Мудрость природы Петр Верещагин
        Книга Тьмы #
        Петр Верещагин
        Мудрость природы
        (Из цикла «Книга Тьмы»)
        Никогда и ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!
        Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»
        Юноша нетерпеливо топчется у калитки, похлопывая себя полусжатым кулаком по бедру. Я, не торопясь, слегка разрыхляю землю на второй грядке и добавляю несколько горстей перегноя. Почва начала подсыхать, вечером надо бы полить.
        - Скоро ты там?- Медный нагрудник раздраженно блестит чеканным рисунком, кулак раз за разом опускается на мускулистое бедро.
        Я не отвечаю. Прохожу к восьмой грядке, наклоняюсь над чахлыми кустиками шалфея. Сбрасываю со стебля трех рыжих муравьев.
        - Клянусь Меднотелым, ну когда уже?!
        Выпрямляюсь. Стряхиваю землю с рук и ног. Ополаскиваю в большой миске из обожженной глины, а воду выплескиваю в желоб: пускай потихоньку орошает грядки. Надеваю мягкие шлепанцы, вхожу в дом, опускаюсь на сплетенную из камыша циновку.
        - Говори.
        - Мне сказали, ты знаешь...
        Следует обычная история: в далекой пещере в горах Загрос обитает злобное чудовище, неуязвимое для камня, дерева, кости, меди и даже бронзы, кто-то хочет заполучить невесту, для чего ему требуется голова, три рога и гениталии оного чудовища (я предпочитаю пропустить мимо ушей повествование о том, как из этого набора получается невеста)... И конечно, кто-то из добрых людей разболтал кому-то, будто мне известно оружие, способное...
        - Уходи.
        - Я заплачу! Я хорошо заплачу!
        Рвет завязки мешочка, рассыпая по столешнице крупные жемчужины. За такое пол-царства не купишь, но пятую его часть - вполне.
        - Забери и уходи,- говорю я, вставая.
        - Ты пожалеешь об этом!
        - Очень надеюсь,- киваю я, вышвыривая его за ограду. Мешочек с жемчугом летит следом.
        Так закончился, толком не начинаясь, миф о благородном небесном воителе Бэл-Меродахе, сразившем мать хаоса Тьамат.
        В один из многочисленных дней, на рассвете, происходит еще одно посещение. Подъезжает темнолицый, горбоносый человек на большом белом верблюде. Привязывает животное у водопоя, стягивает с его спины объемистый тюк и без приглашения вваливается в дом - правда, дальше порога не заходит.
        - Я хотел бы сделать этому жилищу подарок, призывая благословение богов на...
        - Говори,- прерываю я.
        Следует обычная история о том, что кто-то выманил у кого-то тысячу шекелей серебра и тысячу шекелей золота, кто-то пообещал исполнить чье-то желание, кто-то этому исполнению помешал и присвоил богатство, а кому-то вовсе не хочется это богатство терять...
        - Мне сказали, ты знаешь, как найти...
        - Уходи.
        - Но я заплачу! Ты просто...
        - Забирай и уходи.
        Горбоносый уходит сам, еще продолжая что-то тараторить, но уходит.
        Так закончилось, позабыв начаться, сказание о страшном проклятии, что ожидает всякого посягнувшего на сокровища великого Молоха, чье имя приносит свет и тепло на земли Ханаана.
        Однажды, словно сговорившись встретиться именно здесь, являются двое - один с севера, в белых хлопковых одеяниях, второй с востока, в кожаной броне и плаще из алой шерсти. Яростно взирают друг на друга, хватаются за оружие - у первого копье и легкий щит, у второго клювастый боевой топор. Затем хмуро косятся на меня - я сижу на пороге и отрешенно наблюдаю за облаками на фоне закатного неба.
        - Говорите,- разрешаю я, когда понимаю, что драться они сейчас не будут.
        Следует рассказанная на два голоса история о том, как один благородный брат похитил у другого благородного брата престол, ибо на самом деле второй является сыном базарной шлюхи, а первый... а первый тоже является сыном шлюхи, но не базарной, а подзаборной, и не шлюхи, а шавки... и что войска ждут только слова своих повелителей, чтобы начать обтягивать щиты кожей побежденных, но повелители слышали, будто простое присутствие...
        - Уходите.
        - Но... это святая война, сами боги...
        - Уходите.- Я встаю и скрываюсь в доме.
        Раздаются ругательства, лязг меди, предсмертные стоны.
        Утром я отволакиваю тела в яму, откуда беру перегной, а оружие спускаю в овраг к западу от дома. Там его и так немало, но будет еще больше.
        Так завершилась, не начавшись, легенда об Эа и Энлиле, которые пытались в сражении ответить на вечный вопрос: будет ли властвовать в мире добро или зло... Впрочем, ответа не нашли бы в любом случае, ведь каждый из них считал злом - себя.
        Как-то рядом с домом останавливается массивная колесница, запряженная парой черных единорогов. Гигант в черных одеждах и закрытом шлеме с развесистыми рогами покидает повозку, несколько минут изучающе смотрит на меня сверху вниз, а затем гулким голосом спрашивает:
        - Говорить?
