Людоед (сборник) Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+
        Когда-то давно два охотника, Виктор и Сергей, выполняли заказ богатого клиента - раздобыть пару медвежат. Охотники выследили медведицу, убили ее, а затем вытащили из берлоги четверых сосунков. За ненадобностью двоих утопили. Тогда-то и начались странности… Жизнь Сергея начала разваливаться в хлам: от него ушла жена, особняк арестовали приставы, старшего сына задрал медведь, младшего медведь сделал инвалидом. Ничего не остается, как пустить себе пулю в лоб. Виктор, жизнь которого тоже дала серьезную трещину, снарядил ружье и отправился в заповедную тайгу - найти и убить медведя…
        Александр Варго
        Людоед
        (Сборник)
        Александр Варго
        Людоед
        

* * *
        «Не убив медведя, шкуры не продавай».
        «Что копал, в то и сам попал…» Поговорки
        МОСКВА, СРЕДА, 10.32
        Открылась дверь, и из комнаты буквально вывалился мужчина громадных размеров. Рыхлый живот, покрытый черными колечками волос, колыхался, словно мешок с живой рыбой. Спотыкаясь, Сергей нетвердой походкой начал спускаться на первый войтиэтаж дома.
        - Ну, вот и хорошо, - пробормотал он бескровными губами, посмотрел на свои лопатообразные ладони и зачем-то вытер их о шорты-бермуды с изображением пляжа, утыканного пальмами. - Вот и хорошо, Гена. Теперь все будет зашибись, сынок.
        Он икнул, вытер рот и, прежде чем войти в гостиную, взглянул на висевшее в коридоре зеркало. Усмехнулся. Зеркала были странной прихотью Анны. Его бывшая жена просто тащилась, когда на каждом углу их роскошного особняка она могла любоваться своей стройной фигурой, соблазнительной даже у сорокатрехлетней женщины, матери двоих сыновей.
        Теперь, после ее ухода, эти зеркала оказались совершенно бесполезными. Более того, зачастую собственные отражения пугали Сергея, особенно по вечерам. В такие моменты даже не помогала выпивка, и ему постоянно мерещилось, что в дом кто-то пробрался… Кто-то, кто желает плохого ему и Гене, его сыну-инвалиду.
        После этого он всегда держал наготове ружье. Однажды нервы Сергея не выдержали, и он дуплетом разнес огромное, размером с человеческий рост зеркало в холле - ему почудилось, что за его спиной кралась горбатая тень, зависнув над ним, словно хищный зверь над жертвой.
        Да. Теперь зеркала не нужны. Впрочем, как и весь этот гребаный дом, на который буквально несколько дней назад судебные приставы наложили арест. Только за последний год долги Сергея выросли до таких масштабов, что даже простое упоминание о цифре непогашенной задолженности бросало его в лихорадку, вызывая рвотные спазмы.
        На хрен.
        На хрен этот дом с зеркалами, откуда ежедневно и даже ежечасно на него пялится совершенно чужое, воспаленное лицо с ввалившимися глазами. Лицо трупа, если быть честным (по крайне мере перед самим собой).
        Сергей доковылял до журнального столика, на котором стояла початая бутылка коньяка. Выдохнув, он сделал долгий глоток, зажмурился, скривив губы.
        - Все будет хорошо, - снова повторил он, качнувшись. В голове появился легкий шум, и он с трудом подавил в себе желание плюхнуться на диван.
        Нет, диван - это будет после. Потом…
        У него есть еще одно очень важное дело.
        Тяжело шаркая ногами в несвежих носках по пушистому ковру, Сергей потащился в подсобку, расположенную слева от холла. Там у него находился оружейный сейф.
        Спустя несколько минут мужчина вернулся в гостиную, держа в правой руке продолговатый кейс, обтянутый буйволиной кожей. Кряхтя, он сел на диван. Задумчиво посмотрел на кейс, осторожно коснулся толстыми пальцами поблескивающих замочков, погладил шероховатую поверхность плотной кожи. Глубоко вздохнув, щелкнул замочками. На его осунувшемся, небритом лице появилось нечто отдаленно напоминающее улыбку.
        Еще бы. Мечта многих охотников. Итальянский самозарядник «Piotti Semi» 12-го калибра, сделанный под индивидуальный заказ за пять с половиной миллионов «деревянных». Прицельная планка, предохранитель и спусковая скоба мерцают серебром. На ложе позолоченная вставка с выгравированным: «Сереге, на удачу!»
        Толстяк сделал хлюпающий звук, словно сглатывал скопившуюся слизь в носоглотке.
        - Че-то давно я эту удачу не видел, - дрогнувшим голосом произнес он, доставая из кейса коробку с патронами. - Где ты, удача? Мать твою.
        Он перевернул коробку, патроны, грохоча, покатились по глянцевой поверхности столика. Сергей нащупал один, поднес вплотную к лицу и долго изучал его, затаив дыхание, будто перед ним был не патрон, а бриллиант редчайшей красоты. Затем, словно очнувшись, моргнул, и глаза его приняли осмысленное выражение. Он поставил ружье на предохранитель, проверил затвор, взвел курок. Открыл затвор и, удерживая его за взводную рукоятку, вставил патрон в патронник через выбросное окно. Отпустил рукоятку затвора, с каким-то садистским наслаждением услышав щелчок досылаемого в патронник смертоносного жала.
        - Прости, Генка, - прошептал он. - И ты, Вадик, не держи на меня зла. Анька, я люблю тебя. Люблю вас всех.
        Он всхлипнул, смахнув выкатившуюся слезу.
        - Простите меня!! - неожиданно завизжал он, брызгая слюной.
        Оглянулся с ошалелым видом, как если бы впервые оказался в этих стенах.
        - Нет. Так… нельзя…
        Сергей потянулся к открытому ноутбуку. Открыл в папке «музыка» и после недолгого раздумья включил «Ленинград».
        «…как обычно в жопу пьяный, возвращаюсь после пати… - тут же раздался голос Шнура. - Вижу, в подворотне баба, как-то плачет, бля, некстати…»
        Сергей ухмыльнулся.
        Это по-нашему. Так-то лучше, по крайней мере не так страшно.
        Пальцы ухватились за горлышко бутылки, и он запрокинул коньяк, жадно глотая обжигающую нутро жидкость.
        Все должно пройти зашибись. Иначе быть не может.
        Иначе он не простит себе этого.
        (Сереге, на удачу!!!)
        Он ни за что не останется калекой. Сергей с содроганием вспомнил один мерзкий ролик, случайно просмотренный в Интернете. Кто-то снял на телефон какого-то болвана после неудавшейся попытки застрелиться путем выстрела в рот. То ли угол ствола был изначально выбран неверно, то ли рука у суицидника в последнюю секунду дрогнула, но этот дуралей остался жив. Пуля попала не в мозг, а, прошив носоглотку, вышла через лоб, практически между глаз. Он сидел на койке, тупо выпучив глаза, а из глотки и рваной дырки на лбу ручьями хлестала кровь.
        «Мудак», - только и сказал тогда Сергей.
        И был совершенно прав.
        Он сделает все правильно. Даже если его нога дрогнет (он будет нажимать на спусковой крючок пальцем ноги), пуля 12-го калибра, способная свалить кабана, вряд ли оставит ему шанс, как у того придурка-неудачника в ролике. Даже если ствол слегка изменит угол. Его затылок вылетит, как пробка из-под шампанского.
        Сергей снял заскорузлый носок с правой ступни, мрачно подумав, что больше никто его никогда не постирает. Как и его брата-близнеца на левой ноге. Ха-ха. Смешно, просто обоссаться можно.
        «…И сказал я ей тогда, поправляя шапку… Главное - чтоб х… стоял и водились бабки!» - залихвастски пел Шнур.
        Он услышал, как хлопнула дверь, затем в холле послышались быстрые пружинистые шаги.
        Сергей, уже собравшись было засунуть в спусковую скобу большой палец ноги, замер. Лоб, изрезанный ранними морщинами, покрылся крупными каплями пота.
        - Кто там? - напряженно выкрикнул он. Вскинул ружье на изготовку. Когда в дверях показалась знакомая фигура, он облегченно вздохнул:
        - Витя, хрен тебе в дышло… Ты меня напугал, гаденыш.
        - Привет, Серега, - спокойно приветствовал гость. Он бесшумно вошел в гостиную, прислонившись к стене. Между указательным и средним пальцами мужчины тлела сигарета. Он окинул Сергея быстрым цепким взглядом, мгновенно улавливая и анализируя ситуацию.
        - Судя по всему, у тебя в доме можно курить, - резюмировал Виктор.
        - Можно, Витя, - нервно хихикнул Сергей, вытирая влажный лоб, и Виктор, продолжая смотреть на приятеля, стряхнул пепел прямо на ковер. Рот толстяка открылся, намереваясь осадить хама, но тут же захлопнулся, как массивный сундук.
        - Кури. Это все равно уже не мое. Я банкрот.
        Он перевел взгляд на ружье, и по его бледному изможденному лицу проскользнула смутная тень. Подняв глаза на курившего друга, он выдавил:
        - Я слышал про твою Сашку. Соболезную, парень.
        - Спасибо. Что уж теперь.
        Тон Виктора был прохладно-сонным, со стороны могло показаться, будто он нехотя отвечает прохожему, который час.
        - Она… - Сергей с трудом сглотнул вязкую слюну. - Она не мучилась?
        Брови визитера приподнялись.
        - Меня там не было, - последовал ответ. - Думаю, что мучилась. Наверное, даже первоклассник знает, что когда тебя рвут на части живьем, это больно. Это очень больно, Сережа. И страшно.
        - Ммм… ну да, - промычал толстяк, почесав щетинистый подбородок. - Прости. Слушай… давай начистоту. Зачем пришел, Витя? Не обижайся, но я не ждал гостей.
        Щелчком ногтя Виктор послал недокуренную сигарету на пол и тут же растоптал ее ботинком. Пытливо всматриваясь в блеклые глаза товарища, он медленно проговорил, выделяя каждое слово:
        - Я хочу поехать туда. Едем со мной. Еще не все потеряно.
        Сергей поднял ружье, прицелившись в огромную фотографию на стене, на которой он был запечатлен рядом с убитым лосем. Тогда его физиономия была розовой и довольной, как у Мальчиша-Плохиша из сказки. Виктор проследил за его взглядом.
        - Так что? Я сегодня же вылетаю в Красноярск. Завтра вечером мы будем в Тайшете, - сказал он.
        - В Тайшете, - зачем-то повторил за ним Сергей, продолжая целиться. - Пиф-паф! Все убиты!
        Он улыбнулся улыбкой идиота, но Виктор словно не замечал поведения друга, продолжая буровить его ледяным взором.
        - Зачем тебе ружье? - наконец спросил он.
        - Просто так. Захотел проверить, - пряча глаза, отозвался Сергей.
        - Коньяк с утра… «Лениград»… Срач кругом.
        Виктор покачал головой, и в его пальцах появилась новая сигарета.
        - Нервничаешь? - вдруг прищурился Сергей. Виктор проигнорировал вопрос.
        - Ты сам должен во всем себя винить, - сказал Виктор, прикуривая, и толстяк сплюнул, попав слюной на клавиатуру ноутбука.
        - Иди-ка ты своей дорогой, Витя, - с едва сдерживаемой ненавистью процедил Сергей. - Пока я нечаянно на спусковой крючок не нажал.
        - Помнишь, как мы охотились, дружище? - заговорил Виктор. - Сколько раз мы с тобой в переплет попадали? В лесу под дождем ночевали?
        - Заткнись, - тяжело дыша, прервал его Сергей. - Если ты решил разбудить мою совесть, ты опоздал.
        - Помнишь медвежат? Маленьких медвежат, Сережа? Четыре штуки? Четыре крошечных шерстяных теплых комочка с коготками?
        Голос Виктора плавал и растягивался в пространстве, он убаюкивал, но грядущий сон был подобен смерти, и Сергей не мог больше этого выдержать. Ему казалось, что Виктор зачитывает смертный приговор.
        - Я тебе сказал убираться! - заорал он. Толстяк прицелился в приятеля, но тот даже бровью не повел.
        - Ты хоть понимаешь, что мы натворили тогда, Серега? Ты понимаешь, что все, что случилось, - звенья одной цепочки? - тихо поинтересовался он. - Мою дочь порвали, как газету. Ее собирали по всей поляне. У тебя погиб сын. А ты…
        - Пожалуйста, уходи, - взмолился Сергей. - Уходи, Витя. Иначе я за себя не отвечаю. И никуда я не поеду. Я не верю во всю эту лажу. Это все долбаное совпадение. Подножка судьбы. Удар в спину.
        - Нет никакого удара в спину, - зашипел Виктор. Он смял и растер ладонями недокуренную сигарету. - Есть мертвые дети. Наши дети, Сережа. Дошло до тебя, осел безмозглый?! Собирай манатки! В душ и быстро в аэропорт!
        Сергей махнул пухлой рукой, словно прогоняя назойливую муху:
        - Витя, ты сбрендил. Никаких тайшетов-шмушетов. В задницу.
        - Отлично. Ты, гляжу, для себя уже выбор сделал? - с этими словами Виктор ткнул пальцем в ружье.
        Сергей ничего не ответил, а лишь вытер обильно потеющее лицо.
        - Хороший выход из ситуации, - заметил Виктор. - Костюм только забыл надеть. Записку хоть оставил перед смертью?
        - Это не твое собачье дело, - огрызнулся Сергей. Ему стало душно, на грудь давило, будто его грузное тело медленно, но неумолимо сдавливал невидимый стальной обруч.
        - Ты трус! - неожиданно рявкнул Виктор. - Врешь самому себе, даже когда все зашло так далеко! Слышишь меня? Смотри на меня, Сережа! У тебя остался второй сын! Ради него! Одумайся!
        Сергей визгливо расхохотался.
        …и никуда я не поеду, и в Союзе хорошо.
        Везде мне стопочку нальют,
        В какой кабак я ни зашел.
        Ведь все равно же все умрут, без разницы - там или тут… -
        невозмутимо разглагольствовал Шнур.
        Виктор, не меняя выражения лица, шагнул к столу и одним ударом ноги смел со стола ноутбук.
        «Все отлично, супергуд…»
        Только когда корпус портативного компьютера хрустнул под подошвами ботинок Виктора, лидер «Ленинграда» умолк.
        - Нет у меня никого. Понял? - шепотом произнес Сергей.
        - А как же Гена?
        На этот раз Сергей выдержал взгляд старого друга.
        - Нет больше Гены. Так вот. Можешь сам посмотреть. Он у себя, на втором этаже.
        Брови Виктора сдвинулись к переносице. Развернувшись, он чуть ли не бегом направился к лестнице.
        «Что ты с ним сделал, ублюдок?» - пронеслась у него мысль.
        - Гена! - позвал он.
        Из гостиной раздался хохот Сергея, и Виктору пришло в голову, что в этих звуках уже не осталось ничего человеческого.
        Поднявшись на второй этаж, он метнулся к комнате сына Сергея. Распахнув дверь, застыл на месте. Прямо посреди помещения в инвалидной коляске сидел юноша субтильного телосложения. Он был одет в спортивный костюм. Поза молодого человека была скрюченной, как увядший цветок. На голове полиэтиленовый пакет.
        - О, нет, - простонал Виктор.
        Он сорвал пакет, обреченно глядя на посиневшее лицо. Глаза подростка закатились, обнажив мутные белки, изо рта торчал кончик багрового языка, напоминая дохлую пиявку.
        Щупать пульс не было смысла. Парень был мертв.
        Как только Виктор вышел из комнаты, внизу прозвучал выстрел.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ПЯТНИЦА, 13.09
        Стреляя пробитым глушителем, помятая «Нива» остановилась на небольшом подъездном пятачке, расположенном у самого берега реки. Автомобиль был покрыт таким слоем застарело-присохшей грязи, что ее впору было откалывать с помощью стамески и молотка. Из машины вышел высокий мужчина. Водитель открыл багажник и извлек из чрева «Нивы» небольшой рюкзак камуфляжной расцветки и зачехленное ружье.
        - Удачи, - обронил водитель, лениво жуя зубочистку. Мужчина лишь кивнул в ответ. Накинув рюкзак и ружье на плечи, он стал спускаться по вытоптанной тропинке вниз, к крошечному причалу. На прозрачно-синей воде вальяжно покачивалась пришвартованная к причалу моторная лодка, на борту которой виднелось затертое: «Южанка».
        Свесив ноги, на причале сидел сухопарый мужчина лет шестидесяти в потертой куртке из шинельного сукна. Задумчиво глядя на сонно проплывающие облака, он курил. И делал это неспешно, со степенной уверенностью, уверенностью человека, у которого все под контролем.
        - Олег Шибаев? - негромко позвал мужчина, которого привезла «Нива».
        Сидящий на причале слегка повернул голову, приподняв козырек выгоревшей на солнце кепки.
        - Он самый.
        Не дожидаясь ответа, он резво поднялся на ноги. На нем были зеленые охотничьи штаны «карго» из водоотталкивающего материала с множеством карманов, ноги обуты в кирзовые сапоги с обрезанным голенищем. - А вы, нужно полагать, Виктор Смолин?
        - Совершенно верно, - подтвердил Виктор. Они пожали друг другу руки. При этом у Смолина возникло ощущение, что его пальцы стиснули шершавую доску, настолько была задубелой кожа ладони Олега.
        - Шибаев Олег Константинович. Егерь Тайшетского лесничества, - уточнил он. - И можно просто Олег.
        Голос егеря звучал хрипло-простуженно, как если бы он страдал хроническим гайморитом. Он затушил окурок прямо об мозолистую корку ладони.
        - Мне звонили по вашу душу, - промолвил он. - Сказали, нужна помощь.
        Виктор прищурился.
        - Можно на «ты».
        - Не вопрос. Так чем обязан? На зверя сходить?
        Олег указал на зачехленное ружье Виктора.
        - Не притащился же ты из Москвы сюда, чтобы на места здешние посмотреть да в Бирюсе искупаться?
        - Угадал. На зверя сходить. А красивые места я в Интернете могу посмотреть.
        Смолин поставил рюкзак на рассохшиеся от времени и непогоды доски.
        - Мне сказали, ты старожил. Знаешь каждый куст здесь.
        - Предположим, - спокойно ответил егерь. - Что с того?
        Виктор выдержал небольшую паузу, словно собираясь с мыслями.
        - Я приехал за медведем.
        Несколько секунд они изучающе смотрели друг на друга, словно взвешивая, насколько каждому из них можно доверять.
        - Ты так говоришь, будто невесту выбирать приехал, - наконец произнес Олег. - Ну, положим, медведь в наших краях есть. Не великаны, как на Камчатке, но и не задроты лилипутские, прости меня, господи.
        - Размер не важен, - ухмыльнулся Виктор. Он сцепил пальцы в замок, похрустев костяшками.
        - Да? Хм.
        Егерь озадаченно скрестил на груди свои загрубевшие руки. Он не мог не обратить внимания, что под внешним невозмутимым спокойствием его гостя из столицы угадывалось плохо скрытое напряжение. Глядя на этого странного мужика с колючими глазами и холодной ухмылкой, Шибаев внезапно подумал о гоночном болиде с неисправными тормозами. Да, он разгонится, мама не горюй, и будет лететь так, что в ушах свист будет стоять, но итог будет закономерным - страшный удар, авария, вспышка пламени, может, даже взрыв. А если этот гроб на колесах влетит в толпу, то будут трупы. Много трупов.
        - Тогда один вопрос. Ты сам-то на медведя ходил, Виктор? - задал он вопрос.
        - Нет.
        Егерь вздохнул.
        - Более того, - Виктор откашлялся, - последний раз я охотился лет десять назад, на лису.
        - Лиса малехо отличается от медведя, - заметил Олег не без сарказма.
        - Я в курсе. Что ж, проведешь инструктаж. За это я тебе и плачу деньги.
        - Ясное дело, - не стал спорить Шибаев. - А ну, расчехли ствол.
        Помедлив, Виктор вытащил из чехла карабин и протянул его егерю.
        - Ого, - присвистнул тот, разглядывая оружие. - «Browning BAR»? Бельгия?
        - Именно. Калибр 9,3Ч62.
        - И оптика имеется? - не поверил егерь.
        - Четырехкратная «Meopta». На медведя сойдет?
        Направив ствол в доски причала, Олег, убедившись, что патронники пусты, вскинул карабин, прицелившись куда-то в небо. Потом одобрительно цокнул языком.
        - Сойдет.
        Он вернул оружие Виктору и выудил из нагрудного кармана куртки ириску.
        - Будешь?
        Смолин покачал головой. Когда он зачехлял карабин, по лицу скользнула легкая досада.
        - Вижу, торопишься, - сделал вывод Олег, внимательно наблюдая за клиентом. Развернул конфетку, отправив ее в рот. - Торопиться не надо. Спешка требуется при ловле блох. Юма!
        За спиной раздался лай, и Виктор обернулся. К причалу большими скачками неслась крупная лайка серого, волчьего окраса.
        - Ты насколько сюда? - полюбопытствовал егерь, погладив собаку.
        - До двадцать второго. На неделю, в общем, - пояснил Виктор.
        - Семь дней, - пробормотал Олег. - Что ж… Инструктаж, говоришь? Лады. Итак, первое - ружье. Правила безопасности и все такое. Ты не пацан уже, так что никакого раздолбайства. Относись к своему стволу так, будто он у тебя всегда заряжен. Ты всегда должен знать, где твой ствол и патроны и сколько их у тебя. Понял? Второе. Никакого самоуправства. Отлучаешься из лагеря - сообщи. Мобильники тут не действуют, связи нет. У меня есть портативные рации, я дам тебе одну. Кроме рации, в тайге можно пользоваться свистком.
        - В сортир тоже ходить по разрешению?
        Олег хмыкнул:
        - Тоже. Здесь тебе не зоопарк на колесах, а тайга. На чем я остановился? А, ну да. Жрачку на открытом месте не оставлять. Только герметичные контейнеры, иначе на запах косолапый придет. Ну, в общих чертах все. Ты, кстати, служил?
        - Не вижу никакой причинной связи с охотой, - бросил Виктор, но егерь, похоже, не обиделся.
        - Со служивыми проще, - объяснил он.
        - Если тебе это так важно, то служил. И даже дорос до сержантских погон.
        - Вот и хорошо, - похвалил Шибаев. Он легонько подтолкнул собаку, и она спрыгнула в лодку.
        - Давай, залазь, - велел егерь Виктору.
        Когда все было готово, Олег снял петлю троса с кнехта, закрепленного на причале.
        - Отдать швартовы, - скомандовал он сам себе вполголоса, заводя мотор. Потом повернул голову к мужчине: - Сегодня программа-минимум - обустройство. Я покажу тебе окрестности, посмотришь, что к чему. Нужно прибраться, осмотреться. Потом проверим медвежьи тропы. Надеюсь, как на медведя ходят, ты знаешь? Хоть в теории?
        Смолин молчал.
        - Хорошо. Краткий ликбез. Поговорку знаешь? Закон - тайга, прокурор - медведь. По сути, у него нет врагов в природе. Ну, разве что лось может с ним постязаться. Нельзя считать этого зверя тупым и ленивым. Медведь запутывает следы так, что можно весь день без толку кружить по лесу. Сила укуса у него - все равно что под танк твою руку положить. Были случаи, косолапый ружья перекусывал, как зубочистку. Чуешь, что тебе светит, если на узенькой тропке с ним доведется встретиться? Когти у взрослого зверя вырастают до десяти сантиметров. Может передвигаться со скоростью до 50 километров в час. Он одним ударом ломает хребет корове и секачу! Поэтому, когда собираешься идти на медведя, будь готов, что сам можешь быть убитым.
        - Оптимистично, - съязвил Виктор, но егерь не обратил внимания на шпильку.
        - Есть несколько вариантов. Медведя берут на берлоге, на овсах (на овсяном поле, то есть), с подхода, на приваду[1 - Приманивание, прикармливание зверя к месту предполагаемой на него охоты (прим. автора).] и прочее.
        Сейчас август, медведь, как известно, ляжет спать не скоро, так что берлога отметается. Овсяные поля тут есть, но немного, да и не каждую ночь медведь туда ходит. Можно неделю просидеть и не дождаться зверя. Поэтому остановимся на приваде. Знаешь, как это?
        - Примерно.
        - Примерно? - переспросил Олег.
        «Ты стрелять-то вообще умеешь, сержант?» - подумал егерь, глядя на холеные руки столичного гостя. Они были с белой и гладкой кожей, ногти ровные, аккуратно подстриженные, без единого заусенца. Не то что корявые лапы Шибаева - жилистые, с мозолисто-огрубелой кожей и въевшейся намертво пылью. Но егерь не стеснялся своих рук. У него была простая философия - каждому свое. Он этими руками избы и бани строит, а этот «сержант» наверняка штаны в офисе протирает, бумажки с места на место перекладывает. Еще вопрос, от кого из них пользы больше.
        «Южанка» вырулила на середину Бирюсы и, рассекая волны, понеслась вперед. Юма смирно сидела на месте, изредка фыркая и мотая носом, когда на собаку попадали брызги.
        - Куда мы едем? - спросил Виктор.
        - Это моя забота, - нехотя откликнулся Шибаев.
        - Нет, не только, - неожиданно сказал Виктор.
        Егерь изумленно моргнул.
        - Не понял, - медленно проговорил он. - Я уже запутался. Кто тут к кому приехал?
        - Я. Я, Олег, - тихо сказал Виктор. - Я приехал к тебе. И мне нужна твоя помощь. Но только мы поедем в то место, которое я назову. Это мое условие. Единственное.
        - Ни хрена себе, - усмехнулся егерь. Он сбросил скорость, а потом и вовсе выключил двигатель. Лодка медленно покачивалась, постепенно увлекаемая течением. - Может, сам за руль сядешь?
        - Нет. Но мы поедем к Вороньему мысу.
        Олег шумно выдохнул.
        - Куда-куда?
        - Ты слышал. Мне нужен Вороний мыс. - Виктор приблизил свое лицо к Шибаеву. - Ты меня понимаешь? Только не делай вид, что не знаешь, где это.
        - Я знаю, где это. Это не ближний свет. Отсюда более ста километров, за Усть-Кайтымом.
        - Спасибо за справку, я карту тоже видел, - так же тихо проговорил Смолин.
        - Туда плыть охренеешь, - продолжал упираться егерь. - Там сплошные пороги и перекаты! В лесу непроходимые чащи и буреломы! Да и зверь осторожный. Медведей там, кстати, редко видели. Зачем тебе такие геморрои, сержант? Тут в двадцати километрах отличное место… Рядом пойменное озеро, водичка как слеза… Че ты рогом уперся в этот Вороний мыс?
        - Я заплачу тебе сверху, - перебил его Виктор. - Пятьдесят тысяч. Плюс топливо. Тебе хватит на дорогу? Или придется заправляться?
        Егерь задумался. Его узловато-корявые, потемневшие пальцы неторопливо барабанили по рулю.
        - Бензином я запасся, - нехотя ответил он. - За него, конечно, отдельный расчет. Но имей в виду. Вороний мыс - это тебе не пансионат с трехразовым питанием. Никакой романтики там не будет.
        Ответом ему была ухмылка.
        - Да черт с ним. Я заказываю музыку, Олег. А про медведей ты мне сказки не рассказывай. Они там есть.
        Но егерь все еще медлил с ответом. Лодку продолжало плавно крутить по реке, и Юма с беспокойством гавкнула, мол, хозяин, в чем заминка? Поехали!
        - Если мы уложимся в срок, я накину еще двадцатку, - пообещал Смолин.
        - Хорошо, не вопрос, - согласился егерь. Он повернул ключ зажигания, и двигатель вновь затарахтел.
        - Мне нужна гарантия, что у тебя есть эти деньги, - не глядя на Виктора, заявил Шибаев. Виктор понятливо кивнул и достал из внутреннего кармана охотничьей разгрузки кошелек из черной дубовой кожи. Раскрыл его, демонстрируя плотную стопку пятитысячных купюр.
        - Убедился?
        - Ты псих, - фыркнул егерь. - Хрен поймешь вас, городских. Ладно. Мне нужно позвонить помощнику, чтобы прикорм вез на Вороний мыс. Ему тоже накинешь за дорогу.
        Они больше не разговаривали. Лицо егеря было задумчивым, он словно погрузился в воспоминания. Морщины, взрыхлившие его загорелый лоб, стали еще глубже. Он поправил кепку и плотнее сжал и без того узкие губы.
        Виктор же, наоборот, выглядел полностью умиротворенным. Он напоминал студента, каким-то чудом сдавшего экзамен без предварительной подготовки.
        Ни один из них не обратил внимания, как над рекой, бесшумно взмахивая крыльями, летел громадный ворон. Он не опережал и не отставал, будто намеренно старался держаться одинаковой скорости с лодкой. Только лишь когда река повернула направо и за мелколесьем высоченной стеной вырос сосновый бор, птица исчезла среди ветвей.
        ТАМ ЖЕ, ПЯТНИЦА, 18.49
        Они увидели Вороний мыс, когда солнце медленно накалывалось своим малиновым боком на верхушки исполинских елей.
        Егерь спрыгнул с лодки, оказавшись по колено в воде.
        - Вылезай, сержант. Надо вытолкать наш «Титаник». Как видишь, пришвартовываться тут негде. Юма, на выход!
        Лайка, услышав команду, мгновенно выпрыгнула в воду и, добравшись до берега, принялась носиться взад-вперед, что-то выискивая.
        - Молодая еще, не набегалась, - прокомментировал Шибаев.
        Когда лодка оказалась на суше, мужчины выгрузили вещи. Олег опустился на одно колено, дотронувшись своей грубой ладонью до влажного песка.
        - Ну, здравствуй, - едва слышно промолвил он.
        Смолин закинул рюкзак на плечо.
        - Куда идти?
        - Обожди, - сказал егерь, поднимаясь. - Давай перекурим.
        Достав из кармана замусоленную пачку сигарет, Шибаев чиркнул спичкой и выпустил в воздух дым. Помешкав, Виктор присоединился к нему.
        - Елы-палы, меня тут год не было, - произнес егерь. - А такое ощущение, что несколько жизней прошло.
        Виктор промолчал.
        С возрастающим интересом Шибаев смотрел на москвича.
        - Вот гляжу на тебя и поражаюсь, - не выдержал он. - Ты выбрал самую глухомань для охоты. За всю дорогу ты не спросил меня, где мы будем жить. Не спросил, что мы будем жрать и пить. Где будем кемарить. Тебе плевать на все это?
        - Честно говоря, да, - краем рта улыбнулся Виктор. - Кое-что из еды я взял с собой. Палатка у меня есть. Думаю, вода тоже найдется, а нет - будем кипятить речную.
        - Во как, - стряхивая пепел, усмехнулся егерь. - Значит, не такой уж ты и белоручка, да?
        - Ага.
        - Хочешь взять медведя?
        - Для этого я здесь.
        Олег затянулся и, наклонившись, закопал окурок в песок.
        - Да, кстати. - Он покосился на тлеющий окурок в руке Виктора. - Если ты хочешь добыть медведя, на время придется забыть о сигаретах, - сказал он. - Идем. Юма, рядом!
        Взвалив на себя рюкзак с сумкой и ружьем, егерь, тяжело ступая, направился к лесу. Лайка бежала рядом, резво помахивая хвостом.
        - Тут в паре километров за ельником заимка стоит, - бросил он. - Изба то есть. Так что считай, повезло тебе. Палатка не понадобится.
        Ветки били в лицо, будто норовя выцарапать глаза, пахло хвоей, грибами, кедром и свежей прохладой. Виктор дышал полной грудью, с непривычки ощущая легкое головокружение. Под ногами пружинила земля и хрустели ветки, из-под подошв армейских ботинок то и дело прямо выскальзывали небольшие лягушата, в ветвях перепархивали птицы, заливаясь звонким щебетом.
        «Я в сказке» - эта мысль поднялась в сознании Виктора наподобие малюсенького пузырька в сосуде с водой.
        Да. Только каков будет конец у этой сказки?
        «Сказка с несчастливым концом… Странная сказка…» - вспомнил он незабываемые слова Цоя.
        Перед глазами на мгновение замерцал образ погибшей дочери.
        Сашка.
        Он отчетливо видел ее широко распахнутые васильковые глаза, задорный блеск которых вскружил головы не одному десятку парней, ее милую, открытую улыбку и ямочки на щеках, такие родные и трогательные, и боль, дремавшая внутри, очнулась, словно озлобленная старая тварь, выпуская наружу кривые когти.
        (Ты виноват.)
        «Ты виноват. Ты виноват», - прокатилось в мозгу кривляющееся эхо.
        «Нет! Это все Сергей! - хотел закричать Виктор. - Я ничего не знал тогда!»
        Эхо умолкло. Исчезло и видение Саши. Как и она сама, которую он похоронил полтора месяца назад.
        Он стиснул зубы.
        Через несколько минут они вышли не небольшую прогалину.
        - Вон и наше жилище, - пропыхтел Шибаев, указывая на просевшую в землю избу с двухскатной крышей. - Шампанского с бассейном не обещаю. Но все необходимое там есть.
        Для того чтобы войти внутрь дома, пришлось согнуться вдвое. Дощатый пол скрипел под ногами, после каждого шага в воздух взметалось серое облачко пыли.
        - Обустроемся, будь здоров, - деловито проговорил егерь, сваливая рюкзак. - Только сначала за водой сходим. Да, и это… Если клапан придавит - в комнате ведро. За домом яма компостная, весь свой внутренний мир туда сваливай. Только закопать не забудь, нам мухи не нужны. Лопата в сенях.
        Виктор огляделся. В избе все было какое-то миниатюрное, нелепо-кукольное - низенький стол, лавочка, лежанка, на которой можно уместиться, разве что прижав колени к животу, крохотные полки, покрытое пылью оконце было настолько маленьким, что в него едва пролезла бы голова… Со стороны можно было подумать, будто этот дом строили не люди, а гномы.
        - Надо же, - бубнил между делом Шибаев, деловито обследуя полки. - Консервы есть, гречка, рис, перловка… Соль, лавровый лист… Даже масло подсолнечное осталось! - воскликнул он. - Как говорится, шумел камыш, деревья гнулись.
        Он выставил запасы на стол, скрупулезно все пересчитал и убрал обратно.
        - Неписаный закон тайги, сержант, - сообщил он. - Зашел в гости, переночевать или просто дождь пересидеть - оставь что-нибудь. Таким же, как ты сам. Хотя… - он почесал за ухом, - человек тут редко показывается.
        Он принялся перебирать содержимое рюкзака, часть предметов выкладывая на лежанку. Бинокль, фонарь, рации с запасными аккумуляторами, фляги, спички, мыло…
        - Я прогуляюсь к воде, - сказал Виктор. Он поглядел в окно - до наступления темноты еще было время.
        - Не уходи далеко, - буркнул Шибаев. Освободив рюкзак, он принялся чистить печку.
        Повесив на плечо карабин, Смолин вышел наружу.
        Через несколько минут он был на берегу реки. Внимательно осмотревшись, он двинулся вверх по течению Бирюсы. Если ему не изменяет память, он всего в паре километров от того самого места… Когда они плыли сюда, он обратил внимание на заросший мхом валун, нависший прямо над водой. За эти шестнадцать лет в жизни исполинского камня ничего не изменилось. Ветер, дождь. Солнце, снег. И так по кругу. Камень привык.
        - Да. Ты и не заметил этих лет, - вслух пробормотал Виктор. Вскоре за поворотом он увидел огромный валун. Издалека его можно было принять за склонившегося к воде медведя.
        «Но за это время сильно изменилась моя жизнь. И моего приятеля Сереги. Бывшего приятеля», - про себя поправился он.
        Дойдя до камня, окруженного зарослями тальника и осокой, мужчина остановился. Посмотрел на темнеющий лес. Пение птиц прекратилось, и он уже не выглядел таким приветливо-жизнерадостным, как когда они направлялись с Олегом к избе.
        Теперь лес словно предупреждал.
        Не суйся, парень.
        Однажды ты уже совершил ошибку.
        Внезапно Смолина охватило ощущение беспомощного одиночества. Он чуть ли не с презрением посмотрел на ружье. Что это, зачем? Разве этот кусок железа поможет ему, если все силы природы решили наказать его?!
        «Это была дурацкая затея, - подумал он. - Не нужно было сюда ехать».
        (Это все долбаное совпадение. Подножка судьбы. Удар в спину…)
        Слова Сереги прозвучали в мозгу громко и отчетливо, отчего по телу прошла дрожь. Эх, Серега, Серега…
        Между тем ноги сами понесли его в лес. Глаза мгновенно подмечали малейшие приметы, которые тогда зафиксировал мозг, и Виктор не сомневался, что движется в правильном направлении. Вон справа две толстенные березы, расположенные так близко друг к другу, словно собираются обняться. По левой стороне заросли смородины…
        В горле появился ком, когда он увидел впереди холмистую возвышенность, покрытую валежником. На негнущися ногах он поднялся на холм, оглядевшись. Чуть левее вповалку чернели трухлявые стволы деревьев. Осторожно пробираясь среди бурелома, Виктор наконец остановился у небольшого углубления, забросанного сухими еловыми ветками и рваными клочьями мха. Сердце охотника бешено заколотилось, во рту появилась неприятная сухость.
        Он присел на корточки, не веря своим глазам. Боже, неужели это то самое место?!
        - Ты куда это забрался, сержант? - раздался за спиной простуженный голос Олега, и Смолин от неожиданности вздрогнул. Он выпрямился, повернувшись лицом к Шибаеву, при этом неприятно поразившись - пожилого егеря буквально трясло от негодования.
        - Я что тебе говорил? Никакого самоуправства! Тут старожилов медведь рвет, как тряпку, а ты? Выпустит кишки и лапником прикроет! Смотри сюда!
        С этими словами егерь ткнул пальцем в ольху, с которой была содрана кора.
        - Оглянись! - продолжал кипятиться егерь. - Тут повсюду медвежьи метки! Что, на охоту невтерпеж?! Героем себя возомнил?
        Он шагнул к Виктору, и его взор уперся в закиданное ветками углубление.
        - Ты знал об этом? - вдруг спокойно спросил он. - Знал про берлогу?
        - Я был здесь, - с усилием выдавил Смолин. Задев плечом егеря, он направился к реке, однако на мгновение остановился, негромко произнеся: - На своих детей ори. Или на жену.
        Егерь, помедлив, зашагал следом.
        - Подожди.
        Виктор резко развернулся, и Шибаев чуть не налетел на мужчину.
        - Чего тебе? - с мрачным выражением лица спросил Смолин.
        - Ты что-то недоговариваешь, сержант, - насупившись, сказал егерь. - Мне не нравится это. Я с тобой не в домино сел играть.
        - Я был в этом месте, - повторил Виктор. - Не совсем удачно… хм. В общем, охоты не вышло. Я дал себе слово, что добуду медведя. Именно здесь. И ты прав. Я запомнил эту берлогу.
        - Дал слово? - с усмешкой переспросил Олег. - Ты кого обмануть-то хочешь?
        - Я никого не обманываю. Я приехал на охоту. Ясно? Чего тебе еще?
        Глаза Виктора сверкнули, и Олег, намеревавшийся что-то сказать, промолчал.
        Некоторое время они шли, думая каждый о своем. Вороний мыс постепенно окутывали сумерки. Лишь изредка тишина прерывалась всплеском рыбы на реке да уханьем совы в чащобе.
        На лоб Смолина присел комар, и тот мгновенным хлопком ладони раздавил насекомое.
        - Что, комарики? - с деланым участием полюбопытствовал Олег. - Прилетели на воздушном шарике? Да, гнус тут знатный. Мокрец, мошка… Особо мошка злющая - она не кусает, как комар, а как бы выгрызает ранку. Только березовый деготь и спасает! Имей в виду, когда будешь в засидке торчать, комарья там - будь здоров! Всю рожу облепит. Только вот хлопать там по морде нельзя будет. Тем более всякой херней брызгать против мошек. Запах спугнет медведя, и он не придет на приваду. Он сломанный сучок за сто метров слышит.
        - Послушай, Олег, - подал голос Виктор, решив сменить тему.
        - Ну?
        - А почему ты отговаривал меня сюда ехать? Ведь я видел, что дело не в расстоянии. И про буреломы со зверьми ты плел… Они, конечно, есть, но передвигаться по лесу можно. В чем дело-то? Или ты чего-то боишься?
        - Странный ты, - после небольшой паузы хмыкнул Шибаев. - Сам темнишь что-то, а ко мне в душу лезешь.
        - Я знаю, что народ не особо рвется сюда ехать. Верно?
        Олег задрал голову, словно не слыша вопроса.
        - Смотри, сержант. Видишь? Ветер гонит кучевые облака к северо-западу. Значит, в ближайшие дни будет хорошая погода.
        - Ты не ответил, - наседал на егеря Смолин, и тот качнул головой.
        - Видишь ли… Постараюсь объяснить на пальцах. Каждый организм имеет свои органы. Зрение, слух, обоняние… чуешь? Легкие. Мускулы. Сердце. Душу, в конце концов. Вороний мыс издавна считался душой тайги. Зверь, конечно, тут есть. И зверь, и птица, и рыба. Все есть. Вот только бить его нужно осторожно. Такой уж негласный обычай здешнего края. Каждый местный охотник это знает. Он никогда не сунется сюда без крайней нужды. Одно дело - тебе жрать нечего, детей кормить надо. Весь добытый трофей у тебя идет на дело - мясо, жир, шкура, рога и прочее. То же самое, когда зверь сам на тебя напал и ты оборонялся. Убить его тогда не грех. Ты бьешь животину не ради развлечения, а по необходимости.
        Он пнул ногой шишку. Вынул из куртки очередную ириску, развернул, бросил кофейного цвета кирпичик в рот.
        - И совсем другое дело - фраеры вроде тебя. Городские понтовщики со стволами, которые дороже иной машины стоят. Которые едут сюда погужбанить, расслабиться. Побухать, пострелять, костры пожечь. И по ходу дела шкуру с рогами заиметь, а то и целое чучело. Они едут к нам не как в гости, а как в курилку, прости господи. Знаешь, как бывает? Подымил, по матери выругался, захаркал все вокруг, да еще бычок мимо урны кинул. Хорошо еще, что ума хватило не обоссать все вокруг напоследок. Теперь чуешь разницу?
        После этих слов черты лица Виктора закаменели, и егерь это заметил.
        - Ты морду не вороти, сержант. Может, ты и не такой. Но поверь, я редко ошибаюсь. Почти все, кто из центра к нам ездит, как раз именно такие, как я и сказал. К чему все я это. Ходит поверье, что кто убьет зверя в местах тутошних ради потехи, то беда с ним будет. Чуешь? - Он хлопнул по спине Смолина. - Без души сердце все равно как неживое. Холодное, почти как мертвое. Поэтому на Вороний мыс редко кто охотиться ездит. Берегут, значит, душу таежную. Потому как без души от тела проку никакого. Без души тело все равно как бревно.
        - Но ты согласился, - напомнил Виктор. - Ты привез меня сюда. Значит, для тебя деньги важнее принципа? Важнее традиции?
        - Молодец, знаешь, за какие ниточки тянуть, - засмеялся егерь. - Все мы грешны, сержант. И я в том числе. Хочешь правду? Пожалте. Жена моя, Дарья, болеет давно. Гадость у нее какая-то в голове выросла, прямо посреди мозга. Опухоль, значит. Куда только не возил ее, какие только анализы она не сдавала. Мучается, бедняжка.
        Виктор внимательно слушал Шибаева, не перебивая.
        - И вырезать эту гниль поганую никакой возможности нет, не рискуют врачи, - посетовал егерь. В его голосе засквозила тоска. - Умереть она может. А на днях вообще сказали… Год, от силы два ей осталось. Чуешь?
        - Чую, - инстинктивно ответил Смолин.
        - И ведь самое главное - внешне все нормально. А внутри… зараза смертельная растет. И с каждым днем все больше и больше.
        Егерь махнул рукой.
        - Возможно, за границей твоей жене могли бы сделать операцию, - предположил Виктор, но егерь лишь выдавил кривую усмешку:
        - Да, был разговор о загранице. В Израиле типа могли попробовать. Немцы хорошие хирурги опять же. Только мне такую цену заломили, сержант, что я двадцать жизней проживу, не соберу этих бабок. Но зато я могу исполнить мечту Дашкину. Как говорится, не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней.
        Виктор бросил на егеря быстрый взгляд.
        - Мечту?
        - Хочет она в океане поплавать. Не в море каком-то зачуханном, а в настоящем океане. Ни разу нигде не были за всю жизнь, веришь? Хочу вывезти ее, пока не поздно. У нас уж и паспорта готовы…
        - Вывезешь, - сказал Смолин, глядя перед собой. - Если медведя возьмем, я тебе еще накину.
        Он подумал о своей жене, оставшейся в Москве. После смерти Сашки его Лариса, некогда очаровательная рыжеволосая красавица, превратилась в разбитое горем изможденное существо, держащееся на плаву только благодаря лошадиным дозам успокоительного. По идее он должен был сейчас находиться с ней рядом. Но у него не было иного выхода. Иначе вслед за Сашкой отправится его младший сын Артемка, которому только-только исполнилось пять лет.
        - Может, и вывезу, - кивнул Олег. - Вот охота твоя закончится через неделю, тогда и займемся отпуском.
        - Охота закончится тогда, когда мы убьем медведя, - произнес Виктор, глядя себе под ноги. Поднял голову, и егерь испытал не очень приятное ощущение, увидев уже знакомую ухмылку. Будто кто-то рану на рыбьем брюхе раздвинул.
        - Может, это будет завтра. Может, и через неделю, - сказал Смолин, вновь опустив голову. - А может, и через месяц.
        «Да вот хрен тебе, - вдруг со злостью подумал Шибаев, еле удержавшись, чтобы не нагрубить этому странному мужику. - Если медведя не найдем, вывезу тебя отсюда силком, сержант. С мешком на голове».
        Больше они не разговаривали.
        Когда они вернулись к избе, лес погрузился в тьму.
        ТАМ ЖЕ, СУББОТА, 02.26
        Этой ночью Виктору привиделся кошмар.
        Они гуляют в парке, он, Лариса и Артем. Сын весело лопочет, жена что-то рассказывает, но едва ли он вникает в суть ее фраз. Артем то и дело дергает его за рукав, показывая куда-то вперед. Виктор вглядывается и видит, что парк быстро пустеет, гуляющие постепенно расходятся. Будто перед надвигающейся грозой. Все дорожки свободны, лавки тоже, садись - не хочу. Вот только чувство тревоги усиливается, и никуда садиться не хочется…
        «Смотри!» - вдруг восклицает Лариса, и Виктор цепенеет. Вдалеке виднеется черное пятно, увеличиваясь с каждой секундой. Прямо на них несется огромный медведь. Шерсть на здоровенной, словно котел, голове торчит дыбом, уши плотно прижаты к черепу, пасть оскалена. Утробно рыча, он громадными скачками приближается… приближается…
        Они в панике несутся к машине. Лариса плачет, она спотыкается, падает, поднимается и снова бежит. Ноги вязнут, будто они не на парковой дорожке, а по колено в расплавленном битуме.
        Злобное рычание звучит над самым ухом, и Виктор чувствует смрадно-горячее дыхание зверя. Он прижимает к груди напуганного Артемку.
        Каким-то образом они успевают заскочить в машину. Она не заводится, и Виктор, чертыхаясь, без толку крутит и крутит ключ в замке зажигания.
        «Это все ты виноват», - раздается за спиной голос, и у него обрывается сердце. Это голос Саши. Их дочери, которую они совсем недавно похоронили. Он со страхом поднимает глаза и смотрит в зеркало заднего вида. Дочь сидит прямо, как ученица на уроке. Разорванное тело небрежно сшито суровыми нитками. Нелепая кукла, которую сначала расчленили, а потом, спохватившись, решили собрать заново. Получилось коряво и неуклюже, но разве это важно? Пусть кукла мертва, но она хлопает глазами и даже может говорить.
        Медведь ковыляет к машине. Фыркая, приближает морду к окну, там, где сидит жена. Лариса заходится в крике. Мощным ударом когтистой лапы зверь разбивает стекло, осыпая сидящих в салоне осколками.
        Саша хрипло смеется.
        Медведь со скрежетом отрывает дверь и выволакивает визжащую Ларису наружу. Она пытается вырваться, но хищник бьет ее по лицу. Когти почти полностью снимают кожу, оголяя носовой хрящ и поблескивающие красным мышцы. Лицо свисает, как мокрая тряпка, на мясном фарше тупо моргают неестественно выпученные глаза. Лариса пытается удержать лицо руками и машинально проходит несколько метров. Ее шажочки, осторожные и нерешительные, словно женщина хочет пройти по заставленному хрусталем столу, не задев ни одного предмета. Затем она спотыкается и падает прямо сочащейся плотью на щебенку.
        «Артемка следующий», - предупреждает Саша. Она поправляет прическу, на колени падают комки земли. Могильной земли.
        «Ты умерла, - хрипит Виктор. - Я сам видел гроб!»
        «Да. Мы все умерли».
        Артем зажмуривается, жалобно всхлипывая. Саша успокаивающе гладит его своей бледно-синюшной рукой, напевая колыбельную.
        Медведь усаживается возле тела Ларисы и приступает к трапезе. Она пока жива, шевелится и издает булькающие звуки. Виктор старается не смотреть на это, но голова сама поворачивается в сторону дикого пиршества. Когда зверь сожрал вторую грудь, Лариса затихла.
        «Он всегда вначале съедает самое вкусное и мягкое. Тебе уже сказал об этом егерь? К примеру, у коровы медведь первым делом пожирает вымя и кишки», - сообщает Саша.
        «За… замолчи!» - умоляет Виктор.
        «Почему ты тоже не застрелился, папа», - шепчет покойница. Каждый раз, когда она открывает рот, оттуда вываливаются жирные личинки. - Если бы ты застрелился, мы с Артемом остались бы живы».
        Артем плачет.
        «Не бойся, братик, - ласково говорит мертвец. - Там хорошо. Я покажу тебе кое-что… кое-что…»
        «Я не дам умереть Артему!» - вопит Виктор. Машина наконец заводится, и он вдавливает педаль газа до упора. Они уезжают, а медведь провожает их снисходительным взглядом. С его носа падает капля крови. Он почти наелся. Теперь «обед» можно забросать ветками и прийти сюда через пару дней, когда его кушанье слегка тронет разложение.
        Виктор смотрит в зеркало заднего вида. Саши больше нет.
        «Артем!» - зовет он.
        Сын убирает руки от лица, и Смолин кричит от ужаса. Вместо Артема на него слепо таращится новорожденный медвежонок. На нем такие же синие шортики и футболка с трансформером, как у сына. Зверек елозит по сиденью, робко тычась по сторонам мордочкой.
        «Папочка, - хнычет существо, и из глаз вместо слез течет кровь. - Не отдавай ему меня».
        Кожа с медвежонка слезает клочьями, растворяясь прямо в воздухе, оставляя после себя запах тлена, пока на сиденье не осталась сиротливая горка костей.
        Виктор кричит.
        И просыпается.
        Несколько минут он лежал, уставившись в темноту. Дыхание постепенно выравнивалось, но сердце продолжало выстукивать дробь.
        «Я скоро сойду с ума», - подумал он с дрожью.
        Смолину и раньше изредка снились кошмары, но он их не особенно запоминал, и все, что оставалось в хранилищах его памяти, - лишь смутные обрывки чего-то не слишком приятного. Вроде невесть как очутившихся ворсинок на парадном костюме. Стряхнул их, и все дела.
        Все изменилось после смерти дочери. Практически каждый раз, когда его сознание проваливалось в тревожную дремоту, его начинали преследовать видения, одно безумнее другого. Будто некий дьявольский портал переносил Виктора в саму преисподнюю, и почти каждый раз он пробуждался от собственного крика.
        А когда Серега разнес себе голову выстрелом, кошмарные сны стали нормой.
        Он хотел повернуться на другой бок и попытаться заснуть, как вдруг замер, прислушиваясь. Снаружи раздавался шуршащий звук, будто кто-то по земле волочил некий предмет.
        «Это Юма», - попытался он успокоить себя. Лайка Олега.
        Ну да. Может, это собака. А может, и нет.
        Приподнявшись с лежанки, он посмотрел в оконце. Ночь была безлунной, и темень стояла такая, словно все вокруг залили гудроном.
        Шорох повторился.
        Медведь.
        (Пришел медведь, задрал Юму и сейчас ходит вокруг избушки, пытаясь пробраться внутрь.)
        Эта мысль повергла Виктора в пучину суеверного ужаса, спина мгновенно взмокла от пота.
        «Нужно сказать Олегу».
        - Что, не спится, сержант? - внезапно прорезал темноту простуженный голос егеря, и Виктор вздрогнул.
        - Там, снаружи… кто-то есть.
        Словно в подтверждение этому залаяла собака.
        Шибаев мгновенно вскочил. Накинув куртку, он взял фонарь и, прихватив ружье, вышел наружу.
        Закусив губу, Смолин неподвижно сидел на лежанке. Темнота давила, и он, наклонившись, на ощупь нашел керосиновую лампу. Дрожащими руками достал коробок спичек и лишь с четвертой попытки смог зажечь фитиль. Вспыхнувший огонек немного приободрил его.
        Виктор прислушался.
        За окном было тихо. Потом он услышал тявканье пса и как Олег что-то пробурчал. Спустя несколько минут старый егерь вернулся в дом.
        - Никого нет, - сказал он. - Может, енот забрел. Странно, что Юма сразу его не учуяла.
        Олег повесил ружье на гвоздь.
        - Это мог быть медведь? - разлепил губы Виктор.
        Егерь покачал головой. Он шагнул к окошку, секунд двадцать внимательно вглядывался в ночь, затем оглянулся:
        - Ты скоро в каждом пне будешь видеть медведя.
        Виктор хотел огрызнуться, но едва открыл рот, как из леса донесся протяжный вой.
        - Хм… Вот и волки засуетились, - заметил егерь. Он остановился у стены: - Знаешь ведь, что они не от тоски воют? Общаются они так. На охоту созывают. Каждый вой звучит по-разному, сержант.
        Он положил свою дубленую ладонь на доски, пальцы, словно паучьи лапы, поползли к странному, потемневшему от ржавчины приспособлению, висящему на веревочной петле. Предмет напоминал крюк-кошку, только с выпрямленными зазубренными концами.
        - Я слышал, ты стонал ночью, - вдруг сказал Шибаев.
        - Сон нехороший, - коротко пояснил Виктор, не желая вдаваться в подробности.
        - Травки перед сном нужно было попить. Пустырник, чабрец можно, - сказал егерь. В голосе его не было сочувствия или желания помочь, только сухая конкретика «вопрос-ответ». Он снял со стены странный предмет.
        - Справлюсь, - буркнул Смолин.
        - Знаешь, что это?
        Виктор взглянул на крюк.
        - Много лет назад этой штукой при охоте пользовались орочоны.
        - Орочоны?
        - Да. Это предки эвенков, из тунгусских племен. Охотник, значит, находил косолапого и дразнил его, чтобы тот вышел на поединок. Видишь рукоятку? За нее держался охотник. К ней привязывался сыромятный ремень. Обычно его делали из кожи изюбра или дикого козла. Петля нужна, чтобы крюк не выпал из руки. А на саму распорку надевался старый рукав. Его надвигали до самой распорки, чтобы медведь ее не видел. Знаешь, для чего? Косолапый хватал рукав, думая, что это рука, а в его глотке оказывалась эта хреновина с зазубринами. И медведь оказывался как на крючке, что твой карась. Он, конечно, пытался вытащить распорку, но рана только становилась ширше. Пока зверь ревел и возился с распоркой, орочон убивал его пальмой. Это обычная палка вроде черенка от лопаты, и к ней привязывали большущую тесачину вроде мексиканских, как они там, мачете? Кстати, некоторые смельчаки убивали медведя пальмой, не получив даже царапины! Лезвие пальмы затачивали так, что одним ударом им можно было срубить молодое деревце.
        Смолин живо представил себе эту картину и с сомнением покачал головой.
        - Видать, крепкие ребята были.
        Егерь повесил крюк на место и вынул из кармана ириску.
        - Чтобы ты был в курсе, сержант. И не воображал черт-те чего, фильмов всяких насмотревшись. Орочоны, конечно, были смелыми парнями. Но идти против хозяина тайги с ножом никому не советую.
        - То есть ножом убить медведя невозможно?
        - В теории - возможно, - ответил Олег, жуя конфету. - Но лично я за всю жизнь слышал всего два случая, как мужики закалывали косолапого. Так случилось, что другого оружия у них под боком не было. Один из них умер одновременно с медведем, а второй остался на всю жизнь калекой. Жена из-под него горшки выносит. Так что никаким геройством тут и не пахнет, сержант.
        Егерь перевел взгляд на окошко.
        - Скоро светать начнет. Ты завтрак приготовь. Там гречка с тушенкой есть, можешь рис отварить. С баллоном газовым разберешься?
        Виктор кивнул.
        - Хорошо. А я на разведку с Юмой схожу. Сегодня много дел. Нужно найти подходящую поляну для засидки, соорудить лабаз[2 - Охотничье приспособление для маскировки, выжидания и ведения стрельбы по дичи, устанавливаемое на стволе дерева.]. Утром привезут приваду. Так что скучать будет некогда.
        ТАМ ЖЕ, СУББОТА, 7.11
        Виктор быстро сварил рис, размешал в нем тушенку, немного посолил и, обернув котелок старой газетой, спрятал его под одеяло. Он помнил, что так в детстве делала его бабушка. Пища долгое время сохраняла тепло, и не нужно было дополнительно разогревать.
        Он прилег отдохнуть и не заметил, как погрузился в сон. На этот раз он спал без кошмаров, и разбудил его егерь.
        - Вставай, сержант, - бесцеремонно растолкал его Шибаев. - Солнце уже высоко. Пора собирать сахарный тростник, черномазый ниггер.
        Довольный своей шуткой, егерь хрюкнул.
        Они быстро поели.
        - Как говорится, свежо питание, да серится с трудом, - сообщил Олег, облизывая ложку. - Так, ладно. Приваду уже привезли. Нужно шевелить булками, чтобы ее не растащило зверье.
        Он встал из-за стола.
        - Благодарствую тебе, Господи, за ту еду, что послал нам, - пробубнил он, вытирая губы. Посмотрел на Виктора. - Там, в углу, ящик с инструментами. Возьми пилу, молоток, гвозди и веревку.
        Когда Смолин вышел наружу, егерь поманил его пальцем.
        - Иди сюда, сержант. Только не наложи в штаны. У меня для тебя сюприз.
        - Что случилось? - нахмурился Виктор, шагая за Шибаевым.
        Егерь обошел избу, остановившись у окна.
        - Гляди.
        Смолин наклонился, не веря своим глазам.
        Меньше чем в метре от избушки на земле виднелся четкий след огромной когтистой лапы.
        - Вон еще, - показал узловатым пальцем егерь в сторону. - След свежий. Когда я ночью выходил наружу, их не было, я проверял. И Юма ничего не учуяла. А когда мы вернулись, она сразу забеспокоилась, все в лес рвалась.
        - Медведь? - спросил Виктор, собственно, сам зная ответ на этот вопрос.
        - Он самый, - подтвердил Олег, присаживаясь на корточки. Изучив след, он поднял голову: - Ширина пальмарной мозоли почти двадцать сантиметров.
        - Это мне ни о чем не говорит, - раздраженно сказал Виктор. Глаза егеря сверкнули.
        - Пора бы уже башкой начать соображать, сержант. Средний размер медвежьей лапы - от 13 до 16 сантиметров. Это тебе о чем-то говорит? А такие мишки тоже далеко не карлики. Лапой махнет, твоя башка оторвется и, как колобок, покатится.
        В памяти Виктора вихрем пронеслись кадры ночного кошмара - Лариса с содранным лицом. Он поежился.
        - То есть…
        - То есть в этом косолапом как минимум двадцать пять пудов. То бишь четыреста килограммов живого весу.
        Егерь поднялся на ноги.
        - Это что ж выходит, - задумчиво произнес он. - Он пришел сюда, когда ты один был?!
        Смолин почувствовал, как в глотке застрял комок, сухой и шершавый.
        - Ладно, не дрейфь, - заговорил ободряюще Шибаев. - Пошли.
        Он окинул застывшего мужчину цепким взором:
        - Ты ведь сам хотел этой охоты, сержант. Или нет? Напомнить, кто меня сюда ехать заставил?
        Не дожидаясь ответа, егерь направился в лес. Помедлив, Виктор поплелся следом.
        Они долго шли, и примерно через шесть километров тропа вывела их на небольшую опушку. Привада, помещенная в брезентовые мешки, была подвешена между двух елей. Рядом валялись доски.
        - Твой помощник это все по лесу тащил? - недоверчиво спросил Виктор.
        - Во-первых, их двое. И речка тут рядом, в пятистах шагах, - разъяснил Олег, махнув рукой в сторону едва видневшейся тропы. - Это во-вторых. Ладно, гляди туда, сержант. Там будет лабаз. А приваду устроим здесь. Место хорошее, пустошь прилегает к лесу. Поляна ровная, не сухая. С засидки все будет как на ладони.
        - Откуда ты знаешь, что сюда придет медведь? - недоверчиво спросил Виктор, оглядываясь по сторонам.
        - Потому что неподалеку я нашел задранного оленя, - отозвался егерь. - И видел свежие следы. Почти такие же крупные, как те, что у избушки. Чуть дальше, на севере, кочки перекопанные. Судя по всему, косолапый расковыривал гнезда осиные. Не забывай, что медведь после жрачки идет пить, тут и ручей недалече. Все условия, в общем. Шумел камыш, деревья гнулись, и все такое.
        Он сорвал брезент, развязал один из мешков, и в нос тут же ворвался нокаутирующий смрад тухлого мяса.
        Егерь довольно усмехнулся.
        - Салага ты, сержант. Или не знал, что медведь мясцо с душком любит?
        Виктор с отвращением смотрел на бычьи головы, плоть которых была уже тронута разложением. На черных ноздрях застыла губчатая кровяная корка.
        - А что во втором? - указал Смолин на другой мешок.
        - Рыба. Излюбленные места медведя - берега лососевых рек и нерестилища. Поэтому наш клиент рыбку обожает.
        - Почему мы не устроили все это возле той берлоги? - задал вопрос Виктор. - Там, где я был вчера?
        Олег недовольно тряхнул головой.
        - Мне не нравится это место. Как хошь, так и думай. Да и следов, окромя зацепок на деревьях, я никаких не увидел. Медведь туда давно не заходил.
        Егерь надел перчатки и, ухватив бычьи головы, потащил их к выкорчеванному дереву. Привязал приманку проволокой за рога, отошел на шаг, критично оглядывая результат работы.
        - Иногда на приваду бочку ставят, - сказал он. - Дно к корням прибивают, или просто булыжники кладут, чтобы унести нельзя было, а уже сверху - требуха - лакомство медвежье. Пока он, значит, в бочке ковыряется, ты сверху - пиф-паф.
        «Пиф-паф, все убиты!» - мысленно проговорил Виктор. Кажется, это слова Сергея, произнесенные им незадолго до самоубийства.
        - Эй, сержант! - позвал его егерь. - Оглох, что ли? Бери доски.
        С этими словами он двинулся к месту постройки лабаза.
        - Самое главное, чтобы ты находился с подветренной стороны, - говорил Олег, начиная приколачивать толстые перекладины между двумя осинами. - Лабаз строится как минимум в пяти метрах от земли. Так меньше вероятности, что зверь почует тебя. Когда окажусь наверху, будешь подавать доски. Сиденье должно быть удобным и прочным, иначе сон сморит, и вниз брякнешься. Прямо в лапы Топтыгину.
        Виктор не оценил шутки. Перед его глазами все еще маячил образ оставленного под окошком следа. Как там сказал Олег? Четыреста килограммов? Он подумал об орочонах, которые с одной кривой железкой ходили на медведя. После того как он увидел медвежий след, правдивость рассказанных егерем историй об охоте орочонов вызвала у него серьезные сомнения. Такому гиганту что суй в рот крюк, что не суй, отгрызет руку к едрене матери, и привет Шишкину. Ерунда все это.
        Олег между тем приколачивал жерди для опоры ног. Виктор машинально подавал ему доски.
        «Может, все случится сегодня ночью», - подумал он, и где-то глубоко внутри у него словно что-то надломилось. На секунду его охватил всеобъемлюще-беспримесный страх, липкий и холодный, как болотная жижа. Страх за себя и сына. Ведь если из его затеи ничего не выйдет, его сын Артемка…
        Он даже не будет думать об этом. Иначе все, что он затеял, окажется напрасным. Все.
        Но как говорится, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
        «У меня все получится».
        - Обязательно, - прошептал Виктор.
        - Че ты там бормочешь, сержант? Молишься небось? - крикнул сверху егерь. - Помоги мне… Помост готов, поручни тоже. Жердь для спины осталась, и, пожалуй, все. Останется только ветками замаскировать.
        Наконец лабаз был построен, и Олег спустился вниз, критически разглядывая свое творение.
        - Вообще-то его нужно за неделю до охоты строить, - проговорил он. - И две штуки. Так, чтобы привада между ними была. Это если ветер изменит направление. Но на второй лабаз времени нет, это первое. Второе, здесь роза ветров практически неизменна, все время дует с запада, то есть с пустоши на тебя. Зверь не должен ничего почуять. Эх, курить охота. Да, кстати. Вечером, перед засидкой, рот прополощи. А еще лучше еловой хвои пожуй. Медведь курево ого-го как чует! Зрение у него не очень, а вот нюх острый. Ботинки тоже травой натрешь. Чтобы никих запахов гуталина или сапожной мази… Проверь, чтобы на тебе не было блестяшек всяких. Я имею в виду пряжки или «молнии» с пуговицами. Они могут отсвечивать, и медведь тебя заметит.
        Виктор с подозрением смотрел на шаткую конструкцию среди ветвей.
        - Он сюда не полезет?
        Егерь с жалостью посмотрел на мужчину, словно перед ним был непроходимый тупица.
        - Ты, по ходу, сержант, про косолапых знаешь не больше, чем ребятенки из яслей. Будто окромя сказки про трех медведей и не слыхал вовсе. Взрослые бурые медведи не лазают по деревьям, разве что лончаки с пестунами.
        - Какие пиз… пистуны?
        - Пестуны, лопух, - фыркнул Шибаев. - До двух лет детеныш лончаком зовется. С двух до трех - пестуном. После трех годков это уже взрослый медведь.
        Он отряхнул ладони.
        - Давай приберемся тут. Под лабазом должна быть стерильная чистота, как на операционном столе. Если все делать по уму, то до лабаза двоим на лошади подъезжать нужно. Так раньше всегда делали. Один взбирался наверх, а второй уезжал. Чтобы, значит, след запутать. Понял?
        - Это ты к чему? Что я на тебя сяду, и ты меня к дереву привезешь? - ухмыльнулся Виктор.
        - На меня, сержант, как залезешь, там же и слезешь, - холодно улыбнулся в ответ егерь.
        Когда вокруг осин был наведен тщательный порядок, Олег вдруг сказал:
        - Медведь, конечно, на дерево не полезет. Но ему ничего не мешает ждать тебя внизу. Чуешь, сержант?
        - Вполне.
        - Поэтому промахнуться нельзя. Подранок может немало бед натворить. И если зверь ранен, добрать его нужно в любом случае.
        - Добрать - это добить, что ли?
        - Именно. Был случай, когда зять моего кореша в одиночку на медведя пошел, поспорил он с кем-то. Пальнул в зверя, ранил его слегка, а тот давай дерево трясти, где, значит, лабаз был построен. Мужик-то удержался, а вот ружье его вниз свалилось. И никого больше не было. Так подранок его два дня стерег. Дождался, когда тот задремал и сам к нему сверху свалился. И все, разорвал охотничка, что твой Тузик грелку. Такие дела, сержант.
        - Ты собаку с собой возьмешь?
        - Нет. Во-первых, псов обычно используют, когда медведя на берлоге берут. Во-вторых, с одной собакой на медведя не ходят. Как минимум две или три. Так что Юму оставим дома. Теперь третье, самое главное. Поскольку ты будешь наверху, помни, что зверь ниже тебя, и пуля пойдет иначе, сверху вниз, она как бы наискосок прошивает медведя. Целься чуток выше убойного места. Знаешь хоть, куда целиться, сержант?
        - Мозг, сердце, - ответил Виктор.
        - Верно. Если представить себе медвежью голову сбоку и провести черту от глаза к уху, то за ней и будет головной мозг. При стрельбе в лоб целься между глаз. Стреляя в угон, целиться нужно между ушей, даже чуть ниже. Чтобы попасть в сердце, стреляй сзади лопатки, в место локтевого сгиба, там у медведя обычно вытерта шерсть от ходьбы…
        - Ясно.
        - Не перебивай, - одернул его Шибаев. - Про спинной мозг забыл. Или хребет, один черт. Хребет проходит по середине спины медведя, туда и целься. Попадешь в шею - тоже неплохо. У зверя там основные кровяные сосуды, он быстро слабеет, и даже если уйдет, то недалеко. Попадешь в легкие - медведь тоже уйдет. Он, конечно, сдохнет рано или поздно, но дальность его ухода может быть огромной. Все остальные раны - по лапам, по животу, по жопе - бестолковы. А иногда и опасны. Попадешь в кишки - может лопнуть желчный пузырь, все мясо испоганишь.
        Егерь скатал в рулон зловонные мешки из-под привады, перетянув их длинным шнурком.
        - Медведь крепок на рану, сержант. Бывало, он уходил с пятью-шестью дырками в теле, некоторые из которых были смертельными. Даже с пробитым сердцем он может пройти до ста пятидесяти шагов. У него жир выполняет функцию тампона, рану как бы затыкает, поэтому смерть не так быстро приходит. И преследовать такого подранка опасно. Сколько было случаев, когда ночью охотник, не дождавшись подмоги, уходил следом за подранком, а тот, запутав следы, нападал на нетерпеливого дурака. В итоге подыхали оба. Медведь - один из немногих, кто, будучи подранком, становится партизаном. Запомни это.
        Виктор снова посмотрел на лабаз. На одной из перекладин сидел громадный ворон. Сложив крылья, он пялился на мужчин, слегка склонив голову. Шибаев проследил за его взглядом, на острых скулах заиграли желваки.
        - Мы будем вместе, - сказал он. - Вот только стрелять будешь ты один. Это тебе нужен медведь. Не мне. Чуешь разницу? Я просто организовываю вам встречу. Так-то.
        Смолин не сразу ответил, обдумывая слова егеря.
        - Наверное, это будет справедливо, - наконец произнес он.
        - Ну да, - бесстрастно откликнулся Олег. - Я возьмусь за ружье только в том случае, если медведь полезет конкретно на меня. Не забывай, что это за место, сержант. Я просто так тут комара не прихлопну. Да, еще. Подмойся перед выходом. Я не шучу. Только мыло тщательно смой, с подмышек особенно. Даже я чую, что ты попахивать начал. Если погода будет безветренной, твой духан по всей опушке разнесется.
        Внезапно он придвинулся к Виктору, словно желая сообщить ему некий секрет, нежелательный для посторонних ушей.
        - А еще я чую страх. Понимаешь, сержант? Я даже в темноте вижу, как тебя трясет. Будто тебя на расстрел вот-вот поведут. Этот страх прямо-таки сочится из тебя, как смола из сосны, когда по ней топором вдарят.
        - Я не собираюсь тебе что-то объяснять. Оставь свои домыслы при себе, - хрипло ответил Смолин, но егерь лишь усмехнулся и принялся рассуждать вслух:
        - Я тащусь с тебя… Что называется, шумел камыш… Городской фраер собирается ехать бить медведя. И куда? На Вороний мыс. Он уговаривает меня, обещает мильоны, мол, хочу косолапого, и все тут! Лады, едем. Парень в первый же день находит берлогу. При этом я вижу, что он буквально в штаны ссыт от каждого, понимаешь, треснутого сучка в лесу. Ночью стонет, как издыхающий пес. Но все равно - хочу медведя. Хочу, и все. И хочется и колется, да? Это все про тебя, сержант.
        Олег приблизил свое загорелое лицо вплотную к окаменевшему Виктору. Каждая щетинка егеря напоминала крошечную посеребренную иголочку, складки морщин были настолько глубокими, что, казалось, в них можно было бы впихивать монетки, и они бы не выпали. В темных глазах сквозила холодная неприязнь.
        - Зачем тебе медведь, сержант? - в упор глядя на мужчину, спросил Олег. - На стенку башку его повесишь? Или шкуру у камина расстелишь? Ответь.
        - Это не твое дело, - сквозь зубы вымолвил Виктор.
        Отступив назад, Шибаев смерил его презрительным взглядом. Казалось, еще мгновение, и он ударит его, и Смолин даже приготовился к подобному развитию событий.
        «Я уже жалею, что согласился привезти тебя сюда», - прочитал он по глазам старого егеря.
        - Ну, идем, что ли? - сказал Олег после паузы. - Вернемся за пару часов до заката.
        Откуда-то с дерева бесшумно спикировал второй ворон. Хрипло каркнув, он уселся на опорную жердь лабаза.
        - Идем, - тихо сказал Виктор.
        Ступая след в след за егерем, он буквально кожей чувствовал, что все это время за ними кто-то внимательно наблюдает.
        ТАМ ЖЕ, СУББОТА, 20.41
        В назначенное время они были на месте.
        - Скажи спасибо, что у меня накомарник запасной есть, - сказал егерь, протягивая Виктору противомоскитную сетку для головного убора.
        - Спасибо, - отсутствующим голосом поблагодарил Смолин.
        - Надевай прямо на кепку. Иначе гнус покою не даст.
        Мужчины взобрались по перекладинам на помост. Виктор снял с плеча ружье, направил ствол в сторону привады.
        - Приготовься к тому, что сегодня, может, впустую ночь пройдет, - предупредил его егерь. Он бережно погладил приклад своего «Тигра».
        - Я вижу, ты был бы этому рад, - сухо заметил Смолин, надевая накомарник.
        - А я и не скрывал, что не хотел тут никакой охоты, - парировал Олег. Он зарядил карабин, положив его на колени. - Я тебе специально упор под твой винторез сделал, - сказал он Виктору. - Чтоб рука, значица, не дрогнула в нужный момент.
        Солнце медленно клонилось к западу, раскрашивая небо сочным пурпуром. Громко крякая и хлопая крыльями, невдалеке пронеслась утиная стая.
