Химера Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+ # Молодой бизнесмен Дмитрий Савичев проводит с семьей отпуск в пятизвездочном отеле на берегу живописного водохранилища. В первые же дни отдых омрачается ужасным событием: в воде, недалеко от берега, находят растерзанные тела молодых девушек. По округе пошли почти фантастические слухи о живущем в водоеме монстре, пожирающем людей. Бизнесмен начинает охоту на неведомую тварь, а тварь, в свою очередь, продолжает охотиться на людей. И тут приходит леденящая душу новость: монстр - продукт человеческого ума…
        Александр Варго
        Химера
        Суд ознакомился с видеозаписью, сделанной на камеру мобильного телефона в отеле
«Istra Park» в ночь с 20 на 21 июля, и, руководствуясь мнением эксперта, доктора биологических наук Елагина М. В., принял решение не приобщать видеозапись к материалам дела, поскольку запечатленное на ней существо не относится ни к одному из известных видов, обитающих на территории РФ и за ее пределами…
        Из заседания Истринского городского суда Московской области. «Дело о массовой гибели посетителей отеля «Istra Park»
        Пролог

10 июля
        Даша поняла свою ошибку, лишь дойдя до полосы леса, отделявшей поселок от воды. Особняк, где гремела вечеринка, был окружен фонарями, и с крыльца ей показалось, что для поисков оставленного на причале мобильника еще светло. Но когда дома с высокими заборами остались позади, а разгоряченную шампанским девятнадцатилетнюю девушку в платье Gianfranco Ferre обступили темные, неприятно шелестящие деревья, стало понятно, что за пределами элитного поселка стоит глубокая ночь - тропинка под ногами едва просматривалась.
        Даша Миронова редко испытывала страх. Ей просто нечего было бояться, имея отца, состоящего в правлении металлургического холдинга. Криминал, проблемы с финансами, отсутствие перспектив - все это были неприятности из другой жизни. От криминала ее оберегали охрана и заборы, баланс на кредитке не истощался, а после окончания престижного вуза, где она училась на втором курсе, ее ожидало кресло финансового директора в дочерней компании холдинга. Дочка в «дочке», шутил папа. Жизнь давалась Даше легко. Она обожала ночные клубы, парфюмерию Dior, автомобиль Porsh-Cayene, каникулы в Швейцарии. Что ей какая-то темнота? Ее жизнь была прямой и беззаботной, как эта тропинка, ведущая к лодочному причалу.
        Путь она знала как свои пять пальцев. И причал, и тропинку к нему соорудили по указанию папы - в свои редкие выходные он любил потерзать истринские волны плексигласовым килем гидроцикла Yamaha. К тому же эти полторы сотни метров до берега огорожены, так что Даша не боялась заплутать в темноте или столкнуться с опасными бродягами. Куда больше беспокоил оставленный на причале мобильник, поскольку на него в любой момент могла позвонить мама.
        Когда дочь пропадала из поля зрения, та не находила себе места. Куда бы Даша ни пошла - в любой момент из дома мог прийти звонок: где ты? Если не ответить, мама бежала жаловаться папе, что его дочь опять забросила учебу и гуляет по ночным клубам. И это было опасно, это грозило домашним арестом и сорванными каникулами в Швейцарии. Этого Даша, пожалуй, боялась. Так что легче было своевременно поднимать трубку и отвечать: «Да, ма… все нормально, ма… никаких проблем. Я уже дома/на даче/в машине».
        Даша точно знала, что оставила мобильник на краю причала, где компания раздевалась перед купанием три часа назад. К тому времени они крепко набрались, но Даша отчетливо помнила, что туда шла, сжимая в руке мобильник, а обратно - задницу Владика. Телефона в тот момент в руке, естественно, не было.
        Никто из друзей не захотел проводить ее до пристани: одни были пьяны, другие занимались любовью, третьи плясали, как одержимые. Даша хотела послать на берег домработницу Галю, но потом вспомнила, что рассчитала ее утром. Эта криворукая деревенщина отгладила блузку за пятьсот баксов с лицевой стороны, да еще брызгая на нее. Шелк в результате потерял блеск и пошел пятнами. Дашу, которая трепетно относилась к вещам, небрежность взбесила. Всем известно, что шелк гладят с изнанки, немного увлажняя ткань, но ни в коем случае не взбрызгивая.
        Галя неловко и шепеляво извинялась. Говорила, что было много белья и она не обратила внимания. И еще что-то говорила про пониженный гемоглобин у восьмилетнего сына, из-за чего последние дни сама не своя. Даша не слушала оправданий. Не умеешь работать в приличном доме - иди коров доить. Как говорится, спасибо и досвидос! В агентстве по подбору персонала на это место очередь. Галя побелела, когда услышала про расчет, но сердце Даши не дрогнуло.
        Правда, теперь, вместо того чтобы послать домработницу, будущему финансовому директору пришлось лично переться на темный причал. К счастью, вскоре она увидела за деревьями воду, в которой отражались огни расположенного неподалеку отеля Istra Park.

* * *
        Когда Даша спустилась на берег, особняк закрыли деревья. Буханье танцевальной музыки отдалилось, уступив место первозданной тишине. И тогда из зарослей у воды девушка услышала глухое странное:
        - Бу-бу-бу… бу-бу-бу…
        Она вздрогнула, быстро протрезвев.
        - Кто здесь?
        Звук оборвался. Зашуршали камыши. Возможно, от ветра. Что-то негромко плеснулось… и все стихло.
        Не меньше минуты, затаив дыхание, Даша стояла посреди тропинки. Мостки с привязанными лодками находились в нескольких метрах. Стена темного леса нависала над кромкой водоема. С тихим плеском на берег накатывались волны. В траве стрекотали кузнечики.
        Даша отерла со лба испарину.
        Что это было?
        Она вгляделась в прибрежные заросли, откуда раздавался странный звук. Ничего. Кусты, камыши… Прохладный ветерок с воды пошевелил подол дизайнерского платья, забрался под него, пощекотал изнутри бедра. Даша свела ноги, испытывая неловкость.
        Показалось или она действительно что-то слышала? Что-то, похожее на человеческое бормотание?
        Она не настолько пьяна для галлюцинаций. Всего полбутылки шампанского и две затяжки Вениного косяка - по Дашиным меркам, более чем скромный отрыв. Сегодня надо держать себя в руках. Надо следить, чтобы компания не разнесла родительский особняк, иначе ей достанется от мамы. И от папы, кстати, тоже…

«Наверное, какая-то птица, - решила Даша, думая о необычных звуках, - сова или выпь. Иногда птицы кричат очень странно».
        Истринский район называют Меккой экологии, и сотка земли стоит здесь почти как на Рублевке. А когда есть экология, водиться может все, что угодно, любая пернатая живность. Однако Даша почему-то была уверена, что слышала не птицу. Человека.
        - Эй! - обратилась она к темноте. - Это частная территория. Я сейчас охрану позову. Вышвырнут отсюда да еще наваляют.
        Никакого ответа. Даша немного успокоилась.
        Мобильник долго искать не пришлось, он лежал там, где она и думала, - на мореных досках причала, поблескивал стеклом в свете огней отеля. Даша подобрала аппарат, проверила входящие.
        Так и есть, мама звонила восемь раз.
        - Черт! - с досадой произнесла девушка.
        Она набрала номер и усталым голосом заверила беспокойную родительницу, что у нее все о’кей. Забыла мобильник на причале. Так получилось. Мать не поверила и попросила к телефону кого-нибудь из подруг. На идиотскую просьбу Даша ответила, что они все спят. Мать опять не поверила… Во время препираний рядом с мостками раздался странный плеск и звякнула лодочная цепь, но рассерженный голос матери не позволил Даше отвлечься на посторонние звуки.
        - Ма, хватит меня пасти! - крикнула она в трубку. - Я взрослая. Хватит уже!
        - Слишком взрослая! - тем же тоном ответила мать.
        Даша от злости едва не раздавила клавишу выключения. Обвела взглядом темное водохранилище, озабоченно вздохнула. С матерью надо что-то делать. Это просто невыносимо, когда родную дочь пасут, словно двухлетнего ребенка.

«Надо напиться, - решила она. - Как следует».
        В принципе, пик активности вечеринки пройден: часть друзей уже не стоит на ногах, другая трахается, так что надзор за ними не требуется. Вполне можно напиться.
        Даша сошла с причала, ища за деревьями огни особняка, где ее ждали шампанское и танцевальная музыка. И стоило гравию пару раз хрустнуть под ее легкими ступнями, как девушку настиг сильный удар в спину…
        Она опомнилась на земле. В голове было мутно. Коленку заломило от удара о камень. Правая бретелька сползла с плеча. Даша ощупала платье и обнаружила, что Gianfranco Ferre треснуло по шву. В стороне от тропинки валялся выпавший мобильник, освещая экраном стрелы осоки.
        Даша была ошеломлена. Она поправила бретельку, но та опять сползла, и это ее разозлило. За левым плечом раздавалось дыхание толкнувшего ее наглеца - грудное, с хрипотцой. Убегать он, похоже, не собирался.
        Она оглянулась, но увидела лишь темный размытый силуэт.
        - Пошел прочь! - воскликнула девушка.
        Она не знала, к кому обращается, просто хотела отпугнуть нахала. Еще никто и никогда не поступал с дочерью мультимиллионера таким образом, чтобы она распласталась по земле, словно пьяная шалава.
        Локти, которыми она врезалась в гравий, были липкими… Разбиты в кровь.
        - С-скотина… - простонала она, но в следующий миг слова застряли у нее в глотке. Она вдруг осознала, что рядом с ней не человек. Каким-то животным чувством, инстинктом. Даша была уверена, что «бу-бу-бу», которое она слышала, спускаясь к причалу, издавал нападавший. И человеком не был. Под покровом темноты скрывалось нечто звериное, лютое, первобытное…

«Это сон! - вдруг догадалась она. - Этого не может происходить наяву. Точно, это сон!»
        Темная тварь приблизилась, и в ноздри вторглось густое, отвратное зловоние - смесь рыбьей требухи, затхлости и тины. Вонь была настолько реальной, что Дашу едва не стошнило. Представлять все происходящее сном было наивно и глупо.
        Дашу охватил ледяной ужас.
        В голове пронеслось: бежать! Как можно скорее! Не теряя драгоценных секунд, чтобы поправить бретельку и подобрать телефон!
        Прежде чем в голове оформилось решение, ноги разогнулись и бросили тело. Даша побежала по тропинке, припадая на левую ногу. Тропинка взбиралась на пригорок, но девушку это не беспокоило. В нее словно вдохнули новые силы. Ноги несли, не чувствуя земли, легкие качали воздух, глаза определяли в темноте маршрут.
        Существо у нее за спиной фыркнуло и бросилось вдогонку. Гравий под ним тяжело хрустел, но Даша была уверена, что бежит быстрее. Она летела в гору, сердце испуганно скакало в груди. Ей хотелось оказаться отсюда как можно дальше, в родительском особняке, теплом, уютном, полном света и пьяных друзей. И не знать о том, что на темном берегу за стеной леса рядом с элитным поселком обитает натуральный ужас…
        Сосновый корень, вспучившийся из земли, угодил ей под ноги, и Даша, еще не осознавая катастрофы, повторно растянулась посреди тропинки. Она даже не ощутила падения. Ей казалось, что она все еще бежит, что преследователь отстал, а родной забор рядом… И только когда оборвался хруст шагов позади, она встрепенулась, придя в себя. А в следующий миг тяжелая скользкая туша рухнула ей на спину, отбив легкие…
        Растерянно хлебая воздух, словно выброшенная на берег рыба, Даша не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
        Существо, соскользнув с оглушенной жертвы, грубо и бесцеремонно ухватило ее за левую лодыжку и, словно мешок с рухлядью, потащило в обратную сторону. Какое-то время ошеломленная Дарья пыталась осознать происходящее. Потом из ее груди вырвался отчаянный крик:
        - Не трогай меня, козел! А ну отпусти! Отпусти, сказала! Отпусти-и-и-и!!!
        Они свернули с тропинки в траву. Дизайнерское платье с фиалками задралось до подмышек, чашечки лифа сползли, выпустив грудь с затвердевшими, как монеты, сосцами. Жесткая осока тут же посекла кожу, но охваченная ужасом Даша не почувствовала боли. Она плакала и умоляла нападавшего оставить ее в покое, предлагала ему денег, но слышала в ответ лишь пыхтение и фырканье - он упрямо волочил ее куда-то во тьму и сырость. Поняв, что все усилия бесполезны, Даша громко и отчаянно закричала в надежде, что кто-нибудь ее услышит…
        В распахнутый рот хлынула стоялая, пахнущая тиной вода, которая быстро наполнила легкие. Мозг, оставшийся без кислорода, успел только осознать…
        Она утонула, она мертва!!!!!!!

…и отключился.

* * *
        Пропажа хозяйки открылась утром. Продрав глаза и опохмелившись, гости поначалу думали, что она либо отсыпается в одной из спален трехэтажного дома, либо ушла поболтать с соседями. Ближе к полудню компания встревожились. Друзья Даши бродили по участку и улицам поселка, спускались к водохранилищу. Там, в траве, Влад нашел Дашин мобильник, а затем и потерянную туфлю. Стало ясно, что случилась беда.
        Родителям позвонил самый трезвый и авторитетный из компании, сын депутата Московской областной думы Артур. Он учился с Дашей в одном классе, бывал у Мироновых дома, знал папу и маму. Артуру повезло - он попал на Владимира Николаевича…
        Около 15.00 дежурный УВД Истринского района получил звонок из областного главка, что в элитном поселке Сосновый при невыясненных обстоятельствах исчезла девушка. Папа девушки большой человек, поэтому к заявлению следует отнестись, как если бы несчастье случилось с твоим родственником. Дежурный офицер немедленно отправил в поселок следственно-оперативную группу. Опера осмотрели тропинку, берег, пристань. Опросили друзей, охрану поселка, жителей близлежащей деревни. У причала на глубине полуметра нашли вторую туфлю.
        В 16.30 подъехал специалист-кинолог. Овчарка по кличке Долли, схватив запах духов Даши, пробежала от причала до калитки особняка, вернулась, покрутилась у воды и, глядя на хозяина, негромко заскулила.
        К этому времени, урча мотором, подошел бело-синий катер Государственной инспекции по маломерным судам, относящейся к службе МЧС. Старший инспектор в синей форменной куртке, из-под которой выглядывала тельняшка, пружинисто сошел на мостки и цепко оглядел из-под кустистых бровей кусок пляжа и заросли. Его лицо прорезали глубокие морщины. Леонидыч переехал на Истру откуда-то с Черного моря, судя по всему, много повидал, но мало о себе рассказывал. О нем знали только то, что в водных судах, рыбалке и водолазном деле он разбирался, как бог. Мужик на все руки, говорили местные рыбаки. В прошлом году вместе с водолазами МЧС доставал со дна затонувший катер и искал утопленников.
        - Ну что, Леонидыч? - сказал один из оперов. - Похоже, завтра с утра придется тебе одевать свое резиновое изделие.
        Опера негромко загоготали.
        - А по-моему, меня окружают резиновые изделия, - не остался в долгу инспектор. - Нашли чего?
        - Собака привела к воде. Девочка пошла купаться и тю-тю!
        Леонидыч осмотрел берег, почесал подбородок.
        - Может, на лодке уехала?
        - Все лодки на месте. Но надо проверить, не плавал ли кто ночью.
        Жители деревни показали, что слышали ночью звук мотора. Кто-то гонял по Истре, но подходил ли к причалу столичных нуворишей - сказать затруднялись. Оперативники решили, что имеют дело с несчастным случаем на воде, и собирались успокоиться: дальше в работу вступали водолазы. Но не тут-то было. Отец жертвы подключил связи и привел в движение более серьезный механизм.
        На следующее утро сотрудники полиции Истринского района совместно с курсантами учебного центра Теряево и военнослужащими близлежащей части начали прочесывать окрестности. Они осматривали поля, леса, заросли, овраги, канавы, чердаки, подвалы, заброшенные и строящиеся здания. Небо над водохранилищем наполнил стрекотом вертолет Eurocopter, с борта которого два спасателя осматривали поля, лесные массивы, дачные участки. Леонидыч с водолазами МЧС, разбив водохранилище на квадраты, начал проверять дно.
        Масштабные поиски продолжались два дня и не принесли результата. Девушка словно растворилась в буйной природе Подмосковья. На исходе третьих суток следователь по особо важным делам Андрей Горюнов, которому поручили дело, ломал голову над многочисленными вопросами. Все обстоятельства указывали на несчастный случай, однако тело не всплыло и не было найдено водолазами. Что произошло? Куда исчезла Дарья Миронова? Есть ли в ее исчезновении криминал?
        Из всей массы людей, занимавшихся поисками, никто не обратил внимания на странный след у причала на полосе влажного песка. Нечеткий оттиск ладони, похожей на человеческую, только с перепонками между пальцев…
        Часть 1
        Таинственное «бу-бу-бу»
        Глава 1

14 июля
        После гидроузла имени Куйбышева дорога пошла вдоль леса, и хвойные деревья загородили лобовое стекло от солнечных лучей. Митя вздохнул с облегчением и смахнул пот с бровей. Кондиционер не справлялся с 35-градусной жарой, охватившей среднюю полосу России. Синоптики предсказывали жаркое лето, и в середине июня прогноз начал оправдываться. За следующие три недели на землю не упало ни капли влаги, температура в столице стояла под тридцать. Плавился асфальт, магистрали застыли в пробках. Жители бежали из раскаленной столицы. Савичевы - Митя, его жена и двухлетняя дочь - в числе прочих.
        Он подправил решетку обдува, чтобы поток воздуха точнее попадал на лицо, когда в глубине леса показалась цепочка серых мундиров. Митя сперва не понял, что они делают в чаще. Корпоративный пикник? Ролевая игра? Лишь когда Volvo пролетел пару десятков метров, открылась полная картина.
        Люди в серых крапчатых куртках - то ли полиция, то ли спасатели, - вытянувшись цепью, медленно шагали между деревьями. Вид у них был серьезный - никаких разговоров, все внимание приковано к подножию леса.
        В груди у Мити шевельнулась тревога. Здесь что-то случилось. Что-то нехорошее, недоброе.
        Он глянул в зеркало. Натали на заднем сиденье поила Машу из чашки-непроливайки. Ветер из приоткрытого окна трепал волосы супруги. Точеный подбородок приподнят, глаза скрыты под солнцезащитными очками. Она не видела, что творилось за окном, и не глядела на Митю. Последние полчаса она вообще с ним не разговаривала.
        Натали обиделась, что он поехал по Волоколамскому шоссе, где они попали в пробку на въезде. Она предлагала маршрут через Ленинградское шоссе, но Митя не послушал. На Ленинградке они простояли бы по-любому, но объяснять это жене не стал, просто поступил по-своему. Натали невозможно переубедить, если она что-то вбила себе в голову.
        Настоящая копия своего отца.
        Его супруга была дочерью влиятельного московского чиновника. Иногда Митя удивлялся, как она вообще вышла за него замуж. Отец желал для нее лучшей партии, чем индивидуальный предприниматель с образованием биолога. А Натали была заманчивым вариантом для любого из поросли современной элиты. Умная, со стройной фигуркой и отличным вкусом в одежде, с легкостью определяющая, какой вилкой нужно есть креветок в ресторане, рассуждающая о Борхесе и искусстве неореализма. Однако, кроме всего, природа наградила Натали утонченной красотой. Когда Митя шел с ней по улице, мужчины оглядывались. Отец называл ее не иначе как «принцесса».
        - Мама, пиехаи? - спросила Маруся, оторвавшись от чашки.
        - Нет, зайчик, еще не приехали, - ответила Натали. - Короткому пути наш папа предпочитает запутанный. Дай бог, если доберемся к вечеру.
        Митя промолчал на эту колкость. Ему не хотелось привлекать ее внимание, чтобы Натали подняла голову и уронила случайный взгляд в окно. Лучше не знать о тревожных событиях за окном, лучше быть в неведении. Впрочем, через пару секунд люди остались позади, в глубине леса. А еще через десять минут супруги Савичевы въехали туда, где им предстояло позабыть о всех тревогах.
        Сначала на обочине дороги блеснула стальная плита с золотыми буквами «Istra Park» и пятью звездами. За поворотом дорога уперлась в высокий забор, уходящий в обе стороны в глубь леса. Охранник на воротах нашел фамилию в списке и объяснил, как проехать к главному корпусу, после чего ворота открылись. Митин паркетник по идеальной асфальтовой дорожке вкатился в самый дорогой отель Подмосковья.
        Митя припарковал Volvo у главного корпуса. Вылез, собираясь вытащить Марусю из детского кресла, но застыл на мгновение, вдохнув острый лесной воздух. Натали вышла из машины, изумленно оглядываясь.
        За чередой симпатичных сосенок блестело водохранилище и желтел длинный пляж, от которого доносился плеск воды и радостный визг детей. По залитым солнцем дорожкам прогуливались пары и катались на роликовых коньках подростки. На корте стучал теннисный мяч. В динамиках играла музыка в стиле «релакс».
        Istra Park превзошел все ожидания. Фешенебельный пятизвездочный комплекс в стиле хай-тек, растворенный среди хвойного леса, окруженный водой, свежим воздухом и птичьим щебетом, был похож на рай.
        Натали сняла солнцезащитные очки. В ее серых глазах светилась радость, а на устах играла улыбка - редкие эмоции на лице, обычно напоминающем скульптуру.
        - Это просто фантастика! - сказала она. - Боже, мы попали в сказку!
        Митя был с ней согласен абсолютно и безоговорочно.

* * *
        Митя Савичев, родившийся в подмосковном Дмитрове в семье инженера и учительницы, гордился тем, что добился всего в жизни своими силами и своим умом, не пользуясь связями и протекцией. Детское увлечение животными привело его на биофак МГУ, где он получил диплом и около года занимался наукой, изучая мутации генов у ящериц и цыплят. Работа была интересной, но низкооплачиваемой, и Митя устроился по совместительству в зоомагазин. Возня с хомячками и черепахами подала ему идею собственного бизнеса, позволившего оставить и лабораторию, и зоомагазин.
        Вместе с талантливой выпускницей школы ландшафтного дизайна они изготовили два террариума. Один для древесной жабы, второй для водяной змеи. Это были не слишком экзотичные животные, но антураж из травы, коряг, мшистых камней, а также маленький водоем превращали стеклянный ящик в частицу живой природы. Реализация продукта превзошла все ожидания. Террариум с жабой приобрел в кабинет глава отделения Сбербанка, а змеиный аквариум украсил гостиную загородного дома на Клязьме.
        Бизнес быстро пошел в гору. Террариумы заказывали дорогие рестораны, загородные дома, представительские офисы крупных компаний. Митя расширил штат, организовал производство аквариумов, стал сам поставлять рептилий из Малайзии и Вьетнама, открыл сервисную сеть. У бывшего биолога появилась возможность есть в ресторанах, одеваться в бутиках, выбирать автомобиль по вкусу, взять по ипотеке трехкомнатную квартиру.
        Именно тогда, на подъеме, он встретил Натали. Знакомство с ней вышло необычным, словно в кинофильме. Однажды в клубе за дальним столиком он увидел потягивающую коктейль одинокую девушку. От прекрасных черт и изящного профиля было невозможно отвести глаз.
        Его приятель Макс засмеялся, проследив за взглядом:
        - Даже не думай. Не по тебе рыбка.
        - Почему?
        - У нее папа - Абрамов. Большая шишка в Москве. Многие к ней подкатывали - бесполезно. Девочка себе на уме.
        Митя игнорировал совет и подошел. И получил следующий ответ. Он добьется ее внимания, когда принесет ветку цветущей сакуры. На кодовом языке Натали это означало: не отправиться ли тебе куда-нибудь подальше? Так она отшивала ухажеров одиннадцать месяцев в году - он это узнал после свадьбы. Но в тот вечер Митя не растерялся.
        Он покинул клуб и на такси добрался до ботанического сада МГУ, где у него работал однокурсник. Ближе к утру, когда Натали собиралась уходить, на стол перед ней легла ветвь, усыпанная розовым пухом. Несколько секунд девушка хлопала глазами, разглядывая дар, не в состоянии вымолвить ни слова, что с ней случалось редко.
        - У нас она цветет в апреле, - удивилась она. - А сейчас май.
        - Это розовая сакура. Она цветет на две недели позже.
        Серые глаза взглянули на Митю с интересом.
        - Откуда знаешь?
        - Я биолог по образованию.
        Так они стали встречаться. Митя ухаживал за ней, как ни за одной другой девушкой. Каждый раз старался удивить необычными поступками. Предложение он сделал в Катманду, в маленьком ресторанчике посреди озера. Зеленая игуана вскарабкалась ей на плечо, держа во рту кольцо с изумрудом в четверть карата. Натали попросила дать ей время подумать. Они вернулись в Москву, и после мучительной недели ожиданий Митя получил положительный ответ.
        За пару месяцев до свадьбы отец невесты пригласил Митю в свой кабинет, посадил в скрипучее кожаное кресло, налил двадцатилетнего виски. Будущий тесть начал разговор издалека, говорил обтекаемо, но в итоге закончил тем, что у Митиной фирмы нет будущего. Произнесено это было уверенно и безапелляционно. То, чем занимается Савичев, - это пародия на бизнес. Компания либо разорится, либо ее съедят конкуренты.
        Чиновник московского правительства предложил работать под его началом. Митя встанет во главе строительной компании, а Абрамов обеспечит его лакомыми кусками федеральных заказов, доходы от которых пойдут обоим в карман. Поначалу Митины роялти будут невелики, но когда он наберется опыта, процент вырастет и доходы на порядок превысят то, что он зарабатывает на «зверюшках». Слово «распилы» в разговоре не прозвучало, но оно буквально витало в воздухе среди табачного дыма.
        Митя выслушал тестя, поблагодарил и мягко отказался. Он объяснил, что ему нравится заниматься тем, что он делает, это работа по специальности. Вот и все. Предложение. Отказ. Казалось бы, пожали руки, разошлись.
        Абрамов неожиданно разозлился. Он назвал Митю щенком, не знающим жизни. Если дочь по глупости выходит за него замуж, это еще не значит, что он позволит содержать ее в нищете, а семейная жизнь Савичева этим и закончится - нищетой, потому что в бизнесе выживают акулы, а не караси. Митя не сможет содержать семью, а Натали заслуживает лучшей участи.
        Митя не вынес унижений и покинул дом. Через два дня от супруги Абрамова пришло известие: отец поклялся, что не поможет молодоженам ни копейкой. Натали поинтересовалась, какая кошка пробежала между ними? Митя ответил, что у него есть принципы, которые ее папаша не купит даже за свои барыши. Они проживут без его помощи - бизнес террариумов приносит неплохой доход. Пусть не такой, как левые заработки московского чиновника, но все-таки… После этих слов Натали вдруг обняла его, нежно поцеловала и сказала, что полюбила Митю именно за это. Он спросил, за что, но она не уточнила.
        На свадьбу дочери тесть, владевший двумя загородными домами, землей в Подмосковье и Крыму, охотничьим хозяйством в Карелии, подарил кухонный сервиз за три тысячи рублей. Он сидел в дальнем конце стола. Его мрачное, словно на похоронах, лицо отравляло атмосферу веселого празднества.
        С тех пор прошло три года. Болезненная рана между новоиспеченными родственниками зарубцовывалась очень медленно. Митя присутствовал на семейных праздниках и званых ужинах Абрамовых, но общение с тестем заходило не дальше холодных рукопожатий. На дни рождения Митя получал галстук, а Натали - коробочку духов. Больше всех повезло Марусе, которой в день ее появления на свет перепали золотые сережки.
        А потом у Митиной фирмы начались проблемы.
        У него появились конкуренты, ввозившие рептилий полулегально и использовавшие поддельные сертификаты, отчего их террариумы получались в два раза дешевле. Ведущего дизайнера переманил крупный производитель аквариумов, а террариумами стали заниматься все подряд. У Митиной фирмы резко упали заказы. Он сократил производство и уволил часть сотрудников, но положение оставалось критическим.
        Временами Мите казалось, что земля уходит у него из-под ног. За глянцевым покрывалом жизни обнаружился мрак, где прятались монстры Нищета и Голод. Все чаще накатывали депрессия и мрачные мысли. Что будет, если фирма обанкротится? Как выплачивать кредиты? На что содержать жену и дочь?
        Особенно жену.
        До последнего времени он поддерживал образ жизни, к которому Натали привыкла в семье отца. Одежда, парфюм, рестораны, курорты - Митя не отказывал ей ни в чем. Однако нынешней зимой, когда Натали спросила, как поживает их семейный отдых в этом году, Митя ответил, что его не будет. Их бюджет не потянет даже поездку в Турцию. Натали ошеломленно замолчала. На лице проступило такое выражение, будто он ее ударил. Не говоря ни слова, она впихнула Марусю в комбинезон и ушла гулять на полдня. Вернулась с неожиданным известием: она была у мамы, и та подсказала идею.
        Год назад отец Натали открыл на Истринском водохранилище пятизвездочный отель. Он уволился из московского правительства и проводит сутки напролет за городом. Вместе с каким-то компаньоном вложил в проект все свои деньги, собираясь превратить отель в популярное место отдыха. Но не это главное.
        Супруга Абрамова раскрыла дочери страшную тайну: отец страстно желает понянчиться с внучкой. Он готов забыть о конфликте и сдать Савичевым коттедж за полцены, только чтобы видеть маленькую Машу каждый день.
        - Вариант супер! - говорила Натали. - У нас будет полноценный отпуск в фешенебельном отеле Подмосковья. А у тебя появится возможность помириться с отцом.
        Митя не особенно стремился проводить демаркационные линии и обговаривать условия перемирия. К тому же две недели бок о бок с тестем могут оказаться не отдыхом, а пыткой. Абрамов наверняка в восторге, что бизнес Мити посыпался, как карточный домик, и при каждом удобном случае будет об этом напоминать.
        Митя честно изложил свои сомнения жене. И тут же получил.
        Чеканя слова с холодной яростью, Натали ответила, что не он ходил девять месяцев беременным, после чего полтора года нянчился с ребенком. Он представить себе не может, как она устала от четырех стен и прогулок с коляской по окрестным кварталам. Так что Мите лучше всего засунуть куда-нибудь уязвленную гордость и уважить просьбу любимой супруги, которая, между прочим, родила ему дочь!
        Митя не стал спорить. Во-первых, спорить с ней все равно было бесполезно. А во-вторых, он неожиданно понял, что действительно думает только о своих проблемах и совсем забыл о проблемах ее. Натали в самом деле следовало развеяться, отдохнуть от обязанностей молодой мамы.
        И он согласился.

* * *
        Отметившись на ресепшн, они разгрузили вещи в коттедже; Митя отогнал на стоянку семейный Volvo, после чего Савичевы отправились осматривать территорию.
        Отель был построен на большом лесистом мысе, который на гугловском снимке со спутника был похож на треугольник, выдающийся из суши в темную синеву водоема. По юго-восточной стороне треугольника тянулся песчаный пляж, вдоль которого размещались зоны отдыха, бары, беседки, коттеджи. Северная сторона была лесистой, обрывистой, из строений здесь преобладали хозяйственные постройки. В центре мыса, окруженный зеленой пушниной реликтовых сосен, возвышался главный корпус.
        Еще в Москве, знакомясь с Istra Park по буклетам, Митя отметил, что Абрамов строил отель не для простых смертных. Стоянка изобиловала «мерседесами» и «лексусами», среди которых затесалась парочка «роллс-ройсов». Во время прогулки на дорожках попадались подтянутые мужчины средних лет со спокойными взглядами крупных менеджеров и дамы с бриллиантовыми украшениями - жены, дочери и любовницы московской элиты. Оглядывая контингент, Натали сказала, что отдых здесь - большая удача. Митя так не думал. Он предпочитал компанию людей попроще, но Натали его мнение, как всегда, не интересовало.
        По тенистой аллее, тянущейся вдоль берега, они добрели до оконечности мыса. Там, за березовой рощей, обнаружилась высокая, видимо, искусственная скала. Сплюснутая вершина образовывала просторную площадку, огражденную чугунными перильцами.
        - Это, должно быть, площадка для мероприятий и шоу на декоративной скале, - вспомнила Натали содержание буклета. - Потому что ночной клуб расположен на цокольном этаже главного корпуса.
        - Зачем твой папа построил скалу? Ему леса мало?
        - Ты не понимаешь. Такие вещи привлекают клиентов.
        - Ну-ну, - скептически промычал Митя.
        Он взял дочь на руки, и они по лестнице поднялись наверх.
        Бетонная плита площадки нависала над водой. Натали прошла меж пустых столиков и встала у перил, оглядывая водные просторы. Теплый ветер играл ее волосами и обтягивал сарафан на крутых бедрах.
        - Красота! - провозгласила она.
        Митя не стал подходить к краю. Он предпочитал держаться подальше от воды. Стоило ему встать на берегу, задержать взгляд на подернутом зыбью зеркале, как в голову вторгался образ бездны, скрытой под этой идиллией. Мысль о том, что он может случайно туда провалиться и остаться навсегда, во тьме и неизвестности, холодила сердце и сжимала ужасом горло… Страх перед водой обычно длился несколько секунд, потом уходил.
        Ушел и сейчас.
        Назад они возвращались вдоль северного берега через лес, и Митя слегка заблудился. Повернув у водонапорной башни, он надеялся выйти к главному корпусу, но дорожка уперлась в сетку-рабицу, по верху которой вились кольца колючей проволоки. За сеткой тускло поблескивали оцинкованные стены одноэтажного здания без окон и торчали горловины закопанных в землю цистерн.
        - Что это? - спросила Натали.
        - Похоже на комплекс водоснабжения.
        Чуть дальше на сетке обнаружилась табличка:
«Станция водозабора и водоочистки.
        ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН!
        Ведется видеонаблюдение».
        - Похоже, мы забрели не туда, Сусанин, - язвительно произнесла Натали. Ее хорошее настроение улетучилось.
        Митя промолчал. Уставшая Маруся закапризничала, и он посадил ее себе на плечи.
        После недолгих плутаний они услышали стук теннисного мяча и вышли к кортам, над которыми нависало коричнево-белое авангардное здание главного корпуса. Куда идти - теперь было ясно.
        Экскурсия закончилась на центральном пляже. До обеда оставалась пара часов, и пляж был полон. Сразу несколько мужчин обратили внимание на Натали, и Митя ощутил тайную гордость. Он приобнял супругу за талию, дабы показать всем, что место занято.
        Маруся плюхнулась в песок. Она набирала полные кулачки и, разжимая по одному пальцы, с любопытством разглядывала, как струйка желтой пыли рассыпается по ветру. Натали, закрыв глаза, подставила лицо солнцу. Митя попросил бармена налить пива. Обычно днем он не употреблял, но они ведь на отдыхе, не так ли?
        - Отец примет нас завтра, - сказала Натали, не открывая глаз. - Сегодня у него какие-то важные дела, его нет в отеле.
        Митя оторвался от бокала, вытер пену с губ.
        - Мне обязательно с ним встречаться?
        - Боишься?
        - Нет, конечно.
        Натали беззлобно рассмеялась. Открыла глаза, посмотрела на него.
        - Боишься, - заключила она. - Не бойся, я с тобой. От тебя требуется поблагодарить его и не спорить. Остальное я беру на себя.
        - Когда я спорил?
        - Устала я от вашей холодной войны, если честно… Маруся!! Хорошие девочки не едят песок! Ну-ка плюнь! Плюнь, сказала! Тьфу!.. Дима, принеси нам пляжные полотенца. Я хочу позагорать до обеда.
        Не выпуская бокала из рук, Митя поднялся к пляжной будке, где молодой паренек с проколотой пирсингом бровью выдал ему мягкую махровую стопку.
        - Пожалуйста, Дмитрий.
        Митя удивился.
        - Откуда вы знаете мое имя?
        - Да как же… - смущенно улыбнулся паренек. - Вы нашему боссу родственниками приходитесь, разве нет? У вас статус ВИП, в листе прибытия особо отмечены. Супруга - Наталья. Дочь - Мария. Сегодня заехали, все должны знать.
        Митя изумленно покачал головой. ВИП-статус! Вот это да. Этот старый змей Абрамов из кожи вон лез, чтобы они чувствовали себя обязанными. Хотя, с другой стороны, - что тут говорить, - попасть в категорию особо важных персон было приятно.
        Будка, где выдавали полотенца, стояла на пригорке, и когда Митя повернулся к водохранилищу, оно открылось ему с неожиданного ракурса. Меж деревьев он увидел маленький залив, в котором стоял оранжево-синий катер. Рядом с бортом вздыбились брызги - крохотная черная фигурка ухнула спиной в воду.
        Рядом с Митей пожилая женщина, закрывшись ладонью от солнца, тоже глядела в ту сторону. Она что-то спросила у мужа с отечными подглазинами. Тот вынул изо рта сигариллу и, беспечно махнув рукой, прохрипел:
        - Пьянь какая-нибудь утонула. Здесь в деревнях полно пьяни.
        В небе раздался стрекот. Обнимая стопку полотенец, Митя поднял глаза. Кроны деревьев загораживали небо, и вертолет было не видать. Однако хватило звука, чтобы к Мите вернулась тревога. Ему вспомнились серые мундиры, прочесывающие лес. А теперь еще катер и вертолет.

«Это не просто пьянь, - мысленно оппонировал Савичев хриплому курильщику. - Это что-то другое, посерьезнее».
        Взгляд снова упал на водохранилище, и, несмотря на жару, Митя ощутил колючий озноб. Куда бы он ни отправился - в любой стране, на любом курорте, - ему вспоминался тот день из детства. Такое же солнце, жара, серебристая рябь на воде. Из похрипывающего радиоприемника разносится голос Валерия Сюткина, популярного в то время.
        Это был день, когда Митя утонул.

* * *
        А ранним утром того же дня неподалеку от деревни с рыбным названием Лещичево в надувной лодке рыбачили отец и сын Антоновы. Точнее, удочку закинул только папа, потому как его девятилетний сын все не мог насадить на крючок плотного, извивающегося в подушечках пальцев мотыля.
        - Ну что же ты! - в который раз крякнул с досадой Антонов-старший, подаваясь к сыну. - Нужно вот так, под головку.
        - Я его боюсь, папа! - заплакал сын.
        - Бестолочь, - безнадежно махнул рукой отец. - Червяка боится. Весь в мать.
        В этот момент оба увидели, как мимо лодки течение тащит непонятную груду, посреди которой что-то посверкивало на солнце. Именно желтый блеск заставил отца сняться с якоря и пересесть за весла, чтобы подплыть ближе. Подсачком, которым в начале лета он вытащил шестикилограммового язя, Антонов-старший подтянул к резиновому борту находку и в следующий миг завопил от ужаса, обнаружив под капроновой сеткой пальцы с маникюром и золотыми кольцами…
        Через полтора часа пакет с человеческими останками привезли в морг Истринской центральной районной больницы. В том, что это была Даша Миронова, сомнений не оставалось.
        К приезду Горюнова судмедэксперт подготовила первичное заключение. Смерть предположительно наступила от рваных ран, нанесенных неизвестным режущим предметом. Тело расчленено пополам в районе грудины. Отсутствует нижняя часть, а также правая рука. Повреждена шея, но лицо сохранилось. Вероятнее всего, травмы нанесены винтом лодочного мотора. Умышленный характер не усматривается - преступники обычно расчленяют по-другому, руки отдельно, ноги отдельно, а тут…
        Горюнов облегченно вздохнул. Слава богу, не маньяк.
        Версия с лодочным мотором казалась ему правдоподобной. Хотя бензиновые двигатели на Истре запрещены - водохранилище снабжает питьевой водой всю столицу, - люди часто нарушают правила. Рыбаки, «белая кость», пьяная молодежь. Многие нарушают. Поэтому картина вырисовывалась следующая: девочка отправилась купаться и угодила под лодку ночных гонщиков. Убийство по неосторожности. Фактически несчастный случай.
        - Есть одна странность, - сказала судмедэксперт Ольга Георгиевна, худая седовласая женщина, когда они курили на лестнице. - Я напишу в заключении, что время смерти наступило более двух суток назад.
        - А разве не так? - поперхнулся дымом Горюнов.
        - При сладкой парочке утопления с расчленением трудно утверждать определенно. Но у меня есть ощущение, что останкам не более 36 часов.
        - Постойте, - сказал Горюнов. - Сегодня четырнадцатое, а Миронова пропала в ночь с десятого на одиннадцатое… - Он замолчал, загибая пальцы. Удивленно продолжил: - Вы хотите сказать, она была жива на протяжении первых суток поисков? Пока ее искала куча народу, она была жива?
        - Не знаю, - покачала головой Ольга Георгиевна. - Я не настаиваю. Просто есть у меня такое ощущение.
        Горюнов связался с угрозыском и распорядился проверить винты лодочных моторов по всей округе. Потом позвонил водолазам и попросил еще день пошарить на дне - может, отыщется другая часть тела. Хотя надежды было мало.
        Выключив телефон, он крепко задумался.
        Глава 2

15 июля, утро
        Личные апартаменты, площадью четыреста квадратных метров, включая открытую террасу, Абрамов построил на вершине главного корпуса. Из панорамных окон пентхауза открывался захватывающий вид на три стороны света - на водный простор и окружавшие леса. Вид с высоты птичьего полета производил неизгладимое впечатление на всех знакомых. Заглядывая в окна и цокая языками, они говорили, что их загородные дома не идут ни в какое сравнение. Абрамов это прекрасно знал и втайне гордился.
        Однако сейчас бывшему чиновнику московского правительства было не до красот и самолюбия. Сдавив сигару костяшками пальцев, он смотрел на судно МЧС, застывшее на входе в Исаковский залив, и ощущал тяжесть на сердце. Пропажа дочери Миронова не выходила из головы все последние дни - крошечный, казалось бы, инцидент мог навредить его бизнесу, которому после ухода из мэрии Абрамов посвятил все силы и время.
        К шестидесяти годам, когда пик активности позади, а пенсия рядом, большинство людей мечтает построить домик у воды и жить в нем в тиши и комфорте. Абрамов построил себе замок, жил с большим комфортом да еще зарабатывал на этом.
        В свое время ему удалось отхватить восемь гектаров сказочных земель на берегу Истринского водохранилища. Родственник в правительстве Московской области, небольшая мзда - и жирный кусок государственного заказника, где водился редкий вид лягушек и еще какая-то хрень, оказался в руках Сергея Викторовича. После смены московского градоначальника Абрамову грозила отставка, и он не стал держаться за место - путь отступления был давно продуман. За пару лет до этого он продал большую часть своих активов, нашел соинвестора и на истринской земле начал строительство отеля, который собирался сделать лидером подмосковного отдыха. За два года на высоком лесистом мысе выросли три изящных корпуса и восемнадцать стильных коттеджей - своеобразный подарок себе к выходу на пенсию.
        Открытие 20 июля в прошлом году получилось шумным, гламурным и попало во все светские хроники. Первая партия отдыхающих была в полном восторге - от места, сервиса, фешенебельности. Абрамов трудился не покладая рук, и отель быстро стал популярным, принеся доход уже в первое лето.
        Людям понравилось сюда приезжать. Сорок минут от МКАДа. Реликтовый лес, зеркало хрустальной воды, воздух, наполненный ароматами хвои и желтой смолы. Словно лекарь-колдун, они снимали усталость от мегаполиса. А если к природе добавить роскошные интерьеры, сервис и качественную еду - это будет то самое место, в котором хочется остаться навсегда. Подмосковная Швейцария - так окрестили отель пиарщики Абрамова.
        Нынешний сезон, едва начавшись, приносил небывалую прибыль. Люди валом валили из душной столицы, и отель наполнялся под завязку даже в будни. Абрамов поднял и без того немаленькие цены, но число клиентов не уменьшалось, и он собирался поднять цены еще. Кроме того, в ближайший уик-энд Сергей Викторович планировал отметить годовщину открытия: подготовил шоу-программу, позвал эстрадных исполнителей и селебрити - в общем, собирался провести мероприятие с размахом. Цены в эти дни будут космическими, но вряд ли это кого-нибудь отпугнет. Посещение Istra Park превратилось в модное и престижное времяпрепровождение, и Абрамов собирался поддерживать этот имидж всеми силами.
        И только инцидент с дочерью Миронова мог все испортить.
        Абрамов затянулся сигарой и перевел взгляд на черепичные крыши, краснеющие за елями. Поселок и отель имели общий забор, так что девчонка пропала, можно сказать, возле отеля. Чтобы быть в курсе расследования, Абрамов заплатил оперативнику из состава розыскной группы, и вчера тот сообщил, что жертва нашлась. Прижимая трубку к вспотевшему уху, Абрамов слушал жуткие подробности, от которых волосы вставали дыбом.
        Эта смерть могла повредить образу тихого респектабельного курорта, который он старательно выстраивал. Его не утешало, что смерть могла оказаться случайной, что девушка просто угодила под лодочный винт. Упоминание отеля в криминальной хронике сведет на нет все усилия по раскрутке. «Рядом с Istra Park найдена расчлененная дочь вице-президента металлургического холдинга» - каково? Сразу пойдут звонки, неудобные вопросы, отказы от договоренностей. А сарафанное радио, создавшее отелю положительный имидж, запустится в обратную сторону: «Слышал, что случилось около Istra Park? Неужели находятся сумасшедшие, которые там отдыхают?»
        Несмотря на то, что Абрамов ожидал приезда своей дочери, ему пришлось заниматься дочерью Миронова. Он связался с папой, которого неплохо знал - металлург обожал стейки из австралийского мраморного мяса, которые готовили в ресторане отеля. Абрамов выразил соболезнования и деликатно прозондировал почву на предмет освещения трагедии, после чего отправился в Истру. Действуя от имени безутешного отца, он устроил все так, чтобы информация о шокирующей находке не попала в прессу. В пресс-центре УВД ему пообещали: газетчикам передадут лишь короткое сообщение, что десятого июля при невыясненных обстоятельствах погибла Дарья Миронова, без уточнения, чьей дочерью она является. Абрамова это устроило.
        Правда, случилась накладка. Кто-то из полицейских слил историю молодому корреспонденту местной газеты, и тот быстро накатал статью. Абрамову повезло: редактора газеты смутила фамилия металлурга (редактор отчего-то подумал, что речь идет о другой, еще более влиятельной персоне), и он позвонил в УВД уточнить информацию. В результате молодого корреспондента навестил опер Абрамова и попросил отозвать материал. Попросил по-хорошему, без хамства и грубости. И получил в ответ заявление.
        Скрестив руки на груди и задрав подбородок, журналистишка запустил спич о свободной прессе, не обязанной подчиняться властям. Однако опер оказался калачом тертым и предложил идеалисту выбор: продолжать купаться в лучах свободы или быть обвиненным в препятствии расследованию особо тяжкого преступления. В итоге либеральные ценности оказались не столь ценны, и публикация не состоялась.
        В отель Абрамов вчера вернулся поздним вечером, а сегодня утром собрал на пятиминутку руководителей служб для выяснения обстановки в коллективе.
        Оказалось, что о пропавшей девушке судачат с первого дня, причем примешивают к ее исчезновению разную мистику. У Абрамова, не выносившего ни религии, ни чертовщины, сводило зубы от раздражения. К тому же еще выяснилось, что вчерашняя находка возле гидроузла уже не секрет для персонала.
        Все это разозлило бывшего чиновника.
        - Значит, так! - Он люто, по-звериному вглядывался в побледневшие лица. - Все разговоры прекратить! Узнаю, что кто-то треплется, - уволю к чертовой бабушке. Всем передайте. Далее. Клиентам ни слова.
        - Спрашивают, Сергей Викторович, - подал голос начальник службы портье. - Катер МЧС. Вертолет. Полиция. Все ж видят…
        - Отвечайте - не в курсе, не знаем. Самых активных направляйте ко мне.
        - Может, все-таки стоит предупредить клиентов о возможной угрозе? - осторожно спросил начальник службы безопасности Леонтьев.
        - Каждую минуту кого-то насилуют, грабят, убивают. Но к нам люди приезжают отдыхать. Наша задача - оградить клиентов от негатива и позволить наслаждаться отдыхом. Не происходит ничего необычного. Ну, утонул кто-то - зачем об этом знать клиентам? Катер и полиция скоро уйдут. Работаем в обычном режиме. А те, кто будет распускать язык, заработают неприятности. Вы меня знаете. Свободны.
        Когда все разошлись, Абрамов достал из коробки сигару, встал у окна и закурил, приводя в порядок мысли. История была очень некстати еще и потому, что у него наклевывалась важная финансовая сделка. Соинвестору, с которым они совместно владели отелем, срочно понадобились деньги, и он предложил выкупить свою долю. Предложение было заманчивым. Оно обещало сделать Абрамова единоличным владельцем сверхдоходного предприятия.

«Все будет хорошо, - сказал он себе. - Все будет как надо».
        На столе запиликал селектор. Абрамов отошел от окна и тронул кнопку.
        - Сергей Викторович, - проворковала администратор, - ваша дочь с семьей.
        - Пусть поднимаются.
        Натали привезла внучку. Может, общение с ней позволит расслабиться. Он постарался переключиться на позитив. Размял мышцы лица, тренируя улыбку доброго дедушки.

* * *
        Весь вчерашний день и сегодняшнее утро Митя думал о предстоящей встрече с Абрамовым. Поднимаясь на лифте на последний этаж главного корпуса, он нервно грыз ноготь.
        - Не волнуйся, - сказала Натали. - Говорить буду я. Все будет хорошо. Я уверена, что война между вами закончена… Не грызи, Митя!
        Абрамов, одетый в деловой костюм, встретил их у лифта. Тепло обнял Натали. Взял на руки внучку, блеснув часами за пятьдесят штук баксов.
        - Какие мы взрослые! - произнес он банальность дедушек и бабушек, редко общающихся со своими внуками.
        - Мы уже сами кушаем и ходим на горшок, - гордо объявила Натали. - Готовимся к садику.
        - Молодцы какие… У-тю-тю!..
        Жесткие узловатые пальцы Абрамова воткнулись в нежный детский бочок. Девочка вздрогнула. Посмотрела на деда недоверчиво, исподлобья.
        - Поселились удачно? Проблем не возникло?
        - Да-да, все в порядке. Администратор о нас очень заботилась.
        - Естественно… - хмыкнул Абрамов. - Как вам отель?
        - Отель просто супер! Место сказочное!
        - Коттедж?
        - Коттедж тоже. Просто слов нет.
        - Я велел супервайзеру каждый день ставить свежие букеты.
        - Папа, это лишнее.
        - Не каждый же день приезжают такие красавицы!
        Он снова попытался пощекотать Марусю. Та, извиваясь всем телом, попыталась избежать дедушкиной «ласки». Тоскливо поглядела на мать и приготовилась заплакать. Митя видел, что девочке неприятен чужой дядя, для которого финансы куда родственнее внуков, но ничего не мог поделать.
        Абрамов провел их в гостиную. Они расположились на большом кожаном диване. Мария тут же ускользнула от дедушки и стала ползать по подушкам, изучая географию нового объекта. Митя задрал голову, оглядывая высоченные потолки.
        - Вау-у! - воскликнула Натали, застыв у окна. - Вот это панорама! Будто паришь над лесом!
        - Я добивался такого эффекта, - не без гордости заметил Абрамов. - Угрохал кучу денег.
        - Волшебно… Где мама?
        - Скоро вернется. Уехала за игрушками для Марии.
        - Вообще-то мы привезли целую сумку.
        - В отеле есть детская комната. Но мы решили, что у Марии должны быть свои игрушки, отдельные.
        Митя сидел на другом конце дивана и улыбался глупой улыбкой, будто тоже был рад встрече, хотя в душе чувствовал себя скверно.
        - Долго добирались? - спросил Абрамов.
        - На выезде с МКАДа попали в пробку. Едва не умерли от жары.
        - Разве у вас нет кондиционера в машине? - нахмурил тесть тяжелые брови.
        Митя напрягся.
        - С кондиционером что-то случилось в дороге. - Натали обезоруживающе улыбнулась отцу. - Не выдержал жары, шведская железяка.
        - Наверное, закончился фреон. Отгоните машину в мой гараж, механик посмотрит. - Бесцветные глаза повернулись к Мите. - Отгони машину в гараж, Дмитрий. Это за корпусом. Скажи механику, чтобы посмотрел.
        - Спасибо, - выдавил из себя Митя. Неужели Натали права? Неужели в их отношениях наступила оттепель?
        - Отдыхайте, ни о чем не думайте, - продолжал Абрамов. - Все в вашем распоряжении: ночной клуб, ресторан, spa. Все бесплатно. Особенно советую посетить ресторан. Шеф-повар готовит отличных омаров. Мои друзья, у которых недвижимость на Истре, специально приезжают отведать омаров от моего шеф-повара.
        - Мы очень благодарны вам за приглашение! - выпалил Митя и в следующий миг понял, что выразил вчерашнюю просьбу жены катастрофически фальшиво.
        Неискренность заметил не только он, и под высокими потолками пентхауза повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь тихим шуршанием кондиционера.
        - В самом деле, - подала голос Натали. - Митя прав. Папа, спасибо тебе огромное. Я так рада, что Маруся наконец узнает поближе бабушку с дедушкой.
        - На здоровье, - ответил Абрамов и улыбнулся дочери. - Спасибо, что приехали. А то совсем забыли.
        Это было невероятно! Митя почувствовал, что отношения между Савичевыми и Абрамовыми буквально на глазах восстанавливаются и наполняются родственной теплотой. Мир вдруг стал светлее, подушки дивана мягче, хвоя за окном зеленее. Ему стало так хорошо, так уютно в этом просторном зале, из которого видно половину Московской области, что он разомлел и потерял бдительность.
        Он вовсе не хотел наступать тестю на больную мозоль. Наоборот, собирался поддержать разговор отца и дочери, нащупать новые темы. Но получилось с точностью до наоборот.
        - А что тут у вас произошло? - спросил Митя. - По дороге сюда я видел милицию в лесу.
        От невинного, казалось бы, вопроса лицо Сергея Викторовича перекосило, словно у него схватило зуб. Еще секунду назад оно излучало гостеприимство и доброжелательность, но теперь от них не осталось и следа.
        - Что? - глухо спросил Абрамов.
        - То есть их сейчас называют полицией, - продолжил Митя без особой уверенности. Он почувствовал, что сделал что-то не так, но не мог понять, что именно, и продолжал: - И еще катер с водолазами у берега. И вертолет. Кто-то потерялся?
        - А где была полиция? - удивилась Натали. - Я не видела. Папа, что случилось? Почему полиция?
        - Это ерунда, - махнул рукой Абрамов, при этом лицо у него сделалось пунцовым, словно хозяина отеля вот-вот хватит апоплексический удар.
        - Нет, папа, ну правда! - не унималась Натали. - Что произошло?
        - ЭТО Е-РУН-ДА!!! - неожиданно закричал Абрамов.
        Натали изумленно замолчала. Маруся, теребившая кисточку у диванной подушки, испуганно обернулась на дедушку. Митя уже понял, что из всех неправильных вещей, которые он мог сделать, он неосознанно выбрал самую худшую.
        Абрамов обвел их бешеным взглядом, втянул ноздрями воздух.
        - Забудьте об этом. Это вас не касается. Что бы ни произошло снаружи, вас это не должно волновать. У нас совершенно безопасно. Трехметровый забор, видеонаблюдение, охрана. Посторонним на территорию не попасть… Не заморачивайтесь проблемами, которые вас не касаются. Отдыхайте, кушайте, развлекайтесь, смотрите анимацию.
        Натали безмолвно глядела на отца: на его бегающие глаза, кривящиеся от гнева губы. Митя сконфуженно уставился на свои коленки. К нему тихонько подползла Маруся и ткнулась под ребра теплым лобиком.
        Положение спас заигравший у Абрамова телефон.
        - Не будем тебе мешать, - сказала Натали, спешно поднимаясь. - Встретимся, когда мама приедет?
        - Да, - растерянно ответил Абрамов. - Встретимся за ужином.
        Савичевы быстро очутились на улице, где Натали набросилась на Митю:
        - Ты вел себя, как осел!
        - Откуда я знал, что он взбесится?
        - Что там случилось в лесу?
        - Я тоже хочу знать.
        Натали недовольно покачала головой.
        - Не лезь в местные дела. Мы сюда приехали отдыхать, а не грузиться чужими проблемами.
        - Я что, против? Спросил просто.
        Глава 3
        После встречи с Абрамовым супруги Савичевы с головой окунулись в пятизвездочный отдых. Жара не унималась, и весь день они проводили у воды, выбираясь с пляжа лишь на прием пищи и сон. Натали посмуглела, словно после Египта. Митя сгорел, что из-за светлой кожи с ним случалось всегда. Маруся училась плавать. В надувных нарукавниках с изображением героев Диснея, вместе с другими детьми она барахталась в «лягушатнике», радостно хихикая, и протестующе вопила, когда Митя вытаскивал ее из воды.
        С тестем Митя пересекался дважды, но не разговаривал, чему был несказанно рад. Зато механик из гаража починил кондиционер в машине - подтянул гайки, заправил фреон, так что теперь Volvo мог участвовать хоть в Camel Trophy.
        Катер МЧС, который Митя видел в первый день, больше не появлялся. Он то ли ушел вниз по течению, то ли выполнил свою задачу и ушел совсем. В бухте, где он раньше стоял, теперь катались отдыхающие на катамаранах. Вертолет тоже не давал о себе знать, и Митя забыл об этих странностях. Солнце, песок и бесплатный «Будвайзер» тому очень способствовали.

16 июля около шести часов вечера, оставив Марусю на попечение отельной няньки, Натали собралась на ужин с ведущим Первого канала, заехавшим отведать жареных лобстеров. Весь день она с нетерпением ждала этой встречи: вместе с матерью мерила платья, делала прическу и педикюр.
        Митя весь день колебался.
        Абрамов приглашал их обоих, и по правилам хорошего тона мужу следовало сопровождать супругу на званом ужине - все-таки они семья. Однако ему не хотелось туда идти. Савичев знал, что будет косноязычен и неловок за столом со знаменитостью. Но еще хуже, что на ужине будет сам Абрамов. Придется слушать его скабрезные шутки и рассказы о влиятельных друзьях. Учитывая, в каком состоянии находились его собственные дела, Митя вряд ли это выдержит.
        В общем, он решил не ходить. Из-за этого они поссорились с Натали.
        - Ты хочешь, чтобы я тоже не пошла? - заявила она, яростно сверкая глазами на посмуглевшем лице.
        Митя промолчал. Ему действительно этого хотелось.
        - Мы и так никуда не ходим! Заперлись в четырех стенах!
        - Я тебя не держу. Иди без меня.
        Натали фыркнула.
        - Иди! А что я скажу отцу? Почему из-за твоего эгоизма я не могу встретиться с известной персоной?!
        - Скажи, у меня проблемы на работе. Нужно решать. Не до ужинов.
        Она состроила кривую улыбку и ушла.
        На общий ужин Митя тоже не пошел. В ресторане он мог столкнуться с Абрамовым, который пристанет с вопросами, почему зять оставил его дочь одну и все такое. Решив вообще держаться подальше от главного корпуса, Митя спустился на пляж. Если бы он знал, какими последствиями это для него обернется, он преодолел бы робость и пошел с Натали. Но случилось то, что случилось, и ничего нельзя было исправить…
        На пляже Митя устроился на привычном месте, напротив отельного причала, куда после пяти вечера наползала тень от деревьев и где было не так жарко. Опустив спинку шезлонга, он растянулся во всю длину, установил на груди электронный ридер и, придерживая его двумя пальцами, погрузился в перипетии старенького ужастика Стивена Кинга про взбесившегося сенбернара.
        Около семи вечера, когда народ потянулся на ужин и пляж опустел, Митя решил окунуться. При людях он смущался демонстрировать свое мастерство плавания, но сейчас некому было смотреть. Митя сложил на шезлонге одежду, бросил сверху ридер (администраторы уверяли, что в отеле не бывает краж) и спустился к воде.
        От Истры тянуло прохладой. Сквозь колышущуюся пленку виднелось песчаное дно с редкими камнями. Ступив на влажную полосу возле уреза воды, он ощутил привычную дрожь в груди. Чтобы ее перебороть, мама обучила Митю нехитрому ритуалу, который он и проделал - вошел в воду по колено и окатил плечи прохладными горстями.
        В небе лениво перекрикивались чайки, далеко ниже по течению играла музыка. Митя вошел сначала по пояс, потом по грудь, рассекая торсом теплые и холодные слои. Вода освежала, бодрила. А еще она вызывала страх, облизывающий сердце холодком, но Митя давно смирился с компанией навязчивого спутника. Детский психиатр помог.
        Войдя по шею, он сменил курс и пошел вдоль берега, разгребая воду руками, словно ребенок, изображающий плавание. Песчаное дно мягко пружинило под ступнями. Контакт был надежным. Глубже Митя не заходил. Никогда, с того памятного дня в детстве. Вообразить, что дно может исчезнуть, было для него невыносимо. А на мелководье он чувствовал себя в безопасности, здесь его купание было не страшнее мытья в ванной.
        На пляже кое-где оставались люди. Далеко в конце песчаной полосы белели спины - судя по отсутствию загара, в отеле недавно. На причале, возле которого «плавал» Митя, лежали две смуглые женщины. На спортивной площадке стучал волейбольный мяч - четверку поджарых молодых людей ужин интересовал куда меньше, чем счет в партии. Мяч ударялся о руки размеренно, словно метроном. Под усыпляющий ритм окружающая действительность погружалась в сладкую предвечернюю дрему…
        Плеск за спиной был неожиданным и громким, словно в воду бросили кирпич.
        Митя вздрогнул, покрылся мурашками. Ступни судорожно впились в дно, боясь его потерять. Глаза растерянно забегали по поверхности. Что это? Где плеснулось?
        Неподалеку от причала, за ограждающими зону купания поплавками, расходились широкие круги.
        У Савичева защемило сердце. Солнце вдруг стало особенно жарким. Звучащая вдалеке песня обернулась «Дорогой в облаках». В ушах раздалось мокрое чмоканье. И следом - чьи-то пальцы хватают его за щиколотку и тащат на глубину…
        Он не заметил, как очутился на берегу.
        Вода ручьями лилась на песок с плеч и мокрых волос. Добравшись до шезлонга, трясущимися руками он нашел среди вещей полотенце, отер лицо и беспокойно оглядел прибрежную зону.
        Деревянная полоса причала делила ее на две части. Большую занимала зона купания, в меньшей устроилась живописная заводь, заросшая ряской и кувшинками. Но всплеск случился не в ней. Плеснулось за оградой из поплавков. Хотя сейчас, спустя время, Митя сомневался в том, что видел и слышал. Круги разошлись. Поплавки перестали качаться. Вода с причмокиванием целовала борта лодок и сваи причала.
        На другом конце пляжа рассыпался девичий смех. Безмятежно стучал мяч на волейбольной площадке. И только одна из женщин, лежавших на пирсе, подняла голову. Взгляд темных глаз пробежал по воде, пляжу, задержался на фигуре Савичева. Его присутствие каким-то образом все объяснило, и женщина вернула голову на лежак.
        Что это было?
        Разум Мити не мог подобрать объяснения. Ни один из плавниковых обитателей водоема не способен издать столь шумный плеск. Человек? Но человека Митя заметил бы. Обычного пловца точно, а аквалангист выдал бы себя торчащей из воды трубкой или пузырями.
        КТО ЭТО БЫЛ?!!
        Однажды в Подмосковье Митя наткнулся на глухой участок реки, облюбованный бобрами. Они строили запруды, сноровисто плавали и хлопали по воде плоскими хвостами, подавая сородичам сигналы тревоги, если рядом появлялись люди. Удары выходили звонкими, будто кто-то швырял в воду булыжники. Те звуки были похожи на плеск, что слышал Митя. Только откуда здесь бобры? Как и многие дикие животные, они не селились рядом с человеком.
        - Черт, - сказал он негромко.
        Скорее всего, ему показалось. Это самое логичное объяснение. Перегрелся на солнышке и полез в воду. Резкий переход из жары в холод вызвал спазм сосудов и легкую галлюцинацию.

«Не было никакого плеска», - сказал себе Митя.
        Больше никто не видел, не слышал. Только женщина на причале. Но ее внимание мог привлечь сам Митя, когда выбирался из воды с безумием антилопы, обнаружившей крокодила на водопое.
        Простое объяснение успокоило встревоженный разум. Однако сердце почему-то не отпускало. Он чувствовал странное напряжение, разлитое в душном вечернем воздухе. Словно что-то должно было произойти. Что-то плохое.

* * *
        Две женщины, загоравшие на причале, были матерью и дочерью. Елизавета Бевенис и пятнадцатилетняя Марина отдыхали в Istra Park за счет крупного универсама, где работала мама. Двухкомнатный люкс оплатил директор магазина, таким образом отблагодарив свою заместительницу за удачную реализацию крупной партии просроченного детского питания. Из-за глупости и невнимательности менеджера по закупкам партию бы пришлось выбросить на свалку, а так универсам еще и заработал.
        Елизавета Бевенис, которая растила дочь одна, без мужа, была рада вытащить на свежий воздух свою домоседку, не интересовавшуюся ничем, кроме интернет-блогов и компьютерных игр. Мама очень надеялась, что в отеле Марина найдет себе компанию - подружку или мальчика из хорошей семьи. Пока надежды не оправдывались. Марина сторонилась развлечений и проводила время на пляже или в номере исключительно в обществе айфона последнего поколения.
        Внимание женщины привлек не плеск, как подумал Митя, а неожиданный толчок, потрясший причал. Мореные доски, на которых лежали пляжные матрасы, вздрогнули. Привязанные к причалу лодки стукнулись бортами. И лишь затем Елизавета Бевенис услышала шумное «бултых!».
        Замдиректора универсама подняла голову, оглядывая воду и берег, но не увидела ничего подозрительного. Лишь молодого мужчину, который стремительно выскочил из воды и застыл на берегу в напряженной позе. Елизавета решила, что он задел одну из лодок во время купания. Может, ушибся при этом, отчего сразу выскочил на берег. Это все объясняло.
        Она опустила затылок на подголовник.
        - Завтра турнир по крокету, - сказала она дочери, смежив веки. - На лужайке у спортивного корпуса. Я тебя записала.
        Марина вытащила из уха белую таблетку ай-фона и, выпучив глаза, удивленно посмотрела на мать.
        - Куда ты меня записала?
        - Крокет. Игра такая. Бить деревянным молотком по шарам.
        - Я не играла никогда.
        - Попробуй. Там будут и молодые ребята.
        - Спасибо, я не пойду.
        - Почему?
        - Не хочется. К тому же, как ты знаешь, я и физкультура не очень ладим.
        Елизавета Бевенис задумалась.
        - Тогда сходи вечером на дискотеку.
        - Не хочу.
        - Почему?
        - Я там никого не знаю. Я буду чувствовать себя круглой дурой.
        - Хочешь, я с тобой пойду?
        - Ну да. С мамой на дискотеку. Супер!..
        - Марина…
        - Ма, я понимаю, ты во что бы то ни стало хочешь найти мне компанию. Пожалуйста, не надо. Я сама во всем разберусь.
        - Мариночка, доченька, мы в таком чудесном месте. Здесь море развлечений, а ты сидишь в номере.
        - Мне нравится быть одной.
        - Но ведь можно совсем остаться одной! Неужели ты хочешь превратиться в… - Она не договорила, поняв, что ступила на тонкий лед. Но Марина все поняла.
        Девушка села на матрасе. Отвернула голову от матери, делая вид, что разглядывает другой берег.
        - Ты хотела сказать, что я хочу превратиться в старую деву?
        - Нет. Вовсе нет. Я просто хотела сказать, что тебе нужно быть посмелее…
        Марина встала, сунула айфон в водонепроницаемый чехол, повесила на шею. Удобная штука этот чехол. Можно не беспокоиться, что у тебя вытащат телефон из одежды, пока ты плаваешь. Хотя мама утверждала, что в отеле краж не бывает - администрация строго за этим следит, - но Марина все равно побаивалась оставлять без присмотра электронного любимца.
        - Куда ты? - спросила мама.
        - Искупаюсь.
        - Марина, ты обиделась?
        - Нет, - ответила дочь, направляясь к спуску с причала.
        Елизавета Бевенис с болью поглядела на сгорбленную фигурку дочери. Как несправедливо! Все, что она делала в своей жизни, было ради этой девочки. Даже просроченные йогурты и пюре она сбывала не ради квартальной премии, а ради Марины. Елизавета Бевенис ничего не оставляла для себя. Она жила ради дочери, но та не ценила ее усилий.
        Сойдя на берег, Марина оставила шлепанцы на песке и стала медленно заходить в воду, привыкая к холодным уколам. Волейболисты дружно вскрикнули, празднуя выигранную подачу. Она посмотрела на них с досадой. Среди игроков была девушка - загорелая, плечистая, уверенная. Марина ей завидовала. Она мечтала оказаться среди этих ребят, и, наверное, это желание не было невозможным. Кто-нибудь другой, попроще и посмелее, подошел бы и попросился в игру. Но Марина не могла. Она стеснялась.
        Ей, конечно, совсем не нравилось тосковать вечерами в номере, когда отель бурлил развлечениями, особенно ночными. Но признаться в этом матери было выше ее сил. А Марине очень хотелось с кем-нибудь познакомиться. Ей нравился один мальчик, с которым она встречалась на пляже и в ресторане. Однажды он ей даже улыбнулся, но этим все и ограничилось. Мама наверняка сказала бы, что ей нужно самой проявить инициативу, но Марина ни за что бы не решилась подойти к мальчику. Она мечтала, чтобы он подошел сам. Только этого почему-то не происходило.
        Она грустно вздохнула.
        Вода достигла живота. Марина еще раз проверила, надежно ли запечатан айфон в чехле, легла грудью на воду и поплыла. Она плыла медленно, никуда не спеша - на ужин они с мамой ходили в числе последних.
        Массивный конец пирса, опирающийся на деревянные сваи, медленно проплыл мимо нее, и перед Мариной открылась небольшая заводь под обрывистым берегом. Кусочек природы, не тронутый ландшафтными дизайнерами. Она редко сюда заплывала - из-за обилия водорослей плавать здесь было затруднительно. Однако после разговора с мамой девушке захотелось новых впечатлений.
        Среди влажной зелени что-то белело, похожее на выброшенную бумажку. Марина близоруко сощурилась. Сделала несколько гребков, подплывая ближе.
        Сквозь воду и зелень пробивался очаровательный цветок с нежно-белыми лепестками и горящим желтком в центре.
        Белая кувшинка! Вот бы сорвать!
        Кувшинка украсила бы волосы цветком, и тот симпатичный мальчик подошел бы к ней с вопросом, где она раздобыла такое чудо.

* * *
        Стоя возле шезлонга, Митя наблюдал за плывущей девушкой. На просторном пляже она была единственной, кто находился в воде. И биолог, сам не понимая почему, ощутил смутную тревогу.
        Девушка заплыла за причал, пропав из вида. Через несколько секунд он увидел ее с другой стороны, осторожными мелкими гребками подбирающуюся к заводи, которая заросла ряской и кувшинками. Около нее девушка замерла ненадолго. Затем, угловато двигая руками, поплыла в глубь зеленого лабиринта.
        Пытаясь разобрать, что ей там понадобилось, Митя незаметно для себя зашагал в том направлении. Пляж остался позади. Песок под ногами сменился землей, которая стала подниматься вверх - пляж упирался в основание лесистого пригорка, нависавшего над заводью. Но Митя не стал на него взбираться - он все увидел и так.
        В глубине заводи белела Nymphaea candida, снежно-белая кувшинка, настоящая редкость. Савичев облегченно выдохнул. Вот за чем сюда отправилась юная пловчиха. А он подумал невесть что…
        Под причалом вдруг что-то плеснулось, фыркнуло.
        Митя вздрогнул и отшатнулся от водоема. Под ногу попала ямка, и Савичев, оступившись, грохнулся спиной на траву.
        Над головой качались сосновые ветви. Ноги дрожали, сердце оглушительно стучало в ушах, а в такт ему билась мысль: не может быть! Не может быть!
        Загадочный плеск не был галлюцинацией. Он был реален.

* * *
        Марина, завороженная озерным цветком, не обратила внимания на странный звук, раздавшийся в десятке метров у нее за спиной. Она плыла к кувшинке между островками зелени, и все ее мысли занимало, как добраться до прекрасной добычи.
        Тина и речные водоросли пугали девушку с малых лет. Холодные и скользкие, они навеивали ассоциации с пальцами и волосами утопленников. Если бы она поплыла напрямик, ей пришлось бы раздвигать мерзкую зелень ладонями. При этом стебли будут скользить по животу, обвиваться вокруг бедер, забираться под волосы… Брррр! Поэтому девушка выбирала путь длинный и извилистый, позволяющий избегать неприятных контактов.
        Кувшинка заманчиво белела в окружении влажной зелени, и Марина почти до нее добралась. Она встала на мягкое илистое дно. Одной рукой отвела пучок хвоща, выпростала вперед другую. Кончики пальцев тронули нежный бархат лепестков. Какая прелесть! На лице Марины расцвела улыбка. Она сорвала цветок и наклонила к бутону тонкий нос с горбинкой, вдыхая сладковатый аромат…
        То, что случилось дальше, было невероятно далеким от экскурсии по райскому саду.
        Сначала легкое колыхание пощекотало поясницу. Девушка удивилась подводным течениям в столь тихом месте, но не испугалась. Что может с ней случиться у пляжа большого отеля? Однако стоило возникнуть этому вопросу, как резкий удар подсек ее худые стопы, стоявшие на скользком дне.
        Издав пронзительный крик, Марина стремительно ушла под воду.
        На правую лодыжку что-то навалилось, потянув на глубину. Не понимая, что происходит, девушка беспомощно барахталась в холодной полутьме, а ненавистные водоросли обвивали ее, щекотали спину, змеились в волосах, тыкались в глаза и губы.
        Что-то больно чиркнуло по бедру. Рассекло кожу и срезало резинку купальных трусиков. Марина почувствовала, как они спали с бедер, обнажив девичью тайну. Внизу живота собрался волнительный ком - даже в этой ситуации она испытала стыд. Девушка отчаянно замолотила руками и ногами во все стороны, пытаясь вырваться из неведомой хватки. Закричала под водой, выпустив изо рта клуб пузырей, еще раз лягнулась пяткой…

* * *
        Отчаянный крик взорвал предвечернюю тишину. Взлетел в небо и захлебнулся. Обернувшись, Митя увидел брызги над водой в том месте, где плавала девушка. Поднимаясь с земли, он упустил момент, как она исчезла из виду.
        Вода в центре заводи бурлила и шла пеной, а внизу происходило непонятное барахтанье. О том, что там происходило, нужно думать после. Сейчас важно одно: девушке требуется помощь. А помочь мог только он - ближе просто никого не было.
        На дрожащих ногах он подбежал к воде, ступил на зыбкую кочку и… замер на ней, вцепившись в траву. Ему оставалось прыгнуть в воду. Глубина около метра, не утонешь. Главное - ухватить утопающую за шевелюру. Он где-то читал, что тонущих вытаскивают за волосы, потому что с других частей тела пальцы соскальзывают. В общем, нужно только прыгнуть в воду. Всего лишь.
        Но он не мог. Ноги словно приросли к берегу.
        В ушах стояли плеск и фырканье, раздавшиеся у причала. Все, что мог Митя, - это цепляться за траву и бессильно наблюдать за происходящим в заводи. Он не мог заставить себя сдвинуться даже на несчастный сантиметр. Беспомощное оцепенение охватило его от головы до кончиков пальцев ног.
        Девушка вдруг вынырнула без посторонней помощи. Блестящая голова показалась среди пены и кувшинок. На покрытом водяной пленкой лице распахнулись три отверстия - глаза и рот. Пальцы судорожно вцепились в водоросли, и Митя понял этот жест - девушка ни за что на свете не хотела вернуться обратно - туда, где не было воздуха.
        - По-м-могиииите-е-е-е! - просипела она, уставившись на Митю полными ужаса глазами.
        Митя прижался спиной к обрыву. Он хотел ей помочь. Очень хотел. Только как это сделать, когда страх сковывает волю, а берег притягивает, как магнит?
        Вскоре девушка потеряла его из виду. Пыжась изо всех сил, она тянула зеленые пучки, подтаскивая себя к берегу. Ей было невероятно трудно, бурые водоросли веревками оплетали бока, ноги тонули в мягком иле, но она упорно рвалась на сушу, словно там была жизнь, а в заводи - смерть.
        На какой-то миг вода обнажила молочные бедра, и Митя увидел на правом длинную царапину и сочившуюся кровь.
        - Марина! Мариночка! Боже мой! - заголосила женщина с причала. Она вскочила на ноги и стала метаться вдоль лодок. - Помогите ей! Эй, мужчина, что вы застыли! Помогите моей дочери!! ПОМОГИТЕЕЕЕ-Е!!!!..
        Ее вопли превратились в истеричный визг.
        Вода позади девушки бурно вспенилась. И потрясенный Митя увидел, как из глубины поднялась большая тень.

* * *
        Ненавистные водоросли окружали Марину Бевенис со всех сторон. Но куда страшнее было то, что находилось у нее за спиной. Неведомый ужас, восставший из глубин. Водное божество, неистовое и беспощадное.
        Ей удалось от него сбежать, угодив куда-то пяткой, после чего существо ослабило хватку. Теперь, цепляясь за стебли кувшинок, она пыталась выбраться на берег. Водяные заросли стояли стеной, ноги не слушались, тело била крупная дрожь, но все это она могла превозмочь. Ей только очутиться на берегу, только ступить на твердую землю, где у страшного духа нет власти.
        Только там она могла спастись.
        Перед глазами закачались ивовые ветви. Марина не поверила, увидев их перед собой. Неужели берег? Неужели спасение? За ветви можно ухватиться и вытащить себя из воды - они крепче водорослей. Она уже представляла, как мама радостно обнимает ее на причале, как утирает ей слезы и утешает тихими и ласковыми словами…
        Окружавшая Марину осклизлая зелень вдруг раздвинулась. Белые покойничьи руки высунулись из нее и, обхватив девушку поперек живота, потащили вниз. Сила агрессора была такова, что в кулаках у Марины остались вырванные пучки зелени.
        Полутьма и холод окружили вновь. Марину перевернуло вниз головой, но в этот раз в легких не было воздуха. Девушка открыла рот, и через секунду туловище содрогнулось от конвульсий.
        Когда неведомая сила волокла ее на глубину, сердце девушки еще билось.

