Молитва отверженного Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+ Саня бросил работу, развелся с женой ради Татьяны. А она с холодным сердцем отказала ему. Он пытался покончить с собой, но не получилось. Вот тогда, наверное, что-то надломилось в его рассудке. Пошел в церковь и стал молить Бога, чтобы тот вернул ему Татьяну - в любом состоянии, в любом виде, хоть полумертвую… Но услышал его, наверное, не Бог, а сатана. И началось. Машину, в которой Татьяна ехала вместе со своим женихом Леонидом в ЗАГС, остановили веселые люди, переодетые в персонажей мультфильма, отвезли в какой-то сарай на отшибе, где разыграли леденящий кровь спектакль…
        Александр Варго
        Молитва отверженного
        Муж с женой должны быть подобны руке и глазам: когда руке больно - глаза плачут, а когда глаза плачут - руки вытирают слезы.
        Японская поговорка
        Только несчастье раскрывает тайные богатства человеческого ума. Для того чтобы порох дал взрыв, его надо сжать.
        А. Дюма. Граф Монте-Кристо
        Часть первая
        Сердце билось как перепуганный зверек, угодивший в ловушку, пальцы нервно теребили бегунок молнии на куртке.

«Она не придет! Нет, придет, - попытался успокоить себя Александр. - Мы ведь договорились».
        Да, договорились. Но… они не виделись полтора года. А их расставанию предшествовало довольно бурное и эмоциональное выяснение отношений. Еще бы! Он был женат. Двое детей, совсем еще мелких, три и пять лет. Она - свободная женщина, у которой взрослая и вполне самостоятельная дочь, на которую уже вовсю заглядываются молодые парни.
        Но это все неважно. Не играет роли, что она старше его на шесть лет. Пусть у них обоих дети, а он все еще женат. Не имеет никакого значения, по крайней мере для него, что Таня приехала из Молдавии на заработки. Это формальная причина. Фактически она хотела получить гражданство и обрести то самое счастье, за которым в столицу ежегодно съезжаются многие тысячи симпатичных девушек.
        Это все было хренью. Денин любил ее так, как никого больше в своей жизни. Чувство к этой необычной хрупкой рыжеволосой женщине, поселившееся в его сердце, можно было сравнить с рассветом, зарождающимся среди гор. С дыханием девственницы, когда ее впервые обнял любящий и любимый юноша. С теплом огня, который с трудом развели продрогшие путники посреди заснеженной пустыни.
        Он любил ее, при этом где-то глубоко в душе признавался самому себе в том, что участвует в игре, как говорится, в одни ворота. Его чувства к Татьяне в разы сильнее, нежели ее к нему. Да, они не пара, и рассчитывать на что-то глобальное с этой женщиной не имеет смысла.
        Но она была легкая, стройная, с искрящимися серыми глазами, изящная, как молодая кошка. От нее исходил безумный, совершенно одуряющий, присущий только ей запах духов. Когда Татьяна оказывалась рядом, кровь приливала к его лицу, во рту пересыхало, а джинсы мгновенно оттопыривались. В ней таилось что-то магнетическое. Она притягивала Александра как сладкий, распахнутый цветочный бутон пчелу. Сил и желания противостоять этому у него не было.
        Он посмотрел на часы. Уже прошло семь минут, а ее все нет.
        Она не придет!..
        - Привет!
        Александр поднял голову. Громадные серые глаза пристально смотрели на него. Все та же сногсшибательная улыбка, милые ямочки на щеках и родинка на крыле столь милого носика…
        - Куда пойдем? - как ни в чем не бывало поинтересовалась Таня.
        - Тут рядом ресторанчик есть… японский, - оробев, выговорил Саша. - Ты ведь любишь суши?
        Она звонко рассмеялась и чмокнула его в щеку.
        - Идем. Рада тебя видеть.
        Александр вспыхнул. Таня заметила это, снова засмеялась, обняла.
        - Я скучал по тебе, - прошептал он.
        - Пойдем. Расскажешь, где ты пропадал все это время.
        По пути Александр лихорадочно вспоминал фразы, заранее заготовленные для этой встречи. Вскоре они оказались в уютном ресторане. Таня уселась напротив него, сложила свои красивые ладошки домиком и неотрывно глядела на него. Он позабыл все на свете.
        - Как твое здоровье?
        - Нормально, - выдавил Саша.
        - Ты писал, что у тебя опухоль.
        - Все в порядке. Химиотерапия, - коротко ответил молодой человек.
        Он не желал обсуждать эту тему и открыл меню.
        - Мне очень понравился твой рисунок, который ты передал через ресепшен. Я имею в виду мой портрет, - пояснила Таня.
        К ним подошла худенькая официантка, приняла заказ и бесшумно удалилась.
        - Я испортил двадцать листов ватмана, - признался Саша. - Рад, что тебе понравилось.
        - Как личная жизнь? - глядя куда-то в сторону, поинтересовалась женщина.
        - Гм… скоро развод.
        - Понятно, - сказала Таня и кивнула.
        Ее прекрасное лицо было непроницаемым, и Александр понял, что его слова прозвучали неубедительно.
        Принесли заказ, и какое-то время они молча ели.
        - Знаешь, - вдруг негромко сказал Саша. - Я пробовал тебя еще раз нарисовать. Уже с другой фотографии.
        - И что? - негромко спросила она, цепляя ролл палочками.
        - У меня не получилось. Тот рисунок, что я подарил тебе, был самым лучшим, - так же тихо сказал он.
        Ролл выскользнул из палочек и упал в вазочку с соевым соусом.
        Неожиданно Таня наклонилась вперед и поцеловала Александра.
        - Поехали ко мне.
        Он замер.
        - Рита все равно у подруги, - добавила она.
        Ему казалось, что Таня шутит. Вот так сразу? После полутора лет разлуки, многочисленных ссор, разборок и взаимных оскорблений?
        - Твоя дочка такая красивая, - неловко сказал он. - Я видел ее фото в «Одноклассниках».
        Таня вытерла салфеткой губы и стала собираться. Саша на секунду замешкался, потом последовал ее примеру.

«Она снова со мной. Со мной!» - ликовал он.
        В дороге они разговаривали мало, лишь прижимались друг к другу. Денин с наслаждением вдыхал запах волос Тани, такой восхитительный, родной!
        Они вышли из маршрутки на Рязанском проспекте. Ковалева снимала там квартиру для себя и дочери.
        Секс был безумным, ошеломляющим. Саша буквально растворился в горячих объятиях любимой женщины, забыл обо всем на свете. Он кончил четыре раза. Лишь спустя час они, покрытые блестящим потом и тяжело дышащие, нехотя откатились друг от друга.
        - Ты сумасшедший, - уняв дыхание, сказала Таня.
        - Таким меня делаешь ты, - ответил Александр.
        Она провела тонкими пальцами по его крепким плечам.
        - Саша, мне тридцать девять лет. Впору бабушкой становиться.
        - Я люблю тебя.
        Таня ничего не ответила.
        - Ты решила свою проблему с гражданством?
        - Нет. Накопила денег, человек взял аванс, а его посадили за мошенничество. Хорошо, что не всю сумму потеряла.
        - Есть какой-то другой выход?
        - Я уже везде узнавала. Все очень сложно. - Она вдруг усмехнулась и заявила: - Женись на мне. Тогда через три года я стану россиянкой.
        Александр открыл было рот, но тут же осекся.
        Таня вздохнула.
        - Я в ванну.
        - Подожди!.. - вырвалось у Денина.
        Он попытался схватить женщину за руку.
        - Что?
        Несмотря на полумрак, Саша отлично видел ее глаза. В них была усталость и ничего более.
        - Я скоро разведусь. Поверь. Я сам давно хочу от этого избавиться.
        - Верю. Я все понимаю, Саша. Пусти, я хочу сполоснуться.
        Она ушла, а он смотрел в потолок и думал, что все это уже было.

«Да, было. Таня такая. Обнимает, целует, стонет, рвет ногтями кожу на спине, а потом неожиданно вскакивает и смотрит отрешенно, будто бы и не помнит, чего это она сейчас вытворяла. Она не верит мне и правильно делает. Потому что я лжец. Зачем я тогда придумал эту историю?»
        - Чтобы удержать тебя, - шепотом произнес Саша. - И чтобы ты пожалела меня.
        В ванной раздался шум льющейся воды.
        Молодой человек отбросил в сторону скомканное одеяло и принялся одеваться. Внезапно зазвонил его телефон.
        Жена! Саша тихонько выругался, скинул вызов, вышел на кухню, аккуратно закрыл за собой облезлую дверь и набрал номер супруги, надоевшей ему до смерти.
        - Ты где?! - услышал он визгливый голос Юли.
        - Я… в гараже. С Игорем пиво пьем, - с ходу вырвалось у Александра.
        - Ага. Игорь твой с сиськами и в платье, да? - спросила жена и хмыкнула.
        - Перестань.
        - Это ты перестань. Смешно, ей-богу. Хватит, наелась уже.
        - Послушай…
        Но в трубке уже раздались гудки.
        - У тебя ничего не поменялось.
        Саша обернулся.
        Она стояла, обернувшись полотенцем.
        - Таня!..
        - Останься со мной.
        Денин кашлянул.
        - Солнышко, я не знал, что сегодня у нас… ну, в общем, что мы…
        - Конечно. Я же и говорю, что в твоей жизни все осталось по-прежнему. Если бы ты действительно собирался разводиться, то остался бы у меня.
        Он вздохнул, не зная, что ответить.
        - Иди. - На глазах женщины выступили слезы.
        - Не обижайся на меня. Я тебе позвоню завтра, ладно? - промямлил Саша, обуваясь.
        - Ладно.
        Он попытался поцеловать женщину в губы, но она подставила ему лишь щеку.
        Хлесткий морозный ветер заставил его накинуть капюшон. Осторожно ступая по скользкой дорожке, он побрел к метро.
        Саше вспомнился старый советский фильм «Осенний марафон». Ситуация абсолютно идентична. Есть жена, муж, которому опостылели супружеские будни, любовница, классический треугольник. Но там - кино, а тут он, плетущийся по пустынной улице от женщины, которую действительно любил. Саша не имел ни малейшего представления о том, как надо действовать в его положении.
        Собственно, выходов было два - окончательно разрывать отношения с Татьяной или разводиться с Юлей. На каждом пути таились свои подводные камни, которые страшили молодого человека. Нерешительность - вот что погубит его. Ведь так страшно менять свой уклад жизни, принимать какие-то сложные, ответственные решения, будь то развод с последующим разделом имущества или брак с женщиной из другой страны. Ни для кого не секрет, что многие мужики боятся подобных изменений в своей жизни. Они до самой старости влачат свое существование с женами, которых тихо ненавидят.
        Впрочем, существовал еще один выход - оставить все как есть, но опыт подсказывал Саше, что из всех вариантов это наихудший.
        Так было и в прошлый раз. Таня неоднократно намекала ему, что статус любовницы ее не устраивает, но он предпочитал делать вид, что не замечает этого и вообще все в ажуре. В результате в один прекрасный день Ковалева попросту отшила его, прислала СМС-сообщение, мол, живи своей жизнью, а меня не трогай.
        Он пытался забыть ее. Все фотографии Тани были скопированы на диск, который он запихнул в самый дальний угол. Вещи, подаренные ею, Саша упаковал в коробку и отвез на дачу. Но она продолжала жить в его сердце, в мозгу, в каждой клетке тела. Александр заболел этой женщиной всерьез и надолго. Возможно, навсегда.
        Хотя начиналось все вполне безобидно. Они познакомились еще в 2008 году, буквально на следующий день после Таниного дня рождения. Переписка, вроде бы ничего не значащая, стала ежедневной. Спустя полгода она приехала из Кишинева в Москву, и Саша весь день показывал ей столичные достопримечательности.
        В конце лета Таня появилась уже с чемоданом, быстро нашла работу, сняла квартиру, начала обрастать связями. Тогда-то и появились шероховатости в их отношениях. К примеру, она не могла понять, почему Саша допустил рождение второго ребенка - дочки. Денин и сам не мог этого себе объяснить. Действительно, зачем рожать, точнее, делать еще одного ребенка, если ты собираешься уходить от жены? Но что сделано, то сделано.
        Так или иначе, но два года назад Таня расставила все точки над «i». После безуспешных попыток вернуть ее расположение в голову Саше неожиданно пришла идея, от которой любой здравомыслящий человек покрутил бы пальцем у виска.
        Он решил уйти красиво. Как в приключенческих фильмах про суперменов.
        Саша отправил ей письмо. В нем он кратко описал всю полноту своих чувств к Тане, а в конце, будто спохватившись, добавил, что его семья попала в ДТП, в результате чего погибли его дети и отец. У него обнаружена опухоль мозга, которую он намеревался лечить за рубежом.
        Сейчас Саша уже с трудом помнил, что побудило его написать это проклятое послание. Вероятно, причиной был врожденный эгоизм и стремление казаться лучше, чем он есть. А может, свою роль сыграла обида. Ведь до этого с ним еще никто так не обходился. Парню как-то не приходило в голову, что такое прощальное послание наверняка вызвало у Тани шок и переживания за него.
        Получив от нее пинка, он решил оставить за собой последнее слово, вроде как исчезнуть при этом. Благо Москва - город немаленький, и шанс на их случайную встречу был практически ничтожным.
        Саша сменил номер мобильника, попытался забыть о Татьяне и начать жить по-новому, но, вопреки всем ожиданиям, не переставал думать об этой женщине. Он ложился в постель с Юлей, а его воображение рисовало образ Тани. Саша засыпал и просыпался с мыслью о любимой. Он заводил любовниц, пытаясь применить на практике поговорку «клин клином вышибают», но все было тщетно. Каждую новую подругу он подсознательно сравнивал с Таней, и ни одна из них не стоила и ноготка ее мизинчика.
        Правда, его очень коробило то обстоятельство, что она не особенно-то и пыталась выяснить, что с ним такое приключилось. Лишь задала в электронной почте вопрос, мол, какие новости, почему недоступен твой номер. И все. Потом - безразличная тишина.
        Саша выдержал полтора года. Затем, в день ее рождения, напился и отправил ей сообщение, где продолжил свою сказку. Мол, с ним все в порядке, голова прошла. Он скучает по ней, да и с женой больше не живет.
        Таня сразу согласилась на встречу. Ясное дело, она не подозревала, что и голова у него никогда не болела, и со своей законной супругой Саша продолжал жить под одной крышей.
        Он ехал в полупустом вагоне, с отчаянием понимая, что заврался окончательно. Их отношения вновь висят на волоске.

«Я муха, которая по собственной дурости залетела в паутину. Только в моем случае я сам ее соткал. Нужно что-то делать, оставлять все как есть невозможно. Вот только что?»
        Он пришел домой после полуночи, продрогший и усталый. На цыпочках пробрался в комнату, мельком бросил взгляд на мерцающий монитор. Странно, что Юля компьютер не выключила.
        Подойдя ближе, он остолбенел - на экране была открыта его переписка с Таней.
        Значит, жене все известно. В том, что этот сюрприз оставила ему она, сомнений нет. Он почти никогда не закрывал почту, поэтому прочесть все его письма не составило бы большого труда. Было бы желание.
        Что ж, значит, завтра ему предстоит непростой разговор.
        Странно, но этот факт не сильно расстроил Александра. Наверное, так будет лучше - самому мараться не придется.

«Ну да… тебе ведь слабо самому сделать что-то значимое!»
        Но Саша отмахнулся от голоса, взывающего к его совести и порядочности. В конце концов, такова жизнь. Не мы ее, так она нас…

«Хорошо, а как быть с твоим письмом? - не отставал противный внутренний голос. - Те твои самые близкие люди, которых ты вроде бы похоронил в аварии, к счастью, живы-здоровы и спят! Как ты объяснишь это ей? Или будешь всю жизнь скрывать правду?»
        - Хрен со всем этим, - буркнул Саша вслух.
        Этой ночью он спал плохо.
        Разговор получился только на следующий день, уже вечером.
        - Ты ничего не хочешь мне сказать? - спросила Юля.
        Ее лицо было бледным и усталым, губы, и без того тонкие, плотно сжаты.
        - Что ты хочешь услышать? - с легким раздражением поинтересовался Саша.
        - Ты обманывал меня. И не первый раз, судя по всему.
        Он промолчал. Это было правдой, и отпираться не имело смысла. Денин хотел было выдать: «Хочешь спать спокойно - не заглядывай в замочную скважину», но решил, что философия сейчас будет неуместна.
        - Значит, ты не отрицаешь этого, - сделала вывод Юля.
        - Нет.
        С губ супруги сорвался нервный смешок.
        - Да уж… Девять лет коту под хвост. Ты вообще понимаешь, что собственными руками разрушил семью?
        - А ты не задавала себе вопрос, почему я это делаю? - вспыхнул Александр.
        - Ах ты, мой бедненький!.. - Юля всплеснула руками. - Внимания тебе здесь мало уделяли, да?
        - Значит, ты считаешь, что если мужика пилить с утра до ночи, то он с поднятыми лапками вокруг тебя танцевать будет? - огрызнулся Денин.
        - Прости, но нормальные мужики деньги зарабатывают, а не мазней занимаются. Они рекламные листки возле метро не раздают.
        - Заткнись! - взъярился Саша.
        - Нормальные мужики детей в кино и театры водят, в спортивные кружки, - продолжала ледяным тоном Юля. - В конце концов, нормальный мужик бабу в постели удовлетворяет.
        Саша вскочил.
        - Ты… ты… закрой рот, идиотка! Давно себя в зеркале видела?!
        - Ну, ударь меня!
        Он с ненавистью смотрел на жену. Эта женщина, располневшая после родов, с обвислыми грудями и целлюлитными бедрами, вызывала у него лишь отвращение. Почему он раньше никак не мог сам решиться на развод?!
        Судя по всему, Юля поняла, о чем думал ее муж.
        - Да. Ты тоже не молодеешь, Саша. Что ж, гуляй, пока силы позволяют, кобелек. Вспомнишь мои слова лет через двадцать. Я хочу получить ответ на один вопрос.
        - Валяй, - процедил Саша.
        - Ты ей говорил то же самое? - тихо спросила Юля. - Что она благоухает как роза? Что ее глаза похожи на ночные звезды? И все такое прочее?
        Он сглотнул ком, застрявший в горле. Перед глазами все плыло, словно он нырнул под воду.
        - Зря я спрашиваю. - Юля вздохнула. - Ведь сама знаю, что это так. Я сама подам на развод. Не утруждай себя, - заявила она и вышла из кухни.
        На следующий день ему позвонила мать. Они с отцом жили в Краснодарском крае и виделись с сыном максимум пару раз в году.
        - Саша, мне вчера Мария звонила, мама Юли. Это что, правда?
        - Что «правда»?
        - Она сказала, что вы с Юлей разводитесь!
        - Наверное, да, - подумав, сказал Александр.
        - Но это сумасшествие! У вас двое маленьких детей! Как так можно?!
        - Ты ничего не знаешь.
        В трубке надолго повисла пауза.
        Денин уже решил, что связь разъединилась, как мама осторожно поинтересовалась:
        - Ты… снова встретился с Таней?
        Он посмотрел в потолок. Пора делать ремонт. Но это уже не его забота.
        - Да.
        - Боже, как все глупо, - запричитала мама, и сын понял, что она сейчас расплачется. - Сашенька, это не тот человек, который тебе нужен! Пожалуйста, пойми! Не совершай необдуманных поступков! Прежде всего подумай о детках!
        - Я все время о них думаю, - с усилием проговорил он. - Ладно. Я тебя понял, мама. Как отец?
        Мать сказала, что все нормально, и он прекратил разговор.
        Александр почти не спал эту ночь. Мысли в голове кружились в безумном хороводе, напоминали обкуренных индейцев, пляшущих вокруг столба, к которому привязан их бледнолицый враг.

«Теперь-то больше не надо врать. Процесс, как говорится, пошел, - раздумывал он. - Нужно будет обязательно сказать Тане. А она опять предложит мне жениться на ней».

«Не хочу учиться, хочу жениться!» - вспомнил он знаменитые слова Митрофанушки из комедии «Недоросль» Фонвизина.

«А почему бы и нет? Я же люблю ее».
        - Люблю, - подтвердил Саша вслух.
        Он словно пробовал на вкус это загадочное слово, над смыслом которого бьется не одно поколение ученых и философов. Саша делал это осторожно. Так ребенок касается кончиком языка слишком холодного мороженого.
        - Я люблю ее, - повторил он.

«Ты переедешь к ней на съемную квартиру? Туда, где она живет с дочерью?» - осведомился внутренний голос.
        Он закрыл глаза, заставляя себя думать только о позитиве. Все мысли о предстоящем разводе, дележке имущества, алиментах Саша не без труда затолкал в самый дальний уголок памяти.
        Он будет думать о хорошем, разведется и станет свободным. Они с Таней снова отправятся в ресторан, и Саша сделает ей предложение. Она, конечно, обрадуется. Ведь они столько времени этого ждали!
        Уснул он уже под утро.
        Друзей у Саши было мало. Так, знакомые, не более. Единственным человеком, которого можно было с большой натяжкой отнести к этой категории, являлся Игорь Косенко, однокурсник Денина. Иногда Саше казалось, что в их отношениях проклевывалась прямая заинтересованность Игоря. Тот был инвалидом, грохнулся по пьянке с четвертого этажа и отбил себе все, что только можно. Он частенько брал у него в долг, возвращать который не торопился. Впрочем, Саша на этом и не настаивал. В лице Игоря он всегда находил внимательного слушателя. Его, конечно же, раздражало чрезмерное увлечение друга спиртным, но тут уж, как говорится, личное дело каждого.
        - Куда пропал? - недовольно полюбопытствовал Игорь, позвонив Александру.
        Узнав, что приятель вновь общается с Татьяной, он пробубнил:
        - Вот тебя колбасит, братуха!.. Чую, добром это не кончится.
        - Это мои проблемы, - сухо заметил Саша. - Что-то случилось?
        Игорь тут же замялся, и Денин понял, что тому вновь нужны деньги.
        - Я дам. Сам заедешь или встретимся где?
        - Я подъеду, - засуетился Игорь. - Давай через пару часов, ага?
        Пока он ехал, Александр раздумывал, что подарить Татьяне на Восьмое марта. Он обработал ее фотографию в фотошопе, прилепил улыбающееся лицо Тани к телу потешного зайчонка с цветами и отправил эту картинку в адрес фото-салона для изготовления футболки. Затем Саша на бескрайних просторах Интернета нашел и заказал роскошный домашний фонтан в виде двух ангелочков, держащих кувшины, из которых лилась вода, подкрашенная огоньками светодиодов. Потом он на каком-то сетевом аукционе купил ожерелье из зубов тигровой акулы. Все вышеуказанное вместе с доставкой обошлось ему в пятьсот с лишним евро, но Саша даже не думал о деньгах.
        Когда дело касается любимой женщины, разговор о тратах и суммах неприемлем. Тем более что у него еще оставалась крупная заначка от продажи своих картин.

«Мы будем вместе», - думал Саша.
        Вскоре приехал Игорь. Шумно дыша, он протиснул свое оплывшее грузное тело в дверной проем.
        - Вот спасибо, братуха! - дыша перегаром, пробубнил Косенко, пересчитывая деньги, которые ему вручил Саша. - Я обязательно отдам.
        - Не сомневаюсь, - сказал Денин и хмыкнул.
        - Чтоб я сдох, чувак! - поклялся Косенко, засовывая деньги в карман засаленных брюк. - И это… только ты не обижайся.
        - Что еще? - Саша насторожился, сдвинул брови.
        - Ты зря это. Юлька хорошая баба, отличная мать твоих детей. Да, толстой стала, разнесло ее. Но, дружище, это же естественно - она родила тебе двоих детей. Юлька - твоя жена. Она не виновата. А ты…
        - Что «я»? - очень тихо произнес Саша, и его темные глаза сверкнули.
        - Совсем совесть потерял. Сходи за ней к Гудвину в Изумрудный город. Люди с возрастом меняются, и с этим нужно считаться. Ты вон тоже скоро облысеешь, а пузо уже проглядывает. На хер кому ты нужен будешь лет через десять!
        - Где-то я уже это слышал. - Саша провел ладонью по редеющим волосам. - У тебя все, Игоряша? Если хочется поболтать, я к тебе на днях заеду. Сейчас у меня дела.
        - Конечно. - Игорь закивал, пятясь к выходу. - Только запомни, чувак. Эта Таня - непростая баба. Она… она четко знает, что ей нужно и как добиться этой цели.
        - Я тебя услышал, - вежливо произнес Денин, закрывая за другом дверь.
        - Спасибо за то, что выручил! - крикнул Косенко.
        - Не за что, - без тени улыбки сказал сам себе Александр. - Когда-нибудь все наши долги будут уплачены. Да-да…
        - Сам с собой разговариваешь? - осведомилась Юля, выглянув из комнаты.
        Саша промолчал и услышал:
        - Предлагаю заключить мировое соглашение.
        - Какое еще соглашение? - не сразу сообразил он.
        - На раздел имущества. Мы с мамой продаем свою двушку и покупаем тебе однокомнатную. А эту квартиру ты оставляешь детям.
        - Детям? - Саша огляделся вокруг так, словно впервые оказался в своей собственной трехкомнатной квартире, в которой жил уже более семи лет. - А морда у тебя не лопнет?
        - Нет.
        - Не хочешь по-хорошему, будем делить через суд.
        - Да пошла ты!.. - не сдержался Саша.
        Юля только ухмыльнулась, и ему внезапно захотелось ее ударить. Да так, чтобы из носа брызнула кровь и она закричала, выпучив свои глупые кукольные глаза!
        Вечером он отправил Тане эсэмэс:

«Я люблю тебя и скучаю».
        Ответ пришел быстро и немного обескуражил парня:

«Целую».
        Александр пожал плечами.

«Это все потому, что я еще не свободен. Подожди, любимая!» - подумал он.
        В эту ночь ему приснился странный сон.
        Они с Юлей сидят за праздничным столом, из окон струится солнечный свет. Даша и Рома улыбаются, они измазались в сладкой рисовой каше. Юля тоже улыбается. Все пьют чай и счастливы.
        Саша смотрит на свою жену и не понимает, почему он раньше не замечал, какая она чудесная. Куда-то исчезли лишние килограммы и припухлости под глазами. Юля просто замечательная. Они смотрят друг на друга. Он нежно накрывает ладонью руку супруги. Дети весело щебечут, светит солнышко, все прекрасно.
        Вдруг откуда-то сверху доносится хруст, и на лице Юли появляется длинный разрез. Крови нет, края разреза желтеют и моментально сохнут, как кусок плесневелого сыра, забытый в холодильнике.
        В воздухе сверкает что-то тяжелое, похожее на стальной маятник. Обрывки платья вместе с руками Юли с мягким шелестом падают вниз. Ее улыбка превращается в немой вопль. Тело женщины рассечено пополам, ноги безвольно висят на тоненьких лоскутках.
        Она бумажная!
        Саша протягивает вперед руку и с ужасом замечает, что его пальцы шуршат. Он тоже из бумаги, весь, целиком.
        Стол, посуда, стены, дети - все бумажное. Их дом, малышей, счастье кто-то безжалостно кромсал громадными ножницами, кряхтя и хихикая при этом.
        На стенах появились разрезы. Их края так же мгновенно усыхали и съеживались. От детей вскоре остались одни обрезки, похожие на пожухлые осенние листья.

«Помогите», - шепчет Саша.
        В крыше дома появляется рваная дыра. Он видит прищуренный серый глаз. Кто-то смотрит на них. Потом появляются губы. Чувственные, красивые, поблескивающие свежей помадой. Рот открывается, обнажаются кривые клыки, и Сашу обдает кладбищенским смрадом.
        Денин сполз с кровати и подошел к окну. В мозгу продолжали вспыхивать шуршащие звуки, от которых по всему телу пошел озноб. Он вглядывался в серебряный полумесяц, который время от времени закрывали дымчатые облака.

«Хочу к тебе, родная, - мысленно произнес он. - Боже, когда же мы будем вместе?»

«Ты понимаешь, что собственными руками разрушил семью?» - спросил внутренний голос.

«Я ничего не рушил», - ответил Саша.

«Ну да. Оно само».
        Огромные ножницы разрезали его жизнь пополам.
        Восьмое марта прошло замечательно. Таня была в прекрасном настроении, весь вечер смеялась и благодарила Сашу за подарки. Ожерелье из зубов акулы она тут же надела себе на шею. Потом там же, в ресторане, они спросили разрешение администратора и подключили фонтан с ангелочками. Рядом со столом стояла большая ваза, в которой едва поместились розы, семьдесят одна штука, громадный букет.
        - Спасибо тебе. Все было просто супер, - сказала она, когда они вышли наружу.
        - Мы едем к тебе? - на всякий случай спросил Саша.
        Он даже в мыслях не допускал отрицательного ответа.
        - Нет, - все так же улыбаясь, ответила Таня. - Сегодня дома Рита. Она с подружкой.
        Внутри молодого человека все оборвалось. Ему показалось, что в его сердце только что вогнали гарпун.
        - Но… ведь сегодня твой праздник. - Он выдавил из себя жалкую улыбку. - Неужели ты не могла заранее подумать?.. В конце концов, можно попросить Риту… - Тут он запнулся, он просто стоял и тоскливо смотрел, как Таня вдыхает запах роз.
        - Я что, должна была выгнать собственную дочь на то время, пока мы будем кувыркаться на диване? - язвительно поинтересовалась она.
        Саше было нечего возразить. Он боялся разозлить ее, поэтому растерянно молчал, переминаясь с ноги на ногу.

«Она могла меня предупредить, договориться с дочерью. И вообще, что тут такого? У них две комнаты. Рита знает меня», - думал он, кусая губы.
        Таня вышла на дорогу и стала голосовать.
        - Я могу снять гостиницу, - не слишком уверенно произнес он.
        - Можешь или только собираешься снять? - не глядя на него, спросила Татьяна.
        Возле нее остановилась синяя «шестерка». Она что-то сказала водителю. Тот согласно кивнул.
        - Таня!..
        - Все было чудесно, - сказала она. - Ты не перестаешь меня удивлять своими подарками.
        Он машинально передал ей пакет с фонтаном. Она наклонилась и едва коснулась губами его щеки.
        - Еще раз спасибо. Пока!
        Ему хотелось кричать от обиды, подбежать к этому ублюдочному тарантасу и расколотить в нем все стекла булыжником, а самого водителя вышвырнуть на дорогу, чтобы машины, проезжающие мимо, превратили его тело в блин, сочащийся кровью.
        Таня помахала ему рукой. Он не ответил, провожая ее взглядом, преисполненным болью.
        Вечером он получил от нее сообщение:

«Саша, перечитай «Обломова».
        Лишь немалым усилием воли он удержал себя от того, чтобы не разбить телефон о стенку.
        Он хорошо помнил это произведение Гончарова. Да, то самое, про рыхлого толстяка, который просрал свое имение. У этого Обломова увел женщину Штольц, его же собственный друг. Кстати, этот никчемный субъект в итоге отбросил коньки. Что имела в виду Таня, советуя ему вновь перечитать эту книгу?!

«Ты похож на него», - пояснил голос.

«Нет!»

«Да. Ты такой же нерешительный тюфяк, можешь только говорить красивые слова!»
        - Нет! - выкрикнул Саша.
        У него начало покалывать в голове, и он обхватил виски руками, пытаясь унять неизвестно откуда взявшуюся боль.

«А на деле ты - ноль, пимпочка, шарик от бачка унитаза!»
        Он сел рисовать. Сперва Саше казалось, что у него получается какой-то замысловатый орнамент. Но через два часа, уже глубокой ночью, он всмотрелся в картину, и ему почудилось, что сквозь витиеватые узоры просвечивают контуры огромных ножниц.
        Мол, клац-клац. Чтобы там такое еще разрезать?

«Перечитай «Обломова».
        Саша порвал картину.
        Утром, ни свет ни заря, в дверь кто-то позвонил. На пороге стоял его отец.
        - Дедуля! - завопили дети и кинулись к нему.
        - А ты нам подарки принес? - Рома заглянул в глаза деду.
        - Принес. Где ваш папа? - спросил Валерий Викторович, передавая малышне коробки в цветных упаковках.
        Вскоре они сидели на кухне. Саша включил чайник.
        - Проездом? - спросил он.
        - Да. Сейчас еще в одно место заеду и домой.
        Они помолчали.
        - Ты окончательно решил? - вдруг спросил Валерий Викторович.
        Саша с непроницаемым лицом разлил по кружкам чай и поставил перед отцом вазочку с печеньем.
        - Что решил?
        - Не притворяйся, - сказал отец достаточно резко. - Почему я узнаю о твоем разводе в самую последнюю очередь?!
        - Потому что пока еще никакого развода нет, - бросил Саша, помешивая ложечкой чай.
        - Но он не за горами. Юля уже подала в суд?
        - Понятия не имею. Вроде да.
        - Что значит «вроде»? Вы что, не общаетесь?
        Саша пожал плечами и отхлебнул из чашки.
        - По мере необходимости.
        Отец вздохнул:
        - Разрушить, сломать семью - проще простого. Находить компромисс и уметь слушать друг друга куда сложнее.
        - Папа, не нужно сейчас мораль читать. Не в том я возрасте.
        - В нашем роду не было разводов!
        - Значит, я буду первым, - заявил Александр, вытер губы и спросил: - Еще чаю?
        Денин-старший сверлил сына тяжелым взглядом.
        - Я бы и слова тебе не сказал, если бы у тебя не было детей. Какого хера тебе взбрело в голову это делать, когда они еще под стол пешком ходят?!
        - Так уж сложилось. Извини, папа. Мне еще на работу. Мои картины неважно продаются в последнее время. Я сейчас рекламные листки раздаю.
        - Да, я ухожу. - Мужчина поднялся из-за стола. - Мать мне сказала. Это ведь все твоя новая женщина, Татьяна?..
        Кулаки Саши инстинктивно сжались, но отец этого не заметил.
        - Ты поиграешь с ней, потом она тебе надоест. Ты будешь искать себе новую забаву. Я тоже уходил от твоей матери. Пойми, что все в этой жизни движется по спирали! Твои поступки опрометчивы! Ты совершенно не думаешь о последствиях, Саша! Потом будет поздно!..
        - Все, хватит! - прервал Александр эту тираду.
        Он мельком взглянул на отца, и у него перехватило дыхание. Перед ним сидел обгорелый труп! Из шеи торчали осколки костей, обожженные руки скребли клеенку, оставляя на ней черные разводы, из пустых глазниц сочился зловонный кисель.
        Саша моргнул. Страшное видение исчезло с такой же быстротой, с какой и возникло.

«Авария. Отец и дети погибли», - вспомнил он собственную ложь и сказал:
        - Мне пора.
        Валерий Викторович печально смотрел на сына.
        - Жаль, что мы не слышим друг друга, - проговорил он. - Наверное, в этом есть моя вина. - Он приобнял Сашу, но тот даже не шелохнулся.
        После этого отец вышел в коридор, крепко поцеловал резвящихся ребятишек и покинул дом.
        Вечером он сел за компьютер и поморщился. Голова снова раскалывалась как с похмелья. Саша открыл электронную почту, увидел письмо от Тани и почувствовал, что его пульс участился. Он торопливо кликнул мышью по сообщению. Там было небольшое послание и фотография. Он бросил беглый взгляд на снимок и чуть не застонал.
        Они с Юлей сидели с детьми у фонтана. Кажется, это было в Сокольниках.

«У тебя родились еще дети? - спрашивала в письме Таня. - Или ты занялся усыновлением?»

«Откуда ты взяла это фото?»
        Ответ пришел очень быстро:

«Конечно, из социальных сетей».
        Юля была зарегистрирована черт-те где, проще было бы назвать ресурсы, на которых ее не было. Она обожала выкладывать в сети свои фотографии, в том числе и с детьми. Он помнил этот снимок. Они сидели рядом, но улыбка у него была напряженная, а в глазах и вовсе читалась тоска.
        Саша трясущимися руками достал телефон и принялся набирать номер, который знал как дважды два. Таня не отвечала.
        - Ну, давай же! - прошептал Саша.
        Он мысленно обкладывал себя матом за то злосчастное письмо с брехней про аварию и с трепетом вслушивался в монотонные гудки. Они убивали его, лишали последнего шанса.

«Пожалуйста, ответь», - отправил Саша СМС-сообщение.
        Потянулись тягучие минуты.
        Он закрыл письмо, снова позвонил и наконец-то услышал ее голос:
        - Что?
        - Танюша, прошу, выслушай. Понимаю, такая дурацкая ситуация, но я тебе все объясню!
        - Ты прямо сейчас хочешь что-то растолковать мне? - Голос Тани был равнодушным, словно она сообщала случайному прохожему, сколько времени.
        Неожиданно Саша услышал посторонний шум в телефоне. Музыка, что ли? И еще, кажется, были голоса…
        - Ты где? - напряженно спросил он.
        - Это неважно. Я занята.
        - Постой!
        Но в мобильнике уже раздавались издевательские гудки.
        Теперь он с нетерпением ждал развода - на горизонте уже маячил суд. Юля перестала допекать его с мировым соглашением, лишь обронила, что делить нажитое имущество тоже намеревается по суду.
        Сашу это бесило. Ведь, по большому счету, все, что они имели на сегодняшний день, принадлежало ему. Квартира осталась от деда, участок с небольшим летним домиком подарили на свадьбу родители. Машину он купил сам, в кредит, за который еще не расплатился, зато на ней, ничуть не стесняясь, разъезжала его жена.
        Так или иначе, но Юля ничего и слышать не хотела. Она мечтала побыстрее вытурить его отсюда, как только будет вынесено решение суда.
        Краем сознания Александр чувствовал, что нужно оставить все как есть. Тот же самый развод с женой - новый этап в его жизни, пускай и не такой радостный. Но это перемены. Так, может, есть смысл вообще все начать заново? А все это - Юлю, ненавистную работу распространителя рекламных листков - оставить в прошлой жизни.
        Но как только он начинал планировать свои первые шаги, в его памяти неизменно материализовывалось лицо любимой женщины. Он уже не мыслил своего дальнейшего существования без нее.

«Она колдунья! - шелестел над его ухом чей-то незнакомый голос, пока он ворочался на потной подушке бессонными ночами. - Эта женщина несет только страдания».

«Я скоро буду свободным, - упрямо думал он. - Ведь у нас нет других преград!»
        Он вставал, ходил по комнате, что-то бормотал, подскакивал к своим запылившимся мольбертам, потом снова падал в постель, опять вставал. Все это повторялось десятки раз.
        Наконец состоялся суд. Через месяц он получил на руки заветный документ - свидетельство о разводе.
        В ближайшие дни Саша забежал в ЗАГС. Вскоре он вышел обратно с паспортом, в котором сиял свеженький штампик о разводе. В этот момент его лицо выглядело куда более счастливым, нежели у тех молодых людей, которые только-только намеревались подать заявление о регистрации брака.
        Ему не терпелось сообщить об этом событии Тане, но он пересилил себя, решил сделать ей сюрприз. Саша по Интернету заказал громадный букет роз - тысяча и одну штуку. Приехал курьер от фирмы, и Денин без сожаления передал ему сто двадцать тысяч - практически все свои накопления. Он продиктовал курьеру адрес Тани.
        - А если дама спросит, от кого цветы?.. - осведомился юноша, пересчитав деньги.
        Саша подумал немного и махнул рукой:
        - Скажете, первый встречный. Просто так.
        Он был уверен, что Таня сразу поймет, кто именно этот таинственный незнакомец.
        Потом Саша набрал номер Игоря и спросил:
        - Все бухаешь?
        - Можешь предложить что-то получше? - осведомился тот и хихикнул.
        - Я к тебе скоро приеду, повод есть. Не возражаешь?
        - Давай, конечно, - оживился Игорь. - Только я тебе сейчас не готов долги отдать, - сразу предупредил он.
        Но Саша и так знал, что о долгах придется надолго забыть, а еще лучше и вовсе списать их.
        - И это… возьми чего-нибудь, да? - несмело попросил Игорь.
        - Мог бы и не предупреждать.
        Сам Денин пил мало и купил себе лишь немного пива. Игорю он взял литровую бутылку водки, надеясь, что за добавкой бежать не придется.
        Игорь жил в одном из поселков Ногинского района. Частный дом, наполовину развалившийся, достался ему по наследству от покойной матери. Отца у него не было. По крайней мере, Игорь никогда о нем не упоминал.
        Саше нравился этот тихий и спокойный район. Старые дома постепенно сносили, и кроме Игоря, тут почти никто не жил. Сам Косенко не особенно торопился покидать свою избушку, хотя ему уже как-то приходило предложение властей о переселении в квартиру.

«Поживем - увидим», - беззаботно говорил он по этому поводу.
        - Откуда? - спросил Александр, указывая на фингал, желтеющий под глазом Игоря.
        - А, - махнул рукой тот. - Брательник с зоны вернулся. Жизни меня учил.
        - Он тебя отсюда не вытурит?
        - Нет. У него однушка в городе есть.
        - Ты запустил дом, - осматриваясь, сказал Саша.
        - Да и хрен с ним, - беспечно отозвался Игорь, ставя мятую кастрюлю на плиту, забрызганную маслом. - Сейчас пельмешек замутим. Как у тебя дела-то?
        - Развелся наконец.
        Игорь замер, держа в руках половник.
        - Все-таки развелся. Извини, но с этим тебя поздравлять не буду.
        - Не надо.
        - Более того. Еще раз извини, но ты придурок.
        Неожиданно Александра охватила злость. Он придурок? Он, за счет которого Игорь вот уже третий год накачивается по вечерам до потери сознания? Саша, который вытащил вусмерть пьяного Игоря из сугроба поздно вечером?! Если бы не он, тот окочурился бы от переохлаждения!
        - За словами следи, - сквозь зубы проговорил Саша. - А то не посмотрю, что ты инвалид, понял?!
        - Ты не злись, - примирительно сказал хозяин дома, посолил воду и тяжело опустился на колченогий табурет.
        Косенко вспомнил, какой яростью сверкнули глаза приятеля, и на мгновение почувствовал себя неуютно.
        - Если ты настроен поговорить на эту тему, то я тебе все популярно объясню, - предложил он, наливая себе водки.
        - Давай, - равнодушно отозвался Александр.

«Все равно это ничего не изменит», - подумалось ему. - Скоро курьер придет домой к Тане».
        От этой мысли низ живота Саши накрыла сладкая истома. Он представил себе, как вспыхнут от изумления глаза любимой при виде огромной кучи цветов, и непроизвольно улыбнулся.
        Игорь покосился на друга. Резкие перемены в его поведении ему не нравились. Более того, Денин начинал пугать его.
        Но Игорь решил не останавливаться, выдохнул, опрокинул в себя содержимое рюмки, перевел дух и осторожно поинтересовался:
        - Как у тебя с Таней?
        - Пока никак, - ровно ответил Саша и в который раз взглянул на часы.
        Через несколько минут цветы будут у Тани.
        - Но скоро все будет хорошо.
        - Спешишь куда?
        - Неважно, - бросил Саша.
        - Ладно. Я не случайно тебя спросил про ваши отношения. Только не психуй, ладно?
        - Почему я должен психовать? - вскинул брови Денин.
        Игорь засмеялся, хотя внутри у него скребло, и подумал, что его приятель уже псих.
        - Вы очень разные, чувак. Вот смотри. - Игорь взял с треснувшей подставки перечницу и солонку. - Типа это ты, а перечница - она.
        - Хорошее сравнение, - заметил Саша, но Игорь пропустил шпильку друга мимо ушей.
        - Меня ведь тоже бабы бросали. Я знаю, каково это. Постарайся взглянуть на ситуацию объективно, как посторонний наблюдатель. У вас разные цели. Что хочешь ты? Ты хочешь ее. Всю. Целиком и сразу. Это, чувак, называется страсть. Это даже не любовь-морковь. Рубишь фишку? - Игорь отодвинул солонку в сторону и взял в руки перечницу. - Что хочет она? Ясень пень, то же самое, что и все бабы, - семья, дети и прочая хрень. Зачем Татьяна приехала сюда, ты не задумывался?
        - За гражданством, - словно эхо отозвался Саша. - И за хорошей зарплатой. За счастьем, в конце концов. - Он снова посмотрел на часы.
        - Вот. У нее есть цель. Будет мужик рядом - хорошо. Нет - ну что ж, переживет как-нибудь, она уже не маленькая. А теперь подумай, какой у нее выбор. Пошевели мозгами, какое место в этих ячейках занимаешь ты. Да, ты развелся. Да, вроде как ты свободен. Но на тебе висят малолетние дети. Ты не определился с разменом жилья. Эта канитель будет тянуться еще долго, чувак. Как ты считаешь, станет она ждать? Я тебе скажу - нет. Она баба симпатичная. Замутить с кем-то шуры-муры для нее ни разу не проблема. - Вода в кастрюле забурлила, и Игорь начал сыпать в кипяток пельмени. - У нее нет времени на эти сопли, ей надо дела решать, - продолжал он. - А тут ты лезешь со своей романтикой, всякими картинками и признаниями в любви.
        Александр сидел с непроницаемым лицом.
        Игорь помешал воду половником, потом снова сел.
        - Она не оценит этого, Санек. Поверь. Ты для нее просто как временное развлечение. Игрушка. - Он покрутил в руках перечницу и вернул ее на место. - Ты не задавал себе вопрос, почему у нее никого не было в Кишиневе? Сколько раз она тут, в Москве, сходилась с мужиками, а потом бросала их?
        - Дважды, - глухо отозвался Саша.
        - Вот. И оба раза она сама от них уходила. Так, да? Я ничего не путаю?
        Александр с несчастным видом помотал головой. Да, Игоряша был алкашом, но в логике ему не отказать - не зря в шахматы всех в детстве обыгрывал. Но сейчас от того, что приятель пытался доступным способом донести до него правду-матку, Денину становилось только хуже. Саше казалось, словно ему под ногти кто-то медленно загонял раскаленные спицы.
        - Знаешь, твои потуги наладить с ней отношения напоминают мне ситуацию, когда добрый доктор лечит ногу бомжа, которая заражена гангреной, - вещал тем временем Игорь. - Она распухла и воняет, а он ее зеленкой мажет и мазью Вишневского! Резать надо к такой-то матери, а он!.. Ты врубаешься, Санек? Или тебя к Гудвину в Изумрудный город за мозгами отправлять нужно?
        Затренькал телефон Александра, и тот схватил его дрожащей рукой.
        - Да?!
        - Это Рашид, курьер. Она не взяла цветы. Куда их привезти?
        - Как не взяла? - оторопел Саша.
        Ему показалось, что он ослышался.
        - Как это не взяла?! - закричал он.
        Игорь испуганно заморгал, заскрипел табуреткой.
        - Ты адрес не перепутал? - уняв дрожь, спросил Денин.
        В нем еще теплилась надежда на то, что курьер ошибся. Может, он сунулся в соседнюю дверь, подъезд, дом?
        Рашид с плохо скрытым раздражением продиктовал адрес.
        Все сходится.
        - Она спросила, как вы выглядите, - добавил он. - Я рассказал.
        - И что? - упавшим голосом спросил Саша.
        - Она сказала, что ей ничего от вас не надо. Так куда везти цветы? - нетерпеливо повторил курьер.
        - Никуда, - ответил Денин. - Выброси их на хер. Или подари своей девчонке.
        - У меня жена, - с обидой сообщил Рашид, и Саша отключил телефон.
        Тысяча роз. И еще одна.
        Сто двадцать штук словно в сортир смыли. Еще никогда он не чувствовал себя таким униженным. Его словно обмакнули головой в унитаз привокзального сортира.
        - Санек!
        - А?.. - Александр тупо посмотрел на друга. Ему показалось, что голос товарища доносился с какой-то другой планеты.
        Лицо Игоря было встревоженным.
        - Что там случилось?
        Саша с трудом вылез из-за стола.
        - Пожалуй, Игоряша, наш разговор придется закончить в другой раз, - хрипло пробубнил он.
        В голове что-то потрескивало и щелкало, словно там кто-то ворошил тлеющие угли.
        - Нет, чувак, - Косенко тоже встал с табурета. - Я не пущу тебя в таком состоянии! Останься!
        Он попытался преградить Александру путь, но тот оттолкнул его в сторону, да так резко, что Игорь с трудом удержался на ногах.
        - Потом!..
        - Вот дурак! - заявил Игорь, вытирая со лба капли пота.
        Потом он услышал, как хлопнула входная дверь, покачал головой и сказал сам себе:
        - Совсем свихнулся. Господи, вправь ему мозги, а то свисли набекрень.
        Его взгляд переместился на пыхтящую кастрюлю. Переваренные пельмени беспомощно болтались в кипящей пене, стукались друг о друга. Он смотрел на рваные ошметки теста, выпустившие из себя совершенно неаппетитные комки фарша, и почему-то подумал о внутренностях, вылезших наружу.
        Игорь вздохнул, и его рука сама собой потянулась к бутылке.
        Саша с трудом помнил, как он пришел домой. Квартира была пустой - Юля с детьми уехала на дачу к подруге.
        Непослушными пальцами он набрал номер Тани. Автоответчик любезно сообщил ему о недоступности абонента.
        В этом фальшивом вежливом тоне угадывались другие слова:

«А не пойти бы тебе в задницу, господин Денин?! Она внесла тебя в черный список».
        - Нет! - Саша закрутил головой. - Она просто выключила мобильник.
        Он сел за компьютер, открыл страницу Тани в одной из социальных сетей и увидел, что она как раз находилась здесь.

«Позвони, прошу тебя!» - отпечатал он.
        Его пальцы словно принадлежали другому человеку. Они то и дело попадали не на те клавиши.
        Ответ пришел не скоро и сразил его наповал:

«Звонить не буду, так как не вижу смысла. И ты мне, пожалуйста, больше не звони».
        Во рту у Саши появилась мерзкая сухость, а его спина взмокла от липкого пота.

«Это все. Но как? Что случилось? Она нашла себе кого-то?» - подумал он и вернулся на страницу любимой женщины.
        Глаза Саши защипало от влаги. Все его поздравления и письма на страничке Татьяны исчезли. Зато появилась ее фотография в обнимку с каким-то мужиком. Ее облапал какой-то плешивый урод в пиджаке, который слащаво улыбался.
        Сашу душили ярость и отчаяние.
        Так, в полной неподвижности, он просидел почти сорок минут. Потом Денин пересилил себя и принялся сочинять письмо.

«Она должна понять. Мы ведь любим друг друга! Настоящее чувство не может умереть!»
        Письмо получилось большим, почти на две страницы. Щурясь, Александр в десятый раз проверил текст на грамматические ошибки, затем прикрепил к сообщению фотографию красивого цветка и отправил его.
        - Ты поймешь, - едва слышно произнес парень. - Я развелся. Я свободен. Мы ведь любим друг друга. Я развелся. Мы… - Он осекся, поймав себя на мысли, что талдычит в пустоту одно и то же, прямо как попугай.
        На этот раз ответ пришел моментально. Это письмо окончательно и бесповоротно растоптало тот огонек, который едва теплился внутри его.

«Не умею так много и красиво писать. Да и сказать, собственно, нечего. Наши отношения перешли точку невозврата. Все кончено. Прощай».
        Из глотки Саши рвался дикий, первобытный вопль зверя, истекающего кровью, напоровшегося на кол в яме.
        Все. Теперь точно конец.
        Он зачем-то снова набрал номер Татьяны и услышал:

«В настоящее время абонент недоступен».

«Да, мы разные люди. Я для нее - не более чем временное развлечение. А ведь Игорек прав. Она и есть перечница, самая настоящая. - Саша встал и направился в кухню. - Зря я уехал. Нужно было остаться у Игоря».
        Неожиданно взгляд Денина остановился на стойке с кухонными ножами.
        - Она не любит тебя, - прохрипел он, упершись руками в столешницу.
        Его тело ритмично покачивалось, будто вместо пола под ногами была палуба корабля во время шторма.
        - Тебя никто не будет любить так, как я. Дурочка. Сука. Тварь, что же ты делаешь со мной?!
        Он плакал от жалости к самому себе, от собственной беспомощности и бессилия. Глаза заволокло влажной пленкой, но даже сквозь нее Саша очень хорошо видел ножи.
        - Только я расплачусь попозже, ладно? - слегка заплетающимся голосом проговорил Игорь.
        - Это когда? - уточнил водитель и нахмурился.
        - Приедем по адресу, и расплачусь, - пообещал он, снял с не слишком чистого запястья часы и положил на приборную доску. - Вот. Залог. Могу еще мобильник оставить.
        Водитель перевел взгляд на часы и ничего не сказал. «Волга» тронулась с места.
        Игорь с облегчением вздохнул, после чего снова попробовал связаться с Александром. Но Денин не отвечал.
        - Ну давай же, чувак! - пьяно пробубнил Косенко. - Или ты поперся к Гудвину за хорошим настроением?
        Чувство тревоги за приятеля, поселившееся в нем еще днем, исступленно рвалось наружу, раз за разом посылало в мозг пульсирующие сигналы: «Сашка в беде».
        Они приехали к дому Александра, когда на город опустилась бархатисто-угольная ночь. Игорь закинул голову. Свет горел всего в одном окне. В квартире его друга.
        Саша поморгал. Нет, это именно они и есть. Его руки, блестящие от темной жижи, густыми лентами стекающей на колени и ковер. Клавиши, залитые кровью, чавкали, напоминали смешные островки, которые то погружались в вишневый кисель, то вновь выскальзывали на поверхность.
        Некоторые уже не работали, но Александр продолжал упорно набирать и отправлять Татьяне одно и то же предложение из трех слов:

«Я тебя люблю».
        Сколько он еще протянет? Судя по тому, как начинают неметь запястья, осталось недолго.
        Ну и пусть. Он сдохнет прямо здесь, за этим чертовым компьютером.
        Денин нахмурился. Какая-то хрень получается. Он ударил кулаком по клавиатуре. Брызги разлетелись роем алых пчел, заляпали экран монитора.
        Звонок в дверь прозвучал неожиданно, даже как-то иррационально. Так гонг возвещает о начале боя.

«Это она!» - подумал Саша и поковылял к двери, выставив вперед искалеченные руки.
        Воздух с хрипом и шумом выходил сквозь его стиснутые зубы.

«Да, это Таня. Она одумалась. Ведь знает, как я люблю ее».
        Открыть дверь оказалось невероятно сложно. Пальцы задеревенели и напрочь отказывались подчиняться командам мозга. Наконец Саша справился с замком и…
        Это была не она.
        - Где твоя перечница? - тихо спросил он у остолбеневшего Игоря и сел на пол.
        Косенко едва сдержал крик и бросился вызывать «Скорую».
        Уже поздней ночью, когда глубокие раны Александра были обработаны и зашиты, а сам он, накачанный обезболивающим, наконец-то уснул тяжелым искусственным сном, Татьяна неожиданно открыла глаза. Она бережно убрала руку с груди похрапывающего Леонида, неслышно выбралась из кровати и прошла на кухню.
        Там Таня выпила стакан минералки и уставилась в ночное небо. Она не могла себе объяснить, что подняло ее с постели. Женщина наморщила лоб. Кажется, это был какой-то сон, связанный с Александром.
        Татьяна провела рукой по густым волосам. Черт-те что!..
        Бедный дурачок. Втрескался в нее как пятиклассник в свою учительницу. Это было интересно и занимательно, пока у нее было время и желание играть в эту игру. Но нерешительность молодого человека, его вечные метания из стороны в сторону и вспыльчивый характер - все это быстро охладило ее.
        Она хотела чувствовать себя независимой. Те сцены ревности, которые иногда устраивал ей этот посредственный художник, стали слишком доставать ее. Все это в совокупности и решило судьбу их отношений. Таня не его собственность и вряд ли когда-нибудь ею будет. Она уже не в том возрасте, чтобы ее устраивало положение любовницы.
        Парня, конечно, по-своему жаль, но лучше прямо сейчас оборвать эти фальшивые отношения, не давать Саше никаких поводов для бесплодных ожиданий и надежд.
        Тем более что она нашла себе настоящего мужчину. Пусть он не умеет говорить такие красивые вещи, как Саша. Чего греха таить, ей нравились комплименты, которыми Денин заваливал ее мобильник и электронную почту, но Леонид был человеком дела. Она предпочитала именно таких мужчин.
        К тому же он был ее земляком, причем далеко не самым бедным, и уже стал россиянином на законном основании. Скорее всего, ее проблема с гражданством тоже будет вскоре решена.
        Она выключила свет, вернулась в спальню и так же бесшумно юркнула в теплую постель.
        Спустя два месяца
        Александр молча изучал только что законченную картину. Он плотно сжал губы, отчего те стали напоминать два тонюсеньких шрама.
        Дерьмо! Никуда не годится. Этой мазней даже подтираться стыдно. Такую картину никто никогда не купит, даже первоклассник нарисует лучше.
        Он поднес руку к глазам и чуть ли не с ненавистью глядел на подрагивающие пальцы. Чертов тремор!.. Все из-за поврежденных сухожилий, которые Саша в ту ночь кромсал разделочным ножом.

«Это все стресс, чувак, - сказал ему Игорь, у которого была иная точка зрения на причину трясучки рук Саши. - У тебя депрессуха. Забудь о своей прошлой жизни, начни все с чистого листа».
        Угу. Легко сказать. Его приятель забыл добавить: «Сходи к Гудвину за таблетками от депрессухи».
        Он швырнул мольберт на пол.
        В комнату заглянула Юля:
        - Хватит шуметь, я детей укладываю!
        Саша пробурчал что-то невнятное. Юля, помедлив, прикрыла дверь. От него не ускользнул взгляд, преисполненный презрения, который она бросила на него напоследок. Словно это был не он, а так, кучка дерьма, оставленная их котом Вадиком.

«Ну и ладно. Плевать».

«Нет, не плевать, - возразил внутренний голос и ехидно осведомился: - Чем ты теперь будешь зарабатывать, дружок?»
        Только сейчас Александр осознал всю серьезность проблем, которые с маниакальным постоянством преследовали его с тех самых пор, как Татьяна разорвала с ним отношения. Предпоследним ударом был суд по дележке имущества, на котором адвокату его бывшей благоверной удалось оттяпать у Саши три четверти квартиры.
        И тем не менее. Картины - его хлеб. Он даже не представлял себе, чем еще мог бы зарабатывать на жизнь. А ведь ему теперь придется выплачивать алименты! Поскольку твердого заработка у Саши не было, судья назначил ему фиксированную сумму, исходя из средней зарплаты по стране. Получалось что-то порядка 10 -12 тысяч рублей в месяц. Если он и сможет каким-то образом заработать эти деньги, то отдаст их. На что же тогда Денин будет жить?
        Картины приносили ему неплохой доход, и он не привык себе в чем-то отказывать. У него еще остался небольшой запас работ, которые наверняка ушли бы за хорошие деньги. Александр мог некоторое время продержаться на плаву. Но это от силы 5 -6 месяцев. А что дальше?

«Я не буду трогать эти картины», - подумал он, убирая краски.

«Конечно, не будешь. Потому что ты уже давно решил, кому достанутся эти картины, если вдруг с тобой что-то случится. Например, в следующий раз Игорь не догадается приехать к тебе домой. Ты эгоист, совершенно жалкий, просто ничтожный. Подумай о своих детях!..»
        Внутренний голос в последнее время настойчиво отговаривал его от этой затеи, но Саша не собирался менять решения. Все свои работы он отдаст Тане. Или…

«Ты уже пытался подарить ей цветы. Вспомни, чем это закончилось!»

«Она получит их, когда меня не станет!» - не соглашался Саша с противным голосом.
        Он снова посмотрел на уродливые шрамы. Они бугрились на руках лиловыми червяками, улыбались ему.
        - Я сильный, - очень тихо сказал он. - Я справлюсь. - Александр вдруг неожиданно улыбнулся и добавил: - То, что нас не убивает, делает сильнее. Старик Ницше был прав.
        Ему нужен Игорь! Самые поверхностные подсчеты показали, что друг-алкаш должен Саше как минимум тысяч тридцать.
        Александр не особенно заморачивался по поводу того, что своим спасением он, по большому счету, обязан спивающемуся товарищу. Он не считал, что списание всех накопившихся долгов Игоря было бы благородным жестом, вполне логичным с точки зрения здравого смысла. У Саши был иной взгляд на эту проблему.
        В свое время он вытащил мертвецки пьяного Косенко из сугроба, так что они квиты. Дружба дружбой, а табачок врозь, как говорится. Конечно, тридцать штук не решат все его проблемы, но какое-то время он сможет прожить на эти деньги.
        Однако и здесь его ждала неудача. Игорь оказался дома, правда, он дрых беспробудным сном пропойцы. У Саши состоялся пренеприятнейший разговор со Станиславом, старшим братом Игоря, недавно вернувшимся из мест не столь отдаленных.
        Собственно, беседы как таковой не получилось. Стас и слушать ничего не хотел о каких-то долгах, при этом отказывался будить младшего брата. Александр быстро вышел из себя и начал орать на уголовника. За это он тут же схлопотал леща, от которого у него перед глазами заплясали солнечные зайчики. Он попытался дать сдачи и даже замахнулся, но Косенко-старший без труда добавил ему еще пару оплеух.
        - С долгами разберемся, - сказал он, пинками выгоняя униженного и морально раздавленного Сашу за ворота.
        Из губы Денина капала кровь, под глазом набухал лиловый фонарь.
        - Если должен - вернет. Если решил как лоха развести - ответишь! - После этих напутственных слов дверь за ним захлопнулась.

«Отвечать» Саше больше не хотелось. Потирая саднящую челюсть, он медленно брел по дороге.
        Денег и работы у него не было. Внутри тоже ничего не оставалось, только ноющая боль и мертвая пустота.
        Он подумал о своих малышах, и лицо его стало еще более хмурым. Дети сторонились его. Вчера дочь невзначай выдала, мол, как классно мы на днях гуляли, были в аквапарке с дядей Сережей.
        Дядя Сережа, твою мать!.. Быстро же его недавняя супруга нашла ему замену. Саша на мгновение даже испытал ревность. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Юля не замужем. Он не женат. Только вот что теперь делать с этой свободой? Как ею воспользоваться?

«Таня, я люблю тебя!»
        Где-то под сердцем снова все скрутило болью. Саше казалось, будто чьи-то костлявые пальцы безжалостно отщипывали от его внутренностей по кусочку.
        Он не переставал думать о любимой.
        Впереди золотисто сверкнул купол церкви. Ноги сами понесли Сашу к храму. Внутри было пусто. Ноздри Денина тут же уловили терпкий запах ладана.
        На мелочь, оставшуюся у него, Саша купил несколько свечей.

«Боже, сделай так, чтобы мы были вместе!»
        Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть какие-нибудь молитвы. Бабушка в детстве учила его, но сейчас голова Денина была заполнена истеричным хаосом, словно превратилась в клетку, набитую взбесившимися крысами.

«Боже, верни ее. Без нее мне не жить!»
        Из-под века выскользнула слеза, блеснула в дрожащих огоньках свечей и упала на дощатый пол.
        - Я приму тебя любую, - медленно, тщательно выговаривая каждую букву, проговорил Саша. - Хоть без рук, хоть без ног. Старую, хромую, глухую. Потому что только я люблю тебя по-настоящему. Так мать обожает своего ребенка, каким бы он ни был.
        Он смотрел на свечу и плакал, уже не сдерживая слез. Свеча будто прониклась состоянием мужчины и тоже залилась восковыми слезами.
        - Сынок, тебе нехорошо? - с тревогой спросила его старушка в платке, тронув за локоть.
        - Да, - помедлив, ответил Саша, перекрестился и торопливо покинул храм.

«Боже, верни ее мне!»
        Он очень надеялся на то, что Господь услышит его молитвы.
        Спустя три месяца
        - Леонид Дмитриевич, готовы ли взять в жены Татьяну Викторовну? - раздался в звенящей тишине профессионально поставленный голос сотрудницы ЗАГСа.
        - Да, - не раздумывая, ответил он, посмотрел на Таню и поймал ее смеющийся взгляд.
        Ему действительно повезло с новой женой. Редкое сочетание потрясающей внешности, изящества, деловой хватки и проницательности. Эта гармоничная во всех отношениях женщина устраивала его абсолютно во всем.
        Неожиданно Леониду стало жарко. Он почувствовал, как Таня дотронулась до него своими тонкими пальцами. Они были горячими. Жених сглотнул и напряженно улыбнулся.
        - Татьяна Викторовна, готовы ли вы?.. - Грузная тетка с обвислыми грудями запнулась, торопливо поправила очки и с виноватым видом обратилась к невесте: - Ой, извините, не туда посмотрела. Галина Андреевна, готовы ли вы?..
        Галина Андреевна?
        Леонид моргнул. Какая, на фиг, Галина Андреевна?!
        Таня широко улыбалась, сжимая его руку. Леониду стало горячо. Словно он держался за пышущую жаром батарею, а не за руку будущей супруги.
        - …стать мужем Леонида Дмитриевича?
        Его взгляд переместился вниз. Рука любимой из розовой стала красной, потом багровой. Поры кожи расширились, выпуская наружу струйки дыма.
        Он закричал, попытался вырвать руку, но хватка была железной.
        - Ты разве забыл мое имя? - спросила невеста и хрипло засмеялась.
        Изо рта у нее вырвалось огненное облако.
        - Меня зовут Галя. Помнишь?..
        Ее лицо начало меняться, плавилось как воск. Леониду наконец-то удалось высвободить кисть. На ней пузырились ярко-красные ожоги. Он отскочил назад.
        - Галя. Галя, Галя, - бубнила она, надвигаясь на ошалевшего от ужаса жениха.
        Свадебная фата уже полыхала как факел, в воздухе плыл резкий запах горящих волос.
        - Тебя нет! - заорал он.
        - Есть! - отрезала Татьяна-Галя и ухмыльнулась.
        Белоснежное платье быстро чернело. Оно съеживалось на женщине как отмершая кожа, опадало рваными чешуйками с налипшими клочками горящей плоти.
        - Есть, дружочек.
        Через мгновение все ее тело превратилось в один гигантский костер, распространявший вокруг удушливый смрад. Леонид бросился к выходу, оглашая воплями горящее здание ЗАГСа. Дверь оказалась запертой. Он обернулся и тут же закрыл лицо руками. Перед ним, покачиваясь на ногах-палках, стоял обугливающийся скелет, с ног до головы объятый бушующим пламенем.
        - Идем со мной! - проклацали челюсти.
        Звякнуло обручальное кольцо, не удержавшись на сожженной косточке, которая еще минуту назад была безымянным пальцем. К Леониду потянулись скрюченные лапы, и нестерпимый жар накрыл его с головой…
        Некоторое время он неподвижно лежал на кровати, кашляя и вытирая лицо, мокрое от пота. Наконец Леонид откинул в сторону скомканное одеяло и вылез из постели.
        Галя! Черт бы побрал эту голодранку.
        Она приснилась ему впервые, хотя с тех пор уже минуло более десяти лет. Он передернул плечами, вспомнив жуткий оскал челюстей.
        Оказавшись в ванной, Леонид начал умываться. Прохладная вода быстро помогла ему оправиться от сна.
        Когда он закончил бриться, хлопнула входная дверь.
        - Привет, - сказала Таня, обнимая его.
        Они поцеловались.
        - Все в порядке? Проводила дочку? - спросил Леонид.
        - Рейс немного задержали, а так все в порядке, - сказала женщина.
        - Рита скоро станет такой же прекрасной, как и ты.
        - Красота не главное, - заметила Таня, и ее взгляд упал на бархатистую коробочку, скромно притулившуюся на журнальном столике. - Это то, о чем я думаю?
        - Да.
        Лицо Тани озарила счастливая улыбка.
        - Очень надеюсь, что через месяц колечки, хранящиеся там, окажутся на наших пальцах.
        - Я тоже об этом мечтаю, - сказал он и улыбнулся в ответ, но как-то вымученно.
        - Мы нужны и дороги друг другу, - прибавила Таня.
        Леонид вспомнил сон, звон кольца, слетевшего с обгорелого пальца невесты и покатившегося по полу. Улыбка его потускнела.
        - Едем? Осталось полтора часа, - услышал он голос любимой.
        - Конечно. Дай мне десять минут на сборы.
        Дорога оказалась пустынной. Была суббота, и все ехали в область. Только они спешили в ЗАГС, хотели подать заявление о регистрации брака.
        - Ты сегодня без охраны? - словно невзначай поинтересовалась Таня.
        Леонид кивнул.
        Она пытливо посмотрела на своего будущего супруга и сказала:
        - Ты что-то недоговариваешь, я же вижу. Все нормально?
        - Относительно. Охраны, кстати, не будет не только сегодня, но и в ближайшие два месяца, - выдержав паузу, ответил Леонид. - В данный момент я не могу себе позволить такую роскошь.
        - Как бизнес?
        Он поморщился, как если бы ненароком проглотил муху.
        - Так себе. Но все наладится.

