Морок пробуждается Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+ # По небольшому городку Салимов катится волна самоубийств. Погибшие - молодые люди, работающие на одном и том же заводе. Объединяло их не только это - все они сильно пили. Незадолго перед их гибелью окружающие стали замечать, что поведение молодых пьяниц меняется: они часто умолкали на полуслове, с ужасом глядя куда-то за спины собеседников, а иногда, оставаясь одни, начинали перепалку с кем-то невидимым… Иван Щеглов, главный энергетик завода, хочет разобраться, в чем же тут дело. Наконец до него доходят слухи, что все самоубийцы недавно смотрели какой-то странный фильм…
        Александр Варго
        Морок пробуждается
        Пролог
        Филипп Силин не был готов умереть в сорок три года. Наверное, и в восемьдесят три не будет готов, но сейчас это как-то особенно тяготило. Вначале он не смог определиться со временем суток. Гребаная «машина времени» всегда подлавливала его на полпути к дому. Только Филька стоит с корешами, самогонку хлещет, и - бац!- уже утро, а Филька у собственной калитки просыпается. А может, он и вовсе в другое измерение попал? Был у них один случай. Семен Плотников выпил с мужиками и сгинул. Кто говорит, что его Иные забрали, а кто - в болоте утоп. Только Филька знал - Плотников в другом измерении. Да и огни над деревней - никакие не инопланетяне. Огни - разведчики из параллельного мира.
        Когда это началось? Трудно сказать, тем более в том состоянии, в котором зачастую пребывал Силин, но в дни просветления он осознавал, что все началось с кодировки у доктора Соколова. Точнее, со срыва Фильки. Да, так и есть, за ним начали следить сразу же после того, как он раскодировался, так сказать, расторгнул договор в одностороннем порядке.
        Филька сел и схватился за голову. Головная боль могла быть результатом какого-нибудь эксперимента. Он вспомнил вывеску в кабинете Соколова. «Ночной эксперимент» поможет вам сохранить семью»,- гласила надпись на плакате.
        Силин ощупал себя, потом то, на чем сидел. С правой стороны оказалась трава, а с левой… Черт! Рука залезла во что-то теплое и вязкое. Он поднял ее и понюхал ладонь. Черт! Чья-то блевотина! Не трудно догадаться чья. «Конечно, они влезли мне в голову, поэтому я и облевался»,- подумал Силин, развернулся и выставил перед собой руку. Забор. Очень хорошо. Наверняка в другом мире еще не научились делать такие добротные заборы, как в Першине.
        Он поднялся по эволюционному прорыву в першинском заборостроении и посмотрел вверх - над лесом появились огни. Сначала один, едва заметный, потом еще, еще и еще… Филипп насчитал семнадцать. Огни становились все ярче и увеличивались в диаметре. В деревне посветлело, как днем.

«Следите, суки!»
        Теперь Силин был уверен на сто процентов - его похищали и, возможно, даже вживили в него какой-нибудь чип. Он не знал толком, что такое чип, но считал, пока эта херня будет в нем, они не отстанут. Большинство огней постепенно погасло, а оставшиеся тускло освещали крыши домов и одинокого путника - Фильку Силина.

«Ночнички, бляха! Надо к Сычихе сбегать, самогоночки взять и мозги промыть. Чего вражеские чипы могут бояться, так это нашей родной самогоночки».
        Освещенный призрачным светом оккупантов из параллельного мира, Филька вприпрыжку потрусил на другой край деревни, к Клавдии Афанасьевне Сычевой. Он передвигался осторожно, стараясь на всякий случай быть все время в тени строений. Филипп прекрасно понимал, что, пока не выпьет самогонки, чип будет выдавать его. Последние пять метров до избы Сычихи Силин пробежал, низко пригнувшись, прижался к стене дома и выпрямился в полный рост. Теперь дело за Сычихой. А если она заартачится и не даст самогонки? Тогда все - пиши пропало!

«Я ее убью! Убью и возьму столько самогонки, сколько смогу унести».
        Сычиха закрыла даже ставни. Боится, наверное, что пришельцы ее для опытов заберут и выведают рецепт самогонки. Филька постучал по расписной ставне, и каждый удар мгновенно отдался колокольным звоном в голове. Вдруг он заметил, что ставни просто прикрыты. Раздвинул одну и постучал в темное окно. Сначала тихо, затем сильнее, настойчивее.
        - Сука старая, не торопится,- буркнул себе под нос Силин.- А куда ей торопиться?
        Из темноты выплыло бледное лицо старухи и так неожиданно, что Филька даже отшатнулся. А что, если Сычиху уже завербовали? И она его отравит?
        - Чего тебе?- открыла окно Сычиха, и на Фильку сразу пахнуло первачом.
        Нет, не завербовали.
        - Слушай, Сычиха, опохмели,- попросил Силин.
        - Много вас таких! Долг вернешь, тогда и приходи.- Старуха потянула створку окна на себя, но Филька изо всех сил уперся в оконную раму.- А ну убери руки, пьянчуга проклятый!
        - Сычиха, я ведь по-хорошему прошу.
        - Я тебя, козлина, пока тоже по-хорошему прошу! Щас Федьку кликну, он тебе морду твою наглую враз подправит.
        Федька жил с ней по соседству, через три дома. Значит, ее сынок в городе.
        - Сука, дай самогонки!- крикнул Филипп.
        - Помогите! Убивают!- завопила старуха, но резкий удар отбросил ее в глубь комнаты.
        Филя быстро перемахнул через подоконник, переступил через лежавшую на полу хозяйку и подошел к облезшему буфету. От огней «разведчиков» в комнате было очень светло. Точно, следят! Он открыл дверцу буфета и увидел на полках бутылки с мутной жидкостью, стоявшие в несколько рядов. Схватил одну, вытащил пробку, скрученную из газеты, и сделал пару глотков. Свет за окном начал меркнуть, и в комнате слегка потемнело.
        Вот так-то!
        Вдруг Филька услышал шевеление за спиной и резко обернулся. Что-то маленькое пробежало по Сычихе. Может, кошка? Все еще крепко сжимая бутылку в руках, он приблизился к старухе.
        - Помогите!- раздался сдавленный крик, и Силин едва не выронил бутылку, увидев, что старуха начала подниматься.
        - Уби…- И вопль оборвался под звон разбитого стекла.
        Филя отбросил горлышко в темный угол. Ему снова показалось, что оттуда кто-то прошмыгнул под кровать. Надо побыстрее убираться отсюда! Он начал вытаскивать бутылки из буфета. Несколько упало на пол, и запах спиртного разлился по комнате, дразня Силина. Схватив шесть пол-литровых бутылок - больше не смог,- Филя выбежал на улицу, завернул за дом и огляделся - за огородом Сычихи начинался лес, где он и решил укрыться. Перебежками добежав до лесного пруда, Силин сел под ивой и еще раз посмотрел на огни. Они то гасли, то вспыхивали вновь, вызывая ощущение тревоги. Филе казалось, что за ним бегут какие-то маленькие существа. Он глотнул самогонки, отрыгнул и вдруг услышал, как в метре от него зашуршал камыш. Что-то плюхнулось в воду, и в камышах снова зашуршало, вроде справа прошмыгнул кто-то. А потом все стихло. Силин начал успокаиваться и уже собирался сесть, как шорох возобновился и стал приближаться к нему со всех сторон.
        Их было множество. Берег буквально кишел маленькими черненькими существами, бегавшими на двух ножках. Большеголовые твари походили на зародышей, умеющих ходить (насколько, конечно, об этом мог судить Силин). Они надвигались прямо на Филиппа, и он, выпрямившись во весь рост, уже приготовился дать тварям достойный отпор. Но существа не остановились при виде огромного человека, а продолжали нестись на него, не прекращая издавать звук, похожий на стрекот кузнечика, только громче. Намного громче. От этого стрекотания, заполнявшего все окружающее пространство, можно было сойти с ума.
        Первая тварь прыгнула на лицо Фили, но он не растерялся и ударил по ней бутылкой. Существо, вереща, отлетело к воде, но другие не отступали. Они прыгали, отлетали и снова прыгали на него. Он отбивался изо всех сил, пока не почувствовал острую боль в левой ноге, будто кто ножом полоснул, и машинально присел на корточки. Черные твари воспользовались моментом и тут же набросились на Филиппа. Вспыхивающие в небе огни всполохами освещали борющегося с таинственными существами человека.

«Они заманили меня,- билось в захмелевшем мозгу Силина.- Они меня сюда заманили».
        Один уродец попытался добраться до горла Фили, но он успел его перехватить. Тварь замахала лапками, царапая ему руки. Филипп еще сильнее сдавил горло большеголового и заорал:
        - Сука!
        Все происходило быстро, неожиданно и совсем не так, как ему хотелось. Он чувствовал, что его буквально пожирают живьем эти… даже невозможно подобрать им название. Филипп всмотрелся в того, которого пытался задушить: черная лысая голова, на морде, кроме больших глаз и широкого рта, ничего не было. Ни складочки. Тварь открыла рот, обнажив сотни иголок-зубов, и застрекотала, как кузнечик. Филя на мгновение ослабил хватку, и тварь тут же вонзила свои иглы в его шейную артерию. Кровь фонтаном брызнула в морды монстрам. Твари кинулись к образовавшейся луже и, отпихивая друг друга, начали слизывать ее.
        Сознание Филиппа Силина затуманилось, продолжая, словно издалека, улавливать чавканье и стрекот. Он умер, так и не поняв, кто эти твари.

* * *
        - Хер вам, суки гнилые!
        Миша налил в стакан водки и выпил. Встал, качнулся, размахивая руками в поисках опоры. Вращение мебели и стен постепенно прекратилось, и Миша пошел к двери. Остановился и, еще раз сказав: «Хер вам!», вернулся к столу. Взял бутылку и снова двинулся к выходу. На пороге глотнул из горла, громко отрыгнул, обтер тыльной стороной ладони рот и усы и пошел через двор к сараю. Будулай, огромная черная дворняга, забился в будку и жалобно поскуливал.

«Он тоже их видит! Или чувствует…»
        Миша снова глотнул водки и посмотрел на запад, где за будкой Будулая был огород, подготовленный к уборке. Солнце уже село, окрасив небо в оранжевый цвет, но до темноты у Мишки время еще оставалось.
        Он подошел к сараю. Покосившаяся деревянная постройка теперь использовалась только как склад чего-то ненужного и забытого. Но об одной вещице Мишка сегодня вспомнил. Открыв скрипучую дверь и переложив бутылку в левую руку, Миша нащупал справа от себя выключатель. Тусклый свет попытался выгнать тьму, становящуюся почти осязаемой, но она не уходила, только спряталась поглубже в ожидании своего законного времени.
        Михаил осмотрелся. Слева в углу аккуратно сложены дрова. Чуть дальше стояли пустые клетки для кроликов - хобби деда. Мишка вспомнил, что тот так и не дал съесть ни одного своего подопечного. Кролики умирали естественной смертью от болезней и старости, как впоследствии и их хозяин. Хотя неизвестно, что лучше - быть съеденным и тем самым принести пользу или умереть от чумки, унося с собой немаленькие суммы, истраченные на корм и прививки. Нет, польза от них, конечно, была. Деду - уж точно. Он, подобно герою фильма «Любовь и голуби», сидел у клеток и ворковал со своими питомцами. Брал с собой пол-литра и все вечера напролет просиживал в сарае.
        Мишка посмотрел на остатки водки, поднес бутылку к губам и в два глотка осушил посудину. Пустую бутылку положил в одну из клеток - никому уже не помешает.
        Справа у стенки возвышались стеллажи, скрученные из уголка, и два зеленых пенала. Он подошел к одному из стеллажей и громко чихнул. На всем лежал толстый слой пыли. На стеллажных полках стояли коробки с ржавыми гвоздями и болтами и куча барахла. Между стеллажами была воткнута ножовка по дереву без ручки. Ржавый топор, служивший и молотком, и зубилом, висел на гвозде над полками. Как-то Мишка, отломив окончательно топорище, отнес инструмент для колки дров на завод и приварил вместо ручки кусок трубы. Потом, подумав немного, решил просверлить в новенькой ручке отверстие, чтоб топор под ногами не валялся.
        Он еще раз глянул на грозное орудие дровосеков и мотнул головой. Нет, топор ему не помощник. Миша знал, что ему делать и что ему поможет.
        Он подошел к зеленому пеналу, смахнул паутину и открыл дверцу. Обвел взглядом каждую полку. Старые журналы «Здоровье» - еще одно хобби деда. Он собирался их подшить и пролистывать перед сном как книгу. Ниже лежала кипа старых газет. Либо
«Ленинское знамя», либо «Городской вестник» - других-то в Салимове и не водилось. Мишка посмотрел на нижнюю полку, где стояла коробка с выжигателем. Вытащил ее и поставил на стеллаж. Затем присел на корточки и просунул руку вглубь. Нащупав какую-то бутылку, отодвинул ее. Она покачнулась, вывернулась из рук и упала. Резко запахло соляркой. И тут рука наткнулась на то, что он искал,- на пожелтевшую от времени капроновую ленту. Миша покрутил ее в руке, взял за один конец и дернул. Удовлетворенно хмыкнул и пошел к выходу.
        Там его уже ждали: на пороге, преграждая путь, стоял мертвец. Половина лица у него отсутствовала, одежда вся в запекшейся крови.
        - А вот хер вам,- пробубнил Мишка и прошел сквозь субстанцию угрожающего вида. Призрак исчез. Но Мишка знал - ненадолго. С наступлением темноты их станет больше. Намного больше.
        Его будто подгоняли. Потеряв ощущение времени, Миша не понимал, какой сегодня день недели, какое число. Месяц? Нет, не так уж все и плохо. Конец августа сейчас. И путем нехитрого подсчета он вывел в уме число восемнадцать. То есть Михаил пил уже почти три недели. Три недели, изо дня в день. Все бы ничего, да вот последнюю неделю или около того (потерялся во времени Мишаня) гости у него особенные. Они приходили по ночам. Твари! Да Мишка чуть в штаны не наложил, когда увидел мертвяка рядом с собой в кровати.
        Сегодня он проснулся оттого, что в его комнате стояли люди. Мертвые. Те, из фильма. Самоубийцы. Они стояли и смотрели на Мишку. Их взгляды, их опухшие синие лица выражали недовольство. Мол, что это ты, Мишка, развалился? Не пора ли тебе к нам?
        Пора!
        До сегодняшнего утра твари приходили только с наступлением темноты. Болезнь прогрессирует! Скоро все закончится. Миша посмотрел на моток ленты в руке и улыбнулся. Выход прост, как дважды два. Он должен стать таким же, как эти твари.
        Михаил шел к калитке по бетонной дорожке и чувствовал, что мертвецы следят за ним. Они не покидали его ни на минуту. Исчезал один - на его месте появлялись трое других. Они словно боялись, что он передумает и сбежит. Если бы можно было удрать! Впервые за эту злополучную неделю у него появилась цель.
        Мишка прошел мимо песочницы, сооруженной собственными руками для сынишки. Она была пуста. В углу он заметил желтый совочек и отвернулся. По щекам потекли слезы. Вот кто его сдерживал. Его Антошка. Он и закодировался только из-за него. Пять лет назад это было. А теперь вот…

«У меня нет другого выхода. Я должен уйти, и тогда все будет хорошо».
        Краем глаза Миша заметил какое-то движение и повернул голову. За эти семь дней он насмотрелся всякого, но это уже слишком. В ящике-песочнице сидел мальчишка, судя по телосложению, лет десяти. Голова отсутствовала. Она лежала у мальчика на коленях и смотрела на Мишку.

«Что-то не похож он на самоубийцу. Хотя, может, под поезд лег?» - подумал Миша и пошел дальше. От дома до калитки было около тридцати метров. Секунд сорок ходьбы, а ему показалось, что он идет часа два.
        Подойдя к калитке, он взялся за ручку, и калитка тут же открылась. За ней, пропуская Михаила, стояла обнаженная старуха.

«Ну, эта уж точно своей смертью умерла. Сука похотливая!» - подумал Мишка и невольно взглянул на низ живота женщины. Лысый лобок походил на сморщенный высушенный фрукт. Старуха увидела, куда он смотрит, и демонстративно раздвинула ноги. Миша в ужасе отшатнулся. Женщина засунула одну руку между ног, а другой схватила себя за обвисший мешочек кожи и попыталась лизнуть сосок черным языком. Она играла своим телом до тех пор, пока у нее не начался оргазм. Мишка зажмурился. Подобные действия, производимые красивой девушкой в нормальной обстановке, кроме возбуждения, ничего бы не вызвали, но сейчас в помутненном сознании мужчины боролись два чувства - ужас и отвращение. Старуха начала содрогаться и кричать. А когда она достигла оргазма, кожа от лобка до пупка лопнула, и по руке и ногам полилась кровь - черная и густая.
        Мишку вырвало. Он обтерся рукавом, не глядя на старуху, вышел из калитки и направился к парку.

* * *
        Конец августа выдался холодным, что для города Салимова большая редкость. Дождь, начавшийся еще ночью, часам к десяти закончился, но свинцовые тучи, давящие своей тяжестью на настроение людей, продолжали скрывать солнце. Все казалось пасмурным и серым.
        Вася и Жанна шли к Юльке с надеждой на то, что, несмотря на погоду, настроение все-таки удастся поднять. Все, что нужно для этого, у них было с собой. Вася нес три пакета с продуктами и выпивкой. Жанна все время озиралась.
        - Что ты маскируешься! Суженого ждешь?- усмехнулся Вася.
        - Да ну его! Если этот мудак сейчас увяжется - все, пропали праздник и хорошее настроение.- Жанна смачно сплюнула под ноги.
        - У тебя что, праздник какой сегодня?- Вася даже остановился. Пить, конечно, все равно за что, но когда праздник, оно в два раза приятней.
        - А у меня каждый день праздник. Может быть, и тебе сегодня перепадет,- вкрадчиво проговорила Жанна и прильнула к Васе.
        - Ладно тебе! Сейчас налопочешь, а потом придет Федос и…
        - А ты что, сегодня на работу опять забил?- вдруг спросила Жанна и подмигнула уже начавшим желтеть подбитым глазом.
        - Работа не волк, в лес не убежит,- без тени улыбки ответил Вася.
        До подъезда они дошли молча. Уже поднимаясь по лестнице, парень повернулся к Жанне.
        - А твой боксер этот,- он неловко улыбнулся и показал на подбитый глаз девушки,- ему ничего не мерещится? Он же у тебя со стажем.
        Жанна посмотрела ему в глаза.
        - Что, допился?
        Вася замялся, но промолчал. А Жанна, не дождавшись ответа, продолжала:
        - Кто его знает, что этот козел там видит? Так, разговаривает с кем-то, орет… Я в такие моменты стараюсь к Юльке соскочить. Вон последний раз не успела.- И улыбнулась, подняв руку к подбитому глазу.
        Они подошли к двери Юлиной квартиры. Хозяйка уже ждала их, стоя в дверном проеме в засаленном халате.
        - Что так долго?
        - А что? Трубы горят?- усмехнулась Жанна.
        Они прошли в узкий коридор, заваленный хламом, а потом в кухню. Стол был завален грязными тарелками и консервными банками, посуда и жестянки заполнены окурками. Запах в помещении напомнил о помойке, на которой Василий с ребятами в детстве из рогатки отстреливал крыс. Он поставил сумки на табуретку и взмолился:
        - Жан, открой окно!
        - Щас! Я вам открою!- Возмущенная Юлька подскочила к окну и встала перед ним, преграждая путь.
        - Дело твое, но ароматы здесь… Не «Шанель».- Жанна повернулась к Васе и подмигнула.
        - Знаю. Но если окно открыть, больше его не закроешь. Вы вот пришли, пожрали водки - и по норам, а мне здесь в холоде сиди. Не май месяц, чай!
        Решили пойти в комнату, где не так воняло. Придвинули журнальный столик к дивану и расселись. Выпили по первой.
        Вдруг от входной двери донесся какой-то слабый звук.
        Вася поднял голову и удивленно посмотрел на девушек, встретившись с их такими же удивленными взглядами.
        - Ты что замер?- спросила Юля.
        - У тебя кошка есть?
        - Кролика в сметанном соусе захотел?- засмеялась Жанна.
        Вася поднялся, прислушиваясь. Похоже, тот, кто копошился в прихожей, упал. Судя по звуку, этот кто-то был намного крупнее кошки. Женщины тоже встали.
        - Какого хрена?- вырвалось у Юли.
        - Я… это… Ек-макарек!
        - Федька это,- выдохнула Жанна и снова села.- Приперся, сука!
        И действительно, в комнату вошел ухмыляющийся Федор. В руках у него были две бутылки водки.
        - Тебя кто сюда звал?!- Жанна опять поднялась и подошла к мужчине.
        Не переставая ухмыляться, он пытался разглядеть ее через узкие щелочки глаз.
        - Жанет, ты че, не рада своему любимому? Иди ко мне. Му-у-у-у…- Федька вытянул слюнявые губы.
        Жанна отпихнула его и вышла в коридор. Юлька поспешила следом. А улыбка с опухшего Федькиного лица так и не сошла.

«Счастливчик,- подумал Вася.- Его сейчас даже весть о собственной смерти не заставит стереть с морды эту мерзкую ухмылку». Он забрал бутылки и поставил их на вздутую поверхность стола.
        - Видишь, я литруху принес,- сел рядом Федька. Сел - это мягко сказано. Он просто подошел к дивану и упал, по воле случая, приземлившись на провалившееся сиденье, а не на пол.- Я говорю, литру притаранил.
        Вася повернулся к нему и, увидев перед собой лицо-тыкву с глазами-щелками, подумал: «Надо же, до чего довел себя»,- а вслух сказал:
        - Рад за тебя.
        - За себя я и сам порадуюсь. Ты лучше за меня налей, а то видишь…- И Федька вытянул вперед руки, на которых пальцы буквально плясали.- Ох, как трубы горят!
        Вася посмотрел на бутылки на столе и перевел взгляд на полторы опустошенных под столом, вспомнив, что еще две стоят в раковине. Их неправильное похмелье плавно переходило в пьянку. Сделав глубокий вдох, он разлил водку по рюмкам и крикнул:
        - Жанна! Юля! Где вы там? Рюмки захватите!
        - Щас,- гаркнула откуда-то из глубины коридора Юля. Мужчины растолковали это как отказ и решили не дожидаться. Выпили без них.
        Федька что-то гнусавил о работе, о вреде алкоголя, но Вася его не слушал.

«Что-то слишком уж спокойно. Не к добру,- думал он.- Что-то сегодня я ни одного урода не наблюдаю. Кроме Федьки, разумеется. Наверное, кого-то другого достают. Или это затишье перед бурей?»
        А Федор, загибая пальцы, рассказывал, как «дал по морде мусору».

«Сидел бы ты сейчас здесь! Тебя бы так обработали, что ты неделю кровью мочился бы. Геракл, блин!»
        Васька таких людей терпеть не мог. Храбрость из них так и прет, а как до дела, забьются в дальний угол - и молчок.
        Устал он от пьянок, разборок после пьянок да случайного секса после тех же пьянок. А в последнюю неделю еще и эти «гости»… Кто его знает, может, и впрямь допился? Галлюцинации просто доконали.
        Василий снова наполнил рюмки и протянул одну Федору. Тот крепко обхватил ее рукой и засмеялся чему-то, только ему одному известному. Вася улыбнулся в ответ и поднял свою. И тут появилась она. Голая старуха. Просто вышла из стены и села в кресло напротив Васи. Туда, где десять минут назад сидела Жанна. Она улыбнулась ему, как старому знакомому, и широко раздвинула ноги.
        Вася уставился старухе в промежность.
        - Эй, клоун!- раздался требовательный Юлькин голос, и она дернула его за руку.- Нам нальешь?
        Василий вздрогнул и словно бы очнулся, увидев, что на месте старухи сидит Жанна.
        - Да-да. Сейчас,- торопливо буркнул он.
        - Да-да. Сейчас,- передразнила его Юлька, а Федя и Жанна засмеялись.
        Вася взял бутылку и разлил всем по рюмкам. Но старуха не выходила у него из головы. Он поднял свою рюмку, залпом осушил ее и посмотрел на дверь. В проеме стоял мужчина. Половина лица у трупа - а то, что это труп, у Василия не было никаких сомнений - отсутствовала. Мертвец подмигнул парню единственным глазом.

«Что ж вы все мне сегодня подмигиваете?» - привстал с дивана Вася, понимая, что призраки пришли за ним.
        - Эй, шальной! Чего подскочил?- У Жанны округлились глаза. Она проследила за взглядом Василия и тоже вскочила. На мгновение ей показалось, что в дверях стоит ее мертвый отчим со сплющенной башкой. Она мотнула головой, и видение исчезло.
        - Вот придурки! Скачут как угорелые. Садитесь, выпьем лучше,- сказал Федор и взял со стола бутылку.
        Если для Жанны видение закончилось приветом от отчима, то для Василия они, эти видения, набирали новый оборот. К одноглазому присоединился другой, с перерезанным горлом. Из стены вышел мальчишка лет четырнадцати с петлей на шее. На синюшном лице появилась ухмылка.
        Вася понимал, что его собутыльники не видят «гостей», но все-таки заорал:
        - Что, твари?! Моя очередь?
        - О-о-о, Сириусу не наливать!
        Вася повернул голову в сторону Юли. Мертвецы были везде, но за Юлей стоял самый страшный. Лицо опухшее, а через весь лоб и левую щеку проходил глубокий рубец. Он тоже улыбался.
        Призраки подходили к нему со всех сторон. Вася вцепился в столик, приподнял его и со всей силой швырнул в стену. Федор едва успел подхватить со стола вторую бутылку водки.
        Хозяйка квартиры и Жанна испуганно смотрели на Василия. Один только Федор выглядел довольным собственной ловкостью и с улыбкой поглядывал на спасенную бутылку.
        Вася уже не соображал, что делает. Он начал метаться по комнате, размахивая руками, потом выбежал в коридор, перевернул вешалку, залетел в туалет и там затих.
        Сидя на унитазе и глядя на дверь, Вася понимал, чем вся эта беготня закончится. Ведь именно к этому они его и готовили. Всю эту проклятую неделю.
        Он знал, что это конец.
        Сквозь дверь просунулась морда твари с глубоким рубцом поперек лба и щеки. Мертвец пробежался взглядом по Василию, усмехнулся и исчез. Васю трясло, он пытался чуть ли не вжаться в стену. Из комнаты слышались голоса женщин и Федора. Перебивая друг друга, они о чем-то спорили.
        На том месте, где минуту назад была голова мертвеца, появилось другое, не менее устрашающее лицо. Призрак снял со своей шеи петлю и протянул ее Василию. После некоторого раздумья тот взял веревку. Мертвец удовлетворенно кивнул и скрылся за дверью.
        Вася встал, осмотрелся, словно примеряясь, поднял руку с петлей и тут увидел, что держит в руках собственный ремень.

«А какая, к хренам, разница? Все одно!»
        Он затянул один конец ремня на вентиле под потолком и надел петлю на шею. В дверь постучали. Слегка.
        - Васька, открывай!- потребовала Юля.
        Потом раздались сильные удары.

«Шпингалет не выдержит,- подумал Василий.- Все одно!» И начал медленно оседать. Странно, но боли он почти не чувствовал. Водка - хорошее обезболивающее. В глазах еще больше потемнело, и, перед тем как полностью отключиться, Вася услышал на фоне истерического крика Жанны голос Юльки:
        - Вот сука! Не мог в другом месте повеситься!
        Все одно!
        Закончив писать, Дима отбросил ручку. Пробежал глазами по своему творению, аккуратно сложил листок и засунул в карман. Мама все поймет. Ему хотелось, чтобы она поняла его.
        Как все поменялось за последнюю неделю! Кто бы мог подумать!
        Он открыл ящик стола, достал бутылку водки и пошарил глазами по заваленному мусором столу в поисках какой-нибудь посуды. Под настольной лампой валялся мятый разовый стаканчик. Димка трясущимися руками полез за ним. Стакан ни в какую не хотел лезть в руки и, крутанувшись, упал за стол. Чертыхнувшись, Дима открыл бутылку и выпил из горла. Водка мгновенно обожгла все внутренности. Он зажмурился. А когда открыл глаза, на стуле справа от него сидел мертвец.
        - Ну что, суки, не дождетесь никак?- ухмыльнулся Дима.
        Мертвец сидел, склонив голову и к чему-то прислушиваясь. Бесцветные глаза смотрели прямо на Диму.
        Парень глотнул еще водки, поставил бутылку и развалился на стуле.
        - А чей-то ты сегодня один?
        Мертвец молчал. Только склонил голову еще ниже. Воротник грязной сорочки открыл черный рубец на шее.
        - Я спросил, ты че один, придурок?!- не выдержав, заорал Дима.
        Вдруг воздух в комнате зашевелился, и отовсюду - из стен, из потолка - начали появляться призраки изуродованных людей, погибших насильственной смертью. Скоро в комнате их стало не меньше двух десятков. Кто в одежде, кто без. Все разные, но одинаково страшные. За неделю Димка привык к появлению пришельцев с того света, но стольких одновременно видел впервые.
        Он встал и посмотрел на свои трясущиеся руки. Твари плотной стеной окружили его. Димка в ужасе перекрестился. Это, конечно, не помогло, но на душе стало как-то спокойнее.

«Как я мог оказаться в такой заднице?»
        Три года назад он попал в такую ситуацию, что казалось, выберись из нее, страшнее в жизни ничего с ним не произойдет. Ан нет! Беда долго не ждет!
        Тогда они сидели, выпивали и к утру уснули. Вот и все, что мог вспомнить Дмитрий. А когда он проснулся на двуспальной кровати, рядом с ним лежал труп. Кто и за что, как говорится, предстояло выяснить следствию. Вот они и выяснили. Как в детской считалке: «На златом крыльце сидели…» На кого попадет. В общем, дело ясное. Следователь так и сказал:
        - А вы посчитайтесь, кто из вас, выживших, убийца, а то мы можем и всех закрыть. А ты,- он показал на Димку,- больше всех здесь орешь, за «паровоза» пойдешь. Вот и пораскиньте мозгами: либо один лет семь отсидит, либо каждый из вас по десятке схлопочет. И это в лучшем случае. Решайте.
        Если у следователя уже было все решено, то у Димки и двух его приятелей без посторонней помощи ничего не решалось, не состыковывалось. Вот и наняли они адвоката из столицы. Мать все золото и аппаратуру продала.
        Адвокат нашел настоящего убийцу и облегчил жизнь и кошельки бывшим обвиняемым.
        Все! Все! Димка решил бросить пить и думал, что хуже, чем было, никогда не будет. Но пить так и не бросил, а вследствие этого и новые неприятности не заставили себя долго ждать.
        Он отхлебнул из бутылки и отрыгнул. К нему подошел мертвец с одним глазом.
        - Может, выпьешь?- Дима протянул бутылку одноглазому.
        Несмотря на браваду, с какой он произносил слова, Димка явно трусил.
        Когда боишься следователя, грозящего тебя засадить,- это одно, но когда тебе угрожают люди с «ранениями, не совместимыми с жизнью» (мягко говоря),- это абсолютно другое. И только выпив, становилось легче. Нет, даже не выпив - напившись до такой степени, что граница между реальностью и ирреальностью стирается и открывшийся мир воспринимается как должный. С некоторым страхом, но как должный.
        - Дима, что там у тебя происходит?- услышал Димка за дверью материн голос.- Опять друзей навел, паразит?
        Когда дверь открылась, Дима стоял один у письменного стола. Мать вошла в комнату и осмотрелась, даже за дверь заглянула.
        - Ты что, один?
        - Нет. Они еще здесь,- серьезно ответил Дима.
        Женщина посмотрела за спину сына - на стол.
        - Опять напился?! Когда ж вы обожретесь?! Когда ж вы подохнете все?! Алкаши херовы!- Она быстро (очень быстро для своей комплекции) развернулась и вышла.
        - Скоро, мама. Очень скоро,- прошептал ей вслед Димка, сел, взял со стола бутылку и сделал большой глоток.
        Влажными от слез глазами он посмотрел на стену, на потолок, на дверь - никого. Но Дима знал: они вернутся, и ему придется уйти с ними. Придется…
        Вдруг за его спиной покрывало на кровати начало медленно подниматься к потолку, будто под ним кто-то был. И этот кто-то пытался встать, выпрямиться в полный рост.
        - Пора?- не оборачиваясь, равнодушно спросил Дима, подняв бутылку и глядя на окно сквозь желтоватое стекло сосуда. Затем снова приложился к горлышку и допил остатки.
        Когда он опустил бутылку, перед ним сидел тот же покойник с рубцом на шее. Мутные, закрытые катарактой глаза смотрели на Димку. Потрескавшиеся губы растянулись в улыбке.
        - Суки!- прошипел парень.- Почему вы не оставите меня в покое? Почему?!- Он вскочил и со всего размаху кинул бутылку в «гостя». Сосуд проскочил сквозь мертвеца и, ударившись о стену, разлетелся на куски.
        - Перестань, паршивец!- крикнула из коридора мать.- Сейчас милицию вызову!
        - Не думаю, что они нам помогут…
        Мертвец встал и показал в сторону балкона. Дверь, скрипнув, открылась. Дима ждал, что будет дальше.
        А дальше…

…Мать попыталась войти в комнату, но, как только вступила на порог, сильный удар в грудь выкинул ее из спальни сына. Дверь громко захлопнулась. Женщина отползла к противоположной стене и прижалась к ней. Она не успела увидеть, с кем ругался ее мальчик.
        Мертвецы продолжали заполнять спальню.
        Дима смотрел на штору, колышущуюся от ветра, и ему вдруг стало как-то душно. Хотелось выйти на свежий воздух. На балкон. Но Дима знал, что, выйдя туда, он никогда больше не увидит мать. Хотелось ли такого конца? Нет, не хотелось! Но и выхода другого не было.
        Дима шагнул к балкону. Мертвец, открывший дверь, улыбался. Дальше все произошло очень быстро. Дима подошел к бельевым веревкам, натянутым вдоль балкона, дернул за один конец - веревка не поддалась. Начал развязывать узел, но он только еще туже затягивался. Дима дернул посильнее, порезав себе руки, и веревка с треском лопнула.
        Что-то совсем негодные веревки. А что, если и другой конец вот так же запросто?
        Где-то за шумом голосов Дима услышал голос матери:
        - Дима, Димочка, мальчик мой! Что происходит? Кто там с тобой? Сынок, открой!
        - Слишком поздно, мама!
        Дима сделал петлю и надел себе на шею, ни разу не повернувшись назад. Он знал - твари стоят и наблюдают.
        - Скоро, очень скоро…
        За спиной раздался громкий стук.
        Когда дверь ударилась о стену и в комнату влетели мама и сосед дядя Сережа, Димка шагнул с балкона.
        Веревка выдержала.
        Глава 1
        Генка вышел из магазина, огляделся и направился к парку. Миновав улицу Маршала Жукова, вошел в тенистую аллею, остановился, подумал и свернул с дорожки в глубь парка. Несмотря на раннее утро, в парке в любой момент могли появиться люди, страждущие получить свою дозу алкоголя. Сюда приходили кто со своим, как Геннадий, а кто и поживиться за чужой счет, но уходили все если не счастливыми, то пьяными наверняка. И все это, несмотря на появлявшийся здесь с какой-то своей, известной только ему периодичностью патруль ДПС.
        Генка вышел на небольшую поляну, огляделся и достал из кармана четвертинку. Небольшая бутылочка аккуратно легла в мозолистую руку. Он хотел выпить, пока не налетела орда вчерашних… да что тут скрывать, и позавчерашних собутыльников. Чего-чего, а дефицита компании в парке не наблюдалось. Гена жил здесь с самого основания района и наблюдал воочию «разбухание какашки в проруби», как выразился как-то Генкин сосед. Умнейший человек, поэт, а туда же: «какашка в проруби». Тьфу ты! Это он про их родной город. Сначала, в шестидесятые годы, здесь возвели два завода, а уже потом оба предприятия начали обрастать городом.
        Иногда Гена задумывался насчет «какашки». Возможно, поэт и прав. Взять хотя бы Дмитрича. Говно говном. Лежит, сука, в их подъезде и воняет. Генка еще ни разу не прошел мимо без каких-либо реплик. А то и пинка даст. Ну не уважал он «чертей». Порой даже подумывал выйти среди ночи и садануть этому отбросу по башке топором. Кто будет искать убийцу бомжа? А ведь когда-то Генка выпивал с Дмитричем. Тогда он говном не был, имел нормальное имя, приличную одежду, жилье и жену. Пока Генка в очередной раз мотал срок, что-то произошло с Анатолием Дмитриевичем. Что-то поломалось в его счастливой жизни. Когда Гена вернулся, бывший собутыльник в неприглядном виде обитал под лестницей. Да и черт с ним! Каждому свое.
        Гена еще раз посмотрел по сторонам. Оглядел каждый куст, каждое дерево вокруг себя в поисках стаканчика. Мусора - хоть «КамАЗ» с прицепом подгоняй, а стаканчика ни одного. Засрали парк. Если на центральной аллее еще чисто, то тут, где ежедневные сборища, человек, как и всякое органическое существо, оставляет после себя отходы. И с каждым днем их становится все больше и больше. Насчет уборки и говорить не приходится. Люди, собирающиеся здесь, собственную задницу вымыть забывают, а мусор… Геннадий фыркнул и открыл бутылку.
        Ладно, можно и без стакана обойтись.
        Выдохнув, он поднес бутылку к губам и замер. Губы шевельнулись в безмолвных проклятиях. Переложив чекушку в левую руку, задумался. Перекрестился (вот так вроде и по-человечески) и в четыре глотка осушил бутылочку. Глаза наполнились слезами. Отбросив бутылку в кучу мусора, Гена подошел к дереву, оторвал лист и кинул в рот. Начал жевать. Зеленая кашица потекла из уголка рта. Он причмокнул, облизнулся и пошел в сторону реки.
        Через десять минут к парку потянулась первая смена алкоголиков. На лицах читались усталость и безразличие к занимающемуся дню, к нестабильному положению на Востоке и вообще ко всему, что может разрешиться без них. Кто-то уже выпил свою чекушку, а кто-то прихватил с собой. Новый день нес новое испытание - испытание для печени и для общего здоровья. Работники РТИ (по крайней мере мужская часть) ежедневно доказывали, что все-таки какая-то цикличность в природе существует, а именно, цикл из трех составляющих: опохмелился - напился - забылся (в простонародье называемый запоем) имел место у большинства заводчан. А ведь еще и работают! Но этот парадокс можно оставить для изучения специалистам в области паранормальных явлений.
        Новый день не нес ничего. Он просто начался.
        Гена уже спустился к водоему, когда ударился обо что-то головой. Он осмотрел предмет, расположившийся прямо перед его гудящим лбом, но слезящиеся глаза мешали рассмотреть его в полной мере. Гена вытер их рукавом и всмотрелся повнимательнее. Жмурик?! Затем медленно отошел назад, чтобы разглядеть тело целиком. Точно, жмур. Чертова молодежь! А кто еще, если не они?
        Он начал судорожно вспоминать вчерашний день. Надо же, пили вот здесь, прямо под жопой мертвеца. Тьфу ты!
        Генку замутило, и он, едва сдерживая содержимое желудка, прислонился к дереву. Надо же так повезти! Уже третий за месяц! На одного даже наступил, когда ходил отлить. Хмель, окутывавший его разум, мгновенно улетучился.

«Ну вот где этот патруль ДПС?! Черт, черт! На хрена мне эта карусель! Тут за свои дела нет охоты чалиться, а за чужого жмура срок тянуть вообще не резон».
        От выпитого даже вкуса не осталось. Обогнув кусты, Генка потрусил к выходу из парка. У главной аллеи огляделся. Люди выгуливали собак, две молоденькие мамочки сидели на скамейке с колясками, чуть поодаль, на полянке - там, где Генка полчаса назад выпил чекушку, собирались братья по разуму. Он было уже рванул к ним, но тут же передумал: если сейчас начнут шерстить, этим тоже достанется.

«Нет, домой!»
        На углу Гагарина и Королева Генка купил бутылку водки и дворами побрел домой. Войдя в подъезд, сплюнул: Дмитрич сидел под лестницей в коробке от телевизора, смятой с одной стороны для удобства. Не сказав ни слова, Генка поднялся к себе на пятый этаж. Сегодня все шло не так, даже бомж под лестницей остался без пинка. В глубине души Генка осознавал, что отличает его от Дмитрича только материал, из которого сделаны окружающие стены.

* * *
        На лавке перед подъездом сидели две старушки - одна в красном берете, а другая в цветастом платке - и что-то громко обсуждали. Увидев Генку, тут же замолчали. Дождавшись, когда он войдет в подъезд, бабуля в красном берете шепотом спросила:
        - Это не Генка случаем?
        - Он, паразит,- закивала вторая и запихнула седую прядь под платок.
        - Петровна, давно он из тюрьмы-то?- уже громче спросила «Красная Шапочка».
        - А кто его знает?
        - Ага. Главное, что ненадолго.
        Возникла небольшая пауза - старушки будто взвешивали слова, прежде чем что-то сказать.
        - Туда ему и дорога,- прошептала Петровна, ласково похлопав собеседницу по колену.
        - Да,- согласилась «Красная Шапочка».- А ты слыхала, что надысь произошло?
        - Нет,- ответила Петровна, явно обрадовавшись новому витку в разговоре.
        - Васька у Юльки-ментовки в туалете повесился.
        - Это не тот, что из тридцать шестого?
        - Да что ты! Бог с тобой, Петровна, то ж Сережка! Васька - здоровый такой. Как напьется, все драться лезет.
        - А, этот! Туда ему и дорога.- Петровна вспомнила хамоватого парня. А еще она вспомнила, как Васька помог ей кота с дерева снять, да и сумки не раз до квартиры доносил. То, что парень «алкаш проклятый», перевесило все его добрые дела, и Петровна добавила: - У всех у них один конец, у выродков этих.
        - У каких выродков?- не поняла «Красная Шапочка».
        - У алкашей проклятых,- объяснила Петровна и коснулась рукой платка.
        - Ага. Развели тут. При коммунистах такого не было,- согласно закивала Сергеевна.
        - Здрасте, приехали. И тогда пили, и сейчас пьют. Свинья болото везде найдет.
        - И то верно.- Сергеевна решила прекратить бесполезный спор.- А слыхала, на набережной мальчишку убили?
        - Нет.- На лице Петровны появился неподдельный интерес.
        - Дня три уж назад. Бутылкой по голове ударили.
        - Че пьют, от того и мрут,- хохотнула Петровна, уж очень ей понравилась собственная фраза. Она повторила ее еще раз, но уже с серьезным выражением лица. Ни дать ни взять Аристотель.- Наркоманы, наверное.- У нее была своя версия происходящего.
        - Ну почему сразу наркоманы? Мальчишка хороший был. К нему хулиганы пристали.
        - Все одно наркоманы. Наркоманы или алкаши,- стояла на своем Петровна.- Если не он, так те.
        Сергеевна кивнула. Она не то чтобы была не согласна с подругой, даже наоборот, но еще со школьной скамьи помнила: в споре рождается истина. Пусть на лавочке у подъезда не самого образцового дома, да и роды тяжелые, но все-таки рождается.
        - Сергеевна, а ты слыхала, в 29/2 дверь подъезда подожгли?
        - А что тут слыхать? Своими глазами видела. Хорошо пылало…
        - Мать! Ма-а-ать!- раздался откуда-то сверху мужской голос.
        Сергеевна затравленно посмотрела на дверь подъезда.
        - Твой, что ли, очнулся?- ехидно спросила Петровна.
        - Я же ему…
        - Где тебя носит, старая б…дь? Ты же знаешь, у меня трубы горят!- захлебывался голос.
        - Ты же говорила, что он закодировался,- добивала подругу Петровна.
        - Я здесь, сынок! Иду, Сашенька,- как можно нежнее прочирикала «Красная Шапочка», взяла пакет - бутылка предательски звякнула об урну - и пошла к подъезду.
        - Ты ему еще соску на нее надень,- крикнула ей вслед Петровна.
        Дмитрич дернулся, зашелестел коробкой и открыл глаза. Он проснулся от рева этого полоумного. Не то Славка, не то Сашка - никак не мог запомнить. Единственный, кого он хорошо помнил,- так это Генка. Тот не давал о себе забыть.
        Анатолий Дмитриевич встал и, пошатываясь, пошел к выходу из подъезда. Пригнулся и украдкой выглянул наружу. Еще одним опаснейшим врагом бомжа были подростки. Никого не увидев, Дмитрич вышел из дома.
        Он направлялся к парку. Наравне с подростками и людьми, подобными Генке, там, на берегу реки, можно встретить и таких же, как Дмитрич, бывших рабочих, бухгалтеров и учителей. Когда-то, давным-давно, Анатолий Дмитриевич был учителем физики в восемнадцатой школе, а теперь он каждый день сам себе доказывал закон всемирного тяготения. Между любыми двумя материальными частицами действует сила притяжения… Так оно и было. Всегда. С утра его тянуло выпить, а после выпитого - к земле. Изо дня в день.
        Водка еще никого не сделала лучше, наоборот, она людей превращала в животных, а учителей физики - в бомжей. Эти мысли пока еще приходили в его голову, но только пока. Через некоторое время мысли уйдут за ненадобностью, а вместе с ними и осмысление морального значения собственных деяний, то есть совесть.
        Пока же бывший учитель, едва волоча ноги, шел к Парку культуры и отдыха.
        Дом двадцать девять дробь два по улице Королева жил своей жизнью.
        Генка, сидя за столом перед початой бутылкой водки, судорожно соображал, откуда взялся висельник именно там, где они вчера проводили досуг. После третьей рюмки ему вдруг стало интересно, какого пола жмурик, а после пятой он плюнул на все и решил, что, как только допьет бутылку, пойдет в парк к корешам.
        Сергеевна, закрывшись в комнате, плакала навзрыд. Не себя ей было жалко - избитая собственным сыном, она жалела его, обормота. А Сашка тем временем на кухне поправлял здоровье.
        Петровна, как только услышала, что на углу Гагарина и Королева загорелся грузовик, посеменила к месту события. Она редко пропускала такие зрелища. Зато вечером будет о чем рассказать.
        Под лестницей, в коробке из-под телевизора, было пусто. Только дух Дмитрича - запах мочи, пота и перегара - не хотел уходить.
        Иван Щеглов вышел на работу в приподнятом настроении. Месяц отпуска - это слишком. Если б он провел его в обществе загорелых блондинок на каком-нибудь курорте - ночные клубы, дискотеки, пляжи и все такое,- тогда, конечно же, его родной завод был бы последним в списке «Куда я хочу попасть». Но так как отпуск прошел в обществе коров и свиней, Ваня с радостью пролетел через когда-то ненавистную проходную и направился прямиком к цеху.
        Запах резины и гул двигателей станков наполняли цех. Иван подошел к дверям с нарисованным черепом, пронзенным молнией, и дернул за ручку. Сашка Котов сидел на диване и смотрел телевизор. Эдик Жиров колдовал с навесным замком на металлическом шкафчике для инструментов.
        - Ну что, братцы? Не ждали?
        - А, Ванюха.- Эдик повернул голову к двери, а потом снова взялся за замок.
        Ваня подошел, поздоровался с Сашей и, наклонившись к Эдику, спросил:
        - Что, что-то потерял?
        - Да дал, блин, этому говнюку…- Эдик вдруг осекся.- Черт! Вот, блин! О покойниках же так не говорят. Пассатижи дал ему на прошлой смене. А теперь вот,- он ударил по дверце шкафа,- добывай их оттуда.
        - Что ты сказал?
        - Я говорю: дал Мишке пассатижи, а он их в шкаф кинул…
        - Что с Мишкой?
        - Повесился.
        Иван подошел к дивану, посмотрел на Сашку и сел рядом. Как-то не вязалось услышанное с постоянно веселым и жизнерадостным Мишкой.
        - Свили, значит, веревку,- только и смог сказать он.
        - Ты что, перегрелся, что ли, там, на покосе?- Котов потрогал лоб друга.
        - Как это случилось?- спросил Иван, отмахнувшись от Саши.
        - А как, по-твоему, вешаются? За башку и на дерево.
        - Ну да. Но должны же быть какие-то причины?- Иван вопросительно посмотрел на Эдика.
        - Причина всему одна,- произнес Эдик, щелкнув себе по кадыку.- Запил он. Последнюю неделю на работу не выходил. Пил. Три дня назад любитель утренних пробежек нашел его повесившимся на одной из берез в парке.
        Эдик подошел к Ивану и присел рядом. Мужчины молчали. Иван залез в карман джинсовой куртки, достал связку ключей и протянул Эдику.
        - На. Один из них точно подойдет.
        Немного повозившись со связкой, Эдик нашел нужный ключ и открыл дверцу шкафчика. Пассатижи лежали на пластиковой коробке для диска. Эдик подхватил инструмент, достал диск.
        - А это что, тоже твое?- спросил Иван.
        - Нет,- как-то уж очень быстро ответил Эдик.- Что-то он без названия.
        - А давайте мне. Я вечерком под пивко и разгляжу название.- Сашка потянулся и встал.- Нет, правда, Ванюх, я возьму?
        - Хорошо. Только принеси обратно. Мало ли, вдруг хозяин найдется.
        Сашка вышел. Иван посмотрел на Эдика и спросил:
        - Так что тут на самом деле произошло?
        Эдик как-то встрепенулся и нахохлился, словно воробей.
        - А я почем знаю?
        - Ты чего нервничаешь?
        - Я взял его и повесил! Да?!- заорал Эдик.
        - Нервные клетки, Эдуард, не восстанавливаются,- спокойно сказал Иван.- К тому же никто тебе и не говорит, что ты в чем-то виноват. Я только спросил: знаешь ли ты что-нибудь?
        Эдик сел на кушетку, откинул голову назад и закрыл глаза. Иван подумал, что он уснул, но Эдик вдруг заговорил:
        - Извини. Вчера жена звонила и сказала, что уезжает в Москву к сестре. Теперь все…
        - Что все? При чем тут жена? Она же от тебя полгода назад ушла.
        - Год. Когда с Сережкой случилось… Ты же помнишь - я запил тогда. Вот она и ушла. Из-за пьянки, а может… Понимаешь, не стало той ниточки, связующего звена между нами. Сережки не стало. А теперь она уезжает…
        - Ну и что?- Иван не мог понять, к чему он клонит.
        - Мы с ней созванивались. Ну, там, как дела-здоровье. А теперь все. Ее тоже не станет.
        - Что-то я не пойму. В Москве телефонов нет?
        - Да конечно. Понимаешь, Ваня, когда человек живет с тобой в одном городе - это одно. Ты можешь его не видеть годами, но знаешь, что он здесь, рядом…- Эдик замолчал. Иван понял, что он хотел сказать и каково ему сейчас.- У нее нет сестры в Москве,- снова начал Эдик.- Она решила покончить со мной. Вот я и завелся.- Он сделал паузу и повернулся к Ивану.- Да, парня жалко, конечно. Это все водка проклятая… Тут до него еще один себе вены вскрыл осколком стекла. Филька Силин, слыхал? Эпидемия, блин.
        - Это как-то связано со смертью Мишки?
        - Не думаю. Хотя, пожалуй, один момент эти смерти связывает.- И Эдик снова щелкнул себе по кадыку.
        - Что, они вместе пили?
        - Да нет же. Я говорю: их связывает только то, что им соски на бутылки с водкой надень да только успевай менять.
        - Ну, если так, то две трети заводчан уже бы покончили с собой. Из-за пристрастия к алкоголю люди не вешаются!
        Эдик усмехнулся.
        - Из-за этого пристрастия, как ты говоришь, можно натворить такого, что наутро в самую пору вешаться. По себе знаю.
        - Ну…- только и нашелся Иван.
        - Вот тебе и ну. У меня у самого сейчас на душе такое, что хорошая веревка и кусок мыла были бы весьма кстати. Хотя, заметь, не пью уже восемь месяцев.
        - Ты это брось…
        Ивану совсем не понравились Эдикины откровения. Еще не так давно этот лысеющий ссутулившийся человек мог забежать в каптерку электриков и, перекрикивая гул станков, что-то весело рассказывать о том, как он вчера «У Захара» начистил морды троим здоровенным бугаям. А сейчас Иван видел перед собой слабого, хныкающего мужчину, который не только никому не начистит «моську», но и… Да у него теперь любой тринадцатилетний подросток может отобрать зарплату.
        Иван отвел взгляд от этого жалкого зрелища. И не потому, что ему было противно, нет. Жаль, конечно, Эдика. Как быстро ломается человек: раз - и все! Словно прутик в сильных руках.
        - Хорош тебе тучи нагонять,- выдавил он из себя.
        - Да я и не нагоняю. Они сами сгущаются. Мишка же закодированный был. Сорвался. Помнишь, мы с ним в роще сидели? День рождения у него тогда был. После этого по чуть-чуть - и вот он, результат-то.
        - Да что ты заладил! Ну, не могу я понять, что может в башке твориться, чтобы такое над собой сделать. Не знаю. Может, я очень люблю себя, но повеситься… Нет, себя я убить не смогу. Тем более водка здесь ни при чем.
        - Как знать. Может, и ни при чем, но пить надо бросать. Я вот не пью и ни о чем не жалею.- Эдик достал из кармана сложенную пополам карточку и передал ее Ивану.
        Иван посмотрел на изображение - рисунок в духе антиалкогольных открыток советской эпохи: сильный мужчина в рабочем комбинезоне сдавливал голову зеленого змия, а на груди пролетария было написано: alcogolu.net. Похоже на адрес веб-страницы. На теле змеи тоже надпись: «Алкоголь». А внизу открытки подпись: «Бросаем пить вместе».
        - Ты что это, Эдик, себе жизнь испортил и других тянешь за собой,- сказал Иван, немного повысив голос.- Ты на себя посмотри. У тебя усы даже обвисли, как…- Иван хотел сказать, как уши спаниеля, но подумал, что этот выпад не совсем сейчас уместен, и, не договорив, вышел в гудящий цех.

