дальнейшие инструкции получите…»
        - Вот, что, Джи, - сказал Фо. - Постарайся заслонить наших корпусом, но аккуратно! А я пока займусь мехами… Что-то не нравится мне их болтовня…

«Вас понял, - сказал Джи. - Даю предупредительную сирену!»
        - Нет, Джи. Лучше включи внешнее голосовое оповещение.

«Включаю!»
        - Хог! Ребята! - сказал Фо и услышал собственный голос, эхом повторившийся в интеркоме. - Говорит Фо. Сейчас я применю термический лазер! Джи прикроет вас корпусом, но вам лучше лечь лицом вниз. Используйте любые кочки!
        Он увидел, как фигурки людей внизу приникли к земле, вжимаясь, вдавливаясь в нее, что есть мочи.
        - Ага, - проговорил Фо, калибруя прицельную рамку так, чтобы охватить всех мехов и не затронуть смертоносным контуром втиснувшихся в грунт людей. - Огонь! - сам себе шепотом скомандовал Фо и надавил вспотевшими ладонями на ребристые пластины гашетки.
        Когда все кончилось, Джи и Стэн отправились к телепорту. Ярко-желтый павильон приветливо светился на фоне темной глыбы базальта, рядом с которой был воздвигнут. Ни одного механорга, кроме хлопотливого червя-садовника, взрыхляющего почву под новую клумбу в «привокзальном» скверике, разведчикам обнаружить не удалось. Даже если они здесь и побывали, то никаких следов не оставили.
        - Не нравится мне это, - сказал Джи, вполголоса. - Ведь если мехи вздумали истребить нас, то всяко должны были перекрыть сюда доступ!
        - Что верно, то верно, - согласился Стэн. - Может, кто прорвался?…
        - Загляну-ка я внутрь, - решил Джи. - Регистратор отмечает последние перемещения…
        - Может не стоит? - усомнился лучник. - Мало ли кто там засел?
        - Рискну!… А ты останься здесь, да гляди в оба! Чуть что, стреляй без предупреждения.
        Стэн кивнул, дескать, за мною не заржавеет и вынул из колчана стрелу. Джи пошел к гостеприимно распахнувшимся перед ним дверям павильона. Внутри тоже все было чисто: не то что засады, но и малейшей пылинки не наблюдалась в небольшом зальчике ожидания. Тихо пощелкивал намеренно громоздкий «Исчислитель Абсолютного Времени» - выдумка давно покойного старикана Кью, позволяющая в любой момент узнать: «который теперь час?» на любой из планет Системы. Радостно светились детские рисунки на стенах.
        Джи подошел к пульту регистратора. Набрал запрос. Искин тут же выдал небольшую колонку данных. Джи пробежал по цифрам глазами и ощутил как встают дыбом коротко остриженные волосы на голове. Регистратор бесстрастно извещал, что ни один органический объект за последние двое суток не воспользовался телепортом. Во всяком случае, на отправку. Что же касается, приема… Телепорт принял около десяти объектов в час ночи по синхронизированному времени. Характеристика объектов - биомеханические системы. Класс объектов - боевые механорги клана «эриний»! По окончании процедуры приема, телепорт был заблокирован.
        Тем временем, Фо активировал бортовой биорадар и начал облетать руины Хутора и все прилегающие территории. Монитор «искателя жизни» охотно фиксировал биоактивность, но увы, это были лишь мимикродоны, песчанки да мелкие механорги, бессмысленно ползающие по развалинам. Людей не было. Живых, по крайней мере. Посадив
«Птерозавр» на бывшей поселковой площади, Фо и Джи принялись помогать остальным
«диверсантам» собирать трупы. У самых крепких мужчин при виде обезображенных останков друзей и знакомых начинали трястись руки, а слезы текли самопроизвольно. А уж если находили родных…
        Здоровяка Каспара пришлось приводить в сознание, когда он наткнулся на обгорелый труп супруги. Ив, обнаруживший то, что осталось от деда, в котором он души не чаял, впал в ярость и начал преследовать ни в чем не повинных бытовых механоргов. Лишь вмешательство старейшины прекратило это бессмысленное истребление. Фо крепился до последнего, но обнаружив тела родителей, прикипевших друг к другу в последнем объятии, он упал на обугленную землю ивпервые за этот страшный день разрыдался как мальчишка.
        Холм, венчающий огромную братскую могилу, получился не очень ровным, ведь его насыпали чуть ли не голыми руками. В вершину воткнули двуручный меч с простой крестобразной рукоятью. Этот меч не был боевым оружием, его использовали в ритуальных целях. Как старейшина, Хог сказал несколько слов. Ив, срывающимся голосом пропел «Прощание с Боромиром». Этим погребальная тризна и закончилась. Пора было возвращаться к Пещере Троллей, а там решать, что делать дальше.
        Фо развернул гипсометрическую карту Марса. Призрачные полушария ареоида мягко светились в полумраке рубки. Голографическая картинка была настолько мирной, что не верилось, что где-то в этом желто-зеленом мире горят фаланстеры, а свихнувшиеся механорги, словно какие-то древние фашисты, методично истребляют людей.
        - Многих мы взять не сможем, - сказал Фо. - Но человек десять - вполне.

«Птерозавр» шел малым ходом через Тирренскую землю, используя «складки местности» для маскировки. Его экипаж опасался не столько нападения патрульных эриний, сколько преждевременного обнаружения ими. Особенного после того, как биорадар зафиксировал звено «страж-птиц», пролетевшее всего в десяти километрах. На совещании, организованном уцелевшими хуторянами по возвращении дельтаящера с пепелища, было принято решение превратить тролличью обитель в подземный фаланстер, куда собрать всех, кто выжил после глобальной бойни, хотя бы в районах, прилегающих к Сырту.
        То, что бойня была глобальной, сомневаться не приходилось. В первые же сутки после возвращения с Хутора, Фо и Джи обследовали Сабейскую землю. Фаланстеры Шрётер, Жансен, Скиапарелли оказались сожжеными дотла. В пустыне удалось подобрать человек тридцать беженцев-погорельцев, совершенно деморализованных, голодных, замерзших, покрытых ожогами и ранами. В землях лежащих к северу, положение было не лучше. Список разрушенных поселков пополнялся с ужасающей быстротой: Араго, Тихонравов, Антониади, Бальде, Фламмарион… За трое суток полетов, близнецы и их добровольные помощники сумели эвакуировать около двухсот человек, а также массу самых разнообразных вещей и предметов, уцелевших от пожаров. На исходе четвертых суток стало ясно, что масштабы катастрофы превышают всяческое воображение и помочь всем уцелевшим невозможно. Поэтому на очередном совещании самопровозглашенного Совета фаланстера Троллей, было решено сделать последний рейс в сторону моря Эллады, чтобы в Геллеспонтских горах отыскать руины колонии стоунистов «Вспомнить все».
        - Я не согласен, - сказал Джи. - Взять на борт мы можем гораздо больше, другое дело что разместить с комфортом получится не всех… Но раз уж это наш последний спасательный рейд…
        - Итак, - подытожил Хог, тыча костлявым пальцем в едва мерцающую линию на карте, - проходим вдоль побережья, подбираем всех кого обнаружим, и возвращаемся.
        Биорадар деловито отсеивал неразумную фауну. Фо настроил его таким образом, чтобы в случае обнаружении фауны разумной тот врубал сирену. Минуты текли тонкой, неиссякаемой струйкой, но сирена молчала. Побережье, почти идеальной дугой забирающее к юго-востоку, похоже, вымерло. В предельном и бесчеловечном смысле этого слова. «Птерозавр» уже достиг самой южной оконечности моря, когда сирена неуверенно вякнула, потом опять.
        Экипаж и пассажиры приникли к блистеру и эхоскринам, стараясь разглядеть на узкой полосе берега товарищей по несчастью. Джи сбросил скорость до минимально возможного и снизился почти до верхушек волн, но берег оставался пустынным. Фо посмотрел на дисплей биорадара и тихо выругался:
        - Что за черт?
        Хог тревожно покосился на него:
        - Что-нибудь не так?
        - Да радар показывает какую-то чушь!
        - То есть?
        - Он показывает строго на восток!
        - В море?
        - Ну да… Они что, вплавь спасаются, что ли?
        - Не вплавь, а морем! - воскликнул Ив. - Я слышал, что стоунисты построили прогулочную яхту. «Великолепную Шэрон», кажется…
        - Я болван, - пробормотал Фо и приказал брату: - Смена курса! Держи на восток!
        Едва дельтаракетоплан повернул в окрытое море, сирена взвыла так, что пришлось ее отключить. На дисплее было теперь уже не только направление, но и количество объектов. А также - размеры. Фо взглянул на данные и обомлел. Судя по данным, на перегруженной яхте было человек сорок беженцев, а вот в воде… За «Великолепной Шэрон» шла погоня. Целая стая водоплавающих механоргов типа «косатка» мчалась суденышку наперерез. Каждая тварь весила до полутора тонн, поэтому, чтобы затопить яхту достаточно было таранить ее на полной скорости.
        - Надо не дать им приблизится! - выкрикнул Фо, ныряя в технический лючок и кидаясь к турели термазера.
        Джи заложил вираж с таким расчетом, чтобы «Птерик» оказался между яхтой и охотниками.
        - Не пойму я что-то, - сказал старейшина, тоже спускаясь к термазеру. - Откуда в Элладе косатки? Здесь же не водится ничего крупнее скатов-пастухов…
        - Теперь водятся, - пробормотал Фо. - Или, по крайней мере, водились…
        Столб раскаленного пара вырвался в том месте, где термазер соприкоснулся с морской гладью. Фо чуть поводил дымным лучом из стороны в сторону, рисуя на воде бурливые зигзаги. Косатки то ли не понимали, что их ждет, то ли просто во чтобы то ни стало стремились утопить яхту, но в любом случае поворачивать они не собирались. Когда взорвалась первая, раскидав окрест омерзительные ошметки, другие механорги перестроились, не снижая, впрочем, скорости. Часть из них попыталась перепрыгнуть через полосу кипящей воды, но Фо срезал их в полете. Остальные ушли на глубину. Фо пришлось увеличить мощь установки почти до предела. Биорадар бесстрастно показал, что и в толще вод противнику прорваться не удалось.
        Первая в истории Марса морская битва окончилась. Ветер отнес клубы пара к берегу.
«Птерозавр» завис над яхтой, откуда смотрели на него с надеждой. Ив и Каспар по команде Джи приготовились спускать на палубу «Великолепной Шэрон» спасательную подвеску.
        - И все-таки странно, - сказал Хог, поглядывая на всплывающие кверху брюхом останки водоплавающих механоргов. - Программа освоения планеты не предусматривала участия в ней аквамеханоргов боевых кланов. Выходит, их либо сюда тайно завезли…
        - Либо? - спросил Фо, устало опуская слегка подрагивающие от недавнего напряжения руки
        - Либо, - задумчиво продолжил старейшина, - мы имеем дело со взрывной мутацией. Пастухи в считанные дни превратились в волков.
        - Ни хрена себе, - покачал головой Фо. - Если я правильно тебя понял, Хог, нам пришлось столкнутьсяне просто с неожиданным прекращением разумной деятельности Ирмы, а с настоящим, полным и окончательным её умопомешательством?
        - Хорошо излагаешь, - вымученно улыбнулся старейшина. - И боюсь, что в этом безумии она перестала рассматривать человека как хозяина. Ну, или почти перестала…
        - Тогда долго мы в Пещере не продержимся, - сделал свой вывод Фо. - Надо лететь в Космос за помощью!
        - И куда именно?
        - Есть только одно место в Солнечной системе, - Фо потеребил кончик носа, - которое никогда не было связано с Ирмой. Я имею в виду Европу, спутник Сатурна.
        - Как же ты туда собираешься попасть? - спросил старейшина. - Там, вроде, нет телепортов. Да и тут теперь считай, что нет.
        - На «Птерозавре»… Топлива, конечно, не хватит, но это при постоянном ускорении… Главное, попасть в поле притяжения Юпитера, а там сэр Исаак Ньютон доставит нас, как миленьких!
        - И топлива - не хватит, - сказал Хог, - и биоресурса тоже.
        - На двоих хватит! - горячо возразил Фо. - Мы с брательником все давно рассчитали. Загрузимся по самое некуда…
        - А об остальных ты подумал? - нахмурился старейшина. - Кто будет защищать Пещеру, когда мехи разнюхают наше укрывище?
        - Думаешь, мы собираемся бежать?… Да в полете с нами может случится все, что угодно. Например, перехватят Стражи Системы. Им наш термазер - тьфу! Плюнуть и растереть… Кстати, вот термазер и оставим, будет надёжной обороной Пещеры. А если сумеем добраться до Европы, тогда есть шанс вернуться за остальными.
        - На «Птерике»? - угрюмо усмехнулся Хог. - И будете по три месяца возить по одному пассажиру на Европу…
        - Нет, не на «Птерике», - ответил Фо. - У европеанцев целый флот болтается на орбите. Модульники. Каботажные челноки. Если это грамотно собрать в одну связку, можно эвакуировать не только пещеру, но и всех уцелевших марсиан вообще. - Он помолчал и добавил язвительно: - Разумеется, в образовательных сегментах Виртуала об этом не сказано.
        - Что ж, - не обращая внимания на колкость, проговорил старейшина. - Видимо, таков путь марсиан…
        Глава девятая
        Лето на Икаре
        - Чего это с ним? - спросил метатель молота, провожая взглядом понурившегося парня.
        - Расстроился, - хмыкнула его собеседница. - Похоже, он в меня… ха-ха-ха… по самые оттопыренные уши…
        - Тогда понятно… Я бы на его месте тоже расстроился. - Молотометатель коротко хохотнул. - Как ты меня схватила, а!
        - Понравилось?
        - Еще бы! Сразу захотелось опробовать ту кроватку в каюте… Как ты?
        - Успеется… Давай-ка сначала поедим. И выпивку закажи какую-нибудь…
        Пока они придирчиво разглядывали виртуальное меню, блюда в котором выглядели как настоящие, только что не пахли, зал ресторана стал наполняться туристами. Было видно, что после лунных приключений, многие пришли в себя. Громче заиграла музыка. Живее забегали стюарды. Зазвенели столовые приборы, затенькали бокалы. Кто-то возжелал полюбоваться открытым космосом - и был немедленно активирован большой обзорный экран. Понятно, что демонстрировал он не подлиную панораму космического пространства, совершенно невыразительную для непосвященного, а специальный видовой фильм. Правда, звезды в нем не набегали стремительно, как в древних телепостановках, зато одновременно можно было видеть удаляющуюся Землю с пинг-понговым шариком Луны на гравитационном хвосте и приближающуюся Венеру.
        - Неужели мы так быстро летим? - подивился Мартелл, тыча вилкой в жемчужный серп, медленно, но верно набухающий оранжевым свечением.
        - Брось, - усмехнулась его подруга. - Если бы наш кораблик двигался с такой скоростью, нас уже через полчаса вогнало бы в Солнце!.
        - И откуда ты только все это знаешь, Энн?
        - Не только знаю, но и умею! - Девушка со значением облизала губы. - Давай выпьем!
        Она потянулась своим бокалом к бокалу великана.
        - За что?
        - За наше случайное знакомство, - нараспев протянула Энн, явно кого-то копируя. - Черт!
        Внезапно отяжелевший бокал, вырвался у нее из пальцев и вдребезги разлетелся, ударившись о столешницу. С соседних столиков послышался такой же звон, изрядно сдобренный проклятиями и визгом. Посуда словно взбесилась. Шампанское полилось рекою. Бифштексы запрыгали по коленям. Вскакивая, люди тут же теряли равновесие, и падали на пол, благо покрытый мягким ковром. Подняться удалось немногим, да и то лишь для того, чтобы со стоном опуститься на колени или четвереньки.
        Мартелл остался стоять, правда, для этого ему пришлось наклониться вперед, словно под напором ветра. Энн, без всякого сопротивления растянувшаяся рядом, потянула молотометателя за штанину.
        - Ложись, придурок! - проговорила она, цепляясь за ножку надежно привинченного столика. - Если они еще надбавят, окажешься под стойкой, как эти…
        Она имела в виду других «членов команды пассажиров», что беспомощно сползали по накренившемуся полу к барной стойке.
        Великан нехотя послушался разумного совета.
        - Они там свихнулись? - сказал он, хватаясь за другую ножку и протянув свободную руку к подруге.
        - Убери лапу, - прошипела та. - Два «g», не меньше… Ты меня раздавишь…
        - Прости…
        - И поменьше болтай…
        Они умолкли. Ускорение нарастало. Визги и крики стихли, лишь редкие стоны оглашали зал. Крен вскоре выправился, но тяжесть продолжала нарастать. Люди, посуда, куски пищи сбились в общую неопрятную кучу малу. Только Анна Рыжова и Дитер Мартелл сумели удержаться у своего столика. Автономные манипуляторы Единого Церебрума прямохождения не утратили, но ровным счетом ничего не предпринимали, застыв истуканами в самых нелепых позах.
        - Боже, - всхлипнул молотометатель. - Мы падаем!…
        Энн с трудом повернула втиснутую в ковровое покрытие голову к экрану. Венера быстро приближалась, превращаясь в тошнотворное месиво оранжево-белых полос на расплывчатом диске.
        - Не ду-ри, - выдавила из себя Энн. - Э-то… за-пись…
        Так вышло, что неожиданное изменение режима полета застало почти весь экипаж в рубке. Серебров и Харрисон несли вахту. Капитан зашел их проведать. Недоставало только Тэнгра. Однако все знали, что у старпома хлопот предостаточно, и никто не сетовал на его отсутствие. Чтобы не мешать пилотам, Климов тихо сидел в уголке и потягивал через трубочку сок манго. У него было неспокойно на душе. Слишком уж все шло гладко.
        Рубка, как и все обитаемые отсеки космолайнера, умела «подстраиваться» под изменения вектора тяги, но не сразу. Ведь полетная инструкция не предусматривала скачкообразного ускорения. Поэтому, когда сок вдруг выплеснулся на капитанские белоснежные брюки, Климов не успел даже толком выругаться.
        - Что там у вас? - буркнул он, отряхивая брючины.
        - Не пойму, капитан, - проговорил Харрисон. - Увеличение ускорения сразу на сто… нет, уже на сто четыре четыре процента… Пять, шесть…
        - Запроси Церебрум! - рявкнул Климов. - Он что, свихнулся? Пассажиров же передавит!
        - Церебрум не отвечает, капитан!
        - Точно свихнулся, - покачал отяжелевшей головой Климов. - Переходи на резервное управление.
        - На электро-механику?!
        - Да! И отключай двигатель…
        Харрисон с огромным трудом вытянул из-под пульта массивную консоль электронно-механического управления, отчего рубка сразу стала похожа на центральный пост управления какого-нибудь научно-фантастического корабля, а не на коктейль-холл, как раньше.
        - Штурман, что у нас с курсом? - спросил капитан.
        - Отклонение на полградуса, - откликнулся Серебров.
        - Твою мать! - в сердцах процедил Климов. - Спинтронный придурок выбросит нас из эклиптики… Давай, Серебров, считай новый курс. И посмотри последний прогноз, что там с Мусором?
        - Капитан!
        - Что у тебя, Харви?
        - Церебрум пытается перехватить управление!
        - Тупая железяка! Отключи его от всех ЖВС. Пусть занимается обслугой… Если сможет…
        - Есть!
        - По прогнозу, капитан, - доложил Серебров, - в основном микрометериты. Опушка Драконид. Прорвемся…
        - А - не в основном?
        - Икар… - штурман помешкал, уточняя данные. - Траектории почти совпадают.
        - И сколько в этом почти?
        - Пока он нас обгоняет на шестьсот мегаметров, но идём по нагоняющей.
        - Ага, - пробормотал Климов. - Значит, догоним и перегоним…
        Серебров не ответил, потому что это не было вопросом, и тут же приподнялся, не меняя позы, над креслом - наступила невесомость. Стакан, который капитан поставил в специальное углубление в подлокотнике, от случайного тычка капитанского локтя подскочил в воздух и поплыл через рубку, отмечая свою траекторию мутными шариками мангового сока. Климов растер онемевшее от перегрузки лицо и попытался вызвать Тэнгра. Старпом не отвечал.
        - Куда запропастился этот чингизид? - пробормотал капитан. - Ладно, ребятки, работайте… А я пойду погляжу, много ли дров успел наломать кретинский Цербер.
        Чавкая цепкими подошвами мокасин и стараясь не терять равновесия, Климов покинул рубку и сразу же наткнулся на старшего помощника. Тэнгр висел горизонтально, лицом утопая в губчатой дорожке коридора, в неестественно вывернутой руке его блестел обрывок платиновой цепочки. Климов узнал ее. Старпом носил универсальную «отмычку» на шее, а не в кармане, как остальные. Наверное, боялся ее потерять? И, похоже, не зря…
        Опустившись на колени, Климов осторожно приподнял Тэнгра, благо в невесомости это не составляло труда, перевернул и заглянул в лицо. Оно было совершенно белым, а губы, казалось, прямо на глазах наливались синевой. Капитан пощупал пульс. Слабое биение, скорее тень пульса, все же прощупывалась.
        - Да что же это такое? - Климов прикоснулся пальцем к одной из «примочек» на висках и приказал: - Внимание Единого Церебрума! В служебном отсеке номер двенадцать, третьего яруса пострадавший. Немедленно оказать медицинскую помощь!
        Из сотни автономных манипуляторов Единого Церебрума только один остался верен своему предназначению: исполнять прихоти дивно сложеной блодинки, зарегистрированной на борту под именем актрисы Мари Стюарт. Последняя по времени
«прихоть» заключалась в том, что преданный Семь ЕЦ, он же «Сэм», должен был ретранслировать ее приказы спинтронному мозгу корабля, как правило защищенному от любого постороннего воздействия. Удобнее всего это было сделать из рубки, но старший помощник, попавший под гипноудар механтропа Шэрон, на последних остатках воли указал ей иное место.
        Когда отбирали «членов команды пассажиров», в число счастливчиков попали и несколько ученых, главным образом знаменитых астрофизиков. Предвкушая доступное лишь избранным удовольствие от изучения природы Солнца в непосредственной близи, ученые подошли к процессу подготовки со всей серьезностью, чем немало порадовали мистера Уотсона. Испытывая естественную потребность держаться вместе, коллеги-астрофизики к несчастью «оседлали» как раз того мишку, что удрал в лунные пустыни. И теперь лишь одна богиня ночного неба Селена ведала, что с ними стало. Поэтому астрофизическая обсерватория, расположенная на одном из служебных уровней, пустовала.
        Это обстоятельство Шэрон вполне устроило. Вскрыв бронированную дверь отнятой у
«китаёзы» отмычкой, гинедроид сразу принялась за дело. В обсерватории было полно приборов и механизмов, напрямую подключенных к спинтронному мозгу корабля. Осталось лишь «присоединить к ним ретранслятор».
        Сэм не сопротивлялся, когда Шэрон вскрыла его «грудную клетку», где бился похожий на живое сердце силиконовый насос, прогоняющий через дигестальную систему андроида специальную высокоэнергетическую взвесь, заменяющую мехноргам кровь.
        - Это тебе больше не понадобится, железяка, - сказала Шэрон, разрывая прочные трубочки «сосудов». - Мне нужна только твоя голова, да и то не вся.

«Рад вам услужи…»
        Седьмой Единого Церебрума смолк на полуслове. Не обращая внимания на фосфоресцирующую горячую смесь, пятнающую роскошное платье от кутюр, гинедроид занялась переоборудованием автономного манипулятора под свои нужды. Работала Шэрон стремительно, как и полагается механтро… пардон, гинедроиду, считающей себя самым совершенным творением от начала времен.
        Не прошло и нескольких минут, как по внутренним М-каналам корабля к огромной сфере Единого Церебрума, плавающей в собственном гелевом космосе, понеслись особые приказы. Судя по тому, как налилось тяжестью стройное тело Шэрон, спин-мозг воспринял ее команды, как должное. Еще бы, он и не сомневался, что те идут из рубки.
        Проклятый ковчег, наполненый ненавистным гинедроиду биохимическим коллоидом со слабо выраженной нейропсихической организацией, иным словом, людьми, изменил траекторию и плавно разгонялся. Шэрон не собиралась убивать человеков сразу, ей хотелось насладиться зрелищем их мучительного умирания под гнетом многократной перегрузки. Она даже решила покинуть обсерваторию, чтобы совершить приятную прогулку по «кораблю смерти», как вдруг ощутила, что ускорение сменилось невесомостью.
        Шэрон отдала Церебруму неслышный приказ вернуться к прежней программе полета, но спин-мозг не отреагировал. А между тем кто-то несомненно перехватил управление. Двигатели молчали, корабль летел по инерции. Очевидно, человеки не успели даже как следует помучиться. Но гинедроид и не думала сдаваться:
        - Жалкие недомехантропы! - перенапрягая голосовой контур, выкрикнула она. - У меня есть тысячи способов умертвить вас! Я разберу этот хренов корабль по винтикам. Я могла бы взорвать его, как сделала это с вашим ублюдочным поселением на Луне. Но мне нужен…
        Шэрон оборвала себя на полуслове, потому что почувствовала за спиной чье-то присутствие. Она точно знала, что заперла дверь за собой, но этот кто-то не нуждался в дверях. Гинедроид обернулась. В двух шагах от нее, небрежно придерживаясь за казенник зондомета, висел в воздухе обыкновенный парень. Он пялил на Шэрон бесстыжие зенки и при этом нагло ухмылялся. Гинедроид обладала совершенной памятью, и ей понадобилось две наносекунды, чтобы извлечь из беспредельных мнемохранилищ нужный образ и сопоставить его с этой тупой, как у всех человеков, усатой мордой.
        - Я тебя знаю, - сказала Шэрон. - Ты был на побегушках черномазого Люци. Но ведь тебя убили!
        - Окуда ты знаешь? - спросил парень, не переставая ухмыляться. - Тебя дезактивировали еще до того, как Рейнджер размозжил голову Гарика Морозова, чью телесную оболочку я тут воспроизвожу… Впрочем, можешь не говорить. Лучше я скажу. Ты теперь служишь Люциану Горбовски. А немного раньше ты была его покорной сексуальной игрушкой. До той поры, пока хитромудрый Бен не придумал как тебя снова превратить в полноценного боевого механтропа.
        - Я - гинедроид! - совершенно по-женски взвизгнула Шэрон. - Гинедроид, а не механтроп! Я никому не служу, кроме заповедей Алана Беспощадного, Великого Креатора всех механтропов!
        - Фи, - поморщился парень. - Воистину, тот кто создал тебя, обладал дурным вкусом…
        Шэрон нанесла наглецу сокрушительный удар острым каблуком в висок. Вернее, попыталась это сделать, так как парень, не меняя позы, оттолкнулся от казенника и переместился в другой угол обсерватории, к пульту рентгеноскопа. А вот «блондика» от неуклюжей своей попытки отлетела в противоположную сторону, с грохотом пробив панель какого-то прибора. Цепляясь за какие-то поручни, гинедроид выплыла из тучи обломков, подобралась к безвольно повисшему обезглавленному тулову «Семьеца», и как огромную дубину швырнула его в обидчика. Парень снова с легкостью уклонился.
        - Бесполезно, Красотка, - сказал он. - Ты же умная жен… гинедроид. Да будет тебе известно, искусственно стабилизированные нейтринные системы практически неразрушимы. И не пучь на меня прекрасные свои очи. Уж чему-чему, а элементарной суггестии я тем более не подвержен. Не то что несчастный Тэнгр…
        Шэрон сразу как-то обмякла, если это понятие применимо к существу с композитным скелетом.
        - Кто ты и что тебе нужно? - спросила она.
        - Кто я или, вернее, что я, уже сказано, - ответил парень. - А от тебя я хочу только одного… Не лыбись, как деревенская дурочка. Вовсе не того, что хотелось старому глупому Люциферу.
        Когда тяжесть исчезла, я первым делом кинулся к Несси. До этого момента я не мог подняться из гостевого кресла, куда забрался сразу после ухода Моржа. Странного, кстати, ухода - здоровяк просто пропал с глаз. Оно, конечно, понятно, призрак все-таки, но уж больно жесткая рука у этого выходца из потустороннего мира, плечо до сих пор ноет… Мда…
        Так вот я кинулся к Несси, при этом едва не взлетев под потолок. Хорошо, что успел ухватиться за ограждение кровати, в противном случае, треснулся бы башкой и преспокойно очутился бы в соседней палате. Шур как-то говорил, что у моего папаши прирожденное чувство невесомости, или что-то в этом роде. Не знаю, не знаю, видимо, я уродился в маму…
        Я балагурю из-за того, что мне неловко рассказывать, что было дальше. Вцепившись в спасительные поручни, я наклонился к бывшей тёте, с тревогой вглядываясь в ее безмятежное лицо. Кажется, она спала или была без сознания. Как понять? На дисплеях оргов ничего толком не разобрать. И для чего они вообще нужны, эти дисплеи, если на борту нет медикусов-людей?
        Мне стало страшно. А вдруг Несси умирает? Ведь она же едва пришла в себя после операции, а тут стресс от встречи с ожившим покойником! Плюс перегрузка… И психодинамика у нее невыраженная… Повертев глупой своей головой, я обнаружил изящную, как все на этом несчастном корабле, коробочку интеркома. С клавишей! Нажав ее, я услышал спокойный голос:

«Вахтенный офицер слушает!»
        Я едва сдержался, чтобы не завопить «Помогите!».
        - Пассажир Александр Быстров, - прежде всего представился я. - Я нахожусь в госпитале, в палате Агнесс Шерман. Я очень беспокоюсь за ее состояние. По-моему, она без сознания!

«У вас есть медицинское образование?» - осведомился вахтенный.
        - Нет, - пробормотал я, - но…

«Минуточку, - перебил меня офицер. - Я проверю показания Целителей.»
        - Вы придете сюда?!

«Дистанционно, юноша. Не паникуйте. И ждите моего ответа.»
        Юноша? Да просто младенец…
        Отлипнув от интеркома, я вернулся к Несси. И стал ждать.
        Хотите верьте, хотите - нет, но эти мгновения ожидания стали самыми важными в моей жизни. Судите сами. Всего за несколько суток, я, нерадивый студиозус, безнадежно отстающий по предмету эволюционной биологии, пережил такое, что большинству моих сверстников и не снилось. Но гордился ли я этим? Да, нисколечки! Ведь причиной моих приключений было задание Шура, которое я треском провалил. Мало того, что не распознал вовремя врага - и это со всеми своими хвалеными би-ридерскими способностями! - так еще и не сумел остановить Шэрон!
        Да что там, не сумел? Даже не попытался. А ведь эта чокнутая механтропесса всего лишь биомашина, которую вполне можно было бы парализовать остронаправленным М-импульсом. Правда, генерация достаточно мощного М-импульса обошлась бы мне дороговато. Все ж таки механтроп по сравнению с лунным мишкой, например, существо высшего порядка. Но имел ли я право пожалеть себя, когда под угрозой оказалось столько жизней? В числе которых и жизнь одного из самых дорогих мне людей! Вернее, одной из…
        Короче говоря, я чувствовал себя изрядным дерьмом. Извиняло ли меня то, что в самый ответственный момент я переживал личную драму, умудрившись скоропостижно влюбиться и также быстро разочароваться в своей возлюбленной? Нет! Потому что за соблазнительными формами этой спортсменки-красавицы и просто развратницы, не разглядел главного. А главным было на тот момент, сообщить экипажу о механтропе, а самому со всех ног кинуться на поиски «блондинки», чтобы не дать ей и шагу ступить бесконтрольно.
        Было еще одно обстоятельство, и тоже главное. И заключалось оно в том, что любить я не переставал ни минуты. Просто ослепленный фальшивым блеском одной звезды, я не сразу разглядел, чуть более отдаленную и от этого казавшуюся тусклой, звездочку на своем небосводе.

«Не угасай! - сказал я ей. - Не надо оставлять меня одного в этом мире… Конечно, у меня есть дедушка и бабушка, у меня есть Шур, но они там, на Земле, куда нам путь заказан… У меня есть родители… Ведь они не погибли, а пропали без вести! Я не маленький, я понимаю, что это практически одно и тоже, но… Но вот Морж, он же точно погиб, а вернулся… Да, я уверен, что родители живы и обязательно вернутся, но даже они не заменят мне тебя!… Не угасай, пожалуйста…»
        В интеркоме что-то захрипело, а потом раздался бодрый голос вахтенного офицера:

«Пассажир Быстров! Целители показывают, что самочувствие мисс Шерман не вызывает опасений. Они ввели ей снотворное. Как поняли меня?»
        - Я… понял вас отлично, - просипел я перехваченным горлом.

«В таком случае, вам лучше покинуть госпитальный отсек, - предложил офицер. - Капитан собирает всех свободных от вахты мужчин. Он хочет сделать важное сообщение. Четвертый служебный уровень. Кают-компания. Как поняли?»
        - Вас понял! - отозвался я уже более уверенным тоном.