        - Говори,- отвечаю я, не отрываясь от работы - надо пересадить вербену в более насыщенную почву.
        - Не выступай против меня, тогда мои армады не тронут ни тебя, ни твоего дома и огорода. Не помогай тебе известно кому, и получишь в награду любой титул, кроме моего собственного.
        - Мне ни к чему титулы,- бросаю я, погружая корни в ямку.- Не угрожай, и сам не будешь слышать угроз.
        - Договорились,- кивает Черный Властелин, взбирается на колесницу и уезжает прочь.
        ...Однажды вечером, после заката, кто-то тихо стучит в дверь. Открываю. Девушка в изодранном серебристо-парчовом платье, вконец обессилев, падает мне на руки. Аккуратно укладываю гостью на свою циновку, обрабатываю сбитые в кровь ноги, взглядом заставляю уснуть - надежнее, да и исцелению поможет. Укутываю в одеяло.
        За некоторое время до рассвета дверь чуть с петель не слетает, с такой яростью в нее колошматят. Открываю. Два костолома в звериных личинах пытаются пройти сквозь меня, но это им не удается.
        - Говорите,- предлагаю я.
        Один с глухим ворчанием заносит шипастую палицу. Отбираю оружие и вколачиваю невежу в землю. По пояс. Головой вниз. Второй отступает, лихорадочно нащупывая оберег, спотыкается обо что-то, с диким воплем падает и от страха умирает на месте. Приходится до утра перетаскивать трупы туда, где им положено быть.
        ...Утром на вычурной посеребренной колеснице появляется хлюпик в огромном шлеме с четырьмя развесистыми рогами и требует выдать ему, верному жрецу Властелина, сбежавшую рабыню, дабы тот мог потешить сердце - содрать с нее шкуру и постелить на свой трон. Я, не отвечая, смотрю сквозь отверстия шлема туда, где у этого типа должны быть глаза; он немедля захлебывается собственной слюной, приказывает вознице развернуть колесницу и жарить куда подальше от этого дьявольского места.
        - Спасибо,- шепчет девушка.
        - Не стоит,- отвечаю я,- ноги болят?
        - Немножко. Чуть-чуть дергает. Чешется.
        - Хорошо. Через пару дней будешь в порядке. Отдыхай. Сейчас дам поесть.
        - Мне нельзя...
        - Отдыхай, говорю. Здесь я командую.- Слегка улыбаюсь, с целью немного смягчить последние слова, хотя они - чистая правда.
        ..,На следующий день, ближе к вечеру, на юге возникает облако пыли, из которого довольно быстро проявляются десятка три боевых колесниц. На одной из них осколком ночной темноты возвышается исполинская фигура Властелина.
        - Отдай мне девку,- без предисловий заявляет он.
        - Уходи,- говорю я.
        - А как же обещание не становиться на моем пути?
        - Уходи,- повторяю я.- Ты слышишь только свои слова, а не то, что тебе говорят.
        Властелин извлекает из ножен громадный меч, лезвие которого отливает лиловым перламутром.
        - Добром прошу, не ссорься со мной!
        - Уходи,- в третий раз говорю я.
        Взмах темного клинка.
        Боевые колесницы идут на штурм ограды из ивовых прутьев и жилища из стволиков той же самой ивы. Сорок шагов... десять... шаг...
        - Yin Xarxas!- негромко приказываю я.
        Треск.
        Степь под конскими копытами и медными ободьями колес сплетается паутиной трещин, обращаясь даже не в пыль - в ничто. Наваждение длится не более мгновения, однако когда оно исчезает - с ним исчезают и войска Властелина. Лишь его черная колесница маячит на безопасном расстоянии от моих дверей.
        - Ты пожалеешь об этом!- заявляет он и идет ко мне, по-прежнему сжимая массивный клинок обеими руками.
        Медленно подходит, нависая надо мной, как тот столб из звездного металла на северной окраине земли. Хриплое, напряженное дыхание из-под закрытого шлема.
        Поднимает меч. Внимательно смотрит, ожидая, что сейчас я поведу бровью, превращая в ничто землю у него под ногами, и вот тогда-то можно без опаски разить - клинок быстрее чар.
        Я стою неподвижно. В чарах нет нужды.
        Звон спущенной тетивы и свист тяжелой стрелы, что вошла в глазную прорезь шлема и поразила Властелина до глубины его черной души. Лучник выскакивает из-за угла дома, обнажая короткий золотистый клинок и готовясь в рукопашной, но это уже ни к чему.
        - Я дважды твой должник,- оборачивается он ко мне.- И за него, и за нее.
        - За него мы в расчете, Шамаш,- отвечаю я.- А она уже отдала свой долг.
        - Это когда же?
        - Когда не стала просить.
        Вот на этом вполне можно закончить рассказ о Солнечном Шамаше и сестре-жене его Иштар, которых преследовал их отец Син... И даже если история эта имеет продолжение - а она имеет его, ибо нет на этом свете ничего, что имело бы четкое начало и окончание,- лучше завершить именно здесь и именно так.
        Потому что я требую этого - я, Владыка Ан, в чьей природе - делать, не спрашивая. Потому что я желаю этого - я, Владычица Ки, в чьей природе - не давать ответов, даже создавая их...