* * *
        Митя видел, как большая тень, шевельнув камыши, придвинулась к купальщице. Рывок - и та скрылась среди клочьев пены и листьев кувшинок. Словно ее никогда не было. Только вырванные водоросли, за которые она хваталась, качались на поверхности.
        - Марина! - голосила женщина на причале. - Марина! Мариночка!! Где моя девочка? Где она?!!
        Женщина кричала в никуда, но оглушенный и потрясенный Митя отчего-то думал, что вопрос адресован ему. Он собирался ей ответить, но так и застыл с открытым ртом. У него не было разумного объяснения ни для себя, ни для женщины. Ее дочь утащило под воду нечто немыслимое. У Мити был шанс спасти несчастную, но он его не использовал.
        Он испугался.
        До смерти испугался чудовища, в далеком детстве едва не утащившего его самого на дно реки.
        Глава 4
        Вечер, 16 июля
        Следователь Горюнов поднялся на мореные доски причала, чтобы не набрать в туфли пляжного песка. С причала прекрасно обозревалась заводь и прилегающий берег, по которому в поисках вещдоков ползали опера и криминалисты. Обрыв был крутым: фотограф, снимавший место происшествия, провалился в зеленую жижу и до колен намочил форменные брюки.
        От закрытой соснами танцплощадки доносился усиленный микрофоном голос ведущего вперемешку с музыкой и коллективным смехом. Шли какие-то конкурсы. Клиенты подмосковного Версаля не знали о происшествии. Появление полиции хозяин отеля не афишировал - Горюнова и его группу привели сюда не по центральной дороге, а лесными тропами, объяснив, что так короче. Горюнов не возражал. Место происшествия лучше изучать в спокойной обстановке. А ему требовалось осмыслить, что за чертовщина творится на Истринском водохранилище.
        Об исчезновении девушки в Istra Park Горюнов узнал, собираясь домой. Жена приготовила на ужин голубцы и несколько раз звонила, угрожающе шипя в трубку, что если он сейчас же не явится, они остынут. Он убрал документы в сейф и запер кабинет, когда запиликал мобильник. Услышав в трубке одышку начальника угрозыска Шарафутдинова, Горюнов вдруг понял, о чем пойдет речь.
        - Все из рук вон плохо, - сказал руководитель сыскарей. - Только что позвонили на пульт дежурного. Опять девушка. На том же берегу. Почти в том же месте.
        Горюнов понял, что о голубцах можно забыть.
        После того как нашли останки дочери Миронова, ее дело считалось раскрытым. Смерть от винта моторной лодки - такая версия объясняла как исчезновение, так и жуткие увечья. Поиски двигателя с погнутыми лопастями ни к чему не привели. Горюнов предположил, что его хозяин был не местный. Приезжал покататься или порыбачить. Ищи-свищи его теперь. Он мог даже не знать, что переехал купальщика. Подумал, что налетел на топляк, и поплыл дальше.
        Руководитель Следственного отдела распорядился по-тихому закрыть дело. Тем более что отец девушки не настаивал на продолжении расследования. И вот на тебе! Как гром среди ясного неба. Исчезла еще одна девушка. При схожих обстоятельствах. В пятистах метрах от лесной дорожки, по которой Даша Миронова в последний раз спустилась к водохранилищу.
        Двое очевидцев, включая мать девушки, уверяли, что Марина пропала в заводи прямо у них на глазах. Что случилось? Утонула? Каким образом? Глубина в заводи полтора метра. И никаких моторок в этот раз.
        Рассматривая заросли за причалом, Горюнов прикидывал, можно ли вообще утонуть в таком месте. Когда искали Дашу Миронову, Леонидыч, инспектор ГИМС, рассказывал, что иногда человек уходит под воду молниеносно, без крика. Это если после перегрева на солнце сразу ухнуть в ледяную воду. Резкий перепад температур вызывает спазм у красного моторчика в груди. Может, в этот раз так и случилось?
        - Маловероятно, - сказал Горюнов себе под нос.
        После двух недель жары вода Истры не нагрелась, но и не была ледяной. К тому же мать девушки говорила, что Марина успела оплыть вокруг причала, то есть какое-то время находилась в воде, а не сразу пошла камнем на дно. Грешить на проблемы со здоровьем не стоило, хотя совсем исключать их тоже нельзя.
        Но допустим, она все-таки утонула. Захлебнулась ненароком. Где тогда тело? Компания молодых людей, игравших в волейбол, сразу кинулась ее спасать, но нашла заводь пустой. От девушки не осталось и следа. Куда она исчезла? Унесло течением? А есть ли оно в заводи?
        От допущений и предположений кружилась голова. Невероятная история Дарьи Мироновой повторялась, словно дурной сон. Схожее место. Схожие обстоятельства. О лодочном моторе теперь речи быть не может, а значит, о несчастном случае тоже. Речь идет уже о серийности и чьем-то злонамеренном умысле.
        Убийство…
        Пока не найдено тело, говорить об этом преждевременно. Но Горюнов почему-то не сомневался, что второй труп не заставит себя ждать. Если убийство, то с какой целью? Хотя нет, не это главное. Каким способом совершено преступление? Вот вопрос из вопросов!
        К счастью, в этот раз были очевидцы. Правда, мать девушки рассказала немного по причине истерики, охватившей ее в момент происшествия. Елизавета Бевенис не запомнила деталей и лишь повторяла, что ее дочь тонула и тонула, а мужчина на берегу даже не попытался ей помочь.
        Горюнов нашел глазами черепичную крышу пляжного бара. Там ждал второй очевидец - молодой человек, проявивший странную нерасторопность. Следователь собирался сам его опросить, надеясь добыть ответы на многочисленные вопросы.

* * *
        По пути к бару Горюнова перехватил владелец отеля. Абрамов взял следователя за локоть и вежливо предложил отойти в сторону.
        - У вас все в порядке? Нужна еще помощь?
        Служба безопасности отеля организовала охрану места происшествия, участвовала в оцеплении вместе с милицией - в общем, всячески помогала.
        - Пока не нужно, но спасибо, - ответил Горюнов.
        - Понадобится - обращайтесь.
        - Обязательно.
        Они встали на аллее, которая тянулась вдоль пляжа. Лучи вечернего солнца просеивались сквозь посадки туи. Здесь чертовски приятно гулять вечерами, завистливо подумал Горюнов. В Следственном комитете у него был неплохой оклад, однако позволить себе отдых в Istra Park он не мог.
        - Если честно, то у меня в голове не укладывается, как там можно утонуть, - рассерженно говорил Абрамов. - Там всего полтора метра. Полтора! Я собирался вычистить эту заводь, срыть берег и продлить пляж, но ландшафтный дизайнер посоветовала оставить все так - с водорослями, обрывом и прочей дребеденью. Дескать, создает в душе ощущение первозданного уюта. И вот тебе на! Молодая дурочка полезла купаться, захлебнулась, а на репутации отеля поставлено жирное пятно!
        - Нет ли там водоворота? - спросил Горюнов.
        Абрамов отрицательно помотал головой.
        - Водовороты выше по течению, за мысом, где в Истру впадает приток. Но здесь даже ручья нет.
        - А водозабор, очистные? Может, ее в трубу затянуло?
        - Водозабор не здесь. К тому же заборное отверстие закрыто решеткой. Человека туда затянуть не может.
        - Понятно…
        Горюнов заметил между деревьями железный столб, на котором торчала коробочка видеокамеры. Абрамов перехватил его взгляд.
        - Это одна из четырех, что следят за пляжем, - пояснил он.
        - Заводь попадает в поле зрения?
        - Сложно сказать. Пожалуй, нет - там высокий берег и деревья. Понимаете, люди там обычно не купаются. Мы не думали…
        - Можно мне все-таки получить записи?
        - Конечно. Начальник охраны передаст вам копию. - Абрамов искоса глянул на следователя. - Полагаете, происшествие связано с тем, что случилось у соседей?
        Горюнов деликатно кашлянул.
        - Я не имею права обсуждать ход следствия.
        - Как вас по имени-отчеству?
        - Андрей Павлович.
        - Послушайте, Андрей Павлович, я обязан знать все, что происходит в отеле. Я в курсе находки возле гидроузла, и меня тревожит, что наш случай может стать продолжением. Если девушка просто утонула - это одно. Но если не просто…
        - Пока я не вижу связи, - уклончиво ответил Горюнов. - Эти случаи объединяет лишь то, что они оба произошли на воде и что жертвами стали девушки. Марина Бевенис могла захлебнуться или запутаться в браконьерской сети, которую принесло откуда-нибудь. Возможно, здесь есть водовороты, о которых вы не знаете. Возможно, что-то еще. Пока все выглядит как несчастный случай. Вкупе с происшествием в поселке Сосновый можно говорить о двух несчастных случаях на воде. Не более.
        - Понятно. - Абрамов нахмурился, о чем-то думая. - Я хочу, чтобы вы поняли, Андрей Павлович, - успех вашего расследования для меня крайне важен. Этот отель - мое детище. Я вбухал в него уйму средств. Несчастный случай на моем пляже принесет мне убытки. Это неприятно, но не смертельно. Однако если выяснится, что в окрестностях орудует серийный убийца…
        - Для такого утверждения нет оснований.
        - Допустим, только допустим. Если речь идет о маньяке, я стану банкротом. Никто не поедет в отель, постояльцев которого по частям вылавливают из водохранилища. - Абрамов помолчал. - Мне бы очень хотелось, чтобы следствие установило причины. А если имеется вина человека - нашло этого человека. За успешное раскрытие дела я готов выплатить награду. Скажем, пятьдесят тысяч евро…
        Горюнов сбился с шага.
        - Это лишнее. Мы достаточно зарабатываем, - недовольно произнес он.
        - Не воспринимайте мое предложение как что-то незаконное. Я всего лишь хочу усилить мотивацию, чтобы дело было раскрыто как можно быстрее. Не умаляя вашего чувства долга и профессионализма - уверяю вас, что дополнительные денежки всегда хорошо стимулируют.
        Горюнов задумался. Получилась не взятка, а нечто вроде премии. В принципе, частное лицо имело право объявить награду участникам следствия, обратившись с письмом к руководителю Следственного комитета. Такие случаи бывали. А Горюнову как раз нужны были деньги, чтобы устроить своего оболтуса в юридический на платное. Сын завалил выпускные экзамены в школе, и теперь ему светила работа лишь на низших полицейских должностях.
        - Со своей стороны я, конечно, усилю охрану, - продолжал Абрамов, пока Горюнов думал над его словами. - Безопасность на территории я гарантирую. Но мне нужно быть уверенным, что подобное больше не повторится. Ни в отеле, ни в его окрестностях. Вы меня понимаете?
        - Понимаю, - вздохнул Горюнов.
        - Если вы согласны, у меня будет одно условие. Мне бы хотелось, чтобы информация о происшествии не попала в прессу. Это возможно?
        - Я думаю, участие прессы на данном этапе нежелательно, - пробормотал Горюнов.
        - Рад, что мы понимаем друг друга, - сверкнул Абрамов широкой улыбкой ровных зубов. - Пятьдесят тысяч евро, Андрей Павлович! Запомните!

* * *
        Митя сидел за столиком пустого бара и нервно грыз ноготь, ожидая беседы со следователем. Днем в баре раздавали бесплатные напитки и легкую еду, но сейчас створки раздачи были задвинуты, стулья закинуты на столы кверху ножками.
        Следователь появился не со стороны пляжа, как ожидал Митя, а откуда-то из-за деревьев. На нем была голубая рубашка с коротким рукавом и синими погонами, похожими на прокурорские. Он буднично представился, опустился за стол и раскрыл блокнот. Через полминуты возник еще один человек, молодой, щуплый, видимо, помощник.
        - Савичев Дмитрий Александрович? - прочитал Горюнов в паспорте, за которым Митя по просьбе полицейского сбегал в коттедж.
        - Совершенно верно.
        Следователь отдал документ. Молодой помощник, устроившись за соседним столом, заполнял какой-то бланк.
        - Чем занимаетесь? - спросил Горюнов.
        - У меня фирма по производству террариумов.
        - Террариумов? Это что?
        - Аквариумы для рептилий и земноводных.
        - У меня был аквариум. Кот съел всех рыбок. Хороший доход приносит фирма?
        - Сейчас дела идут не очень.
        - Поэтому отдыхаете здесь?
        Митя почувствовал в вопросе издевку: «Дела идут не очень, поэтому отдыхаете здесь, а не в Куршавеле, как обычно?»
        - Я с семьей приехал, - неуверенно ответил он.
        Горюнов что-то пометил у себя в блокноте. Ему было лет сорок пять. Простоватые черты лица. Жесткие, как солома, светлые волосы. Он старался казаться небрежно-официальным, но Митя ловил на себе цепкий, изучающий взгляд из-под редких бровей.
        - Дмитрий Александрович, мы с вами просто беседуем. Когда от вас понадобятся показания - оповестим повесткой. А сейчас расскажите, что вы видели.
        Митя поморщился. Рассказать - это не так просто, как кажется со стороны. Он долго обдумывал, о чем стоит рассказать, а о чем умолчать. И в конце концов решил не упоминать о большой тени, появившейся рядом с девушкой. Незачем посвящать следователя в подробности своих детских кошмаров. Это вызовет насмешку или раздражение.
        И он стал рассказывать остальное. Как читал электронную книгу, как плавал, как вышел на берег. Как увидел девушку и пытался понять, что привлекло ее в заводь. Как потом увидел белую кувшинку…
        - Вот почему она туда полезла, - кивнул Горюнов. - Ну-ну, рассказывайте. Что произошло дальше?
        - Как она ушла под воду, я не видел. Я в тот момент ногу подвернул и упал. А потом девушка закричала… и все.
        - И все?
        - Да.
        Горюнов пристально посмотрел на него. Митя смутился.
        - Рядом с девушкой кто-нибудь плавал?
        - Я никого не видел. Правда, слышал плеск.
        - Плеск какого рода?
        - Затрудняюсь ответить.
        - Где?
        - Рядом с причалом.
        - А кто плескался?
        - Не знаю.
        - Вы сказали, что в воде никого не было.
        - Не было.
        - Но плеск слышали?
        - Слышал.
        - Может, кто-то все-таки плавал, просто вы не обратили внимания?
        - Не знаю… может…
        Митя видел, что следователь чем-то недоволен.
        - Почему вы оказались на пляже так поздно? Было время ужина, не так ли?
        Митя не хотел рассказывать о званом приеме у Абрамова и о родственной связи с ним. Поэтому ответил просто:
        - Очень жарко. Есть не хотелось.
        - Народу на пляже было много?
        - Никого практически.
        - Конкретнее.
        - Мама этой девочки. Волейболисты. На том конце еще несколько человек.
        - А кроме них? На обрыве, может, кто стоял? Дальше по берегу? Рыбаки на лодках?
        - Нет… не было вроде…
        - Понятно, - произнес Горюнов, хмурясь. - Вы знакомы с пропавшей?
        - Видел пару раз на пляже, а так - нет, не знаком.
        - Мать девушки утверждает, что вы следили за ней.
        Формулировка вопроса возмутила Митю.
        - Следил?! - воскликнул он. - Но я же говорил. Она поплыла в эту заводь, я сначала не понял, зачем. Потому и пошел, чтобы посмотреть.
        - Почему вас это заинтересовало?
        - Не знаю. Просто.
        - Мать девушки сказала, что перед этим вы что-то бросили в воду.
        Митю снова поразили неприкрытые обвинения в его адрес.
        - Что бросил? Когда?
        - До того, как Бевенис зашла в воду.
        - Я ничего не бросал. Наверное, мать девочки имела в виду плеск, про который я рассказывал. Я же вам рассказывал!
        Митя почувствовал, что с трудом себя контролирует.
        - Не раздражайтесь, пожалуйста, - невозмутимо произнес Горюнов. - Я пытаюсь установить картину происшествия, и пока она выглядит очень туманной. Кстати, где вы находились в ночь с десятого на одиннадцатое июля?
        - Какое это имеет…
        - Ответьте, пожалуйста.
        Митя стал прикидывать. Это за четыре дня до приезда в Istra Park. Он провел вечер с Максом, старым университетским другом. У Макса начался отпуск, и он собирался лететь на отдых в Таиланд. Сначала они сидели в кабаке, потом Макс познакомился с девушкой, а Митя отправился домой. Он не стал вызывать такси, а решил прогуляться по ночной прохладе. Пьяненький Митя шел по пустым московским улицам и воображал себя героем старого советского фильма, шагающим по ночному городу, в котором нет криминала и насилия, а только уверенность в счастливом завтрашнем дне.
        В котором часу они с Максом расстались? Точное время он не помнил. В двенадцать или в час. Он не следил за временем - Натали дала ему карт-бланш.
        - Я встречался с другом, - ответил Митя следователю. - Мы сидели в ресторанчике на Патриарших прудах.
        - Всю ночь?
        - Почти до упора.
        - Имя-фамилия друга?
        Митя продиктовал координаты Макса. Помощник следователя записал. Пусть проверяют. Макс подтвердит, что они были вместе.
        - Как далеко мать девушки находилась от места происшествия?
        - Метрах в пятнадцати.
        - А вы?
        - Чуть ближе.
        - Мать девушки сказала, что вы находились рядом с ее дочерью, когда она тонула.
        - Я был не рядом… в нескольких метрах.
        - А точнее?
        - В трех-четырех, - ответил Митя неуверенно.
        - В трех? - спросил Горюнов. - Вы были в трех метрах? И не помогли ей?
        Митя почувствовал на себе горячие осуждающие взгляды следователя и его помощника. Лицо вспыхнуло от стыда.
        - Ну так что? - не отставал Горюнов. - Вам нечего на это сказать? Три метра помешали вам спасти тонущую девочку?
        - Я плохо плаваю.
        - Три метра?
        - Я боюсь глубины. Я едва не утонул в детстве.
        - Понятно.
        - Что вам понятно? Что! - сорвался Митя. На эмоциях он выскочил из-за стола.
        - Не кричите здесь, - строго одернул его Горюнов. - А ну сядьте!
        Митя покорно опустился на стул.
        - В общем, так, гражданин Савичев, - Горюнов глядел на него в упор. - Показания ваши путаные и туманные. Вы находились рядом с жертвой, но как она утонула - не видели. Не говоря о том, что не попытались ей помочь. У меня есть основания подозревать вас в уголовном преступлении, связанном с пропажей Марины Бевенис. Отпуск еще долго продлится?
        - Две недели, - ответил оторопевший Митя.
        - Попрошу его не прерывать и оставаться в отеле.
        Глава 5
        В коттедж он возвращался затемно. На территории отеля зажглись фонари, освещая в дебрях леса дорожки и аллеи. Напуганный, ошарашенный, Митя брел по ним, не узнавая окружающих мест. Где-то за деревьями слышались нетрезвые голоса и беззаботная музыка. Все это никак не соответствовало настроению Мити и сильно раздражало.
        Перед расставанием помощник Горюнова подсунул ему бланк, на котором мелким неразборчивым почерком были зафиксированы Митины ответы. Помощник сказал, что бумагу можно не подписывать, уголовное дело еще не завели, но Митя все же черкнул внизу авторучкой, побоявшись, что отказ укрепит подозрения следствия. Интересно, на какое уголовное преступление в отношении Мити намекал следователь? Похищение человека? Убийство?

«Но это же глупость! - возмутился про себя Митя. - Полный бред! Как они могут винить меня в исчезновении этой девочки?!»
        Может, все-таки стоило рассказать о тени? Пусть разбираются, чья она, им за это платят.
        Митя попытался представить, в какую сторону такой ответ повернул бы ход допроса, и быстро понял, что поступил разумно. Горюнов забросал бы его уточняющими вопросами, которые выявили бы у очевидца умственную неполноценность - причем такую, что соответствующие специалисты без труда подобрали бы соответствующий диагноз. А Горюнов потом рассказывал бы под хохот коллег анекдот про свидетеля, который уверял его, что в исчезновении жертвы виноват Годзилла.
        Правильно он промолчал, не выставил себя на посмешище. К тому же Митя не был до конца уверен, видел ли он что-нибудь вообще. Может, тени не было. Померещилась. Зрелище тонущей девушки всколыхнуло детский страх и породило в мозгу странную иллюзию…
        Господи, как он может всерьез рассуждать о монстре в Истринском водохранилище! Это же шизофрения!
        Коттедж вырос перед ним неожиданно - ноги привели к нему сами. В окнах горел свет. За одной из занавесок виднелся силуэт Натали, которая кормила Марусю. Последняя недовольно повизгивала и изгибалась, отворачиваясь от протянутой ложки.
        Митя поднялся по лесенке, постучал в дверь. Щелкнул замок, дверь распахнулась. Натали стояла в проеме с Марусей на руках.
        - Митя, мне так жаль! - В голосе супруги сквозило искреннее сочувствие. - Какой ужас!
        Не выпуская дочь, она обняла его свободной рукой. Митя заключил обеих в объятия. Маруся, почувствовав важность момента, оторвала одну лапку от мамы и тоже обхватила его за шею, неуклюже прижавшись к нему лобиком. Митя едва не расплакался.
        - Я заказала ужин из ресторана. Знала, что ты будешь голоден. - Она указала на две пластиковые тарелки. - Сейчас разогрею. Подержи пока Марусю…
        Натали разогрела ужин в микроволновой печи, после чего они втроем устроились за столом в гостиной. Митя ел механически, не чувствуя вкуса. Натали пыталась кормить дочь, но та уже хотела спать, капризничала и терла глазки запястьем.
        - Мама рассказала. Ты видел, как все случилось?
        Митя кивнул, пережевывая щепотку риса.
        - Какой кошмар, - задумчиво произнесла супруга. - Ты идешь на пляж, загораешь, плаваешь и вдруг - раз! - судорога в ноге и тебя больше нет.
        Она зябко повела плечами.
        - Следователь меня подозревает, - поделился Митя.
        - В чем? - изумилась супруга.
        - Я был рядом, когда эта девочка… в общем, когда она скрылась под водой.
        - Он думает, ты ее утопил?
        - Не знаю.
        - Это нелепо! - возмутилась Натали. - Где они этого следователя откопали? Он вообще изучал криминалистику? Как ты ее утопил, когда стоял на берегу?
        - Натали, забудь.
        - Что значит «забудь»! Этого нельзя так оставлять. Этот следователь вообще знает, с кем связался? Он будет завтра в отеле? Я с ним поговорю. Надо вправить человеку мозги, если они у него набекрень… Ты сказал ему, что владелец отеля - твой тесть?
        - Нет.
        - Нужно было сказать.
        - Наташа, ну какое им дело!
        Она его не поправила. В этот момент вытирала салфеткой остатки каши с Марусиных губ и не обратила внимания, что он назвал ее Наташей. Обычно лицо жены накрывала тень, губы надменно поджимались. «Наташами кличут ткачих на фабриках», - обычно говорила она. Но сейчас даже не заметила ошибки. Митя понял, насколько происшествие на пляже ее встревожило.
        - Мама говорит, отец себе места не находит, - сказала она. - Оказывается, это уже второй случай.
        - Что значит второй случай?
        - Помнишь, ты спрашивал отца о полиции в лесу? Оказывается, искали еще одну пропавшую девушку.
        - Была еще одна? И твой отец ничего не сказал?
        Митю захлестнуло возмущение.
        - У него были причины. Информация такого рода может грозить неприятностями для отеля.
        - Это отговорка. Люди должны знать. А он скрывал. Я бы близко к этому пляжу не подошел!
        - Ты преувеличиваешь опасность. Хотя, конечно, отец должен был рассказать. С его стороны это нечестно.
        Она попыталась скормить Марусе еще одну ложку, но девочка уснула, пока родители спорили. Натали осторожно вытащила ее из детского креслица и отнесла в спальню. Митя тем временем думал. Утонувшая девушка - не первая жертва. Не первая. Что же это значит? Что ее гибель не была случайной? Что он может забыть о галлюцинации? Выходит, не остается другого объяснения, кроме как…
        Его охватил колючий озноб.
        - Натали! - позвал он супругу, выходящую из спальни.
        - Шшш! - зашипела она, строго указывая на дверь. - Сам будешь укладывать, если проснется.
        - Давай уедем! - шепотом заговорил Митя. - Бог с ним, с халявным отдыхом. Давай вернемся в Москву.
        - Вернемся в Москву? В это пекло?
        - Я не могу больше здесь оставаться.
        Следователь просил его остаться в отеле, но бумаг Митя не подписывал. Они не могут запретить ему уехать, у них и дело-то не заведено. Так что валить отсюда как можно скорее. Прямо завтра утром. Найти в Москве хорошего адвоката и в следующий раз разговаривать со следователем только в его присутствии.
        Натали обдумывала его слова. И выражение ее лица не понравилось Мите.
        - Ты хочешь уехать? Сорвать наш отдых? Из-за какого-то следователя? - Она внимательно посмотрела на него. - Или не только из-за него? Это все твои детские страхи, да? Тебе опять что-то мерещится?
        Митя молчал.
        - Мы не отдохнем толком, - продолжала она, - потеряем в деньгах, в которых и так не купаемся, вернемся в душную Москву. Из-за чего, скажи мне? Из-за твоих страхов? Я не говорю о том, что бабушка с дедушкой лишатся удовольствия видеть Марусю. Ты о них подумал?
        Митя молчал. Ему было глубоко начхать на бабушку и особенно на дедушку. Последний заверял их, что беспокоиться не о чем, что в отеле безопасно, что трехметровый забор и все такое - отдыхайте, развлекайтесь, набивайте брюхо омарами. И каков результат этих заверений?
        Натали взяла его за руки, посмотрела в глаза.
        - Митя, послушай меня. Что бы ни случилось на пляже, отец сделает все, чтобы это больше не повторилось. Ему самому не выгодно, чтобы страдали клиенты. Он прикажет спасателям дежурить на пляже двадцать четыре часа в сутки. Он все сделает, все организует. Тебе не о чем беспокоиться.
        - Натали, ты меня не слышишь. Если ты не хочешь, я уеду один.
        - Даже не думай! - зашипела она сквозь зубы. - Не вздумай выставлять меня перед отцом на посмешище!
        - Ты не заставишь меня остаться.
        - Может, тебе вообще стоит пожить одному?
        Натали знала, как сделать ему больно. Она прекрасно знала, насколько они ему дороги, и в некоторых случаях использовала против него этот прием.
        Митя хотел сказать ей, чтобы она перестала играть на его привязанности к семье, как вдруг раздался громкий стук в дверь.
        - Господи, кто это? - всполошилась Натали. - Он сейчас ребенка нам разбудит!
        - Эй, хозяева! - раздался за дверью мужской голос. - Не спите еще? Вижу, свет горит. Откройте на секундочку, дело есть.
        Митя поспешил к двери.

* * *
        Митя приоткрыл дверь, и полоса света из прихожей упала в синюю тьму, частично высветив фигуру человека на крыльце. Плечистый, в форменной куртке с эмблемами какой-то водной службы. В расстегнутом вороте синели полоски тельника. От незнакомца пахло рыбой и водорослями. Лица было не разобрать, но Митя не помнил, где включается фонарь на крыльце.
        - У нас ребенок спит. Зачем стучите?
        - Оп. Извини, командир. Не знал. Савичев - не ты, случайно?
        - Случайно я. Что нужно?
        - Выйди, Савичев, воздухом подышать.
        - Зачем?
        - Вопросик к тебе нарисовался, ясность надо внести.
        Митя оглянулся на Натали, которая застыла посреди гостиной, изображая немой вопрос. Митя знаком показал ей, что все в порядке, он сейчас вернется.
        Он вышел на крыльцо, прикрыл за собой дверь. Незнакомец тем временем чиркнул спичкой, закуривая. Огонек осветил седые волосы, почему-то мокрые, изрезанное морщинами волевое лицо, строгие стрелки усов. На вид ему было лет шестьдесят.
        За деревьями у воды горели красные огни. Там стояло судно.
        - Вы по воде сюда приплыли? - удивился Митя.
        Визитер выдохнул дым.
        - По суше не хожу, не моя стихия. У тебя как со временем?
        - Есть пара минут. А что?
        Не выпуская сигареты из пальцев, визитер потер подбородок.
        - Я с этой бабенкой поговорил, мамаша девчушки которая. Теперь вот с тобой хочу. Как говорят у нас в Одессе: ожидаю этой минуты с нетерпением и трепетом. Ты все-таки мужик, не баба. В нервические состояния впасть не должен. От тебя больше пользы будет.
        - Я все рассказал Горюнову. Не понимаю, что еще от меня нужно?
        Незнакомец безнадежно махнул рукой.
        - У Горюнова свои заботы. Ты мне лучше расскажи. Горюныч говорит, ты ему пел про какой-то плеск. Таки да?
        Митя замешкался перед ответом.
        - Да.
        - Можешь показать?
        - Что показать?
        - Место, где плеснулось. Проверить надо - вдруг следы остались.
        - Какие могут остаться следы, - опешил Митя, - на воде?
        - На воде, естественно, не могут. Ну а под водой-то? На дне?
        Митя замер, изумленно глядя на стоящего перед ним человека.
        - Вы водолаз?
        - В некотором роде, - хмыкнул тот. - По второй профессии. Ну так что, прокатимся?
        Митя посмотрел в сторону катера, темный силуэт которого вырисовывался за деревьями.
        Этот поздний визит казался розыгрышем. Куда-то идти на ночь глядя ему вовсе не хотелось. К тому же снова придется обсуждать инцидент на пляже, снова умалчивать и недоговаривать о вещах, которые он то ли видел, то ли нет, - ему этого определенно не хотелось.
        Однако незнакомец удивительным образом догадался о сомнениях и неожиданно произнес:
        - Дело-то непростое, верно, парень? Не просто так девчонки тонут в водохранилище, как котята в тазике. И причина совсем не в том, на что думает следователь. Вот я и хочу разобраться. Очень мне не нравится, когда у меня на подведомственном объекте непонятная фигня творится.
        - А вы вообще кто?
        Он протянул руку.
        - Зови меня Леонидыч. Государственная инспекция по маломерным судам.
        Митя пожал крепкую ладонь.

* * *
        Он вернулся в коттедж и сказал Натали, что ненадолго отлучится - нужно кое-что уточнить на месте происшествия. Натали удивилась: ночью? Пока Митя искал в чемодане легкую куртку, она заговорила о том, что без адвоката он не должен встречаться с дознавателями. Митя заверил супругу, что это не дознаватель, а водолаз, который обследует заводь, где утонула девушка. Натали замолчала, но Митя все равно чувствовал, что она осталась недовольна.
        А между тем ему захотелось прогуляться с инспектором. Митю крайне заинтересовали его слова. Этот Леонидыч прямо намекал, что дело не такое простое, как о нем думает следователь, а значит, обвинения против Савичева беспочвенны. А Мите очень хотелось доказать свою невиновность.
        Когда он вышел на улицу, Леонидыч, присев на низенький заборчик, смотрел на светлеющее за деревьями водохранилище и напевал под нос старую песенку:
        Ты - в сердце моем! Ты - всюду со мной!
        Одесса - мой город родной!
        - Ничего, что идем в такую темень? - спросил Митя. - Может, до утра подождать?
        Леонидыч поднялся, раздавил носком сапога окурок.
        - Утром нас ждут другие подвиги. - Он глянул на Митю и перешел на украинский говорок: - А вы шо, дорогой мой, ночью имеете бледный вид? На вас нападают страх и сомнение?
        - Нет, - смутился Митя. - Я просто за вас беспокоюсь. Как вы будете погружаться в темноте?
        - За меня не беспокойся, - Леонидыч снова заговорил на чистом русском. - Я на четверть километра погружался. Думаешь, мне там солнышко светило?
        Леонидыч пошел не по асфальтовой дорожке, а сквозь деревья. Он двигался быстро, уверенно, легко огибая шершавые стволы. Митя едва поспевал за ним. Темные ветви хлестали по плечам. Под ногами хрустели сучья.
        - А следак тебя подозревает, - бросил Леонидыч с ехидцей. - Думает, девчушка ушла на дно не без твоего участия.
        - Знаю. Он мне сказал… Вы так не считаете?
        - Как тебя звать?
        - Дмитрий.
        - Димка, значит… Дело странное, я же говорил. Но мое мнение: ты тут ни при чем. Так, мимо проходил.
        Они стали спускаться по крутому откосу.
        - Когда первая девушка пропала, свидетелей не было, - на ходу объяснял Леонидыч. - Хотя исчезла, видимо, так же. Зашла в воду - и тю-тю! С концами. Искала куча людей. Обшарили все окрестности. Даже вертолет подключали…
        - Я видел вертолет.
        - Видел, да? Ну вот. Не нашли. Никаких следов. Словно испарилась девчушка. И вдруг, после трех дней поисков, ее половинка выплывает возле гидроузла. Из ниоткуда выплывает.
        - Что это означает?
        - Не знаю. Никто не знает. Загадка.
        Они спустились на берег и двинулись сквозь темноту по топкой земле среди шуршащего хвоща. Митя впервые слышал о том, как нашли первую жертву.
        - Но что же с ней случилось? - спросил он. - У вас есть предположение?
        - Обычно люди тонут по пьяни или по глупости, - ответил инспектор. - Иногда им к ногам что-нибудь привязывают, чтобы не всплыли. А здесь… - Он перепрыгнул через ручеек. - Здесь девчонки тонут как бы случайно. А потом их находят порванными на части. Тот, кто это делает, обладает неимоверной силищей.
        - Вы видели жертву?
        - Видел. Жуткое зрелище… В семьдесят девятом в Арктике был свидетелем, как белая медведица оторвала руку нашему мотористу. Хотел погладить ее медвежонка, дурак. В матушке было под четыреста кило. Повалила в снег, лапой придавила, зубами за запястье и - хрясь!.. - Он передернул плечами. - Я думаю, с девчонкой произошло похожее, только пострашнее.
        Катер стоял, уткнувшись носом в берег. Волны слегка качали корму. Красные габариты придавали ему сходство с НЛО, перемещающимся по воде.
        - Забирайся, - велел Леонидыч, вытаскивая из земли якорь.
        Митя поглядел на хлюпающую у бортов черную воду. Панический ужас взял его за горло.
        - Может, я по берегу пойду?
        - Долго идти будешь. Тут до причала метров четыреста с лихвой. - Леонидыч недобро сверкнул ледышками глаз, отражавших огни отеля. - А в чем проблема?
        Митя неловко усмехнулся.
        - Как это сказать… Я на катерах еще не плавал.
        - Врешь! - поразился Леонидыч. - Ни разу в жизни?
        - Ни разу. У меня фобия… глубин.
        Леонидыч на секунду задумался.
        - А ты что думаешь, - строго сказал он, - я, государственный инспектор, отвечающий за безопасность на воде, пассажира без спасжилета повезу? - Он закинул моток каната на бак. - Залезай давай. Под сиденьем найдешь. Оранжевый…
        Митя тяжко вздохнул: отступать некуда. Он стянул сандалии и вошел по щиколотки в хлюпающую воду. Высокий борт слегка покачивался перед ним. Савичев забросил сандалии внутрь и, ухватившись за скобу, стал неуклюже карабкаться наверх. Под его весом катер сильно накренился.
        - И правда совсем зеленый, - покачал головой Леонидыч. - Оставь борт в покое, скалолаз. На бак лезь. Казенный катер мне перевернешь.
        Воспользовавшись советом, вскоре Митя оказался на палубе. Скрученный в охапку жилет действительно лежал под сиденьем. Путаясь в вязках, Савичев стал натягивать поверх куртки. Леонидыч, взявшись за форштевень, приподнял нос судна и зашел с ним в воду. Катер легонько поплыл. Митя вцепился в борт.
        - Как поживает фобия? - с усмешкой спросил инспектор, запрыгнув на бак в мокрых сапогах.
        - Ничего пока.
        Леонидыч перебрался на кокпит, встал к рулю.
        - Тогда, как говорил Гагарин, ПОЕХАЛИ!
        Вдоль берега они шли на малом ходу. Двигатель негромко урчал, разрезаемая килем вода покорно расходилась вдоль бортов. Мимо плыл берег отеля: в темном лесу светились гирлянды огней и прямоугольники окон. Вскоре лес отступил за полосу пляжа.
        По причалу бродил человек. Леонидыч направил на него прожектор, и луч осветил униформу охранника Istra Park.
        - Куда прёте! - сердито закричал охранник. - Собственность отеля! Пошли вон! - Видя, что катер не сбавляет ход, взбесился: - Вы что-о?! Совсем? Я чего сказал?!!
        - Поумерь пыл, петушок! - крикнул Леонидыч сурово. - ГИМС! Как расшифровывается, знаешь?
        Он выключил двигатель, и катер, сбросив скорость, плавно подошел к причалу. Недоуменный охранник, закрываясь от слепящего света, разглядывал из-под ладони окраску и надписи на бортах. Убедившись, что Леонидыч не шутил, съежился и присмирел.
        - Уважительнее надо к людям, - поучал его инспектор. - Место происшествия охранять поставили?
        - Да, - пристыженно ответил охранник.
        - Это хорошо. На-ка, конец прими.
        Охранник подтянул катер к причалу. Леонидыч перебрался на мостки, на которых несколько часов назад загорала Марина Бевенис, и проворно привязал судно за нос и корму, после чего вернулся на палубу. Он стянул куртку, оставшись в тельнике. Мите открылись литые плечи и шарики бицепсов. Для старика Леонидыч был в прекрасной форме. Можно даже позавидовать.
        - Заводь я уже осмотрел, - поведал инспектор, и Митя вспомнил сырые волосы, обратившие на себя внимание при их знакомстве. - Сама по себе заводь - безопаснейшее место. В детской ванночке утонуть проще, чем в ней. Естественно, никаких следов девчушки. А вот дно пляжной зоны я еще не осматривал - уж больно велика территория. Мне нужно знать конкретное место. Где, говоришь, плеснулось?
        Митя взглянул на широкое поле воды. В темноте, да еще от причала, оно выглядело по-иному, чем при солнечном свете от берега.
        - Погоди, я тебе подсвечу.
        Инспектор повернул прожектор. Свет выхватил цепочку бело-красных поплавков, ограничивающих зону купания. Они помогли Мите сориентироваться.
        - Вот там, - показал он. - Перед поплавками. Рядом с прогулочными лодками.
        Леонидыч проследил за тем, куда указал палец Савичева, и бросил туда какую-то гайку. Раздалось негромкое бульканье, и на поверхности закачался рыбацкий поплавок.
        - Так? - спросил Леонидыч, накидывая на плечи лямки воздушного баллона.
        - Вроде бы. Но точнее сказать не могу.
        - Этого достаточно.
        Сев на борт, Леонидыч надел ласты, сдвинул маску на лицо, подобрал с палубы фонарь. Митя заметил у него на плече синюю расплывшуюся татуировку, но в темноте не разглядел толком. Кажется, на ней был якорь и еще что-то.
        - В принципе, - прогудел Леонидыч из-под маски, - можешь идти домой. Дальше я сам.
        - А можно мне вас дождаться?
        Глаза за стеклом маски глянули на него с интересом.
        - Зачем тебе?
        - Мне нужно.
        - Да брось. Ты на отдыхе, путевку покупал. Зачем тебе лезть в эти дела с утопленниками? Отдыхай, веселись, пей халявное пиво. Будь у меня такая возможность, так бы и делал.
        - Я разобраться хочу, - произнес Митя серьезно. - Для себя.
        Леонидыч еще раз внимательно изучил его лицо.
        - Ладно, - сказал он, - жди в лодке.
        Он зажал зубами мундштук, включил фонарь и опрокинулся за борт, плеснув во все стороны брызгами и намочив одежду Мити.

* * *
        В ночной час вода была прозрачной, не взбаламученной. Луч фонаря пробивал метра на четыре, и глаз Леонидыча неплохо различал подводные окрестности. Половину пространства над головой загораживали широкие тела лодок. За ними темнели сваи, основания которых тонули в клубках водорослей.
        Шевельнув ластами, Леонидыч оставил причал за спиной и поплыл к алой полосе, поднимавшейся от ребристого песчаного дна. Именно там упала гайка с привязанной лентой и поплавком на конце. Своеобразный маркер, призванный отметить место.
        Подсвечивая себе фонарем, Леонидыч осмотрел дно сначала вокруг гайки, потом в радиусе нескольких метров вокруг. Осмотр привел к приятному для инспектора ГИМС открытию: владелец отеля тщательно следил за чистотой купальной зоны. Леонидычу не попалось ни пивной банки, ни фантика - традиционного мусора общественных пляжей. Нашлись, правда, чьи-то солнцезащитные очки, запорошенные песком - утопленные во время купания сегодня или вчера. И еще на дне, словно дохлая медуза, растянулась потерянная косынка.
        Леонидыч вернулся к причалу. Мать девушки вскользь упомянула, что вместе с плеском слышала удар лодок. Каких именно - не сказала, да и не это занимало ее мысли в тот момент. Однако Леонидыч странное событие отметил и сейчас собирался осмотреть лодки, расположенные напротив маркера.
        Одинаковые днища, рассеченные килем, вытянулись в ряд. Леонидыч плыл под ними, скользя лучом фонаря с одного на другое, задерживаясь на отметинах и неровностях. В одном месте он зацепился вентилем за провисшую петлю швартового - лодки были привязаны кое-как, человек, следивший за прокатным оборудованием, был явным дилетантом в своем деле. Однако, выбравшись из маленькой ловушки, инспектор увидел кое-что интересное.
        На днище одной из лодок, как раз напротив брошенной гайки, светлел участок содранной краски - размером с небольшую сковороду.
        Леонидыч подплыл ближе, направив на поврежденное место фонарь, и вдобавок к свезенной краске обнаружил крупную вмятину с трещиной. Определенно, лодка приняла на себя удар. Кто-то из гостей отеля, бравших ее напрокат, наткнулся на камень. Хотя вполне возможно, что повреждение появилось в тот самый момент, когда Савичев и мать девушки слышали плеск…
        Он осмотрел соседнюю лодку, но ее днище выглядело целым. Вернулся к лодке с вмятиной, проплыл от кормы к носу вдоль стеклопластикового корпуса. Сваю причала, к которой швартовалось суденышко, облепляла зеленая щетина. Посреди наростов светлели три борозды - глубоко вспоровшие дерево, на равном расстоянии друг от друга, удивительно похожие на…
        Возможно ли это? Мыслимо ли?
        Предположение ошарашило Леонидыча. Он отплыл от причала подальше, чтобы охватить взглядом всю картину. Вот поднимающаяся со дна алая лента - это там, где Савичев увидел плеск. Левее - вмятина на борту лодки. Еще левее - три борозды на свае. Картина происшествия живо нарисовалась в голове и вызвала у него недоумение и озабоченность.
        А еще Леонидычу захотелось поскорее всплыть на поверхность.

* * *
        Сидя в катере, Митя наблюдал за передвижениями инспектора под водой. Свет фонаря гулял напротив пляжа, у причала и под лодками. Подводная одиссея продолжалась четверть часа, после чего седая голова в маске появилась над волнами.
        По маленькой лесенке на корме рядом с двигателем Леонидыч забрался в катер. Молча освободился от снаряжения и стал вытираться полотенцем.
        - Нашли что-нибудь? - не выдержал Митя.
        Леонидыч диковато глянул на него из-под полотенца, растер волосы на темени, затем обратился к охраннику - тот вместе с Савичевым наблюдал за погружением инспектора и сейчас тоже ждал ответа.
        - Слышь, служивый, - сказал ему Леонидыч, - принеси-ка мне горячего чайку из бара. Я тогда не буду говорить Леонтьеву, твоему начальнику, как ты гостей встречаешь. Сходи-ка. А мы пока за тебя подежурим.
        Когда фигура охранника удалилась на безопасное расстояние, Леонидыч повернулся к Мите:
        - Когда девчушка исчезла под водой - ты что-то видел? Иначе к чему все твои
«разобраться»?
        Митя помолчал.
        - Не знаю, что это было, - признался он. - Думал, померещилось.
        - Опиши.
        - Тень под водой. Крупная…
        Он замолчал, ожидая усмешки или неодобрения, но Леонидыч остался невозмутим.
        - На свае след когтей, - поведал он серьезно. - Вон той, третьей от нас.
        - Каких когтей? - не поверил Савичев.
        - Крепких и острых. Следы когтей я ни с чем не спутаю.
        Митя схватился за край остекления над кокпитом, пытаясь устоять на ногах. Мир вокруг него закружился.
        - Думаю, так было дело, - начал объяснять Леонидыч, натягивая тельняшку и штаны. - До того как все случилось, оно пряталось под мостками.
        - Кто оно?
        Леонидыч словно не слышал вопроса. Он закончил одеваться и подошел к борту, с которого был виден уходящий к берегу причал.
        - Лодки пришвартованы небрежно, аж петли висят. Тому, кто за этим следит, - руки оборвать. А оно сидело там… - палец инспектора загадочно показал куда-то вниз, - под пристанью. Долго ли - не имею понятия. Но в какой-то момент оно решило выбраться из-под причала и угодило лапой в свисающую петлю. Зацепилось, короче.
        У Мити побежал мороз по коже.
        - Дернулось, чтобы освободиться, - продолжал инспектор невозмутимо. - Но пространства там мало, поэтому оно врезалось в лодку и шаркнуло по свае когтями. Тогда и вздрогнул причал - как бабенка говорила. Тогда ты услышал плеск. Плеск хвоста, я думаю.
        - Боже мой! - вырвалось у Мити.
        В тот момент, когда он находился в воде, неподалеку под причалом пряталось неизвестное существо с острыми и крепкими когтями. «Галлюцинация» неумолимо принимала реальные черты. Теперь не только Митя, но и государственный инспектор подтверждал присутствие в воде некоего существа.
        Он почувствовал, что в груди не хватает воздуха.
        - Глубже дыши, - посоветовал Леонидыч, сжав его плечо. Жест был отеческий, успокаивающий. - Жуть, понимаю. Сам в шоке. Что это? Откуда? У меня даже мысли нет на этот счет.
        - А если мистика? Вы не допускаете, что…
        - Дыши глубже, сказал! - недовольно велел Леонидыч. Митя стал послушно глотать воздух ртом. - Я в мистику не верю. Наш корабельный политрук обычно говорил: всякое загадочное явление легче всего объяснить суеверием. Я с ним согласен. Я много чего повидал на своем веку и ни разу со сверхъестественным не сталкивался. Мне проще поверить, что кто-то из здешних нуворишей выпустил поплавать домашнего крокодильчика.
        - Насчет крокодила сомнительно. - Митя успокоился. Дыхательная гимнастика по совету инспектора оттеснила панику и возвращала трезвость ума. - Крокодил не выживет в наших водах. Холодно ему.
        - В книжке прочитал?
        - Я биолог по образованию. У меня бизнес с крокодилами связан. С маленькими, правда.
        - Биолог? - Леонидыч вопросительно изогнул бровь. - Это интересно. Хорошо, что не ушел.
        Он глянул на часы, потер глаза.
        - Вымотался я сегодня. Где этот с чаем?.. Короче, вот что я думаю. Случай сложный. Все, о чем мы с тобой сейчас толкуем, выглядит как бред чистой воды. Однако игнорировать странности нельзя - дело серьезное, две девчонки пропали. Причем одну из них нашли разорванной пополам. Это существо крайне опасно, Димка. Я подозреваю, что на пляже оно жертву себе искало. Пряталось и выжидало, пока пляж опустеет. Оно умное и осторожное. И еще оно очень сильное, потому что утащить под воду брыкающуюся девчонку не так-то просто.
        - Скажите, - спросил Митя, - вы будете об этом рассказывать следователю?
        - Что ты! - отмахнулся от него Леонидыч. - Чтобы он меня на смех поднял? Ничего я ему рассказывать не буду. Не о чем пока. Надо все как следует обмозговать. Телефончик оставь. Созвонимся завтра?
        - Ладно, - ответил Митя.
        - Спасибо за помощь!
        Он протянул руку. Митя второй раз за вечер пожал хваткую ладонь инспектора.
        Глава 6

17 июля
        Утро у Горюнова выдалось бурным на совещания и телефонные звонки. Органы дознания, которые всю ночь прочесывали с фонарями прибрежные заросли, докладывали, что ни следов пропавшей девушки, ни ее тела, выброшенного на берег, найти не удалось. В девять позвонил руководитель водолазов МЧС, желавший уточнить, прекращать ли им поиски недостающих останков первой жертвы. Начальник угрозыска сообщил, что аккуратно, без шума, начали осмотр отеля - хозяйственных помещений, складов, подсобок. Владелец относится с пониманием и всячески помогает. Горюнов попросил, чтобы оперативники вели себя поделикатнее - все-таки состоятельный человек, большие связи. Шарафутдинов ответил, что они всегда ведут себя, как ангелы.
        В разговоре с прокурором района Горюнов сказал, что собирается объединить дела Дарьи Мироновой и Марины Бевенис.
        - Случаи очень похожие, - объяснял он в телефонную трубку. - Один и тот же берег Истринского водохранилища. Между пляжами отеля и поселка пятьсот метров. Обе жертвы - молодые девушки. Исчезли при схожих обстоятельствах, во время купания.
        Прокурор долго молчал, размышляя.
        - Основания у тебя слабоваты. Может оказаться совпадением.
        - Предлагаете подождать, пока всплывут останки второй девушки? - разозлился Горюнов. - А если она еще жива?
        - Серийный убийца, значит, - задумался прокурор. - Ну а каким способом совершено похищение? Преступник засунул жертву в подводную лодку?
        - Способа я пока не понимаю. Но я носом чую, Алексей Кондратьевич.
        - Нос у него… - пробурчал прокурор. - Ладно. Работай.
        На утреннем совещании оперативно-поискового штаба Горюнов поручил местному угрозыску проверить всех окрестных пьяниц, бездомных и бандитов. Может, кто-то вел себя странно в последнее время. Может, они видели что-то странное. Может, в округе появились новые подозрительные лица. Теперь, когда в происшествиях появились признаки серийно совершаемого преступления, такую работу нужно было провести.
        За всей суматохой Горюнову никак не удавалось сформулировать задание для помощника, молодого стажера Вани Трунова, которого он собирался отправить в столицу для выяснения личности пропавшей девушки и заодно разузнать о Дмитрии Савичеве - кто такой, чем живет, с кем общается. Особенно интересовало его алиби в ночь исчезновения Мироновой.
        Горюнов не считал Митю главным подозреваемым, как сказал ему об этом в глаза. Молодой предприниматель, отдыхающий с семьей в отеле, не выглядел как организатор или соучастник зверского преступления. Да, струсил. Да, путался в показаниях, чем немало разозлил следователя - оттого Горюнов его припугнул. Но Савичев в момент происшествия был на виду, а реальные преступники обычно скрывают свои действия. В общем, вряд ли он виноват, хотя поводок подозрения нельзя отпускать - все-таки Савичев видел жертву последним и находился рядом с ней в момент исчезновения.
        Пока Горюнова кружила утренняя кутерьма, стажер по своей инициативе доехал до отеля и пообщался с женой Савичева.
        - А вы в курсе, что Савичев - зять Абрамова? - сказал он, входя в кабинет и подставляя лицо под вентилятор.
        Горюнов, который заваривал кофе, пролил кипяток мимо кружки.
        - Савичев женат на дочери хозяина отеля? - уточнил он, стирая старыми бланками лужу со стола.
        - Совершенно верно, Андрей Павлович. Я звонил в паспортный стол. Девичья фамилия супруги - Абрамова. Девка, конечно, огонь. Рта не дала раскрыть - запугала, застращала. Но все необходимое я выяснил.
        Горюнов выбросил в корзину мокрый бумажный комок, опустился в кресло и задумался. Подозрения в отношении Савичева таяли на глазах. Как-то не вязалась эта личность с грязной историей о расчлененке. Наоборот, Савичев все больше выглядел фигурой, случайно оказавшейся на месте преступления.
        - Так проверять алиби Савичева или не надо? - спросил Ваня.
        Горюнов отхлебнул горячего кофе.
        - Проверь. На всякий случай.

* * *
        Эффектно сложив стройные ноги, Натали лежала в шезлонге и оглядывала пляж сквозь солнцезащитные стекла Ray-Ban. Рядом в песке возилась Маруся. Митя отправился за напитками.
        В полдень на пляже яблоку было негде упасть. Купальная зона пестрела от рук и голов, напрашиваясь на сравнение бочки с сельдями. За красно-белой нитью поплавков скользили прогулочные лодки и водные велосипеды. Курортная идиллия. Ни намека на то, что вчера за причалом утонула девушка. Песок, истоптанный операми и криминалистами, разровняли пляжные мальчики. Ленты ограждения сняли. Правда, ниже по течению опять появился катер МЧС с водолазами, но народ не обращал на него внимания. Отельная жизнь продолжалась, будто ничего не случилось. Будто муж Натали не числился подозреваемым, а она сама не имела утром неприятный разговор с помощником следователя.
        Утром Митя сообщил, что решил остаться в отеле, объяснив вчерашний срыв стрессом. Натали поздравила мужа с трезвым решением. Они позавтракали как ни в чем не бывало и выбрались на пляж. Натали изо всех сил делала вид, что этот день ничем не отличается от остальных. Однако кое-что изменилось.
        Несмотря на жару, Митя больше не подходил к воде. Она знала о его фобии, но раньше он с ней боролся - купался на мелководье, учил Марусю плавать в нарукавниках. Сегодня же не отходил от шезлонга. Слушал «Эхо» через наушник, читал электронную книгу, но ни одним из занятий не мог увлечься надолго.
        Окончательно измучившись, он надел рубашку и сказал, что пойдет в лобби-бар что-нибудь выпить - сил нет торчать на пляже. Она заказала себе минеральной воды Perrier и морковный сок для Маруси. После его ухода Натали полежала еще немного, поправила панамку дочери, чтобы бешеное солнце не напекло ребенку голову, и достала из сумки коробку с инструментами: катушкой с нитью, набором крючков, ножницами и челноком из слоновой кости…
        Плетением кружев фриволите Натали увлеклась еще на третьем курсе филфака. Вязание было отличной разрядкой: помогало занять руки и освободить голову от забот.
        Разложив инструменты на пляжном столике, супруга Мити продолжила работу над детской шапочкой из белоснежной хлопковой нити, украшенной серебристым бисером. Шапочка предназначалась не столько для прелестной Марусиной головки, сколько для участия в ежегодном конкурсе Knitting Club[Клуб вязания.] , в котором состояла Натали. В прошлом году ей не хватило нескольких голосов, чтобы взять первый приз, однако нынче она собиралась заткнуть за пояс всех претенденток.
        Конкурс, награждение и банкет пройдут послезавтра на Пречистенке, где Натали собиралась непременно быть. Она уже договорилась с мамой, что Маруся в этот день останется у нее. А Митя обещал ее отвезти.
        Натали работала быстро и уверенно. Челнок в руках мелькал, пальцы, растягивающие нити, исполняли замысловатый танец. Краем глаза Натали следила за дочерью и попутно отмечала обращенные на себя мужские взгляды. Ее увлечение, кроме материальной пользы, выглядело чертовски сексуальным.
        Сказать по правде, Натали стремилась на курорт не только для того, чтобы отдохнуть от города и обязанностей молодой мамы, как она объяснила это Мите. В первую очередь она хотела доказать себе, что рождение дочери ее не испортило, что она по-прежнему молода и привлекательна. Зимой Натали усердно занималась в спортзале, возвращая фигуре стройность, потерянную после родов. Пот был пролит не зря, и теперь она без стеснения показывала окружающим затянутую в бикини грудь, стройные бедра, а также главный предмет гордости - подтянутый плоский животик, на котором с лупой не найти ни растяжки, ни жиринки…
        Она остановилась, чтобы заменить катушку. Мимолетом взглянула на водохранилище. И застыла.
        В полусотне метров от берега летел треугольный парус. Серфер, расправив плечи и выгнув атлетическую спину, ловко ловил ветер. Доска скользила по упругим волнам, золотые кудри горели на солнце. Забыв про вязание, Натали уставилась на экстремала.
        Серфер совершил вираж и, низко нависнув над водой, помчался через волны. Некоторые из них клубились «барашками», что означало высокую волну, и у Натали перехватило дыхание.
        Забыв обо всем, включая собственную дочь, она следила за борьбой человека и стихии. Ей казалось, что сейчас, вот сейчас он не справится с управлением и перевернется. Но парень, словно по волшебству, упрямо держался на ногах.
        Натали хотелось наблюдать за ним бесконечно…
        - Мама, качу пи-пи! - сообщила Маруся.
        - Подожди, дорогая…
        - Мама!! Пи-пи!!
        Пожилая женщина на соседнем шезлонге высунула из-за журнала недовольное лицо, выражающее: «Да заткни же, наконец, своего ребенка!» Натали улыбнулась ей, мысленно послав ко всем чертям. Она предлагала Мите в пляжные часы отдавать Марусю в детскую комнату. Это развязало бы руки и позволило заняться активным отдыхом. Серфингом, к примеру. Но Митя уперся: они должны отдыхать вместе, иначе какая из них семья?
        Обхватив дочь поперек живота, Натали отнесла дочь в кустики, возле которых Маруська окропила песочек. Когда они вернулись, парус уже стоял ребром - серфер повернул к берегу. За несколько метров до линии водораздела он сбавил ход, опустил парус на воду, спрыгнул с доски. Представление закончилось.
        Натали вернулась к шапочке и около минуты работала над кружевным кольцом, как вдруг ее накрыла тень.
        - Извините, это ваш ребенок? - раздался чарующий баритон.
        Она подняла глаза и обнаружила около себя серфера. Он был мускулистым, стройным - глаз не оторвать. Парус держал над головой, загораживая солнце. На долю секунды у нее мелькнула удивленная мысль. Что он здесь делает? Зачем подошел? Только через мгновение она сообразила, что его путь пролегал к будке проката, маячившей на пригорке.
        - Ребенок? Мой? - сказала она. - Боже упаси!
        Он усмехнулся.
        - Просто я хотел предупредить, что она кушает песок.
        Натали метнула взгляд на Марусю, которая, высунув язык, фыркала и отплевывалась.
        - Ах ты!.. - Она бросила вязанье и принялась вытирать тыльной стороной ладони испачканный язык дочери. - Это не ребенок, а сущее наказание, вот что я хотела сказать. Но спасибо, что обратили внимание.
        - Не за что, - сверкнул парень белозубой улыбкой. - Я тут слежу за тем, чтобы дети не кушали песок.
        - Ну да, песок - это же собственность отеля!
        Он засмеялся. И Натали поняла, что усилия в спортзале были потрачены не напрасно. Аркан сработал как надо.
        - У вас хорошее чувство юмора, - сказал он.
        - Нам в университете преподавали азы.
        - Вы давно в отеле? Раньше я вас не видел.
        - А вы знаете всех женщин в отеле?
        - Только красивых.
        - Ага.
        - Я - Аркадий.
        - Спасибо, буду иметь в виду.
        - А вас как зовут?
        Она оттерла рот Маруси от песка - насколько это было возможно, - поправила сбившуюся прядь и стрельнула глазами на серфера.
        - Меня зовут Натали, а моего мужа Дмитрий. Вон он идет сюда. Желаете познакомиться?
        Серфер повернул голову в указанном направлении. Без спешки, без испуга, абсолютно уверенный в своем превосходстве над любым соперником, который может появиться на горизонте.

«А он хорош», - подумала она, испытав легкое возбуждение.
        - Муж, значит? - произнес серфер. - Будет интересно познакомиться. Наверняка неординарная личность. У такой женщины должен быть именно такой муж.
        - Несомненно, - ответила Натали. Ей больше не хотелось с ним заигрывать, ибо Митя был уже близко. - Ваш прокат не закроется?
        - Этот серф не из проката, мой личный… Но мне действительно пора. Увидимся как-нибудь?
        - Скорее всего - нет.
        Он улыбнулся ей на эти слова и отправился дальше, давя ступнями вздыбленный песок. Натали спрятала лицо под солнцезащитными очками, взяла в руки кружево.
        Как раз подошел Митя.
        - В баре не было «Перье». Я взял тебе «Эвиан». - Он посмотрел вслед серфингисту. - Это кто?
        - Так, - равнодушно пожала плечами Натали.
        Он больше не задавал вопросов и опустился на шезлонг. Натали сделала вид, что погрузилась в работу. Ни словом, ни жестом она не выдала того, что стройный светловолосый серфингист ей очень понравился.

* * *
        О своем походе в лобби-бар Митя тоже рассказал супруге не все.
        Получив у бармена напитки, он устроился со стаканом ром-колы на уютном диванчике рядом с парадным входом. И едва он попытался раствориться в тишине и прохладе, как в нескольких метрах разыгралась неприятная сцена.
        К ступенькам корпуса подкатил «Мерседес» представительского класса, из которого вышел деловитый чиновник. Разговаривая по телефону, не глядя по сторонам, он наткнулся в дверях на горничную, которая выкатывала на улицу тележку со щетками, флаконами, полотенцами и туалетной бумагой.
        От столкновения трубка выскочила из пальцев и запрыгала по мраморному полу. Следовавший за хозяином охранник злобно пихнул горничную в спину.
        - Куда прешь, дура? Не видишь, люди идут!
        Девушка смущенно поджала губы, уставилась в пол. Ее грудь взволнованно вздымалась.
        - Простите… - пробормотала она. - Простите, пожалуйста. Я не хотела.
        Охранник подобрал телефон. Кажется, с аппаратом было все в порядке, но охранника это не успокоило, и он мстительно опрокинул тележку с принадлежностями.
        - На вот, собирай!
        Чиновник не обратил внимания на своего спутника и быстрым шагом направился к стойке администратора, охранник поспешил за ним. Вскоре оттуда долетела его раздраженная реплика: «Почему у вашего персонала глаза на жопе?»
        Горничная кинулась собирать раскатившиеся рулоны. Митя, оставив диван, поднял тележку и подобрал несколько полотенец.
        - Не нужно, я сама, - пробормотала девушка. - Хотя ладно, спасибо… спасибо вам, Дмитрий!
        Митя уже не удивлялся, что персонал отеля знает его по имени.
        Они собрали почти все, когда чиновник и его злобный охранник в сопровождении портье покинули холл. Горничная с заметным облегчением вздохнула, подтянула хвостик волос, оправила платье. Митя придержал дверь, чтобы она выкатила тележку, и вышел следом в полуденную жару.
        Над живой изгородью кустов жимолости порхали бабочки. Большой бронзовый фонтан на зеленой лужайке рассыпал по воздуху брызги, отливающие радугой.
        Они остановились на подъездной дорожке.
        - Еще раз вам спасибо огромное, - сказала горничная. - Могли сидеть на диване, а вы встали и помогли.
        - Честно признаться, стало неловко за того человека. Такое скотское поведение. Порой некоторые забывают, что живут среди людей - таких же, как они. Я хотел бы за него извиниться…
        - Не берите в голову. Всякие клиенты бывают. Мы привыкли. - И она неловко улыбнулась.
        Ей было лет двадцать пять. Скуластое лицо, крепко сколоченная фигурка, крутые бедра, торчащая под форменным платьем грудь.
        Митя уже собирался с ней попрощаться, когда горничная неожиданно спросила:
        - Скажите, а это при вас вчера девочка утонула?
        Он нехотя кивнул.
        - Господи, еще одна!.. - Голос горничной дрожал от волнения и возбуждения. - А вы не знаете, они что-нибудь делать собираются? Органы наши. Сколько можно!
        - Ищут вроде.
        - Я знаю, что ищут, а толку-то… Я Сергеичу, начальнику охраны, говорила, что эта чертовщина добром не кончится. А он мне: молчи, дура!
        Митя взглянул на нее с любопытством. Взял бутылочку минералки в левую ладонь, а правую положил на рукоять тележки.
        - Помочь вам докатить?
        - Что вы, - замахала руками девушка. - Не ваше это дело. Вы и так уже помогли больше, чем нужно. Отдыхайте лучше…
        - Я все равно хотел прогуляться.
        - Мне в корпус четыре эф. Это далеко.
        - Вот и хорошо. Расскажете про чертовщину
        Она замялась.
        - Нам не велено про это болтать. Если Абрамов узнает, меня уволят.
        - Обещаю, что разговор останется между нами… - Для пущей убедительности он добавил имя, которое было у нее на бейджике: - Лена.
        Они неспешно двинулись по аллее. Митя катил тележку. Горничная шла рядом. Ей явно было некуда деть руки; она то складывала их на груди, то мяла пальцы.
        - Девочки говорили, что вы вроде неплохой человек, хотя и при деньгах. И чаевые оставляете, и здороваетесь всегда. Не то что остальные, так называемые господа…
        Она оглядела лес, вздохнула с воодушевлением.
        - Порой забываешь, среди какой красоты работаешь. Такое место, природа…
        - Это - да, - согласился Митя.
        - Я сама из Лопотово, тут недалеко. В детстве мы все лето торчали на водохранилище: купались, домики из веток строили. Народ постарше с палатками приезжал, под гитару пел, рыбу удил. А теперь берега заборами загородили. Искупаться захочешь, к воде не подойдешь.
        - Что по поводу чертовщины? - напомнил Митя.
        - На Истре завелось нечто страшное, - ответила девушка.
        - Почему вы так думаете?
        Лена достала пачку сигарет, закурила.
        - Не думаю, - ответила она. - Люди говорят. Да и сама кое-что видела. Месяца полтора назад, как раз после майских праздников, на северном берегу пошла я к Истре воды набрать. Так уж получилось, что ближе нигде не было, а вода была нужна. В особняке близ мыса отдыхала бриллиантовая молодежь…
        - Золотая.
        - Что?
        - Обычно говорят, золотая молодежь.
        - Я их называю бриллиантовой. Девки и пацаны с такими камнями ходят… В общем, хорошо они отдыхали, весело, заблевали весь первый этаж и всю террасу. А у нас, как назло, перед летом начали опрессовку, в кранах ни капли, а блевотину-то отмывать надо, иначе весь особняк провоняет. Вот и пошла к водохранилищу. А в том месте пляжа-то нету, все кустами поросло. Их сначала хотели вырубить, но Ирэн, ландшафтный дизайнер, сказала, что они красиво смотрятся, так что рубить не стали… Там тропочка есть, по ней можно к воде спуститься. Так вот, иду по ней с ведром. Несколько метров до воды осталось. Всего делов - зачерпнуть и обратно. И вдруг слышу в кустах - бормотание.
        - Бормотание? - удивился Митя.
        - Да! - Она взволнованно затянулась сигаретой. - Я вначале не поняла. Остановилась приглядеться. А в кустах у воды будто кто-то разговаривает сам с собой. Только ни слова не разобрать. Лишь: бу-бу-бу, бу-бу-бу! Потом чавканье с причмокиванием, противное такое, и опять: бу-бу-бу, бу-бу-бу…
        От воспоминаний у нее увлажнились глаза. Девушка заново переживала события того дня.
        - Я, значит, стою, слушаю. Что делать, ума не приложу. К воде подходить всякое желание пропало. Думаю, пойду-ка тихонечко обратно. Ведро потом в насосной наберу. До нее метров триста топать, но лучше так, чем мимо этого бубубу неизвестного ходить. Стала поворачиваться, а дужкой ведра за куст зацепилась. Ветка ка-а-ак треснет! Я замерла ни жива ни мертва. Что будет? В кустах, слышу, бормотать перестало. Затаилось и слушает меня. Мне сделалось так страшно, что вздохнуть не могла. Потом вижу - кусты шевельнулись. Думаю - все, за мной… В общем, убежала я, даже ведро бросила. Вечером пришлось Сережку просить, автомеханика, чтобы сходил, подобрал. Спросила, не слышал ли чего странного. Он только плечами пожал.
        - Вы кому-нибудь об этом рассказывали?
        - Рассказывала, конечно. Я же говорю - начальнику охраны. Толку никакого.
        - Понятно.
        - Вы только не подумайте, что я все это выдумала, - встрепенулась она. - Еще несколько человек похожее видели. Люди боятся. Я сама к Истре близко не подхожу с тех пор. Вообще. Лучше так, чем снова услышать это бубубу с чмоканьем. Или еще хуже - пропасть, как те девочки.
        - Думаете, эти события связаны?
        - А как не связаны? Бу-бу-бу было у воды. И девчонка пропала у воды. Как не связано-то?..
        - Что же это было? Человек, животное?
        - Вы спросите чего полегче… Я в бога не верю, но люди, которые в церковь ходят, говорят - чертовщина на Истре завелась. А что за чертовщина, я вам не объясню. Да и никто не объяснит.
        - Абрамов, значит, велел об этом молчать?
        - Когда первую девчонку нашли, собрал всех и велел не распускать языки. Говорит, услышу, кто сплетничает, с работы вышибу. А у меня детей двое и муж второй месяц сидит без зарплаты. Так что проглотили языки и трудимся дальше. А куда деваться? Денежка всем нужна. Только страшно очень. Все боятся…
        Некоторое время они шли молча.
        - Вам хорошо, - грустно сказала она. - Приехали из Москвы, через неделю-другую назад уедете. А нам здесь жить. На месте дочки металлурга, допустим, я могла оказаться. Но меня так искать не стали бы - шлепнули бы на стенд УВД снимок фас, и все дела…
        - Вы говорили, кто-то еще видел бу-бу-бу? С кем можно поговорить?
        - С рыбаками. В поселках поспрашивайте. Местные вам много чего расскажут.
        Дорожка привела к особняку, на котором белел номер «4F». Горничная оттеснила Митю от тележки.
        - Дальше я сама, - сказала она. - Еще раз спасибо.
        - Не за что. - Митя кивнул на дом. - Новые клиенты?
        - Да. То ли депутат, то ли вице-мэр приезжает - не разобрала. Пашешь с утра до вечера, не разгибая спины, едва на еду хватает да ребятишкам сапожки или курточку купить. А эти как сыр в масле катаются за казенный счет. Вы только, пожалуйста, не говорите никому о том, что я вам тут…
        - Конечно.
        Митя смотрел, как она затаскивает тележку на крыльцо.

* * *
        Вернувшись на пляж, Митя наблюдал общение Натали с мускулистым серфером, но не стал чинить допросы. Во-первых, он привык доверять своей половинке. А во-вторых, ревность была не тем чувством, которое занимало его в данный момент.
        Отыскав в сумке мобильник, Митя отошел в сторону и набрал номер Леонидыча.
        - Какой Дмитрий? - не понял инспектор. В трубке хлюпала вода. - Димка, что ли? Биолог? Так бы сразу и сказал. Здорово, Димка, здорово! Чего звонишь?
        - Есть новости насчет вчерашнего. Но по телефону долго объяснять.
        - Я к тебе сейчас подъеду. Ты в отеле? Только к причалу подходить не хочу - я сегодня утром с хозяином отеля поругался. Типа, не понравилось ему, что без его ведома у причала с аквалангом нырял. Вот козел!
        - Вы разговаривали с Абрамовым?
        - Кажись, так его звали.
        - Вообще-то он мой тесть, - сказал Митя.
        - Оп… - говорливость Леонидыча как отрезало. - Прости, не знал.
        - Да нет, - Митя украдкой оглянулся на жену, но та была далеко, чтобы услышать. - Он и правда козел.
        Леонидыч рассмеялся, потом объяснил, куда Мите следует подойти, велел ждать там. Сказав Натали, что он ненадолго отлучится, Митя берегом прошел до конца территории, где забор отеля подходил к воде. Там присел на кочку и, катая в ладони сосновую шишку, принялся ждать.
        Минут через десять из-за мыса послышался далекий гул, и вскоре на широкий водный простор вылетело знакомое суденышко. Возле берега катер сбавил ход, ткнулся килем в песок.
        Леонидыч молча пожал Мите руку, сердито глянул на двух мужиков, нырявших с причала поселка Сосновый. Недовольно покачал головой.
        - Все бесполезно, - объяснил он. - Я сегодня утром объезжал места для купания, таблички расставлял, что купаться запрещено. Думал, послушают. Но нашим людям надо на каждый пляж по часовому с «калашом» поставить.
        Он снял куртку и присел у воды, собираясь ополоснуть лицо.
        - Фу, ну и жара в самом деле!..
        Теперь, при свете дня, Митя как следует разглядел татуировку на плече инспектора. Это был змей, обвивающий якорь. Тело змея усеивали плавники. Митя подумал, что символ означает некую категорию моряков, к которым раньше относился его новый знакомый.
        - О чем ты хотел поговорить? - спросил Леонидыч, фыркая в ладони.
        Пока он умывался, Митя рассказал историю про бу-бу-бу.
        - Мне это все не нравится, - сказал Леонидыч, вытирая лицо рукавом тельника. - Твой рассказ только туману напускает. А надо четко разобраться, что за чудо-юдо гуляет по нашим водам и откуда оно появилось. Пока не разберемся, все будет по-прежнему.
        - Горничная говорила, что местные могут что-то знать. Рыбаки, жители деревень. Может, поговорить с ними, как вы думаете?
        - Как раз собирался. У тебя вообще какие планы? Не хочешь со мной прокатиться?
        Митя не ожидал такого поворота. Оглянулся на желтеющий за кустами пляж, где осталась Натали.
        - Что загрустил? - спросил Леонидыч. - Боишься? Так я вчера еще сказал, что без спасжилета не повезу. А в жилете, знаешь ли, трудно утонуть, хотя, я слышал, находились виртуозы. Но в тяжелом алкогольном и не такое случается…
        - Да нет, не совсем в этом дело.
        Дело было не в страхе. Спасательный жилет и крепкие борта катера ограждали от связанных с водой опасностей, а личность Леонидыча придавала уверенности. Дело было в другом. Хотя Митя и доверял супруге, ему все-таки не хотелось оставлять ее одну на пляже, когда вокруг вились накачанные белозубые мачо.
        Но с другой стороны, а что может случиться? Натали - женщина замужняя, отдыхает в компании малолетнего ребенка. А маленькие дети обычно отпугивают любителей сорвать вишенку.