«Хорошо, хоть я сейчас трезвый, а то наговорил бы мужику. А он ни в чем не виноват. Не виноват!»
        Он направился к комнате мастеров и заглянул в окошко - в помещении было пусто. Проходя между станками, Иван понял, что здесь в основном работают новички. Многое за месяц изменилось. Измениться оно, конечно, изменилось… Да ни черта не изменилось. Все было как всегда.
        Парни так же напивались. И их так же прощали первые раз двадцать. На двадцать первый мастер доставал из стола заявление об увольнении по собственному желанию без числа, написанное после первого же распития на рабочем месте. Он аккуратно выводил число, так как работник уже не мог держать авторучку. И все. На следующий день у станка - новый парнишка. Благоразумный. Пока трезвый. Может, дня три продержится. Атмосфера здесь такая. И не только в этом цехе, вообще по всему заводу.
        А чего руководство ждало, когда они сами ввели торговлю спиртным на территории завода? Даже не торговлю, а обмен на взаимовыгодных условиях. Мужики, будто на водопой, неслись в заводскую лавку, где среди изделий родного предприятия стояли бутылки с живительной влагой по цене раза в два выше, чем за проходной. Но здесь можно под запись. Чиркнул в бумажке - и ни о чем не думаешь до восьмого числа следующего месяца. До дня зарплаты.
        Иван подошел к слесарке. Несмотря на гул в цехе, он услышал голоса за дверью, а когда вошел в задымленное помещение, голоса смолкли. Но поняв, кто перед ними, Серега Пупков, коренастый рыжий мужчина, сказал:
        - Доставай. Это же Ванюха - электрик.
        - Здорово, мужики!
        За столом, покрытым изрезанным куском линолеума, сидели трое: Серега Пупок, Славка Вишневский и Семен Данилович. Данилыча Иван знал давно, а вот фамилию его никак не мог выучить. Не то Циммерман, не то Цукерман - это сейчас не важно. Главное, что, когда присутствующие начнут склонять фамилию Данилыча, а тот будет с пеной у рта доказывать свою принадлежность к старинному княжескому роду, все - надо заканчивать и расходиться по домам, иначе этот князь неизвестных кровей мог здоровым кулачищем и в лицо ткнуть.
        - А, Ванюша,- пробасил Данилыч.- Что ты там встал, как неродной? Заходи, присаживайся.
        Иван прошел к столу и сел рядом с Пупком.
        - Будешь?- Славка распахнул куртку робы и достал почти полную бутылку.
        - Да что-то неохота…
        - Ты что там, Эдика наслушался?- возмутился Серега.
        - Дюже правильный он у вас,- заметил Славка.
        - Не был он таким.- Данилыч затушил сигарету, потянулся к шкафчику, извлек граненый стакан и поставил его перед Славкой.- Не был. А ты, Ванюш, не слушай никого. Хочешь - пей, хочешь - нет. Ты должен почувствовать…
        - Ага. Я вот, к примеру, чувствую, когда все - хватит. И говорю себе: все, Слава, довольно.- Славка налил в стакан водки.
        - Что ты там чувствуешь? Мордой в асфальт воткнешься и то ни хрена не чувствуешь, - с улыбкой проговорил Данилыч.
        - Мужики, а про Мишку вы ничего не слышали?- тихо спросил Иван.
        - Бухнули мы с ним немножко за неделю, может, до того, как он вздернулся,- закуривая, ответил Пупок.
        Иван не выдержал и отпил из предложенного стакана, потом взял у Сереги сигарету и затянулся.
        - И что?
        - Да ничего. Чушь какую-то нес.- Сергей поднял стакан и тоже выпил.
        - Какую чушь?- Иван вдруг вспомнил свой разговор с Мишкой месяца два назад.
        Отпросился у него тогда Мишка Савельев. Отпросился, так ничего и не объяснив… Тогда он ничего не хотел говорить. Так, сказал, мол, неприятности с прошлой работой. Непосвященным это могло показаться «какой-то чушью».
        - Так какую чушь нес Мишка?
        - Ну, он мне говорит: Серый, ты мертвецов видишь? Прикиньте?! Вижу ли я мертвецов? Ну, думаю, все, кранты Михе. Белая горячка.
        - И что ты ответил?
        - А что тут ответишь? Я сказал, что, мол, сегодня не встретил ни одного. А он посмотрел на меня и прошептал: вон же за тобой пацан без башки стоит. Я медленно повернулся и… Мужики, вы знаете, я на какой-то миг, в натуре, увидел пацана без головы… Он держал ее под мышкой. Ну, я сплюнул через левое плечо, и эта херь исчезла. Тогда я подумал, что Мишкина горячка или еще что - заразная. У меня до сих пор мурашки по коже, когда вспоминаю…
        - Да зря ты,- вставил Славка Вишневский.- Я вот как-то ночью просыпаюсь ни с того ни с сего. Лежу и смотрю в потолок. Вдруг слышу, кто-то громко урчит… ну, знаете, как кошка. Только это будто не кошка, а тигр лежит рядом. Я медленно повернулся - вроде бы все как всегда. Жинка лежала спиной ко мне, и урчание шло от нее. Я повернул ее к себе и… На меня смотрела морда кошки в парике из волос жены.
«Ну что,- говорит она мне,- допился?» И рыкнет так, что я сразу проснулся.
        Пупок рассмеялся, а Данилыч и Иван лишь сдержанно улыбнулись.
        - Ну, и что дальше-то?- спросил Серега.
        - Огляделся я. Лежу в кухне на полу. Я когда нажрусь, жинка мне на кухне стелет. Мол, не хочет дышать перегаром, стерва!
        - Ладно, давай по последней да пойдем по цеху пройдемся,- сказал Данилыч.- А Славка пока за пузырем сбегает.
        - А что сразу Славка? Вон Пупок помоложе…
        - Так, молча. Тебе пробздеться надо, а то тебя жена в кухне на ПМЖ пропишет.
        Они по очереди выпили. Каждый по разочку затянулся сигаретой, и все дружно вышли в гудящий цех.
        У каждого человека, как думал Иван, в жизни происходит что-то такое, что может дать старт льющемуся на него дерьму в последующие годы жизни. Человек может быть богатым и успешным, но какая-то случайность (наверняка не внезапная весть об объявившемся наследстве) может свести на нет радость от получения денег или стремительного продвижения по карьерной лестнице. Единственное, что эта самая нехорошая случайность происходит с людьми в разные периоды жизни. Нет, все правильно, неудачники копошатся в одном болоте, но попадают туда кто сразу после рождения, кто немного позже, а кто и вовсе под конец жизни. Одно неизменно: каждый хотя бы раз побывает в этом болоте.
        Вот и Иван из болота так и не выбрался. Живет он там! И временем попадания туда вполне можно считать 17 июня 1980 года. Его день рождения в Салимовском родильном доме. Но, как понял позже Иван Щеглов, тогда он только одной пяткой попал в зловонное болото, окунуться же пришлось немного позже.
        В 1988 году отец Ивана пропал без вести. Они поехали бригадой в Спитак на разбор завалов. Трое из них назад так и не вернулись. Иван сейчас даже и не помнил, расстроило ли его это происшествие. Происшествие. Именно так Ваня привык думать о том, что происходило с его отцом. Папа редко баловал маленького Ванюшу своим вниманием. Возвращаясь с очередного «разбора завалов», он вручал ему какую-нибудь безделушку и, потрепав сынулю за вихры, шел отдыхать. Отдых заключался в распитии спиртных напитков и проигрывании в карты тех денег, что он раздобыл. Деньги заканчивались, и отец снова находил какое-нибудь место на карте, где нужна его помощь. Поэтому героический папа всегда был первым в списках добровольцев. Сейчас Иван, конечно, догадывался, что без мародерства ни одна такая помощь не обходилась.
        В 86-м отец попал в Чернобыль. Вот тогда-то авантюриста Щеглова ждало разочарование. Ваня подслушал его разговор с таким же «сердобольным» товарищем. Они сидели на кухне и выпивали. Мама была на работе, а Ванечка сидел в комнате и смотрел телевизор. Он и не хотел ничего подслушивать, но отец, распаленный спиртным и предстоящей авантюрой, говорил очень громко.
        - Ты только прикинь,- разглагольствовал Щеглов-старший,- целый город, брошенный в спешке людьми. И я не думаю, что у многих нашлось храбрости, чтобы задержаться и собрать золотишко. По-моему, дружище, мы вернемся домой богачами.
        Но этого не случилось - по одной простой причине. Привезли их не в город-призрак Припять, а непосредственно на саму АЭС, в блок 4. Домой отец приехал злой на весь мир и богаче разве что на еще одну болячку - ОЛБ.
        Острая лучевая болезнь легкой степени появляется при однократном облучении. Эта самая ОЛБ выжала бы отца как лимон, а то и вовсе убила, но он решил не дожидаться такого конца и продолжал быть первым в списках добровольцев. Иван не знал, что это - жажда наживы или любовь к приключениям? Может быть, и то и другое.
        Когда отец пропал, мать, выходя из административного корпуса, брала метлу и убирала территорию у проходной завода. Большинство из тех, кто знал маму Ивана, жалели ее. Но были и такие, кто смеялся: где это видано, чтобы бухгалтер по вечерам подрабатывала дворником? Женщина отшучивалась - мол, физический труд способствует нормальной работе мозга, а вечерами дома, отвернувшись к окну, тихо плакала.
        После исчезновения отца финансовое положение семьи сильно пошатнулось, грозя вообще развалиться. За каждую поездку отцу платили очень приличные командировочные, ну и зарплата, конечно, шла. Все деньги перечислялись на сберегательную книжку мамы. Так решил отец. Все-таки не на отдых ездит, мало ли что. Трофеи же он не показывал матери. Все пропивал и проигрывал в карты.
        Много всякого придумывали о пропавшем отце. Кто с издевкой говорил, что он там с женщиной остался. Кто завистливо считал, что нашел много денег да и в бега подался. Была и третья версия, на взгляд Ивана, куда более правдоподобная: говорили, что пропавшие добровольцы нарвались на банду местных мародеров. Не поделили добычу. Иван верил в это.
        Мама часто ворчала, что Иван такой же настырный, как отец. Он и внешне был копией отца. Рост метр девяносто, мускулистый (занятия боксом не прошли даром), черные волосы не слишком длинные, но и не короткие. В отличие от отца Иван не отращивал усов - не любил растительности на лице.
        Иван был уверен, что отец никогда не побежал бы, поджав хвост, не важно, что или кто ему угрожал. И еще он усвоил для себя одну аксиому: лучше умереть, как лев, чем жить, как шакал. Но в городских джунглях на одного льва приходится десять шакалов…
        Итак, что нужно делать, когда попадаешь в болото? Первое: как можно меньше лишних движений. Второе… Да к чертям! Оно же и первое, и второе, и двадцать второе. Но Ваня по малости лет начал копошиться, словно лягушонок в крынке с молоком. Любое резкое движение людей, любой косой взгляд в его сторону расценивались им как вызов. А болото все затягивало и затягивало.
        Глава 2
        Иван сидел за столом у себя в кабинете. Перед ним лежал оперативный журнал, в который записывались все работы, производимые дежурными электриками, открытый на последней записи, сделанной Михаилом. Страница была залита чернилами. А через три дня Мишка повесился.
        Должна быть причина. Обязательно должна. И эта причина не алкоголь, как утверждают все, кто его знал. Истина где-то рядом, как говорится. Где-то рядом… Мишка что-то говорил о прошлой работе. Вот где собака зарыта! Он работал в каком-то банке. Точно. Это предприятие появилось в городе внезапно, пообещало большие проценты и, собрав необходимую сумму, исчезло. Ни дать ни взять филиал МММ. Мишка работал в этом банке не то электриком, не то разнорабочим. Могли Михаила вовлечь во что-то? Либо он просто узнал то, чего ему знать не следовало? О чем-то таком Мишка рассказывал, но Иван никак не мог вспомнить. Хотя сейчас это уже не важно. Но в то, что повесился он от белой горячки, верилось с трудом.
        Иван захлопнул журнал и открыл ящик стола. Помедлив немного, вспомнил, что новый журнал уже отдал дежурным. Все, этот в архив. Он кинул журнал в стол, и тот вдруг обо что-то стукнулся. Ваня нагнулся, просунул руку в глубь стола и нащупал пластиковую коробку. Достал. Это был диск.
        Теперь он вспомнил: неделю назад Сашка Котов вернул Мишкин диск. Сказал, что это фильм по рассказу «Эксперимент» Федора Слуцкого. Ваня читал все произведения Слуцкого и даже смотрел фильмы по некоторым из них, поэтому мог с уверенностью сказать, что экранизации такой не было. Да там и экранизировать-то нечего - средний рассказ страниц на двадцать. Он посмотрел на черный пластик и положил его во внутренний карман куртки. Вечером обязательно посмотрит.
        Иван вышел из кабинета и закрыл дверь на ключ. Известие о Мишкиной смерти никак не выходило из головы. Вроде и не очень уж хорошо знал человека (работал себе и работал, выпивали вместе пару раз), а словно близкого человека потерял. Надо выпить, и все пройдет. С выпивкой сейчас вообще проблем никаких. Хочешь в обед, хочешь на завтрак. Это там, в деревне, не до того было. Напашешься за день так, что кусок хлеба в глотку не лезет, а уж тем более сто граммов. Деревенские ребята привыкли пить с утра до ночи, несмотря на усталость. Ваня же отказывался, да и не хотелось при деде. Он ведь воспитал его. Выпили, конечно, самогоночки с дедом и с соседом Колькой за приезд, потом за отъезд. А тут - уже неделю каждый день. Сегодня тоже Иван собирался с друзьями в кафе «У Захара».
        Он спустился по лестнице и подошел к двери с черепом. В цеху было тихо, рабочие давно разошлись по домам. Остались только Михалыч - электрик и Надежда Константиновна - бывшая прессовщица, а теперь ночной сторож. Иван открыл дверь. Пенсионеры сидели на кушетке и смотрели телевизор.
        - Константиновна! Половину цеха вынесут, пока ты здесь криминальную хронику смотришь.
        - Типун тебе на язык, Ванюша.- Женщина всплеснула руками и побежала в цех.
        Иван подошел к телевизору и убавил звук.
        - Ну а ты, Михалыч, ничего странного не замечал за Мишкой?- обратился он к электрику.
        - Ты же знаешь, Михаил после меня заступает. Потому как и что тут, мог только Эдик знать, его сменщик.
        - На работу он в каком настроении приходил?
        - Знамо дело в каком…- Михалыч осекся, но, решив, что уже ничем Мишке не навредишь, продолжил: - Он последние четыре месяца с бодуна приходил. А я не говорил тебе, потому что жалко парня. Думал, уволишь его.
        - Михалыч, ты меня ни с кем не путаешь?- улыбнулся Иван.- Ладно. А он ничего не говорил? Мол, дружки бывшие беспокоят? Или что-нибудь в этом роде?
        - Да нет,- задумался старик.- Ты знаешь, незадолго до… его смерти что-то такое припоминаю. В общем, он пришел тогда пораньше. Это, по-моему, было воскресенье. Точно воскресенье. С бутылкой пришел. Предложил мне. Я отказался - ты же знаешь, я не пью - и пошел душ принимать. Ну, вымылся и иду, значит, назад. Ах да, Константиновна тогда рано ушла и… в цехе никого. Я вот… иду, в общем, назад и слышу: Мишка на весь цех орет. А в цехе-то тихо, выходной ведь. Дверь в нашу каморку открыта, и Мишка там куражится. Ну, думаю, по телефону с кем ругается. Захожу, а он сидит у стола и в угол таращится. Я сразу на бутылку глянул - половину успел вылакать…
        - Михалыч, а что он кричал, не помнишь?- перебил электрика Иван.
        - Матюгался. Сильно матюгался. Типа: «Суки! Что, уже и здесь меня достали?»
        - Так он по телефону разговаривал?
        - Да хрен его знает, Вань! Телефон стоял в том углу, куда он таращился. Может, он бросил трубку и продолжал ругаться? С перепою-то всякое бывает.
        Иван услышал, как за спиной тихо открывается дверь, и тут же воображение нарисовало облик Мишки с посиневшим лицом, с обрывком веревки на шее и с вывалившимся изо рта почерневшим языком. Иван медленно обернулся, и из его груди вырвался вздох облегчения. Перед ним, ласково улыбаясь, стояла Надежда Константиновна.
        - Ванюш, может, ты уже пойдешь? Я дверь запру.
        - Ладно. Не скучайте, молодежь.- Иван вышел из каморки, и она засеменила следом.
        Когда сторожиха задвинула засов, Иван улыбнулся про себя: «Ха! Не пьет он! Это ты с Мишкой не пьешь, а с Константиновной…» - и пошел к проходной.
        Выйдя через «вертушку» на улицу, он увидел Лешку, Макса и Сашку, сидевших на скамейке у проходной.
        - Ну что, шеф, по сто пятьдесят и в школу не пойдем!- выкрикнул Макс.
        Иван поздоровался с приятелями. Внимательно посмотрел на Сашку - лицо желтое, уголки рта опущены, и спросил:
        - Сань, ты, случайно, не заболел?
        - Ага. Есть такая болезнь - алкоголизм называется,- усмехнулся Саша.
        - Ну а с нами-то хоть пойдешь?- повернулся к нему Макс.
        - Пойду, если позовете.
        - А-а. Ну, тогда пошли.- Макс обнял Сашку за плечи, и они направились через парк к пивной «У Захара». Лешка и Иван двинулись следом.
        Ребята часто собирались в небольшом зале кафе под простым названием «У Захара». У стен, выложенных речным камнем, стояли деревянные лакированные столы на четверых. Что больше всего нравилось Ивану, так это небольшие выемки в стене над каждым столом с искусственным пейзажем и подсветкой. Будто смотришь в окно на миниатюрные горы, поля и реки. Там даже стояли маленькие фигурки животных.
        По вечерам в зале всегда зажигали мягкий свет, создававший интимный полумрак, отчего пейзажи в стене казались особенно привлекательными. Но не только это притягивало парней. Самым привлекательным были дешевая выпивка и приятная музыка.
        Мужчины устроились за первым столиком. С этого места просматривался весь зал, да и пейзаж в стене, по мнению Ивана, здесь был самый лучший. Из двенадцати столиков свободны были только два. Любили трудящиеся расслабиться после рабочего дня.
        Они заказали бутылку водки, четыре бокала пива и четыре салата. Макс потирал руки в предвкушении счастья. Когда официант принес заказ, Лешка разлил водку по рюмкам, и парни быстро их разобрали.
        - Ну вот, ребята, закончилась еще одна рабочая неделя.
        - Ванюха, ты у себя на планерках будешь разглагольствовать,- перебил его Лешка.- Короче давай.
        - Да ну вас, придурки!- Иван опрокинул рюмку и посмотрел на Сашку. Тот сидел, опустив голову.- Сань! У тебя все в порядке?
        - Все в порядке,- ответил Саша и посмотрел на Ваню, но тому показалось, что Сашка смотрит куда-то мимо него, и от этого взгляда у Ивана мурашки побежали по коже. Ведь за ним никого не могло быть! У него за спиной возвышалась только стена, именно поэтому он и любил это место. Понимая абсурдность своих предположений, он обернулся, чтобы посмотреть, кого увидел Сашка.
        Как и думал, за его спиной никого не было. Но взявшееся ниоткуда ощущение, что там кто-то стоит, не уходило.
        - Сань, давай выпьем,- предложил Иван, чувствуя, как задрожали пальцы.
        Все дружно выпили. Потом Макс рассказал какой-то анекдот с бородой и не совсем смешной, парни улыбнулись только из вежливости.
        Ваня еще раз обернулся к каменной стенке, потом взглянул на Саню. Теперь тот отрешенно смотрел куда-то за барную стойку.
        - Что, правда не смешно, что ли?- недовольно спросил Максим.
        - Да смешно, Максимка, смешно. Наливай! Вот тогда и похохочем,- успокоил его Алексей.
        Максим наполнил рюмки.
        Сашка поднял свою стопку, посмотрел на нее, поставил на стол и проговорил:
        - Пойду я…
        - Пивка хоть попей, а то на тебе лица нет,- предложил Максим.
        - Нет!- отрезал Саня.- Мне идти надо.- Быстро поднялся и пошел к выходу.
        - Ну и дергай, нам больше достанется,- крикнул ему вслед Лешка. Сашка обернулся, печально посмотрел на друзей и молча вышел на улицу.
        А Иван снова взглянул на стенку. Никого.
        Иван захмелел. Разговор Лешки и Макса доходил до него словно издалека. Перед глазами стоял Саша с его потусторонним взглядом, а еще собственное ощущение чьего-то присутствия за спиной. Он снова машинально повернулся к стене, и его движение не ускользнуло от внимания Алексея.
        - Что, Ванюх, белка?- серьезно спросил Лешка.
        - И не одна,- отшутился Иван.- Самое забавное, что они выскакивают из дупла в твоей башке.
        - Очень смешно. Давайте выпьем, а то во рту уже пересохло.- Леша взял бутылку и разлил по рюмкам.- Слышал я базар такой… Фильм ужасов какой-то по заводу ходит. О чем он, никто сказать не может, потому что, кто эту кассету посмотрит, непременно умирает.

«Вот у кого во рту не завоняется,- подумал Ваня.- Ни секунды не молчит». А вслух сказал:
        - Что ты лапшуешь? Никакая это не кассета, а диск.
        - Ну какая разница!- закричал Лешка. А потом взял Ивана за руку и прошептал: - Ты про Димку и Ваську слыхал?
        - Нет,- ответил Иван и икнул.
        - Ну вот,- все так же шепотом проговорил Лешка.- Они работали в третьем цехе. И оба в среду вздернулись.
        - Я что-то не пойму. Они что, из-за того, что в третьем цехе работали, повесились?
        - Да нет же! Они фильм этот посмотрели!
        - Ага,- согласился с приятелем Макс.- Говорят, что и Мишка ваш тоже видел это кино.
        Диск! Ваня повернулся в поисках куртки. Она висела на спинке стула. Пошарил по карманам. Ничего. Наверное, оставил в столе. Да и черт с ним! В конце концов, еще ни один фильм не убил человека.
        Сашка увидел людей из фильма. Один стоял прямо за спиной Ванюхи, двое других - слева от Макса, у столика, за которым сидели две женщины. Посетители не замечали мертвецов. Это Сашка понял, когда пьяный мужик прошел сквозь того, что стоял около Макса. Чтобы не закричать, Саня встал и ушел. Ему теперь никто не мог помочь. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Поэтому он шел к себе домой.
        Всю дорогу до дома его сопровождали покойники. «Надо было все-таки выпить,- с сожалением подумал Сашка.- Хотя еще не поздно». Он подошел к павильону
«Соки-воды». Купил бутылку водки и, тут же открыв ее, сделал три глотка прямо из горла. Теперь будет легче выносить эти рожи вблизи себя.
        Он и на войне только водкой и спасался. Поначалу решил больше не пить, устав от водки, от пьяных рож. Передохнуть хотел… Или просто умереть. Не вышло.
        И сейчас, подойдя в парке к лавке, освещаемой тусклым фонарем, Сашка понял, что все-таки там ему было легче. Он вспомнил слова из какого-то фильма: «На войне было просто. Вот мы, а вот враг. А здесь не поймешь, где свои, а где чужие». В Чечне шла война, но все было не так, как выходило из слов героя фильма. Совсем не так. Днем вокруг тебя добрые аульчане. А ночью… они, словно оборотни, готовы разорвать тебя. Несмотря на это, Сашке все равно там было проще. Он ехал умереть, а в результате узнал цену жизни.
        Ничего, скоро все закончится. Если враг сильнее тебя и отступать некуда, значит… Значит, надо либо сдаться в плен, либо… Для Сашки это было одним и тем же. Тем более в данном случае.
        Он подошел к калитке, допил водку, выбросил пустую бутылку в заросли у ограды и замер: на крыльце стоял обезглавленный мальчик. Голова, зажатая под мышкой, улыбалась. Саша сел на корточки, так, чтобы его лицо было напротив лица мальчика, и оскалился:
        - Что, смешно? Да пошли вы все на хер!- И резко вскочив, с силой ударил ногой по отрезанной голове. Она, как футбольный мяч, улетела в глубь огорода. Сашка повернулся к калитке. На него смотрели сотни мертвых глаз.
        - Что вылупились, суки? Недолго осталось!
        - Опять нажрался?- Перед ним стояла мать. Призраки исчезли.
        - Не лезь, мать! Мне надо уйти.- Сашка развернулся и вошел в дом.
        - Огород надо перекопать, сарай покосился, а ты все гуляешь. Вот куда сейчас собрался?
        Сашка прошел на кухню. Мать следовала за ним.
        - Саша, ты меня слышишь?
        Он достал бутылку водки из материного тайника. Это она его считала тайником, а Сашка давно из него потягивал.
        - Ах ты паршивец! Чего удумал?! Я для тебя ее покупала?- возмутилась мать.
        Саша посмотрел на нее. За спиной матери стояла голая старуха и играла со своим дряхлым телом.
        - Оставь меня в покое, старая бл…ь!- заорал он, глядя на мертвую женщину.
        Опешившая мать молча открывала рот, словно рыба. Сашка аккуратно обошел ее и направился к выходу, она села на табурет и заплакала навзрыд.
        Он вышел на крыльцо. Мертвецы, уже ждавшие его, расступились, образовав коридор, через который Котов прошел в сторону огорода.
        Антонина Федоровна часто плакала из-за сына. Особенно в последнее время. Пить он начал по-черному. Когда Саша решил ехать в Чечню, Антонина Федоровна не стала его отговаривать, хотя знала - на смерть ее мальчишка идет. Да и что она могла ему сказать? Разве он ее послушал бы, начни она его уговаривать? Вряд ли. Да и в глубине души Антонина думала: пусть съездит, может, и пить бросит.
        Ведь она знала людей, которые бросали. К примеру, Анатолий Селиванов. Как он пил! Забрали в армию, оттуда в Афганистан. Что-то с ним там случилось… не то в плен попал, не то убило кого-то на его глазах - Антонина толком и не знала. Но, придя домой, он изменился. В приход местный пошел, сейчас батюшкой служит.
        Когда ее Сашка вернулся с войны, он все время молчал. Только однажды, напившись, произнес всего два слова: «Все зря». Нет, Антонина Федоровна не ждала, что сын начнет рассказывать о взрывах и стрельбе, но ждала немного большего, чем «Все зря».
        Пить Сашка так и не бросил.

«Да лучше б он погиб, как герой,- иногда, после очередного запоя, думала мать,- чем живет, как трутень. Весь в отца. У того тоже по пьяному делу постоянно куча неприятностей. Да и погиб он по пьянке, тот еще «герой» был. Болванка вылетела под давлением из пресса и перерезала его пополам. И все из-за того, что он спьяну не обратил внимание на раскрученные болты. Всем вам туда дорога, алкаши проклятые!» Потом, устыдившись своих мыслей, шла в церковь. Помолившись, обращалась к отцу Анатолию за советом.
        - Есть такая программа «12 шагов», матушка,- сказал как-то отец Анатолий, в миру Толя Селиванов.- Не наша, конечно, но эффективная. Многим уже помогла.
        После советов батюшки Антонина Федоровна расцветала и бежала домой окрыленная мыслями о спасении сына. Но, поговорив с Сашей, понимала: все зря! Слова, произнесенные ее сыном, каким-то образом материализовались и стали неотъемлемой частью их никчемной жизни.
        Беда в том, что Саша не считал себя больным! А как можно вылечить того, кто чувствует себя здоровым человеком?
        Люди посоветовали таблетки в пищу подкладывать. Пару раз Сашка жаловался, что и полбутылки пива выпить не может - выворачивает его наизнанку. Мать только вздыхала и говорила:
        - Бросать надо, сынок. Видишь, уже и организм с этой отравой борется!
        Сообразив, наконец, из-за чего с его организмом такие фокусы происходят, Сашка поскандалил с матерью и есть дома перестал.

«Все,- решила Антонина Федоровна,- нет у меня больше сил бороться с ним. Он меня в могилу загонит».
        Но все-таки не выдержала и пошла в местную наркологическую больницу. Заглянула в церковь, поставила свечи за здравие, помолилась и поспешила домой. Саша последние дни был сам не свой.
        Сегодня утром она вновь решила поговорить с ним о лечении. Глядя на него, Антонина Федоровна поразилась переменам, произошедшим с сыном за эти несколько дней. Нет, он пил так же, как и раньше, но, несмотря на это, стал тише и сосредоточеннее, будто ждал чего-то. Может, он все-таки устал? Устал отравлять жизнь себе и другим? Слабая надежда, что все наладится, что не все зря, подталкивала ее сделать то, чего она не делала уже столько лет,- подойти и обнять своего мальчика, погладить его по голове и спеть ему веселую песенку, после которой он звонко рассмеется, совсем по-детски. Пока она смотрела на Сашу, по нему будто тень пробежала. Возможно, это была просто игра света, но у Антонины Федоровны защемило сердце. Она вдруг четко увидела своего мальчика лежащим в гробу и подумала: «Он умрет, если не бросит пить».
        Скорая смерть - вот что означала длинная черная тень, коснувшаяся Саши.
        - Сынок, у тебя все нормально?- начала Антонина Федоровна.
        Он печально посмотрел на нее и снова опустил голову.
        - Мам, мне сейчас не до разговоров. Извини.
        - Сынок, как насчет доктора?
        - Делай что хочешь,- равнодушно отозвался Котов.
        - Саша, ты не думай, это не кодирование…
        - Мам, лишь бы «торпеду» в зад не вшивали.- Александр попытался улыбнуться, но получилась какая-то жалкая гримаса.
        - Нет, нет, сынок,- поспешила заверить его Антонина Федоровна.- Гипнотерапия называется.
        Мать не знала, что еще сказать. Саша тоже молчал.
        - Так я схожу к врачу, договорюсь?
        - Гипнотерапия - это то, что надо, мама,- неопределенно проговорил Саша.
        - Ну, я пошла?
        - Ага.- И парень снова поник.
        Антонине Федоровне удалось договориться с врачом. Доктор оказался чуть постарше Саши и доверия у нее не вызывал, но его все советовали. А поговорив с ним, она успокоилась и решила, что он - именно то, что им с Сашей надо. После похода в клинику «alcoholu.net» Антонина Федоровна решила зайти в церковь, а потом вернуться домой.
        От церкви до дома - километра два, и она преодолела это расстояние за двадцать минут, настолько не терпелось поделиться с сыном радостью. Уже стемнело, поэтому она сразу не увидела Сашу, а услышала его голос. Саша был пьян и на кого-то кричал. Антонина Федоровна и раньше замечала, что сын разговаривает с вымышленными собеседниками, но сегодня он будто ссорился с кем-то. И опять два слова забились в ее голове: «Все зря!»
        - Опять нажрался!- только и смогла произнести она, входя в дом.
        Не было ни страха, ни паники. Саша будто смотрел на себя со стороны, когда знаешь, чем все закончится, и все равно продолжаешь смотреть. Мертвые глаза «гостей» следили за Александром. Он продолжал идти. Последний путь. И эти твари провожали его.
        Саша глотнул водки и остановился, увидев справа от себя сержанта Рустама Ибрагимова. У солдата отсутствовали руки, из тела торчали два окровавленных обрубка. Саша повернулся к мертвому сержанту. Когда Александр Котов уволился в запас - проще говоря, разочаровался в военной романтике и расторгнул контракт,- Русик был с руками.
        - Значит, вот оно как, Русик? А Серега Дронов? Мишка Горюнов?..
        Мертвец будто понял, чего от него хотят, и мотнул головой куда-то за спину Котова. Сашка обернулся. Серега и Мишка стояли рядом. Котов был уверен, что и погибли они вот так же вместе. У Сереги в груди зияла дыра размером с кулак, а у Мишки отсутствовало полголовы, поэтому на бывшего сослуживца сержанта Котова смотрел только один мутный глаз.
        - Так-то, братцы. Значит, все зря,- произнес Сашка, развернулся и снова подошел к Ибрагимову.
        - За мной должок, помнишь?- Он попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло.
        Воспоминания о трехдневном плене у зверей показались Сашке более ужасными, чем происходящее теперь. Тогда если бы не этот обрубок со стеклянными глазами, Котова в лучшем случае убили бы, а в худшем… Сашка непроизвольно потрогал свой пах.
        - Ну что, Русик, ты меня вытащил тогда из пекла, чтобы я некоторое время еще побегал с… Нет!- вскрикнул Сашка, будто вспомнив что-то важное.- Я понял! Ты пришел, чтобы вытащить меня из плена! Из плена моей долбаной привычки!- Он заглянул в мутные глаза Рустаму, и на мгновение ему показалось, что неосмысленный взгляд боевого товарища стал осуждающим. Нет, только показалось. Русик на его стороне, и он пришел за Сашкой. Теперь Котов будет рядом с парнями, которые погибли по собственной глупости либо по приказу. Для Сашки это всегда было одним и тем же.
        - Ну что, боец? Сегодня я умру,- усмехнулся Саша.- Зато с яйцами.- Он глотнул из бутылки и пошел к яблоне в конце огорода.
        Мертвецы исчезли.
        Шум на лестничной площадке усилился. Ваня выругался и встал с дивана. Хмель еще не прошел, но голова уже болела, а во рту словно табун пасся. Гул за дверью стал еще сильнее, казалось, что хулиганы расположились прямо в коридоре квартиры Щеглова.
        Иван сразу узнал парней, стоявших на площадке у его жилища. Многих из них он встречал в видеосалоне «Родник». Неспокойные ребята. Семен Елизаров месяц как освободился. Других Иван тоже знал, но имен вспомнить не мог.
        - Здорово, Ваня,- блеснул коронкой Елизаров.
        - Здорово. Что вы тут галдите?
        - Галдят петухи у пара…- начал один из свиты Семена, но Елизаров его одернул.
        - Кириян там лохов жизни учит.
        - Кириян научит,- усмехнулся Иван, подошел к слишком разговорчивому парню и посмотрел ему в глаза.- Петухи, говоришь?
        Парень молча отвернулся.
        Иван спустился вниз. Между третьим и четвертым этажами стояли три парня. Огромный мужчина с голым торсом, покрытым татуировками, жался к грязно-зеленой стене. Рядом, усмехаясь, переминался с ноги на ногу какой-то злобный подросток. Кириян стоял напротив.
        Иван еще не услышал, о чем спор, но, увидев тату, все понял. Кириян любил пустить пыль в глаза молодым. Иван вспомнил его слова: «За каждый партак ты должен ответить». Один из этих молодых как раз стоял рядом, следовательно, было перед кем покрасоваться.
        - Ты по понятиям живешь?- говорил Кириян.- Откуда у тебя погон?..
        - Кириян, тебе что, на зоне не надоело разбор полетов устраивать?
        Кириенко удивленно повернулся на голос и вдруг дружелюбно улыбнулся:
        - Иван, Иван. Ну, здорово, соседушка!
        Раздражали Ивана и разборки эти, и наглый подросток, и разрисованный атлет, который забился в угол, как побитая собака. Шавка!
        - Кириян, ты же знаешь, я в ваши блатные дела не лезу. Но ты можешь эту Третьяковскую галерею допросить у себя в квартире? А то у меня голова трещит…
        - Ванюх, мы ж не громко. Голова твоя тоже дело поправимое. Пойдем лучше выпьем.
        - Вот это дело!- потер руки подросток.
        - Эй, опричники, айда бухнем!- крикнул Кириян в открытую дверь своей квартиры.
        Иван увидел там еще шестерых и по их манерам понял, что каждый из них в тюрьме побывал как минимум по разу. Стараясь держаться как можно спокойнее, он вошел и присел рядом с ними. Справа расположился подросток, слева сел Елизаров, двухметровый атлет в татуировках устроился в дальнем конце стола. Ему наконец разрешили надеть футболку. Вдруг качок поднялся, возвышаясь над столом, словно гора.
        - Кириян, можно я пойду?
        Он отпрашивался! Эта гора мышц боялась и была готова бежать без оглядки.

«Сейчас,- подумал Иван,- несмотря на свои метр с кепкой, Кириян выглядит куда сильнее, чем эта туша». Чувство жалости к этой пародии на мужчину оказалось настолько сильным, что Иван встал и обратился Кирияну, говоря с нажимом:
        - Отпусти его.
        - Че за херь? Петухи взбунтовались,- прозвучало за столом.
        Иван сразу догадался, кто это. Похоже, это слово у паренька - любимое. Но он пропустил реплику мимо ушей, продолжая стоять и смотреть на Кириенко. Атлет молча ждал приговора. В комнате повисла тишина.
        Кириян оскалился:
        - А че, пусть чешет! Нужен он нам…- И наглый подросток подмигнул кому-то за столом.
        Накачанный болван почти побежал. К удивлению Ивана, никто не обратил внимание на его бегство. Парни разбились на группки и мирно беседовали. Елизар рассказывал о своем последнем сроке. Вдруг кто-то легонько стукнул Ивана по спине. Щеглов повернулся - парень, что сидел справа, показал куда-то перед собой.
        - Да пошел ты!- махнул на него Елизар, недовольный тем, что его перебили.- Ну, так вот…- продолжил он, но ему опять помешали.
        - Эй, Иван - крестьянский сын!- Голос принадлежал молодому хаму.
        Иван повернулся к ухмыляющемуся парню, а Кириян пристально посмотрел на Щеглова.
        - Я слышал, ты боксом занимался?- не унимался любитель петухов.
        - Ага. Я еще и на танцы ходил,- произнес Ваня.
        Елизаров с улыбкой смотрел на происходящее.
        - Мне насрать, куда ты там еще ходил. Я у тебя спросил: ты боксом занимался?
        Иван встал.
        - Если сейчас не успокоишься, ответ узнаешь раньше, чем потеряешь сознание.
        - Эй, вы, что тут у меня устраиваете?- подал наконец голос Кириян.- Давайте в коридор, там и разбирайтесь.
        Иван вышел вслед за парнем, пожелавшим увидеть боксера в деле, схватил его в охапку и, встряхнув, прижал к стене.
        - Ты что, сучок, судьбу за яйца решил подергать?- Ивана трясло от злости, а с лица задиры не сходила ухмылка.- Я тебя сейчас…
        И тут кто-то дернул Ивана за рукав. Он обернулся. Слишком много было выпито, и алкоголь замедлил реакцию, поэтому удар быстро достиг цели. В голове у Ивана загудело. Если бы сейчас все накинулись на него гурьбой, то просто убили бы его. Иван отпустил ухмыляющегося парня, посмотрел на вышедших из комнаты мужчин, на стоящего рядом подонка с кирпичом в руке.

«Вот сука! Откуда здесь кирпич?»
        Кирпич мог быть откуда угодно. Хотя бы из-под кровати, которой служил подпоркой. Те, кто десять минут назад выпивали с ним за счастливый выход на свободу, окружили Ивана. В глазах горел злобный огонь. Они жаждали расправы, хотели принять участие в кровавом шоу. А жертвой был Иван.
        Вперед вышел Кириян.
        - Ну что, Ванюша? Ты сказал: отпусти. Я отпустил? Отпустил. Заметь, как ты сказал, так я и сделал. Тем самым оставил пацанов без развлечения.
        - Пусть на работу устроятся, там и развлекутся.
        - Дерзишь, соседушка… Нам по понятиям не положено.
        - Да засунь себе в задницу свои понятия!
        Парень с кирпичом поднял руку, чтобы снова ударить Ивана, но Кириян остановил его.
        - Я ж на твоей стороне, Ванюш. Мы ж с тобой с детства…
        - Ты меня ни с кем не путаешь?
        - Ладно, бык. Буду считать до пяти.- Кириян продолжал улыбаться, но тон резко сменился.- Тебе этого вполне хватит добежать до собственной двери. Если на счет
«пять» твоя рожа еще будет здесь, не обессудь - развлечением у пацанов станешь ты.
        Иван посмотрел в глаза Кирияну. Тот взгляд выдержал и начал считать:
        - Раз.

«Если я сейчас побегу, доставлю им большое удовольствие…»
        - Два.

«…сколько разговоров потом будет. Мол, Ванька трус, испугался Кирияна. И никто не скажет, что за спиной этого карлика десять таких, как Иван, стояло».
        - Три.

«Не дождетесь!»
        На счет «четыре» Ваня ударил Кирияна. Кулак с чавкающим звуком вошел в его грудь. Иван вытащил руку и с отвращением стал вытирать об себя.
        - Пять!- прорычал Кириян и оскалился.
        Рана, зияющая в груди, казалось, совсем не мешала жизнедеятельности его пропитого организма. Гной, сочившийся из дыры, намочил джинсовую рубаху и закапал на пол. Парни стояли, покачиваясь, в ожидании приказа. Костлявые руки, словно палки, свисали вдоль тел, в спутанных волосах - комья земли и сухие листья. Мутные выпученные глаза, не скрывая злобы, наблюдали за будущим развлечением.

«Как я сразу не понял?! Они не в тюрьме отсидели! Они умерли! А теперь вылезли из могил, чтобы убивать живых! Качок все понял и сбежал, а я остался! Остался, чтобы пожрать водки! Теперь сожрут меня!»
        Щеглов начал пятиться, поглядывая на окруживших его мертвецов. Монстры наступали, выставив перед собой когтистые руки. Иван уперся в стену. Спасительный выход находился как раз за спинами тварей. Вдруг стена, как двери лифта, разъехалась, и Щеглов полетел вниз…
        Глава 3
        Иван проснулся, лежа на полу перед диваном. Наверное, упал во сне. Голова раскалывалась. Привидевшийся сон казался явью, и этот кошмар полностью повторял события пятилетней давности. Никаких мертвецов, конечно же, не было. Щеглов вообще отказывался верить в подобный бред. Призраки, мертвецы, вампиры и оборотни - вся эта гребаная нечисть может быть порождением больного сознания, галлюцинациями долбаных наркоманов. Он верил только в то, что есть хорошие парни и плохие. В тот день плохие парни избили одного хорошего. Неумного, но хорошего. Умный бы не пошел в логово «зверей». Даже если ты живешь с детства бок о бок с милым зверьком, делишь с ним кусок хлеба, ты все равно должен быть готов к тому, что он вырастет зверем и захочет убить тебя просто так, для развлечения. Потом Иван, конечно, понял, что к чему. Но было слишком поздно.
        Лежа на больничной койке, Щеглов осознал, что блатные ждали, когда он останется один. А он и остался. И еще одну ошибку совершил в ту ночь. Иван подумал тогда, что Кириян и Елизар не будут его бить и сдержат остальных. Ну, максимум, с кем придется подраться, так это с парочкой наглых подростков. Плевое дело для него. И дракой-то не назовешь. Просто сказали бы, что Ванька двум оболтусам накостылял. Но вышло все наоборот. Били без разбора, больно и сильно. Вот и все, что помнил Ваня.
        Мужчины вытащили Щеглова во двор, попинали уже обездвиженное тело и разошлись как ни в чем не бывало. Они хотели развлечения, они его получили.
        Обдуманным поступком этот эпизод из жизни Вани не назовешь. Зато он еще раз уяснил для себя правило номер один поведения в болоте: как можно меньше лишних движений!
        Когда позвонил Макс, было около десяти часов утра. Иван вылез из постели в половине одиннадцатого. Прошел в ванную, принял душ. После прохладного душа состояние значительно улучшилось. Хотел побриться, но побоялся выйти из дома без ушей. Руки тряслись. Отложил станок и, вытираясь, пошел в кухню. Свист чайника ножом резанул слух, а затем и мозг.
        - Все, бросаю пить,- громко произнес Иван.
        Он знал, что это обещание труднее выполнить, чем дать. На его родном заводе пили все и везде: у станков и в кабинетах, в столовой и в раздевалках. Когда Иван устроился на завод энергетиком, к нему подошел начальник цеха и без тени улыбки предупредил:
        - На рабочем месте не пить.- Пауза. Иван подумал, что его оценивают.- А если и пить, то только со мной.
        Ваня старался не пить на рабочем месте, по крайней мере через проходную выходил на ногах. А у завода - друзья. И понеслось. Кафе «У Захара», ожидающий их столик и выпивка (иногда дармовая). А с начальником он никогда не пил, был ближе, как говорится, к народу.
        Иван договорился с Лешкой и Максом встретиться в кафе в двенадцать. В его распоряжении был час. Он вспомнил вчерашний разговор о фильме ужасов. Было такое ощущение, что друзья его разыграли, пересказали сюжет «Звонка», адаптированный под российскую глубинку.
        Ваня налил себе кофе и пошел в комнату. Включил телевизор. Рекламный блок какого-то пива сменился рекламой клиники, лечащей алкогольную зависимость.
        - То, что доктор прописал,- усмехнулся он и отпил дымящийся напиток.
        На экране холеный мужчина говорил в камеру о достоинствах своего заведения:
        - Нас характеризует то, что тысячи пациентов доверились нам. Вот только малая часть писем, присланных нам благодарными людьми.
        Кадр сменился. Помятый мужчина на вид лет пятидесяти начал рассказывать свою историю. Ваня узнал его. Это был Филька Силин из второго цеха.
        - В 2005 году я обратился к доктору Соколову. Тогда у меня были запои. В результате беспричинная агрессия по отношению к родственникам. От меня ушла жена, выгнали с работы. В общем, жизнь пошла под откос. Доктор Соколов провел со мной шесть сеансов и закодировал меня на два года. Я не пил четыре. Ко мне вернулась жена. Я устроился на хорошую работу. В августе 2009 года я снова обратился к доктору. Нет, пить я не стал, просто мы с женой решили обратиться к Илье Сергеевичу, как говорится, для профилактики. Я доверяю Илье Сергеевичу. И большое спасибо всему коллективу клиники «alcoholu.net».
        Все это походило на инсценировку, приготовленную специально для таких, как Иван Щеглов. Сценарий, конечно, писал не Филька, а, скажем, Илья Сергеевич Соколов.
        Снова смена кадра. Перед камерой опять сидел холеный доктор. Как-то это мало походило на рекламу. Иван хотел дослушать этого «спасителя» до конца, но надо было уходить.
        Вдруг Иван вспомнил, что ему говорил Эдик: «Месяц назад Филька Силин вены себе вскрыл куском стекла».

«Значит, ролик в записи. Залечили тебя, Силин. До смерти залечили».
        - Сейчас мы работаем над одним экспериментом…- продолжал с экрана Соколов.
        - Забытый эксперимент,- хмыкнул Ваня и выключил телевизор.- Сейчас мы выпьем и забудем про твой эксперимент.
        Алешу переполняли чувства, в основном теплые. Он был счастлив. Много ли десятилетнему мальчишке нужно? Сходить в свой день рождения в кинотеатр с папой. И даже если бы сразу после просмотра «Фитиля» баба Клава, контролер и билетер в одном лице, сказала, что сломался проектор, настроение Леши не ухудшилось бы. Но ничего такого не произошло. «Необыкновенные истории» оказались не такими уж необыкновенными, но впечатление от того, что он пришел в кино с папой, было ни с чем не сравнимо.
        Но к восьми вечера Алеша забыл об этом чувстве. У него появились два новых - испуг и ненависть.
        Они шли от кинотеатра до дома пешком, и всю дорогу Алеша пересказывал фильм. Папа улыбался и поправлял мальчика там, где того требовал рассказ. И тут появились они. Пьяные, наглые. Повзрослев, Алеша часто встречал таких, но тогда его начало трясти от напряжения и страха.
        - Опа-па! Папашка с сынулей гуляют.- Гнусавый голос парня вызывал отвращение.
        Алеша посмотрел по сторонам: кроме четверых подвыпивших парней, вокруг никого не было. Двое сидели на деревянных ящиках из-под фруктов и играли в карты. Другие два стояли и следили за игрой. У ящика, служащего им столом, стояли три бутылки с какой-то темно-красной жидкостью.
        - Батя! А ты усынови меня,- подошел к ним здоровый парень в красной футболке с четырьмя белыми буквами на груди: «СССР»,- и дай денег на мороженое.
        - Ребята, дайте пройти,- тихо, но с нажимом сказал отец. Леша крепко сжал его руку.
        - А мы никого не держим. Дай денег и иди.- К здоровяку подошел маленький, взъерошенный, как воробей, парень.
        Будь он один, я бы его побил и без помощи папы, подумал Алеша. Но когда «воробей» достал нож, уверенность Алеши улетучилась.
        - Ну так что, папаша?- «Воробей» начал подходить, размахивая перед собой ножом.
        - Ребят, у малыша сегодня день рождения…
        - Тем более,- встрял здоровяк.- Ты дай деньжат, и мы выпьем за сынулю.
        Картежники нагло рассмеялись.
        Папа нагнулся к Алеше и тихо сказал:
        - Сынок, беги.
        - Но…
        Отец приложил к его губам палец.
        - Алеша, без вопросов. Беги!
        Мальчик начал осторожно отходить, не решаясь повернуться спиной к хулиганам. Пока отходил, видел, что картежники встали и пошли, разминая руки, к отцу. Алеша остановился и посмотрел на него. Папа одними губами сказал: «Беги!» Ох, как не хотелось оставлять отца одного. Но как он мог ему помочь?
        Вдруг Алеша сообразил, что можно сделать, и со всех ног бросился к кинотеатру. По дороге обязательно должны встретиться люди.
        Пробежав метров сто, он увидел мужчину, выбивающего ковер, и закричал:
        - Дяденька, дяденька! Помогите!- Подбежав ближе, схватил мужчину за руку и потянул в сторону темного переулка.
        - Да стой ты, бандит!- Мужчина выдернул руку из крепкой хватки мальчугана.
        - Я не бандит!- выкрикнул Алеша.- Бандиты там! Они! Моего! Папу! Бьют!- И Алеша заплакал.
        Мужчина попытался успокоить его.
        - Ну-ну, малыш…
        - Дяденька, пойдемте быстрее…
        - Куда это ты собрался?
        Мужчина и Алеша повернулись на голос. У подъезда стояла толстая женщина. Белые крашеные волосы убраны в хвост.
        - Это… Милая… Там у мальчонки что-то случилось…- попытался оправдаться мужчина.
        - Он что, твой?- Этот вопрос удивил даже Алешу.
        - Нет!- пискнул, переходя на фальцет, мужчина.- Что ты? Я его в первый раз вижу…
        - Тогда взял ковер и пошел домой!
        - Но там… моего папу… бьют…
        Мужчина молча скрутил ковер, водрузил на плечо и направился к подъезду. Проходя мимо Алеши, не поворачивая головы, бросил:
        - Не женись, малыш. Никогда!
        Понимая, что уходит последняя надежда спасти папу, Алеша крикнул:
        - Там убивают моего папу!
        Женщина подождала, когда муж зайдет в подъезд, и ответила:
        - Вот и иди к СВОЕМУ папе. Нечего к чужим приставать.- Развернулась и ушла.
        Алеша посмотрел по сторонам. Слезы нахлынули новой волной. У футбольных ворот, где висел ковер, валялась палка, которой мужик выбивал ковер. Алеша схватил ее и понесся к переулку. И так уже много времени потерял.
        Когда он подбежал к серому зданию, за которым остался папа, оттуда раздавались крики и звуки ударов. И вдруг все стихло. Алеша свернул за угол. Навстречу ему бежали два парня, те, что играли в карты. Лица у них были растерянными и испуганными. Алеша наотмашь ударил одного из них. Удар пришелся по ноге - палка в руке спружинила. Парень споткнулся, но не остановился, чтобы наказать наглеца. Потер ногу и побежал дальше. Что их могло так напугать?
        Алеша повернулся и медленно пошел в темный переулок.
        - Смотри, щенок идет. Бежим! Он точно кого-нибудь привел…- услышал он дрожащий голос здоровяка.
        Мальчик различил в темноте два силуэта. Большой и маленький. Папы нигде не было.
        - Где мой папа?- крепко сжимая палку вспотевшими ладонями, спросил он. Во рту пересохло. Слова больно резали глотку.
        - Я не хотел…- плаксивым голосом произнес «воробей».- Он сам прыгнул…
        Алеша разглядел в руке парня нож. И тут то, что мальчик принял за пакеты с мусором, зашевелилось.
        - Где мой папа?- повторил Алеша, хотя уже знал, где он.
        - Он сам, понимаешь?- хныкал взъерошенный.
        - Что вы сделали с моим папой?!
        И Алеша бросился на обидчиков. Он бил и отпрыгивал, отпрыгивал и бил. Что-то хрустнуло. Один раз, второй. Кто-то из парней выругался. Здоровяк побежал, а
«воробей» замахнулся и ударил. Алеша почувствовал, будто его проткнули гигантской иглой. В голове мелькнула странная мысль: «Так вот что чувствуют бабочки, когда их протыкают булавкой».

«Воробей» обратился в бегство, и его шаги гулко отдавались у мальчика в груди, словно басы громкой музыки. Ноги подкосились, и Алеша упал.
        Он лежал в темном переулке лицом к лицу с отцом. Мужчина долго смотрел на сына, потом медленно поднял руку и потянулся к Алеше. Перед тем, как мальчик потерял сознание, он услышал:
        - Ты должен жить… для них…
        Алексей опустил ноги на холодный линолеум. Поежился, быстро встал и пошел в ванную. Сегодня ему снова приснился отец. Вернее, то, что произошло с ними пятнадцать лет назад. Он не любил это вспоминать, но вот сны человеку никак не подвластны.
        Отец умер в «Скорой», а Алеша четыре дня пролежал в реанимации. После операции он быстро пошел на поправку. Хирург сказал, что сердце не задето. «Черта с два сердце не задето!» - хотелось крикнуть Алеше. Эти подонки разорвали его сердце! Они забрали у него отца. Без папы его семья осиротела. Так думал Алеша. Поэтому он и решил стать сильным - для мамы. В смерти отца Леша винил себя. Он никому не говорил об этом, кроме папы.
        Прямо из школы мальчик ехал на кладбище. Автобус поднимался на гору только по выходным и праздникам, поэтому он проходил около двух километров пешком в гору до покосившихся ворот кладбища. По дороге Алеша думал, что скажет папе, но, подойдя к мраморному надгробию с улыбающейся фотографией отца, он словно немел, и с губ слетал только сдавленный стон. Грудь в области шрама сильно жгло, слезы застилали глаза.
        В детстве Алеше отец никогда не снился. А тут как-то после очередного похода на кладбище Леша пришел домой, лег и уснул.
        Вдруг мальчик почувствовал тяжесть в ногах, будто кто-то сел рядом и натянул на себя одеяло. Он попытался открыть глаза и не смог, настолько отяжелевшими стали веки. Попробовал поднять руку, но все тело налилось свинцом и не слушалось его. Страшная паника охватила ребенка.