        - Ты очень заботлив, - хмуро произнес Виктор.
        - Это точно, - казалось, егерь не заметил сарказма. - Кстати, сержант, не сочти меня шкурником, но мне нужны от тебя гарантии.
        - Гарантии? Ты о чем? - удивился Смолин.
        - Гони аванс. Я и так с тобой два дня ковыряюсь.
        - Резонно. Только не пойму, почему финансовые вопросы нельзя решить после охоты.
        Глядя, как Виктор достает деньги, Шибаев ответил:
        - Откуда я знаю, вдруг тебя косолапый сегодня порвет. С кого мне гонорар требовать? Я трупы не привык обыскивать. Мы люди порядочные.
        - Интересная логика, - протянул Виктор. Он отсчитал егерю стопку купюр, и тот быстро спрятал деньги.
        - Логика нормальная. Я же не все у тебя забираю, - заявил он. - Не дрейфь, сержант. Если что, на остаток тебя похоронят. Если, конечно, будет что хоронить.
        Их взгляды пересеклись.
        - Очень смешно, - сухо произнес Виктор. - Но твои приколы начинают уже утомлять.
        Егерь ничуть не смутился.
        - А то что, сержант? Все бросишь и домой поедешь? Валяй. Или морду мне набьешь? Я честный по крайней мере. Что думаю, то и говорю. Ты мне не нравишься.
        - Наши мнения в этом схожи, - признал Смолин. Он посмотрел в сторону привады. Осторожно ступая и принюхиваясь, к рыбьей требухе приблизилась лиса.
        - Вот и огневка пожаловала, - прокомментировал Олег. - Нужна лисья шкурка? Хотя нет. Ты своими пулями ей всю красоту пышую испортишь.
        Некоторое время ярко-рыжая хищница поедала рыбу, затем, утолив голод, бесшумно скрылась в зарослях.
        - Красива, шельма, - с нескрываемым восхищением проговорил егерь вслед лисице. - Я как-то своей Дарье шубу подарил. Самолично всех лис отстрелял.
        «Плевать мне. И на шубу, и на твою Дарью», - едва не вырвалось у Виктора, но он сдержался. Егерь уже начинал его откровенно бесить.
        «Может, пристрелить его после всего, как…»
        Эта мысль напугала его.
        Похоже, у него началось помутнение рассудка. Нужно держать себя в руках.
        «Нет, - прошептал внутренний голос. - Помутнение началось шестнадцать лет назад. Когда вы приехали сюда с Серегой…»
        Он вдруг подумал, что не курил уже почти сутки и сейчас отдал бы все на свете за пару затяжек.
        - Темнеет, - раздался тихий голос Шибаева. Он заворочался, доставая из рюкзака термос. Отпив сладкого чая, он закрутил крышку, даже не предложив Виктору.
        «Сука жлобская», - подумал тот.
        Впрочем, чай ему не нужен.
        С огромным удовольствием он бы сейчас выпил коньяку. Граммов сто сразу.
        - Имей в виду, сержант, - заговорил егерь. - Если после твоего выстрела медведь останется на месте или, отбежав на пару шагов, сляжет, сиди на лабазе. Нужно выждать время. Если не шевелится - спускаемся. Как подойдем, обрати внимание на его холку и уши. Если уши прижаты, а шерсть дыбом - зверь жив, его следует немедленно добрать. Чуешь?
        - Чую, - проворчал Смолин. Он поморщился, приподняв затекшую ногу.
        - Ну а если ты уснешь и брякнешься вниз, а косолапый за тобой погонится, беги, что есть дури. Знаешь, как надо от медведей бегать?
        В прищуренных глазах егеря плясали безумные огоньки.
        - Как? - на всякий случай спросил Смолин, про себя готовясь к какому-либо подвоху.
        - Надо бежать так, чтобы медведь уменьшался. Если медведь увеличивается - ты бежишь неправильно.
        Егерь захихикал.
        - Ладно, шутки в сторону. Усвой одну вещь. Косолапому куда легче справиться с обосранным от страха трусом, чуешь? Нежели с охотником, готовым к обороне. Пускай у ентова охотника даже ружья нет. Бежать от медведя нельзя! По сути, он как собака, он чувствует внутреннюю силу! И если противник от зверя не бежит, медведь начинает думать, что тот готов к схватке! Это всосано каждым из них с материнским молоком! С древних пор медведи помнят: если человек выжидает момент, никуда не бежит, значит, тут что-то не так. И у тебя всегда есть шанс остаться в живых.
        Виктор молча кивнул, про себя гадая, хватит ли у него мужества следовать подобным советам.
        - А знаешь, какая байка среди охотников ходит? - спросил Олег и, не дожидаясь ответа Виктора, проговорил: - Говорят, много лет назад косолапого водкой наказывали. За то, значица, ежели он скот погубил чей-то. На поляне клали коровью тушу, а в землю ведро водки закапывали. Медведь наедался мяса, пил водку и заваливался спать. Так вот, пока он дрых, мужики ему на шею сыромятный ремень надевали с колокольчиками. Так, чтобы медведь не смог его снять. Он просыпался, а вокруг все звенит. Так он покоя лишался, отчего ревел, как умалишенный. Через несколько дней он попросту валился без сил и сдыхал.
        Виктор краем уха слышал егеря, не сводя глаз с привады. Кроме лисы и небольшого зверька, оказавшегося горностаем, привадой никто не заинтересовался.
        Незаметно прошел час. Лес окунулся в вязкие сумерки, изредка шелестела листва. Смолин таращился в темноту, тщательно прислушиваясь к каждому звуку.
        Внезапно где-то совсем рядом захлопали крылья, и Виктор задрал голову. В паре метров над ними на ветку уселся крупный ворон. Оперение угольно-черное, с металлическим отливом, клюв напоминал кривое лезвие. Загнутые когти с силой обхватывали ветку, которая слегка пружинила под весом птицы.
        - Этого еще не хватало, - прошептал Олег. Он вмахнул рукой, но жест этот был каким-то вялым, неуверенным. Птица не шелохнулась. Ворон лишь раскрыл и сложил крылья, как бы говоря: «Никуда я отсюда не улечу, мне и тут комфортно».
        Подул слабый ветер. Теплый воздух уступил вечерней прохладе, и нудно зудевшие вокруг комары, тщетно пытавшиеся проникнуть сквозь мелкоячеистую сетку, закрывавшую лица мужчин, быстро исчезли.
        - Будь готов включить фонарь, - приглушенно произнес егерь. Лицо его было напряженным, и Виктор не сразу понял, чего от него хотят. Олег повторил, приложив указательный палец ко рту.
        Со стороны привады раздался едва слышный шорох. Так шуршит приминаемая ногами трава. «Или лапами», - пронеслась у Виктора мысль.
        Он навел ружье вниз, включив подствольный фонарь. Затем медленно перевел ствол на звуки шороха.
        Это был медведь.
        Довольно крупный, мех светло-палевого окраса. Перебирая мощными лапами, он приблизился к прикрученным к корневищу бычьим головам. Фыркнул, огляделся по сторонам, приподнялся за задние лапы, словно желая расширить поле обзора, и только после этого принялся обгладывать приманку. Странно, но движущийся в траве луч подствольного фонаря Виктора, казалось, совершенно не заботил животное.
        Виктор почувствовал, как висок прочертила струйка горячего пота. Он повернул голову, словно ища поддержки у егеря.
        Олег сделал в воздухе жест указательным пальцем, имитируя нажатие спускового крючка.
        Смолин прижал приклад к плечу, пытаясь поймать в прицел голову зверя.
        «Пиф-паф! Все убиты-ы-ы-ы!» - раздался в его мозгу визгливый крик покойного Сереги.
        Затаив дыхание, он перевел предохранитель в боевое положение и опустил палец на спусковой крючок.
        Медведь жадно урчал, выгрызая из бычьей головы лоскуты плоти.
        «Почему ты не застрелился, папа?»
        Голос Саши, увиденной им во сне этой ночью, был настолько ясным и отчетливым, что он едва не закричал от ужаса. Палец вынырнул из спусковой скобы. Будто из капкана, хищные зубья которого уже были готовы его срезать начисто.
        На плечо легла рука Олега. Глаза егеря горели от изумления и ярости.
        - Стреляй, - приказал он одними губами.
        Смолин замотал головой.
        - Стреляй, идиот, - процедил егерь.
        - Нет, - ожесточенно вырвалось у Смолина. Он поставил карабин на предохранитель, задев локтем термос, из которого пил чай Шибаев. Тот со стуком покатился вниз, упав в траву.
        Медведь вздрогнул, повернув голову. Фыркая, он проворно потрусил в заросли. Спустя секунду о его недавнем присутствии напоминала лишь до кости ободранная голова быка.
        Ворон, до сих пор неподвижно сидевший на ветке, поднялся в воздух. С сиплым карканьем он унесся в ночь.
        - Ты, придурок! - рявкнул егерь. - Шутки шутить удумал?
        - Отвали, - устало отмахнулся от него Смолин. Он уже намеревался полезть вниз, но грубые пальцы Шибаева уцепились за его куртку:
        - Куда?! На собственные похороны?
        Виктор застыл на месте.
        - Сидим. Надо выждать время, пусть зверь уйдет, - пробурчал егерь.
        Несколько минут они сидели, не проронив и слова.
        - Может, это и к лучшему, - наконец нарушил молчание Шибаев. - Не буду тебя спрашивать, почему ты не выстрелил. Это твое дело. Давай, слазь. На сегодня охота окончена.
        Оказавшись внизу, Олег подобрал термос и, не глядя на Смолина, побрел к дому.
        - Ты считаешь, что я испугался? - крикнул ему в спину Виктор. - Ни хрена подобного!
        - Да срать я хотел, испугался ты или нет, - бросил из-за плеча Олег. - Понтов на рубль, а толку - копейка. Баклан ты. Тьфу!
        Виктор с трудом проглотил обидную реплику, лишь плотнее сжал цевье ружья. «Ладно, хрен моржовый. Ты свое получишь. За каждую свою ублюдскую шуточку».
        - А я ведь знаю, что ты сам наложил в штаны, Олежа, - растягивая слова, произнес он. - Как только ворона на ветку села.
        Егерь замер, будто натолкнувшись на невидимую преграду.
        Медленно-медленно развернулся, держа в руках ружье.
        - Что ты вякнул? - вкрадчиво спросил он.
        - То, что сказал.
        Тон Виктора был спокойным и немного уставшим, он словно не замечал дула карабина, который почти уперся ему в грудь.
        - Думаешь, я не видел, как ты косился на птицу? - снова заговорил он. - У тебя была такая рожа, будто на ветке сама Смерть с косой уселась. И убери ружье. Не нужно тут никого пугать. Будешь в своих бурундуков с енотами прицеливаться.
        - Заглохни, - с ненавистью прошипел Олег. - Не тебе об этом рассуждать, молокосос гребаный! Ты ничего не знаешь!
        - Почему ты так испугался вороны? - продолжал допытываться Смолин. - Что это за место, где все животные - священны?! Ответь!
        - Пошел ты… - сплюнул егерь. Резко крутанувшись, он стремительно зашагал прочь.
        Когда они добрались до избушки, время близилось к полуночи. Юма выбежала навстречу егерю, радостно виляя хвостом, но тот словно не замечал собаку. Он уже хотел войти внутрь, однако отпрянул назад, словно вспомнив о чем-то, и направил фонарь на крышу сторожки. Фонарь в его руке дрогнул.
        Крыша шевелилась, как живая. Перекатывалась черными буграми, при этом издавая тихое похрустывание. Виктор вскрикнул, и лишь спустя мгновение его сознание уловило явно опоздавшую мысль: вороны. Целое море воронов. Все как на подбор - крупные, с черным оперением и поблескивающими в темноте клювами, они покрывали крышу избушки живым шевелящимся ковром.
        Егерь вскинул ружье.
        - Рановато… вы явились, - пробормотал он чуть слышно, но Виктор все равно смог разобрать слова.
        В последнюю секунду ствол трепыхнулся, как если бы его подсекла невидимая удочка на крючок, и дуло ушло чуть вверх.
        Прозвучал выстрел, в ночной тишине показавшийся Смолину взрывом.
        Похрустывание стихло, и живая бугрящаяся масса замерла.
        БАБАХ!
        БАБАХ!
        БАБАХ!!!
        После четвертого выстрела вороны нехотя поднялись вверх. Птицы застыли в прозрачном ночном небе гротескно-щетинистым ковром из перьев, когтистых лап и клювов, и этот ковер слегка вибрировал, словно находился под высоким напряжением. Принимая во внимание, что за все это время ни одна из птиц даже не каркнула, зрелище было более чем завораживающим. Внезапно это бесформенно-угольное облако растворились прямо в воздухе, лишь где-то вдалеке слышалось хлопанье громадных крыльев.
        Юма заскулила, с опаской поглядывая в лес.
        Егерь проводил мрачную стаю немигающим взором, затем выдавил:
        - Идем в дом.
        С усилием передвигая ноги, Олег проковылял в избушку.
        - Что это было? - наконец обрел дар речи Виктор.
        - Надо уезжать, сержант, - проскрипел егерь. Он положил ружье на стол, зажег керосиновую лампу и воззрился на Виктора. Тот не мог поверить своим глазам - до недавних пор подтянутый, крепкий и выносливый мужик в какие-то доли секунды превратился в столетнего дряхлого старца. Словно взмывая в небо, стая воронов прихватила с собой все его жизненные силы.
        - Что здесь произошло? - повторил Виктор. - Это… это как-то связано с названием мыса?
        - По той же причине… по какой и ты здесь, - устало сказал Шибаев. - Не ври хотя бы самому себе, сержант.
        Лицо Смолина стало безучастным, будто именно этого ответа он и ждал.
        - Мне нужен медведь. И я его добуду. С тобой или без тебя.
        Егерь хохотнул. В бревенчатой, пропахшей пылью избушке, где единственным источником света была старая керосинка, этот смех прозвучал, как хрип умирающего.
        - Никакой охоты не будет. Все, аллес. Шумел камыш, деревья гнулись, вот мой ответ.
        - Охота не закончена. А свой камыш засунь себе в задницу.
        На бледном лице Виктора зазмеилась широкая улыбка, которая у обывателя скорее вызвала бы желание отвести взгляд, а то и отойти в сторону. Но егерь только ухмыльнулся в ответ.
        - Мне нельзя было привозить тебя сюда. Я должен был все понять, когда увидел медвежьи следы возле дома. И вообще, все и так было ясно, когда ты поперся к берлоге. Что ты там наворотил, сержант? Кого ты убил здесь?
        Юма вдруг залилась резким, отрывистым лаем.
        - Видать, твои вороны вернулись, - предположил Виктор, махнув карабином в сторону улицы. - Скучно им без тебя.
        - Почему ты не стрелял в медведя?
        - Потому что мне нужен другой медведь. Другой. И он здесь. Я чувствую его. Так что мы остаемся.
        - Если ты останешься, ты сдохнешь.
        - А если я уеду, то умрет мой сын, - рассмеялся Смолин, будто играя с егерем в какую-то затейливую словесную игру. - У меня другое предложение. Уезжай отсюда. Вернешься через неделю. За это время кто-то из нас точно будет трупом. А может, ничего и не будет. В любом случае заберешь отсюда мое тело. Живое или мертвое - как бог даст.
        Егерь покачал головой.
        - Не пойдет. Мы уедем вместе. Я не имею права оставлять в своих угодьях чужака. Да еще с ружьем и боеприпасами.
        - У тебя просто нет выбора, - тихо сказал Виктор.
        Егерь взял ружье в руки, наставив ствол в грудь мужчины.
        - И что ты скажешь? - с усмешкой произнес Виктор. - Когда убьешь меня?
        Он медленно поднял свой карабин. Теперь они стояли и целились друг в друга.
        - Я скажу, что ты тронулся умом и напал на меня, - сказал Шибаев. - А может, я ничего не скажу. Ты мог утонуть. Тебя мог сожрать медведь. Чуешь, сержант? Здесь тайга, а не Москва.
        - У тебя не осталось патронов, старый мудак, - хихикнул Виктор.
        - Ты плохо считаешь, - возразил Олег. - В моем магазине их было пять. Я выстрелил четыре раза. А вот ты, салага, не снял свою пукалку с предохранителя.
        Смолин скосил взгляд на ружье, и в это же мгновение за окном раздалось злобное рычание Юмы. Олег непроизвольно перевел взгляд на дверь, и в этот же момент Виктор, злобно взвизгнув, прыгнул на него.
        Егерю показалось, что в него на большой скорости врезался товарный поезд. «И откуда в этом салаге столько сил?» - пронеслась у него недоуменная мысль. Его «Тигр» с гулким стуком грохнулся на дощатый пол, и мужчины покатились по полу. Смолин, навалившись всем телом, старался обездвижить егеря. Олег извивался, как угорь, он сумел освободить руки и теперь тянул их к лицу нападавшего, нащупывая глаза.
        - Сука, - зашипел Виктор, когда в левый глаз что-то с силой ткнулось, как острие палки. Он вскрикнул, отпрянув назад, и в тот же момент его челюсти сомкнулись на пальцах Олега. Пальцы были твердыми от застарелых мозолей и солоноватыми. Взревев, Виктор изо всех сил стиснул зубы. В рот потекла теплая кровь, егерь закричал от боли. Он засучил ногами, задев своим сапогом хромоногий стол, и стоящая на нем керосинка, не удержавшись, скатилась на пол. Лопнуло стекло, в воздухе запахло керосином.
        - Пусти, гад!! - вопил Олег, елозя на полу. Он понимал, что шансов справиться с молодым противником, превосходящим его по весу и силе, у него почти нет.
        Разлитая лужица керосина мгновенно вспыхнула ярко-оранжевой розой. Избушку озарил пульсирующий свет пламени.
        Смолин разжал челюсти, выпуская прокушенные пальцы Шибаева.
        - Юма! Юма!! - звал на помощь егерь.
        - Заткнись! - гаркнул Виктор. Он нанес Олегу сильный удар в висок, и голова пожилого мужчины безвольно мотнулась. Тяжело дыша, Смолин встал. Сорвал с себя куртку и быстро прибил разгорающееся пламя. Затем взял фонарь, посветив на лежащего. Олег был без сознания.
        Юма продолжала захлебываться озлобленным лаем.
        - Все хорошо, собачка, - приглушенно сказал Виктор. - Не гавкай.
        Он поморгал левым глазом, проверяя, насколько серьезно он поврежден в результате потасовки, сорвал со стены моток веревки и быстро связал бесчувственного егеря.
        - Куда тебя деть, старик? - вслух проговорил он, рисуя на стенах зигзаги лучом фонаря. Посветил вниз, уткнувшись в прямоугольный люк, ведущий в погреб.
        - Оттуда ты точно не сбежишь.
        Он откинул крышку подпола и, кряхтя, принялся волочить Шибаева к черневшему отверстию.
        Между тем лай Юмы внезапно оборвался. Она коротко взвизгнула, затем все стихло. Но Виктор уже этого не слышал, так как был внизу. Усадив егеря спиной к шершавой стене, он поднял ему веко. Прислонил к глазу фонарь, и зрачок моментально сузился. Виктор с удовлетворением кивнул.
        - Живой.
        Он поднялся, отряхивая колени.
        - У меня нет ничего против тебя, старик, - негромко проговорил он. - Ты неплохой мужик и свою работу знаешь. Но дальше… дальше я сам справлюсь. Я не хочу впутывать тебя в мои проблемы. И когда вернусь, я развяжу тебя. Только тогда мы уедем отсюда.
        Он умолк, с тупым видом прислушиваясь. Только сейчас он понял, что Юма давно замолчала, и теперь вместо лая до его слуха доносились другие звуки. Странные звуки.
        Он начал подниматься по ступенькам, гадая про себя, на что похожи эти шорохи (вороны снова вернулись? Они опять облюбовали крышу этой лачуги?!), как вдруг совершенно некстати вспомнил слова Шибаева.
        «Всегда помни… где твое ружье, и сколько у тебя патронов…»
        - Мое ружье на месте, - разлепил он губы.
        Все в порядке. Все под контролем.
        Сейчас он возьмет ружье и…
        Смолин с трудом выкарабкался наружу и доплелся до окна. Щурясь, он наклонился к мутному стеклу, всматриваясь наружу. Где собака?
        За окном был медведь.
        И он смотрел прямо на него. Их разделяло лишь несколько сантиметров и мутное, покрытое грязными разводами стекло.
        Смолин отстранился, сиплый звук вырвался сквозь зубы.
        (Это все сон.)
        Сон, сон, сон.
        Очередной кошмар. Такой же, как и десятки других, мучивших его в последние месяцы.
        Но зверь за окном не был видением. Он тоже заметил мужчину, и шерсть на холке встала дыбом. Глухо заворчав, медведь направился к двери.
        Слепо тычаясь в потемках, Виктор смог нащупать на полу свой карабин. Дрожащими руками поднял его, навел на вход в избу.
        «Дверь открыта? Или нет?»
        Он услышал скребущий звук, будто медведь пробовал доски на прочность.
        «Господи, прости меня…»
        В дверь ударили.
        - Иди сюда! - закричал Виктор. Приклад в руках прыгал, как живой. Он включил подствольный фонарь и снял карабин с предохранителя. - Иди!!
        Следующий удар был куда мощнее предыдущего, послышался отчетливый хруст. Еще один… или два, и дверь будет сломана.
        Виктор обвел сухим языком обветренные губы.
        Снаружи донесся протяжный рык. Утробный и низкий, от которого у охотника на голове зашевелились волосы. Казалось, от этого рычания завибрировали доски пола, и среди беспорядочного хаоса мыслей, мечущихся в мозгу Смолина загнанными зверьками, сверкнуло: «Это не медведь. Это вообще не зверь, а призрак».
        Да. Потому что ни одно живое существо не может издавать подобные звуки. И ни одно животное не будет так целенаправленно ломиться в дом.
        - Давай, - шепотом произнес Виктор. Ружье почему-то стало весить целую тонну и подрагивало в его влажных от пота руках. - Я ждал тебя. Я…
        Договорить он не успел, так как новый удар проломил доски, и на какое-то безумное мгновение его взгляд успел зафиксировать очертания могучей лапы с длиннющими, как зубцы вил, когтями.
        Указательный палец мягко, словно перышко, коснулся спускового крючка. Он был прохладным.
        Медведь ударил снова, расширяя пролом. В отверстии появилась морда животного. Хрипло ворча, медведь начал протискиваться внутрь.
        Замерев, Виктор нажал на спусковой крючок. В последнее мгновение рука, сжимающее цевье, предательски колыхнулась.
        Выстрел показался ему настолько ошеломляюще-громким, что он замжурился от неожиданности.
        Медведь вздрогнул. Из пасти вырвался вздох, прозвучавший почти как человеческий. Пуля прошила самый верх загривка, не причинив зверю особого вреда.
        Плечо Виктора ныло от резкой отдачи. Взревев, медведь принялся с удвоенной силой доламывать дверь и, наконец, оказался внутри избы. Его бока вздымались, крошечные глаза, запрятанные в складках, тлели злобными угольками. По контуру густого меха серебрилась рябь лунного света, проникнувшего сквозь дверной проем.
        Несмотря на сковавший его страх, взгляд Виктора успел выхватить одну деталь - на груди таежного исполина виднелись рыжевато-белесые отметины.
        Смолин выстрелил снова. Зверь заворчал, неловко взмахнув правой лапой.
        Идиот, отругал себя охотник. Судя по всему, пуля попала в лапу или лопатку.
        «Целься… между глаз…»
        Медведь шагнул вперед. Раскрыл пасть, в которую с легкостью поместилась бы голова Виктора, и издал оглушительный рев.
        Смолин, пятясь назад, снова вскинул карабин.
        Однако вместо выстрела ружье лишь сухо клацнуло.
        Мужчина неверяще глядел на приближающегося гиганта.
        «Этого не может быть. У меня в магазине было десять патронов!»
        Палец бестолково жал на спусковой крючок, но все было напрасно. Похоже, в магазине заклинило патрон.
        «Осечка, сержант», - промурлыкал где-то над ухом голос егеря.
        Медведь сделал еще один шаг, оказавшись всего в метре от застывшего мужчины. От зверя исходили ни с чем не сравнимые запахи - запах хвои и трав, запах таежного леса, запах зверя, дикого и беспощадного. А еще эта покрытая шерстью глыба буквально источала запах необузданной ярости и возмездия.
        Медведь взмахнул раненой лапой, ударив по ружью. Ствол ушел вниз, приклад, подпрыгнув, как живой, с силой врезался Виктору в подбородок. Лязгнули зубы, почти насквозь прокусив язык, от резкой боли в глазах охотника потемнело и выступили слезы. Ружье упало на пол, свет от подствольного фонаря прочертил тонкий луч, осветив самодельную печку.
        Смолин почувствовал странную слабость в теле, его ноги подогнулись, как если бы из них вырвали коленные чашечки. С тихим всхлипом он осел вниз, одновременно ощущая, как в паху набухает горячая влага. Он пополз назад. Медведь молча взирал на человека, не предпринимая попыток его догнать.
        Бегло оглянувшись, Виктор увидел позади себя открытый погреб. Еще одно движение… Еще чуть-чуть… Всего полметра…
        Он кубарем скатился вниз, больно ударившись коленом о ступеньки. Однако несмотря на падение, он тут же вскочил и кинулся закрывать крышку погреба.
        «Он разнесет ее так же, как и дверь», - напомнил ему внутренний голос, но Смолину было некогда размышлять об этом. В такой ситуации организм действует чисто механически, руководствуясь инстинктом самосохранения. Тем более иных вариантов у него сейчас попросту не было.
        Внутренней щеколды и вообще какого-либо замка на деревянной крышке не было, и Смолину ничего не оставалось, как просто удерживать вход в погреб руками.
        Он сплюнул скопившуюся во рту кровь.
        - Что, сержант, запахло жареным? - раздался в темноте усмехающийся голос егеря.
        - Я ранил его, - бросил Виктор. - Потом вышла осечка.
        - Да, я уже понял.
        Олег вздохнул.
        - Не повезло тебе, верно? Эти буржуйские ружья - полное говно. То ли дело наше, отечественное.
        Смолин молчал, не желая вступать в дискуссию. Было слышно, как медведь бродил по дому, тяжело ступая лапами. Неожиданно зверь заворчал, за этим последовал стук, будто что-то упало на пол.
        - Вот и я говорю, сержант, - снова вклинился егерь. - То ли дело, наша старая «берданка». А еще лучше - рогатина. Уж та никогда не подведет. Но рогатины у нас нет. Чуешь, к чему я веду, сержант?
        - Отвали.
        - Интересно, что он там наверху делает. Как думаешь? - спросил Шибаев.
        - Я не экстрасенс. Заткнись.
        Олег засмеялся.
        - Ты думаешь, зверь не знает, где мы?
        «Думаю, знает. Это просто временная передышка», - подумал Виктор.
        Шум наверху продолжался недолго, и скоро все стихло.
        Прошло несколько минут. В доме царила тишина, и Виктор осторожно приоткрыл крышку погреба.
        Он медленно вылез наружу, оглядываясь.
        Медведя нигде не было. Ветер уныло стучал о косяк обломками двери.
        Зверь ушел, но в воздухе все еще плавал его запах.
        Смолин поднялся на ноги. Его взор был направлен на пол у входа. В голубовато-холодном, мерцающем свете луны явственно выделялись черные подсыхающие кляксы. Кровь.
        Виктор выглянул в окно.
        Пусто.
        Он принялся искать карабин и нашел его за печкой, как и «Тигр» егеря. Оба ружья были в плачевном состоянии - приклады изжеваны, цевья расщеплены, стволы погнуты и икорежены, будто по ним проехался трактор.
        Он пнул ногой бесполезный хлам и, взяв с полки запасной фонарь, принялся водить лучом по стенам, пока не наткнулся на крюк-распорку, древнее оружие орочонов.
        Сорвав его со стены, Смолин вернулся в погреб.
        - Где Юма? - спросил Олег. Виктор направил ему в лицо фонарь, и тот зажмурился.
        - Я не знаю. Может, она убежала, - сказал он. - А может, ее задрал медведь.
        - Ты чуть не отгрыз мне палец. Совсем сбрендил?
        - Не нужно было совать свои клешни мне в глаза, придурок, - ответил Смолин.
        - Ладно, сержант. Давай, рассказывай, - мягко произнес егерь. - Теперь-то ты точно не отвертишься.
        Смолин медлил. Кровь из прокушенного языка стекала из уголка губы и, скапливаясь на подбородке, капала на грудь.
        - Говори! - вдруг рявкнул Олег. Учитывая, что он был связан, выглядело это странно, но, невзирая на данное обстоятельство, егерь вел себя так, словно это Виктор валялся обмотанный веревкой на земляном полу, а не он.
        Смолин положил включенный фонарь на ступеньку так, чтобы луч был направлен в потолок.
        - Не поверишь, - медленно, с расстановкой сказал он, разглядывая потемневший от времени и ржавчины крюк. - Но сразу себя уверенней почувствовал.
        - А то, - с удовлетворением крякнул егерь. - Когда ковали такие штуки, специально шаманов звали. Они плясали и песни у костра горланили, чтобы, значица, сильный дух вселить в оружие. Чуешь?
        Несведущий в ситуации мог бы решить, что два старых приятеля обсуждают погоду.
        - Чую, - улыбнулся Виктор.
        - Ни хрена ты не чуешь, болван, - вдруг посерьезнел егерь. - Зато я чую, что ты свои штаны обоссал. За версту несет от тебя, как от нужника.
        Лицо Виктора ничуть не изменилось. Он придвинулся ближе к Олегу, не сводя с него сузившихся, как у рыси, глаз.
        - Как ты там говорил, старик? Засунуть эту хрень в рот? - вкрадчиво поинтересовался мужчина. Он медленно вытянул руку, ткнув ее в губы Шибаева. - Открой пасть.
        - Не валяй дурака, - сказал Олег, но лицо его покрылось мертвенной бледностью. Острый край распорки царапнул верхнюю губу егеря, выступила кровь. - Убери!
        - Я хочу проверить, влезет ли эта штука тебе в глотку, - зашипел Виктор. Он слегка ударил крюком по губам пожилого мужчины, во рту егеря хрустнул зуб.
        - Хватит! - заорал он, вертя головой. - Опомнись, сержант!
        Виктор моргнул. Зачем-то высунул прокушенный язык, обвел им губы. С бледным, похудевшим лицом и окровавленным подбородком он напоминал вылезшего из гроба вампира.
        - Ты когда-нибудь смотрел фильм «Смерть среди айсбергов», а? - неожиданно спросил он.
        Егерь издал сиплый звук, наморщил лоб.
        - Это про кита, что ли? - неуверенно спросил он.
        - Про касатку, - уточнил Смолин. - Это хищный дельфин, а не кит. Помнишь, как самец мстил за свою семью охотнику?
        - Примерно, - отозвался егерь. - Вспомнил. Я этот фильм давно смотрел, где-то в восьмидесятых. В Красноярске в кино с подругой ходил.
        - Кино - хорошее дело, - одобрительно цокнул языком Виктор. - Я тебе сейчас тоже одно кино расскажу, старик. Оно очень похоже на этот фильм. Это было шестнадцать лет назад. У меня был кореш, Серега Карпенко. Охотник от бога. Не то, что я. Двадцать шесть медведей добыл, кабанов за полсотни и стрелял похлеще снайпера. У него родня жила в Тайшете. Он сам родом оттуда и хоть потом в Москву переехал, места здешние хорошо знал. Подрабатывал он иногда. Не то чтобы совсем законно.
        Смолин запнулся, будто испытывая неловкость, оправдывая покойного друга.
        - Браконьерствовал? - коротко поинтересовался егерь.
        - Да. В общем, медвежат ему тогда заказали. Срочно, и деньги хорошие пообещали. Дело весной было, медведи уже просыпаться начали. Где мы только не лазали, полтайги обшарили… Но не везло нам, и все тут. И ладно я, но Серега-то - парень будь здоров, с семи лет ружье в руках держал… В общем, то на охотничьих инспекторов нарвались, то сами чуть под облаву не попали. Две берлоги нашли, а они пустые. Один раз на самца нарвались, пришлось пристрелить. А целый приплод молодых медвежат ну никак не попадался.
        Смолин немного помолчал.
        - Потом Серега вспомнил про Вороний мыс, - снова заговорил он. - Мол, если уж там не найдем, то откажемся от заказа, раз такая непруха. Ходили слухи про эти места, мол, что на охоту здесь табу наложено, но мы только ржали над этими байками. Молодые были, кровь кипела. Да и деньги хорошие предлагали за медвежат. Так вот, старик. Мы высадились у Вороньего мыса. Шли вместе, пустили собак. Слышим - залаяли. У корневища увидели сорванные пласты мха и дерна, явный признак берлоги… собаки прямо надрываются. Ну и… - Виктор взмахнул в спертом, подвальном воздухе стальным крюком: - Пиф-паф. Ясно?
        Не дождавшись реакции от Олега, он продолжил:
        - Медведицу убили наповал. В берлоге оказалось четыре медвежонка. Красавцы с мягкой шерсткой, с уже открытыми глазками. Мы их с Серегой в мешок. Только стали к лодке спускаться - из леса самец вышел. Порвал наших лаек. Серега в него выстрелил, ранил только. Я промазал, страшно было. Я ведь до этого только на лисиц ходил.
        Он перевел дух и задрал голову, словно прислушиваясь к чему-то. Потом снова заговорил:
        - Это был самый настоящий мамонт. Гора, а не медведь. Килограммов триста пятьдесят, может, больше. На груди - рыжий с проседью мех вроде подпалины. Мы уплыли. А он стоял на берегу и ревел вслед. Думали, вернемся на следующий день, добьем самца и заберем медведицу. Так вот, когда мы вернулись, никого не нашли. Ни медведицы, ни самца. Куда делись - черт знает. Или бог.
        - Что стало с медвежатами? - хмуро спросил егерь.
        - Все пошло наперекосяк. Серега позвонил посреднику. Тот сказал, что ситуация изменилась, и ему нужно только два медвежонка, остальных двух наотрез отказался выкупать. А нам куда их девать? Не везти же обратно… Пришлось ненужных утопить в реке. Прямо в мешке живьем выбросили. А оставшихся Серега отвез тому мужику. Я его не знал, с ним Серега связь держал, мне только деньги передали…
        В общем, вроде забыли об этой истории. Да, гадское дело совершили, но что сделали, то сделали. Назад не вернешь. Уехали в город, каждый своей жизнью зажил. Да вот только, как она, жизнь, показала, ничего не закончилось. Все только начиналось. У Сереги два сына росли. На тот момент, когда все случилось, старшему было двадцать два года, второй вообще подростком был, ему только шестнадцать исполнилось. И в общем…
        Виктор сделал в воздухе двусмысленный жест.
        - Как-то он с сыновьями двинул куда-то под Иркутск. Поехали уток стрелять и порыбачить. Вечером сидели у костра, уху варили и о всякой ерунде трепались. И вдруг из леса вышел медведь. Прямо на них пошел. Серега ничего и подумать не успел, как зверь лапой полчерепа снес старшему. Младший в шоке, застыл на месте, как прирос. Серега за ружье. А медведь как ни в чем не бывало подошел к парню и по спине ему лапищей. Позвоночник сломал. Потом в лес пошел. Понял, Олег? Зверь вышел на огонь! Где ты такое видел?! Он не тронул отца, а расправился с его сыновьями! Серега, конечно, пошел следом и убил медведя. Но что в итоге? Старший сын умер. Младший сошел с ума, став инвалидом. Парень никого не узнавал и уже никогда не вставал с коляски. Чуешь, старик?
        - Чую. Еще как чую, - уныло откликнулся егерь.
        - Жена не простила этого Сереге, ушла от него. А у него крышу сорвало, не выдержали нервы. Несколько дней назад он младшего сына задушил, а сам застрелился, практически на моих глазах. Так вот.
        Виктор оглянулся по сторонам, как загнанный зверек в поисках любого пути для побега от опасности.
        - Это что касается моего приятеля. Но я не рассказал о себе. У меня тоже есть дети. Точнее… в общем, два месяца назад…
        Он сбился, беспомощно посмотрев на егеря. Напускное спокойствие, надменный взгляд и холодная размеренность куда-то испарились, теперь он был похож на заблудившегося, насмерть перепуганного ребенка. Будто стальной стержень, повзолявший ему до поры до времени держать себя в руках и контролировать обстоятельства, надломился, и все рухнуло вниз, обнажая истинное положение вещей.
        В ответном взгляде егеря не было и тени сочувствия. Шибаев разглядывал сидящего перед ним мужчину с чувством строгого презрения.
        - У нас была дочка. Сашка. Не дожила до девятнадцати лет всего шесть дней, - вымученно проговорил Виктор. - Она… она любила походы. Да. Могла костер разжечь с помощью пакета с водой, представляешь? Находила угол и как линзу его при лучах солнца держала… Ориентироваться научилась без компаса… Мальчишки за ней табунами ходили…
        Из глаз Смолина закапали слезы. Грязной рукой он вытер лицо.
        - Они пошли в поход, на две недели в Финляндию. Их было человек пятнадцать, они остановились в каком-то кемпинге. Я постоянно держал с ней связь. За день… - голос Виктора дрогнул, - за день до возвращения… это случилось. Они легли спать в палатку. Три девчонки, среди которых была моя Сашка. А ночью в их лагерь пришел медведь. Он разорвал палатку и вытащил мою дочь наружу. Начался переполох. Проснулся весь лагерь. Кто-то зажег фонари. Все разбежались по кустам и смотрели, как медведь на куски рвал мою дочь. Мою любимую Сашку. А она кричала и звала на помощь. Только потом кто-то догадался позвонить в полицию.
        Виктор перевел преисполненный мучительной болью взгляд слезящихся глаз на егеря:
        - Медведя застрелили, но мне-то что? Зверь выбрал ее. Он выбрал мою дочь. Из трех - только ее! Медведь убил ее, он терзал ее, пока она еще была жива! Ее собирали по частям, как рваные клочья от платья! Она…
        - Медвежата тоже не хотели умирать, - тихо, но решительно перебил его Олег. - Так же, как и их мать, сержант. Которую ты и твой кореш Серега застрелили.
        - У меня остался сын. Его зовут Артемка, - прошелестел Смолин, словно не слыша егеря. - Это все, что у меня осталось. Кроме жены, конечно. Я за него сам порву кого угодно. Хоть папу римского. Если с ним что-то случится…
        Последняя фраза прозвучала почти как стон.
        - Моя мать была с ним на какой-то выставке на днях! - заорал он. - И Артема чуть не прибила чугунная скульптура! Кого бы ты думал? Долбаного медведя! Упала с какой-то подставки в миллиметре от головы моего сына! Но никто эту бандуру не трогал!! Как будто все сговорились против меня!! - Виктор обхватил руками виски, словно пытаясь унять пульсирующую боль. - Я не могу понять одно. Эти медведи… Они все разные! Это что, круговая порука?! Телепатия? Как они… как они поняли? И почему умирают самые дорогие нам?!! В чем провинились дети?!
        - Очень просто, - произнес Шибаев. Он устало прикрыл веки. - Закон древних, сержант. Зуб за зуб. И я предупреждал тебя. Никто просто так не суется сюда, это место всегда обходили стороной. Сюда даже на шашлык никто не приезжает. Я уж молчу про охотников с рыбаками. Здесь все другое. Звери, рыба. Даже комары. Даже трава. Даже вода и воздух, сержант. А я - старый мудила, который повелся на твои вонючие деньги. Ты захотел одним прыжком в рай запрыгнуть, но у тебя штаны порвались.
        - Почему ты так испугался воронов? - пытливо уставился на егеря Виктор. Минутный всплеск эмоций быстро растворился, будто его и не было, и Смолин снова взял себя в руки. - Только не ври мне, старик. Не хотелось бы заставлять тебя глотать этот забавный крючок.
        Егерь заерзал на полу, пытаясь принять более удобное положение.
        - Не нужно меня пугать этой железякой, молокосос.
        - Я не пугаю, - осклабился Смолин. - Я просто устал от тебя. Поэтому не зли меня, старик.
        - Что тебе с того, сержант? Можно подумать, после моих слов ты изменишь свое решение.
        - Если ты не расскажешь, мне придется сделать тебе больно, - ровно произнес Виктор. - Не вынуждай меня делать это.
        - Как хочешь. Это очень старая история. Очень давно тут жили большие семейства воронов. Они были огромными - размах крыльев доходил до полутора метров. И здесь они чувствовали себя хозяевами мыса. Рассказывали, что однажды кому-то из правителей пришло в голову, что эти птицы - посланники дьявола. Их начали отстреливать, на них ставились ловушки, их травили ядом… Вороны покинули мыс. Но после этого никто не мог охотиться в здешних местах. Тот, кто убивал ради трофея животное, умирал сам или терял кого-то из близких. Вороны заклеймили это место. Все местные знают это, но никто не скажет об этом открыто, сержант. Потому что тебя посчитают психом.
        - Бред. Полный бред, - с трудом проговорил Виктор, будто каждое слово ему приходилось выплевывать.
        - Я скажу тебе больше. Я был здесь год назад. Обошел лес, крышу в избе отремонтировал, дрова заготовил. За неделю я ни одного ворона не видел. А сейчас они здесь. Чуешь? Они сюда слетаются, когда справедливость начинает брать свое! Понял теперь? Их скоро здесь будет целая туча, сержант. Вы совершили грех, когда убили лончаков. Они ведь совсем крохотные! Как ты считаешь, зачем они понадобились вашему, как его, заказчику?
        Виктор помотал головой.
        - Не знаю.
        - А я догадываюсь. На чучела скорее всего пошли. В Китае, например, такие игрушки очень любят. А может, их просто съели. Но вам это все было по барабану, главное для вас было бабок срубить. Но это уже не важно. Вы свою судьбу сами выбрали.
        Некоторое время никто из них ничего не говорил. Затем Виктор произнес упавшим голосом:
        - Я вижу сны. Постоянно. Иду по улице - вокруг люди, а головы у них медвежьи. Прихожу домой - в холодильнике мертвые медвежата. Еду на машине - посреди трассы стоит медведь. Стоит неподвижно и смотрит. Смотрит прямо на меня, будто взглядом насквозь прожигает. А еще в каждом сне я вижу петлю. Будто… будто меня подталкивают к самоубийству. Сначала я не верил. Потом понял. Этот самец - он жив. Он до сих пор жив, старик. И он хочет мести. Это ведь он вчера приходил к избушке. И сейчас это он был. Я узнал его по отметине на груди. Сколько живут медведи?
        - Двадцать-тридцать лет. В неволе больше.
        - Значит, он вполне мог прожить эти шестнадцать лет.
        Внезапно Смолин зашелся хохотом. Лающим, хрипло-отрывистым, который уже с трудом можно было назвать человеческим. Оглядевшись по сторонам, словно кто-то мог подслушивать их в таком месте, он сообщил с заговорщическим видом:
        - Представляешь, он сломал наши ружья. Ничего не тронул. Ну, кроме двери. А ружья - в хлам.
        - А ты догадываешься, зачем он это сделал?
        Неприятная ухмылка вновь исказила лицо Смолина.
        - Конечно. Я же не дурак.
        Он потряс в воздухе древним оружием орочонов.
        - Как ты там говорил? Засунуть эту штуковину ему в пасть?
        - У тебя ничего не выйдет, - покачал головой егерь. - Он порвет тебя.
        - И все равно я пойду в лес. Я должен.
        Пожевав губами, Олег вдруг сказал:
        - Ты ничего не изменишь, сержант. Даже если убьешь зверя.
        Лицо Виктора приняло насупленное выражение, нижняя губа оттопырилась, а брови сдвинулись. В нем все больше проклевывалось нечто звериное.
        - Какого черта? Почему?
        - Потому что таков закон Вороньего мыса. Ты забрал у медведей деток. Теперь у вас забирают ваших. Баш на баш.
        - Нет! - прохрипел Смолин.
        - Да. Если ты убьешь его, твой сын все равно умрет. Представляешь себе каток, сержант? Который по наклону катится? Так вот, вы со своим корешом завели этот каток. Сначала он проехался по твоему Сереге, теперь догоняет тебя. И его уже никак не остановить.
        Лицо Виктора было похоже на восковую маску, вместо глаз - пустые дыры, словно отверстия от палок в талом снегу.
        - Ты предлагаешь мне оставить все как есть и вернуться домой? - свистящим шепотом произнес он. - Нет, старик. Проще действительно повеситься.
        - Раньше надо было думать. Знаешь, что такое цуцванг? В шахматы играл когда-нибудь? Это когда какой бы ты ход ни сделал, дальше будет только хуже. Сейчас ты в точно такой же ситуации.
        - Я должен попытаться, - упрямо заявил Виктор. - Другого выхода я не вижу.
        Кряхтя, он поднялся на ноги.
        - Развяжи меня, - потребовал егерь.
        Смолин загадочно улыбнулся. Окровавленный клоунский рот разъехался в стороны, как открывшаяся рана.
        - Нет. Тебе придется пожелать мне удачи. Если я убью медведя, я вернусь, и мы уедем отсюда. Если нет… что ж, значит, у тебя такая судьба. Ты тоже в какой-то степени повязан со мной, старик. Не забывай о моих «вонючих деньгах», на которые ты позарился.
        - Если тебя убьют, я сдохну в этом подвале. Мой помощник будет здесь только через неделю. Оставь хотя бы воды!
        - Извини, старик. Тебе остается только молиться, чтобы я вышел победителем. Молись и пой песню про свой гребаный камыш. Если я тебя сейчас развяжу, ты можешь наделать глупостей. Да, чуть не забыл!
        С этими словами Виктор достал из внутреннего кармана бумажник, отсчитал пачку купюр и засунул егерю за ремень.
        - Чтобы ты лучше молился за меня, - захихикал он. - Это твой гонорар, старик. Ты все-таки помог мне и заслужил эти бабки. Подумай о своей жене и океане, который ты ей обещал. Может, тогда твои молитвы помогут мне выйти победителем.
        Егерь глубоко вздохнул.
        - Океан, говоришь… Ладно, слушай. Возьми мой нож, он под лежанкой. Может, у тебя будет шанс. Постарайся нырнуть ему под брюхо, режь против шерсти, снизу вверх. Или попробуй прием с распоркой. Как только он заглотит ее, быстро выдергивай руку и режь ножом. Не давай ему подмять под себя. Помни про шею…
        Виктор рассеянно кивнул и начал подниматься по ступенькам наверх.
        - Эй, сержант! - позвал Шибаев. - Дай хоть ириску! Живодер!
        - Не дам. От сладкого зубы портятся.
        Он скрылся в доме, закрыв погреб крышкой.
        Лицо егеря помрачнело.
        - Если тебя порвет косолапый, а я тут сдохну, то здоровые зубы мне ни к чему, - проворчал он и, вздохнув, добавил: - Можно вытащить из грязи человека. Но очень сложно эту грязь вынуть из самого человека.
        Несколько минут Виктор безмолвно сидел у окошка. Снаружи выл ветер, шелестя листвой в кронах, затем стал накрапывать дождь.
        - А говорил, погода будет хорошая, старик, - хмыкнул мужчина. Он нагнулся, достав из-под лежанки тяжелый нож с широким лезвием. Вынул его из обтрепанных ножен, провел подушечкой большого пальца по лезвию. Кожа тут же разошлась, как «молния» на куртке, наружу выступили бусинки крови.
        С помощью ножа он разрезал одеяло на лоскуты и плотно замотал ими левую руку до локтя. Взял крюк-распорку, взвесил ее в руке.
        После этого мужчина закрепил нож егеря на поясе. Взглянув в окно, он понял, что фонарь не понадобится - начинался рассвет.
        Он помнил, что медведи - ночные хищники. Но сейчас охотник не сомневался, что зверь поджидает его. Он будет ждать, сколько понадобится.
        «Я иду», - мысленно произнес он, испытывая необъяснимо двойственное ощущение - смесь дикого, первобытного страха и азарта, который, словно впрыснутый наркотик, мчался, разветвляясь по кровеносной системе, подгоняемый каждым последующим ударом сердца.
        Перед тем как покинуть избу, Виктор перекрестился.
        На негнущихся ногах охотник вышел наружу. Он наступил на останки разорванной Юмы, даже не взглянув на кровь, которая осталась на ботинке. Впрочем, кровь быстро смыл дождь.
        Было начало седьмого утра.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 11.09
        Пожилая женщина лет шестидесяти пяти включила электрический чайник.
        - Ларис, а Артем варенье любит? - спросила она, открывая банку с клубничным лакомством.
        На кухню вошла женщина. На вид ей было чуть меньше сорока, и если бы не отсутствующий, безучастный взгляд, ее можно было бы назвать привлекательной и даже красивой.
        - Иногда ест, - ответила она, доставая из холодильника сыр с ветчиной. - По настроению. Мария Николаевна, вы с Витей не разговаривали? Я вчера звонила, у него третий день телефон молчит.
        - Он мне вообще в последнее время не звонил, - поджала губы Мария Николаевна. Она вздохнула. - Я, конечно, понимаю, такое случилось… Но зачем он уехал сейчас? Ничего не понимаю!
        - Сказал, срочно по делам в Тайшет, - тусклым голосом произнесла Лариса. Она начала намазывать хлеб плавленым сыром, и от матери Виктора не ускользнуло, что все движения невестки были вяло-заторможенными, как у робота, чей заряд энергии подходил к исходу.
        - Какие у него дела в Сибири? - буркнула Мария Николаевна. Чайник быстро закипел, издав щелчок включающей клавиши, и она начала разливать кипяток в чашки. - Вся его родня и друзья здесь! К тому же с его приятелем, Сережей, тоже беда приключилась… Следователь сказал, чтобы Витя в Москве был, а тот взял и в Тайшет махнул!
        Лариса принялась резать ветчину, и лезвие, внезапно соскочив, рассекло ей подушечку указательного пальца. Мария Николаевна встревоженно охнула.
        - Я сама, не вставайте, - сказала Лариса. - Ничего страшного.
        - Господи, прямо что-то все не так и не эдак, - посетовала свекровь.
        Между тем Лариса сунула кровоточащий палец под холодную воду, затем обернула его салфеткой.
        На кухню заглянул мальчик с темно-русыми волосами и веснушчатым носом.
        - Печенье еще осталось? - деловито поинтересовался он.
        - Сначала завтрак, потом сладкое, - строго сказала бабушка, и карапуз надулся.
        - А что мы потом делать будем? Мне скучно, - заявил ребенок. Усевшись на стул, он начал болтать ногами.
        - Гулять пойдем, - ответила Мария Николаевна.
        - А кто?
        - Все втроем, - терпеливо произнесла бабушка.
        - Я, мама и ты? Эх, жалко, Саши нет…
        Лариса, до этого неподвижно смотревшая в окно, вздрогнула.
        Мальчик подвинул к себе бутерброд с сыром и надкусил его.
        - Артем, - осторожно начала Мария Николаевна. - Мы же с тобой говорили…
        - Да, да, - как ни в чем не бывало сказал малыш. - Саша улетела на небо. Но почему? Мне скучно без нее. Она же ведь не старенькая? Это старенькие всегда на небо улетают… Как твой дедушка. Папа говорил мне. А Саша была не старенькой.
        Лариса слегка покачнулась, будто потеряв равновесие и, осторожно ступая, вышла из кухни. Свекровь видела, что глаза женщины блестели от слез.
        - Артемка, - дрогнувшим голосом сказала пожилая женщина, чувствуя, как у нее самой в горле застрял ком. - Иногда бог забирает к себе на небо и совсем молодых. И даже маленьких.
        - Но почему?
        На нее в упор смотрели темно-серые ясные глазенки внука. Эти глаза были доверчивыми, но сейчас они требовали ответа.
        - Так устроена жизнь, Артем. Бог любит нас, но… иногда люди уходят от нас раньше времени. - Бабушке с трудом удавалось подбирать нужные слова. Она словно выискивала в густой траве землянику, пригнувшись и щурясь, стараясь при этом не обжечься о крапиву. - Видишь ли… Сашенька была хоть и молодой девушкой, но очень хорошей. Она сделала то, что должна была сделать в жизни. Понимаешь, Артем? Это называется - выполнить свое предназначение. Ей сейчас там, наверху, очень хорошо. Она смотрит на нас и очень огорчается, что мы так долго переживаем за нее. Она хочет, чтобы мы жили дальше, Артемка. Жили и развивались. Особенно ты. Сашенька ведь очень любила тебя. И она будет радоваться твоим успехам. Очень радоваться. Поэтому не подведи ее.
        Мария Николаевна наклонилась, поцеловав внука в макушку. От него исходил легкий аромат детского шампуня из мяты. Артем сделал глоток чаю и снова взглянул на бабушку.
        - Бабуль, а я буду долго жить? Мне пока еще рано лететь на небо?
        Бабушка отвернулась, желая скрыть выступившие слезы.
        - Рано, Артемка. Ты будешь жить очень долго, и у тебя все будет хорошо. У тебя еще очень много дел здесь.
        Она поднялась со стула и направилась в гостиную. Лариса меланхолично перебирала журналы с выкройками. Увидев свекровь, она выдавила слабую улыбку:
        - Хочу заняться платьем. Давно собиралась, а тут старые журналы под руку попались… Хоть немного отвлекусь. Потом обед приготовлю.
        - Конечно, Лариса, - торопливо закивала пожилая женщина. - А мы погулять сходим, ладно?
        Она вернулась на кухню.
        - Артем, допивай чай. Погода хорошая, пойдем на улицу!
        Мальчик быстро осушил свою кружку с изображенным на ней роботом и поинтересовался:
        - А куда?
        - Ну, во дворе можно погулять, к горке сходить. Хочешь, на пруд пройдемся, уточек покормим?
        Карапуз скривился, будто надкусил лимон:
        - Скучно. Мы там вчера с мамой были. Эти утки уже толстые, их все подряд кормят.
        После раздумий, бабушку вдруг осенило:
        - Я знаю, куда мы пойдем! Это будет сюрпризом для тебя! Тебе понравится, обещаю!
        Лицо Артема засияло.
        - Правда! А это очень интересное место?
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 6.28
        Виктор брел в сторону реки. Он шел неторопливо и степенно, с видом человека, который четко видит свою цель и будет идти к ней, невзирая ни на какие препятствия. Мужчина глубоко дышал. Он широко переставлял ноги, вороша ступнями хвою и листву, будто находился не среди деревьев в лесу, а на ледяной горке и боялся поскользнуться. В одной руке он с остервенением сжимал перед собой, как факел, стальной крюк-распорку, пальцы другой руки то и дело тянулись к ножу, болтающемуся на ремне. Со стороны могло показаться, что из могилы выкопали труп, привязали к его конечностям невидимые ниточки, с помощью которых безумный кукловод управлял мертвецом, в миру известным как Виктор Смолин.
        Он не заметил, как в двух шагах от него, подпрыгивая, ковылял большущий ворон. Птица хитро поглядывала на мужчину, стараясь не оставать от него.
        - …и тогда Машенька легла спать… спать… - бубнил под нос Смолин. Он морщил лоб, словно тщетно пытаясь вспомнить последовательность событий сказки. - А потом пришли хозяева… Три медведя…
        Впереди, сквозь высившиеся черные стволы сосен замерцала речка.
        - …они сожрали Машеньку… Чертовы людоеды… а потом пришел папа Машеньки… И поймал в капкан всех трех… трех медведей… Он наказал их… Да-да… Отрубил им лапы… Посадил в клетку… а клетку опустил в кипяток…
        Ворон каркнул, словно выражая недовольство столь радикальной интерпретацией сказки, и Смолин исподлобья взглянул на птицу.
        - Что ты тут делаешь, горшок с крылышками? - осведомился он. Шагнул к ворону, замахнувшись ногой для удара, но птица ловко отскочила на метр, все так же хитро косясь на охотника.
        - Не подходи ко мне, - предупредил Виктор.
        Ворон каркнул в ответ.
        - Совершенно с тобой согласен, - пробормотал мужчина. - Хоть я ни хрена и не понял.
        Он вышел на берег. Огляделся. Над лесом разбухшим одеялом нависли грязно-серые тучи, дождь уже лил сплошной стеной, образуя на впадинах и рытвинах небольшие озерца.
        - Я знаю, где ты. С самого начала мне нужно было ждать тебя возле берлоги, - изрек он, глядя куда-то поверх леса. - А не устраивать эти идиотские привады с лабазами и засидками. Напридумывали жаргонных словечек, как в зоне. Тьфу!
        Ворон недовольно каркнул, но Виктор даже не взглянул на него.
        - Я разделаюсь с тобой, медведь, - улыбаясь, проговорил мужчина. - Мишка-топтышка. Разделаюсь, старый хрыч. Ты ответишь мне за Сашку.
        Пошатываясь, он направился вверх по течению. Туда, к громадному валуну у берега. Ворон, подскакивая, двигался за охотником. Но Смолин уже не обращал на птицу внимания.
        На северо-западе загрохотал гром, свинцово-тусклое небо распахало обжигающе-яркое зазубренное лезвие молнии.
        - Думаешь… ты сильнее меня? - тщательно выговаривая каждое слово, спросил Смолин.
        Пройдя еще несколько шагов, он увидел камень у воды. Его верхушка слегка двигалась, приподнимаясь и опадая, как живая, но Виктор даже издалека видел, что валун облепили вороны.
        - Убью. Убью медведя. А потом вас, - пообещал он. Приблизившись к камню, он несколько секунд с отвращением разглядывал копошащуюся угольно-черную массу.
        - Кто вы такие? Гребаные мстители? - пронзительно вскричал он. - Кто вам дал право отнимать жизнь моих детей?!
        Он поднял камень, но прежде чем он взлетел в воздух, вороны взмыли наверх. Камень, отскочив от валуна, с плеском упал в воду.
        - Трусы, - скривился Виктор. Повернулся лицом к лесу. Где-то там, в глуши, его поджидал заклятый враг. Он ждал его целую вечность. Во всяком случае, для медведя шестнадцать лет уж точно целая вечность.
        Онемевшими от холода пальцами охотник расстегнул ножны.
        - Когда все будет готово, я закопаю тебя в этой же берлоге, - сказал Виктор, вытянув нож в сторону леса. - Со всеми медвежьими почестями. А потом я вернусь домой. К своей семье.
        Ему показалось, как в чаще скользнула тень.
        Охотник поспешил в заросли.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 12.30
        Мария Николаевна и Артем поднялись наверх по эскалатору и вышли из душного метро.
        - Кепку надень, Артем.
        Мальчик с явным неудовольствием натянул на голову синюю кепку. Он с нетерпением дернул за руку бабушку:
        - Куда мы приехали?
        - Подожди секунду.
        - Раз. Секунда прошла, - капризно заявил Артем.
        Они прошли несколько метров, завернув направо, и его лицо озарилось.
        - Зоопарк? Ура!
        Купив билеты, бабушка с внуком прошли на территорию зоопарка. Без особого интереса глянув на птиц, они обошли пруд, сфотографировали розовых фламинго и направились к вольерам.
        Светло-серый волк лежал на камне, безмятежно греясь на солнце. Смотреть на него было скучно.
        Огромный зубр мрачно жевал траву, изредка окидывая собравшихся у ограды посетителей многозначительным взглядом. Артем поморщился, увидев большие проплешины на боках животного, и спросил у бабушки, где можно увидеть жирафа. Она ответила, что не знает, и они пошли дальше.
        Наконец они остановились возле указателей.
        - Пойдем туда, Артемка. Кажется, жирафы там, - показала рукой бабушка. - Там еще зебры есть.
        Мальчик задрал голову. Он еще только учился читать, но из алфавита знал всего лишь несколько букв. И поэтому он не смог прочитать еще одну табличку, расположенную рядом с «жирафом». Но он отлично видел, что на этом указателе был изображен силуэт медведя.
        - Конечно, давай скорее! - заулыбался он.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 6.39
        Спотыкаясь, Виктор напролом бежал вперед. Туда, где была берлога. Туда, где мелькала странная фигура. Странно знакомая… и так непривычно смотревшаяся в здешних местах.
        Остановившись в нескольких метрах от фигуры, он замер, не в силах вымолвить и слова.
        Это была Лариса. Не считая обрывков медвежьей шкуры, на ней ничего не было. Кожа в ссадинах и грязных разводах, волосы липкой паклей свисают на худенькие плечи, трясущиеся от холодного дождя. В руках женщина держала Артема, он был совершенно голый и сосредоточенно сосал пальцы руки.
        - Скорее, Витя, - хрипло позвала жена, испуганно озираясь вокруг. - Скорее!
        К изумлению Смолина, она начала протискиваться в берлогу, вместе с сыном.
        - Они идут сюда, - хрипела она. - Плохие люди. Они уже убили нашу дочь… Прячься с нами… Прячься… закрой вход ветками…
        Смолин вскрикнул, отчаянно потер глаза и снова открыл их.
        Видение не исчезло. Лариса копошилась в берлоге, пытаясь спрятать Артема. Тот встревоженно ворчал (почти как медвежонок), будто понимал, что его семья в опасности.
        Виктор упал на колени. Тыльной стороной ладони ударил себя по лицу, затем стиснул зубами прокушенный язык. Едкая боль мгновенно всколыхнулась огнем, заставив охотника исторгнуть мучительный стон. Изо рта потек свежий ручеек крови. Смолин поднял голову, дико вытаращенные глаза лихорадочно блуждали по сторонам.
        Он был один. Вокруг берлоги валялись клочья мха и еловые ветки.
        Виктор пополз к берлоге.
        «Я схожу с ума», - с ужасом подумал он, заглядывая в чернеющий зев ямы. Медвежья зимовка была пуста.
        (Плохие люди.)
        Он воткнул нож в мокрую слякоть, провернул вокруг лезвие, выворачивая наружу вязкий комок земли.
        - Я здесь! - закричал он. - Ты слышишь?! Я пришел!!!
        Сверху посыпалась труха, захлопали крылья, и рядом с ним опустился ворон. Еще два ворона сидели слева от берлоги, внимательно следя за охотником.
        Виктор завыл от бессилия. Он выпрямился, оглядываясь. Вопль застрял в глотке.
        Вороны были повсюду. Черные бестии усеивали деревья, словно молчаливые призраки из какого-то третьесортного слэшера. Некоторые расположились прямо в траве, посреди валежника и наваленных веток. Громадные клювы тукло поблескивали, словно грозные острия копий.
        - Прекрасно, - выдохнул Виктор. Он сплюнул на ладонь сгусток крови, начав неторопливо размазывать кровавую массу по лицу, словно грим.
        За спиной треснула ветка, но охотник не спешил поворачиваться.
        - Ждете представления? Да? - спрашивал он, глядя на живой ковер из черных как сажа птиц. Наконец все его лицо было покрыто собственной кровью. Странно, но дождь, попадая на кожу, не смывал ее.
        Сзади явственно слышались чьи-то шаги, и Виктор развернулся.
        Медведь стоял метрах в десяти от него, низко опустив голову, он будто что-то высматривал в мокрой траве. Зверь хрипло и натужно дышал.
        Виктор издал дикий, протяжный крик.
        Медведь уставился на него. Крохотные, запавшие глазки медленно наливались кровью.
        В следующую секунду он кинулся на охотника.
        ТАМ ЖЕ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 6:41
        Как только Смолин покинул сторожку, Олег без труда освободился от пут. Во-первых, этот салага-сержант абсолютно не умел связывать человека. Ни связывать, ни вязать узлы. Ну а во-вторых, даже круглый дурак знает, что когда тебя связывают, мышцы нужно максимально напрячь, чтобы потом незаметно расслабить, и веревка провиснет. Пока «сержант» вязал его, Олег был в сознании, просто притворялся, будто находился в отключке. Поэтому несложный фокус удался, и на все про все у него ушло не более десяти минут.
        Шибаев поднялся наверх, потирая затекшие запястья. Взгляд егеря тут же упал на искореженные ружья. Он недоверчиво взял свой «Тигр», осмотрел искривленный ствол, покачал головой. Потом повесил на плечо потрепанный ягдташ[3 - Сумка для ношения убитой дичи и необходимых на охоте приспособлений (от нем. «Jagdtasche»). Обычно состоит из кожаной или парусиновой сумки с одним или несколькими отделениями.] и уже хотел идти в лес, как, поразмыслив, захватил с собой из сеней топор.
        Против медведя, конечно, топор бесполезен.
        Но он может пригодиться, если у сержанта окончательно съедет крыша.
        Ведь Виктор думает, что он еще там, в погребе.
        Олег вышел наружу. Заскрипел зубами, увидев растерзанные останки Юмы. Сгорбившись, егерь подошел к мертвой лайке, погладил по залитой кровью голове. Пасть собаки была оскалена, глаза уже подернула молочная пленка.
        - Эх, Юма, Юма, - вздохнул Олег. - Хорошая была собака. Прости…
        Он посмотрел на растущую рядом ель - вторая половина собаки висела на ветках, как сохнущая тряпка. На лице Олега не дрогнул ни один мускул. Он бережно снял останки Юмы с дерева.
        - Я похороню тебя, как вернусь, - пообещал он.
        Твердо печатая шаг, Шибаев направился за Виктором. Это было несложно - «сержант» оставлял за собой слишком заметный след, даже несмотря на дождь. Настоящие охотники так не ходят.
        Но дело было даже не в походке. Даже если бы «сержант» парил в воздухе, как святой, Олег и так бы догадался, куда тот решил отправиться.
        Конечно же, к берлоге. Той самой, где он его застал в день приезда.
        Вскоре он остановился у огромного валуна. На нем, нахохлившись, сидел ворон.
        - Кар! - хрипло выдал он, когда егерь окинул его беглым взором.
        Олег остановился.
        Ворон приподнял крылья, расправил их, будто красуясь перед человеком.
        «Посмотри, каков я», - смеялись его круглые блестящие глаза с темно-бурой оболочкой.
        - Он… там? - глухим голосом спросил егерь.
        Ворон молчал, со скучающим видом уставившись на Бирюсу.
        Олег сделал осторожный шаг в сторону леса, как вдруг птица резко сорвалась с камня. Злобно каркая, ворон молниеносно ринулся на опешившего егеря, сбив с его головы кепку.
        - Ох ты, дьявол… - только и промолвил Олег. Он выронил топор, защищая глаза. Сделав круг, ворон поднялся в воздух и, сложив крылья, словно истребитель, вновь понесся к пожилому мужчине. Птица врезалась в голову егеря со скоростью выпущенного из пращи булыжника. Твердый, как сталь клюв глубоко рассек ему лоб. Хлынула кровь, и Олег, не удержавшись, упал.
        - Вот бестия…
        Он поднялся, вытирая кровь и растерянно глядя на ворона. Тот, покружив над ним, снова вернулся на камень.
        - Хорошо, парень. Я все помню. Согласен, это не мое дело, - пробормотал егерь, водрузив кепку на голову. - Подожду здесь.
        Где-то в чаще раздался яростный рев, за которым тут же последовал крик.
        Кричал Виктор.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 12.48
        Жираф поразил Артема.
        Мальчик долго смотрел на африканское животное, открыв рот.
        - А как он пьет, бабушка? - только и спросил он.
        Мария Николаевна как могла, сбивчиво объяснила внуку.
        Они зашагали дальше, и тут зазвонил ее мобильник.
        «Наверное, Лариса», - решила пожилая женщина, открывая сумку. Однако оказалось, что это ее родная сестра, проживающая в Балашихе. Ахая и причитая, сестра сообщила, что сломала ногу.
        Мария Николаевна всполошилась. Стараясь не выпускать из виду внука, она принялась расспрашивать родственницу об обстоятельствах несчастного случая. Она постепенно замедляла шаг, задавая уточняющие вопросы, и изредка морщилась, когда расстроенно-возбужденный голос сестры звучал особенно громко.
        Наконец она остановилась в тени.
        Артем шел вперед, мурлыкая что-то под нос. Где-то за спиной мальчик слышал голос бабушки и не сомневался, что она идет за ним и не теряет его из виду.
        Впереди показались клетки с медведями, и ноги сами собой понесли к ним мальчугана. Его лицо оживилось.
        Еще бы! Ведь медведи - это так здорово и интересно!
        Он знал, что его старшая сестра погибла в лапах медведя. Так сказали его папа и мама. Но мальчик был уверен, что тот медведь был плохим. Или больным. Тем более его убили. А эти медведи в клетках - хорошие и добрые. И конечно, хороших медведей больше, чем плохих.
        По-другому и быть не может.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 6.51
        «На крюк… орочоны надвигали старый рукав… чтобы не было видно оружия…»
        Слова егеря прозвучали в сознании Виктора фантомным эхом.
        Никакого старого рукава у него не было. Рваные тряпки, которыми от замотал руку, были не в счет. И разматывать их он не собирался - хоть какая, а защита от зубов, если ему удастся все же пропихнуть этот крюк в глотку лесному монстру.
        Приходилось использовать то, что есть.
        Медведь остановился в трех метрах от охотника и медленно надвигался на него. Разъяренный колосс, старый, но все еще очень сильный, с горящими от бешенства глазами, каждая шерстинка торчала, словно наэлектризованная игла. Когти громадных лап смахивали на перчатки Фредди Крюггера.
        Виктор отступил немного назад, едва не свалившись в берлогу.
        «Это не берлога. Это наша могила, папа», - зазвучал в его мозгу шепот покойной дочери.
        Медведь придвинулся ближе, и Виктор выставил вперед руку с распоркой. Таежный великан приподнялся на задние лапы, разинув пасть. Между зубов тянулись нити слюны. Не обращая внимания на крюк-распорку, медведь наклонился ближе и стремительно взмахнул правой лапой.
        В последние доли секунды Виктору удалось чуть-чуть отстраниться, и лапа прошла по касательной, но все равно удар был такой силы, что мужчине показалось, будто на него упал мешок с цементом. В глазах померкло, лицо обожгла невыносимая боль.
        Заворчав, медведь отодвинулся, словно любуясь проделанной работой.
        Смолин упал на колени, покачнувшись всем корпусом. Левая половина лица онемела. Он поморгал, тщетно пытаясь осмотреться. Видел только правый глаз. Виктор поднял руку, чтобы ощупать повреждения, наткнувшись на теплый лоскут плоти из кожи и волос. Половина его головы была скальпирована, кожа содрана до самого подбородка, левый глаз вытек.
        Хрипло дыша, он смог встать на ноги. Кровь заливала единственный глаз, но даже сквозь багровую пелену он видел маячившего в паре метров медведя.
        - Иди… сюда, - прохрипел он.
        Медведь оскалил пасть. Переступив лапами, он вплотную приблизился к охотнику и, словно играючи, боднул его своей шарообразной головой. Поскользнувшись на влажной от дождя и собственной крови земле, Смолин мешком свалился в берлогу.
        Медведь склонился над ним. На разорванное лицо человека капнула горячая, вязкая слюна.
        - Жри, - прошептал Виктор. Рука с распоркой вновь вытянулась.
        Зверь нагнул голову, и его зубы сомкнулись на запястье. Хрустнула кость, Смолин взревел от новой вспышки боли. Перекушенная кисть свесилась набок, как надломленный подсолнух, наружу, белея, выпирал костяной обломок. Благодаря петле стальная распорка не выпала из разжавшихся пальцев и теперь болталась в воздухе.
        Виктор положил на грудь нож егеря и, скрипя зубами, снял со сломанной руки бесполезный крюк.
        Медведь угрожающе фыркнул. Он вновь ухватился зубами за покалеченную кисть, начиная отрывать ее от руки. Рвались связки и мышцы, лопались сухожилия, и испепеляющая боль, словно цунами, накрыла Виктора с головой. Не было ничего, кроме этой всепоглощающей боли.
        «Только… не потерять сознание», - молился он.
        На его изуродованное лицо снова потянулись клейкие нити крови вперемешку со слюной зверя. Медведь обгладывал руку охотника, словно леденец на палочке.
        Трясущиеся пальцы здоровой руки Виктора ухватили рукоятку ножа. Она была скользкой от крови.
        - Прости… меня, - едва ворочая языком, выдавил он, всаживая в мохнатый живот зверя нож.
        Еще раз. Еще раз. Наконец лезвие пробило густой мех и с легкостью проникло в податливую плоть.
        «Против шерсти… снизу вверх…»
        Он потянул нож вверх.
        От оглушительного рева медведя у него заложило уши, но он продолжал в неистовстве кромсать брюхо мохнатого чудовища.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 12.55
        Мария Николаевна продолжала говорить с сестрой по сотовому.
        - Да, Свет… Конечно… Нет, ни в коем случае, Свет… Как только мы вернемся домой, я обязательно приеду к тебе…
        Увлеченная разговором пожилая женщина была твердо уверена, что стоящий неподалеку ребенок, которого она видела боковым зрением, был Артем. Конечно, это он, стоит и поджидает свою бабушку. Ее то есть.
        - …ты, главное, список составь, что тебе надо, я все привезу…
        Она не заметила, что к мальчику, которого она приняла за внука, подошли родители и все трое куда-то ушли.
        - Свет, ты не представляешь, я вчера сама чуть не расшиблась - у Ларисы в подъезде что-то на лестнице разлили…
        Тем временем Артем подошел вплотную к ограде, взявшись руками за железные столбы, окрашенные светло-серой краской. Он жадно вглядывался, выискивая глазами медведя, но в клетке было пусто.
        - Папа, а где мишка? - раздался над головой детский голос. Артем скосил взгляд. Это была девочка примерно его возраста, а ее папа, толстый, отчаянно потеющий и отдувающийся, держал ее на руках. Девочка старательно лизала тающее мороженое, ловя язычком подтекающие струйки лакомства.
        - А бог его знает, - ответил мужчина. Поставив девочку на асфальт, он смахнул со лба пот. - Спит, наверное. Вон его домик. В камнях.
        Артем проследил за пухлым пальцем папы девочки, разглядев вдали небольшое строение в виде нагроможденных валунов, посреди которого темнел вход.
        - У-у-у… так неинтересно, - обиженно протянула девочка. - Мы пришли, а он спит.
        - Ладно, Ириш, пойдем, - сказал толстяк. Весь вид мужчины говорил о том, что ему явно надоело таскаться вдоль клеток, многие из которых были пусты - изнуряющая жара заставила животных прятаться в укрытиях, где есть тень и прохлада.
        Артем завертел головой в поисках бабушки. И в этот момент сильный порыв ветра сорвал с него кепку, отбросив ее за ограду. Почти к самой клетке.
