Над небом голубым Владимир Казимирович Венгловский
        ВЛАДИМИР ВЕНГЛОВСКИЙ
        НАД НЕБОМ ГОЛУБЫМ
        Добраться в межпространственной кабине до другой планеты может только один. Таков закон. Больше - это уже толпа с ее бессвязными мыслями, спутанными стремлениями и мечтами. Подпространство не ответит резонансом на помыслы нескольких людей. Путешествия в нем - удел одиночек.
        Ты сидишь, пристегнутый ремнями к креслу, и отсчитываешь мгновения до старта. В твоей душе шевелится страх - мелкий противный страх, который ты пытаешься скрыть от самого себя. Говорят, что подпространство заглядывает в саму сущность человека, выворачивает его мысли наизнанку и приводит в тот мир, которого путешественник достоин. Что, если у тебя ничего не получится и ты создан для другого?
        Ты хотел быть как все межпространственники - не лучше и не хуже. Я вернусь, говорил ты Лидии на прощание. Я только открою свой мир и шагну обратно, успокаивал ты себя.
        Для этого нужно лишь искренне мечтать и верить. И тогда ты приведешь кабину к миру, пригодному для колонизации. Создашь дорогу для поселенцев.
        Минута до старта. Ты закрываешь глаза. Пальцы впиваются в подлокотники, и мысли скачут, сбиваются, перепрыгивают с одного на другое, не позволяя сосредоточиться на главном. Пусть твой мир будет самый красивый, с водопадами и чистыми реками. С белыми птицами в вышине и зверьками, смешными, словно плюшевый медвежонок из детства.
        Потом ты чувствуешь, как вздрагивает кабина от электромагнитного импульса и проваливается в иное измерение, оставаясь на месте. Тебя подхватывают межпространственные течения, и в мыслях ты уносишься ввысь, по ту сторону голубого неба.
        «Ну что, салага, сдрейфил?» - ухмылялся Жан, когда ты встретился с ним утром незадолго до твоего путешествия. Жан дважды нырял в подпространство. На его счету две открытые планеты, две новые колонии.
        Сдрейфил. Но назад дороги нет. Все тесты пройдены, ты соответствуешь среднестатистическим данным мечтателя.
        «Главное четко представлять, что ты хочешь увидеть, и все получится».
        «Жан! Что это значит на практике - резонанс с мыслями путешественника? Почему нас приводит в тот мир, который мы представляем? Знаю, что никто этого не объяснит, но ведь ты уже дважды бывал там. Должно же быть какое-то объяснение».
        «Приводит? - Жан нагнулся к твоему лицу и хитро улыбнулся одними губами; его глаза при этом оставались серьезными. - А может, создает для тебя твой собственный мир на чужой планете?»
        Ты замираешь, будто прикоснулся к той тайне, которая у всех на устах, но о которой никто не говорит вслух. И тогда все научные постулаты о межпространственных течениях и резонансе с мыслями путешественников разбиваются об эту тайну, известную всем. Не приводит, а создает. Кто? Ты сам или силы, что находятся в ином измерении?
        Когда Жан улыбается, то напоминает лису, стащившую курицу. Того и гляди заметишь прилипшие к его рту перья.
        «Ты поймешь».
        И маленький подлый страх внутри - что, если ничего не выйдет и ты создашь пустой мир? Но назад не вернуться.
        Тяжело ощущать иную реальность за толстой стеной. Закрываешь глаза и понимаешь, как твое сознание ежесекундно пронизывают миллионы километров чужого пространства. Ты здесь, на Земле. Сделай шаг сквозь шлюз - и очутишься дома. Но ты должен открыть другую дверь, проложить путь на иную планету, связав миры порталами.
        Времени не существует, и ты не ощущаешь, сколько занимает путешествие - час, вечность?
        Водопады…
        Плюшевые звери…
        Белые облака и птицы…
        Все это чередой проносится перед глазами.
        Путешествие заканчивается, кабина проваливается в обычное пространство. Скафандр неудобен, ты кажешься себе игрушкой, которая не может стоять на собственных мягких ногах. С шипением выходит из шлюза воздух, и ты ступаешь в свой мир - придуманный тобой, созданный тобой? Чужой. Над головой багровое небо, под ногами черная земля. На горизонте беззвучно плюется огнем вулкан. Ты опускаешься на колени и набираешь рассыпчатый сухой песок в ладони. Он течет между пальцами, опадая на землю, как пепел пустого мира. Ты не справился. Ты привел кабину к мертвой планете.