«Я что, умер?!»
        Но то, что произошло позже, успокоило его.
        - Сынок, не бойся…
        - Папа?!
        Алеша почувствовал, что тяжесть покинула его. Он увидел диван, на котором уснул, и отца, сидевшего на краю и смотревшего на него. Мальчика не напугало даже то, что он, как и папа, стал призраком, настолько обрадовала встреча с отцом.
        - Алеша, послушай меня внимательно. Ты ни в чем не виноват.
        - Но я же не помог тебе!- возразил Алеша.
        - Сынок, несмотря на то, что ты ослушался меня, я горжусь тобой. Ты повел себя очень храбро.- Отец улыбнулся.
        Мальчик подсел к нему поближе и обнял его. На мгновение он подумал, что сейчас его руки обнимут только воздух, но нет, перед ним был настоящий отец, крепкий, сильный, и от него пахло табаком и одеколоном, как в далеком Алешкином детстве. Мальчик не удержался, всхлипнул, а потом заплакал навзрыд.
        - Ну ты что, Алеша?- строго спросил отец и уже мягче продолжил: - Ты же мужчина. И ты это доказал, когда бросился на тех парней. Мужчинам слезы не к лицу. В жизни, сынок, будет много ситуаций, когда тебе захочется расплакаться. Но ты всегда оставайся мужчиной. Теперь ты - глава семьи, и надо быть сильным. Ты должен заботиться о маме и братишке.
        - О каком братишке?- удивился Алеша.
        Отец встал и улыбнулся.
        - Всему свое время, сынок.
        Алеша понял, что папа сейчас уйдет.
        - Папочка, не уходи!- крикнул он, и предательские слезы потекли по щекам.
        - Всему свое время, сынок,- откуда-то издалека послышался голос отца, мальчик проснулся. Подушка была мокрая от слез.
        Вечером Алеша подошел к маме и посмотрел ей в глаза.
        - Мама, у меня скоро будет братик. Мне папа сказал.
        Женщина обняла сына и заплакала. А Алеша нет, хотя очень хотелось.
        Мама и Дэн еще спали - двери в их комнаты были закрыты. Лешка включил воду и посмотрел в зеркало на своего двойника. Жуткий вид. Под глазами мешки, усы, словно их наспех приклеил неумелый гример.
        - Ну привет, что ли,- поздоровался Леша с неудачником в зеркале.
        Набрал в сложенные ладони воды и смочил помятую физиономию. Снова посмотрел в зеркало и улыбнулся. Копия отца! Лицо, прическа, даже усы. Он отпустил их сразу после армии, считая атрибутом настоящего мужчины. Леша так думал, когда ему было двадцать, а сейчас просто привык к ним.
        - Доброе утро, сынок,- раздался в дверях мамин голос.
        Лешка вздрогнул и медленно повернулся. Понятно, она и не ложилась. Он взял полотенце и прошел за мамой на кухню.
        - Привет, мам.- Подошел к ней и нагнулся, чтобы поцеловать, но мать отстранилась.
        - Алеша, нам надо поговорить.- Она взяла с холодильника сигарету и зажигалку. Прикурила и, выпустив струйку едкого дыма, спросила: - Что ты планируешь делать?
        - Сегодня?- неожиданно для самого себя спросил Алексей.
        - И сегодня, и завтра, и еще в ближайшие несколько десятков лет, если они у тебя будут.- Мама присела на табуретку. Она выглядела уставшей.
        - Я не пойму, мам, что ты хочешь узнать?- Леша сел напротив и прикрыл дверь в кухню. Голова раскалывалась не то от мыслительного процесса, не то от выпитого вчера.
        - Я попытаюсь донести до тебя…- Мать запнулась, но, затушив сигарету, продолжила: - Сынок, мне кажется, ты начал забывать, что случилось с папой.
        - Мама, не надо!
        - Скажи, чем ты отличаешься от тех подонков, которые убили твоего отца? Да и тебя они тоже не пожалели.
        Алексей рефлекторно поднял руку к груди. Он не знал, почему это происходит, но, когда он нервничал, шрам над левым соском жгло, будто к нему приложили раскаленную кочергу. И тогда он вспоминал историю пятнадцатилетней давности.
        - Сынок, разве папа одобрил бы, что его сын напивается ежедневно как свинья?
        - Мама, прошу, не надо!
        - Это я тебя прошу - не надо!- крикнула вдруг мать и тут же приложила ладонь к губам. Она очень редко повышала голос. Только в исключительном случае. Видимо, он сейчас настал.
        - Эй, там, вы дадите поспать?- подал голос из комнаты Денис.
        - Мам, ну разве я кого-нибудь обидел? Я же выпил и мирно лег спать.
        Что он еще мог сказать? Разве что: «Мам, да ты что, я пить больше вообще не буду». Но он знал, что будет. Вот мама сейчас интересуется, чем он лучше тех подонков. Да всем! Алексей и пить-то стал, чтобы доказать всем, и себе в частности, что он сильнее. И не выпивка тогда толкнула их на преступление. Будь они трезвы, как БенедиктXVI на встрече с кардиналами, все равно не упустили бы возможности избить кого-нибудь. Просто так, для развлечения. Кто-то ходит на концерты Задорнова, кто-то слушает Эминема, а эти грабят и убивают. Чтобы развлечься!
        - Сынок, не в этом же дело. Какой пример ты подаешь Дениске?
        - Мама, перестань называть его так. Ему уже четырнадцать лет,- прошептал Алеша.
        - Да-да. Тебе тоже уже двадцать пять, а для меня ты все равно мой маленький Алешенька,- улыбнулась мама, и по ее правой щеке покатилась слеза. Алеша взял маленькую ладонь матери в свою руку.
        - Мамочка…
        Как хотелось сказать: я больше так не буду. Сказать и тем самым решить проблему. А еще взять и никуда не пойти сегодня. Хотелось, но Алеша смог только выдавить из себя:
        - Все будет хорошо.
        Мать снова улыбнулась и смахнула слезу.
        - Да, сынок. Да, мой маленький Алешенька. Я очень на это надеюсь. Давай чай пить?
        - Давай. Только я пойду душ приму.
        Он встал и направился в ванную. Навстречу из своей комнаты вышел Денис. Несмотря на разницу в одиннадцать лет, братья были одного роста и телосложения.
        - Привет, алкаш.
        - Иди ты, мелюзга.- Алексей толкнул мальчишку и закрыл за собой дверь.
        Приняв душ, он почувствовал себя новым человеком.
        За столом мать налила чай и сделала бутерброды с сыром. Зашел Денис, взял кружку с чаем и бутерброд и, пробурчав что-то вместо благодарности, ушел к себе. Мама чай пить не стала, взяла пульт от телевизора и переключила на региональный канал. С экрана на них смотрел молодой мужчина, чуть постарше Алексея, представившийся доктором.

«Вот кто спасет мир»,- подумал Алексей.
        Отхлебнул чай и посмотрел на маму, внимательно слушавшую доктора не то Соколова, не то Воробьева. Улыбчивый Соколов-Воробьев уже лечил весь мир. И обещал вылечить всех (кто бы мог подумать!) от алкоголизма.
        Алеша поймал на себе мамин взгляд и возмутился:
        - Мам, ты что, серьезно? Не думаешь же, что я больной?
        - Сынок, он ведь говорит, что всем поможет.
        - Мам, я сам!- Леша встал, подошел к матери и поцеловал ее в лоб. На этот раз она не отстранилась.- Ну все, мамочка, спасибо тебе. Мне пора.
        - Ты куда?- заволновалась она.
        - К Максу. Сегодня футбол,- ответил Алексей и вышел в коридор.
        - Алеша, а что, ты не встречаешься с той девочкой?- неожиданно спросила мать.
        Уже в кожаной куртке он вернулся в кухню.
        - Это ты о ком?
        - Ну, такая смазливенькая хохотушка. Настя, кажется…
        - Стаська. Встречаюсь, изредка.
        - Ты бы пригласил ее к нам в следующие выходные.
        Ага! А потом, как честный человек, женился бы на ней… Вот тогда все обхохочутся.

«Не женись, малыш, никогда»,- всплыло откуда-то из детства.
        Лешка улыбнулся матери:
        - Обязательно, мам.- И повторил: - Все будет хорошо.

* * *
        Постоянные скандалы в семье уже порядком надоели Максиму. Отец работал начальником одиннадцатого цеха по производству линолеума, мать - технологом в шестом цехе. Они отпахали на заводе около тридцати лет. И что? Как думали все, в том числе и их сын, родители должны были иметь какие-то привилегии, то есть пристроить сынишку на руководящую должность. А вместо этого тыкали его носом, как нашкодившего щенка, в Ивана.
        - Посмотри,- говорил отец,- у парня ни матери, ни отца, а он энергетик цеха. А ведь вы в одной группе учились!
        - Будто вы не знаете, как я учился,- возмущался Макс.- Сами же «дань» отвозили.
        Учился он, если это вообще можно было назвать учебой, лишь для того, чтобы диплом получить. Неслыханный лентяй - говорили о нем те, кто принимал отцовские подарки. Все нормальные студенты начинали «учиться» за деньги с третьего курса. А Макс - одним словом, лентяй - провалил первый же экзамен. Пересдача закончилась крахом. Мало того, что он ни черта не знал, так еще и шпаргалку не ту переписал. У него и с обычной математикой нелады, а тут - высшая. И началось. Мешок сахара математичке, мешок муки физику. Последующие сессии сдавались банальным вложением денежной купюры в зачетную книжку. Вот так Макс и получил высшее образование. Дешевле и быстрее было бы съездить в Москву и где-нибудь в переходе купить диплом.
        Ему очень хотелось получить место энергетика цеха. Что мешало? Он снова полагался на предков, рассчитывая, что, как когда-то помог папин кошелек, так же поможет его авторитет. Но отец заартачился и ни в какую не хотел продвигать сына. Как только Макс поднимал эту тему, ему приходилось выслушивать лекцию о пользе труда и, конечно же, о целеустремленности Ивана.
        Если уж быть честным, Максима все нервировало. Даже без этих лекций родители буквально доставали его. Макс находил отдушину в друзьях и выпивке, хотя друзья порой тоже могли потрепать нервы. Вывод прост - Макса раздражало все. Все! Предки, друзья, даже то, что он влюбился в эту барменшу.
        Парней в кафе еще не было, и Макс устроился за столиком у бара.
        К нему подошла Света.
        - Чего-нибудь желаете?
        - Да брось ты, Свет…- И парень отвернулся к пейзажу в стене.
        - А что это мой малыш надулся?- Света села напротив Максима, взяла его за руку.- Максик, ну перестань, меня не будет всего два дня.
        Максим посмотрел на Светлану и накрыл ее руки своей ладонью.
        - Поезжай, конечно, но знай, что здесь один очень одинокий человек может спиться без тебя под влиянием друзей.
        - Ну и побудь пару дней под их влиянием, а потом они передадут тебя мне в целости и сохранности. Или то, что от тебя останется. У вас же Ваня за старшего?- Света улыбнулась и подмигнула Максу.
        Вот, и она туда же! Ваня за старшего! Ваня то, Ваня се!
        - Когда я устаю командовать,- огрызнулся Максим, но не удержался и тоже улыбнулся.
        - Ну, теперь ты в норме?
        - Света, извини меня, вспылил. Дома предки грызутся. Как с цепи сорвались. Только ты…- Он замолчал. Испугался, что сейчас проговорится и признается, что любит ее и не может без нее жить.
        Макс ощущал какую-то неловкость из-за чувства, появившегося, как ему казалось, вдруг, ниоткуда. Он всегда думал, что такое возможно только в подростковом возрасте. А этот период его жизни пролетел, будто один день. Вон Ваня успел жениться и развестись. Санька встречался еще со школы с девочкой на год младше их, правда, потом она сбежала от него. От Лехи бабы вообще млеют. Конечно, не из-за того, что он красивый и умный. В большей степени потому, что он может найти общий язык и с принцессой, и с ведьмой.
        - Ну что, малыш, принести тебе чего? Или парней подождешь?- спросила Света и встала, поправляя белый ажурный передник.
        - Да. Принеси и подожду,- снова улыбнулся Макс.
        Через пару минут на столе появился графин с водкой, рюмка и салат «Мимоза».
        - Ну, не скучай. Я пойду, продукты приму.- Света поцеловала Максима в щеку и убежала.
        Макс налил в рюмку водки и, не задумываясь, выпил. Ковырнул вилкой салат, снял верхний слой - желток с майонезом - и отправил в рот.
        Мысли снова вернулись к друзьям. Парни всегда готовы были помочь. Только кому их помощь нужна? Макс хорошо помнил свой первый небольшой сексуальный опыт. Горький опыт. Первый блин, как говорится, комом.
        Придурки-друзья наняли ему на день рождения проститутку. Что тогда произошло, Макс не знал. То ли перепил, то ли… Что он там увидел такого? В общем, когда женщина разделась и раздвинула ноги, его вырвало прямо на ее большие сиськи. Максу ведь исполнилось тогда пятнадцать, а тетке с облеванным пузом было уже далеко за тридцать. Он возненавидел тогда всех. Парней, проститутку, даже девочку из соседнего дома, в которую был тайно влюблен.
        В зал вошел Лешка, за ним появился Иван.
        - О дураках вспомнишь…- встрепенулся Макс.
        - А что это ты сам на сам уже употребляешь?
        Парни сели за стол, а Максим встал и зашел за стойку.
        - О-о-о!- округлил глаза Леша, когда он принес еще две рюмки.- Ты уже в деле?! Макс, ты, случаем, к кассе доступ не имеешь?
        - Хорош херню нести,- огрызнулся Максим.
        - Ладно, наливай да пойдем, а то через сорок минут матч начнется,- сказал Леша.
        - Леха, а вот мне интересно, ты за кого болеть будешь? За наших или за тех, кто выиграет?- улыбнулся Иван.
        - Те, которые выиграют, автоматом становятся нашими!- со знанием дела произнес Алексей.- Из этого следует, что я болею за «Спартак».
        Ребята молчали. У Максима на лице отражался умственный процесс. Поморщив лоб, он произнес:
        - Что-то не улавливаю связи… Сейчас же «Челси» с «Миланом» играть будут.
        - А связь, друг мой, на дне вот этого флакона.- Леша поднял графин и ткнул пальцем в донышко.- И если мы сейчас не выпьем, у нас ни хрена не свяжется, не состыкуется.
        Макс продолжал таращиться то на Лешку, то на графин. Иван не выдержал и засмеялся, тем самым добавив себя в список непонятного для Макса. Максим так и продолжал бы переводить взгляд со смеющегося Ивана на важного Лешку, а с него на графин, если бы серьезность Леши не сменилась смехом. Теперь Алексей и Иван смеялись вместе.
        - Придурки,- едва заметно улыбнувшись, проговорил Макс.
        - Максус, ты что, с кровати упал?- спросил, успокоившись, Алеша.
        - Это ты с кровати упал. Несешь какую-то чушь. Тут по-русски еле понимаешь, а ты…
        - Вчера после «Захара» продолжал?
        - Да, у Светки.
        - Оп-па-па! Это надо обмыть.- Алексей разлил по рюмкам, поднял свою и произнес:
        - Давайте выпьем за то, что наш друг пристроил свою кочерыжку.
        - Что ты орешь, придурок?- Максим замахнулся на друга и засмеялся, потом пригнулся к столу и прошептал: - Я не помню, как у нее оказался.
        - То-то она сегодня злая!- воскликнул Лешка.
        - Либо Макс пообещал жениться, либо у него ни хрена не встал,- веско высказался Иван.
        - Ни хрена не встал,- передразнил его Максим.
        - Макс, скажи мне по секрету. Я - могила,- подначивал друга Лешка.- У тебя вначале не встал, и ты поэтому пообещал жениться? Или…
        - Да пошли вы…- Макс с улыбкой отвернулся к бару.
        Светлана принесла тарелку с курицей, украшенной зеленью, три стакана и графин с соком. Парни молча наблюдали за манипуляциями официантки и бармена в одном лице.
        - А Котову кто-нибудь звонил?- спросил вдруг Иван.
        - Аппарат абонента выключен или временно недоступен.
        - Что-то он вчера по-рыхлому слинял,- заметил Лешка.
        Макс открыл бутылку.
        - Наверное, с матерью нелады?
        - Может быть,- пожал плечами Иван.- Он вообще какой-то неразговорчивый в последнее время.
        - Да ладно. Все наладится. Давайте выпьем. Ванька, только без тостов, а то голова болит. Боюсь, не выдержит она такой нагрузки,- попросил Макс.
        - Ну, быть добру,- сказал Иван и выпил.
        Разговор не клеился. Иван иногда оглядывался на стену за спиной, вспоминая вчерашний вечер и целенаправленный Сашкин взгляд, сфокусированный на определенном объекте.

«Надо позвонить ему и спросить, кого он там видел».
        - Что мы, как на поминках?- встрепенулся Макс.
        Он встал, подошел к стойке и что-то шепнул Свете. Она посмотрела на него, не скрывая раздражения, но бутылку достала. Потом подошла к музыкальному центру и вставила диск. Заиграла популярная мелодия.
        - Ну как? Наша любимая.- Макс поставил бутылку на стол.
        Иван не совсем понял, что именно имел в виду Максим, водку или музыку. Хотя это не имело никакого значения. Выпить любимой водки под любимую мелодию - не это ли счастье?

«Может, ну его, это счастье, да заглянуть к доктору Соколову в «alcoholu.net»? Ну и названия сейчас. То ли дело раньше: районный наркологический диспансер города Салимова. «Alcoholu.net», херь какая-то! Посмотреть бы на твой эксперимент, доктор Алкоголь… Тьфу ты, доктор Айболит».
        К вечеру парни напились в стельку, и футбол пришлось отложить. Нет, матч, конечно, состоялся, вот только три ярых болельщика болели за другое. Из головы Ивана вылетели и клиника «alcoholu.net», и эксперимент доктора Соколова. Только стена сзади продолжала таить в себе одному ему известную опасность.
        Глава 4
        Понедельник начался разговорами об еще одном самоубийстве. Кто-то даже назвал это эпидемией, обрушившейся на заводчан. Пятый случай за месяц!
        Иван посмотрел на стол, заваленный бумагами. Табеля, протоколы… Голова раскалывалась. Он отбросил авторучку и, открыв нижний ящик стола, достал бутылку водки, припасенную на всякий пожарный случай. Открыл бутылку, налил в стакан и выпил. Затем плеснул из графина воды, поднял стакан и посмотрел на содержимое. Дверь в кабинет открылась, и через порог ввалился Лешка. Подбежал к столу, выхватил у Ивана стакан и хлебнул. Но тут же поперхнулся и сквозь кашель выдавил:
        - Это что, вода? А водка есть?
        Ваня налил приятелю водки. Когда Лешка выпил, слова из него полились бурным потоком:
        - Сашка… Я же видел, с ним что-то не так! Знал же, что ему плохо! Мы могли его отговорить!
        Иван сразу понял, что Сашки больше нет в живых, но все-таки спросил:
        - Что случилось с Саней?
        Лешка посмотрел на Ивана, как на постоянного клиента психушки:
        - Он повесился!
        Иван налил водки, выпил, еще налил и, протягивая стакан Лешке, спросил:
        - Откуда знаешь?
        - Весь завод говорит,- ответил Алексей и залпом опустошил стакан.
        - Много они знают! Когда тебя тряхнуло, весь завод трепался о том, что ты в реанимации.- Иван говорил о происшествии годовалой давности. Лешка тогда подключал сварочный аппарат, а какой-то подвыпивший работник дернул ручку рубильника, не обратив внимания на табличку «Не включать! Работают люди!». В результате Лешка оказался в больнице.- Посмотрев на остатки водки в бутылке, он повторил: - Много они знают.
        - Не, сейчас верняк. Теть Тоня в ДОЦ ходила с какими-то бумагами, вся в слезах. Я не стал к ней подходить, а спросил у Анатолича - плотника. Говорит, гроб заказывала. Потом я в РМЦ заходил. Теть Тоня и там побывала, бумаги на надгробие отдала. Не себе же, как ты считаешь?
        Иван вылил остатки водки в стакан, отпил половину и передал стакан Лешке. Тот тоже выпил и занюхал рукавом.
        - Леш, ты узнай, что говорят. Я тоже по заводу пройдусь. К нам в слесарку зайду. Данилыч все знает. А вечером встретимся у проходной.
        - Давай, у проходной.- Лешка вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

* * *
        - Толком никто ничего не знает,- начал Алексей.- Поговаривают, что из-за бабы он…
        - Леха, ты чего несешь-то?- Макс, разгоряченный спиртным, попытался воссоздать картину происшедшего с Сашкой.- Кто, как не мы, знает, что никакой бабы у него не было! Ну, после того, как эта… сбежала. По крайней мере, если он с кем-то и дружил, то не настолько тесно, чтобы вешаться из-за этого. Как ты думаешь, Вань?
        - А никак!
        - Может, это с Чечней как-то связано?- предложил другую версию Максим, раздосадованный тем, что Иван его не поддержал.- Он же рассказывал, что их какие-то бандюки пасли…
        - Пасли их не в Чечне, а во Владике. Часть его там стояла,- поправил его Ваня.
        - Ну-ну, а чего они хотели-то?
        - Ты, Макс, как с Луны свалился…
        - Ну, забыл я!
        - В общем, это дела не меняет. Всех контрактников встречал у ворот части неприятный сюрприз. Какая-то сука сливала информацию на пацанов: сколько денег им выдали, в чем выйдут, даже фотографии бойцов. Ну, бандюки и подрабатывали. Предложение их звучало просто: отдаешь деньги и едешь по такому-то адресу (быки у ворот знали о них все), а не даешь - добро пожаловать в царство Аида.
        - Кого?- переспросил Макс. Лешка поднял руку и провел большим пальцем по горлу.
        - Санек и еще трое просекли это дело. Как они выскочили незамеченными за ворота, не помню, а может, Саня и не говорил. Помнишь, у него была белая «Ауди»? Так вот, Саня сказал, что пришлось купить эту развалину за неплохие деньги, чтобы соскочить из этого «гостеприимного» края.
        - Я что-то не пойму, почему они на поезде не дернули?
        - Быки!

«Быки - это бандиты,- подумал Максим.- Когда в городе один вокзал, он наверняка тоже под контролем».
        - Знаете, что Данилыч сказал? Слесарь из моего цеха,- продолжал Иван.- Он думает, что все эти смерти как-то связаны.
        - Конечно, связаны, они же все повесились,- подтвердил Алексей.
        - Не все,- заметил Иван.- Силин порезал себе вены.
        - Какой Силин? Ваня, посуди сам. Ладно, те двое, Димка и Васек. Ну, еще к ним можно как-то за уши притянуть Мишку. Но Саня-то здесь при чем? Я бы понял, если бы он с ними общался… А тем более какой-то Силин?
        - Ты же сам говорил про диск с фильмом.
        - Бред! Я говорил только то, что слышал. Ни больше, ни меньше. Как может убить кусок пластика? Этот диск - чья-то выдумка, фантазия.
        Иван снова разлил по рюмкам. Все выпили, и разговор продолжился.
        - Во-первых, не кусок пластика, а то, что на нем записано. А во-вторых… Кстати, я этого Силина видел в ролике клиники «alkoholu.net»,- сказал Иван.
        - А, той, где доктор выглядит так, будто с советского антиалкогольного плаката только соскочил? Меня мать чуть туда не отволокла,- хмыкнул Лешка.
        - Может, это как-то…- Иван не успел договорить, его перебил Макс.
        - А че, похороны только завтра? Ведь повесился он еще в пятницу.
        - Сеструху они его ждут. Она где-то на Севере живет.
        Ребята замолчали. Лешка разлил водку по стопкам, и все, не чокаясь, выпили. Иван решался, сказать парням о том, что диск у него, или нет? Но подумал, что диск, Силин и Соколов, возможно,- звенья одной цепи.

«Хорошо, что меня перебил Макс, а то бы я им здесь жути навел».
        Конечно, сказать о своих подозрениях, да и о диске, тоже все равно придется, но еще не время.
        Пить больше не хотелось. Парни расплатились и разошлись по домам.
        Ваня сразу же завалился спать. Где-то в глубинах его сознания сверкнула слабенькая искорка: а ведь Сашка смотрел Мишкин диск… Но пока Ваня погружался в сон, искра затухла. Хотя совсем не погасла. Хватило бы слабого дуновения ветерка, чтобы запылать синим пламенем…
        А на следующий день была буря.
        Дождь шел с ночи. Иван стоял у подъезда под козырьком и думал, что погода полностью соответствует его настроению и предстоящей процедуре. Надо выпить! Он поднял воротник и направился к кафе. Это уже становилось нормой, привычкой. Так же, как почистить зубы с утра. Нет, не то. В последнее время он мог и забыть о личной гигиене, а вот пропустить стопку-другую - никогда. И самым противным было то, что его это не пугало. То есть каждодневная выпивка стала обычным делом.
        Войдя в зал кафе, Ваня увидел Лешку и Макса, стоящих у бара.
        - Здорово, Ванюха!
        - И вам не хворать.
        Заказали водки. Сели за столик и молча выпили.
        - Люди говорят, что он все-таки из-за бабы,- начал после долгой паузы Максим.
        - Ты заткнешься?- зарычал на него Леша.
        Когда Макс снова разливал водку по рюмкам, мимо столика прошел какой-то мужчина, взглянул на ребят, коротко кивнул и направился к стойке. Иван выпил и посмотрел на вошедшего. Тот достал из кармана небольшую двухсотграммовую баночку из-под майонеза и поставил ее на полированную крышку стойки. Светлана достала бутылку водки и наполнила баночку до краев. Мужчина довольно крякнул, закрутил крышку и засунул банку обратно в карман серой куртки.
        Когда он повернулся, Иван сразу узнал его. Это был Федька Логинов. Он когда-то работал в пятом цеху слесарем, но его выгнали за пьянство. Смешно сказать, на заводе, где пили все - начиная от директора и заканчивая тетей Машей, дворничихой из ЖКХ,- выгоняют за пьянство! Значит, здорово насолил мужик.
        Федька подошел к парням и спросил:
        - Не помешаю?
        - Садись.- Лешка указал на место рядом с Максом.
        Федька присел на предложенный стул и обратился к Ивану:
        - Угостите?
        - Макс, наливай!- скомандовал Иван.
        Пока Максим возился с бутылкой, Федька перегнулся через стол и шепотом спросил:
        - Вашего друга сегодня хоронят?
        Лешка тоже нагнулся над столом и прошептал в ответ:
        - А тебе что за забота?
        - Что-то мужики ополоумели в последнее время,- оглянулся по сторонам Федька, откинулся на спинку стула, взял наполненную рюмку и выпил.
        - Что ты сказал?- напрягся Иван.
        Федор выпучил на него слезящиеся глаза.
        - Ты что, паря, не местный? За месяц это пятый!
        - Ну и что? Порешили себя по пьяному делу те четверо, а Саня здесь при чем?
        - А ни при чем,- ответил Федя.- Я и не говорил, что Саня тут при чем-то.- Он поднял руку с вновь наполненной стопкой, подмигнул Ивану и выпил.
        - Ладно,- разлил оставшуюся водку Макс.- По последней, и пойдем.
        - Ты идешь?- повернулся к Федору Леша.
        - Да, конечно, надо же проводить пацана.

«Кроме тебя некому, урод»,- подумал Ваня, и в этот момент Лешка толкнул его в бок:
        - Ну ты что, Ванюх? Возвращайся.
        - Да-да. Конечно. Пойдем.
        Все вышли на улицу. Дождь наконец закончился, но небо так и не прояснилось.
        Перед Сашкиным двором собралось много людей, в основном заводчане. Максим, Алексей и Иван прошли через толпу к открытой двери и, помедлив немного, вошли в квартиру. Самое трудное было подойти к матери и сказать бесполезные, но в то же время необходимые слова.
        Первым подошел Ваня. Когда он дотронулся до плеча Антонины Федоровны и собрался произнести заготовленные слова, она подняла на парня красные от слез глаза. Сашкина мать уже не плакала. Только в этих глазах навсегда поселилась печаль.
        - А, Ванюша,- тихо проговорила она.- Посиди со мной.
        Иван сел на кем-то подставленный стул. В давящей, словно пресс, тишине, заполнявшей помещение, слышались шепот и чьи-то глухие рыдания. Ваня посмотрел на покойного - нос вытянулся, щеки ввалились, кожа посинела. То, что сейчас лежало перед Иваном, было ужасной пародией на его друга.
        К Антонине Федоровне подошел мужчина и, нагнувшись, сказал:
        - Пора. Семен поехал за батюшкой. Он его на кладбище привезет.
        Лешка зашептал Максу на ухо:
        - А разве самоубийц отпевают?
        На них кто-то шикнул, и снова все замолчали.
        Гроб нести вызвались Максим, Лешка, Иван, Федька Логинов и еще два парня из Сашкиного цеха. Ребята пронесли гроб по улице метров сорок, пока кто-то не дал команду садиться по автобусам. Когда приехали на кладбище, снова начался дождь. Мелкий, противный.
        Отпевание и поцелуи в бумажную ленточку на лбу покойного подошли к концу, и какой-то суховатый мужичок начал забивать крышку гроба.
        Ребята прикидывали, как лучше подойти с гробом к краю и не упасть в яму. Края могилы размокли и осыпались, поэтому каждое неловкое движение грозило обернуться бедой. Ваня и Макс взялись за концы веревки у изголовья и стали опускать гроб. Вдруг кто-то (Ваня подумал, что это Федька, то и дело прикладывающийся к майонезной баночке) выпустил один конец веревки, и гроб накренился. Ваня дернулся и поскользнулся, а гроб упал вниз и ударился о дно могилы. От удара крышка отлетела, и в этот момент Ваня тоже упал в яму, оказавшись прямо на Сашке. Откуда-то издалека он слышал голоса людей. «Пьяный»,- говорили одни. «Плохая примета»,- шептали другие.
        Поднимаясь, Иван взглянул на лицо покойника. Это был не Саша! Из гроба на Ивана смотрело его собственное лицо. Не живая копия, а восковая маска, но определенно отлитая по его образу и подобию. Ваня закопошился, пытаясь выбраться из могилы. Когда его подхватили сильные руки и подняли наверх, он увидел, как покойник открыл глаза и улыбнулся ему. Ивана затрясло от ужаса. Кто-то протянул ему полный стакан водки, и он в четыре глотка осушил его.
        Всю обратную дорогу до Сашкиного дома люди поглядывали на Ивана. А он закрыл глаза и откинул голову к окну.
        Подали лапшу, налили по первой. Все происходило в мертвой тишине. Тишине давящей. Тишине, от которой хотелось кричать. Ваня непременно закричал бы, но тут поднялся мужчина лет сорока пяти.
        - Тяжело говорить, когда уходят такие молодые…
        Ваня даже хмыкнул про себя: будто легко, когда уходят старые. Оратор, блин!
        Он почувствовал, что здорово захмелел, но это не мешало ему думать. Пока не мешало.

«Ведь должна же быть какая-то причина. Хоть что-нибудь, чтобы понять, зачем Сашка это сделал. Неподходящее время, но надо обязательно поговорить с Антониной Федоровной. Может, он что-то говорил? Хотя вряд ли. Если Сашка ему не сказал ни слова, то…»
        Иван помешал ложкой суп. Есть совсем не хотелось. Сейчас бы водки. Много водки. Кто-то забрал тарелку с лапшой и поставил перед ним дымящийся борщ. Налили по второй. Ваня выпил, не дожидаясь разглагольствований еще одного скорбящего, и осмотрел присутствующих. Несмотря на постные мины, людям на самом деле было наплевать, что случилось с Котовым. Истинная скорбь читалась только на лице Антонины Федоровны, а остальные поедят, попьют и забудут.
        А ведь Саня уже что-то подобное вытворял! Сейчас Иван плохо помнил, как они тогда отговорили его прыгать с крыши. С тех пор прошло четыре года. Подруга Саши Аня вышла замуж и уехала в Дагестан. Сашка дружил с Аней с первого класса, а после ее предательства так ни с кем серьезно и не стал встречаться. Были, конечно, девушки, но, как говорится, «наутро они расстались».
        Ваня знал только одно: причина, по которой его друг повесился, должна быть очень весомой. Почти такой же, как предательство близкого человека. Человека, которому ты доверял, как самому себе. Посмотрев по сторонам и не увидев Антонины, Иван встал и вышел из комнаты.
        Мать Саши он отыскал на улице. Антонина Федоровна сидела в беседке и смотрела прямо перед собой. Глаза женщины были пусты. Иван даже подумал, что она его не видит. Но она увидела и сказала:
        - Это все водка проклятая.
        - Антонина Федоровна, извините, но больше мне не у кого спросить.
        - Спрашивай, Ванюш. Саша так тебя любил. Вот если бы хоть немного с тебя пример брал. Проклятая водка…
        - Теть Тоня, скажите, вы ничего необычного не замечали в последнее время?
        - Да нет. Разве что, когда его эта вертихвостка бросила, он пить чаще стал.
        - Ага, это понятно. А в последние дни?- повторил Иван.- Мы заметили, что с ним что-то творится последнюю неделю.
        - Проклятая водка! Он все с кем-то разговаривал. Сам себе выдумывал собеседников.
        Ваня не нашелся, что сказать, а Антонина Федоровна тоже молчала, будто вспоминала что-то важное.
        - Вчера этот приходил…- вдруг заговорила она.
        - Кто?- удивился Ваня.
        - Эдик, по-моему. Усатый, сутулый такой.
        - Эдик?
        В общем-то, ничего странного. Эдик сегодня дежурит и прийти со всеми на похороны не смог, а вчера у него был выходной, вот и решил принести соболезнования.
        - Ну да. Диск какой-то искал.
        - Какой диск?- напрягся Ваня. Он прекрасно знал, какой, но при чем здесь Эдик?
        - Да я и сама толком ничего не поняла. Ты же видишь, в каком я состоянии.
        - А еще, еще что-нибудь говорил?
        - Да нет, больше ничего. Развернулся и ушел. Ванюш, хочешь, пойди, посмотри в Санькиной комнате. Может, чего и тебе сгодится. Мне-то уже ни к чему. Он тебя так любил.- Антонина Федоровна заплакала. Ваня подошел к ней, обнял за плечи, и они молча пошли к дому. Визит Эдика никак не выходил из головы Ивана.

«Зачем ему понадобился диск? Ведь он у меня! Но Эдик мог этого и не знать… Ладно, допустим, он не знал, что диск у меня. Так, скорее всего, и есть. Иначе зачем ему приходить? Допустим, что это его диск и Эдик хотел его вернуть. Но какого черта он не взял этот гребаный диск тогда, когда вытащил его из Мишкиного шкафчика? Почему отказался от него? Может, вообще речь идет о каком-то другом диске?»
        Антонина Федоровна открыла дверь Сашкиной комнаты.
        - Ладно, Ванюша, ты тут смотри, а я пойду к людям.
        Ваня посмотрел на книжные полки, письменный стол, перевел взгляд на аккуратно застеленную кровать. В последний раз, когда он здесь был, комната больше напоминала жилище отшельника. С чего же начать?
        Он открыл верхний ящик стола, заполненный аудиокассетами. Достал одну, на обложке которой было нарисовано чудовище с рогами, а сверху надпись: «AC-DC», и бросил обратно в ящик. Открыл следующий. За исключением деревянной стружки от карандаша, в нем ничего не было. В нижнем же ящике лежала потрепанная книга без обложки. Иван положил ее перед собой на стол, пролистал и начал читать: «Твари выходили из тумана, и ничто их уже не могло остановить. Над ними то вспыхивали, то гасли огни. От ослепительного света…»
        Потом перевернул книгу и посмотрел на титульный лист. Борис Слуцкий, «Ночной эксперимент». Стоп! Сашка говорил, что и фильм на том диске… Черт! Все каким-то образом вертится вокруг этого дерьмового диска! Ладно, разберемся.
        Он еще раз осмотрел комнату. Неужели «Ночной эксперимент» - это все, что ему нужно? Вдруг он увидел за книгами тетрадь. То, что это тетрадь, Иван был уверен, он сам как-то приносил такую Сашке. Их выдавали дежурным электрикам под громким и очень ответственным названием «Оперативный журнал». Иван достал ее. На обложке была наклеена вырезка из какой-то газеты. С черно-белого фото смотрел знаменитый персонаж - Крюгер скалился, выставив перед собой руку в перчатке с ножами. Вверху, над обгорелым лицом, красовался заголовок: «Боюсь, что я проснусь, а они останутся».
        Это было в духе Сашки. Даже не открывая тетради, Иван знал - в ней есть все, что он ищет. Он засунул тетрадь за ремень и прикрыл курткой. Подошел, взял со стола книгу. А когда повернулся к двери, чтобы уйти, перед ним вдруг появился Сашка в черном костюме, в котором его похоронили несколько часов назад.
        Иван дернулся.
        - Не смотри этот диск,- проговорил мертвец.
        Иван отшатнулся и на миг закрыл глаза. А открыв их снова, увидел, что Санька исчез.
        - Ну что, Ванюш?- На пороге стояла Антонина Федоровна.- Нашел что-нибудь?
        - Да. Книжку вот возьму.
        - А что такую старую-то? Взял бы что поновее. Саша так тебя любил…
        - Спасибо, теть Тоня. Это именно то, что мне нужно.
        Диска нигде не было. Эдик сидел и невидящим взглядом смотрел в экран черно-белого телевизора. Мысли его витали далеко.
        Об этом гипнотизере он услышал от соседа.
        - Та, что в ДК «Химпром», помнишь?
        Эдик кивнул.
        - Так вот, там на втором этаже есть клиника «alcoholu.net» доктора Соколова. Сходи, Эдик.- Сосед достал из кармана серого пиджака открытку и отдал Эдуарду. На открытке рабочий мозолистой рукой сдавливал шею зеленого змея.- Алкоголизм ведь тоже болезнь. Это даже учеными доказано,- говорил сосед. Выходки Эдика порядком всем надоели. Сын погиб, жена ушла. Вот Эдик и буйствовал. По пьянке.- Ты б сходил, Эдик. Глядишь, и тебя подправит.
        Подправил, мать его!
        Эдик позвонил чудо-лекарю и в назначенный час подошел к трехэтажному зданию, окрашенному в ядовито-желтый цвет. Войдя в просторный светлый кабинет, он успокоился. В углу справа - кушетка, застеленная клеенкой, слева - книжный шкаф. На полках сплошь медицинские энциклопедии. По центру стоял большой письменный стол, перед ним - два кожаных кресла, стоящих друг напротив друга.
        За столом сидел молодой человек. Светло-русые волосы аккуратно зачесаны влево.

«Он и спит, наверное, с сеточкой на голове»,- подумал Эдик.
        Никакого белого халата поблизости он не заметил. Единственное, что напоминало о принадлежности хозяина кабинета к врачебной профессии,- это энциклопедии в книжном шкафу и кушетка.
        - Проходите, присаживайтесь.- Мужчина встал и указал на одно из кресел у стола.- Ну и что вас привело ко мне?
        - Чрезмерное употребление алкоголя,- на одном дыхании проговорил Эдик.
        Ему очень хотелось показаться умным. Как будто пьют только непроходимые тупицы! Сколько писателей и ученых злоупотребляли алкоголем и при этом не переставали творить! А скольких Эдик встречал на своем пути недалеких, глупых людей, ни капли не выпивших за всю жизнь! Все так, но тем не менее ему все-таки хотелось казаться умнее.
        - Замечательно,- улыбнулся доктор.- Нет-нет, вы не подумайте, что я радуюсь вашей беде. А то, что это беда, вы поняли сами и вовремя обратились ко мне. Меня радует, как вы точно выразили то, что вас беспокоит. Как мало людей, злоупотребляющих алкоголем, в полной мере осознают, что они больны. Вы согласны со мной?
        Эдик кивнул. Он больше не хотел казаться умнее. Он хотел, чтобы это закончилось как можно быстрее. Он хотел домой. А еще он хотел… Очень сильно хотел напиться. В хлам, в дрова…
        - Замечательно,- повторил доктор. Улыбка ни на секунду не сходила с его лица.- Ну что ж. Зовут меня Илья Сергеевич. А вас - Эдуард Филиппович, если не ошибаюсь…
        - Нет, не ошибаетесь,- едва разлепил губы Эдик. Во рту пересохло. Очень хотелось пить. Водки.
        - Процедура наша несложная и поэтому займет…- доктор посмотрел на часы,- немного времени.- Он вышел из-за стола, присел на краешек и посмотрел на Эдика. Пауза затягивалось.
        - Доктор, может, начнем?- не выдержав, нарушил тишину Эдик.
        - А мы уже начали,- просто ответил Илья Сергеевич.- Вы думаете, мы просто беседуем с вами? Нет! Процесс исцеления начался в тот момент, когда вы позвонили мне.- Доктор хохотнул как-то по-птичьи, и снова тишина.- Ну что ж,- наконец снова заговорил он, и Эдик понял, что это «ну что ж» раздражает его куда больше, чем оскал доктора.- Остался последний этап, так сказать, завершающий. Пройдемте на кушеточку.
        Эдуард сел на жесткую кушетку. И все.
        Это все, что мог вспомнить Жиров о своем чудесном исцелении. Очнулся он в автобусе, на конечной остановке. Его тормошил водитель. Благо, что жил Эдик в тридцати метрах от конечной остановки. Придя домой, он так ничего и не вспомнил. А во внутреннем кармане куртки нашел этот самый диск. Черт бы его побрал!
        Эдик вспомнил о своем нестерпимом желании напиться, которое испытывал там, в кабинете Соколова. Он достал бутылку водки, взял с мойки стакан и наполнил его до краев. Но только сделал первый глоток, как его тут же вывернуло наизнанку.

«Доктор знает свое дело. Мудак!»
        Проблевавшись, Эдик решил позвонить Илье Сергеевичу и спросить, откуда взялся диск. Пока в трубке раздавались гудки, он думал, с чего начать разговор. Но стоило только произнести слово «диск», доктор тут же разъяснил, что к чему.
        - Да-да, Эдуард Филиппович, это я дал вам диск. Своего рода лечебный сеанс, и довольно эффективный, скажу я вам. Ну что ж. Вам его смотреть нет никакой необходимости. Хотя… Можете посмотреть для профилактики, так сказать. Ни вреда, ни пользы от сеанса вам не будет. Лучше отдайте его уж очень нуждающемуся (на ваш, разумеется, взгляд) человеку.
        Эдик знал таких. И немало. Трезвые - ребята неплохие, а выпили - всем места мало. Вот и отдал диск Мишке. Потом фильм оказался у Васьки, прессовщика из третьего цеха. И завертелось. Тот дал его Димке. А может, они его вместе посмотрели? Сколько еще человек его посмотрело перед тем, как он снова вернулся в Мишкин шкафчик, никто не знает.
        И нельзя сказать, чтобы Эдику не хотелось посмотреть этот фильм. Очень хотелось, но не на чем. После ухода жены из развлечений у Эдика остались только радиоприемник «Эльбрус» и холодильник «Бирюса».
        Когда повесился Мишка, Эдик и предположить не мог, что это произошло после просмотра диска. Но он все равно, как и обещал, позвонил Илье Сергеевичу и сообщил о случившемся.
        - Надо же. Ой-ой-ой! А вроде на поправку пошел.
        - Не знаю.
        - А ведь молодой совсем.
        Эдику тогда на миг показалось, что Илья Сергеевич, охая и ахая в трубку, все так же, как и при встрече, продолжает улыбаться.
        После смерти Мишки Савельева Эдик заподозрил неладное. Когда повесились Филиппенко и Колпаков, его подозрения укрепились: всему виной курс лечения Соколова!
        Последние записи Савельева в «Оперативном журнале» - просто бред сумасшедшего.

«14:35 - позвонил оператор Сысоев с Южной подстанции и сообщил о переключении с фидера №38 на фидер №43 в 0:00».
        Эта запись была произведена в 16:35. Под следующей записью значилось 0:05:

«0:00 - я не смог переключиться, потому что в ячейке фидера №38 сидела мертвая старуха».
        Мертвая старуха! Черт знает что! Какое, к херам, переключение?! Если бы он тогда не смог переключиться, всех бы на уши поставили. Но этого не случилось, что означало только одно: у Мишки галлюцинации. Мертвая старуха!
        Эдик спросил его тогда:
        - Что ты делаешь?! Ну, выпил - ложись, спи. Если вдруг переключения - позвони мне или Михалычу. Придем, выручим.
        - Я не пил,- твердо ответил Михаил.
        - А какого хера ты пишешь этот бред?!- Эдик ткнул ручкой в Мишкину писанину.
        - Она была там!- заорал вдруг Савельев.
        Эдик, махнув на него рукой, продолжал всматриваться в бессмыслицу, написанную в журнале.
        - Они и сейчас здесь,- перешел на шепот Мишка.- Вон, у тебя за спиной.
        Чувствуя, как по спине побежали мурашки, Эдик медленно повернул голову. Никого.
        - Знаешь что? Тебе надо отдохнуть. На работу пока не выходи. Ну, до Ванькиного прихода. Все наладится, Миша. Иди домой.- И похлопал Мишку по плечу.
        Когда Мишка ушел, Эдик еще раз перелистал журнал. Исправить, привести запись в надлежащий вид не получится. Вырвать лист - тоже, все страницы пронумерованы. На последней наклеен листок с количеством страниц и подписью Ивана. Тупик. Эдик пошел на склад и отыскал старые чернила. То, что надо. Вот ими он и залил Мишкины откровения. А через три дня Миши не стало. Доктор снова поохал, так ничего толком и не сказав.
        Теперь вот умер Сашка. Сомнений нет - без диска здесь не обошлось. Надо найти его! Найти и уничтожить. Хорошо бы и Соколова вместе с ним. В дежурке диска не было. У Сашки тоже. Оставался только Иван.

«Если и с Иваном что-нибудь случится, я этот диск тебе, Илья Сергеевич, в глотку запихну!»
        Глава 5
        Иван положил перед собой тетрадь. Еще раз посмотрел на надпись на обложке: «Бойся, что ты проснешься, а они останутся». Странные слова. Взялся за уголок титульного листа, но открывать не спешил. Чувство, будто он подглядывает за кем-то, не покидало. Но все равно это необходимо сделать, поэтому он быстро перевернул обложку. Первые страницы тетради были заполнены цитатами, отрывками стихотворений. Иван не спешил, оттягивая момент, когда он наконец сумеет понять, почему повесился Сашка.
        Когда еврей в Сион придет,
        И Небеса пошлют комету,
        И Рим познает свой восход,
        Мы больше не увидим света.
        Иван знал этот отрывок. Он читал роман «Знамение» еще в школе, в старших классах. Автора не помнил, а вот четверостишие из романа выучил наизусть. Три следующие страницы занимало одно произведение. Он его тоже узнал.
        Друг мой, друг мой,
        Я очень и очень болен.
        Сам не знаю, откуда взялась эта боль.

«Сашке всегда нравился Есенин»,- подумал Иван и улыбнулся. Дальше шли цитаты из книг Кинга, Агаты Кристи и неизвестных Ивану авторов. В основном мрачные. Дерьма в жизни и так полные закрома, а он такое записывал. Иван отложил тетрадь, встал и пошел на кухню. Он точно знал, что отгадка здесь, в этой тетради, но его что-то сдерживало. Как будто был какой-то тайный смысл в последовательном просмотре записей. Немного терпения - и…
        Иван подошел к холодильнику, достал бутылку водки, подхватил со стола стакан и пошел в комнату. Так веселее будет. Но веселее почему-то не стало.
        Дневник Сашка начал вести с начала года. Тетрадь, конечно, появилась года четыре назад, но он приобрел ее исключительно для записей чужих мыслей. И вот первая запись, датированная четвертым января две тысячи десятого года. Наверняка Сашка хотел начать дневник с первого дня нового года, но эти трудные праздничные дни никак не способствовали ведению записей, разве что на видеопленку. У большинства россиян новогодние каникулы заканчиваются числа десятого.
        Иван пролистал тетрадь, вчитываясь в некоторые записи. Ничего интересного, обычные размышления обычного человека. В основном пересказ событий текущего дня.
        Ваня налил водки в стакан, выпил и поморщился. Закусить было нечем. С этими пьянками и продуктов купить некогда. Тараканы на чемоданах сидят, в холодильнике мышь повесилась…
        Повесилась…
        Иван опустил взгляд в тетрадь.
        Повесился!
        Он же повесился! А я тут…
        Мгновенный порыв сделать что-нибудь… Повеситься?! Нет-нет! Иван очень любил жизнь во всех ее проявлениях. И, честно говоря, презирал самоубийц. Но Сашка - его друг, и поэтому Иван должен знать, что или кто засунул его башку в петлю. Если с Мишкой более или менее понятно, хотя и в его прошлом трудно разобраться (неприятности со старой работой), то Санька был весь как на ладони. Его прошлое, настоящее и… А вот
«и» уже не будет никогда. Ванька, Лешка и Макс - вот его прошлое и… Черт! Черт, черт, черт! У Саньки теперь только прошлое.
        Иван шмыгнул носом и заплакал. Антонина Федоровна права, Сашка любил Ивана. И Иван любил Сашку. Они были как братья, больше, чем братья. Они были настоящими друзьями. Сейчас, когда Сашки не стало, Иван это понимал. Он не раз испытывал подобные чувства - когда пропал отец, умерла мама, новорожденная дочка, ушла Марина. Тогда Иван ощущал пустоту. Но сейчас оказался не готов. Вообще подготовиться к такому невозможно.
        Он пролистнул тетрадь дальше. Записи последней недели стали интереснее. Ивана удивил стиль письма. Нет, то, что это писал Сашка, никаких сомнений. Он перевернул страницы назад. Так и есть. Со дня написания первых строчек и по 4 сентября, то есть в течение восьми месяцев, Сашка изъяснялся, как все, насколько, конечно, об этом мог судить Иван. А вот последняя неделя…
        Последние дни своей жизни он будто беседовал с Иваном через свой дневник.
04.09.10г.
        Ванюха, посмотрел сегодня тот фильм. Ну, помнишь, из шкафчика Мишки. Ну и жуть! Я теперь понимаю, почему Миха повесился. Хе-хе. Шучу. Но фильмец - бомба. Ты, наверное, книгу читал? «Ночной эксперимент» называется. Ну ни фига себе! На ночь его лучше не смотреть. Не экспериментировать.
05.09.10г.
        Ваня, чушь какая-то, но… Мне показалось сегодня, что я видел старуху. Я сидел в беседке, ты знаешь, у меня во дворе. Из нее просматривается весь огород. Сидел и гладил своего кота. Вдруг его выгнуло как-то, и, оцарапав мне руку, он рванул в дом. Я посмотрел вокруг. Что-то ж его напугало?! И увидел ее. На бетонной дорожке стояла старая женщина. Ванюш, она была голой! Она улыбалась. Самое страшное, что я видел ее в «Ночном эксперименте». Ты скажешь, чушь, бред и тому подобное. Поверь мне, дружище. Эта сука была там, а сегодня - у меня в огороде. Она приближалась ко мне. Я словно под гипнозом смотрел на нее. Не дойдя до беседки метров пять, она исчезла. Я просто моргнул, а когда открыл глаза - ее уже не было. Хрень какая-то. Я тебе не говорил про «Ночной эксперимент»… Снят он довольно странно. Будто фильм в фильме. Или нет. Знаешь, как будто на фильм «Ночной эксперимент» записали куски из другого фильма. И не художественного, а… Точно. А я-то смотрю, уж больно реалистичны эти самоубийства. Это отрывки из любительских фильмов. Какая скотина снимала это?!
06.09.10г.
        Сегодня их уже трое. Я встал с головной болью - вчера перебрал. Пацан… Хм. Тело мальчишки сидело за столом, а голова лежала у него на коленях. От этого «крышу» сорвать может. Рядом с ним стоял мужчина. Он умер от выстрела в голову. Это точно. У него не было половины лица. У двери, в кресле, расставив ноги, сидела эта старая бл…ь. Вот и все, Ванюша, «белка» постучалась к твоему другу. Я лежал и переводил взгляд с одного на другого. А что я мог еще сделать? Они тоже молча пялились на меня. Сколько это продолжалось, я не знаю. Они просто исчезли, испарились. Теперь я сижу и пишу этот бред. Ох, Ванюха, как я сейчас нажрусь - до синих веников!
        Странные записи. Если не сказать страшные. Иван налил еще водки. Неужели белая горячка? Галлюцинации. Мертвецы. Чертовщина какая-то! Он выпил и продолжил чтение.
07.09.10г.
        С утра никого не видел. Сходил за водкой. Когда появляются эти твари, я в момент трезвею. Даже водки жалко. После обеда пришли. И понимаешь, не те, кого я ждал. Сначала вошли парни - я с ними в Чечне воевал. Кто без руки, кто с дыркой в пузе. Вань, ты знаешь, я понял - я должен быть с ними. Я ведь шел умереть… Получается, я обманул их! Я еще выпил. Парни исчезли. И тут я увидел в дальнем конце кухни у мойки моего отца. Верхняя часть, та, что выше пояса, была на сиденье, а ноги рядом. Ты, наверное, не помнишь (я и сам знаю только по рассказам), нам тогда лет по пять было. Моего отца убило на заводе. Какая-то плита под давлением раскололась и вылетела, разрубив его пополам. Вот так, Ванюш, двадцать лет не было папы, а тут появилось два. Я еще выпил и… Или покойник исчез, или я отключился. Очнулся на кухонном полу весь в блевотине.
08.09.10г.
        Теперь их больше, намного больше. Они везде. В огороде, во дворе. Они бродят по всему дому. Твари! Ты знаешь, Ванюш, я думаю, это все-таки тот фильм. Чертов
«Ночной эксперимент»! Иван, не смотри этот фильм! Ни в коем случае! А теперь, дружище, я пойду напьюсь до усрачки и погоняю этих херовых зомби. Мать жалко, она-то их не видит… Ладно, я пошел. А нет, я снова вернулся. Хочу, чтобы ты знал… Голая старуха у них самая приставучая. Голодная до мужиков. В общем, я даже не знаю, как это все передать словами… Общее впечатление от всего этого - хоть в петлю лезь. По пьянке как-то попроще. Все, пойду нажрусь.
        Фильм и алкоголь. Точно. Эта гремучая смесь, эта химическая реакция вызывала галлюцинации. Так или… не так. Что-то с этим фильмом!