«Точно, - подумал Митя, - Маруся последит за мамой».
        - Давайте прокатимся, - решился он. - Только мне надо предупредить супругу.
        Глава 7
        Около пяти часов вечера гости отеля собрались на просторной лужайке перед спортивным корпусом, где устраивался турнир по крокету. На стриженой траве в лучах солнца сверкали проволочные арки и воротца, по краям поляны белели укрытые скатертями столы с выпечкой и сладостями. Между столами сновали официанты, разносившие чай и напитки гостям и участникам турнира. Крокет был удивительной игрой, сочетающей полдник с легкими физическими упражнениями.
        Натали вошла на лужайку, катя коляску, в которой полулежала, щурясь от солнца, недавно проснувшаяся Маруся. Коляска была навороченной и имела несколько вариантов трансформации, в одном из которых, кажется, превращалась в смертоносную машину, плюющуюся гранатами и очередями пуль. Голову Натали украшала шляпа с огромными полями. Легкое платье в горошек изящно облепляло фигурку. Предприниматели и менеджеры забывали о любовницах с женами и провожали ее завороженными взглядами.
        Однако в этот раз мужское внимание не радовало Натали. Сердито толкая перед собой коляску, она думала о странном поведении Савичева. Все утро он пропадал неизвестно где, вместо того чтобы проводить время с семьей, а под конец и вовсе сообщил, чтобы обедали без него - ему якобы надо прокатиться куда-то на катере. Натали отложила фриволите и, посмотрев ему в глаза, заметила, что Митю используют. Он повелся на чужие игры, и теперь его втягивают в дела, которые его совершенно не касаются. Мужа задели эти слова. Он ответил, что не маленький и сам разберется, что его касается, а что нет. И ушел. Натали очень обидело, что он все-таки ушел.
        Митя не вернулся ни после обеда, ни после Марусиного сна. А когда она ему позвонила, то услышала лишь скороговорку, что ему сейчас некогда с ней разговаривать, он перезвонит позже. Она кинула трубку, кипя от злости. Ему, видите ли, некогда! Бросил одну с ребенком на целый день. Не интересуясь, что она чувствует, что у нее на душе. Превратил в няньку. А между тем она прекрасно помнила слова, сказанные им после свадьбы. Он сказал, что они должны распределять семейные обязанности поровну. Сейчас это звучало лицемерно. Чтобы изгнать беспокойные мысли, Натали решила развлечься и отправилась сюда.
        Лица многих людей на лужайке выглядели знакомыми. Кое-кто с ней здоровался, и в голове смутно всплывали фамилии и должности. Она давно не общалась с ближним кругом отца и забыла многих его друзей и знакомых. Да что знакомых - своих двоюродных и троюродных родственников могла вспомнить не всех. А родни у отца и матери было достаточно. Их братья и сестры женились, заводили детей, разводились, заводили детей от нового брака, в результате чего клан Абрамовых ветвился и множился. Отец по мере сил помогал всем: сводил с нужными людьми, устраивал контракты, сажал на должности. Благодаря ему родственники становились богатыми и влиятельными. Их было много, но за годы учебы, а затем и замужества Натали всех позабыла. Неудивительно, если некоторые из гостей, которые здоровались с ней на лужайке и которых она не узнавала, были связаны с ней кровным родством.
        Официант провел ее к столику, расположенному в стороне от остальных. Отец сидел один, курил сигару и наблюдал за происходящим на лужайке, словно Наполеон за полем битвы.
        Натали села напротив, одной рукой придерживая коляску.
        - Забавный вид спорта, - сказала она, глядя на пышную даму в шортах, неуклюже державшую деревянный молоток на длинном черенке. Дама примерялась к лежавшему в траве шару, собираясь закатить его в проволочное кольцо - без особого успеха, по мнению Натали.
        - Мне как-то попалась статья о царской России, - ответил Абрамов, выпустив клуб сизого дыма. - Там говорилось, что в конце XIX века крокет был весьма популярен.
        - Почему?
        - Можно играть мужчинам и женщинам вместе. Умений не требуется - бей по шарам и попадай в воротца. А самое главное, игру можно совмещать с едой и беседами. Нечто вроде бильярда на открытом воздухе.
        - Меня всегда восхищало твое умение зарабатывать на пустом месте, - ответила Натали с раздражением.
        - Ого! Чувствую, моя дочь рвет и мечет. Что случилось?
        - Все в полном порядке.
        - Ладно, не говори, дело твое… Кстати, поиграть не желаешь? Могу включить тебя в ту команду. Очень приличные люди. Вон тот длинный с бородкой - мой хороший знакомый и не последний человек в «Тройке-диалог».
        - Нет, спасибо. Хочется посидеть в тени, здесь не так жарко.
        В ветвях мирно щебетали птицы. Натали вытащила Марусю из коляски, чтобы та погуляла по травке голыми ножками. Официант в белой ливрее с серебряными пуговицами поставил перед девушкой чашку чая и кусок сырного пирога. Натали отломила ложечкой дольку. Уммм, божественный вкус!
        - Это тебе. - Отец протянул ей через стол коробочку, украшенную декоративным бантом. Натали развернула обертку…
        - Папа, мои любимые! - воскликнула она, обнаружив под оберткой золотистую коробочку.
        - Я знаю, - ответил Абрамов, довольно затягиваясь сигарой.
        Натали была ему благодарна. Неделю назад у нее как раз закончился флакон, и она попросила мужа купить новый. Обычно просьба выполнялась моментально. Однако в этот раз, вместо того чтобы сделать себе пометку в ежедневнике, Митя заметил, что она пользуется очень дорогими духами. Натали была растеряна. Именно в тот день она поняла, насколько у них печально с финансами.
        - А где твой муж? - спросил Абрамов, словно прочитав ее мысли.
        - У него дела.
        - Дела, - неодобрительно хмыкнул отец. - Хороший бизнесмен не позволяет делам нарушать ему отдых. Вчера, когда у него не нашлось времени составить тебе пару, тоже были дела?
        - Не знаю я, что у него было вчера, - раздраженно бросила Натали. - Вляпался в неприятности.
        - Слышал, слышал…
        - Пошел бы со мной на ужин, и ничего бы не случилось.
        Официант откупорил бутылку вина, разлил по бокалам. Абрамов дождался, пока он отойдет.
        - Натальюшка, послушай меня. Я тебя очень люблю…
        - Спасибо, папа. Я тебя тоже.
        - …и желаю тебе только добра. В конце концов, все это… - он обвел рукой лес и здания, - только ради тебя! Я очень хочу, чтобы моя девочка, моя принцесса была счастлива.
        - Счастье - понятие относительное.
        - Для меня нет. Разведись с ним.
        Натали опешила.
        - Ты о чем?
        - Разведись со своим Митей. Он тебе не пара.
        - Что ты такое говоришь!
        - Я знаю, что говорю. Ты в курсе, что происходит с его фирмой?
        - Я-то в курсе. Но это его бизнес. Зачем ты суешься в него?
        - Потому что он женат на моей дочери и меня беспокоит его финансовое положение. Натали, родная, его бизнес трещит по швам, и это для тебя не секрет. Видишь ли, Митя - слаб. В нашем бизнесе такие не выживают. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Скоро вам будет не на что купить еду и одежду. Я с ужасом представляю, в каких условиях будет расти моя внучка… Ты умная, привлекательная, молодая женщина. Я уверен, ты сможешь найти себе кого-то более подходящего. Митя тебе не пара. Тебе нужна стабильность. Иначе жизнь, к которой ты привыкла, исчезнет, как весенний снег.
        - Тебя заботит моя жизнь? Как-то ты не очень нам помогал после свадьбы.
        - Я хотел проверить, чего вы способны добиться без моей помощи. Как выяснилось, вы способны лишь вляпаться в долги.
        Натали почувствовала, что снова злится. То, что она копила для мужа, выплеснулось на отца.
        - Папа, можно, я тебе тоже кое-что скажу? Ты самовлюбленный эгоист. Ты думаешь только о деньгах, а между тем не это главное в жизни.
        - Неужели? - изобразил удивление Абрамов.
        - Мне жаль, что это для тебя открытие. Он мой муж. Я его люблю. Мне совершенно неважно, куда ездить и во что одеваться. Поэтому… - Она на секунду замешкалась, а затем толкнула коробочку через стол. - Забери. Тебе трудно понять, что в жизни главное. У тебя есть только один идол. А Митю ты ненавидишь с тех пор, как он отказался на тебя работать. С тех пор между вами и пошел разлад.
        - Дело не в нем. Дело в тебе. Ты совершила ошибку.
        - Я взрослая и сама определяю, как мне поступать. Если я вышла замуж за Митю, значит, я все продумала. И никто, в том числе отец, не будет мне указывать, что делать!
        Игроки в крокет дружно вскрикнули, празднуя удар. Рассыпались аплодисменты. Натали поймала бегавшую вокруг стола Марусю и запихнула в коляску.
        - Мы уходим.
        - Все считаешь подвигом, что твой Митя тогда отказался на меня работать? - закричал отец ей вслед. - Да он просто струсил. Испугался ответственности. Твой муж - трус!
        Натали вдруг густо зарумянилась, но не обернулась и не остановилась. Вскоре ее платье в горошек растворилось среди других платьев, футболок и шорт.
        Глава 8
        Катер летел по воде, пружинисто подпрыгивая на волнах. В лицо хлестало ветром и брызгами. Перегнувшись через борт, Митя касался воды кончиками пальцев, с интересом изучая, как упругая волна и отталкивает, и пропускает их сквозь себя. Страха он не испытывал. Вместо него в груди играла позабытая детская радость.
        Леонидыч держал курс на север. Обогнув мыс, на котором раскинулся отель, они поплыли мимо огромного массива смешанного леса. Кое-где в прогалинах мелькал яркий нейлон туристических палаток, а в кустах сидели рыбаки - на складных стульчиках, свесив над водой длинные удилища. Катеру ГИМС они приветственно махали. Инспектор в ответ или кивал, или дружественно поднимал ладонь, а одному мужику со спиннингом, который стоял в воде по пояс, крикнул: «Смотри, как бы тебя щука за яйца не укусила, Петрович!» Петрович ответил что-то про неплохую приманку. И вообще, что угодно, лишь бы эта сука клюнула.
        В пути Леонидыч немного рассказал про водохранилище. Истринское было самым крупным в Московской области - тридцать три квадратных километра. Плотину на реке Истра возвели в 1935 году зэки Беломоро-Балтийского и Дмитровского лагерей ОГПУ. Товарищ Сталин планировал сделать водоем составной частью канала имени Москвы, чтобы соединить Волгу с Москвой-рекой - судоходство, грузы, все такое. Но потом канал проложили по другому маршруту, а Истринское превратилось в естественный резервуар, снабжающий столицу питьевой водой.
        - В зону затопления попало несколько деревень, - говорил Леонидыч, когда они шли на малой скорости над мелководным участком. - Дома снесли, а людей расселили. Например, Алехново, ты мимо небось проезжал, когда ехал в отель, раньше на семьсот метров левее стояло, на самом берегу реки. Сейчас там все затоплено. Старожилы рассказывают: дома разбирали и по бревнышку переносили на новое место. Правда, на дне кой-какие развалины остались: фундаменты домов, печи, сельхозинвентарь. Очертания дорог видны. Кладбище - без крестов, правда, два ряда холмиков под слоем ила. Вот так. Мы здесь плаваем, а раньше люди жили.
        Митя уронил взгляд за борт. И вновь сердце пощекотал неприятный холодок.
        - Большое водохранилище, - задумчиво говорил Леонидыч. - Рельеф холмистый, берега изрезаны, заливов много. Тяжело будет найти это животное.
        - А куда мы плывем? - спросил Митя.
        - Правильно говорить «идем», привыкай. За лесом будет деревня. Там большинство участков раскуплено, но заборы не такие высокие, как у элиты в Сосновом - люди могли что-то видеть или слышать. Да и попроще они, чем господа из трехэтажных особняков, говна в них меньше. А потом, значит, дойдем до реки Чернушка, там местные рыбаки часто сиживают. С ними побазарим. Думаю, узнаем про твоего бубубу… Кстати, Димка, утром имел любопытный разговор с охраной поселка Сосновый, где первая девчушка-то пропала.
        - Охранники что-то видели?
        - Нет. Если бы видели, рассказали бы полиции. Тут другое интересно. Они говорят, что ни с того ни с сего вдруг пропали все кошки.
        - Кошки? - удивился Митя. - В смысле, домашние животные?
        - Ага. Их по окрестностям, говорят, раньше много бродило. На мышей и землероек охотились. Возле караулки крутились: охранники им молочка нальют или косточек куриных насыплют - скучно службу нести, а тут какое-никакое развлечение. А когда снег сошел, кошки куда-то подевались.
        - И что это значит?
        - Хрен его знает. Но странно, правда? А мы ведь с тобой странности собираем, так?
        - Так, - ответил Митя.
        Из-за лесистого поворота показались деревня и пристань с катерами и скутерами. Леонидыч причалил на свободном пятачке, попросил Митю первым сойти на мостки, чтобы принять концы.
        - Накрути вокруг кнехта восьмеркой… - командовал он, - потуже, потуже… вот так.
        Дома первой линии - новые, высокие, ладные - напоминали неприступные фортификационные сооружения. В их ворота Леонидыч не стал стучаться. Он пошел в глубь деревни, выбирая жилища попроще: обшитые избы и щитовые домики. Они с Митей стучали в калитки и двери, окликали хозяев, ловили их во дворе за домашними делами. Представившись, Леонидыч ненавязчиво, с шутками задавал вопросы. Молодые мамы, хозяйственные мужики, пенсионеры, дети, попав под обаяние инспектора, охотно отвечали.
        Выяснить удалось немного. Местные проводили у воды много времени: рыбачили, купались, устраивали пикники на берегу. Однако странностей не замечали. Громкий плеск? Может быть. Необычные повреждения у лодок? Такого не помним. Тени под водой? Не видели. В общем, никаких прямых свидетельств Леонидыч и Митя не получили.
        Зато неожиданно подтвердился рассказ охранников из Соснового. Народ в один голос заявил, что домашние животные исчезают, это верно. Кошки, собаки, курицы. Причем пропажи начались еще в прошлом году, а в этом продолжились. Одна из женщин, которая обстригала яблоню, назвала ситуацию с домашней живностью «эпидемией какой-то».
        Самым любопытным был рассказ старушки, которую они встретили у магазина. Зоркий глаз Леонидыча безошибочно угадал в ней коренную обитательницу здешних мест, а подвешенный язык завязал знакомство и подвел к нужной теме.
        - Коза у меня была, - с охотой рассказала старушка. - Для внучки держала, у нее аллергия на коровье молоко, у внучки-то. Значит, привязала ее однажды к колышку на лужайке и ушла. Вернулась - нет козы! Одна веревочка болтается.
        - А лужайка была на берегу? - спросил Леонидыч.
        - От воды рукой подать.
        Леонидыч многозначительно посмотрел на Митю.
        - Я думаю, козу бомжи украли, - поделилась подозрениями старушка. - Ходили тут одни, подозрительные, во дворы заглядывали. Олежка из седьмого дома милицию вызывал, но пока те приехали, бомжей след простыл.
        Обойдя деревню, они вернулись на пристань. Возле суденышка Леонидыча появился большой белоснежный катер, которого тут прежде не было. На кокпите у никелированного штурвала маячила спина в клетчатой рубахе.
        - Руки вверх! - гаркнул Леонидыч. - Рыбнадзор!!
        Митя напрягся, не зная, чего ожидать. Глянул на Леонидыча, на человека в катере.
        Владелец судна поднял полуседую голову, глянул на мостки.
        - Не стреляя-я-яйте! - притворно протянул он. - Сети, динамит - все отдам!
        Леонидыч рассмеялся.
        Мужик выбрался из катера и поздоровался с инспектором за руку.
        - А это, Димка, мой старый товарищ Павел Сергеевич Сухин, - представил Леонидыч, - полковник МВД. Замечательный человек, ты себе не представляешь!
        - Ладно тебе, - отмахнулся полковник. - Не вгоняй в краску перед людьми.
        - Если бы не Павел Сергеевич, если бы не этот вот человек - я бы до сих пор в Одессе без работы сидел. А сейчас, смотри, государственный инспектор на самом большом водохранилище в Подмосковье.
        - Ну хватит, хватит, - сказал полковник.
        Оглядывая его, Митя отметил, что знакомый Леонидыча в самом деле «замечательный». Шестиметровый катер. Золотые часы на запястье. И один из домов-крепостей на первой линии в личной собственности. И все на полковничью зарплату небось.
        - Вы, Павел Сергеевич, гляжу, много времени на воде проводите, - сказал Леонидыч. - Рыбку удите, да? Не замечали странностей? Говорят, на Истре чертовщина завелась.
        - Ну, с тех пор как здесь поселился российский шоу-бизнес…
        Они оба загоготали над шуткой.
        - А если серьезно, Павел Сергеевич? - продолжал Леонидыч, отсмеявшись.
        Полковник наморщил мясистый лоб.
        - Странное, говоришь? Не видел. Да и некогда смотреть по сторонам - в кои-то веки выберешься на рыбалку. Хотя… - Полковник задумчиво потер двухдневную щетину. - Слышал как-то от деда Матвея.
        - Что слышали?
        - Да ересь какую-то. Я и не вспомню.
        - Матвей из поселка Пятница?
        - Не знаю, где он живет. Рыбачит на деревянной лодке. Вечно в стельку пьяный.
        - Точно, он.
        - Извини, Леонидыч, до вечера бы с тобой болтал, но едва на ногах держусь. С четырех утра с фидером наперевес…
        - Не смею задерживать, товарищ полковник. Нам тоже пора бить склянки.
        Они тепло попрощались. Полковник кивнул Мите и, скрипя досками, прошагал по причалу на берег. Леонидыч и Митя погрузились на свой борт.
        - Картина потихоньку вырисовывается, - задумчиво сказал Леонидыч, оттолкнув мостки багром. - Сейчас дойдем до Чернушки, там с людьми поговорим, а потом, может, навестим деда Матвея.
        Леонидыч завел мотор и стал сдавать назад на малом ходу.
        - А что вы делали в Одессе? - поинтересовался Митя.
        - Я бывший моряк дальнего плавания. Одесса - порт приписки. Квартира там была, но я в ней почти не жил. Семьи не было. Да и какая семья: уйдешь на полгода в море, вернешься ненадолго, а потом… Как там у Высоцкого: чтобы снова уйти на полгода.
        - А плавали куда? Ходили то есть.
        - Далеко, - скупо ответил Леонидыч. - И в Заполярье, и в Арктику…
        - На рыболовецком траулере?
        Леонидыч неопределенно кивнул. Митя понял, что он не хочет развивать эту тему, и не стал больше спрашивать. Однако через некоторое время инспектор вдруг заговорил сам.
        - Когда в море ходил, хорошо было, - вздохнул он с тоской. - Чувствовал себя кому-то нужным. А вышел на пенсию, едва от скуки не помер. В Одессе работы не было. Ну так, по мелочи. Рыбалку устраивал для больших людей. Для Пал Сергеича в том числе, он к нам отдыхать приезжал.
        - Бычок, ставрида? - проявил Митя осведомленность.
        - Не мой размер. Я больше по белуге и катрану.
        Савичев удивленно присвистнул, но Леонидыч пренебрежительно махнул ладонью.
        - А, ерунда, не рыба… Значит, перебивался я случайными заработками, а потом Павел Сергеевич мне и говорит: чего тебе здесь? Давай к нам, в Подмосковье. У нас тоже море, и не одно. Так и оказался здесь.
        - А что означает татуировка?
        - Татуировка-то? Ничего особенного. Все кололи, ну и я за компанию.
        Леонидыч явно не собирался рассказывать о прежней жизни. Митя больше не стал задавать вопросов.

* * *
        В широкое, окруженное лесом устье Чернушки они вошли в половине четвертого. Рокот мотора стелился по воде и гулко отскакивал от берегов. Митя, оставшийся без обеда, мучился пустым желудком, но старался не подавать виду, глядя на стойкую, точно вырезанную из дерева фигуру Леонидыча в низком креслице за рулем катера. Бывший моряк выглядел так, словно мог сутками обходиться без пищи и воды.
        Мимо проплыла деревня, потянулись турбазы, возведенные в советское время. Приблизительно тогда ему позвонила Натали, и Мите пришлось объяснять ей, перекрикивая шум двигателя, что он пока не знает, когда вернется. Она отключилась, не попрощавшись. Обиделась. Ладно, он поговорит с ней вечером.
        - А расскажи-ка мне, дорогой ты мой человек, - произнес инспектор, не отрывая взгляда от русла реки. - Отчего ты воды боишься? Вода - она как мать. Мы все из нее вышли.
        Митя смутился и долго молчал.
        - В детстве я плыл через реку, - признался он наконец. - Захлебнулся. Едва не утонул.
        - Сухое, мокрое утопление?
        - В смысле?
        - Горловые связки закрылись или набралась полная коробочка?
        - Последнее.
        Леонидыч сочувственно кивнул.
        - А данные у тебя неплохие, - заметил он. - Я имею в виду для подводного плавания. Грудная клетка широкая, значит, вместительные легкие, воздух надолго можешь задержать.
        - После того случая под водой не плавал, - ответил Митя. - С девяти лет. Не могу себя заставить.
        - Понятно, - хмыкнул инспектор.
        Они вошли в просторный залив, у берегов поросший камышами. С одной его стороны, закрывая солнце, вздымалась стена густого ельника, с другой простирался зеленый луг. Посреди залива застыла резиновая плоскодонка с тремя фигурами, подозрительно зашевелившимися при появлении катера ГИМС.
        - Вот они, - объявил Леонидыч. - Эти могут рассказать побольше тружеников огорода. Везде плавают, все закутки знают. Настоящие асы своего дела.
        - Что значит «асы»? Профессиональные рыболовы?
        - Слишком профессиональные.
        Леонидыч заглушил мотор. Катер, двигаясь по инерции, плавно подошел к нагруженной лодке. Судна встали друг напротив друга, покачиваясь на легких волнах.
        - Здорово, мужики! Удачного клева!
        - Спасибо, Леонидыч, - ответили ему разноголосицей из лодки.
        Теперь вблизи Митя мог хорошенько разглядеть всю компанию. Ближний к ним мужичок средних лет нахально лыбился и ерзал по лавке. Угрюмый парень на корме глядел с подозрением, словно ожидал от предстоящего разговора исключительных гадостей. Третий, пожилой рыболов с красным обветренным лицом, сидел между первыми двумя и своей невозмутимостью напоминал главу итальянской мафии. Митя мысленно прозвал их: Живчик, Молодой и дон Бывалый.
        - Не многовато вас в одной лодке? - осведомился Леонидыч. - Не перевернетесь? Волнуюсь.
        За всех ответил дон Бывалый:
        - У нас спасжилеты есть. - Он расстегнул дождевик, в который был облачен несмотря на жаркую погоду. Из-под ткани болотного цвета выглянул ярко-красный уголок. - Все чин по чину, командир.
        - А тебя, Леонидыч, каким ветром сюда? - радостно поинтересовался Живчик. - Здесь вроде на скутерах не рассекают, простора нет.
        - У меня все водохранилище подведомственная территория. Как клев?
        - Фиговый, - ответил Живчик. - Не берет, зараза. Не знаешь, чего ей надо.
        - А на сетку?
        - Леони-идыч… - Мужичок сменил улыбку на обиженную гримасу. - За кого ты нас принимаешь? Да разве мы…
        - Ладно вам, я не рыбнадзор. Знаю, что сети ставите, а потом рыбу на рынке продаете. Но мне до этого дела нет, не моя зона ответственности. Я поболтать с вами хочу по-дружески. Расскажите, как рыбка клюет. Много ли продать удается. Может, выйду на пенсию, тоже займусь.
        Рыболовы смущенно покряхтели. Дон Бывалый произнес:
        - В том-то и дело, что сетку давно не ставим. Ушла вся рыба.
        - Куда?
        - Хрен ее знает. Вишь, на удочку ловим всякую мелочевку. - Он показал ведро, в котором серебрились окуньки. - А крупная рыба с начала лета ушла. Бывает, повезет взять одну-две. И все. Что такое хороший улов - забыли давно.
        Небольшое течение отнесло катер от лодки. Леонидыч включил мотор, и катер с тихим урчанием вернулся обратно.
        - А раньше? - не унимался инспектор. - В прежние годы такое бывало? Сами знаете, я здесь недавно. Сергеев, ты всю жизнь рыбачишь!
        - Рыбы всегда было завались, - ответил дон Бывалый, оказавшийся Сергеевым. - Всегда. И всем хватало.
        - Лето нынче жаркое, - предположил Леонидыч. - Может, рыба на глубину опускается, в прохладу?
        - Не в этом дело, - покачал головой Сергеев. - В семьдесят втором лето было тоже жаркое. На улов никто не жаловался. Я тогда еще с отцом рыбачил… Тут еще такая канитель. В прошлом году началась. Сети наши - то утащат, то порвут. Достаем из воды - вооот такие дыры! - Дон Бывалый развел руки, показывая. - Мы поначалу на рыбнадзор грешили. Думали, они у нас сетки тралом рвут. Однако спрашивали у Абрамяна - говорит, рейдов не было.
        - Так тебе Абрамян и расскажет, - возразил Леонидыч. - Зачем ему тебя о рейдах информировать?
        - Так ведь спрашивали не до, а после. Короче, я без понятия, че тут творится.
        - А может, эта штука виновата, которая в кустах бормочет? - предположил Живчик. Дон Бывалый устало закатил глаза. - А что, я серьезно! Мне Женька Москалев рассказывал. Ездил как-то на лодке на другой берег к родственнику. Вдруг слышит в кустах - словно разговаривает кто-то. Думал, парень девку на интим уламывает. Правда, место странное, почти у воды, кусты сплошные. Женька поддатый был, крикнул чего-то в шутку. А там ка-а-ак зашевелится, а потом ка-а-ак ухнет в воду! Брызги столбом.
        - Где это было?
        - Неподалеку от «Восхода», бывшей базы отдыха.
        Леонидыч кивнул.
        - Зло завелось в этих водах, - вдруг произнес до этого молчавший Угрюмый. - Я верю в то, что дед Матвей рассказывает.
        - Матвей алкаш, - отрезал дон Бывалый. - Свою белую горячку пересказывает.
        - А народ верит, - уперся парень. Он повернулся к Леонидычу. - Вот вы ехали сейчас по Чернушке - много людей купается? В такую жару, а? Много?
        Митя действительно обратил внимание на пустые пляжи.
        - Никто не купается и детей в воду не пускают, - продолжал Угрюмый. - Потому что люди знают. Зло поселилось на Истре. И Матвей его видел.
        Повисло молчание. Только лягушки квакали у берега.
        - В каком доме живет Матвей? - спросил Леонидыч.
        Ответил Живчик:
        - Там, в Пятнице, любого спроси. У него изба старая, черная, покосилась вся. Говорят, за участок денег предлагали миллион. Не продал. Говорит, здесь родился, здесь и помру. Во как!
        - Никто ему миллион не предлагал, - возразил дон Бывалый.
        - Да как не предлагал. Он сам говорил.
        - Ладно, мужики, - Леонидыч хлопнул ладонью по борту. - Спасибо за беседу. Поедем мы. Удачной рыбалки!
        - Только с пустыми руками к Матвею не ходи, - напоследок предупредил Сергеев. - Он когда трезвый, страсть подозрительный.
        - Понял, - кивнул инспектор.
        Он завел мотор, и заросший камышами залив быстро остался позади.

* * *
        Они долго ехали молча. Потом Леонидыч сказал:
        - Смотри, что у нас получается. Рыба пропала в начале лета. Потом стали пропадать кошки с собаками. Потом - девчонки. Чуешь, к чему клоню? - Леонидыч чиркнул спичкой, закурил. - Что на это скажешь, биология?
        Митя потряс головой.
        - Если вы намекаете на хищника, то я таких в средней полосе России не знаю. С такими размерами и повадками.
        - Пораскинь мозгами.
        - Да нечего раскидывать! - разозлился Савичев, отмахиваясь от дыма. - Самый крупный хищник в здешних водах - сом. И я еще не слышал, чтобы сом утащил козу. Все, что происходит, это необъяснимо с научной точки зрения.
        Леонидыч задумчиво затянулся сигаретой.
        - Предложение, - сказал он, выдыхая дым. - Давай считать наше бу-бу-бу обычной тварью - крокодилом там или акулой. Мне так легче. Допустим, случайно попала в водохранилище. Всякое бывает: акулы заплывали в реки, в Темзу однажды заплыл кашалот, в Мариуполе крокодил сбежал от фотографа и плавал у городского пляжа. Пусть у нас будет объяснимая ситуация. Имеешь возражения?
        Митя пожал плечами. Предложение показалось ему разумным.
        - Тогда скажи мне как биолог: сначала рыба, потом домашние животные, потом люди… Что это за тварь?
        Митя запустил пальцы в шевелюру, размышляя.
        - Если говорить о крокодилах, то на ум приходит гребнистый, - сказал он. - Одна из самых крупных рептилий. Обитает на побережье Северной Австралии, на островах Индонезии, в Восточной Индии. Молодняк гребнистого крокодила питается насекомыми, лягушками и рыбой. Однако, подрастая, переходит на более крупную пищу: крабов, варанов, черепах, антилоп. Домашний скот таскает. Бывает, нападает на буйволов. Отмечены случаи нападения на человека.
        - Значит, - заключил Леонидыч, - если наш бубубу напал на человека, то прежней пищи ему мало. Он растет, его рацион увеличивается. Так?
        - Я придерживаюсь мнения, что хищники редко нападают на людей.
        - Но нападают же?
        - Обычно случайно. Часто - по вине человека.
        - Но если это произошло, то хищник становится людоедом.
        Митя нехотя кивнул.
        - Это так. Попробовав человечины, зверь понимает, что эта добыча богаче той, которую он добывал прежде, а усилий для охоты расходуется меньше. Тогда он начинает охотиться на людей целенаправленно.
        - Именно! - Леонидыч ткнул пальцем в грудь Мити. - Все как у нас: рыба, лягушки, домашний скот… люди.
        Они вышли из устья Чернушки, и перед ними распахнулся простор водохранилища.
        - Куда мы сейчас?
        - К Пугачевой в гости, - хохотнул Леонидыч, вытягивая из окурка последние остатки. - Но на виллу к примадонне нас все равно не пустят, так что пойдем к деду Матвею. Надо выяснить, чего он там видел. Торопишься?
        - Нет, - ответил Митя. - Не тороплюсь.
        Ему некуда было торопиться.
        Однако на сердце почему-то было неспокойно. Он подумал о том, как нехорошо закончился телефонный разговор с супругой.
        Глава 9
        После встречи с отцом Натали гуляла с Марусей по лесу, потом качала ее на качелях на детской площадке, потом они поднялись в пентхауз, где ее мама приготовила подарок для внучки - лошадку-робота, которая ходила по ковру, поводила ушами и издавала электрическое ржание. Наблюдая за тем, как Маруся пытается удержаться верхом на детском киборге, Натали вспоминала разговор с отцом. На самом деле, она давно размышляла о вещах, к которым он подводил разговор. Брак оказался далеко не тем, чего она ожидала от замужества.
        Мама вызвалась посидеть с Марусей до вечера. Натали покинула главный корпус и, не зная, чем себя занять, устроилась за стойкой летнего бара, где в компании бокала мартини попыталась осмыслить свою жизнь.
        Ветка сакуры сыграла огромную роль. Митя не знал, какое сильное впечатление его поступок произвел на будущую супругу. С юных лет Натали страдала от излишнего внимания. Чтобы ей понравиться, требовалось нечто большее традиционных ухаживаний, нечто неординарное. Ее кавалеры этого не понимали и уходили ни с чем, сломленные ледяными взглядами и фирменной язвительностью. Митя не сломался. Он преодолел барьер, чем поразил ее до глубины души. Отправился неведомо куда и раздобыл частицу японской весны.
        От этого на нее повеяло сказкой.
        Дальнейшие ухаживания были так же необычны и очаровательны. Бывший биолог не переставал удивлять Натали своими поступками, при этом внешне не выглядел кем-то особенным. Подруги недоумевали: что она в нем нашла? Симпатичный, но не более. Спокойный, но неловкий в обществе. Образованный, но не элита. С трезвыми взглядами, но не блещущий манерами и красноречием. Она не собиралась объяснять. Где им понять, что за внешностью молодого предпринимателя, словно жемчуг на морском дне, скрывались удивительные человеческие качества, которые она всегда ценила в людях - обязательность, понимание, заботливость, готовность жертвовать собой…
        Последние сомнения развеял эпизод перед свадьбой, когда отец предложил Савичеву работу. До этого Митя не раз повторял, что не сможет вести нечестный бизнес, и предложение отца для Натали было своего рода проверкой этому заявлению. Протекция высокого чиновника за считаные годы превратила бы Митю в мультимиллионера. Натали, конечно, была не против, но… полюбила-то она его за другое.
        Если бы он договорился с отцом, то все его заверения можно считать пустой болтовней, призванной охмурить дочку богатого папы. Натали это четко для себя определила и в случае согласия Мити даже обдумывала вариант расторжения помолвки. Но Митя отказался, чем окончательно завоевал сердце будущей супруги. Это был не просто поступок. Подвиг! Савичев продемонстрировал уникальный характер из того ряда, которые остались только в романах и кинофильмах. И она поняла, что хочет провести с этим человеком остаток дней. Хотя бы для того, чтобы увидеть, чего он добьется в жизни.
        После трех лет супружества очарование первых месяцев вспоминалось как полузабытый сон. Трудно сказать, чего именно Натали ожидала от замужества. Возможно, продолжения сказки.
        Вместо этого на нее свалились стирка, глажка, уборка, забота о ребенке. Бизнес мужа, до этого доходный, вдруг зашатался и затрещал. Митя все больше занимался фирмой и все меньше внимания уделял ей. Он словно забыл, каким был когда-то, и делался похожим на ее отца, которого интересовали только деньги. Нет, умом она понимала, что супруг заботится о благополучии семьи, но сердцу очень не хватало когда-то поразивших ее знаков внимания. Волшебная аура замылилась, растворилась, растаяла.
        Сказка вдруг закончилась.
        Натали погрузилась в депрессию. Образ домохозяйки и матери вызывал в ней раздражение, которое лезло наружу в виде колкостей и сарказма. Митя не понимал, что с ней происходит, и не мог в этом разобраться - у него хватало своих проблем. А Натали, в очередной раз купая Марусю или загружая посудой кухонную машину, тосковала по ушедшему времени, когда она была свободна, не обременена обязанностями матери, когда весь мир вращался вокруг нее…
        Она вздохнула и сделала глоток коктейля.
        - Тяжелые вздохи и алкоголь не лучший способ поднять настроение, - раздался знакомый баритон.
        Натали оглянулась на стройного мужчину в костюме Brioni. Лишь по соломенно-золотистым кудрям она узнала в деловитом менеджере того самого серфера, с которым познакомилась утром на пляже.
        - Аркадий, кажется?
        - Я думал, вы меня забыли, - улыбнулся он, распуская узел галстука и приседая на соседний стул. Сделал знак бармену: - «Джонни Уолкер». Не могу смотреть, когда красивая женщина пьет в одиночестве.
        - Вам еще понадобится машина, Аркадий Генрихович? - спросил какой-то человек сзади.
        - Нет.
        - Завтра тоже в двенадцать?
        - Да.
        Человек, шофер или личный помощник, исчез.
        - В полдень на работу, в шесть обратно, - подсчитала Натали. - А у вас плотный рабочий график. Учитывая пробки, пара часов в день?
        - Когда есть замы и отлажено взаимодействие - дела делаются сами. К тому же сегодня у меня было только одно совещание, какой смысл торчать в кабинете в такую жару? Я лучше посижу здесь с вами.
        - А где вы работаете? Нет, постойте, я сама угадаю. Держите продуктовую палатку, верно?
        - Вы наверняка о ней слышали.
        И он назвал довольно известный банк. У Натали слегка закружилась голова - то ли подействовал мартини, то ли новый знакомый.
        - Я там, конечно, не первое лицо, но все-таки… У вас пустой бокал. Еще мартини даме. Кстати, где ваш муж?
        - Понятия не имею, - сказала она чистую правду.
        - Похоже, его не слишком заботит, что прекрасная супруга грустит в одиночестве?
        Натали внимательно посмотрела в его светлые лучистые глаза.
        - Теперь не в одиночестве.
        Через десять минут они были на «ты».
        Они сидели под навесом безлюдного бара, пили и болтали на разные темы. Новый знакомый оказался крайне интересной личностью. Его отец работал в международной нефтяной компании, много лет прожил за рубежом, где Аркадий получил образование. Когда они вернулись в Россию, отец по сложной схеме взаимозачетов устроил его в банк.
        Аркадий был ярким представителем нового поколения банкиров: днем работа в офисе, ночью - клубные тусовки. Он знал Павла Волю и футболиста Павлюченко, путешествовал по экзотическим местам вроде Камбоджи или острова Пасхи, обожал спорт - летом серфинг, зимой горные лыжи.
        Натали завороженно его слушала, разглядывая накачанные плечи, выпирающие из-под сорочки. Обычно она игнорировала подобные контакты, но в этот раз увлеклась.
        - Ты поднимался на Эверест? - удивилась она.
        - Не на вершину. Только в базовый лагерь. Пять тысяч триста метров над уровнем моря. Но, честно признаться, горы - не мое. Не люблю, когда сосульки в носу и кучу одежды напяливать. Я люблю, чтобы был пляж и девушки в бикини. Еще люблю высокую волну.
        - Интересно кататься на серфе?
        - Круче секса.
        - Вот как?
        - Тебе нужно попробовать, поймешь сама! - предложил Аркадий не моргнув глазом. Он уже много выпил своего «Джонни Уолкера», но пьяным не выглядел. - Да ты, Натали, не бойся, это несложно! Надо всего лишь ловить ветер и держать равновесие.
        - Я хотела бы научиться, - обронила она, теребя соломинку в полупустом бокале.
        - У тебя есть шанс. - Он вдруг поднялся. - Идем?
        - Сейчас? - Не ожидавшая столь быстрой реакции, она попробовала отшутиться. - Мне всегда казалось, что спорт и алкоголь несовместимы.
        - Так говорят зануды, которые не понимают настоящего веселья. Еще они говорят, что стритрейсинг и курение убивают. Так что насчет эксклюзивного урока? Я тебе такие виражи покажу!
        Натали посмотрела на часы.
        - Мне пора забирать дочь у матери. Спасибо за приятную компанию.
        - Как знаешь, - ответил Аркадий. Они поднялись, и он по-старомодному поцеловал ей руку. - Желаю приятно провести вечер, обворожительная миледи.
        Они недолго поболтали о пустяках и разошлись.
        Перед тем как вернуться в пентхауз, она решила забежать к себе, взять теплую кофточку для Маруси. Наступал вечер, от водохранилища тянуло прохладой, а Натали собиралась до темноты погулять с дочерью.
        Шагая по дорожке, она на миг ужаснулась тому, что едва не позволила соблазнить себя первому встречному. Рассудок остановил ее в шаге от пропасти. Вовремя притормозила, а то… А что, собственно? Не этого ли она добивалась, натягивая бикини и заигрывая с мужчинами на пляже? Сложно отрицать. К тому же Аркадий оказался самым необычным из мужчин: необычным и обворожительным, простым в общении, окруженным блеском, свойственным знаменитостям. Казалось, что изменить с ним - совсем не преступление.
        Она почувствовала легкое сожаление от скорого расставания с ним. Хотя все равно она поступила правильно.
        - Я поступила правильно, - произнесла Натали вслух.
        В коттедже вместо кофточки она зачем-то подхватила недовязанный чепчик Маруси. Натали застыла посреди гостиной, уставившись на рукоделие. Нетрезво хихикнула, потом, словно испугавшись, закрыла губы и осуждающе покачала головой, удивляясь непривычной для себя рассеянности.
        Назад она возвращалась по берегу, надеясь выветрить из головы хмель - не хотелось предстать перед матерью пьяной. В вечерний час людей на тропинке не было - гости отеля или ужинали, или готовились к вечерним развлечениям. Натали торопилась. Скоро вернется Митя, и ей нужно встретить его с Марусей на руках, чтобы он почувствовал стыд и вину - это был один из способов управления мужем, она часто так поступала. О встрече в баре, конечно, рассказывать ему не стоило.
        Возле лестницы, спускающейся к воде, она столкнулась… нет, это было невероятно!
        Из леса на нее вывалился Аркадий с доской для серфа. Как он здесь оказался и почему именно в тот момент, когда она шла по тропинке, - Натали не знала. Судя по его виду, он собирался прокатиться, причем прямо в офисных брюках и накрахмаленной сорочке.
        Он все-таки напился, сомнений не было.
        - Вот это встреча! - воскликнул банкир, пропуская непослушным языком часть букв. - А я думал, мы расстались. Миледи отправилась за своим ребенком, разве нет?
        - Ты следил за мной, - определила она.
        Он изобразил очаровательное смущение.
        - Честно признаться - да. Я не мог выбросить из головы нашу встречу. - Он поставил доску одним концом на траву, глянул на водохранилище, с преувеличенным усердием нахмурил брови, словно задумался над проблемой глобального потепления или о том, как накормить голодных детей в Африке. - Ну что, раз уж мы все равно встретились - проведем один урок? Парус у меня недалеко. Сейчас соберу и прокатимся. Правда, предупреждаю, я, кажется, забыл плавки.
        Взгляд Натали упал на стрелку ключиц в расстегнутом вороте, и у нее помутилось в голове.
        - К черту плавки, - прошептала она, шагая к нему и прилипая к его губам. Доска для серфинга хлопнулась на траву.
        Пальцы Аркадия, забравшись под платье, впились в ее подтянутые бедра. Он притянул ее к себе, и Натали ощутила животом напрягшийся член. Она простонала от возбуждения, в то время как ловкие пальцы бегали по телу, расстегивая, лаская, пощипывая, забираясь глубже…
        Аркадий повалил ее на доску для серфинга, и Натали забыла обо всем на свете.
        Глава 10
        Где искать избу деда Матвея, указал мальчишка с мокрыми волосами, гревшийся на лаковом деревянном плоту у берега. Десятилетний абориген первым попался им на глаза, когда Леонидыч на малом ходу подвел катер к деревне Пятница. На берегу за чередой тополей возвышались замки, где обитали звезды кино и телевидения. Мальчуган вряд ли проживал в одном из них, скорее просто забрался сюда понырять с плота «крутых».
        - За пляжем будет зеленая лестница, - объяснил он. - Прямо от нее начинается улица. Пойдете по ней и увидите старый дом.
        - Какой из себя? - уточнил Леонидыч.
        - Он такой один. Увидите.
        Изба действительно бросалась в глаза, окруженная богатыми особняками, теснившими ее со всех сторон. Скособоченная и вросшая в землю, почерневшая от времени, окруженная покосившейся оградой. Во дворе и на огороде колыхалась некошеная трава. Лишь слабые признаки указывали на то, что дом обитаем: тропка, ведущая от калитки к крыльцу, связки сушеной рыбы на веранде, пара деревянных весел у сарая.
        Леонидыч поднялся по скрипучим ступеням и постучал в дверь.
        - Матвей!.. Дед!.. Это Леонидыч. Открой!
        Из дома не раздавалось ни звука.
        - Может, куда ушел? - предположил Митя.
        - Некуда ему уходить. Он обычно или здесь, или на водохранилище. Но весла стоят, значит, здесь. Прячется, гад. - Леонидыч снова забарабанил кулаком в дощатую дверь. - Матвей, открой! Матвее-ей!..
        Он стучал не меньше минуты, пока из глубины дома донесся хриплый посаженный голос:
        - Кто там?
        - Матвей, это Леонидыч, инспектор!
        - У меня ружье. Валите отсюдова.
        - Не слышит, старый пень, - проворчал Леонидыч. - Матвей! ЭТО ЛЕОНИДЫЧ! ИНСПЕКТОР!
        - Какой Леонидыч? Не знаю никакого Леонидыча. Сказал же…
        - В прошлом году я твою лодку с мели выдергивал. Вспоминай, напряги склероз!
        Старик за дверью молчал, ворочая извилинами. Митя, вспомнив о напутствии дона Бывалого, гадал, в каком сейчас состоянии хозяин дома - трезвый или нет?
        - Инспехтор? - донеслось из-за двери смущенное.
        - Он самый, дед! Открывай, твою мать!
        Лязгнул засов. Дверь отворилась. Из темного проема, прикрываясь ладонью от солнца, выглянул дряхлый старик в растянутой майке. Шея и загорелое лицо в морщинах. На висках и темени клочки бесцветных волос. Деду Матвею было так много лет, что, образно говоря, одной ногой он стоял в могиле.
        - Чего тебе, инспехтор? - осведомился он недружелюбно. - Я гостей не звал.
        - Разговор к тебе есть. Деловой. - Неотразимо улыбнувшись, Леонидыч подбросил в ладони поллитру, купленную по дороге.
        На внутреннем убранстве дома лежал глубокий отпечаток ветхости и увядания. Мебель середины прошлого века, сумрак в комнатах, грязь в углах. В воздухе пахло пылью и застарелым потом. В горнице, правда, куда они прошли из сеней, было посвежей - в основном из-за распахнутых настежь окон. Здесь стоял диван, стол, комод с черно-белым телевизором. В углу под полотенцем пряталась икона.
        Дед Матвей усадил гостей за стол. Леонидыч поставил бутылку на середину.
        - Всю жизнь здесь живу, - объяснял дед, собирая на стол нехитрую закусь: огурцы, лук, соль. - И батя жил. И дед с прадедом. Старуху свою здесь похоронил. А эти ходют и ходют: продай да продай. Пока не пообещаешь яйца отстрелить - не отстанут.
        - Нам что, придется пить? - прошептал Митя на ухо Леонидычу, когда старик полез в сервант за гранеными стаканами. - Я на это не рассчитывал.
        - Отказаться нельзя, - покачал головой инспектор. - Обидишь.
        Он распечатал бутылку, наполнил стаканы. Они выпили, закусили. Дешевая водка ударила Мите в голову - дал знать о себе пропущенный обед. Комната у него в глазах смазалась, в руках потяжелело, движения стали неровными.
        - Закусывай, закусывай! - Леонидыч двинул к нему тарелку с огурцами и вновь наполнил стаканы. Один, правда, оставил пустым. Митя с благодарностью подумал, что для него, но…
        - А себя чего обделил? - поинтересовался дед, ткнув надкушенной стрелой лука в граненое стекло.
        - Мне больше нельзя, катером еще управлять. А вот Димка с тобой с радостью выпьет. Правда, Димка?
        Митя подавился соленым огурцом, и инспектору пришлось стучать ему кулаком по спине, чтобы выбить из трахеи застрявший кусочек.
        - А скажи, дед, - заговорил Леонидыч, когда стаканы вновь опустели, - говорят, будто ты видел чертовщину на водохранилище? Врут, поди?
        Дед недоверчиво покряхтел, покашлял. Пожевал губами, глядя на бутылку.
        - Нацеди-ка мне еще.
        Он опрокинул в себя третью порцию водки, раскурил вонючую папироску и прохрипел убитыми голосовыми связками:
        - В бога веруешь, инспехтор?
        - Да как сказать…
        - Диавол завелся в Истре, - заявил дед. - Чудище водяное.
        Митя мигом протрезвел.
        - Вы его видели? - спросил он.
        Дед Матвей стрельнул на него подозрительным взглядом, будто биолог сомневался в его честности.
        - Ты его видел, дед? - поддержал вопрос Леонидыч.
        - Видел ли я? - взревел Матвей, покачнувшись на колченогом табурете. - Как тебя сейчас!
        - И где?
        Матвей вздохнул в голос.
        - Неспроста он явился. Знать, время пришло. Только Господь решает…
        - Дед, ты о чем?
        - …когда кару насылать. - Он безнадежно махнул в сторону Леонидыча скрюченной рукой. - Не веруешь, тебе не понять. Когда грехи у людей свыше меры, он выпускает гнев…
        Привстав из-за стола, он повернулся к иконе и размашисто перекрестился:
        - Прости меня, Господи! Прости за все грехи мои!
        - Где ты видел чудище? - продолжал Леонидыч, раздраженный, что дед все время отвлекается.
        - В заводи. - Матвей вернулся на табурет, пыхнул папиросой. - Около «Восхода». С удочкой сидел поутру. Не клевало ни хера… Туман, но берег видать. Слышу - у ивняка плеск. Громко, как веслом по воде. Гляжу туда - а из воды человек высунулся…
        - Человек! - поразился Митя.
        - Человек? - не поверил Леонидыч.
        Дед высокомерно хмыкнул.
        - Вот именно. ЧЕ-ЛО-ВЕК! Ручищи огромные. Голова волосами залеплена. Ну, думаю, купается поутру, спорхмен… - Дед пытливо оглядел лица слушателей и эффектно произнес: - Поворачивается - а на спине плавник!
        На секунду горницу окутало изумленное молчание.
        - И что дальше? - спросил Леонидыч хмуро.
        - Дальше-то? Напужался я до усрачки. Сразу понял, хто такой. Ну, думаю, конец мне. Увидит - под воду утащит. Здоровенный черт… Я, значит, за весло. Думаю, подплывет ближе - по башке огрею. Хотя что ему весло! Не проймет. Но ничего другого под руками не было… Стою, значит, жду. Поджилки трясутся. А он - плюх! - и под воду ушел. Только фыркнул напоследок да хвостом по воде опять… Меня, слава те господи, не заметил. Иначе бы к моей старухе на тот свет отправил на свиданьице.
        Дед Матвей налил себе и быстро выпил. Леонидыч с сомнением посмотрел на Митю.
        - Кто же он такой? - спросил инспектор.
        - Фараончик, - объяснил старик, выдыхая алкогольные пары. - Фараончик его звать. Нечистый дух. Человек и рыба - пополам.
        - Как русалка, что ль?
        Матвей будто не услышал реплики.
        - Я от своего деда слыхал, еще до войны, а тот от своего. Рассказ про них. - Старик заговорил одержимо, недобро сверкая глазами из-под кустистых бровей. - В Библии что написано? Когда Моисей с евреями из Египта шел, встало перед ним море. Что делать? Сзади фараон с войском. Нагонит - всех в клочья порубит. Беда! Увидел это Господь и раздвинул воды, чтобы евреи, значит, перешли на другой берег, а над войском фараона воды-то сомкнул. Потонули все - люди, кони, колесницы. Все до единого, все войско… Утопленникам энтим Господь упокоиться не дал. За то, что евреев мучили, в наказанье сделал страшными: голова у них человечья, а тулово рыбье. Руки сделал, как грабли. Голос оставил - глухой, как из бочки…
        Мите живо вспомнились рассказы о голосе в прибрежных кустах. Страх пронизал его до костей.
        - Фараоновы слуги они, потому и названы - фараончиками, - хрипел дед Матвей. - Положил им Господь обитать в энтом виде до светопреставленья. Вот и рассеялись по миру, ждать своей участи. Попрятались - кто в озеро, кто в реку. Живут в пещере на дне, а питаются людьми. Хватают и тащат себе в логово. Любят они человечину. Для них это как для нас огурчиком солененьким похрустеть. Раньше как говорили, если пошел человек на реку и не вернулся? А, как? Фараончик забрал, во!
        - Фараончик, значит, - скептически произнес Леонидыч, разглядывая в просвет мутный стакан.
        Матвей хрипло перевел дух.
        - Я все думаю, зачем он сейчас-то вылез. Дед говорил, сто лет не являлся, а тут на тебе. Есть одна мысля. Раньше народ божьего гнева боялся, стерегся. А сейчас забыли страх, грешат напропалую. Вот и кара пришла. Потому что сказано к римлянам: возмездие за грех - смерть!
        И дед решительно грохнул кулаком по столу. Леонидыч недовольно скривился, но промолчал.
        - Скажите, - спросил Митя, - можно его убить?
        - Фараончика? Убить? - Матвей агрессивно надвинулся на биолога. - Попробуй. Нет, ты попробуй! А я на тебя посмотрю. Умом он хитрый, как человек, а телом верткий, как рыба. - Он вытянул костлявую руку и больно ущипнул Митю за плечо. - У тебя вот кожа, а у него броня! А силища-то - не ровня твоей!.. Только ты его сначала найди. Ни за что не найдешь. Водного духа захотел найти, видал! Он тебя первый найдет. И всех вас сожрет, всех!!.
        Леонидыч с шумным выдохом поднялся из-за стола.
        - Пора нам, дед. Спасибо за угощение. Бутылку себе оставь, не пропадет, думаю. Пошли, Димка.
        Захмелевший Митя не сразу услышал Леонидыча. Перед глазами ожили картинки из далекого детства…

* * *
        Отец учил его плавать с пяти лет. Это было на Яхоти, где стоял дом матери отца, бабушки Вари - тихой старушки, которая потеряла мужа на войне, вырастила двух сыновей и дочь Ангелину. Пляж на реке отсутствовал; его заменяла глинистая рытвина в крутом, поросшем травой склоне. Рытвину называли «купалкой». Заходить в воду там было очень неудобно: илистое дно резко уходило вниз. Для детского плавания вариант не самый подходящий. Но Митя помнил, что учился именно там.
        Из тех уроков в голове сохранилось только два образа. Первый: солнце было жарким, а вода ледяной. Второй: отец был большим, как великан; он поддерживал сына под живот, веля грести, не паниковать и не бояться. Но Митя этого не понимал, рвался из рук, едва отец подводил его к глубине, и думал, что никогда не научится этому сложному искусству взрослых. Когда он пойдет в первый класс, то все будут показывать на него пальцем и дразниться, потому что в первом классе плавать умеют все. Эти мысли заставляли его пробовать снова и снова.
        Большего он не помнил, но к семи годам уже плавал с отцом по течению до скользкого маленького плота, на котором местные женщины полоскали белье. В девять он на спор переплывал реку туда и обратно, «рыбкой» нырял с берега, на минуту и больше задерживал дыхание под водой и чувствовал себя королем стихии. Отец все реже сопровождал его в походах на реку, и Митя отправлялся туда один или с друзьями, зачастую забывая спросить разрешения родителей.
        Сейчас, спустя восемнадцать лет, Митя уже не помнил, что ему понадобилось в тот день на другом берегу реки. Он лишь помнил, что было солнечно, из включенного радиоприемника лился голос Валерия Сюткина, поющего о дороге в облака. На плоту две женщины полоскали белье, их деловитое «чвак-чвак!» частично заглушало звук радио. Митя плыл через реку, загребая чуть против течения, чтобы не относило в сторону. До берега, поросшего камышом, оставалось совсем немного, как вдруг под водой кто-то схватил его за ногу…
        Десятилетний Митя ощутил в спине щиплющий холодок страха смерти. Хватка на ноге была несильной, но достаточной, чтобы утянуть на дно.
        Под оглушительные удары сердца Митя сделал отчаянный гребок и дернул стопой. То, что ее держало внизу, на миг ослабило хватку. Он даже успел обрадоваться, но в следующее мгновение упругие пальцы сдавили щиколотку еще сильнее и, повиснув гирей, потащили вниз…
        Ему живо вспомнилось, как две недели назад взрослые мальчишки мерили здесь глубину, погружаясь в воду с вытянутыми над головой руками, по которым было видно, достают ли они до дна. На этом месте один из них, самый длинный, ушел вместе с кончиками пальцев. Вынырнув, он деловито сообщил, что дна здесь нет. Помнится, Митю, сидевшего на берегу, особенно поразили эти слова. Дна нет. Словно именно там находилась бездонная расщелина…
        Солнце на небе светило все так же радостно. Все так же с берега доносился Сюткин, с плота - размеренное «чвак-чвак» болтаемого в воде белья.
        Митя беспомощно уходил на глубину.
        Все попытки грести руками окончились ничем. Парализованный ужасом, он даже не мог открыть рот и позвать на помощь. Под конец над водой осталось только лицо.
        В ту ужасную секунду Митя осознал, что сейчас уйдет под воду, а женщины будут все так же полоскать белье, солнце будет светить, жизнь в деревне и в остальном мире будет продолжаться. Только все это будет без него. Его утащит на дно чудовище, о котором никто не знает, потому что оно обитает в темной расщелине на глубине, не показываясь на глаза людям, терпеливо ожидая своего часа, когда отчаянный мальчишка поплывет над его владениями…
        Это последнее, о чем он успел подумать, перед тем как мир стал зеленым, словно за бутылочным стеклом. Он открыл рот, более не в силах удерживать дыхание, и все утонуло во мраке…
        Сколько времени он был мертв - Митя не помнил.
        В себя он пришел на мокрой траве. Он лежал на боку. Грудь горела и вздрагивала от кашля, изо рта летели брызги, а сердитый дядька, с головы которого ручьями лилась вода, хлопал его промеж лопаток тяжелой ладонью, приговаривая: «А ну дыши, гаденыш! Заплывать куда не надо можешь, а дышать - нет?»
        Митю вытащил местный рыболов. Он вовремя заметил тонущего мальчонку и прыгнул в воду, не снимая зеленых маскировочных штанов, в кармане которых лежал перочинный нож. Именно его лезвие спасло Савичеву жизнь, обрезав дешевую китайскую сеть, в которой запуталась щиколотка.
        До сих пор остается загадкой, кто натянул поперек реки десятиметровую капроновую
«китайку». Ни один из жителей деревни не сознался в преступлении, хотя, возможно, им не в чем было сознаваться. Купалку на изгибе, это оживленное ребячье место, в деревне хорошо знали. Ни один из местных любителей рыбалки не мог там поставить сеть и надавал бы по башке каждому, кто попробовал бы это сделать, поскольку на купалку мог отправиться его сын, внук, племянник. Подозревали дебиловатого Мишу, у которого было не все в порядке с головой, но поди докажи, что сеть поставил он. В любом случае, через два года Миша сам себя наказал, выпив вместо водки суррогат и переехав на местное кладбище. С его смертью тайна сети навсегда осталась неразгаданной.
        Митя долго не мог привыкнуть к тому, что стал жертвой чьей-то безалаберности, а не речного чудовища. Он хорошо помнил упругую тяжесть, которая тянула его на глубину и казалась живой, наделенной зловещим разумом.
        По ночам он просыпался в холодном поту от кошмара, в котором он тонул в холодной воде вновь и вновь. Из-за этого у него развился синдром навязчивых состояний. Стоило ему оказаться у воды, как подскакивал пульс, конечности пробирала дрожь, а горло сжималось от ужаса. Ему казалось, что в реке, в пруду, в бассейне, в канале - повсюду скрываются монстры, которые только и ждут удобного случая, чтобы схватить такого маленького и такого вкусного мальчика.
        Около двух недель Митю обследовали в детской психиатрической больнице, а потом он четыре года наблюдался у детского психиатра. Ему задавали вопросы, выписывали таблетки, и к четырнадцати годам помогли избавиться от водобоязни. Наполненная ванна больше не пугала. В водоемы он заходил свободно - правда, только на мелководье и по пояс. Но мама и детский психиатр были довольны.
        С тех пор прошло много лет. Митя окончил школу с красным дипломом, переехал в Москву, женился, открыл фирму, купил квартиру. Он стал взрослым и был абсолютно здоров. Но по ночам по-прежнему просыпался от кошмара, в котором нечто жуткое, бесформенное набрасывалось на него в холодной воде и тащило вниз, в темную глубину.

* * *
        Митя был рад выбраться из избы деда Матвея.
        Посреди двора он остановился, чтобы ополоснуть лицо из ржавой бочки. Вода привела в чувство. Он вытерся рубашкой и посмотрел на водохранилище, синеющее за листвой. Серебристая рябь, скользящий по ней парус, шум пляжа резко контрастировали с мрачным рассказом, который словно проник в эту радостную жизнь из другой реальности, первобытно-суеверной.
        Легенда о фараончике произвела на Митю сильное впечатление. Еще неделю назад он с недоверием отнесся бы к истории про утонувшее войско библейского правителя и воинов, обратившихся в чудовищ. Однако загадочные события последних дней вкупе с личной психологической травмой пошатнули его убеждения, и сейчас бывший ученый уже не мог утверждать, что за теорией Дарвина и двойной спиралью ДНК не начинаются обширные мистические территории. Исчезновения девушек и легенда деда Матвея всколыхнули в нем старые фантазии об ужасном монстре, жертвой которого он едва не стал в далеком детстве.
        Теперь, спустя восемнадцать лет, он узнал имя. Фараончик.
        Словно холодом подуло в затылок.
        Когда юного Митю выписывали из психиатрической клиники, он надеялся, что страхи и видения остались в прошлом. Он вырос, устроил жизнь, похоронив глубоко в душе ужасное воспоминание о холодной воде и чьей-то руке, хватающей его за щиколотку. И вдруг, в один момент, эти образы вернулись, сметая тщательно выстроенные ограждения из логики и рационального, на которых держалась его взрослая жизнь.
        Холодная вода… песня над рекой… чмоканье белья…

…и нечем дышать!
        На всем пути до места, где остался катер, они брели молча. Только когда отчалили, Леонидыч сказал:
        - Гнетущее впечатление, правда?
        Митя молча кивнул.
        - Поверил в фараончика?
        - Не знаю, - неуверенно произнес Митя. - Но под описание подходят все известные нам приметы: и среда обитания, и похищения, и даже голос.
        - Получеловек-полурыба, - хмыкнул Леонидыч. - Ихтиандр. Как говорят у нас в Одессе: мама, роди меня обратно…
        Окончание фразы накрыл рев заработавшего мотора, запущенного инспектором. Катер разогнался. Деревня Пятница с богатыми особняками, среди которых пряталась старая почерневшая изба, наполненная жуткими историями, поплыла мимо и осталась позади. Леонидыч стоял за рулем как влитой - только ветер трепал редкие седые пряди, выбивающиеся из-под кепи. Глаза были скрыты под дешевыми солнцезащитными очками.
        - Матвей убедительно глаголет, - сказал он, не поворачивая головы. - Даже меня проняло. А меня не очень-то заставишь верить в сказки.
        - Может, так и есть? - Мите пришлось перекрикивать ревущий мотор. - Может, мы столкнулись с потусторонним существом?
        - Нет, - отрезал Леонидыч. - В фараончика, который наказывает людей за грехи, я не поверю. Скорее уж в крокодила…
        Он погасил скорость, чтобы волна катера не перевернула плывущую навстречу прогулочную лодку с тремя девицами в купальниках. Одна им помахала. Ни Митя, ни инспектор не ответили на приветствие.
        - В одном дед прав, - продолжил Леонидыч. - Я о логове.
        - Не понимаю.
        - Между пропажей девушек и обнаружением останков имеется интервал в несколько дней. Животное он или человек - у похитителя должно быть логово. Место, где он спит, куда тащит своих жертв. Найдем логово - найдем и его.
        Митя озадаченно потер лоб.
        - Но где искать логово?
        - Уж точно не на дне. Во-первых, извини, трудно в это поверить. А во-вторых, близкие к следствию люди рассказывают одну вещь. Якобы первая девчушка после пропажи какое-то время была жива. День, ночь и еще день. По останкам определили. Не знаю, есть ли здесь доля правды. Но если есть, то под водой, согласись, сложно прожить пару дней. - Леонидыч посмотрел на высокий лесистый берег на другой стороне. - Я думаю, логово где-то там.
        - На берегу?
        - Ага.
        - Но вы сами говорили, что когда искали девушку, осмотрели весь берег.
        - Верно. Облазали все заросли. И о том, что пацаны из школы милиции наткнулись на логово монстра, я не слышал.
        - Тогда где оно?
        - Не знаю.
        Митя растерянно потер лоб.
        - Давай вернемся к тому, о чем я говорил в прошлый раз, - предложил Леонидыч. - С биологической точки зрения: если бы это был не человек-амфибия деда Матвея, а, допустим, тот гребаный крокодил?
        - Гребнистый.
        - Ну, гребнистый, какая разница. Вот если бы в здешних водах плавал крокодил - где бы он устроил логово?
        - Ну-у, - протянул Митя, размышляя, - у крокодилов нет логова как такового. Есть место гнездования, где самка откладывает яйца. Это гора листьев и грязи на возвышенном месте. А так они обитают в воде, на песке.
        - Песок нам не подойдет. Песок весь на виду.
        - Знаете, существуют другие хищники, находящиеся на более высокой ступени эволюции, которые тоже ведут полуводный образ жизни.
        - Какие?
        - Речная выдра. Надеюсь, вы понимаете, что по размерам это существо несопоставимо с нашим убийцей. Я сейчас говорю только о повадках, запрограммированных генами и длительным процессом эволюции.
        - Разумеется.
        - Выдра - ловкий хищник и отличный пловец. В основном охотится на рыбу, но также ловит и щук, и кроликов, и даже уток. Может сожрать до пяти килограммов свежей рыбы, поэтому для маленьких водоемов просто губительна - животные ресурсы уничтожает начисто. Когда этот зверек ловит больше рыбы, чем может съесть, он делает запасы.
        - Запасы, - со странной интонацией промурлыкал Леонидыч.
        Митя понял, о чем подумал инспектор, и поежился.
        - Выдры селятся в норах, - продолжал Савичев, - в глубоких. Норы устраивают внутри высокого или лесистого берега. Вход в нору всегда находится ниже уровня воды. От него в гнездовую камеру поднимается наклонный ход. Воздух туда поступает через две-три отдушины, выходящие на поверхность земли, но их почти невозможно обнаружить - они спрятаны в траве или под кустами.
        - Значит, что, логово водоплавающего потрошителя может оказаться под берегом? - задумался Леонидыч. - Ну да, поэтому на него не наткнулись до сих пор. Вот что. С опросами, я думаю, пора заканчивать и приступать к практическим мероприятиям. Нужно обследовать берег с аквалангом, каждый отрезок, каждый угол. Поможешь мне?
        - Чем? - изумился Митя.
        - За катером последишь, пока я буду погружаться. Линь подержишь. А то, может, и сам надумаешь.
        Митя с ужасом представил, что ему предстоит. Вместе с Леонидычем обследовать берега, заплывать в тихие бухты, погружаться в глубокие омуты. А в это время рядом будет плавать существо, в любой момент способное напасть на них и порвать на куски.
        - Может, привлечь официальные структуры?
        - Никто не поверит. У нас сейчас на руках только домыслы и бредовый рассказ полоумного деда… Ты нужен мне, Димка. Если подтянуть кого-то еще, придется объяснять заново, убеждать. Вот обращусь я к водолазам из ГИМСа. Что они скажут? Скажут, спятил Леонидыч. А тебя убеждать не надо - веришь, и даже больше, чем надо. Потом, у тебя образование. Подскажешь такое, о чем я не слыхивал. Как про выдру, к примеру.
        - Я говорил, что глубины боюсь. С детства не плавал по-настоящему.
        Леонидыч как-то по-особому посмотрел на него.
        - Если в детстве умел, тело не забыло. Проблема в голове. А с нею, думаю, разберемся.

* * *

17 июля
        В половине десятого вечера старый знакомый Леонидыча полковник Сухин увидел из окна своего дома, расположенного на первой линии от воды, как его новенький белоснежный катер, стоявший у причала, вздрагивает и покачивается. Смеркалось, берег был пуст. Причал находился метрах в шестидесяти от дома, и источник покачиваний было не разобрать. Однако Павел Сергеевич недаром столько лет служил в милиции, а теперь в полиции, чтобы не догадаться о причинах.
        Свою ласточку с мотором в двести тридцать лошадиных сил он приобрел прошлым летом. Он давно собирался поменять старую «казанку» на что-нибудь новое и современное, но все не получалось. Не отягощенный семейными узами, он жил в свое удовольствие - рестораны, бани, рыбалка. В свои пятьдесят семь он находился в отличной физической форме и до сих пор соблазнял молодых девиц, попавших под обаяние властных седин и решительного характера. С работой тоже был порядок. Должность в ГУВД Москвы, через которую к нему рекой текли откаты и вознаграждения, не давала повода усомниться в выборе профессии, сделанном много лет назад. Он жил не хуже других: трехкомнатная квартира, загородный дом, люксовый внедорожник, наручные часы, как у министра финансов. Что еще нужно для счастья? Разве что лодку, как у нормальных людей.
        И вот в прошлом году ему на стол положили дело строительной компании, подозреваемой в мошенничестве на рынке жилья. Короткий разговор с директором и несколько прозрачных намеков выявили полное взаимопонимание сторон, и на счет родственника, к которому Сухин якобы не имел отношения, была перечислена кругленькая сумма отступных. Уголовное дело было закрыто за отсутствием состава преступления, а напротив дома Павла Сергеевича на Истринском водохранилище появился новенький шестиметровый катер с мощным японским двигателем, тиковой палубой и просторным кубриком, отделанным хромом и дорогими породами дерева.
        Правда, с этого момента и начались беды.
        Как только посудина была спущена на воду, местная шпана потеряла сон. В конце прошлого лета подростки забрались на судно и вытащили жидкокристаллический телевизор, а нынешней весной поцарапали полировку на кокпите и залили пивом медвежьи шкуры в кубрике. После первого случая Павел Сергеевич нанял сторожа, после второго всыпал ему по первое число. Но, видимо, нужно принимать другие меры.
        Оторвавшись от окна, Сухин достал из шкафа незарегистрированную «Осу». Пора было преподать урок этим малолетним оболтусам, у которых в голове только пиво и карты.
«Урок, который запомнится им надолго», - мстительно подумал полковник.
        Быстро зарядив травматический пистолет, он сунул тупорылый ствол в шорты, сыпанул в карман рубашки горсть запасных патронов и вышел на открытый воздух.
        Будка сторожа пустовала. Сухин выругался про себя, но потом вспомнил - сегодня тот куда-то отпрашивался. Ладно, с ним он разберется после. Главное сейчас - гаденыши в его катере. Сухин вытащил из кармана резинострел и поднялся на причал.
        Катер продолжал покачиваться и вздрагивать, заметно кренясь на корму. Из-за парусника, стоящего рядом, было трудно разобрать, что творится на борту, но, судя по осадке носовой части, там хулиганят три или четыре оболтуса. Количество не смущало полковника Сухина. В любом случае теперь им не сбежать. Пара выстрелов в живот заставят мучиться одного и сделают шелковыми остальных. И пусть потом ноют, жалуются родителям, пишут заявления - он разбирался и не с такими. Ставил на место и несговорчивых коммерсов, и крутых бандитов. Что ему пацанье!
        С причала фигур было не видать - видимо, спустились в трюм, как в прошлый раз. Не слыхать и разговоров, только странное похрупывание. Он забрался на бак и, держа перед собой «Осу», двинулся вдоль палубной надстройки, хватаясь свободной рукой за леера. Простофили даже не выставили часового на стрем. Появление хозяина в разгар вечеринки станет для них сюрпризом. Четырехзарядная «Оса» относилась к опасному травматическому оружию, ее резиновая пуля со стальным сердечником пробивала доски и ломала ребра. В следующий раз эти сукины дети десять раз подумают, прежде чем забираться в чужую собственность, особенно если эта собственность принадлежит полковнику МВД.
        Первое, что он увидел, добравшись до середины судна, было непонятное копошение на корме. Возвращаясь с рыбалки, Сухин оставил там ведро с рыбьей прикормкой. Килограммовые упаковки он покупал в маленьком магазинчике на Новорижском шоссе. Прикормку готовили по специальному рецепту из сухарей и перемолотых рыбьих отходов. Смесь источала дикую вонь, но рыба была от нее сама не своя.
        Сейчас ведро с прикормкой было опрокинуто, лежавшие рядом упаковки разодраны, а корм усеивал палубу. Никаких подростков на ней не было. Вместо них там шевелилось и извивалось нечто настолько уродливое и отвратительное, что Сухин не поверил глазам. Свет деревенских фонарей тускло отливал на рубчатой чешуе. Длинное тело в мелких плавниках перевалилось через транец и уходило в воду.
        Павел Сергеевич невольно отшатнулся. Привычная картина мира, которая в голове полковника всегда была ясной и четкой, неожиданно треснула. В его новенькую лодку забралось ЧУДОВИЩЕ! Такое же, как в фильмах ужасов, какие он смотрел дома на мягком кожаном диване, тиская молодых подружек. Только это чудовище не было нарисовано на компьютере в Голливуде. Оно было настоящим. И обитало здесь, на Истринском водохранилище, прямо под окнами его загородного дома.
        От осознания этого факта Павел Сергеевич окоченел от ужаса.
        Чудовище, почувствовав его присутствие, подняло косматую голову и взглянуло на полковника большими глазами обитателя подводного мира. Взглянуло без страха и без жалости. Нижняя челюсть двигалась, хрустя кормом. В темной бороде рыжели запутавшиеся крошки.
        На миг человек и водяной кошмар уставились друг на друга, после чего монстр коротко зарычал, обозначая свое право находиться здесь и пожирать рыбий корм. От этого звука у полковника ослабли колени. Он покачнулся. Чтобы не упасть, оперся рукой на крышу кубрика… и лишь тогда вспомнил, что в этой самой руке у него находится пистолет.
        Словно во сне, Сухин поднял резинострел, наведя его на отвратительную косматую голову. Хлопок выстрела взорвал вечернюю тишину. Двенадцать граммов стали в резиновой оболочке со звонким щелчком угодили в угловатую скулу.
        Чудовище дернулось. Из черной глотки вырвалось недовольное, обиженное рычание.
        - Не нравится, сука?! - радостно воскликнул Сухин.
        Он выстрелил еще трижды, все в голову. Рев хищника утонул в хлопках выстрелов. Существо заметалось по палубе, катер заходил ходуном, и Сухин устоял на ногах лишь потому, что вовремя схватился за поручень.
        Пространство перед ним окутал сизый дым, скрыв существо. Трясущимися руками полковник раскрыл кассету. Пальцы не слушались, и ему пришлось помучиться, выбрасывая пустые гильзы и вставляя свежие патроны. Но вот травмат вновь заряжен. Сухин выставил его перед собой, готовый в любую секунду возобновить огонь.
        Ветерок отнес облако сгоревшего пороха к соседнему судну, и Сухин обнаружил, что корма опустела. Он изумленно захлопал глазами, сполз на усыпанные кормом буковые доски.
        Неизвестная тварь исчезла. Растворилась в воздухе, словно старик Хоттабыч.
        Хотя при чем тут воздух? Оно наверняка скрылось в воде.
        Пошатываясь, Сухин подошел к борту и глянул вниз.
        Между причалом и берегом бежали мелкие волны, но не было ни кругов, ни пузырей, ни пены - за борт никто не нырял. Получается, что ужасного существа, забравшегося в катер, не было. Полковнику оно померещилось!
        Сухин отер вспотевший лоб, испытывая смесь растерянности и облегчения. Померещиться - это куда лучше, чем если бы взаправду. Видать, нервы разыгрались. Все из-за череды проверок, проходивших в ГУВД. Павел Сергеевич волновался, что служба собственной безопасности узнает о доме на Истринском, люксовом внедорожнике и новеньком катере. Но вроде пронесло, никто не узнал. Когда все закончится, нужно будет взять две недельки за свой счет и съездить в теплые края, подлечить нервы. А то в самом деле, еще пара таких видений - и можно превратиться в шизика…
        За спиной скрипнула палуба.
        Сухин обернулся, но было поздно. В воздухе мелькнула худая лапа, похожая на человечью руку с когтями на пальцах. Павел Сергеевич ощутил несильный скользящий удар по животу, как если бы шаркнуло крылом проезжавшего автомобиля. В ладони упало что-то горячее и скользкое. Спустя секунду брюхо прорезала боль. Он посмотрел вниз и обнаружил, что окровавленными руками тянет из вспоротого живота собственные кишки.
        Сухин жалобно закричал и выронил травмат. Не охваченный ужасом край сознания успел отметить, что огромная тварь выползла из кубрика, куда она втиснулась, спасаясь от выстрелов. А он-то думал, что чудовища не было, что оно померещилось!
        Господи Иисусе, спаси и помилуй!!!
        В глазах распускались багровые круги, мешая рассмотреть то, что неумолимо приближалось к нему, загораживая светящиеся окна домов на берегу, дыша в лицо зловонием. Павел Сергеевич понял, что к нему пришла смерть, и постарался встретить ее мужественно, как и подобает настоящему полковнику.
        - Памагитэ? - вдруг сказало существо.
        В голове у Сухина сдвинулось окончательно, и он сошел с ума еще до того, как крепкие зубы вонзились ему в горло…
        Существо мотнуло головой, бросая человека, словно тряпичную куклу, от борта к борту, вышибая из него последний дух. Затем фыркнуло и с придушенной жертвой в зубах перевалилось через борт. Оно ушло на глубину, таща за собой безвольное тело старого друга Леонидыча. Оставшийся на поверхности катер некоторое время покачивался на волнах, потом замер. Со стороны он выглядел таким же новеньким и белоснежным. Но если залезть на бак, то можно было увидеть загаженную прикормкой палубу и транец, забрызганный кровью.
        Часть 2
        В поисках дьявола
        Глава 11

17 июля, поздний вечер
        В отель Митя вернулся, когда наступили сумерки. Леонидыч высадил его на берегу, неподалеку от коттеджа. Они договорились встретиться утром, попрощались, после чего инспектор завел двигатель, и катер скрылся за оконечностью мыса.
        Митя проводил его взглядом, затем некоторое время слушал удаляющееся тарахтенье, стелившееся по темному полю воды, после чего стал подниматься по лесистому склону. Он устал, был голоден и мечтал поскорее оказаться дома. Ему хотелось очутиться среди родных, погрузиться в мелкие бытовые хлопоты - все, что угодно, лишь бы только отрешиться от мрачных историй, которых он наслушался сегодня.
        Натали сидела на диване в белом махровом халате с логотипом отеля и соединяла воедино элементы кружевной шапочки, заканчивая свой труд. На экране телевизора мелькало позднее ток-шоу.
        - Маруся спит? - спросил Митя, запирая входную дверь.
        - Угу, - ответила супруга, не отрываясь от своего занятия.
        Митя подошел к ней, наклонился, чтобы поцеловать в шею. Она отстранилась, словно ей это было неприятно.
        - Я ошибусь… два, три, четыре, - сказала она, считая узлы. - Что это за запах? Фу!
        Митя смущенно отстранился. Он так и не смог избавиться от ядреного духа водки и лука, которыми обогатился в гостях у деда Матвея.
        - У нас найдется поесть? - спросил он с деланой беззаботностью. - С утра маковой росинки во рту не было. Представляешь, мы с Леонидычем…
        - На кухне холодильник. Если там пусто, то обратись к скатерти-самобранке. И меня не интересует, кто такой Леонидыч.
        Митя нашел в холодильнике несколько заветренных ломтей сыра и ветчины, которые Натали еще вчера принесла для него из ресторана. На подоконнике зеленело яблоко с отметиной мелких Марусиных зубов - видимо, дочь пыталась погрызть райский плод, но бросила это занятие.
        - Чем вы сегодня занимались? - спросил он, вернувшись в гостиную, жуя на ходу яблоко и заедая его сыром с ветчиной.
        Этот невинный вопрос неожиданно вывел супругу из себя.
        - Чем?! - Она бросила пряжу и вскочила с дивана. Серые глаза метали молнии. - Ты спрашиваешь, чем мы занимались? Болтался неизвестно где, неизвестно с кем, решал чужие проблемы. И после всего этого у тебя хватает наглости спрашивать, чем мы занимались? Я целый день провела с нашей дочерью, если ты не в курсе!
        Митя виновато потупился, отметив при этом эмоциональный взрыв супруги. В нем была наигранность, словно Натали пыталась скрыть что-то от мужа. Возможно, ему померещилось.
        - Меня попросили помочь, - попытался объяснить он. - Это связано со вчерашней историей. Ты должна понять.
        - Я отказываюсь это понимать. При чем тут ты? Есть соответствующие органы.
        - Они не справляются.
        - Ну конечно!
        Натали вернулась на диван и стала собирать инструменты в коробку - как ему показалось, слишком увлеченно. Рассказать ей? Пожалуй, не стоит. Во-первых, все равно не поверит. А во-вторых, ему не хотелось пугать любимую женщину.
        Однако что-то сказать было надо.
        - Там деликатная ситуация… - Митя нерешительно кашлянул. - Потребовалось мое образование. Я не могу всего рассказать.
        - Твое образование? Биолога? Что за бред!
        И снова ее возмущение показалось ему чуточку преувеличенным и фальшивым. Спор она ведет лишь для проформы, стараясь за ним что-то скрыть. Что? Зачем? Митя не понимал, но слишком устал, чтобы разбираться в интонациях супруги.
        - Натали, мне нужно с тобой поговорить.
        - Это не может подождать до завтра? Я хочу спать.
        - Это очень важно. Послушай меня внимательно.
        - Что?
        Он присел рядом с ней на диван, посмотрел в глаза.
        - Завтра не купайся, не ходи на пляж, не гуляй по берегу, - серьезно произнес Митя. - Ни одна, ни с Марусей.
        Длинные изогнутые ресницы непонимающе вздрогнули.
        - Что опять за бред? Это почему?
        - Сейчас не могу объяснить. Просто поверь мне на слово и сделай, как я прошу.
        - В жизни не слышала ничего более вздорного и нелепого. Что нам делать в жару? Отель со всех сторон окружен водой. Ты предлагаешь запереться в коттедже и никуда не выходить… - у нее в глазах опять мелькнула какая-то мысль, - ни с кем не встречаться?
        - Есть лес. Есть развлекательный центр. Есть детская площадка с бассейном.
        - Ну да! Детский бассейн. Я буду загорать около него. Круто!
        - Натали. Я очень тебя прошу…
        - Послушай себя. Все, о чем ты говоришь - про биологию, про запреты, - звучит нелепо и глупо.
        - Натали, прошу тебя…
        - Все. Я устала. Иду спать. Ты спишь отдельно.
        Натали поднялась с дивана и, избегая его прикосновений, решительно направилась к спальне. Однако перед тем, как скрыться за дверью, ненадолго остановилась.
        - Кстати, послезавтра ты обещал отвезти меня в Москву. Помнишь?
        - Черт, совсем вылетело из головы.
        Натали и ее клуб вязания. У них там конкурс или что-то типа того. Супруга говорила об этом конкурсе еще зимой. Она вяжет детскую шапочку, чтобы завоевать там главный приз. Стремление везде быть первой - в школе, в университете, в клубе вязания - у нее от отца.
        - А Маруся? - спросил Митя. - С кем она останется?
        - С моей мамой, я договорилась.
        - Послезавтра - во сколько?
        - Нужно выехать вечером, около шести.
        - Я постараюсь. Хотя, честно признаться, понятия не имею, что будет послезавтра.
        Натали иронично скривила губы, изображая «так я и думала!», и скрылась за дверью. Митя запустил в угол огрызок яблока. Он надеялся найти дома спокойствие и уют, но их здесь тоже не было.

* * *
        Оказавшись в сумраке спальни, Натали отбросила вязанье и без сил повалилась на постель. За окном, стиснутый ельником, горел уличный фонарь, отбрасывая в комнату причудливые тени. Тихо шелестел кондиционер. В кроватке мирно посапывала Маруся.
        Натали перевернулась на спину и уставилась в потолок, покрытый колючими тенями. Кажется, Митя ничего не заметил. Она старалась вести себя естественно: злилась и демонстрировала обиду на то, что он бросил ее с ребенком. Вроде получилось. Ей почти не пришлось кривить душой, отвечая на вопрос, чем она сегодня занималась. Ответ был очевиден: она занималась с дочерью. Фактически так оно и было, не считая нескольких часов в компании другого мужчины.
        После встречи с Аркадием она вернулась в коттедж, приняла душ, переоделась. Платье, в котором случилось это, застирала и развесила сушиться на задней веранде. Затем она отправилась в пентхауз за Марусей. Они немного поболтали с матерью о погоде и знаменитостях, которые приедут на праздник. Натали держалась беззаботно и непринужденно, много смеялась. В половине десятого они простились.
        Вернувшись в коттедж, Натали попыталась сосредоточиться на заботах о ребенке. Она кормила Марусю гречневой кашей, читала ей книжку, укладывала спать, но мыслями вновь и вновь уносилась к страстному сексу на доске для серфинга. Жгучее воспоминание преследовало жену Мити на протяжении всего вечера, чем бы она ни занималась.
        Маруся крепко спала, задрав ручонки кверху, словно сдавалась в плен сновидениям. Она проснется не раньше семи утра. Натали приучила дочь к режиму: ложиться в десять, вставать в семь. Она вообще была хорошей матерью. Дома у нее всегда прибрано. Завтрак, обед и ужин - строго по расписанию. Она перевела Марусю с подгузников на горшок в четыре месяца и ни разу не дала себе слабину, чтобы заткнуть детский крик резиновой пустышкой. Она была хорошей матерью, но при этом чувствовала себя отвратительной супругой.
        Разговор с Митей вызвал в ней противоречивые чувства.
        С одной стороны, Натали злилась на мужа, который продолжал заниматься полнейшей ерундой, несмотря на ее протесты. С другой стороны, она испытывала перед ним вину и стыд за совершенный adultere, как выражались в XIX веке. Как с этим жить дальше? Какие отношения выстраивать с мужем? Где в этой расстановке место Аркадия? Тысяча вопросов проносилась в голове. И, как назло, ни одного ответа.
        Надо как следует все обдумать. Разобраться, что случилось. И принять решение. Сделать это необходимо, поскольку Натали ощущала: сегодняшний день каким-то образом изменил ее жизнь, непоправимо и окончательно.
        Маруся вскрикнула во сне. Натали села на постели, готовая кинуться к дочери, если та проснется. Вроде обошлось.

«Вот так раскалываются браки, - неожиданно подумала она. - Боже мой, что я наделала!»