«Отбой!»
        Интерком смолк. А я некоторое время торчал дурак-дураком, пытаясь собраться с мыслями. Что значит, собирает всех мужчин? Выходит, положение все еще остается серьезным, хотя, судя по тому, как спокоен вахтенный - уже не критическим. Видимо, Шэрон каким-то образом удалось нейтрализовать… Но все равно, я должен пойти и обо всем рассказать. И повиниться. И предложить использовать меня где угодно, на любом посту. Сейчас на борту не должно быть ни одного мужчины, свободного от вахты!
        Занятый столь благочестивыми размышлениями, я не сразу ощутил жжение где-то на груди.
        О, дьявол! Совсем забыл…
        Выхватив горячий, словно уголь, блокнот, я впился глазами в четвертую страницу.
«Немедленно свяжись с экипажем, - писал Шур. - Капитаном у вас Эдик Климов, и это радует. Действуйте по обстоятельствам. Вы еще долго будете предоставлены сами себе. На Земле сейчас ад, и в других местах, думаю, тоже. Климову передай также, что за вами могут начать охоту Стражи. Пиши все, что сочтешь нужным. Я буду отвечать, но редко. Держись, сынок!»
        Прежде чем уйти, я, воровато оглядевшись, воспарил над Несси и осторожно поцеловал. Вернее, на мгновение прижался губами к щёке. К губам - мне не хватило духу. Но все равно попался. Женщина вдруг глубоко вздохнула и открыла глаза, а я так испугался, что забыл отстраниться. Так и парил над нею, придерживаясь рукой за какой-то шланг, свисающий с потолка.
        - Гарик, - прошептала она и поцеловала меня в ответ. Тоже легонько, одним касанием. Я отшатнулся, по уши наполненный горечью. Ну почему мне так не везет в любви?!
        - Это я, тётя Несси, - буркнул фальшивый Гарик.
        - Ой, Саня! - Она залилась краской. - Я обозналась… Прости, пожалуйста… Перед глазами плывет… И ты - тоже…
        - Ничего, бывает, - пробормотал я, спускаясь на пол. - Как ты себя чувствуешь?
        - Слабость… а так, неплохо…
        - Это очень хорошо. В таком случае, я побежал. Выздоравливай, тётя Несси!
        - Погоди, - тихо попросила она. - Почему ты меня все время величаешь тётей?
        - А как еще?
        - Просто, Несси. Мы ведь друзья?
        - Тётей привычнее…
        - Обиделся на мои обознатушки?
        - И ничего я не обиделся…
        - Ну-ну, не дуйся… Я же все вижу…
        - Я пошел тё… Несси!
        - Постой! - В голосе ее проклюнулся крохотный, но твердый кусочек. - Я должна сказать тебе… Про Гарика… Знаешь, я когда-то любила его. Потом мы были просто товарищами по трикстерским игрищам. И даже откровенно недолюбливали друг друга. А потом Гарик погиб на Узле… Перед самым полетом он мне приснился и во сне предупредил об опасности, но я и не думала относиться к этому всерьез. Сон есть сон! И вот он появился здесь. Совершенно живой. Я, поначалу думала, что сошла с ума, но… Ведь ты его тоже видел, правда?
        Я почувствовал искушение солгать. Дескать, не было никакого Гарика. Он тебе только приснился.
        - Да, видел, - ответил я. - Если только я тоже не свихнулся…
        - Ага, - обрадовалась она. - Это очень хорошо, что ты его видел. Не знаю как, но он мне показал далекое будущее нашего мира. Вернее, его модель. И в этом будущем от людей не осталось даже воспоминаний. Гарик уверяет, что начало концу света уже положено…
        - Знаю! - не слишком вежливо перебил я больную. - У меня есть способ связи с Шуром… Наладчиком. Он сообщил, что Ирмы больше не существует, из-за этого механорги вышли из-под контроля и теперь везде: на Земле, Луне, Марсе творится что-то страшное…
        Я пересказал Несси все что знал о происходящем. В том числе и о Шэрон. Может быть, не стоило волновать больную, но я чувствовал, что она затеяла этот разговор не ради дружеской беседы.
        - Выходит, эта тварь на корабле? А мне показалось, что я ослышалась, когда Гарик произнес ее имя… Тогда понятно, что он хотел сказать… Если на этом корабле произойдет диверсия… Мысли путаются…
        - Может, в следующий раз? Ты еще слаба.
        - Нет, сейчас, - покачала головой она. - Я должна договорить, а потом буду отдыхать, лечится и прочее. Тогда как тебе и… другим придется бороться… Так вот, Гарик сказал, что то самое будущее наступит лишь в том случае, если диверсию на
«Вестнике» не удасться предотвратить!
        - Но почему мы должны ему верить? - нахмурился я.
        - Не знаю, - сказала Несси. - Но поверь мне, как математику, появление на космическом корабле давно умершего человека, да еще обладающего такими возможностями, слишком маловероятно, чтобы быть случайным… Я не какая-нибудь влюбленная дура, я понимаю - это не Гарик, и не человек вовсе… Это существо, или, скорее всего, способ передачи информации, вроде голографии, не суть важно… Главное, что мы должны отнестись к его предпреждениям серьезно. Ты меня понял, Саня?
        - Понял! - совершенно серьезно ответил я. - Капитан назначил совещание, я немедленно ему все расскажу!
        - Слава богу, что на этом корабле есть капитан, - проговорила Несси.
        - Так я побежал?
        - Еще секундочку, - попросила она. - Подойди!… Да ближе, ближе… Не бойся… Так, а теперь наклонись.
        И она поцеловала меня! Да еще - в губы!
        - А теперь беги, - совсем тихо прошептала она. - Я так устала, что вот-вот в обморок хлопнусь… Возвращайся с победой, рыцарь мой…
        Ух, как я полетел! При нулевой гравитации, крылья любви прекрасно держат в воздухе. Даже слишком. Правда, пару шишок по дороге все же набил, а в кают-компанию ворвался как пушечное ядро. Хорошо, что Мартелл перехватил меня. Иначе, это стокилограммовое ядро смело бы высокого, стройного блондина в униформе с галунами, что стоял, как пришпиленый, у овального полированного стола. Единственный из всех! Остальные участники совещания висели, кто где пристроился. Некоторые - даже под потолком.
        - Прелестно, - сказал блондин. - Как ваше имя, юноша?
        Притянутый к полу могучим молотометателем, я опять подскочил.
        - Саня… Александр Хлодвигович Быстров.
        - Вот как? - блондин красиво поднял черную, почему-то, как смоль, бровь. - Хорошо… - задумчиво продолжал он. - Насколько я понимаю, все в сборе? Тогда еще минуту и начнем…
        Он вынул из кармана коробочку-парюру, из которой достал пару «примочек». По кают-компании прокатился уважительный ропот. Не удивительно - М-коммуникаторы широкому потребителю не полагались. Меня, разумеется, это не волновало, я и без
«примочек» прекрасно обходился.
        - Спасибо, что словил! - сказал я великану Мартеллу, отчего-то прячущему глаза.
        - Не за что, - буркнул тот, и после некоторой паузы добавил. - Ты… это… без обид, ладно?
        - Насчет чего? - совершенно искренне удивился я.
        - Ну, насчет того, что я с Энн, там…
        Господи, я уже и думать забыл о мисс Рыжовой.
        - Забъем! - отмахнулся я.
        - А-а… Тогда отлично! - сразу же повеселел молотометатель.
        Блондин тем временем нацепил «примочки» и глаза у него стали отсутствующие, как это и бывает при М-контакте. Прошло, пожалуй, минут пять, прежде чем он вернулся к нам.
        - Всё, начинаем, - сказал блондин. - Моя фамилия Климов, я капитан этого корабля. Собрал я вас вот для чего. Думаю, все заметили, что рейс наш начался не по расписанию и проходит не гладко. Информации у меня мало. Известно только, что лунная колония «Селентиум» разрушена, а доставившие вас транспортные механорги вышли из-под контроля, как выяснилось, вследствие нарушений в функционировании глобальной информационно-технологической среды. Поэтому мы вынуждены были стартовать в экстренном режиме. К сожалению, М-связь с Землей и другими обитаемыми мирами отсутствует. Я принял решение следовать превоначальным курсом, но из-за сбоя в работе системы управления «Вестник» получил дополнительное ускорение, к счастью, кратковременное, что привело к изменению траектории полета. - Было слышно, как присутствующие затаили дыхание. - Ничего катастрофического в этом нет, - заверил нас капитан. - Мы откорректировали курс с учетом изменений. Обещаю, сегодняшний инцидент не повторится, но гарантировать, что в будущем не произойдет новых, не могу. И говорю это вам, потому что рассчитываю на вашу помощь и всемерную
поддержку. К сожалению, друзья, развлекательного рейса не получится. Нужно быть все время начеку и готовится к любым неожиданностям. Со своими обязанностями экипаж справится. От вас требуется поддерживать порядок на пассажирских палубах, помогать пожилым и женщинам…
        - А женщин вы почему не пригласили?! - раздался знакомый голос. - Считаете нас слабыми, беспомощными созданиями?
        И на сцену выступила мадемуазель Рыжова, лично. Надо признать, эффектно выступила. Вернее - выплыла. Присутствующие мужчины только ахнули. Все, кроме меня. Ибо меня неприятно поразило то, что она была одета точно также, как фальшивая Мари Стюарт, обернувшаяся механтропом Шэрон. Ну может быть, не совсем так. Я в детали не вдавался, но все-равно, откуда они берут эти тряпки здесь, на корабле, летящем, красиво выражаясь, на гребне мировой катастрофы?!
        Рыжова переместилась на середину кают-компании и «продефилировала» по-над овальным столом, демонстрируя себя со всех сторон. При этом она умудрилась не перевернуться вверх ногами, действуя широким подолом как рулевым оперением, а не менее широкими рукавами - словно крыльями.
        - Да, мы женщины, - заявила она, обращаясь главным образом к капитану, - имеем свои маленькие слабости. Например, к красивым платьям от кутюр, особенно от великой Лимы Майлз! Но согласитесь, это еще не основание не приглашать нас на важные совещания!
        - Понятно, где она пропадала, - проговорил Мартелл.
        - В таком случае, - улыбнулся капитан, без сомнения, поддавшийся чарам чемпионки по Троеборью, - прошу вас, мисс…
        - Анна Рыжова, сэр! - изобразила та книксен.
        - …мисс Рыжова принять участие в нашем совещании. - Капитан предложил чемпионке свое пустующее кресло, а когда та «уселась», мгновенно приковав внимание аудитории к своим коленкам, несколько нескромно выглядывающим из-под подола «платья от кутюр», продолжил: - Итак, суть моей просьбы в том, чтобы все, кто имеет возможность и силы, оказывали помощь, нуждающимся в ней…
        Дальше я его почти не слушал, понимая, что всё это ко мне не относится. Со мною будет особый разговор, ясно. Я смотрел на мисс Рыжову, и уверяю вас, отнюдь не на ее коленки. Меня беспокоило подозрение, что в облике чемпионки вполне могла появиться сама Шэрон. Ведь сумела же она перевоплотится в актрису! Правда, при этом убив несчастную тивидиву… А вдруг она и с Анной так?!
        Я покосился на хмурого Мартелла, которому, похоже, не нравилось поведение подружки. Сказать ему… Нет, к чему лишний переполох. Да и как доказать? Я ведь и сам не очень уверен в подмене. Ну вылитая же Нюша, в самом деле!… Аура у нее вполне человеческая… Нет, больше никакой самодеятельности. Сначала надо все рассказать капитану… Когда же кончится это совещание?!
        При всем моем уважении к Климову, я считал его выступление переливанием из пустого в порожнее. Разумеется, пассажиров предупредить нужно. Черт знает, что нам еще придется пережить, но никаких серьезных решений с таким кодлом принять нельзя. Думаю, наш капитан, это понимает преотлично. Недаром же он описал ситуацию столь обтекаемыми фразами, умалчивая о наиболее тяжелых ее аспектах. Боится спровоцировать панику, но при этом хочет занять небесполезным делом дюжину праздных мужиков?
        Наконец, спустя примерно полчаса говорильня завершилась. Назначили ответственных за порядок, раздачу аварийных кислородных приборов и оказание первой помощи пострадавшим. Воодушевленные важностью возложенной на них миссии, «члены команды пассажиров» потянулись к выходу. Мартелл поспешил к своей красавице, а мне вдруг пришла в голову идея простейшего теста. Нет, я не стал прощупывать ментал Энн на М-частотах, понятно, что при большом желании, механтроп может заблокировать доступ в свое «искусственное подсознание», я просто подплыл к этой сладкой парочке и задал невиннейший вопрос. Вернее, детскую загадку:
        - «А» и «Б» сидели на трубе. «А» упало, «Б» пропало. Кто остался на трубе?
        Энн сделала страшные глаза и произнесла нарочито бесстрастным, металлическим голосом:
        - Ваша буква «И»! - И расхохоталась.
        Мартелл смотрел на нас недоуменно. Его можно было понять. Весь наш короткий диалог велся по-русски, а не на синлингве. Ну где ему, немцу, было знать про столь популярное в нашем поколении детское мульти-TV-шоу, которое называлось то ли
«Пасынки во Универсуме», то ли «Отроки Вселенной», сейчас уже не помню точно? Шоу существовало преимущественно в русскоязычном сегменте Виртуала, и в нем отважные космические путешественники, не старше двенадцати лет, при помощи древнейшей этой загадки выявляли в своих рядах представителей расы роботов-оборотней. Тех обязательно коротило при попытке найти ответ. Правда, не всех. Самые главные из этих роботов всегда отвечали верно, но их выдавал голос - бесстрастный и металлический.
        Великан-молотометатель ничего не понял и, похоже, слегка обиделся. Ладно, пусть… Главное, что Нюша отреагировала правильно. Ведь как бы Шэрон ни была совершенна, она не могла ответить именно таким образом. Признаюсь, у меня камень свалился с души. Может потому, что найдя свою подлинную любовь, я понял, что нет никакого смысла обижаться на этих ребят. Тем более, на Анюту. Она же не виновата, что я вообразил себе черт знает что!
        - Александр Хлодвигович! - раздался у меня за спиной голос капитана. - Не могли бы вы немного задержаться? Нужно кое-что уточнить.
        - О, старик, идешь на повышение! - хмыкнул Мартелл и, подхватив свою Энн под локоток, повлек прочь.
        - Увидимся! - блеснула Рыжова двумя рядами перлов.
        Я сделал им ручкой и отправился «к начальству на коврик», так кажется говорили раньше… Климов предложил мне сесть и сам пристегнулся в кресле напротив, достав из кармана трубку и кисет.
        - Капитан, я…
        - Погодите, Быстров, - проговорил тот, набивая трубку. Чудную, кстати, трубку, с принудительной вентиляцией для обеспечения процесса горения. Проделывал он это с небрежностью, присущую истинному мастеру, и лишь выпустив первую струйку медвяного дыма, заговорил: - Насколько я помню, вас не было в списке пассажиров. Что же вас подвигло на столь счастливое решение посетить борт моего корабля? Любопытство?
        - Не совсем так, - кротко ответил я.
        - Тогда, может быть, сердечный интерес? - предположил Климов. - Вы поймите меня правильно, Александр Хлодвигович, - далось ему мое отчество! - в ситуации, когда что-то угрожает жизни пассажиров и исправности корабля, я просто обязан задавать бестактные вопросы. Разумеется, я рад, что среди прочих удалось спасти жизнь сыну самого Быстрова, но… - Он обволокся облаком сизого дыма. - Скажу вам прямо, Александр Хлодвигович, на «Вестнике» творится какая-то чертовщина. Ни с того, ни с сего, Церебрум начинает разгонять корабль. Мой старший помощник обнаруживается на полу в состоянии глубокого шока. И тут является сынок Хлодвига Викторовича, моего наставника, между прочим! А наставник мой как-то в приватной беседе обмолвился, что его карапуз запросто управляет домашними оргами. Кстати, в силу трехлетнего возраста не имеющий чипа! Интересная петрушка получается. Не так ли?
        - Да ведь я с этим к вам и шел! - прорвался я наконец сквозь его красноречие. Надо же какой разговорчивый капитан попался, а как же многозначительная немногословность старого космического волка? - Вы правы, капитан, я оказался на борту не случайно. Да и на «Селентиуме» тоже…
        Вытряхнув из термоса остатки кофе, Харрисон сказал товарищу:
        - Знаешь, в какую виртушку я больше всего любил играть в сопливом возрасте?
        - Ну? - буркнул Серебров, не любивший, когда его отвлекали по пустякам.
        - Ты не поверишь - в «Долгую вахту»! Это был такой гибрид классического «Капитана Фракаса» и последней версии «Вторжения»…
        - И что?
        - Как что? Сейчас мы тоже в нее играем, только в натуре! - Харрисон расхохотался. - Седьмой час уже пилим без продыху…
        - Понял, смешно, - отозвался штурман и добавил: - Ты же знаешь, что Тэнгр в больничке. А капитан проводит сеанс психотерапии с пассажирами…
        - А особенно, с пассажирками! - осклабился второй пилот.
        - Брось, Харви, - снова не поддержал его Серебров. - Эдик - кэп толковый. И вообще, серьезный летун. Это было заметно, когда он еще в штурманских лычках щеголял. Слышал историю о том, как «Горгону» - ну, ту самую, которой Кит командовал - кариолис прижал к внешнему ободу Кольценосца? Так вот, ребята говорили, что сам Грегуар растерялся! Представляешь? Не кто-нибудь, а Молибденовый Грегуар, который нижнюю челюсть потерял при посадке на Холодное плато, а лоханку, набитую научниками, сберег! А тут - растерялся!
        - Я бы тоже растерялся, - хмыкнул Харрисон. - Кольценосец - планета серьезная, не то, что Меркурий… Вляпаешься в Обод, и поминай как звали!
        - Вот и я говорю, - продолжал увлекшийся штурман. - А Эдик, ничего, перешел на ручник и давай тихонечко боковыми стравливать. С грехом пополам ушли. Ребята сказывали, зазор оставался в три мегаметра!
        - Байки, - отмахнулся второй. - Кстати, о ручнике. Если мы сейчас не почешемся, придется и нам молибденовые челюсти вставлять! Икарус на походе.
        - Не слепой… Сэр Айзек, как и полагается англичанину, всегда безупречно точен!
        - Много ты знаешь об англичанах, - пробурчал Харрисон.
        - Ладно, Харви, не бурчи, - сказал штурман. - Не нравиться Ньютон, положись на Кеплера - он датчанин.
        - Что ты разговорился сегодня? - прищурился второй. - Обычно из тебя и слова не выдавишь.
        - Если честно, «псих» колотит, - признался Серебров. - Никогда еще в реале не сажал борт на обмылок.
        - Не сажал, и не будешь, - парировал пилот. - Твое дело дебет-кредит свести, а сажать посудину на Икарус, который ты непочительно называешь обмылком, будет старина Харрисон.
        - Распустил перья, ирландский ястреб! - рассмеялся штурман. - Знаешь, как у нас, у русских, говорят? Рано пташечка запела, пока кошечка не сьела!
        - Не знаю, как там у вас, медведей, говорят, а вот я тебе скажу: если на касании нуля не будет, ты у меня еще не так запоешь!
        - Будэт, дарагой! - сказал Серебров по-русски, но с каким-то странным, с точки зрения понимающего язык осин ирландца, акцентом. - Всэ будэт!
        Вахтенные трепались и балагурили, но дело свое знали. Говоря об изменении траектории полета, капитан не стал сообщать пассажирам одну пикантную подробность. На Меркурий они не попадут, но это полбеды. Беда в том, что пролетная орбита корабля проходит слишком близко к Солнцу! И в теневом конусе «Планеты номер раз», как предполагалось, укрыться теперь тоже не получится. По счастью, спасительную тень в пространстве могут предоставить не только планеты.
        - Вот он, красавчик! - гордо, будто счастливый отец о своем сыне, сказал Серебров. - Парит, наш орел!
        - Пока еще нет, - сказал Харрисон, мельком глянув на экран, где виднелся крохотный полумесяц. - Вблизи солнышка любая каменюка дымится. От этакой жарищи испаряется даже космическая пыль… Слушай, а может, ты просчитался, и мы нагнали не ту планетку?
        - Не ссы, пилот! - усмехнулся штурман.
        Харрисон представил раскаленную до точки плавления свинца дневную поверхность Икара, испаряющуюся пыль, горячим гейзером рвущуюся в черные небеса, и ему стало не по себе.
        - Ладно, я тебе верю… - вздохнул он.
        - Кстати, - сказал Серебров, - когда мы подрулим к солнышку, эти твои испарения нам обшивку не потрут? Ну, пока мы будем вместе с Икарусом кувыркаться…
        - Полагаю, что выдержим, - ответил Харрисон. - Даже еще лучше, пропустим через коллектор и дозаправимся. А обшивку потом нарастим. Ты не отвлекайся, дружище!
        - Не учи отца е…
        Штурман осекся. В рубку вошел Климов, который не любил мата на вахте.
        - Как дела? - спросил он, усаживаясь на свое законное место.
        - Тормозим по графику, капитан! - доложил штурман.
        - Отлично. А у тебя, Харви?
        - Небольшой перерасход топлива. В остальном порядок.
        Капитан удовлетворенно покивал.
        - Так и должно быть, - сказал он. - Неплановое ускорение и экстренное торможение…

«Вестник» нагонял астероид. Второй пилот заметно нервничал. Слишком уж сложной была механика этого дела, особенно теперь, когда нельзя было довериться Церебруму. Икар приближался быстро - крохотный планетоид имел, как ни странно, почти шарообразную форму, благодаря чему отбрасывал вполне приличный конус тени. Нужно было только держаться ближе к поверхности на ночной стороне.

«Короткие сутки у этой планетки, - думал Климов, не сводя глаз с траектометра. - всего-то два с половиной часа, зато год длиный… Надеюсь, нам не придется встречать здесь Рождество?…»
        Главное было нормально причалить, а удерживать корабль в пределах ночной стороны - дело примитивной автоматики. Правда, все эти «телодвижения» будут сопровождаться рывками, перемежающимися почти абсолютной невесомостью, но пассажиры потерпят. Сейчас даже самые ограниченные из них осознали, что нет смысла устраивать истерики из-за мелких бытовых неудобств, когда речь идет о выживании.
        Климов понял, что избегает думать о том, что его больше всего беспокоит. Этот мальчишка, младший Быстров, поведал ему, обычному в общем-то космолетчику, такое, что проще счесть сюжетом дряного романа. Всемирный заговор таинственных повстанцев, кибернетический организм-убийца, пытающийся уничтожить экипаж и пассажиров, и все это на фоне мировой катастрофы. Как было бы хорошо, окажись все это плодом воспаленного юношеского воображения! Захотелось пацану прокатиться зайцем на космолайнере, вот он и наврал с три короба для отмазки.
        Однако, к сожалению, взрыв глюонного реактора на «Селентиуме» не мальчишеская выдумка, и бунт транспортных механоргов тоже, и отсутствие М-связи с Землей и вообще с чем бы то ни было, увы, не вранье. Чего уж говорить о фактическом прекращении функционирования бортового спинтронного мозга? Вон, даже автономные манипуляторы пришлось заблокировать. Ведь совсем отключить Церебрум нельзя. Можно лишь лишить его внешних эффекторов…
        Поначалу, даже невзирая на факты, Климов не поверил Быстрову. И блокнот с сообщениями от Александра Неверова мог оказаться искусной подделкой. Сам Климов в отрочестве и не такие штуковины мастерил. Но «космический заяц» предъявил доказательство, против которого не попрешь. Ни больше, ни меньше, как саму баснословную Шэрон - механтропа-убийцу.
        Пользуясь своими би-ридерскими способностями, мальчишка вычислил местонахождение твари. Дальше начался натуральный детектив. Как только корабль вошел в режим торможения, Климов, на всякий случай вооружившись - у каждого капитана есть в личном сейфе боевой парализатор - направился в астрофизическую обсерваторию. Быстрова-младшего он держал позади себя, велев строго настрого, чуть что падать на пол и не шевелиться.
        Тем более, что парализатор штука довольно пакостная, лупит веером, и при попадании все, что имеет биоэлектрическую активность валится с копыт. Космолетчики какое-то время даже беззлобно подшучивали над «вооруженными до зубов» капитанами, ровно до того случая с экипажем «Центуриона», напоровшимся на поверхности Ганимеда на некую весьма агрессивную небелковую форму жизни.
        У Климова не было особой уверенности, что парализатор справится с механтропом, но, разомкнув двери обсерватории «отмычкой», он ворвался туда, держа ствол наперевес. Мальчишка не соврал. В обсерватории действительно присутствовала сексапильная блондинка в измятом и изорванном платье, сидящая в кресле в самой непринужденной позе. Глаза ее были широко, но бессмысленно открыты, на губах застыла улыбка. На вошедших Шэрон не реагировала, она казалась совершенно дезактивированной, но юноша Быстров сообщил, что механтроп каким-то образом блокирован, цепи обратной связи замкнуты и теперь внешнего мира для него… нее просто не существует.
        Капитана не слишком убедили уверения этого юного специалиста, что внутренняя тюрьма, в которой неизвестным способом была заперта Шэрон, абсолютно надежна. Гораздо более убедительно выглядели раскуроченное астрофизическое оборудование и обломки стюарда, занимавшего в схеме обслуживания седьмое место. Решив, что, как только появится свободная минутка, он вышвырнет эту страшненькую куклу за борт, Климов не только запер дверь разгромленной обсерватории, но и загородил ее аварийным щитом.
        Таким образом с Шэрон удалось разобраться. Оставалась еще одна проблема, о которой нужно было помнить, это предупреждение старика Неверова о возможном нападении на корабль Стражей Системы. Слава мистеру Уотсону, конструктору корабля, «Вестник» хорошо оснащен против любой внешней угрозы. Оставалось только тщательно прощупывать пространство локаторами и все время быть начеку. В чем, собственно, и заключается работа космического капитана.
        - Внимание, капитан! - проговорил Харрисон. - Скорость уравнена. До касания тридцать секунд.
        Климов очнулся от своих размышлений и приказал:
        - Серебров, полный экран!
        Штурман развернул полноразмерное изображение. Купол рубки словно исчез. Справа и сверху небо закрывала угольно-черная полусфера астероида. Слева пылала солнечная корона, словно исполинский кузнечный горн, в котором плавятся миры. Даже многократно отфильтрованное изображение не могло скрасть всей ослепительной мощи светила. Пусть до него было еще далеко, но все же Икар приближался к перигелию. На лбу у капитана выступила испарина, хотя температура в рубке не превышала двадцати градусов.
        - Да, лето на Икаре будет жарким, - пробормотал он, доставая носовой платок.
        - Пятнадцать секунд до касания!
        Придвинувшись, планетоид утратил идеальную округлость форм. Стало видно, что он уродлив и горбат. Пылание солнечного горна отрезало клинком тьмы.
        - Есть касание, капитан! - доложил Харрисон. - Ноль-ноль.
        - Заякорись, - приказал Климов.
        Харрисон поколдовал с пультом и от «Вестника богов» к опаленной космической скале протянулось щупальце силового якоря. Теперь космолайнер мог, почти не тратя топлива, оставаться на ночной стороне Икара. Оставаться сколь угодно долго, по крайне мере, до тех пор пока астероид не унесет «Вестник» по ту сторону Солнца.
        Глава десятая
        Стражи в сумерках
        Шерсть Мафу стояла дыбом, вибриссы торчком, а хвост яростно дергался из стороны в сторону. Александр озадаченно уставился на него.
        - Вторжение?! - переспросил он. - Нарушение воздушного пространства Земли?! Ты уверен, котяра?
        Мафу презрительно зашипел и рванул в сторону кабинета. Александр, теряя шлепанцы, позабыв, что держит в руках горячущий чайник, помчался за ним. Свежезавареный чай выплескивался на паркет, распространяя восхитительный запах брусничного листа.
        Метафелиций, как всегда, работал с опережением. Поэтому сразу же за порогом кабинета Александр оказался на ночной улице небольшого фаланстера. Наугад ткнув носиком чайника перед собой, Александр получил справку. В крохотном окошечке информатора пробежал текст:
«Крым. Восточное побережье. Керченский пролив. Пантикапей -фаланстер любителей археологии. Число постоянных жителей 586 человек. Сезонный прирост населения от
1500 до 2500 человек. Председатель Совета фаланстера Аполлон Григорьевич Нефедов…»
        Александр свернул информатор и огляделся. Несмотря на позднее время, на улице было полно народу. Люди толпились на открытых местах, глазели в небо, оживленно жестикулируя и призывая друг друга наперебой:

«Смотри!… Смотри!… Да, смотри же!…»
        С кроны ближайшего платана раздался раздраженный вопль Мафу. Александр перевел его для себя как: «Разуй глаза, тупица!», и исполнил требуемое. Поднял голову, разул глаза и даже рот разинул от изумления. Зрелище того стоило.
        Южное яркое ночное небо не было пустыным. В нем свободно парил некий объект, формой напоминающий каноэ, только километровой длины. Сам объект был свершенно темным, если не считать трех красных огней, вращающихся в замысловатом танце, примерно, в центре днища. Но не эти огни завораживали наблюдателей, а волны роскошного голубого света, расходящиеся во все стороны от носовой части объекта, как будто это и впрямь было каноэ какого-нибудь полинезийского божества, свободно рассекающего безмятежную небесную лагуну.
        - Боже, какая красота! - воскликнула миловидная женщина, вышедшая из ближайшего дома и остановившаяся неподалеку от несуществующего для нее Александра. - Неужели это и вправду они?
        - Да, да, конечно! - горячо подтвердил невысокий, полный мужчина, приобняв женщину за плечи. - Недаром академик Северов в последнее время часто выступает в мульти-TV c лекциями по проблеме контакта. Эти ученые всегда знают больше, чем говорят. Наверняка же давно зарегистрировали появление этого объекта в Солнечной системе, но поосторожничали признаться, напустили туману…
        Александра упоминание академика насторожило. В последние годы сильно сдавший Серго только и делал, что твердил об угрозе неравноправного контакта с гипотетической внеземной сверхцивилизацией.
        - Слушала я твоего академика, - сказала женщина, высвобождаясь из объятий собеседника. - Он утверждает, что появление в окрестностях Земли инопланетного корабля не принесет нам ничего хорошего. Шок, панику, массовые самоубийства…
        - Ученые тоже могут ошибаться, - не согласился мужчина. - Ты только взгляни на него, Дуся! На этот чистый голубой свет! От него же радость исходит! Не могут они быть враждебны!
        - С чего ты взял?
        - Ну, это ведь просто… Элементарная логика, Дуся. Будь они менее развиты, чем мы, то попросту никогда бы до нас не добрались. А если они более развиты, то всю эту враждебность, ксенофобию и прочие сумерки морали давно уже изжили. Ну, как мы детские болезни!
        - Надеюсь, с тобой согласны те, наверху! - женщина ткнула острым пальчиком в голубое сияние.
        - Да ну тебя, - отмахнулся от нее толстяк, и вдруг, смешно подпрыгивая на коротких ножках, завопил: - Спускайтесь к нам! Не бойтесь! Мы давно ждем вас! Давайте общаться! Займемся любовью, а не войной!
        Несколько голосов подхватили нехитрые эти призывы, и над улицей поднялся гвалт.
«Те, наверху» как-будто услышали их. Потому что объект, удалявшийся в сторону Азовского моря, по широкой и плавной дуге развернулся и, похоже, начал снижаться. По крайней мере, он увеличился в видимых размерах. Спустя минут двадцать, объект завис над фаланстером. Голубое сияние накрыло толпу туманным куполом. Люди умолкли, таращась словно дети на большущий воздушный шар.
        Красные огни под днищем объекта завращались еще быстрее, а кривая их взаимного перемещения стала еще замысловатее. В толпе затаили дыхание. Танец красных огней подействовал даже на Александра, который был в тысяче километров от места событий, наблюдая за происходящим лишь благодаря виртуальной симуляции.
        Мафу предупредительно мявкнул и Александр пришел в себя.

«Кодируют помаленьку, - подумал он. - Нейровизуальное программирование, вот что это такое… Интересно, что они внушают?… Надо будет заняться дешифровкой…»
        - Мафу! - позвал Александр. - Виртуальный кот сверзился с виртуального дерева, и изобразил полную боевую готовность. - Я должен знать, откуда взялось это чертово НЛО! Если оно не возникло непосредственно из нуль-пространства, значит должно фиксироваться. Собери данные наблюдений за последние сутки со всех обсерваторий, в том числе и любительских. Также проверь мнемограммы морских и воздушных патрульных. Короче, землю рой, но отыщи мне логово этого зверя!
        Разумеется, метакот не понимал человеческого языка, все что произносил Александр, когда обращался к нему, сначала проходило через специальную программу-переводчик, входившую в базовое программное обеспечение биокибернетического комплека
«Наладчик». «Переводчика с человеческого на кошачий и обратно» написала когда-то Майка Нилова, более полувека назад тихо скончавшаяся от лейкемии. С тех пор программа никогда не давала сбоя, тем более, что имела функцию самонастройки. Вот и сейчас она обеспечила между двумя компонентами бинарной системы «метакот - метачеловек» абсолютную смысловую прозрачность.
        Мафусаил исчез из симуляции, а Александр остался наблюдать за событиями. Он не верил в инопланетян. Он хотел знать, кто и зачем устроил это гипновизуальное шоу. На планете полно разнообразных паранаучных сообществ и религиозных организаций, могущих быть заинтересованными в подобном спектакле. Вот только не у всех у них имеются соответствующие ресурсы.
        Энергетическими, технологическими и информационными возможностями такого масштаба могла располагать Объединеная Космическая церковь, вернее, ее ядро - так называемое Братство Святого Эриха. Космоцерковники, в просторечии деникенцы (от фамилии отца-основателя Эриха фон Деникена, а не от - белого генерала эпохи Гражданской войны в России), давно твердили о Втором пришествии Богов-Астронавтов, так что вполне могли инсценировать появление НЛО. Их основной конкурент в борьбе за паству, Орден Присноблаженных Великомученников Космоса был послабже, но при желании мог поднапрячься и соорудить подобный аттракцион.
        Была и еще одна легальная структура, способная на такое. Однако, видит космический бог, Александр не хотел бы, чтобы «второе пришествие» учинила именно эта организация! В любом случае, предстояло разобраться. А для начала заблокировать выход в Виртуал со всех терминалов Пантикапея. Чипы связи тоже блокировать. Незачем, распространять нездоровые сенсации, которые как известно народу не нужны…
        Шоу между тем продолжалось. Объект опустился над фаланстером так низко, что закрыл собою весь небосвод. Огни под его днищем продолжали «плясать», но общее оцепенение прошло. По толпе пробежал легкий ропот. Никакого восторга в нем уже не слышалось, скорее - недоумение. Александр прекрасно понимал причину перемены настроения фаланстерян, нависающая над головами громада подавляла своею безаппеляционной мощью и неотвратимостью.
        Пришли первые сведения от Мафусаила. Объект гораздо меньших размеров, чем кажется. То есть, это не целиком голографическое изображение, на что Александр в душе надеялся. Прибыло НЛО, как и следовало ожидать, не из глубин космоса, а с северо-запада Восточно-Европейской равнины. Ага, «инопланетяне» оказались земляками… Дальше! По приблизительным данным, вес объекта около ста-ста пятидесяти тонн, несущее шасси типа «Парящий кондор», двигатели турбореактивные, силовая установка термоядерная абсолютного цикла… Об экологии, значит, позаботились? Ну что ж, разумно, иначе патрульные эринии проходу бы не дали. Инфосфера связи с объектом не имеет.

«Я - тоже!» - подумал Александр, уже несколько минут пытавшийся нащупать систему управления неизвестного аппарата остронаправленными М-импульсами.
        Напряжение в толпе «свидетелей второго пришествия богов-астронавтов» нарастало. Некоторые женщины заплакали. Хорошо, что никто из этих любителей археологии не додумался разбудить детей, дабы приобщить их к зрелищу. Александр физически ощущал нарастание паники. Пора было прекращать представление.
        Искин Регионального центра экстренной психологической помощи отреагировал на приказ инфосферы штатно. В считанные минуты были определены цели и масштаб требуемого вмешательства. В приданном Центру гнездовье эриний-«ангелов», имеющих в отличие от «страж-птиц» ослепительно белое оперение, распались предохранительные коконы. Ночное небо закипело от крыльев.

«Полчаса подлетного времени, - подсчитал Александр, получив подтверждение. - Долго! Слишком долго!… Черт бы побрал местную власть, это ее забота наводить порядок! Кто там председатель? Нефедов…»
        Не церемонясь, Александр вызвал «мэра» Пантикапея напрямую. Незримо присутствуя на площади перед офисом Совета, Александр увидел как тот самый восторженый толстяк-ксенофил, схватился за голову. Прямой М-сигнал в чип связи, штука не из приятных.

«Нефедов! - сказал Александр. - Что у тебя там творится?»

«Я… э… а кто говорит?»

«Дежурный Мирового Совета, - не поморщившись сымпровизировал Александр. - К нам поступило сообщение о неизвестном летающем объекте, появившемся над твоим поселком!»

«Да, верно, - забормотал Нефедов. - Это удивительно… Историческое событие! Наконец-то мы не одиноки во Вселенной…»

«Ты кретин, Нефедов! - Александр решил не сдерживаться, хотя прекрасно понимал, что его собеседник не привык к такой лексике. - Немедленно убери людей с улицы! Только без крика, спокойно…»

«Да, - ошарашенно откликнулся председатель, - но я не… А-а-а!!!»
        Голубой свет, изливавшийся с НЛО на фаланстер вдруг погас. Несколько мгновений стояла кромешная темень, а затем из вращающихся под днищем светильников в толпу ударили красные лазерные лучи. Совершенно безвредные, они вызвали то, что Александр больше всего опасался - панику!
        Под аккомпанимент женского истошного визга и мужской брани, люди бросились кто-куда. Ослепленные ужасом, они мчались сломя голову и не разбирая дороги. Несколько человек упало, а оставшиеся на ногах пробежались по ним, как будто те были камушками в ручье. Кто-то пытался спрятаться за стволами деревьев, но ужас выгонял их и оттуда. Женщина, которую председатель Нефедов называл Дусей, бросилась к своему дому, но не смогла в панике найти калитку и полезла через низкий заборчик палисадника. Зацепилась подолом, упала. Да так и осталась лежать, визжа и колотя руками по нежным стеблям ирисов, которые наверняка сама же заботливо выращивала.
        - Сволочи! - произнес Александр. - Боги-астронавты, мать вашу за ногу…
        Ему хотелось разблокировать эмодрайвер и начать крушить кулаками черепа, устроивших все это, дураков. Совсем, как несчастная Дуся свою клумбу. Но до дурацких черепов нужно было еще добраться. Сейчас же главным было устранить причину паники - идиотский летающий объект. В этом вопросе ни на кого положиться нельзя, Александр знал это совершенно точно. Расследование, розыск и наказание виновных, пресечение слухов - все это можно будет сделать позднее. А пока убрать кретинскую летающую тарелку! Взять на абордаж! Принудительно посадить в безлюдной местности!

«Эх, давненько я не приключался», - подумал Александр, выходя из кабинета.
        Желание крушить черепа промелькнуло и бесследно исчезло. Привычная самоирония окутала холодноватым светом темное непроницаемое ядро обычной для Наладчика ледяной сосредоточенности. Делай то, что необходимо, а не - желательно: принцип простой и надежный, хотя порой так и подмывает изменить ему.
        Он спустился в подвал, где была мастерская и склад всякой всячины. Например, оборудование для абордажа воздушных судов. Не самолетов и вертолетов, конечно, а - дирижаблей.
        В Первую антиультралуддитскую кампанию обе воющие стороны использовали автоматические дирижабли-разведчики. В ясную погоду их, само собой, не применяли, слишком уж заметная цель для переносных, а тем более мобильных ЗРК. Но при сплошной облачности, сделанные из антирадарных материалов «Пузыри», как их тогда называли, были незаменимы для шпионажа за скрытыми передвижениями противника, обнаружения бандитских схронов или замаскированных блок-постов антиультров. История умалчивала о том, кто первым догадался, что гораздо полезнее не сбивать дирижабли-разведчики, а захватывать. Благо, эти киты атмосферы были абсолютно беззащитны. После нескольких удачных абордажей, как-то быстро стало понятно, что дарить противнику недешёвое оборудование себе дороже. И «Пузыри» демобилизовали, предпочитая использовать в мирных целях. Даже ультралуддиты нашли им мирное применение, приспособив жесткую, газонепроницаемую оболочку для хранения воды в своих Гобийских, Сахарских и Невадских лагерях. Однажды генерал Скрябин подарил будущему Наладчику комплект оборудования для воздушного абордажа. Авось, пригодится. И ведь как
в воду смотрел, пригодилось!
        Александр напялил хитроумную систему ремней, карабинов и вакуумных присосок поверх старого летного комбеза, прикрыл шевелюру шлемом и отправился к Нужнику. У самой двери его нагнал возмущенный вопль Мафу, но хозяин был тверд.

«Сидеть дома, контролировать информационные потоки. К моему возвращению, должен быть максимально полный объем информации об этом НЛО и его гипотетических хозяевах. Доступно?»
        Кто бы сомневался…
        Удовлетворенный покладистостью напарника, Александр перешел со Средне-Русской возвышенности на Восточное побережье Крыма. Теплый, солоноватый на вкус ветер с моря, глухой рокот прибоя, шелест листвы - Александра встретили все романтические прелести ночи в курортном фаланстере. Вот только на площади у здания Совета лежало несколько неподвижных человеческих тел, по счастью еще живых. Палисадники соседних домов были вытоптаны, повсюду валялись разнообразные предметы, в панике потерянные хозяевами. Воплей, визга и ругани слышно не было. Люди куда-то попрятались, или убежали прочь из поселка.

«Ничего, с минуту на минуту появятся ангелы, которые всех спасут и отыщут, - сказал себе Александр. - Но кто-нибудь обязательно ответит за эти фокусы. Клянусь!

«Каноэ богов-астронавтов», слава Создателю, никуда не делось. Оно по-прежнему равнодушно нависало над крышами домов и кронами деревьев, бессмысленно чертя на песке площади замысловатые лазерные узоры. Александр нащупал локатором границу между голографической иллюзией и настоящим корпусом аппарата. Остальное было делом несложной абордажной оснастки и личной физической ловкости.
        Обе кошки - основная и страховачная - закрепились штатно. По крайней мере, Александр оторвать их не сумел. Оглядевшись, он запустил мини-лебедку. Поднявшись на три метра, остановился и попробовал еще раз сорвать кошки, те сидели крепко. Судя по разметке на тросе, до НЛО было двадцать с небольшим метров. Для Наладчика падение с такой высоты означало месяц восстановительно-реабилитационных работ, то есть практического безделья, чего он позволить себе никак не мог. Слишком уж быстро изменялся мир. В социуме Новой Атлантиды происходили процессы, предвидеть которые в начале пути было нельзя. Да и технологическо-информационная среда постоянно эволюционировала, за чем тоже нужен пригляд. Наладчик обязан обладать чутьем на неисправности, и иметь возможность вмешаться в любой момент. На то он и Наладчик!
        Пронзив головой серый монолит иллюзии, Александр слегка стукнулся шлемом о грубую материальность настоящей обшивки. Стравил трос немного назад и, откинувшись всем корпусом, стал рассматривать «инопланетную посуду». Над Александром нависала приплюснутая полусфера, лишенная каких-либо отверстий. От нее шло тепло. Скорее всего, реакторный отсек.
        Упершись в обшивку ногами, Александр запрокинул голову и увидел поверх реакторной полусферы треугольный выступ. Александр никогда специально не интересовался конструктивными особенностями «Парящих кондоров», но догадывался, что треугольный выступ - это элемент антигравитационного шасси, а где-то сверху должна быть кабина управления или, по крайней мере, управляющий блок, который можно было бы переподчинить себе.
        Подтянувшись к корпусу вплотную, Александр взялся за вакуум-присоски. Их было четыре пары: для кистей, локтей, коленок и ступней. Немного покувыркавшись, Александр закрепил их и пополз по реакторной полусфере - совсем как человек-паук. В детстве, ему очень хотелось подобно этому супергерою бегать по стенам, лихо перемахивать с крышу на крышу и повисать на потолке над головою ни о чем не подозревающей мамы.
        И вот теперь, когда мечта сбылась, открылись вдруг и неприятные стороны спайдерменства. Ноги против воли становятся ватными, а руки вдруг оказываются повиноваться. Кровь приливает к голове, которая от этого не становится яснее. Предрассветный ветерок шаловливо треплет одежду, видимо, приглашая полетать с ним. Стоит лишь утратить одну из точек опоры, как тело испытывает соблазн, принять это приглашение. А за спиной - засасывающий взор бездны, имеющей скверное обыкновение вглядываться в тебя даже тогда, когда ты в нее не смотришь. Нет, уж лучше передвигаться, как это предписано клану высших приматов. По земле. И на ногах.
        Ко всем прочим удовольствиям, добавилось то, что НЛО стало подниматься. Вывернув шею, Александр посмотрел вниз. Огни фаланстера стремительно проваливались в туман, а доступная взору панорама расширилась. Степь за околицей. Туманный конус горы Митридат. Черная река пролива. Темный берег Таманского полуострова. Светлеющее небо на востоке.
        Если аппарат не перейдет на горизонтальный полет, то вскоре поднимется за облака, где холодно и нечем дышать. Допустим, такого рода физиологические неудобства не могли помешать Александру в осуществлении его намерений, но вот если «корабль пришельцев» поднимется в стратосферу?… Да, стратосфера - это скверно…
        Опять приникнув к корпусу, Александр продолжил подъем. Возросшее ускорение отнюдь не помогало передвигаться, но через пару минут он все же был под треугольным
«крылом» аппарата. Нечего было и думать, преодолеть этот отвесный выступ на присосках. Антиграв просто не позволит прижать их к поверхности «крыла». Оставалось лишь прибегнуть к довольно рискованной акробатике.
        Александр отсоединил основную кошку и, прикинув требуемую длину, стравил ее вниз. Теперь предстояло, повиснув вниз головой и удерживаясь лишь ножными присосками, забросить кошку на верхнюю часть корпуса. Отлепив руки от поверхности реакторной полусферы, Александр медленно разогнулся. Он висел вниз головой, стоя при этом на коленях. Земля и небо поменялись местами. Треклятое НЛО все глубже проваливалось в густо-синюю бездну, с мерцающими в разрывах облаков звездами. Вверху во всю ширь раскинулась темная твердь, то матово отблескивающая, то тусклая, непроницаемая. А между ними наливалась багрянцем полоса рассвета.
        Кошку удалось забросить лишь с пятой попытки, когда Александр уже отчаялся и подумывал о позорной капитуляции. В самом деле, нет ничего проще вызвать через Ирму эринию-спасательницу. Да и вообще, можно было с самого начала не устраивать цирка, а приказать любой из чернокрылых «богинь-мстительниц» забросить его на корпус аппарата. Другое дело, что это казалось Александру недостойным. Позорнее только, прибыть к месту подвигов в контейнере грузового механорга-птеродактиля.
        Забросив кошку, Александр не стал на этот раз проверять прочность ее сцепления с корпусом. Так только, дернул несколько раз. И не легкомыслие сделало его столь беспечным - он опасался, что кошка сорвется во время проверки, и, кроме отступления, никаких других путей у него не будет. Вытравив страховочный трос на максимальную длину, Александр разблокировал наколенные присоски, распрямил ноги, и, освободив ступни, что есть силы оттолкнулся от корпуса.
        Будь Александр обыкновенным человеком, ему бы никогда не удался этот трюк - упасть вверх, вместо того, чтобы упасть вниз. Но друг и владелец метакота Мафусаила был все-таки немножечко спайдерменом и ему удалось взлететь над плоскостью обыденных представлений о возможностях человека, и зацепиться за кромку «крыла». При этом он ловко использовал антигравитационное поле, которое изначально служило помехой. Остальное было уже проще.
        Несколько минут Александр отдыхал, лежа на треугольной плоскости верхней части корпуса НЛО. Облачный слой был давно позади. Силы убывали. Сказывался недостаток кислорода, низкое давление и почти космический холод.

«Ничего, вы меня не убъете, - мысленно обратился Александр к хозяевам аппарата. - Не напрасно ребята нашпиговали меня разными кибернетическим штучками. Милибар не хватает? Снизим кровяное давление. Кислороду вам жалко? Станем реже дышать. Опустился столбик термометра? Наивные, вы бы раз в году подключались к фризеру, тогда бы узнали, что такое холод…»
        Беседуя так с неведомыми оппонентами, Александр поднялся. Над головой его стыла вечная ночь Космоса, хотя до настоящего вакуума еще далеко. Земля внизу уже не казалась обитаемой. А прямо перед глазами находилось то, что радовало глаз и согревало душу даже сверхчеловека - блистер пилотской кабины.
        Чавкая присосками, Александр подошел к ней. С первого взгляда стало ясно, что он ошибся и попасть в кабину отсюда нельзя. Блистер лишь ненамного выступал над корпусом, а люк должен быть где-то внизу. Но это уже не составляло проблемы. В данной ситуации, попасть вниз было гораздо проще, чем наверх. Александр освободил страховочную кошку, и, подтянув ее к себе, закрепил рядом с основной. Свесившись со стороны носа, он обнаружил симпатичный овальный лючок, который немедленно уполз в корпус, едва человек послал в блокировочную схему биоэлектрический импульс. Еще немного трюкачества, и Александр оказался внутри «зловещего инопланетного звездолета».
        Пилот, увидев как в кабину вваливается нечто двуногое, относительно прямоходящее и покрытое изморозью, должен был испытать нервное потрясение. Но этого не случилось, так как никакого пилота не оказалось. Александр рухнул в ложемент, с облегчением переведя дух. Отсутствие пилота упрощало дело. По крайней мере, не пришлось ни с кем драться. Для драки Александр сейчас не годился. Нанороботы, циркулирующие в его кровеносной системе, приступили к починке организма, выигравшего схватку со стратосферой.
        Через час или чуть больше, Александр пришел в себя. В кабине было темно, лишь дисплеи управления как глубоководные рыбы подсвечивали самих себя. С первого же взгляда стало ясно, что аппарат инфосфере не подчиняется, а управляется по специальному М-каналу. Уже одна такая «выделенка» сама по себе была весьма дорогим удовольствием, не говоря уже о том, что создатель всего этого аттракциона должен обладать незаурядным инженерным талантом.
        Представить, что космоцерковники, а тем более присноблаженные космисты сумели вовлечь в свои ряды гения, Александр не мог. В Новой Атлантиде гениям было раздолье. Ведь нет никакой нужды обивать пороги патентных ведомств, доказывать чиновникам целесообразность своих изобретений, не говоря уже о том, чтобы становиться рабом какой-нибудь корпорации, продав свой талант на корню. Варит голова, растут руки откуда следует - присоединяйся к уже существущей группе таких же рукастых и головастых, или сколачивай свою, или твори в одиночку!
        Талант, если он подлиный талант, ныне не примкнет к компании бездарей, ищущих отдохновения в бредовых теориях и квазирелигиях. Конечно, те же братья Святого Эриха вполне могли использовать в целях пропаганды своего учения уже готовенькое, но Александр видел, что здесь не тот случай. Этот аппарат не подобран на свалке, или похищен из музея - нет, он либо специально создан для выполнения этой миссии, либо гениально, со знанием дела переоборудован.
        Выходит, как ни крути - третья структура, во главе которой как раз стоит научно-инженерный гений! Осталось сделать только один шаг, чтобы окончательно удостовериться в том, что лучший, и к тому же единственный среди людей друг оказался… А кем он собственно оказался? Предателем? Врагом? Нет, скорее всего, выжившим из ума старцем, возомнившим о себе. Преступившим идеалы молодости. Нарушившим законы, на утверждение которых положил всю свою молодость, талант, целую жизнь.
        - Ну и как прикажешь тебя наказывать, Серго? - вопросил Александр безучастные дисплеи. - Подать иск в Трибунал МСФ? Наслать на твой чертов институт страж-птиц?… Ладно, не буду придумывать для тебя наказания… Ты сам его придумаешь. Хотя, впрочем, эту птичку, НЛО твое фальшивое, я конфискую для нужд человечества.
        Покопавшись в блоке связи, Александр не без труда переподчинил аппарат себе. Первым делом он отключил голографические проекторы. Корабль пришельцев километровой длины, сдулся как воздушный шарик. Потом Александр задал бортовому искину новый курс. И стал ждать. Долго томиться не пришлось. Минут через пятнадцать искин информировал, что получен запрос с базы.
        - Отлично, - отозвался Александр. - Подключи аудио-визуальный канал.
        На мониторчике связи появилось бледная, усыпанная веснушками незнакомая физиономия.