        Это твое первое и последнее перемещение. Межпространственников-пустышек списывают, как ненужный материал. Не потому, что не доверяют. Просто нет смысла. Раз за разом они будут приводить к пустым мирам.
        Кабина потрачена зря. Ее больше нельзя использовать. Здесь не будет висеть табличка «Мир, открытый Гораном Струмицевым в 2059г.». Кабина останется стоять, словно памятник неизвестному неудачнику. Одна дверь на Землю, вторая - в пустой мир.
        Нужно подняться и сделать шаг назад. Ну же, межпространственник-пустышка, поднимайся! Вставай! Имей смелость хотя бы вернуться.
        И ты возвращаешься, оставляя свою мечту в пустом мире.

* * *
        Фонари на столбах по краям аллеи разгоняют темноту и манят ночных бабочек - толстых и на первый взгляд неуклюжих бражников. С завидным упрямством мотыльки бьются в пыльные стекла, пытаясь добраться до светодиодных ламп. В безветренной тишине звучит выстукиваемая их крыльями морзянка. Тук-тук, тук-тук. Из ночи в ночь. На протяжении всего лета, пока метеорологи не разрешат осенним холодам вступить во владения. Тогда разноцветные листья кленов и берез покроют аллею шуршащим ковром, и еж, которому Алька несет большое красное яблоко, заляжет в спячку.
        Упрямые бабочки летят к фонарям, мой друг идет по ночной аллее. Ему не страшно, он ведь не сам, впереди иду я.
        «Тебя уже хватились», - сказал я Альке, прислушиваясь к событиям, что происходили в школе межпространственников.
        - Шапокляк лютует? - вслух спросил мой друг, хотя это незачем - я легко слышу его мысли.
        «Сердится. Не понимает, как тебе удалось проскользнуть сквозь охранные системы».
        - Надежно экранируешь?
        «Как обычно», - улыбнулся я.
        Я позволю найти Альку уже под утро, когда он обойдет заброшенные кабины-пустышки и свернется калачиком на одной из скамеек.
        Ночной парк безлюден. Покинутые дома заглядывают сквозь темную листву черными окнами. Их давно оставили обитатели. Кто-то живет на природе, создав для себя собственные биодома. Кто-то ушел в небесные города или в морскую пучину. Другие поселились в тех мирах, где они могут быть счастливы.
        А что нужно для счастья моему другу? Я понимаю - переходной возраст, мальчишка мечется, что-то хочет доказать, и мне приходится потакать его выходкам. Раз за разом мы вместе идем на ту сторону парка, к началу межпространственных корпусов. Альке нравится гулять мимо заброшенных кабин, ведущих к пустым мирам.
        - Где Колючка? - спросил мой друг. - Уже давно должен был появиться. Смотри, что там впереди?
        «Костер».
        Сквозь деревья пробивался огонек. Алька, словно индеец из приключенческих фильмов, шмыгнул в кусты. Стараясь не шуметь, ведь в лучших традициях следопытов под ногами не должна хрустнуть ни одна веточка, мы подкрались к костру. Дрожащее пламя отбрасывало тени, которые, казалось, протягивали длинные руки к сидящему у огня человеку.
        - Лети на свет, бабочка, - сказал незнакомец, не оглядываясь. - Хватит прятаться.
        Алька поднялся и шагнул в круг света.
        - Я не бабочка, - сказал он.
        Мужчина подбросил в костер несколько хворостинок и обернулся. Алька еще не видел столь старых людей, ведь все стараются изменить лица и выглядеть моложе. Во всяком случае, разгладить глубокие морщины, что делали лицо похожим на растрескавшийся асфальт, не представляло труда.
        - Привет, бегун или беглец? - незнакомец усмехнулся, морщины разгладились, и Алькина тревога исчезла без следа. - Ты же из школы межпространственников? Давай, присаживайся, Бабочка.
        - Я Алька, - буркнул мой друг и опустился на лежащее полено, почувствовав сквозь плотную ткань брюк шершавую кору. Я сел рядом, ощущая жар от языков пламени.
        - Как древние люди у первого костра, - кивнул старик на огонь. - Меня звать Гораном. Давай, Бабочка, рассказывай, чего сбежал. Хотя это ты правильно сделал.
        «Почему?» - удивился я.
        - Почему? - удивился Алька.
        - Тебя же что-то подтолкнуло на этот шаг?
        - Не знаю, - пожал худыми плечами мой друг.
        «Зато я знаю - упрямство, - сказал я. - И общая вредность».