«Теперь я обязательно должен его посмотреть!»
        Когда Иван перевернул лист, он подумал, что Сашка каким-то образом перепутал страницы. Перед ним снова были стихи. Иван прочитал их. Нет, ничего не перепутано. Просто эти отрывки отражали мысли Сашки на тот момент.
09.09.10г.
        Друг мой, друг мой,
        Я очень и очень болен.
        Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
        Вот так-то, братишка. Серега был гением!
10.09.10г.
        И теперь мне стало ясно -
        Смерть в расцвете лет прекрасна,
        Черный пепел, холод мрака,
        Все подохнем, как собаки.
        Я не знаю, откуда эти строки, но они как нельзя лучше могут охарактеризовать мое душевное состояние.
11.09.10г.
        Все решено. Ваня, я все решил, и не суди меня строго. Два дня я провел как в трансе. Ни хрена не помню. Да тут и нечего помнить. Мертвецы ходят по пятам. Ни на шаг не отстают, суки! Ничего, сегодня все закончится. Я только на вас - на тебя и на Леху с Максом - приду взгляну. Мысли такие ясные, будто и не пил никогда. Я хотел попросить у тебя прощения, Иван. Ты же мне как брат… Братишка. В лицо, конечно, я бы не решился тебе признаться… А вот бумага, как говорится, все стерпит. Ванюш, помнишь, тогда на крыше? Ну, Анька когда мне в душу насрала. Тогда мы на крыше сидели. Так вот, тогда я прыгать не собирался. Я стоял на парапете и ждал, кто первый меня оттянет от края крыши. Это был ты, братишка! Ты! Прости меня, брат, за эту проверку на вшивость. Прости!
        Как жаль, что ты сейчас не сможешь меня оттянуть. Как жаль. Слишком поздно, братишка, слишком поздно…
        В большинстве случаев совесть мучает, когда что-то натворил, а сейчас стало стыдно за то, что он ничего не сделал. Иван не был так привязан к Сашке, как следовало бы. Да, сейчас он понимал, что дорожил Сашкой, но больше всего из троих друзей он был привязан к Лешке Федорову. И на тренировки вместе, и в «Родник».
        Иван полистал дальше. Только чистые страницы. Все, дневник закончен. Он взял бутылку. Пустая. В холодильнике тоже пусто. Ваня посмотрел на часы, висевшие над диваном. 20:35. Если поспешить, можно успеть до закрытия магазина. Надо водки купить, да и пожевать чего-нибудь. Он встал и прошел в прихожую, надел куртку и почувствовал, что в кармане что-то лежит. Сунул руку в карман и вытащил диск.
        - С тобой я потом разберусь,- сказал он и положил коробку на полочку под зеркалом.
        Затем выключил свет и вышел из квартиры.
        И только когда Иван поднимался по лестнице с пакетами, полными еды и водки, до него дошли слова друга.
        Как жаль, что ты не сможешь меня оттянуть.
        Войдя в квартиру, Иван заплакал, как ребенок.
        Когда позвонил Эдик и сообщил о смерти первых, кому он дал диск, Илья убедил его, что это совпадение. Кто умирает от просмотра фильма? Нет, умереть, конечно, можно. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг, поперхнуться кусочком диска и так далее и тому подобное. В общем, естественной смертью. Но чтоб повеситься?.. Так он и объяснил Эдуарду. Но сам-то Илья прекрасно знал, какой эффект производила эта запись. На трезвенника, посмотревшего фильм, он никак не повлияет, но вот на алкаша с расстроенной психикой должен действовать как надо. Как надо было Илье.
        Калейдоскоп драк, убийств и суицида и нормальную психику тревожил настолько, что после просмотра человека можно отправлять прямо в психушку. А что касается выпивох - просмотр ленты вызывал галлюцинации, которые будут преследовать их до самого конца. Но… Как не хотелось Илье этого «но», а оно все-таки было. Иначе это не лечение, а убийство. Хотя многих и устраивающее, включая жен и детей подопытных.
        В фильм были вмонтированы лозунги: «Бросай пить, и они уйдут!», «Не пей, и все закончится!» и еще с десяток призывов бросить пить. Работали они в основном на подсознательном уровне.
        Илья знал, что будут смерти, но ему никого не было жалко. Умрут те, кто не захочет бросить пить. Он таких видел еще года два назад, когда работал в наркологической клинике в Подкумске. Им вшивали «торпеды», а через полгода они опять начинали пить.
        Однажды пришла жена одного из постоянных клиентов. Соколов всегда задавал вопрос: что заставляет женщин жить с такими? Но ответа он ни разу так и не получил.

«Он наш, и мы его любим»,- пришли на ум слова, когда-то очень давно произнесенные мамой.
        Женщина попросила вшить мужу ампулу куда-нибудь в такое место, чтобы тот не достал. На вопрос «Зачем?» она ответила, что он не пьет максимум месяц, а потом берет и вырезает «торпеду». Фролов, хирург клиники, вшил ампулу под лопатку. Через месяц на пороге наркологии появилась та же женщина, вся в слезах: «Вырезал, не сам, друзья помогли» - и снова просила помочь. Рассказывала, какой он хороший, когда трезвый. Илья бы и хотел помочь, но картина с подсознательными призывами находилась пока на стадии разработки. Правда, Соколов не забыл о женщине, и через год, когда фильм был готов, попытался связаться с ней. Каково же было его удивление, когда ему сказали, что женщина погибла. Бросилась под поезд. Ей было всего сорок пять лет. Сорок пять! А ее хмырь продолжал пить, но самое главное и страшное - жить.
        Нет, ему не было жалко их. В каждом алкаше Илья видел своего отца.
        Иван стоял у окна в собственном кабинете. Капли дождя стучали в стекло. Фильм он вчера так и не посмотрел. Напился. Ему было страшно. Он боялся этого диска, как черта. И в то же время ненавидел себя за то, что предает Сашку. Слабое успокоение приносили слова, написанные Сашей: «Ни в коем случае не смотри этот фильм». Вот он и не смотрел.

«Сегодня вечером обязательно посмотрю»,- мысленно пообещал он себе.
        В дверь постучали. Иван от неожиданности подпрыгнул.
        - Войдите!
        На пороге стояли Макс и Лешка.
        - Здорово, Ванюха!
        - Здорово.
        - Мы, это…- Лешка поднял перед собой пакет. В нем что-то звякнуло.
        - Закрой дверь,- сказал Ваня Максу.
        После того как сели за стол и выпили, Ваня решил рассказать друзьям о дневнике и фильме. После выпитого в голове начало проясняться и предстоящий просмотр фильма уже не казался таким страшным. Рассказ занял минут десять, но Ивану показалось, что прошло не меньше часа.
        - Я вот что думаю, мы должны посмотреть этот фильм. Вместе. Может, он так действует только на одиночек?- Макс разлил водку по стаканам.
        - Если это именно то кино, о котором идет слух, ну, помнишь, мы тебе рассказывали, тогда вряд ли. Димка с Васькой его смотрели вдвоем.- Лешка взял стакан и выпил, не дожидаясь остальных.
        - Откуда ты знаешь, вдвоем они его смотрели или вшестером?!- возмутился Максим.
        - М-да. Откуда вообще взялся этот диск? Почти за две недели никто о нем и…- Вдруг Иван осекся.
        - Ты что, Ванюх? Мертвяков увидел, что ли?
        - Вчера Антонина Федоровна мне сказала, что приходил Эдик и спрашивал о диске.
        - Эдик, Эдик… Это твой, что ли?
        Иван кивнул:
        - Именно.
        Раздался телефонный звонок.
        - Что, не возьмешь?
        - Да ну их!
        Посидели еще немного. Водка скоро закончилась.
        - Ну что, Ванюх, я метнусь в «прачку»?- спросил Макс.
        - Что-то не очень охота эту бурду хлебать.
        - Ну, за проходную я сейчас не пойду. Потом назад хрен пустят. Сегодня этот, с бульдожьей мордой, дежурит.
        - Ладно, давай.- Иван достал из кармана пятьдесят рублей.- Неси это говно. Хорошую водку «У Захара» попьем.
        Максим взял деньги и вышел из кабинета. Лешка закрыл за ним дверь.
        - Ну, что с Эдиком делать будем?- спросил он, вернувшись на свое место.
        - Что с ним сделаешь? Для начала поговорим, а там поглядим.
        - А что ты думаешь о Мишке? Может, он на работе что вытворял?
        - Сначала я думал, что он повесился совсем по другой причине. У него там, на старой работе, что-то не так было. Вроде как прежние дружки мозг выносили. Но после того, как Эдика заинтересовал этот диск, я не знаю, что и думать. Сам посмотри.
        Иван встал, пошатнулся и направился к столу. Он достал журнал, вернулся к Лешке.
        - Вот.- И открыл тетрадь на странице, залитой чернилами.
        - И что, никто не наказан?- Лешка присвистнул и осмотрел пятно.
        - А некого наказывать. Мишка повесился.- Иван ткнул пальцем в другую страницу.- Смотри, здесь Мишка пишет: «Смену сдал, смену принял». То есть все нормально.
        - А после Мишки кто обычно заступает?- Лешка наклонил голову.
        - Именно! Эдик что-то знает!- вскочил со стула Иван.
        - Да погоди ты! Садись. Сейчас мы выпьем и все обмозгуем. Эдик никуда не денется. Когда он дежурит?
        Телефон снова зазвонил. Оба повернулись в сторону аппарата и, не найдя там ничего интересного, продолжили разговор.
        - Так,- задумался Иван.- Он сегодня сменился. Значит, послезавтра. Да, точно, он меняет новенького.
        - Ну, вот тогда мы с ним и потолкуем.
        Раздался стук в дверь - одинарный, двойной, одинарный.
        - Придурок! Конспиратор хренов,- улыбнулся Лешка и пошел открывать.
        - Ну что, быстро я?- с порога произнес Максим.- Я это, Ванюш, две взял. А то, так прикинул… Ну это, чтоб второй раз не бегать.
        Иван махнул на него рукой и закрыл журнал.
        - Не спеши. Я тебе сейчас одну фишку покажу.- Лешка взял у Ивана журнал.- У тебя карандаш есть?
        - Да.- Иван встал и пошел к столу.- А зачем он тебе?
        - Мы же с тобой хотим узнать, что скрывает это пятно?
        - Ну, хотим.- Иван протянул ему карандаш, погрызенный на конце (школьная привычка).
        - Помните, в детстве?- Лешка посмотрел на приятелей и открыл журнал.- Мы брали монетку и клали на нее лист бумаги.
        - Ну.- Если Иван хоть что-то понимал, то Макс был в абсолютном неведении.
        - Ну - баранки гну! В общем, здесь тот же принцип. Человек пишет, надавливая на ручку, которая оставляет не только надпись на этом листе, но и вмятины на другом. - Леша перевернул страницу и показал на ту, что под ней.
        - Этот лист - последний!
        - Отпечаток на обложке тоже сгодится. Ну что, поехали?- Лешка вопросительно посмотрел на Ивана. Тот молча пожал плечами.
        - Может, давайте выпьем сначала? А то у меня от ваших умозаключений мозги плавятся,- достал Макс бутылку.
        - Подожди ты!- остановил его Лешка.
        - Ладно, давай смотреть, что там Мишка написал.- Иван склонился над «Оперативным журналом».
        Лешка на мгновение засомневался. А что, если ничего не выйдет? Что, если Мишка недостаточно сильно давил на авторучку и на этой странице никаких следов нет? Но когда он, наклонив карандаш, начал заштриховывать страницу, сразу понял, Мишка давил как надо, удивительно, что бумагу не порвал. Закончив, Лешка откинулся на спинку стула и торжественно произнес:
        - Ну, а я что говорил?!
        Иван взял журнал. В принципе, разобраться можно, но некоторые буквы не пропечатались.
«1 5 - озв ил опер ор С оев с Южно п анци и со о п лючении с ф дера 3 на фид 3 в
0: 0:00 - не смог перекл ся, пот у что в я йке фидер 38 си ел мерт ая ста уха».
        - Ну, Макс, теперь давай выпьем.- Лешка сиял.- А человек с высшим образованием пусть покумекает, что тут написано.
        - У меня тоже высшее образование,- сказал Максим и, выхватив журнал у Ивана, всмотрелся в написанное. Пару слов сумел разобрать, но что они значат…
        - Верни тетрадочку и налей водки.- Теперь улыбнулся и Иван.
        - Наливай, наливай. Ванюха сейчас все нам объяснит.
        Иван переписал буквы на отдельный лист и подставил недостающие. Это оказалось настолько легко, что он едва не закричал от восторга.

«Позвонил оператор С…оев с Южной подстанции и сообщил о переключении с фидера №38 на фидер №43 в 0:00. 0:00 - не смог переключиться, потому что в ячейке фидера
№38 сидела мертвая старуха».

«Мертвая старуха?! И здесь старуха?!»
        Иван взял наполненный стакан и выпил. Максим прочитал вслух заполненные фразы.
        - М-да. Значит, не совсем без ума был, раз решил скрыть то, что написал. Вырывать лист нельзя, заметить могут. А пролил чернила - и дело с концом.
        - Это ты, Максюша, с концом.- Развалясь на стуле, Лешка смотрел на листок с расшифрованной записью.- Человек, написавший такое, не может очухаться и сказать:
«Е-мое! Что ж я такое пишу? Надо бы спрятать, а то подумают, что я того». Не может по одной причине: он писал о том, что видел. И ему даже в голову не могло прийти, что этого никто, кроме него, не видит.
        - Но кто-то же разлил чернила!
        - А это мы скоро выясним,- коротко произнес Иван.

* * *

«Неужели все? Неужели я опоздал и этот сеанс теперь убьет Ваню? Ваню и еще бог знает кого!»
        Эдик набрал номер телефона в кабинете Ивана. Гудки. Длинные, протяжные. Положил трубку на рычаг, постоял некоторое время у телефона, потом развернулся и пошел на кухню. Он не находил себе места. Открыл холодильник. Бутылка водки одиноко стояла на полке дверцы. Чертовски хотелось напиться.
        Эдик не стал ярым борцом с алкоголизмом, показывающим на личном примере, как прекрасно можно обходиться без горячительных напитков. Ничего благого в его отказе от алкоголя не было. Обычная трусость. Он боялся умереть. Эдуард закрыл холодильник, сел на табурет у стола, покрытого старой клеенчатой скатертью со смазанными цветами.

«Если Ваня не ответит, надо тормошить доктора. Шестая смерть! А что, если кто-нибудь, сопоставив факты, выйдет на меня? И тогда меня посадят! Снова трусость. Какие, к чертям собачьим, факты? Надо забрать диск до того, как Иван посмотрит его. Вот и все».
        Эдик встал и пошел в комнату. Снова набрал номер телефона в кабинете Щеглова, и снова безрезультатно. Тогда он позвонил доктору Соколову. Ну, здесь, слава богу, есть кто-то живой. Раздался щелчок, и милый женский голосок проговорил:
        - Приемная доктора Соколова. Чем мы можем вам помочь?
        - Здравствуй, Наташа. Это Эдуард Филиппович. Соедини меня, пожалуйста, с Ильей Сергеевичем.
        - Здравствуйте, Эдуард Филиппович. А Ильи Сергеевича нет. Он вчера утром улетел в Москву.
        - А скажи мне, милое дитя,- Эдик чуть не задохнулся от ярости,- Илья лично для меня ничего не передавал?
        - Сейчас, одну минуту.- Он услышал на том конце шорох бумаг.- Сейчас, сейчас.
        Тишина.
        - Э-э, Наташенька?- Эдик подумал, что с девушкой что-то случилось. Инсульт, инфаркт. Да вообще, пусть будет что угодно, лишь бы не думать, будто над тобой издеваются.
        - К сожалению, ничего, Эдуард Филиппович.
        Эдик чуть не грохнул трубку об стол.
        Чертова кукла!
        Он еще раз набрал номер Ивана. Либо не берет, либо его уже нет в живых. Потом взял с вешалки куртку, обулся и вышел из квартиры.
        Пьяный мужчина, спотыкаясь, ввалился в дом. Выругался и только тогда заметил сына. Илюша расставлял солдатиков на деревянной скамейке, собираясь расстреливать их из пистолета с присосками.
        - Где твоя мать, щенок?
        Отец почти каждый день напивался и бил маму. Илюше тоже перепадало, когда он не успевал спрятаться в своей комнате под кроватью. Мальчишка продолжал поправлять солдатиков, краем глаза наблюдая за отцом.
        - Нарожают выродков, потом воспитывай,- усмехнулся мужчина и, пошатываясь, пошел в кухню.- Верка, сука, ты где?
        Илья услышал, как отец разбрасывает кастрюли, сковородки. Затем раздался звон. Разбилось что-то стеклянное.
        Еще рано.
        Он почувствует, когда надо забиваться в пыльный угол под кроватью. Знал, что почувствует. Но сейчас еще не время. Если повезет, отец раскурочит кухню и завалится спать.

«Хочу, чтобы он уснул и не проснулся»,- думал иногда Илья.
        Ему становилось стыдно за эти мысли, и он просил прощения у Бога, как его учила бабушка. Но после очередного выброса негативной энергии родителя Илюша повторил уже становившееся привычным заклинание. Чем чаще он желал смерти отцу, тем реже просил прощения за это у Бога.
        - Сука!- орал отец (звон бьющегося стекла).- Верка, бл…ь!
        Илья поставил последнего солдатика и отошел к стене. Поднял руку с пистолетом, прицелился. Что-то разбилось настолько громко, что Илья вздрогнул и нажал на спусковой крючок. Присоска вылетела и угодила в один из многочисленных нарисованных орденов на груди какого-то дядьки на плакате. Илья видел его как-то по телевизору. Смешной такой. Весь в орденах и разговаривал, будто с набитым ртом.
        Илья посмотрел в сторону кухни. Отец притих. Можно было задуматься о спасении. Нет… Отец там что-то ел, громко хлюпая и чавкая, как свинья.

«Был бы мой наган настоящим,- думал мальчик, разглядывая игрушку,- я бы эту свинью…»
        Он подошел к плакату с важным дядькой, оторвал присоску и повернулся к входной двери. Там стояла мама. Она вела себя как-то странно: прижала к губам указательный палец и пошла к кухне, на ходу снимая верхнюю одежду. Шапка, шарф и пальто упали на пол. Мальчик никогда ее такой не видел, но понял, что с ней.
        Мать была пьяна!
        Илья собрал ее вещи и положил на лавку, скинув перед этим на пол так и не расстрелянную армию. Сел рядом, прислушиваясь.
        Он знал, что скоро настанет тот самый миг, когда придется лезть под кровать и слушать мат, удары и всхлипывания.
        Как-то, после очередного такого концерта, Илья спросил маму:
        - Почему мы живем с ним? Почему не можем бросить его и найти себе другого папу?
        Мать заплакала и обняла Илюшу:
        - Потому что он наш и мы любим его. Никакой другой папа нам не нужен.
        - Но я не люблю его!- крикнул Илья.
        - Тихо, сынок, тихо. Если папа тебя услышит, ему может это не понравиться.- Женщина погладила сына по голове.- Он наш, и мы должны его любить.
        - Я не должен,- прошептал мальчик и пошел в сторону кухни.
        В руке он сжимал пистолет.
        Он не хотел этого. Думал просто остановить отца. Поэтому, войдя в кухню, направил пистолет на отца и грозно, совсем как взрослый, сказал:
        - Отойди от мамы!
        Отец медленно повернулся и посмотрел на игрушечный пистолет.
        - Ты что, сопляк, фильмов про войну насмотрелся?
        Мальчик не задумываясь нажал на спусковой крючок. Карандаш, вставленный в дуло пистолета вместо присоски, попал мужчине в глаз. Отец взвыл от боли.
        - Ах ты сучонок! Да я тебя сейчас разорву!
        Брань и рев отца, крики матери - все как во сне. Будто голову Ильи обернули в толстый слой ваты. Если бы это было действительно так, Илья только рад был бы. Он не почувствовал бы боли от сильного удара по голове.
        Отец взял мальчика за ногу и за руку и, размахнувшись, кинул его, словно тряпичную куклу, на закрытую дверь. Мать завизжала, подбежала и попыталась остановить мужа. Он наотмашь ударил ее и, пошатываясь, двинулся к сыну. Илья понял, что пора бежать к своему укрытию. Но кровь из раны на лбу залила все лицо. Он почти ничего не видел и не слышал. Зато понимал: если отец его схватит, ему будет очень плохо. Поэтому вскочил и побежал прямо на отца - это был единственный путь к его укромному месту. Но в спальню Илья не побежал, а нырнул под большой обеденный стол у окна. Сел спиной к стене и выставил перед собой трясущуюся руку с револьвером.
        Отец увидел, куда побежал сын, и последовал за ним.
        Мать снова встала на его пути. Он размахнулся… но женщина ударила первой. Отец осел на колено. И только когда он упал, Илья увидел ручку ножа, торчащую из его груди.
        Дальше произошло то, что Илья Сергеевич Соколов хотел бы забыть, но не мог. Он не мог объяснить себе дальнейшие действия матери даже теперь, досконально изучив психологию. Ведь не одна минута прошла с момента удара ножом до того, когда мама оттолкнула стул и повисла в петле. Она действовала, словно под гипнозом или как зомби. Точные, запрограммированные движения. Как будто делала это по сто раз на дню.
        Своему поступку Илья Сергеевич нашел оправдание. Что у человека и получается хорошо, так это оправдать самого себя, хотя бы в собственных глазах. Шок загнал его в укрытие и заставил сидеть там. То же самое произошло и с мамой. Только укрытием для нее стала петля.
        Петля!
        Черт возьми, он не хотел этого!
        Их нашла бабка Нюра. Она прибежала, «когда только услышала шум».
        Врет, старая ведьма!
        Она вошла, когда все стихло. Сначала подошла к отцу, аккуратно обойдя лужу крови, и дотронулась кончиком пальца до рукоятки кухонного ножа, торчащего из груди мужчины, словно хотела убедиться в его смерти. Потом залезла в правый внутренний карман мертвеца. Ничего там не обнаружив, она направилась к его супруге, висевшей в закутке напротив кухни, и долго смотрела на висельницу снизу вверх.
        Веки опущены, глазные яблоки увеличены, язык высунут, как у собаки в жаркую погоду, лицо фиолетовое, будто слива. Все это она (слово в слово), всхлипывая и причитая, расскажет местному участковому, который станет дежурить в квартире, дожидаясь следователя из районного центра. Но это потом. Сейчас старушка думала о наживе, совсем забыв о мальчишке. Она подняла табурет и, крякнув, взобралась на него. Вынула сережку из правого уха покойницы, повернула ее и стянула левую серьгу. Подняла еще теплую руку женщины, посмотрела на пальцы - от обручального кольца остался только след.
        - Не густо. Но и на том спасибо.- Старушка спустилась, поставила табурет на место и, оглянувшись, не наследила ли где, пошла к входной двери.
        Илья, до этого тихо наблюдавший за старухой из-под стола, вздрогнул, когда ведьма заорала:
        - Люди-и-и-и добрые! Что ж это деется такое-е-е-е-е?! Помогите-е-е! Люди добрые!
        В доме начали собираться соседи. Илюша видел, как вынули из петли маму. Он продолжал сидеть под столом даже тогда, когда услышал, что о нем наконец вспомнили. Он просто сидел, отгороженный от всего мира крышкой стола да краями выцветшей скатерти. Левая сторона лба очень болела. Кровь залила лицо и плечо. Илья посмотрел на пистолет в правой руке и поднял глаза. Под стол заглядывали люди и протягивали к нему руки. Он видел их, но не слышал. Кто-то взял мальчика и вытащил из-под стола, из его укрытия,- из его гребаного укрытия!- и окунул в дерьмовую реальность.
        В дверь постучали, и этот громкий стук вернул Соколова из детства.
        - Да-да, войдите.- Он отложил ручку и пододвинул к себе ноутбук.
        В кабинет вошла его секретарь Наташа.
        - Что-то случилось, Наташенька?
        Она молчала.
        - Наташенька?!
        - Звонил Эдуард Филиппович. Я сказала, как вы и просили.
        - Вот и умничка.- Илья склонился над клавиатурой ноутбука, давая понять девушке, что очень занят. Но Наташа не уходила.
        - Что-то еще?
        - Он был какой-то раздражительный…
        Илья улыбнулся:
        - Наташенька, у людей, страдающих алкоголизмом, одним из симптомов является раздражительность. Они подвержены панике.
        - Ох, как бы чего не вышло,- вздохнула девушка и закрыла за собой дверь.
        Илья выдвинул ящик, служащий ему картотекой. Множество папок с делами пациентов, в большинстве тонких. Это не означало, что люди пошли на поправку или лечение только началось. Они умерли. Их история болезни и жизни закончилась. Но были в этих тонких папках и дела живых пациентов - подопытных. Пятеро уже мертвы. Остались трое. Если точнее, четверо. Один был исполнителем эксперимента. Илья еще не знал, оставит ли его в живых. Жиров-исполнитель мало что знал, но… Если и с этими тремя что-то случится, он все поймет. И так уже начал задавать лишние вопросы.
        На столе лежали четыре папки. Тонкие папки. Жиров. Щеглов. Федоров. Слинько. Эдуард Филиппович постарался на славу. Благодаря ему Илья имел полную информацию об этих людях, дистанционных пациентах.
        Соколов открыл первую папку. В левом углу приклеена черно-белая фотография. Широкоплечий сутулый лысеющий мужчина улыбается. Из-за усов это почти незаметно. Глаза прищурены, будто яркий свет мешает ему смотреть прямо в камеру. Справа от фотографии размером 3х4 рукой Жирова выведены данные о нем. Ф.И.О., адрес, дата рождения. Илья Сергеевич перевернул страницу, где уже его красивым размашистым почерком написана (со слов пациента) краткая биография.
        Родился Эдуард Жиров в Казахстане, в Алма-Ате, в 62-м году. Учился, женился. Служил в армии. Все было хорошо. Жена, ребенок. Но в 90-х ввиду обстоятельств, произошедших в стране, Эдик с семьей переезжает на родину предков, в город Салимов. В 2005 году у него погибает сын: несчастный случай на заводе, где все они работали. Мальчишку (ему едва исполнилось 18 лет) затянуло в вальцы. Эдик не объяснил, но Илья знал, что парень был пьян. Когда его вытащили из валов, голова походила на котлету, раздавленную тяжелым сапогом. Через полгода от Жирова-старшего ушла жена.
        Вот и вся биография. На вопрос, а что было дальше, после ухода жены, Жиров так и не смог ответить.
        - Работал,- чуть слышно промямлил он.

«Работал и жрал водку, черт тебя возьми!» - гневно подумал Илья Сергеевич, а вслух произнес:
        - Значит, получается, что после ухода жены вас тоже не стало?
        - Получается так…
        Мямля. Психологический портрет пациента полностью соответствовал тому, что Илья видел перед собой (пока Эдик рассказывал диктофону о себе, Илья ввел его данные в программу). Но ему хотелось убедиться, согласен ли сам обладатель бесцветного образа со своим описанием в программе.
        - Ну как?- Илья откинулся на спинку кресла.
        - Наверное…- пожал плечами Жиров.
        Илья улыбнулся. Более полного ответа он и не мог получить.
        Сейчас Илья еще раз пробежал глазами распечатку. Перевернул лист. Дальше шли записи о состоянии пациента за последние восемь месяцев. Эдуард Жиров вел трезвый образ жизни. Процесс разложения приостановлен, но, к сожалению, алкоголизм неизлечим, и достаточно небольшого толчка, чтобы он начался с удвоенной силой.
        Как-то, еще в университете на лекции по практическому гипнозу, профессор Кильман поведал аудитории о двух пациентах. Те пришли к нему, когда профессору было лет двадцать пять. Тогда лечение алкоголизма гипнозом только началось. Они закодировались на двадцать пять лет. Через четверть века пациенты нашли Адама Моисеевича и, поблагодарив, сказали, что наконец-то могут позволить себе пить и не зависеть от алкоголя. Профессор ответил, что эта болезнь неизлечима и не важно, сколько времени человек находится в трезвом состоянии. Результат все равно один. Они рассмеялись и ушли. А через год Адам Моисеевич встретил жену одного из них. Она рассказала ему, что муж опять сильно запил, а вот его друг умер. Так что Илья был уверен и говорил об этом своим пациентам, что либо живешь, либо пьешь.
        Соколов отложил папку и взял другую. Эдик был ему неинтересен. Тем более что и не являлся пациентом в его эксперименте.

«Ночной кошмар» - так Илья и еще несколько соратников решили назвать свой эксперимент. Он и его единомышленники хотели найти орудие против зеленого змия, разорвать кольца этой прожорливой твари.
        А задумал все Илья. Еще в старших классах средней школы Соколов прочитал книгу Дина Кунца «Ночной кошмар». Он теперь не помнил, о чем она. Но тогда книга захватила его. Что-то о зомбировании людей. Нет, Илья не собирался превращать в зомби одноклассников или еще кого-нибудь. Его интересовало другое. Там был сюжет о зашифрованной информации. Речь шла о скрытой рекламе колы и попкорна в кинотеатрах. Человек смотрит фильм, а в перерыве чувствует голод и жажду. В вестибюле кинотеатра все это ждет его по капиталистической цене.
        Вот тогда-то он и решил, что так можно покончить с одной из проблем России, убивающей и калечащей миллионы людей. Нужно снять какой-нибудь фильм и вмонтировать в него образы, от которых на водку даже смотреть не захочется. Роясь в журналах, засиживаясь допоздна в библиотеках, Илья наконец нашел описание этого, как оказалось, нехитрого прибора и выводы, чего можно добиться с его помощью.
        Тахистоскоп - прибор, позволяющий проецировать изображения в строго определенное время, в том числе через очень короткие промежутки времени. В десятом классе Илья думал, что этот прибор - всего лишь плод воображения писателя. Когда же изучил все научные статьи о результатах эксперимента, надежда на создание фильма, который навсегда излечит алкоголиков, окрепла окончательно.
        Поступив в университет, Илья начал искать сподвижников. На третьем курсе такие нашлись. Рашид Семенов, жизнерадостный горец, ко всему относившийся с улыбкой. Вот и тогда он слушал и улыбался. Илья даже на мгновение представил себе, как над ним посмеется Рашид, а на следующий день и весь поток. Но Семенов внимательно выслушал его и, вдруг посерьезнев, согласился помочь.
        Глава 6
        Эксперимент должен был начаться не так. Илья просто предложил Эдуарду Жирову дать диск кому-нибудь, а затем рассказать о поведении человека, посмотревшего этот фильм.
        Илья Сергеевич предполагал найти друзей, злоупотребляющих алкоголем, но не друзей по пьянке, а настоящих, которые дружили еще до того, как вкусили запретный плод. Таких, чтобы не были похожи, но дополняли друг друга.
        И они нашлись. Алексей, Иван, Максим и Александр. То, что нужно. Жаль, конечно, Сашка повесился. Илья почему-то думал, что первым наденет себе петлю на шею Максим.
        Он потянулся к папке с титульной надписью «Максим Слинько», открыл ее. Слева - черно-белый фоторобот, составленный со слов «внештатного сотрудника» Эдуарда Филипповича Жирова.
        С картинки на Илью смотрел ничем не приметный парень. Мелкие черты лица вызывали отрицательные эмоции. С таким лицом только предателей в кино играть.
        Справа - Ф.И.О, примерная дата рождения (Эдик без колебаний сказал только, что все четверо учились в одном классе). Им всем примерно по двадцать пять - двадцать шесть лет.
        Илья перевернул лист. Биография по понятным причинам отсутствовала. Известно было только то, что отец Максима - начальник одиннадцатого цеха, а мать - технолог в четвертом цехе завода резиновых технических изделий.
        Дальше шла распечатка психологической характеристики парня. То, что в ней написано, Эдик одобрил. Она характеризовала парня как паразита, не имеющего собственного «я» и всю жизнь прячущегося за спины других. Несмотря на видимое малодушие, внутри парня клокотала ярость, которой не суждено вырваться наружу (об этом, конечно, приходилось только догадываться).
        Никакими достижениями Максим окружающих не радовал. Серая мышка. Когда его друзья занимались спортом, чем занимался он? Чем угодно, но только не спортом и не учебой. Единственное, на что он был способен,- так это на самоубийство.

«Вот что меня сбило с толку»,- подумал Илья и продолжил чтение. Прочитал пояснения на полях, сделанные карандашом, о том, что «этот подтип, чувствуя поддержку, придирается к другим». Говнюк, одним словом. Мерзкий тип.
        Илья закинул руки за голову и потянулся.
        Ребят Эдик подобрал хороших. Только двое из них очень уж похожие типажи. Алексей и Иван. Иван и Алексей. Два богатыря. Они очень тревожили Илью Сергеевича.
        Да нет же! Совершенно нечего опасаться. Никакие они не богатыри, а он не Змей Горыныч. Они алкоголики, а он врач, который их вылечит. Должен вылечить! В конце концов, они ничуть не страшнее Феликса и Даши. Такие же подопытные.
        Следующая неделя наблюдений ничего не дала. Крысы не хотели пить водку. Илья подмешивал ее в воду, в еду, но твари к ним не прикасались, готовые умереть от голода и жажды. Они подходили, обнюхивали пищу и возвращались в центр клетки.
        Илья в душе злился и на себя, и на Рашида. Браться за опыты над крысами, ничего не зная о них! А как бы просто было сейчас с человеком… Илья предлагал найти какого-нибудь бездомного пропойцу и, пообещав вознаграждение (в конце концов, на время эксперимента у него было бы жилье, питание и водка), привести его в подвал. С ним было бы быстрее. Мало того, что крыс надо заставить выпить, надо еще дождаться привыкания к водке. А человек не только привычен к алкоголю, но и зависим от него.
        Просидев в подвале с крысами неделю, Илья понял, что ни черта не знает об этих животных. Узнать только предстояло, а на это требовалось время. Еще через два дня Илья решил, что либо он сейчас сам приволочет первого попавшегося бомжа, либо…
        Как это раньше не пришло ему в голову?! Сколько потеряно времени!
        Надо было рассчитать дозу и через зонд или шприцем силой вливать животным каждый день. Полость рта впитывает пять процентов, тридцать процентов - желудок, а остальное - кишечник. Расчет дозы теоретически оказался прост: смертельная - пять-восемь граммов спирта на килограмм веса. Приходилось пользоваться расчетами, выведенными для человека.
        Илья взвесил Феликса - самца-альбиноса. Пятьсот семьдесят граммов. Довольно крупная особь. Он прочитал в энциклопедии, что вес самца может колебаться от трехсот до пятисот двадцати граммов.
        Взял Дашку - черную крысу. Триста двадцать граммов. Дама была в форме, ни грамма лишнего.
        Итак, после нехитрого подсчета смертельная доза Феликса составляла три целых семь десятых грамма спирта, а Дашкина смерть была в двух целых восьми сотых грамма.
        Как же не хватало времени!
        Илья решил действовать по плану. Расчертил альбомный лист пополам и вверху над каждой половиной написал: «Феликс» и «Даша». Затем разделил лист под кличками крыс на пять равных частей. А эти части в свою очередь еще на шесть каждую. Пять основных частей подписал так:

«1)Чувство эйфории.

2)Расстройство координации движения.

3)Полное отсутствие координации движения и невнятная речь.
        (Усмехнулся и вычеркнул невнятную речь.)

4)Потеря памяти (об этом тоже остается только догадываться)».
        Хотел вычеркнуть, но передумал. Все равно надо оставить, перескакивать нельзя. Будет несправедливо, если на последнем этапе подопытный выйдет из игры. Придется все начинать сначала. В конце концов, не так уж и важно, как будет называться пункт: потеря памяти или потеря совести. Цель эксперимента была ясна, и поэтому хотелось закончить как можно быстрее. И выполнение каждого пункта - самый короткий путь к заключительному этапу опыта.

«5)Индуцированный сон, или потеря сознания».
        На каждый пункт у Ильи было по два месяца. Он хотел сначала продлить до трех, но передумал. Двух месяцев достаточно. Весь эксперимент в целом занял бы десять месяцев. А затем финал. Вчера звонил Рашид с приятной новостью - фильм уже готов.
        Чтобы споить крыс, Илье нужен был год. Ну до чего же проще с людьми!
        Он снова вернулся к заполнению таблицы. Для Феликса следовало начать с 0,285 грамма, а для Даши - с 0,16 грамма. Эти дозы требовалось разбавлять. А уже в последний месяц крысы должны «напиваться» до потери сознания. Доза Феликса будет составлять более полутора граммов спирта, а Даши - более одного грамма.
        Рашид и Илья посменно дежурили у клеток с крысами. А последнюю неделю Илья решил жить в подвале, где располагалась их тайная лаборатория, притащил даже раскладушку из общежития.
        После десятимесячного цикла эксперимента надо было еще пару месяцев наблюдать за крысами, не переставая подливать им сорокаградусного зелья. По мнению Ильи, подопытные были готовы. Этап «невнятной речи» уже пройден, и по намеченному плану крысы впадали в «индуцированный сон» - допивались до потери сознания. Начиная с двести сорок пятого дня водка в клетках была в свободном доступе, хотя доза продолжала контролироваться, чтоб, не дай бог, на последнем этапе крысы не сдохли.
        Конечно, животные должны обследоваться в ходе всего эксперимента, но тогда опыт пришлось бы прервать, а это в свою очередь грозило отсрочкой от намеченной даты. Илья же спешил. К тому же не было никаких гарантий, что после перерыва капля спиртного не убьет подопытных.
        Через три дня Илья собирался показать фильм крысам, но был один нюанс - шансы на то, что животные станут смотреть этот фильм, крайне ничтожны. Илья ни разу не встречал кинотеатров для пьяных крыс.
        Сеанс начался в срок. Крыс расположили согласно «купленным билетам». «Приняв на грудь», они мирно следили за происходящим вокруг клеток.
        Чтобы увеличить возможность попадания в мозг подопытных информации, Рашид предложил поставить с каждой из четырех сторон клетки по телевизору и запустить фильм. Так и сделали.
        В пункте проката в соседнем с их общежитием доме округлили глаза, когда Рашид назвал количество нужных ему телевизоров - восемь! У них оказалось только три, но они дали телефоны еще трех пунктов проката. Скоро все восемь уже стояли в секретной лаборатории - по четыре вокруг каждой клетки. Видеомагнитофон Илья взял у соседа по этажу в студенческом общежитии, а Рашид принес какой-то усилитель.
        - Слишком много телевизоров для одного магнитофона,- с умным видом произнес он.
        Илья рассчитывал на положительный исход дела. Он изучил сравнительную психологию и понял, что крысы ближе всех к человеку. Именно поэтому в лабораториях они, а не бомжи. Никто не хочет связываться с уголовщиной. К тому же эти животные способны обобщать жизненный опыт и вести себя в соответствии со сделанными для себя выводами.
        Парни включили телевизоры и видеомагнитофон. Крысам некуда было деваться, если только закрыть глаза, чтобы не видеть происходящего на экранах. Зрение, конечно, у крыс слабое, они все видят в сером цвете, но реагируют на движения очень остро. Шанс, что разглядят скрытую на подсознательном уровне информацию, был. Хотя посыл
«Бросай пить - выживешь!» они, понятно, не прочтут.

«К сожалению, я их научил только пить»,- подумал Илья.
        Но это было не важно. В процессе эксперимента Илья мог делать с подопытными что захочет. Отлучать их от кормушки с водкой или напаивать до потери пульса. Да хоть пить с ними на брудершафт. В стенах этого подвала все было в его власти.
        Илья так и собирался после просмотра фильма одну крысу лишить спиртного, а второй позволить напиваться. В результате первая должна выжить, а вторая… Жаль, конечно, Илья привык к животным. Но как только он начинал думать о Феликсе и Даше как о людях, сострадание тут же улетучивалось.
        Илья относился к алкоголикам, как к особой расе. Расе садомазохистов. Они причиняли боль себе, но в большей степени окружающим и всегда находили оправдание своим поступкам. В какой-то степени Илье их тоже было жалко. Но в такие моменты перед глазами вставала повесившаяся мать. И все! После этого хотелось, чтобы они не бросали пить, а вешались. Вешались!
        Фильм закончился. Рашид понес первый телевизор к машине, а Илья остался следить за крысами. Никакой живости за ними не наблюдалось. Даже свойственные крысам частые повороты головы прекратились. Они сидели и смотрели прямо перед собой. В одну точку. К кормушке с водкой первым подошел Феликс, тем самым став невольным участником жребия. Илья не знал, кого лишить алкоголя, и решил: кто подойдет к кормушке первым, тот и будет пить до конца жизни.
        Он поспешил вынуть из клетки Даши водку.
        Последние дни у крыс замечалась паника. Едва заметив движение вблизи клетки, животные забивались в дальний угол и скалились. Сейчас же Даша даже и не обратила внимания на манипуляции с кормушкой.
        Феликс попил, потом вдруг замер, словно прислушиваясь, и его вырвало рядом с кормушкой.

«Неужели промах?- подумал Илья.- Неужели все зря? Хотя постойте, ведь я и хотел, чтобы подопытные не пили».
        Результат явно положительный, хотя пару недель за Феликсом понаблюдать все-таки придется.
        Уже вечером этого же дня Феликс пил водку, как воду. Даша мучилась, слабо попискивая. У крысы было похмелье. Она то засыпала, то вздрагивала от любого шороха.
        Илья сидел за столом и читал книгу, когда началось это.
        Феликс завизжал, как свинья. Илья подошел к его клетке. Альбинос скалил зубы и жался к прутьям. В соседней клетке Даша тоже завизжала, запаниковав от вида своего друга.
        Феликс трясся всем телом. Илья смотрел на самца-альбиноса, но тот, казалось, не видел его. Потом Феликс подпрыгнул и начал носиться по клетке. Через минут тридцать он успокоился, озираясь, подошел к блюдцу и попил. Еще через минут десять животное уснуло.
        В два часа дня Даша умерла. Илья делал записи в журнале, когда самка вздохнула.

«Совсем как человек»,- подумал Илья, встал, подошел к клетке и увидел лежащую на спине крысу. Судорога скрутила маленькое тельце. Ее парализовало. Через пять минут она уже ни на что не реагировала. Умерла. Приучив Дашу к алкоголю, Илье не надо было резко выводить ее из эксперимента, без лекарств.
        Основным объектом исследований оставался Феликс. Вот над кем надо трястись и кого лелеять! Альбинос попил из блюдца и уснул прямо там, где сидел. Пока он будет спать, Илья решил выйти и похоронить Дашу.
        Для могилы крысы он выбрал газон у спортзала института. Выкопал садовой лопаткой ямку и положил туда Дашу.
        Бедные животные. Чего только им не приходится выносить во имя науки! И хотя Илью никто не мог обвинить в смерти лабораторной крысы, он винил себя сам. Ему было жаль беззащитное животное, пострадавшее из-за прихоти доморощенного доктора, возомнившего себя богом, который сможет очистить мир от алкоголиков.
        Илья смахнул слезу и направился к подвалу.
        Страшный визг он услышал, едва спустился по лестнице. Илья вбежал в кабинет. Клетка с Феликсом лежала на бетонном полу. Крыса визжала и прыгала на прутья, билась мордой и отскакивала. Так продолжалось до тех пор, пока она не потеряла сознание.
        Илья поставил клетку на стол, открыл ее и вытащил Феликса. Морда животного была вся в крови. Илья обработал раны и положил крысу в опустевшую Дашину клетку, так как жилище Феликса пришло в негодность.
        Дальше не происходило ничего. Ни ночью, ни утром следующего дня. Феликс очнулся часа в четыре утра. Прокрался к блюдцу и начал жадно пить. Потом отошел, как-то пригибаясь, к дальней стенке клетки, поднялся на задние лапы и упал. Часов до десяти он не вставал.
        Илья решил немного прогуляться. Взглянув на спящего подопытного, он вышел из кабинета. Лучше бы не уходил!
        Когда Илья вернулся, все было кончено. Феликс покончил жизнь самоубийством.
        Чушь, вздор! Именно так скажет здравомыслящий человек. Так сказал и Рашид. Так бы сказал и Илья, если бы не видел собственными глазами результат суицида. Когда живое существо любой ценой, даже ценой жизни, пытается покончить с собственными страданиями, то по-другому, как суицид, это не назовешь.
        Крыса пыталась выскочить из клетки между прутьев. И это ей почти удалось, несмотря на расстояние между прутьями. Окровавленное тельце наполовину свисало из клетки. Содранная шкура и задняя часть были внутри. Вся клетка и стол вокруг были залиты кровью. Ощущение, что крысу словно выпихнул кто-то между прутьев, исчезло только тогда, когда Илья осмыслил произошедшее и понял, что Феликс полез на прутья сам.
        Это означало, что эксперимент прошел успешно. Информация, вложенная в фильм, убивала алкоголика. Ну а для фразы «Бросай пить - выживешь!» нужен человек.
        Даша подвела, но это уже ничего не значило, проект работал. Илья плакал и улыбался от счастья. Эксперимент над крысами закончен. Теперь следующим в списке был человек для представления полной картины лечения алкоголизма. После того как Соколов озвучил свои мысли Рашиду, тот отказался от дальнейшего сотрудничества, но отговаривать Илью не стал. Он знал: Соколов все равно сделает то, что задумал. Тем более что опыты, о которых говорил Илья, были не чем иным, как криминалом. И превращение из сотрудника в соучастника в планы Семенова не входило.
        Илье пришлось закончить свои эксперименты, по крайней мере до окончания университета.
        Потом были красный диплом университета, работа в городской наркологической больнице и опыты, много опытов. Только вместо крыс Илья использовал бомжей. Он часто ловил себя на мысли, что крыс ему было жалко, а этих…
        Этих жаль не было.
        Максим взял бутылку и поделил на троих остатки водки.
        - Что за дрянь? Ни в одном глазу, а во рту, будто резины нажрался.
        - Сейчас «У Захара» нормальной попьем.
        - Мне Светка рассказывала, как эта нормальная делается… Прямо там, в подсобке за кухней. Спирт с водой из-под крана мешают и еще тепленькую на стол.
        - Ты смотри, какие он тайны знает,- усмехнулся Леша.- Ну точно, ты ей пообещал жениться.
        Ребята дружно засмеялись, а Макс со словами «Да ну вас!» отмахнулся от них и выпил.
        - Ладно, надо выползать.- Иван показал на настенные часы.- Уже шестой час.
        - А то «У Захара» места свободные закончатся,- поддержал его Макс.
        - За наш стол никого не пускают.
        - Ванюх, а на черта нам стол? Нас Светка к крану в подсобке проведет,- засмеялся Алексей.
        Макс и Лешка пошли к лестнице, а Иван задержался, чтобы закрыть дверь. Он тыкал ключом в замочную скважину, но никак не мог попасть. Тогда взялся левой рукой за правую и попытался еще раз. Это было невыносимо! Сплюнул от злости и повернулся, собираясь уходить, но замер не месте. Перед ним стоял Сашка. Лицо едва заметно тронули следы разложения. Мертвец улыбался.
        - Привет!
        Иван отшатнулся.
        - Ты же умер!
        - Да-да, братишка. И не повторяй моей ошибки.
        Иван по стенке обошел покойного друга и со всех ног бросился к лестнице. Когда он, перепрыгивая через две ступеньки, мчался вниз, до него донесся Сашкин голос:
        - Не смотри этот диск!
        Это прозвучало настолько отчетливо, что казалось, будто слова летели не из коридора, а из собственного рта.
        Макс и Лешка стояли у дежурки и разговаривали с Михалычем.
        - Стоит тебя оставить одного, и у тебя даже цвет лица меняется,- нахмурился Лешка.
        Иван попытался улыбнуться.
        - Нет, правда, Вань. Ты что, покойника увидел? Ты ж весь белый, как мел,- обеспокоенно произнес Максим.
        - Не знаю. Наверное, съел что-то.
        - Судя по твоему виду, это была мертвая ящерица.
        - Тьфу ты, баламут.- Михалыч сморщился от отвращения.
        Парни захохотали. Иван повернулся и посмотрел в темный коридор, из которого только что вынырнул. Сашки не было.
        - Пойдемте отсюда, а?
        Парни попрощались со стариком и вышли через цеховые ворота на улицу. Михалыч смотрел им вслед. Когда дверь за ребятами закрылась, он цокнул языком и произнес в пустоту:
        - Такие молодые и так пьют. Тьфу! Черти.
        Эдуард присел на скамейку в парке и закурил. Мысль о срочном возвращении диска долбила голову изнутри, подобно шахтеру с отбойным молотком. Эдик понимал, что диск нужно вернуть как можно скорее. Но как?

«Диск надо выкрасть!- пронеслось в голове.- Выкрасть! Выкрасть?! А у кого? И откуда? Этот чертов диск вообще сейчас может быть где угодно».
        Головная боль усилилась. Эдик не знал, где диск, но первым делом хотел проверить кабинет Щеглова. Он надеялся, что до этого не дойдет, но если диска в кабинете не окажется, он перероет квартиру Ивана, а потом и всех его друзей.
        Но перед тем как нарушить закон и еще бог знает что, Эдику надо было кое-что сделать. Он докурил, поднялся с лавочки и посмотрел на палатки, ровными рядами выстроившиеся вдоль парка. Светящиеся окошки манили к себе. И Эдик пошел.
        Войдя в «Магнолию», осмотрелся - перед прилавком было пусто. Когда на пятачке полтора на полтора метра собиралось больше трех постоянных клиентов, продавщица Лариска выпроваживала всех на перекур. Эдик прошел к прилавку, посмотрел в бесцветные глаза Лариски и заказал двести граммов водки.
        Первый глоток вызвал приступ рвоты, но Эдик подавил его. Допил, взял колечко соленого огурца из тарелки на прилавке и закинул в рот. Хотел заказать еще, но передумал. Чтобы меньше вопросов было на проходной, надо хотя бы войти в вертикальном положении.
        На улице уже стемнело. Эдику вдруг захотелось плюнуть на все, остаться здесь и напиться. В конце концов, эта безумная идея с лечебным диском принадлежит не ему.

«Нет! Диск все равно надо выкрасть и уничтожить!»
        У белого вагончика собирались вечерние посетители. Эдик протиснулся через толпу жаждущих выпить и скрылся за кустарником. И пока шел к заводу, все время повторял про себя: «Выкрасть и уничтожить!»
        Через проходную он прошел незамеченным. Никто его не остановил и не спросил, куда он идет. На заводе было три вида пропусков: красные - начальники, серые - обслуживающий персонал, зеленые - все остальные. Красные и серые давали свободный проход на завод. Эдик показал пропуск с серой корочкой. Охране по большому счету наплевать, кто и зачем идет на этот завод, лишь бы несунов не было, да и эти, что
«на бровях» каждый вечер выползают, чтоб на глаза начальству не попались.
        Эдик шел к цеху и думал, что бы такое Михалычу наплести, отвлечь его и проскользнуть в кабинет Щеглова. Но, войдя в цех, он понял, что ему повезло: ни Михалыча, ни сторожа цеха не было. Они, вероятно, сидели в комнате мастеров.
        Пройдя по темному коридору, Эдик поднялся по тускло освещенной лестнице на второй этаж. Тут ему тоже повезло. Дверь была не заперта. Напился, Ванюша. Связка ключей, которую Эдик принес из дому, не понадобилась. Она бы не пригодилась и при закрытой двери. Это уж точно. Медвежатник из него никакой.
        Дверь предательски скрипнула, и Жиров быстро проскользнул в темноту.
        Парни свернули с освещенной аллеи к «Магнолии», оживленно обсуждая, как выбьют из Жирова признания. Какие именно признания, знал только Иван. Поэтому он и шел молча. Больше всех разорялся Максим. Человек, не знающий, кто такой Максим Слинько, с легкостью поверил бы в его кровожадность. Но Лешка просто усмехался и подтрунивал над другом. Иван тоже улыбался, но лишь из вежливости. На самом деле он не слушал, о чем говорил Макс, а думал о тех моментах в своей жизни, когда в ней (в жизни) водке не было места. Спорт, учеба, друзья, Марина.
        Ваня поймал себя на мысли, что скучает по Марине, по жизни до…

«До того, как я поднял первый стакан! Черт!»
        Вроде бы и пили, а мысли в голову лезут, будто с похмелья, когда просыпаешься в одежде на неразобранной постели и мучительно начинаешь вспоминать вчерашние похождения. И хорошо, если бы память отшибло напрочь. Так нет же - она, коварная, в сговоре с совестью подбрасывает (не все, только наброски) именно то, за что тебе особенно стыдно. И эти воспоминания мучают до тех пор, пока снова не напьешься.

«Надо напиться! А то разревусь сейчас…»
        Вдруг Лешка дернул его за рукав:
        - Ванюх, свет-то не горит.
        Иван поднял голову. Они стояли в прямоугольнике небольшого двора, огороженного по периметру двухэтажными домами. Дом, где жил Эдик, весь светился, как новогодняя елка, а вот окна на втором этаже, принадлежащие ему, были темные.
        - Макс, поднимись, а…
        - А почему я?- Макс отстранился от ребят, будто боялся, что его силой запихнут в подъезд.
        - Богатырь, где твоя удаль?- засмеялся Лешка.
        Эдик включил маленький фонарик, прихваченный из дома, и осветил правый угол - на журнальном столике стояли пустые бутылки. Перевел луч фонаря влево, туда, где, как он помнил, находился письменный стол, и едва не выронил фонарик: за столом сидел улыбающийся доктор Соколов. Когда, немного упокоившись, он еще раз посмотрел в ту сторону, Илья Сергеевич исчез.
        Эдик подошел к столу и выдвинул верхний ящик. Достал журнал, пролистнул его. Оттуда, словно напуганная кем-то птица, выпорхнул клочок бумаги. Эдик посветил на лежавший у его ног листок и поднял его.
        Ничего необычного. Лист как лист. Положил его на стол, включил настольную лампу и всмотрелся в написанное.
«1 5 - озв ил опер ор С оев с Южно п анци и со о п лючении с ф дера №3 на фид №3 в 0…»
        Черт! Черт, черт, черт!
        Дальше искать и пытаться забрать диск не имело смысла. Эдик сел в кресло. Ване конец! Он все понял, и понял после просмотра этого смертельного фильма. Теперь ему конец!
        - Иди сюда, выпьем,- раздался вдруг Мишкин голос.
        Жиров повернулся и посмотрел на журнальный столик. За ним сидели Мишка, Сашка, Вася и Димка. Эдика не пугало появление мертвецов. Ему просто хотелось напиться. Очень хотелось. А еще больше ему хотелось напоить доктора Соколова и посмотреть вместе с ним этот фильм. Он встал, выключил настольную лампу и пошел к журнальному столику. Призраки исчезли, а вот шум, словно здесь сидит теплая компания, остался. Одна из трех рюмок была полная. Эдик поднял ее и понюхал. Водка пахла резиной - в
«прачке» брали. Поднес к губам и одним глотком влил содержимое рюмки в себя.
        Глава 7
        Максим стоял у бара и разговаривал со Светой. Алеша и Ваня сидели за столиком у стойки. Когда они пришли, был свободен только он, и то лишь из-за того, что на нем стояла табличка «Стол заказан».
        - Че-то водка не берет, а?- Лешка взял бутылку и посмотрел на этикетку.
        - Что ты там выглядываешь?- улыбнулся Ваня.- Тебе же сказали - она из крана.
        - Че они, охерели, что ли? Я же им сказал: хо-ро-шую!- выкрикнул в зал Леша.
        - Не шуми,- все так же улыбаясь, проговорил Иван.- А то сейчас Светка на кнопочку под стойкой ткнет своим миленьким пальчиком, и проведем мы с тобой ночь не за стаканом, а в «стакане».
        - Не, ну а че они?- перешел на шепот Леша. Перспектива бессонной ночи на бетонном полу не входила в его планы.
        - А то, что водка нас не берет, это временно. Сейчас возьмем пузырек - и ко мне. Посмотрим наконец этот хренов фильм.
        Ваня повернулся в сторону бара, чтобы позвать Свету. По проходу между столиками к ним шел Максим.
        - Все, братцы, порядок. Я сегодня к Светке.- Он весь буквально светился.
        - Жениться опять будешь?- усмехнулся Леша.
        - Да ну тебя!
        - Меня-то, может, и «да ну», а вот мы с Ванюхой идем к нему. И как ты думаешь зачем?- У Лешки была все-таки надежда, что Макс сам вспомнит. Идя сюда, они договаривались сегодня посмотреть фильм.
        - Жениться?- попытался пошутить Максим.
        - Ладно, пошли, Леха.- Иван встал и посмотрел на Макса.
        - Макс, знаешь, что было написано на воротах «Бухенвальда»? «Каждому - свое». Так-то, братец.- Не дав другу опомниться, он развернулся и вышел из кафе.
        Леша засеменил следом, но Максим, схватив за рукав, остановил его:
        - Что это с ним?
        - Да пошел ты!- дернул рукой Лешка и направился к выходу.
        - Вот придурки.- Макс посмотрел на Свету. Она заговорщически подмигнула ему, и он улыбнулся.