«Все наладится», - повторила про себя Таня, глядя в окно.
        Ей почему-то подумалось, что эту фразу часто произносил Саша.
        - Леня, мне бы хотелось, чтобы между нами не было тайн, - мягко проговорила она, погладив его руку. - Твои проблемы - мои проблемы. Мы должны доверять друг другу. Согласен?
        Леонид снова кивнул и вдруг подумал, что сейчас из нее дым пойдет. Проклятый сон вновь дал о себе знать.
        Он помрачнел и выдавил из себя:
        - Хорошо. Я не буду ничего скрывать от тебя.

«Может, и ты о своем прошлом расскажешь?» - подумал Леонид и продолжил:
        - В последнее время дела в моей компании идут неважно.
        Таня не перебивала, внимательно слушала жениха.

«Если она узнает о Гале, то никогда не простит мне этого», - сверкнула в его сознании мысль.
        - Но на то это и бизнес, вроде качелей. Сегодня так, завтра эдак. Но я с этим справлюсь, - закончил он.
        - Что-то мне подсказывает, что ты не до конца со мной откровенен, - проговорила Таня, когда ее жених умолк.
        Она сделала музыку погромче и стала смотреть в окно.
        - Ты ошибаешься, - ответил Леонид, чувствуя, что его голос прозвучал не столь уверенно, как это должно было бы быть.
        Некоторое время они ехали молча, потом он спросил:
        - Как там твой влюбленный женатик? Больше не беспокоит?
        - Честно?
        - Конечно, честно. Мне вранье не нужно, - пробурчал Леонид.
        Таня засмеялась, потрепала его по голове и сказала:
        - Не ревнуй. Между нами уже давно все кончено. Да, он продолжает писать мне. И, кстати, развелся.
        Леонид удивленно вскинул голову.
        - Кажется, я вижу ревнивого самца, - игриво произнесла Таня. - Скоро это пройдет, он успокоится. Время лечит все, и он не исключение. Хотя какой-то промежуток моей жизни этот человек многое значил для меня. Я не могу просто так, за один день взять и стереть из памяти эти воспоминания.
        - Ты могла бы внести его в черный список, - с недовольным видом сказал Леонид. - Зачем ты общаешься с ним?
        - Я не общаюсь с ним, - ответила Таня, и в голосе ее проскользнули твердые нотки. - Не хочу делать резких телодвижений. Односторонняя связь, тем более без ответа, быстро прекращается сама по себе. Поверь. - Она наклонилась к нему. - Я люблю тебя.
        - Я тоже, - ответил Леонид. - И что же он тебе пишет?
        - Стихи.
        - Он же вроде художник?
        - Александр талантлив, - сказала Татьяна ровно, но Леониду все равно показалось, что она словно оправдывалась, защищала своего бывшего любовника. - Парень действительно очень способный. Его бы энергию да в нужное русло. Он…
        - Эй, смотри, что это там?! - вдруг перебил ее Леонид.
        Таня поглядела вперед и вздрогнула. По проезжей части как сумасшедший носился мужчина, размахивая руками. Он то кидался к телу, неподвижно лежащему у обочины, то снова вскакивал и начинал беспорядочно метаться прямо по трассе. Рядом с телом валялись два велосипеда.
        Мужчина заприметил их машину и, окрыленный надеждой, кинулся прямо им навстречу.
        - Остановись, - сказала Татьяна. - Стой, ты задавишь его!
        - Это не наши проблемы, - сквозь зубы проговорил Леонид, пытаясь объехать велосипедиста. - Убери руки, Таня!
        - Ему нужна помощь!
        - Мы вызовем врачей по телефону.
        Она мертвой хваткой вцепилась в кисть Леонида, рывком повернула руль. Автомобиль затормозил, взвизгнув шинами.
        - Да что с тобой? - воскликнула женщина. - Взгляни, там весь асфальт в крови!
        Леонид глядел на нее со смешанным чувством тревоги и раздражения.
        - У нас нет времени…
        - Ничего, успеем, - сказала она, и тон ее не терпел возражений.
        К ней, стоная и припадая на одну ногу, ковылял велосипедист. Этот невысокий мужчина был в защитном шлеме, одежда перепачкана в грязи. Окровавленная правая рука висела как плеть.
        - Помогите, прошу вас! - взмолился он. - Моего друга сшибла машина! Наши телефоны разбиты, я не могу вызвать помощь!
        - Звони в «Скорую»! - бросила Таня жениху и чуть ли не бегом направилась к человеку, лежащему на обочине.
        Леонид выругался. У него проскочила мысль, что если бы они выехали минут на десять раньше, то наверняка разминулись бы с этими двумя оболтусами. Но нет, ему определенно не везет в последнее время. Он вздохнул и потянулся к мобильнику.
        Между тем мужчина приблизился к машине. Леонид почему-то обратил внимание на тот факт, что на нем шлем мотоциклетного типа, а не открытый, в которых обычно ездят велосипедисты.

«Почему у него закрыто лицо?» - подумал он.
        Окровавленная рука мужчины внезапно с легкостью нырнула за пазуху куртки.
        - Спокойно, - сказал он, наставляя на Леонида пистолет. - Положи телефон. Держи руки так, чтобы я их видел.
        Леонид вытаращил глаза так, словно получил сильнейший удар в солнечное сплетение. Рубашка мгновенно взмокла от пота и прилипла к телу, по которому прошла противная дрожь.

«Ну, Танюша, спасибо тебе!» - мысленно проговорил он, до боли в суставах сжимая рулевое колесо.
        Татьяна не видела, что происходило у машины. Она склонилась над бесчувственным телом, осторожно взяла в руки кисть мужчины и стала нащупывать пульс. Женщина старалась не смотреть на лужу крови, растекшуюся под пострадавшим, хотя в своей жизни видала и не такое. Лишь бы травма оказалась не смертельной…
        Мощный удар локтем в лицо опрокинул ее на теплый асфальт словно плюшевую игрушку. Нос взорвался болью. Таня, ошеломленная неожиданным поворотом, почувствовала, как глотка наполняется соленой кровью. Пока она поднималась на ноги, пытаясь осмыслить происходящее, большая рука в шершавой перчатке бесцеремонно закрыла ей рот. Перед распахнутыми глазами замаячил шлем, покрытый пылью, из прорези которого ее холодно сверлили темные глаза.
        - Заорешь - сдохнешь! - хрипло пообещал незнакомец, прислонил к животу Татьяны нож и чуть надавил на него, разрезая блузку, а за нею и мягкую плоть.
        Она непроизвольно вскрикнула.
        - В машину! - приказал велосипедист.
        Он затащил упирающую женщину в «Порше» Леонида и отключил ее коротким ударом. Потом мужчина хлопнул дверцей, и та зацепила лодыжку Тани. С ее ступни свалилась туфелька. Он сдвинул брови, забросил обувь в салон автомобиля, поправил ногу Татьяны и уже беспрепятственно закрыл дверцу. Затем этот человек быстро загрузил в багажник велосипеды.
        - Поехали, - скомандовал он.
        Цепенея от ужаса, Леонид беспрекословно подчинился.
        Она начала приходить в себя и почувствовала резкую боль в запястьях.
        - Таня…
        Она моргнула и не без труда открыла глаза. В голове что-то шумело и ухало. Будто к ней в черепную коробку через уши заползли голодные жуки и теперь торопливо высасывали ее мозг.
        - Таня, очнись! - сказал Леонид.
        Он сидел прямо перед ней, как-то странно вытянувшись вперед. Их разделял небольшой стол, и только сейчас Татьяна поняла, в чем причина столь странной позы ее жениха. Их руки были связаны между собой. Она потянулась назад и почувствовала, что не может пошевелить ступнями.
        - Ноги они тоже связали, - пояснил Леонид дрогнувшим голосом.
        - Где мы? Кто они такие? - спросила Татьяна и начала крутить запястьями в попытке ослабить узлы.
        - Ты мне делаешь больно, перестань! - нервно выкрикнул Леонид. - Я не знаю, кто они.
        Увидев его потное, искаженное болью лицо, она притихла и огляделась. Судя по всему, они находились в каком-то хозяйственном помещении вроде сарая. Окон тут не было, пол устлан грязной соломой. Кроме стола и четырех стульев, внутри ничего нет. Куда их занесло?!
        - Ты говорил, у тебя проблемы на работе, - сказала она, вспомнив их недавний разговор. - Это как-то связано?..
        - Проблемы… Ну и что? - Леонид раздраженно облизал губы. - Да, я должен кое-кому, но держу связь с коллекторскими агентствами. Нас никто не стал бы похищать!
        - Ты помнишь, как мы сюда попали?
        Бизнесмен вздохнул и проговорил:
        - Тебя вырубили сразу. Мы выехали на Горьковское шоссе, потом мне надели мешок на голову, и машину вел кто-то из этих уродов. После этого мы ехали еще где-то час или полтора. На хрена ты вышла из машины? - с нескрываемой злобой спросил он, и Татьяна остолбенела. - Черт же тебя дернул в благородство поиграть! Видишь, к чему привел твой альтруизм?
        - Леня, ты что?.. - Она растерянно улыбнулась. - Да кто мог знать, что все этим закончится?!
        Таня была подавлена. Она хотела сказать, что если бы Леонид не стал скрывать от нее свои проблемы, то, возможно, сегодняшнего случая удалось бы избежать, но решила не спорить с женихом. Он и так был на грани срыва.
        - Любой нормальный человек поступил бы так же, - тихо сказала она.
        Леонид ничего не ответил.
        Он лишь недовольно сопел, и Татьяна предложила:
        - И все же давай попробуем ослабить веревку. Пока никого нет.
        - Они снаружи. Ты все равно не сможешь убежать отсюда, - вяло проговорил Леонид.
        Татьяна не выдержала и заявила:
        - Значит, мы так и будем сидеть напротив друг друга и выяснять, кто из нас виноват?! Леня, будь мужиком! Ты же можешь!
        - Могу. Ты только наверх взгляни, - охрипшим голосом сказал Леонид. - И твой пыл немного угаснет.
        Что-то в голосе будущего супруга заставило Таню замолчать. Женщина медленно подняла глаза. Прямо над ее головой беспорядочными щупальцами свисали железные цепи и ремни из толстой кожи.
        - Как ты думаешь, зачем нас сюда привезли? - не глядя на невесту, задал вопрос Леонид.
        Таня уже собралась ответить, как протяжно заскрипела массивная дверь. Внутрь вошли двое. Бросив взгляд на этих субъектов, Татьяна не знала, плакать ей или смеяться.

«Я в сказке, - пронеслась у нее нелепая мысль. - Или это просто идиотский сон».
        На данных персонажах были маски Винни-Пуха и Пятачка. При этом Пятачок был одет в синий клетчатый комбинезон, а Пух облачен в темно-коричневый костюм медведя. В руках он держал небольшой рюкзак камуфлированной расцветки.
        - Привет, - хором сказали они.
        Голос Пуха оказался низким, с хрипотцой, из чего Таня сделала вывод, что именно он изображал раненого на обочине.
        - Ты в порядке? - спросил этот тип, погладив Таню по голове, и та испуганно дернулась.
        Пух захихикал и заявил:
        - Добро пожаловать в сказку, мои друзья. Думаю, нам не нужно представляться друг другу. Мы знаем вас, вы - нас. Книжку-то в детстве вы читали?
        - Она - да. - Пятачок указал на Таню. - А он вряд ли, Винни. Может, мультик смотрел. Ему некогда было книжки читать, он друзьям фантики от жвачек продавал за тройную цену. Спекулянт.
        - Ну, ничего. Мультик тоже нормально, - успокаивающе сказал Пух, и Татьяне начало казаться, что ее сознание начинает медленно сползать в пучину безумия.
        Что нужно от них этим вырядившимся клоунам?!
        - Отпустите нас, - подал голос Леонид.
        Капля пота повисла на кончике его носа и шлепнулась на гладкую поверхность стола.
        - Зачем? - искренне удивился Пух и тяжело уселся за стол.
        Ножки табуретки при этом скрипнули в знак протеста.
        - Вам у нас понравится. Вы у нас в гостях, и скоро будет угощение. А перед этим - маленькая сказка. Чтобы, так сказать, аппетит нагулять.
        - Я не хочу есть, - пробормотал Леонид, взор которого помимо его воли вновь устремился на эти жутковатые ремни.
        Ему начало казаться, что они живые. Одно мгновение, и эти змеи, пока дремлющие, обовьются вокруг твоей шеи смертельными обручами.
        Пух с Пятачком проследили за взглядом мужчины и весело рассмеялись.

«Ни дать ни взять представление в детском садике, - подумала Таня, пошевелив пальцами немеющих ног. - Вот только вместо малышни тут парочка взрослых людей, ополоумевших от страха».
        - Дойдет время и до этого, - самодовольно заявил Пух. - Итак, вы готовы слушать? Нам не придется наказывать вас за непослушание?
        Пятачок потянулся к рюкзаку и вытащил из него молоток и прозрачную баночку, в которой что-то звякнуло. Гвозди!..
        - Кто перебьет моего друга, тому я буду прибивать палец к столу, - заявил он, аккуратно положив молоток прямо перед собой.
        Таня почувствовала, как в ее глотке застрял плотный комок. Она посмотрела на стол. Черные маленькие углубления усеивали почти всю его поверхность. Это говорило о том, что Пятачку не раз приходилось наказывать неусидчивых слушателей их сказок.
        - Надеюсь, эти меры не понадобятся, - мягко произнес Пух, потрепав Леонида за ухом, словно тот был щенком. - Ты же умеешь внимательно слушать, да? Иначе твой бизнес оказался бы в заднице. Вы готовы?
        Леонид с Татьяной кивнули почти одновременно.
        - В общем, жил да был на свете Кролик. Очень умный Кролик, должен вам сказать. Кстати, Пятачок, ты пока можешь приготовить угощение.
        Напарник Пуха понятливо кивнул и снова закопошился в рюкзаке. Скоро на столе оказались две жестяные банки со сгущенкой и стеклянная литровая с густой темно-желтой субстанцией.

«Мед!» - пронеслось у Татьяны, и ей вдруг захотелось расхохотаться.
        Истеричный смех рвался из глотки, и лишь молоток и невзрачная баночка, заполненная гвоздями, заставили ее намертво сжать челюсти, похоронить внутри какой бы то ни было звук.
        - Кролик был очень занятой, не любил тратить время зря, зарабатывал деньги, имел большие планы. У него было много норок, но он не рыл их сам, а платил другим кроликам, тем, которые победнее. Короче, на него работал почти весь лес.
        Пятачок между тем вынул из заднего кармана перочинный нож и, шумно кряхтя, принялся открывать банки. Леонид словно завороженный следил за его движениями.
        - В конце концов Кролик скопил столько денег, что не знал, куда их девать. Они хранились в цветочных горшках, под кроватью, в бачке унитаза. Он зазнался, перестал здороваться с друзьями и считал себя выше других зверюшек. - Пух покосился на банку с медом, многозначительно хмыкнул и продолжил: - Однажды он нанял себе уборщицу. Сейчас их называют менеджерами по клинингу, хе-хе. Но, по мне, уборщица, она и есть уборщица. Вообще-то это неважно. Он приглядел для этого милую Белочку. Она приходила к Кролику каждый день, драила ему полы, стирала, мыла посуду, короче, делала все, что тот ей приказывал. Ведь ей нужно было кормить своих бельчат. - Пух в упор посмотрел на Таню.
        Сквозь дырочки в маске ее изучали немигающие, абсолютно безумные глаза. Ей стоило неимоверных усилий выдержать этот взгляд.
        Мужчина, переодетый в медведя, усмехнулся и заявил:
        - Я знаю, какой вопрос вертится на твоем язычке, киска. Почему Белочка сама не набрала орешков для своих деток? Отвечаю - Кролик позаботился о том, чтобы на него батрачили другие бедные белочки. Они собирали орешки, а он их потом продавал. Этот мерзкий Кролик захватил весь лес, превратил его в чертов мегамаркет. Ягоды, грибы, мед - все это добывали для него нанятые зверюшки. - Он еще раз посмотрел на Таню. - Хорошо, что ты промолчала, киска. Иначе Пятачок приколотил бы к столу твой нежный пальчик.
        С губ Татьяны сорвался едва слышный вздох.
        - Что там у нас дальше-то приключилось? - Пух завозился на расшатанной табуретке. - Ах да. Белочка была очень хорошенькая. Да что там хорошенькая, просто красавица! Спорт-сменка-комсомолка, как говорится. Да, забыл добавить, у Кролика была жена. Но она быстро ему надоела, и он начал засматриваться на Белочку.
        Пятачок закончил с банками, окунул указательный палец в одну из них и поднес его к лицу. Из щели для рта высунулся кончик языка и старательно слизал с пальца сгущенку.
        Это заметил Пух.
        - Невоспитанный обжора, - сказал он, но голос его звучал беззлобно, даже добродушно. - Свинья и есть свинья.
        - Хрю-хрю, - ответил Пятачок.
        - Ладно, извините, что отвлекся. Однажды Кролик выпил слишком много вина. В этот день как раз должна была прийти Белочка. И как только она появилась, он начал приставать к ней. Белочка уговаривала Кролика отстать от нее, но он был настойчив. Когда она поняла, что он не шутит, было слишком поздно. Полагаю, не нужно останавливаться на подробностях того, что произошло дальше. Белочке удалось выбраться из норки Кролика только через несколько часов. Она плакала, ей было больно и очень плохо. Бедняжка сразу побежала жаловаться в звериный суд. Но, к сожалению, у Кролика были отличные связи и много денег. Суда не было, дело тихо замяли. Кролик сумел убедить весь лес в том, что Белочка - жадная лгунья. Она просто хотела заработать на нем. - Тут Пух сцепил перед собой руки, и мозг Татьяны неосознанно зафиксировал, что на них до сих пор велосипедные перчатки. - А Белочка, между прочим, забеременела. От Кролика, разумеется. Но ей опять никто не поверил. От нее отвернулись все обитатели леса, даже перестали здороваться. Они считали ее плохой Белочкой. Кстати, Кролик уволил ее, и ей опять стало нечем кормить
своих бельчат. От безысходности она решила покончить с собой. Белочка написала предсмертную записку, залезла на крышу своего домика, облила себя бензином и подожгла. - Субъект, переодетый в мультяшного медвежонка, замолчал.
        Хранил безмолвие и его напарник. Он внимательно изучал складки на своих перчатках.

«Значит ли это, что сказка окончена?» - подумала Татьяна.
        Ей чудилось, что она слышит стук собственного сердца, похожий на удары крошечного молоточка, правда, гораздо более быстрый, чем обычно. Но ведь это и понятно - не каждый день тебя и твоего любимого человека похищают какие-то сумасшедшие, вырядившиеся персонажами из мультика.
        - Белочка умерла, - наконец нарушил молчание Пух и расцепил пальцы. - Но даже после ее смерти Кролик пытался всех убедить в том, что она сгорела случайно. Мол, кто-то из бельчат баловался со спичками, и начался пожар. Вот так. Пустяки, в общем. Все пошло своим чередом. Теперь в норке Кролика убиралась уже другая белочка. Потом, правда, этот Кролик незаметно исчез. Наверное, решил сменить лес. В этом ему уже было неинтересно. А теперь вопрос - кто знает, что это за Кролик?
        Таня взглянула на Леонида и вздрогнула. Лицо ее жениха исказилось до неузнаваемости. Он словно увидел наяву самый страшный кошмар, преследующий его с детства.
        - Знаешь, Винни, а мне кажется, я знаю, кто этот Кролик, - все так же разглядывая перчатки, подал голос Пятачок.
        - Да ну? - оживился Пух. - Сделай одолжение, скажи. А то у меня в голове опилки, и я никак в толк не возьму, кто он, этот Кролик.
        - Закройте глаза, - скомандовал Пятачок. - Сейчас будет сюрприз.
        - Хватит, - разлепил губы Леонид, лицо которого было белее бумаги. - Слушайте…
        - Замолчи! - оборвал его Пух. - Сказка еще не окончена. Или хочешь гвозди в пальцы?
        Леонид закрыл глаза. Чуть помедлив, Татьяна последовала его примеру.
        В ее мозгу раненой птицей трепетала одна-единственная мысль:

«Боже, они убьют нас!»
        Потянулись секунды невыносимого ожидания. Наконец ее слух уловил шуршащий звук, словно кто-то разворачивал подарочную упаковку. Затем раздался вскрик Леонида.
        - Ты заткнешься или нет? - ласково осведомился Пятачок. - Не сопротивляйся. Все, можете смотреть.
        Таня приоткрыла веки. На ее женихе была маска кролика. Леонид качал головой из стороны в сторону, словно собака, пытающаяся избавиться от надоевшего ошейника.
        - Ух ты! - восхитился Пух. - Так вот ты какой, северный олень. Кролик то есть.
        - Я же говорил!.. - Пятачок скромно потупился. - Правда, я очень способный поросенок?
        - Да. Ты заслужил корзинку желудей.
        - Я ничего не делал! - Голос Леонида ничем не отличался от карканья.
        - Мне жутко надоел этот невоспитанный Кролик, - недовольно сказал Пух. - Из-за него я никак не могу закончить сказку.
        Пятачок мгновенно потянулся к молотку. Пух словно клещами сжал мизинец левой руки Леонида и оттопырил его в сторону. Глаза Таниного жениха выкатились наружу, рот открылся и тут же захлопнулся, как крышка шкатулки.
        - Нет, - зашептал Леонид.
        Он стиснул пальцами руки Татьяны, и она почувствовала, что они ледяные.
        Видя, что псих в поросячьей маске взял банку с гвоздями, женщина взмолилась:
        - Не надо. Прошу вас. Мы будем молчать!
        - Киска, закрой свой чудесный ротик, - с ухмылкой проговорил Пух. - Или ты будешь следующей.
        - Не надо! - закричал Леонид.
        - Держи крепче, - сказал Пятачок.
        - Смотри, мне по лапам не попади, - предупредил друга Пух, удерживая кисть Леонида. - А то я заставлю съесть тебя эти гвозди вместе со сгущенкой.
        Пятачок коротко взмахнул молотком и тремя ударами вогнал гвоздь в среднюю фалангу. Воздух в сарае разорвал истошный крик.
        - Фу!.. Разве можно так визжать? - осуждающе заметил Пух. - Если ты не угомонишься, то Пятачок приколотит тебе яйца к стулу. Замолчи!
        - Леня, пожалуйста, - чуть слышно проговорила Таня.
        Он взвыл еще раз и затих. От пригвожденного пальца по столу узкой змейкой струилась кровь.
        - Итак, продолжаем. Точнее, заканчиваем - уже немного осталось. К счастью, у Белочки были хорошие друзья. Мы с Пятачком решили не оставлять просто так это дело. Зло должно быть наказано. Верно? Правда, как я уже говорил, Кролик пропал. И не потому, что захотел сменить лес. Скорее всего, он понял, что его хотят найти, и решил спрятаться. Друзья Белочки начали искать негодяя. Это продолжалось долго-долго. - Пух поднял с пола рюкзак и засунул в него свою громадную лапу. - Долго-долго, - пробормотал он. - Долго-предолго!.. Черт, куда он подевался?
        - Что, мед? Он на столе. - Пятачок указал на банку.
        - Без тебя вижу. Где?.. Ага, вот.
        На стол неслышно лег слегка измятый конверт.
        - Достань!.. - приказал Пух, и Пятачок вытащил из него несколько цветных фотографий.
        - И вот мы наконец-то вместе, Кролик, - обратился к Леониду Пух. - Это фотографии Белочки. Так, чтобы освежить тебе память. Да и киска твоя пусть посмотрит, за кого она замуж собралась.
        Последняя фраза эхом пронеслась в голове Татьяны.

«Замуж собралась!.. Им известно даже это».
        - Вот такой Белочка была до случившегося, - сказал Пух. - А это - уже из морга. Кролик, ты что отворачиваешься? Не нравится?
        Таня, превозмогая страх, посмотрела на фото. На одном снимке - симпатичная женщина с милой улыбкой и доверчивым, открытым взглядом, на другом - почерневший череп с пустыми глазницами и раззявленным ртом.
        - Это подделка, - прохрипел Леонид.
        - Дурак, что ли? - с обидой произнес Пятачок и громыхнул банкой с гвоздями.
        Леонид тут же затрясся, как на электрическом стуле.
        Пух успокаивающе поднял руку и проговорил:
        - Сказка закончилась. А теперь начинается быль. Да, Кролик. За свои поступки нужно отвечать.
        Леонид замер, его левая рука еще крепче вцепилась в пальцы Тани.
        - Леня, это правда? - очень тихо спросила она.
        Ее жених всхлипнул.
        - Правда. Кстати, Белочку звали Галя, - вместо него ответил Пятачок, убирая фотографии в рюкзак.
        - Это было очень давно, - выплевывая слова, проговорил Леонид. - По обоюдному согласию. Никто не знал, что она пойдет на такое!..
        - И тем не менее. - Пух пожал плечами. - Как говорится, хрен на рыло. То есть факт налицо. - Он немного помолчал, потом поскреб затылок и сказал: - Давайте перекусим немного, а потом займемся делом. Пятачок, покорми гостей. Не видишь, у них руки заняты?
        Пятачок с готовностью всунул в банку ложку, помешал сгущенное молоко.
        - Спасибо, я не голодна, - отказалась Таня, которую замутило только от одного вида сгущенки, лениво стекающей с ложки.
        - Мало ли чего вы не хотите, - пропыхтел Пятачок и буквально воткнул ложку в рот женщине, чуть не порвав ее губу. - Давай, киска. За маму, за папу. За сказки. За баночку с гвоздями. Ты ведь не забыла о ней? Вот и умница!..
        Таня едва успевала глотать сладкое месиво. Давясь и кашляя, женщина молила Господа, чтобы сгущенка не забила ей горло, иначе она попросту захлебнется. Вот смеху-то будет - умереть от сгущенного молока!
        - Молодец, - похвалил ее безумец и повернулся к Леониду: - Теперь ты.
        - Я не могу. Меня вырвет, - выдавил из себя Леонид.
        - Тогда я размешаю твою блевотину со сгущенкой, и мы повторим все еще раз, - заявил Пятачок, надвигая ему маску на макушку. - Давай, ешь. Ведь ты тогда нас с Винни накормил, да? Точнее, только его. Я-то весь вечер проторчал за столом с салфеткой, повязанной на пятачке.
        - А я застрял в твоей норке, - вставил Пух. - Помнишь, как вы меня тащили наружу? А ты, Кролик, меня еще попрекал, что, типа, кто-то слишком много ест. Да, веселые были деньки. Ты тогда был нормальным Кроликом, сам подметал полы у себя дома. Если тебе нужна была Белочка или молоденькая Лисичка, то ты обращался ко мне. Старый добрый Винни всегда помогал тебе расслабиться и выпустить пар. - Он подвинул к себе банку с медом. - Мед если есть, то его сразу нет. Золотые слова.
        Пока Пятачок кормил Леонида, Пух с рассеянным видом поглаживал банку, как если бы она была живым существом.
        - Все, - пробулькал Леонид. - Не могу больше. Прошу, не надо…
        - Извиняй, Кролик, моркови нема. Ладно, хватит, - сказал Пух, снисходительно глядя на лицо мужчины, измазанное сгущенкой. - А то он и правда тут все заблюет. Скажи спасибо, что я тебя не заставил съесть весь этот мед.
        - Спасибо, - проблеял Леонид, трусливо вжав голову в плечи.
        Татьяна не могла отвести от него взора. Ее до глубины души потрясла история, в подлинности которой сомневаться уже не приходилось. Леня сам признал, мол, что-то там такое было. Ее отношение к нему изменилось. По глубокому чувству прошла крошечная трещинка.
        Она смотрела на жалкое, напуганное до смерти лицо своего жениха - а своего ли? - и ей казалось, что эта трещинка начинает неумолимо разрастаться. Так покрывается паутиной лобовое стекло, в которое попал булыжник. Машина подскакивает на кочке, и возникает новая трещина. В хорошо отлаженном механизме сломалась какая-то мелкая, но важная шестеренка, из-за чего весь агрегат заскрежетал и встал на месте.

«Леонид изнасиловал женщину, которая забеременела от него и сожгла себя заживо».
        Эта фраза вновь и вновь скользила в ее сознании будто бегущая строка. Каждое слово в ней было каким-то грязным, ужасным. Они походили на комки черной осклизлой мерзости, которая со временем изнутри налипает на канализационные трубы.
        - Зачем мы вам нужны? - спросила Татьяна и с трудом узнала собственный голос, похожий на скрип мела по доске.
        Пух с Пятачком переглянулись.
        - Кролик очень провинился перед Белочкой. Двое бельчат остались сиротами, - пояснил Пух и развел руками, словно выражая сожаление. - Извини, киска, но он будет наказан.
        - Вам нужны деньги? - спросила Таня, прилагая все усилия, чтобы голос ее звучал решительно.
        Пух хрипло засмеялся, его приятель присоединился к нему.
        - Разве зверюшкам нужны деньги? - задал вопрос Пух. - А, Пятачок?
        - Не-а, - ответил тот и замотал головой. - Мне лично нет. Это жадному Кролику нужны деньги.
        - Эй, Кролик, - окликнул Леонида Пух. - Ты сам-то понимаешь, во что влип? Как говорится, нагадил, так убирай за собой.
        Леонид перевел на него отсутствующий взгляд. Он и впрямь напоминал кролика, который выскочил на трассу и застыл при виде фуры, несущейся на него.
        - Сколько?.. - промямлил он.
        - Э-э-э… - протянул Пух, словно решая в уме, какая сумма будет оптимальной в сложившейся ситуации. - Как насчет орешков?
        Леонид изумленно разинул рот.
        - Чего?
        - Орешки, - терпеливо повторил Пух. - Ну, знаешь, в шишках которые.
        - Хрум-хрум, - подхватил Пятачок. - Не ел орешков, что ли?
        - Может, и не ел. Кролики капусту едят, - важно заявил Пух. - И морковку. А зимой - кору. Короче, херню всякую вегетарианскую трескают. Ладно, мы отвлеклись. - Он снова полез в рюкзак, вытащил потрепанный блокнот и принялся неуклюже листать его. - Так, где это было?.. Кстати, Пятачок, нам завтра утром к Ослику зайти надо, помнишь? У меня тут заметка. Только забыл, для чего.
        - У него день рождения, - отозвался Пятачок.
        - Ясно. Опять дырявый шарик подаришь?
        - У меня их не осталось, забыл, что ли? - напомнил Пятачок.
        - Ну да. На одном я летал за медом, второй ты сломал, то есть он лопнул. Так, листаем дальше. Вот, нашел. Значит… - Пух задрал голову, словно пытался что-то вспомнить.
        - Плохо, когда твоя голова набита опилками, да? - сочувственно поинтересовался Пятачок.
        - Ничего, справлюсь, - буркнул Пух, опустил голову, уставился на Леонида и проговорил: - Семьсот тысяч лукошек с орешками. Это бельчатам. И нам за работу. Мне - двести тысяч горшочков с медом, и вон ему, - Пух кивнул в сторону напарника. - Да, этому свиненку сто тысяч корзинок с желудями. Итого - миллион.
        - Это почему тебе двести, а мне сто? - обиженно просопел Пятачок. - Так нечестно, Винни.
        - Потому что я главный, - отрезал Пух.
        - Давай пополам.
        - Нет, - Пух был непреклонен. - Я тебе и так простил, что ты в меня из ружья попал, пока я за медом летал. У меня до сих пор зад болит, когда я сижу.
        - А я из-за тебя свой шарик испортил, - парировал Пятачок. - Ладно, давай так. Сто тысяч корзинок с желудями и тысяча воздушных шариков. Только разноцветных!
        - Ты слышал, Кролик? - Пух затормошил Леонида, который с обалделым видом слушал разговор этих сумасшедших вымогателей.
        - Шарики должны быть цветными, - упрямо повторил Пятачок.
        - У меня нет ни шариков, ни орешков, - тоскливо ответил Леонид и машинально слизнул сгущенное молоко с верхней губы.
        - Ладно. Не буду тебя мучить, - миролюбиво сказал Пух. - Миллион, Кролик. Только не рублей, а евро.
        - А как же желуди? - заныл Пятачок.
        - Дурак! - в сердцах бросил Пух. - Когда у тебя будут деньги, ты сможешь купить себе эти чертовы желуди. Они вообще бесплатно в лесу валяются. Под дубом, если ты не в курсе. Совсем обленился, свинтус! - Он снова повернулся к Леониду и спросил: - Ну так как?
        - У меня нет таких денег, - с усилием выговорил тот.
        Пух кивнул, словно и не ожидал другого ответа.
        - Я знаю, - сказал он. - Так, проверить хотел. Думаешь, я ничего про тебя не выяснил? Ты разорился. Кролик-голодранец. А все твоя жадность. Мне, мне, мне!.. Все мне. Забыл мою песенку? Мед, то есть миллион, если есть, то его сразу нет. Особенно если жить так, как это делаешь ты. Фуршеты, сауны, машины!.. На хрен тебе все это было нужно?! - Он толкнул Пятачка в плечо. - Я же говорил тебе, что Кролик нищий.
        - Жаль, - Пятачок был явно расстроен.
        Все его мечты о цветных шариках вдребезги разбились о суровую реальность, превратились в пыль и прах.
        - Послушайте, прекратите этот цирк, - вмешалась в разговор Татьяна.
        - Киска, заткнись. У тебя есть миллион?! - рявкнул Пух, и Татьяна увидела, какой яростью сверкнули его глаза в прорезях маски. - Ты готова спасти своего Кролика?!
        - Давайте поговорим нормально. Пока вы в масках, а мы связаны, диалога не получится, - осторожно сказала она. - Миллиона у меня, к сожалению, нет.
        - А он и не нужен, - неожиданно тихо произнес Пух.
        На этот раз его голос был совершенно серьезным, без кривляний.
        - Мы просто трахнем твоего мужа, а потом сожжем его лицо. Око за око. - Он с кряхтением вылез из-за стола, навис прямо над ними, сжал кулаки и прорычал: - Зуб за зуб.
        Из прорези для рта потянулась длинная нить слюны, и Татьяна замерла от ужаса.
        Пятачок возбужденно захрюкал и принялся выковыривать гвоздь, которым был прибит к столу мизинец Леонида. Тот застонал, когда из покалеченного пальца побежала свежая кровь.
        - Развяжи их и займись киской, - приказал Пух, становясь сзади Леонида.
        Пятачок, радостно повизгивая, кинулся к женщине, ловко распутал узлы, освободил ее ноги и привязал Таню к стулу. Пух тем временем сорвал с Леонида рубашку.
        - Пожалуйста, - еле шевеля губами, пролепетал тот.
        - Наверное, Белочка тоже тебе говорила «пожалуйста»? - хрипло осведомился Пух. - Пятачок, спускай ремешки.
        Поросенок вскочил на стол, закряхтел от натуги и подтянул ремни ниже.
        - Давай, помоги мне, - сказал Пух.
        - Прекратите! - закричала Татьяна, видя, как эти уроды сорвали с Леонида брюки и трусы.
        Он завыл, пытался брыкаться, но Пух без труда сломил его сопротивление несколькими точными ударами в живот. Леонид зашелся кашлем, его голова бессильно повисла. Он мог издавать лишь нечто вроде комариного писка.
        Пятачок застегнул на нем широкий пояс, похожий на тот, которые используют тяжелоатлеты. К нему на крупных хромированных карабинах крепились две толстые цепи, уходящие к потолку. Пух зафиксировал ремнями руки и ноги Леонида. Теперь его тело беспомощно колыхалось в воздухе, словно кукла-марионетка.
        - Не нужно. Я умоляю вас, - глотая слезы, простонала женщина.
        - Таня, помоги!.. - прохрипел Леонид, кожа которого моментально покрылась крупными пупырышками.
        Садисты отошли на шаг назад и любовались проделанной работой.
        - Ты когда-нибудь трахал кроликов, Пятачок? - задумчиво спросил Пух, положив свою пудовую ручищу на плечо приятеля.
        - Нет. Но я пользовал зайца. - В голосе Пятачка засквозила надежда. - А он наверняка баловался с крольчихой. Это одно и то же, Винни?
        - Наверное, - не совсем уверенно проговорил Пух. - Не забывай, что у меня в голове. Опилки, вопилки и сопелки. Пум-пуру-пу-пум.
        - Правда, тот заяц был дохлым, - уточнил Пятачок, почесав ухо. - Я отгрыз ему голову.
        - Эх ты, - разочарованно протянул Пух. - С дохлыми любой может. А с живыми тебе слабо.
        - Зато ты пукаешь во сне! - выпалил Пятачок, но Пух и бровью не повел.
        - Ты, когда желудей обожрешься, тоже мастер по этим делам. Хоть противогаз надевай. Ладно, не будем ссориться. Ты ведь не виноват, что на живых у тебя не встает. - Пух хохотнул, и Пятачок визгливо рассмеялся вместе с ним.
        - Мы убьем этого Кролика, да? - деловито спросил он, и его взгляд остановился на молотке.
        - Нет.
        - Тогда это будешь делать ты, - со вздохом сказал Пятачок. - Я не смогу.
        - Сможешь, - успокоил его Пух, нагнулся над рюкзаком и начал рыться внутри.
        - Какая удобная вещь, твой рюкзак, - похвалил Пятачок.
        - И не говори. В нем можно хранить все, что захочешь. Туда влезет даже целый воздушный шарик. Где же это? Ага.
        В следующую секунду в руках Пуха оказался громадный фаллоимитатор, усеянный мелкими крючками. Искусственный член был прикручен болтами к металлической пластине, державшейся на двух перекрещивающихся ремнях с латунными пряжками.
        Пятачок восторженно хрюкнул и запрыгал на одной ножке.
        - Это я у Совы вчера одолжил, - хвастливо заявил Пух. - Старая вешалка, а все туда же!..
        Они с восхищением разглядывали это средство для пыток.
        - Класс, правда? - сказал Пух. - Ну-ка примерь! Да, и вот еще…
        - Что это?
        - Надевай. Уж все равно лучше, чем твои копыта, - сказал Пух, протягивая приятелю странные приспособления, от вида которых Татьяну затошнило.
        - Как у ниндзя, да? - Пух усмехнулся, видя, как Пятачок надевает на руки перчатки с кривыми шипами.
        Почти такие же штуки он нацепил на ноги.
        - Ты похож на монтажника-высотника, - сообщил Пух, заботливо помогая приятелю закрепить на талии фаллоимитатор. - Наверное, этот монтер возбуждается от вида фонарных столбов. Смотри, будь аккуратен. Из Кролика сейчас польется как из свиньи.
        - Не трогай мою родню! - предупредил Пятачок, затягивая потуже ремни.
        - Вы сошли с ума, - заявил Леонид и глупо улыбнулся. - Это ведь все прикол, да?
        Пух беспечно махнул рукой, подошел к столу, открыл банку с медом и зачерпнул янтарное месиво ложкой.
        - Это для смазки, - пояснил он неизвестно кому. - Мы же не варвары какие-нибудь.
        Он шлепнул мед на ягодицы Леонида и старательно размазал его ложкой. Тот заголосил, срывая глотку. Его нечеловеческие вопли щипцами сдавливали измученный мозг Татьяны.
        Пятачок, царапая пол крючьями, заковылял к Леониду и повернул дергающееся в конвульсиях тело к себе задом.
        - Нет… Нет, нет… нет… - шептал тот.
        - Тебя подсадить? - с участием спросил Пух друга. - Хочешь, я просто брошу тебя на Кролика? Как котенка на занавеску? Удержишься на коготках?
        - Не надо, я сам. Ремни чуть ослабь, а то мне высоко.
        - Я сделаю все, что вы захотите, - икая, выдавил Леонид.
        Из его глаз хлынули слезы.
        - Не бойся, - ласково произнес Пятачок. - Больно будет только сначала. - Он провел когтями по его спине, и взрыхленные борозды кожи тут же набухли темной кровью.
        Леонид взвыл от ужаса и боли, изогнулся, стараясь стряхнуть психопата, прильнувшего к нему. Но Пятачок вцепился в него словно клещ.
        - Иди к папочке, - зловеще зашептал он. - Хрю-хрю.
        Член, утыканный шипами, уперся в анальное отверстие пленника. Леонид завизжал. Один крючок зацепил розовую плоть, из ранки выступила бусинка крови.
        - Остановитесь, - без каких-либо эмоций сказала Татьяна.
        Пух с Пятачком удивленно повернули головы.
        - Больные уроды, - процедила она. - Развяжите нас. Будем на равных.
        - Ты тоже хочешь любви? - спросил Пух и покосился на нее. - Не серди меня. А то я займусь тобой.
        - Только попробуй. Оторву твой стручок к чертовой матери! - пообещала женщина.
        Ее ноздри гневно раздувались, на скулах играли желваки.
        Она сплюнула и заявила:
        - Импотенты!
        - Я не импотент, - насупившись, возразил Пятачок и отстранился от Леонида. - Винни, чего она обзывается? Я умею трахаться.
        - Ну да. Я уже поняла, что ты некрофил.
        Пятачок обиженно хрюкнул и застенчиво возразил:
        - Это уже детали.
        Татьяна яростно смотрела на маньяков.
        - Импотенты? Больные уроды? Знаешь что, Пятачок, - медленно проговорил Пух. - Мне тут в голову пришла гениальная мысль. Хоть у меня там одни опилки.
        Мультяшный поросенок с интересом уставился на друга.
        - Вы ведь жениться собирались? Так? - обратился к женщине Пух.
        Она промолчала.
        - Можешь не говорить, я все знаю, - снисходительно процедил Пух и наклонился к уху Леонида. - Вот что, лапочки мои. - Все, что собирались сделать с тобой, мы произведем с твоей невестой. Тогда твой долг будет списан. Уж так и быть, я поищу мед в дупле с пчелами.
        Леонид исподлобья глядел на сумасшедшего.
        - Только один нюанс, - сказал тот. - Ничего не будет без твоего согласия. Ты говоришь «да» - и мы сажаем тебя за стол. А твою киску - сюда.
        - Вы убьете ее! - Леонид замотал головой.
        - Нет, Кролик. Твоей киской займусь лично я, - сказал Пух, сально подмигнув жениху. - Все будет происходить естественно. Прибамбасы Совы мы использовать не станем.
        Леонид шумно дышал, старался не встречаться взглядом с побледневшей Татьяной. Закусив до крови губу, она неотрывно смотрела на жениха.
        - Кролик, у тебя ровно минута, - поторопил Пух. - Или ты отказываешься, и тобой занимается секс-машина Пятачок, или вы с киской меняетесь ролями. Кстати, в первом случае должок за тобой остается. - Пух чихнул и добавил: - Имей в виду, что твое молчание будет считаться согласием.
        - Леня! - вскрикнула Татьяна.
        Леонид отвернулся. Он до сих пор не мог поверить, что весь этот непрекращающийся кошмар происходит именно с ними.
        Миллион. Семьсот тысяч лукошек с орешками, воздушные шарики!.. Тьфу!
        - У тебя осталось тридцать секунд, - вернул его к действительности голос Пуха.
        - Леня, - негромко позвала Таня.
        Он заторможенно, как в замедленной съемке, поднял голову.
        - Я люблю тебя, - сказала она, глядя ему в глаза.

«Я тоже», - хотел было проговорить он, но какая-то неведомая внутренняя сила удержала его.
        Словно чья-то бестелесная рука закрыла ему рот. Леонид снова вспомнил сон, где Татьяна превратилась в ту самую девку, как там ее, Галя?..
        У него мгновенно пересохло в горле. Перед глазами скользнуло видение, от которого в жилах похолодела кровь, - здоровенный фаллос, утыканный крючками. Только от одной мысли о том, на что эта штуковина способна, окажись она внутри его тела, паника ураганной волной вымывала из него все человеческое, оставляя лишь всепоглощающий ужас. Сейчас он был не в состоянии здраво рассуждать, им двигали исключительно паника и инстинкт самосохранения.
        - Пятнадцать секунд.
        Леонид с трудом сглотнул. Он вспомнил их первое свидание, незабываемый вкус губ Тани и, сам того не замечая, провел языком по губам. Они все еще были сладкими от подсыхающей сгущенки.

«Разве ты не мужик? - заговорил в нем внутренний голос. - Ты не можешь вот так просто молчать. Через несколько секунд твою невесту будет насиловать этот жирный психопат в прикиде Винни-Пуха, а ты будешь смотреть на это?!»
        - Таня… - прошелестел он. - Таня, я…
        - Пять секунд.

«Я люблю тебя».
        - Прости меня. - Эти слова вывалились из его рта как черви из гнилой раны.
        - Кролик!.. - услышал он жаркий шепот.
        Пух смотрел прямо на него. От этого негодяя несло смесью меда и застарелого пота.
        - Время вышло.
        Леонид опустил глаза. С мизинца все еще капала кровь и смешивалась на полу с мочой. Интересно, когда он успел так облажаться?
        Пух хлопнул в ладоши, и Пятачок начал нехотя снимать с себя пыточные приспособления.
        Татьяна сидела ровно и совершенно неподвижно. Ее бледное лицо было не просто красивым, а божественно-прекрасным.
        Спустя несколько минут Леонид торопливо натягивал на себя брюки.
        - Иди за стол, - приказал Пух, перехватил его недоуменный взгляд, ухмыльнулся и заявил: - А что ты думал? Мы тебя отпустим? Хе-хе, да ведь сейчас начинается самое интересное! У нас вся ночь впереди.
        Леонид с обреченным видом поплелся к столу. На мгновение у него возникла безумная мысль попытаться выбежать из сарая. Но он увидел молоток в руке хихикающего Пятачка и тут же запрятал эту идею в самую глубокую расщелину подсознания.

«Я трус!» - подумал Леонид и передернул плечами.
        Татьяна в упор разглядывала его, плотно сжав губы.
        - Может, мы как-нибудь договоримся? - робко спросил жених, не поднимая глаз. - Не трогайте ее. Я напишу расписку, верну деньги.
        - Где ты возьмешь миллион, Кролик? - искренне удивился Пух. - Ты торчишь в долгах, как писюн в горчице. Тебе никто даже морковки взаймы не даст. Даже твоя норка, квартира то есть, под залогом в банке. А своей распиской лучше подотри задницу, иначе ты привлечешь пчел. - Пух шагнул к Тане, положил на ее хрупкие плечи свои могучие руки.
        - Но постойте… - начал было жених.
        - Глупенький Кролик! - перебил его Пух. - Время переговоров закончилось. Теперь ты просто зритель. Смотри и наслаждайся. Надеюсь, тебе не нужно приколачивать руки к столу?
        - Убери лапы, - спокойно сказала Таня.
        - Не уберу. - Сквозь щель в медвежьей маске выглянул влажный кончик языка. - Ты еще не знаешь, что тебя ждет, киска.
        - Ты умрешь, если тронешь меня хоть пальцем.
        - Трону-трону. И не только пальцем! - Пух похотливо ухмыльнулся. - Пятачок, развяжи ее.
        Как только конечности Татьяны были освобождены, она пружиной рванулась вправо. Пух едва успел схватить ее за блузку, громко затрещала разрываемая материя.
        - Пятачок! - завопил он.
        Татьяна с силой ударила его ногой, метя каблуком в ступню. Пух взревел от боли, на мгновение выпустил женщину и тут же получил от нее коленом в пах. Толстый костюм смягчил удар, но все-таки заставил садиста согнуться вдвое.
        - Сука! - выдохнул он.
        Маска съехала набок, открывая часть лица, но Таня успела заметить только мокрую от пота кожу и щетинистый подбородок.
        - Эй! - тихо послышалось сзади нее.
        Она обернулась.
        - Бум! - сказал Пятачок, улыбнулся и впечатал ей в лоб молоток.
        Раздался едва различимый хруст. Обливаясь кровью, Татьяна медленно опустилась вниз.
        - Что это так бумкнуло? - озадаченно спросил мультяшный поросенок. - Звук такой, словно шарик лопнул.
        - Козел, ты что наделал? - злобно прорычал Пух, выпрямился, поправил маску.
        - Сам козел. У меня что, был другой выход? Я не хочу получить по яйцам от этой ненормальной.
        Фальшивый медведь склонился над бесчувственной женщиной, похлопал ее по щеке. Под головой Тани расплывалось бордовое озеро.
        - Жить будет, - авторитетно заявил Пятачок.
        - Давай раздень ее, - хмуро сказал Пух, потирая ушибленную ступню. - Ты даже не вступился за свою женщину, Кролик, - проговорил он, обращаясь к Леониду. - Что ж, это твой выбор. Хотя у вас был реальный шанс переломить ситуацию. Эта сильная киска заслуживает другого мужа. Не обижайся, но вы не пара. Как там твой зад, кстати? Хочешь, я буду называть тебя Медовой Попкой?
        - Оставьте меня в покое, - устало произнес Леонид, закрывая лицо руками.
        Он мечтал только об одном - чтобы все это закончилось как можно скорее.
        Через десять минут обнаженное тело Тани покачивалось на ремнях. Кровь из раны на голове монотонно капала на пол, прямо как вода из прохудившегося крана.
        - Замотай ей голову и найди кошку. На людей у меня не встает, - сказал Пух, и Пятачок присел над рюкзаком.
        Когда кошачья маска была найдена, он вдруг вспомнил, что бинтов у них нет.
        - Возьми тряпки у Кролика. Ты поделишься своим барахлишком с любимой? - полюбопытствовал Пух.
        Леонид молча снял с себя рубашку, которая из-за раны на спине медленно окрашивалась алыми узорами. Пятачок ловко разорвал ее на ленты и обмотал голову женщины. Пух шагнул к ней и ущипнул за сосок.
        Татьяна открыла глаза и прошептала:
        - Ты в маске.
        - Да. Ты тоже будешь в маске, киска. Мур-мур, - хрипло сказал Пух и показал женщине кошачью мордочку из мягкой резины. - Ничего не поделаешь, уговор есть уговор. Это выбор твоего Кролика.
        - Ты в маске, - повторила Таня.
        Пух, уже начавший расстегивать ширинку, окинул ее озадаченным взглядом.
        - Я не глухой, - наконец сказал он.
        - Вы оставите нас в живых.
        - Это пока неизвестно, - с неохотой произнес Пух.
        - Ты боишься показать лицо? - спросила Таня и улыбнулась.
        Ослепительно-белые зубы страшно сверкнули на ее окровавленном лице.
        - Правильно, милый медвежонок. Потому что жить тебе осталось всего ничего. Попомни мои слова.
        Пух равнодушно кивнул, натягивая на нее маску.
        - Я очень часто это слышал, киска. Но, как видишь, пока еще жив.
        - Будьте вы прокляты!
        Пух рассмеялся и вывалил наружу член.
        - Кролик, смотри!
        Татьяна вскрикнула.
        Леонид опустил голову на стол, уткнулся носом в собственную кровь и подсыхающие лужицы сгущенки. Крики невесты доносились до него словно похоронный набат.
        - Мяукай, - хрипло дыша, приказал Пух. - Мяукай, кошечка!..
        Таня внезапно замолчала. Она почти насквозь прокусила щеку, приказывая себе больше не издать ни звука. Она сможет.
        - Мяукай! - взревел Пух.
        Капли пота ручьями стекали из-под маски. Громадное тело тряслось, колыхалось студнем.
        Она молчала. Лишь сжатые кулаки и ногти, вонзившиеся в ладони, буквально вопили о том, что сейчас приходилось испытывать этой женщине.
        - Кролик, мяукай ты! - заорал Пух. - Или я трахну ее в дырку на лбу!
        Пятачок пихнул Леонида. Тот пригнулся, словно в него швырнули горсть шипящих углей. Кошмар продолжался.
        Он не закончится никогда!
        - Мяукай, - дружески посоветовал жениху Пятачок. - Мы ведь можем передумать и опять поменять вас местами.
        - Мяу, - еле слышно произнес Леонид.
        - Ну вот, уже лучше. Смотри, Кролик. - Пятачок схватил за волосы голову Леонида и повернул ее в сторону экзекуции. - Гляди. Входит и выходит. Входит и выходит. Замечательно выходит!
        - Еще! - брызгая слюной, вопил Пух.
        Ремни, удерживающие Татьяну, неистово дергались натянутыми струнами, с потолка сыпалась пыль и труха.
        - Еще!
        - Мяу. Мяу, - хныча, повторял Леонид.
        Он был похож на дрожащую, побитую собаку.
        - Еще! Громче!
        - Мяу! - заскулил жених уже громче. - Мяу, чтобы вы сдохли! Мяу, мяу! - Его глаза налились кровью, а на губах выступила слюна.
        Он рыдал, рвал на себе жидкие волосы и бился головой о стол.
        - Мяу! Мяу! Мяу! - Хрустнул сломанный нос, но Леонид и не думал останавливаться.
        Пятачок зачарованно глазел на припадок. У него был вид человека, впервые наблюдающего северное сияние.
        Вскоре Леонид рухнул в обморок.
        Когда Таня увидела это, из ее груди вырвался смех.
        - Эй, Кролик!
        Хриплый голос, знакомый до дрожи в коленях, вырвал его из небытия. Ошалело оглядываясь по сторонам, Леонид сел, с трудом подобрал под себя ноги, коснулся распухшего носа и поморщился. Сколько прошло времени, пока он находился без сознания? Час, два?
        - Давай-давай, приходи в себя, - сказал Пух.
        Он сидел за столом и как ни в чем не бывало уплетал мед, черпая его пальцами прямо из банки.
        - Надо же, никогда не уважал мед. Но вот стал Винни-Пухом - и полюбил.
        - Где она?.. - спросил Леонид и шмыгнул разбитым носом.
        Пух понятливо кивнул и указал куда-то в сторону.
        Татьяна, полностью одетая, неподвижно лежала на полу. Руки были заведены за спину и связаны веревкой.
        - Мы почти закончили, Кролик, - чавкая, сказал Пух. - Осталась одна маленькая деталь.
        Леонид смотрел на них с видом умалишенного.
        - Вам мало?
        - Я же предупредил тебя. Пятачок, принеси волшебную водичку и лекарство.
        Мультяшный поросенок нехотя слез со стула и засеменил к выходу.

«Волшебная водичка?.. О чем это он?» - подумал Леонид и поерзал на полу.
        Трусы приклеились к ягодицам, измазанным медом, отчего кожа на пятой точке невыносимо зудела.
        - Таня жива? - осмелился спросить он.
        - Конечно, - ответил Пух, старательно облизывая ложку.
        - Тогда отпусти нас! - пискнул Леонид. - Что вам еще от нас надо?
        - У тебя плохая память, Кролик. Или уши серой заложило? Давно мыл свои лопухи? - Пух тщательно вытер ложку прямо о себя и закрыл банку.
        - Я не понимаю, о чем ты! - прохныкал Леонид.
        Голова его невыносимо болела. Мысли путались, спотыкались друг о друга как пьяные подростки на дискотеке.
        - Ты забыл, что сделала с собой Белочка? - напомнил ему Пух.

«Мы трахнем твоего мужа и сожжем его лицо», - промелькнуло у него в голове.
        Конечности Леонида свело резкой судорогой, лицо исказилось в гримасе.
        - Нет! Хватит! Разве вам недостаточно?!
        - А тебе-то что волноваться, Кролик? - удивился Пух. - За тебя твоя киска отдуваться будет. Или у тебя память отшибло, пока ты башкой о стол тут бился?
        - Не трогайте ее. Пожалуйста!
        - Дебилушка. Ты что, и впрямь думаешь, что я буду поливать ее бензином и жечь? Нет. Не хватало еще, чтобы вы наш уютный домик спалили.
        В сарай проскользнул Пятачок. В руках он сжимал крохотный стальной термос и шприц.
        - Это было бы слишком грубо и не креативно, - продолжал Пух. - Давай сюда.
        Пятачок передал другу принесенные вещи и озабоченно заметил:
        - Кажется, дождь собирается.
        - Офигенно, - безучастно отреагировал самозваный медведь. - Я тоже помню мультик.
        - Нет, на самом деле дождь собирается, - обиделся Пятачок. - Тучи все небо затянули.
        - А в синем-синем небе порядок и уют, - пробормотал Пух. - Поэтому все тучки так весело поют. - Он открутил крышку и с величайшей осторожностью заглянул в термос. - Знаешь, что там внутри? - спросил этот садист, и его темные глаза нехорошо блеснули.
        - Нет, - вымученно просипел Леонид.
        Он попытался встать на ноги, но ему стало плохо, и он со стоном опустился на пол, перепачканный кровью и мочой.
        - Там волшебная водичка. Она все меняет. В том числе и кожу. Шипит, знаешь ли. Как змея.
        - И дырочки оставляет, - подхватил Пятачок.
        - Если ты любишь свою киску, то тебе будет без разницы, попала ли на нее эта водичка или нет, - заявил Пух, щелкнув пальцем по термосу. - Главное ведь не то, что снаружи, верно?
        - Верно, - поддержал его поганый поросенок. - Главное - внутренний мир.
        - Ты очень хорошо сказал, Пятачок, - растрогался Пух. - Эти глупые люди не понимают, что самое важное - это душа, а не внешняя оболочка. Кролик, ты ведь будешь любить свою киску, какой бы она ни была?
        - Вы не сделаете этого. - Голос Леонида помертвел, напоминал хруст гальки под ногами. - Вы не тронете ее…
        - Ну почему же. Пятачок сделает твоей киске укол. Эта водичка, конечно, волшебная, но слишком уж ядреная. Твоя киска будет очень громко кричать, а нам это ни к чему. У нас мало времени. - Он с усилием вылез из-за стола. - Блин, чего-то я опять объелся. Надеюсь, в этот раз я пролезу в дверь. - Пух не спеша приблизился к Леониду.
        - Это что? - спросил тот, хлюпнув сломанным носом.
        - Ты что, тупой? - Пух добродушно усмехнулся, будто имел дело с идиотом. - Я думал, ты все понял. - Отдуваясь, он присел на корточки, слегка наклонил термос и скомандовал: - Волшебная водичка, вытекай!
        Из термоса сорвалась крупная маслянистая капля. Тихо шипя, она раскаленной кометой упала на бледную кожу предплечья Леонида. Он тут же взвыл от невыносимой боли. Ему показалось, что в его руку вонзили шампур, только что снятый с огня.
        - Эй, не ори! - прикрикнул на него Пух. - Ты меня сегодня утомил своим визгом! Не Кролик, а испорченная сигнализация какая-то! - Он выпрямился.
        Леонид, поскуливая, расширенными глазами смотрел на крохотную дырочку в коже, от которой поднимался дымок. Кожа вокруг ранки мгновенно покраснела и начала отекать.
        Пух довольно усмехнулся.
        - Это «шшш» неспроста, - таинственно сказал он. - Согласен? Знаешь, что это? Серная кислота. Ты уже сказал свое последнее слово, но мы дадим тебе еще один шанс. Тем более что твоя киска тебя не слышит. - Он потоптался на месте, словно решая в уме какое-то сложное уравнение, затем зевнул и продолжил: - Кролик, у тебя есть шанс восстановить справедливость. Я выливаю тебе на физиономию волшебную водичку, сажаю вас в машину и отвожу в ваш душный, вонючий город. Вариант номер два: порцию, которая предназначена судьбой тебе, я выливаю на твою киску. Чего ты морду-то свою воротишь? Смотри на меня! - заорал Пух, когда Леонид, роняя липкие слюни, начал по-паучьи пятиться назад.
        - Винни, ты зря тратишь время, - вмешался Пятачок. - Он не любит ее.
        - Это правда? - В голосе Пуха прорезались металлические нотки.
        - Нет, я люблю ее, - проскулил Леонид.
        - Тогда должен быть готов умереть за свою киску. Ты способен на такие жертвы?
        Леонид бессильно лег на грязный пол. Сейчас он был готов умереть. Но только сразу, не мучаясь.
        - Заканчивай, Винни, - с презрением сказал Пятачок.
        Пух долгое время изучал фигуру, скорчившуюся на полу, после чего произнес:
        - Да уж. Душераздирающее зрелище, как сказал бы Ослик Иа. Ты все-таки оказался дерьмовым Кроликом.
        Леонид зарыдал, бессильно колотя руками по изгаженному полу.
        Пух с торжественным видом подошел к Татьяне.
        - Пятачок, сделай ей укольчик. Киска не должна проснуться.
        Поросенок вразвалочку приблизился к женщине, неподвижно лежавшей на полу, и вполголоса спросил:
        - Фентанил?..
        - Да, как обычно.
        Пятачок быстро сделал укол в шею Тане. Черты ее лица выровнялись, грудь мерно вздымалась в такт дыханию.
        В полном молчании они простояли минут пять.
        - Кролик! - наконец позвал Пух.
        - Уйдите! - внезапно завизжал Леонид. - Я вам не кролик!
        - Да, ты не Кролик. Ты куча дерьма. Даже хуже, - грустно сказал Пух, опрокидывая на лицо Татьяны термос.
        Кислота сердито зашипела, расплавляя и разъедая нежную кожу женщины. Дымящееся лицо Тани начало медленно таять, словно сугроб под лучами солнца. Пятачок вынул из кармана мобильник и начал снимать происходящее на видео.
        Леонид, корчась в судорогах, отвернулся.
        - Оставьте ей глаза, - прорыдал он.
        - А что, у Гали разве остались глаза? Поднимайся, придурок. Понесешь ее в машину, - мрачно сказал Пух, закручивая крышку термоса.
        - Ты не попал ей в рот? Она может задохнуться, - озабоченно сказал Пятачок, убирая телефон.
        Пух отрицательно покачал головой.
        Леонида вырвало.
        - Вот же в натуре дебил! - изумился Пятачок. - Только обкакаться осталось. Не понимаю, как этому дурачку удавалось вести бизнес.
        - Я тоже ума не приложу, - произнес Пух. - Кролики, они такие. Не только ценный мех, как говорится.
        Татьяна хрипло задышала, ее тело вздрогнуло, как если бы по нему прошелся разряд тока. Изо рта высунулся язык, плоть, лишенная кожи, стала покрываться грязно-серой пленкой.
        - Если ты не заберешь свою женщину, то мы снова подвесим ее к потолку! - гаркнул Пух. - Ты этого хочешь?!
        - До пятницы мы совершенно свободны, - подтвердил Пятачок.
        Леонид поднялся на ноги, размазывая по брюкам рвоту. Его сильно шатало.
        - Поднимай ее! - выкрикнул Пух, и Леонид, спотыкаясь, наклонился над хрипящей Татьяной.
        От вида сырой плоти, кое-где прожженной до кости, его желудок скрутило спазмами, и он приложил неимоверные усилия, чтобы удержаться от рвоты хотя бы сейчас.
        Стоная и плача, он поднял тело Тани.
        Пятачок надел ему на голову черный мешок, положил руки на плечи и заявил:
        - Я пойду с тобой и укажу тебе истинный путь. Чтобы ты лобик себе не расшиб по дороге.
        - Пошел! - приказал Пух, и Леонид послушно заковылял к выходу.
        Оказавшись в своей машине, он почувствовал себя уверенней, хотя Пятачок и связал ему руки. Негодяи посадили Татьяну рядом с ним, и ее изувеченная голова безвольно легла ему на плечо. Он вздрогнул, почувствовав теплую влагу. Танино лицо, прожигаемое кислотой, продолжало тихо шипеть, будто жило своей отдельной жизнью, независимо от тела. Постепенно и эти звуки затихли, остался лишь запах горелого.
        - Пятачок, возьми марлю, - услышал Леонид немного усталый голос Пуха. - А то с нее может потечь. - Медведь закряхтел так, как если бы сидел в туалете, затем послышался шелест материи. - Аж весь вспотел в этом наряде, - пожаловался он.

«Переодеваются», - догадался Леонид.
        Вскоре с его стороны кто-то уселся.
        - Хрю-хрю, - услышал он совсем близко голос Пятачка. - Подвинься, толстяк.
        Леонид безропотно передвинулся, осторожно подталкивая Татьяну. Она пугала его. Но еще больше он страшился того, что рано или поздно она придет в себя.

«Если выживет», - неожиданно подумал Леонид.
        Хлопнула дверь, зашумел двигатель, и автомобиль медленно тронулся с места.
        - Вот так, - резюмировал Пух. - Добро всегда побеждает зло. Знаешь, Кролик, у меня есть любимая сказка. Идет по лесу маленькая девочка. Навстречу ей выскакивает огромная Куча Дерьма и кричит:

«Маленькая девочка, я тебя съем!»

«Нет, это я тебя съем!» - ответила девочка и съела эту нехорошую Кучу Дерьма. Вот так добро в очередной раз победило зло. Кролик, ты слышишь?
        Леонид без сил откинулся на спинку сиденья и плотно сжал губы. Ему было страшно даже думать о Тане.

«Выживет ли она? Бог ты мой, у нее не лицо, а сырой фарш! А если Таня умрет?!»
        Его снова охватил безотчетный ужас. Он потерял ориентацию в пространстве и времени, сам того не заметив, провалился в вязкую бессознательную пустоту.
        - Проснись, парень.
        Чья-то рука бесцеремонно сорвала с него мешок, больно задев сломанный нос.
        Леонид, щурясь, огляделся по сторонам. Они все еще были в машине. За окном начинало светать, моросил мелкий дождь.
        С переднего сиденья его в упор разглядывал человек в мотоциклетном шлеме.
        Леонид сглотнул, скосив взгляд. Справа от него сидел еще один тип в таком же шлеме.