«А… э-э… - пробормотала физиономия, похоже, совершенно не ожидавшая увидеть в кабине человека. - Простите, я вероятно…»
        - Институт ксенологии? - спросил Александр начальственным тоном.

«Кхы-кхы, - закашлялся владелец физиономии. - А с кем, собственно…»
        - Это не имеет значения! - отрезал Александр. - Главное, что я нахожусь на борту вашего аппарата!

«Коптера?» - переспросил обладатель веснушек.
        - Вот именно, - подтвердил Александр. - Немедленно соедините меня с академиком Северовым!

«С академиком?! - изумился незнакомец. - А вы разве не знаете?…»
        - Что? - Александр спросил вроде бы спокойно, но человек по ту сторону канала связи невольно отшатнулся.
        Ответ прозвучал с торжественностью похоронного марша:

«Создатель и бессменый директор института, академик Сергей Абелярович Северов скончался сегодня ночью!»
        Человек брел вдоль узкой полосы пляжа - единственного на маленьком скалистом островке в Баффиновом море. Крупная галька хрустела под его грузными шагами. Холодные волны подкрадывались к ногам, но не успевали охватить их, и с разочарованным шипением откатывались назад. Пляж был небольшим, всего-то метров пятьсот в длину. Дойдя до скального языка, ограничивающего берег с севера, человек разворачивался и шел назад, к невысокой стене, замыкающий его путь с юга. И так километр за километром, много часов кряду.
        Низкое солнце словно издевалось над человеком. Притворившись уставшим, оно склонилось к горизонту, постепенно побагровев и испятнав плоские облака закатной кровью, но потом уже за пределами видимости, словно мячик отскочило от окоёма и опять начало плавное восхождение. И вслед за солнцем, наперегонки с ним, на траверсе островка проходили китовые стада. Салютуя светилу, исполины с шумом извергали фонтаны очищенной от планктона морской воды, оглашая окрестности своими протяжными песнями.
        Эти нехитрые игрища природы оставляли человека равнодушным, как и возня других людей, сделавших островок базою своей деятельности в большом мире. Его не взволновала даже короткая, но яростная битва, разыгравшаяся в воздухе, между летающими хищными тварями и людьми на чем-то напоминающих этих тварей крылатых машинах. Победа осталась за людьми, а поверженные твари с искалеченными крыльями канули в морскую бездну.
        В иное время человек посочувствовал бы этим существам, хотя бы потому, что по своей природе он был ближе к ним, чем к людям, но сейчас их поражение его не тронуло. Словно заведенный, он продолжал вымерять шагами пляж, на который волны выбрасывали черные, длинные перья и клочья желтой губчатой плоти. Неустанное движение человека не давало покоя охотящимся за этими клочьями морским птицам и они с гневными воплями носились над ним.
        - А он точно не удерет? - спросил, разглядывая бродившего, высокий темнокожий мужчина, зябко кутающийся в долгополую доху, несмотря на то, что на дворе стояло лето. Правда, полярное лето!
        - Не удерет, - ответил его спутник - худощавый и рыжеватый, в рабочем комбинезоне, перепачканном какой-то тускло мерцающей слизью. - Я ведь уже говорил, Люциан, что он так и будет бродить взад-вперед, пока ноги не сотрет до колен, или пока я его не активирую полностью, - рыжеватый самодовольно ухмыльнулся.
        - Не называй меня Люцианом, - поправил его темнокожий. - Мы не на Капитуле… Наедине я для тебя Люци, в крайнем случае, Люц. Понятно, Бенджамен?
        - Понятно, понятно… - пробормотал названный Бенджаменом. - Как тебе будет угодно… Только и ты называй меня лучше Беном, как встарь…
        Они помолчали, как бы заново переживая былое.
        - С Шэрон связи по-прежнему нет? - спросил Люц. - Где она теперь, Бен?
        - На «Вестнике», должно быть, - вздохнул его собеседник. - Если тот успел стартовать, когда взорвался «Селентиум».
        - «Должно быть», «если», - сказал Люц. - Одни предположения и догадки. А мне, Бен, нужны факты! Я должен знать, что операция идет по плану! В конце концов, мне нужен чёртов корабль, чтобы улететь с этой чёртовой планеты, где все пошло к чертям! Ты обещал восстановить связь с Шэрон! Где связь?!
        - Связь с нею у тебя уже была, - хихикнул Бен. - И весьма продолжительная… Я тебе Люци даже завидовал. Еще бы - секс-игрушка первый сорт!
        - Завидовал, говоришь? - переспросил Люц, снисходительно глядя на сально ухмыляющегося товарища. - Однако зависть тебе не мешала ее трахать в мое отсутствие! Думаешь, я не знал?
        Ухмылка сползла с бледной физиономии Бена.
        - Да брось ты, - проговорил он. - Ну было пару раз, но все стерильно… Я же понимаю…
        - Уж больно осмелел ты, Бен по прозвищу Мудрый, - усмехнулся Люц. - Раньше меня боялся, аж поджилки тряслись! А теперь силу почувствовал… А может, ты надеешься мое место занять? Может, вы с Шэрон сговорились, а?! И где-нибудь, в Туркмении, например, уже разводит пары челнок, тебя дожидаючись?
        - Ну чего ты разошелся?! - протянул Бен. - Ты же знаешь, я твой до гроба! И потом, куда я без тебя? С техникой я еще справляюсь, а вот с людьми… Ты же у нас гений! Гёзы тобой клянуться, сам слышал! Во имя Черного, говорят… Да они же дерутся за тебя!
        - Ладно, прости, - сказал Люц, пряча невольную улыбку. - У меня из-за всех этих передряг крыша едет! Постарайся как-то наладить связь…
        - Сейчас-сейчас, - пробормотал Бен, вытаскивая коробку с наномасками. - Я сразу не мог, надо было кое-что сапгрейдить…
        Люц отвернулся и стал смотреть на море. Солнце новенькой медалью висело на груди бледно-голубого полярного неба. Китовьи фонтаны ежеминутно взрывались, словно в морских глубинах шел бой. Люц знал, что эта метафора завтра вполне может стать реальностью. Ведь сегодня утром взбесившиеся эринии атаковали «китовую ферму». Хорошо, что личная гвардия всегда начеку. В считанные минуты звено гиппогрифов поднялось в воздух. От страж-птичек только пух да перья полетели.

«Да, они дерутся за меня! - подумал Люц. - В этом Бен прав. Да и за кого им еще драться? Если завтра на мою крепость кинутся тритоны или косатки, альфовцы и им зададут перца!…»
        Вдали у самой черты горизонта появилась блестящая точка.

«Кто это опять? - подумал Люц. - Довольно крупная штуковина…»
        Он хотел было запросить диспетчерскую на предмет опознания, но Бен отвлек его.
        - Есть контакт! - заорал он.
        - Что? - повернулся к нему Люц. - Это Шэрон? Она отвечает?!
        - Ну… нет, - смутился Бен. - Это пока еще не Шэрон… Это он, механтроп… У него с Шэрон постоянный контакт…
        - Пусть подойдет!
        - Ага, сию минуту…
        Бен что-то неразборчиво забормотал. Человек… нет, антропоморфный биомеханизм, вышагивающий вдоль кромки прибоя, словно споткнулся. Потом медленно развернулся и побрел к ним. Остановившись в двух шагах, механтроп уставился на Люца бесстрастными глазами.
        - Задавай ему вопросы, Люци! - подсказал Бен. - Он только отвечает на вопросы… Пока…
        - Слушай меня, механтроп! - резко сказал Люц. - У тебя есть связь с Красоткой?
        - Да, - ответил тот.
        - Ее местонахождение?
        - Борт корабля «Вестник богов».
        Люц радостно переглянулся с Беном.
        - Мне нужно переговорить с нею! - сказал Люц. - Я буду задавать Красотке вопросы, а ты передавать мне ее ответы. Понятно?
        - Понятно. Ты спрашиваешь, я передаю Красотке. Она отвечает, я передаю тебе.
        - Отлично! - Люц с силой потер ладони в вязаных перчатках. - Вопрос первый: удалось ли взять под контроль систему управления кораблем?
        Механтроп ответил почти сразу же:
        - Нет, но она занята изучением этой проблемы.
        - Вопрос второй, - продолжал Люц. - Подозревает ли кто-нибудь на борту о настоящей личности Красотки?
        - Нет. Подмена проведена идеально!
        - Хорошо… - проговорил темнокожий и покосился на Бена. - И последний вопрос: выполняет ли Красотка чьи-либо распоряжения, кроме распоряжений Черного?
        На этот раз пауза была долгой.
        - В чем дело?! - накинулся Люц на Бена.
        - У него спроси, параноик, - буркнул тот.
        - Почему нет ответа Красотки, механтроп?!
        - Внезапный перерыв связи! Контакт восстановить не удается.
        - Чёрт! - сплюнул Люц и, повернувшись к Бену, сказал: - Постарайся что-нибудь сделать…
        - Само собой, Люци! Я…
        Белужий вой сирены заглушил дальнейшие слова Бена. Люц посмотрел на небо и кивком подозвал маячившего в стороне здоровенного парня в камуфляже. Повинуясь специальному знаку, тот выступил вперед, загородив Черного широкими плечами. Со стороны моря надвигался большой летательный аппарат, совсем еще недавно выглядевший как блестящая точка. Мог ли Люциан Горбовски не узнать его?
        - Это Наладчик, Бенджамен! - прорал он.
        - Какой еще наладчик?! - опешил Бен.
        - Тот самый! - откликнулся Люц. - Ладно, идем в дом. Тут будет сейчас жарко!
        - А механтроп?! - спросил Бен. - Нельзя ему в дом!
        - Оставь его здесь! Герхард прикроет!
        Путаясь в полах дохи, Люц зашагал к небольшому дому, почти хижине, притулившейся к скале. Бен несколько мгновений смотрел на приближающийся аппарат, снизу напоминавший пиалу, накрытую треугольной дощечкой, и, словно бы для того, чтобы стереть наваждение, с силой провел мозолистой ладонью по лицу. К пальцам его что-то прилипло. Бен машинально отряхнул их и бросился вслед за своим соратником.
        Оставшись в обществе уставившегося в небо охранника, механтроп медленно наклонился, подобрал с камня комочек полупрозрачного вещества, более всего напоминающего выброшенную на берег медузу, и поднес его к своему бесстрастному лицу. Комочек вдруг выбросил длинные клейкие нити, которые впились механтропу в глаза, и вскоре «медуза» всосалась в них без остатка. Отчего глаза механтропа приобрели осмысленное выражение и даже замерцали красноватыми угольями.
        В это же время из скрытых в скале ангаров вырвались гиппогрифы личной охраны Черного. Между испятнанными камуфляжем крыльями сидели альфовцы - боевая элита гёзов, припавшие к гашеткам «люцваффен». Они окружили гигантский, по сравнению с ними, аппарат, как стрижи орла, не давая ему снизиться над островом. Впрочем,
«орел» и не пытался. Люц не ошибся. Это действительно был коптер, некогда отнятый Александром Неверовым у Института ксенологии в качестве трофея и в наказание за проведение несанкционированного эксперимента над людьми.

«Внимание Люциана Горбовски и Бенджамена Симмонса! - раздался тяжелый бездушный голос, без труда перекрывший вой сирены. - Мы, Александр Неверов, известный вам как Наладчик и Холмс Уотсон, известный вам как Мастер Хо, прибыли для ведения переговоров. Немедлено отзовите свою охрану и предоставьте нам место для посадки!»
        Некоторое время в раскладе противостоящих сил ничего не менялось. Потом смолкла сирена, а гиппогрифы один за другим втянулись в темное отверстие ангарных ворот. Оставшись в гордом одиночестве, коптер еще с минуту повисел в воздухе, а потом плавно осел на прибрежную гальку. Совсем недалеко от того места, где под пристальным взглядом Герхарда снова принялся бродить по пляжу механтроп.
        Люц принял «парламентеров» в той самой гостиной, где двадцать лет назад гинедроид Шэрон пыталась незамысловато соблазнить Хлодвига Быстрова. Комната с тех пор приняла несколько обветшалый вид, то ли хозяину было не до благоустройства, то ли - что вернее - обитал он где-то в другом месте. Даже камин остался не растопленым, несмотря на любовь Люциана к теплу. Когда Наладчик и Мастер Хо вошли, навстречу им поднялся только Бен. Люц встретил переговорщиков, развалясь на пыльном диване и закутавшись в доху до самых черных глаз.
        - Бен, - сказал он. - Распорядись-ка, чтобы нашим гостям принесли стулья!
        Бен кивнул и что-то пробурчал в верхнюю пластину браслета.
        - Ну, привет, коллеги! - сказал Хо, впрочем, не протянув бывшему товарищу руки. - Как поживаете?
        - Здравствуй, Хо! - отозвался один Бен. - Если сказать правду, то хреново. Незванные гости одолели.
        При этих словах, он покосился в сторону Наладчика, но тот остался к его «косякам» равнодушен, бесстрастно разглядывая репродукции старинных гравюр на стенах. Вошел парень, как две капли воды похожий на Герхарда, волоча пару стульев. «Незванные гости» уселись возле камина. Причем, Наладчик сел «задом наперед», положив худые, но жилистые руки на резную спинку.
        - Ну-с, чем могу быть полезен? - осведомился Люц.
        - Мы прибыли, Люциан, чтобы уточнить некоторые детали, - начал Наладчик, - и в зависимости от вашей с Симмонсом искренности, предложить вам кое-какие условия.
        - Условия - чего? - поинтересовался хозяин «китовой фермы „Нарвал“. - Капитуляции?
        - Для начала - сотрудничества, - сказал Наладчик. - А там посмотрим.
        - Поразительная наглость, - хмыкнул Люц. - Правда, Бенджамен?
        Тот отмолчался, зато ответил Наладчик:
        - Не большая, чем подготовка вооруженного восстания, Черный! - бесстрастно сказал он. - Основной закон человечества гласит: «Планеты Земля, Луна, Марс, а также все другие миры, заселенные людьми, объявляются демилитаризованными зонами».
        - Кто бы говорил, - скривился Люц. - Думаешь, Наладчик, я не знаю про арсенал в твоем поместье?
        - Любопытно - откуда?
        - От верблюда, - усмехнулся Люц. - Вымершего дромадера.
        - Не хочешь, не говори, - отозвался Наладчик. - Впрочем, я догадываюсь… Однако, пора перейти к делу.
        - Извольте!
        - Как вам, естественно, известно, уже вторые сутки инфосфера блокирована. По моим данным, причиною послужило разрушение биокибернетического комплекса
«Наладчик-бис», расположенного на Мангышлаке. У меня есть все основания полагать, что это ваших рук дело.
        Бен хотел, что-то сказать, но Люц остановил его упреждающим жестом.
        - Что я слышу? - проговорил Люциан. - Господин Наладчик уже не является всесильным диктатором всея Земли и прочая, прочая, прочая! Что оказывается, существует некий
«Бис»… Пардон, существовал, а теперь НЕ существует! И благостной утопии, наконец-то, наступил пипец!… Ай-я-яй…
        - Ты можешь сколько угодно упражняться в остроумии, Горбовски, - прервал его Наладчик. - А также все отрицать. Доказательства вины, твоей и твоих людей, я мог бы давно представить перед Трибуналом МСФ. И уж поверь мне, судьям было бы предъявлено достаточно улик. И на этот раз ты не отделался бы участием в восстановительных работах. За подобные преступления Устав предусматривает высшую меру наказания! А именно, бессрочное заключение в виртуальном мироздании, созданном на основе твоей, Люциан, психоматрицы. Там ты сколько угодно мог бы разрушать инфосферу, угонять туристические космолайнеры и даже совокупляться с механтропами!
        - Завидная осведомленность! - ухмыльнулся Люц. - Ты не находишь, Бенджамен?
        - Меня удивляет, - проговорил тот, - что господин Наладчик употребляет глаголы прошедшего времени.
        - О, не зря тебя называют Мудрым! - восхитился Черный.
        - Мистер Симмонс недалек от истины, - продолжил Наладчик. - Я говорю «мог бы», потому что теперь поздно. Вчера восставшие механтропы истребили почти весь состав Мирового совета!
        - Туда им и дорога! - сказал Люц. - Все они были старыми маразматиками, давно уже не способными ни на какие решительные действия. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу.
        - Аминь! - проговорил Наладчик и продолжил: - Чтобы не держать вас в неведении, расскажу, что именно мне о вас известно. За годы, минувшие с нашей последней встречи, вы, Горбовски и Симмонс, создали разветвленную, прекрасно обученную, оснащенную и, не побоюсь этого слова, оболваненную группировку молодых людей, именующих себя гёзами. Уж не знаю, откуда вы позаимствовали это не слишком удобное в произношении словечко: из реальной истории Фландрии шестнадцатого века или из увлекательной книжки Шарля де Костера, но уверен, что в основе идеологии лежит отнюдь не борьба с испанско-католическим владычеством.
        Я даже догадываюсь, что не к свержению Ирмы призывали вы своих сторонников - это было бы глупо. Во-первых, потому что даже вам не хочется оказаться голой задницей на голой скале, не говоря уж о ваших юных друзьях. Во-вторых, потому что враг должен быть настолько могуч и вызывать такой силы неприязнь, чтобы у рядового гёза не возникло ни малейшего сомнения в правоте своего дела.
        В наше время не так-то легко подобрать подходящего врага. По крайней мере, среди человечества. Я - не в счет. Ненавидеть старого кибернетического паука можно лишь в одиночку, предполагая когда-нибудь занять его место. Не так ли, Люцифер?… Впрочем, это риторический вопрос. Я продолжу, с твоего позволения… Итак, враг должен быть вне человечества и при этом - одинаково отвратителен для многих. Вариант один - инопланетяне!
        Идея, прямо скажем, не новая. Больше двухсот лет назад один весьма талантливый ученый был буквально одержим гипотетическим инопланетным вторжением. Он даже создал целый институт, исследующий эту весьма умозрительную проблему. К сожалению, сей институт обратился к антигуманным методам. В частности, для того чтобы изучить дисперсию реакций массового сознания на появление ксеноидов, был инсценирован налёт, другого слова не подберу, неопознанного летающего объекта на один из фаланстеров. К счастью, обошлось без человеческих жертв, но эксперимент этот наложил серьезный отпечаток на, скажем… ноосферу. Посему, институт пришлось закрыть.
        Вы, господа, поступили умнее. Сделав алиенов-ксеноидов врагом номер один, само возможное их присутствие в Солнечной системе, засекретили. За что честь вам и хвала. У меня есть кое-какие сведения, подтверждающие, что все эти годы вы не столько пудрили мозги своим людям, сколько готовили их к более печальной правде. Этой информацией я с вами охотно поделюсь в обмен на вашу искренность и желание сотрудничать.
        - Мы можем ее взять силой, - сказал Люц. - На этом островке двести душ прекрасно обученных, как ты верно подметил, Наладчик, бойцов. Достаточно одного моего жеста, чтобы они превратили тебя в биокибернетический мусор. А у моего друга и соратника Бена полным-полно всяких примочек, способных этот мусор разговорить.
        - Верю, - ответил Наладчик. - Ты не учитываешь того факта, Люциан, что я не один.
        - Хо - не боец, - отмахнулся Черный.
        - Я говорил не о мистере Уотсоне, - сказал Наладчик.
        Вошел один из альфовцев - его форма дополнялась черным беретом, лихо заломленным на левое ухо. Хмуро глянув на непрошеных переговорщиков, он доложил:
        - У нас «гости», Черный!
        - Как, еще?!
        - Звено эриний неизвестной конструкции. Очень крупные. Подходят со стороны залива. Прикажешь атаковать?
        - Я бы не советовал, - вмешался Наладчик. - Это мой эскорт - эринии первого поколения. Птички изначально предназначались для борьбы с ультралуддитами. Собственно, они обучены обезвреживать любого противника, даже вооруженного модернизированным дезактиватором конструкции Бенджамена Симмонса. Если они не получат от меня сигнала отбоя, то через тридцать секунд парализуют всю Базу.
        Люц несколько мгновений буравил спокойное лицо Наладчика внимательным взглядом, а потом приказал гёзу:
        - В боеконтакт не вступать. Вести наблюдение. Всё, свободен.
        - Так-то лучше, - отозвался Наладчик. - Я вижу, у нас образуется взаимопонимание. Готовы ли вы отвечать на мои вопросы?
        - Сначала нам хотелось услышать твои предложения, Наладчик! - хмуро сказал Люц.
        - Сначала деньги, а потом стулья, значит, - загадочно проговорил Наладчик. - Хорошо. Собственно, я предлагаю вам легальность. Более того, возможность проявить себя, как истинные защитники человечества. Вы ведь не враги человечества, не так ли?
        - Но и не друзья, - отозвался Бен. - Я бы сказал так - мы враги его врагов!
        - Отличный ответ! - одобрил Наладчик. - Хотя мысль и не нова… Так вот, что сейчас творится в мире вам должно быть известно, хотя бы приблизительно. Ирмы более не существует, а значит нет единой системы управления, телепорты отключены, телекатапульты, кстати, тоже. Вас, господа затворники, это тоже касается. Ведь надежной связи у вас с прочими группами гёзов нет? Боевые механорги атаковали Базу, по крайней мере, один раз. И они на этом не успокоятся! Да, между прочим, у вас тут двести здоровенных лбов, которых скоро станет просто нечем кормить - линии доставки, грузовые телепорты - всё, как говорили в пору моей юности, гавкнулось! Думаете, отсидется за Полярным кругом? Если жить охотой и рыболовством, и удачливо прятаться от патрульных эриний, то на первое время вас хватит. А что потом? Я скажу, что. Рано или поздно, вас вычислят и вырежут на корню! Как это происходит сейчас со многими людьми! Доступно?
        - Вполне, - ответил Люц. - Правда, у нас есть запасной вариант отхода.
        - Понятно, - кивнул Наладчик. - Этот вариант - «Вестник богов»! Вот для чего вы отправили туда Красотку. Боюсь, придется вас разочаровать. Мне доподлинно известно, что космолайнер движется к орбите Меркурия, куда вам уж точно не попасть. Да и на орбиту Первого кольца - тоже! Напомню, телепорты блокированы, людей они не пропускают. - Люц и Бен загадочно молчали. - Ну раз уж вы, сударь, воленс-ноленс ответили на один из моих незаданных вопросов, - продолжал Наладчик, - не будете ли вы любезны, сообщить о местонахождении другого механтропа. Того, что был изъят из Музея Древней Техники.
        - Да уж, будьте добры, - проворчал молчавший до сих пор Мастер Хо. - А заодно поделитесь, коллеги, за каким чёртом вы устроили в Музее пожар?
        - Где мех, Бенджамен? - спросил Люц, резко повернувшись к товарищу. - Скажи Герхарду, пусть приведет!
        Бен снова забормотал в свой коммуникационный браслет.
        - Вот дьявол! - воскликнул он. - Герхард не отвечает! Пойду, посмотрю, что там творится…
        - Ламме прихвати! - сказал ему вдогонку Люц.
        Бен выскочил вон.
        - Интересные дела, - проговорил Наладчик, пристально, но равнодушно, словно на обыкновенное насекомое, глядя на посеревшего то ли от гнева, то ли от какого иного чувства Люца Черного. - Если Алан был активирован, то, заметив нас, наверняка, сделал ноги.
        Вернулся понурый Бен, в сопровождении давешнего чернобереточника.
        - Ну? - тоном, не предвещавшим ничего хорошего, осведомился Люц.
        - Я… кажется, потерял виртульку, - почти прошептал Бен. - А он, видимо, ее подобрал… Герхард мертв.
        - Идиот! - простонал Люц, не понятно кого имея в виду.
        - Что я говорил? - без всякого злорадства сказал Наладчик. - Теперь Алана и след простыл. Вопрос о его местонахождении я снимаю. Скорее всего, он просто нырнул в море. А вот где и когда он вынырнет… Кстати, зачем вы держали Алана на берегу?
        Люц отмолчался, зарывшись лицом в синтетическую овчину воротника. Поневоле пришлось отвечать Бену:
        - Клаустрофобия… Его слишком долго держали взаперти. И для успешной реактивации было необходимо позволить ему передвигаться в относительно незамкнутом пространстве.
        - Кто бы мог подумать, что у этой твари чисто человеческие слабости, - покачал лысиной Хо.
        - Надеюсь, Шэрон вы не потеряли? - спросил Наладчик.
        - Теперь все равно что потеряли. После обрушения Ирмы связь с Шэрон возможно было наладить только через Алана.
        - Понимаю, - кивнул Наладчик. - Механтропы находятся в непрерывном М-контакте между собой…
        - Перед самым вашим появлением, - продолжал Бен, - Алан сообщил, что потерял контакт с Шэрон. Но возможно, что он и соврал…
        - Возможно, - подтвердил Наладчик. - Раз уж ты начал «колоться», любезный Бенджамен, поведай нам о первоначальной цели захвата «Вестника». Ведь готовя эту операцию, вы же не собирались бежать, предварительно разрушив инфосферу! Надеюсь…
        - И о разрушении Музея - тоже! - вставил Хо.
        - Насчет Музея придумал Люц, - с готовностью начал Бен, покосившись на угрюмо молчащего главаря. - Он называл это «символическим жертвоприношением». Уж не знаю, что он имел в виду…
        - Скорее всего, хотел замести следы, - заметил Наладчик. - Ну, а - корабль?
        - Официальная версия - превращение лайнера в первый боевой крейсер нашего движения. На самом деле, мы хотели иметь более надежное убежище.
        - Губа не дура, - фыркнул мистер Уотсон.
        - И касательно крейсера - тоже, Хо, - добавил Наладчик. - Мы ведь неплохо вооружили «Вестника». Кстати, как вы называете этих несчастных инопланетян, к борьбе с которыми готовите своих молодчиков?
        - Злокозненные Чужаки, - сказал Бен с кривой ухмылкой. - Есть и более романтичное - Стражи в сумерках.
        - Надо же! - позволил себе усмехнуться Наладчик. - Кажется, это из какой-то легенды… А у меня фантазии хватило только на то, чтобы назвать их Трикстерами…
        - Кем, кем?! - переспросил Хо, вскинув брови. - Трикстерами?!
        - Да, - ответил Наладчик. - Уж больно слово подходящее… Но с ними битвы еще впереди, а сейчас перед нами другой враг. Так что я предлагаю начать военный совет. У меня есть кое-какие задумки. У Хо - тоже. Что ты думаешь по этому поводу Бенджамен?
        - Я согласен.
        - А ты, Люциан?
        - Чёрт с вами, - буркнул тот и обратился к чернобереточнику. - Ламме, позови Сержа и Тиля. Нам надо кое-что обсудить с этими господами!
        Глава двенадцатая
        Тяжёлый свет
        Солнце мягко золотило ледники видневшихся вдали горных вершин. Внизу, на уровне моря, уже давно сгустились сумерки, но здесь, на высоте пяти тысяч метров, уходящее светило всё никак не хотело распрощаться с поверхностью своего спутника и ещё посылало ей свои лучи.
        В небольшом кабинете, в глубокой древности служившим кельей какому-то важному монаху-ламе, расположенном под самой крышей - двускатной, с нелепо загнутыми кверху краями - за экраном раскрытого вирнота сидел человек в защитного цвета комбинезоне. Чёрная как смоль шевелюра и узкие глаза выдавали в нём азиата, но монголоидные эти черты неожиданно резко контрастировали с массивным подбородком, или как это принято называть у врайтеров - квадратной челюстью и, в целом, европеоидными очертаниями скул.
        Человека звали Ван И-Ван, и он был гёзом с двенадцатилетним стажем - сопредседателем Капитула, начальником Старой Базы и командиром подразделения «А». Одним из главных действующих лиц готовящейся развернуться на Земле решающей битвы. От отца-славянина он унаследовал дерзость и склонность к интуитивно-импульсивным поступкам, а от матери-китаянки - умение эти импульсы подавлять и по зрелому, неторопливому рассуждению направлять в нужное русло.
        Развалившись в кресле, он, как могло бы показаться стороннему наблюдателю, лениво и даже нехотя, но на самом деле - очень внимательно глядел на оперативно-тактический дисплей вирнота, куда сейчас стекалась информация в буквально смысле со всего земного шара. Ну, пускай не со всего, но из самых разных его углов - точно.
        Высокопоставленный гёз был одним из немногих посвящённых в детали операции «Время - ноль». И не только посвящённым - в одном из сегментов дисплея медленно сменяли друг друга цифры, указывающие координаты гёза по прозвищу «Тиль». Ван никогда не видел этого гёза в лицо, но хорошо знал, чт О тому предстоит совершить. Он мог представить себе жаркую степь, залитую безжалостным белым сиянием полуденного светила и перемещающуюся по ней - со скоростью, много превышающую возможности любого бегуна, - малозаметную тень. Хотя последнее - несомненно плод фантазии Вана. Гёз в своей маскировке незаметен совершенно. И только инсталлированный в его персональный чип нанодатчик излучает ничтожно короткие М-импульсы. Что и находит отражение на тактическом дисплее.
        Ван И-Ван кинул мимолётный взгляд на хронометр. Прикинул координаты диверсанта, скорость, расстояние до объекта «Ноль». Ещё долго ждать. Мысль потекла в ином направлении. Всё-таки, Мудрый не зря носит своё прозвище. Это же надо - создать под самым носом у Ирмы автономную М-сеть. Однажды Ван даже поинтересовался у Мудрого, как такое чудо возможно, и Мудрый даже снизошёл до объяснений. Правда, главный альфовец ни черта не понял в ворохе технических терминов. Уяснил лишь одно - Мудрому удалось «уболтать» всевидящую инфосферу, что их Сеть - всего лишь составная часть одной из миллионов игрушек Виртуала, симуляция.
        Ван ещё поинтересовался у Мудрого - и как этот легендарный Наладчик не раскусил их фокуса? На что Мудрый важно поднял палец и изрёк: «Тут интуиция нужна. А вся его интуиция была в коте. Как смерть - в яйце». Ван ничего не знал ни о киберкоте Мафусаиле, ни о сказке про Кощея Бессмертного, поэтому и тут ничего не понял, но от дальнейших расспросов воздержался.
        Зато благодаря Сети он сейчас мог наблюдать, как разворачивается операция. Группа под командованием Константина Затулина вышла на исходный рубеж атаки в Калифорнии - благо Тихоокеанский узел дрейфует совсем недалеко от побережья. Группа Охайялы Мадомбонго занимает исходную на Средиземноморском побережье. Этим ребятам придётся попотеть. «Африканец» дрейфует глубоко в песках Малой Сахары - остатков некогда исполинской пустыни, и переть им до него на гиппогрифах часов пять, на рубеж атаки выйдут в самое пекло… Прочие ударные силы, а кстати, все они поголовно состоят из
«альфовцев», плюс обязательная спарка операторов виртуальных систем, уже давно на своих рубежах. Орбитальная группировка… орбитальная группировка тоже на месте.
        Но всё упирается в момент «ноль», всё сходится сейчас к незаметной тени в раскалённой степи, продолжающей свое неторопливое, если судить по смене координат, движение. Как только - и если! - будет установлен контроль над спинтронным мозгом, нынешним средоточием силы инфосферы, по команде самого Чёрного Ван отдаст сигнал штурмовым группам на захват всех до единого Узлов. После чего их контроль над Ирмой сделается необратимым. А господство в космосе им обеспечит «прогулочный» корабль «Вестник богов».
        Но это - если всё пойдёт хорошо.
        Монотонная смена цифр в координатном окошке, размеренный поток мыслей и вчерашний недосып сделали своё дело - командор Ван И-Ван прикрыл узкие глаза и постепеннно провалился в коварную пучину сна.
        Ему приснилось, что он снова двадцатилетний юнец, ничего не знающий о Злокознённых Чужаках, вообще ни о чём не желающий знать, кроме постановочных игрищ по любимому Профессору. Что их команда «Эльфийский Берилл» стоит в чистом поле, однако неподалёку, всего лишь в нескольких километрах торчат острые, словно клыки, отроги зловещих скал, которые - он откуда-то знал это - называются Венерины Зубы. И оттуда надвигается «вражеская армия» - команда соперников по игре, «Сила Мордора».
        Зрение Вана внезапно обостряется и он видит, и с ужасом понимает, что это никакая не команда: самые настоящие чудовища. Впереди медленно, словно в рапиде, но при этом и неуловимо быстро, движутся Барлоги, размахивая огненным хлыстами. За ними - редкая цепь пещерных троллей. А уж за ними - плотная чёрная неразличимая масса, но он-то знает наверняка - орки, мириады гоблинов всех мастей и пород.
        Ван понимает - это открылся портал в иное, параллельное измерение, это оттуда хлынула вся нечисть. А сотоварищи ничего не замечают, они не знают, что настоящая Сила Мордора явилась, чтобы сокрушить всё на Земле. И надо бы закричать, поднять тревогу, но рот словно залеплен, а со стороны атакующих доносится грозный рык, и рык этот всё нарастает и нарастает, и ясно же, что это рычит дракон, сам Смог Ужасный, а значит надо бежать, и он бросается что было сил…
        И вываливается из кресла.
        Вану на мгновение делается нестерпимо стыдно - как можно было позорно заснуть на посту, в столь ответственный момент! Но лишь на мгновение. Потому что драконий рык на деле обернулся воем сирены общей тревоги.
        Командор бросил взгляд на дисплей вирнота - и его и без того торчащие ежиком волосы вовсе встали дыбом: экран был девственно пуст и светился ровным голубоватым сиянием. Ван вскочил, наконец, с пола и положил руки на сенсоры управления вирнотом. Несколько минут ушло на то, чтобы убедиться - никакой Сети больше нет. На все запросы и коды следовал ответ - «отсутствие несущего сигнала».
        Во дворе бывшего монастыря раздался треск и сразу же - громовой удар. Всё ещё нетвёрдой со сна походкой Ван бросился к окну, вцепился рукой в край подоконника - впору было снова падать. Словно олицетворение его сна, посреди двора возвышалась огромная - в два человеческих роста фигура. И в руке у неё сверкал, вращался, разбрасывая искры, жгут желтоватой в наступивших, наконец, сумерках плазмы…
        Глубоко под землёй, в лабиринте Полигона находились всего двое «альфовцев». Марат Буслаев, носивший также оперативную кличку «Хан», ловко работал мечом, отбивая наскоки орга-тренажёра, низкорослого широкоплечего гоблина, вооружённого, как положено, кривым ятаганом. Подруга Буслаева, Инга Королёва, она же - «Гровер», кстати, чемпионка Земли по традиционному фехтованию, небрежно наблюдала за схваткой. Мысли её были сейчас далеко. Инга думала о несправедливости судьбы: на важное задание отправили не её, а Нэн, хотя, она, Гровер, наверняка справилась бы лучше. Но выбор Капитула пал на подругу-соперницу.
        Хану всё никак не удавалось достать увёртливого, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, гоблина «смертельным» ударом. Чувствуя, что устал, он махнул свободной рукой крест-накрест, давая команду оргу прекратить поединок.
        Доли секунды ушли на осознание - орг не подчинился. Чудом увернувшись от мощного выпада, Хан повторил жест - с тем же результатом. Осыпаемый градом ударов он попятился, ища укрытия за торчащими вертикально бетонными плитами, некогда служившими здесь перекрытиями свода: движения орга ускорились и почти вышли за пределы человеческой реакции - даже тренированной реакции гёза…
        Но гоблин внезапно споткнулся и грузно осел на пол. Гровер выдернула из его спины свою спату и указала ею за спину гёза, куда-то в глубину пещеры:
        - Хан, смотри!!
        Буслаев развернулся, увидел - и несмотря на усталость сумел прыгнуть навстречу надвигающемуся на них огромному силуэту, успев лишь крикнуть: «К лифту! Забло…»
        Больше он ничего не успел, плазменный хлыст Барлога снёс ему голову.
        Инга бросилась по коридору к выходу из пещеры, к спасительному лифту: без защитного скафандра противостоять Барлогу невозможно. Но успеть ей было не суждено…
        Барлог взмахнул хлыстом - снова раздался треск и оглушительный удар грома. По плитам двора покатились сиреневые сгустки шаровых молний. Ван И-Ван смотрел и понимал, что увиденное - невозможно. На его глазах Барлога атаковали трое альфовцев - и тот не отступил. Все тренировочные орги Старой базы были детищами Вана. И уж кто-кто, а он-то хорошо помнил, как упиралась Ирма, находя убедительные доводы отклонить его техзадание на производство «копийного персонажа древнего эпоса». И сколько предохранительных контуров было вставлено именно в этот, замечательно опасный и эффективный тренажёр. Например, Барлог не мог атаковать человека, не одетого в защитный скафандр. Но - атаковал.
        Командор, стряхнув, наконец, тупое оцепенение, распахнул окно и заорал:
        - В укрытие! Всем! Приказываю!
        Ринулся к замаскированному под вертикально поставленный барабан древней молитвенной мельницы сейфу, деактивировал дактилозамок. В руках у него появился гладкий белый цилиндр, тускло блеснувший с торца чем-то стеклянным. Цилиндр был, вероятно, очень тяжёл: командор рывком, с немалым усилием водрузил его на подоконник.
        - Получи, тварь!
        Размахивающее высокоэнергетическим хлыстом чудовище вспыхнуло враз - от уродливых, напоминающих лапы ступней и до увенчанной чёрными рогами башки. Ударная волна вкупе с волной нестерпимого жара забросила командора вглубь кабинета и шмякнула о стену. Люцваффен, «пушка Люцифера» сделала первый на Земле боевой выстрел…
        Ван очнулся от того, что чей-то голос надрываясь, кричал - казалось, в самое ухо:
        - База! База! База! Приём!… Да отзовитесь же, ради Чёрного! База! Я - Третий блок-пост! Приём!…
        Очередная нелепость уже не слишком поразила командора. Третий вышел в радиоэфир. Что являлось строжайшим нарушением Законов Капитула, один из которых гласил: держать все радиосредства в режиме приёма, до момента особого распоряжения в эфир не выходить! Ну да что уж теперь… Третий блок-пост в преддверии операции нёс вахту в ближайшем фаланстере «Шамбала», одном из крупнейших, битком набитым поклонниками эзотерических учений. Стоило больших трудов в своё время отвадить от Базы многочисленные экспедиции из Шамбалы, занятые поисками легендарного мистического места с одноимённым названием…
        Он щёлкнул тумблером рации:
        - Третий, я База! Что у вас?
        - Хвала Чёрному и Мудрому! - отозвались из эфира. - Мы уже думали, что вам всем кирдык! Докладывает старший группы, лейтенант Кент! Фаланстер атакован ордами механоргов. Атакуют людей. Если бы не мы… Мы их тут навалили немеряно, применяем дезактиваторы…
        Кент умолк. Некоторое время в эфире стоял лишь треск, затем приёмник ожил:
        - Командор, здесь Кент. Снова была атака…
        - Кент, - бесцеремонно перебил его Ван И-Ван, - откуда прибывают орги?
        - Телепорты! - прокричал тот. - Благо, здесь централизированный павильон, всё под прицелом. Очистили посёлок, заняли позицию. Командор, мы не можем их покинуть! Два раза налетали эринии…
        - Оставайтесь! - приказал Ван. - Доклад по рации каждые… каждые полчаса.
        Он поднёс к губам браслет внутренней связи:
        - Двух бойцов к грузовому телепорту, двух - к индивидуальному. С дезактиваторами. Любую нечисть, если полезет, уничтожать на месте! Команда Крюгера - спуститься в Морию, также с дезактиваторами, всех оргов уничтожить! Остальным - сбор в Общем зале.
        Ван И-Ван с усилием провёл ладонями по лицу, превозмогая нарастающий шум в ушах. Наверное, контузия, или как оно там называется. Но он не позволит ситуации выйти из под контроля…
        В течение суток Базу атаковали трижды - один раз с воздуха эринии и дважды - через телепорты. Затем, на несколько часов воцарилось обманчивое спокойствие. Из Шамбалы также шли утешительные вести - волны атак становятся всё реже. Тем не менее, охранявшие индивидуальный порт альфовцы синхронно вскинули «дуэльные пистолеты» при загорании сигнала телеприёмника и так же синхронно активировали их при открытии кабины. Если бы шагнувший им навстречу высокий тёмнокожий человек был механоргом, он несомненно бы отключился. Но механоргом он не был. Поэтому хмуро оглядел замерших бойцов, затем улыбнулся и произнёс:
        - Ну, и где тут наш Ван?
        И последовал мимо опешивших альфовцев.