«И на хера мне ваш фильм? Тем более что с ним что-то не так. А вот со Светкой… все будет как надо!»
        Эдик взял бутылку водки, отошел от магазина и остановился.

«Даже если я умру раньше, чем допью вторую, надо взять еще. Выкрасть, а тем более уничтожить диск не получилось. Все зря! Теперь диск уничтожит их всех».
        Он вернулся и взял еще три бутылки. То, что надо. Домой идти не хотелось, поэтому Эдик завернул в парк и спустился к реке. Он был бы рад хоть какой-нибудь компании. Нет, лукавил - компания Ильи Сергеевича Соколова его бы не устроила. Но этого безжалостного и в то же время интеллигентного человека вряд ли встретишь в таком месте даже в дневное время суток.
        Эдик сел на подложенный кем-то кусок фанеры, пакет поставил рядом - бутылки предательски звякнули. Достал одну, откупорил и сделал три глотка.
        - О-о-о, а я иду, смотрю, ты это или не ты…
        Эдик даже поперхнулся, настолько голос был похож на соколовский. Он обернулся и увидел перед собой какого-то мужичонку неряшливого вида. Ну, не всем же быть такими, как Соколов. Несмотря на радостные возгласы подвыпившего мужика, Эдик был с ним не знаком. Тем лучше, не надо называть своего имени.
        - А я знаю, что ты сделал,- вдруг сказал мужик.
        Эдику очень не понравилось, что алкаш не сводит с него взгляда.
        - Да? И что же?- Он попытался сохранить самообладание, но глаза опустил.
        - Ты купил всю эту водку,- заржал мужичок.
        Эдик облегченно вздохнул и глотнул из бутылки.
        - Ну, еще разве что,- сквозь смех продолжал собутыльник,- ты убил хороших парней.
        Жиров закашлялся.
        - Что ты сказал?!
        - Я говорю,- мужик взял бутылку из рук Эдика,- появляются на земле вот такие уроды, как доктор Соколов, и решают, что только они могут изменить мир.- Он глотнул из горлышка.- Хуже того, у этого ублюдка появляется сообщник. Понимаешь? Сообщник, который абсолютно ничем не лучше тех, кого помогает отправлять на тот свет…
        - Кто ты?
        - Я твоя совесть, если тебе так легче воспринять услышанное.
        Эдика затрясло. Воздух вдруг стал каким-то морозным, и из его рта вырывались клубы пара. Собутыльник будто и не замечал происходящего вокруг. Эдик посмотрел на реку - она с треском затягивалась льдом, и кромка льда убегала к противоположному берегу. Потом посмотрел на улыбающегося мужика и понял: это все он! Все происходит из-за этого алкаша.
        - Ты моя совесть?!- заорал Эдик, выхватил ледяную бутылку из пакета и со всей силы стал бить мужичонку по голове. Бил, бил… не замечая ничего вокруг. Кровь залила одежду, руки, фанеру, на которой он сидел. Потом, вдруг опомнившись, Эдик отбросил бутылку и побежал.
        Он никого не хотел убивать! Вернее, даже не знал, что это пластиковая бутылка может кого-то убить. Эдик добежал до «Магнолии» и перешел на шаг. Ему стало жарко.

«Но сейчас-то ты убил!»
        Он схватился за голову. Убил! Убил ни в чем не повинного человека! И только когда Эдик вошел в светлое пятно от фонарного столба, он увидел, что никакой крови нет. Руки и одежда были чистыми. Мокрыми и пропахшими водкой, но чистыми. Эдик немного успокоился, сел под фонарем прямо на землю и заплакал.

«Душа у тебя грязная. И тебе ее вовек не отмыть».
        Парни шли по дороге молча. Каждый думал о своем. Рядом с ними шел Сашка.
        - Ты не видишь его?- вдруг спросил Иван.
        - Ты о ком?
        - Рядом Сашка идет.
        Леша остановился, посмотрел по сторонам, но никого, кроме Ивана, не увидел.
        - Да я и тебя почти не вижу.
        - Ладно, забудь.
        Сашка уже стоял у входа в парк. Вдруг он поднял руку и позвал за собой, в глубь парка. Иван не колеблясь пошел за ним.
        - Вань, я че-то ни хрена не соображу…- Лешка повернулся к другу, но тот уже шел по направлению к реке. На мгновение Лешке показалось, что рядом с Иваном действительно идет Сашка, и его даже передернуло - не любил он всяких там призраков. В жизни и так, куда ни глянь, ужасов предостаточно, а если еще и с того света к живым забредать начнут, литрухой в день не обойдешься. Он встряхнулся и медленно пошел за Иваном. Сашка исчез, но только не для Щеглова.
        Ваня даже и не заметил, когда появился Лешка, все его внимание было приковано к Сашке, продолжавшему указывать дорогу, появляясь в тех местах, куда следовало идти. У спуска к реке Саша вдруг исчез. И тут ребята услышали голоса. На берегу они увидели Эдика и поняли, что это он кривляется.
        - Кто ты?- спрашивал Жиров своим обычным голосом.
        - Я твоя совесть, если тебе так легче воспринять услышанное,- отвечал он сам себе, исказив голос до неузнаваемости.
        - Ты моя совесть?!- заорал Эдик и начал бегать по берегу, размахивая разбитой бутылкой.
        - Сейчас к нему лучше не подходить,- заметил Леша.
        - Да, пожалуй,- согласился Иван, но как только Эдик рванул от реки к выходу из парка, побежал за ним.
        Лешка, пробурчав про себя все, что думает о ночных марафонах, пустился следом.
        Они потеряли Эдика из вида перед самым выходом. Только что он бежал, матерясь на всю округу, а через мгновение растворился в темноте со своими проклятиями.
        - Ты знал, что он у реки?- отдышавшись, спросил Леша.
        - Не я. Сашка.
        - Может, к нему домой наведаемся?- предложил Алексей.
        - Нет его там,- сказал Ваня и посмотрел по сторонам. Он все еще надеялся на Сашкину подсказку, но тот больше так и не появился.- Пошли ко мне.
        Всю дорогу до дома Щеглова они молчали. Лешка озирался, то ли пытался угодить Ивану, то ли действительно хотел увидеть призрак. В итоге у него не получалось ни то, ни другое. Он резко остановился:
        - Ванюх, давай пузырек-то прихватим. Ну, чтоб веселее было кино смотреть.
        - Ага, сейчас у дома в палатке возьмем.
        Взяли три бутылки, но ни одной не выпили.
        Света всегда выглядела моложе своих сверстников. Если в семнадцать ее угловатое тельце и веснушчатый носик вызывали смех у одноклассников, то сейчас, в тридцать пять, ее тело и лицо у ожиревших бывших одноклассников вызывали черную зависть.
        Девочка Света, когда ей едва исполнилось восемнадцать, родила ребенка. Будущий папа решил остаться в тени, но девочка не унывала. Родители Светы не захотели обременять себя - они выгнали дочь из дому, когда узнали о беременности. Из роддома ее забирала бабушка с букетиком цветов из собственного палисадника. Светка не грустила. Ей было не до того, в то время ее еще беспокоили вопросы типа «как вывести веснушки и увеличить грудь».
        С рождением Надюши (имя девочке дала бабушка) Света из гусеницы превратилась в бабочку. Там, где того требовала физиология, увеличилось и обрело правильные округлые формы. Веснушки больше не мешали, а украшали смазливое личико.
        Пару раз приходила мать. Поагукав с Наденькой, набрасывалась на блудливую дочь с кулаками. Между ними вставала бабушка и, взглянув из-под бровей на свою дочь, тихо говорила:
        - Забыла себя? Что до свадьбы вытворяла? А ведь тебя никто не выгонял. Уходи!- Потом разворачивалась и уводила с собой внучку.
        Света все хорошела и в связи с этим начала замечать повышенное внимание к себе мужчин. На прогулке, на работе (пенсии бабушки не хватало на троих), то есть там, где была она и хоть какой-нибудь мужичонка, способный подойти к ней и сказать
«привет», у Светы зарождался роман. Романчик длиною в пару часов. Впрочем, длина романа напрямую зависела от того, как быстро этот самый мужичонка отыщет укромное местечко для любовных утех.
        Зачастую мужчины были нерасторопны, и потому Света возвращалась домой далеко за полночь. Бабушка смотрела на внучку, уперев руки в бока, и произносила одними губами:
        - Яблоко от яблоньки недалеко падает.
        Света с улыбкой на губах проскакивала в свою комнату, даже не вспомнив о своей Надежде.
        Через четыре года бабушка умерла. Вот тут-то и пришлось вспомнить о дочери. С матерью Света так и не помирилась, поэтому вся забота о малышке Наденьке легла на ее хрупкие плечи. Но они не выдержали. Под тяжестью навалившихся проблем рухнула Светка как мать и воспитатель. Многочисленные ухажеры, узрев возникшую преграду в виде маленькой дочурки, бежали от Морозовой как черт от ладана. Помощи ждать было неоткуда.
        Поначалу шло все не так уж и плохо. Детский сад, школа… Когда в седьмом классе Надя первый раз пришла в три часа ночи, Света поняла, что никакой надежды нет. Нет надежды что-либо наладить в семействе «яблонь». Бабушкины слова точно обрисовывали ситуацию с наследственностью. Из каждого яблока вырастает новая яблоня, порождая в свою очередь новое яблоко, которое так и норовит упасть рядом.

«Стерилизовать ее, что ли?- подумала Света, когда Наде дали первый срок.- Как кошку».
        Это было два года назад. Света сидела и курила в комнате для официантов (официантов в кафе не было - не назовешь же комнату просто курилкой), когда в заднюю дверь кто-то громко постучал.
        Руслан-мясник открыл дверь. В тускло освещенный коридорчик ввалилась соседка Морозовой Валентина и с порога запричитала:
        - Светочка! Беда! Беда! Света!
        - Что случилось?- Морозова выронила сигарету, встала, потом снова села. Валя плюхнулась на соседний стул и скороговоркой произнесла:
        - Милиция забрала Наденьку.
        Некоторое время Света молчала, затем встала и пошла в зал. Подошла к стойке, подняла телефонную трубку и набрала номер начальника. Через минут пять Света и Валя вышли из задней двери кафе.
        - Статья 228, часть первая. Незаконное приобретение или хранение без цели сбыта наркотических средств или психотропных веществ в крупном размере. Вот такой расклад,- говорил Свете один из бывших ухажеров, работающий в городском суде.- Квартиру уже перевернули?
        - Да, сразу же,- кивнула Света.
        - Значит, так все и останется частью первой.
        - А в чем разница-то?- Света никак не могла сообразить, к чему он клонит.
        - Одна дает, другая дразнится,- подмигнул бывшей любовнице мужчина в голубой форме.- Часть первая - лишение свободы до трех лет.
        Светлана выдохнула.
        - Часть вторая - от трех до семи,- сухо, без эмоций продолжил мужчина, будто приговор выносил.
        Света присела на один из стульев для посетителей.
        - Часть третья…- И тут только мужчина заметил, что Морозова сидит и смотрит на него выпученными глазами.
        - Свет, ты что?- Он присел рядом и обнял женщину.- Я сейчас говорю, что могло бы быть. Давай думать, что мы можем сейчас сделать. Я помогу тебе найти недорогого, но хорошего адвоката. И все! Максимум, что ей дадут, три года условно.
        Самое удивительное в этой истории для Светы было то, что Надя, употребляя наркотики, ни разу не попалась ей. Нет, конечно, оно и понятно, что дочь не стала бы этого делать, сидя на диване перед телевизором. Но какие-нибудь шприцы или еще там что она должна была заметить. Или нет? В ее время ведь никто и не думал об этом дерьме. Глоток вина (зачастую дешевого)- и ты на седьмом небе от счастья.

«Все-таки эти пять лет, что я отсутствовала в ее жизни, сделали свое дело»,- подумала Света.
        Когда Надя вышла из кабинета следователя, Морозова подошла к дочери, посмотрела ей в глаза. Девочка взгляд не отвела. Ее светло-карие, почти желтые глаза, глаза отца, пристально смотрели на мать.
        - Откуда ты это взяла?- спросила Света. Ей надоели бесполезные гляделки.
        - Да ну, мам, не до тебя сейчас!- Девушка оттолкнула мать и пошла по коридору к лестнице.
        У Светы ком подкатил к горлу. Сквозь пелену слез она смотрела вслед дочери. Девушка и походкой, и телосложением больше напоминала мальчишку. Волосы до плеч, черные, с вкраплениями розовых перышек.

«Упустила я ее».
        Света вытерла слезы и пошла за ней. Разговор у них так и не получился. Ни в тот раз, ни тогда, когда Наде дали второй срок.
        Морозова жила в рабочем поселке. Десять двухэтажных домов были когда-то построены для молодых специалистов, приехавших по распределению работать на завод. Сейчас в этих домах кто только не жил. Конечно, подвергать сомнению профпригодность жильцов никто бы не стал, но все они никакого отношения к заводу уже не имели. Максим Слинько знал этот район как свои пять пальцев. Его родители когда-то были теми самыми молодыми спецами, и их квартира располагалась в доме напротив Светкиного. Так что до десяти лет Максик скакал по крышам гаражей и стрелял из рогатки по прохожим из своего окна. А потом семья Слинько переехала в девятиэтажный дом по улице Гагарина. О чем, кстати, Максик иногда жалел.
        Квартира Светы была точной копией той, в которой жил Макс до десятилетнего возраста. Поэтому, когда Светка привела его к себе в первый раз, он сразу почувствовал себя здесь хозяином.
        Света пошла принять душ. Максим включил бумбокс. Заиграла легкая музыка. «Вот что значит женщина,- подумал Макс.- Не то что у пацанов: у Сашки - металл, у Лехи - рэп, Ваня вообще всеядный, но такой музыки у него точно нет».
        - Я их не предавал,- едва слышно произнес Максим, налил водки и тут же осушил стакан.
        - Тогда почему ты с ними не пошел?
        Макс поднял голову, посмотрел вокруг себя. Никого.

«Неужели это у меня в башке? Уж больно голос знакомый. Сашка? Нет, не может быть».
        Он встал, подошел к холодильнику и достал тарелку с нарезанными помидорами.

«Я их не предал! Слышишь меня? Не предал!»
        - Тогда почему ты здесь?- Сашка стоял прямо за дверцей.
        Максим отскочил, выронил тарелку и, опрокидывая стулья, обежал стол.
        - Не-е-ет!- мотал он головой.- Я их не предавал. Ты слышишь?! Не предавал!
        Сашка исчез.
        Макс поднял стул, присел. Мурашки бегали по коже. Он вылил остатки водки в стакан и залпом выпил.
        - Ты не ответил.- Саша сидел напротив.- Когда ты их не предавал?
        Максим вскочил и отошел к двери. Мертвец выставил перед собой пятерню и начал загибать пальцы.
        - Когда они заступились за тебя, а ты включил заднюю? И вышло так, что парни беспредельничают? Тогда?!
        - Не надо, пожалуйста!- взмолился Макс.
        - Когда ты нарвался на уголовников, а потом сбежал, оставив разбираться Ваню? Тогда?!
        Макс с ужасом заметил, что, несмотря на уже девятый аргумент не в его пользу, мертвец продолжает загибать пальцы одной руки. Десятый аргумент - десятый палец. Кулак призрака походил на уродливый клубень картофеля. Максим почувствовал, что теряет сознание.
        Несмотря на все невзгоды, связанные в основном с воспитанием дочери, у Светы появился шанс стать счастливой. С Максом они познакомились в кафе, где она работала. С ним было хорошо. Разница в десять лет немного пугала, но Света все-таки наивно думала, что он не встретит девушку моложе. И, конечно же, рассчитывала на то, что он женится на ней. И наконец-то у Светланы появится настоящая семья. Может, она даже родит ему мальчика.
        Света всегда думала, что, роди она двадцать лет назад мальчика, все было бы по-другому. А может, и нет. Но все равно ей было приятно так думать.
        Дочери дали шесть лет колонии строгого режима за сводничество. На деле было все хуже. Она привела свою подружку в гости к парням, те ее изнасиловали, а эта мразь держала девочку. Надо было аборт сделать! Поделом ей! Грех так говорить, но Света устала винить себя и хотела хотя бы эти шесть лет пожить для себя, не думая ни о чем.
        Она выключила воду, вылезла из ванны и посмотрела на себя в зеркало. Красивая грудь, плоский живот, есть немного жирку, но он, скорее, украшал. Повернулась спиной и посмотрела на ягодицы. Не модель, но для женщины тридцати пяти лет очень даже ничего.

«Нет, милая моя, что ни говори, а тебе есть чем завлечь этого мальца. По крайней мере еще лет пять».
        Иногда Свете казалось, что это не она его притягивает к себе, а Максим сам прячется за ее спиной от каких-то своих проблем. Пусть так, но они вместе, и она сделает все, чтобы так было и дальше.
        - Не надо, пожалуйста!- услышала она вдруг голос Макса.

«Может, по телефону говорит?» Тон разговора Свете не понравился, поэтому она поспешно обернулась полотенцем, вышла из ванной и прошла в кухню. У стола валялись стулья, разбитая тарелка и помидоры. Макса там не было. Света выбежала в коридор. Полотенце упало, но женщине было не до него. В давящей тишине из комнаты раздалось хныканье, будто ребенка заставляли делать то, чего он не хочет. Света медленно вошла в гостиную. Максим сидел на полу у дивана и смотрел прямо перед собой. Она проследила за его взглядом. В центре комнаты стоял мягкий стул, а над ним с люстры свисала петля, сделанная из ремня. Под ней, немного правее, стоял какой-то парень. Света вспомнила его, это был Сашка Котов. Но ведь он умер! Мертвец улыбнулся, а у Светы закружилась голова.
        - Света, Светочка,- проговорил Макс,- он пришел забрать меня.
        - Я никому тебя не отдам.- Светлана опустилась на колени, прижала голову Макса к груди и обернулась. Мертвец и виселица исчезли.
        Макс дернул бедрами. Света вскрикнула. Он схватил ее за влажную грудь, немного грубее, чем намеревался. Света обвила его ногами и расслабилась.
        Максим слез с нее, лег на спину и уставился в потолок. Света встала и, даже не думая прикрыться, пошла в ванную. Когда раздался шум воды, Макс на секунду поднял голову и огляделся. Странное чувство тревоги не давало ему покоя. Теперь он боялся не гнева друзей. Он боялся гнева мертвого Сани. Не увидев ничего необычного вокруг себя, Макс снова уронил голову на подушку.
        И все-таки ощущение, что он предал парней, не покидало его. Да еще появление Сашки. Нет, друзья придурки еще те, но опасности с их стороны никакой не было. Кроме насмешек сексуального характера.

«Ты что, ей жениться обещал?- вспомнил Макс.- Придурки! А хотя бы и обещал. Что с того? Может, тогда хоть пить брошу. Что-то в последнее время зачастили мы к
«Захару». Вон у Саньки и девчонка была. И что? Уехала с кавказцем. Леха и Ванька баб меняют как перчатки. И не потому, что такие разборчивые, а все из-за водки. Нам всем жениться надо».
        Он лежал и улыбался своим мыслям. Вдруг на него упала чья-то тень, и Макс дернулся от неожиданности.
        - Ты предал их! Помнишь?- Сашка раскрыл клубень-кулак, растопырив десять пальцев, потом снова сложил их по одному.- Не забывай, а то…- И достал из-за спины руку с ремнем, завязанным в петлю.
        - Я все помню,- прошептал Макс.
        - Молодец.
        Сашка исчез, а в проеме двери стояла голая Света, державшая в руках бутылку вина и два бокала.
        - Что это ты в темноте лежишь?
        - Свет, давай поженимся?
        - Это что, ты делаешь мне предложение?- Света подошла к кровати и присела на край.
        - Ну, типа того…
        - А знаешь ли ты, мальчик, что я невеста без приданого? Да и предложение в мое время не так делали.- Она поставила бутылку и бокалы на тумбочку и включила ночник.
        - И как же до революции делали предложение? С броневика, что ли?
        Он боялся себе признаться, но в присутствии Светки Макс ощущал себя в полной безопасности.
        - Ах ты мелочь пузатая, издеваешься над старухой?!- Света залезла на него, придавила бедрами, а руками уперлась в подушку. Ее грудь была в паре сантиметров от лица парня. Он попытался поцеловать ее. Света засмеялась и отстранилась назад. И тут Макс заметил, что в дверях снова кто-то стоит. Он медленно повернул голову. Сашка стоял, скрестив руки на груди, уродливая ладонь с десятью пальцами лежала сверху, и пальцы шевелились, словно черви.
        - Не забывай.
        Максим перевел взгляд с Сашки на Свету, снова посмотрел на дверь, но там уже никого не было.
        - Максим, ты чего?- Света слезла с него.- На, выпей. Опять?- Она налила вина и подала ему бокал.
        - Я совесть свою увидел.- Макс взял фужер и залпом выпил.
        - Так ты что, жениться передумал?- улыбнулась Света.
        - А? Что? Да нет, нет, Свет. Не передумал. Просто нехорошо как-то.- Макс посмотрел ей в глаза. А почему бы и нет?- Понимаешь, Светик, мы с парнями должны были пойти к Ванюхе и посмотреть один очень странный фильм…
        И он рассказал Свете все. О диске, о дневнике Саньки, о догадках по поводу смертей Васьки, Димки и Мишки. Когда Макс закончил, бутылка вина была выпита.
        - Знаешь, Максим, я видела в каком-то сериале…- Света надела пижаму и сидела на кровати, скрестив ноги.- Девушки там вешались. И следствие вышло на одного гипнотизера. В общем, выяснилось, что все эти три или четыре, точно не помню, девушки перед смертью были у него на сеансе. Он там что-то под гипнозом им в голову запихнул, и вот результат. Они повесились.
        - Ну, здесь же не гипноз.
        - Нет, я, конечно, с тобой согласна. Фильм не может убить…
        - Кто его знает?
        Оба замолчали. Первой нарушила тишину Светлана.
        - Ладно, давай ложиться спать. С утра мысли посвежей будут. Что-нибудь придумаем. - Она улыбнулась Максиму.- Твоя старушка найдет выход.
        Уснули они мгновенно, едва коснулись подушек.
        Светлана выключила музыку и свет в кухне и вышла в зал. За служебным столиком сидел Макс. Она подошла к нему и нежно поцеловала. Максим вздрогнул.
        - Ты чего?- удивилась Света.
        - Да так, задумался.- Макс криво улыбнулся и поднялся.- Ты готова?
        - Я вся твоя.
        - Ты б это… пузырек прихватила с собой, что ли? Для храбрости.
        - А ты что ж, меня боишься, что ли?- в тон ему ответила Света.
        Макс обнял ее.
        - Нет. Я думал, что это ты себя неловко чувствуешь.
        - Хитрец! Хотя после длинного трудового дня выпить и мне не помешает.- Света вернулась в кухню.

«Ничего, что он пьет. Попьет и перестанет. Я не дам ему докатиться…»
        - Точно так же ты и о Наденьке думала,- донесся откуда-то из мясницкой голос бабушки.
        - Бабушка?!- Света поставила бутылку на алюминиевую крышку стола и пошла на голос.
        Шла она медленно. В кафе, кроме нее и Макса, никого не было. Но голос бабушки прозвучал так отчетливо, что Свете на мгновение показалось, будто она вернулась в детство.
        - Бабушка? Ты здесь?

«Черт, надо было позвать Максима. Хоть он и защитник не ахти, но вдвоем как-то веселее».
        Света повернулась лицом к стеклянной перегородке. Двухстворчатая дверь в помещение была открыта. Она хорошо помнила, что закрывала комнату, но сейчас между распахнутыми створками стояла, уперев руки в бока, мертвая бабушка.
        - Яблочко от яблоньки недалеко катится,- произнесла старушка.- Посмотри, что сделало твое воспитание.- Бабушка показала на соседнюю комнату.
        Света прошла мимо нее и увидела в обвалочном цеху четверых парней. Они склонились над обнаженной девушкой. Никакого движения, никаких звуков, будто Света просматривала 3D-картинки. Но как только она сделала еще один шаг по направлению к молодым людям, картинка ожила. Один из парней ударил девушку по лицу. Голова ее с глухим звуком ударилась о бетонный пол.
        - Подонки, прекратите!- крикнула Света и забежала в цех.
        - Парни, хотите еще одну?
        Света остановилась, голос принадлежал ее дочери.
        - А то вам одной на четверых маловато… Гы-гы-гы-ы-ы.
        На разделочном столе, скрестив ноги, сидела Надя, голова безвольно свисала вперед, грязные волосы скрывали руки.
        - Гы-ы-ы, трахните мою мамашу!
        Только теперь Света поняла, что обнаженная девушка - не ее дочь.
        Макс снова думал о друзьях. Он боялся осуждения с их стороны. Боялся больше, чем этого фильма. Он вспомнил загнутые пальцы Котова. Да, все так и было. Он их предавал на протяжении всего того времени, что они дружили с ним. И все потому, что Макс трус. И самое дерьмовое, что он действительно чувствовал себя трусом, ничтожеством и предателем.

«Не все так плохо, Максик,- подбодрил себя Слинько.- Не все потеряно, раз еще можешь себя истязать».
        Он всегда был таким, еще когда учился в институте. Обычно в день получения стипендии местные молодежные банды приходили поживиться к институту. Вылавливали таких Максимов и опустошали их карманы. Лешку, Сашку и Ивана не трогали, потому что многие из любителей легкой наживы испытали на себе технику ведения боя троих друзей. Кто мог знать, что Макс их друг? Алексей и Иван вначале попытались разъяснить лихим парням, что Макс платить не будет, но ребята попались не очень сообразительные. Вот Лешка, Ваня и Саша и растолковали им на понятном языке. Объяснили. А Максик, как всегда, забился в пятый угол.
        Человек с детства подражает окружающим. По сути, все люди одинаковы, только как хамелеоны пытаются приспособиться к окружающему миру. Вот и Максу приходилось приспосабливаться. Сначала к миру вообще, а потом, когда Иван заступился за него и пригласил к ним в компанию, и к ним.
        Максим знал: Иван и Лешка считают его полным ничтожеством. Да, черт возьми, он не похож ни на одного из друзей и тем не менее вот уже шестнадцать лет с ними. Но стоило только им попасть в беду, как Максим-хамелеон-Слинько включил заднюю.
        Если начистоту, Макс и сам не мог понять, что это - обычное проявление трусости или эгоизм? Мол, моя хата с краю… В любом случае, как бы он ни корил себя, друзьям так не скажет. Что бы там ни было, он останется в живых!

«Ну и хрен с ними! С дисками и друзьями! Я им ничего не должен. Ничего! А вот они мне…»
        Надя подняла голову. Слюна лилась по подбородку, по шее, образовывая пятно на розовой футболке. Теперь Света видела ее руки. Красные опухшие кулаки сжимали шприц. Кисти рук дочери напоминали клешни гигантского омара.
        - Трахните мою гребаную мамашу!- крикнула Надя и снова уронила голову на грудь.
        Света слишком поздно поняла, что эта 3D-реальность слишком угрожающая. Парни оставили в покое обнаженную девушку и, снимая на ходу одежду, пошли на Морозову-старшую.
        - Не подходите, я закричу,- прошептала Света и начала пятиться назад.
        - Гы-ы-ы…
        Она знала, что еще пара шагов - и впереди коридор, а там и до спасительного выхода рукой подать. Можно было закричать, развернуться и побежать, но она боялась разозлить парней. Оставалась еще надежда договориться с ними.
        - Ребята, послушайте…
        Она не заметила, кто это сделал, но это было очень больно и неожиданно. Света упала, ударившись головой о стол. Ей даже показалось, что она на какое-то время отключилась. А когда начала подниматься, окружающий ее интерьер изменился. Она узнает его, но немного позже. Вспомнит эту комнату, которую видела на фотографиях у следователя на столе, где «была изнасилована и доведена до самоубийства Севрюкова Алена». Света встала на колени и вдруг поняла, что она без одежды. Четыре обнаженных парня подошли вплотную.
        - Не надо, пожалуйста,- взмолилась Света.
        - Эй, Надюха, иди, успокой свою подругу!- крикнул один из парней, не отводя наглого взгляда от Светкиной промежности.
        - Ребята, я прошу вас…
        - Просит она. Гы-ы-ы-ы.
        Подростки расступились, и к Свете присело ее «яблочко».
        - А я тебя разве не просила не уводить у меня Сережку? Не просила?!
        - Наденька, какого Сережку? Это же я, мама!
        - Заткнись, сука!- Надя изо всей силы ударила Свету по лицу.
        Звонкая оплеуха вернула Светлану в реальность.

«Яблочко от яблоньки…»

«Тварь! Какая же она тварь! Так поступить с подругой?! Или матерью?!»
        Света совсем запуталась. Где она находится? Почему? Ясно было одно: в каком бы измерении с ней ни происходило это сумасшествие, ей конец. Но как же этого не хотелось! Очень не хотелось. Кто-то ударил ее ногой в грудь, и Надя засмеялась. Света упала на спину, широко раскинув ноги. Один из подонков навалился сверху. Она выгнулась, пытаясь скинуть его.
        - Слезь с меня, ублюдок!
        - Трахните эту суку!- приказала Надя и пошла к дивану.
        Свету били по лицу, в грудь, кто-то больно схватил за ягодицу. Она знала: если сейчас они навалятся на руки, ее не только изнасилуют, ее разорвут на части. Удары прекратились, или она уже их не чувствовала. Вдруг между ног одного из насильников Света увидела нож, небольшой, перочинный, но вполне пригодный. Она резко вывернулась, схватила его и со всей силы воткнула в шею вспотевшего ублюдка, дергавшегося на ней. Парень вскочил и забегал по комнате. Его приятели еще ничего не понимали, а Надя снова засмеялась. Света медленно поднялась по стенке и принялась размахивать окровавленным ножом.
        - Не подходите, суки!
        - Убейте эту падлу!- прохрипел раненый.
        Три его друга с осторожностью приближались к несостоявшейся жертве. Она не без удовольствия заметила, что ублюдкам не до секса. Но это также означало, что ее наверняка убьют. Света поднесла лезвие к своему запястью и закричала:
        - Я убью себя! Не подходите!
        События десятилетней давности нахлынули, словно цунами, принося боль и страдание. Ведь именно после подарка от друзей на свой пятнадцатый день рождения он и отдалился от них.
        Макс отмахнулся от этого позорного воспоминания и окликнул Свету:
        - Свет, ну ты где?
        Ответа не последовало.
        - Света?- снова позвал Макс.
        - Что ты там возишься? Иди сюда.
        Странный голос. Женский и даже вроде знакомый, но определенно не Светин. Макс встал и пошел в кухню.
        - Света…
        В конце коридора он увидел какое-то движение - кто-то вошел в склад. Максим прошел туда, бесшумно проскользнул за грязную дверь и прикрыл ее. Но так и остался стоять лицом к двери. Что-то было знакомое во всем этом, будто он вернулся на десять лет назад.
        - Что ты там возишься? Я ж не могу тебя весь вечер ждать,- услышал он за спиной грубоватый голос Веры.

«Черт, откуда она здесь?!»
        Лоб покрылся испариной. Он представил, как она лежит на потертом диване. Обнаженная. Голова слегка откинута. Грудь вздымается и опадает в такт дыханию. Все как тогда, но как?!
        - Да отлепись же ты от двери. Говорили мне, не связывайся с малолетками.
        Максим медленно повернулся лицом к Вере. Так и есть. Помещение, в которое он вошел, вовсе не склад! Он стоял в грязной комнате общаги. Женщина лежала, накрывшись пожелтевшей простынею. Она была такой же красивой и желанной, как и в его мечтах. Такой же, как рисовало его воображение в те дни, когда правая рука Макса проявляла особую активность. Но это было давно!
        - Ну, иди уже,- улыбнулась Вера.
        Максим сделал два шага вперед и снова остановился.
        - Смелее! О, да ты рад меня видеть.- Она показала на пах Максима и взяла обнаженную грудь в руку.
        Это незамысловатое движение вызвало боль внизу живота. Ему казалось, еще чуть-чуть - и его брюки треснут.
        - Ну, дружок…
        Он хорошо помнил, что произошло потом. Его тогда вырвало. Вера что-то кричала, но Максим ее не слышал. Выбежав из комнатки, он со всех ног бросился домой.
        Ребята хотели как лучше. Это бесспорно. Но получилось, как всегда, а может, даже хуже.
        Вера привстала, простыня в желтых разводах упала на бетонный пол. Она подтянула к груди ноги и раздвинула их, показав себя во всей красе. Максим зажмурился. А когда снова открыл глаза, то с ужасом увидел, что между ног девушки торчит баранья голова. Злые выпученные глаза наблюдали за Максом. Он медленно попятился назад, а баранья голова и Верка одновременно засмеялись.
        Макс развернулся и тут же наткнулся на Сашку.
        - Максус, бывает.- Бескровные губы на бледном лице растянулись в улыбке.- Ничего ведь страшного не произошло. В конце концов, это же не свиная ряха.- Сашка обнял друга.- Секс вообще не для брезгливых людей.- И ободряюще подмигнул.
        - Я убью себя! Не подходите!- вдруг раздался крик Светы.
        И Макс побежал. Как только дверь за ним закрылась, смех прекратился. Сашка взял с полки морковь, подошел к Верке, дал куснуть бараньей голове, откусил сам и сел на диван. Монстры ждали…
        Максим вбежал в обвалочный цех. Света стояла и размахивала перед собой ножом.
        - Света, все нормально.
        - Не подходи, тварь!
        Макс сделал шаг вперед и тут же почувствовал жгучую боль в животе.
        - Ублюдок!- выкрикнула Света и вынула нож из тела Макса, а потом снова воткнула. - Ублюдок!

…Максим проснулся. Живот продолжил болеть. Он осмотрел себя - ничего, ни ножа, ни крови.
        - Что, кошмар приснился?
        От неожиданности Макс едва не упал с кровати. Света, хмурясь, смотрела на него.
        - Да,- ответил Макс и откинул голову на подушку.
        - Мне тоже хрень какая-то снилась.- Света придвинулась к Максиму и обняла его.- Ничего, твоя старушка что-нибудь придумает.
        Глава 8
        Водки они так и не выпили. Сразу, как вошли, отправились в комнату. Леша расположился на диване. Иван взял в прихожей с полки диск и подошел к проигрывателю. Оба молчали. Иван остановился перед телевизором, будто что-то вспомнив, и повернулся к Алексею:
        - А ты что это матери не звонишь? Уже девять.- Он посмотрел на часы, висевшие над диваном.- Пока посмотрим да выпьем, утро настанет.
        - Ладно, сейчас.- Лешка встал и поплелся в коридор.
        Иван услышал его голос:
        - Алло. Мама? Привет, ма… Я у Ванюхи сегодня заночую… Ма! Да не пьем мы! Ну все, давай… Пока… Завтра позвоню… Пока.
        Когда Лешка вошел в комнату, Иван все так же стоял у телевизора с диском в руке. Он нажал кнопку Open/Close, салазки со зловещим звуком выкатились и заглотили диск. Иван отошел к дивану и сел.
        Экран засветился в розовом тумане. Тревожная музыка, вой животных каких-то, стоны заполнили комнату. Иван взял пульт и убавил звук до десяти делений. Из завихрений тумана начали образовываться буквы, и на экран выплыло название «Ночной эксперимент». Буквы завертелись и исчезли в серой дымке. Вслед за названием туман колыхнулся, начал рассеиваться, и Иван с Алексеем увидели силуэт какой-то твари. Чудовище походило на лося. Огромные рога. Огромные и уродливые. Они смотрелись как-то нелепо на худом угловатом теле. Под тяжестью этих наростов животное низко склонило голову.
        Откуда-то из зарослей ударили два луча света, и монстр, не поднимая головы, засеменил в противоположную сторону от приближающихся огней. На пригорок выполз некий результат скрещивания танка и НЛО.
        Все. На этом совпадения с книгой, которую Иван осилил за один вечер, закончились. Машина начала тонуть в тумане, и какие-то жуткие тени наполнили меняющую цвет дымку. Множество огней прорезало туман, будто сотни инопланетных кораблей жгли землю лазерами. Из лучей хлынула орда каких-то черных существ. Маленьких, большеголовых, похожих на человеческие зародыши. Вдруг картинка сменилась. Иван и Алексей увидели комнату с разбросанными по полу вещами. Вошел какой-то неопрятный человек. Щеки, заросшие редкой щетиной, волосы длинные, грязные, зачесаны назад. Мужчина прошел к кровати и сел на край. Иван увидел у него в левой руке пистолет.
        Камера не перемещалась за персонажем, наоборот, человек вел себя так, будто позировал перед ней. Иван решил, что это настоящая съемка либо инсценировка самоубийства. В обоих случаях сейчас должно произойти нечто ужасное.
        Человек поднял пистолет, ткнул дулом себе в висок. Он медлил. Вел себя так, будто примерял шляпу. Видимо, передумав, опустил руку, но тут же открыл рот, вставил туда ствол и надавил спусковой крючок. Выстрел.
        В следующий момент Иван и Леша увидели ноги, раскинутые в стороны. Правая слегка дернулась и замерла. Камера стояла так, что лица человека не было видно, но Ваня понял: мужчина убил себя! И это совсем не инсценировка!
        Парни испуганно переглянулись, но выключать телевизор не стали. Картинка с самоубийцей затуманилась и быстро сменилась закатом. Солнце медленно погружалось в спокойные воды океана. Скорее всего эта красота была ширмой для чего-то ужасного. Иван и Алексей подумали об этом почти одновременно, но вслух не проронили ни слова.
        Тем временем камера показала им берег. Сначала издалека. Все постройки на берегу были разрушены. Потом камера приблизилась. Волны подгоняли обломки и… обезображенные трупы. Они были везде. Месиво из человеческих тел заполнило пляж. Будто ужасная огромная мясорубка пропустила через себя жителей прибрежного городка. Кровавую кашу из тел и обломков на пляже сменило ужасное слайд-шоу: калейдоскоп снимков алкоголиков и бомжей пугал ничуть не меньше, чем все увиденное до этого.
        Женщина лежала на парапете, раскинув ноги. Красное платье задралось, оголив белые бедра, колготки все в дырках. Возбуждение, вызванное оголенным телом женщины, быстро сменилось отвращением - парни разглядели мокрое пятно у нее между ног.
        Женщина исчезла в тумане, и перед зрителями появились новые декорации. Судя по всему, комната общежития. Иван насмотрелся на такие в студенческие годы. В одном углу - холодильник, в другом - кровать с двумя копошившимися обнаженными телами. Стол рядом с холодильником напоминал о недавней попойке. Мимо объектива камеры пробежал парнишка лет четырнадцати. Голый.
        Он влез на кровать. Двое, что уже были там, не возражали. Камера по очереди показала лица двух мальчишек и девочки. Совсем молоденькие и в стельку пьяные. Оператор принялся снимать прелести обнаженных детей, но вдруг камера дернулась, будто кто-то потянул снимающего за рукав. Шум за кадром давал понять - у стола что-то происходит.
        Когда камера повернулась на шум, Иван с Алексеем даже привстали. Стола не было, его заменила гильотина. Откуда они ее взяли, оставалось только догадываться. Около древнего орудия правосудия полукругом стояли подростки, похоже, ученики старших классов. Все были пьяны. Судя по тому, что их перестал интересовать групповой секс в другом конце комнаты, здесь должно было произойти что-то из ряда вон выходящее.
        Из толпы вынесли парнишку, на вид лет десяти. Он тоже был пьян и поэтому не понимал, что происходит. Здоровый прыщавый парень буквально воткнул его в приспособление для убийства. Дальше произошло все настолько быстро, что Иван даже не успел моргнуть.
        На голове у паренька защелкнулась планка. Блеснуло лезвие «барашка», устремилось вниз из-под высокого потолка. Голова, словно мяч, отскочила в центр комнаты. Одно из голых тел на кровати завизжало.
        Картинка сменилась. Обрюзгшие лица, словно лица утопленников, пролежавших долгое время в воде. Только цвет землисто-серый, а не бледно-зеленоватый. Мужчины и женщины. О принадлежности их к тому или иному полу можно было только догадываться.
        И тут, будто прочитав мысли зрителей, на экране персонажи начали раздеваться. Уродливые лица, уродливые тела. Увеличенные фотографии половых органов, усыпанных язвами и наростами, сменяли одна другую. Ивана чуть не вырвало. Он взял пульт и нажал на перемотку. В углу экрана появился значок «Запрещено». Иван нажал еще раз. Результат тот же. Слайд-шоу продолжало свой неспешный ход. Иван оглянулся на Лешу.
        - Ты че, Ванюх?
        - Это дерьмо не перематывается.
        - Оставь. Посмотрим, что там дальше.
        Экран снова затуманился, и следующий сюжет, выплывший из тумана, напомнил самый первый. Камера стояла неподвижно. Она смотрела на стул в центре комнаты и на петлю, свисающую с люстры над ним. Что здесь должно произойти, догадался бы и ребенок. Иван нажал на кнопку «Стоп». В углу экрана появился красный знак
«Запрещено».

«Так не бывает, черт возьми!»
        - Эта хрень не выключается,- едва разлепив пересохшие губы, прошептал он.
        - Оставь. Посмотрим, что там дальше.
        Иван бросил взгляд на Лешку. Парень стеклянными глазами смотрел на экран. Камера показывала человека, стоявшего на стуле. Вот он надел петлю на шею, и в следующий момент стул упал, сыграв свою роль. Человек захрипел, задергался и затих. Через секунду декорации снова сменились, и парни увидели старушку-божий одуванчик, сидящую в кресле. Камера приблизилась… - Ужасы старости,- произнес голос за кадром.
        Старуха начала раздеваться. Когда обнажилась полностью, Ивану в голову пришла странная мысль, что именно эта старуха сидела в ячейке в дежурство Савельева. И, конечно же, это она приходила к Сашке.
        Камера показала приспособления для одиноких женщин или просто извращенцев. Всевозможные имитаторы мужских половых органов, мази и орудия садомазохистов украшали полки гостиной, где разделась старуха. Затем камера развернулась. Старуха шла на объектив. Обвисшая кожа на груди и животе колыхалась в такт шагам. Пройдя мимо, женщина направилась к полкам. Взяла черный большой фаллоимитатор, облизнула его и, улыбаясь, села на пол. Раздвинула широко ноги и ввела во влагалище искусственный член. Дыша, словно спортсмен при беге, она то вводила его в себя, то вынимала с влажным чмоканьем.
        Потом вдруг отбросила инструмент, кряхтя, встала и пошла вдоль полок. Остановилась возле плеток. Просунула руку в глубь стеллажа и с улыбкой на лице достала оттуда огромный, будто полено, другой фаллоимитатор. Села на пол и, удерживая обеими руками резиновое полено, попыталась впихнуть его в себя. Получилось!
        У старой похотливой суки получилось!
        Кровь лилась ручьями, а она улыбалась. Резиновый член и руки женщины были в крови, а она все пихала и пихала его в себя. Затем вскрикнула, и частое дыхание затихло. Старуха лежала, откинувшись на полки, окровавленные руки прикрывали разорванную промежность. Она была мертва, а на изрезанном морщинами лице застыла улыбка.
        Опять экран затуманился, и картинка сменилась. Теперь это было гинекологическое кресло. Им показывали зародышей - кровавое месиво, выскобленное из утробы матери. У Ивана голова пошла кругом от крови, слизи, гноя. Вдруг мелькнула бредовая, на первый взгляд, мысль: «В начале фильма черные, похожие на зародышей уродцы - это нерожденные дети».
        И будто в подтверждение его догадки камера приблизила тазик с окровавленными тельцами. Ваня с отвращением всматривался в ужасное содержимое посудины. Когда один из зародышей открыл глаз, он с ужасом вскрикнул. - Если б меньше этих уродов показывали,- произнес Лешка,- отличный бы фильм получился.- Он говорил вяло, будто под воздействием наркотика.- Бред, конечно, но разок глянуть можно.
        Иван понял, кого Лешка называл уродами. В бессмысленном фильме появились настоящие персонажи «Ночного эксперимента». Долгожданные персонажи. Фильм подходил к концу. По крайней мере, на экране шла сцена, которая в одноименной книге была финальной. Камера увеличила плакат, висевший на деревянной стене сарая. Ветер трепал вырвавшийся из-под ржавого гвоздя угол. Когда порыв ветра в очередной раз прибил его к доскам, парни увидели три большие буквы: «НЕТ». Мужчина под буквами отказывался от протянутой ему рюмки. Иван узнал плакат, сейчас такие уже редко где встретишь. С уходом советской власти и борьба с алкоголизмом сошла на нет.
        Камера отъехала, показав общий вид. Туман, словно живое существо, струился по земле, накрыл пеленой сарай и через мгновение стеной встал перед камерой. Оператор водил камерой по молочной пелене в поисках незахваченного туманом островка. Дымка постепенно рассеивалась. Когда последний лоскут тумана, подгоняемый ветром, скрылся за сараем, на поляну начали выходить темные силуэты людей. Десятки теней окружили деревянное строение.
        Ваня еще раз попробовал нажать на «Стоп», на перемотку. Результат тот же -
«Запрещено!». Камера приблизилась к толпе, и Ваня увидел, что это мертвецы. Сотня мертвецов молча стояли и смотрели на… Щеглов готов был поклясться, что они смотрят на него. Прямо ему в глаза. Он не выдержал, отбросив пульт, подбежал к телевизору и дернул тройник из розетки.
        - Оставь. Посмотрим, что там дальше,- пробормотал Алексей.- Оставь…
        - Заткнись!- оборвал друга Иван и присел рядом.
        Оба молчали.

«Маловероятно,- думал Иван,- что после просмотра фильма можно повеситься. Не думаю. Да кого я обманываю?! Тут во время просмотра можно было повеситься! Трижды! Но… Мишка и Сашка точно видели мертвецов, так сказать, наяву. Но что вызвало эти галлюцинации? Возможно, их вызывают какие-нибудь тайные страхи. Ну и водка. Наверное. Черт, сплошные вопросы, а ответов нет».
        Алексей вышел из комнаты и вернулся с двумя рюмками и тарелкой с нарезанным сыром.

«Вот кого ни хрена не возьмешь. Ни зародышами, ни старухами».
        - Ладно, фильм говно, конечно.- Леша разлил водку по стаканам.- А у тебя что, загрызть нечем? Весь холодильник облазил…
        - Я не могу поверить! Тебя что-нибудь в этой жизни вообще может зацепить?!- Сжав кулаки, Иван повернулся лицом к другу.
        Алексей замер, не понимая, чего от него хотят. В таких случаях у него срабатывал инстинкт самосохранения. И в голову пришла единственная мысль: если сейчас ответ будет неверным, Ванька даст ему по морде. Ох, как не хотелось! Поэтому он напряг все извилины и медленно, оттягивая нежелательный момент, заговорил:
        - Почему ты так сказал? Меня трогает, очень даже трогает. Но ты же знаешь, я ужасы не очень… Ну, когда-то «Лики смерти» смотрел. К тому же я не знал, что Слуцкий пишет такое…
        - Он не писал этого!- вскочил с места Иван.
        Все! Договорился! Лешка приготовился к удару. Но Иван подошел и взял один стакан. Лешка облегченно вздохнул.
        - Он не писал этого,- повторил Иван и присел на диван.- Какой-то больной урод снял этот фильм, а в титры вставил его имя.
        - Урод уродом, а съемка хорошая, реалистичная. Взять хотя бы пацана этого пьяного. Башку ему оттяпало, как в натуре. Кровищи! «Лики смерти» нервно курят в сторонке.
        Когда Иван резко повернулся к нему, Лешка подумал, что опять сболтнул чего-то лишнего.
        - Ладно, хорош про этот фильм. Давай выпьем.- Иван протянул руку со стаканом.
        Они чокнулись и одновременно выпили. Так же одновременно их вывернуло наизнанку.
        Иван и Алексей сидели за столом в кухне, когда в дверь постучали.
        - Войдите, не заперто,- крикнул Иван и разлил водку по рюмкам. Мерзкое ощущение от просмотренного фильма удалось заглушить веселыми разговорами и, конечно же, ею, родимой. Водкой. На работу они не вышли. Позвонили и сказали, что едут на похороны.
        - Проходите!- еще раз выкрикнул Ваня.
        Дверь открылась, и на пороге появился Макс. Из-за его спины выглядывал мальчишка лет десяти с синим лицом.
        - Ты кого это приволок с собой?- возмущенно привстал Иван, а Лешка с выпученными глазами смотрел на пацана.
        Макс оглянулся - за спиной никого не было. Но Лешка и Ваня продолжали удивленно смотреть на него.
        - Никого,- пожав плечами, ответил Макс.
        Шрам на груди жег, будто к нему приложили раскаленный прут. Ваня моргнул, мальчик, пригнувшись, побежал в комнату. Иван, не глядя, нащупал на столе нож, Лешка взял пустую бутылку за горлышко, и они молча направились в гостиную.
        - Вы что, ребята? Что я такого сказал?- У Макса забегали глазки, руки начали подергиваться. Но парни прошли мимо, и он, успокоившись, пошел следом.
        В комнате они огляделись. Леша подошел к дивану и заглянул за спинку. Иван направился к окну и, отдернув штору, ткнул наугад ножом.
        - Никого,- разочарованно выдавил он из себя.
        - И здесь никого.
        Макс стоял в дверях и, открыв рот, наблюдал за действиями друзей.
        - Можете толком объяснить, что вы ищете?
        - Вчерашний день,- ответил Ваня и прошел мимо Максима в кухню. Уже оттуда выкрикнул:
        - Мы его упустили, идите сюда, выпьем!
        Все уселись за стол. Иван достал еще одну рюмку, а Макс полез в рукав и выудил оттуда бутылку водки. Он оглядел друзей в ожидании восторженных воплей. Но ничего такого не произошло, парни только грустно улыбнулись. Макс заерзал на стуле.

«Это он нервничает из-за того, что вчера не пошел с нами»,- подумал Ваня, взял свою стопку и, не чокаясь, выпил. Сморщился и произнес слова, адресованные больше самому себе, чем присутствующим:
        - Их будет больше, намного больше.
        Эдик скривился, но все-таки встал с кровати и осмотрел себя. На нем были байковая клетчатая рубашка и вельветовые брюки. Так и отрубился вчера в одежде. Не пить восемь месяцев и все-таки надраться! Добрался.
        Он поднял пустую бутылку. У облезшей ножки трельяжа валялась еще одна. Значит, в холодильнике есть водка. Эдик направился к кухне, но тут же упал. Сильная боль пронзила голову, в глазах потемнело. Так и до инсульта недалеко. Он медленно поднялся и, свернувшись в три погибели, доковылял до холодильника. Открыл дверцу и достал холодную бутылку водки. Сел на табуретку, трясущейся рукой открутил крышку. Сделал два глотка. Затем поставил бутылку на стол и обратил внимание на белый прямоугольник, лежавший у сковороды. Поднял картонку и повернул к себе лицевой стороной. Снимок, фотокарточка его сына. На фотографии мальчишке лет двенадцать.
        Эдик смотрел на снимок и улыбался. Тогда ведь еще было все хорошо. Он пил и тогда, правда, не так много. Но, как говорится, болезнь прогрессирует. Да и беда-то не в этом. Беда пришла через три года. Эдик заразил этой болезнью сына. Тот стал приходить домой пьяный, набрасывался с кулаками на родителей. Дальше - хуже. Но потом произошло то, что в их случае можно было воспринять как избавление. Можно было… Но Эдик это воспринял как полный развал семьи. Он похоронил не только восемнадцатилетнего пьяницу и дебошира, но и этого милого мальчишку двенадцати лет, улыбающегося с фотографии.
        Когда к нему прибежали и сказали, что его мальчика больше нет, Эдик сидел в слесарке слегка под хмельком. Точнее, был без памяти от выпитого и не мог понять, где находится. Поэтому весть о смерти сына не произвела на него никакого впечатления. Он просто развел руками - мол, всякое бывает - и снова отключился. Данилыч, немного посуетившись, сумел все-таки привести Эдика в чувство.
        - Эдик, сукин сын, давай бегом к третьему цеху! С Сережкой беда…
        Тут до Эдика начало доходить, что все услышанное им, как он думал, во сне, произошло с его Сережкой на самом деле. Он встал и вышел из слесарки. Когда подошел к цеху, в котором работал его сын, машина «Скорой помощи» уже отъезжала. Эдик взмахнул рукой, и, к его удивлению, «Скорая» остановилась. Они ждали его.
        Эдик подошел и откатил боковую дверь «Газели». Жена Света сидела внутри. Он перевел взгляд на носилки. Под простыней вырисовывались контуры человека, но только до плеч. Дальше, там, где должна была быть голова, простыня намокла от крови. Да и то, что было под ней, никак не походило на очертания головы взрослого человека. Эдик знал - такое могут сделать только вальцы.
        Жена так ни разу не посмотрела на него. Она не плакала, только, когда машина
«Скорой помощи» остановилась у морга, сказала: «У всех у вас один конец».
        У всех у вас один конец.
        Слова жены, произнесенные там, у морга, всплыли в помутненном сознании. А ведь она права.
        Эдик взял бутылку, глотнул из горлышка и снова поставил ее на стол. Он вспомнил знакомых, умерших от алкоголя. Да, их, пожалуй, больше, чем живых, наберется. Новых знакомств Эдик не заводил, а старые приятели умирали, кто от несчастных случаев, кто естественной смертью. А причина всему одна - алкоголь.
        Он сделал еще глоток, встал и пошел в коридор. Ему нужен был телефон. Мысли о висельниках напомнили об Илье-мать-его-Сергеевиче. Эдик взял бумажку с номером доктора, поднял трубку и набрал прыгающий перед глазами номер. После третьего гудка трубку сняла Наташа.
        - Приемная доктора Соколова,- автоматически произнесла она.
        Эдик подумал, что с автоответчиком приятней общаться, чем с этой куклой.
        - Здравствуй, Наташа. Это Эдуард…
        - Здравствуйте, Эдуард Филиппович. А Ильи Сергеевича нет. Что-нибудь передать?- будто по написанному проговорила девушка.
        Черт! Черт, черт, черт!
        - Нет, не надо, спасибо. Я через пару дней перезвоню.
        Эдик положил трубку и уставился на телефонный диск. Диск! Его беспокоил совсем другой диск.
        - Перезвоню. Если выживу,- повторил он и пошел допивать водку.
        Глядя на Макса, Ваня вспомнил того качка. Тот же взгляд затравленного мышонка.
        - Ребят, простите меня! У нас ведь со Светкой серьезно,- говорил Максим.
        - А у нас с тобой понарошку?- усмехнулся Иван.
        - Да нет же, ребята, вы не поняли…
        - Все мы прекрасно понимаем. Зассал ты.- Лешка положил руку Максу на плечо и посмотрел ему в глаза. Максим отвернулся.
        - Да не зассал я. Ну, хотите, посмотрим сейчас ваш фильм.
        - Не-а. С нас хватит.- Иван достал почти полную бутылку из-под стола.- Ты лучше домой возьми. Со Светкой посмотрите.
        Лешка в изумлении поднял брови. Иван подмигнул ему и потянулся за граненым стаканом на мойке.
        - Не парься. Фильмец так себе. Ты лучше догони нас…- Он налил полный стакан и протянул его Максу.- На, выпей, а я пока диск принесу.
        Макс взял стакан и маленькими глотками начал пить. Лешу передернуло.
        - Закуси,- протянул он Максиму бутерброд с подсохшим сыром.
        Иван улыбнулся и вышел из кухни.