«Как будто и не было тех безумных часов, проведенных в какой-то глухомани», - внезапно подумалось ему.
        На Татьяну Леонид смотреть не решился, это было выше его сил.
        - Сейчас наши пути расходятся, - сказал тот субъект, который сидел рядом с ним, и по голосу Леонид понял, что это Пух. - Слушай внимательно. Ты никогда не будешь даже пытаться найти нас. Если я узнаю, что ты начал наводить о нас какие-то справки, то заберу всю твою родню в наш маленький домик. Я знаю, кто твоя мать, сестра с дочерью, двоюродный брат. Мне даже известно, как зовут твоего мопса, которого часто мучает понос. Мы подвесим их под потолком и будем каждый день отрезать по кусочку, а тебя посадим за стол и заставим смотреть на это. А потом наденем тебя на вертел, зажарим и съедим.
        - Я никогда…
        - Закрой рот! - перебил его Пятачок. - Ты так и не научился слушать?
        Палец, пробитый гвоздем, колыхнуло болью. Нет, он хорошо запомнил эти уроки.
        - Мы же с тобой сказочники, Леня, - заявил Пух и раскатисто засмеялся. - Вчера мы - Винни-Пух и Пятачок. Сегодня - Крокодил Гена и Чебурашка. Завтра - Чиполлино и Синьор Помидор. Усек?
        - Сказок много, - подхватил Пятачок. - Кто знает, в какой из них ты окажешься, если начнешь совать свой нос туда, куда не нужно, и где его могут оторвать?
        - Думаю, ты сумеешь справиться с веревкой, - продолжил Пух. - До города километров пятьдесят. Отвези ее в больницу. Она выживет. Правда, ей придется привыкать к новому лицу. Но я на твоем месте тоже сделал бы себе душ из кислоты. Глядишь, когда станете одинаковыми, и чувства настоящие появятся. Ты хоть въезжаешь, какой ценой тебя отмазали? Лям евро!
        Леонид уныло кивнул.
        - Поцелуй ей, - вдруг потребовал Пух.
        Пятачок протянул руку, убрал с лица Татьяны марлю и бросил ее на колени Леонида. Несостоявшийся жених расширенными глазами смотрел на темно-красную тряпку с налипшими клочьями плоти и чувствовал, что его снова начинает мутить.
        - Целуй! - повторил Пух, и голос его посуровел.
        Закрыв глаза, Леонид склонился над обезображенным лицом Тани. Ноздри уловили запах жженых спичек и свернувшейся крови. Его губы коснулись чего-то теплого и влажного. Взбунтовавшийся желудок вновь подскочил к горлу, грозя вывернуться наизнанку и выбросить фонтан желчи. Татьяна тихо застонала, и он торопливо отстранился.
        Велосипедисты засмеялись.
        - Как в сказке про мертвую царевну, - воскликнул Пятачок.
        - Она скоро проснется, Леня, и тогда ей будет очень больно. Действие наркоза не безгранично. Наверное, тебе нужно подготовить какие-то слова, чтобы успокоить ее, - произнес Пух.
        - Они вообще-то в ЗАГС собирались, - напомнил Пятачок. - Уверен, больница подождет, а в ЗАГСе их примут без очереди.
        - Может быть. Ладно, нам пора, - сказал Пух. - Пока, Леня. Желаю счастья в личной жизни. Да, не обижайся, но твою флешку с видеорегистратора я прихвачу на память о нашей встрече.
        Мужчины бесшумно выскользнули в прохладное серое утро и достали из багажника велосипеды. Через секунду две неприметные тени, несущие за собой леденящий ужас, уже быстро катили по безлюдному шоссе.
        Глядя на фигурки, быстро уменьшающиеся в размерах, Леонид не сразу понял, что Таня пришла в себя и крепко сжала его руку.
        - Леня?.. - булькнул ее голос.
        Он посмотрел на нее и зашелся в надрывном крике.
        Спустя пять дней
        Александр не ждал визита Игоря. Старый приятель, как и всегда, приперся без приглашения и позвонил ему с мобильника, фактически находясь у дверей.
        - Хотел поглядеть, как ты обустроился в новом жилище, - пояснил он, когда Саша впустил его.
        Но глаза друга, припухшие от очередного запоя, многодневная щетина и перегар, не перебиваемый жевательной резинкой, настойчиво намекали, что он, мягко говоря, лукавит. Денин не сомневался в том, что Игорю снова понадобились деньги на опохмел.
        Не разуваясь, нежданный гость прошел за Александром в самую дальнюю комнату в коммунальной квартире, куда тот недавно въехал со своими нехитрыми пожитками.
        Из соседней комнаты высунулась голова плешивого старика, соседа Денина. Недовольно сопя, он проводил мужчин долгим подозрительным взглядом.
        - Опять привел! - сделал он вывод и задумчиво пожевал губами. - Только въехал, а уже алкашей водить начал. Как бы не обокрали!.. - Продолжая бурчать, старик запер дверь на замок.
        - Ну и соседи у тебя! - Игорь покачал головой. - Алкашей, понимаешь, в гости водишь. А еще тут кто живет?
        - Семья кавказцев. Армяне, кажется, - ответил Саша. - Но они тихие.
        Игорь огляделся и присвистнул. Жилище Александра представляло собой крошечную конуру, никак не более десяти квадратных метров. Из мебели в ней присутствовали лишь древний скрипучий шкаф и небольшой журнальный столик, сплошь исцарапанный, словно его на протяжении многих лет использовали в качестве разделочной доски. На нем стояла единственная ценность Саши - ноутбук. Кровати не было, вместо нее у стены лежал надувной матрас с подушкой и одеялом.
        - А картины твои где? - спросил Игорь, и обладатель комнаты молча указал рукой в сторону балкона.
        - Да-а… - протянул Косенко. - Разве у тебя не должны были после размена остаться бабки? Чего такую халупу взял, на лучшее не хватило?
        - Мне жить на что-то надо или нет? - резонно возразил Денин и помахал перед лицом товарища изуродованными запястьями. - Писать портреты и прочие картинки я уже не могу.
        - Ты так говоришь, будто это я тебе руки покромсал! - Игорь фыркнул, почесал нос, чихнул и заявил: - Денин, меня посетила гениальная идея. Переезжай жить ко мне. Комнату твою сдавать станем, деньги пополам делить. Только условие - готовить жрачку ты будешь.
        - Ага. И убирать в твоем свинарнике тоже? Хорошо хоть в постель не зовешь. - Саша усмехнулся.
        - Я же не гомик. На хрена мне тебя в кровать к себе звать? - Игорь насупился.
        - Нет. Спасибо за предложение, но видеть, как ты нажираешься каждый вечер на мои деньги, особого желания нет, - честно признался Саша.
        Косенко плюхнулся на матрас.
        - Ну и хрен с тобой. Гламурный мальчик, понимаешь. Даже на новоселье не позвал.
        Саша кисло улыбнулся:
        - Игоряша, ты в своем уме? Какое, на фиг, новоселье? Или тебе повод побухать нужен?
        Гость деликатно кашлянул, словно косвенно подтверждая последнюю фразу Александра.
        - Ладно, чай будешь?
        Игорь скривился, напоминая Карлсона, когда Малыш предложил ему всего один торт с восемью свечками, а не наоборот.
        - Нет.
        - А чего пришел? - не особенно стесняясь, полюбопытствовал Денин. - Игоряша, ты уж прости, что я так, напрямик. Просто ты ко мне обычно по одному поводу приходишь.
        Игорь закряхтел.
        - Ну, в общем, ты не сильно далек от истины, старина. Это, в общем… короче, ты понял.
        - Деньги нужны? - спросил Саша.
        - Да, немного, - признался Косенко. - Санек, я тебе на следующей неделе половину долга верну, клянусь. Мне Стас в воскресенье даст бабла.
        Некоторое время Александр изучающе смотрел на приятеля. Игорь отчаянно потел в ожидании ответа и нервно теребил пуговицы на давно нестиранной рубашке.
        - Если на бухло, то извини, дружище. Кредит закрыт, - наконец сказал Саша. - Как ты любишь говорить, сходи к своему Гудвину, одолжи у него.
        - Я бы мог соврать, что бабки нужны на другое, - сказал Игорь, вытирая лоб засаленным рукавом. - Но ты же все понимаешь.
        - Понимаю. Без обид, Игорь, но я тебе здесь не помощник. И вообще, завязывал бы ты бухать. Ты себя в зеркало видел? Скоро на бомжа будешь похож.
        Косенко критически оглядел свою рубашку, переместив взор на мятые джинсы и пыльные, разбитые кроссовки.
        - Ну и хрен с ним! - Он не особенно расстроился. - Ладно. Я понимаю. Посидеть-то хоть можно часок?
        - Сиди. - Саша пожал плечами.
        - Не жалеешь?
        - О чем?
        Игорь развел руки в стороны, словно пытаясь охватить все пространство комнатушки, и пояснил:
        - Ну, что променял вот на это жену, детей, уют… ради своей мнимой свободы?
        - У нас разные взгляды на свободу, - ответил Денин.
        - Может быть, - подумав, согласился с другом Игорь. - Вот ты мне сейчас про бомжа говорил, мораль читал… не пей, мол. Так вот что я тебе скажу, чувак. Ты еще хуже выглядишь, чем я.
        - Ну, извини, что не оправдал твои надежды. - Саша снисходительно улыбнулся. - Не забывай, что я только пришел с работы. В гробу я видал эту автомойку, но там нормально платят. А на мне еще алименты висят.
        - Дело не в работе, а в твоих мозгах. - Косенко вздохнул и вытянул перед собой ноги. - Я же вижу, что ты все еще думаешь о ней. Чувак, ты сгораешь как свечка. Если я спиваюсь, то ты умираешь еще быстрее, просто сам этого не понимаешь. Ты пожираешь сам себя заживо. Вот только она даже не подозревает, что у тебя происходит внутри. Ей плевать на твои переживания.
        Лицо Александра окаменело.
        - Я не буду обсуждать с тобой эту тему.
        - Но почему? Надо ли держать все внутри? - изумился Игорь. - Тебе мало того, что ты чуть ласты не склеил, когда я тебя в квартире нашел?
        - Это не твое дело, - процедил Саша.
        - Конечно, - не стал спорить Игорь.
        Он чувствовал, что становится в тягость приятелю.
        - Я в душ. Может, все-таки чаю? - поинтересовался Денин, доставая из шкафа полотенце.
        Игорь помотал головой и попросил:
        - Включи мне ноутбук. У тебя Интернет подключен?
        - Да.
        - Я хочу показать тебе кое-какую инфу о выставке картин. В эти выходные в Центральном доме художника будет продажа.
        - Ты что, живописью стал интересоваться? - Саша не смог удержаться от язвительной шутки, потом шагнул к двери.
        - Нет. Ты ведь сам хотел свои картины продать.
        - Чтобы ты потом у меня в долг взял, да? А на выставку, разумеется, ты поедешь со мной. Так, Игоряша?
        - Ну, примерно так, - не стал отрицать Косенко.
        - Забудь. Я не буду продавать картины.
        - Значит, буду смотреть порнуху, - хладнокровно проговорил Игорь, всем своим видом показывая, что ничуть не расстроен отказом друга.
        Пока он лазил по эротическим сайтам, в правом нижнем углу замигала иконка. В почтовом ящике Денина появилось новое сообщение. Игорь, снедаемый любопытством, навел на белый конвертик курсор и нажал «Enter». Письмо от некой Риты.

«Посмотреть или нет?»
        Эта мысль выскочила на поверхность, как пузырек воздуха в стакане с выдыхающейся газировкой.
        - Вообще-то чужие письма читать нехорошо, - пробормотал Косенко.
        Он клацнул мышкой и удивился, что его друг не соблюдал конфиденциальность. Окно с перепиской открылось без требования пароля.

«Что за Рита еще такая?» - размышлял Игорь.
        Он мельком глянул на аватарку девушки, приславшей Денину письмо, и отметил, что она довольно привлекательна, хоть еще и слишком юная. Открывшееся сообщение заставило его замереть с открытым ртом.

«Саша, мама в больнице! Она в реанимации, ее облили кислотой. Если что, звони мне. Вот номер… Мамин телефон выключен.
        Рита».
        Конечно, Рита, дочка Тани. Саша как-то упоминал о ней.
        - Нет, - прошептал Игорь, вновь и вновь перечитывая текст.

«Если Денин узнает об этом, то полетит в больницу прямо как есть, с голым задом и в пене. Тогда все завертится по новому кругу».
        Курсор медленно приблизился к сообщению.
        Стереть немедленно. Санек не должен знать, что произошло.
        - Что нашел интересного? - внезапно раздался голос Александра.
        Он повесил полотенце на гвоздь, вбитый в стену, и пояснил:
        - Пока не рискую оставлять в ванной. Вдруг этот пердун, сосед, задницу им вытирает? Не переваривает он меня. - Саша внимательно посмотрел на побледневшего приятеля. - Ты чего, Игоряша? Что с тобой, чего ты там вычитал такое? В стране кончилась водка?
        - Я… хм…
        Чувствуя неладное, Денин шагнул к столу и развернул ноутбук к себе.

«Не успел. Не успел! - лихорадочно стучала мысль в мозгу Игоря. - Что же сейчас будет?!»
        Прочитав сообщение, Саша мгновенно переменился в лице.
        - Тебе придется уйти, - отрывисто сказал он, переписывая телефон Риты.
        Денин старался не замечать, что его пальцы трясутся сильнее, чем обычно.
        - Ты куда? - спросил Косенко, стараясь придать своему голосу обиженное недоумение.
        - Сам знаешь. Только не говори, что не читал. - Александр быстро натянул джинсы и водолазку.
        - Старина, ты делаешь ошибку, - хрипло сказал Игорь, поднялся и схватил товарища за плечи. - Пускай ею занимаются врачи. Ты сейчас там не нужен.
        - Пусти меня, - сквозь зубы произнес Денин.
        - Когда ты будешь рядом, она примет это, - словно не слыша товарища, торопливо убеждал его Игорь. - А после больницы все будет как прежде - она кинет тебя. Ты будешь ей не нужен. Я знаю таких баб. Они…
        - Убери лапы или я выкину тебя в окно! - выкрикнул Саша и оттолкнул Игоря с такой силой, что тот с трудом удержался на ногах.
        Александр вынул бумажник из заднего кармана джинсов.
        - Иди и напейся, - бросил он, кладя на столик, изрезанный ножом, пятисотенную купюру. - Спасибо, что включил ноутбук. Я сегодня вообще не планировал за него садиться.
        Игорь посмотрел на смятую купюру. Отчего-то ему расхотелось даже прикасаться к ней. Словно друг сжалился над ним, одряхлевшим псом, и кинул под стол обглоданную кость.
        - Бери, - уже мягче проговорил Саша, зашнуровывая кроссовки. - Не злись на меня. Я должен. Понимаешь?
        - Я-то понимаю. А вот ты ни хрена не соображаешь. - Игорь взял деньги. - Дурак ты, Денин. Когда врубишься, поезд уже уйдет.
        Александр уже не слушал его, выталкивал в коридор.

«Нет. Поезд давно ушел», - тоскливо подумал Игорь, оказавшись на улице.
        Ему почему-то стало страшно за друга.
        Он взглянул на деньги, зажатые в кулаке, и медленно побрел в магазин.
        В цветочном салоне Денин купил огромный букет хризантем, потом помчался на рынок за фруктами. Между делом он созвонился с Ритой, которая как раз встречала Людмилу, свою тетку, сестру Тани, приехавшую из Молдавии. Они договорились о встрече в ожоговом центре.

«Кислота!.. Ее облили кислотой», - повторял он снова и снова, с ужасом пытаясь представить себе эту картину.
        Денина охватывала самая настоящая паника, когда он пытался воспроизвести в своем воображении их встречу. Испугается ли Саша, увидев Таню? Насколько сильно она пострадала, захочет ли вообще его видеть?
        Рита и Людмила сидели в коридоре возле реанимационного отделения. Взглянув на девушку, Денин поразился, насколько она похожа на мать. Ей сейчас лет четырнадцать, а она уже чудесна, как свежий цветок. Еще года три-четыре, и из нее вырастет самая настоящая красавица.
        Почти как Таня.
        А вот Людмила оказалась полной противоположностью Татьяне, хотя была старше своей сестры всего на три года. Располневшая, с толстыми как колонны ногами, невзрачным плоским лицом с ранними морщинами. Эта женщина напоминала уличную торговку пирожками.
        - Привет, - сказала Рита.
        Лицо ее было на удивление спокойным, лишь покрасневшие глаза говорили о том, что девушка совсем недавно плакала.
        - Добрый день, - смущенно поздоровался он и тут же спохватился. Какой он, на хрен, добрый.
        Людмила кивнула ему, комкая в руках платок.
        - Что же все-таки случилось? - спросил Александр, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.
        Сестра Тани смотрела на него с видом собаки, побитой камнями. Она словно не понимала простого вопроса, и Денин перевел взор на Риту.
        Девушка, как уж смогла, с запинками, но рассказала все, что знала:
        - Они с Леонидом поехали в ЗАГС, по дороге на них кто-то напал. Маму пока не допрашивали, она без сознания. - Она всхлипнула. - Ей все лицо сожгли. Я не видела, но врач сказал, что там ничего не осталось, ни носа, ни глаз. Нас к ней не пускают. Говорят, еще скажите «спасибо», что живой осталась.
        - Нашли тех, кто это сделал? - задал вопрос Денин.
        Рита растерянно пожала плечами:
        - Мы не знаем. Но вроде бы нет.
        - А что ее жених? Как он себя чувствует?
        - Не берет трубку, - подала голос Людмила, будто очнувшись от ступора. - Но следователь говорит, что с ним все в порядке. Только ничего не помнит. Мол, его по голове ударили. А в себя он пришел уже в машине, рядом с Таней.

«Вот тебе и жених! Он сейчас должен быть здесь, дневать и ночевать у ее палаты!» - подумал Денин.
        Саше казалось, будто его черепная коробка наполняется кипящей ртутью. Еще немного, и отравленное месиво взорвет мозг, вырвется наружу. Если бы мысли могли убивать, то этот самый Леонид, несостоявшийся жених Тани, уже наверняка был бы разорван на куски. Ошметки его плоти уборщицы посыпали бы дезинфицирующим средством, чтобы не воняло.
        - Саша, наверное, врачам нужны деньги? - робко спросила Людмила. - Мы не знаем, что делать. У нас нет регистрации. Таня готовилась получить гражданство, но теперь…
        - Да знаю я, - с досадой проговорил Александр.
        Он не сомневался в том, что этот самый Леонид наверняка был гражданином России, из-за чего Таня и решилась на брак. Он не хотел верить, что между его любимой и этим моральным уродом возможны какие-то чувства.

«Ты опоздал!» - заявил противный внутренний голос.

«Нет. Еще не поздно», - возразил Саша.
        - Деньги найдем, - сказал Денин, ни к кому конкретно не обращаясь.
        - Мы не можем тут долго находиться, - с усилием выдавила Людмила. - У меня дома парализованный отец, за ним некому ухаживать. Везти Таню в Кишинев сейчас невозможно. А с деньгами у нас плохо. Я еле на билет сюда собрала.
        - Я все понимаю. Вам обеим лучше уехать. Я буду с Таней. У Риты есть мой номер, можете звонить в любое время.
        - Нам даже не дали с ней повидаться, - сказала Людмила, и ее глаза вновь наполнились слезами. - Господи, да за что же все это свалилось на нас?!
        Из реанимационного отделения вышел высокий мужчина в синем халате и хмуро посмотрел на визитеров из-под массивных очков.
        - Вы к кому? - пробасил он.
        Александр шагнул к нему и осведомился:
        - Ковалеву можно навестить?
        - А вы кто?
        Саша замялся, однако в следующую секунду сориентировался, указал на женщин и сказал:
        - Это дочь с сестрой. Я друг семьи.
        - Друг семьи? - переспросил врач, глаза которого оставались хмурыми. - Нельзя к ней. И вам, и даже дочери. Вообще никому нельзя.
        - Ладно, - произнес Саша, пытаясь держать себя в руках. - А цветы? Фрукты? - Словно в подтверждение своих слов он поднял перед собой руки, в которых сжимал пакет с покупками и хризантемы.
        Врач посмотрел на него как на тяжело больного.
        - Какие фрукты, молодой человек? Она под капельницей. Подключена к аппарату искусственной вентиляции легких.
        Денин с трудом сглотнул липкий ком, образовавшийся в глотке.
        - Какие… какие перспективы?..
        Врач поправил очки. Его взгляд случайно упал на рубцы, пересекавшие запястья молодого человека, и по его лицу скользнула едва заметная тень.
        - Перспективы не очень. Ей залили лицо серной кислотой. Ожог третьей степени, поражены все слои эпидермиса, носоглотка, ротовая полость. Она лишилась зрения. Не может самостоятельно дышать - у нее отек легких.
        - Лишилась зрения? - зачем-то повторил Саша, хотя все отлично слышал.
        Его руки дрогнули, он лишь чудом не выронил фрукты с букетом.
        - Состояние стабильно тяжелое. Конкретный прогноз можно будет сделать спустя два-три дня. Может, через неделю.
        Врач уже развернулся, намереваясь уйти, но Денин спросил:
        - Когда ее переведут в обычную палату?
        Мужчина снял очки и с любопытством взглянул на него.
        - Молодой человек, вы, судя по всему, невнимательно меня слушали. Вопрос стоит, будет ли она жить. Вы о чем? Какой перевод? Куда?
        Саша услышал, как сзади кто-то заплакал. Интересно, это Рита или Людмила?
        Он приблизился к врачу. Тот смотрел на него со смешанным чувством удивления и легкого раздражения.
        - Пожалуйста, вытащите ее. Я люблю эту женщину. Прошу вас, - прошептал он. - Если нужна кровь - я сдам. Кожа для пересадки… Я заплачу любые деньги, чтобы она снова стала нормальной.
        - Не бегите впереди паровоза, - сказал врач, надевая очки. - Пусть для начала придет в себя. А вопрос нормальности - не ко мне. О пересадке кожи еще рано говорить. К пластическим хирургам потом будете обращаться. - Доктор повернулся и пошел громадными шагами.
        Он будто передвигался по воображаемым кочкам на болоте, стараясь не угодить в вязкую жижу.
        Денин посмотрел на цветы. Они словно потускнели после разговора с реаниматологом, стали вялыми и блеклыми.
        - Возьмите себе, - сказал он, протягивая букет и фрукты родственницам Татьяны.
        Они молча забрали то и другое.
        - Я буду дежурить тут. Вы поезжайте. Если будут новости, я позвоню.
        Рита и Людмила с надеждой смотрели на него.
        Подумав, он достал из кармана бумажник и внимательно пересчитал деньги. Запасы после размена квартиры таяли с неимоверной быстротой. Но у него еще оставались кое-какие средства.
        - Это вам. На дорогу и прочее, - тихо сказал Саша, протягивая две пятитысячные купюры.
        Помявшись, Людмила забрала деньги.
        - Спасибо тебе огромное. Храни тебя Бог, - проговорила она.
        - Бог сейчас нужен там, за дверьми реанимации, - заявил Денин и покачал головой.
        Их разделяло всего лишь несколько метров. Его и Таню. Жаль, конечно, что она не знает, что он здесь и готов отдать за нее свою жизнь.

«Я люблю тебя. И буду любить, пока жив».
        Он не слышал, как ушли женщины.
        Спустя две недели
        Она попыталась открыть глаза. Из этого ничего не вышло, веки были намертво склеены. Да и не только они. Тане казалось, что ее лицо облито каким-то липким веществом, которое теперь засохло, парализовало все нервы и мышцы. Дышать через нос было практически невозможно. Каждое сказанное слово причиняло женщине острую боль. Ей казалось, будто вместо человеческой речи из ее глотки нехотя тянулась колючая проволока, собирающая на себе ошметки плоти.
        Но больше всего Татьяну пугала темнота. Уже который день вокруг была угольная чернота, без малейшего, хотя бы самого тусклого, невзрачного просвета, и это погружало ее в трясину отчаяния.
        Однажды она дотронулась до повязки на лице, но побоялась ее снимать. Кроме того, это телодвижение было замечено доктором, который сразу предупредил бедняжку, что лица касаться нельзя. По крайней мере, пока он не разрешит.
        - Иначе я буду вынужден привязать твои руки к кровати! - сказал он, и Таня притихла.
        Она часто пыталась воссоздать в голове события, предшествующие ее попаданию в больницу. Несмотря на все усилия, память, словно выжатый тюбик, с трудом выдавливала из себя лишь крохи в виде последних кадров, которые еще хоть как-то осмысливались сознанием женщины.
        Вот безумец в наряде Винни-Пуха насилует ее, беспомощную, подвешенную на ремнях. Затем укол в шею и кромешная мгла. Все, что последовало дальше, окутано клочьями вязкого тумана, пронизываемого резкими всполохами чудовищной боли.
        В первые дни ей казалось, что ее лицо кто-то раздирал на части рыболовными крючками, бросал в открытые раны зажженные спички. Эта боль была беспредельной. Она доводила женщину до исступленного помешательства. Татьяна кричала до хрипоты, пока ей не делали обезболивающий укол, и только тогда она забывалась тяжелым сном. Боль, словно ненасытная мерзкая тварь, крепко присасывалась к лицу Татьяны, пожирала ее плоть и разум, делала это медленно, сантиметр за сантиметром, клетку за клеткой.

«Что у меня с глазами?»
        С этого вопроса начиналось каждое утро. С ним же и заканчивался день. Впрочем, в ее положении день и ночь - категории весьма условные, она все равно ничего не видела. Поэтому судить о времени суток Татьяна могла лишь на основе разговоров с врачом или медсестрой.
        Пару раз ей звонила Люда. Она сказала, что забрала Риту в Кишинев. Летние каникулы подходили к концу, и девочка должна была готовиться к школе, но Татьяна не винила сестру. Ее дочери нужен присмотр. Ей всего четырнадцать лет. Она еще слишком мала для того, чтобы жить самостоятельно в таком непростом мегаполисе, как Москва.
        Несколько раз ей приходили СМС-сообщения. Таня просила врача или медсестру прочитать их. Помимо писем от родных и рекламного хлама кто-то дважды переводил на ее мобильник по тысяче рублей.
        Кто это, сотрудники из офиса? Нет, им она не нужна. За все время нахождения в больнице Тане лишь однажды позвонила так называемая подруга Лена из отдела кадров. Во время беседы она словно невзначай сообщила, что после трагедии к руководству их компании нагрянула полиция. Сразу стало известно о «левой» регистрации Тани, отсутствии разрешения на работу и все такое прочее.
        После недолгих баталий с представителями миграционной и налоговой служб фирма была оштрафована на крупную сумму. Таню уволили задним числом.
        Что называется, спасибо огромное, все свободны. Хорошо хоть какие-то деньги за неиспользованный отпуск на карточку перекинули.
        Иногда к ней в палату кто-то заходил, молчал и спустя непродолжительное время так же тихо покидал помещение. Таня терялась в догадках. Медсестра? Ну да, они же постоянно бегают по палатам, проверяя больных. Или… Леонид, ее так и не состоявшийся муж?
        Признаться, первые дни она думала только о нем. Что с ним? Жив ли? Татьяна изнывала от неизвестности, вздрагивала каждый раз, когда в коридоре слышался звук шагов. Она ждала его, даже несмотря на тот страшный выбор, сделанный им в том крошечном сарае.
        Но время шло, а от Леонида никаких известий не было.
        Потом началось самое интересное. По словам следователя, который пару раз приходил допрашивать Таню, с Леонидом все было в порядке. Интонация и тон работника правоохранительных органов не оставляли никаких сомнений в том, что заниматься этим делом ему откровенно лень. Тем более что никаких явных зацепок и улик не было. Шансов найти виновных практически не имелось.
        Но ее шокировало не это. Она привыкла принимать как аксиому, что все граждане бывших братских республик, приехавшие на заработки в Россию, являются здесь людьми второго сорта. На фига сотрудникам органов правопорядка заморачиваться по поводу какой-то тетки из Молдавии, которая волею случая влипла по самое не балуйся? У них и своих висяков хватает.
        Настоящим ударом в спину для Тани стал тот факт, что Леонид вообще от всего открестился, заявил, что ничего не помнит. Начиная от импровизированной аварии на трассе, устроенной переодетыми садистами, вплоть до момента, когда они под утро оказались в его машине.
        Поэтому, как нехотя сообщил ей следователь, он и пришел второй раз, так сказать, в целях устранения противоречий в показаниях потерпевших. Для галочки, короче. Мол, может, и вы ничего не помните, уважаемая гражданка Ковалева?
        Так кто же этот молчаливый посетитель? Нет, явно не Леонид. Образ человека, признавшего свою вину за случившееся, робко топтавшегося в дверях палаты, не решающегося подать голос, никак не вязался с истинной сущностью ее жениха.

«Боже мой. Жених! Трусливая крыса. Я собиралась связать свою судьбу с этой мразью?» - думала Татьяна.
        Ей часто хотелось плакать. Она вспоминала о дочке, о сестре. О парализованном папе, который уже третий год прикован к постели. Люда не потянет в довесок к отцу еще и ее, слепую и беспомощную.
        Она думала о своих глазах, о том, что теперь вряд ли когда-нибудь увидит солнце, восход и закат, Риту, отца, сестру, друзей.
        В том, что она ослепла, Татьяна практически не сомневалась. Да и доктор особенно не скрывал этого, и она, как ни странно, была благодарна этому немногословному мужчине. Чем раньше Таня примет эту ситуацию, тем быстрее адаптируется к ней. Тем меньший будет шок от окончательного вердикта врачей.
        Она сможет выкарабкаться сама, просто должна это сделать. Иного выхода нет.
        Женщина незаметно уснула. Ей снилось, как в палату вошел врач и объявил, что начинается обед. Только вот потом вместо медсестры в палате появился кто-то другой. Судя по шаркающим шагам, это был мужчина. Большой, грузный, он дышал, как астматик.

«Мяукай, киска!» - хрипло потребовал знакомый голос.
        Да-да, тот самый, который она запомнит на всю жизнь. Волосы у нее встали дыбом, сердце замерло. Губ Татьяны коснулась ложка, с которой ей на подбородок стала капать какая-то липкая субстанция. Сгущенка? Или мед?

«Мед если есть, то его сразу нет».

«Мяукай, мяукай, мяукай!» - злобно приказывал Тане голос маньяка, который засовывал ложку ей в глотку.
        Она закричала, тело выгнулось до хруста в позвоночнике, словно расправленная пружина. Женщина проснулась и тут же почувствовала, что не одна в палате.
        - Таня, успокойся, это я, - сбивчиво произнес Леонид.
        Лицо его невесты было скрыто повязкой, но он все равно боялся смотреть в ее сторону. Ему казалось, что под бинтами все еще шипит и пузырится кислота, продолжает сверлить безжалостно дымящиеся дырки в ее плоти.
        - Привет, Леня, - наконец-то отозвалась Таня спокойно, почти безмятежно. - Как дела? Самочувствие?
        - Нормально, - ответил Леонид и немного смутился, так как представлял себе эту беседу несколько по-другому. Он ждал обвинений, истерик, угроз, наконец, но только не этого равнодушного тона.
        - Какими судьбами? - поинтересовалась Ковалева. - Опять в ЗАГС поедем?
        - Гм… неудачная шутка.
        - По мне видно, что я шучу?
        - Зашел вот. Проведать.
        Татьяна усмехнулась:
        - У меня все отлично. Разве не заметно?
        - Прости, Таня. Я должен был раньше рассказать тебе про свои старые проблемы. Ты понимаешь, что я имею в виду.
        - Не очень. Но слушать тебя забавно. Ты зачем пришел, Леня?
        Лицо Леонида пошло пятнами. Он положил, почти бросил на стул три бордовые розы, на листьях которых все еще мерцали капельки воды.
        - Я хотел сказать, что готов предложить помощь. Тебя могут положить в специальную клинику, где занимаются именно подобными случаями. Я…
        - Леня, ты все долги раздал? - устало перебила его Ковалева.
        Она положила руки на одеяло, сцепила пальцы. Леонид обратил внимание, что лак на ногтях некогда любимой женщины давно требовал обновления. Только вот Таня вряд ли теперь сможет сделать себе маникюр без посторонней помощи.
        - При чем тут мои долги?
        - Спасибо, но я справлюсь. У тебя все равно нет лишних денег, - сказала она. - Реши вопросы со своими кредиторами.
        - Это мои проблемы, - заявил Леонид и покосился на нее.
        Татьяна начинала вызывать у него раздражение.
        - Конечно. Только, к сожалению, твои проблемы напрямую коснулись меня, как видишь.
        С губ бизнесмена уже готова была сорваться резкая фраза, но он вовремя одумался.
        - Вопрос об оформлении твоего гражданства остается в силе, - сказал Леонид. - Я нашел для тебя человека из Московской области, вы заключите фиктивный брак. Он алкаш, так что проблем не будет, ему заплатят за этот брак. Через три года ты получишь гражданство и разведешься…
        - Не надо, Леня, - снова прервала его Таня.
        Ее пальцы сжались, костяшки из розовых превратились в белые.
        - Наверное, я пока побуду незамужней. Жизнь показала, что хлопотно это, быть чьей-то невестой. И уж тем более - женой.
        - Как хочешь, - с трудом скрывая облегчение, проговорил Леонид и положил рядом с цветами конверт. - Здесь немного денег. Это тебе поможет рассчитаться с врачами. Я скоро уеду из России.
        - Зачем ты пришел? - тихо спросила Таня. - Только не говори про цветы и деньги.
        У Леонида вытянулось лицо. Он ведь ничего не говорил о розах.
        - У меня обострился слух, - с усмешкой проговорила она. - И я чувствую, что в палате появились цветы. Кажется, розы. Что тебе нужно? Говори быстрее или уходи. Я хочу побыть одна.

«Будто у тебя дел по горло», - с неприязнью подумал Леонид.
        Он уже жалел о том, что позволил себе эти сентиментальные мелочи вроде денег и цветов. Ковалева похожа на кошку, которую однажды пнули ногой. Сколько ни гладь и ни корми ее потом - она никогда не забудет этого.
        - Ладно, раз уж такой разговор пошел. - Он вздохнул и пригладил свои редеющие волосы, похожие на жидкий пушок. - Таня, ты должна отказаться от своих слов, - заявил Леонид. - Скажи следователю, что ничего не помнишь. Нам не нужны неприятности от этих психов. Если они узнают, что мы заговорили о них, то найдут нас, и все повторится.
        - Я должна, значит, - неторопливо, по слогам повторила за ним Татьяна.
        Она словно обкатывала каждую букву языком во рту, как ребенок - леденец.
        - Что я еще должна, Леонид Дмитриевич? Выйти замуж за бомжа и наконец-то стать россиянкой? Прикрыть твой зад, когда ты сам не в состоянии решить свои проблемы? А?
        - Хватит, Таня. Ты не соображаешь, чем все может закончиться! - Леонид начал терять терпение.
        - Ты просто боишься, что наружу всплывет та история с женщиной, которая сгорела из-за тебя.
        Слова Татьяны напоминали железные сваи, с силой вбиваемые в твердый грунт.
        - Так ведь? Ты за себя боишься. Слизняк.
        Леонид оторопел. Его побледневшее лицо исказил страх, быстро сменившийся злобой.
        - Я вижу, ты боишься. Тебе страшно, - продолжала Таня. - Только я ни от чего не откажусь. Пусть меня вышвырнут из России, но я скажу обо всем так, как оно и было. Эти выродки, с которыми ты что-то не поделил, получат свое.
        - Я их не знаю и ничего с ними не делил, - заявил Леонид и посмотрел на часы, понимая, что зря тратит время на этот бесполезный разговор.
        Деньги он ей оставил, помощь предложил, а дальше жизнь сама все расставит по своим местам. Теперь у них разные дороги.
        - Ладно. Мне пора. Если что, звони, - произнес он, видя, что Татьяна умолкла. - Скажешь, куда подвезти твои вещи.
        В какой-то момент у него возникло непреодолимое желание коснуться руки женщины, лежащей на кровати. Ведь когда-то между ними были совсем иные чувства.
        Леонид повел плечом, словно сбрасывая с себя сонливость. Чушь какая-то. Придет же в голову.
        - Пока. Желаю удачи, - сказал он, неуклюже развернулся и вышел из палаты.
        Таня безмолвствовала, лишь прикусила губу, когда дверь за мужчиной закрылась. Она не заплачет, нет. Не дождетесь!
        На лестнице Леонид неожиданно столкнулся плечом к плечу с молодым человеком, который нес охапку гладиолусов.
        - Смотри, куда прешь! - бросил он.
        Парень что-то пробурчал в ответ, поднялся на пару ступенек и внимательно взглянул на Леонида.
        Что-то заставило бизнесмена изучающе посмотреть на незнакомца с цветами.

«Опаньки! Так это ж Денин, тот самый художник, - с изумлением подумал Леонид. - Ван Гог недоделанный, мать его!»
        Рот отставного жениха растянулся в ухмылке. Вот уж точно, неугомонный!..
        - Пост сдал, пост принял, - обронил он, прислонил ладонь к воображаемой фуражке и быстро скрылся из виду.

«Сука!» - с яростью подумал Саша.
        Он тоже узнал Леонида и чуть не выронил букет из-за этого ублюдка. Александр бережно переложил цветы в другую руку.

«Что он тут делал?! Зачем приходил?!»
        Ревность мгновенно растеклась по всем сосудам, сердце забилось вдвое быстрее. Он с трудом преодолел огромное желание догнать соперника и отметелить его прямо на лестнице.
        Спустя минуту Саша был у Тани. Слава богу, он договорился с врачами, и ей выделили двухместную палату. Ему пришлось сделать солидную доплату, чтобы к его любимой никого не подселяли. Не нужно Тане никаких соседок с вечным нытьем о своих болячках и гуляющих мужьях.
        У нее есть он.
        А у него - она.
        Александр тихо проскользнул в палату. В глаза ему сразу бросились розы и конверт, лежащие на стуле у окна.
        - Это снова ты? - спросила Татьяна.
        Денин затаил дыхание, вглядываясь в лицо любимой, которое все еще скрывала плотная повязка. Ему стоило громадных усилий оставить вопрос женщины без ответа.
        - Забыл что-то? Убирайся, - потребовала она. - И цветы свои с деньгами захвати.
        Саша бесшумно вышел за дверь. Руки его тряслись, но в душе все пело и ликовало от радости.

«Она думала, что это Леонид. Таня выгнала лысого придурка! Поэтому тот и сказал на лестнице про сданный пост. Да, сей фрукт ей не пара. - Александр перевел дух. - Всему свое время. Я еще заявлю о себе. Ведь я люблю ее. А настоящее чувство, как известно, не умрет никогда».
        Он не слышал, как после его ухода Таня глубоко вздохнула и спросила:
        - Кто здесь? Саша? - добавила она шепотом через секунду.
        Двое мужчин, облаченных в темные штаны и куртки, молча наблюдали за окнами двухэтажного коттеджа. Свет был только в одном из них. Наконец он погас, и дом погрузился во мрак.
        - Сейчас спать лягут. А может, сначала потрахаются, - предположил невысокий мужчина щуплого телосложения.
        - Нет, это ванная, - возразил второй, куда более габаритный. - Теперь они пойдут телик смотреть в гостиную либо сразу двинут в спальню.
        - Наверняка в гостиную, - выдвинул версию первый. - Время еще детское. Хряпнуть вискарика, шампусика на сон грядущий…
        - Это ты поперся бы шампусик пить. - Голос у здоровяка был хриплым, немного гнусавым, словно его мучил насморк. - Ты не видел эту телку, из-за которой его подсвинок бесится. Конфетка.
        - Ну и хрен с ней. Чего я там не видел? Сиськи да жопа. У всех баб все одинаковое.
        Верзила фыркнул и спросил:
        - А если бы эти сиськи были мертвые и кто-то выгрузил бы их из катафалка прямо в твою постель? А? То-то же!..
        - Сравнил, - протянул щуплый мужчина и поправил черную шапочку-маску, завернутую на лоб.
        Точно такая же балаклава украшала макушку его крупного приятеля.
        - Живые бабы - отстой.
        - Отстой, - эхом отозвался здоровяк. - Для тебя-то уж точно. Но они пойдут в спальню.
        - Спорим, что в гостиную? На жвачку.
        - Спорим.
        Здоровяк «разбил» ребром левой ладони их руки, сцепившиеся в пожатии.
        - Здесь полно комаров, - отметил щуплый мужчина и хлопнул себя по лбу. - Надо было крем взять. Достали уже!
        - Тебя дома крем ждет. Небось соскучился по новой игрушке? - ехидно спросил рослый мужик. - Не воняет еще?
        - Нет. Ему только сутки, - оправдывающимся тоном проговорил его напарник, лицо которого приняло мечтательное выражение. - Зато он никогда не ревнует и не просит подарков. - Он потер место, укушенное комаром, где постепенно вздувалась шишечка.
        - Ты бы завязывал с гомосячьими клубами, - посоветовал крепыш. - В следующий раз так просто не прокатит. Мы не в Европе, у нас голубых поменьше, и многие друг друга знают. Засветишься.
        - Нет. Я буду осторожным, - пообещал щуплый тип и горестно вздохнул, увидев, как в одном из окон загородного дома вспыхнул свет.
        - Ну вот, они в спальне. С тебя жвачка, лузер, - сообщил здоровяк с видом победителя. - Я люблю клубничную. Не забудь.
        - Тебе просто повезло, учитель, - с расстроенным видом ответил его напарник.
        Чтобы подбодрить товарища, проигравшего спор, крепыш заметил:
        - Ты, наоборот, радоваться должен. Раньше освободимся.
        - У них есть собака?
        - Зачем тебе собака, извращенец?
        - Твою мать, я не в том смысле!
        - Нет, никто гавкать не будет. У них есть кот, но он в квартире остался.
        - Когда пойдем?
        Здоровяк достал мобильный телефон, взглянул на дисплей и ответил:
        - Минут через сорок. А то и через час. Пусть старичку в последний раз шланг потискают.
        - Вот потеха! - заявил щуплый субъект и хихикнул. - Как в том анекдоте про прапорщика и шлюху. «Мне не надо, чтобы он стоял. Главное, чтобы он блестел!»
        Они захрюкали от смеха.
        - Учитель, а не лучше просто сжечь эту коробку с жучками внутри? - поинтересовался мелкий мужчина. - Они будут наружу лезть, а мы их сюрикенами!..
        - Нет. По трем причинам. Первая: от огня слишком много шуму будет, ни к чему это. Вторая: девчонку нельзя трогать. И третья: все должно выглядеть естественно. Тут нужна ювелирная работа.
        Щуплый тип вскоре начал дремать, но крепыш растолкал его и заявил:
        - Пошли, Ямато-сан. Твоя катана уже начала ржаветь в ножнах. Время пришло, перережем глотки этим трусливым самураям. - Он скептически оглядел субтильную фигуру своего коллеги и тонко пошутил: - Уверен, от одного твоего вида они обгадятся и сделают харакири. Идем.
        Верзила без особого труда справился с замком калитки, и сказочники приблизились к дому.
        - Дверь закрыта, учитель, - прошептал Ямато-сан, потянув на себя ручку.
        - Зато можно войти в окно. Или через трубу, как Санта-Клаус.
        - Ты застрянешь в трубе, учитель, - сказал щуплый тип и покачал головой. - А насчет окна… нет, высоко. Я не достану. - Он с сомнением измерил на глаз расстояние от земли до карниза.
        - Тебе не надо ничего доставать, тугодум ты вафельный! - отрезал крепыш, надвигая на лицо маску. - Просто нагнись, а я залезу на тебя.
        - Если ты мне сломаешь спину, то я потом отрублю тебе уши! - пообещал мелкий фрукт, становясь на четвереньки. - Несмотря на то, что ты учитель.
        - Не переживай. Ведь сегодня мы ниндзя, - шепотом сказал крепыш, в сумасшедших глазах которого тускло замерцали отблески лунного света, пробившегося сквозь тучи. - А они умели летать и прыгать как кузнечики, да-да.
        - Я знаю. А еще они могли часами сидеть под водой и притворяться столбами, учитель, - так же тихо проговорил щуплый субъект, пока здоровяк вскарабкивался на него.
        Он заскрипел зубами под тяжестью учителя, но выдержал его вес.
        Оказавшись на карнизе, верзила стал вытаскивать из рамы москитную сетку. Когда с этим было покончено, он вынул из кармана катушку ниток и осторожно заглянул внутрь. Потом здоровяк посмотрел на подельника, соединил большой и указательный пальцы в знак «ОК» и начал медленно вращать катушку. Вниз потянулась нить, пропитанная воском.
        Учитель не спускал глаз со спящей пары. Пожилой мужчина и женщина гораздо моложе, лет тридцати пяти. Обнялись и дрыхнут без задних ног, как котята, наигравшиеся за день.
        Руки учителя слегка дрожали от напряжения. Сумерки ухудшали видимость. Лишь благодаря лунному свету он мог разглядеть, как нитка приближается к лицу хозяина дома.
        Хорошо, что кровать расположена головой к окну. Иначе фокус с ниткой не прокатил бы, и ему пришлось бы войти внутрь.
        Лишь бы они не проснулись. Иначе все полетит к чертям. Тогда придется убить их обоих, а этого делать ну никак нельзя. Живая любовница - одно из основных условий контракта. Именно она должна первой обнаружить утром своего старого воздыхателя ну, скажем так, немножечко мертвым.

«Рот или ухо?» - мысленно спросил сам себя учитель.
        Голова мирно посапывающего владельца дома покоилась на подушке. Он лежал на боку, в связи с чем его рот, хоть и открытый, был недосягаем. Жидкость, стоимость которой исчислялась не одной тысячью евро за крохотный флакончик, могла попросту стечь на подушку, не попасть в организм старика.
        Кончик нити застыл в паре миллиметров от ушной раковины жертвы.
        Свободной рукой крепыш медленно поднес к нитке миниатюрный сосудик, большим пальцем сдвинул крышку, осторожно наклонил. Бусинка яда несмело выкатилась из своего домика, секунду повисела на нитке и плавно, словно миниатюрная вагонетка по сказочным рельсам, заскользила вниз. Прямо в ухо немолодому ловеласу.

«Хлюп!» - с удовлетворением беззвучно проговорил учитель, вновь наклоняя флакон.
        Вторая капля смерти помчалась вниз куда резвее своей подруги.

«Хлюп-хлюп! Бульк!..»
        Старик заерзал, что-то пробубнил во сне.

«Может, ему снится дождь?» - с улыбкой подумал убийца.
        После третьей капли он быстро смотал катушку, не сводя похотливого взора с женщины. Эх, жаль, формат сегодняшней игры не соответствует их правилам! Уж он отвел бы душу на этой киске! Да и Ямато-сан явно скучает снаружи.
        Стараясь не производить лишнего шума, здоровяк вылез из окна. Ямато-сан, увидев это, с готовностью подставил своему учителю спину. Верзила ловко вставил москитную сеть на место, тщательно вытер карниз, потом спрыгнул на землю.
        - Тебе надо похудеть, учитель, - пожаловался Ямато-сан. - Ты слишком толстый. У меня теперь поясница болит.
        Учитель достал из кармана леденец «чупа-чупс», развернул его и сунул в рот.
        - Пошли, - скомандовал он.
        Сказочники быстро покинули дачный участок. Вскоре они оседлали велосипеды, спрятанные в траве, и быстро покатили к трассе. Там их ждала машина.
        - Утром эту киску ждет веселый сюрприз, - наконец нарушил молчание здоровяк, не спеша посасывающий конфету. - Минут через двадцать у старого мухомора остановится сердце. Еще через час он остынет. А к утру окоченеет. Прикинь, просыпаешься, а тебя обнимает труп!..
        Однако Ямато-сан все равно выглядел недовольным.
        - Это было неинтересно, - подал голос он. - Я всего лишь простоял раком две минуты, даже не видел старика. Да еще тебе должен жвачку. Какую, кстати? Малиновую?
        - Клубничную, тормоз. Теперь по поводу «неинтересно». Дружище, наша жизнь состоит не только из сплошного удовольствия. К тому же подсвинок этого пердуна дал хорошую цену за своего папашу. Ему не терпелось стать наследником. По некоторым сведениям, дедок подумывал о том, чтобы переписать имущество на свою новую любовь, - пояснил верзила.
        - Куда катится этот мир? - задал риторический вопрос его субтильный напарник, задрав голову в небо. - Сын убивает отца из-за какого-то паршивого дома или квартиры. Правда, учитель? - Глядя на звезды, Ямато-сан перестал следить за дорогой, отчего велосипед вильнул в сторону и чуть не угодил в канаву.
        Верзила вполголоса выругался.
        - Осторожнее, дружище! Мне не хотелось бы волочить тебя домой со сломанными ногами.
        - Скучно! - упрямо проговорил Ямато-сан и тряхнул головой.
        После этого выровнял велосипед и энергично закрутил педали, догоняя приятеля.
        - Конечно, ворваться к ним в спальню и закидать сюрикенами было бы куда интереснее, - согласился его крупный напарник. - А еще лучше положить их на растущий бамбук, запустить им в печень муравьев. Но, увы, это другой случай. Потерпи. Будет и нам счастье. У меня на примете два контракта. Еще не закончено дело с Кроликом и его киской. Помнишь?
        - Еще бы не помнить. Лось тифозный он, а не Кролик. Подставил свою невесту вместо себя. Но было весело. - Тут Ямато-сан внезапно подумал о теле мужчины, которое лежало у него в сарае на куске полиэтилена.
        При мысли о мягкой коже и красиво очерченных губах он испытал растущее возбуждение. Конечно, будет и у них счастье.
        Он снова визгливо хохотнул. Ветер тут же изорвал в лоскутья обрывки смеха, разметал их в душной ночи.
        Спустя две недели
        Саша постучал в кабинет врача и сунул голову в приоткрытую дверь:
        - Добрый день. Таня сказала, вы хотели поговорить.
        - Заходите, молодой человек. Если не ошибаюсь, вас зовут Александр?
        Денин кивнул, присаживаясь на кушетку, обтянутую клеенкой.
        - Догадываетесь, зачем я пригласил на разговор?
        - Есть мысли, - признался Саша. - Вам опять нужны деньги, да?
        Доктор снял очки.
        - Ошибаетесь. В современном мире многие считают деньги единственным и безусловным мерилом, но в данном случае ваши догадки неверны.
        - Так в чем дело, Ярослав Дмитриевич?
        - Татьяне больше нет смысла тут находиться, - объяснил доктор, возвращая очки на нос. - Мы сделали все, что от нас зависело. Ей, конечно, придется некоторое время регулярно пить лекарства, рецепт я вам выписал. Так что можете быть свободными. Но…
        - Что «но»?
        - Александр, не хочу тебя расстраивать, но самое сложное только начинается. И для нее, и для тебя, поскольку я вижу, что эта женщина много значит для тебя. Татьяне придется начать новую жизнь. Она стала инвалидом и должна принять этот статус. Как сложится ее дальнейшая судьба, зависит от нее самой. И от тебя тоже, если ты будешь рядом. Сейчас ей нужен только позитив, и она не должна находиться одна. Понадобится помощь психолога. Ей будет нужна пластическая хирургия. Я сомневаюсь, что такая женщина, как она, смирится со своей новой внешностью. На это нужно время, терпение и деньги. Очень много.
        - Она не видит, как выглядит, - несколько отстраненно сказал Саша и посмотрел в окно. - У нее нет глаз. - Ему не терпелось вернуться в палату к Тане, и он слушал доктора с явным нетерпением.
        - Она не дура, Александр. Женщина трогает свое лицо, и понимает, что оно не такое, как было раньше. Татьяна слушает, что о ней говорят в коридорах. В любом случае человек, которому плеснули в лицо кислотой, осознает, что его внешность изменилась. До какой степени, возможно ли вернуть утраченное - вопрос другой.
        - И какова цена вопроса?
        Доктор пожал плечами.
        - Я не знаю. Это не делается так быстро. После заживления ран должен пройти определенный период. Ей понадобится трансплантация кожи. Пересаженные участки должны прижиться, на это тоже требуется время. Вам придется подготовить женщину к тому, что прежнего лица у нее не будет никогда. Ей придется смириться с потерей зрения. Глаза - единственное, что не может быть объектом трансплантологии. Офтальмологи могут поменять так называемые запчасти - роговицу, конъюнктиву, склеру, хрусталик. Но пересадку сетчатки и зрительного нерва пока еще никому не удавалось сделать. Глаза для нее потеряны. Как анатомически, так и функционально. - Доктор взглянул на молодого человека поверх очков.
        Он был немного удивлен реакцией Александра, точнее сказать, отсутствием ее как таковой. Лицо Денина ровным счетом ничего не выражало. С таким же успехом доктор мог бы читать ему лекцию о причинах и последствиях внематочной беременности.

«Либо он уже прогнал через себя эти не самые радужные перспективы, либо ему до фонаря, как будет выглядеть его женщина», - мелькнула у врача мысль.
        Нет, тут Ярослав Дмитриевич был не прав. Он не мог не видеть, как Александр сутками околачивался у ворот больницы, с нетерпением ожидая приемного часа. Саша носил охапками цветы своей возлюбленной, дежурил у дверей ее палаты, не выспавшийся и усталый, клевал носом, прикорнув на стуле. При этом он был готов вскочить и нестись куда угодно, если это хоть как-то помогло бы Татьяне.
        Доктор встал из-за стола и сказал:
        - Ей очень нужна твоя поддержка. Ты молодец. Настоящий мужик. Побольше бы таких. - Он протянул руку Александру, и тот машинально пожал ее:
        - Спасибо, Ярослав Дмитриевич. Если что, ваш телефон у меня есть. Значит, можно собираться?
        Врач кивнул, и Саша выскочил из кабинета.
        Таня сидела у окна.
        - Привет! - Он улыбнулся, подошел поближе, мягко положил ладонь на ее плечо.
        Женщина подняла голову. На ней была респираторная маска и темные очки.
        - Привет.
        Она нерешительно протянула руку, и Саша сжал ее пальцы. Они были тонкими, теплыми, очень хрупкими и любимыми.
        - Я решила пока побыть в маске. Не хочу тебя пугать.
        - Все нормально, - заверил ее Денин и подумал, верит ли он сам в то, что говорит.
        - Ярослав Дмитриевич сказал, что можно выписываться, так?
        - Я сейчас был у него. Да, больше нам тут делать нечего.
        - Нечего, - зачем-то повторила Таня и снова развернулась в сторону окна.
        Саша трепетно поглаживал пальцы любимой.
        - Я чувствую солнышко, - сказала она. - Оно теплое. Так приятно греет… - Голос женщины дрогнул.
        - Может, я помогу тебе переодеться? - торопливо спросил Александр, стараясь отвлечь ее. - Ты говорила, что Леонид привез твои вещи.
        - Привез. Оставил рядом с регистратурой, а мне позвонил, мол, забирай свое барахло. Хорошо, врачи помогли поднять наверх. - Она горько усмехнулась. Саша перевел взгляд на две сумки, стоявшие у двери.
        - Переодеться-то можно, - снова заговорила Таня. - Вот только куда я поеду?
        Саша ждал этого вопроса, и когда он наконец-то прозвучал, набрался смелости и выпалил:
        - Ты можешь на время остановиться у меня. Пусть это не трехэтажный особняк, но крыша над головой есть. У тебя будет все необходимое.
        Таня крепко стиснула его пальцы.
        - Спасибо, Саша. Но мне надо возвращаться домой. Я имею в виду Кишинев. Мне нужно многое переосмыслить. Я не выживу тут одна.

«Ты не одна!» - хотел воскликнуть Денин, но вовремя прикусил язык.
        Он мог напугать этим Таню. В сложившейся ситуации ему придется научиться контролировать себя и держать в узде свои эмоции.

«С ней нужно обращаться как с хрустальной вазочкой, так-то, парень!»
        - Хоть на несколько дней, хорошо? - Он наклонился и попытался поцеловать женщину.
        Она почувствовала это, слегка отстранилась назад.
        - Не надо, Саша.
        - Хорошо. - Он покорно выпустил ее хрупкие ладошки из своих пальцев.
        Таня поднялась со стула, вытянула руки и подошла к сумкам. Саша наблюдал за ней с щемящей болью в груди.

«Ей нужна палочка. Как у слепых».
        - Я думаю завести себе собаку, - вдруг сказала она, начала копаться в вещах, вытащила джинсы и белую футболку. - Поводыря. - Таня застегнула молнию на сумке и добавила тише: - По крайней мере, собаки не предают.
        Денин опустил голову и принялся разглядывать собственные туфли.
        Разве он предавал Таню? Неужели она могла упрекнуть его в том, что он недостаточно внимательно к ней относился?!
        Саша выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
        - Ты только не обижайся, - сказала Татьяна. - Я даже отсюда чувствую, как тебя перекосило.
        - Все нормально.
        - Ничего не нормально. Но мне нравится, как ты держишься. Отвернись, пожалуйста. Я переоденусь.
        - Я и так смотрю в окно, - обиженно заметил Саша.
        - Умничка. - На этот раз голос женщины прозвучал ласково, и в душе Александра затеплилась надежда.
        - Представляешь, ко мне вчера с передачи приехали, - вдруг произнесла она. - Какое-то ток-шоу дебильное.
        - И что?
        - Звали на прямой эфир, в студию, рассказать, как все было. Мол, вас увидит вся страна. Возможно, в полиции зашевелятся, начнут искать этих отморозков. А заодно, глядишь, с операцией на лице поможет хирург какой-нибудь. Надо же людям рекламу сделать.
        - А ты? - спросил Саша, в сущности, уже зная ответ.
        - Отправила их в пешее эротическое путешествие. Не хватало еще, чтобы я свои проблемы через такие вот поганые передачи решала.
        Саша подумал, что, собственно, вариантов у Тани совсем не густо, но озвучивать свои мысли не стал.
        - Можешь повернуться. Одежда мятая?
        - Нормальная, - ответил Денин, с любовью глядя на Таню.
        В своих любимых узких джинсах и белой кофточке она выглядела соблазнительно. Даже в этом респираторе, под которым скрывалось изуродованное лицо.
        - У тебя сегодня все нормально.
        - Саша, ответь мне, только честно. Ведь это ты все оплатил? Отдельную палату, лекарства, уход за мной? Медсестры разве что не вылизывали меня!..
        Александр молчал. В груди взволнованно колотилось сердце. Тук-тук. Тук-тук.
        - Можешь не отвечать. Я знаю, что это ты. И счет на телефоне тоже ты пополнял. Подойди ко мне.
        Саша шаркнул вперед. Таня развела в стороны руки.
        Они обнялись.
        - Спасибо тебе. Ты спас меня. Мой милый Сашка!.. - прошептала она, крепко прижимаясь к нему.
        Александр почувствовал, как в уголках его глаз собирается влага.

«Боже!.. Она сама так сказала. Это самые лучшие слова на свете».
        - Поехали, - сказала она. - Пустишь пожить к себе? Ненадолго. Мне надо прийти в себя.
        Александру почудилось, что он ослышался.
        - Ко… конечно, родная.
        Слеза скатилась по его щеке. Он торопливо вытер лицо.
        Боже, неужели все это происходит наяву?!
        Саша заказал по телефону такси, и через полтора часа они были у него дома.
        - Ты разменял квартиру? - Таня боязливо коснулась подушечками пальцев отслаивающихся обоев. - Или оставил ее детям с женой?
        - Детям с бывшей женой, - поправил ее Саша. - Да, разменялись, а деньги поделили. Вот, на что хватило, то и имею.
        - Хорошая комната. Не переживай. Это не главное, - проговорила Таня, поворачиваясь к нему.

«А что главное? - хотел было спросить он. - Дружба? Чувства, любовь? Или гражданство? Регистрация в Москве?! Ты что, ополоумел?» - Саша осекся, испугался собственных мыслей.
        Он бережно усадил Таню на единственный стул, находившийся в комнате. Сейчас, когда она была рядом с ним, он почему-то растерялся, не знал, что делать дальше.
        - Ты голодная?
        - Не отказалась бы перекусить, - призналась она. - Ты же вроде любишь готовить?
        - Я сейчас, - заторопился он. - Может, тебе музыку поставить какую-нибудь?
        - Не надо. У тебя Интернет есть? Включи мне фильм «Жестокий романс», - неожиданно сказала Татьяна.
        Денин кинулся к ноутбуку, быстро вошел в сеть, нашел на каком-то сайте знаменитый фильм Эльдара Рязанова. Потом он шагнул к ней, нагнулся и быстро поцеловал в голову. Помимо дешевого шампуня и еще не выветрившегося запаха лекарств, его ноздри уловили тонкий аромат волос, присущий только Тане.
        Она не двинулась с места, лишь тихо вздохнула.
        - Я быстро, - пообещал Денин и заспешил на кухню.
        Сосед-пенсионер стоял у плиты и жарил глазунью на сковородке, черной от копоти.
        Он задумчиво посолил ярко-желтый глаз, обрамленный катарактой из шкварчащего белка и, не оборачиваясь, обронил:
        - Сначала алкашей водил, теперь шлюх таскать будешь? Тебе здесь притон, что ли?
        Саша, намеревавшийся резать овощной салат, вздрогнул так, будто ненароком поранил палец. Он поднял голову и немигающим взглядом уставился на неряшливого старика.
        - Чего у нее с мордой? Сифилис, что ли? - как ни в чем не бывало полюбопытствовал тот.
        Саша приблизился к нему вплотную.
        - Да. Сифилис. Еще триппер и СПИД, - сказал он.
        Пожилой мужчина изумленно развернулся. Его глаза под линзами неуклюжих очков округлились, когда он заметил в руках своего нового соседа столовый нож.
        - Еще что-нибудь скажешь про нее - закатаю в асфальт! - процедил Денин. - Понятно?
        Пенсионер, не ожидавший подобного поворота событий, лишь бессвязно пошевелил губами. Он решил не связываться с молодым человеком. Ну его, может, псих какой-нибудь?..
        День прошел незаметно. Александр не отходил от Тани ни на шаг, наслаждался каждой секундой, проведенной вместе. Он благоговейно, с преданностью собаки смотрел на любимую женщину, слушал мягкий бархатистый голос, чувствовал, как при каждом ее слове замирает его сердце, безостановочно трогал пальцы, гладил кисти, плечи. С каждой минутой в нем почему-то крепло убеждение в том, что все не так уж плохо. Да, Таня пока отказывается показывать ему свое лицо. Да, врач сказал, что будут нужны операции. Да, она ослепла. Но разве все это имеет значение, когда Таня рядом, позволяет до себя дотрагиваться, с интересом его слушает?

«Разве не об этом ты мечтал? А раз так, то тебе должно быть неважно, что у нее с лицом. Разве ребенок перестает любить свою мать лишь из-за того, что у нее испортилась внешность?»
        Вечером они сходили погулять к пруду в парке. Потом Таня позвонила с его телефона дочери и сестре, даже перекинулась парой слов с отцом. Они вернулись домой только вечером, и она попросилась в душ.
        Денин с трудом отыскал среди своих вещей чистое полотенце и проводил женщину в ванную. Пока она мылась, он скептически оглядел свое, извините, ложе. У него еще осталось немного денег, завтра он закажет нормальный диван. Таня не должна спать на этом гребаном матрасе.
        Он услышал, как в ванной прекратилась литься вода, и его охватила целая гамма странных чувств - от возбуждения до тревоги, перерастающей в панику.
        Снимет ли Таня наконец свою дурацкую повязку и очки? Согласится ли она лечь с ним? И вообще, насколько правильны его действия? Чем все это рано или поздно закончится?!

«Я не выживу тут одна. Мне нужно ехать домой», - вспомнил он ее слова.
        - Я приготовил кровать, - сказал Саша, глядя на Татьяну.
        На ее красивых гладких плечах все еще блестели капельки воды.
        - Ты угадал мое желание. Устала, с ног падаю, - сказала она. - Выключишь свет? Я чувствую, что в комнате светло.
        - Может, ты снимешь очки? - не выдержал он.
        Таня молча убрала их с глаз. Александр не отрывал безмолвного взгляда от выжженных глазниц. Ни бровей, ни кожи. Две впадины, как кратеры вулкана, затянутые грубыми рубцами.
        - Маска… - начал Саша, но Таня не дала ему договорить.
        - Выключи свет. Не сейчас.
        Он подчинился и поплелся к выключателю.
        Когда Денин вернулся, она сняла респиратор.
        - Наверное, хорошо, что у меня нет глаз, - донесся до него ее спокойный голос, и Саше сделалось не по себе. - Я хотя бы не вижу, в какого уродца превратилась.
        - Ты не уродец, - возразил Денин, но услышал в ответ усмешку.
        - Наверное, мне стоило бы показаться на том идиотском шоу. Глядишь, в цирк взяли какой-нибудь, как в Средневековье. Помнишь, по Гюго фильм сняли? «Человек, который смеется»?
        Александр сказал, что помнит, про себя лихорадочно соображая, как бы перевести разговор в иное русло.
        - «Женщина без лица». Как тебе, Саша? Буду я пользоваться популярностью?
        - Не надо, малышка, - попросил он, нежно погладив Татьяну по руке.
        Она какое-то время молчала, потом сказала:
        - Иди сюда. Мне холодно.
        Александр придвинулся к ней и почувствовал аромат любимой женщины, к которому добавлялся мятный запах зубной пасты.
        - Я часто вспоминала тебя. Честно.
        - Я люблю тебя.
        - Я страшная. Как Фредди Крюгер. Утром ты испугаешься и убежишь. Или вытолкаешь меня за дверь.
        - Никогда!.. - поклялся Саша. - Обещаю, что ни за что тебя не брошу.
        Таня тихонько засмеялась, обняла Денина. Тот прильнул к ней.
        Она застонала, когда они слились в одно целое.
        - Малышка!
        Таня услышала его и перевернулась на бок. Саша неуверенно коснулся лба женщины, провел пальцем вниз и стиснул зубы, когда не нащупал носа. Судя по всему, губ тоже не было. Складывалось ощущение, что он гладит рифленый резиновый коврик для обуви, только теплый.
        - Кто это сделал?
        Она долго молчала, потом отозвалась, и голос ее зазвучал совсем необычно - сухо и отрывисто. Будто принадлежал совершенно чужому человеку.
        - Я не знаю. Леонид ничего не говорил мне. А я не собираюсь вытягивать из него правду клещами. Хотя, может, он и в самом деле не знает, кто эти твари.
        Они помолчали.
        - Зачем ты спросил?
        Помедлив, Саша ответил:
        - Хочу, чтобы они ответили за это. Насколько я понял, эти психи проворачивают подобное не впервые, да?
        - Понятия не имею. Давай спать.
        - Подожди. Ты любила Леонида?
        Таня вздохнула.
        - Зачем тебе сейчас это? Он вычеркнут из моей жизни.
        Саша задумался. Он не мог понять, как так вот легко можно разбрасываться чувствами. Утром полюбил, вечером разлюбил!.. Нет, так не должно быть.

«Да ведь именно так произошло у тебя с Юлей, твоей женой», - прошелестел внутренний голос, и молодой человек поежился.
        Да, он, по сути, предал свою семью. Но кто знал, что Саша встретит Таню, свою вторую половинку! Ведь они созданы друг для друга!
        - Или ты думаешь, что я решилась на брак только ради гражданства? - спросила она.

«Да. Я так думал», - хотел ответить Александр, но не решился озвучить свою мысль.
        - Спокойной ночи.
        - И тебе сладких снов, родная.
        Таня отвернулась к стенке, а Денин вновь вернулся мыслями к садистам, изувечившим ее:

«Я хочу, чтобы они сдохли. Да. Только не просто так. Пусть перед смертью испытают то, что довелось вытерпеть моей любимой».
        Он еще долго не мог уснуть, о чем-то сосредоточенно думал.
        Леонид раздраженно хлопнул дверью. Настроение было хуже некуда.
        Он сел за стол, упер локти в какие-то бумаги.
        Сегодняшний допрос у следователя больше напоминал психологическую пытку. В какой-то момент ему начало казаться, будто это он сам тогда организовал нападение на себя и Татьяну.
        Мужчина взглянул на заживший мизинец. Дырка, оставленная гвоздем, зажила, но сам палец почему-то скрючился непонятной загогулиной. Он словно специально напоминал о той дикой ночи.
        Леонид пошевелил мизинцем. Побаливает немного, ну да ладно.
        Во всяком случае, это не идет ни в какое сравнение с лицом Татьяны, точнее, той обгорелой лепешкой, которая осталась у нее вместо физиономии.
        Его взор остановился на фотографии в позолоченной рамке, где были изображены они с Ковалевой. Этот снимок был сделан буквально за пару недель до тех событий, которые круто изменили его жизнь. И Танину тоже.
        Он положил фотографию лицом вниз. Леониду начинало чудиться, что Татьяна подмигивает ему.

«Вы теперь раздумали жениться?» - спросил его следователь, когда допрос подходил к концу.
        Леонид не ожидал чего-то подобного и смутился.

«Да ладно. Я все понимаю», - с ухмылкой проговорил следователь.