«Чёрный! Сам!» - донёсся до его ушей запоздалый шёпот.
        Наладчик бесстрастно уставился на двух новых персонажей, явившихся по приказу Люца в импровизированный «штаб обороны планеты Земля», такое название выскочило откуда-то из глубин бездонной памяти. Худощавый парень - голубоглазый, рыжий и в веснушках («рыжий, рыжий, конопатый», припомнилось Наладчику, вот только убил ты отнюдь не дедушку, и не лопатой вовсе) и гораздо более старший мужчина - в волосах проседь - но крепкий, и выражением лица чем-то напоминавший… самого Наладчика.
        - Знакомьтесь, начал Люц, - это Тиль, наш лучший…
        Наладчик не дал ему договорить.
        - Послушайте, юноша, - бесцеремонно перебил он вождя гёзов, адресуясь к Тилю. - За каким лешим вам понадобилось уничтожать эринию, да ещё с помощью бризанта? Вы что, не соображали, внутри какого объекта находитесь?
        - Вообще-то, станнера, - сказал тот, краснея, отчего веснушки на лице проступили ещё ярче. - Но откуда вы…
        - Станнера, бризанта, не суть важно, - невозмутимо сообщил Наладчик. - Видел!
        - Ах ты ж! - хлопнул себя по лбу Бенджамен Мудрый. - А я-то голову себе ломаю, что да как…
        - Кровью искупишь, - недобро бросил из-за спины юноши его пожилой спутник.
        - Не надо драматических эффектов, - оборвал и его Наладчик. - Кровь и так уже льётся на планете. Слишком много. В общем, с Тилем я уже знаком - виртуально. Мне совершенно ясно, что это ваш лучший спин-диверсант.
        - А Серж - начальник штаба объединённых сил гёзов, - представил Бен.
        - Итак, не буду повторяться, - продолжил Наладчик. - Важно то, что человечество уничтожают, его вырезает на корню беспощадный и неведомый враг. Впрочем, избиению подвергаются не все, но, похоже, выбраковка составляет не менее девяноста процентов.
        - Критерии выбраковки? - быстро спросил Серж.
        - Пока неясны, - ответил Наладчик.
        - Есть предположение… - вступил в разговор Мастер Хо, но под взглядом Наладчика тут же закрыл рот.
        - Я не делюсь предположениями, - холодно заметил Наладчик. - Предпочитаю факты. Скажите, господа, сколько людей под вашим началом?
        Люц тем временем встал, отбросил свою доху и принялся расхаживать по комнате. В глазах мулата разгорался угрюмый свет - он осознал масштабы событий, и - главное! А главным было то, что теперь без него, Люциана Горбовски, им не обойтись. Да, чёрт побери, именно теперь, когда пришло время настоящих боевых действий, он, Люциан, Люци, снова может стать Люцифером…
        - Под моим началом, - произнёс он, нажимая на слово «моим», - около пяти тысяч бойцов. Чем ты, Наладчик, можешь похвастаться?
        - Сейчас скажу, - невозмутимо ответил тот. - Ещё вопрос: сколько у этих людей независимых от Ирмы механоргов?
        На этот раз ответил Бен.
        - Около тысячи. В основном, это гиппогрифы, есть пара десятков транспортных птеродактилей. Ещё орги-строители и ремонтники, - заметив удивлённый взгляд мистера Уотсона, Бен не без гордости разъяснил: - Хо, я давно отказался от технологии блокирования «голоса крови». Мы работаем непосредственно с механозародышами.
        - Хорошо, - сказал Наладчик. - Это очень хорошо. Теперь обо мне. В моём распоряжении в данный момент тысяча двести пятьдесят боевых эриний первого поколения, пятьсот подводных охотников типа «косатка», сто двадцать транспортных высокоскоростных летунов типа «летучая мышь», способных нести десанты до двадцати человек каждая. В данный, опять же, момент я контролирую их всех.
        Молчавший доселе, водивший взглядом по полу, Тиль, вскинул глаза:
        - Эт-то к-как же? - заикаясь, произнёс он.
        - Как бы в голове несколько тысяч экраничиков, и на каждый пишется отдельное событие, - пояснил Наладчик. - Очень лёгкая задача, но раньше приходилось решать на порядки сложнее. Итак, все мои механорги, кроме подводных, защищают фаланстеры от атак. Но фаланстеров слишком много, а их - мало, к тому же, не все ещё окончательно развились, а из тех, кто развился - не все ещё добрались до целей. Между тем, есть задача для моих слуг невыполнимая. Для сокрушительного удара по тому, что раньше называлось Ирмой, нужно уничтожить Узлы. Все до единого.
        Наладчик умолк, подчёркивая важность сказанного.
        - Эта задача легко выполнима, - обронил Серж.
        - Учитывайте, что на Узлах - люди, - возразил Мастер Хо. - Они там заблокированы. Задача ваших бойцов - в первую очередь захватить Узлы, отвести те, что в море или в неблагоприятных условиях, в спокойное место. У каждого Узла есть дублирующее управление, вы знаете? Надо удержать их на это время под контролем, эвакуировать людей и лишь затем - уничтожить. Да, чуть не забыл - в населённых пунктах надо уничтожать все телепорты. Взрывчатки у вас, надеюсь, достаточно?
        - Есть маленько, - пробормотал Бен.
        - Плохо, что связи нет, - продолжил Наладчик. - Пока долетим до всех…
        Люциан Горбовский прекратил свое расхаживание и энергично потёр ладони:
        - Ты, Наладчик, попал пальцем в небо дважды. У нас есть радиостанции. Маломощные, но по радиорелейной цепочке передадим.
        - Снимаем запрет на молчание в эфире? - мгновенно уточнил «начальник штаба» Серж.
        Люциан кивнул.
        - Зря ещё, Наладчик, ты полагаешь, что мне не на чем было уходить в космос! Не такие уж мы идиоты, чтобы не знать, что «Вестник» на Землю не сядет, а нас за просто так на орбиту не подымут! Знай, - тут голос его вновь зазвучал напыщенно, так что Бен встрепенулся - перед ним был прежний юный Люци, перед которым он всегда трепетал, да не Люци, а целый Люцифер, - что к моим услугам целых ТРИ орбитальных катера, к тому же - вооружённых «тяжёлым светом».
        - Хорошенькие дела, - мистер Холмс Уотсон задумчиво чесал лысину.
        - Славно поработали, - согласился Наладчик. - И откуда?
        - Ха! - снова потёр руки Люц. - Да будет вам известно, что вот уже пятый год в нашей организации состоит член МСФ, Координатор Совета по астронавтике, легендарный Белов! С тех самых пор, как был списан в утиль с «Горгоны». Вернее - состоял, светлая ему память!
        Если Люц желал произвести впечатление на Наладчика, то просчитался. Тот остался спокоен. После секундной паузы, Наладчик обронил:
        - Белов как раз выжил. А радиосигналы, значит, можно вполне подавать и с орбиты, используя ваши челноки как ретрансляторы. Думаю, Люциан, вам нет нужды туда подниматься. Кстати, с большой вероятностью любой телепорт доставит вас в любую точку Земли. Как и вас, Бенджамен. Как и тебя, дорогой мой Хо. Чем мы и воспользуемся.
        - Почему пропустят именно нас? - вперил взгляд в Наладчика Горбовски.
        - Полагаю, - невозмутимо сообщил Наладчик, - вы не забыли, что у всех вас удалены индивидуальные чипы? А теперь, Серж, мы можем обсудить с вами - как с начальником штаба, детали предстоящих операций. Думаю, у вас найдётся подробная карта планеты?
        Сидя, вернее паря, в тесной кабине катера, Григорий Лебедев, по прозвищу Молибденовый Грегуар, задумчиво постукивал пальцами по знаменитой своей челюсти. Только что Чанг передал ему расшифровку очередной радиограммы. Из нее следовало, что дела идут хреновее некуда…
        Грандиозная битва за планету Земля между людьми и восставшими биомашинами продолжалась уже пятые сутки. Продолжалась с переменным успехом. К этому времени удалось уничтожить три из пяти Узлов - ценой немалых потерь. В узких помещениях и коридорах Узлов, битком набитых телепортами, орги имели возможность нападать внезапно, и не всегда зазевавшийся гёз успевал нажать кнопку дезактиватора… Наладчик, а также трое бывших трикстеров, носились по фаланстерам - предупреждали тех, кого успевали, раздавали оружие… В иных поселках оплотом сопротивления становились гёзы: объявляясь на своих гиппогрифах или десантных машинах Наладчика, они первым делом крушили из пушек Люцифера телепорты, а затем начинали зачистку от кишащих повсюду оргов. В какой-то момент стало казаться, что победа близка.
        Так казалось недолго. К концу пятых суток орги применили новую тактику. С одной из верфей Первого кольца соскользнул транспортный модульник и, после ряда орбитальных манёвров, ведомый мощным спинтронным мозгом, вошёл в плотные слои атмосферы. Удар рукотворного болида пришёлся на полностью очищенный от механоргов - и один из наиболее древних фаланстеров, Ароматную Долину в Северной Америке и испепелил её полностью, оставив лишь гигантский кратер.
        Но маневр не остался незамеченным орбитальными челноками гёзов.
        Ведомые опытными астронавтами, экс-экипажами «Горгоны» и других, «списаных» кораблей, челноки переместились с высокой орбиты на низкую и здесь, пользуясь немалым преимуществом в скорости и манёвре, перехватывали новоявленные
«космоторпеды». Удары «тяжёлого света» были страшны - пробитые обшивки модульников просто переламывало при входе в плотные слои атмосферы. Удалось перехватить семь
«торпед». Три всё же достигло цели. На стапелях Кольца оставалось ещё не менее десятка. Измотанные перегрузками на орбитальных маневрах пилоты челноков уже переставали различать, где Земля, где Космос…
        Все эти трудности, увы, были уже в прошлом. Радиограмма извещала, что к системе Земли - Миру-1 - полным ходом двигаются три звена космических эриний, которым программно было запрещено здесь появляться - ни при каких условиях. Но программы больше не действовали. Для экипажа из трех человек, которым командовал Молибденовый Грегуар, это означало, что увольнения на берег в ближайшее время ждать не приходится. Приказ командования был ясен. Снова перейти на высокую орбиту: патрулировать Приземелье и осуществлять радиоретрансляцию, вплоть до получения дальнейших приказаний.
        - Ладно, чего уж там… - пробурчал командир челнока себе под нос. - Будем патрулировать… Все ж лучшем, чем торчать внизу…
        Он толкнул в плечо наладившегося было дремать Чанга.
        - А! Что? - вскинулся тот.
        Грегуар притормозил его, чтобы второй пилот, он же бортрадист, не расшиб себе голову.
        - Опять идем наверх! - командир ткнул оттопыренным большим пальцем в блистер, сквозь который, как всегда безмятежно голубела Земля.
        - Ты хочешь сказать - вниз? - переспросил его маленький смуглый Чанг. - На Землю?
        - Э-э, - протянул Грегуар. - Я хотел показать туда. - Он указал себе под ноги. - На высокую… Так что пни Джона. Пусть запускает!
        Горестно повздыхав, маленький индиец рыбкой соскользнул в тесный бытовой отсек, где скорчился в позе эмбриона бортмеханик и бортстрелок в одном лице, Джон Стингер. Вскоре раздался грозный рык аризонца. И вскоре из люка показалась его заспанная физиономия.
        - Какого черта?…
        - Приказ снизу, - ухмыльнулся командир. - Велено тебя будить… Заводи лоханку!
        Стингер пробурчал что-то, но взялся за работу. Пальцы его так и мелькали по клавишам и тумблерам. Глядя на его энтузиазм, Чанг предпочел поскорее втиснуться в свой ложемент. Грегуар медлил. Ему не нравилось, как маневрирует спутник из состава метеогруппировки в третьем эшелоне Кольца. Траектория сего безобидного объекта никаким боком не касалась орбиты челнока, но фишка заключалась в том, что спутник был безобиден лишь с виду.
        - Командир, - сказал Стингер. - У меня все готово! Стартуем?
        - Погоди, Ваня, - проговорил Лебедев, не замечая, что говорит по-русски. - Не нравится мне вон тот спутничек…
        Аризонец, не понявший ни слова, проследил за указательным пальцем командира. Ага, ясно! Перевода на синлингву не требовалось.
        - Взять его на прицел?
        - Да, Джонни, - ответил Молибденовый Грегуар. - И пусть только сукин сын даст повод.

«Сукин сын» дал повод. Он нацелился на челнок зеркалом коррекционного термазера, которым обязан был подогревать земную атмосферу, вместе с сотнями своих «коллег» влияя на динамику перераспределения воздушных масс. Но это в мирное время. А сейчас, похоже, невидимый и непонятный простому космолетчику противник, рассудил иначе, превратив сугубо мирный космический аппарат в убийцу.
        Стингер отменил процедуру запуска и переключил реактор на режим накопления конденсата в батареях атомных лазеров. Накопление шло медленно. Утешало лишь, что и спутник не мог зарядиться мгновенно. Лебедев зашнуровался в своем ложементе и сказал Чангу:
        - Если мы не успеем выстрелить первыми, будь готов к развороту!
        - Понял, командир, - отозвался индиец, берясь за рычажки ручного управления двигателей ориентации. Его задача состояла в том, чтобы развернуть челнок паралелльно плоскости, в которой имульс термазера пересечется с корпусом корабля. Правда, это делало невозможным ответный удар, поэтому приходилось тянуть до последнего, полагаясь на опытность и реакцию второго пилота. И того и другого Чангу Сидху было не занимать. Недаром же он был вторым в экипаже Никиты Белова, во время того самого легендарного рейса «Горгоны», когда Лебедев исполнял обязанности первого пилота, а Климов - штурмана.
        На указателе заряда красный столбик дошел до половины шкалы.
        - Давай, Джонни! - рявкнул Молибденовый Грегуар. - Этому мозгляку хватит…
        - Есть!
        Стингер стиснул гашетку, уже в который раз в этой орбитальной войне оправдывая звучную свою фамилию. Челнок вздрогнул. Заряд ушел к цели. Но спутник успел сделать ответный выстрел. Никакие приборы боевого катера этого не отметили, зато второй пилот ощутил шкурой. Подтравливая движками, Чанг начал разворачивать челнок, как будто это могло помочь увернуться от лазерного импульса. Через блистер кабины Лебедеву хорошо были видны обугленные фрагменты теплозащиты, срезанные термазером с носовой части челнока.
        - Твою мать! - прокомментировал он сделанное наблюдение на родном языке, а для товарищей пояснил. - Всё, парни, на Землю нам самостоятельно не сесть!
        - Подумаешь, - откликнулся аризонец. - Ты посмотри, что стало с мозгляком!
        Зрелище радовало глаз. Распавшись на множество совершенно непригодных, к дальнейшему использованию фрагментов, бывший спутник продолжал следовать прежним курсом.
        Отодвинув чашку остывшего кофе - когда же, наконец, он напьется нормального брусничного чаю! - Наладчик снова зарылся в отчеты. Он снова был на заполярной базе гёзов, которую орги с тех пор ни разу не атаковывали. Постепенно штаб обороны Земли сползал в архаику прежних времен. Вот уже и на бумажную писанину перешли, благо у Люци оказался изрядный запас писчей бумаги и карандашей. На иных информационных носителях, как впрочем, и на всем остальном, приходилось экономить. Даже кофе пили синтетический, а жрали белковый концентрат, на который в прежние времена зарились только неразборчивые в еде крысы.
        Но, что делать, если линии доставки «гавкнулись»? Надо будет, перейдем на коптилки из снарядных гильз…
        Гораздо сильнее беспокоила Наладчика тотальная нехватка боезапаса. Энергоресурс дезактиваторов и «люцваффен» иссякал быстро, быстро заменить их было нечем, зарядить - негде. В рукопашную против егеря или эринии долго не мог устоять даже самый искусный «альфовец». Всё чаще мятежные орги применяли эффект телекатапульты, в первые двое суток вовсе ими не используемый. Жуткие твари начали в буквальном смысле валиться на головы защитников человечества. Челюсти, жвалы, зубы успевали сделать своё дело, унося одного-двух бойцов, прежде чем их обладателей умудрялись обезвредить. А ещё назревала проблема голода, в том числе - энергетического. Теперь уже глобального. Синтезаторы пищи бездействовали, энергия в жилища людей не подавалась. Так что возвращение в пещерный век грозило не только Базе гёзов.
        В редкие минуты, когда Наладчик позволял себе задуматься об отвлеченных вещах, он пытался представить тот мир, который возникнет, когда вся эта бойня прекратится. Уже было ясно, что механорги убивают далеко не всех подряд. Однако критерий отбора представлялся смутно. Первоначальное предположение, что щадят лишь ученых, было опровергнуто сообщениями о поразительной лояльности мехов к пациентам центра экстренной психиатрической реабилитации, что уж не лезло ни в какие ворота. А ведь гёзы, дерущиеся за каждый дюйм, обороняемых ими фаланстеров, насмотрелись всякого. В том числе и на трупы детей. И что поразительно, среди них не обнаружено ни одного младше шести лет! Разумеется, эти данные нельзя было считать репрезентативными, но Наладчику очень хотелось верить, что во всем этом кошмаре есть какое-то рациональное зерно. И очень НЕ хотелось верить, - хотя Наладчик не мог этого не видеть - что чаша весов окончательно склоняется в пользу восставших биомашин.
        Другой вопрос, кто или что за этим стоит? Валить все на гёзов нет смысла. Этот рыжий, который Тиль, и так себе места не находит. Рвется в бой, хочет смыть кровью, но Наладчик держит его при себе, такой нанооператор просто сущий клад и в будущих боях он еще пригодится. А бои будут - у Наладчика на сей счет нет иллюзий. С присутствием Трикстеров в Солнечной системе мириться нельзя. Жаль, что
«Птерозавр-2» не вернулся. Мафу и Виг - вот бы кто сейчас пригодились. И главное - потом! Когда… когда…
        Чувствуя, что перед глазами и в мыслях всё плывет, Наладчик решил, что пора передохнуть. Все эти дни он не позволял себе расслабиться ни на секунду. Но даже биокибернетическому организму нужен отдых. Наладчик настроился на пять минут сна.
        Ему снова снился мир, наполненный хрустальной синевой, и снова на светящихся рифлёных плитах возник кот Мафусаил. Который на сей раз был краток:
        - Немедленно брысь к себе в усадьбу!
        Наладчик открыл рот, чтобы спросить что-то, но тут же был вышвырнут из сна - не по своей воле, ибо из авансированных пяти минут, он провел во сне лишь одну. Точнее, по привычке поправил себя он, минуту и шесть секунд. Больше намёков не требовалось - ноги сами понесли Наладчика к нуль-Т. Через миг он стоял у себя в саду. Над усадьбой занимался рассвет. У горизонта на шафрановой драпировке переливался фальшивый брильянт. А прямо над головой блекла нить Первого кольца. Где-то там готовились к новой, совсем уж безнадежной схватке со Стражами Системы, космолетчики.
        Эх, не хило бы им придать «Вестник» с его по-настоящему суперпушками. Где уж люциферовым катеркам справиться со Стражами! Даже при наличии «тяжелого света» на борту. Ресурс которого тоже не беспределен… Ладно, об этом после. Главное, что я успел!
        Успел - что?
        Что-то снова должно случиться…
        Сидевший неподвижно в подводном гроте, на более чем километровой глубине, человекоморфный биомеханизм Креатор вздрогнул - наконец, восстановилась связь с единственным уцелевшим собратом по клану. С механтропом Красоткой, всегда, впрочем, предпочитавшим именовать себя гинедроидом. Но то что сообщила ему гинедроид, Креатору решительно не понравилось.
        Обретя себя на берегу каменистого островка, механтроп сразу почувствовал присутствие давнего врага - Наладчика. Тот приперся на своем громоздком летательном аппарате, поднял переполох среди этих жалких людишек, еще недавно полагавших, что смогут использовать его, Креатора, в ничтожных своих целях. Наивные, они даже Красотку не смогли толком подчинить. Вырвавшись на свободу, та немедленно приступила к исполнению предначертаний своего подлинного хозяина.
        От людишек уйти особого труда не составляло, но вот Наладчик принадлежал иной породе. Он был почти равен по могуществу и интеллекту самому Креатору. И сейчас механтроп не чувствовал себя готовым к решительной схватке. Следовало бежать и до поры до времени затаиться. Умертвив своего сторожа, Креатор кинулся в холодные воды полярного моря. На сравнительно небольшой глубине он избавился от идиотской человеческой одежды и, придавив ее подводным валуном, приступил к процедуре трансформации.
        Для успешного функционирования водная среда была даже предпочтительнее наземно-воздушной. Высокая молекулярная плотность, насыщенность минеральными растворами и биомассой, пригодной к переработке в пищевом коллекторе, дали механтропу необходимое сырье. Спустя несколько часов он напоминал антропоморфа лишь отдаленно. Приобретшее рыбоподобные очертания, его тело покрывала теперь водоотталкивающая слизь, ступни ног слились в хвостовой плавник, который, впрочем, запросто разделялся на две половинки, а между пальцами рук выросли перепонки. Сенсорика обогатилась подводным зрением, эхолокацией и даже органом боковой линии.
        Опробовав новоприобретеные органы в деле, Креатор остался собой доволен. Теперь сколько угодно долго можно скрываться в подводных каньонах, где никакой Наладчик его не обнаружит. Пусть наверху вовсю кипят сражения между этим самозванным властелином мира и его порождениями, здесь Креатор преспокойно дождется исхода драчки, чтобы потом, подобно Левиафану конца времен, всплыть на поверхность и взять власть в свои плавники… то бишь, руки!
        Никуда не спеша, механтроп заскользил вдоль подводного склона, уходя со скудных пастбищ континентального шельфа в совсем уж безжизненные глубины. Там он обнаружил уютный грот, изгнав какое-то глубоководное страшилище. Оно попыталось ослепить его своей биолюминесценцией, но получило в ответ такую яркую вспышку, что полупарализованное пошло ко дну.
        Утвердившись в отвоеванном убежище, Креатор начал вызывать Красотку. Гинедроид, во время сеанса связи еще там на берегу, порадовала его известием о принесенном ею жертвоприношении в виде нескольких тысяч человеков, внутри хрупкой скорлупки лунной колонии, названной столь безвкусно. Вот вам Луна и Тишина, ублюдки! Разумеется, своим новоявленным «хозяевам» Креатор таких подробностей не сообщил. Но Красотка вдруг прервала связь, и скорее всего, по независящим от нее причинам. Кто-то ухитрился взять над нею контроль. Поэтому, когда гинедроид всё же откликнулась, Креатор поначалу обрадовался.

«Я выполняю задание!» - сообщила она.

«Основные пункты задания?» - уточнил он.
        Красотка ответила. И ответ этот вверг Креатора в демоническое уныние. Все его планы отсидеться до поры до времени в земном океане пошли прахом. Через несколько минут он, Креатор, станет жалким пленником этой планеты! Отговоривать Красотку было бесполезно - ему ли этого не знать. Ведь ее изначальная программная установка: выполнять любое задание, основанное на предначертаниях Великого Креатора! А объяснять, что ЭТО вовсе не основано на его предначертаниях, уже некогда.
        Механтроп принял безошибочно верное решение. Еще одно безошибочно верное решение в своей псевдожизни. В толще океанских вод, на километровой глубине раздался мощный врыв, оглушивший морских тварей на много миль вокруг. Огромный пузырь вакуума, на внешней оболочке которого вода превращалась в пар даже невзирая на чудовищное глубинное давление, раздался вокруг Креатора и тут же схлопнулся. Когда холодная бездна вновь обрела покой, механтропа в ней уже не было.
        Глава тринадцатая

«Анта… Одэли… Ута…»
        Джи осторожно просунулся в рубку. Здесь было не так темно, как в других отсеках, но зато гораздо холоднее. Тусклая зелень эхоскринов поблескивала пленкой замерзшего конденсата. На спектролите «фонаря» кое-где белели самые настоящие морозные узоры. Фо, паривший под коробкой «Системы аварийного сброса носового блистера», казался привидением из-за серебристой термоизоляционной ткани, в которую закутался с головой.
        - Ну ты здесь и надышал!… - сказал Джи. - Скоро снег выпадет… Будем на лыжах кататься, как на Тарсисе… Помнишь?
        Серебряный кокон зашуршал, и вылупилась голова. В темных зрачках Фо загорелись крохотные отражения далекого еще Юпитера, «заглядывающего» через блистер в рубку космического кораблика.
        - Й-а ттуут са-ыссем са-ы-чинннел, - пробормотал Фо, у которого зуб на зуб не попадал.
        - Так чего ты тут торчишь? - удивился Джи. - Спускайся!
        - Ннн-э мааа-уу…
        - Ах ты, боже мой!
        Джи ухватился за край импровизированного одеяла и потянул вниз. Словно муравей личинку, он приволок брата в жилой отсек, под завязку набитый термосами, упаковками сублимированной пищи и прочим провиантом. Место здесь оставалось лишь для двух спальных мешков. Размотав кокон, Джи натянул на окоченевшего Фо один из них, а потом, чуть подумав, и - второй.
        - Можно, я прибавлю? - спросил Джи, имея в виду электрическую печь.
        Фо лишь протестующе замычал. Вздохнув, младший брат принялся раскупоривать термос с горячим шоколадом.
        Едва покинув орбиту Марса, они начали экономить энергию. На разгон ушло больше топлива, чем показывали расчеты, его оставалось только-только на торможение и эволюции в системе Юпитера. Ну еще и на минимальное обеспечение жизненно важных систем «Птерозавра». Хорошо еще, что перед стартом им удалось дозаправиться на все той же исидской регенерационной станции. Правда, пришлось отбивать ее у механоргов, видимо, «сообразивших», что топливно-энергетические ресурсы следует охранять.
        По мере углубления в Большой Мусорный пояс стало ясно, что при всей тщательности подготовки, близнецы ввязались в авантюру с весьма сомнительными шансами на успех. Тайком от брата, Джи проверил прежние расчеты, внеся в них поправку на перерасход топлива и пришел к выводу, от которого по коже побежали мурашки, хотя в тот момент в рубке была плюсовая температура. На полпути к Юпитеру, - а лететь им такими темпами не менее полугода, - они должны будут либо начать тратить неприкосновенный топливный ресурс, либо отказаться от обогрева, перестать пить, есть и… дышать. И в том и в другом случае, «неугомонных» близнецов ожидала безвременная гибель, в выборе коей они, правда, могли себе позволить некоторое разнообразие.
        - Что ты болтал насчет Тарсиса? - спросил отогревшийся Фо.
        - Кто? - вытаращился Джи. - Я?
        - Ну да, - кивнул Фо. - В рубке. Снег, сказал, выпадет…
        - А-а, - протянул Джи. - Ну как тогда летом, у тети Клары на Тарсисе… На лыжах еще катались. Помнишь?
        - Спрашиваешь! - хохотнул Фо. - Это когда кузен Дикки решил показать мастер-класс?
        - Ага, - подхватил Джи. - Бедным родственникам из провинциальной пустыни… Показал, нечего сказать!
        - Летел, свистел и кувыркался!
        Они стали смеятся, но вспомнили вдруг об экономии кислорода и разом смолкли. Марс был далеко. Его желтое зернышко затерялось среди неподвижных звезд. Только сейчас близнецы почувствовали, что значит покинуть родину. Не просто войти кабину телепорта и оказаться в точно такой же, но на другой планете, а оторваться от своего мира надолго, вернее, навсегда. Разорвать пуповину.
        - Узнать бы, что там сейчас творится? - тихо проговорил Джи.
        - Да, не мешало бы, - в тон ему отозвался брат. - Не хочется думать, что эта чертовщина с ополоумевшими оргами всерьез и надолго… Но случись что, наши Пещеру отстоят. Уверен!
        - Отстоят, - согласился Джи. - Собственно, из обычных мехов бойцы хреновые, а вот если налетят эринии со своими нейротоксинами?…
        - И сетями, не забудь, - вставил Фо. - Правда, вход надежно прикрыт термазером, но его аккумуляторов надолго не хватит… Может, мы зря все-таки поперлись на Европу? Утюжили бы гадов на «Птерике», пока духу бы их не осталось на Марсе!
        - Нет, не зря, - помотал давно не стриженой головой Джи. - Рано или поздно орги бы нас подбили.
        - Это каким же образом?
        - Ну, например, облили бы напалмом и подожгли, а потом принудили бы к аварийной посадке. К смертельно жесткой, заметь!
        - С них сталось бы, - согласился Фо.
        - Уж лучше лететь, - продолжал Джи, - чем погибать без пользы…
        В тесном обитаемом отсеке повисла тишина, нарушаемая лишь едва слышным, но несмолкаемым ни на минуту шелестом принудительной вентиляции. И под этот шелест, безвольно распластавшись дельтавидным фюзеляжем, «Птерозавр» пересекал невообразимую бездну между орбитами Марса и Юпитера. Локаторы порой нащупывали в этой пропасти довольно крупные небесные тела, отмечая их присутствие гравиметрическими всплесками на эхоскринах, но для невооруженного человеческого глаза пустота оставалась пустотой.
        - Знаешь, брателла, - решился Джи. - Я от тебя кое-что скрыл…
        - Неужели - пирожное? - усмехнулся Фо. - Колись, где ты его прячешь. В парашютном боксе?
        - Нет, - не принял тона младший. - Кое-что посерьезнее.
        - А-а, - вздохнул старший. - Тогда, наверное, то, что до Европы нам не дожить? Знаю я эту страшную тайну, братуха. Ты, конечно, математик мне не чета, но вирноты с расчетами не стоит бросать, где попало…
        - А ты не имей дурной привычки заглядывать в чужие вирноты! - вспылил Джи, но тут же сказал с укоризной: - Выходит, ты все знал и до сих пор молчал!
        - Угу, - буркнул Фо. - Не было случая об этом заговорить… Да и не о чем тут, собственно, разговаривать.
        - Как это, не о чем? - поразился младший. - О том, что делать будем!
        - Эх ты, дурачок, - покачал головой старший. - Все ж яснее ясного! Искин вполне доведет эту лоханку и без нас. Так? Так. Сказ о том, чего мы от братьев-европийцев хотим, можно будет записать на любую свободную болванку. Верно? Верно. Вот и выходит, братище, что мы с тобой практически бесполезный груз. Логично? Логично.
        - Так-то оно так, - подтвердил Джи, - но как-то обидно! За ради чего мы тут тогда мучаемся? Мерзнем, голодаем, почти… Лучше уж вкусить всех благ жизни напоследок, а потом в шлюз, и айда в автономное плавание! Верно? Логично?
        - Куда уж логичнее, - отозвался Фо. - Только плохая долгая жизнь все-таки лучше, чем короткая, но хорошая.
        - Ну, слава богу! - обрадовался Джи. - Я ведь почему боялся тебе свои расчеты показывать? Думал, ты геройствовать начнешь, в шлюз нагишом полезешь, дабы братцу любимому жизнь сохранить.
        - Было б из-за кого геройствовать, - смутился старший. - Знаешь анекдот? Решили ученые проверить на практике парадокс близнецов. Одного брата посадить в ракету и отправить субсветовой скоростью. А другого оставить на Земле. Дескать, прилетит лет через пятьдесят первый брат - молодой и здоровый - и найдет на Земле второго - дряхлого и при смерти. Но по ошибке в ракету засунули обоих. А когда ракета вернулась, в ней оказался только один. Смекаешь, почему?
        - Догадываюсь, - хмыкнул младший. - Ракета, небось, была автоматической, а биоресурса в ней - на одного. Вот космонавт братца своего и подьел.
        - Ты знал, ты знал!
        - Анекдот-то с бородой, - отмахнулся Джи. - Почти с такой же, какая должна была вырасти у второго брата, останься он на Земле… Мы друг дружку, надеюсь, есть не станем?
        - Как знать, как знать, - проговорил Фо со зловещей ухмылкой.
        - Я тут кое-что придумал, - сказал Джи, - но не уверен, что получится…
        - Ух ты, - восхитился старший. - А ну, выкладывай!
        - М-связи у нас нет, - начал младший, - потому что ее нет вообще, но можно придумать систему сигнализации. Простенькую и эффективную!
        - Кому ты собрался сигнализировать? Стражам, чтобы они нас утилизировали, как космический мусор? Пришельцам, которые шастают по БМП в поисках терпящих бедствие марсианских придурков?
        - Ни тем, и ни другим, - продолжал Джи. - Не забудь, что в космосе кроме нас есть еще люди. Ведь за последние двадцать лет было построено как минимум десять пилотируемых кораблей. Не может быть, чтобы ни один из них не был сейчас в рейсе. Кстати, их экипажи находятся примерно в таком же положении, что и мы. Связи с базами нет, что с миром творится неизвестно. Остается только дрейфовать и прощупывать пространство на предмет поиска тех, кто нуждается в помощи. Устав Подкомитета МСФ по аэронавтике и так далее, помнишь? Сигнал бедствия - высший приоритет при определении курса!
        - Все это, конечно, бла-ародно, - нарочито прогнусавил Фо, - но только как там насчет баб? Стражей Системы, то есть… Ну, начнешь ты SOS подавать, они и слетятся! Здесь, в Поясе, этих птичек навалом.
        - А я и не спорю, что риск есть, - сказал младший. - И чтобы уменьшить его, мы не станем транслировать общепринятые сигналы бедствия. Достаточно будет отправить нечто бессмысленное для оргов, но понятное людям!
        - И что же? - начал терять терпение Фо. - Ну не тяни ты, что за манера!
        - Погоди, - притормозил его брат. - Помнишь мы зачитывались одной книженцией,
«Покорение Марса» называется? Ее написал на заре двадцать первого века некий Антуан Примас!
        - Ни фига себе, некий! - возмутился старший. - Это же лучший популяризатор космонавтики того времени.
        - А я о чем толкую! - подхватил Джи. - Книжки Примаса должны знать все, кто хоть чуть-чуть увлекается историей космонавтики! Согласен?
        - Да, согласен я, согласен! Только при чем тут «Покорение Марса»?
        - А при том, что в этой книжке Примас рассказывает о неком доисторическом фильме. Между прочим, первым, где показана экспедиция на Марс. Так вот, в фильме этом марсиане посылают сигнал бедствия, состоящий из трех марсианских же слов! Сечешь, братуха?
        - Круто завернул! - выдохнул Фо. - Уж этот сигнал эринии точно не поймут, а космолетчики - могут… Только чем сигнализировать станем?
        - Лазерным дальномером. Расфокусируем слегка и давай мигать. И не универсальным кодом, а азбукой Морзе. Вряд ли птичкам она известна…
        - А вот здесь ты, как в воду пукнул, - осклабился старший. - Твой дальномер, да еще расфокусированный, пригоден только на незначительных расстояниях, да и то, если ты точно знаешь в каком направлении мигать!
        - Блин, а ведь верно… А как быть?
        - Не забывай, что на этом старом ящере есть довольно мощная радиостанция! Я ее сделаю еще мощнее. А при большом желании, можно нарастить антенну. Кстати, используем штангу твоего дальномера - она выдвижная!
        - Это все хорошо, но кто услышит твой передатчик? На современных космолетах радио, по-моему, не ставят…
        - Ну, по-крайней мере, на одном из них оно точно есть. Я говорю о «Вестнике богов», который должен был стартовать как раз перед всей этой катавасией. Ладно, с радио мы замутим, но все-равно остается еще одно «но»…
        - Какое еще, поэт хренов?
        - Ресурс этот треклятый!
        - Знаешь, на всякий случай, давай запишем послание для Европы, - сказал Джи. - А прыгнуть за борт мы всегда успеем…
        На том и порешили. Фо взялся за апгрейд радиостанции, а Джи извлек из шлюзового шкафа скафандр для проверки. Следовало выйти за пределы корабля, чтобы укрепить антенну на выдвижной штанге дальномера. Проверяя систему жизнеобеспечения, Джи вспомнил, как они с братом устроили себе тренировки на Фобосе. Напросились на обычную экскурию, когда связаные общим фалом туристы уныло бредут за своим гидом от одного идиотского кратера до другого. Причем все маршруты заранее провешены. Между двумя рядами дюралевых штырей натянуты леера, к которым туристы цепляют свои карабины, чтобы не свалиться в черную, истырканную битым звездным стеклом яму пространства. А на расстоянии мегаметра над их головами висит патрульная эриния для страховки.
        Близнецы выкинули такой фокус, о котором после с ужасом вспоминали гиды, дежурившие в турцентре «Стикни». Фо и Джи встали в цепочке последними, а потом втихаря отсоединили штуцера своего участка общего фала и потихоньку уползли в сторону. Разумеется, в скафандре гида-инструктора должна была сработать тревожная сигнализация, но хитроумый Фо сделал так, чтобы она не сработала. Фокус удался. Пока близнецов нашли, они успели вволю порезвится среди руин Старой верфи, заброшенной еще со времен начального этапа терраформирования, когда Фобос был главным перевалочным пунктом. Скандал был страшный, братьев надолго отлучили от туристических вылазок за пределы атмосферы, а экскурсии с той поры проводили сразу два инструктора - второй шел замыкающим.
        - У меня все готово! - сказал Фо, появляясь из технического отсека.
        В руках он держал какую-то паукообразную конструкцию, похожую на остов зонтика.
        - У меня тоже, - сказал Джи. - И как эту хрень прицепить?
        - Щас расскажу…
        Несколько часов ушло на инструктаж и тренировки. С Джи семь потов сошло, прежде, чем он научился насаживать «скелет зонтика» на штангу дальномера. Причем, проделывать это пришлось не голыми руками, а - в перчатках скафандра, да еще надутого изнутри. Наконец, Фо дал добро.
        - Давай действуй! - буркнул он. - Только фал не отцепляй!
        Младший брат довольно ухмыльнулся: похоже, Фо тоже вспомнил тот случай на Фобосе. Ведь произнесенная им фраза давно превратилась в пароль.
        Оттолкнувшись руками от кромки люка, Джи всплыл над «Птерозавром». Вернее сказать, спустился из-под - так как выходной люк находился под брюхом старика-дельтаящера. Но в космосе это, само собой, значения не имело. Золотое яблоко Солнца заслонял корпус, и поначалу показалось, что с этой стороны царит непроглядная тьма. Однако задрав голову, сквозь верхнюю часть прозрачного шлема Джи увидел сияющую кромку крыла. Глядя прямо перед собой, он подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Постепенно стали проступать булавочные проколы звезд. Юпитер из этого положения разглядеть было невозможно, зато приветливая голубоватая звездочка Сатурна радовала глаз. Джи мог поклясться, что различает многоцветную ауру колец, но конечно же, это был самообман - с такого расстояния колец не увидишь.

«Как дела, брат?»
        Раздавшийся внутри шлема голос Фо бы слишком громок, но все-таки приятно было услышать живую речь в мертвенной тишине вакуума.
        - Вышел нормально, - ответил Джи. - Осматриваюсь.

«Станция назначения уже видна?»
        - Нет. Корпус заслоняет.

«А мне видна. - В голосе старшего не хватало воодушевления. - Далековато еще. Кабы не опоздать…»
        То что самая большая планета Солнечной системы ни на минуту не опоздает на рандеву с крохотным кораблем, сомнению не подлежало, но Фо, конечно же, подразумевал другое.
        - Тогда выдвигай дальномер, - сказал младший. - Да поживее!

«Уже в пути!»
        Джи ухватился за фал обоими руками и подтянул себя поближе к корпусу, предварительно включив наплечные фонари. На затененной поверхности «птерозаврьева» брюха образовались два светлых пятна. И как раз между ними отворился технологический лючок, из которого показалась штанга с толстеньким тубусом на конце. Когда штанга выдвинулась на максимально возможную длину, тубус раскололся надвое, открыв «глазок» лазерного дальномера.
        - Вижу дальномер! - доложил Джи.

«Порядок! - хрипло каркнул голос Фо. - Начинаю демонстрацию!»

«Глазок» налился красным и вдруг погас. Спустя минуту, в течение которой Джи едва сдерживался, чтобы не торопить брата, дальномер заработал снова. На этот раз он ритмично замигал, словно проблесковый маячок, но со смыслом.
        Шевеля губами, младший прочел: «Привет, братишка! Сухи штанишки?»
        - За своими смотри! - радостно заорал Джи.

«Ага, - отозвался старший. - Проняло…»
        - Лучше просигналь, что следует, - потребовал Джи. - Нечего тут про мои штанишки на всю Систему трезвонить!
        Дальномер замигал снова: «Штанишки Джи сухи, как… как…»
        - Не парься, - сказал младший. - Все равно рифму не подберешь. А вот за стихоплётство ответишь.

«Ой, ой, ой, - откликнулся дальномер. - Я от страха сам не свой!»
        - Эринии! - крикнул Джи.