* * *
        Рабочий день у следователя по особо важным делам выдался долгим и породил ощущение дежавю: снова доклады о прочесывании окрестностей и дна водохранилища, снова отчеты, рапорты, совещания - все то же самое, только немного другое лицо на фотографиях пропавшей девушки.
        Записи с камер видеонаблюдения в отеле привезли в полдень, и Горюнов прилип к экрану, просматривая с разных ракурсов черно-белую картинку пляжа, по которой разгуливали крохотные смазанные фигурки.
        Ориентируясь по времени, он выделил основных участников событий. Вот в воду заходит Савичев. Вот Марина Бевенис - худощавая сутулая девочка - спускается с причала и долго стоит на берегу. Потом она все-таки решается искупаться, темный кружок головы постепенно растворяется в волнах у причала… и все. Заводь, как и предупреждал Абрамов, в поле зрения не попадала.
        Пятнадцатью секундами позже Савичев торопливо пересекает пляж и уходит за кадр в ту же сторону, где исчезла девушка. Затем едва заметное шевеление на конце причала - опомнилась мать. Крик, шум. Бегут волейболисты, мать спускается с причала на берег. Савичев, наоборот, топает от воды прочь. Все согласуется со словами очевидцев. Никаких новых деталей, дополняющих картину.
        Заявление Савичева о плеске Горюнов проверял отдельно. Выделил для себя восемь минут, которые внимательно пересмотрел несколько раз, периодически прося эксперта остановить и приблизить отдельные кадры. Вот смазанная фигурка Савичева заходит в воду. Примерно через две минуты он выбирается на берег, оглядываясь на серое марево на заднем плане. Что его напугало - было не разобрать даже при увеличении.
        Эксперт объяснил, что основная функция камеры - наблюдать с центрального поста за порядком на пляже и причале. С этой целью и подбиралась разрешающая способность. Выявлять возмущения на водохранилище - это все равно что разглядывать в бинокль органическую жизнь на альфе Центавра. В общем, заявление о плеске видеозапись не опровергла и не подтвердила.
        Ваня Трунов вернулся из столицы около восьми вечера и привез результаты опроса родственников жертвы. Попутно выяснил кое-что о друге Савичева, с которым тот провел ночь с 10 на 11 июля. Оказывается, друг сейчас за границей на отдыхе, прилетает завтра. Ваня обещал обязательно с ним поговорить, однако к концу дня алиби оказалось не столь важным.
        В деле появился реальный подозреваемый.
        Угрозыск, проводивший оперативную проверку сомнительных лиц Истринского района, выявил весьма занятного гражданина 1976 года рождения, которого звали Аскольд Козлов. Пять лет назад, в отместку за свое имя, Аскольд убил и расчленил свою мать. Суд определил его на принудительное лечение в Кащенко, где мститель провел четыре года под чутким надзором врачей. Восемь месяцев назад комиссия сочла Козлова полностью здоровым и выписала его под учет в психдиспансере и надзор местного ОВД. Он поселился в городе Истра на старой квартире и устроился на работу дворником в жилищное товарищество.
        Оперативники предположили, что бывший псих может оказаться тем самым похитителем и убийцей. Проверка выявила, что Козлов вот уже две недели не появляется ни на работе, ни дома. Лечащий врач, с которым по телефону разговаривал Горюнов, уверял, что пациент не опасен для общества, но на вопрос, куда же он тогда подевался, ответа дать не мог. Впрочем, Горюнову ответ не требовался, у него было свое мнение, подкрепленное разговором с психологом-криминалистом. Оба полагали, что у Козлова опять съехала крыша и ненависть к матери погнала его мстить слабой половине человечества.
        Опера разослали ориентировку во все отделения и обещали в кратчайшие сроки взять психа для интимной беседы в следственном изоляторе. Они предполагали, что Козлов крутится возле водохранилища: машины у него не было, значит, похищенную девушку далеко увезти не мог. Кроме того, все члены оперативного штаба были уверены, что если произойдет худшее, то он снова попробует выбросить останки в воду. Найти человека с известными приметами было проще, чем искать безымянного маньяка. Шарафутдинов пообещал, что псих будет пойман в ближайшие часы.
        Зная, что не уснет этой ночью, Горюнов решил посетить отель. Он позвонил Абрамову и деликатно осведомился насчет своего позднего визита, поскольку завтра не будет времени. Владелец отеля не возражал, он сам планировал освободиться не раньше одиннадцати.
        Ровно в половине одиннадцатого Горюнов подъехал к Istra Park. Охранник у ворот, пропуская следователя на территорию, сообщил, что хозяин ждет его на декоративной скале. Горюнов вспомнил громаду из бетона и камня, которой оканчивался мыс - видел ее вчера с причала, - и уточнил, о ней ли идет речь.
        - Совершенно верно, - кивнул охранник.
        - А как туда пройти?
        - А вон! - Паренек в черной униформе махнул в сторону дорожки, украшенной арками из воздушных шариков. - Идите по ней, не промахнетесь.
        Дорожка тянулась через бор. Горюнов с удовольствием прогулялся среди реликтовых сосен и вышел на берег. Любуясь вечерним пейзажем, он добрел до скалы и поднялся на площадку.
        Несмотря на поздний час, там кипела работа: звенели молотки, моргали подключаемые прожекторы, отрывисто звучали команды бригадиров. Повсюду под ногами змеились провода. В дальнем конце площадки поднимался каркас собираемой сцены. У Горюнова над головой двое рабочих растягивали баннер с надписью: «Istra Park - 1 год!»
        Абрамов стоял в центре суеты вместе с молодой брюнеткой, стриженной под мальчика. Она что-то объясняла владельцу отеля, тыкая огненно-красным ногтем в экран планшетного компьютера. Абрамов слушал с недовольной гримасой на лице. Заметив Горюнова, жестом показал, что сейчас освободится. Горюнов оперся на чугунные перильца и продолжил любоваться водохранилищем. Внизу в кустах стрекотали сверчки и плескались волны. Заходящее солнце бросало на воду раскаленную дорожку.
        - …и не вздумайте привезти китайские хлопушки за мои деньги! - долетели до него слова.
        - Ну что вы, Сергей Викторович! - обиделась брюнетка.
        - Не «что вы», а то, что я сказал. Мне нужны самые дорогие фейерверки и пиротехника. Мне нужно, чтобы вся округа видела, как гуляет Istra Park.
        Брюнетка бросилась кому-то звонить. Абрамов подошел к Горюнову.
        - Готовитесь к празднику? - спросил следователь.
        - Послезавтра годовщина. Приедут серьезные люди, все должно быть по высшему разряду.
        - Понимаю. Я хочу вас поблагодарить за сотрудничество, которое ваш персонал оказал дознавателям при осмотре отеля.
        - Пустяки. Нашли что-нибудь?
        Горюнов натужно рассмеялся.
        - Если бы нашли, мы бы разговаривали в другом месте.
        Абрамов изобразил кривую улыбку.
        Опера осмотрели все постройки у воды, включая пустые коттеджи, котельные, кладовые. Особое внимание уделили водозаборной и водоочистной станциям, хотя они располагались за колючей проволокой и находились под видеонаблюдением. Опера проверили помещения трех насосных, трансформаторную подстанцию, склад для хранения очистительных реагентов, комнату дистанционного управления. Ни пятен крови, ни обрывков одежды - никаких следов.
        - Я хочу подтвердить, о чем говорил вчера, - сказал Абрамов. - Если преступник будет пойман, я выплачу награду всем участникам следствия. Мои юристы подготовили официальное письмо руководителю Следственного комитета, завтра оно будет отправлено.
        - Спасибо большое.
        - Поймите меня правильно. Мне нужны покой и тишина, а не кровавые жертвы.
        - Я вас заверяю, что новых мы не допустим. Мне нужно вас кое о чем спросить. Заранее прошу прощения, если вопрос окажется не очень приятным. - Горюнов неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. - Знаете ли, приходится проверять разные версии…
        - Не томите.
        - Что вы можете сказать о вашем зяте?
        - О Савичеве? - удивился Абрамов. - Вы его подозреваете?
        - У меня есть для этого повод? - Горюнов остро стрельнул глазами на бывшего чиновника.
        - Вам лучше знать.
        - И все-таки.
        Абрамов подумал.
        - Самодовольный щенок, - резюмировал он. - Я его не люблю. С ним не все в порядке. Понимайте это как хотите.
        - Вы замечали за ним странные желания? Психологические комплексы?
        - Мы не общаемся. Я не знаю, какие тараканы у него в голове.
        - Может быть, временами он странно себя ведет? Проявляет внезапную агрессию?
        - Я о таком не слышал. Он человек тихий.
        - Но, говорят, в тихом омуте черти водятся.
        Абрамов пристально посмотрел на следователя.
        - Можно вам задать вопрос?
        - Пожалуйста.
        - Вы приехали сюда узнать мое отношение на случай, если Савичев окажется убийцей?
        - Я не говорил, что считаю Савичева убийцей, - уклонился от ответа Горюнов.
        Абрамов с преувеличенным вниманием стал поправлять манжету.
        - Тогда и я вам не говорю, что если вы его арестуете, то рыдать я не буду.
        - Уверяю вас, до этого не дойдет, - заверил Горюнов. - Дмитрий Савичев интересует нас чисто гипотетически, только ради проверки всех возможных версий. Вряд ли он к этому причастен. У нас есть более вероятные подозреваемые.
        - Надеюсь, вы их скоро найдете.
        - Не сомневайтесь, - пообещал следователь.
        Глава 12

18 июля
        Ночью Натали плохо спала и ворочалась в постели. Скрип пружин разбудил Марусю, которая отрывисто захныкала, будто кашляла. Натали вытащила дочь из кроватки и посадила на горшок. Бессмысленно уставившись в окно, дождалась, пока утихнет журчание, и уложила ребенка обратно за деревянную решетку.
        Уснуть она не смогла.
        Воспоминания о прошедшем вечере проносились перед глазами, пробуждая под ночной сорочкой то сладострастие, то жгучий стыд. К четырем часам утра Натали окончательно измучилась и думала лишь о том, чтобы Аркадий утонул где-нибудь со своей доской для серфинга, прежде чем она его встретила.
        Ближе к утру ей удалось задремать. Через какое-то время ее разбудили шаги за окном, шипение воды из шланга, негромкий смех. Натали села на кровати, продирая глаза и проклиная поливальщиков газонов. В голове было мутно, тело казалось разбитым, словно его раскололи на части, а затем склеили.
        Кроватка Маруси пустовала. Натали накинула халат и вышла из спальни.
        Она нашла их в ванной. Муж сидел на акриловом краю с белой масляной пеной на губах и, словно смычком, водил по зубам щеткой. Маруся устроилась на коленях и, глядя на папу огромными карими глазами, неумело копировала его движения маленькой щеточкой - у нее была своя, со слоником, стоящим на шаре. Оба делали серьезный вид, но по лицам было видно, что оба вот-вот прыснут со смеха.
        При виде этой сценки она почувствовала болезненный укол в сердце, а совесть вновь принялась за свое. То, что произошло вчера, показалось Натали огромной, как гора Фудзияма, ошибкой. Ей не нужна была случайная связь с Аркадием никаким боком, будь он хоть трижды миллионером и красавчиком. У нее есть семья, дочь - все, что требуется в жизни. Надо забыть о вчерашнем. Забыть, словно этого не было.
        - Этого не было, - едва слышно произнесла она и сделала строгое лицо, собираясь отчитать мужа за измоченное платьице дочери.
        А через сорок минут на завтраке она столкнулась с Аркадием. Точнее, не она, а Митя.
        На завтрак был «шведский стол», собравший небольшую очередь возле раздачи. Натали кинула в тарелку лист салата, щепотку грецких орехов, пару ломтиков грейпфрута. Митя насыпал хлопьев в тарелку для Маруси, залил теплым молоком. Когда он поворачивался, чтобы направиться в зал, на него налетел Аркадий.
        Тарелка, соскочив с подноса, звонко хлопнулась о мрамор. Молоко и хлопья образовали на полу огромную лужу. Аркадий успел отскочить, предотвращая попадание брызг на свои бежевые брюки. Митя оказался не столь проворен.
        - Ох, простите меня, - простонал Аркадий. - Случайно получилось. Это я ненарочно.
        У Натали пересохло во рту.
        - Да нет, я сам виноват, - ответил Митя, вытирая салфеткой безнадежно забрызганные шорты. - Это вы меня простите. Не смотрел по сторонам.
        Он нагнулся, вытирая колени, и в этот момент Аркадий быстро глянул на Натали. Они встретились глазами, и она поняла, что банкир оказался здесь далеко не случайно. И также не случайно он сейчас встал рядом с Митей, словно давая ей возможность их сравнить. И сравнение оказалось не в пользу ее мужа. Аркадий был стройнее, шире в плечах, более загорелый, мускулистый. В бежевом льняном костюме он выглядел на миллион.
        Появился официант, быстро собрал осколки, вытер бело-желтую лужу. Митя, комкая мокрые салфетки, искал взглядом, куда их выбросить. По виду Аркадия чувствовалось, что он собирается продолжить общение, но Натали прошила его таким неистовым взглядом, что он отказался от своих намерений и скрылся среди людей.
        Лишь когда они устроились за столиком, она облегченно вздохнула.

* * *
        Позавтракав, Митя попрощался с женой и вышел из ресторана. До встречи с Леонидычем, с которым они собирались на поиски подводного логова, оставалось двадцать минут. Хватит, чтобы дойти до коттеджа, переодеться и вернуться на пристань. Он обогнул фонтан, пройдя сквозь освежающее облако водяной пыли, когда услышал сзади:
        - Дмитрий Савичев?
        Митя оглянулся и обнаружил, что к нему направляются два крепыша в черных очках и светлых рубашках с коротким рукавом.
        - Да, - ответил Митя.
        - Мы из координационной группы поискового штаба, - ответил крепыш повыше ростом. Он снял солнцезащитные очки, и в Митю уперся неприятно-ощупывающий взгляд. - Пара вопросов.
        - Вообще-то я тороплюсь.
        - Мы не задержим. Скажите, это вы наблюдали, как вечером шестнадцатого числа в заводи за причалом отеля исчезла девушка?
        - Я все рассказал Горюнову.
        - Мы в курсе, но требуется уточнить детали. Вы говорили следователю, что перед тем, как все случилось, слышали странный плеск.
        - Слышал.
        - Что-нибудь странное видели в воде?
        Митя оробел. Его спрашивали о вещах, о которых он умолчал в разговоре со следователем. Рассказывать об этом теперь значило навести на себя подозрения.
        Он попытался увильнуть от вопроса.
        - Не видел.
        - Точно не видели? - вопрос был задан с нажимом, и Митя покрылся испариной. - Подумайте хорошенько.
        - Не понимаю, что вы имеете в виду.
        - Мы имеем в виду странное, - объясняя тоном для тупиц, встрял в разговор второй крепыш, пониже ростом. - То, что не вписывается в обычную логику вещей. Необъяснимое. Понимаешь?
        Митя не знал, что сказать.
        - Так видел или нет? - не унимался второй собеседник.
        - Я думал, мне показалось.
        - Что именно показалось?
        - Силуэт под водой.
        Собеседники оживились.
        - Силуэт, правда? - заулыбался второй. - А говоришь - не знаю.
        - Какого размера был силуэт? - деловито спрашивал первый. - Метра три-четыре?
        Митя с удивлением смотрел на собеседников. Сперва он думал, что они действительно входят в состав какой-то следственной группы. Но чем дольше он с ними разговаривал, тем меньше они выглядели как обыкновенные опера. Была в них некая уверенная вальяжность, ощущение превосходства и вседозволенности. А кремовые рубашечки Ralph Lauren не походили на трудовую одежду сотрудников угрозыска.
        Кто они? Откуда? Но главное - ОТКУДА ОНИ ЗНАЮТ?
        - Так какой длины был силуэт? - не унимался первый.
        - Не знаю. Все происходило под водой, а она искажает размеры. Может, четыре-пять. Может, больше.
        - Только силуэт видели? Ничего другого?
        - Нет.
        - А необычных звуков при этом не слышал? - продолжил второй. - Похожих на человеческую речь?
        И снова потрясение. Митя ощутил дрожь в коленях.
        - Какое ведомство вы представляете?
        - Мы уже объясняли. - Первый полез в карман брюк и выудил из кармана кусочек мелованного картона. - Если вдруг что-то еще вспомните, позвоните нам.
        Митя взял непослушными пальцами визитку, на которой не было ни имени, ни должности, ни названия ведомства. Только номер мобильного телефона.
        Когда он поднял глаза, странные незнакомцы направились к большому черному внедорожнику, стоящему на пешеходной дорожке у ресторана.
        Простые опера на таких машинах точно не ездили.

* * *
        Когда Митя подошел к месту встречи у забора, катер Леонидыча уже покачивался у берега. Инспектор сидел на баке, курил и задумчиво смотрел на чаек, круживших над водой.
        Они поздоровались. Митя коротко рассказал о встрече. Леонидыч удивленно хмыкнул и покачал головой.
        - На черном джипе? Странно, кто такие?
        - Сказали, координаторы следствия.
        - Координаторы-хренаторы. Че-то я о таких впервые слышу. - Он щелчком отправил окурок в воду. - Ладно, бог с ними. Полезай в лодку. У нас дел по горло.
        Перебираясь на свое место, на кормовую скамью за креслом рулевого, Митя наткнулся на сложенное посреди палубы снаряжение: два стальных баллона с вентилями и трубками, скрученный в рулон гидрокостюм, из которого торчала пара ласт, водолазная маска, пояс с набором грузов. Чтобы снаряжение не каталось по палубе, сбоку его подпирал непонятный деревянный ящик с обшарпанными стенками и металлическими углами.
        - Поаккуратнее, - предупредил Леонидыч. - Вещи не развали.
        - А что в ящике? - спросил Митя.
        - Мои старые тапочки.
        - Можно посмотреть?
        - Только при всех не свети. Сядь на палубу.
        Заинтригованный, Митя опустился на колени, отщелкнул замки, поднял крышку. Внутри, на поролоновой подкладке, поблескивало латунью древнее ружье.
        Такого крупного калибра Мите видеть не доводилось. Толстый литой ствол, массивный казенник, скелетообразный приклад. Рукоять и цевье в тех местах, где их касаются руки, затерты до блеска.
        - Что это? - изумленно спросил Савичев.
        - А на что похоже? - усмехнулся Леонидыч, перебравшись на свое место.
        - На маленькую пушку. Заряжено?
        - Ты что! Нет, конечно.
        Митя осторожно взял ружье. Оно сразу оттянуло руки, оказавшись тяжеленным, не меньше десяти кило. Внизу под стволом темнел год «1879» и название производителя:
«Frank E. Brown».
        - А как открыть?
        - Нажми рычажок сбоку.
        Митя последовал совету и разломил ствол. Казенная часть впечатляла массивностью и качеством литья. Сквозь черное жерло, диаметром с охотничий патрон, виднелись рейки палубы.
        - Что это за ружье?
        - «Шоулдер ган» - янки так называли. С его помощью добывали кита в конце позапрошлого века. Золотое было времечко. Раньше индейцам и эскимосам, чтобы забить полосатика, требовалось полсотни копий. В XVII-XVIII столетиях зверя сперва загарпунивали, затем добивали пиками, тоже весьма муторное занятие. А после изобретения этой штуки одно-два попадания - и баста! Революцию произвела в китобойном ремесле в свое время.
        - А чем из него стрелять?
        - Гарпуном. Заряжаешь, прицеливаешься, нажимаешь спуск. Отдача, конечно, дикая, и грохочет, как артиллерийское орудие, но зато и убойная сила на уровне. Мне его на Аляске подарили, когда мы по обмену опытом приезжали… - Леонидыч забрал у Мити ружье, вернул в ящик. - Оно пока не стреляет. Боеприпаса нет. Точнее, гарпун есть, а вот гильзы с пороховым зарядом нет. Уже сто лет боеприпасы к нему не выпускаются, так что сейчас это бесполезный антиквариат.
        - А зачем вы его взяли?
        - Хочу изготовить боеприпас. Потому что с голыми руками в логово нашего подводного друга мне идти не хочется. Как я говорил, этот черт здоровый, раз девок с легкостью под воду таскает. Так что оружие потребуется. Хорошо, что я этот шоулдер ган не пропил в Одессе в свое время.
        - Вы собираетесь убить фараончика? - откровенно спросил Митя.
        - Нет, описать и занести в Красную книгу.
        - Я не то имел в виду…
        Митя имел в виду, что ему кажется безрассудным идти вдвоем против подводного дьявола, имея в распоряжении только антикварное ружье. Леонидыч, конечно, настоящий морской волк; рядом с ним Митя ничего не боялся. Но ему казалось, что двух человек для такого дела недостаточно. Он продолжал считать, что без участия полиции здесь не обойтись, хотя Леонидыч вчера ему уже ответил.
        Почувствовав его робость, Леонидыч дружески обнял за плечо.
        - Не волнуйся, Димка, - заверил он. - Все будет в порядке, положись на меня. Раздавим эту гадину и покажем Горюнову ее труп. Он все поймет. По-другому никак.
        - Обещаете?
        - Клянусь. - Леонидыч отпустил плечо. - Надевай жилет.
        Митя достал из-под лавки оранжевый дутик, сунул голову между лямок. Леонидыч перебрался в свое кресло, запустил двигатель.
        - Только сперва заскочим в одно место, - буднично объявил он, - а потом начнем дайвинг.

* * *
        Они пересекли ширь водохранилища и причалили у яхт-клуба. Когда сошли на берег, Леонидыч попросил Митю подождать у наблюдательной вышки, а сам с увесистым железным стержнем в кулаке направился к ангару среди берез, где в распахнутых воротах красовалась яхта на стапеле.
        Не заходя внутрь, Леонидыч окликнул какого-то Вову, и к нему вышел высокий угловатый парень в комбинезоне, с перемазанными руками и грязной полосой на щеке. Поздоровавшись, инспектор продемонстрировал ему стержень - видимо, это был старый гарпун, о котором он говорил Мите. Показывая на разные части гарпуна, Леонидыч что-то живо объяснял. Парень слушал, изредка потирая запястьем лоб и оставляя на нем новые разводы.
        Разговор длился минут десять. Митя устал за ним следить и принялся разглядывать парусные яхты.
        Вскоре Леонидыч вернулся.
        - Вечером просил заехать, - объяснил он, кивая в сторону парня, уходящего в ангар. - Выточит гильзу и наконечник по образцу. Ну а там посмотрим.
        Глава 13
        Обменявшись рукопожатием со смотрителем яхт-клуба, Леонидыч поднялся на наблюдательную вышку. По гремящим металлическим ступеням Митя вскарабкался следом и оказался на огороженной стальными перильцами площадке, с которой открывался вид на водохранилище и линию противоположного берега.
        Прямо напротив, на высоком мысе, утопая в клочковатой хвое, белели знакомые корпуса, тянулась вдоль воды полоса пляжа и вздымалась вычурная скала, сотворенная неугомонными дизайнерами Абрамова. Лес, покрывавший мыс, продолжался вправо и тянулся, не прерываясь, до самой деревни, едва различимой, где Леонидыч с Митей побывали вчера, выслушивая истории о пропавших животных. С левой стороны от мыса кучились багровые крыши элитного поселка. За поселком начинался луг, тянувшийся на полкилометра, обрывавшийся заливом. За ним снова был лес, в котором виднелись какие-то крыши.
        Леонидыч разглядывал панораму берега, навалившись локтями на перильца и жуя былинку.
        - Первое нападение произошло вон там, - он указал концом былинки на элитный поселок. - Второе - на полкилометра правее, на пляже отеля. Весь этот участок - своеобразный человеческий форпост. Дальше ничего такого нет: справа лес, слева луг. Ни души.
        - Вряд ли логово находится рядом с человеческим поселением, - сказал Митя. - Дикие животные селятся от людей подальше. Бобры, выдры… Фараончик если и приплывает сюда, то кормиться.
        - Ну ты и скажешь! - покачал головой Леонидыч. - Хотя, видимо, так и есть. Отель занимает много места, но я думаю исключить эту территорию из зоны поисков. Во-первых, там всегда люди, и фараончика приметили бы не раз и не два. И я с тобой согласен, зверь не поселится около человеческого жилья. А во-вторых, водолазы ГИМС осматривали эти места и нор не обнаружили. Полагаю, нужно обследовать берег у леса и возле луга. Мне кажется, возле луга больше шансов обнаружить вход в логово - яр, кусты у воды. Вполне себе удобное место для подводной норы, как думаешь?
        - Думаю, да.
        - К тому же Матвей и рыбаки как раз говорили про кусты у базы отдыха «Восход». База совсем старая, там сейчас никого. Один делец ее выкупил, но все руки не доходят до реконструкции. Начнем оттуда и двинемся по берегу к отелю. Если в этой стороне ничего не найдем, завтра перейдем за мыс, к лесу. Работы много. Я подменился на эти два дня, так что надо успеть обследовать весь район.
        Отчалив от пристани яхт-клуба, Леонидыч велел Мите занять его место и вести катер, потому как ему самому надо подготовить снаряжение для подводного плавания. Ладони биолога не без трепета приняли потертый руль движущегося судна. С замиранием сердца Митя следил, как большая алюминиевая лодка откликается на малейший поворот руля, как меняет направление, разбрасывая волны. И продолжает мчаться вперед, подчиняясь одной лишь его воле.
        Леонидыч, натягивая резиновые штаны, командовал у него из-за плеча:
        - Здесь правее бери!.. Ручкой дросселя не дергай… еще плавней… так держать.
        Вскоре Митя привык к необычным ощущениям и даже стал получать удовольствие от упругих толчков в днище и хлещущего в лицо ветра. Развлечение закончилось прежде, чем он успел насладиться им в полной мере. Впереди вырос кустистый берег с затерянными между деревьями ветхими бараками, и Леонидыч приказал сбавить ход до минимума и править параллельно суше.
        Они пошли вдоль склонившегося над водой ивняка. Мотор негромко и послушно рокотал на малых оборотах. Нос катера резал ковер из кувшинок. Леонидыч в темно-сером гидрокостюме, тесня Митю плечом, склонился над каким-то дисплеем, прилепленным к приборной панели. Савичев готов был поклясться, что вчера этого дисплея здесь не было.
        - Стоп, - скомандовал Леонидыч. - Якорь.
        Митя заглушил мотор, забрался на бак и выбросил за борт стальной блок растопыренных лап. Булькнув, якорь исчез в зеленоватой жиже. Сразу опустилась тишина, нарушаемая лишь пением лягушек и журчанием кузнечиков на берегу.
        Когда он вернулся на кокпит, Леонидыч закончил колдовать над прибором и поманил его согнутым пальцем.
        - Значит, слушай меня внимательно, Димка. Я сейчас отправлюсь вниз, а ты останешься в катере следить за обстановкой. В твоем распоряжении будет этот прибор. Он называется эхолот. Я его одолжил у наших вчерашних знакомых.
        Он не уточнил, каких именно знакомых - вчера они встречались и разговаривали с кучей народу, - но Митя понял, что это рыбаки в резиновой лодке.
        - Эхолот, - продолжал Леонидыч, - показывает рельеф дна и объекты, попадающие в зону действия излучателя акустического сигнала. Рыбу, коряги, всякое такое. Меня на нем ты тоже увидишь. Если на экране возникнет что-то крупное - понимаешь, о чем я? - подашь предупреждающий сигнал.
        - Каким образом?
        Леонидыч достал из трюма моток нейлоновой веревки, сплел из одного конца удавку, накинул себе на пояс.
        - Это называется сигнальный линь, - объяснял он по ходу. - Водолаз пропускает его поверх груза и держит у шеи - так, чтобы можно было нащупать в любой момент. Линь дергают сильно и отчетливо, чтобы не было недоразумений. Второй конец будет у тебя в руках. Крепко не держи, слабину выбирай. Главное, обеспечь натяжение. Сигналы подает как водолаз, так и страхующий. Один рывок - все в порядке, чувствую себя хорошо, дыхание в норме. Два рывка - тревога. Запомнил?
        - Один рывок - хорошо. Два - тревога.
        - Гений. Слушай дальше. Страхующий тоже может сигналить. Один рывок: как дела? Два: тревога, поднимайся скорее! Это самое главное. Если увидишь на эхолоте что-то крупное, дернешь два раза. Чтобы я знал, что у меня появилась компания.
        - И что вы будете делать в этом случае?
        - Вернусь в катер.
        - А если он появится раньше, чем вы успеете вернуться?
        - У меня есть чем его встретить, - ответил инспектор, пристегивая к поясу нож в полиуретановом чехле. - Хотя лучше успеть забраться в лодку. На всякий случай, у тебя под ногами лежит багор. Видишь? Если подойдет близко - используешь. Лучше всего бить в шею или в живот - у водоплавающих обычно самое уязвимое место. Все понял?
        Митя нервно кивнул.
        Он внимательно наблюдал, как инспектор накинул на плечи лямки акваланга, открыл вентиль, сделал пробный вдох. Удовлетворенно качнул головой, натянул на лицо маску и исчез за бортом так быстро, что Митя не успел пожелать ему удачи.
        За спиной пискнул дисплей, сообщая, что под водой появился новый обитатель. Митя обернулся и увидел около дна крупный треугольник с циферкой «1,5 м».
        Так началось обследование берега.
        Митя стоял у борта, позволяя линю плавно скользить через ладони, и наблюдал за Леонидычем сразу в двух проекциях. В реальности был темный силуэт, движущийся под пленкой воды, мерные взмахи ласт и пузыри, поднимающиеся к поверхности. А в мире электроники и акустики инспектор выглядел зеленым треугольником с отметками глубины.
        Несколько раз на экран высыпали мелкие треугольнички - пресноводные обитатели, заплывавшие в зону действия локатора поодиночке и стайками. Однажды на дисплее вспыхнул треугольник побольше, такой, что Митя даже подумал, не стоит ли дернуть за линь. Чуть позже он сообразил, что по сравнению с Леонидычем новобранец не столь велик. Скорее всего, сазан или щука.
        После изучения подводной части берега Леонидыч забирался в катер и приказывал сниматься с якоря. Пока Митя, запустив двигатель, перемещался вдоль берега, инспектор, опершись ладонью на приборную доску и роняя с волос капли на палубу, стоял над эхолотом и рассматривал подводный рельеф. Едва появлялось что-нибудь любопытное, он говорил «Стоп!». Митя глушил мотор и выбрасывал якорь, а инспектор опять спускался под воду.
        Они прошли таким образом вдоль всей базы отдыха «Восход», заглянули в заливчик, илистое дно которого прощупали эхолотом. Прошли две сотни метров вдоль крутого яра, которым обрывался луг. Леонидыч нашел наручные часы на стальном браслете, катушку спиннинга и даже швейную машинку «Зингер», ржавую, но целую - достал ее, чтобы показать Мите, и отпустил в пучину. Под корнями старого пня фонарь инспектора высветил глубокую дыру, но после обследования она оказалась вымоиной, образованной хитрыми подводными течениями.
        Отверстия, ведущего в логово монстра, не было.
        В половине второго дня Леонидыч забрался в катер и стянул с себя верхнюю половину гидрокостюма.
        - Обед! - объявил он.

* * *
        Инспектор достал из рундука спортивную сумку, где оказались термос, завернутые в газету вареные яйца, огурцы и четвертинка ржаного хлеба. У Мити тоже кое-что было: на завтраке он набрал целлофановый пакет ветчины, сервелата, сыра, добавил к ним пшеничные булочки с начинкой и пару бутылок минералки. Они разложили продукты на маленьком столике и начали их поглощать. Митя, вымотанный физическими упражнениями на свежем воздухе, работой с линем и вытягиванием якоря, жадно уплетал бутерброды и хрустел огурцом. Леонидыч надкусывал вареное яйцо и поглядывал на спутника с хитрой усмешкой.
        Через четверть часа, основательно сократив припасы, сытый и разомлевший Митя откинулся в кресле рулевого, а Леонидыч, закинув ноги на борт и подложив под спину спасательный жилет, удобно устроился на кормовой лавке. Оба потягивали горячий кофе из термоса. От берега сочно пахло ивой. О борт тихо плескалась вода.
        - Скажи мне, Димка, - спросил Леонидыч, прихлебывая из жестяной кружки, - а почему ты на биолога учиться пошел?
        - Зверушек хотел изучать.
        - Экспедиции, палатки, кольца на лапы развешивать?
        - Меня привлекали исследования на клеточном уровне. - Митя подул на коричневую поверхность в стаканчике. - Мутации ДНК в процессе эволюции, если вам это о чем-нибудь говорит.
        - Честно признаться, ни о чем не говорит.
        - А что такое ДНК, знаете?
        - Просвети.
        Митя оживился, почувствовав, что может чему-то научить опытного инспектора. Он глотнул кофе для бодрости и начал маленькую лекцию:
        - Понимаете, ДНК - это цепочка нуклеотидов, органических соединений. С помощью генного кода в ней записана информация об организме. Это нечто вроде комплекта чертежей для производства белков, из которых формируется то или иное существо. Один комплект чертежей позволяет вырастить пшеничный колос, другой - лошадь или гепарда. Результат определяется исключительно программой, зашитой в ДНК.
        - Кажется, я про это слышал. Фильм такой был: «Парк Юрского периода».
        - Был, точно… - Митя крякнул, сделав еще глоток. - Там ученые из обнаруженных в янтаре фрагментов ДНК штамповали живых динозавров. ДНК вообще примечательна тем, что позволяет воспроизводить точные копии живых существ. У лягушки рождается лягушонок. У кукушки - кукушонок. У борнейского орангутана на свет появляется малыш с такой же рыже-коричневой шерстью и сагиттальным гребнем, как у родителей. Внешние и внутренние видовые признаки передаются потомству от родителей исключительно потому, что вся наследственная информация записана в ДНК. А теперь самое интересное. Оказывается, для репликации, для воссоздания нового организма, используется не целая цепочка ДНК, а крошечный участок. Полтора процента от всей длины.
        - Полтора процента? Вроде мало.
        - Именно. Остальная часть не задействована. Лежит мертвым грузом в наших хромосомах. Ее называют мусором. Его-то мы и изучали. Есть теория, согласно которой в мусорной ДНК записан весь процесс эволюции животных от простейших существ. В ходе эволюции одни гены включались, другие выключались, порождая на свет новые виды, но и те и другие гены оставались в цепочке своеобразным архивом. Природа ничего не выбрасывала, и поэтому у нас в клетках хранится вся история нашего биосферного происхождения, длиной в сотни миллионов лет.
        - То есть у меня в генах, кроме серых глаз и патологического пристрастия к куреву, отыщутся остатки динозавров?
        - В этом нет ничего удивительного. Еще в конце девятнадцатого века Карл фон Бэр открыл, что эмбрионы рыб, амфибий, птиц и млекопитающих имеют много общего. Еще один ученый, Эрнст Геккель, предположил, что человеческий эмбрион за девять месяцев внутриутробного развития ускоренно повторяет эволюцию homo sapiens. Он последовательно проходит стадии рыбы, амфибии, млекопитающего. В теории Геккеля много спорного, его даже уличали в фальсификациях научных исследований. Тем не менее факт состоит в том, что человеческий зародыш возникает и развивается в водяной среде точно так же, как наши далекие предки зарождались и развивались в Мировом океане. Внешне мы сильно отличаемся от дельфинов. Однако разница в геноме всего один процент. Один процент отделяет нас от морской жизни, плавников и общения с помощью щелчков и свиста! Можете себе представить?
        Леонидыч допил кофе и сидел с пустой кружкой, глядя перед собой в пустоту.
        - Страшно подумать, до чего наука дошла, - сказал он.
        - В общем, - подытожил Митя, - мне было интересно сидеть в лаборатории и разбирать эволюцию тех или иных животных по их цепочке ДНК. Это так же увлекательно, как археология. В один прекрасный момент можно откопать Трою.
        - Только денег твое увлечение не приносило, и ты стал продавать крокодильчиков.
        - Если бы платили столько же, я бы остался в науке.
        Леонидыч завернул в газету остатки еды. Митя, допив кофе, сполоснул за бортом стакан, навинтил его на термос.
        - А можно тоже вопрос? - спросил он, отдавая металлическую колбу инспектору.
        - Валяй.
        - Раньше вы охотились на китов?
        Не поднимая глаз, Леонидыч убрал в сумку еду и термос.
        - С чего ты взял?
        - Морской змей на вашей татуировке, китобойное ружье…
        - Это подарок.
        - Но знаковый. А еще я читал статью о советских китобоях: как они добывали китов и кашалотов в Антарктиде.
        - Не только в Антарктиде. - Леонидыч убрал сумку в рундук и посмотрел на Митю. - Что тебе сказать, Димка. Ты изучал животных, а я их убивал. Это моя профессия. Всякое в жизни случалось, но за профессию стыдно не было. Мы делали свою работу, и делали ее хорошо. Это сейчас все норовят пнуть, а раньше мы были в почете… А ведь занятно, что ты и я - два разных полюса, можно сказать, - сошлись ради поисков подводной гадины.
        - Судьба, - вырвалось у Мити.
        - Я в нее не верю. - Инспектор осмотрел берег из-под ладони. - Отдыхаем пять минут, чтобы еда переварилась, а потом… - он похлопал по анодированному боку воздушного баллона, - твоя очередь. Пора положить фобию на лопатки. Не должен взрослый мужик ходить на поводу у комплексов.
        У Мити пересохло в горле.

* * *
        Теперь уже Леонидыч управлял катером, а облаченный в гидрокостюм Митя наблюдал за показаниями эхолота. Мимо тянулся невысокий яр, местами обвалившийся, поросший травой, молодой ольхой и березой.
        - Под водой дыши животом, не грудью, - наставлял инспектор. - Ото дна подальше держись, чтоб муть не поднимать. Иначе ничего не увидишь. Сигналы прежние: один рывок - норма, два - тревога.
        - Вроде стоп, - неуверенно произнес Митя.
        Инспектор заглушил двигатель, бросил якорь. Пока он, шипя воздухом, менял баллон в акваланге, Митя оглядывал заросли камыша, возле которых заметил подозрительную ямку в рельефе дна. Глубина была небольшой, около двух метров, но зубы у Мити неуверенно клацали.
        Леонидыч помог пристегнуть ласты и надеть на спину баллон. Подал мундштучную коробку, от которой к цилиндру со сжатым воздухом тянулись шланги.
        - Кусаешь загубник и делаешь вдох. Откроется клапан, пропустит воздух из баллона. Выдох - воздух выйдет наружу через легочный автомат. Попробуй.
        Митя вдохнул через загубник и услышал щелчок клапана. Грудь наполнилась воздухом. Он выдохнул. Снова щелчок, и где-то у подбородка раздалось шипение.
        - Порядок! - констатировал Леонидыч. - Все работает.
        Продолжая дышать через аппарат, Митя опустил на лицо маску и подошел к борту. Ветер гнал по поверхности мелкую рябь. Глядя на нее сквозь резиновый колодец, Митя вновь вспомнил, что не плавал под водой с того самого дня.
        Эта мысль обожгла холодом. Он в нерешительности застыл у края, глядя на свое колышущееся отражение, похожее на пришельца из космоса из-за снаряжения.
        - Одну ногу на лавку, другую за борт, - буднично командовал инспектор, копошась возле эхолота. - Шаг пошире - и ты там. Ну, давай!
        Давать Митя не мог. Перед ним стояла невидимая стена, отделяющая его от воды, словно стекло аквариума. Умом он понимал, что погружение его не убьет. Леонидыч это только что доказал, отпахав три часа на глубине. На Мите был защитный костюм, в легкие поступал воздух, на поясе висел большой нож. Ему нужно только шагнуть через борт… Но он не мог себя заставить.
        Митя выплюнул загубник.
        - Что случилось? - спросил инспектор.
        - Не могу.
        Леонидыч понял проблему. И заговорил мягче, убеждая его:
        - Не бойся этой гадины. Она не вездесущая. Если появится, я замечу и пособлю.
        - Дело не в ней… точнее, не только в ней… понимаете, как вспомню тот случай восемнадцать лет назад, ужас берет за горло.
        - Так ведь у тебя есть…
        - Я все понимаю! - взмолился Митя. - Все! Просто не могу.
        - Понимаю, - вздохнул инспектор, - так бывает. Понимаю.
        В его голосе Митя услышал обнадеживающие нотки. Опытный Леонидыч, кажется, смирился с тем, что его спутнику не одолеть водную стихию, поэтому ему придется исследовать берег самому. Так бывает, ничего не попишешь, он сам сказал. Митя готов был стащить маску и скинуть лямки с плеч, но Леонидыч снова подал ему мундштучную коробку.
        - Прикуси еще раз, - попросил он. - Только вдохнуть не забудь.
        Его просьба была столь бесхитростной и умиротворяющей, что Митя невольно подчинился. И стоило резине загубника коснуться десен, как что-то плотное - вероятно, голая ступня сорок третьего размера - сильно и тяжело толкнуло его в зад. Мир за стеклом маски перевернулся, и Савичев головой вперед провалился в туманную зеленоватую бездну, взорвавшуюся тысячей пузырей.
        В первый момент барахтанья под водой его охватила паника. Горло сдавил спазм. В голове раздалось звонкое «чвак-чвак», фоном которому раскатывалась песня из 90-х, искаженные и дребезжащие слова, словно звучащие со старой магнитной пленки.
        Он под водой! Нечем дышать! Что делать?!.
        Паника продолжалась бесконечную секунду, пока Митя не вспомнил короткое наставление Леонидыча, сказанное перед тем, как инспектор совершил свое коварство.
        Он спешно вдохнул.
        Воздух упруго расправил легкие, очистив голову и прогнав из нее фантомные звуки. Старый кошмар отодвинулся, уступая место новым необычным эмоциям, в которых Митя пока не мог разобраться. Пока у него была только одна мысль: он выжил! Выжил под водой! Он больше не тонул, как это случилось в детстве.
        Он обитал!
        Воздух из баллона имел привкус смазки, но это был воздух, позволяющий дышать. Открытие того, что можно жить в мире, который прежде тебя чуть не убил, стало потрясением. Древняя стихия приняла его и даже позволила себя исследовать. Где-то в душе Савичев ощутил толчок незнакомой силы. Страх начал таять, сменяясь осторожным, трепетным интересом.
        Балласт был подобран идеально. Митю не тянуло вниз, не выталкивало на поверхность - он парил в изумрудном пространстве, пронзенном сверху солнечными лучами. Песчаный откос под ним плавно перетекал в усеянное камнями и ракушками дно. Справа покачивалась стена камышей, похожая на джунгли инопланетного мира, где не все в порядке с гравитацией. Слева на поверхности темнело днище катера, от которого вниз тянулся якорный трос.
        Мимо проплыл окунь, лениво поводя хвостом. Стекло маски искажало размеры, и по загривку пробежал неприятный холодок. Окунь показался ему крупнее, чем был на самом деле. Лишь когда подводный обитатель исчез в зеленоватом сумраке, испуганное оцепенение спало.
        Савичев шевельнул ластами, и его понесло вперед. Стайка рыбешек, серебрящаяся меж стеблей камыша, бросилась врассыпную от надвигающегося чужака. Суматошный карась врезался в маску и, трепыхая плавниками, поспешил исчезнуть из поля зрения. Страх рассеивался быстрее, чем ожидал Митя. В окружающем его мире не было ничего ужасного и пугающего.
        Линь, обмотавшийся вокруг плеча, дернулся. Митя задрал голову и увидел сквозь колышущуюся пленку над бортом катера бюст инспектора. Леонидыч широко улыбался и показывал оттопыренный большой палец. Митя улыбнулся в ответ, насколько позволил загубник, и однократно дернул за линь, давая понять, что у него все в порядке.
        У него все в порядке.
        Эту фразу хотелось пропеть.
        Леонидыч покрутил над водой указательным пальцем. Имелось в виду, что пора браться за дело, догадался Митя. Правильно. Пора вспомнить, зачем он здесь.
        Углубление в песчаном откосе, обратившее на себя внимание на эхолоте, скрывали водоросли. Раздвигая их, Митя пробирался к цели, чувствуя легкий холодок в сердце. Почему-то думалось, что в соответствии с приметой «новичкам везет» именно ему выпадет шанс обнаружить логово чудовища…
        Примета не оправдалась. Добравшись до конца, он увидел, что ямку образуют наносы песка около валуна, вросшего в берег. Митя осветил фонарем гранитный бок и не нашел отверстия.
        Следующие двенадцать метров берега подводных проходов тоже не выявили. Никаких намеков на вход в нору даже мало-мальского подводного хищника.
        Митя вернулся к катеру.
        - Ну как? - спросил Леонидыч, подавая руку, когда биолог забирался в судно по приставной лесенке.
        - Еще хочу! - ответил он, выплюнув загубник.
        - Я тебя вообще-то про нору спрашивал, - сказал инспектор с упреком, но в глазах у него играли бесенята.
        Они продолжали исследование яра в той же последовательности: малый ход катера, рельеф дна на экране эхолота, спуск под воду для проверки. В катере Леонидыч объяснял технику погружения и нюансы подводного плавания, а затем Митя брал в рот загубник и применял теорию на практике. Кое-что, по словам бывшего китобоя, у него стало получаться. Хотя, по тем же словам, он все равно барахтался, как курица. Митю сравнение не обижало - по сравнению с тем, что было раньше, он казался себе Жак-Ивом Кусто.
        В начале пятого, когда была пройдена только половина яра, им пришлось остановить работу и отправиться в деревню Татищево на базу ГИМС. Там Леонидыч зарядил опустевшие баллоны с помощью воздушного компрессора. Среди прочих инспектор поднес к шипящему шлангу желтую бутылку, похожую на аэрозольный баллончик, которую Митя раньше не видел. Леонидыч объяснил, что это резервный аппарат для дыхания. Его обычно берут на большие погружения - на всякий случай, если что-то случится с основным аквалангом.
        - Я его использую, - признался инспектор, - когда акваланг неохота напяливать. Эту масепулечку взял зубами - и можно погружаться. На полсотни вдохов хватит.
        После возвращения с базы ГИМС оставшуюся половину яра осматривал Леонидыч. К семи часам вечера они добрались до поселка Сосновый, которым заканчивался луг. Дальше, как объяснил Леонидыч, вплоть до пляжа отеля, дно и берег подробно изучили водолазы МЧС, искавшие пропавших девушек.
        Можно было подвести итог. К югу от отеля они осмотрели все укромные места, все притоки, затоны, прорвы. Следов крупного хищника не обнаружили. Завтра Леонидыч собирался отправиться вверх за мыс, где находился лесной массив. А сегодня, как он выразился, отбой.
        Сойдя на берег у своего коттеджа, Митя поинтересовался планами инспектора на вечер.
        - К Вове заскочу, - ответил Леонидыч. - Надо проверить, как мой боеприпас поживает.
        - А потом?
        - Потом домой, в Татищево. Отварю картошечки в мундире, покурю на крылечке и спать - устал я сегодня.
        - Вот что, - пришло Мите в голову. - Зачем вам этот картофель? Съездите к Вове, а потом приезжайте ко мне. Я вас в гости приглашаю. Закажем ужин из ресторана, опустошим бар.
        - Да ладно, Димка, - отмахнулся Леонидыч. - Чего тебе тратиться? Я картошкой буду сыт.
        - Да какие траты! Отель платит. Я женат на дочери хозяина и имею статус ВИП. Могу я хоть раз этим воспользоваться? Давайте! С женой вас познакомлю. Дочку покажу. - Видя, что Леонидыч заколебался, он поднажал: - Местный повар готовит ягненка на гриле - пальчики оближешь! И я ручаюсь, что вы не пробовали двенадцатилетний скотч, что стоит у меня в баре.
        - Скотч - это хорошо. Только как я потом выпивший на катере домой поеду? Все-таки я инспектор.
        - У меня переночуете. В коттедже куча спален. Места на всех хватит.

* * *
        Вернувшись от матери домой, Натали застала Митю в компании неизвестного пожилого мужчины - уверенного, крепкого, с выправкой военного и лицом опытного сердцееда. Муж с гостем расположились на одной из двух веранд, с которой открывался вид на зеленую лужайку перед опушкой леса. Стол перед ними ломился от закусок и салатов в одноразовой посуде. Они пили виски из квадратных стаканов, обгладывали ягнятину с ребрышек и разгоряченно беседовали. На спинке стула, на котором расположился гость, висела куртка с эмблемами государственной службы.
        В первый момент она почувствовала гнев. Целый день Савичев пропадал неизвестно где, а теперь притащил домой незнакомца и напивается в его компании.
        - Наташенька! - обрадовался Митя, увидев ее. - А мы вот тут… Это Виктор Леонидович. Я тебе о нем рассказывал.
        Мужчина вежливо кивнул. Его светлые глаза пристально разглядывали укоризненную молодую женщину в дверном проеме.
        - Давно вы тут расположились? - Голос Натали звенел. Гулянка до утра ее не устраивала. Она собиралась дать трапезникам полчаса, а потом разогнать их к чертовой бабушке под весомым предлогом, что у них маленький ребенок.
        - Мы, собственно… - начал объяснять Митя заплетающимся языком. Но Натали его не слушала.
        - Мне нужно укладывать Марусю. Если вы собираетесь пировать до утра, то…
        - А вы уложите ребеночка и присоединяйтесь, - предложил гость. - Вечер сегодня дивный. И комаров почти нет. Что вам ложиться в такую рань?
        От его взгляда и слов веяло простым мужицким обаянием. Не тем высокородным и холеным, которое источал Аркадий, но тоже неотразимым. Решительные стрелки усов, волевое лицо, насмешливые глаза. В прошлом они наверняка разбили немало женских сердец. И Натали ощутила, что лед в ее сердце тает.
        Через полчаса, уложив Марусю, она вошла на веранду с бутылкой шампанского.
        Леонидыч оказался душой компании. Он улыбался, наполнял бокал Натали и рассказывал морские истории. В его обществе дочь Абрамова чувствовала себя свободно и раскованно, словно знала отставного моряка тысячу лет, словно он приходился ей каким-нибудь дядюшкой с Дальнего Востока. Пьяненький Митя взирал на гостя, как на Будду. Натали, кажется, начала понимать, почему муж тянется к своему новому другу и проводит с ним сутки напролет.
        К середине вечера вскрылась поразительная новость.
        - Ты нырял с аквалангом? - воскликнула она.
        - И не раз, - небрежно бросил Митя заплетающимся языком. Он был уже пьян.
        - Ты же боишься воды!
        - Я обещал ему, что положу водобоязнь на лопатки, - сказал инспектор. - И вот результат. Страха как не бывало. Парня просто надо было подтолкнуть.
        - Что вы и сделали! - подхватил Митя.
        Оба отчего-то расхохотались. Натали, сердито сдвинув брови, пришлось шикать и показывать на окна, за которыми почивала Маруся. Но гнева в ней не было. Вечер и вправду вышел чудесным. Приятное и живое окончание дня, прошедшего словно во сне. Потому что весь день она опять провела с Аркадием.
        Хотя поначалу этого совсем не планировала.
        Утром, сразу после того, как Митя уехал по своим делам, Натали позвонила вчерашнему знакомому и договорилась о встрече. Она оставила дочь у матери (попутно поймав себя на мысли, что это превращается в порочную практику) и направилась на северный берег, где стоял коттедж под номером E6. Тропинка тянулась между красно-рыжими стволами сосен, за которыми поднимался в небо монолит декоративной скалы. Натали скрывала лицо под черными очками, чтобы, не дай бог, не узнал кто-нибудь из обслуги.
        Открывший дверь Аркадий встретил ее ослепительной улыбкой. На нем был расшитый драконами шелковый халат, надетый на голое тело.
        - Сегодня я не поеду на работу, - объяснил он. - Я отключил телефон и собираюсь провести день, не вылезая из постели. Надеюсь, ты понимаешь, что я там буду не один?
        Он попытался обнять ее прямо на пороге. Натали ненавязчиво ускользнула от его рук, проходя в прихожую. Она опасалась, что обнимающуюся на крыльце парочку кто-нибудь увидит.
        - Твой банк не обанкротится без управляющего?
        - Им не впервой.
        - Банкротиться?
        - Нет, работать самим. - Заметив ее недоуменный взгляд, он расхохотался. - Я почти в отпуске. Второй зам уже принял дела, так что вкладчики могут не беспокоиться.
        - Мне нужно с тобой поговорить.
        - Я думал, что говорить - это то, чем мы будем заниматься в последнюю очередь.
        - Слушай, я пришла сказать… - Ей приходилось подбирать слова, чтобы выразить мысль поделикатнее. - Аркаша, ты очень милый и симпатичный. Но то, что произошло вчера… это была ошибка с моей стороны. У меня семья, и я не должна была… Нам нужно остаться друзьями и никому об этом не рассказывать.
        Вот она и призналась. На душе сразу полегчало.
        Аркадий постоял у раскрытой двери, словно осмысливая сказанное, затем подошел и откровенно обнял ее.
        - Всю ночь об этом думала?
        - Послушай…
        - Это все ерунда, о чем ты говоришь. Вместе нам было хорошо. Что за сомнения? Я сегодня забил на работу и собираюсь весь день провести с тобой.
        Он попытался забраться к ней под юбку. Она почувствовала, как у него напряглось под халатом.
        - Перестань! - раздраженно сказала она, отстраняясь.
        - Со следующей недели я в отпуске. Лечу на Бали. Там начинается сезон больших волн: северо-восточные свеллы разбиваются о рифы и рождают удивительные по красоте волны. Туда слетаются серферы со всей планеты. Будут известные личности. Можно познакомиться, скажем, с Мэттью Макконахи…
        - Зачем ты мне это рассказываешь?
        - Натали, мы с тобой провели один вечер, но я от тебя без ума. Едем со мной.
        - Куда? На Бали?
        - Море, пальмы, пляжи, ночные клубы.
        Его самоуверенность и нежелание вникать в ее положение разозлили Натали.
        - Я замужем. Ты об этом забыл?
        - Если бы ты считала это серьезной причиной, то не стала бы изменять мужу, - нахально заявил Аркадий.
        - Я была пьяна. Ты меня соблазнил.
        - Ты сама хотела.
        - Нет, не хотела.
        - Ну хорошо, не хотела осознанно. Но подсознательно тебя тянуло ко мне с нашей первой встречи. Скажи, что это не так. Ну скажи.
        Натали промолчала.
        - Между тобой и твоим мужем нет ничего общего, - продолжил Аркадий. - Это видно со стороны, я тебе не вру, кого хочешь спроси. Зато мы с тобой созданы друг для друга. Мы должны быть вместе, а все остальное - пошло оно лесом!
        - Ты думаешь только о себе.
        - И этот подход меня не подводил.
        Натали посмотрела на его смазливую мордашку, на которой не было ни капли смущения.
        - Нет, - покачала головой она. - Я так не могу. Ты привлекательный мужчинка, признаюсь честно, мне с тобой было хорошо, но на этом наши отношения должны закончиться. Au revoir, mon ami! [До свидания, мой друг! (фр.)]
        Она развернулась к открытой двери, собираясь покинуть дом своего любовника, но Аркадий вдруг схватил ее за плечи, прижал к стене и начал стаскивать платье. Сначала Натали сопротивлялась, отталкивала его и царапала, но затем поняла, что делает это вяло и неохотно. Тело желало объятий, как бы ни противился разум.
        И она сдалась.
        Сделав это первый раз в прихожей, они переместились в спальню, на широченную кровать, где их разгоряченные тела вновь сплелись в языческое существо с двумя головами и восьмью конечностями. Натали полностью потеряла над собой контроль, словно была в бреду или под действием наркотиков.

…В себя она пришла на дорожке, ведущей к главному корпусу. На часах было семь вечера. Платье застегнуто правильно, на все пуговицы, на губах свежая помада. Скользнула ладонью по бедру - трусики тоже на месте. Судя по всему, она шла за дочерью. В памяти с трудом всплывали картинки, как она приводила себя в порядок у зеркала, как бесшумно покидала коттедж, пока Аркадий дрых на своем королевском ложе среди перекрученных простыней…
        Так прошел ее день. А теперь она сидела рядом с мужем, пила шампанское, смеялась над шутками его гостя и понятия не имела, как ей быть дальше. Лететь на Бали - безумие, конечно. Однако кое-что в словах Аркадия звучало разумно, кое-что насчет Мити, о чем она уже размышляла вчера.
        Натали посмотрела на мужа, который со счастливой улыбкой слушал очередную байку своего гуру. Все-таки нужно поговорить с ним… но только не сегодня. Сегодняшний вечер получился теплым, семейным, ей не хотелось портить его атмосферу.
        Она решила отложить разговор до более подходящего момента.

* * *
        За пару часов до того, как Митя и Леонидыч разместились на веранде с шотландским виски и ягнятиной, в городе Истра к дому по улице Маяковского подошел человек лет тридцати, одетый в клетчатую рубаху, мятые шорты, с сумкой на плече. На лице у него блестел пот, ввалившиеся глаза отрешенно разглядывали асфальт, на лице блуждала задумчивая улыбка.
        Когда он свернул с тротуара к подъезду, из припаркованной рядом машины вышли трое крепких парней. Заметив их, человек уронил связку ключей и бросился бежать через палисадник, крепко прижимая к себе сумку и припадая на левую ногу. Еще один оперативник, дежуривший у соседнего подъезда, кинулся беглецу наперерез и ловкой подсечкой сбил его с ног.
        Аскольд Козлов воткнулся лицом в грядку с гладиолусами, которые выращивала его соседка с первого этажа. Оперативники Истринского угрозыска навалились сверху, выкручивая руки и фиксируя запястья стальными браслетами.
        - Ай! Ай! Ай! - орал Аскольд, брызгая слюной. - Я больше не буду! Не трогайте меня! Галя! Галя!..
        Горюнов приехал в управление, когда заканчивался первичный допрос. У следователя от нетерпения подсасывало под ложечкой. Сейчас должно все решиться. Аскольд Козлов, в прошлом расчленивший свою мать, пойман. Оставалось найти доказательства его вины, но это будет несложно. Четыре года назад псих раскололся при первом общении с операми: рассказал, где спрятал орудие убийства, где закопал останки, подробно объяснил мотив поступка, который в коротком пересказе выражался словами:
«Эта стерва меня достала!»
        Шарафутдинов вышел из комнаты для допросов, разговаривая по мобильнику. Горюнову пришлось подождать, пока он закончит.
        - Ну? - нетерпеливо спросил следователь, как только начальник угрозыска убрал трубку. - Как прошло? Рассказал?
        - Все рассказал, Андрей Палыч.
        - Что все?
        - Историю жизни и смерти. - Шарафутдинов загадочно ухмыльнулся, и Горюнов понял, что его ждет разочарование. - Короче, Козлов здесь ни при чем. Никого он не убивал.
        - Тогда где он пропадал?
        - Он влюбился. В медсестру из Кащенко. Фролова Галина. Сейчас вот с ней разговаривал, позже ребят пошлю протокол оформить. Эти две недели он провел у нее в Москве.
        - Не может быть!
        - Что самое интересное, она к нему тоже неравнодушна. На пятнадцать лет старше. Козлов для нее - последний шанс. Любовь крутили еще в клинике. После выписки он ее навещал, а две недели назад все бросил и поехал делать предложение. Короче, эти две недели, в течение которых, как мы думали, он расчленял невинных девушек, Козлов безвылазно жил у нее на станции «Спортивная».
        - Безвылазно? В том числе десятого и шестнадцатого июля?
        - Медсестра подтвердила алиби на эти даты. Сутки напролет проводили вместе. Не могли оторваться друг от друга.
        Горюнову захотелось выпить воды.
        - Кто-нибудь, кроме нее, может это подтвердить? - спросил он. - Все-таки любовница - лицо заинтересованное.
        - Фролова говорит, что алиби может подтвердить мать, с которой она проживает в одной квартире, - та готовила им завтраки. Еще соседи подтвердят. В сумке у него нашли фотоаппарат со снимками романтического отдыха: в парке, в «Макдоналдсе», на колесе обозрения. Оба счастливые, веселые, беззаботные, прямо голубки.
        - Фотографии подготовлены заранее.
        - Я не верю, что он мог организовать себе фальшивое алиби: сделать фотографии, подговорить любовницу, мать, соседей. Козлов - бывший псих. Первое преступление совершил после ссоры под влиянием импульса. Он не в состоянии планировать свои действия. А вот злодей, который похищает девушек, делает это очень хорошо, иначе бы мы его давно нашли. И потом, имеется косвенное свидетельство. Козлов все отрицает. Категорически. А если вы помните, то в первом деле, когда его взяли…
        - Да-да, сразу признался. Черт!
        Горюнов был расстроен. Шарафутдинов сочувствующе посмотрел на него.
        - Я понимаю ваши чувства, Андрей Палыч. Но это не он. Не наш Расчленитель.
        Попрощавшись с операми, Горюнов поехал домой. Настроение было паршивее некуда. Последние три дня он работал на износ, по восемнадцать часов в сутки, а расследование топталось на месте. Главные вопросы по-прежнему оставались без ответа. Кто похищает девушек? С какой целью? Где их прячет? Горюнов понял, что свихнется, если попытается выстроить еще одну версию.
        Дома, в прихожей, его встретил аромат специй и тушеного мяса, которое готовила супруга. Впервые за неделю у Горюнова на ужин были не бутерброды или китайская лапша, которыми он перебивался между оперативками, а настоящая домашняя стряпня.
        После ужина он пытался смотреть телевизор, но лишь бессмысленно переходил с канала на канал. Засевшие в голове обстоятельства дела не давали сосредоточиться на телевизионных сюжетах, хотя Горюнов очень старался. Вновь и вновь его мысли возвращались к делу о таинственных похищениях.
        Итак, Аскольд Козлов не тот, кого они искали. Вероятный подозреваемый оказался не маньяком, а влюбленным идиотом. Это тупик. Что дальше?
        На детективном сериале про следователя, который бодро раскрывал запутанное сценаристами убийство, позвонил Ваня Трунов, чтобы отчитаться о проделанной работе. Он ездил в Москву, разговаривал с одноклассниками Марины Бевенис, изучал ее личную жизнь и подростковые проблемы. Зацепок не нашел. Горюнов уныло слушал помощника, чувствуя, что поиски в этом направлении тоже скорее всего не дадут результата.
        - И последнее, - сказал Ваня. - Удалось переговорить с приятелем Савичева, на которого тот ссылался в своем алиби.
        - Максим Рожков, - вспомнил Горюнов. - Он прилетел из Таиланда?
        - Угу. Я поднял его с постели - отсыпался после перелета. Так вот, он говорит, что вечером десятого июля они с Савичевым действительно сидели в ресторанчике на Патриарших прудах. А вот расстались с ним не позже одиннадцати - точно он не помнит, был сильно пьян.
        - Десятого в одиннадцать?
        - Он так говорит.
        Горюнов задумался.
        - Сколько нужно времени, чтобы добраться из центра Москвы до Истринского района? Час?
        - Ночью по пустым дорогам можно и быстрее. Только зачем ему мчаться посреди ночи за город, а утром возвращаться к жене?
        - Ну да, - пробормотал Горюнов. - Незачем.
        Он положил трубку и задумался. Конечно, незачем Савичеву ехать в Подмосковье, чтобы похитить, а затем убить девушку, с которой он не был знаком. Вряд ли у этой линии расследования тоже была перспектива. Хотя нужно все-таки отметить, что на момент первого похищения у Савичева не было алиби.
        Глава 14

19 июля
        К северу от отеля берег порос непролазным ельником, порой близко подходившим к воде. Кромку водоема покрывали поля камышей и водорослей, затрудняющих исследование подводного рельефа. Иногда, прищуренно оглядев их, Леонидыч приказывал Мите продолжать движение. Он объяснял, что если бы здесь гулял фараончик, то в зелени оставались бы коридоры. Но иногда инспектор надевал маску и спускался под воду - не только чтобы проверить очередную яму, показанную на эхолоте, но и посмотреть, почему появилась та или иная проплешина в водорослях и не ведет ли она к скрытой норе.
        С утра на небе не белело ни облачка. Дюралевый борт раскалился на солнце и жег пальцы. Даже близость воды не освежала плотный и горячий воздух. Митя без конца пил минералку из пластиковых бутылок, упаковку которых прихватил из отеля.
        Леонидыч, после очередного погружения, втянул хищным носом воздух и сказал:
        - Сегодня обязательно будет гроза. Как пить дать.
        Проснувшись утром, Митя первым делом отправился в комнату, где ночевал инспектор, и вместо Леонидыча нашел аккуратно застеленную кровать. На покрывале лежала записка: «На причале в 8.00». Старый моряк проснулся чуть свет и покинул коттедж.
        После вчерашних посиделок похмелья не было, хотя выпили они изрядно: когда опустела бутылка скотча, Митя заказал еще одну. Голова не болела ни утром, ни после завтрака. Видимо, сказывался живительный эффект лесного воздуха, о котором столько писали рекламные буклеты Istra Park.
        Около восьми Савичев уже маялся на причале, ловя на себе любопытные взгляды ранних посетителей пляжа. Подъехавший Леонидыч выглядел бодрым и активным. Вчерашние посиделки на его внешности тоже не отразились. Наоборот, в надвинутом на лоб кепи и эмблемах ГИМС на одежде он выглядел деловито и сурово, как и подобает представителю власти.
        - А почему на пристани сегодня встречаемся? - спросил Митя, перебираясь на бак, пока инспектор багром придерживал катер у мостков. - Договорились с Абрамовым? Он разрешил?
        - Срал я ему на лысину с кормовой мачты, твоему Абрамову, - недовольно бросил Леонидыч. - Тут серьезные дела творятся. На мелкие разборки времени нет. Давай побыстрее!
        Пока Митя устраивался на своей лавке и застегивал жилет, инспектор объяснил, что встал пораньше, чтобы заправить топливный бак и зарядить воздухом баллоны. Про боеприпас для гарпунного ружья он рассказал еще вчера: пока не готов, есть проблема с монтажом детонатора, но Вова решит ее в течение сегодняшнего дня. Затем Леонидыч запустил мотор, они обогнули мыс и занялись осмотром лесистого берега. Сначала нырял Леонидыч, а когда он устал, наступил черед Мити.
        Вода пугала Савичева меньше, чем вчера. Через борт он перевалился без опаски, уверенно и слегка небрежно, подражая Леонидычу. Однако на глубине напускной вальяжности заметно убавилось. Его плавание по-прежнему было неуклюжим, сигнальный линь цеплялся за коряги, ласты поднимали муть. Да еще мрачная глубина, куда не дотягивались солнечные лучи, вызывала в нем оторопь и сжимала ледяными пальцами затылок.
        И все же, несмотря на это, каждая минута, проведенная под водой, отвоевывала территорию у страха. Каждая минута добавляла Мите опыта и уверенности. Он погружался все глубже, заглядывал во все более мрачные места и чувствовал, что осваивается в этой двойственной стихии, убивающей и создающей жизнь. Он становился ее частью, ее полноправным обитателем. Временами Митя даже ощущал короткие приливы блаженства. Плавные движения, размытые формы, глухие звуки, доносящиеся издалека, словно возвращали в материнское чрево - уютное, заботливое, родное.
        Это погружение начиналось, как все предыдущие. Перед Митей стояла задача проверить затопленный овраг, на дне которого, на глубине трех метров, лежал упавший с подмытого берега ствол березы - карча. Леонидыч предположил, что ниша между корнями карчи и глинистой стенкой берега может быть входом в нору. «Имеет вид жуткой подозрительности», - выразился он.
        Продираясь к этому месту сквозь цепкие ветви, Митя еще издали увидел, что никакого скрытого прохода там нет - нишу заполняли песок и ракушки. Он уже собирался повернуть назад, когда привязанный к поясу линь неожиданно дернулся…

…еще раз!..
        В первый момент Савичев подумал, что зацепился за торчащий сук, мимо которого недавно проплывал. Эта неприятность с ним периодически случалась. Однако через несколько секунд рывки повторились: один, второй… И он вспомнил.
        Он суматошно развернулся, задев ластом о дно и подняв муть, но сейчас беспокоиться о кристальности обзора следовало в последнюю очередь. Перво-наперво ему нужно не потерять направление, где остался катер.
        Работая ластами изо всех сил, Митя рванулся к темнеющему на поверхности корпусу. Леонидыч его ждал и помог выбраться из воды.
        - Быстрее, - командовал инспектор. - Пока не упустили.
        Митя свалился на палубу, освобождаясь от лямок акваланга. Взревел мотор, взрыхляя воду. Катер присел на корму и начал разгон. Стена ельника слева двинулась и поплыла назад.
        - Мелькнул на эхолоте, - объяснял Леонидыч, не сводя цепкого взгляда с водного пространства перед катером. - А потом и под водой его увидел. Метрах в пятнадцати от тебя проплыл. Здоровенный, собака!
        Митя почувствовал, как кровь отхлынула от лица. В пятнадцати метрах!
        - Где он сейчас? - промямлил он непослушными губами.
        - Идет вдоль берега. Сейчас, правда, не вижу, но сидим у него на хвосте, зуб даю.
        Катер летел вдоль зарослей камыша. Жаркий ветер хлестал по лицу и срывал капли с волос. Митя взволнованно оглядывал воду, но не видел ни единого признака существа, которое они преследовали.
        - Что будем делать, когда догоним? - спросил он с опаской. Солнце нагрело прорезиненную ткань гидрокостюма, и Митя стащил верхнюю половину, оставшись в штанах.
        - Сначала догнать надо, - ответил Леонидыч. - Эх, жаль, боеприпас не готов, а то бы жахнули. Такая возможность! Но, может, к логову приведет…
        - А если он нападет на катер?
        - Не нападет.
        - А вдру…
        Катер подпрыгнул на волне, и Митя чуть не прикусил себе язык.
        - Вон он! - воскликнул Леонидыч, показывая вперед.
        - Где? - Савичев вытянул шею, шаря глазами по волнам. - Не вижу.
        - Да вон! Вон! На десять часов!
        Митя проследил за вытянутым пальцем.
        Рядом со скоплением камышей, выступая над поверхностью воды на пару сантиметров, мелкую рябь рассекал спинной гребень. Перед ним «галкой» расходились короткие полоски волн. Тянущийся позади кильватерный след делал отросток визуально длиннее, чем он был на самом деле. На безветренном участке и гребень, и оставляемый им след были хорошо заметны, а вот среди волн, обычных на Истре, Митя вряд ли бы различил их. Савичев закрылся ладонью от солнца, пытаясь разглядеть силуэт под водой, но мешали пляшущие на поверхности блики.
        - Сейчас попробуем обогнать, держись, - предупредил Леонидыч, налегая на ручку дросселя.
        Катер помчался быстрее. Митя вцепился в борт. Преследуемое существо он уже не видел - от тряски небо и водохранилище прыгали перед глазами. Но это неважно. Главное, чтобы фараончика не упустил из виду Леонидыч. Вся надежда на инспектора ГИМС, на его морской опыт и навыки по уничтожению огромных морских млекопитающих.
        - Сейчас будет, - непонятно сказал Леонидыч, показывая куда-то вперед и влево. - Смотри! Смотри внимательно! Сейчас увидишь!
        Митя крутанул головой, и почти в ту же секунду ровные заросли камышей разметало что-то большое, промчавшееся сквозь них. В раскрывшихся волнах блеснуло серебро чешуи.
        - Черт возьми! - воскликнул Митя ошеломленно. - Что это было?
        - На пути попался осередок. Отмель то есть. Вот и выпрыгнул.
        - Какой крупный! Какой он крупный, боже мой!
        - Огромный, - согласился инспектор. - Никогда ничего подобного не видел.
        Катер шел параллельным курсом, держась несколькими метрами позади. Леонидыч правил судном, не глядя вперед, сосредоточив все внимание на едва заметном следе, скользящем по воде слева по борту.
        - Он что-то тащит, - определил инспектор.
        - Откуда вы знаете?
        - Идет неровно. Как-то наискось.
        Митя ничего не видел, но спорить с Леонидычем не стал.
        - Вот что, - сказал тот после короткого раздумья, - впереди будет отмель. Можно попытаться прижать его к берегу. Если повезет, наехать и разрубить винтом. В крайнем случае - зацепить, ранить.
        - А он катер не перевернет?
        - Будем надеяться.
        Мите не понравилось это заверение, но затевать спор с инспектором было не время.
        Берег становился положе. Леонидыч потихоньку поворачивал руль, прижимая несущееся судно к камышам, сокращая расстояние до плывущего под водой чудовища.
        - Давай, давай! - шептал он сквозь сжатые зубы. - Посоревнуемся, кто быстрее. И кто умнее.
        Мотор заливался от рева. В лицо летели брызги. Под водой замелькали желтые пятна, указывая на приближение отмели. Митя с трудом понимал, где находится монстр, но, судя по напряженной фигуре Леонидыча и его взгляду, устремленному за борт, - где-то очень близко. В какой-то момент Савичев ощутил: от монстра их отделяет метр-полтора. Они идут вровень, и сейчас все решится.
        Ожидание развязки затянулось. И когда Митя подумал, что ничего не случится, Леонидыч воскликнул:
        - Держись!
        И резко крутанул руль.
        Мотор взревел. Нос катера развернуло в сторону берега. Секунда - и они вылетели на отмель, разбрасывая винтом пену. Катер налетел днищем на глинистый гребень и подпрыгнул. Митя не удержался на скамье и больно ударился коленом о дюралевую стойку корпуса. Пока он безмолвно извивался от боли, винт забурился в песок. Мотор тявкнул и смолк.
        Катер застыл.
        Схватив нож, Леонидыч одним прыжком перемахнул через борт и оказался в воде. Митя, держась за колено, предпочел остаться в сухом и безопасном кокпите. За Леонидычем можно было прекрасно понаблюдать и отсюда. К тому же он понятия не имел, что ему делать за бортом.
        Леонидыч по колено в воде обошел катер, сжимая рукоять ножа обеими руками. Возле транца остановился и оглядел пенистую и взбаламученную поверхность вокруг мотора. Лезвие, сверкавшее под жилистыми кулаками, было готово в любой миг упасть и добить раненую тварь.
        Через минуту инспектор опустил нож.
        - Ушел, - расстроенно произнес он. - А я был уверен, что зацепил его. Дьявол!
        Он хлестнул лезвием по воде.
        - Это необычное существо, - заметил Митя, потирая коленную чашечку. - Возможно, его нельзя убить. Дед Матвей говорил…
        - Устал я от дребедени, которую говорил Матвей! - неожиданно разозлился Леонидыч. - Пока я не видел ничего сверхъестественного!
        - Но он исчез!
        - Не исчез. Это я его упустил.
        Произнесено это было непререкаемым тоном. Митя не стал спорить.
        Леонидыч обошел катер, оглядывая борта в поисках вмятин и сведенной краски. Митя тем временем стянул штаны гидрокостюма, жарко нагревшиеся на солнце, и влез в шорты. Когда он поднял голову, Леонидыч находился в стороне, возле камышей. Он стоял неподвижно, устало сгорбившись, и рассматривал что-то между стрелами.
        - Димка, - позвал он. - Сюда.
        Митя не без опаски поглядел на муть, качающуюся за бортом. Спускаться в нее не хотелось, но и выказывать трусость перед Леонидычем было некстати. По кормовой лесенке он слез в воду. В прохладе колену полегчало. Прихрамывая на ушибленную ногу, проваливаясь ступнями в мягкий песок, Митя дошел до инспектора и встал у него за плечом.
        - Что с ногой? - спросил Леонидыч, не оборачиваясь.
        - Ушиб. Ничего страшного.
        - Ну-ну. - Он указал кончиком ножа на изломанные стебли. - Смотри. Не зря за ним гнались.
        В камышах плавали непонятные куски, при первом взгляде на которые трудно было понять, чем они являются. Немного позже до Мити дошел кошмарный ужас открывшегося перед ним зрелища. У него невыносимо сжался желудок, и Савичев, не откладывая дело в долгий ящик, выблевал в Истринское водохранилище остатки своего завтрака.
        - Я же говорил, тащит он чего-то, - мрачно произнес Леонидыч, оглядывая растерзанное тело, плавающее в воде. - Как ты тогда назвал - запасы?

* * *
        Оглушительно шелестел камыш на ветру. С другого берега доносились обрывки музыки. Леонидыч и Митя стояли по пояс в воде и глазели на заросли, в которых запутались окровавленные куски.
        - Что там? - спросил Митя, утирая нижнюю губу и борясь с новым приступом.
        - Плечо, шея… дальше не могу.
        - А лицо видно? Кто это?
        - От лица мало что осталось. Похоже, вторая девочка. Волосы длинные.
        - Какой кошмар! - выдохнул Митя, борясь с подступающей паникой. Он готов был бежать от этого страшного места, и только присутствие Леонидыча удерживало от трусливого поступка. - Думаете, логово находится где-то здесь?
        - На отмели? Нет. Он куда-то плыл с добычей, а я заставил эту добычу выпустить. Как же все-таки обидно, что я его не задел!
        - Что нам делать, Виктор Леонидыч?
        - Сообщить куда следует. - Леонидыч вздохнул. - Похоже, на сегодня поиски закончены. Сейчас приедет Горюнов с бригадой, и до позднего вечера будет нам занятие: рассказывать да подписывать. Ох, не люблю этого…
        Леонидыч выглядел расстроенным. Митя догадался, что не из-за предстоящего объяснения с полицией и даже не из-за ужасной находки. Он горевал, что не сумел пропороть фараончику брюхо или бок. Неведомый зверь подразнил бывшего китобоя и безнаказанно ушел, ущемив его охотничью гордость.
        Велев Мите оставаться возле камышей, Леонидыч вернулся на катер, долго копался в своих вещах, потом сел на лавку со старым обшарпанным мобильником в руке. До Мити долетела трель тоновых сигналов, повисла тишина, в которую не преминул ворваться зловещий шелест камыша. Прижав трубку к уху и невесело поглядывая на Митю, Леонидыч терпеливо ждал ответа на вызов.
        Ответа не было.
        - Может, позвонить ноль-два? - предложил Митя.
        - Сейчас подымет. Телефон-то служебный.
        - А откуда у вас номер Горюнова?
        - Сам дал, когда первую девушку искали. Сказал, если что, то сразу…
        Леонидыч встрепенулся, не договорив - на другом конце линии ответили. Митя не стал слушать разговор. И так понятно. К тому же он недолюбливал Горюнова и не хотел контактировать с ним даже опосредованно. Вместо этого, преодолевая брезгливость и отвращение, он еще раз глянул на останки. Ему хотелось понять: чем именно изувечено тело? Зубами? Когтями? Или и тем и другим? Это помогло бы получить некоторое представление о внешнем облике чудовища.
        - В лесу за отелем, - долетел до Мити разговор Леонидыча, - случайно наткнулся. Да, вторая девочка, уверен на сто процентов… - Он вдруг замолчал, слушая трубку. - Нет, а что случилось? Нормально себя чувствую, как всегда.
        Он снова ненадолго замолчал.
        - Ладно, при встрече перетрем. Я буду здесь.
        Инспектор объяснил, как найти этот участок берега, и нажал отбой, а Митя тем временем увидел под водой среди останков серебристое пятнышко. Он подошел ближе, пытаясь рассмотреть его сквозь блики и рябь и при этом не коснуться мертвой плоти.
        Под водой плавал айфон в прозрачном чехле. Серебристый логотип яблока на черном корпусе, отражавший дневной свет, и привлек внимание биолога. Митя узнал аппарат, принадлежавший девушке.
        Попытка вытащить устройство из воды привела к тому, что изуродованные останки ткнулись ему в бедро. Айфон оказался привязан к телу тесьмой с дюжиной крепких узлов. Митя отшатнулся, выпустив телефон, и тот, булькнув, вновь ушел на глубину.
        - Что-то нашел? - окликнул из катера Леонидыч.
        - Можно попросить у вас нож?
        Леонидыч спрыгнул в воду, подошел. Увидев проблему, сказал Мите, чтобы натянул, и сам перерезал тесьму. Запечатанный айфон наконец оказался у Мити.
        Прозрачный пластик изнутри был испачкан кровью.
        - Что это? - спросил инспектор, недоуменно хмуря косматые брови.
        - Айфон. Телефон с мультимедийными возможностями. У моей супруги такой же. Он запечатан в водонепроницаемом чехле, чтобы можно было с ним плавать.
        - Открой.
        - Разве можно? Это же улика.
        - Ответственность беру на себя. Давай открывай.
        Митя разомкнул герметизирующую полоску и вывалил яблочный гаджет в ладонь. Аппарат оказался холодным, но сухим - разве что матовое стекло немного замарано красным.
        Леонидыч крутил в пальцах тесьму, разглядывая узлы.
        - А кто привязал чехол к шее девочки? - удивился он.
        Митя посмотрел на кровяные разводы на внутренних поверхностях чехла, напоминавшие следы от пальцев.
        - Она сама, - ответил он. - Она сама это сделала. Перед смертью.