«Я ее видел в больнице и ни в чем тебя не виню», - читалось в его глазах, но Леониду не было от этого легче.
        Потому что эта принципиальная сука Ковалева все рассказала. Ему начали задавать вопросы о трагедии, приключившейся десять с лишним лет назад, ковырялись грязным шилом в зажившей ране.
        Да, история с Галей была его косяком. Но кто мог ожидать, что эта дура решит сжечь себя в знак протеста, прямо как эти тибетские монахи, свихнувшиеся на почве религии?! А ведь Леонид предлагал ей деньги, причем немалые…
        Насколько он понял, в Молдавию будет направлен запрос по факту смерти Галины. Леониду хотелось верить, что материалы по этому делу уже давно затерялись где-нибудь в архивах, хотя при этом он понимал, что десять лет - не двадцать, когда все сроки исковой давности уже прошли. Как знать, чем все это может закончиться?
        Нет, рисковать он не мог. К черту! Пора сваливать отсюда. Оставаться в России нельзя.
        Более того, кто даст гарантию, что те два беспредельщика закончили свои дела с ним? Он ведь не выплатил долги и вряд ли это сделает. Леонид боялся признаться самому себе, сколько и кому именно он должен, потому что итоговая сумма выходила поистине фантастическая.
        В кабинет бизнесмена кто-то постучал и не стал дожидаться приглашения. Дверь отворилась.
        - Привет, - сказал гость, протянул руку Леониду, и тот пожал ее. - Евгений Рекута к твоим услугам.
        - Привет, Женя. Молодец, что вовремя, по тебе хоть часы сверяй.
        - Не льсти. Гляжу, вы переезжаете? Только что меня чуть шкафом на лестнице не пришибли.
        Леонид грустно усмехнулся:
        - Нет, вещи вывозят на аукцион. Я банкрот. Еще пара дней, и меня тут не будет. Срок аренды подходит к концу.
        - Банкрот? - По бесстрастному лицу Евгения мелькнула легкая тень удивления. - Я ведь не бесплатно работаю. Зачем позвал? Чайку попить с плюшками?
        - Не беспокойся, твои услуги будут оплачены, - заверил приятеля Леонид. - Но и на плюшки не рассчитывай. Не до них сейчас.
        - Я не беспокоюсь. Судя по всему, беспокоишься ты. Иначе меня тут не было бы. - Евгений неожиданно протянул руку, поднял и повернул к себе фотографию, лежащую на столе. - Надо же, какая красавица! А ведь ты про свадьбу говорил, - протянул он. - Что, все так плохо?
        - Я не хочу сейчас обсуждать это, - резко ответил Леонид. - За ней есть кому присматривать.
        Рекута пожал плечами.
        - Это не мое дело. Я читал твое письмо. Чего ты хочешь от меня?
        - В приложении список банков и частных лиц, которые давали мне кредиты. Постарайся выяснить, может, кто-то заказал меня? Коллекторы мне дрючат мозг уже второй месяц!
        Евгений некоторое время оценивающе смотрел на собеседника, потом произнес:
        - Леня, если бы тебя кто-то хотел наказать, то сейчас на месте бедной невесты был бы ты.
        - Да хер его знает, кто и что там задумал! - разозлился Леонид. - Может, у них план такой, и меня специально на десерт оставили?! Ты бы стал сидеть сложа руки в такой ситуации?
        - Ладно, не истери. Скажу тебе сразу. Эти двое - конченые идиоты либо абсолютные психопаты. Даже не знаю, что хуже.
        Леонид наклонился к Евгению и срывающимся голосом проговорил:
        - Я хочу знать, кто они. Только… будь аккуратен. Ты профессиональный детектив. У тебя опыт работы в уголовном розыске и масса связей среди ментов и бывших зэков. Если эту работу не сделаешь ты, то ее не выполнит никто.
        - Я тебя понял. Мне нужен аванс, Леня. Как минимум штука зелени.
        Леонид, не говоря ни слова, вынул из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку и подвинул ее в сторону детектива.
        - Эти кольца стоят около десяти штук баксов.
        Пока Рекута разглядывал ювелирные изделия, предназначавшиеся для свадьбы, Леонид с горечью усмехнулся, вспоминая то время, когда еще мог позволить себе такие покупки.
        - Принято. - Евгений кивнул, пряча коробочку в карман. - Если в течение десяти дней никакой информации не будет, то я тебе верну их, и мы забудем наш разговор. Я ведь не всесилен.
        - Договорились.
        Они попрощались, и детектив покинул кабинет Леонида.
        Бизнесмен снова взял в руки фотографию.

«Если я узнаю, что ты начал наводить о нас какие-то справки, то заберу всю твою родню в наш маленький домик…»
        Хриплые слова садиста в наряде Винни-Пуха отозвались в голове резкой болью, словно кто-то пытался вскрыть его черепную коробку с помощью молотка и зубила.

«А потом мы наденем тебя на вертел, зажарим и съедим».
        Дай-то бог, чтобы у Рекуты все получилось.
        Леонид отдавал себе отчет в том, что ходил по лезвию бритвы, но не предпринимать никаких действий тоже не мог.
        - Прости, Таня, - вслух сказал он, отправляя фотографию в мусорную корзину. - Не судьба нам быть вместе.
        Он подошел к сейфу и достал из его недр травматический пистолет. Не бог весть какое оружие, но на личную охрану у него просто не было денег.
        Леонид сунул пистолет за пояс и почувствовал себя значительно уверенней.
        Теперь оставалось только ждать новостей от Евгения.

«Это не Таня!»
        Такова была его первая мысль, когда за окном забрезжило и в тесной коммунальной комнатенке Александра стало светлеть. Татьяна еще спала. Он осторожно склонился над любимой. Жуткое зрелище завораживало и отталкивало, вызывало нервную дрожь.

«Ее подменили, - испуганно пролепетал внутренний голос. - Даже кислотой невозможно так изуродовать лицо человека!»

«Нет, вполне возможно», - проговорил Саша про себя.
        Он читал, что серная кислота творит поистине ужасные вещи, когда в большом количестве попадает на кожу, но не представлял, насколько дико и страшно это выглядит в реальности.
        Денин вдруг подумал, что это просто сон, идиотский, жутковатый. Сейчас он встряхнется, как собака, вылезшая из пруда, потрет глаза, и это видение исчезнет, растворится в воздухе как струйка сигаретного дыма. Перед ним будет лежать обычная Таня. Та, которую он знал всегда. А не… это.
        То, что он видел перед собой, напоминало расплавленную, потрескавшуюся подошву обуви. Как будто лицо Тани размягчилось под воздействием высокой температуры, а получившуюся массу потом кто-то попросту перемешал вилкой. Мышцы, кожа, нервы, сосуды - все слиплось в один влажный комок. Похоже на горячую кашу, доведенную до состояния кошмарного месива, которое со временем застыло будто лава.
        Александр на секунду зажмурился, потом открыл глаза.

«Это не сон».
        - Тебе страшно? - вдруг спросила Таня.

«Она не спала и чувствовала, что ты ее разглядываешь», - заявил внутренний голос.
        - Нет, - сказал Саша, решив, что потеря зрения для нее, в общем-то, действительно благо.
        Иначе она помутится рассудком, если увидит свое отражение.
        - Ты врешь, Сашка, - грустно сказала Таня, приподнимаясь. - Но зато теперь я перед тобой такая, какая есть. Если ты передумаешь, я все пойму и уйду.
        - Перестань. Для себя я уже давно все решил, - отозвался Денин, однако чувствовал, что его голосу не хватает уверенности.
        Впрочем, как и всегда. Об этом ему часто говорили разные люди. Неуверенный, нерешительный. Слабак, одним словом. Рохля.
        Он хотел еще как-то утешить Таню, но внезапно зазвонил его мобильник. Александр недовольно покосился на телефон. Какого черта кто-то не спит в такую рань? Саша безмерно удивился, увидев номер абонента - его бывшей супруги. Интересно, зачем он ей понадобился в девять утра?
        - Привет. Чего хотела? - нарочито грубо поинтересовался он у Юли, поднимаясь с матраса.
        Саша специально решил не выходить для разговора из комнаты. Пусть Таня слушает. У него от нее нет и не будет никаких секретов.
        - Как на свободе гуляется, Денин? - услышал он голос Юли.
        - Все отлично. А почему это тебя интересует?
        - Просто так. Дорогой, ты хоть закрыл бы все свои программы в компьютере, когда уезжал. Или ты специально оставил все как есть? Чтобы я вечерами читала твою переписку с любовницами?
        Александр скривился. А ведь и верно. Упаковывая вещи, он так спешил, что толком не почистил компьютер, который оставил в квартире. Себе-то он по взаимной договоренности взял ноутбук. Нажимаешь ссылку на «мэйл. ру», и нате вам, пожалуйста, все содержимое его почтового ящика без всякого пароля. Именно так в его почту влез Игорь и узнал о беде, случившейся с Танюшей.
        - Я прочитала одно очень грустное письмо, отправленное тобой, - снова заговорила Юля, и тон ее был ехидный. - Как ты, несчастный, потерял в аварии своего папу, да еще с нашими детьми в придачу. Какой ужас!.. Как только ты пережил этот кошмар?
        Денин скрипнул зубами. Твою дивизию!.. Уж такое письмо точно надо было стереть и забыть как страшный сон.
        - Но ты сильный, - продолжала вещать издевательским голоском его бывшая жена. - Ты смог жить дальше с этим грузом, да, Денин? Это было непросто, но рядом оказалась сильная…
        - Заткнись, - прошипел Саша, подошел к окну и уставился невидящим взглядом во двор, который неторопливо подметал старик в фартуке.
        - Ты прямо фантаст. В жанре ля-минор. Знаешь, Денин, в свете твоих выходок я пришла к выводу, что тебя лучше отгородить от Ромы и Даши. Неизвестно, что тебе в башку придет в следующий раз. То ты руки себе режешь, то какую-то хрень пишешь про смерть собственных детей и отца.
        - Что ты имеешь в виду? - насторожился Александр.
        - Если ты притащишься к нам домой или попробуешь увидеться с детьми иным способом, то я подам на тебя в суд. Потребую, чтобы тебя лишили родительских прав.
        - Ты что, охренела? - возмутился Денин. - Какой суд? Каким боком касается детей моя личная переписка? Ты думай, что лепишь! Я хоть раз на них руку поднял?!
        - Я тебя предупредила, - холодно ответила Юля. - У тебя проблемы с психикой. Да, кстати, ты свою опухоль вылечил? Смотри, с этим делом шутить нельзя.
        Саша нажал «отбой». Тремор пальцев был сильнее, чем обычно, и это приводило его в ярость.

«Сука. Она не посмеет!»
        - Саша, не тревожься, - услышал он за спиной голос Тани, обернулся и сглотнул.
        Ему неожиданно пришло в голову, что если бы он увидел сейчас Татьяну впервые, не знал, какая трагедия с ней произошла до этого, не готовил бы себя морально к этой встрече, то с истошным воплем выбежал бы наружу. Стройное, красивое тело с головой слепого безносого страшилища. Симбиоз рая и ада. Красавица и чудовище в одном теле.
        От этого у любого крыша съедет.
        - Я все слышала. Голос твоей жены тоже, - добавила она.
        - Ну и что? Все нормально.
        - Не бойся. Она не будет подавать в суд. Для лишения родительских прав нужны куда более веские доказательства. - Она потянулась за футболкой. - Вот если бы ты был алкоголиком, наркоманом или бил детей, тогда да. Мне подруга рассказывала, она пыталась лишить своего бывшего мужа прав на сына.
        Денину не хотелось развивать эту тему. Да и вообще!.. Если смотреть правде в глаза, теперь, когда рядом с ним снова оказалась Таня, ему никто особенно и не нужен.

«Даже твои собственные дети?» - осведомился поганый внутренний голос.
        Стиснув зубы, он смотрел на свои трясущиеся руки. Они словно принадлежали чужому человеку. Того и гляди, сейчас сам себе в горло вцепится.
        - Саша, ответь мне на один вопрос, пожалуйста, - вдруг сказала Татьяна. - Ты развелся из-за меня? Или потому, что больше не любишь Юлю?

«Разве это так важно?» - подумал он.
        - И то и другое, - ответил он и кисло улыбнулся.
        - Подойди ко мне.
        Словно сомнамбула, Саша проковылял к женщине. Она протянула руку, ощупала его запястья.
        - Я ничего не знала об этом, - сказала Таня, и в ее голосе почувствовался испуг. - Саша, ты что наделал? Зачем?
        - Нервы, - коротко бросил Денин.
        Татьяна погладила его кисти.
        - Боже мой. Какой же ты еще ребенок.
        Он уселся рядом, обнял ее.
        - Ты не должен был придумывать эту дурацкую историю с аварией. Я понимаю, ты старался надавить на жалость. В тебе засела обида, накопившийся негатив требовал выхода. Ты хотел, чтобы я встретилась с тобой и пожалела тебя. Правда?
        Он что-то буркнул в знак согласия. Да. На каком-то подсознательном уровне Саша именно так все это и представлял себе.
        - Только ты не подумал, как будешь выкручиваться, если рано или поздно все вскроется.
        - Ты простила меня?
        - А что мне остается делать?
        Она прижала его к себе, и Саша почувствовал тепло, исходящее от нее.
        - Ты такой, какой уж есть. Все, что с нами происходит, - результат наших собственных поступков. Просто так ничего не случается.
        Денин равнодушно слушал Таню, старался не перебивать ее. Он не любил подобные разглагольствования насчет судьбы, но ради обожаемой женщины был готов выслушивать что угодно. Хоть лекции по вышиванию крестиком.
        - Мысль материальна. Ведь ты представлял себе эту ситуацию, когда писал мне это письмо? Верно?
        - Угу, - был вынужден согласиться Александр.
        - Этого нельзя было делать. Ты проигрывал все в мозгу. Пропускал через сознание.
        - Что ж, поезд ушел, - заявил молодой человек и пожал плечами, желая поскорее закончить этот неприятный разговор.
        Таня, похоже, это почувствовала.
        - Дай мне мазь, пожалуйста. В сумочке. Врач сказал, что нужно полгода шрамы смазывать.
        Он передал ей тюбик с лечебным кремом.
        - Что мы будем делать, Саша? - задала она вопрос, когда все было закончено. - Как ты себе представляешь жизнь в дальнейшем?
        Александр уже хотел открыть рот, но тут же понял, что сказать ему нечего. Вчера он действовал по инерции, окрыленный надеждой и хорошим расположением Тани. Сейчас эмоции немного утихли, пришла пора рациональной конкретики.
        - Похоже, ты сам с трудом представляешь, что делать, - негромко произнесла она, нашарила джинсы, ловко натянула их, застегнула молнию.

«А в самом деле, что же дальше? - размышлял Денин, глядя на обшарпанные обои. - Денег-то у меня осталось с гулькин хрен. Работы постоянной нет. Автомойка - не вариант. Разве что продать оставшиеся картины. Сейчас я уже готов даже на это».
        Он посмотрел в угол комнаты, где хранились его работы. При самом благоприятном раскладе все эти потянут максимум на сто - сто двадцать тысяч. Если продать быстро и все сразу - то за восемьдесят. Он даже знал покупателя.

«А потом что? Ладно, там видно будет».
        - Мне нужна реабилитация, - не дождавшись от него ответа, сказала Таня. - Для этого я должна быть прикреплена к поликлинике. Мне придется научиться жить в темноте. Ориентироваться в пространстве и времени. Мне требуются хорошие врачи-хирурги. Я не смогу без работы, хоть какой-то занятости. Наконец, я хочу быть рядом с дочерью. Хотя она от меня первое время наверняка шарахаться будет. - Она вытянула руки, словно ища поддержки, и Саша торопливо взял их в свои ладони.
        Таня крепко сжала его пальцы и сказала:
        - Я безмерно благодарна тебе за все, что ты сделал. Но, находясь здесь, в чужой стране, без поддержки родных, без регистрации и гражданства, я не смогу себя этим обеспечить. Я никто. Так, пустышка, клочок газеты. Спасибо и на том, что жива осталась, во время лечения не подхватила никакой инфекции. В общем, вешать на тебя эту ношу я не желаю, Саша.
        - Я помогу тебе, - глухо проговорил он. - Ты сказала про регистрацию. Мы можем оформить брак. Правда, гражданство ты не сразу получишь, но я тебя зарегистрирую у себя в комнате. Ты не пустышка и не газета. Я…
        - Не надо сейчас ничего говорить и обещать. Я знаю, ты свернешь горы ради меня. Но в данном случае все слишком неоднозначно, - заявила Таня и вздохнула. - Я не хочу висеть на шее у кого бы то ни было. Прости. Ты меня знаешь.

«Конечно, знаю, - с тоской подумал Александр. - Вот только в твоей ситуации гонор-то неплохо бы и поумерить».
        - Я организую тебе встречу с пластическим хирургом. Сейчас надо сходить в магазин - у нас пустой холодильник. Вернусь и займусь этим вопросом, - сказал Денин.
        Таня ничего не ответила, и это его смутило. Ему и раньше было тяжело угадать по глазам или мимике, о чем она думает, что собирается сказать. Теперь же это стало просто невозможным.

«Но я все равно люблю ее».
        - Хорошо. Хочешь, я сварю борщ? Ты купишь все необходимое?
        - Не вопрос, - обрадовался Денин.
        - И еще. Может, посмотришь мне какой-нибудь шарфик? Осточертел уже этот респиратор, - сказала она.
        - Хорошо.
        Он быстро оделся, наклонился над женщиной.
        - Я никогда тебя не брошу, Таня. Запомни это.
        Она ничего не ответила, лишь закрыла лицо руками. Александр вышел на улицу, раздираемый противоречивыми чувствами.
        Он пообещал ей врача. Пластического хирурга.
        Допустим, Саша сводит Таню на консультацию. Врач осмотрит ее, сделает предварительную калькуляцию стоимости операций. Денин даже мог бы собрать какую-то сумму. Его картины плюс коммуналка, которую можно разменять на какую-нибудь халупу в далеком Подмосковье. Все это чего-то да стоит. Скорее всего, лицо Тани будет намного привлекательнее.
        - Нечего ходить вокруг да около, - сказал Александр вслух, посмотрел на небо, на солнце, слепящее глаза, и зажмурился.

«Это все вторично. Я лгал самому себе, рассуждая о возможной помощи любимой. А надо ли это мне? Вот что главное».
        Он даже остановился на месте, потрясенный собственными мыслями, которые были похожи на град камней, неожиданно посыпавшихся сверху.
        - Нет, - сказал Саша, глядя себе под ноги и стараясь не наступить на трещинки в асфальте.
        Он где-то читал, что так делают люди с психическими отклонениями. Что ж, наверное, он со сдвигом. Его бывшая жена права.
        - Мне это не нужно, - чуть громче сказал он, снова прищурился и посмотрел на солнце.
        Саша подумал о том, что Таня теперь может делать это сколько угодно, не боясь повредить сетчатку глаз, потому что ее у бедняжки тоже нет.

«Правильно! - сказал кто-то внутри и завозился, царапая душу чем-то острым. - Это надо ей. Тебе - нет. Если она сможет измениться, стать обычной женщиной, ты ей снова будешь не нужен».
        - Нет!.. - пролепетал Александр.
        Его вдруг обуял самый настоящий страх. Он не может и не должен потерять ее еще раз. Саша не допустит этого.

«Потому что, если она бросит тебя снова, ты просто убьешь ее», - заявил омерзительный внутренний голос.
        Александр отпрянул назад так резко, словно неожиданно получил пощечину. Голос прозвучал внятно и отчетливо. Саша готов был поклясться, что эти слова были произнесены не в его мозгу.

«А потом убьешь себя».
        Да, голос звучал не в нем.
        Денин начал испуганно озираться. Вскоре до него дошло, что со стороны он действительно выглядит как самый настоящий идиот. Он понял, что его поведение начинает привлекать внимание прохожих, вздохнул и направился в сторону рынка.
        Саша закупил необходимые продукты и вдруг вспомнил о важной встрече со Стасом, братом Игоря, которая должна произойти завтра утром. Как он мог забыть об этом?!
        Нужно срочно продавать картины. Прямо сейчас он позвонит одному человеку, который давно предлагал купить их у него сразу все, скопом. Деньги, вырученные от продажи, пойдут на одно важное дело, а не на какие-то операции, не нужные абсолютно никому.
        Грузный мужчина вылез из внедорожника, выкрашенного в песочный цвет. На его левом плече висела объемистая спортивная сумка, в правой руке он держал матерчатую переноску для домашних животных. Судя по всему, внутри кто-то был.
        Он проворно зашагал к частному дому, окруженному деревьями. И неровный забор с облезлой краской, и двухэтажный особняк с высокой треугольной крышей были сооружены из толстых бревен. Между венцами и из угловых соединений пробивались клочья пакли. Этот дом, смахивающий на древнерусский терем, резные наличники на окнах, ажурные ставни, крыльцо с коваными решетками и фонарями, в которых горели самые настоящие свечи, навевали мысли о том, что случайный гость оказался в сказке. На этом фоне крошечная видеокамера, пульсирующая рубиновым глазком-бусинкой над воротами, казалась каким-то нелепым, совершенно случайным недоразумением.
        Крепкий мужчина оказался в доме и с подозрением принюхался.
        - Что за вонь, разорви меня Мурзилка? - пробормотал он, нахмурил брови и прошел в дальнюю комнату. - Шон! Просыпайся, сонная тетеря! - рявкнул этот человек, захлопнул за собой дверь, огляделся и покачал головой.
        На диване, свернувшись клубочком, спал мужчина лет пятидесяти с длинными седыми волосами. На журнальном столике стоял ноутбук, рядом валялась пустая бутылка из-под виски, смятая шоколадная обертка и окурки. Один из них все еще тлел. Над ним поднимались струйки дыма.
        На углу столика лежала раскрытая книга Алексея Толстого «Золотой ключик». На экране ноутбука мелькали, мягко говоря, далеко не самые приличные кадры. Весь пол был усеян пятнами пепла, конфетными фантиками и крошками от чипсов.
        Мужчина толкнул ногой спящего приятеля.
        - Шон!
        Тот открыл опухшие глаза. На его тщедушном теле был розовый спортивный костюм, сплошь заляпанный темно-бурыми пятнами, как от томатного сока.
        - Мурзилка? Салют, дорогой! - Он разлепил губы в приветственной улыбке.
        - Ты какого хера тут устроил, долбоящер? Дом сожжешь!
        Шон приподнялся, с хрустом повернул голову в одну сторону, в другую, после чего стал разминать кисти рук.
        - Имею право, - шумно выпустив воздух, сказал он. - У меня день рождения.
        Мурзилка снова принюхался и скривился.
        - Почему тут такая вонь? Кто у тебя?
        Шон тупо смотрел на него, словно не понимая, чего от него хотят.
        Здоровяк присел перед ним на корточки, щелкнул пальцами под самым его носом.
        - Ау, Шон. Собери глаза в кучку. Для тех, кто провалился в толчок, повторяю еще раз - откуда воняет?
        Шон закряхтел, слезая с дивана. Он делал это так долго и нудно, что Мурзилка не выдержал, выругался и шагнул к двери, ведущей в смежную комнату. Когда он оказался внутри, смрад гниющей плоти накрыл его с головой, словно лавина. Прямо посреди небольшой комнатки стояла скамья. На ней, распластавшись, лежал обнаженный труп мужчины, конечности которого были заведены под скамейку и перехвачены жгутом. Черное лицо раздулось, мутные глаза выкатились из орбит, язык, покрытый потеками засохшей пены, высунулся из распухших губ.
        - Придурок!.. Это тот же самый? Я же тебе велел избавиться от него. - Мурзилка повернулся к Шону, который покачивался в дверях и сонно таращился на напарника.
        - Не злись, дружище. Ну, не успел, извини.
        Мурзилка заметил, что из заднего прохода мертвеца что-то торчало. Вокруг скамьи валялись использованные презервативы, а также фаллоимитаторы из латекса. Он с отвращением сплюнул, нагнулся и поглядел на бритый череп покойника, макушку которого усеивали глубокие черные дыры. В некоторых из них все еще курились благовонные палочки, однако трупная вонь безальтернативно перебивала все иные запахи в помещении.
        - Ты бы его еще дезодорантом побрызгал, чтобы не воняло! Или уже запахи не различаешь?
        - Мурзилка, что ты волну гонишь? - благодушно сказал Шон и зевнул. - Не кипятись, уберу я все.
        Верзила обратил внимание на неровные черные полоски, тянущиеся от дырок в черепе, сковырнул ногтем чешуйку от одной из них, понюхал. Засохшая кровь. Скорее всего, дырки появились, когда этот крендель был еще жив.
        - Ты что тут делал?
        Шон пожал плечами:
        - Мы играли в пчел. Я хотел сделать улей из его головы.
        - Крутые соты, - без каких-либо эмоций произнес Мурзилка. - Обожаю тебя. Ты такой же простой и незатейливый, как и грабли.
        - Я знал, что тебе понравится. - Шон просиял.
        Он почесал промежность и вздрогнул, когда его напарник коброй метнулся к нему и впечатал в стену словно тряпку.
        - Я навел справки. Этот педик - сын областного прокурора, - хрипло дыша в лицо некрофилу, проговорил Мурзилка. - Все мусора стоят на ушах, его всюду ищут. А ты с ним в пчелок играешь и огурец в задницу засовываешь!
        - Не огурец, а морковку, - обиженно возразил Шон.
        - Да хоть кабачок, идиот. Если нас накроют, твоей сладкой жизни придет конец. Шон, ты становишься неуправляемым. Меня начинает напрягать твоя любовь к таким вот заднеприводным господам, особенно дохлым.
        На лице мужчины в спортивном костюме промелькнуло нечто похожее на беспокойство.
        - Я же не знал, Мурзилка! К тому же в клубе я был в гриме.
        - Доиграешься. Чтоб через полчаса этого дерьма не было в нашем доме! - Он вернулся в гостиную. - Тебе жениться надо, дурик. Развел тут непотребство!
        Шон виновато молчал, тер глаза, красные от похмелья, потом заявил:
        - Жену кормить надо. Знаешь, какие они прожорливые? Что-то в этом роде сказал Крот, когда Мышь уговаривала его жениться на Дюймовочке.
        - Сказка у нас завтра. Ты не забыл?
        - Да.
        - Роль выучил? Прочитал книжку?
        Шон согласно кивнул, указал на «Золотой ключик». Между тем Мурзилка, кряхтя, открыл сумку и вытащил оттуда мятый костюм, огромную накладную бороду и шляпу-цилиндр.
        - Я доктор кукольных наук Карабас Барабас, - заявил он басом, нацепляя на голову шляпу. - А ты Буратино. Где мой золотой ключик, деревянный чурбан?
        - Где-где… - пробурчал Шон, усаживаясь на диван. - Не нарывайся на рифму. И я тебе не чурбан!
        - Именем тарабарского короля! - загремел Мурзилка, продолжая копаться в сумке.
        Он извлек оттуда плеть. Она имела семь длинных хвостов из бычьей кожи, каждый из которых оканчивался стальным крюком.
        - Нужно будет наказать одну Мальвину. Шлюху с голубыми волосами.
        - Чего она натворила? - Шон оживился.
        Глаза его заблестели, когда Мурзилка протянул ему металлическую маску с дырками для глаз. Вместо носа торчал длинный гарпун с тремя зазубринами на конце. С внутренней стороны маска была оклеена мягкой прокладкой.
        - Изменила Пьеро с каким-то Арлекино. Мужу то есть. Ее надо взять вместе с любовником.
        Шон принялся примерять маску.
        - Будешь работать головой. Как дятел, - пояснил Мурзилка.
        - Тесно и воняет железом, - пожаловался Шон.
        Голос его звучал глухо, будто доносился из колодца.
        - Ничего, привыкнешь.
        - Мурзилка, мне вот тут в голову одна мысль пришла, - заявил Шон, снимая маску.
        - Разве в деревянной голове бывают мысли? - удивился Мурзилка, взмахнул плетью, и в воздухе раздался свист хвостов. - Или тебе опять эта старая калоша Тортилла что-то наплела?
        - Ты меня обижаешь. В конце концов, судя по сказке, в жопе оказался ты. В луже и без гроша в кармане. А мы с папой Карло отжали у тебя театр. Я читал.
        - Чего тебе надо? - Мурзилка уставился на напарника своими круглыми глазами.
        - Почему у меня всегда вторые роли? В тот раз ты был учителем, а я учеником. До этого ты был Крокодилом Геной, я - Чебурашкой. В позапоза…
        - Шон, потому что вот!.. - перебил его Мурзилка, ухмыльнулся и снова взмахнул плетью.
        Душный воздух, в котором смешался смрад гниющего тела и табачный дым, словно скальпель, рассек свист крючьев.
        - Ну не тянешь ты на главную роль. Станиславский бы сказал: «Не верю». Не обижайся. И сейчас… сам посмотри, какой из тебя Карабас-Барабас? Максимум, на кого ты тянешь - Джузеппе Сизый нос. Старый пьяница. - Он хохотнул, потом сочувственно добавил: - Ну, на крайняк сойдешь за Дуремара. Кстати, пиявками тоже можно мучить!
        Шон недовольно засопел.
        - Не обижайся, дружище, - миролюбиво произнес Мурзилка и похлопал его по плечу. - Все будет хорошо. Я даже дам тебе плетку-семихвостку. Правда, ненадолго. А то еще зацепишь свою задницу крючками и полетишь кувырком. Кстати, где моя жвачка? Ты мне должен, Шон, - напомнил Мурзилка.
        - Потом. Я забыл.
        - У тебя и память хуже стала. Скоро будешь забывать в сортир ходить, раздери меня Мурзилка. Чтоб завтра достал. Клубничную. Смотри, а то включу счетчик.
        - Хорошо. - Шон послушно кивнул, рассеянно листая сказку Толстого. - Слушай, может, купишь себе сам? Мне лень в город выбираться.
        - Разве мы на деньги забивались? - изумился Мурзилка. - Мы спорили на жвачку. Нужно всегда играть по правилам, Шон. Запомни это.
        Шон вздохнул и услышал:
        - Приберись тут. И примерь костюмчик. Тебе должен быть в самый раз. А свое тряпье выброси, от него тоже несет как из сортира. - Мурзилка швырнул на диван пакет, из которого выпал смешной полосатый колпак с кисточкой, потом сообщил: - Там еще гетры такой же расцветки есть. И деревянные башмаки.
        Из сумки-переноски послышалось тихое мяуканье.
        Мурзилка выпрямился.
        - С кем поведешься, как говорится. Общаясь с тобой, я тоже склеротиком становлюсь, - сказал он. - Забыл тебе подарок преподнести.
        - Что там? - полюбопытствовал Шон.
        - Наверное, баран. Или осел. Шон, ты окончательно сбрендил, бухая и забавляясь с мертвяками? У тебя, похоже, единственная извилина и та прямая стала. Кто сказал «мяу»? Кошка. - Он подошел к двери. - С днем рождения, дружище. Это мой подарок. Не волнуйся, лапы забинтованы, не поцарапаешься. «К сожалению, день рождения только раз в году». С прошедшим тебя, дружище!
        Шон тепло улыбнулся и сказал:
        - «С прошедшим» только с триппером поздравляют. Но все равно спасибо, друг.
        - Не забудь прибрать за собой дерьмо. Скоро тут дышать будет нечем.
        - Хорошо, уже иду. Бензопила там же?
        - Где обычно. В мастерской. Я как раз свежее масло заправил.
        Когда Мурзилка вышел, Шон открыл переноску и вытащил наружу упирающееся животное. Напуганная кошка отчаянно сопротивлялась, визжала и мяукала.
        - Да ладно тебе, лапуля, - пыхтел Шон.
        Он обнюхал животину, затем сунул палец ей в задний проход. Та взвизгнула, изогнувшись дугой. Удовлетворенно хихикнув, мужчина запихнул кошку обратно в сумку.
        Это будет после. Вначале надо убраться.
        Он зашел в комнату, где на скамье лежал труп. Из металлического шкафчика у стены достал увесистую цепь с громадным крюком на конце. Разрезал жгут, которым были стянуты руки и ноги мертвеца, затем ударом ноги свалил разбухшее тело на пол. От удара внутри трупа что-то хлюпнуло, во рту показалась пузырящаяся жидкость.
        Шон скривил губы. Да уж! Сейчас этот тип совсем некрасивый. Толстый, черный и вонючий, вовсе не такой, как три дня назад. Зато Шон оставил на память его волосы. Густые и шелковистые, как говорится в рекламе. Они и до сих пор вкусно пахнут - духами и кровью.
        Он с силой воткнул крюк мертвецу под ребро, вздохнул и начал волочить тело из комнаты. Туда, в мастерскую, пол, стены и потолок которой были обклеены несколькими слоями полиэтилена.
        Шон вышел оттуда спустя час, усталый и взмыленный, снимая с рук резиновые перчатки. Останки молодого человека, с которым он познакомился в клубе для мужчин нетрадиционной ориентации, были плотно упакованы в коробку, которую он тщательно обмотал скотчем. Через пару часов Шон выбросит ее в речку, предварительно привязав к ней камень. Сейчас он устал.
        Шон вытер пот со лба и направился в гостиную, где за большим столом расположился Мурзилка. Он уперся локтями в стол, сцепил перед собой громадные лапы в замок и безмолвно глядел на тоненькую стеклянную пробирку, в которой лежал человеческий палец.
        - Не помешаю?
        После недолгой паузы Мурзилка отозвался:
        - Еще минута.
        Шон тихонько уселся рядом, сложил руки на коленях. Он терпеливо ждал, с равнодушным видом поглядывая на пробирку.
        - И что? - спросил он, когда Мурзилка наконец-то вздохнул и убрал заспиртованный палец во внутренний карман куртки.
        - Завтра все в силе.
        Шон визгливо рассмеялся и осведомился:
        - Это ты у пальца разрешения спрашивал?
        Здоровяк перевел на него тяжелый взгляд.
        - Можно сказать, что да.
        - Я задам тебе вопрос. А если бы палец сказал «нет»?
        Мурзилка прищурился.
        - Тогда сказки завтра не было бы.
        - Херня! - заявил Шон. - Хочешь сказать, что ты веришь какому-то пальцу?
        - Моему пальцу, - уточнил Мурзилка и, словно в подтверждение своих слов, продемонстрировал напарнику ладонь, на которой отсутствовал безымянный палец. - Я проспорил его тебе и, заметь, не тянул с долгом, как ты.
        - Кстати, на что мы спорили-то?
        - Кто дальше плюнет. Ты даже этого не помнишь, болван! - презрительно бросил Мурзилка.
        - Все равно. Это все бред. Если бы он согнулся, как ты говоришь, то сделка не состоялась бы?
        - Да.
        - Ты псих, - заключил Шон.
        Мурзилка хрипло засмеялся и заявил:
        - И это мне говорит существо, которое днем руководит магазинами по продаже игрушек, а по ночам трахает трупы? Которое не может и недели прожить, не распоров кому-то брюхо и не нагадив внутрь? Которое мастурбирует под ролики с зоофилией и пытками? Которое собирает коллекцию из человеческих пупков и делает из них погремушки? Сколько уже накопилось?
        Небритое лицо Шона побагровело от гнева.
        - Не забывайся, мальчик. Это существо вытащило тебя из зоны. Если бы не я, то ты до конца жизни сидел бы за решеткой и жрал щи из тухлой капусты.
        - Ох, спасибо, отец родной. - Глаза Мурзилки сверкнули холодом. - Я тебе в ножки поклониться должен?
        Шон заерзал на диване. Он не хотел перегибать палку, так как знал, насколько страшен его напарник в ярости.
        - Или я тебе должен сказать спасибо за то, что проспорил всего лишь палец? Мол, я ведь сам предлагал спор на член, но ты меня отговорил? - спросил Мурзилка.
        Шон благоразумно помалкивал.
        - Наверное, это было бы забавно. Спрашивать разрешения на сказку у собственного хрена, - задумчиво произнес Мурзилка. - Если он против, то становится больше в размере. Как будто голую бабу увидал. Как ты считаешь?
        - Хватит, Мурзилка. Ты ведь знаешь, я люблю тебя. Прости. Хочешь, я свой палец отрежу? В знак примирения? - Шон поглядел на напарника с отеческой нежностью.
        Здоровяк отвернулся и сказал:
        - Ты знаешь, что сделали бы со мной кореша, если бы узнали, что я работаю с гомиком? Меня опустили бы, а может, вообще вальнули напрочь.
        - Но ты же сделал свой выбор, - ответил Шон, преданно заглядывая в глаза приятелю.
        - Мне постоянно снится один и тот же сон, - глядя в сторону, произнес Мурзилка. - Что я лежу в каком-то колодце, и по мне бегают крысы. Сотни, десятки. Они грызут мне лицо. Я зову на помощь, но рядом никого нет.
        Шон деликатно молчал, позволяя приятелю выговориться.
        - Они жрут меня живьем, - продолжил Мурзилка, понизив голос. - Это очень страшно, парень. - Он откашлялся. - Ладно, это все лирика. Насчет пальца. Помнишь, зимой нам пришлось отменить одну сказку? Нужно было поиграть с детьми клиента. Две девочки-близняшки, им было по семь лет.
        - Это я помню. Мы хотели в «Королевство кривых зеркал» поиграть.
        - Я уговорил тебя не идти. А помнишь, что было?
        - Да. Заказчик в последний момент слился, по пьяни рассказал жене, и эта курва позвонила в ментовку, - сказал Шон.
        - Я не говорил тебе, почему настоял на отмене сказки.
        Шон медленно повернул голову в его сторону.
        - Мой палец тогда чуть не выпрыгнул из пробирки, - проговорил Мурзилка. - Сперва он согнулся почти вдвое, потом распрямился как пружина. Ты мне веришь? Я не стал тебе говорить. Но если бы мы поехали на сказку, нас накрыли бы медным тазом. Там была засада.
        Шон прижался к напарнику.
        - Ты теплый, - вырвалось у него. - И я верю тебе, черт побери.
        Мурзилка отодвинулся и заявил:
        - Я не пидор. Суши лапти, Ваня.
        - Ну и что? Если человек хороший, какая разница, какого он пола? - искренне удивился Шон и вздохнул. - А ведь тогда… было хорошо, правда?
        Мурзилка отвел взгляд.
        - Это было давно. И я был бухой в стельку.
        Шон хихикнул и затормошил напарника.
        - Ладно, я пошутил. Знаешь, я забыл тебе сказать, что пришло письмо от Кайо. Это тот, из Испании. Любитель снафф-видео и копрофилии. Он хочет ролик, где мы меняем лицо той самой киске с помощью кислоты. Я ему говорил про эту сказку.
        Мурзилка задумался.
        - Ну да. Что ж, вышли ему диск. Хотя мне такое не нравится. Стремно все это.
        - Зато хорошо оплачивается.
        - Никакие деньги не стоят свободы, - отрезал Мурзилка, помолчал, потом сказал: - Если мне не изменяет память, с Кроликом еще две части сказки. Вторая вроде через две недели.
        Шон облизнулся.
        - Та киска красивая. Даже с обугленной рожей.
        - Вот-вот. А у меня, кстати, кое-какая информация появилась.
        Шон вопросительно уставился на коллегу.
        - Этот ушлепок все-таки начал под нас копать. Кролик драный.
        - Можно, я сниму с него шкурку? - Шон поднял руку как в школе.
        - Пока не надо. По ходу дела разберемся. - Мурзилка внимательно посмотрел на приятеля. - Я хренею с нашего партнерства. Два года с тобой работаю и даже не знаю, как тебя зовут. Шон, и все. Как кликуха у дворняжки. А вот ты меня знаешь.
        - Это неважно, - махнул рукой Шон. - Зови так, как тебе нравится. Шон, Тромбон, Пентагон, выбирай на любой вкус. Между прочим, я там все убрал. Вот только на речку сейчас схожу и тут же вернусь. А потом мы можем отметить мой день рождения. Обещаю, твой мяукающий подарок трогать не буду. По крайней мере, при тебе.
        - Только без фанатизма. Завтра рано вставать.
        - Как скажешь, дорогой. Мурзилка?..
        - Ну.
        - Покажи свой животик, - попросил Шон.
        Его напарник нехотя задрал футболку. Среди прочих татуировок, изобиловавших на его волосатом пузе, там, в самом центре, пестрела наколка в виде Мурзилки, насилующего полицейского.
        - Шедевр! - с благоговением прошептал Шон. - Каждый раз смотрю и балдею. Мне кажется, он двигается. Взад-вперед, взад-вперед… - Он нежно дотронулся до живота приятеля, покрытого волосами.
        Тот резко опустил майку.
        - Щекотно, придурок! Идем.
        Сказочники поднялись из-за стола.
        Около девяти утра Александра вновь разбудил звонок мобильника.

«Если опять эта поганка насчет детей, то я пошлю ее!» - подумал Денин, поднимая голову с подушки.
        Таня встрепенулась, повернулась на спину, и он понял, что она тоже проснулась.
        Но это была не бывшая жена. Звонил Игорь.
        - Я сейчас, - тихо сказал Саша, поцеловал любимую и поднес телефон к уху.
        - Чувак, я под дверью, - раздался голос товарища. - Не хотел раньше будить, в смысле, предупреждать о приезде. Откроешь?

«Елы-палы!»
        Он осторожно выбрался из кровати, вышел на балкон и закрыл за собой дверь.
        - Игорь, я не дам тебе денег, если ты за этим. По той простой причине, что нет их у меня, - сказал Денин хрипловатым спросонья голосом.
        - Санек, я тебе все объясню. Я не за деньгами пришел, открой, - торопливо проговорил Игорь, и Александр, чертыхаясь, прямо в трусах направился к входной двери.
        Он вышел на лестничную клетку, с прохладной вежливостью пожал руку, протянутую приятелем.
        - Чего надо? Еще девяти нет, а сегодня суббота, между прочим.
        - Я это… - Игорь засуетился, начал шарить по карманам замызганных джинсов. - Сейчас.
        Саша зевнул. Чего он приперся?
        Наконец молодой человек вытащил из кармана пачку купюр.
        - На. Часть долга.
        Денин моргнул.
        - Бог ты мой, Игоряша!.. Я уж думал, скорее часы в обратную сторону ходить начнут, чем ты о долге вспомнишь. Ну что ж, спасибо. - Он забрал деньги.
        - Там треть от общей суммы. Еще часть будет через неделю, - сказал Игорь.
        - Ты что, на работу устроился? - осведомился Александр.
        Друг покачал головой и ответил:
        - Пока нет, хотя собираюсь. Стас помог.
        - А-а… Молодец твой брат. - Саша снова зевнул, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
        Но Игорь схватил его за локоть и пробубнил:
        - Погоди. Ты… она с тобой?
        Денин повернулся, черты его лица вмиг затвердели.
        - Кто? Таня? Да.
        Косенко шмыгнул носом.
        - Все в порядке?
        - Все просто отлично, Игоряша, - отчеканил Саша. - Спасибо, что переживаешь. Можно, я вернусь в квартиру?
        - Можно. Только последний вопрос. Послушай, что у тебя с моим братом?
        - То есть? - Денин замер.
        Щеки его товарища пошли красными пятнами.
        - Я все знаю. Ты встречался со Стасом. А еще мне известно, что у тебя какие-то дела с ним. Ты ему за что-то заплатил, - проговорил Игорь, огляделся по сторонам, как если бы их могли подслушивать, и сказал: - Ты зря с ним связался. Он, конечно, помог мне с лавандосом, да, мы родня, но я знаю, о чем говорю, братуха. Стас - настоящий крэйзи, сумасшедший. И друзья у него такие же.
        - Игоряша!..
        - Я не договорил! - вдруг выкрикнул Игорь.
        Саша с удивленным видом уставился на него.
        Косенко перевел дух и продолжил уже куда спокойнее:
        - Я знаю, что сделали с твоей женщиной. Она изуродована. Не пыжься и не корчи рожу, дай договорить. Я в курсе, что менты не нашли того, кто это натворил. Ты сам сразу сказал бы мне, если бы следствие сдвинулось хоть на шаг.
        - И что с того? - спросил Александр.
        Он выглядел напряженным, на скулах играли желваки.
        - А с того. Ты хочешь отомстить, знаю. У Стаса полно знакомых отморозков, которые способны на все ради бабла. Санек, не лезь в это дело, я тебе серьезно говорю. Не отмоешься потом. Даже если найдешь деньги, все равно сухим из этого дерьма не выйдешь. Это я гарантирую. Они так просто не отпустят тебя, если ты влезешь в это болото. - Он замолчал и непроизвольно отодвинулся назад, словно страшась непредсказуемой реакции друга.
        - Все сказал?
        - Нет. Раз уж ты нашел деньги для Стаса, то послушай доброго совета. Потрать их лучше на Татьяну, ей наверняка предстоит куча операций.
        - Благодарю за заботу. Я сам в состоянии решить, как и чем ей помочь. Спасибо, что о долге вспомнил, - спокойно произнес Саша. - Самое смешное, что ты вернул мне мои же бабки. Капец. Интересный круговорот получился.
        - Санек!..
        - Игоряша, я тебя умоляю, не лезь в мою личную жизнь. Договорились?! - резко проговорил Денин, и Игорь уныло повернулся к лифту.
        - Всего хорошего, - услышал он за спиной голос друга.
        - Дурак, - бросил Косенко, когда перед ним открылись двери кабины. - Полный идиот!
        - Кто это был? - спросила Таня, потягиваясь, когда Саша вернулся к ней.
        - Так, старый знакомый.
        - Судя по всему, ты был не рад его визиту, - заметила она.
        Александр погладил ее по плечу. Его ладонь постепенно приближалась к упругой груди.
        - Тебе ночи было мало? - Ковалева засмеялась. - Ненасытный мачо Денин. Я с тебя балдею!..
        - У меня для тебя сюрприз, - с нежностью проговорил Саша, глядя прямо в пустые зарубцевавшиеся глазницы.
        Он уже начал привыкать к новой внешности Тани.
        - Люблю сюрпризы, - призналась она. - Впрочем, наверное, как и все женщины. Так что это?
        - Чуть позже.
        Сейчас у Александра появились деньги. Вчера он продал картины, теперь Игорь возвратил часть долга. Вот он и решил устроить Танюше настоящий праздник. Денин давно подумывал сводить ее кое-куда. Вот только нужно забронировать номер.
        - Ладно. Я в душ, - сказала она.
        - Проводить?
        - Не надо. Я уже потихоньку ориентируюсь.
        Когда Таня вышла из комнаты, Денин кинулся к ноутбуку. Там, в закладках, у него был адрес одного уютного местечка, не оценить которое его любимая не сможет.
        Около семи вечера они приехали к семиэтажному зданию, на первый взгляд совершенно невзрачному. Серый панельный дом с покорябанными стенами сильно смахивал на студенческую общагу, но Денин знал, что находится там внутри.
        Он нажал на латунную кнопочку на панели домофона и представился. После этого их впустили внутрь.
        - Денин, куда ты меня притащил? - спросила Таня и сжала его ладонь. - Надеюсь, ты не собираешься продать меня в рабство или сдать на опыты?
        - Обожаю твое чувство юмора, - заявил Александр и кивнул девушке на ресепшене, поздоровавшейся с ними.
        Он оставил ей две пятитысячные купюры и забрал крошечный ключик с пластиковой биркой, на которой был выгравирован номер «211». Саша не мог не заметить, как расширились глаза сотрудницы гостиницы, когда она увидела лицо его спутницы. Было жарко, и Таня сняла шарф.
        Они поднялись на лифте на второй этаж и вошли в номер.
        - Разувайся, - сказал Саша, снял туфли и носки. - Вот, тут пуфик есть, можешь пристроиться на нем.
        Таня молча присела, дотронулась рукой до пола. Пальцы погрузились в песок. Мелкозернистый, приятный на ощупь, почти как мука.
        - Елки зеленые, - протянула она, медленно пересыпая песок из руки в руку.
        Денин повернулся к стене, где была расположена панель с многочисленными кнопками. Пока Таня снимала босоножки, он бегло изучил так называемое меню и нажал одну из клавиш. Помещение тут же наполнилось шумом морских волн и криком чаек.
        Таня застыла с босоножкой в руке.
        - Ты не перестаешь меня удивлять, - проговорила она.
        Денин сделал шаг вперед. Они обнялись под звуки прибоя.
        - Тут есть бассейн с подогревом, - прошептал Саша, целуя ее. - И сауна. Правда, я не знаю, не пострадает ли твоя кожа от горячего воздуха.
        - Спасибо, мой хороший, - сказала Татьяна дрожащим голосом. - Нет, не беспокойся. Там уже нечему страдать. - Она прошла вперед, робко опуская босые ступни на песок. - Боже, какой кайф!.. Он еще и теплый!
        Они разделись и спустились в бассейн, после этого погрелись в сауне, затем снова окунулись. Потом Саша на руках отнес Таню в спальню и с помощью пульта поменял звуковой фон с «моря» на «лес». Комната наполнилась пением птиц и журчанием ручья. Иногда в птичье щебетание вклинивался стук дятла.
        - В холодильнике есть шаманское и фрукты, - сказал, будто оправдываясь, Александр. - Я знаю, ты любишь белый виноград и груши.
        - Люблю. Но сегодня я не буду капризничать, съем все, что ты предложишь, - сказала Таня и улыбнулась.
        Денин ответил ей тем же, едва ли отдавая себе отчет в том, что она не видит его лица.
        Когда вино было выпито, Саша убавил звук.
        Он, наклонившись над любимой, ласково куснул ее за мочку уха и предложил:
        - Хочешь, я сделаю тебе массаж?
        - Мог бы и не спрашивать, - ответила Таня, томно изогнулась, соблазнительно вытянула стройные ноги.
        Саша выдавил на ладони заранее приготовленный крем для тела и принялся за дело. Таня тихо постанывала, распластавшись на громадной кровати. Закусив губу от напряжения, Денин прошелся по всему телу женщины, от шеи до пальчиков ног. Когда он закончил, его лоб и спина блестели от пота.
        - Ты прелесть, Сашка! - заявила Таня, повернувшись на спину. - Иди ко мне, мой рыцарь.
        Только глубокой ночью, усталые и обессиленные от любви, они нехотя оторвались друг от друга.
        - Расскажи мне что-нибудь. Какую-нибудь сказку, - попросила Таня, устраиваясь поудобнее.
        Александр ненадолго задумался, потом, собравшись с мыслями, начал:
        - В одной большой семье жила очень старая женщина, прабабушка. Люди считали ее мудрой и постоянно приходили к ней за советом. Она часто делала своим правнукам подарки, но вручала им только очень хрупкие вещи. Дети пытались быть аккуратными, но эти игрушки постоянно ломались. Малыши очень переживали и плакали.
        Однажды родители не выдержали и сказали:

«Ты любишь своих правнуков, но зачем делаешь им такие подарки? Они стараются, как уж могут, но игрушки все равно ломаются, и дети плачут. А ведь точно такие же подарки ты делала внукам, то есть нам».
        Старуха улыбнулась и проговорила:

«У вас отличные семьи. И это потому, что вы научились обращаться с хрупкими подарками. Такие же вещи я дарю своим правнукам, то есть вашим деткам. Представьте себе, что через несколько лет кто-то подарит им свое сердце. Как они поступят в этом случае? Может быть, это научит их обращаться с бесценным даром бережно, аккуратно?»
        Таня повернулась к нему лицом.
        - Сказка с намеком?
        - Не знаю, - отстраненно сказал Саша, поглаживая ее по голове.
        Его пальцы коснулись шершавой, грубой кожи ее лба, но он не убрал руку. Он любил эту женщину.
        - Во всяком случае, мое сердце уже давно принадлежит тебе. - Денин потянулся за минералкой, а Татьяна неожиданно спросила:
        - Саша, зачем тебе все это?
        Он почувствовал, как его руки снова затряслись. Они будто вспомнили ту ужасную ночь, когда он резал их столовым ножом.
        - Ты о чем?
        - Я ведь чудовище. Кошмар наяву. Не говори мне, что это не так, я ведь все понимаю. Зачем я тебе? Стареющая голодранка, все лицо которой сожжено кислотой. Мне нечего тебе дать. У меня нет ни денег, ни внешности. А ведь вокруг столько красивых девчонок.
        - Послушай, не надо, - сказал Александр. - Знаешь, я недавно читал об одной китаянке. Она родилась уродиной. В Интернете есть ее фото, это действительно жесть. Ей можно было сниматься в фильмах ужаса без грима. У нее вся челюсть вывернута наружу, будто внутри граната разорвалась. Но нашелся мужчина, который полюбил ее. Они поженились, и у них родилось двое детей. Она сделала себе серию пластических операций и сейчас счастлива. У нее любящий муж и дети. Эта женщина…
        - Саша, прости, но мне плевать на какую-то китаянку. Здесь и сейчас - ты и я. Ты хороший парень. Мозги немного набекрень, но это свойственно творческим натурам, так что тебе даже идет. Понимаешь, к чему я клоню?
        - Я люблю тебя.
        Таня вздохнула.
        - Прости. Но я почему-то не вижу у нас никакого будущего, Сашка. А я редко ошибаюсь.
        Денин часто моргал, глядя в темный потолок. Внезапная боль в голове едва не заставила его закричать, и он обхватил виски руками.

«Не вижу у нас никакого будущего».
        - Саша?
        - Я тебя слышу, - глухим голосом отозвался он.
        - Не обижайся, пожалуйста.
        Он услышал, как с губ Тани сорвался печальная усмешка, а потом она сказала:
        - Ты классный. Добрый и отзывчивый. Последнюю рубаху снимешь, если надо. Ты готов пожертвовать собой. Знаешь, если я кому-то и могла довериться в Москве, так это только тебе.
        Денин готов был выдать саркастическое «спасибо», но сумел удержаться. Не сейчас.

«Ты и так наломал дров в свое время. Просто лежи и слушай. Ведь сейчас должно произойти что-то очень важное», - посоветовал ему внутренний голос.
        - Теперь моя очередь сказку рассказывать. Просто представь себе такую ситуацию, - мягко начала Таня. - Жил себе один человек. Мужчина. И вот он пошел в лес за дровами. Набрал целую вязанку и потащил ее домой. Она тяжелая, у него спина даже заболела. Вдруг видит - дым идет. В лесу начался пожар. Ему надо бежать прочь, но мужчина понимает, что если бросит дрова, то его дети проведут эту ночь в холодном доме. Но с вязанкой не особенно-то и разбегаешься. А огонь все ближе. Ты догадываешься, к чему я клоню, Саша?
        - Вполне.
        - Что бы ты сделал? - спросила Татьяна.
        - Только не сравнивай себя с вязанкой дров, - выдохнул Александр.
        - Нет. Именно сейчас, в нашей с тобой ситуации, я и есть та самая вязанка дров.
        В разговоре повисла пауза.
        Трясущейся рукой Денин выключил пение птиц, и в номере наступила оглушительная тишина.
        - Мужчина не стал долго размышлять. Одну ночь можно провести и в холодном доме, - тихо сказала Таня. - А завтра он наберет хвороста в другом месте.
        - Это предательство, - процедил Денин.
        - Нет. Это выбор между плохим и очень плохим.

«Дура!» - хотел крикнуть Саша, но в его глотку словно кто-то запихнул кляп.
        - Мы не пара. Сашка, ты классный.
        - Говори короче, - просипел он, чувствуя, что слышит свой голос будто со стороны - чужой, странный, какой-то каркающий.
        - Хорошо. Никаких секретов. Я созванивалась с другом из института. У него в Молдавии свой бизнес. Он открыл для меня счет в рамках какого-то благотворительного фонда. Я получила шанс. Для него это раз плюнуть. Для тебя - муки и неподъемные траты. Я не хочу гробить ради себя твою жизнь и судьбу. Мне нужно мое прежнее лицо.
        Александр изо всех сил сжал кулаки, ощущая, как ногти впиваются в ладони.

«Только не сорваться! Ведь я не смогу без нее!»
        - Ты… его любишь? - тихо выдавил он из себя и услышал легкий вздох.
        - Перестань. Он просто друг. После этого случая многое поменялось. Я до сих пор не разобралась в своих чувствах.
        - Выходи за меня замуж, - сказал Денин, вкладывая в свой голос максимум уверенности. - Я не могу без тебя, и тебе это прекрасно известно. Ты получишь гражданство, и все у нас пойдет замечательно. Я всегда буду рядом.
        Таня долго молчала.
        - Знаю, - прошелестела она. - Сашка, не обижайся, но… я не люблю тебя. Мы слишком разные, пойми, пожалуйста. Не держи на меня зла. Я перед тобой честна. Знаешь, в последнее время у меня в голове крутится одно высказывание. Точно не воспроизведу, но смысл в том, что в мире есть три вещи, которые нельзя вернуть. Это слово, время и возможность. Иначе говоря, не бросайся словами, не теряй время и не упускай возможность.
        - Намекаешь, что я в пролете? - несколько отстраненно спросил Саша.
        - Прости. Я не буду комментировать твои слова применительно к нашей ситуации.
        Александру показалось, будто он со всего размаха налетел на кирпичную стену. Денин, оглушенный словами Тани, чувствовал, как в груди заворочался громадный дикобраз, шипы которого начали деловито и методично разрывать его внутренности.
        - Но ты для меня всегда останешься родным и близким человечком.
        Голос любимой женщины доносился до него из жуткой дали, словно они находились в разных галактиках.
        - Я по-своему люблю тебя, Сашка. Как сестра брата. Понимаешь?
        Да, он понимал. Прямо в точку. Сейчас она говорила с ним как старшая сестра с мелким братцем, расшалившимся не в меру.
        - Ты поможешь мне? - осторожно спросила Таня.
        - Конечно, - машинально ответил Денин.
        Дикобраз будто пытался вылезти наружу, продолжал дырявить и рвать в клочья его несчастное тело ядовитыми иглами.
        - Дорел заказал и оплатил билет на самолет в Кишинев. Завтра утром нужно будет распечатать электронный билет. Ты поможешь мне сделать это и добраться до аэропорта? Вылет в семь двадцать вечера. Нам нужно быть там в пять. Я дам тебе свой пароль к почте, чтобы ты распечатал билет.
        - Кто тебя встретит? Дорел?
        - Это неважно. - Голос женщины похолодел.
        - Ты вернешься? - без особой надежды спросил Александр.
        - Вряд ли. Если только на операцию. Мне тут, в общем-то, уже нечего делать.
        Денин беззвучно шевелил губами, как если бы пытался по памяти воспроизвести слова Тани.

«Она не вернется. Ей тут нечего делать. Таня даже не предложила мне поехать с ней».

«Ты упустил эту возможность», - заявил все тот же внутренний голос.
        - Так ты меня проводишь?
        - Конечно, - тупо повторил Саша.
        - Ты обиделся? - В голосе Тани проскользнули настороженные нотки.
        - Нет, - не задумываясь, ответил он.

«Как ты могла так поступить со мной? Тебе тут нечего делать!.. Как это? А я?..»
        - Постарайся понять меня. Прошу тебя.
        - Да. Все в порядке. Завтра самолет, - сказал Александр и попытался улыбнуться. - А тебе нужно распечатать билет.
        - Можно, я тебе поцелую?
        - Зачем ты спрашиваешь? - Таня приникла к молодому человеку. - Я никогда не забуду тебя.

«А я - тебя».
        Саше внезапно захотелось ударить ее. Так, чтобы из дырок, оставшихся от носа, хлынула кровь. Потом схватить за волосы, вытащить ее голой на улицу, проволочить по грязному, заплеванному асфальту, швырнуть в лужу и выкрикнуть: «Вот твоя жизнь без меня! Ты этого хочешь, идиотка?!»
        Денин терпеливо посчитал про себя до десяти. Он не имел права сорваться, не должен был даже думать об этом.
        Таня дотронулась до его груди:
        - Саша?
        - Да.
        - Спокойной ночи, - сказала она.
        Денин закусил губу. По подбородку побежала теплая струйка крови, скатилась на простыню.

«Я не люблю тебя. У нас нет будущего».
        Слова Тани, как заезженная пластинка, снова и снова проигрывались в его измученном мозгу.
        Он забылся неспокойным сном только под утро.
        После полудня Евгений Рекута набрал Леонида.
        - Есть новости?! - вместо приветствия набросился тот на него.
        - В общем, да, - уклончиво ответил детектив. - У меня встреча в шесть вечера с одним человеком. Он владеет информацией о людях, которых ты тогда заинтересовал. И еще. Наверное, тебе будет любопытно узнать. Та самая женщина, из-за которой у тебя несколько лет назад были проблемы…
        - Я понял, ты о Гале. Ну и?..
        - С этой стороны все тихо и спокойно. Дети еще мелкие. Брат превратился в нарика, плотно сидит на герыче. Отец и мать постарели, едва тянут внуков. Никто о тебе и не вспоминает. Так что если ветер и мог откуда-то подуть, то никак не оттуда. Не думаю, что эта семья оказалась способна на месть. Ты понял, о чем я?
        - То есть меня заказали не они?
        - Я уверен в этом.
        - Женя, делай все, что надо. Я в тебе не сомневаюсь. Только прошу, побыстрее. И не забывай, что они сделали с Ковалевой. Максимум внимания. Собственно, кого я учу?
        - Конечно. Все в порядке, - ровно отвечал Рекута, бросив беглый взгляд на часы. - Думаю, ты будешь очень удивлен, когда узнаешь, что к чему. Предварительная информация поразила даже меня.
        - Как освободишься, сразу приезжай ко мне.
        - Я позвоню, - пообещал Евгений и отключил телефон.
        В условленное время он был в подмосковном городе Дмитрове. Там он нашел по «Яндекс-карте» Рогачевский автомобильный мост, где была назначена встреча.
        Пока Рекута добирался в Дмитров, пару раз его охватывало неприятное ощущение, спутать которое с каким-либо другим ему, профессиональному сыщику, было невозможно. За ним явно следили. Поэтому ему пришлось бросить машину в Истре, проехать пару остановок на электричке, затем взять такси. Лишь после этого он успокоился, хотя гнетущее ощущение все равно напоминало о себе. Оно походило на камушек в ботинке - вроде и идти можешь, но все равно постоянно думаешь о дискомфорте.
        Мост как раз находился в стадии ремонта, но никого из рабочих не было видно. Обойдя бетонные блоки с торчащей арматурой, чуть не запутавшись в пыльных обрывках заградительных лент и облезлых дорожных конусах, Евгений наконец-то оказался на середине моста. Там Рекута остановился, с удивлением глядя на мужчину с удочкой, в спортивных штанах и линялой майке. Странно, когда детектив стоял внизу, здесь, у перил, никого не было.
        Дымя сигаретой, незнакомец преспокойно удил рыбу. У его ног стояла банка, прикрытая полиэтиленовым пакетом.
        Прежде чем Рекута успел о чем-то подумать, мужичок спросил, не глядя на него:
        - Цепкого ждешь?
        - Вы о чем? - делано изумился Евгений.

«Засада?..»
        Рыбак засмеялся.
        - Ладно тебе. Я в теме. Цепкий будет с минуты на минуту. Не хочешь говорить - твое дело. Можешь вообще посидеть внизу, там хоть тенек. Жара сегодня - Гитлер капут!
        Евгений промолчал. Осведомитель по кличке Цепкий, на которого он вышел вчера вечером, должен был быть на этом мосту через четыре минуты. Если, конечно, не произойдет форс-мажора.
        - Плохо клюет сегодня, - так же, не глядя в сторону детектива, произнес мужичок, почесал волосатую подмышку и стряхнул пепел в воду. - Эх, знал бы ты, каких окуней я тут ловил в восьмидесятые! Мой кот обжирался до потери сознания! Ходить не мог, только лежал и мяукал! Любишь уху, паря?
        Рекута еще раз оглядел странного рыбака. Кто это? Напарник Цепкого? Не очень-то похоже. Засаленная кепка, седые волосы, майка в белесых разводах пота, пыльные сандалии, из которых торчат заскорузлые пятки. Этот бомж меньше всего был похож на законспирированного агента. На первый взгляд - типичный представитель местного населения. Днем где-нибудь сторожем или на стройке шабашит, а в свободное время - в обнимку с бутылкой. Ну, или на рыбалку. А потом все равно к бутылке.
        Но тогда откуда он знает Цепкого? И почему тот не предупредил, что на мосту будет кто-то еще?
        - Слыхал анекдот, паря? - спросил рыбак, затянулся в последний раз, придирчиво изучил бычок, скуренный до фильтра, и только после этого швырнул его в реку. - Значит, так. Девочка-даун поймала Золотую Рыбку.
        Рыбка и говорит: «Девочка, я исполню три любых твоих желания».

«Хочу, чтобы нос у меня был большой, волосатый и с дыркой», - говорит девочка.

«Ну, ладно, - отвечает ей Золотая Рыбка, исполняет заказ, а потом говорит: - Но ты, девочка, учти, желаний-то всего три. «Подумай хорошенько и скажи второе».
        А та в ответ:

«Хочу, чтобы уши у меня были большие, волосатые и с дыркой».
        Рыбка охреневает, но все делает.

«Осталось третье желание, оно последнее, больше не будет, подумай как следует!» - говорит она.

«Хочу, чтобы у меня вырос хвост. Большой, волосатый и с дыркой», - заявляет девочка.
        Рыбка выполнила желание.
        Плывет и думает: «Не, ну в натуре, почему она это сделала-то?»
        Разворачивается, шурует обратно.

«Девочка, скажи, а почему ты не захотела стать умной, красивой и богатой?»
        Та тупо смотрит на нее и спрашивает:

«А чего, можно было, да?»
        Евгений напряженно улыбнулся.
        Между тем рыбак повернулся к нему. На его лице не было и тени улыбки.
        - Парень, не суйся в это дело, - вдруг проговорил он. - И Цепкий тебе ничего хорошего не скажет.
        Рекута подумал о пистолете в наплечной кобуре. Ему часто угрожали. Но сейчас это выглядело почти смешно. Какой-то тощий, грязный тип что-то там ему советует.
        Мужичок отвернулся и начал крутить допотопную катушку на удочке.
        - Ни хера не клюет. А может, наживка полное говно, - пробормотал он.
        Евгений вытер пот, выступивший на лбу.
        - Ты трясешь членом перед спящим бульдогом, паря, - беззаботным тоном произнес рыбак, будто продолжая разговор о неудачной наживке. - Твой Леонид - полный дятел. Опомнитесь, пока ваши причиндалы не отгрызли к такой-то матери.
        Рекута вздрогнул и поджал губы. Это что-то новенькое.
        Он никому не говорил, что выполняет это задание по заказу Леонида. Об их сделке больше никто не знает. Цепкий тоже не в курсе. Что за хрень?..
        Боковым зрением он увидел, как возле моста возникло какое-то движение. Евгений слегка повернулся, не выпуская из виду рыбака, и увидел, как неподалеку остановился велосипедист. Этот тучный мужчина снял с головы массивный шлем и не спеша направился к ним.

«Цепкий?»
        Проклятый пот снова проступил на лбу и висках. Детектив с раздражением вытер лицо платком. Если бы обстоятельства не вынуждали его носить с собой оружие, то он одел бы футболку.
        К тому времени рыбак поднял леску. Евгений увидел, что на крючке болтается что-то крупное, совсем не похожее на червяка.
        Рыбак критически осмотрел наживку, снял ее с крючка, зачем-то лизнул, глянул на детектива и заявил:
        - Я ж говорю, поганая наживка. Как думаешь, паря? Большой, волосатый и с дыркой. Разве этим привлечешь окуня? Вот щуку - это да, только они тут давно перевелись. - С этими словами он швырнул наживку под ноги Евгению, и тот непроизвольно шагнул назад. - Зато на них клюют взрослые дяди. Не совсем умные. Да, дядя Женя?
        Рекута оцепенел. Только сейчас он заметил велосипед, прислоненный к перилам.
        - Я сейчас другую попробую. Думаю, это будет в самый раз, - пропыхтел мужик, наклоняясь над банкой.
        Евгений моргнул. Наверное, это какая-то шутка.
        Сзади послышались шаги.

«Твою мать, это же!..» - Рекута всматривался в кусок человеческого носа, который влажно поблескивал на солнце.
        - Гляди, паря. Что посоветуешь? - обратился к нему рыбак, держа в ладонях банку.
        Рука Евгения инстинктивно нырнула за полу пиджака.
        В банке плавали два глаза и что-то розоватое, продолговатое, похожее на пиявку. А на дне лежало…
        - Это губы, - пояснил рыбак, подмигивая оторопевшему детективу.
        Седые волосы бомжеватого мужика развевались под порывами ветра.
        - Ну да, губы и язык этого придурка Цепкого. Я пошутил. Он не придет. Весь тут, в этой банке. Забирай и базарь с ним о чем хочешь. О погоде, о рыбалке. О сказочниках. Ты ведь любишь сказки?
        Пальцы детектива обхватили рукоять пистолета. В следующее мгновение рыбак сделал резкое движение рукой, и кошмарное содержимое стеклянной тары стремительным залпом выплеснулось на него. Он вскрикнул. Один глаз, вылетевший из банки вместе с водой, зацепился за ворот рубашки. Прохладный шарик прилип к разгоряченной коже.
        Пистолет уже был в его руке. Большой палец опустил предохранитель.
        За спиной Евгения скрипнула бетонная крошка.

«Велосипедисты? Ведь Леонид говорил, что все началось именно с них!»
        Указательный палец детектива лег на спусковой крючок. Рыбак почувствовал, что сейчас прозвучит выстрел, и упал плашмя прямо на бетонное покрытие моста.
        Одновременно с этим на голову Евгения обрушилось что-то тяжелое. Его ноги тут же беспомощно подогнулись, будто лишившись костей, и перед глазами вспыхнула громадная черная бабочка. Она увеличивалась, все крепче обнимала его своими плотными крыльями.
        Теряя сознание, он услышал:
        - Хороший вечер для прыжков с моста, раздери меня Мурзилка.
        Таня проснулась и приподнялась в кровати. За окном слышалось щебетание птиц, и женщина в который раз с болью вспомнила о своей слепоте. Утро. Просыпающееся солнце, синее небо. Она уже забыла, как это все выглядит.
        Что ж, придется привыкать.
        - Доброе утро, - услышала она тихий голос Саши, вытянула руку, коснулась колена молодого человека.
        Прислонившись к стене, он сидел у ее ног.
        - Привет, - сказала Ковалева, хотела спросить, как ему спалось, но вспомнила вчерашний разговор и передумала.
        Что-то подсказывало ей, что Александр вообще не спал этой ночью.
        - Скоро будет завтрак, - произнес он, поднимаясь с кровати.
        Таня хотела удержать его, но он мягко отстранил ее руки и спросил:
        - Ты пойдешь в душ?
        - Да.
        Александр протянул ей махровое полотенце.
        Пока Таня споласкивалась, в номер доставили завтрак - чай, йогурты, хлеб, нарезку из сыра и ветчины, пирожные.
        - Ты не ешь? - спросила она, накладывая на мягкий, еще теплый хлеб толстый шмат ветчины.
        - Ем.
        - Не ври, Денин. Я чувствую, что ты ни фига к еде не притронулся. - Таня отложила в сторону бутерброд. - Я ненавижу, когда ты начинаешь обижаться.
        Саша сцепил пальцы в замок и захрустел костяшками.