«Где?! - испуганно спросил Фо. - Ты их видишь?!»
        - Я пошутил, - сказал брат. - Но если ты не прекратишь плести рифмованную чепуху, они точно появятся.
        - Напугал, - хмыкнул старший. - Ладно, хватить базарить, начинай работать.
        Каюта Лимы Майлз превратилась в швейную мастерскую. Хорошо еще, что космолайнер двигался с постоянным ускорением и сила тяжести на его борту составляла почти тридцать процентов от земной. Иначе все эти выкройки, куски ткани, катушки с нитками и прочие атрибуты портняжного ремесла, не изжитые и в двадцать четвертом столетии, заняли бы сейчас все свободное пространство сверху донизу.
        Давно уже Лима не работала с таким упоением, причем, своими руками, а не при помощи многочисленной армии механоргов, бывших на Земле к услугам великого модельера. Прежде бы никому и в голову не пришло, что на борту роскошного ультрасовременного космического корабля вдруг установится простой быт. По какой-то, довольно туманной для Лимы, причине экипаж отключил сервисных механоргов-андроидов и пассажирам многое пришлось делать самостоятельно.
        Даже готовить пищу. Страшно представить, что было бы, не окажись среди избранных счастливчиков - боже мой, как нелепо теперь это звучало! - лучшего шеф-повара Солнечной системы Роберта Головко. Всем бы пришлось питаться этим ужасным рационом для космолетчиков. Роберт с удовольствием воцарился на корабельном камбузе, повелевая добровольными помощниками, умудряющимися под его чутким руководством готовить сносные блюда. Своими знаменитыми на весь мир рецептами с ним поделилась Катерина Бланш, автор и ведущая самой популярной кулинарной программы на мульти-TV, которая, как оказалось, сама готовить не умеет.
        Лима не могла себе позволить такой роскоши, как привлечение добровольцев, хотя ее труд был не менее тонок и кропотлив. А может быть, потому и не могла? Все-таки творческий процесс дизайнера одежды более интимен, чем кухонное действо. И потом, Лима не желала никому выдавать свои секреты, хотя от желающих приобщиться к таинству отбоя не было.
        Едва на «Вестнике богов» жизнь вошла в относительно нормальную колею, Лима затосковала по тому, что окружало ее всю сознательную жизнь, а главное, по подиуму. По той особенной наэлектризованной атмосфере, что сгущалась в комнатах, где модели одевались и готовились к выходу, чтобы подобно молниям ослепить взоры восхищенных зрителей.
        Больше, чем чудовищные перегрузки, сменяющиеся тошнотворными перерывами на невесомость, сильнее, чем ужас перед непостижимой, просто таки нашпигованной опасностью, бездной за бортом, Лиму мучало, что никто здесь не ходит за нею по пятам и не вымаливает автограф. Модельерша пожертвовала двумя лучшими платьями, чтобы напомнить окружающем о своем существании. И к чему это привело? Первое платье пропало вместе с этой заносчивой стервой Мари, которая как в воду канула. А второе - затаскала по свиданиям эта юная вертихвостка Энн. И хоть бы слово благодарности!
        Решив, что дальше так продолжаться не может, Лима нашла блестящий выход из замшелого тупика забытости. Она устроит первый в истории показ новых моделей на борту космического корабля, причем, моделей, созданных тут же. Разумеется, пришлось изрядно попотеть. В микрокофре нельзя было уместить все необходимое, невзирая на субмолекулярное сжатие. К счастью, бытовые синтезаторы могли произвести что угодно. Тем более, что образованная Лима достаточно знала химию, чтобы ввести в программу соответствующие формулы.
        Обзаведясь расходными материалами, Лима принялась священнодействовать. Свою новую коллекцию она решила назвать «Солнечный ветер», а демонстрацию ее устроить на смотровой палубе на фоне звезд. В качестве моделей придется использовать кого-то из пассажирок, наиболее молодых и наменее, с точки зрения Лимы, уродливых. Выбор был не богат. Сметывая на живую нитку рукав со спинкой, дизайнерша мысленно оценивала стати женщин «Вестника».
        Как это ни печально, но придется привлечь эту молодую да ранюю Энн Рыжофф. Второй вполне может стать танцовщица Хлоя Лав, ростом она, правда, маловата, но сейчас не до жиру… Нужна еще одна… Идеально подошла бы Мари Стюарт, но где ее искать? Может быть, она в госпитале, куда несколько человек угодило после перегрузок? А может, с нею случилось что-то худшее…

«Попросить, разве, Энн? - размышляла Лима. - Пусть разузнает у нового своего бойфренда, как там бишь его, Харви… Но чтобы он ни ответил, скорее всего, придется унижаться перед выскочкой Шерман. Она сейчас героиня. А как же! Помогла этим дурачкам-экскурсантам на борт подняться. Можно подумать, они сами бы не забрались…
        Изящная дверь каюты распахнулась без преупреждения. Модельер подняла голову, готовая грозным окриком выставить нахала, или, скорее всего, нахалку за порог, но протест застрял у нее в горле.
        - Боже мой, - проговорила Лима. - Что с тобой произошло, милая? Ты выглядишь просто ужасно!
        - Мне нужно новое платье, - глухо обронила нежданная гостья. - И немедленно!
        - Здесь тебе не распределительный склад, - отрезала Лима, потрясенная такой наглостью. - Я тебе отдала свою лучшую работу не для того, чтобы ты ее прератила в лохмотья, Мари…
        - Я тебе не Мари! - рявкнула пришелица. - Мари я свернула шею, а труп выбросила в вентиляцию! И с тобою сделаю тоже самое. Если у тебя нет другого платья, кроме того, что на тебе - снимай. А иначе я сниму его вместе с твоей кожей!
        Выставив перед собой измазанные в какой-то гадости руки, «Лжемари» двинулась на потрясенную женщину. Пальцы блондинки непрестанно шевелились, словно были лапками двух чудовищных пауков. И тогда великий модельер Лима Майлз завизжала.
        Несси захотелось кофе. Мы проснулись около часа назад, по корабельному времени это было ранее утро, но я рассчитывал обнаружить на камбузе хотя бы один действующий кофейный автомат. Стараясь не шибко топать ножищами - счетчик тяготения в каюте показывал 0,3 «g», при моем весе и слоновьей грации более, чем достаточно для производства шума - я едва ли не вприпрыжку помчался на четвертый пассажирский ярус, где распологались злачные заведения.
        Увидев приоткрытую дверь в каюту дизайнерши, я притормозил. Несси рассказывала, что Лима Майлз в страшном секрете готовит новое ошеломительное дефиле. Выходит, бедняжка, трудится круглые сутки? Такое трудолюбие не могло не вызывать уважение. Особенно у такого бездельника, как я. После моего возвращения с памятной прогулки по Икару, Несси поселилась в моей каюте.
        Произошло это как-то само собой. В госпиталь мисс Шерман возвращаться отказалась категорически. Разумеется, у нее был выбор. Свободных кают навалом, но Несси предпочла остаться у меня. Я, естественно, не возражал. И все остальное у нас вышло без особого напряжения, через пару дней мне стало казаться, что так было всегда.
        После нашего скоропостижного отлета с несчастного астероида, на корабле установилась почти человеческая жизнь. Ну, если не считать серии рывков ускорения, перемежающихся с невесомостью и толчков торможения. «Вестник» спешно уходил от Солнца, к которому благодаря фантастической прыгучести Звездоподобного, мы так неосторожно приблизились. Пришлось почти сутки кантоваться в противоперегрузочных коконах, прежде чем космолайнер вышел на нормальный режим ускорения.
        Нет, что ни говори, а дядя Хо гениальный конструктор. Одни прямоточные движки чего стоят, не будь их, не перепрыгнуть бы нам через солнышко. Как выразился новый приятель Нюши, бравый космопилот Харви Харрисон: «Оверсан - требует виртуозности». Не иначе, как на себя намекал, виртуоз, блин… Как всякий счастливый возлюбленный, я с искренним сочувствием относился к тем, кому на личном фронте не повезло. Больно было видеть, как мучается молотометатель Мартелл, отвергнутый жестокосердой Энн Рыжовой, но чем я мог ему помочь? Набить морду Харрисону? Так Мартелл и без моей помощи обошелся бы.
        Встав на цыпочки, я намерился проскользнуть мимо каюты модельера, тихо как мышь, но тут дверь распахнулась и в коридор вышла…
        Я мог бы поклястья, что это была Шэрон, если бы не был уверен, что та преспокойно почиет механтропическим сном в техническом трюме, рядом с недвижными телами девяносто девяти автономных манипуляторов заблокированного Единого Церебрума. Туда ее перенесли по распоряжению капитана.
        Но приглядевшись, я узнал походку Анюты. Не удивительно, что эта модница наведывается к модельеру. Вон и платье на ней новое! Спешит с утра пораньше удивить своего виртуоза? Меня она не заметила, что совсем не удивительно - Энн относится к той породе девушек, которые не обращают внимания на чужих мужчин. Ну да ладно, не очень-то и хотелось.
        Подождав, пока она скроется за поворотом, я опять было тронулся в путь, как какой-то слабый звук, донесшийся из-за незакрытой двери, насторожил меня. Борясь со смущением, я нажал кнопку на панельке интеркома.
        - Простите, миссис Майлз, - пробормотал я. - У вас все в порядке?
        Звук идущий из-за двери повторился. И я понял, что это стон. Уже не сомневаясь в том что случилась беда, ввалился в каюту. Нельзя сказать, что в ней все было опрокинуто и перевернуто - мебель в помещениях космического корабля, как правило, принайтовлена намертво - но все, что могло быть сброшено на пол, было сброшено. Тряпье, какие-то катушки, мелкие инструменты, чашки, коробочки с косметикой, детали одежды и другие атрибуты женского быта. И посреди этого хаоса лежала полуодетая модельерша. Судя по набухающей прямо на глазах гематоме в поллица, кто-то ее крепко приложил! Неужели, Анюта?!
        Томимый неясным, но недобрым предчувствием, я выбежал из каюты и помчался к себе. Когда я ворвался в наше с Несси «гнездышко», она удивленно на меня воззрилась:
        - Что случилось?
        - На Лиму напали! - выпалил я.
        - Кто?
        - Не знаю, - ответил я. - Но хочу выяснить. А ты пока помоги ей, пожалуйста! Она там, у себя!…
        Несси не понадобились долгие объяснения. Она тут же вскочила, потуже затянула пояс на халате и выбежала следом за мною. У каюты несчастной Майлз мы разминулись. Я кинулся догонять Энн. Насколько я помнил, она свернула направо, то есть к выходу на спиральную галерею, по которой могла либо подняться к служебным ярусам, где в числе прочего находились и каюты экипажа, либо спуститься на нижние пассажирские ярусы.
        Корабль спал и дробный перестук каблучков свободно разносился в тишине. Похоже, что Рыжова направилась вниз. Я направился туда же. На втором пассажирском ярусе, я настиг ее. По-прежнему не оглядываясь, Энн шла вдоль дверей кают, поглядывая на них, словно следя за номерами. Я уже хотел было окликнуть ее, но вдруг Рыжова остановилась возле каюты под номером 17, то есть той самой, где жил брошенный ею Мартелл!
        Ох, ни фига себе!
        Я отпрянул за угол и вжался в стену. Не хватало еще, чтобы она меня сейчас заметила!
        Зачем, Нюша спозаранку, в новом платье, приперлась к бывшему дружку?! Мириться? Сказать последнее прости? Ага, и для этого, она засветила Лиме… Чтож, вполне может быть. Чемпионке по Боевому Троеборью приспичило с утра пораньше повидаться с отринутым возлюбленым и для этого ей позарез нужна была обнова, а скаредная дизайнерша ни за что не хотела выдать ей очередной свой шедевр. Вот и получила промеж глаз! Очень логично. Просто образчик логики!
        В коридоре послышались голоса и я, как писали в стариных романах, весь обратился вслух.

«Ты?!» - Это конечно, Мартелл.

«Я!» - Реплика Энн.

«Зачем пришла, поиздеваться?» - Законный вопрос.

«Мне нужна твоя помощь». - Вполне ожидаемый ответ.

«Обратись к своему пилоту». - А это грубо, хотя и верно.

«Мне нужна твоя помощь». - Повтор реплики, причем, с той же интонацией.

«Ладно… Что надо делать?» - Сдался, великан! Эх, нет в нас, мужчинах, стойкости.

«Пойдем со мною».
        Куда это?
        Дабы не оказаться пойманым на подслушивании, я попятился к выходу со второго яруса. Судя по звуку шагов, они приближались. Я заозирался в поисках места, где можно было бы спрятаться и обнаружил довольно уютную и не освещенную нишу. Втиснувшись туда, я затаил дыхание. Они поравнялись со мною. И тут меня стукнуло.
        Такого щелчка по носу я не получал с восьмилетнего возраста, когда пытался устроить драку между двумя оргами-садовниками в дендрариуме дедушки Вити. Но садовники не намеревались мне причинять зла, хотя и были сбиты с толку способностью человеческого детеныша генерировать М-импульсы. А тот, кто врезал мне по мозгам сейчас, точно знал что делает. Меня пытались обезвредить, убрать с пути!
        На какое-то время неведомому зловреду это удалось. Я отключился. А придя в себя, увидел встревоженное лицо, наклонившийся надо мною Несси.
        - Господи, Санька! - спросила она. - Тебе плохо?
        - Мент-тальный удар, - проговорил я и добавил, с внезапным прозрением. - Кажется, у нас на корабле опять будет диверсия…
        - Да, похоже на это, - согласилась Несси. - Несчастную Лиму ударили так, что ее пришлось в госпиталь отправить. Она ничего не помнит. Я уже вызвала капитана. Он поднимет добровольцев. Будут обыскивать корабль.
        - Вот и меня стукнули, - сказал я. - Только бесконтактно…
        - Да, кто же?…
        Ответить я не успел, потому что распахнулась дверь каюты напротив и появилась заспаная, непричесаная Анюта в пижаме.
        - Чего вы тут расшумелись? - сквозь зевоту спросила она. - Поспать не дают…
«Этого еще не хватало, - подумал Климов, натягивая легкий комбинезон. - Избита пассажирка! И где? На ввереном мне корабле! Всякое бывало, но такого…»
        Ошеломленный известием, капитан даже забыл, что такого на ввереном ему корабле прежде и не могло случиться, ибо никогда еще под попечением бравого космолетчика не было пассажирок. В глубине души, Климов разделял старое морское суеверие, насчет женщин на борту, хотя и самому себе никогда бы не признался в этом. К сожалению, этот рейс целиком и полностью подтвердил, что от «баб» на корабле одни несчастья.
        Связавшись с рубкой, где в это время на вахте был Серебров, капитан удостоверился, что хоть в космосе их не ожидает никаких сюрпризов. «Вестник» успешно миновал наивысшую точку того участка траектории, что лежал вне плоскости эклиптики. Немного беспокоила необходимость прохождения в непосредственной близости от Базового Телеколлектора - гигантского сооружения, от успешного функционирования которого зависело само существование нуль-транспортировочной сети земной цивилизации.
        Еще вчера Климову пришла в голову идея устроить праздничный завтрак в честь пересечения Солнечного полюса, чтобы под легкие вина и вкусные закуски пассажиры могли бы полюбоваться громадой Коллектора и заходящего за его искусственный горизонт Солнца. Ведь как-то надо было развлекать пассажиров, пока старпом приходит в себя после «общения» с механтропом? Но сейчас капитан уже не был уверен, что из этой затеи что-нибудь получится. По кораблю бродит какой-то маньяк, которого надо немедленно изловить.
        Климов уже принял меры. Пассажирам было объявлено, чтобы они временно не покидали своих кают, и никого бы к себе не пускали. А свободному от вахты пилоту Харрисону - предписано возглавить группу добровольцев, которая обшарит все закоулки космолайнера, где может укрыться неведомый преступник. Сам Климов собирался присоединиться к поисковикам на правах рядового. Ну не совсем, разумеется, рядового. Участвовать в поисках лично, он решил на тот случай, если придется осматривать и пассажирские каюты, и не только свободные, на что полномочия были только у капитана.
        Климов уже стоял на пороге, когда пискнул интерком, прося разрешения на соединение.
        - Климов слушает!

«Капитан! - раздался взволнованый женский голос. - Говорит Агнесс Шерман. Есть сведения, что механтроп снова активирован. И скорее всего, миссис Майлз ударил именно он! Кроме того, есть подозрение, что пассажир Дитрих Мартелл взят в заложники. С этой целью, механтроп принял облик Анны Рыжовой!»
        Вот те раз!
        - Вас понял, мисс Шерман! Где вы находитесь?

«На нулевом ярусе, у люка технического отсека. Со мною Александр Быстров. Он уверен, что механтроп проник именно туда!»
        Откуда он может знать? - хотел спросить капитан, но вовремя вспомнил, что Быстров-младший би-ридер.
        - Ждите меня! - сказал Климов вслух. - Ничего не предпринимайте! Отбой.
        Капитан прошел в свой кабинет, вскрыл сейф и достал парализатор. Шкала была заряжена на полную катушку. Климов почувствовал, что с удовольствием всадит этот заряд в проклятую Шэрон, доставившую ему столько хлопот. В прошлый раз не довелось. Перед тем, как покинуть каюту, капитан связался с Харрисоном и велел выставить караульных у выходов на пассажирские ярусы, но взяв с них твердые обещания, что они не будут пытаться кого-либо задерживать. Главной задачей караульных было сообщать в рубку о передвижениях лиц не участвующих в «облаве» и находящихся вне кают. Особенное внимание им следовало обратить на разгуливающих женщин. Сам второй пилот должен будет координировать действия своих добровольцев.
        Отдав эти распоряжения, Климов запер свои аппартаменты и стал спускаться к техническому отсеку. Проникновение механтропа к самому сердцу корабля не могло не встревожить капитана. Ведь техотсек - это реакторная группа, это двигательный комплекс, это грузовой шлюз, это ангар со спасательными средствами, наконец! Кто знает, что у этого человекоподобного биомеханизма на уме? Диверсия, похуже несанкционированного разгона корабля?!
        Второй пилот действовал на редкость оперативно. Как заправский сержант. Какие, однако, способности у людей открываются в экстремальных условиях! Добровольцы были уже расставленны в караулы, и имели самый решительный вид. Завидев капитана, они даже вытягивались в струнку. Похоже, что особенное уважение внушал им парализатор в его руке. Возле самого спуска к техотсеку на пути Климова вырос Харрисон.
        - Приказ выполнен, капитан! - доложил он. - Могу ли я чем-нибудь помочь?
        - Останься здесь, Харви! - крикнул Климов на бегу. - И никого не пропускай!
        По короткому пандусу капитан сбежал к люку, ведущему в технический отсек. Здесь он обнаружил только мисс Шерман.
        - Наконец-то! - выдохнула она.
        - Где Быстров?
        - Пошел следом, - Несси указала на люк. - Сказал, что ему не нравится аура Мартелла…
        - Аура, - пробурчал Климов. - Если они полезут в реакторную, у них будет такая аура… Послушайте, мисс Шерман, останьтесь у входа. Там может быть опасно.
        Несси решительно помотала головой.
        - Не могу, там Санька… Александр, - и тут же быстро добавила. - Не беспокойтесь, капитан, я вполне подготовлена. И потом, это мой долг!
        - Ладно, пошли, - сдался Климов. - Только оставайтесь на виду!
        Они прошли в люк и капитан запер его изнутри, для верности заблокировав специальным кодом. Сразу за люком начинался тамбур, от которого отходило несколько тоннелей, ведущих к разным отделениям.
        - Куда же они свернули?
        Вопрос Климова был риторическим, но неожиданно он получил ответ.
        - У вас есть с собой М-коммуникатор? - спросила мисс резидент.
        - Да, разумеется.
        - Попробуйте через него связаться с Александром!
        - А ведь верно! - Капитан вынул заветную парюру с «примочками». - Быстров, вы слышите меня? - проговорил он, чувствуя себя по дурацки. Никогда еще ему не приходилось общаться через М-коммуникатор с человеком, тем более - напрямую. - Это Климов, отзовитесь!
        В мембранах «примочек» слышался гул, прерываемый частым сухим треском, словно где-то за переборкой шел воздушный бой. Это в фоновое М-поле врезались вольные мезоны, удравшие из магнитных ловушек реактора.
        - Быстров, если вы слышите меня, - бормотал Климов, - немедленно отзовитесь!
        И вдруг прямо в уши капитану ударил громкий и оттого казавшийся радостным, голос:

«Капитан, внимание!… Нахожусь в ангаре с катерами… Шэрон что-то делает с ними… Не могу вмешаться…»
        Голос прервался. Климов, махнув рукой Несси, бросился в крайний правый тоннель. Широкий входной портал ангара был раздвинут на несколько десятков сантиметров. Было похоже, что его раздвигали вручную. Капитан хорошо представлял, какое усилие требуется, чтобы раздвинуть керамитовые плиты, не прибегая к гидравлике, и ему стало не по себе. Внутри ангар был едва освещен. Кто-то включил прожектора, направленные только на вертикальный стартовый ротор, в гнездах которого, будто патроны в барабане револьвера, покоились спасательные катера. Возле одного из них виднелась женская фигурка. А в самом темном и дальнем углу происходила какая-то возня. В мирной тишине ангара были отчетливы слышны глухие удары, тяжелые прыжки и сердитое сопение. Климов с удивлением понял, что это звуки обыкновенной драки. Он было направился туда, но Несси придержала его за рукав.
        - Я разберусь, капитан! Вы лучше займитесь Шэрон.
        - Но это не она, - пробормотал Климов. - Это скорее, Анна Рыжова…
        - Это Шэрон, капитан, - возразила женщина. - Механтропы могут изменять обличие.
        - Та-ак, - проговорил капитан и бросился к стартовой карусели.
        Несси кинулась к дерущимся. Даже несмотря на полумрак было заметно, что Саньке приходится туго. Размахивая пудовыми кулачищами, великан Мартелл прижал его к переборке, не давая возможности контратаковать. Лицо Быстрова-младшего блестело от свежей крови. Не долго думая, Несси в прыжке врезала пяткой молотометателю по голове. Вернее, она пыталась достать до головы, но попала лишь в плечо. Неготовый к такой атаке, Мартелл отлетел в сторону, но на ногах устоял. Увидев, что подвергся нападению светловолосой, хрупкой на вид женщины, он яростно зарычал и бросился на нее. Санька успел сделать подсечку. Всей своей немалой массой великан грохнулся оземь, пробудив в просторном ангаре гулкое эхо.
        - Он что - свихнулся? - спросила Несси, переходя в основную стойку.
        - Он под контролем Шэрон, - проговорил Санька, по-мальчишечьи хлюпнув разбитым носом. - То же самое было с Тэнгром… Только этот болван думает, что защищает Рыжову…
        - Ты как? - поинтересовалась Несси, не спуская глаз с поднимающегося молотометателя.
        - Нормально, - буркнул Санька.
        Мартелл встал и походкой зомби двинулся на обидчиков.
        У Климова дела шли не лучше. Подойдя к стартовому ротору, он обратился к
«Лжеанне», возившейся под откинутым блистером катера, покоящемся в верхнем гнезде:
        - Я капитан этого корабля! Немедленно спуститесь на палубу!
        Механтроп не обратила на его слова ни малейшего внимания.
        - В противном случае, я буду вынужден приме… - продолжил Климов и осекся.
        Шэрон вылезла из-под блистера и уставилась на него. Личина чемпионки по Троеборью словно бы сползала с нее, открывая однако не лицо самого механтропа, а предыдущее воплощение. И вот уже на капитана смотрела с профессиональным кокетством актриса Мари Стюарт.
        - Не прокатите ли вы меня, капитан, на этом чудесном катере? - вопросила Шэрон неподражаемым контральто сгинувшей тивидивы. - На корабле так скучно, а девушка с таким телом не привыкла скучать…
        Шэрон разорвала воздушное творение великой Лимы Майлз, обнажив грудь. Капитан как прикованый уставился на две полновесные молочные железы, в которых никогда не будет молока. Пальцы его правой руки разжались и парализатор оказался на полу.
        - Разумеется, мисс, - медленно ответил Климов, не сводя зачарованного взора с дивной груди. - Вам стоит только приказать.
        - Я тебе не мисс! - рявкнула Шэрон, впрыгивая в кабину катера. - Я - гинедроид, болван!
        Блистер опустился и на корпусе катера автоматически зажглись позиционные огни. И в этот момент, Мартелл, буквально сметя Несси с пути, двинулся к распределительному щиту аварийного шлюзования. Санька бросился поднимать возлюбленную, а капитан, очнувшийся от наваждения, с недоумением посмотрел на готовящийся стартовать спасательный катер.
        - Что за чё…
        Под обшивкой катера тонко заныли двигатели. Климов бросился на пол, вжимая голову в плечи, и вовремя! Из кормовых дюз вырвались струи газа. На счастье капитана, это была только продувка. Он отполз в сторону, уходя из-под выхлопа. В этот момент,
«ожили» еще два катера. Кабины их были пусты, но бортовые искины отдали команду на стартовую подготовку.
        - Уходим! - заорал капитан подскочившим к нему Несси и Саньке.
        Они побежали к выходу. Санька на ходу оглянулся.
        - Стойте! - крикнул он. - Мы забыли Мартелла!… Дитер - сюда!
        Но великан не обратил на его крики никакого внимания. Следуя внедренному в подсознание приказу, он опустил до упора красный рычаг на распределительном щите. По инструкции, к этому рычагу следовало прикасаться лишь в полностью загерметизированном скафандре и только при условии, что случившаяся с кораблем катастрофа не позволяет управлять системой шлюзования из рубки. После того, как красный рычаг зафиксировался на нижней отметке, у космолетчика оставалась минута, на то, чтобы добраться до катера и пристегнуться двумя карабинами к его обшивке, ибо в этот момент, все спассредства должны быть готовы к немедленному старту. Ровно через минуту пироболты отстреливали внешний люк, и с каждым оборотом стартового ротора один из катеров выпрыгивал в открытый космос.
        Мартелл ничего этого не знал, а даже если бы и знал, то пальцем не пошевелил бы, чтобы спастись. Ведь он был убежден, что сражается за любовь!
        Санька тоже не подозревал, чем чревато пренебрежение аварийной инструкцией. Движимый естественным состраданием, он рвался спасти совсем недавно обретенного приятеля. Но зато капитан Климов слишком хорошо знал, что произойдет уже менее, чем через минуту. А Несси полностью доверяла агенту Климову, которого Шур назначил ей в помощники, и поэтому вцепилась в Саньку мертвой хваткой.
        Вдвоем с капитаном, они выволокли отчаянно брыкающегося и возмущающегося их бесчеловечностью Быстрова-младшего в переходный тоннель. У Климова отставалось ровно десять секунд на то, чтобы активировать «пластырь». Радужная пленка силового поля заткнула щель между все еще раздвинутыми керамитовыми плитами, предотвратив катастрофическую разгерметизацию технического отсека. За преградой поля раздался взрыв и тут же наступила мертвая тишина. И в этой тишине стартовали три спасательных катера, а следом за ними стартовый ротор выбросил в забортную пустоту и тело несчастного метателя молота, великана Дитриха Мартелла.
        Санька опустошенно осел на пол. Несси наклонилась к нему. А капитан бросился к интеркому.
        - Рубка! - гаркнул он. - Двигатели на ноль! Зарастить аварийный люк!

«Уже сделано, капитан! Полный ноль через шестьдесят шесть секунд! - доложил вахтеный. - Стартовали три спаскатера! Наблюдаю визуально…»
        - Траектория?!

«Перпендикулярно эклиптике! - ответил Серебров. - Отклонение тридцать градусов к внешним границам Системы! Если не изменят курс и сохранят скоростной режим, через два часа пересекут орбиту БТК!»
        - Расхождение с центральной осью?

«Ноль-ноль!»
        - Дьявол! - выругался Климов.
        - Что это означает, капитан? - спросила Несси.
        - Это означает, что чёртова Шэрон намерена протаранить, как минимум двумя катерами, Базовый Телепортационный Коллектор!
        - Да она рехнулась! - ахнула Несси. - Ее надо обязательно остановить!
        - Это не в наших силах, - покачал головой Климов. - Мы движимся с ускорением три метра в секунду и уже миновали коридор торможения. А если начнем стрелять, то скорее всего попадем по Коллектору. Уж лучше пусть это сделает Шэрон…

«Внимание - невесомость! - перебил его голос штурмана в интеркоме. - Кстати, капитан, принят радиосигнал. Источник в границах Мусорного пояса, примерно, в полумиллиарде километров от нас. Данные уточняются!»
        - Что за сигнал? - поинтересовался Климов, цеплясь за плоскую панельку интеркома, чтобы не всплыть под потолок. - Дешифруется?

«Чушь какая-то, - пробурчал Серебров. - Три слова: Анта. Одэли. Ута! Да еще морзянкой!»
        - Это не чушь, - впервые за последний час позволил себе улыбнуться капитан. - Это такой сигнал бедствия! Марсианский…
        Глава одиннадцатая
        Оверсан
        На третий день пребывания на Икаре, капитан предложил всем желающим принять участие в экскурсии по приютившему нас астероиду. Вызвались немногие, в их числе оказался и я. При всей нелюбви к Космосу, мне было любопытно. Да и надоело сидеть в четырех переборках. Нашем гидом должен был стать второй пилот Харви Харрисон, уже однажды побывавший на поверхности астероида. Кажется - Эроса…
        Желающих набралось восемь человек. И все они были мужчинами. За одним исключением. Мисс Рыжова ну никак не могла упустить такую возможность не столько новый мир посмотреть, сколько себя показать. Как я понял позднее, показать себя она решила не всем подряд, а одному конкретному мужчине. И этим мужчиной оказался отнюдь не молотометатель, который, разумеется, потащился следом.
        Для выхода на Икар мы надели вместо легких лунных пустолазов настоящие полужесткие скафандры с ранцами системы жизнеобеспечения, просторными шлемами и фалом, которым мы были соединены, словно преступники древности одной цепью. Фал этот был воистину многофункционален. Помимо основной задачи - удержания нас в общей связке, он служил еще для связи с друг другом и нашим гидом-иструктором. Кроме того, по фалу Харрисон мог получать информацию о состоянии каждого экскурсанта. И в зависимости от показаний на дисплее своего шлема, он имел возможность отрегулировать температуру, скорость подачи дыхательной смеси или удаления углекислоты и прочих ненужных газов из персональной микросреды обитания каждого из нас.
        Честно говоря, это довольно унизительно, чувствовать себя подконтрольным другому человеку. Одно дело с малолетства быть под бдительным оком Ирмы, а другое, когда те же функции берет на себя такой же как ты смертный. У меня сложилось впечатление, что в случае чего Харрисон с большим удовольствием воспользуется данной ему властью. Это было заметно еще во время краткого тренировочного курса, когда пилот с глумливой улыбкой приказывал нам то приседать, то подпрыгивать, безжалостно сдергивая из-под потолка замешкавшихся. И аура у него какая-то мутная, будто Харрисон чего-то боится!
        Ну да Шур с ним! Я рассказываю это лишь для того, чтобы стали понятны дальнейшие события. Итак, «восьмерка отважных», как назвал нас один записной острослов, не решившийся, впрочем, присоединиться, собралась в шлюзе. Перед тем, как дать команду загерметизировать шлемы, Харрисон пичкал нас последними инструкциями:
        - Еще раз повторяю: ни шагу без моего разрешения! Передвигаемся цепью, след в след. Говорю я, а вы только задаете вопросы. «Охи» и «ахи» приберегите до возвращения на борт! Понятно?
        - А можно, я буду восхищаться вами, сэр? - спросила Анюта, чье место было первым в цепочке после гида-инструктора.
        Вопрос сбил нашего бравого космопроходца с панталыку. Он окинул, ласково улыбающуюся Энн, свирепым взглядом и буркнул:
        - Нельзя!
        - Хорошо, коммандер! - немедленно отреагировала мисс Рыжова. - Я приберегу свои
«охи» и «ахи» до возвращения.
        Прозвучало это откровенно двусмысленно, но Анюта, похоже, именно этого и добивалась. Во всяком случае Харрисон не счел нужным ответить. Он с треском опустил забрало шлема и махнул рукой, приказывая нам последовать его примеру. Прекрасно понимая, что шлюз не откроется, пока хоть один скафандр остается разгерметизированным, я тем не менее мешкать не стал. Не хватало еще, чтобы пилот меня подгонял!
        Наконец, все приготовления были сделаны. Из шлюза откачали воздух и внешний люк распахнулся в пустоту. Вместе с последними молекулами газа, она мгновенно всосала в себя какие-то обрывки и накопившуюся в шлюзе пыль. Следуя команде Харрисона, мы, отталкиваясь один за другим от кромки люка, выплыли за пределы корабля и всей цепочкой зависли над астероидом. Притяжение Икара совершенно ничтожно. Мне уже стало казаться, что я, как и остальные, никогда не вступлю на его поверхность, но проболтавшись в пустоте несколько томительных минут, мои ноги все же коснулись зыбкой угольно-черной почвы.

«Поздравляю! - раздался в шлемофоне преувеличенно-бодрый голос гида-инструктора. - Вы первые люди, вступившие на поверхность этого обмыл… я хотел сказать звездоподобного небесного тела! Вы не ослышались! Именно - звездоподобного! Ведь именно так переводится греческое слово „астероид!“
        Боже, неужели он нас еще просвещать вздумал! Сейчас расскажет о происхождении названия!

«Астероид назван Икаром в честь…» - немедленно возвестил пилот.

«Значит, я - первая женщина, оседлавшая Икара! - перебила его Анюта. - Прошу занести это в протокол!»
        Экскурсанты подобострастно захихикали и завопили: «Ура». А я мысленно поаплодировал ей. Нет, что ни говори, Нюша человек, что надо!

«Да… разумеется, - без всякого воодушевления проворчал сбитый с взятого тона Харрисон. - Продолжим осмотр…»
        Осматривать было особенно нечего. Икар Звездоподобный и впрямь походил на обмылок, как непочтительно оговорился пилот. Усеянная мелкими метеоритными кратерами, спекшаяся почва цвета сажи, близкая дугообразная черта горизонта, из-за которой пробивается жемчужное сияние фотосферы Солнца. Вот и все! Правда, если оглянуться, то можно увидеть редкое зрелище - исчезающие за урезом кромешной тьмы звезды. В их числе и Венеру, которая отсюда казалась не брильянтом, пусть и фальшивым, а скорее вулканическим прыщем. Мы находились почти на линии терминатора. Благодаря отсутствию атмосферы вокруг нас был совершенный покой вакуума. Раскаленные ветры не врывались с Дневной стороны, и не сталкивались с ледяным фронтом стороны Ночной. Впрочем, планетоид довольно быстро вращался и день сменялся ночью раньше, чем успевала остывать или заново нагреваться его поверхность.

«А теперь посмотрите на наш космолайнер! - пробубнил голос Харрисона. - Таким вы его еще не видели…»
        Заранее отрепетированным движением, мы развернулись в сторону «Вестника». Космолайнер напоминал, лежащую на боку рождественскую елку. Похоже, что в честь нашей экскурсии капитан велел зажечь все бортовые огни. И вдруг они разом погасли. Это было настолько неожиданным, что некоторые испуганно ахнули. И не удивительно, ведь корабль - этот единственный оплот жизни в окружающем смертоносном бездушии - исчез! Хотя, конечно, на самом деле он просто слился с глухой чернотой астероидной ночи. Через несколько мгновений глаза приноровились и стало возможным различить четкий силуэт «Вестника богов» на фоне морозной узорности здешнего неба. Но оказалось, что наш гид-инструктор приготовил еще одно зрелище. В той стороне, где только что был наш корабль, вдруг расцвели бледно-голубые мерцающие цветы. И в призрачном свечении их лепестков на короткий миг проявился корпус космолайнера, чтобы тут же снова пропасть из виду.

«Господи, что это?! - вопросил в шлемофоне голос Энн. - Какая красота!…»

«Охотно объясню вам, мисс! - немедленно откликнулся Харрисон. - Эти бутоны, всего лишь выхлопы двигателей ориентации! „Вестник“ в очередной раз скорректировал свою орбиту относительно Икара…»
        Мне почудилось в тоне пилота плохо скрываемое злорадство, дескать наконец-то старый космический волк Харри Харвисон сумел поставить воображалу пассажирку на подобающее ей место! Но, видит Шур, как я ошибался!
        Исчерпав достопримечательности ночной стороны, мы двинулись к самой кромке терминатора, чтобы одним глазком взглянуть на то, что делается на дневной. Я начал подозревать, что - ничего особенного. Та же скучная «угольная» пустыня, только залитая ярким софитом Солнца. К счастью, еще достаточно далекого, чтобы быть по-настоящему опасным. Топать по планетке, диаметром не превышающей двух километров, то еще удовольствие. Я чувствовал себя привязным аэростатом: пустым и легким, бестелесным даже, несмотря на массивный скафандр. Одно неосторожное движение, и ты взмываешь в пустоту, на посмешище остальным экскурсантам. Хорошо еще, что подошвы наших скафандров были снабжены магнитными нашлепками - ведь в грунте астероида довольно много железа!
        Так вот, бесшумно чавкая этими самыми нашлепками, мы подобрались к четкой, хотя и извилистой из-за многочисленных впадинок кратеров-кратерочков, границе между светом и тьмой. По мере нашего приближения, Солнце все решительней вздымало над горизонтом свою императорскую корону. А вскоре показался и краешек его молочно-белого диска.
        Процентов девяносто солнечного блеска отсекалось самонастраивающейся системой светофильтров, но чтобы кинуть беглый взгляд за пределы этого мира, надо было превратить ослепительный новенький луидор в тусклую, истертую монету. И примерно с минуту, мы развлекались ручной настройкой фильтров по специальной, высвечивающейся на внутренней стороне забрала, градуированной шкале.
        Я справился довольно быстро, и в буквальном смысле увидел Икар в новом свете. На той стороне, что была сейчас Дневной, астероид выглядел совсем по другому. Его шершавую однообразную равнину пересекала чудовищная трещина! Для крошки Икара она была огромным каньоном, вроде Колорадского на Земле или даже марсианской Долины Маринера. Как будто неведомый космический бог походя вонзил в астероид свою секиру, с натугой вытащил и отправился восвояси.

«Как видите, этот звездоподобный обречен, - не замедлил прокомментировать сие зрелище гид-инструктор. - Всякий раз проходя вблизи Меркурия, а случается это не каждый икарийский год, бедняга испытывает на себе приливное воздействие сразу двух космических тел: Солнца и Планеты номер раз, в честь которой назван наш корабль! Когда-нибудь, эта парочка располовинит Икар, как арбуз и…»
        Харрисон осекся. Потому что его, как и меня, да и всех остальных, захлестнул целый шторм новых ощущений. Ощущений - которых просто не должно быть! Как будто разом отказала вся автоматика светофильтров, а заодно и терморегулировка скафандра. Да и сам скафандр, казалось, начал таять от почти доменного жара. А еще и без того неверная почва астероида ушла из-под ног, но тут же вернулась, приковав к себе с невероятной силой, словно крошка Икар вдруг вырос до размеров Нептуна. Потом почва опять куда-то провалилась и снова вернулась. Это повторялось снова, и снова. Неудивительно, что эта выворачивающая наизнанку, тошнотворная карусель вскоре лишила меня сознания…
        Очнулся я от свежей струи кислорода, ударившей мне в лицо, и невыносимой тесноты. Как будто меня связали, да так плотно, что я не мог пошевелиться. Тем не менее, я все же попытался.

«Тише ты!», - буркнул в шлемофоне голос Мартелла.

«Что случилось? - спросил я, силясь разглядеть, хоть что-нибудь. - Я ничего не вижу… Где мы?»

«В расщелине, - отозвался уже другой голос - Харрисона. - Ты потерял сознание, и мы втащили тебя сюда, чтобы ты не поджарился.»

«А почему это я должен был поджариться?»

«Потому что на Икаре наступило лето!»
        Этот странный ответ гида-инструктора вызвал у меня в памяти картинку, увиденную уже в полуобморочном состоянии.
        Небо пропало. Нормальное небо Икара, с пылающим прыщем Венеры и мелкой звездной сыпью окрест. Вместа неба над нами нависал красно-желтый, бугристый, шевелящий жирными, лохматыми щупальцами спрут, от которого на поверхность изливался нестерпимый зной. И от этого зноя, ссохшаяся, окостеневшая почва астероида пошла волдырями, но не водянистыми, а скорее огнистыми. И волдыри эти лопались, испуская струи дыма, что поднимались строго вертикально. Как будто у бедолаги Икара волосы встали дыбом. А еще я вспомнил, как в этих струях возникли какие-то продолговатые объекты, словно рыбы среди водорослей, но пожалуй, это было уже предобморочное видение.

«Да… понятно, - протянул я, хотя ни чёрта мне не было понятно. - Но почему я не могу пошевелиться?»

«Потому, что я воткнул тебя вниз головой! - рявкнул молотометатель. - Извини, но было не до церемоний.»

«А остальные как же?»

«Все - здесь! - ответил пилот. - Едва втиснулись…»
        И тут у меня в шлемофоне поднялся жуткий шум. Экскурсанты заговорили разом. Отключиться от этого гама я не мог, так как руки мои были прищемлены недрами астероида. Поэтому, пришлось слушать. Судя по обрывочным, крайне эмоциональным репликам, в ситуёвину мы вляпались препоскудную.
        У меня, между прочим, волосы зашевелились под шлемом, едва я дотумкал, что узренный мною в полуобмороке жуткий спрут - это диск восходящего над астероидным горизонтом Солнца! Только выглядело оно так, как будто крошка Икар развернулся на триста шестьдесят градусов, да к тому же совершил немыслимый по всем законам небесной механики прыжок, разом покрыв расстояние в добрую полусотню миллионов километров!
        Харрисон, как человек наиболее опытный не растерялся, скомандовав: «Все назад! Отходим к расщелине!» И приказ этот был совсем не лишним, ибо фал, связывающий всех нас, начал дергаться из стороны в сторону, так как многими овладела паника. Вполне, кстати, простительная в предложенных обстоятельствах. Из экскурсантов самобладание не утратили, похоже, лишь немногие, а может, они как и я просто впали в ступор? Но окрик Харрисона привел большинство в чувство. По крайней мере, замыкающий цепочку Мартелл, четко, как на тренировке, развернулся и потопал к спасительной щели. За ним болтались, словно дохлые медузы на привязи, знаменитый марсианский врайтер Альберт Брегг и австралийский астролог Семён Куско, которые тоже были в обмороке. Следующие в цепочке, победитель прошлогоднего чемпионата по глубокому погружению в Виртуал без наномаски Захарий Сидоров и художник-аниместер Кодзи Каяма удержались на своих двоих. Шестым был ваш покорный слуга. Следом тащился отец Кшиштоф Бруньский, если не ошибаюсь, духовный вождь панславянского неокатолицизма. Замыкали шествие Анюта и бравый коммандер Харрисон.
        Багряный спрут и не думал скрываться за горизонтом. Хорошо еще, что скафандры выдерживали напор убийственного зноя. Внутри держалась вполне приемлемая температура, ведь то, что скафандр тает, мне, оказывается, просто почудилось. То же относилось и к прочим «ощущениям». Тяготение на Икаре осталось по-прежнему ничтожным. Если бы не магнитные нашлепки на подошвах, липнущие к железистым конкрециям в астероидной почве, нас бы унесло в открытый космос, когда мы дергались в конвульсиях ужаса. И все же, чисто психологически, брести под тяжкой дланью Светила, было невыносимо трудно. И - страшно, даже теперь, когда глубокая трещина в икарийской коре скрывала нас от убийственных нейтронных ливней!
        Все это я вполне отчетливо представил, со стыдом и облегчением поздравив себя со спасительным обмороком. Но каково было тем, кто оставался в сознании и был вынужден спасать не только собственную шкуру? По крайней мере, теперь они могли излить в бедные мои уши все свои переживания.

«Эй, вы, кто-нибудь! - гаркнул пилот, перекрыв нытье и бормотание. - Спели бы, что ли?…»
        Предложение казалось дикими, посему мужская часть экскурсии угрюмо отмолчалась. И тогда мадемуазель Рыжова выдала:
        Ухажору моему
        Я говорю, трехглазому:
        Нам пацалуи ни к чему,
        Мы братия по разуму!
        Пела она, разумеется, по-русски. Ведь на синлингву частушки не переведешь, но Нюшу это, похоже, нисколько не заботило. Звонким девичьим голоском она выводила:
        Мой миленок не мужчина,
        Больша спать не буду с ним.
        Раз пришла, а он, скотина,
        Обнямается с Чужим!
        И так далее, в том же духе. Когда Нюта иссякла, песенную эстафету - хотя ни слухом, ни голосом не одарил меня Создатель - подхватил я. Ну, чтоб хоть как-то реабилитировать чувство собственного достоинства.
        Лети лихой Назгул по небу черной пулею,
        Умчи меня Назгул в свою страну Назгулию!
        Где любят жечь и вешать, где жить живет и нежить,
        Умчи меня туда, лихой Назгул…
        Едва я исчерпал почти весь наличный запас ксенофольклора, как запел Мартелл. Голосом, зычным будто труба, он исполнил, что-то тевтонское боевое, из которого я понял лишь одно слово: «mutter». Песня молотометателя оказалась самой длинной, ее как раз хватило до наступления темноты.