* * *
        Натали встретилась с матерью в ресторане за завтраком, чтобы передать ей дочь перед отъездом в Москву. Детская шапочка была закончена и являла собой настоящее произведение искусства. Кроме мастерства и кропотливого труда в небольшой вещице угадывалась материнская любовь к чаду, для которого она создавалась. Эмоции, вложенные в рукоделие, ценились комиссией, поэтому Натали не сомневалась в своей победе. Уверенность была настолько велика, что она даже заготовила речь, которую произнесет во время награждения.
        Проснувшись в начале девятого, Натали нашла кровать Мити пустой, так же как комнату его гостя. Оба уехали спозаранку. Она не успела спросить мужа, когда он вернется и сможет ли отвезти ее в Москву, но звонить ему не стала. После шампанского слегка шумело в голове и распирало газами желудок. Она выпила таблетку от похмелья, найденную в аптечке, затем умыла дочь, еще раз поучила ее чистить зубы. У Маруси пока получалось елозить щеткой по резцам, но прогресс был не за горами.
        Закончив водные процедуры, собрала сумку с вещами ребенка, оделась. В столицу Натали планировала отбыть в вечером, но Марусю решила отвести матери сейчас, чтобы оставить себе время на прическу и маникюр. Встречаться с Аркадием не собиралась, но он сам ей позвонил, когда она катила коляску по аллее. Банкир-красавчик поинтересовался, куда она сейчас собирается, и, услышав ответ, обещал с ней пересечься.
        И вот в ресторане, где она встречалась с матерью, Аркадий сидел за соседним столиком, с аппетитом пожирал третью порцию омлета и бросал в сторону Натали заговорщицкие взгляды. Она делала вид, что не знает его.
        Зато на Аркадия обратила внимание мама. Причем самым неожиданным образом.
        - Аркаша! - заговорила она с ним, словно со старым знакомым. - Не слишком ли много калорий?
        На загорелом лице любовника Натали сверкнула белозубая улыбка.
        - Организм молодой, растущий, Маргарита Олеговна, - ответил он. - Много расходует, много требует.
        Мама рассмеялась и вернулась к своей тарелке.
        - Ты его знаешь? - спросила Натали с напускным безразличием. Будто не хотела в этот момент отрезать себе руку от любопытства.
        - Как не знаю, - взметнула аккуратные брови мама и отправила в рот кусочек семги. - Конечно знаю.
        - Откуда?
        - Разве ты его не помнишь? Хотя вы были такими маленькими. Они целое лето гостили у нас, когда тебе было три года. Ты была совсем крохой.
        - Кто «они»? - удивилась Натали.
        - Моя двоюродная сестра со своим мужем.
        В душе Натали зашевелилась тревога, предупреждая о чем-то недобром, к чему может привести этот разговор.
        - Я не помню, - ответила она.
        - Тетя Лена и дядя Сергей. А это их сын, Аркаша. Неужели действительно не помнишь? Ар-ка-ша. Ты звала его «Каша». Потом они уехали за границу, долго там жили, Аркаша там получил образование, а несколько лет назад вернулся сюда. Кстати, он в хороших отношениях с твоим отцом. Они вместе играют в теннис.
        Кусочек гусиной печени застрял у Натали в горле.
        - Он… мой родственник? - выдавила она твердые, как кости, слова.
        - Седьмая вода на киселе. Троюродный брат, кажется.
        Натали ощутила внутри себя зловещий холодок.
        - Тебе нехорошо? - спросила мама. - Ты вся бледная.
        - Нет, все в порядке. Просто очень жарко сегодня.
        - Мне кажется, будет дождь. Хотя, может, и нет - он всю неделю собирается…
        Через полчаса Натали подошла к беседке неподалеку от коттеджа Аркадия. На выходе из ресторана она сделала вид, что столкнулась с ним, и быстро шепнула ждать там.
        Деревянная постройка, заросшая вьюнком, стояла на краю леса вдалеке от оживленных людских мест.
        - Уезжаешь сегодня? - игриво спросил Аркадий, когда она ступила с солнечной тропинки в тень. - Может, успеем кое-чем заняться?
        В беседке пахло листьями, смолой и сыростью. Где-то снаружи трещал дятел.
        - Ты знал, что мы родня? - спросила она.
        На секунду Аркадий замешкался с ответом, но не смутился. Он по-клоунски развел руками и поклонился с улыбкой:
        - Сюрпрайз!.. Мама тебе рассказала, да? Ну ладно, в этом нет ничего особенного.
        Он попытался обнять ее. Натали в ужасе оттолкнула руки.
        - Боже, ты все знал!
        Он немного обиделся и больше не пытался до нее дотронуться.
        - Я тебе больше скажу: и твой отец знал. И был не против.
        - Стоп. Что ты сказал? - Натали не верила ушам. - Тебя послал мой отец?
        - Просил меня присмотреть за тобой. Муж совсем о тебе не заботился. Ты выглядела такой одинокой, такой брошенной.
        Она задохнулась от возмущения.
        - Это немыслимо. Как он мог?.. Как ты мог?
        - А что такого? - Аркадий скорчил недоуменную гримасу.
        - Это ужасно, это… грязно. Неужели ты не понимаешь? Между нами кровное родство!
        Аркадий пожал плечами.
        - Мы же не родные брат и сестра. И даже не двоюродные. У меня друг женился на двоюродной сестре. Все родственники были рады. Что в этом такого, если между ними любовь? Мы с тобой… Натали, мы нравимся друг другу. Что в этом плохого?
        - Это прежде всего аморально. И запрещено…
        - Кем запрещено? - рассмеялся он. - Конституцией? Православной церковью? Кем?
        Натали не ответила. Она сама точно не знала. Вроде бы в тотемных культурах кровосмешение считалось тяжким грехом. Если оно вскрывалось, то виновных настигала жуткая кара.
        - Не можешь ответить, - сказал Аркадий, наблюдая за ее реакцией. - Потому что запретов нет. Мы живем в свободном обществе. Мы можем делать все, что нам хочется, и не оглядываться на предрассудки.
        - Нет, Аркадий, - покачала головой Натали. - Нет, нет и нет. Между нами все кончено.
        - Натали…
        Он попытался схватить ее за руку. Резкая пощечина охладила его порыв.
        - Я все сказала. То, что произошло между нами, - этого никогда не было.
        Он неожиданно разозлился. Она впервые увидела его таким. Привлекательное лицо в обрамлении золотых кудрей сделалось недобрым, опасным. Губы болезненно скривились.
        - Думаешь, меня можно просто оттолкнуть? - заговорил он. - Ты не понимаешь, какое я тебе оказываю одолжение. Передо мной многие на коленях ползают, чтобы просто быть со мной. И уж тем более поехать на Бали!
        У Натали словно пелена упала с глаз. Она поняла, что больше не испытывает чувств к стоявшему перед ней стройному красавцу.
        - Какой ты мерзавец, - поджала она губы. - Я даже не представляла. Не подходи ко мне больше. Забудь номер моего телефона и меня забудь. С этого момента мы не знакомы.
        - Смотри, как бы не пожалеть об этом.
        - Придержи язык.
        Натали вылетела из беседки с налитыми румянцем щеками.

«Забыть! Забыть обо всем, что случилось! - думала она, стремительно шагая по лесной дорожке. - И больше никогда не вспоминать!»

* * *
        Леонидыч и Митя молча сидели в застрявшем на мели катере. Сверху жарило утреннее солнце. О борт мягко шлепали волны. На лавке между ними посверкивал черным глянцем эппловский гаджет.
        - Думаешь, - прервал молчание Леонидыч, - что девчушка сама привязала его к шее?
        Митя бросил взгляд на берег, куда инспектор перетащил останки несчастной. Они накрыли их брезентом, потому что настырные чайки почуяли добычу и кружили в небе.
        - Я попробую объяснить мысль, - сказал Савичев. - Внутри чехла от айфона - кровь. Как она там оказалась? До похищения ее там не было. Не может молодая девушка ходить по пляжу с окровавленным устройством. Позже, в момент нанесения этих ужасных ран, кровь тоже не могла попасть внутрь - чехол герметично закрыт и не поврежден. Значит, между двумя событиями - похищением и расчленением - кто-то засунул айфон в чехол окровавленными пальцами, а затем запечатал его. Не фараончик же это сделал?
        - Согласен.
        - Та же загадка и с узлами. До похищения их не было. Была обычная тесьма, на которой айфон болтался у девушки на шее, я прекрасно помню. А сейчас тесьма укорочена раза в четыре, обмотана вокруг шеи и укреплена узлами, чтобы айфон, не дай бог, не свалился и не потерялся. Кто это сделал? Когда? Я своими глазами видел, что чехол был в полном порядке, когда Марина в последний раз заходила в воду.
        - Не понимаю, что ты хочешь сказать.
        - Сейчас объясню. Раньше мы думали, что Бевенис погибла в момент нападения фараончика, так? Она исчезла под водой и больше не всплывала. Вероятнее всего, он ее утопил. Это соответствует охотничьим повадкам полуводных хищников. Крокодил, нападая на лань у водопоя, первым делом топит ее, чтобы обездвижить и спокойно перенести в безопасное место для трапезы. Значит, в момент нападения Марина должна была утонуть. И этих загадочных действий с телефоном и его чехлом вроде проделать бы не могла.
        - Но ты считаешь по-другому.
        - Дело, которое мы расследуем, полно странных и невероятных событий. И можно предположить еще одно, тоже странное и невероятное. Вы об этом, кстати, однажды упоминали. После утопления девушка была жива какое-то время. День, ночь и еще день… Кажется, так вы говорили?
        - Это не я говорил. Судмедэксперт определил по останкам первой жертвы.
        Митя подытожил свою мысль:
        - Я думаю, что девушка где-то очнулась после утопления. Не знаю, насколько это возможно, но это случилось. Она пользовалась айфоном, вероятно, чтобы позвонить. Перед своей окончательной гибелью запечатала его в чехол и привязала к шее.
        - А зачем привязала?
        - Этого не знаю, - развел руками Митя.
        Леонидыч задумался.
        - Очнулась после утопления, говоришь? - Он недоверчиво покачал головой. - Может, это и возможно, черт его знает. Утопление - штука сложная. Я знаю людей, которых откачали через двадцать, а то и тридцать минут после того, как они нахлебались по полной программе - в ледяной воде, правда. Когда вода попадает в легкие, то сердце и мозг продолжают работать. В инструкциях у спасателей сказано, что пострадавшего можно вернуть к жизни после шести минут пребывания под водой.
        - А пострадавший может очнуться сам, если окажется на воздухе?
        - Я с таким не сталкивался. Но не исключаю. Видишь, в чем дело. Когда откачиваешь захлебнувшегося бедолагу, ты ему только массаж сердца делаешь, кровь гоняешь по телу. А из легких воду никак не откачаешь, только из желудка можно заставить отрыгнуть - перевалить через колено вниз головой… Вода, попавшая в легкие, всасывается в кровь, так легкие очищаются. Правда, это приводит к осложнениям, причем серьезным… Еще во время утопления бывает спазм голосовых связок. Тогда вода в легкие вообще не проникает. Но это случается нечасто и в холодной воде. А у нас тепло.
        - Значит, то, что жертва может очнуться после утопления, это вероятно?
        - Ага… Слушай, насчет того, зачем она привязала к шее этот свой айфиг. Есть одна идея. А давай-ка его включим.
        Митя недовольно поморщился.
        - Ну что? - спросил инспектор. - Я же говорил: беру на себя всю ответственность.
        - Мы не имеем права. Только у полиции оно есть.
        - Я тоже полиция, только на воде. Давай включай, говорю. Знаю, ты Горюнова боишься. Я все устрою. Скажу, я его трогал. А ты нажимай на что нужно, давай!
        Митя недовольно вздохнул, но деваться было некуда. Леонидыч выглядел сурово, злить его не хотелось. Савичев поискал кнопку, надавил на нее большим пальцем.
        Осветился экран, показывая загрузку мобильной эппловской операционки.
        - Заряд почти на нуле, - определил Митя по индикатору. - Может, все-таки выключить? Все равно сейчас сдохнет.
        - А зарядное к нему какое? От моей «Нокии» подойдет?
        - Думаю, нет.
        На экране появился рабочий стол, в центре которого зеленела одна-единственная иконка, ссылка на аудиофайл. Иконка называлась: «Включи это!» Митя проверил дату создания:
        - Четырнадцать часов назад.
        - Включи, - попросил Леонидыч.
        Митя приложил к иконке подушечку большого пальца. Появилась полоска трека, длина записи составляла восемь минут.
        Из крохотного динамика раздался непонятный шум. Качество записи не позволяло определить его характер - то ли льется вода, то ли движется транспорт. Через секунду шум перекрыло горькое всхлипывание. Оно было коротким и сменилось протяжным вздохом, какой бывает, когда собираются с силами сказать что-то важное. Митя и Леонидыч склонились к айфону.
        И услышали голос с того света:
        - Меня зовут Марина Бевенис… мне пятнадцать лет. И сейчас я…
        В этот момент погас дисплей.
        Леонидыч со злостью двинул кулаком по коленке.
        - Я предупреждал, что сдохнет, - сказал Митя.
        - Хорошо, что сейчас, а не раньше, - ответил Леонидыч. Он уже взял себя в руки. - Она успела сделать запись. Восемь минут.
        - Что вы хотите сказать?
        - Девушка записала свой голос. Понимаешь, чего ради?
        - Послание в бутылке.
        - Именно. Она хотела оставить сообщение тем, кто ее обнаружит. Вероятно, предвидела свою гибель.
        Митя подхватил эту идею:
        - Это все объясняет. Она находилась в логове фараончика, где сделала аудиозапись длиною восемь минут. Затем запечатала устройство в чехол и привязала к шее, надеясь, что рано или поздно ее найдут и с помощью записи узнают о том, что случилось. Какая она умница.
        - Вот что, - сурово произнес Леонидыч, потрясая айфоном. - Отдавать эту запись Горюнову никак нельзя. По крайней мере, до тех пор, пока мы не прослушаем ее сами.
        Это предложение напугало Митю сильнее, чем просьба включить телефон.
        - Виктор Леонидыч, - взмолился он, - отпечатки пальцев на уликах можно списать на неосторожность. Но скрывать улики от следствия - это уголовное преступление!
        - Никто не верит в фараончика и в эту запись тоже не поверят. А вот засекретить в интересах следствия могут запросто. Мы так и не узнаем, что девочка сказала перед смертью. А ведь с помощью этой информации можно выяснить, что собой представляет логово и где оно.
        Митя тяжело вздохнул. Логика инспектора выглядела безупречной. Кто поверит в рассказ девушки про получеловека-полурыбу? Спишут на шок и стресс, а гаджет с бесценной аудиозаписью отсортируют куда-нибудь в бесполезные вещдоки. Однако скрывать телефон все равно было неправильно.
        Прежде чем он успел что-либо ответить, Леонидыч вдруг сказал:
        - У тебя кровь.
        Мозолистый палец указывал на шорты Мити. Савичев опустил глаза. В самом деле, обрез правой штанины покрывали бурые разводы. Он вспомнил, что когда в первый раз пытался достать айфон, то случайно притянул к себе останки. Видать, перемазался.
        - Черт!
        Он попытался оттереть кровяной след, но только еще больше размазал.
        - Одно к другому, - непонятно сказал Леонидыч и поглядел на часы. - Без четверти двенадцать. Вот что, не стоит тебе дожидаться полиции. Горюнов тебя и так подозревает. Видишь, как получается: ты последним видел девочку живой и ты первый, кто нашел ее мертвой. Чуешь, чем пахнет? Не нужно показывать, что ты вообще здесь был.
        Такой расклад не приходил Мите в голову.
        - Черт! - повторил он в расстроенных чувствах.
        - Бери телефон и возвращайся в отель. Тут недалеко, пройдешь берегом. Когда вернешься, застирай шорты и поставь телефон на зарядку - ты говорил, у твоей жены такой же. Отдохни: проведи время с семьей, развейся. Я здесь все закончу, найду тебя, и мы вместе прослушаем запись. После этого я лично отнесу ее Горюнову. Обещаю. Ничего страшного: покричит и успокоится.
        На миг Митю одолело сомнение. Он поступит неправильно, если скроется с места, где нашли останки. Но с другой стороны, Горюнов его подозревает, да еще, похоже, испытывает личную неприязнь. А тут такая удача - на месте преступления и с кровью жертвы на штанах. Как не отправить такого красавца за решетку.

«Наверное, это будет не самое выдающееся решение, - подумал Митя. - Но старый китобой опять прав. Не стоит провоцировать Горюнова».
        Где-то за лесом раздался вой сирены. Леонидыч быстро глянул туда.
        - Тебе пора, - произнес он тоном, не терпящим возражений.
        Митя окинул взглядом катер, не оставил ли своих вещей, и спрыгнул на песок. Когда он добрался до кромки леса, то увидел выехавший на берег полицейский «уазик». Машина была далеко, вряд ли Митю заметили.
        Пригнувшись, он нырнул под мохнатую еловую ветвь.

* * *
        Спустя час вспотевший и усталый Савичев подошел к центральным воротам отеля. На нем были только рубаха, плавки и шлепанцы. Шорты Митя сжимал в кулаке, сложив их так, чтобы скрыть пятна крови. У охранника странный дресс-код не вызвал подозрений. В чудовищную жару, которая охватила Подмосковье, отдыхающие ходили кто в чем.
        Коттедж оказался пуст. Часы показывали 12.50. Видимо, Натали и Маруся обедали в ресторане. Их отсутствие ему на руку. У него есть минут двадцать, пока они не вернутся. Митя бросил шорты в раковину, включил воду и долго оттирал мылом бурые разводы. Вскоре от пятен не осталось следа.
        Он повесил мокрые шорты на террасе среди других прищепленных на веревке вещей - купальников, полотенец, детского белья. На жаре высохнут через полчаса - главное, не забыть снять. Затем поставил айфон на зарядку и принялся ждать Леонидыча.
        Глава 15

19 июля, 13.00
        В преддверии завтрашнего праздника в отеле царила невероятная суета. Специально нанятые оформители украшали гирляндами и связками воздушных шаров общественные места: центральные дорожки, парадные входы, залы, холлы. На стойках баров и подоконниках появились свежие цветы. У коттеджей синели тележки горничных, завершающих уборку перед заездом важных гостей.
        Впрочем, портье уже летали взад-вперед, разнося чемоданы и сумки. Гости потихоньку подъезжали, ибо на календаре была пятница, конец рабочей недели. Раз в полчаса к главному корпусу подкатывал лимузин или престижная иномарка. Пока что прибывали богатые бездельники, золотая молодежь, жены влиятельных мужей. Часам к шести-семи подтянутся бизнесмены средней руки, руководители предприятий, представители шоу-бизнеса. А поздним вечером, после совещаний на Тверской, в Охотном Ряду и в Доме правительства, прибудут самые влиятельные персоны, на появление которых Абрамов рассчитывал особо. Их присутствие придавало мероприятию статуса и тешило его самолюбие.
        Проходя через ресепшн и отстраненно наблюдая за окружающей кутерьмой, Натали подумала, что завтра количество ВИП-гостей превысит границы здравого смысла. Персонал будет перегружен работой сверх меры и вряд ли сумеет обслужить каждого клиента на должном уровне. Хотя отец вывернется наизнанку, он это умеет. Так же, как подсовывать дочери троюродного брата в ухажеры.
        Из холла Натали свернула в крыло, в конце которого размещался spa-салон. К черту отца с его хлопотами. Вечером она должна сногсшибательно выглядеть, когда поднимется на сцену за главным призом от Knitting Club. Хорошо, что для приведения себя в порядок не требовалось далеко ехать - при отеле работал стилист, причем очень неплохой. К пяти часам Натали рассчитывала закончить сеанс, одеться в платье от Сhanel и отправиться в столицу. Вернуться она планировала на следующее утро. К этому времени в отеле соберется знатная тусовка, а вечером начнется торжество. Мать по секрету шепнула, что приедет Кобзон. Взглянуть на живого Кобзона было интересно. В общем, уик-энд обещал быть насыщенным на события.
        И только воспоминание об утреннем разговоре с Аркадием отравляло предвкушение праздника. Открытия вроде тех, когда любовник оказывается троюродным братом, не исчезают бесследно. Они оставляют мучительный осадок. После встречи в беседке Натали минут сорок стояла под душем, пытаясь смыть с себя грязь, в которой ее словно вываляли. Но отмыться было непросто, поскольку грязь засела глубоко внутри…
        Эта интрижка с самого начала была одной большой ошибкой. Теперь она понимала. Красавчик, банкир и спортсмен оказался мерзким типом. Его фешенебельный фасад скрывал гнилое нутро. Натали знала таких людей, капризных, испорченных, привыкших к тому, что им все дается в жизни просто и легко. А стоило не получить желаемого, как они превращались в истеричных и злобных субъектов. В ушах до сих пор горели фразы: «ты не понимаешь, какое я тебе оказываю одолжение», «передо мной многие на коленях ползают», «смотри, как бы не пожалеть». Все это было гадко и мерзко.
        Оставалось надеяться на то, что о случившемся никто не узнает.
        Хотя, если честно, ей хотелось рассказать мужу. Она не знала, почему. Возможно, чтобы встряхнуть его, наконец. Ведь измена случилась не просто так. Натали пока не могла объяснить причину. Нечто расплывчатое, но важное витало в голове, не желая оформиться в мысль. Единственное, что она отчетливо понимала: у них с Митей большие проблемы. Просто огромные.
        Но сейчас не хотелось об этом думать. Сейчас она купалась в теплых мечтах о сегодняшнем конкурсе и завтрашнем грандиозном шоу.

* * *
        Скрываясь за кустами, Аркадий разглядывал Натали в огромном окне spa-салона. Она сидела в кресле стилиста, изящно скрестив ноги и задумчиво листая журнал. От взгляда на линию плеча и изгиб шеи в нем что-то поворачивалось. Эта женщина все еще влекла его. Она влекла молодого банкира с тех самых пор, как он впервые увидел ее на пляже с ребенком.
        Замужние женщины были слабостью Аркадия. В отношениях полов каждый сходит с ума по-своему: кого-то тянет на блондинок, кого-то на брюнеток, Аркадия всегда привлекали дамы с обручальным кольцом на безымянном пальце. Конечно, он встречался и с обычными девушками и пользовался у них большим успехом, но они не дарили тех удовольствий, которые пробуждали замужние женщины. От этих отношений веяло чем-то запретным, чем-то влекущим его с юных лет.
        Впервые Аркаша Голышев влюбился в учительницу английского языка, преподававшую в средней школе Фулхэма, где они жили с родителями. Ему было четырнадцать, ей - около тридцати. Ясный взор златокудрого юноши не ускользнул от внимания миниатюрной, со вкусом одевающейся англичанки. Она чаще других вызывала его к доске и заставляла рассказывать о грамматических временах глаголов. Потом уроки плавно перетекли во внеклассные занятия, закончившиеся сексом на учительском столе, среди тетрадей и настольного календаря с видом Букингемского дворца. Потом миниатюрная англичанка перевелась в другую школу, а в жизни Аркадия появилась пышногрудая соседка с верхнего этажа, мать двоих детей, с которой он встречался в пансионе на другой стороне улицы.
        Золотые кудри и ямочка на волевом подбородке разбили множество женских сердец, скрепленных брачным союзом. Свои победы Аркадий коллекционировал. У него имелась особая визитница с ежедневник толщиной, где в прозрачных кармашках хранились карточки с именами трофеев и тайком остриженными прядями. Это были частицы женщин, которыми ему довелось обладать. Иногда он подносил эти волосы к своему римскому носу и вдыхал аромат, воскрешая в памяти тот или иной образ.
        С тех пор как внеклассное изучение английского сделало Аркадия мужчиной, его любовные отношения ни разу не завершались по инициативе другой стороны. Он бросал. Его - никогда. Натали в некотором смысле стала Колумбом, открывшим новый континент. У них было два свидания, после которых он потерял голову. За этим обычно следовал бурный роман, полеты на край света, секс в необычных местах, но Натали умудрилась все прервать еще до того, как Аркадий к ней охладел и поместил ее локон в визитницу для трофеев.
        Из-за этого он сейчас злился.
        После разговора в беседке он все утро не находил себе места. Он катался на серфе, но любимое развлечение не приносило радости. Он заигрывал с женщинами, но быстро к ним охладевал. И Аркадий понял, что не успокоится, пока каким-либо образом не решит проблему с Натали.
        В окне spa-салона он увидел ее случайно, проходя мимо. Натали вела себя как ни в чем не бывало и выглядела прекрасной и недоступной. Это злило Аркадия еще больше и вернуло его к мыслям о мести. Нужно нанести один точный решительный удар, который разрушит жизнь этой женщины, причинившей ему боль, уязвившей его самолюбие.
        Он решил проследить за ней, чтобы выбрать подходящий момент и сделать все с наибольшим эффектом.
        Глава 16

19 июля
        В ожидании Леонидыча Митя принял душ, приготовил бутерброды, наспех перекусил. Затем опустился на диван и, вымотанный утренними событиями, незаметно для себя задремал.
        В этот раз водяное чудище не топило и не хватало его за ноги. Шли подводные поиски, Митя опять погружался на дно. Глухо бурлил выдыхаемый воздух. В водорослях путался зеленый сумрак. Они с Леонидычем вроде как работали водолазами МЧС и получили задание найти девочку, которую утащил монстр. Леонидыч определил по эхолоту, что она лежит под карчой на трехметровой глубине, а Митя должен был поднять тело на поверхность.
        Когда он добрался до затопленного дерева, в баллоне неожиданно закончился воздух. Не чувствуя давления на вдохе, Митя запаниковал. Со сжавшимся горлом ринулся к поверхности, но запутался линем в скользких сучьях и застрял под водой. Удушье сдавило грудь железными пальцами. Жить осталось секунды, Митя стал дергать за линь, сигнализируя наверх.
        Два раза! Тревога! Тревога! Нужна помощь!
        Над бортом темнеющего на поверхности катера появилась голова Леонидыча. Однако вместо того, чтобы броситься к нему и обрезать предательский шнур, бывший моряк потряс оттопыренным большим пальцем. Типа, все хорошо, Димка! Все в порядке! Митя отчаянно показывал: у меня беда! Сейчас захлебнусь! Но Леонидыч не спешил в воду и вместо этого что-то крикнул. До ушей донесся искаженный толщей воды голос: «Все в порядке! Продолжай! У тебя отличные данные для подводного плавания»…
        Он проснулся в холодном поту, судорожно хватая ртом воздух.
        Электронные часы на журнальном столике показывали половину четвертого. Осознание того, что реальность - это то, что его окружает, а не работа водолазом и поиски утопленников, возвращалось с трудом.
        С пляжа доносился людской гомон. Митя проверил входящие на мобильнике. Леонидыч еще не звонил. Может, позвонить самому? Лучше не стоит: вдруг рядом окажется Горюнов.
        Он прошелся по комнате и вспомнил, что по-прежнему один в доме. Заглянул в детскую и убедился: кроватка Маруси пустовала. Митя озадаченно сверился с часами. В это время в расписании дочери значился крепкий послеобеденный сон. Где она? И где Натали?
        Только выйдя из детской, он увидел не замеченную ранее желтую записку на зеркале. Ровным каллиграфическим почерком она сообщала:
«Маруся у мамы, я - в SPA. Позвоню, когда освобожусь. Н.».
        Тупо пялясь в текст и продолжая ощущать себя словно на чужой планете, Митя со скрипом вспомнил, что сегодня очень важный день для его супруги. Она отвела Марусю к бабушке и сейчас наводит лоск у стилиста. А вечером Митя должен отвезти ее в Москву. Только будет ли у него время?
        Снаружи донесся рокот мотора. Митя бросился к затянутому противомоскитной сеткой окну, вслушиваясь в звук. Леонидыч! Звук моторки приблизился к подножию холма, на котором стоял коттедж, и оборвался. Через пять минут среди сосен мелькнула крепкая фигура в синей эмчеэсовской куртке. Митя вышел на террасу, встречая инспектора.
        Вышедший из леса Леонидыч на первый взгляд показался ему сильно озадаченным. Митя отметил его отрешенно-диковатый взгляд. В руке инспектор держал сверток из промасленной бумаги.
        - Ну что? - спросил Митя. - Как дела?
        - Все в порядке, - ответил Леонидыч, поднимаясь на крыльцо. - Горюнов с криминалистами осматривают место. Я объяснил, что ехал на моторке в сторону Пятницы, увидел что-то в камышах, тут же позвонил ему. Про катер объяснил так, что от увиденного пришел в смятение, оттого и вылетел на мель.
        - Он поверил?
        - Там у криминалистов с останками куча возни, ему не до этого. Налей-ка мне водички холодненькой.
        Они прошли в гостиную. Леонидыч положил сверток на журнальный столик, устало плюхнулся в кожаное кресло. Митя отправился на кухню, где достал из холодильника графин с лимонадом, который Натали готовила сама, кроша в воду дольки лимона. Напиток отлично утолял жажду.
        Большой стакан Леонидыч осушил в два глотка, удовлетворенно крякнул, вытер губы запястьем. Митя снова обратил внимание на его взгляд - тусклый, безжизненный. Даже когда они наткнулись на останки девушки, спутник Мити не выглядел таким… таким…
        А каким же он выглядел? ПОТРЯСЕННЫМ?
        - Что случилось? - спросил Митя.
        - Помнишь Павла Сергеевича? - У старого моряка дрогнул голос. - Который помог мне переехать из Одессы?
        - Полковника милиции? Как же!
        - Нашли сегодня утром, - сказал Леонидыч. У Мити оборвалось дыхание. - Пропажу еще вчера заметили. Сторож причала увидел царапины на его посудине, хотел сообщить. Звонил на мобильный, стучался в дом - без ответа. А сегодня утром нашли. Мальчишки ныряли с берега и увидели покойника на дне. За корягу зацепился шиворотом, не мог всплыть.
        - Господи! - вырвалось у Мити. - Думаете, это фараончик?
        - У него брюхо распорото, а из шеи вырваны куски мяса.
        Митя потрясенно замолчал. Еще одно убийство. Третье по счету. Только в этот раз фараончик не потащил тело в логово, а бросил на дне. Интересная деталь. Означает ли она что-нибудь?
        - Что думает Горюнов?
        - Не знаю, он со мной не откровенничает. - Леонидыч вдруг стиснул плечо Мити стальными пальцами, пристально посмотрел в глаза. - Димка, мы должны найти эту тварь. Эту гадину. Теперь это не просто так, понимаешь? Павел Сергеевич был моим другом. Более того, я перед ним в долгу.
        - Я понимаю, но что мы можем одни? Я по-прежнему думаю, что без полиции тут не обойтись.
        - Если все им рассказать, нас примут за сумасшедших и отправят в дурдом. Никто не понимает, что происходит. Только мы в курсе. Только мы знаем, что стоит за этими смертями. Сечешь?
        - Секу, но…
        - Если мы его не остановим - никто не остановит. Протянуть сейчас - потом будет хуже. Димка, я за свою жизнь на разных тварей охотился. Китов и косаток столько поубивал - не счесть. «Гринпис» бы свихнулся. Мы китовым жиром сапоги смазывали. Думаешь, я не справлюсь еще с одной тварью?
        - Я этого не утверждаю.
        - Я с ней справлюсь. Я ее поймаю, выпотрошу, а шкуру натяну на нос катера - долго ждать не придется.
        - Но как вы это себе представляете?
        - Смотри сюда. Подарочек для него…
        Леонидыч развернул промасленный сверток. Внутри отливал латунью стреловидный снарядик, длиной около полуметра и толщиной с два пальца. На одном конце снарядика были стальные крылышки, стянутые кольцом. На другом - заостренный трехгранный наконечник, выглядящий агрессивно.
        - Это патрон для вашего ружья?
        - Патрон! - презрительно фыркнул Леонидыч. - Это разрывной гарпун! Мы с Вовой воссоздали боеприпас, который в XIX веке навел шороху.
        - Он пробьет шкуру фараончика?
        - Он танковую броню пробьет. У Вовы золотые руки. Я к нему заехал после встречи с Горюновым. А потом еще съездил в деревню Павла Сергеевича, катер его осмотрел. Нашел кое-что, но об этом после.
        Леонидыч взял из вощеной бумаги миниатюрную ракету и принялся объяснять:
        - Вот здесь находится разрывной заряд. - Он растянул пальцы, показывая на среднюю часть гильзы. - Это по сути маленькая граната. После выстрела, когда головка ударится о шкуру зверя, сработает запал, который горит ровно семь секунд. Эта задержка позволит гарпуну войти в тело, а не взорваться снаружи. Ну а затем - ба-бах! - и рыбка всплывет пузиком кверху.
        Митя взял снаряд у инспектора, оглядел с интересом.
        - Какой тяжелый, - заметил он.
        - Почти полтора кило. Вес необходим, чтобы пробить шкуру.
        - Вы будете его испытывать?
        Леонидыч вздохнул.
        - Экспериментальные стрельбы предмет нужный. Однако то, что ты держишь в руках, пока весь наш боезапас. После Вова еще изготовит, но сейчас ему некогда - нувориши яхту на стапель загнали, нужно срочно оснастить по полной программе… Ты не волнуйся, Димка. Я тебе сказал: у Вовы золотые руки. Он такие фейерверки мастерит - закачаешься. Этот заряд взорвется как надо, я тебе гарантирую.
        Митя еще раз оглядел латунное изделие.
        - Семь секунд, - задумчиво повторил он.

* * *
        Для прослушивания записи устроились в спальне, где ночевал Леонидыч.
        - Кстати, - сказал инспектор, закрывая окно, - видел этих, о ком ты рассказывал.
        - Кого? - не понял Митя.
        - Сладкую парочку на большом джипе.
        Митя вспомнил двух незнакомцев в кремовых рубашечках Ralph Lauren, которые терзали его вопросами о фараончике возле ресторана.
        - Приехали сразу после криминалистов, - продолжал Леонидыч. - Побродили по берегу, покрутили харями и уехали. Думаю, те самые, про кого ты говорил.
        - Кто они? Из какого ведомства?
        - Без понятия. Горюнову корочки какие-то показали. Фэйсы, наверно.
        - Они что-то знают, - задумчиво сказал Митя. - Они знают про фараончика. Когда они задавали вопросы, создалось впечатление, что они знают больше меня.
        - Знали бы - не спрашивали… Ладно, шут с ними, давай включай.
        Он сел на застеленную кровать. Митя положил айфон на тумбочку, устроился рядом на стуле. С двух сторон они окружили маленькую черную коробочку, хранившую голос убитой девушки.
        Перед включением записи Митя замешкался: он вдруг понял, что не хочет ее слышать. Ему было страшно. Застыв над дисплеем, он долго мял и растирал пальцы. Леонидыч, не выдержав, подстегнул его грозным:
        - Ну?!
        Митя покорно тронул иконку.
        Как и в первый раз, динамик изверг непонятные шумы, всхлипывание, вслед за которыми раздался тонкий голосок:
        - Меня зовут Марина Бевенис… мне пятнадцать лет. И сейчас я нахожусь в логове монстра. - Молчание. - Я не помню, как сюда попала. Я плавала возле пляжа отеля, а потом вдруг оказалась здесь. Это какая-то пещера. Здесь темно, холодно, сыро и страшно…
        - Пещера, - отметил Леонидыч.
        - У меня нет еды, нет одежды. Хорошо, что айфон еще работает, он был в чехле и не испортился. Мама купила мне этот чехол в Анталии, где мы отдыхали в прошлом году. Я пыталась позвонить, но мобильник не ловит сигнал. Поэтому я могу лишь оставить сообщение на диктофоне. Надеюсь, когда меня спасут, я опубликую эту запись в своем блоге, и обо мне все узнают. Может, даже по телевизору покажут.
        Митя слушал эти слова, думая о том, в каком состоянии они нашли девушку несколько часов назад. К горлу подкатил ком.
        - Кажется, я начинаю вспоминать, что произошло на пляже. Вот заговорила об этом и вспомнила. Я пыталась достать кувшинку в бухточке за причалом. Такая красивая кувшинка. Но на пути к ней было много водорослей, терпеть их не могу. Так вот кувшинка… я почти ее достала, когда что-то схватило меня за ногу под водой. Что-то сильное. Схватило и потащило вниз.
        Митю охватило удушье. Сразу вспомнилось собственное утопление. Реалистично и ярко. Песня над рекой… чмоканье белья… и страшное чудовище внизу…
        - Я сопротивлялась, как могла, а потом… потом я очнулась здесь, в пещере. То, что здесь сыро и холодно, я говорила. Что еще сказать? - Она шмыгнула носом. - Пол здесь твердый и ровный. Рядом плещется вода. Я пыталась доползти до стены, но наткнулась на что-то, ладонь уколола… - Девочка стала запинаться, ей было трудно продолжать. - А когда… когда я включила айфон, чтобы посветить на это место, я увидела… я… ТАМ БЫЛИ КОСТИ. ОЧЕНЬ МНОГО КОСТЕЙ!!
        Она горько заплакала и долго не могла вернуться к рассказу. Микрофон безучастно записывал каждое рыдание и всхлипывание. В какой-то момент они превратились в булькающий кашель.
        Леонидыч внимательно слушал каждый звук.
        - Мама… - жалобно протянула девочка, справившись с собой. - Мамочка… Мне страшно. Мне очень страшно. Этот человек, который живет в пещере - не знаю, человек ли он вообще, - он как-то странно со мной разговаривает. Я ни слова не понимаю. Я не знаю, чего он от меня хочет. Больше всего страшно от того, что не знаешь… мама, мамочка, я устала, я замерзла, я хочу домой… кххх-кх… и еще этот кашель меня донимает…
        - У нее развивается отек легких, - наконец определил Леонидыч. - После утопления. У нас на судне помощник кока свалился за борт и наглотался воды - тоже так дохал. Судовой врач едва откачал…
        Девочка высморкалась, затем продолжила:
        - Я думаю, что нужно исследовать пещеру. Вдруг найдется выход! Я раньше этого не делала, потому что боялась его. Он всегда был тут, рядом, где-то в темноте. Но сейчас его нет, он ушел. Поэтому я и решила включить диктофон. Но, пожалуй, лучше попробовать осмотреть пещеру. Диктофон оставлю включенным.
        Послышался шорох ног, скрип камушков. Движение.
        - Я ползу… ползу… снова кости лезут под руки. Они тут повсюду на полу. Не знаю чьи, но не очень большие… так… так… мне кажется, за углом есть свет. Доползти бы туда. - Снова шорохи и хруст. - Точно, свет. Падает с потолка. Там дырка, очень маленькая, поэтому свет слабый. Мне до нее не добраться… Боже, сколько здесь костей! Сколько костей!
        - Давай, малышка, - подначивал Леонидыч, - соберись и дай нам ориентиры!
        - …и запах… меня сейчас стошнит. Ох…
        Из динамика действительно раздались звуки рвоты. Митя смущенно уставился в пол. У него не было сил слушать запись. Вскоре девочка укротила спазмы и поползла дальше. В течение нескольких минут из динамика раздавались шорохи и незначительные комментарии. Наконец они услышали:
        - Я не нашла выход. Там, где светло, его нет. А где темно - я туда боюсь идти…Вот что, мне кажется, я слышу какой-то гул снаружи… Интересно, это будет слышно на записи?
        Митя увеличил громкость, но ничего не разобрал.
        - Нет, это точно не галлюцинация, - продолжала девочка, - я определенно слышу гул… Возможно, рядом есть дорога. Может, меня услышат. ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ-Е-Е!!!
        Она кричала не меньше минуты, потом столько же захлебывалась кашлем. Затем умолкла. Через несколько секунд из динамика вырвался шепот:
        - Он возвращается!
        Вслед за этим Леонидыч и Митя услышали плеск воды, тяжелый чмокающий шаг… еще один… Частое напуганное дыхание девочки, вновь сорвавшееся на кашель, который заглушил все звуки. Затем глухой мокрый удар - что-то тяжелое опустилось на пол. Митя взглянул на Леонидыча, но тот покачал головой. Он тоже не понимал, что происходит.
        - Как же мне плохо, - устало прошептала девочка. - У меня двоится в глазах…
        Несколько минут на записи шла череда звуков, по которым было невозможно что-либо разобрать. Наконец снова голос:
        - На этом все, больше не могу говорить. Если меня не спасут, эта запись поможет узнать, что случилось. - Она снова всхлипнула. - Мамочка, я тебя очень-очень люблю!
        Последовало прощальное рыдание, и запись оборвалась.

* * *
        Митя выключил айфон, встал и открыл окно, чтобы впустить свежего воздуха. Комнату наполнил запах зелени, беззаботный шум с пляжа.
        Леонидыч сидел на застеленной кровати мрачный, до крайности задумчивый, вертел в руках айфон.
        - Что за шум она слышала? - спросил он.
        - Она сказала, шум дороги.
        - Но это может быть не дорога, верно?
        - Может, - не стал возражать Митя. - Я вот на что обратил внимание. Девочка сказала, что у пещеры ровный и твердый пол.
        - Ну.
        - А что, если фараончик использует человеческую постройку? Выдра зачастую обживает готовые подземелья: русла пересохших ручьев, кротовьи норы. Фараончик гораздо крупнее выдры, кротовья постройка ему не подойдет, а вот человеческая - вполне. Что, если он поселился в некоем прибрежном сооружении? А этот ровный и твердый пол - бетон?
        - Все сооружения осматривались не по одному разу.
        - Но только те, которые известны и расположены на поверхности. Смотрите. Вы сами говорили, что до затопления здесь находились деревни. Быть может, остались какие-то подземные ходы, штольни, подвалы. Некие подземные сооружения, вход куда после образования водохранилища оказался под водой.
        - Вот именно. Должен быть вход, а мы такового не нашли. У меня есть другая зацепка. Как я говорил, человека можно оживить через шесть минут после утопления. Позже - маловероятно. Если Бевенис очнулась в пещере, то это произошло через шесть минут, не позже. Улавливаешь? Можно очертить зону, в которой может находиться логово. Скорость фараончика мы протестировали утром, тридцать пять километров в час. Разделить на шестьдесят минут и умножить на шесть… - Леонидыч достал из кармана огрызок карандаша и на обложке рекламного буклета сделал вычисление: - Значит… логово находится где-то в радиусе трех с половиной километров от отеля.
        - Хорошая зацепка. Только мы ведь осматривали этот район.
        - Осматривали, - с сожалением вздохнул Леонидыч.
        - Может, логово на другом берегу?
        - Вряд ли. Фараончика замечали только у этого. Мы что-то упускаем…
        Он на секунду задумался:
        - Я еще вот чего не понимаю. Девочка говорит, что в пещере много костей. Теперь понятно, куда пропадает рыба из водоема да кошки с собаками. Но я вот о чем. Почему он человеческие останки выбрасывает в водохранилище? Ты как думаешь?
        - Трудно сказать, - пожал плечами Митя. - Может, ему не нравится запах разложения. А может, понимает, что его ищут, и старается нас запутать. Выбрасывает останки подальше от логова, заметает следы.
        - Думаешь, он такой умный?
        - Таких умных животных в природе нет.
        У Леонидыча зазвонил телефон. Он выудил из кармана свою обшарпанную «Нокию», приложил к уху:
        - Да, Петруша… Слушаю очень внимательно… Так… Так… Спасибо, родной. С меня причитается.
        Леонидыч убрал мобильник. Айфон мертвой девочки был у него в другой руке.
        - Значит, так, - сказал он Мите. - Планы меняются. Подводный вход мы не нашли, но есть другая идея.
        Он быстро вышел из спальни, спустился на первый этаж, в гостиную. Митя бегом следовал за ним.
        - Кто звонил?
        - Рыбаки. Я просил кое-кого понаблюдать за обстановкой на водоеме. Только что был плеск.
        - Где?
        - Недалеко. На северном берегу, у забора отеля.
        Они остановились у входной двери. Леонидыч забрал с журнального столика разрывной гарпун. Озадаченно глянул на айфон в другой руке.
        - Скопируй запись, - сказал он, протянув аппарат Мите, - чтобы можно было отдать телефон Горюнову. Потом еще раз внимательно послушаем. Но это если моя затея сорвется… У меня родилась отличная идея, Димка! Сейчас некогда объяснять, но одно могу сказать - есть шансы, что сегодня мы эту тварь грохнем. Поиски с аквалангом были потерей времени. Фараончик сам к нам пожалует, а я постараюсь в этот раз его не упустить.
        - Что от меня требуется?
        - Я сейчас отправляюсь на северный берег, а ты найди инженера водоснабжения отеля. Его зовут Валера. Попроси у него сетку для фильтра механической очистки воды… - Леонидыч сложил пальцы, образовав круг, - примерно такого диаметра. У него должна быть. Скажи, для меня.
        - Хорошо.
        - Даю тебе пятнадцать минут. Найдешь меня там, где я сказал. Северный берег, у забора. Постарайся побыстрее… - И мстительно добавил: - Мы достанем эту тварь, я обещаю.
        С этими словами он оставил Митю и, спустившись с крыльца, направился туда, где стоял катер. Митя вернулся в дом, чтобы спрятать айфон в сумку с ноутбуком, планируя вечером перекачать аудиофайл на жесткий диск.
        Глава 17

19 июля, 16.55
        Инженера водоснабжения Митя нашел не сразу. Портье у главного корпуса, выгружавший чемоданы из лимузина, указал рукой в белой перчатке за здание, сказав, что нужно идти в хозблок - инженер сидит там. Митя обошел корпус и застыл в растерянности. Слева была автостоянка, справа теннисные корты, за ними лес. И никакого хозблока. К счастью, на дорожке попалась старая знакомая горничная Лена.
        - Видите, за деревьями серая стена? Это хозблок. Вы правильно идете.
        - Как у вас дела? - мимоходом осведомился Митя.
        - Запарили с этой годовщиной. Двойные смены работаем. Шишек понаехало. Ну, сами знаете… - Она осторожно взглянула на Митю. - Не слышали, как расследование двигается? Говорят, нашли вторую девочку.
        - Говорят.
        - Господи, когда все это кончится!
        - Надеюсь, что скоро, - пообещал Митя и увидел в глазах Лены вспыхнувшую надежду.
        Кабинет инженера располагался в торце здания: на него указали жалюзи на окнах, а когда Митя подошел ближе, то увидел табличку на двери. Хозяина, невысокого и чернявого, он застал на рабочем месте, хотя тот уже собирался домой - на столе стоял кожаный портфель, а ноутбук играл прощальную трель.
        - Леонидыч просил? - уточнил инженер, задумчиво барабаня пальцами по пятачку стола, не заваленному чертежами и документами. За его спиной висела большая схема водопроводных сетей отеля - настолько густая, что Митя даже засомневался, что на ней изображен Istra Park, а не нефтеперегонный завод. - Ну что ж, пойдемте.
        Они вышли из офиса, обогнули здание и остановились перед неприметной дверью. Инженер отпер ее, включил свет. Люминесцентные лампы осветили тесную кладовку с высокими стеллажами, на которых хранились детали и запчасти.
        Инженер забрался на стремянку и, покопавшись на полке, достал стакан из стальной сетки размером с пивную кружку.
        - Вот. - Он протянул Мите деталь, не слезая со стремянки. - Такого размера подойдет?
        Савичев обхватил ее пальцами, вспоминая жест инспектора.
        - Полагаю, что да.
        - Леонидычу привет! - сказал инженер, спрыгнув на пол.
        Чтобы выйти к берегу, пришлось пройти мимо теннисных кортов и автостоянки. Митя уже слышал за деревьями зудение моторки Леонидыча, когда его окликнули:
        - Эй!
        Он обернулся и увидел спешащего к нему Абрамова.
        - Погоди-ка! - Тесть догнал его. - Иди сюда… Могу я с тобой поговорить?
        - Простите, Сергей Викторович, это может подождать? Мне сейчас некогда.
        Митя считал общение законченным и собирался уйти, но тесть схватил его за плечо.
        - А ну стоять! - рявкнул он. - Делать мне больше нечего, как бегать за тобой. Ишь, министр выискался, некогда ему.
        - Что вы себе позволяете! Уберите руку!
        - Не уберу, пока не скажешь, что происходит. - Абрамов смотрел на него красными, точно у быка, глазами. - Что происходит, я спрашиваю?
        - О чем вы? Я не понимаю.
        Митя вырвал плечо из холеных пальцев. Ему не хотелось ввязываться в спор, потому что это могло закончиться чем угодно.
        - Прекрасно ты все понимаешь. Не прикидывайся дурачком. Все не успокоитесь с этим инспектором? Вынюхиваете, выспрашиваете? Всех взбаламутили, всех подняли на уши! Даже соседей из Соснового - тех, кто рыбачит, - твой дружок заставил докладывать о каких-то плесках. А там, между прочим, живут влиятельные люди.
        - Наверное, не велел, а попросил. Какое вам до этого дело?
        - Мне до всего есть дело. Это мой отель. И ты здесь отдыхаешь за мой счет. Хватит распускать слухи. Хватит пугать людей. Компетентные органы уже занимаются, они во всем разберутся. А вы с инспектором не мутите воду. Из-за вас по отелю ходят истории, одна невероятнее другой…
        - Об этом давно говорят, - возразил Митя, но Абрамов его не слышал.
        - Кто-то слил информацию в прессу. Сегодня в Интернете появилось сообщение о маньяке на Истринском, а завтра выходит статья в «Новой газете». Ты понимаешь, что это значит? Чем все это может закончиться? Понимаешь, сукин сын?!!!
        Митя понял причину недовольства Абрамова и почувствовал, что заводится. Его так и подмывало дать тестю послушать голос Марины Бевенис, чтобы увидеть на барском лице потрясение и растерянность. Жаль, что айфон остался в коттедже.
        - У вас под носом, - начал Митя, тщательно подбирая слова, - умирают люди. Уже три трупа, вы в курсе? А вы пытаетесь это скрыть от своих клиентов, чтобы, не дай бог, не замарать репутацию заведения.
        - Говори тише, осел! - яростно зашипел Абрамов, косясь в сторону корта, на котором гонял мяч подтянутый старик с молодой женщиной - женой или любовницей. - Всех клиентов мне распугаешь.
        - Вы первый начали орать.
        - Я не знаю, что за бредовые фантазии у вас в головах, но могу представить. Натали мне рассказывала, что в детстве ты лечился у психиатра. Жаль, я не знал этого раньше. Не отдал бы ее за тебя.
        - Хорошо, что ваша дочь сама решает, за кого ей выходить замуж.
        - В общем, так, - угрожающе подытожил Абрамов, придвинувшись к нему. - Говорю один раз, повторять не буду. Завтра у меня важнейшее мероприятие. Я вбухал в него кучу средств. Видел, какие люди приезжают? Приказываю прекратить самодеятельность. Я не позволю сорвать праздник, слышишь?
        - Праздник, - невесело усмехнулся Митя. - Вы должны объявить траур по убитой девочке, которую нашли сегодня, а не праздники устраивать.
        - Заткнись! Замолчи! - заорал Абрамов. - Я тебе еще раз говорю: ничего не происходит! У меня все под контролем. А если ты еще раз откроешь рот, я тебя уничтожу! Понял?
        - Знаете что, - ответил Митя. - Я не крепостной, чтобы вы орали на меня. И хорошо, что отказался им стать в свое время. Теперь вы меня послушайте. Срал я на ваши запреты с кормовой мачты. Адью!
        От потрясения у Абрамова округлились глаза.
        Митя, тысячу раз читавший в беллетристике описание этого феномена, впервые увидел его вживую. Глаза действительно стали круглыми, будто теннисные шарики. Вдобавок тесть лишился дара речи. Губы Абрамова нервно вытягивались, кривились, складываясь дудочкой, но не могли сложить ни слова. Дерзкий ответ вызвал у бывшего чиновника ступор.
        Митя понял, что пора завершать разговор. Он развернулся и пошел прочь.
        - Эй!.. - тяжело бросил в спину Абрамов.
        Междометие было полно ненависти и черной злобы. Тесть хотел что-то сказать напоследок, что-то такое, отчего эта встреча могла закончиться мордобоем, но тут у ворот раскатисто гаркнула сирена.
        Митя подумал, что в отель снова пожаловала полиция. Но, оглянувшись, понял, что ошибся.
        У ворот суетились охранники, открывая створки и пропуская на территорию огромный черный лимузин с мигалкой и мелькающими спецсигналами между фар. Это была не полиция, а кто-то из гостей, причем гостей крупных, потому что, увидев автомобиль, Абрамов начисто забыл о зяте и поспешил к главному корпусу.
        Митя провожал взглядом полированного немца, теряясь в догадках, что за важная персона пожаловала в Istra Park. Когда лимузин скрылся за углом, Савичев развернулся и направился в сторону северного берега.

* * *
        Абрамов едва успел к центральному входу, чтобы встретить гостя. Вышедший из лимузина человек остановился на ступенях и снял пиджак. Ему было за шестьдесят. Высокий, худой, с интеллигентными манерами и интеллигентным лицом, изрезанным тонкими морщинами.
        Абрамов глубоко вздохнул, унимая частое после бега дыхание, и растянул лицо в улыбке.
        - Герман Алексеевич! - воскликнул он, продираясь через охрану. - Я так рад, что у вас нашлось время!
        - Ну, я обещал заглянуть, - ответил гость, пожимая руку. - Все-таки не чужое для меня место.
        - Ваши апартаменты подготовлены. Все как обычно: минеральная вода, свежие фрукты, концерт Грига в проигрывателе - все, как вы любите. Морской окунь по-чилийски будет чуть позже, ближе к ужину.
        - Надеюсь, эти апартаменты не хуже твоего пентхауза, Сережа?
        Абрамов потерял дар речи.
        - У вас президентский номер, - залепетал он. - Все по высшему разряду.
        - Шутка, Сережа… - рассмеялся гость. - Шутка. Я ведь не президент.
        - Ну, нельзя зарекаться.
        Вельяминову вряд ли когда-нибудь светил пост руководителя страны, и они оба об этом знали. И все же Герман Алексеевич был не самой последней фигурой в государстве. Больше десяти лет он проработал в правительстве, разгребая бюрократические завалы и решая острые проблемы. В телевизоре его интеллигентное лицо периодически появлялось рядом с президентом и премьером. Проявил он себя на этом поприще блестяще и три года назад был поставлен во главе государственной корпорации, реализующей национальный проект в области медицины.
        Абрамов с трудом представлял состояние Вельяминова, которое тот «заработал» за годы государственной службы. Ходили слухи о замках в Италии и сказочных яхтах, но это были только слухи. Из фактов имелся один скандал, связанный с сыном чиновника, учившимся в Швейцарии, которого арестовали за участие в гонках на спортивных автомобилях по трассам кантона. В прессе мелькнула информация, что аренда элитной виллы, где молодой русский проживал во время учебы, стоила пятьдесят тысяч евро в неделю. Потом информацию опровергли, дело замяли, Вельяминов-старший говорил по телевизору о глупостях, которые распространяет зарубежная пресса, а Вельяминов-младший переехал на учебу в Лондон. Однако, насколько знал Абрамов, Lamborghini Murcielago, на которой сынок Вельяминова гонял по горным серпантинам, была не самой дорогой машиной в его коллекции… В общем, Вельяминов был богат. По сравнению с ним богатства Абрамова выглядели убого, как крестьянская хижина на фоне графского замка.
        Абрамов лично проводил высокого гостя в его апартаменты. Чиновник прошел в гостиную, бросил на диван пиджак, предложил Абрамову присесть. Охрана переместилась за двери, оставив их вдвоем.
        - Все-таки прекрасное место, - покачал головой Вельяминов, глядя в широкое окно. Вид из него действительно не уступал живописной панораме пентхауза.
        - Останетесь на годовщину? - спросил Абрамов, откупоривая минералку. - Там будет на что посмотреть, обещаю.
        - Не знаю. - Вельяминов опустился на диван, с благодарностью принял бокал с минералкой. - Завтра совещание в Зеленограде. С участием вице-премьера. Кто знает, насколько оно затянется.
        - В субботу! Ни дня покоя для государственного человека.
        - Что поделаешь. - Он сделал маленький глоток из бокала. - Ну что, Сергей Викторович, как поживает наш отель?
        Вельяминов являлся негласным совладельцем Istra Park. В учредительных документах вместо его имени фигурировала офшорная компания, зарегистрированная на Каймановых островах. На ее банковский счет Абрамов каждый месяц перечислял половину всей прибыли. Такое сотрудничество держалось на исключительном доверии, но у Сергея Викторовича не возникало даже мысли «нагреть» компаньона на пару процентов. Это могло ему очень дорого стоить.
        - Дела идут неплохо, Герман Алексеевич, - уклончиво ответил он.
        - Скромничаешь, Сережа. Мне докладывали, что отель забит под завязку.
        - Ваши помощники владеют информацией лучше меня, - бессильно развел руками Абрамов.
        - Если бы они так же управляли моими активами, - посетовал Вельяминов. Абрамов счел это комплиментом в свой адрес.
        Ему очень хотелось закурить сигару, но он не смел. Гость вел исключительно здоровый образ жизни.
        - Ты подумал над моим предложением? - спросил Вельяминов.
        Абрамов кивнул.
        - Что скажешь?
        - Согласен.
        - Прекрасно!
        - Я только не очень понимаю, отчего такая спешка?
        - У меня появилась хорошая возможность вложиться в Европу, поэтому срочно понадобились средства.
        - Сумма великовата…
        - Я уже говорил, Сережа. За эту сумму я продам долю кому угодно. Но в первую очередь я, естественно, обратился к тебе - из уважения к нашей старой дружбе.
        Сумма, которую запросил Вельяминов за выкуп своей доли во владении Istra Park, была неимоверной. Абрамову пришлось закладывать свою недвижимость в Карелии и Крыму и брать кредит в двух банках. Деньги он собрал на зарубежном счету и был готов в любой момент перечислить их чиновнику. Денег было безумно жаль, но сделка того стоила. Если отель будет работать с той же прибылью, то в ближайшие пару лет потраченные средства вернутся с лихвой.
        - Я признателен вам за доверие, - ответил Абрамов. - Деньги подготовлены. Они на моем счету на Кайманах. Если в выходные мы подпишем договор, то в течение следующей банковской недели они будут переведены вам.
        - Мы можем подписать сегодня, - предложил Вельяминов. - Даже платеж успеем провести. Банковский день на Кайманах заканчивается по-нашему в полночь, так что времени вагон.
        Абрамов не любил быстрые сделки. Особенно когда на кону стояла такая сумма. Однако возразить Вельяминову не посмел.
        - Дайте мне еще пару часов, чтобы мой юрист доработал договор, - попросил он, нервно улыбаясь.
        - Конечно, пусть дорабатывает, - легко согласился Вельяминов. Поднял бокал с минералкой. - С будущим приобретением, Сережа!
        - А вас с выгодной продажей! - ответил Абрамов, отчего-то ощущая внутри недобрый холодок.

* * *
        Северный берег мыса, на котором стоял отель, был крутым, лесистым, с редкими коттеджами. Идя вдоль обрыва, Митя оказался перед решеткой ограды, за которой заканчивалась территория отеля.
        Кругом торчали елки, под ногами голубел залив. Из-за крутого спуска к воде эта часть Istra Park была дикой и безлюдной, в отличие от плоского юго-восточного берега. Сегодня утром они уже ныряли в этих местах, но не везде - возле отеля не стали, хотя сейчас Мите показалось это странным.
        Одинокий рыбак в надувной лодке, застывшей на входе в залив, видимо, и был источником сообщения о плеске. Митя увидел внизу катер Леонидыча и спустился к нему по головоломной тропинке. Инспектор стоял рядом с катером на упавшем в воду березовом стволе. В руках у него было жестяное ведро, из которого он обильно посыпал вокруг себя рыжими крошками.
        - Принес, значит. - Леонидыч спрыгнул со ствола. Покрутил в руках фильтр, который дал Митя. - Угу. В самый раз. Будь добр, достань из катера линь. Там в кубрике есть обрезки, мне надо пару метров.
        Митя нашел в кубрике кусок капроновой веревки. Когда возвращался назад, заинтересовался нависающим над головой обрывистым берегом.
        - Почему мы не обследовали этот участок? - спросил он у Леонидыча.
        - Мы его обследовали, - ответил инспектор, ковыряя кончиком ножа отверстие в стенке фильтра.
        - Но не весь.
        - Это территория отеля. Мы решили, что здесь не может быть логова.
        - Но места здесь глухие, не находите?
        - Вряд ли он поселился бы рядом с людьми. - Не поднимая глаз, инспектор махнул лезвием ножа за спину, показывая: - Коттеджи, водозабор. Шум, гам. Животные этого не любят.
        - Ну да, - согласился Митя. - Что у вас в ведре?
        - Прикормка для рыбы, - Леонидыч проковырял второе отверстие и стал привязывать к фильтру линь. - Ее готовят из перемолотых рыбьих отходов и особых добавок. Чуешь, какая вонь? Во! А рыба от этой гадости сама не своя. Разжигает у нее аппетит.
        Только теперь Митины ноздри уловили резкий запах.
        Присев на корточки, Леонидыч зачерпнул из ведра горсть прикормки и принялся набивать ею фильтр.
        - Вы хотите подманить фараончика на рыбью прикормку? Думаете, это сработает?
        - Мне эта идея в голову пришла, когда я судно Павла Сергеича осматривал. Там этот корм был по всей палубе. Павел Сергеевич перед этим рыбачил и оставил ведро на корме. Я думаю, запах приманил фараончика. Там следы когтей на борту - такие же, как на свае в отеле. Наш друг забрался в катер, чтобы пожрать этой гадости. Видимо, Павел Сергеевич что-то заметил, пошел проверить… Стрелял в него из травмата - на палубе остались гильзы.
        - Но травмат не помог, - многозначительно хмыкнул Митя.
        Леонидыч понял намек.
        - Это не загробная зверюга, сколько раз повторять! В неуязвимость я не верю. Травматический пистолет штука опасная, но не смертельная. В отличие от моей старушки… - Он кивнул в сторону ящика с гарпунным ружьем, прислоненного к березе. - Я разбросал прикормку по воде, чтобы Ихтиандр запах почуял. Это привлечет его в залив. Обычно рыбу прикармливают не так, но у нас ведь не совсем рыба, приходится импровизировать.
        Митя уже обратил внимание, что рыжие разводы растянулись вдоль берега на десятки метров.
        - Набью кормушку кормом, - продолжал Леонидыч. - Это будет для него как сыр в мышеловке. Привяжем кормушку к ветвям топляка. Когда он подплывет, разнесу ему башку из ружья. У твоей биологии потом вряд ли будет предмет для изучения.
        Сетчатый стакан был набит под завязку. Леонидыч нашел на берегу консервную банку, крышкой от которой закрыл стакан сверху. Чтобы она не свалилась, примотал проволокой.
        - Привяжешь? - попросил он Митю, протягивая кормушку перепачканной рукой. - Я пока ружье подготовлю. Только глубоко в воду не опускай. Мне надо, чтобы он к поверхности поднялся.
        Митя взял за линь потяжелевшую кормушку. Она раскачивалась у него под кулаком, словно маятник.
        - А если не приплывет? - усомнился Савичев.
        - Тогда снова займемся подводными поисками, - невозмутимо ответил Леонидыч и присел около воды, чтобы ополоснуть руки.
        По скользкому стволу Митя добрался до ветвей, наполовину лежащих в воде - к счастью, спортивные сланцы с прорезиненной подошвой хорошо держали на мокром дереве. Внизу желтело дно с редкими камнями и водорослями. Неглубоко, метра полтора. Для ловушки место удачное. Если фараончик подплывет, его будет хорошо видно на фоне песчаного дна.
        Негромко булькнув, кормушка провалилась в воду. Митя подвытянул ее обратно - так, чтобы на поверхности показалась крышка. Присев на корточки, привязал конец линя к толстому обломанному суку. Приманка поставлена.
        Когда он вернулся на берег, Леонидыч сидел верхом на вывороченном корне, а у его ног стоял открытый ящик. Китобойное ружье разломлено на левом колене. Длинным деревянным шомполом, обмотанным на конце тряпкой, он чистил ствол. Митю вновь поразила литая мощь позапрошлого века. Оружие выглядело безжалостным и смертоносным. С ним было не страшно отправиться даже в преисподнюю…
        Митя впервые поверил, что они могут одолеть фараончика.
        Закончив чистку, Леонидыч бросил шомпол в ящик и достал снаряд. Развернув промасленную бумагу, бережно, словно ребенка, протер тряпочкой латунную поверхность от лишней смазки, потом вставил боеприпас в казенник. Снаряд заходил в ствол необыкновенно долго. Мите все казалось, что его где-нибудь перекосит и он застрянет, но гарпун вошел ровно и гладко, точно родной. Леонидыч затолкнул его до конца большим пальцем, после чего, глухо клацнув, сложил ружье.
        Он забрался на самую высокую точку вывороченных корней упавшей березы, среди которых имелось U-образное углубление, и устроился в нем, словно в кресле, поставив ружье между ног. С этой точки отлично просматривались и погруженная в воду крона с привязанной кормушкой, и залив. Лучшей позиции нельзя и придумать.
        Серые глаза Леонидыча деловито скользнули по водохранилищу.
        - Теперь остается ждать, - напряженно вздохнул он.
        - Долго? - спросил Митя.
        - Надеюсь, что нет.

* * *
        Натали вернулась в коттедж за сумочкой и деньгами. Она немного выбилась из своего графика, но к началу церемонии еще успевала. В пятницу дорога в Москву куда свободнее, чем дорога в область.
        В гостиной она обнаружила следы пребывания мужа. На журнальном столике красовался немытый стакан и валялись крошки от бутербродов. Она позвала его, думая, что он где-то дома. Тишина. Видимо, приходил ненадолго и опять ушел.
        Она так и не выбрала, на чем ехать в столицу. Если Митя в отеле, то мог бы ее отвезти. В конце концов, он обещал. Просить помощи у отца она не хотела, злясь на него за историю с Аркадием.
        Дилемма разрешилась сама собой. В Митином портмоне, где Натали собиралась разжиться деньгами, оказалось только пятьсот рублей. На такси не хватит. Была еще банковская карта Мити, но она сомневалась, что в отеле есть соответствующий банкомат. Банкоматами других банков она не пользовалась из принципа, чтобы не платить грабительских процентов.
        Стало понятно, что придется звонить супругу.

* * *
        Около приманки они прождали больше часа: Леонидыч - сидя в своем кресле из корней, Митя - нервно прохаживаясь по берегу. По просьбе инспектора он дважды залезал на лежащий в воде ствол и разбрасывал корм. Едва рыжие крошки падали в воду, как поверхность вздрагивала от крошечных плесков - прикормка привлекла стаю мелких рыбешек.
        Фараончик так и не появился.
        Митя выбросил последнюю горсть и показал Леонидычу пустое ведро.
        - Вижу. - Инспектор сидел набычившись. Он говорил негромко. Голос почти сливался с плеском волн, набегавших на берег. - Может, я и ошибся. Нужно было и дальше искать логово, а не заманивать его. На кой ему рыбий корм, когда он человеческим мясом питается! - Леонидыч произнес эту фразу с придушенной злобой. - Просто, Димка, хотелось покончить с ним побыстрее. Отомстить за Павла Сергеевича.
        У Мити в кармане зашевелился мобильник. Это оказалась Натали.
        - Ты где? - раздалось из трубки.
        - В отеле.
        - Отлично. Ты обещал меня отвезти.
        - Да, обещал. Слушай, наверное, я…
        - Не сможешь. Я так и знала. Ладно, забудь. На такси доеду. Но мне понадобятся деньги.
        - А в портмоне нет?
        - В портмоне только пятьсот рублей и карточка.
        - Погоди, кажется, у меня есть с собой. - Митя запустил руку в карман. - Ага, есть. Хватит, чтобы доехать до Москвы, там снимешь еще.
        - Я сейчас к тебе подойду, - сказала она.
        Митя объяснил, где им лучше встретиться - дальше по берегу, метрах в двухстах, среди хвои белела деревянная беседка. Натали сказала, что будет там через несколько минут, и отключилась.
        Митя вопросительно глянул на Леонидыча.
        - Иди, - ответил тот. - Похоже, все равно без толку сидим. Я еще посижу, но вряд ли надолго.
        - Я вернусь, - пообещал Митя.
        - Угу, - ответил Леонидыч без энтузиазма.
        Уходя, Митя заметил, что инспектор приставил китобойное ружье к корню, устало поднялся со своего места и потер отсиженный зад. Похоже, затея с приманкой была неудачной.
        Глава 18
        Натали первой оказалась возле беседки над обрывом. Подойдя к резным деревянным перилам, за которыми открывался залив, она увидела фигурку мужа, идущего по полосе песка. От беседки к воде спускалась деревянная лестница, и Натали решила не терять времени и встретить Митю внизу.
        Она преодолела все четыре пролета до земли, шагая по деревянным ступеням лаковыми лодочками Louis Vuitton, когда сзади послышался топот ног. Она обернулась… и увидела Аркадия, бегущего следом. На нем были спортивные шорты и футболка с коротким рукавом, обнажающим мускулы на руках. Над головой он держал доску для серфа, словно собрался кататься в этом заливе. Только она сразу поняла, что серф нужен для отвода глаз. Истинная цель Аркадия состояла в чем-то другом.
        Он остановился, не добежав до земли несколько ступеней. Сделал вид, будто только что ее заметил.
        - О! - изобразил удивление молодой банкир. - Вот это встреча!
        - Что ты здесь делаешь? - Она глянула в сторону Мити. К счастью, на его пути попался заросший орешником овражек, который еще предстояло преодолеть. - Ты следил за мной?
        - Почему сразу следил, - улыбнулся Аркадий. - При чем тут вообще ты? Я собирался покататься.
        - И где твой парус?
        Аркадий спустился со ступеней. Поставил доску торцом в песок.
        - Отлично выглядишь. Собралась куда-то? Ах да, ты говорила. Конкурс рукоделия.
        - Что тебе нужно? - нетерпеливо спросила она.
        - Натали, давай забудем утренний разговор. - Она подумала, что он хочет извиниться. И ошиблась. - Поехали со мной. Ты не представляешь, от чего ты отказываешься. Давай, хватит ломаться. Тебе же хочется.
        Натали бессильно выдохнула, не зная, что на это сказать.
        - Ты мой брат! - яростно процедила она сквозь зубы. - Наши отношения невозможны. А сейчас исчезни, у меня нет времени объяснять очевидные вещи.
        - Что ж, ладно. Я дал тебе шанс.
        Аркадий посмотрел на овражек. И спустя мгновение из раздвинувшихся кустов там появился Митя.
        - Кажется, твой муженек идет сюда? - невинным голосом поинтересовался бывший любовник.
        Теперь Натали поняла, что он знал о встрече. Наверно, слышал, как она разговаривала с мужем по мобильнику. Все-таки Аркадий следил за ней.
        Ей стало тошно. Что он задумал?
        - Уйди! Исчезни сейчас же!
        - Точно, твой муженек. - Он делал вид, будто не слышит ее гневного шипения. - Можно полюбопытствовать? Один маленький вопрос. Он знает об уроках серфинга?
        Ей захотелось врезать ему чем-нибудь тяжелым и разбить это смазливое улыбающееся лицо, от которого еще недавно не могла отвести глаз.
        - Тебе лучше не связываться с ним.
        - Ах, он у нас крутой. - Аркадий понимающе покачал головой. - Что ж, когда ты уедешь, надеюсь, у нас будет возможность потолковать с глазу на глаз. Объясниться, так сказать. Расставить точки над «i».
        - Уйди, говорю!
        - Тебе придется ему рассказать, - мстительно произнес Аркадий. - Иначе это сделаю я. Только тебе вряд ли понравится, как я это сделаю.
        Митя уже подходил к лестнице.
        - Я тебя прошу! - взмолилась она. - Если в тебе осталось хоть капля человечности. Уйди. Уйди. Уйди-и!
        Аркадий выдержал томительную паузу, убеждаясь, что Митя видит их вместе. Потом вдруг наклонился и поцеловал в губы - так стремительно, что она не успела опомниться.
        - Наслаждайся, - мстительно произнес он и побежал вверх по ступеням.

* * *
        Подходя к основанию лестницы, Митя видел, что Натали разговаривает с серфингистом, которого уже замечал около жены. Картина выглядела такой, словно они хорошо знали друг друга и даже ссорились.
        Поцелуй, который, по мнению Аркадия, должен был его возмутить, он толком не разглядел. Мысли занимал фараончик, а поцелуй… Митя решил, что наблюдает фрагмент прощания, принятого среди гламурной тусовки.
        Куда больше его разозлило другое.
        - Я просил тебя не гулять по берегу! - воскликнул он, подходя к супруге, которая поспешно скрыла лицо за солнцезащитными очками. У нее на щеках играл румянец, пробивавшийся даже сквозь косметику. Краем глаза Митя наблюдал, как мускулистая спина в светлой футболке удаляется вверх по лестнице.
        - Ты сам назначил здесь встречу, - недовольно заметила она.
        - Я сказал, наверху, у беседки, а не на берегу. Почему ты меня не слушаешь? Я предупреждал не просто так. Есть причины.
        - Я свободный человек и поступаю так, как считаю нужным. Ты дашь мне денег или теперь лучше не просить?
        Митя протянул купюры. Натали убрала их в сумочку.
        - Вернешься завтра? - спросил он.
        - Да.
        - Марусю отвела?
        - Отвела. Она плохо засыпает, если ей не почитать перед сном. Но надеюсь, мама справится.
        Митя хотел спросить про серфингиста. Но не решился.
        - Мне надо идти, - неловко сказал он. - Что-нибудь еще?
        Натали секунду колебалась.
        - Нет.
        - Тогда до завтра.
        Он развернулся и уже собрался в обратный путь к едва различимому за кустами катеру, как вдруг она произнесла негромко:
        - Нет, подожди… Есть кое-что еще.
        С залива налетел порыв ветра. Над их головами зашумели и закачались сосновые лапы. Натали поправила выбившуюся прядь. Затем заговорила холодно, рассудительно:
        - Я должна сказать тебе это сейчас, чтобы у нас обоих было время подумать.
        - О чем? - удивился Митя.
        - Позавчера, когда ты уехал, я была с другим.
        Митя не поверил ушам.
        - Что ты сказала?
        - Я была с другим, - повторила Натали, словно привыкала к словам, которые только что произнесла. - Я подразумеваю под этим именно то, о чем ты подумал. Я тебе изменила.
        Митя почувствовал, как мир вокруг него пошатнулся. Подпорки, на которых держалась реальность, закачались, захрустели. Было трудно думать, трудно говорить, трудно дышать.
        О чем она? Какая измена? Невозможно! Немыслимо!
        - Это шутка?
        На ее лице не дрогнул ни один мускул, указывающий на улыбку, и у него упало сердце.
        - Митя, ты должен понять. Это вышло случайно.
        - Это тот мужчина? - вспомнил он. В горле пересохло, каждое слово приходилось из себя выдавливать. - С которым ты только что… говорила?
        Натали красноречиво промолчала.
        - Ты его любишь?
        - Нет. Он козел. Дело не в нем.
        - Тогда в чем?! - Митя понял, что кричит. В этом крике были и злость, и мольба, и отчаяние. - В чем дело? Это все из-за моих проблем с бизнесом? Я не обеспечиваю жизнь, к которой ты привыкла? О чем твердит твой отец?!
        Натали вздохнула. Единственная эмоция, проявленная с начала разговора.
        - Отец не прав. Деньги, конечно, важны, но дело не в них. Понимаешь… - Она сковырнула чешуйку сосновой коры. - Наши отношения угасли. Ты больше не уделяешь мне внимания. Я для тебя превратилась в предмет интерьера.
        - Это неправда!
        - Дослушай меня, пожалуйста. - Она прикрыла волосы ладонью, чтобы их не растрепал ветер. - То, что произошло, вышло случайно. Я была пьяна и очарована. А тебя не было рядом… Нет, я себя не оправдываю, я поступила отвратительно. Мне было ужасно стыдно. И я чувствовала себя последней дрянью. Но, Митя… наш брак трещал по швам еще до приезда в Istra Park.
        - Я люблю тебя! - взмолился он.
        - Я этого не ощущаю, - ответила она рассудительно. - Не ощущаю, понимаешь? Ты больше не тот человек, за которого я выходила замуж. Где ветка цветущей сакуры? Где другие твои поступки?
        - Мы женаты. Я муж, ты - жена.
        - Это условность.
        - Это больше чем условность.
        Натали ничего не ответила. Ему хотелось сорвать с нее очки, чтобы увидеть глаза.
        - Ты больше меня не любишь? - спросил он дрогнувшим голосом.
        - Я не знаю. - Она повернула лицо к заливу. - Прости меня, Митя, я не знаю.
        Мир вокруг Мити снова задрожал и поплыл. Он стер слезы.
        - Мне очень жаль, - сказала Натали. - Правда, жаль. Вряд ли ты забудешь об этом разговоре. А если забудешь, если проглотишь - я этого не пойму… Мы не сможем быть вместе в любом случае. Это тупик. И, видимо, конец нашего брака.
        Если бы в этот момент в Истринское водохранилище рухнул астероид, подняв к небу гигантский водяной столб, Митя испытал бы меньшее потрясение.
        Она ждала, что он скажет еще что-то, но вместо этого Митя развернулся и пошел прочь. Он больше не мог видеть ее вызывающую красоту, слышать ее голос, вдыхать аромат ее духов. Ему хотелось уйти, сбежать, спрятаться, забиться в угол. Остаться там одному и рыдать.
        На берег накатывались косые волны. Митя плелся вдоль водораздела, пошатываясь будто пьяный, не замечая, что правым шлепанцем ступает в воду. Его душили слезы. Откуда эти претензии? Он не уделяет ей внимания? Она чувствует себя мебелью? Но разве он не работал день и ночь, чтобы содержать семью? Разве не тратил на них все, что имел? А вместо благодарности - измена. ИЗМЕНА!!!
        Обида горела в груди, жгла лицо, обдавала горечью язык. Предательство Натали - поступок несправедливый и подлый. Ему захотелось отомстить. Увидеть ее страдания, боль, может, даже физическую. Внутри вкрадчиво подняло голову это гаденькое желание. Ему невыносимо захотелось, чтобы супруга испытала те же страдания, какие испытал он.
        Ему вспомнились сообщения криминальных хроник о расправах над неверными женами. Раньше Митя скорее перелистывал страницу или переключал канал, испытывая отвращение к животному наследию в человеке. Но сейчас он хорошо понимал этих мужей, бравших в руки ружье или топор. Можно даже сказать, прекрасно понимал.
        Сейчас он отчаянно желал зла своей супруге.

* * *
        Вызвав такси и убирая в сумочку айфон, Натали обнаружила, что испачкала туфли.
        - Дьявол! - в сердцах произнесла она, разглядывая серый лаковый носок, облепленный пятном грязи. Видимо, случайно ступила в заболоченный участок рядом с лестницей. Так и есть, остался даже отпечаток. Натали сняла обе лодочки, чтобы ненароком не запачкать и вторую (Louis Vuitton все-таки!), и спустилась к воде.
        Она вошла по щиколотки, удалившись от берега не больше чем на полметра. Дальше дно резко уходило вниз - это было заметно по тому, как менялся оттенок воды, превращаясь из желтого в серо-голубой.
        Натали постояла, наслаждаясь приятной прохладой, ласкающей ступни. В радиусе сотни метров вокруг никого не было. В траве стрекотали кузнечики, шелестели березовые ветви. Идиллия.
        Впрочем, на единение с природой не было времени. Она нагнулась, зачерпнув горсть воды, и принялась смывать грязь. Пятно сходило плохо, размазываясь по носку и забиваясь песчинками в узкие щели. Тем не менее Натали испытывала громадное облегчение. Пусть так - внезапно, без подготовки, в неподходящем месте, - но она призналась Мите. Излила ему накопившееся на душе. И он повел себя неожиданно достойно, за что ему нужно сказать спасибо. Аркадий в похожей ситуации плевался ядом.
        Она внезапно поняла разницу между ними и почувствовала досаду.
        А жаль, что с Митей так вышло.