        - Ты же приходишь сюда почти каждую ночь. Что тебя ведет, Бабочка?
        - Откуда вы знаете? Вы… следили за мной?
        - За тобой? Зачем? Просто вы ходите так шумно, что не мудрено не заметить.
        «Вы?! Он же не может меня видеть!»
        - Вон твой друг, - сказал Горан. - Тоже к костру пришел. Смотри, не боится.
        Из темноты выполз Колючка и повел длинным носом, принюхиваясь. Алька достал из кармана яблоко и протянул ежу. Тот отбежал назад в спасительную тень. Тогда Алька положил яблоко на дорожку и подождал, пока Колючка соизволит выползти на свет, схватит угощение и утащит в темноту.
        - Съест, - констатировал Горан.
        - Вы что, здесь живете? - спросил Алька.
        - Можно сказать и так, - улыбнулся старик. - Каждый же может жить, где ему хочется. Мне нравятся покинутые дома и кабины, ведущие в пустые миры. А возможно, мне просто не хочется расставаться с прошлым.
        - Оно как память, - сказал Алька.
        - О неудачниках, - добавил Горан. - Жизнь кипит, отправляются новые кабины, но мне нравятся вот эти, давно всеми брошенные, которые больше нельзя использовать.
        - Вы путешествовали?
        - Это было очень давно. Тогда все виделось по-другому. Мы были первопроходцами, мечтателями, отправляющимися в неведомое.
        - Одна из кабин - ваша? - тихо спросил мой ДРУГ.
        - Номер двадцать три, - ответил старик. - Пустышка.
        Он поднял целую вязанку хвороста и подбросил в костер. Взметнулся столп искр.
        - Сейчас вас специально учат мечтать, готовят ваши разумы к тому, чтобы открывать новые миры. В мое время еще не знали, что люди после подпространства меняются навсегда.
        После этих слов я получше присмотрелся к новому знакомому.
        - Но вы же неизменный? - спросил Алька. - Разве вы преступник?
        - Думаешь, что неизменными остаются только преступники, которым навязывают это как наказание? Не допускаешь, что это может быть личный выбор? Возможно, я просто хочу оставаться прежним человеком.
        - Зачем?
        - Долго объяснять, Бабочка. А почему ты не меняешься? Вас же всех уже давно окунули в подпространство. Ты же теперь тоже homo mutatis, можешь изменять как свое тело, так и окружающую действительность.
        Я вспомнил длинный коридор, с обеих сторон закрытый дверьми. На стенах - отпечатки детских ладоней. Алька - тогда еще шестилетний малыш, тоже несколько раз оставил на стене выпачканную в зеленую краску ладошку. Когда он шел по коридору впервые, меня еще не было. Потом я дважды проходил этот ритуал вместе с ним. Внутри коридор, где тебя окутывает сумрак, кажется длиннее, чем на самом деле. Ты все идешь и идешь, а он все не кончается. Когда кажется, что твой путь будет бесконечен, в конце коридора вспыхивает свет, и ты возвращаешься в обычное пространство. У одних эта дорога занимает минуту, у других - несколько часов.
        - Я неспособный, - сказал Алька. - У меня почти ничего не получается. Ни менять свой геном, ни изменять окружающее.
        - В мое время слово «геном» в устах двенадцатилетнего мальчишки вызвало бы удивление. Зажги ветку. - Горан протянул Альке сухую хворостинку. - Попробуй. Нет, не от костра, - мыслью зажги. Ну, смелее!
        Алька послушно взял ветку, устремив на нее взгляд.
        - Видите, я же говорил, что ничего не получится, - сказал он через минуту.
        Я сжалился над другом и зажег ветку в его руке.
        - Наверное, меня выгонят, - вздохнул Алька и бросил горящую ветку в костер. - Останусь таким же, как и вы, неизменным.
        - Тоже неплохо, - сказал Горан. - Не всем же менять реальность. Кто-то должен просто жить.
        - Как вы думаете, наша реальность тоже кем-то придумана, если мы можем ее мысленно менять?
        - Не раскрывшая крылья Бабочка хочет вести со мной философские споры о том, что такое реальность? - усмехнулся Горан. Он достал ветку из огня, под его взглядом пламя на ней потухло, появившиеся почки лопнули и распустились зелеными листьями. Горан воткнул ветку в землю. - Видишь, в свое время я тоже услышал голос подпространства. Не такие уж мы с тобой и неумехи. Возможно, в людях это было заложено изначально, и просто пришло время раскрыться, как бабочке, разрывающей куколку.