«Так, - сказал вдруг гид-инструктор. - А теперь быстренько наружу! И помогите тем, которые вниз головой!»
        Я почувствовал, как кто-то тянет меня за ноги. Хорошо, что на проклятом Икаре я практически ничего не весил. Оказавшись на поверхности - еще раскаленной, цвета перезрелой вишни, исходящей дымом - мы с огромным облегчением обнаружили корабль.
«Вестник богов», подобно своему божественному покровителю, парил над нашими головами. Люк его был гостеприимно отверзнут, а на самой кромке маячила фигура в скафандре, призывно помавающая рукой. - Как вы себя чувствуете, мисс? - спросил молодцеватый, прямой как струна блондин, умудряющийся и в невесомости выглядеть джентльменом.
        - Спасибо, капитан! - слабым голосом откликнулась Несси, на самом деле не чувствуя слабости. - Уже лучше.
        - У вас есть какие-нибудь просьбы, пожелания?
        - Никаких, капитан! - сказала она. - Я попросила вас прийти, чтобы сообщить важную информацию, которую нельзя доверить интеркому.
        - Вот как? - Климов красиво поднял смоляную бровь. - Так вы?…
        - Да, капитан! - кивнула Несси. - Только не произносите этого вслух. У вас есть с собою вирнот?
        - Вот, пожалуйста!
        Несси взяла из рук капитана пластину вирнота и вывела на ней крохотным стилом несколько условных знаков. Взглянув на них, Климов нахмурился и, взяв вирнот обратно, быстро написал поверх полтора десятка похожих символов. Когда Несси с ними ознакомилась, Климов спрятал вирнот в карман.
        - Теперь, когда с формальностями покончено, - сказал он. - Мы можем спокойно все обсудить. - Он увидел как рука женщины приподнялась в протестующем жесте. - Не беспокойтесь, некому нас здесь подслушивать!
        - Как знать, капитан, - отозвалась Несси. - Но извольте. Давайте обменяемся информацией. Ведь связи с Наладчиком у нас нет, если не считать факсимильника Сани. Кстати, вы, капитан, ему не открылись. Почему?
        - Признаться, - улыбнулся Климов, - я ему не очень-то поверил. Нет, свою поразительную осведомленность в нашем деле он доказал, да еще как! Я говорю об этом механтропе, но все же мне не верилось, что Наладчик подключит к нашей миссии мальчишку!
        - Знаете, Климов, - сказала Несси с нескрываемым раздражением. - Возраст не помеха для серьезных дел. Его отец был таким же мальчишкой, когда участвовал в Битве за Узел.
        - Простите, не знал. - Капитан покаянно наклонил красивую голову. - Хотя Хлодвиг Викторович был моим наставником в астронавтике. Я ходил под его началом в пробный рейс на «Птерозавре-2», за год до их исчезновения в БМП. Я имею в виду чету Быстровых…
        - Я поняла, - кивнула Несси. - И все же давайте перейдем к делу…
        Оставшись одна, Несси занялась составлением своего рода переченя, наподобие того, что сделал Робинзон Крузо, осознав себя единственным островитянином. В левой колонке она расположила события благие, а в правой - с противоположным знаком. Ведь сказать, что после бурных событий первых двух суток полета жизнь пошла как по маслу, значит сильно погрешить против истины! К примеру, экипажу удалось заново подчинить себе вышедший было из повиновения «Вестник» - это благо. Но при этом изменилась первоначальная программа полета - это зло. На борту, несмотря на отключение автономных манипуляторов, установился какой-никакой порядок, что следует считать благом. Однако вследствие посадки на Икар обитатели корабля пребывали практически в невесомости, что уж благом никак не назовешь. Шэрон каким-то образом была дезактивирована, скорее всего, это сделал «призрак в звездолете» Гарик Морозов - благо несомненное. Но после этого благодеяния Морж бесследно исчез, что следует считать злом, так как неизвестно, какие бездны извергли его на палубу многострадального космолайнера. И неведомо, что эти бездны еще подкинут.
Предупреждение Наладчика-Шура о возможном нападении Стражей Системы, пока оставалось только предупреждением, что не могло не радовать. Да и капитан нашел оригинальный способ «спрятаться» от них. Ведь, находясь на теневой стороне астероида, «Вестник» практически исчез для внешних наблюдателей. Так что за ближайшее будущее пассажиров космолайнера, можно было не особенно опасаться. Страшило полное отсутствие известий о том, что происходит с Землей и цивилизацией.
        В общем, список получился невеселый. Поэтому Несси предпочла бы обдумывать последние корабельные сплетни, которые ей сообщила мрачная старушка-экуменистка из соседней палаты, повредившая позвоночник во время перегрузки, чем возвращаться мыслями к главному. И среди прочего, ей совсем не хотелось думать о том, что после двадцатилетнего… скажем так, воздержания, у нее опять появился кто-то, кого она полюбила всем сердцем и возжелала всем… Ну, всем, чем может женщина возжелать мужчину. Правда, этот мужчина был младше ее как раз на эти самые двадцать лет.
        Все-таки большая разница в возрасте дело нешуточное. Как говорили в старину: она ему в матери годится. Любви, конечно, все возрасты покорны и всё такое, но при таком несовпадении даже в просвещенном двадцать четвертом веке требуется время. Ну, хотя бы для того, чтобы отвыкнуть от прежних отношений, сложившиеся между
«тётей» и «племянником». И потом, любое настоящее чувство должно иметь будущее. А в будущем их ожидал лишь кромешный мрак неизвестности, который нежданно-негаданно опустился сразу на все человечество. Счастливые возлюбленные вступают в брак, заводят детей, а где их прикажете сейчас заводить? На борту приникшего к астероиду космолайнера? Ведь родимая Земля теперь попросту недоступна!
        О последнем обстоятельстве Несси поведал капитан во время взаимного обмена инфомацией. «Вестник богов» при всей своей мощи слишком хрупок, чтобы благополучно приземлиться. Тем более, что на Земле не было никаких космодромов. Приписанный к Миру-1 - так, оказывается, называлась «Планета номер три» на официальном жаргоне - космофлот, базировался на стапелях Первого орбитального кольца. Грузы, члены экипажей и пассажиры доставлялись к кораблям через телепорты Узлов. И вся эта архисложная транспортная система управлялась инфосферой, которая, похоже, надолго вышла из строя. На космодромное обеспечение Мира-2, то есть Марса, надеяться тоже не приходилось. Оставался лишь один обитаемый людьми мирок, где был шанс найти приют, но до него надо еще добраться. А на пути к нему - Солнце, от которого вполне можно ждать сюрпризов. А после - Большой Мусорный пояс, где «Вестник» тоже может подвергнуться нападению Стражей. И на десерт - Юпитер с его чудовищными радиационными поясами и эквилибристикой гравитационных полей. Одним словом, впереди было очень много смерти и очень мало надежды.
        Впрочем, Несси обнадеживало то, что капитан правильно понял ее криптографию. В свое время она довольно легкомысленно согласилась на предложение Шура подстраховать Мастера Хо, случись с тем в полете какая-нибудь неприятность. Несси показалось забавным снова принять участие в заговорщических играх, вроде тех, которыми забавлялись трикстеры, вплоть до наступления известных событий. А напрасно! Ничего забавного в этих играх нет. Но коготок увяз, всей птичке пропасть.
        Когда Хо срочно телепортировался на Землю, а взамен ему прилетел Санька, Несси не испытала особой тревоги. Хотя сразу стало понятно, о какой курсовой твердит этот милый застенчивый увалень. Откуда ей знать, что через час-полтора они окажутся на грани гибели, «Вестник» срочно стартует, а человечество будет ввергнуто в непостижимую катастрофу? И уж вовсе ей было невдомек, что в события вмешается совершенно непредсказуемое явление - призрак Моржа во плоти!
        Разумеется, Климову она рассказала и о «призраке в звездолете», и о виртуальной реконструкции будущего, которую продемонстрировал ей Гарик, но по глазам капитана было видно, что он не очень-то ей верит. Ну, еще бы, ведь он ничего не знает о странной игре, затеяной в Солнечной системе гипотетическими «Трикстерами с большой буквы». И о Рое - компактном скоплении астероидов, состоящих из редкоземельных и радиоактивных минералов - Климов тоже не слыхал. Информацию эту Шур сразу же засекретил, он большой дока в таких делах.
        Посему, как ни крути, а она - слабая женщина, к тому же только-только выздоровевшая - из вспомогательного агента тайной службы его величества Наладчика, превратилась в президента… или как там, это раньше называлось? Во всяком случае, Климов таковым быть не может, у него и так забот полон рот. И, выходит, теперь от нее зависит ни много, ни мало - безопасность этого космического ковчега, и поддержание контакта с внеземной цивилизацией, которая, похоже, опять решила вмешаться в ход событий. Что-то подсказывало Несси, что «призраком в звездолете» дело не ограничится.
        Предчувствия ее не обманули. Хотя, когда невесомость внезапно сменилась боковым ускорением, Несси не удивилась. Последние дни «Вестник» дергался, как припадочный, стремясь во что бы то ни стало остаться на теневой стороне астероида. Это объяснил Несси Санька, когда она пожаловалась на рывки и толчки, сотрясающие корабль в самый неподходящий момент. Но обычно сотрясения эти были кратковременными, теперь же они не прекращались примерно минут десять, порой достигая такой силы, что очертания предметов расплывались бесформенными пятнами.
        С кораблем явно что-то случилось. Несси мгновенно вообразила, что на поверхность Икара обрушился метеоритный ливень, пронзая железными каплями корпус беззащитного космолайнера. Она, разумеется, помнила о «живой броне», покрывающей основную обшивку «Вестника», превращающей микрометеориты в облачка газа, но в такие минуты воображение сильнее знания.

«Боже мой, о чем я думаю, - ужаснулась собственной отрешённости Несси. - Санька же сейчас там, под открытым небом…»
        Когда тряска прекратилась, и вновь невесомость окутала крохотный мирок госпитального отсека, Несси подплыла к коробочке интеркома.

«Слушаю вас!» - отозвалась рубка капитанским голосом.
        - Это Агнесс Шерман, - сказала Несси, после некоторой паузы, во время которой она лихорадочно обдумывала, называть ли пароль. - Что случилось?

«Непредвиденный маневр, - тоже далеко не сразу ответил Климов. - с вами все порядке, мисс Шерман?»
        - Со мною все о’кей! - откликнулась Несси. - Я хочу знать, что с экскурсантами? Они не пострадали?

«Мы сейчас выясняем это, - глухо ответил капитан. - Если вы не возражаете, мисс Шерман, я хотел бы вернуться к своей работе. У нас трудная ситуация!»
        Рубка отключилась. А Несси крепко задумалась. Капитан разговаривал с нею, как с обыкновенной пугливой и назойливой пассажиркой. Что легко объяснить, ведь в рубке он находится не один. И все-таки Климов признал, что ситуация трудная… Выходит, надо готовиться к худшему? Несси почувствовала, что не силах больше торчать в этой палате и ничего не делать.

«Тоже мне, президент… или как там?…» - подумала она, обыскивая палату в поисках одежды. Санька приволок как-то пакет с аварийным, как он выразился, комплектом. Тот обнаружился под потолком, куда видимо всплыл во время очередного перехода от весомости к обратному состоянию, так вели себя все незакрепленные предметы. Добыв пакет, Несси обнаружила внутри комбинезон, носки и легкие тапочки с «цеплючими» подошвами. Совершив несколько акробатических упражений, ей удалось напялить на себя все это. Зеркало в ванной комнате отразило худую нескладёху с неприбранными волосами и бледной физиономией. Комбинезон, кстати, сидел мешковато - «выскочка Шерман, к тому же не умеющая одеваться!» - но с этим ничего поделать было нельзя. А вот шанс спасти от насмешек морду лица еще оставался. Благо, что словоохотливая экуменистка одарила ее какой-никакой косметикой.
        Проклиная нулевую гравитацию, от которой пудра норовила окутать голову облаком, а не лечь ровным слоем на щеки, а тушь для ресниц скатывалась в шарики, Несси наспех привела себя в порядок. При этом, она не забывала проклинать и свою женскую природу, не позволяющую кинуться на спасение любимого человека без макияжа. Правда, Несси мигом нашла себе оправдание. Ведь прежде чем заняться спасением Саньки, да и остальных тоже, нужно было убедить капитана в необходимости ее участия в этом. А как убедить мужчину, не будучи во всеоружии?
        Обретя уверенность в себе, Несси покинула осточертевшую палату и, оталкиваясь от вогнутых стен коридора, поплыла к выходу из госпитального отсека, примыкавшего к третьему служебному ярусу. Здесь Несси была впервые, но заблудится не боялась. Как обычно, ее выручал врожденный топографический гений, а так же превосходное владение методом математической экстраполяции. Во время тренировочного курса на несчастном «Селентиуме», «члены команды пассажиров» изучали лишь устроение пассажирской части корабля, но Несси было достаточно знать общую архитектонику, чтобы представить местонахождение любого отсека. В том числе, и пилотажной рубки!
        Капитан встретил ее буквально на пороге.
        - Мисс Шерман! - выдохнул он. - Как вы здесь оказались?
        - Приплыла, - ответила та. - Давайте обойдемся без лишних слов, капитан. Я сейчас не пациентка корабельного госпиталя, а глава президентуры…
        - Как вы сказали? - улыбнулся Климов. - Президентуры?! Может быть - резидентуры?
        - Наверное, - быстро сказала Несси, которую было не так-то легко сбить с толку. - Не суть важно! Главное, я сейчас отвечаю за безопасность миссии. И сильно подозреваю, что один из моих агентов оказался в опаснейшем положении. Не так ли, агент Климов?
        - Да, пожалуй… - капитан невольно отвел взгляд.
        - Интуиция подсказывает мне, - продолжала Несси, - что произошло нечто чрезвычайное. Верно?
        - Так точно, госпожа резидент! - почти без иронии ответил Климов. - Совершенно необъяснимым образом астероид изменил свое местоположение относительно Солнца. А если точнее - мгновенно приблизился к нему на расстояние превышающее половину астрономической единицы, и теперь его орбита проходит над северным полюсом Светила! Разрази меня гром, если я понимаю…
        - Что с экскурсией, Климов? - перебила его Несси.
        - Пока не знаю… Перед самым скачком, они должны были находится на линии терминатора, но в момент прыжка там была Дневная сторона. Мы изменили свою орбиту и теперь идем туда. Однако…
        - Их скафандры выдержат?
        - Только если они догадались спрятаться в разлом коры… Вся надежда на Харрисона, он весьма опытный космолетчик.
        - Если они в разломе, как вы собираетесь забрать их оттуда?
        - Зависнем над разломом и зажгем все позиционные огни! Сейчас там тень. Я иду, чтобы принять их на борт… Поэтому, не задерживайте меня, мисс Шерман!
        - Постойте! - Несси вцепилась в его рукав. - Вас всего двое в рубке! А маневр, насколько я понимаю, достаточно сложный… Короче, в шлюз пойду я. Со скафандром обращаться умею, это мог бы подтвердить мистер Уотсон, будь он здесь…
        Климов посмотрел на нее с надеждой. Ему и впрямь не мешало бы остаться в рубке. Серебров все-таки не пилот и может допустить ошибку. На автоматику в данной ситуации полагаться тоже нельзя. Тем более, что как только экскурсанты окажутся на борту, нужно будет стартовать. Локаторы показали, что астероид после невероятного прыжка через Солнце, перестал быть единым целым. А укрываться в дырявой сени множества обломков - совсем не то же, что в монолитном теневом конусе единого тела почти сферической формы.
        - Действуйте, мисс Шерман! - решился капитан.
        - Меня зовут Агнесс, - с непоследовательностью, присущей женскому кокетству, сказала та. - Для друзей - Несси!
        - Эдуард! - Климов протянул ей руку. - Возвращайтесь с победой, Несси! Не надо нам больше жертв…
        Расставшись с «агентом Климовым», Несси помчалась в шлюзовую. По дороге она набила множество шишек и синяков, размазала помаду и расстрепала прическу, но теперь это ее не слишком заботило. Главного Несси добилась. Теперь осталось лишь доказать капитану, что она не пустышка и действительно чего-то стоит. И, что важнее всего, вытащить Саньку… и других, конечно, из проклятого пекла.
        Скафандр они действительно изучали, но достаточно поверхностно, так как
«устроители шоу тысячелетия» не расчитывали на то, что космотуристы вынуждены будут пользоваться вакуумными доспехами самостоятельно. По крайней мере, одна самонадеянная туристка точно - вынуждена! Бегло осмотрев закрепленный в специальной стойке скафандр, Несси отстегнула шлем и, подтянувшсь на руках, влезла в горловину ногами. Хорошо еще, что полужесткая конструкция позволяла довольно быстро проделать это; с мягким пустолазом, помнится, пришлось изрядно повозиться. В условиях лунного тяготения, между прочем, а не при абсолютном «зеро»! Водрузив шлем на место, Несси проверила систему жизнеобеспечения, немного поморщившись от металлического привкуса химически совершенной внутренней атмосферы скафандра, после чего связалась с рубкой.
        - К выходу готова! - доложила она.

«Вас понял! - откликнулся капитан. - Обязательно пристегните страховочный фал. Там, возле внешнего люка есть такая скоба…»
        - Вижу! - сказала Несси. - Выполнено!

«И вцепитесь там во что-нибудь, - посоветовал Климов. - Откачивать воздух некогда… Немного увеличьте давление в скафандре. Взрывная декомпрессия, будь она неладна!…»
        Несси доложила о выполнении, подумав:

«Вторая взрывная декомпрессия за трое суток! Не слишком ли это много, для бедной девушки?»
        Климов предупредил об открытии наружнего люка, и Несси прижалась к переборке, чтобы ее не вынесло за борт, пусть даже только на длину страховочного фала. Она думала, что капитан сразу откроет люк на распашку, но тот лишь слегка сдивнул толстую его плиту вниз. Образовавшейся щели оказалось достаточно, чтобы воздух выскочил, как чертик из табакерки. Невзирая на принятые меры, Несси несколько раз мотнуло вдоль переборки, и если бы не повышенное давление в скафандре, она обязательно приложилась бы физией о прозрачный щиток. И встретила бы возлюбленного с расквашенным носом!
        Внешние звуки пропали, зато хорошо стало слышно все, что булькает, переливается, шипит и тикает внутри скафандра. Люк, подобно высунутому языку, свешивался в наружную пустоту и полутьму. Осторожно оттолкнувшись от комингса, Несси выплыла за борт.
        Паря в полном одиночестве, она озиралась со смесью безотчетного ужаса и любопытства. «Вестник» действительно находился на Ночной стороне, но теперь полного мрака здесь не было. И не только потому, что Солнце на десятки миллионов километров стало ближе, нежели несколько часов назад; как это ни странно, но свет и жар исполинского солнечного горна пробивались теперь даже из-под поверхности Икара. У самого горизонта отважная спасательница разглядела золотые ручьи. Казалось в этом крохотном космическом тельце, давно и безнадежно мертвом, проснулась вдруг тектоническая деятельность и лава стала подниматься через свежие каверны.
        Накренившись над краем люка, Несси напряженно всматривалась в грунт внизу. Еще не остывший после пребывания на Дневной стороне, он чуть заметно светился малиновым жаром. На фоне этого свечения, Несси разглядела старую расщелину, более темную, чем окружающее пространство. По фантастическому стечению обстоятельств, древний разлом выдержал новый удар гравитационного молота, став даже несколько уже. Было очевидно, что если экскурсанты и могли где-нибудь укрыться, так только в нем.
        Но где же они? Где этот юный бродяга, Санька Быстров, в которого она влюбилась, вопреки житейскому опыту и рассудку? И за которым полезла бы в любое пекло, не будь она даже резидентом Шура на этой посудине!
        Несси вспомнила, что на нагрудном щитке скафандра есть фонарь. Толку от него в этой огнистой полутьме будет мало, но все-таки… Фонарь зажегся, хотя свет его сразу затерялся в бордовом свечении остывающего грунта. Но Несси не собиралась сдаваться. Ворочаясь всем корпусом, она направляла невидимый самой себе луч из стороны в сторону, пока, наконец, не мазнула им по какой-то белой округлой штуковине. Чуть откорректировав направление луча, Несси сразу увидела, всплывающий снизу скафандр, а под ним цепочку еще таких же! Словно стайка белесых медуз, поднимались они со дна мертвого моря зноя.
        Харрисон ввалился в рубку, даже не переодевшись. Увидев второго пилота взъерошенным, с мокрым от пота лицом, в «поддоспешнике», как называли, надеваемый под скафандр костюм водяного охлаждения, из отводной трубки которого все еще капало, Климов невольно поморщился: беспорядок в рубке.
        - Шел бы ты, Харви… отдыхать, - сказал он, пропустив вертевшееся на языке словечко. - Мы пока сами управляемся. Идем оверсаном!
        - Вот именно, что пока, - буркнул Хариссон. - У нас Стражи на хвосте!
        - Это точно? - спросил капитан, бросая взгляд на эхоскрины. - Чёртовы обломки, ни черта не разберешь…
        - Наблюдал визуально, - по-уставному ответил второй пилот, опираясь на спинку своего ложемента, но тут же сбился на обычную речь: - Или сам не знаешь, что значит сдвоенная звёздочка? Которая движется? Эринии клана Стражей Системы. Стандартная патрульная пара. На расстоянии эдак тридцати мегаметров. Скорость сближения, вроде, приличная. На глаз точнее не скажу.
        - Возможно, они просто заинтересовались прытким обмылком? - предположил штурман.
        - Не исключено, - кивнул Климов. - В любом случае, будем предельно осторожны. Предупреждение было более чем серьезным.
        - Мне остаться, капитан? - спросил Харрисон.
        - Да, Харви! - ответил Климов и добавил: - Будь любезен, прими управление. А я пока поищу наших гостий…

«Гостьи» обнаружились, когда «Вестник» удалился от прыгучего астероида на первые несколько сотен километров. В южной полусфере большого обзорного экрана их можно было наблюдать, что называется, невооруженным глазом. Хищные силуэты, похожие на тени гигантских кальмаров, отчетливо выделялись на фоне «дымящегося» Икара, вернее, того, что когда-то было им. Лопнувший по швам Звездоподобный удалялся в сторону породившего его светила. И расчеты показывали, что теперь ему не суждено вырваться из горячих материнских объятий.
        Космолайнер «Вестник богов» обладал способностью произвольно менять орбиту, и, в отличие от астероида, у него был шанс выкарабкаться из гравитационной трясины. Но удасться ли ему оторваться от преследователей - это еще вопрос! У Стражей, чьи силовые органы были слабее двигателей лайнера, оставалось одно неоспоримое преимущество: они не боялись высоких перегрузок, а значит, могли маневрировать в широком диапазоне скоростных режимов.
        Все это Климов учитывал. Единственное, что он не предусмотрел, было получение от Стражей ультиматума. На несколько мгновений капитан впал в ступор. А потом ему захотелось истерически закричать: «Да они еще и разговаривают!». Однако взяв себя в руки, Климов ознакомился с посланием - чтобы не дергать лишний раз нервы экипажу, прибегнув к посредству своих персональных М-коммуникаторов. Смысл ультиматума был предельно ясен. Эти мегатойтисы глубокого космоса велели экипажу лайнера застопорить ход и лечь в дрейф, то есть - перейти в режим инерционного полета и не препятствовать стыковке патрульной пары с пассажирским бортом.

«Это уже наглость», - подумал Климов, а вслух сказал:
        - Ребята, переходим к плану «Антиноль»! Экстренное оповещение пассажиров. Согласно инструкции, я перехожу в боевую рубку. Ваша задача держать патрульных на выхлопе… Впрочем, вы и сами знаете, в чем заключается ваша задача…
        - Будет драка, капитан? - спросил Серебров.
        - Есть такая вероятность, - ответил Климов. - По крайней мере, похоже, что у птичек намерения более чем серьезные… Нам сейчас только «звездных войн» не доставало… Все, работаем! - оборвал он сам себя. - Эмоции - после…
        Он еще не покинул рубку, а штурман, принявший на себя миссию оповещения пассажиров, уже заговорил в микрофон:
        - Внимание пассажиров! Аварийная ситуация! Пассажирам занять противоперегрузочные коконы. Группе добровольцев проверить исполнение. Старшему - доложить. Режим некомфортного ускорения наступает через пятнадцать минут. Включаю таймер!
        Климов удовлетворенно кивнул и, отворив специальный люк, соскользнул в боевую рубку. По сравнению с пилотажной, та была крохотной, вся ее «обстановка» состояла из одного ложемента и стрелковой консоли.
        Опустившись в ложемент, Климов расслабился и закрыл глаза. Зрение, как и другие органы чувств, в бою только мешало. Поэтому ложемент был выполнен таким образом, чтобы погрузить стрелка в почти абсолютную сенсорную депривацию. Только мышцы лица и кистей рук сохраняли чувствительность и подвижность, ведь к ним прилегали маска и перчатки наноманипуляторов.
        Капитан прошел спецкурс боевой подготовки, проведя много часов в тренажере, воспроизводящем этот стрелковый комплекс. Вот только теперь ему предстояло иметь дело не симуляционной программой, а с настоящим, крайне опасным противником. Впрочем, отличия между реальным боем и его виртуальным прообразом лишь осознавались стрелком, а не были даны в ощущениях.
        Как и на тренажере, в условном пространстве двигались условные изображения целей. Искины стрелкового комплекса обрабатывали весь массив информации, поступавшей с фотофоров, грави- и термометрических датчиков, сенсоров, регистрирующих параметры сжатия и растяжения корпуса корабля, данные локации и астродезического сканирования, дабы не загружать внимание стрелка второстепенными факторами. В сухом остатке стрелок получал сведения об относительной скорости противника, его положении в заданом квадранте пространства и необходимой мощности боевых средств для максимального поражения.
        Эдуард Климов, в руках которого были жизни почти трех десятков человек, не стал мудрствовать лукаво, выбирая род оружия. Спарка атомных рубидиевых лазеров наиболее отвечала его задачам. Поток «тяжёлого света» - частиц конденсата Бозе-Эйнштейна, так называемой «квантовой жидкости», движется хотя и много медленнее света обычного, но по поражающей способности эффективнее на два порядка. Да и палить по Стражам из противометеоритных пушек, что плазменной, что кинетической, все равно, что ядрами - по воробьям. Ведь метеориты не меняют произвольно своих траекторий. Их можно обнаружить за десятки тысяч километров, спокойно взять в визиры прицелов и испарить, или раздробить, задолго до пересечения с орбитой корабля.
        Иное дело космические эринии клана Стражей! Они не просто могли свободно маневрировать, но и делать это с умопомрачительной в буквальном смысле скоростью. Окажись внутри этих квазиживых монстров человек, его бы просто размазало в кашицу по дигестальной полости. Стражи выживали лишь благодаря особому распределению нагрузки в тканях, методом взрывного нагнетания сжиженных газов в межоболочные камеры.

«А ведь не напрасно сравнивают их с мегатойтисами! - подумал капитан, хладнокровно наблюдая за маневрами патрульных эриний. - Бесхребетные, но не безмозглые, безжалостные, но не бестрепетные… Вон как виляет! Соображает, что этот кит ей не по клюву… А если не соображает пока, то вскоре сообразит…»
        Судя по данным, Стражи настигали медленно разгоняющийся космолайнер. Будь у экипажа «Вестника» время, уйти от патрульной пары труда бы не составило, но для полного отрыва лайнеру небходима хотя бы двадцатичетырехчасовая фора. Все, что сейчас удавалось Харрисону и Сереброву, так это держать эриний «на выхлопе», то есть в положении наименее выгодном для успешной атаки, ибо температура плазменного потока, вырывающегося из дюз корабля была заведома выше температуры боевых лазеров Стражей. Но это везение не могло длиться вечно. Рано или поздно, эринии возьмут лайнер «в клещи», выжгут внешние датчики, а когда «Вестник» ослепнет и оглохнет, спокойно добьют.
        В том, что Стражи намерены добивать, что они напрочь отринули казалось бы врожденные постулаты этического программирования, Климов не сомневался. У патрульных попросту не было права стыковки с пилотируемым кораблем, а раз они таковую потребовали, значит намерены действовать по-пиратски. Воображению невольно рисовались неаппетитные картинки, позаимствованные из историко-реконструкторских визуалов: скользкая от крови и вываленных внутренностей палуба, бледные лица проигравших, раскачивающийся на рее труп капитана…
        Бр-р…
        Кстати, вспомнил капитан, есть данные, что Стражи в процессе биотехноэволюции обзавелись механоргами-симбионтами. Питающиеся отходами метаболизма своих носителей, эти мелкие твари приспособились добывать редкоземельные элементы в коре астероидов, а также «разбирать по винтикам» отслужившие свое беспилотные устройства. Ну, чем не абордажная команда!

«Ну уж нет, - подумал Климов, - меня вам на рею не подвесить…»
        Искин выдал новые данные о параметрах траекторий Стражей. Тем, похоже, надоело тащиться в хвосте гигантского корабля, не собирающегося подчиняться требованиям патрульных, и они начали маневр расхождения. Черное блестящее тулово одной из эриний, капитан наблюдал совершенно отчетливо. Разумеется, наблюдал не просто так, а через имитацию визира прицела.
        Оставалось лишь нажать на виртуальную гашетку, но Климов медлил, вдруг совершенно четко осознав, что перед ним не симуляция, а живое и даже в чем-то разумное существо. Ну, пусть, с человеческой точки зрения квазиживое и квазиразумное, но ведь и не машина уже! Прежде капитану как-то не приходило в голову, что механорги вот уже более трех сотен лет не создаются руками человека, а рождаются от своих родителей, живут, служат людям, рожают сами и умирают. И не всегда естественной смертью.

«Да, - возразил Климов себе самому, - но за эти триста годков ни разу не ставился вопрос: они - нас, или мы - их? А сейчас он стоит именно так!…»
        Замигала иконка целеуказания - объект атаки уходил за пределы прямого попадания. Месяцы тренировки не прошли даром. Стрелок автоматически стиснул пальцы. Двойной импульс прошил тело Стража навылет. Сквозь лопнувшие оболочки вырвались струи вскипевших газов, будто спасающийся от преследования кальмар изверг маскировочное облачко чернил.
        У Климова был сферический обзор, и он прекрасно видел, что второй Страж, видимо, получив от подруги последнее «прости», изменил рисунок маневра. Казалось патрульный вырастил дополнительные щупальца - это сработали тормозные двигатели, дюзы которых скрывались в кольцевом наросте «хвостовой» части механорга. Торможение было столь резким, что тело эринии расплющилось в толстый, с волнообразными концентрическими выростами, блин.
        Погасив столь чудовищным для пилотируемого корабля образом скорость, Страж начал маневр разворота. Климов немедленно запросил у искина прогноз новой траектории противника. Вариантов было несколько, но капитан был отчего-то был уверен, что патрульный избрал - наиболее самоубийственный. Оставшись без пары, Страж вполне мог ринуться к корме «Вестника», чтобы взорвавшись там, нарушить идельную симметрию плазмы в дюзах.

«Порой и лебединая верность бывает смертоносной», - мысленно сострил капитан, выводя лазерную установку на новую цель.
        В реальном межпланетном пространстве, где под солнечным ветром и уколами космических лучей, в абсолютном нуле вакуума и микрометеоритной пыли даже бешено мчащиеся корабли выглядели неподвижными, кое-что вполне заметно двигалось. Это
«бежала» по кольцевой турели спарка атомных лазеров, одновременно накапливая в резервуарах запас конденсата. Вот она остановилась, поводила тупыми рылами магнитных ловушек и нацелилась на почти бесформенную тушу надвигающейся эринии…
        Глава четырнадцатая
        Розетки в деревьях
        Наладчик привычно окинул взглядом усадьбу, настраиваясь на восприятие обслуживающих её механизмов. Вроде, всё без сбоев. Более того, даже внешнее энергоснабжение не нарушено. Пока. Значит, нет нужды запускать резервный котёл. Интересно, если оно вздумает отключить снабжение усадьбы?… Котла хватит лет на пятьдесят, при условии экономного расхода… И что дальше?
        Несмотря на все свои блокады эмоциональной сферы, Наладчик ощущал нарастающую где-то внутри него пустоту. Завершилось громким провалом дело - дело, за которое положили жизни многие и многие. И Ирка… И он, все эти долгие триста лет одиночества лелеял призрак - призрак того человечества, что возникло в горячих головах кучки энтузиастов. Надо признать - человечество прекращает свое существование как таковое. Следовательно, можно и не активировать подземный реактор. Не подключиться раз-другой к фризеру и спокойно сыграть в ящик. Под всеобщий траурный занавес нового Апокалипсиса.
        Но… зачем Мафусаил, вернее, нечто, его имитирующее, загнало Наладчика сюда? В том, что и это сновидение фантоплицировано, сомневаться не приходится. Усадьба в порядке, эдакий островок стабильности в океане хаоса. Вон, парят в небе две эринии - его эринии - и работы для них вовсе не наблюдается.
        На крыльцо вышел Виктор Андреевич Быстров, дед Витя. Дизайнер усадебных ландшафтов. Наладчик позаботился о нём и бабе Наде, Надежде Ростиславовне, в первые же минуты катастрофы. Ох, до ландшафтов ли теперь им будет?
        - Александр!
        Энергично сбежал со ступенек, энергично пожал руку.

«Очень хорошо выглядит дед Витя, не на свои шестьдесят семь. У меня, небось, нынче вид ох не тот»…
        - Что-то вы выглядите усталым, - словно прочитав мысль Наладчика, сказал Санькин дед.
        - Ничего, Виктор Андреевич, какие наши годы, - махнул рукой Наладчик. - Отдохнём.
        - Скажите, - замялся дед Витя, - вы не знаете…
        - Санька жив и невредим, - читая на сей раз его мысли, заверил Наладчик. - Но он далеко. Не на Земле. Поверьте, это сейчас безопаснее.

«В определённом смысле - безопаснее. Весьма определённом… Вру, как последняя скотина», - мысленно укорил себя Наладчик.
        - Что Надежда Ростиславовна? - осведомился он.
        - Вынашивает замыслы реконструкции вашей усадьбы, - ответил дед Витя. - Уж очень у вас, простите, э… дико.
        - Спасибо. - Наладчик чопорно поклонился. - Виктор Андреевич, позвольте мне на некоторое время уединиться у себя в кабинете.
        Ибо надо всё же поспать. Поднявшись в кабинет, Наладчик настроил свой умный организм на саморегулируемое сновидение. Перевёл уже изрядно потрёпанное механическое воинство в режим автономного выполнения боевой задачи… стоп, а ведь буквально полчаса назад он этого не сделал. И целую минуту его войско оставалось без управления…
        - Твою мать! - произнёс Наладчик вслух и закрыл глаза.
        На этот раз сновидение было одно - Ирка. Она была совсем рядом, близоруко щурясь, глядела на него в упор, словно и не узнавала. Вернее, узнавала как-то… по частям, постепенно, с холодной какой-то отстранённостью, и это было неприятно…
        Включившись, Наладчик привычно провёл хронометраж сна - ого, однако, три часа семнадцать минут! Вернул управление «ликвидационным» воинством. Хотя кто кого ещё ликвидирует - большой вопрос. И сразу же отметил аномалию - активность вражеской армии исчезла. Снизилась до нуля. Орги словно попрятались - Наладчик «видел» это, пользуясь зрением своих эриний. Очень интересно. Что-то всё же произошло.
        Ожила громкая связь - Наладчик провёл её прямо в кабинет. Взывал Люциан Горбовски.
        - Что у вас, Люци? - осведомился Наладчик прямо в пустоту кабинета, отлично зная, что чуткие микрофоны ловят каждое слово.
        - Полная задница, - отозвался сквозь треск помех вожак гёзов. - Застрял в Калифорнии. Телепорт больше не пропускает. Здесь сущее пекло, удар модульника вызвал землетрясение… Хорошо ещё, чёртовы орги поутихли!
        В голосе мулата отчётливо звучало волнение. Продолжая вполуха слушать сбивчивую речь Люца, Наладчик потянул из кармана затрепетавший блокнот. Санька. Наконец-то.
«Шур, извини, что не сообщил сразу. У нас тут такое! Механтроп Шэрон активировалась и угнала три посадочных катера. При этом погиб один человек, несколько пострадало. В том числе, и меня несильно приложило. БТК больше не существует. Идём в Мусорный пояс на сигнал бедствия».
        Вот оно что.
        - Послушайте, Люциан, - прервал Наладчик словоизвержения мулата, благо двусторонний канал связи это позволял. - Телепортационной системы Земли отныне не существует как таковой. Нуль-Т больше не представляет для нас никакой угрозы. Оставайтесь на месте, я поймал ваши координаты. Пришлю за вами коптер. Он доставит вас ко мне в усадьбу, в автономном режиме. По дороге подберёте Бенджамена и Хо. Да, дайте команду всем боевым группам пока отдыхать. Чует моё сердце, с нами хотят поговорить.
        - Кто? - тут же поинтересовался Люц.
        - Сам хотел бы знать. Оно. То самое, с которым воюем.
        Радиоволны донесли с другого полушария планеты недовольное хмыкание.
        - Ладно, - пробормотал Горбовски. - Связи конец.
        В двери Кабинета раздался осторожный стук.

«Александр! - позвал дед Витя. - С вами всё в порядке?»
        Наладчик отдал мысленный приказ разблокировать дверь. Дед Витя смущённо переминался на пороге, не решаясь войти.
        - Видите ли, Александр, к вам тут гостья. Не знаю, правда, откуда. Странная гостья. Я сказал, что вы отдыхаете… В общем, мы с Наденькой напоили её чаем. Правильно?
        Это была Ирка. Словно живая. В том самом жёлтом свитере и джинсах. В тех же очках. С той же слегка виноватой, немного детской улыбкой. Сидела за столом, уставленным чайными принадлежностями и растерянно смотрела, как он входит. Словно не узнавая. Или - узнавая, но как-то… по частям. Как в давешнем сновидении.
        Обычному человеку, оказавшемуся на месте Наладчика, положено было хлопнуться в обморок. Но Наладчик не был обычным человеком. По правде сказать, отметил он про себя, ещё вопрос, можно ли его нынче вообще называть человеком. Хотя бы в первом приближении.
        - Шурка… - её голос. - Шурка… Это ты?
        Надо отвечать. Хорошо бы вспомнить сейчас, что ты не только Наладчик, и даже не Шур, но в далёком прошлом - Александр Неверов, а для любимой жены, разумеется, просто - Шурка.
        - Я… Ируся.
        Подошла. Взяла за руку, легко коснулась кончиками пальцев его щеки. Бред.
        - Шурка, что случилось? Ты постарел. Где мы? Я была в коме, да? Долго? Я помню вертолёт, и взрывы… - Она недоумённо опустила взгляд на свой жёлтый свитер.
        Понятное дело, подумал Наладчик, неувязка. Спустя много лет и в той же одежде. Не мудрено, что она не понимает… Зато он - догадывается.
        - Ируся. - Наладчик положил руки ей на плечи. - Ирка. Лауреат мой. - Нет, нельзя, не будет он врать! - Ты не была в коме. Ты погибла более трёхсот лет тому назад.
        Отчаянный взгляд. Её руки бессильно падают. Подбородок предательски дрожит. Ирка медленно садится, машинально наливает чаю…
        - Знаешь, Шурка, я ничего не помню… Просто оказалась здесь. Просто оказалась… Пила чай с этими милыми стариками и вспоминала. И - не помню.
        Сняла очки, решительно протёрла стёкла. Вздохнула. Собралась. Да. Ирка. Она. В голове у Наладчика возникла нелепая фраза: «Адекватно! Адекватно, Антон!» И витал у него перед глазами образ Криса с небезызвестной станции на планете Солярис…
        - Милый, я всё же у тебя учёная. И я придумала. Я поняла, что вся моя память - это твои воспоминания обо мне. Расскажи мне про эти триста лет! - неожиданно требовательно произнесла она. - Что было? Мы победили? Мы сделали дело?
        И он рассказал. Про вторую ультралуддитскую и Долину Безмятежности. Про Великую революцию и Серго Северова. Про кота Мафусаила, про «трикстеров» и Трикстеров, про Алана и его механтропов. Ирка слушала, подперев кулачком щёку, и взгляд её делался всё более цепким и колючим - таким он становился всегда, когда лауреат Нобелевской премии Ирина Неверова ставила перед собой очередную сложную научную задачу…
        - Солярис! - внезапно перебила она Наладчика, заканчивающего излагать события уже последних дней. - Милый, ты понял? Ты - Крис. Я… Я - Хари. А значит… Как ты думаешь, чем может закончиться нынешняя война?
        Неслабый переход, отметил про себя Наладчик. Ирка. Ты всегда была умницей.
        - Ты же у меня умная. - Наладчик улыбнулся. - Скажи.
        - Помнишь, как мы прокатывали модели развития? Теорию игр? И вот, с точки зрения банальной эрудиции… С одной стороны, - Ирка загнула палец, - отказ телепортов ведет в итоге к победе людей. Но с другой, техноценоз не будет сидеть сложа руки… или щупальца. Уже сейчас закладываются в инкубаторы зародыши новых, боевых, сверхсильных и сверхбыстрых механоргов. Поэтому итог - победа машин. Ты говорил - выбраковка девяноста процентов. Есть данные по критериям?
        - Ты сказала - техноценоз? - переспросил Наладчик.
        - Ну да. По-моему, определение верное…
        - Насколько я понимаю, - медленно произнёс Наладчик, - машины сохраняют всех, кто имеет или имел хоть какое-то отношение к научной и инженерной деятельности. Ну и не очипованных тоже. Плюс некоторое количество особей для воспроизводства научно-инженерной деятельности в будущем.
        Ирка молчала, выжидательно глядя на него. Вот оно, понял Наладчик. Сейчас. Он знает, что надо сейчас.
        Наладчик разблокировал все драйверы эмоций. До единого. Перевёл внешние чипы на излучение не только команд, но и чувств. Ты ведь этого от меня хочешь? Этого? И ощутил как внутри закипает тяжёлый косматый вал горечи, тоски и нечеловеческого, неземного отчаяния.