* * *
        До катера Леонидыча оставалось метров шестьдесят, когда слуха коснулся слабый плеск.
        В первый момент Митя не обратил на него внимания - звуки водохранилища сейчас занимали его в последнюю очередь. Он сделал еще несколько шагов по тропке из примятой травы, прежде чем память подняла из глубин аналогичный плеск, свидетелем которого он стал несколько дней назад.
        Митя остановился как вкопанный.
        Повернул голову, шаря взглядом по волнам.
        И увидел…
        Метрах в двадцати от берега, легко рассекая воду, оставляя за собой длинный след, скользила едва заметная полоса.
        СПИННОЙ ГРЕБЕНЬ.
        Несмотря на удушающую жару, Митю пробил холодный пот. Соленая струйка скатилась со лба, защипала глаз. Он торопливо стер ее костяшкой пальца, боясь потерять из вида обтянутый кожей спинной отросток. Сразу вспомнилось, зачем оказался на северном берегу. Совсем не для того, чтобы ссориться с Натали.
        Подводный монстр, которого они искали, пришел в залив.
        Он двигался под небольшим углом к суше, держа курс в центр полукружья лесистого берега, где к ветвям топляка была примотана линем кормушка с рыбьей прикормкой. Приманка все-таки сработала…
        На мгновение солнечные блики отступили, и под волнами открылся силуэт огромного тела, легко скользивший под толщей воды. Митя увидел длинный расплющенный хвост-весло, двигающийся из стороны в сторону. Увидел, как сокращаются длинные мускулы спины. Он даже рассмотрел на плечах копну чего-то черного, похожего на волосы. Паническая мысль забилась в голове: какой он большой! Какой большой! А перед глазами вспыхнула на миг картинка разорванного тела в камышах.
        Силуэт исчез в глубине. Гребень накрыло волной. Митя ждал, что фараончик снова вынырнет, но этого не произошло. Тянулись секунды, ветер гнал на берег волны, а зверь не спешил показаться вновь. Митя стал беспокойно озираться.
        Гребень обнаружился в двадцати метрах правее.
        Он двигался параллельно берегу, но уже в другом направлении - противоположном тому, где его ждали приманка и Леонидыч с китобойным ружьем. Зверь развернулся на сто восемьдесят градусов. Он потерял интерес к вонючим рыбьим крошкам, привлекшим его в залив. Почуял засаду? Или нашел что-то более интересное?
        От пришедшей в голову догадки Митю охватил внезапный ужас.
        Обернувшись, он увидел за кустами хрупкую фигурку. Натали не вернулась в отель, а зачем-то спустилась к воде.
        Спинной гребень чудовища, шумно рассекая волны, проплыл мимо Савичева. Теперь не оставалось сомнений, куда он держал курс. Черное, зловещее удовлетворение на секунду овладело Митей. Затем оно растаяло.
        Он опомнился и завопил во всю глотку:
        - НАТАША! НАТАША-А-А!!!

* * *
        Зачерпывая воду, Натали обнаружила, что волны прибивают к берегу шлейф рыжих крошек: они путались в водорослях и оседали на щиколотках ржавыми браслетами.
        - Фу, какая грязь! - пробормотала она, брезгливо проведя пальцем по голени. - Называется Подмосковная Швейцария…
        Реплику оборвал болезненный крик, прозвучавший с берега. В слогах, разорванных ветром, она с трудом разобрала, что зовут какую-то Наташу.
        Дочь Абрамова подумала на чьи-то пьяные разборки. С раннего детства родители и близкие звали ее Натали. Друзья иногда сокращали до Нат, школьные учителя склонялись к более официальной Наталье, но Наташей не называл никто. Это было абсолютно чужое имя, не связанное с ее личностью. Поэтому, услышав крик, она даже не могла вообразить, что он адресован ей.
        Сжимая в руках туфли, Натали вытянула шею и привстала на цыпочки, пытаясь понять, что происходит. И увидела бегущего по берегу Митю. Фигурка мужа в клетчатой рубашке и шортах спешила к ней, не разбирая дороги, спотыкаясь, ломясь сквозь кусты. Лицо перекошено, глаза вытаращены от испуга. Словно где-то там, куда он шел, наткнулся на призрака.
        Первая мысль, которая пришла ей в голову: он все-таки потерял над собой контроль. Как жаль. Она надеялась на взрослую реакцию. И ведь поначалу он держался достойно.
        Однако, прежде чем Натали разобралась, что лицо мужа вовсе не соответствует ситуации, на которую она подумала, рядом с ней громко плеснулось, и веер холодных брызг осыпал прическу и платье, сведя на нет усилия стилиста.
        Краем глаза Натали заметила непонятное движение под целлофановой поверхностью. Она повернула голову, и у нее оборвалось дыхание. Волны раздвинулись, и из них поднялось нечто огромное, волосатое, чешуйчатое…

* * *
        Не добежав до жены метров тридцать, Митя увидел, как поверхность рядом с ней пошла волнами, вспенилась… и оттуда к Натали метнулась большая, обвитая водорослями фигура. Это чем-то напоминало атаку аллигатора на лань у водопоя - сцену, которую показывают в программах Би-би-си или Дискавери. И только заурядный российский пейзаж из леса, воды и камышей превращал нападение в немыслимое, ошеломляющее зрелище.
        Натали вздрогнула от удара. Всплеснув руками, неровно покачнулась, будто подвернула ногу. И рухнула в воду. В поднявшемся фонтане мелькнула горбатая спина, взметнулся сплющенный хвост. Натали - то ли оглушенная, то ли в шоке - даже не вскрикнула, а в следующую секунду кричать было поздно, потому что волны поглотили ее с головой.
        Митя бежал, не чувствуя ног под собой, словно во сне. Было полное ощущение нереальности происходящего.
        У места, где стояла супруга, его встретили расходящиеся круги с клочьями пены. Потерянные туфли плавали кверху подошвами. Не раздумывая ни секунды, он прыгнул следом. Тело само вспомнило, как он выполнял в детстве этот прыжок, называемый
«рыбкой с разбега». Вспомнило, несмотря на то, что с тех пор прошла целая жизнь. Энергичный рывок, первый толчок от берега, второй - в воде, от мелкого дна. Сложенные над головой руки, короткий полет - и вот он барахтается в прохладе и пузырях в нескольких метрах от берега.
        Митя не знал, на что надеялся, сиганув за похитителем в воду. Фараончик плавал куда проворнее. Догнать его было чем-то сродни мальчишеским надеждам обрести возможности супермена… И все-таки Савичеву кое в чем повезло. Он успел рассмотреть чудовище, прежде чем оно растворилось в самом крупном водохранилище Подмосковья.
        Вцепившись кривыми руками в женскую фигурку в пухнущем платье, загребая от берега взмахами широкого хвоста, в мутном подводном сумраке двигалось невообразимое существо. Верхней частью оно в самом деле напоминало человека: большая косматая голова, мускулистые плечи, живот. Ниже пояса начиналось туловище рыбы или, скорее, рептилии: переходящее в хвост обтекаемое тело с мелкими плавниками и небольшими шипами на позвонках. Горбатую спину венчал агрессивный гребень. Размер у чудовища был такой, что Натали в его лапах казалась девочкой.
        Сочленение человека и водоплавающего потрясало и вызывало отвращение. Митя уставился на монстра, завороженный уродством. Мозг по давней университетской привычке анализировал строение тела и органов. Однако едва взгляд упал на то место на бедрах, где человеческая кожа превращалась в чешую, как Митю затошнило…
        Фараончик словно почувствовал на себе взгляд. Скорее всего, он просто услышал шумное погружение в воду, но Мите казалось, что шестое чувство сыграло здесь не последнюю роль. Прядь черных волос сдвинулась, открыв половину лица, и Савичев обнаружил, что ничего человеческого в нем нет. Скошенные ноздри - плотно сомкнутые, чтобы не попадала вода. Раздувшиеся губы, под которыми скрывалась устрашающая горсть клыков. Черные, пустые, безжалостные глаза.
        Взгляд глубинного дьявола скользнул по фигуре биолога, и у Мити провалилось сердце. В тот момент пойти камнем на дно, выпуская воздух из охваченных параличом легких, было для него реальным финалом. Он никому не пожелал бы испытать на себе этот бездушный, оценивающий взгляд, который словно говорил: что ты такое? Угроза или добыча? Скорее всего последнее, потому что ничто не сравнится со мной в этой стихии. Не рыпайся, стой смирно, и тогда, может быть, сохранишь жизнь. А я заберу то, что хочу, и ты не сможешь мне помешать.
        Клуб пузырей с шумом вырвался изо рта. Все это могло закончиться очень плачевно, если бы монстр не потерял интерес к Мите. У него уже имелась добыча. Прижав ее к белому брюху, он взмахнул хвостом и скрылся в зеленоватом сумраке так быстро, словно его и не было.
        У Савичева заломило в груди, и он ринулся на поверхность.
        Наверху в уши ворвался рев мотора. Разбрасывая волны, к нему летел катер с сине-оранжевой полосой на борту. Митю толкнуло волнами.
        - На берег! - отбросило ветром приказ Леонидыча, и катер пролетел мимо, даже не притормозив.
        Все правильно, подумал Митя. Китобой не стал терять времени даром, чтобы остановиться и подобрать компаньона. Все правильно. Сейчас главное - догнать чудовище.
        Чудовище, которое похитило Натали.
        Митя догреб до камышей, выбрался на сушу и обессиленно ткнулся лицом в траву. Плечи сотрясала крупная дрожь. Сознание провалилось в темную яму, дно которой заполнял хаос образов и видений.
        Он увидел Натали, стоящую у подножия лестницы в легком платье, ослепительно красивую в солнечных лучах на фоне зелени.

«Я тебе изменила, - сурово произносит она. - Митя, ты должен понять, это вышло случайно».
        Обвитая водорослями фигура бросается к берегу. Дух воды. Существо, исторгнутое преисподней.

«Посланник Господа!» - хрипит дед Матвей.

«Ты меня больше не любишь?» - слышит Митя свой голос.

«Чвак-чвак! - полощут белье на плоту. - Чвак-чвак! Чвак-чвак!..»
        Черные, пустые, безжалостные глаза.

* * *
        Митя открыл глаза. Обрывки видений и фраз комкались и исчезали в глубине черепа. Он сел, нетвердо опершись ладонью на траву. Огляделся, прислушался.
        Катер не слыхать. Леонидыча тоже не видно - хотя в этом, возможно, были виноваты кусты, загородившие обзор. Сколько он провалялся без сознания? Митя был уверен, что не больше минуты.

«Нужно позвать на помощь, - решил он. - Теперь нет смысла тянуть».
        По деревянной лестнице, у основания которой Натали призналась ему в измене, Митя поднялся к беседке на краю обрыва. Там ненадолго задержался, чтобы растереть свинцовые после подъема ноги. Правую часть берега загораживали сосны, катера Леонидыча отсюда опять не видно. Больше не задерживаясь, Митя поспешил в направлении главного корпуса.
        Когда он бежал мимо спорткомплекса, охранник на углу здания что-то передал по рации. Ну да, мокрый с ног до головы, да еще измазанный глиной. Больше похож на бомжа, чем на гостя респектабельного курорта. Обязательно нужно сообщить.
        Вот наконец дорожка, ведущая к главному корпусу. Митя обогнул торец здания и увидел Горюнова, идущего ему навстречу.
        - Дмитрий Александрович! - обрадованно развел руками следователь. - А мы вас ищем. В коттедже нет, на пляже нет. Хорошо, охранник заметил.
        Горюнов лучился загадочной улыбкой. Митя заколебался: рассказать ему? Леонидыч не хотел посвящать следователя в историю с фараончиком. Но сейчас некуда деваться. Горюнов являл собой силы правопорядка, а они как раз созданы для розыска похитителей.
        Пока Митя колебался, Горюнов взял его за плечо.
        - Дмитрий Александрович, нам надо обстоятельно побеседовать. Сейчас мы не спеша пройдем в помещение охраны, где обсудим текущую ситуацию. Вы ведь не возражаете? Я надеюсь на ваше благоразумие.
        - Мою жену схватило чудовище, - вырвалось у Савичева.
        Горюнов тревожно глянул на него. Тон сделался строже:
        - Если вы будете примерно себя вести, мы не станем…
        - Какого черта! - взорвался Митя. - Вы слышали, что я сказал? МОЮ ЖЕНУ СХВАТИЛО ЧУДОВИЩЕ!!!
        Горюнов кивнул.
        Митя, не ожидавший столь быстрого понимания, изумленно замолчал. И только через секунду понял, что кивок предназначался не ему, а кому-то за его спиной.
        На асфальте выросла третья тень, и плотный удар по щиколоткам сбил Митю с ног. Он упал, треснувшись локтем об асфальт.
        - Лежать! Лицом вниз! - орали на ухо. - Лежать, сказано!!
        Нападавший надавил коленом между лопаток и ловко выкрутил за спину руки. Щелчок, другой - и Митя обнаружил, что не может развести их в стороны.
        Стоявший над ним Горюнов казался каланчой. Вид у него был убийственно серьезный.
        - Дмитрий Савичев, - произнес он официальным тоном, - вы задержаны по подозрению в совершении убийства. Вы имеете право…
        Вывернув шею, Митя очумевшими глазами смотрел на быстро окруживших его людей - оперуполномоченных в штатском, охранников отеля. В который раз за сегодняшний день все происходящее показалось ему сном. Кошмарным сном.

* * *
        Леонидыч вел катер, ориентируясь на редкие всплески и мелькающий под водой силуэт. Еще пять минут назад ему казалось, что идея с приманкой провалилась с треском. Он уже собирался возвращаться на базу ГИМС, к своей унылой одинокой жизни, когда с берега донесся отчаянный вопль.
        Без сомнения, кричал Димка.
        С расстояния было трудно разобрать, что там произошло. К тому же зрение у Леонидыча было не то, что в молодости, когда он с борта китобойного судна замечал на расстоянии двух километров облачко пара, выдыхаемое кашалотом. Но старый гарпунер хребтом почувствовал, что охота не закончена. Считаные секунды на сборы - и катер уже мчался туда, откуда раздался крик.
        Он видел, как зверюга с гребнем посреди спины метнулась из воды и схватила Димкину жену, стоявшую на небольшой песчаной косе. В следующий миг девушка и подводная отрыжка исчезли в волнах. Димка, бежавший к этому месту, сиганул с берега вслед за ними, немало удивив старого китобоя. Он прекрасно помнил, какой страх испытывал биолог вблизи водоема. Впрочем, отчаянный поступок все равно не имел смысла. Только у Леонидыча был катер, способный догнать фараончика.
        И только у него было ружье.
        Фараончик шел вдоль берега, держа путь к оконечности мыса. Вопреки их догадкам, что зверь будет остерегаться жилых мест, пер по окрестным водам отеля и нисколько из-за этого не комплексовал. Могучий хвост толкал тело вперед, спинной плавник резал рябое зеркало воды. Иногда из-под живота показывалась ступня или оборка платья, всего на секунду, словно чтобы подразнить преследователя, и потом исчезала опять.
        Леонидыч держался позади, на расстоянии. Он прекрасно понимал, что стрелять на ходу - впустую расходовать боеприпас. Он не сможет вести катер и целиться из пудового ружья. К тому же взрыв мог зацепить жертву. В общем, он приготовился к преследованию. Главное - не спугнуть зверя, не потерять. Фараончик явно направляется в логово, а значит, будет известно, где оно. Вот тогда антикварное ружье с разрывным гарпуном сыграет свою роль.
        Наблюдая за бортом крупное животное, ощущая на лице ветер и брызги, Леонидыч испытывал старые, полузабытые реакции и ощущения. Глаза цеплялись за контур под водой, стараясь не потерять его среди бликов. Сердце билось часто, но ровно. Душа ликовала. «Вот так себя чувствуешь, когда охотишься на Левиафана», - блестя железными зубами, кривил улыбкой рот старший гарпунер, когда девятнадцатилетний Витя Тарасов трясущимися руками первый раз наводил пушку на синего кита. Он прекрасно помнил тот день, хотя минуло почти полвека и старший гарпунер, спившийся после отставки, давно обосновался на Тавриде, в заросшей могилке на городском кладбище…
        Фараончик внезапно исчез из поля зрения.
        Кончик хвоста выскочил из воды, швырнув веер брызг, и пропал. Леонидыч промчался некоторое расстояние, прежде чем сообразил, что потерял силуэт.
        - Твою мать! - выкрикнул он, осаживая ручку дросселя.
        Двигатель взвыл, у бортов забурлило. Катер вкопался носом в воду, тормозя. Леонидыч глянул на эхолот - пусто. Глянул по сторонам. Откос берега - ровный, обихоженный, с постриженной травой. Наверху, среди ельника, блестит стальная башня комплекса водоподготовки. Внизу у воды - бетонная площадка с чугунным колесом какого-то гидротехнического сооружения.
        Он был уверен, что монстр не оторвался от погони, не отстал, не ушел в водохранилище. Но тогда куда он подевался?
        Старый китобой еще раз глянул на эхолот, в этот раз проверяя рельеф дна. И удивленно присвистнул.
        Берег под водой круто уходил вниз на целых четыре метра.
        - Неужели здесь? - выдохнул он.
        Часть 3
        Расплата
        Глава 19

19 июля, вечер
        Горюнов нашел Абрамова на первом этаже главного корпуса, в небольшом вестибюле рядом с баром. Владелец отеля что-то выговаривал двум красным от стыда девицам в белых блузах с открытым воротом. На бейджиках у них значилось «супервайзер». Смысл разговора заключался в том, что какой-то вице-губернатор остался недоволен оформлением номера.
        - Вы у меня на улицу вылетите, когда это все закончится! - яростно цедил Абрамов сквозь зубы. - Я вам такие рекомендации нарисую, что не найдете работу по профессии, ясно вам?
        Горюнов деликатно тронул бизнесмена за локоть.
        - Я сейчас очень занят, - ответил тот раздраженно. - Мы можем поговорить позже?
        - У меня неприятные новости, Сергей Викторович.
        Горюнов предложил отойти в сторону. Девицы с облегчением выдохнули.
        - Мы задержали Дмитрия Савичева, - сообщил он. - По подозрению в убийстве.
        Абрамов побледнел.
        - Моего зятя? Вы серьезно?
        Горюнов достал из папки лист.
        - Это постановление о заключении под стражу, санкционированное районным судом.
        Он достал другой лист.
        - Это постановление об обыске в коттедже, который он у вас снимает.
        - С ума сойти. - Абрамов схватился за лоб. - Нет, просто в голове не укладывается.
        Взгляд Абрамова упал на девиц, ожидавших продолжения разбора полетов. Владелец Istra Park двинул подбородком, и их как ветром сдуло.
        - Значит, мой зять арестован?
        - Задержан на сорок восемь часов до предъявления обвинения. Мне очень жаль, что это случилось с вашим родственником, но в отношении его личности у нас имеются серьезные подозрения… - Горюнов сменил холодный тон на участливый. - Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, Сергей Викторович. Иногда близкие оказываются совсем не теми, за кого себя выдают.
        - Что вы собираетесь делать?
        - Провести обыск в его доме. Если не обнаружим улик, доказывающих вину, то через сорок восемь часов он будет свободен, как ветер.
        - А если обнаружите?
        - Давайте не будем опережать события. К тому же нам пока не ясен мотив преступлений. - Горюнов нерешительно кашлянул. - У меня к вам просьба. Положение очень серьезное, три убийства все-таки…
        - Боже, боже! - расстроенно качал головой Абрамов.
        - Савичев сейчас в караульном помещении, которое предоставил начальник службы безопасности Леонтьев. Чтобы не терять времени, я хочу допросить подозреваемого сразу после обыска в коттедже. В караулке не очень удобно - люди, машины. Вы не могли бы организовать нам тихое помещение вдали от любопытных глаз?
        - Даже не знаю. Отель переполнен.
        - Мне нужна комната с двумя стульями. Кондиционер и мини-бар необязательны.
        Абрамов задумался.
        - Я хочу присутствовать при допросе, - вдруг заявил он. - Это условие.
        - Зачем? - удивился Горюнов.
        - Я говорил. Мне нужно знать все, что происходит в моем отеле.
        - Это исключено… - Горюнов вспомнил о награде, - но можно подумать о вариантах. Скажем, я могу сделать так, чтобы вы слышали весь ход беседы.
        - Меня это устраивает. Значит, он сейчас в караулке?
        - Совершенно верно.
        - Велите вашим людям провести его с тыльной стороны главного корпуса - ни в коем случае не с фасада! За большим указателем будет одноэтажное здание, это хозяйственный блок. Пусть ваши сотрудники ждут около него, я пришлю администратора с ключами.
        - Большое спасибо. Я вас оповещу, когда начнется допрос.
        - Будьте любезны.

* * *
        Митю привели в небольшую комнатку. В здании, где она находилась, он уже бывал, правда, по другому поводу. От офиса инженера водоснабжения комнатка отличалась отсутствием подвесных потолков, мебели и ремонта. Бывшая кладовка - узкая, душная, пустая. Судя по характерному запаху, въевшемуся в стены, раньше здесь хранили минеральные удобрения.
        Опера предложили располагаться со всеми удобствами и оставили его, лязгнув ключом в дверном замке. Митя долго пялился на запертую дверь, словно ожидал еще чего-то. Потом оглядел стены, криво висящую под потолком лампочку на проводе, бесцельно прошел из угла в угол и лег на линолеумный пол, неудобно выпятив плечо из-за скованных сзади рук.
        Еще в караулке на него накатила прострация. В глотку словно запихнули шланг, включили сжатый воздух и выдули все мысли, чувства, желания, оставив пустоту и бессилие. Он отрешенно слушал пустую болтовню охранников и смотрел на бесконечную череду дорогих авто, въезжающих в ворота отеля.
        А в голове крутилось одно.
        Она еще жива.
        На полу он пролежал часа полтора. Потом дверь открылась, и мордастый опер втащил два стула и штатив с цифровой видеокамерой. Установив штатив у дальней стены, он посадил Митю напротив, снял наручники.
        Пока Савичев растирал вдавленные красные полосы на запястьях, в комнату буднично вошел Горюнов. Опер молчаливо удалился, закрыв дверь, и Митя остался наедине со следователем.
        Горюнов снял пиджак, повесил на спинку второго стула.
        - Жарко здесь, а?
        Он достал телефон, набрал чей-то номер.
        - Мы начинаем, - сообщил в трубку.
        - За что я арестован? - спросил Митя дрожащим голосом.
        - Воды?
        Горюнов протянул бутылочку.
        Пока Митя хлебал воду жадными глотками, следователь включил видеокамеру.
        - Вы не арестованы, а задержаны, гражданин Савичев, - объяснил он. - Как я уже говорил, мы вас подозреваем в убийстве. Причем не в одном.
        Его слова звучали до жути серьезно.
        - Это невозможно, - сказал Митя.
        - Еще как возможно. И я вам сейчас это докажу…
        - Послушайте, - заговорил Митя, захлебываясь словами и косясь на снимающий его глазок. - Послушайте меня, пожалуйста. В это сложно поверить, но вы должны, потому что вы - представитель закона. В Истринском водохранилище есть невероятное существо. Получеловек-полурыба. Он похищает людей… Вы слушаете или нет? Он похитил Наташу, мою жену…
        Горюнов выключил видеокамеру, подошел к Мите и с размаха влепил ему пощечину. Митя изумленно замолчал.
        - Хватит! - рявкнул Горюнов. - Хватит валять дурака! Вы подозреваетесь в серьезнейшем преступлении. Расклад таков: я задаю вопросы, вы отвечаете. Хотите излить свою бредятину, я дам бумагу, напишете в СИЗО фантастический роман. А сейчас от вас требуется отвечать на вопросы. Ясно?
        Митя подавленно кивнул. Горюнов вновь включил запись.
        - Отвечайте прямо и по существу. Где вы были в ночь с десятого на одиннадцатое июля?
        Митя помнил этот странный вопрос еще с их первого разговора.
        - Вы, кажется, уже спрашивали.
        - Отвечайте!
        - Я провел эту ночь в компании друга.
        - Максима Рожкова.
        - Совершенно верно.
        - Ваш друг утверждает, что вместе вы были лишь до одиннадцати вечера.
        - Он ошибается. - Митя заволновался. - Мы расстались значительно позже.
        - Ладно, - согласился Горюнов. - Допустим, что в день пропажи первой жертвы у вас есть алиби. Тогда как вы объясните это?
        Перед Митиными глазами появился целлофановый пакет, внутри которого поблескивал черный глянец. Айфон, на котором Марина Бевенис оставила аудиозапись своих впечатлений о подземелье.
        - Что скажете? - поинтересовался Горюнов, пристально глядя на сидящего перед ним подозреваемого. - Это личная вещь Марины Бевенис, второй пропавшей девушки. В тот день, когда она исчезла, айфон висел у нее на шее. А мы его нашли - где бы вы думали?
        Митя устало закрыл глаза.
        - Вот именно! - торжественно заключил Горюнов. - В коттедже, который вы снимаете в Istra Park.
        - Это совсем не то, что вы подумали. Леонидыч… то есть инспектор Тарасов собирался передать вам этот айфон позже.
        - При чем здесь Тарасов?
        - Мы вместе нашли тело девушки. Айфон был к ней привязан. Она сама это сделала…
        - Инспектор Тарасов ни о чем таком не рассказывал.
        - Мы не хотели рассказывать. Но я там был, клянусь!
        - Я в этом не сомневаюсь, - фыркнул Горюнов.
        Митя ощутил себя так, словно тонет в трясине. Каждое движение, каждое слово засасывали в беспросветную жижу. События, в которых он принимал участие, словно восстали против него.
        - Прослушайте запись на айфоне, - взмолился Митя. - Вы убедитесь, что мой рассказ о чудовище не бред и не вымысел.
        - Я слушал, - спокойно ответил Горюнов. - Ни о каких чудовищах там речи не идет. А вот то, что бедную девушку некто содержит в нечеловеческих условиях, - из этой записи более чем очевидно. Жаль, что девушка не успела назвать имя и приметы.
        - Послушайте!..
        - Сидеть! - рявкнул Горюнов, останавливая попытку Мити встать со стула. - Я еще не закончил. Это не все.
        Он достал из кармана фотографию.
        - Это ваши шорты?
        - Возможно, - ответил Митя, вглядываясь в снимок. Внутри распускалась ужасная догадка.
        - Их обнаружили среди других вещей, которые сушились на террасе вашего коттеджа. Экспресс-метод выявил пятна крови, которые кто-то пытался застирать. Мылом небось терли? Порошком надо было. Тогда лампа черного цвета не показала бы. Сейчас шорты отправлены на экспертизу, к завтрашнему утру мы узнаем точно, кому принадлежит кровь…
        - Кровь вытекла из тела девушки, когда я снимал айфон.
        - Значит, - обрадованно подхватил Горюнов, - вы подтверждаете, что это кровь жертвы!
        - Я перемазался случайно, когда снимал айфон.
        - Мне это видится по-другому. Вы принесли тело туда, где его позже обнаружил инспектор Тарасов.
        - Господи! - Митя схватился за голову. - Но это же бред! Полный бред! Вы хотите сказать, что я похитил девушку и затем прятал ее где-то несколько дней? Но как я мог ее похитить? Эта девушка, Марина, она же исчезла у всех на глазах! Как я мог затащить ее под воду, чтобы никто не увидел?
        - Ну, во-первых, не у всех на глазах. Что именно там произошло - кроме вас никто толком не разглядел. А про то, как это произошло, есть разные предположения. Например, можно использовать петлю на удочке. Хвать пловца за стопу - и он уходит под воду. Нет? Или вот. Можно поставить рыбацкую сеть в заводи, где никто не купается, а потом заманить туда жертву. Пока шум да крик, связал, оттащил в укромное место, потом убил и расчленил. Да?
        - Нет!
        - Где это место?
        - Не знаю!
        - Значит, ты признаешь, что такое место есть?
        - Такое место существует, но это пещера чудовища.
        - Нет никакого чудовища.
        - Есть.
        - Не ври мне!
        - Я не вру!!
        - Зачем ты это сделал?
        - Я ничего не делал! - закричал Митя. - Я никого не убивал!
        - Хватит препираться! - Горюнов вошел в азарт и забыл, что поначалу обращался к нему на «вы». - У тебя нет алиби в день исчезновения первой жертвы, а в момент исчезновения второй ты находился в двух метрах от нее. Тебя видели на месте обнаружения останков - двое туристов показали, как ты удирал оттуда сломя голову. Да, да, не надо делать удивленное лицо! Опознали по фотографии. Дальше. У тебя в номере найдена личная вещь убитой и ее кровь на шортах! У меня на руках полный комплект улик, на основании которых я с чистой совестью могу отправить тебя под суд. Я только одного не понимаю. Зачем?
        Горюнов задрал голову к потолку, словно искал там ответ.
        - Зачем эти гадости совершать человеку, у которого семья, бизнес, благополучная жизнь? Зачем? Мальчишеское желание совершить преступление, в котором тебя не заподозрят? А когда совершил первое убийство, вошел во вкус? Или это своеобразная месть? Скажем, твоему тестю? Чтобы развалить его бизнес, да? У тебя с ним разногласия, кажется?
        - Поговорите с Леонидычем! - взмолился Митя. - Он нашел след когтей на свае причала. А сейчас выслеживает монстра на северном берегу. Найдете его, поговорите. Он все объяснит.
        На лице следователя читалось, что он не верит ни единому слову.
        В комнату заглянул опер. Показал взглядом наружу.
        - Я сейчас вернусь, - сказал Горюнов.

* * *
        Абрамов пришел в хозблок, когда допрос уже начался. В тесном коридорчике стоял раскладной столик с монитором, перед которым сгрудились два оперативника угрозыска, обернувшиеся при его появлении. Молча кивнув им, Сергей Викторович встал за спинами.
        Экран показывал Савичева: потного, в мятой рубашке, с застывшим мертвенно-белым лицом. Горюнов пытал его о каком-то айфоне. С этого момента Абрамов слышал весь разговор.
        Сергей Викторович не очень удивился, что зять по уши вляпался в историю с пропавшими девицами. Этим и должны были закончиться его путешествия по водохранилищу, расспросы местных жителей, интерес к суевериям - обо всем докладывала охрана. А теперь полиция подозревала Савичева в жутком преступлении. Так стремительно скатиться на дно нужно было умудриться.
        Диалог следователя и подозреваемого доносился из динамиков с небольшим фоновым гудением. Доводы Горюнова звучали разумно и весомо. Митины ответы напоминали жалкие оправдания. Горюнов легко припер его к стенке, и все же обвинение не укладывалось у Абрамова в голове. Айфон жертвы. Кровь на шортах. Растерзанное тело. Даже испытывая к зятю личную неприязнь, Сергей Викторович не мог вообразить его серийным убийцей.
        Савичев - слабак, тряпка. Такой не способен на преступление. После многих лет работы в мэрии и общения с разными людьми у Абрамова сложилась своя теория личностей. Сводилась она к тому, что если у человека есть характер, то он способен либо на большие дела, либо на большие преступления. Середины не бывает.
        Так вот, Савичев был ни на что не способен. Характер у него отсутствовал.
        Поэтому Абрамов глубоко сомневался в его причастности к зверским убийствам. Да и вообще, зачем ему похищать каких-то девочек? Досадить тестю? Чушь! Это просто нелепое стечение обстоятельств. Злая ирония судьбы. По большому счету, Савичеву так и надо. Он заслужил свои мучения тупоголовым упрямством. Правда, в суде обвинение скорее всего развалится: улики зыбкие, мотив отсутствует. Горюнов просто пытался расколоть его на признание…
        Глядя на безвольную мятую челку, прилипшую к мокрому лбу допрашиваемого, Сергей Викторович вдруг родил идею, позволяющую разом решить все проблемы дочери, из-за которых ему даже пришлось заниматься сводничеством. Идея была простой и эффектной.
        Абрамов попросил одного из оперов вызвать Горюнова в коридор, объяснив это срочной информацией, которую он намерен сообщить.
        Через полминуты следователь выглянул из-за двери.
        - Кажется, я могу вам помочь, - сказал Абрамов.
        - В чем?
        - Я знаю мотив.

* * *
        После ухода Горюнова жар и духота с новой силой навалились на Митю. Каждый квадратный сантиметр его кожи горел огнем. Но не меньшим огнем разум жгли страшные и несправедливые обвинения, озвученные следователем.
        Вскоре Горюнов вернулся.
        - Мне только что сообщили занятную историю, - объявил он загадочно. - Скажите, в детстве с вами не случалось чего-то необычного?
        - Что вы имеете в виду? - спросил Митя.
        Голос ему изменил. Подсознательно он уже знал, о чем пойдет речь, и боялся этого.
        - Я имею в виду неприятные события, вследствие которых вы провели какое-то время в детской психиатрической больнице, а затем еще четыре года наблюдались у психиатра.
        - Кто вам это сказал?
        - В детстве вы едва не утонули. Однако объясняли свое несчастье тем, что вас собиралось утащить под воду речное чудовище.
        - Вам это Абрамов рассказал, - догадался Митя. - Он здесь? За дверью?
        - Нет.
        - Вы не понимаете! - взорвался биолог. - Со мной вы только теряете время! В Истринском водохранилище - монстр! Я его видел своими глазами. Как вас сейчас. Он огромный и могучий! Он убил троих и будет убивать еще, потому что он хочет жрать!
        Горюнов сложил руки на груди, терпеливо слушая эмоциональный выплеск.
        - Что вы на меня смотрите! - не успокаивался Митя. - Вы не понимаете, с чем столкнулись. И не сможете понять. У вас шоры на глазах. Вы привыкли мыслить стереотипами. Вам легче поверить, что убийца - человек, чем заглянуть за привычные границы, за пределы рационального. Вы можете арестовать меня, посадить за решетку, объявить сумасшедшим, только это ничего не изменит. Убийства не прекратятся! А рано или поздно он вылезет из воды и СОЖРЕТ ВАС ВСЕХ! ВСЕХ!!! Вот тогда вы поймете, что я говорил правду, только будет поздно.
        Митя вдруг вскочил со стула и ринулся к закрытой двери:
        - Абрамов, вы слышите меня? У него ваша дочь! Если вы не почешетесь, то через два дня найдете в камышах то, что от нее осталось. Вот тогда вы поймете, только поздно будет. Поздно, слышите! Вы должны отменить свой праздник и заняться поисками…
        Дверь открылась, но вместо Абрамова в комнатку ввалился бритоголовый опер. Заломив Мите руку, он принялся вновь цеплять на него наручники.
        - Нужно заняться поисками прямо сейчас! - орал Митя, нагнутый вниз головой. - Она еще жива! Отмените праздник, Сергей Викторович!

* * *
        Абрамов слышал через дверь каждое слово.
        - Какой вздор! - возмущенно фыркнул он, обращаясь к мордастому оперативнику у монитора. - Абсурд! Натуральный бред сумасшедшего! Что он там наплел про мою дочь? Она сейчас вообще в Москве.
        - Полный псих, - согласился стоявший рядом оперативник.
        Горюнов вышел в коридор, вытирая платком мокрое лицо.
        - Это не просто умственное расстройство, - покачал он головой. - Это настоящая шизофрения. Подумать только, у нас свой Ганнибал Лектор! Теперь мотив очевиден. Насчет точной формулировки нужно переговорить с криминальным психологом, но это определенно связано с его детским кошмаром. Вообразил себе монстра и пытается убедить окружающих в его существовании, детально имитируя его злодеяния, включая утопление, расчленение и так далее.
        - Найдите Леонидыча! - раздался вопль из-за двери. - Он подтвердит! Найдите…
        - Это можно, - сказал Горюнов сам себе. - Коля, позвони в ГИМС, узнай, где сейчас инспектор Тарасов.
        - Сделаем, - пообещал мордастый опер, выуживая из кармана мобильник.
        Глава 20
        Течение тянуло катер вдоль берега, относя от гидротехнического сооружения, возле которого скрылся фараончик. Леонидыч бросил якорь. Подергав за дректов, убедился, что устройство надежно зацепилось за грунт, и начал подготовку.
        Гарпунное ружье лежало на пассажирском сиденье, накрытое курткой. Он взял инструмент в руки и быстро осмотрел потемневшую от времени латунь. Ружье было готово к использованию еще час назад: разрывной гарпун заряжен, затвор надежно запирал гильзу, дерзко торчащий спусковой рычажок с нетерпением ожидал прикосновения указательного пальца.
        Леонидыч провел ладонью по стволу, смахивая прилипшую нить.
        - Похоже, господин Фрэнк Е. Браун, - объявил он, - после векового забвения у вас появится работа. Соскучились, поди?
        В кубрике, в запечатанном целлофановом пакете, у него хранилось запасное белье. Вытряхнув шмотки, инспектор вложил в пакет ружье. Края отверстия тщательно свернул и запечатал скотчем. Получилось герметично. Алеут, сделавший ему этот подарок в далеком 1979 году, клялся и божился, что «шоулдер ган» не боится воды. Возможно, это так. Спрятанный в толщу металла спусковой механизм мог пережить влагу, брызги и даже недолгое купание в волнах. Однако вряд ли американский производитель XIX века предусмотрел и заложил в конструкцию возможность эксплуатации ружья на глубинах. Так что лучше перестраховаться.
        Закончив с упаковкой, Леонидыч разделся, облачился в водолазное снаряжение, прицепил к поясу нож. Грузовой ремень оставил на лавке - балластом послужит само ружье. Рулон гидрокостюма тоже не стал раскатывать, некогда. Прижимая к груди тяжелый шуршащий пакет, шагнул через борт.

«Шоулдер ган» сослужил отличную службу, и Леонидыч быстро пошел на глубину. Прежде чем коснуться пятками дна, он увидел за стеклом маски в зыбкой зеленоватой мути то, что они с биологом пытались предугадать и вообразить. То, что искали на протяжении последних дней.
        То, что не должно было здесь находиться.
        В центре подводного склона чернело большое отверстие. Арочное, высотой в половину человеческого роста, выполненное из бетона. Металлическая сетка, когда-то закрывавшая вход, была то ли разорвана, то ли разгрызена - лохмотья торчали в разные стороны. Сверху над отверстием нависала гильотина устройства для чистки сетки от наростов. Судя по водорослям, облепившим нож, устройство не работало с момента подписания акта о приемке в эксплуатацию.

«Задери меня кашалот! - потрясенно подумал Леонидыч, стараясь дышать равномерно, чтобы преодолеть охватившее его волнение. - Логово было на территории отеля! Прямо у нас под носом!»
        Почему они не учитывали такую возможность? Почему ни он, ни водолазы МЧС, потратившие на поиски жертв уйму времени и сил, не обратили внимания на северный берег Istra Park?
        Ответ был простым. Никому в голову не пришло искать тело здесь.
        Когда исчезла первая девушка, все думали, что она просто утонула. Водолазы обшаривали дно к югу от мыса. Северный берег даже не появлялся в обсуждениях, когда они разбивали район на поисковые квадраты. Утопленники не плавают против течения. Водолазы не думали, что кто-то мог намеренно перенести тело на северный берег.
        Когда пропала вторая девушка, Леонидыч и Митя уже знали о похитителе. Сравнение его с представителями фауны помогло на начальном этапе, но завело в тупик в ключевом вопросе - о месте обиталища. Ни китобой, ни биолог не могли представить, что хищник устроил логово на территории людей, в самом центре их многолюдного поселения.
        Этого нельзя было предположить. Весь жизненный опыт инспектора доказывал, что животные сторонятся человека - самого коварного и жестокого хищника на планете. И вот он убедился, насколько самонадеянным оказалось его суждение.
        Он одернул себя. Хватит переливать из пустого в порожнее. Можно целый день провести под водой, изучая разорванную сетку и обсасывая несостоятельные теории. Он погружался не для этого. Его цель - убить тварь, нашедшую прибежище в бетонной норе. Пришло время положить конец ее разгулу и безнаказанным убийствам.
        Взмахнув ластами, Леонидыч подплыл к отверстию.
        Возле бетонного края ощущалось едва заметное движение воды, засасываемой внутрь. Ушей коснулся ползущий из отверстия слабый отдаленный гул. Леонидыч направил ствол в середину бетонного рта. Палец нащупал под полиэтиленом спусковой крючок. Глаза зорко отслеживали любые изменения. Если что, он готов был стрелять.
        Тьма внутри отверстия была густой и неподвижной.
        Леонидыч некоторое время вглядывался в нее. Затем освободил одну руку, положив ствол на бетонный край, достал фонарь и посветил внутрь. Луч выхватил из темноты длинный тоннель, уходящий в глубь берега. На стенах виднелись отпечатки опалубки и контуры металлической арматуры. Конец тоннеля тонул во мраке. Леонидыч с трудом представлял его назначение. Видимо, являлся частью водозаборного комплекса Istra Park…
        Тьма в глубине рядом с лучом вдруг двинулась. Тускло блеснула чешуя. Леонидыч шевельнул запястьем, поворачивая свет, но источник движения ускользнул от него, растворившись во мраке - только хвост мелькнул напоследок.
        У инспектора тяжело забилось в груди.
        ЧУДОВИЩЕ ТАМ!
        В этом не было сомнений. Фараончик вернулся в логово, потому что ему нужно спрятать жертву. Так он поступал раньше. По какой причине - вопрос второстепенный. Он уносил девушек в свою пещеру, где они приходили в себя и какое-то время жили… Это значит, что Наташка, супруга Димки, тоже жива.
        Хотя под воду Леонидыч спустился не ради нее. Он собирался убить самое главное чудовище в своей жизни.
        Он родился в Одессе и с детства мечтал стать китобоем. Прошел жесточайший отбор, обучался ремеслу на Курилах, затем влился в состав китобойной флотилии «Советская Украина». Это был гигантский плавучий завод по переработке китового мяса и жира, в составе которого находились двадцать китобойных судов и больше тысячи моряков. У них даже был поисковый вертолет. Они уходили в рейд на шесть, семь, восемь месяцев, живя все это время в тошнотворном запахе крови и китового жира. Они добывали всех китов, которые попадались, не обращая внимания на международную конвенцию по добыче, на сроки начала и окончания промысла, на районы, запрещенные для охоты. Конвенцией разрешалось бить только самцов, но в азарте гарпунили и самок, и даже детенышей. По слухам, советский китобойный промысел уничтожил крупные популяции китов в Новой Зеландии, в Антарктике, в Индийском океане.
        Леонидыч не задумывался об этике своего ремесла. Он смазывал сапоги китовым жиром и пьянел при виде горбача или финвала, когда тот появлялся в прицеле гарпунной пушки. Предвкушение удачного попадания и следующий за этим момент, когда взрыв опрокидывает на бок огромную тушу, - это то, что тянуло его в море снова и снова. Это был драйв, адреналин, ощущение героизма и тяжелой победы над силами природы. А кроме этого - они кормили огромную страну.
        Вся Одесса собиралась в порту, когда в середине мая флотилия возвращалась из рейса. Приветственные гудки, орудийные залпы, цветы, оркестр, члены правительства на трибунах. Их встречали, как космонавтов. Про них сочиняли песни. Мальчишки мечтали стать китобоями, а женщины сходили по китобоям с ума. Китобои не испытывали проблем с жилплощадью. Для китобоев были специальные магазины с дефицитными товарами. Китобои не нуждались в деньгах. Возвращаясь из рейса, Леонидыч заказывал три такси. В одном ехал сам, в другом вез подарки, в третьем - фуражку. Их почитали, им поклонялись. Они были элитой советского флота. А все потому, что они убивали морских чудовищ. И Леонидыч был одним из лучших в этом ремесле.
        А потом все неожиданно кончилось. В 1985 году международная комиссия ввела мораторий на китовый промысел, и гарпунер Витя Тарасов остался без работы. А потом развалился Советский Союз. Леонидыч думал, что славные страницы его биографии остались позади, и уже свыкся с наступающей старостью. И вдруг в его жизни возник еще один монстр. Не самый крупный из тех, с кем встречался бывалый морской охотник. Но, без сомнений, самый уникальный, самый опасный и самый умный.
        Леонидыч еще раз поглядел во мрак подводного тоннеля. Видимо, судьбе было угодно свести охотника на морских чудовищ и исчадие ада. Тем самым подвести определенную черту его жизни.
        Он сделал решительный вдох и, помогая себе рукой, в которой держал фонарь, полез в отверстие, стараясь не зацепиться воздушными шлангами за лохмотья металлической сетки. Гарпунное ружье он прижимал к груди другой рукой. В случае чего, скажем, если фараончик ринется в атаку, он успеет перехватить оружие в положение для стрельбы…
        Позади колыхнулась вода - легко, точно провели перышком по спине. И вокруг Леонидыча сгустилась тьма. Что-то за спиной закрыло солнце, озарявшее подводный мир сквозь зеленую толщу.
        В первый момент он подумал, что ветер развернул судно, и его накрыло тенью от него. Инспектор оглянулся…

…и обнаружил позади огромную хвостатую фигуру.
        Длинные волосы змеились вокруг угловатой головы. Человечьи руки, заканчивающиеся когтями, чуть разведены в стороны для баланса в движении, хотя сейчас тело было неподвижно. Фараончик висел в воде в нескольких метрах от Леонидыча.
        По спине китобоя пробежала дрожь.
        КАК ЭТО ПОЛУЧИЛОСЬ?!
        Он был уверен, что монстр скрылся в тоннеле. Своими глазами видел мелькнувший хвост. Своими глазами! А теперь фараончик оказался позади него, словно просочился обходным путем сквозь десятки метров бетона!
        Липкий суеверный страх охватил старого моряка. То, что он считал незыблемым, обрушилось, словно карточный домик. Ясная картина мира у него в голове рассыпалась вдребезги.
        Неужели дед Матвей был прав? Неужели!
        ФАРАОНЧИК - ДЬЯВОЛ ВО ПЛОТИ!!!
        Вывернув шею, он жадно разглядывал чудовище у себя за спиной. Подводное течение раскрыло волосы, опутывающие голову, и на бывшего китобоя глянуло белое мертвецкое лицо.
        Природа не могла создать столь ужасное существо. Это действительно было исчадие ада.
        Леонидыч выпустил фонарь, чтобы перехватить ружье и развернуться вместе со стволом. Может, успеет выстрелить. Прицельно, конечно, не выйдет, хотя бы от бедра. Дистанция небольшая, не промажешь. Главное, успеть развернуться. А потом у него будет семь заветных секунд, чтобы оказаться отсюда как можно дальше.
        Он ухватил ружье обеими руками, а незаметный взмах ластами повернул тело вокруг оси, но фараончик сорвался с места за долю секунды до того, как на него уставился запрятанный в полиэтилен ствол.
        Огромная рыбья фигура в мгновение ока придвинулась к Леонидычу, нависнув над ним. Рот раскрылся на пол-лица, обнажив острые клыки.
        Что-то сильно дернуло инспектора за плечо, и пространство вокруг окуталось багровыми клубами, сквозь которые Леонидыч увидел, как ружье падает на дно, а следом за ним… оторванная правая рука. Впившись в плечо, хищник вырвал ее из сустава одним поворотом мощной жилистой шеи.
        Боль накрыла сознание значительно позже неистового ужаса. Он охватил разум Леонидыча, едва тот увидел торчащие из плеча лохмотья сухожилий и мышц, на месте которых прежде была рука. С ним произошло то, чего он после истории с мотористом и белой медведицей боялся больше всего на свете. Остаться без руки, превратиться в беспомощного калеку. Одинокого, не способного обеспечить себя, непривлекательного для женщин.
        Он заорал под водой, забыв о загубнике с редуктором во рту.
        Хищник навалился на аквалангиста, обхватив когтистыми руками. Захрустели ребра. Зубы вонзились в шею и выдрали из нее клок. Из разорванного горла вместе с кровью повалили воздушные пузыри.
        Подводное течение подхватило кровь китобоя, потянуло вдоль берега и вынесло в водохранилище. Некоторое время потемнение прибрежных вод можно было наблюдать с декоративной скалы, но рабочие и персонал отеля, находившиеся там, были слишком заняты подготовкой к завтрашнему празднику.
        Глава 21

19 июля, вечер
        В ресторане под открытым небом играла живая музыка. Гости отеля в дорогих нарядах стекались сюда выпить, пообщаться, поглазеть на развлекательную программу - небольшую прелюдию завтрашнего шоу на декоративной скале.
        Абрамов встречал гостей перед входом. Приветливо улыбался, шутил, пожимал руки, отвешивал комплименты, показывал метрдотелю, кому из прибывших следует уделить особое внимание.
        Горюнов явился вслед за группой немцев из международной компании. Абрамов автоматически пожал руку и ему, хотя они сегодня виделись не раз.
        - Ну что? - спросил владелец Istra Park, взглядом показывая следователю встать позади себя и продолжая улыбаться новым гостям. - Что происходит? Не молчите, Горюнов, рассказывайте.
        - Мы закончили осмотр берега, - негромко доложил следователь. - Ничего нового не нашли - ни орудий убийства, ни места, где он мог бы…
        - Избавьте меня от подробностей.
        - В общем, пока в нашем распоряжении только улики, найденные в коттедже Савичева.
        За ближайшим столиком грянул взрыв хохота. Хлопнула пробка шампанского, звонко чокнулись бокалы.
        - Ну так замечательно, - сказал Абрамов. - Значит, вам пора заканчивать и везти преступника в тюрьму. Или куда вы там их возите?
        - У меня такое чувство, будто мы что-то упустили, - поделился Горюнов. - Мы не можем найти инспектора Тарасова. На базу ГИМС он не возвращался. У северного берега стоит катер, но его самого поблизости нет. Вероятно, он бродит где-то по отелю.
        - В этом случае его найдет моя охрана.
        - Вы можете ему передать, чтобы позвонил мне?
        - Я распоряжусь.
        Абрамов ослепительно улыбнулся толстяку в очках с золотой оправой, на руке которого висела тощая блондинка, с любопытством озирающая гостей мероприятия. Видимо, впервые среди светской публики.
        - То, что произошло с моим зятем, - сказал Абрамов, когда пара отошла, - не укладывается в голове.
        Горюнов нерешительно потоптался на месте.
        - Я опасаюсь, что он мог совершить еще одно преступление, о котором мы не знаем.
        - Какое?
        - Ваша дочь.
        - Бред сивой кобылы!
        - Где она сейчас? Я могу с ней поговорить?
        - Она в Москве.
        - Вы уверены?
        - Абсолютно. Она уехала несколько часов назад. У нее конкурс в клубе вязания. Привела внучку супруге, села в такси и уехала.
        - Позвоните ей.
        - Да бросьте. С ней все в порядке. Вернется завтра утром.
        - Позвоните, я вас очень прошу.
        Абрамов недовольно посмотрел на Горюнова, поздоровался с кем-то еще, но без улыбки. Достал телефон и отошел в сторону.
        - Не отвечает, - ответил он, вернувшись. - Наверное, идет церемония, и она не слышит звонка. Или вообще выключила. Но я вас уверяю, что она сейчас там.
        - Ладно, - сдался следователь, - будем надеяться, что угрозы в ее адрес - больная фантазия Савичева.
        Он помялся, собираясь еще что-то сказать.
        - Вам не кажется, - спросил наконец, - что следует отменить завтрашний праздник?
        - В каком смысле?
        - Я не имею в виду моральную сторону вопроса. Меня волнуют угрозы Савичева насчет вашего шоу. А вдруг у него есть сообщник? Обычно психи действуют поодиночке, но я не исключаю наличие сообщника - в общей картине преступления по-прежнему не хватает некоторых деталей. Вполне вероятно, что Савичеву кто-то помогал. Вдруг этот «кто-то» решит испортить вам жизнь? Отомстить за арестованного подельника?
        - Поэтому здесь вы: чтобы найти этого сообщника. А праздник состоится несмотря ни на что. Я позвал гостей и потратил чертову уйму денег. Это как старт ракетоносителя - его нельзя отменить.
        - Иногда ракетоносители взрываются после старта.
        Абрамов недовольно посмотрел на следователя.
        - Когда вы освободите помещение? - спросил он. - Оно мне нужно.
        - Мы ждем автозак. У оперативной машины забарахлил топливный насос, не хотелось бы застрять вместе с задержанным посреди дороги. Не волнуйтесь, мы скоро его увезем.
        Горюнов ушел, протиснувшись мимо прибывающих гостей. Абрамов растянул лицо в улыбке, приветствуя очередную пару.
        То, что празднование годовщины может расстроить какая-нибудь неприятность, беспокоило Сергея Викторовича с самого начала. И с самого начала все словно взбунтовалось против его затеи. Зверские убийства, непонятные слухи, утечка информации в местную газету, «расследование» Савичева, завтрашняя статья. События нарастали как снежный ком. Ситуация складывалась очень неблагоприятно… Однако если подумать, причин для тревоги по-прежнему не было.
        Абрамов не позволил журналисту местной газеты раздуть сенсацию и отпугнуть гостей от приезда в Istra Park. Расследование Савичева остановил его арест. Немного пугала завтрашняя статья - она могла вызвать резонанс. Но могла и не вызвать. Если разобраться, особой сенсации не было. Ну, маньяк. Мало их, что ли, гуляет в наши дни? К тому же завтра выяснится, что маньяк арестован. Читатели любят интригу, а здесь интрига отсутствует: правоохранительные органы сработали оперативно, маньяк обезврежен. Дальше следствие, суд - скукота. Родственная связь с ним не имела существенного значения: не общались два года. Правда, мог пострадать имидж отеля, рядом с которым происходили убийства, но, в конце концов, за что он платит своему пиар-агентству?
        Все это не страшно. Все можно поправить. Волна неприятностей схлынет, и Istra Park вернет себе образ тихого респектабельного курорта. Абрамов об этом позаботится.

«Все обойдется», - мысленно повторил он заветную мантру.
        Куда больше его волновало заявление Савичева насчет Натали. Абрамов на двести процентов был уверен, что дочь находится в Москве, что ей ничего не угрожает. И все же гадкий червь сомнения грыз его изнутри. Тот же самый червь не давал ему покоя, когда дочь в четырнадцать лет отправлялась вечером гулять с подружками, а в восемнадцать задерживалась на пати или в ночных клубах.
        Он отошел в тень деревьев, подальше от ресторанного шума, и еще раз набрал номер. Натали опять не взяла трубку.
        Абрамов решил выбросить из головы беспокойные мысли. Он и сам выключает мобильник во время важных совещаний, а дочь вся в него. Так что нечего волноваться и тревожить сердце. Лучше подумать о предстоящей сделке. Через полчаса они с Вельяминовым подпишут договор, и он станет полноправным владельцем отельного комплекса Istra Park.

* * *
        Натали пришла в себя на каменном полу. Первое, что она почувствовала, была сырость и тяжелая ладонь, которая мяла и давила грудную клетку, отчего было невозможно дышать.
        Или она не могла дышать вовсе не поэтому?
        Внутренности сжались от острого спазма.
        Вырвавшись из-под руки, Натали перекатилась на левый бок и выблевала на пол не меньше литра речной воды. Вода полилась через рот и нос. В ушах звенело, в глазах расплывались круги. Последний раз ее тошнило больше двух лет назад. Токсикоз во время беременности протекал очень тяжело. Помнится, в очередной раз оставив в унитазе завтрак, она заявила Мите, что больше никогда, никогда не будет рожать. Это первый и последний раз.
        Наконец, желудок освободился, и она смогла глотнуть сырого воздуха. Грудь резануло будто ножом, из нее повалил кашель. В легких забулькало, словно их наполняла вода.
        Или так оно и было?
        Превозмогая кашель, она вновь хлебнула воздуха. Опять бульканье в легких, удушающий кашель, брызги изо рта. Но именно так, шаг за шагом, кашляя и глотая воздух, Натали восстановила дыхание.
        Она села, привалившись к стене, ощущая свинцовую тяжесть во всем теле. Ноги были босые, без туфель. Мокрое платье прилипло к телу. Отчего-то дико болел живот. Что с ним происходило, Натали не могла понять. Малейшее прикосновение к области пупка вызывало жгучую боль, но из-за густой темноты разобрать проблему с животом было невозможно.
        Где она?
        Натали огляделась и увидела, что окружающая тьма не везде однородна. Справа, где звенела обильная капель, глаз различал арочный свод. Какое-то помещение. Без окон, как можно догадаться. Вместо них были холод, сырость, а из глубины еще тянуло речной гнилью.
        Натали попыталась вспомнить, что произошло. Мысленное усилие отозвалось острой мигренью в лобных долях. Кажется, она сказала Мите, что им следует расстаться. Не потому, что она изменила ему с Аркадием. Просто они больше не пара. Натали ему призналась, и он воспринял это по-взрослому. А потом она спустилась к воде, потому что измазала туфли и собиралась их отмыть, и…
        И?
        Что случилось у воды?
        Гротеск, уродство, словно на картине Иеронима Босха. Завеса реальности сдвинулась и обнажила иррациональный кошмар. Вода около берега разошлась, и перед Натали предстало чудовище из фильма ужасов.
        - Это сон! - прошептала она. - Это был просто сон!
        Возможно, и сейчас она спит.
        Маловероятно. Окружающие детали выглядели явственно и реалистично: гнилая вонь, сырость, боль в животе, словно Натали пришла в себя во время кесарева сечения… Опять эти образы, связанные с родами и беременностью! Они преследовали ее и в жизни, и во снах. Кроме наполнявшей сердце светлой радости, рождение дочери оставило в памяти страшную боль, а в душе - разочарование от катастрофы, в которую превратилась ее фигура. В некотором смысле ее красивая и глянцевая жизнь была омрачена этим днем. Все беды начались с этого момента…
        Тьма около нее зашевелилась. У Натали оборвалось дыхание. Она здесь не одна! Как можно было об этом забыть! В подземелье был кто-то еще! Тот, кто привел ее в чувство!
        Испуганный взгляд забегал по тьме, пытаясь различить таинственного соседа. Увенчанный плавником влажный бугор спины. Змеящийся по полу хвост…
        Натали заткнула себе рот, чтобы не закричать.
        Все правда! Все - от начала до конца! Чудовище из фильма ужасов. Оно сейчас рядом. Огромное, кошмарное, нечеловеческое. Оно утащило девушку в свою пещеру, в свое страшное жилище!..
        В груди опять забулькало. Натали сдавила рот, боясь раскашляться и привлечь внимание жуткого создания…
        Не подходить к воде. Ни в коем случае.
        Кажется, так ей говорил Митя. Она не послушала. Она сочла предупреждение несусветной глупостью. И вот «принцесса Натали», как называл ее папа, оказалась здесь, в темноте и сырости, в страхе и зловонии. А рядом с ней распласталось чудовище, которое похитило и убило других девушек до нее.
        Натали долго сидела неподвижно, боясь пошевелиться. Близость инородного существа ощущалась кожей, а слух ловил шумное хрипловатое дыхание. Наверное, если протянуть руку, то она могла бы дотронуться …
        - Соти, каканя пеканяя кыкынка! - вдруг пророкотала темнота. - Каканя пеканяя кыкынка. Соти!
        Натали подскочила от неожиданности. От ужаса зашевелились волосы на затылке.
        Она ожидала чего угодно, но только не речи. Существо разговаривало! Натали Савичева, привыкшая разбирать тарабарщину, на которой общалась ее двухлетняя дочь, могла это утверждать. Перевести на человеческий язык фразу, исторгнутую существом, для нее не составило труда.
        - Соти! - не унимался монстр. - Соти! Соти!
        Что-то влажное и скользкое ткнулось в руку. Натали нащупала стебель. Пробежала по нему пальцами, добралась до цветка. Так и есть. Она поняла правильно.

«Смотри, какая прекрасная кувшинка», - говорило существо.
        Словно прорвав преграду, Натали закричала во весь голос, выплескивая ужас. Существо не осталось в стороне и поддержало ее утробным ревом, от которого задрожали стены.
        Мешанина живых звуков наполнила бетонное подземелье. Сквозь небольшое вентиляционное отверстие в потолке они просочились наверх, но тут же растворились в монотонном реве центробежных насосов, гонящих воду в огромную водопроводную систему отеля - в его бесчисленные краны и поливочные шланги, в джакузи и бассейны, в фонтаны и пруды.
        Даже если бы рядом с насосами оказался человек из обслуживающего персонала, он при всем желании не разобрал бы этот крик среди технологического шума.
        Глава 22
        Автозак приехал, когда стемнело. В комнату, где сидел Митя, вошли два опера. Объявив, что «ему пора», взяли с двух сторон под руки и вывели на улицу.
        Видимо, Абрамов категорически запретил полицейскому фургону въезжать на территорию, потому что через отель шли пешком. Вдоль дорожек горели фонари. После душной кладовки Митя с наслаждением втягивал ноздрями вечернюю прохладцу и подставлял лицо слабому ветерку. Кто знает, может, это последняя прогулка в его жизни? Может, ему больше не быть на свободе?
        Чтобы скрыть наручники, мордастый оперативник Коля накинул на запястья свою куртку, хотя эта мера все равно была бесполезной. И так было понятно, кого и куда ведут. Попадавшийся навстречу персонал останавливался и провожал их взглядами. Работников отеля что-то много было на дорожках, и Митя решил, что по подсобкам разлетелся слух о его аресте, и народ вышел посмотреть.
        Из-за дурацкого ВИП-статуса его знал каждый дворник, каждая уборщица. В их взглядах не было удивления. Только осуждение. Тяжелое, стыдливое. На него смотрели так, будто это он убил и расчленил тех несчастных девушек.
        На перекрестке дорожек он увидел Лену. Она застыла возле своей тележки, усердно вытирая ладони о подол и делая вид, будто не смотрит на Савичева. На щеках пылал румянец, скулы напряжены, губы презрительно поджаты. Митя ощутил в ней комок обиды и злости. Ясно, о чем она думала. С виду нормальный человек, а оказался маньяком. Вот и доверяй после этого людям!
        Он опустил голову, чтобы не встречаться с ней взглядом, словно в самом деле был в чем-то виноват.
        Серая полицейская «буханка» с синей полосой вдоль борта стояла за забором отеля, на краю асфальтовой площадки, под кудрявой березой. Автозак выглядел так, словно заехал сюда случайно - водитель остановился подкачать колесо. Возле распахнутой дверцы фургона ждал третий оперативник. Когда они подошли, он ухватил Митю за шиворот и помог остальным запихнуть его внутрь.
        Кузов «буханки» делился на два отсека. В задней части, за решеткой, было отделение для задержанных, ближе к кабине стояли кресла для конвойных.
        Митю оставили за решеткой, заперев ее на ключ. Он сел на лавку у стены, сложив на коленях скованные руки. Двое оперов вернулись на улицу, а третий, Коля, остался его сторожить.
        Опера на улице негромко разговаривали и мерцали огоньками сигарет. Сквозь распахнутую дверь долетал запах табачного дыма. Время шло. Автозак не трогался с места..
        - Когда поедем? - поинтересовался Митя.
        - А тебе, психопат, куда спешить? - хмыкнул Коля. - Воздухом дыши. Насидишься еще. У тебя все впереди.

* * *
        Договор закончили подписывать без пяти одиннадцать, после чего Абрамов через ноутбук, подключенный к Интернету, отправил в банк на Кайманах электронное поручение о переводе денег на счет офшорной компании Вельяминова. Сделка была завершена.
        - Вот и все. - Вельяминов, доброжелательно улыбаясь, протянул руку. - Поздравляю, Сергей Викторович, с отличным приобретением.
        Абрамов, ошеломленный скоростью, с которой они провернули сделку, растерянно пожал худую ладонь, все еще не веря, что лишился целого состояния и получил Istra Park в единоличное владение.
        Когда ушли адвокаты, теперь уже бывшие компаньоны немного посидели перед панорамным окном, разглядывая ночную Истру, попивая легкие напитки и болтая о пустяках. Потом позвонила администратор и сообщила, что пришел следователь. Велев ему подниматься, Абрамов попросил Вельяминова пока оценить коллекцию эфиопских статуэток и покинул гостиный зал, чтобы встретить Горюнова у лифта.

* * *
        Стены отсека для задержанных были исписаны похабными надписями и рисунками. Рассеянно оглядывая наскальное творчество, Митя подумал о том, что опустился на самое дно. Перешел из одного социального статуса в другой настолько быстро и незаметно, что ничего не успел понять. Еще недавно у него был успешный бизнес, прекрасная семья, жена на зависть всем. Жизнь текла спокойно и размеренно, без потрясений, без крутых поворотов. Все получалось само собой: квартира по ипотеке, приличная машина, еда в ресторанах, отдых за рубежом. И вдруг эта красивая жизнь рухнула. Полетела в тартарары.
        Он разом потерял все, что скопил за недолгую жизнь. Остался голым как перст. И что теперь? Все кончено? В двадцать восемь? Ему суждено провести остаток дней за решеткой, среди таких вот похабных надписей и рисунков?
        От осознания этой красочной перспективы Мите стало дурно.
        А ведь так и будет. Горюнов постарается свалить на него всю вину. Мите дадут пожизненное и отправят в колонию строгого режима, где он умрет от удара заточкой или туберкулеза. Кто докажет в суде, что предприниматель Савичев, биолог по образованию, не распиливал несчастных девушек на части, когда против него все улики? Кому это надо?
        Леонидыч мог бы за него заступиться. Только где он сейчас? С момента задержания прошло несколько часов, а вестей от инспектора не было. Неужели с ним тоже произошло несчастье?
        Мите не хотелось об этом думать. Однако, если с Леонидычем беда, то, значит, он не успел помочь Натали, и она попала в логово водяного дьявола, который пожирает людей, по выражению деда Матвея, как огурчики.
        Но она еще жива.
        Он знал, что она жива. Аудиозапись, которую оставила Марина Бевенис, это подтверждала. Обе предыдущие жертвы после утопления пришли в себя в неизвестном месте, а Бевенис еще и говорила, и связно мыслила, и сделала запись на айфон. Значит, можно надеяться, что у Натали есть время в запасе. День, ночь и еще день, как говорил Леонидыч.

«Она будет жить до завтрашнего вечера, - посчитал Митя в уме. - Но вечер - понятие растяжимое. Будем считать, до заката. Это время, которое есть в распоряжении полиции, чтобы спасти ее. Потому что дальше будет поздно. Дальше камыши и разорванный труп».
        Он должен как-то убедить Горюнова, что необходимы срочные поиски. Потому что сейчас они даже не знают, что Натали пропала. Если этого не сделать, у нее нет шансов. Никаких.
        Она тебе изменила, злорадно напомнил внутренний голос. Тебе, законному мужу, с которым не только расписывалась в загсе, но и венчалась. А это серьезно. По духовным законам, грех. Один из тех, как говорил дед Матвей, которые вызвали фараончика из преисподней. В том, что с ней случилось, есть доля высшего правосудия. Справедливой кары. Обманутый муж должен быть доволен.
        Митя почему-то доволен не был.
        Ему вспомнился первый год их знакомства, когда он чувствовал себя счастливым и окрыленным. Это было лучшее время в его жизни. Он лез из кожи вон, добиваясь внимания яркой красавицы. А она требовала от него таких же ярких поступков, причем, как выяснилось, не из прихоти. По поступкам Натали оценивала характер. Митя это понял уже после свадьбы, когда она сказала про одного общего знакомого, в целом, приятного и незлобного парня, что ни за что бы не вышла за него замуж, потому что он дарит подруге цветы, но не готов подарить себя. Тогда Митя неожиданно понял, что Натали выбрала его не за карие глаза и успехи в бизнесе.

«Где ветка цветущей сакуры?»
        После рождения дочери он совершенно забыл об этом. Особенно когда посыпался бизнес. Как она сказала? Превратилась для него в предмет интерьера. В некотором смысле так и было. Он продолжал испытывать к ней глубокое чувство, но перестал его доказывать. Пропадал до позднего вечера на работе. Редко выбирался с ней в театр, в ресторан, редко занимался с дочерью, потому что времени катастрофически не хватало. Даже здесь, на отдыхе, Митя оставил Натали и Марусю одних. Она несколько раз напоминала ему об этом, но он только отмахивался и уходил к Леонидычу… В том, что произошло, есть и его вина. Мити не было рядом, когда ей было плохо. Он не заметил, не почувствовал ее хандру.
        Он любил ее. И любит до сих пор. Но меньше чем через сутки его любовь умрет в темной пещере, Митя окажется в заключении, а Марусю отдадут в приют или, что еще хуже, Абрамову. И тогда наступит окончательный крах…
        Опер Коля, устав сидеть, вылез к напарникам, оставив его одного в фургоне. Митя отер взмокшее лицо отворотом рубахи, подался к решетке, чтобы выглянуть сквозь дверной проем наружу, надеясь, что хотя бы вид соснового бора заставит отвлечься от тяжелых мыслей.
        Несмотря на вечер, было очень душно. Рубашка и шорты промокли насквозь, шлепанцы хлюпали под ступнями. Плотный жаркий воздух застыл над автомобильной площадкой, словно в ожидании некоего грандиозного события. В голове у Мити всплыли слова Леонидыча, которые тот произнес, кажется, тысячу лет назад:

«Сегодня обязательно будет гроза. Как пить дать».

* * *
        Горюнов ступил на мраморный пол пентхауза с заметной робостью. Он был здесь впервые. Бесцветные глаза с любопытством озирали высокие потолки, размашистые окна, дорогой дизайн.
        Абрамов встретил следователя у лифта, чтобы не дать ему пройти в гостиную, где остался Вельяминов. Впрочем, Горюнов и не стремился.
        - Я пришел сообщить, что мы освободили помещение, как вы просили. Следствие благодарит вас за оказанную помощь.
        - Пришел автозак?
        - Через час Савичев окажется в изоляторе.
        - В каком?
        - Пока в изоляторе временного содержания УВД города Истра. Завтра или послезавтра, после предъявления обвинения, переведем в волоколамское СИЗО.
        - Понятно.
        - Я очень прошу вас, сообщите мне, пожалуйста, если встретите Тарасова. Мы его по-прежнему не можем найти…
        - Да, да, я помню, - нетерпеливо ответил Абрамов. Он узнал все, что нужно, и ему не терпелось поскорее выпроводить следователя, чтобы вернуться к высокому гостю.
        - И еще ваша дочь, - не унимался Горюнов. - Мне бы нужно с ней поговорить, когда она появится. Насчет мужа.
        - Непременно. Все?
        - Вроде все.
        - Тогда всего хорошего…
        - Я прошу прощения, - раздался позади них интеллигентный баритон.
        Абрамов обернулся и понял, что Вельяминов даже не приближался к статуэткам. Он стоял позади них и слушал разговор.
        - Следователь по особо важным делам Горюнов, если не ошибаюсь? - осведомился Вельяминов, подходя к ним.
        - Так точно, - ответил Горюнов.
        При виде чиновника высокого ранга он вытянулся по струнке. Абрамов не раз наблюдал оторопь, которая охватывала рядовых граждан, оказавшихся рядом с Вельяминовым. Тот словно распространял вокруг себя магическую ауру, попав в которую люди начинали заикаться и путаться в словах. Человек, стоявший у большой власти, - вот как она называлась. Абрамов, когда работал в мэрии, мечтал о таком же эффекте, но так его и не добился.
        - Услышал краем уха ваш разговор, - продолжал Вельяминов как ни в чем не бывало. - Обсуждаете пропажи людей на Истринском? Я прав?
        Горюнов был не в состоянии выдавить из себя ни слова, и Абрамов взял переговоры на себя.
        - Герман Алексеевич, - произнес он с дружеской улыбкой, - откуда вам известны наши маленькие тайны?
        - Мне случается бывать на разных совещаниях. В том числе с участием руководства Следственного комитета. Слышал, что дельце крайне запутанное.
        - К счастью, оно разрешилось, - поспешил заверить Абрамов. - Сегодня наш доблестный следователь поймал преступника. Мерзавец сейчас под охраной, так что неприятности позади.
        - Вы так считаете? - спросил Вельяминов.
        В вопросе проскользнул скепсис, какая-то профессиональная усталость, словно чиновник не просто слышал об этом деле краем уха, а оно успело ему порядком надоесть.
        Пока Абрамов нервно поправлял манжету и терзался законными вопросами, Вельяминов обратился к следователю напрямую:
        - Скажите, я могу поговорить с задержанным, пока он не переведен в следственный изолятор? Дело в том, что эта история может затрагивать государственные интересы. Я не преувеличиваю.
        Следователь, по-прежнему окаменевший от близости к вельможному чиновнику, промычал что-то нечленораздельное. Абрамов понял, что, несмотря на паралич органов речи, Горюнов изо всех сил сопротивлялся гипнотической ауре.
        - Если это необходимо, - продолжал Вельяминов легко, без тени давления, - я могу позвонить Аникину, он даст вам официальное распоряжение. Мне нужно минут пятнадцать, чтобы поговорить с заключенным. Наедине желательно.
        Горюнов стоял бледный, лишь на щеках багровели пятна. Он не собирался допускать к расследованию посторонних, пусть даже такого высокого уровня. Что нужно Вельяминову? Какие еще государственное интересы? Не хотелось потом обнаружить в деле «белые пятна» и упорное молчание задержанного по ключевым вопросам. Однако отказать крупному чиновнику в просьбе он тоже не мог. Тем более, тот имел прямой контакт с руководством Горюнова и получить разрешение для него не составило бы труда.
        - Так что скажете? - мягко, но настойчиво спросил Вельяминов.
        Горюнов с трудом разлепил губы.
        - Думаю, это можно устроить.
        - Вот и хорошо, - обрадовался руководитель нацпроекта. Повернулся к Абрамову: - Сергей Викторович, вы не против?
        Абрамов развел руками. Что он мог запретить этому человеку? А кроме того, его не покидало нехорошее ощущение, что Вельяминов знал об этом деле куда больше их с Горюновым, вместе взятых.