«Обида? Разве то, что со мной происходит, можно так назвать?»
        - Все нормально, - проскрипел он.
        - Даже круглый идиот поймет, что все далеко не нормально, когда услышит тебя, - проговорила Татьяна.
        Ей тоже расхотелось есть.
        - Следствие еще не закончено, - вдруг сказал Денин. - Если найдут этих двоих, а ты уедешь?..
        - Ах, вот что тебя беспокоит. Ну, если я понадоблюсь следователю, он найдет меня в Кишиневе. Я оставила ему адрес и телефон нашей квартиры.
        - У меня такое ощущение, что ты хочешь забыть о том, что сделали с тобой эти уроды.
        - Ты совершенно прав, Саша.
        Ей показалось, что он хотел что-то возразить, но почему-то не стал этого делать. В помещении воцарилась гнетущая тишина.
        - Когда мы поедем к тебе? Мне нужно собрать вещи, - несмело произнесла Таня.
        Она уже начала тяготиться обществом Александра и хотела как можно скорее оказаться в самолете.
        - Я съезжу за твоими вещами и распечатаю билет, не переживай. Продиктуй мне свой адрес и пароль.
        Саша все записал, спрятал бумажку в карман.
        - В пять ты будешь в аэропорту. Я возьму машину, так что ни о чем не беспокойся.
        У нее отлегло от сердца.
        - Хорошо. Спасибо тебе огромное.
        - Все в порядке. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
        Таня провела пальцами по уродливым впадинам, которые ранее были ее глазами. Ей казалось, что у нее выступили слезы, но эти ощущения были обманчивы. Конечно, ведь все слезные каналы сожжены кислотой. Так что плакать она теперь тоже не может.
        Она почувствовала запах Саши. Он был где-то совсем рядом.
        - Я скоро приеду. Можешь искупаться в бассейне, только будь осторожна. В холодильнике фрукты, на столе сок и минералка. На тумбочке пульт от телевизора. Если что - звони мне. Я установил настройки, нажмешь единицу. Разберешься?
        - Да. Может, я лучше с тобой?
        - Нет. Мне надо заскочить за машиной. Незачем тебе по жаре со мной мотаться.
        Она все ждала, что Саша поцелует ее, не в губы или щеку, бог с ними, но хотя бы в голову.
        Он этого не сделал.
        Хлопнула дверь, и Таня осталась одна. Она медленно встала с кровати, подошла к бассейну, крепко держась за поручни, попробовала воду пальцами ноги. Теплая.
        Таня с наслаждением погрузилась по шею, потом с головой, вынырнула и зафыркала от удовольствия.

«Все-таки Сашка молодец. Что ни говори, ему нужно отдать должное, - думала женщина. - Но я не хочу пользоваться его добротой и порядочностью вечно. А еще больше не желаю быть кому-то обязанной. В данном случае же все идет к этому. Саша не показывает вида, но я-то чувствую, что он ждет от меня ответной реакции. Терпит, будто знает, что я никуда от него не денусь.
        Но ведь я уже давно не испытываю к нему никаких чувств. Не считая чисто приятельских. Ведь он просто ребенок, живущий в теле взрослого мужчины.
        Мол, а как же я? Кто тебя любит больше меня? Разве я не заслужил твоего расположения за то, что делаю для тебя?
        Эти вопросы истеричными волнами исходили от всех действий, которые совершал Денин. Я могу читать этого мужчину как книгу, пусть даже у меня и нет глаз.
        Я все прекрасно понимаю, но решение принято и не будет изменено. Я все обдумала еще там, в больнице. Уеду домой из этой жуткой Москвы, оклемаюсь, приду в себя. В родном доме и стены помогают, а здесь…
        Даже тут, в гостинице, невзирая на внешний лоск и бесподобное обслуживание, меня все равно не покидает ощущение, что я здесь чужая. Лишняя. Словно волос в бокале вина.
        Так что никаких промедлений и пауз. Как говорится, Рубикон перейден.
        Дорел, мой одноклассник и друг, мне поможет.
        А с Сашей придется держать дистанцию. Не захочет остаться друзьями - значит, это его выбор. Сюсюкаться с ним я не буду, на это нет ни сил, ни нервов».
        Вдосталь наплававшись, Ковалева вылезла из бассейна, досуха вытерлась полотенцем и на ощупь добралась до спальни. После небольшой возни с пультом она нашла какой-то музыкальный канал и взяла из холодильника гроздь винограда.
        Таня слушала какой-то новый хит, машинально отрывала ягодки и отправляла их в рот.

«Скоро приедет Саша, и мы отправимся в аэропорт. Может, даже успеем перед отъездом еще раз заняться любовью. Ведь один бог знает, когда теперь у меня будет секс. Дорел, конечно, видный парень, но ведь он еще даже не видел мое теперешнее лицо».
        Она убавила звук телевизора и вскоре постепенно задремала.
        Леонид равнодушно смотрел на струи дождя, которые заливали лобовое стекло его «Порше». Дома и люди, видневшиеся за окном, были до смешного иррациональны. Их контуры все время менялись, будто находились в постоянном движении.
        Он намеренно не включал «дворники». А чего там высматривать? Все равно машина через пять минут уже перейдет к другому владельцу, который в настоящий момент был занят оформлением документов. Его шикарная тачка уходила за долги, в которые он погружался все глубже.
        Леонид еще раз мельком осмотрел салон. Вроде все необходимое он забрал еще утром. Его взгляд упал на иконку какого-то святого, прилепленную на приборной доске. Он усмехнулся. Танин подарок. Как и брелок в виде смешного гнома из нержавеющей стали, который болтался на связке ключей.
        Гнома он заберет, уж очень нравился ему этот симпатяга, поблескивающий хромом. А вот иконка ему на хрен не нужна. Не спасла же она их от той беды с психами-сказочниками. Пусть остается с новым хозяином. Может, она принесет ему удачу.
        Он отсоединил брелок от ключей, заметил, как при этом подрагивали пальцы, и с шумом выдохнул.
        Вчера вечером Леонид узнал о Жене Рекуте. Заголовок в интернет-новостях звучал примерно так: «Мужчина покончил с собой, повесившись на мосту в подмосковном Дмитрове. Его личность устанавливается».
        Леонид повертел гномика между пальцами.
        Судя по всему, смерть Рекуты наступила через несколько часов после их разговора. Леонид помнил, что Женя собирался встретиться с каким-то человеком. Однако вместо этого он зачем-то поперся в Дмитров, залез на недостроенный мост, привязал проволоку к перилам, сунул голову в петлю и прыгнул вниз. Это если верить официальной версии.
        У сыщика, нанятого Леонидом, оторвалась голова, которую течение отнесло на восемь километров от моста. Опознать Евгения смогли не сразу - при нем не было никаких документов.
        Только полный кретин поверит в суицид. Рекута был крепким орешком. Любил деньги и хорошую жизнь. Он умел вести слежку и добывать информацию, нужную состоятельным людям. Поэтому у него было и то и другое.
        Леонид мучительно размышлял. Что же делать? С одной стороны, его пока никто не трогает. Женя успел перед смертью сообщить Леониду, что родня погибшей Гали, той самой чокнутой бабы, которая сожгла себя, тут совершенно не при делах.
        С другой - долговое кольцо вокруг него сжималось. Медленно, но неуклонно, как шагреневая кожа. Видимо, все-таки придется валить отсюда. Но куда? В Молдавии не особенно развернешься, там все по-другому…
        В окно кто-то постучал, и он открыл дверцу.
        Покупатель машины, пухлый мужик лет пятидесяти пяти, помахал перед его лицом документами и заявил:
        - Вот договор. Рассчитаемся?
        - Конечно.
        Когда все формальности были завершены, Леонид сказал:
        - Удачи на дорогах. Тачка хорошая. Не продавал бы, если бы не обстоятельства.
        - Бывает. - Мужик пожал плечами.
        Было видно, что ему не терпелось сесть в приобретенный автомобиль. Они спешно обменялись рукопожатиями. Потом Леонид, проклиная дождь, побрел прочь. Зонт он, как назло, забыл в съемной квартире.
        Леонид уже отошел метров на пятьдесят, когда его догнал запыхавшийся покупатель.
        - Это твое, парень. В бардачке лежало. Мне чужого не надо.
        Леонид недоверчиво смотрел на большой конверт, мокнущий под каплями дождя в пухлой руке мужчины.
        - Ну? Бери! Или оно тебе не надо?
        - Я ничего не оставлял. - Леонид наконец-то обрел дар речи.
        Он прекрасно помнил, что еще вчера вечером выгреб из салона своего «Порше» все, что представляло хоть какую-то ценность. Никакого конверта там не было и в помине.
        - Мне по хрену, могу выбросить! - с недовольством в голосе выговорил толстяк, ежась под каплями дождя.
        - Давай сюда.
        Мужик сунул ему конверт и смешно засеменил к машине.
        Леонид разорвал конверт, про себя гадая, что внутри, как вообще эта штуковина могла очутиться в бардачке его автомобиля. Неожиданно он вспомнил, что, когда вчера выходил из подъезда, у машины крутился какой-то оборванец с пакетом, набитым пустыми бутылками, настойчиво предлагавший ему помыть машину. В ответ Леонид посоветовал ему самому помыться и даже рявкнул, прогоняя доходягу прочь.
        На асфальт с тихим звяканьем упали два блестящих колечка. Леонид наклонился, не веря своим глазам.
        Золотые кольца, которые он заказал несколько месяцев назад, готовясь к свадьбе с Татьяной!.. Те самые, которые Леонид передал Евгению за работу.
        Он подобрал их и посмотрел на конверт, размякший от воды. Из него торчал край фотографии. Кусая от волнения губы, Леонид вытащил снимок.
        Из его груди вырвался истерический смешок. Он порвал фотографию, швырнул ошметки на асфальт и растирал их подошвами туфель целую минуту, пока они не превратились в мутную, слякотную размазню.
        Сунув кольца в карман, Леонид зашагал к остановке, пытаясь уничтожить, выбросить из памяти изображение, запечатленное на фото. Это явно не фейк.
        Живой кролик с зашитым ртом. На кончиках ниток застыли капли крови. Несчастное животное выглядело ополоумевшим от страха и боли.
        Вот так.
        А под ним надпись кривыми буквами: «Молчи, Кролик, и не шали».
        Леонид подошел к остановке и вдруг отчаянно позавидовал Гале. Да, мертвым все равно. Они не переживают и не боятся.
        Продрогший и мокрый до нитки, он с трудом сдерживал в себе вопль, который исступленно рвался наружу.
        - Ты взял машину напрокат? - поинтересовалась Таня, когда они вышли наружу и Александр помог ей устроиться на переднем сиденье автомобиля.
        - Это машина наша с Юлей, общая. Мы не стали ее делить по суду, - с неохотой отозвался Денин, потом включил зажигание и радио.
        Они ехали молча. Татьяна несколько раз заводила разговор на разные темы, но Александр отвечал односложно, не старался поддерживать беседу, и Ковалева вскоре замолчала. В конце концов, она предупредила его о своих планах. Если Саша решил обидеться, то это его право. Она сейчас не в том состоянии и настроении, чтобы исполнять для кого-то роль няньки.
        Какое-то время они простояли в пробке.
        - Мы не опаздываем? - решила уточнить Таня.
        - Пока нет. Не бойся, успеешь ты на свой самолет, - сказал Александр.
        Его голос звучал спокойно и размеренно, но почему-то как раз это показалось ей нехарактерным, довольно странным для Саши.

«Он просто никак не может мне простить мое решение, к тому же наверняка сильно устал», - попыталась она себя успокоить, но что-то не давало ей полностью расслабиться.
        - С билетом проблем не было? - спросила женщина.
        - Нет.
        - Спасибо тебе большое, Саша. Я у тебя в долгу. И вообще… - призналась Татьяна.
        - Перестань. Не стоит.
        Затор вскоре рассосался, машина сдвинулась с места и быстро увеличила скорость. Таня с наслаждением подставила лицо навстречу ветру и даже немного приспустила шарфик.
        Скоро она будет дома. Обнимет сестру и дочку. Наверное, у них будет шок, когда они увидят, во что превратилось ее лицо. Но она искренне надеялась, что первое потрясение быстро пройдет.

«Интересно, Дорел встретит меня тоже на своей машине? - подумала женщина. - Он мужчина небедный, наверняка у него хороший, представительский автомобиль. Или возьмет такси? - Таня приподнялась на сиденье. - Интересно, почему Саша не стал брать такси? Зачем он поехал за машиной к своей бывшей жене? Ведь ему наверняка пришлось что-то объяснять и даже просить ее. Куда удобнее было бы вызвать такси».
        - Мы скоро приедем? - спросила она, и ей не понравился собственный голос.
        В нем присутствовало нечто… похожее на испуг.
        - Минут через двадцать будем на месте, - не раздумывая, откликнулся Денин.
        - Саша?
        - Да, родная.
        - У тебя есть скайп? Писать письма по понятной причине я тебе не смогу, но буду просить сестру включать мне компьютер. Мы могли бы общаться с тобой.
        - Нет проблем, - все так же спокойно ответил Денин.

«Как робот, - внезапно подумала Таня. - Надо попросить у него билет».
        Она сама не знала, почему такая мысль пришла к ней в голову. Ведь у нее не было оснований не доверять Саше. Если он сказал, что взял билет, то все в порядке. И все же…

«Он с легкостью может сунуть мне под нос чистый лист бумаги, и что я с этим буду делать? Обнюхивать его?»
        - Саша, дай билет, пожалуйста.
        - Конечно. Когда припаркуемся.
        Вскоре машина сбавила скорость и куда-то свернула. Судя по всему, дорога была разбитая, потому что автомобиль нещадно затрясло на ухабах.
        - Что это? - едва не прикусив язык, спросила Таня.
        - Ремонт, - лаконично ответил Александр.
        Женщину вновь охватило легкое беспокойство. Она слышала, как под покрышками шуршит гравий. Ей всегда казалось, что дорога в аэропорт - гладкая и асфальтированная. А тут как в деревне.
        Вскоре автомобиль стал притормаживать и замер.
        - Почему мы остановились? - удивилась Таня.
        - Мне надо заправиться. Подожди три минуты. - С этими словами Александр вышел из машины.
        Ковалева услышала, как что-то пикнуло, и внутри салона раздался странный щелчок.
        Она убрала со лба волосы. Этот щелчок был очень похож…
        Нет!..
        Она нащупала дверную ручку, нажала, потянула вперед.
        Тщетно.

«Я заперта. Зачем Саша закрыл меня в машине? - Она постучала в окно. - Куда он ушел?! Говорил, что надо подождать три минуты, - вспомнила она слова Денина, и ей стало жарко. - Все будет хорошо. Сейчас он заправит машину, и мы поедем дальше. Ты сама-то в это веришь?!»
        Минуты тянулись, как стекающий со свечи воск.
        Наконец слух женщины различил чьи-то шаги.
        Саша!..
        Снова раздался короткий писк, за которым последовал щелчок - двери были разблокированы.
        - Выходим! - Голос Саши был отрывистым, сухим.
        Таня молча сидела на месте, пытаясь унять панику, поднимающуюся из глубины души. Где они?!
        - Мы приехали, - чуть мягче произнес Александр.
        - Где мы? - тихо спросила Таня, не трогаясь с места. - Ты же сказал, что это заправка!
        - Я пошутил.
        Она ощутила, как ее локти обхватили пальцы Денина. Они были потные, горячие, слегка трясущиеся, и ей стало страшно.
        - Куда ты меня привез, Саша? - жалобно спросила Татьяна. - Это ведь не заправка, да?
        - Выходи, - нервно проговорил Александр, начиная потихоньку тянуть ее наружу.

«Он вез меня не в аэропорт. Он вез меня не в аэропорт. Он…» - Одна и та же фраза долбилась в ее насмерть перепуганном мозгу.
        Ее череп настойчиво клевала огромная хищная птица. Она пыталась раскрошить кость и добраться до сытной мякоти.
        - Выходи! - заорал Денин.
        Таня закричала. Через мгновение что-то с силой ударило ей в голову. Она потеряла сознание.
        Игорь выпученными глазами смотрел на друга, трясущегося, как при ломке. Настойчивый стук в дверь оторвал его от футбола, просмотр которого он совместил с обедом, точнее сказать, с перекусом. В его руке был зажат наполовину съеденный бутерброд с сыром.
        - Чувак, что с тобой? - спросил он.
        Игорь был раздражен и обеспокоен одновременно. Раздражен по причине того, что его обожаемый «Спартак» вот-вот должен был влепить очередной гол в ворота «Кубани», а тут на тебе, отвлекли от матча. Обеспокоенность же у него вызывал не совсем нормальный вид приятеля. Да что там «не совсем»! Денин выглядел как псих, который только что чудом вырвался из смирительной рубашки.
        Александр прикрыл за собой дверь и сказал:
        - Игорь, мне нужно перекантоваться у тебя пару дней. Точнее, пять. Максимум. Ну, может, неделю.
        - Ага. Так и до месяца дойдешь, - заявил Игорь. - Ты можешь нормально сказать, что стряслось?
        - Позже. Я с Таней. Нам нужно несколько дней побыть в Москве, потом мы уедем.
        - С Таней? - Игорь кисло улыбнулся. - А чего это вдруг?
        - Сейчас нет времени обсуждать. Она… - Саша запнулся, словно пугаясь тех слов, которые готовы были вырваться изо рта. - В общем, мне нужна твоя помощь, больше не к кому обратиться. А дома остаться я не могу. У меня же коммуналка, сам знаешь.
        Игорь сделал шаг вперед, глянул за спину приятеля, в сторону открытой двери, и осведомился:
        - Она где? В машине?
        - Да. Какая тебе разница?! - Денин начал терять терпение.
        - Ты от кого-то скрываешься?
        Александр вздрогнул, но быстро взял себя в руки и ответил:
        - Это не имеет значения.
        Игорь ухмыльнулся, куснул бутерброд, прожевал и заявил:
        - Я фигею с тебя, чувак! Ты врываешься без предупреждения со своей бабой. Трясешься как паралитик и настаиваешь, чтобы я пустил тебя жить на неделю. При этом отказываешься говорить, что произошло. А что-то явно приключилось. Это легко определить, только посмотрев на тебя. Санек, взгляни в зеркало. Ты же на привидение похож!
        - Так что? - глухо спросил Денин. - Пустишь?
        Совершенно неожиданно Игорь заметил, что пальцы его давнего друга сжались в кулаки.
        - Скажу сразу, Санек. Тебя впущу хоть навсегда. С бабой - нет. Пускай идет к Гудвину. Прости, ничего личного.
        - Почему? - выдавил Александр. - Я заплачу тебе и прощу оставшийся долг.
        - Хватит о долге. Я все верну на днях. - Косенко скривился, посмотрел на остаток бутерброда и, словно стесняясь, убрал его за спину. - Дело не в деньгах. Вся эта история мне очень даже не нравится. Понял? Не обижайся, но я не смогу себя нормально чувствовать в собственном доме, когда тут будет бродить слепая женщина. Да еще…
        - Что «еще»? - тихо спросил Денин.

«Да еще с такой страшной рожей», - хотел было закончить Игорь, но эти слова так и остались в его мыслях.
        Он побоялся их озвучить, видя, что Денин и так на грани истерики.
        - Здесь что-то нечисто. Что у тебя с моим братом? Стас как с цепи сорвался! Вчера нажрался, чуть меня не отколотил из-за какой-то ерунды! Он раньше таким не был. Какую сделку ты с ним заключил?
        - Это не твое дело, - процедил Денин.
        - Ну да. Конечно, кто бы спорил, - буркнул Игорь, вытащил из-за спины руку с раскрошенными остатками бутерброда, чуть помедлил и отправил все это в рот. - Как пустить пожить - так давай. Как на один вопрос ответить - пошел вон. Это нормально, по-твоему? - сказал он с набитым ртом.
        - Игорь, у меня нет времени! - прокричал Саша и подумал о Тане, запертой в машине.
        Косенко попятился назад, торопливо дожевывая бутерброд. Игоря уже не на шутку пугал вид приятеля, его округлившиеся безумные глаза и верхняя губа, задранная как у разъяренной собаки, готовящейся к атаке.

«Он насильно привез ее». - Эта мысль вспыхнула в его голове как факел в безлунную ночь.
        - Она сама этого хочет? Остаться здесь? - нерешительно спросил Игорь, продолжая пятиться назад.
        Денин надвигался прямо на него. Он ничего не ответил, только смахнул капли пота с раскрасневшегося лица.

«Конечно нет, - с нарастающим страхом подумал Игорь. - На фига ей этот сумасшедший?! Он ее наверняка запер в машине. - Он развернулся и засеменил в комнату. - Надо позвонить Стасу. А еще лучше - в полицию. Да-да, именно так».
        Александр быстро понял, куда направлялся его приятель. Он догнал Игоря и схватил за воротник его несвежей рубашки.
        - Пусти! - завопил Косенко.
        Затрещала материя. Игорь все же сумел вырваться и с трудом устоял на ногах.
        - Ты что, Денин? Обкурился, что ли?! Чего творишь-то?
        - Кому ты собрался звонить? - прошипел Александр.
        Игорь схватил замусоленный мобильник, лежащий на диване, но Саша выбил телефон из его рук.
        - Убирайся! Пошел на хер! - вышел из себя Игорь. - И Фредди Крюгера этого женской породы забирай с собой, псих!
        Лицо Александра потемнело. Он отпустил визжащего Игоря, но лишь затем, чтобы схватить початую бутылку водки, стоявшую на столе.
        - Как ты назвал Таню? - свистящим шепотом проговорил Денин.
        - Чувак, успокойся, - испуганно пробормотал Игорь.
        Саша поднял бутылку.
        - Как ты сейчас сказал?
        - Не надо. Пожалуйста, - пролепетал хозяин дома.
        Саша взмахнул рукой. Послышался гулкий стук, и голова Игоря странно дернулась. Его глаза удивленно моргнули, мол, как же так? Ведь он ничего такого не сказал…
        Денин опять ударил его по голове. На сей раз бутылка разлетелась на сверкающие осколки. Резко запахло водкой.
        - Я тебе покажу Крюгера с Гудвином, сучий потрох!
        Косенко заверещал, схватился руками за лицо, по которому хлынули ручьи крови. Он упал на диван и принялся брыкать ногами, словно это могло как-то помочь ему, создать преграду между ним и его взбесившимся другом.
        - Санек! Санек! - хныкал он, когда Денин, пыхтя от злобы, кромсал ему лицо.
        Он сильных ударов «розочка» треснула. Крупный осколок остался торчать в глазнице Игоря.
        - Не надо. Приходите. Вместе. - Игорь рыдал, пытался приладить на место оторванную щеку. - Прости меня!
        Но Денин остановился только через минуту, когда тело его друга перестало вздрагивать. Лишь изо рта, представлявшего собой темную дыру, вырывались булькающие звуки.
        Александр оторвал щеку Игоря, висевшую на клочке кожи, и шлепнул ее на хлеб, нарезанный к обеду и лежащий на столе.
        После чего он с силой впечатал получившийся «бутерброд» в истерзанное месиво и прохрипел:
        - Жри свой гамбургер!
        Саша отошел на пару шагов назад и поглядел на свои руки. Красные, блестящие перчатки. Ему стало дурно, и его вырвало.
        Александр вытер рукавом испачканный рот, отдышался и заявил:
        - Все, что от тебя требовалось - пустить нас на неделю, тупой осел. Ты сам во всем виноват.
        Он наспех вытер руки полотенцем, взял черенок от лопаты, прислоненный в углу, и вышел из дома.
        К Тане.
        Часть вторая
        Чтоб мудро жизнь прожить,
        знать надобно немало.
        Два важных правила запомни для начала:
        Ты лучше голодай, чем что попало есть,
        И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
        Омар Хайям
        Если любишь, то язвы на лице кажутся ямочками на щеках.
        Японская поговорка
        В тот момент, когда Денин втаскивал в дом Игоря бесчувственное тело Татьяны, в квартире его бывшей супруги раздался телефонный звонок.
        Юля подняла трубку стационарного телефона:
        - Слушаю вас.
        - Юля? Это Инна Петровна, мама Саши.
        - Да, здравствуйте.
        Пожилая женщина уловила прохладу, проскользнувшую в голосе ее бывшей невестки, и сказала:
        - Я не могу дозвониться до Саши. Прости, но я подумала…
        - Здесь его нет. Он почти не приходит к своим детям, - не дала ей договорить Юля.

«И очень хорошо!» - мысленно закончила она эту фразу.
        - Мне очень жаль, что так все вышло, - со вздохом сказала женщина. - Александр рассказывал, что у вас очень напряженные отношения. Поверь, я не собираюсь его оправдывать. Более того, я считаю, что в том, что ваша семья не сложилась, в значительной степени виноват наш сын. Но у вас остались дети, Юля. Они совсем еще крохи, особенно Даша.
        Лицо Юлии приняло каменное выражение.
        - Инна Петровна, мне не хотелось бы сейчас, по телефону, обсуждать эти проблемы. Вы уж извините меня.
        - Да-да, я все понимаю, - торопливо, даже каким-то извиняющимся тоном пролопотала Денина. - Я просто хотела спросить. Мы с Валерием Викторовичем на днях приедем в Москву. Если можно, нам хотелось бы повидать внуков. Мы очень соскучились.
        В трубке повисла тишина.
        Взволнованная Инна Петровна уже подумала, что связь прервалась, как услышала бесстрастный голос невестки:
        - Конечно. Не волнуйтесь и приезжайте. Только сообщите хотя бы за сутки о вашем приезде.
        - Конечно-конечно. Это будет через три-четыре дня. Мы на машине. Надеемся, что не попадем в пробки, - зачем-то добавила Инна Петровна.
        Она чувствовала себя школьницей у доски, не знающей домашнего задания, но всеми силами пытающейся заполнить пробелы болтовней, имеющей весьма отдаленное отношение к предмету.
        - Всего хорошего, - вежливо попрощалась Юля со свекровью.
        Она не желала тратить время на выслушивание прощальных фраз и положила трубку.
        - Ваш сын, стало быть, виноват?! - Юля с презрением хмыкнула, вспомнив слова матери Александра.
        Собственно, к родителям бывшего мужа у нее никогда не было претензий. Они постоянно звонили, расспрашивали о здоровье и успехах малышей, заваливали детей подарками, когда им удавалось выбраться в Москву. Рома с Дашей тоже скучали по дедушке с бабушкой, поэтому причин препятствовать этой встрече Юля пока не видела.
        Лишь бы сам Денин не присутствовал. Здесь она будет настойчива. Он что-то там бубнил про свои отцовские права и прочую ересь, но Юля костьми ляжет, чтобы этот сумасшедший не приближался к детям.
        Взрослый и трезвомыслящий мужчина не станет осознанно резать себе вены из-за какой-то молдаванской бомжихи, которая спит и видит, как бы зацепиться в Москве. Денин хотел вызвать в ней жалость и начал строчить этой аферистке идиотские письма о мнимой аварии, в которой якобы погибли его собственные дети. Такими вещами не шутят, не используют их в угоду собственным амбициям. Эгоистичный придурок с больной психикой, вот он кто.
        Таня оказалась внутри дома, входная дверь была заперта на ключ. Только потом Саша немного пришел в себя. Пытаясь унять дыхание, он нетвердым шагом прошелся по всем комнатам и задернул занавески на окнах. Судя по всему, Игорь не утруждал себя их стиркой. Когда Денин обошел все помещения, ладони у него были как у бродяги, копавшегося на помойке.
        Ему следовало поторопиться. Таня могла прийти в себя с минуты на минуту.
        Он уже решил, что она будет жить в спальне Игоря, которая представляла собой ветхую каморку площадью не более пяти квадратных метров. Там стояли продавленный диван и покосившийся шкаф без дверцы. В нем не было ничего, не считая облезлых лыж советского периода и пальто, основательно изъеденного молью. Игорь, очевидно, носил его еще в школе.
        Кряхтя от натуги, Александр поднял Татьяну на руки и перенес в эту комнату. Он бережно уложил ее на диван, после чего внимательно осмотрел лиловую шишку, вспухшую на голове любимой.
        Ничего страшного. Придет время, когда она станет благодарить его за эту шишку.
        Постепенно движения Денина стали четкими и размеренными. Как будто все это ему приходилось проделывать не впервые.
        Из сумки, принесенной с собой, он извлек толстую цепь и металлический ошейник, которые купил сегодня утром в зоомагазине. Саша критически оглядел все это со всех сторон. В сумке оставался еще один ошейник, строгого типа, по периметру внутреннего кольца которого хищно скалились острые шипы.

«Надеюсь, до этого не дойдет», - подумалось ему.
        Он снял с дивана засаленный матрас и оттащил его к батарее. Придется Тане спать так, прямо на полу. Иначе с дивана она сможет дотянуться до окна.
        Денин снял с кольца ошейника массивный карабин, который крепился к цепи, заменил его на небольшой замок. Он вспомнил, как продавщица с плоской грудью уверяла его, что цепь выдержит даже медведя.
        Саша звякнул цепью, с силой потянул ее свободный конец и ошейник в разные стороны. Вроде крепко. Затем он надел ошейник на Татьяну и с чувством поцеловал ее в шероховатый лоб.
        - Я люблю тебя, - прошептал Денин, начиная обматывать трубу отопления цепью.
        После этого он с помощью второго замка соединил последнее звено с кольцом на ошейнике. Теперь женщину фактически держала двойная цепь, расстояние от трубы до ошейника составляло не более полуметра.
        Саша толкнул трубу ногой, с сомнением осмотрел стыки сварки. Должна выдержать, если даже сильно дергать.
        Он осторожно отодвинул занавеску, выглянул наружу. Дом окружал невысокий забор.
        - Если ты начнешь кричать, то тебя услышат, - задумчиво произнес он, задвинул занавеску, затем присел над бессознательным телом своей любимой. - Тогда у нас с тобой будут проблемы. Согласна? А нам это разве нужно? - Денин загадочно усмехнулся, словно пытаясь вникнуть в смысл вопроса, заданного самому себе. - Нет, родная. Нам это не нужно.
        Александр принялся искать какой-нибудь кляп, однако ему в голову пришла мысль, что он не рискнет оставить Таню с тряпкой в глотке, если ему придется куда-то отлучиться. Она может задохнуться. Да и вообще… негигиенично это. Можно, конечно, вместо тряпки использовать скотч, но что она про него подумает?! Он ведь не изувер какой-нибудь.
        Саша любит Таню. Поэтому так заботится о ее безопасности.
        Денин обошел весь дом. На чердаке он обнаружил груду старых, выцветших одеял. Они насквозь пропахли плесенью и пылью, но в данном случае это было совершенно неважно. Сперва Саша разберется с Игорем, потом сделает из этого тряпья звукоизоляцию в спальне. Окно он изнутри заколотит досками - во дворе их целая куча. Тогда голос его будущей жены во дворе будет практически не слышен.
        Александр вернулся в комнату. Футбол уже давно закончился, теперь шел какой-то боевик про российский спецназ. Денин выключил телевизор, встал напротив мертвого товарища.

«Все будет хорошо».
        Из одного глаза мертвеца торчал осколок стекла. Зрачок второго поблек, затянулся жемчужно-серой пленкой.
        - Прости, но ты сам виноват, - сказал Саша без особого сочувствия.
        Его взгляд переместился на правую руку приятеля. К ладони с желтоватыми мозолями прилипло несколько хлебных крошек. Брови Александра поползли вверх, когда он увидел, что пальцы его друга медленно скрючиваются. Как стружка, корчившаяся в огне.

«Он жив!»
        Это предположение было сродни боксерскому удару в челюсть, и Саша чуть не упал со стула от страха. Он яростно потер глаза, внутренне содрогаясь от одной мысли о том, что ему придется добивать Игоря.

«Я не прикоснусь к нему. Хватит!»
        Тело Игоря не двигалось. Кровь из искромсанного лица и шеи больше не сочилась, кожа постепенно становилась бледно-желтой.
        - Ты умер, - громко произнес Денин, не удержался и взглянул на пальцы Косенко, которые его так напугали.
        Они были сжаты, но не полностью. От подушечек до ладони оставалось меньше сантиметра.

«Это просто сокращение мышц, дурак. Химическая реакция умершего организма, ничего более».
        Это соображение не слишком убедило Александра. Еще почти четверть часа он сидел и пристально следил за телом Игоря. Все было тихо, ничего не шевелилось.
        Саша вздохнул и принялся за уборку. Старые допотопные обои за спиной Игоря были забрызганы кровью, начинающей густеть. Диван тоже был влажным, красным. Денин вымыл стены, вырезал ножницами пятна на диване и засунул лоскуты материи за пазуху своего мертвого товарища.
        Затем он взял из прихожей поношенный плащ Игоря, расстелил его на полу, затащил на него труп и поволок к подвалу. Денин не без труда открыл массивную дверь, ведущую в погреб. Из холодной черноты пахнуло сыростью и чем-то кислым. Не особо церемонясь, Саша столкнул вниз тело старого друга, услышал глухой стук и одобрительно хмыкнул.
        Потом Денин забрел на кухню и проверил холодильник. Он покачал головой, увидев внутри лишь сморщившийся помидор и кусок заветрившегося сыра. Нет, в углу еще лежал небольшой пакетик с тремя картофелинами. А в морозилке - о чудо! - Саша обнаружил сосиску.
        Александр вернулся в комнату, поднял с пола смятое покрывало и накрыл им изрезанный диван. Так уже лучше.
        Он сел на хромоногий табурет и стал обдумывать свои дальнейшие действия.
        Тане нужен какой-нибудь горшок или таз. Однако мысли о том, что ему придется выносить потом эту посудину, не вызвали у него ни малейшего энтузиазма. Даже при всем том, что он безумно любил ее. Проще купить специальные памперсы для лежачих больных. Точно.
        Это раз.
        Теперь второе: надо запастись продуктами. Таня скоро придет в себя. Ее нужно будет накормить.
        В-третьих, важно как-то обезопасить себя и любимую женщину. Друзей у Игоря не было, не считая самого Саши. Он почти всегда пил в одиночку. Так что никто, по крайней мере в ближайшие дни, Игоря не хватится и сюда не сунется. Но рисковать Александр не мог.
        В его памяти вспыхнул образ Станислава, родного брата Игоря. Здоровенный мужик, прожженный долгими отсидками в зонах, сплошь покрытый тюремными наколками и обладающий уничтожающим, жутко тяжелым взглядом.

«Если он узнает, что я сделал с его братом!..»
        На висках Денина тут же выступил холодный пот.
        - Он просто разрежет меня на куски, - невыразительно проговорил он вслух, и его руки, покоившиеся на коленях, стали нервно подрагивать.
        Самый цимес ситуации заключался в том, что Денин очень ждал звонка от Стаса. Их связывало одно весьма важное дело. Вернее сказать, Стас выступал в роли посредника между Сашей и нужными людьми.
        Теперь Денину нужно было проявить всю свою изобретательность, сделать так, чтобы бывший зэк помог ему в одном деле, и при этом ему не пришло бы в голову зайти в гости на «рюмку чая» к брату, тело которого в настоящий момент уже коченело в подвале.
        Саша купит большой амбарный замок и повесит его на дверь. Тогда все подумают, что Игорь куда-то уехал. С мобильника Игоря Денин отправит Стасу эсэмэс. Мол, так и так, буду через неделю, с приветом, любящий брат.
        Выходить из дома можно через чердак - к нему всегда прислонена лестница. А когда Денин будет дома, он всегда увидит, если кто-то захочет проникнуть внутрь.
        Взгляд Александра остановился на столовом ноже, которым совсем недавно Игорь резал хлеб с сыром.
        Да. Именно. Если кому-то взбредет в голову проникнуть внутрь, то незваному гостю не поздоровится. Нож, шило, молоток!.. Он будет использовать все подручные средства, чтобы никто не отнял у него любимую. Паника, которая, казалось бы, еще недавно всецело овладела молодым человеком, постепенно отступала, словно отлив в океане.

«Не забыть про фонарик. Включать свет по вечерам нельзя».
        Его усталый, воспаленный мозг, неуклонно пожираемый участившимися стрессами, тревогами и хронической бессонницей, тихо и незаметно задвинул эпизод с убийством Игоря куда-то в темноту, на самую дальнюю пыльную полку сознания. Для Саши, шаг за шагом спускающегося по шаткой лестнице в пещеру безумия, смерть друга была уже пройденным этапом. Как прочитанная страница в не особенно интересной книге. Желания возвращаться к ней нет. Оно никогда не появится.
        Он посмотрел на сумочку Тани, сиротливо валявшуюся на давно не мытом полу, поднял ее и высыпал содержимое прямо на стол. Саша грустно усмехнулся, когда увидел, что внутри почти нет косметики. Да, теперь Тане эта дребедень не нужна. Если только духи… Но это все ерунда. Его интересовала только одна вещь. Он расстегнул молнию на боковом отделении и нашел ее.
        Паспорт.
        Денин открыл его, мельком взглянул на прежнее лицо своей обожаемой женщины.

«Ничего. Я люблю ее и такую», - твердо сказал он себе.
        Потом Саша полез в задний карман джинсов и медленно положил свой паспорт рядом с Таниным. Он сдвинул документы, накрыл один другим и погладил их, словно милое домашнее животное.
        ЗАГС. Это в-четвертых. Тут задача будет посложнее.
        Сегодняшние события не вписывались в его план. Саша действовал согласно обстоятельствам, но втайне от любимой успел кое-что предпринять для оформления их бракосочетания.
        Он уже сделал фальшивую печать нотариуса, которой заверил заявление Тани на брак с ним. Завтра он отнесет документы в Лефортовский ЗАГС, где покажет медицинскую карту Татьяны и попросит зарегистрировать брак как можно быстрее. Слава богу, в этом отделе ЗАГСа когда-то работала близкая подруга его матери, Инесса Владимировна. Она хорошо помнила Сашу и часто угощала его карамельками, когда он был несмышленым карапузом.
        Он не сомневался в том, что мамина подруга не откажет ему в помощи.
        Обручальные кольца у него есть. Он купил их сразу, как только с Таней произошло несчастье. Денин как будто знал, что рано или поздно она вернется к нему.
        Так что теперь дело за малым.
        Наконец, пятое и последнее.
        Денин достал телефон, выбрал в списке нужный номер и нажал на кнопку вызова.
        - Да, - с готовностью отозвался абонент.
        - Дмитрий? Это Александр беспокоит, вы мне помогали квартиру разменять. Коммуналку на Песчаной улице.
        - Да, добрый день. Конечно, помню.
        - Мне нужно срочно продать эту комнату.
        - Понятно, - ответил риелтор так, словно только и ждал этой просьбы. - А что покупать взамен собрались?
        - Пока ничего. Мне нужны деньги, причем как можно быстрее. Я готов уступить вам двадцать процентов от реальной стоимости комнаты. Условие одно - чтобы продажа была проведена в течение четырех, максимум - пяти дней. Справитесь?
        Дмитрий ненадолго задумался, потом сказал:
        - Мы можем поступить иначе. Я сам выкуплю у вас эту комнату. Вы подпишете доверенность на право распоряжения ею, и я с вами рассчитаюсь. Могу наличкой или через банк.
        - Наличкой.
        - Только в этом случае стоимость снижается на сорок процентов.
        - Это много, - подумав, сказал Денин.
        - Готов сделать скидку до тридцати пяти. Не больше. Это лучший вариант в вашей ситуации.
        - Хорошо, - согласился Саша.
        - Вот и договорились, - повеселел Дмитрий. - Ваши данные остались у меня в компьютере. Я подготовлю доверенность, и через пару дней можно будет все закончить. От вас больше никаких формальностей не потребуется. Только расписка в получении денег. Договор купли-продажи я сам подготовлю и сдам на регистрацию. Когда вещи из комнаты вывезете?
        Денин подумал о хламе, который остался в коммуналке. Картины он продал. Единственная ценная вещь - ноутбук. Если будет время, Саша заберет его. Впрочем, нет. К черту такую хренотень. Картинки, компьютеры, телевизоры - все это пыль и шлак, не стоящие совершенно ничего. Главное - Таня.
        - Я ничего не буду забирать. Ключ от комнаты отдам во время передачи денег.
        Риелтор слегка удивился, сказал, что начнет подготовку к оформлению сделки прямо сейчас, и отключился.
        Денин откинулся на стуле и устало взглянул в потолок.

«Ничего. Все будет хорошо. Даже замечательно. На вырученные деньги я куплю какой-нибудь домишко. Где-нибудь в Смоленской области. Или Ростовской. Да где угодно, Россия большая. Главное - вдали от крупных городов.
        Мы с Таней начнем новую жизнь. Все у нас будет чудесно.
        Ведь она не сможет без меня, а я - без нее. Мы созданы друг для друга. Не нужно ей никакого долбаного Кишинева и тупых, необразованных родственников, благотворительных фондов и друзей детства. Знаю я таких!.. Вон, один уже крыс в подвале собой кормит.
        Я сам все сделаю для Тани».
        Саша глядел в грязно-серый потолок дряхлого, умирающего дома, в углах которого свисали клочья паутины, напоминающие нечесаные космы ведьмы. На его лице ширилась улыбка. Только вот никакой радости она не выражала, скорее вызывала оторопь, граничащую с испугом.
        Это была улыбка человека, переступившего черту невозврата, которому уже нечего терять.
        Он был на кухне, готовил ужин, когда услышал лязганье цепи и стон. Александр уменьшил огонь на плите и заторопился к Тане. Она стояла на коленях и остервенело дергалась. Саше показалось, будто через ошейник, надетый на нее, в тело женщины били разряды тока. Лицо Тани, и без того изуродованное, было перекошено от страха, волосы спутались в паклю.
        Саша на цыпочках приблизился к ней и присел на корточки.
        - Танюша, - ласково прошептал он. - Это я.
        Она замерла.
        - Не надо. Не волнуйся. Все будет хорошо, - попробовал успокоить ее Денин.
        - Где я? Куда ты меня привез?! - Голос любимой трепетал как слабое пламя догорающей свечи.
        - Ты в безопасности. Тут есть крыша, теплые стены, еда и вода. - Саша глубоко вздохнул. - Да, здесь нет пола с нагретым песком, сауны со звуками океана. Придется немного потерпеть, милая. Путь к счастью пролегает через страдания.
        - Страдания? Саша, зачем это на мне? - запинаясь, спросила Ковалева, вцепилась руками в ошейник и дернула его. - Ты в своем уме? Что с тобой? Ты решил сделать из меня зверя? Послушную собаку?!
        - Танечка, родная…
        - Не называй меня «родная», ублюдок! - выкрикнула Татьяна. - Что ты творишь? Боже, что ты со мной делаешь, гадина?!
        В любое другое время слова «ублюдок» и «гадина», высказанные Таней в его адрес, нанесли бы Саше глубокую душевную травму. Сейчас же по его усталому лицу проскользнула лишь понимающая улыбка, и все.
        Разве можно обижаться на ребенка, у которого сильный жар и температура? Ведь он очень капризный. Не хочет лежать в кровати, глотать горькие лекарства и так далее. Таня как раз и есть этот маленький, непослушный ребенок, мечущийся в горячечном бреду.
        Родители знают, как вылечить своих детей.
        Он сейчас и был самым заботливым родителем.
        - Зачем?! - выкрикнула Таня. - Чего ради ты посадил меня на цепь? Во имя всего святого, Саша? Что с тобой?! - Она протянула вперед руки.
        Александр, затаив дыхание, приложил ее пальцы к своей небритой щеке и мягко произнес:
        - Потом ты поймешь, что у меня не было другого выхода, любимый котенок, - мягко произнес он.
        Татьяна отдернула руки так резко, словно наткнулась на змею.
        - Сколько сейчас времени? - спросила она глухим голосом.
        - Скоро восемь вечера.
        - Меня будут встречать в аэропорту. Ты отдаешь себе отчет в том, что будет с моей дочерью и сестрой, если меня не окажется в самолете?!
        Саша кивнул, словно Таня могла видеть этот жест.
        Конечно, он отдавал себе отчет. За то время, пока находился тут, Денин очень много думал. Анализировал. Размышлял. Теперь для него не существовало непредвиденных ситуаций.
        - Они уже начали звонить мне, но я внес их в черный список. Не нужно волноваться. Я отправил с твоего телефона сообщение Рите. Ты сдала билет и ложишься в клинику на дополнительное обследование. А еще я написал, что ты потеряла зарядку от мобильника и позвонишь, как только сможешь. Скажем, через неделю. Уверен, твои близкие только порадуются за тебя.
        Таня прекратила попытки освободиться, повернула голову в сторону Денина и заявила:
        - Они приедут сюда и будут искать меня. Дорел тоже этого так не оставит.
        Саша засмеялся. В комнате, закрытой наглухо, в сгущающихся сумерках этот смех напоминал кваканье жабы.
        - Дорел тоже получил от тебя послание. Я нашел его телефон в твоем списке контактов. Правда, вряд ли он обрадуется этому сообщению, - отсмеявшись, сказал Саша.
        - Что ты написал ему?! - едва смогла выговорить пленница.
        - Чтобы он засунул свои благотворительные фонды себе в задницу и больше никогда не пытался выйти на связь с тобой.
        Таня открыла рот, но ничего не сказала. Она лишь шумно, отрывисто дышала. Женщина была сломлена, раздавлена. Она ощущала себя гнилым овощем на дороге, по которой проносились равнодушные машины. Тане уже начинало казаться, что с ней разговаривал не Денин, а какой-то жуткий маньяк, голос которого похож на Сашин.

«Мяукай, киска!»
        Она задрожала от страха.

«Продолжается тот самый кошмар, который начался еще в том сарае, где я оказалась тогда с Леонидом», - металась у нее в голове ужасающая мысль.
        - Я люблю тебя. Только я смогу тебе помочь, - как во сне слышала она убаюкивающий голос Александра.
        Он потянулся вперед, заботливо убрал с ее лица прядь волос и продолжил:
        - Только я буду любить тебя такой, какая ты есть.
        - Не трогай меня, - зашипела Татьяна. - Послушай, ты!.. Еще не поздно все изменить. Немедленно сними с меня это дерьмо!
        - Мне придется разбудить тебя утром, - будто не слыша Татьяну, неторопливо проговорил Саша. - Не пугайся, когда услышишь звук молотка. Нужно кое-что сделать.
        - Гроб? - устало спросила женщина.
        Ей хотелось лечь на пол и умереть.
        Денин снова залился неестественным смехом.
        - Я люблю твое чувство юмора. Ладно. Я сейчас принесу кое-что поесть.
        - Денин!.. - позвала его Таня.
        На этот раз голос женщины звучал совершенно спокойно.
        Он вскинул брови, мол, что еще такое?
        - Ты чудовище, больное, совершенно обезумевшее. Как я могла поверить в тебя? Боже!.. - Она опустилась на матрас, зарылась в грязное одеяло.
        На лице Саши не дрогнул ни единый мускул.

«Надо покормить Таню». - Эта мысль пульсировала в его мозгу, словно мигающая лампочка индикатора.
        На данный момент это было самым важным. Все остальное - потом.
        - Да, вот еще что, - спохватился он. - Таня, я очень тебя прошу вести себя тихо. Мне жутко не хотелось бы связывать тебе руки и ноги. Но я буду вынужден сделать это, если ты начнешь совершать необдуманные поступки. Пожалуйста. Нужно потерпеть всего несколько дней. Потом мы уедем.
        - Уйди прочь. Я ненавижу тебя, - услышал он в ответ.
        - Нет. Ты ошибаешься, потому что немного расстроена, - сказал он и покачал головой. - Мы любим друг друга.
        Денин вернулся через десять минут, неся в руках стеклянную тарелку с вареным картофелем и сосиской. Рядом, прямо на полу, он поставил блюдце, запятнанное жиром, на котором горела свечка.
        - Что смог, то и приготовил, - с виноватым видом сказал Саша, усаживаясь перед женщиной. - Пора ужинать, солнышко.
        Однако Татьяна отказалась от еды.
        Александр уговаривал ее, в какой-то момент попытался даже силой всунуть ей в рот ложку. Но она так страшно закричала, что Денин опешил. Напуганный тем, что ее голос могут услышать снаружи, он даже ударил Таню. Чуть-чуть. Не сильно. Ведь Саша любил эту женщину. Родители тоже иногда шлепают своих расшалившихся деток. Иначе они вырастают непослушными и распущенными. Вседозволенность и мягкость здесь недопустимы.
        Таня тихо плакала, скорчившись на краю матраса. Рыжие волосы огненным каскадом закрывали ее уродливое лицо.
        Из комнаты донеслась мелодия входящего вызова, заработал мобильник Игоря, но Саша не обратил на это никакого внимания.
        Он приблизил свое лицо к Тане и прошептал:
        - Мое ласковое солнышко!.. Не надо. Я очень прошу тебя. Не нужно нервничать.
        Потом он выпрямился и прошел в комнату. На экране сотового телефона Игоря мерцало имя абонента: «Стас-матрас».
        Вот оно. Начинается.
        В темном доме, тишину которого нарушало лишь всхлипывание Тани, трезвон мобильника казался Саше колокольным набатом. Этот грохот раскалывал его череп на корявые пазлы, которые никогда не собрать вновь. Денин даже начал подумывать, что вызов наверняка слышно с улицы.

«Когда же ты заткнешься, придурок?!»
        Наконец экран телефона окрасился черным.
        Саша поковырялся в настройках мобильника и убавил громкость до минимума. Однако это не решало проблемы.

«Стас-матрас» - это тебе не безобидные родственники Тани. Они там, в Молдавии. А он рядом, в сорока минутах езды отсюда. Может, вообще у ворот стоит, всего-то в нескольких метрах?
        Денин снова взял в руки сотовый, немного подумал и написал брату своего мертвого товарища сообщение следующего содержания:

«Уехал к школьному корешу в Краснодар. Он предложил на море мотануться. Извини, не предупредил. Буду через неделю. Тут помехи со связью, могу быть недоступным».
        Саша перечитал текст. Бред на бреде сидит и бредом погоняет. Зная Игоря, лично он никогда бы не поверил, что этот спивающийся увалень был бы способен куда-то там поехать. Самый дальний маршрут, который преодолевал Игорь за последние десять лет, заканчивался в квартире Александра, куда он обычно ездил клянчить деньги. А так - только в местный магазин за водкой и закуской.
        Да, не очень правдоподобно, но кроме этого, ничего в голову Денина не приходило. С другой стороны, просто тупо игнорировать эти звонки нельзя. Стас мог запросто приехать сюда, чтобы выяснить причины молчания своего брата. Поэтому иного выхода не оставалось. Саша нажал клавишу «ОК», и СМС-сообщение ушло по адресу.
        После этого Станислав снова начал названивать брату. Александр дождался, когда вызов прекратится, и просто выключил мобильник.
        - А теперь я жду звонка на свой телефон, Стасик, - прошептал он. - Ведь ты наверняка позвонишь мне, если обещал. Уголовники держат свое слово. Кстати… - Он вынул из кармана свой сотовый, словно Стас вот-вот должен был набрать его номер. - Как насчет нашего дела? Когда будут новости? Я их очень жду. Потому что времени почти не осталось. - В какое-то мгновение до Денина дошло, что он ведет беседу сам с собой.
        Он замолчал, с туповатым видом пялясь на мобильник.
        Звонка не было.

«Может, он позвонит позже? Или никогда?»
        В спальне, где находилась Таня, раздался шум, и он вздрогнул.
        Малышка разбаловалась и что-то расколотила.
        Саша даже знал, что именно. Чертову тарелку с картошкой, к которой она даже не притронулась.
        Войдя в спальню, он чуть не наступил на этот самый картофель, рассыпанный на полу вперемешку с осколками.
        - Ай-ай-ай, - с печалью в голосе резюмировал Денин.
        Он, не отрываясь, смотрел на вытянутые руки Тани, на ее стиснутые кулачки.
        - Ай-ай-ай, - повторил Саша и вдруг резко заломил левую руку женщины.
        Таня закричала, но получила пощечину и тут же умолкла. Ее левая рука была пуста. Крупный осколок разбитой тарелки был зажат в правой. Она сжимала пальцы с такой силой, что поранила ладонь, из пореза выступила кровь.
        Когда Денину удалось забрать у любимой кусок стекла, он поднес ее кисть к губам и слизал теплую кровь.
        - Я не обижаюсь на тебя, - сказал он. - Ты просто не понимаешь, что делаешь.
        - Освободи меня. Я умоляю тебя. Пожалуйста. - Таня заплакала. - Если ты действительно что-то чувствуешь, то не делай мне больно.
        - Обязательно. Я освобожу тебя. Только не сейчас, родная, - проговорил Саша и нежно улыбнулся.
        Какое все-таки счастье, когда люди, любящие друг друга, оказываются рядом!..
        Он не сразу понял, что в его кармане завибрировал телефон. Кто-то настойчиво пытался до него дозвониться.
        Это был Станислав.

«Ну, наконец-то!»
        Денин с колотящимся сердцем вышел из спальни.

«Сейчас должно все решиться. Я узнаю про этих мразей, которые изуродовали Таню».
        - Алло.
        - Это ты? - не поздоровавшись, хмуро поинтересовался Стас.

«Нет, не я», - готов был выдать Александр, но благоразумно промолчал.
        Он прекрасно понимал, что юмор сейчас неуместен.
        - Ага, - только и сказал Денин.
        - Я не могу до Игоря дозвониться. Вы не вместе? - Стас говорил нехотя, цедил и растягивал слова, будто выдавливал из тюбика остатки подсыхающего клея.
        - Нет. Я его несколько дней не видел, - стараясь говорить как можно беспечнее, ответил Саша. - Что-то случилось?
        После недолгой паузы бывший зэк подал голос:
        - Он написал, что уехал в Краснодар к какому-то дятлу. Собирается с ним на море. Ты что-нибудь слышал про это?
        - Нет.
        - Мой брат инвалид и бухарик еще тот, чего уж греха таить. Его метлой из дома не выгонишь. Если бодун жесткий, только тогда он булками шевелить начнет. Да и бабла у него никогда нет. Сам небось знаешь.
        - Знаю, - послушно ответил Саша.
        - Ты сам-то веришь в эту байку, парень? - с подозрением спросил Стас.
        - В последний раз, когда мы трепались, он между делом сказал, что ему звонил кто-то из школьных друзей. Вроде звал куда-то отдохнуть, - небрежно солгал Денин.
        - Я никогда не слышал про его дружбанов, не считая тебя. Почему он с тобой не поехал? - не унимался Стас.
        Денин снова ответил, что не знает. Он начинал нервничать. Разговаривать с братом Игоря было так же опасно, как двигаться босиком по темному коридору, усеянному мышеловками. Один неверный шаг, и твой палец в капкане.
        - Он блюет от моря, да и вообще от воды, - продолжал Станислав. - Плавает как блин от штанги. Это какая-то лажа, парень. И потом, сразу после сообщения его мобила вырубилась. Что-то здесь не то.
        Саша терпеливо слушал рассуждения уголовника и гадал, когда же сможет задать вопрос по самой важной для него теме. Этот момент не давал ему покоя вот уже несколько дней, из-за него он потерял сон, возможно, и разум.
        Наконец в аппарате повисло мрачное молчание, и Денин осмелился подать голос:
        - Стас, что с моей просьбой?
        Пауза затягивалась, и Денин подумал, что уголовник не расслышал вопроса, но тот вдруг протянул:
        - А-а, ты про это. Хм. Да ничего.
        - Как это? - Денин опешил, подумал, что ослышался. - Ты ведь говорил…
        - Я не знаю деталей. Мне дали понять, что по твоему делу отбой. Никто не будет искать тех долбодятлов, которые изуродовали твою бабу. И все!.. - отрезал Стас.
        Судя по тону, он был готов оборвать разговор, и Александр взмолился:
        - Послушай, я заплачу. Только спроси, сколько надо!
        - Дело не в бабках, дятел. У них свои правила. Сечешь? Тут дело репутации. Авторитета. Я вообще сильно жалею, что решился помочь тебе. Не так надо вопросы решать. Выпутывайся сам.
        - Стас!..
        - Этот базар закончен. И вот еще что. - В голосе уголовника засквозил ледяной холод. - Если я узнаю, что вы с моим братцем что-то замутили, то шкуры с вас спущу. Понял? - Не дожидаясь ответа, Стас выключил телефон.
        Саша прислонился к стене. Его била крупная дрожь. Он трясущимися руками совал мобильник в карман и уронил его на пол.

«Выпутывайся сам».
        Плохие новости. А ведь он так рассчитывал на Стаса!..
        Это означало очень серьезные проблемы для него и Тани. Намного страшней, чем убийство Игоря и похищение любимой женщины.
        Еле передвигая ноги, он поплелся в спальню. У него снова разболелась голова. В последнее время это происходило все чаще и чаще.
        Да, эти проблемы наступят, но не скоро. У него еще было в запасе три-четыре дня. А вот Стас мог прибыть сюда в любое время.
        Саша нисколько не сомневался в том, что этот хмурый зэк захочет лично обследовать дом Игоря.
        Александр проснулся в пять утра. Головная боль не ушла. Она, словно тварь, задремавшая вместе с ним, выползла из норы и продолжала вгрызаться в его мозг.
        Никаких лекарств в доме Игоря он не нашел.

«Да и зачем они ему были нужны? - с тоскливой улыбкой подумал Денин. - На все случаи жизни у моего покойного друга было единственно верное и универсальное лекарство - пузырь беленькой».
        Впрочем, кое-какие таблетки у Саши имелись. Но они предназначались для Тани в том случае, если она начнет буйствовать. Несколько упаковок тиоридазина наверняка помогут утихомирить ее. Хотя бы на некоторое время.
        Александр вернулся в спальню и долгое время смотрел на распластавшееся тело любимой женщины. Она была похожа на мертвую.
        Сегодня много дел. Помыть таз, в который вчера Таня справляла нужду. Съездить в магазин и все-таки оббить комнату одеялами. Хотя бы со стороны окна.
        Он вооружился молотком, картонной коробкой с гвоздями и принялся за дело. Это оказалось не так просто, как выглядело на первый взгляд. На работу ушло не менее двух часов. Несколько раз Саша попадал молотком себе по пальцам, матерился сквозь зубы и клял усиливающийся тремор.
        Когда все было готово, он поставил чайник на плиту, затем подошел к Тане, сел рядом на матрас и сказал:
        - Просыпайся, родная. Уже утро.
        Женщина не отреагировала.
        Саша слегка толкнул и проговорил:
        - Я знаю, что ты не спишь. Ты обиделась на меня?
        Татьяна повернулась на спину.
        - Мне снилось, что мы все умерли, - сказала она, разлепив рот.
        - Ты хочешь пить? - спросил Денин, участливо склонившись над ней.
        - Я хочу, чтобы этот сон исполнился.
        - Нет! - Саша покрутил нечесаной головой. - Так быстро нельзя сдаваться. Ты будешь чай?
        Молчание.
        Из горла Александра вырвался болезненный вздох. Она все-таки обиделась.
        Малышка надула губки. Ничего. Он не только заботливый, но еще и терпеливый, самый справедливый родитель.
        - Мне надо уехать ненадолго. Я вернусь часа через два, три - это максимум, - сказал Денин, надевая туфли, и понюхал подмышку у рубашки.
        Она уже начала попахивать потом.

«Нужно постирать шмотки, иначе скоро от меня люди будут шарахаться, - подумал он. - Вдобавок это может не понравиться Танюше. Да. Значит, нужно еще купить стиральный порошок и мыло. - Саша озабоченно потер лоб. - Сплошные расходы!»
        - Я хочу поговорить с дочерью, - услышал он голос Тани.
        На его лице появилось скорбное выражение. Ему приходилось сознательно причинять любимой зло во избежание куда более ужасных последствий.
        - Пока это нельзя сделать, котенок. Я вернусь, и мы обговорим это.
        - Ты вернешься? - Таня усмехнулась. - А если тебя собьет машина? С тобой случится приступ? Что будет со мной?
        Саша уставился на нее покрасневшими от бессонницы глазами.
        - С какого хрена у меня может случиться приступ?
        - Ты стонал всю ночь, да и сейчас кряхтишь как умирающий старик. Что с тобой, Денин? Твоя опухоль все же оказалась настоящей?
        Саша стиснул зубы так сильно, что услышал легкий хруст.
        Он решил, что не будет отвечать ей. Ведь родители не опускаются на один уровень с детьми, которые провоцируют их на ссору, правильно?
        - Со мной ничего не случится. Поверь.
        Он критически оглядел результаты своей утренней работы. Старые одеяла, кое-как прибитые гвоздями к стенам, вряд ли смогут в полной мере поглотить звуки, если Таня вдруг начнет кричать. Более того, теперь спальня приняла вид психиатрической палаты для буйнопомешанных, и это ему не нравилось.
        Нет, нужно применить самое надежное и проверенное средство.
        Поискав глазами скотч, Александр обнаружил его на стуле у выхода.
        - Извини, родная. Но так будет лучше для тебя. - С этими словами он принялся заматывать кисти и лодыжки женщины липкой лентой.
        Татьяна попыталась было сопротивляться, но Денин ударил ее в живот. Она закашлялась.
        Саша молча ждал, пока она придет в себя. Вскоре дыхание Ковалевой выровнялось. Он не стал дожидаться, когда ее легкие наполнятся воздухом, она закричит или снова начнет несправедливо обвинять его во всевозможных грехах. Денин заклеил ей рот, немного подождал, убедился в том, что Татьяна свободно дышит носом, после чего принес ее сумочку, извлек оттуда тюбик с противоожоговым кремом.
        - Я позабочусь о тебе, - сказал Александр, старательно намазывая липкой субстанцией корявое, в рытвинах лицо Тани.
        Она что-то нечленораздельно мычала, крутила головой. Саша обратил внимание, как сильно воспалена и исцарапана шея у его любимой.
        - Тебе нельзя делать резких движений. У тебя может быть заражение, - сказал он строго, как и подобало справедливому отцу. - Я куплю йод и вату. Но ты должна лежать тихо.
        Тело женщины обмякло.
        Денин поцеловал ее в лоб и почувствовал на губах неприятный вкус геля. Пора ехать. Чем раньше он отправится, тем быстрее вернется.
        - Ничего не бойся. Помни, что я никому тебя не отдам.
        Прошло менее часа после ухода Денина, когда у ворот дома остановилась потрепанная «девятка». Из машины, щурясь на солнце, степенно вышел широкоплечий мужчина с угрюмым лицом. Это был Станислав, брат Игоря.
        Он медленно приблизился к воротам, лениво помахивая монтировкой, подергал ручку. Заперто.
        Стас внимательно оглядел почву у забора, обратил внимание на примятую траву. Затем, невзирая на крупные габариты, он с легкостью перемахнул через забор и вскоре оказался у крыльца.
        - Просил ведь тебя, болвана, оставить мне ключ, - буркнул Стас и потянул на себя дверь.
        Тоже заперто.
        Он неторопливо обошел весь дом, пытаясь не упустить из вида ни одну деталь. Все окна наглухо закрыты занавесками. Станислав остановился у лестницы, лежащей в траве, задрал голову, посмотрел на окно чердака.
        Мужчина помнил, что с чердака можно было попасть в дом. Он с сомнением взглянул на старую, потемневшую от времени лестницу. Многие ступеньки-перекладины треснули и были обмотаны изоляционной лентой. Интересно, насколько надежна эта штуковина?
        Он решился, прислонил лестницу к стене дома, поставил ногу на первую перекладину. Ступенька жалобно скрипнула, но выдержала вес мужчины. Он подвинул вторую ногу.
        Скрип-скрип.
        Станислав начал медленно подниматься.
        Когда до чердака оставалось не более полутора метров, под его левой ногой раздался хруст. Он не успел ничего подумать и рухнул вниз, увлекая за собой сломанную лестницу.
        - Твою мать!.. - процедил Стас, барахтаясь в траве.
        Он поднялся, с раздражением оглядел свои новые джинсы, перепачканные травой.
        - Твою мать! - повторил Стас. - Хорошо, что ходули не сломал. И на том спасибо.
        Уголовник снова приник к окну, постучал, потом подумал, не разбить ли стекло. Бывший зэк полагал, что в доме, скорее всего, никого нет. Во всяком случае, живых людей. Игорь уехал или…
        Стас не хотел думать о плохом, но учитывал непреодолимое влечение младшего брата к выпивке, знал, что с ним могло произойти что угодно. Его смущало странное сообщение на телефон о море и каком-то дебиле из Краснодара, о существовании которого Игорь никогда раньше не упоминал.
        Станислав не мог объяснить самому себе, зачем он так упорно стремился попасть внутрь. То самое пресловутое шестое чувство полностью овладело им. Оно беспрерывно нашептывало, что Стас просто обязан проверить дом брата и убедиться, что там все в порядке.
        Он посмотрел на монтировку, которую сжимал в руке. С помощью этой штуковины Стас окажется внутри через минуту.
        Он уже хотел было двинуться к входной двери, как его внимание привлек странный звук, донесшийся из глубины дома. Стас нахмурился, приник к окну и затаил дыхание. Несколько секунд ничего не происходило. Затем слух мужчины отчетливо уловил какой-то шорох и что-то непонятное, напоминающее сдавленный стон.
        Внутри кто-то был.
        Станислав постучал монтировкой по стеклу:
        - Игорь?! Это ты, вафел плюшевый?
        Снова шорох.
        - Ты живой там?
        Недолго думая, бывший зэк ударил монтировкой по окну. Осколки со звоном посыпались вниз. Он очистил раму от битого стекла и схватился за занавеску, но что-то мешало ее сорвать. Сопя от напряжения, Станислав ткнул в тряпку монтировкой. Его удивлению не было предела, когда конец металлического инструмента уперся во что-то твердое.
        Наконец ему удалось отодрать клок занавески. Он моргнул, не веря своим глазам. Перед ним были доски, аккуратно прибитые к оконной раме.
        - Игорь, если это сделал ты, то тебе придется кое-что объяснить мне, - проворчал Стас.
        Шорох внутри возобновился. Мужчина перешел к другому окну, разбил стекло и без труда убрал засаленную занавеску, больше напоминающую половую тряпку. Здесь никакой преграды не обнаружилось. Значит, заколочено было только одно окно, то самое, за которым и шла эта непонятная возня.
        Он вернулся к хлипкой входной двери, без особого труда взломал ее, огляделся и позвал:
        - Игорь?!
        Судя по всему, звуки доносились из спальни, и Стас двинул туда. Костяшки его пальцев побелели от напряжения, еще плотнее обхватили монтировку. Уголовник толкнул дверь и застыл на месте. Его глаза расширились от изумления.
        Судя по всему, женщина, прикованная к батарее, услышала его. Она повернула голову. Станислав сделал шаг вперед, нагнулся и с отвращением вглядывался в страшное месиво. Бляха-муха!.. Неужели это лицо? Или все-таки маска? Где у этой бабы нос?!
        Он сорвал липкую ленту, которой был заклеен рот пленницы. Обнажился безгубый рот, в котором поблескивали зубы, мокрые от слюны. Женщина задыхалась от рыданий.
        - Ты кто? - спросил Станислав, хотя уже и сам догадывался, что это за тетка.
        - Помогите, - еле ворочая языком, проговорила Татьяна.
        - Ты та самая баба? Подруга этого… художника? - спросил Станислав. - Это тебе лицо сожгли?
        Она всхлипнула:
        - Да.
        - Охренеть!.. - только и смог выдать бывший зэк.
        Он огляделся. Вся комната изнутри обвешана одеялами, на полу грязный таз, от которого нестерпимо несет испражнениями. Что это, черт бы его подрал?! Кто ее притащил сюда? Уж не этот ли поганец-рисовальщик?
        И где Игорь?! Заодно с художником?..
        - Кто это сделал?
        - Освободите меня. Пожалуйста, - взмолилась женщина.
        Станислав протянул руку и ухватился за цепь, которая была обмотана вокруг батареи и крепилась к ошейнику с помощью двух замков.
        - Пожалуйста, позвоните в полицию! У меня дочка, сестра и больной отец. Они ждут меня! - жалобно проговорила Таня.
        - Э, нет, красотка. С ментами я на одном поле не сяду, - отказался Станислав. - А то меня еще и обвинят во всем этом беспределе.
        Таня попыталась что-то сказать, но передумала и лишь горестно вздохнула.
        - Тогда… просто освободите меня, - проговорила она чуть позже.
        - Зачем он приволок тебя сюда?
        - Пожалуйста…
        - Отвечай!
        Таня провела языком по высохшему, безгубому рту. Она очень хотела пить.
        - Он сошел с ума. Хочет, чтобы я не уезжала домой, была с ним.
        Уголовник покосился на жуткие шрамы на лице женщины, которые напоминали отслаивающуюся кору старого дерева.
        - Он у тебя, гляжу, любитель остренького и необычного. Да?
        Татьяна поняла намек Стаса, но ничего не сказала.
        - Ладно. На вкус и цвет товарища нет. Где мой брательник? Игорь?
        - Я не знаю. Честно. Денин ничего не говорил.
        - Денин - это художник? - спросил Стас и прищурился.
        - Да. Прошу вас, помогите. Он может скоро вернуться.
        Мужчина встал. На мгновение его взор задержался на ложбинке между налитых грудей женщины, на стройных ногах, красивых, изящных руках. Ну надо же!.. У настоящего пугала - и такие формы, прямо пальчики оближешь.
        В какой-то момент Станислав был готов поклясться, что Бог с похмелья или по ошибке прилепил этой курочке не ту голову.
        Но в том-то и дело, что это ее голова. Да и лицо тоже. Игорь рассказывал брату эту историю.
        Более того, Стас догадывался, кто и зачем сделал это с ней. Поэтому-то так и хлопотал художник, старался избавиться от этих недоносков.
        - Постойте! - Таня сглотнула и попыталась сесть. - Прошу вас, не уходите. Умоляю…
        Ничего не говоря, Станислав вышел из спальни.