«Сучонок! Серьезно у него со Светкой. Был трусом, трусом и остался. Посмотрим, что он скажет».
        Иван взял коробку от диска, открыл ее - она была пуста. Потянулся к проигрывателю, чтобы вытащить диск, но, улыбнувшись, убрал руку и вытащил диск из-за телевизора. Что на нем записано, он не знал, но то, что его никто смотреть не станет, был уверен. Вложил в коробку и, все так же улыбаясь, вернулся на кухню.
        Максим сидел, откинувшись на спинку стула, и, ухмыляясь, что-то рассказывал.
        - Возьми, порадуйся.- Иван положил диск на край стола. У Максима улыбка слетела с лица. Он поднял коробку трясущимися руками и положил назад.
        - Да, конечно, ребята. Сегодня вечером со Светкой посмотрим.
        - Так ты к Светке сегодня?- спросил Иван.
        - Да. Следующим летом поженимся,- непонятно для чего сказал Максим.
        - Да ну? Конечно, этим летом уже вряд ли получится,- съязвил Алексей.
        - Издеваешься, да? А ты был первым в списке приглашенных,- промямлил Максим.- Теперь уж и не знаю…
        - Знаешь, ты…- Иван исподлобья посмотрел на Максима.
        - Ты что, Ванюха? Что я такого опять сказал?
        - Да ни хрена ты вообще не говоришь.- Иван взял бутылку, разлил по рюмкам.- Мямлишь только. И вообще, ты, Максюша, полный ноль.
        - Ты чего?- теперь уже Алексей ничего не понимал.
        - Да так. Живи пока, Максюша.- Иван подал ему рюмку и взял свою.- На, выпей и беги к невесте, а то, пока ты здесь сидишь, она может состариться.
        Они выпили. Максим взял диск и встал.
        - Ну, я пошел?
        - Да пошел ты!- крикнул Иван и засмеялся. К нему присоединился Алексей. Макс тоже улыбнулся и, по-дурацки гыкнув, направился к дверям.
        - Сука,- прошипел сквозь зубы Иван, когда дверь за Максимом захлопнулась.
        Он был зол. Через пять минут ему стало жалко друга. Он-то в чем виноват? А еще через десять минут приход Макса вообще вылетел из головы.
        Глава 9

«Подонки! Какие ублюдки, а?! Суки! Знают, что после просмотра этого диска можно вздернуться, и все равно дают его смотреть людям. А сами, наверное, и не смотрели ни хрена. Водку жрали всю ночь и не посмотрели. Суки!»
        Первым порывом, когда Максим вышел из квартиры Вани, было выбросить, сломать этот гребаный диск. Взять его, но не смотреть придумала Светка, Макс до этого не додумался бы. Он очень боялся этого диска, даже в руки не хотел его брать. Особенно после появления Сашки Котова и… Он хотел рассказать Свете о своем сне, но он не то что стерся, а как-то спутался в памяти. Макс только отчетливо помнил смеющуюся баранью голову, торчащую между ног Верки. Его передернуло. Кошмар! По сути то, что он пережил на свой пятнадцатый день рождения, тоже было кошмаром. Пусть тогда не было смеющихся голов и нравоучений мертвецов, все равно тот случай оставил жуткий осадок. И то, что он отвернулся от друзей, всколыхнуло всю эту грязь и породило кошмарные видения.
        Несмотря на то что по дороге до Светкиной квартиры Макс разъяснил себе происхождение галлюцинаций и снов, похожих на фильмы ужасов, не хотелось оставаться одному. Света заменила ему и мать с отцом, и друзей, и любовницу.
        Водка закончилась. Леша взял пустую бутылку и засунул в уже заполненное мусорное ведро.
        - Че-то я не понял, Ванюх. Ты че так с Максом-то? Ну, трусоват наш дружбан! Ну и флаг ему в…
        Иван поднял рюмку, повертел в руке и поставил на место.
        - Мы сдохнем с тобой, а он через наши трупы переступит и дальше пойдет.
        - Не, ну это ясно еще в институте было. Если б не мы с тобой, он бы, наверное, до сих пор дань октябрьским платил. Поэтому только за нас и держался. Хотя парень-то… Ванюх, диск-то зачем ему дал?
        - Да не давал я ему никакого диска.
        - Как? Ты же при мне…
        - Да я ему какую-то болванку в коробку всунул,- улыбнулся Иван.- А фильм этот до сих пор в дивидишнике.
        - Блин, и выпить нечего… Ну, ты, Ванюха, молоток!
        - Что-то я, Леха, не пойму, чего ты так за Макса хлопочешь? Он не больно кинулся, когда тебя прессовали.
        - Да хрен с ним, пусть живет. Слышь, а пошли в парк. Бухнем еще.
        Когда они вышли из дома, на улице уже стемнело, накрапывал мелкий дождь. Парни решили зайти сначала к «Захару».
        - Может, там кого встретим.

«У Захара» народу было битком. Играла «Чудная долина» в исполнении mr. Credo. Парни пробились через танцующих к своему столику. Там сидела Настя с двумя подругами.
        - О, Стаська,- обрадовался Лешка.- Судя по тому, что ты еще в шмотках,- не кондиция?
        - Пошел ты,- засияла Настя.
        Они обнялись. Девушки подвинулись, и Ваня присел рядом с черненькой Людой. Он знал ее по второму цеху, как-то руководил там профработами.
        - Как дела, Ванюш?- спросила Люда.
        - Более или менее. Жить буду,- неопределенно ответил парень.
        Лешка пошел к стойке и вернулся с двумя бутылками водки и литровым пакетом томатного сока.
        - У них, это… графины чистые закончились.
        - Ну, наливай за знакомство,- подала голос девушка с огненно-рыжими волосами.
        - А вы что, не познакомились?- Лешка в изумлении поднял брови.- Иван, знакомься. Это Римма.- Он показал на рыженькую.- Стасика ты знаешь. А это превосходная девушка - Людонька.
        - Эй, клоун! А мы чем не превосходные?- возмутилась Настя.
        - Стаська, ты же знаешь, превосходней тебя еще никто не родился.
        - Про это ты мне попозже пошепчешь. А Римка?
        - А Римка…
        Леша посмотрел в сторону рыженькой.
        Из-под рыжих локонов на него уставились злые глаза похотливой старухи с проклятого диска. По лицу девушки начали разбегаться нитки морщин, волосы превратились в редкую седую мочалку. Трансформация заняла не более минуты. Теперь на Алексея, подмигивая ему, смотрела голая старуха. Лешка резко встал, опрокинув на себя стакан с соком. Иван проследил за взглядом друга и тоже поднялся.
        - Вы что, парни?- спросила старуха.- Э-э-эй! Очни-итесь!
        Лешку дергала за рукав Настя, а Ивана - Люда. Если превращение Риммы в старуху заняло какое-то время, то обратно девушкой Римма стала мгновенно. Парни моргнуть не успели, как на них уже смотрела молодая, красивая, а главное - живая девица.
        - Вот и познакомились,- едва слышно проговорила она.
        Кафе закрылось, и праздник большинством голосов решено было перенести в парк. В середине поляны возвышался каменный столб, увенчанный головой великого русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева. Очень символично. Вокруг столба стояли лавки.
        Лешка в обнимку с Настей и Риммой пошли вперед, а Ваня и Люда спрятались за памятник. Люда подтянула парня к себе и выдохнула:
        - Ваня, ты мне всегда нравился.
        - Ага.- Красноречие Ивана улетучилось.
        - Поцелуй меня.- И Люда тут же впилась в губы Ивана.
        Ваня прижал ее к холодному камню памятника, одной рукой схватил за ягодицу, обтянутую джинсой, а вторую подсунул под куртку в область груди. Люда застонала.
        И вдруг раздался отчаянный крик. Ваня и Люда дернулись и выглянули из-за памятника. Настя висела на спине Леши и рвала его волосы, а он будто не замечал наездницы у себя на спине. Намотав длинные рыжие волосы Риммы на руку, он тащил девушку в сторону памятника. Иван подбежал к ним, скинул Настю и наотмашь ударил Лешку.
        - Отпусти!
        - Ванюха, это же она!
        - Отпусти!
        Лешка отпустил волосы девушки, и она упала. Только с земли поднялась уже не Римма, перед ними стояла старуха. Она улыбнулась, вприпрыжку побежала к монументу. Не достигнув клумбы перед памятником, старуха растворилась в воздухе.
        Парни оглянулись - девчонок тоже не было.
        - А может, они нам привиделись?- недоуменно спросил Леша.

«Как привиделись?!» - хотел закричать Иван, помня губы и грудь Люды.
        - Давай напьемся,- предложил Леша, и оба посмотрели в сторону еще работавшей
«Магнолии».
        Илья Сергеевич Соколов достиг чего хотел. Оставался один пунктик, но и его решение подходило к своему логическому завершению. И это сумел сделать человек, потерявший своих родителей в шесть лет! Старшая сестра мамы Зинаида стала опекуном маленького Ильи. Она забрала его из деревни к себе в Салимов. Мальчика любили и ни в чем ему не отказывали. Иногда Илья думал, что здесь его любят даже больше, чем родные родители. Потом ему становилось стыдно за эти мысли, и он просил прощения у Бога. Но только за то, что он посмел усомниться в маминой любви. Маму ему никто не мог заменить, хоть мама Зина очень старалась, а вот папа Сережа полностью заменил мальчишке отца. Ведь он не пил и никого не бил. Илья вообще ни разу не слышал, чтобы его опекуны ссорились, а уж тем более кричали на него. Детей у них не было, поэтому они в Илюше души не чаяли. Он старался отвечать тем же, даже решил сменить отчество при получении паспорта.
        Окончив школу, Соколов поступил в университет. Ему давно хотелось съездить в родную деревню, пройтись по улочкам, вдохнуть воздух далекого детства. На третьем курсе Илья наконец решился. Да еще очень кстати папа Сережа подарил ему новенькую
«семерку». За какие такие заслуги, Илья не знал, но и спрашивать не стал. Пусть радуются старики, тем более что дарить подарки им доставляло огромное удовольствие.
        Но деревня разочаровала юношу. Весенний запах сирени отсутствовал, синева неба с проплывающими по нему белыми барашками-облаками померкла. Деревня захирела. Изгороди вдоль дороги завалены, окна большинства домов заколочены. Он будто попал в старый черно-белый фильм ужасов.
        Илья стоял у калитки дома, в котором родился, в котором подох его отец и повесилась мама, когда услышал:
        - Опять покупатель! Продан дом уже! Шляются тут всякие. Черти городские!
        Илья обернулся и увидел бабку Нюру, совершенно не изменившуюся за пятнадцать лет. Но если б даже она состарилась до неузнаваемости или, наоборот, сделала подтяжку, Илья узнал бы ее по серьгам. Ведьмины уши были украшены мамиными сережками. Тем самым она подписала себе приговор.
        Деревня через год-другой могла вообще превратиться в призрак. Из жителей осталась бабка Нюра с этой стороны да пара стариков с другой, ближе к лесу. Так что видеть его никто не мог. Но это его мало беспокоило. Ведь он ничего не собирался делать, просто вошел за старухой в ее дом. И так же просто, без эмоций запихнул ее в подпол, не забыв вынуть из ушей серьги. К его удивлению, старуха не сопротивлялась и не кричала. Она словно ждала этого дня. Илья поставил на люк подвала сундук, вышел из дома, сел в машину и уехал подальше от воспоминаний. Плохих воспоминаний.
        Только когда он остановил «семерку» перед опущенным шлагбаумом на железнодорожном переезде, то понял, что плачет.
        Выйдя из здания аэропорта, Илья поймал такси, сел на заднее сиденье, откинулся и закрыл глаза. Воспоминание о том, как он разделался с бабкой Нюрой, не покидало его.
        - Куда едем, дарагой?- повернул к нему голову таксист.
        Илья назвал адрес, так и не открыв глаза. Знал он этих таксистов. Они и глухого заговорят до смерти. Тем более что Илья хотел обдумать предстоящий разговор. Он прилетел в Москву к Рашиду Османовичу Семенову. К тому самому, с кем и начал этот эксперимент. Теперь у Ильи были широкомасштабные планы, а у Рашида - такие же возможности.
        Илья Сергеевич усмехнулся, вспомнив тост из кинофильма «Кавказская пленница»: «Так выпьем же за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями». Тосты и все, что связано с выпивкой, Илью раздражали, но фильм ему нравился. Даже одним из лозунгов клиники «alcoholu.net» была фраза из той же «Кавказской пленницы»: «Мы вас вылечим. Алкоголики - это наш профиль».
        Целью визита Ильи к Рашиду была не только многолетняя дружба. Хотя они после университета немного отдалились, все равно изредка встречались - либо в Москве, либо в Салимове. Илья хотел предложить Семенову показать экспериментальный фильм на широком экране по всей стране.
        Такси остановилось в метре от шлагбаума. Илья открыл глаза. Бело-красная жердь на мгновение вернула Соколова на пятнадцать лет назад, когда он вернул себе мамины серьги.
        Илья мотнул головой, отбрасывая неприятные воспоминания, расплатился и прошел мимо опущенного шлагбаума к высотному зданию Центра международной торговли. Фирмы, арендующие здесь помещения, считаются благополучными, и Илье Сергеевичу льстило, что одной из этих фирм является «Семенов-фарм», фирма Рашки Семенова.
        Двери разъехались, и Соколов вошел в просторный холл. Миновав охрану и рамки металлоискателей, можно было пройти к лифтам. Напротив входа находился ресепшн, из-за которого виднелись головы женщин.
        Илья подошел к стойке и обратился к смуглой рыжеволосой девушке:
        - Девушка, фирма «Семенов-фарм»…
        - Илюша,- услышал он знакомый голос и повернул голову.
        К нему шел Рашид. Все тот же весельчак Рашид. Строгий синий костюм сидел на нем как влитой, он всегда умел одеваться. Черные волосы едва тронула седина.
        - Брат! Извини, что не встретил. Зашился. Пойдем ко мне.
        Илья сидел в глубоком кожаном кресле, а Рашид нервно расхаживал перед ним.
        - Илюша, ты хотя бы понимаешь, на что толкаешь меня?!- Рашид остановился и посмотрел на друга.
        - Если бы не понимал, я сейчас крыс продолжал бы поить в подвале,- улыбнулся Илья.
        - Илюша, Илюша!- Рашид снова заходил по комнате.- Но ты вряд ли понимаешь, сколько людей поляжет от твоего эксперимента!
        - Рашид, эксперимент безопасен для непьющих и желающих бросить пить.- Улыбка не сходила с лица Ильи Сергеевича.
        Семенов не выдержал и закричал:
        - Ну кто тебе сказал, что в кинотеатры ходят желающие бросить пить?!
        - Фильм можно показывать в деревенских клубах. Бесплатно. Ведь там он наиболее актуален.
        Илья заметил, что Рашид злится не только из-за фильма. Семенова раздражал белозубый оскал Ильи. Он сел в кресло, налил себе коньяка и залпом выпил. Илья поморщился.
        - Нет!- твердо сказал Семенов.- Я не хочу никого убивать. Крысы - это одно, а люди… Нет!
        Вдруг Илья сделал неожиданное. Он перестал улыбаться.
        - Ты кого это людьми назвал? Кто, по-твоему, люди? Те, кто, приходя домой, избивают детей и жену?! Кто пропивает зарплату, в то время когда его дети ходят в обносках, искусно перешитых мамой?!
        - Я сказал: нет!
        Илья встал, взял сумку и пошел к двери. Снял с вешалки плащ. Повернулся к Рашиду, улыбнувшись, бросил:
        - Рад был повидать тебя, Рашка.- И вышел.
        Рашид даже не повернул головы в его сторону.

«Трус! Трус и предатель! И я доверял этому человеку! Ладно, черт с ним! Можно нелегально распространить диски. Беда в том, что не у многих любителей алкоголя есть проигрыватели. Надо лететь домой, а там разберемся. Может, даже придется собрать группу больных и показать фильм. Посмотрим».
        Илья знал, что фильм лечит. Лечит общество от гнилых индивидуумов. Если не можешь бросить пить - умри!

«Ничего, как и тогда, я все сделаю сам».
        Щеглов повернул ключ в замке. Раздался щелчок, и дверь отворилась. Он вошел в темную комнату, уже на пороге почувствовал чье-то присутствие и автоматически протянул руку к выключателю.
        - Нет, сынок, не включай!
        Иван резко отдернул руку, словно его ударило током.
        - Мама?!
        Кто-то сидел в кресле.
        Не может быть!
        Сначала он испугался, но уже в следующую минуту страх сменился радостью. Ведь это же мама! Как давно он не слышал этого голоса! Мать часто снилась Ване. Она входила и разговаривала с ним. Проснувшись утром, Иван плакал, завернувшись в одеяло. Но это было тогда, а сейчас мама сидит в комнате наяву, они будут разговаривать, и она никуда не уйдет. Давно Ваня не слышал ее голоса. Вот уже одиннадцать лет, как мамы нет в живых.
        - Присаживайся, малыш.
        Он сел в кресло напротив, едва различая в темноте силуэт матери.
        - Ну что, сынок? Как ты тут без меня?
        Ивана раздирали противоречивые чувства. Он не знал, радоваться появлению родного человека или бояться существа, бывшего когда-то его матерью? А может, это все-таки сон? И мама пришла во сне узнать, как дела?
        - Мама? Это ты?
        - А кто же еще? Или ты кого-то ждешь? Так я пойду.- Силуэт в кресле шевельнулся.
        - Нет, нет, мама. Я никого не жду.
        - Малыш, позволишь, я закурю?- Женщина снова зашевелилась.
        - Да, конечно.
        Иван услышал, как зашипела спичка, зажженная об коробок. Огонь вспыхнул, выхватив из темноты лицо собеседницы. Иван вжался в спинку кресла. Тот, кто сидел напротив, даже смутно не походил на его мать! Ни живую, ни мертвую.
        - Ну, так как у тебя дела, сынок? Чем занимаешься в свободное от работы время?
        Голос! Голос был настолько похож, что Иван готов был поверить в то, что перед ним его мама.
        - Мама, это точно ты?- дрожащим голосом спросил он.
        - Возьми меня за руку,- предложила женщина.- Возьми, не бойся.
        Иван напрягся, потом медленно протянул руку и… коснулся кисти скелета. Раздался истерический смех.
        - Ну что ты, Ванюша? Были бы кости, а мясо нарастет! По-моему, так,- произнес мертвец и снова разразился смехом.
        Когда Иван проснулся, смех из ночного кошмара еще звенел в ушах. Уже рассвело. Он поднял голову, с трудом соображая, какой сегодня день. Иван лежал и смотрел в потолок. Кошмар не выходил из головы. Раньше сны о маме никогда не пугали его. Никогда.
        - Но это чудовище не было моей мамой,- попытался он себя успокоить.
        Диван, на котором лежал Ваня, вдруг прогнулся в ногах, будто на него кто-то сел. Иван медленно приподнялся на локтях. Наверное, вчера он кого-то привел в дом.
        Но увидев сидевшего у него в ногах мальчишку с синим лицом, он почувствовал, как на голове зашевелились от ужаса волосы. Ваня повернул голову назад - за его спиной у окна стояла старуха. Она смотрела на него сверху вниз и улыбалась. Превозмогая боль во всем теле, Иван спрыгнул с дивана. Запутался в одеяле, упал. Встал, снова упал. Кое-как освободившись от пледа, выбежал в коридор. Схватил телефонную трубку и осторожно заглянул в комнату. Там никого не было.
        Он положил трубку на рычаг и прошел в гостиную. Никого. Галлюцинации были вызваны кошмаром. Точно! Другого объяснения не было. Пока.
        Иван снова присел на диван. Сейчас он уже не мог понять, зачем схватил трубку. Зачем?! И тут телефон зазвонил.
        От этого неожиданного звонка Ваня даже подскочил. Сердце гулко забилось в груди. Он медленно подошел к телефону, перевел дыхание и взял трубку. А услышав Лешкин голос, понял, что именно ему хотел позвонить.
        - Ванюха, нам конец!- охрипшим голосом пробормотал в трубку Алексей.

* * *
        В кафе «У Захара» было пусто. Ваня сел на свое любимое место, к стене, Лешка - напротив. Оба вымотанные, будто вагоны разгружали.
        - Ванюха, может, мы вчера паленки нажрались?- спросил Леша.
        Иван смотрел куда-то в сторону и словно не слышал его.
        - Не молчи! Что это за хрень?!
        Иван встал и пошел к барной стойке. Вернулся с бутылкой водки и двумя стопками. Разлил. Подал одну Лешке, вторую взял сам.
        - Ты что, собрался пить? Не, я не буду,- нахмурился Алексей и, скрестив руки на груди, откинулся назад.
        - Ну как знаешь,- сказал Иван и выпил.
        Алексей молча наблюдал за ним. Секунды тянулись, как часы. Наконец он не выдержал, взял свою рюмку и тоже выпил.
        - Помнишь, когда пришел Макс, мы бегали по квартире в поисках пацана?- спросил Иван.
        - Да,- кивнул Леша.
        - А вечером? Старуха вместо Римки.
        Леша снова кивнул.
        - Ну вот,- развел руки Ваня,- а сегодня они были у меня.
        - Они и у меня были! Но это же всего-навсего галлюцинации!
        - Пили мы нормальную водку,- произнес Ваня, будто это все объясняло.
        Лешка молчал, что-то соображая. Иван решил ему помочь.
        - Ну не может же белая горячка накрыть сразу двоих. А?
        - Наверное, нет,- отозвался Лешка.
        - Я не знаю этих тонкостей, но, думаю, это все из-за того фильма.

«Точно,- подумал Алеша,- старуха облизнула меня сегодня ночью», а вслух сказал:
        - Язык у нее, как у коровы.
        - Что?!
        - Да я о ночном кошмаре…
        - А-а! Приятного мало.
        Они снова замолчали. Неужели можно допиться в таком молодом возрасте до белой горячки? Можно или нельзя, было уже не важно. Они скорее поверили бы в то, что у них белая горячка, чем в то, что они сошли с ума из-за просмотра этого фильма ужасов.
        - Что будем делать?- хрипло спросил Иван.
        - Вань, может, к врачу?
        - Может, и к врачу…- Пауза.- Но что-то мне неохота кодироваться. Это как признание того, что мы алкоголики.
        - Да не алкаши мы! Ну, выпиваем маленько…
        - Ни хрена не маленько! Тебе двадцать пять! Где твоя семья? Где дети?- Иван задавал эти вопросы скорее себе, чем Лешке.- Сейчас моей доченьке было бы пять.- Он смахнул слезу.- Понимаешь, Леша? Пять лет! Я бы водил ее в детский садик, тот, что за второй школой. У нас с Мариной обязательно был бы второй ребенок. Сынок.
        Леша молчал. Эта тема пять лет была под запретом. Никто никогда не произносил в присутствии Ивана двух имен: Марина и Аня. Лешка даже не знал, что здесь случилось, пока он отдавал долг родине. Когда он уходил в армию, его провожали друзья, в том числе и Иван с беременной женой Мариной. А через два года Лешку встретили все те же друзья, но только Иван был уже один.
        - У меня нет ни второго ребенка, ни Ани, ни Марины. Зато водки хоть залейся.- Иван наполнил рюмки, взял свою и выпил.- Что мы с успехом и делаем…
        В кафе начали собираться работяги. Музыку сделали чуть громче, чтобы хоть немного заглушить этот гвалт. Ваня снова налил себе и Леше, поднял стопку и, посмотрев на друга, сказал:
        - Есть одна мыслишка. Завтра возьмем отпуска и пройдемся по…- Иван запнулся, вспоминая, что хотел сказать. У него снова появилось ощущение, что за его спиной кто-то стоит. Ох, как не хотелось оборачиваться! И не только потому, что боялся увидеть полуразложившийся труп, не хотелось показывать Лешке свой испуг. Вот уже больше пятнадцати лет ребята считали его лидером, хотя никто прямо об этом и не говорил.

«А я самый обычный!»
        Да, Иван занимался спортом, учился, старался жить правильно. Что такое жить правильно, он и сам толком не знал, но все равно старался. Интуитивно.
        - …пройдемся по хатам,- продолжил он,- где повесились Мишка, Васька и Дима. Ну и к Сане еще раз зайдем. Может, Антонина Федоровна что вспомнит.
        Лешка сосредоточенно переваривал сказанное, прикидывая все «за» и «против».
        - Ты прав. К врачу мы всегда успеем. Вань, нам бы Эдика отыскать. Не зря же он о диске спрашивал.
        - Не зря. А давай прямо сейчас к нему сходим?
        Парни вышли из кафе. Стемнело. Полная луна выглядывала из-за крон деревьев. Вдруг Иван остановился. Он вспомнил старуху, бежавшую вчера вприпрыжку к памятнику Менделееву. Мертвое тело в свете луны было синюшным. Несмотря на теплый вечер, Иван поежился, застегнул куртку и пошел за Лешкой.
        Окна на втором этаже опять были темными. Иван и Алексей поднялись по деревянным ступеням. Старая лестница громко скрипела при каждом шаге. Парни подошли к уже знакомой двери, и Леша надавил на кнопку звонка. Если Эдик спал, миссия их была бессмысленной. Едва слышная трель могла разбудить разве что таракана, уснувшего на катушке звонка. Иван подергал ручку.
        - Похоже, никого.- Леша отошел.
        Иван несколько раз ударил ладонью по двери, но дерматиновая обивка заглушила удары.
        - Нет,- сдался он наконец.- Никого нет.
        - Слушай, если бы он умер, мы бы узнали?- спросил Алексей.
        Ивану тоже приходило это в голову. Уж очень быстро исчез Жиров.
        - А ведь у него никого нет…- тихо проговорил он.
        - Что?- не расслышал Алексей, занятый своими мыслями.
        - Недели две назад он слезно рассказывал мне о том, что жена уезжает в Москву,- вздохнул Иван.- Ладно, Леха. Давай по норам. Как говорится, утро вечера мудренее. - И напоследок ударил по двери.
        Неожиданно она открылась. Ребята переглянулись и, не теряя времени, прошли внутрь. Лешка нащупал выключатель. Тусклая голая лампочка осветила узкий захламленный коридор. Из-за наваленного барахла прихожая казалась еще меньше. Вообще вся квартира выглядела плачевно.
        - Эдик?- позвал Ваня.
        Леша первым вошел в комнату. Она оказалась большой, скорее всего из-за недостатка мебели. Прямо у входа стоял диван с грязной обивкой. Напротив него на прикроватной тумбочке расположился телевизор, из разбитого кинескопа торчало горлышко бутылки.
        - Пусто.- Лешка повернулся к Ивану и пожал плечами. Но по лицу друга понял, что он с ним не согласен.
        - Черт знает что,- произнес Иван и включил свет.
        Лешка проследил за его взглядом. В правом углу стояли вальцы для сырой резины. Вальцы в квартире, даже такой запущенной, как эта, встречались нечасто, точнее, никогда, но не это поразило друзей. Они стояли как вкопанные и не могли произнести ни слова. К станку выстроилась очередь. Васька, Сашка, Дима, Мишка… У пульта управления стоял Жиров.
        - Что здесь происходит?- прошептал Леша.
        Эдик включил вальцы, и размеренный гул наполнил комнату. Первый из очереди подошел и всунул голову между валов. Ваня поморщился. Машина с хрустом втянула в себя человека, а с другой стороны выплюнула переломанные кости и разорванные мышцы и кожу.
        - Что они вытворяют?!- Ваня дернулся в их сторону, но Леша его остановил.
        - Ваня, бежим отсюда!
        Внезапно ребята услышали чавкающие звуки, доносившиеся из утробы станка, будто это не железяка молола тела, а проголодавшийся монстр.
        - Кто крайний?- спросил мужчина, только что вошедший в комнату.
        Парни обернулись. Перед ними стоял Силин - слесарь из второго цеха, умерший месяц назад. Он улыбнулся им, и из открытого рта высыпались черви. Ребята бросились к выходу.
        - Так я не понял, вы стоять будете?- крикнул Силин, пожал костлявыми плечами и продвинулся в очереди.
        Леша и Ваня выбежали на лестничную площадку и, не закрывая двери, понеслись по лестнице вниз. Остановились только на перекрестке.
        - Что это было?- спросил, отдышавшись, Алексей.
        - Не знаю, Леша, не знаю…
        А что он мог еще сказать? Ваня видел то же самое, что и Алексей,- вальцы, мертвецов и Эдика. Жиров что-то знает. А может, нет?
        - Что нам делать?
        - Идти домой спать…
        - Но как?!- Леша даже подпрыгнул.- Там же такое… Он же это… Может, ментов?
        - Да? И что ты им скажешь? Что Эдик перемалывает мертвецов?!
        - Ну да. Черт! Черт! Черт! Как меня это все уже достало!
        - Не тебя одного… Ладно, Леха, давай по норам.
        Попрощавшись с Алексеем, Иван пошел мимо «Магнолии». Возле белого вагончика сновали люди. Хотя людьми их уже не назовешь. У всех один конец. У кого-то раньше, у кого-то позже, но один. Все они уже в очереди к вальцам Эдика.
        Кто крайний? Я за вами!
        В темноте раздался звон бутылок. Эдик хотел повернуться на другой бок и упал на пол. На мгновение пришел в себя, даже услышал голоса парней. Какая-то мысль пыталась пробиться в его одурманенную алкоголем голову, но сознание было заблокировано. Эдик все-таки перевернулся в поисках удобного места, теперь уже на полу, и снова отключился.
        Ему снился огромный пустой цех. Все станки вывезли, оставили только вальцовочный. Эдик медленно подходил к нему. Когда до вальцов оставалось пара шагов, включились прожектора. Свет падал только на станок и человека, стоящего возле него.
        - Вот, уважаемый Эдуард Филиппович,- сказал Соколов и указал на вальцы.- Это своего рода лечебный сеанс. Довольно эффективный, скажу я вам.- Мерзкий доктор улыбался.- Вы же помните, как он помог вашей семье, избавив от алкогольной зависимости сына.
        - Зачем вы так?- заплакал Эдик.
        - Ну что ж. Вам он уже помог… Хотя… Можете попробовать его на себе, для профилактики, так сказать.- Врач улыбнулся еще шире.- А предложите-ка лучше его уж очень нуждающемуся (на ваш, разумеется, взгляд) человеку. Ну, вы меня понимаете - жене и детям от него житья нет, и так далее, и тому подобное.
        - Но они же умрут?- Жиров еле выдавливал из себя слова.
        - Все верно, Эдуард Филиппович, все верно.- Соколов расхаживал по пустому цеху, при этом луч света следовал за ним, будто кто-то сидел на мачте и водил прожектором.- Чтобы не было гангрены, а затем и смерти, нужно удалить гнойник. Понимаете?
        Эдик мотнул головой. Он не понимал, не хотел понимать. Убийство нельзя оправдать никакими благими целями.
        - Я так и думал. Алкоголики - гнойник общества. Чтобы общество не разложилось и могло жить, гнойники нужно удалять. Теперь понятно?
        - Что я должен делать?- Жиров вытер слезы и вступил в лучи прожекторов, будто на сцену.
        - Хорошо смотритесь, Эдуард Филиппович. Не правда ли, приятно осознавать, что вам отведена какая-то роль в жизни? Пусть второго плана, но значимая. Не бойтесь убирать статистов…
        - Что я должен делать?!- с нажимом повторил свой вопрос Эдуард.
        На лице Соколова мелькнуло неподдельное удивление, но он быстро справился с собой и снова улыбнулся:
        - Просто нажимайте вот эту кнопку.
        Эдик посмотрел, куда указывал палец врача. На большой круглой кнопке было написано
«PLAY».
        Глава 10
        Ваня вошел в слесарку и остановился у двери. Данилыч и Рафик играли в карты, а Серега Пупков и Славка Вишневский выступали в роли болельщиков и «никчемных советчиков».
        Рафик не замолкал ни на минуту. Он умудрялся играть в карты и рассказывать какие-то байки. Скорее всего это тактика у него такая, потому что он все время выигрывал, что Данилыча очень раздражало.
        - Ну, что ты встал как вкопанный?!- зло спросил Данилыч, не поднимая глаз от своих карт.- Или ты не к нам шел?
        - Заходи, Ванюх. Данилыч проигрывает Рафику, поэтому и не в духе,- сказал Пупок.
        - Посиди, послушай треп Рафика,- улыбнулся Славка.
        - Э-э-э, почему сразу треп? Это же истории из жизни. Кстати, вот еще одна…
        Ваня посмотрел на часы. Сейчас обед, и начальник цеха с ним даже разговаривать не станет, так что полчаса у него есть, можно и послушать. Лешка наверняка своего начальника тоже ждет. Ваня прошел и присел на лавку, обитую новеньким линолеумом.
        - Корешок у меня один есть,- начал Рафик.- Так вот. Евонная жинка решила окна помыть после покраски. Ну, взяла солярочки (растворитель закончился, а соляры бочка) и давай намывать. Ага, вот так, Данилыч. На-ка тебе шестерочку на погон.
        - Тьфу ты, баламут! А ну, давай еще,- воскликнул Данилыч и начал раздавать карты.
        - Ну так вот. Пошел, значит, мой дружок в туалет лишнего сбросить…
        - Чего?- не понял Серега Пупок. Резкий переход от мытья окна к походу в туалет удивил всех слушателей, но никто не перебивал Рафика. Все знали: если он так рассказывает, значит, этого требует его история. В конце концов, финал будет смешным.
        - Чего сбросить?
        - Посрать, придурок,- буркнул недовольный очередным проигрышем Данилыч.
        - Ага,- поддержал его Раф.- Сел, значит, закурил. Думает о всякой всячине. Подсчитывает в уме, сколько выпил и сколько еще придется. Докурил и еще тлеющий бычок в унитаз бросил. Вдруг слышит - загудело что-то, а в следующий момент его на толчке аж подбросило. Он сразу на свое достоинство взглянул. Говорит, яйца почернели, сморщились, на грецкий орех стали похожи. Жинка, оказывается, остатки соляры в унитаз вылила. Вот он и подпалил себе потроха.
        Ваня улыбнулся, Пупок и Славка закатились от смеха. Данилыч что-то буркнул себе под нос и тоже расплылся в улыбке.
        - Баламут. Можешь хоть минуту помолчать?
        - Ты что, Данилыч, у меня ж во рту завоняется. А вот история, поведанная еще одним моим товарищем. Сейчас вы сляжете.
        - Ты их сам, что ли, придумываешь? Уж больно они у тебя заковыристые. Такого с людьми произойти не может,- заметил Данилыч.
        - Брось, Данилыч. Ничего не происходит только с теми, кто дома сидит да водку не пьет.
        - Давай историю…- напомнил Серега Пупков.
        - Ну так вот. Друг мой, Санек, необъятных размеров, килограмм под сто пятьдесят.
        - Представляю, сколько в такую глотку надо залить.
        - Да, Пупок, это тебе не пробку понюхал, рога в землю - и домой,- подначил коллегу Данилыч.
        - Сидели они, значит, и пили. А расположились на старых досках у двора Санька. Посидели и, уже уставшие, отправились по домам.- Услышав слово «уставшие» (в данном случае означавшее не что иное, как напились до беспамятства), Пупок и Славка гоготнули.- Саня, несмотря на усталость,- снова гогот,- понял: что-то не так. Ощущение было таким, будто в штаны наложил. Саня потрогал штаны, обтягивающие его толстый зад. Мокрые. Посмотрел на руку, понюхал и облегченно вздохнул. Это кровь. Просто кровь. Он снял штаны и нащупал вторую дырку у себя в заднице. Вот из нее-то и хлестала кровища. Оказывается, он сел на гвоздь, а выпив, ни хрена не заметил. Саня вытер штанами кровь, достал из тумбочки трельяжа лейкопластырь и крест-накрест залепил рану. А ну-ка, Данилыч, прими-ка короля треф!
        - Твою маманю!..- выругался старик.
        - Утро ничего хорошего не принесло,- продолжал Рафик.- Кроме, конечно, головной боли и вкуса кошачьего дерьма во рту. Санька встал с кровати и тут же почувствовал боль в заднице. Ну, это само собой, а вот взглянув на помятую постель, он обалдел. Вся простыня в крови! Санек бегом к трельяжу. Подбегает, значит, и видит: на одной из створок крест-накрест лейкопластырь налеплен. Это он по пьяному делу дырку на заднице отражению залатал.
        Данилыч гоготнул. Пупок со Славкой Вишневским схватились за животы. Иван улыбнулся и посмотрел на часы. Пора.
        - Ладно, весело у вас, но мне надо…- И запнулся, увидев, как на его глазах слесари стали превращаться в мертвецов.
        - У нас у всех один конец,- произнес мертвец с оторванными руками, сидящий на месте Данилыча.
        - Ничего не происходит с тем, кто не пьет и дома сидит.- Место Рафика тоже занял урод без нижней челюсти. Кровавые клочья кожи, подобно червям, свисали тонкими нитями, поэтому, как он произнес эти слова, было загадкой.
        Иван медленно отступал к двери.
        - Погоди ты!- схватил его кто-то за плечо.
        Иван дернулся, услышал смех и быстро оглядел слесарку. Все вернулись на свои места. Данилыч что-то бубнил себе под нос, Рафик примерял ему погоны из карт, а Вишневский стоял рядом с Иваном.
        - Погоди ты,- сквозь смех повторил Славка и пошел к железному шкафчику. Достал бутылку водки и граненый стакан.- Давай по соточке.
        - Я же к начальнику…- Иван заколебался: выпить или нет? Перевесило «выпить».

«Чтобы не сойти с ума»,- попытался оправдаться в собственных глазах Щеглов.
        После недолгих раздумий Иван вошел в просторный кабинет. У окна стоял большой стол, за которым сидел крупный мужчина. Вид его не располагал к мирной беседе за чашечкой кофе.
        - Садись, Иван.- Мужчина сложил руки на столе.
        - Сильвестр Васильевич, я бы хотел взять отпуск без содержания.
        - Ты что, издеваешься?- Начальник цеха исподлобья посмотрел на Ивана.- Не понимаешь, что происходит?- Он провел рукой по седым курчавым волосам.
        - Мне очень надо…
        - Я понимаю ваше «надо». «У Захара» твое «надо»! Один нажрался - повесился. Второй в неизвестность провалился. Теперь энергетик цеха решил пойти в загул!- Сильвестр Васильевич замолчал, но по лицу было видно - ему есть что сказать.
        - В общем, так!- резко проговорил Иван.
        У начальника цеха округлились глаза. Такой наглости от человека в два раза моложе он не ожидал услышать. За двадцать лет на руководящей должности Сильвестр сам привык «вобщемтакать».
        - Если вы меня не отпускаете, я ухожу по собственному желанию.- Иван достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги - приготовленное заранее на всякий случай заявление об уходе.
        Сильвестр тяжело поднялся из вращающегося кресла и подошел к Щеглову. Взял лист бумаги и, даже не взглянув, разорвал его. Клочки полетели на грязную ковровую дорожку. Начальник и подчиненный посмотрели друг другу прямо в глаза.
        - Дурак ты, Ваня! Бросай эту гадость пить. На вот.- Сильвестр достал из внутреннего кармана пиджака серебряную фляжку.- Хреново, небось?
        - Не то слово, Сильвестр…
        - Ты себя хоть в зеркало видел? На моджахеда похож. Тебе сейчас автомат в руки и точный боевик.- Сильвестр Васильевич присел на край стола.
        - Автомат бы не помешал…- Иван глотнул из фляжки.
        Его опасения оправдались, когда обжигающая жидкость потекла в рот, а затем в горло. Не любил он коньяк. Хоть и не поддерживал тех, кто говорит, что коньяк воняет клопами, но считал этот напиток недостойным своего внимания. К тому же и стоил он раза в три дороже традиционного народного напитка.
        - Ладно. Приводи себя в порядок.- Начальник принял от Ивана фляжку, сам сделал глоток, закрутил крышку и убрал во внутренний карман.- Что случилось, ты, конечно, мне не расскажешь?
        - После отпуска,- твердо произнес Иван.

«Если выживу».
        - Давай, сынок.- Сильвестр подал руку Ивану. Парень встал.- Приводи себя в порядок.
        Иван вышел из кабинета. Он знал, почему многие прощали ему его грехи. Ради памяти его матери, царствие ей небесное. Мама умерла, но продолжала помогать ему.
        Иван сидел на скамейке у проходной завода. Женщины возвращались с обеденного перерыва, мужчины могли и на территории найти, чем пообедать. В основном это было жидкое топливо для их изнуренного организма. Расфасовывалось топливо в заводской прачечной в пластиковых пол-литровых бутылках и продавалось предприимчивой тетей Дашей по пятнадцать рублей за штуку.
        Как-то с трудом верилось, что руководство не знало о коммерции тети Даши. Но раз ее дела шли в гору, значит, либо никто из вышестоящих не знал, либо просто закрывал на это глаза. И немудрено. Если уж три четверти мужчин на заводе работают в нетрезвом состоянии, то шалости тети Даши и вовсе никому не нужны. К тому же, убери эту «Лавку чудес», не факт, что заводчане перестанут пить. Свинья, как говорится, везде грязь найдет. Вдобавок неизвестно, смогут ли мужики работать, если их лишить жидкого топлива.
        Иван посмотрел в сторону проходной - через вертушку проходил Лешка.
        - Ну, с чего начнем?- спросил Иван, как только тот подошел к нему.
        Алексей сел рядом. Достал из внутреннего кармана пластиковую бутылку от тети Даши и сказал:
        - Для начала надо выпить. После вчерашнего…
        - Может, хватит?- не слишком уверенно проговорил Иван.
        - Вот что я думаю по этому поводу, друг мой Иван. Придешь ты к Юльке, и что? Она вот так возьмет и все расскажет? Как на допросе? Ни хрена. Ты принесешь ей пузырек, разопьешь с ней. А попросит - и еще сбегаешь. Сечешь?- Алексей развалился на скамейке и посмотрел на друга, как на несмышленого ребенка.
        Ваня поднял голову. Солнце припекало. Прекрасный светлый осенний день. Даже не верилось, что с наступлением темноты их снова ждут испытания.
        - Погода шепчет,- заметил Ваня, вдохнув поглубже.
        - Ну, а я что говорю? Пошли к ТП.- Лешка встал и показал на исписанную граффити стену подстанции.- Сейчас Макс подойдет.
        Эта новость удивила Ивана. Неужели Макс снова с ними?
        - Он отпросился к зубному, но потом решил ограничиться обычной дезинфекцией,- улыбнулся Лешка.
        - Ну что, дождемся беззубого или?..
        - Что он, маленький? Сам дойдет.- Лешка перемахнул через скамейку и пошел к трансформаторной будке.
        Водка тети Даши закончилась быстро, а душа требовала продолжения банкета. Лешку отправили за добавкой. Иван молчал, изредка поглядывая на Макса. И ожидая, что Слинько сейчас его обвинит в том, что он подсунул ему не тот диск. Он ждал и незаметно для себя погрузился в мысли о ночных происшествиях.
        Люди смотрят фильм. И все. А после просмотра человек начинает видеть мертвых. Если раньше Иван думал, что фильм не может убить, теперь он сильно в этом сомневался. Бред, конечно, но… Иван где-то читал, что в кино можно вмонтировать разные образы, которые мозг человека принимает на подсознательном уровне. Вот вам и готовый зомби.
        Он посмотрел влево, на облезший заводской забор. Там стоял Сашка. То, что это он, Ване оставалось только догадываться. Призрак кивнул, то ли здороваясь, то ли соглашаясь с мыслями Ивана. Сашка был одет в камуфляжную форму, точно такую, в какой Ваня видел его на тех немногих фотографиях, что Саша привез с собой из Чечни. На груди друга Иван разглядел орден. Он не мог сказать наверняка, что это за награда, но скорее всего орден Мужества. Сашка никогда не хвастался, даже старался не говорить на эту тему, но как-то упомянул, что его вызывали в военкомат, дали орден и премию. Орден он так и не показал, а вот премию они конвертировали в жидкую валюту. Сейчас Иван даже припомнил, что орден Сане дали за то, что он из плена вырвался, да еще какого-то срочника раненого на себе вынес. Да, вот так и бывает в жизни. На войне не погиб, человека спас, а сам…
        - Фильм-то страшный, Ванюх!- раздался за спиной Ивана пьяный голос Максима.
        - Что?- Он повернулся к нему, едва сдерживая ярость.
        - Я ж, как только домой пришел, сразу сел его смотреть. Ну, я тебе скажу, фильмец…
        - Заткнись, сука!- Иван размахнулся и ударил Макса по лицу. Не сдержался. Не этого ждал он от Макса.
        Когда Алексей выскочил из-за угла, он увидел Ивана, расхаживающего из стороны в сторону. Поток ругани, казалось, не иссякнет никогда.
        - Сука, сука!- орал Иван.- Какая же ты сука!
        Леша понял, к кому обращены эти слова. Макс сидел у стены и всхлипывал. Руки и лицо у парня были в крови.
        - Что здесь произошло?- выдохнул Алексей.
        Макс поднял голову.
        - Эта сука говорит, что смотрел фильм,- заорал Иван и яростно пнул ногой куст.
        Леша перевел взгляд на Максима. Возле парня стоял Саша. Покойник поднял правую руку и провел большим пальцем по горлу.
        - Нет!- не удержавшись, крикнул Леша.
        - Да, Леша, да!- Иван остановился и посмотрел на Макса.- Он мне тут по ушам ездил, мол, какой фильм страшный.
        Сашка исчез. А может, его и не было?
        Леша подошел к Максу, присел на корточки.
        - Ты смотрел фильм?
        - Да как бы он его посмотрел?!- не унимался Иван.
        Лешка сидел и смотрел в окровавленное лицо Максима. Внутри закипал гнев. Ему вдруг захотелось размазать эту гниду по стене. Но он сдержался и медленно проговорил:
        - Ты не мог посмотреть этот фильм!
        - Это почему еще?- промямлил Макс.
        - Потому что,- как можно спокойнее ответил Алексей,- Иван не давал тебе этого фильма.
        Максим поднял голову. Слезы проложили две бороздки на красных от крови щеках.
        - И что?! Что мне теперь, пойти повеситься, как все эти неудачники?!
        - Ты, сука, рот не открывай,- зашипел Иван, надвигаясь на него. Лешка встал между ними. Если сейчас подпустить Ивана к Максу, он его просто расплющит.- Саня, которого ты назвал неудачником, войну прошел, в плену был! Пошел, ублюдок, на хер отсюда!
        - Да пошли вы сами!- Макс поднялся и побрел, утирая разбитый нос, в сторону проходной.- Все равно вы сдохнете, как этот неудачник!
        - Вот сука!
        - Оставь его. Он и так наказан…- тихо произнес Леша.
        - Ты видел?- Иван не находил себе места, продолжая злиться.
        - Успокойся. У нас с тобой проблема поважней, чем учить этого…
        - Ты водки принес?- перебил его Иван и, услышав утвердительный ответ, подошел к пакету у стены.
        Запахло горящей листвой. Лешке нравился этот запах. Запах детства. В детстве, еще там, в Тамбовской области, они с ребятами собирали листья, жгли в огороде, а потом набрасывали туда веток. Получался настоящий костер, в золе которого можно было испечь картошку. Все это было в детстве. Миллион лет тому назад, в другом измерении. Тогда еще был жив папа. А теперь они стояли у заводского забора, выпивали, и воспоминания отдалялись, как и дым, гонимый ветром.
        Иван наконец успокоился.
        - Ну что, когда к этой…- Он никак не мог припомнить, как звали женщину, в чьей квартире повесился Вася Колпаков.
        - К Юльке?
        - Точно. Когда к ней пойдем?
        - Не сегодня. Ее видели у «Магнолии». Вдрызг. Проку от нее сейчас никакого. Люська из соседнего ларька сказала, что она еще и бутылку с собой прихватила.- Лешка налил водку в пластиковые стаканы.
        - Ну, а к Димкиной матери?- Иван взял у Леши стакан.
        - А тут все просто. Она даже на порог нас не пустит. По крайней мере, пока мы пьяные,- хмыкнул Алексей и выпил.
        Иван тоже выпил, чувствуя, что за спиной у него опять стоит Сашка. Но он был не один. С ним подошли безрукий Рустам и еще один боец с дыркой в груди. Котов уже не был тем Саней, которого они знали. Теперь он воевал не на их стороне.
        Стемнело. Тусклый свет фонарей падал на мокрый асфальт - вечером прошел мелкий дождь. Иван, мокрый и пьяный, пошатываясь, шагал домой. Мертвые твари шли рядом, но подойти не решались. Теперь, когда Ваня был пьян, их присутствие не слишком беспокоило его. Хотя где-то в глубине залитой водкой души Иван понимал, что, если парни вешались, значит, обычным присутствием не обходилось.
        Он прошел еще немного и вдруг услышал какую-то возню. Выйдя на пятачок, освещенный тускло горевшими фонарями, Иван увидел четверых мужчин, склонившихся над чем-то, лежавшим на земле, и сразу понял, что это человек. Мужчины отошли немного от него и начали избивать ногами.
        Иван остановился и крикнул:
        - Эй, клоуны! Может, и меня побьете?
        Ситуация напоминала давно ушедший в прошлое эпизод, когда он, заступившись за трусливого амбала, отправился на месяц в больницу. Полученный тогда урок, видимо, пошел не впрок. Как-то так.
        - Эй, чудилы!
        Возгласы Ивана остались без ответа. Избиение происходило в полной тишине. Слышались только глухие удары, будто эти четверо пинали мешок с картошкой. Иван подошел к наглецам. Хотел дернуть одного из них за плечо, но рука ухватила лишь воздух.
        - Эй, придурки!- не унимался Иван.
        Он начал махать руками, но кулаки, не достигнув цели, рассекали очертания призраков. Тогда ударил ногой. Тот же результат. Вконец обессиленный Иван, запыхавшись, остановился. Ему оставалось только наблюдать. В конце концов, призраки избивали себе подобного. Суд Линча завершился. Один из призраков нагнулся к неподвижному телу и начал обыскивать его. Он доставал из карманов золотые украшения и отдавал приятелям, а те складывали трофеи в большую спортивную сумку.
        Еще до того, как, подхватив сумку с награбленным, четверо скрылись из вида, Ваня понял, кто они. А самое главное - он уже знал, кто тот, которого они избивали. Как по волшебству, Иван попал в 1988 год в Спитак. И у его ног лежало сейчас тело отца.
        Он нагнулся. Суровое лицо мужчины, такое, каким его запомнил Иван, а точнее, каким видел его на фотографиях, напряглось, и человек открыл глаза.
        - Сынок…- протянул он к Ване трясущуюся руку. Иван подал свою и, к удивлению, почувствовал человеческую плоть. Почувствовал силу, с какой отец сжал его ладонь.
        - Бросай пить,- прохрипел мужчина и замолчал. Пауза затянулась. Иван подумал, что он больше ничего не скажет. Но отец продолжил:
        - Я пил и играл в карты… с самого начала было ясно… ясно, что на кон поставлена… моя жизнь.- Пауза.- Где теперь я? У нас у всех один конец. Бросай пить, сынок. А не то… Мы тебя сожрем!
        Иван отскочил назад. Мужчина, бывший когда-то его отцом, неожиданно поднялся, тут же сделал шаг в сторону сына и… рассыпался, как замок из песка, сбитый ногой. Зловеще зашумели деревья, и от стволов начали отделяться тени. Иван медленно отходил к дороге, оступился, споткнулся о бордюр и ударился головой. Все поплыло перед глазами, и он провалился в темноту…
        Иван открыл один глаз, затем второй. Никого. Он лежал на полу в прихожей собственной квартиры. Неужели это был кошмарный сон? Когда он начал подниматься, голову словно пронзило раскаленной спицей. Иван провел рукой по волосам - затылок покрывала кровавая корка.
        Алексей проснулся от шороха. Открыл глаза. Шорох повторился. Сердце забилось сильнее.

«Может, мама встала или Дэн вернулся?»
        Он сел. Голова кружилась, во рту сухо. Он пошарил рукой у кровати, нащупал бутылку. Поднял, глотнул из горла и поморщился. Еще раз посмотрел на бутылку и поставил на место.
        И тут началось.
        Стул у окна поднялся в воздух. Леша медленно сполз с кровати. Стул качнулся, будто хотел запугать его, и Алексей дернулся. Затем стул бешено завращался вокруг своей оси. В лунном свете, падающем в незашторенное окно, происходящее казалось еще более зловещим. А стул все набирал обороты. От этого вращения голова у Леши закружилась еще сильнее.
        Вдруг, достигнув наивысшей скорости, стул остановился. Может быть, Леша поразмышлял бы над законами физики, но сейчас ему было наплевать, нарушаются они или нет. Когда по твоему дому бродят призраки и летает мебель, думать о чем-нибудь другом, кроме сохранения разума, некогда. Даже если бы сейчас у стула появились глаза и он подмигнул бы одним Леше, это только доказало бы, что он действительно сходит с ума.
        Стул со скоростью снаряда, выпущенного из орудия, полетел в Лешу. Нырок, разворот. Руки подняты. Алексей встал в стойку. Все-таки годы тренировок не прошли даром. Но бой со стулом - это что-то новенькое в мире бокса. На тренировках Лешу даже бой с тенью раздражал, а тут со стулом!
        Стул ударился о стену и разлетелся. Ужасный грохот привел Лешку в чувство, он даже обрадовался: «Шум разбудит маму и Дениса. Тогда твари не смогут меня убить».
        Но тут же другая мысль тяжело навалилась на его бедную голову: «А почему они пытаются меня убить? Может быть, те парни и Сашка не сами повесились? Может, их повесили?»
        - Перестань, придурок!- раздался из комнаты Дениса его голос.- Ты маму напугал!
        Леша хотел что-то крикнуть в свое оправдание, но что? Братишка, вызывай милицию, меня атакуют мертвецы и стулья? Нет! Провести даже небольшой срок в психушке не входило в планы Алексея.
        В наступившей тишине он услышал едва уловимый звук, будто одеяло упало, и повернулся. Прямо перед ним в метре от пола висела кровать. Перед тем как потерять сознание, Леша подумал: от нее мне не увернуться…
        В сознание он приходил не сразу. Рывками. Реальный мир возвращался вперемешку с отрывками кошмара. Леша открыл глаза. Утренние лучи, сменившие лунный свет, больно резанули по зрачкам. Он лежал на полу. Кровать стояла на месте. Стул… Леша поднял отяжелевшую голову. Куча деревяшек валялась у стены.
        Леша убрал обломки, застелил постель, к которой, надо признать, минут пять боялся притронуться. Но дневной свет делал свое дело: теперь то, от чего он едва не наложил в штаны, казалось по меньшей мере смешным. Войдя в ванную, посмотрел на свое отражение в зеркале. Не мешало бы побриться, но на это времени, как всегда, не хватало.
        Перед выходом Лешка бросил взгляд на закрытую дверь в комнату мамы. Он знал, что она не спит, но к нему так и не вышла.