* * *
        За стенкой фургона послышались шаги и негромкие голоса. Митя навострил уши. Судя по всему, к автозаку подошли какие-то люди, заговорили с операми. До него долетели обрывки фраз:
        - Да он вообще-то тихий… нет, под замком, в наручниках…
        Митя изо всех сил прислушивался к разговору, пытаясь уловить смысл, но так ничего и не понял. К тому же вскоре разговор оборвался, а в кузов автозака заглянул новый человек.
        Хотя новым он показался только на первый взгляд. Спустя мгновение Митя узнал уверенно-вальяжные манеры и кремовую рубашечку Ralph Lauren. Это был один из двух незнакомцев из черного внедорожника. Тех, которые спрашивали его о фараончике.
        - Как дела? - весело спросил он. - Вижу, вижу, упаковали по полной.
        Он быстро и профессионально оглядел кузов, решетку, за которой томился Митя, и сказал наружу:
        - Все в порядке.
        Исчез в проеме, после чего за стенкой раздалась зычная команда:
        - Всем тридцать шагов от машины!.. Я вам побурчу. Выполнять!
        Зашаркали шаги, затем наступила тишина. Митя ерзал на лавке, теряясь в догадках, что происходит. В неведении он оставался недолго.
        В кузов «буханки» забрался сухопарый человек в деловом костюме, которого он определенно знал. По крайней мере, не раз видел по телевизору и читал о нем в газетах. Руководитель национального проекта, глава государственной корпорации. Что он тут забыл?
        Важный гость провел ладонью по сиденью конвойного, проверяя, чистое ли оно для костюма за две тысячи баксов, остался удовлетворен, присел на краешек.
        - Все в порядке, Герман Алексеевич? - заглянул в кузов службист в кремовой рубашке.
        Гость кивнул. Дверь закрылась. Митя остался наедине с вошедшим.
        - Вы знаете, кто я? - спросил человек.
        Свет желтой потолочной лампы неровно падал на его лицо. Властную ауру собеседника Митя почувствовал, но робости не испытал. Возможно, от флюидов подобного рода его экранировала стальная решетка, а может, Савичеву просто было все равно, какое впечатление он произведет на высокопоставленного чиновника - хуже, чем сейчас, ему быть не могло.
        - Вельяминов Герман Алексеевич, - ответил Митя из-за прутьев. - Глава госкорпорации, созданной для передовых исследований в области медицины. Кажется, доктор медицинских наук.
        - А вы, как мне говорили, по образованию биолог, - кивнул Вельяминов. - Приятно встретить коллегу.
        - Я не знал, что государственные чиновники такого масштаба вечерами бродят по автозакам. У вас какая-то благотворительная программа? Или просто наблюдаете за жизнью граждан в естественной среде обитания?
        - Обойдемся без острот. Тем более, думаю, вы догадываетесь, зачем я здесь. Мои люди уже с вами беседовали. А сейчас я хочу поговорить лично, дабы услышать из первых уст.
        - О чем?
        - О химере, разумеется.
        Митя несколько секунд боролся с потрясением, хотя подспудно знал причину явления необычного гостя.
        - Откуда вы знаете о нем?
        Вельяминов промолчал. Стекла очков холодно отражали свет потолочной лампы.
        - Так не годится. - Митя отодвинулся от решетки. - Я не буду с вами разговаривать, если вы не собираетесь разговаривать со мной.
        - Вы не в том положении, чтобы ставить условия, - напомнил чиновник.
        Митя прижал лицо к прутьям, скорчил рожу и пропел:
        - Qui pro quo [Откровение за откровенность (лат.).] , Кларисс!
        - Считаете себя Ганнибалом Лектором?
        - Следователь Горюнов определенно считает.
        - Упрямство - не лучший союзник. Вы осознаете, что вас ждет? Или вы из тех, кому доставляет удовольствие конфликт с властями? Уверяю вас, что это бессмысленное занятие, это ни к чему не приведет. А я могу вытащить вас отсюда.
        - Вы предлагаете сделку? Типа, рассказываю о фараончике, а вы меня выпускаете на свободу?
        Вельяминов устало выдохнул.
        - Я не хочу, чтобы вы воспринимали мою просьбу как сделку. Мне просто не хочется, чтобы вы оказались в тюрьме. Я знаю, что вы ни в чем не виноваты. Можете в это поверить?
        - С трудом.
        - Скажем так, вы мне симпатичны. Это не заигрывание, поверьте. В вас есть стержень. Другой человек на вашем месте, столкнувшись со странностями, выкинул бы их из головы и продолжил отдыхать в свое удовольствие. А вы начали независимые поиски и узнали кое-что, чего не знаем мы. Я предлагаю вам поделиться этой информацией, чтобы мы могли обезвредить химеру. Ну а параллельно я постараюсь снять с вас эти ужасные обвинения в убийствах.
        Митя мучительно потер ладонью лоб. Какой длинный день, столько событий! Мог ли он довериться этому человеку?
        - Скажу честно, - признался он, - я удивлен тем, что вы вошли в мое положение. Не ожидал. И все-таки. То, что вам нужна информация, которая у меня есть, - это мой шанс. Шанс найти ответы. Потому что если я этого не сделаю, то сойду с ума. На свободе или в казенном доме - разницы нет. Вы должны мне все рассказать. В ответ я расскажу вам все, что знаю я.
        Вельяминов снял очки, задумчиво стал протирать стекла салфеткой из микрофибры.
        - В принципе, - вслух рассуждал он, - вам все равно не поверят. То, что я могу вам рассказать, в устах обычного человека будет звучать либо теорией заговора, либо шизофреническим бредом. В редакциях серьезных изданий и то и другое вызовет иронию. Но если вам все-таки поверят, если история будет опубликована, у нас хватит власти заставить вас замолчать. Вы можете кричать об этом на каждом углу и сбивать пальцы о клавиатуру, разрывая блоги, но ваши усилия ничего не изменят. Зато лично вам будет гораздо хуже, чем сейчас. Хочу, чтобы вы это хорошо понимали.
        На последних словах в голосе чиновника отчетливо прозвенела сталь. Митя поверил, что он может как помочь, так и устроить проблемы.
        - Видите, - улыбнулся Митя. - Вы все равно ничего не теряете.
        Вельяминов убрал в карман салфетку, аккуратно надел очки.
        - Что ж, вы спрашивали, откуда я знаю о существе. Ответ простой. Это мы его создали.
        Глава 23
        - Корпорация, которую я возглавляю, - продолжал Вельяминов, - задумывалась не только для медицины. Мы уделяем много внимания исследованиям в смежных областях, включая биотехнологии и генную инженерию. Эта деятельность не афишируется, но мы считаем ее приоритетной. Это наше будущее.
        Думаю, вам как биологу не стоит объяснять, что в двадцать первом веке генная инженерия так же важна, как расщепление атома в двадцатом. Коррекция ДНК растений, животных, человека - все это открывает такие горизонты, что дух захватывает. Изобилие продовольствия и мир без болезней - вот что нас ожидает в будущем. Через десять-пятнадцать лет на первых ролях будут страны, обладающие развитыми технологиями клонирования и генного конструирования. Мы в этой области значительно отстали с советских времен. США, Великобритания, Китай нас сильно опережают. Поэтому несколько лет назад была принята государственная программа и образована корпорация.
        В верховьях реки Истра находится одна из наших лабораторий, которая исследует геном человека. Перед учеными стояла задача… впрочем, это вам знать не нужно. Скажем так, они работали с мусорной частью ДНК - архивом, который содержит историю эволюции человека от первых земноводных.
        - Мне это знакомо, я занимался этой тематикой в университете.
        - Тогда вы хорошо знаете, что у нас много общего с рыбами. Все мы вышли из океана. Наш древний прародитель обитал в воде. Все наши органы развились из рыбьих. Кости пальцев и плеча произошли от плавников, волосы от чешуи, нижняя челюсть и слуховые косточки - от скелетных структур жаберных дуг. Зрение, обоняние, черепно-мозговые нервы, внутреннее ухо - все это имеет большую связь с рыбами. Человек до сих пор зачинается в водной среде, а его эмбрион на ранних стадиях отличить от эмбриона акулы на глаз просто невозможно. Трансформации, которые привели к созданию homo sapiens, - результат длительной и трудной эволюции, происходившей за счет включения и выключения генов в первоначальной цепочке ДНК рыб. ДНК современного человека содержит генетическую память о наших первобытных предках.
        - Вы рассказываете мне то, что я прекрасно знаю.
        - Я подвожу вас к главному. В лаборатории был проведен эксперимент по включению доисторических генов в ДНК человека. Не буду вдаваться в технологию, к тому же она составляет коммерческую тайну. В общем, на выходе мы получили четыреста оплодотворенных икринок.
        - Икринок? - переспросил ошеломленный Митя.
        - Да.
        - Полученных на основе генного материала человека?
        - Да.
        - Вы хотя бы задумывались, что из этого выйдет?
        - Это и стало центральной проблемой. Кто появится на свет? В какой степени он окажется человеком? Какой у него будет социальный статус? Мы не задумывались над этим на начальном этапе, поскольку не рассчитывали на эксперимент такой продолжительности. Но когда бластоцита успешно превратилась в икринку, внутри которой стремительно развивалась личинка, нам пришлось менять всю стратегию. После долгих обсуждений мы признали продолжение эксперимента неэтичным. Работу было решено прервать, а эмбрионы утилизировать. Собственно, мы и так добились колоссального прорыва. Продолжать проект не имело смысла.
        - И что произошло дальше?
        - Как обычно в России. Разгильдяйство. Обычно продукты биологических экспериментов мы сжигаем в печах, но в этот раз по оплошности персонала эмбрионы спустили в канализацию. Руководитель лаборатории поручил работу практикантке, третьекурснице биофака. Что у нее было в голове - один бог ведает. То ли замечталась о мальчиках, то ли поленилась включить печь. Она просто спустила эмбрионы в канализацию. Это вскрылось только нынешним летом, после того как начались пропажи людей…
        - Спустила в канализацию - и что?
        - Мы можем только догадываться. Часть икринок, по всей видимости, просочившись через систему фильтрации, попала в реку Истра, которая впадает…
        - В Истринское водохранилище, - выдохнул Митя.
        - Вероятно, одна из четырехсот спущенных в канализацию икринок очутилась в благоприятных условиях водной среды. Зародыш выжил, перенес две зимы и развился в существо, обладающее повадками земноводного и человека. Сначала он питался мальками, потом перешел на рыб. Когда этой пищи перестало хватать, он начал таскать домашних животных, которые оказывались около воды, - выяснилось в ходе опроса местных жителей. А в начале лета он попробовал человечину…
        - Значит, это не дух воды?
        - Это химера. Межвидовый гибрид. Продукт генетического эксперимента.
        У Мити в голове будто щелкнуло. То, в чем не смог убедить его Леонидыч, открылось само, легко и просто.
        Фараончик не чудовище из потустороннего мира. Он - существо из плоти и крови, продукт эксперимента государственной корпорации. И нет никакой связи с тем, что произошло восемнадцать лет назад на маленькой реке в Подмосковье. Тогда Митю схватила и пыталась утопить не клыкастая русалка, а обычная браконьерская сеть.
        Стоило ему утвердиться в этом выводе, как гнездившийся в душе страх отступил и развеялся. Последнее перышко переломило хребет верблюду.
        Он больше не боялся.
        - Над чем вы смеетесь? - удивленно изогнул тонкую бровь Вельяминов, заметив ребяческую улыбку на лице арестованного.
        - Это я о своем… Говорите, две зимы? То есть ему два года? Он здорово вымахал за это время.
        - Мы сами удивлены размерами. Видимо, произошли мутационные изменения в работе хокс-генов уже в процессе развития зародыша.
        - У него человеческий мозг?
        - Мы не знаем, вполне возможно. Человеческий мозг, соединенный с повадками и инстинктами первобытного водного хищника. Гремучее сочетание, не правда ли? Поэтому он крайне опасен.
        - И очень хитер. Он знает, что его ищут, и специально выбрасывает трупы вдали от логова.
        - Интересное наблюдение. Что вы еще можете о нем рассказать?
        Митя вздохнул. Настала его очередь делиться откровениями.
        - Честно говоря, мы узнали немного. Вы правы, у него повадки рыб и полуводных млекопитающих хищников, вроде выдры. Он может плавать со скоростью
30-35 километров в час. Он силен, прекрасно маскируется. Внешне напоминает первобытное земноводное, только с верхней половиной тела, очень похожей на человека. Возможно, он способен передвигаться по суше, по крайней мере я видел недоразвитые задние лапы, которые он вжимает в себя при плавании. Обладает зачатками речи.
        - Где он прячется?
        - Это основная загадка. Мы ее так и не разгадали.
        - Но что-то выяснить удалось?
        Митя рассказал все без утайки. О теории выдры. О подводных поисках логова. О найденном айфоне с аудиозаписью. Рассказал о попытке приманить фараончика на северном берегу мыса и о том, чем это закончилось.
        Вельяминов тщательно записал Митин рассказ в маленький блокнотик.
        - Я постараюсь вытащить вас отсюда, - сказал чиновник, убирая блокнотик в карман. - Но не сейчас, а позже. Начались выходные, нужных людей не найти.
        Митя вдруг понял, что Вельяминов собрался уходить.
        - Постойте, - спохватился он. - А что будет с моей женой? Она в логове. Фараончик ее похитил, как и остальных.
        - Мы сделаем все, что в наших силах, - заверил Вельяминов. - Начнем активное прочесывание берегов.
        - Это не принесет результата, мы этим занимались. Тут есть хитрость, изюминка. Если я окажусь на свободе, то, думаю, смогу ее понять.
        - Я же объяснял, у меня нет рычагов, чтобы вытащить вас из каталажки прямо сейчас. Вам сейчас вообще высовываться нельзя. Ведите себя тихо и послушно. И ни в коем случае не конфликтуйте с полицией, иначе освободить вас будет невероятно сложно.
        - Но тогда погибнет Натали!
        И снова его реплика наткнулась на холодный блеск стекляшек на глазах чиновника.
        - Наша первая задача, - сказал тот, - поймать фараончика, чтобы он больше никого не растерзал. Если мы успеем спасти вашу супругу, будет отлично. Но, к сожалению, даже самые блестящие операции по обезвреживанию террористов заканчиваются смертью заложников. Вернуть вашу жену из логова - невероятная задача. Если она выживет в итоге, это будет чудо.
        Митя представил себя на месте Вельяминова. Конечно, в первую очередь нужно обуздать своего уродца, вырвавшегося на свободу. Иначе можно здорово получить по шапке, даже слететь с должности. Вельяминову было из-за чего беспокоиться.
        Но кроме того, его наверняка не покидали мысли о заманчивом объекте исследований. Ведь в нынешнем виде фараончик будет поинтереснее оплодотворенной икринки. Вельяминов наверняка мечтает поймать его живьем, чтобы запустить в кафельный бассейн в секретном институте и ставить опыты, которые помогут обогнать США и Китай в биотехнологических разработках.
        - Вы должны убить его, а не пытаться поймать! - сказал Митя.
        Вельяминов устало вздохнул. Посмотрел на него сочувственно.
        - Держитесь, - произнес чиновник. - Если вдруг вспомните информацию, которая поможет его найти, немедленно звоните. Я попрошу Горюнова, чтобы дал вам телефон. Запомните прямой номер.
        И он продиктовал десяток цифр. Комбинация с нулями и тройками была простой и легко запоминалась.
        - До встречи. - Вельяминов открыл дверь и сказал наружу: - Глеб, я закончил.
        - Вы делаете ошибку! - выкрикнул Митя напоследок, бросившись к решетке, но чиновник уже исчез в проеме.
        Спустя некоторое время в фургон забрался мордастый опер Коля.
        - Ну что, наговорился, Жванецкий?.. Так, руки от решетки убрал. Два шага назад.
        Митя оторвал пальцы от прутьев, попятился к размалеванной стенке. Коля плюхнулся в кресло, которое только что грел высокопоставленный зад Вельяминова. Теперь с трудом верилось, что чиновник был здесь и разговаривал с Митей. Словно призрак, он появился из ниоткуда и исчез в никуда.
        Следом за Колей в кузов забрался Горюнов.
        - Терентьев и Михалыч поедут в оперативной машине, а я с вами, - объяснил он Коле. - Как дела? Все в порядке?
        Коля авторитетно качнул подбородком. Горюнов быстро глянул на Митю:
        - О чем был разговор?
        Он надеялся застать врасплох, вытянуть что-нибудь важное по горячим следам, но Митя не доставил ему этого удовольствия, промолчав. Горюнов обидчиво поджал тонкие губы.
        В проеме появился водитель-охранник, держа в руке связку ключей.
        - Все? - спросил он. - Больше никого не ждем? Премьер-министра?
        - Хватит зубоскалить, - бросил ему Горюнов. - Поехали уже.
        Перед тем как захлопнулась дверь, Митя успел увидеть за спиной охранника-водителя вершины деревьев, склонившиеся словно по команде от могучего порыва ветра.
        Гроза, которую обещал Леонидыч, приближалась.
        Заскрежетал стартер. Рявкнув, подхватился двигатель, распространяя по кузову мелкую вибрацию. И они поехали.

* * *
        Сколько времени прошло с тех пор, как она пришла в себя в этом жутком месте? Невозможно определить. Во тьме время текло по своим странным, непонятным законам. Часов у Натали не было; в отличие от потерянных туфель она их попросту не носила, поэтому сказать, день сейчас или ночь за стенами, она не могла.
        Боль и страх держали нервы в постоянном напряжении. Когда оно достигало пика, сознание отключалось, и Натали забывалась тревожным горячечным сном. Во сне ей казалось, что она продолжает сидеть возле стены, а вокруг ползает сонм гадких существ: слизней, ящериц, змей. Живой ковер копошился у ног, касался холодными лапками бедер, шипел и шуршал. От страха она просыпалась и не могла разобрать, что есть сон, а что реальность. Эти два состояния сливались в одну бесконечную киноленту ужаса.
        Боль терзала одновременно грудь и живот, но бухающий кашель беспокоил ее куда меньше. С животом было что-то не в порядке: его жгло и саднило, словно от прикосновения раскаленной сковороды. Натали попробовала ощупать себя в этом месте, но при малейшем касании боль вспыхивала еще сильнее.

«Если отползти под арку, - подумала она, - то, возможно, удастся увидеть, что у меня с животом».
        Аркой она называла место, где смутно различался свод пещеры. Там отчего-то было чуть светлее, чем здесь. Натали долго размышляла над идеей совершить маленькое путешествие, но не осмеливалась сдвинуться с места. Ее пугало чудовище во тьме. Не хотелось привлекать его внимание. Снова начнет подсовывать протухшие водоросли и говорить тарабарщиной детские фразы.
        А когда ему надоест, оно разорвет Натали, как разорвало тех девушек, останки которых находили в водохранилище.
        Она долго вслушивалась в пространство, пытаясь уловить хрипловатое дыхание хозяина подземелья, но ничего не услышала. Похоже, его не было поблизости. Он ведь мог уйти, пока она дремала, верно? Это же пещера, она должна иметь выход, иначе каким образом кошмар с плавниками приходит сюда?
        И Натали решилась.
        Она отлепилась от стены, согнула одеревеневшую поясницу, положила ладони на пол и, не обращая внимания на дрожь в локтях, на четвереньках поползла в ту часть пещеры, которую называла «светлой». При первом же движении живот полыхнул болью, от которой из глаз хлынули слезы, но Натали велела себе не останавливаться.
        По пути под руки попадались пучки водорослей, пустые пластиковые бутылки, тряпки, обрывки рыбацких сетей. Однажды она нащупала тяжелую металлическую ногу с винтом на конце - лодочный мотор. Натали пошевелила винт, убедившись, что это то, о чем она думает, и продолжила путь. Подземелье напоминало свалку. Здешний обитатель, словно старый барахольщик, стаскивал сюда все брошенные и потерянные вещи, которые обнаруживал в водохранилище.
        Впрочем, вскоре человеческие отходы сменились вещами пострашнее. Пальцы кололи острые рыбьи косточки. К ладоням прилипали останки полуразложившихся мелких грызунов. В одном месте она ударилась коленкой о половину тела какого-то крупного животного - собаки или, может, теленка. Натали нащупала шерсть, затем оползла это место по широкой дуге. Не хотелось разбираться, кому именно принадлежат останки. Ей нужно ползти дальше: туда, где рассеивался мрак и проступали очертания стен.
        Она преодолела еще метров восемь и наконец достигла цели. Подождала, пока стихнет кашель, и задрала голову, разглядывая источник света.
        Это было круглое отверстие в потолке, забранное проволочной сеткой, на высоте четырех-пяти метров. Вентиляционная отдушина или что-то типа того. Маленькая, диаметром с гандбольный мяч. Даже если Натали дотянулась бы до свода, она не смогла бы пролезть в эту дыру. Сбежать через нее точно не удастся. Даже мечтать не стоит.
        Из отверстия доносился механический гул и запах химии. Что за объект находится наверху - не так важно. Главное, оттуда сочится свет. Серый, тусклый, но достаточный для стоящей перед ней задачи.
        Натали выбрала место, села на полу. На секунду ей пришлось зажмуриться, чтобы переждать вспышку пронзительной боли. Когда приступ закончился, она открыла глаза, оглядела себя и жалобно простонала.
        Плоский, сексуальный животик, на который она потратила столько сил в спортзале, превратился в кровавую кашу. Когти чудовища изодрали его в клочья, не оставив живого места.
        - Боже мой! - с ужасом шептала дочь Абрамова, оглядывая кровоточащую рану в центре разорванного платья. - Боже мой! Боже!
        Все было в крови: и живот, и платье, и руки. Натали горько заплакала.
        Она умрет в этом кошмарном подземелье. Умрет, как и другие девушки. И не останется никаких следов, разве что несколько костей на полу. Ни одна живая душа не узнает о ее страшной кончине. Ни отец, ни Митя, а прелестная маленькая Маруся вырастет без мамы.
        Натали задрала голову к отверстию и закричала изо всех сил:
        - Помогите! Помогите! Кто-нибудь!.. НА ПОМОЩЬ!!!!!!..
        Однако ответ пришел совсем с другой стороны.
        За плечом Натали послышался шорох. Крик застыл у нее в горле. Девушка повернула глаза и с ужасом обнаружила, что груда мусора у стены внезапно ожила. Сверкнули открывшиеся глаза. Раздался низкий грудной храп, от которого у Натали затряслись поджилки.
        Чудище никуда не уходило. Оно было здесь. Лежало у стены, может, дремало, пока не проснулось от ее истошного крика.
        Выдвинулась лапа, приподнимая часть грузного тела. Мерзкий скрежет когтей по бетону. Натали похолодела. Именно эти страшные крючья изувечили ей живот. Если она не будет слушаться, им не составит труда исполосовать вдобавок спину, задницу, а то и вовсе сделать то, о чем она боялась подумать.
        Если она хотела немного пожить, нужно держаться тише воды ниже травы. Вот что она поняла.
        Чудовище пошевелилось, громко охнуло и, поменяв позу, вновь превратилось в неподвижную груду. Некоторое время в темноте светился лиловый глаз, но затем закрылся и он.
        Дрожа всем телом и стуча зубами от страха, Натали спешно отползла подальше от света. И уже там, в густой темноте, тихонько, чтобы не разбудить монстра, заплакала.
        Глава 24
        В Истру ехали молча. Оперативник Коля полулежал в кресле, закинув ногу на ногу, играл в аркадную игру на мобильном телефоне. Горюнов сидел прямо, не касаясь спинки кресла, держа папку под мышкой. Задумчивый взгляд устремлен в маленькое окно-люк, словно в нем скрывалась разгадка необычного дела.
        Митя сидел в глубине клетушки, вцепившись в лавку. Из-за жесткой уазовской подвески автозак потряхивало на неровностях, и лавка больно била под зад на каждой кочке и каждой трещине асфальта, но о комфорте он думал в последнюю очередь. Целиком и полностью мысли занимал разговор с Вельяминовым.
        Теперь ясно, что фараончик не миф, не потусторонний дух, а продукт генетического эксперимента. Создание из плоти и крови. Савичев пока не знал, что это ему давало, кроме маленькой, никому не интересной детали.
        Он больше не боялся мистического монстра.
        Но что дальше? Внутренний перелом не менял расстановки вещей. Митя оставался за решеткой, а Натали - в логове монстра. Все по-прежнему. Что дальше?
        Подождать, пока в дело вступит Вельяминов? Чиновник располагал более широкими возможностями для поисков зверя, чем Митя и Леонидыч, вместе взятые. Спецслужбы, содействие местных властей, техника - ничего подобного у них не было. Однако сколько пройдет времени, прежде чем ФСБ или водолазы МЧС найдут скрытую под берегом постройку, облюбованную монстром?
        Ответ был удручающим. Пройдет много времени. К тому моменту Натали будет мертва. Ни полиция, ни люди Вельяминова не помогут, по крайней мере, до завтрашнего вечера. Что же тогда? Какая есть альтернатива?
        Альтернатива одна - найти логово самому…
        Митя скользнул взглядом по решетке и невесело усмехнулся этой мысли. Получилось вслух и произвело неожиданный эффект.
        В шумном, дребезжащем салоне «буханки» изданный звук получился похожим на всхлипывание. Горюнов оторвался от окна, удивленно посмотрел сквозь решетку.
        - Ты что, плачешь?
        Митя не ответил, не желая помогать следователю разбираться в своих эмоциях. В конце концов, какое ему дело?
        Однако Горюнов не собирался оставлять Митю в покое. Он прищуренно вглядывался в полумрак за решеткой, пытаясь разобрать настроение арестанта. И, судя по следующей фразе, промахнулся с анализом.
        - Ты не плачь, - сказал Горюнов потеплевшим голосом. - Не плачь, Дима, слышишь? Мы во всем разберемся, все будет хорошо, я тебе обещаю. Тебе сейчас тяжело, это естественно, на тебя давит груз содеянного. Это надо выплеснуть. Когда ты все расскажешь, сразу станет легче. Поверь мне. Сразу это почувствуешь. Не надо держать в себе… Ты меня слышишь, Дима?
        - Да, - глухо отозвался Митя.
        Лицо Горюнова расцвело.
        - Надо рассказать, поделиться, - продолжал он. - Это как отравиться грибами - пока не засунешь два пальца в рот, легче не станет. А у тебя что-то вроде отравления, только в голове… Вот что, мы сейчас, пожалуй, не в изолятор поедем, а к нам, в следственный отдел. Сядем у меня в кабинете, попьем чайку. Зеленый чай любишь? Мне жена купила пачку. Я на вкус его терпеть не могу, но, говорят, для здоровья полезен. Тебе оно еще пригодится, здоровье-то. Так вот, попьем с тобой чаю, и ты мне все расскажешь, как было дело. Все расскажешь, Дима, договорились?
        - Договорились, - ответил Митя, смеясь про себя над психологической обработкой следователя.
        - Вот и молодец! Умница! - не унимался тот. - Это хорошо, что ты в себя пришел. Чем быстрее разберемся с этим делом, тем быстрее тебя начнут лечить. Врачи тебе помогут, попьешь лекарства и будешь как новенький.
        Он скосил глаза в сторону оперативника Коли.
        - Скажи водителю, чтобы ехал в Следственный отдел.
        - Лед тронулся, похоже? - поинтересовался Коля одними губами.
        Горюнов шикнул на него, повернув к Мите улыбающееся лицо. Коля постучал в окошко кабины.
        Следователь радовался так, словно выиграл на тотализаторе. Он на полном серьезе думал, что Митя сломался под грузом вины, и принялся его «дожимать», абсолютно не замечая, что угодил в молоко со своим анализом настроения задержанного. Мите это казалось забавным, и он решил подыграть, хотя и делать-то ничего было не нужно - Горюнов все делал за него.
        - Мы тебе и камеру подберем поудобнее, - говорил следователь, - и с прокуратурой договоримся, чтобы отнеслись со снисхождением. Все будет замечательно, Димка. Все будет в шоколаде.
        Глухое завывание за бортом заглушило шум двигателя. Автозак качнуло порывом ветра. По крыше застучали обломки сучьев.
        - Гроза, что ли, идет? - глянул в окно Коля.
        - Прогноз не обещал, - отозвался Горюнов, не прекращая визуального контакта с задержанным. - А даже если и дождик будет, мы ведь почти приехали. Верно, Дима?
        Митя не ответил. Он смотрел через плечо Горюнова, в маленькое оконце в перегородке кабины и кузова. Сквозь него, за лобовым стеклом, виднелся освещенный фарами участок трассы впереди машины. Было видно, как из мрака вываливаются и катятся через дорогу мелкий мусор, сорванные листья, вздутые полиэтиленовые пакеты. Деревья раскачивались и хлестали воздух ветвями. Мите подумал, что с погодой все обстоит гораздо хуже, чем считал Горюнов.
        Никто из едущих в автозаке не подозревал, что на западе Московской области прошел мощный атмосферный циклон с юго-востока, который принес в регион грозы и град. В западных районах Подмосковья возникали смерчи, которые ломали деревья, опрокидывали машины, уносили в небо белье и рекламные растяжки.
        Но все это происходило в сотне километров отсюда. Истринского района непогода коснулась только краем. Смерчей здесь не было, хотя ветер поднялся сильный и порывистый. Именно непогода сыграла ключевую роль в возмутительном событии, которым закончилась перевозка задержанного.
        Когда проезжали Новоиерусалимский монастырь, с неба хлынул мелкий косой дождик. Изношенные покрышки «уазика» заскользили по мокрому асфальту, и водителю пришлось сбросить скорость, чтобы не слететь в кювет. К счастью, до здания Следственного отдела на Первомайской улице оставалось недалеко - они уже въехали в город.
        Горюнов не замечал непогоды, бушующей за стенками фургона, и без устали
«обрабатывал» Савичева, повторяя про милосердие суда и тяжкий груз, от которого нужно избавиться. Митя слушал вполуха, куда больше внимания уделяя стучащей по крыше барабанной дроби - неровной, накатывающей волнами.
        Наконец, машина встала, мотор затих. Лязгнул замок, и водитель-охранник, ежась под дождем, распахнул дверь. Позади серела стена административного здания. Около входа рвался с древка российский триколор.
        - Давайте быстрее, - недовольно сказал водитель, - пока дождь небольшой. Да и домой хочется, наконец!
        Горюнов первым вылез из «буханки». Размял шею.
        - Тесноватая у вас машинка, - объявил он водителю, - в «Газели» места побольше будет.
        - А вы похлопочите перед руководством, я на новую машину всегда готов пересесть.
        Коля отпер решетку, за которой находился Митя, крепко взял его за плечо и потащил к выходу. Охранник-водитель освободил проем и встал около двери, придерживая бедром створку, чтобы не закрылась от толкавших ее порывов ветра. Горюнов бежал к зданию, перепрыгивая через лужи и прикрывая голову папкой. Синяя форменная рубашка на нем уже промокла.
        - Давай, Дима! Поторопись! - призывал он на ходу, не оглядываясь. - А то действительно промокнешь, не дай бог. А нам с тобой еще беседовать.
        - Давай, вылезай, - сказал опер Коля, который уже был снаружи и протягивал ладони, чтобы помочь Мите выбраться.
        Держа скованные руки возле живота, Митя поставил одну ногу на ступеньку, другую на асфальт, после чего тут же оказался в руках опера и водителя-охранника. Они приняли его с двух сторон и собирались проводить внутрь здания, где его ожидали беседы со следователем и адвокатом, протоколы и отпечатки пальцев, экспертизы врачей и суд - суд, который закончится либо психбольницей, либо «Белым лебедем». Этот полный комплект услуг для арестованных ожидал его в свои объятия, если бы в этот ненастный вечер не случилась маленькая неожиданность.
        Водитель-охранник поскользнулся на мокром асфальте. Створка двери, удерживаемая им от порывов ветра, освободилась и чувствительно ударила его ребром в бок. Зажмурившись, сдавленно промычав от боли, водитель упал на одно колено.
        Митя почувствовал, что левое плечо, на котором находились пальцы водителя, освободилось.
        Думал он недолго. Мысль молнией пронеслась в голове: ЭТО ШАНС!
        Не теряя ни секунды, он ухватился скованными руками за оказавшуюся перед ним дверцу и рванул ее на себя, одновременно заваливаясь назад, за охранника Колю. Удар створкой - смачный, с треском - пришелся в середину щекастого лица оперативника. Охнув, Коля отшатнулся, ослабив хватку, но не выпустил плечо.
        Митя толкнул его, отбросив на борт автозака. Мелькнули мутные глаза и красная от крови верхняя губа.
        - Стой, гад! - прогнусил Коля, цепляясь ему за рубашку. - Не смей! Не смей, сказал…
        Митя вырвался из обессилевших пальцев. Свобода!
        Не веря, что все получилось так просто, он пару секунд стоял на месте, мешкая и озираясь на разбросанных охранников. Затем опомнился и побежал во всю прыть по дождливой улице, прочь от автозака и здания Следственного отдела.

* * *
        Горюнов добрался до входной двери, когда услышал позади глухой удар, звуки борьбы, сдавленные крики. Обернувшись, он увидел Савичева, удирающего со всех ног в сторону жилого квартала, в то время как оба конвоира, цепляясь за серый борт, неуклюже пытались подняться с асфальта.
        Следователь по особо важным делам не поверил глазам. Ему казалось, что дело покатилось, как это иногда бывает, раскрывая само себя. Улики, найденные в доме подозреваемого, успешное задержание, установленный мотив. Савичев шмыгает носом и готов признаться, как вдруг… охранники разбросаны, преступник бежит, а признание убийцы растворяется в голубой дали.
        Пока Горюнов в прострации соображал, как такое случилось, охранник-водитель вытащил табельный пистолет.
        - Стой, стрелять буду! - проорал он в сырую тьму и кинулся за беглецом.
        - Ну все, конец ему, - пробормотал опер Коля, вытирая кровь с верхней губы, - на куски порву, мерзавца.
        - Коля, ну елы-палы, как же так! - воскликнул огорченный Горюнов.
        - Не беспокойтесь, Андрей Павлович. Не уйдет. Не таких брали.
        - Да куда ты с носом!
        - Андрей Павлович, вы бы лучше в дежурку позвонили. Пусть передадут пэпээс и вневедомственной, что у нас бегляк. Возьмем, никуда не денется. Был бы кто серьезный, а то - обычный коммерс… Не спите, Андрей Павлович!
        - Да, да, - растерянно пробормотал Горюнов, шаря по карманам в поисках мобильника. Опер Коля, на счету которого в самом деле было немало задержаний опасных преступников, шмыгая носом, побежал в ту же сторону, где скрылся охранник-водитель.

* * *
        Митя бежал, не разбирая дороги. Из света во тьму. Из тьмы в свет. Через какие-то дворы, детские площадки, палисадники. Дождь хлестал по плечам и спине, ветер мотал из стороны в сторону, скованные руки мешали, но он бежал и бежал. Голодный, измотанный, но полный надежды.
        - Вам нужно вести себя тихо и послушно, - говорил Вельяминов. - И ни в коем случае не конфликтовать с полицией, иначе вытащить вас на свободу будет невероятно сложно.
        Что ж, теперь путь к мирному урегулированию был отрезан. Совершив побег и нападение на полицейских, он повесил на себя статью и превратился в преступника еще до суда. Теперь Вельяминов не захочет ему помогать. Какой смысл, если человек сам себе ставит палки в колеса?
        Митя усугублял свое положение, но бегство - единственный шанс на спасение. Если им не воспользоваться, его прежняя жизнь закончится окончательно и бесповоротно. Бизнес, дом, семья. Все это останется за горизонтом, в недостижимой дали. Но пока он на свободе, есть надежда. Есть надежда спасти любовь и вернуть все назад. Потому что никто ему в этом не поможет: ни полицейские, ни бывший китобой, ни влиятельный чиновник.
        Позади, метрах в сорока, неотступно маячила фигура бегущего водителя-охранника. Он периодически кричал, чтобы Митя остановился, и страшно матюгался, но ветер разносил половину слов, и виртуозность конструкций оценить было невозможно. Один раз грянул выстрел в воздух. Другой раз пуля ударила в угол дома, брызнув в плечо и шею бетонной крошкой. Митя ощутил слабость в ногах, сообразив, что выстрел был прицельным. В него стреляли, словно в настоящего преступника. Все более чем серьезно.
        На заплетающихся ногах он обогнул угол здания и вылетел на тихую неосвещенную дорогу, окруженную тополями и одноэтажными домами. В груди вспыхнула надежда, что здесь он найдет укрытие. Но в следующую секунду сонные окрестности встряхнул вой и блеск мигалок.
        До Мити патрульная машина не доехала, не заметив его во тьме. Она встала поперек дороги, перекрыв путь к центру города. Но Митя туда и не собирался. Он побежал в другую сторону.
        Мимо тянулись кирпичные стены без окон. На одной мелькнула табличка: «Пролетарская улица». Куда ведет улица, Митя не имел понятия. Главное, сейчас уйти от погони, думать - после.
        Он перескочил через низенький заборчик, вломился в темные кусты какого-то палисада. Сандалии вязли в размякших грядках и цветниках, по плечам хлестали ветки. Некоторые из них оказались с шипами, и вскоре предплечья начало саднить от многочисленных ранок и царапин.
        Сзади захрустело - охранник-водитель не отставал. Похоже, был в неплохой форме, потому что сократил половину разделявшей их дистанции. Митя же, голодный, измотанный бесконечным днем, выбивался из сил. Если не придумать, как от него оторваться, то в скором времени Савичева снова ожидают решетки и расписные стены - и это в лучшем случае. В худшем же водитель может просто застрелить маньяка при попытке к бегству. А что? Еще и медаль дадут за героизм.
        Митя рухнул на землю между кустами. Лучшего ничего не пришло в голову. В сумраке и ливне преследователь может не заметить. Пробежит еще квартал, прежде чем поймет, что его обвели вокруг пальца. А Митя тем временем найдет себе тихое местечко, где укроется до утра.
        Он лежал, вслушиваясь в каждый звук на фоне шуршания дождя. Охранник-водитель хлюпал по вязкой земле и хрустел в темноте кустами. Мите хотелось, чтобы он поскорее ушел из палисада, но с каждой секундой надежда таяла.
        То, что впереди никого нет, преследователь понял быстрее, чем этого хотелось бы Мите. Сначала перестали хлюпать шаги, а затем Савичев разобрал его темную фигуру. Водитель стоял, смахивая с лица воду, и вертел головой.
        - Эй, псих! - позвал он. - А ну выходи! Все равно не убежишь. Поймаем рано или поздно. А чем дольше бегаешь, тем больше срок. Не знал, поди? Вот я тебе говорю.
        Митя вжался в грязь, сдерживая рвущееся из груди дыхание. Дождь омывал лицо, шлепал по влажной земле, стучал по листьям. Где-то звонко лилось с крыши.
        Шаги прочмокали неподалеку.
        - Ну хватит, выходи, - сказал водитель. - Из-за тебя, гада, с нас теперь по три шкуры сдерут. Лучше сам сдавайся. Поймаем - хуже будет.
        Митя снова потерял его в темноте. Судя по голосу, ушел куда-то вправо. Была надежда, что уйдет совсем, и тогда Митя выползет из грязи и нырнет в проход между домами - он был узким, со стороны не различить.
        Но водитель автозака будто чувствовал, что беглец рядом, и не собирался уходить. Через секунду влажную зелень озарил луч света. Митя чертыхнулся про себя. Преследователь воспользовался фонариком, встроенным в мобильный телефон.
        Луч пробежал по ветвям. Мелькнул над головой, едва не коснувшись волос… Надо что-то быстро предпринимать. Надеяться на удачу бесполезно.
        Савичев попробовал отползти назад, за кусты, но уткнулся подошвами в плотные, словно плетень, кусты. Черт!
        Луч переместился на заросли возле дома. Пока водитель изучал их, Митя быстро пополз влево, ища прореху в кустах, сквозь которую мог бы выбраться из садового плена. Ползти по-пластунски со скованными руками было очень неудобно. После нескольких попыток он наловчился передвигаться, сцепив руки в замок и упираясь локтями в землю.
        Вот и дыра. Ощутив короткий прилив радости, Митя пролез в нее. И провалился в пустоту - за кустами оказались обрыв и канава, в которую он скатился кубарем. На дне оставался недолго, по крутому косогору забрался на узкую тропку. Припал к ней и оглянулся на палисад.
        Водитель-охранник рыскал с фонариком среди темных зарослей. То, что кролик ускользнул из западни, не заметил. Митя поднялся и побежал прочь. И то ли хрустнул гравием, то ли оказался виден на фоне огней - охранник-водитель заметил его и заорал: «Стоять!»
        Грязный и мокрый, Савичев несся по тропинке, снова чувствуя за спиной погоню. Справа горели окна. Слева находился еще один обрыв. Митя не сразу понял, что он означает. Лишь когда сверкнула молния, за обрывом открылась широкая, матово поблескивающая лента.
        Река!
        Митя пробежал метров сто до узкого вантового моста, ведущего на другую сторону, пробежал еще немного за него и понял, что дальше пути нет. Навстречу спешил оперативник Коля - Митя узнал его по плотной фигуре, грузной, переваливающейся походке и прижатому к губам платку.
        Савичев оглянулся.
        Водитель-охранник настигал его. Через несколько секунд будет рядом. Беглого биолога окружили. Ему оставалось только свернуть на вантовый мост и перейти на другую сторону. Но будет ли там спасение? В любом случае, здесь его не было.
        Митя ступил на скользкие доски и пошел по ним, чувствуя, как при каждом шаге раскачивается вся подвесная конструкция. Он дошел до середины, когда впереди раздалось натужное урчание и из-за темного бугра вынырнули фары машины ППС. Машина резко остановилась, хлопнули дверцы, фигуры в фуражках выскользнули из освещенного салона, треща рацией, звякая оружием.
        Ему перегородили последний путь для отхода.
        Митя застыл посреди моста, растерянно переводя взгляд с одного берега на другой.
        - Все, милок, отбегался, - глухо сказал Коля, ступая на мост. Он отнял от носа окровавленный платок, сложил по-другому, чистой стороной кверху. - Сдавайся. Обещаю, не тронем.

* * *
        Выход с моста по оперативному плану должен был перекрыть наряд ППС, что он и сделал. Бежать преступнику было некуда. Оперуполномоченный истринского угрозыска Николай Филаретов, знавший город как свои пять пальцев, специально загнал его на этот мост. Для силового задержания людей хватало: на одном конце моста - наряд ППС, на другом - Филаретов и охранник-водитель. Все вооружены, все с опытом. К тому же на помощь спешил еще наряд и мужики из дежурки.
        Маньяку некуда было деваться, поэтому Филаретов ступил на мост в твердом убеждении, что исправит оплошность и вернет Савичева за решетку, где ему самое место.
        К изумлению оперуполномоченного, бегляк перебрался через ванты, замер на краю моста, а затем сорвался вниз.
        - Во псих! - вырвалось у кого-то из патрульных.
        Снизу грохнул всплеск.
        Николай подбежал к тому месту, где секунду назад стоял беглец. Дождь лил как из ведра, внизу ничего не видать, только расходящиеся круги среди бурлившей от ливня воды.
        - Где он? - бросил подбежавший охранник-водитель. Он был запыхавшийся и злой.
        - Вниз сиганул, - объяснил Николай.
        - Твою мать! Небось башку расшиб. Здесь мелко, камни.
        - Не так уж и мелко, - сказал, заглядывая через перила, патрульный. У него был фонарь, и широкий луч упал вниз. Некоторое время все трое, прикрываясь ладонями от ливня, разглядывали поверхность воды.
        - Сука, попал в свою стихию, - пробормотал Николай.
        - Где он? - На мост влетел Горюнов. - Где? Где?!!
        Все трое указали вниз.
        - С моста прыгнул, Андрей Палыч, - объяснил Николай.
        - Утонул?
        - По крайней мере, не всплыл.
        - Поплатился за свои злодейства, - сплюнув, сказал водитель. - Так же кончил, как девочки, которых он топил. Так ему и надо, собаке.
        - Нужно осмотреть берега, - сказал Горюнов, подумав. - Спускайтесь вниз. Он мог всплыть ниже по течению.
        - Как тут всплывешь, - возразил водитель. - Утонул парень, тут и говорить нечего.
        - Если утонул, найдите тело.
        - Как мы его найдем, Андрей Палыч? Тут водолазов надо.
        - Как упустили, так и найдете! - рявкнул следователь. - Давайте, живо!
        Николай с водителем поплелись на левый берег, патрульные отправились по правому. Горюнов в одиночестве остался на середине моста. Свесив голову через ванты, он разглядывал окруженное кустами полотно реки.

* * *
        Митя воткнулся пятками в дно - под мостом действительно оказалось неглубоко. Икры прострелила боль. На счастье, дно покрывали не камни, а песок, иначе он переломал бы ноги.
        Он плотно сжал губы, удерживая драгоценный воздух. Очень хотелось вынырнуть, но выныривать нельзя. Нужно оставаться под водой как можно дольше - даже несмотря на то, что в этот раз у него нет акваланга.
        Он сможет. Должен смочь.
        Держась у дна, Митя поплыл в направлении смутно ощущаемого берега, вытянув вперед скованные руки, работая только ногами, пересекая пласты холода и мрака. Сколько он уже под водой? Тридцать секунд? Минуту? Он удерживал дыхание, как в детстве, когда словно исчезал под водой, удивляя друзей и пугая родителей. Навыки вернулись, как и обещал Леонидыч. Глубина больше не казалась ему врагом. Это была его стихия, его ореол обитания, даровавший безопасность и укрытие.
        Митя плыл до тех пор, пока не почувствовал, что легкие сейчас лопнут. Лишь ощутив невыносимый вакуум в груди, устремился к поверхности. Бесшумно, без единого плеска высунул голову из пузырящейся воды.
        Внутренний компас не подвел. Его вынесло не под мост, а к прибрежным кустам. Темная подвесная конструкция, с которой он сиганул в реку, растянулась метрах в тридцати позади него. Поскрипывала, гнулась, покачивалась, освещалась лучами. Сквозь шум ливня слышалась ругань, трескучие переговоры по рации.
        Митя отдышался и снова ушел на глубину. Если плыть вниз по течению, догнать его будет сложно. Полицейским будут мешать дождь, темнота, скользкие тропки, крутые обрывы. А перед Митей нет преград. Перед ним открытый простор.
        Он плыл, прижимаясь к левому берегу. Периодически выныривал среди камышей, чтобы отдышаться и опять уйти на глубину. На берегу мелькали фонари, раздавались голоса - иногда ближе, иногда дальше, - но вскоре они остались сзади. Преследователи не рискнули намочить кители и войти за ним в реку, а пешком его не догнать. Вскоре Митя плыл свободным брассом, не погружаясь, не оглядываясь назад.
        На сушу он выполз у спускающегося к воде березняка. Упал в траву среди белых стволов.
        Впереди лежало поле, за ним темнели дома. Где-то за домами громыхал сцепками железнодорожный состав. Митя подумал, что от реки нужно уйти как можно дальше, потому что ее русло полиция будет прочесывать в первую очередь. Так и сделал.
        Он пересек поле по заросшей проселочной дороге, затем долго бежал вдоль домов и дорог, прячась от полуночных путников и проезжающих автомобилей. Тенью перелетел через железнодорожную насыпь, за которой упиралась в небо лохматая стена. Митя ворвался в лесную чащу, долго продирался сквозь мокрый подлесок, пока не выбился из сил. Груда мха, на которую он упал, мягко приняла обессиленное тело.
        Ноги гудели от усталости. Сон навалился на затылок и плечи, закрутил, одурманил. Последней мыслью в затухающем разуме было то, что этот бесконечный день наконец закончился.
        Глава 25
        Ночь с 19 на 20 июля
        Абрамов боялся, что ливень затянется до утра, превратив отель в болото, но в половине второго ночи шелест за окном стих. Сергей Викторович вместе с администратором выбрались из корпуса, прошлепали по лужам до декоративной скалы, где им предстало невеселое зрелище.
        Персонал успел накрыть полиэтиленовой пленкой сцену и звуковую аппаратуру, что спасло дорогую электронику. А вот гостевой сектор пострадал. Ветер опрокинул половину столов, на полу блестели лужи, валялись сломанные букеты, а через всю площадку растянулся упавший с опоры баннер «Istra Park - 1 год!». Но это было не страшно. Баннер можно натянуть заново, столики поставить, цветы заказать, лужи подтереть. Куда хуже было то, что перед входом на лестницу обрушилась грандиозная декорация подводного мира, служившая частью тематического оформления праздника.
        В шесть утра Абрамов согнал на площадку горничных, рабочих, портье. Пока персонал, усеяв скалу, как муравьи, собирал, вытирал, вылизывал до блеска место, где вечером соберется элита, Абрамов ломал голову над проблемой с декорациями. В итоге решил, что выбросить обломки недолго, а вот вернуть празднику совершенный вид можно попробовать. Он вызвонил художника и уломал его на срочную работу, пообещав бесплатную неделю в отеле в осенне-зимний период (за исключением новогодних праздников, конечно). Убедившись, что художник выехал, Абрамов оперся на перила и распечатал сигару.
        Среди белых кудряшек над лесом поднималось солнце, обещая хороший день. Синоптики передавали +32 по Цельсию днем и +27 вечером, без дождей и гроз - погода лучше не придумаешь, даже если бы он заключил договор с Господом Богом на поставку услуг по разгону облаков. Абрамов решил, что форс-мажор остался в прошлом, не нанеся серьезного вреда. Праздник состоится, организация пройдет по высшему классу, глянцевые журналы опубликуют восторженные отзывы, что вызовет новый всплеск интереса к отелю и привлечет новых клиентов. В общем, все шло, как надо.
        И только одна мелочь по-прежнему не давала ему покоя.
        Натали не брала трубку.
        Он звонил и вчера, и сегодня, но дочь так и не ответила. Возможно, после церемонии она вместе с коллегами по фриволите отправилась в ресторан обмывать награды и забыла включить мобильник. Обычная история. Подозрительно то, что Натали ни разу не вспомнила о дочери: как дела у Маруси, хорошо ли кушала, долго ли засыпала. С другой стороны, не для того ли она уезжала в столицу? Развеяться и отдохнуть от семьи - не это ли была ее цель?
        Она еще не знает, что мужа обвиняют в убийстве.
        Абрамов отложил эту сладкую мысль на десерт. Он поговорит с дочерью после. Теперь у него есть весомые аргументы в разговоре о разводе. Хотя сразу затевать его не стоит, сперва нужно выразить сочувствие по поводу несчастья, поддержать. В таких вещах не надо спешить. А через некоторое время сама поймет. Одно дело, когда у мужа не ладится бизнес. И совсем другое, когда он стряпает мясное рагу из незнакомых девушек. Когда она осознает, тут окажется кстати надежное плечо отца и его добрый совет. Ну а подходящего мужа он ей всегда подыщет. Взять того же Аркадия, чем не пара?
        Абрамов успокоился. Натали уже едет обратно и скоро появится на дорожках Istra Park, свежая, отдохнувшая, привлекающая внимание. Не нужно волноваться за нее, беспокоить сердце. А то в последние дни оно стало пошаливать.
        Он занялся насущными делами.
        В начале десятого к нему подошел начальник службы портье. Пожилой татарин смущенно мял в руках женскую сумку из красной кожи.
        - Что это? - спросил Сергей Викторович, мельком глянув на предмет.
        - Ребята нашли на берегу. Связки шаров собирали. Услышали, где-то телефон надрывается, и нашли в траве. Думали, кто-то из гостей забыл. На мобильный глянули - а это вы звоните. Ваше фото на экране.
        Еще не осознавая всех последствий находки, Абрамов взял сумку, открыл. Телефон, кошелек, косметичка, паспорт дочери. На сердце стало колко и горячо.
        - Это сумка моей дочери. Зачем вы забрали ее из коттеджа? - сердито спросил он, словно пропустил объяснение мимо ушей.
        - Она была не в коттедже, Сергей Викторович, - смущенно повторил начальник службы портье. - На берегу нашли. На травке лежала.
        - Почему на берегу? Как она могла уехать в Москву без сумки?
        Начальник портье виновато вжал в плечи седую голову, всем видом показывая сожаление, что не может развеять недоумение шефа.
        Абрамов включил мобильник Натали. На экране высветился список из восемнадцати пропущенных звонков. Кроме его четырех, остальные принадлежали разным женщинам из группы «Knitting Club».
        Только тут на него накатило осознание, что с дочерью случилась беда. Иначе она не пропала бы на двенадцать часов, не напоминая о себе, не интересуясь дочерью, бросив на берегу сумочку с вещами.
        На ум пришли страшные слова, которые кричал на допросе Савичев. Натали похищена чудовищем. Вчера это заявление казалось ему форменным бредом. Но сегодня бред приобретал реальные очертания.
        Он спешно набрал Горюнова.
        - Моя дочь пропала! - выпалил он в трубку, едва произошло соединение.
        Горюнов молчал. Это разозлило Абрамова.
        - Что вы молчите, Горюнов? Вы слышали, что я сказал?
        - Откуда вам это известно?
        Абрамов объяснил.
        - Я пришлю следственную группу, когда появится возможность.
        - Что значит «когда появится возможность»? Пришлите немедленно! Сейчас же!
        - У меня сейчас иные заботы. Ваш сумасшедший зять сбежал из-под стражи.
        У Абрамова снова появилось шизофреническое ощущение.
        - Это невозможно. Он не смог бы.
        - Еще как смог. Сломал нос оперативнику, несколько кварталов бежал со скованными руками, а после сиганул в реку с четырехметрового моста.
        - В реку?
        Нет, сегодня определенно был невероятный день. Но Савичев-то! Живописуя Горюнову его психические отклонения, Абрамов даже представить не мог, насколько безумным окажется зять на самом деле. Он лишь хотел его подставить, а теперь… Теперь было понятно, что дочь связалась с чудовищем.
        - Вы должны его найти и заставить говорить. - Абрамов брызгал в трубку слюной. - Он должен сказать, куда подевал мою дочь, чокнутый психопат!
        - Мы делаем все возможное.
        - Делайте невозможное!
        - Все подразделения МВД подняты по тревоге. Задействованы кинологи, ждем поисковый вертолет. Мы поймаем Савичева, не беспокойтесь, он не мог далеко уйти. К тому же он в наручниках. Правда, боюсь, теперь эту историю не удастся скрыть от прессы.
        - Плевать. Мне уже на все плевать. Главное - найдите его!
        - Сергей Викторович, - сказал Горюнов, - я предполагаю, что он может появиться у вас в отеле. Преступника всегда тянет на место преступления. К тому же он может захотеть увидеть дочь. Вам следует усилить охрану. Если ваша СБ заметит его, следует предпринять меры для задержания.
        - Боже мой, - простонал Абрамов.
        После этого разговора он еще долго стоял с трубкой, прижатой к щеке. Голова шла кругом. Исчезновение Натали. Зять-маньяк. И праздник… По-хорошему, его следовало отменить, но Абрамов не мог себе этого позволить. Нельзя ударить в грязь лицом перед людьми, которых он сюда позвал. Даже ради дочери.
        Леонтьева он перехватил до утреннего построения охраны. В двух словах описал ситуацию.
        - Выгони на работу всех, - распорядился Абрамов. - Понадобится каждый человек. Нужен такой заслон, чтобы Савичев не смог подойти к отелю на расстояние выстрела. И еще. Выбери людишек посмышленее и перетряхни окрестности. Поселки, чащу за забором - все. У него должна быть какая-то землянка, где он прячет жертв.
        - Может, в отеле глянуть?
        - Отель недавно осматривала полиция, - сказал он недовольно. - Нечего гостей пугать понапрасну. Делай, как велено.
        - Все понял, Сергей Викторович. Все сделаем.

* * *
        Митю разбудил лай собак.
        Он открыл глаза, стуча зубами от холода. После вчерашнего ливня одежда была сырой, и он порядком продрог, несмотря на теплую ночь.
        Сквозь переплетение ветвей пробивалось солнце. На листьях посверкивала роса. В ноздрях стоял острый лесной запах. Он пошевелился, разгоняя кровь в онемевшем плече, потянулся пальцами к глазам, чтобы их протереть. На запястье звякнула цепь.
        - Черт! - с досадой пробормотал Митя, разглядывая скованные руки.
        Он сел, мотая головой, очухиваясь от сна. Огляделся. Высокие стволы, у подножья густой кустарник, папоротники. Ночью казалось, что он углубился в чащу на приличное расстояние, однако сейчас между деревьями виднелись просветы. Далеко в лес уйти не удалось.
        Снова загавкала собака, зычно, настойчиво. Зашумела машина, послышались голоса. На грибников не похоже. Полиция прочесывает лес - это ближе к правде. Вовремя он проснулся.
        Митя поднялся и, пошатываясь, потрусил прочь от этих звуков, туда, где лес был гуще и отсутствовали просветы. Бежал долго, до тех пор, пока голоса и лай овчарок не сменились чистым шелестом листвы, скрипом деревьев, пересвистом птиц. Лишь тогда беспокойство улеглось, и он смог подумать о других насущных проблемах.
        В первую очередь о еде.
        Желудок сводило от голода. Он поел с куста дикой малины. Не насытился, но сбил аппетит. В траве, под ногами, попадались сыроежки, есть их было нельзя, несмотря на название. Не отравишься - пробьет понос. И то, и другое сильно осложнит его положение.
        Из лекций по ботанике, которые читал профессор Гришин, бородач с раскатистым голосом и тяжелой походкой, разбавлявший материал советскими анекдотами, Митя помнил, что сырыми можно есть только рыжики и зонтичные грибы. С последними повезло: в болотистой низине отыскал несколько серых шляпок на тонкой ножке - точно таких, как на картинке из учебника, всплывшей в памяти. По внешнему виду вылитые поганки, однако это название было для них оскорблением. Он сорвал один, сел под березу и принялся грызть зонтик, отрывая зубами маленькие кусочки, словно от армянского лаваша. Несмотря на горьковатый привкус, гриб показался ему изысканным деликатесом.
        Сидя под березой и переминая челюстями зонтичный гриб, Митя думал о времени. У него осталось полдня, чтобы вернуться к водохранилищу и вытащить Натали из логова фараончика. Только по-прежнему неясно, где оно находится. Хотя отгадка была где-то рядом - кажется, протяни руку и поймешь.
        Последний раз над этим вопросом они с Леонидычем ломали голову в коттедже после прослушивания аудиозаписи. Они вычислили, что фараончик устроил жилище не больше чем в трех километрах от отеля.
        Митя содрал ногтем прилипшую к нёбу кожурку. Сейчас вывод о трех километрах казался ему сомнительным. Слишком большое расстояние. Трудно очнуться, когда тебя сперва утопили, а потом протащили тысячу метров под водой. Маловероятно. Логово не должно быть за тридевять земель. Оно где-то ближе. Но где? ГДЕ??? Ведь вокруг отеля осмотрены все берега, все заводи…
        А может, оно в отеле? Единственное, что они не осматривали.
        Мысль была неожиданной и обескураживающей.
        Возможно ли такое?
        Отель занимает большую территорию, но там всюду люди, постройки, видеонаблюдение. Леонидыч сразу сказал, что зверь не будет устраивать лежбище рядом с обжитыми местами. Да и Митя, как биолог, находил такое поведение хищника неправдоподобным.
        Правда, тогда он еще не знал, что хромосомы фараончика набиты человеческими генами. Возможно, люди привлекали водного монстра не только как пища. Он тянулся к ним, как маленькие дети тянутся к старшим по возрасту. Этим, кстати, можно объяснить отсрочку в убийствах жертв. Ему требовалось общество, в котором фараончик пытался проявить свою человеческую природу, свои эмоции. Но попытки терпели неизбежный крах, потому что человеком он не был, и тогда брала свое звериная половина, и полиция обнаруживала в водохранилище разорванные трупы…
        - М-да, - пробормотал Митя.
        На изучении повадок фараончика можно было сделать научную карьеру, но сейчас важен следующий вывод. Психология зверя позволяла ему обустроить жилище в зоне человеческого поселения. Значит, логово нужно искать в Istra Park. Но где?
        Имелись приметы. Лового представляет собой заброшенное строение с входом, расположенным ниже уровня воды. Еще наблюдение. В пещере слышен постоянный гул. Это не автомобильное шоссе - оно пролегает в полукилометре от отеля, а в Istra Park упирается лишь тупиковым отростком. Тогда что? Митя не знал. Одно было ясно: в этом можно разобраться, только вернувшись в отель.
        Но сперва ему следует избавиться от наручников или хотя бы разомкнуть цепь. Потому что со скованными руками невозможно даже подтереть задницу, не говоря о том, чтобы пробраться в логово водоплавающего монстра.
        Полдня…
        Митя доел гриб, отряхнул крошки с губ, поднялся. Нужно выбираться из леса. Инструменты для разрезания наручников на деревьях не растут. А ему требуется хорошая ножовка по металлу. Где ее раздобыть?
        Надо подобраться к деревне или садовому товариществу. Правда, если там заметят человека в наручниках, он пропал. Сейчас у него есть преимущество. Горюнов не знает, где прячется Митя. Истринский район не просто большой - огромный. Полиция вынуждена вести поиски по всем направлениям, это распыляет ее силы. Однако, если поступит сигнал, что подозреваемого видели возле такой-то деревни, зона поисков сузится. Серым мундирам не составит труда окружить его и загнать в угол.
        Приближаться к населенным пунктам опасно еще потому, что сегодня суббота, в загородные дома и на огороды выехала масса народу.
        Митя растянул руки, прикидывая длину цепочки. Коротко, всего два звена. Сталь явно низкого качества, но камнем не разобьешь, не хватит замаха. Попробовать вскрыть замок? Он поднял сцепленные руки к глазам, рассматривая черное отверстие на стальном хомуте. Говорят, замок в милицейских наручниках несложный, открывается булавкой или женской шпилькой. Только где найти эту шпильку? И куда ее пихать, как поворачивать?
        Ему вспомнился просмотренный когда-то ютьюбовский ролик, в котором закованный в наручники мужик в тельняшке, сидя на домашней кровати, разламывал цепь голыми руками. Он особым образом выкручивал запястья, и цепь лопалась со щелчком. Мужик, правда, был здоровый, бывший десантник.
        Митя снова стал изучать цепочку: что в ней можно сломать? Первое, что приходило на ум: вертлюжка, через которую звено цепи крепилось к браслету. Учитывая качество стали, эта вертлюжка могла оказаться слабым местом. Вероятно, десантник ломал именно ее. Если ее где-нибудь защемить и приложить усилие на кольцо наручника, она отломится.
        Митя брел через папоротники, размышляя над способами защемления, когда услышал за деревьями шум. Лязгали сцепки, стучали по стыкам рельсов колесные пары. По железной дороге катил состав. Он вспомнил, что вчера перебегал полотно, прежде чем вломиться в чащу.
        Савичев пошел в ту сторону, и минут через двадцать за елями показалась просека, посреди которой светлела щебневая насыпь с блестящими рельсами. Убедившись, что поблизости нет людей, Митя вышел на открытое пространство.
        Разрезать цепь наручников колесом вагона нечего думать - останешься без рук. Он где-то читал, что перед движущимся локомотивом создается разряжение, способное всосать под поезд стоящего рядом человека. Расчет состоял в другом.
        Он взобрался на насыпь и пошел вдоль решетки из бетонных шпал и полированного металла, пока не увидел то, что ему требовалось - щель на стыке между рельсами.
        Митя опустился на острые камни, засунул вертлюжку в щель, подналег на браслет. Вертлюжка выскочила. Плохо зажал. Со второй попытки загнал ее в стык как можно крепче и начал давить. После нескольких отчаянных попыток от врезавшегося в кость браслета дико разболелось запястье, а наручники оставались целы.
        Когда он искал глазами подходящий булыжник, чтобы ударить им по браслету, рельсы вдруг напряглись, легонько завибрировали и загудели. По просеке прокатился нарастающий шум. Приближался состав.
        Митя рванулся прочь… и упал, будто схваченный за руку. Он так крепко загнал цепь наручников в рельсовый стык, что она застряла.
        Спина покрылась холодной испариной.
        Он стал дергать и трясти цепью, пытаясь вырвать ее из случайного плена. Бесполезно! Вибрация рельс изменила ширину щели, поймав его в своеобразную ловушку.
        Митю охватил ужас. Не выбраться. Да еще, как назло, полотно, откуда шел поезд, поворачивало за черные от копоти ели. Машинист не успеет его заметить. В голове живо нарисовался образ толстовской героини и ее финал под колесами поезда.
        Локомотив показался из-за поворота. Летел как угорелый, таща за собой вереницу цистерн. Митя подобрал кусок щебня, до которого дотянулись пальцы, и принялся молотить им по наручнику. Удар! Еще удар! Сцепленные руки не позволяли как следует размахнуться. А поезд был уже близко.
        Протяжный гудок!
        Машинист заметил его, только было поздно. Слишком малое расстояние, чтобы остановить тяжеленный состав. Осознав это, Митя стал беспорядочно дергаться и отчаянно молотить камнем по наручнику, пытаясь справиться с непокорным звеном. Вокруг него задрожал гравий и шпалы. Гудение в рельсах сменилось визжащими выстрелами.
        Огромная ревущая туша локомотива, окутанная раскаленным воздухом и вонью дизеля, стремительно придвинулась. Митя напрягся изо всех сил, страшно закричал, дернулся, словно пытаясь вырвать рельс. Запястье прострелила острая боль. Локомотив был почти над ним и вдруг… руки отлетели от рельса. Он кубарем покатился вниз по насыпи, а в следующий миг над головой с лязгом прогрохотали многотонные стальные колеса.
        Уже внизу, в пыльных кустах репейника, с заложенными от грохота ушами и не веря своему счастью, он обнаружил, что может развести руки в стороны. Под отчаянным силовым давлением вертлюжка все-таки отломилась.
        Митя вздернул руки к небу и заорал от радости, обращаясь к катящимся мимо перемазанным в мазуте цистернам.

* * *
        Натали снился пляж отеля. Светило солнце, на воде играли блики, все шезлонги были заняты. Сама она стояла у бара, облокотившись на стойку, в купальнике, с бокалом
«мохито». Возле нее, самовлюбленно улыбаясь и подставляя солнцу холеное лицо, стоял Аркадий. Он был в одних плавках, загорелый, мускулистый, такой красавчик, что глаз не отвести. Все-таки уговорил ее к нему вернуться. Они вместе отдыхали в Istra Park, составляя здесь самую красивую пару. Именно такую, о какой мечтал отец.
        Аркадий обнял ее, незаметно просунув ладонь под чашечку купальника.
        - Что ты делаешь, кругом люди! - возмущенно зашептала она.
        - Ерунда. Нам вместе хорошо. Чего стесняться?
        Развивая свою мысль, Аркадий повалил ее на песок. Она не возражала. Сильные и нежные руки обвили ее плечи. Горячие поцелуи покрывали шею и грудь, которую он освободил от ткани купальника. Натали позволила ему войти и ощутила, как ее наполняют толчки сказочного наслаждения. Она простонала от удовольствия.
        - Да, да, еще!
        Движения убыстрились. В какой-то момент она почувствовала, что Аркадий увлекся и царапает ей плечи. Локтем она попыталась отодвинуть его руку и обнаружила, что не может. Аркадий оказался тяжелым, словно отлитый из бронзы. Его объятия вдруг потеряли чувственность, стали грубыми, медвежьими. Наслаждение сменилось неприятным удивлением, а затем страхом. Натали подняла голову… и обнаружила над собой то самое чудовище. Тяжело навалившись сверху - так, что невозможно дышать, - обхватив ее холодными когтистыми лапами, оно рычало и двигалось на ней, яростно вдавливая бедра в песок…
        Натали вырвалась из ткани сна, задыхаясь, ощущая смертельный страх. Кошмар быстро уходил, оставляя в душе чувство гадливости и ужаса. Она впилась растопыренной пятерней в грудную клетку, заставляя себя вдохнуть. Воздух с хрипом ворвался в легкие, вызвав очередной приступ кашля…
        Конечно, не было ни солнца, ни людей, ни пляжа. Вокруг все та же чернота, которую немного развеивал серый свет, падающий из вентиляционного отверстия в потолке. Из стены торчала проволочина, царапавшая ей плечо.
        За последние пару часов боль в груди усилилась. Раны на животе Натали теперь не тревожили: она разорвала платье и обмотала себя лоскутами, как бинтом, остановив кровь. Зато одышка и кашель вызывали сильное беспокойство за свое здоровье. Ей становилось хуже.
        Она прислушивалась к звукам, определяя, в какой части подземелья залегло чудовище. Это вошло у нее в привычку: придя в себя, выяснять по шорохам и хрипам, где оно. Натали не хотела, чтобы его приближение вновь застало ее врасплох. Она хотела быть готовой и собранной. Ей приходилось это делать, поскольку от проявлений звериной галантности каждый раз нервно подпрыгивало сердце.
        Эти контакты были страшнее всего. Дыша смрадом, жуткий хозяин трогал ее за плечи, обнюхивал бедра, запускал когти в волосы, при этом урча, негромко пофыркивая, сладостно подрагивая мышцами. Иногда пихал в руки мусор, вроде кувшинок или дохлых лягушек. Первое время Натали брезгливо отодвигала их или, когда чудовище отворачивалось, швыряла подальше в темноту. Один раз он это заметил и сердито загавкал на своей абракадабре, после чего Натали покорно, трясясь всем телом, стала принимать дары, складывая в кучку рядом с собой. В конце концов, чего ей стоит преодолеть брезгливость и показать, что смирна, покорна и даже благодарна. Дохлая лягушка в руке лучше острых когтей в животе.
        В этот раз не услышав звуков из темноты, Натали расслабилась, смахнула холодный пот со лба и привалилась к стене, дыша часто и натужно. Обрывки жуткого сна стояли перед глазами. Нет, она понимала, откуда там взялось чудовище, в его присутствии как раз не было неожиданности, учитывая все, что с ней происходило. Но откуда там Аркадий? Об этом подлеце она не желала вспоминать ни под каким соусом. Его образ, очевидно, крепко засел у нее в подкорке. Хотя есть надежда, что после этого сна исчезнет окончательно. Теперь Аркадий, как и остальные мужчины подобного типа, в ее подсознании долго будет ассоциироваться со страшным скользким зверем из темного подземелья.

«И зачем я порвала с Митей!» - в который раз подумалось ей.
        Потому что он оставлял ее одну? Но теперь ясно, что он отлучался не просто так. Вместе с пожилым моряком они искали эту тварь. Они хотели избавить местное население и приезжих от смертельной опасности, которая поселилась в здешних водах. Вот почему Митя уходил каждое утро, ничего не объясняя. Только предупреждал не гулять с Марусей по берегу, к чему она отнеслась так же легкомысленно, как к своему супружескому долгу.
        Она думала, что стала ему безразлична. А он уходил ради них. И раньше, пропадая на работе и стараясь вернуть бизнесу утерянные позиции, тоже заботился о них.
        Натали заплакала от обиды и бессилия. Ничего не изменишь. Нельзя повернуть время вспять и забрать назад слова, сказанные мужу.
        Ей вспомнились тихие семейные сценки, казавшиеся сейчас эпизодами из другой жизни. Как они бродили по лесным дорожкам в день приезда. Мужчина, женщина и крошечная девочка - довольные, счастливые, предвкушающие большой отдых. Вспомнилось, как Митя обнимал их с Марусей после инцидента на пляже - в тот момент Натали остро почувствовала, что ближе них у него никого нет. Вспомнилось, как он учил Марусю плавать в «лягушатнике», а Натали смотрела на них, и у нее по сердцу разливалось тепло. Она была счастлива в те мгновения. И не объяснишь словами - почему. Просто счастлива, и все.
        Грудь опять сдавила тупая боль, и Натали согнулась в приступе мучительного кашля. Он долго не отпускал, выворачивал наизнанку, доходя до хрипоты и рвоты. Когда она наконец откинулась к стене, то чувствовала себя смертельно уставшей, словно пробежала многокилометровый кросс.
        Одышка, булькающий кашель, холодный пот - перечислила она в уме. Симптомы были знакомы. От отека легких умерла бабушка по материнской линии. Если Натали вскоре не выберется отсюда, ее ожидает та же участь. Причем, возможно, асфиксия наступит еще до того, как чудовищу надоест заигрывать с пленницей и оно решит попробовать последнюю на вкус.

* * *
        До Istra Park Митя добрался к вечеру, когда до заката оставалось несколько часов. Он спешил как мог, чувствуя, что время утекает сквозь пальцы, но быстрее не получилось.
        Разомкнув цепь наручников, по рельсовому полотну он дошел до деревни, за которой серебрилась небольшая река. По ее берегам стояли машины, в траве дымили шашлычницы, в воде плескался народ, вырвавшийся на природу из душного города.
        Проходя мимо компании подвыпившей молодежи, Митя подобрал брошенную футболку с длинными рукавами. Она пришлась ему впору и, что самое главное, скрыла стальные браслеты. Чтобы не звякали и не вываливались из рукавов, Митя обмотал их эластичным бинтом из аптечки, которую заимствовал из багажника универсала, одиноко стоявшего в тени тополей с распахнутыми настежь дверцами. На голову натянул кепку с козырьком и логотипом «Газпрома» - она валялась на заднем сиденье универсала.
        Теперь, когда он выглядел более-менее прилично (москвич, приехавший на природу и прогуливающийся по окрестностям), можно было обращаться к людям, не вызывая у них подозрений и оторопи. Остановив мальчишку на велосипеде, Митя выяснил, что ночное бегство увело его далеко от водохранилища, на Волоколамское шоссе. Чтобы попасть в отель, нужно сначала вернуться в город, откуда Митя бежал вчера ночью, а уже из города, по шоссе, добраться до мыса. Без машины этот путь проделать было нельзя, и Савичев, рискуя себя обнаружить, стал ловить попутку. Он останавливал не все машины, а только те, которые не вызвали бы подозрений у дорожной инспекции: с пенсионерами, с детьми, с дамами за рулем…
        Его подобрала молодая женщина на стареньком «Лексусе», с которой они немного поболтали по дороге до Истры. Он объяснил, что отстал от туристического автобуса, где остались деньги и документы. Рассказал, что занимается террариумами, чем заинтересовал водительницу. Она даже попросила телефон - хотела сделать подарок семилетнему сыну на день рождения.
        На въезде в город маячил полицейский «Форд», возле которого вместе с гаишником дежурил солдат в каске, бронежилете, с «калашниковым» на плече. При виде оружия у Мити в животе собрался холодный тугой узел. Гаишник останавливал каждую третью машину, проверял документы, но «Лексус» не вызвал у него подозрений.
        В Истре его следующим транспортом стал допотопный «Москвич» с горой пиломатериалов на крыше. Пожилой дачник-пенсионер направлялся в Дьяково и любезно согласился подбросить отставшего туриста до базы отдыха «Восход» - в целях конспирации Митя не стал называть конечную точку маршрута.
        Он высадился за километр до мыса, спустился к водохранилищу и пошел по тропке вдоль пустынного берега. Вскоре впереди показалась желтая песчаная полоса и коричневые крыши, окруженные хвоей. Из бара доносилась музыка. Отель жил привычной жизнью.
        У Мити в горле встал ком. Ему вспомнилось, как они приехали сюда в первый день, как гуляли по территории, не думая ни о чем. Все были вместе: он, Натали, Маруся. Далеко же от этих мгновений его отбросила судьба.
        Перед спуском в овраг, на другом краю которого высилась ограда поселка Сосновый, он увидел в кустах полицейский «уазик». Митя припал к траве, рассматривая неожиданное препятствие. «Уазик» стоял рядом с тропинкой, по которой он шел, дверцы распахнуты, внутри курили и негромко переговаривались двое полицейских. С позиции, которую они занимали, прекрасно просматривался и берег, и вода.
        Не отрывая глаз от силуэтов за стеклом, Митя задумчиво перемотал бинт на левой руке. Он рассчитывал пробраться в отель этим путем, зная, что охранники обычно здесь не дежурят. Тропинка упиралась в калитку забора поселка Сосновый, но Мите нужна была не она. Спустившись в овраг, он собирался незаметно войти в воду, проплыть мимо элитного товарищества и выйти на берег уже на территории Istra Park. Но теперь получается, что плыть придется на глазах у полицейских. Если заметят - пиши пропало.
        Подобраться с северной стороны мыса? Слишком большой крюк по суше. К тому же если пост появился здесь, где его никогда не было, то на других тропинках наверняка та же картина.
        Абрамов мог организовать дополнительные меры безопасности в связи с предстоящим праздником. Все-таки на мысе собралась российская знать. Не дай бог туда попадет какой-нибудь журналист или блоггер, подсмотрит, как элита отдыхает, напивается, лапает молодых девиц. Скандал! Впрочем, не исключено, что эти меры вызваны бегством из-под стражи одного безумного биолога…
        Митя вернулся по тропинке назад и там, за пределами видимости полицейских, спустился к воде. По суше в отель не пробраться, а по воде можно попробовать. Все равно он собирался плыть. Просто плыть придется немножко больше.
        Нужно держаться ближе к берегу. «Уазик» стоял на пригорке, с которого водохранилище просматривалось на пять баллов, а вот у берега наверняка имелись зоны на трешечку и даже на трешечку с минусом. Плюс кусты, плюс камыши. Да и полицейские, судя по его наблюдениям, не слишком внимательно следили за охраняемой зоной.
        Войдя в воду по колено, он вспомнил о фараончике. Спина покрылась мурашками, волосики на руках встали дыбом. Митя глубоко вдохнул, прогоняя страх - как учил Леонидыч. Теперь он знает, с чем имеет дело. Не нужно бояться.
        Держась ближе к стрелам камыша, он поплыл. Плыл брассом, бесшумно, стараясь больше находиться под водой, при выныривании поглядывая на пригорок. Возле «уазика» было тихо: дверцы не хлопали, голоса не орали. В ветвях посвистывали птицы и трещал приемник, включенный на полицейской частоте. Вскоре пост остался позади.
        Прибрежную зону поселка Сосновый он почти полностью проплыл под водой, сделав короткую передышку под причалом. На пляже находились люди, и Митя не хотел показываться им на глаза.
        На берег отеля он надеялся выбраться в заводи, где фараончик напал на вторую жертву - там к воде спускались заросли, за ними начинался лес. Однако подплыв туда, Митя обнаружил маячившего на причале охранника. С его позиции заводь была как на ладони.
        Несколько секунд Савичев растерянно соображал. Затем, сделав глубокий вдох, совершил рекордный заплыв, сравнимый разве что с вчерашним погружением после прыжка с моста. На поверхность он вынырнул аккурат посреди огороженной буйками зоны в гуще купающихся. Охранник посмотрел в его сторону и отвернулся.
        Митя вышел на берег, покачиваясь, будто пьяный. По его замыслу, это объясняло, почему он купался в футболке, шортах и шлепанцах. Возле бара гуляла шумная компания, звеня бокалами и сверкая золотом на загорелых телах. Митя сделал вид, будто направляется к ней, но, дойдя до сдвинутых столиков, незаметно прошел мимо и юркнул за деревья.
        Проникновение в отель прошло успешно.
        Он раздвинул ветви, разглядывая охранника на пристани. Все в порядке, появление на пляже нового человека осталось для него незамеченным. Зато обнаружилось кое-что другое.
        К пристани приближался катер с эмблемами ГИМС, от вида которого у Мити защемило сердце - настолько ему было знакомо судно. Катер Леонидыча. Только вместо старого китобоя за рулем сидел незнакомый мужик в спецовке.
        Охранник направился к судну, которое подошло на свободное место. Митя напряг слух, пытаясь разобрать диалог. Из-за работающего мотора собеседникам приходилось говорить громче, так что кое-что он услышал.
        - Шеф велел, - ответил мужик в спецовке на тихий вопрос охранника. - Вид ему портит у северного берега… Нос придержи.
        Охранник присел на корточки, подтягивая нос катера к швартовочному узлу, спросил что-то еще. У него был тихий голос, который сливался с пляжным гомоном. Зато голос мужика в катере звучал зычно и отчетливо:
        - Да не знаю я! У них в ГИМСе неразбериха, после того как Леонидыч пропал…
        Мите все стало ясно. Леонидыч куда-то пропал, и службы отеля перегнали катер от северного берега к причалу. Видимо, звонили в ГИМС, чтобы те забрали судно, но исчезновение Леонидыча спутало все карты - сегодня его очередь дежурить на водохранилище.
        Митя напряженно вздохнул. Случилось то, о чем он не хотел и думать. Леонидыч все-таки попал в беду.

* * *
        Весь день Горюнов провел в кабинете, получая доклады и сводки о поисках сбежавшего преступника. Несмотря на клятвенные заверения Шарафутдинова, что маньяка возьмут в ближайшие двадцать четыре часа (никуда он не денется!), несмотря на жесткие меры по оцеплению и прочесыванию района, к вечеру стало ясно, что предпринятые меры не приносят результата.
        - Может, он в самом деле утонул? - предположил Ваня, грызя баранку и отхлебывая чай из стакана.
        - Если бы утонул, нашли бы водолазы. Этот сукин сын сбежал, точно тебе говорю… Мы действуем неправильно. Бегаем за ним, словно собачонки, а нужно работать на опережение.
        - Что вы имеете в виду? - не понял стажер.
        - Ключ к поимке преступника - ясное понимание мотива, который им движет. И мне почему-то кажется, что стремление скрыться от правосудия, как об этом говорил на утреннем совещании первый зам, далеко не главная составляющая. Я думаю… нет, я почти уверен, что Савичев вернется в отель.
        - Но его там схватят. Там сейчас и полиция, и своя охрана.
        Горюнов встал из-за стола и с задумчивым видом принялся мерить шагами кабинет.
        - Он очень умен, этот Савичев, хотя и шизофреник. Обрати внимание, что после вчерашнего прыжка в реку не поступило ни одного сообщения о том, что его где-то видели. Ни одного! Значит, успешно скрывается. Значит, и в отель может пробраться незамеченным.
        - Но зачем ему в отель? Это слишком большой риск!
        - Мне кажется, его тянет туда, потому что он не завершил начатое. Его манит голос крови. Где-то там, рядом с отелем или даже внутри него, спрятана третья и самая главная жертва - его жена…
        - А разве не Сухин был третьим?
        - Сухин - случайность. Невольный свидетель. Настоящие жертвы Савичева - все женского пола. Похищены и убиты по одной и той же схеме.
        Горюнов достал из сейфа табельный «Глок-17», положенный ему для личной защиты, проверил магазин, убрал в кобуру.
        - Пожалуй, я туда съезжу, проверю. Если будут новости, звони на мобильный. Может, я и ошибаюсь. Но мне надо убедиться.
        Глава 26
        Митя долго наблюдал за охранником на пристани, надеясь, что тот расслабится и ненадолго покинет пост, но охранник, как назло, исполнял служебный долг образцово-показательно.
        Размышляя, как его отвлечь, Митя наткнулся взглядом на пляжный бар. Незаметно подкравшись к нему и дождавшись, пока бармена отвлекут заказом, он толкнул со стойки пирамиду подносов со стаканами. Грохот осколков был подобен взрыву бомбы.
        Охранник на пристани встрепенулся. Сбежал с мостков, торопясь к пляжному бару, в то время как Митя ленивым, не привлекающим внимания шагом подошел к лодкам.
        Времени было мало, поэтому, оказавшись на палубе, первым делом он полез в трюм. У Леонидыча там хранилось много разных вещей, кое-что из них могло оказаться полезным.
        Среди снастей отыскалась старая маска с потрескавшейся резинкой и пара выгоревших ласт, валявшихся здесь с незапамятных времен. Тут же отыскался мини-баллон со сжатым воздухом (инспектор называл его «резервный дыхательный аппарат»), а также патрон холодного огня в матерчатом чехле, именуемый в простонародье фальшфейером. Митя свалил находки в потертый рюкзак. Все это ему здорово пригодится, вот только самого главного, для чего он забрался в катер, в трюме не оказалось. Длинного деревянного ящика с металлическими углами.
        После недолгих рысканий по судну ящик все-таки отыскался. Его задвинули под сиденье и завалили брезентом. Откинув рулон, Митя вытащил контейнер, отстегнул замки.
        От гарпунного ружья, которое он надеялся найти внутри, осталась лишь вмятина на бархатистой подкладке. Остался также шомпол для чистки ствола, промасленная ветошь и банка смазки. Митя автоматически пошарил по углам, будто ружье еще могло отыскаться, потом разочарованно задвинул ящик обратно под сиденье и поскорее выбрался на берег. Он не особо надеялся на успех, но все же расстроился. Ружье ему пригодилось бы.
        Забирая в глубь леса, обходя постройки и места скопления людей, Митя думал о том, что ружье могла забрать полиция или охрана отеля. Огнестрельное оружие, да еще такого калибра, не должно лежать без присмотра. Но скорее всего его забрал Леонидыч. Баллон со сжатым воздухом Митя тоже не нашел, как и новой маски, и новых ласт. Это означало, что Леонидыч спустился вод воду в полном снаряжении. Последний раз Митя его видел в момент преследования фараончика. Возможно, Леонидыч обнаружил вход.
        Эх, узнать бы, откуда пригнали катер. Спросить бы у того мужика в спецовке. Только он наверняка, как и весь персонал, отлично знает зятя Абрамова в лицо и сразу доложит о разговоре начальнику СБ Леонтьеву. Выдать себя Митя не мог. Он еще не нашел логово.
        Впрочем, смутное ощущение, что уже горячо, что он на верном пути, трепетало в груди. Если катер отогнали на причал отеля, то логово точно находится где-то на территории. Находись катер за забором, Абрамов не стал бы тревожиться. Значит, логово в отеле. Его можно вычислить, разгадав источник шума, который раздавался в пещере.
        По дорожкам гулял народ, среди которого можно было запросто встретить знаменитость из телевизора. Митя с рюкзаком за плечом пробирался параллельно этим дорожкам, через лес, и прокручивал в голове известные факты. Юго-восточный берег слишком люден: огромный пляж, бары, коттеджи - вряд ли логово находится там. Искать следует на безлюдном северном берегу, где фараончик напал на Натали. Мужик, пригнавший катер, тоже упоминал про северный берег. С учетом того, что водяной дьявол мог обустроиться в человеческом строении, остается только разобраться, какие объекты там находятся.
        Едва Митя задал себе этот вопрос, как все встало на свои места. Он перешел с быстрого шага на бег, торопясь пересечь лес.
        Прежде чем стены водозабора засеребрились между листвой, до него долетел монотонный гул насосов для забора воды. Митя вышел из леса и уперся в ограждение из сетки рабицы. Табличка на ней гласила:

«Станция водозабора и водоочистки».
        Сцепив пальцы на проволоке, Митя жадно оглядывал лишенное окон строение. В голове всплывали обрывки фраз:

…мне кажется, я слышу какой-то гул…

…выдра зачастую обживает уже готовые подземелья…

…вход в нору всегда находится ниже уровня воды…

…какой-то гул…
        Логово находится где-то около здания водозабора. Возможно, даже связано с ним. Только где оно?
        Он вдруг понял, как найти ответ.
        Хозблок располагался за березовой рощицей. Шагая к нему, Митя был предельно осторожен, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из разнорабочих или горничных, спешащих во всех направлениях. Впрочем, у здания хозблока оказалось безлюдно. На всякий случай оглядевшись по сторонам, Митя вышел из леса и подошел к окну офиса инженера.
        Прижав лоб к стеклу и загородившись ладонями от бликов, он нашарил глазами в неосвещенном пространстве кабинета белый прямоугольник ватмана, покрытый причудливыми узорами. На схему водопроводных сетей отеля Митя обратил внимание вчера, когда приходил сюда за фильтром. Схема могла ответить на все вопросы.
        Дверь в офис была заперта. Митя подергал ручку в надежде, что инженер забыл повернуть ключ в замке, но нет, закрыл как следует, наверное, помня о том, что сегодня в отеле ожидается большая гулянка. Рядом с окном горел светодиод постановки на сигнализацию. Значит, через окно тоже не влезешь - через полминуты примчится охрана.
        Но полминуты - это уйма времени.
        Митя со всей силы двинул по стеклу кольцом наручника, за сутки ставшего почти родным. Стекло со звоном осыпалось к ногам. В кабинете надсадно загудело, лампочки под потолком замигали разными цветами. Не теряя времени, он пролез в разбитое окно, содрал со стены лист ватмана и, скатав его в небрежный рулон, покинул кабинет, поспешив в сторону леса, не дожидаясь, пока сюда прискачут охранники Абрамова.