«Значит, у художника поехала крыша? Хм… Впрочем, оно и не удивительно. Творческие личности, понимаешь! Все они нарики, алкаши или полные психи», - подумал он.
        Но психи психами, а вот судьба брата начала волновать Станислава не на шутку. После всего увиденного он практически не сомневался в том, что Игоря нет в живых.
        Стас зашел в гостиную. Здесь Игорь сутками просиживал у телевизора в компании своей сорокаградусной подруги.
        Станислав шагнул к столу и услышал, как под подошвами ботинок хрустнули осколки стекла. Обои за диваном выглядели так, будто их совсем недавно кто-то драил влажной тряпкой. Сам диван был небрежно застелен пледом. Стас сорвал его. Он долго глядел на дырки, неровно вырезанные в нем, и телефон брата, засунутый между диванными подушками. Станислав не стал брать его в руки. Все и так было ясно.
        Бывший зэк наклонился и царапнул ногтем указательного пальца бурое круглое пятнышко, прилипшее к полу. Потом он выпрямился и задумчиво растер его подушечками мозолистых пальцев.
        Здесь была какая-то разборка. Это бордовая хрень - самая настоящая кровь.
        Теперь в его голове уже стало что-то проклевываться. Художник приехал сюда с этой страшной бабой и наверняка попросил Игоря перекантоваться. Тот отказал. Между ними началась заваруха, в ходе которой его братец проиграл. Теперь вопрос - где он? Если художник завалил Игоря, то куда он дел его тело?
        Станислав еще раз обошел дом. Потом он забрался на чердак, трижды чихнул там от поднявшейся пыли, выругался и спустился. Все это время Таня жалобно звала на помощь и просила пить.
        Станислав вышел на кухню, с задумчивым видом открыл холодильник. Кто их знает, этих художников. Среди них ведь попадаются жуткие садисты и извращенцы. Вдруг там, в морозилке, он хранит башку Игоря, а кровь по банкам разлил как самый настоящий гребаный вампир?!
        Но холодильник был пуст.
        Стас хмыкнул, ногой распрямил складку на коврике, протертом до дыр. Если ему не изменяла память, где-то здесь должен быть подвал.
        Стас откинул коврик, задубевший от многолетней грязи, дернул на себя люк, принюхался. Его ноздри не уловили ничего странного, лишь слегка прелый запах, будто внизу долгое время складировалось нестираное белье.
        Он включил свет и начал спускаться в подвал.
        Саша вышел из хозяйственного магазина. В пакетах лежали громадный замок, поблескивающий маслом, несколько упаковок свечей, два фонаря с запасом батарей. Продукты он купил еще раньше, осталось заехать в аптеку за памперсами для Тани.
        Денин завел машину. Руки его при этом тряслись сильнее, чем обычно. Он скривился в гримасе. Вот ведь беда! Это при том, что сейчас нервы в относительном порядке. Конечно, надо поторопиться. Стас может появиться в любой момент. Но ведь Саша и так делал все, что в его силах. Вряд ли сам Господь мог бы упрекнуть его в том, что он не старается.
        Ведь все это он делает не для себя.
        Таня!..
        Все для нее, родного котенка.
        Денин улыбнулся в предвкушении скорой встречи. Любимая наверняка уже волнуется и соскучилась по нему. Как и он по ней.
        Александр включил первую передачу, и тут вдруг зазвонил его телефон.
        Это был Дмитрий, риелтор.
        - Александр, у меня все готово, - уверенно проговорил он. - Деньги за вашу комнату готов передать прямо сейчас, в обмен на ключи. Если у вас есть такая возможность, то мы могли бы встретиться где-то в центре, в течение двух часов.
        - Хорошо. Только давайте побыстрее.
        Они обговорили место встречи.
        - Хотя, если хотите, можем пересечься в банке, - предложил потом Дмитрий. - Вы будете оставлять их в ячейке на хранение?
        - Нет, - коротко ответил Александр.
        Какие там, в задницу, ячейки. Через три дня они с Таней будут уже далеко отсюда.
        Станислав медленно вылез из подвала, с треском захлопнул за собой дверцу и пожалел, что у него сейчас нет выпивки. А принять на грудь очень хотелось. Лицо родного брата, разорванное в клочья, все еще висело перед глазами недавнего зэка. Он знал наверняка, что эту картину будет вспоминать еще очень долго.
        Бедный Игорек. Да уж, судьба-судьбинушка!..
        - Да ты, парень, совсем рамсы попутал, - вполголоса произнес Стас, имея в виду Александра. - А я тебе, психопату, еще помочь вызвался.
        Он вытер о джинсы пыльные руки и содрогнулся, вспомнив о разлагающейся плоти Игоря. В подвале было прохладно, но тело его брата уже почернело.
        - Дайте пить!.. - донеслось из спальни. - Пожалуйста!
        Стас открыл на кухне кран, налил в стакан воды. Потом он вошел в спальню и вперил в женщину тяжелый взгляд. Чумазая, дурно пахнущая, в джинсах, пропахших мочой, она уже казалась неотъемлемой частью старого, просящегося на свалку матраса.
        Татьяна хватала ртом воздух, вздрагивала как рыба, только что выпотрошенная - вроде еще не мертвая, но уже и не живая.

«Если такую рыбу выбросить в море, то она все равно сдохнет», - неожиданно подумал Станислав.
        - Пей! - бросил он, наклоняя стакан над ее ртом.
        Она начала жадно глотать воду. Ее сотрясала мелкая дрожь. Белые, ровные зубы женщины звонко цокнули о граненый краешек стакана.
        Увидев, что вода выпита, Станислав выпрямился и услышал:
        - Спа… спасибо.
        - Спасибо много, красотка. Червончик будет в самый раз, - рассеянно проговорил он.
        - Что?
        Уголовник только фыркнул, закурил и задумался.

«Игорю - царствие небесное, ему уже никто не поможет. Ментов я звать не буду, потом от дерьма не отмоюсь. Они же с чистой душой всех собак повесят на меня, напомнят про мои заслуги перед родиной. Но и сдавать им этого съехавшего с катушек художника я тоже не намерен. Даже анонимно.
        Художник самолично ответит за то, что завалил моего родного брата. За то, что толкал мне фуфло, пока я искал Игоря. За то, что скинул братана в погреб будто мешок с навозом. Я с него за все спрошу.
        А вот что делать с этой?..»
        Рубашка выбилась из джинсов пленницы. Стас не отрывал плотоядного взгляда от оголившейся полоски матовой кожи.
        - Где вы? - спросила Татьяна, приподнимая голову. - Вы еще здесь? Не уходите.
        - Здесь я, - успокоил ее Станислав, что-то обдумывая.
        В его голове постепенно зрел совершенно дикий план, успешная реализация которого могла бы решить сразу несколько проблем.
        Он пришьет художника, когда тот вернется. А Денин обязательно придет сюда, к своей любимой игрушке, это к гадалке не ходи.
        Потом Стас избавится от этой страшной куклы. Тем же ножом. Он вложит его в руки кого-нибудь из этой долбанутой парочки. Менты не будут разбираться, что почем. Есть трупы, отпечатки пальцев, орудие убийства. Точка. Конечно, ему тоже промурыжат мозг, поскольку он брат Игоря, но Стас выдержит. Ему и не такое терпеть приходилось.
        Игорь уже жмурик, ему все по барабану. Так что этот дом уже фактически принадлежит Стасу. Он переберется сюда, а свою однушку будет сдавать.
        А еще…
        Из головы Стаса не выходила загорелая полоска кожи женщины между джинсами и рубашкой. Он облизнулся.
        Да, она страшна, как Игорь после месячного запоя, даже хуже. Да, бабенка изрядно провоняла. Но на это можно не обращать внимания. В зоне и похуже вонь приходилось нюхать. А морду этой куклы, обгорелую, как печеное яблоко, можно накрыть чем-нибудь. Тогда будет полный порядок.
        Иными словами, он получит дом - раз. Отомстит за брата - два. И потрахается - три.
        Стас взял подушку, сорвал с нее наволочку и, прежде чем Таня успела что-то сказать, плотно накрыл ее лицо.
        - Тсс!.. - Он предупредительно поднес толстый указательный палец к своим губам, и гнусная ухмылка заиграла на его потном лице.
        Это будет интересно.
        Он начал расстегивать ширинку на джинсах. Потом Стас вынул из кармана упаковку презервативов и зубами вскрыл ее. С некоторых пор он приучил себя таскать с собой эти штуковины, и сейчас они оказались как нельзя кстати.
        - Что… что вы делаете? - закричала женщина, когда Станислав снял с ее ног липкую ленту и начал торопливо срывать джинсы. - Нет! Не надо! Тварь! Оставь меня!
        Таня попыталась ударить насильника ногами, но он с силой сжал ее тонкую шею, и она захрипела.
        - Просто расслабься и получай удовольствие, куколка, - просопел Станислав.
        - Не надо. Не надо, - шептала Таня. - Я тебя проклинаю!..
        Когда все было кончено, он сел на стул и закурил.
        У него оставался еще один презерватив. Вот и хорошо. Силы, как Стас успел убедиться, у него еще были, и это не могло не радовать. Конечно, куда лучше делать это без резинки, но тогда слишком велик риск засветиться.
        Ведь после того как эта кукла отбросит коньки, в ней наверняка начнут ковыряться эксперты, ментовские лепилы. А они могут и следы спермы найти. На хрена это ему?
        Он стряхнул пепел, бросил взгляд на женщину. Наволочка слетела с ее головы. Таня поднесла руку ко рту, впилась в вены зубами и едва слышно скулила. Станислав увидел, как по ее коже заструился ручеек крови.
        - Знамо дело, - заявил он, затягиваясь сигаретой. - Как говорится, лучше смерть, чем позор. Только так ты не откинешься, куколка. Зубки маловаты, а кровушка быстро свертывается. Ладно, не бери в голову. - Он затушил окурок подошвой ботинка, про себя отметив, что надо бы прибрать за собой потом.
        Кто этих мусоров знает! Теперь у них в ходу такие технологии, которые по одному волоску могут не только определить твой пол и возраст, но и сказать, какие носки носит твой двоюродный дедушка.
        - Как хоть тебя зовут, крошка? - спросил он и снова приник к Татьяне.
        Она ничего не ответила.
        - Не хочешь, не говори. - Уголовник пожал плечами, хрипло вздохнул и снова взялся за свое.
        Таня вздрогнула.
        - Вот так. Хорошо!.. - прошептал Стас, ритмично двигая бедрами.
        Его лоб покрылся крупными каплями пота, которые падали на спину Татьяны.
        - Ништяк!..
        Сладкий туман наступающего оргазма застелил ему глаза и отключил от реальности. Стас совсем забыл, кого и зачем он ждал в этом доме, где недавно был убит его родной брат. Он тяжело задышал, впился своими загрубевшими пальцами в плечи Татьяны, и она вскрикнула.
        - Вот так!..
        Он не услышал, как кто-то тихо вошел в спальню. Этот человек молча созерцал сцену изнасилования, сделал неслышный шаг вперед, потом еще один.
        Станислав ничего не слышал. Его глаза закатились, из глотки вырвался хриплый стон.
        Лезвие топора с треском вошло в его череп одновременно с семяизвержением. По всему телу насильника пошла судорога, он хрюкнул и ткнулся носом в спину Татьяны, блестящую от пота. Изо рта Стаса хлынул поток крови, на лице застыло недоуменное выражение.
        Александр попробовал вытащить топор из головы мужчины, но сначала не смог. Лезвие глубоко застряло в черепе. Он уперся ногой в спину Станислава и все же сумел высвободить свое оружие. Глаза Саши пламенели двумя окошечками ада в темном замке мертвых.
        Денин оттащил истекающую кровью тушу на пол, чтобы не задеть Таню. Он оскалился, обхватил топорище обеими руками и начал исступленно кромсать тело Стаса. Оно вздрагивало от каждого удара. Два раза стальное полотно застревало в позвоночнике. Хрустнула тазовая кость, из перерубленной артерии фонтаном забила струя крови, но напор быстро упал.
        Александр вздохнул, набрал в легкие побольше воздуха. Он устал, но нашел в себе силы ударить еще несколько раз. В глазах Денина плясали красные искры. Они окутывали его багровой пеленой.
        Он остановился, когда почувствовал, что находится на грани потери сознания. Его мозг был готов взорваться от неимоверного внутреннего давления. Топор сломался. Лезвие соскочило с топорища и застряло в раскуроченных ребрах Станислава. Денин попятился назад, выронил бесполезную деревяшку.
        Внутри черепной коробки что-то скрежетало и потрескивало, как дрова в жаровне. Изо рта текла слюна, заливая подбородок липкой жидкостью. Пальцы дрожали от напряжения, ладони были скользкие от крови.
        - Таня? - пискнул он. - Прости меня. Я немного задержался…
        Саша встал на колени. Чавкнула кровь, густым вязким озером расползающаяся по спальне. Он пополз к матрасу, где лежала его любимая.
        - Таня-я… - протянул Денин, дотрагиваясь до женщины.
        Только сейчас он заметил, что она не отрывает своей руки ото рта.
        - Не надо. Разожми зубы, - ласково попросил он.

«Она не слышит меня. - Саша нахмурился, увидев кровь. - Она что, дура? Зачем Таня грызет вены?! Чего ей не хватает?!»
        - Я наказал его, - сбивчиво произнес Денин, словно оправдываясь. - Он больше не прикоснется к тебе. Ты меня слышишь? Ты простишь меня? - Он потянул к себе руку любимой, но она продолжала сжимать зубами запястье.
        Саша окинул комнату лихорадочным взором и увидел монтировку. Он кинулся к ней, вставил плоский конец в рот Ковалевой, разжал челюсти. Что-то хрустнуло.
        - Не бойся, милая.
        Она легла на спину, глядя на него безжизненными глазницами. Все ее лицо было измазано красным.
        - Все будет хорошо, - бормотал Саша, разглядывая рану на руке любимой. - Ничего страшного. Вена перекушена, но кровь течет вяло. Я наложу жгут, а сверху сделаю повязку. Все будет чудесно. До свадьбы, как говорится, заживет. Ведь свадьба у нас послезавтра. - Он улыбнулся при одной только мысли об этом.
        Боже, наконец-то!
        Денин мечтательно прикрыл глаза, представляя себе Таню в этот день. Наверное, она обрадуется, когда он покажет ей колечко, которое приготовил для нее.
        Женщина застонала, возвращая его в реальность, и Денин поспешил на кухню, где оставил свои покупки. Там есть вата и другие медикаменты. Слава богу, он догадался купить все это сегодня.
        Наконец рука Татьяны была обработана и забинтована. Саша надел на любимую джинсы. Ее трусики были порваны, и он кинул их в мусорное ведро.
        - Кто ты? - тихо спросила она, когда Денин сел рядом, прямо в лужу крови.
        - Это я. Твой Сашка, - ответил он и широко улыбнулся.
        - Я умерла?
        Александр наморщил лоб. Что за глупые вопросы?
        - Ты хочешь кушать? - спросил он, глядя на голову Станислава, которая валялась у батареи, в метре от матраса.
        - Кушать? Да. Я хочу виноград, - так же тихо и невыразительно проговорила Ковалева.
        - Винограда я не купил, прости. Но обязательно принесу завтра, - пообещал Саша. - Сейчас уже поздно. Скоро спать. - Он вытер мокрое от крови лицо и подумал, что хорошо было бы принять душ.

«Виноград! Да, конечно. Только не забыть. Я сделаю все, что ей угодно».
        В спальне наступило молчание. Таня, не двигаясь, лежала на матрасе, раскисшем от крови. Саша с равнодушным видом рисовал в багрово-кровяной луже замысловатые узоры. Потом он все затер и крупно написал: «Таня». Его губы медленно растянулись в улыбке.
        Он чувствовал себя сильно уставшим. Головная боль дала ему передышку на выяснение отношений со Стасом, зато теперь вновь набросилась на его изнуренный мозг с утроенной силой.
        - Голова болит, - пожаловался он Тане.
        Она никак не отреагировала на это, и Саша обиделся. Он толкнул ногой отсеченную кисть Станислава, которая лежала совсем рядом с Таней. Нехорошо это. Ему начинало мерещиться, что рука шевелит пальцами, старается подобраться поближе к его любимой.
        - Тебя больше никто и пальцем не тронет. Это было в первый и последний раз, когда с тобой такое сделали.
        - В первый раз, да?.. - протянула Таня.
        Слова давались ей с большим трудом, словно ошейник начал сжиматься наподобие шагреневой кожи.
        - Спасибо, Саша. А где ты был, когда меня насиловали в сарае эти двое?
        - Как это насиловали? - с глупым видом переспросил Денин, затер надпись «Таня» и изобразил в луже сердечко.
        - Очень просто.
        Денин замер, словно сердечко, нарисованное им, вдруг превратилось в кукиш. Он вытащил из лужи крови указательный палец, вытер его об рубашку.
        - Подожди. Они выплеснули на тебя кислоту. Так?
        Таня безмолвствовала.
        - Они ведь тебя не трогали? Да? - Он затряс женщину. - Эти двое не прикасались к тебе, родная? - Страшная гримаса исказила его лицо.
        Саша обхватил виски ладонями, закрыл глаза.
        - Я ведь просил, говорил!.. Не надо!..
        Таня подняла голову с матраса и спросила:
        - Что ты просил?
        Прошла целая минута. Денин продолжал сидеть, держась руками за голову. Наконец он открыл глаза. Они были мокрые от слез.
        - Знаешь, котенок, я тебе давно хотел сказать одну вещь. Но как-то стеснялся. Хотя сейчас ты, наверное, уже обо всем сама догадалась.
        - О чем?
        Саша вздохнул, виновато посмотрел на нее и сказал:
        - Прости меня. Это ведь все я. - Он шмыгнул носом, словно робеющий подросток, который не знает, как лучше объясниться в чувствах девушке, нравившейся ему. - Это я попросил, чтобы вас с Леонидом забрали в тот самый сарай. Я только хотел…
        - Саша?
        Денин смутился и замолчал.
        - Что ты сказал?
        Ему не понравился голос любимой, похожий на скрип напильника по стеклу.
        - Ну, я просто хотел наказать Леонида. Понимаешь? Показать, что этот субъект не любит тебя. Он ведь не пара тебе, бросил тебя! А я - нет. Я с тобой.
        Таня села, тяжело звякнув цепью.
        Ее рот, покрытый засохшей кровью, раскрылся, словно незаживающая рана.
        - Ты хотел, чтобы мне сожгли лицо?
        Саша уныло молчал. Он хотел крикнуть «да», но передумал. Она все равно не поймет. Эти женщины - сплошные загадки. А уж Таня и подавно.
        - Послушай, а если бы Леонид не струсил? Ты сдался бы?

«Конечно нет».
        Александр вдруг замялся. Он хотел ответить, что героизм Леонида никто не оценил бы. Его просто трахнули бы членом с крючьями, порвали задницу в клочья, а потом все равно занялись бы Таней. Но, видя состояние своей возлюбленной, он решил, что на сегодня для нее достаточно.
        Ковалева засмеялась, и ему стало жутко. Этот хохот словно предрекал кару. Будто тварь из ночного кошмара запустила ему в грудь свои когти, пытаясь добраться до его сердца. Того самого, которое так любит эту женщину.
        - Это была просто проверка чувств, - промямлил он, понимая, что щеки его краснеют.
        Саша никогда не умел оправдываться.
        - Мне было жаль, что они сделали тебе больно. Но разве настоящая любовь не должна преодолеть все испытания, даже самые тяжкие? Боль не так уж и страшна. Но поверь, я ничего не знал об изнасиловании. Ты же не говорила мне! У нас был другой уговор, и мне ничего не сказали!
        Таня его не слышала, продолжала истерично хохотать.
        - Родная, пожалуйста, не надо, - испуганно пробормотал Саша.
        Ему стало по-настоящему страшно. Чего она смеется? Он ведь извинился!
        Денин начал гладить Таню, но его ладонь лишь размазывала липкую кашу из крови и пота по ее плечу.
        - Ты устала. Давай спать.
        Но она не умолкала. Так прошло два часа. Таня то впадала в беспамятство, то приходила в себя и сразу начинала смеяться.
        Саша терпеливо ждал, слушал этот странный хохот возлюбленной. Комната медленно погружалась в сумерки.
        Вскоре она затихла, и он осторожно, с покорностью преданного раба улегся рядом с ней.
        Денин попытался обнять ее, но Таня отвернулась.

«Ну и ладно, - обиженно подумал он. - Она обязательно поймет меня. До нее пока просто не доходит, что только я буду любить ее всю жизнь. Как никто другой».
        Эту ночь Денин снова спал плохо. Он изредка проваливался в небытие, потом снова с хрипом выныривал на мутную поверхность, как кит, в которого угодил гарпун.
        Под утро ему удалось задремать на несколько минут, и ему приснился Игорь.
        Вначале он слышал шорох, будто где-то в углу заскребла мышь. Но Саша-то знал, что это не мышь.
        Хлопнула дверца погреба, и до его слуха донеслись шаркающие шаги. Игорь медленно тащился к ним, вздыхал и стонал.
        Саша взял в руки монтировку. Кровь на ней засохла, теперь она из гладкой стала шершавой и не скользила в ладонях.
        Покачиваясь из стороны в сторону, Игорь ввалился в спальню. Из гниющих порезов, оставленных «розочкой», тянулся тухлый кисель, пятнающий его одежду.
        - Зачем ты убил меня, Саша? - прогнусавил он, и из дырки в его щеке выпал крупный жук. - Я ведь твой друг. У тебя нет совести. Сходи к Гудвину и попроси у него…
        Денин взмахнул монтировкой, ударил, но она завязла в обезображенном лице приятеля, как в смоле или мазуте. Игорь хохотал, приближаясь к Александру.
        Тот закричал, срывая голосовые связки, разлепил веки и услышал, как натужно работает его сердце. Оно напоминало насос, жутко старый, выработавший все мыслимые и немыслимые ресурсы. Скоро этому механизму придет крышка.
        - На хрен! - сказал он сам себе и сплюнул.
        За окном брезжил рассвет.
        Саша с трудом поднялся на ноги. Кровь, покрывавшая его одежду, окончательно засохла, превратилась в твердую корку. Она сковывала все движения и отвратительно воняла.
        Денин поморщился, мельком глянув на растерзанное тело Станислава. Над останками брата Игоря уже вовсю жужжали мясные мухи.
        Они липли и к Саше, и, что хуже всего, к его любимой.
        Александр раздраженно согнал мух с головы Тани. Одна, самая крупная, не улетала, и он попытался прихлопнуть ее. Ему это удалось.
        Таня застонала.
        Денин стер гадкое пятно со спины женщины и подумал, что Танюшу тоже нужно привести в порядок. Невеста на своей свадьбе должна выглядеть безупречно. Ослепительно.
        Надо повесить клейкие ленты от мух. Но прежде хорошо бы навести здесь порядок.
        На то, чтобы хоть как-то убраться в спальне, у Саши ушло больше часа. Останки Станислава он сбросил в подвал, используя вместо переноски скатерть.
        - Не скучайте! - пожелал он напоследок покойным братьям, закрыл тяжелую крышку, разровнял сверху коврик, притопнул его ногой. - Надеюсь, вам будет о чем поговорить.
        После этого Денин отогнал машину Станислава в лес. Он тщательно стер все отпечатки пальцев в салоне, забросал «девятку» ветками и поспешил обратно.
        Оказавшись в доме, Александр набрал в кастрюлю воды и поставил ее нагреваться. После этого он скинул с себя окровавленную одежду и помылся. Хаос, царивший в голове еще вчера вечером, постепенно утихал. Денин вновь мыслил четко и рационально.
        Если Таня была изнасилована, то его планы кардинально меняются.
        Завтра свадьба. Вчера, после получения денег за комнату, он договорился с маминой подругой, Инессой Владимировной. Сама она уже не работала в ЗАГСе, но обещала завтра прислать какую-то тетку, чтобы прямо на месте решить вопрос.
        После свадьбы они с Таней планировали уехать. Денег, вырученных за комнату, хватило бы на небольшой домик где-нибудь на отшибе. Им много не надо.
        Но теперь…
        Он не простит самому себе, если оставит все как есть.
        Да, он заключил контракт с двумя отморозками, используя Стаса как посредника. Станислав рекомендовал их как лучших, причем сам их не знал. Парни серьезно шифровались и выходили на связь какими-то своими, законспирированными способами.
        Сказочники. Кажется, так их называли. Два шизанутых беспредельщика.
        Он оплатил сделку. Вторая часть контракта должна быть исполнена послезавтра. Именно в этот день сказочники станут искать Таню. До завершающего, третьего этапа оставалось еще два месяца.
        Как там это называется? Форс-мажор? Кажется, он наступил.
        При заключении договора Дениным было выдвинуто одно-единственное условие: никакого сексуального насилия по отношению к Тане. Даже намека на него!
        А его надули. Как дурацкий гелиевый шарик. Как презерватив. Как последнего лоха. А он еще и деньги за это отдал.

«Хрен вам, ребятишки. Посмотрим, кто кого. Интересно, найдут ли меня здесь?»

«Найдут, - прошептал голос в его голове. - Сказочники всегда находят того, кто им нужен».

«Ну да. Тем более что контракт не завершен. Вот только Тани им не видать!»
        Александр, насвистывая, ушел готовить завтрак. Он заварил чай, сделал бутерброды и разогрел блинчики с творогом.
        Однако Татьяна вновь отказалась от еды, и это обеспокоило его.
        - Если ты не будешь кушать, то станешь слабой, - озабоченно сказал он. - А силы нам пригодятся. Ты меня расстраиваешь…
        Таня схватила его за руки, и он осекся.
        - Саша, убей меня. Пожалуйста.
        Денин попытался вырвать запястья, но пальцы любимой превратились в тиски.
        - Отпусти меня, малышка. Что с тобой? - проговорил он, глядя, как по лицу Тани ползают мухи.
        Кровь Станислава, которой были залиты грудь и плечи женщины, почернела и растрескалась. Кожа Тани стала напоминать землю во время сильной засухи.
        - Не мучай меня больше. Молю тебя. Просто убей.
        Александр резко рванулся, и пальцы Татьяны разжались.
        - Когда кто-то жалуется на жизнь, я всегда вспоминаю одну притчу. Скорее всего, ты ее не слышала, - сказал он.
        Саша помолчал, ожидая от Тани ответа, но она ничего не сказала.
        - В Древней Персии жил один человек. Он потерял работу, от него ушла жена, его бросили друзья, а дом сгорел. На нем осталась лишь набедренная повязка, прямо как у дикаря. Бедолага понял, что его жизнь закончилась, и решил умереть.
        Этот человек пришел к падишаху и сказал:

«Вели отрубить мне голову. Я все потерял, и мне больше незачем жить».
        Падишах пожал плечами и заявил палачу:

«Такова его воля. Выполни ее. Но если он передумает, то не убивай его».
        Палач повел человека на казнь. По дороге им повстречался еще один нищий, на котором не было даже набедренной повязки. Он ходил совсем голый и спросил палача, куда тот ведет этого человека?
        Палач ему все объяснил, и нищий сказал:

«Я пойду за вами. Как только ты отрубишь ему голову, я заберу эти тряпки, а то мне даже нечем прикрыться».
        Таня заскулила, лязгая ошейником, и Саша замолк. Он сдвинул металлический обруч на ее шее чуть выше, обнажил кровоточащую рану, края которой вздулись и покраснели. В некоторых местах вместе с кровью сочился гной.
        - Мужчина, который просил казнить себя, остановился, - продолжил Александр. - Он был поражен тем, что встретил человека, еще более бедного, чем он сам, подумал и сказал палачу:

«Я передумал. Я вижу, что есть люди, которым хуже, чем мне, но они не сдаются. Не убивай меня». - С этими словами Денин отправился за йодом.
        Он кое-как промазал края раны на шее возлюбленной, после чего впихнул под ошейник комки ваты. Таня задергалась, захныкала.
        - Все хорошо, родная, - нашептывал он, стараясь убаюкать ее. - Все хорошо. Нельзя сдаваться. Просто потерпи немного.
        На кухне зазвонил его мобильник.
        - Я скоро, - сказал Денин.
        Это была мать.
        - Саша, мы будем в Москве через два-три часа, - затараторила она, и Саша скривил губы.
        Квохчет как тупая курица!
        - Отец хотел бы встретиться с тобой и поговорить. Ты сможешь подъехать?
        Александр задумался.

«Стас мне больше не мешает. Деньги за квартиру я получил. Завтра свадьба. Вроде бы все проблемы улажены. Кроме сказочников».
        Он вдруг отчаянно захотел на волю. Туда, на свежий воздух. Где светит солнышко и щебечут птички.
        - Отец хотел погулять с вашими детками. Они будут в Коломенском, подождут тебя у входа в парк. Ты приедешь?
        - Возможно, - уклонился от прямого ответа Денин. - Я позвоню. Пока.
        Он прекратил разговор и устремил тоскливый взгляд в окно.

«Погулять с вашими детками».
        Его дети!..
        Бог ты мой. Когда он последний раз общался с Ромкой и Дашей? Ведь уже и забыл, как они выглядят!
        Он вспомнил слова своей бывшей жены, требовавшей, чтобы его и рядом не было с детьми. Она еще назвала его психом. Сука!..
        Лицо Денина исказилось в злобе.

«Это мои дети. Я их отец. Ни одно живое существо не сможет встать у меня на пути, если я захочу увидеть сына и дочь».
        Приняв решение, Саша начал искать подходящую одежду. К сожалению, гардероб покойного товарища не блистал разнообразием. В итоге выбор Александра остановился на серой майке с прорехой под мышкой и мятых брюках, которые оказались ему велики чуть ли не на два размера. Все остальное, прелой скомканной грудой валявшееся в шкафу, можно было надеть разве что на огородное пугало.
        Денин, давно небритый, с растрепанной головой и невыспавшимся лицом, в этом наряде смахивал на бомжа-пропойцу, который как минимум месяц живет под открытым небом, охотясь за пустыми бутылками. Впрочем, это его мало смущало.
        Скоро все должно закончиться. Осталось потерпеть два дня.
        Он надел на Таню подгузник, затем связал ее, заклеил ей рот, как и в прошлый раз. Его любимая не пошевелилась.

«Ну и хорошо. Пускай поспит. Ей нужно восстановиться», - решил Саша и с неудовольствием отметил, что мух в комнате стало больше. - Не забыть бы о липкой ленте для насекомых. И виноград! Да, конечно. Таня его обожает, особенно белый».
        Саша вышел наружу, сощурился от ярких лучей солнца, что-то буркнул и повесил на дверь замок. После этого Денин поковылял к машине, взятой напрокат.
        Он встретил их у входа в парк. Отец покупал его детям воздушные шары в форме различных фигурок, Роме - вертолет, а Даше - русалку. Малыши старательно лизали мороженое, с нетерпением ожидая, когда же наконец их дедушка расплатится и они получат вожделенные шарики.
        Подходя к ним, Денин обратил внимание на новенькие самокаты, которых раньше у детей не видел. Интересно, это Юля постаралась или подарки от его родителей?
        - Папа, папа! - завизжали дети, завидев его.
        Саша улыбнулся, распахнул объятия.
        - Привет, любимые мои. Я скучал по вам.
        - Я тебя люблю, папа, - сказала Даша.
        Щечка и кончик носа крохи были измазаны сладким лакомством.
        - Я больше тебя папу люблю, - заявил Рома, отпихивая сестру. - А ты меньше. Козявка.
        - Сам ты козявка, - надулась Даша. - Как дам по башке, улетишь на горшке.
        - Хватит ругаться, - назидательным тоном проговорил Александр и обнялся с отцом.
        - Рад тебя видеть, дорогой! - заявил Валерий Викторович, пристально взглянул на сына и негромко добавил: - Ты неважно выглядишь. Что, не выспался?
        Денин засмеялся, но как-то напряженно. Словно у шестеренки, ответственной за смех, сточились все зубчики. Теперь она работала вхолостую, отчего его тон был каким-то неровным, плавающим.
        Отец несколько секунд изучающее глядел на него, потом хлопнул по плечу и сказал:
        - У тебя сколько времени? Идем, дети на аттракционы хотят. А потом в кафе посидим, я угощаю.
        Денин не двинулся с места. Все это суетливое мельтешение, скопление людей, шутки, громкий смех, воздушные шары, запах пончиков и блинов, музыка, доносящаяся из глубины парка, на какой-то миг ошеломили его. Он стоял, слегка ссутулившись и подслеповато моргая, и напоминал слабоумного, который потерялся на перекрестке оживленной улицы.
        Саша уже жалел, что решился на эту вылазку. Он отвык от всего этого.

«Таня!..»
        Денин вдруг с отчаянием подумал, что его возлюбленная там одна. В спасительной темноте и прохладе. А он здесь, словно освежеванная, лишенная панциря креветка. Она лежит на тарелке, рядом с которой стоит кружка пива.

«Сейчас тебя сожрут, так-то!»
        Он всей душой захотел к Тане. Но…
        В глазах отца скользнуло беспокойство, и Саша торопливо сказал:
        - У меня другое предложение. Давайте лучше на природу поедем. Я знаю одно место, там речка рядом есть. По дороге купим что-нибудь перекусить.
        Дети озадаченно слушали Сашу, периодически поглядывая на ворота парка. Музыка, льющаяся со стороны аттракционов, манила их как магнит. По лицам малышей было видно, что тащиться в какую-то даль, на неизвестную речку им явно неохота. Природа, речка - это все абстрактно и непонятно где. А карусели со сладкой ватой - вот они, рядом, только руку протяни.
        - Возьмем мяса на шашлык, разведем костер, - настаивал Саша. - Я вам тарзанку сделаю, да, дедушка? Будете кататься!
        - Давай! - оживился Рома.
        Он уже доел мороженое и не знал, куда деть палочку.
        - А маму мы возьмем? - спросила Даша.
        Ее мороженое уже почти растаяло, грозилось попросту сползти с палочки вязким холодным комом. Дедушка пришел ей на выручку, достал носовой платок.
        - Идея хорошая, только мы обещали к пяти быть дома, - словно невзначай заметил он.
        - Будем, - пообещал Александр. - Сейчас только одиннадцать. Пойдем, мой тарантас через дорогу припаркован.
        - Ты купил машину? - удивился Валерий Викторович.
        - Пока нет. Взял напрокат, - ответил Саша и вновь перехватил внимательный взгляд отца. - Что-то не так? - негромко, чтобы не слышали дети, идущие за ними, поинтересовался он.
        - Саша, не обижайся, но твой внешний вид бросается в глаза.
        - Так получилось, - сказал Денин. - Мать позвонила утром, а у меня все белье в стирке. Пришлось надеть то, что было.
        Отец кивнул с понятливым видом, но Александр знал, что он едва ли поверил ему.
        Еще бы. Его папаня далеко не дурак, знает родного сыночка как облупленного. Это матери можно с проникновенным видом вешать макаронные изделия на уши, и она проглотит любую чушь. С отцом же такое не прокатывает.
        Они сели в машину, и Саша повернул ключ зажигания. Малыши не без труда втащили в салон воздушные шарики. Они тут же принялись делить территорию, обсуждая при этом плюсы и минусы автомобиля.
        - Постой. Как ты собираешься везти детей без специальных кресел? - вдруг спохватился отец.
        - Все в порядке. Менты не увидят, окна тонированы.
        - При чем тут окна?
        - Ты сомневаешься во мне?
        Отец растерянно замолчал и нервно пригладил седые волосы. Он не понимал логику сына. По всему выходило, что Сашу волновала возможная встреча с гаишниками, а не безопасность детей. Абсурд. Или таково мировоззрение современного поколения?
        - У тебя и ремень не работает, - сказал он, тщетно пытаясь пристегнуться, но сын, похоже, уже вообще не слушал его. - Ладно, - сдался Валерий Викторович.
        В конце концов, может, он и в самом деле зря волнуется?.. Да и не хотелось ему ругаться в такой прекрасный день.
        - Только не гони быстро. Если что, выпутывайся сам. Штраф я не буду за тебя платить.
        Денин ухмыльнулся. Отец не видел лица сына в этот момент. Иначе ему стало бы не по себе от злобной улыбки, растянувшейся на физиономии Александра.

«Выпутывайся сам».
        Денин подумал, что эту фразу он уже где-то слышал.
        Ну да. Стасик-уголовничек. Теперь он разобран на запчасти, которые бережно хранятся в подвале.
        Он улыбнулся еще шире и утопил педаль газа в полик.

«Я люблю тебя».
        Она хотела плакать, вспоминая эти слова. Нет, рыдать. Но не могла.
        Глаз нет. Слез нет.
        Все, что можно, это кричать. Выть. Хрипеть. Звать на помощь.
        Хотя нет. Денин предусмотрительно заклеил ей рот, так что Таня могла только невнятно мычать. Ее руки были замотаны так основательно, что не сгибались в локтях.
        Даже если бы Таня и сумела завопить, то кто бы ее услышал? Судя по всему, она находилась в каком-то частном доме.
        Где? У кого? Кто владелец этого неуютного, жуткого жилья? Куда он подевался? Здесь не было никого, кроме Александра и этого мерзавца, надругавшегося над ней вчера.
        Впрочем, вчерашний гость, которого убил Денин, что-то говорил про Игоря. Таня помнила, что у Саши имелся приятель с таким именем. Возможно, они у него дома? Эх, если бы можно было добраться до телефона!

«Скоро все закончится».
        Эта фраза Саши прокатилась по ее сознанию с таким грохотом, словно с лестницы свалился ящик, набитый булыжниками.

«Что закончится? Когда и для кого? Допустим, моя сестра и Дорел приедут в Россию. Они знают телефон Александра. По идее, установить и найти этого психа не должно составить труда. Вот только будут ли заниматься этим сотрудники полиции? Не исключено, если, конечно, Дорел предложит им какие-то деньги, - уныло подумала Татьяна. - Что я такого натворила, раз Господь столь жестоко наказывает меня?
        Денин превращается в монстра. У него серьезные проблемы с психикой. Как же я раньше не заметила в нем эти отклонения? Черт побери, а ведь в какой-то момент я даже мечтала выйти за него замуж! Пусть и по расчету, но тем не менее. Он ведь действительно когда-то нравился мне».
        Невыносимо болела шея, края железного ошейника не давали ране затянуться и покрыться заживляющей корочкой. Куски ваты, которые засунул под ошейник Денин, в скором времени вывалились оттуда, и к шее женщины жадно слетались мухи. Ко всему прочему болела рука, на которой она пыталась перегрызть вену.

«Жаль, что я не умерла», - подумала Татьяна.

«Это я попросил, чтобы вас с Леонидом забрали в тот самый сарай», - вспомнила она слова Саши, и ей стало страшно.
        Бедняжка до сих пор отказывалась верить, что весь тот ужас был организован Александром. Она хныкала, мычала, безостановочно елозила по матрасу, покрытому кровавой коркой. Жуткая вонь, забившая крохотное помещение, вызывала у нее головокружение и тошноту.
        Женщина вытянула вверх руки, нащупала край своего ложа, немного подтянулась. После этого Таня повернулась на бок и попыталась встать. Сделать это ей не удалось, и она неуклюже завалилась обратно на матрас. Это движение вызвало новую вспышку боли в шее, и пленница застонала.
        Спустя какое-то время Ковалева собралась с силами и вновь встала на колени. Она начала судорожно ощупывать матрас и пол, все, куда только могла дотянуться. Хоть какой-нибудь жалкий осколок стекла, ржавый гвоздик. Найти бы это!.. Пожалуйста.
        Тщетно.
        Звеня цепью, пленница передвинулась чуть дальше. Ее онемевшие пальцы приподняли край матраса, черствого от засохшей крови, ощупали пол. Таня засадила в безымянный палец занозу и оставила эти бесплодные попытки.
        Похоже, она здесь умрет. Сдохнет как собака с переломанным хребтом. Грязная, дурно пахнущая, всеми брошенная псина.
        Татьяна стиснула зубы. Палец, в котором сидела заноза, ныл, как больной зуб. Женщина с трудом переместилась вбок, ближе к стене, почувствовала, как ее несчастные руки уткнулись в плинтус. Она провела подушечками пальцев по шероховатому дереву, вновь коснулась ненавистного матраса и внезапно застыла, боясь поверить в свои ощущения.
        Что это?
        Некоторое время они ехали молча. Точнее сказать, молчали взрослые. Рома и Даша болтали без умолку, и Денин невольно позавидовал малышам. Блин, ему бы их проблемы. У Ромки на велосипеде цепь соскочила, а Даша жаловалась, что у ее любимой куклы потерялась расческа. Во как!.. Это вам не дульки воробьям в форточку крутить.
        - Как тебе живется в новом жилище? - поинтересовался отец.
        Саша обратил внимание, что тот испытывал странную неловкость в общении с ним.
        - Нормально, - обронил он.
        - Мы с мамой хотели бы взглянуть на твою комнату. Не возражаешь? - вдруг спросил Валерий Викторович, и Александр сдвинул брови.
        Какого хрена им от него нужно?

«Комната, парень. Твоя комната», - проговорил поганый внутренний голос.

«Она уже не моя», - ответил ему Саша.
        - Там нечего смотреть, ремонт нужно делать, - как можно равнодушнее проговорил он.
        - Ничего. Ремонт квартир - мой конек, - сказал отец. - Я помогу тебе.
        Саша бросил на него неприязненный взгляд.
        - Папа, а почему у тебя такая майка? - подала голос Даша. - Как у грязнули.
        - Ваш папа торопился на встречу с вами и нечаянно упал в лужу, - выпалил Саша, внутренне торжествуя от того, что дочка, сама того не ведая, пресекла нежелательную тему. - Вот так.
        Даша захихикала, Рома вторил сестре. Александр искоса посмотрел на отца. Его лицо было печальным.
        - Папа, как вы сами-то? Ты что-то грустный, - отметил Денин, втайне надеясь, что вопрос о его комнате в коммуналке закрыт.
        - Боюсь, мои новости тебе не понравятся.
        - Не понял. О чем ты?
        - Мы успели встретиться с Юлей. Она очень негативно настроена по отношению к тебе.
        - Ну, допустим. Что дальше?
        Отец вздохнул и очень тихо проговорил:
        - Включи радио. Детям незачем это слушать.
        Александр послушно повернул колесико регулировки громкости.
        - Наша мать говорила с твоей тещей. Та сказала, что Юля подала заявление в суд. На тебя.
        Саша с равнодушным видом вел машину.
        - Какое заявление? Что на этот раз?
        - О лишении тебя отцовских прав. Кроме того… - Валерий Викторович сглотнул, будто что-то мешало ему говорить. - Еще она просит провести твое… психическое обследование.
        Они встретились взглядами. Валерий Викторович выглядел постаревшим и беспомощным. Словно это он, а не бывшая жена Саши, пытался официально признать собственного сына сумасшедшим и сбагрить его в дурдом.
        - Папа, не забивай себе мозг. Я и пальцем не тронул детей. У этой тупой овцы нет никаких оснований класть меня в психушку, - как можно спокойнее проговорил Саша.
        Их автомобиль свернул на Рижское шоссе и помчался по трассе. На удивление, машин в этот день было немного.
        - Не надо называть ее овцой, - попытался защитить невестку отец. - Она мать твоих детей. Я все это вел к тому, что Юля будет крайне недовольна, когда узнает, что мы встретились сегодня с тобой. Дети ведь не станут молчать. Но я возьму это на себя.
        - Плевать! - с плохо контролируемой яростью отозвался Саша. - Пусть хоть в Страсбург жалуется.
        - Мы скоро приедем? - услышал он за спиной голос сына.
        - Еще немного. Полчасика.
        - А это совсем капелька, да? - с надеждой спросила Даша.
        - Капелька, - подтвердил Денин.
        Для кого-то капелька, для кого-то море. Сколько он ждал Таню?
        Очень долго.
        Слава богу, что она наконец-то стала принадлежать ему.
        Сколько им осталось потерпеть?
        Мало.
        Отец будто понял, о ком думает Саша.
        - Ты снова вернулся к той самой женщине? Как там ее?.. Таня?
        - Да. - Александр до крови прикусил губу.
        Отец называется!.. Даже не помнит имя возлюбленной, уже невесты сына. При мысли о том, что Таня вскоре станет его законной супругой, сердце Саши учащенно забилось. Да, ждать осталось совсем недолго.
        - Зря. Вы не пара, - неожиданно выдал Валерий Викторович, и Александр покраснел.
        Он вдруг подумал, что с наслаждением ударил бы отца за такие глупые и необдуманные слова. Хватит, наелся дерьма от советчиков. Сыт по горло, что называется.
        У него внезапно перехватило дыхание.
        Ему почудилось, что он слышит голос Тани:

«Остановись! Еще не поздно, Саша. Вернись и освободи меня. Пойди в полицию. Расскажи все о сказочниках, о том, что они собираются сделать со мной завтра ночью».
        Да. Как он мог забыть?
        Чертов контракт!
        Сказочники пунктуальны. Они обязательно придут. Где бы Александр ни спрятался. В какую бы щель ни залез. Эти маньяки обязательно найдут его и Таню в доме Игоря. Но он будет их ждать и приготовит им очень милый сюрприз.

«Спаси меня!»
        Пронзительный голос Татьяны звенел прямо в черепной коробке словно будильник. Одновременно с ним вновь пришла боль. Она запустила свои загнутые когти в мозг Саши, разъедаемый безумием.

«Спаси меня и себя. Тогда ты останешься жив».

«Нет. Тогда я сяду в тюрьму, а ты исчезнешь. Мы будем разлучены навсегда. Нет, такой жизни мне не надо, - мрачно подумал Денин. - Я убью этих садистов. Потом мы с тобой уедем, и у нас начнется новая жизнь…»
        - Ты что-то говорил о шашлыке? - спросил отец, прерывая его раздумья.
        Саша проигнорировал вопрос. Он вообще уже слабо представлял, куда и зачем едет. Через пару километров ему попалась развилка, и Денин зачем-то свернул направо. Машин стало еще меньше.
        - Саша?
        - Что?! - рявкнул Денин и повернул к отцу свое лицо, красное от злости.
        Валерий Викторович обомлел.
        - Что с тобой?
        - Папа, почему ты на дедушку кричишь? - робко спросила Даша.
        Собираясь ответить дочери, Александр мазнул взглядом по зеркалу заднего вида и чуть не закричал.
        Игорь и Стас сидели рядом с его малышами и обнимали их своими распухшими руками. Игорь вынул из пустой глазницы кусок стекла и щекотал им шею Даши. Конечности Стаса держались на теле, изрубленном как сырая говядина, с помощью железных скоб, делали его похожим на дьявольскую марионетку. В швах, скрепляющих голову и шею, деловито копошились черви.
        - Выпутывайся сам, парень, - прохрюкал он.
        Таня нерешительно дотронулась до странного предмета.
        Что-то острое и продолговатое. Иголка?
        Пальцы женщины обследовали.
        Нет, английская булавка. Она была воткнута в боковую поверхность матраса.
        Таня отколола ее, однако после недолгих размышлений прицепила обратно. Сейчас она не сможет ею воспользоваться, и руками-то толком не способна шевелить. Вечером Денин развяжет ее. Тогда она получит относительную свободу и сможет хоть как-то воспользоваться внезапной находкой.
        Сдерживая рыдания, женщина вновь подумала о самоубийстве.

«Может, в этом мне поможет булавка?»
        Толстая зеленая муха села на изуродованное лицо Тани. Пленница замотала головой. Муха улетела, но ненадолго. Потом к ней присоединилась еще одна. И еще.
        Александр не переставал кричать, его лицо потемнело, словно от нехватки воздуха.

«Мертвецы из подвала сидят рядом с моими детьми!» - летела аллюром по кругу одна и та же мысль.
        - Саша! - заорал отец, пытаясь удержать руль, брошенный сыном.
        Машину резко повело налево.
        Даша, напуганная криками, заплакала, Рома побледнел, закрыл лицо руками. С их папой что-то случилось. Иначе зачем он стал бы лезть к ним, прямо через сиденья, когда машина все еще едет?!
        - Нет! - выл Денин.
        Его вытаращенные глаза словно кто-то выдавливал изнутри. Казалось, еще немного, и они лопнут, оставят после себя мокрые ошметки нервов.
        - Саша! - Валерий Викторович с ужасом видел, что они несутся прямо на «Ладу Калину».
        Он попытался выровнять руль, но ему мешал сын, визжащий что-то нечленораздельное.
        Послышался надсадный сигнал клаксона, который тут же заглушил мощнейший удар. Их легковушка вылетела на обочину, там оторвалась от земли, перевернулась в воздухе и на огромной скорости впечаталась в дерево.
        В момент столкновения у автомобиля распахнулась левая пассажирская дверца, и на шоссе вылетел Рома. Как только тело мальчика упало на асфальт, нагретый солнцем, его переехал белоснежный внедорожник, который двигался следом.
        Машина проехалась по ребенку передними и задними колесами. Потом джип вильнул вправо, прокатился еще несколько метров и остановился у обочины.
        По дороге неспешно и неуклюже перекатывался воздушный шар, подгоняемый ветром. Один из двух. Тот, который в виде вертолета.
        Саша открыл глаза. В голове шумело как после похмелья. Но он вроде не пил. Так откуда такая тяжесть в мозгу? Словно туда сырого цемента кто-то залил через уши…
        Он огляделся, и события недавних минут вспышками отразились в его сознании.

«Господи, что я натворил?! Где дети?»
        Лоб Александра был мокрым и клейким, по нему что-то текло, заливало глаза. Сильно болела левая нога, будто зажатая чем-то. Матерясь, Денин начал вылезать из машины. При этом он чувствовал сильный запах бензина.
        Где-то рядом звенел женский крик.
        Он непонимающе завертел головой.

«Кто это? Где мой отец и дети? - От шоссе донесся новый вопль, и Александр болезненно поморщился. - Чего она так визжит?»
        Он обошел автомобиль. Лобовое стекло было разбито, в траве сверкала россыпь осколков.

«Как алмазы», - тупо подумал Саша.
        Из капота курился дымок, там что-то тихо потрескивало.
        Отец лежал возле дерева, неестественно изогнувшись, будто сложенный пополам. Словно он намеревался сделать сложное гимнастическое упражнение, но передумал и окаменел на полдороге. Валерий Викторович часто и быстро дышал.
        - Папа? - пискнул Саша, боясь подойти ближе.
        Волосы отца из белых почему-то стали красными, и Денин не сразу понял, что у него пробита голова.

«Черт!.. У него дырка в черепе. Где Рома и Даша?! Но отец по крайней мере жив. Надо найти детей».
        Между тем бензин продолжал вытекать из пробитого бака. В нагретом воздухе быстро распространялся резкий запах. Неожиданно раздался хлопок.
        Саша обернулся. Капот машины вспыхнул, языки пламени начали жадно облизывать глянцевую поверхность машины.
        - Рома! - хрипло закричал Александр и засеменил к горящему автомобилю, ощущая, как внутри ворочается что-то огромное, неповоротливое и жуткое.
        Дикобраз снова проснулся.
        - Даша? - проблеял он, деревенея от ужаса. - Дашенька, милая!.. Где ты, дочка?! Даша?

«Они же там, на дороге, - подсказал голос. - Как ты сразу не догадался?»
        Подволакивая ногу, которая нестерпимо стреляла болью, Саша потащился к шоссе. Там посреди трассы на боку лежала «Лада Калина», а чуть впереди на обочине возвышался белый джип. Весь асфальт был усеян битым стеклом и обломками бампера.
        Рядом с джипом стояла худенькая девушка в коротких шортиках и рубашке с закатанными рукавами. Она глядела на какой-то бесформенный сверток, валяющийся метрах в десяти от нее, и визжала, не переставая. От этого свертка тянулся широкий ярко-красный след, блестевший на солнце.
        - Где мои дети? - тяжело ворочая языком, спросил Денин.
        Его лоб продолжала заливать кровь. Он тронул саднящее место рукой и скривился, когда пальцы коснулись открытой раны. Надорванная кожа свисала со лба, как неаккуратная челка.
        Увидев Александра, девушка попятилась назад, поскользнулась на чем-то и чуть не упала. Она посмотрела на предмет, об который споткнулась, и ее вырвало. Потом девушка, заметно пошатываясь, направилась к джипу.
        Саша тяжело дышал, пытаясь собраться с мыслями. Кажется, они врезались в «Ладу Калину», которая теперь валялась на разделительной линии. Он потащился к перевернутой машине. Из поврежденного двигателя на дорогу медленно сочилось масло. Водитель, мужчина лет пятидесяти, неподвижно лежал на рулевом колесе. Саша толкнул его. Он едва шевельнулся, издал глухой стон, и Денин тут же потерял к нему интерес.
        Девушка вылезла из джипа.
        Она уже не плакала и что-то взахлеб, раздраженно объясняла кому-то по сотовому телефону:
        - Нет, Денис. Откуда я знаю? Наверное… я же говорю, там нога оторванная валяется!.. Ой, мамочка!..
        За спиной Денина раздался второй хлопок, намного громче первого, и он автоматически повернул голову. Это движение вызвало новую вспышку боли, заставило его заскрежетать зубами. Машина, взятая им напрокат, уже вся была охвачена огнем.

«Даша. Ромка. Черт!.. Они наверняка остались в салоне!»
        Припадая на больную ногу, он поспешил к автомобилю. Скорее!.. Скорее!..
        Пышущий жар не подпустил его к машине. Прикрывая глаза руками, он присел на корточки и вгляделся в заднее окно. Ему показалось или внутри и вправду что-то мелькнуло?..
        Он чуть не лишился чувств, увидев, как по стеклу заелозила крошечная ручонка. Маленькая ладошка с трогательно-нежными пальчиками беспомощно хлопала по окну.
        - Даша! - зашелся он в диком реве.
        Ручонка исчезла. Саша кинулся к палке, валявшейся рядом, передумал, схватил камень и швырнул его в окно. Но тот отлетел от стекла, не повредив его.
        - Даша, Даша, - шептал Александр, лихорадочно выискивая камень покрупней.
        Сзади что-то продолжало хлопать и хрустеть. Пламя жадно пожирало разбитый автомобиль, убивало его дочь. Огонь не слишком разборчив, когда получает возможность вырваться на свободу.
        Даша горела заживо.
        Когда ему, ломая ногти, удалось выковырять из грунта громадный валун, машина горела так, что к ней нельзя было приблизиться более чем на три метра. Огонь перекинулся на дерево, об которое при аварии ударился отец, вылетевший через лобовое стекло.
        Вой отчаяния и безысходности вырвался из глотки Александра. Прилагая последние усилия, он швырнул камень в окно. Что-то хрустнуло. Он зажмурился и кинулся вперед. На его голове мгновенно вспыхнули волосы, они потрескивали и отвратительно воняли. Саша отпрянул от машины.
        Поздно.
        - Папа, помоги, - пробормотал он. - Пожалуйста. Даша горит.
        Денин зачем-то подошел к отцу, распластавшемуся на земле. Его положение не изменилось, неподвижное тело обволакивал черный дым горящих шин. Саша затряс его. Отец не шевелился и больше не дышал.
        - Папа, встань. Там Даша горит, - прохныкал Саша.
        Из его глаз с набрякшими мешками потекли слезы.
        - Помоги. Ну, поднимайся же, гадина! Вставай, твою мать!.. - Он пнул ногой мертвого отца и, рыдая, снова потащился к дороге.
        Хозяйка белого джипа уже окончательно пришла в себя и деловито обсуждала с кем-то свои дальнейшие действия:
        - Не знаю я про регистратор. Их тачка горит. Откуда мне известно? Вроде там кто-то был внутри. Да и хрен с ними! С «Калины» я сняла уже. Нет, вроде больше никто не видел. Один тут бродит как привидение. Полный неадекват, в общем. Денис, не тормози! Что мне дальше-то делать? Уезжать?!
        Сашу качало из стороны в сторону как пьяного. Он машинально ловил языком кровь, вытекающую из раны на лбу.

«Где Рома? Он выпал из машины. Я же слышал, как сын крикнул. Точно».
        Девушка, даже не взглянув в сторону Саши, подбежала к своему автомобилю и юркнула в салон. Через пару секунд джип рванул с места страшной аварии.
        - Эй, - тихо сказал Денин, протянув окровавленную трясущуюся руку в сторону уезжающего автомобиля. - Ты куда?

«Уехала. Разве так можно?! - Он закашлялся и снова заметил странный розовый сверток на трассе. Что за хрень? Наверное, эту штуку выронила та самая истеричная баба на джипе».
        Мимо промчался какой-то мотоциклист, но даже не притормозил.
        Шаркая ногами, Александр приблизился к свертку. Какой-то разбухший, мокрый мешок. Рюкзак, что ли? Хотя…
        Он глубоко вздохнул, присел на корточки. Больная нога взорвалась от жуткой боли. Денин потерял равновесие и сел прямо на багровую полосу, которая тянулась от странного мешка.
        Рядом лежало что-то маленькое, продолговатое. Александр протянул руку. Сандалик. Влажный, красный и почему-то весьма увесистый. Будто там, внутри, застрял камень.
        Саша долго смотрел на детский сандалик, сжатый в его руке. Денин постепенно осознавал, почему тот показался ему знакомым и отчего он такой тяжелый.
        Александр прижал сандалик к груди и задрал голову. Сил кричать не было. Он просто смотрел в небо. А на обочине пылала перевернутая машина. Та самая, в которой обугливалась его дочь.
        - Один серый, другой белый, - бубнил Шон с сосредоточенным видом, расставляя игрушки в стеклянном шкафу. - Два веселых гуся.
        Он вытащил из коробки Чебурашку и Крокодила Гену и поставил их на левом краю полки, чтобы хватило места для других.
        - Мыли гуси лапки в луже у канавки…
        Из соседней комнаты донесся протяжный стон. Судя по голосу, силы человека были на исходе.
        - Заткнись! - не отрываясь от работы, крикнул Шон. - Один серый, другой белый спрятались в канавке.
        Он выудил из коробки Карлсона, за которым последовал Малыш, и несколько секунд с восхищением любовался фигурками. Их надо бы поставить отдельно. Вот тут, к примеру. Ага. Именно так.
        Шон перебирал миниатюрные модельки сказочных героев. Слева он ставил те, кого они с Мурзилкой уже изображали. Справа - во что они планировали поиграть. К счастью, места на полке еще много. Как, собственно, и сказок, в которых напарники еще не участвовали. К примеру, после Карлсона они планировали инсценировать «Мальчик-с-пальчик».
        - Вот кричит бабуся, - вновь забубнил он, аккуратно закрывая шкаф. - Ой, пропали гуси! Один серый, другой белый…
        Новый крик не дал ему закончить куплет, и лицо мужчины перекосила ярость.
        Он вошел в комнату, где вниз головой висел юноша, привязанный за ноги к канату. На парне лет семнадцати не было никакой одежды.
        - Пожалуйста, отпустите меня! - заверещал тот, в панике глядя на рассерженного Шона.
        Из груды одежды, сваленной в кучу у скамьи, сказочник выхватил носок. Потом он шагнул к молодому человеку и зажал ему ноздри. Жертва инстинктивно открыла рот, который тут же был заткнут.
        - В следующий раз это будет не носок, а паяльник, - пообещал Шон, ущипнув его за сосок.
        Спина и ягодицы бедного парня были сплошь покрыты иссеченными ранами. Хлыст отмокал в ведре с соляным раствором, стоявшем прямо под ним.
        Парень что-то промычал, его глаза наполнились слезами. Но Шон уже покинул комнату, напевая очередной куплет про гусей.
        В коридоре послышались тяжелые шаги, и черты лица Шона разгладились. Это Мурзилка!
        - Ку-ку, - бросил сказочник, вошедший в комнату.
        Лицо его было землистого цвета, под глазами залегли тени.
        - Что нового?
        Шон с гордостью указал на стеклянный шкаф и заявил:
        - Потомки скажут нам спасибо!
        Мурзилка некоторое время всматривался в коллекцию, потом равнодушно кивнул и поговорил:
        - Молодец. Зря времени не теряешь. Еще, гляжу, успеваешь развлечься с новой игрушкой. - Он махнул рукой в сторону комнаты, где висел юноша. - И как тебя на все хватает?
        Шон скромно потупил взгляд.
        - Ладно. «Карлсона» прочел или опять халтурил, мульти-пульти смотрел? - осведомился Мурзилка.
        - Я читал! - Шон обиженно выпятил нижнюю губу.
        - Ну-ну.
        Шон пристально посмотрел на Мурзилку. Ему показалось, что его напарник чем-то встревожен, хоть и пытается скрыть это.
        Они сели на диван. Мурзилка включил телевизор, достал из сумки «чупа-чупс», снял обертку и сунул конфету в рот.
        - Что потом? - спросил он. - Мальчик-с-пальчик?
        Шон пожал плечами:
        - Было бы интересно.
        - А ты когда-нибудь пробовал человечину? - задал вопрос Мурзилка.
        - Я - нет, - возразил Шон. - Ты ведь Людоедом будешь, тебе и пробовать.
        Мурзилка ничего не сказал.
        - Ты не в настроении? - спросил у него Шон.
        - Так. Воспоминания юности нахлынули. - Сказочник вытащил изо рта «чупа-чупс» и положил его на стол, сплошь прожженный окурками.
        - Ты не приходил ночевать, - заметил Шон.
        Мурзилка бросил на компаньона двусмысленный взгляд и заявил:
        - Ты еще руки в боки упри и скалкой потряси. Мол, где шлялся, пьянь подзаборная? - Он усмехнулся, но глаза его оставались двумя кусочками слюды, за которыми изредка вспыхивали опасные искры.
        - Хорошее сравнение с женой, - сказал Шон. - Но я волнуюсь за тебя. Последние три дня ты похож на живой труп. Что с тобой? Сегодня контракт по Кролику. Ты не забыл?
        - Нет, конечно.
        - Так где ты был, братишка? Если не секрет, конечно, - уточнил Шон.
        - Я был на свалке, - с некоторым усилием ответил Мурзилка. - Веришь?
        Шон кивнул. Он не удивился бы, если бы Мурзилка сообщил ему, что этой ночью летал на Марс.
        - Я отвез туда одну шмару. Подцепил на вокзале. Вначале хотел сюда привезти, но она… - Мурзилка провел ладонью по глазам, словно пытаясь освежить в памяти тот самый разговор. - В общем, своими базарами она сковырнула мой шрамик, который был скрытым для всех, Шон. Даже для тебя. Поэтому я повез ее на помойку, где и оформил по всей программе. Закидал то, что от нее осталось, покрышками. - Он взял со стола «чупа-чупс», лизнул его и добавил: - Чего-то мне не по себе. Предчувствие какое-то… нехорошее.
        - Я не узнаю тебя, дружище. Из-за какой-то бездомной мокрощелки такие переживания? - удивился Шон.
        Мурзилка закинул на столик ноги, обутые в пушистые тапки в виде котят.
        - А еще вчера вечером умерла одна моя старая знакомая. Ее звали Нелли. Это случилось в психушке, и возле нее никого не оказалось в тот момент. А бабе было всего-то тридцать два года. Ей бы детей рожать да жизни радоваться.
        Шон потрясенно смотрел на своего напарника. За все их двухлетнее партнерство он впервые видел, чтобы Мурзилка проявил хоть какую-то толику заботы о ком-то.
        - Почему ты раньше ничего не говорил про свою подружку? У меня есть связи, - сказал он, проведя ладонью по волосам напарника. - Мы могли бы вытащить ее на волю.
        Мурзилка вяло махнул головой и сказал:
        - Она не захотела бы возвращаться в наш мир. К тому же у нее не было глаз.
        - Я тоже испытал нечто подобное, - чтобы как-то поддержать друга, произнес Шон. - Помнишь, я говорил, что в юности взахлеб читал детективы?
        - Ну да.
        - Мне не давала покоя мысль о совершении безупречного убийства. Ты понимаешь, о чем я. Ни свидетелей, ни мотива, ни, что самое главное, орудия преступления.
        В затуманенных глазах Мурзилки промелькнуло что-то наподобие интереса.
        - Ты его спрятал? Оружие то есть?
        Шон просиял, словно только что открыл секрет улыбки Моны Лизы.
        - Вот! Я так и думал, что ты задашь этот вопрос!
        - Ну?.. - нетерпеливо буркнул Мурзилка.
        - Я убил ее сосулькой, - заговорщическим тоном проговорил Шон. - Это была наша почтальонша. Тощая бабуська, которая постоянно тягала на себе телегу с письмами-газетами. Одевалась как бомжиха, но в семидесятые годы почти все старухи так ходили. Было ранее утро, я гулял с собакой, таксой Эммой. Почтальонша вошла в подъезд, я за ней. Она обернулась и увидела меня. Я ей: «Здрасте, Тамара Ивановна!» Она улыбнулась. «Привет, милок!» Как сейчас помню, у нее половины зубов не было. Я ей тоже в ответ улыбнулся. А в руках две сосульки. Острые, блин!..
        Мурзилка с бесстрастным видом слушал эту жуткую исповедь.
        - Одна вошла в глаз, вторая - в горло. Как две спицы в торт. Она закричала, выронила тележку. Кровь брызнула, я еле успел отпрыгнуть! А потом я наверх ломанулся, в квартиру, и сразу в постель. Была суббота, утро, и на нее наткнулись не сразу. Пока бабка внизу валялась, сосульки растаяли. Приезжала «Скорая», менты. К нам тоже заходили. - Сказочник вздохнул. - А потом оказалось, что она мне посылку несла. От моей тетки из Гомеля. Пистолет с пистонами и заводной паровозик. Я давно просил на Новый год. Мне стало жалко эту старушку. У нее в квартире нашли целую стаю кошек и всех выгнали на улицу.
        Брови Мурзилки поползли вверх.
        - Паровозик, говоришь? Сколько тебе было лет, Чикатило?!
        - Двенадцать. Не забывай, с шести лет отец меня водил на самбо, и я занимался плаванием. Менты так и не поняли, что случилось. Получили новый висяк, короче.
        Напарники помолчали.
        - Мне было очень жалко. Как бабушку, так и кошечек. Я весь день грустил и даже не мог ужинать, - прервал паузу Шон. - Да, я тогда тоже очень переживал. Как и ты о своей безглазой подруге. Кстати, завтра ночью мы встретимся с еще одной слепой киской.
        - Я знаю, - ответил Мурзилка, без особого удовольствия пососал «чупа-чупс», потом повернул голову к приятелю и поговорил: - Я принес пиццу, разогрей. Чего-то жрать захотелось. А я пока проверю контракты.
        Шон с готовностью ринулся на кухню. Мурзилка встал с дивана, подошел к массивному комоду, потянул за тяжелую латунную ручку и выдвинул ящик. Перед ним оказались плотно стоявшие увесистые папки, расположенные по алфавиту. Пальцы мужчины пробежались по жестким ребрам папок и остановились на букве «Д».
        Денин. Сашенька Денин, неудавшийся художник. Романтик хренов.
        Мурзилка улыбнулся.
        Они проводили тщательную проверку как объекта заказа, так и самого человека, обратившегося к ним. Уж слишком высоки ставки в той игре, которую они вели с Шоном, чтобы подвергать себя возможным рискам. Тем более ему, который отсидел в зоне десять лет. Уж он-то знает цену свободы, в отличие от этого старого некрофила, который тюремную жизнь лишь в кино видел.
        Мурзилка вытащил папку, полистал бумаги.