        - Откуда вы знаете? - вздрогнул Алька.
        - Знаю про что? - удивился Горан.
        Алька поджал ноги, обхватил их и спрятал лицо в коленях.
        - Про крылья. Когда-то я мечтал стать крылатым и жить в небесных городах.
        - Не получилось? - поинтересовался Горан и посмотрел на спину моего друга, где сквозь натянутую футболку между лопаток выделились два бугорка. - Так и не выросли? Ты передумал, Бабочка?
        - Не знаю, просто расхотелось.
        - А что ты хочешь?
        - Да не знаю я! Говорю же, что ничего толком не умею! Одни улетают в небо. Другие живут в воде. Кто-то выращивает биодома одной силой мысли. А я - пустышка, как те кабины. Почти все мои друзья уже встретили Учителя. Последний экзамен, знаете? Никто не говорит, где и когда тебя найдет Учитель. Насчет себя догадываюсь, каков будет его окончательный вердикт.
        - Боишься? - спросил Горан.
        - Боюсь, - согласился Алька.
        Горан достал из темноты плетеную корзину и выудил из нее две сосиски. Затем подмигнул мне, поднял два прута и пробил ими плотную кожицу сосисок.
        - В моем детстве были такие же. Все меняется, а сосиски остаются прежними. Держи, - протянул он одну Альке. - Жарь над костром.
        Мой друг улыбнулся.
        - Никогда такого не делал.
        - Мы многое забыли, - сказал Горан. - Ведь для счастья необязательно меняться. Иногда достаточно зажечь костер. Когда-то я так сидел вместе с Лидой.
        - Вы были женаты? Ой, извините.
        - Ничего. Видишь, даже тебе кажется, что лучшее слово, которое ко мне подходит, это «был». Отвечаю: нет, не был. Она меня не дождалась. Я задержался в подпространстве на десять лет. Слишком дорого мне обошлась моя несбывшаяся мечта. Но это случилось очень давно. Смотри, как у тебя хорошо получается. Незачем все делать силой мысли.
        - Трещит, - сказал Алька.
        - Как тебе удается сбежать из школы? - поинтересовался Горан.
        Я забеспокоился, ощутив Алькину тревогу. Он мысленно напрягся, выставив колючки, как еж.
        - Не хочешь, не отвечай, - сказал Горан и снова посмотрел на меня. - В принципе, мне без разницы.
        Он поднес сосиску ко рту и принялся дуть, смешно надувая щеки. Алькины колючки улеглись.
        - Я прохожу сквозь коридор, - тихо сказал он. - Друг открывает для меня двери, и я прохожу.
        - Коридор? Ты хочешь сказать, что каждый раз ты проходишь сквозь подпространство?
        - Да. Я прошу друга открыть двери, шагаю в коридор, представляю на выходе парк и оказываюсь тут.
        Алька попробовал откусить кусок сосиски, обжегся и начал ловить воздух ртом, как вытащенная из воды рыба.
        - Вкусно, но горячо, - сказал он.
        - Ты попадаешь в подпространство сам, без электромагнитного коллапса?
        - Нет, не сам. С другом.
        «Да, ему помогаю я», - захотелось сказать мне, похвастаться, словно мальчишке, но меня Горан все равно не услышит.
        - Ты сумасшедший, Бабочка, - прошептал старик. - Не каждый взрослый сможет столько раз окунаться в безвременье. И ты после этого хочешь сказать, что ни на что не пригоден?
        - Ни на что. Кроме этого, я ничего не умею.
        - Ты не представляешь, что творишь, Бабочка, - покачал головой Горан. - Подпространство слушает твои мечты, если ты каждый раз оказываешься в этом саду. Не поступай так, тебя может унести куда угодно. Но у тебя яркие мысли. Уму непостижимо. Не делай так больше, иначе я стану за тебя волноваться.
        «У нас гость», - сказал я.
        Послышался шум крыльев, и на землю опустился крылатый, разметав костер в стороны.
        - Извините, - сказал он. - Вкусно пахнет сосисками, прилетел на запах. Я сейчас разожгу.
        - Нет, Сергей! - остановил его движением руки Горан. - Пусть это сделает Алька.
        - Я?! - удивился мой друг.
        - Смелее, - выкрикнул Горан и сердито посмотрел в мою сторону.
        Не сквозь меня, а на меня. «Твоя помощь не нужна», - читалось в его взгляде.