        - Ой, пап, а у мальчика кепка улетела, - сочла своим долгом сообщить девочка. Стремительно тающий пломбир уже вовсю тек по ее тонким пальчикам. Ее губы и подбородок тоже были перепачканы мороженым.
        - Да, улетела, - констатировал папа без каких-либо эмоций. - Ветер сильный, вот и улетела. Пошли. Тебя вытереть нужно, ты вся извозюкалась.
        Они с дочерью развернулись, чтобы уйти.
        Артем, так и не обнаружив бабушки, решил самостоятельно забрать кепку. Делов-то. Два шага сделать, и все.
        Табличку «За ограду не заходить! Животное опасно!» Артем не видел. А если бы и видел и умел читать, это вряд ли бы остановило ребенка.
        Все равно медведь спит в своем домике из камней.
        По крайней мере мальчик так думал.
        Как только Артем шагнул к кепке и нагнулся, чтобы поднять ее, из каменистого строения вылез медведь. Встряхнувшись, словно окончательно просыпаясь, он повел носом, принюхиваясь, и быстрыми скачками понесся к прутьям клетки.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 6.59
        Теперь уже медведь ревел от боли.
        И без того страшная рана быстро расширялась, и наружу выполз склизкий мешок внутренностей. Смолина затошнило - кишки воняли падалью.
        Зверь издал кашляющий звук и выпустил искалеченную руку охотника. Нервно переступил лапами. Земля под громадными когтями осыпалась, падая комками на обезображенное лицо Виктора, и ему казалось, что его хоронят заживо. Он выпустил нож, ухватившись за петлю кишок, потянул на себя. Внутренности трясущимся желе шлепнулись прямо на него, сверху водопадом полилась кровь.
        Медведь тяжело осел назад. Подтянул к себе вырванные потроха, будто все еще надеясь вернуть их на место. Затем, перевернувшись на живот, зверь пополз прочь, оставляя за собой широкий алый след. Сизые петли кишок лениво волочились за ним, собирая на себе травинки и хвою.
        Виктору удалось вылезти из берлоги. Задыхаясь и хрипя, он встал на четвереньки. Усилием воли охотник заставил себя посмотреть на то, что осталось от его левой руки. Медведь сожрал ее до локтя, перед уцелевшим глазом подрагивала жалкая культя, локтевая и лучевая кости расщеплены, вокруг рваное мясо.
        Тускнеющим взором он посмотрел на уползающего медведя. Он полз, оставляя когтями глубокие рытвины, а сверху с веток за ним наблюдали вороны, молчаливые, черные, как сажа, зрители. Птиц было так много, что ветки под их весом начали проседать.
        - Стой, - прошептал Виктор. Он зажал окровавленный, дурно пахнущий нож в зубах и на карачках пополз за издыхающим животным.
        Вороны все прибывали.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13.02
        Когда подул сильный ветер, Мария Николаевна вдруг спохватилась. Оглянулась по сторонам.
        Где Артем?
        - Свет, я тебе потом перезвоню, - торопливо сказала она, выключая телефон. Шаркая туфлями, она кинулась искать внука, ощущая, как где-то внутри ее что-то надорвалось, а сердце ухнуло куда-то вниз.
        - Артем?!!
        Над головой раздалось карканье. Старушка вздрогнула, инстинктивно пригнувшись. В нескольких метрах от нее на газонную ограду приземлился здоровенный ворон. Он склонил голову, будто оценивая замершую в испуге и растерянности женщину.
        А в следующую секунду Мария Николаевна услышала звук, от которого у нее подкосились ноги - кричал Артем. Этот пронзительный, преисполненный болью и ужасом детский крик, казалось, разрывал каждую клетку ее старого тела, впитывался в каждую пору ее кожи. Мертвея от мысли о том, что случилось непоправимое, Мария Николаевна, задыхаясь, побежала к клеткам. Именно оттуда доносились страшные крики.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 7.02
        Каждый пройденный сантиметр отдавался зубодробильным звоном в черепной коробке Виктора. Он полз к медведю.
        Лохмотья сорванной с головы кожи бахромой волочились по опавшей листве. Капли дождя больно впечатывались в обнаженную, трепещущую плоть.
        Впереди высилась бугристая скала. По контуру волнами пробегала нервная дрожь. Медведь все еще был жив, и он хрипел, открывая и закрывая окровавленную пасть.
        Смолин подобрался вплотную к зверю. Лег рядом с ним, уставившись в его тускнеющий взгляд. Глаза зверя стекленели.
        - Теперь… мы квиты? - разлепил охотник ссохшиеся губы. - Ты…
        Он поднял залитый кровью нож. Ему казалось, что он весил, как стокилограммовая штанга.
        Медведь закрыл глаза. Из его глотки вырвался шелестящий звук, словно ветер прошелся по кронам деревьев, он вздрогнул, и шерсть на его холке мягко опустилась.
        Таежный гигант был мертв.
        Смолин тупо взирал на поверженного врага. Пальцы, обхватывающие нож, неохотно разжались.
        - Пиф-паф, - хрипло сказал он и засмеялся.
        Громко хлопая крыльями, вороны нехотя поднялись с насиженных мест, и вскоре смоляное облако птиц растворилось в чаще.
        Представление было окончено.
        Дождь постепенно стихал.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13.04
        Когда Мария Николаевна пробралась к клетке, ей стало дурно. Громадное, темно-бурое чудовище, просунув сквозь прутья свои мохнатые лапы, крепко вцепилось в худенькое тельце ее внука. В этих кошмарных когтях Артем казался неестественно крошечным и несчастным, словно куколка, блеклая и всеми забытая. Футболка мальчика стремительно краснела по бокам, и Мария Николаевна даже не сразу поняла, что это кровь.
        - Артем!!! - не своим голосом заголосила она, бросаясь к клетке.
        Из собравшхся зевак больше никто не тронулся с места.
        Более того, несколько молодых людей снимали происходящее на камеры мобильных телефонов. И только одна молодая женщина начала звонить в службу спасения.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 7.06
        Сознание то покидало, то возвращалось к Виктору. Кровь продолжала заливать лицо, превращая его в закостеневшую багровую маску.
        «Теперь… все будет хорошо».
        Он старался не смотреть на оголенные кости обрубка, который совсем недавно был полноценной рукой. Его рукой.
        Черт с ней, с рукой. Ее можно заменить протезом.
        И с глазом тоже не беда.
        Он вставит в глазницу круглую стекляшку, которую никто не отличит от настоящего глаза. Ха-ха.
        Виктор впал в забытье и очнулся, когда кто-то пнул его под ребра:
        - Привет, сержант.
        Смолин с неимоверным трудом поднял голову.
        Егерь стоял прямо перед ним, суровое, загорелое лицо было словно высечено из гранита. Лоб вымазан запекшейся кровью.
        - Отшумел камыш, согнулись деревья, как говорится… Ты хорошо поработал. Не думал, что ты способен убить такого зверя, - проинформировал он, и в голосе промелькнули нотки уважения.
        Виктор без сил перевернулся.
        Олег поднял свой нож и начал осторожно чистить лезвие травой.
        - Хорошо, что он тебе пригодился, сержант. А вот распоркой, как я понял, ты неудачно воспользовался.
        - Помоги, - закряхтел Смолин. Единственный глаз исподволь застилал губчато-мягкий, обволакивающий туман.
        - Помогу, - кивнул егерь, присев на корточки. Он осмотрел обрубок руки и скальпированную рану на голове Виктора, покачав головой. - Помогу, только я скажу тебе одну вещь. А потом ты сам решишь, нужна ли тебе помощь.
        - Что? - прохрипел Виктор. - Что ты мелешь, старик?!
        Смолин встретился с холодным, сверлящим взглядом егеря.
        - Ты должен выбрать. Ты или твой сын.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13.06
        Громко крича, Мария Николаевна прильнула к Артему. Ее узловатые руки беспомощно елозили по скользкой, теплой от крови футболке внука.
        - Пожалуйста, - с заторможенным видом бормотала она. - Не надо, пожалуйста… Помогите!! Кто-нибудь!!
        Из толпы отделился крупный мужчина, но находящаяся подле него женщина мертвой хваткой вцепилась ему в локоть, и он, замявшись, остановился.
        Медведь хрипло сопел, прижимая к прутьям клетки мальчика.
        Он не рвал его на части, не пытался просунуть сквозь прутья морду, чтобы достать ребенка зубами. Он даже не рычал. Хищник просто вцепился когтями в тело Артема и не выпускал его, будто ожидая какого-то сигнала.
        И Мария Николаевна с ужасом видела, что страшные когти погружались все глубже и глубже.
        - Помогите!!! - срывая голосовые связки, зарыдала она. Она предприняла попытку освободить тело внука, но от этих действий раны на теле Артема только увеличились, и он задергался, как поймая на крючок рыба.
        - Папа, - прошептал мальчик. Через мгновение веки его опустились, и он потерял сознание.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 7.11
        Егерь неспешно закурил.
        - Что… ты сказал? - простонал Виктор.
        Слова давались ему с огромным трудом, словно каждый раз, когда он открывал рот, невидимый палач отсекал от него часть плоти.
        - Теперь хоть подымить можно, - с удовольствием затягиваясь, произнес Олег. - Ты меня плохо слушал, сержант. Я же предупреждал тебя, что твое геройство бесполезно.
        - Как… как бесполезно?
        - А так. Арифметика очень проста. Или ты, или твой сын. Если бы ты знал это до смерти своей дочки, ты мог бы все исправить. Как и твой друг Серега. Только он слишком поздно все понял. Чуешь?
        Виктор молчал, тяжело дыша. Туман, словно кисточка, постепенно закрашивал окружающее пространство, которое он еще видел оставшимся глазом.
        - Смерть за смерть. Тебе не зря снилась петля. Пока вы думали, расплачивались ваши дети.
        - Что… тебе надо? - шепотом спросил Виктор. - Еще… денег?
        - Если ты выберешь сына, я просто уйду, сержант. Ты выиграл этот бой с медведем. И я оставлю тебя умирать, как настоящего мужика. Тогда твой сын будет жить.
        Он выпустил дым в воздух, и хотя белесое кольцо давно рассеялось, Шибаев еще долгое время смотрел в небо.
        - Но если ты хочешь жить сильнее, чем любишь сына… Что ж, это твой выбор, - тихо сказал егерь. - Одно твое слово, сержант. Я сделаю тебе обезболивающий укол. Остановлю кровь и перевяжу тебя. Вызову по рации помощь. Тебя на вертолете доставят в больницу. Заманчиво? - Он потряс сумкой, висевшей на плече. - Аптечка у меня с собой.
        Виктор беззвучно шевелил губами.
        Заманчиво ли это?
        Твою мать, он думал, что именно так все и будет…
        - Тогда ты выживешь. Ничего, что одной руки нет и глаза, это мелочи, - говорил Олег. Он докурил окурок до фильтра и спрятал бычок в карман. - Но тогда у тебя не будет сына. Теперь ты понял? Поскольку медведь убит, в сложившейся ситуации кто-то один из вас должен уйти. Это обычай Вороньего мыса.
        Виктор засмеялся. Чужим, безрадостным смехом.
        Наконец-то он все понял.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13.11
        Вскоре прибежали сотрудники зоопарка. Медведя пытались отвлечь, его били палкой, обливали водой, но он не отпускал Артема.
        Теперь уже вся футболка мальчика была в крови, и алые струйки текли по его ногам.
        Мария Николаевна упала на колени, поддерживая обмякшее тело внука.
        Ее седые волосы растрепались, а побелевшие губы шептали молитву.
        Где-то вдали послышался вой сирены.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 7.13
        - Пока ты думаешь, сержант, я кое-что расскажу тебе, - сказал егерь.
        Виктор перестал смеяться. Он попытался сесть, неуклюже взмахнув кровоточащей культей. Олег отодвинулся, чтобы не быть запачканным.
        - Тот посредник, который заказал вам медвежат, - я. Это мне тогда звонил твой кореш Серега, когда вы взяли четверых лончаков на Вороньем мысе. Они мне были нужны для перепродажи.
        Смолин поднял голову, силясь разглядеть егеря, но все, что он смог увидеть, было лишь безликим серым пятном.
        - Да, грешен был, - признался Олег. - И Вороний мыс тоже наказал меня. Впрочем, я предупреждал твоего тупого дружка. Я про Серегу. Он был хорошим охотником, но мозгами его бог точно обделил. Зато вместо ума - гонора целый воз с тележкой. И он поперся на Вороний мыс. Хотя я говорил ему не соваться сюда! И ты тоже не отговорил его. Хотя, может, ты и правда ничего не знал… Кстати… Тот мажор, что заказал мне медвежат, сам сдох. Чуешь? В ресторане заказал медвежью лапу. И отравился. Умер в страшных муках.
        Егерь перевел дух и уставился на Виктора.
        - А знаешь, чем это закончилось для меня?! Знаешь?!!
        Неожиданно голос Олега сорвался, и теперь он почти визжал.
        - Да, я виноват! Я решил подзаработать! Я, который сам должен защищать этот лес! И за это поплатилась моя семья! Вороны сами наказали меня! Без всяких косолапых! Моим дочкам-близняшкам они выклевали глаза, сержант! Прямо на прогулке! В день их рождения, им было по пять лет!..
        Виктор открыл рот, словно выброшенная на камни рыба. Ему чудилось, что на грудь положили бетонную плиту. Дышать становилось все тяжелее.
        - …они вышли погулять перед приходом гостей. Две белокурые девчушки на самокатах, это я им подарил… Они… Вороны налетели, как ураган, облепили их с ног до головы! А когда они улетели…
        Егерь сглотнул подступивший комок к горлу.
        - Мои девочки ослепли, но остались живы, - хрипло продолжал он. - А моя жена, Дарья, сошла с ума. Она утопила их через год, а сама вскрыла вены. Так что я наврал тебе про океан, сержант. Никуда мы не поедем. Не с кем мне ехать. И я не виню Дашу, во всем виноват я, и только я. Но и вы, гниды, тоже постарались…
        Он занес ногу для удара, но, глядя на хрипящего мужчину, брезгливо бросил:
        - Решай. У тебя пара минут.
        Виктор глубоко вздохнул.
        «Артем».
        Он мысленно улыбнулся, вспоминая своего сына.
        В памяти радужным калейдоскопом промелькнули кадры их недавней жизни. Когда еще была жива Саша…
        Как они возились, собирая самолет. Как они строили крепости из «Лего». Как он учил сына завязывать шнурки. Как объяснял ему, почему у взрослых дядей растут усы и борода. Как он… как они…
        Из оставшегося глаза вытекла слеза.
        «Папа».
        Смолин вздрогнул.
        Нет, ему показалось!
        «Папа, - зазвучало в его мозгу. - Папа, помоги!»
        - Артем! - прокричал он. Вокруг царила умиротворенная тишина. - Артем!!!
        Егерь кинул в рот ириску и спокойно наблюдал за бьющимся в агонии мужчиной.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13.15
        К клетке, расталкивая толпу любопытных, пробрались два сотрудника полиции. Быстро оценив ситуацию, один из них, старший по званию, вынул из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.
        - Отойдите назад! - рявкнул второй, видя, что зеваки стали напирать в предвкушении зрелищной развязки.
        Тот, что держал в руках пистолет, негромко произнес:
        - Убери бабку.
        И указал на Марию Николаевну, застывшую как восковая фигура.
        Второй полицейский попытался оттащить тело пожилой женщины от мальчика, но та завизжала, не выпуская ребенка.
        - Стреляй так, - выругавшись, произнес сотрудник полиции. Глянув на безвольно поникшее тельце Артема, он прибавил: - Он все равно уже умер.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 7.16
        Силы постепенно покидали Виктора. Он больше не слышал сына. Кисточка, которая закрашивала его уцелевший глаз, закончила свою работу, и теперь его окружала абсолютно ровная, бархатная тьма.
        - Дай… сигарету.
        Егерь понимающе кивнул и сунул в рот Виктора недокуренную сигарету. Затянувшись один раз, Смолин выплюнул окурок.
        - Уходи, - приказал он. Голос, до этого хриплый и задыхающийся, сейчас звучал четко и безапелляционно. Голос человека, привыкшего добиваться поставленной цели.
        Егерь внимательно смотрел на него.
        - Уходи, - повторил Виктор.
        Олег наклонился над охотником. Смолин лежал на спине, раскинув в стороны руки, и глубоко дышал.
        - Прощай, - только и сказал егерь.
        Он вытащил из нагрудного кармана стопку денег и засунул их за красный от крови пояс Виктора.
        Эти деньги понадобятся для транспортировки тела домой, в Москву.
        Он перекрестил тело мужчины и, не оглядываясь, зашагал прочь.
        - Артем, - в последний раз прошептали губы Виктора.
        Охотник провалился в беспамятство, но сердце мужчины еще билось несколько минут.
        Он умер с улыбкой на лице.
        МОСКВА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13.16
        Как только полицейский направил ствол в медведя, когти животного внезапно разжались. Животное, отряхиваясь, попятилось назад, словно стряхивая с себя остатки жуткого сна.
        Бесчувственного ребенка подхватили на руки.
        - «Скорую», «Скорую»! - заорал кто-то. - Где врачи?!!
        Мальчика на руках передали подбежавшим санитарам с носилками.
        Рыдая, за внуком за коленях ползла Мария Николаевна.
        - Жив, - определила врач, нащупав слабый пульс у Артема, когда носилки внесли в карету «Скорой». - Пусть готовят операционную, срочно.
        Завывая сиреной, машина «Скорой помощи» умчалась.
        Сразу после этого с газонной ограды взлетел большой иссиня-черный ворон. Некоторое время он бесцельно кружил в небе и вскоре исчез.
        Лужицу крови у клетки, где произошла трагедия, работник зоопарка торопливо засыпал песком.
        Медведь спрятался в укрытии из сложенных камней. В это время решалась его судьба. Он еще не знал, что ему крупно повезло и усыплять его не станут. Тем более что маленький Артем выжил после его «объятий». Правда, чуть позже мальчика мучили ночные кошмары, в которых его пытались догнать медведи, но вскоре и они прекратились.
        А вообще косолапый даже толком и не понял, что сейчас произошло.
        Просто в какой-то момент некая сила, о существовании которой его крохотный медвежий мозг даже не подозревал, неожиданно заставила его вскочить и расправленной пружиной кинуться на это маленькое двуногое существо, против которого, в сущности, Вася (так звали четырехлетнего медведя-самца) ничего не имел.
        Ведь по большому счету он был самым обычным медведем, а не символом какого-то таинственно-мистического возмездия. И весь свой остаток жизни после этого инцидента Вася прожил тихо и спокойно, не проявляя никакой агрессии к кому бы то ни было.
        ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ, ТАЙШЕТСКИЙ РАЙОН, РЕКА БИРЮСА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 10.18
        Моторная лодка неспешно тарахтела, с завидным упорством преодолевая течение реки. Егерь Олег Шибаев возвращался домой.
        Проезжая труп Виктора, он намеренно отвернул голову. Тело было накрыто брезентом, который он обложил по краям крупными камнями. Звери не должны добраться до охотника.
        Наконец Вороний мыс остался позади.
        Словно вспомнив о чем-то важном, егерь задрал голову вверх.
        Громадная угольно-черная птица скользила в утреннем небе.
        Олег стиснул зубы, давая себе слово, что больше не посмотрит наверх.
        Все закончилось. Да.
        И вороны покинут это место. Их не будет здесь до тех пор, пока кто-нибудь еще не совершит ошибку.
        Через полчаса егерь не выдержал и снова поднял взгляд в небо.
        Ворон куда-то пропал.
        Посвежевшее, умытое дождем небо было нежно-лазурным, ласковым и совершенно чистым.
        Без единого облачка.
        Март г.
        Алексей Шолохов
        Я даю вам шанс
        Пролог
        В прихожей что-то стукнуло. Мария Андреевна вздрогнула.
        - Олежка, ты?
        Тихо в квартире. Мария Андреевна попыталась дрожащей рукой вставить нитку в ушко иголки. Олежка совсем затаскал курточку. Его любимая. Женщина улыбнулась и принялась было снова за шитье… Раздался шорох. Теперь она точно слышала, что в прихожей кто-то был. Женщина отложила нитку и иголку, развернула кресло и покатилась к выходу.
        - Олежка?
        Она выехала в коридор и уставилась на мужчину, сидящего на тумбе под вешалкой.
        - А, это ты? - В ее голосе прозвучало разочарование. - Иди ужинать, - сказала она и покатила кресло назад в комнату.
        Андрей Дмитриевич встал, пошатнулся, но, ухватившись за стенку, устоял на ногах. Глубоко вдохнув, он вошел в комнату, в которую только что въехала на инвалидном кресле жена. Встал в дверях.
        - Маша, ты ела?
        - Иди, ужинай, - не слишком приветливо ответила жена, продолжая зашивать куртку сына. - Я с Олежкой поем.
        Андрей Дмитриевич схватился за грудь. Сердце будто ножом резануло. Он достал из кармана пиджака пластинку из фольги, выдавил таблетку и закинул под язык. Зажмурился, открыл глаза, посмотрел на то, как бережно жена зашивает куртку Олега. Перевел взгляд на кресло со сложенными на нем вещами сына. Жена перекладывала их каждый день. Ждала. А вот Андрей Дмитриевич уже не ждал. Да и чего ждать? У него-то с памятью все нормально. Хотя лучше б ему ее потерять. Он помнил бледное лицо сына, помнил обгоревшее тело. Он помнил мерзкие подробности его смерти. Бутылку… Бутылку он тоже помнил.
        Он смахнул слезу. Не разрыдаться еще удавалось, но внутренняя горечь была невыносима. Она жгла и разъедала. Андрей Дмитриевич не мог ни есть, ни пить, ни работать. Он даже ходил с трудом. После гибели сына он с трудом жил. Именно поэтому он считал, что жене сейчас легче - она живет ожиданием Олежки. Ее мозг заблокировал вредную информацию. Этот файл может нанести вред вашему компьютеру. Андрей Дмитриевич не был уверен, что «компьютеру» жены не нанесен вред, но «файл» со смертью Олега она отправила в «корзину». И теперь перекладывала вещи, штопала их и ждала к ужину сына.
        Он постоял у того места, где так любил сидеть Олежка. Погладил крышку стола, рассчитывая почувствовать тепло от стоявшей здесь кружки чая и нащупать крошки от бутерброда, но стол был холоден, как надгробная плита. Как стены морга. Как… Без Олежки здесь все мертво, и это чувствовалось с каждым днем сильнее. Каждый день Андрей Дмитриевич возвращался с работы, проходил по квартире, ища успокоения. Но его здесь не было. Оно было там, в парке, где нашли Олежку. Дело, разумеется, не в самом парке, а в твари, охотящейся там.
        Андрей Дмитриевич напружинился, словно хищник, когда его разум заполнился мыслями о мести. Он метнулся в коридор, взял с вешалки тубус, постоял у входной двери, будто взвешивая все «за» и «против», потом развернулся и, не сказав ни слова жене, вышел на подсвеченную тусклой лампочкой лестничную площадку.
        Мария Андреевна откусила нитку, погладила шов на рукаве и улыбнулась.
        - Олежек обрадуется, когда вернется.

* * *
        Андрей Дмитриевич не верил в бога. Так уж вышло - советское наследие. Когда жена его, Машенька, долго не могла забеременеть, он впервые обратился к богу. Что именно помогло, он не знал. Бог снизошел или сам не плошал, но в результате к сорока годам они с женой заполучили то, что хотели. Сын, три с половиной килограмма, пятьдесят сантиметров. Супруги души не чаяли в своем Олежке. Все внимание Андрея Дмитриевича было приковано к сыну.
        О боге он вспомнил только через шестнадцать лет, когда Олег не вернулся вовремя. Так уж устроен человек - пеняет на высшие силы, когда у самого ни черта не получается.
        Теперь же он не вспоминал о боге вообще. Теперь он сделает все сам. Андрей Дмитриевич поправил тубус и вошел в парк, на освещенную диодными лампами аллею.
        Прошелся до указателя с нарисованными силуэтами мужчины и женщины. Постоял на выложенной плитками дорожке и, развернувшись, пошел в противоположную сторону от туалетов. Людей было мало, в основном молодежные компании, распивающие пиво. К ним Андрей Дмитриевич был особенно внимателен. Присаживался на скамейку в нескольких метрах от веселящихся парней и поглядывал на них, прекрасно понимая, что провоцирует. Потом одергивал себя. Не могло наличие пивной бутылки в руке человека говорить о его причастности к убийству. Андрей Дмитриевич вставал и уходил, зная, что все равно продолжит наблюдать за ними.
        Шагнув в кусты, он прошелся по небольшой полянке. Да, не там он искал. Действительно не там и не тех. Ему нужен зверь, рыщущий в темноте. А чтобы поймать зверя, нужно погрузиться в его среду. Страха Андрей Дмитриевич не испытывал: чувство мести было сильнее.
        Он услышал крик, когда собирался вернуться на освещенную аллею. Андрей Дмитриевич вздрогнул и обернулся. Женский вопль стих. Скинув с плеча тубус, Андрей Дмитриевич открутил крышку. Когда женщина закричала вновь, он знал, куда бежать. Достал из тубуса биту и ринулся в бой. Выскочив на поляну, он на секунду замер. Увиденное повергло в шок. Здоровый мужик сидел верхом на хрупкой девушке, лежащей на земле, и наотмашь бил ее по лицу. Девушка не кричала и не сопротивлялась. Ее лицо уже превратилось в кровавое месиво. Маньяк был очень занят и поэтому не заметил появления мстителя. Андрей Дмитриевич не стал дожидаться, пока убийца переключится на него, и, замахнувшись, обрушил биту на голову здоровяка. Тот выпрямился - расправил плечи, сложил руки перед собой, словно ученик после замечания учителя не сутулиться. Повернувшись к Андрею Дмитриевичу, несмышленый «ученик» уставился на него. Андрей Дмитриевич замахнулся и «сделал замечание» еще раз. Что-то хрустнуло, и убийца, хрюкнув, завалился на бок.
        Андрей Дмитриевич без промедления вытащил ремень и подошел к маньяку. С трудом перевернул его на живот и завел руки за спину. Стянул ремнем запястья, потом посмотрел на ноги и решил связать и их. Нужен еще один ремень. У этого ублюдка он наверняка есть, но, чтоб взять его, надо было снова перевернуть эту махину… Андрей Дмитриевич вдруг почувствовал, что не сможет больше ничего сделать. Ноги подкосились, и он упал на колени перед связанным убийцей. Он иссяк, заряд кончился. Весь накопившийся адреналин был выплеснут с последним ударом битой. Но все-таки еще одну вещь нужно сделать. Иначе он будет таким же, как маньяк.
        Андрей Дмитриевич достал телефон и посмотрел на девушку, о которой позабыл. Она смотрела на него безумными глазами - два шарика для пинг-понга в гранатовом соке. Андрей Дмитриевич поднял руки, будто несчастная наставила на него заряженный пистолет.
        - Все нормально, - как можно спокойней произнес Андрей Дмитриевич. - Тебя больше никто не обидит.
        Глаза внутри кровавой маски сместились на связанного здоровяка, потом снова вернулись к Андрею.
        - Я сейчас вызову полицию. - Андрей Дмитриевич показал девушке телефон.
        Но она дернулась и, не поднимаясь на ноги, рванула сквозь кусты.
        - Помогите! - услышал Андрей Дмитриевич, набирая 112. - Убивают!

* * *
        Андрея Дмитриевича трясло. Либо в кабинете было холодно, либо излишки адреналина не давали успокоиться.
        - Ну что, гнида, не думал, что все так повернется?
        Андрей Дмитриевич не сразу понял, что обращаются к нему. Но боль в области почек напомнила о зловещей ошибке, о дьявольской несправедливости.
        - Я поймал маньяка, - терпеливо ответил он. Его руки до сих пор были скованы за спиной.
        - Нет, сука, это я поймал маньяка, - сказал мужчина. Он снял неуместные в помещении солнцезащитные очки и подвинул два листа формата А4 поближе к Андрею Дмитриевичу.
        - Посмотри-ка сюда. Это показания тех счастливчиков, которым сегодня удалось выжить после встречи с тобой.
        - Что? Какие показания? Вы у девушки спросите. На нее напал маньяк, а я…
        - Спросили, - терпеливо ответил полицейский. - Вот ее показания. - Он поднял один листок и потряс им. - И да, ты прав - на нее напал маньяк. Ты!
        - Бред. Вы проверьте звонки. Я вызвал полицию, как только связал убийцу.
        - Проверим, конечно. Слушай, а может, тебя совесть замучила, а? Вот ты и вызвал полицию. А сейчас как?
        - Что как? - не понял Андрей Дмитриевич.
        - Как совесть? Может, раз уж ты полицию сам себе вызвал, то и явку с повинной напишешь?
        - Перестаньте! - выкрикнул Андрей Дмитриевич и тут же, понизив голос, продолжил: - Перестаньте меня обвинять.
        - А то что? - Хозяин кабинета прищурился, будто пытаясь угадать, что предпримет задержанный, если его еще раз обвинят в убийствах. - Саданешь мне битой по голове?
        Андрей Дмитриевич мотнул головой, отгоняя предположения полицейского.
        - Или отверткой ширнешь? Да нет же! Я знаю, что ты сделаешь. - Мент взял со стола бутылку минералки и показал Андрею. - А? - Он расплылся в улыбке. - Значит, бутылку мне…
        Он не успел договорить. Андрей Дмитриевич готов был броситься на него, как только тот взял в руки бутылку. И бросился. Полицейский дернулся, бутылка выпала из рук и разбилась о край стола. Андрей Дмитриевич попытался боднуть мента головой, но уже через пару секунд после неудачного маневра кто-то дернул его за цепочку наручников, задрав скованные руки вверх. Андрей Дмитриевич, не достигнув цели, приложился лицом о стол.
        - Убери это говно! - приказал кому-то хозяин кабинета. Рывок. Андрей Дмитриевич вскрикнул и, оказавшись на ногах, тут же упал на стулья у стены.
        - Давай его в «обезьянник», пока Ильин не приехал.
        - Я не убивал! Я никого не убивал! - закричал Андрей Дмитриевич, когда его вытащили в коридор.
        - Все вы так говорите, - огрызнулся опер. Достал телефон и набрал номер.
        - Алло, Ильин? Майор, поймали мы твоего маньячилу! В парке напал на супружескую пару… В парке, говорю, напал. Да. В клетке зверюга. Да он это! Я же говорю, зверь. На меня кинулся… Снимай свою засаду. Конечно… Не за ордена работаем.
        Нажал отбой и посмотрел на фоторобот, прикрепленный к магнитной доске. Встал, снял рисунок, всмотрелся в широкое округлое лицо. Нет, сомнения, безусловно, были, но не в своем профессионализме, а в наблюдательности несостоявшихся жертв. Видать, со страху маньяк показался им здоровенным мордатым мужиком. А на деле зверь может сидеть и в слабом старикашке с интеллигентным тубусом.
        Глава 1
        1
        Майор Виктор Ильин спустился к реке. После дождя такой спуск мог стоить переломанных конечностей. Обнаженная девочка лежала головой в воде. Волосы струились на поверхности воды, закрывая бледное лицо. Стройное, не по возрасту развитое тело было в черных пятнах от синяков и грязи. Без экспертиз Ильин видел - девочку изнасиловали.
        - Семя собрали? - спросил майор у эксперта. Этот тип никогда не нравился Ильину, но личные взаимоотношения не должны мешать работе. Тем более если от правильных действий эксперта зависело, как скоро они выйдут на след убийцы.
        - Собрали, - ответил эксперт и поднялся навстречу Ильину. - Тут следов этой паскуды - будто он и не прятался вовсе. Будто намеренно следил. След кроссовки сорок третьего размера, отпечаток ладони на глине, сперма… Он ее насиловал несколько раз и скорее всего уже после смерти.
        - Мразь, - выпалил Ильин.
        - Что-то мне подсказывает, что и пацан где-то рядом, - сказал эксперт и вернулся к прерванному занятию.
        - Хорошо бы живой, - прошептал Ильин и пошел к машине.
        Поначалу майор был уверен, что исчезновение двух подростков - девочки тринадцати лет и мальчика пятнадцати, живущих в одном поселке, не могло быть не чем иным, как побегом влюбленных. Но опрос свидетелей подсказал другую картину. Подростки ненавидели друг друга. Мальчишка был объектом для насмешек с первого класса. К пятнадцати годам ничего не изменилось. Ильин сразу сказал, что это не их дело, но проверить надо. Проверил.
        Жестокость, с которой была убита и изнасилована девочка, заставила майора задуматься. Не мог подросток быть настолько обозлен на несчастную.
        - Нашли, - услышал он голос, еще не зная, что обращаются к нему. - Нашли.
        Ильин обернулся. Перед ним стоял молодой лейтенант - участковый инспектор.
        - Труп? - спросил майор, с сожалением понимая, что утвердительный ответ для него предпочтительней.
        - Живее всех живых.
        - Пойдем, - выдохнул Ильин.
        Парень сидел на земле. Без обуви, со скованными за спиной руками, он выглядел жалко. Да еще детское лицо наталкивало на мысль, что все это - какая-то ошибка. Что в данный момент происходит вопиющая несправедливость. Они обвиняют (хотя ни одного слова обвинения не прозвучало) ребенка в грязном, ужасном деянии.
        - Что тут? - спросил Ильин у Нестеренко.
        - Прятался в старой насосной. - Нестеренко показал куда-то в сторону реки.
        - За родителями послали?
        - Да, Стародубцев поехал… Слушай, майор, может, давай нажмем на него? Как будто мы не знаем, что ему пятнадцать… Смотри, какой лось.
        - Поднажать можно. Только, кроме проблем, ты себе ничего не выжмешь.
        - Ясно, - кивнул Нестеренко, но Ильин видел, что он не оставил идеи провести «предварительный допрос».
        - А где его обувь?
        - А черт его знает. Скинул, наверное. Сейчас мы его во что-нибудь обуем.
        - Ищите, у воды его отчетливый след… Так что без его обувки никак.
        Ильин был уверен, это дело рук пятнадцатилетнего переростка. Дело закрыто.
        2
        Анна Рыжова, капитан полиции, смотрела сквозь разводы, оставленные «дворниками» на лобовом стекле. Говорили ведь ей - машину продавать надо. Эта рухлядь вставала как вкопанная в самые неподходящие моменты. Но Анна надеялась. Думала, побегает еще ее старушка. Она ведь с каждым годом новее не становится. Чем дальше, тем больше требует затрат, а продать ее можно только за сущие копейки. Аня жаловалась на свою машину, но продать ее не могла. Не могла, и все. Ведь машина как друг. А разве можно продать друга? Имени, конечно, Аня ей не дала, но всякие ласкательные прозвища у «девятки» имелись. И они были особенно актуальны, когда машина не хотела заводиться. Сейчас никакие эти «кошечки», «зайчики» и «ласточки» не давали положительного результата, и Аня позвонила Мишке Леонову, чтобы он забрал ее из этого богом забытого места.
        Она даже не предполагала, что такие деревни еще существуют. Из транспорта - старый ослик Захар да кляча Маруська. Деревня Мамоново располагалась в лесу. Из двадцати дворов жилых осталось семь. В одном из домов жила старушка лет семидесяти. Для своих лет резвая старушенция. У старушки начали пропадать куры. Вот Елизавета Матвеевна и решила подкараулить расхитителя. Как она потом призналась, ожидала-то она Федьку-лоботряса подловить да окучить его поленом.
        - Сорок лет, - причитала старушка, - а работать не хочет. Вот и подергивает курочек, жрать-то хотца!
        В общем, дождалась бабка Лиза своего обидчика и пожалела о том, что не позвала с собой хоть бы того же Федьку - не так страшно было бы. Чудовище размером со среднюю собаку в зубах тащило к заброшенной конюшне курицу. Дальше старушка ничего не могла вспомнить. Когда она очнулась - уже светало. Бабка хорошо запомнила отвратительный вид существа. Сморщенная кожа была белой и абсолютно лысой. Только кое-где на хвосте торчали клочья шерсти. Старушка клялась, что за семьдесят лет жизни она не видела ничего похожего на этакую страсть.
        Придя в себя, баба Лиза собрала небольшую экспедицию в лес. Немногочисленное мужское население, кто с бодуна, а кто и вовсе еще не протрезвел, согласилось помочь перепуганной старушке. Собрались и пошли по следам ночного монстра. Далеко им не пришлось идти. Сразу за конюшней они нашли трех обезглавленных куриц. Дед Ефим - бывший ветеринар - обратил внимание, что крови почти нет.
        Баба Лиза подоспела позже и поэтому прослушала высказывания деда Ефима об упырях и других представителях нечисти. Но, увидев трупики своих курочек, она все поняла. Она поняла, что кем бы тварь ни была - надо прекращать это безобразие. И эти пропойцы ей не помощники. Старушка рассказала все своему сыну. Ну а тот, в свою очередь, предчувствуя появление чупакабры в российской глубинке, решил выловить диковинку живой (а может, и неживой) природы для последующей продажи. На тот момент мексиканская загадка была уже разгадана - вампирами оказались лысеющие старые койоты, поэтому у жильцов Мамонова был шанс прославиться. В первую же ночь сын бабы Лизы и тунеядец Федор убили тварь, которая оказалась вполне земным существом. Старая лысая лиса и сама бы умерла от старости через пару месяцев, если б не Федькина двустволка. Она действительно сосала кровь, потому что во рту не осталось ни единого зуба. А что ей еще оставалось? Как говорит бабка Лиза: кушать-то хотца.
        Но самое страшное случилось немного позже. Чуть дальше от подстреленного «вампира» они нашли человеческую голову. Вот тогда-то здесь народу и прибавилось. Мамоново со дня основания не видело такого наплыва: «Скорые», поисковая бригада, опера, эксперты.
        Тело без руки нашли в паре километров от конюшни. Руку мог забрать маньяк. Как сувенир. И без дотошных экспертиз было понятно, что тут действует ненормальный… Спецы разъехались, а капитан Рыжова опросила людей. Может, видели кого чужого, не знают ли убитого? Получив на эти важные вопросы отрицательные ответы, Анна решила, что здесь ей больше делать нечего.
        Сложив руки на руле, она всмотрелась в пелену дождя. От Москвы до Мамонова минут двадцать езды. Но… Она едва успела выехать из деревни, когда ее «ласточка» увязла, а потом и вовсе заглохла. Аня попробовала своими силами завести «девятку», но не смогла. Возвращаться в деревню не хотелось, да еще и ливень начался. Хотя, если честно… Аня поймала себя на мысли, что будь сейчас самый ясный день, она все равно не смогла бы заставить себя вернуться в деревню.
        После получаса неудачных попыток завести машину Анна всерьез задумалась о замужестве. Она усмехнулась. Сейчас ей мог помочь только Миша Леонов. Он будто ждал ее звонка - после первого же гудка поднял трубку. Но когда же он наконец приедет? Аня посмотрела на часы. После их разговора прошло сорок минут. Как время тянется! Аня опустила голову на руки и закрыла глаза.
        3
        Когда позвонила Аня, Миша Леонов сам собирался ей набрать и уже держал трубку в руках. Она вкратце рассказала о деле и попросила приехать в Мамоново. Ее «девятка» отказалась вывозить хозяйку за пределы умирающей деревни. Михаил был в Люберцах, до деревни Мамоново рукой подать. За холм и через лес.
        До звонка Ани Михаил сидел в небольшом кафе, пил растворимый кофе и рисовал в своем блокноте неулыбчивую официантку. Только на его рисунке она улыбалась. Миша выслушал Аню, сказал, что выезжает, и подошел к прилавку. Купил два кекса для Анны. Подумал и достал блокнот, вырвал лист с портретом работницы общепита и положил на прилавок. Женщина склонила набок голову, по-лошадиному фыркнула и отвернулась. Перед выходом Миша оглянулся. Официантка держала лист в руке и улыбалась. Точь-в-точь как на рисунке.
        Он думал, что доберется быстрее. Может, в сухую погоду до Мамонова и рукой подать, но в такой ливень… По М5 быстрее бы получилось. Но уже через сорок минут он увидел край леса и длинное строение. Скорее всего это и была та конюшня, за которой нашли голову.
        Еще минут пять пути, и «Шевроле Блейзер» Леонова выкатил на другой конец деревни. Михаил увидел на холме «девятку» Ани, когда вдруг его внедорожник вынесло на обочину. Здесь и дороги не было. Все - сплошная обочина. Михаил попытался выровнять машину, но было поздно. «Шевроле» увяз всеми четырьмя колесами. Вот как бывает - ехал спасать, а сам застрял. Михаил всегда хотел внедорожник, но купил машину всего лишь с внешними признаками джипа. Внутри это был заднеприводный таз. Как говорится, хотел корову, а денег только на козу. Михаил чертыхнулся и набрал номер Ани. «Только 112», откликнулся мобильник. Еще лучше. Аня встала на холме, поэтому и дозвонилась ему. А здесь, в низине, нет приема. Черт!
        Михаил осмотрелся. До ближайшего дома около ста метров. До «девятки» Ани около километра. В деревню возвращаться не хотелось. Какая-то она странная. Низкие покосившиеся домики и закрытые ставнями окна наводили на Мишу тоску и странное чувство жути. Миша вспомнил Чечню. Тот день, когда едва не погиб. Тогда они застряли на краю села. И именно из этого села их расстреляли. Один Мишка и выжил.
        Михаил поймал себя на мысли, что непроизвольно прячется за джипом. Маловероятно, что из деревни начнут стрелять, но рефлекторно бывший боец ОМОНа ушел с возможной линии обстрела. «Как, интересно, прячась за машиной, ты собираешься выбраться из канавы?» - задал он сам себе вполне резонный вопрос. Следуя собственной логике, к «девятке» он подняться не сможет. Его застрелят раньше, чем он пройдет сто метров.
        Да ну к черту! Если б хотели его убить, сделали бы это, когда он проезжал по деревне. «Не будь параноиком, Леонов! Иди, доставай домкрат и делай что-нибудь, чтобы укатить отсюда».
        Миша подошел к багажнику своего «Шевроле». Еще раз оглянулся на деревню. И все-таки она была какой-то мертвой. Мишка чувствовал себя так, будто находился в комнате с покойником. И этот покойник норовил подняться и укусить. Вот если бы он увидел в огороде или на крыльце какого-нибудь из домов человека, то наверняка стало бы легче. Легче, даже несмотря на то что стоять в огороде под проливным дождем - полнейшее безумие.
        Михаил достал домкрат и монтировку. Отнес к дороге, вернулся за брезентом. Расстелил его около увязшего колеса и, встав на колени, подсунул домкрат. Воткнув монтировку вместо ручки домкрата, начал интенсивно двигать рукой. Вверх-вниз. Но машина не поднималась, своим весом она вдавливала домкрат в грязь. Черт! Миша сплюнул, поднялся и осмотрелся. К деревне все равно идти не хотелось. Метрах в двадцати в сторону пролеска, окружавшего Мамоново, виднелся редкий частокол. Возможно, он и огораживал что-то, но Миша, кроме поля, ничего не увидел. Он подошел к забору, дернул первую дощечку. Она легко поддалась и упала к ногам Михаила. «Сейчас самое время меня застрелить. По крайней мере есть за что: приехал чужак и рушит заборы». Миша оглянулся - мало ли что? Собрал весь отодранный штакетник и пошел к машине. Вся последующая работа заняла не больше пятнадцати минут. Поставив домкрат на твердую деревянную основу, чуть приподнял машину, подсунул под колесо доски. Убрал домкрат и благополучно выехал из ямы.
        Надавил на газ и, не притормаживая, понесся к «девятке», стоявшей на холме. Но, даже стоя на холме у Аниной машины, он старался не смотреть на деревню. Уж очень неприятный период в его жизни напомнила ему она. Период, который он так хотел забыть. Забыть раз и навсегда.
        4
        Аня начала было волноваться, что засветло они не выберутся из этой деревни и придется провести здесь еще и ночь. Этого ей совершенно не хотелось. Даже в обществе такого надежного напарника, как Мишка. Она посмотрела через лобовое стекло на открытый капот. Бедненький. Дождь так и не перестал, и Миша промок до нитки. Аня поймала себя на мысли, что начинает симпатизировать ему. Будь она моложе лет на пять - без оглядки бросилась бы в пучину страсти. Высокий, красивый. Такой парень просто не мог не привлекать внимание у противоположного пола. А тот факт, что бывший омоновец, участник боевых действий в Чечне, в свободное от беготни за убийцами и насильниками время рисует, просто обязывал девушку узнать его поближе.
        Капот закрылся, и взгляду Ани предстал герой войны, рисующий все, что видит. Он вымученно улыбнулся и, вытирая о тряпку руки, подошел ближе.
        - Ну все, Ань, заводи.
        Аня повернула ключ зажигания, и «ласточка» завелась.
        - Ой, наконец-то! Спасибо, Мишенька! - восхитилась Аня.
        Миша не стал утомлять ее техническими терминами.
        - Стартер, - просто сказал он. - Аня, если хочешь, можем сегодня остаться здесь, а завтра уже в Москву двинем.
        - Нет уж, спасибо. Мне и дня здесь хватило побыть. Давай сегодня поедем, а?
        Она полностью озвучила его мысли. Ему тоже хватило пары часов побыть на территории мертвой деревни, чтобы понять - он очень соскучился по дому, по своей однокомнатной квартирке.
        - Ну, тогда по коням? - улыбнулся Михаил.
        - По коням.
        «Какой же он хороший. И красивый, - подумала Аня, когда Леонов отошел к своей машине. И тут же одернула себя: - Стоп! Тебе через год тридцать, а ты сидишь и пялишься на парня, как малолетка».
        «Шевроле Блейзер» тронулся, и Аня последовала за ним.
        Тридцать лет! Время летит. В пятнадцать она мечтала уехать в Америку покорять Голливуд, а в семнадцать ей покорился юрфак МГУ, и о Голливуде пришлось забыть. Ее мечта немного трансформировалась, но суть осталась той же - она хотела путешествовать. За год работы в серийном отделе Аня ездила в основном по деревням и селам Подмосковья, и это никак не соответствовало ее грезам. Где белоснежные круизные лайнеры? Где тропические острова? Где накачанные парни в набедренных повязках?.. Эй! Снова за свое?! Черт знает что! Но Миша ей нравился. Что она с этим могла поделать?
        У Анны за ее небогатый сексуальный опыт было всего трое мужчин (а кто-то ведь всю жизнь счастлив с одним). Не сказать, что она была с ними несчастлива. Счастье наверняка какое-то было. Просто оно было кратковременным, и Аня про него забыла.
        «Не этого тебе надо, дорогая моя, не этого».
        Они выехали на федеральную трассу. Аня увидела указатель: Москва - 45 км. Дождь перестал, или они его оставили позади. От выглянувшего солнышка стало как-то теплее на душе. Аня улыбнулась и попыталась вспомнить мимолетные минуты счастья хотя бы с одним из трех бывших.
        5
        Михаил Леонов сел за руль своего автомобиля и посмотрел в зеркало заднего вида. Ну и ливень. Достал из отделения для перчаток бумажные полотенца. Оторвал изрисованный край (блокнота под рукой не было, вот и изрисовал). Вытерся чистым полотенцем. Снова посмотрел в зеркало. Снял с брови кусочек намокшей бумаги и усмехнулся. Надо же, как он струхнул там, на краю деревни. Со дня обстрела в Чечне прошло больше семи лет, а в памяти свежо. Как будто только вчера было. Миша улыбнулся собственному отражению и завел машину, отгоняя дурные мысли. «Шевроле» тронулся, уезжая из нехорошего места. Анина «девятка» не отставала.
        Когда выехали на федеральную трассу, Михаил успокоился и уже не так часто смотрел в зеркало заднего вида. Вспомнил, что не положил бумажные полотенца в бардачок. Да и черт с ними! Краем глаза глянул на сиденье, на котором лежал рулон. И только сейчас Миша заметил кексы, купленные для Ани. Про них он вообще забыл. Пребывание на границе этой деревни начисто выветрило все мысли, кроме одной - как можно быстрее убраться оттуда. Вот и осталась Аннушка без сладенького.
        «А для чего ты вообще их ей купил? - сам себе задал вопрос Михаил. - Хочешь впечатление произвести? Да еще и незабываемое?»
        И ведь чуть-чуть не произвел. Едва не наложил в штаны, там, кукуя возле увязнувшей машины. А мог ведь еще и мимо «девятки» проскочить на радостях, что вырвался. Это все деревня.
        На самом деле Миша боялся себе признаться, что опасается Анну Рыжову. С ней он чувствовал себя как в кабинете на допросе. Только следователь не грубый мужлан, а красивая девушка. Но легче от этого не становилось. Ну почему она не бывшая учительница или библиотекарь? А что, если б она была бывшим проктологом? Миша улыбнулся. Проктологи бывшими не бывают. Как и менты. Добровольное ковыряние в чужом дерьме становится их образом жизни. Миша подумал, что очень глупо выглядит, улыбаясь дороге. Посерьезнел и взял один кекс.
        «Не кексами ее надо удивлять», - вздохнул Миша Леонов и откусил сдобу.
        6
        Он стоял за полуразрушенной конюшней и смотрел на дом, в который вошла старуха. Минут через десять проехала машина и остановилась недалеко от бабкиного дома. Увязла колесом в глинистой яме.
        Он сидел тихо и наблюдал за тем, как парень пытается вытащить свой застрявший автомобиль. Деревня небольшая - одна улица. С того места, где он стоял, деревня просматривалась в обе стороны. Он увидел, куда пошел водитель. Еще минут через двадцать машина укатила вверх по холму. Он постоял какое-то время, все еще опасаясь, что внедорожник вернется. Потом вошел в пролесок и сторонкой, прячась за деревьями и кустами, двинулся к дому старухи.
        Он поднялся на небольшое крыльцо. Под тяжестью его тела ступени заныли. Дверь была приоткрыта. Он распахнул ее, ожидая услышать скрип, и шагнул в пахнущие сыростью и какими-то травами сени.
        Старуха сидела в кухне за столом и с блаженной улыбкой смотрела куда-то вниз, на свои сморщенные руки. Она услышала, что кто-то вошел, но головы не подняла. Он догадался, что старуха вяжет.
        - Федька? Что, опохмелиться пришел?
        Когда она увидела - кто перед ней, ее глаза едва не вылезли из орбит. Она поняла - опохмеляться никто не будет. Не в этот раз. Он бросился на нее, бабка даже пискнуть не успела. Здоровяк повалил ее на пол, сорвал с головы платок и, продолжая удерживать старуху, запихнул его ей в рот. Несчастная почти не сопротивлялась, только мычала и плакала.
        Он вытащил старуху в сени. Отыскал там веревку. Вывернул бабкины руки назад и связал их. Перекинул второй конец веревки через балку и потянул, поднимая свою жертву вверх. Раздался хруст, ее тонкие костлявые руки вывернулись под невообразимым углом. Платок, забитый в рот, не удержал вырвавшийся вопль. Но крик тут же смолк - старуха потеряла сознание.
        Он не хотел продолжать, пока она не придет в себя. Прошел на кухню, налил чаю и снова вышел в сени. Старушка так и не пришла в себя. Здоровяк срезал с нее одежду. Ухмыляясь, отбросил мокрые трусы в угол. Попытался угадать, в какой именно момент она обмочилась. Плевать. Теперь уже не важно. Сейчас куда интересней совсем другое.
        Он вернулся на кухню, допил чай, вымыл кружку, а потом снял кожу с так и не пришедшей в сознание семидесятилетней старухи.
        7
        Михаилу Леонову почему-то именно сейчас вспомнился эпизод жизни, когда он и думать не мог, что работа, так необходимая ему на тот момент, сама найдет его. И что удивительно, это произошло с подачи того, кто как раз до этого лишил его заработка.
        Миша Леонов сидел на складном стуле и рисовал портрет особы преклонного возраста. Лучше б она принесла свою фотографию. Нет же - ей надо, и с натуры. Причем эта поизношенная натура вертелась, как блохастая собака. К каждому клиенту Миша имел свой подход. Поразмыслив, он решил приукрасить внешность пожилой дамы. Если она так нервно на стуле егозит, вряд ли на непонравившийся портрет адекватно отреагирует. И уличный художник Михаил Леонов постарался угодить старушке. В конце концов, она ведь должна будет заплатить ему четыре сотни.
        После того как Михаил ушел из ОМОНа, он так никуда и не устроился. Да и выбора, по сути, у него никакого не было. Охрана или полиция - вот и весь выбор. А Миша не хотел менять шило на мыло и решил посвятить себя любимому делу. Точнее, одному из них. У него было два любимых занятия: рисование и спорт. Причем если рисование он обожал с самого детства, то в спорте нашел себя только лет в пятнадцать. Записался как-то с другом за компанию на рукопашный бой и втянулся. Получил мастера спорта. Потом решил попробовать еще в чем-то. Выбор пал на бокс. В армию ушел МС по рукопашному бою и КМС по боксу.
        - Молодой человек, вы слишком долго работаете, - услышал он дребезжащий голос егозливой старушки.
        «У тебя на физиономии столько морщин, быстро не нарисуешь», - подумал про себя Миша, а вслух сказал:
        - Да все уже, почти готово.
        Он поставил свой росчерк в углу рисунка, протянул натурщице и приготовился к въедливой критике. Но ее не последовало. Женщина улыбнулась. Морщины у глаз и рта стали длиннее и глубже. Казалось, что кожа лопнула от старости. Она махнула на Мишу рукой и застенчиво произнесла:
        - Льстец. Я так выглядела лет двадцать назад.
        - Я могу переделать, - почему-то попытался оправдаться Михаил.
        - Нет уж. Покажу соседке. - Она свернула в лист трубочку и убрала в сумку. - Сколько с меня?
        Ну вот, теперь начнется. Перед тем как усадить натурщицу перед собой, Миша назвал стоимость своих трудов. Старушка, не торгуясь, плюхнулась на стул. Теперь же - смотрите-ка, - делает вид, что не знает цены. Желая избежать лишних споров, Михаил скинул цену.
        - Триста, - сказал он.
        - Льстец, - еще раз произнесла старушка и вынула из сумочки пятисотенную купюру. - Вот. Сдачи не надо.
        Михаил стоял и смотрел вслед щедрой старушке, когда за спиной раздался зычный голос человека, привыкшего отдавать приказы.
        - Ваша цена расходится с качеством.
        Миша убрал пять сотен в сумочку на поясе и повернулся к мужчине с командным голосом.
        - Вот за этот портрет можно и тысячи полторы попросить, - мужчина погладил бороду и улыбнулся.
        Михаил насторожился. Лысая голова мужика в сочетании с бородой его напрягла. Тем более что эта голова увенчивала накачанный торс бодибилдера. При таком варианте даже милая улыбка и добрый дедовский прищур глаз любого заставили бы перейти на противоположную сторону улицы. От греха. Но Мишка повидал всякого - и лысых, и бородатых, и переходил он на противоположную сторону только тогда, когда это ему было нужно.
        - Попросить-то можно, только кто даст? - с вызовом подростка-задиры спросил Леонов. - Вот вы, например, дали бы?
        - Я бы? - Мужик посмотрел на картину, погладил усы и снова улыбнулся. - Я бы дал. Но я к вам по другому вопросу.
        Он подошел к карандашным рисункам. Все это были в основном кальки с персонажей фильмов и книг о маньяках. К ним подходили редко и по большей части подростки.
        - Я смотрю, вы увлекаетесь убийцами…
        - Только когда выпью.
        - Вот как! А Сергей Антонович сказал, что вы, Михаил, не пьете и не курите.
        Вот, значит, откуда ветер дует. Надо же! А ведь Михаил и ушел-то из-за того, что не нашел общего языка с командиром отряда, Сергеем Антоновичем Залужным. Значит, этому козлу увольнения не хватило? Что же еще ему надо?
        - Послушайте, товарищ! Мне бы перекусить надо, так что давайте в темпе, излагайте, что нужно-то.
        Мужик обернулся к Михаилу. Прищурился, разглядывая Леонова.
        - Значит, имя бывшего руководителя вызывает у вас отрицательные эмоции? Ну, это ваше с ним дело. Но не надо обрушивать свой гнев на человека, ни в чем не повинного. А теперь к делу. Вы хотели бы ловить их? - Незнакомец улыбался вполне добродушно, но Миша Леонов все равно ждал подвоха.
        - Ловить? Кого?
        - Их! - Человек ткнул в один из рисунков. На нем был изображен Винс Вон в роли Нормана Бейтса.
        - Что за чушь?! Ладно, привет Залужному. - Миша развернулся и пошел к «Кофе Хауз».
        Он сел за столик у окна, чтобы видеть свой стенд. Лысый бородач постоял еще немного, разглядывая Крюгеров и Джеймсов Вурхисов. Потом подошел к Сашке, торговавшему рядом. Что-то сказал ему и пошел в сторону метро. Вот мудак! Миша подумал о своем начальнике. К счастью, бывшем. Этот-то мужик и впрямь ни в чем не виноват.
        «Вы хотели бы ловить их?» - вспомнил Леонов вопрос этого невиновного. Да ну его к чертям, и этот тоже мудак! Разве может нормальный человек спросить такое? Вряд ли.
        Ему принесли кофе и круассаны. Он сделал глоток и посмотрел на улицу. Да, поймать какого-нибудь Джека Потрошителя ему бы, конечно, хотелось. Но - к черту! Что бы ни имел в виду бородатый качок, Миша чувствовал себя правым. В конце концов, если человек тебя находит, чтобы предложить работу (пусть не совсем нормальную, но все-таки работу), то он непременно объявится.
        Он допил кофе, а к круассанам так и не притронулся. Расплатился. Взял с собой круассаны и пошел к выходу. Пожалуй, надо убрать рисунки маньяков. От греха подальше. А то психов к ним как магнитом тянет.
        - Миха, тут этот здоровяк купил у тебя какого-то Чикатилу. - Сашка показал в сторону портретов персонажей фильмов ужасов и реальных маньяков. Миша глянул на свой стенд. Рисунка с Ганнибалом Лектором не было на месте. Мише вдруг захотелось заорать на Сашку. Какого хрена?! Кто просил?! Но он сдержался. Сдержался и для себя отметил, что не готов расстаться ни с одним из этих карандашных набросков. Нет, их определенно надо убрать.
        - На. Он тебе пятихатку оставил. - Сашка протянул Мише деньги. - И еще вот это.
        Миша взял купюру и положил в сумку на поясе. Второй предмет он брать не спешил. Он знал, что это. Это дерьмо собачье - визитка этого пришибленного, которую ему просто не хотелось брать в руки. Сумасшествие вряд ли передается таким образом, но мало ли!
        - Ну, берешь или нет? - У Сашки кончилось терпение. - А то я пойду к нему работать. Серийный отдел. О как! Мишань, ну, всяко лучше, чем здесь задницу-то морозить.
        - Ладно, давай…
        Надо же! Серийный отдел. Конечно, Сашка прав - всяко лучше, чем здесь задницу морозить.
        Миша потом часто вспоминал эти слова, сидя в засаде, в сыром лесу.
        8
        Виктор Ильин вошел в комнату дочери. Настена спала, обняв своего Пушистика - мохнатую оранжевую подушку с ножками и ручками. Виктор подошел к кровати, подвинул Пушистика, поправил сползшее одеяло, нагнулся и поцеловал Настю в щечку. Ему невольно вспомнилась девочка в пруду. Он ловил себя на мысли, что чаще видит мертвецов и психов, чем собственную семью.
        Вздохнув, он вышел из комнаты дочери. Жанна не спала. Она сидела на кухне, сложив руки перед собой. Когда он вошел, подняла на него равнодушные глаза.
        - Есть будешь?
        - Нет, - ответил Виктор и сел за стол напротив жены. - Аппетита нет. - Он потянулся и взял Жанну за руку. - А ты чего не спишь?
        Она не спеша вынула свою руку из его, взяла сигарету и прикурила.
        - Не спится.
        - Послушай, Жанна… Ты злишься из-за того, что мы не пошли сегодня в зоопарк? Но ты же знаешь - у меня работа.
        - Нет, послушай ты! Так уж повелось - чтобы заработать, людям приходится работать. Но большинство людей успевают это сделать за пять дней в неделю. Напомню, что в неделе их семь. Понимаешь? Два, как ни крути, они вынуждены проводить с семьей.
        - У меня совсем другая работа, - тихо сказал Виктор.
        - Ну а нам как быть? Ты женат на своей работе, ты удочерил эту чертову работу!
        - Не кричи, Настену разбудишь.
        - Настену разбужу?! - разозлилась Жанна, но голос понизила. - Пусть хоть на папку посмотрит! Ты уходишь - она спит, приходишь - спит. Когда ей с тобой общаться?
        Виктор опустил голову. Жанна права. Ему нечего сказать жене. Нечего. Или, быть может, рассказать ей о девочке, которая, возможно, засыпала в обнимку с любимой игрушкой, а сегодня уснула навсегда с разорванными половыми органами? Рассказать о мальчишке, который насиловал эту девочку, пока она не умерла, пока его член не стал похож на кусок сырого мяса? Что ей больше понравится? Рассказать ей, что девочка со своей компанией унижала всех в школе, в том числе и этого пацана? Или то, что акселерат оказался способен на такое, что Ткач мог бы записать его в отряд своих учеников? В том-то и дело, что ей это не понравится вообще. Это никому не понравится. Сам Виктор тоже хотел, придя домой, забыть о том, что было там, на работе. Оставить все за порогом их трехкомнатной квартиры. Но Жанна заводила один и тот же разговор, от которого мог спасти разве что звонок с его проклятой работы.
        И он спас. Пока Виктор собирался что-то возразить, что-то снова пообещать, его телефон задребезжал на столе.
        - Возьми уже свой чертов телефон! - выкрикнула Жанна и вышла из кухни.
        - Вот и поговорили, - сказал майор Ильин и нажал принять вызов. - Да?
        Выслушав собеседника, Виктор нажал отбой и набрал номер Леонова.
        - Михаил, еще не лег? Вот и не ложись, не надо. Давай-ка пулей в шестьдесят восьмую клиническую. Елизавета Матвеевна Болюта. Опроси ее. Может, что удастся узнать по горячим следам.
        - А что случилось-то?
        - Миша, пулей! Все потом. Дорога каждая секунда, - сказал майор и нажал отбой.
        Он вышел в коридор, остановился у двери спальни. Хотел войти, но услышал тихий плач. Пожалуй, не стоит. Можно только усугубить. У Жанны сложный характер. Утешения ею категорически не воспринимались. Она их на дух не переносила.
        Виктор развернулся и пошел в комнату дочери. Поцеловал ее, поднял упавшего Пушистика, усадил его возле кровати. Еще раз поцеловал Настю и вышел в коридор. Рыдания за дверью спальни стихли, но он так и не решился войти и сказать Жанне, что уезжает. Завтра. Все объяснения завтра.
        Глава 2
        1
        Какой к черту свидетель?! Наверняка Ильин просто не знал подробностей. Со старухи сняли кожу - на этом свете она уже не жилец. Михаил Леонов собирался набрать номер майора, когда молоденькая медсестра окликнула его.
        - Молодой человек! Вы бы с сыном ее поговорили. Вон он.
        Леонов посмотрел в указанном направлении: в больничном коридоре, сгорбившись, опустив голову, сидел единственный человек. Михаил вздохнул. Разговор с родственниками погибших - дело непростое. Подошел, осторожно присел рядом.
        - Вы сын Елизаветы Матвеевны? Я - капитан Леонов, серийный отдел.
        Человек поднял голову и повернулся к собеседнику.
        - Вы знаете, что он содрал с нее кожу? - словно бы через силу, произнес он. Миша опустил голову.
        - Только что узнал.
        Он как будто оправдывался. Но у него сейчас одна цель - расположить к себе свидетеля. Этот человек первым увидел жертву - возможно, сразу после того, как ушел убийца. Значит, он мог увидеть то, что следственная группа уже не увидит. Мишин извиняющийся тон должен был изобразить его участие и соболезнование.
        - Примите мои соболезнования, - опомнившись, произнес Михаил.
        Человек кивнул.
        - Что вы хотели узнать?
        - Для начала - как мне вас называть?
        - Геннадий… Геннадий Александрович. Можно просто Гена.
        Михаил взглянул на него - отекшее лицо, мешки под глазами, крылья носа, испещренные капиллярами, волосы, тронутые сединой. Простой человек, с известными слабостями, давно переваренный жизнью. Мише он годился в отцы. К тому же - такое горе у мужика… Капитан Леонов решил, что фамильярничать не станет.
        - Геннадий Александрович, вы нашли тело?
        - Да… Она висела в сенях. Как… Он подвесил ее, как животное! - несчастный не смог сдержать слез, достал измятый платок и вытер им глаза.
        - Вы прошли в дом?
        Плачущий Гена вопросительно уставился на Леонова. Даже не вопросительно. Он искренне верил, что перед ним идиот.
        - Дальше… В дом. В кухню, в комнаты? - уточнил Михаил.
        - Нет! - выпучив глаза, ответил Гена. - Я выбежал. Я ж знаю, что нельзя… Хотя если так сказать… Не помню. Не в себе был. Вроде как и не соображал ничего. Я ж, пойми ты, не сразу понял, что это мама.
        Миша понял. По-хорошему, мужику бы отлежаться да забыться. Хотя как тут забудешься? Когда? Вопросы, экспертизы…
        - Я понял, что это она, только когда платок увидел… Ее платок. Он валялся там… под телом валялся… И весь в крови был. Но я его узнал.
        Михаил кивнул, будто это имело какое-то значение. Может, и имело, но только в дружеской компании, где соболезнования и участие не такие искусственные.
        - Ну а во дворе вы ничего не заметили? - нарушив возникшую вдруг паузу, спросил он.
        - Заметил, - сказал Гена и закивал головой.
        Михаил оживился. Все-таки не зря он сюда спешил.
        - Что?
        - Руку. Рука валялась у куриных кормушек. Большая.
        Вот так неожиданность.
        - Это не мамина, - сказал Геннадий Александрович с непонятным укором.
        Капитан Леонов сел в машину, раздосадованный неудачным разговором. От свидетеля Геннадия Болюты он так ничего полезного и не узнал.
        Достал блокнот и карандаш. Что-то набросал. Не думая, не прикидывая, что выйдет в конечном итоге, он накладывал штрих за штрихом, пока не закончил рисунок. На листке блокнота возникла отрубленная человеческая рука. Кисть. Точно переданные тени, удачно наложенные штрихи являли зрителю рытвины и язвы - результаты разложения. Руку клевали куры. Одна из птиц будто отвлеклась на секунду и, склонив голову, глянула, прищурившись, с рисунка на мир, куда ужасней, чем нарисованный.
        2
        Майор Ильин с отвращением смотрел на обглоданную руку. Возможно, собаки постарались, а может, и куры. Эти всеядные твари и не на такое способны.
        - Мне кажется или?..
        - Думаю, это недостающая…Часть. Того бедолаги…
        Ильин отогнал курицу и прошел к дому. Снятую со старухи кожу нашли прибитой к стене в дальней комнате. Мухи все еще кружили по дому, недовольные прерванной трапезой.
        Ильин поморщился и помахал рукой перед лицом. Запах помоев и крови не давал вздохнуть полной грудью. Он подошел к экспертам.
        - Что-нибудь нашли?
        - Ну, ты о Золотом руне слышал? - хохотнул Сидихин.
        Ильин злобно глянул на шутника, и тот, поперхнувшись, стер с лица неуместную улыбку. Веселость эксперта сменилась растерянностью. Майора Ильина не столько разозлил плоский юмор Сидихина - в их работе без черного юмора, бывает, и не обойтись. Но его злил сам эксперт.
        Ильин прекрасно понимал, что гармоничная работа следственной группы - залог успеха. Тут без уважения друг к другу нельзя. Но Сидихин нарушал гармонию. Виктор Ильин боялся, что этот эксперт просто не нравится ему как человек. Но Сидихин то и дело доказывал, что это не так. Или не совсем так. Крайне непрофессионально относился этот тип к работе. Только под непосредственным руководством своего начальника - Гринько Вадима Олеговича Сидихин превращался в профессионала. Ну, или по крайней мере становился больше на него похож.
        - Отпечаток… - сказал Сидихин.
        - След рабочего ботинка. Сорок пятого размера. Судя по всему, идентичен тому, у конюшни, - уточнил Гринько.
        - Спасибо, Олегыч. - Ильин расстегнул верхнюю пуговицу и ослабил галстук. - Если б не ты…
        - За что спасибо-то? - смутился Гринько. - Подробный отчет будет к вечеру, - добавил он деловито.
        - Олегыч, имей совесть. Сейчас семь утра. Рабочий день впереди, а ты - к вечеру. Давай, чтоб к обеду.
        Не слушая возражений, майор прошел к стене, с которой сняли «руно». Какой-то ублюдок содрал со старухи кожу и развесил ее, словно ковер. Вся комната была в крови, удивительно, что зверь оставил всего лишь один след. Который скорее всего не продвинет их ни на шаг.
        - След оставил, а кружку вымыл, - услышал Ильин голос Ани.
        Он обернулся. Дышать было трудно. Он еще ослабил узел галстука.
        - А что, если старушка перед тем, как попасть в лапы…
        - Не исключено. Кружку могла вымыть и старуха, но смазанный отпечаток большого пальца несколько крупноват для хрупкой бабульки.
        - Гринько в курсе?..
        - Он его и нашел.
        - Хорошо. Возможно, к вечеру мы уже будем ближе к нашему зверю… Слушай, Ань, ты же здесь почти местная. Обойди дворы, опроси… Может, кто что видел? Да, и обрати внимание на обувь. Сорок пятого размера.
        - И большие ручищи? - спросила Анна.
        - Что? - не понял Ильин.
        - Отпечаток большого пальца, - напомнила Рыжова.
        - А, ну да, - кивнул Ильин и пошел искать экспертов.
        Сидихин майора избегал. Гринько куда-то запропастился. Ильин прошелся по комнате, вышел в кухню, потом в сени. Осмотрел балку. Обрывок веревочной петли уже сняли и наверняка проверили каждый миллиметр сосновой балки. Наверняка. Если это не поручили Сидихину.
        Ильин оглянулся. Взял стул, поставил под балку и влез на него. Провел по верхней части бревна сначала левой рукой, затем правой. Пальцы правой руки нащупали клочок ткани на гвозде. Виктор поддел и снял его. Осмотрел.
        - Что ты там выискиваешь? Мои тут уже все облазили.
        Виктор спустился со стула, повернулся к Гринько и протянул ему клочок ткани.
        - Тогда это кто-то из них оставил?
        - Твою ж мать! - всплеснул руками Вадим Олегович. - Сидихин, твою маманю!
        Молодой эксперт появился тут же. Будто за дверью ждал, когда его позовут.
        - Ну-ка, Валерочка, дружок, скажи-ка нам, что это такое? - спросил у него Гринько.
        Ильин протянул Сидихину клок материи.
        - Тряпочка какая-то.
        Майор Ильин едва не зарычал вслух. Но Гринько опередил его.
        - А почему эта тряпочка не в вещдоках?!
        Сидихин пожал плечами.
        - Ты понимаешь, что эта тряпочка может оказаться куском одежды возможного убийцы?!
        Сидихин кивнул и достал пакетик для вещдоков.
        - Ага! Я даже знаю, от какой одежды тряпочка.
        Ильин подумал, что паршивец просто ерничает. Издевается над ними. Он погладил бороду и уже намеревался резко и доходчиво прервать дурацкое веселье, но вдруг услышал:
        - Когда мы искали обезглавленное тело за конюшней, там один здоровенный мужик крутился рядом. - Сидихин взял кусок ткани у опешившего Ильина и, вложив в пакетик, защелкнул края. - И на нем была точно такая рубаха.
        3
        Аня решила начать с дома подозреваемого, Федьки. Он живет ближе всех и, если не был пьян, наверняка видел, кто входил и выходил от старухи.
        Приставленная к забору калитка преграждала проход на три четверти. Чтобы войти, достаточно было перетащить ее с места на место. Ане вспомнилась игра из детства, когда с друзьями сооружали стены из подушек и еще каких-нибудь подручных средств. Подушки изображали забор, а на входе ставили стул. И потом, чтобы войти или выйти, надо было переставить стул - дверь. У Феди, видимо, детство продолжается, в утопическом варианте.
        Аня переставила калитку и шагнула в неухоженный двор. Переступила через валявшуюся у порога грязную куклу без руки. Куры что-то клевали прямо возле крыльца, не обращая внимания на гостью. Зато старая потрескавшаяся ступенька отозвалась протяжным стоном, едва Аня ступила на нее.
        - Федор Трофимович! - В доме что-то громыхнуло. Аня напряглась и потянулась к кобуре. - Федор?
        Она расстегнула кобуру и положила руку на рукоятку табельного оружия. Вчера этот дом казался ей намного приветливее.
        Сорокалетний увалень Федька готов был отдать все, выложить на стол последнее, лишь бы гостья была довольна. Сегодня радушный хозяин спал. Либо никого не хотел видеть.
        - Федор Трофимович, вы дома?
        - А где же ему быть?
        Аня развернулась с пистолетом в руках, и ствол уставился в живот возможного противника. Хозяин дома стоял у сарая, опираясь на вилы. Окурок тлел в уголке рта.
        - Федор Трофимович, - Аня убрала пистолет в кобуру, - мне нужно с вами поговорить.
        - Отчего ж не поговорить? - Федор сплюнул окурок к ногам и растер сапогом. Анна обратила внимание на размер его обуви. - Раз уж мы вчера не наговорились.
        Он поставил вилы возле сарая и направился к дому. Остановился около Анны, глянул на нее сверху вниз из-под взъерошенных бровей и сообщил:
        - Слушай, бабка Лиза совсем из ума выжила. Не трогал я ее кур. Машин понагнали, будто не курица у нее пропала, а ее саму грохнуть хотели.
        Анна опустила руку на кобуру. Вчера этот здоровяк был приветливее.
        - Ну, заходи, что ли! - уже от двери окликнул ее хозяин дома.
        Анна прошла за ним, так и не убрав руку с пистолета. Навстречу им вышел огромный рыжий кот. Наверняка это он завалил ведра, решила Аня. Возможный нарушитель спокойствия шел важно, неспешно. Увидев людей, нехотя выдавил хриплое «мяу» и брякнулся на бок прямо у них на пути. Федор, не глядя, переступил кота и скрылся в полумраке сеней. Анна про себя отметила этот момент. Похоже, бугай Федор любит животных. Кот, получивший хотя бы раз под ребра сапогом, не стал бы подставляться еще раз. Животные любят ласку и обид не забывают.