«Надо бы извиниться»,- подумал Леша, покидая квартиру.
        Солнце пригревало, но настроение от этого не улучшалось и гнетущее чувство от ночного кошмара не исчезало. Леша был в растерянности: то, что произошло ночью, дело рук призраков или его собственных? Как бы ни было, мать ни в чем не виновата.

«Когда вернусь, обязательно надо будет попросить у нее прощения».
        Алексей прошел мимо торговых ларьков. У «Магнолии» стояли три парня. Двоих он знал. Вот у кого настроение зависит только от полноты налитого стакана. Они сбегаются сюда за хорошим настроением, как кони на водопой.
        - Эй, Леха!- крикнул один из них.- Давай по соточке.
        - Нет,- твердо отказался Алексей.

«А чем, собственно, мы отличаемся от них? Только тем, что пьем водку подороже. Пока. Пока у нас есть работа, мы можем себе это позволить».
        Подойдя к двухэтажному зданию, он остановился. Из кафе доносилась громкая музыка.

«Черт! Как магнитом притягивает».
        Вошел.

«Ладно, все равно надо бутылку с собой взять. Вряд ли эта дама насухую разговаривать станет».
        Леша с Иваном договорились в десять встретиться у подъезда той самой Юли, у которой повесился Василий Колпаков. Интересно, что почти никто не знал Юльку как Юлию Сурикову. Все звали ее Юлька-ментовка. Может, она раньше в милиции работала, Леша не знал. Но то, что она без водки разговаривать не станет, это очевидно. Да и ему самому без ста граммов не до разговоров.
        Когда Юля увидела перед своей дверью двух высоких небритых мужиков в кожаных куртках, она хотела пройти мимо, но тут один из них, с усиками, повернулся и сказал другому:
        - Да вот же она!
        У Юли сердце упало.

«Все, умру, так и не опохмелившись»,- подумала она.
        - Где ты ходишь?- спросил второй и достал из внутреннего кармана бутылку, судя по этикетке, водки.
        - Что, опохмелить пришли?- вопросом на вопрос ответила Юля. В везение верилось с трудом. Особенно после того, как ее отфутболили в каждом ларьке - никто не наливал в долг.
        - Ну, так давай войдем да выпьем,- сказал первый, который узнал ее.
        - А вы заходите, не заперто.- Юля подошла к двери и толкнула ее.- Только у меня не прибрано.
        - Кто бы сомневался?- ухмыльнулся Иван.
        - Что?- не поняла Юля.
        - Я говорю: мы ненадолго.
        Они вошли в темный коридор. Практически тот же самый интерьер, что и в хоромах Эдика. Парни куртки и обувь снимать не стали. Тот, что с усиками, сел на диван, второй расположился в кресле напротив.
        - Ну, давайте, давайте. А то я думала, сердце остановится.- Она протянула рюмку усатому. Он взял стопку и поставил на стол.
        - Меня зовут Леха, а это Ваня,- указал он на второго, угрюмого.
        - Ты бандит, что ли?- кокетливо спросила Юля.
        - Почему?- удивился Лешка.
        - А почему Леха?- Она явно заигрывала.
        - Ну, тогда Алексей…
        - Ладно, Леха-Алексей, давай выпьем, что ли, за знакомство?
        - Пить бросать надо,- подал голос Ваня и выглянул из-под козырька бейсболки.
        - Бросишь тут. Вон вчера,- она показала на ворох одеял на диване у стены,- дед из Фроловского приперся. Как не выпить?
        - Да, конечно, грех!- улыбнулся Леша и посмотрел туда, куда показала Юля. Теперь ребята разглядели под одеялами человеческие очертания. Сухая нога старика высунулась из своего укрытия, словно на разведку, и исчезла.
        - Брыкается,- улыбнулась Юля.
        После того как выпили, она почувствовала облегчение. И не только оттого, что все-таки ей удалось без каких-либо затрат опохмелиться, но и оттого, что парни оказались вполне симпатичными. Особенно этот, с усиками. Она призывно улыбнулась ему, но он отвернулся, взял бутылку и снова разлил по стопкам.
        Юля понимала, что в своем нынешнем состоянии вряд ли сможет обворожить даже слепого, но ей так захотелось произвести впечатление на ребят (особенно на Леху-Алексея), что она готова была хоть под поезд лечь.
        Сурикова посмотрела на потрескавшуюся поверхность журнального столика. Вот он, шанс показать себя хорошей хозяйкой. К тому же этот старый хрыч приволок с собой из деревни какие-то закрутки.
        - Ой, ребята, а что это мы без закуски?- пролепетала она и побежала на кухню.
        Парни переглянулись. Иван встал и подошел к полированной стенке. Единственный предмет мебели, говоривший о безалкогольном прошлом хозяйки, и тот был весь в царапинах. О прошлом напоминало и обилие книг, аккуратно расставленных. Иван провел пальцем по корешку одной, и в образовавшейся в толстом слое пыли дорожке разглядел слова: «Майн Рид. Том первый». Да, давно, видимо, к ним не подходили.
        Перед книгами на полках стояли цветные фотографии. Он взял одну, сдул пыль. На снимке была изображена девушка в военной форме.
        - А Юлия была красивой,- заметил Иван и передал фотографию Алексею.
        - Это она в Первую мировую?- пошутил Леша.
        - Нет,- серьезно ответил Иван,- форма современная. Я думаю, именно поэтому она - Юлька-ментовка.
        - Я в нашем военкомате работала,- раздался за их спинами грустный Юлин голос. Парни переглянулись, они и не заметили, как она вернулась.- Четыре года назад…
        - Ты красивая,- Алексею захотелось подбодрить женщину.
        - Была когда-то,- с той же печалью в голосе произнесла Юля.- Ну что, кто-нибудь нальет?
        Леша взял со стола бутылку. Разлил по рюмкам. Ему вдруг стало пронзительно жаль Юлю. Ведь она не на много старше них, а выглядит как старуха. Он присел рядом и подал ей рюмку.
        - Ты и сейчас красивая…
        - Красота - страшная сила,- вдруг подал из-под одеяла голос старик. Он сполз на край дивана, осмотрелся, взял со стола рюмку Ивана и выпил.
        - Шустрый старикан,- хмыкнул Щеглов.
        - Что есть, то есть.- Старик посмотрел на Юлю стеклянными глазами, улыбнулся и снова полез в свою берлогу.
        - Ну что, выпили, надо и о деле поговорить,- начал Иван.

«Конец,- подумала Юля.- Они все-таки бандиты».
        - Помнишь Ваську?- спросил Леша.

«Да нет, бандиты поить бы не стали».
        - Да,- тихо произнесла она.
        - Юль, ты пойми, это очень важно.- Иван посмотрел ей прямо в глаза.
        Она отвела взгляд и закивала головой:
        - Да, я понимаю…
        - Нам надо знать, что вытворял здесь Васька перед тем, как повесился,- продолжал Алексей.- В общем, все, что ты вспомнишь о том дне, расскажи нам.

«Даже если и бандит, то очень милый»,- подумала Юля и подняла взгляд на мужчин. Они ждали. Ох, как хотелось выпить! Но если она сейчас потянется за рюмкой, парни поймут, что она боится. Ее могли выдать руки. Леша будто прочитал мысли Юли и подал ей рюмку.

«Все-таки он милый».
        Она приняла стопку и тут же влила ее в себя. Отдышалась и сказала:
        - Честно говоря, я ни черта не помню…
        Юля и рада бы рассказать что-нибудь полезное, но последний год… как в тумане. И тут она поняла, что мужчинам очень важно каждое слово, сказанное ею, а этого, надо признать, в ее обычной компании никогда не случалось. Когда она сказала, что ничего не помнит, взгляды мужчин тут же потускнели.
        - Блин! Мне менты до сих пор мозги выносят. Ну, повесился он в туалете… на собственном ремне. Я даже удивилась, как он так смог. Он ростом-то побольше вашего был, метра два. Ремень привязал к вентилю над бачком. Туша-то побольше ваших…
        - Ну а до этого что он делал?- спросил Иван.
        - Что делал? Пил, как и все. Что он мог еще делать?
        Юля сама взяла бутылку, налила себе и выпила. Потом замерла, будто вспомнила что-то. Она даже участковому ничего не говорила.
        - Ребят, он же перевернул здесь все. Бегал как угорелый. Потом забежал в сортир, проорал что-то непонятное и затих. Тогда-то мы и пошли… Точно, Федька с Жанкой, может, что и расскажут. Они здесь со мной были.
        Она посмотрела на Лешку. Тот переглянулся с Иваном.
        - Не, ну, если это для вас не важно…- Расчет Юли был прост: парни не пойдут в гости с пустыми руками.
        Иван быстро поднялся и сказал:
        - Пошли к Федору.
        Алексей вышел первым. Юля выбежала за ним. Спускаясь вниз, она смеялась и рассказывала какие-то одной ей понятные истории. Иван замыкал шествие.

«Сурикова ничего конкретного не сказала. Ну, бегал Васька. И что? На Лешку вчера мебель ополчилась, меня отец посетил… Да так, что башка до сих пор раскалывается».
        Он поправил бейсболку на голове, и в затылке сразу больно кольнуло.
        - Я забыл у тебя спросить,- подошел к нему Лешка.- Что это ты в кепке? Тебя и зимой не заставишь шапку надеть.- Спасаясь от надоедливой Юли, он задал первый пришедший в голову вопрос, на который услышал ответ еще утром.
        - Лысину прикрываю,- ответил Иван.
        - Кстати, у меня родственник был лысый, как бильярдный шар.- Юля тоже хотела поучаствовать в разговоре.- Так он мочой лечился… Собственной!
        Иван усмехнулся и прошел вперед. Юля подхватила под руку Лешу. Он вздохнул и приготовился слушать очередные истории о ее бесконечных родственниках.
        Глава 11
        Алексей знал, к кому они идут. Жанна Смирнова была самой видной девушкой в школе. Он даже был влюблен в нее. Пару раз пытался пригласить ее в кино, но… Но девушке семнадцати лет было совсем не интересно слушать весь вечер анекдоты пятнадцатилетнего подростка. Именно поэтому Жанна сразу же после школы выскочила замуж за парня лет на семь старше нее. Судя по всему, этим парнем и был Федька Логинов.
        Видел Лешка их пару раз. И хотя Жанна сильно сдала и постарела, она еще пыталась за собой ухаживать. Пристрастилась к алкоголю. С кем поведешься, как говорится. Вот и набралась.
        Они подошли к металлическим воротам, выкрашенным в зеленый цвет. Одарив Алексея улыбкой, Юля свистнула:
        - Эй, Логиновы! Выходи по одному.
        На ее крик звонким лаем отозвалась собачонка. Через минут пять громогласного собачьего лая дверь в дом все-таки открылась, и на крыльцо вывалился Федор. Небритый, в желтой майке и спортивных штанах с вытянутыми коленями, он выглядел комично.
        - Ну что ты, сука, гавчешь?!
        К кому обращался хозяин, парни так и не поняли, но собака затихла, а Юлька заорала еще громче:
        - Сам ты сука, козел вонючий! Где Жанка? Мы к ней. Ну и к тебе тоже.
        Федор прищурил и без того узкие глазки:
        - Водку принесли?
        Лешка поднял пакет с тремя бутылками, и хозяин улыбнулся. Очень уж порадовал его звон стекла. Ничего не сказав, он развернулся и вошел в дом, оставив дверь открытой, что можно было принять за приглашение.
        Юля открыла калитку. Собака, не выходя из будки, зарычала, пару раз тявкнула и снова замолчала.
        - Идемте. После выхода Федьки его шавка долго приходит в себя. Психический стресс. Она теперь вылезет только тогда, когда жрать захочет.
        Дому давно требовался ремонт - как снаружи, так и внутри. В коридоре и на кухне обои висели лохмотьями. В проплешинах на стене виднелись пожелтевшие газеты. Над кухонным столом на коричневом проводе висел стеклянный плафон, засиженный мухами. Жанна сидела на табуретке лицом ко входу.

«Неужели замужество так доканывает красивых девушек? От былой красоты остались разве что глаза… Нет, все-таки она красивая. Алкоголь сделал, конечно, свое дело, но шанс стать нормальной еще остался.- Лешка усмехнулся, так развеселили его собственные мысли.- А сам я, наверное, чаю попить пришел? Еще немного - докатимся и мы».
        Жанна подняла пьяный взгляд на вошедших:
        - Кого это ты нам, подруга, привела?
        Юля прошла и присела рядом с Жанной.
        - А это, милая моя, мой муж…
        - Что, оба?- засмеялась Жанна. Смех ее больше походил на лошадиное ржание.
        - А что?
        - Ну да, сиськи ж у тебя две,- вошел в кухню Федор.
        - Да, две! Зато у тебя в штанах ни хрена нет, импотент херов,- завизжала Юлька.
        Жанна снова засмеялась, а Федор пробурчал что-то себе под нос.
        Леша выложил на стол содержимое пакета. Иван сел рядом с Федором. Юля что-то шептала Жанне на ухо. Та улыбалась и изредка поглядывала на Лешу.
        Выпили, закусили.
        - Жанна, Юля тебе, наверное, сказала, зачем мы здесь?- спросил Леша.
        - Ага,- проговорила Жанна, продолжая жевать корейскую морковь.- Вы здесь, чтобы жениться на Юльке. Вдвоем.- И снова ржание.
        - Заткнись, шалава!- вдруг рявкнул Федор.- Дослушай сначала.
        - Да пошел ты, козел! Тебе вон бутылку принесли - ты и зад свой отдать готов.
        - Нарываешься, сучка…- Федор встал, сжимая кулаки.- Давно фонари сошли?
        - Ах ты мудак!- Жанна тоже встала.
        Иван подскочил и отодвинул Федора в сторону.
        - Эй, супруги! Заканчивайте. Уйдем, потом хоть поубивайте друг друга…
        - Вот молодец!- завизжала Жанна.- Спасибо тебе! Ты вот уйдешь, а этот богатырь меня отметелит!
        - Сядь!- сквозь зубы процедил Иван. Жанна замолчала, но не села.- Сядь!- чуть громче повторил Ваня и посмотрел ей в глаза.
        Она буквально упала на стул и, открыв рот, уставилась на гостя.
        Иван отвел Федьку в комнату и вернулся в кухню.
        - Итак, дамы,- начал он, развалившись на хлипком стуле.- Вы пейте, пейте. А заодно отвечайте на вопросы.
        - Ты что, мусор?- огрызнулась Жанна.
        - Если б я был из милиции, мы бы с тобой водку не пили,- улыбнулся Иван.
        - Ага, мы с тобой коньячок бы попивали.
        Он улыбнулся еще шире.
        - Может быть. А раз уж не случилось, водочки попей. Итак, первый и, пожалуй, последний вопрос. А чтобы он был последним, ответ должен быть исчерпывающим. Как умер Василий Колпаков?
        - А это кто еще такой?- На лице Жанны появилось неподдельное любопытство.
        - Да Васек это, что у Юльки вздернулся,- крикнул из комнаты Федор.
        - А, Васька-то…- закивала головой Жанна.
        - Федос, иди сюда!- крикнул Алексей и, повернувшись к Ивану, добавил: - Что ты его там, носки штопать усадил?
        Федор снова появился на кухне. Он переоделся. На нем была мятая, но чистая рубаха в клетку и потертые джинсы - Ванькина терапия в действии.
        - Ну вот, Федор, совсем другое дело.- Иван подвинул хозяину стул.- Теперь рассказывай.
        Логинов сел и выпил поданную Алексеем рюмку.
        - Ну, в общем, так. Началось все с того, что он стол швырнул об стену. Я еще… это… успел со стола литру подхватить.- Федор посмотрел на парней в ожидании того, что его похвалят за ловкость. Но похвалы не последовало, и он продолжил: - Ну вот, понесся он, значит, по квартире, начал бить в стены. Дрался, что ли, с кем? В общем, я думаю так, ек-макарек, белая горячка у него приключилась. Вот он чертей и гонял.
        - Началось все не так,- перебила его Жанна.- Когда мы вернулись из кухни, он уже видел кого-то. Я проследила за его взглядом…- Она трясущимися руками вертела зажигалку.- Когда мне было лет шестнадцать, моего отчима переехал грузовик. Пьяного в зюзю. Так вот там, куда смотрел Вася, и стоял мой отчим со сплющенной башкой.
        - Ну и что? Что потом?- спросил Алексей.
        - Потом отчим исчез…
        - Да черт с ним, с отчимом! Что Васька дальше делал?!
        - Ну а дальше все, как мой супруг рассказывал.
        - Мертвецы все-таки были,- произнес Иван, и все недоуменно посмотрели на него.- Значит, он зашел в сортир, и все?
        - Мы выбили дверь. Ек-макарек! А он там…- Федор запнулся.- На ремне…
        Ну вот. Выяснять больше нечего. Иван встал, поднял рюмку, сказал:
        - Ну, спасибо,- и выпил.- Пошли, Леха!
        Следом за парнями вышли Жанна и Юля.
        - Алеш, а зачем это вам?- спросила Жанна.- Должен был, что ли?
        - Ага, был.- Лешка остановился у калитки, посмотрел на идущего впереди Ивана и сказал: - Но сегодня он отдал долг.
«Все! Идти к Мишке или к Димке в таком виде бессмысленно. У людей горе, а тут мы - тепленькие».
        - Ну что, Леха-Алексей? По норам?- спросил Иван. На самом деле ему очень не хотелось оставаться одному.
        - Не-а, пошли к Насте, продолжим…
        Слава богу!
        - А она нас к себе пустит после того, что ты Римку за гриву таскал?
        - Кто? Стаська? Нас? Пустит! Заодно и узнаем - таскал ли я кого-нибудь вообще.
        - Зачем пришел?- спросила Настя, открывая дверь.
        - Стасик, это же я! Твой любимый!- Лешка развел руки в стороны, приглашая ее в объятия. Но она развернулась и пошла в комнату, оставив дверь распахнутой.
        Леша подтолкнул Ивана и прошептал:
        - Все-таки я кого-то обидел…
        Они прошли в небольшую прихожую. Дальше за дверью была кухня, откуда доносилась музыка - девушки из «Миража» пели о том, что музыка их связала. Иван вошел первым. За столом сидели рыженькая Римма и черненькая Люда, которая сразу встрепенулась при виде парней.

«Стоп!- подумал Иван.- Если Леша таскал за волосы Римму, значит, действительно я целовал Люду».
        У него на лбу даже пот выступил. Надо же, совесть еще не совсем потерял. Ему было стыдно за тот невинный поцелуй, будто он не поцеловал, а избил девушку. Иван поставил пакет с пивом у ножки стола. Бутылки звякнули.
        - Садись, Вань.- Настя вышла из комнаты с двумя рюмками в руке.- А где этот психованный?
        - Сзади,- ответил Иван и на ватных ногах подошел к стулу, по которому похлопывала ладошкой Люда.
        - Эй, жертва белой горячки!- Настя выглянула в коридор.- Что ты там встал? Неужели не зайдешь?- И втащила Лешку за рукав. Он стоял, низко опустив голову, и вид его был так комичен, что вызвал улыбку на лицах девушек.
        - Извиниться не хочешь?
        Леша что-то пробурчал себе под нос. Римма кивнула, а Люда хохотнула и прильнула к плечу Ивана.
        - Ладно, садись!- Настя толкнула парня в спину и, дождавшись, когда он сядет, запрыгнула ему на колени.
        Иван посмотрел на Люду - вместо нее на стуле сидел парнишка с посиневшим лицом.

«Сегодня моя очередь погонять девчонок».
        Он снова повернулся - призрак исчез, а Люда подмигнула ему. Ваня понял, что вечер перестает быть томным, призраки обязательно вернутся. Чтобы не повторить сценарий трехдневной давности, ему и Алексею надо уходить.
        - Вы что, совсем ничего не помните?- спросила Настя.
        Парни замотали головами.
        - Алкаши! Ладно Ваня, но ты, Лешка, полный придурок. Начал ругаться матом, бегать по кафе за какой-то старухой…
        - То есть я никого не бил?- спросил Алексей.
        - Конечно, нет! Еще успеешь кого-нибудь побить.
        - Прошу прощения,- перебил их Иван.- А что там Ваня?
        - Ты, конечно, тоже хам, но по крайней мере это хоть кому-то нравится,- назидательно проговорила Настя и посмотрела на Люду.- На будущее, Ванюш, хотя бы небольшой цветочек…
        - В смысле цветок?- Ваня туго соображал, что сделал не так.
        - В смысле, ты разучился ухаживать. Цветы, комплименты - вот что в наибольшей степени способствует проведению романтических вечеров в компании с девушкой. А у тебя как? Пиво, водка - и ты уже под блузкой…
        - Настя,- попыталась одернуть подругу Люда.
        - Простите нас, девчонки,- почти одновременно произнесли парни, девушки засмеялись.
        Дальнейшие события развивались стремительно и уже никого не смешили. Ваня увидел пацана, точнее, его голову. Сам подросток прятался за углом, а отрезанную голову высунул и поднял над столом.
        - Ваня, ты чего?- Люда вырвала свою руку из железной хватки Щеглова.
        - Прости.
        Ваня потянулся за бутылкой пива, которую протягивала ему обнаженная старуха. Она стояла на четвереньках прямо перед ним на столе. Иван вскочил и крикнул:
        - Сука!
        Лешка тоже встал, выпучил глаза.
        - Ванюха, уходим!
        Но они не успели. Вместо дверного проема в стену была встроена огромная гильотина. Пройти в коридор теперь можно было только через отверстие для головы, но, как только парни подошли ближе, «барашек» с визгом упал вниз, преградив выход. Иван и Алексей не раздумывая развернулись к девушкам, но их уже не было. Даже кухни не было. Они стояли в центре двора в окружении мертвецов.
        - Я буду считать до пяти.- Из толпы вышел скелет, обтянутый коричневой кожей, на нем была надета футболка с буквами «СССР».
        - Раз!- Призраки сузили кольцо.- Два!
        Парни переглянулись и на счет «три» бросились на мертвецов.
        Иван открыл глаза. И тут же солнечный свет пронзил их стрелами. Он огляделся. Лешка сидел в стареньком низком кресле, а сам он лежал на голой сетке железной кровати. Помещение, в котором они находились, было небольшим. У зарешеченного маленького окна стоял стол, напротив - кровать с лежащим Иваном, у третьей стены - кресло со спящим Лешей. Рядом валялись две табуретки.

«Неужели мы в «стакане»? Но когда?!»
        Иван попытался вспомнить вчерашний вечер, но не смог.
        Стоп! Но ведь в камере под народным прозвищем «стакан», кроме бетонного пола, ничего нет! Он свесился с кровати - пол был деревянным и покрыт стареньким ковриком с разводами, отдаленно напоминающими цветы.
        В кресле зашевелился Лешка.
        - Леха! Лешка!- позвал Ваня.- Где мы?
        Тот привстал и, схватившись за голову, снова упал в кресло.
        - В летней кухне.
        - Какой еще кухне?- не понял Иван.
        - Стаськина летняя кухня,- пояснил Леша.
        - Ни хрена не помню,- выдохнул Иван.- А как мы здесь оказались?
        Лешка задумался.
        - Черт его знает.- Пауза.- Я тоже ничего не помню.
        Щелчок в замочной скважине болью отдался в головах. Дверь открылась, и в помещение вошла Настя. В правой руке она держала бутылку, а в левой две рюмки.
        - Ну что, алкаши, очухались? Поднимите стулья, что ли.
        Алексей встал, поднял табуретки и сел на одну из них. Настя поставила на стол бутылку и рюмки.
        - Опохмелитесь - осталось.- Потом залезла на кровать и села, скрестив ноги.- Ну а теперь, раздолбаи, рассказывайте.
        Парни переглянулись и выпили.
        - А что рассказывать?- спросил Лешка.
        - А нечего? Вы ведете себя как придурки, а потом спрашиваете, что рассказывать? Первый ваш выкидон по сравнению со вчерашним был все равно что игра «Морской бой» по сравнению со Второй мировой войной. Сначала ты Римку чуть не покалечил, а ты, Иван, на Людку набросился. Это что, теперь так ухаживают?!
        - Ну что ты на нервы капаешь? Ты что, нам мать?!- закричал Лешка.
        - Настюш, пойми,- успокаивающе произнес Иван,- мы с Лехой сейчас попали в одну передрягу…
        - Постойте,- перебила его Настя,- дайте, я угадаю. Передряга ваша не запоем случайно называется?
        - Ну зачем ты…- Иван задумался. Первоначальное желание все рассказать сменилось мгновенной агрессией. Но она быстро утихла, осталось лишь понимание того, что никто им не поможет. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих.
        Он пошарил по карманам и в заднем кармане джинсов нашел то, что искал. Мятый листок. Рекламка. Подобрал ее на столе в слесарке или еще где. Наверное, кто-то из мужиков принес. На листке размером с поздравительную открытку был нарисован человек с застегнутым на «молнию» ртом. Внизу надпись: «Клиника «alcoholu.net» поможет вам держать рот на замке». Этот слоган больше походил на угрозу. И только по названию клиники люди могли догадаться, от чего и для чего нужно держать рот на замке.
        - Вот,- сказал Иван и передал листовку Насте.
        - Что это?- спросила девушка.
        - Наши планы на ближайшую жизнь.
        Щеглов и Федоров подошли к дому, который им указала Таня - продавщица из соседнего магазина. Димка Филиппенко когда-то задолжал ей, она нашла его, должок вернула, а адресок сохранила. Мало ли что. Вот и пригодился. Но она о смерти Димы не знала, просто решила, что парень бросил пить.

«Точно, бросил,- подумал Иван.- Скоро все мы так бросим».
        Теперь, стоя у его подъезда, парни решали, как представиться матери.
        - Давай просто. Мол, работали вместе в одном цехе,- предложил Леша.
        - Допустим, она поверит в то, что мы коллеги по работе (хотя мы сейчас больше похожи на коллег по литрболу). Допустим, мы ее убедим в том, что не смогли прийти на похороны из-за легкого недомогания. Но как ты собираешься выманить у нее какие-нибудь записи или дневники? Да и вообще, с чего мы взяли, что они существуют? Не все же такие творческие личности, как Саня. Даже если записи и есть, в лучшем случае она помашет ими перед нашими любопытными носами, и все - до свидания, уважаемые коллеги моего покойного сына.
        Иван ждал возражений со стороны Леши, но тот молчал. Он тоже ждал. И Ваня знал, чего ждет Лешка,- решения Ивана. Хотя Леша, один из немногих, кого встречал Иван на своем жизненном пути, мог сам все решить. Но так уж повелось - Иван решал, парни прислушивались. Даже Сашка, когда собирался в Чечню, пришел к нему попрощаться и спросить совета. Иван и сказать-то толком ничего не успел, просто произнес дежурную отговорку на все случаи жизни.
        - Все в этой жизни зависит от того,- сказал он тогда,- чего мы от нее хотим.
        Сашка обнял Ивана и шепнул на ухо:
        - Я так и думал.- Развернулся и ушел.
        Вот и сейчас Иван произнес вслух:
        - В этой жизни все зависит от того, чего мы хотим от нее.
        - А мы хотим выяснить, что с нами происходит,- подхватил Леша.
        - В конце концов поход к Димкиной матери - не самый худший вариант.
        И они одновременно шагнули к подъезду.
        Женщина положила на стол мятый листок в клетку, сложенный пополам. Иван развернул его.
        - Ребята, давайте чайку попьем.- Она подошла к плите и поставила чайник.
        - А покрепче у вас ничего нет?- спросил Алексей.
        Иван дернул его за рукав. Женщина напряглась, но сделала вид, что не услышала. Щеглов смотрел на лист. Ничего особенного там не было. Ручкой нарисован мертвец с протянутой вперед облезшей рукой. А слева от рисунка - надпись: «Боюсь, что я проснусь, а они останутся!»
        Иван сразу же вспомнил ее. Слово в слово было написано в дневнике Сашки. Он передал записку Алексею. Тот покрутил ее и бросил на стол.
        - Зоя Григорьевна,- обратился к женщине Иван.- Вы извините, мы откажемся от чая. У нас времени нет.
        - Да-да. Мы пойдем,- поддержал друга Алексей.
        Зоя Григорьевна проводила их до двери. Прощаясь, она вдруг сказала:
        - А вы ведь не из цеха Димы.
        Леша уже собирался выходить, но увидев, что Иван остановился и поворачивается к матери Димки, тоже замер у двери.
        - Нет, Зоя Григорьевна,- серьезно ответил Ваня.
        - Но вы в такой же беде, что и Димочка… был.
        - Да,- кивнули оба.
        - Я не знаю, ребята, что это у Димы было, белая горячка или еще что, но он на стены прыгал и орал, перед тем как повеситься.- Она выдержала паузу и произнесла: - Бросайте пить, ребята. Ни одного еще человека эта гадость до добра не довела. Вы же не только себя губите, но и близких своих. Бросайте!- И захлопнула дверь.
        - Не люблю я, когда так грузить начинают. Дома мать, Стаська туда же, а теперь и посторонняя тетка.
        - А ты не пей,- предложил Иван.
        - Не получается…
        - Ладно,- перебил его Ваня.- Что мы имеем в свое оправдание?
        - То же самое,- ответил Алексей, выходя из подъезда.
        - То же, да не то же. Нам от этого не легче. Мы знаем, что они видели мертвецов, как и мы. И все это после просмотра диска. То есть все, как и в нашем случае. Но как избавиться от видений, мы не узнали. Хотя один вариант у нас все-таки есть.
        - Постой, ты действительно думаешь, что просмотр фильма ведет к… ну, что мы повесимся?
        - Очень надеюсь, что нет. Леш, может, это обычная белая горячка? А мы с тобой бегаем, людей попусту тревожим… Насмотрелись всяких «Звонков» и возомнили, что умрем от просмотра этого слайд-шоу для психов. Мы умрем, если пить не бросим или к врачу не обратимся.
        Дальше они шли молча. Пока не остановились у «Магнолии».
        - Слушай, Леш, мы ходим по кругу. Знаем ведь, что диск принадлежит Эдику,- сказал Иван.- Или он знает, чей это диск на самом деле…
        - Да откуда ж нам знать? Ну, искал он его. Может, просто посмотреть хотел. А может, и не этот диск искал, а какой-то другой Сашке давал. Вот и приходил забрать.
        - Да. Пока не поговорим с Эдиком, мы ничего не узнаем. Веселый у нас отпуск получается! Днем водку жрем, ночью призраков гоняем…
        - Хорошо хоть днем их не видим…- усмехнулся Лешка.
        - Это совсем не значит, что они не стоят сейчас за твоей спиной.
        Леша замер, обернулся и громко выдохнул, когда никого, кроме подвыпивших парней, у
«Магнолии» не увидел.
        - Я чуть в штаны не наложил,- попытался он улыбнуться.
        - Ладно, расслабься. Пойдем лучше по соточке жахнем.
        Войдя в темную квартиру, Иван закрыл дверь, разулся и, пошатываясь, прошел в комнату. На ходу снял куртку и бросил на пол. Сегодня ни одного призрака. Странно. Завалился на диван, как спиленное дерево, и через минуту уже спал.
        Разбудил его слабый хлопок, будто кто крышку опустил на кастрюлю. Нет, не кастрюля, это мусорное ведро. Иван отчетливо слышал, как ведро сначала упало, а затем покатилось по полу из кухни к комнате, где он спал. Его охватил ужас, по спине побежали мурашки. Он даже представить себе не мог, кто катит ведро. Обернуться тоже не мог - шею и все тело сковала судорога.

«Мне это снится! Господи, сделай так, чтобы это был сон. Пожалуйста!- мысленно взмолился Иван.- Если меня не убьют призраки, я сам умру от разрыва сердца».
        Он услышал, как ведро, громыхая крышкой, вкатилось в комнату и остановилось рядом с диваном. Крышка еще раз хлопнула, становясь на место, и затихла. Иван наконец решился и резко повернул голову назад. Никого. Ведро стояло в метре от дивана, а того, кто его прикатил, не было.

«Чертовщина какая-то. Хотя чему удивляться? Перед Лешкой и стул кружил без чьей-либо помощи, и кровать взлетала».
        Да и с Иваном за эти четыре дня уже столько всякого произошло, что «невинное» появление ведра не могло потревожить его психику. Не могло, но потревожило. Ивана затрясло. Он подполз к стене и уставился на когда-то безобидное ведро. Тишина.
        Но долго себя ждать «мусорка» не заставила. Крышка взмыла над ведром и с грохотом опустилась. Снова поднялась и опустилась.
        И вдруг сквозь этот грохот послышался чей-то голос:
        - Пойдем, выпьем!
        Голос был утробный. Ивану даже показалось, что этот кто-то сидит в ведре. Грохот продолжался. Ваня только сильнее вжимался в стену.
        - Пойдем выпьем!
        Удар крышки.
        - Пойдем выпьем!
        Еще удар.
        - Пойдем выпьем! Выпьем! Выпьем!
        Иван не выдержал и закричал:
        - Заткнись! Заткнись! Заткнись, сука!
        И все стихло.
        Иван часто задышал и привстал. Ведро, или тот, кто управлял им, словно ждало этого. Оно медленно легло на бок и покатилось назад в кухню. Крышка, словно приклеенная, так и осталась на нем.
        - Ну что, братишка, не послушал меня?
        Саня?! Это был голос Сашки! Иван повернулся на голос. В кресле сидел Александр Котов в камуфляжной форме. Несмотря на темноту, Иван разглядел на его лице гниющие раны.
        - Саня?!- Иван слез с дивана.
        - Да, Ванюха.- Мертвец поднялся и подошел к нему.- Ты помогал мне здесь, а я помогу тебе там…
        - Где там?- спросил Иван, заранее зная ответ.
        - Я же говорил, не смотри фильм,- сказал Саша.- Зачем ты его посмотрел?
        - Хотел убедиться в том, что убил тебя не он.
        - Ну и что, убедился?!- заорал мертвец, подошел к Ивану и обнял его.
        Запах гниения заставил Ивана отвернуться.
        - Ничего, братишка, выход всегда есть.- Потрескавшиеся губы мертвеца растянулись в улыбке.
        Из кресла, где пять минут назад сидел Саша, встал еще один человек в камуфляже. Затем еще один. Вскоре мертвецы начали выходить из стен и окружать Ивана. Странно, но он чувствовал себя в безопасности рядом с Котовым.
        - Выход есть,- снова повторил Саша.
        Толпа расступилась, освобождая проход в кухню.
        - Ванюха, все в этой жизни зависит от того, чего мы от нее хотим.- Сашка подтолкнул Ивана вперед.- Ну скажи, для чего тебе жить? Жить между мирами. Ты должен решить сейчас - либо ты с нами, либо нет. Кстати, дочка твоя тоже с нами.- Иван услышал, как где-то в толпе заплакал ребенок, дернулся в сторону плача, но Котов преградил ему путь.- Не сейчас, братишка. Сначала тебе нужно решить, чего ты хочешь от жизни.

«А в самом деле, чего я хочу? Рано или поздно я закончу, как Димка, Васька или Мишка. Почему бы не ускорить процесс? Почему не закончить свое жалкое существование прямо сейчас?»
        Ведь он хотел это сделать, когда не стало дочки, когда ушла Марина. Что помешало? Друзья. А что мешает теперь? В том-то и дело, что ничего. Они остались с Лешкой вдвоем. А там…
        - А там, братишка,- произнес мертвец,- ты снова будешь с друзьями. И с дочкой.- Он будто читал мысли Ивана.- Тебе только нужно сделать два шага.
        Толпа расступилась еще шире, и Иван увидел: в центре кухни стоит табурет, а над ним, привязанная к крючку для светильника, висит петля. Она раскачивалась, маня к себе. И Иван пошел.
        - Два шага,- шептали мертвецы.- Два шага. Один - на стул, второй - с него.
        Иван подошел вплотную к табуретке и уставился на петлю. Мертвецы же остались в коридоре. Он был один на один со смертью.
        Такого чувства умиротворения Иван не испытывал никогда. Всему приходит конец. Последний листок из отрывного календаря жизни Ивана Щеглова уже планировал к земле. Он поставил ногу на табуретку…
        И тут раздался телефонный звонок. Иван дернулся и отшатнулся от петли, возвращаясь в реальность.
        Телефонный звонок вырвал Ивана из оцепенения. Он поднял трубку, но не решался поднести ее к уху, думая, что сейчас либо она расплавится, обжигая его пальцы, либо из нее высунется длинный язык. С трубкой могло случиться что угодно после всего, что он уже увидел.
        - Алло,- наконец произнес Иван. Во рту пересохло.
        - Привет, Ваня.
        А вот этого он никак не ожидал.
        Он не слышал ее голоса пять лет. Голос Марины будто вырвал его из этого кошмара. И перебросил в другой. В кошмар пятилетней давности. - Ну что ты? Он же не всегда был таким.- Полная женщина с пышными черными волосами, больше похожими на парик, сидела на диване и гладила по руке девушку лет восемнадцати.
        - Галина Анатольевна, я устала.- Девушка свободной рукой поправила короткую прическу.- Он последнюю неделю каждый день еле в дверь попадает.- Она заплакала.
        - Ну-ну, Мариночка, успокойся. Хочешь, я с ним поговорю?- Женщина выдержала паузу, будто ожидала ответа.- Эх, была бы жива его мама! При ней он себе такого не позволил бы… Давай, я с ним поговорю.
        - Нет, что вы. Спасибо большое, но я думаю, он сам должен понять.
        В кроватке у дивана зашевелился ребенок. Девушка подошла, поправила соску.
        - Надеюсь, он все поймет сам.
        Но когда Иван вошел в квартиру, женщины увидели, что он ничего не поймет. По крайней мере сегодня.
        Иван буквально ввалился через порог.
        - Ванюша! Что-то ты уставший какой-то… Иди, ложись спать.- Женщина встала с дивана и подмигнула Марине.
        - А, теть Галя! На девочку мою пришли посмотреть?
        - Да, Ванюш. Теперь у тебя их две. Поберег бы ты их.
        Иван, шатаясь, подошел к детской кроватке. Поагукал и, блаженно улыбаясь, плюхнулся на диван.
        - Теть Галя, я все, завязал. Давай с тобой выпьем, и все.
        - Нет уж, сынок. Я никогда эту гадость в рот не брала. Да и мужик мой, как в начале 90-х бросил, так и по сей день… Тьфу-тьфу-тьфу!
        - Да ладно тебе, теть Галь. Давай за дочурку мою.
        - Я сказала: нет!
        - Ну, нет так нет.- Иван развел руками и откинулся на спинку дивана.
        - Ладно, пойду я. Мариночка, укладывай своего ненаглядного.- Галина Анатольевна погладила девушку по руке, улыбнулась.- Все будет хорошо.
        Марина вздохнула и тоже улыбнулась в ответ:
        - По-другому и быть не должно.
        В темноте раздался плач ребенка. Ваня всхрапнул и повернулся на другой бок. Марина встала и включила ночник - желтую звезду на четырех батарейках.
        - Ну что ты, малышка. Аня, Анечка.- Она взяла дочку на руки, и девочка рефлекторно начала искать ртом материнскую грудь.- Проголодалась, моя маленькая. - Марина села на край дивана, скинула с плеча бретельку ночной рубашки, обнажив налитую грудь. Направила сосок девочке в рот и слегка надавила. Ребенок схватил губами материнскую плоть и начал жадно сосать, а наевшись, снова заснул.
        Марина встала и хотела уже положить девочку в детскую кроватку, но передумала. Еще придется вставать, а так они втроем замечательно разместятся на диване.
        Она положила дочку посередине и через пять минут уже спала.
        Ей приснились похороны. Но она почему-то веселилась, просто сияла. Во сне Марина не видела ни гроба, ни покойника. Не было даже провожающих в последний путь. Но она точно знала, что находится на похоронах. Странная тишина… Вдруг девушка услышала то, что являлось неотъемлемой частью траурного шествия. Тихий плач по нарастающей превращался в вой профессиональной плакальщицы. Марина повернулась. Никого. Когда вой усилился, она проснулась.
        Вой не ушел вместе с остатками сна, а наоборот, усилился. Солнечный свет из окна падал на подушку рядом с Мариной.
        Она подняла голову и первое, что увидела,- очень спокойное личико Ани. Иван сидел на полу и плакал.

«Так вот кто выл,- подумала Марина и перевела взгляд на девочку.- Как это он еще дочку не разбудил».
        И тут на нее волной нахлынуло понимание происходящего. С девочкой что-то не так.
        - Она умерла,- сказал Иван и снова завыл.
        Марине хотелось закричать на мужа. Заткнись! Заткнись! Ты разве не видишь, девочка спит?! Хотелось, но она не смогла произнести ни звука. Молча подняла ребенка и прижала к себе, все еще надеясь, что девочка начнет искать ротиком материнскую грудь. Но этого не произошло.

«Может, я ее туго запеленала? Сейчас, девочка, сейчас».
        Марина начала рвать пеленки на безжизненном тельце. Ничего. Встала с дивана, подошла к телефону и трясущимися руками набрала «03». Сухо ответила на вопросы диспетчера. Положила трубку.
        Что произошло? Как такое могло случиться? Почему? Она вернулась в комнату. Все так же. Аня мертва. Иван сидит на полу. Слава богу, хоть выть перестал. Сделав шаг в глубь комнаты, Марина потеряла сознание и упала на пол.
        Носилки поднимать не стали. Ваня сам отнес тело дочери к машине «Скорой помощи» и всю дорогу держал младенца на руках. Марина, сидевшая рядом, смотрела прямо перед собой невидящим взглядом.
        - Ты знаешь, Федор, случаи смертности в младенчестве участились,- услышал Иван голос фельдшера, обращавшегося к водителю.- Вчера по телевизору видел, что есть, мол, даже статистика по странам. Про Россию я прослушал, но, думаю, у нас она куда больше, чем в Америке. Так вот, в Соединенных Штатах умирает каждый двухтысячный младенец. Черт знает что! И в большинстве случаев по вине родителей. В Израиле посадили на двадцать лет такого вот папашу.- Фельдшер махнул в сторону салона, показывая на Ивана, но заметив, что оконце в перегородке, разделяющей салон и кабину, открыто, тут же покрылся румянцем, закрыл форточку и замолчал.
        Марина посмотрела на Ивана и без каких-либо эмоций сказала:
        - Она спала в кроватке, это я нашла ее мертвой.- И опустила голову.
        На руки ей было куда приятней смотреть, чем на ненавистного мужа и мертвого ребенка.
        Она все поняла.
        Иван стал причиной смерти дочери. Он перевернулся ночью и придавил девочку своим телом. Он, когда пьяный, неспокойно спит, вот и накрыл ее. Проснулся Иван оттого, что левое плечо затекло. Он повернулся на спину, посмотрел на Марину - отвернувшись к стенке, она спала.
        Иван встал и подошел к кроватке Ани. Увидев, что там никого нет, он едва устоял на ногах. Сколько передач видел о кражах детей, которых потом продают на органы! Спотыкаясь, Иван подошел к дивану, не решаясь разбудить жену. Да и что бы он ей сказал? Милая, у нас украли ребенка?
        На подушке, под одеялом, там, где только что лежало его затекшее плечо, он разглядел розовый чепчик и резко откинул одеяло. Ноги у него подкосились, и Иван упал на пол, где и просидел до приезда «Скорой». Сначала тихо заплакал, потом - завыл.
        Если б он тогда не напился…
        Если б он тогда сразу же вызвал «Скорую»…
        И еще много «если» крутилось в его голове. Все тогда было бы по-другому.
        Его ни в чем не обвинили.
        Врач-патологоанатом объяснил Ивану причину смерти.
        - Вскрытие показало SIDS - синдром внезапной смерти грудного ребенка.
        - Я не совсем понимаю…- Иван плохо соображал, о чем ему говорят.
        - Дело в том, молодой человек, что это мало кто вообще понимает. Дети умирают, институты исследуют.
        - Ну и что? Что-нибудь…
        - Ученые установили, что у внезапно скончавшихся младенцев существовало отклонение в работе мозга. В результате ребенок может запутаться в одеяле, а удушье не вызывает у них кашля или плача.
        Ох, как же хотелось Ивану сознаться и получить двадцать лет!

«А лучше бы меня расстреляли!»
        Хотелось, но он быстро остыл, понимая, что Анечку не оживишь. А теперь, оказывается, он и не виноват вовсе.
        Марина сразу же из морга уехала к родителям в деревню. Иван увидел ее через три дня на похоронах, но подойти не решился. Так и простоял в стороне. А вечером напился в стельку.
        Еще через неделю приехал тесть и забрал Маринины вещи. Он же и сообщил Ивану о разводе.
        - Ты пойми, потерять ребенка - это же… это же…- Бывший родственник не смог закончить фразы.- В общем, вам надо пожить отдельно. Какое-то время.
        Мировой мужик. Знал, что его дочь и близко к Ивану не подойдет, вот и успокаивал.
        Вечером Иван снова напился.
        Теперь, спустя пять лет, она позвонила ему.
        - Здравствуй, Марина.- Во рту пересохло. Каждое слово резало глотку.
        - Ваня, как ты?
        - Все нормально. А у тебя как дела?
        Как он сейчас хотел, чтобы она оказалась рядом! Как ему не хватало ее! Все эти годы не хватало. Иван вдруг почувствовал себя так одиноко, что захотелось выть. Как тогда, когда разрушилась его жизнь.
        - Я сейчас в Москве. Работаю. В общем, все нормально.- Пауза.- Ваня, у тебя точно все в порядке?
        - Знаешь, если даже что-то и случилось, я этого не заметил.- Иван попытался улыбнуться.
        - Это хорошо. А то мне сон приснился. Кошмар. В точности, как тогда… В ночь, когда умерла Аня. Я не рассказывала тебе. Я шла по кладбищу и смеялась. Смеялась, понимаешь?
        Он не понимал, но то, что смеяться во сне - это к слезам, знал с детства.
        - Это к слезам,- сказала Марина и замолчала.
        - М-м-м…
        - Мне тебя не хватает,- вдруг на одном дыхании проговорила она.
        Тут Иван не выдержал и заплакал.
        - Алло, алло! Ваня, ты меня слышишь?
        - Да. Связь плохая, наверное. Марина, я хотел тебе сказать… Тогда, после вскрытия… Я не убивал нашу девочку. Такие смерти нередки в младенческом возрасте.
        - Я знаю. Просто…
        - …нам надо было пожить отдельно,- одновременно произнесли оба.
        Снова неловкое молчание.
        - Марина, я люблю тебя.
        Вот это да! Язык действовал быстрее, чем мозги.
        - Я тебя тоже.
        Сегодня ночь сюрпризов.
        - Ваня, ты почему молчишь?
        - Тебя слушаю.- Чувствуя себя подростком, он стоял и слушал ее, затаив дыхание, боялся произнести хоть слово.
        - Ваня, я на следующей неделе собираюсь к родителям. В Салимов хочу заехать. К Бэлке. Помнишь ее? Ну и к тебе, конечно…
        Сюрприз за сюрпризом.
        Ваня даже забыл на время о нависшей над ним и Лешкой опасности. Смертельной опасности.
        Распрощавшись с бывшей женой, он, улыбаясь, вошел в комнату. Улыбку как рукой сняло.
        На диване расположились мертвецы. У обнаженной старухи на руках сидел младенец. На ребенке был тот же розовый чепчик. Что это его покойная дочь, оставалось только догадываться. Лицо, объеденное червями и крысами, один глаз отсутствует. Мертвый ребенок протянул к Ивану облезшие ручки.
        Глава 12
        Сегодня Леша решил не спать. Он сел на пол в дальнем углу комнаты, оттуда просматривался каждый уголок небольшого помещения. Особенно внимательно следил за кроватью. Леша на нее не только сесть не решался, но и подходить ближе, чем на метр. Она была не на его стороне.
        Алексей чувствовал, что сегодня переломная ночь. Либо они убьют его, либо он убьет… себя. Пока ничего не происходило, в квартире было тихо. Леша даже начал клевать носом, а потом и вовсе заснул. Ему снился сон.
        Он и отец шли по тому самому злосчастному переулку. Мальчишка что-то весело рассказывал отцу. И тут прозвучал этот гнусавый голос:
        - Эй, папаша!
        Теперь Леша тащил отца за руку назад, к кинотеатру. Отец нагнулся к сыну и сказал то же, что и тогда, пятнадцать лет назад:
        - Беги, сынок! Беги!
        Леша не хотел, но побежал. Он все делал, как тогда, только в этот раз знал, чем все закончится. Он подбежал к мужчине, выбивающему палас. Выслушал жену подкаблучника. Взял палку и побежал к переулку. Завернул за угол серого здания и замер…
        Алексей стоял в собственной спальне. Мотнув головой, осмотрел себя. Барьер в пятнадцать лет был снова преодолен. Ему двадцать пять, и он стоит с ножкой стула в руке в своей комнате.

«Интересно, мне это сейчас снится или…»
        - Ну что, сопляк, вот и свиделись?
        Этот мерзкий гнусавый голос Леша узнал бы и через сто лет. Перед ним появились те четыре парня, которые лишили Лешу отца.
        - Ты, значит, живешь?- ухмыльнулся парень маленького роста, и в его руке щелкнул выкидной нож.
        Лешка не мог понять, где находится. Он стоял в собственной спальне. Сколько времени прошло - полчаса или полминуты? Алексей потерял счет времени. Он вышел из комнаты. Встал с пола, на котором сидел, и вышел в коридор. Или нет? Перед ним были убийцы его отца?! Он ничего не мог вспомнить.
        Сейчас он стоял в поле. Его окружало множество белых цветов. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Леша увидел вдали горы. Солнце опускалось за вершины, но было еще светло. Он стоял и не знал, куда ему идти. Слабый ветерок дул в лицо.

«Как здесь хорошо»,- мечтательно подумал Алексей. Но это приятное чувство вылетело из головы, как только Леша понял, что через час станет совсем темно, а он даже не знает, где находится. Помощи ждать неоткуда.