        Алька зажег костер сам. Пламя под его взглядом сначала робко побежало по веткам, а затем вспыхнуло в полную силу.
        - Молодец, Бабочка. Позволь тебе представить моего молодого друга Сережу Репея. Пять лет назад он учился в твоей школе, но оказалось, что открывать новые миры не его призвание. Яркий представитель homo mutatis, которому для счастья нужно только небо.
        - И ваши сосиски, дядя Горан, - улыбнулся крылатый.
        У него были голубые глаза, и пламя отражалось в их глубине, словно вечерняя заря.
        - Только ради них я и возвращаюсь на землю.
        - Да уж, зачем людям, создающим летающие города, наша земля. Ты сколько раз был в подпространстве, Сережка? - спросил Горан, протягивая крылатому новую сосиску.
        - Три. А что?
        - Ничего. Как ты думаешь, если бы существовал человек, который может сам открывать путь в подпространство и возвращаться оттуда, на что он мог быть способным?
        - Мне даже страшно представить. А что, есть такой человек? - поинтересовался Репей. - У него свободный доступ к коллапсару?
        - Нет, Сережка, этот человек просто шагает в подпространство. Сам. Вполне вероятно, что он сидит сейчас перед тобой. Мне даже кажется, что мы всего лишь его фантазии. Да шучу я, не пугайся, - поднял руки Горан. - А ты, Бабочка, не смотри на меня так грозно. Твоя школьная тайна уже не важна - в школу ты не вернешься.
        - Почему? - тихо спросил Алька. - А как же экзамен?
        - Зачем человеку, который может больше всех вместе взятых, какой-то экзамен? Может быть, ты просто боишься своих умений, прячешься за своим воображаемым другом?
        Я вздрогнул. Мне самому захотелось спрятаться за Алькой.
        - Ты убедил себя, что ничего не умеешь, и создал себе друга. Но ведь он - это ты. Все, что умеет он, умеешь и ты. Но ты сдерживаешь себя, пугаешься ответственности, убеждаешь, что не ты, а он способен трансформировать реальность. Не ты, а он открывает путь в подпространство. Ты прячешься от жизни, Алька. Послушай старика: не бойся.
        Алька спрятал лицо в ладонях. За его спиной выросли и развернулись крылья с белыми перьями. Деревья вокруг залил лунный свет, и на ветках в такт мыслям моего друга распустились цветы.
        - Спроси себя, что ты хочешь, - продолжил Горан. Его голос больше не был мягким и не напоминал голос старика. - Нет, лучше спроси, что ты должен делать. Зачем ты идешь к брошенным кабинам? Может быть, ты хочешь исправить чужие ошибки, в этом твое призвание? Но еще никто никогда не мог изменить миры, порожденные пустыми фантазиями.
        - Я смогу, - Алька опустил ладони. Крылья за его спиной растаяли, деревья отцвели и вновь погрузились в ночную мглу. В глазах мальчишки появились далекие искорки. - Я… попробую. Прямо сейчас. Я скоро вернусь.
        Он поднялся и пошел в темноту. Я вскочил и бросился следом за ним. Алька словно вспомнил обо мне, остановился, оглянулся.
        - Останься здесь, - властно сказал мне Горан. - Твоему другу пришла пора уходить самому.
        И Алька ушел. Я устало опустился на траву.
        Так мы и сидели у костра, встречая зарю - крылатый, старик и воображаемый друг, придуманный самым всесильным мальчишкой на свете.
        - Спасибо, Учитель, - сказал Сережка, когда край утреннего солнца показался над деревьями.
        - За что? - удивился Горан.
        - Да, пожалуй, за все, - усмехнулся крылатый. - Можно попросить еще одну сосиску? Уж больно вкусные они у вас получаются.
        Потом Горан поднялся и направился к заброшенным межпространственным кабинам. Проходил мимо серых кубов и дотрагивался до каждого, что-то шепча себе под нос. Наконец остановился возле кабины под номером двадцать три и, слегка помедлив, вошел внутрь. Внутри царило запустение. Слой вездесущей пыли покрывал пол, кресло путешественника и панель с давно не работающими приборами. Горан ладонью стер с кресла пыль, опустился и немного посидел, закрыв глаза. Затем поднялся, подошел к внешнему шлюзу и распахнул дверь.
        За дверью был мир зеленой травы и голубого неба. Разноцветные радуги сверкали над реками с прозрачной водой, а где-то высоко, среди облаков, летели белые птицы. Их призывное курлыканье разносилось над вновь рожденным миром.