        В доме было уже не так грязно. Сегодня пивные бутылки против ожидания оказались собраны и выставлены вдоль стены. Вытканная засаленная дорожка тщательно выметена.
        Перед входом в основную часть дома Федор снял сапоги. Аня с трудом подавила желание немедленно осмотреть подошву правого.
        - Анна, чай будешь? - спросил Федор из кухни. - С печенькой! Я вчера вечерком в сельпо сбегал.
        Анна, не разуваясь, прошла в дом. Еще вчера она думала, что попала в пристанище безнадежного алкоголика, не способного ничего решать без бутылки, списывающего свою слабость на отсутствие работы и маленькую зарплату. А он вечерком идет в магазин и, возможно, впервые за все последние годы вместо водки берет чай и печенье. И даже прибирается в доме. Трудно сказать, что именно подтолкнуло Федора на такое, но уж наверняка не сдирание кожи с соседки.
        Аня оглядела комнату. В углу стояло ведро со шваброй, в центре, у стола, лежал самотканый коврик. Федька возился где-то за стенкой. Аня не видела его, но слышала.
        Был ли у Федора мотив? Безусловно. Старуха все время винила его в пропаже своих кур. Обвинения, конечно же, бездоказательные. Ну, пил мужик. Не каждый вор пьет, не каждый пьющий ворует.
        Как и не каждый, у кого размер обуви сорок пятый, является убийцей. И только совокупность улик и мотива дает полновесное доказательство. Пока что из требуемого набора у капитана Рыжовой в наличии имелся сапог сорок пятого размера и возможная месть за клевету: косвенная улика плюс не бог весть какой мотив - это не доказательство.
        - Анна, проходи к столу.
        Рыжова кивнула и, сделав шаг, присела на табуретку.
        - Вот решил завязать, - сказал Федор, бросил пакетик чая в кружку и залил кипятком. - К жене с сыном поеду, позову сюда. Только в порядок все приведу и поеду.
        - Федор Трофимович. Скажите, где вы были примерно с семи вечера до двух ночи?
        Федор отставил чайник и сел на табурет.
        - Так. Похоже, на этот раз не в курах дело? Судя по тону. А что ж я такое натворил? Что там еще бабка про меня насвистела?
        - Отвечайте, пожалуйста, Федор Трофимович, на вопрос. Вы были дома?
        - Сходил в магазин я часов в семь. Потом вернулся домой. Прибрался и лег спать.
        - Вашу соседку вчера кто-то зверски замучил…
        - Замучил?! - тупо переспросил Федор. - Дома? Ну да. А кто? Живая она?
        - Живая. И в скором времени даст показания, - раскатистый голос Виктора Ильина прогремел от двери. - Но у тебя есть шанс. Чистосердечное признание…
        - Я никого не убивал! - взревел бугай Федька, но так и остался сидеть, глядя на вазу с печеньем.
        - Хорошо, - Ильин подошел к столу и выложил на него пакетик для вещественных доказательств, в котором лежал клочок ткани. - Есть у тебя такая рубаха?
        Федька посмотрел на улику, но в руки не взял.
        - А почем мне знать, что это от моей?
        - Я спросил: есть ли у тебя такая рубаха? Простой вопрос. Мне нужен такой же простой ответ. Есть или нет?
        - Кажись, есть.
        - Где?
        Аня хорошо знала этот холодный тон. Виктор Ильин видел сейчас перед собой основного подозреваемого.
        - Да это теперь не совсем рубаха, - сказал Федька и махнул рукой куда-то в угол.
        - Кто бы сомневался, - усмехнулся Виктор. - Так где?
        - В ведре, - ответила за Федора Аня.
        4
        Федька сидел смирно, будто ученик, которого директор отчитывает в своем кабинете за разбитое окно. Виктор ждал. Аня стояла у окна. Гринько разложил на столе найденную при обыске рубаху и попросил понятых подойти.
        - Федор Трофимович, как вот это объяснишь? - майор Ильин указал на рубашку и кусок ткани в пакетике.
        - Откуда я знаю? Вчера я увидел, что она рваная…
        - И решил помыть ею полы, - закончил за него Ильин.
        - А что с ней еще делать?
        - Ну да, ну да. Какой у тебя размер обуви?
        - Что? А при чем тут обувь? Нашли где-то мои подметки? - несмотря на волнение, Федор пытался шутить.
        Ильину спокойствие давалось все труднее.
        - Размер. Твоей. Обуви, - повторил Ильин.
        - Сорок пятый. - Это Гринько вошел в комнату с парой разбитых ботинок в руке. - И судя по всему, на подошве одного из них кровь.
        - Откуда кровь? - повернувшись к Федору, спросил Ильин.
        - Может, курицу рубил? - пожал плечами тот. - Может, еще откуда.
        - К вечеру мы узнаем - откуда. Не сомневайся! Ну и последний вопрос. Где был вчера вечером?
        Федор посмотрел на Анну, перевел взгляд на Виктора.
        - Я ее не убивал, - скорее соседям, чем полицейским сказал Федор. - Я весь вечер был здесь.
        - Кто это может подтвердить?
        Федя снова посмотрел на Аню.
        - Никто.
        Понятые стояли за спиной Федора, но никто не изъявил желания заступиться за соседа. А ведь наверняка кто-то мог его видеть. Либо они жили по принципу «моя хата с краю», что было буквально, либо Федька их достал настолько, что они рады были избавиться от него любыми способами. Будто прочитав мысли майора, Федор сказал:
        - Они ж меня видят только, когда я пьяный. Трезвый я им глаза не мозолю. Вчера не пил. - Он поднял глаза на Аню. - Не пил вообще! Вымыл полы, сходил в магазин. Потом весь вечер просидел дома. Смотрел телевизор.
        Вошел Сидихин со своим чемоданчиком.
        - Давайте пальчики, - скомандовал он.
        Федор кивнул и положил на стол закованные в наручники руки.
        - Итак, гражданин Сергиенко, откуда клок вашей рубахи появился на балке в сенях дома Болюты? Пояснить можете?
        - Ну, может, я что вешал… - попытался оправдаться Федор.
        Майор Ильин заметил, как Аня Рыжова скривилась и отвернулась к окну.
        - Откуда кровь на ботинке?
        - Ну, я же сказал. Может, резал кого…
        - И алиби у вас нет, - заключил майор и встал.
        Сидихин закончил с отпечатками пальцев, сложил свои причиндалы в чемоданчик и вышел из комнаты. Федор глянул на испачканные ладони, да так и оставил их сложенными. Будто молился. Вздохнул:
        - Не получилось начать новую жизнь.
        - Стародубцев, - позвал майор. На пороге появился полноватый широкоплечий мужчина в солнцезащитных очках. - Давай его в отдел пока. Может, что вспомнит.
        - Пойдем, живодер. - Стародубцев взял под руку Сергиенко и повел к выходу. Федор не сопротивлялся. Только остановился у двери и посмотрел на Аню Рыжову.
        - Я ее не убивал. Я хотел съездить за сыном.
        5
        Он невиновен. Это была первая мысль, которая пришла Ане на ум: «Мы арестовали невиновного».
        - В нашем деле, - услышала она голос Виктора Ильина, - в нашем деле невиновных не бывает. Помнишь? Если вы не сидели, это не ваша заслуга, - майор улыбнулся в бороду, - а наша недоработка.
        - Шутишь? - Анна достала сигареты. - Я действительно не верю, что он виноват.
        - И это правильно. - Ильин взял у нее из рук пачку Slims и достал тоненькую сигарету. - Сомнения заставляют нас двигаться вперед. Не стоять на месте. Но я верю фактам. «Немые свидетели» всегда говорят только правду.
        Иногда ленинский прищур Виктора Ильина бесил Анну. Она не хотела признаться себе в этом, мимика начальника злила ее потому, что он был прав.
        - Ну, не мог он! - сказала Аня таким тоном, будто ей оставалось добавить: он такой миленький.
        - Знаешь…
        Майор прикурил сигарету и вернул пачку Ане. Она посмотрела на нее, будто не понимала, откуда та взялась у нее в руках. Курить захотелось опять, и Аня тоже достала сигарету. Виктор Ильин поднес зажигалку к кончику ее сигареты. Когда Аня затянулась, он продолжил:
        - Вчера мы были… - Он задумался - имеет ли значение название населенного пункта. Решил, что нет. - Девочка тринадцати лет. Задушена и изнасилована.
        Аня посмотрела на начальника с укором. Как будто ей на самом деле была особенно важна последовательность произнесенных слов.
        - Да, Аня, именно. Сначала задушена, а потом изнасилована.
        Аня почувствовала горечь во рту. Посмотрела на сигарету, бросила на землю и растерла бычок ногой.
        - Тело изуродовано. Наше дело, как ни крути. Наше, да не наше. - Виктор помолчал, затушил о забор окурок и отбросил в сторону. - Мне Стрельцов позвонил, мол, к вашим, до кучи. Я ему сразу сказал - не похоже… В общем, девочку нашли на берегу реки, истерзанную. А пятнадцатилетнего пацана в насосной метрах в сорока. Напуганного, но живого. И знаешь, глядя на него, человек сторонний мог бы сказать: мальчик такой беззащитный, такой ранимый, не мог он! А он смог. После того как убил, он насиловал ее несколько раз. А когда понял, что натворил, начал заметать следы. Глупо, но именно своей глупостью он себя и выдал. Заметил, что наследил, снял и выбросил обувь. А сам спрятался рядом, чтобы на него не подумали. Но мы, Аня, здесь для того, чтобы думать на всех. Мы должны подозревать всех! И в первую очередь - тех, на кого не подумаешь. Согласен, большой списочек подозреваемых выйдет, - майор развел руками, - а что делать? И только потом вещдоки да показания свидетелей начнут вычеркивать из этого списка ненужных.
        - Виктор Игнатьевич, ты мне лекцию читаешь? Я сейчас словно в универ вернулась. В родную альма-матер.
        Ильин улыбнулся. Теперь его прищур Аню не взбесил. От Ильина веяло добром и уютом. Хотя Анна прекрасно знала, что он бывает и другим.
        - Да, я еще тот профессор! Ладно, Аня, разберемся. Обещаю - невиновные не пострадают. Но и ты мне кое-что пообещай.
        - Что? - спросила Аня.
        - Забудь о своей прошлой работе. Обещаешь?
        Анна прекрасно поняла, о чем говорит майор Ильин. Не становись адвокатом Сергиенко! Вот что он хотел сказать. Не трать время на доказательство невиновности. Лучше собирай доказательства виновности настоящего убийцы.
        - Обещаю.
        - Вот и хорошо. Давай домой. Поспи пару часиков и - в отдел. Жду тебя, - майор вскинул к глазам левую руку с командирскими часами на запястье и глянул на массивный циферблат, - к четырем.
        Уходя от дома Федора, Аня постояла у калитки, лежащей на земле. Обернулась, будто вспомнила о чем-то важном, и пошла назад. Кот лежал на крыльце у опечатанной двери.
        - Ну что, зверюга? Остался ты без хозяина.
        Она провела рукой по упругой спине кота, тот тут же отозвался урчанием.
        - Пошли? Поживешь у меня, пока твой хозяин не вернется.
        Аня взяла животное на руки и направилась к машине. Федька точно невиновен. Уверенность в этом словно передалась ей вместе с вибрацией от кошачьего урчания.
        6
        Когда отца обвинили в убийстве сотрудника милиции, Аня настолько верила в папу, что факт его алкоголизма даже не рассматривался ею как возможная причина преступления. Отец не был буйным. Пил часто, но, придя домой, тут же ложился спать, не пытаясь разобраться в мироустройстве. Аня была уверена, что и в кругу собутыльников он был таким же. Тише воды ниже травы. Его арест тяжело переживали все, но только Аня верила каждому слову отца. Он невиновен. Папа ни в чем не виноват.
        В пятнадцать лет, когда желание стать самостоятельной, вырваться из-под опеки родителей переполняло Аню, она, глядя на отца (пьяного или трезвого - не столь важно), приходила к мысли, что если ее и задержит что-то дома, так только он. Странное дело, но ни тогда, ни сейчас она не помнила маму с книжкой в руках в кресле, у ее кровати. Сказка на ночь полностью закрепилась за папой. Он никогда не кричал. Никогда.
        Самым страшным ругательством этого человека можно было детей смешить. Елочки без иголочки, говорил он, когда был чем-то недоволен. Причем это ругательство могло выскочить независимо от градуса в крови.
        А вот убиенный Сергей Игоревич Поликарпов при жизни был гнидой редкостной. Такой кого хочешь довести может - словно в оправдание твердила мама. Вот, мол, и наш папка не выдержал хамского поведения бывшего милиционера.
        Следователь сразу начал давить фактами. Пили вместе? Пили. Разговаривали на повышенных? Даже тогда пятнадцатилетнюю Аню удивило, как с ловкостью карточного шулера следователь достает из рукава козыри - у него были свидетели каждого шага отца в тот день. Да удивительно вообще, что папу не арестовали до совершения преступления! Все было против него. Тот факт, что он ничего не помнил, ставил жирную точку в деле об убийстве сотрудника милиции. Тут не работала шуточная отговорка - не помню, значит, не было. Было, черт возьми! Было?! Папа мотал головой и оправдывался. Аня любила его. И верила. Елочки без иголочки, верила! Ее до слез тяготила мысль, что отец не перед следствием оправдывается, а перед ними - женой и дочкой. Ему было важно, чтобы они не отвернулись от него. Это приводило ее в отчаяние.
        Цели следователя были отвратительны и даже сейчас ей не совсем понятны. Найти преступника и собрать доказательную базу - это одно и даже вызывает уважение, если этим занимается профессионал, но то, что происходило с ее отцом в 2000-м, походило на избавление от слепых котят. Перед следователем будто лежало готовое решение уравнения с одним неизвестным. Оставалось только вписать ответ. И следак вписал… Отца.
        Подставил его в буквальном смысле.
        Убитый сотрудник милиции Поликарпов - домашний тиран и изверг - настолько достал свою жену, что она наняла двух отморозков, коих на белом свете хватает. Они перерезали ее мужу горло прямо в детской песочнице. Через пять минут после того, как оттуда, пошатываясь, отошел Рыжов. Тирания мужа для многих отчаявшихся убийц могла бы послужить оправданием, но только не для жены Поликарпова. Она намеренно топила собутыльника мужа, подкупив свидетелей, выдумав ссору Рыжова с Поликарповым. Она умело отводила от себя подозрения. И ей бы все сошло с рук…
        Если б не адвокат, которому вдруг сделалось скучно в маленьком городке. И он понял, что поможет ему выбраться из паутины улиц сонного города. Выиграть безнадежное дело, положившись только на уверенность в невиновности отца пятнадцатилетней девчушки. Аня до сих пор считала, что он совершил невозможное. Тогда впервые Аня отбросила мечты о белоснежном лайнере, держащем курс к Голливудским холмам. Она решила стать адвокатом.
        Адвокат выиграл дело. Но…
        Первый инсульт хватил отца еще в тюрьме, но он оклемался. Инсульт оказался даже на руку - он вроде как дал время найти доказательства невиновности. Второй удар вогнал отца в гроб, когда Аня училась на третьем курсе МГУ. Вот вам и «елочки без иголочки».
        Аня, даже будучи юристом, не верила в кристальную честность правосудия. Закон один, но она видела, что некоторых обвиняемых вставляли в нераскрытые дела наобум: а вдруг подойдет. И ведь подходили! Просто оказавшись не в том месте, не в тот час, люди расплачивались свободой. Отец, хотя и обрел свободу, расплатился жизнью. Вот тогда Анна Рыжова и сделала вывод - чтобы невиновные не оказывались на скамье подсудимых, необходима честная и профессиональная работа следователей. Поэтому Аня и задумалась о переквалификации.
        Сейчас она чувствовала чудовищную несправедливость по отношению к Федору. И сидеть на месте она не собиралась. Она сделает то, что должна.
        Аня остановила машину, а потом развернула ее к Мамонову.
        7
        Год назад Миша едва не женился. Он вспоминал об этом с некоторым сожалением. Возможно, все закончилось бы свадьбой, если бы он не узнал случайно, что свахой в этом деле оказалась его сестра. Что это меняло? Да все! Нет, Лиза, конечно же, была неплохой девушкой. Но видимо, он недостаточно ее любил, чтобы позабыть о своих принципах. Чрезмерная опека сестренки, которая старше его всего лишь на год, доводила его до исступления еще с восьмого класса. А главное - самый весомый аргумент, что она не помогает ему, а только мешает, не возымел на нее никакого эффекта. А уж после смерти мамы четыре года назад Ирка - его разлюбимая сестренка - и вовсе уверилась: она куда лучше брата знает, что необходимо ему для счастья, - и ничего не хотела слушать.
        Миша и Лиза расстались. И как бы ни было ему жаль «неплохую девушку», он не собирался жениться на первой встречной. А, собственно, ею ведь Лиза и была. Ее привела Ира, как только они поговорили, да просто даже в шутку обмолвились, что Мишке пора жениться. Он был тогда в состоянии, близком к запою. Только вместо водки - рисунки, а вместо пустых бутылок на полу валялись карандаши и изрисованные листы из альбома. Он погружался в придуманные им сюжеты, он жил в этом идеальном, по его мнению, мире. Мире, где неточности и ошибки так легко исправить прикосновением ластика. Уйдя из ОМОНа, Миша не знал, куда себя деть, как реализовать себя в жизни.
        Зато Ирина знала. Через пару дней она появилась на пороге его квартиры - с Лизой. Пришли выводить его из «запоя» - тортиком и разговорами о прекрасном. Как оказалось, Лиза тоже рисует, но только куда с большей пользой для собственного бюджета. Как дизайнер она имела свое небольшое агентство. Миша ничего в этом не понимал, но с улыбкой кивал. Нет, она ему понравилась, но… Пожалуй, понравилась, и все.
        Они нашли общую тему для разговоров. Она восхищалась его рисунками. Он не сопротивлялся, хотя прекрасно понимал, что покажи он ей сейчас мазню акварельными красками, сделанную в трехлетнем возрасте, и она завизжит от восторга. Миша не был уверен в том, что Лиза влюбилась в него, но ей почему-то очень нужно было замуж. И почему-то именно за него. Может, они решили породниться с Иркой для совместных пикников по выходным? Но почему обязательно впутывать в это его? Ведь можно же собираться вместе просто как друзья.
        Теперь-то он понимал, что с Лизой ему было хорошо ровно до тех пор, пока они были друзьями. Секс обязывал. Так уж повелось у людей - человек, делящий с тобой постель, со временем начинает требовать большего, чем секс по выходным. И наступает момент для предложения съехаться. В его случае все произошло очень быстро.
        Предложение поступило, когда он лежал без сна после страстного занятия любовью. Лежал и думал: сможет ли он завтра продать хоть что-нибудь из своих творений. И вдруг… Как человек разумный, он этого предложения ожидал и, в общем, даже и не был против, но то, как обыденно сделала это, вернувшись из душа, Лиза, его шокировало. Он оказался не готов.
        Она примостила голову ему на грудь. Влажные волосы приятно пахли каким-то тропическим фруктом. Появление ее шампуня и зубной щетки на полке - очень важная ступень в их отношениях - осталось им незамеченным. Ее нежная рука пробежалась по животу, вокруг пупка и спустилась под простыню к паху. Кровь прилила, и тонкая ткань вздулась бугорком внизу живота. Ничто не предвещало беды. Потом Лиза подняла голову и посмотрела Мише в глаза.
        - Как ты думаешь, когда мы поженимся?
        Бугорок начал опадать, словно сугроб под лучами весеннего солнца. Мысли о сексе, как и до этого обитавшие в его голове мысли о завтрашнем заработке, вылетели, исчезли. Образовались пустота, вакуум, в котором плавал, словно заставка «Объемный текст» на экране монитора, вопрос: «Почему я?»
        Она все поняла без слов.
        Проходив несколько дней с мыслями о собственной ничтожности, Мишка пошел к сестре за советом. По дороге он взвесил все «за» и «против». Много перечислять не пришлось. Уже возле квартиры сестры он решил, что женится на Лизе независимо от того, что ему насоветует сестра. Но вышло все как вышло. Муж Иры - Серега до колик в печени не любил все эти бабьи заговоры и поэтому с легкостью сдал «сваху». Рассказал Мише о том, как Лиза, сидя на кухне с бокалом мартини, плакалась Ире «об уходящих впустую годах», и скоропалительном решении Мишкиной сестры «помочь брату».
        Сейчас Миша не мог понять, почему он прямо не сказал девушке, что не любит ее. Он просто ушел в свой «художественный запой». Второй раз за три месяца с небольшим. Кстати говоря, именно Лиза действительно вывела его из первого (это она ему посоветовала попробовать себя как портретиста на Арбате), а во второй - препроводила вместе с Иркой. Вот рисунки того периода как раз и привлекли внимание Ильина. Киношные и книжные маньяки, слегка разбавленные «упырями» из настоящего - Пичушкин на фоне клеток шахматной доски и Чикатило с улыбкой злобной лягушки. Нет, это совершенно не значит, что он рисовал цветы и облака, когда на душе было легко. Чаще всего он рисовал то, что видел. И это с завидной регулярностью были не облака. Он тяготел к мужским (а почему бы и нет, ведь есть же мужская проза или мужское кино) рисункам. Жестким и точным, как жизнь.
        Лиза позвонила через неделю.
        - Помнишь мой вопрос? - спросила она после короткого приветствия.
        Миша напрягся, приготовившись что-то объяснять. В такой необычной ситуации он оказался впервые. Лиза спасла его - уже в который раз.
        - Тогда я не знала на него ответ, - сказала она.
        Миша хотел спросить, знает ли она его сейчас, но она вновь опередила его:
        - Сейчас знаю. Никогда. Я это поняла в тот же день, но решила дать тебе шанс. Ты им не воспользовался… Жаль. Нет, правда, мне жаль тебя, мне жаль, что я не смогу больше с тобой видеться.
        Голос Лизы сделался гнусавым. Она заплакала. Он услышал, как она шмыгнула носом.
        - Я не могу заставить человека полюбить себя, - проговорила она, но трубку не повесила. Ждала, что Миша разубедит ее. Он не разубедил. Миша сказал первое, что пришло на ум:
        - Лиза, я вчера продал «Замок в лесу». Помнишь, он тебе нравился?
        - Угу.
        То, что она не бросила трубку после этого бреда, был хороший знак.
        - Мне этот рисунок тоже очень нравился. Но я нарисую себе еще. Может, не такой же, но не исключено, что он будет еще лучше. И ты в него влюбишься.
        Что у него хорошо получалось в общении с девушками - так это нести бред.
        - Спасибо, Миш. Я знаю, что встречу парня, которого полюблю, который полюбит меня, но он вряд ли будет лучше тебя.
        Она очень умная. Он хотел сказать это вслух, но передумал. Вот такой мужской рисунок - жесткий и точный. А всего-то надо приласкать девушку, сказать нежное слово.
        - Лиза, все у тебя будет хорошо, - сказал он.
        - У тебя тоже, - ответила она и положила трубку.
        Сейчас, сидя в машине и глядя на Аню, которая в эту минуту подошла к зданию, где находился их отдел, он понял, что готов быть нежным, готов быть ласковым. И возможно, готов жениться.
        8
        Магазин «Продукты» в соседнем поселке находился прямо напротив автобусной станции. Аня сразу подумала: если кто-нибудь и приезжал сюда чужой, заметить его могла как раз продавщица. Аня припарковалась у небольшого здания автостанции и направилась к магазину.
        Местный универсам если и не был точной копией автостанции, то определенно принадлежал с ней к одной архитектурной композиции, выполненной с хрущевским минимализмом. И на нескольких квадратных метрах магазинчика стеллажи с пивом наверняка соседствовали с полками, забитыми туалетной бумагой. Универсам, одним словом.
        Ане вспомнились возвращения из детсада с папой. Их путь пролегал через «Пятак». Так прозвали несколько торговых палаток на рабочей окраине, торговавших в основном алкоголем из-под прилавка. Маленькая Аня получала там свой леденец, а папа - свой. Он выпивал дозу, и продавщица смиренно записывала что-то в потрепанную тетрадь. Аня была уверена, что такая же тетрадь имеется и в этом магазинчике. И непременно под кассовым аппаратом, потому как денег в ней вписано больше, чем лежит наличности в самой кассе.
        Рыжова вошла в магазин. У входа, наполовину закрывая его, стоял морозильник с мороженым. Аня обогнула исцарапанный край и заглянула внутрь. В белых сугробах, покрывавших дно, лежали три съежившихся, словно от холода, эскимо. Дальше стоял холодильник для напитков. Ему больше повезло с ассортиментом. Но чтобы из него что-то достать, следовало очень постараться. Места между холодильником и прилавком оставалось слишком мало. Зажатая в тесном закутке, Анна почувствовала себя неуютно. Вероятно, такую расстановку сделали в магазине нарочно, чтобы не скапливать покупателей. Но сейчас Аня не видела в магазине ни покупателей, ни продавцов.
        Она откашлялась. И тут же услышала сочувственное:
        - Заболела, милая?
        Продавщица выглянула из-за стеллажа с консервами. Симпатичное лицо сияло добротой. Такая женщина уж точно не оставит протянутую за подаянием руку пустой. Ей бы библиотекарем работать или воспитателем в детском саду. А она здесь.
        - Чего тебе, милая?
        - Здравствуйте! - сказала Аня.
        - И тебе не хворать, - кивнула продавщица.
        Достав удостоверение, Аня развернула его и в раскрытом виде показала продавщице.
        - Капитан Рыжова.
        - Капитан Рыжова? А имя у капитана есть?
        Аня убрала удостоверение и улыбнулась. В голосе продавщицы тоже было что-то подкупающее. Аня подумала, что, будь эта женщина актрисой, наверняка ее амплуа стали бы роли матерей. От нее так и веяло добротой и теплом.
        - Анна, - ответила Рыжова.
        - Ну вот, - улыбнулась женщина. - А то - капитан… Ну и с чем пожаловала к нам, Аня?
        - Вы не заметили вчера здесь никого чужого?
        - Как же не заметила? Заметила.
        - Вы могли бы его описать? - оживилась Анна.
        - Его? - озадачилась продавщица.
        - А что, их было много?
        - Да, пожалуй, с каждым рейсом из Москвы человек по пять.
        Это усложняло дело.
        - А сколько рейсов всего? К примеру, с полудня и до семи вечера?
        - Да, кажись, каждый час они, но я не уверена. Это надо на станции расписание посмотреть.
        Семь рейсов по пять. Тридцать пять человек.
        - Меня интересуют мужчины, - сказала Аня.
        Женщина просияла. Ну как же! Конечно, мужчины.
        - Ну, их не так много было. Мужиков ведь на дачу не загонишь. Пенсионерки в основном.
        - Здесь поблизости дачи?
        - А что ж еще-то, милая? - хохотнула женщина. - Ну ведь не Куршавель!
        Нет, она не «мама», подумала Аня. Скорее фея. Почему-то после каждого ее слова ждешь чуда. Вот она сейчас взмахнет волшебной палочкой, и - свершится!..
        Но чуда не произошло. Хохотушка-фея с добрым лицом так и не смогла толком описать никого. Мужчина. В курточке черной. Или нет. Кажись, в белой. Или это была не курточка? Ой, да это вообще не мужчина, то тетка была с авоськами! Единственное, что «фея» смогла сказать точно, так это в котором часу был в магазине Федька и что взял у нее «под запись».
        - Печенье и пачка чая. Для Федюни непривычный набор.
        Аня прекрасно понимала, почему Федюня так поступил. Человек хотел наладить жизнь, вот только жизнь пачкой чая не обманешь. Она быстро попрощалась и повернулась к выходу.
        - Послушай, милая… - услышала Аня и обернулась. - А что, правда Федюня тетку Лизу убил?
        - Идет следствие, - официально ответила Аня. И добавила: - Вина Федора еще не доказана.
        Уже у станции, разглядывая расписание автобусов, она подумала, что доказательство вины Федюни - дело времени, процесс запущен. Чего не сказать о доказательстве его невиновности.
        Аня чувствовала, что это не он, но, к сожалению, кроме этого чувства, у нее ничего не было. Против Федора - клок рубахи на месте преступления, кровь на обуви с места преступления, мотив и отсутствие алиби. А за него - всего лишь чувство.
        Но надежда еще была - кровь и след. Пока из лаборатории не пришло подтверждение, что это кровь именно старушки, у Федора оставался шанс.
        9
        Виктор Ильин сидел за столом в своем кабинете, когда вошла Аня.
        - Ты так домой и не поехала.
        Майор не спрашивал. Он знал.
        - Нет. Надо было заскочить по делам.
        - Заскочила?
        - Да, - ответила Аня, чувствуя себя неловко, будто ее застукали за чем-то постыдным. Она ждала, что майор спросит о том, что это за дела.
        - Молодец, - майор погладил бороду. - Свидетели на автостанции никакие.
        Это могло быть как вопросом, так и утверждением - по интонации Аня не поняла.
        - Опросил кассиршу - ничего. Бабулек, продающих там поблизости цветы, - ничего. Продавца из павильончика напротив. - Ильин поднял взгляд на Аню. Все с тем же раздражающим ее прищуром. - Продавщица - ангел, но сказать по сути так ничего и не смогла. Зато все как одна: «Федюня-поганец Лизку загубил!» Его еще до отдела не довезли, а они уже рвутся его растерзать.
        - Народная молва быстрее пули, - сказал Михаил Леонов, неслышно войдя в кабинет.
        - Да, - кивнул майор и встал. В руках у него был какой-то листок. - Присаживайтесь, господа полицейские.
        Михаил присел на стол у входа. Аня взяла себе стул и села, скрестив руки на груди.
        - Итак, что мы имеем по Мамонову? - Майор Ильин прикрепил к магнитной доске фото трупа, найденного в лесу за конюшней. - Первый труп так и не опознан. - Он прикрепил рядом еще два снимка: головы и кисти руки. - Рука во дворе старушки Болюты принадлежит безымянному телу. - Майор ткнул пальцем в первый снимок. - Что нам подсказывает - убийца здесь один. И нам предстоит выяснить - кто он.
        От волнения Аня даже привстала со стула. Виктор Ильин посмотрел на Рыжову.
        - Что, Аня?
        - Федор не причастен?
        - Я бы не был так уверен…
        Дверь открылась, и в кабинет вошел Гринько.
        - Вовремя ты, - усмехнулся майор.
        - Вот, братцы. - Гринько устроился за столом Миши Леонова и начал раскладывать принесенные с собой бумаги. - Размер обуви тот, но это единственное, что связывает эти ботинки со следом в доме убитой.
        - И?.. - Ане хотелось закричать: а я ведь говорила!
        - Кровь на ботиночках имеется, но это не старушки. Да и вообще не человека.
        - А чья? - удивился Михаил Леонов.
        - Собаки. Или кого-то из семейства псовых. Волк, лисица…
        - Лиса, - уверенно произнесла Аня. И тут же добавила: - Это может быть кровь лисы, которую они убили пару дней назад вместе с сыном старухи.
        - Да, да! - подхватил Гринько. - По времени кровь примерно такая.
        - Хорошо, продолжай, - сказал майор Ильин, почесывая бороду.
        - А дальше - вот! - Гринько взял следующий лист. - Смазанный отпечаток на кружке. Не принадлежит никому из деревенских.
        - Погоди-ка.
        Майор насупился. Ему совсем не нравилось происходящее.
        Аня прекрасно понимала, что дело здесь не в Федьке - единственном подозреваемом, срывающемся с крючка. Виктору Ильину не нравилось то, что у них два жестоких убийства и ни одной зацепки, несмотря на оставленные следы.
        - Ты же говоришь - смазанный?
        - Все верно. По этому отпечатку я не смогу пробить по базе, но больше трети четких папиллярных линий дают мне возможность сравнить, что называется, вручную. Я сравнил. И спешу вас огорчить - вы взяли не того.
        - А с рубахой что? - спросила Аня, давая понять начальнику, что она на его стороне и ни в коем случае не заступается за Сергиенко.
        - Клок действительно от этой рубахи, но пятна ржавчины - от гвоздя, на котором он повис, явно старше сегодняшнего дня.
        - Слушай, он мог испачкаться до этого…
        - Мог, - кивнул Гринько, - но где тогда пятна свежие от этого гвоздя?
        - Ладно, убедил. Что-то еще есть?
        - Есть.
        Аня для себя отметила, что обычно Гринько в таких случаях улыбается. Мол, вы же понимаете, кто здесь «папочка». Сейчас он был серьезен.
        - Говори, - прогремел голос Ильина.
        - Убийца изнасиловал ее.
        В кабинете повисла тишина, возникла в ожидании продолжения. Изнасилования при убийстве женщин - не редкость. Не редкость даже и после смерти. Но тон Гринько заставил их напрячься.
        - Этот урод - прости, Ань - совал свой хер в уже содранную кожу. Проткнул дырку шилом или отверткой и того…
        Глава 3
        1
        «Ничего, - думал Виктор Ильин, потирая бороду. - Ничего, кроме того, что это тварь, свихнувшаяся на всю голову».
        Майор встал и подошел к магнитной доске. Взглянул на снимки жертв. Две жертвы и всего один подозреваемый. Да и тот, похоже, не состоялся…
        - Виктор Игнатьевич, - обратилась к майору Аня Рыжова. - Сергиенко можно отпускать?
        Виктор повернулся к Ане. Зачем она здесь? Как скоро эта красивая, верящая в справедливость девушка очерствеет, глядя на расчлененку и трупы изнасилованных?
        - Так как? Сергиенко отпускаем?
        - Да. Отпускай, - сказал Ильин и посмотрел на часы. - Хотя… Уже седьмой час…
        - Ничего. Он, если что, на попутках доберется, - обернувшись, сказала девушка и, стуча каблучками, вышла из кабинета.
        - Кстати. Он мог приехать на попутке, - сказал Миша Леонов. - Вышел где-нибудь у леса, километрах в четырех от Мамонова…
        - В этом случае у нас нет никаких шансов найти его. - Ильин сел за свой стол и взял в руки карандаш. - То же самое и с личным автотранспортом.
        - А может, он и вовсе житель соседних поселков? В том числе и дачного.
        - Что там со старушкой? - спросил Ильин.
        - С Болютой?.. Поговорил с ее сыном. Это ведь он нашел ее. - Миша спрыгнул со стола, достал из кармана блокнот, вырвал лист и подошел к магнитной доске. - Ничего конкретного он не сказал. Внутрь не заходил, ничего не видел, ничего не трогал. - Миша прикрепил рисунок с курами, клюющими руку рядом со снимком кисти. - Руку он видел, но не знает, чья она.
        - Мы тоже не знаем. - Ильин крутил перед глазами карандаш, задумчиво разглядывая его. - Ничего не знаем. Кроме того, что тело в пролеске, голова за конюшней и кисть руки когда-то были одним целым.
        - Послушайте! - Леонов всмотрелся в снимок с обезглавленным телом. - Вот этот… Он же в куртке. А эксперты что говорят?
        - Смерть наступила месяц назад.
        - А месяц назад у нас было что?
        Ильин поднял голову и отложил карандаш в сторону
        - Лето.
        - Значит, человек вышел из дому в дождливую погоду?
        - Да, конечно. Проверь. - Майор снова взял карандаш, пододвинул к себе лист бумаги и начал что-то черкать на нем. - Скорее всего убитый из ближайших сел. Обращений о пропаже за последние пару месяцев - ни одного. Местные ничего не знают. Черт! Может, дачник? Что-то должно его с этими местами связывать!
        - А помнишь, у него в волосах была какая-то странная херь, деревянная?
        - Гребешок, кажется, - пожал плечами Ильин.
        - Необычная вещица. Может, она что подскажет?
        - Хм. Там еще буква какая-то была вырезана. Не то «Ж», не то «К» с зеркальным отражением.
        Леонов кивнул.
        - Инициалы. Либо владельца, либо производителя. Можно по этой феньке попробовать…
        - Давай, пробуй. Завтра с утра и начни. - Виктор снова что-то черкнул на листке. Он тоже хотел нарисовать найденную на месте преступления руку, но получалось что-то кривое и непонятное.
        Миша Леонов подошел к столу, глянул на рисунок майора и улыбнулся.
        - Черт! - Виктор отбросил карандаш и смял листок с неудавшимся рисунком. - Как это у тебя выходит?!
        - Не знаю, - пожал плечами Леонов. - Обычно бог дает какой-то дар взамен чего-то. Я боюсь узнать, что именно он забрал.
        - Дает взамен чего-то, - прошептал майор, когда Леонов вышел и он остался в кабинете один.
        Ильин был уверен, что, забрав у него счастье, бог позабыл дать что-то взамен. Забыл. Или же Виктор Ильин просто не заслужил ничего, кроме упреков женщины, которую любил, которую любит и, наверное, будет любить всегда.
        2
        Он любил приходить в парк вечером. Отдыхающих меньше, и выбор проще. Теперь он видел их повсюду. Их - заблудшие души. Вон две проститутки, а вот и «голубчик». Он посмотрел в ту сторону, где парень на скейтборде отталкивался и катился, по-женски повиливая бедрами. Точно - «заднеприводный».
        Он ненавидел геев. Он считал их куда хуже проституток. Те хотя бы продавали свои тела для естественного употребления. А геи… Геи дерьмо. Трахать себе подобного - все равно что есть себе подобного. Сексуальный каннибализм. Бог придумал для секса женщин, а для еды говядину. Ни прибавить, ни убавить. Только не всем это по вкусу. Но для того он и здесь. Чтобы сделать все правильно.
        Парень проехал мимо, едва не задев его.
        «Провоцирует меня, - подумал он. - Знает, кто я и зачем здесь. Он уже устал быть геем».
        Парень развернулся метрах в тридцати от мужчины и, оттолкнувшись, покатился назад.
        Осторожно осмотревшись - уже начало темнеть, - он заметил, что на аллее, кроме них двоих, никого нет. Когда «голубок» покатил мимо, он выставил ногу. Скейтборд наехал на его ботинок и перевернулся, сбросив парнишку на асфальт.
        - Ты чо, мудак! - Парень подскочил и встал в боевую стойку. Высокий, но сидящий перед ним на скамейке здоровяк был ниже его разве что на пару сантиметров. Это немного остудило пыл молодого человека. Еще раз, посмотрев в обе стороны аллеи и убедившись, что они действительно одни в этой части парка, здоровяк встал (очень быстро для своей комплекции) и ударил подростка по голове. Мальчишка не потерял сознание, но был слишком удивлен, чтобы позвать на помощь. Здоровяк завис над пацаном черной скалой. Ухмылка не сходила у него с лица. Сейчас этот гей получит свой шанс. Свой чертов шанс.
        Он поднял скейтборд и со всей силы обрушил на голову подростка. Потом взял доску под мышку, схватил за шиворот обмякшее тело пацана и поволок в кусты.
        Ему было наплевать, умер пацан или нет.
        Закончить начатое надо все равно. Со старухой в Мамонове он не успел. Услышал шум двигателя и поспешил уйти. Обычно он прихватывал с собой что-нибудь, какой-нибудь сувенир, но в тот раз не успел. А сейчас все под контролем. Он снял с парня ветровку и футболку с какой-то чудной надписью, отбросил вещи к кустам и взялся за ремень. Когда он снял джинсы, мальчишка застонал. Здоровяк оскалился.
        - Доброе утро, малыш.
        Скейтборд лежал рядом. Он протянул руку и взял его. С его лица не сходила улыбка. Даже когда он начал бить свою жертву тяжелой доской.
        Он бил до тех пор, пока височная часть головы мальчишки не стала похожа на кратер. Тогда он ударил последний раз и отбросил скейт к остальным вещам. С этим последним ударом на него нахлынула вся злость, как будто не он, а его только что избивали.
        Достав из кармана длинную отвертку, он со звериным ревом воткнул ее в живот парню. Вынул, осмотрел черное от крови в сумерках уходящего дня жало и вонзил в грудь подростка. Отвертка с хрустом вошла между ребер и попала в легкое. Когда он вынул отвертку, раздался неприятный свист, будто покойник от испуга испортил воздух. Он снова воткнул отвертку в тело. Вынул, воткнул. Переместился чуть ниже и ударил отверткой в пах. Ухватил мертвого за член и начал бить отверткой раз за разом, пока член не оторвался. Тогда он встал с колен. Осмотрел деяния рук своих, удовлетворенно кивнул.
        - Ну вот, малыш. Теперь все нормально. Теперь ты девочка, - шепнул он и положил окровавленный обрубок себе в карман куртки. - Сувенир, - сказал он, обращаясь к покойнику.
        Собрал вещи парня, сложил их в центре небольшой полянки, достал зажигалку и поджег футболку. Первой вспыхнула чудная надпись, затем занялась и вся тряпица. Он кинул горящую футболку под скейтборд, сверху накинул джинсы и кроссовки. Поднял отвертку и хотел уже бросить ее в костер, но вдруг подумал: а если, найдя труп, люди не поймут, что перед ними гей? Он знал, как дополнить картину. Подошел к трупу парня, перевернул на живот и воткнул отвертку в анальное отверстие. Годится. Вот только окровавленная ручка отвертки портила картину. Он вздохнул, вынул носовой платок и вытер им рукоятку. Подошел к костру, бросил платок в глотку прожорливого пламени и побрел в глубь парка, избегая освещенных дорожек.
        3
        Аня проспала. Она не видела часов, но чувство, что опоздала, появилось, когда ее глаза еще были закрыты. Подскочив на кровати, она схватила телефон. На дисплее было 09.04. Черт! Аня набрала номер Виктора Ильина и побежала в ванную.
        - Аня. - Она не успела ничего сказать: Ильин опередил ее. - Давай подъезжай в Выхино. Ферганский проезд, семь.
        Она знала, где это. Между домами по Ферганскому проезду и Московской кольцевой располагался лесопарк. Возможно, майор назвал этот адрес для ориентира, а само преступление (девяносто пять из ста!) произошло в этом расчудесном парке. Что ж их, сук, на природу-то так тянет?
        Аня умылась, почистила зубы, оделась, перехватила на ходу бутерброд с колбасным сыром. В холодильнике у нее давно мышь повесилась: времени сходить в магазин не было совершенно.
        Через час с небольшим Аня была на месте. Как она и думала, убийство произошло в парке. Поблизости от дорожки, по которой гуляли люди, лежал обнаженный труп, скрытый от посторонних глаз кустарником. Из-за этой зеленой ограды послышался голос майора Ильина.
        - Ни документов, ни вещей, - услышала Аня, отогнула ветки и, шагнув вперед, вышла на полянку, на которой топтались оперативники. Эксперт Гринько, увидев Аню, приветственно кивнул ей и сказал, глядя на майора:
        - Похоже, все, что нам могло помочь, сгорело в этом костре. Итак… Смерть наступила около девяти вечера. Скорее всего от удара по голове тупым предметом. Судя по содержимому кострища - это могла быть доска… Скейтборд! - Гринько подошел к телу. - Есть характерные следочки…
        - Понятно! - сказал Ильин и показал на тело. - А это?
        - А это мы из зад… Прости, Аня.
        Ане даже показалось, что Гринько покраснел.
        - Из анального отверстия вынули отвертку. Такой вот штрих к его сраной картине.
        Аня поморщилась. Ей могло показаться. Раз извинений не последовало, то это вполне могло быть оговоркой. Речь могла идти о «странной картине». Хотя и то, что ей послышалось, вполне годилось для характеристики увиденного.
        - Рана не смертельная, нанесена уже после смерти.
        - Точку поставил, - сказал Ильин.
        - Ну да. Но была еще и запятая.
        Гринько махнул Стародубцеву и Сидихину. Те подошли и перевернули тело лицом вверх на приготовленные носилки. Аня не выдержала - отвернулась. Но перед этим все же успела увидеть черную дыру в паху жертвы.
        - Он вгонял в тело отвертку с десяток раз, а потом выкорчевал весь член долой, как сорняк.
        Вчера, глядя на освежеванное тело женщины, Аня не почувствовала дурноты. А здесь ее замутило.
        Последний раз она ощущала подобное прошлой зимой, когда ей довелось увидеть тело подростка, проткнутое лыжной палкой. Инстинктивно она угадала причину. Ее воротило не от жестокости и кровавых деталей. Ее душила боль, какая-то жгучая, липкая, словно расплавленный гудрон, горечь утраты. Будто бы в лицах этих мертвецов она видела кого-то своего, несвоевременно покинувшего мир. Ведь это были дети. Дети, которым больше никогда не встать на лыжи, не оттолкнуться от асфальта и не покатить по парку на скейтборде.
        - Искали, - услышала Аня глухой голос Гринько, будто из-за стены ваты. - Мог сжечь, но что-то мне подсказывает…
        - Да, с животными работаем, - заключил Ильин.
        Ане стало легче, и она едва сдержалась, чтобы не крикнуть: «Не обижайте животных!» Кто бы это ни совершил, он - не животное. Ни одна тварь бессловесная не додумается оторвать член себе подобному и унести с собой как сувенир.
        4
        Собственная работа Николаю не нравилась, но сегодня он шел туда с удовольствием. Когда ему исполнилось пятнадцать, он твердо решил пойти работать в милицию. Стать следователем, например. Потому как большая часть населения страны, в которой ему посчастливилось родиться, была испорчена.
        Геи, проститутки, реклама спиртного и средств личной гигиены, вся это либерально-толерантная мультикультура наполнила шелухой народные головы. И это клизмой не вылечить. Чтобы исправить такое, нужны особые условия. Следователи знают какие. Есть хорошее место для испорченных людей. Там отсутствует информация о прокладках и клиниках, занимающихся сменой пола. Зато присутствуют тяжелый лечебный труд и скудный рацион питания. Они могут вернуть обществу полноценного гражданина. А если все-таки нет?
        Даже неисправимым Николай давал бы шанс. Так он думал когда-то.
        И только когда сам угодил в тюрьму на долгих четыре года, понял, что даже эти каторжные условия не исправляют никого. Тварь остается тварью, только еще коварней и отвратительней. Вот тогда-то он и решил дать еще один шанс геям и проституткам. Почему именно им? Он считал их образ жизни особенно аморальным. Он был уверен, что в следующей жизни они непременно будут другими. Не только физически, но и духовно. Конечно, следователем он так и не стал. Выйдя после отсидки, Николай Погорельский намеренно искал себе рабочую специальность, свято веря, что среди токарей и сварщиков геям нет места. Он стал электриком. Решение пришло само собой, буквально за час до подачи заявления в ПТУ.
        Теперь он не ставил перед собой каких-то особых целей: сделал выбор спонтанно, без какого-то знамения свыше. И сейчас не жалел о сделанном выборе. Ему особенно нравилось выражение, бытующее в узких кругах: если электрик сидит без дела, то это значит, что все работает. Ему хотелось, чтоб было так же и в его придуманном мире. Если Командор космодесанта сегодня не выходит на миссию, то, значит, не осталось проституток и п*дарасов. Ему хотелось, чтоб было так. Но так не будет никогда.
        Он выходил на работу без пятнадцати девять, без пяти девять открывал дверь с табличкой «Не влезай - убьет». И тут Коля ненавидел всех. Его коллеги не были геями, по крайней мере никто из них не проявлял интереса к однополой любви. Они только выпивали вместе. Ничего особенного, но, возможно, именно это - частое общение в однополой компании - и приводит к латентной педерастии, а затем и…
        Да нет, они ему не нравились по другой причине. Кто эти люди? Биологический мусор, от которого ни вреда, ни пользы. Так, гниет себе под солнцем. Раньше он хотел давать шанс и таким, но потом передумал. Не сейчас. Пусть пока гниют.
        Николай открыл дверь с черепом, пронзенным молнией, нагнулся и вошел в узкое тесное помещение.
        - О-о-о, - протянул Дмитрий Анатольевич - мужичок без окраски. Бесцветный, как воздух, только в отличие от него - на хрен никому не нужный. - Ктой-то к нам прише-е-ел? Громозека!
        Николай похлопал себя по карманам в поисках отвертки, но вспомнив, где ее оставил, усмехнулся и прошел к своему шкафчику с инструментом, ничего не ответив коллеге.
        5
        В десять сорок пять Михаил Леонов припарковался у станции в том же месте, где около суток назад стояла машина Ани. Потоптался у газетного ларька, разглядывая отражения пассажиров подошедшего московского автобуса. Когда автобус отъехал, открыв обзор на торговую палатку, Миша увидел женщину, наблюдающую за ним.
        Когда он обернулся, порог магазина оказался пуст. Миша посмотрел направо, в сторону Мамонова. Асфальтированная дорога заканчивалась метрах в ста от автостанции, обозначая рваной кромкой границу между двумя населенными пунктами. Наверняка и снегоуборочные машины - если таковые в этой глуши имелись - зимой работали строго до этой кромки. Миша перевел взгляд налево: сразу за станцией стояли крытые прилавки, за которыми уже сидели в окружении ведер с цветами женщины. Цветочный рассадник. Миша улыбнулся.
        Итак. Трудно что-то искать там, где до тебя уже все перерыли. Миша не знал, с чего начать. Пройти по дачному поселку? Продавцы магазинчиков в маленьких городках знают даже то, чего не хотят знать. Покупатели несут свои новости взамен чужих. Магазин - это такой обменный пункт, в котором валютой служат сплетни. Миша вспомнил надпись на одной из торговых палаток, сделанную скорее всего каким-то обиженным человеком. «Пункт приема сплетен», - гласила надпись. Сплетни - те же новости, только пропущенные через призму личного взгляда рассказчика на события. Информация может быть как полезной, так и бесполезной, но это лучше, чем ничего. Поиск иголки в конкретном стоге сена предпочтительней поиска иголки там, где ее заведомо нет.
        Миша Леонов осмотрелся. Тут было несколько «стогов», и в каждом из них он собирался найти иголку.
        Но нашел нечто большее.
        Для начала он решил пройтись по цветочным рядам.
        - Подходи, сынок, выбирай. Тебе поярче или попушистей?
        - Мне поинтересней.
        Леонов встал между прилавков посередине, чтобы быть в гуще торговок. Он поднял руки, привлекая внимание, словно ярмарочный фокусник перед номером.
        - Уважаемые, - он сделал паузу и добавил: - Девушки!
        Вместо ожидаемых застенчивых ужимок под возгласы самой смелой: «Где ж ты был, когда я девушкой была», он увидел заинтересованные взгляды, словно фокус его был в полном разгаре и зрители боялись упустить момент появления кролика из шляпы.
        - Мне необходима ваша помощь.
        Снова пауза.
        - Говори уже, - недовольно произнесла та, что предлагала цветы попушистей.
        - Месяц назад…
        - Нас уже опросили, - огрызнулась та же цветочница. - Или вы думаете, что-то изменилось?
        - Вы меня даже не дослушали, - попытался улыбнуться Михаил.
        Вот хочется же неофициально, по-простому, с улыбкой, но…
        - Послушайте, - вздохнув, он достал «корочку» и в раскрытом виде показал недовольной женщине. - Если вы предпочитаете разговор под протокол и в душном кабинете следователя, то я сейчас же могу вызвать машину, и мы проследуем в Москву.
        Он знал, что их страшит не столько душный кабинет, сколько возвращение домой за свой счет.
        - Ладно. Чем можем, тем поможем, - смягчилась недовольная тетка. - Спрашивай.
        - Вы ничего не слышали об исчезновении мужчины лет сорока?
        - Нет.
        - Может быть, кто-то, кроме полицейских, интересовался этим мужчиной?
        - Нет.
        Отвечала недовольная, остальные мотали головами. Миша Леонов чувствовал себя скверно, будто он фашист проклятый на оккупированной территории допрашивает бабий партизанский отряд. Не ощущал он в себе привычной раскованности. Или в этом поселке вырастили каких-то особых женщин? Или он действительно похож на оккупанта? Еще чуть-чуть, и он готов был прибегнуть к пытке душным кабинетом вдали от дома.
        - Ты не сердись. Мы тут и впрямь ничего не знаем, кроме того, что у нас зверства какие-то творятся. Да и боятся бабы, - тетка перешла на шепот. - Говорить об этом не хотят. Мало ли. Накликать на себя беду можно. Вон Лизка уже накликала.
        - А можно поподробней, - шепнул Миша Леонов и наклонился ближе к командиру «партизанского отряда».
        Тетка отстранилась и с изумлением вылупилась на Мишу.
        - Чегой-то?
        - Ну, как она накликала-то на себя беду?
        - Она говорила…
        Все. На этом дело застопорилось. Не было в этом «стогу» никакой иглы. На все последующие вопросы тетки как одна отнекивались, отвечали односложно, и это не продвинуло Мишино расследование вперед ни на шаг.
        Миша оглянулся на магазин. Если и там ничего, придется ходить по улицам и стучаться в каждый двор. Он направился к палатке.
        В тесноте, да не в обиде - прямо в точку об этом магазине. Миша протиснулся мимо холодильников к прилавку.
        - Я так и знала, - услышал он приятный женский голос.
        - Что? - спросил Михаил, ища глазами говорящую.
        Женщина выглянула из-за стеллажа в конце павильона.
        - Федюнька не виноват.
        - А кто виноват? - спросил Михаил, думая о том, кто такой Федюнька.
        Женщина вынырнула из «кармана» между стеной и стеллажом и скользнула к прилавку напротив Леонова.
        - Тут, надо понимать, убийца разозлился на тетку Лизу.
        - Та-ак, - протянул Миша. Пусть это не то, что он хотел услышать, но зерна от плевел можно отделить и потом.
        - А разозлиться на нее мог только Ванька Федотов.
        - Почему?
        Кто такой Ванька Федотов, Миша тоже не знал, но, чтобы не сбить со следа Аниськина в юбке, Миша задавал наводящие вопросы.
        - Они повздорили с теткой Лизкой в прошлый четверг. Поорали здесь да за волосы друг друга потрепали. Тетка Лизка ого-го. - Женщина сжала кулачок и помотала им перед лицом Леонова. - Она, знаешь, огород по осени под лопатку… Сына жалела. Он болеет у нее.
        - Так что там с Ванькой? - Миша вернул деревенского детектива к следу.
        - А что с Ванькой? Потаскала она его по магазину, да и сбросила с крыльца лицом в грязь.
        Миша задумался.
        Черт! Был ли у этого Ваньки мотив? Еще бы! Прилюдное унижение - это вам не обвинение в краже кур.
        - Ну а Ванька? Встал и ушел?
        - Да ну его! Кудахтал на станции еще с полчаса, наверное.
        - Угрожал?
        - Да нет. Скорее проклинал. И обзывался.
        - Обзывался?! - Леонов не сдержал улыбки.
        - Ага, - продавщица кивнула и, потупив взгляд, застенчиво пояснила: - Женщиной легкого поведения обзывал.
        6
        В их работе везло редко, но и такое случалось. Тело мальчика едва успели накрыть, как на поляну выскочила растрепанная женщина.
        - У меня пропал сын, - выпалила она.
        - Гражданочка, сюда нельзя.
        Майор Ильин попытался остановить женщину.
        - У меня сын, - произнесла она и взглянула мокрыми от слез глазами на Виктора.
        Ильин ослабил хватку и, кивнув на тело, сказал своим:
        - Покажите ей.
        Сидихин откинул уголок простыни. Женщина дернулась в сторону носилок, но вскрикнула и вдруг встала. Ее затрясло. Все стало ясно без слов, но майор все же спросил:
        - Это он?
        Несчастная закивала. Говорить она не могла. Ильин обнял ее, и она зарыдала.
        Вот что больше всего не нравилось майору в его работе. Расчлененные тела, вырванные органы - ничто по сравнению со скорбящей родней. Вот что по-настоящему страшно. Трудно подбирать слова утешения. Все они бесполезны, но говорить их нужно. На автомате, стараясь не вести себя грубо, не быть черствым сухарем. Сказать, а потом впитать эту скорбь, как губка воду. Виктор Ильин знал, что через несколько дней об этой конкретной трагедии он будет думать как об очередном эпизоде - одном из тех, из которых состоит жизнь сыскаря. Фактически он каждый раз переживал одно и то же, но при следующей трагедии он снова не сможет подобрать слов утешения. Потому что таких слов нет. Можно утешить словами того, кто обжегся, порезался, ударился мизинцем ноги о сраную ножку кровати. Но там, где есть мертвецы, слова бесполезны. Именно поэтому Ильин обрадовался, когда его мобильник зазвонил. Он кивнул Ане. Та подошла, обняла женщину и отвела ее присесть на скамейку.
        - Да? - сказал Ильин в трубку.
        - Ты можешь сейчас говорить?
        Их общение давно не было приятным. Ильину - из-за ощущения, что она его не понимает, а Жанне… Он не знал, почему она в последнее время говорит с ним, как с соседом, систематически срущим под дверью. В чем причина? Его работа? Но ведь она знала, что выходит за мента. Знала, что его работа - не такая же, как у сантехника. Дерьма он видит столько же, но график работы немного другой. Если поступит вызов в шесть тридцать, он не может сказать: все, баста, рабочий день закончен, завтра в девять утра мы рассмотрим вашу заявку. Жанна знала об этом, но наверняка не думала, что так будет продолжаться всегда.
        - Да. Могу, - ответил Ильин.
        - Хотела оставить тебе записку, но решила, что ты этого не заслуживаешь.
        Уголек догадки вспыхнул красным где-то под сердцем.
        - Нам надо разобраться…
        Интересный ход. Виктор проводил взглядом носилки с телом парня.
        - В самих себе… понять, чего мы хотим.
        Он слушал.
        - Я поеду к маме. Я взяла отпуск за свой счет, Настя бабушку давно не видела… Почему ты молчишь? Ильин, ты неисправим!
        Почему он молчит? Потому что даже в обычной семейной ссоре невозможно подобрать слова. Если любишь, будешь подбирать слова, а не сможешь - будешь молчать. К черту! Потому что это тоже не херов мизинец, ударенный о ножку кровати.
        - Что ж… Нам действительно лучше пока пожить отдельно, - сказал он. Понимая, что будет волком выть, приходя в пустую квартиру.
        - Я так и знала, - всхлипнула Жанна. - Ты только об этом и мечтал!
        - Ну, послушай, Жанна. Я в выходные к вам приеду…
        Она бросила трубку. Услышала она его или нет? Ильин был уверен, что жена звонила уже из машины. Так что нагнать он ее сможет только у дома тещи. И тогда скандала не избежать. Нет, пусть лучше сама остынет, а в выходные можно попробовать все наладить.
        Майор Ильин убрал телефон и направился к заплаканной матери убитого парня.
        7
        Кирилл Верзилов, 16 лет. Проживал по адресу Ферганский проезд, дом 8, квартира 46. Неуправляем, упрям, груб со старшими. Такой вот персонаж.
        На поиски врагов этого подростка вряд ли уйдет больше получаса. У Ани сложилось впечатление, что парня ненавидели все, включая его друзей. Но, судя по нанесенным повреждениям, тут действовал какой-то психопат. О жестокости подростков Рыжова знала не понаслышке, но… Это до чего же надо разозлиться, чтобы сотворить такое? Отсутствие полового органа у тела натолкнуло Аню на мысль о мести обманутой подружки, но в результате следственных мероприятий выяснилось, что у Кирилла не было никакой девушки. Нравился он многим - но только до тех пор, пока не доходило до первого свидания.
        «Нарцисс, - призналась Ане Рыжовой одна из девушек. - Так вроде неплохой парень, а на деле оказалось, что… барахло он, короче».
        Тут зацепиться не за что.
        Нашлись два человека, которые видели Кирилла незадолго до смерти: встретились с ним на автобусной площадке на пересечении Ферганского проезда и Волгоградского проспекта. Поговорили и разошлись по своим домам. Аня прикинула, где находилось это место последней встречи. Вот так, прямо по проезду - Кириллу оттуда минут пять пешком. А он зачем-то пошел через парк.
        - Ребят, - обратилась она к подросткам. - А он не собирался с кем-нибудь встречаться?
        - Да нет, - ответил младший и самый шустрый. - Он домой собирался. На турнир.
        - Турнир?
        - Да. Это компьютерная игра. Он забился с одним из игроков на десять.
        - А через парк он поехал, - сказал второй парень с красной воспаленной кожей на лице, - потому что просто хотел прокатиться.
        Прокатиться?
        - То есть он вам сказал, что поедет домой через парк?
        - Это не обязательно говорить, - улыбнулся краснолицый. Аня отметила, что мальчишка становится почти красивым, когда улыбается, несмотря на прыщавую кожу.
        - Все ребята, - продолжил мальчик, - которые живут дальше десятого дома, ездят через парк. Ну, если катались на автобусной площадке, конечно. Это нам с Тохой, - он указал на шустрого, - в лом крюк давать. Мы-то живем в четырнадцатом доме, через дорогу от площадки.
        Мальчишка просто хотел прокатиться. И погиб, оказавшись не в том месте и не в то время.
        Аня Рыжова внезапно почувствовала страшную усталость. Тяжело. Она поняла это не здесь и не сейчас.
        Она поняла это, когда только окунулась с головой в сыскную работу. В адвокатуре было проще? Да, конечно! Там с ней работала команда - это раз, и, кроме того, за несколько дел одновременно они никогда не брались - это два. У нее были начальная точка и конечная. На начальной перед ней сидел убийца, подонок и нехороший человек. А на конечной ее ждал «белый и пушистый» законопослушный гражданин. И единственной ее головной болью на пути от точки А до точки Б были доказательства невиновности клиента.
        Здесь же - голова кругом. Смерти, смерти, смерти… Проще было бы, объедини они все дела в одно. А так - она почему-то думала не о поиске убийцы в этом конкретном случае, а о связи этого убийства с теми, зимними. Подростки были заколоты лыжными палками. Палки убийца вставил подросткам в анальные отверстия. Скорее всего именно из-за этого садистского штриха она мысленно объединила эти убийства. Конечно, отвертка - это не лыжная палка, но ведь сейчас тепло. Бабье лето на дворе.
        Смущало только кострище и пропавший орган. Возможно, убийца его сжег. Может - да, а может - нет. Надо думать, Гринько к вечеру расставит точки над Ё. И майор Ильин… Умный мужик. Может, уже чего и надумал. Пора ехать в отдел.
        8
        Миша Леонов оставил машину у ворот садового товарищества «Рассвет». Возле открытой калитки ему встретился тучный человек с оплывшим лицом и дыханием астматика.
        - Здрасте, - выдохнул мужчина.
        - Здравствуйте. Вы не могли бы подсказать, где дача Ивана Федотова?
        - Ваньки-то? Так вон, прямо по улице, за колонкой направо. Второй дом от угла как раз и будет его. А тебе зачем? Ты вроде не из этих, - толстяк присмотрелся к Леонову внимательнее и с убежденным видом кивнул: - Нет, не из этих.
        - А я по объявлению, - сказал Миша и начал постукивать себя по карманам в поисках несуществующего объявления. - Домик пришел глянуть.
        - Какое объявление? Обычно я обо всем знаю.
        Леонов развел руками.
        - Ну, значит, забыл вам Иван сообщить.
        - Да, странно, - взмахнул обвислыми щеками мужик. - Хотя чего от него ждать?
        - Но он дома хотя бы?
        - Да где ж ему быть? - усмехнулся толстяк.
        - Ну а какой он? - спросил Леонов.
        - Кто, дом?
        - Нет, Федотов.
        - Слушай, ты точно не из этих?
        Миша понял, что дал маху.
        Он пока не понимал, про кого «этих» говорит одышливый мужик, но чувствовал, что ситуация требует исправления.
        - Я это к тому, что все-таки дом за немалые деньги покупаю. Какой он? Не обманет ли?
        - За деньги не тревожься. Я на твоем месте за другое бы беспокоился.
        На лице местного всезнайки появилась масляная ухмылочка. Миша решил, что пора заканчивать бесполезный разговор: жгучее желание ударить по толстой роже усиливалось с каждой секундой в компании этого типа.
        - Ладно, я разберусь сам, - сказал Миша и двинулся в сторону колонки.
        - Не сомневаюсь, - вякнул толстяк вслед. - Будешь смотреть дом, к Ваньке спиной не поворачивайся!
        Миша едва сдержался, чтобы не вернуться к собеседнику и не поставить хорошую крепкую точку в их беседе.
        Калитка из зеленого профлиста нужного ему дома была приоткрыта. Миша постучал по металлу и крикнул:
        - Есть кто дома? Хозяин?
        Судя по всему, собак хозяин не держал. Миша открыл калитку, прошел по бетонной дорожке вдоль бревенчатой стены дома.
        - Иван! Федотов!
        Он обогнул дом. Перед крыльцом расстелилась небольшая лужайка с круглым столом в центре. Стриженая газонная трава в лучах обеденного солнца отливала изумрудным сиянием. Кое-где предательски, словно седина в черных кудрях не желающего стареть мачо, проглядывалась рыжина. Осень, как и старость, беспощадна.
        - Ива-ан! - позвал Миша, все еще глядя на искусственный цвет газонной травы.
        - Можно просто Жан, - раздалось позади.
        Мать моя женщина! Миша, еще не видя хозяина дома и его по-дамски протянутой гостю руки, тут же смекнул, что значит - «из этих», почему не стоило поворачиваться к Ваньке спиной и как так вышло, что семидесятилетняя старушка сумела вытащить этого Ваньку за волосы из магазина.
        Миша обернулся. Перед ним стоял худощавый мужчина в халате и шлепанцах с загнутыми носами. Проигнорировав протянутую руку, Михаил достал удостоверение и предъявил его в открытом виде Федотову.
        - Капитан Леонов, серийный отдел.
        - Ой-ей, как грозно. Вы случайно не космонавта родственник?
        - Нет, - ответил Михаил, отметив про себя, что о родстве с космонавтом у него спрашивают впервые. Чаще всех беспокоит его родство с актером.
        - Капитан Леонов, - проговорил Иван, словно пробуя слова на вкус. - Вы просто герой книжки про шпионов.
        - Иван…
        - Капитан Леонов, я же сказал: можно просто Жан.
        Миша понимал, что напусти он сейчас официальности, мало что узнает у этого манерного дрища. Мог ли этот сморчок убить? Если бы Миша был стажером, то поставил бы пару кусков американских денег, что этот представитель секс-меньшинств вполне безобиден. Но сейчас у него не было ни двух кусков, ни уверенности, что «просто Жан» - белый и пушистый. Миша Леонов навидался слабых и хнычущих, но от этого обозленных настолько, что из них легко получились бы Чикатило или Фишер.
        - Жан, - Миша выговорил это имя почти спокойно, хотя скулы ему свело, как будто он только что съел лимон, - у меня к вам несколько вопросов.
        - Капитан, а давайте на «ты»? Можем даже выпить на брудершафт.
        Миша откашлялся и, все еще надеясь на доверительную беседу без официоза, сказал:
        - С удовольствием, но я на службе. А на «ты» можем перейти и так.
        - Нет-нет. Возражения не принимаются. Пойдем хотя бы зеленого чая выпьем!
        Миша согласился на чай. Проходя в дом, он вспомнил о предостережении толстяка. А Жан щебетал, не умолкая, о том, как он будет хвастаться, что пил чай с капитаном Леоновым, героем шпионских романов и почти космонавтом.
        9
        Майор Ильин все-таки заехал домой. Прошелся по квартире, уже ощущая ее заброшенность, посидел на Настиной кроватке в ее комнате.
        Виктор Ильин очень хотел все исправить. Очень. Но не знал как.
        Хотя решение было простым. Простейшим. Оно плавало, как кусок говна, на поверхности. Брось работу. Брось то, чем ты занимаешься уже пятнадцать лет. Брось! И все будет хорошо.
        Беда в том, что он не был уверен, что будет хорошо.
        Витя подошел к полке над ТВ-панелью и снял портрет в рамке, стоящий там. Снимок они сделали год назад. Насте здесь четыре. Казалось бы - один-единственный миг, выхваченный из жизни, а сколько в нем счастья. Больше, чем во всей их совместной жизни.
        Надо что-то решать. Но у него было такое чувство, что это будет не его решение - что бы он ни решил.
        Это будет решение Жанны. Жанны, которой наплевать на то, что у него там, на работе. Как будто там у него не его жизнь, а чья-то другая, и ее она не волнует.
        Ильин приехал в отдел в час тридцать. В кабинете была Аня Рыжова. Она сидела за компьютером. Аня взглянула на Ильина, кивнула и продолжила чтение.
        - Смотрю, кто убивал таким же образом…
        - Правильно. Только это ничего тебе не даст. Если только он не сбежал… - Виктор прошел к кулеру, набрал воды и отпил. - У нас есть отвертка. - Он еще глотнул. - Она специфическая. - Снова глоток. - С изолированным жалом. Такие используют электрики.
        Он выбросил пустой стаканчик и пошел к своему столу. Сел в кресло и включил компьютер.
        - На изоляции небольшой скол. Краешек чуть отколот, да и шлиц немного слизан. Отвертку использовали по назначению. Предполагаю, что убийца связан с электричеством. Он купил ее не для убийств. Скорее всего она оказалась у него в кармане случайно. Окажись там перочинный нож…
        - Я поняла, - остановила Ильина Аня, оберегая себя от неприятных подробностей.
        - Что там по родне, знакомым? - спросил майор.
        - Отрицательный персонаж наш убиенный. Мне даже стало казаться, что каждый из опрошенных мог убить паршивца. Но толком ничего выяснить не удалось. Последние, кто его видел, говорят, что он пошел домой через парк.
        - Отношения в семье?
        - Мать одна его воспитывала. Души в нем не чаяла, на работе с утра до вечера, чтоб желания чада своего исполнять. А он ей истерики закатывал.
        - Соседи поведали? - усмехнулся Ильин.
        - Они, - кивнула Рыжова. - Всё знают, всё видят…
        - Послушай, Ань, - Ильин подкатился к столу и, сложив на него руки, посмотрел на Рыжову. - Помнишь, год назад ты решила бросить адвокатуру? Мне показалось тогда, что ты это сделаешь прямо в тот же день, в зале суда. Скажи, в чем причина? Мне интересно, что может заставить человека свернуть с протоптанной дорожки? Вот дожил до сорока и ни черта не понимаю.
        - Были причины, - сказала Аня и отвернулась к компьютеру.
        - Не хочешь об этом говорить?
        Аня обернулась.
        - Да нет. Можно и поговорить. Просто навалилось все тогда как-то сразу. Работа перестала радовать…
        - А может, дело в семье? - попытался подсказать Виктор.
        Аня улыбнулась, но веселья в улыбке не было совсем.
        - Разногласия с молодым человеком? - Майору очень хотелось найти родственную душу.
        Аня кивнула и вздохнула. Ильину даже показалось - с облегчением. Она собиралась вернуться к компьютеру, но вдруг передумала и сказала:
        - Не совсем. Да, я тогда рассталась с Кириллом, но это только одна из причин. Я разочаровалась в работе после одного дела. Ты его помнишь, наверное - семь изнасилованных и убитых женщин от восемнадцати до сорока пяти. Вешали все на таксиста. Пожилой человек, до пенсии работал врачом в «Скорой помощи». Вышел на пенсию, начал таксовать. Попал под подозрение по одному из эпизодов. В общем, затянуло бедолагу в жернова правосудия. Ты знаешь, я всегда чувствовала: виноват человек или нет. А тут - ничего. Ну совсем - ноль! Раньше я защищала невинных людей, как своих родных. Словно бы я папу защищала. А тут… Не было огонька какого-то, что ли. У обвинения доказательная база была - слабее суточного цыпленка. Удивляюсь, как вообще дело до суда дошло. Ну а я по привычке начала «копать» - искать доказательства невиновности. И чем больше мы «копали», тем меньше мне нравились результаты этих раскопок. По всему выходило, что пенсионер мой - тот еще фрукт. Он подвозил каждую из них.
        - И что ты сделала? - нарушил тишину Ильин.
        - Я пошла к нему. Со всеми доказательствами…
        - Косвенными, - уточнил майор.
        - Да, - кивнула Аня, - именно поэтому я пошла сначала к нему, а не к прокурору. Именно поэтому он даже сумел меня убедить в своей невиновности. Поначалу. Плакал, говорил, что попал не в то место, не в то время. И если бы… Черт! Да я бы даже продолжила его защищать!
        - Как он прокололся?
        - Перед тем как его ввели, я разложила на столе фотографии мертвых, растерзанных женщин. Я начала рассказывать ему о каждой, пододвигая снимки. Говорила, где и когда женщина подсела к нему в машину. Я следила за его лицом: ни один мускул не дрогнул. Понимаешь? А потом он заплакал. И я растаяла. Начала собирать фотографии, думая о том, какая ж я сволочь, какая тварь. Моему папе было бы столько же лет сейчас, как ему, а я… В общем, кляну себя, на чем свет стоит… И вдруг вижу: пенсионер мой ручонку тянет. Берет оставшийся снимок. Самая молодая жертва. Имя не помню, восемнадцать лет девчонке. Изнасилована и выпотрошена. Думаю, жаль старичку стало людей, вот и решил глянуть. А старичок улыбнулся и посмотрел на меня поверх фото. Анюта, говорит, ты не могла бы оставить мне этот снимок? Она мне понравилась, - сказал он. - Когда была живой.
        - Потерял контроль, - сказал Ильин. - Редко, но бывает.
        - Да. Я сейчас его искала, - Аня указала на свой монитор. - Его признали невменяемым и определили на лечение.
        - Думаешь, есть что-то похожее?
        - Да нет. Кроме извращенной любви к насилию - ничего.
        - Ну, что ж ты так… Всех под одну гребенку. Напрасно! Твари они редкостные, но индивидуальные вполне. Хотя и квалификации мы им придумываем так, для своего удобства. Чтоб каждого в свой кармашек. Ну, так и что с тем старичком? Вылечился?
        - Ага, - кивнула Рыжова. - В июле еще. Похоронили на Митинском.
        - Вот этот курс лечения всем бы им прописать. Ладно! - Ильин встал. - Я к Гринько, а ты созвонись с Мишкой. Может, он по безголовому что нарыл?
        10
        Изнутри дом смотрелся шикарней, чем снаружи. Миша Леонов окинул взглядом гостиную, в которую они попали, минуя просторную прихожую. Камин был главным украшением комнаты. На каминной полке стояло несколько фотографий с изображением хозяина в компании мужчин, скорее всего - «из этих».
        - Капитан Леонов, - произнес Жан, наслаждаясь каждым словом, - ты располагайся. Я сейчас чаю принесу. Или, может быть, мартини?
        - Я на службе, - отмахнулся Миша и прошел к камину.