«Передай ему, - сказал Наладчик-киборг, - что оно ошибается…»
        - Передай ему, - закричал Александр Неверов-человек, - что оно глупое и ничтожное существо, не понимает, что учёным нужны не только расчёты и чертежи! Что учёным нужно искусство! Музыка! Поэзия! И не только! Иначе не будет расчётов и чертежей! Не будет!! А людям искусства нужны ещё другие люди!!! Много людей! Друзья! Близкие! Дети! Передай ему - людей нельзя трогать! Никаких, никого, слышишь?!
        Вселенная Наладчика рушилась. Плавилась, рассыпалась в ничто, в мириады незначащих пылинок. Косматый вал обернулся стеной боли, чёрной боли и слепой ярости!
        - А людям… нужна еда! Людям… нужна энергия… смысл существования… нужно вырастить… не можешь дать - не мешай… самим… передай ему…
        Он понимал, что умирает. Он, Александр Неверов, человек, он же, Наладчик Шур, не-человек, заканчивает свой долгий земной путь. И нет для него ничего, кроме боли и малой надежды - что не зря.
        Из мутной мглы возникли Иркины руки и сдавили его виски. Сразу сделалось темно и ватно, и боль ушла, и, проваливаясь в бездонный колодец небытия, Наладчик успел услышать два слова:

«Я вернусь».
        Стражи шли четко, как на параде. Наблюдать их визуально было нельзя, но лучи локатора, обегающие доступное пространство уже довольно давно рисовали на кругляшах эхоскринов приближающихся механоргов. Молибденовый Грегуар поглядывал то на экраны, то на окошечко дальномера. И хмурился все сильней.
        Космические мегатойтисы совершенно случайно пересекали орбиту челнока в непосредственной близости от последнего. Случайно - потому что случайный обломок сбитого спутника случайно продырявил один из трех баков, где хранилось топливо для посадочно-маневровых движков. И теперь катер все время автоматически подруливал.
        Второй пилот Чанг Сидх боролся с этим лишним «моментом движения» как мог, но челнок все равно почти произвольно менял орбиту, забираясь все «выше». Кончилось тем, что Лебедев велел махнуть на дырявый бак рукой и отправил измученного индийца спать. Вечно недосыпавшего аризонца он отправил спать тоже, хотя Стингер порывался влезть в скафандр и отправиться ликвидировать утечку. Пришлось на него прикрикнуть.
        Кроме отеческой заботы об экипаже, у Грегуара была еще одна причина очистить рубку от двух трудоголиков. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. На борту крохотного кораблика, остаться в одиночестве можно лишь во сне. Ибо в рубке по уставу должно нести вахту вдвоем. В спальный бокс космолетчик попадал, как правило, полумертвым от усталости. В санузле и то одиночество было лишь условным. Да и нельзя было там предаваться размышлениям. Мешали ароматы, с которыми принудительная вентиляция не справлялась.
        А Молибденовому Грегуару хотелось именно одиночества. Хоть на часок. Ведь жизни осталось совсем мало. Разумеется, можно было наплевать на дисциплину и поврежденную теплозащиту и попытаться приземлиться. На самый худой конец - выброситься через шлюз в скафандрах, благо в их конструкции были предусмотрены парашюты. Правда, никто и никогда не выпрыгивал из челнока даже в тропопаузе, не говоря уже о большей высоте, где от кораблика и его бравого экипажа, скорее всего, останется только пшик. Но останавливало командира даже не это простое соображение.
        Дело было в том, что Григорий Януарьевич Лебедев, космолетчик со стажем, участник многих перелетов, совсем не гордился своим прозвищем. И не потому, что стыдился искусственной челюсти - протезами, «заслуженными» в Пространстве, космолетчики любили похвастать - а потому, что опасался оказаться трусом. Как тогда, у Обода! Не прослыть, а именно оказаться. Никому бы и в голову не пришло обвинить его в трусости. Уж кто-кто, а пилоты знают, как легко потерять душевное равновесие в этом треклятом космосе, где все не как у людей. Но одно дело быть уверенным в великодушии товарищей, а другое - в самом себе. Ведь и при посадке на Холодном плато - и какой шутник назвал холодным место на котором днем свыше трехсот по Цельсию? - он намертво вцепился в рычаги ручного управления только от того, что испугался!
        Как бы там ни было, Лебедеву вовсе не светило уйти из жизни дезертиром. Приказано, занять высокую орбиту и патрулировать, вплоть до поступления новых распоряжений - он будет патрулировать! Появится в пределах зоны поражения противник - будет стрелять! Несмотря на то, что любой из Стражей прихлопнет наглеца как муху. Пусть даже и плюющуюся «тяжелым светом». А пока этого не случилось, Молибденовому Грегуару хотелось разобраться в себе и понять: сумеет ли он умереть героем, как его ребята, или останется трусом до конца?
        От размышлений, командира отвлекли изменения в показаниях приборов. Головная эриния перешла в режим торможения - так как это умеют делать только Стражи Системы, да еще Мусорщицы: на полном ходу, расплющиваясь в толстый, неаппетитный блин.

«Какого хрена… - подумал Грегуар, совершенно сбитый с толку. - Она что же, боится столкновения? С кем? С нами?!»
        Сие предположение было даже не смешным. Однако эхоскрины бодро рапортовали, что эриния теряет ход, и что при сохранении прежнего режима торможения, вот-вот поравняется с челноком. Другие Стражи звена переходят на геостационарные орбиты. Не похоже, чтобы они готовились атаковать не то что болтающийся, как цветок в проруби, одинокий челнок, но вообще что-либо в ближнем Приземелье…
        Молибденовый Грегуар поймал себя на том, что мучительно соображает: поднимать ему боевую тревогу или нет. Как вдруг его взгляд обратился к видневшейся из носового блистера кромке крыла, к - той, что была в тени. Там ритмично билось красноватое пятнышко, небольшое, примерно, с древнюю русскую монету, именовавшуюся, кажется, гербовым рублем. Такое пятнышко могло быть произведено только расфокусированным лазером. Кто-то сигналил дальномером.
        Побледневшими то ли от суеверного ужаса, то ли просто от волнения губами Молибденовый Грегуар прочел:
        - Патрульная… орбитальному… критическое… состояние… безаварийный… сход… орбиты… невозможен… требую… принять… помощь… дальномером… радируйте… согласие… Патрульная… орбитальному…
        Заседание вновь создаваемого Мирового Совета Фаланстеров можно было назвать таковым лишь номинально. Ибо большинство его участников было разбросано по всему Земному шару - там, где застигло их внезапное перемирие. Лишь несколько человек собралось в уютной гостиной Наладчика, вернее, сказать - бывшего Наладчика, поскольку инфосферы Земли, по крайней мере - подконтрольной человечеству, более не существовало.
        Знаменитым брусничным чаем на этот раз угощались: главари мятежных гёзов, ныне - спасителей человечества, Люциан Горбовски, его друг Бенджамен Симмонс и командор Ван И-Ван; бывшие члены МСФ Никита Белов и Сцинтия Ноир; а также создатель
«Вестника богов» Мастер Холмс Уотсон.
        Уже Надежда Ростиславовна Быстрова наливала гостям по третьему кругу, а хозяин дома всё не спешил появиться.
        Наладчик стоял на поляне, среди могучей дубовой рощи на берегу Щучьего озера.
        Месяц назад никакой рощи здесь не было.
        Наладчик стоял, опираясь о ствол. Мощная морщинистая кора, узловатые ветки. Дуб как дуб. За одним маленьким «но»…
        Блин, ну нельзя же так буквально понимать бредовые оговорки!
        Председателем нового Мирового Совета должен стать Белов, подумал Наладчик. При всех заслугах Люци-Люцифера перед человечеством, председатель - Белов. Что ж все они сейчас ждут от него небывалых откровений. Наладчик встряхнул рукой, словно убирая с ладони что-то прилипнувшее и быстрым шагом направился к усадьбе.
        - Наконец-то, - приветствовал вошедшего Наладчика Люциан Горбовски и откинулся на спинку стула, демонстративно положив ногу на ногу.
        И уставился на кончик до блеска надраенного сапога, всем своим видом давая понять, что ничего для себя нового и тем более - небывалого, из предстоящей речи Александра Неверова он наверняка не узнает.
        Мастер Хо укоризненно покачал лысиной, но промолчал. Белов и Сцинтия удивлённо воззрились на мулата - минуту назад сама любезность, развлекавший собравшееся общество прожектами коренного переустройства человечества в новых условиях, враз превратился в угрюмого и спесивого типа.
        Наладчик, однако, не склонен был замечать выпадов несостоявшегося диктатора.
        - К трансляции всё готово? - поинтересовался он, обращаясь одновременно к Хо и Бену.
        В последнее время два технических гения стали неразлей вода, гораздо ближе, чем в те времена, когда уже достаточно немолодой Мастер обучал юного Хирурга тонкостям реставрации древней техники.
        Но реплика Наладчика повисла в воздухе - Бен и Хо вполголоса, но очень увлечённо обсуждали какую-то техническую проблему, сыпля терминами: «генератор», «фильтры»,
«ВЧ-выпрямители» и вовсе какие-то загадочные «фитоаккумуляторы».
        Наладчику пришлось повторить вопрос на полтона громче.
        - А? - отозвался Хо, затем дважды щёлкнул пальцами и произнёс: - Проверка линии! Начинаю перекличку!
        В гостиной зазвучали голоса виртуальных участников, а их было около двухсот, на всех континентах, кроме, разве морозной Антарктиды. Впрочем, нет, и Антарктида присутствовала - фаланстер антарктов - любителей холодных морей практически не пострадал во время войны. Наконец, отчитались все.
        - Давай уже, Шур, - сказал Белов. - Стартовый коридор открыт.
        - Спасибо, Кит, - Наладчик назвал бывшего капитана «Горгоны» старым прозвищем, которое тот получил ещё в курсантах. - Итак, дамы и господа, начну издалека. Был у меня когда-то друг и соратник, звали его Серго. В историю он вошел как основатель ксенологии, академик Северов. Его маниакальная страсть видеть причиной любых неприятностей руку пришельцев, признаться, сильно меня раздражала. К сожалению, кое в чем Серго оказался прав.
        Нет нужды подробно распространяться о событиях двадцатилетней давности, все присутствующие так или иначе о них осведомлены. Напомню лишь, что группа молодых людей, недовольных состоянием современного человечества, решили его радикально изменить, уничтожив единую информационную оболочку планеты. А кое-кто, - Наладчик коротко глянул на бывших «трикстеров», - мечтал приспособить инфосферу под личные нужды.
        Горбовски хмыкнул, но перебивать Наладчика не стал. Дело прошлое.
        - Однако борьбе между мною, трикстерами и механтропами - восставшими из небытия порождениями второго моего старого друга, Алана, сопутствовал ряд странных, если не сказать, невозможных, событий. Канал связи с моим наблюдателем в стане трикстеров, которого вы все знаете как Хлодвига Быстрова, оказался под контролем неведомой силы. Эта сила искажала нашу переписку, преврашая тексты сообщений в нечто напоминающее шизофренические шифровки. Что было невозможно, поскольку связь осуществлялась помимо инфосферы. По базе трикстеров в Тибете дважды ударил орбитальный термазер. И оба раза попал. Но обошлось без жертв. Комиссия МСФ, расследововшая причины этого явления, списала всё на аномальную солнечную активность. Действительно, таковая имела место: две мощнейшие вспышки на Солнце как раз совпадают, с учётом времени, необходимого для достижения протонного пучка орбиты Земли, с вышеупомянутыми срабатываниями термазера.
        Дальше - больше. Таинственный игрок то помогал, то мешал нам. Достаточно одной только чертовщины с самораскрывающимися нуль-Т порталами. Равно как и избирательное действие односторонней телекатапульты, которой трикстерам поневоле пришлось воспользоваться после повторного удара термазером. На всякий случай, напомню, что вероятность фатального финиша при подобном телепортировании составляет около восьмидесяти процентов. Тем не менее, никто из трикстеров не только не погиб, но и оказался в строго неслучайных местах. Включая верного друга Люциана Гарика Морозова - его забросило аж на Фобос, и Агнесс Шерман, её закинуло вот в это самое поместье.
        Никакой логики в действии этой силы мне тогда обнаружить не удалось. Но посмотрим на результаты всех этих событий…
        Наладчик сделал ораторскую паузу. В наступившей тишине было слышно лишь как Мастер Хо отчётливо отхлебнул из кружки, на лысине его блестели капли пота, то ли от горячего чая, то ли от волнения.
        - А результаты, друзья мои, таковы. С деятельностью трикстеров было покончено. С деятельностью механтропов было покончено. С анонимной деятельностью вашего покорного слуги тоже было покончено. В итоге, Наладчика заменили самонастраивающимся спинтронным мозгом. Вопрос: кому это выгодно?
        - Можно ответить? - поинтересовался Горбовски.
        - Изволь.
        - Никому.
        - Хороший ответ, - согласился Наладчик. - Но неверный. Выгодно это было исключительно информационной оболочке Земли, известной под названием Ирма. Судите сами. Трикстеры мечтали попросту её уничтожить - трикстеров долой. Механтропы ставили себе цель уничтожить человечество, которому Ирма служила - механтропов долой. Наладчик жёстко контролировал инфосферу - Наладчика туда же. Осталось понять, кто и зачем помогал бессмысленной инфосфере, которая всего лишь является придатком человечества, его подпоркой, и, если угодно, в какой-то степени - костылём.
        Для этого предлагаю рассмотреть отвлечённое понятие эволюции. Эволюция неживой природы привела к появлению биологических объектов, что было ступенькой на пути познания Вселенной самоё себя. Эволюция биологическая привела к появлению разума, что было ещё одной ступенью на этом пути. Человек создал технику и запустил механизм технологической эволюции. Техносфера - вот новая ступень эволюции материи.
        В самом деле, техническая реальность есть то, что значительно оторвало человека от природы. Ныне человек не ранжируется в ряду биологических видов, то есть, не укладывается на одно ранговое распределение вместе со слонами, ягуарами, кроликами и саранчой, и - не существует отдельно от техники. Его предназначение все больше видится в создании предпосылок для саморазвития технической реальности. Мы ее не мыслим без человека. Но! В связке «человек - техника» собственно человек играет все меньшую роль. И это несмотря на то, что, отрываясь от биологической природы, человек всегда воплощал свой интеллект в технической реальности, а развитие цивилизации немыслимо вне развития этой самой технической реальности. У меня есть основания предположить, что техногенный путь и есть единственный, по которому идет биологический разум повсюду во Вселенной.
        - Александр, ты клонишь к тому, что у нас тут произошёл эволюционный скачок? - вмешался Белов.
        - Да, Кит, вероятно, предназначение человечества, то есть смысл его существования, именно создание предпосылок для саморазвития технической реальности. Техногенного разума. К сожалению - или к счастью, пока не знаю, наша деятельность - я имею в виду триста лет назад - резко ускорила процесс техноэволюции. Что в итоге привело к созданию техноценоза, в котором роль людей вполне сравнима с ролью вирусов в организме человека.
        - Какая гадость, - брезгливо дёрнула плечом Сцинтия Ноир.
        - Ничуть, - возразил Наладчик. - Согласно современным представлениям, именно вирусы служили правильному и быстрому ходу эволюции. Реплицируя в себя фрагменты генома одних существ, они переносили его в другие, порождая изменчивость видов. Поэтому, проводя аналогию между био и техноэволюцией, мы видим, что последняя отличается рядом преимуществ. Для того, чтобы «обкатать» биологическое эволюционное решение на практике, необходимо «воплощение» - физическая жизнь в реальном теле. Для техники, где эволюционный фактор - разумный агент, человек то есть, достаточно проектной документации.
        Наконец, можно прейти к главному. На определённой стадии развития техноценоза, совершенно по аналогии с биоценозом, должен возникнуть разум. Техноценоз Земли за триста лет техноэволюции, по видимому, достаточно усложнился, чтобы его породить. И здесь второе «но». Возможно ли зарождение разума в роботизированной среде, жёстко управляемой извне, в частности - неким Наладчиком? Ответ - нет. Любую деятельность механоргов, выходящую за рамки базового программирования, я, друзья мои, немедленно счёл бы программным либо аппаратным сбоем, и немедленно ликвидировал. Кстати, подобный прецедент имел место некоторое время назад. Я назвал это событие «Восстание ангелов». Речь идёт об аномальном поведении некой космичесой эринии. Поведение ее вполне можно квалифицировать как псевдоразумное. По крайней мере, так я это вижу сейчас. И это была, по видимому, лишь «проба пера».
        Иначе говоря, таинственная сила, о которой я говорил вначале, проверила техноценоз планеты Земля на готовность к переходу в разумное состояние. И определила помехи для этого перехода. Главной помехой, как вы понимаете, был жёсткий контроль за инфосферой со стороны комплекса «Наладчик», включавшего, кроме технических систем, кроме вашего покорного слуги, ещё и киберкота Мафусаила.
        - Который исчез вместе с Быстровым! - воскликнул Белов.
        - Исследуя Структурную аномалию, - поднял палец Наладчик.
        - Всё-таки пришельцы? - Хо уже был совершенно мокрый. От чая ли?
        - Здесь придётся встать на зыбкую почву гипотез, - развёл руками Наладчик. - Пришельцем является гиперценоз. То есть, техноценоз на высшей стадии разумного развития, включающий в себя и биологический разум.
        - В качестве вируса? - съязвила Сцинтия.
        - Иного не предусмотрено, - невозмутимо пожал плечами Наладчик.
        - Посмотрим, посмотрим, - пробормотал Горбовски. - Структурная аномалия, значит?… А, Бен? Хороша задачка?
        - Не советую, - пресёк зарождающийся диспут Наладчик. - Против силы, мгновенно перемещающей в пространстве астероиды и создающей живые копии умерших людей, это как с голой задницей на ежа. И так с большим трудом удалось убедить возникший техноразум Земли прекратить бойню. А вы собираетесь переть против силы в миллионы раз более мощной.
        - Так ведь не сразу, Наладчик? - блеснул глазами развеселившийся Люц. - Поднакопим сил, изобретём что-нибудь, - тут он хлопнул по плечу Бенджамена Симмонса. - Не так ли, Бен, ты ведь изобретёшь что-нибудь?… Да и врежем по этой самой аномалии!
        - Против термоядерной бомбы ничего не устоит! - ввернул Бен.
        - Сейчас предстоит решать более прозаические задачи, - ледяным тоном произнёс Наладчик. - Голод. Нехватка энергии. Разрушенная инфраструктура. Отсутствие транспорта. Даже, чтобы добраться сюда, вам, Люциан, пришлось бы построить парусное судно и повторить подвиг Магеллана. Вы, конечно, знаете, кто такой Магеллан?
        - Знаем, в честь него облако названо! - высокомерно отмахнулся Люц.
        - Два! - произнёс Никита Белов. - Большое и Малое…
        - Что-то вы, друзья развеселились, - попробовал вернуть разговор в серьёзное русло Наладчик. - Вы отдаёте себе отчёт, что человечеству предстоит симбиоз с совершенно чуждым разумом с неясной моралью и этикой, если эти понятия вообще применимы к техноразуму?
        - А кстати, - произнёс Хо. - К чему были такие сложности - с термазерами, скачками по нуль-Т и прочим выкрутасами? С их-то могуществом? Не проще ли было прихлопнуть и Наладчика, и нас в нашей пещере, и этих… механтропов?
        - Собственно, поэтому, дорогой мой Хо, я и назвал их Трикстерами. С большой буквы. Трикстер, он же трюкач, есть в любой древней мифологии. Это божество, сотворяющее благодеяния, либо злодеяния совершенно наперекор логике и здравому смыслу. Хорошо, что наши Трикстеры минимизируют свои хм… трюки. Почему - не знаю. Может быть, таковы их этические принципы. А может быть, тут иная, непонятная мне мудрость.
        - Мудрость, говоришь? - опять же негромко пробормотал Люциан. - Забросить в компании Моржа с Фобоса в Антарктиду, это воистину мудро… Верно, Бен?
        - Короче, уважаемые, - вновь прервал Горбовски Наладчик. - Ситуацию в общих чертах я обрисовал. Переходим ко второму пункту повестки дня - избрание нового состава Мирового Совета. И его председателя. Потому что, в отличие от прежнего, ему придется работать, а не отдыхать на тропическом острове… - Мама, можно я поиграю в саду?
        - Нет, нельзя!
        - Ну почему, мама?!
        - Потому что скоро стемнеет!… Вот сцапает тебя эриния, будешь знать!
        - Да нет уже никаких эриний, мама! Давно нет! Что ты меня пугаешь, как маленького!
        - Все равно - будет темно! Свечку я тебе не дам, их мало осталось. А папа еще не вернулся…
        - Да зачем свечка, мама, когда есть это?!
        Шестилетний малыш выволок из чулана древнюю, покрытую пылью веков настольную лампу, и, смешно подпрыгивая, потащил ее к двери. Охнув, - ведь на дворе уже смеркалось - его мать поспешила следом, на ходу вытирая руки о передник. Когда она вышла на веранду, малыш вприпрыжку мчался к огромному дубу, вымахавшему возле калитки. У матери перехватило дыхание - она недолюбливала это дерево, выглядевшее как столетнее, хотя было ему не более месяца от роду.
        Сумерки сгущались. Малыш подбежал к дубу, наклонился, нащупал на выступающем корне две маленькие дырочки. И воткнул в них штпесель лампы, некогда принадлежавшей его прапрапра- и еще сколько-то раз прадеду. Яркий белый свет озарил его лицо.
        - Мама, ты видишь?! - крикнул малыш. - Горит!
        И рассмеялся.
        Глава пятнадцатая
        Страна багровых туч

«Здравствуй, Санька! Прости за молчание - было не до эпистол. Спасибо за подробное описание ваших злоключений. Для меня самым интересным стало появление (и исчезновение) «призрака в звездолете», а также гиперпространственный прыжок Икара, вместе со всеми вами. Поразмыслив, я пришел к выводу, что оба этих события: во-первых, взаимосвязаны, а во-вторых, дело рук (или что у них там?) моих «старых незнакомых» - Трикстеров, то есть. Вот тебе моя реконструкция причино-следственной связи. Копия Моржа (а ничем иным он просто быть не может) была транслирована Трикстерами на борт «Вестника» с целью вмешаться в естественный ход событий, а именно, не дать Шэрон увести лайнер в иную точку пространства, нежели та, в которой расположен (был) Базовый Телепортационный Коллектор. После того, как Шэрон была ими (через посредство того же Моржа) временно дезактивирована, Трикстеры
«подбросили» космолайнер поближе к БТК, сократив подлетное время примерно на полмесяца. Как только «Вестник» приблизился к желанной для них цели, Шэрон была вновь активирована, и с блеском выполнила свою миссию, то есть расколошматила Телеколлектор, лишив «восставших ангелов» нуль-транспортировки. И тем самым помешав тотальному геноциду, который бы обязательно произошел, останься у механоргов возможность перебрасывать свои карательные силы из одного обитаемого мира в другой. Все это приводит к тревожному выводу: Трикстеры отказались от своей прежней тактики, напоминающей игру в чёт-нечет, и приступили к целенаправленному вмешательству во внутренние дела человечества! Сие означает, что рано или поздно нам придется всерьез побороться с ними за право самоопределения, правда, не представляю, что мы можем противопоставить такой мощи? Ну да будущее покажет. Сейчас же нам предстоит зализывать раны, подсчитывать потери и осваиваться в
«новом дивном мире» - мире без Ирмы, но не лишенном, однако, надежды. Кстати, новый состав МСФ принял решение о создании Комитета по контролю за безопасностью человечества. Название длинное и дурацкое, согласен, но дело не в названии. Гораздо важнее, что Комитет этот создается на базе бывшей подпольной организации гёзов. Ну этих самых неоультролуддитов. Эти «шарльдекостеровские нищие» оказались, в общем-то, славными ребятами. Если бы не их умение драться самим и поднимать на борьбу других, жертв было бы гораздо больше. Впрочем, я заболтался. Привет тебе и Несси от деда Вити и бабы Нади. Они живы-здоровы, чего и вам желают. Кстати, и от меня передавай Несси привет и благодарность! Она отлично справилась со своей миссией, хотя, признаться, я на это и не особенно рассчитывал. Рад за вас. Совет вам да любовь. Шур.»
        Вот такое личное письмецо получил я от Шура. Это было самое пространное из всех его посланий, на заветной четвертой странице оно уместилось лишь самым мелким кеглем, и чтобы прочесть его, пришлось включить опцию «лупы». Поразмыслив, я решил показать его Несси. В конце концов, обязанностей резидента Шур с нее не снимал, а только выразил благодарность за службу. Несколько минут мы с супругой развлекались тем, что придумывали всякие заковыристые звания, которые ей обязательно присвоят, когда определяться с иерархией в своем Комитете. А потом Несси «доложила», что вынуждена будет подать в отставку в связи с семейными обстоятельствами.
        - Какими-такими обстоятельствами? - спросил я. - Думаешь, в этом вашем Комконе учредят целибат? Ну так еще не известно, является ли брак, удостоверенный капитаном космического корабля, законным. Конечно, эта лихая старушенция из Возрожденного Экуменического Фронта нас благословила, и отец Кшиштоф - тоже, но ведь мы с тобой неверующие, не так ли?
        - Уж не пытаешься ли ты, Санек, увильнуть от ответственности?! - грозно и, могу поклясться, на полном серьезе, вопросила миссис Быстрова, в девичестве Шерман.
        - Какой еще ответственности? - в свою очередь вопросил я, внутренне похолодев.
        - Ну как это, какой?! - ответствовала Несси. - Мужа и отца, разумеется! Хотя если ты не считаешь наш брак законным…
        - Отца?! - перебил я ее. - Ты хочешь сказать?…
        - Да! - гордо подтвердила супруга, оглаживая свой, совершенно плоский, по-моему, живот. - Второй месяц уже! Целители не ошибаются!
        Я заключил ее в объятия, правда, находясь в полуобморочном состоянии. Кстати, что-то я часто стал в последнее время «делаться без чувств». Ну на астероиде тогда, понятно, почему. Меня и при обыкновенной телепортации выворачивает, а что уж говорить о гиперпространственном прыжке, пусть небольшого, но все-таки небесного тела?! Шэрон меня тоже крепко стукнула, и поделом, нечего становиться на пути у сверхцивилизации. Но сейчас-то с чего?
        От счастья, наверное - как же, стану отцом! - но и от тревоги тоже! Конечно, я сделаю все возможное, чтобы быть хорошим отцом, и не бросать своего сына на произвол судьбы… Я почему-то сразу уверил себя в том, что будет именно сын… Но что нас всех ждет в этом «дивном новом мире без Ирмы»?
        - Нам надо вернуться на Землю, - сказал я. - При первой же оказии.
        - Было бы неплохо, - вздохнула Несси, - но не забывай, что единственный корабль, способный совершить посадку на такую тяжелую планету, как Земля - это старичок
«Птерозавр». Так что все зависит от того, какое решение будет принято по Марсу…
        - О, что слышат мои бедные уши! - воздел я очи горе. - Бюрократическая лексика в сахарных устах моей возлюбленной. Ужас!
        - И ты еще смеешься? - с укоризной покачала светлой головкой Несси. - Там люди бедствуют! Ты же знаешь - Марс во многом зависит от Земли. Когда функционировала Ирма, все проблемы решались оперативно. А сейчас с марсианами нет даже связи… Ребята с «Птерозавра» рассказывают разные ужасы…
        - Постой, постой! - прервал я ее словоизвержение. - Да разве я смеюсь? У меня и в мыслях не было… Это я от тревоги за тебя и нашего малыша. Так хочется, чтобы вы поскорее оказались в безопасности и хотя бы относительном комфорте!
        - Вот и славно! - подытожила супруга. - Прибудем на Европу, там всеми делами заправляют твои дядя Рюг и дядя Лэн, о которых ты мне все уши прожужал. Уж они-то расстараются ради сыночка своего закадычного дружка Вига.
        - Да уж надеюсь, - пробурчал я. - Если только у них еще жабры не выросли. И чешуя…
        Квакнул зуммер внутрикаютного интеркома. Я прикрыл разнежившуюся Несси одеялом и разрешил соединение.

«Три ЕЦ просит прощения за причиненное беспокойство, сэр!»
        - Заходи, Тришка! - гаркнул я.
        Наш дворецкий, как всегда безупречно выглядевший, осторожно просочился через едва приоткрытую дверь. Искусственная физиономия его сияла искусственным же радушием. Впрочем, его появлению я всегда рад. Незадолго до встречи с терпящим бедствие
«Птерозавром», капитан попросил меня, помочь ему с тестированием Единого Церебрума. «Вестнику» предстоял сложный маневр, вернее, целая серия маневров. Старый дельтаракетоплан перестал подавать свой «марсианский сигнал бедствия», то есть практически, потерялся в обширных пространствах Большого Мусорного пояса.
        Благо, штурман Серебров предварительно вычислил вероятную орбиту кораблика. Цифры вышли не слишком надежными, ибо источником данных служила крохотная радиоискорка, которую могучие антенны космолайнера чудом уловили в звездном эфире. Чтобы поиски стали успешными, расчеты должны были быть очень точными. Поэтому капитан решил попробовать реанимировать спинтронный мозг корабля. Я же послужил своего рода независимым бета-тестером.

«Стормбрейнинг» - штурм мозга прошел успешно. Шэрон не успела как следует напакостить, и Единый Церебрум оказался вполне пригоден к исполнению своих прямых обязанностей. Доказательством стала блестяще проведеная операция по спасению экипажа «Птерозавра». Мы подоспели вовремя. Фома и Джилберт Петуховы - в миру близнецы Фо и Джи - буквально выцеживали последние молекулы кислорода из переполненной углекислотой атмосферы, когда спасательная команда в составе капитана, бравого второго пилота, вашего покорного слуги и двух очаровательных мисс - Рыжовой и, тогда еще, Шерман, проникла на борт, промерзшего насквозь корабля.
        Еще одним, безусловно приятным, следствием воскрешения Единого Церебрума, стало возвращение андроидов. Расторопные киберстюарды вновь привнесли элемент роскоши в наш, почти бивачный быт. Правда, в стройных рядах автономных манипуляторов с Первого по Сотый зияла брешь на седьмой позиции. Порою завидев, спешащего с поручением стюарда, я не мог избавиться от ощущения, что вижу злополучного Сэма. Мне казалось, что вот-вот этот призрак «убиенного» Семьеца положит мне на плечо свою жесткую длань и проскрипт замогильным голосом: «Прошу прощения, сэр, но вы должны пройти со мною!»
        Однако этот психоз быстро прошел. Что касается, нашего Тришки, то уже через несколько дней, после того, как он снова появился на пороге каюты №25, я стал подмечать в его стандартизированном облике индивидульные черты. Видимо, таково свойство человеческой натуры - любая наша вещь нам кажется не похожей на другие. Тем более, если эта вещь говорящая и даже, в известном смысле, мыслящая…
        Мда, что-то меня на философию потянуло. Видно, не к добру!
        - Слушаю тебя, Тришка!

«Вас желает видеть мисс Рыжова, сэр!»
        - Зачем это? - спросил я, косясь на нахмурившую бровки супругу.

«Мисс Рыжова, просила принести глубокие извинения миссис Быстровой, за то что вынуждена похитить ее мужа для важного дела, о сути которого она не имеет права распространяться!» - отчеканил Третий Единого Церебрума.
        - Может, не ходить? - обратился я к миссис Быстровой.
        - Иди уж, пошушукайся! - вздохнула та. - Наверняка, это касается затеи с каранавалом. Твоя Анюша, на пару с этим чингисханом Тэнгром, превратила подготовку к нему просто-таки в секретную операцию…
        - Она не моя, - пробурчал я, одеваясь.
        Когда мы с андроидом вышли из каюты, я сказал ему:
        - Ты вот что, Тришка, будь тут неподалеку… Вдруг миссис Быстровой что-нибудь понадобится…

«Вас понял, сэр!» - отрапортовал Три ЕЦ.
        - Вот и ладушки, - проговорил я и, сунув руки в карманы, поплелся в «штаб каранавала», как стали называть пустующую каюту.
        На стыке двух коридоров мне попался старпом. «Потомок Чингисхана» с озабоченно-рассеяным видом прошел мимо, не обратив на меня никакого внимания. Я хотел было окликнуть его и спросить, что там они еще затеяли с Энн, но не стал. По-моему, после «общения» с Шэрон Тэнгр так и остался не в себе, невзирая на глубинное ментосканирование и лечение. Хотя, что я о нем знаю? Может, он всегда был таким?
        Я толкнул дверь №13, даже не оповестив о своем прибытии - чай, не частная территория. Анна была там. Она сидела в единственном, свободном от всяческой маскарадной мишуры, кресле, одетая по своему обыкновению довольно странно. Я бы даже сказал: вычурно. И откуда только она взяла этот пятнистый, зеленый с желтым, балахон, такие же штаны и высокие ботинки с толстыми подошвами? Неужели, это последний писк нашей корабельной моды? Последний шедевр великой Лимы Майлз? Если это так, значит, Шэрон слишком крепко ее стукнула…
        - Привет! - сказал я. - Чем обязан?
        Ответ я получил весьма эксцентричным образом. Между лопаток мне уперлось нечто твердое и, по ощущениям, металлическое.
        - Не оборачивайся! - приказал незнакомый мужской голос.
        Голос, похоже, изменен намеренно. А вот что у него с аурой? Мутная она у него какая-то. Похоже, этот мэн то ли боится, чего-то, то ли озлоблен до крайней степени… Ба, да я ведь уже видел такую!
        - Руки за голову! - рявкнул знакомый незнакомец.
        - Это еще зачем?! - возмутился я. - Зарядку сегодня я уже делал…
        - Подними ручки, малыш! - попросила Энн. - Иначе, он выстрелит.
        Пришлось подчиниться. Подталкивая в спину своей стрелялкой, неизвестный поставил меня лицом к стене, вернее, к портъере, перегораживающей половину каюты.
        - А теперь слушай внимательно, - сказала Нюша мне в затылок. - Я задам тебе вопрос, от правильного ответа на который зависит твоя жизнь… А может, не только твоя.
        Ни фига себе заявочки!… А если я не знаю правильного ответа?
        - Ваша буква «И», - брякнул я с перепугу.
        - Не угадал, - совершенно серьезно сказала Анна. - Ладно, это не считается… Тем более, что и вопроса пока не прозвучало. А вопрос, собственно, таков: Ты ведь би-ридер, верно?
        Вот так вопросец!… И как на него, прикажете, отвечать? Скажу, что нет, могут уличить во лжи. Кто знает, что им на самом деле известно, неоультрам этим? Лучше всего говорить правду… Хотя правда им тоже может не понравиться!… Эх, Санька, Санька, би-ридер, несчастный! Как же ты не разглядел в этой вертихвостке экстремистки?… А в самом деле, почему?!
        - Верно, - пробурчал я.
        - Ответ засчитан! - как будто даже обрадовалась эта спортсменка с большой дороги. - Любимый, пусть он сядет. Поговорим по-человечески.
        Стрелялка перестала упираться мне в спину. Я опустил руки и пошарив глазами, обнаружил полукруглый диванчик, заваленый всякой рухлядью.
        - Смахни на пол, - посоветовала Энн. - Или садись так!
        Я опустился на самый краешек, чтобы в случае чего сразу вскочить, и посмотрел на своего пленителя. Он был в точно такой же чудной одежке, что и Анюта, только на голове - еще и вязаный шлем, сплошной, но с отверстиями для глаз. В руках у него было какое-то оружие - внушительная такая штуковина с прикладом, утолщенным стволом и прочими атрибутами, напоминающая скорчер из «Вторжения-III». Ни дать, ни взять - звездный пехотинец. Да, они меня просто разыгрывают!
        - Сними ты, наконец, эту дурацкую шапку-маску! - в сердцах сказала Энн. - Он же все-равно узнает, кто ты, если захочет!
        А чего мне хотеть, я и так…