* * *
        Прибыв в отель, Горюнов первым делом навестил начальника охраны Леонтьева, чтобы поинтересоваться общей обстановкой. Во время разговора в дверь просунулась курносая светлоглазая голова и коротко оповестила шефа о том, что в офисе инженера водоснабжения сработала сигнализация.
        Начальник СБ кивнул и отпустил подчиненного.
        - Вы туда кого-нибудь пошлете? - спросил Горюнов.
        - Позже. Все люди сейчас заняты.
        - А сигнализация?
        Леонтьев небрежно махнул рукой.
        - Наверняка кто-то из клиентов надрался и запустил бутылкой в стекло. Поверьте, сегодня это будет в порядке вещей. Вон, полчаса назад кто-то грохнул стойку с бокалами в баре. Дальше хуже будет, помяните мое слово. Абрамов велел не обращать внимания. Праздник. Пусть бьют, гуляют. Весь ущерб спишется на счет отеля.
        - А если это наш беглец?
        - Да бросьте, Андрей Павлович. Вы видели оцепление? Как бы он пробрался?
        - Значит, не пойдете смотреть, - резюмировал Горюнов.
        - Я же сказал: люди все заняты. И так повытаскивали из домов в выходные.
        Горюнов вышел из караулки, на ходу набирая номер дежурной части Истринского УВД. Он попросил отправить к хозблоку пару полицейских из тех, что дежурили вокруг отеля, после чего поспешил туда.
        У здания он оказался меньше чем за минуту. Бегло осмотрев разбитое окно, обнаружил на подоконнике след земли. Неизвестный, высадивший стекло, не просто хулиганил, а лазал внутрь. Зачем? Что могло понадобиться гостю отеля в скучном техническом кабинете?
        Этот вопрос ему не понравился. Следователь повертел головой, прикидывая направление, в котором мог скрыться взломщик. Рука невольно коснулась рукояти спрятанного под одеждой «глока».

* * *
        Отыскав место посветлее, где сосновые лапы не так плотно смыкались над головой, Митя опустился на колени и развернул на траве схему. Для непосвященных она напоминала лабиринт, но Савичев разбирался в чертежах. Проектируя в террариумах декоративные прудики и водопады, ему волей-неволей приходилось изучать обозначения помп, вентилей, труб.
        Впрочем, всю схему читать не потребовалось. В нижней части чертежа оказалось то, что ему было нужно: рисунки ключевых объектов водопроводной сети. Один из них приковал его внимание.
        На рисунке был показан разрез берега: пологий склон, плавно переходящий в горизонтальное дно. В основании склона, ниже линии воды, в берег врезался длинный, полутораметровой ширины тоннель, имевший название деривационный канал. Как понял Митя, через этот тоннель вода из водохранилища поступала в бетонные резервуары, находившиеся под отелем, откуда она с помощью водозаборных насосов поднималась в водопроводную систему.
        На одном из подземных резервуаров стоял красный штамп «Вторая очередь». Митя щелчком пальца согнал заползшую на ватман букашку и, сощурившись, вчитался в мелкий пояснительный текст.
        Когда он закончил, ему все стало ясно. Вместо простой трубы, опускаемой на дно водоема, Абрамов прорыл под мысом целый канал. Сейчас его использовали для забора воды на бытовые нужды, но в будущем из канала собирались наполнять сеть искусственных озер и прудов, на берегах которых разместятся два элитных поселка. Комплекс именовался «Золотой бор». Из пояснительного текста следовало, что строиться он должен второй очередью. А первой, несомненно, был сам отель. Возведя его, Абрамов не собирался останавливаться на достигнутом, а планировал расширить бизнес на соседние земли. Воистину: чем богаче человек, тем больше ему требуется.
        Один из подземных резервуаров, который должен регулировать уровень воды в несуществующих озерах, был построен, но не использовался. Проще говоря, стоял пустым и в то же время соединялся с водохранилищем через деривационный канал.
        Митя впился глазами в жирный прямоугольник, обведенный штриховкой. Незадействованный подземный резервуар и был логовом фараончика. Теперь сомнений не оставалось.
        Над резервуаром громоздилось помещение насосной. Два сооружения, подземное и наземное, соединял люк. Упирающаяся в него стрелочка сообщала: «Держать закрытым до пуска в эксплуатацию».

«Вот почему полиция не обнаружила логово, - подумал Митя. - В целях безопасности спуск в резервуар наглухо закрыли стальной крышкой на восемнадцати здоровенных болтах. Специально, чтобы кто-нибудь не провалился в люк или не пролил туда гадость, которая может угодить в питьевую воду. И ни один человек не догадывался, что гадость просочится в резервуар совсем с другой стороны».
        Изучив схему канала и колодцев, Митя скатал чертеж в рулон и взял курс на северный берег. В насосную, где находился люк, ему не попасть - там видеонаблюдение, заборы, колючая проволока. Это не офис инженера, где кроме компьютера и взять-то нечего. Объект находится под особой охраной. Но даже если Митя умудрится оказаться в насосной - люк резервуара ему не разболтить. Не хватит ни сил, ни времени. А времени осталось всего ничего - солнце уже касалось полосы противоположного берега. Значит у него только один путь - через воду и деривационный канал…
        Из размышлений его вырвал хрустнувший сук. Митя вздрогнул, сердце учащенно забилось. Глаза метнулись по зелени, обшаривая ее, и в следующий миг разобрали коротко стриженный затылок, лазоревую рубашку, синий погон…
        В десяти шагах от Савичева сквозь молодой березняк продирался следователь по особо важным делам Андрей Горюнов. На мгновение Митя даже растерялся. Как он оказался здесь? Почему? Неужели его подручные тоже здесь? Неужели окружили?!! На этом цепь вопросов обрывалась, поскольку следующее, на что наткнулись глаза, был пистолет в опущенной руке следака.
        Он пришел за Митей. Выследил каким-то образом.
        Больше раздумывать было нельзя. Еще секунда - и Горюнов его тоже увидит. И тогда все кончено.
        Выпустив рюкзак со снаряжением, Митя кинулся вперед, на лазоревую рубашку с погоном.
        Услышав шум, Горюнов дернул головой.
        - Савичев, стой! - воскликнул он. Рука двинулась вверх, вскидывая пистолет, но бывший биолог оказался проворнее.
        Хлесткий удар ластами по запястью выбил оружие из пальцев не хуже резиновой дубинки. Горюнов скривился от боли, вцепившись в парализованную кисть и, вероятно, проклиная себя за ротозейство. Митя тем временем проворно нашарил среди травы упавший пистолет и, отскочив назад, навел его на следователя.
        Тот моментально забыл о боли и беспомощно уставился на собственное оружие.
        - Если ты выстрелишь в сотрудника Следственного комитета, против тебя ополчится вся система. Тебя засадят до конца дней.
        Он старался держаться невозмутимо, но в глазах читался страх, а погоны на плечах заметно подрагивали. В самом деле, неважная для него ситуация. Маньяк, дело которого он ведет, целится из пистолета. И согнуть указательный палец - самое естественное в этой ситуации. Попробуй тут не испугайся!
        Митя опустил ствол.
        - Вы так ничего и не поняли, Горюнов. Совсем ничего не поняли.
        Он осмотрел пистолет. Неловко повозившись, поставил на предохранитель, убрал в карман.
        - Я его заберу, он может оказаться полезен… Не беспокойтесь, скоро я сдамся. В противном случае ищите мои останки в водохранилище.
        - Я ничего не понимаю, - пролепетал Горюнов. - Где дочь Абрамова?
        Митя подобрал рюкзак.
        - Убедите папашу открыть законсервированный резервуар на станции водозабора. Может, успеете.
        - Намекаешь на его причастность?
        - Нет. Впрочем, в некотором смысле Абрамов пособничал убийце. Своим бездействием, попытками замаскировать трагедию, чтобы не потерять прибыль. Но убийца не он, конечно… Да, вот что мне нужно от вас. Позвоните Вельяминову. - Митя продиктовал номер. - Передайте ему, я нашел логово. Это водозабор отеля. Запомнили?
        - Тебе лучше сдаться, Дима, - проговорил Горюнов, борясь с дрожанием нижней челюсти. - Через несколько минут здесь будет отряд полиции. Им отдан приказ стрелять на поражение.
        - Я этого уже не боюсь. Потому что есть вещи пострашнее пули. - Он подумал и добавил: - Куда страшнее, поверьте.
        И, придерживая оттянутый карман, Митя побежал в сторону, где между соснами синела вода, и вскоре скрылся из виду. Горюнов без сил опустился на траву. На него впервые направляли заряженное оружие, и сейчас ноги отказывались слушаться. Преследовать Савичева он не мог, даже если бы за поимку беглеца ему пообещали половину этого отеля.
        Сидя в траве и разглядывая рыжие стволы, за которыми скрылся преступник, Горюнов вспоминал разговор, в котором было много странного и нелепого. Смущенный вид Савичева, словно ему было неловко за свое поведение. Обещание сдаться. Его непонятная связь с высоким чиновником. И, самое главное, прямой, открытый взгляд, в котором не было и тени безумия, а только убежденность в своей правоте.
        В логические построения Горюнова, объясняющие убийства на Истре, закралась странная мысль. Он подумал: либо Савичев абсолютный псих… либо он полностью невиновен.

* * *
        Сколько она уже в этой чернильной тьме, рыбной вони и тошнотворном страхе? Который час? Или который день? А может, вопрос надо ставить по-другому: что за состояние, в котором она пребывает? Жизнь или смерть?
        Натали подумала, что последнее вернее. Потому что тьма и боль, в которых она тонула, словно в омуте, к человеческому бытию имели весьма далекое отношение. Ощущения говорили о другом. Это ад. Ад для согрешивших жен. Она только путалась в классификации: второй круг, предназначенный для сладострастцев и прелюбодеев, или круг девятый, пострашнее, для предателей родных? Пояс Каина, кажется.
        Реальность и дремотное забытье окончательно перемешались в ее разуме. Капающая с потолка вода казалась ей чьими-то шагами. А гул насосов над головой - голосами умерших, шепчущих ей что-то неразборчивое.
        Страж ада неотступно находился рядом. Она слышала, как он хрипел и ворочался в темноте. Кости, разбросанные по пещере, хрустели под грузным телом то с одной стороны, то с другой. Иногда из сумрака показывался чешуйчатый бок, желтый глаз или плоский хвост, в профиль напоминавший пилу. Иногда хозяин подземелья заговаривал с Натали чередой сумбурных, неразборчивых фраз, которые пугали девушку больше чего-либо на свете.
        Когда в очередной раз холодная рука с перепонками между пальцев появлялась из темноты и, словно гребень великана, проводила по волосам, Натали больше не отдергивалась и не кричала. Она вела себя прилежно и послушно бормотала треснутыми губами «спасибо вам большое» в ответ на протянутую кувшинку, потому что в противном случае с ней произойдет то же самое, что и с остальными девушками. А если вести себя прилежно, у нее оставались шансы. Шансы на то, что однажды сверху прольется солнечный свет, и в подземелье кто-то спустится и освободит ее от этого кошмара.
        Кто-то, кому она будет благодарна до конца своих дней.
        Весь вопрос в том, сколько ей отпущено времени. Ответ был: пока хозяину подземелья не надоест его игра.
        А зловещие признаки уже появлялись. Чудовище начало терять «джентльменские» манеры: нервничало без причины, рычало на стены, металось по углам. Натали понимала: голод не тетка. Как бы он ни изображал цивилизованное поведение, почерпнутое, видимо, в наблюдениях за людьми, звериная сущность лезла наружу, ломая все сдерживающие рамки. Скоро маска будет окончательно сброшена, и тогда Натали придется прощаться с жизнью…
        Однажды, придя в себя после очередного забытья, она долго прислушивалась к звукам внутри бетонного мешка и неожиданно поняла, что чудовища в пещере нет. Для верности она его позвала, потом спела куплет песенки «Солнечный круг», слышанной в далеком детстве. Ни шороха, ни рыканья. Монстр ушел.

«А если сбежать?» - пришла шальная мысль.
        На четвереньках Натали поползла в другую сторону от вентиляционного отверстия - туда, где стелилась непроглядная тьма. Сначала неуверенно, затем все решительней и настойчивей. Несколько часов назад она слышала в той стороне плеск, за которым последовало фырканье и шлепки мокрых лап. Возможно, там находился выход из подземелья.
        Натали ползла долго, часто останавливаясь, чтобы откашляться. В какой-то момент пол начал плавно спускаться вниз. Она преодолела еще метров десять по наклонной плоскости, когда пальцы провалились в воду.
        Натали ощупала края отверстия. Похоже на квадратный колодец, в котором стояла вода.

* * *
        После разговора на берегу Аркадий собирался уехать. Ему больше не хотелось оставаться в отеле, где каждый уголок, каждая тропинка напоминали о неудаче с Натали. Влюбленность сменилась тупой злостью на все, что было с ней связано. И даже месть (а он наблюдал с берега ссору Натали с мужем) не удовлетворила его сердце.
        Однако проснувшись на следующее утро, он решил остаться еще на день, чтобы посмотреть праздник. О грандиозном вечернем шоу говорили все вокруг. К тому же приехали несколько его друзей, богатых и беспечных гуляк, не пропускавших ни одной громкой тусовки. Скучать в одиночестве явно не придется.
        Около восьми вечера он надел модные джинсы с шелковой клубной рубашкой, которая подчеркивала его атлетическую фигуру, и вышел из коттеджа в теплую, пахнущую травами ночь.

* * *
        Минут за пятнадцать до начала шоу Абрамов забежал в пентхауз, чтобы сменить костюм. Гости, почти все, кого он хотел видеть на празднике (кроме Вельяминова, который так и не вернулся с совещания в Зеленограде), уже собрались на декоративной скале. Они сидели за столиками, пили аперитив, поглощали легкие закуски под выступление «Камеди Клаб». Все шло замечательно. За исключением того, что поиски дочери не принесли никакого результата.
        Выходя из лифта, он услышал крик.
        В спальне его супруга на пару с сиделкой суетились около детской кроватки, в которой красная, с опухшим лицом внучка надрывалась от бешеного крика.
        - Мамааа! - орала она, лупя по протянутым игрушкам. - Де мамаааа!!!!
        Услышав его шаги, супруга обернулась. Взгляд был усталый и беспомощный.
        - И так весь день, - объяснила она. - Ума не приложу, что делать.
        Абрамов распустил узел галстука.
        - Принеси бежевый костюм.
        - Когда вернется Натали? Почему она так долго?
        Абрамов ей не ответил. Он не сказал супруге о найденной на берегу сумочке, чтобы не волновать: не хватало еще заниматься ее душевным состоянием. Сергей Викторович сам чувствовал себя паршиво. Ему пришлось проглотить горсть таблеток, чтобы вечером быть в форме, блистать улыбкой, раздавать шутки и комплименты. Тут не до жены. Он должен провести этот чертов праздник, даже если небеса обрушатся на землю.
        - Натали задержалась в Москве, - буркнул он. - У нее там дела.
        - Какие дела? - Голос жены дрожал от волнения. - Сегодня суббота. Она даже на праздник не приедет? Я не понимаю.
        Абрамов тяжело молчал. Она больше не спрашивала, прекрасно зная, что не получит ответа.
        - Мити тоже не будет? - негромко спросила она.
        Абрамов взорвался.
        - Я понятия не имею, что замыслил этот Митя! Ты принесешь костюм, или мне нужно заказывать службу доставки?!!
        Мать Натали опустила голову и вышла из детской, выполняя указание.
        Абрамов подошел к кроватке и посмотрел на надрывавшуюся внучку. Даже в крике она была удивительно похожа на свою мать: прекрасное личико, словно вылепленное талантливым скульптором, светлые вьющиеся волосики и, конечно, ослиное упрямство.
        Абрамов взял Марусю на руки. Она вырывалась и отпихивала его потными ладошками, но он крепко прижал ее к себе, пытаясь задавить сопротивление силой.
        - Перестань! - сердито говорил он ей. - Перестань, я сказал! Я твой родной дедушка! Я люблю тебя! Перестань орать!!
        Девочка его не слышала и голосила во всю глотку.

«Ничего, - подумал Абрамов, - поорет и перестанет. Это пройдет».
        Он неожиданно подумал о том, что если Натали не станет, он заберет внучку себе. Через пару лет она не будет помнить родителей, и Абрамов воспитает малютку как надо, не давая свободы и вольностей, которые были у ее матери. И, конечно, он не позволит ей выйти замуж за того, за кого ей хочется.
        Он сломит ее упрямство.
        Глава 27
        Прежде чем спуститься к воде, Митя оглядел с опушки леса, нет ли поблизости охранников, и лишь затем сбежал по металлической лестнице на бетонную площадку, посреди которой торчало чугунное колесо, приводившее в действие запорную арматуру.
        Наверху, за соснами, на декоративной скале гремела музыка, небо озаряли отсветы огней, гулко звучал баритон ведущего. Периодически всплескивали аплодисменты, звенели столовые приборы, рассыпался смех. Началось шоу, которое последние дни готовил отец Натали. Он все-таки не отменил мероприятие, хотя уже должен озаботиться отсутствием дочери. А зная о вчерашних находках в водохранилище, и ужаснуться.
        Митя не был удивлен. Он еще раз убедился, что бизнес для Абрамова важнее близких. В этом и заключалась разница между ними. Вот почему он отказался работать на тестя.
        Заходящее солнце расплескивало красное золото по рубчатому глянцу водохранилища. Надо торопиться.
        Перегнувшись через перильца, он посмотрел вниз. Бетонный откос скрывался под водой. Митя был уверен, что вход в деривационный канал находится здесь, под его ногами, больше негде. Этот штурвал, торчавший посередине, очевидно, приводил в действие механизм очистки металлической сетки-фильтра от водяных наростов.
        - Но сетки там никакой нет, - понял Митя. - Иначе как бы ты плавал, дружок, верно?
        Беглый взгляд на мутные волны вернул в душу сомнение. Сейчас он найдет вход в канал, проникнет в подземный резервуар, в котором обосновался продукт биоинженерии, - и что дальше? Митя ничего толком не знал о существе - лишь то, что его повадки схожи с крокодилом, выдрой и человеком. А какая у него физиология? Где расположено сердце? Куда стрелять? Пробьет ли пистолетная пуля шкуру или височную кость? Экспериментальные данные на этот счет отсутствовали. При таком раскладе есть вероятность только ранить животное, а это плохо. Любому охотнику известно, что несмертельное ранение сопровождается мощным выбросом адреналина, который делает хищника вдвойне и даже втройне опасным.
        Но другого выхода все равно нет.
        Митя спустился с площадки на траву, разделся, натянул маску и ласты. Пистолет завернул в полиэтиленовый пакет, заимствованный из мусорной урны на лесной дорожке. Получившийся сверток вместе с фальшфейером сунул в рюкзак, который собирался взять с собой.
        Еще раз огляделся. Горюнов и его помощники должны уже появиться, но пока не видать. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, готовясь к пробному погружению. Сейчас перед ним стояла задача обнаружить вход в тоннель. Тратить на эту операцию воздух из мини-баллона, найденного в катере, было неразумно. Сколько там, пятьдесят вдохов? В деривационном тоннеле каждый будет на вес золота.
        Оставив мини-баллон в траве, Митя шагнул из душного воздуха в прохладу.
        Когда рассеялись пузырьки, перед ним предстала уходящая вниз стена, сложенная из бетонных плит. У ее основания темнело большое отверстие, при виде которого в позвоночнике защипало холодком, а по ногам разлилась слабость. В детстве Митя совсем не так представлял логово своего ужаса. Ему казалось, что это должно быть нечто вроде шалаша из коряг на дне. В оригинале логово оказалось инженерной конструкцией из железобетона.
        Работая ластами, Митя опустился метра на два, осмотрел отверстие и вернулся к берегу, всплыв среди водорослей.
        В глубине деривационного канала стояла темень, хоть глаз выколи. Согласно чертежу, ему придется проплыть около пятнадцати метров и найти второй колодец, который приведет в пустой резервуар. А фонаря нет.
        Без фонаря все придется делать вслепую и на ощупь. Конечно, можно зажечь фальшфейер, которому не требовался кислород для горения, но Митя решил поберечь этот источник света. В пещере он будет нужнее. А на первом этапе поможет солнышко, садящееся за лес на другом берегу - его лучи, пронзая толщу воды, освещали подводную стену и вход в канал.
        На конце мыса раздался треск фейерверка, рассыпались аплодисменты. Выверяя каждое движение, Митя промыл и прилепил на лицо маску, готовясь к самому главному погружению в своей жизни. Оставалось забрать из травы желтую бутылку, в которой было упаковано дыхание на следующую четверть часа, когда ушей коснулся тихий плеск.
        В свете угасающего дня Митя обнаружил метрах в пятнадцати скользящий через волны серповидный плавник. Сердце больно стукнулось о ребра. Фараончик! Превозмогая дрожь, он опустил лицо под воду, чтобы еще раз взглянуть на чудовище. Может удастся обнаружить слабые места в строении тела?
        В кристальном рубиновом пространстве скользил горбатый силуэт, напоминавший порождение безумного разума. Конечности прижаты к телу для большей обтекаемости. Плоский хвост лениво взмахивает. Злые огоньки глаз тускло поблескивают в багровом полумраке воды.
        Митя внимательно следил за грозным существом, во владениях которого находился. В душе теплилась надежда, что монстр не заметит его в гуще водорослей. Но несмотря на страх, он продолжал следить за фараончиком подобно тому, как раньше тот следил за людьми на берегу. Они словно поменялись ролями, охотник и добыча.
        Совершив изящный вираж, человекообразный монстр проплыл в считаных метрах и скрылся в отверстии. Митя наконец выпустил из груди переработанный воздух. Откровений в физиологии, честно сказать, он не открыл. Монстр выглядел непробиваемым, как скала.

«Бей в шею», - учил старый китобой.
        Митя помнил это наставление, но выполнить его было сложно. Чтобы попасть в шею, нужно обладать ловкостью, твердой рукой и опытом. Ничего этого не было в арсенале. Одна шаткая надежда, что он сумеет вытащить Натали из логова незамеченной…
        Если она еще жива.
        Перед всплытием он автоматически скользнул взглядом по дну и вдруг заметил среди теней у большого камня разбросанные вещи. Митя отдышался и нырнул опять, на этот раз энергично взмахивая ластами, чтобы достать до дна.
        Первое, что попалось на глаза, был зарывшийся в песок акваланг. Шланг, ведущий к редуктору, разорван надвое. Митя на всякий случай покрутил вентиль, но воздуха в баллоне не было - весь ушел через разрыв. За аквалангом выгнулся полумесяцем пояс с ножнами. Дальше лежала потерянный ласт. А еще дальше… Леонидыч.
        Маска на повернутом вверх лице не съехала ни на сантиметр. Стеклянные глаза смотрели на колышущуюся поверхность. Правая рука отсутствовала. Тело ниже солнечного сплетения заканчивалось путаницей сизых внутренностей. В шее зияла кровавая рана - такая глубокая, что виднелись шейные позвонки.
        Митя быстро отвел взгляд, ощутив тошноту. Да и не было сил смотреть на изуродованного товарища. Глаза автоматически скользнули по дну… и обнаружили недалеко от тела обмотанный полиэтиленом ствол, торчащий из ила.
        ГАРПУННОЕ РУЖЬЕ!
        То самое, которое он безуспешно искал на катере. А оно лежало здесь, неподалеку от своего хозяина. Провалилось в донные отложения всеми десятью килограммами чугунного литья. Но ствол остался торчать, благодаря чему Митя его и обнаружил.
        Он достал ружье со второго нырка, бросил его на траву и ошеломленно привалился к берегу.
        Леонидыча больше нет.
        Было трудно в это поверить. Больше не услышишь его усмешек, одесского говорка, советов по водолазному делу. Исчезла какая-то душевная опора. Мите хотелось подумать о чем-то скорбном в отношении старика, с которым подружился и у которого, наверное, ближе Савичева никого не было - ни родственников, ни детей, один как перст, - но мысли путались, а в глазах стояло мертвое лицо и остекленевший взгляд, наполненный страхом.
        Думая о последних минутах жизни инспектора, Митя в который раз усомнился в своем замысле. Ему не исполнить задуманное. Если не справился Леонидыч, то что говорить о нем, бывшем биологе, который боролся с монстром внутри себя, продавая крокодильчиков игрушечных размеров. Для схватки с реальным монстром у него нет подходящих данных…
        Наверху послышались голоса. Край леса над обрывом осветили лучи фонарей.

«Пора плыть, Митя, - сказал он себе, - иначе скоро сюда спустится Горюнов с полицией. Или ты напрасно бежал от него?»
        Он подобрал «шоулдер ган». Распечатав пакет, освободил ружье от полиэтилена. От холодной латуни и плавных обводов повеяло надежным, успокаивающим… Митя разломил ствол. В казеннике желтела пята снаряда. Значит, один выстрел будет. Один верный выстрел, который все решит.
        Немного поколебавшись, Митя решил не брать с собой пистолет Горюнова. Еще раз глянув на фараончика, он подумал, что пуля, пожалуй, не возьмет такого громилу. Будет лучше, если он сконцентрируется на чем-то одном, что надежнее и вернее. Выстрел из ружья потребует полной сосредоточенности. А если держать в уме, что есть еще пистолет, то можно промазать из первого и не успеть достать второй. К тому же пистолет, кроме всего прочего, добавит веса к снаряжению, пусть и небольшого… В общем, он бросил «глок» на тропинку, чтобы Горюнов его поскорее обнаружил, когда спустится сюда.
        Засунув ружье в рюкзак и затянув веревочку на горловине, Митя накинул на плечи лямки, отдышался как следует и нырнул. Входное отверстие канала, окаймленное лохмотьями порванной сетки, распахнуло перед ним черную глотку. Прижимая к груди мини-баллон с пятьюдесятью вдохами, Митя проплыл внутрь, быстро работая ластами.

* * *
        Абрамов спустился с декоративной скалы к ожидавшим его внизу Горюнову и Леонтьеву. Наверху вовсю гремело представление. На Сергее Викторовиче был бежевый костюм от Armani, в петлице торчала кровавая гвоздика. Им пришлось отойти в аллею, чтобы слышать друг друга.
        Абрамов с удивлением уставился на группу охранников в глубине аллеи.
        - Я усилил охрану вечеринки, - объяснил начальник СБ, проследив за взглядом шефа. - Дело в том, что господин следователь столкнулся с Савичевым в отеле.
        Абрамов удивленно посмотрел на Горюнова.
        - Я уже позвонил в полицию, - продолжал Леонтьев. - Пока они едут, сформировал поисковые группы, и они уже начали осматривать территорию.
        - Не может быть! - отреагировал Абрамов. - Вы видели Савичева?
        - Да, - ответил Горюнов. - Скажите, Сергей Викторович, а что за закрытый резервуар находится у вас на станции водозабора?
        - О чем вы? Как вы можете думать о такой ерунде! По отелю разгуливает маньяк!
        - Ответьте, пожалуйста.
        - Господи! Это вторая очередь строительства. Заготовка на перспективу. Резервуар закрыт наглухо и опломбирован. Я уже объяснял оперативникам, проводившим обыск.
        - Мы можем заглянуть в него?
        - Горюнов, - рассвирепел Абрамов, - лучше найдите мою дочь и сделайте так, чтобы от вас не сбегали маньяки.
        - Сергей Викторович, - примиряюще встрял Леонтьев, - вы можете вернуться к гостям, у нас все под контролем.
        - Какое под контролем! - оттолкнул его Абрамов. - Ты мне обещал, что ни одна живая душа не проникнет в отель! Думаешь, я могу сейчас думать о гостях? Вот что, я знаю отель лучше всех. Я пойду с вами искать этого гада.
        - Он вооружен, - предупредил Горюнов.
        - Меня это не беспокоит. Вы пойдете с нами?
        - Спасибо, я лучше дождусь полиции.
        Больше ничего не сказав, Абрамов решительно направился к охранникам.
        Глава 28
        Натали застыла на четвереньках у края колодца, глядя в темную воду. Плавала она неплохо, но получится ли задержать дыхание, когда у нее кашель? А если он разберет под водой? Тогда она наверняка захлебнется.
        Пока она раздумывала, чудовище вернулось.
        Черная, как нефть, вода в колодце пришла в движение, послышались плеск, фырканье… Натали отшатнулась от края, проклиная себя за медлительность. Быстро посеменила назад, в более светлую часть подземелья, отдаляясь от тяжелого, беспокойного дыхания, раздававшегося из темноты. Она собиралась вернуться в свой угол и забиться в него, будто за время отсутствия «большого папочки» не сходила с места и вела себя паинькой. Но старые приемы уже не работали.
        Существо было не в духе. Это стало понятно сразу. Оно нервно металось, раздраженно фыркало и рычало в пустоту. Человеческих слов Натали больше не слышала.
        Некстати подвернулся кашель и настиг ее на середине панического бегства. Чудовище замолчало, затем стремительно метнулось к ней и окатило устрашающим ревом. Брызги вонючей слюны усеяли лицо и плечи.
        - Все, все, все! - заплакала она. - Я стою на месте. Я никуда не убегаю.
        Существо больно толкнуло ее в плечо. Отскочило, словно бы остыв, затем опять налетело. Удар, пришедшийся в солнечное сплетение, вызвал жгучую боль, от которой Натали даже отключилась на миг…
        Придя в себя, она обнаружила, что сидит на полу, согнувшись и прижимая ладони к груди, над ухом раздаются рокочущие перекаты, в ноздри бьет острый мускусный запах, источаемый кожей существа. Оставалось только гадать, что вывело из себя хозяина подземелья: то ли голод, то ли другая потребность, тоже требующая удовлетворения…
        Натали почувствовала ледяной ужас, коснувшись мыслью этого предположения. Возможно, она была единственным человеком на свете, кто знал, почему жертвами чудовища становились молодые девушки. Откуда бы ни появился этот зверь, в его косматой голове гнездился инстинкт продолжения рода, принявший жуткую, извращенную форму. Ей стало дурно. Она вдруг отчетливо поняла, что спасения ждать неоткуда. Все решится прямо сейчас. И судьба уготовила ей не плюшки с пряниками, а смерть, полную ужаса и страдания…
        Сквозь эти мысли, сквозь рассерженный рокот и горячее дыхание над ухом просто удивительно, как она сумела различить еще один звук, донесшийся от колодца. Слабый плеск. Натали метнула взгляд в темноту, но ничего не разобрала. И все-таки сердце подсказало, что в пещере появился кто-то еще, причем она готова была поклясться, что это был человек.
        - Пожалуйста, помогите мне! - чуть слышно простонала она.
        Хлопок - и яркая вспышка озарила стены пещеры трепещущим белым светом, от которого Натали мигом ослепла. После проведенных во тьме часов глаза забыли о своем предназначении. Все, что она видела, - темную фигурку гостя, присевшего на одно колено и копошащегося в вещах, брошенных на пол подземелья. Затрещал полиэтиленовый пакет, в каких обычно носят продукты из супермаркета. И человек что-то поднял к лицу.
        - Эй! - произнес голос, от которого спину покрыло мурашками. - Эй, тварь! Обернись!!
        Жуткий хозяин подземелья развернулся, зашуршав хвостом по полу. Обдал гостя устрашающим рыком.
        - Уши… Натали, береги уши! - услышала она сквозь топот ног и шарканье брюха. Она едва успела понять, что делать, и сдавила голову ладонями, как в следующий миг стены подземелья содрогнулись от упругого выстрела…

* * *
        То, что он выбрался из колодца, Митя понял по ощущениям - его окружала кромешная тьма. Возможно, в пещере было гораздо темнее, чем в заполненных водой катакомбах, по которым он пробирался сюда с замирающим сердцем, считая каждый вдох.
        В первый миг его охватило сомнение: не ошибся ли он в расчетах, туда ли привел чертеж? Но затем из темноты послышалось копошение тяжелого тела и испуганные всхлипывания, в которых он узнал голос Натали.

«Жива!» - пронеслось в голове.
        Митя дернул за шнур и сощурился от яркого белого огня, повалившего из фальшфейера с искрами и шипением. Бетонные стены подземелья и все, что в ней находилось, осветились дрожащим сиянием.
        И Митя увидел.
        В дальнем углу, среди костей и рванья, поблескивало влагой массивное хвостатое тело на кривых руках. А рядом, на полу, распласталась нагая женщина, которую он поначалу даже не узнал: исхудавшая и бледная, словно призрак, заляпанная кровью, замотанная в тряпье. Никакого сходства с гордой и независимой дочерью московского чиновника. У него сжалось сердце, но сейчас было не время для сострадания.
        Все внимание на монстра.
        Он впервые видел фараончика вне водной среды. Судя по тому, как дышал хищник, как раздувалась грудь, какие из нее вырывались звуки - генное вмешательство подарило чудищу легкие млекопитающего, а не рыбьи жабры. Он все-таки получился настоящим человеком-амфибией, способным жить и в воде, и на суше, что не могло не вызывать восхищения. Вот только долгих лет жизни и места в зоопарке Митя предоставлять ему не собирался, как бы того ни хотел создатель ужаса, доктор Франкенштейн-Вельяминов.
        Митя бросил вперед горящий фальшфейер, опустился на одно колено и, сдернув пакет, поднял чугунный ствол. Дистанция была метров шесть - в упор практически. Сомнений в том, что он сумеет поразить цель с такого расстояния, не возникло. Правда, пока Натали была рядом, нельзя открывать огонь - ее могло зацепить. Фараончик же, как назло, не отходил - ослепленный фальшфейером, он вообще заторможенно реагировал на вторжение в свои владения.
        Митя понял, что должен отвлечь его от пленницы.
        - Эй! - крикнул он. - Эй, тварь! Обернись!!
        Фараончик мотнул головой. Яростные глаза не без удивления уставились на непрошенного гостя. Рваный рот, наполненный торчащими из десен зубами, похожими на гвозди, раскрылся и страшно зарычал на Савичева - так, что затряслись поджилки. Именно в это мгновение Митя ощутил, как шелуха цивилизации, в которую он был завернут, словно в кокон, окончательно распалась. Он будто очнулся от многолетнего сна. Сейчас, как и десять тысяч лет назад, возникла простая ситуация.
        Человек. Против. Смертельно. Опасного. Существа.
        - Уши! - закричал он. - Натали, береги уши!
        Дальше все произошло стремительно. Монстр ринулся к нему, подпрыгивая, словно тюлень.
        Митя поймал на мушку косматую голову и нажал спуск.
        Ружье прыгнуло в руках. От грохота выстрела мигом заложило уши. Латунный приклад больно толкнул в плечо, Митю отбросило на пол.
        Позже он узнал, что стрельба «в штык», в несущегося на тебя зверя, не самый верный вариант охоты - больше волнения и меньше площадь поражения. Но ему повезло: генная инженерия подарила зверю крупную голову. Митя целился в нее, надеясь разрушить мозг - единственный жизненно важный орган, чье расположение было ему хорошо известно. Но в голову гарпун не попал.
        Насколько Савичев успел увидеть, снаряд скользнул по щеке и вошел в основание шеи, раздробив ключицу и плеснув кровью. Энергия выстрела остановила бросок животного. Со стороны это выглядело так, словно фараончик наткнулся на невидимую преграду.
        - Один! - произнес Митя, бросаясь к Натали, слыша свой голос словно издалека. - Два…
        Он схватил ее в охапку и потащил за бетонный угол, не переставая вести отсчет и слушая за спиной надломленный вой (да, сука, это очень больно!), перемежающийся со шлепками лап по бетону и мешаниной человеческих ругательств, от которых кровь стыла в жилах:
        - БЛЯХАМУХААА-А!! А-А-А!!! ТВОЮМАТ, ТВОЮМАТ!!!.. СРАЛЯСКОМОВОЙМАТЫ!!!.. СКОМОВООООООООЙ!!!!!!!!
        Заряд сработал на секунду раньше, чем обещал Леонидыч. А может, Митя считал медленней, чем было нужно. Взрыв громыхнул еще до того, как они успели спрятаться за бетонным укрытием.
        Подземелье тряхнуло. Упругий жар толкнул беглецов в спины и выбил пол из-под ног. Слух опять отключился, обернувшись пронзительным свистом, как у ненастроенного радиоприемника. Спины осыпало горячими ошметками. Резко пахнуло сгоревшим порохом.
        Некоторое время Митя лежал, чувствуя, как его хлещет по щекам горячей пылью и осыпает бетонной крошкой. Затем сел, опираясь на дрожащую руку, протер слезящиеся глаза.
        Стены пещеры озаряло пламя горящего фальшфейера. Туша фараончика была разорвана пополам, части валялись в нескольких метрах друг от друга, дымились вывалившиеся внутренности.
        Митя заставил себя подняться и подойти к телу, чтобы убедиться. Без вариантов. Одна из частей тела оказалась головой, оторванной взрывом. Глядя на белое в кровоподтеках лицо, на щели глаз, он не почувствовал ни гордости, ни ликования. Лишь ощущение законченной тяжелой работы.
        За его спиной Натали зашлась в приступе болезненного кашля, и Митя вспомнил про отек легких, наступающий после утопления.
        Он вернулся к ней.
        - Ты сможешь плыть?
        Натали слабо кивнула.
        - Я дам тебе дыхательный аппарат, - объяснил он, разыскивая взглядом колодец, на краю которого бросил снаряжение. - Нам придется проплыть метров тридцать под водой. И все закончится. Натали?
        Что-то влажное и горячее коснулось запястья. Он опустил глаза и обнаружил, что она прижалась губами к его руке, целуя ее, робко, нерешительно. Потом беззвучно заплакала.
        Он опустился на колени, обнял дрожащие плечи.
        - Все, все закончилось!
        - Не бросай меня, - сказала она. - Пожалуйста, Митя!
        Митя почувствовал, как стало горячо на сердце.
        Он помог ей добраться до колодца. Фальшфейер еще горел, но уже не так ярко, как вначале. Пока он не потух, нужно успеть найти ласты, которые он где-то бросил, когда вылез из колодца. Ага, вот они. Митя их подобрал, протянул Натали баллон.
        - Тут все просто. Берешь эту штуку в зубы и вдыхаешь.
        - Угу.
        - Там где-то полбаллона. Может, меньше. Я боюсь, он закончится на середине пути. Если это случится, тебе придется задержать дыхание, пока мы не доберемся до выхода. Ты сможешь?
        Она замешкалась перед ответом.
        - Да… я постараюсь… Но чем будешь дышать ты?
        - Я справлюсь.
        Она вцепилась ему в плечи:
        - Если ты не доплывешь, мы погибнем!
        - Я доплыву, Натали, - произнес он с неожиданным для себя хладнокровием. - Доплыву.
        В этот момент, когда опасность была позади и когда они были готовы отправиться в подводное плавание к свободе и свету, в глубине подземелья раздался протяжный всхлип. Захрустели кости на полу. Митя еще раз взглянул на оторванную голову, убеждаясь, что странные звуки исходят не от нее.
        Из глубины раздалось осторожное рычание.
        Натали завопила от ужаса.
        В угасающем свете фальшфейера Митя увидел, как из-за угла нетвердой походкой, обиженно ревя и мотая головой, контуженной после взрыва, выполз номер второй.
        ВТОРОЙ ФАРАОНЧИК!!!
        Он был таким же огромным, могучим и, самое главное, живым. Натали и Митя вытаращились на тварь, ни секунды не сомневаясь, что зрение или мозг играют с ними в какую-то затейливую игру, в то время как в голове проносилась тысяча мыслей о неуничтожимости зла и бессмертии дьявола…

«У меня двоится в глазах», - вспомнились Мите слова предыдущей пленницы подземелья.

«Вероятно, - говорил уже голос Вельяминова, - одна из четырехсот спущенных в канализацию икринок очутилась в благоприятных условиях водной среды».

«А может быть, вы не угадали с предположениями, Герман Алексеевич? - подумал Митя. - Выжил не один, а два зародыша? Ваши биоинженеры создали столь успешный продукт, что выживаемость эмбрионов превысила прогноз ровно в два раза!»
        Он глянул на валявшееся на полу ружье, в котором осталась только пустая гильза. Сейчас бессмысленно сожалеть о том, что по собственной воле он оставил наверху пистолет. Нужно было что-то делать, причем немедленно.
        Чудовище подползло к дымящемуся телу и обнюхало его. Вжав голову в плечи, трубно загоготало. Этот жуткий пронзительный звук, пробившийся в заложенные уши, содержал и боль, и ненависть, и провозглашение своего превосходства над всем живым.
        Медлить больше нельзя.
        - Быстро! - скомандовал Митя. - В колодец!
        Натали прикусила загубник баллончика, но шагнуть в воду не решалась. Вопросительно смотрела на мужа.
        - Давай, давай! Я его задержу, - торопил он, подталкивая ее к краю. Потом, сделав три быстрых шага, подобрал с пола затухающий фальшфейер. Фараончик повернул голову, привлеченный громким звуком плюхнувшейся в колодец Натали. Ринулся навстречу - тяжело и неистово, словно локомотив. И получил в морду горящей шашкой.
        Посыпались искры. Чудовище отшатнулось, зажмурилось, взревело обожженными губами. По воздуху поплыл запах паленой кожи.
        Подобрав гарпунное ружье, Митя вернулся назад и прыгнул в колодец следом за супругой. Он надеялся, что огонь на время ослепил близнеца, дав им шанс оторваться от погони и выбраться на берег. Нужна фора, потому что как только номер второй оправится от шока, он бросится следом.
        Его жуткий гогот над телом убитого брата до сих пор стоял в ушах.
        Глава 29
        Деривационный канал, куда они спустились из колодца, лежал во мраке, лишь далеко впереди светлело отверстие выхода. Митя выпустил из пальцев гарпунное ружье, которое использовал как груз. Подцепив Натали под руку, изо всех сил заработал ластами.
        Светлое пятно выхода приближалось куда медленнее, чем ему этого хотелось. Было трудно плыть вдвоем (хотя Натали помогала по мере сил), а кроме того, беспокоила возможная погоня. Митя периодически оглядывался, ожидая увидеть во мраке светящиеся глаза, но пространство среди бетонных стен ничто не нарушало.
        Когда до выхода оставались считаные метры, Натали у него в руках вдруг задергалась, затряслась, изо рта пошли пузыри. Через секунду Митя понял, что она давится от кашля, и прежде чем успел ей помочь, воздушный баллон выскользнул из ее сведенных судорогой пальцев и исчез во мраке.
        Он не стал терять время на поиски, продолжая плыть. Помочь ей можно только наверху…
        Ну вот и выход!
        Митя мощно взмахнул ластами и выскользнул из каменных стен в просторы водохранилища. Через секунду он был на поверхности, жадно глотая горячий воздух и поднимая над волнами залепленное волосами лицо жены.
        - Давай, дыши!
        Она висела на руках, обмякшая и безвольная, не подающая признаков жизни. Он быстро погреб к берегу. Солнце село, и на окрестности водохранилища опустились сумерки. На декоративной скале, громкой и освещенной разноцветными огнями, продолжался праздник элиты.
        Митя вылез на траву приблизительно в том же месте, где оставил одежду, выволок из воды супругу.
        Дыхания не было.
        Он еще раз оглянулся, холодея от мысли, что чудовище может появиться за спиной, после чего начал реанимацию, как учили в автошколе. Десять толчков в нижнюю половину грудины, два вдоха в губы, снова десять толчков. Леонидыч говорил, что искусственное дыхание при реанимации не играет большой роли - человека оживляет лишь массаж сердца. Однако, несмотря на это, продолжал прижиматься к Наташкиным губам, надеясь, что вдувает в них жизнь.
        Вскоре она зашевелилась, закашляла, изо рта пошла вода. Серые глаза, обычно пронзительные, а сейчас затянутые поволокой, приоткрылись.
        - Где он? - пролепетала она.
        - Мне нужно кое-что закончить, Натали. Подожди меня. Продержись еще минуту. Я попробую запереть его в канале.
        - Запри эту гадину…
        Реплика вызвала у нее новый приступ кашля. Ей срочно требовался врач, на счету была каждая минута. Но Митя должен был закончить начатое, иначе последствия могли быть непредсказуемыми.
        Он взбежал на освещенную фонарем площадку и принялся крутить колесо штурвала. При первом повороте лопнула проволока, державшая пломбу. Где-то внизу под водой со звонким щелчком стронулся механизм. Штурвал пошел туго, скрепя несмазанной резьбой, и Митя стал помогать себе второй рукой. Поворот… поворот… еще поворот… Только бы успеть до того, как фараончик выплывет из канала. Расчет был на то, что широкое лезвие ножа для чистки сетки-фильтра перекроет выход, и монстр останется заперт в бетонных катакомбах под отелем.
        Натали перестала перхать. Он окликнул ее, но она не ответила. Вместо этого раздалось шарканье ног по бетонной лестнице. Краем глаза Митя увидел черные комбинезоны охраны. Все-таки нашли. Вероятно, их привлек его отчаянный вопль сразу после всплытия. Может, оно и к лучшему. Только бы успеть опустить нож.
        Митя крутил штурвал до тех пор, пока ему не заломили за спину руки и не оттащили от механизма. В последний момент он глянул на волны у берега, но ничто не нарушало их плавную геометрию: ни плесков, ни расходящихся кругов, ни прямого следа, оставляемого спинным гребнем. Есть шанс, что он успел.
        - Бог мой, Наташенька! - услышал он за перилами голос Абрамова. Натали опять не ответила, и по внутренностям Савичева полоснул ледяной страх. - Наташенька, моя доченька, моя принцесса! Что с тобой случилось? ЧТО ОН С ТОБОЙ СДЕЛАЛ?!!
        - У нее отек легких. Ей нужна срочная медицинская помощь! - крикнул Митя, с трудом различая на границе света и тьмы стоящего на коленях тестя.
        - Что он с тобой сделал! Что?!! - продолжало доноситься снизу.
        - Сергей Викторович, возьмите себя в руки. У нее отек…
        - Какой на хрен отек! У нее весь живот исполосован! Господи!
        - Вы не понимаете…
        - Замолчи! - заорал Абрамов. - Заткнись! Заткнись!!
        Охранники заломили руки еще сильнее. Митя застонал от боли.
        - Передай в центральную, взяли, - сказал хриплым голосом один охранник другому. - А то мне рацию не достать. Пусть полиция летит сюда.
        - Я не убегу, - заверял Митя. - Послушайте. Пожалуйста. Вызовите «Скорую». Потому что Натали… - Слова застыли у него в глотке, когда он увидел поднявшегося на площадку Абрамова. Дорогие брюки Armani на коленях перепачканы землей, галстук съехал набок, глаза налиты кровью. В руке он сжимал пистолет Горюнова, подобранный на тропинке, где его оставил Митя.
        - Никому ничего не передавать, - велел Абрамов.
        - Сергей Викторович! - ахнул охранник помоложе, застыв с поднятой к губам рацией.
        - Он убийца. Он погубил мою дочь.
        - Нет… - пролепетал Митя.
        - Он убийца! - одержимо повторил Абрамов. Стало ясно, что он не в себе.
        - Сергей Викторович, будьте благоразумны, - произнес хриплый охранник, видимо, поопытнее. - Это уголовное преступление.
        - Вы - свидетели. На меня напал сумасшедший маньяк. Я защищался. У него был пистолет, мне удалось его выхватить.
        - Сергей Викторович…
        - Озолочу! Вы меня знаете!
        Грозный с безуминкой взгляд скользнул по лицам служак. Митя почувствовал, что оба напряглись. Не ответили ни да, ни нет, но по крайней мере задумались. Абрамов продолжил натиск:
        - О нем никто не будет жалеть. Он убийца. У меня есть связи, дело будет оформлено как надо…
        Вороненый ствол поднялся. Рука Абрамова тряслась, но не от страха - от гнева, долгие годы копившегося в тесте. Савичев даже не понял, что почувствовал в тот момент. Не было ни испуга, ни отчаяния - только горечь, что все закончится, как этого хочет Абрамов. И еще злость на тестя за то, что своей истерикой он убьет собственную дочь.
        Именно в тот момент, когда жизнь Мити повисла на волоске, готовая оборваться таким несправедливым образом, то ли из-под земли, то ли из-под воды раздался глухой раскатистый удар. Затем еще один. И еще. Словно наружу из-под земли рвался подземный бог.
        - Что это? - неуверенно спросил молодой охранник, озираясь по сторонам. - Откуда это?
        - Гидравлические удары в водопроводе, - уверенно ответил Абрамов. - Такое бывает… - Его взгляд задержался на штурвале механизма очистки. - Вы схватили его здесь, на площадке?
        - Да, - прохрипел державший Митю охранник поопытнее, - вот это колесо крутил.
        Абрамов перегнулся через перила, рассматривая воду.
        - Вот дьявол! Этот ублюдок перекрыл водовод. Весь отель хотел оставить без воды. Ты… - мотнул он подбородком молодому охраннику, - за штурвал. Крути. Против часовой.
        У Мити гадко засосало под ложечкой.
        - Не вздумайте!
        - Молчать! - рявкнул Абрамов. - Крути, я сказал!
        Молодой охранник положил ладони на чугунное колесо и начал его поворачивать. Механизм заскрипел, застонал, поднимая нож и открывая деривационный канал.
        - Не смейте! - воскликнул Митя. - Там чудовище!
        И простонал от пронзительной боли, когда опытный охранник заломил руку еще сильнее.
        - Нет никакого чудовища! - орал Абрамов, размахивая пистолетом у него перед носом. - Нет, слышишь? Это все твой безумный бред, детские фантазии. Ты с самого начала стремился сорвать мой праздник!!!
        Удары внезапно прекратились. У Мити оборвалось дыхание. Взгляд испуганно зашарил по воде. Где фараончик? Вырвался из подземелья или нет? Если да - что он сделает? Вопросы беспомощно повисали в ночном воздухе, а в черепе металась мысль: бежать отсюда как можно дальше! И утащить с собой Натали.
        - Ну вот, я же говорил, - заключил Абрамов, всматриваясь в темноту. - Гидравлика.
        За перилами раздался отрывистый кашель. Натали пришла в себя. Абрамов удивленно уставился на Митю, не понимал, почему его дочь жива, когда он ее давным-давно похоронил. Вороненое дуло пистолета неуверенно покачнулось.
        А в следующий миг за перилами словно что-то взорвалось. Стоявших на площадке людей осыпало водопадом брызг, и на мокрый бетон обрушилась скользкая и живая туша.
        Первой жертвой стал молодой охранник, которого выпрыгнувший из воды фараончик сбил с ног. Центнеры живого веса расплющили беднягу о бетон: захрустели кости, изо рта пошла кровь.
        Потрясенный увиденным второй охранник выпустил Митю.
        Абрамов, забыв о пистолете, уставился на возникшего в центре площадки косматого человека, нижняя часть которого змеилась и извивалась.
        Фараончик сполз со стонущей жертвы, вперил бесстрастный животный взгляд в окружающих его людей. Он был раза в три крупнее каждого из них.
        Абрамов отшатнулся от существа. Лицо исказилось от потрясения и ужаса.
        - Нет! - воскликнул он. - Этого не может быть! Не может!
        Фараончик быстро среагировал на движение, и взметнувшийся хвост сбил владельца отеля. Тот отлетел к колесу штурвала, ударившись об него лбом. Из ссадины засочилась кровь.
        Второй охранник решил воспользоваться тем, что монстр отвлекся на босса, и бросился к лестнице. Реакция фараончика не заставила себя ждать. Оставив Абрамова, он в два прыжка настиг беглеца и хлестким ударом перепончатой лапы перешиб ему основание черепа. Охранник безвольно повалился на пол и больше не двигался, только левую ногу дергало судорогой.
        Фараончик вернулся назад, остановился перед Митей.

«Теперь пришла моя очередь», - подумал тот, глядя на обожженную морду и налитые яростью глаза.
        Он вдавился спиной в железные перила, не смея пошевелиться. Дрожащий Абрамов забился под штурвал. Рядом хрипел и булькал кровью молодой охранник с проломленной грудной клеткой. Савичева отделяли от расправы считаные мгновения… Но тут на декоративной скале грянул очередной взрыв. По небу рассыпались ослепительные фейерверки, озарив оконечность мыса огнями разных цветов.
        Фараончик болезненно дернул головой в направлении салюта. Сощурился, недовольно зарычал на треск петард. Вспышки и громкие звуки его нервировали, и Митя понял почему. После взрыва и ожога фальшфейером они действовали на него как сильнейшие раздражители.
        Блеснув длинным чешуйчатым телом в свете фонарей, фараончик соскочил с площадки и, подпрыгивая словно морской котик, кинулся вверх по склону. Чудовище стремилось погасить гром и огонь на вершине скалы, причинявшие ему мучительную боль.
        Глава 30
        А праздник был в самом разгаре. Гламурный ведущий, захлебываясь от восторга, объявил следующий номер, и под снопы искр холодного огня на сцене появились девушки из шоу-балета, одетые арабскими наложницами. Текло рекой шампанское
«Crystal Louis Roederer», в блюдах лоснилась белужья икра и томилась мраморная говядина. Сверкали драгоценные запонки, часы, сережки, ожерелья. Благородно отливали костюмы и платья от ведущих кутюрье.
        На празднике присутствовали крупные менеджеры и руководители предприятий, в борьбе за рентабельность безжалостно сокращавшие зарплаты и своих работников. Впрочем, это не мешало им тайком от акционеров пилить бюджеты, отстраивая на Истре новые дома и скапливая состояния.
        Здесь был федеральный судья, поборник закона и нравственности. В Интернете писали, что несколько лет назад он, управляя в нетрезвом виде внедорожником «Infiniti», сбил на пешеходном переходе отца троих детей и избежал за это наказания.
        Здесь были гламурные дочери богатых пап и жены состоятельных мужей, непременные участницы подобных событий, игриво подмигивающие сильному полу и позирующие на камеры.
        Здесь был член сборной России по футболу, заработавший на переходе из клуба в клуб многомиллионный контракт и переставший выкладываться на играх и тренировках.
        Здесь присутствовал губернатор, известный своей одаренной племянницей, которая в двадцать один год стала соучредителем двух десятков промышленных предприятий и миллиардного состояния.
        Здесь был и чиновник с юга, безумно богатый и кичащийся своим богатством, окруженный девочками и охраной. Хотя сенатор из Сибири, а также двое депутатов за соседними столами не уступали ему в размерах состояния. Абрамову удалось собрать в отеле видных представителей элиты современной России. Ее цвет, роскошь и список Форбс.
        Именно сюда ворвался фараончик.
        Первыми его увидели охранники службы безопасности, согнанные к декоративной скале по приказу начальника, а также депутат Мособлдумы Иван Гурьев, который спустился вниз, чтобы покурить и побеседовать с совладельцем страховой компании Семеном Богданом. Сквозь гром музыкального аккомпанемента до них сначала донеслись странные шлепки и хриплое дыхание, а следом из-за деревьев выскочил невообразимый кошмар.
        В первый момент охранники и гости приняли человека-амфибию за элемент шоу. Маска и грим показались им столь натуральными, что соучредитель страховой компании, зажав сигарету в зубах, даже зааплодировал. Лишь когда монстр приблизился и глазам предстали перекатывающиеся канаты мышц, окровавленная пасть и дикий взгляд, собравшихся у подножия лестницы охватил черный страх. Депутат Мособлдумы Гурьев истошно завопил, но этот крик растворился в гремящем наверху музыкальном сопровождении шоу-балета.
        Вооруженные электрошокерами охранники не смогли оказать сопротивления ринувшемуся на них чудовищу. Часть бежала в лес, остальных фараончик раскидал и поломал, точно бумажных, после чего проворно вскарабкался по ступеням на площадку, где бушевал праздник.
        Появление животного заметили далеко не сразу: внимание гостей приковал подиум с танцующими наложницами султана. Первой его увидела одна из них, обнаружив за спинами публики выросшую живую гору. Потрясенная девушка споткнулась и нарушила общий рисунок танца, чем вызвала неодобрительный гул собравшихся…
        Сотрудник компании «Роснефть» Алексей Сологуб, приехавший на праздник за счет компании (в бухгалтерии это называлось «представительские расходы»), отрезая кусочек стейка с кровью, ощутил тяжелую вонь, осквернившую его притязательный ужин. На мгновение менеджера наполнило возмущение к организаторам, которые позиционировали свое заведение пятью звездами, но оставили где-то под столом дохлую кошку.
        Впрочем, негодование схлынуло, едва он обнаружил возле себя жуткую тварь размером с быка. Моржовое тело опиралось на человечьи руки, на которых кое-где поблескивала чешуя. Из груди вырывалось зловонное дыхание, после карабканья по лестнице - учащенное. Из-под нижней губы выпирали клыки, уродливая голова с недовольным прищуром обозревала ряды столиков с людьми.
        Алексей Сологуб не стал разбираться в причинах появления загадочного зверя на элитной вечеринке и решил поскорее оставить мероприятие. Он тихо выполз из-за стола, блистая мокрым пятном на дорогих брюках. Цель его была достаточно прозаична: проскочить мимо чудовища к лестнице.
        Фараончик этого словно ждал.
        Едва менеджер сделал пару шагов, как в воздухе мелькнула когтистая лапа. Сологуб покачнулся на пятках. Танцовщицы пронзительно заверещали. Ударник промазал по тарелке, аккомпанемент рассыпался на какофонию звуков и оборвался. Две сотни глаз уставились на сотрудника «Роснефти», остающегося на ногах, в то время как из его разрубленной шеи фонтаном хлестала кровь, заливая белые скатерти и супругу замглавы «Роспечати».
        Как только Сологуб упал, фараончик вскочил на стол, за которым сидел менеджер. Кровавые капли, падающие из пасти, усеяли скатерть. Перепончатая лапа раздавила тарелку с черной икрой. Соседи по столу рассыпались в разные стороны. Монстр повернул к остальной публике окровавленную морду и, обнажив зубы-гвозди, обдал праздную элиту устрашающим ревом.
        Вот тут и началась паника. Люди кричали, вскакивали со стульев и метались по площадке, стремясь как можно скорее покинуть праздник, обернувшийся кошмаром. И тогда открылось страшное.
        Чудовище перегораживало собой единственный выход со скалы. Бежать было некуда: со всех сторон лежала пропасть, огражденная хрупкими чугунными перилами.
        Гости поняли, что оказались в ловушке.

* * *
        Едва фараончик исчез в темноте, Митя спустился к Натали. Ее дыхание было слабым, а лоб горячим. Но она была жива.
        Абрамов куда-то сбежал, прижимая платок к окровавленному лбу. Митя пытался заставить его организовать помощь раненым, но, судя по ошалелым глазам, тот явно был не в себе. Савичев отобрал у тестя мобильник - единственную полезную вещь, что можно было от него получить.
        Митя нашел в списке контактов нужный номер и позвонил Леонтьеву, начальнику службы безопасности отеля. Бывший подполковник милиции оказался человеком деловым и не склонным к эмоциям. Он выслушал Митю, не перебивая. Пообещал немедленно прислать людей и вызвать «Скорую».
        Закончив разговор, Митя сделал еще один звонок. Вельяминов поднял трубку после длительной паузы.
        - Горюнов мне все передал, - раздался из трубки бархатный голос чиновника. - Мы уже едем.
        - К сожалению, информация быстро меняется. Во-первых, их было двое…
        - Что?!
        - Один мертв. Но второй сейчас в отеле. И я боюсь, может произойти нечто ужасное. Он уже убил двоих охранников.
        - Черт! Где он сейчас?
        Митя скользнул взглядом по темному берегу. Задержался на цирке света за деревьями.
        - Похоже, ваш зверек тоже хочет увидеть шоу.
        - На декоративной скале? Мы скоро будем. Больше не звони на этот номер.
        Митя выбросил мобильник, опустился на колени около Натали. Снял прилипшую прядь с бледного осунувшегося лица. Теперь оставалось только ждать, от него больше ничего не зависело.

* * *
        Когда гости поняли, что оказались в ловушке, они потеряли головы. Они метались между столами, натыкались на стулья и друг на друга. У некоторых истеричная реакция выражалась в том, что они громко возмущались и требовали вызвать организаторов шоу. Никто не знал, что делать в этой ситуации. Никто не знал, как спастись.
        Телохранитель чиновника с юга оказался вооружен и открыл огонь, надеясь отогнать чудовище от лестницы, чтобы вывести своего покровителя из кровавого ада. В людском гвалте прогрохотала серия беспорядочных выстрелов. Часть пуль ушла в небо, одна свалила девицу в шелковом платье (она упала на ковровое покрытие, держась за окровавленное бедро). Фараончику куски свинца впились в плечо и лопатку, не причинив особого вреда, но вызвав боль, от которой чудовище разъярилось еще больше. Истринский дьявол метнулся к стрелку и отгрыз ему руки вместе с оружием.
        После этого, опьяненный кровью, он ринулся в толпу, убивая направо и налево. Он прыгал на людей, толкал в спины, сбивал ударами хвоста, рвал шеи и глотки, вспарывал животы, выпуская кольца кишок. Его сокрушительные удары несли ужас и смерть. По полу в лужах крови катались бутылки шампанского, откушенные пальцы, бусины разорванных жемчужных ожерелий. Белужья икра и пармская ветчина липли к подошвам.
        Аркадий, оказавшись в эпицентре заварухи, тысячу раз проклявший себя за то, что вовремя не уехал из отеля, решил все-таки пробиться к лестнице. Он подобрал с пола плачущую танцовщицу из шоу-балета и уверил ее, что поможет выбраться, хотя на самом деле собирался использовать как живой щит.
        Дождавшись, когда монстр отвлечется на очередную жертву, Аркадий кинулся в образовавшееся окно между перилами и крокодильим хвостом, таща танцовщицу за собой. Они преодолели половину пути, когда монстр неожиданно развернулся на
180 градусов. Аркадий выпустил тонкую руку девушки, оставляя ее наедине с ужасной тварью, и совершил последний стремительный рывок к проему выхода. Что стало со спутницей - он не разглядел, да и не очень стремился. Главное, что чудовище его не догнало. Аркадий ощутил торжество. Из всех людей на площадке он оказался самым проворным. Впрочем, как и всегда…
        У вершины лестницы он поскользнулся на лужице крови. Мраморные ступени прыгнули ему в лицо, и от первого же удара Аркадий получил сложный перелом шейных позвонков, навсегда усадивший красавчика-плейбоя в инвалидную коляску. Он катился по ступеням до самого низа, получив еще множество травм, из-за которых следующие полгода провалялся в больнице. Волны и серфинг навсегда остались для него в прошлом.
        А бойня на площадке не утихала. Фараончик убивал без устали, раз за разом нанося сокрушительные удары. Гости отеля, вне себя от ужаса, шарахались от взбесившегося чудовища. Толпа теснилась к краю площадки, за которой был обрыв. В давке некоторых затоптали, некоторых раздавили о перила, кто-то вылез за ограждение и повис на руках над пропастью.
        Мясорубка продолжалась около минуты, а потом перила не выдержали натиска. Затрещал бетон. Вмурованная в него чугунная арматура лопнула. Люди посыпались с обрыва, точно куклы, разбиваясь о выступы декоративной скалы, падая на каменистое мелководье. На площадке быстро сделалось просторно.

…Пронзительные, полные смертельного ужаса вопли были слышны на другом берегу водохранилища. Жители окрестных деревень выходили из домов в темную безлунную ночь и разглядывали на оконечности мыса, где стоял элитный отель, мельтешение теней в лучах прожекторов.
        В старой разваливающейся избе дед Матвей, услышав за окном далекие вопли и неведомый рев, не стал выходить на улицу, как остальные. Шаркая тапками, он подошел к иконе в углу, опустился на колени, суеверно перекрестился.
        - Отче наш, иже еси на небесех, - заговорил он прокуренным до хрипоты голосом. - Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя… Смилуйся над грешными рабами Твоими. Усмири зверя Левиафана, верни его обратно в пучины…

* * *
        Абрамов стоял на опушке леса и наблюдал за творящимся на скале кровавым безумием. Его трясло от пережитого стресса, из раны на лбу сочилась кровь, но Сергей Викторович не обращал на это внимания. То, что творилось наверху, было куда важнее. Там рушилось его будущее.
        В лесу показались фары. К месту событий на большой скорости летели три автомобиля. Теряясь в догадках, Абрамов побежал им наперерез сквозь березовую рощу.
        Горюнов, спешивший к декоративной скале по аллее, тоже обратил внимание на кавалькаду машин: два микроавтобуса с затемненными окнами и большой черный внедорожник. Они чуть не смели его с пути - он едва успел отпрыгнуть, лишь лицо обдало воздушным потоком.
        Автомобили затормозили у скалы, распахнулись дверцы, наружу высыпали люди в бронежилетах, со странными ружьями в руках. У некоторых на плечах висели мотки разноцветной капроновой веревки.
        - Быстро, быстро, быстро! - кричал командир группы.
        Протиснувшись мимо окровавленных, стонущих людей в разорванной одежде, спускавшихся с вершины, бойцы неизвестного спецподразделения забрались по лестнице наверх. Там им открылось фантастическое зрелище.
        Праздничная площадка была похожа на поле битвы. Перевернутые столы, осколки посуды, окровавленные, корчащиеся, стонущие тела. Виновник бойни, от головы до кончика хвоста заляпанный кровью, крушил аппаратуру на сцене. Динамики протяжно выли, и этот звук еще больше раздражал животное. Оно тянуло зубами провода, пытаясь выдрать их из усилителя.
        Первая четверка бойцов, ворвавшихся на липкую от крови площадку, не сближаясь с чудовищем, опустились на одно колено и изготовились для стрельбы. Последовал залп приглушенных хлопков - и на теле фараончика распустились яркие хохолки, которыми были увенчаны шприцы со снотворным.
        Зверь резко утратил активность. Разжал челюсти, выпустив провода. Зарычал, но как-то заторможенно, без былой агрессии.
        Двое бойцов развернули сеть и двинулись к нему. Когда они приблизились, монстр попытался броситься на них и даже царапнул когтем по одному из бронированных шлемов, но затем грянул второй залп, и фараончик завалился на бок. Косматая голова безвольно ткнулась щекой в пол, зрачки закатились. Из груди раздавалось размеренное дыхание. Один из бойцов ткнул его под ребра стволом, но фараончик даже не шевельнулся.
        Его опутали сетью, связали лапы, вставили меж челюстей деревянный черенок. Потом, вшестером, потащили к лестнице. Со стороны они казались рыбаками, отхватившими невиданный улов.
        - Осторожней! Осторожне-ей! - кричал командир, когда опутанного и связанного фараончика спускали вниз по лестнице. - Не поломайте о ступени. Он нужен живым.
        Спящего зверя заволокли в кузов микроавтобуса. Во время погрузки остальные бойцы окружили автомобиль, никого к нему не подпуская. Их командир, заметив вспышку, вывел из толпы корреспондента светской хроники и отобрал у него карту памяти из фотоаппарата.
        Абрамов, попавший за пределы оцепления, увидел в опущенном окне внедорожника сухопарое лицо Вельяминова, с отрешенностью наблюдающего за происходящим. Абрамов направился к бывшему компаньону, но путь преградили спецназовцы.
        - Герман Алексеевич! - позвал Абрамов в отчаянии.
        Вельяминов повел глазами, увидел его среди лиц и поднял тонированное стекло. Вместо этого к хозяину отеля подошел командир группы. Под задранным щитком бронешлема Абрамов узнал лицо одного из телохранителей чиновника.
        - Вы ничего не видели и ничего не знаете о том, что произошло в отеле, - сказал он. - И еще, Сергей Викторович. Возможно, вам будет лучше уехать из страны.
        И сделав знак своим людям, он сел в кабину микроавтобуса, куда погрузили фараончика, а бойцы отряда заполнили остальной транспорт. Спустя полминуты у подножия декоративной скалы остались только окровавленные люди в разорванной одежде.
        К ошеломленному Абрамову тихо подошел Горюнов.
        - Похоже, убийца пойман, - сказал он. - Насчет премии, Сергей Викторович. Вам лучше оставить ее себе. Подозреваю, деньги вам теперь потребуются.
        Эпилог
        Митя и Натали задержались под козырьком больничного крыльца. Шел дождь, колотя жирными каплями по металлочерепице и листве тополей. Пока Митя возился с зонтом, Натали вдыхала свежий воздух - впервые за два месяца после масок и ингаляций. Она выглядела худой и изможденной, особенно в плаще - бледная тень той Натали двухмесячной давности. И все-таки с ее лица не сходила улыбка.
        Под зонтом они добрались до машины, где теща развлекала Марусю игрой в «ладушки».
        - Мама идеть! - закричала обрадованная Маруся, когда Натали открыла дверцу и забралась в салон. - Мама! Мамочка моя!
        Натали крепко обняла ее, поцеловала в светлую макушку. Потом обняла свою маму. Та заплакала.
        - Ну что ты, мама, - сказала жена Мити. - Как тебе не совестно? Я ведь живая.
        Потом они вчетвером просто сидели в салоне, слушая, как дождь барабанит по крыше. Маруся, словно котенок, устроилась на руках у матери, восполняя тепло, которого была лишена за долгие два месяца разлуки.
        - Какая ты худая, Натали! - нарушила молчание теща. - И круги под глазами. Тебе обязательно нужно съездить на курорт. Поправить здоровье. На Мертвое море. Соленый воздух помогает от легочных болезней.
        - Не знаю, - сказала Натали, поглаживая Марусю по головке, - это как Митя решит, как у него будет с деньгами.
        - На лечение деньги найдутся, - произнес Митя.
        - Вообще, давайте сейчас не будем про лечение, - сказала Натали. - Я просто хочу вернуться домой. Я устала от больниц.
        Митя завел двигатель и начал выруливать со стоянки.
        - Кстати, я хотела с тобой посоветоваться, - затараторила теща. - У нас с твоим мужем вышел спор. Он собирается отдать Марусю осенью в детский сад. Якобы ребенку надо адаптироваться к коллективу. Я считаю, что ни в какой детский сад ее отдавать не стоит - оторванный от домашней заботы ребенок только заработает психологическую травму. Я могу с ней посидеть. Если надо, найму няньку с образованием. Ребенку всего два с половиной года - она совсем кроха!
        - Если Митя считает нужным, так и будет.
        - А своего мнения у тебя нет?
        - Он муж. Он главный.
        Она плохо помнила, что с ней произошло. Какие-то обрывки. Психиатр говорил, что память стерла негативные воспоминания, чтобы сохранить психику. Лишь иногда Натали просыпалась посреди ночи, хватаясь за горло от мнимого удушья, вслушиваясь в темноту, откуда мог раздаться строгий рык или неразборчивые слова. Но приступы ночных кошмаров случались все реже.
        На животе у нее остались рубцы, из-за которых ей до конца жизни придется ходить только в закрытых купальниках. Но Натали эта неприятность заботила куда меньше возвращения к обычной жизни.
        - И еще, - произнесла она. - Я больше не хочу, чтобы меня звали Натали. Называйте меня Наташей.
        Абрамов уехал из страны раньше, чем его объявили в розыск. Где он поселился - никто не знал, в том числе его жена. Иногда она получала от него сообщения по электронной почте. Сергей Викторович писал, что сердце продолжает его беспокоить, а толковых врачей в этой дыре не найти. Спрашивал, как дела у дочери, слезно просил у нее прощения. Сокрушался, что за один вечер лишился репутации и процветающего бизнеса. Никаких намеков на то, где он поселился. Все держал в строгой тайне. На то были причины.
        Кровавая вечеринка на декоративной скале в Istra Park на несколько недель стала главной новостью на федеральных каналах, в газетах и Интернете. Восемнадцать погибших и около сорока раненых, причем все как на подбор: бизнесмены, чиновники, краевые руководители. Очень известные имена. Президент назвал трагедию «вопиющей безалаберностью организаторов». Премьер выразил убеждение, что виновные должны понести суровое наказание.
        Прокуратура обвиняла Абрамова в пренебрежении мерами безопасности при проведении культурно-массовых мероприятий. В ходе расследования инцидента вскрылись незаконные схемы приобретения природоохранных земель, и на бывшего чиновника завели второе уголовное дело. До кучи два банка разыскивали его за невыполнение условий кредитного договора. Говорили, что он взял взаймы чуть ли не сто миллионов долларов, и владельцы сумм были в ярости. Так что у Абрамова имелось много причин скрывать место жительства.
        История получила громкий резонанс, поскольку оставалось загадкой, кто все-таки устроил бойню на закрытой вечеринке. Вопрос будоражил и интриговал еще больше, когда выяснилось, что записи с камер видеонаблюдения, которые могли бы пролить свет на причины трагедии, таинственным образом исчезли.
        Следственный комитет давал очень скупые комментарии по ходу расследования, а свидетели и очевидцы словно воды в рот набрали. Из-за этого радио и Интернет пестрели всевозможными фантастическими и конспирологическими версиями. Затем в информационном пространстве всплыл служащий отеля, утверждавший, будто Абрамов тайно привез на представление бурого медведя. Якобы развлечь гостей. Из-за вспышек пиротехники зверь взбесился, сорвался с цепи и устроил гостям свое представление. Прокуратура не подтверждала эту версию, но и не опровергала. Потом кто-то из журналистов выяснил, что «служащий» не работал в отеле ни дня, а сказку про медведя кинули публике, как собаке кость, чтобы утолить информационный голод.
        О гибели Дарьи Мироновой, Марины Бевенис, полковника Сухина и инспектора Тарасова в прессе вообще не упоминалось. Словно их никогда не существовало.
        Митя провел две недели в следственном изоляторе, после чего Горюнов снял в него обвинения в убийствах и даже каким-то образом замял бегство из-под стражи - после резни в отеле это событие мало кого волновало. На последнем допросе Митя осторожно спросил, был ли вскрыт подземный резервуар на водозаборе? Спрашивать, почему все молчат про фараончика, даже не помышлял - все равно правды не узнаешь.
        Услышав вопрос, Горюнов отрешенно посмотрел в зарешеченное окно.
        - Существуют пределы моей компетенции, - ответил он. - Я тебе скажу так. Они все подчистили. Прикрыли свою жопу. А мне теперь расследовать эту дурость про медведя.
        Он рассерженно бросил папки на стол.
        Но расстались они хорошо, с рукопожатием.
        Однажды Митя прочел в Интернете, что неназванные очевидцы событий описывают чудовище - наполовину человека, наполовину земноводное, - которое якобы и было главным виновником трагедии в Istra Park. Однако эта версия растворилась среди десятков других, таких же безумных. Еще по Интернету гуляла видеозапись с мобильного телефона: визг, рев, смазанная фигура какого-то животного, опрокидывающий стол хвост. Эксперты в один голос утверждали, что все это монтаж и бутафория.
        Митя почти не следил за новостями, разрываясь между работой и больницей, а потом между работой и домом. Он избавился от ночных кошмаров и страха перед водой. Обретенная уверенность странным образом помогла ему разобраться с финансовыми проблемами фирмы. Он прошел через процедуру банкротства и заново организовал бизнес. У него снова появились заказы, клиенты, деньги на расчетном счету. Жизнь стала налаживаться.
        Однажды в его офисе раздался звонок из приемной человека, чье имя в последние месяцы совершенно выпало из информационного пространства. Звонившая секретарша интересовалась террариумами, которые могли бы украсить приемную ее руководителя. Она просила Митю лично приехать в представительский офис, чтобы он подобрал место, сделал замеры, предложил варианты.
        В офисе Митю встретил Вельяминов. После недолгого обсуждения крокодилов и ящериц, которые могли бы оживить приемную, чиновник перешел к истинной причине вызова. Он предложил Мите должность в корпорации. Пообещал высокий оклад, международные командировки и, самое главное, увлекательную научную работу.
        Митя попросил время на размышление, думал несколько дней, советовался с Наташей, потом перезвонил Вельяминову и отказался. Он объяснил решение тем, что его бизнес успешно развивается, ему не хотелось бросать его ради чиновничьей карьеры.
        - Что ж, - сказал Вельяминов, - я ожидал иного ответа. Но это твой выбор.
        - Не расскажете о судьбе вашего улова?
        - Не могу, к сожалению.
        - Он жив?
        - Жив… Прощай.
        Иногда Митя думал, что лучше бы он не слышал последнего ответа, рождающего в голове всевозможные предположения и фантазии. Но в любом случае, судьба фараончика так и осталась под завесой тайны…

* * *
        Судья: Свидетель Савичев, что вы можете сказать по существу рассматриваемого дела?
        Савичев: Ничего, ваша честь.
        Судья: По утверждению защиты, вместе с инспектором Тарасовым вы несколько дней занимались поисками крупного водоплавающего существа на Истринском водохранилище.
        Савичев: К сожалению, это предположение не подтвердилось.
        Судья: Совсем?
        Савичев: Мы услышали только слухи и местный фольклор.
        notes
        Примечания

1
        Клуб вязания.

2
        До свидания, мой друг! (фр.)

3
        Откровение за откровенность (лат.).