        Очаг оказался газовым, но был полной имитацией дровяного. Внутри лежали поленья, на вид не отличимые от настоящих дров. Миша перевел взгляд на каминную полку. Резная деревянная шкатулка ручной работы стояла по центру, на ней, будто охраняя содержимое, сидела бронзовая денежная лягушка. Монетку у нее во рту кто-то заменил на десятирублевую.
        Фотографии стояли по обе стороны от шкатулки. Миша взял в руку самую большую. Публичное избиение старушкой дачника - гея отошло на второй план, едва он приметил на снимке одну существенную деталь.
        - Предатель.
        Леонов отшатнулся, снова вспомнив о предостережении толстяка не поворачиваться спиной к хозяину этого дома.
        - Что? - спросил Миша.
        - Это мой молодой человек, - пояснил Жан.
        У Михаила язык бы не повернулся назвать мужчину со снимка молодым, но он понял, что имеет в виду Жан.
        - А почему предатель?
        Жан нахмурился и сразу стал похож на обиженного ребенка.
        - Бросил меня. Попадись он мне! Все глаза ему выцарапаю.
        - Скажи, а что это у него в волосах? - Миша протянул снимок Федотову.
        Жан всмотрелся в изображение и улыбнулся.
        - Это ободок. Я ему подарил. Это мое хобби. - Он показал на рамку, потом ткнул пальцем в шкатулку. - Я вырезаю по дереву. Вот видишь? - Он схватил Мишу за руку и приложил к рамке. - Чувствуешь?
        Леонов неуверенно кивнул.
        - Орнамент какой-то?
        - Орнамент? - по-бабьи взвизгнул Жан. - Это же мой знак!
        Михаил взял у Федотова рамку и посмотрел на гладкую выпуклость наверху, по центру. Точно такой же знак он видел и на деревянном ободке.
        - Это буква Ж. Жан.
        Точно. Так он и думал. Это могли быть инициалы, но только не убитого, а мастера.
        - А Жоржу я даже вырезал двойную Ж. Понимаешь? Наложенные друг на друга. Означает: любовь навсегда.
        Леонов понял, кто такой Жорж. В голове начали складываться пазлы.
        - За что вас избила старушка Болюта?
        - Тише-тише, космонавтик. - Жан задергал ручками, как игривая собачка лапками. - Для начала - кто такая Болюта? И что значит - избила?
        - Болюта - это пенсионерка из Мамонова, которая…
        - Ах, эта! Слушай, капитан Леонов. Эта бабка просто хулиганка какая-то. Арестуй ее, пожалуйста.
        Пазлы встали на свои места, но картинка была все равно неясная, мутная, будто он смотрел на нее сквозь матовое стекло.
        - Вот посмотри на это. - Жан задрал рукав, показывая Леонову костлявые локти. - Синяки до сих пор не сошли. Она напала на меня. Как коршун, старая выдра…
        «Будь она молодая, - подумал Миша, - она б тебе руку сломала».
        - Из-за чего у вас произошел конфликт?
        - Она назвала меня, - Жан понизил голос и собирался наклониться к Михаилу, но тот резко отстранился. - Она сказала, что я голубой.
        - И все?! Голубой?
        - Ну не голубой, а…
        - П*дарас? - спросил Миша, устав от кривляний собеседника.
        Жан весь скукожился, будто вдруг захотел в туалет, и по-женски прикрыл пальцами рот. Ненадолго. Потом он закрыл уши. Всего на пару секунд. Наконец, совладав со своими конечностями, он упер руки в бока.
        - Представляешь? Хулиганка! - тонким голоском воскликнул педик.
        Мог ли этот тип убить старуху? Вряд ли. А обезглавить любовника мог? Даже если так - вряд ли оставил бы на трупе свой ободок.
        Может, убил сгоряча и забыл об улике? А спустя месяц не стал бы он рассказывать полицейскому о своем хобби? Нет. Ни полицейскому, ни «космонавтику». Никому.
        - Ну и чем ваша перепалка закончилась?
        - Да ничем. Я ей сказал, кто она, и пошел домой.
        - И кто же она? - Миша вглядывался в изображение бывшего «молодого человека». Теперь он был почти уверен, что это он.
        - Проститутка, - выпалил Жан, и его лицо покрыл неровный румянец, будто у него случился приступ аллергии.
        Стеснительный. Миша посмотрел на его ноги, обутые в восточные шлепанцы с загнутыми носами.
        - А у тебя какой размер обуви?
        - Сорок третий. Я так мучаюсь, так мучаюсь. Хочется обуть что-нибудь элегантное…
        - Ладно, - перебил его Леонов. - Иван Федотов, он же Жан. Боюсь, тебе придется проехать со мной.
        - Ой, космонавтик, - Жан протянул к Леонову руки, - ты меня арестуешь?
        - Пока нет, - серьезно ответил Михаил. - Но думаю, что у нас для тебя есть весточка. От Жоржа.
        «Жан» Федотов опустил руки. Улыбка все еще не сошла с губ.
        - За что ж вы его? Кого это мурло еще ограбило?
        Леонов молча направился к двери.
        - Я жду тебя во дворе!
        - Какая харизма, - просиял Жан, глядя вслед Леонову. - Космонавтик, ты меня заинтриговал!
        Глава 4
        1
        Николай Погорельцев сидел за столом, обдумывая сегодняшний вечер. Желание кого-нибудь исправить за день не появилось ни разу. Может быть, потому что он все время провел с Анатоличем. Сварщик с двадцатилетним стажем, что называется - старой закалки, - мужик этот мыслил здраво и где-то даже разделял мнение Погорельцева о геях и шлюхах. Хотя не только нелюбовь к пидорам и проституткам сближала Николая с Анатоличем. Старик относился к Николаю если не по-отцовски, то, во всяком случае, с уважением. Как старший товарищ. Где подскажет, где поправит. И ни разу не обзовет Громозекой. А этой кличкой звали его все, даже Светка-кладовщица.
        Погорельцев открыл тетрадь и вдохнул запах чернил. Его шариковая ручка потекла, поэтому приходилось часто промокать кончик стержня о поля. Николай глянул на изуродованные края страниц и глубоко вздохнул.
        Помарки давно высохли, но он все равно чувствовал этот маслянистый запах. Он ему нравился. Хотя от красной пасты запах был гуще, ароматней.
        Погорельский вернулся к обложке. Вся суть его миссии была там. Внутри, на полосатой бумаге, была вода - мысли, порой даже умные. На обложке же красной ручкой под черепом и перекрещенными костями были выведены слова: «Не влезай - убьет». Ниже он собирался отмечать исправившихся, но так руки и не дошли. Он взял ручку, поднес кончиком стержня к носу и вздохнул. Потом опустил к зеленой обложке и вывел четырехугольник, похожий на гроб. Взял ручку с синей пастой, понюхал и снова опустил, чтобы заштриховать фигуру.
        Нет, настроение сегодня замечательное. Он открыл тетрадь и начал рисовать. Бабушка всегда говорила, что у него талант. Возможно, здесь она его не обманывала. Потому что собственные рисунки ему нравились. Хотя в отношении всего остального он был достаточно самокритичен. Особенно если дело касалось девушки его мечты. Ему всегда казалось, что он не достоин ее. Он не достоин кого бы то ни было, но ее больше всего.
        Странная, заниженная самооценка для человека, вершащего праведные дела, дающего чертов шанс всяким мразям. В конце концов Николай решил все выяснить раз и навсегда. Но не сегодня. Потом. Когда у него будет больше свободного времени.
        Он очень надеялся, что время это у него будет. В конце концов, когда-то же мир станет чище. В это Погорельцев верил даже больше, чем во второе пришествие.
        И чтобы приблизить этот момент, нужно заниматься своим делом. Даже если не хочется. Коля снова закрыл тетрадь, посмотрел на три гробика - два синих и один красный, нарисовал еще один - просто контур. Разукрасит его, когда закончит. Он еще не знает, кто это будет - гей или проститутка. Но кто-то будет наверняка. Коля открыл тетрадь и написал на чистом листе: «Глава 4».
        2
        Она была пьяна. Он чувствовал запах солода и пота. Отвратительный запах, нечеловеческий.
        - Мужчина, - услышал он голос. Гнусавый, с хрипотцой. Будто она до этого громко кричала и плакала.
        Он обернулся к ней, сжимая в руке кусок арматуры.
        - Мужчина, вы не проводите даму?
        Он хотел ударить сразу, как только она приблизилась, но вдруг передумал. Она напомнила ему маму. Внутренняя борьба - мама не пьет, перед тобой проститутка, - сводила с ума. Он сжал покрепче ребристый прут влажной от пота ладонью и завел руку за спину. Не время, решил он.
        - Слушай, а у тебя выпить нет?
        Она точно проститутка.
        - Пойдем, - сказал он и подтолкнул девушку свободной рукой к девятиэтажке.
        Девушка вытаращила глаза. Но не испугалась. Ему даже захотелось ее ударить. Она все еще заигрывала с ним, не понимая, что она уже в его игре. И правила в ней известны только ему.
        - Там выпивка, - подзадорил он.
        Хотя знал, что выпивка ей не нужна. Ей нужен секс. Получается, что он ее и не обманул вовсе.
        - Далеко еще? - спросила девица, когда они подошли к лестнице, ведущей в подвал.
        - Уже пришли.
        Он толкнул ее к ступенькам. Она рухнула на колени и вскрикнула, совсем слабо - даже местную живность не распугать. А ее здесь предостаточно.
        Девица попыталась встать, но он был начеку. В два шага спустился к ней и ударил арматурой по голове. Нагнулся, подсунул два пальца под голову и нащупал артерию. Пульс был. Он не хотел убивать ее сейчас. Ему хотелось поиграть. Он выпрямился и выглянул через парапет лестницы. Улица была пуста.
        Огромные пальцы ощупали края двери и наткнулись на проушины. Совершенно пустые проушины. Шансы на то, что дверь была не заперта, и на то, что закрыта на внутренний, ригельный замок, были равными. Он дернул дверь за металлическую скобу-ручку. Она подалась совсем чуть-чуть. Он просунул в щель арматуру и надавил.
        Потом затащил девушку в пропахший сыростью подвал. Он едва различал предметы, но хорошо слышал и ориентировался. Его предположение, что живность разбежится при первом появлении человека, не оправдалось. Крысы не боялись людей совершенно. Они сновали из угла в угол и беседовали между собой на своем крысином языке. Присев, он выбросил вперед руку, схватил… И тут же почувствовал острую боль. Но руку не разжал. Улов был что надо. Толстая крыса верещала и пыталась вырваться, била хвостом по предплечью с такой силой, будто у нее из задницы росла змея.
        Не раздумывая, он поднес крысу к лицу, взял извивающийся лысый хвост в рот и сжал зубы. Рот наполнился кровью. Он выплюнул ее вместе с обрубком хвоста. Слушая визг зверька, подумал, теряют ли сознание грызуны. Если да, то лучше бы этой твари его потерять. Иначе ее визг соберет здесь если не людей, то кошек точно. А он их не уважал.
        Кошки - это проститутки животного мира. Они ластятся, они всем рады, а получив свое, убираются восвояси. Шлюхи.
        Шлюха у его ног зашевелилась. Он вгляделся в черный силуэт. Нет, лежит неподвижно. Возможно, ему показалось. А может, она хочет его обмануть. Ложь - это ее жизнь; пока она жива, она будет лгать, изворачиваться. Но у него в руках был неплохой «детектор лжи». Визжащий от боли, разъяренный «детектор лжи».
        Он опустился на колено перед девушкой, оттянул пояс ее джинсов и сунул туда руку с беснующейся тварью. Отпустил и придавил рукой. Он почувствовал, как тварь набросилась на нежную кожу девушки. О чем она ему тут же и сообщила. Девица завизжала и попыталась сбросить с себя и его руку, и тварь, впившуюся ей в промежность.
        Он ударил ее по лицу, и она замолчала. Крыса продолжала жрать обездвиженное тело. Он ударил девушку в пах, оглушив копошащуюся там тварь. Когда крыса затихла, он достал влажное от крови тельце и бросил на пол. Встал и с силой наступил на крысу. Под ногой хрустнуло, чавкнуло и стихло.
        Женщина у ног застонала. Пора и с ней заканчивать. Он подошел и ударил ее по лицу ногой, потом еще раз и еще. Он не сомневался, что девушка умерла, но решил все-таки внести последний штришок. Он раздел ее, сложил одежду на ее животе и поджег. Пламя охватило вещи, лизнуло кожу…
        У выхода он обернулся, чтобы убедиться в ее смерти. Мертва. Огонь не хуже зубов грызуна мог привести в чувство. Если, конечно, эти самые чувства вообще когда-то были. Он улыбнулся и направился к парку, погрузившемуся во тьму.
        3
        Виктор Ильин вошел в подвал, переступив через раздавленную тушку крысы. Тусклая лампочка над дверью едва освещала помещение вглубь на пару метров. Вся трагедия разыгралась именно здесь.
        - Смотри-ка, какое нам тут послание пришло, - Гринько подошел к Виктору, размахивая пакетиком для вещдоков.
        - Что это? - спросил Ильин, хотя уже догадывался.
        - Член. Надо полагать, нашего скейтбордиста.
        - Где нашел?
        - Лежал на выключателе.
        - Не понял? - Ильин в удивлении задрал брови.
        - Я бы тоже удивился, - кивнул Гринько. - Но да, были такие и, оказывается, еще и есть, поворотные выключатели для наружной проводки. На таком бы еще парочка херов поместилась.
        - Он оставил его на выключателе?
        - Ну, если он не свалился туда откуда-нибудь, то да.
        - То есть мудак хотел, чтобы мы его нашли. Иначе он бросил бы его на пол. И тогда бы крысы поужинали человечинкой. Что-то еще?
        - Да. Кровавый след.
        - Размер? - спросил Ильин.
        - И размер, и рисунок характерный.
        - Он что, сука, издевается?
        - Играет, - произнес Гринько и ушел.
        Майора распирала злость. Обычно он не выходил из себя, по крайней мере на людях. Но теперь его разозлила столь явно навязываемая следствию игра.
        Ильин еще раз обошел комнату, заглянув в каждый угол. Он сделал это скорее по привычке. Необходимости не было. Ведь сегодня Гринько занимался делами сам, без своего подчиненного, поэтому вряд ли пропустил хоть что-то. Вспышка фотоаппарата выхватила из темноты раздавленный труп крысы. Ильин обернулся.
        - Еще разок пройдусь, - сообщил он Гринько. - Может, чего пропустил.
        Снова вспышка. Виктор посмотрел в дальний угол. Вспышка. Ильину показалось, что он увидел уголок какой-то книжечки.
        - А это что там такое? - произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь.
        Достав мобильный телефон, включил фонарик и посветил в темноту. Блокнот или какая-то тоненькая книжка - бумажный краешек торчал из щели в бетонном полу. Ильин подошел и двумя пальцами вытянул предмет. Еще не открыв его, Ильин понял, что это паспорт.
        - Гринько, смотри-ка, чего тут у нас.
        Виктор открыл паспорт. С фотографии на него смотрела красивая девушка. 1990 года рождения, город Москва. Владимирская Тамара Аркадиевна. Перелистнул, глянул прописку. Местная.
        - Что тут? - Гринько убрал фотоаппарат в чехол.
        - Наверное, когда снимал с нее одежду, паспорт выпал из кармана, - предположил Ильин.
        - Если это вообще ее паспорт, - пожал плечами Гринько.
        - Да уж.
        Майор сел в машину и сложил руки на руле. Голова не соображала. Бессонные ночи и проблемы в семье пагубно влияли на мыслительный процесс.
        Связь между новым преступлением и убийством подростка очевидна. Половой орган пацана на месте преступления - словно издевка. Вот, мол, ребята, вам для объединения этих дел. Связующее звено.
        Ильин достал из бардачка лист бумаги и ручку. Нарисовал четыре фигурки - одну под другой. Мальчик, девочка, мальчик, девочка.
        Напротив двух верхних фигурок нарисовал кружок, внутри которого написал: «рука». Напротив нижних фигурок в таком же кружке написал: «член». Не рисовать же все в подробностях, как Миша Леонов. Это просто схематический разбор.
        Хотя - мимоходом подумал майор - на рисунках человека, не умеющего рисовать совсем, половые органы, как правило, получаются лучше всего. Итак, убив гомосексуалиста в лесу, убийца отрезает ему руку и уносит с собой. Ильин провел стрелочку от «мальчика» к «руке». На следующем месте преступления следствие обнаруживает руку. Совпадение? «Не думаю», - как говорит телеведущий Киселев.
        От «руки» стрелочка указала на «девочку». Связь двух убийств в Мамонове очевидна. Далее - убийство подростка в парке. Убийца покромсал пацана и унес его половой орган, чтобы подбросить на следующее место преступления. Все так. Снова две стрелки прочертили лист. От «мальчика» к «члену» и от «члена» к «девочке». Во втором случае также все на поверхности. Часть тела - как связующее звено, эстафетная палочка. Кроме того, как и в первом случае, оба убийства объединены местом. Мамоново и Выхино. Что связывает два этих места? Автобусный маршрут? И есть еще кое-что. Напротив пары «рука - член» Ильин написал: «След». Информация на девяносто пять процентов подтверждена Гринько. След в крови - тот же, что и в Мамонове. Он запомнился эксперту из-за специфического рисунка. Майор провел стрелки от «следа» к «рука - член».
        Удовлетворенно кивнул, смял схему и хотел выбросить, но передумал. Содержимое рисунка могло бы стать темой для диссертации какого-нибудь психиатра. Виктор завел машину и, выехав из лабиринта дворов, повернул к Волгоградскому проспекту. Пора выяснить, удалось ли что-то разузнать Мише Леонову. Вряд ли стоило надеяться на большее, но, если выжившая жертва назвала им хотя бы свое имя - в их ситуации и это было б счастье. Ведь это чудо - то, что она выжила.
        4
        Ильин позвонил около трех ночи. Михаил уже начал привыкать. Странное чувство дежавю не покинуло его до самой больницы. Разница только в том, что на этот раз жертва нападения выжила.
        В палате, несмотря на ночь за окном, было настолько светло, что Миша даже прищурился. Что-то пищало и хлюпало, сопело и клокотало - все эти громкие приборы даровали последний шанс куску мяса на кровати. И жутко раздражали невыспавшегося Мишу Леонова. Сочащееся кровью тело, лежащее перед ним, когда-то принадлежало девушке. К такому зрелищу капитан Леонов не был готов. Когда посылают опросить, то это как минимум должно означать, что… Здесь разговор точно не получится. Миша посмотрел на прилипшую ко лбу женщины паклю, и с отвращением понял, что это кусок скальпа. Он опустил взгляд чуть ниже и отшатнулся. С кровавого месива над кислородной маской на него смотрели два помутневших от невыносимой боли глаза. Капитан Леонов всмотрелся в два белых шарика с застывшей в них ненавистью и - под тонкой оболочкой - страхом и только теперь понял, что веки отсутствовали, обрекая эти глаза на вечное бодрствование.
        Леонов жалостливо сощурился. Нет, эта несчастная определенно следствию не помощница. Даже если она разглядела убийцу и смогла бы описать, каков он из себя, где у него там родинки или шрамы и из какой ноздри торчит длинный седой волос, то никто этого не узнает. Потому что она без сознания и вряд ли в него придет. Миша развернулся и шагнул к двери. Что-то (он не знал, что именно) привлекло его внимание, он остановился и обернулся. Все было так же - глаза, смотрящие в никуда, сопящие, пищащие и клокочущие приборы. Но окровавленное тело, скованное сетью трубок и проводов, показалось ему вдруг ожившим. Будто неизлечимо больной неожиданно пошел на поправку.
        Михаил вернулся к кровати и тогда уловил движение глаз, будто девушка следила за ним украдкой, а он застукал ее. Но почему-то неловко от этого стало ему, как будто его застали за подглядыванием в женской бане. Он заметил, как пальцы левой руки девушки дрогнули и сжали простыню. Голова повернулась к Мише. Писк оборудования стал невыносимым.
        Михаилу захотелось убежать из палаты, закрыв уши, но он подумал, что девушка хочет что-то сказать ему. Она замотала головой, будто пытаясь сбросить маску. Леонов очень надеялся, что кто-нибудь войдет и остановит это. Пусть он, возможно, никогда не узнает полезной для следствия информации, но зато он сможет, наконец, выйти из оцепенения и убежать отсюда.
        Однако девушка сама вывела его из оцепенения. Кровавая клешня, бывшая когда-то рукой, схватила его за рукав, оставив на ткани бурые пятна. Миша отшатнулся рефлекторно, как от ластящегося лишайного кота. Глазные яблоки умирающей бешено завращались, грозя вывалиться и скатиться на подушку. Вторая рука дернулась и потянулась к маске. Ее оплетали нити проводов и трубок, отчего она походила на марионетку, управляемую кукловодом. Только нити натянулись теперь так, что казалось - она не поддается управлению. Кукла обрела жизнь. Нити рвались, наполняя палату отвратительными звуками. Писк приборов сделался надрывным и протяжным, но Мишу беспокоило другое. Девушка рывком, из последних сил, сорвала с себя маску и прохрипела:
        - Вои, вои!
        Миша отшатнулся назад. Обессиленная рука девушки отцепилась от его рукава и упала на кровать, потянув за собой кровавые нити.
        - Вои!
        Это слово могло значить что угодно. Воры? Вой? Вдруг он понял, что вот он - его единственный шанс узнать о ее убийце хоть что-нибудь.
        - Как вас зовут?
        - Тамаа… Тамаа Влаими…
        Она как-то странно втянула воздух, будто подбирала слюни.
        - Вы видели того, кто на вас напал?
        Лучше б ему этого не спрашивать. Тело задергалось, глаза закатились, безгубый рот открылся, и оттуда вылетело:
        - Вои!
        Миша пытался понять ее. Но тут вбежали люди в голубых одеждах и отстранили его к двери, оттеснив от пациентки.
        - Тамаа, влаими, вои, - повторил Миша уже в коридоре.
        Что означает этот бессмысленный набор звуков? Как ни странно, но он тут же нашел правильный ответ. Будто освободившись от чар, начал рассуждать здраво. Он задал ей простой вопрос: как вас зовут? Она ответила: Тамаа Влаими. Тама? С протяжным «а»? Тама-а. Нет. Она произнесла последнюю «а» отдельно от слова «Тама». Она просто «проглотила» одну букву. Тамара! Примите мои поздравления, Ватсон. Вы на верном пути. Что такое Влаими? Что она хотела сказать: отчество или фамилию? Что-то от слова «Владимир». - Но что такое «вои»?
        Вопрос прозвучал в пустом коридоре, и ответить капитану Леонову было некому.
        5
        Михаил достал мобильник и набрал номер Ильина.
        - Ничего, - сухо сказал он, когда на его вызов ответили. - Ничего, кроме имени. Зовут Тамара. Еще она произнесла «Владимир». Может, отчество, может, фамилия. - И тут его осенило. - А может, имя убийцы?
        Ильин оборвал его рассуждения, сказав, что нет - фамилия. Владимирская. И отключился.
        Леонов сел в машину и достал блокнот. Написал «Тамара-Владимир», именно через дефис. Грифель зашуршал, и на бумаге проступили черты женского тела, лежащего на полу. Закончив рисунок, Миша удовлетворенно кивнул. Девушка на полу подвала была обнажена, у ее головы сидела жирная крыса и смотрела на «зрителя». Михаил закрыл блокнот, положил на пассажирское сиденье и завел машину. Нужно показаться в отделе, получить новые ЦУ.
        В последнее время Миша много думал о жестокости. Жестокость, продиктованная условиями войны, ему отчасти понятна. Только отчасти. Враг почти всегда ненавидит врага. Но это на войне! Что происходит с людьми здесь, в мирное время? Почему один человек ненавидит другого без видимых на то причин? Или видимых, но только ему одному. Если мужчина в лесу у Мамонова и мог вызвать ненависть как представитель сексуальных меньшинств, то как может вызвать ненависть старушка - божий одуванчик? Этого Миша не понимал. Он многого не понимал, да это от него и не требовалось. Он потому и ловил этих зверей, чтоб они никогда и нигде не смогли снискать понимания. Пусть с ними специалисты разбираются.
        В отделе никого не оказалось. Миша подошел к магнитной доске, посмотрел на снимки жертв, на рисунок отрезанной руки, прикрепленный поверх фотографии с практически таким же содержанием. Достал блокнот, вырвал страницу с обнаженной девушкой и крысой и прикрепил рядом с фотографией подростка.
        Он посмотрел на лица еще живых жертв. Георгий Савушкин, Болюта и Верзилов. Фото Тамары «Владимир» пока не было. Только рисунок. Леонов поймал себя на мысли, что пытается обнаружить в погибших людях что-то, что могло бы объяснить их убийства.
        Он ведь тоже человек, и ему свойственна злость. Его злит один из соседей, начинающий сверлить стены каждые выходные в девять утра. Смог бы Миша его убить? Иногда он подумывал об этом. Вспышка ярости может ослепить на миг - тот миг, в который и происходит убийство.
        Но из того, что Мише было знакомо, ярость просто не могла быть настолько ослепительной. Нельзя убивать людей за то, что у вас с ними разные мнения после выпитого, или за то, что старуха не показала тебе дорогу, или за то, что пацан нагрубил, или… Вообще убивать нельзя! Но, даже если вспышка затмила тебе разум и случилось непоправимое, ярость не может продолжать руководить человеком. Это уже не вспышка. Это длительное затмение, во время которого и отрезают руки и члены, сдирают кожу и поджигают. Миша очень надеялся, что это дело рук одного существа. Этого убийцу он не мог назвать человеком. Если же все это - дело рук не одного, а разных… То человечество больно. И его уже не вылечить.
        6
        Аня припарковалась у высотки, за округлость и вытянутость прозванной в народе «кукурузой». На первом этаже располагался магазин «Смешные цены». Ане было не до смеха, но она все равно улыбнулась. Заезженный рекламный ход. Цены там, конечно, обычные, средние. Но на ценниках вдвое завышенная цифра демонстративно перечеркнута. Аня давно перестала верить в подобные трюки. Да и в любом случае, рядом со «Смешными ценами» она остановилась не просто так, а по делу. Тамара Владимирская проживала в этом доме по Самаркандскому бульвару. Подъезд в доме был один. Аня направилась к нему, радуясь своему везению: на скамейке у подъезда сидели две пожилые женщины. Они о чем-то беседовали, причем обе говорили одновременно. Только подойдя ближе, Рыжова поняла, что рассказывает все-таки одна, вторая просто уточняет, вставляет словцо для полноты картины. Вот кто в курсе всего. Аня подошла и вежливо откашлялась.
        - Вы не могли бы мне помочь?
        Та из теток, что все время подсказывала собеседнице, - тучная с нарисованными бровями - замолчала и повернулась всем телом к Рыжовой. Подняла руку, останавливая поток информации от подруги. Та замолчала. По всему было видно, что она недовольна и, следовательно, помогать Ане не будет. Но тетка вдруг улыбнулась.
        - Что вы хотели, девушка?
        - Вы знаете, я подружку ищу. Одноклассницу. Томку. Томку Владимирскую.
        Тучная тетка нахмурилась, нарисованные дуги на лбу изогнулись. Наблюдая за их неестественными движениями, Аня напряглась, стараясь не рассмеяться. До чего смешные бабки! Она едва успела спрятать улыбку. Старухи улыбки не заметили.
        - Томку?
        - Ага, - непринужденно заявила Аня. - Мне сказали, она здесь сейчас живет.
        - Мамка да бабка ее здесь живут. А она теперь только денег клянчить прибегает.
        - Она неделю здесь с хахалем жила, пока Ритка на даче сидела, - вставила вторая.
        - Ну да, вдвоем они бабку тогда избили и пенсию забрали. С тех пор здесь не появлялась. - Тучная тетка, казалось, потеряла интерес к разговору с Аней, повернулась к подруге и сказала: - А Серега из тринадцатой чего учудил? Мусор под дверь мне выставил, представляешь?
        - Спасибо, - сказала Аня и пошла к подъезду.
        - Не за что, - закивала тетка. - Сходи к ним. Ритка дома, поди.
        - А где ж ей быть? - подхватила вторая. - Она ж мать избитую одну не оставит.
        Рыжова поднялась по лестнице. Подъезд был чистым, полы выложены плиткой, стены выкрашены в голубой цвет, лифты сияли новизной. Аня подсчитала, что нужная ей квартира находится на девятом этаже, но все равно решила пройтись пешком. Она заглядывала на каждый этаж, не понимая до конца зачем.
        Тамара Владимирская стала жертвой, но вряд ли преступник прятался здесь до сих пор. Даже если на нее напал ее сожитель.
        У нужной ей квартиры Аня замерла, подняв руку к кнопке звонка. Предстояло не только опросить родных, но и сообщить о том, что с их Тамарой случилась беда. Девушка впала в кому и вряд ли из нее выйдет. Аня несла дурную весть в этот дом.
        На мгновение ей стало плохо. Но это часть ее работы. И она вдавила кнопку звонка. За дверью раздалась хриплая трель. Кто-то прошаркал по коридору, светлая точка в центре глазка потемнела. Хозяева разглядывали Аню. Потом раздался противный женский голос:
        - Мы ничего не покупаем и не продаем!
        - Рада за вас, - прошептала Аня, достала удостоверение и, развернув, продемонстрировала дверному глазку. - Полиция.
        Щелкнули замки, и дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы мог показаться влажный старушечий глаз.
        - А мы вас не вызывали.
        - А я сама пришла.
        7
        Аню усадили за круглый стол в центре гостиной. Капитан Рыжова только в кино видела подобную расстановку мебели. В гостиной, кроме круглого стола, стоял кожаный диван и книжные шкафы. Книг было много, и почти все советского издания - без глянца и ярких картинок на обложке. Телевизора в комнате не было.
        - Вот, Анечка. - В комнату вошла черноволосая женщина с белой шалью на плечах. - Вот и чаек!
        - Маргарита Павловна, не надо так беспокоиться. - Аня привстала и помогла хозяйке составить чашки с подноса.
        - Ну как же?
        - А бабушка не посидит с нами?
        - Нездоровится ей, Анечка. Старенькая она совсем стала. Недавно упала и головой ударилась.
        «А пенсию потеряла?» - мысленно уточнила капитан Рыжова. Насилие в семье еще долго будет оставаться безнаказанным под покровительством любящих жертв.
        - Пусть отдыхает, - закончила Маргарита Павловна.
        Они сели за стол.
        - Ну, Анечка, что вас интересует?
        - Когда вы видели в последний раз Тамару?
        Женщина печально улыбнулась.
        - Она что-то натворила?
        - Маргарита Павловна, - осуждающе сказала Аня. - Вы не ответили на вопрос.
        - Неделю назад. Она приходила с другом.
        - Что за друг? Вы его знаете?
        - Сашка это! - раздался голос из комнаты старушки. - Трифонов, одноклассник ее!
        - Я их не застала. Мама говорит, что со здоровяком каким-то она была, - сказала Маргарита Павловна и поспешно отпила из чашки. - Только не Сашка это был.
        - Почему вы так решили?
        - Потому что он умер три года назад. - Зарезали его по пьяному делу. - И она снова шумно глотнула из чашки.
        Аня к своему чаю так и не притронулась. Ей хотелось поскорее покинуть квартиру. Покинуть до того, как прозвучит вопрос, на который ей не хотелось отвечать.
        - Он что-то натворил?
        - Кто? - не поняла Рыжова.
        - Понятно, не Трифонов. Здоровяк этот, с кем Томка была. Он что-то сделал?
        Вопрос поменял вектор, но так же вел к словам, которые Аня не хотела произносить.
        - Он что-то сделал с Томочкой?
        Капитану Рыжовой оставалось только подтвердить, но она не спешила. Здоровяк мог быть вообще непричастен. Аня откашлялась и сказала:
        - Сегодня ночью вашу дочь нашли в подвале жилого дома. Лицо и тело обожжены. Она сейчас в 84-й больнице, в коме, - выпалила Аня и приготовилась услышать крики и причитания.
        - Она к этому шла, - произнесла Маргарита Павловна. - С седьмого класса.
        Аня взяла свою чашечку и выпила в несколько глотков.
        - Это он с ней сделал? - спросила Маргарита Павловна, и Аня увидела, что она плачет.
        - Мы должны проверить всех, с кем она контактировала непосредственно перед происшествием.
        Аня едва сдержалась, чтобы не скривиться от собственных слов. Она говорила, словно диктор - сухо, без эмоций.
        - Томочка умрет?
        Аня пожала плечами. А что она еще могла сделать? И только распрощавшись с Маргаритой Павловной и подойдя к лифту, Аня поняла, что это был не вопрос. Видимо, для них она умерла как дочь и внучка уже давно, и Аня сегодня просто подтвердила это. Вот почему слезы матери были так скупы. Они уже пережили эту трагедию.
        У подъезда все еще сидела тучная женщина с нарисованными бровями. Она была одна.
        - Ну и чего паршивка натворила?
        Аня, погруженная в свои мысли, вздрогнула.
        - А? Это вы мне?
        - Думаешь, я поверила, что ты с Томкой училась?
        - Не поверили? - Аня усмехнулась и присела рядом с недоверчивой теткой.
        - Нет, конечно. Так что с паршивкой?
        - Сгорела, - просто ответила Аня, не желая раскрывать все карты.
        - Я так понимаю, не на работе, - хихикнула тетка. - Потому что не работала она ни дня.
        - Скажите, вы не видели, с кем Тамара приходила сюда в последний раз?
        - Видела, - кивнула тучная баба.
        - Вы его знаете?
        - Я знаю каждого, кто входит в этот подъезд, - задрав нос, ответила тетка.
        Больше наводящих вопросов не потребовалось. Всезнайка выдала Ане все - от имени до фактического адреса проживания.
        Записав адрес и имя интересующего ее человека, капитан Рыжова распрощалась и направилась к машине. Но сделав пару шагов, обернулась и спросила:
        - А в чем я прокололась? Почему вы мне не поверили?
        - Томка в школе другую фамилию носила и все время здесь жила.
        8
        Майор Ильин явился около десяти. Его зычный голос был слышен из коридора. Миша встал и хотел снять свой рисунок с доски, но передумал.
        - Понаберут по объявлению, - прогремел голос Ильина уже в кабинете.
        - Кого это вы так, шеф?
        - Да этот дебил Сидихин след ботинка не отличит от отпечатка пальца! Штаны только просиживать умеет, сука!
        - Да и фиг с ним! Гринько же отличный специалист? С ним все и работают. Вот пусть учит своего обалдуя.
        - Гринько в отпуск собрался.
        Миша вернулся к своему столу.
        - Плохо дело.
        - Не то слово… Ладно, что там у нас по «голубкам»?
        Ильин раздраженно махнул рукой и прищурился. Подобные высказывания были ему не свойственны.
        - Жан любил Жоржа, а Жорж, паскудник, просто любил секс, - не скрывая усмешки, произнес Михаил.
        - Поясни.
        - Иван и Георгий жили как муж и жена. Хотели жить. Или, скорее, один Иван хотел. В общем, поссорились они, и Жора ушел. Вертихвостка эта Жора, - сказал Михаил и добавил: - Был.
        - Так. Давай ты тогда работай по Мамонову. Там наверняка дело рук одного зверя. А Рыжова - по Выхину. Хотя есть основания полагать, что все четыре убийства придется объединить в одно дело. - Ильин достал листок со своей художественной схемой и положил на стол перед Мишей Леоновым. - Да, да, я помню, этого бог мне не дал.
        - Ну почему же, - Леонов взял причудливую схему в руки и внимательно рассмотрел. - Вот писюнчик, например, вышел здорово.
        - По-моему, в последнее время все, что я ни делаю… Сплошь писюнчики и получаются.
        - Что-то случилось?
        Ильин отвернулся.
        - Ничего такого, что невозможно исправить.
        - Жанна?
        Начальник кивнул.
        - Надо пожить какое-то время отдельно. Разобраться в себе. И тэдэ, и тэпэ. Забрала Настену и укатила к маме.
        Михаил присвистнул.
        - Это она так сказала? «Разобраться в себе, пожить отдельно»?
        - Ну а как ты думаешь? Главное дело, я действительно начал… Пытаюсь вот! Разобраться в себе. Их дома нет меньше суток, а у меня уже голова кругом. Что не так? Что со мной не так?! А ответ на самом деле элементарный. Я - мент. Понимаешь? Мент, который делает свое дело! И это, оказывается, не только преступникам не нравится.
        Миша молчал. Он прекрасно понимал майора. Ненормированный рабочий день вряд ли способствует семейному счастью. А работа, связанная с угрозой для жизни, вообще всегда встречается в штыки второй половинкой. Бессонные ночи, внутреннее напряжение - все это делает из любящей женщины неуравновешенную истеричку, желающую «пожить отдельно и разобраться в себе». Да наверняка Жанна, уходя от Виктора, в прямом смысле имела в виду разбор в собственных чувствах, а то, что и Витя задумался, так это было небольшим приятным дополнением. Бонусом.
        - Лады, разберемся! - снова махнул рукой Ильин и забрал схему у Михаила. - Возвращаемся к нашим писюнчикам. На месте преступления по Ферганскому проезду, дом 7, в крови был обнаружен след, который предварительно идентичен следу в доме старушки Болюты.
        - Предварительно?
        - Да, более точно Гринько обещал сказать к вечеру.
        Звонок мобильника Миши Леонова прервал их разговор. Майор кивнул, и Миша достал телефон и нажал «принять вызов».
        - Да… Хорошо… Еду!
        - Аня? - спросил Виктор, когда Леонов убрал телефон.
        - Да, ждет меня на Ферганке.
        - Поехали! - Ильин встал и подошел к магнитной доске. Повесил свою схему, посмотрел на рисунок Леонова. - Ты как будто там был. Как это у тебя выходит?
        - Зато я петь не умею, - сказал Миша и пошел к двери.
        - А я - ни рисовать, ни петь…
        9
        Юрка Перваков жил в двух домах от того места, где нашли изувеченную девушку. Аня заглушила двигатель и достала мобильник. Леонов обещал подъехать. Но ей хотелось все сделать самой.
        Хотелось, несмотря на возможную угрозу и собственный страх. Да, ей было страшно. В большей степени именно поэтому - из-за страха, гнездящегося внутри, ее так и подмывало пойти и арестовать эту мразь. Хотя бы за то, что этот отброс неделю назад избил семидесятилетнюю старуху.
        Капитан Рыжова вышла из машины. Постояла какое-то время, давая шанс появиться Мише, нажала кнопку сигнализации и решительно направилась к четвертому подъезду панельной девятиэтажки.
        Вначале Аня не могла поверить своему везению. Как-то слишком просто все. Случайная знакомая, которая видела подозреваемого, да еще и знала его точный адрес - могла ли она быть случайной? Но тучная тетка, задрав нарисованные брови, объяснила. С матерью Юрки она дружила. Иногда встречались. Последнее время все чаще в собесе.
        Ане Рыжовой повезло. Трижды. Первый раз, когда женщина (именно эта, нужная) оказалась у подъезда. Второй раз, когда Анна, не подумав, назвала фамилию из паспорта двадцатипятилетней девушки - две смены паспорта, возможное замужество (все это могло способствовать смене фамилии). И в третий, когда именно за эту оплошность ухватилась пенсионерка и окликнула «одноклассницу».
        Нужный подъезд был открыт. Аня вошла и осмотрелась. Здесь было чисто, не так, как в высотке на Самаркандском, но тоже вполне приемлемо. У деревянной двери, единственной на площадке, Аня вдруг подумала, что неплохо бы привлечь участкового, но было уже поздно - костяшки пальцев забарабанили по дереву. За дверью кто-то откашлялся, как-то надсадно, показушно, чтобы привлечь внимание. Словно стук в дверь слышал тот, кто не желал открывать дверь сам, но непременно хотел, чтобы гость вошел.
        Аня постучала еще раз и снова услышала в ответ кашель. Теперь это больше походило на общение двух шифровщиков, владеющих азбукой Морзе. Капитан Рыжова вспомнила, как в школе участвовала в зарнице, где ее и обучили этим «точка-тире». Ей вдруг захотелось действительно передать какой-нибудь сигнал, раз уж начались такие игры. Но единственный сигнал, способный открыть эту обшарпанную дверь, не имел ничего общего с азбукой Морзе. Рыжова расстегнула кобуру и, держа руку на рукоятке пистолета, громко потребовала:
        - Откройте, полиция!
        Кажется, у какого-то детективного классика так назывался роман. И в девяти случаях из десяти после этих слов начинались стрельба и погоня. На всякий случай Аня отступила с возможной линии огня и облегченно вздохнула, когда вместо выстрелов в ответ ей прозвучал мужской голос. Неприятный голос разбуженного человека.
        - Иду!
        Либо после упоминания полиции, либо добившись своего, кашель стих. Замок щелкнул, Аня крепче сжала рукоятку.
        - Заходи, юмористка, - произнес здоровенный мужик, даже не взглянув, кому открывает. Развернулся и пошел в глубь квартиры, оставив дверь открытой. - Я надеюсь, ты не с пустыми руками, а то тяжко после вчерашнего! - крикнул он.
        «Не с пустыми, - подумала Рыжова. Убрала руку с пистолета, но кобуру пока не застегнула. - Только не думаю, что тебе полегчает».
        Аня вошла в квартиру, пропахшую кошачьей мочой. Прикрыла дверь, повернулась, чтобы последовать за хозяином, и столкнулась с маленькой бабулей. Аня приветливо улыбнулась и собиралась поздороваться, но старушка ее опередила.
        - И чего вам неймется? Завела бы семью, деток. Нет же, ходят, стаканы облизывают. Шалавы.
        Аня хотела возразить, но старушка, произнеся пламенную речь, ретировалась к себе в комнату.
        Видимо, Аню приняли либо за Тамару, либо еще за какую девицу. А ее «откройте, полиция» было не более чем название романа или невинная шутка. Рыжова пошла в комнату, где ее (а по правде - совсем не ее) ждал Юрка. Кобура так и осталась расстегнутой.
        10
        Когда Аня вошла в комнату, здоровяк стоял спиной к двери и копался в шкафу.
        - Ну, - сказал мужик, - доставай.
        Аня вынула пистолет из кобуры и шагнула вперед. И увидела, что мужчина доставал из шкафа рюмки. Аня спрятала руку с пистолетом за спину.
        - Ну! - Здоровяк обернулся, в изумлении уставился на Аню и сел на стул. - Ты кто?
        - А ты как думаешь?
        - То есть… Это ты не шутила?
        Аня помотала головой. Напряжение и страх пропали. Здоровяк выглядел растерянным, и казалось, он не сможет прийти в себя, пока не выпьет. Зря казалось.
        Как только Рыжова потянула руку с пистолетом из-за спины, Юрка, опрокинув стул, вскочил с места и бросился на Аню. Он толкнул ее и метнулся к выходу. Аня ударилась о шкаф головой, но быстро поднялась и выскочила в коридор с поднятым пистолетом. Юрки в коридоре не было.
        - Черт! - выругалась Аня и побежала за хозяином квартиры.
        Далеко бежать не пришлось. На лестничной площадке между этажами стоял и почесывал бороду Виктор Ильин. А Миша Леонов уже сидел на беглеце, прижимая его к полу. Щелкнули наручники.
        - Ты за этим бежала? - спросил майор Ильин.
        - Да, - кивнула Аня и убрала пистолет в кобуру.
        - Давай, бегун, подъем! - Миша слез с задержанного и потянул его за локоть обратно в квартиру.
        Там Юрку усадили на стул, и Миша Леонов встал у него за спиной. Ильин сел напротив. Сложил руки перед собой на столе и, ухмыльнувшись, спросил:
        - Чего побежал, убогий?
        Аню даже передернуло. Начальник порой сильно напоминал ей бандита. Манерой говорить, взглядом, жестами. Сейчас он был похож на матерого уголовника, решившего наказать стукача. Юрка Перваков занервничал.
        - Че молчишь?
        - Это не я, - сказал Юрка и посмотрел на Рыжову, присевшую у шкафа на табурет. - Я не хотел!
        - Заглохни, - сказал Ильин, не переставая улыбаться.
        Юрка затих, опустив голову.
        - А теперь давай по порядку.
        Здоровяк поднял глаза. Посмотрел сначала на Ильина, потом на Рыжову.
        - Она нас доставала, когда мы жили там.
        - Вот, уже лучше, - похвалил майор Ильин. - Продолжай.
        Аня ничего не поняла - как будто коллега и хозяин квартиры говорили на иностранном языке.
        - Она украла у нас деньги, а потом выгнала из дома.
        Аня начала догадываться, о чем говорил Юрка. Она посмотрела на Ильина. Он, прищурившись, следил за говорящим. Улыбка все еще играла у него на губах. Странно, но Аня не могла понять, что чувствует начальник. Понимает ли, о чем говорит Перваков?
        - Ну а ты что? Так и ушел? Позволил бабе себя выгнать? - как-то непонятно спросил Ильин.
        - А что я мог? - возмущенно воскликнул Юрка. - Это же не моя бабка. Моя вон - смирная!
        Аня, слушавшая этот диалог с удивлением, окончательно утвердилась в своих догадках. Одно она не могла понять: каким образом Ильин оказался в теме?
        - Ну, выгнала она вас, и что дальше? - спросил Виктор.
        Аня посмотрела на Юрку - расслабился. Если б не наручники, можно было б подумать, что они с «корешем за жизнь трут». Аня оглянулась на Мишу. Тот, скрестив руки на груди, стоял у окна и наблюдал за беседой.
        - Ну, что дальше? Без бабосиков мы остались. Я ж говорю, Томкина бабка подрезала. А у меня днюха, между прочим.
        - Да ладно? - Ильин усмехнулся. - Ну, поздравляю. - И, не дав поблагодарить за поздравления, произнес: - Так вы решили вернуть свое?
        - Не мы. Томка говорит: пойдем, потребуем свое. Мол, даже если она наше потратила, то сегодня у нее пенсия, с нее пусть и отдает. Я не хотел ее бить!
        - Так, а теперь давай подробненько. Как ты не хотел, но все-таки избивал.
        - Вывела она меня…
        - Когда, ты говоришь, это случилось?
        - Да с неделю назад, наверное.
        - Ага. Ну а потом что? Томка вчера с тобой была?
        - А с кем ей еще быть?
        - А сейчас она где?
        Перваков осмотрел комнату, будто надеясь найти подругу здесь.
        - Домой, наверное, пошла.
        - Когда?
        Юрка заметно погрустнел. Он вернулся в свое привычное состояние - испуганного и униженного.
        - Я думаю, вчера.
        - Поссорились? - спросил майор Ильин.
        - Да. Она назвала меня импотентом.
        11
        - Уж больно все складно, - произнес Ильин. Встал из-за стола и подошел к магнитной доске.
        - Не верите нашей удаче, шеф? - спросил Михаил.
        - Все может быть, но… Ну, отреагировал он на импотента и убил подругу. Но член? Предположим, что это он спьяну убил пацана в парке. Забрал половой орган… Первая нестыковка. Зачем? Он знал, что убьет подругу? И убьет непременно из-за унижения в сексуальном плане? Он знал, что член ему пригодится? Почему он оставил его в помещении? Почему не бросил на нее, не уничтожил улику, а положил туда, где непременно найдут?
        - След? - спросил Миша. - След в крови в подвале разве не отметает причастность Первакова к этому делу?
        - Да, след не Первакова. Но и не тот, что оставлен в доме старушки Болюты, хотя сделан идентичной обувью, что-то типа армейских ботинок.
        - Берцы?
        - Не исключено. Если в первом случае след, безусловно, оставлен убийцей, то во втором он мог быть оставлен кем угодно.
        - То есть как?
        - Очень просто. Зашел какой-нибудь ночной путник на огонек… Дверь открыта, костер горит. Поглядел - и деру.
        - Но след не у входа, - попытался возразить Леонов.
        - Прошелся гость. Туда-сюда. В поисках чего упереть прошел глубже, вляпался в останки крысы и, не найдя ничего подходящего, ушел.
        - Складно. Но это как могло быть, так и не могло.
        Ильин прищурился. Миша не понял, что это означало, но когда спустя мгновение Виктор улыбнулся, он с облегчением выдохнул.
        - В жизни все так - что-то могло произойти, а что-то нет, - сказал Ильин. - Лады! Чувствую, что этот Юрка ни при чем. Но посидеть ему только на пользу. За избиение женщины по-хорошему его привлечь бы, но, я так понимаю, заявлять там никто не собирается.
        - Нет, - подала голос молчавшая до этого Аня. - Сама старушка из ума выжила. Она считает, что ее избил бывший одноклассник внучки, умерший пару лет назад. А ее дочка никому не хочет вредить. Такой уж она человек.
        - Никто и не сомневался, - вздохнул Ильин.
        - Слушайте, шеф, а откуда вы узнали об избиении старушки? - задала мучивший ее вопрос Рыжова.
        - От Юрки Первакова. Так сказать, от исполнителя.
        - То есть…
        - Нет, - отрезал Ильин. - Я его не знал до того, как наш бравый Михаил его оседлал. И рассказал он это мне при тебе у себя в комнате.
        - Но вы так с ним разговаривали, будто знакомы сто лет…
        - Аня, я всего лишь говорил то, что от меня хотел услышать собеседник. Он хотел открыться, а я просто ему помог. Лады, братцы! И сестрицы… Давайте так - Миша в Мамоново, Аня… Слушай, Ань, ты зайди в управляющую компанию и выясни, кто обслуживает дом, где была сожжена Владимирская. Давайте! - Майор Ильин сел за стол и сложил перед собой руки. - Моя схема, похоже, дала сбой. Полагаю, мы имеем дела с двумя разными убийцами.
        Глава 5
        1
        Частым гостем в том подвале был Санджар - сантехник местного ЖЭУ. Он представился Ане Сашей. А разъяснить толком, когда был в последний раз в подвале, так и не смог.
        - Вы не часто проверяете трубы? - спросила Аня.
        - А чего их проверять? У нас бывают сезонные проверки. Например, перед отопительным сезоном и после… Ну, еще если авария какая. Но это тогда аварийка, а я так - рядом.
        - Понятно. - Аня кинула взгляд на обувь Санджара - кроссовки. - Скажите, а вы всегда ходите в кроссовках?
        Санджар опустил глаза.
        - Да, это удобно.
        - И на работе?
        - Особенно на работе.
        Подозревать Санджара оснований не было, поэтому Аня распрощалась с ним и пошла к дворникам, красившим бордюры. Не сильно надеясь получить нужную информацию, капитан Рыжова подошла к мужику в зеленом комбинезоне. У гастарбайтеров такие правила, что, если вдруг кто-то из них окажется причастен, они мало того, что «своего» не выдадут, так еще и в случае ареста могут попытаться отбить.
        Капитан Рыжова была слишком молода, чтобы понять, как это случилось, что в ее стране пытаются ужиться цивилизация и средневековье. Наверняка эти метаморфозы начались еще до рождения Ани.
        - Молодой человек, - заговорила она, достав удостоверение. - Полиция. Вы на этом участке работаете?
        - Да.
        - Сегодня при уборке территории ничего необычного не заметили?
        Глупее не придумаешь. У шестиподъездной девятиэтажки все необычное быстро смешивается с обычным.
        - Нет, ничего.
        - А…
        - Вчера, - сказал дворник.
        - Что - вчера?
        - Вчера заметил.
        - И что же?
        - Не здесь. Там, у парка есть столик. Мы сидели с земляками. Мужик здоровый в военной форме прошел туда, потом сюда. Искал чего-то, наверное.
        - Может, ждал кого?
        - Ага. Только перед этим он вырвал кусок арматуры из земли.
        - Так. И куда потом этот мужик делся?
        - Ушел с девушкой.
        Простое свидание. С арматурой? Не годится.
        - А арматура?
        - С ней пошел, - серьезно ответил дворник. - А сейчас вон она. Я ее в землю воткнул. Только здесь, - будто оправдываясь, произнес парень.
        Аня подошла к палисаднику, на который указал дворник, достала носовой платок, обернула им металлический прут и вытащила железку из земли. Взвесила в руке. Нет, предмет явно не для свиданий. Аня достала телефон и набрала номер своего начальника. В ответ - только раздражающие гудки. Аня нажала отбой. Подумала и набрала номер Миши Леонова.
        Миша ответил после третьего гудка.
        - Привет. Послушай, ты Ильину не звонил?
        - Нет, Ань. Не до этого. Иду по следу.
        - Удачно? - съязвила Аня.
        - Не очень. Опросил полпоселка. Ни единая душа не хочет верить в присутствие сексуальных меньшинств в их населенном пункте.
        - Да? Бывает. Ладно, буду дозваниваться Вите.
        - Давай. А если нужна помощь, звони.
        Аня застыла, на несколько секунд позабыв, зачем вообще начала звонить Мише. Ответа на этот простой вопрос у нее не было. Вот ведь чепуха! Кажется… Да нет! Ей же не пятнадцать лет, чтобы выдумывать себе любовь.
        Да и вообще… Миша только улыбнулся ей в ответ, а она? Уже прикидывает, где они отметят третью годовщину свадьбы? Утрированно, но не далеко от истины. Аня усмехнулась. Бред. Он был просто вежлив, а она уже решила, что симпатична ему.
        - Нашла? - спросил дворник.
        Аня стряхнула с себя романтический флер и повернулась к парню.
        - Да, спасибо. Вы брали прут голыми руками?
        Парень озадаченно уставился на Аню.
        - Ну, арматуру руками без перчаток брал? - подсказала она ему.
        - Нет, он же грязный.
        - Да, не чистый, - кивнула Аня. - А давайте-ка присядем и поговорим. Где был человек с арматурой, которого вы видели?
        2
        Миша Леонов подумал, что, пожалуй, поспешил с формулировкой. «Иду по следу». Нет, он не шел по следу. Сейчас, стоя у здания автовокзала, он вообще не знал, где этот след искать. По-хорошему, брать след нужно там, откуда Жорж начал свой последний бег. Но Мишу коробило от мысли, что придется снова встречаться с Жаном в неофициальной обстановке.
        Капитан Леонов сел в машину и попробовал мыслить здраво. Попытался - скрепя сердце - примерить на себя «шкуру» Жоржа. Предположим, ссора произошла не между однополыми любовниками, - уговаривал себя Михаил. - А… просто любовниками. Или, например, между друзьями. Один из них остается дома, а второй… Второй пойдет домой. Жорж жил в Москве, и пошел он в тот день скорее всего к… К станции? Здесь его никто не видел или не запомнил. Скорее всего его здесь не было. Иначе бы люди его запомнили. Как правило, геи ведут себя вызывающе, показывая окружающим, кто они есть. Вообще после отмены статьи о мужеложстве для многих из них собственная постель стала достоянием общественности. Для местных и Жан как с другой планеты, а появление еще одного «инопланетянина» не осталось бы незамеченным. Значит, он пошел каким-то другим путем, или его подобрал кто-то, выезжавший с дач. Хочешь - не хочешь, но к дачному поселку придется вернуться.
        Сторож обрадовался появлению Михаила, как будто только его и ждал.
        - Наше вам, - радостно произнес толстяк, едва не отвешивая поклон.
        - Вы несменный? - спросил Леонов и пожал протянутую руку.
        - Почему? Меняюсь иногда. Напарник приболел просто. А вы к нам какими судьбами? Или на мое место метите?
        Толстяк засмеялся над собственной шуткой.
        - Может быть. Мне у вас нравится. Да если еще и зарплату платят…
        - Что ты! - отмахнулся сторож. - Разве ж это зарплата?! Слезы, а не зарплата.
        - Ну, тогда ваше место пусть остается вашим. - Леонов посерьезнел. - В промежутке с двадцатого по двадцать восьмое августа кто дежурил? - спросил он.
        - Я, - без раздумий ответил толстяк.
        - Вы уверены? Ведь прошло больше месяца.
        - Конечно, уверен. Я же говорю: напарник приболел.
        - Тогда скажите мне, видели ли вы Ивана и его гостя в тот день?
        - Ты про заднеприводного?
        Вопрос застал Мишу врасплох. Нет, он знал значение этого слова и знал, что это не о машинах, но кого сторож имел в виду - Жана или Жоржа? А может, обоих? Определение, конечно, не политкорректно, но весьма точно определяет сущность этой части человечества.
        - Георгий…
        - Я не знаю, как его зовут, и плевать мне на его извращения, но он п*дор, - выпалил сторож.
        - Чего так? - усмехнулся Миша.
        - Он у меня в тот день пять сотен занял…
        - Для каких целей?
        - Я не спрашивал. Он тысячу хотел, а у меня только семьсот было. Ну, я две сотни себе оставил…
        - Куда он пошел? - перебил сторожа Леонов.
        - К дороге, конечно. Куда ж еще? На станции бабки с корзинками и тюками. А там, может, кто на приличной машине подберет.
        - К дороге - это куда? - скучным голосом уточнил Миша. Его утомляли ненужные подробности.
        - А это вон - по той тропинке к лесу, потом вдоль и…
        - Примерно сколько минут ходьбы?
        - Не больше получаса.
        Леонов кивнул. Мысленно представил путь Георгия. Попытался связать его с местом, где нашли тело. Он был уверен, что Жоржа убили на полпути к дороге.
        - Он пропил мои деньги, - уверенно произнес толстяк и вздохнул.
        - Почему? Откуда такая информация?
        На самом деле Мише было наплевать на гипотезы сторожа, но профессионализм не позволил оборвать разговор.
        - Я видел его в тот же вечер в пролеске.
        - И что он там делал?
        - Пропивал мои денежки!
        - Один?
        - Почему один? С мужиком каким-то.
        - А давайте-ка пройдем к вам туда. В ногах правды нет, - предложил Леонов, предчувствуя, что диалог получится конструктивный.
        3
        Майор Ильин вернулся в подвал. Ночного осмотра ему не хватило. Он был уверен, что ничего найти не сможет, но тем не менее его туда тянуло. «Словно убийцу на место преступления», - подумал Ильин и хмыкнул. Так все-таки… Может, они что-то упустили? А может, эта игривая тварь все продумала до мелочей и им не найти на месте преступления ничего, кроме того, что он сам захотел им оставить.
        Первым на ум пришел не половой орган подростка, а паспорт сожженной девушки. Сто десять из ста - он выпал из одежды жертвы, но вопрос в том, заметил ли это убийца. Если не заметил, то и вопросы отпадают. А если намеренно не подобрал, то значит ли это, что он хотел, чтобы сыскари быстрее идентифицировали жертву? То есть получается, с жертвой он не знаком. Ну, или не входил в десятку самых близких друзей. Копнув всю родню и друзей, они не выйдут на него. Потому что он, сука, неуловимый. У них был смазанный отпечаток большого пальца, след от берца (из-за него как раз и потерялась связь между убийствами в Мамонове и в лесопарке у МКАД) и больше ничего.
        Виктор Ильин был готов к неудаче, но побывать в этом подвале все равно считал необходимым. Для собственного успокоения.
        Еще в кабинете он взял свою схему и зачеркнул отпечаток ноги, объединяющий две пары убийств.
        Нарисовал два новых отпечатка и соединил каждый с отдельной парой. Несмотря на то что след был одного размера и принадлежал одному типу обуви, ботинки были разными. В первом случае подошва имела выбоину в виде молнии, а во втором подошва была практически новой. Два разных человека? Или он переобувался после каждого убийства? Возможно, и переодевался. Самое отвратительное, что у них не было ни одного свидетеля, ни одного описания преступника.
        Ильин вошел в подвал. Потянулся к поворотному выключателю, но остановился. Достал телефон, включил фонарик и осмотрел выпирающую из стены круглую коробку. Ни гениталий, ни еще черт знает чего там теперь не было. Ильин повернул выключатель, и тусклая лампочка осветила мрачное помещение. Комнатка четыре на четыре. Может быть пристанищем дворника? Вряд ли. Никакого инвентаря в ней нет. Напрасно он думал, что сможет днем обнаружить здесь больше, чем ночью.
        Солнечный свет сквозь оконца под потолком освещал только подоконники. Майор посветил фонариком в ближний угол, прошелся вдоль стены, осматривая каждый сантиметр бетонного пола. Обошел и вторую стену. Он знал, что по «закону подлости», как говорят в народе, он сможет что-то обнаружить лишь у последней стены. А скорее - ни черта не найдет вообще!
        Но он нашел. Вопреки всем законам.
        У второй осмотренной им стены, у той, что без окон, - валялся пакетик с лоскутком ткани и пуговицей. Подобные лоскутки вкладывают в куртки и брюки производители одежды - на случай, если понадобится залатать дыру.
        Находка Виктора говорила о том, что убийца ходит в чем-то, стилизованном под военную одежду. Милитари стайл, мать его!
        Кстати сказать, в этом «милитари» мог ходить вовсе и не убийца, а, например, дворник.
        4
        К вечеру в отделении стало шумно. Миша ушел в свой кабинет и там выдохнул.
        - Как метро в час пик, - пожаловался он пустой комнате.
        Прошел к столу, включил компьютер, достал два рисунка, положив их на клавиатуру, сел и принялся разглядывать. На одном был изображен лес - ветки грубыми штрихами закрывали поляну, бревно и две сидячие фигуры - одна крупная, другая тонкая. На втором листе был изображен крепкий мужчина в военной куртке, лицо закрыто тенью от капюшона. Значит, появилось описание… Уже что-то! Рост, одежда, телосложение…
        - Черт знает что! - В кабинет без стука ворвался майор Ильин. - Не отделение, а проходной двор! Скоро цыгане будут по коридорам ходить и посуду предлагать.
        Следом за майором вбежала Аня. Казалось, ей наплевать, что происходит там, за дверью.
        - Мальчики, у меня есть описание убийцы!
        Миша решил не омрачать настроение первооткрывательницы, поэтому перевернул рисунки и засунул их под клавиатуру.
        - Говори. - Виктор Ильин взял стул, перевернул его и оседлал. - Мы слушаем.
        - Во-первых, я нашла арматуру, которой девушку оглушили. Она уже у Гринько. Во-вторых, возможного убийцу видел местный дворник! - Аня не скрывала радости. - Убийца расхаживал по двору с арматурой за спиной. Будто ждал кого. Но я думаю, что не ждал, а искал.
        - Складно, - кивнул Ильин. - Что с описанием?
        - Высокий, метр девяносто - два. Крепкого телосложения, в военной форме. И да - на ногах у него были армейские ботинки.
        - Лицо?
        Аня помрачнела.
        - К сожалению, свидетель не рассмотрел. Темно было, да и вояка этот капюшон на голову накинул.
        - Лады. - Ильин встал, что-то достал из кармана и положил на стол. - Это я нашел в подвале. Лоскуток от армейской куртки либо штанов. Пуговица тоже специфическая.
        - И у меня подарок, - сказал Михаил и положил два рисунка на заплатку с пуговицей. - Сторож дачного поселка видел убиенного Жоржа в компании вот этого здоровяка.
        Виктор взял рисунок с посиделками убийцы и жертвы.
        - Черт! - выругался Ильин. - Как у тебя это выходит? Ты что, видишь чужими глазами?
        - Свидетели хорошо рассказывают, - застенчиво произнес Михаил.
        - Мне, как ни расскажи… - Витя достал свою схему и положил перед коллегами. - Да хоть бы я и сам видел! Вот. Палка, палка, огуречик…
        - Особенно огуречик, - кивнул Миша.
        Ильин сердито взглянул на Леонова и на подкол не ответил.
        - Итак, что мы имеем? Высокий, крепкий мужик в камуфляже и берцах. Бывший или действующий военный? Он может быть таким же военным, как я - дирижером, если вдруг мне придет в голову надеть фрак. Сейчас этих армейских магазинов пруд пруди. Но! Мы знаем рост, телосложение, размер обуви, ну и то, что он любит милитари. Хотя вполне возможно, в повседневной жизни рассекает в костюме-тройке. Лады. У нас фактически идентичные описания возможного убийцы…
        - Почему - возможного? - почти в унисон спросили Аня и Миша.
        - Потому, ребятки. Потому что попил Жорж мартини с водкой на полянке, этот здоровяк пошел дальше навоз раскидывать, а столичного красавца кто-то пришиб в следующую минуту. С подвалом сложнее - лоскуток с пуговицей и арматура в руках, но тоже вполне возможно, что у дворника были причины «вставить» вояке в руку металлический прут.
        - Что за причины, например? - спросила Аня, хотя уже понимала, о чем речь.
        - Например, сам чудесный свидетель напал на девушку, а свалил все на выдуманного персонажа в армейской шмотке.
        - Но ведь сразу два описания! Это же не может быть совпадением? - Миша занервничал.
        - Может, да, а может, и нет, - пожал плечами Ильин. - Лады. В обоих случаях - высокий, крепкий мужик в армейской одежде. Стиль действий - забрать что-то с предыдущего места преступления и оставить на следующем. Эстафета, мать ее. Нет этой связи только между Болютой и Верзиловым. Либо она была, но мы ее проглядели. А ведь он очень хочет, чтобы мы приняли его правила игры.
        - Всегда можно сделать вид, что играешь по чьим-то правилам, а на деле навязать свои, - сказала Аня.
        5
        Придя домой, Виктор Ильин сел за письменный стол. В квартире было все так же одиноко. Он ни разу не поговорил с Жанной. Звонил ей пару раз, но только, чтобы поболтать с Настенькой. Возможно, Жанна все-таки права - когда он погружается в работу, семья уходит для него на второй план. И тут дело даже не в том, что он сам расставлял подобным образом приоритеты. Нет. Думая об истерзанных жертвах и жестокости убийц, невозможно даже мысленно включить в этот ряд милое личико дочери. Нет! Всему свое время. Беда только в том, что на семью его уже не хватало, времени этого.
        Виктор взял со стола один из набросков Миши Леонова. Рука просящего на земле. Куры смотрят на нее так, будто все остальное, что к руке прилагается, они съели, а на кисть силенок не хватило. Ильин не был уверен, что кисть лежала именно так (снимки были сделаны в разных ракурсах, но ни один из них не был таким же, как на рисунке), да и куры наверняка так осмысленно не смотрят никогда, но все-таки… Атмосфера была один в один. Будто Ильин смотрел на мир, каким-то причудливым образом преломившийся в карандашный рисунок, сквозь оконце формата А4.
        Следующая картинка - девушка в подвале. Ильин не видел девушку до того, как ее подожгли, но был уверен, что выглядела она именно так. Даже крыса (нарисованная крыса) таила угрозу. Может, и убийце так показалось. Именно поэтому он ее и раздавил. Бред! Никто ему никакой угрозы не нес. Иначе можно предположить, что и девушка ему чем-то угрожала? Это он, мразь, угрожает.
        Майор взял в руки два последних рисунка. Тот, что с одинокой фигурой, напомнил Ильину рисунок Миши, который он видел на Арбате год назад. Кажется, Джейсон Вурхис - герой серии фильмов «Пятница, 13-е». Огромный детина с мачете в руке. А их убийца расхаживал по двору жилого дома с арматурой. Обнаглел? Перестал прятаться? Может, в следующий раз он явится к ним в кабинет с чьей-то отрезанной головой?
        Ильин достал свою схему. Четыре убийства, объединенные по парам - одна кистью, другая половым органом. Теперь напротив кисти и члена было нарисовано по следу. Майор взял ручку и нарисовал две черточки напротив кисти. Так вернее. Пририсовал человечка с автоматом, но соединять стрелочками с убийствами не стал. Роль этого персонажа пока неизвестна. Поставил на человечке вопросительный знак.
        Папку он закрыл лишь ближе к полуночи. Почесал бороду. Не покидала мысль, что убийца - бывший военный, побывавший в горячих точках. Не у всех таких психика выдерживает.
        Да, тут есть над чем подумать. Пару дней назад Ильин вспомнил о своем однокласснике. Они периодически общались. В одном из разговоров Пух… Виктор усмехнулся. Бывший одноклассник и в сорок будет для них Пухом. Пух работал в психдиспансере, где, по его рассказам, наблюдались пациенты с афганским и чеченским синдромами в большом количестве.
        Ильину неприятно было думать, что один из его сослуживцев мог убивать подростков, стариков и женщин. Не было среди них таких. Он очень не хотел, чтобы были.
        Ну ладно, на сегодня хватит. Завтра надо встретиться с одноклассником и поспрашивать об особых случаях.
        Виктор выключил настольную лампу и вышел из кабинета. Холодный душ и спать.
        Но он так и не уснул.
        6
        Подвал он нашел быстро. Помещение пропахло плесенью, но ему нравилось. В потолок был вкручен крюк - возможно, когда-то здесь висел боксерский мешок, ну а сейчас сгодится для чего-нибудь другого. Он включил музыкальный центр и вывернул громкость на всю. Басы разорвали тишину. Он развернулся и вышел из подвала. Прикрыл за собой дверь, и звук из комнатки как отрезало. Годится.
        Дом был небольшой, одноэтажный, подвал же, наоборот, казался огромным. Спортзал хозяину был важнее, чем уют. Нет, ему определенно нравилось. Дом был скрыт от людей - еще один плюс. Значит, «гости» останутся незамеченными. Он не хотел привязываться к одному месту надолго. Если человек находится долго на одном месте, он невольно приковывает к себе внимание. А среди полсотни старушечьих любопытных глаз может оказаться и пара таких, которые с легкостью распознают в нем человека из ориентировки. Он был уверен, что у них уже есть какие-то описания. Но ощущения, что они идут по следу, пока не было. Правда, сейчас он сомневался, что вообще сможет это почувствовать.
        Он закрыл металлическую дверь, защелкнул замок. Осмотрелся во дворе. Две старые яблони и кустарник черноплодной рябины перед домом скрывали двор от посторонних взглядов. Очень хорошо. Теперь дело за малым - найти несчастного, которому он сегодня подарит новую жизнь.
        Ему определенно везло. Незнакомец, сидевший на скамейке в парке за станцией Орловская, по всем признакам был гей. Уж он-то их понимать научился.
        Он подсел к мужчине и спросил:
        - Вы не заметили, электричка давно была?
        Тот зачем-то посмотрел по сторонам, потом пожал плечами.
        - Вы знаете, не заметил.
        «Клиент» не шел на разговор.
        - Вы меня извините, это, конечно, не мое дело, но мне кажется, у вас что-то случилось.
        Мужчина поднял на него глаза и сказал:
        - Да, вы правы.
        За этой фразой могла последовать другая, куда более негативная: «Вы правы, это не ваше дело». Но вместо этого незнакомец сказал:
        - Вы правы, случилось.
        Он предложил мужчине выпить, и тот согласился. На свое счастье.
        Не каждому выпадает шанс.
        7
        На полпути к очищению жертва очнулась. Подвешенный к потолку голый куль с костями, который прежде звался Павел Миронов, не хотел умирать. Все они цепляются за свои никчемные жизни. За свои грехи.
        Громко застонав, подвешенный что-то пробормотал. «Шо поиходи?»
        Онемевший язык коверкал слова. Но он, конечно, все равно его понял. Как взрослые понимают своих детей. Усмехнувшись, он объяснил:
        - Причащение перед реинкарнацией.
        Тот, кого прежде звали Павлом Мироновым, знал эти два слова, но не понимал, какое они имеют к нему отношение. Почему он? Это была единственная мысль, которая металась сейчас в его голове. Время от времени вспыхивала, правда, еще одна, совершенно отчаянная, безумная: как сделать так, чтоб ничего этого не было? Чтобы прекратилась боль. Чтобы он не висел здесь, распятый между полом и потолком. Реинкарнация? Переселение души. Подразумевает смерть. Причащение - совсем другое дело. Мясник, стоящий перед умирающим Павлом, не походил ни на гуру, ни на священника, но Павел Миронов готов был сейчас же рассказать ему обо всех своих грехах - лишь бы прекратились его страдания. Да и что он кому сделал? За всю жизнь… Разве что мать на него обижается, да как-то украл в супермаркете бутылку виски…
        Мясник между тем снял свою армейскую куртку и штаны и, взяв в руки садовую ножовку, подошел ближе. И стоял перед ним в трусах, берцах и фартуке из клеенки. На Павла Миронова нахлынула волна отчаяния, и он зарыдал.
        - Послушайте, - сквозь рыдания пробилось слово. Язык и губы плохо его слушались, но он старался. Старался изо всех сил. - Послушайте, - сказал он, сглатывая кровь во рту, превозмогая боль в разбитых губах. - У моей мамы много денег. Мы можем позвонить ей прямо сейчас и…
        - Пофлуфайте! Мы мозем пофзвонить ей прямо фейфас! - передразнил его мясник с ножовкой и, усмехнувшись, отвесил оплеуху. - Уверен, когда ты идешь на грех, ты о маме не думаешь, - сказал он.
        Павел неожиданно улыбнулся разбитыми губами.
        - Я понял! - радостно выкрикнул он. - Это она тебя прислала! Чтобы запугать…
        Новый удар пришелся в скулу. Миронов замолчал.
        - Не о том кудахчешь, петушок. - Мясник усмехнулся и подошел вплотную. Павел Миронов почувствовал, как его кожи коснулась холодная клеенка - фартук психа.
        То, что перед ним псих, он понял сразу. Не важно, кто его послал - родная мать или провидение свыше. Нормальные люди такого не делают. Вопрос: есть ли на свете хоть что-то, способное остановить его?
        - Сколько вы хотите? - тихо спросил Миронов.
        - Я очень надеюсь, что ты о деньгах. Иначе я тебя… - Мясник поморщился.
        - Конечно, о деньгах! - поспешно ответил Миронов и зажмурился, предвидя новую оплеуху. Но удара не последовало.
        - Ну, миллиона я думаю, хватило бы. Долларов, разумеется. - И мясник рассмеялся, довольный собственной шуткой.
        Миронов понял, что с ним все еще играют. По-дурацки и жестоко, но играют. Понятно, что таких денег ему не собрать даже и за год, несмотря на все связи матери и ее доходы от продуктовых магазинов в Выхине. Но ведь можно, можно как-то договориться?..
        - Неа! Ты дурак. Своими тупыми разговорами о деньгах, - сказал мясник, - ты только оттягиваешь свое перерождение. Ну, ладно, ладно… Допустим, откупишься ты от меня сегодня. И что? Станешь ли ты чище? Станешь человеком? А не п*дором извращенным?
        Павел Миронов отчаянно закивал.
        - Нет! - сказал мясник нравоучительно. - Тело твое - бремя твое.
        Он подошел и схватил свою жертву за обвисшие гениталии. Павел Миронов взвизгнул. А мясник оттянул его член и приставил к нему полотно ножовки.