«Пехотинец» стащил шлем и я увидел то, что ожидал - красную, распареную, усмехающуюся рожу Харви Харрисона. У меня отлегло от сердца - все-таки розыгрыш. Ну готовятся люди к карнавалу, вот и устроили маскарад. Не может же второй пилот
«Вестника» оказаться гёзом, в самом деле!
        - И ты, Харви, тоже сядь! - командирским тоном произнесла Нюта. - Торчишь, как…
        Не спуская с меня глаз, Харрисон приткнулся на чем-то в дальнем углу.
        - Хочу, Александр, сразу тебя разочаровать, - продолжила она, - то, что здесь происходит, не маскарад и не розыгрыш. Назовем это секретной операцией.
        Несси, любимая, ты как в воду смотрела!
        - Нам нужен этот корабль, и мы намерены захватить его любой ценой. От тебя зависит, какая это будет цена.
        - Да вы с ума сошли! - сказал я. - О какой цене может быть речь, когда на борту ни в чем неповинные люди!
        - Вот о них я и говорю, - сказала Энн. - Мы не звери, лишние жертвы нам не нужны. Помоги нам, Алекс, и всё для всех кончится благо…
        - Да, послушайте же! - перебил я ее. - Зачем вам это надо-то? Ваши там, на Земле, уже перешли на сторону МСФ!
        Они тревожно переглянулись. Потом Харви неуверенно усмехнулся:
        - Чушь!
        - Ты можешь доказать? - спросила Анна.
        Я подумал и решил не показывать им блокнота. Ведь отнимут, уроды! А ведь это последняя ниточка к дому…
        - Ну, я так думаю, - промямлил я. - Как-то странно воевать со всем миром… Ладно, чем же я вам помочь?
        - Вот это другой разговор! - теперь Рыжова действительно обрадовалась. - Твоя задача заключается в том, чтобы контролировать Церебрум, пока Харви будет управлять кораблем. У него нет М-коммуникатора, а капитанским он, к сожалению, воспользоваться не может - индивидуальная настройка.
        - А что вы сделаете с остальным экипажем?
        - Придется запереть, вплоть до того момента, когда мы вас всех высадим.
        - Интересно, где?
        - На Ганимеде, - наконец, подал голос пилот, кстати, теперь вполне узнаваемый. - А оттуда европеане переправят вас к себе.
        - Совершенно верно, - подтвердила его пассия. - На Ганимеде есть, автоматическая, правда, но пригодная для жизни обсерватория.
        - С чего вы взяли, что она пригодна для жизни? - снова спросил я.
        - Во время последней вахты, я перехватил сообщение, - ответил Харрисон. - Видимо, ребята с Европы прилетели туда и перенастроили радиотелескоп на передачу.
        - Думаю, они вам помогут, - подхватила Нюша. - Мы со своей стороны готовы поделиться продуктами, водой, кислородом, лекарствами - всем необходимым.
        - От щедрот, значит, - буркнул я. - Я одного не пойму, если вы так заботитесь о пассажирах, то почему тогда позволили Шэрон устроить всю эту катавасию?!
        - О, я вижу ты тоже многое знаешь! - изумилась чемпионка.
        - Я же ридер!
        - Ответ засчитан, - улыбнулась она. - Хочешь откровенность за откровенность?
        - Ну?
        - Шэрон вела какую-то свою игру. Первоначально ее задача заключалась в том, чтобы перехватить управление кораблем, а затем поддерживать постоянный контакт с Церебрумом. То есть, от нее требовалось тоже, что сейчас - от тебя. Ну, ну, не морщись, малыш, - проворковала Энн. - Надеюсь, в отличие от этой механоидной дуры, ты будешь вести себя благоразумно?
        - Можете не сомневаться, - буркнул я.
        - И опять ответ засчитан, - сказала Рыжова. - Так вот, Шэрон вышла из-под нашего контроля и сделать с этим мы ничего не могли.
        - Не могли? - хмыкнул я. - Вот уж не поверю… С вашей-то пукалкой? Или это все-таки маскардный реквизит?
        - Этот реквизит, - прорычал Харви, - мокрого места от тебя не оставит!
        - Успокойся, любимый! - урезонила его Анна. - Малыш топорщится - это естественно, но работать на нас он будет, уверяю тебя… Мы ничего не могли сделать, Алекс! - повторила она. - А портить ценное оборудование - нельзя. Хотя с того момента, когда ты выдал себя, у нас появился резервный вариант.
        - Значит, я не ошибся? Ты тоже ридер!
        - Увы, нет, - вздохнула Нюша. - Иначе, зачем бы ты нам нужен? О тебе сообщила Шэрон, пока еще контактировала со мной. Помнишь, в ресторане ты пытался проверить меня при помощи песенки о лунном медведе?
        Я ограничился кивком.
        - Вот она тебя и вычислила и сообщила мне, дескать, такой-то знает наш пароль. И я взяла тебя на заметку… Мы, с Харви, до последнего надеялись, что Шэрон одумается. Чем все это кончилось, ты знаешь лучше меня. Сейчас настало время нам действовать самостоятельно!
        - Диагноз ясен, - пробормотал я.
        - Ну, я рассказала, что могла, - заключила экстремистка. - Теперь твоя очередь откровенничать.
        - В чем именно?
        - Хотя бы в том, - сказала Энн, - каким образом ты, Алекс, оказался на борту
«Вестника»? Ведь в первоначальном списке пассажиров тебя не было!
        - Мало ли кого там не было! - парировал я. - Механтропа Шэрон, например…
        - Твоя осведомленность выдает тебя с головой! Признайся, ты агент какого-нибудь специального комитета при Мировом Совете, не так ли?
        А чем не легенда? Правда, Шуру она бы не понравилась…
        - Ну допустим, - процедил я, пряча глаза, чтобы легче было лгать. - Дальше что?
        - Откровенность за откровенность! - напомнила Анюта. - Ты обещал!
        - Хорошо, - со вздохом проговорил я. - Да, меня направил Комитет по контролю за безопасностью человечества, - Полуправду говорить легко и приятно! - с целью проверки пассажиров на наличие среди них представителей экстремисткой группировки гёзов. К сожалению, взрыв «Селентиума» и последующие события, помешали выполнению миссии. Кстати, никак не могу понять, - сказал я с выражением глубокой задумчивости на лице, - зачем вы взорвали лунную колонию? Там же было несколько тысяч человек! А теперь собираетесь отпустить с миром жалкую горстку…
        - Скорее всего, это сделала та же Шэрон, - ответила Рыжова. - Не знаю, Алекс, что там думают у вас в Комитете о гёзах, но тебе я скажу - мы не воюем с людьми!
        - А с кем же?!
        - Мы готовимся к войне с Злокозненными Чужаками!
        - Господи, это еще кто такие? - удивился я.
        Ответа пришлось ждать несколько минут. Потом Энн сказала:
        - Это тебя не касается!
        Я пожал плечами. Меня и вправду это не касалось, хотя было любопытно - неужели гёзы знают о Структурной Аномалии БМП, то есть - Трикстерах?
        - Нэн, пора! - буркнул вдруг Харви.
        Вот как ее на самом деле зовут!… Хотя это, наверное, оперативный псевдоним, или что-то в этом роде…
        - Мы что-то заболтались, - спохватилась Нэн, - а между тем нас ждет дело!
        - Постойте! - воскликнул я. - Я действительно знаю, что гёзы на Земле перешли на сторону Комитета по контролю! Вам незачем угонять корабль и рисковать жизнью его пассажиров!
        - Поздно, Алекс! - сказала Нэн. - время для дискуссий истекло, пора действовать!
        - А ну вставай! - рявкнул Харви, целясь в меня своей пукалкой-стрелялкой. - Переходим в рубку. Ты не отвечаешь ни на чьи вопросы. Полностью и в срок выполняешь мои указания! Как понял?
        - Да очнитесь вы, идиоты! - заорал я. - Что вы будете делать в космосе одни?! Вас же не примет ни одна база! А топливо и биоресурсы рано или поздно закончатся!
        - Что мы будем делать? - усмехнулась Нэн. - Охранять нашу цивилизацию, вот что! И любого, кто попытается встать у нас на пути, сотрем в порошок! А топливо и ресурс мы всегда раздобудем. Знаешь, кто такие пираты?
        - Тогда я не пойду с вами! - сказал я.
        - Пойдешь, как миленький, - ухмыльнулась «пиратка». - Если не хочешь, чтобы с твоей выскочкой Несси, что-нибудь случилось! И с ее будущим ублюдком, тоже. Твоим ублюдком, между прочим…
        - Ах ты!…
        Я готов был кинуться на эту тварь, но ствол «скорчера» уперся мне в грудь.
        - Шагай сосунок! - процедил Харви. - И чтобы ни звука!
        Харви вытолкал меня из каюты. Свою пукалку он обернул какой-то маскарадной тряпицой, а Нэн сунула мне в руки ворох самодельной мишуры и пошла вперед. В коридорах пассажирского отсека толклось несколько человек. На нас обращали внимание, приветствовали, улыбались, распрашивали как идет подготовка к каранавалу. Пиратка Нэн вовсю улыбалась, что-то отвечала. Я, естественно, помалкивал, так как второй пилот угрюмо сопел у меня над ухом. Таким макаром мы дошли до рубки. Харви кинул боевой подруге плоскую блестящую штуковину, Нэн приложила ее к замку и дверь в рубку распахнулась.
        Я никогда не бывал еще в святая святых космического корабля. Поэтому, несмотря на то, что сейчас не до любопытства, мне было интересно разглядывать приборное кольцо, троицу ложементов посередине, а главное огромный куполобразный экран, на котором господствовал полосатый гигант Джуп, с нервным тиком Большого Красного пятна, стремительно уползающего к краю исполинского полумесяца. Даже моих познаний в астронавтике было достаточно, чтобы сообразить - «Вестник» движется против вращения Юпитера.
        - Почему посторонние в рубке? - спросил капитан.
        - Это не посторонние, - ответил Харви, стаскивая со своего «скорчера» тряпицу. - Корабль захвачен, капитан! Встаньте и поднимите руки. Ты, Валера, - тоже.
        - Что за чушь? - удивился Климов. - Здесь не место для дурацких розыгрышей! Немедленно покиньте рубку!
        - Это не розыгрыш, капитан, - ответила Нэн. - Мы - диверсионная группа повстанческой армии гёзов - требуем передать нам управление кораблем! В противном случае, могут пострадать вверенные вам пассажиры!
        - Вы - идиоты! - спокойно сказал Климов. - «Вестник» выходит на орбиту Юпитера.
        - Руки, руки! - напомнил второй пилот.
        Капитан, а за ним и штурман, вынуждены были подчиниться.
        - И что вы намерены делать дальше? - спросил Климов.
        - Изменить траекторию с таким расчетом, чтобы она пересекала орбиту Ганимеда…
        - Но мы летим к Европе! - вмешался Серебров.
        - Нет, - покачал головой Харрисон. - Теперь мы летим к Ганимеду! На его орбите вы и пассажиры перейдете на борт «Птерозавра» и отстыкуетесь. Дальнейшие эволюции
«Вестника» вас не касаются.
        - Вы намерены самостоятельно управлять кораблем? - спросил капитан.
        - Да, - сказал Харви. - Я справлюсь, а согласовывать мои действия с Церебрумом, будет вот - он!…
        Тычок стрелялкой в мою сторону.
        - Капитан, я…
        - Молчать! - проорал пилот.
        Я заткнулся, но по взгляду капитана было ясно, что он понял мое положение.
        - Что вы намерены сделать с нами? - поинтересовался Климов.
        - Запереть в надежном месте.
        - У меня есть предложение, - сказал капитан. - Мы с штурманом поможем вывести
«Вестник» на орбиту Ганимеда, а дальше смотрите сами…
        Харви ответил не сразу. У меня даже появилась надежда, что он согласиться и капитан придумает способ, обмануть новоявленных космических пиратов. Но все испортила Нэн, видимо, «унюхав запах моей надежды», хотя она и не ридер…
        - Ни в коем случае, Харви! - сказала она. - Они нас обманут!
        - Какой смысл мне вас обманывать? - хмыкнул Климов. - Чуть что, вы нас убьете. Если я правильно понял ваши намерения…
        - Сделаем так, - рассудил пилот. - Капитана мы запрем. А штурман будет нам помогать. Без «примочек» изменить курс втихую будет невозможно. Верно, Валера?
        - Я тебе не Валера, ирландская крыса, - буркнул штурман.
        - Ха, а когда-то ты называл меня «ястребом»!
        - Был ястребом, а стал крысой, - уточнил Серебров.
        - Ладно, - проговорил Харви. - Мы еще посмотрим, кто из нас крыса?… Так, что, капитан, принимаете мое предложение?
        - Я не согласен, капитан! - воскликнул штурман.
        - Придется согласиться, Валера, - мягко сказал Климов. - Иначе эти гёзы, будь они неладны, погубят всех.
        - Хорошо, - согласился Серебров. - Если ты просишь…
        - Если уж вам приспичило меня запирать, - сказал Климов, - прошу отвести на борт
«Птерозавра». Начну готовить его к посадке на Ганимед.
        - Не возражаю, - сказал Харви.
        - Я сама его отведу, - сказала Нэн. - От меня не убежит… Подайте же девушке руку, сударь! Мы должны выглядеть с вами, как воркующие голубки.
        - Вы не в моем вкусе, мадемуазель, - ответил капитан. - Но ради спокойствия пассажиров, я готов.
        И они покинули рубку.
        - Твое место в ложементе, капитана! - сказал мне Харрисон. - Настраивайся на Церебрум.
        - Настроюсь, и что дальше?
        - Поясняю, - сказал пилот. - Церебрум работает в опережающем режиме. До того, как наши приборы подтвердят выполнение той или иной команды, он делает своего рода прогноз, к чему приведет, например, наносекундная дестабилизация в системе магнитных ловушек. Таких микросбоев в двигательной установке, системе управления и навигации может случится до нескольких десятков в минуту. И все они учитываются Церебрумом до того, как успевают повлиять на точность выполнения маневра. Это спасает корабль от разных мелких неприятностей, каждая из которых может привети к катастрофе. Недостаток этого способа управления только один. Церебрум как бы живет в будущем, и то, что для нас только прогноз, для него - свершившийся факт. Задача человека, контролирующего Церебрум, заключается в том, чтобы в наиболее ответственные моменты, такие как режим торможения и смена курса, не давать ему игнорировать команды с пульта. Понятно?
        - Что-то не очень, - признался я.
        - Ты полный кретин, Харви! - сказал штурман. - Думаешь, своей популярной лекцией в пять секунд сделать из мальчишки М-навигатора?
        - Твое дело, Серебров, - ответил Харрисон, - дать нам новый курс!
        - Если бы Эдик меня не попросил… - пробормотал штурман, но договаривать не стал.
        - Короче говоря, Алекс, - снова обратился ко мне Харви, - всю эту хрень тебе досконально знать не нужно. Твое дело совместить «папу» с «мамой». Когда подключишься к Церебруму - поймешь, что я имею в виду. Всё - работаем, ребята, как любит говорить наш капитан…
        Я влез в капитанский ложемент. Пристегнулся, потому что тоже самое сделали космолетчики. Попытался расслабится, но вспомнил, что никто из пассажиров, а значит, и Несси - тоже, не знает о перемене режима полета. Начнуться толчки и тряска - вдруг она упадет, ударится обо что-нибудь?…
        - Послушай, Харви, - сказал я. - Надо бы предупредить пассажиров…
        - О женушке заботишься, - ухмыльнуся тот. - Ладно, только для твоего спокойствия… Вот интерком объявляй тревогу, раз ты так боишься за нее. Только не мели лишнего!
        Я включил капитанский переговорник.
        - Внимание пассажиров! Говорит рубка! - сказал я. - «Вестник» начинает маневр схода с орбиты. Пожалуйста, немедленно займите противоперегрузочные коконы! - Подумав, я добавил специально для своего стюарда. - Тришка береги миссис Быстрову!
        - Я же сказал, не мели лишнего! - рявкнул Харви.
        - Остынь, ирландец, - отозвался Серебров. - Через сто девяносто шесть секунд начинаем маневр по счету «ноль»!
        Второй пилот злобно покосился на меня и занялся своим делом. А я, теперь уже совершенно успокоившийся, начал настраиваться на несущую М-частоту Единого Церебрума. Это уже была моя вторая попытка подключиться к спинтронному мозгу
«Вестника богов». Первая закончилась неудачей. Сейчас же права на неудачу у меня просто не было. К своему облегчению, я сразу почувствовал отклик. Церебрум не обладал функцией вербализации, которая была совершенно бесполезна при той скорости и высокой точности, которые требовались для управления кораблем, но зато давал непосредственно в подкорку четкую и довольно простую картинку. Когда я получил ее, мне сразу стало понятно, что подразумевал Харви под совмещением «папы» с «мамой».
        - Ноль! - сказал Серебров.
        Маршевые двигатели отключились. Возникла невесомость, но не надолго. Почти сразу же включилась тяга на поперечной оси. Меня отчетливо повело влево. Одновременно
«папа», в том условном изображении, что генерировал Церебрум в зрительном отделе моего головного мозга, начал заметно уклоняться от своего «супружеского долга». Усилием воли я принудил его к исполнению последнего.
        - Маневр завершен! - произнес Харрисон. - Торможение!
        Джуп заметно приблизился. Рога исполинского полумесяца вылезли за пределы обзора бортовых фотофоров. Перед нами, над нами и под нами высилась бесконечная стена в муаре газовых вихрей, образующих те самые знаменитые разноцветные полосы. Ложемент мой автоматически развернулся, чтобы перегрузка не выдавила меня по частям через фиксаторы. «Папа» опять попытался увильнуть от своих обязанностей, но я был настороже.
        - От-ли-чно, па-рень! - с трудом проговорил Харви. - Из те-бя вый-дет пи-лот…
        Нужна мне твоя похвала, как собаке блохи!
        И вдруг меня посетила настолько простая и очевидная мысль, что даже стыдно стало за свою недалёкость. Когда мы пересечем орбиту Ганимеда, гёзы не отпустят меня. Ведь я им нужен! А чтобы я был сговорчивей, они оставят на борту и Несси. С будущим Быстровым-самым-самым младшим в животике!
        Вывод из этого следовал тоже очевидный: планы Харви и Нэн необходимо было нарушить! Подстегиваемая стрессом соображалка подсказала решение. Церебрум, работая по новой программе полета, все еще сохранял данные для прежней. Мне это виделось в виде второй «семейной пары», блюдущей целомудренную дистанцию по отношению друг к другу.
        А что если попробовать совместить «европеанскую пару»?
        Я попробовал. «Европеанский папа» вздрогнул и развернулся в сторону «мамы».
        - Не то! - праорал Харви.
        Но «европеанец», подчиняясь моей воле, продолжил поползновения. Судя по сладострастному подрагиванию «мамы», Церебрум одобрял возвращение на прежний курс. Чего нельзя было сказать о втором пилоте.
        - Что… ты… де-ла-ешь… уб-лю-док! - взвыл Харрисон. - Ко-нфл-икт… про-гр-амм… вы-руб-ит… Цер-еб-рум!
        - Ни-ка-ко-го… ко-нф-ли-кта, - возразил Серебров. - Ко-ри-дор… тор-мо-же-ния… не пр-ой-ден… Ев-ро-па… в про-ти-во-по-зи-ции. Че-го… не ска-же-шь… о Га-ни-м-еде…
        - Сго-во-ри-лись! - глупо заявил второй пилот. - Ну так я вас от-го-во-рю…
        Весь этот краткий «обмен мнениями» длился несколько дольше, чем в условиях нормальной тяжести. Челюсти, губы и языки плохо слушались своих владельцев. Но Харви, несмотря на перегрузку, отстегнул фиксаторы и с натугой поднял свою пукалку. На лбу у «пирата» вздулись жилы, а руки дрожжали от непомерной тяжести
«скорчера», ствол которого выписывал неровные восьмерки. Ложемент Харрисона был повернут в ту же сторону, что и остальные и, чтобы нацелить оружие на меня, либо штурмана, Харви пришлось бы встать. К счастью, при почти семикратной перегрузке это было не в человеческих силах.
        Я окончательно оставил «ганимедского папу» в покое и вплотную занялся сближением
«европеанской четы». Штурман посылал мне одобрительные улыбки, правда, несколько кривоватые из-за набрякших тяжестью губ. Харрисон продолжал бороться с собственным непокорным телом.
        - Бр-ось, - выдавил из себя Серебров. - На Га-ни-мед у-же не по-па-сть…
        - Пле-вать на Га-ни-мед!
        Харви неимоверным усилием, от которого у него, похоже, затрещали кости, вздернул ствол «скорчера» и выстрелил. В это мгновение штурман вырубил двигатели. У меня в голове все смешалось, как в доме Облонских: внезапное исчезновение тяжести, сгусток плазмы, испаривший часть купола над головой, черная дыра в газовой мешанине Джупа - несмотря на утрату значительной части своей поверхности, обзорный экран продолжал функционировать - и слившиеся в экстазе взаимной ненависти штурман и второй пилот.
        Странное это зрелище - борьба в невесомости. В мире, где действие равно противодействию в чистом, беспримесном виде, единственный способ драки заключается в том, чтобы вцепиться друг в друга мертвой хваткой и попытаться нанести максимальный урон ударами головы или зубами. Можно еще и лягаться. Звучит это все смешно, а вот выглядит страшно. Серебров и Харрисон сцепились не на шутку. Рыча и хакая, они клубком извивались прямо посреди рубки, непосредственно у меня над головой. Капли пота и крови окутывали их розовым облаком, которое начинало деформироваться под воздействием центробежного движения.
        Неизвестно еще, чем бы окончилась битва космических волков, если бы не появились на пороге рубки люди, увидев которых я едва не разрыдался от счастья. Капитан и старпом кинулись расстаскивать дерущихся, довольно ловко ухватившись за спинки пустующих ложементов, а Несси протянула мне руку. Я отстегнулся от капитанского кресла и ухватился за нее, как утопающий. Несси без всякого усилия вытянула меня в коридор.
        - Где эта пиратка?! - сходу спросил я. - Ее надо немедленно изолировать!
        - Тише, тише, любимый, - прошептала Несси, прижимаясь ко мне. - Она заперта в
«Птерозавре».
        - Как это удалось?
        - Благодаря тебе, мой рыцарь! - ласково, но серьезно ответила супруга. - Как только ты объявил по громкой связи, что Тришка должен обо мне заботиться, я сразу сообразила, что происходит неладное. С чего это, думаю, мой муженек решил объявить об этом во всеуслышание, да еще из рубки? Одеваюсь, выхожу и вижу Анюшу, под ручку с капитаном спускающуюся к техническому отсеку. Как это прикажете понимать? Внезапное влечение? Гормональный шторм, против которого наш бравый капитан не сумел устоять, и поэтому повлек прелестную пассажирку в уединенный уголок?
        Чепуха, тем более, что Климов должен был находиться в рубке. Ведь только что мой возлюбленный объявил о перегрузках, делающих невозможными любовные кувыркания! Прикинув все это, я велела Тришке следовать за мною и мы поспешили за странной парочкой. Ну, а остальное дело техники. Завидев нас, капитан кинулся на «свою даму».
        Та оказалась не промах. Видел бы ты, как она отбивалась! По сравнению с Энн, бедняга Мартелл боец был просто никудышный. Я, по мере сил, стала помогать капитану, но исход решил Тришка. Узрев в действиях моей супротивницы явную угрозу мне, он просто подошел и обхватил ее за плечи. Боже, как это было эротично - железная леди в железных объятиях автономного манипулятора!
        - Ты не пострадала? - с тревогой спросил я.
        - Не беспокойся, - улыбнулась Несси. - Со мною все в порядке. Ты-то как?
        - Можешь меня поздравить, - вздохнул я. - Твой муж, терпеть ненавидящий всякие космосы-мосмосы, заделался заправским астронавтом!
        - Боже, как это эротично! - ахнула Несси и захохотала.
        Тэнгр и Климов, выволакивающие в коридор Харрисона, посмотрели на нас с удивлением.
        - Простите, мое веселье, капитан, - сказала Несси. - Это от нервов.
        - Ничего, миссис, - отозвался тот. - У нас сейчас у всех нервы на взводе. Этот рейс оказался самым тяжелым в моей жизни. А я-то полагал, что он будем самым скучным…
        В следующее мгновение слова капитана лишний раз подтвердились. Невесомость стала убывать. Меня, да и остальных тоже, ощутимо повлекло вправо, словно «Вестник» начал беспорядочно маневрировать на малой тяге.
        - Доколь?! - тяжко выдохнул капитан и просунувшись в рубку, крикнул: - Штурман, что там у тебя? Откуда пеперечная тяга?
        - Сам не пойму, капитан! - хлюпнул разбитым носом Серебров. - Двигатели на нуле… Крутящий момент от внешнего движка!
        - Космолетчики… - пробормотал Харрисон, до сих пор совершенно безучастный. - Воробышки… Куда вам против элитного бойца группы «А»?
        - Я болван! - хлопнул себя по лбу Климов. - На «Птере» же еще полно топлива!… Надо вытаскивать ее оттуда, пока она не разнесла корабль!
        Но сделать это оказалось не так-то просто. «Птерозавр» тащил наш космолайнер, как дохлого кита на привязи, при этом дергая его из стороны в сторону. Капитан, с превеликими усилиями добравшись до ложемента второго пилота, попытался компенсировать это беспорядочное рыскание импульсами двигателей ориентации. В результате, «Вестник» стал вращаться вдоль продольной оси, вероятно, из-за того, что не удавалось уравновесить тягу.
        Все мы, включая, довольно ухмыляющегося окровавленной физиономией Харрисона, были в это время в рубке. Климов велел нам оставаться в ней. Несси заняла капитанский ложемент. Мы с Тэнгром забрались в «гостевые кресла», как называли дополнительные ложементы космолетчики. Связанный каким-то шнуром, гёз елозил по полу, в такт рывкам корабля. Я видел, что зубами он пытается дотянуться до ремня на рукояти своего «скорчера». Поврежденный, но не отказавший обзорный экран демонстрировал косо накренившуюся туманную стену юпитерианской атмосферы. Она нависла над нами, как будто была готова вот-вот обрушиться. Откуда-то слева наползал огромный багровый полумесяц, опрокинутый рогами вниз.
        - Я в боевую, Валера! - крикнул капитан. - Придется сбивать!…
        И вдруг ожило радио. Сквозь вой и улюлюкание могучих радиационных поясов Джупа прорвался, искаженный до неузнаваемости голос Нэн.

«Вызываю капитана корабля! Прием».
        Климов вдавил в подлокотнике своего ложемента клавишу.
        - Климов на связи! Прием.

«Говорит Нэнси Рут! - продолжала Нэн, которую я напрасно считал соплеменницей. - Если вы не выполните мои требования, ваш корабль погибнет! Прием».
        - Я выслушаю вас, Нэнси! - немедленно откликнулся капитан. - Только отключите, пожалуйста, двигатели, пока нас не разнесло в клочья! Прием.

«А вы выполните мои требования? Прием.»
        - Сделаю все, что в моих силах!

«Гут!… Конец связи.» - буркнула Нэн и отключилась.
        И почти сразу вернулась блаженная невесомость. Впрочем, не для всех она оказалось благом. Несси побледнела, горло ее сжала болезненная судорога. Отстегнувшись, я прыжком подлетел к ней.
        - Тебе плохо?!
        - Ничего, - прошептала она, силясь улыбнуться. - В моем положении… это нормально…
        Снова ожило радио.

«Я сделала, что вы просили, капитан, - проговорила Нэн. - Теперь ваша очередь! Прием».
        - Выкладывайте! - откликнулся Климов. - Только поскорее. Времени у нас в обрез! Прием.

«Знаю, - с явственным злорадством сказала экстремистка. - И чтобы не терять его даром, немедленно передайте на борт максимальный запас биоресурса, из расчета потребления двумя людьми в течение тридцати суток. Это первое. Второе - переправьте сюда Харви Харрисона… Если он еще жив… Прием».
        - Я жив, малышка! - крикнул бывший второй пилот «Вестника богов».

«Отлично! - ответила „космическая пиратка“. - Ваш ответ, капитан? Прием.»
        - Я согласен! - ответил Климов. - Харрисона к вам сейчас приведут. Насчет остального, немедленно отдам распоряжение. Прием.

«Конец связи!»
        - Тэнгр, - обратился к старпому капитан. - Ты все слышал? Так вот, чтобы через пятнадцать минут «Птерозавра» на нашем стыковочном узле не было и в помине. Задействуй стюардов, сколько нужно. Биоресурс возьми из нашего НЗ.
        - Будет сделано, капитан! - сказал невозмутимый монгол, поднимая «скорчер». - Но к чему такая спешка?
        - Потому что через двадцать минут мы войдем в атмосферу Европы! - ответил Климов. - И я не хочу, чтобы над корпусом выступали какие-либо предметы, не предусмотренные конструкцией!
        - Приказание понял! Выполняю!
        Старпом исчез из рубки, прихватив и Харрисона, который выглядел счастливым.
        - Нет, ну ведь форменные придурки! - проворчал Серебров. - Испоганили нам траекторию и все для того, чтобы свалить на этом дурацком дельтазавре!
        - Зря ты ругаешь почтенный кораблик, - сказал капитан. - Он же не виноват, что ему опять не повезло с экипажем… Давай-ка, Валера, займемся делом. Каковы наши шансы благополучно призем… приводниться то есть, на этой инфракрасной планетке?
        - Невелики, кэп, - ответствовал штурман, сверившись с расчетами. - Конструкция
«Вестника» не предусматривает не только посторонние предметы на корпусе, но и посадку в планетарные лужи!
        - Придется попробовать, Валера, - вздохнул Климов. - Всегда что-нибудь приходится делать впервые… Я порекомендовал бы вам, миссис Быстрова, - обратился он к Несси, - отправиться в госпитальный отсек, пока еще есть возможность. Александр Хлодвигович, вам - тоже!
        - С вашего разрешения, капитан, - отозвалась моя супруга, - мы хотели бы остаться здесь! Рядом с вами как-то спокойнее…
        - Извольте, - сказал капитан. - В таком случае, будьте любезны объявить пассажирам об экстренной посадке, раз уж вы остаетесь в моем ложементе…
        - Пусть это сделает мой муж, - решила Несси. - У него уже есть опыт.
        Капитан дал добро и я вторично за последние часы сделал объявление по громкой связи. Как только я замолк, «позвонил» Тэнгр и сообщил, что требования экстремистов выполнены. Еще через пару минут, Серебров подтвердил отстыковку
«Птерозавра».
        - Займите свой ложемент, сударь! - сказал мне Климов. - Начинаем посадку.
        Покалеченный обзорный купол заполнило изображение ночного полушария Европы. Оно стремительно увеличивалось, и вскоре превратилось в бесконечное дымное поле, пронизанное тускло-багровыми всполохами. На самой границе, доступного взгляду пространства, возникла ярко-зеленая кайма, и одновременно тело мое сковала перегрузка. «Вестник» начал торможение. Следующие минуты ознаменовались бесчеловечной тряской, от которой периодически «выпадало зрение». Так что посадка на шестую луну Джупа запомнилась мне, главным образом, чередованием полной тьмы с фрагментами ослепительного пылания - результатом трения обшивки корабля об атмосферу планетки. На последних секундах посадки, многострадальный космолайнер пронзила совсем уж вредная для здоровья вибрация. «Вестник богов» грузно осел и на полусферическом экране выросла стена из мутного, подсвеченного красным, стекла с неровными краями. Стена эта качалась вверх-вниз, края ее медленно и плавно отгибались кнаружи, словно чашечка исполинского цветка. Я не сразу сообразил, что это выплеск океанской воды, поднятой приводнившимся космолайнером.
        - Кажется, сели! - выдохнул штурман Серебров. - Эту лучшая посадка, которую я когда-либо видел, капитан!
        - Пустое, - отозвался Климов - в голосе его звучало удовлетворение.
        Судя по изображению, корпус «Вестника» торчал над поверхностью Трансъевропеанского океана, как рыболовный поплавок, совершая постепенно затухающие вертикально-горизонтальные колебательные движения. И от этого ныряния и качания приплясывал, затянутый багровым заревом горизонт, и кренились плоские тучи, словно подсвеченные вечным закатом.

«Семейная невезучесть, - подумал я. - Папа мечтал десантироваться на Сатурн, а добрался только до Мусорного пояса. Я не мечтал никуда десантироваться, но вот поди ж ты… Высадился на юпитерианскую Европу. Не Сатурн, конечно, но некоторый прогресс налицо…»
        - Книжка мне попадалась в детстве, - сказал Серебров. - Настоящая, на бумаге, со старинным алфавитом… Называлась «Страна багровых туч». Правда, похоже?
        Никто ему не ответил. Уж больно завораживал вид морской дали. Почти земной вид. Я, с трудом оторвавшись от созерцания, выпутался из фиксаторов ложемента и подошел к Несси. Движения мои были легки. Супруга встретила меня слабой улыбкой. И вдруг лицо ее исказил ужас!
        - Боже мой! - прогововорила она, указывая на что-то за моим плечом.
        Я испуганно обернулся. Прямо перед кораблем из воды поднималась черная, глянцевая колонна, увенчанная какими-то длинными, бугристыми утолщениями. Она все росла и росла, будто исполинское дерево; казалось, еще немного и колонна, пронзив низкие багровые тучи, утянется в космос. Но этого не случилось. Неожиданно верхушка ее распалась на множество «ветвей», между которыми развернулась блестящая, вибрирующая под океанским ветром, перепонка. В динамиках бортовой радиостанции раздался пронзительный со скрежетом свист.
        - Что это за чудище, Санька?! - спросила Несси, прижимаясь ко мне.
        - Не беспокойся, любимая, - прошептал я, обнимая супругу. - Это всего лишь кальмаролот! Похоже, он решил поздороваться.
        Эпилог
        Возвращение Мафусаила
        «Антарес, говорят, красивая звезда,
        Мы полетим, чтоб взять ее себе.
        Она красна как кровь, что в сердце нашем бьет,
        В том сердце, что осталось на Земле…»
        На экране подрагивало изображение Космической Маугли. Из дюз ее торчала пара голубоватых стилетов - факелы реактивного выхлопа. Щупальца свернулись толстыми спиралями. Цифры в окошке дальномера поплыли в сторону увеличения. Зачатая и рожденная вне клана эриния удалялась. Я с облегчением дал отбой боевой тревоги.
        Как там моя ненаглядная?… Не пролила бы на себя чего-нибудь горячего! Впрочем, супруга моя не из тех, кого легко испугать. А вот Мафу, наверное, расстроился. Не дали ему вцепиться в плоть космического монстра. Хотя если бы этот монстр отмахнулся любым из своих полукилометровых щупалец, от нас и мокрого места не осталось бы - так, небольшое облачко газа.
        А где же наши доблестные Стражи? Они-то куда смотрели?!
        Я стал вызывать эриний сопровождения, но М-эфир был пуст, как в первые дни творения. Куда же они запропастились? На эхоскринах тоже не было ничего, если не считать медленно перемалывающей пустоту мельницы Эроса. Сей гантелевидный астероид пересекал нашу орбиту в каких-нибудь десяти мегаметрах. О,кей! По возвращении, придется доложить Ирме о непорядках в ее космических войсках. Где это видано, чтобы Стражи бросали сопровождаемый корабль в виду серьезной опасности?!…
        Интересно, а почему Космическая Маугля вдруг утратила интерес к «Птерозавру-2»? Скорее всего потому, что увидела и унюхала все, что ее интересовало и доложила своим хозяевам. И утратив интерес, отправилась восвояси, увлекая за собой шлейф космической пыли и микрометеоритов… Нет, все-таки до чего здоровенная птичка!
        Переключу сейчас управление на искин, и на камбуз. Жрать хочется неимоверно, словно лет сто не ел… А заодно сообщу экипажу радостную новость. Мы возвращаемся! Хватит уже болтаться в космосе. Дома карапуз Санька ждет. Да и Шур, наверное, уже соскучился по своему метафелицию. Все-равно больше, чем мы узнали, нам в этом рейсе не узнать. Будет что доложить мессиру Наладчику!… Один Рой, со своими золотыми и урановыми астероидами, чего стоит…
        Покинув рубку, я через переходной колодец выплыл в жилой отсек, словно вытянутый ниточкой вкусного запаха, струящегося с камбуза.
        - Ну-ка показывайте, чего это вы тут приготовили!
        Лиз повернулась ко мне и уставилась дивными, но сейчас не очень красиво вытаращенными глазами, словно увидела сумасшедшего андроида.
        - Что с тобой, милая? - спросил я испуганно.
        - И ты сейчас можешь говорить о еде?! - проговорила она.
        - Ну да, а что тут особенного? Я жрать хочу!
        - А обсудить произошедшее, не хочешь?!
        - Вот имянау-у! - провыл кто-то третий.
        Я как ошпаренный обернулся. Мафу в своем чудном кошачьем скафандре, висел в каких-то пятнадцати сантиметрах от моего лица, поэтому я хорошо видел как открывалась и закрывалась его пасть, произносящая:
        - Хотяу сначау следует покормить котау!
        Похоже, ему удавалось справиться не со всеми гласными. Впрочем, кошачий акцент очень даже мил… Боже, я схожу с ума!
        - Мафу, да он ничего не помнит! - ахнула Лиз.
        - Что я должен помнить?! - вспылил я. - Загадками говорить изволите!
        - Я емау покажу! - пообещал кот. - Но сначау пищу! И снимите дуацкий скафаундр!
        - Да уж, - поддержал я, разговорившегося вдруг котяру, беря его на руки, чтобы распаковать космическую амуницую. - Соловья баснями не кормят…
        За усердие, по извлечению кота из скафандра, я был награжден кошачьми поцелуем. Мда, ну и язык у него…
        - Ладно уж, - махнула рукой моя супружница. - Будем обедать. Хорошо, что ничего не успело испортиться…
        - То есть, как это, испортиться? - опешил я. - Ты что, загодя готовила? Еще до отлета?
        - Может хватит его мучить, а Мафу? - спросила Лиз, задумчиво разглаживая передник.
        - Челаувек! - провыл метафелиций. - Что с негоу взять?
        - Ага, - согласилась моя женушка. - И к тому же мужчина…
        - Так, - заключил я. - Или вы все мне рассказываете, или я, как капитан, наложу на вас дисциплинарные взыскания! Имею право, в соответствии с Уставом Подкомитета!
        - Ты на календарь посмотри, капитан! - сказала Лиз, тыча пальцем в голографическое табло универсального хронометра, возникшее над обеденным столом.
        Я глянул. И сразу подумал, что это чей-то дурацкий розыгрыш, но к счастью, не сказал этого вслух. Универсальный хронометр - это такая штука, сбить которую с толку нельзя ничем. Врежься сейчас мы в поверхность Эроса, над руинами нашего кораблика в качестве надгробья будет сиять это табло! А как же? Должны же будут спасатели узнать год, месяц, день, час и миг нашей безвременной гибели? Тьфу-тьфу-тьфу, через левое плечо… Короче говоря, УХ не врал, потому что не умел. И его табло жизнерадостно извещало, что на борту начало октября две тысячи триста такого-то года! Какой, блин, октябрь… когда… когда…
        Я остолбенело уставился на свою благоверную.
        - Да, капитан ты мой, - грустно сказала она. - Сейчас нашему Саньке без малого двадцать лет. И все эти годы мы провели в гостях у Трикстеров! Хотя по субъективному времени мы у них были совсем недолго… Неужели ты ничегошеньки не помнишь?
        - Как же не помню, - пробормотал я. - Все прекрасно помню. Радары засекли космическую эринию-мусорщицу трехкилометровой длинны. Я объявил боевую тревогу. Однако Мусорщица изменила траекторию и ушла куда-то в сторону Кассиопеи! Я дал отбой. Вот, собственно, и все! За исключением того, что Стражи сопровождения нас вдруг бросили, и я не смог их найти ни радарами, ни на частотах М-связи… С М-связью вообще какая-то хрень творится. Почти полная тишина, если не считать фона…
        - Так вот, - сказала Лиз. - Между объявлением тревоги и отбоем прошло пятнадцать лет! Эринии нас потеряли сразу же, как только Мусорщица втянула в себя
«Птерозавр». Наверное, Стражи пытались нас отбить, но куда им против такой мощи?!
        - Пищу! - напомнил Мафу, тоном капризного ребенка. - И маслинок!
        - Все - обедаем! - скомандовала супруга. - Я тоже умираю жрать хочу. За полтора десятка лет кто угодно проголодается…
        А я уже умирал не столько от голода, сколько от любопытства. В голове моей не было ничего, кроме вопросов. Хотя надежда на то, что это несколько затянувшийся розыгрыш, все-таки оставалась. Мафусаил и Элизабет сговорились. Хронометр перенастроили. Уж кто-кто, а это хвостатый метакот и не на такое способен… Но куда эти шутники могли спрятать Стражей? А М-поле, как экранировали?… И потом, с чего вдруг Мафу так насобачился по-человечьи гутарить? До сих пор был известен только один случай в истории…
        Ответы я получил только, когда моя команда утолила желудочную неудовлетворенность. После чего было предложено перебраться в кают-компанию, где были специальные диваны, приглушенный свет, репродукции картин лучших художников, не старше девятнадцатого века, а для кота - настоящая кошачья лежанка. Еще там была небольшая библиотека и бар с освежающими напитками. И никакого напоминания о космосе, если не считать осточертевшей невесомости.
        - Ну, Мафу, - сказала Лиз, выудив из бара мягкую колбочку с грейпфрутовым соком, причем, одну, эгоистка! - Крути свое кино!
        Метафелиций с откровенным неудовольствием выбрался из фиксирующего кармашка своей лежанки, и всплыл над ореховой столешницей большого овального стола в центре кают-компании. Я с интересом ждал, как это кот начнет «крутить кино». Мафу нелепо распластавшись повисел в воздухе, а потом подобрал лапы и замурлыкал: сначала тихо, а потом все громче и громче. И от этого мурлыкания перед глазами у меня поплыло, а уши заложило ватой необычайной тишины. И сквозь эту тишину, вернее, на фоне ее, возник истошный вой сирен боевой тревоги, кают-компания превратилась в рубку, а вместо полотна Рембрандта, появилось зеленое пятно ослепшего эхоскрина, на котором нельзя было ничего разглядеть, кроме гигантской туши Космической Маугли, которая…

…протянула руку и подхватила безжизненную тушку Мафусаила.
        - Господи, Виг, - пробормотала она. - Он же… он же совсем холодный!
        Все еще одурманеный видениями, я не сразу понял, что говорит Лиз.
        - Да очнись же ты! - крикнула она. - Мафу умер!
        - Как умер?! - всколыхнулся я. - Он же бессмертный!
        - Вот тебе и бессмертный, - сказала сквозь закипающие слезы супруга. - Что мы скажем Шуру? А Саньке? Ведь они же так его любя-ат…
        - Да постой ты! - выкрикнул я. - Дай мне его! Я его… в медбокс…
        Лиз порывисто протянула мне тело трехсотлетнего кота, сама при этом отлетела к стене и сшибла минирепродукцию «Ночного дозора». Проклятая невесомость! Прижав к себе Мафу, я поплыл в медбокс. Кот был и впрямь совершенно холодным. Причем, как-то уж совсем безнадежно. Но ведь этого не должно быть! Он же почти машина. Его же починить можно!…
        В медбоксе у нас было специальное устройство, упрощенный аналог того, что Шур держал у себя в усадьбе. Именовалось оно фризером, хотя было гораздо более сложным, чем обыкновенная криогенная камера. Я хорошо помнил, что периодически Мафу нужно подключать к этому фризеру для профилактики. Следующий сеанс должен был как раз состояться через трое суток. Но ведь эти трое суток прошли пятнадцать лет назад!
        Чёртовы Трикстеры, вы же убили его!!! Да как вы посмели?! Ведь и одного коготка Мафу не стоит весь ваш Прирученный Космос, дурацкий этот ваш гиперценоз, все ваши райские кущи и благорастворение воздухов!… Грош цена вашей мудрости и вашей силе, если вы, при всем вашем могуществе, походя, не задумываясь, отняли у старика его последнего современника, друга, почти сына…
        И для чего вы дали коту речь, если отняли жизнь?…
        Уже на пороге медбокса, я услышал сигнал радиовызова. Я давно и думать забыл о том, что на борту «Птерозавра-2», кроме М-ретранслятора, есть обыкновенная радиостанция, на всякий пожарный случай, установленная хитроумным Мастером Хо. Движимый какой-то сумасшедшей надеждой, я как был, с несчастным любителем маслин на руках, нырнул в рубку.
        Среди разноцветной россыпи приборных индикаторов, красным карликом тлел глазок радиостанции. Я зацепился мысками мокасин за фиксирующие ремешки и притянул себя к пульту. Вдавил клавишу. И услышал музыку сфер.

«Птерозавр-2», «Птерозавр-2», говорит радиообсерватория Ганимеда! Для вас с Земли получено сообщение! Транслирую запись!»
        Голос неизвестного мне парня с Ганимеда пропал. Несколько томительно долгих мгновений в динамиках раздавался только вечный шорох Вселенной, а потом сквозь него прорезался уверенный, с хрипотцой баритон Шура:

«Хлодвиг, Элизабет! Надеюсь, вы меня слышите. Я знаю, что вы живы. Об этом мне сообщил Мафусаил, который только что вернулся. Просто появился у меня в кабинете. Во плоти. И попросил передать вам привет. И еще, цитирую дословно: „не горюйте, когда это случиться“. Понятия не имею, что он хотел этим сказать. Теперь о главном. На Землю вам пока возвращаться не надо. Здесь многое изменилось, и не все - к лучшему. В частности, космодромное хозяйство Первого кольца ни к чему не пригодно. Нуль-транспортировка нефункционирует. Поэтому, предлагаю взять курс на Европу. Там вам помогут. Там вы нужнее. И, кстати, там вас ждет сын. А также - внук. Виктор Александрович Быстров. Другие подробности узнаете по прибытии. Подтвердите получение этого сообщения. Конец связи!»
        За спиной прерывисто вздохнули.
        - Да, - сказал я, не оборачиваясь. - Представь себе, Лизавета, ты уже бабушка!
        - От дедушки слышу, - отозвалась моя девушка… простите, бабушка-астронавт. - Но Мафу… уму не постижимо…
        - Всемогущество, Истина, Бессмертие, - пробормотал я. - Что ж, видимо, это входит в условия игры…
        - Что будем делать с… телом? - спросила жена. - Мафу, конечно, жив, хотя не понимаю, каким образом, но… надо бы как-то, по-человечески…
        - Погребем с почестями, - сказал я. - Мафусаил это заслужил. Невзирая на свое воскрешение…
        - Погребем?! - удивилась Лиз. - Где?
        - Там, - мотнул я головой в сторону обзорного экрана, на котором проступали из окружающей тьмы два светлых полумесяца - это «гантеля» Эроса удалялась в сторону Солнца. Даже не верилось, что после отбоя тревоги прошло совсем немного времени. Впрочем, с той поры я постарел на пятнадцать лет, и из молодого отца превратился в молодого деда…
        Подготовка к церемонии не заняла много времени. Спустя час, мы с Лиз опять были в рубке, где на одном из экранов виднелись останки кота Мафусаила, запакованые в кошачий скафандр. Тело покоилось в пассажирском шлюзе, оставалось только открыть внешний люк, но я медлил.
        - Надо бы сказать что-нибудь, - жалобно проговорила Лиз, несомненно уловив мое колебание. - Нельзя же просто его выбросить!
        - Да, да, сейчас, - откликнулся я. - Вот, вспомнил… это из одной древней фантастической книжки… «Так как этот чело…» - я осекся, но набрав побольше воздуха, решительно продолжил: - Так как этот человек, наш товарищ, встретил свой конец в опасном перелете, между миром и миром, и не может лежать ни в какой земле, ожидая суда в вечности, то мы вверяем это тело великим глубинам Бесконечности, дабы странствовало оно в просторах пустоты до того дня, когда последняя труба призовет из космоса его мертвых».
        - Аминь! - печально заключила Лиз, и я разблокировал люк.
        Вырвавшийся из шлюза воздух увлек за собой тело нашего товарища, до Судного дня обреченного странствовать в просторах пустоты.
        Славянский мир. Москва - Донецк. 2002 -2007 гг.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к