«Мне б подсказку хотя бы».
        Подсказка пришла сама собой. В ста метрах от Лешки стоял его покойный отец и манил к себе.
        - Иди ко мне, сынок!- говорил он.
        Алексей подошел. Отец совсем не изменился. Ему было, как и пятнадцать лет назад, тридцать два года. Сейчас сын и отец со стороны походили на двух братьев. Очень похожих братьев.
        - Здравствуй, сынок!- поздоровался отец.
        - Привет, папа!- Алексей почувствовал внутри себя такую же легкость, как тогда, когда отец сказал, что родится Дэн.
        - Папа, ты ко мне давно не приходил.
        - До тебя было не достучаться, сынок.
        Лешка молча стоял перед отцом и думал, что ему нечего сказать. И еще было стыдно. Стыдно за…
        - Алеша, я хочу тебе кое-что показать.- Отец повернулся, увлекая за собой сына.
        Алексей даже не заметил, когда произошла смена декораций. Вместо ромашкового поля он увидел пустынный дворик какого-то городка. У потрескавшейся стены жались друг к другу два парня лет двадцати. Стоявший перед ними подросток размахивал выкидным ножом и что-то кричал. И хотя ничего не было слышно, Леша знал, что говорит мальчишка. Потому что этим подростком был он сам десять лет назад.
        - Здорово, пацаны!- Алексей протянул им руку.
        Ребята замялись, но все-таки подали руки. У одного из них Леша заметил перстень на правой руке.
        - Друзья мои, тут такое дело,- начал он и достал нож,- очень конфиденциальное.
        Парни зажались и, казалось, стали меньше ростом.
        - Ребята, лучше не надо,- вдруг пролепетал один в новенькой кожаной куртке.
        - А почему это?- спросил Алексей, но нож так и не открыл.
        - Ребята, я сотрудник…- парень замолчал на полуслове. Лезвие Лешкиного ножа с щелчком выскочило из рукоятки и сверкнуло в лучах солнца.
        - Снимай куртку, сотрудник. А ты кто? Тридцатник?- Вопрос был адресован второму.
        - Нет, ребята! Я такой же, как вы…
        - Котлы покажи,- приказал Леша.
        - Что?- не понял парень.
        - Часы,- пояснил Иван.
        Вот тут-то и случилось то, чего никто не ожидал. Даже Алешка. Сотрудник снял куртку и передал Ване. Алеша посмотрел на него и замер, как потом оказалось, перед броском. На парне была красная футболка с четырьмя белыми буквами: СССР…
        Отец повернулся к Алексею.
        - Теперь ты вспомнил, что произошло тогда?
        Конечно, вспомнил. Он просто никогда и не забывал. Леша тогда чуть не убил человека. Если бы не Ваня…
        - Папа, не надо…- Суровый взгляд отца заставил его замолчать.
        - Вот с тех пор до тебя и не достучаться.
        - Папа, я должен был быть таким, чтобы выжить.- Голос Алеши дрогнул.
        - Это там ты выживал, когда раздевал парней?! По-твоему, и те тоже выживали, когда резали мужчину с десятилетним ребенком?!
        - Папа, не надо,- только и смог сказать Алексей. Он сел на землю, подминая под себя белые цветы. Больше не смог сдерживать накопившуюся горечь и заплакал.
        - Поплачь.- Отец сел рядом и обнял его.- Сынок, надо выбираться из этого болота. И никто тебе не сможет помочь, кроме тебя самого.
        - Я хотел быть, как те парни,- сбивчиво начал Алеша.- Понимаешь? Я думал, если меня будут бояться, то со мной и моими близкими никогда не случится такого… Того, что случилось с нами.
        - Алеша, беда настигает и сильных, и слабых, и бедных, и богатых. Перед лицом опасности все равны. Сынок, ответь мне на один вопрос.
        Алексей поднял на отца красные от слез глаза. Он ждал.
        - Многие ли из тех, кто боится тебя, придут тебе на помощь? Можешь не отвечать. Ответ очевиден. Большинство из них с радостью воспримут новость о твоем несчастье.
        - Папа, что мне делать?
        - Бросить пить!- твердо сказал отец. И исчез.
        Леша огляделся. Темнота сгущалась. Белые ромашки сворачивали свои головки, готовясь к ночи. Вдруг вдалеке он увидел свет. Встал и медленно пошел в сторону спасительного огонька. Чем ближе подходил к огоньку Леха, тем спокойней становилось на душе.
        Вдруг на его пути возник пластиковый столик для пикника. Алексей настолько был увлечен светящимся окном, что буквально налетел на него, отчего на столе звякнули бутылки.
        Алеша медленно отошел назад. Над столом зажегся свет, но Леша не увидел никаких осветительных приборов. Столб света, казалось, бил из-под земли. Но не это поразило его. Вокруг стола сидели самоубийцы: Димка и Вася, Мишка и Саня. У каждого из них на шее петля. Эти петли были связаны над столом в один толстый канат и уходили в отверстие для зонта. Два стула были свободны. Леша сразу догадался, для кого они.
        Мертвецы смотрели на него и улыбались. Сашка поманил друга:
        - Иди, Леха, выпьем,- и показал на бутылки на столе.
        Из узла в центре отделилась веревка и, словно змея, накинулась на Алексея. Он уклонился. Веревка еще раз попыталась добраться до него, но безрезультатно. Тогда она свернулась в петлю и легла на один из свободных стульев.
        - Иди, уже все готово,- сказал Дима.
        И Леша побежал! Залетел в калитку, пробежал через двор к обитой дерматином двери, открыл ее и только в коридоре этого дома понял - он находится у Федора Логинова.
        - Ну и долго же ты ссышь,- услышал он голос Жанны Смирновой.- Мы уже собирались тебя искать.
        - Кто это - мы?- не понял Алексей.
        - Мы - это мы!
        Из темноты дальнего угла отделились четыре тени. Три в человеческий рост и одна маленькая. Жанна исчезла, на ее месте появилась голая старуха. Тени обрели плоть, и на Лешку теперь смотрели мертвые парни из переулка. Еще до того, как они заговорили, Леша обратился в бегство.
        Иван открыл дверь. На пороге стоял запыхавшийся Лешка. Он буквально ввалился через порог.
        - Ванюха, нам конец!
        - Проходи в кухню.
        Пока Иван ставил на плиту чайник, Лешка вкратце пересказал все, что случилось с ним ночью. И в конце рассказа заключил:
        - Надо бросать, Ваня. Тогда будет шанс.
        - Наша с тобой, Леха, жизнь похожа на календарь, где каждый день - праздник,- сказал Иван.- И листы в нашем календаре заканчиваются.- Он вспомнил, как, подойдя к петле в кухне, подумал о последнем планирующем листке календаря.- Помнишь, еще с советских времен в заводской столовой висит плакат?
        - Какой? У нас самообслуживание?
        - Да нет! Тот, где нарисован отрывной календарь. Оторванные страницы разбросаны, и на каждом нарисована бутылка. А посередине плаката надпись: «Пора остановиться!».
        - Ну, вроде мы и так остановились…
        - Да, но это не факт, что мы выживем,- задумался Иван.- Хотя, если не умрем, не опохмелившись…
        - Надо идти к Эдику,- перебил его Леша.- Он - наша последняя надежда. Знаешь, Вань, а я сегодня за малым не повесился. Мне Стаська позвонила под утро.
        Они сидели на кухне, там, где два часа назад с потолка свисала петля. Лешка сидел на том самом табурете, с которого нужно было сделать шаг Ивану. Последний шаг. Но Ваня ничего не сказал Леше об этом.
        - Если я выберусь…- Леша осекся и поправил себя.- Если мы выберемся, я женюсь на Насте.
        То, что Лешка назвал свою подругу нормальным женским именем, уже о чем-то говорило. Но он еще собирался на ней жениться. Вот сюрприз так сюрприз!
        - Значит, если мы выживем, будут две свадьбы,- улыбнулся Иван.
        - Да ну! И кто эта счастливица?
        Иван знал, что Лешка все понял.
        - Она мне позвонила тоже под утро. Теперь я ее никуда не отпущу.- Он встал и пошел к плите, достал с полки над раковиной две кружки, налил кипятка.- Давай, дружище. Теперь ничего крепче кофе.- И пододвинул к другу жестяную банку.
        - Ой, не знаю, пойдет ли? Боюсь перевести продукт.
        Напряжение ослабло, и парни дружно рассмеялись.
        Если еще пару часов назад Иван не знал, для чего живет, то теперь, после звонка Марины, его серая жизнь окрасилась во все цвета радуги. Несмотря на нависшую над ними угрозу, появился смысл бороться. Бороться и побеждать.
        - Послушай, Вань. Тут это, бредовая идейка нарисовалась,- неловко произнес Леша.
        - Ну, давай свою идейку!
        - Помнишь фильм «Звонок»? Там, если переписать фильм и дать кому-нибудь посмотреть, можно выжить…- Леша вопросительно посмотрел на Ивана.
        - Может быть. Но беда в том, что диск в проигрывателе, а тот не отдает его,- усмехнулся Иван.
        - Как?- округлил глаза Леша.
        - Да вот так! На помойку только его.
        Они допили кофе и прошли в зал. Иван сел на диван, Лешка в кресло. Кофе не хотел усваиваться, организм сопротивлялся любому вторжению в него. Парни вспотели, будто вагоны разгружали. Да и вялость какая-то, не сравнимая ни с чем. То клонило в сон, то сердце начинало стучать при каждом звуке, возвращая неимоверную бодрость. Но через какие-то пару минут веки снова наливались свинцом. Тело засыпало, а мозг, зараженный паникой, продолжал работать, обостряя слух. Ивану казалось, что он слышит даже, как кто-то чихнул в соседнем доме.
        Он встал, подошел к Лешке и сильно толкнул его.
        - Леха, нам надо двигаться. Иначе мы умрем раньше, чем придут призраки.
        - Нам пора навестить Эдика,- вяло произнес Леша.
        - Ладно, пошли. Сегодня надо выловить его. Тем более что у нас больше не осталось никаких вариантов.
        Жиров набрал номер доктора Соколова. Гудки. Ну, давай! Давай же! Вдруг щелчок.
        - Приемная доктора Соколова. Чем мы можем вам помочь?
        - Алло! Наташенька, Илья Сергеевич у себя?
        - А кто его спрашивает?
        Чертова кукла! Официальный тон этого раскрашенного манекена раздражал Эдика, но он как можно вежливее ответил:
        - Эдуард Жиров.
        Он услышал шорох бумаг, потрескивание. Потом манекен с накрашенными губами произнес:
        - Эдуард Филиппович? Вы знаете, а Ильи Сергеевича сегодня не будет.
        - Передайте ему, что я звонил.
        На другом конце раздался щелчок, и гудки перебили Жирова на полуслове.

«Она даже не дослушала меня! Сука! Надо ехать к этому доктору Алкоголю».
        Эдик встал и, пошатываясь, пошел в ванную. Он шел осторожно, стараясь не споткнуться о бутылки на полу.
        Наконец этот нелегкий путь удалось преодолеть. Включил свет. Тусклая лампочка осветила бежевые стены, пожелтевшую ванну с отколотой эмалью. Зеркало напомнило о вчерашнем приступе. Из центра овала, будто паутина, к краям расходились трещины. Это он сам с собой повздорил. Несмотря на повреждения, зеркало все-таки показало Эдику, что дела его ни к черту. А точнее, на лице отражалось его внутреннее состояние.
        Он брызнул себе в лицо холодной водой. Поморщился.

«Надо бы побриться, а руки трясутся. Так и до самоубийства недалеко. Чик по горлышку - и нет Эдика».
        Трясущейся рукой Жиров достал с полки пластиковый стаканчик с бритвенными принадлежностями и попытался выудить станок. Не получилось. Перевернул стакан. Сморщенный тюбик крема для бритья, облезший помазок и станок выпали в раковину. Он еще раз зачем-то тряхнул стаканчик, и оттуда выпала тонкая пластинка. Эдик задумался. Словно под гипнозом доктора-мать-его-Соколова, он смотрел на блестящую поверхность лезвия. Затем придавил стальную пластинку к керамической поверхности раковины и со слабым скрежетом потянул вверх. Поддел большим пальцем и поднял к лицу. Если бы он сейчас что-нибудь замечал, кроме бликов на стальной поверхности, то наверняка увидел бы - руки больше не тряслись.
        Эдик перевел взгляд на левое запястье и увидел сплетение синих вен. Ему показалось, что одна из вен сильно пульсирует, будто кто-то внутри бьется в истерике, пытаясь выбраться наружу. Эдику вдруг захотелось помочь существу, находящемуся внутри его кровеносной системы. Полоснуть - и все. Всем сразу станет хорошо. Он представил, как кровь мощным потоком освобождает его. Освобождает всех. С каждым ударом сердца.

«Нет!»
        Эдик встрепенулся. Рука с лезвием, поднесенная к левому запястью, снова затряслась. Он отбросил пластинку и уперся руками в края раковины.

«Нет, не сейчас! Сначала надо поговорить с Ильей. Может, все еще наладится и ребята выживут. А потом уже можно подумать об освобождении места под солнцем для более достойного обладателя разума».
        Бриться он не стал в целях безопасности. Умылся, намочил волосы и тщательно расчесал их. Прошел в кухню. Достал из холодильника бутылку водки, откупорил и сделал два глотка из горлышка. Отрыгнул. Хороший знак, желудок работает. А вот поесть-то и нечего. Эдик посмотрел в сковородку с остатками жареной картошки. По застывшему жиру пробежал таракан и скрылся под хлебницей. Он поежился от отвращения, сделал еще один глоток и поставил бутылку рядом со сковородой.
        Затем встал и осмотрел себя. Не мешало бы душ принять. Трусы все в желтых пятнах. Еще пара дней - и их можно ставить у кровати. Сменить бы, да вряд ли он сейчас найдет что-нибудь чистое. Ладно, раздеваться не придется.
        Эдик влез в джинсы, надел черную водолазку, разыскал носки, но только от разных пар. Вышел в прихожую, обулся в старенькие стоптанные кроссовки и накинул зеленую ветровку с капюшоном. Словно вспомнив что-то, похлопал себя по карманам - кошелек на месте. Подошел к двери, подумал и вернулся в кухню. Сделал еще глоток из бутылки и быстро вышел из квартиры.
        Настроение улучшилось, но, чем ближе он подходил к клинике «alcoholu.net», тем сильнее пульсировала вена на левом запястье. И Эдик уже даже слышал тоненький голосок существа, бьющегося в ней:
        - Выпусти меня, выпусти! И всем будет хорошо! Просто сделай надрез!
        Эдик схватил левое запястье правой рукой. Голос затих. Но только на время.
        Эдуард вошел в кабинет и без приглашения плюхнулся в одно из кресел перед столом.
        - Что, так все хреново?- спросил Илья, выказав все свое неуважение к вошедшему.
        - А ты как думаешь, Айболит?- ухмыльнулся Эдик и отрыгнул.
        - А никак,- ответил доктор. Просто, без эмоций.
        - Никак? Никак?!- закричал Эдик, брызжа слюной. Он был пьян. Это Илья понял сразу, как только пациент вошел в кабинет.
        - Не надо так нервничать, Эдуард Филиппович. И кричать тоже не надо. Объясните, в чем дело.- Пауза.- Прошу вас.
        Эдик сидел сгорбившись и затравленно смотрел на Илью Сергеевича. Со дня их последней встречи он постарел лет на десять.
        - Они тоже умрут, да?- Глаза Эдика наполнились слезами.
        - Думаю - да. Но это уже не важно. Процесс пошел. Механизм запущен. Эксперимент практически закончен,- улыбнулся Илья.
        - Какой эксперимент?- спросил Эдик, по-детски шмыгнув носом.
        - Вон, видишь?- Соколов показал на стеллаж с медицинскими энциклопедиями.
        На одной полке вместо книг стояли такие же черные коробки, как та, что гуляла по рукам. Эдик теперь даже и не мог с уверенностью сказать, у кого она. У Ивана? У Алексея? А может, у Максима?
        - Здесь порядка семидесяти копий. Для начала неплохо, да?- Илья развалился в кресле.
        - Какой эксперимент?- повторил Эдуард.
        - Эти молодцы были подопытными кроликами в великом, на мой взгляд, эксперименте.
        - Ты знал? Ты знал, что они все вот так…- у Эдика язык не поворачивался сказать, что парни повесились,- …умрут?!
        - Их смерти - во благо,- произнес Соколов и улыбнулся еще шире.
        Эдик опустил голову и зарыдал.
        Илья посмотрел на наручные часы. Надо выпроваживать эту царевну Несмеяну.
        - Если у вас ко мне все,- перешел на официальный тон Илья Сергеевич,- то я бы хотел распрощаться с вами. Желательно навсегда.- Он встал из-за стола и подошел к Эдику.
        Тот поднял на Илью полный боли взгляд и, тоже поднимаясь, закричал:
        - Сука, ты хотя бы понимаешь, что убиваешь людей?!
        - Людей? Человек - это живое существо, обладающее даром мышления и речи. Понимаешь, Эдуард Филиппович, обладающее даром мышления! А эти твари никак не вяжутся с этим понятием.- И он снова улыбнулся.
        Эдуард не смог больше сдерживать боль и ненависть. Он набросился на скалящегося врача. У Соколова была хорошая реакция, он ловко поднырнул под руку Эдика и дважды ударил его. Жиров упал, стукнувшись головой об шкаф с энциклопедиями. Перед тем как упасть, он видел, что Илья Сергеевич продолжает улыбаться.
        - А теперь пошел вон отсюда!
        Эдик поднялся, пошатнулся и, не оглядываясь, вышел из кабинета Соколова.
        - Совсем мозги пропил, а туда же. Людей ему жалко…

* * *
        Жиров вышел на улицу. Остановился, смахнул слезу.
        Как же муторно, тяжело внутри! Как жить-то дальше? Он все знал! Он знал, что убивает людей, и ничего не сказал. Что теперь делать? Пойти в милицию? И что? В лучшем случае его пошлют, а в худшем…
        О том, что будет в худшем, ему думать не хотелось. Эдик прекрасно знал: за доведение до самоубийства есть статья. Но это еще надо доказать. Если все-таки докажут, то и Эдику достанется. Кто дал парням диск? Не кто иной, как соучастник Эдуард Филиппович Жиров.

«Нет, в тюрьму я не пойду. Лучше умереть».
        А если не докажут, то и смысла никакого нет обращаться в милицию.
        Хотелось выпить. Во рту пересохло, в голове гудело. Эдик достал из внутреннего кармана куртки рваный кошелек. Открыл его. Достал мятые сторублевые купюры и пересчитал их. Тысяча двести рублей.

«До конца жизни хватит»,- усмехнулся он и пошел к киоску с многообещающей надписью: «Утоли свою жажду».
        Когда Эдик входил во двор своего дома, он сразу же увидел парней в кожаных куртках. Этих двоих он узнал бы даже с завязанными глазами. Он их ждал.
        Сердце забилось сильнее.

«Если они сейчас меня убьют, то поделом мне».
        Эдик подходил к подъезду, медленно переставляя ноги. Он пытался пройти незамеченным, насколько, конечно, это позволял пустой двор, чувствуя себя тараканом, которого вот-вот заметят и обязательно прихлопнут тапком. Ох, как хотелось выпить! Жиров уже собирался войти в черноту подъезда, когда его окликнули:
        - Эдик!
        Он повернулся. У скамейки под засохшей ивой стояли Алексей и Иван.
        - Ну, куда же ты пропал?- широко улыбаясь, спросил Лешка.- Мы прямо обыскались тебя.
        - Ребята,- разлепил пересохшие губы Эдик,- это я виноват.
        Улыбка мгновенно сошла с Лешкиного лица, и он со всей силой ударил Жирова под дых. И настолько быстро, что сам от себя не ожидал такого. Эдик согнулся пополам, но сумку с водкой не выпустил.
        Иван подошел, чтобы помочь ему выпрямиться. Жиров дернулся было, но, поняв, что Иван не собирается его бить, пошел с ним к лавочке.
        - Зачем?- просто спросил Иван.
        Они сели на скамейку, и Эдик рассказал все - начиная с первого знакомства с Ильей Сергеевичем Соколовым и заканчивая сегодняшним разговором.
        - У него семьдесят дисков в шкафу,- закончил он и отхлебнул водки из бутылки.
        - Ну а почему же ты ничего не сказал, когда Саня брал диск?- спросил Иван.
        - Струсил.
        - Из-за твоей трусости мы друга потеряли,- со злостью в голосе проговорил Леша и протянул руку за бутылкой.
        - Мы не пьем!- одернул его Иван.
        - Да,- согласно кивнул Леша.- Она сама.- И быстро убрал руки за спину. От греха подальше.
        - Ладно, пошли.- Иван встал и, не попрощавшись с Эдиком, направился в сторону остановки. Леша еще раз посмотрел на бутылку в руке Жирова, мотнул головой и последовал за Иваном.
        - Леш!- позвал его Эдик.- А мне что теперь делать?
        Лешка пожал плечами и произнес первые пришедшие на ум слова:
        - Вся наша жизнь зависит от того, чего мы от нее хотим.
        Эдик долго смотрел вслед парням.
        - Сломайте ему пару ребер и за меня,- прошептал он, отбросил на две трети опустошенную бутылку, встал и пошел к подъезду.

«Чего мы хотим от жизни?» - повторял он слова Алексея.
        Эдуард Филиппович Жиров уже ничего от нее не хотел. Даже пить осточертело.

* * *
        Существо в вене снова начало слезно просить выпустить его.

«Может, от этого мне так тяжело? Может, выпустив его, я освобожусь сам?»
        Эдик вывернул левую руку и посмотрел на вздувшуюся вену. Существо внутри било маленькими кулачками.
        - Сейчас, сейчас…
        Он достал из сумки еще одну бутылку водки, открыл и сделал три глотка из горлышка. Пошел в ванную и включил горячую воду. Глотнул еще водки. Когда ванна наполнилась, залез в нее, не разуваясь и не снимая одежды. Сделал еще три глотка и уронил бутылку. Взял лезвие. Руки не дрожали. Существо в предвкушении свободы притихло. И Эдика на миг посетили сомнения.
        - Получается, вы умерли, когда от вас ушла жена?- вспомнил он слова доктора Соколова.
        - Получается, так,- прошептал Эдик и с нажимом провел лезвием по запястью.
        Кровь бурным потоком хлынула из открывшейся раны.
        Он переложил лезвие в другую руку и провел по правому запястью.
        - Получается, так.
        Глава 13
        Два высоких парня в кожаных куртках вошли через вращающуюся дверь. Их тяжелые шаги гулко разносились по вестибюлю. В этих чеканных шагах сквозила ярость, которая заставляла все живое убегать, поджав хвост. Но вахтер, дед Савелий,- человек бывалый. Как потом он скажет милиции: «Я таких в молодости по пять штук за раз упаковывал».
        Поэтому, мол, он их и взял на заметку. Наклонится к человеку в форме и прошепчет:
«Я сразу понял, что кто-то сегодня умрет. Вот и позвонил вам».
        Но это будет потом. Сейчас же старик чуть не наложил в штаны от страха, когда тот, что выше ростом, остановился напротив конторки и посмотрел на него. Вахтер решил даже позвонить в милицию, но поднять трубку помешал мрачный голос подошедшего:
        - Отец, нам нужен Соколов Илья Сергеевич…
        - Второй этаж, комната двадцать три,- быстро проговорил дед Савелий.
        - Спасибо, старик. Ты спас сегодня двух неплохих ребят.- И парень улыбнулся так печально, что Савелий поначалу передумал звонить в милицию. Мало ли, может, обычные алкаши закодироваться решили?
        Ребята поднялись по лестнице. Старик стоял и смотрел им вслед.

«Нет,- думал он.- Не похожи они на пьянчуг. Уж я навидался здесь всякого дерьма. Кого жены приводили, кого матери. Вид у всех один и тот же - плачевный. Нет, эти точно не алкаши. Больше походят на бандитов. Точно. Может, они деньги вымогать пришли к Илье Сергеевичу? Позвоню-ка я все-таки от греха подальше».
        Старик сел, снял трубку и поднес к уху. Вдруг ему стало страшно. А что, если они сбегут? Что тогда? Он положил трубку на стол, нагнулся и достал эмалированную кружку в коричневых разводах. Посмотрел по сторонам. Никого. Из спортивной сумки, стоявшей у тумбочки, вытащил бутылку водки, припасенную на ужин, и налил полкружки. Наверное, Савелий считал, что только так сможет разбудить в себе героя. Он выпил, убрал бутылку и кружку.
        Мысли путались. И зачем только панику поднял? Савелий прислушался к себе - герой не просыпался, разве что, всхрапнув, перевернулся на другой бок и снова уснул.
        Может, подняться и посмотреть, что там? Герой слегка шевельнулся.
        Подняться и застать парней, совершивших что-нибудь ужасное, ему хотелось еще меньше. Поэтому, не дожидаясь пробуждения в себе храбреца, старик взял трубку и не задумываясь набрал «02».
        Когда парни вошли в кабинет, Илья Сергеевич пожалел, что отпустил Наташу. Он сразу их узнал. Потрепанный вид говорил как минимум о трехнедельном запое. Навидался Илья таких. Но такие, если и кодируются, не прибегают потом и не просят со слезами на глазах раскодировать их. Таким, как эти, приходить сюда лечиться стыдно. Они потом десятой дорогой клинику обходят. Невольно Илья Сергеевич вспомнил анекдот о деревенском кузнеце, кодирующем местных алкоголиков.
        Но эти пришли не кодироваться!

«Совпадения быть не может,- подумал Илья.- Парни наверняка узнали, кто замешан в самоубийстве друзей. Черт возьми, да это же Эдик их подослал! Как я сразу-то не додумался? Да, разговор может получиться сложным».
        Тем не менее Илья встал и растянул рот в дежурной улыбке, обнажая белые зубы.
        - Проходите, присаживайтесь.- Он указал на два кресла перед столом.- Что вас привело ко мне?
        - К тебе приводит только одна беда,- сев в кресло, сказал Иван.
        - Вы хотите вылечиться от алкоголизма?- Впервые в жизни Илья не чувствовал себя хозяином положения. И эти цепкие взгляды парней не давали покоя. То, что это Иван и Алексей, он понял, как только они вошли.
        - Доктор, перестань скалиться и сядь на свое место,- произнес Иван.
        Соколов послушно прошел за стол.
        - Не знаю, сможешь ли ты помочь нам, по крайней мере себе помочь можешь попробовать.
        - Молодые люди, вы не в том положении, чтобы угрожать,- попытался улыбнуться Илья, чувствуя, что язык перестает слушаться его.
        - А в каком это мы положении?! Поделись, Айболит.
        - Я буду называть симптомы, а вы поправите меня, если что,- заискивающе начал Соколов.- Итак, у вас галлюцинации. Чувство тревоги, паники не покидает вас. Да еще в последнее время давящая безысходность, подавленность. Хоть в петлю лезь. Так?
        Он увидел, как тот, что с усами, Алексей, сжал кулаки. Иван был спокоен и улыбался. От этой ухмылки Илья почувствовал раздражение.

«Наверное, то же чувствуют и мои пациенты»,- подумал он.
        - А теперь ты послушай меня,- растягивая слова, заговорил Ваня.- Я смотрю, ты возомнил себя доктором Смерть? Фамилия твоя случайно не Кеворкян?
        Соколов молчал. Несмотря на то что они могли сейчас сделать с ним, он не собирался больше мямлить. Хотел возразить, но передумал и решил послушать откровения алкоголиков.
        - Доктор Смерть,- повторил Иван.- Сука, ты хотя бы знаешь, что Джек Кеворкян лишал жизни только тех, кто не хотел жить?
        - А ты считаешь, что те, кто добровольно доводит себя до скотского состояния, хотят жить?
        Иван задумался. А сам он хотел жить, когда не стало Анечки или когда ушла Марина? Хотел? Вряд ли.
        - Но это не дает тебе права решать за других…
        Илья вскочил с кресла и, уперев руки в стол, заорал:
        - Не дает? Такие, как вы, забрали у меня мать и счастливое детство! Такие, как вы, калечат больше окружающих, чем себя! Но при этом не забывают всем рассказывать, какие они несчастные! Выдумывают невероятные истории себе в оправдание! Вы уже покойники! И пока вы не погубили ни в чем не повинных людей, вас надо нейтрализовать!
        Иван встал и ударил Соколова в лицо. Доктор упал.
        Щеглов осмотрелся. На стене висел плакат с человеком, отказывающимся от протянутой ему рюмки. Персонаж с плаката очень походил на доктора Соколова. Мужик свихнулся на борьбе с зеленым змием, если стремился быть похожим на этого нарисованного трезвенника.
        Иван увидел в одном из шкафов полку, заполненную коробками для дисков. Он подошел к стеллажу, открыл стеклянные дверцы и начал выкидывать диски на пол.
        Лешка встал, не понимая, что ему сейчас надо делать.
        - Давай, привязывай эту суку,- сказал Иван.
        Леша подошел к Соколову, поднял его и усадил во вращающееся кресло. Потом выдернул провода от компьютера, но вместо того, чтобы связывать доктора, обмякшего в кресле, подошел к другу.
        - Ванюха, давай уйдем…
        Иван развернулся и схватил Алексея за грудки. Кожа куртки хрустнула в его руках.
        - Мы подыхаем, Леха! И подыхаем из-за этой гниды! Васька, Димка, Мишка, Саня! Помнишь?! И это только те, кого мы знали. Если нам суждено подохнуть,- Иван отпустил друга и повернулся к Илье, сидящему без сознания в кресле,- то и ему не жить!- Он изо всей силы ударил доктора в грудь ногой.
        Кресло откатилось и ударилось об стол. Тело начало сползать. Подбежавший Лешка усадил Соколова на место.
        - Иди, придержи его,- позвал он Ивана.
        Иван подошел и вывернул руки доктора за спину. Соколов, приходя в себя, застонал. Они связали его и подошли к разбросанным черным коробкам.
        - Леха, надо уничтожить эти диски.
        - А как?
        Иван сгреб их ногой в кучу. Потом взял со стола бронзовую пепельницу, на краю которой сидела девушка, служившая зажигалкой.
        Леша дернул Ваню за руку и показал на потолок.
        - Это дымовая сигнализация. Она сработает раньше, чем сгорит первый диск.
        Соколов неожиданно открыл глаза и с улыбкой произнес:
        - А пожарная часть в квартале от нашей клиники.
        - Ничего. Мы поломаем их.
        Иван взял коробку. Вынул диск и согнул его. Не так просто. Надавил сильнее - диск лопнул.
        - Ну что, доктор Смерть, расскажи нам, как ты докатился до всего этого.
        Соколов усмехнулся и отвернулся к окну.
        Парни продолжили разбираться с дисками. В тишине кабинета раздавался громкий треск.
        - Вы знаете, каково жить с отцом-алкоголиком?- вдруг спросил Илья Сергеевич, так и не отвернувшись от окна.- Каждый день ждешь, что он вытворит. Изобьет до полусмерти мать и тебя или ограничится только громким матом и битьем посуды? Практически каждый вечер заканчивался одинаково. И каждый раз я думал: «Чтоб ты сдох, пьяница проклятый!» Со временем я стал ненавидеть даже тех, у кого замечал в руках бутылку пива, видя в каждом своего отца. И просто мечтал отомстить за сломанный нос мамы, за лопнувшую перепонку в правом ухе, за множественные сотрясения мозга, за неродившуюся сестренку…- Соколов замолчал. Когда он заговорил снова, парни поняли, что он плачет.- Мама была на четвертом месяце… В тот день он бил ее долго. Ногами по животу. А я сидел под столом в кухне. Что я мог сделать тогда?!- Илья поднял на ребят взгляд, полный боли.
        - Ну что, ты еще хочешь его убить?- спросил Леша у Ивана.
        - Все равно ты не имел никакого права убивать этих парней,- твердо проговорил Ваня.- Ты знал, что у Мишки остался маленький ребенок, в котором он души не чаял?
        - Болезнь прогрессирует,- усталым голосом ответил Илья.- И через какое-то время его малыш тоже начал бы залазить под стол.
        Иван посмотрел на доктора. Боже, какой жалкий вид! Несмотря на «праведность» его действий, Соколову нужен был психиатр. Но никак не смерть.
        Леша сломал последний диск и встал.
        - Я отпущу его,- сказал он и подошел к креслу.
        Иван пристально посмотрел на Соколова.
        - И все-таки скажи, добрый доктор, у нас есть шанс выжить?
        - Шанс есть всегда,- произнес Илья.
        Леша развязал ему руки и опустился на колено, чтобы развязать ноги. Узлы затянулись и не поддавались. Он поднял глаза в поисках чего-нибудь острого.
        - В столе, в верхнем ящике, нож лежит,- сказал Илья.
        Лешка открыл ящик. Ничего, кроме бумаг, он не увидел. Засунул руку под кипу макулатуры и выудил оттуда тонкий нож для вскрытия писем. Покрутил в руке (таким и убить можно) и нагнулся к ногам Соколова. Острое лезвие мгновенно разрезало провода.
        Илья потер запястья руки и прошипел:
        - Убирайтесь отсюда!
        Леша положил нож на стол.
        - Знаешь, что я думаю?- медленно заговорил Иван.- Мы с Лешкой выживем, а вот ты долго не протянешь. Тебя доконает твоя же ненависть.
        Он повернулся и пошел к двери. Но тут за спиной услышал какую-то возню и резко обернулся. Леша лежал на письменном столе, а сверху сидел Соколов с занесенным над ним ножом.
        - Ты что, сука, делаешь?- Иван подбежал к столу и попытался столкнуть психа с Алексея. Тот вывернулся, продолжая одной рукой держаться за Лешкино горло, и наотмашь ударил Ивана рукой с ножом.
        Ваня перелетел через кресло и упал на пол, но тут же вскочил на ноги. Лешка хрипел, пытаясь одной рукой откинуть руку доктора с горла, а другой удержать руку с ножом.
        Иван снова подбежал к столу, схватил бронзовую пепельницу и занес ее над головой.
        И тут раздался грохот открываемой двери.
        - Все на пол!
        Не опуская руки с пепельницей, Иван повернулся на голос и увидел двух парней в милицейской форме. Они были не намного старше их с Лешкой. Один из них направил на Ивана пистолет. Но когда Ваня повернулся и показал милиционерам, что происходит на столе, он перевел ствол на доктора. Руки у него тряслись. Второй милиционер нервно пытался расстегнуть кобуру.
        От таких не знаешь, чего ожидать. Тем более в такой ситуации.
        Ваня медленно опустил руку, но не рассчитал силу, и пепельница громко стукнулась об стол. Тот, что держал пистолет, нервно дернул руками в сторону Ивана.
        - Я сказал, на пол!
        Ваня послушался.
        - Слезь с него!- уже орал второй.

«Наверное, все-таки достал пистолет»,- машинально подумал Иван.
        А вот Илья Сергеевич будто не замечал происходящего за границами стола и продолжал сжимать Лешкино горло. Лешка хрипел и никак не мог освободиться от мертвой докторской хватки.
        Вдруг он вскрикнул. Иван услышал хруст. Нож все-таки вошел в тело. Иван повернул голову к двери и попытался встать. Два ствола по очереди выплюнули огонь.
        На втором этаже прогремели выстрелы. Вахтер хмыкнул и достал уже початую бутылку водки.

«Как в воду глядел».
        - Кого-то сегодня убьют,- прошептал старик, налил в кружку водки и выпил зелье храбрецов.
        Логинов проснулся от какого-то звука. Он прислушался. В комнате мерно тикал будильник. Федька привстал на локти и огляделся. Было еще темно, но он разглядел силуэты покосившегося шкафа и старого трельяжа с двумя створками зеркал. Понятно. Вчера или сегодня (какой сейчас день, он не знал) он пришел и отрубился в коридоре. А пока спал, обоссался. Запах аммиака, казалось, заполнил все его жилище.
        Федя встал и, держась за стену, прошел на кухню. Надавил клавишу выключателя у двери, но свет так и не зажегся. Электричество отключили еще два месяца назад за неуплату. В темноте подошел к раковине и открыл кран. Вода тонкой струйкой полилась в потрескавшуюся керамическую мойку. Федор взял старую алюминиевую кружку, всю во вмятинах, пригляделся к ней. Как это он ее еще не сдал? Потом подставил под струйку, ожидая, пока она наполнится.
        Напившись воды и поблагодарив мысленно коммунальщиков за то, что хоть воду не отключили, Федор заглянул под мойку. Там была почти идеальная чистота. Бутылки он вчера сдал. Среди пакетов и консервных банок Федор увидел полторалитровую пластиковую бутылку и, кряхтя и отдуваясь, выудил ее из-под мусора. Посмотрел через мутные стенки, потряс и, чертыхнувшись, бросил бесполезную посудину обратно под раковину.
        Затем накинул пальто и, пошатываясь, вышел из дома. Еще не рассвело, но немногочисленные светящиеся окна в пятиэтажке у парка подсказывали, что уже часов шесть.
        Он подошел к двухэтажному зданию из белого кирпича, в котором располагалось кафе
«У Захара».

«Славные ребята там работают. Светка-барменша - милая бабенка». Федя мусор со двора вынесет, воды притащит, а она ему пузырек. А когда и поесть что перепадет. Эх, жаль, что они только в десять открываются. Федор остановился у крыльца и посмотрел на темную вывеску. Покачал головой и пошел дальше.
        Он уже видел огни палаток вдоль дороги. Ночные продавцы вывешивали лампочки на улицу, чтобы припозднившийся путник знал, где можно потратить некоторую сумму утаенных от жены денег.
        У одного из ларьков маячил чей-то темный силуэт, и Федор остановился. Не хотел он ни с кем встречаться. Особенно с подвыпившими подростками. Не нравится им, как от него пахнет. Федор втянул воздух, словно хотел сам себе доказать, что пахнет от него, как от всех. Запах мочи напомнил ему о ночном недержании. Да, пусть от него не дорогим одеколоном пахнет, но зачем же избивать? Бьют в основном по голове, а она и так ни хрена не соображает.
        Он вспомнил, как его летом отметелили три пьяных парня. А что он сделал-то? Лег спать на лавке в парке. Устал Федька тогда, перебрал. Не рассчитал силы. Он их, силы-то, мягко говоря, никогда не рассчитывал. Тот день не стал исключением. Вот и завалился Федька на скамейке. Разбудило его… Так можно сказать, только когда тебя нежно за плечо потрясут. А его буквально выбили из сна, а заодно и с лавки. Федя попытался встать, но будто какая сила придавила его к асфальту. Жуткая боль разрывала голову.

«Нос сломали,- подумал Федька, свернулся калачиком и закрыл лицо руками.- Когда же они устанут и уйдут?»
        Его тогда больше всего напугало то, что парни избивали молча. Никто из них не проронил ни слова. Будто хотели убить.
        Потом они наконец устали и ушли. Федька подождал, когда они скроются из вида и, превозмогая боль, потрусил домой…
        Человек у ларька что-то купил и исчез за палаткой. Федор пошел дальше. То, что сейчас придется клянчить, он знал и совершенно этого не стыдился. Если раньше, когда Федор еще работал на заводе, ему и приходилось выпрашивать выпивку, так только в долг. Да и давали тогда охотней. Сейчас же у него не было ни денег, ни совести. И жить ему это совершенно не мешало. Даже помогало. Как бы он прожил без выпивки, если б вдруг ему стало стыдно подходить к палаткам и просить на сто граммов.
        Совесть, конечно, не проснется. А вот что делать, если перестанут давать? Сколько мужиков померло, не опохмелившись.
        Федор подошел к металлической палатке, выкрашенной в коричневый цвет. Тусклая лампа, закрепленная за козырек, свисала прямо напротив окошка. Ему пришлось отодвинуть осветительный прибор, чтобы всунуться в открывшуюся форточку.
        - Федька, я же сказала: больше не приходить,- недовольно проговорила женщина, сидящая в коричневой будке. Но по ее голосу Федор понял, что не так все и плохо.
        - Томка, не гунди. Дай флакончик. Я ж отработаю. Хочешь, воды принесу, хочешь, мусор вынесу.
        - Да уже без тебя и принесла, и вынесла,- не сдавалась продавщица.
        - Ну, может, тебе лично что надо?- заговорщически произнес Логинов и подмигнул Томке.
        - Ну козел! От тебя, что ли?- завелась женщина.- А ну давай отсюда!
        - Да ладно тебе. Я же не об этом…
        Женщина молча соображала, на что может сгодиться этот опухший сморчок.
        - Федька, а ты технику достать не можешь?
        - Тебе что, машина нужна, что ли?
        - Да нет. Телевизор, дивидишник. Ну, или на худой конец видак.
        Федька задумался. Телевизор он пропил еще три месяца назад. А воровать не умел. Нечего ей предложить, нечего.
        - Есть,- вроде вспомнил он.- Мой корешок как раз собирался пропить свой видак.- Никакого корешка, а тем более видака у Логинова не было, но он быстро сообразил, что, даже просто пообещав, может опохмелиться.
        - Точно?- Женщина немного посомневалась, но потом, решив, что Логинов никуда от нее не денется, выставила на прилавок пластиковую бутылку с красноватой жидкостью. Фирменный напиток с добавлением «Юппи».- Ладно, держи аванс. Но если обманешь… Смотри, Федька.- Томка закрыла форточку и выключила свет.
        Начало рассветать. Федя зашел за угол ларька и скрылся в кустах. Сейчас его не волновало, что с ним будет, когда его обман откроется. Тем более он уже обманул и за это бутылку «юппиводки» получил. Ложь во спасение. Аминь! - Эй, черт! Встал и ушел!
        Федор почувствовал сильную боль в паху.
        - Ты че, сука, не понял?!
        Он открыл глаза, увидел перед собой ухмыляющегося подростка и сполз с лавки. Его кто-то пнул под ребра.
        - Тима, оставь его. Это дядь Федя. Он с моим отцом работал.
        - Да мне по херу, кто это. Пусть воняет в другом месте. Валяются здесь, лавки обсыкают…

«Неужели Томка поняла, что я обманул ее?»
        Федька быстро пересек аллею и нырнул в кусты. Боль в паху отпустила. Он прошел еще немного и остановился. Похлопал себя по карманам и с улыбкой блаженного достал из бокового кармана пластиковую бутылку. Посмотрел на содержимое. Бутылка была наполнена красноватой жидкостью на четверть. Федя открутил пробку и в два глотка опустошил посудину. Отрыгнул и полез в карман, хоть семечку отыскать. Зачерпнул что-то, похожее на крошки, и раскрыл ладонь. Хлебные крошки, табак, шелуха от семечек. Среди этих продовольственных запасов лежал небольшой измятый клочок бумаги. Федор выудил листок, а остальное стряхнул с ладони. Он вспомнил, что это за записка, как только развернул ее. Там был записан адрес Ивана Щеглова.

«Наплету ему еще что-нибудь о Васькиной смерти, глядишь, и пузырек поставит».
        Воодушевленный предстоящим праздником, Федор побрел через парк к пятиэтажным зданиям рабочего поселка. И ничего, что придется пробираться в обход того места, откуда его согнали подвыпившие подростки.
        Он хорошо знал дом, в котором жил Иван. Доводилось Федьке пожить и там. В подвале этого дома он и еще два «несогласных» (как они сами себя называли) сделали себе уютную квартирку. С чем эти чудные были не согласны, Федор не выяснял. Его устраивало, что они приносили жратву и водку. Взамен только попросили рассказать, с чем он «не согласен» и что его толкнуло на жизнь в кишащем крысами подвале. Под водочку он им такого наплел, что один даже прослезился. И жена у Федьки, мол, с другом его загуляла. И застал он их в собственной постели. А они же с другом этим с детского сада вместе. «Несогласные» слушали, подливали несчастному водки и соглашались. Мол, да, бабы такие.
        А на деле куда как проще оказалось. Из деревни приехали братья Жанны и предупредили сожителя сестренки, чтоб не появлялся здесь.
        - А не то мы тебе яйца отрежем,- сказал старший и вышвырнул Федьку за калитку. Федор в ближайшем будущем думал сохранить свое тело в целости. То есть не собирался разбрасывать уже мало для чего нужные (разве что почесать) части.
        Отсиделся он в подвале недели две и решил выползти на разведку. Не могли же братья жить у него в доме вечно. Так и случилось. Жанка спала в гостиной, Юлька - рядом на полу. На столе остатки еды и выпивки. Это значило только одно - братья уехали.
        Куда потом делись «несогласные», Федьке было наплевать. Может, они вдруг не согласились жить в подвале? Да и черт с ними!
        Он постоял еще немного около входа в подвал и, взмахнув рукой, пошел к подъезду. Войдя в крохотный холл, поднялся по небольшой лестнице в пять ступенек к лифту. Исписанные двери раздвинулись, открыв тускло освещенную кабину. Федор стоял, не решаясь войти. Не нравились ему эти достижения техники, но подниматься на пятый этаж пешком не нравилось еще больше.
        Он вошел в кабину и нажал на кнопку. Двери закрылись, и лифт, задрожав, начал движение. Еще немного - и Федор закричал бы. Но лифт остановился, и двери открылись, выпуская узника.
        Спотыкаясь, он вывалился из ненавистного чуда техники и носом воткнулся в нужную дверь. Сверился с записью на клочке бумаги, довольно хмыкнул и надавил кнопку звонка. Тишина. Надавил еще раз и одновременно дернул за ручку. Дверь открылась. Он испуганно поднял руки и замер в ожидании. Но ничего не произошло. Оглядевшись по сторонам, он переступил порог квартиры и тихо позвал:
        - Ваня!
        Никакого ответа. Федор заглянул в комнату, прошел в кухню. Хозяина нигде не было.
        Когда он уже выходил, в прихожей на тумбочке увидел видеомагнитофон. Только тонкий какой-то. Вот что ему было нужно. Ему и Томке. Сколько она даст? Сотен пять, не меньше.
        Федор схватил аппаратуру и быстро вышел из квартиры.
        Ему повезло.
        Он не встретил ни одного человека, пока спускался по лестнице. Да и во дворе никого, кроме бомжа у мусорных баков. Бродяга был настолько увлечен, что не заметил бы даже, если бы у него за спиной высадились инопланетяне.
        Проигрыватель Федька спрятал под куртку. Так и добрел до ларьков. При свете дня коричневый киоск выглядел еще ужаснее. Лампочку с козырька сменил небольшой картонный прямоугольник с надписью «Ушла на десять минут». Ну что ж, бывало, приходилось и больше ждать. Он сел на бетонный выступ, плотнее прижав проигрыватель к телу.
        Сколько времени Федор просидел, он не мог сказать. Но то, что терпение заканчивалось,- это точно. Он готов был заорать. С таким добром под курткой его везде ждали как дорогого гостя. Совершить опрометчивый шаг мешало только одно обстоятельство - Томка хорошо помнила должников. И наверняка, как только Федька отошел от ларька с бутылкой крашеной водки, записала в долговой тетради напротив фамилии Логинов не двадцать рублей, а три латинские буквы - DVD. И спросит она с него именно DVD.
        Решение пришло быстро, когда он услышал приближающиеся голоса наглых подростков, согнавших его с лавки. Федька тут же вскочил, перешел через дорогу и, не обращая внимания на протяжный свист, направился к зданию с вывеской «У Захара».

«Сейчас сдам железку и верну ей ее проклятую двадцатку. Хотя это может ей не понравиться. Да будь что будет. Тем более, что будет потом. Во всяком случае, это лучше, чем меня сейчас изобьют и заберут видак».
        - Ну ты че, не понимаешь? Я же тебе говорил, без денег не приходи. Пока долг не занесешь, чтоб я тебя даже рядом не видел.- Голос Сергея, второго бармена, заставил Федора усомниться в том, что его везде ждут. Со Светкой договориться проще.
        - Я это… Что принес-то…
        - Да что ты там можешь принести? Пустые бутылки?
        - Сереж, это…- Федор подошел к барной стойке и распахнул куртку.
        Сергей поморщился и сделал шаг назад.
        - Федос, иди помойся, что ли! А то устроил мне тут газовую атаку!
        Федя вытащил проигрыватель, передал его бармену и твердо сказал:
        - Пять сотен.
        Сергей провел по DVD-проигрывателю тряпкой. Потом приподнял, осмотрел и поставил на стойку.
        - Двести.
        - Сереж, мне Томка из коричневого ларька семьсот давала…
        - Так и неси его туда.- Бармен начал вытирать стойку, показывая свою незаинтересованность аппаратурой.
        - Я же должен вам! Давай четыреста и покрытие долга.
        - Двести!
        - Сереж, триста.
        - Слушай!- Сергей прекратил протирать дыру в стойке и посмотрел на Логинова.- Ты что, на рынке? Ты не в том положении, чтобы торговаться. Я могу вообще забрать у тебя это барахло за долг.
        - Сереж, я же должен рублей сто.
        - Вот поэтому я даю двести и забываю о твоем долге.
        Федор медленно подвинул к Сергею проигрыватель. Бармен взял DVD и убрал под стойку. Достал бумажник, выудил две красные бумажки и протянул их Логинову. Тот схватил купюры и почти бегом направился к выходу.
        - Эй, Федос!- окликнул его Серега.

«Все, передумал. Накрылся медным тазом культурный отдых».
        Федор медленно повернулся, готовясь расстаться и с деньгами, и с DVD-проигрывателем.
        - Федос, помойся, а? Ты ж был нормальным мужиком.
        - Каждому свое,- усмехнулся Федор и вышел на улицу.
        Светы в кафе не оказалось. Максим хотел сразу пойти к ней домой, но передумал и решил сначала позвонить ей из бара. Трубку долго не брали. Он уже начал злиться, когда Света наконец ответила:
        - Алло!
        - Света, привет. Я уж думал, тебя нет.
        - Привет! Я душ принимала. Как ты, милый?
        Упоминание о душе нарисовало в голове картинки, близкие к порнографическим, и Максим пожалел, что находится далеко от подруги.
        - Норма. Готовься, я скоро буду.
        - А ты что на поминки не пошел?
        - Да ну их! Похоронили и похоронили. И без того на душе муторно. Столы в заводской столовой накрыли. У Эдика, оказывается, и родни-то никакой не было, кроме жены. И она, говорят, куда-то уехала.
        Пауза.
        - Парни были?- спросила Света.
        - Нет, они же в больнице.- Макс почувствовал неловкость.
        - Максик, что делать собираешься? А то давай ко мне. У меня сюрприз для тебя…
        - Это то, о чем я думаю?- улыбнулся Максим и подмигнул бармену.
        - И не только… Давай быстрее. Обалдеешь!
        - Лечу, милая.- Макс повесил трубку и подвинул телефон к бармену.
        - Что-нибудь выпьешь?- Сергей хорошо знал завсегдатаев кафе, но спрашивать, почему Макс сегодня без друзей, не стал.
        - А? Да, пожалуй. Плесни грамм двести и салат какой-нибудь,- попросил Макс и сел за первый столик, тот, что с табличкой «Стол заказан».
        - Какой? Салат какой?
        - Да любой, лишь бы съедобный.
        Максим посидел на своем месте, потом махнул рукой и пересел на место Ивана. Вот почему его так любил Щеглов. С этого места виден весь зал. Сейчас он был пуст, но вечером набегут заводчане, жаждущие развлечений и отдыха для изможденного организма.
        Бармен поставил на стол салат «Столичный», рюмку и запотевший графин с «настоящей» водкой.
        - Из крана в подсобке?
        Максим поднял взгляд и увидел, что перед ним сидит Сашка и улыбается.
        - Саша?! Саш, я не предавал ребят,- пробормотал он.
        К удивлению, Котов не показал уродливый кулак с загнутыми «аргументами».
        - Да ладно тебе. Каждый из нас для чего-то ходит по этой земле.- Сашка улыбнулся. - Твой час еще не пробил. Если честно,- он перешел на шепот и пригнулся к столу, - я ни хрена не понял, что вообще произошло с нами со всеми. Одно хочу тебе сказать, бросай это дерьмо.- Он толкнул графин, и емкость с водкой упала на пол, покрытый линолеумом.
        - Ты что, Макс?- Сергей вышел из-за стойки.
        - Руки что-то трясутся.- Максим посмотрел по сторонам. Сашка исчез.
        - Еще принести?
        - Нет, хватит. Лучше веник принеси.
        - Ладно, сейчас Софка уберет,- сказал Сергей и отправился на кухню.
        Максим встал, расплатился и вышел из кафе. Может, и вправду надо бросать пить?
        Макс позвонил в дверь. Раздавшаяся трель буквально просверлила мозг.
        - Кого там…- услышал он голос Светы.
        Щелкнул замок, и дверь открылась.
        - Меня там,- промямлил Максим и усмехнулся.
        - У-у-у, да ты совсем тепленький, дружок. Давай заходи, пока соседи себе зрение не испортили.- Света пропустила парня в квартиру, а сама, подойдя к двери напротив, подняла к глазку руку с выставленным средним пальцем.
        - Иди спать!- крикнула она соседке через дверь, развернулась и пошла к своей квартире.
        Максим стоял, держась за стены.
        - Где ты так успел нажраться?- Света помогла Максиму снять куртку.
        - В «Магнолии»,- ответил он.
        - Я и смотрю, что-то мой любимый долго не идет. А он, оказывается, решил подготовиться перед встречей с прекрасным. У меня сюрприз для тебя…
        - Это то, о чем я думаю?- икнул Максим. Если начистоту, он только об этом и думал.
        - Может быть…- улыбнулась Света и поцеловала парня в щеку.- Кстати, пить ты больше не будешь.
        - Больше? Буду! Меньше не буду…
        - Ладно, иди в комнату, счастье мое. Включай дивидишник.- Света развернулась и пошла в кухню.
        Макс смотрел на ее упругий зад, обтянутый шелком.

«Ну, зачем мне эти друзья? Время, когда у меня могли забрать деньги или обидеть, прошло. Наступил новый этап жизни, когда, кроме женской ласки, ни хрена не нужно. Ну разве что еще выпить».
        Не было места для друзей на этом этапе. Не было.
        Максим вошел в комнату. На телевизоре действительно стоял DVD-проигрыватель, точно такой же, как и у Щеглова. Это и есть сюрприз? Неудачная шутка. Может, и парни где прячутся?

«Нет им места в моей жизни!»
        Максим включил телевизор. Нажал кнопку «Open» на проигрывателе. Дисковод выехал. На нем лежал диск. Он толкнул его назад, нажал кнопку «Play» и сел на пол у дивана.
        Он надеялся, что это порнушка. Наверняка сюрприз именно в этом. Света принесла поднос с водкой и закуской. Тоже села на пол, а поднос поставила между собой и Максом.
        - Ну как дивидишник? Серега сегодня за восемьсот рублей продал. Ему цена - две с половиной тысячи.
        Они смотрели в черноту экрана.
        - А ты диск с полки взял?
        - Нет, там уже был…
        Света внимательно посмотрела на него и пожала плечами. Шутит. Серега сказал, хорошая порнуха. Она улыбнулась и снова повернулась к телевизору. На экране розовая дымка рассеялась, и из завихрений тумана образовалось название: «Ночной эксперимент».
        Эпилог
        Ветер срывал и подхватывал желтые листья. Солнце иногда выглядывало из-за туч, будто для того, чтобы разогнать уныние. Дождя еще не было, но к вечеру синоптики обещали осадки, а в это время года они редко ошибались.
        - Знаешь, Леш, а я ведь раньше и не замечал, как много на самом деле пьющих людей.
        Иван и Алексей стояли у двухэтажного кирпичного здания, под вывеской «У Захара». Они ждали Настю и Марину. Им был хорошо виден потерявший былую белизну вагон
«Магнолия» и муравейник вокруг - подвыпившие мужики сновали туда-сюда. Напротив, на остановке, стояла белая машина «Волга» ГАЗ-2410». Вокруг нее тоже собрались люди. Капот автомобиля служил им столом - бутылки пива и водки покрывали железную крышку.
        - Ванюха, а ты не жалеешь, что продырявил собственную шкуру, чтоб вот такие жили? - спросил Лешка.
        Иван посмотрел на друга, потом перевел взгляд на «Магнолию», на «Волгу».
        - Нет. Во-первых, год назад мы спасали собственные шкуры, а во-вторых, не мы, а нас продырявили. И то по чистой случайности. Нас подстрелили новички, которые дергались даже от писка комара. Хотя если б не они, наш доктор Смерть творил бы свое «добро» в каком-нибудь другом городе, а то и деревне. Показывал бы в клубе кино, да еще и водочкой потчевал. А через неделю - нет деревни. Так что не мы спасли их, а те два милиционера.- Иван замолчал, будто что-то прикидывая.- Да и спасли ли? На самом деле мы не победили эту заразу,- задумчиво произнес он и показал в сторону «Магнолии».
        - Какую заразу?
        - Зеленого змия. Мы вырвались из его объятий, а он теперь только и ждет, когда снова сможет схватить нас за глотки.
        - Ты че, от доктора заразился?
        - Ладно, забыли.
        - А вот и наши любимые идут,- расцвел Лешка.- Что вы так долго?
        - Мы со Светкой прощались,- сказала Настя.
        - С какой Светкой?
        - С Морозовой, которая здесь год назад работала. Подруга Макса.
        - А она что, на поминках была?- удивился Лешка.
        - Вы что, парни? Ее дядь Толик, отец Макса, привез.
        - Как она?- спросил Ваня.
        - Растение. Даже родителей Макса не узнала… Они ее опять в психушку повезли. Здесь ведь у нее, кроме дочери, никого нет. Да и та сидит.
        - Что там у них год назад произошло?- вмешалась в разговор Марина.- Макс вешается, а Света поджигает квартиру и в результате сходит с ума…
        Иван с Лешкой переглянулись.
        - Всякое бывает,- сухими губами проговорил Иван.- Может, они увидели то, что не должны были.
        - Ну что, были у врача?- чтобы хоть как-то разрядить обстановку, спросил Лешка.
        - Да, еще вчера…- кокетливо улыбнулась Настя.
        - Что же вы молчали?- возмутился Иван.
        - Хотели сделать сюрприз.
        - Ну, и кто будет?- заинтересованно спросил Алексей.
        - Дед Пихто!- Настя слегка потрепала его за усы.- Ну, Лешка, какой ты у меня дурачок. Срок еще шесть недель. Это вон у Марины уже четырнадцать. Там можно что-то рассмотреть.
        - Это правда?- Ваня нежно погладил Марину по животу.
        Она кивнула.
        - О, парни! А мне сказали, убили вас!- На пороге кафе появился бармен Сергей.
        - Значит, долго жить будем,- усмехнулся Иван.
        - Почему не заходите?
        - Ты не поверишь, Серега, мы перешли на кефир,- подмигнул бармену Лешка.
        - Ну так это… Каждому свое, как говорится,- произнес парень и вошел в зал.
        - Ну что, мамочки, двинули?- Иван обнял Марину и поцеловал.
        - Ребят, а давайте в кино сходим,- предложила Настя.- Новый фильм вышел…
        - Нет!- в один голос взвыли парни.- Мы лучше в библиотеку запишемся.
        Две пары прошлись по парку, свернули к ДК. Всю дорогу девушки весело смеялись, а парни, перебивая друг друга, рассказывали анекдоты. Перед рядом красочных объявлений о спектаклях, фильмах и дискотеках молодые люди сменили курс и направились снова к парку.
        На одной из афиш красовалась надпись: «Ночной эксперимент». Ниже: «Вход бесплатный». В правом углу совсем маленьким шрифтом: «После лекции доктора Соколова просмотр фильма «Ночной эксперимент».