        - Подождите! Подождите! - захлебываясь слезами и кровью, завопил Павел. - Скажите, что я вам такого сделал?!
        Мучитель на мгновение замер, озадаченно глядя в испуганное, мокрое лицо.
        Потом со вздохом пожал плечами.
        - Ничего. Но твоя душа родилась в п*дорском теле.
        Зубцы ножовки погрузились в плоть, разбрызгивая кровь. Павел Миронов закричал, но на улице Дачной никто этого не услышал.
        8
        Виктор Ильин позвонил утром, около девяти. Аня уже не спала. Она сидела на кухне. Перед ней стояла кружка с дымящимся кофе. Маленький телевизор, стоящий на холодильнике, показывал ведущую Малышеву с помощниками - якобы докторами. Аня никогда не доверила бы свое здоровье кривляющимся, словно шуты, людям. Она не любила эту передачу, но, просыпаясь год за годом в одно и то же время, привыкла к рассказам про пуканье во время оргазма и необходимость обрезания крайней плоти. Привыкла, как к утреннему кофе. Ей было наплевать, помогла ли кому-то Малышева своими советами: ей просто нужен был звуковой фон. Ей так лучше думалось. А подумать было о чем. Еще год назад Аня защищала людей, арестованных (по ее мнению) безосновательно. Тогда она видела все, что называется, со своей колокольни, и мнение ее было предвзятым. Сейчас она прекрасно понимала, что без оснований никто никого не арестовывает. Ареста по ошибке не бывает. Бывает - по подозрению, до выяснения и еще куча слов, которыми изобилует юриспруденция.
        Человек мог оказаться не в том месте, не в то время. Мог из свидетеля превратиться в подозреваемого. И только от мастерства следователя зависит, каким будет обвинение и обвинят ли человека, которому просто не повезло.
        Аня считала, что ее прежняя работа проще: ее не тревожил выбор - виновен или нет. Если она бралась защищать человека, то для нее он определенно был невиновен.
        Так было до ее последнего дела. Тогда она почувствовала тревогу. Кто перед ней - милый старичок-пенсионер или расчетливый зверь, хитрый и изворотливый? Как многого мы не знаем о близких, а душа случайного знакомого и вовсе тайна за семью печатями!
        Сейчас тревога ее была сродни той, что и тогда.
        Но почему? Ведь ей неоткуда было взяться. Она не знала, кто убийца. Она не знала: все ли четыре эпизода - дело его рук. Она фактически ничего не знала!..
        Телефонный звонок прервал ее размышления. Аня схватила трубку:
        - Да, слушаю.
        - Анна, привет. Не разбудил?
        Голос майора Ильина заставил Аню сжаться в нехорошем предчувствии. Зверь снова кого-то убил. Она была уверена в этом.
        - Нет, все в порядке.
        - Тогда давай - в 13.00 на Арбате, в «Кофе Хауз». Да, и Мишке позвони. Очень срочное дело.
        - Да, сейчас будем. - Аня отключила телефон и посмотрела на Малышеву. Ведущая делала дыхательные упражнения.
        «То, что мне нужно, - подумала Аня. - Чтобы не закричать».
        9
        Михаил Леонов заехал за Аней в одиннадцать. С окраины города, где Рыжовой посчастливилось жить, даже в выходной день нужно немало времени, чтобы добраться в центр. Аня собиралась поехать на своей машине, но Леонов ее отговорил. Ее «старушка» стала непредсказуемой. Продавать ее надо. Да и к тому же вдвоем веселей. На самом деле Миша просто не знал, как подойти к Ане и куда-нибудь пригласить ее. Среди работников правоохранительных органов редко встретишь стеснительных людей, но Миша был как раз из этого меньшинства.
        Дорога до Арбата заняла около часа. Со дня их совместной поездки в Мамоново прошло чуть больше месяца, но Ане почему-то именно сейчас захотелось поделиться впечатлениями. И она поделилась.
        - Неведомое всегда пугало людей. А испуганный человек непредсказуем. - Миша посмотрел на Аню. Он раздумывал, сказать ей или нет о своих ощущениях. Она опередила его.
        - А ты ничего странного не заметил там? Ну, кроме, разумеется, убийств.
        - Да нет. Ну, разве что - конюшня стоит у леса?
        - Да, и это тоже. Вообще какая-то странная деревня. Они все там как из прошлого века.
        - Аня, в деревнях с сороковых годов прошлого века практически ничего не менялось.
        - Ну да. Я имела в виду - из XIX века. У них даже электричества нет! В тот день так точно не было.
        - В некоторых горных аулах до сих пор его нет.
        - Миш, так то в горных аулах. А не в сорока пяти километрах от Москвы!
        - На самом деле мне тогда показалось, что кто-то там за мной наблюдает. Хотя на улице никого не было.
        - А мне даже показалось, что это вообще все не случайно. То, что моя «ласточка» заглохла, что ты в канаву съехал. Нас хотели задержать. Хотели, чтобы мы остались на ночь. Они хотели нас убить, как ту лысую лису.
        Леонов улыбнулся.
        - Ну, не выдумывай. Не исключено, что убийца за нами и следил, но желание у него было прямо противоположное - чтоб мы убрались из деревни как можно скорее.
        Миша остановил машину возле салона сотовой связи. За углом начинался Арбат. Улица, манившая к себе туристов и дающая прибыль художникам, музыкантам и всякому, кто решил хоть что-то продать, как всегда, была многолюдна.
        Миша посмотрел на часы. Двенадцать. В их распоряжении час. Он повернулся к Ане.
        - Давно на Арбате была?
        - Еще в школе.
        - Ну, тогда приглашаю тебя на экскурсию.
        Аня улыбнулась.
        - Принимаю приглашение!
        10
        Миша и сам давно здесь не был. Среди уличных художников - новые лица. Они прошли к его бывшему торговому месту. Год назад Миша Леонов торговал тут своими картинами. Так себе занятьице.
        Сейчас все здесь было по-прежнему. При смене действующих лиц декорации остались те же. Они прошлись по рядам с картинами. Аня с удовольствием рассматривала портреты и пейзажи. Миша выискивал знакомые лица среди художников. Нет. Из прежних - никого.
        Миша вспомнил слова Сашки, который стоял с ним рядом и продавал натюрморты. Тот сказал ему как-то о смене работы: всяко лучше, чем здесь жопу морозить. Миша поймал себя на мысли, что иногда скучает и по «коллеге» Сашке, и по замороженной жопе.
        - Какая прелесть! - услышал он голос Ани. - Миш, посмотри.
        Леонов подошел к девушке и глянул на предмет, так восхитивший ее. Это был пейзаж. По снежной пустыне тянулись следы. Над горизонтом, играя разными цветами, висело северное сияние. Миша неожиданно вспомнил одну игру. Были когда-то такие журналы с картинками. Если долго смотреть на картинку, можно увидеть зашифрованную надпись. Сейчас никаких надписей не было.
        - Аня, пойдем.
        - Что, Миш, тебе не понравилось?
        - Очень понравилось, только нас Виктор, наверное, уже заждался.
        Они подошли к лотку с разными безделушками для туристов. Аня восторгалась всем. От значков до спецназовских шлемов. У Миши зазвонил телефон, и он отошел в сторону.
        - Алло! Кто?! Какая Надя?! - громко спросил Миша. Аня повернулась в его сторону, вопросительно подняв брови.
        - Надя, Миш. Не узнал? Соседка твоя.
        - А, Надюша! Богатой будешь.
        - Миша, ты не смог бы помочь?
        - Что, с детьми посидеть?
        - Да, Миш, выручай. Мы тут в театр собрались, а в агентстве говорят: никого не могут прислать. В прошлый раз мои сорванцы им такое устроили! Мы, наверное, в черном списке у них у всех. Поможешь?
        - Конечно, Надь. Когда приехать надо?
        - Часов в семь. Годится?
        - Годится.
        Миша убрал телефон в карман.
        - Чего ты тут раскричался? - к нему подошла Аня.
        - Да с трубкой что-то, плохо слышно, - Миша пожал плечами.
        - Смотри, что я купила! - Аня разжала руку. На ладони стоял маленький, сантиметра два в высоту, стеклянный пингвинчик. Бесцветный, похожий на кусочек льда.
        Леонов глянул на прилавок, где разложены были маленькие фигурки, значки, ножи и фонарики. Все это принадлежало эпохе, канувшей в Лету. Остатки изделий советской промышленности.
        Миша взял с прилавка складной нож, щечки которого были вылиты в виде белочки. Одна из них лопнула и пружинила под пальцами. Под хвостом белки мелкими цифрами и буквами значилось: «Ц 3 -60». Нормальная цена нормальному ножу. Но здесь и сейчас он стоил около тысячи.
        - Хороший выбор, - начал расхваливать товар продавец.
        - Но щечка-то треснула.
        - А знаешь ли ты, что у этих ножей даже трещины особые?
        - Да ну? Очень интересно. - Леонов хотел послушать, куда понесет торговца, желающего продать залежалый товар.
        - Если ты найдешь такой же нож с трещиной, то трещины на них не будут идентичны.
        Миша усмехнулся этакому бреду и вернул нож на место.
        - Мне не послышалось? - Аня дернула Михаила за рукав. - Ты и вправду сидишь с соседскими детьми?
        - Время от времени, - кивнул Миша.
        - Да ладно?!
        - Ну, я с детьми быстрее нахожу общий язык, чем со взрослыми, - сказал Миша. - Они еще не знают, что такое зло. Настоящее зло. Мы с ними рисуем, играем…
        - Хотела бы я на это посмотреть. - Аня улыбнулась. - Мне кажется, ты такой милый. - И добавила: - С детьми.
        - И с женщинами, - сказал Миша и покраснел. - Хочешь, пойдем к ним сегодня со мной?
        - Правда?
        - Чистейшая.
        11
        Виктор Ильин уже был в кафе. Он помахал им, когда они вошли. Мужчины обменялись рукопожатиями. Аня Рыжова кивнула и, сделав знак официанту, присела. Она заказала себе кофе глясе. Миша зеленый чай. Майор взял себе стакан минералки.
        - По какому поводу собрание? - спросила Аня.
        - Повода два, дорогие мои! - Майор отпил воды. - И один из них - вот. Бежит.
        Миша и Аня посмотрели, куда показывал Ильин, и увидели лысого толстяка. Он вбежал в кафе, прижимая к груди кожаный портфель. Мешки под глазами на мясистом лице выдавали ночь, проведенную без сна. Толстяк подбежал к столику, где сидели оперативники, и плюхнулся на свободный стул. Схватил стакан Ильина и выпил содержимое.
        - Чертовщина какая-то, - сказал он, переведя дыхание.
        - Ты это о чем? - спросил Ильин.
        - Об этом психе.
        Ильин посмотрел на подчиненных. Они не понимали, о чем речь. И это не мудрено. Начальник им ничего не рассказал. Пока.
        - А вы что, еще не заказывали? - спросил толстяк.
        «Да-а, Федор Семенович. Как ты был Пухом, так им и остался», - подумал Ильин. А вслух сказал:
        - Слушай, Салтыков, я людей с задания снял, а ты тут про еду. Давай рассказывай, что нарыл. Расскажешь, а потом ешь на здоровье.
        - Да я что, о себе разве хлопочу? Ребята молодые. Им калории нужны.
        - Зубы не заговаривай.
        - Ладно, ладно. Ну, закажи мне хоть что-нибудь? На голодный желудок и рассказ не выйдет.
        Ильин вздохнул. Этого он и боялся: платить в который раз придется ему. С Пухом всегда так.
        - Ладно, черт с тобой. Заказывай и говори.
        - Ну, дело, значит, вот какое, - сожрав два эклера, заговорил Федор Семенович. - Было у меня два претендента на роль вашего серийника. Оба здоровые, под два метра ростом, в плечах, - он развел руки, словно бывалый рыбак, - что те штангисты, грудь… - Салтыков открыл портфель и достал папку с фотографиями. - Вот они, красавцы. Слушай, а что-то мне клубничный пай не несут? Может, они про меня забыли?
        - Про тебя забудешь! - Ильин взял снимки и всмотрелся в лица бойцов. Потом передал фотографии Ане и Михаилу.
        - Ага. В общем, один из этой парочки сбежал.
        - Когда? - спросил Миша Леонов.
        - Пару дней назад, - ответил Салтыков. - Сбежал, как я понял, самый опасный.
        - Как же у вас там все запущено, - усмехнулся Ильин.
        - А что? Он же не буйный был…
        - Но ты же сказал, что он самый опасный.
        - Дело в том… Спасибо. - Пай все-таки ему принесли. - Так вот. Дело все в их истории. - Пух поочередно ткнул десертной вилочкой в сторону фотографий.
        - Одна история на двоих?
        - Ага, - кивнул Федор Семенович и принялся за пирог.
        - Может, все-таки расскажешь? - прошипел Ильин.
        Салтыков прожевал кусок пирога, запил его кофе. Майор терпел, молча наливаясь гневом.
        - Непременно расскажу. Иначе зачем я здесь? - Салтыков вытер рот салфеткой и улыбнулся. - Все есть тут, в папочке. Все даты, имена, сверишься потом. Я дам ее тебе на время, если ты, конечно, оплатишь мою скромную трапезу. - Улыбка Пуха стала шире.
        - Оплачу, - вздохнул Ильин.
        - Ну, так вот. - Пух удовлетворенно кивнул и причмокнул, избавляясь от остатков пищи на зубах. - Вкратце история такова: нашли этих бойцов в горах, на одной из баз боевиков. Они там в плену были.
        - Слушай, пошустрей можешь? - Ильин злился. - Ты после сладкого вообще медлительным становишься.
        - Извините. Наши накрыли базу, а потом на зачистку пошли. Зачистили. А в одном из сараев застали неприглядную картину. - Федор покосился на Аню. - Прошу прощения у девушки за интимные подробности. Уложил вот этот… - Он взял одну из фотографий со стола. - Александр Мерзликин. Уложил с десяток боевиков. Сам или дружок ему помог, никто, кроме них, не знает. В общем, когда бойцы вошли в сарай, Мерзликин мертвому боевику в глотку его же член запихивал.
        Ильин оживился, будто услышал обнадеживающую новость.
        - То есть… Он отрезал им?..
        - Ну, иначе-то никак, - ухмыльнулся Пух. - Все до единого - без штанов, вместо членов - дырки, а во рту…
        - Стоп. Мы поняли, - сказал Миша. - А его дружок? - Он подтолкнул второй снимок поближе. - Где он был в это время?
        - Сидел в углу и плакал.
        12
        Коля ненавидел свою работу больше, чем геев и проституток. Но с работой он ни черта поделать не мог: кушать ведь что-то надо.
        Сегодня он все утро провозился с кран-балкой, а в обед энергетик цеха отправил его на вторую территорию подключить сварочный аппарат. По пути он решил зайти на склад к Свете и попытаться наладить контакт. Он думал об этом всю ночь. Корил себя за нерешительность, несвойственную людям такого масштаба. Ведь он - миссионер, дающий шанс заблудшим душам. Да, он знал о своей исключительности, но к Свете подойти даже по делу - стеснялся.
        Он остановился у двери с маленьким оконцем, крышка которого сейчас была закрыта. Уже протягивая руку, чтобы открыть дверь, Коля понял, что не очень-то и хочет встречи. Слишком страшно опозориться. Ладони у него взмокли, во рту пересохло.
        Наконец Коля решился и потянул за ручку. Дверь открылась бесшумно. Те, кто был внутри, ничего не услышали.
        - Громозека-то к тебе яйца подкатывает?
        Коля замер. Он не видел говорившего. Разговор шел где-то глубоко внутри помещения за стеллажами. Но он узнал голос. Ринат. Этот тип работал у них недавно, но выставлял себя главным. Везде и всегда.
        - Пусть подкатывает. Тебе-то чего? - кокетливо спросила Света.
        - Да так. Боюсь, как бы он тебя ими не раздавил.
        Света громко рассмеялась. Делано и фальшиво, будто не смешно ей вовсе, а надо - ради приличия. У Коли внутри все сжалось, натянулось, словно тетива.
        - Не боись, я женщина сильная и не такое выдерживала.
        «Шлюха! - первое, что пришло Коле в голову. - Какая же она шлюха». Смеяться над пошлыми шутками - это одно, а говорить такое - значит, показывать свою доступность.
        Он развернулся и тихо вышел за дверь. Он едва сдержался, чтобы не хлопнуть ею. Весь оставшийся день думал только о том, что Света оказалась не тем человеком. Вообще не человеком.
        По дороге на вторую территорию Коля раз за разом прокручивал слова Светы. Как бы похабно она себя ни вела, Николай пришел к выводу, что ей он не безразличен. Это плюс. Плюс ли? Нужна ему любовь шлюхи? Она при человеке, работающем у них без году неделю, обсуждает «яйца Громозеки» и собственную «выдержку» - надо полагать, интимного характера. Его мысли переключились на «яйца». Как так Ринат распознал, что Коля подкатывает… Тьфу, ты! Неужели так заметно, что он неравнодушен к Светке? Моментальное желание узнать об этом прямо сейчас едва не заставило его бежать обратно.
        - Ну, Колек, ты и копуша!
        Анатолич сидел у ворот цеха и курил.
        - Я уже пачку выкурил, пока…
        - Слушай, Анатолич, - Коля сел рядом со стариком, - вот если бы ты узнал, что человек, которого ты любишь… - Он замялся.
        - Ты про бабу, что ли?
        Коля пожал плечами.
        - Если бы ты узнал, что твоя баба - шлюха, что ты сделал бы?
        Анатолич прищурился от дыма, затушил сигарету о лавку и отбросил окурок в облезлую урну. И сказал:
        - Убил бы.
        Глава 6
        1
        Припарковав машину, Аня направилась к последнему подъезду девятиэтажного дома, думая о том, что встреча с Мишей по-настоящему волновала ее. Даже мысли о работе, о беглом психе в военной форме, об убитых не отвлекали, и это ее беспокоило. Ужасно глупо. У дверей его квартиры она глубоко вздохнула и нажала кнопку звонка. Дверь открылась. Но не та, в которую Аня звонила. Соседняя.
        - Привет! - сказал Миша. - Хозяина пока нет. Может, вы у нас обождете?
        Аня засмеялась, и волнение улетучилось. Ну, почти.
        - С удовольствием!
        - Не знаю, зачем я сказал тебе свой номер квартиры? - попытался оправдаться Миша, закрыв за Аней дверь.
        - Ну, ты же там живешь, - заметила Аня, снимая плащ и оглядываясь по сторонам.
        - Ага, а здесь играю!
        Аня прошла в гостиную. Мальчик лет восьми, светловолосый, с пухлыми щечками, лежал на животе прямо на полу и что-то рисовал. Девочка с двумя косичками - практически копия мальчишки, но помладше - тоже рисовала, но сидя за маленьким столиком. По всему было видно, что ей очень хочется рисовать так же, как брат - лежа на полу, - но она опасается нарушить запрет.
        - Привет! - поздоровалась Аня.
        Мальчик и девочка подняли головы и хором сказали:
        - Здравствуйте!
        - Илюша. Катюша, - представил Миша детей. - А это тетя Аня!
        Но дети уже потеряли интерес к гостье. Они были заняты.
        - Что они рисуют? - спросила шепотом Аня.
        - Любимых сказочных персонажей.
        - Можно, я тоже нарисую?
        - Да. Сам хотел тебе предложить. - Миша подал Ане планшет с заправленным альбомным листом и карандаш. - Давай. Устраивайся поудобнее и твори.
        Аня приняла планшет и карандаш и, осмотревшись, выбрала удобное местечко на диване.
        - Так, теперь нас четверо, и через… - Миша посмотрел на наручные часы, - двадцать минут будем сравнивать.
        - Дядь Миша! - Катюша по-школьному подняла руку, прося слова.
        - Да, Катюш?
        - Дядь Миша, так нечестно. Илья в школе занимается на уроках.
        - Ну, зато мы с тобой на равных, - сказала Аня, улыбаясь. - У нас с дядей Мишей уроков рисования давно нет.
        - Давно-давно?
        Аня кивнула.
        - Очень давно.
        - Когда я у мамы в животике сидела?
        - Дурында, это не давно, - подал голос Илюша, не отвлекаясь от дела. - Это всего-то три года назад!
        Сдержав смешок, Аня посмотрела на Мишу. Тот покачал головой: мол, серьезно все.
        - Катюш, а хочешь, - предложила Аня, - мы с тобой сперва нарисуем твой рисунок, а потом мой? Вдвоем.
        - Давай! Давай! - обрадовалась девочка.
        - Илья. - Миша подсел к мальчику. - Может, нам тоже объединиться? Иначе я проиграю.
        Мальчик поднял на Мишу задорный взгляд.
        - Дядь Миш, а я тогда выиграю.
        - Ах ты, мелюзга!
        Все засмеялись, и каждый принялся за свой рисунок.
        2
        Коля подошел к детской площадке и посмотрел на последний подъезд девятиэтажного дома. Перевел взгляд на окна второго этажа. Он немного выпил. Что делать дальше, он даже не представлял. Для начала он хотел зайти к ней и выяснить… Что он мог еще выяснить? Что она не с одним, а с тремя сразу? Что она лесбиянка и вегетарианка? Ее поведение сегодня на складе сказало достаточно. Она проститутка! И убеждаться в этом Коле больше не требовалось.
        Постояв еще немного у детской горки, он накинул капюшон на голову, засунул руки в карманы военной куртки и направился к подъезду.
        Подъезд был чистым, но запах кошачьей мочи портил впечатление. Подъезд был под стать твари, живущей в нем. Она тоже была чиста только на первый взгляд, но ее поступки воняли хуже дерьма.
        Коля остановился у двери, протянул руку к кнопке звонка, помедлил. За дверью гулко звучали музыка и смех. Смех этой блудницы. Коля вдавил кнопку и не отпускал, пока дверь не открылась.
        - Какого хера ты трезвонишь?!
        Света была пьяна.
        - Коля?
        Она искренне удивилась. И обрадовалась? По крайней мере Коле так показалось.
        - Ты пришел?
        Света сыпала вопросами, не давая Погорельцеву опомниться.
        - Кто там, Светик?! - раздался голос Рината из глубины квартиры.
        - Это Коля! - ответила хозяйка квартиры и отошла в сторону, пропуская гостя. - Ну, заходи, что ли.
        Николай заглянул в квартиру, ожидая какого-нибудь подвоха. В коридоре Ринат громко спорил с каким-то мужчиной.
        - Ну, ты войдешь или?..
        Сейчас ему больше, чем когда-либо, хотелось убить ее. И он шагнул через порог. Голова шла кругом. «Зачем я здесь? На что рассчитывал, когда шел к шлюхе? Ведь она наверняка одна бывает, только когда справляет нужду. И то - под вопросом. Может, да, а может, нет».
        - Громозека? К Светику яйца подкатываешь?! - презрительно выкрикнул Ринат вместо приветствия.
        - Перестань! - одернула его Светлана и, впустив Николая в комнату, поставила на стол чистую тарелку для него. - Мы с Колей просто коллеги.
        УБИЛ БЫ ТВАРЬ, вспомнил Погорельцев слова старого сварщика. УБИЛ…
        После слов «просто коллеги» жажда убийства нахлынула на него с новой силой. Убить и истязать… Или истязать, а потом убить.
        - Молчу, молчу. - Ринат улыбнулся как-то неприятно, будто замышлял что.
        На Колю действительно никто из коллег не обращал внимания. Какое-то время. Он даже хотел встать и уйти, не понимая, зачем вообще сюда пришел. Он чувствовал себя как во сне. В кошмаре, от которого никак не проснуться.
        - Че, Громозека, заелозил? Замышляешь чего? - Ринат не выговаривал, а выплевывал слова. Даже его мерзкая улыбка испарилась с лица. Ринат намеренно шел на конфликт.
        3
        Миша услышал шум в подъезде, когда Илья положил перед ним свой рисунок. Он даже не успел рассмотреть, что там - на листе бумаги. В дверь что-то ударилось. Именно ударилось, а не ударил. Видно, кто-то приложился всем телом. Миша сразу посерьезнел, но, сообразив, что это напугает детей, изобразил улыбку.
        - Кажется, там кто-то хочет, чтобы его уложили спать?
        - Я могла бы спеть ему колыбельную, - предложила Аня.
        - Не беспокойся. Мы просто пожелаем ему «спокойной ночи»…
        Дверь снова сотряслась от удара. Миша вышел из комнаты. На лестничной площадке кто-то громко выяснял отношения. Миша Леонов жил в этом доме лет пять и за все время ни разу не слышал ни о каких дебошах. Конечно, большую часть времени он проводил на работе, уходил рано и возвращался поздно, но ведь слухи долетают и до тех, кто впервые переступает порог подъезда с нехорошей репутацией. Живущих в подъезде Миша знал в лицо, с некоторыми даже здоровался и ничего плохого, как, впрочем, и хорошего, о них сказать не мог. Соседка в целом женщина положительная, хотя не без тараканов в голове. Мужика ее вообще никогда не слышно.
        Видимо, орали и бузили какие-то залетные. Миша вышел на площадку и захлопнул за собой дверь. Шумели уже на втором этаже - видимо, действие стихийно перенеслось туда.
        - Убью этого п*дора! - доносилось оттуда.
        Миша пошел на шум. Он еще не видел крикуна, но уже понял, что ограничиться устным замечанием будет недостаточно.
        - Эй! - крикнул он. - Убавь громкость!
        Ответом была тишина. Миша успел прокрутить в голове возможные варианты реакции хулиганов… И тут в разговор вступил новый голос.
        - Это че за хер с горы?
        Миша спустился на площадку второго этажа. У одной из квартир стояли двое мужчин. Оба - пьяны и растрепаны. И, если кого они и собирались теперь убить, так только того, кто столь необдуманно посмел сделать им замечание. Предположив, что потасовка с выпивохами может кончиться плачевно как для них, так и для него, Миша не стал усложнять и похлопал по карманам в поисках удостоверения.
        - Ты че, рамсы попутал? - снова выступил крикун.
        Удостоверение не находилось. Миша понял, что конфликта не избежать.
        - Так, парни, - сказал он. - Вокруг вас люди живут. Дети…
        - И че? Мне усыновить кого-нибудь?!
        Второй засмеялся. Противно и хрипло. Миша с трудом сдержался, чтоб не ударить.
        - Нет. Усыновлять никого не надо. Просто ведите себя тише. И возможно, у вас будут собственные. - Миша изо всех сил старался быть учтивым.
        - Мы все поняли, братуха, - сказал крикун. - Мы тут просто поскандалили с одним мудаком…
        - Надеюсь, мы поняли друг друга? - спросил Миша и посмотрел на второго, приятеля крикуна, решив, что именно ему следует повторить информацию.
        - Братуха, все нормуль! - крикун подтолкнул своего приятеля к двери.
        Миша решил, что инцидент исчерпан, повернулся и пошел вверх по лестнице. На площадке между этажами он остановился. Товарищи «по оружию» все еще топтались у двери и шептались. Потом он услышал голос женщины. Через пару секунд щелкнул язычок дверного замка, и все стихло.
        Миша улыбнулся и хотел уже подняться на свой этаж, когда мельком заметил внизу во дворе, возле детской горки, здоровенного мужика в армейской куртке с капюшоном. Первым побуждением было выбежать и схватить бойца, но здравый смысл возобладал над чувствами. Нельзя же оперативнику кидаться на всех мужиков, одевающихся в армейском магазине.
        Усмехнувшись, Миша еще раз глянул на детскую площадку. Она была пуста.
        4
        - Ну что, уложил? - спросила Аня.
        - Дядь Миша, хулиганы пошли спать? - Катюшка подошла к Леонову со своим рисунком в руках.
        Миша присел.
        - Да, они устали и пошли спать. Ну-ка, что это у тебя?
        Девочка протянула Мише лист.
        - Это я сама нарисовала, - гордо заявила она.
        - Точно? - спросил Михаил и посмотрел на рисунок. - А я думал, тебе тетя Аня помогала.
        - Не-а, - громко сказала Катя и тут же тихо добавила: - Я сама.
        - Так нечестно! - раздался из комнаты голос Ильи. - Я первый нарисовал.
        Аня припомнила тот набор фраз, которые мальчику надоедят (если уже не надоели) в первую очередь, - «ты старший» и «ты же мальчик». Наверное, отъявленные феминистки в детстве с удовольствием пользовались привилегией побыть младшей и девочкой. Аня усмехнулась и оставила эти комментарии при себе. Пусть Мишка решает. Он как-никак у них заводила.
        - Так, ребята. Давайте решать проблемы по-взрослому, - сказал Леонов.
        - Да, - закивала Катюша, - я девушка!
        Аня улыбнулась. Миша развел руками. Илья вздохнул. Все вернулись в гостиную. Дети сели на диван. Миша разложил рисунки на столе. Все четыре. Четвертый рисунок был Мишин. Аня удивилась: когда он успел?
        - Ну, что ж… Рисунки хорошие, - сказал Леонов тоном судьи. - Давайте начнем с тети Ани. Кого она нарисовала и почему именно его?
        Аня взяла свой рисунок и посмотрела на шарик со ртом и глазами.
        - Это Колобок, - сказала она и чуть не засмеялась. Сложившаяся ситуация напомнила ей эпизод из какого-то фильма об анонимных алкоголиках: представьтесь и расскажите, что вас привело к нам? - Это Колобок. Он символизирует… - И тут она поняла еще одну вещь: она не могла разговаривать с детьми. С убийцами, с подозреваемыми, свидетелями - пожалуйста, а вот с детьми - нет. Она посмотрела на детей, потом на Мишу. Они не сводили с нее глаз. Итак, что же символизирует вдруг оживший кусок запеченного теста? Ей вдруг расхотелось философствовать.
        - Так что же он символизирует? - с улыбкой спросил Миша.
        Аня почувствовала, что краснеет.
        - Ну, вообще-то… В детстве я любила этот персонаж за то, что он румяный и красивый…
        - И? - недоуменно вскидывая брови, Миша явно хотел что-то ей подсказать. Но что?
        - И-и-и… - Аня не сразу поняла, чего от нее добивается Леонов. Но, глянув на детей, сообразила. - Дети, никогда не уходите от родителей без разрешения! Иначе, вас захотят съесть заяц, волк, медведь и…
        - Лиса! - хором сказали дети.

* * *
        - Значит, Колобок? Хе-хе!
        Они уже сдали детей родителям и вышли во двор. Но Леонов все не унимался.
        - А ты сам почему пугало нарисовал?
        - Страшилу? Может, это прозвучит странно, но он меня пугал.
        - Да ладно?! Трусишка.
        - Еще какой. Но ты так и не ответила: почему Колобок?
        - Господи! Его быстрее всего нарисовать и не опозориться. Кружок, два глаза, рот и нос - все просто.
        - И умно. И это символизирует…
        - Да ну тебя! - Аня в шутку стукнула Леонова перчаткой. - Перестань!
        5
        Игра с подвалом могла выйти боком. Не нравилось ему это. Другое дело - квартира многоэтажного дома. Стоя на улице, он все еще слышал горлопана. Не унимался, паскудник. Он не любил таких. Тварь верещала, что убьет всех, а кого не убьет, того заставит сожрать собственные яйца. Прижми его покрепче, и он готов будет вылизывать ботинки. Собственные и не снимая. Идея ему понравилась. С яйцами. Ботинки недостаточно унизят крикуна.
        Он ухмыльнулся, кивнул своим мыслям и вошел в подъезд. Запахи его не тревожили. По крайней мере не так сильно, как крики этого п*дараса. А петушок вновь закукарекал.
        Он поморщился и ступил на площадку с квартирой, из-за двери которой неслись вопли. Многократные «убью» раздражали припозднившегося гостя.
        - Конечно, сегодня непременно кто-то умрет, - прошептал он. - Иначе зачем же столько раз кричать о смерти? - ухмыляясь, он толкнул дверь.
        Не заперто. Как всегда у проституток и гомосеков. Что двери, что свои дырки под замком держать не умеют.
        Не таясь, он прошел в спальню. Достал раскладной нож и открыл его. В спальне кто-то копошился: он заметил в проеме какое-то движение. Вошел в комнату и, не сбавляя темпа, направился к вскочившему с кровати голому мужчине.
        - Чего ты здесь?.. - успел спросить голый, и лезвие перочинного ножа шесть раз вошло ему в живот. Раз за разом окисленный кусочек стали рвал новую дыру в человеческой плоти. А плоть молчала. Человек не понимал - за что.
        Никто никогда не понимал - за что. Суки! Вы рождаетесь во грехе. Вот за что! А некоторые из вас идут дальше и становятся проститутками и п*дарасами.
        Голый крякнул, но ни тело, на котором он только что копошился (гость видел только голую задницу в постели), ни крикун в кухне, казалось, этого не слышали. Десятисантиметровое лезвие вошло в горло упавшего горе-любовника. Кровь хлынула, как только он вынул лезвие. Голый как-то карикатурно сжался и затих. Тогда он перевел взгляд на голую задницу. Глаза успели привыкнуть к полумраку, и теперь голые ягодицы, и ту, кому они принадлежали, он видел отчетливо. Она спала. Шлюха спала, даже не чувствуя, что ее трахает этот пародийный гомик. На ягодицах расползлись лужицы слизи. Сперма стекала между ног. Он хотел ее убить прямо сейчас, но передумал. Крикун в кухне снова заорал: «Убью!»
        Раз убью, два убью, потом никто и не поверит… Он считал, что языком молоть - чисто женская слабость, ну, или гомосятская. Мужчина слов на ветер не бросает. Если сказал: убью, - убивай.
        Он вошел в кухню. Самый голосистый в этой квартире сидел с опущенной головой и что-то бубнил. Время от времени повышая голос именно на слове «убью». Он прошел в кухню и сел с другой стороны стола.
        - Убью! - снова выкрикнул горлопан и поднял голову. Уткнулся мутным взглядом в «гостя», ухмыльнулся. Спросил: - Убью?
        - Давай. Убей меня.
        Положив на стол окровавленный нож, он подтолкнул его вперед. Кровавый след, словно лыжня, последовал за ножом.
        Крикун поднял голову. Увидев нож, дернулся, но «гость» его опередил. Схватил чайник и ударил пьяного горлопана по голове. Тот, не вскрикнув, осел и откинулся на стуле. Убийца подошел к телу. Опустился на колено, расстегнул ремень и задумался. Заорет? Обязательно заорет. От этого шуму много. Даже когда его не режут, а тут…
        Он встал, взял пьяного за волосы, откинул безвольную голову назад. Мужской кадык торчал, как второй подбородок. Отведя руку назад, ударил костяшками пальцев в адамово яблоко. Что-то хрустнуло, и пьяный, казалось бы, проснулся. Захрипел, схватившись за ввалившееся горло. Что, ублюдок, теперь заорать не получится? Он взял нож и несколько раз ударил хрипящего мужика в живот и грудь. Бил, пока тело жертвы не обмякло. Теперь можно. Он снова встал на колено, расстегнул мертвецу штаны и поморщился.
        - Кто-то не просится на горшок, - сказал он, с укором глядя в лицо убитого.
        Двумя пальцами раздвинул мокрую ширинку и так же брезгливо достал половой орган. Потом понял, что такими аккуратными движениями можно только крылышко мухе оторвать. Здесь нужны усилия и хватка. Скривившись, обхватил член рукой… Через полминуты и рука, и штаны были мокрыми от крови и сильного отвращения уже не вызывали.
        В спальню гость вернулся с подарком. Женщина все еще спала в прежней позе. Слабый свет фонаря пробивался сквозь щель между занавесок. Блеск влаги на ягодицах возбудил. Он хотел ее наказать прежде, чем дать шанс. Чтоб знала свое место.
        Он раздвинул ей ноги. Волос на промежности практически не было, и это возбудило его еще больше. Вставил два пальца во влажную щель. Женщина застонала. Шлюха! Он отдернул руку, не желая ее удовлетворять. Надо просто закончить то, ради чего он пришел. Достав пакетик с половым органом, он вынул окровавленный отросток, пальцами раздвинул половые губы женщины и вставил в промежность вялый член. И все это время спящая сука продолжала постанывать. Когда он сел ей на ягодицы, она шевельнулась было - наверное, все-таки почуяла, что происходит что-то не то, - но было поздно. Удар ножа пришелся в спину. Один, второй, третий… Но он продолжал бить и тогда, когда понял, что женщина мертва. Потому что нужно наверняка. Чтоб она не упустила свой шанс стать человеком.
        6
        В отделе с утра кипела жизнь. Ильин выглядел уставшим и злым. Он стоял у магнитной доски, где прибавилось два фото: Мерзликин и Карпов. Сверхсрочники в 2000-м, а ныне пациенты психиатрической больницы. Из папочки, переданной Пухом, Виктор не узнал ничего нового. То, что произошло на базе в горах в далеком 2000-м, до сих пор хранилось в тайне. Попытки выяснить подробности вызывали приступы агрессии у одного и слезы и замыкание в себе у другого. Обоих решили задержать для полного обследования.
        Разговор с Карповым Ильин решил поручить Ане Рыжовой. С девушкой, пусть даже сотрудником органов, люди лучше идут на контакт. Аня могла узнать, что произошло там, на горной базе, пятнадцать лет назад. Что заставило пленника так жестоко расправиться со своими мучителями.
        Ильину казалось, что он знает ответ. Война способна из бухгалтера сделать жестокого убийцу, а плен… Плен ломал самых крепких. А от сопливых юнцов вряд ли стоило ожидать стойкости. Плен и пытки из человека могли сделать животное. Один замыкается в себе и хнычет, а второй жаждет мести. Второй стал хищником, бешеной тварью…
        Майор прошел к столу, присел на край, взял схему и начал изучать в сотый раз. Судя по тому, как содержали обоих парней, они могли выходить за пределы больницы и возвращаться в нее после совершения убийства. А кроме того, они могли работать в паре. Или нет.
        В кабинет вошла Аня.
        - Привет.
        - Привет. Аня, с утреца тебе задание.
        - Я слушаю. - Она прошла к своему столу и присела в кресло.
        - Нужно съездить в психиатрическую больницу и опросить персонал, а самое главное - вывести на разговор Карпова.
        - Карпова? Вы смеетесь? Если он за пятнадцать лет ничего не сказал спецам от психиатрии, которые могут расшифровать даже его молчание, то что там смогу я?
        - Ты сможешь, - кивнул Ильин.
        Он собирался добавить, что она сможет прихватить с собой Леонова, но телефонный звонок его перебил. Ильин поднял трубку.
        - Да.
        - Ильин, давай своих орлов… и орлиц на Юных Ленинцев. Похоже, там ваш маньяк объявился.
        Нахмурившись, Ильин положил трубку.
        - Куда? - спросила Аня.
        - Юных Ленинцев, дом 12. Бери Мишку, и проверьте адресок.
        Аня кивнула и поднялась. Вид у нее был сосредоточенный. Уже взявшись за ручку двери, на пороге, она что-то вспомнила и обернулась.
        - Может быть, к Карпову подкрепление взять? - спросила она.
        - Думаю, чтобы утереть ему сопли, Мишки хватит.
        Аня снова кивнула и вышла из кабинета. Ильин на секунду подумал, что последняя фраза прозвучала как-то не по-человечески. Но сомнения тут же утонули под ворохом менее сентиментальных мыслей. Нечего рассусоливать. Пока они будут оплакивать несчастную долю Карпова, его дружок с дюжину членов нарежет и сварит из них холодец. Хладнокровное отношение к чужому горю для следствия - необходимость. Оно не позволит совершить ошибку, поможет вычислить тварь и предотвратить еще несколько убийств.
        7
        Взрывная волна подхватила и ударила его о землю. Миша несколько раз перевернулся, хотел встать, но задохнулся от боли. Уши заложило от грохота выстрелов. Кровь повсюду. Она не успевает впитываться в землю. Рядом - трупы товарищей. Здоровой рукой Миша потянулся к ране, больше для того, чтобы убедиться, что все его части тела на месте. Из раны хлынула кровь. С трудом поднявшись на ноги, он попытался хоть что-нибудь рассмотреть сквозь пороховую гарь. Стреляли, казалось, со всех сторон, и различить можно было лишь яркие вспышки от взрывов и выстрелов.
        Миша вскочил и побежал по дороге к ближайшему дому. Споткнулся о чье-то тело и распластался на камнях в нескольких метрах от деревянного крыльца. Обернулся назад посмотреть - кто лежал у него на пути - и увидел здоровенного мужика в горном костюме. Мертв, конечно, ведь с такими ранами не живут. Дыра в груди сочилась кровью. Несколько жужжащих пуль вонзились в огромное тело погибшего бойца.
        Миша хотел закричать, заглушить звуки выстрелов и услышать голос последнего, оставшегося в живых. Новый взрыв заставил его отказаться от этой идеи. И вдруг все стихло. Даже боль в плече ослабла, позволяя перевести дух. Михаил глянул на покойника рядом с собой. Мертвец смотрел на него, растянув губы в ухмылке. Подняв указательный палец, мертвец коснулся кровавых язв на потрескавшихся губах. Мол, помалкивай. Потом он закрыл глаза - выстрелы и взрывы возобновились.
        Миша проснулся. В ушах еще грохотали выстрелы, когда зазвенел телефон. Миша приподнялся на локтях и осмотрел стул у кровати. Телефон лежал на джинсах. Миша поднял его и не глядя нажал «принять вызов».
        - Мишка, ты где? - голос Ани не мог не радовать, но Миша никак не мог выбраться из дома, обстреливаемого боевиками. Бородатые твари каждой пулей «вколачивали» его в иную реальность, в другую жизнь, где не было победителей. Там были только проигравшие.
        - Привет - для начала, - ответил Леонов и потянулся, пытаясь сбросить с себя слишком реалистичный кошмар.
        - Привет, - спохватилась Аня. - Ну, правда, ты где?
        - Дома. Проспал.
        - Миш, через сколько ты сможешь быть на Юных Ленинцев?
        - Через полчаса, - не задумываясь, ответил Леонов и тут же встал, взял со стула джинсы и начал надевать.
        - Я сейчас выезжаю туда.
        - А что там? - Миша надел рубаху.
        - Похоже, снова наш Зверь объявился.
        - Дождись меня, - сказал Леонов и нажал «отбой».
        Прошел в ванную комнату, умылся, мельком глянул на свое осунувшееся, совсем чужое лицо и пошел к двери. Сон ни в какую не хотел оставлять его. Кровь, выжженное нутро сослуживца, пробитые головы, бесполезные, посеченные осколками, каски и бронежилеты, кишки, тянущиеся по лестнице вверх… Миша никогда не думал, что в человеке столько всего напихано.
        Куда бы они сейчас с Рыжовой ни поехали - ничто не сравнится с тем, что он увидел тогда. Что он продолжает изредка видеть во сне. Тот, кто выдает себя за бога, явно не хочет, чтобы он забывал кровь и кишки вперемешку с порохом и осколками… Вот только зачем?
        Усаживаясь за руль своего «Шевроле Блейзер», Миша сомневался, что здесь, в мирное время он больше не увидит подобных картин. С той войны анатомия человека совсем не изменилась, да и ублюдков, способных показать весь внутренний мир кого-нибудь, в мирной жизни не меньше, чем на войне.
        8
        Крики были слышны даже на улице. Леонов едва не выпрыгнул на ходу.
        Заехал на бордюр, заглушил двигатель и выскочил из машины. Аня Рыжова уже бежала впереди. Он нагнал ее в подъезде. Крики стихли.
        - Это я вас вызвала, - раздался свистящий шепот из темноты под лестницей. - Она, наверное, сознание потеряла. Уже второй раз.
        - Где? - просто спросил Леонов.
        - В 184-й, - четко ответила женщина и вышла из тени.
        Миша подошел к двери 184-й квартиры, достал пистолет и вдавил кнопку звонка. После непродолжительной паузы кто-то откашлялся и спросил:
        - Кто там?
        «Какого черта мы приперлись? - промелькнуло в голове Леонова. - Это ж обыкновенная бытовуха».
        - Ты зачем же, гад, под мою дверь мусор сыплешь?! - по-стариковски спросил Миша.
        - Сука! - выпалил хозяин квартиры. - Еще один!
        Дверь открылась. Как только показалось восковое лицо с нездоровым блеском в глазах, Леонов не медлил ни секунды. Ударил и тут же ворвался в квартиру. Завалил бугая в окровавленных трусах, вывернул ему руки и застегнул наручники на запястьях. Аня прошла в комнату. Леонов, положив преступника, проследовал за коллегой.
        Окровавленное тело лежало на полу между диваном в лоснящейся грязью обивке и столом под клеенчатой скатертью. Это была женщина. Аня присела возле тела и, взяв тонкое запястье, попыталась нащупать пульс.
        - Живая, - сказала она. - «Скорую» вызывали?
        - Нет, - в дверях комнаты появилась женщина - та, что пряталась под лестницей. - Я боялась, что они приедут раньше и спугнут его.
        - Наши наверняка вызвали, - сказал Миша, но на всякий случай достал телефон.
        - Вы что, суки, сговорились?!
        Хозяин квартиры очнулся и попытался встать, но алкоголь, не выводимый из организма уже несколько лет, и наручники не дали этого сделать.
        - Лежи, ушлепок!
        Взвыла сирена, взвизгнули тормоза, и через пару секунд тяжелые ботинки простучали по асфальту. Леонов и Рыжова достали удостоверения и открыли их.
        - Стрелять хоть не начнут?
        - Не должны, - сказал Миша. - Иначе одной «Скорой» будет мало.
        - Руки в гору, мордой в пол! - рявкнул один из влетевших в комнату собровцев.
        Миша показал удостоверение.
        - Свои! Вы о тело не споткнитесь.
        Один из бойцов подошел к Леонову и взглянул на документы.
        - Как вы тут раньше нас оказались? - спросил он, возвращая документы.
        - Случайно, - пожал плечами Миша и убрал документы в карман джинсовой рубахи.
        Сирена под окном заставила Аню вздрогнуть.
        - Что-то здесь становится тесно, - сказала она и выглянула в окно. - «Скорая».
        - Когда же они будут приезжать раньше всех? - спросил Миша, ни к кому конкретно не обращаясь. - Хотя бы случайно…
        - Боюсь, что никогда. - Аня вернулась к избитой женщине. Несчастная застонала и попыталась открыть глаза. Аня встала на одно колено и взяла пострадавшую за руку.
        - Не шевелитесь. Потерпите. Сейчас вам помогут.
        9
        Миша Леонов сел за руль, достал блокнот и карандаш и, подумав, начал рисовать. Грифель шумно царапал бумагу, оставляя угольно-черные следы, которые, соприкасаясь друг с другом, через несколько минут превратились в картину.
        - Карпов? - услышал он голос Ани Рыжовой.
        Миша поднял голову - Аня сидела на пассажирском сиденье. Он взглянул снова на рисунок. Он не понимал, что она спросила. А на его рисунке было изображено инвалидное кресло с человеком, замотанным в плед, рядом стоял санитар. Карпов?
        - Да, - ответил он. Только сейчас Миша вспомнил, что фамилия человека в кресле - Карпов.
        - Здорово у тебя получается. Ты учился где-то?
        Миша улыбнулся, а потом погрустнел.
        - Мама очень хотела, чтобы учился. Она меня даже однажды отвела в художественную школу. Я смог высидеть только один урок. На дворе июль, мне двенадцать, а тут надо сидеть за партой. Занятие перестает быть любимым, когда тебя заставляют, когда не с охоточки! - Миша снова улыбнулся.
        - А сейчас, значит, с охоточки?
        - Сейчас я словно погружаюсь в рисунки. Рисую, что вижу, а порой и что еще не видел, но оно уже есть, было или будет.
        - Да ты прямо предсказатель с карандашом, - сказала Аня.
        - Хорошо, если дело в карандаше! - усмехнулся Миша и добавил, помолчав: - Надо ехать.
        - Вперед, - сказала Аня. До больницы они не произнесли ни слова. Только уже заглушив двигатель, Леонов спросил:
        - Ты к докторам, я - к пациентам?
        - Я думала, мы все сделаем вместе.
        - Вместе так вместе.
        Они поднялись по широкой лестнице с вазонами по бокам. В вазонах даже что-то пыталось выжить. Какие-то маленькие цветочки с пожухлыми листочками, казалось, взывали о помощи.
        - Если здесь так же к пациентам относятся, то неудивительно, что Карпов до сих пор слюни пускает, - сказала Аня. Миша усмехнулся. Он и сам так подумал, глянув на увядшие цветы.
        - Так, а вы к кому?
        К ним подбежала бойкая девчушка, маленькая и какая-то шебутная, отчего определить ее возраст по внешности было невозможно. Собственно, из-за этого же и должность особы также оставалась загадкой. Если бы не зеленая униформа, девицу можно было бы отнести и к разряду пациентов - подвид буйные.
        - Так, и почему без бахил?
        Миша и Аня достали удостоверения одновременно.
        - Нам нужен главврач.
        Леонов мысленно делал ставки на то, насколько мир сошел с ума и с какой вероятностью «дерганая мышка» может оказаться тем, кто им нужен.
        Девушка вчитывалась в каждую строчку их документов с тщательностью «зубрилы». Закончив, кивнула, окинула пришедших с ног до головы подозрительным взглядом и сказала:
        - Он у себя.
        Аня и Миша переглянулись.
        - У себя - это где? - спросила Аня, понимая, что девицу они вновь заинтересуют только после того, как сделают еще хоть шаг по коридору без бахил.
        - У себя - это у себя в кабинете, - сказала девушка. Она говорила с ними, как с пациентами. Возможно, для нее все те, кто не является ее коллегой, - потенциальные пациенты? А возможно, каждодневное нахождение в стенах этого заведения не могло не оставить отпечатка… Девушка нервно фыркнула, по-детски взбалмошно дернулась, мол, ничего-то вы без меня не можете.
        - Ладно, идемте. - Она махнула им рукой и направилась к лестнице. - Покажу вам, где это!
        Кабинет главврача находился на втором этаже, в холле за лифтами. Указав им путь, странная девица удалилась. Видимо, избегала незапланированных встреч с начальством. Миша с Аней переглянулись: Леонов сделал шаг вперед и, коротко постучав, толкнул дверь. За столом сидел лысый невысокий мужчина. Очки на крошечном лице казались огромными и чужеродными. Несмотря на минимальное сходство с доктором-психиатром из «Кавказской пленницы», Леонов ждал, что он в ответ на их «мы из полиции» нажмет кнопку селектора и спросит:
        - Людочка, где у нас оперуполномоченные, следователи и прокуроры лежат?
        Но очкарик ничего не нажал и не спросил.
        - Вы из милиции? - спросил он.
        - Из полиции, - уточнила Аня Рыжова.
        Главврач кивнул и снял очки.
        - Мне сказали, что вы придете.
        Уточнять - откуда информация - не было ни желания, ни времени, поэтому сразу перешли к делу.
        - Что вы можете сказать о Мерзликине? - спросила Аня.
        - Крайне беспокойный товарищ. Все куда-то спешил.
        - Спешил? - переспросил Леонов.
        - Да, особенно когда видел Карпова. Начинал суетиться и, будто что-то вспомнив, удалялся.
        - Куда удалялся?
        - Ну, дел у него много было. Садовником он у нас подрабатывал.
        - Пациент психиатрической больницы работал садовником?
        - Да, а что здесь такого? Трудотерапия.
        - Но острые предметы, лопатки, тяпки… Ими можно поранить кого-то…
        - А! Так вы не осведомлены о нашем заведении в полной мере, - заключил главврач с улыбкой пациента на устах. - Дело в том, что у нас находятся в основном легкие. Забор - рабица, как в детском саду, и охрана - два чоповца, библиотекари на пенсии. У нас не было ни одного случая причинения вреда здоровью кому-либо или себе, не было ни одного побега…
        - До Мерзликина, - вставил Леонов.
        - Ни одного - до Мерзликина, - подтвердил врач, и его улыбка сползла. - Я даже не знаю, чего ему не хватало. У него была отдельная комната. Не палата, а именно комната.
        - А что охранники?
        - Ничего не видели, - развел руками главврач.
        - Кто бы сомневался, - сказал Леонов. - Я могу с ними поговорить? Когда их смена?
        - Сегодня и еще, если я не ошибаюсь, следующие дней пять.
        - А я бы поговорила с Карповым.
        - К сожалению, это невозможно.
        Леонов даже замер, приготовившись услышать «сбежал».
        - Нет, он, конечно, вас выслушает, но в диалог вступит вряд ли. Так что повидаться вы с ним можете… И даже что-то рассказать ему. Но взаимность вас там не ждет.
        10
        - Мудацкое царство какое-то, - сказал Миша Леонов, выйдя из кабинета.
        - Это почему еще? - Аня едва сдерживала смех.
        - Как они здесь себя ведут? Ты знаешь, мне кажется, что единственные нормальные здесь - это мы с тобой.
        - Нормальность определяется большинством. А они здесь в большинстве, - Аня проводила взглядом шепчущего что-то себе под нос старика, - как ни крути!
        - Может, убраться отсюда, пока нас не распяли у вазонов на крыльце?
        Аня засмеялась. У Миши тоже настроение улучшилось, но расслабляться он не собирался.
        - Я к библиотекарям-пенсионерам, а ты - к Карпову, - сказал Леонов и, не дожидаясь ответа, пошел к лестнице.
        Знал он этих чоповцев. Большинство этих парней в черной с жирным лоском форме - с амбициями, но без перспектив на будущее по поводу своей замершей в позе эмбриона карьеры. Почти всегда при разговоре с ними складывалось впечатление, что должность охранника, по их мнению, - на одной ступени с топ-менеджером нефтедобывающей компании. И в этой должности они утверждались с надзирательской ленцой и презрением к происходящему вокруг. Мол, и пусть весь мир подождет.
        На радость Миши, первый, с кем ему довелось поговорить, таким заскоком не страдал. Старик почти перевернул его представление об охранниках: сумел остаться человеком и, возможно, действительно был когда-то библиотекарем. А может, и учителем истории. Он мог быть кем угодно на пенсии, но не надменным придурком, разговаривающим через губу.
        - Привет, сынок, - сказал старик в голубой форменной рубахе с нашивками в виде погон после того, как Михаил представился. - Чай будешь?
        - Нет. Пожалуй, откажусь, - неловко улыбнулся Миша.
        - Жаль, хороший чаек! Ты знаешь, даже сахара туда не…
        - Вы дежурили в ночь, когда сбежал Мерзликин? - перебил старика Леонов.
        Охранник сник:
        - Да, я. Только вы несколько неверно ставите вопрос! Не в ночь, когда сбежал, а в ночь, когда мы обнаружили, что садовника нет в его комнате. Может, он сбежал еще днем. После трех его никто не видел.
        - Трех дня?
        - Ага, - кивнул дед. - Может, он вышел через проходную, а те не признаются. А может, вовсе не заметили.
        - Как? - не понял Миша. - Он что, может покидать территорию?
        - Может. За сигаретами, например. Палатка вон там, за остановкой. А он практически - персонал больницы. Вот и выпускали мы его, когда ему вздумается.
        КОГДА ВЗДУМАЕТСЯ, мысленно прокрутил в голове Михаил.
        - А было такое, чтобы он на ночь не возвращался? Или возвращался поздно?
        Старик пожал плечами.
        - В мое дежурство ни разу.
        Леонов понял, что по существу у «библиотекаря» выяснить больше ничего не удастся.
        - Ну, спасибо.
        - Чем могу… - развел руками старик. - Ну а теперь - может, чайку?
        Михаил вежливо отказался и пошел искать второго охранника.
        Второй был помоложе, но такой же тактичный и рассудительный, как и его старший коллега.
        - Вы, наверно, думаете, что за деньги сейчас все можно? - спросил охранник. - И мы поддались соблазну срубить копеечку по-легкому? Если бы я приехал в Москву впервые, то, возможно, так и было бы, но… Дело в том, что там, откуда я, самый приличный заработок - это кило сухарей и пачка чая. Здесь мне работодатель дает сумму, которую я видел до этого только в эротическом сне. Вы думаете, мне хватит глупости взять копейку с психованного за его прогулку под угрозой потери своих эротических грез?
        «Это где ж вас, таких профессоров, набирают?» - подумал Миша.
        - Давайте без лирики, а? - попросил он. - Я задал вам конкретный вопрос и хочу услышать на него конкретный ответ. Вы не выпускали Мерзликина в ночь на двадцатое сентября?
        - Выпускал.
        - Так, - протянул Миша. - Видите, без лирических отступлений все начинает проясняться. В котором часу и зачем?
        - Около двух часов. В магазин.
        - Около двух? Днем, что ли?
        - А то когда ж еще?
        - И что, вы больше его не видели?
        - Не видел, но-о-о…
        Миша мысленно развернул охранника и отпинал его лоснящийся зад. А охранник с задатками оратора невозмутимо продолжил после театральной паузы:
        - Я его слышал!
        - Интересно.
        Мише действительно стало интересно.
        - Часа в три я проходил мимо двадцать четвертой палаты. И оттуда доносился его голос. Он кричал - с кем-то спорил.
        - А вы, случайно, не расслышали, что он кричал?
        - Что-то о войне. Мол, война закончилась… Или, наоборот, не закончилась, - охранник пожал плечами. - Я не расслышал.
        - И последний вопрос: чья это была палата?
        11
        Аня вошла в палату и только после этого постучала в дверь. Мужчина в инвалидном кресле у окна даже не пошевелился. Аня откашлялась, пытаясь привлечь к себе внимание. Но пациент не отвел взгляда от окна. Аня шагнула в глубь комнаты и прикрыла за собой дверь. Это действительно была комната. Ее интерьер не имел ничего общего с убранством больничной палаты. Здесь даже пахло туалетной водой. Запах был приятным, но слишком резким, словно парфюм только что кто-то разбрызгал и аромат еще не выветрился.
        - Послушайте, - сказала Аня. - Я из полиции. Могу я задать вам несколько вопросов?
        Ни малейшего движения, будто у окна сидел манекен.
        - Эй!
        Ноль внимания. Аня подошла вплотную и протянула руку к плечу Карпова.
        - Не будите его.
        Аня вздрогнула и отдернула руку, будто дотронулась до чего-то горячего. И обернулась к двери - голос шел оттуда. В комнату вошел крепкий высокий мужчина в больничной униформе.
        - Вы кто? - спросила Аня.
        - Тимур, - просто ответил человек. - Я приглядываю за ним. - Он мотнул головой в сторону Карпова. - Он спит.
        - Ясно. А когда он просыпается?
        - По-разному. - Тимур пожал плечами, потом посмотрел на наручные часы. - Думаю, минут через десять промычит, что хочет в туалет.
        Тимур показался Ане приятным. Он разительно отличался от нервной малолетки с первого этажа и придурковатого доктора со второго. Он казался спокойным и компетентным, и это привлекло Рыжову.
        - Ну, у нас есть десять минут, - напомнил Тимур. - Спрашивайте.
        - Сколько вы с ним уже? - спросила Аня.
        - Как устроился сюда.
        - Это сколько же?
        - Пять лет уже.
        - А как вам его друг?
        - Садовник? Ну, он к нам заходил редко. Очень редко.
        - И все-таки. Можете что-нибудь о нем сказать?
        - Думаю, он очень скрытный. Себе на уме. От таких не знаешь чего ждать. Жил, жил себе… Своя комната, отдельная у него была… А потом бац! Решил сбежать. Все думали, что он нормальный…
        - Разве его бы держали здесь? Если думали, что он нормальный?
        - Да, по сути, его никто и не держал. Мне кажется, захоти он, его отпустили бы на все четыре стороны.
        - То есть на данном этапе лечения отпускают по желанию? - Аня не верила своим ушам.
        - Я бы так не сказал. Но человек, стремящийся на волю, не просился бы на работу и не выбивал бы себе отдельную комнату. - Тимур развел руками и виновато улыбнулся. Нет, в нем определенно что-то было. Что-то такое, что нравилось женщинам.
        - То есть причин сбегать у него как будто и не было?
        - Наоборот! Комната и цветочки могли быть прикрытием. Чтоб никто не догадался. - Тимур как-то странно закивал. Впервые за время разговора Ане показалось, что он все-таки с главврачом и медсестрой из одной команды.
        - Простите, о чем не догадался?
        - О том, что он хочет сбежать.
        Аня совсем запуталась.
        - Послушайте, если он был здоров и мог уйти… Официально выписаться из больницы… Зачем ему этот сыр-бор?
        - А что, если он скрывал что-то еще и ему просто нужно было это нахождение в больнице?
        - Мыам-мыам-мм!
        Аня вздрогнула. Никогда бы не подумала, что мычать можно так громко.
        - Что с ним? - спросила она.
        - В туалет хочет. Все как по часам.
        Тимур снова улыбнулся, и Аня поняла, что даже приятная улыбка может надоесть. Она уже начала раздражаться из-за этой неуместной веселости.
        - Вы позволите?
        Аня не поняла, что от нее хотят.
        - Мне надо заняться своими прямыми обязанностями, - уточнил санитар.
        И снова эта чертова улыбка.
        - Да, да, конечно! - Аня отступила к двери. - Извините.
        Она достала визитку и протянула ее санитару.
        - Если что-то вспомните - звоните.
        - Как я уже сказал, он был у нас нечастым гостем. Так что вроде и вспоминать нечего.
        - Ну, все-таки… - Она хотела улыбнуться, но передумала. Хватит улыбок. Хочешь, чтоб меня вырвало, - улыбнись.
        - Конечно, - кивнул Тимур. - Такой красивой девушке можно и позвонить.
        - Мыам-мы!
        Если бы Карпов не замычал, Аню бы точно вырвало. Она поспешила удалиться.
        Ей стало легче, только когда она закрыла за собой дверь. Что-то тяжелое было в этой комнате. Воздух, сама атмосфера пропитана ложью. Улыбки и движения…
        - Сука, зачем?!
        Вопль раздался из-за двери. Аня едва не подпрыгнула. Она вернулась и прислушалась. В покинутой ею комнате шла какая-то возня.
        - Все хорошо, все будет хорошо…
        Аня постучала и открыла дверь.
        - У вас все нормально?
        Инвалидное кресло было развернуто по направлению к двери. Голова Карпова свесилась на грудь и завалилась влево. Обнаженная нога соскочила с подножки. Тимур нагнулся над пациентом, но как только дверь отворилась, он выпрямился.
        - У вас все нормально? - повторила Аня.
        Тимур улыбнулся.
        - Когда сходим в туалет, будет еще лучше.
        Аня кивнула и вышла из палаты. Она вдруг поняла, что отталкивало ее в санитаре Тимуре. Садистская ухмылка. Это вовсе не улыбка у него, а оскал хищника, который загнал добычу.
        Нет, на реальные преступления такой тип пойдет вряд ли, но поиздеваться над беспомощным - это запросто.
        Глава 7
        1
        Миша Леонов подошел к двери с номером двадцать четыре. Кто бы мог подумать… Все дороги ведут в Рим? Хотя… Чего он еще ждал? Если они там были вместе, почему бы им не быть иногда вместе и здесь.
        Леонов постучался. Подождал несколько секунд, стукнул еще раз и толкнул дверь. Она оказалась не заперта.
        Войдя, Миша едва не споткнулся об инвалидное кресло. Человек, сидевший в нем, даже не пошевелился. Опущенная голова, взгляд исподлобья, влажный от слюны подбородок…
        Да, это он самый - Карпов. Слетевший с катушек от жестокости своего товарища.
        - Карпов?
        Если к нему не подселили кого-то, то это наверняка он. Миша всмотрелся в лицо безумца. Ни взгляд, ни мимика его ничего не выражали. Словно Леонов на кактус смотрел. Да, пожалуй, общение с этим колючим растением было куда более реально, чем с этой тенью человека.
        Леонов осмотрелся - ничего необычного для комнаты или платной палаты. Хотя, как показалось Михаилу, с этими двумя сумасшедшими бойцами странностей связано немало. Начиная с их горной «вечеринки» и заканчивая проживанием в отдельных «нумерах».
        - Ну что, брат, отвоевался? - глядя во влажные глаза Карпова, сказал Миша.
        Жизнь была. Но где-то далеко, там, за пеленой слез.
        - Что ж ты такое пережил, что тебя так подкосило?
        Леонов встал на одно колено перед инвалидным креслом.
        - Где ж твой приятель бегает?
        На лице безумца ничего не отразилось. Ничего. Миша встал - и что-то щелкнуло рядом, свалилось на пол. Миша легко толкнул кресло. Перочинный нож валялся у подножки. Миша поднял нож и открыл. Лезвие побурело от ржавчины. Провел пальцем по лезвию, рассмотрел рукоятку. Леонову показалось, что он уже где-то видел такую треснутую щечку.
        - О, а я его ищу! - послышалось за спиной.
        Михаил обернулся, все еще сжимая в руке нож.
        - Нож, - пояснил санитар. - Наверное, оставил его здесь.
        Миша поймал себя на том, что мысленно попытался одеть санитара в камуфляж и обуть в берцы. Эта одежка мало кому не идет. Хотя, одеваясь на рыбалку или охоту, человек вряд ли скажет: мне это не идет, надену-ка я костюм тройку. Камуфляж - он как раз для охоты. Только вот трофеи у всех разные.
        - Неосторожно, - сказал Миша, передавая нож хозяину. - Не находите?
        - Да что вы! Он ведь даже есть сам не может! - отмахнулся санитар. - Он его в руку не сможет взять, не то что открыть.
        - А вы все время с ним? - спросил Леонов и кивнул на Карпова.
        - Почти. Иногда только по делам ухожу. А так - да, это же моя работа. В общем-то, я вашей коллеге все рассказал.
        - Ничего страшного, - кивнул Михаил. - Я тоже выслушаю вас с почтительным вниманием. Итак, заходил ли к вам Мерзликин?
        Санитар выдохнул и произнес:
        - Время от времени.
        - Как часто?
        - Очень редко.
        - Двадцатого он был здесь в районе трех часов дня?
        - Может, и был, я почем знаю?
        Санитар нервничал, и этого Леонов не мог не заметить.
        - Вы видели его в тот день?
        - Послушайте, вы заставляете меня волноваться. Он мог заходить, когда меня не было! Случается, я выхожу из палаты, когда Карпов засыпает.
        Леонов посмотрел на санитара внимательно. Он действительно мог не знать, но почему он нервничал? Возможно, он издевается над беспомощным Карповым, а Леонов сейчас увидел что-то, указывающее на это? Нож?
        - Я могу его забрать? - спросил санитар.
        Леонов еще раз посмотрел на нож, потом на Карпова и перевел взгляд на санитара. Возможно, но… Для ареста нужны более веские причины, чем предположения. Миша сложил нож и протянул его владельцу.
        - Будьте осторожны. И постарайтесь, чтобы к вашему подопечному не попадали в руки опасные предметы, - посоветовал Леонов и вышел из палаты.
        2
        Ане Рыжовой санитар показался более разумным. И все же к концу беседы она поняла, что в нем есть что-то отталкивающее, что-то, пожалуй, и более безумное, чем в пациентах этой больницы. Анна вышла на крыльцо и украдкой посмотрела на увядающие цветы. Неужели человек, любящий животных и растения, заботящийся о них, может навредить себе подобным? С трудом верится. Она слышала сообщения о том, что «зеленые» избили или убили человека только за то, что тот был в шубе или кожаной куртке. Сейчас страшно на улице съесть бутерброд с колбасой - забьют!
        Но как все же?.. Человек утром поливает цветы, стрижет газон, а вечером - убивает и насилует? Нет, она не могла поверить в это. Хотя где-то на подсознательном уровне понимала, что так и есть. Нормальный человек так не поступает, а эти… А у этих есть ширма, за которой они прячутся днем. У кого-то это общественная деятельность, а у кого-то - любовь к растениям.
        Телефонный звонок заставил вздрогнуть. Аня вынула мобильник, нажала кнопку вызова и приложила к уху.
        - Да?
        - Анют, вы как там, поговорили с Карповым?
        Ильин? Он просто так не звонит. Аксиома.
        - С самим Карповым говорить невозможно, но с его сиделкой пообщались.
        Она поймала себя на мысли, что намеренно назначила Тимура сиделкой. Непреодолимое чувство неприязни появилось и уходить не хотело.
        - Ладно, потом расскажешь, - перебил ее Ильин. - Давай, дуй на Окскую, 16. Я подъеду туда.
        - Хорошо…
        Начальник отключился.
        Она помнила этот адрес. Квартира Мерзликина. Она была пуста уже лет семь. До этого там жила мама Мерзликина. Когда он попал в больницу, она слегла. Ухаживать за ней, кроме сына, было некому. Передвигалась еле-еле, соседи помогали иногда, ходили в магазин и аптеку. Прожила она в таком состоянии около восьми лет. Трудно сказать, что ее подкосило окончательно. Устала, не выдержала. Фактически она потеряла сына на этой проклятой войне. Вроде и живой вернулся, но не он это - другой совсем. Ане припомнилась поговорка: «Уснувший в логове зверя просыпается зверем». Трудно подсчитать, сколько крепких, умных ребят уснули в том логове.
        - Тебе лейку принести?
        Голос Миши Леонова вырвал ее из неприятных размышлений. Она не сразу сообразила, что он спросил. Когда поняла, улыбнулась. Она все еще стояла у вазона с засохшим кустиком.
        - Мне кажется, они погибли не от недостатка воды. Они скучают по человеку, который за ними ухаживал.
        - Перестань, - отмахнулся Миша, - не надо искать хорошее там, где его нет!
        - А мне кажется, не все так просто.
        - И знаешь почему?
        Аня пожала плечами.
        - Да потому что, уважаемая мисс Марпл, мы сами все усложняем. Человеческая природа такова, что мы отказываемся поверить в то, что заслуженный учитель может стать маньяком. Мы не хотим верить в двойную жизнь, потому как сами живем одну. Одну жизнь на виду у всех. Не прячась.
        - Не прячась за ширму, - кивнула Аня.
        - Именно, дорогая мисс Марпл.
        Они улыбнулись, хотя оба понимали, что поводов для веселья в этом месте немного.
        3
        Миша Леонов сел в машину и собирался позвонить Ильину, когда его телефон завибрировал. Звонила соседка, Надя. Наверное, опять куда-то собрались, а детей оставить не с кем.
        - Да, Надюш?
        - Миша, у нас беда, - сказала Надя, и на том конце началась какая-то возня. Леонов занервничал.
        - Миш, - прозвучал мужской голос из трубки. - Это Кирилл.
        Михаил не сразу узнал голос соседа.
        - Да, Кирилл. Что у вас там произошло?
        - Беда, но не совсем у нас. Я пошел выносить мусор… Ну, ты же знаешь, наш мусоропровод периодически сломан. Вот я и пошел вниз, пешком. Спустился, ничего не заметил, а вот когда поднимался, след увидел. Черный… Я думал, грязь, но мне кажется, это кровь… Теперь-то я уверен - это кровь.
        - И? Говори же, Кирилл! - Миша забеспокоился, и ненужные паузы напрягали.
        - Дверь в Светкину квартиру была открыта. Я позвонил сначала, потом постучал и окрикнул, только потом вошел. Кровь увидел в коридоре и успел заглянуть на кухню. Там на стуле кто-то сидел. Весь в крови и… Короче, там кто-то мертвый, - закончил Кирилл упавшим голосом.
        - Я сейчас, - сказал Миша и нажал отбой.
        Вот как знал вчера, что закончится кровью! Пьяные твари порезали друг друга. Надо было их вчера оформить. Черт!
        До дома он добрался меньше чем за двадцать минут. У двери в квартиру топтался молодой сержант. Миша показал удостоверение и прошел в квартиру. Запах бойни стоял в воздухе и возле кухни был особенно сильным.
        - Быстро реагируете!
        Миша повернулся на голос. Перед ним стоял седовласый мужчина в прокурорской форме. Леонов видел его раньше, но имени не знал.
        - Так мы ж почти «Скорая помощь».
        - Скорая - да, помощь - сомневаюсь. Если б вы до совершения убийства приезжали, тогда да. А так уж, прости, от вашей помощи толку мало. Особенно этим троим.
        - Троим?
        - В спальне двое с ножевыми ранениями. И на кухне один с перерезанным горлом.
        - Бытовуха?
        - Ну-у-у, если только очень злая, - протянул прокурорский. - У этого, - он кивнул в сторону кухни, - член отрезан. Сечешь? Убийца на память себе забрал. Так что - вам разгребать. Это каким же надо быть психом, чтобы отрезать член в пьяной драке, да еще и забрать его с собой?
        - Нашим звонили?
        - А ты как приехал?
        - Живу я здесь, этажом выше. Соседи позвонили.
        - Во как? Чего у тебя под задницей-то творится, сечешь?
        В коридоре послышались голоса. Миша узнал басок Сидихина. Только теперь Миша вспомнил, что Гринько ушел в отпуск. А этот чудик - пожизненный стажер. За ним глаз да глаз нужен. Но сначала надо позвонить Ильину - сообщить начальнику, что он уже здесь. Он набрал номер и поднес телефон к уху. После третьего гудка раздался электронный голос:
        - Абонент временно недоступен. После звукового сигнала оставьте сообщение.
        Сообщений Леонов оставлять не стал. Решил перезвонить позже. Прошел в спальню. Это комната не видела столько лиц даже в самую веселую ночь. Кирилл стоял побледневший, все еще сжимая мусорное ведро. Когда увидел Леонова - обрадовался, но румянца его щекам это не вернуло.
        - Миш, тут такое, - начал сосед, указывая на трупы, выбрасываемые из полумрака темновато освещенной комнаты всполохами вспышек фотоаппарата.
        - Я вижу, - ответил Михаил. - Сильно не расхаживай здесь. А то наследишь.
        Леонов повернулся к телу на кровати. Женщина. Спина усеяна кровавыми ранами. Ноги широко раскинуты, промежность в крови. Он подошел ближе и посмотрел чуть внимательнее. Надел резиновые перчатки и надавил на внутреннюю сторону бедра у самой промежности.
        - Черт! - выругался он. - Это не ее! Сидихин!
        Эксперт подошел тут же.
        - Ты это тело осматривал?
        - Нет еще.
        - Осмотри, - сказал Леонов и указал на кровавое месиво между ног. - Либо ублюдок разворотил ей внутренности, либо нашпиговал чем-то, как утку.