«Охренительно!»
        Он ухмыльнулся, вспоминая подробности этого заказа. На него вышел один проверенный человек и сообщил, что у некоего Стаса Косенко есть интересное предложение. Некий мальчик, преисполненный амбициями, хочет наказать девочку, бросившую его, заодно и отомстить коварному соблазнителю, который и увел красотку от обиженного заказчика.
        Что ж, нет ничего проще. Условия контракта устроили художника, который тут же внес стопроцентную предоплату.
        Маховик закрутился. Причем, кроме всего прочего, Денину был нужен какой-то компромат на жениха своей киски. Это увеличивало стоимость услуг, но пылкий влюбленный не скупился. Он хотел, чтобы авторитет жениха в глазах его зазнобы упал ниже плинтуса. Так оно и вышло.
        Маховик раскрутился. Судя по последним данным, девочка от Кролика вернулась к художнику. И правда, кому нужна баба с обугленной головешкой вместо рожи? Хотя на вкус и цвет, как говорится…
        В общем, художник неожиданно включил заднюю скорость. Вероятно, он совсем забыл, что их договор не подлежит корректировке. Никакие поправки не принимаются.
        Кто к ним обратится, если сказочники готовы будут идти на поводу у каждого сопливого Ромео? Нет уж, друзья. Как говорил папа Малыша: «За свои поступки надо отвечать, а не сваливать свою вину на какого-то, понимаешь, Карлсона».
        Спустя какое-то время Стас передал через надежного человека, что художник предлагает изменить условия договора и даже готов заплатить отступные, чтобы его киску не трогали. Он просил отменить вторую и третью части сказки. Видать, надул в штаны, когда понял, что основное веселье еще впереди.
        Мурзилка открыл контракт:
        - Э-э-э… Ага. Вот. Пункт восьмой…
        По мере чтения безумная ухмылка на его лице, заросшем щетиной, ширилась, все больше напоминала разверстую рану.
        Это будет бомба. Да, они с Шоном не упустят возможность пошалить и оторваться на полную катушку.
        Мурзилка вернулся в комнату, где на столике стояла громадная тарелка с горячей пиццей, от которой исходил дразнящий аромат.
        Он принюхался, облизнулся и заявил:
        - Обожаю с грибочками.
        - Все так, как ты любишь. - Шон подобострастно склонил голову. - Знаешь, я вчера рецепт один китайский прочитал. «Три писка» называется. На стол подаются новорожденные мышата, слепые, без шерсти. Фишка в том, что они издают три писка во время трапезы. Первый - когда их обхватывают палочками. Второй - когда макают в соевый соус. И третий - когда их начинают есть.
        - Китайцы дебилы, - отозвался Мурзилка.
        Какое-то время они молча ели, изредка поглядывая на экран телевизора, где транслировался «Титаник».
        - Вот это любовь! - с набитым ртом проговорил Шон, когда Кейт Уинслет в роли Розы как оголтелая носилась по коридорам, залитым водой, в поисках Ди Каприо.
        - Ну да. Это тебе не гамадрилов в ночных клубах снимать, - счел нужным заметить Мурзилка, вгрызаясь в сочную мякоть из плавленого сыра, грибов и маринованных огурчиков.
        В этот момент Роза намеревалась перерубить цепь наручников, которыми был скован ее возлюбленный Джек.
        - Интересно, а если бы она ему по ошибке руку отхреначила, то фильм, наверное, был бы короче? - предположил Шон, облизывая жирные пальцы.
        - Кто о чем! - заявил Мурзилка, доел пиццу, взглянул на экран мобильника. - У нас еще три часа. Кролик у себя?
        - Он в съемной квартире, в Жулебино, - ответил Шон, посмотрев в записную книжку. - У него поезд завтра в десять утра.
        - Очень жаль, что у нашего подопечного внезапно появятся совершенно неотложные дела и на поезд он не успеет, - сказал Мурзилка, и сказочники рассмеялись.
        - Дом под снос, - продолжал Шон. - На первом живет пара глухих пердунов, больше никого.
        - Имеешь в виду, что можно повеселиться прямо у него?
        - Вполне. Лень этого ушлепка сюда тащить. Кстати, ты обещал узнать насчет художника и киски.
        - Они сейчас где-то в области, - сказал Мурзилка. - Завтра утром будет подробная информация. Ладно, давай соберем вещи. Мне так будет спокойнее, - предложил он.
        Шон согласился.
        Укладывая в сумку фаллоимитатор, усеянный шипами, он нежно провел мизинцем по крючкам и проговорил:
        - На этот раз заменить тебя будет некому, Кролик. Так что готовь вазелин.
        Мурзилка достал банку, в которой плескалась бесцветная жидкость.
        - Это спирт. Нам понадобятся кое-какие запчасти. Мы отрежем их у нашего клиента. Они не должны испортиться.
        Шон с улыбкой поглядел на друга и сказал:
        - Что бы я без тебя делал, Мурзилка!..
        Здоровяк пожал плечами и ответил:
        - Нашел бы себе другого партнера. Или ты думаешь, что мы вечно будем вместе работать?
        Уголки губ Шона опустились, лицо помрачнело.
        - Ты оставишь меня?
        - Кто знает. - Мурзилка взял в руки небольшой агрегат, напоминающий миниатюрный лодочный мотор, тронул пальцем стальной винт, лопасти которого были заточены как бритва. - Я буду самым клевым, усовершенствованным, современным Карлсоном! - восторженно произнес он, примерил моторчик на себя и щелкнул тумблером.
        Двигатель затарахтел, винт завертелся, начал с бешеной скоростью разрезать воздух.
        - Сунь пальчик, будет зайчик, - заявил Мурзилка и сунул пропеллер чуть ли не под нос Шону.
        Тот отпрянул, с испугом глядя на жуткое приспособление.
        - Парни по специальному заказу из газонокосилки сделали, - с гордостью сказал Мурзилка, выключил мотор и почесал под мышкой. - Жаль вот только, что с ним не взлетишь. Ну да ладно, не все сразу. Может, мы в скором времени и порхать научимся как бабочки.
        Шон молча наблюдал за приятелем. Из его головы не выходила фраза о возможном прекращении совместной работы.
        - Мурзилка… - осторожно начал он. - Ты ведь не бросишь меня?
        Крепыш с удивлением обернулся и заявил:
        - Шон, ты меня умиляешь. Мы же такие разные. Прости, но то, что для тебя хобби и кайф, для меня трудовые будни. У меня, в отличие от тебя, нет целой кучи детских магазинов, от которых я получал бы прибыль, не слезая с этого дивана. Я не таскаю домой молодых пацанов, не подвешиваю их к потолку и не распиливаю пополам, глядя на часы. Мол, он окочурится, когда пила до пупка дойдет или до грудины? Как только я скоплю достаточно деньжат, то свалю отсюда. Давно хотел отдохнуть где-нибудь на океане. И вообще, предлагаю сделать передышку. Пора в отпуск. Закончим с художником, и баста. Пока больше никаких заказов.
        Шон молчал словно пришибленный.
        - Ты поможешь мне сделать загранпаспорт? - спросил Мурзилка, укладывая в сумку паяльную лампу.
        - Конечно, дорогой, - с трудом выговорил Шон, и тут ему в голову неожиданно пришла интересная мысль. - Послушай, Мурзилка, а ты бы смог меня убить?
        Сказочник замер.
        - Ты к чему это? - медленно спросил он.
        Шон сел на диван и начал подушечкой указательного пальца собирать крошки с тарелки.
        - Представь на мгновение, что заказ поступил на меня. Твои действия?
        Мурзилка отставил сумку в сторону. Судя по всему, такая мысль еще никогда не приходила ему в голову.
        - Мне казалось, что на сказочников заказы не распространяются, - не очень уверенно произнес он.
        Шон пожал плечами:
        - Какая разница. Это что, вопрос морали? Бизнес есть бизнес. Ты смог бы принять заказ на меня? Конечно, за хорошие деньги?
        Мурзилка окинул напарника буровящим взором и поговорил:
        - Это все трепотня. Гипотетическая шняга. Вопрос из серии: «Сделал бы ты куннилингус чумазой бабке за трехкомнатную квартиру?»
        - У меня не три комнаты, а пять! И еще две двушки, - сказал Шон.
        - Да хоть сто. Это я так, для примера.
        Они поглядели друг на друга как два волка, оказавшиеся перед выбором: умереть от голода, но вместе, или попытаться уцелеть, но за счет того, кто окажется слабее. Драться за свою жизнь. За плоть, за кипящую кровь, за свежее, трепещущее мясо.
        - Откуда в твоей мудрой голове появилась такая мысль, Шон? - полюбопытствовал Мурзилка.
        Его напарник засмеялся. Громко и неестественно. Но напряженная обстановка все равно разрядилась, и это было хорошо.
        - Знаешь, у меня есть информация, что я кое-кому очень сильно мешаю, дорогой, - сказал Шон. - Я бы не хотел, чтобы кто-то вбил между нами клин. Потому что, по последним сведениям, этот субъект, который хочет сделать мне больно, вроде бы искал встречи с тобой, Мурзилка.
        - Это полная чушь! - заявил здоровяк, снова переключая внимание на сумку. - На меня никто не выходил. Если бы это было так, то я бы сразу тебя известил.
        Шон ничего не сказал. Глаза его чуть сощурились, как у кота, заприметившего жирного голубя.
        - Все еще переживаешь за свою подругу? - вдруг спросил он.
        - Это тебя не касается, - буркнул Мурзилка.
        - Я бы тоже расстроился, - сказал Шон. - Нелли Стрелецкая была хорошей девушкой. Она гармонично смотрелась в вашей банде.
        Сумка выпала из рук Мурзилки.
        Когда он повернулся к Шону, лицо его было бледным, как брюхо рыбы.
        - Я не говорил тебе ее фамилию. Откуда ты ее знаешь?
        - Господь с тобой, Мурзилка! - Шон скривился. - Я все знаю. Ты неважного мнения обо мне. - Он обошел стол и встал напротив застывшего громилы.

«Давид и Голиаф», - внезапно подумалось ему.
        - Я все знаю о тебе, дружище. При каких обстоятельствах ты залетел под статью «Убийство», а также «Организация преступного сообщества». Знаю, что после смерти Нелли ты - единственный из вашей команды, кто остался в живых. Знаю, что ты Андрей Чубаров, он же Жуля. Знаю, что вы развлекались, убивая нищих и бомжей[1 - Речь идет о событиях, описываемых в романе А. Варго «Нечто», переиздание - «Диггер по прозвищу Жгут». - Прим. авт.]. Еще…
        - Что?! - заревел Мурзилка, глаза которого налились кровью, и так схватил Шона за шею, что тот взвизгнул. - Что ты сказал?!
        Саша добрался до своего убежища, когда начало темнеть. Он был в обновках, приобрел кепку и майку у какой-то тетки на занюханной железнодорожной станции. Словоохотливая торговка предложила ему пластырь, чтобы он заклеил себе лоб. Напоследок она посоветовала обратиться ему в травмпункт, но Денин лишь вежливо улыбнулся в ответ.
        Он закрыл дверь изнутри и некоторое время стоял молча, словно пытался сообразить, кто он и как тут очутился.
        Саша вынул из пакета сандалик Ромы, крупную гроздь винограда, помыл ее, проковылял в спальню и сказал:
        - Родная. Я здесь.
        Он сел на зловонный матрас. И как Таня умудряется спать на нем?! Он подумал, что утром заменит ей как матрас, так и белье. Его жена не должна спать, как…
        Он тронул женщину за плечо.
        - Я принес виноград, - сказал Саша и всхлипнул.
        Крошечная ручонка в окне.

«Папа, помоги мне!»
        Наверное, Даша звала отца и дедушку. Его милая, очаровательная Дашенька, пятилетняя дочка просила о помощи, а он ничего не смог сделать.
        Когда Саша взял на руки Ромку, голова его сына беспомощно опрокинулась вниз, как у сломанной куклы. Из раздавленного черепа что-то полилось на асфальт и на туфли Денина. Словно он держал дырявый пакет молока. Сынок был такой легкий и не шевелился. Саша осторожно положил Рому на траву.
        А потом… он просто убежал. Когда понял, что ничего нельзя изменить. Попросту унес ноги. Кое-как добрался до богом забытой станции, где поменял майку, нацепил на разбитый лоб кепку и поехал в Ногинск.
        - Ешь виноград, - сварливо проговорил Саша, оторвал от грозди прохладную ягодку и попытался сунуть ее в рот Тане.
        Она сжала зубы, виноградинка раздавилась, брызнула сладким соком.
        - Почему ты не ешь? - начал злиться Денин. - Я потратил двести рублей на этот чертов виноград. Жри!
        Он липкими пальцами давил виноград о лицо Татьяны, но она не разжимала зубов.
        - В следующий раз ничего не получишь!.. - проворчал Саша, сунул гроздь себе в рот и принялся жевать виноград прямо с веточками. - Стараешься ради тебя, а толку!..
        Таня молча лежала на матрасе. После недолгих раздумий он поменял ей подгузник, затем срезал ножом скотч с ее рук и переместился в гостиную. Там Денин включил телевизор и тупо уставился в экран. Наверное, скоро что-то скажут. Обязательно должны сообщить.
        Его клонило в сон, головная боль накатывала волна за волной. Саша вздрагивал, когда резь в черепе становилась особенно нестерпимой.
        Реклама. Вкусняшки для вашей киски. Лучший в мире банк предлагает самые высокие проценты за вклад. Лучше бы они могли оживлять людей.
        Он начал клевать носом.
        После рекламы продолжилась какая-то идиотская передача. Дяденьки и тетеньки с важными физиономиями обсуждали, почему догхантеры убивают собак.
        Потом на экране появился толстый мужик. Он шел по улице и вел на поводке немецкую овчарку.
        Собаку показали крупным планом. Из-под ошейника почему-то текла кровь, а на голове овчарки громоздилась копна спутанных рыжих волос. Животное повернуло голову, и Саша едва удержался от крика.
        На него смотрела Таня. У нее было нормальное лицо, с глазами и без ожогов.

«Не отдавай меня им», - беззвучно произнесла она, и из ее глаз выступили слезы.
        Толстяк усмехнулся и повел Таню, то бишь собаку, дальше по улице. Недалеко его ждал велосипед.
        Денин крепко зажмурился, начал шептать молитвы. От усилия натянулась кожа на лбу, отчего открылась рана. По лицу Саши текла свежая струйка крови, но он даже не заметил этого.
        Ему начало казаться, что весь дом пропитан запахом смерти. А ведь завтра - свадьба.
        Губы молодого человека, за последние три дня превратившегося в больного, изможденного старика, задрожали. Конечно!.. Как он мог забыть?
        Когда он открыл глаза, по телевизору снова мелькали кадры рекламы. Наконец глупая передача подошла к концу, и начались вечерние новости.
        Конфликт в Украине. Гребаный кризис. Инфляция. Президент нанес визит в Индию. Полиция пресекла несанкционированный митинг.
        Саша моргал и тер глаза.

«Что за дерьмо? Это все произошло не со мной. - Он удивился этой мысли и почувствовал странное облегчение. - Я просто сплю. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть глаза».
        Денин снял кепку, при этом снова задел пластырь, намокший от крови, и вскрикнул.

«Произошла серьезная авария, - услышал он. - Погибли двое детей и один мужчина. Салон автомобиля полностью выгорел. Следователи, работавшие на месте происшествия, выяснили, что машина взята напрокат. Ведется поиск водителя», - тараторил хорошо поставленный голос диктора.
        Саша с трудом встал с дивана.

«Погибли двое детей».
        - Это не сон, - сказал он в темноту. - Я…

«Конечно, не сон, урод! - заявил внутренний голос. - Посмотри на сандалик Ромы».
        Денин почти бегом бросился в комнату, упал рядом с Таней, обнял ее, в испуге прижался к любимой.
        - Таня!.. Милая Танюша, - прошептал он, глотая слезы. - Я убил их. Дашку и Ромку. Своих детей.
        Он услышал тихий вздох.
        - Ты же сам хотел этого. Помнишь?
        Саша непонимающе глядел на Ковалеву. Она что, сошла с ума? Как он мог хотеть убить своих детей?! Что она мелет, глупая?
        - Я все слышала. Ты попал в аварию.
        В ее голосе было столько же жизни, сколько в плевке человека, больного туберкулезом.
        - Я не хотел, - тупо сказал Александр.
        - Я знаю, - успокаивающе проговорила его любимая. - Никто этого не хотел. Просто так уж получилось. Это судьба.
        - Нет никакой поганой судьбы! - ожесточенно возразил Денин, вновь прижимая женщину к себе.
        Таня даже не сопротивлялась. Как кусок теплого теста. От нее несло потом и мочой.
        - Я их люблю!
        - Сначала ты убил их в своей голове. Виртуально. Твои мысли были очень сильными. Теперь это произошло по-настоящему.
        - Замолчи! - крикнул Саша, до крови кусая губы.
        - Как твоя голова?
        Ему захотелось ударить Таню, и он испугался собственного желания.

«Как такая погань могла прийти тебе в голову? Ведь она же твой ангел!»
        - Тебе плохо, Саша? - шепотом спросила Татьяна, и Саше показалось, что ему в череп кто-то вонзил вилы.
        Однажды он видел ролик на ютубе. Члены какого-то африканского племени охотились на бегемота. Они окружили ничего не подозревающее животное, когда оно нежилось в грязной луже, после чего начали молниеносно забрасывать его копьями, швыряли их одно за другим. Бегемот ошалел от внезапной дикой боли. Он метался из стороны в сторону, но туземцы не пропускали его сквозь плотно выстроенное кольцо и продолжали жалить копьями. Денин помнил финальную сцену. Несчастный бегемот, истекающий кровью, нашпигованный копьями, все еще шевелился. Издалека он напоминал пирожок, утыканный десятками зубочисток.
        Саша подумал, что сейчас он очень похож на того самого бегемота, приговоренного к смерти.
        - Очень больно, - стиснув зубы, процедил Денин. - Если бы ты была сегодня рядом, то, наверное, ничего такого не случилось бы.
        Таня издала смешок, и Денин с потрясенным видом отпрянул, словно его невеста внезапно превратилась в гадюку.
        - Ты что? Тебе смешно?
        - Нельзя шутить такими вещами. Я же говорила тебе.
        - Это все ты? - скрипучим голосом спросил он.
        Боль в голове не отпускала. Саша вскрикнул, потом встал на ноги и пошатнулся. Ему казалось, что его сейчас вырвет.
        - Это все из-за тебя?
        Таня не ответила.
        Денин прошел на кухню, подволакивая больную ногу. Он взял сандалик погибшего сына, прижал его к груди, вернулся в спальню и улегся прямо на полу.
        Саша поцеловал сандалик, кровь на котором давно засохла. Он видел голубой носочек, под которым угадывались крошечные пальчики.
        - Саша, у меня гниет кожа на шее. Там… кто-то есть. Мне кажется, что это черви.
        Денин промолчал. Какая ерунда. Черви. Сегодня он убил своих детей. И отца в довесок.
        По его измученному телу прошла крупная дрожь. У него много забот, но сейчас он был не в состоянии что-то делать.
        Надо отдохнуть. Завтра все будет по-другому.
        Когда он провалился в вязкий, тяжелый сон, тонкие пальцы Тани нащупали булавку.
        - Что еще ты обо мне знаешь, старый гоблин?! - орал Мурзилка. - Значит, все эти адвокатишки - твоих рук дело?! - Он тряс Шона как грушу.
        Так голодный волкодав терзает свою добычу, стараясь оторвать от нее кусок покрупнее. Лицо Шона стало темно-бордовым, как испорченная свекла.
        - Пусти, - прохрипел он, отчаянно цепляясь за толстые руки напарника. - Мурзилка, ты задушишь меня!
        - Вот и чудесно! - брызгая слюной, пролаял сказочник. - Ты, гнилая брюква, отвечай! Говори, что еще накопал про меня?! - Он отпустил Шона.
        Тот без сил рухнул прямо на столик, который перевернулся. На пол полетели детские книжки и пустая тарелка из-под пиццы.
        Мурзилка кинулся к серванту.
        - Не надо! - завопил Шон, но было поздно, шкаф уже летел на пол.
        Шон закрыл глаза, сдерживая рыдания. Звон разбившегося стекла был оглушительным. Фигурки сказочных персонажей разлетелись в стороны разноцветным каскадом. Мурзилка начал в неистовстве топтать их, расшвыривать в стороны. С одной ноги слетел пушистый тапочек в виде котенка.
        - Что ты еще обо мне знаешь? - утихомирившись, чуть спокойнее сказал он. - Отвечай, или я повешу тебя рядом с твоей игрушкой. Учти, мне хочется самолично проверить, как долго ты протянешь, когда я начну тебя пилить.
        - Мурзилка, перестань, - пролепетал Шон.
        Он еще никогда не видел своего приятеля в таком бешенстве.
        Крепыш уселся на диван, сунул в рот сигарету.
        - Ненавижу!.. - сказал он, неизвестно что имея в виду.
        Шон осторожно устроился рядом, пригладил растрепавшиеся седые волосы и сказал:
        - Я не хотел тебе говорить раньше времени… - Он пугливо посмотрел на громадные кулачищи напарника, который одним ударом мог бы свалить с ног лошадь.
        - Говори! - заявил Мурзилка и выпустил дым изо рта.
        - Я не родственник твоей покойной матери, - нерешительно начал Шон. - Прости, я солгал. Да, это я помог тебе выйти на свободу. Понимаешь, я давно следил за вашей историей, знал, что вы занимались истреблением бродяг и попрошаек. У меня до сих пор в сейфе хранятся вырезки из тогдашних газет. Они все пожелтели, представляешь? Так уж вышло… но я решил помочь тебе, когда вам всем настала крышка. Алекса убили самым первым. Гюрза завалил Мику, а сам пропал. Его труп нашли только через год, когда в доме обнаружили мертвую девушку.
        - Да. Ее звали Алиса, - подал голос Мурзилка. - Гюрза с ума по ней сходил. Как этот наш художник по своей обугленной кукле.
        Его глаза были подернуты мутной дымкой, а губы плотно сжаты. Он словно заново прогонял в своей памяти события десятилетней давности.
        - Я боготворил вас, - мечтательно сказал Шон, который уже успокоился и не страшился своего вспыльчивого приятеля. - Я мечтал иметь таких друзей, как вы. По-настоящему сплоченную команду. Жаль, что так все закончилось. Когда у меня появилась возможность, я принял решение тебя вытащить на волю. Это было нелегко, учитывая тот общественный резонанс, который был вызван вашими подвигами. Кроме того, тебе припаяли немалый срок…
        - Я и сам это знаю! - резко оборвал его Мурзилка. - Не нужно напоминать мне про такое дерьмо!
        - Не злись. Я просто рассказываю тебе всю подноготную, дружище, - мягко пояснил Шон. - Я решил тебя вытащить. Это было трудно. Но деньги и связи решают многое. Я нанял хороших адвокатов, и нам удалось пересмотреть результаты следствия. Твоя степень участия в резне была сведена к минимуму. А потом у тебя случайно нашли психическое отклонение, которое требовало медицинского вмешательства. Остальное тебе известно. Кстати, я носил передачки Нелли. Жаль, что нам не довелось пообщаться вживую. Она действительно была не в себе.
        - Ты не должен был ничего скрывать от меня! - глядя прямо перед собой, отчеканил Мурзилка. - Ты присылал адвокатов, которые ковырялись в моей жизни, а сам оставался в тени. Мол, я не при делах и вообще в непонятках. Прикрылся смертью моей матери, родственничек! Эх, ладно. - Он затушил окурок об мозолистую ладонь и бросил его прямо на пол.
        Шон с нескрываемым обожанием глядел на него.
        - Я больше ничего не буду скрывать от тебя, - тихо сказал он, касаясь бицепса напарника.
        - Ты сделал из меня маньяка, настоящего психопата, - вымученно сказал Мурзилка, который выглядел теперь подавленным и опустошенным. - Лучше бы ты оставил меня в зоне.
        - Нет, - поглаживая мускулистую руку друга, возразил Шон. - Я просто взял гаечный ключ и подкрутил в тебе разболтавшиеся детальки, привел тебя в порядок, разбудил твое истинное «я», которое спало за решеткой. Ты всегда таким был, Жуля.
        - Не называй меня Жулей! - приказал сказочник.
        - Как скажешь, дорогой. - Шон безропотно кивнул. - Я ведь тоже ничего от тебя не скрываю. Если хочешь, я могу рассказать о своей семье.
        - Я слушал это уже миллион раз, - презрительно сказал Мурзилка. - Как тебя трахал папаша, а потом вы со старшим братцем убили родителей. Ты получил неплохое наследство, на котором и построил свой нынешний бизнес, загрызи меня Мурзилка! Я знаю, что в пятилетнем возрасте ты начал с червей, которых выковыривал из яблока и клал на электрическую плитку. Ты балдел, глядя, как они извиваются.
        Шон пытливо смотрел на тяжело вздымавшуюся грудь друга. Он видел, как ходил ходуном кадык обожаемого им мужчины, как сжимались и расправлялись грубые пальцы.
        - Тебе надо расслабиться, - сказал он, похлопав его по плечу.
        - Я не хочу пить.
        - А я не выпивку предлагаю. Я дам тебе успокоительное.
        Мурзилка недоверчиво усмехнулся и заявил:
        - На меня не действуют эти долбаные микстуры из аптек.
        - Должно подействовать. Это очень хорошее седативное средство. - С этими словами он куда-то ушел, а когда вернулся, в руках Шона лежала малюсенькая коробочка, в которой что-то гремело. - На! - Напарник протянул Мурзилке таблетку ярко-желтого цвета.
        - Что это? - спросил тот и с подозрением уставился на странный кружочек.
        - Лекарство, - терпеливо ответил Шон. - Послушай, разве я хочу тебе плохого? Давай глотай.
        - И ты тоже тогда жри! - потребовал Мурзилка, закинув таблетку в рот.
        Шон послушно сжевал лекарство.
        - Так что это было?
        - Валокордин или барбовал, не помню точно, - морщась, потому как таблетка оказалась горькой, произнес Шон.
        У Мурзилки отвисла челюсть.
        - Не понял. Так что именно? К тому же валокордин в каплях бывает, придурок, а ты колеса припер. Во сне в луну въехал? Что это за шняга?
        - Остынь, дружище. Должно полегчать.
        Напарники уселись на диван.
        Шон стал переключать каналы и остановился на том, по которому передавали «Бивиса и Батхеда».
        - Весьма в тему, - заметил Мурзилка. - Тебе не кажется, что мы сильно смахиваем на главных героев этого мультика? Я - Батхед.
        Шон несколько минут внимательно следил за тем, что происходило на экране, потом покачал головой и заявил:
        - Если только внешне. Кстати, во мне есть что-то от Бивиса.
        Мурзилка захохотал. В голове у него появилась какая-то воздушная легкость, настроение приподнялось.
        На экране телевизора Бивис, гоняясь за мухой, попал лопатой в лоб Батхеду. Тот кувырком полетел на пол.
        - Меня однажды так брат палкой ударил, - сказал Шон и тоже хохотнул. - А я ночью поджег пакет, подкрался к нему и накапал расплавленного полиэтилена ему в рот.
        Мурзилка закудахтал от смеха, его лицо покраснело. Бивис отбросил в сторону лопату и вооружился бензопилой, жужжащее полотно которой полностью погрузилось в диван.
        - Он мне потом, правда, руку сломал, но после этого у нас наступил мир, - добавил Шон.
        - А затем вы прикончили своих родителей, - задыхаясь от хохота, дополнил Мурзилка. - Которые вас достали, да?! Ой, не могу! Держите меня семеро!
        - Убили, - подтвердил Шон.
        Он тоже начал хрюкать от смеха, глядя, как Бивис получил по башке бейсбольной битой от Батхеда и мешком повалился на пол.
        - Отца в гараже молотками забили, а мать утопили. У нее изо рта такие пузырики прикольные поднимались!..

«Нам надо заманить муху», - с важным видом сообщил Батхед.

«Прикольно. А что любят мухи?»

«Дерьмо и все такое».
        Сказочники одновременно грохнули от хохота.
        - А потом мой братец повесился, и все свалили на него! - давясь от смеха, продолжал Шон.
        - Как твои капли, то есть таблетки, называются? Валокордин? Или… ой, не могу… кокаин, сто кочерыжек в твою задницу?! - спросил Мурзилка, вытирая слезы, и даже начал сползать с дивана на пол.
        Шон глупо хихикал, почесывая пах. Нет, он не перепутал коробочки с таблетками, наоборот, хотел достичь именно этого результата. Напарникам просто необходимо было расслабиться перед очередной сказкой.
        - Твою мать!.. Давно я так не смеялся. Никогда не думал, что валокордин так вставляет! - Мурзилка снова заржал, вытирая покрасневшее лицо. - Ты придурок, Шон, - сказал он, чуть успокоившись, но все еще посмеиваясь. - Нас, наверное, Кролик уже ждет, а мы тут колесами закидываемся. - Он несколько минут сидел, отдуваясь и осовело вглядываясь в экран, потом перевел туманный взгляд на Шона и осведомился: - Слушай, а куда этот мужик ушел?
        Шон непонимающе посмотрел на друга:
        - Какой?
        - Ну, тот, что пиццу приносил.
        Шон сдвинул брови.
        - Кажется, это я пиццу приносил. Других мужиков тут нет, Жуля.
        - Я тебе не Жуля, осел. Еще раз назовешь меня так, я выбью тебе все зубы! - вскипел Мурзилка.
        - А я вставлю туда присоски. Тогда ты не уйдешь от меня? - игриво поинтересовался Шон.
        - Нет, в натуре. Только что приходил мужик с пиццей, - пробормотал Мурзилка, вертя головой во все стороны.
        - А! Вспомнил. Наверное, это тот самый фрукт, который у нас в той комнате висит! Только это не мужик, а мальчик.
        Эта версия, казалось бы, удовлетворила Мурзилку. Он успокоился, затем неожиданно чихнул и завороженно огляделся по сторонам, словно вдруг перенесся в волшебное царство Нарнии.
        - Как же он принес пиццу, если висит? - задал сказочник вполне резонный вопрос.
        - Тогда этот разносчик пиццы ушел. Он улетел, но обещал вернуться, - патетически произнес Шон, делая вид, что вытирает уголки глаз.
        - Угу. Хорошо, что напомнил, - сказал Мурзилка, вылезая из-за стола.
        Шон посмотрел в сторону комнаты, где висел юноша. Интересно, как он там?
        - Вот, - сказал здоровяк, ставя на столик колбу с заспиртованным пальцем. - Я не меняю правила. Угадай, кто лучший в мире укротитель кроликов?
        - Ты, - тепло отозвался Шон.
        Мурзилка снял с себя рубашку, пропахшую потом. Шон с плотоядным видом уставился на его торс, синий от татуировок.
        - Пойду с этим разносчиком пиццы побазарю. Похоже, его нужно поучить хорошим манерам, - заплетающимся языком проговорил Мурзилка и подмигнул Шону. - Я скоро. - После этих слов сказочник вышел из гостиной.
        Шон выключил телевизор и уставился на палец, замерший в колбе. Он был неестественно бледным, почти прозрачным, словно долгое нахождение в законсервированном виде вытравило из него все соки и краски. Собственно, так оно и произошло.
        - Согнись! - приказал ему Шон. - Сделай что-нибудь, и тогда я поверю. Ну?
        Палец не шевелился.
        Из комнаты, куда ушел Мурзилка, донесся крик, преисполненный ужаса.
        Шон усмехнулся. Бедный «разносчик пиццы».
        Он вновь вперил взор в колбу.
        - Если ты в течение минуты не дашь о себе знать, то я разобью этот дурацкий флакон, а тебя выкину в мусорное ведро, - пригрозил сказочник пальцу.
        У Шона возникло ощущение, что его тело стало легким как воздушный шар, а движения - плавными и медленными, словно он погрузился под воду.

«Я в космосе, - улыбаясь, подумал он. - Или в океане. А может, я просто сплю».
        - Наверное, идея с таблетками была не лучшей, - объявил Шон пальцу.
        Да. Тем более что им скоро выдвигаться. Но он ведь искренне хотел помочь Жуле, то есть Мурзилке…
        А палец?.. Что ж, хрен с ним. Все это предрассудки. Отрезанный палец - вовсе не мерило разрешения или запрета играть в сказки.
        Это просто отрезанный на хрен безымянный палец, черт бы его подрал. Пусть даже этот палец когда-то принадлежал мужчине, который так нравился Шону.
        Шон уже намеревался присоединиться к Мурзилке, как вдруг ему почудилось какое-то движение в колбе. Он медленно опустился на теплое, насиженное место, изумленно поморгал, присмотрелся и не поверил своим глазам. Вместо пальца в колбе плавала миниатюрная русалка.

«У меня глюки!»
        Шон с остолбенелым видом схватил колбу, встряхнул ее. Со дна поднялась змейка крохотных, едва заметных пузырьков. Русалка гневно посмотрела на него. Ее длинные золотистые волосы медленно колыхались, увлекаемые круговоротом воды. Точнее сказать, спирта.

«Мне больно, придурок!» - прозвучало в голове у Шона.
        - Ты не можешь говорить, - с трудом ворочая языком, пролепетал Шон.
        Он осознавал, что выглядит полным кретином, беседуя с пальцем, который каким-то непостижимым образом превратился в говорящую русалку.
        Блеснул жемчужный чешуйчатый хвост. Русалка сделала изящный кувырок. Ее волосы следовали за ней словно ковер, сверкающий золотом.

«Поторопись. Он убьет тебя».
        - Кто? Мурзилка?
        Русалка припала к стеклу и улыбнулась. Ее глаза, обрамленные длиннющими ресницами, мерцали как два бриллиантика. Алый ротик открылся, обнажил ровный ряд крошечных острых зубов. «Бог ты мой! Она плавает в семидесятипроцентном растворе спирта и еще умудряется со мной разговаривать?!»
        - Кто убьет меня? - повторил он вопрос.

«Придет время, и ты сам поймешь. Просто будь осторожен».
        Шон почувствовал неприятную сухость во рту и сглотнул.
        - Ты хорошенькая, - брякнул он.
        Русалка подмигнула ему, сжала свою правую грудь, томно прикрыла глаза и лизнула сосок. Шон почувствовал, как член у него набухал кровью. Такого мощного железобетонного стояка у него не было со студенческих времен.
        Русалка продолжала ласкать собственную грудь. Ее изящный хвост загнулся вверх и подрагивал от возбуждения.
        Шон инстинктивно сунул руку в штаны.
        Русалка призывно провела по губам язычком.
        Сказочник тяжело задышал, энергично заработал рукой.
        Русалка рассмеялась, выпуская изо рта пузырьки. Она вильнула хвостом, ринулась вниз, потом вверх, словно желала выбить герметичную пробку и вырваться наружу.
        Глаза мужчины закатились, рот приоткрылся. Оргазм наступил быстро. Шон содрогнулся, глубоко вздохнул, потом торопливо расправил штаны и стыдливо прикрыл свитером расплывающееся теплое пятно. Было бы нехорошо, если бы это увидел Мурзилка.
        Шон посмотрел на колбу и вздрогнул.
        - Не-ет, - протянул он, отстраняясь.
        Вместо русалки в колбе плавала его мать, которую они со старшим братом утопили в ванне тридцать восемь лет назад. Раздутое тело медленно колыхалось у самого дна колбы. Волосы почти полностью слезли с черепа, одежда истлела. От разлагающейся плоти тянулась зеленая муть, окрашивающая стекло колбы в грязно-болотный цвет.

«Не ходи никуда, милый. Тебя убьют».
        Шон обхватил всклокоченную голову руками и завыл.
        В колбе что-то булькнуло, и все внутри стало чернее ночи.
        Шон кинулся к окну, распахнул створки, вдохнул вечерний воздух. Где-то монотонно поскрипывал сверчок. Разгоряченное лицо медленно охлаждал ветер.
        Он с трудом справился с отчаянными позывами рвоты, закрыл окно, отдышался, после чего с опаской перевел взгляд на колбу.
        Там опять был палец.
        Собственно, он находился в колбе всегда. С тех самых пор, как Мурзилка проиграл его на спор. Потом он чуть ли не на коленях молился перед ним накануне каждой сказки.
        Только вот теперь палец сгибался и разгибался. Он словно грозил Шону. Это уже не было галлюцинациями.
        Сказочник с видом прилежного ученика уселся на диван и не сводил с колбы пронизывающего взгляда.
        Прошло минут пять, и палец постепенно затих, опустился на дно.
        Умолк и парень за стеной.
        Шон задремал.
        Через час его разбудил Мурзилка. Все лицо, руки и голый торс сказочника были красными, словно он вылил на себя таз с клубничным вареньем. Только пахло от приятеля Шона не этим лакомством, а железом.
        - Он не продержался даже до пупка, - равнодушным тоном известил он напарника.
        Шон кивнул. Жаль, что он сам так и не добрался до игрушки. Но ради лучшего друга Шон был готов пожертвовать чем угодно.
        - Я в душ. На сборы десять минут, - отрывисто проговорил сказочник. - Мы уже опаздываем. - Он бросил взгляд на колбу, потом поднял глаза на Шона и осведомился: - Все нормально?
        Шон выдавил из себя улыбку:
        - Все просто супер.

«Не ходи туда, милый!»
        - Я тебе верю. - Мурзилка чуть помолчал и прибавил без тени улыбки: - И завязывай с наркотой. Еще раз такой «валокордин» подсунешь - размажу!
        - Конечно, - торопливо сказал Шон и подобострастно склонил седую голову.
        Громадная рука Мурзилки сграбастала колбу с пальцем.
        - Собирайся!
        Леонид поймал себя на мысли о том, что чуть ли не ежеминутно смотрел на часы.

«Последняя ночь, мать ее!.. Да. Скоро этому придет конец. Я забуду эту проклятую Москву как страшный сон. Десять вечера. Черт, еще целая ночь впереди. Рано утром придет хозяин жилища, которому я отдам ключи, и - пулей на вокзал».
        Он нервно прохаживался по «убитой» малогабаритке. Кухня, комната, прихожая. Прихожая, комната, кухня. И опять по кругу до полного одурения.
        Спать ему не хотелось. Он уже пробовал прилечь и знал, что вряд ли заснет. С того времени как убийцы расправились с Женей Рекутой, он едва сомкнул глаза, дремал урывками, по полчаса, не больше. Просыпался, ворочался в постели, шел на кухню, пил воду, возвращался в душную спальню и снова безуспешно пытался уснуть.
        Сон не шел. Как только его веки опускались, Леониду начинал мерещиться всякий бред. Например, в последний раз ему привиделось, что сказочники волокли его в свой домик, стоявший на отшибе какого-то поселка. Они хотели исполнить свою угрозу, нанизать Леонида на вертел, потом зажарить и съесть. Рядом с очагом торчал кол, на который была насажена голова Жени Рекуты.

«Я был осторожным, дружище. Но они опередили меня», - говорил тот, хлопая глазами.
        А еще Леонид постоянно вспоминал несчастного кролика на фото, подброшенном ему.

«Они просто пугают меня. Да, не исключено. Фразу, написанную на фотографии, можно расценивать как угодно. Мол, не шали, и останешься жив. Или так: «Не шали. Все равно это бесполезно, и мы тебя пришьем».
        У Леонида в любом случае не было никакого желания уточнять, что именно имели в виду эти два психопата. Может, это было предупреждение. Или же нет.
        В юности Леонид читал книгу Джона Апдайка «Кролик, беги». Речь шла о каком-то баскетболисте, который все никак не мог решить свои семейные проблемы. Сейчас почему-то название романа известного американского писателя вспыхивало в его голове словно маяк.

«Беги как можно быстрее, Кролик!»
        Он заскрипел зубами, проклиная это идиотское прозвище. После того кошмара, когда два негодяя поймали их с Татьяной и затащили в маленький сарайчик, оно волочилось за ним неотступной тенью, как банка, привязанная к хвосту бездомной собаки.
        Он достал из кобуры травматический пистолет. Из-под мышки потянуло застарелым запахом пота. Леонид уныло усмехнулся. Еще несколько месяцев назад у него много чего было. Красивые женщины, ужины в фешенебельных ресторанах, регулярный отдых в Европе…
        Все это накрылось медным тазом. Теперь он никто. Трясущийся от страха, погрязший в долгах банкрот, который сидит на полу пыльной развалюхи на окраине города в вонючем пиджаке и молится, чтобы ночь прошла как можно быстрее. Все его богатство - мятая пятисотенная купюра, лежащая в нагрудном кармане рубашки. Хватит ли этого на дорогу до вокзала и постель в поезде?..
        Он прилег на кровать, но уснуть так и не смог, повалялся, встал, вышел на балкон. Воздух был душным и спертым, словно предупреждал о намечавшемся дожде.
        Леонид вернулся в комнату, положил пистолет на стол, достал мобильник и повертел его в руке.
        - Может, вызвать такси? - вслух произнес он. - Переночевать можно и на вокзале.
        Леониду не понравился свой голос, робкий и неуверенный. Он дрожал как струна, которая вот-вот была готова лопнуть от напряжения.
        - У меня все получится, - чуть громче сказал он в пустоту.
        Он подумал, что пятисот рублей ему не хватит, и тут же вспомнил об обручальном кольце. Это был аванс, врученный Жене, который ему вернули сказочники в том конверте с фоткой кролика. Танино кольцо он отдал за долги, осталось только это.

«Беги, Кролик!»
        Пока он раздумывал, сколько можно выручить за ювелирное изделие, входная дверь тихонько скрипнула. Леонид обернулся, на цыпочках вышел в прихожую. Скрип повторился. Затем что-то зашуршало. Как будто кто-то купюры пересчитывал.
        Леонид подумал о пистолете.
        Когда в дверь постучали, он чуть не закричал от неожиданности.

«Кто это?!»
        Смотрового глазка в расшатанной, оббитой дерматином двери не было. Открыть ее и проверить, в чем дело, он не решался.
        - Кто?.. - Леонид прочистил горло. - Кто там?
        - Простите, пожалуйста, - раздался тонкий голос. - Я очень извиняюсь! Вы случайно не видели мою собаку?
        - Нет, - рявкнул Леонид, рукавом вытер пот, выступивший на лбу, и почувствовал немалое облегчение.
        Какой-то долбаный подросток потерял свою дворняжку.
        - Ее зовут Бимбо. Этой мой любимый щенок, - словно не слыша ответа Леонида, продолжал мальчишка, стоявший за дверью. - Мне подарили его на день рождения.
        - Тут нет никаких собак, - хрипло сказал Леонид. - И мне плевать на твой день рождения.
        - Проверьте, пожалуйста, - упрашивал мальчик, голос которого показался Леониду странным.
        Будто он намеренно искажал его.
        - Вы где? Вы меня слышите? Моего щенка зовут Бимбо. Вы случайно не видели его? - пошел этот собачник по второму кругу.
        - Пошел в задницу! - крикнул Леонид, с трудом совладав с желанием выйти наружу и спустить с лестницы этого идиота, никак не желающего уняться.
        Он достал телефон, мельком взглянул на дисплей. Начало двенадцатого.
        Нет, все-таки надо вызвать такси. Лучше ночевать на вокзале, чем в этом клоповнике, забытом богом или дьяволом. По крайней мере, там полно ментов, и Леонид будет чувствовать себя в безопасности. А ключи от квартиры он сунет под коврик. Хрен с ними.
        В дверь снова постучали.
        - Пожалуйста, помогите, - вновь заныл подросток.
        - Але? Такси? - проговорил Леонид, с неприязнью поглядывая в сторону прихожей. - Примите заказ до Киевского вокзала. Это срочно. Подайте машину на улицу… - Он диктовал адрес, краем уха слыша, как мальчишка начал скрестись в дверь.

«Я сейчас убью этого малолетнего идиота!»
        Когда его заказ приняли, он метнулся в прихожую, пряча пистолет за спиной, щелкнул замком, распахивая дверь.
        - Чего надо, сопляк?! - заорал Леонид и замер.
        Никакого юноши не было и в помине. Перед ним стоял сутулый мужчина неопределенного возраста и исподлобья смотрел на него.
        Леонида поразила одежда незнакомца. Он оторопело разглядывал белоснежную рубашку, наглухо застегнутый малиновый жилет, черные шортики и красные гольфы. Ноги странного гостя были обуты в смешные бежевые ботиночки.
        - Ты кто, мужик? - тихо спросил Леонид, и его рука, сжимающая травматический пистолет, затряслась.
        Незнакомец широко улыбнулся, взлохматил соломенную шевелюру, которая как-то странно съехала вбок. Из-под нее торчали клочья седых волос.

«Парик!» - сообразил Леонид.
        - Меня зовут Малыш, - сказал ночной гость.
        На этот раз его голос звучал хрипло и грубо, как у простуженного курильщика.
        - Привет, Кролик! Ты не видел мою собаку? Ее зовут Бимбо…
        Леониду показалось, что пол уходит у него из-под ног. Он попятился назад и едва успел захлопнуть дверь перед носом сказочника.
        - Открой, - зашипел тот снаружи и навалился на дверь.
        Леонид посмотрел на пистолет, который сжимали его пальцы, влажные от пота.

«Этого не может быть!»
        Он бросился на балкон. Третий этаж. Можно попробовать спрыгнуть.
        В дверь уже дубасили со всей силой.
        - Кролик! - выл Малыш. - Открой дверь, гаденыш!
        Трясущимися руками Леонид схватил телефон.

«Да, нужно срочно вызвать полицию».
        Пальцы попадали мимо клавиш, и он истерично выругался.
        Неожиданно удары в дверь прекратились, и во всем доме погас свет. От неожиданности Леонид выронил сотовый телефон на пол.

«Убей его! - приказывал он себе, наклоняясь и поднимая мобильник. - Действуй, трус! Они прибили твой палец к столу и изуродовали Таню. У тебя пистолет, а у него - ничего. Хотя откуда я знаю, что этот ненормальный без оружия?»
        Он снова предпринял попытку набрать экстренный номер, как вдруг услышал шум подъехавшей машины.
        Такси? Леонид ринулся на балкон.
        - Эй! - закричал он, махая рукой.
        Его мобильник пикнул. Он инстинктивно взглянул на дисплей. Сообщение от службы такси:

«Хендай, 349».
        Точно, так и есть.
        Надо спешить вниз. Тем более что удары в дверь прекратились.
        Леонид помчался к выходу, но споткнулся о складку на ковре, протертом до дыр, и со всего размаха грохнулся на пол. Ругаясь, он поднялся на ноги, потер ушибленный локоть. Во время падения Леонид выронил пистолет и целую минуту потратил на то, чтобы его найти.
        Его сердце колотилось бешеной дробью, а мозг сверлом буровила единственная мысль:

«Лишь бы успеть!»
        Звук клаксона заставил его замереть. Сигнал повторился, на этот раз он звучал довольно долго, протяжно.
        На негнущихся ногах Леонид снова вышел на балкон. Ему показалось, что в подъезд юркнула тень.
        - Я уже иду, - глупо сказал он, словно надеясь, что водитель его услышит.
        Наверху что-то загремело. Будто кто-то тяжело шагал по крыше. Затем там что-то бухнуло, и стало тихо.
        Холодея от ужаса, Леонид медленно поднял голову. Буквально в паре метрах от него, на краю крыши сидел громадный мужчина в зеленой рубашке и белом комбинезоне с одной лямкой. Ночной ветер играл копной рыжих курчавых волос. Он курил и как ни в чем не бывало болтал в воздухе толстыми ногами. На фоне звездного неба этот субъект казался воплощением безумной фантазии параноика.
        - Простите, у вас можно приземлиться? - прокряхтел сказочник, пуская в ночное небо кольцо дыма.
        Леонид не мог вымолвить ни слова. Но когда Карлсон, словно гигантское насекомое, принялся не спеша спускаться вниз по канату, привязанному к антенне, он зашелся в диком вопле.
        Едва передвигая ноги, он буквально ввалился в квартиру и не сразу осознал, что по его ногам побежала горячая струйка мочи. Не переставая верещать, Леонид закрыл балкон. Он сделал это вовремя, так как Карлсон уже почти спустился на его этаж.

«Пистолет!»
        Он вытащил ствол и направил его на огромную фигуру, маячившую за окном.
        Сказочник злобно улыбнулся и погрозил Леониду толстым, похожим на сардельку пальцем.
        - Дорогой друг прилетает на минуточку, а он дверь перед носом запирает! Открой, противный мальчишка. Я так не играю, - визгливо крикнул он, размахнулся и локтем высадил стекло.
        Леонид нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало.

«Предохранитель!»
        Он застонал, передвигая рычажок вниз.
        Карлсон ударил ногой, раздался громкий треск, и дверь распахнулась. Из разбитой рамы на пол посыпались осколки стекла.
        - Где мой пирог с восемью свечками, Кролик?! - зашипел Карлсон, надвигаясь на Леонида.
        На его поясе тяжело бряцал агрегат со стальным винтом.
        - Или у тебя только колбаса осталась, ушастый кретин?!
        Со стороны прихожей грохнуло так, будто упал шкаф. Рука Леонида дрогнула. Выстрел ушел вправо.
        Он обернулся. Малыш надвигался прямо на него, шаркая ногами, обутыми в идиотские ботиночки.
        - Какой же ты все-таки гадкий! - Карлсон сморщился и выбил из рук Леонида пистолет.
        Затем он переключил тумблер на своем агрегате, и комнату заполнило тарахтение мотора.
        Леонид заплакал, рванулся на кухню, схватил колченогий табурет, всхлипнул и швырнул его в окно. Осколки стекла со звоном посыпались на дорогу.
        - Помогите! - завопил он, залезая на подоконник.
        - Малыш, держи его, - велел Карлсон.
        Леонид услышал учащенное дыхание за спиной, вскрикнул и прыгнул, но в последнюю секунду скрюченные пальцы сказочника все-таки цапнули его за штанину.
        Тело потеряло равновесие, перевернулось в воздухе и плашмя упало на асфальт.
        - Я так не играю, - сказал Карлсон, глядя на Леонида, распластавшегося под окном.
        Потом он пихнул в бок Малыша и распорядился:
        - Иди, притащи его обратно.
        Леонид с трудом поднял голову. Лоб, нос, губы, скулы, все пылало нестерпимым огнем. Было трудно дышать, но он нашел в себе силы приподняться и ползти вперед.

«Машина. Скорее! Почему шофер не видит меня?! Он же совсем рядом! Вон оно, такси! С включенными фарами! Я даже вижу силуэт водителя».
        - Помогите! - прокаркал Леонид.
        Глаза заливало кровью из ссадины на голове. Он то и дело вытирал лицо рукавом и наконец-то добрался до машины. Леонид попытался встать, но это дело не увенчалось успехом. В ноги ему словно воткнулись раскаленные арматурины. Поскуливая от боли, он все же смог подняться на колени, дернул на себя дверную ручку.
        - Помогите… скорее!.. - Он умолк и подавленно глядел на неподвижное лицо водителя.
        Изо рта мужчины тянулась тоненькая ниточка крови. Из рации слышался голос диспетчера, искаженный помехами.
        - Представляю, как рассердится папа, - услышал он за спиной сочувственный голос Малыша. - Идем домой, Кролик. Нас ждет веселое представление.
        - Нет, нет, нет!.. - Бедняга замотал головой, но Малыш точным ударом кулака оглушил его, и тело Леонида обмякло.
        Сказочник сунул голову в салон автомобиля.
        - Триста сорок девять, ответьте! - раздраженно повторяли по рации.
        Малыш снял с переговорного устройства тангенту, откашлялся и глухо проговорил:
        - Клиента взял. Все нормально, еду по заявленному маршруту.
        - Поняла. Держитесь на связи. Сообщите, как освободитесь, - услышал он в ответ.
        Малыш улыбнулся.
        - Клиент уже свободен. Так сказать, в бессрочном отпуске, - проговорил он, прикрывая рот ладонью, будто сообщая товарищу некую бестактность, не предназначенную для дамских ушей.
        После этого Малыш потащил бесчувственное тело Леонида к подъезду.
        В четыре утра Александр открыл глаза. По его лицу ползали сонные мухи. Он раздраженно согнал их и посмотрел на Таню. В грязной, заскорузлой от крови Стаса одежде, с липкими свалявшимися волосами она была уже не такая прекрасная, как прежде. По ее лицу тоже сновали мухи, и он замахал руками, прогоняя нагло копошащихся тварей.

«Но я все равно люблю ее. Так будет всю жизнь. Всегда!»
        Денин расстегнул ширинку, обнял Таню, прижался к заметно похудевшему телу.
        Эрекции не было. Его член вяло болтался, напоминал презерватив, наполненный водой.

«Ладно. Ничего страшного. Так иногда бывает. Все равно это никак не повлияет на наши отношения».
        Он стал покрывать поцелуями лицо Тани. В ноздри ему тут же ударил тяжелый запах гниющей раны, исходивший от шеи любимой. Денин потянулся к ошейнику.

«Он шевелится! - Из глотки Саши вырвался надтреснутый крик изумления. - Нет, я еще не сошел с ума. Это всего лишь личинки. Безобидные червячки снуют по ошейнику. Куда они все спешат?»
        Саша хотел осмотреть рану, но засохшая кровь и гной склеили железный обод ошейника и незаживающую плоть.

«Нет. Потом. Пусть она еще поспит», - подумал он.
        Таня застонала.
        - Я сейчас все уберу, - промямлил Денин, и ему вдруг стало страшно.

«Что я сделал с любимой? В кого превратил Таню? В кусок гниющего мяса, который жрут черви? - Он начал подниматься, хрустнули суставы, в груди что-то шумело и хлюпало. - Я подыхаю!» - внезапно подумал Саша.
        Несколько минут он просто стоял, глядя прямо перед собой. Глаза ввалились, превратились в два пыльных осколка, втиснутые в глину. На давно небритом, отекшем лице отпечаталось выражение беспредельной паники, в котором тем не менее отчетливо сквозило упрямство. Оно уходило за грань разума, становилось в один ряд с психопатией.
        - Мне нечего терять, - сказал сам себе Саша и улыбнулся.
        Эта гримаса не отличалась от разреза скальпелем на вздувшемся животе трупа.

«Тебя начнут искать», - заявил противный внутренний голос.

«Ну и черт с ним. Завтра нас с Таней тут не будет».

«Ты убил Игоря и Станислава».

«Ну и черт с ними с обоими. Они отбросы общества, помойные огрызки. Один безработный алкаш, второй уголовник, осмелившийся дотронуться до моей невесты».

«Ты убил отца!»

«Ну и черт с ним. Он все равно не хотел умирать собственной смертью. Да еще и поучал меня всю жизнь».

«А как насчет собственных детей?»
        - Заткнись! - брызгая слюной, провизжал Александр и почувствовал смертельную усталость. - Я не хочу ничего слушать, вашу мать!
        Он посмотрел на свои руки. Они не тряслись.
        Ну и славно.

«Сказочники, - хрипло прошептал кто-то прямо в его голове. - Сказочники. Сказочники».
        Незнакомый голос медленно затихал. Он был похож на осенний лист, который, кружась, плавно опускался на землю.
        - Я сам справлюсь с этим, - сквозь зубы проговорил Саша, сжимая кулаки.

«Пора бы прибраться тут, - подумал он. - Потому что после обеда придет тетенька из ЗАГСа, а у нас полный бардак».
        Бормоча что-то под нос, Денин принялся за уборку.
        О гибели детей Саша больше не вспоминал. Сандалик сына с оторванной ступней внутри он, словно между делом, положил на ящик для обуви и тут же забыл о его существовании.
        По мере наведения порядка в доме в мозгу Денина начали вспыхивать проблески осознания происходящего. Эмоции и переживания незаметно уползли на задний план, их место заняли холодный расчет и логика.
        Пожар вряд ли уничтожит номер машины, которую он взял напрокат. Так что установить его личность - пара пустяков. Вероятно, менты нашли и ту суку, удравшую на белом джипе. Опера выяснят, кто он такой, и двинутся к нему на квартиру, точнее сказать, туда, где он проживал несколько дней назад. Однако вместо него их там будет ждать дырка от бублика. Тогда они начнут «пробивать» всех его друзей и близких, таким вот образом и выйдут на Игоря.
        Денин озабоченно нахмурился. Все это займет какое-то время, но может произойти и сегодня. Если сюда приедет, скажем, какой-нибудь участковый в гордом одиночестве, то с ним еще можно будет справиться. Но если тут объявится наряд с «калашами», то все, Саше каюк.
        Ему нужна машина. Эх, жаль, его водительские права сгорели… Теперь хрен кто даст Денину тачку напрокат.
        Ерунда. Автомобиль можно взять взаймы. Не ехать же им с Таней на поезде?!
        Его жена должна передвигаться с комфортом.
        А не будет машины, он потащит своего любимого котенка на спине. Как цыгане носят своих детей.
        Еще ему нужен был телефон - предыдущий потерялся во время аварии. Но это и хорошо, что он там остался. По мобильнику Сашу можно было бы вычислить. Денин смотрел однажды передачу про уголовный розыск и знал, как это делается.
        С этими мыслями он взял сотовые Игоря и Стаса, валявшиеся на кухне. Вдруг эти мобильники тоже смогут вывести кого-то на его временное убежище? Они были выключены, но Александр схватил молоток и вдребезги раскрошил их прямо на полу.
        После этого он нагрел воды и, как уж мог, помыл Татьяну. Его смущало, что она вообще перестала с ним разговаривать. Руки возлюбленной были прохладными. Он несколько раз с замиранием сердца прикладывал зеркальце к безгубому рту Тани - дышит ли?
        Она дышала. Но едва-едва.

«Таня не должна умереть. После всего того, что произошло, она просто не имеет на это права».
        Он разбинтовал ее руку и сдвинул брови, увидев, как распухла изгрызенная кисть. Она была вдвое больше, чем обычная рука, и походила на толстое красное полено.

«Ей надо ложиться в больницу. - Денин икнул и посмотрел в окно. - Нет, ни о каком стационаре не может идти и речи, пока нас не распишут. Да, это так. Но она ведь может умереть?!»
        Он затряс женщину. Таня что-то пробормотала в забытье. Одна личинка свалилась с ошейника на руку Саше. Он, не меняя выражения лица, раздавил ее большим пальцем, потом сходил за йодом, открутил крышечку и вылил половину жидкости на ошейник.
        Таня закричала, обнажив зубы.
        - Тише, - ласково произнес Саша, целуя ее. - Сейчас все пройдет.

«Может, это убьет червей. Или нет. Я же не врач. Да и вообще, сейчас это не самое главное».
        Он размешал тиоридазин с водой и насильно влил антидепрессант в рот Тане. Несмотря на то что она держалась хорошо, он не желал подвергать себя дополнительному риску.
        Теперь мысли Денина крутились вокруг сотрудницы ЗАГСа, которая должна была приехать в скором времени. Жаль, у него нет мобильника. Вдруг она заблудится? Инесса Владимировна, подруга матери, обещала сообщить этой тетке адрес, но всякое может случиться.
        Потом Саша вспомнил о важной проблеме. Битых полчаса он, ругаясь, переворачивал весь дом, пытался вспомнить, куда сунул деньги, вырученные за комнату. Он даже спустился в подвал, предварительно закрыв лицо тряпкой. Вонь там стояла несусветная.
        Деньги нашлись на стуле, задвинутом под кухонный стол.

«У тебя проблемы с памятью!» - заявил назойливый внутренний голос.
        Мысленно отгоняя его прочь, Денин пересчитал деньги.
        На первое время хватит.
        Он уже собрался было убрать купюры, как вдруг решил снова проверить их количество.

«Ты забыл, сколько у тебя денег?» - ехидно осведомился голос.
        - Отвали! - громко сказал Саша и сплюнул.
        Он запомнил сумму только с третьего раза. После этого Саша аккуратно закрыл спальню, приготовил два паспорта - свой и Танин - и сел у окна.
        Кольца, приобретенные им задолго до этого, лежали в заднем кармане джинсов. Коробочка, в которой они хранились, уже успела испачкаться и облезть, и он ее выбросил. Таня все равно не увидит ее. Зато она наверняка порадуется колечку.
        Денин спохватился и кинулся к холодильнику.
        Как он мог забыть?! Ведь готовился к этому дню!
        Саша достал батон, банку с красной икрой и принялся делать бутерброды. Когда они были готовы, он поставил на стол шампанское и коробку шоколадных конфет. Таня любила именно такие, с орехами.
        Все будет хорошо.
        Последние остатки рассудка постепенно и неуклонно растворялись во тьме безумия, обволакивающей мозг. Лицо Саши стало ровным, прямо как у спящего ребенка.
        Он достал из джинсов колечки и принялся медленно двигать их по столу.

«Нужно немного подождать, и все наладится», - подумал Денин.
        Около десяти утра Алла Геннадьевна вышла из автобуса, вытащила из сумки листок, сложенный вдвое, и покачала головой. Если бы не Инесса Владимировна, бывшая начальница, с которой она была знакома более десяти лет, Алла Геннадьевна не согласилась бы на это дело. Но они часто выручали друг друга, и в этот раз женщина решила помочь своей старой приятельнице.
        Нужно было оформить регистрацию брака некоему Александру Денину, сыну близкой подруги Инессы. В этом деле проступало много мутных пятен, и при каких-либо других обстоятельствах она никогда не пошла бы навстречу близкой подруге.
        Ну, к примеру, к чему такая срочность регистрации брака? По словам Инессы, никто из будущих молодоженов не болен, хотя она вроде говорила, что невеста слепа. Во-вторых, заявление от Ковалевой, которое Денин принес в ЗАГС вместе со своим, судя по всему, было заполнено им самим. В-третьих, почему они не явились сами для получения свидетельства?!
        Ответов на эти вопросы не было. Инесса просто настоятельно попросила Аллу выручить молодого человека и пояснила, что тот обязательно отблагодарит ее за это.
        Она согласилась.
        На бумажке был написан телефон Александра. Она набрала номер и услышала, что абонент недоступен.
        Женщина нахмурилась, поправила блузку.
        Ей стоило больших усилий побороть в себе желание вернуться на остановку и уехать в Москву.

«Ладно. Все равно я уже здесь», - решила она.
        Алла Геннадьевна зашла в крошечный полусонный продмаг, уточнила нужный адрес и бодро зашагала по выщербленной дороге. Через двадцать минут она оказалась у потрепанного, облезлого дома, посмотрела сквозь щели забора, увидела разбитое стекло и плотно сжала губы.

«Интересно, это и есть тот самый адрес? Слишком уж убого все это выглядит», - подумала женщина.
        Алла Геннадьевна почему-то была уверена в том, что, придя на место, она застанет шумную компанию, музыку, запах шашлыка и, самое главное, жениха с невестой. Но на участке было тихо, дом тоже был молчалив и даже как-то мрачен.

«Там вообще кто-нибудь есть?»
        Словно в ответ на ее мысли в окне шелохнулась занавеска. Алла Геннадьевна заметила за стеклом чье-то лицо, взялась за дверную ручку, вытертую до белизны. Калитка открылась, и она нерешительно шагнула во двор.
        Скрипнула входная дверь, и ей навстречу, прихрамывая, вышел молодой человек. На нем была майка и мятые болтающиеся брюки, на голове кепка.
        - Алла Геннадьевна?.. - спросил он, лучезарно улыбаясь.
        - Да. Вы Александр?
        Денин кивнул. Вид у него был расслабленный, равнодушный. Будто он не готовился к бракосочетанию, а попивал пивко перед телевизором и вышел наружу так, между делом.
        Работница ЗАГСа опешила. Больше всего этот жених напоминал забулдыгу, не выходящего из запоя. Руки Денина были покрыты царапинами и ссадинами, ногти с траурной каймой. Он улыбался, но только ртом. Бледное лицо не выражало абсолютно ничего. Ни радости, ни интереса, ни недовольства тем фактом, что Алла Геннадьевна опоздала на полчаса. В руках молодой человек держал два паспорта.
        - Вы принесли свидетельство о браке? - спросил он.
        - Да, разумеется. Только…
        - У нее моя фамилия? Денина? - с придыханием проговорил Александр.
        - Да. Послушайте…
        - Держите, - вновь прервал женщину Саша и протянул ей паспорта. - Я так понимаю, вы должны штампы поставить?
        - Александр, где ваша невеста?
        Он искоса посмотрел на нее, пожевал обветренными губами и ответил:
        - В доме. Она больна.
        Алла Геннадьевна деликатно кашлянула, предчувствуя возможные осложнения.
        - Александр, простите, но мы и так пошли на значительные уступки. Я не могу просто так отдать вам свидетельство о браке. Вы и ваша будущая супруга должны поставить свои подписи в акте гражданского состояния. Лично, без посредников. Я обязана убедиться в том, что Татьяна Викторовна добровольно вступает в брак с вами.
        Улыбка Денина слегка померкла.
        - Я не вправе расписаться за нее? - уточнил он на всякий случай, и Алла Геннадьевна отрицательно покачала головой.
        Денин ухмыльнулся и заявил:
        - Ну что ж, идемте внутрь.
        Женщина неуверенно взглянула на дом. Ее не покидало тревожное ощущение. Это разбитое стекло, занавешенные окна!.. Этот странный, неряшливо одетый мужчина и дом, от которого веяло унылой безнадегой, не внушали ей никакого доверия, настойчиво намекали на то, что лучше бы ей убраться отсюда подобру-поздорову.
        - Ну что же вы? - Саша снова улыбался.
        Чистый лист с нарисованным ртом. Как глупый смайлик, ни к чему не обязывающий символ, который часто используется в СМС-сообщениях.
        - Да, конечно, - проговорила она. - Мне неловко, что это знаменательное событие совпало с болезнью вашей невесты…
        - Ерунда, - перебил ее Александр. - Не утруждайте себя извинениями. Я сейчас приведу ее к вам.
        Они поднялись по скрипящим ступенькам и вошли в дом.
        - Проходите, - сказал Денин, указывая путь рукой, но Алла Геннадьевна встала как вкопанная.
        Сзади что-то щелкнуло, и лишь спустя несколько секунд женщина поняла, что молодой человек закрыл дверь на замок. Внутри царил невыносимый смрад. Алла поморщилась, достала платок, прижала его к носу. Боже, такое ощущение, что здесь сдохло какое-то животное, причем весьма крупное!
        - У нас немного не убрано. Вы уж будьте снисходительны. - Денин с извиняющимся видом развел руками. - Подождите пару минут. Я сейчас.
        Алла Геннадьевна машинально кивнула. Она расширенными глазами смотрела на рой мух, круживших над столом. Эти твари темными отвратительными пятнышками деловито ползали по бутербродам с красной икрой, которые были аккуратно разложены на тарелке. Ведущему специалисту отдела ЗАГСа Лефортовского района еще не приходилось видеть ничего, столь же отвратительного. Рядом с тарелкой приткнулись миска с помятым виноградом, открытая бутылка шампанского и коробка с подтаявшими шоколадными конфетами, которые тоже облепили мерзкие насекомые.
        Слух женщины уловил странный звук. Он донесся оттуда, куда только что ушел Денин.

«Это похоже на звяканье цепочки», - подумала женщина.
        На губу Аллы Геннадьевны села муха. Сотрудница ЗАГСа испуганно вскрикнула и прогнала разносчицу заразы. Удушливый смрад, царивший в доме, постепенно оплетал ее своими невидимыми щупальцами.
        В комнате, куда ушел жених, раздался крик, и Алла Геннадьевна вздрогнула. Там что-то упало, и она услышала, как выругался Александр.