        4
        Он, словно ослепленный яростью зверь, шел напролом. На платформу 43-й км он приехал около трех и сразу же рванул к дому. Дорога к поселку вела через небольшую просеку. Углубляясь с каждым шагом в лес, он понял, что, во-первых, заблудился, а во-вторых, вышел не на той станции. Все это его жутко злило. Теперь в лучшем случае добираться часа два. Пока найдешь дорогу назад, до станции. Пока доедешь. А там уже темнеть начнет. Он боялся не успеть. Будто попрятались все.
        Сейчас он был зол на самого себя.
        - Молодой человек, вы что ж это без лукошка?
        Он вздрогнул. Но это был голос пожилой женщины, и он успокоился, расслабился. Он уже не злился. Потому что теперь знал, что найдет станцию. И даст шанс еще одной шлюхе.
        5
        Давно надо было приехать сюда. Все времени нет. (А ведь именно поэтому она и ушла.) Некогда ему. Работа - как вторая семья. А вскоре может оказаться и единственной…
        С тещей Виктор Ильин не мог найти общего языка с самого начала. А теперь он даже и не пытался.
        В гости к ней не ездил, а два телефонных звонка в год - на Новый год и на день рождения - вообще не влияли на взаимоотношения между ними.
        И, по правде сказать, визуального контакта Ильин и теперь не планировал. По крайней мере в ближайшем будущем.
        Машину он оставил на пересечении Рябиновой и Южной. Местные старожилы сделали из Южной улицы пешеходную зону, вкопав несколько труб. Как-то Ильин поспорил (бесполезное занятие) с тещей, которая, как оказалось, и была основным инициатором этой дискриминации автолюбителей. Он давил на то, что к каждому дому должен быть подъезд для спецтехники.
        На что она ему ответила:
        - Не дождетесь!
        - Не дождусь, конечно! - выкрикнул Виктор и вышел из дома. Он прекрасно понимал, что она намеренно провоцирует конфликт. Понимал и уходил от него. Но в спину долетело:
        - За людей он переживает! За своих толстожопых полицаев он переживает! Что придется бежать за бандитами, а не ехать!
        Сегодня он плевать хотел на конфликт. Сегодня ему надо увидеть своих дочь и жену.
        Поводов для беспокойства не было, но Ильин почему-то занервничал. Он вдавил кнопку звонка. Звонок мог и не работать. Дом находился на довольно приличном расстоянии от дороги, поэтому звуки оттуда до забора не долетали. Виктор подергал ручку.
        Они могли уйти все вместе.
        Он постучался, снова подергал ручку. Калитка была заперта. Подождал несколько секунд и направился к соседскому дому. Какое-то тревожное чувство свербило в нем. Соседка ждала на скамейке.
        - На базаре они, - сказала женщина, едва он открыл рот. - По Дачной до конца и налево, там увидишь.
        Ильин поблагодарил старушку и направился в указанную сторону.
        Улица Дачная никогда ему не нравилась. Почему-то на ней было больше всего заброшенных домов. Хозяева у них, конечно же, были, но приезжали на свой участок изредка. Кто-то сдавал дом на лето, а кто-то и вовсе позабыл о нем.
        А до конца улицы Ильин вообще никогда не доходил: не было надобности. Теперь, шагая по этой узкой улочке с заросшей лопухами обочиной, он был вынужден любоваться скудными видами - покосившимися заборами, проваленными крышами, заколоченными окнами. Ни лая собак, ни гула машин. Даже звук собственных шагов слышался Ильину приглушенным и грозил исчезнуть совсем. Его, здорового мужика, напугать непросто, но на этой улочке и он чувствовал себя несколько некомфортно. Будто она была отсечена от внешнего мира как раз по улочкам, в которые она упиралась.
        Ильин почувствовал облегчение, когда мимо в сторону рынка проехала машина. Он прибавил шаг, но у второго дома от угла остановился. Что-то было не так. Открытая калитка? Дверца из четырех почерневших досок краем уперлась в сырую землю. Глаз сыскаря подметил: след свежий. Значит, калитку открыли либо ночью, либо утром. Ничего необычного, но его это почему-то напрягло.
        И тут он различил звук. Слабый, едва уловимый. Радио? Ильин шагнул к калитке и посмотрел под ноги. Следы есть, но разобрать, чьи они, было невозможно. Он прошел по траве - на всякий случай.
        - Эй, есть кто?
        Внутри явно гремела музыка. Скорее всего его не услышат. Витя ступил на крыльцо, откашлялся, постучал ногами, будто отряхиваясь от снега, и толкнул входную дверь. Музыка не вырвалась из замкнутого пространства, как он ожидал - она стала лишь чуть громче, отчетливее, но доносилась откуда-то снизу.
        - Эй! - крикнул Ильин.
        Остановился, прислушался. Даже если бы кто-то и ответил оттуда, где играла музыка, - он бы не услышал. Он потянулся к кобуре и пошел на звук.
        6
        Эта тварь снова начала раздражать его. Без умолку тараторила о грибах, ягодах, соседях, о маленькой пенсии, о тарифах на ЖКХ. Голова от нее кругом! И злость вернулась. Злость, которая мешала ему, которая жгла изнутри.
        - А вы курите?
        Он давно потерял нить разговора, поэтому не сразу понял, к чему этот вопрос. Но ответил честно:
        - Нет, не курю.
        - А давно бросили курить? - заискивающе спросила старуха.
        - Я и не курил, - грубо ответил мужчина, хотя злость снова куда-то пропала.
        - Никогда? - Старуха говорила как-то надрывно, с придыханием, будто собиралась заняться с ним сексом. - Даже в молодости?
        Очередной томный вздох заставил его взглянуть на спутницу.
        Да нет, это она скорее от тяжелых сумок и быстрой ходьбы задыхается. Дело не в сексе, зачем-то подумал он. Хотя для себя он все уже решил. Если эта тварь сейчас не заткнется…
        - Даже в молодости, - угрюмо ответил он. Злиться ему уже ни к чему. Злость мешает правильно сделать свою работу. Вчера он едва не потерял контроль, но, пройдясь на свежем воздухе, сумел взять себя в руки.
        - А мой никак не бросит. Представляете? Ему уже и врач сказал, что может умереть, а он - одну за одной, одну за одной.
        - Умирают и некурящие, - сказал он.
        - Что? - не поняла старуха.
        - Я спрашиваю: а вы курите?
        - Нет, - растерянно улыбнулась женщина. - А почему вы спрашиваете?
        - Потому что смерть не разбирает, кого забрать. - Он улыбнулся и достал перочинный нож.
        - Я не понимаю вас. - Ее улыбка погасла.
        - А это и не обязательно. Главное, что я понял вас. Вам нужен шанс. Еще один шанс. И я даю вам его.
        7
        Мишу Леонова замутило. Он снял перчатку и вышел на улицу. Нужно подышать. Казалось бы, уже должен привыкнуть, но никак. Привыкнуть к такому невозможно.
        У подъезда собрались люди. Шептались, выдвигали версии. Обычные разговоры, каких Леонов наслушался за год в отделе. Если не вглядываться в лица, то можно подумать, что это одни и те же люди передвигаются от дома к дому, от подъезда к подъезду, от смерти к смерти.
        Их цель - создавать массовку, заполнять вакуум несовершенства мира, неизбежно образующийся вокруг трагедии. Леонов даже не знал, что хуже - мертвая тишина или гвалт «стервятников». Наверное, и то, и то отвратительно, но оба этих явления всегда сопровождают преступления, только в разные временные отрезки.
        Миша прошел сквозь толпу, не глядя на лица. Среди них наверняка попадутся знакомые, а ему не хотелось знать, что люди, с которыми он здоровался каждое утро, - «стервятники», питающиеся чужим горем. Ему не хотелось разочаровываться в соседях. Он прошел к детской площадке и присел на карусель. Вчера он видел здесь человека. Большой мужчина в горном костюме. Одежда спецподразделений, и, как показалось Мише, те немногие свидетели, что у них были, говорили о камуфляже. Нет, сторож из дачного поселка не мог ошибиться.
        Он ведь мужик, наверняка служил. Нет, он не мог ошибиться. Меняет ли это дело? Ни черта не меняет. Что камуфляж, что «горку» можно купить в интернет-магазине, и человек, надевший костюм, мог иметь к спецподразделениям да и к армии вообще отношение весьма косвенное.
        - У нее внутри член.
        Миша дернулся: Сидихин его напугал.
        - Кто бы сомневался.
        - Но только он не принадлежит ни одному из тел в квартире. Хотя тот мужик, что в кухне, тоже лишился своего отростка. - Сидихин сделал паузу. - Со стопроцентной уверенностью я скажу после взятия ДНК, ну а пока… я сужу по срезу и цвету кожи.
        - Цвету кожи? - удивился Леонов. - Ты серьезно? Там что, член негра?
        - Ну, почему сразу негра? Если б так, то и анализа ДНК никакого не надо. Нет, не негра. Кожа темнее, но явно белого человека.
        - Черт! Как-то поднадоела эта херовая эстафета…
        Сидихин кивнул.
        - Ладно, мы поехали. К вечеру отчет предоставлю.
        Миша проводил эксперта взглядом, думая об эстафете. Нормальной, без отрезанных рук и членов. Такое нормальное командное состязание с одной-единственной палочкой. А что, если?.. Леонов даже дернулся от пришедшей ему мысли. А что, если убийца тоже затеял какую-то игру? Нет, не подбрасывая им улики с одного места преступления - на другое. Но что, если убийц несколько? И они передают части тел убитых друг другу? Какова вероятность, что шизанутые собьются в стаю?
        Надо позвонить Ильину. Начальник не первый год охотится за этими зверями, так что наверняка знает - возможен такой поворот в деле или нет.
        8
        Ильин подошел к магнитоле, вещающей с помехами на весь подвал, и выключил ее. Тишина обрушилась на бетонную коробку. Надо признать, большую коробку. Зачем кому-то понадобилось включать радио в пустом подвале? Включили, а потом срочно понадобилось уйти?
        - Срочно понадобилось уйти, - тихо произнес Ильин.
        Сбежать? Или?..
        По определению здесь никого не должно быть. Никого и ничего. Радиола в совершенно пустом доме смотрелась неуместно даже без звука. Звук нужен, чтобы скрыть другой звук. Ильин шагнул в центр подвала и встал под тусклой лампочкой. Осмотрел пол, потолок вокруг. Крюк был в десяти сантиметрах от лампочки. Через завиток, похожий на поросячий хвостик, был продет обрывок веревки. Крюк мог служить для чего угодно и для кого угодно. Но Ильин - сыскарь, и эти кольца с веревками не представлялись ему приспособлением для подвязывания помидоров. Опыт, приобретенный на его работе, не позволил ему так думать.
        Громкая музыка, подвал в заброшенном доме и крюк с обрывком веревки сложились в одну, не очень приглядную картину. Здесь что-то произошло или готовилось произойти.
        Он оглядел все помещение подвала. Затем поднялся в дом и осмотрел пустые комнаты. Единственное, что отличало дом от подвала, - это пол. Если наверху можно было разглядеть следы разного калибра, от крысиных до человеческих, то в подвале пол был идеален. Как будто его начисто вымыли, прибрав за собой.
        Он очень хотел ошибаться, но что-то ему подсказывало: он прав, и здесь уже что-то произошло. Но еще больше он был уверен в том, что здесь что-то произойдет.
        Он снова спустился в подвал. Теперь для того, чтобы включить радио. Под хрип рок-н-ролльной мелодии он поднялся наверх и прикрыл за собой дверь. Сейчас он был еще осторожнее. Не хотел спугнуть зверя, который непременно вернется в свое логово.
        Ильин вышел за калитку так же по траве, стараясь не оставлять следов. Посмотрел в обе стороны улицы, которая показалась ему еще отвратительнее: мертвая деревня внутри жилой.
        Ильин дошел до угла, оглянулся. Улица все так же была пуста. Он достал телефон и набрал номер Михаила. Миша взял трубку тут же.
        - Миш, ты где?.. Какая еще эстафета? Надо подумать. Слушай, давай завтра с утра в отделе. Пока занимайся с тройным убийством… Все. Отбой!
        Он нажал «отбой» и снова осмотрел улицу. Придется все-таки звонить Стрельцову. Со Стрельцом разговаривать - седые волосы зарабатывать. Но без помощи начальства тут не обойтись. Он набрал номер Стрельцова и приготовился ждать. Тот, на удивление, ответил практически сразу.
        - Ильин? Что-то я давно не видел твою команду. Так что у вас с убийством пацана в Выхине?
        Так и знал! Обратись с вопросом к начальству - нарвешься на допрос.
        - Ищем!
        Сколько раз Стрельцов это слышал, а Ильин - говорил, одному богу известно.
        - Плохо ищете…
        - Слушай, Федор Ильич, я тебе, собственно, по этому делу и звоню. Тут в поселке Орловском, на одной из улиц, мной обнаружен подозрительный дом.
        - И что? Что от меня-то надо?
        - Мне бы пару бойцов в засаду.
        - Где ж я тебе столько найду?!
        Тон Стрельца переходил из деловито-покровительственного - в откровенно хамский.
        - Федор Ильич, надо!
        Это было ошибкой. Но Ильину действительно нужны были люди. И чем быстрей начальство выпустит пар, тем скорее эти люди будут на объекте.
        - Ильин, твою мать! Ты что думаешь: мы все на тебя работать должны?! - Стрельцов орал так, что мембрана в трубке могла лопнуть.
        Ильин поморщился и отодвинул трубку от уха. Еще чуть-чуть потерпеть, еще немного…
        - Говори адрес, - буркнул Стрельцов, закончив беседу так, как и думал Ильин.
        9
        Аня Рыжова вернулась домой поздно. Из головы не выходил разговор с санитаром. Садист, мучающий беспомощных? Нет, первое впечатление на фоне сумасшедшего персонала было вполне приятным, но потом - что-то произошло. Словно человек нечаянно, на несколько секунд потерял маску, а потом снова ее надел. Вроде бы ничего не произошло, но само наличие маски портило все.
        Аня положила ключи на полку под зеркалом. Включила свет и разулась, едва не застонав от наслаждения. Ноги гудели. Она прошла в зал, присела на диван и начала рассматривать ступни. В памяти всплыл момент ее возвращения в палату Карпова. Нога, соскочившая с подножки, голова, откинутая назад и вправо. Санитар если не бил Карпова, то уж наверняка грубо встряхнул его. Садист! С этим надо что-то делать, но, к сожалению, кроме как припугнуть, что привлечет его к ответственности, Аня ничего сделать не могла. И то - все это не сейчас, это потом.
        Аня приняла душ, посмотрела какое-то политическое шоу с разбором полетов в одной из соседних стран, не вникая, о чем кричат «умные головы». Спать легла за полночь. Но уснуть не могла. Стоило ей погрузиться в забытье, как тут же мерещился какой-то скрип. Давно такого не бывало.
        Последний раз - когда она навестила в камере пенсионера-насильника. Тогда она вообще не могла раздеться и лечь в кровать. Ей все время мерещилась мерзкая ухмылка старика, которая появилась на его лице, когда она показала ему фотографию выпотрошенной им женщины.
        - Ты не могла бы оставить мне этот снимок?
        В те минуты, когда ее одолевал сон, она видела эту ухмылку - словно улыбка Чеширского кота, она витала в воздухе, и синюшные тонкие губы шептали, обнажая желтые зубы:
        - Ты мне так и не дала тот снимок…
        Вздрогнув, Аня проснулась окончательно. Ну зачем надо было вспоминать это дерьмо? Теперь уже не заснуть. Скрип несмазанного подшипника раздался из зала. Отчетливо. Если раньше это происходило во время попыток уснуть, то теперь она уже не только не спала, но даже и не пыталась. Скрип повторился. Сердце бешено заколотилось. В такие моменты чувствуешь себя особенно одинокой. Одинокой и напуганной. Аня хотела позвонить Мише, но вовремя остановилась. Зачем ему это? Скрип раздался в коридоре. Теперь он был более осязаемым, что ли? Теперь она даже услышала, как что-то проехало по линолеуму.
        Аня встала с кровати, взяла из-за прикроватной тумбы узкую тяжелую вазу и пошла к двери. Там замерла, прислушалась и, ничего не услышав, резко дернула ручку. Замахнулась вазой, но в коридоре было пусто. Мурашки побежали по спине. Что-то медленно катилось, скрипя подшипниками, в ее спальне, прямо за ее спиной. Рыжова обернулась, тяжело переступив одеревеневшими ногами. Прямо перед ней стояло инвалидное кресло. Пустое кресло. Только там, где должно было находиться лицо сидящего, висели синюшные тонкие губы. Они растянулись в ухмылке.
        Глава 8
        1
        Он терпеть не мог ограничивать себя во времени. Спешка наравне со злостью негативно сказывается на результате. А ему нужен качественный результат.
        В парке с утра было немноголюдно. Мало кто решался ходить здесь в одиночку. Но уже через полчаса его внимание привлек синий рюкзачок, промелькнувший за кустами. Он встал и пошел наперерез. Еще не видя носителя рюкзачка, он понял: это он. Тот, кто ему нужен. Парень - на вид лет шестнадцать-семнадцать - даже не испугался, когда навстречу ему вышел здоровый мужик. Улыбнулся и пошел себе дальше. Мужчина поздоровался:
        - Привет.
        - Привет, - ответил мальчик.
        - Куда спешишь?
        - В школу.
        - В каком классе учишься?
        - В седьмом.
        Впервые за все время он растерялся. Такого добродушия и открытости ему не приходилось встречать.
        Странный парень. Может, позже пошел в школу? Или оставался на второй год? Да, наверняка оставался. Добродушность эта - от небольшого ума. Чертов мир перевернулся. Злой и хитрый - это умный; добрый и открытый - дурак. Сомнения закрались. Неожиданно для себя он передумал убивать мальчишку. Нет, не совсем передумал, но был близок к мысли, что парень не нуждается в помощи, не нужен ему этот херов шанс на перерождение.
        - Ну и как учеба? - поддержал он разговор.
        - По-разному, - мальчишка снял рюкзак и полез внутрь.
        Мужчина сжал нож, но руку с ним из кармана не вынул.
        - Вот, - мальчик достал тетрадку и протянул мужчине. - По алгебре хорошо.
        Этого не нужно! Ему не нужно было знать, как учится пацан. Ему без надобности его имя, написанное на титуле общей тетради. Сомнения порождали тревогу.
        Со стороны могло показаться, что здоровый мужик испугался долговязого мальчишку…
        Он взял дрожащей рукой тетрадку и, не удержавшись, взглянул на имя и фамилию, написанные корявым почерком. Олег Коршунов.
        Вот этого он больше всего и боялся. Имя и фамилия - лишний козырь у оппонента в заведомо проигрышной партии. Еще одна крупица сомнения. Не может человек с такой фамилией быть п*дором. Хотя когда эти заднеприводные спрашивали у своей фамилии, когда они спрашивали у родных? Обман? Ложь - это их жизнь. И только по одной этой причине ему хотелось дать шанс. Хотя, откровенно говоря, он в последнее время слабо верил в то, что эти люди переродятся. С каждым днем эта вера покидала его. Но возможно, этот мальчишка еще недостаточно нагрешил и у него действительно есть шанс?..
        Он отбросил тетрадь и ударил мальчика ножом в грудь. Улыбка на лице подростка слегка поблекла. Он умер, так ничего и не поняв. Мужчина уложил его на землю и ударил еще два раза, на всякий случай - ведь обман - их жизнь. Огляделся - парк все еще был пуст.
        Тогда он раздел мальчишку и перевернул на живот. Нет, сомнения никуда не делись даже сейчас. Сомнения давили, душили. Ему захотелось убить кого-нибудь еще, чтобы оправдаться. Оправдать свою ошибку.
        Действуя автоматически, он сам не заметил, как сложил кострище из одежды и учебников на обнаженном теле ребенка. Поднял тетрадку, достал зажигалку и поджег уголок. Подождал, когда пламя лизнет имя - «Олег Коршунов», и бросил на сложенные вещи мальчика. По мере того как ненасытный огонь пожирал вещи, постепенно переключаясь на человеческую плоть, сомнения уходили.
        Когда он покинул парк, они растворились совсем.
        2
        Ильин ожидал неприятностей, но, кроме тревожного осадка от находки в заброшенном доме, все остальное сложилось неплохо. Даже теща смогла удивить теплой встречей - не в пример прошлым их рандеву. Все же оставаться желания не было, хотя и уходить без любимых не хотелось. Но - надо. Надо возвращаться к работе.
        Позаботившись о том, чтобы установить наблюдение за домом, Виктор Ильин вернулся в Москву, но каждый вечер навещал засаду, а попутно - и свою семью. Узнай Жанна эти подробности - не подпустила бы его к себе и дочке еще долго.
        Сейчас, сидя в кабинете, Ильин смотрел в окно на то, как утреннее солнце заливало стоянку у здания. Об эстафете и разговоре с Мишей Леоновым он вспомнил в тот момент, когда Мишин «Шевроле Блэйзер» вкатился на стоянку.
        Интересная версия с эстафетой, но банды маньяков чрезвычайно редки. Они были, есть и наверняка будут, но такие случаи можно по пальцам пересчитать. Зачастую в банде - один псих, и, как правило, это главарь. Такие банды держатся на страхе. Псих наслаждается своей властью - и над жертвами, и над подельниками.
        - Приветствую!
        Виктор оторвал взгляд от стоянки и повернулся к вошедшему.
        - Вы мне так и не ответили вчера, - начал Михаил.
        - Бессонная ночь?
        - Почему?
        - Ну, с порога начать с того, чем вчера закончил… Мысли только об этом?
        - Как наш психолог говорите.
        Ильин усмехнулся.
        - Ладно. Давай для начала, что там по тройному?
        Леонов выкатил для себя стул и устроился на нем.
        - Три трупа. Один - женский. Это хозяйка квартиры - Светлана Андреевна Бражникова, 27 лет, работала…
        Ильин покрутил ладонью в воздухе, подгоняя коллегу.
        - Два других - мужские. Вместе работали в одном цеху на приборостроительном. Соседка с первого этажа опознала всех троих. Она у них в цеху полы моет.
        - Характер ран?..
        - Одного нашли на кухне с перерезанным горлом и без члена. Женщину и второго мужчину нашли голыми в спальне. Сидихин обещал отчет еще вчера, но это Сидихин… По предварительному осмотру - жертвы в спальне скончались от множественных ножевых ран. Ни мужчина, ни женщина не оказали сопротивления. Женщина скорее всего спала - удары нанесены в спину, а вот мужик перед смертью, должно быть, смотрел убийце в глаза.
        - Знали убийцу? - предположил Ильин.
        - Либо он убил мужика в спальне первым, пока собутыльники спали. Очень быстро убил.
        - Ага. - Ильин зевнул. - И какое это имеет отношение к нам?
        - У хозяйки квартиры кто-то хер забыл во влагалище.
        Ильин снова зевнул и встал.
        - И что? Бытовуха. Ревнивый мужик застает со своей бабой двух мужиков. Убивает и засовывает ей член одного из них…
        - Член… посторонний. Ни одному из мужчин в квартире не принадлежит.
        Ильин сел.
        - Так. А это уже интересно.
        - Ну, не интересней, чем с «золотым руном», но тоже ничего себе… Итого: в теле женщины член неизвестно кого, а с тела одного из убитых отросток пропадает.
        - То есть убийца один принес, другой - унес? - Ильин прищурился. - Соглашусь: наш клиент. И что, именно это тебя и натолкнуло на мысль об эстафете?
        Леонов пожал плечами.
        - Возможно. Но тут вот что еще… Вечером накануне убийства я услышал крики со второго этажа. Как раз те двое, ныне покойные, пытались вызвать на бой кого-то третьего. Я этого третьего не видел - он ушел до моего появления. Драка не состоялась, но, когда я поднимался к себе, глянул, проходя, на детскую площадку через окно. Там в тени стоял высокий мужик в горном костюме.
        - И? - Ильин вопросительно поднял бровь.
        - Я понимаю, что этот мужик может быть непричастен, но… Вспомни следы. Один - с трещиной в форме елочки, второй - идеальный…
        - И что? - Ильин пожал плечами. - Камуфляж можно сменить на «горку», а одни ботинки - на другие.
        - А методы?
        - Что с ними?
        - В этой серии нет полного сходства. Орудия убийства, места преступления, сами жертвы… Да и вообще все… Дезорганизовано!
        - Вот! Вот, дорогой Михаил. Именно дезорганизовано, - сказал Ильин и встал. - Пойдемте, коллега! Я вас просвещу о дезорганизованных маньяках, о маньяках-засранцах… Только давай по дороге, а то парни там подустали и наверняка вполглаза смотрят. Сменить их надо.
        3
        Приборостроительный завод мало походил на завод советской эпохи. Здание из сэндвич-панелей с легкостью можно было принять за боксы автосервиса. Два корпуса - управление и цех - были одного размера, но в управлении, как водится, народу трудилось едва ли не больше, чем на самом производстве.
        Однако Ане Рыжовой сегодня было не до классового неравенства. Она все еще находилась под впечатлением от рассказа Михаила - про убийство в той самой квартире, куда Миша ходил, чтобы успокоить горлопанов. Аня пребывала в некоторой прострации: как же так? Получается, их всех убили, пока она рисовала Колобка. Их убивали, пока дети смотрели «Спокойной ночи, малыши»! Зарезали, пока… «Не дури!» - одернула она саму себя. В мире каждую минуту кто-то рождается, кто-то умирает. Сам или с помощью себе подобных - не важно. Важно другое: чтобы каждый получил по заслугам. Именно этим Аня и намерена заняться.
        В цеху было светло и комфортно. Шум слегка напрягал, но терпимо. Увидев мужчину в синем комбинезоне и бейсболке, Аня подошла к нему.
        - Здравствуйте! - перекрикивая шум, сказала она.
        Мужчина метнул на нее короткий взгляд из-под козырька бейсболки и отвернулся.
        - Уважаемый, подскажите, где найти мастера!
        Аня надеялась, что мастером не окажется этот невежда.
        - Вон, видишь, у пресса мужик в бандане? - ответил наконец мужчина.
        Аня кивнула.
        - Так вот, это не он!
        Ане захотелось его пристрелить. Она даже мысленно достала пистолет и, дернув затворную раму, дослала патрон в ствол.
        - Но он скажет, где его найти!
        Аня мысленно же вернула курок в безопасное состояние, поставила на предохранитель и убрала пистолет в кобуру.
        Мужик в бандане был занят: он поднимал горячую плиту, вынимал дымящиеся детали, вставлял заготовки на освободившиеся места, снова опускал плиту, ждал какое-то время и опять поднимал. Монотонность процесса, казалось, совсем его не трогала.
        - Эй! - окликнула его Аня. - Мне сказали - вы знаете, где мастер.
        - Ага, - кивнул мужчина, ни на секунду не прекращая своего занятия. - В отпуске!
        Ей захотелось пристрелить всех. Даже мастера, который в отпуске.
        - Но сегодня день зарплаты! - перекрикивая шипение пресса, продолжил мужчина. - А с нашей кладовщицей чего-то случилось. Вот его и вызвали. За кассира он.
        - Спасибо, - кивнула Аня. - А где?..
        - Видите проем между дверьми? Там коридор. По нему до конца и направо…
        По крайней мере с этим ее не обманули. Пройдя по коридору, Аня остановилась у двери кассы и, подумав, постучала. Лязгнул засов, открылось окошко.
        - Чего? Не терпится?!
        - Прошу прощения, - сказала Аня и протянула в окошко раскрытое удостоверение.
        - Это вы меня извините, - донесся голос из окошка.
        Дверь открылась. На пороге стоял высокий седовласый мужчина.
        - Сюда не всех пускают, но, как я понимаю, у вас особый случай?
        - Можно и так сказать.
        Рыжова вошла и прикрыла за собой дверь. Они расположились у письменного стола.
        - Спрашивайте, - произнес мужчина.
        - Ну, во-первых, неплохо бы знать, как к вам обращаться.
        - Родион Матвеевич. Вы не поверите, но фамилия моя - Раскольников.
        Озорные искорки промелькнули в потерявших былой блеск голубых глазах мужчины. Типичный бабник, решила Аня. Свою звучную фамилию он использует как наживку. Мастер, словно в подтверждение ее мыслям, произнес:
        - И вы снова не поверите: ни одна старушка не пострадала от моих рук.
        - Хорошо, - усмехнулась Аня. - Иначе бы мы говорили о вас совсем в другом месте.
        Игривая улыбка моментально слетела с лица мастера. Стало заметно, что этот былой бабник ныне - всего лишь уставший от жизни старик.
        - Итак, что вы скажите о Светлане Бражниковой, Дмитрии… - Аня заглянула в блокнот. - …Дмитрии Морозове и Ринате Сафине?
        - Вас не удивляет, почему вас направили именно ко мне?
        Если честно, то Аня даже не подумала об этом. Действительно, странно. В ведомстве мастера никак не могли оказаться кладовщик, электрик и слесарь.
        - Я был начальником цеха еще месяц назад. Поэтому каждого знаю в лицо. Светочка - неглупая, но слишком доверчива. О таких обычно шепчутся старухи у подъездов. Ну, вы меня понимаете…
        Как ни странно, но Рыжова действительно понимала. Девице двадцать семь лет, а она еще не замужем. Ане это тоже как укол в сердце - в ее-то двадцать девять! Девушка ищет счастье - не ждет, а именно ищет! И не замечает, как переходит тонкую грань, за которой она становится девицей легкого поведения. А счастья при этом как не было, так и нет.
        - Излишнее внимание мужчин к своей персоне она считала за должное. Дима и Ринат - давние собутыльники. Хотя Ринат у нас в цеху не так давно. Оба женаты, но Светкина доступность… Их привлекала. Они часто сидели у нее здесь.
        - В кассе? Вы же говорили: не положено. Или особый случай? - Аня не скрывала иронии.
        - Когда я был начальником цеха - я разгонял эти посиделки. Потом… Просто некому стало это делать.
        - Вы сказали, что Светлана пользовалась успехом у мужчин. А не замечали ли вы особого отношения к ней кого-то из коллектива? Не просто «посиделки» со всеми вытекающими, а что-то… наподобие любви?
        Раскольников улыбнулся, и Аня снова увидела пляшущих чертиков в его глазах.
        - Колька Погорельцев страдал. Здоровый детина, а сопли развесил, как прыщавый подросток.
        - Он ей оказывал… внимание?
        - У него при виде Светки коленки тряслись! Смущался, как гимназистка, и слова сказать не мог.
        - А вы не замечали ревность с его стороны?
        Раскольников пожал плечами.
        - Да штука в том, что он, по-моему, один из всего цеха не знал о ее…
        - Доступности? - подсказала Аня.
        Глазки старика масляно блеснули.
        - Да, не знал. Мне вообще кажется, что он и не хотел знать… Что она любезна со всеми, кроме него.
        - Могу я с ним поговорить?
        - Боюсь, что нет. Его нет на работе.
        - В отпуске?
        - Да нет. Просто сегодня не вышел.
        - Адрес его узнать можно?
        - Да, зайдите в отдел кадров. Там вам помогут.
        - Спасибо.
        Аня встала, убрала блокнот и направилась к двери. На полпути обернулась.
        - Родион Матвеевич, можно еще вопрос?
        Мастер пожал плечами.
        - Вы же за этим и пришли!
        - За что вас понизили?
        4
        Миша опустил козырек, прикрываясь от слепящего солнца. Сев в машину, Ильин, как и обещал, вернулся к разговору о неорганизованности.
        - Так как же следы ботинок? Разных ботинок? - повторил свой вопрос Михаил. - Отпечатки пальцев, сперма, части тела? Они играют между собой. И с нами.
        - Игра эта называется разгильдяйство, если об этом дерьме можно так сказать. Неорганизованность - вот термин, который подходит таким мразям. Он ничего не оставляет специально. Кроме частей тела. Ему просто плевать на следы на месте убийства. А члены, руки, головы - это визитная карточка.
        - Подожди. Разве совершение преступления не подразумевает как можно дольше оставаться непойманным? Для преступника, разумеется.
        - Да, конечно. Но представь на минутку, что убийца не считает себя преступником, а свято верит в свою правоту. Уверен, что его миссия - избавлять людей от мучений в этом бренном мире.
        - Миссионер, твою мать!..
        - Да. Так что выбрось из головы все эти спортивные состязания - эстафета, чехарда… Все это не наше. Наш ублюдок сегодня может быть в камуфляже, а завтра - в водолазном костюме и ластах на берцах. Вот такая херня происходит.
        Остаток дороги они молчали. Миша переваривал услышанное. Он никак не мог взять в толк, как можно не поймать того, кто и не скрывается вовсе. Ведет себя как слон в посудной лавке, при этом прикрываясь моральными принципами.
        - Вся их жизнь, - услышал Миша голос Ильина, - да что там - их… Наша тоже… Родом из детства! Пережитое в детстве оставляет отпечаток на взрослой жизни. Все их травмы, обиды трансформировались в миссионерскую деятельность.
        - Ну, матери-одиночке, потерявшей сына, на такие объяснения наплевать. Как и сыну, лишившемуся престарелой матери.
        - Конечно. Эти объяснялки не для них, а для нас с тобой. Чтобы мы эту сволочь могли вычислить как можно быстрее.
        - Что-то не выходит ни хрена.
        - Оставить, боец! Каждый шаг приближает нас к победному завершению.
        Михаил кивнул.
        - Хорошо. Пока непонятно одно. У его детских обид должно быть конкретное лицо. Мать, отец, сосед-педофил, одноклассники… Или он ненавидит все человечество?
        - Может, да, а может, нет, - пожал плечами Виктор. - Возможно, его бесит какая-то категория людей, социальная группа…
        - Я не очень понимаю, что общего между Жориком и семидесятилетней женщиной. Между старухой и мальчишкой на скейте…
        - Между скейтбордистом и девицей легкого поведения из подвала, - продолжил цепочку Ильин.
        Михаил остановил машину там, где указал Ильин.
        - Несмотря на беспорядочный выбор жертв, между ними есть связь, - сказал Ильин и открыл дверь.
        - Если гея и шлюху можно как-то объединить, то как насчет старухи и пацана?
        Ильин вздохнул и закрыл дверь обратно.
        - Его миссию мы узнаем, когда поймаем мразь, а так - вот тебе пока моя предварительная версия. Не любит наш Мессия блуд, извращения всякие. Гей мог предложить ему интим после дозы горячительного. Подвыпившая блудница… Ну, тут тоже ясно.
        - Простите мою некомпетентность, но… Старики? Дети?! Сейчас, я угадаю. Они предложили ему интим?
        - Думаю, тут все проще. Мы имеем дело с ненормальным, и кого он назначит следующей жертвой - трудно предугадать. Какой-нибудь жест или слово - и все: старуха превращается в проститутку, а пацан - в голубого.
        Миша собрался с мыслями.
        - Стоп. А Мерзликин? Мерзликин, получается, тут не при делах?
        - Может, и не при делах. А может, и при делах. Война делает из людей животных…
        5
        Мог ли этот Николай Погорельцев убить всех из ревности? А Раскольников?.. Из ревности, да еще из мести. Эта девица лишила его всего, что у него было к пятидесяти годам. Нет, он, конечно, хорош. Женатый человек, начальник цеха - и лезть под юбку к кладовщице почти в два раза младше себя. Понятное дело, девушка замуж захотела. И видимо, желания ее и Родиона Матвеевича не совпали. Вот девчонка и позвонила жене да рассказала о том, где у Родика маленькая родинка и шрам на мошонке от укуса щуренка. Так не доставайся ж ты никому!
        Так все и вышло. Жена ушла. А если точнее - выгнала. На работе предложили по-тихому примерить робу мастера. Мол, если захочешь, можешь продолжать свои постельные сцены, но только в другой должности. Родион и рад бы продолжить, только Светлане не нужен был в мужья старый нищий мастер.
        Обида? Да. Но стал бы убийца выкладывать полиции все как на духу? А еще и половой орган на месте преступления… Это путает все карты с ревностью и обидой. Член, не принадлежащий ни одному из убитых в той квартире, означает, что есть еще труп. Или как минимум, инвалид… Погорельцев? Обиженный начальник покрошил соперников и нашпиговал бывшую любовницу, разрушившую его жизнь. Так? Так. Но без Погорельцева картинка пока не складывается. Рваная картинка. Нужно найти его. Живым или мертвым.
        Рыжова сложила листик с адресом Погорельцева и засунула в карман джинсов. Странно, но в личном деле не было фотографии. Адрес мог ничего не дать. Вряд ли труп там, а если Погорельцев убийца, то тем более его там нет. И все же проверить надо.
        Перед домом, где жил Николай Погорельцев, Аня еще раз вспомнила об инструкциях, о группе захвата и черт знает еще о чем. Она успокаивала себя тем, что он подозреваемый ровно наполовину - на другую половину он может оказаться жертвой. Плохо, что она не знает, как выглядит Николай. Встреться он ей сейчас в шлепанцах и с мусорным ведром на лестнице - и она не поймет, он это или не он. Вспугнет его. Значит, надо все сделать по инструкции.
        До приезда группы поддержки Аня не выпускала из виду подъезд. Ни один человек не вышел и не зашел. Будто не жилой дом. Плохое предчувствие. Оно появилось не вдруг. Оно наполняло Аню с утра - капля за каплей. Вот только предчувствие чего? Чем можно удивить того, кто сталкивается со смертью каждый день? Тут даже собственная смерть - не такая уж неожиданность. Аня не знала, что ее тревожит, и от этого ей было особенно не по себе.
        6
        Леонов вышел из машины, походил, разминая ноги. Хотя затекшая задница сейчас его беспокоила меньше всего. Он думал о Мерзликине, о Мессии, о старухе и пацане. Он думал о том, что такого могла сделать или сказать старая женщина, чтобы у психа сложилось ошибочное представление о ней. Черт! Ответ всплыл сам собой. Он псих, и что бы ни сделала старуха - ее ждала та же участь.
        - Ну что, Мегрэ, разобрался? - Ильин похлопал Михаила по плечу.
        - Разберешься тут. Одни психи кругом.
        - И не говори…
        - Ты думаешь, он придет сюда?
        - Очень возможно. Кстати, вот один момент организованности. Первые два убийства - в Мамонове, вторая пара - в Выхине. Между трупами что в первой паре, что во второй - не больше пятисот метров. Так что, думаю, и здесь что-нибудь проклюнется.
        Миша хотел спросить, с чего Виктор взял, что в подвале что-то произошло, но внезапно долетевший издалека вопль сбил его с мысли.
        - Помогите!
        - Слышал? - спросил Миша у Ильина.
        Ильин поднял палец, призывая прислушаться.
        - Помогите! Убивают!
        - Это в лесу, - сказал Ильин и бросился к машине. Миша - за ним.
        Крик раздался еще раз, будто для того, чтобы указать нужное направление. Михаил вел машину вдоль края леса и вглядывался в гущу деревьев. Серая масса коры и листвы скрывала происходящее, но Миша все-таки сумел что-то углядеть.
        - Там! - крикнул он и остановил машину.
        Выскочив одновременно, они понеслись к лесу. В ста метрах от его края шевельнулась какая-то тень, выросла и замерла. Михаилу показалось, что убийца рассматривает их, нависая над жертвой. Леонов достал пистолет.
        - Стой!
        Тень - будто по команде - развернулась и побежала.
        - Стой, сука! Стрелять буду!
        Миша прицелился, но тень исчезла в кустарнике.
        - Я возьму его, - крикнул Леонов, на ходу убирая пистолет.
        Он нырнул вслед за тенью. Остановился на секунду, прислушался. Чуть правее, за кучей валежника раздался хруст веток. Михаил ринулся туда. Раздирая руки в кровь, перелез через поваленные деревья. Перемахнул через сучья… Спина в горном костюме промелькнула в пятидесяти метрах от Леонова.
        - Стой! - крикнул Миша и прибавил шагу. - Стой, сука!
        Он услышал гудок электрички. Вдалеке за деревьями мелькнул ее красный бок. Миша прибавил ходу. Легкие жгло огнем, но он не сдавался. Здоровяк в «горке» бежал на платформу, но споткнулся о ступеньку - упал на колено… Вскочил на ноги. Пробежал еще несколько метров и успел втиснуться в уже закрывающиеся двери электрички. Михаил взбежал на платформу спустя несколько секунд. Он бежал за уже отъезжающей электричкой, понимая, что упустил убийцу. Упустил! А значит, будут новые жертвы.
        Миша зарычал с досады… Люди на перроне с испугом оглядывались на него. Миша понял, что надо вернуться. У лестницы он остановился. Убегая, преступник споткнулся и упал. Он мог что-нибудь потерять, обронить.
        Михаил нагнулся и осмотрел потрескавшийся бетон. Рублевая монетка, пуговица от джинсов. Все это подбирал и складывал в носовой платок.
        Возможно, эти вещи принадлежат разным людям, побывавшим здесь в разное время… А может быть, здесь - шанс выйти на след зверя. И упускать его Миша был не намерен. Он нагнулся и заглянул под ступеньку. Да! У них был шанс. Леонов осторожно, платком, достал нож и пошел назад - к выжившей жертве.
        7
        Женщина с перевязанной головой сидела на поваленном дереве. Михаил устроился на пеньке, напротив. Он рисовал портрет преступника со слов несостоявшейся жертвы. Ильин подошел сзади и посмотрел на вырисовывающийся облик. Изображенный человек ничуть не походил на Мерзликина.
        - Нож, - сказал Миша, продолжая рисовать. - Я видел такой же у санитара из психбольницы.
        - Что поделать, - пожал плечами Ильин. - Советское наследие. - Он сразу понял, что Миша говорит о своей находке. - Таких ножей может быть по паре в каждой семье.
        - Может, - согласился Леонов. - Но у этого расколота щечка - поперек хвоста белки.
        - А еще он бугай и ходит в камуфляже, - вздохнул Ильин. - Да. Это удобная одежда. Это раз. В ней удобно за городом и в повседневной жизни. Она не только для убийств. Перочинный или складной нож удобен для… - Ильин осмотрелся. - Веточку срезать, по грибы… Или рыбу почистить. В общем, он хорош на природе.
        - Может, да, а может, нет, - откликнулся Михаил любимой фразой Ильина. - Готово!
        Он смахнул что-то с листа и показал потерпевшей.
        - Похож?
        Женщина дернулась и, схватившись за голову, скривилась.
        - Вроде бы похож.
        Леонов впервые рисовал со слов. Там, на Арбате год назад он тоже слышал слова: вроде бы похож. Да что там? Он слышал даже: не похоже совсем, это не я. Но там он видел то, с чего рисовал, и сам мог оценить качество своей работы. Сейчас такой возможности не было. «Полные губы» могло означать что угодно - от губ «бантиком» до лягушачьего рта, нос с горбинкой - от аристократического до боксерского. Ошибешься в одном штришке (глаза на большем расстоянии, нос чуть шире и так далее) - и все, на картинке совершенно другой человек. Он это понимал, и ее «вроде бы похож» это подтверждало. И все же… Сейчас у них есть хотя бы описание лица. Не только рост, камуфляж и сорок пятый размер обуви.
        - Дай-ка глянуть, - Ильин взял рисунок. - Ну что? Морда как морда. Таких миллион.
        - Морд, может, и миллион, а вот нож с треснутой щечкой один, - стоял на своем Михаил.
        - Ну, ты упертый. Ладно, дуй в свою психлечебницу и потребуй у санитара нож. - Ильин прищурился. - А если скажет, что потерял, расстреляй его.
        - Шутить изволите? - Миша злился и даже не пытался скрыть это от Ильина.
        - Куда уж! Тут не до шуток. Ладно, если серьезно, то проверить стоит. Ведь что-то с этими бойцами не так. Так что давай. А я - в отдел, может, Аня что-нибудь по тройному убийству нарыла…
        Телефонный звонок прервал его. Ильин ответил.
        - Да. Сейчас будем. Твою ж мать!
        - Что еще?
        - Два трупа. На расстоянии примерно километр друг от друга. - Ильин посмотрел на удаляющуюся с врачами «Скорой помощи» женщину. - Трупы пацана и пожилой женщины.
        - Ублюдок! - выпалил Леонов. - Я за яйца подвешу этого миссионера.
        - Для этого его неплохо бы поймать.
        8
        В квартире царил беспорядок. Но это не последствия ограбления или обыска: ритм жизни такой у Погорельцева. Жил один в однокомнатной квартире, оставшейся от бабушки. Мебель принадлежала тому периоду, когда бабушка была молода и прекрасна. Несмотря на беспорядок, мебель содержалась в надлежащем виде. Стул, видевший не одну тысячу задниц - как новый; круглый стол в центре комнаты покрыт ажурной скатертью, буфет и кресло, торшер и даже этажерка с книгами, изданными в прошлом веке, - все, как будто вчера из магазина. Единственное - диван сдал. «Старичок» выглядел изношенным. Вытянутая полинявшая обивка, торчащие буграми пружины.
        - Ну и зачем нас вызвали? - спросил командир отряда СОБРа, снимая маску.
        Аня пожала плечами.
        - Инструкция.
        - Уходим! - скомандовал собровец, не сводя глаз с Ани.
        А она не знала, что делать дальше. Точнее, с чего начать. С ней остался худой лейтенант - местный участковый.
        - Ну, что искать будем? - спросил он, дав понять, что на него можно рассчитывать.
        - Все, что покажется подозрительным. Фотографию бы его я посмотрела, - вздохнула Аня.
        Она подошла к буфету. За стеклянной дверцей, прислоненный к хрустальному графину, стоял портрет. Огромный мужчина обнимал старую худую женщину. Аня вынула снимок и всмотрелась в лица. Женщина счастлива, а вот мужчина, казалось, испытывал какие-то неудобства. Будто его заставили фотографироваться с бабулей. Может, он знал о ней что-то, что мешало ему фотографироваться со счастливым лицом? Может, она его заставляла? И не только фотографироваться. Аня повернулась к участковому и показала снимок.
        - Это он?
        Полицейский повернулся с книгой в руках. Подошел и взял в руку фотографию.
        - Вы знаете, если честно, я его ни разу не видел.
        Аня забрала снимок.
        - А вы сколько на участке?
        - Год с небольшим, - ответил участковый и, сообразив, что его работой недовольны, добавил: - А вы знаете, какой это беспокойный и большой участок?
        - Ну да, ну да.
        - Не надо сарказма. - Участковый продолжил осматривать книги. - Участок действительно большой. Только на прошлой неделе - три бытовухи, два ограбления…
        - Что вы, что вы, ни капли сарказма! - Аня улыбнулась и, отвернувшись, начала осматривать полки буфета.
        - Значит, мне показалось. Черт, зачем ему столько книг?
        - Что, этажерка для вас тоже большая? - не отрываясь от дела, произнесла Аня.
        - Не показалось, да?
        К удивлению Ани, участковый улыбнулся.
        - Не то чтоб большая… О! Смотрите-ка, что у него тут.
        Аня обернулась.
        - Тетрадочка с рисунками и… НЕ ВЛЕЗАЙ - УБЬЕТ! Во как! Даже боязно открывать.
        Аня подошла к участковому и взяла у него общую тетрадь. Картинка на обложке вызывала интерес: несколько гробиков, нарисованных красной и синей ручками.
        - Мужчины и женщины, - догадалась Аня Рыжова.
        - Чего?
        Аня не ответила. Она пересчитала гробики. Восемь! Пять синих, три красных. Она попыталась припомнить все эпизоды, начиная с Мамонова. Прибавила тройное убийство в доме Леонова. Вышло семь. Четыре мужских и три женских трупа. Где еще один? Не успел? Или они не нашли еще тело?
        - Ну, что там? - не выдержал участковый.
        - Есть хорошая новость и плохая, - ответила Аня, закрывая тетрадь.
        - Не понял…
        - Хорошая: Погорельцев жив. А плохая… Кто-то еще умрет.
        9
        Ильин всматривался в обгоревшее, скрюченное тело мальчишки. Лицо огонь не тронул. Ильин ожидал увидеть гримасу боли, но на губах у мальчика была улыбка. Странно, но майору даже показалось, что это насмешка над убийцей. Над всеми людьми.
        - Член нашли.
        Ильин обернулся на голос, не совсем понимая, о чем речь.
        - Что?
        Нелюбовь к Сидихину мешала работе, поэтому была отодвинута на задний план. Виктор знал, что ненадолго. Сидихин не профессионал и обязательно покажет это еще не раз. Но пока Ильин готов был терпеть. Ради общего дела.
        - Во рту женщины - мужской половой орган.
        - А у мальчика?.. - Ильин окинул взглядом скрюченный труп. - Он целый?
        - Нет, кроме ожогов, тело не тронуто.
        - Значит, орган с другого места преступления?
        - Предположительно - со вчерашнего тройного убийства.
        Это тебе так хочется думать. Закольцевать события и забыть. Ильин слабо верил в такой простой вариант. Он по собственному опыту знал, что ниточка может увести в бесконечность.
        - Хотелось бы в это верить.
        Сидихин кивнул и направился к телу подростка.
        - Ну а здесь что? - спросил Ильин.
        - Смерть наступила утром, около четырех часов назад. С восьми до десяти утра.
        - Документы?
        - Нет ничего, все сгорело.
        Скажи это Гринько, Ильин спросил бы, лично ли тот осматривал место преступления, и уже после этого подумал бы - осматривать самому или нет. У Сидихина и думать не надо. Надо просто пойти и посмотреть. Он обошел тело, еще раз взглянув в лицо умершего. Мальчик умер до того, как его подожгли. Улыбка так и замерла на лице. Удар был нанесен внезапно и скорее всего в сердце. Ильин был уверен, что это подтвердит и эксперт, даже такой, как Сидихин.
        Он подошел к кустам, удобренным мусором - обертки от мороженого, фантики, скомканные пачки сигарет. Среди этого обилия могло что-нибудь и попасться. А могло - и нет. Он взял веточку, присел и начал ворошить мусор. Откинул пачку West, перевернул этикетку от эскимо. Клочок обгорелой обложки застрял между веткой и бутылкой от шампанского. Витя поднял клочок двумя пальцами и попытался прочитать сохранившуюся надпись.
        …лег Коршу…
        …кола № 274…
        7 А класс
        - Что и требовалось доказать, - сказал Ильин.
        Обгоревший клочок мог быть от тетрадки, принадлежащей другому мальчику. Следы огня? Другой мальчик мог запросто сжечь свою тетрадь в километре отсюда, а этот клочок занесло сюда ветром. Может, да, а может, нет… Проверить надо… Проверить и исключить. Либо подшить к делу.
        Он еще раз посмотрел на обгорелую бумажку. Олег Коршу. Коршунов? Не так много детей с именем Олег Коршу (нужное подставить) учится в 7-м А классе школы № 274.
        - На-ка, - Ильин протянул клочок Сидихину. - Приобщи. Я пойду женщину осмотрю.
        10
        На пороге Михаил остановился. Цветы в вазонах были другие. Свежие, но начинающие увядать. Что здесь с ними такое? Им легче посадить новые растения, чем поддерживать жизнь в старых. В мелочах кроется истина. Как можно доверять этим людям жизни, если они цветов уже извели на плантацию в пару гектар. Может, у них и с людьми так же? Одни увядают, а на их место приходят другие? И да, о цветении здесь вообще речь не идет.
        Встреча с сумасшедшей медсестрой, похоже, была неизбежна в любое время. Она пробежала мимо Леонова, казалось, не заметив его, но возле конторки обернулась. Миша был готов к любому замечанию и под ее совершенно безумным взглядом почувствовал себя ребенком, застуканным за поеданием конфет из подарков другим детям.
        - Бахилы! - одними губами произнесла медсестра.
        Михаил послушно подошел к аппарату выдачи бахил. Вспомнил высказывание из Сети: «Бесплатная поликлиника начинается с платных бахил, а платная - с бесплатных бахил». А в психиатрической больнице и бахилы платные, и побить могут. Миша усмехнулся, закинул монетку в щель и нажал кнопку.
        - Вы к нам зачастили.
        Миша обернулся, сжимая в руке контейнер для бахил. Медсестра стояла в паре шагов от него. И она не спрашивала.
        - Да, мне надо повидать вашего санитара…
        И тут он понял, что не знает имени этого санитара. Леонов ничего о нем не знал.
        - Мне нужно поговорить с одним из ваших санитаров.
        - А руководство в курсе?
        Миша хотел спросить - чье руководство, но разумней было предположить, что местное, больницы.
        - Я думаю, оно будет не против.
        - Я на вашем месте не была бы так уверена. Следуйте за мной.
        Она развернулась и пошла уже знакомым Михаилу маршрутом. Он пошел следом, так и не надев бахил.
        Главврач встретил их у кабинета. Миша вкратце рассказал, зачем пришел.
        - А что он натворил? - спросил психиатр, когда медсестра покинула их.
        - Нет, нет! - остановил его Леонов. - Просто хотелось бы уточнить кое-что по беглому садовнику.
        - Ну, ладно, - кивнул врач. - Не хотите говорить, не надо! Куда идти, знаете?
        - Да, спасибо.
        Леонов развернулся и пошел к знакомой палате.
        Остановился, прислушался. За дверью не прозвучало ни звука. Михаил постучал и снова прислушался. Какое-то легкое шевеление… Дверь распахнулась настолько неожиданно, что Миша едва не выхватил пистолет.
        - О, господин полицейский, - улыбнулся Тимур. - Или товарищ?
        На языке крутилась отговорка о Тамбове и волках, но Михаил сдержался. Выдавил из себя улыбку.
        - Можно просто - полицейский.
        Он не собирался с ним любезничать. Он просто хотел узнать, где нож и где сам Тимур был пару часов назад.
        - Итак, полицейский, чем обязан?
        - Мы можем войти в палату или предпочитаете коридор?
        - Это допрос? - спросил Тимур, не переставая улыбаться.
        - Нет, просто непринужденная беседа.
        - Тогда коридор - самое оно для непринужденной беседы.
        Ах ты, сволочь…
        - Где вы были с одиннадцати до трех дня сегодня?
        - Я? Интересный вопрос. Где же мне быть в рабочее время? Здесь, конечно!
        - Кто это может подтвердить?
        - Подопечный мой, ха-ха! - Тимур улыбнулся еще шире. - Охрана вам подскажет, когда я выходил с территории больницы.
        - И когда же вы выходили?
        - А никогда. Я был все время здесь. - Он показал большим пальцем себе за спину.
        - В палате?
        - Ну, не всегда. Этот ведь у меня не один.
        - Ясно. Мы все проверим.
        - Проверяйте, конечно.
        Миша собрался уходить, но вдруг понял, что его больше всего бесит в этом человеке. Не улыбка. Сама улыбка ничего не значила. А вот глаза… Глаза садиста. Глаза, которые никогда не улыбались.
        - Позвольте-ка…
        Миша отодвинул Тимура и толкнул дверь. В голову лезла всякая ерунда. Возможно, он и не убийца, но…
        - Просто полицейский, у вас есть ордер?
        - Да пошел ты, - прошептал Леонов и осмотрел комнату.
        Карпов сидел в кресле у окна. Он был накрыт пледом от подбородка до подножки.
        - Ну, что, все нормально? - спросил Тимур.
        - Где ваш перочинный нож? - спросил Миша, не отводя глаз от Карпова. На лице пациента - никаких повреждений. Но Миша почему-то был уверен, что этот подонок Тимур издевается над калекой.
        - Какой нож? - Санитар прошел в комнату и сел на стул. - Извините, присесть не предлагаю. Вы же уже уходите?
        - Перочинный нож, который вы вчера по неосторожности оставили в руках инвалида.
        - Вот такой я рассеянный…
        - Где нож?
        - Я же говорю, что я рассеянный. Не могу найти его со вчерашнего дня! Слушайте, полицейский, а это не вы его прихватили?
        11
        Андрей Дмитриевич не находил себе места. Олежка ушел рано, но в школе так и не появился. Машенька лежала в гостиной на диване. Кажется, уснула. Хотя в ее-то состоянии что сон, что явь - тревожны. Телевизор тихо что-то бубнил в комнате. Андрей Дмитриевич подошел и выключил. Тишина тут же затрещала, сдавливая и без того маленькую комнату.
        - Зачем? - раздался слабый голос Марии Андреевны.
        - Я думал, ты спишь, - попытался оправдаться Андрей. - Зачем кому-то понадобилось вредить Олежке?
        Выключенный телевизор тут был ни при чем. Слабо веря в собственные слова, Андрей Дмитриевич произнес:
        - Машенька, милая, все будет хорошо. Олежка просто заигрался с ребятами…
        - Нет, - перебила мужа Мария Андреевна. - Я чувствую.
        Андрей не собирался спорить. Но ему не хотелось ей верить. Как когда-то не хотелось верить в смерть матери, которую предсказала Машенька. Что это - дар или интуиция, он не знал. Ему было все равно. От этого не было радости. Она чувствовала беду только близких людей, причем чувствовала тогда, когда уже ничего не исправить. Он не хотел ей верить.
        - Что ты, что ты! - Андрей присел рядом. Взял холодную ладонь жены в свои руки и погладил. - Все нормально. Он просто задерживается.
        «Он просто задерживается», - повторил он мысленно, успокаивая самого себя. Не получалось. Тревога нарастала с каждой минутой.
        Андрей готов был поклясться, что никогда в своей жизни до сегодняшнего дня не слышал движения стрелок настенных часов. Сегодня стрелка отсекала время, словно ударом топора. А еще эта тишина вокруг.
        Безвольная ледяная ладонь Марии и безучастное, смиренное ее молчание. Будто она действительно знала, что Олежку искать уже бесполезно. Лучше б она накричала на него, обвинила в бездействии. Но он и сам устал за день. Олежка дружил с одним только мальчиком, который даже в школу не ходил - обучался по какой-то спецпрограмме дистанционно. Сын был не совсем здоров, и в классе с ним мало кто общался. Нет, нельзя, конечно, исключить то, что он мог зайти к кому-нибудь из одноклассников. Он открытый и добрый мальчуган, он мог зайти к кому угодно, кто позовет. Вот это и пугало. Мир переполнен тварями, желающими сделать больно беззащитному. Педофилы, террористы, маньяки… Цели у них разные, а суть одна. И как их ни назови - все они прячутся за обличием человека. Олежку так легко обмануть. Человеческое обличье и обычного взрослого обманывает.
        - Он же всех любил. - Маша приподнялась на локтях. - Андрей, мы же его воспитали так, чтобы он всех любил.
        Андрей не мог сдержать слез. Отвернулся.
        - Ты плачешь? - спросила Мария. - Не надо, он же хороший мальчик. Мы должны им гордиться.
        Андрей не верил своим ушам: еще минуту назад жена похоронила сына. А теперь говорила о нем, как о живом и здоровом.
        - Конечно, милая, - сказал он и вытер слезы.
        - Ой, что это я лежу? - Мария попыталась встать. - Сейчас же Олежек придет, надо кушать разогреть.
        - Лежи, Машенька, - остановил Андрей. - Я все сделаю сам.
        В кухне у плиты он заплакал. И плакал до тех пор, пока не позвонили в дверь.
        12
        Не любил он эти мероприятия. Черствым он так и не стал. Даже повидав расчлененные тела и внутренности, сложенные в тазы, Михаил остался чувствительным к чужому горю.
        В подъезде было темно, но, судя по расположению квартир, нужная находилась на втором этаже. Миша поднял руку к кнопке звонка, помедлил и надавил. А потом еще раз и еще. Он слишком поздно понял, что частой трелью звонка мог передать хозяевам квартиры свою тревогу. Прислушался, но ничего не услышал. Поэтому щелчок замка стал полной неожиданностью.
        В проеме двери появился высокий широкоплечий силуэт.
        - Могу я вам чем-то помочь? - произнес человек неожиданно приятным голосом.

* * *
        Ехали молча, только женщина иногда всхлипывала. Леонов изредка поглядывал в зеркало заднего вида. Еще не старики, но погибшему парню вполне могли годиться и в дедушки-бабушки. На вид им явно за пятьдесят. Но представились родителями, чем подтолкнули Михаила к размышлениям. Погибший мальчик учился в седьмом классе, значит, ему лет четырнадцать-пятнадцать. Вывод напрашивается сам собой - ребенок приемный. Хотя… Почему сразу приемный? Может, поздний. Но что-то ему подсказывало, что именно приемный. Они прекрасно понимали, что в обгоревшем трупе узнают своего сына, тем более что обгорел он только со спины. И все же - они держали себя в руках. Если бы не всхлипы женщины, можно было бы подумать, что он везет их в полицейский участок, чтобы они забрали сына домой.
        - Андрюша, мы за Олежкой едем? - спросила женщина.
        Миша напрягся, соображая, правильно ли он понял вопрос.
        - Да, Машенька, он просто заигрался с ребятами, - мужчина шмыгнул носом, и Михаил понял, что он тоже плакал, хотя и не в открытую.
        «Плохо, - подумал Миша. - Она действительно не понимает? Она думает, что сын жив?»
        Он очень боялся, что в морге, когда придет осознание неотвратимого, женщина может свихнуться совсем. Свихнуться или умереть. Как знал.
        К каталке с накрытым телом они подошли медленно. Мужчина все время поддерживал супругу.
        - Андрюша, что мы здесь делаем? Это что? Какое-то отвратительное место…
        Миша подошел к мужчине и шепнул на ухо:
        - Может, вы сами?
        - Поздно. Я не смогу ей потом объяснить.
        - Андрюша, что ты хочешь объяснить?
        - Сейчас, Машенька, сейчас…
        Они остановились у тела, и патологоанатом, не церемонясь, откинул простыню. На удивление Леонова, женщина просияла, тогда как мужчина побледнел.
        - Олежка! Наконец-то мы тебя нашли!
        Мария Андреевна нагнулась и погладила мертвого по лицу.
        - Андрюша, что с Олежкой? Он спит?
        Мужчина не сдержался и зарыдал.
        - Андрюша, почему ты плачешь? Он что… Не спит?!
        - Это он, - сказал Леонову мужчина сквозь рыдания.
        - Андрюша, он не проснется? - спросила женщина и осела на пол.
        Глава 9
        1
        Слежку с дома на Дачной сняли. В подвале, как и предполагал Ильин, нашли следы крови. Замытые следы, но они были. Там кого-то убивали под звуки радио «Дача». Ильин понимал, что все было осмотрено и экспертами, и им самим… Но это дом, а вот участку за домом они уделили внимания непозволительно мало. Да, они обошли его, заглянули под каждый куст в поисках тела. Для вывоза трупа необходима машина, а ее нужно оставлять - хотя бы на какое-то время - у забора. Тем самым привлекая внимание. Одно дело, когда проедет машина по пустынной улице, но стоящая у заброшенного дома - это подозрительно как минимум. Выносить тело на себе, даже если машину оставил где-то - тоже привлечет внимание. Труп где-то здесь.
        Ильин зашел за дом. Споткнулся в потемках, включил фонарик, выругался. Почему днем не приходят в голову нужные мысли? Днем-то куда продуктивней работалось бы! Луч фонаря высветил темные окна, облупившиеся стены, влажный бурый фундамент, обнажившийся до кирпича. Пока ничего. Ничего, что не попадалось на глаза вечером. Прошел вдоль забора, цепляясь за кусты смородины. Покосившийся забор, казалось, держался только благодаря обвившему его плющу. Ильин продолжил свой путь. Спотыкаясь и продираясь через кусты.
        Остановился он из-за пришедшей в голову мысли, как будто ходьба могла отпугнуть ее. Надо мыслить проще. Если это тот же ублюдок, неорганизованный миссионер, то он не стал бы беспокоиться по поводу тела. Он бы оставил его в подвале, но так как помещение закрытое, то повторное использование его даже дезорганизованному не понравится. Вот он и убрался. А тело достаточно было вытащить на улицу и просто прикрыть чем-нибудь.
        Ильин осветил стену дома. Треть ее закрывали сложенные доски. Надо мыслить проще. А что может быть проще - убрать несколько досок, положить тело и накрыть его… Майор вернулся к дому, нагнулся и посветил в щели между досками. Отбросил одну, с влажным краем. Потом еще одну. И еще. И тогда увидел руку. В луче фонарика удалось прочесть надпись на ребре ладони: «За вас!» Наколка демонстрировалась окружающим, когда ее обладатель выпивал рюмку. Вот и отвыпивался. Теперь вряд ли кто увидел бы ее, если б не дотошный майор. Ильин принялся откидывать оставшиеся доски, освобождая тело. Он уже знал - кто под завалом. Такая наколка фигурировала в числе особых примет в ориентировке на беглого садовника психиатрической больницы.
        2
        Вчерашняя неудача разозлила его. Он еще никогда не был так близок к тому, чтобы быть пойманным. А мразь, которая выжила, теперь сможет опознать его. Он зашел в магазин «Фейерверки» и купил пачку больших петард и несколько ракет. Сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы. Он улыбнулся, сложил все в пакет и пошел к метро. Сегодня место реинкарнации он выберет случайно, по наитию. Хотя его все равно тянуло в Выхино. Возможно, он пойдет на автостанцию и сядет в автобус «Москва - Рязань». Возможно, сядет в электричку и поедет в Раменское. А может, пройдет пару кварталов в сторону МКАД и выберет счастливчика там - он не знал. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что изуродует его физическую оболочку до неузнаваемости. Перерождение должно быть оправданным.
        В вагоне метро ему не понравились две престарелые шлюхи и два гомосека, разговаривающие на непонятном ему языке. Но он отбросил мысли об их реинкарнации. Массовые мероприятия он недолюбливал и участвовал в них крайне редко. Поэтому решил доехать до Выхина и уже там определиться с дальнейшим маршрутом. Он старался не смотреть на разукрашенные сморщенные лица старых блудниц и ужимки дешевок, по ошибке влезших в мужскую одежду. Он с трудом подавлял в себе желание подойти и запихнуть в штаны каждому по десятку петард.
        На станции «Выхино» он вышел и, не задумываясь ни на секунду, направился в сторону улицы Красный Казанец. Несмотря на ранние часы, в метро уже было людно. Выхино всегда было оживленным местом. Сплетение автобусных маршрутов и железнодорожная ветка Казанского направления. Весь юго-восточный пригород стекался сюда. А среди всей этой клоаки - множество тех, кому нужен шанс. Еще один долбаный шанс.
        Он шел, не всматриваясь в лица, он шел в надежде, что несчастный сам найдет его. Кто это будет - мужчина или женщина, - он еще не знал. Да и какая разница? Он рад помочь всем.
        Он вышел из перехода и направился к Вешняковской улице. Там дальше, за кинотеатром «Высота», был парк.
        В парке он прошелся вдоль пруда, перешел через водоем по мостику. Какое-то время постоял на берегу. Потом развернулся и пошел в глубь парка. Людей было немного - три собачника и один рыбак, наверняка идущий к пруду. Они вполне годились. Одну собачницу с черным догом он представил развлекающейся со своим питомцем. Шлюха искала новых ощущений и в партнеры могла взять кого угодно - от хомячка до носорога. Мразь! Ему захотелось ее убить прямо сейчас. На глазах ее сексуального партнера. Но именно он его и останавливал. Пес огромный. Может порвать, но пугало не это. Дог очень громко лаял, а это привлечет нежеланное внимание. Надо подождать. Ждать он умел.
        3
        Лорд убежал, когда Нина говорила по телефону. Она не сразу заметила. Только нажав отбой, поняла, что пса нет поблизости.
        - Лорд, - позвала Нина.
        Обычно пес сразу реагировал - несся к хозяйке со всех ног.
        - Лорд!
        Где же он? Нина занервничала. Лорд, несмотря на внушительные размеры, был доверчив и безобиден. Именно поэтому она его и держала. С самого начала, когда выбирала себе щенка, Нина думала об охраннике, но у Лорда был такой добрый нрав… Он стал просто домашним питомцем.
        - Лорд! Лорд!
        А может, нашел сейчас что да грызет где-то в кустах? Или и того хуже. Однажды она застала своего любимца за очень неприятным занятием. Лорд нашел трупик кошки и таскал его в пасти, пытаясь спрятать. И только когда, наигравшись, он закопал мертвую кошку, Нина смогла его подозвать к себе. Может, и теперь нашел какую-то дохлятину и пытается ее похоронить? Именно похоронить. Потому что она и помыслить не могла, что ее пес настолько туп, чтобы поддаваться животным инстинктам.
        За кустом шиповника она услышала какую-то возню. Будто по земле катался кто. Подростки? Самые частые гости парковых закоулков. Эти паскудники раздражали Нину. Еще разговаривать грамотно не научились, а уже о сексе думают. Сейчас там, в кустах, судя по звукам, что-то подобное и происходило.
        Нина собралась уйти, но услышала какой-то звук. Скулеж. Настолько слабый, что мог сойти и за человеческий стон. Но Нина хорошо знала этот звук - она достаточно долго занималась собаками и не могла перепутать.
        - Лорд?
        В кустах все стихло. Даже возня. Нина впервые пожалела, что не завела ротвейлера. Еще и ротвейлера. У ее друзей, например, была самка питбуля и самец ротвейлера. Впервые Нине сделалось страшно. Она взяла палку и раздвинула ветки. В центре небольшой полянки лежал Лорд. Он попытался встать, но тут же упал и заскулил. Нина, позабыв о личной безопасности, протиснулась сквозь колючий куст.
        - Лорд, что с тобой?
        Нина упала на колени перед собакой и погладила пса. В голове крутились тревожные мысли. А что, если он снова нашел чей-то труп и в этот раз съел его? И отравился? Шерсть Лорда была в чем-то влажном и липком. Нина взглянула на кончики пальцев и остолбенела. Кровь? Это не вязалось с отравлением. Может, его укусила бешеная белка? Но столько крови… Это должна быть целая стая бешеных белок.
        - Лордик, миленький, потерпи!
        Нина едва сдержалась, чтобы не закричать. Она попыталась поднять пса, чем причинила ему еще больше боли. Странно, что Лорд ни разу не открыл пасть. Она дотронулась до его носа. Там тоже была кровь. Лорд жалобно заскулил. Пасть пса оказалась замотана проволокой. Тонкие стальные нити врезались в морду и причиняли неимоверную боль - как псу, так и хозяйке.
        - Это не белка, - сквозь рыдания произнесла Нина. - Кто же это с тобой сделал?
        - Я могу вам помочь?
        Нина, обрадованная тем, что ей не одной придется выпутывать Лорда из проволоки, повернулась на голос и быстро вытерла слезы. Перед ней стоял огромный мужик в армейской одежде. Но радость почему-то прошла. Даже улыбка на широком лице мужчины не успокаивала, наоборот - пугала.
        - Кто ж его так? - не переставая улыбаться, мужчина подсел к псу. Лорд заворчал, но ворчание сменилось стоном. Ни скулежом, а именно стоном.
        - Мучается, бедный, - мужчина взял пса под морду. - Ну, тихо, тихо.
        Нина успокоилась и присела рядом с ним. И только тогда заметила нож в руке незнакомца. Мужчина повернулся к ней и улыбнулся еще шире.
        - Это - чтобы ему помочь.
        Нина кивнула. Она ожидала, что мужчина начнет отгибать и отрезать проволоку, но он опустил голову Лорда на землю, нежно, как что-то ценное, и сложил руки на коленях.
        - Вы знаете, иногда куда важнее помочь человеку, - сказал он. - Если, конечно, этот человек не совсем испорчен.
        - Что? - не поняла Нина. - Я вас не понимаю.
        Мужчина повернул к ней голову и все с той же улыбкой на губах произнес:
        - Я даю людям шанс.
        - А как же Лорд? - совсем ничего не понимая, спросила Нина.
        - А с ним все будет хорошо, - заверил мужчина. - Он еще сыграет свою роль в нашей композиции.
        Мужчина улыбнулся шире и ударил Нину в лицо рукояткой ножа.
        4
        Андрей Дмитриевич съездил в «АШАН», купил станки для бритья, пену и бейсбольную биту. На кассе очень переживал, что покупка вызовет подозрения у кассира или охранника. Он даже вернулся в ряды, прошелся, разглядывая полки с краской для волос, средствами женской гигиены. Потом, сообразив, что здесь он смотрится более подозрительно, чем на кассе с битой и пеной для бритья, пошел в ряды с алкоголем. Он никогда не пил, не умел и не хотел учиться. Ему хватало рюмки, чтобы его вечер был испорчен. Он подумал, а пьет ли убийца его сына. Наверняка пьет. Откуда-то ведь берется его жестокость. Андрей Дмитриевич не хотел вникать и рисовать себе психологический портрет твари. Но чтобы найти убийцу - придется вникать и рисовать.
        Он собирался найти подонка. Найти и поквитаться за Олежку, за Машу, за себя. Эта тварь смогла разрушить три человеческие судьбы сразу! И сколько еще разрушит? Но он не допустит этого. Андрей Дмитриевич крепче сжал биту и уверенно направился к кассам. Если даже у него сейчас попытаются отобрать биту, он не отдаст ее. Не отдаст ни за что, даже если это будет его последней схваткой в жизни.
        Но на кассах все прошло спокойно, а охранник вообще не обратил на него никакого внимания. Андрей Дмитриевич вышел на улицу, вздохнул полной грудью, поправил на носу очки и направился к парку. Он понятия не имел, где искать убийцу, но где-то на подсознательном уровне было ощущение, что зверь рыщет среди деревьев.
        Андрей Дмитриевич прошел по бетонной дорожке, свернул на тропинку и направился к пруду. Постоял какое-то время на мостике, вглядываясь в лица, в фигуры людей. Он с трудом себе представлял, каким должен быть убийца. С рогами и хвостом? Это вряд ли. Благодаря обилию телепередач наподобие «ЧП» или «Петровка» он знал, что ЭТИХ не отличишь от обычных людей. Но он все равно всматривался, возможно, сам привлекая к себе внимание.
        Он решил посмотреть на это с другой стороны. Вряд ли человек, выбравший убийство смыслом жизни, выйдет гулять в костюме-тройке. Андрей Дмитриевич попытался представить убийцу, гуляющего с собакой. Человека с собакой - да, а вот… Нет, людей, жестоких по отношению к себе подобным и при этом любящих животных, он видел предостаточно, но выходить на прогулку с собакой и - убить кого-то? В это верилось с трудом. Скорее убийца просто гулял по парку. А в чем гуляют по парку? Спортивный костюм? Вдоль пруда пробежал спортсмен лет тридцати. Нет, в это он не хотел верить. Спортсмен, убивающий во время пробежки, ведет своего сынишку в садик, машет ему на прощание рукой, испачканной в чьей-то крови… Нет, мозг отказывался такое воспринимать. Хотя были ведь прецеденты. Тот же Чикатило. Человек, имеющий сына или дочь, любящий детей, ни за что не убьет ребенка? Андрей Дмитриевич понимал, что, к сожалению, это не аксиома и всегда найдутся выродки.
        Он посмотрел вдаль. Мужчина в армейской одежде вошел в кусты. Приспичило. И этот не может быть убийцей. Но причин, по которым он оправдывал бойца, не было.
        5
        Заигрался. Игры - сначала с псом, а потом и с его хозяйкой - не входили в его первоначальные планы. Ну, что делать, игра начата. Опасная игра. Их могли учуять собаки. И тогда либо полный провал, либо… А второго не дано.
        Он раздел женщину, на вид сорока - сорока пяти лет. Несколько лишних килограммов на бедрах и ягодицах совершенно не портили ее фигуру. Наоборот - женщина выглядела аппетитной. Мужчина почувствовал желание, и оно усиливалось по мере того, как он ставил ее на колени, связывая руки между расставленных ног. Рука случайно коснулась волос на лобке, и он понял, что не сможет совладать с собой. Мразь! Даже без сознания она соблазняла его. Щель, обрамленная черными волосками, будто ухмылялась, улыбалась своими розовыми влажными губами.
        Он встал, чувствуя, как наливается в паху. Собственное возбужденное состояние раздражало. Он пнул стоящую на четвереньках женщину под зад. Она едва не упала: бревно, валяющееся поблизости, не дало. Он пнул еще раз. Ее ягодицы сексуально колыхнулись, вызвав горячую волну в нем.
        Мужчина зарычал, достал нож и ударил женщину в промежность. Лезвие вошло точно в щель. Он ударил еще, слегка развернув нож. А потом еще. Женщина шевельнулась и слабо застонала. Живучая, мразь! Он обошел ее кругом, наступил на лицо и трижды ударил ножом в шею. Кровь вязкими струйками обдала его берцы. Он вернулся к ее заднице. Возбуждение не прошло даже, когда ее анус и вагина стали походить на кровавую нарезку. Тяжело дыша, он вонзил лезвие тесака еще раз между ягодиц. И еще. Два окровавленных холмика колыхнулись, призывая. И он кончил. Хозяйка мертва, а ее «булки» продолжают соблазнять. Что-то сомневаться он стал в том, что эти твари переродятся в нормальных людей. Его злило все - долгая игра, испачканные трусы, шлюха, возбуждающая его, даже будучи мертвой. Он хотел искромсать грязное тело, отрезать голову ее псу и запихнуть ее в эту продажную манду. Но вовремя вспомнил о пакете.
        Он попытался развязать пакет, и это долго не получалось. Он занервничал. Надорвал пакет и вынул пачку петард. Хотел поджечь и воткнуть дешевке в изуродованную промежность, но подумал, что она неисправима и одна петарда явно не поможет. Весь пакет! Но дырка, куда он собирался все это вложить, была маловата. Он зарычал. Пнул тело, и оно завалилось на окровавленную траву. Женщина лежала в позе эмбриона, тихая, неподвижная, покорная… Но он не верил ей. Теперь он не верил никому. Эта мразь неисправима!
        Он разрезал проволоку, стягивающую ноги и руки женщины, и откинул тело на спину. Черт! Она снова возбудила его. Теперь два холмика с сосками исполняли роль соблазнителей. Он хотел наброситься и искромсать грудь, а еще лучше отрезать и забросить куда подальше. Но надо было что-то сделать с пакетом.
        Стараясь не смотреть на бледные полушария, он погладил женщину по животу… И воткнул в него окровавленное лезвие чуть выше пупка. Не вынимая из раны ножа, с усилием сделал глубокий разрез до лобка. Запах мочи и экскрементов ударил в нос.
        - Вот оно, твое гнилое нутро, - прошептал он и попытался вложить пакет между внутренностей, от которых поднимался едва уловимый пар. - Оно у вас у всех одно и то же - дерьмовое.
        Уложив пакет, он достал одну петарду. Она может затухнуть или взорвать не все боеприпасы. Нужно, чтоб наверняка. Достал ракету, поджег фитиль и сунул в пакет. Встал с колен и осмотрелся. Черт! Он же собирался сделать композицию. Прислушиваясь к шипению фитиля, он поднял все еще живого пса, подошел к выпотрошенному телу, быстро, двумя пинками, раскинул ноги женщины и положил сверху искалеченного дога.
        - Вот теперь вы как дома, - сказал он и за пару секунд до начала представления вышел из кустов.
        6
        Аня стояла у магнитной доски. Перед ней висело фото могучего парня в обнимку со старухой. Тетрадь с записями Погорельцева лежала у нее на столе. Она пролистала ее раз пять, и с каждым разом она укреплялась в мысли, что это он - тот самый злодей.
        Однако Ильин может разрушить ее стройную схему. Он ведь может выкинуть эту тетрадку и велеть забыть. Но Аня Рыжова чувствовала: разгадка - в этой белиберде с иностранными именами под названием «Я даю вам шанс». Маньяк-писатель.
        Рыжова всмотрелась в лицо Погорельцева. Крупный нос, полные губы и маленькие глазки никак не вязались с понятием красоты. Даже мужской. Он еще и здоровый, как гиппопотам. Не спортивный, обрюзгший. Сто из ста чувствовал дефицит женского внимания с самого детства. Отсюда ненависть к женщинам? Ну а как же синие гробики? А это, наоборот - от излишнего внимания к своей персоне мужского пола. Таких рыхлотелых и висложопых всегда норовят зацепить те, кто поменьше да понаглее - лишь бы самоутвердиться. Как говорит Ильин: все наши беды родом из детства. Вот и надо копнуть детство этого переростка.
        Она села за компьютер. Если у «гиппопотама» были приводы, то она узнает о них. Даже если он описал забор и получил за это административное наказание.
        «Погорельцев Николай», - набрала Аня строчку в базе. Подождала, пока компьютер обработает информацию. И едва не закричала от радости, когда данные на него все-таки появились. Интересные данные.
        Погорельцев Николай Васильевич, 82-го года рождения. Место рождения - Быково, Московская область.
        В комнату вошел Леонов и, усевшись на свое место, вздохнул.
        - Это вместо «здрасте»? - Аня подняла глаза от монитора.
        - Ты знаешь, я делал это раз двадцать, наверное. И ни черта не привыкну!
        - Да что делал-то?
        Леонов умел заинтриговать.
        - Казалось бы - вот труп, вот родня - всегда все одно и то же. Ан нет, горе у всех разное.
        - Ты на опознании был?
        Леонов кивнул.
        - Горе многолико. И сообщив о смерти близкого, не знаешь, какое лицо увидишь.
        - Да, хорошего мало.
        - Что у тебя по тройному?
        Аня обрадовалась возможности похвалиться своей находкой. Достала тетрадку и помахала над головой.
        - Что это?
        - Фактическое признание в убийствах.
        Миша удивленно хмыкнул и взял тетрадку. Посмотрел на обложку, полистал. На некоторых страницах остановился и почитал. Внимательно рассмотрел пустые листы.
        - Я что-то пропустил?
        Он демонстративно снова осмотрел тетрадь…
        - Ну, ты чего?! - Аня встала и подошла к Михаилу. - Вот же - гробики!
        - Ты серьезно?
        - Ну, ты что, не видишь? Это же гробики! Синие - мужские, красные - женские…
        - А как тебе такой вариант: синие - старики, а красные - молодые?
        Аня впервые засомневалась в собственной версии. Теперь она не казалась ей такой очевидной.
        - Ну, как так? Они же совпадают по числу жертв…
        Миша потряс тетрадкой.
        - Ты вообще читала, что здесь написано?
        - Ну да, - растерянно произнесла Аня. - Рукопись безграмотная и нелепая.
        - Гробики на обложке действительно могут означать жертвы. Но жертвы эти - вымышленные и находятся исключительно в рамках данного произведения.
        Аня села на стул. Желания спорить и докапываться не было вообще.
        - Может - да, а может - нет.
        Они обернулись на голос. Ильин подошел к своему столу, что-то взял и, скомкав, бросил в урну.
        - Это моя схема, - пояснил он. - Теперь ни черта не стоит.
        - Почему? - спросил Михаил.
        - Сегодня ночью нашли Мерзликина, - сказал Ильин.
        Аня едва не вскрикнула от радости. Наконец-то ублюдка взяли! Но тогда - как быть с гробиками? Жаль. Такая красивая версия была. Хотя - стоп! Ильин ведь не сказал, что Мерзликина взяли. Он сказал: нашли. А находят чаще…
        - Труп? - спросила Аня.
        - Да. Возле дома…
        - Не может быть! На Дачной?! - воскликнул Миша.
        - Да, - кивнул Ильин. - Мерзликин лежал в компании некого Миронова. Так что вот… Вакансия основного подозреваемого свободна!
        - Отлично, - сказал Миша и поднял вверх указательный палец для убедительности. - И у меня есть претендент!
        Он подошел к своему столу, вынул из папки лист бумаги и прошел с ним к доске.
        - Что это? - спросил Ильин.
        - Претендент, - сказал Миша и прикрепил к доске с фотографиями еще один портрет.
        Аня вгляделась в лицо, нарисованное карандашом.
        - Так это же Тимур!
        - Что за зверь? - с некоторым раздражением спросил Ильин.
        - Это санитар из психбольницы и по совместительству - сиделка Карпова.
        7
        - Итак, мальчики и девочки! - Ильин подошел к доске. - Каким образом он стал подозреваемым? Кроме ножа с треснувшей щечкой! - Ильин поспешил опередить Мишу.
        - Ну а почему кроме ножа-то? - возмутился тот.
        - Я так понимаю, ножа у него нет. И именно это делает его…
        - Почему только это? Нет. В день, когда пропал Мерзликин, Тимур этот ругался с кем-то в палате Карпова. Карпову, как вы понимаете, не до ругани последние лет пятнадцать, а кроме него, там был только этот тип.
        - Железный аргумент! - поморщился Ильин. - Так что с ножом? Его действительно у него нет?
        - Нет. Так мало того - этот твареныш обвинил меня в его пропаже! Мол, он его не видел после моего ухода вчера.
        - Значит, он отвечает тебе взаимностью! - с серьезным видом подколол подчиненного майор.
        - Отвратительный персонаж, - буркнул Миша.
        - Да, - подтвердила Аня. - Его улыбка - это что-то с чем-то. - Вспомнив, она вздрогнула от омерзения.
        - Что еще по ножу - отпечатки? - спросил Ильин.
        - Что-то есть, но четко читаемого - ни одного.
        - Ну и о чем можно говорить? - развел руками майор. - Нет, как вариант…
        - Пока мы его будем за вариант держать, он еще кого-нибудь убьет. Улыбаясь, как продавец-консультант в «Эльдорадо», - огрызнулся Миша.
        - Я все понимаю, но и ты должен понимать. Что ему можно предъявить? Нож? Я уже сказал - их в каждой семье по паре лежит. Обронил какой-то грибник… А то, что и у санитара он пропал, - совпадение. Странное, но совпадение. И такое бывает. Тем более у парня есть алиби… Есть? - Ильин дождался, когда Леонов кивнет ему, и кивнул в ответ сам. - Есть! Отпечатков его на ноже нет? Нет! К тому же ты сам рисовал портрет со слов выжившей. Есть хоть малейшие сходства? Кроме роста и размера обуви.
        - А что, его кто-то видел? - оживилась Аня.
        - Его видели даже мы, - произнес Леонов и прикрепил портрет на доску. - Но только со спины. - И повернувшись к Ильину, добавил: - Ни единого сходства.
        Аня подошла ближе и вгляделась в карандашные штрихи.
        - Нет, не похож.
        - Ну! А я что говорю! - обрадовался Леонов поддержке Ани.
        - Да нет, я о другом. На Тимура он тоже не похож. Но он и на Погорельцева не похож. - Она ткнула на фото Погорельцева с бабушкой и вздохнула.
        - Это все равно ничего не значит! - вдруг заявил Леонов. - Шеф, ты же знаешь, как описывают только что выжившие люди. Им насрать на наши проблемы… В тот конкретный момент - насрать. Они думают сначала - за что им такое, а потом радуются счастливому спасению, и плевать на детали. Может, она вообще описала мне какого-нибудь злодея из сериала. Ты вспомни, фотороботы Балашихинского Потрошителя висели на каждом столбе, а когда поймали гниду, был он похож на этот чертов рисунок? Да ни одной черточкой!
        - Согласен. Давай подумаем. Но нам нужны еще варианты.
        - Они есть, - неуверенно сказала Рыжова. - Но такие же спорные, как и Мишкин Тимур.
        - Поясни! - Ильин присел на край стола и сложил руки на колене.
        - Погорельцев. Довольно-таки странный тип…
        - Для начала - как ты его нашла?
        Аня быстро ввела коллег в курс дела, не забыв упомянуть о своих подозрениях насчет мастера цеха.
        - И смотрите, - нахожу его дело в архиве. Сел по хулиганке на четыре года. Никакой сексуальной подоплеки, но все его четыре жертвы были женщинами преклонного возраста…
        - Так, - потер руки Ильин. - А это уже что-то. Раз он сидел, значит, его пальчики есть в архиве. Что-то еще?
        - Вот, - Аня взяла со стола тетрадь с рукописью и помахала ею, - его книга!
        - Дневник?
        - Нет. Книга. Называется «Я даю вам шанс». В рукописи жестокие убийства оправдываются тем, что главный герой - какой-то звездный рыцарь - дает шанс людям переродиться в таких, как он - исключительных пришельцев… Для чего он убивает их. Бред несусветный, да еще и безграмотный! Но схожие способы убийства наталкивают на мысль… Плюс - гробики на обложке.
        - Что за гробики?
        Аня показала Ильину обложку.
        - Хорошо. - Ильин посмотрел на Леонова. - Миша, займись этим. Здесь уже есть что-то.
        И он передал Михаилу тетрадь.
        - А я? - огорчилась Аня.
        - А ты дуй в больницу, разузнай, кто такой этот санитар, что ест на ужин и с кем спит, в какой рубашке был на первое сентября и с каким ранцем. В общем, все.
        - Даже то, что не касается нашего дела?
        - Особенно то, что не касается нашего дела. Если даже он не причастен к серии убийств, то что-то же их связывало с Мерзликиным? Да, и неплохо бы показать фотографии этих выжившей.
        8
        Андрей Дмитриевич услышал взрыв петард. И затем - характерный звук выпущенной ракеты. Он повернулся, но не увидел всполохов. Жизнь так устроена: кто-то празднует, кто-то скорбит. Зачастую эти два события не связаны друг с другом, но сейчас Андрею Дмитриевичу было обидно до боли в груди. О его горе знали считаные единицы, а о счастье какого-то придурка узнает сейчас куча народу. А заслужила ли такого счастья эта мразь?
        Андрей Дмитриевич сжал биту покрепче и двинулся на звук.
        Он был не первым. У кустов, за которыми только что закончилось шоу со спецэффектами, собралась небольшая толпа. Коршунов подошел поближе, чтобы взглянуть на происходящее на поляне.
        - Убили! - крикнула какая-то женщина рядом.
        - Вызовите полицию, - загудели в толпе.
        - Это маньяк какой-то!
        Андрей Дмитриевич занервничал. Так, значит, он упустил ублюдка? В пятистах метрах от него тварь совершила что-то жуткое. Совершила и исчезла. Зато теперь Коршунов точно знал, где искать убийцу. И в следующий раз - непременно поймает эту сволочь.
        Ему было неинтересно, кого в этот раз выбрал в жертвы зверь. Кого бы ни выбрал - он снова разрушил не одну судьбу. Он растоптал несколько человек, убив одного. Ведь кто-то же ждет ее или его домой, а эта тварь взяла и нарушила привычный ход вещей.
        - Так не должно быть.
        Андрей поздно сообразил, что произнес эти слова вслух. На него обратили внимание. И, судя по тому, как взгляды людей бегали от его лица к бите в руках и обратно, он сейчас в мгновение ока мог стать главным подозреваемым. Коршунов развернулся и под вой приближающихся сирен вышел из парка. Он собирался вернуться сюда. И будет возвращаться каждый день, пока не найдет и не спросит за все с этой мрази… Этой твари. Только в следующий раз надо будет как-то спрятать биту.
        9
        - Сегодня к нам прибывает помощь. Стародубцев Игорь. - Ильин недолюбливал этого человека, но… Лишние руки. А также и ноги. Сейчас не помешает.
        Он достал карту.
        - Урок географии - мой любимый, - сказал Стародубцев от двери. - Тук-тук-тук! Можно войти?
        - А вот и он! Игорь. Легок на помине. Можно, - кивнул Ильин. - Присаживайся и вникай.
        - Да я уже… вроде как. - Стародубцев, устроившись возле стола Леонова, поправил солнцезащитные очки.
        - «Вроде как» не надо. Надо - как надо.
        Закрепив карту на стенде, Ильин взял пригоршню красных магнитиков и установил первый со словами:
        - Итак. Первое тело было найдено в Мамонове.
        - Второе - там же, - подсказал Михаил.
        - Дальше…
        - Дальше Выхино - два трупа.
        - Девушка вроде жива осталась, - сказал Леонов.
        - Нет. Вчера умерла. - Ильин поставил два магнита рядом на Ферганскую улицу. - Тройное на…
        - На Авиаконструктора Миля, - подсказал Леонов. - Это Жулебино.
        Ильин знал, где это, но задумался. Еще не завершив дело с магнитами, он, казалось, схватил общую картину.
        - Следующие два - недалеко от станции Удельная, - протянул Виктор. - Мерзликин с Мироновым плюс попытка на Дачной…
        - Пожалуй, твоя Дачная улица никак не вяжется с остальными, - сказал Стародубцев. - Это я, окидывая свежим взглядом…
        - Взгляд-то свежий, да сквозь темные стекла! Может, хоть в помещении снимешь свои дебильные «очочи»? А то аванс проглядишь.
        Стародубцев нехотя снял очки и положил на стол.
        - А что не так?
        - Во-первых, там три убийства, а не два… Пусть одно и не состоялось, но…
        Леонов присвистнул.
        - Да, - кивнул Ильин. - Но это лишний раз доказывает, что мы имеем дело с дезорганизованным убийцей.
        Стародубцев поднял руки.
        - Сдаюсь! Сейчас, без очков, я вижу то же самое!
        - Ладно, хватит, - одернул его Ильин. - Давайте, смотрим на карту и включаем мозг! Что еще общего в убийствах? Кроме самого убийцы, конечно. Даю подсказку: место.
        - Выхино, - не задумываясь, сказал Леонов.
        - Интересно почему? - Ильину понравился ответ. Он так же подумал в первую очередь.
        Миша подошел к доске и начал рассуждать:
        - Мамоново - автобус с Выхино, Ферганский проезд - кажется, 209-й автобус с Выхино, Жулебино - метро и автобус. Тоже с Выхино. Удельная - электричка с Выхино. И Орловский…
        - Электричка с Выхино, - одновременно произнесли Ильин и Леонов.
        - Да что вы уперлись в это Выхино?! - Стародубцев хотел было нацепить на нос очки, но передумал. - В Мамоново можно уехать и с Кузьминок. В Жулебино тоже идет автобус. А электрички идут, вы не поверите, - с Казанского вокзала!
        - Дело говорит, - кивнул Леонов. - Еще и психбольница находится в Кузьминках… Не совсем в Кузьминках, но автобус ходит туда и с Волжской, и с Кузьминок.
        - Ты смотри, неугомонный! - ухмыльнулся Ильин. - Работай по санитару.
        - А Погорельцев? - спросила Аня.
        - А ты занимайся им.
        - А мы займемся делом. - Стародубцев встал и все-таки надел очки.
        - Интересно - каким? - Ильин не скрывал иронии.
        Стародубцев подошел к карте и указал на зеленое пятно.
        - Это очевидно. Эта сволочь чувствует безнаказанность и продолжит свои деяния. Нужно просто ждать. - Он еще раз ткнул в пятно на карте. - Просто надо знать, где ждать.
        - Не поделишься с нами - где?
        - В районе Выхино один большой и несколько маленьких лесопарков. Кузьминки, Вешняки и Жулебино.
        - Ты предлагаешь поставить патрульного возле каждого дерева?
        Ильин прекрасно понимал, чего хочет Стародубцев, но исполнить подобное в полной мере просто невозможно. Он собирался высказать свои мысли, но зазвонил телефон.
        - Да.
        Он выслушал, не произнеся ни слова.
        - Есть!
        Он убрал от уха трубку. Повернулся к карте и, со злостью ткнув в зеленое пятно, бросил:
        - Вешняковский парк.
        Глава 10
        1
        Аня не вставала из-за компьютера почти три часа. Спина ныла, ноги затекли. Не привыкла она к сидячей работе, но иногда это требовалось.
        Николай Погорельцев - увалень и флегматик в школе, потом в ПТУ, таким же оставался и по сей день.
        Аня уже не была так категорична по поводу причастности Погорельцева к убийствам. Да, здоровяк любит одеваться в «горку» или камуфляж, ходит в берцах…Тетрадь с гробиками на обложке, а самое главное - содержимое рукописи заставляли Рыжову возвращаться к мысли: Погорельцев - маньяк.
        Сидел за хулиганство и грабеж; жертвы - пожилые женщины… Попытки изнасилования? Ни одной. Через полгода отсидки Погорельцев попадает в тюремный госпиталь: вспорол себе живот. Попытка суицида? Чушь! Нет. В уголовной среде есть такой способ доказать себя. Чтобы не стать опущенным - вспорол себе живот. Возможно, над ним издевалась администрация, и это был протест? О таком в деле, конечно, не напишут. Но если действительно - протест, то вряд ли одиночная акция. Наверняка был кто-то еще.
        Аня вбила в поисковике «ИТК № 7». И спустя полчаса нашла небольшую статью о суициде. Юрский Григорий Дмитриевич - повесился. Но это как-то расходилось с понятием протеста… Один повесился, другой вспорол живот? Аня вернулась к статье и сравнила числа. Погорельцев попал в больницу на два дня раньше ЧП с висельником. Юрский, Юрский… Рыжова вернулась к делу Погорельцева. Четыре жертвы - Милушова, Трифонова, Ершова и Юрская. Юрская Клавдия Афанасиевна. Вот и сложилась картинка. Юрский попадает в ту же зону, что и обидчик матери (жены, сестры, не важно), и пытается призвать ублюдка к ответу по закону лагеря. Тот, чтобы доказать свою «порядочность», - выпускает себе кишки. Тогда почему повесился Юрский? Вряд ли от отчаяния, что не смог отомстить обидчику, как хотел. А ведь на зоне могли опустить и за то, что пытался оговорить «товарища», честного сидельца. Получается - помогли Юрскому повеситься? Но не это теперь беспокоило Анну. Дыма без огня не бывает. По всему выходило, что у Погорельцева все же были предпосылки к сексуальному насилию.
        Что есть еще о ИТК № 7? Аня продолжила поиски. Несколько статей о реорганизации в колонию строгого режима… Нет, неинтересно. А это что? Заметка о том, как санитары медблока ИТК № 7 спасли начальника колонии из огня, привлекла ее внимание. В газете имелась фотография - черно-белый снимок. А под ним - имена героев. Но она и без подписи их узнала. Обоих.
        2
        Майор Ильин не был уверен, что ему удастся выбить у Стрельцова людей, но несколько человек на Вешняковский парк у него все-таки будет. Если это их Миссионер (а в этом Ильин был уверен), то он вернется в этот парк. И когда это произойдет, им нужно быть начеку.
        - Что думаешь? - спросил Стародубцев, кивнув на изуродованные тела женщины и собаки.
        - Думаю, что тварь озверела. Он игрался с ними - перед тем как убить.
        - Откуда такая информация? Этот маньяк, случайно, не твой внештатный сотрудник?
        Ильин поморщился от неуместной шутки. Но все же попытался пояснить мысль.
        - На руках - проволока, у пса на морде - тоже…
        - Так, может, он после убийства?.. Слушай, а зачем ему этот взрыв? Он же ей и без того все нутро вывернул… Фирменный знак, что ли?
        - Нет. Я же говорю: озверел, сука! Ты же читал дело!
        Стародубцев пожал плечами и наконец-то снял свои дурацкие очки.
        - Упустил.
        - До этого он отрезал конечности и оставлял на новом месте преступления. Не всегда, но через раз - точно. Поджигал, вставлял…
        - Молодые люди, - голос, отвратительно тягучий, словно из человека силой вытягивали каждый слог, прервал диалог Ильина и Стародубцева. Они обернулись. Перед полицейскими стояла женщина в розовой шляпе с вуалью, прикрывающей вылинявшие старые глаза.
        - Мне кажется, вы здесь главные?
        - Вот он, твой звездный час, - прошептал Ильин Стародубцеву, потом добавил, обратившись к женщине: - Я - нет, вот он поглавнее будет.
        Ильину хорошо был знаком подобный типаж свидетелей. Всезнайки. Все им известно; по горячим следам могут самостоятельно отыскать злодея. Зачастую этим злодеем оказывается поднадоевший сосед или дворовый хулиган. Сейчас трепотни будет - не на одно дело. Розовая шляпка с усердием начнет доносить на всех, кто перешел ей когда-то дорогу. Виктор не хотел в этом участвовать. Отошел и направился к Сидихину.
        - Петарды, - сказал эксперт, как только увидел Ильина.
        - Сколько ж надо-то их, чтоб так развернуло?
        Сидихин пожал плечами.
        - Я думаю, он разрезал ей живот нарочно - чтобы вложить туда…
        - Озверел, сука. Что-то еще? Отпечатки?
        - Нет, ничего.
        - Ладно… Пройдусь-ка, пожалуй.
        Ильин развернулся, свернул на тропинку и дошел до еще одной похожей полянки, обрамленной кустарниками. Он не мог понять, для чего кто-то сделал эти идентичные островки. Они были настолько одинаковы, что вряд ли их сотворила природа. Человек. И его замысел майору был непонятен.
        Ильин постоял внутри, потом вышел и обогнул кустарники, поймав себя на мысли, что не пытается разобраться в этом, конкретном убийстве, а хочет понять - куда зверь придет в следующий раз. В его действиях имеется спонтанность, но возвращения на место преступления для совершения нового - это просто из ряда вон. Преступника тянет на место преступления, так говорят. Майор Ильин считал это утверждение в корне неверным. Считал до тех пор, как…
        - Можешь поздравить меня! - Стародубцев неожиданно вынырнул из кустов навстречу Ильину. Майор, однако, решил повременить с поздравлениями и, обойдя коллегу, заглянул за кустарник. И тут его осенило. Так вот оно что! Поляны похожи. И эти потайные места одинаковы… И внезапное появление, может быть… Его внутренний монолог прервал возглас Стародубцева:
        - Эй, Ильин, ты меня слышишь?!
        - Да. Что там у тебя?
        - Эта милая Шляпница видела маньяка и готова описать его.
        - Отправь ее в отдел. Пусть составят фоторобот. - Ильин продолжал разглядывать кустарники.
        - Постой. Дослушай. Ты сказал, что он озверел? А он отупел. Расхаживать средь бела дня с битой в руках! В следующий раз он с бензопилой придет…
        Ильин не понимал, о чем говорит Стародубцев. Но ему было все равно. Он думал не о том, что было, а о том, что будет.
        3
        Миша Леонов не собирался разговаривать с главврачом. Встречи с хранительницей бахил он тоже хотел избежать во что бы оно ни стало.
        Он остановился на крыльце, окинул взглядом засохшие цветы, посмотрел в сторону беседки с табличкой «Место для курения». Там сидели три девушки в униформе. Он направился к ним, надеясь, что старой знакомой там не встретит.
        Так и оказалось.
        - Здравствуйте!
        Девушки ответили ему почти хором.
        - Скажите, а есть ли у вас отдел кадров?
        - А зачем вам? - спросила одна.
        - Хочу к вам устроиться. Санитаром, - улыбнулся Леонов.
        - Да? Здорово! - обрадовалась другая. - А то у нас Егорка уволился. Сегодня последний день работает.
        - Действительно, здорово. А где мне с Егоркой поговорить? Хочу узнать, может, его обидели, может, и мне не стоит…
        - Вряд ли! Но как хотите. Он вон там, за третьим корпусом, с пациентом гуляет.
        - А как фамилия вашего Егорки? Мало ли, разминемся?
        Девушки дружно засмеялись, от чего Леонов почувствовал себя пародистом-неудачником.
        - Так это и есть его фамилия, - сказала одна из них. - Егоров Тимур.
        - Тимур?
        Это было похоже на исполнившееся ожидание. У Миши даже засосало под ложечкой.
        - Ага, - кивнули девушки.
        - И гуляет он с Карповым? На инвалидном кресле?
        Либо он быстро говорил, либо не смог скрыть напряжения в голосе. Девушки посерьезнели и как-то растерялись.
        - Да, с ним…
        Леонов едва не сорвался, чтобы побежать за корпус. Увольняется, гад. Но если бы он что-то почувствовал, то просто не вышел бы на работу. Ехал бы себе сейчас в направлении юга по М4. Но Егоров сегодня еще работает, а это значит, что время у Михаила имеется.
        - Ага. Девочки, так где, вы говорите, отдел кадров?
        В первом корпусе на втором этаже в двух комнатах площадью чуть больше, чем кабинет главврача, расположился отдел кадров. Это был скорее архив, картотека, в которой хранились личные дела работников. Хранительница всего этого добра была едва ли адекватней любительницы бахил, но на эту хотя бы Мишино удостоверение подействовало успокаивающе.
        - Мне нужно личное дело Егорова Тимура, санитара из третьего корпуса.
        Женщина молча вошла за конторку и скрылась в соседнем помещении. Через пять минут вернулась с папкой, завязанной на бант. Миша принял папку, нетерпеливо развязал ленточки. Сверху лежала трудовая книжка. Михаил пролистнул ее. Он хотел знать, когда Егоров устроился в больницу. Он работал здесь почти пять лет. Миша перевернул страницу назад.
        Уволен по собственному желанию.
        Ну а что еще они могли написать? Леонов посмотрел на записи с предыдущих работ.
        Принят на работу санитаром…
        Он перечитал еще раз, а потом еще и еще…
        - Интересный послужной список, - сказал Леонов вслух, но его никто не услышал.
        В личном деле нашлась и характеристика с предыдущего места работы. Миша пробежал глазами официальный бланк с канцеляризмами, расхваливающими Егорова Тимура. Потом сложил листик вчетверо и, глянув на дверь, за которой скрылась женщина, убрал его в боковой карман. Может, пригодится, а нет, тогда он просто вернет его героическому хозяину.
        Михаил поблагодарил женщину, так и не произнесшую за время его визита ни слова, и ушел.
        Теперь он знал о санитаре достаточно конкретной информации. Адрес, прошлое место работы. Хорошо бы теперь посетить палату 24, пока ее пациент на прогулке. Хотя надежда найти там что-то была слабой. Егоров там почти на таких же правах, как и обычный посетитель. Но - мало ли что? Конечно, этим надо было заниматься сразу же, как только он узнал о прогулке Карпова и Егорова…
        В третьем корпусе все было неизменно. Увидев истеричную медсестру, Миша автоматически потянулся к аппарату с бахилами. На этот раз он даже надел их. К счастью, приставучая медсестра была занята - устраивала разнос уборщице. Воспользовавшись этим, Леонов исчез в коридорах больницы.
        4
        Когда Ильин вернулся в кабинет, Стародубцев как раз вешал фоторобот на доску.
        - Ну как?
        Ильин подошел и всмотрелся в рисунок Леонова, потом перевел взгляд на фоторобот, составленный с помощью Розовой шляпки. Сходства были, но незначительные. Прав Леонов - так было всегда. Связь между реальным человеком и фотороботом - весьма опосредованная. Даже если поставить убийцу с его портретом рядом, едва ли кто заикнется об их схожести.
        - Молодца! - похвалил Ильин. - Осталось только поймать этих нарисованных.
        - Поймаем, - уверил Стародубцев.
        - Вот сегодня и займись. - Ильин прищурился. - Вешняковский парк - твой.
        Зачем он это сказал? Ильин, если честно, не знал. По всему выходило, что Выхинский миссионер придет именно в этот парк. Тогда зачем он только что поручил поимку преступника пришлому временному помощнику? Да какая разница - кто его поймает? Лишь бы скорее, чтобы гнида не успела убить еще кого-нибудь.
        В кабинет вошла Аня. С огорченным выражением лица она бросила папку на стол и уселась на стуле, скрестив руки на груди, словно обиженный ребенок.
        - Ты чего? - спросил Ильин.
        Даже Стародубцев опешил - уставился на Аню, ради чего даже снял очки.
        - Ничего!
        Похоже, ребенок обиделся на весь взрослый мир.
        - И тем не менее. Что-то тебя беспокоит. - Ильин присел на угол стола Ани.
        - Этот идиот Сидихин! - Аню прорвало. - Сказал, что сейчас ему некогда сопоставить пальчики. А сам пошел пить… - Аня ахнула и замолчала, поняв, что сболтнула лишнее.
        - Пить? Что, сегодня какой-то праздник? - как можно добродушней спросил Ильин.
        - Да не знаю я, - отмахнулась Аня. - Родился кто-то!
        - Очень надеюсь, что не такой засранец, как Сидихин.
        Ильин встал и пошел к двери. Стародубцев так и не надел очки, будто боялся упустить то, что будет дальше. Аня следила за начальником.
        - Пошли, - махнул ей Ильин.
        Рыжова выбежала следом за начальником.
        Празднование чьего-то дня рождения проходило в кабинете оперов на втором этаже. В принципе Ильин так и знал. У них каждую неделю кто-то рождался. Даже Стародубцев, который почему-то сегодняшнего именинника не знал, попался однажды, будучи рожденным дважды за месяц. Паршивцы не ломали голову над придумыванием повода для выпивки.
        Ильин вошел без стука. Голоса стихли, но ненадолго.
        - Ооо! Витек! Заходь!
        К ним подошел Нестеренко. Мужичок с вечно сальными волосами и одним выстриженным усом.
        - Что это у вас тут? - спросил Ильин, заранее зная ответ. И, не выдержав, усмехнулся. Несмотря на серьезность ситуации, собравшиеся насмешили его своими недоуменными взглядами.
        - Так день рождения, - ответил Нестеренко.
        - Ну да. Поздравляю.
        Ильин увидел Сидихина у окна.
        - Так не меня надо… - начал было Нестеренко, но Ильин его уже не слушал. Он отодвинул собеседника в сторону и направился к эксперту.
        Казалось, Сидихин понял, зачем пришел Ильин, еще до того, как майор посмотрел в его сторону. Ильин взял стул и, развернув его спинкой вперед, сел.
        - Послушай… - начал он, но запнулся. Для доверительной беседы неплохо бы знать имя собеседника. Ильин знал. Когда-то. А сейчас, в самый неподходящий момент, забыл. Виталик? Вася? Что-то на В. Ну, не Виктор же?
        - Послушай, Валер… - Да точно, Валера. - Ты знаешь, где сейчас твоя жена и сын?
        Сидихин посмотрел на часы и улыбнулся.
        - Из садика шагают, наверно.
        - Через парк? - прищурившись, спросил Ильин и улыбнулся. - Сынок наверняка любит кататься на велике?
        - На самокате, - поправил Сидихин, все еще улыбаясь.
        - Ага, на самокате. И все бы хорошо, вот только в парке в это время народ собирается беспокойный…
        - К чему ты клонишь, майор?
        - А клоню я к тому, что, пока твой мальчик катался на самокате, он потерялся.
        Сидихин вскочил. Ильин дернул его за руку, и тот послушно уселся обратно на место.
        - Не беспокойся, с пацаном все нормально. А вот с женой… Пока она искала сына - на нее напал ублюдок в армейском прикиде и…
        - Что ты несешь? - прошептал Сидихин.
        - …он раздел ее. У него с собой пакет с петардами и нож. Не знаешь зачем? А я тебе скажу: он сделает в ней дырку и…
        Ильин думал, что Сидихин не выдержит и накинется на него, но тому хватило ума не делать этого. Он только достал телефон и дрожащей рукой набрал номер. После недолгой паузы спросил:
        - Марина, вы где?
        Потом зажмурился и отключил телефон.
        - Дома, - прошептал эксперт. Когда открыл влажные от слез глаза, прошипел: - Зачем это?
        - А затем, что пока ты здесь жрешь водку, в парке, где так любит гулять твой малыш, тварь засовывает петарды в чью-нибудь жену!
        Ильин встал и пошел к двери. Он знал, что все собравшиеся в комнате сейчас осуждают его. Даже Аня Рыжова. Но уверенность в собственной правоте порой способна топтать чувства окружающих.
        - Аня, отдай ему папку, - сказал он от двери. - Сидихин, через час жду отчет.
        Ильин знал, что Сидихин сделает все как надо. И двигать им будет ненависть.
        5
        Дверь, как и полагалось, была заперта. Замок несложный, открыть можно простым отжатием, но это не останется незамеченным, поэтому не годилось. За спиной кто-то звякнул ключами. Михаил обернулся, ожидая увидеть Тимура с его подопечным. Но увидел медсестру, от которой он так удачно прятался пару долгих часов.
        - Вам что, абонемент на полгода дали, что ли?
        Вопрос сбил с толку, но Леонов оценил шутку. Надо признать - неожиданную.
        - Нет, думаю, это последний мой визит к вам, - усмехнувшись, ответил Миша.
        Она обернулась, продолжая звенеть ключами, теперь уже вставленными в замочную скважину, и осмотрела Леонова с ног до головы.
        - Я бы не зарекалась на вашем месте.
        Сегодня что, первое апреля? Михаил не нашел что ответить. Он судорожно соображал - под каким бы предлогом попасть внутрь вместе с медсестрой, не вызвав при этом никаких подозрений? Но она сама подтолкнула его.
        - Ну, чего вы еще хотите? - спросила девушка и вошла в палату.
        Михаил последовал за ней.
        - Понимаете, тут всплыло одно дело, непосредственным участником которого являлся Егоров Тимур.
        - Ну а здесь-то вы чего?
        И снова девушка сбила его с толку.
        - Поговорить…
        - Наверное, не со мной?
        Леонову захотелось накричать на нее, обматерить и уйти. Он едва сдержался, чтобы не нагрубить этой юмористке.
        - Нет, не с вами.
        - Так Егоров сейчас с Карповым на улице.
        Он не знал, что делать. Этот Егоров ему нужен сейчас как собаке пятая нога. Сейчас он хотел найти хоть что-нибудь, что могло бы связать санитара хотя бы с одним убийством. Он даже готов был рыться в грязном белье… Буквально.
        - Могу я воспользоваться туалетом?
        Девушка пожала плечами и, указав в сторону приоткрытой двери, сказала:
        - Только смывайте за собой, а то знаю я вас.
        Миша не понял, кого конкретно она знает. Кто-то пользовался туалетом и не смыл за собой? Он вошел в совместный санузел и прикрыл дверь. Включил воду и принялся за дело. Вещи лежали сверху. Их никто не прятал. Ботинки стояли у ванны. Костюм «горка» лежал в огромном алюминиевом тазу. Бурые пятна были почти незаметны, но они были. Он мог пораниться, испачкаться. Но Леонов был уверен, что Егоров и есть та тварь, которую они искали.
        6
        Всю дорогу до Вешняковского парка Аня не проронила ни слова. Ильин тоже молчал.
        - Осуждаешь?
        Вопрос не был неожиданным, но все-таки Аня надеялась, что начальник не заметит ее настроения.
        - Не надо было с ним так.
        - Согласен. Надо было еще жестче.
        - Зачем?
        - Чтобы такие, как Сидихин, не думали, что кровь и кишки - это там, на работе, а дома - омлет и кружка какао. Чтобы не думали, что если ты полицейский, то с тобой и твоей семьей никогда ничего не случится. Случится! Потому что мы живем в том же неидеальном мире, мы ходим по тем же темным аллеям. И единственное наше отличие в том, что мы можем хоть немного сделать жизнь спокойней. У нас есть такой шанс! Ненадолго и не навсегда, но можем. Сегодня мы поймаем этого, завтра придет другой, но мы должны делать свою работу! Качественно делать. Сидихину мешало качественно делать свою работу неправильное представление об окружающем мире. Я его немного подправил.
        - Понятно.
        - Ничего тебе не понятно. И это правильно! Когда ты будешь рассуждать так же, ты превратишься в такого же сухаря, как я. И да, осуждать такое надо, если не хочешь превратиться в такого, как я.
        Аня заметила, что Ильин улыбнулся.
        - Что там наколдовал Сидихин в конце концов?
        - Отпечаток на отвертке Погорельцева.
        - И только?
        - Да.
        - Другой не его?
        Аня мотнула головой.
        - Нет.
        - Вот так раз! Все-таки эстафета.
        Аня не поняла, о чем идет речь, но переспрашивать не стала. Ей хотелось рассказать о своем открытии из газетных архивов. Она не знала, с чего начать.
        - За «АШАНом» припаркуйся, - сказал Ильин.
        Аня послушно вырулила к зданию гипермаркета. Она снова вспомнила разговор Ильина и Сидихина. И снова огорчилась. Не надо было так. Или надо? С одной стороны - Ильин прав. Просто Сидихин позабыл, что от него - ни много ни мало - зависит, убьет зверь еще кого-то или нет. Промедление смерти подобно. И это буквально про них. Про их работу.
        «Так чего же я медлю?!» - подумала Аня и непроизвольно ударила ладонями о руль.
        - Ты чего? - удивился Виктор.
        - Технически убийцей может быть Тимур Егоров.
        - Та-ак. И откуда такие выводы?
        - У него до сих пор какая-то связь с Погорельцевым.
        - Очень интересно.
        Она вкратце рассказала все, что узнала.
        - Да, складно. Но если они вместе были в медблоке колонии, это не значит, что и убивают они сейчас вместе…
        Его перебил телефонный звонок. Майор прислонил трубку к уху, молча выслушал. Его лицо посуровело. Аня поняла: новости не слишком хорошие. Возможно, вообще не хорошие.
        - Нет, оказывается - значит, - произнес Ильин, когда убрал трубку.
        - Что значит? - не поняла Аня.
        - Звонил Михаил. В палате Карпова он нашел «горку» и «берцы» со следами крови.
        Аня вспыхнула:
        - Так надо брать эту тварь!
        - Вот тебе и «технически». Все-таки эстафета. Игра у сук такая? Нет, что-то тут не так. Мерзликин. Как кость в горле…
        - Это почему еще?
        - Слишком много случайностей…
        - Случайности не случайны.
        Их разговор прервал какой-то настырный автомобилист. Он то моргал им фарами, то сигналил.
        - Тебе чего, мудак, места мало?! - выкрикнула Аня в окно.
        - Похоже, мы заняли чье-то место. - Ильин показал на знак перед их машиной. На жестяном квадрате был нарисован человечек в инвалидном кресле.
        - Черт! - выругалась Аня. - Извините! - снова выкрикнула она, завела машину и перепарковалась.
        - Случайности не случайны, - словно заклинание произнесла она.
        Она наблюдала, как мужчина в тренировочных штанах подкатил инвалидное кресло к водительской двери, водитель пересел в кресло, а потом, помогая руками, переставил ноги на подножку. Черт! Яркая картинка. Очень яркая, почти как в ту проклятую ночь, когда ей приснилась кошмарная ухмылка над инвалидным креслом. Она вспомнила свое возвращение в палату после того, как услышала крики. Нога Карпова соскочила с подножки.
        - Черт! Что у него с ногами?
        - Они не ходят, - терпеливо, словно ребенку, ответил Ильин.
        - Нет, почему они такие тонкие?
        - Что? - не понял Виктор.
        - Мужчина сейчас ставил своими руками ноги на подножку. Так они у него едва ли не тоньше запястий.
        - Понимаешь, Анют, мышцы атрофировались без движения и нагрузок…
        Яркая картинка - мощные икры и бугры мышц бедра. Не вязалась эта картинка с безвольно висящей головой и блестящим от слюны подбородком.
        - Сука! - выпалила Аня Рыжова.
        - Да что случилось?!
        - Надо сейчас же предупредить Мишку!
        7
        Миша выскочил на улицу, перепрыгивая через ступеньку, сбежал с крыльца. На ходу выхватил пистолет. Лишь бы эта тварь ничего не сделала беспомощному Карпову. Лишь бы не напал на девушек в беседке. Лишь бы…
        Карпов сидел в кресле метрах в ста от угла, вполоборота к живой изгороди, поэтому Леонов никак не мог рассмотреть, чем именно он занят. Егорова поблизости не было. Михаил направился к креслу, сжимая в руках пистолет.
        Возможно, Егоров почуял что-то, а может, одна из девиц Мишу сдала, и он решил уйти без увольнительных. А может, просто пописать отлучился?
        Миша подошел к Карпову совсем близко. Мужчина не шевелился. Леонов протянул руку и толкнул его в плечо. Голова качнулась и подалась вперед. Либо спит, либо… Миша одним рывком развернул кресло к себе, ожидая увидеть слюни на подбородке и футболке цвета хаки. Но увиденное его поразило сильнее, чем сегодняшняя череда открытий. Перед ним в кресле сидел Егоров. Грудь и живот - в крови. Даже этой картинки было достаточно, чтобы понять: санитару перерезали горло. Тем не менее Миша приподнял голову пострадавшего и увидел порез - сочащийся кровью «рот» на горле.
        - Черт! - выругался Леонов.
        Встал и еще раз осмотрел площадку для прогулок. Убийца ушел. Миша достал телефон и в то же мгновение тот зазвонил.
        - Да?
        - Миша, будь осторожен. Карпов притворяется!
        - Уже знаю, Ань. Он убил Егорова и сбежал. Резвый, сука, для колясочника!
        - Убежал?!
        - Да.
        И тут Мише Леонову пришла в голову, казалось бы, нелепая мысль. А что, если Карпов все еще здесь, на территории больницы? В палату свою он вряд ли вернется, но залечь здесь у него получится так, что с собаками не найдешь! Ведь за пятнадцать лет он здесь каждый уголок изучил. Миша вспомнил отстраненный взгляд, мокрый подбородок, глупое лицо. Как же так? Как можно так обманывать?! Одно дело - притворяться профессором МГУ и рассказывать о дворянских корнях, а при этом окончить автодорожный техникум и из дворян знать только барина, у которого был крепостным твой прапрадед. Но Карпов показал верх актерского мастерства! Может, он сейчас на полпути к Каннам? Рванул за своей пальмовой ветвью.
        Шутки шутками, но пока этот мастер перевоплощения на свободе, убийства будут продолжаться.
        Миша подошел к живой изгороди. Кусты еще хранили следы отличной работы садовника. Капитан прошел метров двадцать вдоль забора, пока не нашел то, что, собственно, и искал. Практически по всему периметру кустарники были непроходимыми и только в одном месте легко раздвинулись, обнажив дыру в кирпичной кладке.
        8
        Ильин не верил в чудеса, но, судя по всему, это были именно они. Стародубцев позвонил и сообщил о поимке маньяка. Сходство с фотороботом - полное. Ильин прекрасно знал, что именно так большинство задержаний и происходит. Тихо и без пыли. Но почему-то именно в деле Миссионера, точнее миссионерской эстафеты, ему казалось, что без погони не обойдется. Обошлось.
        Спустя пять минут после того, как ему сообщили о поимке ублюдка, Ане Рыжовой позвонил участковый и сообщил о задержании Погорельцева. Ну, разве не чудеса? Но Ильин в чудеса не верил, поэтому, оставив Аню Рыжову и еще пару человек в парке, поехал забирать Погорельцева, а потом в отдел. По дороге позвонил Мише Леонову.
        - Миша, дуй в отдел. Там поймали одного из…
        - Все-таки эстафета!
        В голосе Леонова послышалось удовлетворение.
        - Да, ты был прав. Поймали скорее всего Карпова, потому что я сейчас еду за Погорельцевым. Придурок вернулся на квартиру за тетрадкой.
        - С гробиками?
        - С ними. В общем, дождись меня, и мы тогда с ними потолкуем. Все, отбой.
        Нестеренко, сидевший за рулем, заглушил двигатель и повернулся к Ильину.
        - Кажись, приехали.
        Майор кивнул, но выходить не спешил.
        - Что-то не так?
        - Наоборот. Слишком все складно.
        - Ну, ты чудак, майор! Складно - не складно. Дело фактически раскрыто.
        - Так-то оно так, но сомнения гложут. Ладно, пошли, посмотрим на этого писателя.
        Погорельцев стоял у решетки, сжимая массивными руками прутья. Ильин подошел ближе и встал напротив. Какое-то время они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Первым не выдержал Погорельцев. Отвернулся и отошел от решетки.
        - Когда мне отдадут мою рукопись? - спросил он из глубины камеры.
        - А зачем она тебе? Ты себе новую напишешь. Времени у тебя теперь будет предостаточно.
        - Я просто хочу давать шанс на новую жизнь.
        Ильин теперь не видел глаз собеседника, да и все его лицо было в тени. Майору стало как-то неспокойно, будто он стоял у незапертой клетки с голодным тигром.
        Ильину захотелось ворваться в клетку и растерзать этого «голодного тигра». Он все еще чувствовал опасность, но только теперь она исходила от него самого. Лучше бы выродку заткнуться. Погорельцев, будто почувствовав угрозу, больше не произнес ни слова.
        - Ну что, красавец, подъем? - крикнул участковый Погорельцеву и, повернувшись к Ильину, протянул ему руку для рукопожатия. Майор поздоровался и кивнул - мол, давайте, выводите.
        В машине никто не проронил ни слова. Ильин пытался сосредоточиться на имеющихся фактах, но ни черта не получалось. У них есть жертвы и есть убийцы. Казалось бы, все - дело закрыто. Но что-то тревожило майора, что-то не давало покоя.
        Разберемся, обязательно разберемся.
        9
        Он слышал крики, он видел, как менты выволокли с поляны мужика. Он не понимал, что происходит, но происходящее походило на облаву. Карпов сел на скамейку и нагнулся, чтобы завязать «берцы». Поправил рукоятку ножа, завязал шнурок и краем глаза посмотрел на дорожку. Женщина лет двадцати пяти - двадцати семи прошла, повиливая попкой, упакованной в джинсу. Шлюха напрашивалась на реинкарнацию.
        Карпов встал и прогулочным шагом пошел за девушкой. С наступлением темноты он чувствовал себя лучше. Может, потому что в светлое время суток ему приходилось симулировать дебила, неспособного самостоятельно сесть на унитаз. Вечно текущие слюни, глаза, смотрящие в пустоту и безвольно свисающие конечности… Пятнадцать лет он обманывал врачей. Но ему бы ничто не помогло, если б не дядька. Карпов не знал, что за связи были у его родственника и сколько денег ему пришлось выложить, но все эти годы он жил, как у Христа за пазухой. Девушка повернула от аллеи к кустарникам, продолжая весело разговаривать по телефону. Шлюха. Кокетничает, даже не видя собеседника.
        Когда он решил, что этим тварям не стоит ходить по земле рядом с ним? Да еще в школе, наверное. Там, в горах, это просто вышло из-под контроля, да и совпало как-то все. Были ли п*дорами боевики? Самыми что ни на есть настоящими. Они же все время угрожали, что опустят их.
        - Ну что, боец, - прогнусавил один с арабским акцентом, - баба ждет тебя? А что, если ее кто-нибудь сейчас обрабатывает, а? Не ссы, мы ей тоже подарочек сделаем. По кругу вас с друганом пустим, на видео снимем и бабе твоей отправим. Вы же петухи…
        Карпов ни тогда, ни теперь не понимал - почему некоторые считают п*дарасами только пассивных гомосексуалистов, а активный что, чем-то заслужил уважение? Нет, в глазах Карпова что те, что эти - одного куста ягоды. Карпову с Мерзликиным в тот день повезло. Когда федералы накрыли с воздуха, в живых осталась кучка недобитых наемников. Карпов их добил, подзадоривая Мерзликина, объясняя ему, что если бы не случай, то быть бы ему петухом. А так петухами стали боевики, правда, посмертно. Идея с отрезанием членов пришла сама собой, но воплотить ее в жизнь Карпов заставил Мерзликина. За чем, собственно, их и застали федералы. Карпов понял, что за это ему светит трибунал, и сразу прикинулся беспомощным. А Мерзликин - тот реально с катушек слетел. Не каждый же день от людей (хотя Карпов бы не стал этих мразей называть людьми) куски отрезаешь и запихиваешь им же в рот.
        Девушка присела на скамейку и весело рассмеялась. Карпов замедлил шаг, позволил двум подросткам обогнать себя и остановился у фонарного столба с одним-единственным объявлением: «Требуется сиделка».
        Впервые после убийства боевиков он убил в 2010 году. Тогда-то он и укрепился в мысли, что к п*дорам в черный список следует добавить и распутниц. Грязных шлюх. Сиделка Римма нравилась ему. Сначала. Красивая и вежливая, но потом оказалось, что вежливая она только на людях. А когда они оставались одни… Она ненавидела Карпова, точнее, ту его сторону, которой он показывался в больнице днем. Другую его сторону она узнала потом…
        Как только дверь палаты закрывалась за посетителями, милая Римма превращалась в тирана. Но однажды (Карпов подумал, что сиделка начала подозревать его в симуляции) она перешла грань. Тварь начала трогать его, раздеваться перед ним, садиться на колени… Он готов был терпеть побои, но не это.
        Девушка на скамейке громко рассмеялась, и Карпову показалось, что это прозвучало как-то наигранно. Будто девица смеялась над несмешной шуткой, только чтобы понравиться собеседнику. Шлюха.
        - Закурить не найдется?
        Карпов не сразу понял, что вопрос адресован ему. Он обернулся. Парень в бейсболке козырьком назад, с наушниками на шее вопросительно поднял брови.
        - Не курю, - сказал Карпов и вернулся к объявлению о поиске сиделки.
        Римму так и не нашли. Он изнасиловал ее и убил. Точнее, сначала убил, а потом изнасиловал. Чтобы обозначить. Ошибкой было, что он сделал это все в палате, проплаченной дядюшкой. От тела он избавился в ту же ночь, но сколько это ему труда стоило! Избавившись от тела, Карпов приобрел еще одного подозрительного. Мерзликин пошел на поправку. Карпов решил не таиться и поделился с боевым другом тем, что тоже пошел на поправку и что кресло под ним - это так, маскировка. Мол, хочет вывести руководство больницы на чистую воду. Издевательство над пациентами, вымогание денег… В общем, убедил он в своих чистых помыслах Мерзликина и на этот раз. Дядька, узнав о пропаже Риммы, подсуетился и устроил на ее место Егорова. От Тимура ничего скрывать не пришлось. Толковый малый. Даже жалко, что так все вышло.
        Девушка закурила, продолжая разговаривать и смеяться. Пора прекращать этот милый треп. Карпов прошел мимо, заметив, что женщина сидит не совсем по-женски. Разбитная бабенка раскинула ноги и откинулась на спинку скамейки. Карпову не терпелось осчастливить мразь. Дать ей шанс.
        «Я даю вам шанс» - Егоров приволок эту идею от своего друга. Тот писал книгу о каком-то космодесантнике-миссионере, убивающем шлюх и гомосексуалистов. Герой верил, что отправляет заблудшие души на планету… На какую-то чертову планету! Карпову это показалось замечательной идеей. Некоторые убийства он воплотил в жизнь, взяв из книги этого пришибленного.
        Карпов присел на соседнюю скамейку и осмотрел аллею в обе стороны. Женщина в спортивном костюме с пуделем шла в их сторону. Карпов умел ждать, тем более когда жертва была уже намечена.
        10
        Миша вбежал на порог, толкнул дверь и подскочил к дежурному.
        - Где этот ублюдок?!
        Он пытался скрыть свои эмоции, но не сдержался.
        - Внизу или здесь?!
        - Ты о ком?
        - Карпов где? - Миша едва не кричал.
        - Какой еще Карпов?
        Дежурный - молодой сержантик - действительно ничего не понимал.
        - Задержаный где?
        - В «стакане», - услышал Миша голос Стародубцева.
        - Один?
        Уместный вопрос, потому как обычно в этой камере находится по два-три задержанных. Одни уходят, другие приходят. Круговорот.
        - Пока да. Но он сейчас тихий. Ты же знаешь, эти маньячилы кроткими становятся в руках правоохранителей.
        Что-то не вязалось. Предположения Стародубцева никак не вязались с сотворенными Карповым деяниями.
        - Ты уверен, что не монашку поймал? - пошутил Михаил.
        - Очень смешно. Иди посмотри сам.
        Леонов подошел к камере. Даже недостаток света не помешал ему разглядеть, что там не Карпов.
        - Ты кого поймал? - еще раз спросил Леонов. Теперь ему было не до шуток.
        Мужчина в камере поднял голову и посмотрел на полицейских. Миша узнал его.
        - Андрей Дмитриевич?! - Миша ничего не понимал. - Ты где его взял?
        - Ну, так он в парке напал на отдыхающих! - объяснил Стародубцев. Он даже снял очки, чтобы рассмотреть, что с задержанным не так.
        - Напал?
        - Да. Битой покалечил мужика. Девушке удалось сбежать…
        - Андрей Дмитриевич, - обратился Миша Леонов к задержанному. - Это правда?
        Пожилой мужчина кивнул.
        - Он бил женщину. Я решил, что это маньяк.
        - А ты, - Миша повернулся к Стародубцеву, - подумал, что он маньяк?
        - Что значит - подумал? У меня были точные описания маньяка, фоторобот и место, где он может появиться…
        - А ну, пойдем!
        В кабинете на доске среди фото и рисунков висел фоторобот, на поверку очень похожий на реального человека - Коршунова.
        - Откуда он здесь? - Леонов не мог поверить своим глазам.
        - С последнего эпизода. Подошла старушка в смешной шляпке и сказала: видела, мол, рядом крутился один высокий с бейсбольной битой в руке.
        - Характер ран последней жертвы? - допытывался Михаил.
        - Ножевое в шею и взрыв нижней части…
        - Взрыв?! У него что, совсем крышу снесло? Или он все еще в бою?
        - Отвоевался, поди, - самодовольно произнес Стародубцев.
        - В том-то и дело, что не отвоевался! Этот, в клетке, Коршунов Андрей Дмитриевич. Несколько дней назад потерял сына.
        - Так, может, это он его?
        - Нет! - грубо прикрикнул на коллегу Миша. - Не он. Убийца - Карпов, и он все еще на свободе! Сам подумай своей пустой репой - бита здесь при чем?!
        - Как так-то? - раскатистый бас Ильина заставил мужчин обернуться. - Ты кого поймал, Стародубцев?!
        - Да что вы все заладили: кого поймал, кого поймал?! Ты сказал, что он появится в парке. Он появился. У меня было подробное описание и фоторобот. Понимаешь?!
        - А где Аня? - вдруг спросил Леонов.
        - В парке… Черт! - Ильин развернулся и от двери добавил: - Стародубцев - здесь, Миша - со мной. И да, Игорь: просто отвечай на звонки. Не лови больше никого.
        11
        Им нужна была помощь. Карпов с Егоровым не справлялись. Егоров служил обычным прикрытием, а нужен был еще один исполнитель. Еще один мессия. Карпов был уверен, что сможет убедить Мерзликина. Не смог. Мерзликин начал орать, что сейчас не война, что война закончилась. Идиот. Егоров выманил его и убил где-то за городом. Для бойца война заканчивается, только когда убит враг или убит он сам. Карпов был жив и все еще на войне.
        Тетка с кучерявой недособакой прошла мимо. Девушка закурила новую сигарету. Она, судя по всему, сменила собеседника. Первый был явно мужчина: тварь кокетничала и кривлялась, словно только так могла удержать его внимание. Теперь же она пересказывала подруге чуть ли ни слово в слово предыдущий разговор «с ним».
        - Он пообещал мне устроить показ в Италии, представляешь?
        Дорогая шлюха? Карпов поражался запросам некоторых. То ли дело - дешевки.
        Карпов не очень-то хотел привлекать Погорельцева. Дружок Тимура - рыхлая амеба, он сразу не понравился Карпову. Глядя на него, казалось, что это он в инвалидном кресле 15 лет просидел. Но Егоров настоял. Мол, там, на зоне он помог дядьке и здесь поможет. Карпов хотел поговорить сам. И поговорил. Тимур, что называется, подготовил почву. Карпов проследил за Погорельцевым. То, что этот болван устроил ссору, пошло только на пользу. Карпов нашел его плачущим на детской площадке. Они обменялись общими фразами, а потом Карпов просто пошел и убил всех троих развратников. Но Погорельцев так и не примкнул к ним. Видимо, Карпов чем-то выдал себя, показав ему, что шутить не намерен. Егоров хотел припереть друга к стенке тем, что он уже в связке с ними. Тимур, оказывается, кроме идеи о дарении шанса, как-то прихватил у Погорельцева и отвертку, которую потом намеренно оставил на месте преступления. Но припирать было уже некого. Погорельцев исчез.
        Девушка встала, отбросила окурок и, продолжая болтать по телефону, пошла в сторону пруда. Карпов впервые подумал, что устал ждать, что пора заканчивать. Пока какие-нибудь припозднившиеся гуляки не явятся и не поломают все дело.
        Менты все испортили. Когда девка с удостоверением появилась на пороге его палаты, он удивился, но сохранять самообладание ему было не впервой. Зато Тимур запаниковал. Не сказав ни слова, пошел, написал заявление об увольнении, и если б не Юлька, медсестричка со второго корпуса, то Карпов ничего и не узнал бы. А так… Войну придется закончить. Тимур погиб.
        Теперь даже дядька не поможет. Но ему не нужна помощь, он сам - помощь! Космодесантник-мессия, дающий шанс всем нуждающимся.
        Он встал и пошел следом за девушкой. Аллея опустела. На дорожке были только двое - Мессия и та, которой нужен еще один чертов шанс.
        12
        Миша не поверил своим глазам, когда увидел входящий вызов от Лизы. Номер он не удалил - по какой причине, он не знал и сам.
        - Ответишь? - спросил Ильин.
        Леонов не разговаривал с Лизой около года. Что ей понадобилось именно сейчас? Как ты думаешь, когда мы поженимся? Подсознательно Миша ждал именно этого вопроса. Вопроса, ответа на который он не знал. Стоп! Ты же полицейский. А вдруг ей нужна помощь? Смешно, но не лишено смысла. Леонов поднял трубку и, прибавив голосу солидности, степенно произнес:
        - Я слушаю.
        - Миша, помоги, - почему-то шепотом проговорила Лиза.
        Леонов даже заерзал на месте. За дорогой стало сложно следить, поэтому он под удивленным взглядом Ильина припарковался на обочине Рязанского проспекта. Проносящиеся мимо машины сигналили образовавшейся внезапно помехе.
        - Где ты и что происходит?
        - Вешняковский парк, недалеко от пруда, за мной гонится маньяк.
        В любой другой ситуации, в любом другом месте он попытался бы просто успокоить девушку. Ведь маньяком мог оказаться любой подвыпивший мудак, раздосадованный отказом познакомиться. Но названное бывшей подругой место настораживало.
        - Лиза, я еду.
        Леонов вырулил на проезжую часть и вдавил педаль газа в пол.
        - Новое нападение, - сказал Миша. - Я думаю, это Карпов нарисовался.
        Ильин достал мобильник и набрал номер.
        - Аня? - услышал Леонов. - Где вы?! У вас нападение под носом! Недалеко от пруда! Да, давайте туда! Не упустите!
        «Шевроле Блейзер» въехал на стоянку у кинотеатра «Высота». Ильин едва не выскочил из машины на ходу. Потом, сообразив, что так можно спугнуть зверя, сбавил обороты. Жестом показал Леонову - ты по этому краю, я - по тому - и пошел огибать пруд. В удалении от водоема парк разрастался в лесной массив. Дорожки превращались в тропинки, а из освещения оставались лишь светлячки, кружащие в сумасшедшем хороводе над травой. Лиза говорила, что находится недалеко от пруда. Он едва подавлял желание позвонить ей на телефон. Звонок у жертвы в сумочке мог спровоцировать Карпова. Мог и спугнуть. Но молчаливый поиск раздражал. Медленно. Слишком медленно! Для жертвы нападения дорога каждая секунда. Шорох в кустах заставил Мишу Леонова обернуться. На тропинке с пистолетом наготове появилась Аня Рыжова. Вопросительно мотнула головой. Леонов помотал в ответ. Потом жестом показал: нужно обойти кустарник с другой стороны.
        Встретились они на пустой поляне.
        - Тишина, - произнесла Аня. - Ни жертвы, ни убийцы.
        Дорога каждая секунда! Леонов молча достал телефон и набрал номер Лизы.
        - Это последний шанс.
        Несколько долгих минут ничего не происходило. Лишь бы успеть, лишь бы не спугнуть.
        Когда раздались первые аккорды, Миша дернулся и быстро пошел по направлению звука.
        Я так хочу побыть с тобой рядом, Мне не забыть тот поцелуй, твой взгляд. Я ухожу, но так хочу, чтоб знал ты, Как тяжело мне без тебя, одной.
        Он знал эту песню. Мелодия стояла на звонке Лизиного телефона на его номере еще год назад. Она не сменила мелодию, она не удалила его номер. Но ведь и он не удалил. Миша отругал себя за то, что думает о пустяках.
        Нежный женский голос сменился мужским речитативом.
        Время не вернуть, да и тебя не забыть. Буду вечно помнить, буду всегда любить, Подожди, останься, будь со мною вместе. Но отношениям конец, как и этой песне.
        В кустах слева от него кто-то шевельнулся, и мелодия стихла. Прохожий бы этого не заметил. Все произошло настолько быстро и тихо, будто спящий человек выключил будильник, перевернулся на другой бок и снова уснул. Леонов махнул Ане: здесь! И прыгнул через кусты. За ними мужчина в «горке» с капюшоном на голове навис над обездвиженной девушкой. Он уже срезал с нее одежду. Когда Леонов выскочил на поляну, Карпов замер.
        - Брось нож! - приказал Леонов. - Подними руки вверх и положи на затылок! Медленно.
        Карпов стоял на одном колене и в любой момент мог вскочить на ноги.
        - На колени!
        Карпов подчинился. Аня вышла на поляну перед Карповым и направила на него пистолет.
        - Хитрая тварь! - вырвалось у Ани.
        Карпов вскочил в тот момент, когда мобильник Лизы снова зазвонил. Миша поднял пистолет, но выстрелить не решился. Аня тоже замешкалась, и двухметровая «скала» врезалась в нее, выбив из нее дух.
        - Стой! Стрелять буду! - прогремел голос Ильина.
        И тут же раздались выстрелы.
        Эпилог
        Стрельцов выслушал Ильина и как-то отстраненно помотал головой.
        - Садись, майор. Молодцы, ребята, молодцы! Хорошая работа.
        - Хорошая-то, хорошая, - не выдержала Аня Рыжова. - Но как же этот - дядюшка Карпова? Он так и будет руководить колонией?!
        - Нет. - Стрельцов печально улыбнулся. - Не будет. Он в депутаты баллотироваться собирается.
        - Как же так?! Ведь он устроил пожар в колонии. Нарочно. Чтобы выбить денег на реконструкцию…
        - Слушай, девушка, не забывай - ты в серийном отделе. А это все, на секундочку, уже не наше дело.
        - А то, что он племянника-психа прикрывал - это еще наше?!
        - Это - наше, - вздохнул Стрельцов. - Он дал показания. Но скорее всего… Не докажем мы его вины, Аня, - по-отцовски, по-доброму закончил Стрельцов. - Он и сейчас спрячет ублюдка в какую-нибудь психушку.
        - Кровные узы, - кивнул Леонов, мрачно глядя в пол.
        - Ладно, ребята, хорошая работа. Но не расслабляйтесь - это только верхушка айсберга. Все, свободны.
        Они вернулись в свой кабинет. Радости не было, даже облегчение чувствовалось каким-то странным, будто один груз сняли, а другой положили. Легкий, но чертовски неудобный.
        Первым молчание нарушил Леонов:
        - Они могут сейчас свалить все на Егорова и Погорельцева.
        - Могут. И обязательно свалят, - кивнул Ильин и подошел к доске. - Но я думаю, Погорельцев тут вообще ни при чем.
        - А как же его рукопись? - удивилась Аня, потирая ушибленное плечо.
        - Ну, милая моя, если бы за рукописи сажали! Егоров дружил с Погорельцевым. Иногда приходил к нему в гости. После смерти бабушки Егоров был единственным человеком, с кем этот увалень общался на равных. Остальные его либо презирали, либо не замечали. Он скорее всего давал читать свою космооперу Егорову. Тогда-то этот тип и прихватил отвертку Погорельцева.
        - Хорошо хоть, мы этого упыря взяли прямо на попытке убийства, - сказал Михаил.
        - Да. Я думаю, на него материала будет предостаточно. Вот почему с дезорганизованными работать легче. После задержания, конечно. Куча следов. Я не удивлюсь, если всплывут еще трупы. Скорее всего «давать шанс» он начал не с Мамонова. Ну а поимка на попытке - это лишний козырь. Кстати, как там девушка? - Ильин снял с доски последний фоторобот Коршунова.
        Аня посмотрела на Мишу и увидела то, что ей не очень-то понравилось. Леонов при упоминании девицы покраснел.
        - Нормально. Сотрясение мозга и ушибы. Он не успел ее порезать…
        - Береги ее. - Ильин прищурился. - Она очень ценный свидетель.
        Аня больше не смотрела на Леонова. Она знала, что он снова покраснел. Она не питала иллюзий, да и Миша ей ничего не обещал, но все равно… Оказывается, это больно. Мучительно больно.
        Песня, знакомая Ане Рыжовой с того самого дня в Вешняковском парке, раздалась в наступившей тишине.
        Я так хочу побыть с тобой рядом, Мне не забыть тот поцелуй, твой взгляд.
        Аня поймала себя на мысли, что ревнует. Ей захотелось убежать. И разрыдаться, как девчонке.
        - Да, - ответил Леонов. - Привет. Как ты?
        Миша махнул Ильину, что уходит, кивнул Ане и вышел из кабинета.
        - Разрешите, я тоже пойду?
        Ильин оторвался от фоторобота и кивнул.
        - Да, конечно, Анюта! Иди. Завтра выходной.
        Аня шагнула к выходу, но замерла на пороге. Ей не хотелось встречаться с Леоновым. По крайней мере не сегодня. Она вернулась к Ильину. Спросила:
        - Что-то не так?
        - Да. Вот конкретный случай, - майор показал фоторобот Коршунова, - когда вроде бы и по закону, но не по справедливости.
        «В этой жизни, оказывается, многое не по справедливости», - подумала Аня, но вслух сказала:
        - Где-то я слышала, что закон превыше всего…
        Ильин улыбнулся. Но сегодня его дедовский прищур не раздражал Аню.

* * *
        Ильин часто видел несправедливость, но здесь она была вопиющей. Коршунов - мститель-неудачник - обвинялся в нападении на супружескую пару, причем нигде не говорилось, что он напал, защищая одного супруга от другого.
        Дело отдали в другой отдел, но Ильин решил помочь бедолаге. Стародубцев сказал, что дело ведет Нестеренко. А тот, в свою очередь, дал майору адрес пострадавших.
        Металлическая дверь без глазка и ручки говорила о том, что гостям здесь не рады. Звонка тоже не было. Ильин ударил в дверь ладонью. Трижды. Потом еще и еще. За дверью послышались шаги.
        - Кто? - спросила женщина.
        - Полиция!
        Дверь приоткрылась. Ильин достал удостоверение и предъявил в развернутом виде. Дверь распахнулась, и на площадку вышла хрупкая девушка с синяками под глазами. Она прикрыла за собой дверь.
        - Я вас слушаю.
        - Я по делу о нападении… на вашего мужа.
        - Мы же все рассказали следователю. Или вам еще и показать? Вот, вот, - она показывала синяки на запястьях, на лице, даже плечо одно открыла, - вот.
        Все они имели разный оттенок, а следовательно, и время появления на теле.
        - Ты можешь обманывать следователя, можешь меня, но не обманывай себя. В тот вечер ты могла погибнуть от рук своего ненаглядного. Если б не этот старик - непременно погибла бы.
        Девушка подняла на Ильина затравленный взгляд. Скорее всего такой она выглядит большую часть времени - жалкая, испуганная.
        - Подумай, что он с тобой сделает в следующий раз, когда оклемается? И сможет ли его остановить кто-нибудь, если он зайдет слишком далеко?
        Ильин развернулся, чтобы уйти, но девушка остановила его.
        - А что мне делать?!
        Она заплакала и медленно сползла по стене на ступеньки. Ильин подошел к ней и присел рядом.
        - Во-первых, уйди от него. А во-вторых, расскажи следователю правду. И ты спасешь хорошего человека.
        Страшное дело - одиночество, подумал он. Возможно, эта пародия на мужчину, недоразумение, избивающее ее время от времени, - единственное близкое существо в ее жизни.
        - Подумай!
        Он встал и пошел вниз.
        Посидел какое-то время в машине, думая о Коршунове. Беда не приходит одна. Эта жизненная истина доказала свою правоту на этом конкретном человеке. Ильин вздохнул, завел машину и глянул в зеркало заднего вида. Недавняя собеседница вышла из подъезда, волоча за собой цветастый чемодан на колесиках. Ильин подождал, пока девушка поравняется с его машиной, и спросил:
        - Может, подбросить куда?
        Она кивнула.
        Уже в машине она повернулась к Виктору и спросила:
        - Вы не подвезете меня в полицию?
        Ильин улыбнулся.
        - Впервые везу туда добровольных пассажиров.
        Высадив ее, майор хотел вернуться в кабинет, но потом передумал. Хватит. Он соскучился по Жанне и Настене. Он очень надеялся, что сумел помочь Коршунову. Теперь надо помочь самому себе. Он набрал номер Жанны, не очень-то надеясь, что жена ответит.
        - Привет, папочка, - услышал он голос Насти.
        - Привет, доча. - Ильин улыбнулся.
        - Привет! - трубку взяла Жанна. - Мы тебя ждем к ужину дома. Если успеешь, конечно.
        - Выезжаю, - кротко ответил Виктор.
        Похоже, жизнь все-таки дала ему шанс. И он был твердо намерен использовать его.
        Январь - сентябрь 2015 г.
        notes
        Примечания
        1
        Приманивание, прикармливание зверя к месту предполагаемой на него охоты (прим. автора).
        2
        Охотничье приспособление для маскировки, выжидания и ведения стрельбы по дичи, устанавливаемое на стволе дерева.
        3
        Сумка для ношения убитой дичи и необходимых на охоте приспособлений (от нем. «Jagdtasche»). Обычно состоит из кожаной или парусиновой сумки с одним или несколькими отделениями.