«Нужно уходить отсюда», - решила женщина и робко передвинулась к двери.
        - Алла Геннадьевна?.. - раздался голос Денина.
        Александр задыхался, словно только что без передышки вбежал на пятый этаж.
        - Почему вы не заходите? Где вы? - Он натужно закряхтел, потом что-то с силой заскребло по полу.

«Он что-то тащит сюда», - поняла женщина, прижалась к двери, трясущейся ладонью нащупала ручку.
        Неожиданно раздался надрывный вопль. Кричала женщина.
        Алла Геннадьевна потянула дверь на себя, и в этот момент затрезвонил мобильник, лежавший в ее сумочке. Это была Инесса.
        - Аллочка, слушай меня внимательно! - с тревогой проговорила подруга. - Ты уже приехала, куда я просила?
        - Да, - тихо ответила женщина.
        Крик повторился, и по спине сотрудницы ЗАГСа заструились ледяные ручьи страха.
        - Алла Геннадьевна? Где вы? - Голос Александра прозвучал совсем близко.
        - Немедленно уходи оттуда, слышишь? - прокричала в трубку Инесса. - Мне позвонила его мать. Вчера Денин попал в аварию! Его дети и отец погибли, а он сбежал! Его ищет полиция! Ты слышишь меня? Бывшая жена Денина говорит, что он ненормальный!
        - Боже… да, - бледнея, выдавила из себя Алла Геннадьевна.
        - По какому ты адресу находишься? Я потеряла бумажку, нужно сообщить в полицию! Алла?..
        - Я… - Она умолкла, не отрывая взгляда от детского сандалика, лежавшего на ящике для обуви.
        Он был чем-то заполнен. Женщину затошнило, когда она смогла разглядеть голубой носочек, под которым были видны контуры крохотных пальчиков. Боже!..
        Внутри сандалика копошилась живая масса, состоящая из мух.
        - Инесса, я…
        Грохот, прозвучавший через мгновение, не дал ей договорить. Денин ввалился на кухню, волоча за собой стул, к которому был кто-то привязан.
        Алла Геннадьевна выронила телефон и завизжала от ужаса.
        Боже, боже, боже!..
        На полу корчилось безносое существо, привязанное к стулу. Оно безостановочно ревело, раззявив страшный рот, из которого летели брызги слюны. Худое тело было облачено в рваные лохмотья, руки и ноги привязаны к стулу, шею облегал металлический ошейник с лязгающей толстой цепью.
        - Вот мы и пришли, - отдуваясь, сообщил Александр.
        Он смахнул пот с лица и с чувством выполненного долга посмотрел на Аллу Геннадьевну.
        Женщина, охваченная ужасом, рванула дверь на себя. Тщетно.
        - На помощь! - закричала она, стуча кулаками в дверь.
        Денин взял с тарелки бутерброд и надкусил его. Мухи роем поднялись к потолку.
        - Помогите, - хрипела пленница, привязанная к стулу. - Помогите. Помогите… - Ее голос слабел, голова бессильно опустилась.
        Наконец дрожащие пальцы Аллы повернули рычажок замка в нужном направлении. Дверь открылась.
        - Куда вы? - мягко осведомился Денин. - Даже не выпьете с нами вина? - Он перешагнул через Татьяну, схватил табурет.
        Завопив не своим голосом, Алла Геннадьевна понеслась к воротам. Телефон, сумочка - все осталось в том страшном доме, но она даже не думала об этом. Весь мир сотрудницы ЗАГСа уменьшился в миллионы раз, превратился в этот кошмарный дом и безумца, настигающего ее.
        - На помощь! - заверещала она, срывая глотку.
        Александр занес над головой табурет и швырнул его.
        Алла Геннадьевна уже почти добежала до выхода со двора и вдруг почувствовала сильнейший удар в спину, услышала хруст. Ноги женщины подломились, и она плашмя рухнула на траву.
        - Не убивайте, - прошептала она, видя над собой лицо Денина.
        В этот раз вместо чистого листа или смайлика на нее злобно пялилась звериная морда.
        - Я всего лишь попросил свидетельство о браке, - буркнул Александр, схватил женщину за ноги и потащил ее в дом. Она пыталась ухватиться за что-то слабеющими руками, но ее пальцы лишь вырывали пучки травы. С левой ноги Аллы Геннадьевны слетела туфля.
        - Всего лишь свидетельство, тупая обезьяна! - пыхтел Денин, тяжело поднимаясь по ступенькам. - И штампы в паспорт. А тебе надо было залезть в чужие души и устроить весь этот цирк.
        - Прошу, не убивайте!.. - провыла она, но Саша уже затаскивал ее в дом.
        Он связал женщину и бросил ее в подвал. Через минуту Денин вышел во двор, поднял туфлю и снова скрылся за дверью.
        К этому времени Татьяна наконец-то успокоилась. Денин порылся в сумочке сотрудницы ЗАГСа, нашел печать. Он шлепнул штампы в свой и Танин паспорта, потом аккуратно вписал туда необходимые сведения.

«Вот теперь все! - Саша не мог сдержать победную улыбку. - Наконец-то мы женаты».

«Может, ты по такой же схеме и гражданство своей любимой сделаешь? Пригласишь кого-нибудь, а потом табуреткой по голове и в подвал!» - осведомился внутренний голос.
        - Я подумаю над этим, - вслух произнес Александр. - Не сейчас.
        Он подвинул стул с любимой ближе к столу и налил в мутный стакан выдохшееся шампанское.
        - Может, ты развяжешь мне руки? - спросила она.
        Помедлив, Денин освободил Таню. После этого он взял ее правую ладонь, затаил дыхание и надел на ее безымянный палец колечко. Потом Саша положил рядом свою руку и залюбовался тусклым мерцанием дешевого золота.
        - Ты так долго ждал именно этого? - спросила она.
        - А ты?
        Они чокнулись.
        - Ешь виноград, - сказал Денин. - И конфеты. Это все тебе.
        - Ты очень заботлив. - Таня улыбнулась.
        Александр вылез из-за стола и обнял женщину.
        - Я никому тебя не отдам. Запомни. Мы проживем долгую и счастливую жизнь. Теперь я отвечаю за тебя официально. Никто не посмеет прикоснуться к тебе и пальцем. С сегодняшнего дня ты моя жена, Таня Денина.
        - Была Ковалева, стала Денина, - сказала она, и они рассмеялись.
        Таня нащупала виноградинку и отправила ее в рот.
        - Сладкий. Только уже портиться начал.
        - Я еще куплю.
        - Саша?
        - Да, родная.
        Выдержав паузу, Татьяна произнесла:
        - Не бросай меня. А я сделаю все, чтобы ты тоже был счастлив…
        Он приник к любимой, жарко поцеловал ее в шершавый безгубый рот.
        Из подвала донеслась какая-то возня, за которой последовал сдавленный крик о помощи.
        Александр переменился в лице, открыл люк и крикнул:
        - Если ты не заткнешься, я тебя накажу!
        Ответом ему был безудержный плач.
        Денин вздохнул, включил свет в подвале и начал спускаться вниз. Закрыв левой рукой нос, он с отвращением посмотрел на связанную женщину. Алла Геннадьевна лежала на животе, прямо рядом с разбухшим трупом Игоря и с ужасом смотрела на его скрюченные пальцы, застывшие в нескольких сантиметрах от ее лица.
        Саша присел на корточки.
        - Не кричите. Я отпущу вас, только попозже, - сказал он спокойно. - Вам просто не повезло, но теперь уже ничего не поделаешь.
        - Я никому не скажу, - сквозь слезы проговорила Алла Геннадьевна. - Только отпустите меня!
        - Я знаю, - сказал Александр и погладил ее по голове.
        - Спина болит. - Женщина снова заплакала. - Я не чувствую ног. Мне страшно!
        Денин пожал плечами:
        - К сожалению, это уже ваши трудности. Со своей стороны я обещаю, что позвоню в полицию, скажу, чтобы вас забрали отсюда. Но только после того, как мы уедем. Вам придется потерпеть несколько часов. И еще вот что. Извините, но мне придется закрыть вам рот. Нам с женой надоело слушать ваши стоны.
        Алла Геннадьевна зарыдала, но Саша ловко впихнул ей в горло заплесневелую тряпку.
        - Вам оставить свет или выключить? - осведомился он. - Можете кивнуть, я пойму.
        Женщина замычала, пытаясь перевернуться на спину. Денин снова пожал плечами и повернул выключатель. По крайней мере, темнота расслабляет, способствует размышлениям.
        Он выбрался из подвала, снова сел за стол и осведомился:
        - На чем мы остановились?
        Таня молчала, сидела, уронив голову.
        Саша нахмурился, заглянул в лицо любимой.
        - Эй, родная!.. - позвал он.
        Она хрипло дышала, не отвечала на вопрос.
        Денин нахохлился, раздраженно отодвинул стакан в сторону, взял с тарелки бутерброд и надкусил его, не обращая внимания на муху, прилипшую к икре.

«Она не разговаривала с тобой», - заявил поганый голос.

«Нет, разговаривала».

«Она была без сознания все это время».
        Денин чуть не поперхнулся бутербродом. На нос ему села очередная муха и принялась чистить лапки.
        - Таня, - прошептал он.

«Весь ваш разговор происходил в твоей голове».
        Саша с силой грохнул кулаком по столу, и мухи злым роем поднялись к потолку.
        - Нет! - фальцетом крикнул он.

«Да. Посмотри в ее стакан».
        Александр с заторможенным видом взял стакан, из которого пять минут назад пила Татьяна, наклонил его, провел пальцем по внутренней поверхности.
        Она была абсолютно сухой.
        - Таня, ты меня любишь? - дрогнувшим голосом спросил он.
        Она безмолвствовала.
        Денин зарычал от ярости и перевернул стол. Из опрокинутой бутылки вытекли остатки шампанского. Густая пена залила новенькое свидетельство о браке.
        - Ты меня любишь?! - проорал он, бешено выпучил глаза, схватил Татьяну за плечи, вцепился пальцами в кожу. - Кто мне писал: «Не могу без тебя»? А? Это я сам себе посылал? Я помню все твои сообщения! Три года назад, зимой, ты призналась мне в любви! Я покупал сыну водяной пистолет и был в магазине игрушек! Ты написала: «Я счастлива, что ты есть у меня. Я люблю тебя». Это твои слова?
        Таня молчала, и он ударил ее по щеке. Голова женщины безвольно мотнулась в сторону.
        С губ Денина капала слюна, лицо из красного стало багровым.
        - За свои слова надо отвечать! Нельзя разбрасываться такими фразами, мол, «я люблю тебя»! Понимаешь, Таня?! Если мы любим друг друга, то несем ответственность за эти чувства! - Он уже не кричал, а хрипел. - Нельзя предавать любовь. Ты это сделала. Ради прописки, гражданства, денег. Ты как будто пришла на рынок выбирать себе печенку! Эта поганая, а вот тут вроде ничего. Возьму, пожалуй, этот кусочек! С одним сошлась, с другим разошлась, как самая настоящая шлюха! И, наверное, каждому говорила: «Я люблю тебя, милый!» Да? Тьфу! - Саша перевел дыхание. - Ты не могла потерпеть год, чтобы я нормально развелся, - прошептал он. - Ты получала от меня подарки, а сама издевалась надо мной. Ты не отвечала, когда я сутками названивал тебе. Я был готов душу вывернуть наизнанку, чтобы тебе было хорошо, а ты смеялась надо мной и при этом рассказывала своим подружкам, вот, мол, как в меня один художник влюбился. Хи-хи, ха-ха. Втюрился как школьник! Типа, как я скажу, так он и сделает. Да? - Он обессиленно прислонился к холодильнику, забрызганному жиром.
        Таня продолжала хранить молчание.
        Денин с трудом поднял стол, поставил его на место, отряхнул от капель вина свидетельство о браке.
        После этого он сел на стул, угрюмо взглянул на женщину и заявил:
        - Прости меня. Это был нервный срыв.
        Несколько минут они провели в полном молчании.
        - Завтра рано утром мы уедем, - наконец-то проговорил Саша. - Сегодня ночью сюда придут за тобой. Те самые, двое. Я это чувствую. Но ты не бойся. Я тебя спрячу.
        Татьяна что-то сипло пробормотала.
        - Ты меня слышишь? - повысил голос Денин. - Надеюсь, что да. А знаешь, что они с тобой хотят сделать? Эти маньяки должны отрезать тебе ноги, проколоть барабанные перепонки, снять скальп. А еще через два месяца они снова нашли бы тебя. Ты лишилась бы рук, грудей и языка. Таков их план. Мы уехали бы и сейчас, но тогда они будут нас искать. Лучше решить это все одним махом. Сегодня ночью.
        Таня подняла голову и прошептала:
        - Отрезать… проколоть… надо же!
        - Я спрячу тебя.
        - Я превратилась бы в послушную, теплую игрушку. Да, Саша? - едва слышно прошелестела она.
        Голос обессилевшей женщины был похож на суховей в пустыне, выжженной безжалостным солнцем.
        - Я ничего не просила бы, не ругалась, не могла бы говорить и даже слушать.
        - Таня!..
        - Я была бы легкой, как ребенок. Ты мог бы носить меня в рюкзаке. Ведь тебе этого хотелось, да?
        Денин заткнул уши.

«Это снова мне чудится».

«Нет. На этот раз она говорит по-настоящему».
        Он убрал руки от ушей и посмотрел на Таню. Она кашляла, а по ее подбородку струилась кровь.
        - Что с тобой? - встревожился Александр.
        - Я проглотила булавку. Нашла ее на матрасе.
        - Булавку? - с глуповатым видом переспросил он. - Зачем?
        Таня раздвинула в улыбке уродливый рот.
        - Теперь у тебя два выхода: ты везешь меня в больницу, или же я медленно подыхаю. У тебя на глазах. - Она снова закашлялась, выплевывая кровь.
        Потрясенный сказанным, Саша молча уставился в окно.
        - Я ничего не буду делать, - наконец с усилием сказал он. - Если я отвезу тебя в больницу, то меня задержат. Сказочники найдут нас где угодно. Они не остановятся, и никто им не помешает. Если ты умрешь до завтрашнего утра - значит, такова судьба. В таком случае я тоже убью себя. Но если я справлюсь со сказочниками, то у нас появится шанс. Тогда мы поедем к врачу. - Он провел пальцами по засаленным, всклокоченным волосам любимой. - Все будет хорошо. - Его взгляд упал на влажное свидетельство о браке. - Просто замечательно. Нет ничего крепче дружной семьи.
        Еще только утро. До ночи остается масса времени. Он успеет подготовиться.
        Глухой ночью, около половины третьего, внедорожник песочного цвета съехал с трассы и остановился в нескольких метрах от разбитой дороги. Из автомобиля вышли двое мужчин, держа в руках сумки. Они достали из багажника велосипеды и огромную двуручную пилу в чехле с лямками. Шон закинул ее на плечо словно винтовку.
        Сказочники уселись на велосипеды и тихонько покатили по старой ухабистой дороге. Спустя несколько минут они были возле дома Игоря Косенко.
        - Там горит свет, - заявил Шон, снимая с плеча пилу. - Как бы художник не задумал чего.
        - Спокойствие, только спокойствие, - сказал Мурзилка и шумно закряхтел, застегивая на себе белый комбинезон. - Блин, теперь целая проблема в сортир сходить!
        - Ты должен был сделать это до сказки, - поучительно заметил Малыш, нахлобучил на голову парик и облачился в резиновые перчатки.
        Потом он достал из сумки широкий нож-мачете в кожаных ножнах, прицепил его к ремню.
        - Ты варенье взял? - услышал он голос Карлсона, и на его морщинистом лице, которое никак не вязалось с аккуратными шортиками детского покроя и гольфами до колен, расползлась глумливая ухмылка.
        - Мне мама строго-настрого запретила трогать варенье.
        Они засмеялись. Карлсон поправил мотор, висящий на поясе.
        - Помнишь, как яйца Кролика намотались на мой пропеллер? - спросил он, подмигнул Малышу, и тот кивнул.
        - Не ожидал, что он таким живучим окажется. Ему из задницы кровавое дупло сделали, а он все ползти куда-то пытался, - проговорил Карлсон и толкнул ворота.
        Они открылись. Сказочники бесшумно подошли к крыльцу. За окном колыхнулась занавеска, и это не ускользнуло от их внимания.
        - Он ждет нас, - прошептал Мурзилка, как-то странно посмотрел на приятеля и продолжил: - Ты знаешь, мне с трудом верится, что художник стал бы добровольно это делать. Он ведь знает, какой сегодня день, если, конечно, не полный псих. - Сказочник почесал за ухом и сказал: - Кстати, Малыш, а ты ведь мне жвачку так и не отдал.
        - Не отдал, - согласился Шон. - У тебя ведь на крыше сто тысяч этих жвачек. Как и паровых машин. Мою ты взорвал.
        - Ты с темы не съезжай. Я включаю счетчик. Теперь ты должен мне две жвачки. Клубничную и ананасовую. - С этими словами Карлсон потянул на себя дверь.
        Она со скрипом отворилась, и сказочники вошли в дом.
        В ноздри им стразу нокаутом ударил удушливый смрад. Тяжелый, гнилостный запах разлагающейся плоти нельзя было спутать ни с чем иным. Вонью, казалось, был пропитан каждый квадратный сантиметр жилища. По столу лениво ползали сонные мухи.
        Карлсон поставил на пол увесистую сумку и шагнул к столу, на котором все еще стояла тарелка с засохшими бутербродами. Подошвы его ботинок прилипали к грязному полу.
        - Глянь, Малыш, а художник-то шикует. Икрой красненькой балуется! Никогда не видел столь прожорливого мальчишки. - Он достал из ножен немецкий штык-нож, зачем-то ковырнул подтаявшие шоколадные конфеты, к которым прилипло несколько мух, мягко толкнул ботинком бутылку из-под шампанского, валявшуюся на полу. - Гуляли, значит? - задумчиво произнес Карлсон.
        Малыш расчехлил пилу, достал из сумки паяльную лампу и присоединился к напарнику, с удивлением разглядывая беспорядок, царивший в доме. Он зажал нос, прошел в гостиную и уставился на ковер, залитый кровью. Все происходящее вызвало у него неосознанную тревогу и беспокойство. Смущала сказочника и гнетущая тишина. Она была густой, как зловонное желе.
        Малыш внезапно подумал о пальце приятеля:

«Все это ерунда. Ничего он не сгибался, мне померещилось. Как и русалка. Как и мать».
        Карлсон протянул руку с ножом в сторону спальни. Малыш кивнул и, неслышно ступая, зашел внутрь. Рука зашарила по стене в поисках выключателя. Вонь в этом помещении была сильнее, нежели в доме. Наконец палец нащупал кнопку. Раздался щелчок, однако свет в спальне не зажегся.
        Карлсон достал из кармана фонарик. Луч света пробежал по стенам, завешенным одеялами, и уткнулся в тело, неподвижно лежащее у батареи и наполовину заваленное тряпками. У ног покойника валялась голова, слепо таращившаяся в пустоту.
        - Стас? - неуверенно проговорил Карлсон и приподнял засохшую корку волос, открывая почернелый лоб. - Он самый, - прошептал сказочник и огляделся.
        - Там еще комната, - тихо сказал Малыш. - Наверху чердак есть. Да и подвал наверняка имеется.
        Они вышли из спальни и остановились у последней комнаты.
        Малыш нажал на ручку, но дверь не поддалась. Мурзилка понимающе кивнул и с силой ударил плечом. Раздался громкий хруст, и дверь повисла на нижней петле, жалобно поскрипывая.
        Напарники молча глядели на гроб, стоявший посреди комнаты на двух табуретках. В воздухе помимо трупной вони отчетливо угадывался запах ладана.
        - Это она? - глухо спросил Малыш.
        Карлсон ничего не ответил, подошел поближе.
        Покойница была завернута в белую простыню. Ее голову закрывал платок, на лице - шарфик из белоснежного шелка, оставлявший открытым только пустые, обожженные глазницы. На груди женщины лежала крохотная иконка.
        - Эх, киска, - проворчал Малыш, сорвал шарфик и брезгливо поморщился. - Так мы с тобой и не поиграли.
        Карлсон недоверчиво оглядел комнату. В углу, на маленьком столике стояла фотография улыбающейся рыжеволосой женщины в траурной рамке. Рядом с ней догорала свеча.
        - Где наш Ромео? Он где-то здесь. Может, зададим ему пару вопросов? - предложил Малыш. - Если, конечно, он с горя не проткнул себе сердце кинжалом.
        Карлсон взял в руки фото.
        - Она была красивой, - проговорил он. - Как там ее? Да, Таня Ковалева. Впрочем, все это пустяки. Все мы рано или поздно окочуримся. Дело-то житейское. - Сказочник повернулся к приятелю и сказал: - Да, развлечение отменяется. Но ты прав, можно пошалить с художником. Потихоньку так, несильно. Обследуем чердак и подвал. - Тут Карлсон перехватил плотоядный взгляд Малыша, который не отрываясь пялился на труп женщины.
        - Всегда любил смотреть на их пальчики. Они такие… трогательные. Милые, - медленно произнес тот и наклонился над телом. - Мертвые женщины куда лучше собак, да-да.
        - Хватит, придурок! - сказал Карлсон и раздраженно сплюнул, но Малыш его не слушал.
        Он сбросил на пол иконку и принялся разматывать простыню. Вскоре его взору открылись руки умершей женщины - натруженные, с выпуклыми жилами и короткими пальцами. Он поднял на напарника изумленный взгляд, и тот все понял.
        Когда платок с головы покойницы был сорван, сказочники несколько мгновений озадаченно смотрели на ее темные волосы.
        - Она могла перекраситься? - предположил Малыш.
        Карлсон отодвинул друга в сторону, наклонился над мертвым лицом, потянул носом, после чего отпрянул и сковырнул пальцем со щеки покойницы частичку чего-то темного.
        - Краска, - коротко бросил он и потер глаза женщины.
        Под толстым слоем краски проступили веки. Карлсон задрал их пальцами наверх, обнажая глазные яблоки, подернутые пленкой.
        - А художник-то молодец, - проговорил Малыш, с удивлением глядя на странное превращение. - Наша киска ведь слепая была. Судя по всему, она еще жива. Значит, вся сказка впереди?
        - Посмотрим, - лаконично ответил Карлсон, лицо которого было напряжено. - Идем.
        Они вышли в прихожую.
        - На чердаке висит замок, - сказал Карлсон. - Но туда можно попасть снаружи. Или начнем с подвала?
        - Я не видел никакой лестницы на улице, - заявил Малыш. - Как можно попасть на чердак, если дом заперт на замок?
        - По веревке, глупый мальчишка, - ответил Карлсон. - Угадай, кто самый лучший в мире лазальщик по чердакам?
        - Конечно, ты.
        Напарники захихикали, но тут же замерли и прислушались. Откуда-то явственно доносился шорох.
        Карлсон прижал указательный палец к губам, сделал маленький шажочек вперед. Он ногой убрал засаленный половик, под которым находилась дверца, ведущая в подвал.
        Звуки явно шли оттуда:
        - Все нормально…
        Потом кто-то застонал.
        Малыш, он же Шон, толкнул приятеля в плечо. Тот наклонился, потянул на себя дверцу. К безмерному удивлению сказочников, подвал оказался открыт.
        - Не плачь! - услышали они и переглянулись.
        Малыш вынул из ножен мачете.
        Снова плач, а потом:
        - Таня, я люблю тебя!
        Света внутри не было, и Карлсон вновь включил фонарик.
        - Останься наверху, - приказал он.
        Шон хмыкнул:
        - Зачем? Мне тоже интересно.
        Карлсон, который недавно был Мурзилкой, подумал и не стал настаивать. Да, художник проявил смекалку с красками, но вряд ли у него хватит силенок на то, чтобы устроить им серьезную засаду.
        - Привет, - басом произнес он, спускаясь в подземелье.
        Шон последовал за ним, снова зажав пальцами ноздри. Смрад в подвале был куда гуще, чем в спальне.
        Голубоватый луч фонаря выхватил из липкой тьмы чьи-то ноги. Карлсон спустился еще на две ступени. Прямо у лестницы лежал труп, раскинув в стороны руки. Между раздутых губ торчал сморщенный кончик языка.
        Плач продолжался. Он показался странным Мурзилке. Что-то было в нем…
        - Это, наверное, хозяин дома, - сказал Шон, толкнув ногой мертвеца.
        - Гм… а это кто, по-твоему?
        Сказочники оторопело глядели на развороченные останки человеческого тела.
        - Я люблю тебя… - монотонно лилось откуда-то из глубины погреба.
        - Он записал голос, твою мать! - с яростью проговорил Мурзилка.
        - Все будет нормально…
        И снова женский стон.
        Шон осторожно двинулся вперед. Ему показалось, что где-то там замерцал огонек. Через мгновение он держал в руках сотовый телефон, на который шел входящий вызов.
        - Не плачь. Я люблю тебя…
        Напарники не видели, как фигура, лежащая у батареи в спальне, шевельнулась. Из-под тряпья высунулись руки, сбросили заплесневелый хлам. Человек с мобильником в ладони медленно поднялся на ноги, ударом ноги отфутболил в угол голову Станислава и направился к подвалу.
        Пока Шон неверяще глядел на дисплей, Мурзилка с колотящимся сердцем осматривал кисть, почти оторванную от руки. Он видел Станислава Косенко всего один раз. Но наколки в виде перстней на пальцах говорили сами за себя. Это тело Стаса.
        Но ведь голова его лежит в спальне. Тогда кто там, рядом с ней?!
        Он оцепенел, фонарь в его руке чуть дрогнул.

«Почему мы не проверили тело в спальне?!» - заскрипел его внутренний голос. - Кто там, наверху?!»
        - Оно было завалено тряпками. Никто из нас не видел, есть ли у него голова или нет, - тихо проговорил Карлсон. - Малыш! - окликнул он.
        Шон с вялым видом шагнул к приятелю:
        - Это телефон. Он записал свой голос и поставил его на входящий вызов. А еще я нашел бумажку. Смотри, что тут написано…
        - Быстро наверх, - приказал Мурзилка. - Художник нас обдурил.
        - Что?..
        Договорить Малыш не успел. Его фразу прервал стук закрывшейся двери, ведущей в подвал. Сразу после этого послышался скрежет, будто что-то с усилием волокли по полу. Когда кулак Мурзилки ударил в дверь, она не шелохнулась.
        В этот же момент плач, доносящийся с мобильника, прекратился, и телефон затих.
        - Я штрафовал бы таких женушек за жалобы, - сказал мужчина в полицейской форме, на погонах которого поблескивали лейтенантские звезды.
        - А что ты хочешь, Миша? - возразил ему прапорщик, управляющий служебным «Фордом». - Ну, поцапались, она его облаяла, он ей в глаз зарядил. Супружница сразу нам звонить, мол, помогите, убивают! Пока наряд приедет, они уже обнимаются. Начинаешь этого алкаша в отделение тащить, она тельняшку на груди рвет: «Не отпущу! Он хороший!»
        Михаил усмехнулся, вспоминая недавний инцидент, когда домашний скандал перешел в мордобой. Супруга ни в какую не желала расставаться с подвыпившим муженьком, отчего пришлось пригрозить ей соответствующей статьей.
        - Так что хорошо, если только половина вызовов оправдана, - проговорил прапорщик. - Чаще всего просто вхолостую катаемся. Эх, не та уже милиция, полиция то есть…
        Треск ожившей рации оборвал его.
        - Одиннадцатый, прием!
        - На связи, - ответил Михаил и перестал улыбаться - судя по всему, предстоял очередной выезд.
        - Отработайте адрес: поселок Обухово, улица Петракова, дом пять. Сегодня утром туда отправилась некая Тимирязева Алла Геннадьевна, работница ЗАГСа. Она должна была расписать одну пару, обратно не вернулась, на связь не выходит. Из Лефортовского отдела Москвы нам сообщили, что Тимирязева должна была оформить брак Денина Александра и Ковалевой Татьяны. Денин разыскивается за ДТП со смертельным исходом. Он угробил своего отца и двоих малолетних детей. С места аварии скрылся и теперь может находиться там. Проверь адрес.
        - Вас понял, - заученно ответил Михаил.
        - Отбой.
        Лейтенант посмотрел на прапорщика:
        - Все слышал?
        - Ага. Обухово недалеко, минут пятнадцать езды.
        Машина развернулась, пересекла двойную сплошную линию и увеличила скорость.
        Мурзилка ударил в дверь плечом. Потом еще раз.
        - Сука!.. Он что-то поставил сверху. Комод или шкаф, - скрипя зубами, сказал он и повернул свое потное, искаженное злобой лицо к Шону. - Надо было проверить мертвяка у батареи! Это был художник!
        Малыш коротко взмахнул мачете и заявил:
        - Отойди.
        Карлсон посторонился, уступая место напарнику. Шон принялся рубить дверцу. Однако особого толка от его действий не было. Дверь была сделана из толстенных просмоленных досок, которые по своей твердости не уступали шпалам. Кроме того, в подвале попросту не было места для полноценного и свободного размаха. Шон помучился пару минут и оставил это занятие.
        Наверху что-то зашуршало, потом на пол кто-то с грохотом поставил какой-то предмет.
        - Эй, художник, - осторожно позвал Карлсон.
        - Привет, - раздался голос Александра, спокойный и ровный.
        Так держится успешный, уверенный в себе мужчина. Он попивает кофе за завтраком и ведет неторопливую беседу с членами своей семьи.
        - Ты что такое задумал, а?
        - Сейчас узнаете.
        Сказочники обменялись напряженными взглядами.
        - Эй, художник! - снова позвал Карлсон, но ответом ему были удаляющиеся шаги.
        - Он куда-то свалил, - заявил Малыш и шмыгнул носом.
        Карлсон испытующе взглянул на него:
        - Послушай, приятель! Последние несколько минут меня беспокоит один вопрос. Как вел себя палец? Ты ничего от меня не утаил?
        Шон отвел взгляд в сторону:
        - Я не знаю. Ты ведь сегодня не проверял.
        - Правильно. Мы проверяли вчера, нажравшись твоего волшебного валокордина, перед тем как пойти в гости к Кролику. Потому что он и киска с художником - одна и та же сказка. Именно поэтому сегодня я не доставал палец. Смотри мне в глаза!
        Шон пробубнил что-то невразумительное.
        Над их головами вновь послышались шаги. Наверху еще раз что-то грохнуло.
        - Он что-то таскает сюда, - прошептал Карлсон, по лбу которого катились градины пота.
        - Прежде чем я продолжу свою работу, предлагаю внимательно осмотреться, - проговорил Денин.
        - Что ты имеешь в виду? - хрипло спросил Мурзилка.
        - Вы ребята неглупые. По два раза объяснять нет желания, - отозвался Денин. - Да и времени у меня в обрез.
        Сказочники спустились вниз, освещая пространство подвала фонариками. Шон с изумлением воскликнул, когда лучи выхватили из темноты две петли, свисающие с потолка. Под каждой из них были аккуратно поставлены ящики. Возле них расстелены газетки, на которых стояли миски с водой и лежали кусочки мыла.
        - Гаденыш! - проскрежетал Карлсон.
        Он уже плохо контролировал себя, начинал забывать о своей роли сказочного персонажа, придуманного известной шведской писательницей.
        - Что будем делать? - срывающимся голосом осведомился Малыш.
        В его расширенных глазах плескался страх.
        - Я даю вам минуту, чтобы принять решение, - услышали они голос Александра. - Если вы откажетесь от моего предложения, то я убью вас по-другому.
        - Что тебе нужно?! - прорычал Мурзилка и буквально взлетел по ступенькам к выходу.
        На его лице появилась тоненькая полосочка света, пробивавшаяся через единственную щель в подвальном люке.
        - Парень, у нас к тебе нет претензий! Мы просто выполняем контракт! Ты ведь сам этого хотел!
        - Хотел, - подумав, ответил Саша и вздохнул так, словно готовился сообщить сказочникам неприятную новость. - Вы не должны были насиловать ее. Она мне все рассказала.
        Карлсон, тяжело дыша, переваривал слова художника.
        - Это не было предусмотрено контрактом, - спокойно продолжал Саша. - Я был готов дать вам закончить сделку, принял бы вторую и третью части ваших дурацких сказок. Но только не после того, что вы сделали с моей супругой! Она моя жена! Поняли, ублюдки? Вы изнасиловали ее! Я похороню вас тут за то, что вы сделали с ней!
        - Эй! Эй, послушай! - заверещал Шон. - Я не трогал твою бабу! Ее трахал Мурзилка! Я просто стоял…
        Он не успел договорить - громадный кулак Карлсона сбил его с ног, расплющил губы и раскрошил зубы.
        - Время на исходе, - мягко и как-то устало произнес Саша.
        - Ты, поганец, меня ударил? - потрясенно проговорил Шон, поднимаясь на ноги, и непроизвольно слизнул кровь с разбитой губы.
        - Я тебя не только ударю, прыщ гнойный. На куски порежу прямо здесь! - прошипел Мурзилка.
        Шон вытянул вперед мачете, в руке крепыша тускло блеснул нож. Сказочники с нескрываемой ненавистью прожигали друг друга взглядами.
        Наверху опять произошло какое-то движение.
        Шон изменился в лице и сказал:
        - Ты чувствуешь? Кажется, это бензин.
        Мурзилка обернулся и посветил фонариком. Сквозь щель в крышке подвала обильно стекала бесцветная жидкость, ручьями струилась вниз по ступенькам.
        - Закрой это! - пролепетал Малыш.
        Он заметно побледнел, его парик съехал набок, придавая ему вид слабоумного.
        - Как я тебе закрою? Задницей, что ли? - огрызнулся Карлсон.
        Сказочники заметались по подвалу словно перепуганные крысы. Они то и дело натыкались на трупы, валявшиеся на полу, сметали с полок пыльные банки с соленьями, старые картонные коробки и прочую рухлядь.
        Первым сдался Шон.
        Напуганный до дрожи, он чуть ли на карачках пополз по ступенькам и завыл:
        - Дружище! Послушай. Ведь правила можно изменить! В любой договор нетрудно внести поправки. Какие угодно! Мы готовы оплатить неустойку и моральный ущерб. Послушай, не надо! - Малыш поднялся еще выше и всхлипнул, когда ему за шиворот попали струйки горючей жидкости. - Мы разобрались с Кроликом. Вчера. Мурзилка сделал из задницы мерзавца кровавое дупло, а я содрал с него лицо. Кожу мы пришили к плюшевой игрушке, тоже кролику. Она сейчас у нас в багажнике. Хочешь, покажем?! Эй, дружище!..
        - Извините. Кролик меня уже давно не интересует, - откликнулся Александр.
        Шон заплакал, размазывая слезы грязными руками.
        Карлсон в неистовстве метался из стороны в сторону. Его движения становились все более беспорядочными. Он два раза споткнулся о тело Стаса и упал на земляной пол.
        - Мурзилка!
        - Ну?
        Шон, осененный какой-то идеей, перестал плакать. Лицо его было возбуждено.
        - Твой винт! Может, попробовать?
        Карлсон тупо уставился на свой пропеллер.
        - Можно, - выдавил он. - Черт возьми, ты!..
        - Тихо! - прошептал Малыш.
        Они задрали головы. Бензин больше не тек.
        - Художник?.. - несмело проговорил Шон.
        Наверху послышались шаги.
        - Там кто-то есть, - прошептал Мурзилка.
        Шон показал напарнику два пальца.
        - Есть кто живой? - услышали они мужской голос. - Эй, хозяева?!
        - Фу, ну и вонь! - раздался второй голос, также принадлежащий мужчине.

«Менты!» - догадался Карлсон, спрятал нож, неслышно поднялся на пару ступенек и прислушался.
        - Помогите! - жалобно прохныкал он, постучав по крышке.
        - Кто это?
        - Нас взяли в заложники. Ох, больно…
        Мурзилка показал Шону, чтобы тот присоединился к импровизации.
        Малыш кивнул и визгливо закричал:
        - Пожалуйста, вытащите нас отсюда! Мой брат ранен! Ему переломали ноги, и он не может ходить! Нас хотели сжечь!
        Сказочники услышали, как по полу что-то с грохотом покатилось.
        - Смотри, канистры, - сказал кто-то наверху, затем раздался скрип отодвигаемого комода.
        Шон указал Мурзилке куда-то вниз, и тот моментально распластался на полу. Малыш сорвал с головы парик, ловко засунул мачете в рукав.
        Через мгновение дверца подвала была открыта.
        - Что произошло? Вы кто? - задал вопрос полицейский, сунув голову внутрь.
        Закрывая с непривычки глаза от света, Шон стал выкарабкиваться наверх.
        - Этот сумасшедший парень затащил меня с братом в подвал и хотел сжечь! - протараторил он, стараясь не смотреть в глаза полицейским, которые с явным недоверием оглядывали его.
        - Документы есть при себе? - спросил лейтенант.
        - Помогите мне подняться! - донесся из подвала голос Мурзилки.
        Лейтенант бросил на своего коллегу многозначительный взгляд, и тот начал спускаться вниз.
        Шон заметно успокоился.
        Теперь ситуация под контролем.
        - Документы! - потребовал лейтенант уже куда строже.
        Малыш сделал вид, что роется в карманах. От него не ускользнуло, что полицейский заметил ножны, болтающиеся на его поясе.
        - Это что?
        - Это? - Шон изобразил удивление. - Это ножны. Мы с братом играли в мексиканских бандитов.
        Лоб лейтенанта прорезали морщины. Его ладонь легла на кобуру.
        - Где ваши документы?
        На лице сказочника появилась широкая ухмылка.
        - Они там, у моего брата.
        В это время прапорщик полиции Борис Павличенко на ощупь спускался вниз. По мере того как он переставлял ноги по ступенькам, мокрым от бензина, в его ноздри начал заползать иной запах - миазмы разлагающейся плоти.
        Он зажал нос.
        - Помогите, - раздался слабый голос.
        Борис повернулся и увидел мужчину, лежащего на полу.
        - Он переломал мне ноги лопатой и еще, кажется, ребра, - задыхаясь, проговорил Мурзилка.
        Прапорщик медленно приблизился к нему.
        - Что здесь случилось? - спросил он.
        Сотрудник полиции видел, что человек, лежащий на полу, облачен в странное одеяние, никак не присущее зрелому мужчине. Какой-то нелепый комбинезон, смешные клоунские ботинки.
        - Я не могу подняться, - прокряхтел Мурзилка. - Дайте руку.
        Прапорщик нагнулся, и в этот момент толстые как бревна лапы сказочника с силой ударили его по ушам. Оглушенный внезапной болью, он вскрикнул. Перед глазами замерцали снежинки, пульсирующие всеми цветами радуги.
        Мурзилка повернул тумблер, запустил мотор с винтом.
        - Иди ко мне, пупсик! - пропыхтел он, обхватил за шею полицейского, ополоумевшего от боли, и плотно прижал его к себе.
        Свист лопастей, наточенных как бритва, прежде звонкий, вдруг стал глухим и булькающим.
        От истошного воя полицейского вздрогнул даже Шон, хотя он и ожидал чего-то подобного.
        - Наши документы на животике моего брата, - посмеиваясь, сказал он. - Рекомендую взглянуть.
        В ладони лейтенанта мгновенно оказался «макаров». Другой рукой он потянулся к поясу, но тут же замер - рация осталась в машине.
        - Борис! - крикнул офицер полиции, не сводя глаз с Шона.
        Тот ухмылялся, глядя на черный ствол.
        Крики из подвала стали слабеть.
        - Мой брат ненавидит таких, как вы, - сказал Шон, облизнувшись. - Поэтому и набил себе такую наколку. Была бы возможность, он бы всех вас перетрахал.
        - Заткнись! - рявкнул Михаил и повернулся к Шону боком, намереваясь спуститься вслед за своим напарником.
        Пальцы сказочника разжались, выпуская наружу громадный нож.
        Как только полицейский отвел от него взгляд, лезвие с хрустом перерубило ему шейный позвонок. Лейтенант вздрогнул. Из широкой раны забил фонтан крови, заплевывая алыми кляксами стену. Шон ударил снова и с наслаждением потянул лезвие на себя, увеличивая разрез, смертельный и без того.
        Пистолет покатился по ступенькам в подвал. Полицейский уперся слабеющими руками в пол.
        Шон хрюкнул, размахнулся. Третий удар практически отделил голову от шеи, и лейтенант с шумом скатился вниз. Несколько секунд по его ногам пробегала дрожь, будто они, в отличие от агонизирующего тела, не были готовы умирать.
        Мурзилка выключил винт, отшвырнул труп лейтенанта и быстро вылез наружу. С дико вращающимися глазами, с ног до головы залитый кровью, он был похож на демона, выползшего из преисподней.
        - Надо сматываться, Мурзилка, - сказал Шон. - Все пошло наперекосяк. Скоро тут будет полно легавых, а это уже не сказки.
        - Я найду этого гребаного мазилу и его киску. Только тогда мы уедем отсюда, - безапелляционно отрезал Карлсон и вытер лицо, заляпанное брызгами крови. - Будет так и никак иначе!
        - Мурзилка…
        - Захлопнись! - гаркнул здоровяк и подтащил к себе Шона, словно тот был щенком, сделавшим лужу в неподобающем месте. - Когда все закончится, я с тобой поговорю отдельно. Насчет твоих долгов, лекарств типа валокордина, развлечений с дохляками. Наконец, насчет моего пальца. Ты понял?
        - Конечно, - пискнул Малыш.

«Он меня убьет!» - подумал он, и ему вдруг сделалось страшно.
        Когда Александр приблизился к Тане, она вновь была без сознания. Весь рот и подбородок женщины были залиты кровью. Он провел указательным пальцем по обожженной коже любимой, потрогал неровную линию глубоко прокушенных губ, из которых все еще сочилась кровь.
        - Мне понравилась твоя шутка с булавкой, - грустно сказал Саша. - Я нашел ее под матрасом. Зачем ты меня обманывала? Чего ради грызла губы? Я и так все видел. Ты ведь ничего не глотала. - Он поцеловал ее обнаженную грудь, покрытую грязными разводами, поласкал языком темный сосок, затем поднял голову и с легким удивлением посмотрел на волосы Татьяны. - Ты седеешь, родная, - сказал Денин, бережно перебирая пальцами пряди женских волос, серебрящихся в свете луны, выглянувшей из-за облаков. - Ничего страшного. Тебе даже идет седина. Осталось совсем чуть-чуть. Я уже почти все закончил, но приехала полиция. Они все испортили. Сказочники, наверное, их убьют, а потом будут искать нас. Вряд ли они уедут, пока не заполучат нас. Но это им не удастся.
        Саша потерял интерес к волосам любимой. Теперь он с мечтательным выражением смотрел куда-то вдаль, в ночную пустоту.
        - Скоро мы будем далеко отсюда. Я уже решил. Мы поедем на море. - Он поковырялся в карманах, вынул перочинный нож. - Если вдруг меня убьют, сопротивляйся до последнего. Не дайся им живой, котенок. Ты знаешь, зачем они пришли сюда. - Александр немного помедлил, будто приводя мысли в порядок, после чего сконфуженно произнес: - Я не виноват в смерти этой женщины. Да, той, которая пришла к нам из ЗАГСа. Я же не знал, что у нее слабое сердце. Это был несчастный случай, Таня. - Он проверил цепь, еще раз нежно поцеловал женщину и заявил: - Пора закончить дело.
        - Ты что-то хотел сказать, Малыш? - осведомился Мурзилка.
        - В подвале валялась бумажка, - сказал Шон, протягивая приятелю смятый клочок.
        - Ну и что? Может, художник ею подтерся, а ты пакость всякую подбираешь!.. - Карлсон пробежался глазами по неровному тексту. - Гроб, веревка, рамка для фото, свечка, простыня, краски, телефоны - три штуки, канистры - две штуки… - Он оторвал взгляд от записки и посмотрел на Шона.
        - Художник готовился, - сказал тот.
        - Да и хрен с ним! - заявил Карлсон и скорчил физиономию. - Сказка продолжается. Я не уйду отсюда, пока не найду его.
        Шон нервно улыбнулся. Ему очень не хотелось оставаться в этом доме после убийства полицейских. Шут с ним, с этим художником. Ему недолго на свободе гулять осталось, судя по тому, как он тут накуролесил.
        - Я проверю чердак, - сказал Карлсон. - Дай мне фомку.
        Шон с несчастным видом поплелся на кухню.
        - Варенья хочешь? Ты не голоден? - полюбопытствовал он, роясь в сумке, стоявшей на полу.
        - Пока нет, - отозвался Мурзилка и начал подниматься по лестнице, ведущей на чердак, на дверце которого висел огромный черный замок.
        Потом он с ожесточенным видом принялся выламывать дужку, вдруг замер, на секунду приложил ухо к щели и крикнул напарнику:
        - Там кто-то есть!
        - Три телефона, - пробормотал Малыш, вернувшись мыслями к списку художника, найденному в подвале. - Зачем ему три мобилы?
        - Ты чего стоишь столбом?! - рассердился Карлсон. - Иди на улицу, они могут уйти через окно!
        Шон засеменил наружу.
        - Надоело все, - буркнул он и взмахнул мачете. - Ты начинаешь меня доставать, Мурзилка.
        Карлсон вновь прислушался. За дверью были слышны какой-то шорох и несвязное бормотание.
        - Я так не играю, - пробурчал он, нажимая на фомку.
        Наконец дужка лопнула и с лязгом вылетела из петель. Сказочник открыл дверь, вдохнул терпкий запах пыли и старого тряпья.
        - Я чувствую тебя, художник, - зашипел он, вползая на коленях на чердак.
        В этот момент Шон хлопнул себя по лбу.
        - Карлсон! Там нет никого! - завопил он, сложив рупором ладони. - Три мобильника! По одному он звонил. Второй в подвале. Третий наверху. Спускайся скорее!
        Он не заметил Денина, который в одних носках, чтобы не топать, поднялся в дом со двора. В руке Саша сжимал мобильник.
        Мурзилка с яростью смотрел на надрывающийся телефон. Как только он схватил его и нажал на кнопку приема вызова, тот, словно издеваясь, тут же замолчал.
        - Я отгрызу тебе голову, парень! - выкрикнул Карлсон и оскалился.
        Он был в таком бешенстве, что начал терять контроль как над собой, так и над ситуацией. Это только добавляло масла в огонь, бушующий у него внутри.
        Сказочник выглянул наружу, увидел Шона и спросил:
        - Я прав? Уже спускаюсь. Никуда не уходи.
        - Надо валить отсюда, - завел было старую пластинку Шон, но Мурзилка уже не слышал его.
        Он опустил ноги вниз, нащупывая ступеньки.
        Через мгновение его лодыжки обхватили чьи-то крепкие пальцы и сильно дернули назад. Карлсон не удержался и кувырком полетел с лестницы вниз. Левой рукой он задел переключатель своего устройства на поясе, чем привел в действие пусковой механизм. Сказочник заорал, когда заработавший винт до кости рассек ему правую руку. При падении раздался глухой треск, за которым последовал очередной вопль - Мурзилка сломал ногу.
        Ругаясь, он барахтался, пытался свободной рукой выключить смертоносный пропеллер и не видел, как сзади из-за лестницы бесшумно возник Денин. В правой руке молодой человек держал столовый нож.
        - Шон! - простонал Карлсон.
        Он с ужасом глядел на покалеченную клешню, которая еще секунду назад была его рукой. С кости лохмотьями свисало мясо.
        - Где ты, придурок?!
        Он оцепенел, когда в его спину почти по самую рукоятку вошло лезвие ножа.
        - Я еще приду, - тихо сказал Саша, вынимая свое оружие из тела сказочника. - Подожди меня.
        Из дырки в спине Карлсона выплеснулся фонтанчик крови. Вокруг раны быстро расцветала причудливая красная роза. Он глупо разевал рот, ровным счетом ничего не понимая.
        Денин с трудом заскользил к выходу. У него снова начались головные боли.
        После того как Александр ушел, Таня, прикованная к дереву, некоторое время лежала в полной неподвижности. Потом она зашевелилась. Ее пальцы медленно ощупывали траву, пока не наткнулись на нож. Хрипло дыша, она кое-как смогла встать на колени и потрогала звенья цепи, выискивая на них стыки. Вдруг ей удастся просунуть лезвие в щель?..
        Саша держался за голову, моля Всевышнего о том, чтобы боли прекратились. Хоть на минутку, пусть на десять секунд.
        Он успел сделать с крыльца один-единственный шаг, как перед ним вдруг материализовался Шон. Издав исступленный вопль, он коротко взмахнул рукой. Что-то острое и громадное с силой вошло Александру в живот, с легкостью разрезая плоть. Острие мачете вышло из спины Денина. Он опустился на колени.
        - Вот и конец нашей сказки, художник! - Малыш издал смешок, уперся своим забавным башмачком в плечо Денина и вырвал мачете из его тела.
        Саша вздрогнул.
        - Где твоя киска, дружок? - осведомился Малыш и сально улыбнулся.
        - Шон!.. - прохрипел Мурзилка, и улыбка сказочника потухла.
        - Ты что там натворил, дурачок? - спросил он Сашу.
        Тот открыл рот, но вместо слов по подбородку заструилась кровь.
        Малыш ударил его в челюсть, и Денин завалился на траву.
        - Шон!
        - Иду-иду, мой сладкий, - проворковал сказочник.
        На одной ноге, словно играя в классики, он по ступенькам запрыгал в дом.
        Мурзилка медленно полз к нему, едва волоча по окровавленному полу свое грузное тело. Рубашка из зеленой превратилась в коричневую, комбинезон стал красным.
        - Эта сука зацепила меня. Подгони сюда джип, - выплевывая слова, прошептал он.
        Малыш даже не шелохнулся. Он с любопытством глядел, как его напарник истекает кровью.
        - Шон!..
        - Я не пригоню машину, - наконец разлепил губы сказочник.
        Мурзилка поднял на приятеля мутнеющий взгляд:
        - Почему?
        - Потому что ты останешься здесь.
        Карлсон моргнул.
        - Что?..
        - Прости, Мурзилка, - с сожалением в голосе проговорил Шон. - Но тут наши дорожки расходятся.
        Мурзилка протянул дрожащую руку, и Шон на всякий случай отошел подальше.
        - Ты убил бы меня. Не сейчас, так завтра, - сказал он. - Я знаю, что с тобой разговаривали по поводу заказа на меня, предложили хорошую сумму. Ты начал сомневаться. Мне это известно.
        Карлсон попытался перевернуться на бок, захрипел.
        - Я не могу так рисковать. И потом, ты стал просто невыносим, - осуждающе сказал Шон. - От тебя стало плохо пахнуть. Ты мне дерзишь, а сегодня вообще поднял на меня руку. Ты мне надоел! - подвел итог он.
        Его брови удивленно поползли вверх, когда он увидел, что напарник начал подниматься.
        Карлсон свободной рукой кое-как снял с себя приспособление с окровавленным винтом и похрипел:
        - Значит, мы подохнем тут вместе.
        Заработал мотор, и Малыш еле успел отпрыгнуть в сторону, чудом не попав под винт.
        - Уважаю силу! - заявил он, хмыкнул, забежав сбоку, воткнул мачете в бок раненому напарнику и провернул лезвие по часовой стрелке.
        Моторчик с пропеллером вывалился из пальцев Мурзилки и со стуком покатился по полу.
        Умирающий сказочник издал хлюпающий звук, устало прикрыл веки и прошептал:
        - Ты обманул меня с пальцем.
        - Все верно. Обманул, - признался Шон. - Я буду тебя помнить, - тепло прибавил он, сунул руку в карман, нащупал там начатую упаковку жевательной резинки. - Кстати, о долге. Эта жвачка, правда не клубничная, но пусть хоть такая. Не хочу быть твоим должником в столь торжественный момент. - Малыш сунул пластинку в рот, слегка разжевал, с удовольствием ощущая мятный привкус. - Держи, мой хороший, - прошептал он, склоняясь над лицом Мурзилки.
        Тот был уже мертв.
        Сказочник покатал языком влажный шарик и бережно протолкнул его в полуоткрытый рот приятеля.
        - Теперь прощальный поцелуй. - Шон облизнул солоноватый от пота и крови подбородок напарника.
        Тут Карлсон неожиданно открыл глаза, разинул рот и словно акула впился зубами в нижнюю губу Шона.
        Саша потрогал рану. Боль нарастала медленно. После удара она походила на едва заметную рябь на поверхности тихого моря. Сейчас он чувствовал легкое волнение.

«Потом начнется шторм. А после него - цунами», - подумал он и прошептал:
        - Нет. Я должен жить.

«Конечно. Иначе Таня пропадет без тебя», - прошелестел внутренний голос.
        Руки были липкими и теплыми. Противное ощущение. Он нахмурился.

«Как я дотронусь такими руками до Тани, своей любимой супруги? Ей будет неприятно!»
        Саша вздохнул и встал на колени. Каждой мышцей, любым сосудиком и косточкой он ощущал невероятную усталость. А еще у него снова болела голова.

«Неоперабельная опухоль, дружище!»
        Вот засада! От одного слова «неоперабельная» его бросало в дрожь.

«Словно ты пьешь сок, а тебе в рот вдруг с хлюпаньем падает полудохлый таракан, который все еще шевелит лапками, да?»

«Да. Но я должен идти. Там моя любимая. Судя по завываниям второго сказочника, они начали грызть глотки друг другу. Мы с Таней их уже не интересуем. Так что все в порядке».
        Саша пополз к жене.
        Шон в священном ужасе глядел на круглые глаза Мурзилки, в которых тлело торжествующее возмездие. От умирающего сказочника исходили запахи пота, табака и крови.
        - Мурзилка, друг, отпусти, - прогундосил Шон и вскрикнул, когда зубы Карлсона сомкнулись еще плотнее.
        По шее Малыша потекла горячая кровь, он завизжал. Из глаз хлынули слезы.
        - Больно, - ныл Шон. - Больно, больно!.. - Левой рукой он нащупал мачете, скосил глаза и гнусаво пообещал: - Я отвезу тебя к врачу.
        Мурзилка молчал.
        - Ты слышишь меня? Открой рот, братишка! - Шон ткнул ножом в живот приятеля.
        Зубы не разжались.
        Сказочник хныкал, беспорядочно кромсал клинком тело напарника, теперь уже по-настоящему мертвого. Глаза Мурзилки остекленели. Его истерзанное тело вяло колыхалось от каждого нового удара, напоминало медузу, тающую на берегу, которую детвора закидывает камнями.
        - Пожалуйста, - скулил Шон. - Не надо!..
        Из носа Малыша потекли сопли, смешиваясь со слезами.
        Он поднял перед собой мачете и попытался просунуть лезвие между зубами Мурзилки, но оно все время соскальзывало.
        К тому же он несколько раз поранил самого себя и теперь уже не ныл, а ревел во весь голос:
        - Я ненавижу тебя! Господи! Ты гадкий, противный!.. - Шон проклинал себя на все лады за то, что решил подурачиться напоследок со жвачкой. - Я отрублю тебе голову, говнюк, - хлюпая сопливым носом, пригрозил он.
        Мурзилка равнодушно смотрел на него безжизненными глазами.

«Менты!»
        Эта робкая мысль будто случайно проскользнула в голову Шона, бившегося в истерике. Точно так же смущенно заходят на дискотеку прыщавые ботаники, стесняющиеся собственной тени.
        Но от правды никуда не деться. Если стражи порядка хватятся этих двоих, которые валяются в подвале, то они вышлют сюда дополнительный наряд. Тогда к Малышу стопроцентно придет маленький, но хорошо откормленный пушистый зверек. Полный песец.

«Если легавые уже сюда не едут», - угрюмо подумал Шон, и эта мысль повергла его в панику.
        Он вновь поднял перед собой мачете и завыл.

«Нет-нет!.. Но сирены ведь мне не послышались? Кажется, полицейская машина уже свернула с трассы и через пять минут будет здесь. Что делают волки, попавшие в капкан? Иного выхода, похоже, у меня нет. Это будет быстро и безболезненно. Губа и так почти оторвана».
        - Ты так любишь меня, да? Мурзилка? - спросил он, хлюпая кровью, которая не переставая текла из разорванного рта. - Ты не хочешь отпускать меня? Но мы не подходим друг другу, слишком разные. Я знаю способ, как нам расстаться. - С этими словами сказочник зажмурился, крепче сжал мачете и начал отрезать свою губу.
        Он вышел из дома через минуту, заливая траву кровью, покачиваясь от слабости, задрал голову и прошамкал:
        - Какое небо голубое. - Его нижние зубы блестели от крови и слюны.
        Сказочник неуверенно двинулся вперед, ступая так, будто шел по минному полю.
        - Мы не сторонники разбоя, - шептал он.
        Оказавшись на дороге, Шон зашаркал к велосипеду.
        - Приехали вдвоем, а уезжаю я один. Пока, дорогой друг. Ты будешь вечно жить в моем сердце. - Глаза мужчины вновь наполнились влагой.
        Он уже хотел сесть в седло, как почувствовал какое-то движение слева от себя, отставил в сторону велосипед и повернулся на звук.
        - Привет, киска! - пропел Малыш, глядя на совершенно обнаженную женщину, которая, бряцая цепью, ползла прямо по дороге. - А мы тебя искали. Да-да.
        Он наступил ногой на волочащуюся цепь, и Таня замерла, не понимая, что ей мешает двигаться дальше.
        - Я выполню условия нашего контракта, - с ухмылкой проговорил Шон. - Мурзилка будет доволен, когда увидит это оттуда, с неба. - Он вынул из ножен мачете, потемневшее от крови, и заявил: - К моему большому сожалению, реализацию сделки придется ускорить. Ты ведь не расстроишься, если больше нас не увидишь? Да, киска?
        Таня молча стояла на коленях, высунув язык словно изможденная обессиленная собака.
        Шон услышал, как за его спиной хрустнул гравий.
        Он не успел повернуть голову, так как в ту же долю секунды на его затылок опустился кирпич. Окровавленный рот сказочника превратился в большой овал с разлохмаченными красными краями. Он хотел закричать, но второй удар повалил его на землю.
        Александр упал на колени, поднял кирпич, который казался ему тяжелее дома. Саша заметил, что к его оружию прилип клок седых волос. В ушах у Денина шумело и что-то ухало, но он продолжал крошить череп садиста до тех пор, пока он не превратился в грязную кашу из мозга и обломков костей.
        Потом Саша, пыхтя от натуги, встал на ноги. Это было непросто. От напряжения и предпринятых усилий у него расширилась рана на животе.
        - Таня! - хрипло позвал он. - Идем.
        Она продолжала стоять на четвереньках, высунув язык.
        Кряхтя, Денин поднял с земли цепь.
        - Ты что, хотела сбежать?
        Она молчала.
        - Идем! - Александр потянул женщину за собой.
        Таня прошла два метра и легла на острый гравий.
        Денин удивленно оглянулся:
        - Таня, прошу, идем. Машина рядом.

«В полицейской тачке нас не остановят», - подумал он, и его губ коснулась слабая улыбка.
        - Мы поедем далеко. На море, - продолжая улыбаться, сказал Саша. - Будем купаться, загорать.
        Таня не двигалась. Он вздохнул и потащил ее прямо по дороге. Его лицо затряслось от напряжения, а кровь из громадной раны хлынула с удвоенной силой. В животе сверкали молнии, поджаривая бедные внутренности.
        Саша чуть проволочил Татьяну по гравию и остановился. Сердце разрывало грудную клетку, виски сдавило с такой силой, что ему казалось, будто мозг у него сплющился, превратился в вязкую массу, просачивавшуюся из ноздрей и ушей.

«Ей же больно, урод! Возьми ее на руки! Все тело Тани в ссадинах от острых камней».

«Я больше никогда не причиню ей боли».
        - Я понесу тебя, - сказал Саша, бросил цепь и наклонился.
        От внезапного головокружения он чуть не упал, но в последний момент сумел сохранить равновесие, поцеловал Татьяну, приподнял ее. Боль, хлеставшая пенными волнами, мгновенно сменилась на ураганный шторм. Денин до крови закусил губы, чтобы не заорать.

«Нет. Я не закричу. Я напугаю этим Таню, своего котенка, а она и так боится».
        Он выпрямился, держа Таню на трясущихся руках, и услышал, как внутри что-то щелкнуло.

«У меня расползается кожа. Как молния на куртке».
        Едва передвигая ноги, Саша потащился к полицейскому автомобилю, в котором уже добрых полчаса надрывалась рация.
        - Посмотри, какая сегодня красивая ночь. Эта луна, звезды… - Он закашлялся, изо рта хлынула кровь.
        Денин улыбался. Главное сейчас - не потерять сознание.
        - Они похожи на твои глаза.

«У нее нет глаз, безумец!»
        Саша засопел, поудобнее обхватывая тело Татьяны.

«Почему она такая тяжелая?»
        - Я люблю тебя.
        До машины оставалось не более десяти метров. Но это расстояние казалось Александру фантастическим, недостижимым. Как мираж в пустыне. А может, и вовсе нет никакой машины?!
        - А ты меня любишь?
        Таня хранила безмолвие.
        Денин харкнул кровью. Ему казалось, что его несчастный развороченный живот жил своей отдельной жизнью. Там что-то хлюпало и похрустывало, словно внутри кто-то готовил некое блюдо.
        - Еще чуть-чуть. Совсем немного.
        Когда кишечник вывалился наружу, разматывая влажные петли, он тяжело упал на колени. При этом Саша все равно бережно поддерживал жену, не хотел уронить ее.
        - Таня, - прошептал он и не сразу почувствовал, как ему в грудь воткнулось лезвие.
        Денин с легким недоумением взглянул на перочинный ножик, который почему-то показался ему знакомым.
        Татьяна заплакала. Она хотела уползти, но Саша крепко сжимал цепь. Ему стало трудно дышать.
        - Дурочка, - едва слышно прошептал он. - Что же ты наделала? Я ведь спас тебя. - Денин хотел погладить Таню, но когда его пальцы коснулись ее кожи, она завыла диким криком.
        Саша печально улыбнулся:
        - Как же так? За что? Я ведь люблю тебя. Как же ты будешь теперь одна?
        По его щеке скатилась слеза. Боль постепенно отступала. Цунами закончилось, едва начавшись.
        Он повернул голову.
        Что это?
        Саша сощурился. Он стал хуже видеть, но все равно сумел разглядеть поблескивающие ступеньки, возле которых стояли его дети. Рома и Даша. Они светились как ангелочки и крепко держались за руки.

«Иди к нам, папочка. Мы тебя любим».
        Ступеньки слегка искрились. Они были прозрачными, словно высеченными из чистейшего хрусталя, уходили высоко в небо и скрывались где-то в облаках.
        Малыши переглянулись и начали подниматься по ним, маня его за собой.

«Идем, папочка. Не отставай!»
        Александр с наслаждением вдохнул ночной воздух, медленно разжал пальцы, выпустил цепь.

«Да, я иду. Подождите!»
        - Я люблю тебя, - прошептали его губы.
        Через мгновение он был мертв.
        Таня всхлипнула и дотронулась до него. Дрожащие пальцы коснулись открытых глаз Александра. Они были влажными от слез.
        Женщина долго снимала кольцо со своего безымянного пальца. Когда у нее это получилось, она швырнула его в ночь и забилась в рыданиях.
        Где-то вдали послышались звуки полицейской сирены.
        Эпилог
        События этих дней вызвали широкий общественный резонанс. Шона опознали как Вячеслава Орловского, владельца крупнейшей сети магазинов детских игрушек. Люди, близко знающие этого человека, при общении с прессой не скрывали, что пребывают в шоке от выявленных фактов второй жизни Орловского, подробности которой стали известны после обыска в его частном доме.
        Мурзилка был опознан как Андрей Чубаров, он же Жуля, который в начале двухтысячных годов состоял в банде, занимающейся истреблением бродяг. В настоящее время прокуратура занялась проверкой обоснованности досрочного освобождения Чубарова. Люди поговаривали, что весомую роль в этом сыграл сам Орловский, который обладал значительными ресурсами как финансового, так и административного характера. А еще, по слухам, он был неравнодушен к мужчинам.
        В ходе тщательного обыска их убежища был обнаружен огромный ассортимент пыточных приспособлений, а также аксессуаров из области садомазохистских развлечений. Оперативники нашли огромный гардероб, который был заполнен маскарадными костюмами сказочных персонажей.
        Помимо этого, следствием было изъято несколько дисков с роликами, снятыми извращенцами во время своих «выходов в свет». После просмотра десятой части из них даже у опытных оперативников волосы встали дыбом.
        Следствие установило, что данные субъекты были причастны к исчезновению и убийству более сорока человек. По мере расследования этого дела цифра постоянно росла.
        Татьяне пришлось пройти длительный курс психологической реабилитации. Она сделала аборт. О том, кто мог быть отцом ребенка, Ковалева никогда не упоминала и резко пресекала все попытки поговорить на подобные темы.
        После смерти Александра Денина выяснилось, что он оставил завещание, указал в нем Татьяну как единственную наследницу. На момент смерти Саши в его собственности оставалась лишь дача, которую ему в свое время подарили отец с матерью. Да, у него еще было полтора миллиона рублей после продажи комнаты в коммуналке. Однако эти деньги присвоил оперативник, который в ту ночь производил осмотр места происшествия и случайно наткнулся на них.
        Татьяна отказалась от наследства. Сразу после больницы она уехала домой, в Кишинев.
        Ковалева перенесла несколько пластических операций на лице. Спустя некоторое время она уехала в Германию, где вышла замуж за немца, который также был инвалидом.
        Усилиями Татьяны была создана благотворительная ассоциация. Всю свою силу и энергию эта женщина направила на поддержку семьи и борьбу с домашним насилием. На сегодняшний момент ее день расписан по минутам, она - желанный гость на многочисленных публичных мероприятиях.
        По информации, распространяемой некоторыми СМИ, Татьяна забеременела и с нетерпением ждет ребенка. Судя по фото, которые можно увидеть в газетах, они с мужем души не чают друг в друге. О своей прошлой жизни она старается не вспоминать. Многие замечали, что Татьяна никогда не появляется на людях с открытой шеей. На ней всегда шарфик либо изящный платок. А еще она постоянно красит волосы.
        Юля, бывшая супруга Александра, долгое время не могла смириться с потерей детей, проклинала Денина. Через пару лет она куда-то исчезла, и о ее дальнейшей судьбе неизвестно.
        Труп Александра Денина долгое время не выдавали матери для захоронения, при этом ничего ей не объясняя. Примечательно, что при вскрытии в мозгу художника была обнаружена злокачественная опухоль.
        Поседевшая мать безуспешно обивала пороги чиновников, выпрашивая тело сына. Когда долгожданное разрешение наконец-то было подписано, Инне Петровне позвонили из морга. При этом ее предупредили, что тело сына находится в неважном состоянии. Самое лучшее, что можно сделать, - это кремация, разумеется, безо всяких прощальных ритуалов.
        Женщина, обезумевшая от горя, согласилась. За эти полгода она сильно постарела и всем говорила, что не видит смысла в дальнейшей жизни.
        Денина кремировали. Однако Инна Петровна не успела получить урну с прахом сына - ее сразил инсульт. Она скончалась в больнице на пятый день, не приходя в сознание.
        Урна с прахом Саши, никем не востребованная, согласно правилам, бесплатно хранилась в крематории в течение года. После этого она куда-то исчезла.
        Нашлись киношники, которые пытались снять фильм по этой истории, но из их затеи ничего не вышло. Никто не хотел спонсировать экранизацию жуткой трагедии.
        Удивительно другое. Колечко, которое сорвала в ту страшную ночь Татьяна со своего безымянного пальца, и поныне находится там, в поселке Обухово, улица Петракова, где несколько лет назад стояла избушка под номером пять, принадлежавшая Игорю Косенко. В этом районе были снесены все частные строения и воздвигнуты элитные коттеджи. Но волею судьбы узкая полоска земли между рядами недавно посаженных деревьев, куда Таня выбросила кольцо, осталась нетронутой.
        Колечко потемнело от времени и надежно скрыто густой травой. Шанс быть обнаруженным не в меру любопытной птицей или ребенком у него весьма небольшой.
        notes
        Примечания

1
        Речь идет о событиях, описываемых в романе А. Варго «Нечто», переиздание - «Диггер по прозвищу Жгут». - Прим. авт.